Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Биография Карла Сэндберга. Начало творческого пути
Среди поэтов «Большой пятерки», громко заявивших о себе в период «поэтического возрождения», Карл Сэндберг выделялся не только ярким дарованием, но и личным человеческим обаянием. Он прошел к этому времени трудные жизненные испытания. Ему не удалось закончить даже колледж; после четырех лет занятий учебу пришлось бросить из-за отсутствия денег. Почетный диплом об окончании Ломбард – колледжа был вручен К. Сэндбергу только в день его восьмидесятилетия, когда он был уже всемирно известным поэтом, членом ряда академий наук, в том числе и американских.
Сын бедного шведского эмигранта, работавшего кузнецом, Карл Сэндберг с ранних лет вынужден был зарабатывать на хлеб тяжелым физическим трудом. Об этом периоде своей молодости К. Сэндберг напишет потом в автографическом рассказе «Хоббо», вошедшем в книгу «Вечно молодые незнакомцы». Будущему поэту было девятнадцать лет. Всякая работа казалась ему «тупиковой», без перспективы. И он, положив в карман три доллара и двадцать пять центов, отправляется путешествовать, т.е. становится одним из «хоббо» – профессиональным бродягой. «Оседлав Дорогу», молодой человек соприкасается со многими интересными людьми: «Я встретил товарищей по скитаниям и товарищей по отечеству, что они делали с моей душой и умом, с моей личностью, я не мог в точности определить ни тогда, ни позже. У меня появилось больше достоинства – это я знал наверняка. Я становился неплохим рассказчиком…Что дали мне мои скитания? Я не мог выразить это словами. Они изменили меня».
Начинающему поэту удалось издать два поэтических сборника: «Безжалостный экстаз» («The Reckless Ecstasy», 1904), и «Плач розы» («The Plaint of a Rose», 1905). Камерность и субъективизм, романтическая риторика этих сборников не принесла поэту успеха. Позже он и сам отказался от них как от чужеродного тела в своей поэзии. И только десять лет спустя тридцативосьмилетний К. Сэндберг ворвется в кипящие страсти «поэтического ренессанса» сборником «Чикаго», стихи которого зазвучат весомо и необычно. Сборник вызвал оживленные споры среди критиков. Некоторые из них утверждали, что Сэндберг – новоявленный Уитмен; ряд критиков связывали его творчество с имажистами, поскольку поэт несколько раз печатался в их изданиях. Имело место и неприятие творчества К. Сэндберга: утверждалось, что даже ребенок может написать стихи получше.
Безусловно, верлибр К. Сэндберга во многом исходит от верлибра У. Уитмена. Своеобразие сэндберговского Р. Фроста, который заявлял, что писать белые стихи – все равно, что «играть в теннис без сетки». А сам К. Сэндберг с добродушной улыбкой говорил своим друзьям о том, что форма стиха загоняет поэта в тупик, как разгадывание кроссворда, «чем больше рифмы, тем меньше поэзии и тем больше опасности, что она уведет поэта от того, что он хотел сказать в самом начале стихотворения». При этом, добавлял: «Если стихотворение вписывается в рифму – хорошо, а если не вписывается – тоже хорошо». Но это была лишь внешняя беззаботность. К верлибру К. Сэндберг относился очень серьезно, считая, что только свободный стих дает поэту возможность ярче выразить свою творческую индивидуальность.
Пытаясь осмыслить источники, которые питали строки из книги «Чикаго», американский критик Дэвид Перкинс писал: «Стихотворение «Чикаго» – это имитация Уитмена. Некоторые стихи сборника «Чикаго» – одна из близких интерпретаций Э. Робинсона, некоторые стихи – импрессионистские, некоторые сочетают импрессионизм с превалирующей образностью японского стиха. Что касается имажизма, то Сэндберг говорил, что он не имеет никакого отношения к нему. Однако его стихи тяготеют к конкретности и объективности, свойственной американским имажистам».
К. Сэндберг выступил как поэт большого города, в котором для него все было необыкновенным, где все он принимал с восторженной душой. В этом поэт продолжал урбанизм Бадлера и Уитмена, в XIX в. поднявших тему города и его обитателей. Урбанистические мотивы звучали в 10‑е годы и в творчестве В. Маяковского, Э. Верхарна, Г. Аполлинера, Т. Элиота. Но если лирический герой Т. Элиота чувствует свое бессилие перед громадным чудовищем – современным мегаполисом, то городские стихи К. Сэндберга – светлые, чистые и восторженные.
Стихотворение «Выбор» является, по сути, программным в сборнике «Чикаго». Полемизируя со своими эстетическими оппонентами в литературе, поэт обращается к читателям:
They offer you many things
I a few
Moonlight on the play of fountains
At night
With water sparkling a drowsy monotone,
Bare – shouldered, smiling women
And talks…
Сэндберг предлагает то, что утопающим в роскоши людям режет слух и кажется совсем непоэтичным:
I come with:
salt and bread
a terrible job of work
and tire less mar,
Come and have now
hunger,
danger
and hate.
Поэт одушевляет, заставляет говорить первого лица и вводит в поэзию такие обыденные вещи, как телефонный провод в одноименном стихотворении, вошедшем в сборник «Чикаго», как сталь в стихотворении «Молитва стали», опубликованном в сборнике «Сборщики кукурузы». Он одушевляют их потому, что эти вещи служат человеку. Люди у К. Сэндберга одушевляют город в стихотворении «Чикаго». Этот город, как человек, – «развратен», «преступен», «скуп», но он, как никто в мире, «так звонко поет свои песни». Город сравнивается с человеком. У него «под ребром бьется сердце народа». Это сердце бьется и под и под многочисленными этажами высотных зданий в стихотворении «Небоскреб»:
Smiles and tears of each office girl
go into the soul of the building just
the same as the masters men who rule
the building.
Оставляют в этом здании частицу ума и души мужчины и женщины, юноши и девушки, которые «втекают и вытекают целый день, одушевляя здание мечтами, мыслями, воспоминаньем». В этом здании незримо присутствуют и те, кого уже давно нет в живых:
Men who sunk the pilings and mixed
the mortar are laid
in graves where the wind
whistles a wild song without words/
And so are men who strung the
wires and fixed the pipes
and tubes and those who
saw it rise floor by sloor.
Souls of them are all here, even
the hod carrier begging at
back down hundreds of miles
away and the bricklayer
who went to states prison
for shooting another man
while drunk.
В. Маяковский, написавший в 1925 г. стихотворение «Небоскреб в разрезе», по всей видимости, не без влияния Сэндберга, назвал своего американского коллегу «большим индустриальным поэтом Америки». Это определение надолго закрепилось за К. Сэндбергом.
Исследователь творчества К. Сэндберга И.А. Кашкин отмечает: «Рисуя «Портрет автомобиля», Сэндберг весь художественный заряд тратит на авто, уподобляя его «длинноногому псу», «серокрылому орлу», тогда как шофер Данни только упомянут. Часто человек дан у него не объемно, а наброском, не в полный голос, а в полтона, не в развитии и не в динамике борьбы. Часто, но далеко не всегда».
Поэт умеет разглядывать в абстрактном народе (Стихотворение «Массы») конкретные судьбы «бедняков, терпеливых и стойких, терпеливей, чем скалы, прибой и звезды, бесчисленных, стойких, как полуночный сумрак».
Очарованный гигантским размахом индустрии, поэт упрекает свой город в том, что он «в поте лица заставил работать, пылью давится людей», которые капля по капле «жизнь расточают за пригоршню мелких монеток – недельную плату» (стихотворение «В чем упрекнут мой город»). Яркая картина труда землекопов нарисована в стихотворении «Землекопы» одними только штрихами. Нелегкий труд иммигранта (стихотворение «Дитя римлян»), развозчика льда в одноименном стихотворении – все это картины жестокой социальной несправедливости в современном поэту мире. Под «золотым призывом» огней Бродвея К. Сэндберг сумел разглядеть и донести до читателя крах иллюзий, несбывшихся надежд многих людей, проживающих в «бурно – игристом» человеческом потоке улицы (стихотворение «Бродвей»):
Hearts that know you hate you
and lips that have given you
laughter
Have gone their ashes of life
and its roses,
Cursing the drums than were lost
In the dust of your harsh and
trampled stones.
С этими строками перекликаются другие (стихотворение «Погубленные»), посвященные женщинам, которых поэт видел на Норт Кларк-стрит в Чикаго. Его внимание привлекли «губы женщин – в кровоподтеках, слезах от ударов мужчин». Автор с негодованием восклицает:
О розы
с оборванными
лепестками!
Помнится: только вчера еще
Вы бросали свой пылкий вызов
солнцу.
Протест против горькой женской судьбы дополняется эстетическим бунтом: поэт выступает против гибели прекрасного.
Ряд стихотворений сборника «Чикаго» по своей чистоте и непосредственности восприятия действительности близки к детским стихам. Красочные, развернутые метафоры и сравнения служат средством выражения по-детски восторженного открытия мира. Это, как правило, стихотворные миниатюры.
В стихотворении «Потерян» какой-то пароход «зовет и вопит непрерывно, как потерянный ребенок, в слезах и страхе ищущей груди гавани – матери». А вот миниатюра «Туман»:
The dog comes
on little cat feet.
It sits looking
over harbor and city
on silent launches
and then moves on.
Влияние образности импрессионизма проявляется в миниатюре «Белые плечи»:
White shoulders
Your white shoulders
I remember
And your shrug of laughter.
How laughter
Shaken slow
From your white shoulders.
Общий фон сборника глубоко реалистичен. Главное в нем – изображение индустриального капиталистического города, выражение дум и надежд его жителей – создателей всех богатств. Сборник «Чикаго», бесспорно, засвидетельствовал рождение нового поэтического дарования Америки.
Эдгар Ли Мастерс писал о своем собрате по перу: «Никому не подражая, он смотрит своими глазами, трогает своими руками, он искренен, обладает вкусом, любит жизнь, не перестает удивляется и совершенно наивен. Он смотрит на великую гнусность, бедность, грязь, униженное страдание, предсмертную агонию с невозмутимостью, на самом деле самообладанием художника… Глубокая и отважная книга Сэндберга стала абсолютно оригинальным вкладом в американскую литературу, значение которого непереходящее».
Расцвет творчества К. Сэндберга. Сборник стихов «Cornhuskers»
В 1918 г. выходит сборник стихов Карла Сэндберга «Сборщики кукурузы» («Cornhuskers»). Здесь, в отличие от урбанистических мотивов «Чикаго», превалирует сельская тематика. Поэт, сын родной земли, славит красоту ее природы во все времена года, и особенно в конце лета и осенью, когда люди вознаграждаются за свой труд щедрым урожаем. Богатство красок родного края, красота его тружеников – постоянный источник вдохновения поэта. Он родился здесь, где между Хребтами Скалистых Гор и Аппалачей «утренняя звезда несет пламя над рощей и пастбищем», где прерия поет песни его лирическому герою. Сэндберг искренне заявляет:
I was born on the prerie and
the milk of its wheat, the red
of its clover,
the eyes of its women gave me
the song and the slogan.
Конец 10-х – начало 20-х годов – плодотворный период в творчестве К. Сэндберга. Первая мировая война, «десять дней, которые потрясли мир» в России – все это усилило социальную тематику его стихов.
В 1915 г. появляется стихотворение «Миллионы молодых рабочих», засвидетельствовавшие гражданскую позицию автора, его понимание бессмысленности войны, на которой люди «убивали, как на бойне, друг друга». В 1914–1915 гг. создается цикл «Военные стихи».
Тематически с этим циклом перекликается стихотворение «Трава» («Grass», 1918 г.), в котором автор осуждает жестокость братоубийственных сражений: под Геттисбургом в штате Пенсильвания в США, под Ипром, бельгийским городом, где впервые было применено новое кощунственное оружие – газ «иприт». Используя прием ретроспекции, поэт обращается к сражению под Аустерлицем в 1805 г. между русско-австрийскими и французскими войсками., битве под Ватерлоо в 1815 г., принесшей поражение Наполеону I. К. Сэндберг прибегает также к другому излюбленному своему приему – одушевлению обычных предметов, которые говорят у него от первого лица. Трава обращается к людям, чтобы те перестали убивать друг друга и дали ей возможность «потрудиться».
В середине 20-х годов в творчестве К. Сэндберга обнаруживаются пессимистические мотивы. Об этом свидетельствует ряд стихотворений сборника «Доброе утро, Америка» («Good Morning, America», 1928 г.), «Образы пепла, тумана, мглы, мотивы разочарования и неуверенности в грядущем характерны для этой книги. Утрата боевого пафоса борьбы за правое дело ведет к натуралистическому нагромождению деталей, ослабляется связь поэта с народным, реалистическим искусством…».
Наряду с этим в новой книге углубляется эстетическая основа поэта: он выдвигает 38 творческих требований. «Поэзия – это мешок невидимых подарков, это небо, темное от перелета диких уток, это открывание и закрывание двери, при котором остаются только те, кто успел что-нибудь запечатлеть в этот момент…» Теоретический подход Сэндберга воплощается в таких его стихотворных миниатюрах, как «Кони ветра», «Матросский сундук», «Может быть». Используя имажистскую образную структуру стиха, поэт рисует в них реалистические картины:
Broken sky.
The sky of gray is eaten in
Rag holes stand out.
It is an army blanked and sleeper
slept too near the fire.
В сборнике «Доброе утро, Америка» по-прежнему звучат мотивы протеста против социальной несправедливости («Подоплека»); любви к родной земле и природе («Песенка о четырех ветрах»); восхищения человеком труда – рабочим, «творцом быстроты».
Однако достоинства сборника не помешали радикальной американской критике очень строго отнестись к временному отступлению поэта от реалистической традиции. Кеннет Рексрот писал по этому поводу: «После 1925 г. нет ничего ценного… Сэндберг как историк, романист, автобиограф, детский писатель просто не существует больше для литературы. Считаю, что последней вещью был «Мешок американских песен» (1924 г.).
Выводы оказались поспешными. «Красное десятилетие» возродило Сэндберга – поэта, открыв новые стороны его многогранного дарования. Друзья поэта говорили: «Написать кратко о Сэндберге – все равно, что сфотографировать гранд Каньон на черно-белую пленку.… Этот один писатель воплотил пять сфер: поэзия, история, биография, проза, музыка».
Кульминацией творчества К. Сэндберга являлся сборник «Народ – да», в котором поэт достигает своего идейного, нравственного, эстетического и художественного апогея. Вероятно, этому благоприятствовала общественно-политическая обстановка «красного десятилетия». По замыслу и художественному воплощению книга К. Сэндберга перекликается с «листьями травы» У. Уитмена. Эти книги сближает не только композиционное сходство; их роднит также огромный гуманистический потенциал.
Не случайно американский поэт Стивен Винсент Бенс (1898–1943) дал книге К. Сэндберга высокую оценку: «Это самый большой и выдержанный от начала до конца поэтический его труд. Он славит здесь народ – и делает это лучше, чем любой другой американский поэт со времени Уитмена, и с такой же любовью. Этот голос исходит из Западной Америки, плоть от ее плоти, пот от ее пота, и этот голос принадлежит человеку, который знает лица, язык и немыслимые истории народа».
Книга насчитывает сто семь пронумерованных стихотворений, связанных между собой общей идеей. От особенностях сборника автор сам говорит в заглавном стихотворении:
Being several stories and psalm
nobody would
want to laugh at
interspersed with memoranda
variations worth a
second look.
Творчески интерпретируя «Песнь о себе» У. Уитмена, Сэндберг заявляет:
I am the people – the mob – the crowd –
the mass
Do you known that all the great
work of the world is done
through me?
I am the workingman, the inventor,
the maker of the world′s food
and clothes.
В сборник «Народ – да» сильны фольклорные мотивы. Сам К. Сэндберг блестяще исполнял народные песни и баллады, аккомпанируя себе на гитаре. Из глубин народной мудрости он черпал свои образы и легенды, из неисчерпаемых родников живой речи пополнял свой богатый лексический запас.
Библейская легенда «О Вавилонском столпотворении» ложится в основу его «сюжетного» стихотворения «В Иллинойсе и Индиане…», повествующего о том, как все люди собрались на «великий сбор – с шести континентов»:
At a given signal they would join
in a shout,
So it was planned,
One grand hasannah, something
worth listening to.
And they all listened.
The signal was given.
And they all listened.
And the silence
was beyond words.
В стихотворении находится место и для народного юмора. Лишь одна старушка «долгим стоном возвестила о своих бедах, потому что была глуха».
Эти легенды, – по словам самого поэта, «взросшие из самой гущи народной», – являлись источником его вдохновения и «кладовой» высокохудожественной образности. Здоровый народный «смех сквозь слезы», помогающий выстоять труженику в беде и нищете, звучит в стихотворении «Шестьдесят лет в сосновом сарае». Старый сарай, свидетель многих событий, совсем обветшал. Но у хозяина нет средств на ремонт и он, наконец, находит выход: «Я поставил подпорки с одной стороны, а с другой его подпирает ветер».
Конкретные образы простых людей служат подтверждением декларации поэта о том, что народ – это «источник, откуда черпает силы история», а цари – это лишь «игрушки судьбы, сидящие на престолах». Грозным предостережением тиранам звучит сто шестой стих – миниатюра «Спит народ»:
The people sleep.
Ai! Ai! The people sleep.
Let the sleepers toss in sleep
And an end comes of sleep
And the sleepers wake
Ai! Ai! The sleepers wake.
Свое социальное и эстетическое кредо К. Сэндберг вкладывает в уста одного из «старых чикагских поэтов», который имел лишь «разум, даренный богом», но не имел ни гроша. Своим единственным карандашом он написал слова:
I am credulous about the
destiny of man,
And I believe more than I can
ever prove
of the future of the human race
And the importance of illusions,
the value of great expectations.
В сборнике «Народ – да» поэт обращается и к очень важной для него теме Линкольна. Над своим многотомным трудом «Авраам Линкольн» К. Сэндберг начал работать еще в 20е годы (первая часть «В прериях» была опубликована в 1926 г.).
Как считает американская критика, эпопея К. Сэндберга о Линкольне является одной из «монументальных работ века». Одна только часть «Годы войны» превосходит по своему объему все произведения Шекспира более, чем на 150 000 слов. Автор собирал материалы о Линкольне в течении 30 лет, заполнив бумагами весь сарай и чердак дома. Работа над эпопеей длилась более 20 лет. Труд увенчался не только единодушным признанием критиков, но и был отличен высшей литературной наградой – Пулитцеровской премией.
Со спадом радикальной войны «красного десятилетия» в американской литературе наступает затишье, которое коснулось и Карла Сэндберга. А.М. Зверев отмечает: «Путь Сэндберга не назовешь прямым. В юности он увлекался идеями социализма и десять петроградских дней оставили путь не самоочевидный, но неизгладимый след в его поэзии 20х гг., усиливая радикальные общественные настроения поэта. Своего апогея эти настроения достигли в «красное десятилетие», когда Сэндберг создал книгу «Народ – да» (1936 г.), мыслившуюся как своего рода «Листья травы» нашего времени. Потом наступил кризис – духовный и творческий. Он длился много лет, и лишь в последней книге «Мед и соль» (1953 г.) вновь появилась та масштабность мысли и та пластика образа, которые так характерны для его лучших стихотворений.
Следует уточнить, что из духовной депрессии К. Сэндберг начал выходить уже в годы Второй Мировой войны, когда он выступает активным борцом против фашизма. В эти годы появляется книга его стихов «Дома, на фронте, для памяти» («Home, Front, Memo…», 1945), посвященная поэту Стиву Бене и получившая положительную оценку американской критики: «Встревоженный американский гражданин, который любит свою страну – и верит в то, что любит всю человеческую Семью на земле, – фиксирует здесь зигзагообразный ход ума, сердца и ощущений во время войны». Эта книга – документальная запись честных и страстных высказываний, сделанных, когда «рычал и бушевал шторм».
Высоким человеколюбием пронизано стихотворение «Мистер Аттила, август, 1945». Поэт протестует против атомной бомбы и тех, кто ее создавал. Он рисует портрет рассеянного профессора Аттилы, который внешне создает впечатление беспомощного человека. На самом же деле это жестокий убийца, который «снаряжает заряды всесокрушающей силы». С едким сарказмом говорит автор об этом «цивилизованном гуме», угрожающем миру новым видом оружия массового уничтожения.
Книга стихов под названием «Мед и соль» («Honey and Salt», 1953 г.), вышедшая в свет после длительного перерыва, явилась новой вехой в творческой биографии автора. «Так что ж, мне, наконец, и на все наплевать? Или меня хватит еще на один бой?» – ставит перед собой риторические вопросы 75-летний поэт в стихотворении «Вопросы вечером». Подводя итоги своего жизненного пути, К. Сэндберг с уверенностью вглядывается в будущее, и – грусти.
Поэт щедро делится с людьми своей любовью и жизненным опытом в стихотворении, написанном как бы на одном дыхании:
И ты начинаешь разговор с собой
Разговор этот надо хранить и помнить
Как зеницу ока ты будешь беречь любовь
И поймешь, что она сокровище
И ты будешь делиться им, не беднея
Ты как книга, которая не беднеет
Как книга, в которой множество книг.
Как стебли лютика на ветру,
Что гнутся, но никогда не ломаются.
Последние две книги – «Широта Сэндберга» («The Sandburg Range», 1953) и «Стихи урожайной поры» («Harvest Poems», 1910–1960, 1960) – это своеобразные ретроспекции («Алое и белое», «Как во сне»), философские размышления о жизни («Под куполом Капитолия»). Общий художественный уровень этих сборников по-прежнему высок, но они не добавляют ничего нового в творчество выдающегося поэта.
Карл Сэндберг выступил новатором в области языка, поэтики, эстетики. Американский критик, близкий друг поэта Г. Гоулден называл К. Сэндберга «голосом поющей Америки», отмечая при этом, что сама его речь, со свойственной ей богатой модуляцией, драматическими паузами и средне западным диалектом, была диалектом, была «разновидностью пения».
Продолжая эту мысль, другой американский критик Дэвид Гэркинс указывает: «Его словарь прост, и редко его можно назвать «поэтическим» или «абстрактным», гибкость его языка легко адаптируется к теме. Он использует интонации разговорной речи, когда это нужно. Можно встретить в его поэзии и сленг, и сильную народную метафору…. Использует он и синтаксические параллели и повторы…».
Как уже говорилось, верлибр К. Сэндберга близок к верлибру автора «Листьев травы». Ключом к разгадке его секрета могут послужить слова У. Уитмена: «Ритм я признаю не внешний, регулярный и размеренный: краткий слог, длинный слог… – как шаги хромого, такая поэзия мне чужда. Морские волны не выкатываются на берег через равные промежутки времени, как и порывы ветра между соснами, однако в реве волн, в шепоте ветра между деревьями есть чудесный ритм…. Именно эту разновидность мелодии и ритма я стараюсь поймать».
Творчески развивая теорию поэтики своего учителя. К. Сэндберг идет дальше. «Одно из средств, при помощи которых Сэндберг достигает более тонкого чувства ритма, является управление слогом, тембром и ударением гласных», тонко подмечает американская исследовательница Г. Аллен. В качестве примера она приводит стихотворение К. Сэндберга «Когда приходит смерть, 21 апреля 1945», посвященное памяти Франклина Рузвельта:
Can a bell ring in the heart
telling the time, telling the moment,
telling of a stillness come
in the afternoon a stillness come
And now never come morning.
Средствами поэтики автор вызывает у читателя стихотворения почти физическое ощущение печального и торжественного перезвона колоколов.
Деятельность Карла Сэндберга.
Если коротко рассказать о «политической» деятельности писателя, то можно отметить, что в годы Второй Мировой войны Сэндберг выступал против фашизма; он прославлял бойцов антифашистского подполья, преклонялся перед подвигом защитников Сталинграда, сурово осудил впоследствии организаторов «холодной войны» и, как уже говорилось выше, создателей атомного оружия. И все же главная заслуга выдающегося поэта – в плодотворном развитии демократических традиций, заложенных У. Уитменом, в привнесении в них своей новой «сэндберговской» струи.
Личное впечатление об американском писателе
Думаю, в поэзии у меня довольно заурядные пристрастия: я очень люблю лиричную, музыкальную поэзию другими словами, я люблю рифму, красоту слова и глубину.
Я еще малознакома с именно американскими поэтами, поэтому, целью моего реферата было познакомиться, открыть для себя кого-то нового, незнакомого. Имя К. Сэндберга я открыла для себя лишь недавно.
Человеку свойственно сравнивать новое с уже известным и знакомым. Я не исключение, поэтому К. Сэндберг чем-то напомнил мне нашего поэта Маяковского (хотя другим мое сравнение, может показаться голословным).
Углубляясь в творчество К. Сэндберга, соглашаешься с тем, что каждый человек имеет право быть оригинальным, на свой стиль написания. Кто-то черпает вдохновение в природе, кто-то в темах о любви, кто-то в техническом прогрессе, кто-то в жизненных драмах, кто-то в судьбах великих людей и исторических событиях; кто-то во всем этом вместе взятом. И хотя я очень люблю читать стихи людей, черпающих «рифму» в красоте, нежели в прогрессе времени или небоскребах, я считаю творчество К. Сэндберга очень своеобразным. Я даже назвала бы его «поэтом своего времени», а жил он в весьма нелегкое время – войны, прогресс техники и науки и другие великие события прошли перед его глазами – это случается с каждым, кто родился на стыке веков (1878–1967 гг.) и, конечно же, как поэт он не мог обойти в своем творчестве эти события. Именно поэтому К. Сэндберг запечатлелся в моей памяти, как «Поэт своего времени».
Используемая литература
1. Шпак В.К. Американская поэзия ХХ века. Основные направления развития. Киев, 2006 г.