Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
РЕЛИГИЯ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
Алексей МАЛАШЕНКО
В нашем журнале о религии в Центральной Азии писалось немало. Однако публикации на эту тему носили по-преимуществу разрозненный характер, что не позволяло дать читателю общее представление о роли ислама, или, как стало модно в последние два десятилетия говорить, о наличии там "исламского фактора". Необходимость (даже неизбежность) посвятить конфессиональной проблематике отдельный номер назрела давно. Но только сейчас нам удалось целый номер, который, если и не удовлетворит полностью читательский интерес, то уж, во всяком случае, даст ему возможность достаточно обстоятельно познакомиться с конфессиональной ситуацией в регионе и прежде всего в том, что касается роли там ислама. (Поводом к этому стала состоявшаяся в октябре 1997г. в Оше конференция "Религия и общество".)
Однозначного ответа относительно роли ислама в общественно-политической жизни Центральной Азии нет и быть не может. Тем более сегодня рано подводить итоги постсоветского периода в ее эволюции. Процесс его возрождения (слово не совсем верное, ибо он и не умирал) продолжается и, как представляется, пика своего еще не прошел.
Но прежде о "возрождении ислама". Понятие это достаточно условно, и, скорее, может рассматриваться как рабочий термин. Тем не менее, оно стало своего рода легитимным среди экспертов, политиков и журналистов. Важно и то, что исламское возрождение признается и мусульманскими общественными деятелями и духовенством, свидетельство чему название первой действовавшей в регионе религиозной политической организации - Исламская партия возрождения (первоначально речь шла об узбекском и таджикском отделениях возникшей в 1990г. всесоюзной ИПВ, а впоследствии об уже самостоятельной ИПВ Таджикистана).
Вместе с тем, стало аксиоматичным утверждение, что ислам в Центральной Азии всегда "оставался жив", и в годы советской власти сохранял роль регулятора общественных отношений, оказывал влияние на общественное сознание. Однако в данном случае речь может идти о т.н. бытовом исламе, - нормативах традиционного, санкционированного нормами шариата бытовом поведении, семейных отношениях. В отдельных районах сохранились даже вакуфные земли, доход с которых использовался на поддержание уцелевших мечетей и священнослужителей.
В то же время, "высокий", догматический ислам подвергся разгрому - была уничтожена система религиозного образования, разрушены или отняты у общин мечети, ликвидирован высший интеллектуальный слой духовенства - носитель религиозной культуры и традиции, на отделимой в исламе от культуры светской. В Туркестане так и не состоялся процесс исламского реформаторства, который в огромной степени продвинул вперед по пути модернизации мусульманское общество в арабских странах, Иране и Индии.
Наконец, ислам был лишен имманентного атрибута - права на участие в политической жизни. В результате "советский среднеазиатский ислам" оказался как бы неполноценным по сравнению с исламом Ближнего и Среднего Востока, с традициями которого он был органически связан.
Поэтому религиозное возрождение, начавшееся в Центральной Азии в конце 80-х в период горбачевской "перестройки" и получившее мощный импульс в 90-х гг. после образования независимых национальных государств, является, строго говоря, не возрождением, но своего рода восстановлением "полноценности" ислама, воссозданием его естественного облика, легитимизацией его существовавших в полуподпольном состоянии религиозных и общественных структур.
Этот процесс также включает в себя передачу мечетей сельским и квартальным общинам ранее отобранных у них храмов, реконструкцию старых и строительство новых мечетей, организацию медресе, основание исламских институтов, подготовку духовных кадров.
В отличие от православного ренессанса в России, суть которого является приобщение людей к религии, инкорпорации религиозной традиции и мировоззрения в атеизированный большевиками менталитет, "возрождение" ислама в Центральной Азии, где мусульмане, несмотря на всю атеизацию общества, все-таки остались мусульманами, это - прежде всего, "аккультуривание" мусульман, ознакомление их с духовной литературой, в том числе с Кораном, который при советской власти читали не все, исправление испорченных нравов и пр.
Ретрадиционализация с сильным религиозным компонентом не означает абсолютизации значения ислама в общественно-политической и духовной жизни. В разных сегментах общества она проявляется по-разному. Более того, в обществах Центральной Азии складывается и активно функционирует новый, частично вестернизированный слой бизнесменов, политиков, интеллектуалов, которым чуждо столь массовое возрождение традиций. К ним примыкает русифицированная часть общества, особенно в столичных городах, которая сегодня теснима получившими широкий доступ к власти представителями коренного населения из провинции, где этноконфессиональная традиция всегда имела большое значение.)
Другой стороной "возрождения" стала неизбежная политизация (или реполитизация) ислама. Прежде всего, отметим неизбежность этого феномена, объяснимого как спецификой исламской традиции, так и конкретной ситуацией в регионе: ислам, как известно, не отграничен от политики; а разочарованность населения различными общественными силами в Центральной Азии при существующей сложной экономической ситуации, ухудшение материального положения побуждает их апеллировать к иным, ранее не использовавшимся средствам достижения благополучия, в том числе, к исламу. Одним словом, среди не желающей возврата к советской системе, разочарованной в реформах, не испытывающей острой потребности в демократии, не питающей доверия к нынешним национальным политикам части появляется надежда на возможность исправления положения через обращение к исламу.
Постепенно складывается социальная база для исламского политического движения. Часто можно слышать, что значимость политического ислама определяется только при наличии точной информации о численности соответствующих партий и движений, их материальной базе, организованности и пр. Все это так. Однако чрезвычайно важно просчитывать и потенциал политического ислама, его возможность аккумулироваться в определенном месте в конкретный исторический момент.
Разумеется, в разных государствах Центральной Азии сила и влияние политического ислама различны. И в Таджикистане, понятно, оно не такое, как в Туркменистане. Однако тенденция к росту его влияния обозначилась практически повсеместно, даже если об этом не говорят вслух. Тормозом на пути расширения влияния политического ислама в Центральной Азии стали события в Таджикистане, где исламисты занимают наиболее внушительные позиции. Именно это обстоятельство, гражданская таджикско-таджикская война дала повод региональной политической элите связать в глазах верующих эти кровавые события с ИПВТ, и тем самым напугать и возможностью исламского радикализма в своих странах. Однако с другой стороны, очевидно и то, в результате внутреннего конфликта исламисты окончательно закрепились на политической сцене страны.
Активную роль в политическом исламе играют некоторые священнослужители, особенно из молодого поколения, которые стремятся посредством участия в партиях и движениях реализовать свое честолюбие.
Наконец, можно говорить и об определенной подпитке политического ислама из-за рубежа - Ирана, Саудовской Аравии и некоторых других стран. Впрочем, последнее обстоятельство не следует излишне драматизировать, ибо своими корнями здешний политический ислам упирается в местную почву.
Явным недостатком исламистов Центральной Азии является отсутствие у них искушенных в богословии и политике лидеров (Таджикистан здесь, пожалуй, исключение). Представляется, что в этом заключается их главная слабость, им необходима фигура, сопоставимая с национальными лидерами типа Нурсултана Назарбаева и Ислама Каримова. Без харизматического вождя исламизму трудно состояться. Это отчетливо понимают и светские правители, которые бдительно, особенно президент Узбекистана, следят за состоянием дел в политическом исламе и стремятся не допустить внезапного появления сверхвлиятельного рода духовного авторитета.
Следует отметить также, что светские политики ограничивают связи местных последователей политического ислама с их единомышленниками на Ближнем и Среднем Востоке (вплоть до высылки из своих стран зарубежных проповедников).
В целом, активность политического ислама в Центральной Азии, ныне являющаяся своеобразным индикатором его внутренней напряженности, является, в то же время, объективно-закономерным фактором, и в перспективе исламизм в той или иной степени будет представлен в политической жизни стран региона.