Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Интервью Джона Пила для югославской радиостанции Б92, 2002й год
Интервью брал Реля Миркович, перевод Freedom
Лондонский сотрудник радиостанции B92 взял в 2002 году интервью у легендарного Джона Пила, диск-жокея Radio One и одного из самых влиятельных промоутеров альтернативной рок-культуры. В связи с неожиданной смертью Пила мы вновь публикуем это интервью как дань памяти человеку, чья деятельность оказала большое влияние на формирование оригинальной музыкальной концепции Радио B92.
- Расскажи о том, как ты рос в Ливерпуле в 50-е, о любви к футбольному клубу "Ливерпуль" и взаимоотношениях с Битлз...
ДП: Я рос не в самом Ливерпуле, а по другую сторону реки Мерси, что не одно и то же. Но офис моего отца находился в Ливерпуле, так что я проводил там довольно много времени, да и закупались в основном там. Но в 50-е там особо некуда было пойти, честно. В Лондоне еще что-то происходило, но самое большее, на что ты мог рассчитывать, это гастроли американских исполнителей, это был настоящий пре-рок-н-ролл, знаешь... Так что я видел таких людей, как Джонни Рэй и Фрэнки Лэйн и других звезд того времени. В Ливерпул Импайр проходило много концертов. А потом, когда начался рок-н-ролл, ты мог пойти и посмотреть таких артистов, как Клайв Макфаттен, Дюэйн Эдди, Эдди Кокрен и Джин Винсент - Джин Винсент оказал особенное влияние , на мою жизнь, - на мой взгляд, он просто поразительный. Но это и всё, знаешь ли. Не было особо много домашнего материала, были один-два человека вроде Джо Брауна из Лондона, имя которого писалось внизу в афише, но все это было американским импортом, на самом деле. И я уехал. Я был школотой с семи до семнадцати лет и вне Ливерпуля все это время. А потом я по собственной воле пошел в армию на два года. И уж затем, в 1960-м, перебрался жить в Даллас, штат Техас, - на четыре года. Так что, в действительности, меня тут не было, когда начинался мерси-бит.
Работа в Далласе
В 1965 году, когда Битлз начали приобретать популярность в Америке, многие говорили мне - ты из Ливерпуля, ты же сам говорил, и ты, должно быть, все знаешь о них. На самом деле я не знал о них ничего. Получается, из-за того, что я из тех же краев, что и они, я получил работу на радио. Довольно шокирующе.
На самом деле это трудно назвать работой. Я проработал всего несколько недель. Это была станция WRR, имевшая ночную программу, которую слушала молодежь. Она называлась Кошачий караван, и я крутил в ней ритм-н-блюзы, практически одну "черную"музыку, хотя аудитория была в основном белой. Хорошая иллюстрация того, как функционировала американская культура. Молодые люди балдели от (этой) музыки, но если б кто-то из этих музыкантов появился на пороге их дома, они вызвали бы полицию. Это было довольно расистское общество.
У меня были некоторые пластинки, которые можно было приобрести только в Европе - некоторые здесь (в Англии), некоторые в Голландии. Я приносил их на радио, и меня просили рассказать о них в передаче. Я думал, это из-за моего хорошего знания музыки, но, вероятно, они делали это из-за того, что у меня был забавный акцент, да так и было, по техасским стандартам.
- Убийство Джона Кеннеди, а потом и Ли Харви Освальда, повлияло на твою жизнь, принимая во внимание, что в это время как раз ты был в Далласе?
ДП: Не очень... Понятно, что это многое изменило в Америке, точно так же, как события 11 сентября изменили мир до неузнаваемости. Но это не изменило меня как личность.
Меня там вообще-то не было, когда произошли эти убийства. Я был в Далласе и приехал на место, где произошло убийство Кеннеди, сразу после этого, минут через 45. Я сказал, что работаю в Liverpool Echo, и так получил доступ за полицейские кордоны. Я стоял и смотрел, но все это было довольно скучно - куча людей, крутящихся вокруг в поиске пуль и ставящих метки на земле.
Я вернулся на работу и позвонил в Liverpool Echo, чтобы рассказать им о том, что видел, и мне казалось, они будут в возбуждении, а их это, честно, вообще не заинтересовало. Они дали статью под названием "Человек из Ливерпуля в Далласе", написав больше о моем отце, чем обо мне - "Джон Рейвенскрофт" - это мое настоящее имя, - "сын известного ливерпульского торговца хлопком Роберта "Боба" Рейвенскрофта...", так что, по-моему, они вообще упустили остроту момента.
Той ночью я был на пресс-конференции в полицейском управлении Далласа. Они показали Ли Харви Освальда и заявили, что ему предъявлено обвинение в убийстве Джона Кеннеди, что было весьма занимательно, а потом его увели, а я вернулся домой, вот и все. Это была лишь небольшая встреча с историей, никоим образом не повлиявшая на мою жизнь.
Возвращение в Лондон
ДП: Я вернулся (в Англию) в начале 1967 года, поработав на радио. Первой полноценной работой на радио была в Оклахоме, там я провел около 18 месяцев. Потом еще 18 месяцев в Сан-Бернандино, на KMEM San Bernandino. И по возвращении, как уже сказано, в начале 67 года, я не мог найти работу, и тогда человек, который был соседом моей матери в Лондоне и делал рекламу для пиратской Radio London, сказал, чтобы я пришел и переговорил с человеком, которого звали Алан Кин. Я так и сделал. Я сказал Алану, что работал на калифорнийском радио, и он сразу выпустил меня в эфир, без прослушивания, за что я ему очень благодарен.
Я работал в дневные смены и, добровольно, - в смене с полуночи до двух. Зная, что никто ни на корабле, ни в офисе Радио Лондон это не слушал, я целиком изменил программу, не давал рекламу, новости, ни прогнозов погоды, только ставил диски, привезенные из Калифорнии.
Я назвал программу Perfumed Garden. В своем формате программа была очень удачной. Так что когда в сентябре 1967 года открылось Radio One, я был единственным из диджеев, кого взяли. У меня был контракт на 6 недель, и вот - работаю уже 34 года. (смеется)
О пиратских днях
ДП: Было бы здорово, вспоминая сейчас те дни, представлять себя каким-то криминалом, но вообще-то это было совсем не так. На самом деле всё было абсолютно легально, насколько это было необходимо.
Мы выходили в эфир вне британских территориальных вод, так что потом пришлось изменять закон, чтобы сделать это нелегальным, что власти, вообще говоря, и сделали. А когда было вынесено предписание, в 67-ом или когда там еще, то они запретили вещение на страну вне территориальных вод.
В действительности под запрет попал не столько эфир, сколько люди, которые обеспечивали едой и напитками корабли, ведшие передачи. Тем самым корабли и люди на них не могли работать нормально. Радио Кэролайн некоторое время держалось, но Радио Лондон сдалось сразу. Корабли находились в стационарном положении. Мы просто бросали якорь у берега, недалеко от того места, где я теперь живу, возле Феликстоу, у Ипсвича. Это было здорово, знаешь - прекрасное лето, лето 67-го, не было ни волны - на корабле было чудесно, серьезно. Что-то вроде отпуска, честное слово.
БиБиСи в шестидесятые
ДП: Все было по-другому. Перво-наперво, было очень ограничено время, когда мы могли ставить музыку. Существовала система, которая называлась Время иглы, что звучит как какая-нибудь программа для лечения наркоманов, но это было время грампластинки, программа в очень стесненных временных рамках, и было условие - чтобы звучала живая музыка, в принципе, неплохая идея, только вот музыка не шла "вживую"!
Люди записывали треки на пластинки и платили музыкантам, как будто бы они были на БиБиСи и записывали материал там. Иногда, не намеренно, делали оглушительные вещи - приводили группы вроде Nothern Dance Orchestra или более известных Radio Dance Orchestra of Baden Baden из Германии. Они записывали каверы хитов дня, которые были весьма забавными.
Однажды я услышал версию Purple Haze Хендрикса, которую сделали Nothern Dance Orchestra, и мне очень захотелось заиметь копию этой пластинки, потому что это была совершенно невероятная версия.
Кроме того, была еще и дневная "живая" программа, с Джо Лоссом и его оркестром, которая, по-моему, называлась, Клуб в 12 часов, потому что у программ были названия такого типа, или День с Лоссом, или что-то в этом духе. И там крутили оркестровые версии хитов дня, и бэнды как бы исполняли такие салонно-танцевальные каверы. Многое из этого было довольно забавным.
Программа, которую я вел, называлась Top Gear. Я уже говорил, что у программ были ужасные названия, мы должны были обязательно включать два-три живых номера, записанных в студиях БиБиСи. Я считал это преимуществом, потому что ты мог привести людей, у которых даже не было контракта с фирмой грамзаписи, составлять разные комбинации из музыкантов, и не надо было записывать версии синглов или других песен с альбомов, и группы могли играть вещи, которые прежде не исполнялись.
Это была возможность немного продвинуть музыку. То, что я делал, в целом было очень схоже с этим принципом, кроме того, что я работал в студии вроде этой, только подальше. Я все еще завожу музыку с винила, все это идет на хард-диск, но тут я не разбираюсь, о чем речь. Технологические различия наиболее заметны, но я и сегодня использую проигрыватель, насколько это возможно, люблю звук винила, он как-то лучше и теплее, с другой стороны, если бы кто-то поставил мне песню с винила или с си-ди, а я бы не видел, с чего это идет, я бы вряд ли сказал, в чем различие, но в моей голове оно, кажется, существует.
У меня до сих пор в каждой передаче есть выступление, записанное специально для программы. Иногда, как сегодня ночью, есть живое выступление пары групп в студиях Maida Vale, где записываются сессии, и это зачастую прикольно, нервы щекочет , но... Да, изменения большие... Сегодня намного больше диджеев, желающих крутить музыку. Когда начиналось Radio One, интерес к музыке у диджеев едва проглядывался, потому что тогда им приходилось бы составлять программу, что было уделом продюсеров. Мы были востребованы как ведущие, приходили со списком вещей и их зачитывали. Большинство диджеев хотело работать так, потому что благодаря работе на Radio One они могли перейти на телевидение или заниматься каким-то другим бизнесом.
Многие из тех, кто тогда работал на БиБиСи, теперь весьма успешные бизнесмены. А я никогда не был бизнесменом...
Сессии Джона Пила
- Кто твои фавориты?
ДП: За все эти годы у нас перебывали почти все, кроме Битлз и Роллинг Стоунз из числа великих. Из недавних Оазис, мне они никогда не нравились, если честно, так что... А вот Blur были дважды. В моих любимчиках ходят несколько странные вещи - две сессии The Slits, записанные в эру панка, это было волшебно, до ужаса. Ох, там много всего было... И так мало было плохого, это удивительно, принимая во внимание, как много всего происходило. Счет уже на тысячи, и мало что разочаровывает! Клэш записали половину (сессии), а потом так прелестно заявили, что оборудование в студии не соотвествует ожидавшимся стандартам, так что закончить сессию не удалось. Мне показалось, в этом проявилась какая-то их невыносимая претенциозность (смеется). Мне трудно выделить какого-то одного, абсолютного фаворита. Ну, один из них - реггей-группа Culture, одна из немногих, выпущенных на пластинке, кого я слушаю, наверное, чаще всего.
- У тебя есть любимый период в истории рок-н-ролла?
ДП: Были периоды, которые меня радовали больше других. Мне кажется, ранние 70-е были довольно скучным периодом, потому что записывались только те группы, в составе которых был по крайней мере один участник из ранее успешной группы, так что, в действительности, было мало чего нового. Примерно в это время образовались Рокси Мьюзик. По сути, они были едва ли не единственной группой, первые три-четыре года в 70-е, в составе которой не было ни одного участника известной до этого группы, и с этой точки зрения это было интересно. Но всегда было что послушать, все время что-то происходило. Как и теперь, надо было выглядеть покруче, продвинутее, но сейчас, с развитием интернета, всемирной паутины и тому подобного, плюс то, что люди повсюду могут слушать любую программу и делают это, и посылают свои записи – все это стало своего рода одной глобальной программой. У меня много записей, слишком много, так что я не могу их все прослушать. Слушаю, сколько могу – вот ты подарил мне шесть си-дишек, но я каждую неделю получаю где-то от 180 до 220 си-ди. А еще 12-дюймовые синглы, штук по 50-60, семидюймовых до двадцати. Мне нравится их получать, понятное дело. Может, что-то из этого окажется настоящим чудом, и тогда это можно будет поставить на радио. Мне как слушателю и ди-джею нравится то, с чем раньше не сталкивался, или то, что нельзя сопоставить с тем-то и тем-то, то есть, чтобы когда я что-то слушал, я не мог сказать, что вот эти люди, скажем, слушают Трэвис. Мне нравится слушать то, что не с чем сравнить, но так бывает не часто. Так было с Рокси Мьюзик, как я уже заметил, и, в общем, иногда такое случается. Так было со Смитс, скажем. Ни за что не угадаешь, что слушали Смитс. И, конечно же, что касается современной электронщины, трудно угадать, что откуда произошло. И это, на мой взгляд, очень здорово. Это здраво.
О дружбе с музыкантами
- Кроме Капитана Бифхарта и Марка И. Смита из Fall, которые играли в Белграде еще до начала военных действий, ты заводил дружбу с музыкантами, пользуясь своим положением?
ДП: Нет. Марка И. Смита я встречал несколько раз, трудно сказать, что мы с ним друзья. Когда я с ним встречаюсь, я не знаю, что ему сказать, поэтому мы хлопаем друг друга по плечу, как это принято, и каждый продолжает свой путь.
Кэптен Бифхарт обычно звонит мне раз в год, где-то за месяц до моего дня рождения в августе, и каждый раз я нахожусь в ступоре, потому что не знаю, что ему сказать, мне кажется, что бы я ни сказал, прозвучит банально, и он наверняка спросит себя – на кой ляд я звоню этому парню каждый год?
Я человек деревни, я живу в деревне. Мы в основном сосредоточены на жизни наших детей, тихо живем в нашей небольшой деревне. Я всегда был как бы олдбоем, в то время как люди в группе вдвое младше меня, так что совершенно ожидаемо, что им не хочется дружить со стариком.
То же самое можно сказать и о продюсерах программы, мне их очень жаль. БиБиСи недавно приняла двух новых парней, им где-то по 28 лет, а мне 62. Сейчас намного лучше, но в начале было заметно, что им не очень приятно работать со стариканом. По-моему, они подумали, что мне надо бы дать закончить с делами, раз уж выпало поработать со стариком. Им было очень некомфортно.
У меня нет друзей в шоу-бизнесе. Есть люди, которых я люблю и с которыми дружен, как Дэвид Джедж из Cinerama, и еще несколько товарищей. Ребята из группы Melys из Северного Уэльса, я очень дорожу нашей дружбой. Но таких немного…
О White Stripes
- Можешь сказать, почему некоторые недавние группы вроде Уайт Страйпс так важны для тебя? И еще – тебе не хотелось вернуться в Америку в качестве диджея?
ДП: Нет, у меня никогда не было желания покинуть эту страну. Конечно, я люблю посещать разные места, но я ужасно боюсь самолетов. Я считаю, что у меня почти идеальная работа, и то, что я ею занимаюсь в таком возрасте – это чудесно. У меня нет желания куда-то срываться или заниматься чем-то еще. Мне никогда не хотелось попасть в телевизор и тому подобное. Я уже говорил – я получаю записи бесплатно, мне платят за мою работу на радио, я сам выбираю музыку для своей программы. Если я вижу играющую где-нибудь хорошую группу, я могу пригласить ее в студию и записать. Для меня это практически идеально, честно. Ну, я мог бы быть повыше ростом и поволосатей (смеется), но, несмотря на эти физические недостатки, мне трудно представить себе иную жизнь. Надеюсь, это не прозвучит самодовольно, но это замечательная жизнь.
Мне нравится, когда некоторые вещи происходят без видимых причин и завоевывают аудиторию. Люди часто спрашивают меня – что станет Следующей Великой Вещью, а для меня именно в этом удовольствие – не знать. Я люблю сюрпризы.
Впервые я услышал про Уайт Страйпс, когда мы приехали на один фестиваль в Гронингене, Голландия. Там был потрясающий магазин грампластинок, очень небольшой, не больше этой студии. Я вошел внутрь и там стоял первый альбом Уайт Страйпс, как импорт из Америки. Мне понравилось, как он выглядит, прочитал названия песен…
Знаешь, со временем вырабатывается инстинкт, пластинка выглядела как то, что мне нравится, и я ее купил и поставил в передаче. Теперь я получаю множество пластинок из Детройта. Факт, что они пробились, но многие говорят, что это я помог их карьере, или еще чьей-то, вспоминают Лед Зеппелин, однако я так не считаю.
Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, не ради вознаграждения и не для славы. Я люблю это дело. И если другим нравится то, что люблю я, - это еще лучше, а если нет – жаль, потому что они лишают себя чего-то хорошего.
Как выбирается музыка для программы
- Каковы твои критерии при выборе музыки для программы? Важна обложка или название группы?
ДП: Надо понимать, что когда группа придумывает себе интересное название, это иногда может оказаться верхом ее креативности, так что порою могут быть блестящее название и ужасные песни. Но если хорошая обложка, которая приковывает внимание… Обложка Уайт Страйпс – хороший пример этого.
У меня нет никаких особых критериев. Слушаю что-нибудь и думаю – вот это можно бы поставить, а что-то другое – нет. Какой-либо глубокий анализ того, почему ты что-то ставишь, никуда не приведет. Представь, что анализируешь личные отношения…
Скажем, я спрашиваю себя, почему я люблю собственную жену и детей – ты задаешь себе вопросы, на которые только ты можешь ответить. И от всего этого можно сойти с ума. Поэтому я просто думаю – это хорошо, включу-ка в программу.
О хеви-метал
ДП: Я очень люблю death metal, потому что он такой экстремальный и невыносимо смачный. Я думаю, плохой вкус – это очень важно. Есть люди, которые время от времени пишут на БиБиСи и жалуются на некоторые death-металлические вещи, которые я ставлю.
Был один случай в Америке, когда женщину убила пара, занимавшаяся черной магией и верившая в Сатану, но, с другой стороны, сколько людей убито во имя официальных религий. Идея о необходимости запрета на группы из-за нескольких придурошных «сатанинских» стихов глупа…
Есть песня, которую даже я не захотел поставить. Она называется «Пни беременную женщину», довольно хорошая песня, но этого даже я не поставлю.
Я люблю вещи такого сорта, так что death metal для меня вполне подходящая территория.
О Восточной Европе
- Ты слушал восточно-европейскую музыку в период холодной войны? Твое мнение о том, что происходило тогда и сейчас?
ДП: Не так много, как хотелось бы. У меня был приятель в Польше, который работал на радио, и он время от времени присылал мне музыку оттуда. Как-то реггей-группа Misty In Roots выступала в Польше, и местная молодежь могла соприкоснуться с музыкой в стиле реггей, и потом я стал получать кассеты с польской реггей-музыкой, это довольно необычно.
Однажды я был в России и послушал много групп. Точно так же я был в Болгарии, я один из немногих, кто был там два раза. Иногда (группы) были хороши, но почти всегда почему-то напирали на одежду – кто-то был одет как клоун, кто-то как монах.
Глупо утверждать, что все группы были такими, но у большинства был этот театрализованный бэкграунд, и это меня ужасно нервировало. Ничего из этого мне не понравилось. Моя жена непосредственно перед тем, как мы познакомились, была на отдыхе в Югославии. Если бы я знал раньше, я бы, наверное, попросил ее привезти какие-нибудь пластинки, а сама она не догадалась.
Кое-что я крутил на радио, были неплохие записи, но не припомню ничего выдающегося. И потом, существовал языковой барьер, особенно в России, где в текстах зачастую был политический подтекст, настоящие политические песни, а мы не могли в это углубиться. Нельзя было напрямую заявлять политические лозунги, на концертах люди могли похлопать какой-то единственной строке из песни, и мы спрашивали – а почему они хлопают?, а в ответ – из-за текстов, а ты спрашиваешь – а что в тексте-то?, вот и думай тут… Но в России это имело определенный резонанс и значение, а на Западе этого никто бы не понял.
О футбольном клубе «Ливерпуль»
- И последний вопрос: ФК «Ливерпуль» сейчас идет на четвертом месте в Премьер-лиге. Прокомментируешь их игру?
ДП: Трагедия! Единственный клуб, который они могут победить, – это «Манчестер Юнайтед», это невероятно! А всем остальным проигрывают, и побеждает «Манчестер Юнайтед»! Честно, я всегда ненавидел «Манчестер Юнайтед». Я понимаю, что среди тех, кто это читает, много поклонников МЮ, и это всегда ставило меня в тупик – количество людей, никакой связи с МЮ не имеющих, даже в вашей стране. А у нас? Спрашиваешь у какого-нибудь деревенского парня – за кого болеешь? – За Манчестер! – Вот тебе карта Великобритании, покажи, где Манчестер, - не знают.
Единственная причина – то, что они постоянно выигрывают. Я живу с этим с восьми лет. В школе, куда я ходил, я был единственным фанатом «Ливерпуля», нет, был еще один, но он футболом не интересовался совершенно. Все остальные болели за МЮ. Я рад, что «Ливерпуль» у них регулярно выигрывает, но было бы здорово обыграть еще кого-нибудь!
Я думаю, МЮ опять выиграет, они опережают всех на четыре очка. И в конце года они опять получат кучу денег. Богатые станут еще богаче, а бедные – беднее. Недемократично. МЮ стал как «Хэрродс», он лидирует по деньгам. Скупает игроков, которые могут даже не играть. А команды со дна таблицы, типа «Ипсвича», это наша местная, - имеют сотую часть доходов МЮ, как тут посоперничаешь? Ситуация такова, что позволяет МЮ побеждать бесконечно. Меня это здорово огорчает.