круглый стол посвященный сравнительному анализу демократических институтов Латинской Америки и России.html

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Механизмы политической власти в переходных обществах Латинской Америки.

Центр политологического и социологического анализа переходных обществ Института Латинской Америки провел "круглый стол", посвященный сравнительному анализу демократических институтов Латинской Америки и России.  Были обсуждены проблемы конституционного процесса и реорганизации государственных институтов, роль политических партий в процессе демократизации, участие вооруженных сил и католической церкви в политике, формирование групп давления и их роль в принятии решений, проблемы коррупции. Выступавшие рассмотрели также различные аспекты демократических процессов в отдельных странах. Вел "круглый стол" директор центра д-р ист. наук Б.М.Мерин. С основным докладом выступил д'р полит, наук З.В. Ивановский.

Б.М. МЕРИН, д-р ист. наук

В течение последних лет наш центр активно изучает процесс демократизации в Латинской Америке. В результате подготовлена коллективная монография о проблемах перехода отавторитаризма к демократии, состоялись научные чтения на тему "Государство, гражданское общество и процесс демократизации в Латинской Америке", посвященные памяти известного российского латиноамериканиста А.Ф.Шульговского. Итоги обсуждения этой тематики нашли отражение в соответствующем сборнике статей. Вопросы демократизации затрагивались и во многих выступлениях на международной конференции, организованной институтом. Ученый совет ИЛА рекомендовал нашему центру (и это отражено в его новом названии) сосредоточить основные усилия на изучении социальных и политических проблем переходных обществ. В этой связи особую теоретическую и практическую значимость приобретает и сравнительный анализ демократических процессов в различных регионах мира, поскольку до сих пор нет фундаментальных исследований, посвященных Латинской Америке и России. Разумеется, эта проблематика не является для нас

новой, однако целесообразно заняться выявлением общих закономерностей и национальных особенностей процесса демократизации в различных странах. Позвольте предоставить слово основному докладчику — заместителю директора центра З.В.Ивановскому.

З.В.ИВАНОВСКИЙ, д-р полит, наук

Одним из важнейших направлений современной политической науки становится транзитология, изучающая переходные состояния и процессы. Особое внимание политологов привлекает переход от авторитаризма к демократии, охвативший различные страны и регионы мира и названный известным американским исследователем С.Хантингтоном третьей волной демократизации. За последние годы появилось немало интересных исследований, касающихся Южной Европы. Латинской Америки, Восточной Ивропы, однако, как справедливо отметил Б.М.Мерин, до настоящего времени практически нет фундаментальных работ, дающих сравнительный анализ процессов в России и Латинской Америке. В российской же публицистике можно обнаружить две крайние точки зрения. С одной стороны, Россия по-прежнему рассматривается как сверхдержава, принадлежащая к группе индустриально развитых государств (хотя, как в свое время выразился один из архитекторов перестройки А.Яковлев. "больная сверхдержава"), с другой — все чаще говорят о превращении нашей страны в большую Колумбию или даже в Верхнюю Вольту с ракетами.

Разумеется, хотя между Россией и Латинской Америкой и существуют заметные различия, наблюдается и разительное сходство. Как и большинство латиноамериканских государств, наша страна находится в состоянии одновременного двойного перехода (от закрытой и регулируемой государством экономики к рыночной и от авторитаризма к либеральной демократии). Курс на открытую экономику в обоих случаях показал неконкурентоспособность целых отраслей хозяйства на мировом рынке и привел к резкому спаду промышленного производства, а в ряде отраслей — и к необратимой деиндустриализации. В то время как в Латинской Америке многие проблемы в той или иной степени уже решены, Россия по-прежнему находится в кризисном состоянии, перед ней до сих пор стоят проблемы приватизации неэффективного госсектора, модернизации промышленности и сельского хозяйства и интеграции в мировую экономику, децентрализации и т.д. Экономический кризис, с одной стороны, и не всегда продуманные реформы, основанные на механическом использовании неолиберальных рецептов, с другой, привели к крайне негативным социальным последствиям — резкому падению реальной заработной платы, социальной поляризации и исчезновению среднего класса, росту неформального сектора и открытой безработицы, снижению социальной защищенности, криминализации общества и безудержной коррупции. В результате экономическая и социальная ситуация в России вполне сравнима с латиноамериканской (а иногда и гораздо хуже).

В таких неблагоприятных условиях Россия должна осуществлять сходные политические реформы. Латиноамериканский опыт и в этом случае может оказаться очень полезным (хотя многие возможности его исполь-

зования уже упущены). При разработке механизмов политической власти немаловажное значение имеют конституционные процессы, создание и укрепление демократических институтов, преодоление фрагментации и поляризации политических партий, взаимоотношения между гражданским правительством и вооруженными силами. Именно эти проблемы мне и хотелось бы рассмотреть.

Большинство политологов считают принятие новой конституции, устанавливающей свободные и честные выборы, обеспечивающей функционирование демократических институтов и определяющей правила игры, формальной вехой, завершающей переходный период и открывающей путь к стабилизации демократии. В конце 80-х — первой половине 90-х годов вступили в силу новые конституции в Бразилии (1988), Колумбии (1991), Парагвае (1992), Перу (1993), Аргентине (1994). Существенные поправки были внесены в Основные законы Боливии (1994) и Никарагуа (1995). Положительный опыт конституционных процессов в большинстве латиноамериканских стран включает создание специальных комиссий по разработке проекта конституции с участием различных политических сил и социальных движений, активное участие граждан в его обсуждении при широком использовании средств массовой информации, постатейное голосование текста членами Конституционных ассамблей, специально избранных для этой цели, одобрение конституции всенародным референдумом. Конституция как Основной закон не должна включать множество деталей, которые могут найти отражение в текущем законодательстве. Текст конституции не должен отражать конъюнктурные и краткосрочные интересы, в противном случае Основной закон не работает и нуждается во внесении поправок. Принятие конституции должно быть всенародным праздником, который сохраняется в исторической памяти народа.

В России формально процедура принятия Конституции всенародным референдумом выглядела демократической, однако де-факто за Основной закон высказалась узкая прослойка потенциального электората. Оппозиционная и независимая пресса неоднократно выражали сомнения в достоверности официальных данных. При подобной процедуре была полностью игнорирована большая подготовительная работа конституционной комиссии и общественности, фактически президентский проект бььл навязан без обсуждения. В процессе референдума сторонники демократических перемен должны были поддержать весь текст, даже если они были против ряда ключевых положений, статей или параграфов, поскольку в противном случае в стране продолжала бы сохраняться нестабильная обстановка. По существующему положению крайне затруднено внесение конститяционных поправок. День Конституции объявлен всенародным праздником, однако в памяти народа он ассоциируется не с окончанием эпохи тоталитаризма и завершением переходного периода, а с кровавыми событиями октября 1993 г. (В Латинской Америке сходная ситуация наблюдалась только в Перу, где конфликт между законодательной и исполнительной властью был разрешен путем президентского переворота, а Учредительное собрание бойкотировалось большинством политических партий. Во время референдума избиратели приняли проект конституции

незначительным большинством, против него высказались 14 из 25 департаментов.)

Для определения будущего развития страны важнейшее значение имеет создание новых государственных институтов. Несмотря на то что большинство политологов говорят о преимуществах парламентаризма, архитекторы реформ в различных регионах мира склоняются к президентской форме правления. До вышеупомянутых конституционных преобразований во всех латиноамериканских странах наблюдался существенный дисбаланс в полномочиях различных ветвей власти в пользу президента. По образному выражению аргентинского политолога К.С.Нино, при "сверхпрезидентстве" (суперпрезиденциализме) глава государства превращается в своего рода избранного короля, а его должность, демократическая по происхождению, на практике становится абсолютистской. После принятия новых конституций везде сохранилась президентская форма правления, однако полномочия глав государств были значительно урезаны. Фактически можно говорить о переходе от сверхпрезидентства к более умеренному и сбалансированному президентскому правлению.

В некоторых странах внесены существенные изменения в электоральное законодательство. Так, в Аргентине и Бразилии введены прямые президентские выборы на основе всеобщего голосования, в Аргентине, Бразилии и Колумбии стал возможен второй тур голосования, в Колумбии категорически запрещается непосредственное переизбрание президента на второй срок, в Боливии возможно переизбрание главы государства только один раз и по меньшей мере через один срок. Некоторые конституции устанавливают разный график президентских и парламентских выборов. Почти все реформы подтвердили или установили принцип прямых выборов губернаторов и мэров, обеспечили существенную децентрализацию (особенно финансовую) местных органов власти. Аргентинская конституция отныне не требует, чтобы президент был католиком.

Колумбийская конституция значительно ограничила чрезвычайные полномочия главы государства, введение которых требует согласия конгресса. Ограничены и возможности президента проводить финансовую политику, поскольку финансовые институты получили значительную автономию. В Аргентине при отсутствии чрезвычайных обстоятельств президенту запрещается издавать указы и заниматься законотворчеством. Упрощенный механизм импичмента позволил отправить в отставку глав государств ряда стран. Сам по себе рост коррупции среди высших должностных лиц крайне прискорбен, однако положительная сторона медали — возможность выйти из сложившейся ситуации конституционными методами.

Крайне важное значение имеет и расширение элементов прямой демократии — более активное использование плебисцитов и референдумов, право на законодательную народную инициативу, возможность в ряде случаев отозвать избранных должностных лиц. Особое внимание уделяется соблюдению прав человека.

В некоторых странах полномочия президента несколько ограничены благодаря наличию поста премьер-министра. В Перу председатель Совета министров назначается и смещается президентом, в Аргентине глава кабинета также не нуждается в одобрении конгресса, однако может быть

смешен по решению депутатов. Тем не менее в обоих случаях речь не идет о смешанной (президентско-премьерской) форме правления, поскольку оба квазипремьера полностью зависят от президента, а их возможности принимать самостоятельные решения крайне невелики.

В качестве примера контртенденции можно привести конституцию Перу, где в отличие от остальных латиноамериканских стран значительно усилены полномочия президента, который сравнительно легко может распустить конгресс, а также имеет более широкие возможности для издания указов.

В России закрепленная в Основном законе политическая система, структура и полномочия органов власти разработаны с учетом личности и политических убеждений нынешнего президента, в случае же прихода к власти другого политика последствия могут быть трудно предсказуемыми. Несмотря на существование поста премьер-министра, фактически архитекторы российских политических институтов выбрали в качестве образца не смешанную, а сверхпрезидентскую форму правления, популярную до последнего времени в латиноамериканских странах. При соблюдении принципа разделения властей существует огромный дисбаланс полномочий в пользу президента, что в потенциале способствует постоянному возникновению конфликтов между законодательной и исполнительной властью. Не вполне соблюдается и принцип разделения властей в верхней палате парламента. В то время как президент относительно легко может распустить Государственную Думу, импичмент главы государства практически невозможен. В современной России большинство политических сил недовольны существующей политической системой и отмечают необходимость внесения поправок в конституцию. Наиболее радикальные предложения включают ликвидацию поста президента и установление парламентской республики или, напротив, роспуск Федерального собрания и создание небольшой Думы, назначенной президентом. По всей вероятности, идеальной моделью в российских условиях могла бы быть смешанная президентско-парламентская форма правления, отличающаяся от существующей перераспределением полномочий в пользу законодательной власти, прежде всего, усилением контрольных функций парламента.

Стабильность политических институтов и демократии в целом в значительной мере зависит от степени влияния и эффективности партий, равным образом как и от сложившейся партийно-политической структуры. С нашей точки зрения, в идеале политическая партия должна представлять некое подобие пирамиды, вершина которой тесно связана с государственными институтами, а основание прочно опирается на развитое гражданское общество. К сожалению, как в Латинской Америке, так и в России лишь отдельные партии соответствуют этим требованиям. Многие партии превратились в политические клубы правящей элиты, некоторые теснб связаны с социальными движениями, однако не представлены в государственных институтах и даже не могут рассматриваться в качестве группы давления, большинство же можно определить как "партии-гетто". не имеющие никакого отношения ни к государству, ни к гражданскому обществу.

В Латинской Америке после восстановления демократии многие партии (как существовавшие ранее, так и вновь созданные), начавшие строительство пирамиды сверху, добились вполне удовлетворительных результатов (Христианско-демократическая партия Чили, Партия бразильской социал-демократии, Подлинная либерально-радикальная партия Парагвая и др.). Менее типичен пример бразильской Партии трудящихся, возникшей снизу в ходе массовых выступлений рабочего класса, включающей представителей левой интеллигенции, базовых христианских обшин, сельского населения и добившейся впоследствии заметного представительства в структурах власти. В России же полноценной можно назвать только Коммунистическую партию Российской Федерации, унаследовавшую четкую организационную структуру КПСС. Остальные партии, независимо от идеологической ориентации, достаточно аморфны и не имеют прочных базовых структур, некоторые находятся в переходном состоянии, а большинство не могут быть названы даже "партиями-гетто" и представляют группу индивидов, сплотившихся вокруг амбициозных лидеров. Социальная база партий нестабильна (в меньшей степени это относится к КПРФ и ЛДПР) и резко меняется от выборов к выборам. Политическая культура и национальная психология Латинской Америки и России также во многом сходны и создают благоприятную почву для процветания популизма и спекуляции на личной харизме, не способствуют институционализации партийной системы, предусматривающей устойчивость межпартийного соперничества, признание партий и выборов в качестве легитимного инструмента для создания руководящих органов, четкие и разумные правила и структуры.

Немаловажное значение имеют численность партий и степень их идеологической поляризации. Как показывает латиноамериканский и мировой опыт, слабые и структурно неоднородные партии, чрезмерно зависящие от личностей, неустойчивые партийные системы с резкими колебаниями электората и часто меняющимися правилами игры приводят к слабости демократии. Напротив, компактная партийная система, в которой две центристские партии с широкой массовой базой могут попеременно добиваться электорального большинства, позволяет лучше противостоять узким классовым или групповым интересам, поддерживать преемственность политики в случае смены администрации и ослаблять воздействие экстремистских сил. Многопартийные системы могут добиваться устойчивой экономической политики лишь благодаря созданию стабильных правоцентристских или левоцентристских коалиций.

Среди факторов, способствующих увеличению численности партий и в конечном счете препятствующих их стабильности, можно назвать большие избирательные округа, облегченную регистрацию партий, низкий порог представительства, разные сроки проведения президентских, парламентских и местных выборов, дополнительный тур для определения победителя, позволяющий мелким партиям соперничать на начальном этапе и выдвигать впоследствии свои требования за оказание поддержки более сильным кандидатам.

Партийное и электоральное законодательство латиноамериканских стран довольно противоречиво, в целом оно способствует многопартийности. Регистрация политических партий упрощена, избирательный ба-

рьер если и существует, то он крайне низок. (Исключение составляет последняя избирательная и партийная реформа в Перу, последствия которой для партийно-политической структуры еще не успели полностью проявиться.) В переходных и нестабильных обществах на численности партий сказываются не только (а иногда и не столько) институционные факторы. Важнейшее значение приобретает социальная ситуация. Определенную роль играют и национальные традиции.

В результате сочетания и взаимовлияния различных причин крайняя степень атомизации и фрагментации политических партий наблюдается в Бразилии, Перу и Эквадоре, умеренная — в Боливии, Парагвае и Чили и низкая — в Колумбии, Венесуэле и Аргентине.

Российская партийно-политическая структура, для которой характерны крайняя степень фрагментации и поляризации, представляет наихудший вариант с точки зрения обеспечения политической стабильности и преемственности демократических процессов. Накануне последних парламентских выборов (декабрь 1995 г.) было зарегистрировано более 120 партий, 69 намеревались собрать необходимое число подписей. 43 принимали участие в выборах и только 4 смогли преодолеть пятипроцентный барьер. Избирательные процессы тоже нестабильны, накануне каждых выборов разгорается острая дискуссия о необходимости пересмотра электорального законодательства, существует опасность отмены или переноса выборов.

Российская смешанная избирательная система нейтральна и в целом соответствует переходному периоду с неокончательно сформировавшимися политическими структурами. Парадокс российской ситуации. который невозможно объяснить ни существующим законодательством, ни электоральной логикой, ни известными в политологии законами, состоит в том, что половина депутатов, избираемая по мажоритарному принципу, гораздо представительнее половины, избираемой по пропорциональной системе (соответственно, 10 и 4 партии). Одним из объяснений этого феномена может быть крайний персонализм политических партий, ассоциирующихся прежде всего с их лидерами, а также слабость большинства партий, не способных преодолеть пятипроцентный барьер.

Политический спектр российских партий крайне широк — от тоталитарных коммунистов до откровенных фашистов. Призывы президента создать правоцентристский и левоцентристский блоки не дали никакого результата. (Как известно, правоцентристский блок В.Черномырдина получил только около 10% голосов, а левоцентристский блок И.Рыбкина и вовсе не сумел обеспечить себе представительство в парламенте.) В перспективе теоретически возможны эволюция КПРФ в сторону левоцент-ристской социал-демократии (как это произошло в Польше и Венгрии) и объединение умеренных правоцентристских реформаторских сил, однако и те, и другие пока еще находятся в самом начале этого пути.

Для латиноамериканских стран, авторитарные режимы которых были представлены военными диктатурами, крайне важное значение для необратимости демократических процессов имеют взаимоотношения гражданских правительств с вооруженными силами. Хотя в ближайшей перспективе возможность военного переворота маловероятна, степень участия армии в политике различна. Вплоть до начала 90-х годов в странах Цент-

ральной Америки гражданские правительства существовали только де-юре, а военные контролировали ситуацию и в любой момент могли нажать на курок. В настоящее время подобная ситуация наблюдается только в Парагвае. Чилийская армия продолжает оставаться весомой группой давления во время принятия политических решений, важную роль в политике играют и вооруженные силы Колумбии и Перу. Бразильские и аргентинские военные удовлетворены ролью заинтересованной группы, а мексиканская армия традиционно находится под гражданским контролем. В случае обострения социальной ситуации армия может вновь выйти на авансцену, как это произошло в Венесуэле.

В России вооруженные силы постепенно превращаются, а возможно, уже превратились из корпоративной группы, защищающей свои интересы. в группу давления во время принятия внешне- и внутриполитических решений. Политическая роль и разнородность вооруженных сил возрастают. Основные причины подобной ситуации — острые социальные проблемы, задержки в выплате заработной платы, сокращение военных расходов, демографические и, как результат, структурные проблемы армии, используемые методы конверсии военно-промышленного комплекса, втягивание армии в непопулярные и неоправданные вооруженные конфликты. Не случайно значительная часть вооруженных сил находится в оппозиции к партии власти, многие офицеры срочной службы активно сотрудничают с националистическими и коммунистическими организациями и составляют значительную часть электората КПРФ и ЛДПР.

В Латинской Америке постепенное разрешение острых социальных проблем, развитие гражданского общества и все более активное участие населения в принятии решений могут способствовать укреплению и совершенствованию демократических институтов и существующих политических систем и при благоприятном стечении обстоятельств в перспективе приведут к европеизации континента. Будущее российской демократии просматривается недостаточно четко. Не только политические партии, но и все население крайне поляризовано. Большинство граждан, включая сторонников либеральной демократии и рыночной экономики) крайне недовольны результатами реформ и особенно методами, используемыми для достижения поставленных целей. Тем не менее большинство избирателей, принадлежащих к двум основным блокам — демократическому и коммунистическому, — все еще верят в демократические ценности и признают необходимость соблюдения демократических процедур. Попытки определенных политиков спровоцировать роспуск Думы либо пересмотреть избирательное законодательство в нынешних условиях могут дать только дестабилизирующий эффект и привести к обратным результатам. Именно поэтому соблюдение на практике демократических процедур представляется чрезвычайно важным. Следующий президент России, независимо от политической ориентации, должен будет решать все те же проблемы: модернизировать экономику и обеспечить ее конкурентоспособность, добиться экономического роста, решить хотя бы самые острые социальные вопросы, сохранить науку и образование, восстановить роль России в международном сообществе. Разумеется, методы для достижения этих целей могут быть самыми различными. В подобной ситуации только политический плюрализм, независимые средства массовой

информации, зрелое гражданское общество и регулярная смена власти помогут добиться общенационального консенсуса.

Т.В.ГОНЧАРОВА, д-р ист. наук

Из доклада З.В.Ивановского видно, что институты парламентской демократии, сформировавшиеся в западноевропейских странах, механизмы осуществления власти в целом приобретают специфический характер в условиях неевропейских сообществ, в частности в Латинской Америке (а также в России). Нередко сама историко-политическая сущность этих институтов и механизмов власти как бы утрачивается, преломляясь через стереотипы и традиции иного цивилизационного происхождения. И если, например, в лидирующих странах Европы, таких, как Англия или Германия, речь идет о переходе "социальной демократии" (второй стадии после демократии политической) в "демократию индустриальную", т.е. предусматривающую участие работающих в управлении производством, то в Латинской Америке можно встретить откат к авторитаризму, а в России новоиспеченная демократия имеет некоторые признаки монархического правления. И если в последних программных документах СДПГ речь идет об усилении прямой демократии, наряду с твердой защитой базовых принципов "социального государства", то все большее число латиноамериканских политологов характеризуют демократические режимы в своих странах как отражающие и защищающие интересы прежде всего привилегированного меньшинства. В России же все чаще звучит тезис, что русские должны прийти к демократии через авторитаризм, подразумевая под этим, по-видимому, диктатуру "решительных и безжалостных" березов-ских и Чубайсов.

Все это наводит на мысль о том, что, во-первых, механизм, присущий современному демократическому обществу, дает позитивные результаты только в условиях политически развитых сообществ, имеющих опыт демократического развития, где в значительной мере изжиты архетипы обожествления власти, монархический синдром, причем изжиты именно "снизу", населением. Во-вторых, даже в этом случае европейские политические институты и нормы не могут, по-видимому, быть автоматически "вживлены" в социальную ткань других цивилизаций, необходимо, как это имеет место в Японии, их гибкое сочетание с собственными, прежде всего общинно-коллективистскими традициями, с особенностями национальной психологии.

И, наконец, в то время как в самой Европе уже отходят от некоторых форм осуществления власти и методов принятия решений, которые были присущи обществу индустриальной цивилизации, и идет интенсивный поиск новых форм. соответствующих "вызову" постиндустриальной эпохи, на периферии продолжают ожидать какого-то эффекта от этих исторически изживающих себя институтов. Для большинства латиноамериканских интеллектуалов это нарастающее несоответствие между жизненно важными потребностями их обществ и становящимися все более ограниченными рамками парламентской демократии было очевидно уже в 60—70-е годы. Там не прекращается (замедленный, правда, издержками

"неолиберального десятилетия") процесс исторически органичного формирования политических форм и норм, учитывающих психологический склад и культурно-религиозные традиции латиноамерикан-цев. То же самое можно сказать и о России, где попытка насадить цивилизационно ччждую модель встречает неуклонно нарастающее отторжение.

АД.ГАЛКИНА, кавд. ист. наук

На протяжении многих десятилетий в странах Латинской Америки в механизмах политической власти большую роль играют национальные организации крупных сельских предпринимателей. Они в наиболее полном виде выполняют те функции, которые во многих странах мира присущи группам давления. Экономическая мощь объединений состоятельных предпринимателей обусловила их огромную роль в политике в Чили, Аргентине, Перу, Уругвае, Колумбии и других странах на разных этапах их развития. Члены национальных аграрных объединений всегда были связаны с государственными институтами, способными принимать решения,на правительственном уровне.

С этой целью они используют лоббизм, добиваясь от правительства принятия мер в своих интересах; активно воздействуют на формирование общественного мнения, особенно в отношении аграрных реформ, убеждая общественность в совпадении их интересов с интересами нации, в том числе — с интересами трудящихся; высказывают свою точку зрения на внутреннюю и внешнюю политику правительства.

Национальные аграрные общества, составляющие 1—2% самодеятельного сельскохозяйственного населения и выступающие от его имени, являются становым хребтом традиционных партий.

В большинстве стран Латинской Америки группы давления аграрной олигархии уже не олицетворяют безраздельное господство "чистых", традиционных аристократов, а представляют собой своеобразный конгломерат, в котором переплетаются интересы помещиков-латифундистов и сельской буржуазии, местной сельской буржуазии и иностранных монополий, тесно связанных с традиционной земельной аристократией. Группы давления (прежде всего, национальные аграрные общества) способствуют участию представителей латифундистской элиты в группировках, обладающих властью; с их помощью осуществляется идеологическое давление латифундистов и на отдельные слои крупной буржуазии. Кроме того, группы давления способствуют консолидации власти землевладельцев на местах.

В 80—90-е годы в этих группах давленияя а через них и в государственных учреждениях все большее влияние приобретают так называемые новые, или обуржуазившиеся, помещики и сельская буржуазия. Как подчеркивают латиноамериканские социологи, группы давления превращают министерства сельского хозяяства, институты агрономических исследований, школы агрономии и ветеринарии в центры обслуживания запросов владельцев крупных асьенд.

В.11.АНДРОНОВА, д-р ист. 1мук

Прежде чем рассмотреть роль церкви как одного из механизмов политической власти, хотелось бы остановиться на некоторых исторических традициях. Понятие "церковь" имеет различное смысловое содержание: теологическое, гуманистическое, светское. В последнем качестве церковь представляет собой организующий верующих общественный институт с соответствующими атрибугикой и статусом. Она взаимодействует с иными общественными и государственными институтами, объединениями, по формальным признакам не может рассматриваться как механизм власти: она не является частью политической системы, непосредственно не уччствует во власти и не добивается власти для себя. На деле же церковь всегда была инструментом власти, использовалась на взаимовыгодных условиях как стабилизирующая структура. Именно эту цель преследовал император Константин, признав христианство. Многие века существовала догма божественного происхождения власти. Родилась и соответствующая традиция церковного благословения главы государства на власть.

Католическая церковь выработала различный инструментарий для поддержания политической системы. На протяжении последнего столетия в католицизме существует так называемая социальная доктрина — своего рода теория или даже идеология. Ее основная функция — предотвратить возможность социального взрыва. Побудительными причинами появления первой папской социальной энциклики (1891 г.) были размах рабочего движения в Европе и распространение марксизма как его идеологии. Социальная доктрина церкви всегда представляла собой антитезу марксизму, коммунизму, а с 1917 г. ~ социалистической практике, "марксистскому коллективизму". Для теоретиков католицизма было очевидным — дезинтеграцияяобщества разрушает и церковное единство. Внимание к социальным и экономическим проблемам объявлялось правом и обязанностью церкви. Папа Пий XI объявил о защите церковью "мира и спокойствия ччловеческого общества от сил революции". Эта цель была главенствующей в идеологии и практике католицизма.

Социальная практика церкви ориентирована также на общественно-политическую стабилизацию и в конечном итоге на укрепление власти. Церковь создала параллельные христианские профсоюзы, руководимые священниками, и одновременно мощную образовательную систему и разветвленную сеть обучения профсоюзных функционеров и лидеров. "Обеспечить постоянныы контакт с рабочими движениями — как католическими, так и некатолическими, — стремясь всеми возможными средствами давать им направление и советы", — так наставляли колумбийские иерархи своих коллег из католической организации Социальное действие.

Многие десятилетия церковь Латинской Америки реализовывала свои политические амбиции через проклерикальные консервативные партии. Позже по аналогии с Европой стали формироваться христианские партии, зачастую при непосредственном содействии церкви. Обычное явление политической жизни — ее активнейшее участие в избирательных кампаниях.

Нередко церковь выходит за установленные ею самой моральные рамки, превращаясь в обычный инструмент власти. Один из впечатляющих

примеров •— использование Центральным разведывательныы управлением США в 70-е годы служителей церкви в качестве добровольных и платных агентов в Латинской Америке. Этой проблеме были посвящены специальные слушания в конгрессе США. Сотрудники скандально известного в Латинской Америке христианского лингвистиччского института также занимаются сбором разведданных о странах своего пребывания.

В столетней непримиримой борьбе с коммунизмом и социализмом католицизм и его олицетворение — Ватикан — одержали важные победы. Первой выпала из социалистической системы родина папы Иоанна Павла II — Польша. Папа оказывал поддержку сторонникам независимости в странах Балтии, Западной Украине, Западной Белоруссии. Политическую цель, очевидно, преследует и его визит на Кубу.

После краха социализма в Восточной и Центральной Европе акценты в католицизме меняются в сторону более жесткой критики капитализма, требований социальной справедливости, служения власть имущих и владельцев капитала общественному благу и т.п. Все это делается ради стабильности, сохранения спокойствия в обществе.

Существуя вне власти и не являясь по формальным признакам частью ее механизма, церковь как общественная структура ориентируется прежде всего на власть, так как нуждается в ее поддержке и расположении. Ее идеал — стабильное и благополучное общество как залог стабильности и благополучия церкви.

Т.Л.ВЛАДИМИРСКАЯ, канщ. ист. наук

Среди рассматриваемых сегодня механизмов политической власти мне хотелось бы затронуть такое поистине глобальное явление, как коррупция.

На состоявшейся в Пекине в 1995 г. международной конференции подчеркивалось, что переломные моменты истории как нельзя более подходят для усиления коррупции, которую гораздо легче предотвращать, чем лечить. Коррупция проявляется на микро- и макроуровнях, она характерна для стран с самыми различными режимами, формами собственности, культурными традициями и положением на международной арене. Болезнь захватила развитые и развивающиеся страны, по обвинению в коррупции за решеткой оказываются мелкие чиновники и главы государств.

Латинская ьмерика дает примеры чрезвычайно глубокого проникновения этого явления во все поры жизни общества. Например, в Эквадоре 10—15% инвестиций вкладываются в заведомо никчемные проекты из-за взяточничества высших чиновников. По оценкам специалистов, 1/3 внешнего долга страны Латинской Америки "обязаны" коррупции.

С чем это связано? Во-первых, повторим, мздоимство значительно обостряется в переходные моменты развития, а латиноамериканские государства практически перманентно находятся в этом состоянии.

Во-вторых, коррупция вообще провоцируется медленной "раскруткой" механизма пресечения преступных действий, а в Латинской Америке судебные разбирательства могут затягиваться на 10—15 лет. Не мешает

напомнить о том, что и следователи, и судьи, пытающиеся распутать клубок коррупции, рискуют собственной жизнью. Например, в Колумбии лишь с 1991 по 1994 г. было убито около 200 юристов, 18 пропали без вести.

Если рассматривать "услуги" взяточников как товар, то печальную роль в усилении процесса и увеличении, его масштабов в Латинской Америке играют крупные "заказчики", так сказать, "покупатели" услуг кор-рупционеров, располагающие огромными капиталами, в частности нар-кодельцы.

Перечисленные факторы, характерные для Латинской Америки, хорошо знакомы и российскому аналитику. Однако то, что в нынешних масштабах сравнительно недавно стало беспокоить российскую общественность, латиноамериканцы наблюдают воочию уже немало лет. Исследователи полагают, что коррупция как истинное бедствие стала отмечаться в Латинской Америке примерно с середины 60-х годов. ибо многом связывают эти качественные изменения с внедрением маркетинговой технологии в рыночные отношения. Для примера можно сказать, что до этого недобросовестный служащий (как правило, государственный) пытался использовать свою должность для улучшения финансового положения. В новых же условиях начинает работать уже своеобразная рыночная система, комбинация спроса и предложения на рынке особого рода услуг. Чиновник выступает как солидный деловой человек, торговец, имеющий что предложить покупателю. Чем выше уровень чиновника и шире спектр его возможностей, тем больше его "тарифные ставки". Со своей стороны "покупатель" услуг уже совершенно осознанно планирует подкуп должностных лиц как естественную статью расходов. Так, во многих крупных монополиях вводятся специальные подразделения, ведающие данным вопросом, своего рода "департаменты по даче взяток". Составляются базы данных на чиновников, действующих в этой области, фиксируются размеры их "ставок", формы, предпочитаемые для расплаты: это могут быть не только денежные компенсации, но и организация отдыха для семьи, приобретение материалов для строительства дома для родственников и т.д.

Таким компроматом, в первую очередь, на чиновников развивающихся стран, располагают, как правило, крупные концерны США, транснациональные корпорации и т.д. Иногда сама информация такого рода становится товаром, который одна фирма продает другой, так что "клиентура" может переходить из рук в руки. В этой связи обнаруживается еще один интересный факт: имеющие доступ к "святая святых" подобной информации отмечают, что в течение долгих лет "услуги" коррумпированных чиновников в Азии, Африке и Латинской Америке стабилизировались в цене, которая колебалась в районе 5% от суммы сделки, однако в последние годы аппетиты взяточников выросли до 10—15, а то и до 20%'

Исследователи коррупции различают горизонтальный и вертикальный ее типы. Горизонтальная классификация включает в себя следующие подвиды.

1. Использование незаконных действий для совершения законных операций (например, ускорение прохождения официального документа по инстанциям, облегчение положения находящегося на излечении и т.д.).

2. Незаконное использование служебного положения для лоббирования принятия решения, помощи в выигрыше аукциона, конкурса, т.е.

действий, вопиющим образом не нарушающих законодательства, хотя и не находящихся в полном соответствии с ним.

3. Использование служебного положения для осуществления незаконных действий, подчас наносящих серьезный ущерб всему обществу или его части.

В горизонтальной классификации коррупции учитываются и масштабы сделок. Последние годы в Латинской Америке отмечены перемещением стрелки барометра в сторону совершения крупных противозаконных сделок. На фоне катастрофических масштабов последствий деятельности тех же наркобаронов борьба против мелких подношений практически потеряла смысл.

То же и в отношении вертикальной классификации коррупции. Она включает в себя весь спектр иерархии взяточников: от мелких, действующих на самом низшем уровне, до лидеров государств, "работающих" на личное обогащение. В Латинской Америке высказывается мнение о нижней области вертикали как о территории, где взятки есть способ выживания, а потому на данном уровне допустимы.

Однако верхняя планка вертикальной классификации коррупции взметнулась в Латинской Америке, как и в других странах мира, резко вверх. Правда, привыкание в наше бурное время к этому явлению происходит крайне быстро, и скандальные процессы над взяточниками-президентами и главами государств, похоже, уже перестают быть сенсациями. Колумбийский исследователь Фернандо Сепеда в работе "Административная коррупция в Колумбии" пишет: "Использование ресурсов общества в личных целях рассматривается сегодня как нормальная практика, соответствующая высокому положению в структурах власти".

Особой статьей в Латинской Америке становится сравнительно новый вид коррупции — политическая коррупция — тема, которая заслуживает отдельного рассмотрения и в связи со своей глубиной, и поскольку наводит на весьма печальные ассоциации с нашей страной, где острая политическая борьба, многочисленные предвыборные кампании и полная безнаказанность уже создали прекрасные условия для размножения этого микроба на территории России.

В Латинской Америке над проблемами борьбы со взяточничеством работают немало ученых в университетах Аргентины, Венесуэлы, Колумбии, Мексики, Перу, Эквадора, центрах социальных, политических исследований. В порыве самокритики высказывается даже мнение о том, что кор-румпированность как бы свойственна латинскому характеру, унаследована на генном уровне от праотцев, якобы весьма терпимо относившихся к мздоимству. Существует и теория более общего характера, вписывающаяся в стереотип противопоставления "Север — Юг", согласно которой порок коррупции заведомо более свойственен южным народам. Позволим себе не согласиться с подобной трактовкой ситуации и признаем, что, несмотря на явно северные широты, нашей стране мздоимство угрожает не меньше, чем южным соседям.

Нельзя сказать, что в Латинской Америке не бьют тревогу по поводу усиления коррупции. На самом высшем уровне проводятся встречи, совещания, конференции, формируются правительственные, государственные и межгосударственные комиссии по повышению служебной дисци-

плины, воспитанию деловой этики, исследованию причин расширения расчетов "борзыми щенками" и поиску путей борьбы с ними. Так, в ноябре 1995 г. в Каракасе проводилась Встреча по координации межамериканских действий по борьбе с коррупцией, в марте 1996 г. там же — Межамериканская конференция с участием президента Венесуэлы Рафаэля Кальдеры. В 1995 г. в Вашингтоне состоялась Межамериканская встреча-обсуждение, где министром иностранных дел Венесуэлы М.А.Бурелли были произнесены слова, ставшие рефреном многих последующих встреч на эту тему: "Борьба с коррупцией подобна борьбе с наркобизнесом".

Следствием многочисленных семинаров, обсуждений и т.д. стало большое количество рекомендаций, анализ которых мог бы быть темой отдельного исследования. Однако опыт той же Латинской Америки доказывает, что пока все эти рекомендации остаются благими пожеланиями.

Усиление административной ответственности оказывается неэффективным, ужесточение уголовного законодательства влечет лишь удорожание "услуг", а призывы создать моральный климат нетерпимости к проявлениям коррупции наталкиваются на новую идеологическую ориентацию — "обогащение любым путем". В то же время встречи видных ученых и общественных деятелей Латинской Америки, в числе которых можно назвать Панамериканскую встречу в Майами в декабре 1994 г. и Межамериканскую конференцию в марте 1996 г.. показывают, что борцы с коррупцией не собираются складывать оружие. Видя, как тяжело сказывается разгул коррупции на развитии общества в изучаемых нами странах, хочется еще раз процитировать мнение специалистов: "Симптомы этой серьезной болезни легче предотвратить, чем лечить".

Е.Г. ЛАПШЕВ, д-р ист. наук

Хотелось бы поддержать почин З.В.Ивановского, успешно использовавшего в докладе метод сравнительного анализа. Затрону лишь некоторые общие проблемы исторического развития России и Мексики.

Новый исторический цикл в этих странах начался практически одновременно — с Октябрьской революции 1917 г. в России и Мексиканской революции 1910—1917 гг. Обе революции сопровождались глубокими социально-экономическими и политическими потрясениями, но результаты их были диаметрально противоположными: Россия получила диктатуру партократии, а в Мексике демократические преобразования носили лишь декларативный характер.

В России был установлен тоталитарный режим. "Наше государство только декларативно было советским. Это была власть партократии", — писал известный политолог Г.С.Померанц. Конечно, история СССР была периодом героических свершений народа в экономике, в Великой Отечественной войне, но одновременно это были времена массового террора и репрессий. Компартия де-факто и де-юре срослась с государством. Всякая политическая оппозиция подлежала физическому уничтожению. Уже с самого начала в советской системе, несмотря на могущество партократии, были заложены основы ее последующего разрушения: сверхцент-

рализация экономики, коррупция партийно-государственного аппарата и скрытая враждебность к власти значительной части населения страны.

Мексиканская революция 1910—1917 гг., оттеснив с политической арены олигархию, заложила основы новой, весьма эффективной системы деятельности мексиканских политических институтов, новой, национал-реформистской, идеологии. Центральным политическим институтом стала созданная в марте 1929 г. Национально-революционная партия, реформированная в январе 1946 г. в Институционно-революционную партию (ПРИ). Постепенно ПРИ превратилась в политический инструмент крупной буржуазии. Произошло полное сращивание правящей партии с государством во главе с президентом республики, получившее название системы "президенциализма", т.е. фактически неограниченной власти президента.

Итак, в результате двух социальных революций XX в. родились тоталитарный режим в СССР и конституционно-авторитарный в Мексике. Они обнаруживают общие характеристики и черты. В СССР правящая партия подчинила себе государство, срослась с ним и стала частью советской системы власти. В Мексике государство создало партию, сделав ее правительственной и превратив в инструмент государственной политики.

История распорядилась так, что в обеих странах сложилась могучая правящая политическая элита. В этом их сходство. Справедливо звучало в свое время высказывание американской газеты "Ньюсдей": "Так же как и СССР, Мексика в течение полувека управляется одной партией" (13 VIII. 1991 г.). В Мексике послекризисный период с конца 80-х годов характеризуется бурным развитием НТР, переходом на рельсы неолиберализма и открытой рыночной экономики. На путь создания такой экономики вступила и Россия. Последние события говорят о том, что над обеими странами веет ветер перемен. В интервью журналу "Латинская Америка" (№ 4 за 1991 г.) посол Мексики в СССР Карлос Тельо, сравнивая ситуацию, говорил, что Россия и Мексика "охвачены бурным процессом реформ, и хотя есть различия, можно увидеть и сходство в том, что происходит в наших странах... В Мексике осуществляется реформа, включающая, среди прочего, приватизацию предприятий, являющихся собственностью государства. В Советском Союзе — это одна из целей экономических перемен. В Мексике пересматриваются отношения между правящей партией и правительством. В Советском Союзе происходит то же самое."

При этом имеющиеся различия не исключают обмена опытом, который не только желателен, но и необходим. Нельзя не видеть, что у таких стран, как Россия и Мексика, обладающих огромными ресурсами и еще невостребованным людским и научным потенциалом, есть все основания с оптимизмом смотреть в будущее, в XXI в. Хотелось бы, чтобы Россия и Мексика стали подлинно демократическими, процветающими государствами, а сама демократия была бы определяющим, связующим звеном, объединяющим обе страны в рамках тесного сотрудничества на благо своих народов.

В интервью журналу "Латинская Америка" (№ 9 за 1996 г.) министр иностранных дел России Е.М.Примаков подчеркнул, в частности, что необходимы более тесные контакты и конструктивный обмен опытом

между Россией и Мексикой в области экономики, социальной политики и политических проблем, что пойдет на пользу обеим странам. С этим нельзя не согласиться.

Ю.И.ВИЗГУНОВА, д-р ист. наук

Мне также хотелось бы рассмотреть некоторые аспекты реформирования политических институтов и возникновения новых механизмов политической власти на примере Мексики. Как известно, в этой стране экономическая модернизация и либерализация осуществляются довольно быстрыми темпами, однако продолжает сохраняться полуавторитарная политическая система с монополией ПРИ и сверхпрезидентством.

В новых социально-политических условиях, которые, начиная с 70-х годов, складывались в Мексике под воздействием глобализации развития и НТР, все более широкие круги общества включались в движение за реформу избирательного законодательства, видя в ней эффективный путь к преобразованию политической системы в целом.

Создание новых политических партий средних .и маргинализирован-ных слоев населения, прогрессивных коалиций и социальных движений, групп и течений в традиционных партиях и в самой ПРИ повлекло за собой и активизацию выступлений за внесение поправок в Конституцию 1917 г., касающихся избирательного законодательства. Важной вехой на этом пути стал Федеральный закон о политических организациях и избирательном процессе (1978 г.), упростивший процедуру официальной регистрации политических партий и создавший предпосылки для расширения их участия в выборах и выборных структурах власти. В 1986 г. была проведена еще одна избирательная реформа, увеличившая представительство политических партий в Национальном конгрессе на основе пропорциональной системы голосования. Именно на основе Федерального закона 1978 г. стали возможны официальная регистрация и участие во всеобщих выборах 1988 г. широкой левоцентристской коалиции Национальный демократический фронт, объединившей четыре левые партии. Кандидат в президенты и кандидаты в Национальный конгресс от социалистов получили более трети голосов избирателей.

Сложившееся в стране демократическое большинство стало оказывать все большее воздействие на процессы демократизации. Представители демократической коалиции в Национальном конгрессе, выступая по ряду вопросов вместе с правой оппозицией — Партией национального действия, добились закрепления за палатой депутатов таких полномочий, как право устраивать слушания по вопросам о выборах, формировать на основе пропорционального представительства постоянную комиссию конгресса, и некоторых других, принадлежавших ранее исполнительной власти. В 1988 г. правительством объявлен референдум по реформе избирательного законодательства, а в 1990 г. проведена новая избирательная реформа. При этом впервые ее проект был обсужден всеми представленными в конгрессе политическими партиями. В соответствии с реформой образованы Федеральный электоральный институт — постоянное и независимое объединение — и Федеральная электоральная прокуратура, а также введе-

20

на ответственность политических партий за обеспечение процесса регистрации избирателей.

Но, как показали события начала 90-х годов, вновь созданные избирательные механизмы еще не обеспечивали гласность выборов на местах. Во многих штатах страны состоялись массовые выступления против фальсификации результатов губернаторских выборов вяпользу кандидатов ПРИ, которые в ряде случаев завершились отставкой губернаторов.

Развернувшиеся в Национальном конгрессе и в печати широкие дискуссии по вопросам открытости выборов, участия гражданского общества в обеспечении избирательного процесса на всеобщих выборах 1994 г. привели к более радикальному реформированию избирательного законодательства.

На основании реформы 1993 г. в состав Генерального совета Федерального электорального института были введены восемь общественных советников из числа ученых, журналистов и независимых лидеров, избранных на основе консенсуса парламентскими группами конгресса. Для разрешения споров была образована специальная апелляционная палата из числа лиц, избранных двумя третями голосов депутатов парламента по представлению Министерства юстиции. Кроме того, был установлен и новый, одинаковый для всех политических партий механизм финансирования кандидатов: ограничение размера их финансирования фондами и частными лицами при равном его уровне по линии государства. Регистрация избирателей и подсчет голосов стали производиться с помощью современной электронной системы. Была введена также новая карточка избирателя с его фотографией и водяными знаками. Реформой предусматривалось участие национальных гражданских наблюдателей на протяжении всех выборов, а также были приглашены около тысячи иностранных наблюдателей по линии ООН для оказания технической помощи в процессе голосования.

Реформы избирательного законодательства 1993 г., осуществленные в обстановке широкого движения масс за демократизацию государственных институтов, в большой степени способствовали активному участию населения в выборах 1994 г. (77,73%). Как показали их результаты, из восьми оппозиционных партий, наряду с традиционной — Партией национального действия, прочные позиции в политической системе страны заняла левоцентристская Партия демократической революции. Впервые за последние годы результаты выборов не оспаривались оппозицией. Факты свидетельствуют, что эти партии играют все более заметную роль в процессе демократизации механизмов политической власти в Мексике.

Т.И.КУЛИКОВА, каца. ист. наук

В рамках сформулированной сегодня проблематики хотелось бы проанализировать изменения политического режима Доминиканской Республики.

После бурных событий первой половины 60-х годов — падения 30-летней диктатуры Трухильо, кратковременного правления Х.Боша (1962—1963), его свержения генеральской хунтой, народного восстания 1965 г., подавленного с помощью американской интервенции, — Доми-

никанская Республика развивалась без сколько-нибудь заметных потрясений. Период, начавшийся со всеобщих выборов 1 июня 1966 г., связан с именем Хоакина Балагера, который управлял страной в качестве президента с редкими перерывами почти все последующие годы. Лишь в 1996 г. почти ослепший 90-летний лидер решил не выставлять свою кандидатуру.

Именно в эти последние 30 лет постепенно сложились современная политическая структура и механизм власти Доминиканской Республики. Как бы мы ни относились к личности Балагера, следует признать, что как раз при нем в стране возникли и укрепились важнейшие демократические институты — избираемый на всеобщих выборах парламент, строгая регулярность самих выборов, многопартийная система, разделение властей и т.д. Все эти институты перестали быть фикцией, в стране существует активная общественная жизнь, политическая роль силовых -рычагов власти (армии, полиции) ограничена. Хотя конституция и базовые законы составлялись под конкретного политика — Балагера —, тот факт, что его правление прерывалось в результате поражений на выборах (в 1978—1982 гг. место президента занимал деятель левоцентристской Доминиканской революционной партии САГусман, а в 1982—1986 гг. — представитель той же партии С.Х.Бланко), показывает, что оно не было диктаторским, пусть иногда и казалось таковым. Вместе с тем необходимо отметить, что набор полномочий президента (сходный с американской моделью) включал подчинение ему вооруженных сил, наличие выпестованного Балагером большого бюрократического аппарата и собственной правоцентристской организации — Реформистской социал-христианской партии, специально подобранный состав избирательных комиссий. Все это было направлено на сохранение власти или самого Балагера, или его ставленника. Но процесс демократизации он остановить уже не мог. На политической арене действовали по меньшей мере еще две крупные политические партии — Доминиканская революционная партия (ПРД) и Доминиканская партия освобождения (ПЛД), а также профсоюзы, пресса разных направлений, католическая церковь, что создавало определенный баланс сил, ограничивающий возможности авторитарного правителя.

Примером, показывающим, что политическая система западного образца укрепилась в Доминиканской республике, могут служить выборы 1996 г. Несмотря на поддержку Балагера, кандидат от партии власти — Реформистской социал-христианской партии — Х.Пейнадо набрал всего 15,5% голосов в первом туре и вышел из игры. Победу в этом туре одержал Ф.Пенья Гомес, лидер ПРД (45,5%), а на втором месте с 39% голосов оказался 43-летний адвокат и университетский профессор Л. Фернандес (ПЛД). Во втором туре Балагер заключил соглашение с Х.Бошем, лидером ПЛД, эти политики совместно выступили против социал-демократа Пеньи Гомеса и обеспечили тем самым победу Фернандесу.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что общественные процессы в Доминиканской Республике, продолжающиеся вот уже 30 лет, к середине 90-х годов принесли определенные плоды. Будем надеяться, что итоги выборов 1996 г. закрепят этот процесс.

22

З.В.ИВАНОВСКИЙ

В заключение хотелось бы поблагодарить всех коллег за крайне ценные комментарии и существенные дополнения. Я полностью согласен с утверждением Т.В.Гончаровой о невозможности навязывания институтов западной демократии неевропейским цивилизациям. В то же время и Россия, и Латинская Америка являются, с моей точки зрения, частью западного мира (или во всяком случае вплотную примыкают к нему). У рассматриваемых сегодня нами различных стран и регионов, разумеется, есть своя специфика, определяемая особенностями национальной истории, культуры, социальной структуры, психологии и т.д., которая не может не отразиться на преломлении универсальных законов общественного развития, а нередко превращает их в карикатуру. Национальную специфику сохраняют и западные государства, вступившие в постиндустриальное общество со стабильными демократическими политическими институтами и развитой рыночной экономикой. Даже в единой Европе Германия остается Германией, а Испания — Испанией. Гораздо большая специфика наблюдается в Японии.

Совершенно справедливо замечание, касающееся недостатков институционного подхода, преобладающего в западной, прежде всего американской, политологии. Как в России, так и в Латинской Америке рядовые граждане ждали (или все еще ждут) от демократии в первую очередь улучшения материального положения, решения самых острых социальных вопросов. Без этого демократия остается пустым звуком. Вместе с тем важно отметить и самоценность функционирования демократических политических институтов, которые могут способствовать формированию новой политической культуры, в конечном счете — и решению социальных проблем.

Одно из основных препятствий на пути консолидации демократии — отсутствие развитого гражданского общества, не зависимого от государственного вмешательства и контроля. В отличие от политических институтов, разрабатываемых архитекторами реформ, гражданское общество не может быть создано по президентскому декрету, а должно вызреть естественным путем в течение длительного исторического периода. Как показала А-Д.Галкина, в нынешних условиях как традиционные организации, так и новые социальные движения являются субъектами политики и влияют на принятие политических решений в качестве заинтересованных групп или групп давления. Эта тематика представляется чрезвычайно актуальной и требует специального обсуждения. .

Не вызывает сомнения постановка вопроса о роли церкви, изложенная в выступлении В.П.Андроновой. Будучи отделенной от государства, церковь, как православная, так и католическая, выступает в качестве одного из механизмов политической власти. В Латинской Америке католическая церковь сыграла важную роль в борьбе против авторитаризма, в защите прав человека, да и в решении социальных проблем (вспомним глубоко проанализированную в других исследованиях В.П.Андроновой деятельность низовых христианских обшин). Важнейшую роль в борьбе против тоталитаризма сыграла католическая церковь в Восточной Европе, особенно в Польше. Православная же церковь в России после смерти патри-

арха Тихона всегда была при власти (и остается таковой и в настоящее время). Разумеется, речь идет о церкви как об институте, я не имею в виду позиции отдельных священников.

Мне кажется крайне перспективным направление исследований, предложенное Т.Л.Владимирской (дополнительные трудности связаны с получением объективного материала). К сожалению, как в России, так и в Латинской Америке коррупция достигла невиданного размаха и стала очевидным механизмом политической власти. В немалой степени этому явлению способствуют как открывшиеся новые возможности, так и традиционные особенности культуры (вспомним М.Е.Салтыкова-Щедрина). В Латинской Америке борьба с коррупцией уже приносит первые плоды: скоро число отправленных в отставку президентов, вице-президентов и других высших чиновников может оказаться сопоставимым с числом свергнутых в свое время в результате военных переворотов. Будем надеяться, что начатая в России кампания когда-нибудь даст положительные результаты. Объективно по мере ослабления государства и укрепления рыночных механизмов, не зависящих от подкупа того или иного чиновника, возможности коррупции будут снижаться.

Выступления других коллег помогают лучше осмыслить механизмы политической власти на примере отдельных стран. Я думаю, всем нам нужно продолжить работу в этом направлении.

1. 14. авторский смысловой перевод с татарского 1
2. ПРИСВЯТА
3. .0 создание файла Посвящается моей любящей жене Сицзуэ а также Мишель и Элисон
4. Введение [3] Характеристика объекта [4] Организационная форма использования технических средст
5. Согласно этой версии самым древним из известных видов птиц считается археоптерикс rcheopteryx lithogrphic
6. Генезис поняття технологічна культура
7. Башкирские народные танцы
8. Столица- Каракас Протяженность сухопутных границ- 4993 км
9. Научение дошкольников рассказыванию по памяти
10. G0Согласно ст
11. тема международного экономического права Цели- целью семинарского занятия является усвоение студент
12. Феноменология Гуссерля и радикальный конструктивизм Квантовый дуализм и конструктивистский монизм
13. Физика горных пород и процессов
14. Экспертonline В одних странах журналисты столь корректны и нейтральны что газеты скучно читать
15. Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний
16. ТЕМА- ОЦЕНКА ИНЖЕНЕРНОЙ ОБСТАНОВКИ НА ОБЪЕКТЕ ПРИ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЯХ ЗАДАЧА 1 На объекте площад
17. 1свваобрабатываемого
18. Тема урока- Строгание древесины Цель урока- Изучить определение и технологию выполнения технологической.html
19. Введение Производительность труда ~ основной показатель экономической эффективности производства отрасл
20. Реферат- Адмирал Нахимов и синопская победа русского флота

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе