Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Особенности национального техноменталитета
И.Г. Багно, В.М. Шкарупа, Омский агроуниверситет, кафедра социологии
Когда речь идет о культуре, политике, искусстве, морали, религии, мифологии, идеологии и прочих областях человеческой деятельности, будь то сфера духа или же практики, то представляется весьма уместным говорить о влиянии особенностей национального менталитета, т.е. склада ума и психики, на указанные выше области; и это не вызывает практически никаких возражений (скорее, напротив). Другое дело -- область техники, технического мышления. И если это влияние некоторыми учеными и исследователями культуры и общества распространяется даже на науку, в том числе и естественного цикла, то каких-либо исследований, касающихся особенностей национального менталитета в сфере технического мышления, технического творчества, авторам не известны1. Между тем некоторые эти особенности, что называется, бросаются в глаза, стоит только обратиться к истории под этим углом зрения. Не претендуя на глубину рассмотрения данного вопроса, а лишь предварительно ставя проблему для развертывания в дальнейшем дискуссии, мы укажем на некоторые ее моменты.
С другой стороны, что касается природы импульсов, направленных на изменение, совершенствование техники, то в первую очередь изучалось влияние на технику таких факторов, как социогенный, гносеогенный (и прежде всего, научная составляющая этого фактора), биологический, идеологический, политический, религиозный, моральный, юридический и др.,-- в то время как влияние национального фактора на развитие техники, проявление национальных особенностей в техническом мышлении вовсе не учитывалось. Так, по мнению русского инженера Петра Энгельмейера, впервые в России в конце XIX в. начавшего профессионально использовать термин "философия техники", "сфера техники в конечном счете восходит к человеческой воле и внутреннему стремлению человека к техническому творчеству" [1].
Но человеческая воля детерминирована не только социумом, мифологией, религией, идеологией, политикой и пр., но и особенностями национального склада мышления и психики. На необходимость привлечения к анализу развития техники национального фактора косвенно указывает и Д.М.Федяев: "Технические средства, принципиально однотипные, могут различаться многочисленными "нюансами", причем разница в нюансах может быть не менее, а даже более существенной, чем разница принципов действия. Если принцип действия определяется в основном природными законами, на которые опирается "хитрость разума", вся система нюансировки детерминирована как социальными, так и национальными факторами. ...Каждый шаг вперед по пути технической эволюции сделан вполне конкретным народом, отличающимся своими специфическими особенностями" [2]. Обратимся также к исследованиям этнографов, которые используют такой термин, как этноэкономика, от которого рукой подать, по нашему мнению, до термина "этнотехника", оправдываемый возрастанием влияния этнического своеобразия в труде (а также и технике) благодаря, в частности, как это ни странно может показаться на первый взгляд, компьютеризации (см. [3]).
Следует оговориться, что сверхзадача данной статьи и, шире, исследований национальных особенностей технического творчества заключается вовсе не в том, чтобы доказать преимущества или недостатки того или иного национального менталитета, в частности технического мышления, а в том, чтобы осознать, что будущее планеты людей кроется в разнообразии национальных подходов к решению творческих задач в любой области человеческой деятельности, в их взаимодополняемости, а не альтернативной конкуренции. Так, О.Тоффлер обосновывает положение, согласно которому мировое сообщество, в отличие от нынешнего status quo, именуемого им белой интермедией (т.е. господство в мире белой расы), ожидает так называемое "техноцветное будущее" [4].
Национальные различия, проявляющиеся в сфере технического мышления лишь в каких-то узких пределах, временных рамках, в нюансах, зачастую незначительных, могут, вообще говоря, расцениваться в координатах "лучше--хуже". В итоге, в интегральном своем действии они, как правило, теряют свою аксиологическую выраженность,-- именно поэтому и имеет смысл говорить об особенностях, а не преимуществах того или иного типа национального менталитета, проявляющихся в технике, техническом творчестве.
Авторы отдают себе отчет в том, что основные положения этой статьи носят в высокой степени спорный характер, и поэтому просят читателя рассматривать ее как заявку темы для дальнейшей дискуссии (с этим отчасти связано и то, что не все ее положения достаточно развернуты и аргументированы2).
Научно-техническая мысль и ее инженерно-конструктивное воплощение несут на себе отпечаток национального и культурно-особенного. Удивительную особенность строя русской мысли, принципиальную незавершенность и несказуемость "последнего слова" подметил М.М.Бахтин, а Г.Д.Гачев развернул, сделав предметом анализа, в концепции национального космо-психо-логоса. Русский ум мыслит по логике, совершенно отличной от логики Запада: начинает не с утверждения, а с отрицания, отвержения 3.
И не так уж и важно, от своего ли отталкивается или от западного, чужого. "Даже ракета недаром у нас изобретена (?)4. Ее принцип движения -- самоотталкивание" [5]. С яростного отрицания, с отталкивания начинается у нас творчество, в т.ч. и техническое. Но сколько же обвинений на головы отечественных изобретателей: то украли, другое присвоили. И уже легендарный М.Т.Калашников оправдывается, что, мол, знаменитый АК-47 не "перепечатка" с немецкой системы МП-43 и МП-44, которые появились только в 1944 г., тогда как первые опытные образцы Калашникова (карабин и пистолет-пулемет) были уже в 1942 г., а в настоящее время их можно увидеть в Петербурге в Историческом артиллерийском музее (см. [6]).
Отрицать способность русских к техническому творчеству не имеет смысла, поскольку конкретные факты свидетельствуют об обратном5. И все же - немного статистики, косвенно подтверждающей способность к техническому творчеству у русских. В конце 80-х гг. русские составляли 53,1%, занятого населения страны (по России -- 81%), при этом их численность среди ИТР была около 60% (см.: [8, с.136]). Среди всех прочих групп русской интеллигенции производственно-техническая была самой многочисленной. По количеству научных работников русское население России среди других союзно-республиканских наций занимало лишь 4-е место. В научных сферах РСФСР наряду с русскими было занято немало представителей других национальностей. Но, что характерно, когда в 80-е гг. в связи с повышением требований к уровню диссертационных работ и, вместе с тем, снижением престижа труда научного работника "у коренных народов ряда республик пополнение отрядов научной интеллигенции стало менее интенсивным, у русских же во многих случаях эта группа работников продолжала расти" [8, с.126]. Вот еще один не менее значимый факт, заслуживающий внимания, поскольку он отражает национальный склад ума и характера. Среди категорий производственно-технических работников, имеющих высшее образование, русское население было представлено наиболее полно. В то же время оплата труда именно этой категории интеллигенции была значительно ниже, чем у других категорий. Повышение заработной платы (по сравнению с довоенным периодом к середине 80-х в целом по стране приблизительно в 7 раз) не сократило этот разрыв (зарплата ИТР увеличилась в 3 и 3,5 раза) (см.: [8, с.116]). Выбор инженерно-технической специальности в данных условиях можно, скорее всего, объяснить и склонностью русских к техническому творчеству и изобретательству, и приоритетом самого творчества над интересом сугубо материальной выгоды.
Что касается склонности к заимствованию технических идей, то представляется, что это не самый большой недостаток русских, тем более что русский склад ума все равно придаст им совершенно неожиданное конструктивное решение и применение. Скорее, напротив, своих идей хоть отбавляй. А.Янов, задумавшись над тем, какую "нишу" может занять Россия в мировой экономике, предлагает: производство и продажа идей. К такому же выводу приходит и президент Международного фонда содействия и защиты инвестиций и технологий Миран Мнеян, в результате анализа возможных путей выхода из создавшегося крайне неблагоприятного положения на предприятиях ВПК: "Десятилетия Советский Союз лидировал по численности работников научно-технической сферы и по количеству научных разработок. ... Однако истинное богатство российского ВПК -- не выстроенные в былые годы производственные корпуса и не "железки". Это накопленные идеи, воплощенные в изобретениях и ноу-хау, а также люди, которые могут эти идеи выдвигать и разрабатывать" [9]. Русскому изобретателю редко когда удавалось довести свои идеи до массового производства (и это тоже, увы, национальная особенность6). Между тем любое нововведение предполагает в качестве заключительной фазы "тиражирование" и "рутинизацию".
Приведем пример. В конце 80-х гг. в журнале "Японские исследования в области славистики и Восточной Европы" появилась статья "Энергетические проблемы в советской сталелитейной промышленности", написанная двумя видными экспертами в области энергетики - К.Энами и Т.Моримото. В статье речь шла о тех вопиющих противоречиях, которые сложились в нашей сталелитейной промышленности между базовыми лабораторными исследованиями и осязаемыми результатами внедрения их в заводскую практику. Вместе с тем, японские эксперты признавали, что именно в СССР изобретены такие уникальные энергосберегающие металлургические технологии, как сухое тушение кокса, применение комбинированного дутья, непрерывный разлив стали, и что "японская сталелитейная промышленность создала свои уточненные энергосберегающие технологические системы, приняв на вооружение технологические системы, созданные в Советском Союзе" [11].
Красноречивым является также и пример с историей робототехники. Как известно, безусловным лидером в ее широком применении на промышленных предприятиях является Япония, хотя многие оригинальные технологии и идеи для будущей робототехники разрабатывались за ее пределами. Обусловлено это специфической структурой японской промышленности и состоянием отношениий между управляющими и рабочими. Связано же это с традициями культуры и национальной психологией7. Размышляя об успехах экономического развития Японии в его отличии от западного пути, Ю.М.Бородай, в частности, указывает на такую японскую национальную особенность в принятии коллективного решения -- принципиальное отличие западной демократии от японского самоуправления: "Это патерналистский -- традиционно семейный принцип выработки решений" [13]. И еще на одну особенность в связи с феноменальной адаптируемостью японцев к новейшим компьютерным технологиям и технике обратил внимание специалист по экспертным системам из Стэнфордского университета Эдвард Фейгенбаум: "Японцев совсем не смущает сама идея создания интеллектуальных машин. В Японии практически не высказывается мучительных сомнений о социальных последствиях новой технологии. По мнению Фейгенбаума это обусловлено национальными особенностями: важной составной частью синтоизма является поклонение вещам, которым приписывается способность чувствовать" [14].
Символами новой, постиндустриальной, эпохи считаются космический спутник и компьютер. Удивительную тягу русских к высоте и высокому, стремление оторваться от обыденных земных проблем и тягот жизни, "убежать" в идеальный вымышленный мир отмечали многие отечественные исследователи (специалисты в области фольклористики, этнопсихологии, философы и др.). Здесь невольно напрашивается аналогия с характеристикой, данной Гегелем философам в Древней Греции: "Когда философия со своими абстракциями пишет серыми красками на сером фоне, тогда уже миновала свежесть и живость юности, и даваемое ею примирение есть примирение не в действительности, а в идеальном мире. Философы в Греции держались поэтому вдали от государственных дел, и народ называл их праздношатающимися, ибо они уходили в мир мысли". Раз уж речь пошла о древних греках, которые "озабоченно прислушивались к внешнему миру" (Гегель), нельзя не упомянуть и такую особенность, присущую русскому духу, как всевосприимчивость, по выражению Ф.М.Достоевского. Он же выразил это в такой парадоксальной формулировке: "С французом я француз, с немцом немец, и именно поэтому я русский".
Интересен вывод, сделанный И.С.Тургеневым во время беседы с одним из персонажей его "Записок охотника" и зафиксированный им в рассказе "Хорь и Калиныч", о сути реформаторской деятельности Петра I. Из своих разговоров с простым крестьянским мужиком писатель вынес убежденье, что "Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо -- то ему и нравится, что разумно -- того ему и подавай, а откуда оно идет,-- ему все равно". По существу, сходную мысль мы замечаем и у Ильина, когда он пишет: "У нас вся культура иная, своя; и притом потому, что у нас иной, особый духовный уклад. У нас совсем иные храмы, иное богослужение, иная доброта, иная храбрость, иной семейный уклад; у нас совсем другая литература, другая музыка, театр, живопись, танец; не такая музыка, не такая медицина, не такой суд, не такое отношение к преступлению, не такое чувство ранга, не такое отношение к героям, гениям, царям. И при том наша душа открыта для западной культуры: мы ее видим, изучаем, знаем и, если есть чему, то учимся у нее; мы овладеваем их языками и ценим искусство их лучших художников; у нас есть дар вчувствования и перевоплощения" [15].
Так вот, эта устремленность "вверх" имела два важных последствия: необустроенность быта (например отсутствие крючков в общественных туалетах, подмеченное А.Михалковым-Кончаловским) и разработку летательных аппаратов, первые (приоритетные) полеты в космос.
Особенности национальной психологии, склада ума нашли свое выражение в самой стратегии освоения космоса, а именно: вживание в новое пространство; прийти, чтобы остаться здесь надолго, возможно, навсегда. Соответственно, и техническое решение -- станция ("Салют", "Мир"), где живут коллективно, годами. Это общий дом. Для американца же -- это челночный рейс, временное пребывание, прилетел -- улетел (именно так был задуман "Шаттл"). И вообще, для американского духа характерна эта "одноразовость" чего-либо по принципу: использовал -- тут же выбросил (если несколько утрировать положение дел); сфера "многоразовых" вещей все больше и больше сужается, а это, несомненно, ведет к усилению давления экономики на окружающую среду -- в переработку вовлекается все больше и больше материалов. В последнее время становится наиболее очевидным эта порочная практика, когда экология Земли совершенно не в состоянии "обслуживать" неимоверно возросшие потребности всего лишь небольшой части населения мира. До сих пор полное удовлетворение "избранного" меньшинства и было возможно за счет прозябающего в нищете и полунищете остального большинства населения планеты. Но сейчас и этот "золотой" миллиард практически исчерпал резервы дальнейшего неограниченного роста потребления. Выход видится один: разумное ограничение потребительской идеологии, сведение потребления к оптимуму, удовлетворяющему не только "золотую" часть, но все население Земли, восстановление экологического равновесия в полном масштабе, строжайшая экономия всех ресурсов (воспитание духа рачительности самой по себе, возведение ее в ранг ценности как таковой).
Ту же ситуацию мы можем проследить и в области компьютерных технологий. Цифровой компьютер (ЦВМ), ориентированный на массового потребителя, принципиально отличается от аналогового (АВМ), которым первоначально отдавался приоритет в разработке вычислительных машин отечественными учеными и практиками. Во-первых, аналоговые вычислительные машины индивидуальны (для самолетов один тип, для подводной лодки -- другой, поэтому их называют принципиально специализированными ВМ), цифровые же -- универсальны (что обусловлено переработкой информации в ЦВМ с помощью программ)8 (см.: [16]). Во-вторых, аналоговые компьютеры отличает высочайшая степень надежности и точности, на несколько порядков превосходящая цифровые (следует оговориться -- в определенном отношении). Их автономность составляет как их недостаток, так и достоинство. Они не могут быть запущены в массовое производство, цифровой же компьютер -- шаг к тотальному контролю в мировом масштабе; аналоговый такой контроль полностью исключает. Опять русский склад ума и русская душа "извернулись", "ушли" от разрушающего внешнего тотального давления в конструкторском решении автономного компьютера.
Одной из тенденций современного развития техники является уменьшение ее габаритов (объема, веса), упрощение конструктивных решений. Наиболее яркие примеры дает в этом отношении электроника. Есть надежда, что алгоритм мышления русского изобретателя, в основе которого (что тут греха таить) желание свою лень перехитрить -- решить задачу в сокращенном и упрощенном варианте, жадный интерес ко всему новому, а вместе с тем отрицание и "отталкивание" его с тем, чтобы "переиначить", привнести свое -- другое, придет, наконец, в резонанс с тенденциями развития мировой науки и техники и с потребностями развития самого российского общества.
Главный же вывод, к которому мы приходим на основе рассмотрения и тех фактов, которые не в состоянии привести из-за ограниченного объема статьи, заключается в том, что западный менталитет технологичен, в то время как русский менталитет мифичен. Поэтому западноевропейцы и американцы созидают и поступают благодаря обстоятельствам, а русские -- вопреки. В том, видимо, наша сущность -- если что-то невозможно, значит, это нужно осуществить!
За исключением разве что немногочисленных пассажей у иных авторов, претендующих, в лучшем случае. на роль ремарок.
Но, в оправдание, нужно также указать и на то, что национальные особенности чисто объективно до конца нерационализируемы и имеют до некоторой степени мифогенный, иррациональный характер.
Как-то в одном из научно-популярных журналов ученый, побывавший в научной командировке на Западе, сделал следующее наблюдение: американцы всегда начинают свой ответ с "да" -- самого положительного слова в английском языке, как заметил Дж.Джойс,-- даже если не согласны с собеседником: после "да" идут аргументы, по существу опровергающие мнение противной стороны; наш же человек в научной полемике (да и в обычном разговоре, заметим мы) всегда начинает с "нет", с пылких возражений, но зачастую, как выясняется в конце, оказывается согласным по принципиальным пунктам с оппонентом.
Это утверждает гуманитарий -- простим филологу историко-техническую "неточность"; несомненно, здесь нужно понимать принадлежащий нам приоритет в "исследовании мировых пространств реактивными приборами".
Так, например, исследователю истории техники В.В.Данилевскому это дало право говорить не просто о технике как таковой, а, применительно к нашей стране, о русской технике: "С древнейших времен наш народ вносил и вносит так много творческих вкладов в историю развития техники и промышленности, что мы с полным правом можем ввести в научный оборот понятие -- русская техника" [7].
А может быть, и не увы! Омский философ Д.М.Федяев выдвинул концепцию дихотомии культуры по следующему признаку -- поощряется или, наоборот, угнетается свобода творчества. В первом случае культура является фабульной (т.е. при более-менее относительной свободе творческого процесса народ "пойдет, скорее всего, по пути создания нового: новые философские направления, художественные стили и жанры, творческие приемы"; во втором, когда "творческий процесс жестко ограничен рамками, положенными некоторой господствующей Доктриной, которая признается безусловно истинной", народ "не может беспрепятственно создавать новое, поскольку нарушать Доктрину, выходить за ее пределы нельзя", а созданную таким образом культуру, в которой творческий потенциал, тем не менее, требует выхода и адекватного себе применения, Федяев назвал нюансной, т.к. он (потенциал) реализуется "в поиске бесчисленных оттенков одной и той же основополагающей схемы" [10]. Аналогично подходу, развиваемому Федяевым по отношению к культуре, мы могли бы определить русский менталитет как фабульный (но весь парадокс в том, что советская культура, как это убедительно показывает Федяев в своей работе, является именно нюансной -- мы пока не решаемся на анализ этого парадокса).
А именно, принципы организации крупных японских фирм и структура отношениий начальник--подчиненный очень напоминают принципы и структуру отношениий традиционной японской семьи -- компании придерживаются политики пожизненного найма рабочей силы (см.: [12]).
Когда в 1997 г. возникла необходимость замены бортового компьютера на орбитальной космической станции "Мир", выяснилось, что подобных компьютеров ни одна фирма мира не производит. Пришлось изготовить точно такой же новый.
Список литературы
Митчем К. Что такое философия техники? М., 1995. С. 18.
Николин В.В., Федяев Д.М. Техника в потоке истории (социальные факторы технической эволюции). Челябинск--Омск, 1992. С. 74.
Бромлей Ю.В., Подольный Р.Г. Человечество -- это народы. М., 1990. С. 376, 380-381.
Тоффлер О. Раса, власть и культура//Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 276-280.
Гачев Г.Д. Русская дума. М., 1991. С. 144.
Зенькович Н. Тайны уходящего века-2: Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации. М., 1998. С. 475.
Данилевский В.В. Русская техника. Л., 1948. Цит. по: Миронов В.Б. Техника и человек. М., 1988. С. 230.
Русские (Этносоциологические очерки). М., 1992.
Век. 1999. 6. С. 7.
Федяев Д.М. Духовное творчество: типы субъектности//Становление человека как субъекта социального творчества. Омск, 1997. С. 105.
Наука и жизнь. 1989. 7. С. 44.
Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М., 1997. С. 109.
Бородай Ю.М. Эротика--смерть--табу: трагедия человеческого сознания. М., 1996. С. 386.
Мичи Д., Джонстон Р. Компьютер -- творец. М., 1987. С. 78.
Ильин И.А. О грядущей России. М., 1991. С. 133.
Урмаев А.С. Основы моделирования на аналоговых вычислительных машинах. М., 1974. С. 11-12.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.omsu.omskreg.ru/