Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Московский государственный институт радиотехники, электроники и автоматики.
Кафедра истории и права
реферат по теме: «Военные действия вооружённых сил СССР в предвоенные 1936-1940 годы».
Выполнил: Коляда Алексей
Группа: РР-1-97
Научный руководитель:
кандидат исторических наук, доцент: Петров Г. Н.
Москва 1998
План:
Вступление.
Защита рубежей Родины от японских милитаристов.
а) Озеро Хасан, боевые действия и итоги.
б) Помощь братскому народу Монголии.
Халхин-Гол.
Военные действия союзнических сил.
3) Заключение договора с Германией.
4) Советско-Финская война 1939 года.
а) На северо-западе граница на замке (введение).
б) ... Но Ленинград в опасности.
в) Нет блага на войне.
г) "Правительство Териоки"
д) Мир смотрит на север.
ж) Пиррова победа? (вывод)
5) Заключение.
Международная обстановка в то предвоенное время характеризовалось, с одной стороны, острыми империалистическими противоречиями внутри стран капиталистического мира, а с другой - их общей враждебностью к СССР.
Империализм стремился разрешить эти противоречия военными, насильственными средствами. Причем главной тенденцией в политике наиболее агрессивных государств - Германии и Японии - было стремление объединить усилия для нападения на СССР с двух сторон, т.е. навязать Советскому Союзу войну на два фронта.
Эта тенденция еще больше усиливалась и приобретала определенную направленность в связи с заключением м 1936 году «Антикоминтерновского пакта» и образованием военно-политического блока фашистских государств, в который вошли Германия, Италия и Япония. Создание такой военно-политической коалиции с распределением сфер действия её участников преследовало цель разжечь очаги войны в Европе и Азии.
В 1938 году немецко-фашистская армия захватила Австрию, оккупировала Чехословакию, а в апреле 1939 года А. Гитлер утвердил план «Вайс», предусматривавший нападение на Польшу до 1 сентября 1939 года. На Востоке японская армия вторглась в Китай, оккупировала всю территорию Маньчжурии, создав здесь марионеточное государство Маньчжоу-Го, во главе которого был поставлен последний император цинской династии Генри Пу И. Японские захватчики установили в нем военно-полицейский режим. Маньчжурия была превращена в плацдарм агрессии против СССР, Монголии и Китая.
Первым шагом агрессии явилось вторжение японцев в июле 1938 года на советскую территорию у озера Хасан. Эта ничем особенным не примечательная приграничная полоса земли, изрезанная холмами, долинами рек, стала местом жарких схваток.
На исходе июля 1938 года японские войска (до 20 тыс. человек) внезапно вторглись на советскую территорию в районе озера Хасан (около 130 км южнее Владивостока) и захватили высоты Заозёрная и Безымянная, которые имели большое оперативно-тактическое значение. Труднодоступный, расположенный в болотистой местности район озера Хасан находился на большом удалении от мест базирования частей Красной Армии. Поэтому японцы успели до прихода советских войск хорошо укрепиться на господствующих над всей окружающей местностью высотах.
Задачу разгрома вторгшейся вражеской группировки советское командование возложило на 39-й стрелковый корпус, усиленный артиллерией и танками. Группировка советских войск, непосредственно участвовавших в боях у озера Хасан, насчитывала свыше 15 тыс. человек, 1014 пулемётов, 237 орудий и 285 танков. С воздуха их поддерживали 250 самолетов (в том числе 180 бомбардировщиков). Советские войска, несколько уступая противнику по численности живой силы, значительно превосходили его по количеству боевой техники. Управлял действиями советских войск начальник штаба Г. М. Штерн.
Значение хасанских боев для Красной Армии заключались прежде всего в том, что в этих боях она получила первый урок применения столь большого количества танков, самолетов и других новых средств борьбы. Именно на берегах озера Хасан провела Красная Армия свои первые по-настоящему общевойсковые бои.
Боевые действия у озера Хасан, при весьма ограниченном пространственном размахе, имели крайне ожесточенный характер, причем обе стороны несли большие потери. В ходе боев и при последующем их анализе было установлено:
организация взаимодействия между всеми родами войск - одна из решающих предпосылок успеха в общевойсковом бою и операции;
наилучшие результаты боевая техника дает при ее сосредоточении (массировании) на главных участках;
хорошо подготовленная, оборудованная в инженерном отношении, с развитой системой огня оборона очень живуча; преодолеть ее можно только согласованными ударами всех родов войск.
при наступлении пехоты на подготовленную оборону противника артиллерия и авиация должны не ограничиваться подготовкой атаки, а поддерживать наступление до полного прорыва обороны;
даже при массированном применении танков в наступлении им необходима непрерывная поддержка артиллерии и надежное инженерное обеспечение.
Таким образом, бои у озера Хасан позволили выявить важные черты и особенности ведения вооруженной борьбы с применением большого количества многообразной боевой техники. Уроки Хасана тщательно изучались и широко использовались для совершенствования боевой выучки воинов Красной Армии.
Однако японские агрессоры не успокоились. Они стали готовиться к более масштабной военной акции, и не только с целью реванша.
Осенью 1938 года в генеральном штабе японской армии был разработан план войны против МНР и СССР, предусматривавший захват Монгольской Народной Республики и овладение советским Приморьем.
Японский генштаб планировал перерезать транссибирскую магистраль, отторгнуть Дальний Восток от всей остальной части Советского Союза. По свидетельству одного из офицеров японского генштаба, основной стратегический замысел японского командования по этому плану заключался в том, чтобы сосредоточить в Восточной Маньчжурии главные силы и направить их против советского Дальнего Востока. Квантунская армия должна была захватить Уссурийск, Владивосток, а затем Хабаровск и Благовещенск.
Японцы давно вынашивали планы захвата Монголии. Они считали, что овладение территорией МНР дает им крупные стратегические выгоды. Начальник штаба Квантунской армии генерал Итагаки говорил, что Монголия «является очень важной с точки зрения японско-маньчжурского влияния сегодняшнего дня, ибо она является флангом обороны Транссибирской железной дороги, соединяющей советские территории на Дальнем Востоке и в Европе. Если Внешняя Монголия будет объединена с Японией и Маньчжоу-Го, то советские территории на Дальнем Востоке окажутся в очень трудном положении и можно будет уничтожить влияние Советского Союза на Дальнем Востоке без особых усилий. Словом, японские стратеги считали, что прорвавшись через Монголию и дойдя до Байкала, они тем самым поставят под угрозу весь Советский Восток.
Японских империалистов привлекали также и богатства Монголии: уголь, железо, скот, а также огромная территория, которая больше Англии, Франции и Германии вместе взятых. К походу на Монголию японцы готовились долгое время. Они не раз устраивали провокации на ее границах.
Японские войска организовывали всякого рода диверсии в приграничных с СССР районах. В 1936-1939 гг. на границе СССР и захваченной японцами Маньчжурии было зафиксировано 230 нарушений, из них 35 крупных боевых столкновений. Тревожная обстановка складывалась на участках Турий Рог и у озера Ханка, в Полтавском и Гродековском укрепленных районах, на р. Амур у городов Благовещенск и Хабаровск.
В Маньчжурии на границах с Советским Союзом и МНР японцы создали 11 укрепленных районов, в населенных пунктах вдоль государственных границ разместили сильные военные гарнизоны; они строили и совершенствовали шоссейные дороги. В Северной и Северно-Восточной Маньчжурии сосредотачивалась основная группировка Квантунской армии. К лету 1939 г. ее численность здесь была доведена до 350 тыс. человек; в группировке имелось более тысячи артиллерийских орудий, 385 танков и 355 самолетов.
Все эти факты убедительно свидетельствовали, что Япония усиленно готовилась к агрессии против МНР и СССР.
Учитывая напряженность положения и угрозу военного нападения, правительства Советского Союза и МНР принимали меры дипломатического и военного характера. Еще 12 марта 1936 года был подписан советско-монгольский Протокол о взаимной помощи. В нем говорилось: «Правительства СССР и МНР обязуются в случае военного нападения на одну из договаривавшихся сторон оказать друг другу всяческую, в том числе и военную, помощь». В соответствии с этим соглашением в Монголию были отправлены части Красной Армии, из которых был сформирован 57-й особый корпус.
Советское правительство официально заявило позднее, что «границу МНР в силу заключенного между нами договора о взаимопомощи мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную».
В этих целях были приняты действенные меры по надежной защите дальневосточных рубежей нашей страны и МНР. В частности, было решено увеличить численность советских войск на Дальнем Востоке. Приказом НКО СССР от4 сентября 1938 г. Тихоокеанский флот и Краснознаменная Амурская флотилия были оперативно подчинены командующим отдельными армиями.
К лету 1939 г. в состав советских войск на Дальнем Востоке входили 1-я отдельная Краснознаменная армия под командованием командарма 2-ого ранга Г. М. Штерна, 2-я отдельная Краснознаменная армия комкора И. С. Конева, Забайкальский военный округ (командующий комкор Ф. Н. Ремезов). Эти объединения подчинялись непосредственно наркому обороны СССР. В оперативном подчинении 1-й отдельной Краснознаменной армии находился Тихоокеанский флот, 2-й отдельной Краснознаменной армии - Краснознаменная Амурская флотилия и Забайкальского военного округа - 57-й особый корпус, дислоцировавшийся на территории МНР.
Большая работа отводилась по инженерному укреплению границ и повышению боевых возможностей войск. Было завершено строительство многих оборонительных районов на наиболее угрожаемых направлениях. Из авиационных частей и соединений создано новое оперативное объединение - 2-я воздушная армия. В стрелковые и кавалерийские соединения включались танковые батальоны и механизированные полки. Территориальные дивизии переводились на кадровое положение.
Наряду с этими важными оборонными мероприятиями значительная работа проводилась по дальнейшему развитию экономики в районах Дальнего Востока. От Забайкалья до берегов Тихого океана развернулось строительство заводов, создавались военные городки.
Усилиями молодежи, приехавшей со всех концов страны, вырос новый промышленный центр Дальнего Востока - Комсомольск-на-Амуре. На постоянное местожительства в различные области Дальнего Востока выехало большое количество демобилизованных воинов. Все эти мероприятия, как показал дальнейший ход событий, были крайне необходимыми и своевременными.
Готовя агрессивную акцию против МНР, японское командование избрало объектом нападения восточный выступ республики в районе р. Халхин-Гол. Овладение этим районом дало бы японцам ряд преимуществ. Р. Халхин-Гол шириной 100-130 метров и глубиной 2-3 метра имеет крутые спуски, во многих местах заболочена, а местами была трудно доступна для боевой техники. В нескольких километрах к востоку от нее тянется гряда высот, возвышающихся над местностью. Наряду с этим в долине реки много песчаных котлованов. В Халхин-Гол здесь впадает река Хайластын-Гол, разрезающая на две части район предстоящих боевых действий, что было невыгодно для советско-монгольских войск.
С Маньчжурской стороны к этому району близко подходили две железные дороги, ближайшая же железнодорожная станция снабжения советских и монгольских войск находилась на расстоянии 650 км. Степной и безлюдный район восточнее р. Халхин-Гол охранялся лишь отдельными пограничными дозорами, заставы находились на удалении 20-30 км. от государственной границы.
Перед военными событиями в мае 1939 года японское командование подтянуло в район боевых действий около 38 тыс. войск, 135 танков и 225 самолетов. Советско-монгольские войска, оборонявшиеся восточнее р. Халхин-Гол на фронте в 75 км. имели в своем составе 12,5 тыс. бойцов, 185 танков ,266 бронемашин и 82 самолета. По численности личного состава в авиации противник в три раза превосходил силы советско-монгольских войск. Но следует отметить, что советские и монгольские воины были хорошо подготовлены. Монгольская Народная Армия имела артиллерию, танки, авиацию. Она хорошо владела имеющейся у себя военной техникой. Основным родом войск армии являлась кавалерия.
После тщательной подготовки японское командование приступило к осуществлению своих планов. Пустив в ход излюбленный прием - провокацию, японские агрессоры объявили чужую территорию своей. 11 мая 1939 г. японские части неожиданно напали на заставы Монгольской Народной Армии восточнее р. Халхин-Гол в районе озера Буир-Нур. Монгольские войска вынуждены были отойти к реке. Бои здесь шли десять дней, но какого-либо успеха японцам они не принесли.
После вероломного нападения японских захватчиков на МНР Советское правительство приняло срочные меры по усилению руководства войсками в районе боевых действий. В первых числах июня туда был направлен заместитель командующего войсками Белорусского военного округа по кавалерии комдив Г. К. Жуков с задачей разобраться в обстановкой на месте, принять неотложные меры. Оценив обстановку в целом, он пришел к выводу, что «теми силами, которыми располагал 57-й особый корпус в МНР, пресечь японскую авантюру будет невозможно...». Советское Главное командование немедленно приняло решение об усилении корпуса. Его командиром был назначен Г. К. Жуков.
20 июня командующий Квантунской армией отдал распоряжение о наступлении японо-маньчжурских войск в районе Халхин-Гола. 30 июня командир 23-й японской дивизии генерал-лейтенант Камацубара в свою очередь приказал войскам перейти в наступление.
План японского командования сводился к следующему: перейдя в наступление по всему участку, сковать советские войска с фронта, а затем ударной группировкой обойти левый фланг обороны, переправиться через р. Халхин-Гол, занять господствующую в этом районе высоту Баин-Цаган и ударить в тыл советско-монгольским войскам.
В этих условиях советское командование было вынужденно срочно провести ряд мер по предотвращению расширения военных действий. Одной из них явилась перестройка организационной структуры руководства войсками на Дальневосточном театре военных действий, с другой - увеличение их боевого и численного состава.
5 июля Главный военный совет РККА принял решение об образовании в Чите нового органа стратегического руководства Вооруженными Силами, подчинив ему все войска, дислоцировавшиеся в то время на Дальнем Востоке. В соответствии с этим народный комиссар обороны издал приказ о создании фронтовой группы войск во главе с командующим - командармом 2-го ранга Г. М. Штерном. Совершенствование органов управления на Дальневосточном ТВД завершилось в середине июля 1939 года преобразованием 57-го особого корпуса в 1-ю армейскую группу под командованием комдива (с 31 июля комкора) Г. К. Жукова с подчинением ее непосредственно командующему фронтовой группой войск на Дальнем Востоке.
В ночь на 3 июля японские войска перешли в наступление. Форсировав р. Халхин-Гол, они развивали удар в направлении горы Баин-Цаган. Сражение продолжалось трое суток, в котором с обеих сторон участвовало около 400 танков и бронемашин, более 300 орудий и несколько сот самолетов. Часть японской группы перешла на левый берег р. Халхин-Гол. Гора Баин-Цаган была занята.
Наше командование бросило в этот район мотомеханизированные части: 11-ю танковую бригаду комбрига М. П. Яковлева, 24-й мотострелковый полк полковника И. И. Федюнинского. К 19 часам 3 июля противник был атакован со трех сторон. Бой продолжался ночью и весь день 4 июля. Все попытки японцев перейти в контратаку и перебросить через реку новые части были отбиты. К утру 5 июля японцы, отступая, кинулись к переправе, устилая склоны горы тысячами трупов. Враг потеря почти все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около 10 тыс. солдат и офицеров.
8 июля японцы попытались взять реванш за это поражение, перейдя в атаку. После четырехдневного кровопролитного боя японские войска, потеряв еще 5,5 тыс. человек убитыми и ранеными, вынуждены были отойти. Разгром японцев наши воины справедливо называли Баин-Цаганским побоищем.
Г. К. Жуков, непосредственно руководивший операцией советско-монгольских войск в районе горы Баин-Цаган, вспоминал: «Тысячи трупов, масса убитых лошадей, множество раздавленных и разбитых орудий, минометов, пулеметов и машин устилали гору Баин-Цаган».
Уже первые бои на территории МНР показали, что попытка японских милитаристов осуществить свои политические и военные цели проваливается. И несмотря на это, они все еще надеялись изменить ход событий в свою пользу. Японское командование планировало провести в конце августа 1939 г. «генеральное наступление». Эта крупная военная акция приурочивалась к готовившемуся нападению гитлеровской Германии на Польшу, о чем Япония, союзник Германии, была информирована.
В течении месяца японское командование в срочном порядке перебрасывало в район боев новые части и соединения. 10 августа 1939 г. из них была сформирована 6-я армия во главе с генералом Огису Риппо. Эта армия, расположившаяся на территории 70 км. по фронту и 20 км. в глубину, имела в своем составе 75 тыс. человек, 500 орудий, 182 танка, более 300 самолетов.
Советское командование вынужденно было принимать соответствующие меры по усилению своих войск. Кроме того, Советское правительство решило оказать МНР военную помощь в больших размерах. К середине августа советско-монгольские войска насчитывали в своих рядах около 57 тыс. человек, на вооружении их состояло 500 танков, 385 бронемашин, 542 орудия и миномета, 2255 пулеметов и 515 боевых самолетов.
15 июля 1939 г. была сформирована 1-я армейская группа (Военный совет: командующий группой - комкор Г. К. Жуков, член Военного совета - дивизионный комиссар М. С . Никишев, начальник штаба - комбриг М. А. Богданов). Монгольскими войсками, действовавшими в районе боев совместно с советскими войсками, руководил маршал Х. Чойбалсан.
Большая работа проводилась по организации тыла. Тысячи автомашин от станции снабжения, находившейся на расстоянии 650 км. доставили 18 тыс. тонн артиллерийских боеприпасов, 6500 тыс. тонн боеприпасов для авиации, 15 тыс. тонн различных горюче-смазочных материалов, 7 тыс. тонн топлива, 4 тыс. тонны продовольствия.
Большое внимание уделялось организации взаимодействия советских войск с Монгольской Народной Армией. Еще вовремя майских боев управление войсками осуществлялось с совместного командного пункта. Был выработан план взаимодействия. Во время наступления предусматривалось наличие на командном пункте 1-й армейской группы представителей МНА, а на КП 6-й и 8-й кавалерийских дивизий - представителей Красной Армии.
В основе замысла советско-монгольского командования лежала идея: сковав силы японских войск с фронта, нанести упреждающий двусторонний удар по флангам в общем направлении на Номон-Хан-Бурд-Обо, а затем окружить и уничтожить противника между р. Халхин-Гол и государственной границей.
Для осуществления этого замысла создавались три группы войск. Главный удар наносила южная группа полковника М. И. Потапова, состоящая из двух дивизий, танковой, мотоброневой бригад и нескольких танковых батальонов, а вспомогательный - северная группа во главе с полковником И. В. Шевниковым. Центральной группе под командованием комбрига Д. Е. Петрова ставилась задача сковать противника с фронта.
Японское командование рассчитывало начать «генеральное наступление» 24 августа 1939 г. Упредив противника на 4 дня, советско-монгольские войска утром 20 августа, в воскресенье, перешли в решительное наступление.
Более 150 бомбардировщиков и мощная артиллерия обрушились на боевые порядки врага, его артиллерийские позиции. Около 100 советских истребителей прикрывали от ударов вражеской авиации сосредоточившиеся в исходных районах для наступления части ударных группировок советско-монгольских войск.
После мощной артиллерийской и авиационной подготовки, длившейся 2 часа 45 минут, пошли в атаку советские танки. Вслед за ними по всему флангу на врага устремились советско-монгольские пехотные и кавалерийские части.
Удар авиации и артиллерии оказался настолько мощным и внезапным, что противник был морально и физически подавлен. В течении полутора часов вражеская артиллерия не произвела ни одного выстрела, авиация не сделала ни одного вылета.
В то время как войска центрального участка фронтальными атаками сковывали главные силы агрессора, южная и северная группировки советско-монгольских войск прорвали вражескую оборону на флангах и стремительным глубоким охватом начали окружать противника. Постепенно враг стал приходить в себя и оказывать упорное сопротивление. Японское командование бросило против советских войск большое количество танков, артиллерии и авиации. Под их прикрытием стали чаще переходить в контратаки пехота и кавалерия. На всем фронте разгорелось ожесточенное сражение.
Несмотря на отчаянное сопротивление противника, к исходу первого дня серьезный успех был достигнут на внешних флангах южной и северной групп, где кавалерийские соединения советско-монгольских войск разгромили части японо-маньчжурской кавалерии и овладели намеченными рубежами вдоль государственной границы.
Оценив создавшуюся обстановку, командующий 1-й армейской группой Г. К. Жуков принял решение ввести в сражение на северном направлении все силы резерва. Подвижная группа под командованием полковника И. П. Алексеенко, перейдя в наступление, к исходу 23 августа достигла Номон-Хан-Бурд-Обо и на следующий день вошла в огневую связь с частями южной группы. Японские войска оказались полностью окруженными.
Попытки японского командования прорвать кольцо окружения извне ударами подтянутых свежих резервов не увенчалось успехом. Понеся большие потери, деблокирующая группа врага вынуждена была отступить.
Советско0монгольское командование приступило к планомерному уничтожению окруженных японских войск. Одновременно с внешним фронтом окружения, состоящим в основном из мотоброневых, кавалерийских, авиадесантных и частично стрелковых войск, перешедших к обороне вдоль границы, был образован внутренний фронт из стрелковых частей, наносивших по врагу сходящиеся удары.
Оказавшись в котле, японские войска отчаянно сопротивлялись, но 31 августа последние очаги обороны врага были ликвидированы. После полного разгрома своей наземной группировки японское командование приняло попытки нанести поражение советской авиации. Однако и этот замысел провалился. В течение первой половины сентября 1939 г. советские летчики провели ряд воздушных боев, в которых был уничтожен 71 вражеский самолет. Крупная группировка Квантунской армии перестала существовать. 16 сентября японское правительство вынуждено было признать поражение своих войск и попросило о прекращении военных действий.
В боях на Халхин-Голе японцы потеряли около 61 тыс. убитыми и ранеными, 660 самолетов, значительное количество военного имущества. Трофеями советско-монгольских войск стали 12 тыс. винтовок, 200 орудий, около 400 пулеметов, более 100 автомашин. Халхин-гольский «котел» до основания потряс Квантунскую армию. Ее командование в полном составе было вынужденно выйти в отставку. Были смещены командующий армией генерал Уэда и начальник штаба армии генерал Иосогаи. Рухнули, провалились далеко идущие планы японских агрессоров.
Советско-германский договор 1939 года. На пороге войны.
Гитлеровские дипломаты еще в мае 1939 г. в Москве и Берлине начали зондировать почву с целью улучшения отношений между Германией и СССР. 9 мая 1939 г. заместитель директора отдела печати германского министерства иностранных дел Браун фон Штумм в беседе с советским поверенным в делах в Берлине Г. А. Астаховым заявил, что Германия стремится к улучшению отношений с СССР и что германская пресса изменила тон и не прибегает к враждебным выпадам против Советского Союза. Астахов резонно ответил на это заявление, что Германия являлась инициатором ухудшения отношений с СССР, поэтому она должна быть и инициатором их улучшения.
Другой видный представитель германского министерства иностранных дел, Шнурре, в беседе с Г. А. Астаховым 17 мая также убеждал советского поверенного в делах, что Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР и что необходимо улучшить взаимоотношения между обеими сторонами.
В июле - августе 1939 г. советского поверенного в делах в Германии все чаще стали посещать представители министерства иностранных дел, представители промышленности, печати. 21 июля 1939 г. его посетили редактор журнала «Оствиртшафт» и референт «бюро Риббентропа». Они распространялись о том, что заключенные Германией пакты с Эстонией и Латвией являлись актом самозащиты и не направлены против СССР. Что же касается «Антикоминтерновского пакта», то он будто бы не ущемлял интересов Советского Союза.
24 июля 1939 г. Г. А. Астахов был приглашен в германское министерство иностранных дел, где советник по экономическим вопросам Шнурке сказал ему: «Зачем Вам заключать договор с Англией, если на Вас никто не собирается нападать?». Он развил идею о необходимости заключения торгово-кредитного соглашения как первого этапа сближения Германии с СССР. Шнурре заявил, что Германия может поставить лучшие машины и станки. И наконец, 3 августа «сам» министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Г. А. Астахова и заявил ему о намерении германского правительства решительным образом изменить германско-советские отношения.
Одновременно такой же активный зондаж проводился и в Москве. Германский посол Шуленбург и его помощники зачастили в наркомат иностранных дел СССР. Германский посол официально заявил наркому иностранных дел В. М. Молотову о желании правительства Германии нормализовать отношения между обеими странами.
Еще более усилились стремления германского правительства найти пути сближения с СССР, когда стало известно о предстоящих англо-франко-советких переговорах в Москве. 2 августа Шуленбург в беседе с заместителем наркома иностранных дел В. П. Потемкиным изложил конкретный план улучшения советско-германских отношений. Он считал, что такое сближение можно осуществить в три этапа, а именно: заключение торгово-кредитного соглашения, нормализация отношений по линии прессы и культурных связей и, наконец, политическое сближение.
Что, касается СССР, то он хотел заключить эффективный военный союз, способный защитить интересы всех стран, обеспечить мир и безопасность на нашем континенте. 17 апреля 1939 г. Советское правительство вручило английскому, а 19 апреля французскому правительствам предложения, предусматривавшие заключение между тремя державами равноправного договора о действенной взаимной помощи против агрессора. В советском проекте говорилось:
«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5-10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в агрессии против этих государств».
Ответ английского правительства, который был получен только 8 мая, свидетельствовал о том, что по существу позиция Лондона не изменилась. Только 1 июля английское правительство дало наконец согласие на советское предложение о предоставлении гарантий прибалтийским государствам и Финляндии. Но практически эту договоренность уже нельзя было реализовать. 7 июля Эстония и Латвия подписали договор с гитлеровской Германией.
11 августа, за день до начала англо-франко-советких переговоров, Шуленбург отправил секретную телеграмму Риббентропу, в которой, ссылаясь на беседу итальянского военного атташе с британским военным атташе подполковником Файсбренсом, сообщал основное кредо английской делегации. В телеграмме указывалось, что при переговорах английская миссия будет придерживаться следующего объяснения возможного хода войны:
«В будущей войне Германия на своих западных границах будет вести оборону и, напав на Польшу превосходящими силами, захватит ее в течении 1-2 месяцев. В таком случае германские войска будут на советской границе вскоре после начала войны. Несомненно, Германия после этого предложит западным державам сепаратный мир при условии, что ей дадут свободу для наступления на Восток. Если Советское правительство теперь же не заключит пакта с Англией и Францией в целях прикрытия от германского нападения, то оно будет подвергнуто риску быть изолированным в случае войны».
Это сообщение встревожило гитлеровских дипломатов. Ответ германского министерства иностранных дел последовал незамедлительно. Статс-секретарь Вейцзекер предложил Шуленбургу решительным образом опровергнуть аргументы английских представителей. В телеграмме от 14 августа он писал: «Именно война, которую описал английский военный атташе, должна безошибочно показать ценность и важность советского соглашения с Германией. Как может Великобритания эффективно встать на защиту России после захвата нами Польши? Если Россия встанет на сторону Великобритании, то она будет иметь единственного противника в лице Германии, как это было в 1914 г. Если же Советский Союз предпочтет взаимопонимание с нами, то он добьется той безопасности, какой он желает, и для этого мы готовы дать все гарантии».
Обмен телеграммами между Шуленбургом и Вейцзекером свидетельствовал, во-первых, о том, что вопрос о неизбежности германо-польской войны был уже решен в Берлине, и во-вторых, о том, что Германия ищет путей для сближения СССР.
Более определенно заявил о желании Германии улучшить отношения с Советским Союзом Шуленбург народному комиссару иностранных дел СССР в беседе, состоявшейся 15 августа. На основании инструкций, полученных от германского министра иностранных дел, Шуленбург настоятельно просил согласия Наркоминдела СССР на приезд в Москву Риббентропа для переговоров с представителями Советского правительства.
Приведенные выше документы свидетельствуют о том, что инициатива улучшения советско-германских отношений целиком и полностью принадлежала Германии. Именно германское правительство настойчиво добивалось ликвидации недружелюбных отношений между обеими странами. Это было вызвано по крайней мере двумя обстоятельствами: первое - стремление во что бы то ни стало помешать заключению тройственного соглашения между СССР, Англией и Францией, тем более что и Англия и Франция делали все, чтобы сорвать переговоры, и второе - Германия не была еще готова начать агрессию против СССР.
Правительство СССР со всей решительностью и настойчивостью добивалось заключения договора с Англией и Францией. Оно терпеливо ожидало положительного решения правительствами Чемберлена и Даладье вопроса о пропуске советских войск через польскую и румынскую территории, так как без этого никакие соглашения не имели смысла. И только тогда, когда стало совершенно очевидным, что английское и французское правительства не желают решать кардиальный вопрос борьбы против угрозы фашистской агрессии, а польское правительство открыто заявило о своем нежелании принимать военную помощь от СССР, т. е. когда переговоры военных миссий зашли в тупик Советский Союз вынужден был согласиться на переговоры с Германией. В сложившейся кризисной обстановке другого выхода не было.
20 августа Гитлер прислал телеграмму И. В. Сталину. Предлагая заключить договор о ненападении, он писал: «Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел самое позднее в среду, 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении...».
Такое согласие было дано. 23 августа Риббентроп приехал в Москву. В тот же день вечером, после состоявшихся переговоров, был подписан советско-германский договор о ненападении на 10 лет. Когда Риббентроп предложил внести в пакт преамбулу о дружественном характере советско-германских отношений, И. В. Сталин категорически отверг ее, заявив: «Советское правительство не могло бы честно заверить советский народ в том, что с Германией существуют дружеские отношения, если в течении шести лет нацистское правительство выливало ушаты помоев на Советское правительство».
13 ноября 1939 г. состоялась первая встреча с Гитлером советской делегации, в которой главным советским представителем был Молотов. На этой встрече Гитлер говорил о разделе Британской империи, о поставках СССР германского оборудования, о конфликте связанном с Финляндией.
Советско-германский договор о ненападении привел к резкому изменению соотношения сил в Европе. Он расстроил планы втянуть СССР в войну уже в 1939 г. Заключив пакт о ненападении с Германией, Советское правительство добилось отсрочки, позволяющей укрепить обороноспособность СССР.
Разумеется, договор не мог предотвратить агрессию фашистское Германии, давно взявшей курс на захват чужих территорий. Сейчас уже доподлинно известно, что, предлагая Советскому правительству заключить пакт, Гитлер преследовал коварные цели. Отвечая на оппозицию, возникшую в нацистской партии в связи с подписанием советско-германского договора, он на пятый день после подписания заключения пакта заявил: «Пакт с СССР неверно понят партией. Это пакт с сатаной чтобы его удушить».
На северо-западе граница на замке .
29 ноября 1939 г. председатель СНК СССР В. М. Молотов заявил по московскому радио, что враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленные меры по обеспечению внешней государственной безопасности Советского Союза. На следующий день ранним утром советские войска на всем протяжении советско-финляндской границы от Балтийского до Баренцева моря предприняли боевые действия против финских войск. Территорию Финляндии начала обстреливать береговая артиллерия Кронштадта. Самолеты, взлетавшие с баз, только что созданных в Эстонии, совершали налеты на финские города, в том числе и Хельсинки, где в это утреннее время правительство Финляндии обсуждало сложившуюся ситуацию.
Так началась советско-финляндская война.
Не только в правящих кругах Финляндии, но и среди мировой общественности неприятие вызывали сообщения о массовых репрессиях советских граждан в СССР, о насильственной коллективизации, о голоде. В 1935 г. правительство Финляндии официально осудило советскую депортацию карелов. Эта депортация вызвала и активную реакцию со стороны финских студентов требовавших прекращения насилия над родственным народом В Финляндии было известно и о том, что в рамках инспирированного Сталиным и Молотовым нагнетания обстановки и пропагандистской кампании в Советском Союзе усилилась дискриминация лиц финской и карельской национальностей в политической и культурной жизни. Было время (20-е - начало 30-х годов), когда в Ленинграде выходило около десятка финно-язычных журналов и газет, работало издательство "Кирья". К 1935 г. в Карелии существовала писательская организация, насчитывавшая 35 членов Но со второй половины 30-к годов положение резко ухудшилось. В обстановке сталинского произвола финно-язычные издания и школы в Ленинграде и в Карелии закрывались, а все, кто выступал в защиту родного языка, обвинялись в "велико финском национализме". Так, "Правда" 11 сентября 1937 г. писала: "С большим удовлетворением встретили коммунисты и все трудящиеся Карелии обзор "Правды", в котором разоблачаются буржуазны националисты - агенты финской и германской разведок и сообщники из обкома партии и редакции газеты "Красная Карелия".
В 1938 г. положение еще более ухудшилось. Перестал существовать союз писателей Карелии. Употребление спешно созданного путем механического смешения местных диалектов литературного карельского языка в период советско-финляндской войны вообще был запрещено. Он получил право на жизнь только после войны, в связи с образованием Карело-Финской Советской Социалистической Республики.
Шло время, но улучшения советско-финляндских отношений не наблюдалось. Между тем обстановка в Европе накалялась. В сентябре 1938 г. состоялся мюнхенский сговор, который приблизил войну к порогу стран Европы.
Но из Москвы продолжали поступать все новые и новые предложения. Так, в начале марта 1939 г. правительству Финляндии были предложены следующие меры: СССР гарантирует неприкосновенность Финляндии, предоставляет ей необходимую помощь против возможной агрессии, поддержит ходатайство относительно пересмотра статуса Аландских островов. Но в порядке встречных мер Финляндия должна будет сопротивляться любой агрессии, оказывать Советскому Союзу содействие в укреплении безопасности Ленинграда и с этой целью предоставить Советскому Союзу в аренду сроком на 30 лет остров Суурсаари и несколько других мелких островов в Финском заливе, на которых будут созданы уже не базы, а лишь наблюдательные посты. Ответ финской стороны был отрицательным с той же ссылкой на свой суверенитет и нейтралитет. Переговоры в который раз были прерваны.
Какие же следующие меры в такой, казалось, безнадежной ситуации должны были предпринять Советский Союз и Финляндия, чтобы все-таки вывести переговоры из тупика? Очевидно, оптимальным виделся путь отказа Советского Союза от выдвижения требований, явно задевающих суверенитет Финляндии, и настойчивого поиска других путей политического характера, с тем чтобы не дать вообще заглохнуть переговорам. Ибо любой другой путь, прежде всего военный, неизбежно вел к еще большему нагнетанию обстановки и в конечном счете к войне, к которой обе стороны, конечно же, не стремились.
Вскоре по поручению советского правительства в Хельсинки прибыл Б. Е. Штейн, бывший посол в Финляндии, а в 1939 г. - политический представитель в Италии. Он был уполномочен вести неофициальные переговоры на базе прежних советских предложений. На сей раз их поддержал и маршал Г. Маннергейм, заявивший, что острова в Финском заливе не представляют для страны особой ценности, ибо нет возможности защищать их в случае агрессии. Вместе с прежними предположениям Штейн передал и новое - чтобы финны уступили определенную территорию на Карельском перешейке в обмен на большую территорию в Советской Карелии. Подобная настойчивость советского руководства вызывала в Хельсинки подозрительность относительно его намерений и соответственную реакцию. 6 апреля 1939 г. Штейн вернулся в Москву без результатов.
В такой ситуации правительства обеих стран решили действовать по двум параллельным направлениям: не отказываясь от политических переговоров, они начали готовить меры военного характера - Советский Союз, к сожалению, наступательные, а Финляндия - оборонительные. Усиливались контакты Финляндии по военной линии с Англией, Швецией и Германией. В Хельсинки частыми гостями стали высокопоставленные военные деятели этих стран. Финнам оказывалась помощь в совершенствовании линии укреплений вдоль границы с СССР - так называемой линии Маннергейма. Хотя советско-финляндские переговоры имели неофициальный и конфиденциальный характер, правительство Финляндии регулярно информировало о них Германию.
В водоворот не только политических, но и военных приготовлений энергично включился Советский Союз. В начале марта 1939 г. К. Е. Ворошилов приказал только что назначенному командующему войсками Ленинградского военного округа (ЛВО) командарму II ранга К. А. Мерецкову проверить готовность войск "на случай военного конфликта с Финляндией". При этом он сослался на прямое указание И. В. Сталина.
В апреле 1939 г. Карельский перешеек посетил Ворошилов. Он приказал усилить боевую готовность, составить план эвакуации детей и жен начсостава в случае начала военных действий и построить убежища.
Весной и летом того же года в ЛВО развернулось крупное строительство, были приняты меры по подготовке личного состава в условиях, приближенных к боевым, совершенствовалась структура пограничных войск.
Некоторое время спустя Сталин созвал Военный Совет, на котором был обсужден оперативный план войны с Финляндией, представленный начальником генерального штаба командармом I ранга Б. М. Шапошниковым. План исходил из реальной оценки состояния финской армии и ее пограничной укрепленной линии. В нем предусматривалось сосредоточение больших сил и средств еще до начала операции. Сталин был удивлен тем, что начальник генштаба требует стольких сил и средств, чтобы заставить маленькую Финляндию пойти на уступки, и командующему войсками ЛВО К.А. Мерецкову было предложено разработать другой оперативный план войны из расчета только на силы и средства военного округа, т. е. на те 20 стрелковых дивизий, которыми он располагал.
Подобная неопределенность в советско-финляндских отношениях продолжалась до провала советско-англо-французских военных переговоров и заключения советско-германского договора о ненападении с приложенными к нему секретными протоколами, в которых уже заранее было запрограммировано определенное "территориально-политическое переустройство "Финляндии в пользу Советского Союза. Реализовать свои "права" в Эстонии, Латвии и Литве советскому руководству удалось путем заключения двусторонних договоров. К Финляндии же, объявившей в начале сентября 1939 года, о своем полном нейтралитете и несогласии с планами создания советских военных баз на своей территории, Сталин, нарушив этот нейтралитет, применил военную силу. Не составляет особого труда сделать вывод, что без предварительного согласия Германии, изложенного в названном протоколе, соблюдать свою не заинтересованность в регионе Балтики советско-финляндской войны могло бы и не быть.
Почему тогда Сталин, спрашивают они, так долго медлил и начал войну лишь в конце ноября? Ответ может быть один. Во-первых, потому, что этой акции предшествовали другие, не менее важные и срочные - в сентябре в Польше и в сентябре - октябре в Прибалтике. Именно в этих регионах были заняты крупные силы войск, впоследствии переброшенные на Карельский перешеек. И во-вторых, новая группировка советских войск, расположенная по южному побережью Финского залива и далее на юг вплоть до Восточной Пруссии, создавала крайне невыгодную для Финляндии ситуацию на Балтике, что, по мнению советского руководства, могло принудить Финляндию без войны принять советские предложения.
Разумеется, Сталин предпочел бы добиться своей цели не прибегая к войне, которая, как позже действительно подтвердилось, могла преподнести ему неприятные сюрпризы. Поэтому он не жалел времени на продолжительные переговоры с финскими представителями. В. Таннер по этому поводу писал: "Из того, что мы видели, у нас возникло впечатление, что Сталин искренне хотел соглашения. Иначе ради чего ему надо было тратить столько времени на дело, касавшееся маленькой Финляндии? Кроме того, он стремился к компромиссам...
...Но Ленинград в опасности .
С другой же стороны, Советский Союз был свободен в своих решениях и действиях в регионе Восточной Европы. Но население Финляндии не чувствовало тогда непосредственной для себя угрозы, хотя слухи о том, что его судьба уже решена на состоявшихся накануне войны советско-германских переговорах, быстро распространялись. Собравшиеся в Копенгагене главы правительств и министры иностранных дел Скандинавских стран 19 сентября объявили о своем нейтралитете и сотрудничестве. По-прежнему шла подготовка к Олимпийским играм, которые должны были состояться в Хельсинки в 1940 г. В условиях войны расчет строился на том, что в них примут участие многие еще существовавшие тогда нейтральные страны.
Финляндия большие надежды возлагала на уважение к объявленному ею нейтралитету и на скандинавскую солидарность. Но ни то, ни другое не обеспечило ей безопасности. Финляндский нейтралитет вообще никто не собирался уважать. Что же касается солидарности Скандинавских стран, то она в этот период была непрочной. Сложившуюся ситуацию весьма образно обрисовал известный финский историк и дипломат М. Якобсон: "Финляндия опасалась России, Дания - Германии; Швеция не могла решить, кого же она больше должна опасаться; а Норвегия считала свое положение достаточно прочным, чтобы вообще кого-либо бояться".
В отличие от предыдущих этот тур переговоров проходил уже в новых специфических условиях. Они характеризовались следующими особенностями. Во-первых, началась вторая мировая война, разделившая западные страны на два враждующих лагеря, и во-вторых, были подписаны договора о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, которые несколько улучшили позиции СССР в отношении Финляндии.
Все эти обстоятельства, казалось, должны были вызвать у партнеров, и прежде всего у советской делегации, особое чувство ответственности за безопасность своих стран, но, разумеется, с учетом взаимных интересов. В действительности же , участвовавший в переговорах Сталин, опираясь на эти благоприятные для него обстоятельства предложил заключить пакт о взаимопомощи по образцу договоров, заключенных в конце сентября - начале октября с Латвией, Литвой и Эстонией.
Развернутый анализ сложившихся к тому времени советско-финляндских отношений впервые публично дал Молотов на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1939 г., когда переговоры еще продолжались. Он определил их как отношения, находящиеся н особом положении, потому что Финляндия испытывает внешние влияния, что вызывает озабоченность Советского Союза о своей безопасности, и особенно Ленинграда. Вопросы, стоящие на переговорах с Финляндией, заявил Молотов, те же, которые стояли на переговорах с Эстонией. Он отверг утверждении зарубежной прессы, будто Советский Союз требует себе город Виипури (Выборг) и территорию, лежащую севернее Ладожского озера, Далее Молотов изложил ход переговоров с финляндской делегацией, отметив, что Советский Союз предложил Финляндии заключить "пакт о взаимопомощи примерно по типу наших пактов взаимопомощи с другими прибалтийскими государствами".
Может вызвать различные кривотолки то, что до сих пор неизвестны фамилии погибших красноармейцев и младших командиров. В печати не были опубликованы и результаты обследования, которое проводил полковник П. Г. Тихомиров. Может быть, ему и не позволили заниматься этим деликатным делом? Любопытно было бы прочитать и воспоминания непосредственных свидетелей этого инцидента.
Провокация в Майниле была устроена, естественно, теми, кому она была выгодна. В данной ситуации она была выгодна только советской стороне, чтобы иметь повод для денонсации договора о ненападении с Финляндией. Теперь до войны оставался только один шаг. Советское руководство под предлогом, будто уже слишком поздно, и сожалению, проигнорировало ноту финнов от 29 ноября 1939 г., в которой выражалось их согласие отвести войска "на такое расстояние от Ленинграда, при котором нельзя было бы говорить, что они угрожают безопасности этого города". Итак, провокация имела место и теперь в дело готовились вступить войска. Так оперативно сработал феномен, который на современном военно-политическом языке именуется "быстрым реагированием".
Нет блага на войне .
Возникает, естественно, вопрос, видел ли Сталин в войне против Финляндии единственный выход из конфликтной ситуации? Конечно, он предпочел бы удовлетворить свои претензии без применения оружия. Почему же в сложной и противоречивой ситуации начавшейся второй мировой войны советское руководство все же решилось начать военные действия против Финляндии?
Вот как ответил на Этот Вопрос еще В то время по свежим следам событий, Л, Д. Троцкий: "Наступление на Финляндию находится как будто в противоречии со страхом Сталина перед войной. На самом деле это не так. Кроме планов есть логика положения. Уклоняясь от войны, Сталин пошел на союз с Гитлером. Чтобы застраховать себя от Гитлера, он захватил ряд опорных баз на Балтийском побережье. Однако сопротивление Финляндии угрожало свести все стратегические выгоды к нулю и даже превратить их в свою противоположность. Кто, в самом деле, станет считаться с Москвой, если с ней не считается Гельсингфорс? Сказав "А", Сталин вынужден сказать "Б". Потом могут последовать другие буквы алфавита. Если Сталин хочет уклониться от войны, то это не значит, что воина пощадит Сталина".
Итак, ранним утром 30 ноября 1939 г. крупные силы советских войск пересекли границы Финляндии. Их продвижение в глубь страны, где в течение нескольких часов им не оказывали сопротивления означало фактически "необъявленную войну". В тот же день президент К. Каллио сделал следующее заявление: "В целях поддержания обороны страны Финляндия объявляет состояние войны".
Уже сама эта акция советского правительства означала нарушение норм международного права. Действия сталинского руководства противоречили советско-финляндскому мирному договору 1920 Г. и договору о ненападении 1932 г. Советское правительство нарушило также собственную конвенцию (так называемый договор Литвинова), заключенную с соседними государствами в июле 1933 г. К этому документу присоединилась тогда и Финляндия. В нем определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого характера нельзя будет обосновать или оправдать угрозы, блокаду Или нападение на другое государство-участника.
Вместе с тем такая акция означала и нарушение внутригосударственного права, поскольку Конституция СССР 1936 г., которая в правовом отношении хотя и была далека от совершенства, допускала возможность объявления Верховным Советом СССР только "состояния войны", но никак не "войны" как таковой. Причем объявление состояния войны предусматривалось исключительно в двух случаях: при вооруженном нападении на Советский Союз и при необходимости выполнения международных договорных обязательств по взаимной обороне от агрессии. К советско-финляндской войне ничего подобного отнести нельзя, и ее следует квалифицировать как неправомерный акт великой державы против малой соседней страны.
Вот какие заголовки отчетов о проходивших тогда по стране многочисленных митингах трудящихся в поддержку решительных мер советского правительства против белофиннов пестрели в советских газетах: "Ответить тройным ударом!", "Дать отпор зарвавшимся налетчикам!", "Долой провокаторов войны!", "Уничтожить гнусную банду!", "Безмерная наглость!" и т.д. и т.п. Известный в те годы поэт Вас. Лебедев-Кумач накануне и в течение первых дней войны опубликовал в "Известиях" несколько стихотворений, в которых также не стеснялся в выражениях, "гневно осуждал финских поджигателей войны". Его стихотворение "Велик народный гнев и ярость велика" начиналось следующим четверостишием:
Кровавые шуты! Довольно вам кривляться,
Пришла пора закрыть ваш гнусный балаган!
Мы не позволим вам по-хамски издеваться
Над трупами рабочих и крестьян!
Подобная пропаганда была exitare fluctus in simpulo, т. е. бурей в стакане воды. Она была похожа на "старого пройдоху" из Стихотворения в прозе" И. С. Тургенева, рекомендовавшего упрекать своего противника в тех грехах, которые сам за собой знаешь: "...упрекайте его в том самом недостатке или пороке, который вы за собой чувствуете. Негодуйте ...и упрекайте!"
Каким же путем советское руководство стремилось достичь поставленных целей?
Конечно же, оно, как и правительство любого другого государства, при решении спорных вопросов предпочитало мирный путь, потому что иной путь всегда сопряжен с определенным риском. Если бы это было не так, то оно нашло бы достаточно поводов, чтобы предпринять военную акцию против Финляндии не в преддверии зимы, а гораздо раньше, как это произошло в Прибалтике. Но применение вооруженной силы в решении спорного территориального вопроса никогда нельзя оправдать невозможностью его решения мирным путем. Это императив современного международного права. И тем не менее Сталин, Молотов и Ворошилов пошли на его грубое нарушение.
В целом группировка советских войск к началу войны составляла 240 тыс. человек (в боевых войсках), 1915 орудий (всех калибров), 1131 танк и 967 боевых самолетов. Группировка финских войск насчитывала тогда 140 тыс. человек, 400 орудий, 60 танков и 270 боевых самолетов.
В первый день войны советская авиация подвергла бомбардировке военные объекты в районе Хельсинки. Но из-за навигационных ошибок бомбы упали и в центр города. Имелись разрушения и человеческие жертвы. Правда, с 3 декабря воздушные налеты на объекты глубокого тыла Финляндии Главное командование Красной Армии категорически
запретило. Только месяц спустя, когда обстановка на фронте сложилась не в пользу Красной Армии, Ворошилов, Сталин и Шапошников подписали приказ, который гласил; "Бомбардировочной авиации наносить систематические и мощные удары по глубоким тыловым объектам: административным, военно-промышленным пунктам, железнодорожным мостам, железнодорожным узлам, пор там, транспортам противника".
Действия войск в первые же дни войны показали неэффективность существовавшего тогда фактически фронтового управления. Оно было ликвидировано, и с 9 декабря непосредственное руководство действующими армиями, Балтийским и Северным флотами взяла на себя созданная Ставка Главного командования Красной Армии. В ее состав входили нарком обороны Ворошилов (главнокомандующий) и члены Ставки - нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, начальник генштаба Шапошников и Сталин. Мерецков был назначен командующим войсками 7-и армии (членами Военного совета были Н. Н. Вашугин и А. А. Жданов).
С начала декабря тяжелые бои развернулись по всему фронту. В эти дни на одном из приемов в Берлине советские дипломаты самоуверенно заявили американскому корреспонденту Уильяму Ширеру, что через три дня в Финляндии все будет кончено "'. Однако большой успех был отмечен только на Крайнем Севере, в полосе наступления 14-Й армии. Ее войска при поддержке кораблей Северного флота продвинулись вперед на 150 - 200 км и легко овладели финской частью полуостровов рыбачий и Средний, а также городом Петсамо. Но армии, действовавшие в Центральной Карелии, продвинулись лишь на 35 - 80 км. В итоге кровопролитных боев войска 7-й армии На Карельском перешейке сумели вплотную подойти к главной полосе линии Маннергейма. По ее дотам вели огонь 203 - 280-миллиметровые орудия резерва Главного командования. На Сумском направлении впервые был применен опытный тяжелый танк КВ. Но прорвать оборону финнов так и не удалось.
О реакции Сталина на неудачи наших войск в первый период войны Хрущев рассказывает следующее: "Сталин очень негодовал. Военные объясняли, что они не знали о создании финских укреплений на Карельском перешейке. Они назывались линией Маннергейма. Стали обвинять разведку. Все это объединилось в главное обвинение Ворошилову -- он нарком обороны. За военное поражение обвинять, собственно, больше и некого было. Ворошилов виновен, он не предусмотрел. Наш морской флот действовал против финского. Казалось бы, соотношение должно быть не в пользу финнов, но наш флот плохо работал. Я помню такой доклад у Сталина. Наши не опознали шведский корабль и приняли за финский. Наша подводная лодка попыталась потопить его, но не смогла этот сделать. Немцы это наблюдали и потом, чтобы уколоть, предложили оказать помощь: "Что же у вас так плохо? Даже не смогли потопить корабль? Может быть, вам требуется помощь?.."
Одним словом, нарастает тревога. Померк ореол непобедимости нашей армии "если завтра война, мы сегодня к походу готовы...". Если с финнами не можем справиться, а вероятный противник у нас посильнее, то как же с ним мы будем справляться?
Таким образом, финская война показала очень большие наши слабости, неумение организовать ведение войны".
Неудачи советских войск на первом этапе войны были вызваны прежде всего пороками самого плана войны, который был рассчитан на молниеносную армейскую операцию, исходил из явной переоценки возможностей советских войск и недооценки боеспособности войск противника, Командование не предусматривало возможность ведения продолжительных боевых действий в условиях суровой зимы, потому что войска были недостаточно обеспечены зимней одеждой и соответствующим снаряжением. Не хватало минометов, автоматов и других видов новейшего вооружения. Было слабо отработано взаимодействие разных родов войск, особенно сухопутных частей с авиацией. На безобразия, которые были вскрыты в 7-й армии, действовавшей на главном направлении, указывал Ворошилов в письме Сталину и Молотову от 21 декабря 1939 г. Он отмечал, что дороги забиты, пехоты как организованной силы на фронте нет, а болтается почти никем не управляемая масса людей, которая при первых же выстрелах беспорядочно разбредается в топи, по лесам. Пехота несет большие потери от шальных пуль.
Борьба была ожесточенной. Советские воины проявляли героизм, стремились наилучшим образом выполнить приказ и быстрее закончить войну. Конечно же, следует проводить четкую разделительную линию между неправедными целями, которые преследовали Сталин и его окружение в этой войне, и героизмом советских воинов, которые повиновались приказам командования и добросовестно выполняли свой воинский долг. Созданные штурмовые группы дерзко атаковали господствующие высотки, занимали доты и дзоты, отражали контратаки противника. Для развития успеха использовались подвижные группы. Например, в 7-й армии их было три. Они создавались на базе танковых бригад, усиленных стрелковыми батальонами и саперами. В 13-Й армии одной из таких групп командовал полковник Д. Д. Лелюшенко.
Самоотверженно действовали войска, наступавшие на Выборгском направлении. Части 50-го корпуса Под командованием комбрига Ф. Д. Гореленко 2 марта 1940 г. пробились к тыловой оборонительной полосе финнов северо-восточнее города. Одновременно передовые части 34-го корпуса комдива К. П. Пядышева достигли южных окраин Выборга. В эти дни вся страна узнала о героизме воинов 70-Й стрелковой дивизии под командованием комдива М. П. Кирпоноса. По льду Выборгского залива они обошли Выборгский укреп район и внезапно атаковали его.
Финские войска оказывали наступавшим упорное сопротивление. Они умело создавали систему укреплений, до последнего солдата защищали огневые точки. Финские снайперы причиняли немалый урон мелким группам красноармейцев. Финны применяли разнообразные приемы борьбы. Весьма эффективной была финская тактика изматывания советских войск действиями мелких высокоманевренных отрядов и разведчиков-лыжников, которые пробирались в глубокий тыл советских войск. По свидетельству участников этой войны, финский солдат-одиночка был непревзойденным бойцом. В этом отношении он превосходил советского солдата.
В первый период войны, когда еще теплилась надежда на то, что советские войска прекратят наступление, моральный дух финских солдат был высоким. Их поддерживало местное население. Они были убеждены, что воюют за правое дело. Но с февраля 1940 г. на фронте ширились пораженческие настроения. Надежда на благоприятный исход войны покидала финскую армию.
К 12 марта войска 7-й армии овладели частью Выборга, и оставшиеся в живых его защитники отступили в северном направлении. Войска 13-Й армии развивали наступление на Кексгольм. Для Финляндии обстановка была безнадежной, и ее представители 12 марта подписали в Москве мирный договор, в соответствии с которым 13 марта с 12 часов военные действия прекращались.
Народ Финляндии тяжело переживал постигшую его трагедию. Многие газеты вышли в черных рамках, везде на зданиях были приспущены знамена. Маннергейм издал последний приказ по армии, в котором благодарил солдат за мужество и героизм в защите родины. Это примечательный документ своего времени, и он достоин того, чтобы его текст привести по возможности полнее.
"Солдаты славной армии Финляндии! Между нашей родиной и Советской Россией заключен мир, суровый мир, по которому советской России отходит почти каждое поле боя, где вы пролили свою кровь за все, что мы считаем для себя дорогим и священным.
Вы не желали войны, вы любили мир, труд и жизнь, но вас втянули в борьбу, в которой вы совершили подвиги, и они будут сотни лет украшать страницы истории.
Вас 15 000, тех, которые ушли на поле боя и, вернувшись, не увидели своего родного крова, а сколько тех, которые навсегда потеряли способность трудиться!. Но и врагу досталось от вас, и не ваша вина в том, что несколько сотен тысяч (цифра значительно преувеличена. М.С.) осталось лежать на снегу, устремив полный боли взгляд в звездное небо. Вы не ненавидели их и не желали им зла, вы лишь следовали суровому закону войны: убивай или умри сам...
Я благодарю солдат всех родов войск, которые в честном соперничестве совершали подвиги с первого дня войны. Благодарю за смелость, которую вы проявили в борьбе с многократно превосходящими силами противника, вооруженного частично не известным нам оружием, за стойкость, с которой вы вгрызались в каждую пядь родной земли...
На почетном месте в суровое время войны стоят те тысячи рабочих, которые добровольно работали, не отходя от станка даже во время налетов авиации, и создавали все необходимое для армии. Благодарю тех, кто, изможденный огнем противника, производил вооружение для фронта. Благодарю их от имени Отечества".
Обе стороны в этой войне понесли тяжелые потери в людях и боевой технике. Советские войска потеряли убитыми 53522 человека и без вести пропавшими 16 208 человек (часть из них оказалась в плену). Были ранены 163 772 человека, обморожены -- 12064 человека, наряду с боевыми санитарные потери (больные) составляли 55041 человек. В плену оказалось более 5 тыс. советских воинов.
Советские войска понесли серьезный урон в боевой технике и вооружении. Так, военно-воздушные силы фронта потеряли 540 самолетов. Характерно, что боевые потери составили менее 50%, остальные следствие аварий и катастроф. Велики были потери и в танках. Только 7-я армия при прорыве главной полосы линии Маннергейма лишилась 1244 танков. В беседе с послом США Таннер однажды заявил, что в первые месяцы войны финны захватили у русских вооружения больше, чем получили от дружественных стран.
Советский народ вынужден был затратить на эту войну немалые денежные средства - более 7,5 млрд. рублей, из которых на вооружение было израсходовано свыше 1,9 млрд.
Трагически сложилась судьба советских военнопленных. После заключения мирного договора все они были возвращены советской стороне и в товарных вагонах с забитыми окнами под усиленной охраной частей НКВД проследовали в советские лагеря как "предатели, нарушившие присягу". Выборочные опросы жителей в тех населенных пунктах, откуда они били призваны в армию, показали, что к началу Великой Отечественной войны и позже их судьба не была известна. Подобная практика в отношении советских военнопленных приобрела
массовый характер в Великой Отечественной войне, но тогда уже речь шла не о нескольких тысячах, а о миллионах наших воинов.
"Правительство Териоки" .
Некоторые исследователи предполагают, что создание финляндского "правительства" Куусинена является якобы свидетельством того, что советское руководство не собиралось устанавливать в Финляндии оккупационный режим и после эвентуальной победы могло вывести из этой страны свои войска "'. Не располагая документами, трудно, однако, делать какие-либо предположения насчет послевоенных намерений Сталина. Вопрос о планах советского руководства в отношении дальнейшей судьбы Финляндии в случае полного занятия ее территории пока что остается открытым, так как документов, в которых они прямо излагались бы, в доступных для исследователей советских архивах не обнаружено. Существует, однако, точка зрения. Что "стремление "покорить" Финляндию в смысле навязывания ей государственного строя не было характерным для российской политики".
Подобное утверждение соответствует историческим фактам. Действительно, Финляндия в составе Российской империи пользовалась особым и весьма либеральным статусом во всех сферах жизни - от культурной до внешнеполитической. Но почему политика сталинского советского руководства по финляндскому вопросу должна обязательно и во всем следовать политике царизма? Ведь царизм не пропагандировал идеи "мировой пролетарской революции", "умножения числа советских республик" и т, п. Поэтому вариант, в соответствии с которым по "требованию широких трудящихся масс" Финляндия могла бы быть присоединена к Советскому Союзу, не был исключен, хотя финские коммунисты отрицали подобную возможность. Но ведь коммунисты Прибалтийских стран до выборов также ее не допускали.
Обращение ЦК компартии Финляндии несколько двусмысленно излагает и задачи Красной Армии в этой войне, приписывая ей функции, по существу, экспорта революции и осчастливливания финского народа. Так, в документе было сказано, что Советский Союз не намерен "ограничивать право Финляндии на самоопределение и суверенитет". Но все-таки Красная Армия идет в Финляндию "как освободитель нашего народа от гнета капиталистических злодеев", причем "сотни тысяч рабочих и крестьян с радостным нетерпением ожидают приближения Красной Армии".
В тот же день, 2 декабря 1939 г., было объявлено о заключении Договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой, который подписали Молотов и Куусинен. В этом документе, как и в предыдущем, также проводится
мысль о том, что "финляндский народ образовал свою Демократическую Республику, всецело опирающуюся на поддержку народа", и что теперь "героической борьбой финляндского народа и усилиями Красной Армии ликвидируется опаснейший очаг войны". Сообщалось также, что принято решение о формировании "Финляндской народной армии", которой Советский Союз обязался оказывать помощь вооружением и прочими военными материалами на льготных условиях.
Однако в действительности части "Финляндской народной армии" стали формироваться задолго до этих событий. Так, в соответствии с приказом наркома обороны Ворошилова 11 ноября 1939 г. Началось формирование 106-Й стрелковой дивизии ставшей позже первым соединением этой армии. Командиром дивизии был назначен А. Анттила. Одновременно он являлся и "министром обороны" в "правительстве" Куусинена. Через несколько дней было предпринято формирование финского корпуса. На его укомплектование -были вызваны все финны и карелы в возрасте до 40 лет, служившие в войсках ЛВО. К 26 ноября численный состав корпуса насчитывал 13 405 человек, позже он был доведен до 25 тыс.
Особого внимания заслуживают две статьи договора: они регулируют территориальный вопрос и несут важную политическую нагрузку. В них отмечается, что национальным чаянием финского народа является воссоединение с ним карельского народа. В связи с этим выражается согласие Советского Союза передать ФДР территорию Советской Карелии в размере 70 тыс. кв. км и согласие ФДР передать Советскому Союзу территорию севернее Ленинграда на Карельском перешейке в размере 3970 кв. км. Было также согласовано, что Советский Союз для создания военно-морской базы арендует сроком на 30 лет полуостров Ханко и прилегающую к нему акваторию радиусом от 3 до 4 миль и для охраны этой базы будет содержать ограниченный контингент наземных и воздушных сил. ФДР согласилась также продать Советскому Союзу за 300 млн. финских марок ряд островов в Финском заливе и принадлежащие Финляндии части полуостровов Рыбачий и Средний на побережье Северного Ледовитого океана.. Надо сказать, что это самозванное "правительство", которое само находилось на чужой территории, довольно бойко торговало землями, которые ему не принадлежали.
Но реальные события на фронте, антисоветские настроения среди мировой общественности и опасность вовлечения в войну западных держав вынудили Сталина рассматривать это "правительство" как средство, правда, не очень действенное, для политического давления на законное правительство Финляндии. Эту свою скромную роль оно и выполнило, что, в частности, подтверждается заявлением Молотова шведскому посланнику в Москве В. Ассарссону 4 марта 1940 г. о том, что если правительство Финляндии будет по-прежнему возражать против передачи Советскому Союзу Выборга и Сортавалы, то последующие советские условия мира будут еще более жесткими и СССР пойдет тогда на окончательное соглашение с "правительством" Куусинена.
Мир смотрит на север .
Если далее рассматривать советско-финляндскую воину в политическом аспекте, то крайне важно обратить внимание и на то, что она дестабилизировала общую ситуацию в Северной Европе и создавала угрозу вовлечения в войну других стран, что для СССР было чревато крайне опасными последствиями.
В советской исторической литературе Можно встретить утверждения, будто Германия в. то время была заинтересована В советско-финляндской войне и в победе Финляндии. Это не соответвует действительности. Германия, связанная обязательствами по секретному протоколу с Советским Союзом и войной с западными державами, в советско-финляндской войне соблюдала нейтралитет. Открытие нового театра военных действий в Северной Европе было не в ее интересах по крайней мере по двум причинам: была бы затруднена доставка стратегического сырья из Швеции и Финляндии и на войну отвлекались бы ресурсы Советского Союза, предназначенные для экспорта в Германию. Еще 27 сентября 1939 г. германский посланник в Хельсинки 3. Блюхер в пространном донесении Риббентропу отмечал, что доминирующее влияние Англии в экономической жизни Финляндии постепенно ослабевает. Надежда финнов на поддержку Скандинавских стран становится под вопросом. Россия, которую здесь рассматривали как спящего медведя, теперь проснулась и свои экспансионистские устремления направила на Запад. Военная мощь Германии, продемонстрированная в Польше, совершенно изменила соотношение сил на континенте.
В связи с этим заслуживает внимания следующий факт. Как 9 декабря доносил в Берлин Шуленбург, командование советского Военно-Морского Флота планирует осуществлять своими подводными лодками блокаду Ботнического залива с целью предотвращения поступления помощи Финляндии от западных держав. В связи с этим советское командование просит, чтобы немецкие суда, следующие в Швецию, снабжали советские подводные лодки горючим и продовольствием при условии возврата этих ресурсов тем немецким кораблям, которые заходят в советские порты.
Шуленбург рекомендовал согласиться с этой просьбой по трем причинам: во-первых, это все равно не повлияет на исход войны; во-вторых, Германия получит компенсацию, например, в советских портах на Дальнем Востоке, где имеются большие возможности для ведения боевых действий германскими военно-морскими силами; в-третьих, это позволит в будущем выдвинуть встречные требования перед советским Военно-Морским Флотом. Главнокомандующий ВМФ Германии гросс адмирал Э. Редер со ссылкой на фюрера дал свое согласие на эту операцию.
И многочисленные другие шаги Германии в ходе советско-финляндской войны подтверждают, что она делала все, чтобы не осложнять советско-германские отношения, имевшие для нее приоритетное значение. В этом конкретном случае советско-финляндская война явилась еще одним испытанием на прочность советско-германского договора, и он выдержал это испытание.
Заключение мира 12 марта 1940 г. в политических кругах Берлина было встречено с удовлетворением. Как записал в дневнике И. Геббельс, оно считалось здесь "большой дипломатической победой" Германии.
Наиболее полно и обстоятельно позиция Германии в отношении советско-финляндской войны и ее оценка были изложены в меморандуме советника германского посольства в Москве фон Типпельскирха от 25 января 1940 г. Этот документ свидетельствует об образе мышления германской дипломатии в связи с советско-финляндской войной.
Типпельскирх приходит к выводу, что советско-финляндская война с немецкой точки зрения в силу разных причин определяется неоднозначно, потому что она приносит Германии как трудности, так и преимущества. К числу первых автор относит тот факт, что война поставила Германию в крайне неудобное положение и этим пользуются ее враги в своей пропаганде. Военная обстановка и непредсказуемость ее итогов в значительной мере нарушили германо-финляндскую торговлю и в ущерб Германии ухудшили экономические показатели Советского Союза. Кроме того, СССР скомпрометировал себя перед лицом всего мира, что для Германии, как союзника Советского Союза, далеко не безразлично. В дальнейшем не исключено, что СССР может быть втянут в воину с Англией и Францией и Германия потеряет его как экспортера и как гаранта стабильности своего стратегического тыла.
Что же касается Англии и Франции, то они были целиком на стороне Финляндии, предпринимая все, чтобы не допустить ее поражения Черчилль назвал советскую акцию "презренным преступлением против благородного народа". Даладье закрыл в Париже советскую торговую миссию. Папа римский молился за спасение Финляндии. Благожелательное для Финляндии послание правительства Уругвая было зачитано перед финляндским парламентом.
Советское правительство с самого начала войны против Финляндии понимало возможную реакцию со стороны западных стран. Поэтому советское командование планировало ее как быстротечную операцию. Так, в приказе Ворошилова и Шапошникова от 2 декабря, т. е. На третий день войны, отмечалось медленное, нерешительное продвижение 8-й и 9-й армий. "Мы не можем долго болтаться в Финляндии, двигаясь по 4-5 км в сутки. нужно поскорее Кончать дело решительным наступлением наших войск".
Озабоченность советского командования была небеспочвенной. Реальность состояла в том, что при затяжке войны на стороне Финляндии могли выступить Англия и Франция.
Пиррова победа?
У советских людей к советско-финляндской войне особый счет. После гражданской она стала первой войной, которая так взбудоражила нашу страну, принесла во многие семьи горе и страдания. Правда, после первых дней декабрьских боев она проходила мимо сознания большинства советских людей, и прежде всего тех, кто не получил похоронок и вообще знал о ней только по публикуемым в печати победным реляциям.
Одним из тех, кто испытал подобное чувство, был и Константин Симонов. Он гордился тем, что был активным участником боев, только что завершившихся на реке Халхин-Гол в Монголии. Но, как вспоминал он позже, было нечто такое, что мешало "душевно стремиться на эту войну Советского Союза с Финляндией так, как я стремился, даже рвался попасть на Халхин-Гол...".
Война "кончилась, - писал он далее, - в итоге удовлетворением именно тех государственных требований, которые были предъявлены Финляндии с самого начала, в этом смысле могла, казалось бы, считаться успешной, но внутренне все мы пребывали все-таки в состоянии пережитого страной позора..." Правда, продолжал писатель, "с подобной прямотой об этом не говорилось вслух, но во многих разговорах такое отношение к происшедшему подразумевалось. Оказалось, что мы на многое не способны, многого не умеем, многое делаем очень и очень плохо".
По своим личным наблюдениям и на основании бесед с Молотовым Шуленбург уже в начале января 1940 г. пришел к выводу, что советско-финляндская война была непопулярна среди советских людей. Страх перед предстоящей большой войной, сглаженный заключением советско-германского договора, снова вспыхнул в связи с началом советско-финляндской войны, докладывал он в Берлин. Настроение людей падает в связи с неудачами на фронте, население опасается повышения цен, вызывает беспокойство прибытие с фронта большого количества обмороженных красноармейцев. Аналогичную информацию направляли своим правительствам и посольства других стран в Москве.
Некоторые государственные деятели Финляндии давали свою оценку политике финских правящих кругов накануне войны. Например, Ю. Паасикиви еще в 1946 г. отмечал, что в 20-30-ых годах Советская Россия была слаба и в Финляндии полагали, что она "будет всегда находиться в таком состоянии и должна быть оттеснена в восточный угол Финского залива, который настолько узок, что, как нам говорили русские в Тарту, крупный корабль вряд ли может повернуться. Но в 1939 г. дело обстояло иначе".
Нельзя не согласиться с президентом Финляндии У. Кукконеном, который отмечал, что безопасность как Финляндии, так и Ленинграда - это проблема вековой давности и попытка разрешить ее войной никогда не приводила к успеху. "Национальные предрассудки и политическое недоверие не давали возможности найти решение этой проблемы на путях сотрудничества, основанного на взаимном доверии. Надо было пройти через ужасные страдания, прежде чем мы смогли прийти к выводу, что самая лучшая гарантия безопасности в отношениях между Финляндией и Советским Союзом - это доброе соседство, основанное на взаимном доверии, что включает в себя также уважение самобытной жизни другой страниц".
Установившиеся в послевоенное время добрососедские взаимоотношения между СССР и Финляндией не препятствуют, а, наоборот, предполагают всестороннее и объективное рассмотрение трагических страниц в истории наших стран, и, разумеется, особенно войны 1939 - 1940 гг., в интересах дальнейшего укрепления этом добрососедства. В одном из своих заявлений 19 сентября 1974 г. Президент Финляндии У. Кукконен сказал: "Дело не в том, чтобы стыдиться мрачного прошлого, даже если оно обагрено кровью. Из такого прошлого надо извлекать уроки". Призыв извлечь уроки из прошлого касается, очевидно, и Советского Союза.
Официальные представители Финляндии отвергают утверждения, что именно их страна начала войну против СССР или спровоцировала ее. Об этом, в частности, заявил глава финской делегации на переговорах в Москве в марте 1944 г. Щ. Паасикиви, и Молотов, по существу, с ним согласился.
Преемник Паасикиви на посту президента Финляндии У. Кукконен, который в начале 50-х годов участвовал в переговорах в Москве, вспоминая о беседе с Молотовым, отмечал: "Я высказал сожаление, что события прошлого приняли такой оборот, и сказал, что не знаю, была ли в этом вина только Финляндии, и что, возможно, Финляндия явилась главным виновником. Молотов ответил, и мы тоже были виноваты. Следовательно, обоюдное подозрение вызвало не лучшие действия обеих сторон".
Как показал более чем 40-летний послевоенный опыт, обе соседние страны постоянно расширяли и углубляли свое сотрудничество на благо обоих народов. Миролюбивый внешнеполитический курс Финляндии вошел в историю под названием "линии Паасикиви - Кукконена".
"Война с Финляндией показала, что уровень подготовки командного состава, его представление о войне и о бое оказались не вполне отвечающими действительным требованиям и реальным условиям современности. Это привело к лишним потерям, вскрыло низкую тактическую и стрелковую подготовку войск, неподготовленность некоторых командиров и начальников к управлению войсками в современном сложном бою и неумение правильно использовать технические средства борьбы " - так докладывал в ЦК партии начальник политического управления Красной Армии армейский комиссар I ранга Мехлис 23 мая 1949 г. Причинами этих отрицательных моментов автор считал неправильное освещение интернациональных задач, такие установки в воспитательной работе советских воинов, как непобедимость Красной Армии, армия героев, абсолютное техническое превосходство Красной Армии и др. Мехлис с удовлетворением воспринял восстановление в армии в 1940 г. дисциплинарных (штрафных) частей, упраздненных в 1934 г.
Было признано, что способы использования танковых войск оказались неудовлетворительными. Отсутствовало массированное применение танков. С учетом этого опыта уже в мае 1940 г. было принято решение о создании шести танковых корпусов, затем еще трех, а с февраля 1941 г. началось формирование еще 20 танковых корпусов. Это были крупные соединения. Каждое из них по штату должно было иметь 36 тыс. человек, 1031 танк, 268 бронемашин 358 орудий и минометов, 352 трактора и 5165 автомашин. Но их формирование шло медленно, не хватало техники и офицерского состава. Поэтому к 22 июня 1941 г. ни один из этих корпусов полностью укомплектован не был.
Война с Финляндией потребовала серьезно заняться производством минометов. В этом деле были достигнуты неплохие результаты. Если на 1 января 1939 г. Красная Армия имела более 3 тыс. минометов, то к 22 июня 1941 г. уже 57 тыс. Неоправданными оказались некоторые нормы снабжения войск, не хватало спец обмундирования для лыжников. Опыт первых недель советско-финляндской войны показал нецелесообразность создания ударной и сковывающей групп боевого порядка, так как сковывающая группа некоторое время бездействовала. В последующий период войны подобная тактика была отменена.
Была дана высокая оценка действиям авиации, которая наносила удары по железнодорожным объектам, военным заводам, портам в Ботническом заливе И правительственным зданиям в Хельсинки. Но отмечалась слабая подготовка штурманского состава, что влияло на точность бомбовых ударов.
Обеспеченность финских войск автоматическим оружием, которое применялось весьма эффективно, подтолкнула советское командование серьезно заняться этой проблемой. К началу гитлеровской агрессии было произведено 100 тыс. автоматов, что было крайне мало для многомиллионной армии. Слабым местом в действиях советских войск было неумелое взаимодействие между наземными силами и авиацией, а также между соединениями и частями.
В морально-политическом плане слабой стороной было то, что рядовые воины не понимали целей войны, а политработникам трудно было обосновывать эти цели.
Опыту войны были посвящены и письма ее участников, адресованные Ворошилову. В них высказывались мнения не только о действиях наших войск, но и финской армии. Так, в одном из таких писем командарм П ранга Н. Н. Воронов отмечал, что финские войска отличаются высокой одиночной тактической и стрелковой подготовкой. Они умело владеют лыжами, превосходные снайперы, для освещения местности часто используют ракеты, четко ориентируются на местности. Хорошо продумана экипировка солдат. Вместе с тем финны, будучи сильны в обороне, слабо подготовлены к наступательным действиям основной вид таких действий - это просачивание мелких подразделений в наши фланги и тылы. Финская армия располагает устаревшей артиллерией при острой нехватке снарядов.
Анализу действий Красной Армии в советско-финляндской войне большое внимание было уделено в акте приема-сдачи Наркомата обороны СССР Мае 1940 г., когда нарком обороны вместо Ворошилова был назначен Маршал Советского Союза Тимошенко. В этом документе говорилось, в частности, что представления командного состава Красной Армии о войне не вполне отвечают действительным требованиям и реальным условиям, в которых протекает современная война.
Ссылаясь на опыт советско-финляндской войны, авторы документа пришли к выводу: "Глубоко укоренился вредный предрассудок, что якобы население стран, вступающих в войну с СССР, неизбежно и чуть ли не поголовно восстанет и будет переходить на сторону Красной Армии, что рабочие и крестьяне будут нас встречать с цветами... Война в Финляндии показала, что мы, не ведя политической разведки в северных районах, не знали, с какими лозунгами идти к этому населению и как вести работу среди него. Мы часто обращались в своей пропаганде к финским крестьянам северных районов, как к труженикам, а оказывается, этот крестьянин шюцкор овец - крупный кулак. Столкновение с действительностью нередко ошарашивало нашего бойца и командира, знавшего население зарубежных стран по трафаретным лозунгам и упрощенной пропаганде".
Действительно, высшее советское военное руководство было дезориентировано старыми стереотипами о готовности всего "рабочего класса капиталистических стран" встать на защиту Советского Союза. Так, в оценочном докладе генштаба Ворошилову от 10 ноября о положении в Финляндии утверждалось, будто "рабочие массы и беднейшие слои крестьянства выражают скрытое недовольство политикой правительства, требуют улучшении отношений с СССР и угрожают расправой всем, кто ведет политику, враждебную Советскому Союзу...".
В свое время авторы "Краткого курса истории ВКП(б)" с восторгом отмечали способность Сталина - военного деятеля в годы гражданской войны - учитывать при разработке стратегических планов морально-политические аспекты. Речь шла, в частности, о "сталинском" плане разгрома Деникина с нанесением главного удара не со стороны донских степей с враждебным казачьим населением, а со стороны рабочего Донбасса, где Красной Армии будет обеспечена поддержка.
Если Сталин действительно обладал такими способностями, что весьма сомнительно, то при планировании войны против Финляндии он их не проявил. Сталин не знал морально-политической обстановки в стране, с которой он собирался воевать. Ознакомление с. этим документом неизбежно приводит к выводу, что содержавшиеся в нем резкие и нелицеприятные оценки явились следствием осмысливания военно-стратегических уроков советско-финляндской войны и стремления Сталина найти очередных виновников в ряде провалов в области военного строительства".
Свой "вклад" в дезориентацию советского руководства о положении в Финляндии внесли некоторые коммунисты и деятели Коминтерна, переоценившие просоветские позиции финских трудящихся. Кстати, это касалось не только Финляндии.
"Финская война была для нас большим срамом и создала о нашей армии глубоко неблагоприятные впечатления за рубежом, да и внутри страны, - рассказывал А. М. Василевский. Все это надо было как-то объяснить. Вот тогда и было созвано у Сталина совещание, был снят с поста наркома Ворошилов и назначен Тимошенко. Тогда же Шапошников, на которого Сталин тоже посчитал необходимым косвенно возложить ответственность, был под благовидным предлогом снят с поста начальника Генерального штаба и назначен заместителем наркома с задачей наблюдать за укреплением новых границ".
Разработанные на основе опыта советско-финляндской войны мероприятия были положены в основу плана повышения боевой готовности войск и частично сыграли свою роль в преддверии Великой Отечественной войны. Однако не все из них были реализованы к июню 1941 г.
Генеральные штабы Германии, Италии и их противников на Западе как в ходе советско-финляндской войны, так и особенно после ее окончания внимательно изучали состояние и действия советских войск. Военные атташе этих стран в своих донесениях были единодушны в оценке упорства советского солдата в обороне, что признавал и противник. Так, маршал Маннергейм в своих послевоенных мемуарах называл советского пехотинца "стойким и героическим". Подчеркивались отличные качества артиллерии, высоко оценивалось массированное применение танков и артиллерии. Однако весьма критически военные специалисты отзывались о профессионализме советских командиров всех рангов, их неумении организовать взаимодействие на поле боя, беззаботности относительно потерь и здоровья красноармейцев. В донесениях послов и военных атташе отмечался крайне низкий уровень воинской дисциплины в Красной Армии. Германский военный атташе докладывал, например, что "советские солдаты о дисциплине вообще не имеют никакого понятия".
Соответствующие выводы были сделаны к в Берлине. Гитлер утверждался во мнении, что СССР - это колосс на глиняных ногах, с которым нетрудно будет справиться в предстоящем военном столкновении.
С точки зрения экономической мощи России, говорил Блюхер, эксперимент в Финляндии свидетельствует о том, что она уже на протяжении некоторого времени не представляет опасности для такой великой державы, как Германия, и поэтому на Востоке мы имеем свой тыл свободным. С господами в Кремле можно будет говорить совершенно другим языком, чем это было в августе - сентябре 1939 г.
Перед ВОВ в 1936-1940 гг. СССР вела достаточно активную военную политику. Несмотря на нападки японских агрессоров на наши восточные границы, наши войска все же сумели достойно ответить врагу и помочь МНР в борьбе с общим врагом, вместе с тем расширив свое влияние на Востоке. В этих боях советская армия получила хороший опыт ведения «современной» войны, используя вместе пехоту и бронетехнику .
Инициатива заключения договора о ненападении полностью принадлежала Германии, и этот договор не был договором о мире. Но он давал время России подготовится к неизбежной войне.
В войне с Финляндией, советские войска, несмотря на опыт полученный в Халхин-Голе, показали низкий уровень подготовки командного состава, полное неумение ведения боев. Война с Финляндией показала что Красная армия не так уже сильна как раньше, и ее вполне можно победить. Как сказал Гитлер: «СССР - это колосс на глиняных ногах».
Советскому правительству необходимо было срочно делать соответствующие выводы.
Л И Т Е Р А Т У Р А:
1) «Военно-исторический журнал» 1993 г., н. 4,5,7
2) «Оглашению подлежит» Ю.Г. Фельштинский, 1991 г.
«Советско-финляндская война 1939-40 гг.» М.Н. Семиряга, 1991
«О войне и военной истории» П. А. Жилин.
«Новейшая история 1918-1939 гг.» В. В. Александров 1972 г.
«Халхин-Гол ‘39» Сборник статей 1989 г.
«На Халхин-Голе» Сборник статей 1989 г.
«Советские вооруженные силы 1918-1988 гг.» 1987 г.