Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Тема 6. Культура и социальная структура
Проблема соотношения культуры и социальной структуры
Культура и социальные институты
Культура и социальное неравенство
Культура и власть
Культура и конфликт
Проблема рассогласования культуры и социальной структуры
1. Проблема соотношения культуры и социальной структуры - одна из наиболее важных проблем социологии культуры. Существуют различные варианты описания этого соотношения. Некоторые исследователи, например, А.Вебер и Д.Белл, рассматривали культуру и социальную структуру как автономные сферы, базирующиеся на разных принципах и имеющие специфическую логику развития. В контексте взглядов К.Маркса и его последователей, культура как "надстройка" определяется экономическим базисом, т.е. вторична по отношению к структуре и определяется ею. С точки зрения К.Мангейма, культурные феномены - "функции" социальной ситуации. Для Т. Парсонса культура - это подсистема системы действия, выполняющая определенные функции в рамках этой системы, и при этом каждое социальное явление имеет "культурное измерение". С точки зрения Парсонса, в отношении "культура - структура" именно культура доминирует. И все же логика развития культуры определяется "потребностями" системы действия. Ф. Тенбрук отмечал, что между культурой и структурой существует "бесшовное соединение" - таким образом, эти сферы, фактически, сливаются. Общепринятой точки зрения по данному вопросу не существует.
Социальная структура, представляющая собой совокупность устойчивых социальных отношений, взаимодействий, и культура как сфера значений, в реальности теснейшим образом переплетены. Однако аналитически они различимы, и одной из задач социологии культуры является анализ взаимодействия культуры и структуры.
Социальное взаимодействие "погружено" в смысловое, символическое пространство культуры. Сам процесс социального взаимодействия - это коммуникация, обмен значениями. Каждый "элемент" социального взаимодействия, регулируемого социальной структурой, - от рукопожатия до казни преступника, - имеет свой культурный, смысловой аспект, служит проводником определенного культурного значения.
Однако не все культурные значения, символы, идеи воплощаются непосредственно в социальном взаимодействии и социальной структуре. Такие разные по своим теоретическим и методологическим установкам исследователи, как Т. Парсонс, с одной стороны, и П.Бергер и Т.Лукман, с другой, отмечали очевидную способность "культурных содержаний" существовать в виде запаса, "резервуара" символов и понятий, обособленных от непосредственного взаимодействия. Как запас знаний и символов, культура может "пережить" создавший её социальный организм. Культура античной Греции существует до сих пор, хотя античное общество давно исчезло с исторической арены. Античное культурное наследие существовало в рамках европейских культур на протяжении столетий. В определенные исторические эпохи интерес к античному наследию повышался, и "рецепция" этого наследия оказывала стимулирующее воздействие на культурное развитие европейских обществ. Достаточно вспомнить эпоху Возрождения. Демократические ценности, порожденные логикой развития западных обществ, сегодня востребованы обществами с иной историей и культурой. Эти ценности тоже оторвались от своего социального "субстрата". Подобных примеров можно привести множество.
Культура и социальные институты
Социальные институты, как важнейшие элементы структуры общества всегда опираются на определенные культурные значения, ценности и нормы.
Это "культурное измерение" социальных институтов очевидно и отмечается многими исследователями, как отечественными, так и зарубежными.
С.Фролов , описывая характеристики социальных институтов, подчеркивает важность особой "идеологии" для их существования. П.Бергер и Б.Бергер говорят об их "моральном авторитете". Институты регулируют поведение людей посредством определенных правил, ценностей и норм, но и сами являют собой "объективации" определенных культурных значений.
Что представляет собой, например, институт собственности? Воплощенное в социальном взаимодействии, и в этом смысле объективированное, представление людей об особом отношении индивида или группы к какому-либо вещественному и невещественному объекту. Отношение к собственности, понимание сущности этого феномена является культурно обусловленным. Например, тезис о священности и неприкосновенности частной собственности представляет собой социальный и культурный продукт развития европейской рыночной экономики, особого исторического пути становления современного предпринимательства. Представление о священности и неприкосновенности частной собственности в российской культуре, прошедшей иной путь исторического развития, не имеет характера самоочевидности. И это - одно из препятствий на трудном пути российской экономической модернизации. Попытка перенести на иную культурную почву лишь систему отношений, без их смыслового содержания успешной быть не может. Но едва ли возможно заставить людей внутренне принять непривычные и неочевидные для них культурные смыслы.
Тесно связанное с понятием собственности понятие богатства тоже обладает культурной спецификой. Сошлемся на яркий пример, приводимый известным психологом А. Маслоу, изучавшим жизнь одного из племен американских индейцев. Исследователь пишет: " Я вспоминаю свое замешательство, когда впервые оказался в этом племени и попытался понять, кто же у них самый богатый человек. Я был крайне удивлен, когда мне назвали человека, который на самом деле ничего не имел. Я спросил о том же самом у белого секретаря резервации, и он назвал мне человека, имени которого не назвал никто из индейцев, человека, у которого было больше всего лошадей. Но индейцы на мои расспросы о Джимми МакХуге и его лошадях только презрительно пожали плечами. "Да, у него много лошадей", - ответили они; у них и в мыслях не было счесть его богатым. С их точки зрения "богатым" был их вождь, Белая Голова, хотя у него не было лошадей.
Каким же образом оценивалось богатство и добродетель в этом племени? Мужчины, которые с помощью принятых ритуалов проявляли щедрость, вызывали восхищение и уважение соплеменников Если бы наш образец щедрости, вождь Белая Голова наткнулся на золотую жилу или нашел гору какого-нибудь добра, он осчастливил бы все свое племя"
В этом племени, как и во многих других "примитивных" обществах существовал обычай, при котором человек, накопивший какие-то блага, делился ими с соплеменниками, "одаривал" их. Это считалось честью. Соплеменники испытывали к такому человеку уважение и благодарность, а не зависть и неприязнь. Трудолюбие и предприимчивость одного способствует в данном случае общему благу. Неудивительно поэтому, что богатый, с точки зрения индейцев, вождь Белая Голова не располагал большим имуществом, но племя искренне считало его богатым. Такая концепция богатства коренным образом отличается от той, которая отождествляет его с обладанием множеством благ, недоступных другим.
Любая устоявшаяся система социальных отношений - это одновременно и устоявшаяся система взглядов, которые данная система воплощает в реальности. Если устоявшиеся взгляды на окружающий мир, частью которых является и отношение к социальному порядку, подвергаются сомнению, под угрозой неизбежно оказывается и сам социальный порядок. Т. Парсонс видел в культуре фундамент стабильности социального порядка. С его точки зрения, "структура социальных систем, в общем, состоит из институционализированных стандартов нормативной культуры " . Поддержание стабильности - основная функция культурной системы, а изменения в культуре, с точки зрения Парсон-са, - главный источник обновления социальной системы.
В социологии существует понятие "легитимация", означающее "узакони-вание", "обоснование". Именно в этом заключается одна из важнейших функций культуры по отношению к сложившемуся социальному порядку в целом и его частным аспектам. Например, убеждение в необходимости создания семьи, понимание семьи как одной из самых важных жизненных ценностей служат фундаментом семьи как социального института. Индивид, впитывая эти убеждения с детства, стремится к созданию семьи вовсе не для того, чтобы выполнять какие-то важные социальные функции. Создание семьи является для него желанной целью потому, что усвоенная культура формирует его мотивы и ценности, делает желательными для него определенные цели и действия, убеждает в значимости принятых форм поведения.
Веками семья представляла собой основной институт, отвечающий за воспроизводство общества и в биологическом, и в культурном плане. Человек, как мужчина, так и женщина, - не мыслил себя вне семьи (за исключением тех, кому безбрачие вменялось в обязанность: например, жрицы богини Весты в древнем Риме или христианские монахи). Нерушимость семьи базировалась на фундаменте религиозных верований, святости традиций, а также - на фундаменте социально-экономическом.
Но в конце XX века можно говорить об изменении отношения людей к этому базовому институту. Непрочность современных семей, высокий уровень разводов и нежелание многих людей вступать в брак, появление новых форм брака - все это проявления культурного кризиса, кризиса легитимации института семьи. Для значительного числа наших современников семья перестает быть абсолютной ценностью, а её привычная форма (муж, жена, дети) не кажется единственно возможной и естественной. Доминирование ценностей потребления и самореализации, личной свободы, растущая индивидуализация жизни влекут за собой нежелание людей взваливать на себя лишние обязательства, ограничивать собственные желания и интересы. Эта ценностная переориентация обусловлена не только предшествующим развитием культуры, но и изменением социальной среды, предъявляющей индивиду новые требования.
Кризис института семьи начался не сегодня, но еще в эпоху становления современного, индустриального общества. Индустриальное, городское общество требовало от индивида, прежде всего, мобильности. Это привело, в частности, к вытеснению расширенной семьи семьей нуклеарной. Пока ещё привычная для нас нуклеарная семья и связанное с нею представление о "частной жизни", на самом деле, довольно недавнее "приобретение".
Изменялась не только форма, изменялись и функции семьи. В индустриальном обществе семья перестала быть производящей экономической единицей. Она, фактически, утратила важнейшую функцию передачи социального статуса. Существенно ограничились и её социализирующие функции. Потеря семьей многих её важных функций и способствовала ослаблению ее позиций в обществе, переоценке семейных ценностей. Возникла потребность в новом смысловом обосновании этого института. На место "идеологии" долга, ответственности, необходимости продолжения рода пришла "идеология" романтической любви как нового фундамента семейных отношений. Но романтическая любовь - не настолько устойчивая основа для семьи, как религиозное ее санкционирование и экономические интересы. Прочность семьи в данном случае зависит лишь от субъективных предпочтений, желания или нежелания супругов "быть вместе".
Другой важной причиной кризиса семьи и семейных ценностей стало все более активное участие женщин в экономической жизни. Индустриальное и, тем более, постиндустриальное общество вовлекает женщин в производственную, профессиональную деятельность вне семьи, разрушая экономическую зависимость жены от мужа. Женщина оказалась способной сама содержать себя и детей, хотя это и представляет определенные трудности. Эмансипация женщин, расширение их прав, повышение роли в обществе сопряжено с пересмотром вековых культурных стереотипов о месте и функциях женщин. Всё это не могло не отразиться на институте семьи, поскольку традиционная семья подразумевала подчиненное и зависимое положение женщины, что не в последнюю очередь обеспечивало прочность и нерушимость семейного союза.
Краткий экскурс в проблематику социологии семьи понадобился нам для того, чтобы показать взаимозависимость культуры и институционального порядка на конкретном примере. Институт семьи (как и любой другой) базируется на определенных представлениях, ценностях, установках, воплощает их в сфере социальной практики. Однако эти представления и ценности могут меняться под воздействием меняющихся социальных условий. Изменение представлений, в свою очередь, влечет за собой переформирование сложившихся социальных структур. "Культурное" и "социальное" находятся в постоянном взаимодействии, при этом не имеет смысла говорить о явном доминировании того или другого аспекта.
В современном глубоко дифференцированном обществе существует множество социальных институтов. При этом каждый институт имеет собственную систему легитимации, собственную идеологию, которая в чем-то соответствует, а в чем-то противоречит идеологии, на которой базируется деятельность других социальных институтов. В результате, культура современных обществ лишена внутреннего единства, антиномична. Например, институт религии базируется на ценностях, противоположных ценностям и нормам, регулирующим экономическое поведение. Церковь проповедует любовь к ближнему, смирение, отрешенность от земных благ. Экономика принуждает к конкуренции, отстаиванию своих интересов, стремлению к росту уровня жизни. Таким образом, социальная дифференциация подразумевает и дифференциацию культуры: культура современного общества включает в себя относительно автономные системы значений. Религия, наука, политика, экономика, искусство сегодня - это не только самостоятельные сферы деятельности, но и культурные "системы", обладающие собственными нормами и ценностями. Общее согласие по поводу существующих ценностей и норм - это, скорее, идеал, чем реальность. Однако, признавая относительную автономию этих сфер, её не следует абсолютизировать. Выделенные социальные сферы не является самодостаточными, и могут существовать, лишь взаимодействуя. Это порождает постоянное напряжение между автономизацией и необходимостью координировать деятельность с правилами, укорененными в иных системах значений. Так, искусство в современных обществах функционирует в рыночной среде. Поэтому только лишь эстетические критерии оценки произведения искусства не достаточны для его признания. Произведение искусства должны быть еще и "товаром", который кто-то готов "купить". "Чистое искусство" в современном обществе может существовать лишь в виде хобби. Но в таком случае художник должен отказаться от всяких претензий на признание. То же самое касается и научной деятельности, которая давно перестала быть бескорыстным поиском истины и превратились в один из видов профессиональной, т.е. оплачиваемой и несвободной, регламентированной деятельности.
Культура и социальное неравенство
Культура общества, как отмечалось в одной из предыдущих глав, редко представляет собой нечто единое и однородное. Культурная гомогенность характерна лишь для наиболее простых, архаичных бесписьменных обществ. Чем сложнее структура общества, чем более дифференцированы его институты, тем проблематичнее становится достижение культурного единства. Социальная стратификация также накладывает свой отпечаток на культуру общества.
В обществах, где ярко выражено социальное неравенство, можно выделить культуру высших и низших слоев или классов. Так, образ жизни российского дворянства 19 века значительно отличался от образа жизни крестьян. Дворяне проводили время, одевались, питались, развлекались и даже говорили иначе, чем крестьяне.
Культурные различия, связанные с социальным неравенством и этническим разнообразием характерны для всех стратифицированных обществ. При этом культуры иерархически соотносящихся слоев имеют разный "статус". Культура привилегированных слоев понимается как “высшая”, а культура “низов” - как “низшая”. Люди, принадлежащие к непривилегированным слоям общества и не имеющие доступа к их культуре, считаются “некультурными”.
Даже в современных обществах, где глубокие культурные различия между классами в значительной степени сгладились (благодаря общему повышению уровня жизни, массовому образованию, унифицирующему воздействию массовой культуры), и все члены общества формально являются равными, оценка культур различных групп увязывается с их статусом. Культурные отличия, характерные для разнообразных "меньшинств" - этнических, религиозных, сексуальных и др., - часто интерпретируются "большинством" как “отклонение от нормы”. Следует отметить, что в социологии понятие "меньшинство" не всегда связано с малочисленностью какой-либо группы. Большее значение имеет наличие дискриминации, ограничения в правах. Так, женщины, составляющие, по меньшей мере, половину общества, вполне могут рассматриваться в качестве "меньшинства", если подвергаются дискриминации. То же касается религиозных и этнических меньшинств. Русское население современной Латвии приближается по численности к латышам, и, тем не менее, искусственно превращено в меньшинство, будучи ограничено в правах.
Таким образом, социальное неравенство находит свое символическое, духовное выражение в "неравенстве", "неравноценности" культур различных социальных групп и слоев.
Другой немаловажный аспект проблемы взаимосвязи между культурой и системой неравенства в обществе отражает уже упоминаемое выше понятие легитимации. Социальная стратификация как устойчивый и, фактически, универсальный элемент социальной жизни всегда опирается на определенные представления, объясняющие и обосновывающие необходимость и даже справедливость неравенства. Культура легитимирует существующее в обществе социальное неравенство и, тем самым, как бы оправдывает его. Оправдывая социальное неравенство, культура помогает людям примириться с ним и придает устойчивость сложившейся стратификационной системе. Наиболее наглядный пример такой легитимации предоставляет древняя и средневековая Индия, а именно, присущая индийской цивилизации кастовая система.
С точки зрения доминирующих в Индии религиозных представлений, принадлежность к различным кастам (или варнам) определяется накопленными в предыдущих воплощениях заслугами или прегрешениями. Тот, кто родился в низшей касте, заслужил это. Но, исполняя долг, предопределенный кастовой принадлежностью, человек накапливает заслуги, что может облегчить его положение в будущем воплощении. Такая культурная интерпретация социального неравенства снимает социальную напряженность и делает существующий социальный порядок, фактически, нерушимым. Кастовое неравенство существует в Индии до сих пор, несмотря на тот факт, что официально Индия является демократической республикой, все граждане которой формально равны.
Современные общества имеют собственный вариант объяснения (и оправдания) социального неравенства - миф о том, что человек сам кузнец своей судьбы. К сожалению, факты свидетельствуют, что это далеко не всегда так. Каждый индивид рождается в определенных социальных условиях, его жизнь во многом детерминирована обстоятельствами, никак не зависящими от его воли и личных качеств: в частности, социальным положением, уровнем образования и даже местом жительства его родителей. Самый простой пример: возможность получить высшее образование, от чего в значительной степени зависит дальнейшая карьера, вовсе не одинакова для уроженцев большого города и небольшого поселка, удаленного от городских центров. Другой пример: ребенок, родившийся и живущий в семье алкоголиков, едва ли сможет получить необходимое для дальнейшего успешного социального продвижения воспитание. Только ли его вина в том, что он "не использовал свой шанс"?
В качестве примера современной легитимации социального неравенства можно рассматривать даже социологическую теорию. Структурно-функционалистский подход к объяснению феномена социального неравенства провозглашает, что социальная стратификация выполняет важную социальную функцию, а именно - позволяет поощрять наиболее способных и инициативных, предоставляя им более высокий статус и вознаграждение. В данном случае мы имеем дело с воспроизводством в рамках науки мифа о заслугах, упомянутого выше. В традиционных обществах с закрытыми стратификационными системами никакие заслуги не могли способствовать переходу из страты в страту (хотя в виде исключения такие случаи, конечно, существовали). Даже в современном обществе, где существует открытая система стратификации, высокие социальные позиции вовсе не всегда заняты наиболее достойными, а представители низших слоев часто не имеют возможности проявить и развить свои способности.
Ральф Дарендорф акцентирует еще одно измерение проблемы соотношения культуры и структуры неравенства в обществе. С точки зрения Дарендорфа, неравенство порождается необходимостью нормативного порядка в обществе - иными словами, необходимостью культурного регулирования поведения членов общества. Регуляция поведения подразумевает наличие норм и санкций - наказаний и поощрений. Установление и соблюдение санкций, в свою очередь, невозможно без неравенства социальных позиций. Очевидно, что тот, кто устанавливает нормы и поддерживает их исполнение, должен обладать более высоким статусом, чем тот, кто следует установленной норме.
Культура и власть
Проблема взаимообусловленности структур власти и культурных значений может быть рассмотрена в нескольких аспектах.
Во-первых, слои и группы, занимающие господствующее положение, доминируют обычно и в культурном плане. Это означает, что ценности, нормы и идеалы, свойственные господствующим слоям, имеют приоритет по отношению к ценностям, нормам и идеалам групп, занимающих подчиненное положение.
Так, веками длившееся доминирование мужчин четко прослеживается в области культурных значений. "Мужские" ценности, поведенческие стандарты и личностные качества считаются в большинстве обществ более "ценными", чем "женские". Активность, напористость, динамизм воспринимаются обычно как качества "мужские" и положительные. Пассивность, уступчивость, слабость - качества "женские" и не слишком хорошие. Культурная символика власти (не имеет значения, с какой именно культурой мы имеем дело) неразрывно переплетена с сексуальной символикой. "Женское начало" в большинстве религи озных учений воспринимается как "низшее", "темное" и даже "опасное". Оно должно быть подчинено мужскому началу - как упорядочивающей силе.
В связи с развитием феминистского движения, затронувшего и религиозную сферу, участниками этого движения предпринимаются попытки переосмыслить и роль "женского начала" в христианстве (поскольку феминизм - явление, порожденное христианскими культурами). Э. Шюсслер Фьоренца, одна из представительниц "феминистской теологии", пишет феминистская интерпретация должна поставить под вопрос вероучительный авторитет тех библейских текстов, которые утверждают идеи патриархата, и исследовать, каким образом Библия используется в качестве оружия против женщин, борющихся за освобождение... С самого начала феминистская интерпретация и отношение к Священному Писанию были обусловлены тем обстоятельством, что Библия использовалась, чтобы помешать эмансипации женщин и освобождению рабов... .
Логика власти пронизывает и такую связанную с трансляцией культурных смыслов сферу деятельности, как образование. В отборе учебного материала, в ранжировании факультетов и специальностей по принципу "престижности", в составе студентов (половая и социальная принадлежность) отчетливо просматриваются отношения доминирования/подчинения. Этим проблемам много внимания уделял П. Бурдье.
В наиболее наглядном виде связь власти и культурного доминирования выражается в господстве официальной идеологии при тоталитарных режимах. Насаждаемая государством идеология в данном случае претендует на роль универсального мировоззрения. Альтернативные взгляды (или взгляды, просто не укладывающиеся в прокрустово ложе идеологии) подавляются, а их носители подвергаются репрессиям.
Во-вторых, любая система власти нуждается в культурной легитимации -системе убеждений, оправдывающих и обосновывающих существующую властную иерархию. Об этом мы уже говорили в связи с культурной легитимацией социального неравенства.
В-третьих, "культурный капитал" сам по себе может служить источником власти, хотя чаще "культурный капитал" должен быть дополнен другими видами капитала. Профессор обладает некоторой властью над студентами не только потому, что знает больше, чем они, но, скорее, потому, что занимает определенную должность.
В современных обществах, характеризующихся бурным ростом научного знания и технологическим прогрессом, знание давно поставлено "на службу" тем, кто осуществляет власть и управление - причем не только в масштабах государства, но даже и в масштабах предприятия. Постоянное совершенствование управленческих технологий и форм организации труда - наглядное проявление использования знания для решения практических задач, поставленных теми, кто осуществляет руководство. Простое принуждение работника к труду сменилось научно-обоснованным "созданием мотивации", но цель осталась прежней: заставить человека эффективно выполнять свои функции.
Проблема рассогласования культуры и социальной структуры
Между культурой как системой смыслов, ценностей и норм и социальной структурой как сферой упорядоченного взаимодействия часто существует некоторый "зазор". Р. Мертон рассматривал эту проблему в связи с феноменом девиантности (концепция аномии). Мы рассмотрим эту проблему несколько шире.
Ценности, идеи и представления, существующие в культуре, могут в некоторых случаях не совпадать или даже вступать в противоречие с принципами, лежащими в основе социальной структуры.
Такая ситуация может возникнуть в случаях, когда изменения в социальной структуре общества, формах его организации опережают изменения в культуре - процесс переосмысления сложившихся ценностей и идеалов, выработки новых стандартов поведения. А также в диаметрально противоположной ситуации - когда культурное развитие, новые идеи и ценности "не умещаются" в рамках сложившейся социальной структуры, базирующейся на устаревающих культурных ценностях. Так, развитие научной мысли на исходе средневековья выходило за рамки официальной религиозной доктрины, в связи с чем Церковь нередко предпринимала попытки ограничить научный поиск. Наука зарождалась не только вне Церкви, но и вне средневековых университетов, что не удивительно, поскольку университеты, несмотря на свою автономию, ориентировались все же на воспроизводство религиозного мировоззрения. Наука первоначально была свободной и рискованной деятельностью отдельных одиночек-энтузиастов. Институционализация европейской науки происходит довольно поздно. Д.Белл, например, полагает, что этот процесс начинается только в XVII - XVIII веках.Хотя идея науки восходит еще ко временам Древней Греции, организация научных работ, в основном начинается в XVII веке созданием академий или научных сообществ, находившихся на содержании богатых меценатов и развивавшихся вне университетской системы, с целью поощрения научных исследований. Институционализация научных работ, однако, развивается только с учреждением национальных академий, как во Франции в конце XVIII столетия, и развитием наук в университетских центрах, начавшемся в Германии в XIX веке...
Даже в "стабильном" состоянии общества, когда видимых перемен не происходит, культура никогда не находит однозначного соответствия в сфере социального взаимодействия. Всем знакома проблема несоответствия культурных идеалов и реальности, поведенческих норм и действительного поведения членов общества. Есть и другие измерения этой проблемы: например, неодновременное, неравномерное культурное развитие различных социальных групп в обществе или отмеченная выше неоднородность культуры, связанная с социальной дифференциацией и социальной стратификацией.
Другой аспект проблемы рассогласования (или, точнее сказать, несоответствия) культуры и структуры связан с тем фактом, что "содержание" культуры избыточно по отношению к структуре общества. Культура общества "вмещает" смыслы, значения, идеи, которые и не предназначены для того, чтобы воплощаться в системе устойчивых взаимодействий. Фантазии художника, воплощенные в его работах - тоже элемент культуры, но они не связаны с регулированием социального поведения, хотя могут быть связаны с социальной ситуацией, в которую художник погружен. Другой пример - мистический опыт. Любая религия знакома с этим феноменом, - непосредственной "встречей" верующего со священным, как бы "священное" не трактовалось. У истоков мировых религий - буддизма, христианства, ислама - лежит мистический опыт их основателей. Но подавляющее большинство устоявшихся религиозных организаций относятся к мистическому опыту рядовых верующих очень настороженно, поскольку он не укладывается в устоявшиеся социальные формы религиозного поведения. Мистик всегда в некоторой степени "вне закона": ведь он не нуждается в религиозной организации и посредниках-священнослужителях для контакта с объектом своей веры.
Некоторые "культурные содержания" — различные формы представлений о реальности, могут существовать долгое время лишь как "духовный феномен", но при определенных обстоятельствах оказываются востребованными для создания новых форм социальной организации. Например, национал-социалистическая идеология, потерпевшая сокрушительное поражение в результате падения III Рейха, вовсе не исчезла. Как система убеждений, она сохраняется - причем не только в рамках культуры, её породившей, и часто становится идейной основной все новых и новых неонацистских организаций и движений. Различные оккультные доктрины, базовые принципы которых восходят еще к поздней античности, существуют как бы "на обочине" европейских культур постоянно, но время от времени происходит всплеск интереса к ним, выражающийся в организации оккультных кружков и сообществ.
Мы можем сделать краткий вывод: социальная структура укоренена в культуре общества, опирается на неё, но культура - смысловое пространство, в котором происходит социальное взаимодействие, - не исчерпывается культурными содержаниями, непосредственно "задействованными" в социальных отношениях.
Рассогласование культуры и структуры могут иметь весьма значительный масштаб, что характерно, в частности, для российского общества постсоветского периода. Реформы, происходившие в России в 90-х годах XX века, привели к коренной ломке сложившейся в советское время институциональной структуры общества. Например, централизованная, управляемая, планируемая советская экономика, базировавшаяся на государственной собственности, в кратчайший исторический период была заменена рыночной экономикой, действующей на совершенно иных принципах - частной собственности, индивидуальной предпринимательской инициативе, независимости от государственных структур.
Однако планируемая и рыночная экономические системы подразумевают совершенно разные культурные стандарты поведения людей, различные ценностные ориентации. Изменить и разрушить институциональную, организационную структуру советской экономики удалось довольно быстро. Но изменить культурные стереотипы, которыми люди руководствуются (подчас бессознательно) в своей экономической деятельности оказалось гораздо труднее. Сложности становления рыночной экономики в России связаны именно с культурными стандартами, ценностями и нормами.
Известный отечественный социолог-экономист Р.В.Рывкина выделяет следующие черты типичного советского работника: адаптированность к государственной системе организации труда, отчуждение от результатов труда, отчуждение от управления производством, привычка использовать ресурсы предприятия в своих личных целях, привычка к нарушениям трудовой и технологической дисциплины, привычка к сверхурочным работам, слабая ориентация на нововведения, привычка к теневым формам экономического поведения, ориентация на уравнительность, привычка к гарантированной занятости и т.д.
Все эти черты характеризуют среднестатистического советского работника как более или менее послушного исполнителя, привыкшего выполнять полученные задания, и ожидающего определенных социальных гарантий в обмен на свое лояльное поведение. При этом работник не слишком заинтересован в качестве производимого продукта и повышении эффективности собственного труда, так как ни то, ни другое не влияет заметно на уровень заработной платы. Занятость - гарантирована, и работник, как правило, не рискует своим рабочим местом.
Рыночная экономика требует от работника иных качеств. Он должен быть более независим, более инициативен и ответственен. Кроме того, рыночная экономика предоставляет работнику гораздо меньше гарантий в области занятости и оплаты труда, нежели планируемая государственная. Работник должен быть психологически готов к ситуации потери рабочего места и самостоятельному трудоустройству, перспективы которого зависят и от профессионализма, и от его умения учитывать требования ситуации, изменения на рынке труда. Подобные качества не возникают мгновенно по "государственному заказу", они формируются постепенно под влиянием определенных социальных и культурных условий.
В результате общей неготовности большинства россиян к новым рыночным отношениям, развитие постсоветской экономики протекает довольно сложно. Следует добавить, что и в сфере норм, регулирующих экономическое поведение, в период активных реформ существовала значительная неопределенность. Советские правовые и моральные нормы утратили актуальность, а для формирования норм, соответствующих требованиям новой экономической ситуации, требовалось время. Становление рыночной экономики в России 90-х происходило, фактически, в нормативном вакууме, что во многом обусловило пресловутый "дикий" характер российского капитализма и успех в первую очередь тех, кто действовал вопреки морали и закону. Приверженность же привычным нормам экономического поведения, утратившим актуальность, выступала, фактически, в качестве "тормоза", препятствовала успешной адаптации к новым условиям.
Таким образом, между новыми экономическими институтами, возникшими в России в результате реформ (частная собственность, акционерные общества, биржи, коммерческие банки, индивидуальное предпринимательство, свободный рынок труда и др.) и культурными стандартами большинства населения возник "зазор". Культурный опыт, которым располагало большинство населения, не соответствовал созданной сверху институциональной структуре новой российской экономики. "Рыночная культура" населения оставалась и остается довольно низкой.
Р.Рывкина выделяет следующие аспекты неразвитости "рыночной культуры" россиян:
Во-первых, люди не знают и не понимают проводимой правительством экономической политики, которая, кстати, является в большой мере теневой или по крайней мере недостаточно открытой. ... Наиболее выразительный пример - ситуация, возникшая в период "ваучерной приватизации", когда массовая раздача ваучеров сочеталась с полным отсутствием ясности у людей о том, что с ними можно делать...
Во-вторых, люди не знают законов функционирования новых рыночных структур, таких, как финансово-промышленные группы (ФПГ), "естественные монополии", Центральный банк России, коммерческие банки и пр. ..
В-третьих, люди не знают своих прав, которые они приобретают согласно вновь принимаемым законам и указам, новых возможностей, которые создают новые рыночные организации...
В-четвертых, люди не имеют элементарных знаний об устройстве рынка, о правилах работы на нем. ...даже слово "маркетинг" многим незнакомо...
Но самое главное, как отмечает Рывкина, - это даже не недостаток знаний, а отсутствие "стереотипов рыночного поведения", подразумевающего "наличие у людей привычки выбирать наиболее рациональные варианты решений, умение считать затраты и прибыль, использовать международные связи, находить выгодных партнеров, рынки сбыта, выполнять обязательства перед государством и партнерами и т.д.
Следует отметить, что в ходе реформ все больше людей, особенно молодых, на собственном трудном опыте обучаются новым стандартам поведения в рыночных условиях, усваивают рыночные ценности, такие как предприимчивость, индивидуализм, прагматизм, профессионализм и т.д. Но "зазор" между культурой и структурой все же сохраняется, как сохраняется и конфликт ценностей. Это проявляется, в частности, в устойчивой оценке значительной частью россиян богатства как результата воровства, неравенства доходов - как проявления социальной несправедливости и т.д.
Несоответствие между культурой и новой социальной структурой российского общества проявляется не только в сфере экономики, но и в других сферах жизни, в том числе и в политике. Современная Россия, согласно Конституции, является демократическим государством. Сформировались демократические политические институты: избирательная система, парламент, политические партии, разделение властей и т.д. И, тем не менее, постоянно приходиться слышать о низкой политической активности россиян, о декоративном характере российской демократии, о бессилии человека перед государственной машиной и злоупотреблениями чиновников. Все это говорит об отсутствии культурных навыков, необходимых для эффективного функционирования демократических институтов.
Постоянно возникающие в периоды российских избирательных кампаний слухи о фальсификации результатов выборов косвенно свидетельствуют как о неумении политического руководства добиваться победы демократическим путем и неуважении к самой демократической процедуре выборов, так и о равнодушии большинства населения к основам демократии. Нарушение закона является в российском обществе характерной чертой не только рядовых граждан, но и политической элиты. Защита прав человека - базовый принцип демократии - не воспринимается как норма жизни ни политической элитой, ни рядовыми гражданами: представители первой нарушают эти права, когда это удобно, вторые же просто не знают о своих правах и не умеют их отстаивать. Не опираясь на соответствующую политическую и правовую культуру, демократические институты просто "повисают в воздухе", не имея фундамента в ценностях, нормах и убеждениях значительной части россиян. А это приводит к отчуждению народа от власти, её слабой легитимности, к разочарованию в демократических ценностях, которые, на самом деле, так и не были реализованы последовательно.
Можно сделать вывод, что российские реформы характеризуются быстрыми и глубокими структурными изменениями на фоне гораздо более медленной культурной трансформации. Подобная ситуация не уникальна. В той или иной степени она присуща всем обществам, проходящим так называемую "вторичную модернизацию" - создающим аналог западных институтов (рыночная экономика и демократия - это продукт развития западных обществ) на совершенно иной культурной почве.
"Вторичная модернизация" - далеко не единственный фактор, стимулирующий разрыв между социальной структурой и культурой. Любые социальные изменения способны вызвать этот разрыв, и чем быстрее происходит процесс изменений, тем труднее обществу поддерживать баланс между структурой и культурой, областью социальных практик и сферой смыслов и значений.
Интересный пример разрыва культуры и социальной структуры можно найти в работах одного из основоположников теории постиндустриального общества Д. Белла. Д.Белл фиксирует разрыв между социальной структурой и культурой наиболее развитых экономически западных обществ, вступивших в стадию постиндустриализма. По мнению Белла в основе социальной структуры и культуры западных обществ лежат разные базовые принципы. Если социальная структура опирается на функциональную рациональность и эффективность, то культура - на иррационализм, гедонизм и потребительство. Он пишет:... буржуазное общество XIX века представляло собой интегрированное целое, в котором культура, внутренняя структура и экономика были пронизаны единой системой ценностей. То была капиталистическая цивилизация в ее апогее.Удивительно, но все это было подорвано самим же капитализмом. Посредством массового производства и потребления он разрушил протестантскую этику, усердно внедряя гедонистический образ жизни. К середине XX века капитализм пытается найти себе оправдание не в труде или собственности, но в статусной символике обладания материальными благами и культуре наслаждений. Повышение жизненного уровня и ослабление моральных норм превратились в самоцель как выражение свобод личности.
В организации производства и труда система требует от своих членов расчетливого поведения, трудолюбия и самодисциплины, стремления к карьере и успеху.
В сфере же потребления она создает культ сегодняшнего момента, возвышает мотовство, показуху и поиск игровых ситуаций.
Можно предположить, что причиной разрыва, зафиксированного Беллом, является несоответствие векторов культурного развития и структурных изменений. Социальная структура, базирующаяся на формальной рациональности, складывалась в эпоху классического модерна с присущими ему ценностями, восходящими еще к периоду протестантской Реформации. Но постсовременная культура порождает иные ценности, и трудовая этика среди них отсутствует. Отсюда и отмеченное Беллом противоречие.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что взаимодействие культуры и социальной структуры характеризуется взаимозависимостью, динамизмом и противоречивостью. Следует отметить, что чем сложнее структура общества, чем глубже социальная дифференциация, тем вероятнее наличие рассогласования между культурой и сложившейся системой социальных отношений. Лишь наиболее простые в структурном отношении общности демонстрируют корреляцию культуры и социальной структуры: социальный порядок в них является воплощением порядка смыслового, ценностного и нормативного. В сложных же, высокоструктурированных обществах можно говорить лишь о частичном совпадении социального и культурного порядков. Или же - о множественности самих "порядков" - как социальных, так и культурных.
Контрольные вопросы
1. Что означает понятие "легитимация"? Какова роль легитимации в существовании социального порядка?
2. Опишите культурные аспекты социального неравенства.
3. Приведите пример оценки того или иного культурного феномена, обусловленной фактом социального и культурного доминирования.
4. Приведите примеры культурных различий, воспринимаемых как проявления девиантности.
5. В чем может выражаться несоответствие культуры и социальной структуры?
6. Приведите пример "кризиса легитимации" какого-либо социального института.
7. Охарактеризуйте различные точки зрения на проблему соотношения культуры и социальной структуры.
Литература
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.
3. Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
4. Гидденс Э. Социология. М., 1999.
5. Дарендорф Р. Господство и неравенство // Он же. Тропы из утопии. М.,2002.
6. Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М., 2003.
7. Ионин Л.Г. Культура и социальная структура // Социологические исследования. 1996., № 3
8. Р.Рывкина. Драма перемен. М., 2001.