Мурза Краткий курс манипуляции сознанием ПРЕДИСЛОВИЕ Мы свидетели и участники событий космического м

Работа добавлена на сайт samzan.net:

С.Г. Кара-Мурза
Краткий курс манипуляции сознанием

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы — свидетели и участники событий космического масштаба. На глазах одного поколения удалось взорвать и, возможно, сломать огромную суперстрану, СССР. Десять веков эта огромная цивилизация соединяла и уравновешивала два главных блока человеческого мира — Запад и Восток. После первого удара в ХХ веке Российская империя, уже в облике СССР, возродила свои главные черты, вновь обрела свое лицо (правда, умывшись кровью). Но вирус остался в ее организме, болезнь нашла новые уязвимые точки, кризис оказался гораздо тяжелее. Зашаталась и стала рассыпаться одна из опор всего человеческого общежития. В перестройку втягивается, с нарастающим ужасом, весь мир.

По всему видно, что смута надолго, и нас ждут еще невероятные приключения. Слегка переделав знаменитую фразу Хрущева, можно сказать: "Нынешние поколения советских людей не соскучатся до самой смерти". И, в отличие от предсказания Никиты Сергеевича, этот прогноз, похоже, сбудется. Тем более что продолжительность жизни при таком веселье быстро сокращается.

Чтобы, сводя счеты с жизнью, не было мучительно стыдно за наделанные нами глупости, полезно нам порассуждать: что же произошло? Почему же мы хотели как лучше, а получилось не как всегда, а как и в страшном сне не приснится. Ведь до сих пор вкладчики банка "Чара" жалуются друг другу: "Просыпаюсь с надеждой: все это был сон. Не мог же я, такой умный и хитрый, отнести и отдать все мои сбережения жуликам. Добровольно!" Нет, все это не сон. Да и "Чара" — мелочь. Вернее, не мелочь, а та капля воды, в которой отразилась вся эта перестройка, реформа, демократия и что там еще было у фокусника под шляпой.

Думаю, страсти уже немного остыли, и порассуждать мы можем с пользой и даже со смехом (иногда нервным, но уже не истерическим) — все вместе. И жертвы нашей эпохальной аферы, и те, кто в ней, как ему кажется, сумел поживиться. Таких все меньше, но они есть. Да и не любит человек выглядеть простофилей, вот и хорохорится — я теперь банкир, а я менеджер.

Может быть, наши рассуждения еще успеют помочь нам самим в нашей жизни, наверняка помогут нашим детям — кашу придется расхлебывать им. Да и для истории, для потомков хочется оставить свидетельства очевидцев хоть с какими-то попытками осмысления. И потом, люди мы в основном неверующие (свечки и крестики — это не совсем то), но у большинства свербит тайная мысль: придется ведь ответ держать перед нашими мертвыми. Спросит меня отец, не пришедший с войны: "Чего вы там намудрили? Объясни, мы тут все гадаем, понять не можем". Надо же готовиться, нашим предкам речь Горбачева под нос не сунешь: вот, мол, этими истинами увлеклись. У них мышление было не новое, а здравое.

Начнем же понемногу разматывать ниточку, восстановив в памяти историю так, чтобы понять: какими чудодейственными средствами нас убедили сделать все то, что мы сделали. Ведь наворочали мы дел немало, и без всякого кнута и пряника — с энтузиазмом и даже восторгом. Сейчас, задним умом, кое-кто очень крепок. Иные даже хвалятся: я знал! я предупреждал! Эти люди общей картины не меняют.

Во-первых, таких умных было очень немного. Почитайте хотя бы выступления Е.Г.Лигачева, нашего консервативного буки из Политбюро КПСС. Тех же щей, но пожиже влей. А иные предупреждали вроде бы верно, но в такой нарочито нелепой форме, что, похоже, их предупреждения писались в ведомстве А.Н.Яковлева. Вспомним хоть письмо Нины Андреевой. Конечно, писала она сама и искренне, ведомство А.Н.Яковлева только подбирало такие перлы и "по оплошности" пускало в печать.

Наконец, в каждом обществе людей (и даже в каждом стаде) есть сколько-то прирожденных строптивцев, природных диссидентов. Они всегда ворчат и противоречат. Возьмите хоть Солженицына. Мало кто сумел столько сделать для уничтожения советского строя. Наконец, уничтожили, сделали все, как он просил, — опять недоволен. Нет, вы убейте, но так, чтобы было красиво. Чтобы покойничек был розовеньким и улыбался. Думаю, таких вечно недовольных считать свидетельством устойчивости нашего национального разума нельзя.

Так что примем как факт: некая влиятельная и организованная часть человечества (в которую приняты и кое-кто из наших земляков) каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 миллионов человек, не считая "союзников", активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим. Сегодня, когда важный этап этой программы завершен и результат налицо, это можно принять действительно как факт и больше на нем не останавливаться. Потери и приобретения известны и очевидны, они подсчитаны и обнародованы в мировых бухгалтерских книгах, буквально написаны на роже счастливых политиков.

Что бы там ни говорили крепкие задним умом скептики, если считать, что мы — народ (то есть единое тело с надличностным разумом), то пора признать, что наша народная мудрость почему-то дала осечку. Мы коллективно заглатывали одну приманку за другой, пока нас не подвели к крючку и не вытянули на разделочную палубу. Правда, и сегодня есть такие, которые, уже лежа на этой палубе, кричат: "Я этого хотел и не могу поступиться принципами! Да здравствует товарищ Чубайс!" Но это — тонкие натуры, их особенно жалко.

Так вот, давайте разберем, что это была за приманка, как ее готовили и с какими словами ею помахивали у нас перед носом. Потому что то, что с нами сделали, называется скучным термином: манипуляция общественным сознанием. По своим масштабам, затратам, продолжительности и результатам эта программа манипуляции не имеет аналогов в истории. В ходе ее подготовки и выполнения сделано огромное количество находок и даже открытий, накоплено новое важное знание о человеке и обществе, об информации и языке, об экономике и экологии. Прежде чем начать решающие действия в СССР, были поставлены "острые" (часто исключительно кровавые) эксперименты над многими народами и получено ценное знание по этнографии и антропологии. Мир изменился не только из-за краха СССР. Сама невидимая деятельность по манипуляции общественным сознанием множества народов земли изменила облик мира и затронула практически каждого жителя планеты. И особенно культурный слой человечества, читателя и телезрителя.

Успех манипуляции сознанием народов СССР и прежде всего русского народа (по словам Даллеса, "самого непокорного народа") опасно вскружил голову политикам-победителям и их экспертам. Сегодня пресса полна торжествующими воплями о принципиальной возможности полного контроля над поведением человека, причем с очень небольшими затратами. С другой стороны, множество тех, кто посчитал себя жертвами манипуляции, впали в уныние и уверовали в какое-то тайное оружие, разработанное КГБ или ЦРУ (или совместно), в какие-то психотропные средства, с помощью которых коварные политики "зомбируют" людей. Ясно, что вера в мистическую силу противника парализует волю к сопротивлению. Так что "создание" этой веры (путем слухов, статей, "обличений" и "признаний") — само по себе есть важное средство манипуляции общественным сознанием.

Люди, независимо от их идеологии и политических пристрастий, делятся на два типа. Одни считают, что, в принципе, человек — это большой ребенок, и манипуляция его сознанием (разумеется, ради его собственного блага) просвещенным и мудрым правителем — не только допустимое, но и предпочтительное, "прогрессивное" средство. Например, многие специалисты и философы утверждают, что переход от принуждения, тем более с применением насилия, к манипуляции сознанием — огромный шаг в развитии человечества.

Другие считают, что свобода воли человека, предполагающая обладание незамутненным разумом и позволяющая делать ответственный выбор (пусть и ошибочный) — огромная ценность. Эта категория людей отвергает законность и моральное оправдание манипуляции сознанием. И даже считает физическое насилие менее разрушительным (если и не для индивидуума, то для рода человеческого), чем "зомбирование", роботизация людей.

Эти две позиции определяются ценностями, идеалами человека. Значит, спорить о том, какая из этих позиций правильнее и лучше, бесполезно. Это все равно что спорить, что важнее — душа или тело. Рационально и даже логично можно рассуждать о том, какие последствия для общества и личности повлечет за собой превращение той или иной идеальной позиции в политическую доктрину. Влияет ли на жизнь человека воплощение этой доктрины в жизнь линейно — или это влияние имеет критические пороговые уровни. То есть, допустима ли "манипуляция в разумных пределах" или признание ее как оправданного средства управления означает перескок в качественно иное общество.

Поэтому в книге, которая предлагается читателю всего лишь как основа, матрица для диалога, мы постараемся избежать обвинений и оценки идеалов. Будем говорить о делах — их можно и нужно оценивать с позиций совести, поскольку они затрагивают жизнь людей. Но и скрывать свои установки бесполезно и даже вредно, это же не агитпроп. Вербовать в свою веру не нужно, гораздо важнее создать очаг диалога в нашем расколотом обществе. Поэтому предпочитаю предупредить, что книга написана с позиций неприятия манипуляции и общественным, и личным сознанием. Я уверен, что на этом пути, который, конечно же, обеспечивает удобства и комфорт, человека ждет беда. Истощение бытия и угасание всего рода человеческого, включая касту жрецов, сидящих у пульта манипулирующей машины.

О какой же манипуляции пойдет речь? В принципе можно программировать поведение человека и путем непосредственного внешнего воздействия на его биологические структуры и процессы. Например, вживив электроды в мозг и стимулируя или блокируя те или иные управляющие поведением центры. При некоторой технической изощренности можно даже не вживлять электроды, а воздействовать на высшую нервную систему человека на расстоянии — с помощью физических полей или химических средств.

Массовое применение и в прошлом, и сейчас имеет воздействие на поведение человека с помощью грубого хирургического вмешательства в его организм. В США долгое время широко использовалось лоботомирование — хирургическое удаление некоторых центров в лобной части головного мозга, после чего беспокойный человек утрачивает мятежный дух и становится всем довольным (кто-то наверняка смотрел фильм М.Формана "Пролетая над гнездом кукушки").

В этой книге мы не будем обсуждать ни применение электродов в "коррекции" поведения, ни лоботомирование, ни воздействие психотропными лучами или газами. Все это, по нашим меркам, является преступным вмешательством в организм человека и, надо надеяться, в ближайшие годы открыто и в массовом масштабе использоваться не будет. Конечно, надо держать ухо востро. Энтузиастов с тоталитарным мышлением хватает под любым знаменем, даже самым что ни на есть демократическим. Вот декларация одного такого демократа, Н.Амосова (1992 г.): "Исправление генов зародышевых клеток в соединении с искусственным оплодотворением даст новое направление старой науке — евгенике — улучшению человеческого рода. Изменится настороженное отношение общественности к радикальным воздействиям на природу человека, включая и принудительное (по суду) лечение электродами злостных преступников… Но здесь мы уже попадаем в сферу утопий: какой человек и какое общество имеют право жить на земле".

Это откровение отражает общее и тайное желание элиты (хотя бы и "просвещенной") — иметь народ или население, которые вели бы себя во всех сферах жизни именно так, как выгодно, удобно и приятно именно ей, элите. Н.Амосов — кумир влиятельной части нашего культурного слоя. Согласно опросам, он совсем недавно занимал в среде интеллигенции третье место в списке живых духовных лидеров (после Солженицына и Лихачева).

Но мы, повторяю, не будем говорить ни о планах "улучшения человеческого рода" и лечении по суду электродами, ни о психотропных лучах, а поговорим о простой и реально существующей вещи, которая стала частью нашей жизни в культуре и вообще в окружающей среде. О манипуляции сознанием и поведением человека с помощью законных, явных и осязаемых средств. Поговорим о той технологии, которую используют согласно своим служебным обязанностям и за небольшую зарплату сотни тысяч профессиональных работников — независимо от их личной нравственности, идеологии и художественных вкусов. Это — та технология, которая проникает в каждый дом и от которой человек в принципе не может укрыться. Но он может изучить ее инструменты и приемы, а значит, создать свои "индивидуальные средства защиты".

Если же знание об инструментах и приемах манипуляции сознанием станет доступным для достаточно большого числа людей, то возможны и совместные акции сопротивления или, поначалу, акции защиты против манипуляции. Конечно, манипуляторы будут изобретать новые инструменты и новые приемы. Но это уже будет нелегкая и дорогостоящая борьба, а не подавление безоружного и беззащитного населения. Причем это будет борьба ничтожного меньшинства (хотя и обладающего деньгами и организацией) против огромной массы творчески мыслящих, изобретательных людей. Сам переход к борьбе будет означать важный поворот в судьбе нашего народа, а может быть, и всего человечества.

В этой возможной борьбе нам выпало особое место. На нас вся современная технология манипуляции сознанием обрушена, как обвал, с гротескными и кричащими результатами. Это, конечно, вызвало шок, но в то же время создало и важнейшее условие для попытки осмысления, а затем сопротивления. В других частях мира обволакивание человека "культурой манипуляции" было медленным, постепенным. Там не было шока и таких страданий, как у нас. Там возникло привыкание без всякой надежды на резкие, творческие попытки освобождения. Лягушка, брошенная в кипяток, выпрыгивает, хотя и с травмами. Лягушка, погруженная в теплую воду, с наслаждением плавает в кастрюле. Она не замечает, что кастрюлю поставили на огонь, и вода становится все теплее. Она так и наслаждается, пока не сварится.

Наша задача — выпрыгнуть и помочь тем, кто наслаждается.

ВВЕДЕНИЕ
ЧТО ТАКОЕ МАНИПУЛЯЦИЯ СОЗНАНИЕМ

Человек — существо социальное. Как говорил Аристотель, только боги и звери могут жить вне общества. Индивидуум — это абстракция, идеальное представление об изолированном человеке, которое сложилось в XVII веке на Западе. На практике миф об индивидууме неосуществим, человек возникает и существует только во взаимодействии с другими людьми и под их влиянием. Ребенок, воспитанный дикими животными (такие случаи известны и изучены), не становится красавцем Маугли. Он — не человек и выжить не может. Не становится человеком даже ребенок, изолированный матерью от других людей.

Значит, заложенная в нас биологически программа поведения недостаточна для того, чтобы мы были людьми. Она дополняется программой, записанной в знаках культуры. И эта программа — коллективное произведение. Значит, наше поведение всегда находится под воздействием других людей, и защитить себя от этого воздействия каким-то жестким барьером мы в принципе не можем. Какой же вид воздействия на наше поведение мы определим как манипуляцию?

Ясно, что само это слово имеет отрицательную окраску. Им мы обозначаем то воздействие, которым недовольны, которое побудило нас сделать такие поступки, что мы оказались в проигрыше, а то и в дураках. С другой стороны, не всякое воздействие, подчинясь которому вы оказались в убытке, вы назовете манипуляцией. Если в темном переулке вам приставили нож к животу и шепнули: "Деньги и часы, быстро", то ваше поведение очень эффективно программируется. Но обозвать незнакомца манипулятором в голову не приходит. Какой же смысл мы вкладываем в это понятие?

Само слово "манипуляция" имеет корнем латинское слово manus — рука. В словарях оно толкуется как обращение с объектами с определенными целями. Имеется в виду, что для таких действий требуется ловкость и сноровка. Отсюда и переносное значение слова — ловкое обращение с людьми как с объектами, вещами. Оксфордский словарь английского языка трактует манипуляцию как "акт влияния на людей или управления ими с ловкостью, особенно с пренебрежительным подтекстом, как скрытое управление или обработка". Изданный в 1969 г. в Нью-Йорке "Современный словарь социологии" определяет манипуляцию как "вид применения власти, при котором обладающий ею влияет на поведение других, не раскрывая характер поведения, которое он от них ожидает".

Таким образом, термин "манипуляция" есть метафора: ловкость рук в обращении с вещами перенесена в ней на ловкое управление людьми (и, конечно, уже не руками). Сначала этим словом обозначали фокусников, работающих без сложных приспособлений, руками ("фокусник-манипулятор"). Искусство их основано на свойствах человеческого восприятия и внимания — на знании психологии человека. Своих эффектов фокусник-манипулятор добивается, используя психологические стереотипы зрителей, отвлекая, перемещая и концентрируя их внимание, действуя на воображение — создавая иллюзии восприятия. Если артист владеет мастерством, то заметить манипуляцию очень трудно, хотя дошлые скептики смотрят во все глаза.

Именно когда все эти принципы вошли в технологию управления поведением людей, возникла метафора манипуляции в ее современном смысле как программирование мнений и устремлений масс, их настроений и даже психического состояния с целью обеспечить такое их поведение, которое нужно тем, кто владеет средствами манипуляции.

Если выписать те определения, которые дают авторитетные зарубежные исследователи явления манипуляции (наши-то пока что ходят в подмастерьях, хотя на практике молодцы), то можно выделить главные, родовые признаки манипуляции. Во-первых, это — вид духовного, психологического воздействия, а не физическое насилие или угроза насилия. Во-вторых, это — скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Еще более тщательно скрывается главная цель — так, чтобы даже разоблачение самого факта попытки манипуляции не привело к выяснению дальних намерений. Поэтому сокрытие, утаивание информации — обязательный признак. В-третьих, манипуляция — это воздействие, которое требует значительного мастерства и знаний. Поскольку манипуляция общественным сознанием стала технологией, появились профессиональные работники, владеющие этой технологией. Возникла система подготовки кадров, научные учреждения, научная и научно-популярная литература. Правда, Нобелевской премии в явном виде в этой области пока что не учредили (хотя некоторые лауреаты Нобелевской премии мира или по литературе должны были бы идти по разряду выдающихся манипуляторов сознанием).

Манипуляция — это часть технологии власти, а не воздействие на поведение друга или партнера. Влюбленная женщина может вести очень тонкую игру, чтобы разбудить ответные чувства — воздействует на психику и поведение покорившего ее воображение мужчины. Если она умна и терпелива, то до определенного момента она проводит свои маневры скрытно, и намерения ее "жертва" не обнаруживает. Это — ритуал любовных отношений, конкретный образ которого предписан каждой культурой. Если речь идет об искренней любви, мы не назовем это манипуляцией. Иное дело — если хитрая бабенка решила окрутить простофилю. Беда в том, что различить эти два случая непросто.

Не включаем мы в понятие манипуляции и этикет — воздействие на поведение окружающих с помощью иносказаний и умолчаний, языка знаков, понимаемых только в данной культуре. Если человек понимает знак, то смысл обращения ему ясен и намерения того, кто "воздействует на его поведение", для него секрета не составляют. Когда человек обращается к другому утонченно вежливо, он, конечно, стремится повлиять на поведение партнера в свою пользу. Но это — не манипуляция, поскольку здесь не скрываются ни факт воздействия, ни намерения. Без этикета и условностей, связанных с обманом, жить в обществе невозможно. Но, применяя правила этикета, мы вовсе не обращаемся с человеком как с вещью, мы его уважаем как личность. Этот вид "нас возвышающего обмана" мы в понятие манипуляции не включаем.

Да и вообще простой обман, будучи одним из приемов манипуляции, сам по себе составить манипулятивное воздействие не может. Лисица, выманивая сыр у Вороны, даже не может быть названа обманщицей. Она же не говорит ей: брось, мол, мне сыр, а я тебе брошу сырокопченой колбасы. Она просит ее спеть. Манипуляция, как пишут ученые, "не только побуждает человека делать то, чего желают другие, она заставляет его хотеть это сделать".

Отсюда становится ясной довольно неприятная сторона дела. Всякая манипуляция сознанием есть взаимодействие. Только если человек под воздействием полученных сигналов перестраивает свои воззрения, мнения, настроения, цели — и начинает действовать по новой программе — манипуляция состоялась. А если он усомнился, уперся, защитил свою духовную программу, он жертвой не становится. Манипуляция — это не насилие, а соблазн. Каждому человеку дана свобода духа и свобода воли. Значит, он нагружен ответственностью — устоять, не впасть в соблазн. Один из надежных признаков того, что в какой-то момент осуществляется большая программа манипуляции сознанием состоит в том, что люди вдруг перестают внимать разумным доводам — они как будто желают быть одураченными.

Для обсуждения нашей темы главную трудность создает та сторона манипуляции сознанием, которую мы обозначили как "скрытность", да еще при наличии мастерства и ловкости. Профессиональные манипуляторы, как и фокусники, своих секретов не раскрывают и в свои творческие лаборатории посторонних не допускают. Даже их мемуары, в которых они хвастаются достижениями в этой части, призваны скорее напустить туману, чем просветить и предупредить потомков.

Первое (и, вероятно, главное) условие успешной манипуляции заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев подавляющее большинство граждан не желает тратить ни душевных и умственных сил, ни времени на то, чтобы просто усомниться в сообщениях. Во многом это происходит потому, что пассивно окунуться в поток информации гораздо легче, чем критически перерабатывать каждый сигнал.

Важной фигурой для нашей темы был Никколо Макиавелли — политик и мыслитель, заложивший основы нового учения о государстве. Он первым из теоретиков государства заявил, что власть держится на силе и согласии ("макиавеллиевский кентавр"). В трактате "Государь" Макиавелли писал: "Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе". Иными словами, "государь" должен непрерывно вести хитростью особую работу по завоеванию и удержанию согласия подданных. Поэтому само явление манипуляции сознанием вплоть до недавнего времени обозначалось словом макиавеллизм.

Особое место занимает идеология как средство господства в современном мире. Понятно, что язык идеологии, созданной как замена религии в атеистическом обществе промышленной цивилизации, для того и служит, чтобы внедрять в сознание скрытые смыслы. Говоря о языке, надо помнить, что слово (и текст) — частное выражение более широкого понятия, знака. Передаваемая информация может воплощаться в разных знаковых системах. Платье, поза, жест могут быть красноречивее слов, это — "невербальные тексты". А ведь помимо жестов есть множество других знаковых систем. Поэтому мы должны истолковывать любое сообщение, в какой бы знаковой системе оно ни было "упаковано". Бывает, даже при толковании, казалось бы, прозрачных и общепринятых знаков бывают досадные ошибки. Как горевала на базаре торговка, у которой вор вытащил спрятанный на груди кошелек! Она, видишь ли, думала, что он полез "с добрыми намерениями". А теперь плачет, как русский народ после озорства Чубайса с государственной собственностью.

Самыми главными для нашей темы можно считать сообщения, "упакованные" в словах, вербальные тексты (печатные тексты, речи, радио- и телепередачи). Очень важны смыслы, скрытые в образах (картины, фотографии, кино, театр и т.д.). Разумеется, эффективнее всего действуют комбинации знаковых систем, и при наличии знания и искусства можно достичь огромного синергического (кооперативного) эффекта просто за счет соединения "языков". Потому столь могучим средством манипуляции стало телевидение.

Наконец, истолкованию должны подвергаться также действия. Если политик с огромным опытом и интуицией в важной зарубежной поездке выходит из самолета и на виду у всей высокопоставленной публики, которая встречает его с цветами, мочится на колесо шасси, — как это надо понимать? Очевидный смысл, который подсовывается простодушным противникам этого политика, прост, как мычание. Ах он, такой-сякой, хам некультурный, напился и не мог дотерпеть до туалета! Да разве можно такому вверять судьбу нашей многострадальной Родины! Но этот очевидный смысл на самом деле "смысла не имеет". В такого рода поездках целая куча режиссеров и психологов продумывает каждый жест, каждое движение. Действие, о котором мы упомянули, — это целый ритуал (надо признать, что новаторский), который несет в себе несколько слоев скрытых смыслов. И всякий человек, который не увидел здесь холодного и даже циничного расчета, подпал под обаяние этого ритуала, как бы он им ни возмущался.

Вообще, действия, тем более необычные и сложные, можно уподобить текстам, написанным на не вполне понятном языке, с недомолвками и иносказаниями. Даже в рамках одной большой культуры истолкование слов и поступков людей иного круга, иного сословия (другой субкультуры) — непростая задача. Неспособность объясниться с крестьянами была одной из причин трагедии народников — опередившей время на полтора столетия ветви русской культуры. В целом эта неспособность, ставшая источником многих наших трагедий, принимала самые разные формы.

Какую же цель преследует тот, кто желает манипулировать нашим сознанием, когда посылает нам сообщения в виде текстов или поступков? Его цель — дать нам такие знаки, чтобы мы, встроив эти знаки в контекст, изменили образ действительности в нашем восприятии. Он подсказывает нам такие связи своего текста или поступка с реальностью, навязывает такое их истолкование, чтобы наше представление о действительности было искажено в желательном для манипулятора направлении. А значит, это окажет воздействие и на наше поведение, причем мы будем уверены, что поступаем в полном соответствии c нашими собственными желаниями.

Тот, кто хочет построить защиту против попыток манипуляции его сознанием, должен преодолеть закостенелость ума, научиться строить в уме варианты объяснения. Как бы ни был защищен ум догматика его "принципами, которыми он не может поступиться", к нему после некоторых попыток находится ключик, ибо ход его мыслей предсказуем и потому поддается программированию. И догматик, сам того не подозревая, становится не просто жертвой, а инструментом манипуляции.

Таким образом, спастись от манипуляции с помощью догматизма и упрямства, просто "упершись", невозможно. Можно лишь продержаться какое-то время, пока к тебе не подберут отмычку. Или не обойдут как не представляющее большой опасности препятствие (как обошли наши новые идеологи крестьян, не пытаясь их соблазнить сказками про демократию и не тратя сил и денег на разработку специальных технологий и языка для манипуляции сознанием именно крестьян).

Овладеть действительностью можно только изучив доктрину, тактику и оружие противника. Для этого полезно вспомнить, что с нами произошло за последние десять лет.

ГЛАВА 1
УСПЕХ МАНИПУЛЯЦИИ СОЗНАНИЕМ В ГОДЫ ПЕРЕСТРОЙКИ

§1. ХОЛОДНАЯ ВОЙНА И ИДЕЙНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА

Как известно, в конце 80-х и начале 90-х годов в СССР произошла "революция сверху". Были изменены политический и государственный строй, национально-государственное устройство страны (распущен СССР). Были заменены официальная государственная идеология и управленческая элита страны. Была приватизирована общенародная собственность, и накопленное национальное богатство передано ничтожному меньшинству населения. Изменилась социальная система и образ жизни практически всего населения страны, что красноречиво выразилось в демографических показателях (смертность и рождаемость).

Многим людям неприятно, когда прилагают слово "революция" к делам Горбачева, Ельцина, Кравчука. Мы привыкли, что революция — это такое разрешение противоречий, которое ведет к общему прогрессу общества, к улучшению жизни людей — даже проходя через этап потрясений и страданий. Но по глубине и скорости изменений то, что произошло в СССР, приходится считать именно революцией — революцией регресса. Бывает и такое, не будем уж подбирать слово поприятнее. Эффективность этой революции сверху во многом определялась тем, что ее организаторы, стоявшие у рычагов партийно-государственной власти, выступали уже в союзе с противниками СССР в холодной войне и получили от них большие интеллектуальные, культурные и технологические ресурсы. На этом моменте остановимся особо.

Мировая холодная война была последние полвека главным фоном общественной жизни. Как и во время всякой войны все остальные политические, экономические и социальные процессы были производными от этого фундаментального условия. По-иному, нежели в мирное время, распределяются средства, по-иному стоит вопрос о свободах и правах человека. Не имеет смысла спор о том, что приятнее — сидеть в окопе или загорать на пляже. Этот выбор приобретает смысл в зависимости от того, какова обстановка. Если идет война и в тебя стреляют, то надо сидеть в окопе (это даже безопаснее для твоей же шкуры, чем лежать под пулями на пляже).

Главные технологии холодной войны лежат в информационно-психологической сфере. Сам по себе тот факт, что множество людей "не замечали" войны, есть результат эффективного психологического воздействия и признак ненормального состояния общества. Еще более поразительно, что и сегодня, когда совершенно открыто говорится, что СССР — побежденная страна и его жители выплачивают контрибуцию победителю, чем и обусловлены их беды, множество людей этого как бы не слышат и в своих рассуждениях фактор длительной войны не учитывают.

Опубликованные в последние годы (по истечении 50 лет после принятия документов) сведения о доктрине холодной войны, выработанной в конце 40-х годов в США, показывают, что эта война с самого начала носила характер "войны цивилизаций". Разговоры о борьбе с коммунистической угрозой были поверхностным прикрытием. Когда Наполеон готовил поход на Россию, его называли "воскресшим Карлом" — императором, который завоевал земли западных славян. В 1942 г. фашисты пышно праздновали 1200 лет со дня рождения "Карла-европейца", а в разгар эры Аденауэра кардинал Фрингс из Кельна назвал холодную войну "реализацией идеалов Карла Великого". Но за годы перестройки нас убедили, что холодная война была порождена угрозой экспансии со стороны СССР, который якобы стремился к мировому господству. Это — недавний миф, в послевоенные годы никто из серьезных людей в него еще не верил.

Американские авторы признают, что руководство СССР делало много попыток предотвратить холодную войну, в частности, через расширение экономических связей с США. Так, в январе переговоры с послом США вел В.М.Молотов, а в сентябре 1945 г. тот же вопрос поставил Сталин в беседе с американскими конгрессменами. Речь шла о большом (6 млрд. долл.) кредите США для покупки американского оборудования с оплатой золотом и нужным США сырьем. В той же беседе предлагались и политические уступки — скорый вывод советских войск из Восточной Европы. Министр финансов США Г.Моргентау писал Рузвельту: "Этот кредит России стал бы важным шагом в осуществлении вашей программы создания 60 млн. рабочих мест после войны". США на это не пошли. В попытке избежать развертывания холодной войны Сталин в 1949 г. поставил даже вопрос о вступлении СССР в НАТО — для создания единой системы коллективной безопасности. Выбор между войной и миром был сделан именно на Западе.

Ненависть к СССР, которой наполнены программные документы холодной войны, можно сравнить с ненавистью крестоносцев к Византии в 1204 г. — а ведь ту ненависть затрудняются рационально объяснить даже фундаментальные монографии по истории. Власть имущие США, тогда монополиста в обладании атомным оружием, требовали сбрасывать на СССР атомные бомбы "без колебания". Были в США и деятели, которые предвидели, к чему поведет эта политика. Министр торговли в администрации Трумэна Уоллес направил в сентябре 1946 г. президенту письмо с предложением отказаться от развязывания холодной войны и начавшейся в США гонки вооружений и строительства военных баз. Назавтра же он был уволен в отставку.

Сам пафос холодной войны имел мессианский характер. Победа в этой войне была названа "концом истории". Но под этим подразумевалась не просто ликвидация многовекового противника, а нечто большее. Лео Страусс, главный политический философ неолиберализма, определил цель таким образом: "полная победа города над деревней или Запада над Востоком". Насколько абсолютен пессимизм этой идеи, говорит пояснение, которое дал Л.Страусс этой формуле: "Завершение истории есть начало заката Европы, Запада, и вследствие этого, поскольку все остальные культуры были поглощены Западом, начало заката человечества. У человечества нет будущего". Таким образом, уничтожение "империи зла" виделось как конец этого света и конец этого человечества.

Эту войну "за умы" Запад выиграл прежде всего у себя в тылу — левая интеллигенция приняла социальную и политическую философию либерализма и отказалась от социалистических установок, а затем даже и от умеренных идей кейнсианства. Это была большая победа, поскольку по инерции доверия трудящихся "левые" у власти смогли демонтировать и реальные социальные завоевания, и культуру социальной справедливости в гораздо большей степени и легче, чем это сделали бы правые (нередко западные философы говорят, что правые, находясь у власти, вообще этого не смогли бы сделать).

Для СССР этот поворот имел фундаментальное значение, поскольку интеллигенция, включая партийную номенклатуру, была воспитана в духе евроцентризма, и установки западной левой элиты оказывали на нее сильное воздействие. Например, Горбачев и вся его интеллектуальная команда прямо следовали главным идеям еврокоммунизма (это отметил в своих воспоминаниях помощник Горбачева Загладин). Но одной из важнейших установок еврокоммунизма было отрицание самого права на существование советского строя, ибо в нем якобы нарушались все объективные законы, открытые Марксом.

Причина, видимо, глубже — западные левые осознали, наконец, что главный источник благосостояния всего их общества заключается в эксплуатации "Юга", и сделали свой выбор. Он состоит в консолидации Запада как цитадели "золотого миллиарда", и холодная война все больше осознавалась как война цивилизаций, а не идеологий. Красноречиво выступил в Москве в конце 1999 г. французский философ Андре Глюксманн, известный ультралевый интеллектуал во время волнений 1968 г. Он признал, что сейчас не смог бы подписаться под лозунгами протеста против войны США во Вьетнаме. Иными словами, у него изменились не только политические установки, но и фундаментальные представления о гуманизме, правде, справедливости. Он теперь не против того, чтобы американские самолеты поливали напалмом безоружные деревни в джунглях Вьетнама (и любых других джунглях).

Вьетнам, как и Китай, будучи защищенными от идей евроцентризма своей культурой, устояли. Самая радикальная ломка всех устоявшихся структур жизнеустройства происходит в России — точнее, в славянских республиках СССР. Наши азиаты, "закрывшись" исламом и архаическими родовыми отношениями, испытывают менее тяжелый душевный надлом — при всей тяжести экономической разрухи. Сегодня, имея опыт крушения, мы можем понять то, что было трудно даже увидеть всего десять лет назад. На изломе видно то, что скрыто от глаз в спокойное, стабильное время. Так в технике аварии и катастрофы — важнейший источник принципиально нового знания.

Одну важную черту массового сознания советского человека верно подметили демократы "первой волны" — избалованность высокой надежностью социальной системы СССР. Два поколения советских людей выросли в совершенно новых, никогда раньше не бывавших в истории страны условиях: при отсутствии угроз и опасностей. Вернее, при иллюзии отсутствия угроз. Причем эта иллюзия нагнеталась в сознание всеми средствами культуры, была воспринята с радостью и проникла глубоко в душу, в подсознание. Реально мы даже не верили в существование холодной войны — считали ее пропагандой. Нам казалось смешным, что на Западе устраивают учебные атомные тревоги, проводят учебные эвакуации целых городов. Нам даже стали казаться смешными и надуманными все реальные страхи и угрозы, в среде которых закаляется человек на Западе: угроза безработицы, бедности, болезни при нехватке денег на врача и лекарства. Мы даже из нашего воображения вычистили чужие угрозы, чтобы расти совершенно беззаботно.

Наш человек привык к тому, что жизнь может только улучшаться, а все социальные блага, которыми он располагает, являются как бы естественной частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его, человека, политических установок и решений. Люди даже перестали ценить свое сильное и большое государство, которое при всех неудобствах и трениях (часто чудовищно преувеличенных в сознании) дает его гражданам огромные выгоды.

Для темы данной книги важно отметить тот факт, что поражение СССР было нанесено именно в духовной сфере, в общественном сознании. Прежде всего, в сознании правящей и культурной элиты. Строго говоря, партийно-государственная элита СССР совершила в своем сознании тот же поворот, что и элита левой интеллигенции Запада. Разница в том, что победа еврокоммунизма на Западе привела всего лишь к некоторому сдвигу вправо (вчерашний коммунист Д'Алема стал премьер-министром в Италии и послал авиацию бомбить Югославию). А для СССР сдвиг Горбачева был шагом к разрушению всего жизнеустройства, которое ударило почти по каждой семье.

Обычные объяснения краха СССР экономическими причинами несостоятельны — это попытка найти простое и привычное толкование необъяснимому. До начала радикальной реформы в 1988-1989 гг. экономического кризиса в СССР не было. Поддерживался ежегодный рост ВВП 3,5%, а главное, делались не только очень большие капиталовложения в производство, но и наблюдался рост капиталовложений. Эти данные были подтверждены в докладе ЦРУ США 1990 г. о состоянии советской экономики (этот доклад потом часто цитировался американскими экономистами; примечательно то упорство, с которым его замалчивают "реформаторы" в России).

Поражение в холодной войне не было связано и с отставанием в военной области. Напротив, СССР разбил сильнейшую армию Германии и ее сателлитов, поддержанную ресурсами всей Европы, а потом добился надежного военного паритета с Западом, имел сильную боеспособную армию и самое современное вооружение. Сама возможность уничтожить СССР военным путем была на Западе снята с повестки дня как стратегическая линия — одна из линий холодной войны.

Надо обратить внимание и на замалчивание еще одного факта: даже те, кто смутно припоминает, что против СССР велась настоящая война ("холодная"), до сих пор не верят в то, что важной частью этой войны была война психологическая. Даже если этот термин и применяют, его считают метафорой. Недавно нам стал доступен армейский полевой устав США FM 33-5 "Психологические операции" — официальный правительственный документ Соединенных Штатов Америки. В нем говорится: "Со времен первой мировой войны психологические операции стали главным оружием для мирного и военного времени, дома и за границей. Они изменили понятие мирного времени, которое потеряло свое качество безмятежной передышки и стало просто периодом менее жестокой войны, в которой для достижения определенных политических целей применяются преимущественно невоенные средства.

Эти невоенные средства включают политические, экономические, социальные и идеологические формы. Они применяются к конфликтным ситуациям так же интенсивно, как на войне.

Психологические операции теперь находят применение не только во время войны. Теперь они применяются перед, во время и после войн, становясь непрерывно используемым оружием или инструментом во внешней политике. Их влияние может быть огромным в любое время…

Настоящий устав… рассматривает психологические операции как имеющую возрастающее значение систему оружия, и в то же время подчеркивает неотъемлемую психологическую составляющую деятельности военнослужащих по обеспечению национальной политики Соединенных Штатов в мирное и военное время.

Концепция пропаганды в наше время стала играть весьма важную роль и приобрела огромное влияние на нашу жизнь. Очевидно, что ее влияние оказалось столь велико, что оно изменило содержание того, что называется "мирным временем". Мирное время, которое когда-то было периодом передышки и очевидной стабильности, сегодня является продолжением войны невоенными средствами. Главное "невоенное" средство, используемое сегодня — это пропаганда, или психологические операции".

Другой полевой устав армии США FM 100-1 ("Ведение боевых действий") устанавливает, что руководство действиями частей психологической войны, а также "независимых" средств массовой информации и общественных организаций (фондов, союзов, партий, сект и пр.), осуществляется военным командованием США. Сами психологические операции указаны как один из 17 видов боевых действий.

Таким образом, "мирное" время вовсе не было мирным. Против нас велась война, планировались и проводились военные действия, применялись вполне определенные системы оружия, ими владели специально обученные "части психологической войны" — но все мы под давлением наших "независимых средств массовой информации и общественных организаций" мыслили и вели себя так, будто никакой войны нет и в помине. Могли ли мы не потерпеть поражение? Но главное, и сегодня наше мышление не изменилось. Мы не верим, что война продолжается, и не верим, что она сильно влияла на жизнь СССР во второй половине века.

Вслед за верхушкой "переворот в установках" совершили и широкие массы трудящихся. Этот факт тяжело признать старшему поколению советских людей, которые предпочли бы свести дело к предательству верхушки и проискам противника в холодной войне. Однако предательство и происки не разрешают проблемы — ведь они не вызвали активного сопротивления. Трудящиеся пассивно приняли главные изменения, и для этого не потребовалось никакого насилия со стороны "предателей" — только воздействие на их сознание.

Таким образом, в последней операции холодной войны, когда на сторону противника перешло почти все руководство СССР и влиятельная часть интеллектуальной элиты, им удалось парализовать сознание и волю большинства граждан, молниеносно провести капитуляцию и разоружение СССР, а затем разделить доставшиеся баснословные трофейные ценности. Это уже факт истории, а нам, если хотим выжить как народы, надо из этого факта извлечь урок и найти способ поскорее восстановить и сознание, и волю. Эта книга и есть попытка составить из множества всем известных фактов что-то вроде учебного пособия.

И первым дело надо уяснить простую истину: в цивилизационной войне побежденного противника уничтожают. Уничтожают не мечом, а как самобытную культуру, но при этом большая часть народа угасает, распыляется, исчезает с лица земли. Это видно по динамике смертности и рождаемости (на одну тыс. человек) в России, которая представлена на рисунке.

Надеяться на пощаду глупо. Запад в отношениях с побежденным противником следует заветам Н.Макиавелли. а он писал в книге "Государь": "Нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жителей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков и при первом удобном случае попытаются их возродить".

Первое, что начали делать с нами победители, это "разъединять и рассеивать жителей нашего города".

§2. ПЕРЕСТРОЙКА: ГЛАВНЫЕ УДАРЫ ПО СИСТЕМАМ ЗАЩИТЫ ОТ МАНИПУЛЯЦИИ

Та революция сверху, что поставила республики разорванного СССР на грань катастрофы, была совершена без насилия и даже без явного столкновения крупных социальных сил. Речь идет о революции нового типа, совершенной с использованием современных технологий воздействия на общественное сознание и программирования поведения больших масс людей.

Почему 280 миллионов рассудительных еще людей в СССР позволили сломать вполне благополучную жизнь? Почему рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, "жизнь улучшалась" — въезжали в новые квартиры, имели телевизор, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом стали ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты — то, чем на его вожделенном Западе занимается неграмотный беспризорник? Мы должны это понять.

Для анализа нашего массового сознания не годится методология упрощенного истмата с его лобовым применением понятий "объективных предпосылок" и "социальных интересов". Мы уже девять лет видим, как массы людей действуют против своих интересов. В массе своей трудящиеся абсолютно равнодушно отнеслись к приватизации промышленности. Ни профсоюзы, ни новые рабочие организации даже не захотели вникнуть в текст законопроекта, и их активисты имели о нем совершенно превратное представление. Почему рабочие шаг за шагом отдавали свои предприятия на разграбление и ликвидацию? Ведь это их рабочие места, источник хлеба для их семей. Средний рабочий до сих пор уповает на рыночную экономику и все еще надеется, что при капитализме ему создадут такие условия труда, как в Голландии или ФРГ. С какой стати? Там эти условия оплачены трудом филиппинских девочек, которые собирают компьютеры, получая 1 доллар за день — на батон хлеба. Никто нас к эксплуатации "третьего мира" допустить никогда не обещал.

Возьмем еще более очевидное благо — жилье. Советский строй включил его в число основных, предоставляемых бесплатно благ, сделал конституционным правом. 90% семей рабочих уже жили в отдельных квартирах, и положение стабильно улучшалось — СССР был одной из стран, где больше всего строилось жилья. Данные по России представлены на рис. 2.

Строительство жилья в России предприятиями и организациями всех форм собственности (тыс. квартир)

И вот это право отнято — и хоть бы один голос протеста раздался из среды рабочих! Полное равнодушие. Как объяснить, что советские рабочие просто выплюнули такое социальное благо, которое было недосягаемым требованием рабочего движения на Западе? Ведь в вопросе жилья и светлый образ Запада должен был насторожить: всем известно, что даже в США огромная бездомность, а свободных квартир везде полно — покупай.

То же самое с медициной. Пусть рабочий поверил, что его районная поликлиника или заводская больница очень плохи — в США лучше. Но разве ему предложили роскошную американскую поликлинику взамен его советской? Нет, никто ничего не обещал, просто сказали: медицина будет платной. И рабочий согласился! Почему? Откуда следует, что у него будут деньги на врача и на лечение? Ниоткуда не следует. США — самая богатая страна, но там 35 миллионов человек не имеют доступа ни к какому медицинскому обслуживанию. Ни к какому! По какой-то неведомой причине в массе рабочих вызрело противоречащее здравому смыслу убеждение, что разрушение советского строя жизни и отказ от солидарности будут им выгодны.

Мы можем сделать единственный вывод: согласие на изменение общественного строя в СССР было дано не на основании рационального расчета или практического опыта. Желание этого изменения было внушено массе советских людей, это был результат воздействия на их сознание. Мы, однако, дальше увидим, что "согласие" на изменения достигалось небольшими порциями в ходе очень сложного процесса. Сегодня есть достаточно материалов и длительный временной ряд изменений, чтобы вполне обоснованно утверждать: согласие граждан было получено посредством манипуляции их сознанием, а не благодаря свободному волеизъявлению большинства граждан.

По многим признакам манипуляция общественным сознанием напоминает войну небольшой, хорошо организованной и вооруженной армии чужеземцев против огромного мирного населения, которое к этой войне не готово. Иногда говорят даже, что манипуляция сознанием есть "колонизация своего народа". Постепенно создавались системы оружия в этой особой войне и постепенно, по мере накопления знания о человеке и его поведении, складывались доктрины манипуляции сознанием.

Поскольку война эта тайная и успех в ней определяется умением "колонизаторов" не допустить организованного сопротивления, главные доктрины манипуляторов излагаются в туманной, завуалированной форме, в связи с частными косвенными вопросами. Став частью буржуазных революций, манипуляция сознанием с самого начала получила щедрое финансирование класса собственников. Когда этот класс пришел к власти и создал свое принципиально новое буржуазное государство, деятельность по манипуляции сознанием получила поддержку и защиту государства. Если полезно для дела, власти позволят бунтовщикам погромить мэрию или даже дворец президента, но никогда не пустят в телецентр.

Но главное, что правящие круги всячески мешают разоблачению "гипнотизеров", стараются не допустить массы к знанию доктрин и технологий манипуляции их сознанием. В основном это достигается щедрым вознаграждением "тех, кто с нами" и бойкотом "тех, кто не с нами". Всегда были ученые и философы, которым были противны повадки колонизаторов собственного народа. Но их было немного, и голос их удавалось заглушить.

Когда существовало советское государство, особенно в уже "спокойный" его период, с 60-х годов, вполне можно было бы наладить серьезное изучение технологий манипуляции и изложить всему миру, а прежде всего собственному народу. Однако уже в то время начался поворот нашей элитарной гуманитарной интеллигенции к будущей перестройке, и идеологические службы начали, в общем, работать против советского государства. Полученное знание не передавалось людям для создания иммунитета, а использовалось против них, без этого иммунитета беззащитных. А сегодня подавляющее большинство тех, кто такое знание получил в советское время (на факультетах журналистики, во всяких партшколах), с радостью служит новым хозяевам уже за "нормальные" деньги. Если в советское время ведущий на телевидении получал приличную среднюю зарплату, то сегодня — в 50-100 раз больше профессора.

Так что готовых учебников и монографий о доктринах манипуляции сознанием найти нельзя. Но по крупицам собрать и откровения заправил этой власти, и наблюдения "тех, кто не с ними", мы можем. Очистим от "шума", приведем в какую-то систему, существенно проясним вопрос.

В ходе Французской революции во Франции впервые появилось слово идеология и была создана влиятельная организация — Институт, в котором заправляли идеологи. Они создавали "науку о мыслях людей". Идеологи поняли, что главным средством власти будет язык. Здесь сознательно пошли на планомерное, как в лаборатории, создание нового языка. В то же время было осознано влияние на мысли людей количественной меры, числа. Тогда же современное общество стало создавать важнейший для будущего господства класса собственников механизм — школу нового типа. Эта школа с первого класса делила поток учеников на два "коридора" — одни воспитывались и обучались так, чтобы быть способными к манипуляции чужим сознанием, а другие (большинство) — чтобы быть готовыми легко поддаваться манипуляции. Учебники по одному и тому же предмету, написанные одними и теми же блестящими французскими учеными, но для разных "коридоров" школы, просто потрясают. Школа стала фабрикой, "производящей" классовое общество.

Созданная после 1917 г. советская школа восприняла главные принципы старой "христианской" школы, которая воспитывала личность. Она была единой и организованной по типу университета ("классический" тип). Наша школа довольно долго и успешно сопротивлялась внедрению в нее принципов западной школы. Сегодня учителя, не ведая, что творят, копируют эти принципы, "улучшая" народное образование России, да и, наверное, Украины.

ХХ век — время создания крупных теорий и доктрин манипуляции и разработки на их основе мощных технологий, способных творить чудеса. В манипуляции сознанием советских людей не было использовано никаких принципиально новых технологий. Все они были освоены идеологическим персоналом по учебникам, загодя переведенным с английского языка (обычно под видом "критики буржуазной пропаганды"), а также с помощью консультантов. Высокая эффективность программы связана с двумя ее особенностями. Первая в том, что население СССР, а потом России, не было готово к такому воздействию, у него не было иммунитета против него. Вторая особенность в том, что программа манипуляции была проведена как тотальная война против населения, с такой мощностью и безжалостностью, какой не приходится видеть в других странах. Расстрел людей у здания телевидения символ этой психологической войны.

Предварительной стадией этой революции (до изменения политического и социального строя) послужила перестройка как программа разрушения "культурного ядра" советского общества и подрыва гегемонии советского государства. "Технологически" разрушение советского строя было проведено в годы перестройки по теории Антонио Грамши — посредством "молекулярной агрессии" в культурное ядро советского общества. Была поставлена под сомнение, а затем и размыта легитимность политической и социальной системы СССР. Работа эта велась по меньшей мере с начала 60-х годов в рамках широкого (практически обязательного в среде интеллигенции) инакомыслия, а начиная с 1985 г. — открыто средствами всей идеологической машины КПСС.

И установление, и подрыв гегемонии — "молекулярный" процесс. Он идет через воздействие на обыденное сознание, на повседневные, "маленькие" мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия — неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. Мы помним, как такое длительное гигантское усилие создавала идеологическая машина КПСС в ходе перестройки, прежде чем в сознании "совка" было окончательно сломано культурное ядро советского общества и установлена, хотя бы на короткий срок, гегемония "приватизаторов".

Важным условием успеха был также тот факт, что в СССР не было гражданского общества и соответствующих ему демократических механизмов, так что противники перестройки и не могли организовать общественный диалог и хотя бы минимальное сопротивление манипуляции сознанием масс. Тоталитаризм государственной власти в советской системе в большой степени способствовал ее гибели.

Другим важнейшим условием успеха манипуляции были культурные особенности советского человека, предопределенные и типом общества, и историческим развитием. Достаточно сказать о той непонятной для Запада доверчивости советского человека, которая вытекала из подспудной веры в святость Слова. В предыдущей истории русский человек не сталкивался с Макиавелли. И церковь, и царь, и КПСС, конечно, говорили неправду, но это была неправда ритуала, своего рода этикет. Она сознание людей не деформировала и здравого смысла не лишала. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью — такой, что не распознавалась и в то же время разрушала ориентиры. Это была ложь блуждающих огоньков. Научиться противостоять такой лжи люди быстро не могли (хотя во многих фундаментальных вопросах устояли).

Перечислим коротко, какие задачи смогла решить антисоветская революция на этапе перестройки. Говоря в одной фразе, перестройка сумела оторвать сознание граждан СССР от здравого смысла и житейской мудрости, заставила их поверить в химеры, зачастую противоречащие очевидным фактам и элементарному знанию. Выделим главные направления, по которым происходил этот сдвиг сознания.

1. Советское жизнеустройство сложилось под воздействием конкретных природных и исторических обстоятельств. Исходя из этих обстоятельств поколения, создавшие советский строй, определили главный критерий выбора — сокращение страданий. На этом пути советский строй добился признанных всем миром успехов, в СССР были устранены главные источники массовых страданий и страхов — бедность, безработица, бездомность, голод, преступное, политическое и межнациональное насилие, а также массовая гибель в войне с более сильным противником. Ради этого были понесены большие жертвы, но уже с 60-х годов возникло стабильное и нарастающее благополучие.

Альтернативным критерием выбора жизнеустройства было увеличение наслаждений. Советское жизнеустройство создавали поколения, перенесшие тяжелые испытания: ускоренную индустриализацию, войну и восстановление. Их опытом и определялся выбор. В ходе перестройки ее идеологи убедили политически активную часть общества изменить выбор — пойти по пути увеличения наслаждений и пренебречь опасностью массовых страданий. Речь идет о фундаментальном изменении, которое не сводится к смене политического, государственного и социального устройства (хотя неизбежно выражается и в них).

Хотя прямо указанный выбор не формулировался (точнее, попытки сформулировать его пресекались руководством КПСС, которое и определяло доступ к трибуне), связанные с ним утверждения были весьма прозрачными. Так, требование произвести массивный переток средств из тяжелой промышленности в легкую приобрело характер не хозяйственного решения, а принципиального политического выбора. Сразу же, еще при планировании, было проведено резкое сокращение инвестиций в тяжелую промышленность. Энергетическая программа, выводившая СССР на уровень надежного обеспечения энергией, была прекращена. Еще более красноречива была идеологическая кампания, направленная на свертывание оборонной промышленности, созданной в СССР именно исходя из принципа сокращения страданий.

Это изменение критерия жизнеустройства противоречило тем непреодолимым ограничениям, которые накладывали географическая и геополитическая реальность, доступность ресурсов и уровень развития страны. Согласиться на такое изменение значило отвергнуть голос здравого смысла.

Шопенгауэр в книге "Афоризмы житейской мудрости" свел главные советы мудрых людей всех эпох. Вот с чего он начинает раздел "Правила общие": "Первой заповедью житейской мудрости я считаю мимоходом высказанное Аристотелем в Никомахейской Этике (XII, 12) положение, которое в переводе можно формулировать следующим образом: "Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий"… Нет худшего безумия, как желать превратить мир — эту юдоль горя — в увеселительное заведение и вместо свободы от страданий ставить себе целью наслаждения и радости; а очень многие так именно и поступают".

2. Как пример успешного продвижения по пути увеличения наслаждений идеологи перестройки дали советским людям Запад, представленный светлым мифом. Активная часть населения приняла этот пример за образец, оценив собственное жизнеустройство как недостойное ("так жить нельзя!").

Отвращение к своему образу жизни, внушенное в ходе перестройки, было так сильно, что при опросе в 1989 г. 64% ответивших через "Литературную газету" (это в основном интеллигенты) заявили, что "наша страна никому и ни в чем не может служить примером". Никому и ни в чем! Действуя на чувства и воображение людей, идеологи растравили старые раны и обиды, воззвали к мщению и сведению счетов — поставили мирную уже страну на грань гражданской войны (а кое-где подтолкнули перейти эту грань).

Воздействие на массовое сознание было столь эффективным, что образ Запада к концу 80-х годов стал поистине вожделенным, что было немыслимо еще за пять лет до этого. Такая массовая зависть к идеализированному образу "чужого дома" с самоотрицанием своего дома — признак разрыва со здравым смыслом. При ее внедрении в политическую практику она неизбежно должна была повести к национальной катастрофе.

Шопенгауэр в "Афоризмах житейской мудрости" говорит так: "Зависть в человеке естественна, и все же она и порок, и несчастье. В ней мы должны видеть врага нашего счастья и всеми силами стараться задушить ее. На этот путь наставляет нас Сенека прекрасными словами: "будем наслаждаться тем, что имеем, не вдаваясь в сравнения; никогда не будет счастлив тот, кто досадует на более счастливого"… Нужно сдерживать свое воображение во всем, что касается нашего счастья или несчастья… Обуздывая наше воображение, необходимо еще запретить ему восстанавливать и раскрашивать когда-то пережитые несправедливости, потери, оскорбления, унижения, обиды и т.п.".

3. Для перехода к жизнеустройству, направленному на увеличение наслаждений, требовалось глубокое изменение в культуре. Поскольку стремление к наслаждениям, связанным с потреблением, не имеет предела, то с новым критерием жизнеустройства оказывались несовместимы два главных устоя нашей культуры — нестяжательство и солидарность. Ведь ресурсы всегда ограничены, и за них приходится конкурировать. Следовательно, сильные в таком обществе должны со спокойной совестью топтать ближних. Поэтому с самого начала перестройки была развернута идеологическая кампания по изменению антропологической модели, по внедрению в массовое сознание нового представления о человеке и его правах.

Чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в советском человеке, чтобы совершить "перестройку", была идея равенства людей. Эта идея, лежащая в самой основе христианства, стала объектом фальсификации задолго до 1985 года — как только престарелого генсека окружила интеллектуальная бригада "новой волны". Начиная с 1987 г. в СССР была начата и быстро нарастала кампания по внедрению в массовое сознание жесткого и зачастую вульгарного социал-дарвинизма и даже мальтузианства.

Не будем приводить выходящие за рамки приличий выступления газет типа "Московского комсомольца", но вот широко разрекламированные мысли Н.М.Амосова в журнале "Вопросы философии": "Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу — ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых". В ряду духовных лидеров интеллигенции Н.М.Амосов, согласно опросам, занимал третье место.

Разрушение "культурного ядра" путем внедрения мальтузианских представлений о человеке привело к расщеплению сознания людей. Новая антропологическая модель, воспринятая на уровне идеологии, вошла в противоречие с глубинными уравнительными идеалами, которые не удалось искоренить (это было показано исследованиями начиная с 1989 г.). Расщепление сознания делает его более уязвимым к манипуляции.

4. Посредством дестабилизации сознания и увлечения людей большим политическим спектаклем удалось осуществить "толпообразование" населения СССР — временное превращение личностей и организованных коллективов в огромную, национального масштаба толпу или множество толп. В этом состоянии люди утратили присущее личности ответственное отношение к изменениям жизнеустройства, сопряженным со значительной неопределенностью и риском. Без дебатов, без сомнений, без прогноза выгод и потерь большинство населения согласилось на революцию, когда в ней не было никакой социальной необходимости — на революцию в благополучном обществе. Это несовместимо со здравым смыслом.

Эффективность "захвата" аудитории была такой, что ведущим толпу лидерам даже не приходилось слишком скрывать масштаб грядущих потрясений. Они прямо говорили не об осторожных реформах, а о сломе жизнеустройства. Горбачев сказал совершенно определенно: "Перестройка — многозначное, чрезвычайно емкое слово. Но если из многих его возможных синонимов выбрать ключевой, ближе всего выражающий саму его суть, то можно сказать так: перестройка — это революция…". Популярный тогда Н.Шмелев уточнил, что речь идет о революции разрушительной: "Революция сверху отнюдь не легче революции снизу. Успех ее, как и всякой революции, зависит прежде всего от стойкости, решительности революционных сил, их способности сломать сопротивление отживших свое общественных настроений и структур".

Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обладают здоровым консерватизмом, вытекающим из исторического опыта и способности предвидеть нежелательные последствия изменений. Эти свойства гнездятся в подсознании и действуют автоматически, на уровне интуиции. Этот подсознательный контроль был в СССР устранен из общественного сознания в ходе перестройки.

Шопенгауэр в "Афоризмах житейской мудрости" дает такой совет: "Прежде чем браться за выполнение какого-либо намерения, надо несколько раз хорошенько его обдумать и даже после того, как все нами уже подробно рассмотрено, следует принять в расчет несовершенство людского познания, из-за коего всегда возможно наступление обстоятельств, исследовать и предвидеть которых мы не смогли, — обстоятельств, способных опрокинуть все наши расчеты. Такое размышление непременно прибавит весу на сторону отрицания и скажет нам, что не следует, без необходимости, трогать ничего важного, нарушать существующий покой".

5. За время перестройки в сознание советских людей вошло много прекрасных, но расплывчатых образов — "демократия", "гражданское общество", "правовое государство" и т. д. Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этим добрым идолам, не излагали сути понятия. Принять язык противника или даже друга — значит незаметно для себя стать его пленником. Даже если ты понимаешь слова иначе, чем собеседник, ты в его руках, т.к. не владеешь стоящим за словом смыслом, часто многозначным и даже тайным. Это заведомый проигрыш в любом споре.

Положение советского человека оказалось еще тяжелее — перейдя на язык неопределимых понятий, он утратил возможность общения и диалога со "своими" и даже с самим собой. Логика оказалась разорванной, и даже сравнительно простую проблему человек стал не в состоянии сформулировать и додумать до конца. Мышление огромных масс людей и представляющих их интересы политиков стало нелогичным, люди не могут связать концы с концами и выработать объединяющий их проект — ни проект сопротивления, ни проект выхода из кризиса. Они не могут даже ясно выразить, чего они хотят.

Приняв вместо ясно усвоенных житейских понятий понятия-идолы, идеологические фантомы, смысл которых не был определен, добрая сотня народов СССР оказалась в руках политических проходимцев. Поддерживая или отвергая предлагаемые им проекты, предопределяющие их собственную судьбу и судьбу их детей и внуков, миллионы людей следовали за блуждающими огнями фантазий.

Шопенгауэр в "Афоризмах житейской мудрости" пишет: "Путеводной звездой нашей деятельности должны быть не образы фантазии, а ясно усвоенные понятия. Обычно бывает обратное. При ближайшем исследовании мы убеждаемся, что в конце концов решающий голос во всех наших делах принадлежит не понятиям, не рассуждению, а именно воображению, облекающему в красивый образ то, что желало бы нам навязать".

6. Идеологическая машина перестройки произвела большую работу по разрушению коллективной исторической памяти советского общества. Были очернены, осмеяны, перемешаны символы-вехи национальной истории. Затем был создан хаос в системе мер, оценок и даже временной последовательности событий, образующих историческую картину. Была подорвана способность общества вырабатывать коллективную память даже самых недавних событий — по прошествии всего нескольких месяцев они вытеснялись, стирались из памяти. Общество в целом и каждый человек в отдельности потеряли возможность анализировать прошлое и использовать его уроки для того, чтобы определять свою позицию в конфликтах настоящего.

Один из первых советов Шопенгауэра в его "Афоризмах житейской мудрости" таков: "Чтобы жить вполне разумно и извлекать из собственного опыта содержащиеся в нем уроки, следует почаще припоминать прошлое и пересматривать все, что было прожито, сделано, познано и прочувствовано при этом, сравнивать свои прежние суждения с настоящими, сопоставлять свои задания и усилия с результатами".

* * *

Все указанные приемы воздействия на общественное сознание, делающие человека беззащитным против манипуляции, по завершении перестройки применяются еще более жестко в ходе изъятия и перераспределения общенародной собственности и личного достояния подавляющего большинства граждан и России, и Украины, и других республик.

§3. ОПЫТНЫЙ ФАКТ: СДВИГ В НАСТРОЕНИИ РАБОЧИХ

Вот данные об установках многочисленной и влиятельной социальной группы — рабочих. Эта группа реально была наиболее привилегированной в социальном плане и обгоняла по доходам не только крестьян, но и научно-техническую интеллигенцию. Промышленное развитие СССР было устойчивым, и рабочие имели гарантии полной занятости — недостижимое при рыночной экономике благо. Как же менялась позиция рабочих?

Согласно опросам 1989 г., рабочие отрицательно относились к идее смены общественного строя и перехода к капитализму (даже благополучному, западному — о Бразилии как образце и речи не могло быть). В этом они резко отличались от технической интеллигенции ("специалистов"). В отчете по большому исследованию Всесоюзного Центра по изучению общественного мнения ВЦИОМ ("Есть мнение", 1990) читаем: "Квалифицированные рабочие демонстрируют умеренно отрицательное отношение ко всем трем видам предпринимательства [частное предпринимательство, привлечение иностранного капитала, кооперативы] — "за" выступают только 10,8%, 6,4 и 5,6%". Позиция подсобных рабочих и учеников практически была такой же.

Безработица отвергалась рабочими как нечто абсурдное, так что и разговора о ней в 1989 г. не могло быть, и ВЦИОМ даже не задавал о ней вопросов. Горбачев специально пресек всякие опасения, связанные с безработицей, заявив, что в СССР ее не будет никогда.

Какое новое знание о частном предпринимательстве и о безработице получили рабочие с 1989 по 1991 г.? Только отрицательное. Первые же совместные предприятия и кооперативы заслужили дурную славу и оказались всего лишь инструментами для расхищения общественного богатства и дикого обогащения "собственников" и вороватых бюрократов. Иными словами, практический опыт никак не мог содействовать изменению мнения рабочих в лучшую сторону. Но ведь это мнение изменилось радикально (пусть лишь на время, необходимое для проведения приватизации).

Вот данные опроса, проведенного Институтом социально-политических исследований АН СССР в апреле-мае 1991 г. на трех больших заводах в Москве, Тамбове и Шадринске. Самая большая группа рабочих (29%) пожелала идти "по пути развитых капиталистических стран Запада к обществу свободного предпринимательства" (один из респондентов даже приписал в анкете: "Вперед, к победе капитализма!"). За государственную и кооперативную собственность на средства производства высказались 3% рабочих. По этим вопросам рабочие наконец-то заняли позицию, неотличимую от позиции "специалистов" тех же заводов.

Резко изменилось и отношение рабочих к безработице. Теперь 54% согласились с тем, что небольшая безработица полезна и необходима, и лишь треть заявили, что они категорически против безработицы в СССР, т.к. любая безработица вредна и бесчеловечна. "Специалисты", как и раньше, были почти все поголовно за безработицу (96%).

Заметим, что оговорка "небольшая безработица" есть уже прием манипуляции сознанием, и включение такого понятия в опрос — на совести социологов. Для человека не существует большой или малой безработицы, она для него всегда тотальна, абсолютна. Или ты работаешь и получаешь законный доход — или ты безработный. Работа тайком, урывками, на теневых контрактах разрушает человека как социальную личность почти так же, как безработица.

Каким же образом можно было достичь принципиального изменения установки рабочих по самому главному вопросу их социального положения — при том, что все первые шаги к капитализму значительно и наглядно ухудшали их жизнь? Только путем мощного и постоянного "промывания мозгов", интенсивной манипуляции сознанием. Рабочим в массе внедрили желания, прямо противоречащие их интересам.

О том, что они стали жертвой манипуляции, говорят данные того же опроса в трех городах. Они показывают, что мышление рабочих стало внутренне противоречивым. Выступая за переход к капитализму и зная, что это приведет к безработице и резкому социальному расслоению, рабочие вовсе не строили иллюзий относительно своей собственной судьбы. Лишь 25% рабочих были "оптимистами" и надеялись при этом пробиться в "средний класс". 28% "сомневались", а 49% были "пессимистами" — предвидели, что обнищают. На деле пессимистами были обе эти категории — 77% рабочих.

Это самоотречение уже нельзя отнести за счет патриотизма ("пусть я сам и мои близкие пойдем на дно, зато моя Родина станет процветающей капиталистической страной"). Опрос показал именно утрату чувства Родины — 36% рабочих выразили желание поехать на заработки за рубеж, и еще 12% уехать за границу насовсем. Таким образом, поддерживать социальные изменения, которые несут бедствие тебе и твоему сословию, рабочие могли только вследствие идеологического воздействия.

Эту манипуляцию можно трактовать как преступную, поскольку в ней был заложен явный обман. Не только в выступлениях политиков и в СМИ постоянно звучала мысль, что в переходный период рабочих ждут лишь кратковременные трудности, но эту же мысль социологи включали в опрос как гарантированное условие. Говорилось о "мерах преодоления экономического кризиса, которые вначале, в течение одного-двух лет, приведут к снижению уровня жизни людей, а затем к заметному, устойчивому улучшению жизни народа". Это — подлог. Никаких оснований обещать респондентам улучшение через один-два года исследователи не имели, они здесь выступили как манипуляторы, выполняющие политический заказ.

В этом пункте рабочие в основном проявили себя как доверчивые люди. Лишь 26% в принципе отвергли политику, заранее ведущую к ухудшению жизни народа. 60% такую политику принимали "в случае какой-то гарантии, что жизнь затем станет лучше". Какой-то гарантии! Куда уж еще больше гарантий, чем Ельцин, — он же пообещал лечь на рельсы!

Но важна даже не столько ошибочная оценка будущего, сколько заторможенная реакция на настоящее. Ведь в ходе реформы произошло небывалое снижение уровня оплаты труда по сравнению с советским строем. В СССР рабочий получал 1,6 рубля в час. Для удовлетворения основных жизненных потребностей (пища, жилье, транспорт) это было примерно столько же, сколько получал рабочий на Западе (8-10 долларов в час). По автомобилям и видеомагнитофонам не дотягивали, но надо все же брать главное. За час труда на советском заводе человек в 70-е годы получал в среднем цену 9 буханок хлеба или 16 литров бензина марки АИ-93 (в 80-е годы 8 литров бензина). Хлеб и энергия — абсолютные, всеобщие эквиваленты жизнеобеспечения. Сегодня рабочий в РФ в среднем получает около полдоллара в час. Это теперь 2 буханки хлеба или 2 литра бензина. И масса рабочих — не против этого строя! Новосибирск — город с полутора миллионами самых квалифицированных рабочих и инженеров — дважды проголосовал за Ельцина.

Смена главных установок рабочих всего за полтора-два года в направлении, противоположному воздействию практики, должна была бы стать объектом глубоких исследований. Это — признак исключительной неустойчивости общественного сознания важной социальной группы. Сегодня мы можем лишь приблизительно обрисовать всю систему агентов и технологии воздействия на сознание рабочих (например, явно недооценивается огромное и постоянное влияние на рабочих инженерно-технических работников, "специалистов", которые постоянно находятся рядом с ними). Но пока что зафиксируем сам факт: без общественного диалога и без предоставления убедительных доказательств, вопреки уже получаемому практическому опыту, рабочих смогли склонить к поддержке слома всего их жизнеустройства.

§4. МАНИПУЛЯЦИЯ ОБРАЗОМ ТРУДА И БЕЗРАБОТИЦЫ

Одним из главных смыслов, входящих в культурное ядро любого общества, является труд. С ним связаны многие частные стороны экономического и социального порядка, представления о взаимной ответственности государства и гражданина, важные символы и даже религиозные установки. И завоевание гегемонии определенным социально-политическим движением, и подрыв гегемонии определенного государства неизбежно связаны с образом труда и его тенью — образом безработицы.

В перестройке, которую можно считать идеологической артподготовкой к слому советского порядка и присвоению государственной собственности номенклатурой, одной из ключевых тем было право на труд и безработица. В рамках этой темы, как было показано выше, была проведена блестящая программа манипуляции сознанием, и она заслуживает рассмотрения. Высокое качество этой программы подтверждается тем, что отключение здравого смысла удалось не в связи с каким-то отвлеченным вопросом, а вопреки очевидным и осязаемым материальным интересам буквально каждого человека.

Полная занятость в СССР была бесспорным и фундаментальным социальным благом, которое было достигнуто в ходе советского проекта. В обеспечении права на труд было, конечно, много дефектов, идеал "от каждого — по способностям" был далеко еще не достигнут, реальный уровень промышленного развития не позволял привести качество рабочих мест в соответствие с притязаниями образованной молодежи. Но это по важности несравнимо с главным. Отсутствие безработицы было колоссальным прорывом к благополучию и свободе простого трудящегося человека. Это было достижение исторического масштаба, поднимающее достоинство человека. Мы еще даже не можем вполне оценить утрату этого блага — у нас еще нет людей, по-настоящему осознавшими себя безработными и, главное, воспроизводящими безработицу в своих детях, в следующих поколениях. Мы еще живем "наполовину советским" порядком.

Привычность полной занятости превратила в сознании наших людей это чисто социальное (созданное людьми) благо в разновидность природного, естественного условия жизни. Это, разумеется, сделало право на труд как политическую норму очень уязвимым. Люди его не ценили, и никаких активных шагов по его защите ожидать было нельзя. Однако пассивная установка на отрицание безработицы была вполне определенной. Это показывали регулярные опросы социологов. Кстати, сами эти опросы должны были бы встревожить людей, но не встревожили — Горбачев периодически успокаивал: чего-чего, но безработицы мы никогда не допустим.

На деле партийно-государственная номенклатура СССР, начав свой постепенный отход от советского проекта, уже с 60-х годов стала тяготиться конституционным правом на труд, исподволь начав кампанию по внедрению в общественное сознание мифа о благостном воздействии безработицы на все стороны общественной жизни. Эта тема постоянно муссировалась на околопартийных интеллигентских кухнях, в среде хозяйственных руководителей стало хорошим тоном посокрушаться, что, мол, отсутствие в их руках кнута безработицы не дает поднять эффективность производства. Но, поскольку право на труд было краеугольным камнем нашей идеократической системы, подмывание этого устоя велось неофициально, хотя и с явного одобрения верхушки КПСС.

Во время перестройки довольно быстро эта идеологическая кампания стала вестись открыто. Близкий к Горбачеву экономист Н.Шмелев уже в 1987 г. заявил в "Новом мире", что безработица в СССР необходима, а с 1988 г. такие рассуждения заполонили прессу. Эта кампания велась средствами партийной печати с присущей ей тоталитарностью.

Со мной был такой случай. Я попытался ответить на манифест Н.Амосова в пользу безработицы, опубликованный в 1988 г. в "Литературной газете", совершенно спокойной информативной статьей. К моему глубокому удивлению, ни одно из "коммунистических" изданий опубликовать ответа не пожелало ("так как у редакции на этот счет иное мнение, чем у вас"). Меня это заело, и я приложил все усилия, чтобы напечатать статью. Тщетно. Не помогли друзья в ранге зам. главного редактора газет, ни ходатайства влиятельного академика, которого за честь почитала иметь своим автором "Комсомольская правда". Речь шла об идеологической установке ЦК КПСС.

Сильный эффект расщепления сознания был достигнут тем, что пропагандой безработицы занялись профсоюзы — именно та организация рабочих, которая по своей изначальной сути должна быть непримиримым врагом безработицы. В марте 1991 г., еще в советское время Профиздат выпустил массовым тиражом книгу "Рыночная экономика: выбор пути". Среди авторов виднейшие экономисты. Читаем: "Можно сказать, что рынок воспроизводит безработицу. Но возникает вопрос, а является ли безработица атрибутом только рыночной системы хозяйства? Разве в условиях административно-командной системы управления производством не было безработицы? Она имела место, только носила структурный, региональный и в основном скрытый характер. Различие между рыночным механизмом и административно-командной системой управления состоит не в том, что в одном случае есть безработица, а в другом нет, а в том, что в условиях рынка безработица официально признается и безработный получает пособие".

Хороши наши советские профсоюзы, не правда ли? Скрытая безработица! Хитро придумано. Это вроде как скрытая болезнь. Пусть человек здоров, наслаждается жизнью, живет до ста лет — назовем его "скрытым больным", попробуй докажи, что нет. Людей, которые реально имели работу, два раза в месяц получали зарплату, квартиру от завода, путевку в санаторий и т. д., убеждают, что это — "скрытая безработица" и что она ничуть не лучше явной. Что явная безработица, когда нет ни зарплаты (да и ни пособия!), ни перспектив, ничуть не страшнее, чем "скрытая". Конечно, так может говорить только подлая продажная тварь. Но как могли рабочие в это верить — вот ведь загадка века.

Признание безработицы благом или хотя бы нормальным состоянием общества было необходимым условием дальнейшего признания (легитимации) рыночной реформы и приватизации государственной собственности. Поскольку разумных доводов в пользу очевидного социального зла найти было невозможно, вся кампания по пропаганде безработицы в СССР была построена как мистификация и может быть взята нами за хороший пример манипуляции общественным сознанием. В нем можно обнаружить почти все главные признаки сознательно спланированного проекта по манипуляции.

Подмена сложной, многогранной проблемы ее плоской, одномерной моделью

Начиная с 60-х годов, когда идея о благе безработицы была вброшена в кухонные дебаты нашей интеллигенции, либеральным идеологам удалось подменить суть проблемы ее убогим суррогатом. Труд и безработица были представлены как чисто экономические категории, так что предложение создать в советском народном хозяйстве безработицу подавалось как чисто техническое, как обычное социально-инженерное решение, не затрагивающее никаких основ нашего бытия. Это предложение увязывалось исключительно с экономической эффективностью (суть которой, впрочем, никак не объяснялась). Аргумент был простым, как мычание: на Западе есть безработица, и там поэтому все работают, как звери, и в магазинах всего полно.

В действительности труд и отлучение от труда (безработица) — проблема не экономическая и даже не социальная, а экзистенциальная. Иными словами это — фундаментальная проблема бытия человека. Разумеется, она имеет и экономический аспект, как почти все проблемы нашего бытия, но эта сторона дела носит подчиненный, второстепенный характер.

Что вопрос о безработице относится к категории фундаментальных проблем бытия, говорит уже тот факт, что на протяжении всей истории цивилизации он имеет религиозное измерение, в то время как понятие экономической эффективности возникло лишь с появлением рыночной экономики и посвященной ей науки — политэкономии. Иными словами, в новое время, совсем недавно.

В христианстве запрет на безработицу был воспринят уже из Ветхого Завета: каждый должен добывать хлеб свой в поте лица своего. Осовременивая, мы бы сказали, что этой догмой христианство наложило вечный запрет на рынок рабочей силы, который вправе отвергнуть и неминуемо отвергает часть этого "товара", так что безработица — неизбежный и необходимый спутник рыночной экономики. Потому-то духовным условием для ее возникновения и была протестантская Реформация, которая виртуозно разрешила это противоречие. Часть людей (причем неизвестно кто именно) была объявлена отверженными, которым изначально отказано в возможности спасения души. Им нарушение божественного предписания трудиться уже не повредит. Более того, само превращение в безработного приобретает смысл. Утрата работы человеком есть предупреждение, смутный сигнал о том, что этот человек — отверженный.

Что касается Ватикана, то в конце XIX века, озабоченный ростом классовой борьбы, он стал активно выступать в области социальной политики, и папа Лев XIII выступил с энцикликой Rerum novarum. К ее столетию Иоанн Павел II, еще более активный политик и идеолог, издал энциклику Centesimus Annus. В ней он, в частности, говорит: "Собственность на средства производства, как в области промышленности, так и в сельском хозяйстве, является справедливой и законной, когда используется для полезной работы; но является незаконной, когда используется для того, чтобы не дать доступа к работе другим или для получения прибыли, которая не является плодом глобального распространения труда и общественного богатства, а скорее для своего накопления, для незаконной эксплуатации, для спекуляции и подрыва солидарности в трудовой среде". Здесь отношение католичества к безработице, создаваемой разделением труда и капитала (частной собственностью), выражено витиевато, но вполне определенно.

Понятно, что утрата работы является для человека ударом, тяжесть которого совершенно не выражается в экономических измерениях — так же, как ограбление и изнасилование не измеряется стоимостью утраченных часов и сережек. Превратившись в безработного, человек испытывает религиозный страх — будь он хоть трижды атеист. Христианский завет вошел в наше подсознание с культурой, и слово "тунеядец" наполнено глубоким смыслом. Очевидно, что этого не поправить и пособиями по безработице: пособие облегчает экономическое положение, но статус отверженного не только не отменяет, а скорее подчеркивает. В Англии в 30-е годы двадцатого столетия либеральный ученый сэр Джулиан Хаксли предложил, чтобы сократить рождаемость в среде рабочих, обусловить выдачу пособий по безработице обязательством не иметь больше детей, а нарушителей изолировать от жены "в трудовом лагере".

В России, даже когда она в конце прошлого века разъедалась западным капитализмом, сохранялось христианское отношение к безработице. Многие крупные предприниматели (особенно из старообрядцев), даже разоряясь, не шли на увольнение работников — продавали свои имения и дома. Те, кто переводили свои отношения с рабочими на чисто рыночную (западную) основу, подвергались моральному осуждению. Сильный отклик имели статьи Льва Толстого, его отвращение к тем, кто в голодные годы "не дает работы, чтобы она подешевела".

Очень точно выразил бытийный, а не экономический и социальный характер проблемы безработицы Горький в пьесе "Враги". Один из совладельцев и директор фабрики решил ее закрыть и уволить рабочих. Произошел конфликт, и рабочие его убили (случайно). Идет осмысление трагедии, и что же мы видим? Конфликт не классовый, а именно бытийный: морально на стороне рабочих даже семья убитого. Более того, даже приехавший на усмирение жандармский офицер. Как будто фабрикант нарушил какой-то тайный, но жизненно важный уговор, какое-то хранимое в глубинах подсознания табу. Это видно в пьесе даже несмотря на то, что ее трактовка в советских театрах всегда делала акцент на классовой, социальной стороне дела.

Все это — банальные вещи, прекрасно известные и философам, и социологам, и культурологам. Среди них есть честные люди. Почему же не было слышно их голоса? Почему никто не крикнул: "Люди добрые! О чем вы? Ведь безработица — совсем не то, о чем вы говорите!". Именно тот факт, что такого крика общество не услышало, служит надежным симптомом того, что речь идет об акции по манипулированию сознанием. Выполняется следующее условие.

Сокрытие знания и блокирование независимых источников информации

Для успешной манипуляции необходимо сокрытие имеющихся важных сведений и полная блокада всех тех, кто может поставить под сомнение утверждения манипуляторов.

Я уже писал выше, как в 1988 г. безуспешно пытался опубликовать в газетах, подотчетных КПСС, статью, в которой спорил с утверждениями Н.Амосова о благе безработицы. После этого я на год уехал работать на Западе, в университете, и там, получив доступ к базам данных, я познакомился с американскими диссертациями, посвященными безработице. Стало ясно, что идеологические службы КПСС уже много лет тщательно блокировали поступление в СССР всякого современного знания о явлении безработицы и его воздействии на человека. Это — факт, а мотивы, которыми руководствовалась наша "коммунистическая" номенклатура, не так существенны. Для нас важно, что были загодя созданы условия для успешной манипуляции сознанием.

В связи с тем, что безработица в России становится реальностью, сокрытие научных знаний о ней сначала верхушкой КПСС, а теперь боссами демократии означает умножение страданий наших граждан и может рассматриваться как преступное. Думаю, моральный (а может, и какой-нибудь еще) суд рано или поздно вынесет также частное определение в адрес обществоведов, которые участвовали в сокрытии этих знаний, не говоря уж о прямой лжи.

Отмечу лишь один момент, важный для наших педагогов. Судя по всему, они до сих пор не знают, что главный удар безработица наносит не по взрослому человеку — он уже защищен опытом и разумом — а по его детям. Когда человек теряет работу, первой жертвой становится его сын-подросток. Переход в категорию "сын безработного" вызывает у мальчика стресс, с которым многие не справляются. Они пополняют ряды наркоманов и преступников, даже если материальных лишений семья еще не ощущает. Это один из важнейших выводов многолетних исследований безработицы в США. Готова ли наша школа к тому, чтобы морально помочь детям завтрашних безработных? Думаю, не готова и не готовится — она увлечена контактами с детьми-бизнесменами из США.

Наблюдательный человек должен был бы подметить странную вещь в рассуждениях о безработице, которые начались с 1987 г. Речь шла о новом, неизвестном для нас явлении. Казалось бы, логично пригласить в печать, на радио и телевидение знатоков вопроса — зарубежных специалистов, профсоюзных деятелей, самих безработных. Мол, поделитесь опытом, расскажите, как и что. Вспомните: за все годы — ни одного такого случая не было. Не пришло нашему умному руководству в голову? Нет, это была сознательная установка.

Простодушные профсоюзные работники Запада, искренне желавшие помочь нам приспособиться к рынку, многократно предлагали нам поделиться опытом. О контактах с КПСС по поводу именно безработицы не знаю, но в 1989 г. у меня был разговор с одним работником из испанского профсоюза Рабочие комиссии. Он был поражен на всю оставшуюся жизнь. За год до этого довелось ему поехать в составе делегации в Польшу, была встреча на фабрике, и он по простоте душевной стал рассказывать о безработице, об уловках и трюках работодателей и служб занятости и о том, что им можно противопоставить. Раз уж поляки решили переходить к рынку, надо же им кое-что объяснить. К его изумлению, к нему тут же поднялись из зала трое крепких мужчин, взяли за руки и прямо с трибуны вывели за кулисы, а потом за ворота фабрики. Вышвырнули иностранную делегацию, да еще с Запада! "Солидарность", мол, не потерпит коммунистической пропаганды.

Жесткой цензуре были подвергнуты даже те западные лидеры, именами которых размахивали архитекторы перестройки. Многие помнят, например, что на определенном этапе любили они помянуть "шведскую модель" — вот, мол, с кого будем брать пример (брать пример с Пиночета и Мобуту считалось для начала неудобным). Советник Горбачева по экономике Аганбегян из Швеции не вылезал. Казалось бы, надо было дать слово Улофу Пальме — политику, который считается автором основных идей этой модели, человеку почтенному, не коммунисту. Нет, он попал в список неприемлемых для перестроечной прессы авторов. Его небольшая книга "Шведская модель" переведена, наверное, на все языки — однако идеологическая машина А.Н.Яковлева, обещавшего перенести шведский опыт на советскую землю, наложила на эту книгу запрет. Но неужели даже Аганбегян и вся эта команда тоже эту книгу не прочли? Трудно поверить. Можно с уверенностью утверждать: от нас были сознательно скрыты важнейшие именно для всей идеологической конструкции перестройки положения "шведской модели".

Ибо Улоф Пальме выявляет тесную связь между проблемой безработицы и проблемой свободы — того ключевого понятия, вокруг которого крутилась вся перестройка. В своей книге он подчеркивает чуть ли не главный вывод: "Свобода предполагает чувство уверенности. Страх перед будущим, перед насущными экономическими проблемами, перед болезнями и безработицей превращает свободу в бессмысленную абстракцию… Hаиболее важным фактором уверенности является работа. Полная занятость означает колоссальный шаг вперед в предоставлении свободы людям. Потому что помимо войны и стихийных бедствий не существует ничего такого, чего люди боялись бы больше, чем безработицы".

Умолчание об этом выводе делает все разговоры о "шведской модели" (и вообще о "социальном государстве", "социально ориентированной рыночной экономике") преднамеренной фальсификацией, на которую идеологи перестройки и реформы были вынуждены пойти ради успеха в манипуляции сознанием наших граждан.

Грубый обман

Фальсификации и замалчивание важного знания в ходе манипуляции не обязательно доходят до уровня явного и грубого обмана. Но к нему, естественно, прибегают, если аудитория неспособна этот обман разглядеть. В своей пропаганде безработицы наши идеологи-либералы могли прибегать к обману совершенно не опасаясь разоблачения.

Здесь можно сделать упрек нашей интеллигенции — уж явный-то обман она не должна была бы допускать, независимо от своих идеологических предпочтений. Но она как будто забыла все профессиональные стандарты и нормы. Вот, вводя монетаризм и организуя "кризис неплатежей", ведущий к безработице, Гайдар целый год потрясал какими-то "кривыми Филлипса" как неотразимым аргументом. И ни один депутат, среди которых было множество ученых и инженеров, не задал простого вопроса: "Что это за "кривые"? Какое они имеют отношение к нашим делам? Насколько они надежны?" — самые естественные для инженера и ученого вопросы. Ни один! А история стоит того, чтобы на ней остановиться.

Мне пришлось вникнуть в это дело, когда я много лет назад занялся изучением истории взаимоотношений между естественными науками и политэкономией. В этой истории "кривые Филлипса" занимали особое место, им посвящена целая глава в изданной в Оксфорде "Истории эконометрии" — как изложение поучительного примера крупной научной мистификации.

Инженер-электрик из Лондона Филлипс занялся экономикой и построил аналоговую машину: три прозрачных резервуара ("производство", "капитал" и "потребительский спрос"), соединенных трубками, по которым прокачивалась подкрашенная вода. Задача была — найти способ стабилизации этой "экономики", чтобы контролировать инфляцию. В лучших традициях механистического мышления Филлипс рассчитал, что стабилизировать эту систему надо через уменьшение потребительского спроса. Как? Сняв социальные гарантии и отказавшись от идеи полной занятости — через безработицу. Это понравилось политикам, хотя первый же министр, предложивший отказаться от принципа полной занятости (в 1957 г.), вынужден был подать в отставку. Но затем, хотя экономисты доказывали, что причиной инфляции является прежде всего рост себестоимости производства, а не избыточное благосостояние людей, правительство соблазнилось и попросило "доказать" выводы статистикой.

Филлипс, по его собственному признанию, выполнил "ударную работу" и путем множества упрощений (критики называют их "подгонками") вывел, что рост безработицы якобы ведет к снижению инфляции. Дебаты в парламенте, для которых были нужны данные, обещали быть долгими, а Филлипс получил выгодное место в Австралии, хотел уехать и посчитал, что "лучше было сделать расчеты попроще, чем долго ждать результатов", а потом добавил скромно, что руководитель работ "задал эти результаты заранее" — ну прямо как у нас в ЦЭМИ (руководитель, проф. А.Браун, впрочем, от этого открещивается).

Вывод, который Филлипс сделал из своих липовых кривых, был чисто политическим: "При некотором заданном темпе роста производительности труда уменьшить инфляцию можно только за счет роста безработицы". Этим выводом и размахивал Гайдар, хотя и он сам, и его советники из МВФ прекрасно знали, что кривые Филлипса на практике не выполняются, что в ходе кризиса 80-х годов в США инфляция росла параллельно с безработицей (не говоря о том, что к нашей экономике все это вообще не имело никакого отношения). Но одурачить целый Съезд народных депутатов было нетрудно — они от рационального мышления отключились.

Для нашей темы этот сюжет важен тем, что он показывает: речь шла не просто о манипуляции сознанием, а о грубой, наглой манипуляции, с использованием прямого и легко раскрываемого обмана. Примечательно, что после первого же объяснения истории с "кривыми Филлипса" в печати (даже в малотиражной "Правде") никто из реформаторов больше о них публично не упоминал.

Вынужденная безнравственность идеологов как признак манипуляции

Фальсификация знаний о реальности в случае фундаментальных проблем бытия почти неизбежно сопряжена с безнравственностью (можно назвать ее "вынужденной", ибо она связана не с личными качествами вовлеченных в акцию специалистов, а с характером задачи). В случае проблемы безработицы это проявляется очень наглядно.

Дело в том, что безработица как социальное явление является источником массовых страданий людей. Тот, кто выдвигает или поддерживает предложение перейти от реально достигнутой полной занятости к узаконенной безработице, прекрасно знает, что результатом его предложения будут страдания, причиненные большему или меньшему числу сограждан. Такого рода предложения, какими бы экономическими или технологическими соображениями они ни обосновывались, прежде всего создают проблему нравственную. Эта проблема должна быть явно изложена, а выбор того или иного решения поддержан также нравственными (а не экономическими или технологическими доводами).

И речь в данном случае идет не об абстракции, не о "слезинке ребенка". В середине 1990 г. эксперты правительства Рыжкова прогнозировали на 1991 год высвобождение только в сфере материального производства 15-18 миллионов работников. В журнале Академии наук СССР "Социологические исследования" (это даже еще не ельцинская РФ) печатались статьи с заголовками такого рода: "Оптимальный уровень безработицы в СССР". Оптимальный! Наилучший! Что же считает "оптимальным" для нашего народа социолог из Академии наук? Вот его идеал, полученный с использований тензорной методологии, золотого сечения, ряда Фибоначчи и прочей ахинеи: "Оптимальными следует признать 13%… При 13% можно наименее болезненно войти в следующий период, который в свою очередь должен открыть дорогу к подъему и процветанию" (процветание, по мнению автора, должно было наступить в 1993 г.).

Поскольку статья написана в середине 1990 г. и речь идет об СССР с его 150 млн трудоспособных людей, то, переходя от относительных 13% к абсолютному числу личностей, мы получаем, что "наименее болезненным" наш гуманитарий считает выкинуть со шлюпки 20 миллионов человек.

Само по себе появление подобных рассуждений на страницах академического журнала — свидетельство моральной деградации нашей гуманитарной интеллигенции. В общественных науках социолог — аналог врача в науке медицинской. Очевидно, что безработица — социальная болезнь, ибо приносит страдания людям. Можно ли представить себе врача, который в стране, где полностью ликвидирован, скажем, туберкулез, предлагал бы рассеять палочки Коха и довести заболеваемость туберкулезом до оптимального уровня в 20 миллионов человек?

Ведь автор той статьи нигде не сделал даже такой оговорки: на нас, дескать, в связи с рыночными реформами накатывает неминуемая беда; я, как узкий специалист, не берусь обсуждать реформу, я лишь говорю о том, что при всех наших усилиях мы не сможем сократить число потерпевших несчастье сограждан ниже 20 миллионов; чтобы оно не было выше, надо сделать то-то и то-то. Нет, социолог благожелательно ссылается на Милтона Фридмана (подчеркивая что он — Нобелевский лауреат), который выдвинул теорию "естественного" уровня безработицы: "При снижении уровня безработицы ниже естественного инфляция начинает расти, что пагубно отражается на состоянии экономики. Отсюда делается вывод о необходимости поддерживания безработицы на естественном уровне, который определяется в 6%". Шесть процентов — это для США, а нам поклонник Милтона с помощью золотого сечения вычислил 13%, которые, хоть кровь из носу, "необходимо поддерживать".

Мы говорили о масштабах страданий, которые нам предполагали организовать политики с целой ратью своих экономистов и гуманитариев. А какого рода эти страдания, какова их интенсивность? Социолог их прекрасно знает, они регулярно изучаются Всемирной организацией труда, сводка печатается ежегодно. В США, например, рост безработицы на один процент ведет к увеличению числа убийств на 5,7%, самоубийств на 4,1%, заключенных на 4%, пациентов психиатрических больниц на 3,5% (эти данные он сам бесстрастно приводит в своей статье).

Кстати, "теория" Фридмана — это чистая идеология. Расчеты крупнейшего экономиста нашего века Кейнса показывают, что безработица, "омертвление рабочих рук" — разрушительное для экономики в целом явление, оно лишь маскируется непригодными с точки зрения общих интересов показателями (прибыль отдельных предприятий). Массовую безработицу надо ликвидировать самыми радикальными средствами, идя ради этого на крупный дефицит госбюджета. Оживление трудовых ресурсов при этом многократно окупает затраты. Да и сегодня в США рост безработицы на один процент увеличивает дефицит госбюджета на 25 млрд. долл.

Некогерентность рассуждений

Вынужденная безнравственность рассуждений наших пришедших к власти либералов в отношении безработицы обнаруживает следующий родовой признак манипуляции сознанием, который служит надежным и едва ли не самым простым для выявления симптомом — некогерентность. Мы применяем здесь эти введенные исследователями манипуляции термины из уважения к их науке, а на нормальном языке это означает, что манипуляторы в своих построениях поневоле вынуждены вступать в глубокое противоречие с теми принципами, которые они сами же декларируют.

Размахивая знаменем свободы и гражданского общества, наши либеральные философы постоянно мусолили имена его отцов-первооткрывателей, Локка и Канта (а потом их современного продолжателя — Поппера). Хорошо. И вдруг пропаганда социально-инженерного проекта по переустройству нашего общества так, чтобы в нем возникла безработица. Возникает вопиющее и неразрешимое противоречие с самыми главными положениями и Локка, и Канта, и Поппера. Полная некогерентность!

Вот, Н.Шмелев пишет: "Мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно, безнравственно, и наоборот, что эффективно — то нравственно". Он вынужден был сказать эту чушь, чтобы, восхваляя безработицу, не выглядеть безнравственным. Кто же поверит идеологу, который буквально заявляет: я, мерзавец, призываю вас к тому-то и тому-то нехорошему. Вот и приходится выкручиваться.

Итак, Н.Шмелев (а он, заметьте, один из самых приличных в этой компании) представляет экономическую эффективность ("пользу") фундаментальной категорией, а нравственность — вторичной, производной от пользы. Это противоречит не только всем нашим знаниям о человеке и здравому смыслу, но и всей философии гражданского общества.

Нравственность — фундаментальное основание бытия человека (обезьяна стала человеком именно обретя нравственность). Выгода, тем более "экономическая эффективность" — явления исторически обусловленные, преходящие. Локк, философ либерального общества, у которого мы вроде бы обязаны сегодня учиться жить, специально ставил вопрос о том, является ли выгода фундаментальным основанием бытия, однопорядковым нравственности. Ответ его был таков: "нравственность действия не зависит от пользы". И разъясняет, что "естественный закон" бытия не сводится к выгоде и не нравственность определяется пользой, а, наоборот, польза есть один из результатов нравственности. Польза (выгода, эффективность и т.д.) вторична.

Конечно, если бы А.Н.Яковлев, Н.Шмелев и прочие прорабы вдруг сказали с экрана: "Все эти свободы, нравственность и гражданское общество — чушь. Человек человеку волк — вот наша правда! Тащи, ребята, кто что может, и погуляем напоследок", — то это было бы честно, но нецивилизованно. Этого ни наши либералы, ни Запад не любят, поэтому пришлось включить машину манипуляции.

В отношении Канта в некогерентность, граничащую с шизофренией, впали уже не только идеологи реформы, но и широкие круги нашей образованной интеллигенции. Редко сейчас встретишь гуманитарный журнал, где бы не поминался моральный императив Канта: "поступай с другими так, как ты хочешь чтобы поступали с тобой". Ссылаясь на эту максиму, я уже давно (с начала 60-х годов) спрашиваю, когда могу, интеллигента, ратующего за безработицу: "Ты сам хочешь стать безработным?" Ни разу я положительного ответа не услышал. Самые совестливые (а это были мои приятели по лаборатории) отвечали уклончиво, примерно так: "Я бы и не против ради общего блага, но ты же знаешь, у нас сейчас научно-техническая революция, а я научный работник; так что никак у меня стать безработным не получится, ты уж извини. Безработица — это для рабочих, ну, избыточных колхозников". Тут, как нам теперь известно, маленько промахнулись наши либеральные интеллигенты — сами стали жертвой очень примитивной манипуляции сознанием. Сантехники нужны даже в колонии, а вот научные работники — только в державном государстве, которое они разрушали.

Что же касается Поппера и его концепции "открытого общества", то тут некогерентность наших реформаторов скандальна. Они устроили нам "революцию сверху". Шутка ли — организовать за год приватизацию по Чубайсу и планировать безработицу в 20 миллионов. А из философии Поппера следует важный практический вывод — запрет на крупные изменения в обществе. Социально-инженерные решения не должны быть крупными. Знание приращивается эволюционно, не быстрее, чем образуется обратная связь через проверку результата. Не быстрее, чем приращение знания, должны производиться и изменения в обществе. Быстрые изменения, независимо от намерений социальных инженеров, неизбежно ведут к избыточным страданиям людей. Поэтому "революции сверху" (о "революциях снизу" говорить нечего, поскольку это всегда взрыв, катастрофа) философией Поппера теоретически запрещены.

Мы использовали тему безработицы просто как пример для практикума, не вдаваясь в саму проблему. Независимо от того, является ли читатель сторонником безработицы или уважает право на труд, ему полезно знать, что тот способ, который реформаторы избрали для убеждения граждан в благе безработицы, есть не доказательство, а манипуляция.

Помимо перечисленных пяти признаков, выпукло торчащих в этой струе промывания мозгов, есть и другие, о которых не будем распространяться, они почти тривиальны. Это, например, назойливое использование авторитета науки. Тут тебе и Нобелевский лауреат Фридман, и "кривые Филлипса", и тензорное исчисление. И личный авторитет ученого — многие наши демократы дали им попользоваться. Вот энтузиаст безработицы академик Н.Амосов. Ну какое знание о вопросе дала ему его научная деятельность — хирургия сердца? Никакого. Просто ему нравится безработица, и он хочет высказаться. На здоровье! Но тогда подписывайся: гражданин Амосов (или уж Николай Амосов, эсквайр). А то ведь: академик! Ослиные уши манипуляторов так и торчат.

ГЛАВА 2
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ОСНАЩЕНИЕ УМА

§1. МАНИПУЛЯЦИЯ СЛОВАМИ И ОБРАЗАМИ

Посмотрим, на какие структуры в сознании и подсознании личности прежде всего направляют манипуляторы свой удар, чтобы разрушить психологические защиты и "подготовить" человека к манипуляции. Что надо сделать, чтобы отключить здравый смысл, вызвать сумбур в мыслях, сделать их нелогичными и бессвязными, заставить человека усомниться в устойчивых жизненных истинах?

Человек, как было сказано, живет в двух мирах — в мире природы и мире культуры, мире вещей и мире знаков. В мире культуры выделяется особый мир слов — логосфера. Он включает в себя язык как средство общения и все формы "вербального мышления", в котором мысли облекаются в слова. Язык есть самое главное средство подчинения. "Мы — рабы слов", — сказал Маркс, а потом это буквально повторил Ницше. На создание и внедрение в сознание нового языка буржуазное общество истратило несравненно больше средств, чем на полицию, армию, вооружения.

Основоположником научного направления, посвященного роли слова в пропаганде (а затем и манипуляции сознанием) считается американский социолог Гарольд Лассуэлл. Начав свои исследования еще в годы Первой мировой войны, он обобщил результаты в 1927 г. в книге "Техника пропаганды в мировой войне". Он разработал методы семантического анализа текстов изучения использования тех или иных слов для передачи или искажения смыслов ("политическая семантика исследует ключевые термины, лозунги и доктрины под углом зрения того, как их понимают люди"). Отсюда было рукой подать до методов подбора слов. Лассуэлл создал целую систему, ядром которой стали принципы создания "политического мифа" с помощью подбора соответствующих слов. Работы Лассуэлла восхищают своей откровенностью. Следуя исключительно критерию действенности, он дает такое нейтральное определение: "политический миф — это комплекс идей, которые массы готовы рассматривать в качестве истинных независимо от того, истинны они или ложны в действительности".

Из науки в идеологию, а затем и в обыденный язык перешли в огромном количестве слова-"амебы", прозрачные, не связанные с контекстом реальной жизни. Они настолько не связаны с конкретной действительностью, что могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка (возьмите, например, слово прогресс). Это слова, как бы не имеющие корней, не связанные с вещами (миром). Важный их признак кажущаяся "научность". Скажешь коммуникация вместо старого слова общение или эмбарго вместо блокада — и твои банальные мысли вроде бы подкрепляются авторитетом науки. Начинаешь даже думать, что именно эти слова выражают самые фундаментальные понятия нашего мышления.

Плохо, что под очарование слов-"амеб" попадает огромная масса людей. Когда политиканы вроде Гайдара, Лившица или Уринсона говорят нам что-то об экономике на птичьем языке, это с их точки зрения разумно. Они завершают аферу века, и чем меньше граждане понимают, что происходит, тем для этих политиков лучше. Но теперь и депутаты от оппозиции говорят так, будто люди прекрасно разбираются в секвестрах и прочей чепухе. Основная масса граждан видит, что дело в общем плохо, но ни причин, ни реального состояния страны не знает.

Секретарь компартии Испании Хулио Ангита писал в начале 90-х годов: "Один известный политик сказал, что когда социальный класс использует язык тех, кто его угнетает, он становится угнетен окончательно. Язык не безобиден. Слова, когда их произносят, прямо указывают на то, что мы угнетены или что мы угнетатели". Далее он показывает, каким большим манипулятивным потенциалом обладает понятие ВВП, который может легко маскировать хозяйственную реальность. Потом он разбирает слова руководитель и лидер и указывает, что неслучайно пресса настойчиво стремится вывести из употребления слово руководитель. Потому что это слово исторически возникло для обозначения человека, который олицетворяет коллективную волю, он создан этой волей. Слово лидер возникло из философии конкуренции. Лидер персонифицирует индивидуализм предпринимателя. Удивительно, как до мелочей повторяются в разных точках мира одни и те же методики. И в России телевидение уже не скажет руководитель. Нет, лидер Белоруссии Лукашенко, лидер компартии Зюганов…

Точно так же происходит настойчивое вытеснение слова избиратели и замена его на слово электорат. Когда депутат говорит "мои избиратели", скрытые смыслы слова указывают, что депутат — производное от того коллектива, который его избрал (иными словами, создал). Выражение "мой электорат" воспринимается как "мой персонал" (мое предприятие). Электорат общность пассивная и ведомая, она почти "создается" политиком.

Что же мы видим в ходе нынешней антисоветской революции? Уже вызрело и отложилось в общественной мысли явление, целый культурный проект наших демократов — насильно, через социальную инженерию задушить наш туземный язык и заполнить сознание, особенно молодежи, словами-"амебами", разрушающими ткань речи. Эта программа настолько мощно и тупо проводится в жизнь, что даже нет необходимости ее иллюстрировать — все мы свидетели.

Когда мы слышим слова "биржевой делец" или "наемный убийца", они поднимают в сознании целые пласты смыслов, мы опираемся на эти слова в нашем отношении к обозначаемым ими явлениям. Но если сказать "брокер" или "киллер", человек воспримет лишь очень скудный, лишенный чувства и не пробуждающий ассоциаций смысл. И этот смысл он воспримет пассивно, апатично.

Однажды я говорил об этой проблеме по радио, и после передачи мне позвонила одна радиослушательница и рассказала интересный случай. Ее, психоневролога, как-то привлекли как эксперта к следствию по делу об убийстве. Метод состоял в том, что подозреваемому показывали на экране и произносили беспорядочный набор слов, среди которых попадались слова, связанные с убийством. Эксперты измеряли скачок потенциала биотоков мозга (предполагалось, что если у человека эти слова вызывали аномально сильную эмоциональную реакцию, то, значит, он был связан с убийством). Подозреваемым был киргиз, хорошо говорящий на русском языке. Однако даже нормальной реакции на страшные слова он не обнаруживал. Чужие, хотя и хорошо известные слова не будили в его сознании цепную реакцию смыслов. Реакция резко изменилась, когда эти слова стали ему произносить на киргизском языке.

Методичная и тщательная замена слов родного языка такими чуждыми словами-амебами — никакое не "засорение" или признак бескультурья. Это необходимая часть манипуляции сознанием. Каждый может вспомнить, как у нас вводились в обиход такие слова-амебы. Не только претендующие на фундаментальность (как "общечеловеческие ценности"), но и множество помельче. Вот, в сентябре 1992 г. в России одно из первых мест по частоте употребления заняло слово "ваучер". История этого слова важна для понимания поведения реформаторов (ибо роль слова в мышлении признают, как выразился А. Ф. Лосев, даже "выжившие из ума интеллигенты-позитивисты"). Введя ваучер в язык реформы, Гайдар, по обыкновению, не объяснил ни смысл, ни происхождение слова. Я опросил, сколько смог, "интеллигентов-позитивистов". Все они понимали смысл туманно, считали вполне "научным", но точно перевести на русский язык не могли. "Это было в Германии, в период реформ Эрхарда", — говорил один. "Это облигации, которые выдавали в ходе приватизации при Тэтчер", — говорил другой. Некоторые искали слово в словарях, но не нашли. А ведь дело нешуточное — речь шла о документе, с помощью которого распылялось национальное состояние. Само обозначение его словом, которого нет в общедоступном словаре, фальшивым именем — колоссальный подлог. И вот встретил я доку-экономиста, имевшего словарь американского биржевого жаргона. И там обнаружилось это жаргонное словечко, для которого нет места в нормальной литературе. А в России оно введено как ключевое понятие в язык правительства, парламента и прессы.

Кстати, несколько читателей написали мне, порекомендовав снять этот пример: они, мол, уже знают, что такое ваучер, и нашли это слово в словаре. По этому поводу возникла целая дискуссия в Интернете. Я решил этот пример оставить в книге, потому что он — часть истории, на которой мы учимся. Поясню мою мысль, приводя аргументы противников этого примера.

Итак, речь идет о 1992 г., а мне пишет оппонент, что в 2000 г. "его приятельница-предприниматель расхохоталась" — она это слово знает. Этот аргумент можно было бы принять, если бы он сказал: "моя приятельница-предприниматель расхохоталась, ибо прекрасно помнит, что в 1992 г. она, играя с подружками в дочки-матери, запросто оперировала понятием ваучер". Тогда, в 1992 г., этого слова почти никто в СССР не знал — вот что важно.

Более того, слова "ваучер" не знали не только те 100 млн. граждан, что должны были распоряжаться своими ваучерами, но и специалисты, близкие к Гайдару. Из этого следует, что запуск слова в общество не был следствием снобизма технократов, которые использовали привычное им слово, не заботясь о понимании рядовых граждан. Выбор был сделан в "лаборатории манипуляции", не являющейся частью сообщества экономистов.

Те объяснения слова, которые я привел в книге, мне дали экономисты в элитарной лаборатории — кузнице кадров для правительства Гайдара. Один из собеседников (тот, кто говорил, что "ваучер — это в реформе Эрхарда") стал через пару месяцев чиновником у Ельцина в ранге министра, другой (который объяснил, что "ваучер — это у Тэтчер") стал директором большого аналитического центра. Шеф лаборатории (не помню, присутствовал ли он лично при разговоре, во всяком случае он не сказал ничего) стал вице-премьером у Гайдара. Мы искали слово в общедоступных тогда словарях — и не нашли. Наконец, я наткнулся на того, кого обозначил именем "дока-экономист". Тогда он был старшим научным сотрудником Института проблем рынка АН СССР, сотрудником академика Н.Я.Петракова. Да, у него был словарь с этим словом, он назвал его "словарь биржевого жаргона". Таким образом, есть все основания считать, что рядовые люди не знали, что такое "ваучер".

Я продолжаю давать пример с "ваучером" потому, что с ним столкнулось все население России, и потому, что более чистого случая слова-амебы не нахожу. Для русских слово "ваучер" было неизвестное и бескорневое, так что люди не могли понять ни его прямого смысла, ни его глубинных смыслов. Значит, по своим характеристикам — это типичное слово-амеба, которые подбираются для манипуляции.

На это мне один из оппонентов присылает выписку из словаря. Из "Толкового словаря" Ожегова, переведенного на английский язык? Нет, из словаря, которого почти никто в России и видеть не мог. Но предположим даже, что эту выписку он мне дал в 1992 г. Подходит ко мне сосед дядя Вася и спрашивает: "Слышь, Мурза, я за ваучером иду. Что это за хренота такая?" Я вытаскиваю письмо и говорю: "Как что? Ты что, дядя Вася, неграмотный? Это documentary record of a business transaction". И дядя Вася доволен: "А, теперь понятно. Смотри ты, как просто. Ну конечно, трансакция. Как же, как же. Спасибо, Мурза, вразумил. А то ваучер да ваучер, а мне и невдомек. Значит, трансакция… А откуда это слово у нас взялось? В каком классе мы его учили?" Что мне ему сказать, олуху? Я терпеливо объясняю: "Слово это, дядя Вася, производное от средне-французского слова vocher, возникло оно около 1523 года. Уже из этого тебе должно быть ясно, каков смысл приватизации Чубайса". И просветленный дядя Вася идет за ваучером и готовится к трансакции — получению двух "Волг".

На мой взгляд, выписка из словаря, которую мне прислал мой оппонент, не разрешает, а резко усугубляет проблему. Она выглядит как издевательство. И если ее сегодня всерьез дать людям как объяснение, того, что произошло в 1992 г., то, по моему разумению, люди будут вправе взять оглоблю и размозжить голову такому просветителю.

Если без эмоций, то выписка усугубляет проблему и по другой причине. Запустив слово-амебу, Чубайс, помимо общего манипуляционного эффекта, получил и возможность прямого обмана, ибо его ваучер не отвечает норме, данной в определении. Читаем: ваучер есть "a form or check indicating a credit against future рurchases or exрenditures", то есть квитанция, по которой в дальнейшем можно получить оговоренные ценности. Чубайс объявил, каков эквивалент этих "future рurchases or exрenditures" — две "Волги". Именно получение этой суммы ценностей государство удостоверило своим ваучером. Но мы же знаем, что это был хладнокровный обман, и дядя Вася на свой ваучер получил бутылку водки. Значит, то, что сунули ему в ЖЭКе под названием "ваучер", ваучером вовсе не было. Следовательно, та выписка, что потрудился сделать мой оппонент, тоже является обманом — запущенное в 1992 гг. понятие реально не имело отношения к формальному определению, данному в словаре. Это слово было инструментом манипуляции.

С помощью "ваучеров" преступную компоненту в приватизации удалось многократно увеличить даже по сравнению с уже изначально преступным Законом о приватизации — было снято даже такое хлипкое ограничение, как "личный инвестиционный счет". В результате ваучер Кахи Бендукидзе был равен "Уралмашу", а ваучер дяди Васи — бутылке водки.

Уже более десяти лет в большом количестве внедряются в язык слова, противоречащие очевидности и здравому смыслу. Они подрывают логическое мышление и тем самым ослабляют защиту против манипуляции. Сейчас, например, часто говорят "однополярный мир". Это выражение абсурдно, поскольку слово "полюс" по смыслу неразрывно связано с числом два, с наличием второго полюса. В октябре 1993 г. в западной прессе было введено выражение "мятежный парламент" — по отношению к Верховному Совету РСФСР. Это выражение нелепо в приложении к высшему органу законодательной власти (поэтому обычно в таких случаях говорят "президентский переворот"). Подобным случаям нет числа.

При этом манипуляторы тщательно избегают использовать слова, смысл которых устоялся в общественном сознании. Их заменяют эвфемизмами — благозвучными и непривычными терминами. До сих пор (более десяти лет!) в официальных и даже пропагандистских документах реформы не употребляется слово "капитализм". Нет, что вы, мы строим рыночную экономику. Беженцы из Чечни? Что вы, у нас нет беженцев, у нас демократия. Это временно перемещенные лица. А вспомним ключевое слово перестройки дефицит. В нормальном языке оно означает нехватка. Но с помощью промывания мозгов людей уверили, что во времена Брежнева "мы задыхались от дефицита", а сегодня никакого дефицита нет, а есть изобилие. Но пусть бы объяснили, как может образоваться изобилие при катастрофическом спаде производства. Много производили молока — это был дефицит; снизили производство вдвое — это изобилие. Ведь это переход к понятийному аппарату шизофреника. И маскируется этот переход путем извращения смысла слова. Нехватка — это изобилие!

Замечу, что и в чисто "рыночном" смысле реформа привела к опасному дефициту, какого не знала советская торговля. Чтобы увидеть это, надо просто посмотреть статистические справочники. В советское время нормативные запасы товаров и продуктов в торговле были достаточны для 80 дней нормальной розничной торговли. Если они сокращались ниже этого уровня, это было уже чрезвычайной ситуацией. В ходе реформы товарные запасы снизились до 20-30 дней. А, например, на 1 октября 1998 г. на складах Санкт-Петербурга имелось продуктов и товаров всего на 14 дней торговли. Положение регулируют только невыплатами зарплаты и пенсий. Вот тебе и изобилие.

Замена русских слов, составляющих большие однокорневые гнезда и имевших устоявшиеся коннотации (побочные смыслы), на иностранные или изобретенные слова приняла на радио и телевидении России такой размах, что вполне можно говорить о семантическом терроре, который наблюдался в 30-е годы в Германии. Сегодня о вторжении в язык с целью программировать поведение известно так много, что вдумчивый человек может использовать это знание в личной практике. Художественное осмысление дал писатель Оруэлл со своим образом "новояза" в романе-антиутопии "1984". Оруэлл дал фантастическое описание тоталитарного режима, главным средством подавления в котором был новояз — специально изобретенный язык, изменяющий смысл знакомых слов. Мысли Оруэлла наши перестройщики опошлили, прицепив к критике коммунизма. В своей антиутопии "1984" Оруэлл описывал именно западное общество, переживающее "выверт демократии" — искусственный тоталитаризм, одним из средств власти которого был новояз, искусственный язык с замещенными смыслами. Этот новояз — доведенный до логического предела язык прессы. Процессы, происходящие в традиционном обществе, сколь угодно тоталитарном и жестоком, имеют принципиально иную природу. СССР смог соединить свои силы для войны с фашизмом именно вернувшись к исконному языку, оживив близкие нашей душе смыслы. Когда Сталин начал свой знаменитый приказ словами "сим уведомляется", то одно это слово сим означало столь важный поворот, что его никогда Сталину не простит "мировая демократия".

Почти следуя указанной Оруэллом дате, в России 1985-й год стал началом кампании по созданию и внедрению новояза. Она проводилась всей мощью идеологической машины КПСС, верхушка которой сменила курс. Потому-то такая борьба идет за школу — она дает детям язык, и его потом трудно сменить. Понятие Оруэлла вошло в философию и социологию, создание новоязов стало технологией реформаторов — разве мы этого не видим сегодня!

Часто создаются заведомо неприемлемые для русского языка конструкции — лишь бы нарушить строй языка, лишить его благотворной для сознания силы. Вдруг дикторы телевидения начинают называть программу новостей "новостной блок". Новостной! Простодушно следуют за манипуляторами люди, даже "лидеры оппозиции". Думают, видимо, что так они выглядят современными, овладевают "политическими технологиями". Стали, например, говорить "протестный электорат". Ломают язык, и в то же время самими этими словами создают отчуждение — ведь их коннотация оскорбительна для избирателей. Когда слышишь "протестный электорат", возникает образ озлобленной массы, голосующей в пику властям, и этой массой должны овладеть "лидеры оппозиции".

В феврале 2000 г. во время переговоров по отсрочке долгов Лондонскому клубу все телеканалы трещали: "советский долг, советский долг". Прекрасно знали ведущие, что при советском типе хозяйства страна внешнего долга не имела, ей дружественные страны были должны около 80 млрд. долларов (и выплачивали их, как, например, Ирак), а золотой запас составлял 2 тыс. тонн. Долг был сделан в ходе антисоветской реформы в хозяйстве во времена Горбачева. Так что речь шла, в действительности об антисоветском долге.

Множество ложных слов и терминов вбросило в обиход телевидение во время войны в Чечне. Например, военных вдруг стали называть "федералы". Какие ассоциации порождает это слово? Оно лежит в совсем другой плоскости, нежели "армия — боевики", "милиция — бандиты" или "правительственные войска — мятежники". Федералы — конфедераты! Северяне и южане… Так в США называли стороны в гражданской войне. В общем, в Чечне дошло до вооруженного столкновения сторонников двух типов государственного устройства. Какое-то время ведущие даже называли бандитов Басаева партизанами.

Новояз перестройки и реформы — целостная система, ее можно разматывать, потянув за любую ниточку. Возьмем для примера несколько ключевых слов в том потоке, что нам промывал мозги, — "демократия", "гражданское общество" и "рыночная экономика". Уже Ле Бон указывал на манипулятивную силу таких слов, на их магическое воздействие на толпу.

Заметим, что словом "демократ" вполне привычно, не задумываясь о его смысле, обозначают сегодня тех, кто поддерживает режим Ельцина-Чубайса. Следовательно, это слово действительно вошло в язык, стало именем. Каково его реальное "наполнение"? Сохраняет ли оно тот исходный смысл, который действует нам на подсознание и помимо воли влияет на отношение к реальным политикам и их последователям? Беспристрастно, с помощью структурного анализа можно показать, что в России силой был установлен режим крайне авторитарной президентской республики — практически диктатуры. Помимо общеизвестного факта разгона и расстрела парламента имеется множество других надежно выявляемых родовых признаков этого типа власти. Также очевидно (и в известных западных политологических работах признается), что если бы политический режим России следовал нормам буржуазной представительной демократии, то курс реформ Гайдара-Чубайса никак бы не прошел. Созыв за созывом (начиная с созыва 1989 г.) парламент этот курс отрицает, опрос за опросом показывает, что большинство населения этой реформы не приемлет. Таким образом, введенное с помощью прессы в общественный лексикон слово "демократия" является порождением новояза и средством господства через манипуляцию сознанием.

Примечательно, что идеологи буквально словами Оруэлла "философски" обосновывают новый смысл ключевых слов своего новояза. Вот рассуждения Г.Бурбулиса (в беседе по телевидению с А.Карауловым 16 марта 1992 г.). Страна, говорит Бурбулис, больна, а мы поставили диагноз и начали смертельно опасное лечение вопреки воле больного. Впоследствии эту метафору буквально повторили некоторые другие идеологи. Один из таких демократических идеологов, О.Лацис, пишет о реформе Гайдара: "Когда больной на операционном столе и в руках хирурга скальпель, было бы гибельно для больного демократически обсуждать движения рук врача. Специалист должен принимать решения сам. Сейчас вся наша страна в положении такого больного". В качестве хирурга, готового своим скальпелем взрезать тело "всей нашей страны", был приглашен Джеффри Сакс. Потом он сам открещивался от этой реформы, но это мелочь. Главное, что у страны не спросили ни о согласии на операцию, ни о доверии хирургу. В рамках демократического мышления заявление О.Лациса чудовищно — такое стеснялись говорить даже энтузиасты концепции "просвещенного авангарда".

Таким образом, в этой метафоре мы как бы имеем фрагмент официального толкового словаря нашего новояза. Слово "демократ" в его извращенном смысле действительно вошло в язык, а значит, участвует в манипуляции нашим сознанием постоянно и автоматически. Об этом говорит тот факт, что люди искренне не замечают полного несоответствия своего поведения взятому имени. На "демократическом" митинге в Останкине 29 июня 1992 г. поэт-юморист А.Иванов сформулировал призыв: запретить всяческие коммунистические организации и установить жесткий авторитарный режим по примеру Пиночета. Мол, исторический опыт показал, что к демократии можно перейти только переболев диктатурой. В ответ на этот призыв толпа обычных наивных интеллигентов начала скандировать: "Даешь стадион! Даешь стадион!" (Для молодых людей, вошедших в сознательную жизнь после 1973 г. поясняю: речь идет о стадионе в Чили, на который в момент фашистского переворота Пиночета свозились арестованные. Именно там раздробили руки композитору и певцу Виктору Харе, без суда и следствия расстреляли несколько сот человек).

Когда над страной проделывают смертельно опасные (а по сути, смертельные) операции не только не спросив согласия, но сознательно против ее воли — это свобода или тоталитаризм? Караулов в той беседе подъехал с другой стороны: вот, ветераны хотели 23 февраля возложить венки у могилы Неизвестного солдата, а их "затолкали" (хорошее нашел слово А.Караулов затолкали… дубинками). Почему было не дать пройти, раз свобода? Бурбулис мягко объяснил: вы не понимаете. Был регламент, мы не будем обсуждать, почему он был установлен… Зачем было прорываться именно в этот день? Пришел бы, кто хотел, тихонько, в другое время, и возложил венок.

Итак, свобода в том, чтобы не обсуждать запрет властей, даже если он неправовой и провокационный. Не требовать своего традиционного права, а подчиниться нарочито унизительному распоряжению — прийти тихонько и в другой день. При этом 23-го февраля люди требовали лишь той свободы, которая дана им по закону. Мэр не имел права запретить митинг, Бурбулис знал, что Моссовет являлся в то время высшим по отношению к мэру органом и что Моссовет митинг разрешил. Так что речь шла о произволе исполнительной власти в ограничении свободы граждан. Итак, мы именно в антиутопии.

Другим прекрасным, но расплывчатым призраком было "гражданское общество". Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этому доброму идолу, не излагал сути понятия. Оно было ложно истолковано, пожалуй, всеми участниками нынешней идеологической схватки в России. Иной раз даже с трибуны "патриотов" нас зовут возродить соборную и державную Россию, строя в ней гражданское общество.

Культурный человек думает, что гражданское общество это ассоциация свободных граждан, которая ограничивает и контролирует действия государства, обеспечивает равенство всех граждан перед законом с помощью механизма разделения властей и приоритета права. Все это заманчиво, испытано за три века на уважаемом Западе — значит, "я, Вань, такую же хочу". На деле "гражданское общество" — это условное наименование такого способа совместной жизни, с которым неразрывно сцеплены рыночная экономика и демократия, выведенный из сферы морали гомосексуализм и эвтаназия. Все в одном пакете, из формулы цивилизации нельзя выщипывать приятные нам вещи, как изюм из булки.

Давайте восстановим исходный смысл этого понятия. И посмотрим, что внедрение гражданского общества означало бы для России — что в ней пришлось бы ломать. Как это делать, чтобы не сломать при этом позвоночник — второй вопрос. Нам не повезло уже с переводом, в русский язык вошел не тот синоним, так что вышло, что речь идет об обществе граждан (от слова город). На деле же в точном переводе "гражданское общество" — общество цивильное, цивилизованное. С самого возникновения понятия оно означало оппозицию "цивилизация — Природа" и "цивилизация — дикость" (иногда, мягче, варварство).

Чтобы понять, надо посмотреть, из кого состоит это цивильное, гражданское общество и каковы отношения "граждан" к тем, кто находится вне его, вне этой "зоны цивилизации". Прежде всего, для возникновения "рыночной экономики" и ее носителя — "гражданского общества", понадобилась переделка человека, его превращение в индивидуума и собственника. Именно освобождение от оков общинных отношений любого типа создало важнейшую предпосылку капитализма на Западе — пролетария, продающего свою рабочую силу. Это не просто неимущие, а люди, лишенные корней, освобожденные от всяческих человеческих связей (оков) — человеческая пыль.

В классовом государстве гражданского общества равенство перед законом (право субъекта) неизбежно обращается в неравенство личностей перед Богом и перед правдой. Читаем у Лютера: "Наш Господь Бог очень высок, поэтому он нуждается в этих палачах и слугах — богатых и высокого происхождения, поэтому он желает, чтобы они имели богатства и почестей в изобилии и всем внушали страх. Его божественной воле угодно, чтобы мы называли этих служащих ему палачей милостивыми государями".

Богатые стали носителями власти, направленной против бедных (бедные становятся "плохими"). Раньше палач была страшная должность на службе государевой, а теперь — освященное собственностью право богатых, направленное против бедных. Государство перестало быть "отцом", а народ перестал быть "семьей". Общество стало ареной классовой войны, которая является не злом, а механизмом, придающим обществу равновесие.

Гоббс и Локк дали представление о человеке и частной собственности. Она и стала осью гражданского общества. Человек раздвоился. Одна его ипостась — собственник, а другая ипостась — собственность. Возникла совершенно новая, нигде кроме Запада не существующая антропология представление о том, что есть человек. Каждый индивид имеет теперь эту частную собственность — свое тело, и в этом смысле все индивиды равны. И раз теперь он собственник тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), он может уступать его по контракту другому как рабочую силу.

Но на этом равенство кончается, и люди западной цивилизации делятся на две категории — на пролетариев (тех, кто не имеет ничего, кроме своего потомства — рrole) и собственников капитала (пропьетариев). Пролетарии живут в состоянии, близком к природному (нецивилизованному); собственники объединяются в гражданское общество — в Республику собственников. Сюда вход тем, кто не имеет капитала, воспрещен! Вот слова Локка: "главная и основная цель, ради которой люди объединяются в республики и подчиняются правительствам, — сохранение их собственности". Ж-Ж.Руссо в "Рассуждениях о происхождении неравенства" (1755) так писал о возникновении гражданского общества: "Первый, кто расчистил участок земли и сказал: "это мое" — стал подлинным основателем гражданского общества". В основании гражданского общества — непрерывная война, "хищничество богачей, разбой бедняков".

За морями и снегами от Запада жили люди, не признающие частной собственности. Здесь царил принцип "один за всех, все за одного". Согласно теории гражданского общества, эти люди находились в состоянии дикости. Западная философия создала образ дикаря, которого надо было завоевать, а то и уничтожить ради его же собственной пользы. Колонизация заставила отойти от христианского представления о человеке. Cоздатель теории гражданского общества Локк, чье имя было на знамени буржуазных революционеров в течение двух веков, помогал писать конституции рабовладельческих штатов в Америке и вложил все свои сбережения в акции английской компании, имевшей монополию на работорговлю. Для Локка в этом не было никакой проблемы — негры и индейцы касательства к гражданским правам не имели, они были "дикарями".

Так гражданское общество породило государство, в основе которого лежал расизм. И объектом его были не только "дикари", но и свои неимущие, что вызывало ответный расизм с их стороны. Пролетарии и буржуи стали двумя разными расами: уже Адам Смит и Рикардо говорят о "расе рабочих", а Дизраэли о "расе богатых" и "расе бедных". Даже столь привычное нам понятие "народ" у идеологов гражданского общества имело совсем другой смысл. Народом были только собственники, борющиеся против старого режима. Крестьяне Вандеи в "народ" не включались. Де Кюстин так пишет и о России середины XIX века: "Повторяю вам постоянно — здесь следовало бы все разрушить для того, чтобы создать народ". Уж, кажется, на что близкое нам слово, а и то может быть призраком!

Гражданское общество основано на войне с неимущими. Под его правом террор Французской революции, который был предписан философами Просвещения и Кантом как совершенно необходимое и даже моральное явление. Большая кровь есть основа "социального контракта". Читаем в фундаментальной многотомной "Истории идеологии", по которой учатся в западных университетах: "Гражданские войны и революции присущи либерализму так же, как наемный труд и зарплата — собственности и капиталу. Демократическое государство — исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией. Начиная с революции 1848 г. устанавливается правительство страха: те, кто не имеет ничего, кроме себя самих, как говорил Локк, не имеют представительства в демократии. Поэтому гражданская война является условием существования либеральной демократии. Через войну утверждается власть государства так же, как "народ" утверждается через революцию, а политическое право — собственностью. Поэтому такая демократия означает, что существует угрожающая "народу" масса рабочих, которым нечего терять, но которые могут завоевать все. Таким образом, эта демократия есть ничто иное как холодная гражданская война, ведущаяся государством".

Значит ли все это, что гражданское общество плохо, а общинность хороша, что индивидуализм — зло, а солидарность — добро? Ни в коем случае! Это — дело идеалов и веры, а о них спорить бесполезно. Но долг каждого разумного человека — не гоняться за призраками, а верно понимать значение слов. А лучше в уме переводить их на "язык родных осин" — пересказывать другими словами. Тогда многие призраки рассеются.

Дезориентация больших масс людей во многом была предопределена тем, что опозиция, по сути, соучаствовала в культурной диверсии "перестройщиков". Она приняла и ввела в оборот ложные, искажающие мир слова и понятия. Одно из них — рыночная экономика.

Простодушный человек думает, что речь идет о рынке товаров. Раньше их производство и распределение у нас планировалось, а теперь это будет регулировать рынок. Велика ли разница? Невелика. Да ведь к делу перестройке да реформе — это никакого отношения не имеет. Рынок товаров существовал за тысячи лет до появления "рыночной экономики" и будет существовать после ее исчезновения — если она не вгонит человечество в гроб. Суть "рыночной экономики" в том, что на рынок в качестве товара стали выноситься сущности, которые по своей природе товарами быть не могут: деньги, рабочая сила и земля.

Между тем сигнал к тому, чтобы задуматься, был вполне ясный: почему же нерыночная экономика называется натуральным хозяйством? Что такое натуральный? Это значит естественный. Именно натуральное хозяйство было естественным, а рыночная экономика — явлением неестественным.

Уже Аристотель указал на первый выверт "рыночной экономики", на первое ее нарушение законов естества: возникновение рынка денег. Деньги порождение цивилизации, всеобщий эквивалент полезности. Это — кровь хозяйства, свободная циркуляция которой обеспечивает здоровье организма. Никто поэтому не может быть собственником денег, перекрывать их циркуляцию и извлекать выгоду, приоткрывая задвижку, — подобно разбойнику на мосту, взимающему с путника плату за проход. Ростовщики, а потом банкиры наложили руку на артерии общества и взимают с него плату за то, что не сжимают слишком сильно. Заплатил — чуть разжали, нечем платить — придушили. Красноречивый пример — "кризис неплатежей" в нашей промышленности. Как только банки стали коммерческими, их хилая рука может задушить огромные заводы. Что бы сделал советский банк в этой фантастической ситуации? Будучи ориентирован не на хрематистику, а на экономику, на ведение дома, он просто произвел бы взаимный зачет неплатежей — и дело с концом. Но это как раз то, чего не допускают монетаристы, ибо это лишает власти тех, кто превратил деньги в выгодный товар.

Образ банковского капитала идеологи тоже превратили в призрак. Убедили нас, что без ростовщичества и без того, чтобы кто-то собирал с нас деньги, а потом продавал нам их, и хозяйства быть не может. Представьте себе метро — огромную производственную систему, мизерным элементом которой являются кассы и турникеты. И вот, некая банда приватизировала этот элемент. И берет за жетон тройную цену. Одну цену отдают метрополитену на покрытие издержек, а остальное — ее доход. Не хочешь платить — иди пешком. Страдают пассажиры, хиреет метро, а идеолог скажет, что эта банда выполняет необходимую организующую роль: обеспечивает метро средствами, выявляет платежеспособный спрос, побуждает людей больше зарабатывать.

Никаким естественным правом превращение в товар общественного платежного средства не обосновано. Поэтому все мировые религии запрещали узурпацию денег и взимание платы за их обращение — процент. Соответственно, и народная мораль отвергала ростовщичество. Оно разрешалось лишь иудеям, они и основали финансовый капитал, но повсюду стали париями общества. Для возникновения полномасштабной "рыночной экономики" понадобилась Реформация в Европе. Было сказано, что "деньги плодоносны по своей природе" и оправдан рынок капиталов. Это и есть первая ипостась "рыночной экономики" — овладение и торговля тем, что человек не производит и что товаром быть не может. Торговля деньгами.

В ходе Реформации именно накопление получило религиозное обоснование. Раньше оно допускалось, но не одобрялось христианством — это была деятельность, неугодная Богу, и у всех отцов Церкви мы видим эти утверждения. Впервые Лютер и Кальвин представили накопление не только как полезную деятельность, но дали ему очень высокий статус — предприниматель наравне со священником стал представителем высокой профессии.

Второе условие рыночной экономики — рынок рабочей силы и возникновение пролетария. Именно ощущение неделимости индивида породило чувство собственности, приложенное прежде всего к собственному телу. Произошло отчуждение тела от личности и его превращение в собственность. До этого понятие "Я" включало в себя и дух, и тело как неразрывное целое. Теперь стали говорить "мое тело" — это выражение появилось в языке недавно, лишь с рыночной экономикой. Русских, которые не пережили такого переворота, это не волновало, а на Западе это один из постоянно обсуждаемых вопросов, даже в политике. Если мое тело — это моя священная частная собственность, то никого не касается, как я им распоряжаюсь. Тут и права гомосексуалистов, и полное оправдание проституции, и оправдание судом врача-предпринимателя, который оборудовал фургон изобретенными им приспособлениями для самоубийства и выезжает по вызову. Эвтаназия, умерщвление старых и больных (с их "согласия") — право собственника на свое тело.

Превращение тела в собственность обосновало возможность свободного контракта и обмена на рынке труда — возможность превращения рабочей силы в особый товар. Каждый свободный индивид имеет эту частную собственность собственное тело, и в этом смысле все индивиды равны. И поскольку теперь он собственник этого тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), постольку теперь он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. Это — вторая ипостась "рыночной экономики". Превращение в собственность и продажа того, что этим собственником не производится и товаром быть не может, — самого человека, рабочей силы.

Антрополог М.Сахлинс пишет об этой свободе "продавать себя": "Полностью рыночная система относится к тому периоду, когда человек стал свободным для отчуждения своей власти за сходную цену, — некоторые вынуждены это делать, поскольку не имеют средств производства. Это — очень необычный тип общества, как и очень специфический период истории. Он отмечен "индивидуализмом собственника" — странной идеей, будто люди имеют в собственности свое тело, которое имеют право и вынуждены использовать, продавая его тем, кто контролирует капитал… При таком положении каждый человек выступает по отношению к другому человеку как собственник. Все общество формируется через акты обмена, посредством которых каждый ищет максимально возможную выгоду за счет приобретения собственности другого за наименьшую цену".

Важно подчеркнуть, что те, кто соглашается на "рыночную экономику", будь то коммунист или так называемый патриот, напрасно строят иллюзии о российском "соборном" капитализме. Речь идет о внедрении чуждого духу России религиозного иудео-протестантского мироощущения. Япония, даже развив очень энергичный капитализм, не сломала свой культурный тип и избежала "рыночной экономики". В вышедшей в 1987 г. книге Мичио Моришима "Капитализм и конфуцианство", посвященной культурным основаниям предпринимательства в Японии, сказано, что здесь "капиталистический рынок труда — лишь современная форма выражения "рынка верности". То есть традиционных общинных отношений самураев, крестьян и ремесленников.

Превращение в товар третьей всеобщей ценности, которую торговец не производит, — земли — это особая большая тема.

Иногда говорят: стоит ли ломать копья из-за слов? Мол, мы за "рынок с человеческим лицом", раз уж люди так обозлились на плановую экономику. Наивная уловка, тем более прискорбная в России, где лучшие ученые развивали "философию имени", показали роль Слова. Принять язык противника — значит незаметно для себя стать его пленником, даже если ты употребляешь этот язык, понимая слова иначе, чем противник. Больно видеть, как слепой бредет к обрыву, страшно видеть, когда слепого ведет зрячий убийца, который притворяется слепым, но не намного лучше, когда вести слепого берется, притворяясь зрячим, другой слепой. Последнее происходит, когда с трибуны патриотов нас зовут возродить соборную и державную Россию через рыночную экономику и гражданское общество.

Мы упомянули здесь лишь три слова-призрака. Это только примеры, а на деле за десять лет в России в массовое сознание внедрен целый язык-призрак. Думаю, не только в России. Отогнать его от нашего дома будет непросто. Тургенев писал о русском языке: "во дни сомнений, в дни тягостных раздумий ты один мне поддержка и опора". Чтобы лишить человека этой поддержки и опоры, манипуляторам было совершенно необходимо если не отменить, то хотя бы максимально испортить, растрепать русский язык и вообще родной язык любого народа. Зная это, мы можем использовать все эти языковые диверсии как надежный признак: осторожно, идет манипуляция сознанием.

§2. РАЗМЫВАНИЕ И ПОДМЕНА ПОНЯТИЙ

Уже Г. Ле Бон, первым начавший изучать явление превращения разумных людей в толпу, заметил, что эффективнее всего в манипуляции сознанием действуют слова, которые не имеют определенного смысла, которые можно трактовать и так, и эдак. К таким словам он отнес слова свобода, демократия, справедливость и т.п. Это были самые боевые слова и во всей идеологической программе перестройки и реформы.

Демократия, свобода, толпа

В октябре 1993 г. танковые залпы по парламенту устранили из общественного сознания миф о демократии. По инерции кто-то его еще поминает, но без энтузиазма. Можно было бы о нем и не говорить, но полезно для урока. Дело в том, что уже с радикального этапа перестройки весь язык (дискурс) идеологов был несовместим с принципами демократии — а образ ее продолжал действовать!

Мы говорили, что демократы бравируют тем, что совершили над народным хозяйством смертельную операцию "вопреки воле больного". Так же, как с экономикой, демократы поступили с СССР. Выяснив на референдуме предпочтения подавляющего большинства граждан, они выражали демонстративную радость оттого, что удалось развалить СССР вопреки этим предпочтениям, о которых они были хорошо осведомлены. Вот вывод социологов-демократов в 1991 г.: "державное сознание в той или иной мере присуще подавляющей массе населения страны, и не только русскоязычного", это "комплекс превосходства обитателей и обывателей великой державы, десятилетиями культивируемый и уходящий в глубь традиций Российской империи". По их расчетам, вместе с носителями "тоталитарного сознания" (30-35% населения) державное сознание было характерно для 82-90% советских людей. Казалось бы, отсюда и надо было исходить. Ты ненавидишь державность? На здоровье. Но не забудь, что ты входишь в 8-10 процентов населения. Так что, если ты демократ, будь добр уважать волю большинства (или уезжай в Люксембург). А если ты из породы тиранов и надеешься обмануть или подавить 9/10 народа, то ведешь дело к большой беде.

С идеей демократии наши демократы расправлялись очень просто, игрой слов. Вот, поучают Денис Драгунский и Вадим Цымбурский ("Век ХХ и мир", 1991): "Демократия требует наличия демоса — просвещенного, зажиточного, достаточно широкого "среднего класса", способного при волеизъявлении руководствоваться не инстинктами, а взвешенными интересами. Если же такого слоя нет, а есть масса… — говорить надо не о демосе, а о толпе, охлосе… Сейчас возрождение "доперестроечных" структур во всей их жестокости было бы опасно не как насилие над народом, а наоборот, как реализация чаяний самого народа, — такого, каким он стал, сроднясь с этими структурами".

Так что те, кто считает себя демократами, на самом деле есть сплоченное меньшинство, которое присвоило себе право судить, кто есть демос, а кто — толпа. Если бы наши граждане были зажиточными, имели бы только интересы, а не идеалы ("инстинкты"), и их чаяния совпадали бы с интересами Драгунского, он бы назвал их демосом. А раз чаяния народа угрожают интересам Драгунского, то это толпа, а толпу позволительно и обманывать, и рассеивать, и даже расстреливать — это нарушением демократии он не считает.

Но о толпе заговорили неспроста, это способ отвлечь внимание, заболтав проблему. Все больше людей, знакомясь с книгами по психологии масс, сами убеждаются, что в России как раз делаются усилия, чтобы широким социальным группам придать свойства толпы. В этом направлении действовало искаженное понятие свободы, которое уже десять лет нагнетается в массовое сознание.

Чтобы снять тормоза ответственности и отключить выработанное культурой недоверие к разрушительным идеям, была проведена интенсивная кампания по созданию стыда или хотя бы неудобства за "рабскую душу России". В ход пошел и Чехов с его "выдавливанием раба по капле", и модный фон Хайек с его "дорогой к рабству", и Э. Фромм со "страхом перед свободой". Кампания была настолько мощно и разнообразно оркестрованной, что удалось достичь главного — отключить здравый смысл и логику в подходе к проблеме свободы. Кто-то робко или злобно огрызался: врете, мол, Россия не раба, мы тоже любим свободу. Но не приходилось слышать, чтобы какой-то видный деятель обратился с простой и вообще-то очевидной мыслью: "Люди добрые, да как же можно не бояться свободы? Это так же глупо, как не бояться огня или взрыва".

Стоит только задуматься над понятием "страх перед свободой", как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание "несвобод" — наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм и правил сначала в рычание и визг, а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах, ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презреть оковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы.

Только через огромную и разнообразную систему несвобод мы приобрели и сохраняем те свободы, которые так ценим. В статье "Патология цивилизации и свобода культуры" (1974) Конрад Лоренц писал: "Функция всех структур сохранять форму и служить опорой — требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги — а червяк не может".

Сейчас, когда я пишу это, за окном, на лугу, тревожно ржет и бегает кругами лошадь. Она паслась на длинной привязи, но отвязалась. Она в страхе перед свободой, а ведь это верховая, гордая лошадь. Исчезла привязь — признак устойчивого порядка, возник хаос, угрожающий бытию лошади, она это чувствует инстинктивно. Но у человека есть не только инстинкты, но и разум, способность предвидеть будущее. Ницше писал: "При серьезно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения втайне тоже надеются извлечь для себя выгоду". Надо же это предвидеть.

Представим невозможное — что вдруг исчезло организованное общество и государство, весь его "механизм принуждения", сбылась мечта анархистов и либеральная утопия "свободного индивидуума". Произошел взрыв человеческого материала — более полное освобождение, чем при взрыве тротила (индивидуум это атом, а при взрыве тротила все же остаются не свободные атомы, а молекулы углекислого газа, воды, окислов азота). Какую картину мы увидели бы, когда упали бы все цепи угнетения — семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечто пострашнее, чем борьба за существование в джунглях — у животных, в отличие от человека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности. Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы к острой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощью грубой силы.

Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людей вновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине — жертвовать своей свободой. Одни — ради того, чтобы успешнее грабить, другие — чтобы защищаться. Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всего опыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации и насилия со стороны "сильного" меньшинства.

Я предложил представить картину разрушения государства, "взрыва свободы", как абстракцию. На деле в СССР после искусственного подавления "страха перед свободой" была создана обстановка, в которой многие черты этой страшной абстракции были воплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия принципиально схожих катастроф, вызванных освобождением от "технологической дисциплины" — освобождением всего лишь моральным. Мы потрясены Чернобылем и не заметили огромного множества малых аварий и катастроф, удивительно схожих по своей природе с чернобыльской. В 1988 г. "новое мышление" дало свободу от норм межнационального общежития — потекла кровь на Кавказе. Через год была разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок — всего лишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на перевод безналичных денег в наличные, а также на внешнюю торговлю).

Что было дальше, хорошо известно — распад государства и производственной системы, появление огромного количества "свободных" людей (мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток, бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почти узаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает и перераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновники и предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам — об этом десять лет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бред сумасшедшего.

Все эти люди и те, кто к ним тяготеет, не голосуют ни за коммунистов, ни за рыночников — за тех, у кого есть какой-то проект жизнеустройства. Когда в 1996 г., у такого обобранного, терпящего, казалось бы, бедствие человека спрашивали, почему он не голосует за Зюганова, обычным ответом был такой: "Придут коммунисты — опять работать заставят". Это — главное, а в остальном он вражды к идеям коммунизма не испытывает. Значит, воздействуя на чувства и подсознание, манипуляторы сумели отключить у людей не только логическое мышление, но и инстинкты — и самосохранения, и продолжения рода.

Подавив, средствами манипуляции сознанием, "страх перед свободой", идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью без запретов — так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему не выдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города. Его дудочка пела: "Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами".

Из этой немецкой легенды вытекает фундаментальное открытие философов фашизма: "демократизация" подростков, то есть освобождение их от подчинения взрослым и от гнета традиций неизбежно ведет к фашизации их сознания. Это надо подчеркнуть, ибо многие наши демократы сейчас с энтузиазмом бросились "раскрепощать" школу и детей вообще. Никита Михалков в своем фильме "Утомленные солнцем", за который ему еще будет очень стыдно, издевается над "тоталитаризмом" советских детей. Они у него хором декламируют: "Ленин-Сталин говорит: надо маму слушаться!". Вот чему учили проклятые коммунисты. Тут сын сталинского детского поэта, сам того не понимая, сказал важную вещь. Ее понимание принес фашизм. Дети должны "маму слушаться", а не создавать свой мирок с демократией.

Мы видим, что вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в тонком уме Степашина или Кравчука, не в красноречии Черномырдина или Кучмы, не в жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. Значительная часть их перестала быть гражданами и составлять общество. Перед нами большой эксперимент по "толпообразованию" — без физического контакта людей.

Ле Бон выдвинул это важное положение, которое, видимо, опережало его время и, наверное, вызывало у современников удивление. Но сегодня, с развитием радио и телевидения, оно стало очень актуальным. Суть его в том, что для образования толпы не является необходимым физический контакт между ее частицами. Ле Бон пишет: "Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы… Целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания в собственном смысле этого слова".

В массовом сознании стал слишком силен компонент "мышления толпы", и подверженные ему люди уже не хотят возвращаться на заводы и за парты. Они очарованы свободой, даже если она несовместима с жизнью, — и голосовали за Ельцина и Жириновского. За тех, у кого нет идеологии, нет проекта жизнеустройства. А есть лишь снятие запретов права и морали, устранение самих понятий долга и греха.

Собственность

Рассмотрим пару гротескных утверждений и одно изощренное. В.Селюнин в статье с многообещающим названием "А будет все равно по-нашему" излагает символ веры: "Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность". И далее: "Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют в основном Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации "Дженерал моторс" имеет около миллиона человек". Как минимум, из этого с полной очевидностью можно констатировать, что вши с партийных учебников переползли на Селюнина. Вот сводка из газеты "Нью-Йорк Таймс" от 17 апреля 1995 г.: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. А насчет акций, так и у нас в России миллионы их имели акции и АО МММ, и "Гермеса". Только при чем здесь собственность? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до десятой доли процента с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census приведена в журнале "США: экономика, политика, идеология" № 10, 1994. Там же сказано: "Размеры почасовой реальной заработной платы, достигнув своей высшей точки в 1972 г., затем стали уменьшаться и к 1987 г. сократились на 60%").

Можно только удивляться, как легко поверила интеллигенция в басню об "акциях" — ведь во многом на ней сыграли и идеологи, и практики типа Чубайса. Интеллигенция читать разучилась? Вот энциклопедический справочник "Современные Соединенные Штаты Америки" (1988), тираж 250 тыс. экз., хватило бы всем заглянуть и получить справку. Там ясно сказано, что акции существенной роли в доходах наемных работников не играют. Читаем: "В 1985 г. доля дивидендов в общей сумме доходов от капитала составила около 15%" (с. 223). Не будем тратить место на описание всей механики, главный источник доходов от капитала теперь не дивиденды от акций, а проценты от вкладов, акции важны для управления предприятиями. А много ли рабочие и служащие получают доходов от капитала? Читаем: "Доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих оставалась стабильной, колеблясь в диапазоне 2-4%" (с. 222). Два процента — весь доход на капитал, а в нем 15% от акций, то есть, для среднего человека акции дают 0,003 его семейного дохода. Три тысячных! И этим соблазнили людей на приватизацию, на то, чтобы угробить всю промышленность страны!

Но главное — ложь в самих понятиях Селюнина. Частная собственность, как он полагает, — самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность! Но ведь это нелепо. Не существует абсолютных общечеловеческих ценностей, ибо ценности — часть культуры и являются исторически обусловленными. Они всегда относительны и всегда признаются в данной культуре и могут не признаваться в другой. Частная собственность существует лишь в течение 0,05% времени, которое прожила человеческая цивилизация — как же она может быть общечеловеческой ценностью? В Киевской Руси или в Древней Греции жили не люди?

Ну, Селюнин — газетчик и большой оригинал. А вот А. Н. Яковлев академик и бывший начальник всей идеологии. Перед выборами 1996 г. он журит интеллигенцию: "Нам подавай идеологию, придумывай идеалы, как будто существуют еще какие-то идеалы, кроме свободы человека — духовной и экономической… Вообще нужно было бы давно узаконить неприкосновенность и священность частной собственности". Замечательно само утверждение, будто идеалов не существует, кроме двух видов свободы ("если Бога нет, то все разрешено"). Насчет духовной свободы — тут А. Н. Яковлев дал маху. Это — не идеал, а свойство человека. Ее нельзя ни дать, ни отнять, она или есть у человека, или нет. Если кто-то говорит: "Ах, Брежнев лишил меня духовной свободы!", то это значит, что у этого свободолюбца просто органа такого нет, он его в детстве у себя вытравил, как добровольный скопец — чтобы жить удобнее было. И если кто поверит А. Н. Яковлеву, будто Ельцин даст интеллигенции духовную свободу, то будет одурачен в очередной раз "архитектором".

Другое дело — экономическая свобода. Да, это — идеал. Чей же? Крайние идеалисты тут — грабители-мокрушники. Далее — предприниматели по кражам со взломом, щипачи, банкиры и так до мелких спекулянтов. Идеал нормального человека за всю историю цивилизации был иной — ограничить экономическую свободу этих идеалистов, ввести ее в рамки права, общественного договора. На этом пути у человечества есть некоторые успехи, огорчающие А. Н. Яковлева: сократили свободу рабовладельцев, преодолели крепостное право, создали профсоюзы, добились трудового законодательства. Борцы за свою экономическую свободу при этом яростно сопротивлялись и пролили немало крови (хотя и им иногда доставалось). А. Н. Яковлев — их беззаветный соратник, но успехи у него могут быть очень краткосрочными.

Но главное — идея священности частной собственности. Остальное прикладывается само собой. Известно, что частная собственность — это не зубная щетка, не дача и не "мерседес". Это — средства производства. Тот, кто их не имеет, вынужден идти к тебе в работники и своим трудом производить для тебя доход. "Из людей добывают деньги, как из скота сало", — гласит пословица американских переселенцев, носителей самого чистого духа капитализма. Единственный смысл частной собственности — извлечение дохода из людей.

Где же и когда средство извлечения дохода приобретало статус святыни? Этот вопрос поднимался во всех мировых религиях, и все они наложили запрет на поклонение этому идолу (золотому тельцу, Маммоне). Даже иудаизм на стадии утверждения Закона Моисея. В период возникновения рыночной экономики лишь среди кальвинистов были радикальные секты, которые ставили вопрос о том, что частная собственность священна. Но их преследовали даже в Англии. Когда же этот вопрос снова встал в США, куда отплыли эти святоши, то даже отцы-основатели США, многие сами из квакеров, не пошли на такое создание идола, а утвердили: частная собственность — предмет общественного договора. Она не священна, а рациональна. О ней надо договариваться и ограничивать человеческим законом.

И вот в России, среди культур, выросших из православия, ислама, иудаизма и марксизма, вдруг, как из пещеры, появляется академик по отделению экономики и заклинает: "Священна! Священна!" А за ним целая рать идеологов помельче. Что же это творится, господа? Нельзя же так нахально переть против законов Моисея и диалектического материализма.

Уже в 1990 г. философы готовили читателей к приватизации и трещали: "Необходимо освободить социалистическую собственность от "ничейной", государственной формы… и трансформировать ее в индивидуализированную собственность всех членов общества". Всех членов общества! Мы это прочувствовали на своей шкуре.

Очень полезно вспомнить, откуда растут ноги у понятия "ничейная собственность". Ведь его стали ненавязчиво внедрять в массовое сознание довольно давно. Это было необходимой подготовкой к приватизации. Ведь человек, укравший общенародную собственность, сразу попадает в разряд "врагов народа", пусть и в мягкой форме. Иное дело — присвоить "ничей" Омский нефтеперерабатывающий завод. Ничей! Вижу — валяется, я и взял. Эти философы поистине занимались не тем, чтобы объяснить мир, а чтобы его изменить — помогая своим близким (или заказчикам) присвоить народное достояние.

Репрессии

Это — одно из понятий, которые исключительно сильно действуют на сознание. Поэтому с ним особенно интенсивно манипулировали. Мы не будем вдаваться в эту большую и трагическую тему, нельзя о ней говорить походя. Тронем только проблему манипуляции самим понятием. Одна из операций состояла в размывании этого понятия. Идеологи стирали разницу между человеком, которого поставили к стенке, и поэтом, которому не дали большой премии. Так СССР был представлен как жестокое тоталитарное государство, где чуть ли не главным фоном жизни были "репрессии". Непрерывное повторение этого тезиса привело к такому отуплению публики, что под понятие репрессированных стали подверстывать все более широкие категории обиженных. А дальше включается ассоциативное мышление — раз репрессированный, значит, погиб в ГУЛАГе.

Вот типичное умозаключение из книги, вышедшей в издательстве "Наука": "Четверть миллиарда — 250 миллионов потеряло население нашего Отечества в ХХ веке. Почти 60 миллионов из них в ГУЛАГе". Спросим сами себя: что значит "потеряло Отечество"? Умерли? А сколько умерло в XIX веке? ГУЛАГ существовал 30 лет, число заключенных в лагерях лишь в некоторые годы превышало 1 млн. человек, смертность в лагерях составляла в среднем 3% в год — как Отечество могло там потерять 60 миллионов? И ведь это пишется в книге, имеющей статус научной монографии.

Кстати, само понятие ГУЛАГ — один из объектов беспардонной манипуляции. Очень часто говорят "жертва ГУЛАГа", не уточняя, о чем идет речь и давая понять, что человек страдал в лагере. Это далеко не всегда так, ибо в ГУЛАГ были объединены совершенно разные учреждения — лагеря, исправительно-трудовые колонии и спецпоселения. Манипуляторы смешали эти вещи сознательно, а дальше пошло самовнушение (вторичная манипуляция). Вот уважаемый и достойный человек, выдающийся ученый Б.В.Раушенбах, русский немец. Он был в лагере, и недавно (перед Новым, 2000 годом) журналист его спрашивает, как он нашел в себе силы, чтобы простить советскую власть. Он отвечает: "А чего прощать-то? Я никогда не чувствовал себя обиженным, считал, что посадили меня совершенно правильно. Это был все-таки не 37-й год, причины которого совершенно иные. Шла война с Германией. Я был немцем… Среди немцев если и были предатели, то полпроцента или даже меньше. Но попробуй их выявить в условиях войны. Проще отправить всех в лагерь… Другое дело, что после войны надо было людей выпустить. А они этого не сделали".

Б.В.Раушенбах ошибается, немцев не отправили в лагерь как немцев. Была другая причина, по которой его лично заключили в лагерь (видимо, несправедливо). Немцев отправили на спецпоселение, в основном в Казахстан, но и во многие другие места. Спецпоселение — совсем иное дело, оттуда только нельзя свободно уезжать, а жизнь мало чем отличается от жизни окружающих. Я с сестрой попал в эвакуацию в Казахстан, в Кустанайскую область, и мы жили в одной избе с семьей немцев, высланных из Поволжья. Родители мальчика-немца работали учителями в школе, вместе с моей матерью.

Очень много во время перестройки было написано об Особом совещании НКВД (ОСО). Мемуарная литература о репрессиях представляет ОСО как орган, который вынес чуть ли не основную массу приговоров. Но это потому, что мемуары отражают судьбу узкого круга элитарной номенклатуры, которой и занималось ОСО. За время существования ОСО с 1934 по 1953 г. им были приговорены к смертной казни 10 101 человек. К тому же ОСО представляют как дьявольское изобретение большевиков. На самом деле учреждено оно было в России в 1881 г., и при его воссоздании в 1934 г. было использовано старое Уложение 1881 г.

Это, конечно, всего лишь неточности. Но много в последнее время было манипуляций с понятием репрессии совсем уж гротескных. И читатель просто не замечает нелепости претензий.

Вот, в академическом журнале — биография историка Древней Греции С.Я.Лурье. Он — невинный страдалец, его "в 1948-1949 гг. осудили". Что значит осудили в 1948-1949 гг.? Судебное заседание длилось два года? Кто осудил — Берия, Вышинский, Особое совещание? Осудил, оказывается, его книгу Ученый совет Института истории АН СССР. Посчитал, что так себе вышла книга, и не рекомендовал ее к печати. "В 1949 г. Лурье был отстранен от работы и в Академии наук, и в университете". Как отстранен, куда делся — на паперть? Оказывается, работал преподавателем вуза, в 1952 г. вышел на пенсию (62 года), но с 1953 до 1964 г. (то есть до самой смерти) был профессором университета. Это — объективные сведения, приведенные в той же статье. А что за ними?

За ними тот факт, который в "тоталитарном государстве" никто не стал ворошить. Он состоит в том, что С.Я.Лурье был убежденным антисоветчиком и в 1947 г. написал трактат "Об общих принципиальных основах советского строя", выдержки которого приводятся тут же в биографии. В них, в частности, говорится: "С точки зрения марксистской методологии истории, советский строй является рабовладельческим… Личность вождя здесь не имеет никакого решительно значения. Общество, в котором значительная часть государственного дохода идет на непроизводительные, скажем, военные расходы, и в котором приходится кормить на народный счет шайки тунеядцев и разбойников — профессиональных военных, ходом вещей не может не превратиться из коммунистической в государственно-крепостническую общину".

Представьте: всего год с небольшим как кончилась война, в которой погибли почти все кадровые военные СССР — и вот, невоевавший профессор называет их "шайкой тунеядцев и разбойников" (в другом месте — "замкнутым и реакционным военным сословием, прекрасно обеспеченным и не занимающимся никаким производительным трудом"). И человека с такими взглядами переводят из института идеологического профиля профессором на кафедру классической филологии. О, проклятые милитаристы, жестокий тоталитарный режим!

Поток подобных рассказов разрушал в сознании сами понятия "репрессии" и "трагедия", так что потом уже невозможно было уяснить смысл утверждений о "ста миллионов репрессированных". Размыв понятия, было легко фабриковать мифы на тему репрессий. Но разрушались не только понятия, но и необходимая для здравых суждений способность "взвешивать" явления. Если человек не может различить житейскую неурядицу и трагедию, его легче подвигнуть на слом всего жизнеустройства. Вот пример, аналогичный печальной истории С.Я.Лурье,

Весной 1996 г. я читал лекции в Сарагосе, небольшом городе в Испании. Ко мне подошли знакомые математики: к ним на кафедру прислали в конверте статью из "Украинского математического журнала", на английском языке, под названием "Марк Григорьевич Крейн". Судя по всему, копии были разосланы по университетам всего мира. Суть в том, что М.Г.Крейн, "один из величайших математиков своего века, прожил трагическую жизнь" (умер в 1989 г.). Меня и спрашивают, кто такой Крейн и зачем же в СССР так мучили гениев.

Читаю: "Почему же его жизнь была трагической? Потому, что вся она прошла на Украине, в Украинской Советской Социалистической Республике — бедной провинции тоталитарной империи. Ужасный образ жизни на Украине и внутренняя честность и культура Марка Крейна находились в постоянном конфликте. Правда, перед войной, когда не было антисемитизма, установленного КПСС в конце 40-х годов, Марка Крейна избрали членом-корреспондентом АН УССР". Дальше поясняется, для нечутких, какие дьявольские мучения придумал для гения тоталитарный режим: в академики его не произвел, а только в члены-корреспонденты, и Ленинских премий не давал, а только Государственную.

Конечно, к таким рассказам, ввиду их обилия, все как-то привыкли. Но именно поэтому их воздействие на "оснащение ума" интеллигентной публики было весьма значительным.

§3. ПОДМЕНА ИМЕНИ И ПРЕДМЕТА

Особым направлением манипуляции является прямая подмена или имени и понятия, которым определяется предмет общественного противоречия, или незаметная подмена предмета — как фокусник меняет взятые у зрителя часы на мышь. Рассмотрим знакомые примеры.

Ложное имя

Простой, но необходимый прием манипуляции сознанием — сокрытие истинного имени социальных групп, явлений или общественных течений. Слово обладает магической силой, и дать ложное имя — так же важно в манипуляции сознанием, как на войне дать диверсанту хорошие документы и обрядить в форму противника. В последнее десятилетие хаос в общественном сознании создавался специально, и "ложное имя" было использовано очень широко. Можно ли представить себе либерально-демократическую партию, газета которой называлась бы "Сокол Жириновского"?

Ложное имя может быть защитным (демократ, либерал), а может быть порочащим (фашист, экстремист). Часто в качестве благозвучного псевдонима используются иностранные словечки. Одно дело — наемный убийца, совсем другое — киллер. Это уже что-то вроде респектабельной профессии. А Леня Голубков в рекламе "МММ" не халявщик, а партнер! Вот еще изобретение брать ложное имя вообще из другой плоскости. Мама русская, а папа юрист.

Как ни странно, даже самая примитивная подмена имени успокаивает людей. Вот, летом помогал мне один парень в постройке дома. Работает на предприятии, приходил по вечерам. Спрашиваю его, что за предприятие — частное? "Нет, что вы, — отвечает. — У нас товарищество. Только жаль, с ограниченной ответственностью. Поэтому, говорят, зарплату платить никогда не будут. Но если будем хорошо работать, всем пообещали новые "Жигули" купить". Спрашиваю: когда же? "Точно не сказали, говорят, как дела поправятся". Видно, большой изощренности для манипуляции с этим рабочим классом и не требуется. Товарищество — и ладно! За товарищей надо потрудиться, зарплату спрашивать даже неудобно.

Манипуляция именем — важнейший прием в разжигании межнациональной и межрелигиозной вражды, а это сильное средство разделения и ослабления общества. Тут активно потрудилось российское телевидение. Вот, в Алжире кто-то зачем-то вырезал несколько сот крестьян в глухих деревнях. Весь "цивилизованный" мир заявил, что это сделали исламисты. Слово новое и туманное. Ясно, что происходит оно от слова ислам, но что означает суффикс "ист"? Попробуйте сказать "христианист" — что это такое? Явно что-то ругательное, но как оно связано с христианством?

Что действующее на территории России НТВ охотно подхватило тему злых исламистов, вполне понятно. Но ведь и патриотическая пресса легко приняла этот язык. Между тем, дело нешуточное. После уничтожения СССР у влиятельных сил на Западе возник психоз — они остались без врага! В таком вакууме они жить не могут (имеется старый афоризм: "война — душа Запада", это идет еще от Рима). Там срочно создается новая теория о "войне цивилизаций", и врагом объявляется исламская цивилизация. Но так же, как Рим любил использовать в качестве пушечного мяса воинов порабощенных народов (хотя и пушек-то еще не было, а мясо было), большую роль в войне с "исламом" отводят русским. А то они медленно вымирают.

Стоило бы спросить наших патриотических журналистов: почему вы называете неведомых убийц в Алжире "исламистами"? Говорят: так их называет демпресса, а иногда и себя сами убийцы. Но разве это достаточные основания? Вот, пресса называла Жириновского фашистом. Разве это основание, чтобы и приличные люди так его называли? Ведь нет же. Второй довод еще более несостоятелен. Мало ли кто как себя назовет. Даже если человек придет в милицию и заявит, что он — разыскиваемый убийца, он на суде обязан доказать, что убийца — именно он. Признание — не доказательство вины. А уж тем более, когда наоборот, убийца претендует на знамя, для многих привлекательное.

Особенно осторожно надо подходить к тем политическим движениям, которые примазываются к религии. Вот, Шумейко стоит со свечкой. Неужели кто-то всерьез поверит, что он — православный подвижник? Но ведь это гротескная, почти безобидная фигура, а в Алжире слово "исламист" сопрягают с кровью. Возьмите Югославию. Мне приходилось бывать на Западе на конференциях церковных деятелей, которые безуспешно пытались воспрепятствовать искусственному созданию на Балканах "религиозной" войны. Докладчики доказывали, что руководители всех конфликтующих сторон вышли из номенклатуры, что все они узурпировали религиозное знамя из чисто политических целей — чтобы быстро разделить народ и сплотить "своих". Вся верхушка "мусульманской" части Боснии — интеллигенты, в жизни не державшие в руках Корана. Но мировому правительству надо было создать на Балканах "исламско-православный" конфликт, и пресса ему активно помогала.

Разве следует помогать манипуляторам использовать маску религии? Ведь так, глядишь скоро кто-то поверит, будто скрупулезно созданная в западных и московских кабинетах война в Чечне была войной ислама и православия. Мы и так оказались слабо защищены против принципа "разделяй и властвуй". А разве не то же самое мы видели в Таджикистане? Науськивая вооруженную (кем?) оппозицию на "коммунистическое" правительство, западная пресса дошла до неповторимого в своей нелепости названия: "исламисты-демократы" (или "демоисламисты")!

Казалось бы, чудовищные провокации последних десятилетий должны бы приучить нас не верить "самоназваниям" политиков. Ну какое, например, отношение к коммунизму имеет Пол Пот? В чем выражается это отношение, кроме выгодного в тот момент для него самоназвания? Он — воспитанник Сорбонны, член элитарного кружка экзистенциалиста Жана-Поля Сартра. Должны же мы использовать какие-то разумные признаки политической классификации. Тем более, что уже давно многие спецслужбы Запада стали практиковать создание организаций экстремистов с "коммунистическими" именами. Откуда взялись, например, "красные бригады" в Италии? Но их название хоть сразу стали писать в кавычках, итальянцы сами их разоблачили. Так и "исламисты" надо бы писать в кавычках, если уж нет места на оговорки. Что же касается т.н. "исламских фундаменталистов", то их связь с западными спецслужбами тоже давно установлена.

Видите, насколько сложна комбинация: движение действительно враждебно Западу, но польза от него для Запада намного превышает ущерб. Так эсер Азеф, руководя террором против высших чиновников царского правительства, наносил ему болезненные удары — но ведь он был агентом этого правительства. Конечно, среди исламских фундаменталистов много искренних, фанатичных людей, но не они делают политику. В Алжире ситуация лучше изучена, чем в других местах. Известно, что верхушка "исламистов" там, как и в Боснии, состоит из интеллигенции и мелкой буржуазии, по своей культуре никакого отношения к религии не имеющих. А в Мекку съездить и чалму накрутить — не труднее, чем Шумейке со свечкой отстоять.

Это — отдельные примеры. В целом же вот уже более десяти лет на сознание граждан России льется целый поток ложных имен. Очень большую силу в манипуляции сознанием приобрело обозначение ельцинского режима словом "либерализм". Оно даже принято и левой оппозицией.

Подмена предмета

Как правило, манипуляторы сознанием не допускают открытого диалога с реальным оппонентом — при таком споре манипуляция в принципе невозможна, она легко разоблачается. В конце 1997 — начале 1998 г. "Советская Россия" попробовала устроить небольшой практикум по разбору частных политических событий с позиций здравого смысла. Я формулировал простые вопросы, которые напрашивались при виде очередного маленького спектакля, преподносимого телевидением. На эти вопросы никогда, конечно, не было получено ответа — но и сами вопросы важны для "починки сознания". Возможно, и отсутствие ответов тоже. "Молчание их подобно крику", — говорил Цицерон про лукавых правителей.

Но часто совсем избежать гласного "спора" нельзя, это тоже бросается в глаза, и люди начинают задумываться. Тогда используют "подсадных" оппонентов — или таких, которыми заведомо можно манипулировать. И с ними ведется диалог-спектакль. В нем важно произвести подмену предмета спора, что сразу лишает истинного смысла все аргументы и выводы. Те, кто наблюдает за спором, теряют нить, и им навязывается нужное манипуляторам умозаключение. Поэтому важнейшей задачей оппозиции должна быть демистификация, "расколдовывание" тех спектаклей, что устраивает режим.

Возьмем не такой уж давний (1998 г.) эпизод, на котором люди могли бы хорошо потренироваться. Правительство России приняло решение отбирать у предприятий налоги до выплаты зарплаты работникам. Конституционный суд признал это решение законным! Это такой красноречивый факт, что, казалось бы, все встает на свои места в вопросе: что за общественный строй устанавливается в России? Исходя из этого факта и самой логики рассуждений реформаторов, можно задать риторический вопрос всей нашей либеральной интеллигенции: хоть теперь-то вы видите, что ни о какой рыночной экономике и гражданском обществе и речи не идет?

Конечно, миф демократии упал под ударами слов и действий. Это несколько раз зафиксировал Бурбулис. То он сказал, что режим "начал смертельно опасную операцию против воли больного" — с представлениями любой демократии это вещь несообразная. То он признал, что "конституцию протащили через задницу" — подтвердил факт фальсификации результатов референдума. Ну, а танковые залпы наемных "государственных террористов" по парламенту поставили точку. Тот сторонник режима, кто называет себя сегодня демократом, — или дурак, или циник.

Но у многих осталось еще утешение, что строится в России рыночная экономика, как при Пиночете. А там, глядишь, Буш или Гор помогут, попросят наших пиночетов уйти в почетную отставку на хорошую пенсию, а нам зато достанется процветающий капитализм. Сегодня, господа буржуазные утописты, и эта ваша надежда рухнула. То, что сделало правительство, находится в вопиющем противоречии с самыми фундаментальными принципами рыночной экономики и гражданского общества.

Назовем эти принципы, которые декларировали сами же наши реформаторы. Это представление о частной собственности как естественном праве (то есть государство не имеет права на изъятие этой собственности). Это — "свобода контракта", сделки (то есть государство не имеет права вмешиваться в законную сделку на рынке, а имеет лишь право взыскать после завершения сделки установленный законом налог). Это — эквивалентность обмена, которая обеспечивает равновесие всей системы рынка.

Каков главный тип сделки, на котором держится рынок и все общество? Это купля-продажа рабочей силы. В этой сделке обе стороны выступают равными партнерами. Рабочий есть собственник особого товара, и обладает он им в силу естественного права частной собственности. Он по контракту на время продает свое тело. Это — центральный акт рыночной экономики, та ось, на которой крутится вся машина.

Именно эту ось надламывает правительство. После завершения первой части сделки, когда продавец только-только передал свой товар, государство врывается и запрещает покупателю (предприятию) расплатиться за покупку. Сначала, мол, рассчитаемся между собой. Сразу насмарку летят все принципы и неотчуждаемости частной собственности (рабочего), и свободы контракта, и эквивалентности обмена. Я уж не говорю о праве и диком нарушении азов любой экономики.

Дела не меняет тот факт, что один собственник (работник) молчит, потому что подавлен и запуган, а его партнер по сделке находится в сговоре с бандитом-государством. Мы говорим о том, что все происходящее по своей сути несовместимо с принципами рыночной экономики. И пока этого не поймет наша либеральная интеллигенция, а за ней и рабочие, которые все еще надеются на "цивилизованный рынок", мы будем сильнее и сильнее увязать в этом болоте.

Нынешнее положение страшно именно тем, что оно стабилизируется. Еще год-два назад можно было объяснить явные уродства практики правительства неумелостью, ошибками, издержками "переходного периода". А теперь уже видно, что главное в том, куда ведет этот переход. Он — не к рыночной экономике и не к капитализму. Доведя людей до безумия невыплатой зарплаты, а потом устроив шумный спектакль с "возвратом долгов к Новому году", людей отвлекли от главного вопроса. Ведь то, что они получают — не зарплата! Она никакого отношения к эквивалентному обмену стоимостями на рынке (купля-продажа рабочей силы) не имеет.

Вот, к примеру, сводка, представленная в Госдуме и рассчитанная по международной методике: на доллар зарплаты рабочий в РФ в 1998 г. давал в 4,5 раз больше продукции, чем в США (после 1998 г. — еще больше). Если учесть еще и многократную разницу в технологической базе у рабочего России и США, то выжимание из работника такого количества продукции означает именно геноцид — вытапливание денег из рабочего мяса, как сала из скота. Причем это та часть геноцида, которую ведут лучшие предприниматели, те, кто держит производство и "дает заработать людям".

Конечно, цена рабочей силы на рынке колеблется. Но есть нижний, абсолютный ее предел, за которым исчезает рыночная экономика. Это стоимость воспроизводства рабочей силы. Сегодня в целом в России "зарплата" не покрывает этой стоимости даже в примитивном, количественном выражении: на эту зарплату невозможно прокормить двух детей. Но если под рабочей силой понимать не просто "биомассу", а способность выполнять работу в современном производстве, то уже произошла катастрофа. Не только нет воспроизводства, но и резко ухудшилась, деградировала та совокупная рабочая сила, что имелась в России еще три-четыре года назад. Люди ослабели, нервы их истощены, квалификация упала.

Причина в том, что совокупные расходы на работника (зарплата плюс образование, медицина и т.д.) сейчас не соответствуют ни советскому, ни рыночному типу отношений. На деле эти расходы сузились настолько, что превратились в миску похлебки, которая дается рабу. В России создана совершенно новая система внеэкономического принуждения к труду без эквивалентной оплаты рабочей силы. Огосударствление этой системы доведено решением о "приоритете налогов перед зарплатой" до полной очевидности.

У нас, строго говоря, в целом нет общества. Общество может быть связано или отношениями кооперации и солидарности, или отношениями конкуренции и купли-продажи. В России нет ни того, ни другого, есть несовместимые осколки общества. Возникший урод не сможет вырасти и стать здоровым. Но при помощи Запада и под его контролем он сможет долго существовать, усевшись, как злобный карла, на шею народа. Пока не высосет из него все соки.

Ложные метафоры

В фундаментальной "Истории идеологии" сказано, что создание метафор — главная задача идеологии. Поэтически выраженная мысль всегда играла огромную роль в соединении людей и программировании их поведения, становилась поистине материальной силой. Метафоры, включая ассоциативное мышление, дают огромную экономию интеллектуальных усилий. Именно здесь-то и скрыта ловушка, которую ставят манипуляторы сознанием.

Известно, что человек, чтобы действовать в своих интересах (а не в интересах манипулятора), должен реалистично определить три вещи: нынешнее состояние, желательное для него будущее состояние, путь перехода от нынешнего состояния к будущему. Соблазн сэкономить интеллектуальные усилия заставляет человека вместо изучения и осмысления всех этих трех вещей прибегать к ассоциациям и аналогиям: называть эти вещи какой-то метафорой, которая отсылает его к иным, уже изученным состояниям. Чаще всего, иллюзорна и сама уверенность в том, что те, иные состояния, через которые он объясняет себе нынешнее, ему известны или понятны. Например, патриот говорит себе: нынешний режим — как татарское иго. Он уверен, что знает, каким было татарское иго, и в этом, возможно, его первая ошибка — и первое условие успеха манипуляции. Вторая ошибка связана с тем, что метафора татарского ига в приложении к режиму Чубайса и Березовского абсолютно непригодна. Здесь — второй источник силы манипулятора.

Выработка метафор — главная работа идеологов. Поэтическая метафора, создающая в воображении красочный образ, оказывает на сознание чудодейственный эффект, надолго отшибая здравый смысл. Чем парадоксальнее метафора (то есть чем она дальше отстоит от реальности), тем она лучше действует. Мы говорили о том, какой разгром был учинен словам, понятиям и способу их связывания в разумные умозаключения (логике). Но тот же ураган прошел и по вспомогательным средствам, заменяющим в рассуждениях строгие понятия, — метафорам и аллегориям. Здесь тоже откат от здравого смысла был феноменален. Переубедить людей, в головы которых вбита простая и привлекательная ложная метафора, очень трудно. Достигнуть чего-нибудь логикой невозможно, а запустить ложную контрметафору — совесть не позволяет.

В 1985 г. не только рычагами власти, но и умами людей овладела особая, сложная по составу группа, которая представляла собой целое культурное течение, субкультуру советского общества — условно их называют "демократы". За эти годы сменилось, как в хоккее, несколько бригад демократов, еще две-три бригады готовится, хотя новых кадров почти не появляется — латают и перекрашивают старых. Давайте на минуту забудем о воровстве и поговорим о "культуре демократов".

В окостенелой, нудной и затхлой атмосфере брежневской КПСС демократы предстали как группа с раскованным мышлением, полная свежих метафор, новых лозунгов и аллегорий. Они вели свободную игру, бросали искры мыслей — а мы додумывали, строили воздушные замки, включались в эту игру. На поверку ничего глубокого там не было, мы попались на пустышку, мы сами создали образ этих демократов — в контрасте с надоевшим Сусловым.

Придя к власти в СССР в 1985 г., демократы вбросили в сознание целый букет метафор и просто подавили на время способность к здравому мышлению всех заворожили. "Наш общий европейский дом", "архитекторы перестройки", "столбовая дорога цивилизации", "коней на переправе не меняют" и т.д. Вбитая в головы всей силой телевидения метафора "деревянный рубль" была одним из важных средств шизофренизации. Помню, как впервые резануло мне слух это слово лет двадцать назад, на бензоколонке. Два молодых человека вылезли из машины и, продолжая разговор, проклинали наши "деревянные". При этом один из них сунул в окошечко три рубля и наполнил бак бензином (тогда он стоил 9,5 коп. за литр). И я подумал: какая неведомая сила сделала этих интеллигентных людей идиотами и как эта сила поведет себя дальше?

Хотя все эти метафоры были товаром с гнильцой, плотность бомбардировки была такой, что основная часть общества была подавлена. Она не ответила практически ничем, кроме наивной ругани. Три сильные метафоры, направленные против демократов, были даны, как ни странно, диссидентами самих демократов. "Великая криминальная революция" Говорухина, "Мы целили в коммунизм, а попали в Россию" Зиновьева и "Убийство часового" Лимонова. Но, если разобраться, все они разоружают оппозицию, их внутренняя противоречивость — в пользу демократов. Возьмем афоризм Зиновьева: ведь он означает, что Россия и коммунизм — две разделенные сущности, так что можно целить в одно, а попасть в другое. Плохо, мол, прицелились, надо бы получше — и Россия осталась бы цела (на деле это все равно что сказать: целился в шинель, а попал в сердце).

А что значит "убийство часового"? Кто были часовые СССР? КПСС, армия, КГБ, Верховный Совет. Кто же из них убит? Члены Политбюро? Председатель КГБ Крючков? Депутаты Верховного Совета СССР? Убиты миллионы трудящихся, которые этих часовых содержали и на них надеялись. Да, кое-кого из часовых обезоружили, подкупили или дали пинка под зад. Но никто их не убивал — не было необходимости. Речь идет о сговоре, халатности или беспомощности часового. Причины этого надо понять, но метафора нас дезориентирует.

А поток метафор, вбрасываемых демократами, не иссякал. Вспомним, как сторонники радикального перехода к капитализму взывали: "Нельзя перепрыгнуть пропасть в два прыжка!". При этом все были уверены, и никто не скрывал, что в один прыжок эту пропасть перепрыгнуть не удастся. Но предложения "консерваторов" (в том числе западных) не прыгать вообще, а обойти или построить мост — отвергались с возмущением. Людей звали просто прыгнуть в пропасть. Поскольку все указания специалистов на постоянные искажения такого рода были реформаторами проигнорированы, речь идет о сознательных подлогах.

Вспомним другую метафору рыночников: "нельзя быть немножко беременной". Мол, надо полностью разрушить плановую систему и перейти к стихии рынка. Это совершенно ложная метафора. Ведь никакого подобия между беременностью и экономикой нет. Более того, реальная экономика и не признает "или — или", она, если хотите, именно "немножко беременна" многими хозяйственными укладами.

Одна из разновидностей ложных метафор — знакомые афоризмы, выражающие какую-то обыденную мудрость, приложенные к явлению совершенно иного рода. Вот, летом 1998 г. новый премьер-министр Кириенко свел суть его "антикризисной программы" к афоризму: надо жить по средствам. Значит, мол, надо убавить расходы на науку, образование, медицину и т.д. К кому он обращается с этими словами — к Гусинскому? Нет, Гусинский не ходит в районную поликлинику, а внуки его учатся в частном колледже или за границей. Кириенко обращается к трудящимся: зажрались вы, господа, живете не по средствам, государство больше не может обеспечивать вам врача, учителя, дешевое электричество.

Тут ложь простая, на поверхности. Ведь у нас отобрали наши средства к жизни — а теперь требуют, чтобы мы прожили на жалкие остатки. И выдают издевательство грабителя за мудрость, а мы должны кивать и соглашаться. Чудес не бывает, и если Березовский получил от Чубайса доходный Омский нефтеперерабатывающий завод за одну сотую его стоимости, то 99 сотых взялись не из воздуха — их вынули из наших карманов. Вернее, из государственного финансирования врача и учителя, которые обеспечивали достойную жизнь меня и моих детей. Это азбука. В ней — одна из сторон реформы, один из маяков ее курса. Второй слой подлога, который таится в афоризме Кириенко, мы рассмотрим ниже — он не так очевиден.

§4. МАНИПУЛЯЦИЯ ЧИСЛОМ И МЕРОЙ

Числа представляют собой знаковую систему, которая оказывает неотразимое воздействие и на сознание, и на воображение. Магия числа в том, что оно, в отличие от слова или метафоры, обладает авторитетом точности и беспристрастности. "Язык чисел", как кажется людям, не может лгать (особенно если человек вообще спрячется за компьютером). Это снимает с тех, кто оперирует числами, множество ограничений, дает им такую свободу, с которой не сравнится никакая "свобода слова". Один из великих математиков современности Кантор так и сказал: "Сущность математики заключается в ее свободе". Поэтому число — один из главных объектов манипуляции.

Сила убеждения чисел огромна. Это предвидел уже Лейбниц: "В тот момент, когда будет формализован весь язык, прекратятся всякие несогласия; антагонисты усядутся за столом один напротив другого и скажут: подсчитаем!". Эта утопия означает полную замену качеств (ценностей) их количественным суррогатом (ценой). В свою очередь, это снимает проблему выбора, занимает ее проблемой подсчета. Что и является смыслом тоталитарной власти технократии. Магическая сила внушения, которой обладает число, такова, что если человек воспринял какое-либо абсурдное количественное утверждение, его уже почти невозможно вытеснить не только логикой, но и количественными же аргументами. Число имеет свойство застревать в мозгу необратимо.

Пожалуй, самым большим достижением при манипуляции с числами является разрушение у человека способности "взвешивать" явления, он утрачивает чувство меры. Речь идет не о том, что человек теряет инструмент измерения и снижает точность, "меряет на глазок", он теряет саму систему координат, в которую мы помещаем реальность, чтобы ориентироваться в ней и делать более или менее правильные выводы.

Мой коллега, профессор, видный обозреватель, излагал в 1991 г. в прессе версию об идиотизме членов ГКЧП: они "ввели в Москву тысячи танков, но не сумели взять власть". Спрашиваю: "Ты представляешь, сколько места занимает танк? Могли ли в центре Москвы разместиться тысячи танков?". "Не спорь, — говорит. — Я сам видел, да и по телевизору показывали". И когда опубликовали официальные данные о том, что всего в Москве было 55 танков, он эту цифру принял, но одновременно продолжал верить в свои тысячи танков.

Это — пример абсурдной веры в число. Свое очарование число распространяет и на текст, который его сопровождает. Поэтому часто манипуляторы сознанием вставляют в текст бессмысленные или даже противоречащие тексту цифры — и все равно остаются в выигрыше, ибо на сознание воздействует сам вид числа. Т.Заславская утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17%, а в сильных — 32%. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах. Понятие "трудиться в полную силу" неопределимо, это не более чем метафора — но оно измеряется нашим придворным социологом с точностью до 1 процента. 17 процентов! 32 процента!

Но главное, утверждение Т.Заславской, якобы обоснованное точной мерой, противоречит и здравому смыслу, и всему ее антисоветскому пафосу. Ведь выходит, что советская система обеспечивала всем весьма высокий уровень жизни, сравнимый по главным показателям с самыми богатыми странами, без изматывающего типа работы, свойственного этим богатым странам (тот, кто видел толпу выходящих с фабрики рабочих в Гамбурге, поймет, что это значит). У нас не надо было трудиться в полную силу — на износ. Т.Заславская звала нас в общество, где подавляющему большинству придется работать на износ, подрабатывая в выходные и по ночам — и при этом жить гораздо хуже, чем в СССР.

Замечу еще, что утверждение академика наполнено презрением к трудящимся. Слегка замаскированный в нем тезис о том, что советские люди были, в большинстве своем, лентяями — идеологическая ложь. Хотя за ней стоит важная и интересная проблема: почему интеллигенции стало казаться, что "рабочие и колхозники работают слишком мало"? Ведь это ложное убеждение действительно овладело советской элитой и было важным оправданием для всего антисоветского проекта.

Надо, впрочем, признать, что утрата "чувства измерения" — беда ныне общая, всей нашей культуры, которая после перестройки находится в растрепанном состоянии. Мы как-то разучились "взвешивать" явления и их причины. Вот пример из практики пропаганды оппозиции. 14 декабря 1997 г. "Парламентский час" поднял вопрос о низкой рождаемости в РФ. Решение людей заводить или не заводить детей — главный, обобщенный показатель того, как граждане оценивают положение в стране, каковы их надежды на ближайшее будущее. Это — более верная оценка, чем опросы и даже выборы. Судя по этому показателю, граждане России подсознательно чувствуют, что против них идет война, причем страшнее, чем вторая мировая. Но это пока не перешло в сознание. Чтобы перешло, надо четче изложить причины такого положения.

В сюжете "Парламентского часа" причины свели к злодейскому "половому воспитанию" школьников и к правовым актам правительства (разрешение на поздние аборты "по социальным показаниям"). Упомянуты и происки масонов (Римского клуба). Эти вещи, о которых можно и полезно говорить отдельно, к рождаемости за 1990-1997 гг. отношения не имеют. Собрав на них все внимание, "Час" скрыл действительные причины.

Посудите сами: какое влияние могло оказать введение в 1997 г. в 16 экспериментальных школах мерзкого "сексуального воспитания" на решение 30-летних супругов не заводить детей в 1993 году? В будущем, когда подрастут "сексуально воспитанные" дети, это, может быть, и скажется — но сегодня-то речь не об этом. И какую прибавку "неродившихся" может дать очень частное постановление правительства о разрешении именно поздних абортов "по социальным показаниям"? Микроскопическую. Политическая передача делает упор на маргинальных, частных явлениях, нюансах проблемы с ничтожным весом. Тем самым маскируются реальные причины страшной беды народа. Сегодня режим из кожи вон лезет, чтобы убедить людей: в их бедах виновны несовершенные законы, ошибки правительства и злоупотребления коррумпированных чиновников. Ну, и немножко всякие масоны и мафиози. Тем самым создаются ложные образы врагов — главное средство манипуляции сознанием.

Хотя число выглядит "точным" знаком, в воображении оно создает образы и на деле служит метафорой (а чаще гиперболой). Поэтому манипуляторы, в том числе невольные ("вторичные") очень часто запускают в общественное сознание числа, деформирующие ("поражающие") воображение. Они просто обезоруживают разум человека. И. Бунин писал в "Окаянных днях": "Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение — перешагни же меру. Это как цены на хлеб, на говядину. "Что? Три целковых фунт!?" А назначь тысячу — и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. "Как? Семь повешенных?!" — "Нет, милый, не семь, а семьсот!" — И уже тут непременно столбняк — семерых-то висящих еще можно представить, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!" Так у нас, кстати, манипулировали с ценами.

Конечно, самая крупная кампания по манипуляции сознанием с помощью числа была связана со сталинскими репрессиями. Мы затронем не центральную часть проблемы, а ее "периферию". Не на самом горячем примере лучше видно, что общественное сознание до сих пор отвергает всякую рациональную информацию о действительных количественных масштабах репрессий. А значит, именно их количественная сторона была важна для манипуляторов.

Так, у большинства отложилось в сознании, что в "кулацкую ссылку" были отправлены миллионы крестьян. О.Платонов пишет: "За годы коллективизации и "раскулачивания" было сослано примерно 7-8 млн. крестьян, несколько миллионов крестьян было заключено в лагеря и тюрьмы". Сегодня имеется настолько дотошно проверенная статистика тюрем и лагерей, что подобное утверждение выглядит нелепо (к тюрьмам и лагерям мы еще вернемся). И что значит "сослано 7-8 млн. крестьян"? Ведь вместе с членами семьи это составляет 35-40 млн. человек! Иногда количество сосланных крестьян выражают тотальным термином: все "справные работники".

Однако есть современные архивные исследования, которые были проведены с перекрестным изучением самых разных, независимых учетных документов и дали надежные результаты (самая большая нестыковка данных составила 147 семей, которые с большой долей доверительности были разысканы по косвенным сведениям). Всего в 1930-1931 гг. на спецпоселения ("кулацкая ссылка") было выслано 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. Это — 1,5% крестьянских дворов (официально к кулакам причислялось около 3% дворов). Считать, что "справные работники" составляли чуть больше одной сотой нашего крестьянства, — нелепость.

Людей уверили также, что в основном кулаки были высланы на север и работали на лесоповале. В действительности первая по численности местность спецпоселений — Казахстан, вторая — Новосибирская область. На работах было занято 354 тыс. человек, из них на лесоразработках около 12 тысяч. Основная масса работала в сельском хозяйстве. Мы не обсуждаем суть этой трагедии нашего крестьянства и всей страны. Мы только отмечаем: используя количественные образы, на этой трагедии грели руки манипуляторы сознанием. О самой трагедии и о том, кто и как ее организовал, надо говорить особо, но от этого разговора нас настойчиво уводят. У меня у самого был раскулачен дед, казак из бедняков, один из самых дорогих для меня людей.

Схожий стереотип был создан в связи с судьбой советских военнопленных после освобождения их из немецкого плена. В массовое сознание была внедрена мысль, что их всех сразу отправляли в ГУЛАГ на Колыму, где они и сгинули. Между тем реальные данные не раз публиковались, причем даже деятелями общества "Мемориал", вот что интересно. Даже "своих" отталкивают, если они говорят не то, что следует. В последние годы данные были проверены разными методами и сегодня сомнений не вызывают. Итог такой. В фильтрационных лагерях, созданных в конце 1941 г. для проверки бывших в плену военнослужащих, благополучно прошли проверку и были отправлены в армию, во внутренние войска или на работу в промышленность свыше 95% рядовых и сержантов, 4% было арестовано. Из числа офицеров в войска через военкоматы было отправлено 60,4%, в штурмовые батальоны 36,1%, арестовано 2,9%. Офицерам наказание строже (штурмовые батальоны) — но ведь фронт, а не Колыма.

Особо сотрясают разум цифры, приводимые в качестве художественного образа. Это явление как-то нами не осмыслено, но оно важно. Дело в том, что цифры художника нельзя понимать буквально, соотносить их с цифрами физическими, они сродни цифрам религиозным. Религии же "уклоняются от контакта с историческим временем". Глупо было бы и верить, и не верить, что Ной прожил 950 лет, как сказано в Библии. Это "не те" годы. Но мы же принимаем числа писателей за "те" числа! Одни верят, и это нелепо, другие возмущаются, принимают эти цифры за злодейский обман.

Тут отличился А. И. Солженицын. Сейчас движение населения ГУЛАГа по годам, со всеми приговорами и казнями, освобождением, переводами, болезнями и смертями изучено досконально, собраны целые тома таблиц. Ясно, что данные Солженицына надо понимать как художественные гиперболы — но ведь весь культурный слой воспринимает их как чуть ли не научные данные лагерной социологии. Поразительно именно расщепление сознания: человек прочтет достоверные документальные данные — и верит им, но в то же время он верит и "сорока миллионам расстрелянных" Солженицына. Вот это феномен русского ума.

Именно ради воздействия на воображение, а не на разум, манипуляторы стремятся раздуть, увеличить и так огромные числа, причем увеличить их в десятки, а то и сотни раз. Само это стремление обязательно преувеличить реальную количественную меру может служить признаком манипуляции. Вот маленький эпизод. Историк В. Н. Земсков вот уже почти десять лет занят кропотливой, но очень важной работой: он систематизирует архивные данные, отражающие деятельность ГУЛАГа, и публикует подробные сводки по всем категориям репрессированных. Публикует без эмоций, в специальных журналах по истории и социологии. Сам он ни в коей мере не сталинист и это надежно констатирует в публикациях. Не сталинист, но факты уважает. Демократы его стараются не замечать и в полемику с ним не вступать. Но поначалу устроили атаку в виде обличительной статьи А. В. Антонова-Овсеенко. На это В. Н. Земсков ответил в своей бесстрастной манере, и отрывок из него я приведу, потому что в нем есть ценные методические замечания. Вот цитата из ответа В. Н. Земскова:

"А. В. Антоновым-Овсеенко на страницах "Литературной газеты" в статье "Противостояние" было высказано мнение о фальшивом происхождении используемых мной документов и, следовательно, недостоверном характере публикуемых цифр. По этому поводу необходимо сказать следующее. Вопрос о подлоге можно было бы рассматривать, если бы мы опирались на один или несколько разрозненных документов. Однако нельзя подделать находящийся в государственном хранении целый архивный фонд с тысячами единиц хранения, куда входит и огромный массив первичных материалов (предположить, что первичные материалы — фальшивые, можно только при допущении нелепой мысли, что каждый лагерь имел две канцелярии: одну, ведшую подлинное делопроизводство, и вторую — неподлинное). Тем не менее, все эти документы были подвергнуты тщательному источниковедческому анализу, и их подлинность установлена со 100-процентной гарантией. Данные первичных материалов в итоге совпадают со сводной статистической отчетностью ГУЛАГа и со сведениями, содержавшимися в докладных записках руководства ГУЛАГа на имя Н. И. Ежова, Л. П. Берии, С. Н. Круглова, а также в докладных записках последних на имя И. В. Сталина. Следовательно, документация всех уровней, которой мы пользовались, подлинная. Предположение о том, что в этой документации могли содержаться заниженные сведения, несостоятельно по той причине, что органам НКВД было невыгодно и даже опасно преуменьшать масштабы своей деятельности, ибо в противном случае им грозила опасность впасть в немилость у власть имущих за "недостаточную активность".

Статистика заключенных ГУЛАГа, приводимая А. В. Антоновым-Овсеенко, построена на свидетельствах, как правило, далеких от истины. Так, он, в частности, пишет в упомянутой статье: "По данным Управления общего снабжения ГУЛАГа, на довольствии в местах заключения состояло без малого 16 миллионов — по числу пайкодач в первые послевоенные годы". В списке лиц, пользовавшихся этим документом, фамилия Антонова-Овсеенко отсутствует. Следовательно, он не видел этого документа и приводит его с чьих-то слов, причем с грубейшим искажением смысла. Если бы А. В. Антонов-Овсеенко видел этот документ, то наверняка бы обратил внимание на запятую между цифрами 1 и 6, так как в действительности осенью 1945 г. в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось не 16 млн., а 1,6 млн. заключенных.

Тот факт, что предположительная статистика А. В. Антонова-Овсеенко, равно как и сведения О. Г. Шатуновской, опровергаются данными первичных гулаговских материалов, делает дальнейшее ведение полемики на эту тему совершенно бессмысленной. Добавим только, что в материалах всесоюзных переписей населения 1937 и 1939 гг. численность спецконтингента НКВД группы "В" (заключенные и трудпоселенцы) совпадает с нашими данными, взятыми из статистической отчетности ГУЛАГа НКВД СССР, тюремного управления НКВД СССР и Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР".

Как несложно — убрал запятую, запустил число в СМИ — и сотни миллионов человек верят. А когда возник стереотип, никакие доводы разума уже манипулятору не страшны.

Важный прием манипуляторов — создать образ числа (изредка обозначая его цифрами), но не давая информации о точных количественных данных. Так, например, до сих пор эффективно используется образ чернобыльской катастрофы. Эта катастрофа была великой трагедией, она показала отдельному человеку, насколько он мал и беззащитен перед машиной государства и техники. Чернобыль многое заставляет переосмыслить. Но его значение опошляют и принижают, заменяя проблемой прямой гибели пострадавших. Совсем недавно по телевидению вновь назвали число жертв — 300 тысяч человек. Такую цифру иногда называют и в западной прессе, но там хотя бы оговаривают, что она получена расчетным путем исходя из "линейной модели" воздействия радиации на человека. Но никто и не утверждает, что эта модель верна. Опытным же путем никаких жертв приписать катастрофе с достоверностью нельзя — кроме тех, кто погиб непосредственно в результате аварии и устранения ее последствий.

Между тем последствия катастрофы и ее воздействие на здоровье и смертность с самого начала внимательно изучаются международной группой из 200 экспертов, представляющих 25 стран и 7 международных организаций. Эта группа выпускает информационный бюллетень. Казалось бы, заводя разговор о Чернобыле, элементарная честность должна была бы обязать телевидение приводить достоверные данные — а потом уже переходить к собственным измышлениям. Нет, телевидение создавало и усиливало психоз.

Сложность проблемы в том, что в результате понятного беспокойства в зараженных зонах люди стали обращаться к врачам, чего раньше не делали, и у них обнаружена масса заболеваний, о которых они и не думали. Вычленить из них те, что связаны с катастрофой, невозможно без сравнительных исследований здоровья в зараженных и незараженных зонах. Такие исследования ведутся. Вот некоторые данные "Международного Чернобыльского Проекта", о котором говорилось выше, за 1991 г. Первым результатом заражения должны были бы быть патологические изменения щитовидной железы из-за действия радиоактивного йода, особенно у детей. В докладе сказано: "Не обнаружено статистически значимых различий в щитовидной железе детей 2-10 лет в загрязненных и контрольных населенных пунктах". Еще выводы: "В 1987-1988 гг. смертность всех состоящих в распределительном регистре на Украине была в 2-2,5 раза ниже, чем среди всего населения. Самый низкий уровень смертности — среди лиц, принимавших участие в ликвидации аварии и ее последствий (0,8-1,3 на тысячу). Среди эвакуированных показатели составили 2,8-4,8 [в среднем по Украине 11,4-11,7]". Дело, конечно, в том, что ликвидаторы последствий аварии и эвакуированные — люди в основном молодых возрастов, потому у них смертность ниже. Но ведь и никаких выводов о небывало высокой их смертности никак сделать нельзя. Никакого увеличения смертности детей до 1 года в зараженных областях также не произошло — ее динамика по Брянской, Киевской, Житомирской, Гомельской и Могилевской областям точно такая же, как и в незараженных областях. Часто говорят также, что авария вызвала "эпидемию раковых заболеваний". Мол, раз радиация, значит, рак — иного не дано. Однако на фоне того роста числа онкологических заболеваний, который был вызван общим старением населения, а потом ухудшением питания и ослаблением иммунитета, влияния чернобыльской аварии вообще заметить невозможно. С 1980 по 1985 г. прирост числа заболевших злокачественными новообразованиями в России составил 16 на 100 тыс. человек. С 1985 по 1990 г., то есть именно в тот период, когда должны были проявиться последствия аварии, — 17. А с 1993 по 1998 г. прирост составил 26 случаев на 100 тысяч. Как здесь можно выявить влияние аварии?

Подчеркну, что речь идет о процессах, которые находятся под внимательным и дорогостоящим наблюдением большой международной бригады ученых. Не потому, что им жаль здоровья брянских и житомирских детей, а потому, что история поставила в Чернобыле огромный и бесплатный для Запада эксперимент над людьми, и они разумно стараются выжать из него всю информацию. Похоже, это стало и экспериментом над российским телевидением. "Миллионы расстрелянных", "300 тысяч умерших от радиации" — все это поражает воображение.

Широко распространена манипуляция с числом посредством использования "средних" показателей. Часто это бывает по неведению (вторичная манипуляция), но нередко имеет место и сознательный подлог. Средним числом можно пользоваться только в том случае, если нет большого разрыва в показателях между разными частями целого — иначе будет как в больничной палате: один умер и уже холодный, а другой хрипит в лихорадке, но средняя температура нормальная. Вот в середине реформы и власти, и оппозиция утверждали, будто потребление в стране упало на 30%. Это — на фоне нарастающего недоедания у части населения. В 1995 г. по сравнению с 1991 г. потребление (включая импорт) мясопродуктов в целом упало на 28, масла на 37, молока и сахара на 25%. Но этот спад сосредоточился почти исключительно в той половине народа, которую сбросили в крайнюю бедность. Значит, в этой половине потребление самых необходимых для здоровья продуктов упало на 50-80%! А власти, оппозиция, да и вся интеллигенция делали вид, что не понимают этой простой вещи.

Ложный образ возникает и вследствие недобросовестного употребления относительных чисел без указания абсолютных величин. Например, рост относительного показателя от малых величин создает ложное впечатление. Допустим, спад производства тракторов в России в 1990 г. был 10%, и рост их производства в 1999 г. был 10%. Ура, идет "компенсация спада", на 10% упало, на 10% приросло. Но в 1990 г. мы имели потерю в 24 тыс. тракторов, а в 1999 г. прирост в 1 тыс. — в абсолютном выражении вещи несоизмеримые.

Сейчас нас успокаивают: все налаживается. В 1999 г. ВВП вырос на 2%, в 2000 г. вырастет на 9%. Здорово, реформы дают плоды! А что такое теперь ВВП, валовой внутренний продукт? Нам это не объясняют, не хотят огорчать. А ведь у нас теперь монетаризм, и ВВП отражает только движение денег. В советское время сделали мне глазную операцию (обжег глаза в лаборатории). Пожал я руку хирургу, поцеловал врачиху и пошел домой — никакого прироста ВВП. А сегодня мой незнакомый собрат наскреб денег, пошел в клинику Святослава Федорова, заплатил тысячу долларов и получил услугу. Не знаю, как насчет поцелуя, но ВВП России подскочил на 28 тысяч рублей (согласно курсу доллара). Если у нас у всех вдруг вырастет катаракта, то ВВП России взовьется до небес — усилиями врача со скальпелем. И манипуляции числом и мерой.

Учебная задача: купля-продажа земли

Разберем одну мягкую, не связанную с кровью, но важнейшую по последствиям программу манипуляции сознанием в России, которая обрушилась бы, если бы люди в уме произвели простейший расчет — имея на руках все необходимые данные. Это — программа внушения мысли о благотворности купли-продажи земли.

В России 130 млн. га пахотной земли. В начале кампании за приватизацию, по оценкам экспертов, ее цена на рынке была бы в среднем 500 долларов за 1 га. Значит, за всю нашу землю Россия получила бы сегодня всего 65 миллиардов долларов. Это смехотворно мало. А что получилось на деле? В Саратовской области приняли, вопреки Конституции, местный закон, который легализовал куплю-продажу земли. Вот сведения с аукционов за 1998-1999 гг.: земля сельскохозяйственного назначения продавалась по средней цене 215 руб. за гектар — по 10 долларов! В 50 раз дешевле даже той цены, которая считалась заниженной. И это — лучшие черноземы Саратовской области. В Испании каменистая, нуждающаяся в поливе земля стоит около 20 тысяч долларов за гектар (оплата воды для полива — отдельно и очень дорого). В России и других республиках СССР сегодня вообще не должно стоять вопроса о продаже земли, ибо все они разорены.

Давайте рассудим и по-иному. С 1 га земли колхозы в среднем собирали по 20 ц пшеницы. Говорят, фермер будет намного эффективнее колхозов — иначе зачем и огород городить. Допустим, реформаторы предполагают, что нормальный урожай с нашей земли должен быть 3 тонны с гектара. И за такой гектар жаждущие земли покупатели готовы якобы будут готовы отдать 500 долларов. Допустим на минуту, что так и будет. Но разумная ли и эта цена 500 долл.?

Предположим, кто-то купил землю, но сам ее не обрабатывает, а сдает в аренду. Так скорее всего и будет, на то и частная собственность. Какова нормальная арендная плата при рыночной экономике? Мы ее знаем по "столыпинской" России — половина урожая. Арендаторы были в основном "испольщиками". Такое же положение и в других странах. Во всяком случае, ниже одной трети урожая редко где снижается. Но что такое половина урожая, сколько это стоит? Цена пшеницы на мировом рынке колеблется около 200 долл. за тонну. Значит, урожай с гектара за один год стоит на рынке 600 долларов. А арендная плата владельцу составит 300 долларов. За год! А землю он купит навечно — за 500 долларов. Неужели не видно, что это не "купля", а грабеж, насильное изъятие земли и у крестьян, и у народа в целом. И это — если купит по 500 долларов (а если по 10 долларов? Но об этом пока не будем говорить).

Во времена столыпинской реформы земля продавалась через Поземельный банк по цене 125-150 руб. за десятину. Это около 6 годовых плат арендатора-испольщика. А сегодня меньше платы за 2 года. А ведь за годы советской власти вложены огромные средства в строительство дорог, обустройство полей, известкование и мелиорацию, электрификацию всего сельского пространства. То есть, реальная цена земли должна была вырасти в несколько раз — а ее снизили. Искусственно! Так же, как "продали" Березовскому "Сибнефть" за 100 млн. долларов, а она, оказывается, уже через год оценивается в 5 млрд. долл. — в 50 раз дороже! При том, что он в нее не вложил ни копейки, а лишь получил с нее прибыль.

Перейдем к производству. Для начала устраним маленький примитивный обман, что вбивают нам в мозги: якобы фермер под залог земли получит большой кредит в банке и сразу воспрянет — накупит машин, удобрений, серьги жене (а сейчас залога земли нет, поскольку продать ее нельзя). Каждый может взять карандаш и подсчитать, какую сумму получит фермер под залог земли. Это настолько смехотворная величина, что даже нелепо говорить о том, чтобы на такие деньги финансировать цикл производства. За участок в 50 га (обычный для фермеров) он получит, как это было в Поземельном банке до революции, кредит не более половины цены его земли. Поскольку, по оценкам экспертов, в среднем по России (когда она разбогатеет) земля будет идти по 500 долларов за гектар, то за весь свой заложенный участок фермер сможет получить кредит в 12,5 тысяч долларов. Как он может на эти деньги вести рыночное хозяйство, если его конкурент в Европе на такой же участок каждый год получает безвозмездно и без процентов 55 тысяч долларов бюджетных дотаций? Потому-то речь идет именно о продаже земли — ни о чем другом реформаторы не думают.

Подойдем с другой стороны. Давайте на минуту встанем на позицию рыночников, Кириенко с Немцовым. Ну хочется им видеть в России западного фермера! Помечтаем вместе с ними.

Скажем, некто решил устроить ферму разумных размеров в 100 га пашни и налаживает самое выгодное и простое дело — производство озимой пшеницы. Он покупает 5 тракторов (это — меньше половины западной нормы, но наши батраки люди не гордые), 1 грузовик, 1 комбайн и инвентарь, сооружает минимально необходимые постройки. Нанимает пять рабочих. "Единицу" в 100 га можно удвоить без существенного изменения пропорций. Так что будем говорить об этой "единице".

Для справки: в Польше в частных хозяйствах на 100 га было в среднем 24 работника и 6 тракторов. В СССР на 100 га пашни было 12 работников (много женщин было занято на фермах, на огородах и т.д.). Мы делаем ферму пожестче, фермер шутить не любит, будет дубить шкуру пятерых работников, ему это выгоднее. Что получится в лучшем случае (в лучшем для фермера) и какие еще будут расходы? Посчитаем в долларах, а то запутаемся с миллионами.

Минимальные расходы на зарплату плюс обязательные отчисления на соцстрах составят 30 тыс. долл. в год (не считая нанимаемых ремонтников, консультаций у агронома и т.д.). Это — минимум для рабочих с семьями. Надо подчеркнуть, что эта зарплата по реальной покупательной способности ниже, чем была в колхозах в конце 80-х годов (442 руб. на двух работающих в 1989 г.). Держать пятерых с интенсивной работой выгоднее, чем десятерых вполсилы. Но эти пятеро уже будут рабочие, а не крестьяне, они с приусадебного участка жить не могут. Для тех, кто думает, что при работе на такой ферме 300 долларов в месяц рабочему слишком жирно, надо напомнить, что в среднем по России только на отопление дома надо 20-30 кубометров дров — купить, распилить и наколоть. Цена на дрова тянется к мировой рыночной, то есть к 56 долларам за кубометр (по такой цене Россия продавала необработанную древесину в СНГ, а на Запад, конечно, подешевле — по 46,9 долларов).

Каковы будут затраты на материально-техническое обеспечение? В колхозах зарплата и материальные затраты соотносились как 4:5. Сейчас материалы резко подскочили в цене (особенно горючее и удобрения, а без них никак нельзя), а зарплата упала. Кроме того, в колхозах и совхозах эффективность использования техники была на недосягаемом для фермера уровне — СССР обходился всего 1 трактором на 100 га пашни. Так что соотношение "зарплата — материальные затраты" будет в лучшем случае около 1:2 (если, конечно фермеры станут действительно работать, а не грабить на шоссе). Значит, на материальные затраты уйдет в год около 60 тыс. долл.

100 га пашни при трехпольной системе (пшеница, пар и клевер) дадут в год эквивалент 150 т пшеницы (включая сюда и выручку за клевер). В декабре 1999 г. цена реализации пшеницы на российском рынке была 1725 руб. (63,9 долл.) за тонну. Значит, весь годовой урожай нашей фермы (при урожайности 30 ц с га) будет стоить 9585 долл. — так вот сбили цену в России.

Какие минимальные выплаты должен сделать хозяин, собрав урожай (предположив даже, что у него есть бесплатный кредит, так что не надо платить проценты)? 30 тыс. долл. Зарплата с отчислениями плюс 60 тыс. материальные расходы. Итого он должен выплатить 90 тыс. долларов — без налогов!

Отсюда видно, что при самых лучших (реально не достижимых) условиях расходы в девять раз превышают доход до вычета налогов. Никакой, даже самый безумный капиталист (а таковых не существует в природе) сеять в России пшеницу на условиях рыночной экономики не станет. Пока что ее сеют потому, что ничего не платят за ресурсы — добивают то, что осталось от советского времени. И почву, и машины, и рабочую силу.

Почему же сеют западные фермеры, хотя бы и у себя, в благодатном климате? Потому, что в ЕЭС в середине 80-х годов только бюджетные дотации составляли в среднем 1099 долларов на 1 га пашни. На 100 га это 110 тыс. долларов в год. Только дотации! Ясно, что никаких дотаций никто нашим фермерам не даст. Не потому, что власть жадная, а просто у нее руки коротки грабить мексиканских и бразильских рабочих, чтобы приплачивать своим фермерам. А с рабочих уже и содрать нечего — кожа да кости.

Значит, должны мы зарубить себе на носу: купля-продажа земли никакого отношения к выращиванию пшеницы и прочих злаков не имеет. Никакой дурак не будет устраивать капиталистическую ферму себе в убыток. Другое дело купить землю и сдавать ее в аренду (уже не за 10, а за 50% урожая). И ведь ее будут арендовать — вот в чем дело.

Когда А. В. Чаянов обнаружил это явление, он, похоже, понял, что это — открытие очень важное. Сейчас я бы сказал, что это — открытие эпохальное. В нем — момент истины, сравнение фермера и крестьянина. Чаянов пишет на основании огромного материала: "Несмотря на кажущуюся парадоксальность, мы смеем даже утверждать, что крестьянское хозяйство будет готово платить за землю тем больше, чем ее у него меньше и чем оно беднее. Динамика земельных и арендных цен в России… свидетельствует о том, что цены, которые малоземельные крестьянские хозяйства платят за землю, значительно превышают капиталистическую абсолютную ренту".

Понимаете, как обстоит дело? Капиталистическое хозяйство вести невыгодно, а крестьянское — выгодно! Поэтому буржуй, купив нашу землю, все равно сдаст ее в аренду крестьянину. И жилы из него вытянет. Почему крестьянское хозяйство выгоднее фермерского — особый вопрос, и мы его будем поднимать.

Расчет, который я привел, приблизительный и грубый. Его можно уточнить, расписать все расходы (выплаты за кредит, наем сторонних работников, налоги, рэкет и т.д.). Да и не получит фермер 30 ц с гектара, землю уж семь лет не удобряют. Расхождение между расходами и доходами при этом лишь увеличится. Думаю, следовало бы нашим аграриям и в Госдуме, и в Верховной Раде проделать эти расчеты и потребовать по ним гласных дебатов. Пусть Путин и Кучма официально скажут, на что они рассчитывают, агитируя за куплю-продажу земли.

Программы манипуляции такого типа проходят только потому, что у людей сумели предварительно отключить ощущение меры.

ГЛАВА 3
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА МЫШЛЕНИЕ В АКЦИЯХ ПО МАНИПУЛЯЦИИ

§1. РАЗРУШЕНИЕ ЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ

Когда мы говорили о словах, числах и других знаках, с помощью которых люди обмениваются информацией и организуют свое мышление, речь шла об инструментах "оснащения ума". Однако в ходе своей биологической и культурной эволюции человек выработал и сложно построенные механизмы этого "оснащения". Один из них — рациональное, логичное мышление.

Ницше писал: "Величайший прогресс, которого достигли люди, состоит в том, что они учатся правильно умозаключать. Это вовсе не есть нечто естественное, а лишь поздно приобретенное и еще теперь не является господствующим". Рациональное мышление уязвимо, посредством манипуляции в него можно внедрять "программы-вирусы", так что люди, отталкиваясь от очевидных фактов, приходят к ложному, а иногда и абсурдному умозаключению. Когда этот процесс захватывает значительную часть интеллигенции, весь народ в целом становится беззащитным против манипуляции — его поводыри бросаются за любым блуждающим огоньком.

Сейчас, когда подведены итоги многих исследований массового сознания в годы перестройки, психологи ввели в оборот термин "искусственная шизофренизация сознания". Шизофрения (от греческих слов schizo расщепляю + рhren ум, рассудок) — это расщепление сознания. Один из характерных симптомов шизофрении — утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями. Это разрушает связность мышления. Ясно, что если удается искусственно "шизофренизовать" сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемые ими сообщения и не могут их критически осмысливать. Им не остается ничего иного, как просто верить выводам приятного диктора, авторитетного ученого, популярного поэта. Потому что иной выход — с порога отвергать их сообщения, огульно "не верить никому" — вызывает такой стресс, что выдержать его под силу немногим.

Вот из Москвы отвезли в ФРГ на суд Хонеккера, поскольку во время его правления солдат заставляли выполнять Закон о границе и стрелять в нарушителей. Сомневался ли кто-нибудь в легитимности этого закона? Нет, закон вполне нормальный. Сомневался ли кто-нибудь в легитимности самого Хонеккера как руководителя государства? Нет, никто не сомневался — везде его тогда принимали как суверена, воздавая во всех столицах установленные почести. Также никто не сомневался, что юноши, рискующие жизнью на Берлинской стене, вместо того чтобы идти уговоренным негласно путем через Болгарию, Югославию и Австрию, делали это исключительно из политических соображений.

Судили Хонеккера по законам другой страны (ФРГ), что никто даже не попытался объяснить. Приложите это к любому другому случаю (например, Клинтон изменил жене в США, и его похищают спецслужбы Саудовской Аравии, где ему на площади отрубают голову — так там наказывается адюльтер)! Но это еще не самое странное. Главное, что говорят, будто стрелять в людей, которые пересекают границу в неустановленном месте без документов, преступление. И если это случается, то демократия обязана захватить руководителя (или экс-руководителя) такого государства, где бы он ни находился, и отправить его в тюрьму. Ах, так? И когда же поведут в тюрьму мадам Тэтчер? Во время ее правления на границе Гибралтара застрелили сотни человек, которые хотели абсолютно того же — пересечь границу без документов. Когда начнется суд над г-ном Бушем? Ради соблюдения законов о границе США каждую осень вдоль Рио-Гранде звучат выстрелы и, получив законную пулю, тонут "мокрые спины" — мексиканские сезонники. Чего желали эти люди, кроме как незаконно пересечь границу ради чего-то привлекательного, что было за ней? В чем разница между делом Хонеккера и делом Буша? На берлинской стене за сорок лет погибло 49 человек, а на Рио-Гранде только за 80-е годы застрелены две тысячи мексиканцев (а за сорок лет, наверное, все 10 тысяч). Структурно — разницы никакой, хотя жестокость президентов США просто несопоставима с суровостью руководства ГДР.

Массированная программа по разрушению логического мышления началась в СССР сразу после того, как новая интеллектуальная бригада Горбачева приступила к реализации доктрины перестройки. Уже первые шаги делались под прикрытием дымовой завесы новояза, эпитеты интеллигентный, компетентный, научный стали высшей похвалой. Уж как потешались над Брежневым и всей "геронтократией" за их примитивные силлогизмы. На политической трибуне прочно утвердились академики — Примакова сменял Велихов, Сахарова Лихачев, и так бесконечной вереницей. Тесный альянс обществоведов (типа Г. Попова и Т. Заславской), партийных идеологов (типа Г. Бурбулиса и А. Яковлева) и ученых-естественников (типа Е. Велихова) выработал совершенно небывалый стиль политических дебатов. Благодаря мощным средствам массовой информации он был навязан общественному сознанию и стал инструментом для его шизофренизации.

Рассуждения стали настолько бессвязными и внутренне противоречивыми, что многие всерьез поверили, будто жителей крупных городов кто-то облучал неведомыми "психотропными" лучами. Вспомним, как бывший многолетний декан экономического факультета МГУ Г. Попов убеждал народ, что приватизация торговли приведет к изобилию товаров. И ладно бы только идеолог-экономист говорил такое. То же самое повторял человек с явно научным образованием на одном митинге. Когда я спросил его, на чем основана его убежденность — ведь продукты не производятся в магазине — он без тени сомнения ответил: "На Западе магазины частные — и там все есть!".

Массовая утрата здравого смысла и способности критически оценивать утверждения, доверие к самым абсурдным обещаниям — все это подтверждается множеством фактов. Вспомним антисоветские забастовки шахтеров Кузбасса в 1990 г. Множество разумных людей своими руками уничтожали тот строй, в котором они существовали как привилегированная социальная группа. И требовали установить строй, в котором они как социальная группа должны были быть превращены в ничтожество. Они вообразили (не без помощи манипуляторов), что если шахты приватизируют, то они будут продавать уголь за доллары, а все остальное — налоги, цены на энергию, машины, транспортные тарифы и т.д. — останется таким, как было при советском строе. И дело не в том, что это были шахтеры, не натренированные в аналитическом мышлении, то же мы видим в самых образованных слоях общества.

Летом 1988 г. мне довелось быть в Таллине и беседовать с некоторыми руководителями Народного фронта Эстонии. Один из них, международный журналист, еженедельно выезжавший на Запад за консультациями, так излагал планы "республиканского хозрасчета": Эстония будет продавать сливки и масло на Запад по мировым ценам, валюта потечет к ней рекой, и на эти деньги эстонцы построят лучшие в мире курорты и станут богаче всех. Я спросил, а что будет, если и РСФСР станет продавать Эстонии нефть по мировым ценам и за валюту — хватит ли на это прибыли от сливок? Он искренне удивился и сказал: "Как вы можете такое говорить! Ведь СССР — социалистическая страна, как же можно требовать с нашей республики доллары за нефть!"

Заметим, что эта болезнь демократической интеллигенции — расщепление логики — вызревала довольно давно. Бациллы для создания массовой эпидемии выращивались в идеологических лабораториях два десятилетия. Не лучше и мышление "прагматиков". Так получилось, что с 1990 г. меня неоднократно привлекали к экспертизе важных законопроектов. Каждый раз ознакомление с документом вызывало шок. Поражали даже не идеи с людоедским оскалом. Шок вызывала странность утверждений, явное расщепление логики. И когда видишь авторов этих документов — образованных людей в пиджаках и галстуках, имеющих семьи, — охватывает ощущение чего-то нереального. В каком мы театре находимся? Когда же такое бывало!

Вот проект Закона о предпринимательстве (1990 г.). Подготовлен научно-промышленной группой депутатов, стоят подписи Владиславлева, Велихова, других представителей интеллектуальной элиты. И совершенно несовместимые друг с другом бредовые утверждения и заклинания. "В нашем обществе практически отсутствует инновационная активность!". Ну подумали бы, может ли в принципе существовать такое общество. Инновационная активность пронизывает жизнь буквально каждого человека, это — его биологическое свойство. Да если говорить об экономике: сами же утверждают, что она в основном работала на оборону, но в производстве вооружений инновационный потенциал советской промышленности был безусловно и вне всяких сомнений исключительно высок. То есть наша экономика в основной своей части была высоко инновационной.

Да и вообще инновационная активность была присуща советским людям в высокой степени и проявлялась широко и самым необычным образом. Такого движения изобретателей, как у нас, не наблюдалось нигде в мире. Одна японская фирма сделала целое состояние, просто собирая идеи в наших журналах типа "Техника — молодежи" и "Знание — сила". Как сказано в журнале "СОЦИС", при инспекции одной из исправительно-трудовых колоний в Киргизии был обнаружен спроектированный и изготовленный заключенными из подручных материалов ранцевый реактивный двигатель, способный перенести человека через ограждение. Специалисты высоко оценили качество проекта. Остроумные проекты, которые осуществляли в начале 90-х годов в США наши жулики, приводили в замешательство американскую полицию.

Или еще тезис: "Государство не должно юридически запрещать никаких форм собственности!" — и это после стольких веков борьбы за запрет рабства или крепостного права. "Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!". Во всем мире "хозяйственные субъекты" весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем. "Основным критерием и мерой общественного признания общественной полезности деятельности является прибыль!" — но тогда да здравствует наркобизнес, норма прибыли у него наивысшая. Ну не бред ли за подписью академиков?

В выступлениях идеологов, особенно из ученых, бросалось в глаза принципиальное (как бы наивное) отрицание накопленного человечеством навыка логического мышления. Сами став первой жертвой операции по расщеплению сознания, они заражали этой искусственной шизофренией массу. В их выступлениях была чуть ли не мистическая тяга сказать нечто прямо противоположное знанию и опыту — причем сказать в связи с очень важным положением, на котором они и выстраивали свою идеологию.

Вот передача "Момент истины". На экране Святослав Федоров требует "полной свободы" предпринимателям и доказывает, что частная собственность — естественное право человека. Что питекантроп превратился в человека именно тогда, когда получил собственность, а без нее человек превращается обратно в питекантропа. И при этом наш знаток "естественной истории" постоянно обращает внимание на то, что он — профессор. А надо бы профессору вспомнить, что при общинном строе люди (похожие на питекантропов не больше, чем самый цивилизованный предприниматель) жили в 2 тысячи раз дольше, чем при частной собственности. Но кульминацией рассуждений С. Федорова был убийственный аргумент против вмешательства государства в хозяйственную деятельность. "Экономика, — говорит С. Федоров, — это организм. А в организм вмешиваться нельзя — он сам знает, что ему лучше. Мы вот сидим, разговариваем, а печень себе работает, как надо". От кого же мы это слышим? От профессора медицины! Да не просто врача, а хирурга! Он всю свою жизнь только и делает, что вмешивается в деятельность организма, да не с лекарствами (хотя и это — очень сильное вмешательство), а со скальпелем, и прямо в глаз. Каким же расщепленным должно быть сознание человека, чтобы выбрать именно ту аналогию, которая действует прямо против его собственного тезиса.

Элементарный акт мышления всегда связан с диалогом, с оппозицией утверждений. Мы же наблюдаем полный разрыв с диалогичностью, полный отказ демократической интеллигенции от ответа оппонентам. Это делается с помощью самых тупых приемов — молчания или идеологических штампов вроде "мы это уже проходили". Все помнят, как писатель Юрий Бондарев задал Горбачеву вопрос: "Вы подняли в воздух самолет, а куда садиться-то будете?" Что здесь обидного или реакционного? Вполне естественный вопрос разумного человека. Об ответе и речи не было, но какую же ненависть вызвал Ю.Бондарев у всей либеральной интеллигенции! И ведь эта ненависть нисколько на утихла и сегодня, когда мы все убедились, насколько прозорлив был вопрошающий.

Отключение от логики стало массовым явлением прежде всего в среде интеллигенции. Так, она, в общем, поддержала удушение колхозов как якобы неэффективной формы производства. И ей не показалось странным: в 1992 г. правительство Гайдара купило у российского села 21 млн. т зерна по 12 тыс. руб. (около 10 долл.) за тонну, а у западных фермеров 24,3 млн. т по 100 долл. за тонну. Почему же "неэффективен" хозяин, поставляющий тебе товар в десять раз дешевле "эффективного"? То же с молоком. Себестоимость его в колхозах до реформы была 330 руб. за тонну, а у фермеров США 331 долл. при фантастических дотациях на фуражное зерно, 8,8 млрд. долл. в год (136 долл. на каждую тонну молока)!

Люди, знакомые с законами логики, могут легко проследить, как шла деградация рассуждений, обеднение их структуры. В митинговых, крайне упрощенных рассуждениях обычно остаются лишь главные три элемента умозаключения. Но это — абсолютный минимум. Аргументация ответственных политических дебатов должна быть намного сложнее. Что же мы наблюдали в процессе перестройки и реформы? Из аргументации были сначала полностью исключены структурные элементы "второго уровня", а затем была разрушена и минимальная триада. Высказывания перестали быть рациональными, разумными.

Вот уже упомянутый пример с рассуждением о приватизации торговли:

— в государственных магазинах нет товаров;

— в частных магазинах США и ФРГ изобилие товаров;

— если приватизируем магазины, наступит изобилие.

Достаточно ввести в это рассуждение мало-мальски честную оговорку: "в магазинах не хватает товаров, возможно, из-за доступности цен для широких масс населения", как становится очевидной несостоятельность вывода. Потому и достигнуто сейчас "изобилие на прилавках", что резко повышены цены и снижены доходы, а вовсе не вследствие приватизации магазинов.

Но оговорка не вводится, она заменяется просьбой поверить в абсолютную надежность вывода. И подготовленная таким образом публика спокойно воспринимает даже в августе 1992 г. уверения Ельцина, что с осени "начнется наполнение потребительского рынка товарами". Хотя всем было известно, каков спад производства и насколько меньше товаров поступало в розничную сеть (в 1992 г. наполнение товарами упало на 40%, после того как этот показатель упал уже в 1991 г.).

Надо сказать, что стандарты алогичного, бессвязного мышления задавали и задают люди, носящие самые высокие научные титулы, которых СМИ представляют нам как высший авторитет. Вот академик, почетный президент Российского общества социологов Т.И.Заславская в конце 1995 г. на международном форуме "Россия в поисках будущего" делает главный, программный доклад. Читаешь, и охватывает тягостное чувство. Примитивный обман перемежается с утверждениями, в которых одна часть противоречит другой. Теряешься в догадках: зачем это нужно академику на склоне лет? Кто гонит его на эти форумы? Я не говорю о позиции, о наивных попытках похвалить реформу такого типа: "Определенные признаки оживления экономики есть: чего стоит размах строительства, развернувшегося по всей стране". Как только бумага терпит? Жилищное строительство сократилось в три раза, а промышленное упало до нуля. Подумала бы академик, откуда может взяться "размах строительства", если производство строительных материалов сократилось в три-четыре раза. Но это, повторяю, наивный обман, а мы говорим о логике.

Вдумаемся в такое умозаключение Т.И.Заславской: "Что касается экономических интересов и поведения массовых социальных групп, то проведенная приватизация пока не оказала на них существенного влияния… Прямую зависимость заработка от личных усилий видят лишь 7% работников, остальные считают главными путями к успеху использование родственных и социальных связей, спекуляцию, мошенничество и т.д.". Итак, 93% работников не могут теперь нормально жить за счет честного труда, а вынуждены искать сомнительные (часто преступные) источники дохода. Иными словами, экономическое поведение изменилось кардинальным образом — а социолог считает, что приватизация не повлияла на экономическое поведение. Где же логика?

Или опять о дефиците. Он якобы преодолен благодаря повышению цен. Вот какая дается трактовка: "Это — крупное социальное достижение… Но за насыщение потребительского рынка людям пришлось заплатить обесцениванием сбережений и резким падением реальных доходов. Сейчас средний доход российской семьи в три раза ниже уровня, позволяющего, согласно общественному мнению, жить нормально". На мой взгляд, это именно разновидность шизофрении. Людей сбросили в бедность, они не могут покупать продукты и, таким образом, выброшены с рынка — и социолог называет это "крупным социальным достижением"! И ведь обе части утверждения делает один и тот же человек в одном и том же абзаце. Это слушают и читают люди — и привыкают.

Иногда СМИ, похоже, производят проверку способности людей здраво рассуждать. Вдруг по всем каналам телевидения и газетам проходит с большим шумом какое-нибудь нелепое сообщение. Если все его принимают без удивления, а то и с радостью, не задавая вопросов, значит, бессвязность мышления находится на должном уровне. Вот, в ноябре 2000 г. взахлеб передавалось "патриотическое" известие, которое должно было наполнить гордостью сердца россиян. Российские истребители над Тихим океаном "взломали" ПВО американского авианосного соединения и облетели авианосец "Энтерпрайз". Говорилось даже, что наши самолеты сфотографировали корабль, а это "равнозначно уничтожению авианосца". Газета "Завтра" высказывается скромнее: "Эту проверку американцы не выдержали. В боевой обстановке такая беспечность обернулась бы для них как минимум тяжелыми повреждениями основных ударных единиц".

Читаешь, слушаешь — и заходит ум за разум. Ведь тут же говорится, что такие облеты не противоречат международному праву и что раньше "подобная практика была достаточно регулярной". Если так, то чего ожидало российское телевидение и газета "Завтра" от американских кораблей? Чтобы они сбили наши самолеты? У них, разумеется, и в мыслях такого не могло быть. А как иначе они могли не допустить облета? Может быть, они тоже "сфотографировали" наши самолеты — следует ли из этого, что эти самолеты "уничтожены"? Откуда видно, что "в боевой обстановке" российские самолеты смогли бы облететь авианосец? И зачем его вообще облетать, если ракеты против кораблей запускаются самолетами за десятки километров, из-за горизонта? Возможно, если редактор "Завтра" А.А.Проханов прочитает эту книгу, он упрекнет меня в отсутствии патриотизма. Но я думаю, что не может патриотизм противоречить здравому смыслу. А такие надрывные патриотические всплески, в которых объединяются "Завтра" и НТВ, вообще подозрительны. За ними люди как-то не замечают сказанной вскользь фразы В.В.Путина, что из 1500 летчиков ВВС, вошедших в РФ в строй с 1995 г., треть ни разу не летала. А ведь это поважнее облета авианосца.

Утрата навыка умозаключений подтверждается поразительным нежеланием среднего гражданина вникнуть в вопрос, даже когда информация вполне доступна. Возьмем как пример две важнейшие вещи — пищу и энергию, конкретно — хлеб и бензин.

Как известно, в конце 1999 г. подскочили цены на нефть на мировом рынке. Россия — одна из крупнейших нефтедобывающих стран и, казалось бы, русским привалило счастье. Ан нет, совсем наоборот. В три раза поднялись цены на бензин в России, а за ними потянулись все цены вообще, особенно на продукты. Ясно, чтобы их произвести и перевезти, нужно горючее. Казалось бы, явная неувязка — вместо того, чтобы разбогатеть, мы обеднели (не все, конечно, но 99%). Телевидение тут же растолковало людям, что так и должно было быть: раз нефть в мире дорогая, туда и гонят нефтяные компании нашу нефть, а для внутреннего рынка остается с гулькин нос, вот горючее и подорожало. Закон рынка! И все успокоились — поняли, в чем дело. Это и страшно, потому что телевидение обмануло всех, как детей.

Суть в том, что нефть, находящаяся в недрах земли, не принадлежит нефтяным компаниям, Березовскому да Ходорковскому. Она остается национальным достоянием, и все дополнительные доходы от повышения цен на нефть должны доставаться нации, так что каждый должен был получить часть этих доходов, чуточку "разбогатеть". Компаниям во время приватизации отдали лишь оборудование для изъятия нашей нефти из недр — вышки да насосы. Строго говоря, от повышения цен на нефть они не должны были получить ни копейки лишней прибыли, она должна была вся достаться государству, без всякого увеличения экспорта. Когда недра национализированы, как в России, изменение цен на внешнем рынке вообще может никак не влиять на внутренние цены. Более того, обычно при увеличении мировых цен внутренние цены в нефтедобывающих странах снижаются — так государство распределяет среди граждан часть добавочного дохода. Так было и в СССР в середине 70-х годов, когда подскочили мировые цены на нефть. Бензин АИ-93 стоил тогда 9,5 коп за литр, и цену на него не повышали. А на дополнительные доходы тогда построили массу жилья. То, что произошло с бензином в России, говорит о двух вещах: государство не вполне контролирует национальную собственность, олигархи тайно распоряжаются уже и нефтью (видимо, не без помощи наших простодушных чиновников); государство не распределяет дополнительный доход среди граждан, а ведет себя, как еще один "олигарх". Все это можно было понять и без всякой дополнительной информации.

Теперь о хлебе. Вот, политики-демократы перед выборами и 1993, и 1995 годов создавали устойчивое мнение, что высокие цены на хлеб вызваны "диктатом аграрного лобби". Но ведь структура цены буханки известна, и нужные для рассуждений данные просты и доступны. Из центральных газет осенью 1995 г. можно было узнать: на четвертый квартал 1995 г. была установлена закупочная цена на пшеницу III класса твердую 600 тыс. руб. за тонну и на пшеницу мягкую ценную 550 тыс. руб.

Таким образом, хлебозаводы Москвы до Нового 1996 года платили за килограмм лучшей пшеницы 600 руб. Этого килограмма хватает, чтобы испечь две буханки, значит, на одну буханку уходило пшеницы на 300 руб. То есть, "аграрное лобби" имеет касательство только к той части цены буханки хлеба, которая составляет 300 рублей. Именно внутри этой суммы сколько-то рублей может быть обусловлено давлением этого "лобби" — сумма по сравнению с ценой буханки на прилавке (3 тыс. руб.) в любом случае ничтожная.

Расходы на помол, выпечку и торговые издержки при советской системе составляли 1,1 от стоимости пшеницы. Говорят, рынок эффективнее (да и зарплата по сравнению с советским временем ничтожна). Ну пусть даже эти издержки не уменьшились. Все равно, реальная (технически обусловленная) себестоимость буханки хлеба на московском прилавке равна двукратной стоимости пшеницы, пошедшей на эту буханку. Значит, в конце 1995 г. эта себестоимость была равна 600 рублей. А цена-то была 3 тысячи рублей! "Накрутки" наш невиданный в истории рынок может сделать сколь угодно большими — никакого отношения к ним ни колхозники, ни совхозы, ни фермеры не имеют.

И ведь положение не меняется. Весной 2000 г. батон белого хлеба весом 380 г. стоил в Москве 6 руб. Он был выпечен из 200 г пшеницы. Такое количество пшеницы стоило в декабре 1999 г. на рынке 34 коп. (1725 руб. за тонну). Себестоимость превращения пшеницы в хлеб с доставкой его к прилавку равна 110% от стоимости пшеницы, то есть для одного батона 38 коп. Итого реальная себестоимость батона была равна 72 коп. А на прилавке его цена 6 руб. Таков масштаб "накруток" на пути от пшеницы до хлеба — 733%!

Остановлюсь на этом примере, потому что он стал маленьким экспериментом. Я поместил этот расчет на форум движения "Яблоко" в Интернете и попросил объяснить, почему они так воюют за приватизацию земли, если цена на хлеб от крестьянина практически не зависит. Поразительно, но большинство ответивших как будто не поняли расчета цены хлеба. Как будто не могли сразу ухватить три шага простого умозаключения. Но все же можно было "выудить" три возражения. Люди не верили, что так низки в России цены на зерно; не верили, что так низки реальные расходы по превращению зерна в хлеб; считали, что в СССР были очень большие дотации на хлеб, и потому тогда цена его была "нереальной", а сегодня — правильная. Поэтому я дам краткие пояснения.

Данные о ценах на пшеницу на биржах России даются Госкомстатом. Я взял среднюю цену по России на декабрь 1999 г. — 1725 руб/т. На это мне говорят, что этого не может быть, потому что мука стоит 4 руб. Тут у господ из "Яблока" есть разрыв в логике. Между пшеницей и мукой — дистанция огромного размера, на ней и происходят "накрутки". Другой источник информации о ценах — еженедельный журнал "Оптовик" и ежемесячный журнал "Сельскохозяйственный оптовик". По ним вполне можно оценить разницу между ценой зерна, которую получает у нас крестьянин, и ценой крупы, которую берет с обывателя предприниматель. Например, всю осень 1999 г. в Центральном районе России цены на зерно гречихи колебались от 2,5 до 3 руб/кг. А минимальная оптовая цена на гречку весь сентябрь была 26 руб/кг, а в октябре снизилась до 22 руб. ("Оптовик", 2000, № 9, с. 36).

Я называю советские цены на белый хлеб "техническими" потому, что именно на хлебе государство отказывалось от прибыли и в то же время не давало дотаций. Поэтому все расходы на превращение зерна в хлеб на прилавке, которые составляли 1,1 от цены зерна, можно считать близкими к реальным затратам хозяйства, предназначенного дляпотребления, а не для прибыли. Это близко к тому, что мы видели в СССР. В 1986 г. закупочная цена пшеницы была 17,2 коп/кг. 2 кг хлеба из этого зерна обходились 17+19 = 36 коп. Продавались эти 2 кг за 44 коп или (хлеб высшего сорта) за 56 коп. То есть, продавали с небольшой прибылью. В 1989 г. цена пшеницы поднялась до 22 коп/кг (в РСФСР 22,7 коп), но цену хлеба еще не повышали. Сейчас цена на хлеб в России обусловлена именно характером созданной экономической системы. Поэтому хлеб — хороший объект для сравнения сути двух систем. Мне кажется странным, что мои оппоненты с этим не согласны на уровне чуть ли не подсознания — не принимает их душа.

Дотации, на которые мне тоже часто указывали, уходили в СССР в основном на молочные продукты и мясо. В 1986 г. закупочная цена молока была 42,4 коп/литр, а розничная 30 коп. При потреблении в среднем 1 кг молока в день на душу это означает, что на молоко уходило 40% всех дотаций на продовольствие, величину которых в 1986 г. назвала Т.И.Заславская.

Но вернемся к логике. Предоставляю самому читателю применить простую методику логической проверки и к другим известным лозунгам и силлогизмам (например, тому, который был положен в основу президентского указа о землепользовании конца 1991 г.: "В Голландии один фермер кормит 150 человек. — Надо не позже первого квартала 1992 г. ликвидировать колхозы. Тогда у нас будет изобилие продуктов").

Важным средством отключения здравого смысла был крайний тоталитаризм утверждений, которые были обрушены на головы слушателей, читателей и зрителей. Сначала из рассуждений была устранена необходимая часть — количественная мера утверждения. А потом мало-помалу перешли к жестким тотальным, абсолютным выводам, которые уже не допускали полутонов и поиска меры, а расщепляли реальность на черное и белое.

Когда в конституционном суде адвокат Макаров и сподвижник Сахарова С. Ковалев утверждали, что все (!) действия КПСС были преступными и настаивали на этом, то дальнейший разговор был бесполезен — никакой разумной дискуссии при таком обращении с логикой быть не может. Помню, что когда на том суде С. Ковалев заявил: "Все действия КПСС были преступны", председатель конституционного суда В.Зорькин так и подпрыгнул: неужели все до единого? Ну признай, что сказал ради красного словца. Нет, все до единого! Прошло два года — нисколько С. Ковалев не подрос. "Все сообщения о войне в Чечне — ложь! Все фразы, а часто и все слова до единого!". Опять недоумение у собеседника: как же такое может быть? "Да, все слова до единого — ложь!".

Но попробуйте препарировать любое крупное утверждение "архитекторов" — почти во всех видна эта логика. "Иного не дано", "Так жить нельзя", "Конституционный порядок в Чечне должен быть установлен любой ценой". Вдумались бы в смысл этих тоталитарных утверждений! Ведь они определили сам тип мыслительного аппарата этих десяти лет. Как это любой ценой? Как это иного не дано?

Конечно, это сильно действовало на массовое сознание — ведь всех этих людей нам представляли как цвет интеллектуальной элиты. Вот, известный автор, "историк" А. С. Ципко заявляет: "Не было в истории человечества более патологической ситуации для человека, занимающегося умственным трудом, чем у советской интеллигенции. Судите сами. Заниматься умственным трудом и не обладать ни одним условием, необходимым для постижения истины". Представляете, в СССР человек умственного труда не обладал ни одним условием для постижения истины. Ни одним! Ну разве это умозаключение человека с нормальной логикой и здравым смыслом?

Тоталитаризм мышления очень затрудняет нам сегодня тот диалог, без которого мы никогда не найдем выхода из ямы. Например, оппозиция предлагает концепцию смешанной экономики, с государственной поддержкой предпринимательства, основанного на трудовой частной собственности и т.д. Но, оказывается, множество людей мыслят по принципу "или — или", ни в какие смешанные формы не верят. Один образованный и разумный предприниматель, который спорит со мной в Интернете, пишет, например, о кредите: "Если банк будет государственным, а кредит будет брать частник, я думаю, долго не надо доказывать, что всё разворуют моментально. Пример — наш Сбербанк… Остается частный банк, значит банкир, значит, чрезмерное состояние, роскошь, зависть, опять конец миру добра и справедливости".

Все здесь — страшное преувеличение. Почему же разворуют всё (!) и моментально? Даже у Сбербанка (в каком смысле "нашего"?) разворовали не всё и не моментально. Но главное, "наш Сбербанк" — вовсе не типичное явление, это элемент нынешней аномальной системы, а мы как раз ее и хотим изменить. Далее: почему же "банкир — значит, чрезмерное состояние, роскошь, зависть"? Диапазон разделения людей по доходам даже при наличии банкиров очень велик. Вот коэффициент фондов, отношение доходов 10% населения с наиболее высокими доходами к доходам 10% беднейшего населения. В СССР он был равен 3,8, в США 5,6. А в 1996 г. в РФ, по данным международной группы ученых, — 36,3! Но ведь можно не доводить до такого бандитского ограбления трудящихся, удержаться хотя бы на уровне США. Получи в 5-6 раз больше, чем бедные, и хватит с тебя! Почему же не пойти на такой компромисс? Нет, или равенство, или людоедство!

Там, где средства массовой информации выполняют мощную программу манипуляции сознанием, возможности отключения здравого смысла действительно впечатляют. Сегодня мы можем довольно полно восстановить две таких программы — антисоветскую и националистическую (во многих местах они совпадали). На Украине антисоветская и антирусская программа расколола общество, но свои следы оставила на массовом сознании в целом. В октябре 1997 г. я был в Киеве, и меня повели на экскурсию в Киево-Печерскую Лавру. В центре ее — руины старейшего на Руси Успенского собора. Он был взорван в конце 1941 г. Всегда считалось, что он был взорван занявшими Киев немцами, это зафиксировано на Нюрнбергском процессе. Но на волне перестройки, возникла новая "истина" — собор взорвали коммунисты, следуя приказам из Москвы. Эту версию излагают экскурсоводы, а посетители стоят и кивают. Насколько я знаю, интеллигенция Киева это проглотила, и никто не попытался построить логическое рассуждение.

Во-первых, зачем Москве было уничтожать христианскую святыню, если Церковь была привлечена к организации Отечественной войны? Такие крупные несовместимости главной стратегии и практических дел встречаются редко и требуют объяснения.

Во-вторых, и еще более очевидно: не могут подпольщики в центре оккупированного города, да еще на этапе сокрушительных поражений своей армии, проникнуть в обнесенный стеной монастырь и заложить под стены огромного собора несколько тонн взрывчатки, а потом каким-то образом взорвать ее. Это мог бы совершить только такой герой, как малолетний Борис Ельцин, который украл гранату и бил по ней молотком, но его в Киеве в то время не было.

На этот довод отвечают: взрывчатку русские могли заложить перед отступлением из Киева. Но в самом же музее Лавры висят большие фотографии: монастырь занят немцами, на экскурсию прибыла пышная процессия, рейхсминистр Розенберг в сопровождении наместника Украины гауляйтера Коха осматривает Успенский собор. Нелепо думать, что иерархи Рейха такого ранга придут на экскурсию в собор без того, чтобы помещение сначала осмотрели минеры. А ведь речь идет об огромных количествах тола. Поразительно, что экскурсоводы старательно тычут указкой в фотографии — вот Розенберг, вот Кох, вот вся пышная свита. А потом переходят к несуразице о русских подрывниках.

Архитектор Гитлера А.Шпеер поехал осмотреть Успенский собор и был очень раздосадован, что не успел — его уже взорвали. Он пишет в мемуарах: "На месте одной из самых знаменитых церквей Киева я обнаружил груду развалин. Мне сказали, что при Советах здесь находился склад боеприпасов, который затем по неизвестной причине взлетел на воздух. Позднее Геббельс рассказал мне, что на самом деле рейхскомиссар Украины Эрих Кох решил уничтожить символ ее национальной гордости и приказал взорвать церковь. Геббельс был крайне недоволен его поведением".

Объяснение самих фашистов (Геббельса) вполне логично и не противоречит здравому смыслу. А пущенная версия о складе боеприпасов неубедительна. Никто бы не привез министра на экскурсию в собор, заваленный ящиками с боеприпасами (даже если бы "Советы" были такими идиотами, чтобы устраивать склад в центре Киева и именно в Успенском соборе). Кроме того, взорван именно собор, причем квалифицированно, так что стоящие рядом строения монастыря (колокольня, церкви, палаты) не пострадали. Так не может быть при взрыве склада боеприпасов. Все эти доводы сразу приходят на ум посетителю, которого предварительно не полоскали в потоке антирусской пропаганды. А люди, в этом потоке живущие, нелепостей "новой истины" не замечают. А привыкнув к антирусскому абсурду, потом и другой различают все с большим трудом.

Регресс в качестве рассуждений был вызван и тем, что реформаторы и их интеллектуальные службы стали грубо нарушать критерии подобия, согласно которым выбираются аналогии для аргументации. Если эти критерии не соблюдаются, то умозаключение вырождается в иррациональное утверждение. Еще раз вспомним метафору рыночников: "нельзя быть немножко беременной". Мол, надо полностью разрушить плановую систему и перейти к стихии рынка. Но ведь никакого подобия между беременностью и экономикой нет. Более того, реальная экономика и не признает "или — или", она, если хотите, именно "немножко беременна" многими хозяйственными укладами. Поскольку все указания специалистов на постоянные ошибки такого рода были реформаторами проигнорированы, речь идет о сознательных акциях по разрушению логики.

Диверсия против логики — во всех ссылках на Запад как на последний аргумент, которому все должны безоговорочно верить (не будем даже придираться к тому, что и сама западная действительность при этом представлена ложно). Постоянно повторялось рассуждение о том, что СССР не должен производить стали больше, чем США. Смешно даже говорить о каких-то критериях подобия, дающих основание для привлечения США в качестве образца.

Критерии подобия нарушаются во всех смыслах — и когда в качестве аналогии привлекают совершенно несопоставимые явления, и когда с разными мерками подходят к событиям одного порядка. Огромное значение для подрыва СССР имели события в Тбилиси в 1989 г. Предположим даже, что они не были провокацией и что действительно кто-то погиб от саперных лопаток десантников, которым приказали очистить площадь от митингующих. Возмущение либеральной публики просто не имело предела — армию заклеймили до всякого разбирательства. И вот организаторы того митинга, как бесстрастно сообщило телевидение, "наносят ракетно-бомбовые удары по городу Гагра". Ракетно-бомбовые! По курорту, жемчужине Кавказа! По площадям, не надеясь попасть конкретно в своих врагов-абхазов, а просто уничтожая все живое. И никакой реакции со стороны демократов! И что поразительно — сопоставляя сегодня бомбардировку Гагры с событиями в Тбилиси, демократ опять искренне уверен, что разгон митинга был несравненно более тяжким преступлением (так и говорил А. Н. Яковлев в беседе по телевидению в августе 1996 г.).

Впрочем, требование изложить критерии подобия сопряжено хоть с какой-то интеллектуальной изощренностью, а наша публика легко принимает даже такие вульгарные подтасовки, как т.н. "бабий аргумент". Это предложение ложных, абсурдных альтернатив (вот классический пример спора: "Вы несправедливы к N" — "Что же, я на него молиться должна?"). Ведь на протяжении десяти лет мы видели, как любому критику проекта перестройки или реформ рот затыкали именно таким аргументом: "А, так вы, значит, хотите вернуться к сталинским репрессиям!".

И ладно бы только идеологи, нынче стало обычным не замечать нарушения логики в своих аргументах. Один молодой предприниматель, который ведет со мной дискуссию в Интернете, пишет мне: "Я глубоко убежден, что хотя в событиях начала 90-х годов и было много от умышленных злонамеренных действий, но в основном они только ускорили неизбежное — в стране кончилась еда, и Союз рухнул под собственной тяжестью, тяжестью крови и лжи, растоптанных надежд и водки".

Тут, конечно, есть сильная натяжка: "еды" в СССР было вдвое больше, чем сегодня, и если она вдруг "кончилась", то это и был результат каких-то "злонамеренных действий". К тому же "крови и лжи, растоптанных надежд и водки" за 90-е годы было гораздо больше, чем за 1975-1985. Так что дело не в дефектах реальности, а в восприятии этих дефектов. А восприятие формируется, о чем мы здесь и говорим.

Но вернемся к логике. Как довод, что в СССР "еда кончилась", мой собеседник приводит тот факт, что он возил продукты в картонном ящике родственникам в Казань из Москвы. Он просто не замечает, что ведь возил-то он еду, и из Москвы, а не из Парижа! Значит, еда в СССР не кончилась. Да, она по какой-то причине была так распределена в пространстве страны, что людям приходилось мучиться, перевозя какую-то ее часть в картонных ящиках. Но это — совсем иная проблема, нежели "еда кончилась", и водораздел между этими проблемами резкий. Вот сегодня можно сказать, что "половина еды" кончилась — хотя в Казани на каждом углу можно купить киви и сорок сортов сыра. Думаю, что мой собеседник-предприниматель потому не замечает, что "половина еды" кончилась, что он может покупать и сыр, и киви, а до соседа ему теперь дела нет.

Кстати, насколько большой казалась эта "перевозимая в коробке" часть еды от всего потребляемого в советское время продовольствия — тоже зависит от восприятия. Моей семье дядя привез в 1943 г. из Туркмении жареного бараньего мяса, набитого в коровий желудок, и мы его ковыряли два года, все московские родственники. Я долго был уверен, что мы прокормились в годы войны этим мясом. Потом как-то, не помню почему, стал в уме подсчитывать, сколько за эти годы получили по карточкам, и оказалось, что это мясо было лишь небольшой добавкой — замечательной, приятной, но небольшой. Но чтобы это понять, надо было задуматься и в уме "измерить" явление.

Вспоминая сегодня все то, что пришлось слышать и читать за последние десять лет у наших новых идеологов, можно утверждать, что они сознательно и злонамеренно подорвали существовавшую в России культуру рассуждений и привели к тяжелой деградации общественной мысли. Ее способность противостоять манипуляции была резко снижена.

§2. АУТИЗМ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Большое место в манипуляции сознанием занимает воображение, особенно создание фантастических образов для того, чтобы увлечь массы людей, на время превращенных в толпу и потерявших чувство ответственности. В этом состоянии они обретают особый тип мышления — аутистического. Именно этого сумела достичь в годы перестройки идеологическая машина, и выйти из этого состояния оказалось очень нелегко.

Цель реалистического мышления — создать правильные представления о действительности, цель аутистического мышления — создать приятные представления и вытеснить неприятные, преградить доступ всякой информации, связанной с неудовольствием (крайний случай — грезы наяву). Это в мягкой форме отражено в солдатской песне: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить". Двум типам мышления соответствуют два типа удовлетворения потребностей. Реалистическое — через действие и разумный выбор лучшего варианта, с учетом всех доступных познанию "за" и "против". Тот, кто находится во власти аутистического мышления, избегает действия и не желает слышать трезвых рассуждений. Он готов даже голодать, пережевывая свои приятные фантазии.

Аутистическое мышление — не "бредовый хаос", не случайное нагромождение фантазий. Оно тенденциозно, в нем всегда доминирует та или иная тенденция, тот или иной образ — а все, что ему противоречит, подавляется. Для того, чтобы манипулировать сознанием путем усиления аутистического мышления, специально культивируются в обществе навязчивые желания. Если каким-то способом удается подавить реалистическое мышление, то аутистическое мышление доделывает эту работу, тормозя здравый смысл и получая абсолютный перевес.

Манипулятору надо хорошо знать структуру желаний в разных слоях общества, особенно желаний навязчивых. В основном, конечно, навязчивые желания специально культивируются в обществе с помощью всех средств культурного воздействия (в СССР, например, большую роль играли анекдоты и популярные юмористы — Жванецкий, Хазанов и др.; они недаром оказались впоследствии важными идеологическими кадрами реформы). Хорошо изучен случай массовой приверженности аутистическому мышлению — вера в получение огромных дивидендов от фирмы "МММ". Но ведь это был типичный случай.

Вспомним один из лозунгов перестройки, который противоречит элементарной логике, но был с восторгом воспринят интеллигенцией. А. Н. Яковлев выкинул его в августе 1988 г.: "Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления". Этот лозунг, который прямо взывал к аутистическому мышлению, обосновывал начавшееся разрушение хозяйства (советский строй подрывался прежде всего с этого края). Лозунг А. Н. Яковлева сразу претворился в резкое сокращение капиталовложений. Была остановлена уже наполовину выполненная Энергетическая программа, которая надежно выводила СССР на уровень самых развитых стран по энергооснащенности (сегодня Россия по обеспеченности этим необходимым ресурсом быстро опускается ниже стран третьего мира). А ведь простейшие выкладки показали бы неразумный, с точки зрения интересов населения, характер лозунга А. Яковлева.

Разумный человек спросил бы себя: каково назначение экономики? И ответил бы: создать надежное производство основных условий жизнеобеспечения, а затем уже наращивать производство "приятных" вещей. Что касается жизнеобеспечения, то, например, в производстве стройматериалов (для жилищ) или энергии (для тепла) у нас не только не было избыточных мощностей, но надвигался острейший голод. Да и вся теплосеть страны была в ужасном состоянии, а это — металл. Проблема продовольствия прежде всего была связана с большими потерями из-за бездорожья и острой нехватки мощностей для хранения и переработки. Закрыть эту дыру — значило бросить в нее массу металла, стройматериалов и машин. Транспорт захлебывался, героическим трудом железнодорожники в СССР обеспечивали провоз через километр пути в шесть раз больше грузов, чем в США, и в 25 раз больше, чем в Италии. Но близился срыв — не было металла даже для замены изношенных рельсов и костылей. И на этом фоне "архитектор" призывал к "тектоническому" изъятию ресурсов из базовых отраслей, гарантирующих и выживание, и возможность производства товаров потребления. Еще поразительнее та легкость, с которой был проглочен совсем уж нелепый тезис: надо сократить производство стали, ибо СССР производит ее больше, чем США.

Аутизм нашей интеллигенции достиг в перестройке небывалого уровня. Ведь действительно она всерьез поверила в фантазию "возвращения в цивилизацию", в "наш общий европейский дом". Думаю, сам Горбачев не мог ожидать такого эффекта от совершенно нелепого обещания. Ведь на Западе никто и никогда ни словом не обмолвился, не дал оснований считать, будто русских или чувашей в этот "дом" приглашают. Эта фантазия "братания с Западом" не согласовывалась ни с какими реальными признаками, сейчас даже трудно представить себе, что в 1989-1990 гг. множество умных и образованных людей в нее верили (говорят, что многие украинцы и до сих пор верят, и мы можем только порадоваться такому оптимизму).

Моя знакомая испанская журналистка, хорошо знающая русский язык, получила работу в одном международном информационном агентстве и объехала много областей России и страны СНГ, беря интервью у губернаторов и президентов. Когда она уезжала, я спросил ее о впечатлениях. Больше всего ее поразила одна вещь: буквально все до одного "региональные и национальные лидеры" спрашивали ее с обидой: "Почему Запад нам не помогает? Когда хлынут западные инвестиции?". Она не могла понять, откуда взялась сама эта иллюзия и спрашивала меня: "Сергей, ты ведь помнишь, что никто на Западе никогда не обещал никакой помощи?". Да, никто и никогда. Более того, были ясные предупреждения, что никаких надежд мы питать не должны: Рим предателям не платит! В 1990 г. я не раз слышал эту фразу со всяких круглых столов высокого ранга на Западе. Сейчас нам уже не говорят, что Запад нас любит, но ведь еще недавно говорили.

Плодом аутистического мышления был и созданный воображением интеллигентов образ той свободы, которая наступит, как только будет сломан "тоталитарный" советский строй. Никаких предупреждений о возможных при такой ломке неприятностях и слышать не хотели. Между тем всякий реалистично мыслящий человек знает, что любая конкретная свобода возможна лишь при условии наличия целого ряда "несвобод". Абсолютной свободы не существует, в любом обществе человек ограничен структурами, нормами — просто они в разных культурах различны.

Но эти вопросы не вставали — интеллигенция буквально мечтала о свободе червяка, не ограниченного никаким скелетом. Напомню, что в статье "Патология цивилизации и свобода культуры" (1974) Конрад Лоренц писал: "Функция всех структур — сохранять форму и служить опорой — требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги, — а червяк не может".

Представления нашей интеллигенции о свободе оказались предельно аутистическими. Никаких размышлений о структуре несвободы, о ее фундаментальных и вторичных элементах не было. Ломая советский порядок и создавая хаос, интеллигенция, как кролик, лезла в ловушку самой примитивной и хамской несвободы.

Господство аутистического мышления при глубоком расщеплении логики ("шизофренизация сознания") породили небывалый в истории проект разрушения народного хозяйства огромной страны под условным названием реформа. Этот проект был бы невозможен, если бы его не поддержал с энтузиазмом чуть не весь культурный слой, на время увлекший за собой большинство городских жителей.

Перестройка средствами идеологического воздействия внушила массам идею ликвидировать советский тип хозяйства и пообещала взамен обеспечить народу благоденствие. Интеллигенция приложила огромные усилия, чтобы эта идея "овладела массами", и она добилась своего. И при этом сразу же проявилась родовая болезнь русской интеллигенции — в своих философско-экономических воззрениях она придает гипертрофированное значение распределению в ущерб производству.

Распределять (а тем более прихватывая себе побольше) легко и приятно, производить — трудно и хлопотно. И стали фантазировать о распределении, подавляя всякое производство. Фетишизация рынка (механизма распределения) началась с 1988 года, но уже и раньше состоялась философская атака на саму идею жизнеобеспечения как единой производительно-распределительной системы.

Парадоксальность аутистического мышления в том, что оно делает возможным веру в противоположные, несовместимые и взаимоисключающие фантазии. Перестройка дала тому чистые, прямо для учебника, примеры. Желание устроить в СССР капитализм удивительным образом совмещалось с мечтой о "лишении привилегий", полной социальной справедливости и даже уравнительстве. Иногда отрицающие друг друга тезисы следовали друг за другом буквально в одном абзаце. Бывало, что в статье на экологические темы автор возмущался тем, что высыхает Аральское море — и одновременно проклинал проект переброски в Среднюю Азию части стока северных рек.

Наблюдая, что происходило последние десять лет в сфере общественного сознания, иногда приходишь к дикой мысли, что являешься свидетелем огромной злонамеренной государственной кампании, направленной на помрачение разума большой части граждан. Людей убедили, что для преодоления накатывающей катастрофы нужны были не усилия ума, души и тела, а несколько магических слов, которые бы вызвали из исторического небытия мистические силы, разом дающие большие блага для настоящего и будущего. Причем блага, просто отнятые у других современников.

Одной из самых нелепых фантазий такого рода было бурное и утопическое возрождение сословных притязаний. Откуда ни возьмись, Москва наполнилась дворянами, а то и потомками графов и князей. Возникли конкурирующие дворянские собрания, поиски родословных, певцы загнусавили о каких-то поручиках Голицыных — все это под флагом демократии (!) и под стенания о том, что большевики поголовно уничтожили дворян, а остатки их ("два миллиона!") уехали за границу. И даже как-то стесняешься напомнить этим большим детям, что в 1917 г. всех дворян, включая обитателей ночлежек, в России было 1,4 миллиона человек. И что большинство из тех, кто уцелел, нормальные люди, и им в голову не приходит тащить в наше время эти оставшиеся в прошлом сословные атрибуты.

Но это движение "новых дворян" хоть и выглядит гротеском, все же безобидно. Вряд ли они всерьез будут требовать восстановления крепостного права (хотя бы потому, что тогда, глядишь, таким антикоммунистам, как А. Н. Яковлев или Михаил Ульянов, придется идти в псари к коммунисту родом из аристократии Севенарду). А вот раздутая кучкой интеллигентов вкупе с политиками и бандитами кампания в защиту прав "репрессированных народов" породила большую кровь. Тридцать лет мирно жили вернувшиеся из ссылки ингуши бок о бок с осетинами. И вдруг их начали всей мощью идеологической машины убеждать, что они — народ-жертва и имеют право на какие-то немыслимые компенсации за счет соседей. И ущерб, который уже понесли оба народа из-за абсурдного столкновения, в тысячи раз превзошел тот ожидаемый выигрыш, что нарисовало воображение.

Для примера приведу, не пожалею места, красноречивый документ — интервью очень типичного активного деятеля перестройки и реформы, из среды технической интеллигенции, пошедшего в политику, чтобы разрушить ненавистную "систему". Аутизм его рассуждений поражает настолько, что становится страшно. Ведь это человек, который был близко к власти. Вчитайтесь в его высказывания о таких понятиях, как страна, народ, благосостояние (и даже женщина). Вся беда России, оказывается, в том, что "торговых площадей мало". Текст взят из стенографической записи интервью с видными деятелями перестройки и реформы, собранными в 1994 г. Институтом социологии РАН. Я сократил его, убрав длинноты, но нисколько не исказив смысл ответов.

"4 января 1994 г. Интервьюер — Лапина Г.П.

ФИЛИППОВ Петр Сергеевич — член Президентского Совета, руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по социально-экономической политике, сопредседатель Республиканской партии России, вице-президент Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий.

Краткие биографические сведения. Родился в 1945 г. в Одессе в семье военного моряка. В 1962 г. закончил среднюю школу и поступил в Ленинградский институт авиационного приборостроения, который закончил в 1967 г. по специальности инженер-радиотехник. Работал в объединении Ленэлектронмаш над созданием автоматизированных систем управления производством, возглавлял лабораторию на Кировском заводе в Ленинграде. В 1970 г. поступил в аспирантуру Ленинградского кораблестроительного института по специальности экономика и организация судостроительного производства. После ее окончания в 1974 г. возглавил отдел автоматизированных систем управления производством на заводе подъемно-транспортного оборудования им. С.М.Кирова.

С 1975 по 1985 гг. находился во "внутренней эмиграции" — работал механиком в грузовом автопарке, что позволяло в свободное время писать "в стол" статьи о путях радикального реформирования советской политической и экономической системы. В эти годы создал семинар по изучению возможных путей реформы. Участники семинара впоследствии объединились в товарищество по совместной обработке земли "Последняя надежда", часть доходов которого направили на финансовую поддержку реформаторов на выборах в 1989-90 гг.

После прихода к власти Горбачева в 1985 г. вышел из "тени" и занялся активной политической деятельностью. В 1987 г. начал работать в самом популярном экономическом журнале "ЭКО" (Сибирского отделения АН СССР) в качестве научного редактора, что позволило ему использовать сеть клубов "Друзей журнала ЭКО" для консолидации сторонников реформ. Петр Филиппов стал совместно с Е.Гайдаром и А.Чубайсом организатором клуба "Перестройка", ставшего alma mater для многих демократических организаций. Стоял у истоков движения "Демократическая Россия" и Республиканской партии РФ, а ныне член их руководящих органов.

Одной из сторон деятельности Петра Филиппова является широкомасштабная пропаганда среди населения идей демократии и экономической реформы. Он создал первую в Санкт-Петербурге частную газету демократического направления "Невский курьер", издал серию популярных брошюр "Норма" по законодательству в области предпринимательской деятельности, приватизации, банковского дела. Накануне апрельского референдума 1993 г. Петр Филиппов стал автором и организатором грандиозной кампании по распространению среди жителей России 6 млн. экз. настенных иллюстрированных календарей, популяризирующих экономическую реформу, выступил продюсером и сценаристом 9 короткометражных телефильмов на тему рыночной реформы и демократии.

В 1990 г. избран народным депутатом РСФСР и депутатом Ленсовета. Он вошел в состав группы экономистов-рыночников, осуществляющих экономическую реформу в России. В 1991 г. принимал участие в разработке законов о собственности и предпринимательской деятельности, возглавлял рабочие группы по разработке законов о приватизации, об акционерных обществах, о товариществах. До 30 апреля 1993 г. был председателем подкомитета по приватизации Комитета по вопросам экономической реформы и собственности Верховного Совета России.

Осенью 1992 г. выступил инициатором создания Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий, возглавил ее Оргкомитет. В феврале 1993 г. президентом этой ассоциации стал Е.Гайдар, а вице-президентом П.Филиппов. В феврале 1993 г. назначен руководителем Аналитического центра Администрации Президента РФ по социально-экономической политике.

* * *

Вопрос: Об исторической ситуации в России.

Ответ: Что было? Я имею в виду, что для простого человека означала командно-административная система? Это были взаимоотношения по тезису: "Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак". Экономика работала не на результат, а на рапорт, на отчет, на исполнение плана. Экономика напоминала человека, больного тяжелой формой склероза. Все экономические сосуды были "забиты" ресурсами. Но даже среди бюрократии теплилась надежда, что, может быть, можно перейти от этих государственно-распределительных отношений к отношениям, основанным на частной собственности, на собственности гражданина не только на свою дачу и машину, но и на что-то большее.

В: А зачем это бюрократии?

О: Директор государственного предприятия — всего лишь наемный работник и в любой момент может получить приказ об увольнении. И поэтому переход к отношениям частной собственности, когда никто не может лишить человека акций его предприятия или участка земли, на котором расположено его ранчо, казался привлекательным. И он действительно более привлекателен… Так вот, я не видел среди этих людей (директоров предприятий) больших революционеров, т.е. людей, которые были бы готовы жизнь положить ради изменения собственности в обществе. Это делали другие люди — разночинцы (я их так называю): инженеры, юристы, прочая интеллигенция…

В: А Вы почему?

О: А я? Это идейные соображения… Я понял, что дальше так жить нельзя, нужно что-то менять, и сел писать книгу с традиционно русским названием "Что делать?", в которой попытался совместить несовместимое. Я все еще находился в плену социалистических идей: социализм, что называется, въелся в плоть и кровь. Но, с другой стороны, хотелось рынка! И в результате у меня получался некий социалистический рынок с человеческим лицом. Примером для меня была Югославия… Я ушел работать механиком в автопарк — "во внутреннюю эмиграцию" — и продолжал писать свою книжку, организовывал семинары, а также зарабатывал деньги для будущей революции. В 1975 г. мы создали кооператив, точнее товарищество по совместной обработке земли, "Последняя надежда": мы там выращивали рассаду и тюльпаны. Деньги нам были нужны для типографии и прочих нужд…

В: А лозунг вашей революции?

О: Изменить этот мир! Переустроить страну.

В: Проект революции был оценен по достоинству?

О: Да, можно и так выразиться. Но возвратимся к началу. В 1985 — начале 1986 гг. стало ясно, что происходят какие-то серьезные сдвиги в нашей стране. Поэтому я вышел из своей "внутренней эмиграции" и поехал по России устанавливать явки. Таким образом я перезнакомился с очень многими людьми… Когда, например, я убедился в том, что никто не собирается писать закон о приватизации, я написал его сам… и с великими трудностями протащил этот закон через Верховный Совет: так у нас началась приватизация. Провел я закон о частной собственности…

В: Ну, и действуют эти законы?

О: Закон о приватизации, слава Богу, действует! Это все видят, хотя бы по телевизору… Егор Гайдар — хороший человек, но он сел на ту лавку, которую мы для него сколотили из законов, принятых за полгода до того, как он стал исполняющим обязанности премьер-министра. Ну, и к кому отнести, например, меня? Я — разночинец, инженер-радиотехник, который увлекся экономикой. Вот такие, как я, делали эту реформу…

В: Они [разночинцы], стало быть, и есть ведущее ядро?

О: Да. Ну, смотрите, Собчак — кто? Кандидат юридических наук, пришел и стал заниматься политической деятельностью. Полторанин (как бы Вы к нему ни относились) — кто? Обычный журналист, пришел и, в сущности, занялся разрушением коммунистической системы. Ведь его основная функция — не журналистская, а политическая, верно ведь?

В: Петр Сергеевич, а Ваша основная задача все-таки в чем состояла? В том лишь, чтобы разрушить советскую систему или что-то конкретное вместо нее построить?

О: Ну, что значит разрушить? Я перечислил, что сделал, — разве это не строительство?

В: Отчасти, да. Вы как бы закладываете законодательный фундамент, который пока еще…

О: Работает, уже работает. А как же! Вот Вы — акционер? Нет? Удивительно, теперь все акционеры, все меняют: кто ваучеры, кто деньги, кто что… Люди на основании этого законодательного фундамента создавали, создают и будут создавать предприятия, повышать свой жизненный уровень, а также своих сограждан. Еще в 1991 г. я создал первую частную газету в Санкт-Петербурге — "Невский курьер". Все остальные газеты были тогда еще государственными, а у нас была частная, и нам с ее помощью удалось резко повлиять на развитие общественного мнения в городе (а позже и в Москве), создать предпосылки для большего развития демократии. Чтобы открыть газету, мы объединились в акционерное общество, которое существует до сих пор (там работают мои коллеги), выпускает книги, календари, брошюры и прочее… Другое дело, что конкуренции недостаточно, и наш товарный рынок не ломится, как в Гетеборге или других странах…

В: Если он и ломится временами, то только от импортных товаров…

О: Ну, а что тут удивительного, если страна 80% своих производственных мощностей тратила на изготовление танков и станков…. Другое дело, конечно, что деньги стали проблемой. Правда, наш народ — очень своеобразный народ: ему хочется, чтобы и деньги были, и товар. Такого не бывает!

В: По тому, что Вы говорите и как действуете, очевидно, что Вы представляете собой личность "западного склада" — индивидуальность, стремящуюся к самостоятельности, не склонную целиком подчиняться коллективным действиям. Вы, что называется, "сами по себе". Вы же не будете отрицать этот очевидный факт?

О: Я, конечно, никогда не буду представителем "стада баранов"!.. Но народ таков, каков он есть. Ничего страшного — переживем и одиночество… Но вот пацаны, слава Богу, растут и готовы стекла у машин мыть, но получать за это деньги! Другие — те, кто поумнее, — готовы корпеть над языком, наукой, но тоже — получать, жить достойно! Я не понимаю, как это — не хотеть иметь своей яхты, не хотеть путешествовать по миру, летать на самолетах, ездить на автомашинах? Женщина, которая не умеет водить автомашину, для меня уже не женщина!

В: Разве Вам не очевидно, что очень большая часть населения не за вас, она (эта часть) ищет какого-то другого пути, неважно, как его называют "национальный", "российский", "третий"?

О: Конечно, тогда надо продолжить разговор о чертах нашего общества. Мы пока упомянули такую черту, как "инертность", но есть еще и другие: "эгалитаризм", "ненависть к начальству, даже избираемому", "ненависть к богатым; убеждение, что богатый человек может быть богатым только путем хищений или каких-то других неблаговидных действий", "зависть — пусть у меня корова сдохнет, но и у моего соседа тоже"… Эта уравнительная система взглядов, в которой нет личной заинтересованности, конкуренции, обрекает народ на нищенское существование. Исторически ей на смену пришла другая этика, основанная на конкуренции, на частной собственности… И в России этот процесс шел. Были люди, которые вместе со своими семьями покидали род, племя — сами (и становились "извергами") или были принуждены соплеменниками (и становились "изгоями"), и обосновывались отдельно. Но старое цепляется, и человек, не привыкший, не умеющий работать ("серятинка") хватается за уравнительный механизм и требует, чтобы все собирали и поровну делили. Старое цепляется, но его надо преодолевать.

В: Петр Сергеевич, нельзя же всерьез утверждать, что наше народонаселение не работает и никогда не работало. Ну, возьмите, к примеру, своих родителей небось, они всю жизнь проработали…

О: Артель "напрасный труд"…

В: Однако люди, подчеркиваю, трудились, не покладая рук, и кое-что, осмелюсь заметить, построили.

О: Да, закапывали деньги в землю, закапывали… Построили БАМ, канал Волга-Чограй, никому не нужные.

В: Что бы Вы ни утверждали, но в стране много чего было, да и страна была большая…

О: Какой была, такой и осталась.

В: Нет, даже с этой стороны нет — уменьшилась.

О: Причем здесь это? Люди, жившие в Казахстане, по-прежнему там живут? Кто где жил, тот там и живет.

В: Однако, если вернуться к сегодняшнему дню, не все так однозначно, как Вы говорите. Если по ходу реформ стало бы ясно, что лучше становится именно лучшим работникам, это было бы одно. К сожалению, этого нельзя констатировать.

О: Это естественно. В нашей экономике узкое место — это торговля: у нас в три раза меньше торговых площадей, чем, например, в Японии. Нам здесь еще работать и работать. Хотите хорошо жить — займитесь торговлей. Это общественно-полезная деятельность. И так будет до тех пор, пока будет существовать дефицит торговых площадей, а, еще вернее, мы испытываем дефицит коммерсантов.

В: А как Вам кажется, можем ли мы рассчитывать на "мягкую" трансформацию общественных форм? Без каких-либо серьезных социальных потрясений?

О: А разве у нас они есть?

В: Ну, как же — все-таки октябрьские события имели место?

О: Да ничего там страшного не было…

В: Тогда я спрашиваю Вас, как обычный средний человек: можете ли Вы сказать, когда в стране все образуется?

О: А что это значит — образуется, на сколько градусов? И сейчас все образовано. У нас что — трамваи не ходят?

В: Ну, хорошо. Тогда договорим, все-таки, о группах в обществе, имеющих отношение к собственности и власти. Если проще, какая из этих групп сейчас сильнее: чиновники, директора, предприниматели?

О: Да мы все — чиновники. Просто есть чиновники, ориентированные на реформы, — их мало, считанные единицы. А большинство, вся чиновничья структура живет за счет распределения… Да я их всех к стенке поставлю с великим удовольствием.

В: Ясно, в смысле интересно…"

К этому нечего добавить. Может, напомнить только, что не все надо принимать за чистую монету. Не на деньги, вырученные от продажи тюльпанов Чубайсом и Филипповым, делалась "революция", и не на волне этой "революции" всплыли к власти скромные кандидаты наук — множество таких же бескорыстных идеалистов, как Филиппов, так и стоят в метро, продают календарики. Тут поработали серьезные "отделы кадров". Мы здесь говорим только о типе мышления, которым обладают (или под который подлаживаются) реформаторы.

Сегодня никто уже почти не вспоминает про интеллигенцию, говорят теперь о "среднем классе". Он составляет около 15% населения и поглощает 70% всех доходов в России. Многочисленные исследования этого необычного социального образования обнаружили в его сознании крайнюю степень аутизма. Кстати, уже и по типу мышления этот тип людей никак нельзя причислить к буржуазии — классу людей с очень практичным мышлением. Уже в течение восьми лет представители российского "среднего класса" в подавляющем большинстве оценивают при опросах экономическое состояние страны как "катастрофическое". Тем не менее они уверены, что через 4-5 лет все наладится и их будущее будет обеспечено. Попытки выяснить, на чем основано это их убеждение, к успеху не приводят. Они явно надеются на чудо (вернее, на целую серию чудес), но в этом не сознаются. Другими словами, поражение их сознания глубже, чем было у немцев в 1944 г., — те надеялись на чудо-оружие, создание которого хотя бы декларировалось руководством Германии. В России "средний класс" верит в чудо, которого никто и не обещает.

§3. СОЗДАНИЕ НЕКОГЕРЕНТНОСТИ (НЕСОИЗМЕРИМОСТИ ЧАСТЕЙ РЕАЛЬНОСТИ)

Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и разумно судить о действительности, когда отдельные элементы реальности соответствуют друг другу и соединяются в систему — они когерентны, совместимы.

Идеал порядка — гармония, когда части целого не только взаимосвязаны, но и "любят" друг друга, подходят друг к другу по форме и поведению. Если бы такое было, мы бы воскликнули: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!". Но идеалы, слава богу, недостижимы, и возникают кризисы — местные нестыковки, разрывы связей, так что целое, занимаясь ремонтом неполадок, развивается. Но на пространстве СССР не кризис, мы уже втянулись в зону катастрофы. Это — возникновение обширных зон хаоса, который проникает в сердцевину целого, уже виден во всех его частицах. Это — вдруг возникшая несоизмеримость частей, так что связи не могут и восстановиться.

Пожар в доме — не катастрофа, а кризис. Хаос локализован, он — в горящих конструкциях дома, а люди орудуют топором, тащат ведра с водой, выносят вещи. Части целого соизмеримы друг с другом — это порядок, хотя и чрезвычайный. Мы видим катастрофу, когда в доме пожар, а семья садится за стол справлять именины. Чихают от дыма, моргают слезящимися глазами, но делают вид, что ничего не случилось, — а мамаша, соблюдая режим, даже пытается уложить орущего младенца спать в колыбельку прямо под горящей балкой.

В таком доме мы и живем. 1999 год, в Малом театре свет, позолота. Б.А.Березовский, поднакопив денег, отдает их культуре — каждому корифею по 50 тысяч долларов. Фазилю Искандеру за какой-то антисоветский рассказик, который он вымучил лет десять назад, Юрию Любимову (этому уж само собой). Неважно даже, за что — они заслужили премию Березовского. Тут же "красный", как ее тогда называли, вице-премьер по социальным вопросам товарищ Матвиенко. Восхищена поступком мецената, наконец-то русская культура в надежных руках. Через момент на том же телеэкране возникает хирург, который просит выдать ему зарплату за сентябрь, его честные 20 долларов — а то у него от голода дрожат руки, а он ведь из-за нехватки врачей вынужден делать тройную годовую норму операций. Около этого хирурга мы вице-премьера по социальным вопросам не видим.

Эти два сюжета на одном телеэкране, под одну и ту же улыбку ведущей, отражают абсолютную несоизмеримость частей нашей жизни. И как раз тот факт, что все участники — министры и депутаты, хирурги и писатели, Миткова и ее паства — чихают от дыма, но делают вид, что все в пределах нормы, говорит о том, что мы входим в катастрофу. А, например, в декабре 1941 г., когда немцы подтянули артиллерию к Химкам, катастрофы не было, а был лишь кризис, из которого и вызрело наступление — потому что поведение частичек нашего целого было тогда соизмеримо с явлениями реальности.

Что разрушает сознание? Впечатление общего, негласно уговоренного абсурда. При котором средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме. Помню, накануне 1 Мая читаю в патриотической газете, что на просторах России идет Третья Отечественная война. Тут же звонок в дверь — почтальон с круглыми от уважения глазами принес мне письма с пометкой "Правительственное". Поздравления с праздником от уважаемых мною лидеров оппозиции. Видно, попал я в какой-то список. Читаю: "Пусть счастье придет в каждый дом!". Хватаю опять газету — там про Отечественную войну. В голове сразу возникает образ: батька Ковпак в землянке подписывает кучу поздравительных открыток всему подполью от Путивля до Карпат с пожеланием счастья каждому дому — и дому повешенного партизана, и дому гауляйтера Коха.

Вот дебаты в Госдуме по принятию бюджета на 1999 г. Четыре чтения — очень дотошное рассмотрение. И никто не скажет о некогерентности бюджета, о том, что его части несоизмеримы. Половина доходов бюджета (более 200 млрд. руб.) прямо извлекается из кармана рядовых граждан — в виде НДС и импортных пошлин — при покупке их скудного пропитания. Налоги на прибыль предприятий невелики (30 млрд. руб.). Это понятно — не хочется обижать Каху Бендукидзе, да и поди отними у него налоги.

Налоговая служба мечет громы и молнии против тех, кто жульничает при уплате налога с прибыли, — и делает вид, что не знает общеизвестной вещи: главный способ сокрытия доходов заключается в применении внутрифирменных трансфертных цен. Иными словами, при образовании совместного предприятия с зарубежной фирмой компания выторговывает себе право покупать материалы и оборудование не по рыночным, а по внутрифирменным ценам. Получив такое право, она ввозит из-за рубежа материалы по ценам, в сотни, а то и тысячи раз превышающим рыночные. Так без всяких налогов изымается и вывозится вся прибыль — а для приличия оставляют на виду с гулькин нос. Конечно, получение такого права — вопрос большой коррупции. Но "хозяева" и не скупятся.

Ну, налоги на прибыль собрать трудно, но почему так смехотворно мала плата за пользование недрами (8 млрд. руб.)? Ведь в бюджете не видно никакой другой статьи, через которую с "добытчиков" взыскивали бы плату за наши природные богатства. Мы знаем, что, остановив промышленность и сельское хозяйство, Россия богата только тем, что извлекается из недр, газом, нефтью, металлами. Все эти "частные компании", которым розданы прииски, шахты и нефтепромыслы, владеют лишь постройками, трубами да насосами, содержимое недр приватизации не подлежало, оно — собственность нации.

В извлеченных из недр минералах были воплощены те 300 млрд. долларов (15 годовых бюджетов), которые преступно вывезены за границу. Почему же за выкачивание этих огромных богатств из наших пока что принадлежащих всему народу недр берется такая ничтожная плата — 350 миллионов долларов? Одна тысячная доля того, что только тайком увезено! Ведь взять эту плату, в отличие от налогов, не трудно. Почему же никто не удивляется и даже не спрашивает? Может быть, я не понимаю какой-то простой вещи, а все понимают — и молчат? Но я, когда мне удается спросить кого-то "компетентного", такого понимания не вижу. Наоборот, над моими как раз самыми простыми вопросами задумываются с каким-то беспокойством — и замолкают. Как будто людям дали тайный знак — "искать не там, где потеряли, а там, где светло". И вот они шарят руками под фонарем. Поскольку это делается искренне, это — знак беды.

Несвязность утверждений — вещь как будто заразная. Оппозиция тоже не смогла вырваться из-под ее воздействия. Вот программная статья в "Советской России" о последней стадии режима Ельцина в рубрике "Бьют часы истории" (автор проф. Ю.Качановский). Читаем: "Правительство, будучи политическим импотентом, не способно организовать народ и отечественный капитал, не способно вести борьбу за спасение России". Неужели после десяти лет "реформ" еще кто-то верит, что правительство Ельцина хочет "организовать народ на спасение России"? Режим Ельцина назван политическим импотентом. Как же так? Этот режим поставил своей задачей уничтожить СССР и советский строй. Выполнил. Далее, за короткий срок он разоружил сильнейшую в мире армию, уничтожил вторую в мире систему науки и образования, почти завершил ликвидацию мощной промышленности. Это — огромные, глобального масштаба политические задачи. Он их решал, не прибегая к насилию, сумев подавить всякую способность народа к сопротивлению. По эффективности примененных им политических технологий этот режим намного превосходит фашизм и западные демократии. Какие у оппозиции есть основания называть его "политическим импотентом"? Это — вопрос принципиальный. Одно дело — перед нами недотепа, который "хочет организовать", да не умеет. А другое дело — умный и умелый противник, цели которого несовместимы с позицией газеты. Нельзя же так! То нам говорят о "третьей отечественной войне", то об "импотенте". Определитесь, товарищи!

Далее автор статьи утверждает, что вот-вот 23 (!) процента россиян "прибегнут к вооруженным выступлениям", придут "в роскошные офисы и коттеджи". Что это, о чем речь? О революции? О бунте? О грабеже? Допустим, шахтеры Кузбасса раздобыли сотню автоматов и пришли в роскошные коттеджи. В кого они будут стрелять — в сторожей и почтальонов? В инспекторов ГАИ? В Тулеева? И ведь это не в "Московском комсомольце" пишется. Автор предупреждает: "Олигархия сверхбогачей! Господа! Вам грозит опасность". Он уже чувствует себя победителем: "Представителей верхов, которые, как Гайдар, нервничают и угрожают, надо предупредить: не провоцируйте, иначе вы немедленно будете взяты под стражу и ответите по всей строгости закона". Под стражу! Немедленно! Это когда же? Ведь для этого надо сначала, чтобы они перестали быть "представителями верхов". И по какому закону ответят? Разве закон запрещает нервничать? А угрожать и провоцировать — так и сам автор статьи тут не безгрешен.

Он предупреждает тех, кто надеется скрыться с капиталами: "Напоминаю судьбу Троцкого!" При чем здесь Троцкий? Разве он скрылся с капиталами? Тех, кто с капиталами, никто не трогал — себе дороже. Но дело в самой этой странной угрозе. Сначала о технической стороне. Сегодня Россию разворовывают тысячи и тысячи "сверхбогачей". Чтобы где-нибудь в Париже найти и уничтожить одного такого "троцкого", должна долго работать бригада специалистов экстра-класса. Кого пошлет оппозиция на это мокрое дело? Где взять нового Рамона Меркадера? Но техника — не главное. Откуда вообще взялась эта доктрина "неуловимых мстителей"? Кто тот романтик, начитавшийся дешевых детективов, что предложил такую идею?

После напоминания о судьбе Троцкого Ю.Качановский без перехода начинает давать олигархам добрые советы и задания по спасению России: "Березовский, Гусинский, Авен и т.д., сформируйте совет российского национально-ориентированного капитала!". Прямо хочется крикнуть "Вся власть совету!". Думаю, у читателя "Советской России" при мысли о такой советской власти должны глаза на лоб полезть. Автор поясняет: "Свои состояния и собственность вы должны поставить на службу делу спасения России. Совет крупного российского капитала должен разработать программу своего вклада в дело подъема экономики".

Когда это Березовский и Фридман просили совета у "Советской России"? Может быть, их уже пригласили в "правительство народного доверия"? Вот, значит, в чем видится спасение России? Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и ни герой — только национально ориентированный банкир Фридман.

Но предположим даже, что банкиры, купив в метро "Советскую Россию", прочитали, прослезились и образовали советы в центре и на местах. И даже "разработали программу своего вклада". Что они должны сделать, чтобы спасти Россию? Ведь экономика разрушена именно потому, что существуют они, "олигархи" — не как личности, а как социально-экономическое явление. Чего конкретно от них требует автор "Советской России"? Чтобы они, оставаясь банкирами, спасали экономику России? Но это же невозможно, они немедленно разорятся. Производство в России при господстве березовских убыточно — уж за десять лет это можно было бы понять. Мы позорным образом утратили страну и саму возможность сносной жизни потому, что ловким идеологам удалось отключить у нас здравый смысл, расщепить сознание. Получив страшные удары, мы понемногу начали умнеть. И вот на тебе, теперь несовместимые со здравым смыслом ожидания нам внушают через "Советскую Россию".

С появлением В.Путина за шизофренизацию сознания плотно взялась и газета "Завтра", по целой странице в номере отдала сериалу "Проект "Путин", в котором полощет кандидата, забыв обо всяких приличиях, поминая всю его жизнь с пеленок. В "Завтра" (№ 10, 2000) о детстве Путина говорится так: "У мальчика, уже прошедшего этап становления в дворовой стае, росла звериная ненависть к тем, кто лучше его". А о его состоянии как кандидата в президенты следующее: "Так цинизм и безжалостность Владимира Путина превратили его из чиновника провинциального масштаба в диктатора, с потрохами заложившего себя дьяволу".

Ну что ж, допустим. Но вместе с этим номером "Завтра" я купил приложение "День литературы", выпускаемое зам. главного редактора "Завтра" В.Бондаренко. Там тоже большая статья о В.Путине, под заголовком "Вставай, страна огромная!..". Доверчиво читаю и глазам своим не верю: "Но теперь есть защитник. Глас народа — это услышал Владимир Путин! За его спиной абсолютное большинство граждан России! Он — тот спасатель, который — слуга народа, и — надежда. Он нужен России — и Россия подняла его с выдохом облегченья…". Перечитываю, думаю, что это какая-то тонкая сатира. Снова вчитываюсь: "Да, душевно открыт. Внушает доверие сразу. Редкая улыбка ослепительна и наивна. Никакого пафоса. Никаких театральных штучек. Воля. Внятность. Вежливость. Суворовец! Солдат!". И — концовка: "Путь России сейчас ясен — с нами Путин! А Бог — рассудит!". Снова читаю — может, здесь какой-нибудь подвох? Не видно. Диапазон оценок об одном и том же человеке от дьявола до Бога. И это — из одной и той же комнатушки, от одного и того же редактора. Что называется, плюрализм в одной голове. Эх, господа-товарищи, Проханов с Бондаренко, что же вы делаете с мозгами читателей?

Трудно нам будет вылезти из этой каши, но надо.

§4. УЧЕБНАЯ ЗАДАЧА: РАССУЖДЕНИЯ ЭКОНОМИСТОВ

В России (и, судя по ряду сообщений, в других наших "независимых государствах") сложилось тяжелое положение — кризис ломки не переходит в кризис развития. В обществе не возникает диалога, чтобы договориться хотя бы по немногим главным вопросам. "Господствующее меньшинство" оказалось способно так манипулировать общественным сознанием, что раскалывает большинство на множество неустойчивых, не имеющих прочной идейной основы групп. Эти группы погрузились в слабый, текучий взаимный конфликт, из которого не возникает не только положительного проекта, но даже никакого сплачивающего мнения.

"Сборка" общества начнется лишь тогда, когда удастся преодолеть борьбу множества несовместимых желаний, внушенных манипуляторами. Когда мы хотя бы в общих чертах договоримся о том, чего же мы хотим (или, для начала, чего мы не хотим) и что возможно при разных вариантах проекта. Для этого надо перейти на язык, исключающий отработавшие идеологические штампы и метафоры.

В настоящее время язык, на котором говорят те, кого мы зовем "экономисты", является некогерентным. Это значит, что их утверждения не связываются в непротиворечивые умозаключения. Таковы же и утверждения политиков, основанные на докладах экономистов. Вот в программной статье В.Путина "Россия", опубликованной 31 декабря 1999 г., сделаны три утверждения, которые попарно несовместимы:

— "Бурное развитие науки и технологий, передовой экономики охватило лишь небольшое число государств, в которых проживает так называемый "золотой миллиард". 

— "Мы вышли на магистральный путь, которым идет все человечество… Альтернативы ему нет". 

— "Каждая страна, в том числе и Россия, должна искать свой путь обновления. Мы пока не очень преуспели в этом". 

Не было бы проблемы, если бы речь шла просто о политической демагогии. Тяжесть положения в том, что комбинации несовместимых утверждений стали обычными для всего сообщества экономистов. Попробуем в виде опыта мысленно поставить вопросы экономистам. Это будет учебным упражнением. Каждый вопрос предварим общеизвестными фактами.

1. В языке экономистов постоянно звучит понятие "нормальная рыночная экономика". Все признают, что у нас ее нет. Объяснения причин, по которым ее нет, различны. Одни ссылаются на тяжелое наследие советской системы, другие — на ошибки и злоупотребления реформаторов. Из тех параметров нормальной рыночной экономики, которые приводят для ее описания и те, и другие, следует, что речь идет именно и исключительно об экономике стран того самого "золотого миллиарда", о которых писал В.Путин.

Те же самые экономисты, что употребляют понятие нормальная рыночная экономика, признают, что это — крайне неравновесная система, которая требует для поддержания равновесия непрерывного изъятия огромных ресурсов извне и сбрасывания огромного количества загрязняющих отходов вовне. Этот тип хозяйства не только не может быть распространен на все человечество, но даже не может уже поддерживаться длительное время даже на Западе (потому и говорят "золотой миллиард" — вариант глобального национал-социализма). Это — выводы Конференции ООН "Рио-92", которые экономистами не оспариваются.

Вопрос: каковы основания, по которым экономическое сообщество называет указанную экономику нормальной?

Принять как нормальное то, что не может быть нормой для всех и даже для значительного меньшинства — вещь далеко не безобидная. Это не просто вводит общество в глубокое заблуждение и повреждает мышление, это подрывает фундаментальные этические ценности (в том числе религиозные, ибо идея "золотого миллиарда" радикально антихристианская). Вероятно, правильнее было бы назвать этот тип хозяйства "экономика золотого миллиарда", и тогда все встало бы на свои места. Тогда экономисты могли бы верно указать свою позицию: одни сказали бы "ненормальная, но желательная для России экономика", другие — "ненормальная и нежелательная для России экономика", третьи (их мало) — "ненормальная и невозможная для России экономика". 

2. Пока что неизвестно, по какой причине экономисты почти всех направлений (даже кое-кто из коммунистов) заявляют о желательности для России рыночной экономики. Поэтому реформаторов критикуют не за неверный выбор траектории ("магистрального пути"), а за ошибочный выбор технического варианта и темпа изменений. То есть негласно утверждается, что при хорошем и неторопливом исполнении приватизации в России можно было бы построить "нормальную рыночную экономику" (или "экономику золотого миллиарда"). Авторы, которые ставят под сомнение саму эту возможность в принципе, просто игнорируются. Ситуация ненормальна: заявления интеллектуального сообщества по важнейшему вопросу выбора народа и страны строятся на неявном предположении, которого никто не решается явно высказать даже в качестве постулата. Когда слепой ведет слепого к пропасти, это трагично, но простительно. Тут — другой случай…

Вопрос: как экономисты объясняют тот факт, что никто из авторитетных членов сообщества не утверждал о самой возможности для России устроить на ее земле тип хозяйства "золотого миллиарда"? 

Замечу, что принятие правил "нормальной рыночной экономики" (переход на "магистральный путь") означает включение либо в ядро системы, либо в число "аутсайдеров", на пространстве которых ядро организует "дополняющую" экономику (пример — Бразилия). Известно, что разрыв между ядром и периферией при этом не сокращается, а растет, и в перспективе, как выразился один из теневых "авторитетов" глобальной финансовой системы Ж-Ж.Аттали, "участь аутсайдеров ужасна". Прогнозы сокращения населения России "на магистральном пути" хорошо известны, все показатели за последние десять лет эти прогнозы подтверждают. Таким образом, экономисты, продолжающие замалчивать суть выбора, не могут не знать о его последствиях.

В целом из множества уклончивых и туманных заявлений возникает ощущение, что элита экономистов знает, что страна будет доведена до состояния аутсайдера с вымиранием двух третей населения. Если это ощущение верно, то это значит, что произошла нравственная гибель сообщества экономистов. И тогда не следует терять время и силы на его гальванизацию. Надо разделяться и в каждой части строить новый, чистый понятийный аппарат и восстанавливать связные рассуждения.

3. Встроиться в систему "нормальной рыночной экономики" даже в положении аутсайдера можно лишь в том случае, если хозяйство данной страны обеспечивает приемлемую норму прибыли. По отношению к населению тех регионов, где этот уровень не достигается, введено понятие "общность, которую не имеет смысла эксплуатировать". В такую категорию попали, например, многие регионы Африки. Сюда не делают инвестиций — они невыгодны. Жители этих регионов могут жить и даже веселиться, но только в рамках своего, натурального (значит, естественного) хозяйства и своей, "ненормальной", рыночной экономики.

В конце прошлого века крестьянское хозяйство в средней полосе России было нерентабельным (средний доход крестьян с десятины в европейской части России составлял 163 коп., а все платежи и налоги с этой десятины — 164,1 коп.). Однако это хозяйство позволяло жить 90% населения России. Крестьянин не только кормил, хоть и впроголодь, народ, но и оплачивал паразита-помещика, и индустриализацию России, и имперское государство.

В России в силу географических и почвенно-климатических условий прибавочный продукт и капиталистическая рента были всегда низкими. Достаточно сказать, что из-за обширности территории и низкой плотности населения транспортные издержки в цене продукта составляли 50%, а, например, транспортные издержки во внешней торговле были в 6 раз выше, чем в США. Как это влияло на цену, рентабельность, зарплату, стоимость кредита и пр.? Наверняка многие с удивлением узнают, что в 1904 г. совокупная оплата труда крестьянина ("трудодень") была в России практически такой же, как в Швейцарии. Например, в Смоленской губернии: в Сычевском уезде 1,56 руб., Дорогобужском 1,47 руб., Гжатском 1,37 руб., а в Швейцарии 1,52 руб. Эти данные приводит А. В. Чаянов.

Как же так? Ведь благосостояние русского крестьянина и швейцарского были просто несравнимы! Дело в том, что Россия — не Швейцария. Гжатский уезд полгода под снегом, и у крестьянина там нет скота, чтобы зимой варить швейцарские сыры. Поэтому "трудодней", за которые можно получить плату, у гжатского крестьянина было вдвое меньше. А расходов — больше. Чтобы протопить всю зиму избу, надо затратить средства, эквивалентные двум месяцам труда — как минимум. Кто топил — знает. Имея такую "фору", которая накапливалась сотнями лет, швейцарский крестьянин и обеспечил себе такой уровень благосостояния (не говоря уж о том, что ему перепадает помимо "трудодней", как крохи со стола банкиров).

Сегодня в странах с теплым климатом (в Азии и Южной Америке) имеется избыток квалифицированной рабочей силы. Конкурируя на мировом рынке труда (конкурируя за капитал), она имеет перед русскими работниками большие абсолютные преимущества. В средней полосе России на отопление уходит 4 тонны условного топлива на человека в год. Это по мировым ценам стоит где-то около 2 тыс. долларов на семью. Они входят в минимальную стоимость рабочей силы, которая каким-то способом должна быть оплачена предпринимателем (через зарплату, налоги или содержание жилищно-коммунальной сферы). На Филиппинах этих расходов нет, и при прочих равных условиях разумный предприниматель не станет эксплуатировать русского работника, пока на рынке труда есть филиппинец.

Вопрос: какие основания были у экономистов считать, что при переходе России на "магистральный путь" русские не окажутся "общностью, которую нет смысла эксплуатировать"? 

Понятно, что этот вопрос направлен уже к тем экономистам, которые критикуют реформаторов за то, что они "обещали привести нас в Швецию, а ведут в Бангладеш". Утверждение, что нас ведут в Бангладеш, также требует обоснования. Из чего видно, что нас туда ведут? Разве в Бангладеш вымирает население?

Оптимистическая критика оппозиции, уверенной, что Россию хотят сделать сырьевым придатком, а русских — внешним пролетариатом Запада, во многом основана на оценках качества рабочей силы и технологической инфраструктуры СССР. Эти оценки уже в значительной степени иллюзорны, за десять лет произошла глубокая деквалификация рабочих и выросло новое поколение молодежи с низким уровнем образования, высокими притязаниями и разрушенной трудовой этикой. Кого Россия может сегодня выбросить на мировой рынок труда? Об инфраструктуре и говорить не приходится, она, десять лет не получая средств даже на простое воспроизводство, начинает рассыпаться.

4. В ходе приватизации не было высказано ясных экономических доводов в поддержку утверждения, что частные предприятия окажутся эффективнее, нежели предприятия, включенные в плановую систему. С момента приватизации прошло восемь лет, и можно было бы дать ей оценку исходя не из идеологии, а на основе опытных данных. Такой оценки сделано не было. Похвалы приватизации имеют чисто идеологический характер (выходим на "магистральный путь"). Критике же подвергаются частные дефекты исполнения ("обвальная", "ваучерная", "номенклатурная").

Между тем, в России существует крупная отрасль, которая имеет надежный рынок сбыта и не испытывает недостатка средств — нефтедобывающая промышленность. Здесь возникли крупные компании ("эффективный собственник"), акции их ликвидны, имеются "стратегические инвесторы" и т.д. Иными словами, здесь не было помех тому, чтобы приватизация показала свой магический эффект в росте абсолютного и измеримого показателя эффективности — производительности труда.

Результаты таковы: в 1988 г. на одного работника, занятого в нефтедобывающий промышленности, приходилось 4,3 тыс. т добытой нефти, а в 1998 г. — 1,05 тыс. т. Динамика этих показателей приведена на рисунке.

1 — объем добычи нефти, млн. т. (левая шкала); 2 — число занятых в отрасли, тыс. чел. (правая шкала)

Таким образом, несмотря на существенный технический прогресс, который имел место в отрасли за десять лет, превращение большого государственного концерна в конгломерат частных предприятий привело к падению главного показателя эффективности более чем в 4 раза!

Вопрос: почему экономисты, поддержав огромное по масштабам изменение всего народного хозяйства, уходят от общего и фундаментального анализа и оценки результатов этого изменения? 

5. В России быстро сокращается добыча энергоносителей и увеличивается их экспорт. Говорится и о планах постройки новых больших трубопроводов для экспорта — и на Запад, и в Азию. В 1998 г. добыто 294 млн. т нефти, а экспортировано вне СНГ 112 млн. т сырой нефти и 58 млн. т нефтепродуктов. При глубине переработки сырой нефти 65% эти пошедшие на экспорт нефтепродукты были изготовлены из 90 млн. т сырой нефти. То есть, экспорт нефти составил 201 млн. т, что составило 69% добычи (в СССР экспорт не превышал 20% при уровне добычи вдвое большем, чем сегодня).

Энергоносители, минеральные удобрения и металлы (их тоже можно считать материализованной энергией) являются главными статьями экспорта, необходимого для обслуживания внешнего долга. Долг этот растет, и возможности снижения экспорта энергии поэтому не предвидится. Таким образом, для внутреннего потребления России остается небольшое и постоянно сокращающееся количество нефти. В 1990 г. в СССР внутри страны оставалось 1,48 т нефти на жителя, в 1998 г. в РФ остается 0,7 т на жителя. Перспективы роста добычи малы, т.к. с конца 80-х годов глубокое разведочное бурение на нефть и газ сократилось к 1998 г. более чем в 5 раз (а бурение на другие минеральные ресурсы — в 30 раз).

Кроме того, в РФ произошел сдвиг в потреблении нефтепродуктов из сферы производства из-за резкого роста числа личных автомобилей (в три раза с 1985 г.). А стратегические концепции экономистов предполагают дальнейший переток энергоресурсов из сферы производства в сферу потребления в соответствии с планами массовой автомобилизации.

Вопрос: на какой энергетической базе возможно оживление хозяйства и рост производства в России при условии создания в ней "нормальной рыночной экономики"? 

Энергия — фактор производства абсолютный. От экономистов же общество слышит, что путь выхода из кризиса — внесение технических и явно второстепенных изменений (увеличение денежной массы, снижение налогов, затруднение вывоза валюты "челноками" и т.д.).

6. И государство, и хозяйство в целом все с большим трудом изыскивают средства даже для покрытия самых срочных и неотложных расходов. Тем не менее экономисты наперебой указывают на источники средств, которые якобы могли бы не только решить срочные проблемы, но и оплатить обновление и рост производства. При этом никогда не дается ясного сравнения реального масштаба этих источников и тех потерь, что понесло хозяйство за годы реформы и которые надо возместить. Возникает ощущение, что здесь возникла острая несоизмеримость.

Простые подсчеты показывают, что по сравнению с теми средствами, которые Россия потеряла из-за разрушения производственной системы, все эти отыскиваемые источники доходов — крохи. Подорваны основы производственного потенциала. Так, в последние годы капиталовложения в село примерно раз в 200 меньше, чем были в 1988 г., а ведь то, что вкладывалось тогда, лишь поддерживало стабильное производство с небольшим ростом. Утрачивает плодородие почва без удобрений, добита техника. Только чтобы восстановить уровень 80-х годов в оснащении тракторами, нужно 10-20 млрд. долларов. Только тракторы! И ведь тогда восстановится техническая база, на которой стояли колхозы, а фермерам для нормальной работы нужно в десять раз больше тракторов, чем колхозам. Значит, 100-200 млрд. долларов (при покупке самых дешевых белорусских тракторов) потребны только на создание нормального тракторного парка. А удобрения? А комбайны и грузовики? Вырезана половина крупного рогатого скота — сколько стоит купить 30-40 млн. голов хороших пород? Что сделали с сельским хозяйством, видно на рисунках.

Поставка удобрений сельскому хозяйству в России (млн.т.).

Поголовье крупного рогатого скота в РСФСР и РФ, млн. голов.

Производство тракторов в России (тыс. штук)

Ввод в действие орошаемых земель в России (тыс. гектаров)

А сколько стоит по рыночным ценам восполнить в условиях Сибири и Севера десятилетний перерыв в геологоразведке и обустройстве новых месторождений? Ведь это уже не советская система, мы об этом как будто забываем. Рынок так рынок, надо брать мировые цены на эти работы. А морской флот? А трубопроводы, который десять лет не ремонтировались? А промышленность и электростанции? Огромные средства надо вложить, чтобы восстановить качество рабочей силы — только на то, чтобы довести питание людей до минимально приемлемого в климатических условиях России уровня, потребовались бы расходы порядка 5% ВВП или треть госбюджета, а ведь к этому надо добавить и стоимость полной переподготовки рабочей силы.

Вопрос: почему экономисты не обсудят между собой и не представят обществу расчет средств, необходимых для того, чтобы в рамках "нормальной рыночной экономики" вывести Россию хотя бы на стартовую позицию для экономического роста? 

Такой расчет, пусть упрощенный и грубый, необходим для того, чтобы граждане могли разумно судить о политических программах и обдумывать альтернативы. Не зная того положения, в котором находится страна и главные системы ее жизнеобеспечения, а также тех потенциальных ресурсов, которыми она располагает, общество в целом становится объектом манипуляции. В большой мере ответственность за это несет сообщество экономистов.

Разумеется, расчеты делаются, но до широкой публики не доводятся, а главное, замалчиваются самими экономистами. Так, в "Российском экономическом журнале" (2000, № 7) приведена запись дискуссий в Госдуме, где в мае-июне с.г. обсуждался этот вопрос. Там было сказано: "для создания современной производственной базы запуска производства потребуется не менее 2 трлн. долл." (с. 34). То есть, 2 трлн. долл. требуется не для развития, а только для повторного запуска производства. Величина эта, кстати, не завышена, а, скорее, наоборот. В ГДР уже вложен примерно 1 трлн. марок, но ее производство еще далеко от уровня запуска с выживанием в условиях открытого рынка. А ведь стартовые позиции промышленности ГДР в 1990 г. были гораздо лучше, чем у нас сейчас, да и масштабы не те и население не оголодало. На мой интуитивный взгляд, число 2 трлн. долл. занижено вследствие инерции образа советских цен. Да и западные цены начнут расти из-за цен на нефть. Значит, не только все импортные материальные ресурсы резко подорожают, но и рабочая сила (из-за импорта продовольствия).

Ясно, что в рамках монетаризма наше хозяйство восстановлению просто не подлежит. А в рамках советского строя проблема, как мы знаем, вполне решаема (опыт 1945-1952 гг.).

§5. УТРАТА МЕРЫ И НЕКОГЕРЕНТНОСТЬ МЫШЛЕНИЯ

Утрата способности "измерять" явления, прикидывать в уме их вес, размер, вред или пользу неизбежно ведет и к нарушению логики, к той несвязности, что выше была названа некогерентностью. Типов ущербности меры множество. Один из часто встречающихся и очень важных — абсолютизация добра и зла. Это резко ослабляет сопротивление против манипуляции, потому что в жизни нам чаще всего приходится выбирать из двух зол меньшее, и тут уж без верной меры не обойтись. Когда есть конфликт интересов, искусство манипулятора в том и состоит, чтобы мы поддержали тот вариант решения, который выгоден ему (вернее, обычно его заказчику).

Верное измерение трудно потому, что мы откатились на очень низкий уровень мышления вообще, и нужно сделать большое усилие, чтобы поправить дело. Нас сумели загнать в мир примитивных и даже ложных понятий. Посмотрите: "экономист и политик", некто Лившиц, на всю страну рассуждает с экрана: "Богатые должны делиться с бедными". И люди это воспринимают в общем нормально. Но это значит опуститься с уровня понятий начала века, доступного тогда для всякого грамотного рабочего, на уровень ребенка-дебила.

Мы утратили навык диалектики, этого чуть изощренного инструмента здравого смысла. Мы перестали мысленно поворачивать проблему и так и эдак, видеть ее в разных условиях, без чего невозможно измерение. Возьмем простой пример: эксплуатация человека человеком. Если не ошибаюсь, это понятие вообще выпало из лексикона оппозиции. Почему же? Разве это понятие неактуально? Говорят о "справедливости", о "нормальной зарплате", но ведь все это на уровне Лившица. В чем же дело? Думаю, лидеры КПРФ интуитивно чувствуют, что эксплуатация — зло. Но как это сказать, если они делают ставку на отечественного эксплуататора (простите, предпринимателя)? Ведь обидится.

Между тем здравый смысл и диалектика говорят, что эксплуатация — зло, но в наших конкретных реальных условиях это уже меньшее зло, чем, например, безработица. Поэтому нельзя сегодня призывать к "уничтожению эксплуатации", а можно говорить о ее ограничении, а потом преодолении. Но ведь сказать, что это есть зло, — необходимо. Что это за коммунисты, которые этого не говорят!

Я больше скажу: нас уже довели до такого состояния, что для многих людей рабство есть меньшее зло, чем их нынешняя жизнь. Летом около моего участка жили в вагончике шабашники-строители, близко со мной общались. К ним прибился таджик, сильно пострадавший. Делать мало что умел, у себя в Курган-Тюбе был он фельдшером "скорой помощи" в райцентре. Зарплаты получал в переводе на рубли 16 руб. в месяц — на десять буханок хлеба. У него пятеро детей, и вся цель его жизни свелась к тому, чтобы их прокормить. Иногда вечером, подвыпив, он приходил ко мне и плакал: "Дядя, как жить?". Слезы текли из выбитого глаза. Понаблюдав за ним целое лето, я подумал, что если бы более или менее приличный человек сказал ему: "Иди ко мне рабом, я буду кормить тебя и твоих детей", — он бы согласился. Хотя рабство — зло.

Одна из причин беспомощности — как раз общее ослабление способности измерять явления. Все мы размышляем сейчас об экономической разрухе. Есть люди, которые не согласны с тревожными прогнозами. Они спорят со мной, приводят обнадеживающие случаи — там совхоз встал на ноги, там прокатный стан пустили. На личный опыт и "случаи" можно ссылаться, если при этом их "взвешиваешь". Реально признаков улучшения хозяйства как целого нет. Больших инвестиций нет и не предвидится, колебания уровня производства происходят в диапазоне быстро сужающихся возможностей, начинается массовое выбытие основных производственных фондов, а остатки системы НИОКР уже неспособны сопровождать простое воспроизводство.

Как раз этого общего и не хотят видеть. Вот один мой собеседник из предпринимателей пишет: "Был у меня удачный ход с ваучерами — один ваучер принес около 2 тыс. долларов. Это к вопросу о приватизации, там ли мы ищем, где нас обманули". Что ж, он добыл 2 тысячи долларов, а Каха Бендукидзе 2 миллиарда. Пусть бы он из своего "удачного хода" сделал вывод о приватизации в целом. Мол, и все советские люди могли бы так заработать, приватизация давала такую возможность. Нет, он так сказать не может, ибо реальность общеизвестна.

Люди, которые рассуждают, как этот мой собеседник, все время переходят от главной нашей проблемы на совсем другую проблему. Мы думаем о том, как оживить и восстановить народное хозяйство в масштабах, достаточных для надежного воспроизводства страны и народа. А нам говорят, что в России, на Украине, в Казахстане будут созданы анклавы, маленькие очаги конкурентоспособного производства. Никогда при этом не дают меры: будут ли эти анклавы в совокупности по своим масштабам достаточны, чтобы обеспечить в России жизнь 150 млн. человек? А что такие анклавы можно создать, никто не сомневался и не сомневается. Тэтчер считает, что они обеспечат жизнь 15 млн. человек, а Бжезинский называет число 50 млн. Вот и цена отказа от советского хозяйства — при нем в РСФСР жило, и вполне прилично, 150 млн. человек.1

Мой собеседник считает, что в обозримом будущем в рамках нынешней доктрины реформ наше производство выйдет на уровень конкурентоспособности, и пишет: "Я знаю, я готов доказать на деле что по эффективности любое производство у нас ничем никогда не будет уступать кому бы то ни было". Это — тоталитарное, иррациональное утверждение ("ничем, никогда, никому"). И как это может доказать "на деле" один предприниматель в одной отрасли? Я бы сказал, что на трупе слона можно какое-то время выкармливать норок и иметь конкурентоспособную звероферму. Но недолго — не то, что выкармливать норок, имея стадо воспроизводящегося скота. Примеры моего оппонента — это норки на трупе.

По его мнению, оценка, согласно которой для полномасштабного запуска хозяйства России нужно 2 трлн. долл., сильно завышена. Вот его довод: "Китай, так любимый всеми, не набрал и четверти этой суммы инвестиций". Довод слабый. Ведь Китай не делал перерыва в собственных инвестициях. Запустить заброшенный двигатель, из которого украли часть деталей, стоит несравненно дороже, чем постоянно поддерживать его на ходу, смазывать и ухаживать. Нам надо оживлять всю хозяйственную систему и одновременно модернизировать ее — ведь железного занавеса уже нет, защищать наши отсталые отрасли нечем.

Сколько будет стоить остановить распад энергетической системы, от которого мы уже несем колоссальные убытки? Ведь дело не только в страданиях жителей Приморья, которые остались без отопления. 10 ноября 2000 г. ехал я на машине через Можайск и подвез женщину из местного совхоза. Она рассказала, что в районе два совхоза сохранили, себе в убыток, свои племенные стада — рука не поднималась такую ценность пустить под нож. В ноябре у их совхоза за какую-то "неуплату" отключили на два дня электричество. Пока разбирались, половина стада была загублена — жители села, как ни трудились, не смогли выдоить вручную всех коров.

Ведь главный дефект той системы, к которой перешли от советского строя, вовсе не в том, что "новые русские" вывезли 300 млрд. долл. или накупили себе шматья. Главное, что они при этом уничтожили в десятки, а то и сотни раз больше ресурсов, то есть оказались бессмысленными (с точки зрения интересов общества) хищниками. И это — свойство фундаментальное (в принципе, вся западная экономика именно такова). Рядом с этим свойством тупость советского управления — свойство именно не фундаментальное, а исторически обусловленное и устранимое (да и потери эта тупость порождала гораздо меньшие). Если бы мы прикладывали верную меру, мы бы никогда не согласились на разрушение народного хозяйства.

Но я хочу подробнее разобрать здесь один случай, в котором утрата меры и логики соединились очень красноречивым способом. "Правда" от 21 сентября 1999 г. уделила чуть не полстраницы письму некоего К.В.Авдеева (62 года, пенсионер, с высшим образованием) под заголовком "Пусть на месте России образуется бездонный океан". Этот человек, мол, возненавидел Родину, и для оппозиции важно разобраться, как же такое могло случиться. Тезисы его письма хорошо показывают, какие блоки сознания отключаются при длительном "промывании мозгов". Возникает такая интеллектуальная конструкция, что со стороны не верится. Приходит на ум, что это — провокация. Сидят умненькие молодые люди и строчат патетические нелепицы, которые рассылают в газеты оппозиции, а те расстраиваются и с большим жаром или глубокомысленно начинают спорить. А умненькие читают и хохочут: как ловко они провели "отмороженных" русских коммунистов и патриотов. Такие случаи известны, но, как выяснилось, существование Авдеева — истинный факт, и письмо его истинное. И утверждения его имеют общее значение, они широко представлены и в политических, и в обыденных разговорах. Так что можем использовать его тезисы как учебную задачу.

Вот концовка письма Авдеева: "Сообщаю свой адрес. Телефона нет. Все как в недоброй памяти коммунистические времена: микрорайон сдали, а остальное абы-абы да как-нибудь".

Кто сегодня в здравом уме скажет, что у нас "все как в коммунистические времена"? Да и где тот "микрорайон", где пенсионерам раздают квартиры — а они при этом недовольны, что еще не поставили телефон? Странно и то, что слова "недоброй памяти коммунизм" говорит человек, через абзац поминающий Маркса и Ленина ("Ленин — дитя человечества, лучший из лучших его сынов"). Это — некогерентность.

Много места в письме Авдеева уделено проклятиям в адрес советской космической программы. С нею он связывает свои беды, и это — одна из идей, внедренных в массовое сознание. Он дает понять, что очень нуждается и живет с огорода: "И я, пожилой человек, впрягаюсь в плуг и тащу его промеж грядок. И это при ракетах!". Впрягается в плуг… Где его взял Авдеев? Как он в него впрягся? Кто идет за плугом? Зачем он его тащит "промеж грядок"? И главное, причем здесь ракеты?

Авдеев увязывает их с плугом так: "за бугром" ракет нет, но у любого огородника маленький моторчик за плечами, и он им "пропашет огород". С чего он взял, что "за бугром" нет ракет? Что падало на Сербию и Ирак? И что это за моторчик чудесный, который ихний пахарь-пенсионер носит за плечами (почему не в жилетном кармане?) Допустим, Авдеев не бывал за "бугром" и не видел, как там работают на огородах. Но ведь все, что есть там чудесного, нам сегодня пытаются всучить на каждом углу, ТВ все уши рекламой прожужжало. Почему же Авдеев не купит себе такой моторчик вместо русского плуга? Как ему мешают ракеты? Похоже, он решил, что "за бугром" эти моторчики пенсионерам раздают бесплатно.

И все "жизненные" доводы Авдеева против России (и особенно СССР) столь же некогерентны. Недаром он постоянно поминает "Философические письма" Чаадаева, которого за эти письма вполне разумно поместили в сумасшедший дом. Главный вывод Авдеева сводится к тому, что Россию не следует любить, но доводы никаким боком не касаются проблемы любви к России — логика разорвана, доводы не связаны с выводом. Он пишет, что купил внуку велосипед, и на нем "разлетелась тормозная пластина на задней вилке. Но зато есть ракета". Ну, разлетелась какая-то пластинка (резиновая колодка, что ли?) Поставь на место и закрепи получше — но, казалось бы, при чем здесь ракета? Нет, Авдеев уверен, что в ней вся беда: "Мы делали ракеты. Зачем? Ответьте мне вразумительно — зачем? Оборона и защита Отечества не в счет". Ну, если ему оборона Отечества не в счет, то и ответить вразумительно невозможно — не поймет.

Вот вторая группа доводов — нехватка того или сего: "А за что любить [Россию]? Еще во времена СССР я хотел купить шахматы. Они провалились сквозь землю". Более нелепого примера придумать нельзя. Шахмат в СССР не было! Только номенклатуре удавалось поиграть.2

Читаем дальше: "За что любить, когда за зарплатой идешь к директору, за квартирой — к директору…" Откуда свалился этот Авдеев? Все советские люди получали зарплату в кассе бухгалтерии, а очередь на жилье была в ведении профкома. При чем здесь директор? Но даже если бы все это держал директор — какая разница? Главное, что зарплату платили, а квартиры давали. И причем здесь любовь, где логика? По логике Авдеева, любить надо ту страну, где нет директоров. А где такие страны? Ведь даже в частных фирмах сидят директора. А квартиры, как и моторчики, там надо не просить, а покупать.

Следующий мотив — льготы начальства, причем льготы советского типа, а не оклад в 22 тысячи долларов у нынешних чиновников. Удивительно, насколько сильно вбит этот электрод в мозг пенсионеров — уж десять лет как нет советской номенклатуры, а льготы ее до сих пор спать не дают. Пишет Авдеев: "Франция позволяет только пяти человекам в правительстве иметь служебный автомобиль". Откуда эта чушь? Покойный Цветов или какой-нибудь Бовин брякнул в годы перестройки? Но главное — что хочет этим сказать Авдеев? Видимо, намекает, что министры во Франции жили намного скромнее, чем в СССР. Но ведь эта мысль просто нелепа.

Многие помнят, как в 1991 г. демократы травили маршала, который купил со служебной дачи списанный холодильник "ЗИЛ" выпуска 1977 г. за 28 руб. (при цене нового холодильника 300 руб.). Маршал СССР — повыше министра (в СССР всего было 30 маршалов). Во Франции министр о такой мелочи, как холодильник, вообще не думает. Для него минимальная достойная внимания проблема — покупка виллы, яхты или пакета акций крупного банка. Да и вообще, какая связь между бытом министра и любовью к стране? Никакой связи нет. Гитлер даже мяса не ел, такой был скромный. По логике Авдеева, мы за это должны любить Третий Рейх?

Беда в том, что у многих интеллигентов логика так же разорвана, как у Авдеева. Они берут бытовое неудобство, часто ничтожное ("резинка отскочила, шахмат не завезли"), и делают из него нелепые, но крайне важные выводы: "пусть на месте России будет океан". Достоевский писал о таком "человеке из подполья", что пусть весь мир в пропасть рухнет, но чаю ему вовремя подай.

Как же возникает эта несоизмеримость, когда человек теряет способность взвесить на верных весах неудобства и достоинства? Ведь знает Авдеев, что "шахмат не завезли", но шахматисты в СССР были, и было их очень много, и были они лучшими в мире. Он обязан был бы брать оба эти явления вместе. Вот первая слабость, присущая очень и очень многим: преувеличение неудобства. Пишет Авдеев: "Брежнев едет в Кремль — перекрываются все дороги в округе, часами стоят большегрузные автомобили". Задумайтесь, и увидите, что преувеличение чудовищное. Никогда не перекрывались "все" дороги — зачем? В Кремль Брежнев из любой точки Москвы доезжал от силы за 15 минут, так что не могли "большегрузные автомобили" стоять часами. Брежнев же не на велосипеде ездил, как президент Финляндии (Авдеев уверен, что президент Финляндии ездил на велосипеде, потому что "жалел государственные средства на бензин" — поверите ли такому идиотизму?).

С примитивной утраты чувства меры начинается в уме процесс, приводящий к несоизмеримости философской. Авдеев подтягивает Маркса: "Есть закон: бытие определяет сознание". Да, бытие, быть может, определяет, но ведь вы, "пенсионер из подполья", о бытии не сказали ни слова, вы говорите только о быте. Вы хотите уколоть нас тем, что "Королев сидел, Туполев сидел". Подумали бы над такой вещью: Королев сидел, а потом с любовью к стране строил ту самую ракету, что вы проклинаете. Почему бы это? Потому, что для него бытие было выше быта, он имел здоровую способность верно взвешивать явления.

Авдеев подтверждает как бы общезначимую установку: "сматывать надо из этой страны". Когда в стране разруха, хаос и опасности, появление множества людей, которые желали бы "слинять из этой страны", не должно вызывать удивления. И нечего пыжиться дать этому какое-то философское оправдание, тревожить бедного Чаадаева. Вон сколько во время войны под немцами выползло полицаев. Многие из них были искренними патриотами — но своя шкура дороже. Однако больно человеку считать себя подонком, и он ищет объяснение. Ах, обидели Туполева — так я пойду к немцам служить. Это наивные уловки.

Во врезке к статье "Правда" делает упор на этике: мол, хорошо ли так относиться к Родине? Это ошибка. Нет у Авдеева никакой проблемы идеалов, а есть проблема утраты логики. Куда он собирается "сматывать" (пусть не себя уже имея в виду, а некоего обобщенного "пахаря")? Может быть, в Бангладеш? Это ведь тоже "за бугром". Нет, явно не в Бангладеш — там бы он моторчика за плечами не получил, и даже лопатой не мог бы копать, потому что был бы босой. Деревянной сохой ковырял бы "промеж грядок". Авдеев почему-то уверен, что "сматывать" ему предназначено в Париж или Чикаго. Предположим, его туда пустят и он даже сможет купить там и шахматы, и зонтик жене. Почему же его пустят, а жителя Бангладеш не пускают и даже расстреливают на границах, если он пытается пробраться тайком? Может быть, Авдеев от природы такой ценный кадр? Нет, не от природы. Его таким сделало общество — а иначе он ползал бы на четвереньках, как дети, воспитанные волками. Если кого-то из русских сегодня пускают в Чикаго, чтобы они там "пахали", то только потому, что у нас были Королевы, которые делали ракеты и заставляли Авдеевых крутить гайки. И Авдеевы этому научились, тем самым приобретя для Чикаго ценность, какой не имеет житель Бангладеш. Эту ценность предоставили Авдееву "недоброй памяти коммунистические времена". Но он этого искренне не понимает — потому что расщеплено мышление.

Есть еще маленькая проблема. Авдеев не только хотел бы "умотать из этой страны", но и желает, чтобы после его отъезда на месте России возник бездонный океан — чтобы Россия исчезла с лица земли. Это желание не оправдывается никакой некогерентностью. Не любить Россию — право любого Авдеева, насильно мил не будешь. Уехать — тоже право, хотя и с примесью воровства, если уезжают не рассчитавшись. Но уехать и желать гибели всем тем, кто остается и никакого зла Авдееву не сделал, — установка свихнувшегося человеконенавистника. Впрочем, это тема для будущего Достоевского.

ГЛАВА 4
МАНИПУЛЯЦИЯ: ЧУВСТВА И ВООБРАЖЕНИЕ, ПАМЯТЬ И НРАВСТВЕННОСТЬ

§1. ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ КАК ПРЕДПОСЫЛКА МАНИПУЛЯЦИИ

Столь же важным, как мышление, объектом для манипуляции является сфера чувств. Возможно даже, что это — главная или по крайней мере первая сфера, на которую направлено воздействие. Во всяком случае, чувства более подвижны и податливы, а если их удается "растрепать", то и мышление оказывается более уязвимым для манипуляции. Кроме того, в области чувств легче создать "цепную реакцию" — заражение, эпидемию чувств.

Поэтому общей принципиальной установкой в манипуляции массовым сознанием является предварительное "раскачивание" эмоциональной сферы. Главным средством для этого служит создание или использование кризиса, аномальной ситуации, оказывающей сильное воздействие на чувства. Это может быть крупная технологическая катастрофа, кровавое насилие (акция террористов, преступника-маньяка, религиозный или национальный конфликт), резкое обеднение больших групп населения, крупный политический скандал и т.д.

Особенно легко возбудить те чувства, которые в обыденной морали считаются предосудительными: страх, зависть, ненависть, самодовольство. Вырвавшись из-под власти сознания, они хуже всего поддаются внутреннему самоконтролю и проявляются особенно бурно. Менее бурно, но зато более устойчиво проявляются чувства благородные, которые опираются на традиционные положительные ценности. В манипуляции эффективно используется естественное чувство жалости и сочувствия к слабому, беззащитному. В очень многих ситуациях пассивный манипулятор — тот, кто подчеркивает свою слабость, — оказывается важнейшей фигурой. Такую роль играл в годы перестройки А.Д.Сахаров (а также фигуры типа Зиновия Гердта). Они не заменяют активных и жестких манипуляторов, но резко ослабляют психологическую защиту людей.

Для манипуляции сознанием годятся любые чувства — если они помогают хоть на время отключить здравый смысл. Но начинают манипуляторы всегда раскачивать те чувства, которые уже "актуализированы" в общественном сознании. Вспомним, как "раскачивали" в советском человеке уязвленное чувство справедливости. Задумаемся над очевидным фактом: советский человек стал испытывать почти ненависть к номенклатуре — за то, что она пользовалась "льготами и привилегиями". На этой почве и произошло сотворение Ельцина. А сегодня тот же человек, который громил номенклатуру, равнодушно взирает на воров, которые его обобрали и нагло демонстрируют свое неправедное богатство. Не прощалась черная "Волга" секретаря райкома, но не колет глаз белый "мерседес" директора АО, хотя бы это был тот же самый бывший секретарь райкома.

Лишь слегка затронем тяжелый вопрос — кровопролитие. В августе 1991 г. трое юношей погибли при попытке поджога армейских БТР. И хотя никто на этих юношей или на вождей демократии не нападал, их смерть всколыхнула массу людей. Это было воспринято как зверское преступление режима коммунистов. В октябре 1993 г. режим "демократов" устраивает несусветное побоище совершенно непропорциональных масштабов, с множеством явных преступлений против морали и элементарных прав гражданина — и практически никакого возмущения "среднего" человека. В чем тут дело?

Очевидно, что речь идет не о рациональных расчетах, а о глубоко уязвленном чувстве. Оставим в стороне вопрос технологии — как удалось уязвить чувство советского человека вопреки его разуму. Ведь уже ясно (хотя люди стыдятся это признать), что льготы и привилегии, которые двадцать лет занимали ум кухонного демократа, — миф. Хонеккер предстал коррумпированным чудовищем, когда интеллигенция ГДР узнала, что у него на даче есть бассейн. Размером 10 метров! Сбежавшая в Испанию сотрудница балета Кубы с ужасом рассказывала на круглом столе на телевидении о царящей при Кастро социальной несправедливости: в центральной больнице Гаваны больных из номенклатуры кладут в отдельный зал, куда не попасть простому рабочему. Все так и ахнули. Хотя именно в этот день газеты сообщили, что один из директоров одного из сотен банков Испании не явился на разбирательство какого-то дела, т.к. отбыл на консультацию к врачу в Нью-Йорк на собственном самолете.

Но ведь были искренни и девчонка из балета, и ее собеседники! Значит, они не следовали голосу разума. Ведь холодная логика гласит: любое общество должно создавать верхушке "улучшенные" материальные условия, хотя механизмы создания таких условий различны. Была ли верхушка ГДР, СССР, Кубы так уж прожорлива? Нет, в норме общество отпускало ей крохи материальных благ. Хрущев поохотился разок в Крыму, и это вошло в историю как преступление века. А типичная оргия секретаря обкома заключалась в том, что он мылся в бане, а потом выпивал бутылку коньяка. Когда Молотов умер в 1986 г., все его состояние равнялось 500 руб. — на похороны (да еще перед этим он отправил 100 руб. в фонд Чернобыля). Даже Брежнев, которому перестроечная пропаганда создала ореол вселенского вора, оставил в наследство, как выяснилось, лишь несколько подержанных иномарок — была такая слабость у руководителя советской империи, любил порулить на хорошей машине.

С точки зрения разумного расчета, руководители высшего звена в СССР были самой "недооплаченной" категорией — это сообщила даже идеолог перестройки Т.И.Заславская. Почему же маленькие блага и слабости вызывали ярость, а к хамской роскоши нуворишей или невероятным доходам директоров-приватизаторов проявляется такая терпимость?

Дело в том, что в глубине сознания, а то уже и в подсознании множества людей жила тайная вера в то, что социализм будет именно царством справедливости и равенства. Той утопией, где люди будут братья и равны. Разрушение этого идеала, к тому же с огромным преувеличением и грубым растравливанием сознания, вызвало приступ гнева, который невозможно было компенсировать доводами рассудка (да их и не давали высказать). Советский проект был изначально основан на утопии, в которую люди поверили: секретарь райкома обязан быть нам братом, а не наемным менеджером. Брат, который тайком объедает семью, вызывает большую ненависть, чем уличный вор, ибо он — изменник. Он судится по совсем иным меркам. И вся перестройка была основана как раз на эксплуатации этого уязвленного чувства. Вместо того, чтобы воззвать к здравому смыслу и сказать: героический период в прошлом, пусть секретарь райкома будет у нас просто управляющим, — в людях распалили чувства преданного брата.

Преимущество новой, демократической номенклатуры в том, что она "перестала врать". Более того, телевидение специально убеждает людей, что новые чиновники, как правило, нечисты на руку. Молоденький аппаратчик Бревнов забирает себе жалованья 22 тысячи долларов в месяц — как 100 профессоров МГУ. Ясно, что это — почти неприкрытое воровство. Но особых претензий к нему нет, потому что быть вором менее преступно, чем предателем. Воровство священника, даже малое, потрясает человека, а воровство торговца — нисколько.

Кстати, такое поведение среднего человека совершенно не свидетельствует о том, что он повернулся к капитализму. Даже напротив, глубинная вера в социализм оказалась укоренена в нем гораздо сильнее, чем можно было ожидать. В этой вере было даже что-то языческое, от идолопоклонства. Да и не только в советском человеке. Та красотка из кубинского балета — лучшее свидетельство торжества идеи социализма. Ведь она уже перешла, сама того не сознавая, на совершенно иные критерии справедливости — и готова уничтожить режим Кастро за то, что он этим критериям не соответствует. К Испании она этих критериев и не думает применять — что требовать от капитализма! Здесь она будет бороться за существование по закону джунглей, согласно местным правилам игры.

Едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется в манипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: "общество, подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум". Поскольку страх — фундаментальный фактор, определяющий поведение человека, он всегда используется как инструмент управления.

Уточним понятия. Есть страх истинный, отвечающий на реальную опасность. Этот страх есть выражение инстинкта самосохранения. Он сигнализирует об опасности, и на основании сигнала делается выбор наиболее целесообразного поведения (бегство, защита, нападение и т.д.). Реальный страх может быть чрезмерным, тогда он вредит — в той мере, в какой он искажает опасность. Но есть страх иллюзорный, "невротический", который не сигнализирует о реальной опасности, а создается в воображении, в мире символов, "виртуальной реальности". Человек боится не реальной опасности, а ее образа, созданного воображением. Развитие иллюзорного страха нецелесообразно, а то и губительно.

Различение реального и невротического страха давно волновало философов. Иллюзорный страх даже считался феноменом не человека, а Природы, и уже у Плутарха был назван паническим (Пан — олицетворение природы). Шопенгауэр пишет, что "панический страх не сознает своих причин, в крайнем случае за причину страха выдает сам страх". Он приводит слова Роджера Бэкона: "Природа вложила чувство боязни и страха во все живущее для сохранения жизни и ее сущности, для избежания и устранения всего опасного. Однако природа не смогла соблюсти должной меры: к спасительной боязни она всегда примешивает боязнь напрасную и излишнюю".

Разновидностью иллюзорного страха является маниакальный страх, когда величина опасности, могущество "врага" многократно преувеличивается, представляется чуть ли не абсолютным, хотя в реальности ему до этого далеко. Крайний случай невротического страха — страх шизофренический. Его интенсивность выходит за пределы понимания нормального человека. Это всегда страх перед человеком, перед общественным окружением, но столь сильный, что никакой связи с действительными возможностями этого окружения нанести ущерб он не имеет. Шизофреники, которые перенесли заключение в самых страшных нацистских концлагерях, вспоминали, что ужасы этих лагерей переносились несравненно легче, чем приступы страха во время психоза.

Для манипуляции главный интерес представляет именно неадекватный, иллюзорный страх и способы его создания, особенно в условиях расщепления (шизофренизации) сознания. А также отключение, подавление истинного, спасительного страха — достижение апатии, равнодушия, психологического привыкания к реальной опасности.

Страх как чувство, связанное с инстинктами (то есть биологически присущее человеку), проявляется по-разному в разных культурах. Все доктрины манипуляции сознанием разрабатывались применительно к западной культуре и к "западному" страху (примененные сегодня к России, они дают иногда совершенно неожиданные, порой чудовищные результаты). Насколько западная "культура страха" необычна для нас, видно даже сегодня. Сейчас, когда мы интенсивно познаем Запад, нам открывается картина существования поистине несчастного. Прямо "Вий" Гоголя — такие демоны и привидения мучают душу западного обывателя. Многие из них были связаны с холодной войной — ядерный психоз и синдром "русские идут" были вовсе не шуткой. Понятно, почему Запад так благодарен Горбачеву. Не случайно тема страха с таким успехом обыгрывается в искусстве. Спрос на "фильмы ужасов" на Западе феноменален, и фильмы А.Хичкока выражают глубинное качество культуры.

Можно сказать, что современный Запад возник, идя от волны к волне массового религиозного (еще говорят экзистенциального — связанного с Бытием) страха, который охватывал одновременно миллионы людей в Западной Европе. Подобные явления не отмечены в культуре Восточного христианства (например, в летописях). Религиозный ужас был настолько сильным, что западная Церковь была вынуждена в 1254 г. ввести представление о "третьем загробном мире" — чистилище. Показательно, что у Православной церкви не было никакой необходимости принимать это богословское нововведение.

Религиозный страх Реформации был усилен социальным страхом от разрушения общины (церковной, крестьянской, ремесленной). Протестантизм был тесно связан с возникновением буржуазного общества и присущего ему индивидуализма. Н.Бердяев, этот философ свободы, писал в книге "Смысл истории" (1923 г.): "В средние века человек жил в корпорациях, в органическом целом, в котором не чувствовал себя изолированным атомом, а был органической частью целого, с которым он чувствовал связанной свою судьбу. Все это прекращается в последний период новой истории. Новый человек изолируется. Когда он превращается в оторванный атом, его охватывает чувство невыразимого ужаса, и он ищет возможности выхода путем соединения в коллективы".

Когда читаешь о случаях массовой паники в странах "рационального" Запада уже в наше время, больших трудов стоит поверить фактам — настолько они непривычны. Имеется множество описаний коллективного страха, охватившего США во время передачи радиопостановки по роману Г.Уэллса "Война миров" в 1938 г. Она передавалась как репортаж с места событий. Население восточных штатов, на которые вещало радио, испытало массовый приступ страха. Этот непреднамеренный случай искусственно созданной паники стал предметом многих исследований и дал важное знание. Один из выводов гласил, что условием для такой странной и заразительной внушаемости массы американцев была общая неустойчивость эмоциональной сферы, вызванная длительным экономическим кризисом. Известен и ряд других подобных случаев.

Вся история систем массовой коммуникации в СССР и социалистических странах не имеет ни одного прецедента, хоть отдаленно напоминающего эти случаи. И дело не только в том, что политика радио не была манипуляционной — не было манипулируемым само массовое сознание. Паники не удалось бы создать, даже если бы радио этого захотело. Сфера чувств советского человека не была для этого подготовлена всеми историческими культурными условиями.

Когда готовились планы холодной войны, американский Институт по изучению общественного мнения начал периодические опросы населения США, обращаясь с вопросом: "Ожидаете ли вы войну в течение ближайших 25 лет?". В конце 1945 г. утвердительный ответ дали 32% опрошенных, в 1946 г. уже 41%, а еще через год — 63%. Речь шла о массовом, охватившем большинство населения страхе. Еще до речи в Фултоне, 14 декабря 1945 г. Объединенный комитет военного планирования США принял директиву, в которой определил 20 городов СССР, по которым предполагалось произвести атомную бомбардировку с использованием всех 196 атомных бомб, которыми располагали США. По мере накопления арсеналов число городов, предназначенных для бомбардировки, возрастало. При том, что, как показывают опубликованные в последние годы документы, командование вооруженных сил США конфиденциально признавало, что никакой военной угрозы от СССР не исходило.

Когда стало известно, что СССР также стал обладателем атомной бомбы, в США возник "ядерный страх". В начале 50-х годов эксперты считали, что главную опасность для США составляют уже не сами атомные и водородные бомбы СССР как средства разрушения, а та паника, которая возникла бы в случае войны. Они отмечали также, что подобного страха в СССР не возникло (это объясняли тем, что советские средства массовой информации не занимались нагнетанием страха).

Сегодня, когда рассекречены многие документы холодной войны, мы с изумлением обнаруживаем, что за многими действиями наших противников стоял самый настоящий, искренний, нам совершенно непонятный страх. Дело доходило до курьезов. Несколько лет назад, например, официальные лица США признались, что в 50-е годы на территории нейтральной Австрии без согласования с ее правительством было создано более полусотни тайных складов оружия и боеприпасов. Командование армии США решило, что Советы вот-вот оккупируют Европу, и романтически подготовило базу для партизанской войны (начитались мемуаров батьки Ковпака). Скандал сегодня возник оттого, что секретные карты размещения этих тайников потерялись, и многие из складов не удается отыскать. Неплохой подарок для торговцев оружием (вернее, есть, есть коррупция и в демократической Америке)

Почему же эта способность создавать в воображении преувеличенный образ страха стала основой для целой стратегии манипуляции сознанием? Потому, что иррациональный страх — очень действенное средство "отключения" здравого смысла и защитных психологических механизмов. Потрясенный страхом человек легко поддается внушению и верит в любое предлагаемое ему "спасительное" средство.

Когда мы окидываем мысленным взглядом нашу историю, сравнивая с историей становления человека Запада, сразу бросается в глаза эта разница: никогда нашему человеку не вводился в сознание вирус мистического страха. Этого не делало Православие, этого не делали народные сказки про Бабу Ягу. Наши грехи поддавались искуплению через покаяние, и даже разбойник Кудеяр мог надеяться на спасение души. Смерть и проблема спасения души занимали большое место в мыслях и чувствах православного человека, но философия смерти была окрашена лирическим чувством, любовью к земле, оставляемым близким и к тем, кто ушел раньше. В первом томе труда В.Даля "Пословицы русского народа" смерти посвящен самый большой раздел. Но нет в нем ни одной пословицы, отражающей экзистенциальный страх.

Против страха вечных мук грешного человека выступили все виднейшие русские религиозные философы начала нашего века. В.В.Розанов говорил о всепрощении на небесах рода людского. Близок к нему был Н.А.Бердяев, высказавший мысль, что ад придуман "утонченными садистами". Н.Ф.Федоров считал нелепостью, что "одни (грешники) осуждаются на вечные муки, а другие (праведники) — на вечное созерцание этих мук".

Жестокие правители, от Ивана Грозного до Сталина, внушали нашим людям страх вполне разумный, реалистичный. Страх эпохи сталинизма, о котором нам поведали в перестройку либеральные интеллигенты, есть, по всем признакам, именно "западный" страх. Недаром многие считали все эти выступления Ю.Афанасьева, Д.Лихачева и Л.Разгона неискренними, чистой "идеологией". Видимо, простые люди ошибались — страх элиты был настоящим, но он был чужим для тех, кого не овеял "западный" дух (и большие семьи моих родителей были затронуты репрессиями, но я, зная о них с детства, никакого мистического страха перед ними у моих родных не видел).

Не успел возникнуть в России и "внутренний" страх перед буржуазной моралью и перед возможной потерей буржуазного статуса, не нагнетали у нас страха и перед ядерным апокалипсисом. Можно даже сказать, что ядерный страх у нас в массе людей был так же неразвит, как у крестьян был неразвит страх перед недородом, о котором писал Салтыков-Щедрин. Когда после аварии на Чернобыльской АЭС из городка было срочно эвакуировано население, перед милицией встала немыслимая для Запада проблема: жители, тайными тропами обходя заслоны, повадились возвращаться в покинутые жилища за вещами. А потом и жулики потянулись — стянуть, что плохо лежит. В зараженную зону!

Можно принять как общий вывод: вплоть до последнего времени в нашей культуре не играл существенной роли экзистенциальный страх — страх перед самим существованием человека, страх как важная сторона самой его жизни. Православие и выросшая на его почве культура делали акцент на любви. И это уже само по себе не оставляло места для экзистенциального страха: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви" (Первое послание Иоанна, 4, 18).

Однако в той части советских людей, которые в наибольшей степени были проникнуты западным способом мышления, в ходе перестройки удалось раскачать невротический страх. Речь идет не о том разумном страхе перед реальными опасностями, который необходим, чтобы жить в меняющемся, полном неопределенностей мире. Нет, как раз эта осмотрительность и способность предвидеть хотя бы личный ущерб была у либеральной интеллигенции в ходе перестройки отключена. Ведь уже в 1988-89 гг. было ясно, что тот антисоветский курс, который интеллигенция с восторгом поддержала, прежде всего уничтожит сам смысл ее собственного существования. Об этом предупреждали довольно внятно — никому из сильных мира сего в разрушенных России, Украине или Киргизии не будет нужна ни наука, ни культура. Нет, этого разумного страха не было, и сегодня деятели культуры и гордая Академия наук мычат, как некормленая скотина: "Дай поесть!"

Речь идет о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам трясущийся интеллигент-либерал не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил какого-то монстра, который лишил его способности соображать. Вот, большинство интеллигенции проголосовало в 1996 г. за Ельцина (особенно красноречива позиция научных городков). Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх — перед Зюгановым!

Никаких позитивных причин поддержать Ельцина у интеллигенции уже не было. Полностью растоптан и отброшен миф демократии. Нет никаких надежд просочиться в "наш общий европейский дом". Всем уже ясно, что режим Ельцина осуществляет демонтаж промышленности и вообще всех структур современной цивилизации, так что шансов занять высокий социальный статус (шкурные мотивы) интеллигенция при нем не имеет.

Если рассуждать на холодную голову, то овладевшая умами образованных людей вера ("Придет Зюганов и начнет всех вешать") не могла быть подтверждена абсолютно никакими разумными доводами, и этих доводов в разговорах получить было невозможно. Более того, когда удавалось как-то собеседника успокоить и настроить на рассудительность, на уважение к законам логики, он соглашался, что никакой видимой связи между сталинскими репрессиями и Зюгановым не только нет, а более того, именно среди коммунистов сильнее всего иммунитет к репрессиям. Если где-то и гнездится соблазн репрессий, то именно среди харизматических политиков-популистов. Тем не менее, предвыборная стратегия Ельцина, основанная на страхе, оказалась успешной.

Если бы этот страх лишь грыз и мучил душу либерального интеллигента, его можно было бы только пожалеть. Но психоз стал политической силой, потому что ради избавления от своего комплекса эта часть интеллигенции посчитала себя вправе не жалеть никого. Поддержать такие изменения в стране, которые причиняют несовместимые с жизнью страдания огромному числу сограждан. Видя воочию эти страдания, либеральная интеллигенция, тем не менее, поддерживает причиняющий эти страдания режим, оправдывая это единственно своим избавлением от самой же созданного страшного привидения.

Пригласили меня перед выборами в Думу 1995 г. на круглый стол "Культура, образование, наука" Общественной палаты при Президенте РФ. Видно, плюрализмом решили тряхнуть. Собрался цвет "демократов от культуры", послушать было интересно. Начальница Палаты, драматург, поставила вопрос по-шекспировски: "Если на выборах победят коммунисты, Зюганов, то всех нас поставят к стенке. Хоть это вы все понимаете?". Все закивали головами. Да, это они понимают. Я чуть не вскочил: "Объясните, господа, какие вы за собой знаете дела, за которые кто-то жаждет поставить вас к стенке?". Ведь просто так подобные мысли в голову не приходят. Что-то, значит, точит этих "драматургов". Пытался я выяснить, чего же эти люди боятся, — нет, их "точит" ирреальный, иллюзорный страх, который невозможно перевести на язык осязаемых опасностей.

Помимо либеральной интеллигенции на время такой страх овладевал и частью наших "предпринимателей" (впрочем, сильно связанных с интеллигенцией). Когда ГКЧП устроил свой страшный "военный переворот", то уже утром 19 августа жителям Москвы стало ясно, что ни стрелять, ни давить танками военные никого не будут. А после пресс-конференции "хунты" с полной очевидностью выяснилось, что мы — зрители большого спектакля. Тогда назавтра к "Белому дому" было созвано "ополчение" из демократов. Какие же чувства испытывали "ополченцы"?

"Известия" писали: "Многие обратили внимание на то, что в рядах ополченцев немало предпринимателей. Тех самых, чьему бизнесу обещал не мешать Геннадий Янаев во время фарсовой пресс-конференции 19 августа. Из коротких интервью с биржевиками, менеджерами совместных и малых предприятий, акционерных обществ, коммерческих банков становилось понятно, что привело их сюда, что заставило взять в руки стальные прутья, палки, кирпичи. В "программе" самозванного ГКЧП они увидели не только конец демократическим свободам, но и собственный конец".

Собственный конец, какой ужас! Это — из пресс-конференции трясущегося Янаева! Можно ли в это поверить? Оказывается, так и было. Пишет М.Леонтьев в "Независимой газете": "Никогда ни в одном государстве мира военный переворот не означал такой физически ощутимой угрозы жизни для десятков тысяч предпринимателей. И никогда демократия не получала столь единодушной поддержки от бизнеса". Это написано вполне серьезно, а ведь налицо психоз. Тут мы явно видим отщепление от народа некоторой группы по важному культурному признаку: она стала подвержена "западному" страху. Значит, подвержена новым, непривычным для нас методам манипуляции поведением.

И это уже опасно. Как писал в получившем известность "Дневнике" один из защитников "Белого дома" журналист С.Хабиров, "по сути мы — участники пока еще тихой гражданской войны: две группы граждан — готовы стрелять друг в друга. Во всяком случае люди, охраняющие "Белый дом", вполне способны это делать…". Военные, как известно, стрелять ни в кого не собирались, психологически к этому совершенно не были готовы, да и приказы это строго-настрого запрещали. А собравшиеся демократы, оказывается, были "вполне способны это делать". Ничего себе — эффект перестройки.

В целом культивирование страха было важной составной частью всей программы перестройки и реформы. Для этого были использованы все возможные темы: репрессий 1937 года, голода, дефицита, технологических катастроф, преступности, СПИДа, экологических опасностей, межнациональных войн и полицейского насилия. При этом в каждой теме образы страха накачивались в массовое сознание с невероятной силой, всеми средствами государственной машины пропаганды, а потом и "независимого" телевидения. Нам непрерывно показывали ужасные сцены разгрома Бендер, а потом бомбардировок Грозного, избиения демонстраций и, наконец, расстрела Верховного Совета РСФСР, заснятого как спектакль заранее установленными камерами.

Конечно, нагнетанию страхов в разных слоях российского общества способствует сама жизнь. Пока что трудно сказать, идет ли речь о реальных страхах или они приняли уже невротический, а то и шизофренический характер. Западные эксперты используют как количественный показатель нарастания страха рост числа телохранителей. По этому показателю можно говорить уже о шизофреническом страхе: в советское время всего около трех десятков человек в Москве имели личную охрану. Сейчас крупные коммерческие структуры тратят на охрану около трети своих прибылей. Тем не менее в конце 1996 г. примерно половина всех бизнесменов в России находилась в постоянной тревоге за свою жизнь и жизнь своих близких.

Второй индикатор страха — общая уверенность бизнесменов и высших чиновников, что их телефон прослушивается. Этот страх также приобретает уже характер паранойи. Простой обыватель, видимо, этим невротическим страхам не подвержен. Для него обычен вполне реальный и здоровый страх перед расплодившимися преступниками при полной недееспособности правоохранительных органов. Если раньше опасность нападения хулигана была локализована именно в нем, в хулигане, а тыл обывателя защищала милиция, то сейчас никто не уверен в том, что она встанет на его сторону, если хулиган окажется членом влиятельной банды.

Профессор Мичиганского университета В.Э.Шляпентох (специалист по России и бывший советский социолог, работавший для "Правды") пишет: "Страх за свою жизнь влияет на многие решения россиян — обстоятельство, практически неизвестное в 1960-1980 годах… Судьи боятся, и не без основания, обвиняемых, налоговые инспекторы — своих подопечных, а милиционеры — преступников. Водители смертельно боятся даже случайно ударить другой автомобиль, ибо "жертва" может потребовать компенсации, равной стоимости новой машины или квартиры".

Причину невозможности эффективной борьбы с преступностью и оздоровления обстановки В.Э.Шляпентох видит в том, что "все российские олигархи-"феодалы" и их многочисленная челядь, как на государственной службе, так и в бизнесе, практически без исключения боятся законного расследования их деятельности намного больше, чем наемных убийц… Обнародованные факты делают Мжаванадзе или Чурбанова, олицетворявших коррупцию брежневского времени, почти невинными младенцами в сравнении с нынешними деятелями".

Эти реальные страхи — другая тема. Для нас здесь важно то, что они создают основу для искусственного превращения их в страх шизофренический с целью создания благоприятной обстановки для манипуляции массовым сознанием — прежде всего в политических целях. Например, для приведения к власти "крутого" генерала, обещающего навести порядок железной рукой.

§2. ВООБРАЖЕНИЕ. "ОБЩЕСТВО СПЕКТАКЛЯ"

Г. Ле Бон писал в книге "Душа толпы": "Могущество победителей и сила государств именно-то и основываются на народном воображении. Толпу увлекают за собой, действуя главным образом на ее воображение… Не факты сами по себе поражают народное воображение, а то, каким образом они распределяются и представляются толпе. Необходимо, чтобы, сгущаясь, если мне будет позволено так выразиться, эти факты представили бы такой поразительный образ, что он мог бы овладеть всецело умом толпы и наполнить всю область ее понятий. Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять".

Игра воображения сильно зависит от степени удовлетворения потребностей человека. Удовлетворенные потребности воображения не рождают, а вот если человеку чего-то недостает, в его сознании возникают образы как недостающего предмета, так и путей к обладанию им. Искусственное изменение степени удовлетворенности самых главных потребностей людей — сильное средство контроля над их воображением и, таким образом, над их поведением. Умеренная нехватка какого-то ресурса пробуждает активное воображение, заставляющее действовать, разрешать проблему. Как правило, это не в интересах манипуляции сознанием. Обычно манипуляторы стремятся как можно быстрее обострить неудовлетворенность людей до стадии фрустрации — ощущения подавленности и безысходности. В этом состоянии начинает доминировать пассивное воображение — миражи, грезы, мечты. Возникает и повышенное стремление искусственно "улучшить настроение", например, выпивкой.

Очень важным для манипулятора результатом фрустрации является сужение сознания — почти все внимание сосредоточивается именно на неудовлетворенной потребности, восприятие действительности резко искажается. Когда жмет ботинок, человек не думает о том, как хорошо греет его пальто. Фрустрация порождает такое упорство и упрямство, которое со стороны кажется патологической тупостью. При этом неважно, является ли неудовлетворенная потребность фундаментальной или второстепенной, а то и "наведенной".

Вспомним, как в годы перестройки у большой части интеллигенции было создано ощущение страшного горя оттого, что было затруднено оформление выезда из СССР. Стало действительно казаться, что это — вопрос жизни и смерти, все остальное почти не важно. Ради того, чтобы удовлетворить острую потребность в свободе выезда, было не жалко лишиться работы, зарплаты, мирной жизни (и даже реальной возможности поехать за границу — в научную командировку или по туристической путевке).

При сбалансированном взаимодействии мышления, воображения и чувства человек воспринимает реальность в образах, которые выстраиваются в соответствии с укорененной в сознании шкалой ценностей. Этим и определяется поведение человека. Если же манипулятор ставит перед собой задачу изменить поведение человека, заменить его "программу", надо на время исказить шкалу ценностей — заставить людей "захотеть того, чего они не хотят". Такая задача стоит, например, и перед коммерческой, и перед политической рекламой. Воображение — один из объектов, которые "обрабатываются" в ходе манипуляции ради решения этой задачи.

Западные философы, изучающие современность, говорят о возникновении общества спектакля. Мы, простые люди, стали как бы зрителями, затаив дыхание наблюдающими за сложными поворотами захватывающего спектакля. А сцена — весь мир, и невидимый режиссер и нас втягивает в массовки, а артисты спускаются со сцены в зал. И мы уже теряем ощущение реальности, перестаем понимать, где игра актеров, а где реальная жизнь. Что это льется — кровь или краска? Эти женщины и дети, что упали, как подкошенные, в Бендерах, Сараеве или Ходжалы — прекрасно "играют смерть" или вправду убиты? Здесь возникает диалектическое взаимодействие с процессом превращения людей в толпу. Ле Бон сказал о толпе, что "нереальное действует на нее почти так же, как и реальное, и она имеет явную склонность не отличать их друг от друга".

В ходе перестройки и последующей реформы мы наблюдали становление прекрасно организованного театра масок и превращений. Вознесение людей, обретение ими маски, последующее их разоблачение и низвержение — все это стало захватывающим зрелищем, каждый акт которого полностью парализует и разум, и волю миллионов людей и множество политиков разных цветов. Назначили Чубайса — разоблачили Чубайса — простили Чубайса — уволили Чубайса — назначили Чубайса и т.д. Кто такие все эти поднятые из ничего чубайсы, немцовы, бревновы и шахраи? Это маски. Над ними есть одна застылая маска "властителя". Когда-то и ее сорвут, и за ней тоже окажется что-то ничтожное. И режиссеры в этом театре тщательно следят за тем, чтобы никто не превратился в нечто самостоятельное и важное, ускользающее от их контроля. Подумайте: в скрыто бурлящей стране уже десять лет не появляется новых заметных и неподконтрольных фигур. Наше сознание не может освободиться, пока мы не сбросим наваждение этого театра. Пока наш рассудок не поставит под контроль воображение, которое рисует нам скрывающийся за маской образ могучей и вездесущей власти. За масками — алчные, но испуганные посредственности.

Речь идет о важном сдвиге в культуре, о сознательном стирании грани между жизнью и спектаклем, о придании самой жизни черт карнавала, условности и зыбкости. Это происходило, как показал М.Бахтин, при ломке традиционного общества в средневековой Европе. Сегодня эти культурологические открытия делают социальной инженерией. Помните, как уже 15 лет назад Ю.Любимов начал идти к этому "от театра"? Он устранил рампу, стер грань. У него уже по площади перед театром на Таганке шли матросы Октября, а при входе часовой накалывал билет на штык. Актеры оказались в зале, а зрители — на сцене, все перемешалось. Сегодня эта режиссура перенесена в политику, на улицы и площади, и на штык накалывают женщин и детей.

Вот "бархатная революция" в Праге 1989 г. Какой восторг она вызывала у нашего либерала. А по сути — одно из самых страшных событий. От разных людей, и у нас, и на Западе, я слышал эту историю: осенью 1989 г. ни демонстранты, ни полиция в Праге не желали проявить агрессивность — не тот темперамент. Единственный улов мирового ТВ: полицейский замахивается дубинкой на парня, но так и не бьет! И вдруг, о ужас, убивают студента. Разумеется, "кровавый диктаторский режим" Чехословакии сразу сдается. Демократия заплатила молодой жизнью за победу. Но, как говорят сами чехи, "безжизненное тело" забитого диктатурой студента, которое под стрекот десятков телекамер запихивали в "скорую помощь", сыграл лейтенант чешского КГБ. Все в университете переполошились — там оказалось два студента с именем и фамилией жертвы. Кого из них убили? Понять было невозможно. Позже выяснилось, что ни одного не было тогда на месте, один в США, другой где-то в провинции. Спектакль был подготовлен квалифицированно. Но это уже никого не волновало. Вот это и страшно, ибо, значит, все уже стали частью спектакля и не могут стряхнуть с себя его очарование. Не могут выпрыгнуть за рампу, в зал. Нет рампы. Даже не столь важно, было ли это так, как рассказывают. Важно, что чехи считают, что это так и было, что это был спектакль, но его вторжение в жизнь воспринимают как нечто законное.

Структурный анализ использования, в целях господства, воображения "человека играющего" дал французский философ Ги Дебор в известной книге "Общество спектакля" (1971). Он показал, что современные технологии манипуляции сознанием способны разрушить в атомизированном человеке знание, полученное от реального исторического опыта, заменить его знанием, которое искусственно сконструировано "режиссерами". В человеке складывается убеждение, что главное в жизни — видимость, да и сама его общественная жизнь — видимость, спектакль.

При этом историческое время превращается в совершенно новый тип времени — время спектакля, пассивного созерцания. И оторваться от него нельзя, так как перед глазами человека проходят образы, гораздо более яркие, чем он видит в своей обычной реальной жизни в обычное историческое время. Как писал Ги Дебор, "конкретная жизнь деградирует до спекулятивного пространства" (спектакль и есть нечто спекулятивное).

Ценность этой технологии для власти в том, что человек, погруженный в спектакль, утрачивает способность к критическому анализу и выходит из режима диалога, он оказывается в социальной изоляции. Ги Дебор уделяет особое внимание тому особому ощущению "псевдоциклического" времени, которое возникает у человека, наблюдающего политический спектакль. Время спектакля, в отличие от исторического времени, становится не общей ценностью, благодаря которой человек вместе с другими людьми осваивает мир, а разновидностью товара, который потребляется индивидуально в стандартных упаковках. Один "пакет" спектакля "стирает" другой. Как неоднократно повторяет теоретик современного западного общества К.Поппер в книге "Открытое общество и его враги", "история смысла не имеет!".

Общество спектакля — это "вечное настоящее". Как пишет Ги Дебор, "оно достигается посредством нескончаемой череды сообщений, которая идет по кругу от одной банальности к другой, но представленных с такой страстью, будто речь идет о важнейшем событии". Вспомним: семь лет Россия жила в спектакле, который назывался "здоровье Ельцина". То же самое происходит с восприятием пространства: созерцатель спектакля "потребляет" его стандартные упаковки, сам оставаясь вне реальности и вне человеческих контактов. Режиссеры спектакля становятся абсолютными хозяевами воспоминаний человека, его устремлений и проектов.

Можно сказать, что спектакль — всегда обман, но это обман особого рода, его не приходится скрывать, в нем и заключается очарование театра. К обману примыкает, как ритуал спектакля, обстановка секретности. Секретность становится важнейшей и узаконенной стороной жизни, так что задавать вопросы и требовать ответа становится чем-то неуместным и даже неприличным. Мы давно уже не знаем, кто, где и почему принимает важнейшие для нашей жизни решения. О чем говорил Горбачев с папой римским? Какое соглашение он подписал с Бушем на Мальте? Когда и зачем был взят на Западе огромный кредит? Кто решил принять для России программу МВФ? Почему на 4 месяца назначили вместо Черномырдина Кириенко? О чем докладывал Чубайс Бильдербергскому клубу в мае 1998 г.? Почему сняли Скуратова? Никаких объяснений не дается, но, чудесным образом, никто их и не просит — ни оппозиция, ни свободная пресса. Мы лишь можем смотреть на сцену и гадать.

Особое внимание философов привлекла совершенно невероятным сценарием Тимишоара — спектакль, поставленный для свержения и убийства Чаушеску. Убить-то его было совершенно необходимо, т.к. он создал недопустимый для всего "нового мирового порядка" прецедент — выплатил весь внешний долг, освободил целую страну от удавки МВФ. Показал, что в принципе можно, хотя и с трудом, выскользнуть из этой петли.

Ги Дебор покончил с собой, когда верхушка КПСС соединилась с правящими кругами Запада в постановке политических спектаклей мирового масштаба. Он, видимо, посчитал, что с такой интенсивной манипуляцией человек не имеет шансов справиться. Изучающий "общество спектакля" итальянский культуролог Дж.Агамбен так пишет о глобализации спектакля, т.е. объединении политических элит Запада и бывшего соцлагеря: "Тимишоара представляет кульминацию этого процесса, до такой степени, что ее имя следовало бы присвоить всему новому курсу мировой политики. Потому что там некая секретная полиция, организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим, и телевидение, показавшее без ложного стыда и фиговых листков реальную политическую функцию СМИ, смогли осуществить то, что нацизм даже не осмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвитц и поджог Рейхстага. Впервые в истории человечества недавно похороненные трупы были спешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимировать новый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах как истинную правду, было абсолютной неправдой. И, несмотря на то, что временами фальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ как истина — чтобы всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем один из моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложь становятся неразличимыми, и спектакль легитимируется исключительно через спектакль. В этом смысле Тимишоара есть Аушвитц эпохи спектакля, и так же, как после Аушвитца стало невозможно писать и думать, как раньше, после Тимишоары стало невозможно смотреть на телеэкран так же, как раньше".

Но, несмотря на предупреждения, массы людей смотрят на телеэкран так же, как раньше. Мы не сделали усилия и не поставили в нашем сознании блок актерам и режиссерам политического спектакля. После Тимишоары мы увидели подобные инсценировки в Вильнюсе и Москве, а затем, по нарастающей, все более реалистичные спектакли, где приходилось жертвовать большим числом статистов.

Спектакль — система очень гибкая. У режиссеров нет детальных планов, какие бывают у строителя. Вся перестройка и реформа есть цепь действий по дестабилизации, а для нее не нужна ни мощная социальная база, ни большая сила — взорвать мост в миллион раз легче, чем построить. При этом точно нельзя предвидеть, по какому пути пойдет процесс, есть лишь сценарии. Но режиссеры готовы к тому, чтобы действовать по любому сценарию и быстро определяют, какой из них реализуется.

Вот спектакль под названием "Как у Березовского отняли налоги". Дело происходило в 1998 г., но для обучения полезно. Тогда весь мир был потрясен большевистской акцией ВЧК под руководством Чубайса. ВЧК — убогое изобретение Ельцина, "Всероссийская чрезвычайная комиссия" по сбору налогов. Без "чрезвычайки" все куда-то утекало. Эта ВЧК удивила всех "арестом" Омского нефтеперерабатывающего завода и Ангарского нефтехимического комбината. Одни ужасаются — как это посмели замахнуться на Березовского. А масоны из Вашингтона, наоборот, переживают за Чубайса и "наезжают" на Черномырдина. Каков мировой спектакль!

Что же приоткрылось в ходе этой акции тем, кто не был очарован спектаклем?

ВЧК постановила, что Омский завод будет продан для уплаты долгов по налогам — 500 млрд. руб. (около 100 миллионов долларов). Выходит, некий человек, в недавнем прошлом скромный научный сотрудник из АН СССР, сумел "недоплатить" казне 100 млн. долларов налога с дохода! Мы часто слышим, что неуплата налогов — это хищение из казны. Если у какого-нибудь вице-президента США Спиро Агню раскапывают неуплату в тысячу долларов, совершенную в дни бурной молодости, он в два дня исчезает из общества, поскольку он совершил уголовное преступление. Бедная Софи Лорен вынуждена была скрываться и не могла вернуться в Италию, пока не покрыла старый долг по налогам, возникший по недоразумению. У великой певицы Испании Лолы Флорес конфисковали все виллы и квартиры, и она едва избежала тюрьмы — за неуплату, тоже сделанную явно по халатности.

Сразу возникает куча вопросов. Как трактуется неуплата налогов банкирами в РФ? Что об этом говорит закон, который по приказанию Ельцина должен якобы применить к Березовскому Черномырдин? Почему закон должен применить Черномырдин, а не суд? Разве в РФ отменили разделение исполнительной и судебной власти?

Из сообщений всех каналов телевидения возникает такая картина. Огромный современный комбинат, один из самых прибыльных в СССР, был отдан частным лицам. Продукция этого завода (бензин, дизельное и авиационное топливо, масла) имеет неограниченный спрос. Что не купят в России, с удовольствием возьмут за рубежом. Поэтому проблем со сбытом и поступлением доходов не возникает. Сообщите, пожалуйста: какой доход получили хозяева Омского завода и за какую сумму они получили этот завод от режима Ельцина-Чубайса?

Получив огромную прибыль, "Березовский с товарищами" (это — понятие условное) кроме того воруют полтриллиона рублей налогов. Но никого из них не собираются сажать в тюрьму, не описывают их имущества, не снимают денег с их иностранных счетов через "Интерпол", им просто говорят: ребята, хватит! Все, что успели хапнуть, — ваше, дайте теперь другим попользоваться. О ста миллионах долларов, не сданных в казну, не беспокойтесь — их выплатит как вступительный взнос следующий из нашей партии. Разве не так обстоит дело? Ведь таково и было решение ВЧК. Выходит, государство, со всеми его ветвями власти, породило пиявок, которые присосались к России. И теперь государство занято лишь тем, чтобы пиявки сосали в порядке очереди.

Хоть бы депутаты объяснили механику: как вообще можно "не заплатить" налоги в размере 500 миллиардов рублей? Ведь не за пазухой таскают "черный нал" поставщики миллионов тонн нефтепродуктов. Почему у врача или учителя, получающего свои жалкие гроши, налоги выдираются банком автоматически, а фабрикант платит или не платит налоги по желанию? Тут что-то не так. От многих мелких предпринимателей приходится слышать, что банк в уплату налогов безжалостно снимает любые деньги, поступившие на счет предприятия, чем нередко парализует процесс производства. Каким образом государство могло "не заметить", что от Березовского не поступают сотни миллиардов рублей налогов?

Как сообщило телевидение, напуганные Чубайсом "хозяева" завода вдруг вынимают из кармана 600 млрд. руб. и уплачивают налоги. Это — прямое и полное свидетельство преступного характера "фирмы". Не может нормальная фирма "изыскать" таких денег. Если бы эти деньги были изъяты из другого, менее ценного для хозяев предприятия, то где-то что-то рухнуло бы со страшным грохотом. Этого не произошло. Значит, это деньги из "зазеркалья".

"Вынуть" такую сумму можно только при двойной бухгалтерии, когда главные средства фирмы обращаются "в тени". На Западе нестыковка с бухгалтерскими отчетами в десяток миллионов долларов (в любую сторону) уже приводит к расследованию. Более того, неожиданное "появление" денег вызывает гораздо больше подозрений в криминальном характере фирмы, чем пропажа денег.

Как мог Центральный банк принять в бюджет такую огромную сумму и не выяснить источника этих денег? Где МВД с его "борьбой с отмыванием денег"? Появление из воздуха 100 миллионов долларов — афера небывалая. А может быть, никаких денег и не было? Нас просто водят за нос? И ведь тех простых вопросов, что поставили мы в разговоре "с самим собой", никто ни Березовскому, ни Чубайсу не задал. Это и есть общество спектакля.

Прекрасный пример большого спектакля — "путч" в августе 1991 г. Тогда Горбачев переиграл свою команду — и Павлова, и Язова с Янаевым. А они, хоть и быстро поняли, что попали в ловушку лицедея, уже ничего не смогли предпринять — такого сценария не ожидали. Это — их "неполное служебное соответствие" в новом обществе. Но зато Ельцин, как считается, переиграл Горбачева — очень быстро и четко среагировала его команда и победила, хотя фальсификации в ее спектакле были совершенно очевидны. Но и Горбачев, и Ельцин, чувствуется, были актерами одного и того же спектакля, режиссер которого не выйдет на сцену раскланяться.

По количеству и масштабу решенных политических проблем трудно найти в истории провокацию, которая могла бы сравниться с "государственным переворотом" в Москве в августе 1991 г. Конечно, он был лишь кульминацией огромной подготовительной работы, но и его самостоятельное значение исключительно велико. Это был огромный политический спектакль, который не только полностью овладел сознанием "зрителей" во время самой акции, но и создал условия для длительной последующей программы манипуляции сознанием. В ходе "путча" были использованы все основные средства воздействия на ум и чувство людей, и он долго будет предметом исследования психологов и культурологов. История эта достойна многотомного исследования, а мы вспомним хоть несколько эпизодов.

Утром 19 августа радио сообщило, что Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять обязанности президента, и руководство СССР осуществляет Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), который временно берет на себя всю полноту власти. В состав ГКЧП входила вся "команда Горбачева", за исключением его самого — вся верхушка государственной власти СССР. Ничего нового о положении в стране ГКЧП не сказал, в своем заявлении он изложил ситуацию примерно так, как ее представляло само население. И люди поехали на работу, по делам, а кто мог — полюбопытствовать в центр города. Туда уже входили танки и БТР, которые расположились около основных "политических центров" Москвы. К солдатам лезли с вопросами, но те ухмылялись и отвечали, что стрелять они не будут, им приказали лишь прибыть и стоять. Когда к ним очень уж приставали женщины, они открывали магазины автоматов и показывали, что боеприпасов у них нет.

На улицах и в метро расклеивали его обращение, но вначале не было уверенности, что это не фальшивка. Однако уже к середине дня телевидение показало выступление Ельцина, который, стоя на танке, заклеймил "государственный переворот". Радио на нескольких волнах стало призывать людей к всеобщей политической забастовке. На эти призывы никто не обратил внимания — в Москве не бастовало ни одно предприятие. Собственно говоря, не было сказано, ради чего следовало остановить работу и каким образом это могло повлиять на военных.

Пресс-конференция ГКЧП добавила недоумения. Вице-президент Янаев говорил о том, что он друг Горбачева и что тот вот-вот оправится от болезни (причем даже неизвестно какой) и вернется к исполнению обязанностей президента. Серьезные путчисты так себя не ведут, медицинскими справками о болезни президента запасаются заранее. Пресс-конференция сильно изменила настроение: воспрянувшие было сторонники "сильной руки" пришли в уныние, а приунывшие было сторонники прогресса снова достали значки "Демократической России", которые они спешно и часто со смехом откалывали утром под добродушные шутки попутчиков в метро.

"Московские новости" так описывают тот день: "В первый день переворота в стране введено чрезвычайное положение, однако границы, которые, как известно, контролируются подчиненными КГБ войсками, не перекрыты, продолжают работать аэропорты, принимая и выпуская самолеты во всех направлениях. Закрываются непослушные газеты, прерываются независимые каналы радио и телевидения. Однако в газеты со всей страны идет информация, продолжают работать факсы и телетайпы, в том числе и международные, функционируют все виды телефонной связи и, что самое поразительное, "вертушки". В страшную ночь путча "МН" связывались по спецсвязи с "Белым домом", Министерством обороны, МВД, КГБ".

Во вторник у Верховного Совета РСФСР ("Белого дома") стали собираться толпы людей. Строили игрушечные баррикады. Как сказал генерал К.Кобец (в тот момент министр обороны РСФСР), который организовывал "оборону Белого дома", разградительный отряд расчистил бы эти баррикады за несколько минут.

Около "Белого дома" в полном соответствии с приказом находились военные силы с танками. Их командиры постоянно общались и с Ельциным, и с ГКЧП. Пресса затем называла их "героями, перешедшими на сторону народа". Первый замминистра обороны СССР командующий ВДВ генерал-полковник П.С.Грачев рассказывает корреспонденту журнала "Собеседник": "Рано утром мне позвонил Язов и сказал: "Выдвигай свои войска в Москву для охраны объектов". Никакой дополнительной информации не последовало. — Вы выполнили этот приказ? — Конечно. Я же напрямую подчинен министру обороны… — То есть слухи о том, что армия раскололась и десантники перешли на сторону Ельцина, не соответствуют действительности? — Конечно. Если бы я позволил своим войскам расколоться, то в ту же минуту был бы смещен… Поймите правильно: Язов приказал мне взять под охрану пять объектов — Гостелерадио, Моссовет, Верховный совет РСФСР, Госбанк и Госхранилище. Но и Ельцин распорядился выделить себе охрану".

"Московские новости" опубликовали "Дневник из осажденного парламента" сотрудника Верховного совета РСФСР С.Хабирова, который они назвали "поразительным документом сегодняшнего, но уже легендарного времени". Вот формулировки, в которых изложены самые критические моменты: "20.08.91. Ночь прошла в напрасной тревоге… 21.08.91. 4.35. Стоит страшное спокойствие. Неясно, кто и что задумал… Саша Любимов назвал эту, чего уж таить, жуткую тишину во мраке войной нервов. Верно. Молодец мужик… Договорились о месте и времени встреч в случае подполья. Уйдем с оружием. Видимо, уже иначе нельзя".

Cудя по всему этому "поразительному документу", объективно преступление советской военщины состояло в том, что защитникам демократии пришлось пережить "напрасные тревоги", "страшное спокойствие" и "жуткую тишину". Отсюда видно, какое значение в кризисе имеет субъективное восприятие событий.

Вечером 20-го в Москве был объявлен комендантский час, но никто на него внимания не обратил и поддерживать не собирался. С ночи начался вывод танковых частей из Москвы. В начале ночи произошел трагический инцидент, которого, впрочем, все ждали. Бронетанковый патруль, посланный к зданию МИД на Смоленской площади, двигался по Садовому кольцу, которое в туннеле под проспектом Калинина оказалось перегорожено баррикадой из троллейбусов. Замыкающие машины были ослеплены брезентами, а затем подожжены бутылками с бензином. Выскочившего из горящей БМП механика-водителя облили бензином и подожгли. Солдаты стали стрелять в воздух. В сутолоке погибло трое юношей.

После четырех месяцев следствия по делу об их гибели уголовное дело прекращено и сделан вывод: экипаж БМП-536 подвергся нападению, оружие было применено законно. То есть, даже если бы солдаты стреляли на поражение, это было бы правомерным. По иронии судьбы, именно тому подразделению, на долю которого выпало быть повинным в смерти трех юношей, было приказано передвинуться от Министерства иностранных дел на охрану "Белого дома", и одни и те же солдаты и офицеры, сами того не зная, были одновременно и "фашистскими убийцами", и "героями, перешедшими на сторону народа".

В среду утром 21 августа с Горбачевым официально связались по телефону, к нему поехали вице-президент России Александр Руцкой и премьер-министр Иван Силаев. Они привезли Горбачева в Москву, а членов ГКЧП арестовали.

Многие обозреватели отмечают совершенно неожиданное, никак не мотивированное и никем не объясненное прекращение "путча". Никакой военной угрозы демократы для "путчистов" не представляли и наступления на них не вели. С другой стороны, никаких изменений во взглядах самих "путчистов" также не наблюдалось, никаких переговоров, на которых они под давлением постепенно сдавали бы свои позиции, не было.

Путч закончился, и началась бурная политическая деятельность по реализации его "результатов". Но перед этим Горбачев дал большую пресс-конференцию, а его помощник, секретарь и офицер личной охраны большое интервью, в которых изложена фактическая сторона ареста президента. В поспешных выступлениях Горбачева и его помощников содержится столько взаимоисключающих утверждений, что можно сделать единственный вывод: в этом театре актерам или некогда было "разучить роли", или народ был уже так оболванен, что этого и не требовалось — вся глядели, раскрыв рты.

Как известно, арест свелся к "лишению М.С.Горбачева связи". Впрочем, сам Горбачев считает, что провел "72 часа, как в Брестской крепости", но не будем придираться к этой аналогии (Брестская крепость сопротивлялась в течение двух месяцев, практически все ее защитники погибли). На первой пресс-конференции в Крыму на вопрос "А были попытки силового давления на вас?" Горбачев ответил: "Ничего не было. Но только я был полностью лишен связи, отключен, с моря блокирован кораблями, а с суши войсками".

Командир Балаклавской бригады пограничных сторожевых кораблей, которая "блокировала дачу с моря", капитан первого ранга И.Алферьев заявил: "3 августа 1991 года группа из четырех пограничных кораблей и подразделение малых катеров заступила на охрану Государственной границы СССР в районе нахождения резиденции Президента СССР. Организация службы с использованием такого количества сил и средств введена 4 года назад, с момента размещения резиденции Президента СССР в Форосе. С 3 по 23 августа мы несли службу в обычном режиме".

По словам М.С.Горбачева, 17 августа на его дачу прибыла команда, посланная разрушить узел связи. "И разрушили!" — воскликнул он на пресс-конференции. Технические эксперты сразу выразили в этом сомнения. 24 августа, в дни триумфа над "путчистами", генеральный директор ленинградского НПО "Сигнал" Валентин Занин сделал заявление: "Ознакомившись с версией М.С.Горбачева, сделанной письменно в газетах, я утверждаю, что таким образом изолировать Президента СССР от связи невозможно. Я являюсь одним из производителей различных средств связи, и изоляция живого и несвязанного президента возможна только при демонтаже основного оборудования, изъятии его и вывозе, чего не было сделано, как явствует из сообщения. Это многие тонны. То есть был случай добровольного невыхода на связь". К этому письменному заявлению Занин устно добавил ряд технических объяснений, закончив: "президенту достаточно только иметь авторучку и лист бумаги, чтобы обеспечить себе связь со страной".

Но примем версию Горбачева: его лишили связи 17 августа, прибывшая команда "разрушила узел связи". Между тем, согласно собственному заявлению того же Горбачева, 18 августа он разговаривал по телефону с Ельциным, Назарбаевым, Янаевым. Быть может, число 17 августа названо по ошибке? Но сразу после "переворота", 28 августа, на сессии Верховного Совета CCCР первый заместитель премьер-министра В.Щербаков рассказывал, как перед заседанием кабинета министров 19 августа он очень сомневался в законности введения чрезвычайного положения. Рассказывая это, Щербаков воскликнул: "Это счастливая случайность, что Михаил Сергеевич Горбачев позвонил мне за 20 минут до конференции" (то есть пресс-конференции ГКЧП 19 августа).

Непосредственно из "Белого дома" 20 августа с М.Горбачевым связался корреспондент одной газеты. А Руцкой сам признал, что говорил с ним до того, как 21 августа в Форосе появилась команда КГБ, включившая связь (Руцкой сообщил, что заговорщики вылетели в Форос, и просил Горбачева не принимать их).

Но предположим, что газеты путают, а Руцкой и Щербаков ошибаются в часах и датах. Примем также, что узел правительственной связи действительно был отключен. По сути, это не слишком меняет дело. Ведь в такой трагической для страны ситуации, как государственный переворот, было логично приложить некоторые усилия и связаться с Москвой и миром по обычной телефонной связи, через радиостанции пограничников или военных кораблей, охранявших Форос (моряки имели постоянный контакт с охраной Горбачева).3 Выполнялись и регулярные рейсы "Аэрофлота" (некоторые руководящие работники ЦК КПСС, которые отдыхали в санатории рядом с дачей Горбачева, 19 августа, услышав о "путче", спокойно купили билет на самолет и через два часа были дома в Москве).

Что, по мнению обывателя, делает президент, блокированный на даче заговорщиками? Он вызывает своего верного помощника или офицера охраны и говорит что-то вроде: "Скачите к нашим! Скажите им там… Живым не давайтесь… Демократия вас не забудет!". Но не было никаких попыток прорваться к телефону, к почте, к самолету, к скоростному катеру. И через кого прорваться? Никаких войск около дачи во время "путча" не появилось. Командир пограничной заставы, охраняющей дачу снаружи, майор Виктор Алымов, нисколько не подозреваемый в связи с "путчистами", заявил, что ничего необычного на территории и около нее не наблюдалось, никаких вооруженных формирований не появлялось, охрана и семья президента, как обычно, купались в море и никаких знаков пограничникам не подавали.

Да и портативные рации молчали. Не был использован и "красный телефон" для прямой спутниковой связи с Бушем. Уже в те дни среди обозревателей в Москве циркулировало мнение, что Горбачев не захотел использовать имевшиеся в его распоряжении средства, чтобы официально связаться с Москвой, дать свою оценку событиям и активно пресечь попытку "государственного переворота".

А каково поведение других политиков, не "арестованных" путчистами и не лишенных доступа к телефону? Ведь, как было сказано в газетах, "страна три дня жила в шоке, страхе и неопределенности". Что было сделано, чтобы эту неопределенность устранить уже утром 19 августа? Известно, что руководство большинства республик и областей заняло выжидательную позицию, да и чрезвычайное положение нигде, кроме Прибалтики, не вводилось. Но в Москве руководство РСФСР "стало на защиту Конституции и Президента СССР".

ЦК КПСС лишь укрепил свою репутацию абсолютно недееспособного органа, заявив, что "не скажет о своем отношении к ГКЧП, пока не узнает, что с его Генеральным секретарем товарищем Горбачевым". А почему было не взять да не узнать? Какие для этого были препятствия? Адрес дачи всем известен. В ста метрах от дачи — пограничная застава с телефоном. В сорока минутах езды Севастополь, база Черноморского военно-морского флота, никак не причастного к "путчу". Здесь же — демократический горсовет, а для ЦК КПСС, если не нравятся демократы, — горком КПСС. Даже регулярным рейсом самолета до дачи Горбачева можно добраться из Москвы за два с половиной часа.

Когда 21 августа вслед за "путчистами", помчавшимися в Крым к Горбачеву, полетели Руцкой и Силаев, их самолету запретили посадку на военном аэродроме рядом с дачей, в Бельбеке — посадочная полоса была "заперта" предыдущим самолетом. По свидетельству газеты "Megaрolis-Exрress", "командующий военно-морским флотом адмирал Чернавин в ответ на срочную радиограмму Ельцина отдал приказ: любым способом освободить полосу и дать посадку Руцкому". Но разве нельзя было дать такую радиограмму и совершить такой полет уже 19-го августа?

Казалось бы, от соратников Ельцина можно было бы ожидать примерно такого сообщения: "После неудачных попыток связаться с Форосом через все существующие в СССР виды связи, туда была послана делегация, возглавляемая министром таким-то, однако…" — а дальше возможны варианты ("самолет делегации был сбит истребителями путчистов…", "при подъезде к даче делегаты были обстреляны из автоматов…", "из ворот вышел сторож и обругал министра неприличными словами"). И затем логичный вывод: "Президент СССР арестован, пробиться к нему невозможно, будем отстаивать демократию на баррикадах без него". Но ведь ничего этого не было! Никто (!) не сделал попытки не только выручить Горбачева, но и явно, официально связаться с ним по телефону. Но люди были настолько очарованы спектаклем, что этих неурядиц не хотели видеть.

Лихорадочная политическая активность после августа характеризовалась тем, что все политики концентрировали внимание именно на путче и тщательно обходили реальные социально-экономические проблемы страны. Никто даже не упоминал о вопросах, которые, пусть с дрожью в голосе, но все же поставили члены ГКЧП. О ситуации в стране вообще считалось неприличным говорить. Это — прямой результат воздействия "путча"-спектакля на общественное сознание, своего рода наркоз, при котором удалось на достаточное время парализовать любую оппозицию и провести болезненную операцию по ликвидации СССР.

§3. ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ

В целях манипуляции сознанием приходится воздействовать на все виды памяти человека и разными способами. С одной стороны, надо, чтобы человек запомнил (а то и заучил до автоматизма) какую-то мысль, метафору, формулу ("Да, да, нет, да!"). С другой стороны, бывает необходимо "отключить" его память — если она создает психологический барьер против внушения.

Как уже не раз говорилось, устранение из сознания стабилизирующего блока традиций резко повышает уязвимость к манипуляции. Не менее важно отключение более систематизированного и "рационального" знания исторической памяти. В этой памяти заложены сведения и символы, которые соединяют людей в общество и обеспечивают наличие в нем общего языка и устойчивых каналов общения. В пределе человек, не помнящий ничего из истории своего коллектива (народа, страны, семьи), выпадает из этого коллектива и становится совершенно беззащитен против манипуляции. Это важное условие для возможности подлогов и подмен предмета утверждений. Если люди быстро забывают реальность, то всякую проблему можно представить ложно, вне реального контекста. И обсуждение, даже если бы оно было, теряет рациональные черты — результат достигается на эмоциях.

Йохан Хейзинга говорил, что в ХХ веке история стала "орудием лжи на уровне государственной политики", и никакая восточная деспотия древности в своих фантастических "свидетельствах" не доходила до такой манипуляции историей. В 1995 г. по Европе с триумфом прошел фильм английского режиссера Кена Лоха (Ken Loach) "Земля и воля", прославляющий дела троцкистов в годы гражданской войны в Испании. На презентации этого чисто идеологического фильма в Мадриде К.Лох выразился удивительно откровенно: "Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее".

В периоды общественных кризисов разрушение исторической памяти выполняется как целенаправленная программа. Вот, принес мне недавно приятель любопытную детскую книжку — из комиксов, которые наши демократические идеологи переняли у американцев. Тираж — 1 млн. экземпляров! Ничего себе охват нашей детской аудитории. Принес он ее мне потому, что называется она "Былинная Русь", а на обложке изображен бой Ильи Муромца с Кара-Мурзой. Дальше, под картинкой поясняющая подпись: "Выехал тут навстречу Илье главный татарский поединщик — богатырь Кара-Мурза, закричал он, как гром загремел". Мой, что ли, предок?

Смотрю книжку — хорошие красочные рисунки, дети будут довольны. Что же за истины сообщает автор таким тиражом? Читаю и глазам не верю. Идут на Русь татары, а им навстречу Илья Муромец. Выезжает Кара-Мурза, татарский богатырь, страшный, как черт. Началась великая битва, Илья Муромец, слава Богу, Кара-Мурзу победил, голову ему отсек, и татары бросились бежать. Угроза для Руси миновала.

Что это — безобидная детская книжка? Если бы так. Это — сработанный за деньги инструмент по разрушению исторической памяти русских людей в том нежном возрасте, когда она еще не окрепла в сознании ребенка. Тот бред, который ребенок воспримет из этой красивой книжки, потом не выбьет ни учитель (да и его учебники уже издаются на те же деньги, что эта книжка), ни академик Рыбаков, ни Александр Блок, ни Пушкин. А если и выбьют, то с большим трудом.

Трудно поверить, что автор этой книжки, художник и редакторы не знают, что былины об Илье Муромце сложились в конце Х века, когда татар как народа еще вообще не существовало. Что святые мощи Ильи Муромца, найденные, согласно преданию, в пещере Киева в XI веке, хранятся в Киевско-Печерской лавре, основанной над этой пещерой. Уже перенос описания подвига Ильи в XIII век — надругательство над памятью святого, подрыв одной из опор нашего национального сознания (пусть мы об этих опорах и не думаем, думать о них и не надо, они "держат" нас неявно).

Известно также, что русский былинный эпос отражает трудную полуторавековую борьбу с Хазарским каганатом, в этой борьбе и окрепла Русь. То, что былины, дошедшие до нас уже с Севера в вариантах XVIII века, когда о хазарах давно забыли и заменили их более поздним и обобщенным образом "татарин" — другой вопрос. В комиксах сегодня не былины пишутся, а чуть ли не документальные повести — с конкретными именами. Но даже и в XIX веке адмирал П.Ф.Кузмищев записал в Архангельском крае былину "Илья и Жидовин", которая была опубликована в Москве в 1852 г. и о которой потом много писали — и славянофилы и, позже, историки с позиций сионизма.

Глупо из былин делать какие-то выводы для нынешних национальных отношений. Но фальсификация народного эпоса и придание этой лжи особой убедительности с помощью картинок и придуманных "точных" имен — важная диверсия именно против нашего общества. Это пример манипуляции сознанием, для которой прежде всего надо разрушить опору нашего сознания — нашу долгосрочную историческую память. При этом, кстати, наносится удар и по логическому мышлению ребенка. Как же так, Илья Муромец татар победил — а было татарское иго? И опять рвется вся ткань памяти, выпадает из ее канвы и Александр Невский, и Дмитрий Донской, и Куликовская битва, и поединок Пересвета с Телебеем (Челубеем).

Вообще, с нашествием монголов невежество и беспамятство наших дней дошли до предела, а ведь то время для понимания сути России исключительно важно. Вот, видный военный историк пишет в газете "Завтра" о "нашествии татаро-монгольских мусульманских орд". Как это мусульманских? Что за чушь! Ислам до монголов в то время еще не дошел. В их ордах было много "языков" и религий, но никак не мусульмане. Более того, даже преобладали среди воинов Батыя христиане (несториане). Вот великий русский святой, поистине предопределивший путь России, Александр Невский. Он сделал исторический выбор и решил дать отпор тевтонам. Для этого он поехал к монголам и побратался с сыном Батыя, Сартаком. Стать братом — это ведь не просто союз заключить. Побратался с иноверцем? Да нет, Сартак был христианин. Но ведь это важно помнить, особенно когда на Александра Невского столько грязи льют за то, что обидел цивилизованный Запад.

В 1989 г. издательство "Прогресс" выпустило книгу профессора Оксфордского университета Дж.Феннела "Кризис средневековой Руси", одна из важных тем которой — создание отталкивающего образа Александра Невского как "предателя" и т.д. Во вступительной статье сказано, что "книга профессора Дж.Феннела приоткроет дверь не только в творческую лабораторию английского историка, но и в ту мастерскую, где создаются британские стереотипы русского прошлого и советского настоящего". Причем здесь дверь? Подконтрольное команде Горбачева "идеологическое" издательство просто внедряло в сознание эти "британские стереотипы", разрушающие один из символов национального сознания, образ одного из главных русских святых.

А в 1990 году, объявленном "Годом Александра Невского", на торжественную международную научную конференцию в Петербурге уже съехалась целая куча профессоров с Запада (материалы конференции изданы в 1995 г. в книге "Князь Александр Невский и его эпоха"). Как они сами заявили, их задача — "перепроверка толкования событий прошлого" и "критическое переосмысление прежних оценочных критериев", а дальше — та же песня, те же "стереотипы". Причем с такой тупой фальсификацией даже по сравнению с обычными западными учебниками, что диву даешься.

Да и под патриотическим знаменем порой ведется глубокое извращение самой сути дела Александра Невского. Ведется посредством отключения исторической памяти. Недавно по телевидению показали какой-то праздник в одной из школ, посвященный Александру Невскому. Спрашивают подростка: какова цель созданного у вас общества памяти Александра Невского? Тот отвечает: обучаться рыцарской этике и рыцарской чести. Что же это творится! Александр Невский всю жизнь положил на борьбу с рыцарством — и вот что говорит его русский потомок.

1. варіанту практичного завдання 1
2. а- поперечная подача круга детали вдоль оси шпинделя осуществляется за каждый ход стола; круг снимает слой
3. Христианское душепопечительство- определение понятия и сферы применени
4. Управляемый микроконтроллером выпрямитель.html
5. ДОКЛАД ПО ДИПЛОМНОМУ ПРОЕКТУ МОДЕРНИЗАЦИЯ ТРАНСМИССИИ АТП В эпоху современного технологического прогр
6. История московских пожаров
7. Эстетическое воспитание учащихся на уроках физики в условиях внедрения современных образовательных технологий
8. Доклады- 1Природные ресурсы Земли I
9.  задачи на норму выработки почемуто называются на производительность формулы на странице 14 учебника
10.  Поняття про процес адаптації Розділ 2
11. документов Создание компонентов ben на основе XMLданных
12. Анимация в туризме является формирование у студентов основных знаний о формах и способах организации ани
13. Пояснительная записка 2
14. В тупоугольном треугольнике все углы тупые
15. Заринская средняя общеобразовательная школа имени М
16. Утверждаю Согласовано Проректор по УМР Г1
17. на тему Телекоммуникационные средства в современном компьютерном мире Выполнила-ст
18. Экономические основы логистики и управления цепями поставок
19. Принудительные меры медицинского характера
20. Voclic nd consonntl distinctions of English SpSsConsonnts re defined s the sounds rticulted by temporry obstruction in the ir strem which psses through the mouth

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе