Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ПИНЕЖСКИЙ КРАЙ
И БЫЛИННАЯ ТРАДИЦИЯ В НЕМ
Цель, время и маршрут второй моей поездки. — Природа, пути сообщения и
климат Пинежского края. — Экономический быт, черты древности во внешнем
быте и предания, духовный быт. — Способ собирания старин-былин. —
Посещенные места и результаты поездки. — Наблюдения (существующие здесь
сюжеты, новые старины, странные старины, печатные книги с былинами,
старинные-былинные прозвания) и выводы о положении в Пинежском крае
старинной (былинной) традиции. — Перечень мест, в которых существуют
старины и исторические песни, и лиц, которые знают их. — Время и место
записи № 88 и № 176; источник № 174-го.
Летом 1900-го года я совершил свою вторую поездку по Архангельской губернии1. Главной целью моей поездки было собирание старин (былин); кроме того, я, по предложению акад. А. А. Шахматова, хотел навести справки о том, какие существуют на месте материалы по истории двух существовавших в древности монастырей: Николаевского — Чу́хченемского и Михайловского.
Всего в поездке я провел более двух месяцев: из Москвы я выехал 4-го июня, а вернулся в нее 7-го августа. Отправляясь на Север, я хотел проехать по течению рек Пи́неги и Мезе́ни, но, в зависимости от встречавшегося материала, я успел объехать только реку Пи́негу, да и то не до самых верховьев. Маршрут моей поездки был таков: из Москвы я проехал по железной дороге в Архангельск, а оттуда на лошадях в г. Хо́лмогоры, затем на устье реки Пинеги, а потом вверх по ней до селения Ве́ркольского с Веркольским мужским монастырем, с заездом в г. Пи́негу; обратный путь я совершил по прежней дороге, причем от Ве́рколы до д. Усть-Пинеги ехал на лошадях, а от д. Усть-Пинеги до Архангельска на пароходе. Всего я проехал по железной дороге 2098 верст, на пароходе 90 верст и на лошадях 658 верст; всего, не считая частого путешествия между близкими деревнями пешком, я сделал по железной дороге, на лошадях и пароходе 2846 верст.
В начале своей поездки до 15-го июня я разыскивал сведения и документы (в Архангельске, Хо́лмогорах и д. Николо-Чу́хченемской) об упомянутых двух монастырях и списывал найденные документы2. Поэтому этнографические свои исследования я начал только 15 июня и притом с устья реки Пинеги. Из 64-х дней своей поездки я около 17 дней употребил на переезды, отыскивание и списывание документов, вследствие чего на разыскивание певцов и запись я употребил до 47 дней.
<...>
Река Пинега, правый приток Северной Двины, до г. Пинеги течет с юго-востока на северо-запад; от города же Пинеги она поворачивает на юго-запад
156
и течет в этом направлении до своего впадения в Северную Двину. Местность, по которой течет р. Пинега, представляет собою плоскость, на которой по местам встречаются гряды холмов. Наиболее высокие холмы находятся в верхнем течении реки: 1) между земскими станциями Пильегорской и Прилуцкой, где чуть ли не около 20 верст приходится на крутые подъемы и спуски, и 2) между земскими станциями Чешугорской и Марьиногорской, где около 12 верст состоит из подъемов и спусков. Вдоль всего течения р. Пинеги по обеим ее сторонам идет прекрасный сплошной смешанный лес, состоящий главным образом из сосны, ели, лиственницы, березы, ольхи и осины. Деревья в лесу достигают значительной высоты. Лучшие участки лиственичного леса прежде составляли (и составляют, может быть, еще и теперь) корабельные рощи. В лесу к августу появляются грибы и ягоды: земля́нка (земляника), черни́ка, голубе́ль, малина и моро́шка. В нем водятся белки и лисицы, довольно часто попадаются медведи и очень редко дикие олени; волки в пинежских лесах не живут, а забегают сюда зимой из двинских лесов. Здесь часто встречаются в лесу болота, из которых в р. Пинегу текут небольшие речки и ручьи. Эти реки достигают иногда значительной длины и отличаются узостью своих долин. Полоса леса, идущая по северному берегу р. Пинеги, иногда очень узка (местами ширина ее достигает только 6 верст), а далее за ней тянется тундра. По обоим берегам р. Пинеги этот лес изредка прерывается деревнями с окружающими их полями. Изредка у одного или другого берега р. Пинеги встречается наволо́к, т. е. низкое ровное место, образованное наносами реки и покрытое обыкновенно лугами с редкими зарослями кустов. Почва по р. Пинеге состоит из суглинка, реже песку и глины. Как позволяют судить выступы на крутых берегах реки и в горах, под почвой часто идет каменный пласт, который состоит из белой плиты, идущей изредка на фундамент, из известняка, а также из алебастра, употребляемого иногда на обмазку (например, фундамента и печей).
Путями сообщения являются здесь между прочим реки, по которым сплавляют лес и ездят на лодках и карбасах, и особенно река Пинега, по которой ходит пароход о. Иоанна Сергиева Кронштадтского до с. Суры, где он основал в этом году женскую общину, и несколько пароходов купцов братьев Володиных и Кыркалова. Но так как пароходство, возможное здесь только в половодье весной и во время сильных дождей, прекращается во время мелководья не только в верхнем, но и в нижнем течении реки, то поэтому главными путями сообщения остаются сухопутные дороги. Самой важной из них является тракт, от устья р. Пинеги до д. Труфоной Горы почтовый и земский вместе, а от Труфоной Горы до д. Нюхчи только земский. Этот тракт, содержащийся в общем исправно, несколько раз переходит с одного берега р. Пинеги на другой (на картах Ген. Штаба эти переходы обозначены неверно).
Климат Пинежского края — холодный и континентальный. Зимою морозы доходят до 40º R, а летом бывают довольно сильные жары. Переходы от тепла к холоду резкие. Во время лета днем температура доходит до 25 и более градусов, так что и в летней одежде жарко, а ночью, приблизительно с 12 часов, наступает сильный холод с пронизывающим человека туманом, так что мне, при неоднократных передвижениях ночью, приходилось одеваться по-зимнему. Днем тепло летнего дня, если подует северный или северо-восточный ветер, быстро сменяется холодом.
157
Неплодородие почвы, короткое лето и быстрая смена тепла холодом задерживают развитие земледелия. Здесь сеют рожь, овес, а главным образом ячмень, называющийся здесь «житом» (ячменный хлеб здесь сильно преобладает над ржаным) а также садят картофель. Огороды, если и есть, то в малом количестве. Из огородных растений известны только капуста да морковь. Плодовых деревьев нет. Так как вблизи жилья общественной удобной земли мало, то крестьяне берут у казны подходящие участки в лесу сначала в аренду, а потом, через 40 лет, в вечное владение. На этих участках они срубают лес, выкорчовывают пни и затем обращают их под пашню. Такие участки, очищенные от лесу, называются чищенинами.
Для удобрения, для земледельческих и других работ, для шерсти крестьяне держат довольно много рогатого скота, лошадей и овец. Так как сена с близких лугов мало для такого количества скота, в особенности там, где наволоки малы или их нет вовсе, то крестьяне косят сена́ еще на сторонних незаселенных реках, уходя для этого из дому иногда верст за 100 и более.
Так как население не может прокормиться от одного земледелия и ему часто приходится питаться привозным хлебом, то оно принуждено для заработка денег на хлеб заниматься побочными промыслами. Из этих промыслов на первом по времени месте надо поставить охоту, за которую принимаются еще с осени. Бьют здесь разных зверей и дичь. Меха и дичь везут в г. Пинегу на Никольскую ярмарку, которая продолжается две недели. Вторым по времени и самым важным промыслом является лесной промысел, доставляющий лес главным образом для иностранной торговли. Состоит он в следующем. Иностранные и русские купцы, купившие на летних торгах у казны право срубить в известных дачах известное число бревен, предлагают осенью через разъезжающих по краю своих приказчиков крестьянам подрядиться срубить и вывести в определенные на берегу рек пункты по нескольку сот бревен. Подрядившиеся приступают к работе приблизительно после Никольской ярмарки и занимаются ею до весны. Весной, после полевых работ, нанятые для этого, обыкновенно беднейшие, крестьяне сплачивают бревна в плоты и сплавляют их до д. Усть-Пинеги, откуда плоты ведутся до Архангельска чаще всего пароходами. Но, кроме исполнения купеческих подрядов, наиболее зажиточные крестьяне сами покупают у казны лес, затем рубят и сплавляют его и наконец продают купцам в д. Усть-Пинеге или даже в Архангельске, если в Усть-Пинеге дают за него мало. Благодаря рубке и сплаву леса крестьяне зарабатывают на человека за зиму рублей по 150, так что семья, выставившая трех работников-мужчин, заработает за зиму 400—500 рублей. Только благодаря лесным заработкам пинежские крестьяне не только прокармливаются, но и живут по большей части зажиточно. Заводов даже смоляных, дегтярных и лесопильных в Пинежском крае мало. Подспорьем для хозяйства крестьян, живущих при тракте, является также извозный промысел; с подводами здесь отправляются не только взрослые крестьяне, но также женщины и малые подростки; возят здесь богомольцев, направляющихся в монастыри Красного́рский и Ве́ркольский, лесных приказчиков и бурлаков. Помимо вышеуказанных, к числу промыслов надо отнести рыболовство, развитое в деревнях, находящихся вблизи р. Пинеги или лесных речек и озер. Ловят главным образом щук, карасей, подъя́зков, реже семгу; на ловлю рыбы, в особенности семги, выезжают малыми и большими
158
артелями и даже целой деревней; добычу весят и делят пропорционально числу участников.
Таким образом получается следующий годовой круг крестьянских занятий: осенью — охота; зимой — рубка и своз леса; весной — пахота и посев, затем сплав леса; летом — пахота под озимую рожь, собирание сторонних сен, посев ржи (который здесь бывает среди лета), собирание домашнего сена и уборка хлеба, начинающаяся приблизительно в первых числах августа.
Пинежские женщины, кроме ведения домашнего хозяйства, весной и летом наравне с мужчинами пашут, боронят и сеют, косят и собирают сено, ловят неводом рыбу, занимаются извозом, а зимой прядут, ткут материи и делают сукно.
Я очертил природу Пинежского края и экономический быт населяющих его жителей. Теперь я думаю слегка коснуться внешнего быта здешнего населения. Это быт сохраняет в некоторых частях черты не только оригинальности, вызванной местными условиями, но и древности. Дома́ часто, в особенности в деревнях верхней Пинеги, — старинного русского типа; с высоким перед вторым этажом крыльцом, к которому ведет закрытая наружная лестница; с басу́лями, т. е. с резными досками, служащими украшением поперечных краев крыши; с раскрашенной внутренней стороной поперечных краев крыши разноцветными, преимущественно белыми и темноватыми, квадратами; с балконом против чердачного окна и галереей вокруг всего второго этажа, служащей для закрывания раскрашенных ставень. Здесь часто ездят на санях и косят даже на ровных наволо́ках горбушей (т. е. косой с короткой и изогнутой, а не длинной и прямой, как у нас, палкой), что не всегда может быть объяснено требованием местных условий. Черты древности уцелели и в женской одежде. Старухи изредка носят еще прежние синяки́, т. е. юбки в роде сарафана из синей суровой материи, на двух лямках, но без складок на груди и спине, что бывает обыкновенно у сарафанов. Затем изредка носят еще гранату́рники и што́фники. И те и другие представляют из себя юбку в роде сарафана, на двух лямках, без складок на груди и спине; спереди от шеи вниз идут две блестящие белые или желтоватые полосы хазы́ — материи, похожей на парчу; на одной из этих полос помещены металлические серебряные или медные пуговицы, а на другой петли, которыми они застегиваются. Как гранатурники, так и штофники шьются из довольно дорогой материи одного цвета, но на штофники материя берется непременно с орлами. Во время престольных праздников на играх девушки носят, кроме гранатурников и штофников, еще коро́теньки и повя́зки. Коро́тенька — свободная, без талии кофта, прикрывающая сверху юбку, сделанная из хазы или парчи и ниспадающая без заломов; коротеньки бывают двух родов: светлые и темные; первые употребляются во время дневных игр, а вторые — вечерних. Повя́зка — головной убор в роде камилавки, без дна, составленный из двух горизонтальных полос хазы и застегивающийся или зашивающийся сзади при надевании на голову; на нижней полосе хазы имеется спереди жестяная прямоугольная полоска, унизанная бисером или жемчугом. Интересно поглядеть на девушек, важно сидящих и ходящих в этих одеяниях во время игр; это — точно священники в облачениях или древние бояре3.
159
Кое-кто из населения помнит предания о чуди и новгородцах и объясняет ими названия своих деревень и урочищ4. Так, например, подле д. Чаколы есть д. Городец; с одной стороны ее — большой крутой обрыв в реку, с двух других сторон также большие крутые обрывы и только с четвертой стороны нет обрывов. Про этот Городец рассказывают, что новгородцы, убежав из Новгорода от Ивана IV, прятались от него здесь. — На берегу р. Пинеги у д. Айновой Горы против дд. Кевролы и Лохты, лежащих на другом берегу, находится выдающийся в реку высокий мыс, на котором теперь стоит часовня. Он называется Городком. Рассказывают, что когда русские двигались сюда снизу по р. Пинеге и вытесняли чудь, то она перешла на другой берег реки, окопалась на этом мысу и перестреливалась с русскими, находившимися на кеврольском берегу. — Крестьяне еще хорошо помнят то время, когда г. Пинеги не было, а городом была Кеврола5, представляющая теперь ряд деревень, как ими прежде правили воеводы, и рассказывают даже, из каких двух рек, отличающихся чистой светлой водой, для них возили воду. В одном из верхних околков д. Немнюги, в нескольких верстах ниже Кевролы на том же берегу р. Пинеги, один крестьянин показывал мне писанные скорописью XVII века столбцы, которые содержат решения кеврольских властей и которые он тщательно бережет6.
160
Здешний народ еще очень легковерен, в особенности женщины. Еще прибегают к лечению наговорами, верят, что можно испортить человека, напустить на него кликушество (правда, женщины здесь довольно часто во время разговора начинают выкрикивать бессвязные фразы или ругань). Есть крестьяне и крестьянки, которые занимаются порчей и лечением. Женщины все страшатся второго пришествия; всякого человека, действия которого непонятны или необычны для них, они способны принимать за антихриста, как принимали за такового и меня, приводя в связь смущение мною народа (т. е. собирание старин) с китайской войной и считая оба эти явления предвестниками второго пришествия. Хотя такой сан возлагали на меня наравне с о. Иоанном Кронштадтским (на последнего этот сан возлагают здешние старообрядцы), однако следствием возложения его на мою личность было неоднократное запирание передо мной дверей изб, крещение меня и чтение надо мной одною старухою молитвы «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его», а один ненавистник поэзии чуть было не убил меня.
Большинство населения по р. Пинеге — православное; изредка мне встречались старообрядцы; в верховьях р. Пинеги, как мне говорили, их много. В тех местах, где я был, крестьяне говорили, что раскол понемногу исчезает: старики вымирают, а молодые не идут в раскол, чему причиной являются увещания периодически навещающего деревни миссионера.
<...>
Так как простой народ обычно относится с недоверием к лицам, облеченным властью, и к их действиям, в особенности в глухих местах, то я во время своей поездки с одной стороны настойчиво избегал пользоваться (хотя и имел на то право) содействием местных представителей административной и духовной власти, мало интересующихся этнографическими материалами, а с другой стороны странствовал возможно проще и скромнее, выдавая себя за учителя, у которого лето свободно и который хочет составить для грамотных людей книгу с песнями-старинами. Поэтому, пользуясь по любезности г. губернатора, земскими лошадьми, на которых имеют право ездить только имущие власть лица, я обычно приказывал снимать колокольчик, этот знак на земском тракте официального положения едущего; в деревне обычно не обращался за справками к десятским, сотским и тому подобным лицам, если мне не указывали на них сами крестьяне как на лиц, могущих оказать мне помощь; ночевал по деревням не у официальных лиц, а где придется, хотя бы и не в совсем удобных для ночлега местах; где было можно, нанимал вместо земских лошадей вольных или шел пешком, если трудно было их достать. О существовании старин я расспрашивал прежде всего старух и стариков (о наличном числе коих я справлялся в первой же избе), заходя в те дома, где они жили, а потом уже по их указаниям ходил к сказителям. Вперед я двигался не спеша, только после того, как убеждался, что в данной деревне больше старин теперь записать нельзя. Хотя такой способ действия был иногда для меня лично очень
161
неприятен вследствие насмешек над моим якобы пустым занятием; вследствие недоверия некоторых, принимавших меня или за подосланного правительством, чтобы увести их в Москву, или за антихриста; вследствие ночлега в одном помещении с пьяными и в тесном соприкосновении с разными насекомыми; — однако этот способ был очень полезен для дела, и я находил не только всем известных в деревне сказителей, но иногда даже тех, о познаниях коих большинство их же однодеревенцев узнавало в первый раз от меня.
Действуя таким образом, я побывал в следующих деревнях: Усть-Пи́неге, Нижней и Верхней Па́ленге, У́гзеньге, Ку́зомени, Гбаче, Вешконе́мской, Со́яле, Заозе́рье, Першко́ве, Пе́пине, Ю́рале, Чу́шеле, Ма́летине, Петро́вой Горе (по нижнему течению р. Пинеги до г. Пинеги); Пи́льегорах, Прилу́цкой, Усть-По́че, Тру́фоной Горе, Почезе́рье, Пе́чь-Горе, Перемско́м погосте, Усть-Ёжуге, Подря́дье, Ча́коле, Заозе́рье (на половине дороги между Труфоной Горой и Чаколой), Концезе́рье (или Коне́церье), Ма́твере, Зале́сье, Ха́лове, Городце́, Ве́егорах, Че́шугоре, Шо́тогорке, Пи́ринеме, Ту́рье, Ку́рге, Березнике́, Ма́рьине Горе (по среднему течению р. Пинеги); Усть-Покше́ньге, Кобелёве, Кра́сном, Жа́бьей, Го́рушке, Крото́ве, Лохно́ве (по реке Покшеньге, притоку р. Пинеги с левой стороны); Ка́рповой Горе, Не́мнюге, Ки́глахте, Шо́товой Горе, Ва́ймуше, Залесье (отличном от первого), А́йновой Горе, Це́рковой Горе, Ша́рдонеме, Березнике (отличном от первого), Ёркине, Ку́шкопале, Кевро́ле и Ве́рколе (по верхнему течению р. Пи́неги), а также в г. Пи́неге; всего я производил исследования в 60 деревнях и одном городе, не считая записи духовных стихов в г. Архангельске от калики. На этом пространстве я записал от 88 лиц 173 старины и исторические песни (в 41 деревне от 82 лиц), 22 духовных стиха7, 5 песен8 и один юмористический рассказ9. Всего, таким образом, записан 201 номер, так что на каждый из 47 дней записи с разыскиванием певцов приходится в среднем более четырех номеров.
Кроме старин, духовных стихов и песен, я записывал при случае также и диалектические особенности. Их я стал записывать еще во время путешествия по железной дороге в г. Архангельск; у меня имеются отметки о диалектических особенностях четырех деревень Во́логодской губернии, двух Олонецкой и сорока трех Архангельской (Архангельского, Ше́нкурского, Хо́лмогорского и Пи́нежского уездов).
Затем мне удалось также приобрести 110 рукописей, иногда, правда, очень малых; половина их (по составленному мною охранному каталогу) — церковного характера, а другая — литературного и содержит заговоры, апокрифы, исторические и литературные повести; в одной из них есть народная запись старины «Голубиная книга» (она помещается в конце пинежского собрания старин под № 210), в другой стиха об Алексее-человеке Божием, третья содержит стиховодник с 20-ю стихами.
162
<...>
Записанные мною по р. Пинеге старины обнимают около 70 сюжетов; деление старин по сюжетам видно в алфавитном указателе <...>. Но, кроме этих сюжетов, по р. Пинеге известно до 10 сюжетов, которые мои певцы или слыхали и забыли теперь или помнят еще и теперь (см. характеристики их), а именно: «Микула Селянинович» (Чащина В.), «Илья (Оника?) с кольцом» (Юдина О. А.), «Илья Муромец на корабле» (Екатерина Александровна), «Дурень-валень» (речитативом, Пашкова М. П. и Екатерина Александровна), «Птицы» (Екатерина Александровна), затем «Щелкан» (Кривополенова), «Ермак Тимофеевич» (Дарья Игнатьева, Ошуркова М. О.), «Гришка Отрепьев» (Чащина В.), «Граф Захар Чернышов» (Завернин Арт. Анд.), «Иван — русский богатырь, который куда-то ехал» (В. Чащина; это последнее известие относится, по-видимому, к сказке об Еруслане Лазаревиче, а не к старине).
Среди записанного мною находится 8 новых старин и исторических песен:
«Илья Муромец покупает коня, воюет с Полубелым, ловит и казнит Соловья-разбойника»;
«Двенадцать братьев, их сестра и отец»;
«Петр I на молебне в Благовещенском соборе»;
«Жалоба солдат Петру I на князя Долгорукого»;
«Платов и Кутузов»;
«Брат спасает царя от смерти»;
«Путешествие Вавилы со скоморохами» и
«Ловля филина».
Я должен указать на помещаемые в этом моем собрании старин странные старины одной певицы (Екатерины Александровны). <...> Странность ее старин замечается и в содержании и в форме. В содержании мы видим непоследовательность, неясность и трудную допустимость некоторых действий. В форме мы видим натяжки, иногда с нарушением смысла, для выдержания размера стиха. Из ее манеры петь я вывел заключение, что она слыхала много старин, владеет их складом, но, так как давно не певала, то позабыла их и дополняет их из собственной фантазии. Она настолько освоилась со складом старин, что так и кажется, что она может сочинить и пропеть, о чем угодно. При пении у ней не было твердо установленных стихов; если попросишь ее повторить пропетое раньше, то изменялась не только форма, но и содержание. Такое умение владеть размером старин я встретил еще раз по р. Пинеге, именно в деревне Марьиной Горе, у крестьянина Евсея Лукича Чуркина, который слывет песенником и знатоком будто бы старин. На самом деле оказалось, что он старин не знает, а знает только их размер и напев, но плохо. Он пропел мне одну сказку (о купеческой дочери) протяжно, подражая старинам, но неудачно: одни стихи у него оканчивались трохеем, а другие дактилем; он хотел было пропеть мне так и другие сказки, так как ему очень хотелось заработать у меня, но я отказался записывать их.
В эту поездку по р. Пинеге мне пришлось встретить у крестьян в трех местах печатные книги с былинами (старинами). Одну книгу я видел в д. Красном на р. Покшеньге, притоке р. Пинеги с левой стороны, у крестьянина Михея Амосова. Она была без начала и заглавия. Размер ее 3½ × 2½ вершка,
163
написана она стихами; я списал ее частные заглавия10. Оказалось, по наведении справок в библиотеках, что это — «Русские народные былины. По сборникам Кирши Данилова, Киреевского, Рыбникова и Гильфердинга. Составлено В. и Л. Р-н.». М. 1890. Ц. 60 к. (то же изд. упомин. в каталоге И. Д. Сытина и 1896 г.). Две другие книги представляют два выпуска одной книги «Русские былины», издание журнала «Родина» и составлены, по-видимому, А. А. Каспари; обе с рисунками, Спб., 4º. Одна книга, виденная мною в д. Ваймуше у Нифантьевых, представляет собою «I. Киевский период. Ла́сковый князь Володи́мир стольнокие(вский) со княги́нею и сильными богатыря́ми», 1894 г.11. Другая, виденная мною в околке д. Кевролы Большом Зуеве у крестьянки Огафьи Тюловой, представляет собою «II. Новгородский и новейший периоды», 1895 г.12. В Архангельске продаются в нескольких лавках лубочные издания былин как в прозе сказками, так и в стихах. Для примера укажу на один экземпляр последнего рода, который я купил в Архангельске (кажется, за 10 коп.) в эту (вторую) или в следующую (третью) поездку. Этот экземпляр представляет издание товарищества И. Д. Сытина, М., 1898 г.; на лицевом листе изображен сидящий с гуслями Садко; над ним заглавие: «Русские народные былины. Садко-купец богатый гость». На втором листе к этому заглавию прибавлено «Отчего перевелись витязи на Святой Руси. По сборникам Кирши Данилова,
164
Киреевского, Рыбникова и Гильфердинга. Составлено В. и Л. Р-н»13. — Я не думаю, чтобы эти сборники с подправленным языком и неудачным складом могли настолько повлиять на простой народ, чтобы их былины заучивались наизусть и могли особенно грозить попасть опять собирателю под руки; они только знакомят народ с литературным названием старин и поверхностно удовлетворяют его литературному любопытству. Правда, в Поморье (в д. Нюхче) один певец (А. А. Поташов) ссылался на печатную книгу как на источник своей старины об Илье Муромце, затем, во вторую мою поездку один крестьянин в г. Пинеге, хвалившийся знанием старины, выучил ее, по его словам, с книги и собирался достать и прочесть сперва эту книгу, а потом пропеть мне старину; — но эти примеры единичные; кроме того, тем, кто читает старины по книгам, нет необходимости заучивать их наизусть; случаев, когда слушатели выучили старину, слушая чтение книги, тоже не много найдется.
Быть может, следует отметить еще один факт. Подле д. Чаколы, кажется, в д. Городце, есть крестьянин, которого зовут «Илья Муровиц», а по р. Покшеньге есть крестьянин, которого зовут «Дмитрий Кострюк». Здесь можно бы предполагать старинное (былинное) влияние, но на мои вопросы о причине таких прозваний этих крестьян мне давали более простые объяснения: Илья называется Муровичем, потому что сильно оброс, а Дмитрий — Кострюком, потому что он сам или кто-то в его роду украл сено из костра (кучи). — Деревня Шо́тогорка на р. Пинеге интересна тем, что в ней когда-то жили скоморохи; это видно из того, что в ней есть несколько семейств с фамилией «Скоморохов» (одна из Скомороховых, именно Матрена, даже пропела мне одну старину).
На основании моих записей и наблюдений можно сделать о положении старинной (былинной) традиции в Пинежском крае следующие выводы:
1) знание старин и исторических песен по течению р. Пинеги существует и притом, чем выше, тем в большей степени; поэтому, записав в нижнем течении р. Пинеги от д. Усть-Пинеги до г. Пинеги, на протяжении 116 верст всего 16 старин, я в верхнем течении, от г. Пинеги до д. Верколы, на протяжении 163 верст записал более 150 старин и исторических песен;
2) в прежнее время здесь, по отзывам стариков и старух, старины знали больше, и старики пели их обычно по престольным праздникам, когда собирался вместе народ из разных деревень, а старухи и девушки — на вечеринках и трапезах, при собраниях для общей работы на прялках, особенно же в Великом посту, когда нельзя петь другие песни; теперь женщины поют старины особенно во время Великого поста, а летом, когда им не до старин, они забывают их; по словам сказительницы М. Д. Кривополеновой, в д. Шотогорке девки, перенявшие от ней «Кострюка», поют его еще и теперь по праздникам; А. П. Сивкова поет их на ночлегах, когда ходит собирать милостыню; исторические песни «Петр I на молебне в Благовещенском соборе» и «Жалоба солдат Петру I на князя Долгорукого» поют еще теперь в Карповой и Шотовой Горах (вторую еще в Шардонеме) мужчины во время свадьбы, когда жених приезжает за невестой или возвращается с ней после венца домой;
165
3) здесь нет лиц, которые бы специально занимались пением старин; нет также и особых названий для знающих их лиц;
4) поющие их крестьяне и крестьянки знают их обычно по одной, две, три; знающих по десятку и больше здесь мне пришлось встретить только два раза;
5) источником знания обыкновенно являются родные, родственники, односельчане или жители соседних деревень; но когда источники бывают более отдаленные: Т. Шибанов выучил свои старины (№№ 3—5) у крестьянина д. Рыболова Архангельского уезда, — О. Ф. Новосёлова выучила свои старины (№№ 31—33) у матери, которая была родом из д. Зимней Золотицы Архангельского уезда (где записывал А. В. Марков), — М. Д. Кривополенова выучила свои старины (№№ 75—88) от своего деда, ходившего на Кеды (северную оконечность Зимнего берега), — старины М. Ошурковой идут из старообрядческих пустыней;
6) знание старин по р. Пинеге теперь, начиная с ее нижнего течения, постепенно вымирает;
7) настоящее народное название былин ста́ринами (здесь с ударением на первом слоге) знают немногие наиболее выдающиеся певцы и певицы; обычно же женщины смешивают их с духовными стихами, а мужчины с песнями; шутовые старины называются иногда на нижнем течении р. Пинеги перегу́дками, а на верхнем — перецыты́рками (сюда относятся, например: «Терентий-муж», «Кострюк», «Ловля филина»);
8) свои старины и исторические песни я записал от 63 женщин и 19 мужчин, так что число моих певиц превышает число моих певцов слишком в 3 раза;
9) среди мужчин не было знатоков такого количества старин, какие попадались между тем среди женщин, из коих одна знала 13 (со спетой через год — 14) старин;
10) старины я записал от людей старых или среднего возраста и только в одном случае от девочки 13-ти лет;
11) записанные мною по р. Пинеге старины отличаются своею краткостью сравнительно с записанными А. Ф. Гильфердингом; их размеры колеблются от нескольких десятков до 309 стихов;
12) некоторые старины, записанные в большом числе вариантов, представляют несколько редакций и видов в зависимости от местности записи;
13) некоторые старины чаще всего или почти исключительно известны среди женщин, а другие, напротив, среди мужчин; к первым можно отнести старины: «Мать князя Михайла губит его жену»; «Князь Дмитрий и его невеста Домна», «Козарин», «Роман (Васильевич) и его дочь Настасья», «Братья-разбойники и их сестра»; ко вторым — старину «Встреча Ильи Муромца со станичниками» и историческую песню «Петр I на молебне в Благовещенском соборе»;
14) некоторые старины, записанные в нескольких вариантах (я не обращаю внимания на малораспространенные и на общераспространенные здесь сюжеты, например, о кн. Дмитрии и кн. Михайле) имеют свои районы распространения; именно: старины о Чуриле записаны по нижнему течению р. Пинеги; старины: а) «Братья-разбойники и их сестра», б) «Князь Василий, княгиня и старица» и в) «Цюрильё-игуменьё» — по среднему (от г. Пинеги приблизительно до Пиринемы); старины: а) «Встреча Ильи Муромца со станичниками», б) «Состязание молодца конями с кн. Владимиром» и т. д., в) «Роман и его дочь Настасья» и г) «Ловля филина» и песни о Петре I — по более верхнему течению;
166
15) некоторые старины, имеющие у меня длинное заглавие, певцы и певицы обозначают кратко; они говорят, что знают про Ваську-пьяницу, Домну («Князя Дмитрия и его невесту Домну»), женитьбу князя Владимира («Дуная» в обоих видах), про князя Михайла или Михайла-архангела («Мать князя Михайла губит его жену»);
16) кроме указанных уже мною во вступительной статье к первой части этого тома терминов при пении, здесь я слышал еще поговорку: когда начнешь петь, то слово родит слово (т. е. один стих вызывает другой);
и 17) те певцы и певицы, у которых я записал свои старины и исторические песни, слыхали или знали ранее еще кое-какие старины и исторические песни; некоторые из них представляют новые, еще не записанные мною на этой реке, сюжеты, которые перечислены уже выше; остальные представляют варианты записанных по этой реке сюжетов, вследствие чего я их не перечисляю, тем более, что они указываются в биографиях отдельных певцов и певиц. У своих певцов и певиц я обыкновенно не записывал известные им духовные стихи, а также не записал 2 варианта «Дурня-валеня».
У меня есть сведения о многих лицах из деревень по р. Пинеге, на которых мне давали менее или более определенные указания как на знатоков старин (такими сведениями я сам руководился; в одних случаях они оправдываются, в других нет); я ниже перечисляю имеющиеся у меня сведения, следуя порядку деревень и начиная с нижнего течения р. Пинеги:
1) Чу́га: старик Ив. Демьянов знает про богатырей;
2) Горка у Петровой Горы: Анна Ив. Вишнякова и Матрена Матвеева поют про богатырей;
3) Со́яла: Сенька Фед. Зыков, по прозванию Бо́гман, живущий в Онеге, знает старины;
4) Першко́во: по словам моего певца Тимофея Шибанова, сын его Иван, бывший, — во время моего пребывания в Першкове, — в Архангельске, тоже знает старины;
5) Заозерье ниже г. Пинеги: Иван Мохнаткин, по словам его дочери-хозяйки отводной квартиры в г. Пинеге, знает будто бы старины, но разбит параличом;
6) Петрова Гора: Данило Щелохов, Онтон и Максим Матвеевы не знают ли? во время моего там пребывания их не было дома;
7) Запо́лье у г. Пинеги: Александр Порядин поет про Святогора (но сам он сказал, что не знает);
8) Во́йпола у г. Пинеги: слыхали старины у Красавина;
9) Ку́логоры на северо-восток от г. Пинеги: был старик Иван Спирич, знавший старины; у него остался там сын Григорий;
10) Крыло́ва гора против Пильегор: Ст. Евд. Седачов знает старины (тогда его не было там, так как он, разругавшись с невесткой, ушел куда-то);
11) Рёвпола в 12 верстах от Пильегор: старик Гаврило не знает ли старин?
12) То́рома: Григорий Порядин знает старины;
13) Прилуцкая: указывали на одного старика, но тот ответил мне, что не знает старин (а потом мне передавали, что он испугался);
14) Усть-Поча: Н. Ефимовна Буторина, сестра Марьи Ефимовны из Пильегор, знает старины, но ее не было дома; указывали на старика Трофима Оксёнова, но его не было дома; содержательница почтовой станции проговорилась, что знает старину про Козарина, которую она пела вместе с М. Е. Лобановой,
167
но петь не хотела, ссылаясь на забывчивость и старость, которой не подходят песни;
15) Ви́хтово: Авдотья Онисимовна Фаддеева, живущая у Евстрата, знает «Михаила-архангела», «Князя Михайла»;
16) Почезерье: Павел Ильич Пашков знает старины, но находится в Петербурге;
17) Труфона Гора: старуха на краю деревни знала что-то из низших эпических песен, но у меня не было времени записать, так как я торопился в Почезерье;
18) Печь-Гора: старообрядка Лизавета из Михеева знала старины, но не хотела петь;
19) Конецерье: старуха Катерина, жена старообрядца Данила, знала про Козарина, но Данило запретил ей петь;
20) Веегоры: брат старика Егора Гр. Некрасова будто бы знает; старообрядцы, старик Петр Назар. Стирмаков и его сестра, быть может, знают, но их не было дома;
21) Ша́ста: Кузьма Мамфилов, Таврило Матвеевич Шаврин;
22) Пиринема: Осип Захаров знает Платова-казака;
23) Чешугора: шедший вместе со мною в Пиринему крестьянин рассказывал прозой «Неудавшуюся женитьбу Алеши Поповича» и «Встречу Ильи Муромца (=Оники) со Смертью», но пропеть их не мог;
24) Шотогорка: в околке Заручевье старуха Фекла, сестра Марфы Соболевой, знала ранее старину про Домну («Князя Дмитрия и его невесту Домну»), но теперь далее начала пропеть не могла;
25) Березник: Олёна рассказывала, что лет 5 тому назад один странник пропел голосом про Ивана Ивановича; она рассказывала про него, но спеть не могла или не хотела, хотя отдельные места и пела; я не записал, как следует, этого, так как надеялся выше по реке встретить и эту старину; вот записанные у меня отрывки: «три брата Иван, Григорий, Михаил; Ив. Иванович проигр. дяд. 10 злат., как у него в раб. безус. ег(о) повез. деду(ш), он попу д(ал?) самоце н(к)ам, дед его жен(ил) на царев., цар. распороли и выпустили... глисты»; — для этой же деревни у меня отмечено: Наталья Дмитриева?
26) река Покше́ньга: Щербак поет старины; в д. Кротове, по словам его жены и других людей, знает много старин Филат, уехавший тогда косить; там же Онисья Галашо́ва, выдававшая дочь замуж, знает старину «Мать князя Михайла губит его жену», но не стала петь, так как собиралась ехать в д. Немнюгу;
27) Шо́това Гора: в околке Волости Александр Прох. Вехорев знает «Алешу Поповича и Тугарина Змеевича», «Илью Муромца и Добрыню»; — в околке Носовке Онисья Прохоровна знает стих; здесь одна старуха знала старину про Настасью Романовну, рассказала мне ее всю, сказала, что поет ее внучатам, но, когда я стал ее просить пропеть, она ушла из дому и не возвращалась, несмотря на все зазывания невестки (она богата, имеет много сыновей; ей, очевидно, было стыдно петь); — в околке Чернильнице Дм. Чемакин знает про Илью Муромца, но отказался петь, говоря, что ничего не знает (вероятно, потому, что я явился к нему с десятским, сам того не подозревая, что это десятский); там же знают, но отказались петь под предлогом забвения коновал Григорий Чемакин и его жена;
168
28) Ка́рпова Гора: старик, в доме коего приемный покой, говорил, что его брат в этой же деревне знает старины; вдова Овдотья Захова поет на голосах (?);
29) Немню(е)га: знает старины Юдицина ф<атеранка> (в Юдициной фатере?) Попова; в околке Ивановке Прокопий, Варвин и Павел (этот пел) Онаньины знают старины; жена А. Д. Невзорова знала ранее про кн. Владимира то же, что пропел ее муж («Состязание молодца конями с кн. Владимиром»); мать урядника знает, но торопилась в гости и поэтому сказала, что ничего не знает; женщина, живущая против А. Д. Невзорова, что-то знает, но была под хмельком и поэтому не могла сложить;
30) Ки́глахта: в околке Лугу Григорий Нетесов знает старины, но был пьян;
31) Ваймуша: в Нижнем конце Опросенья Руднева и ее сестра Огафья знают «Князя Михайла», «Домну» («Князя Дмитрия...») и «Князя Владимира», но первая уклонилась от пения; Антон Немеров считается знатоком песен и, может быть, стихов, но его не было дома;
32) Залесье: старуха Огафья, к которой меня направили, по своей подозрительности насилу пустила меня в сени и сказала, что ничего не знает;
33) Айнова Гора: знают старины Дарья (те же, что пела Вера Мельникова; трусливо отказалась), Парасковья (Пелагея?) из стоящей при тракте избы и старообрядка Олёна (знала те же старины, что и Вера, но подзабыла);
34) Кеврола: в Лохте знает стихи собирающая милостыню старуха Марья; Марфа Потапова (знает?); Андрей Григ. Фе́филов знает старины;
35) Церкова Гора: старуха Алексеева, имеющая богатых сыновей, и еще одна старуха знали старину о князе Михайле, но подзабыли; тут же еще одна женщина, знавшая старины про Домну и князя Михайла, отказалась петь, так как не успела подумать об этом до моего прихода; старуха Дома́на знает о Домне, но ее не было дома;
36) Шардонема: Василий Фед. Бесок знает старину «Князь Михайло, княгиня и старица»; Одвотья Елисеева знает про князя Михайла и Митрея; Харитонья, Настасья Янкова, Дома́на Ив., Василий Нетесов не знают ли?
37) Кушкопала: в околке Э́доме жена молодого крестьянина, как мне говорили, знает про филина, но сначала она с мужем обедала, а потом набралось к ней много народу и поэтому мне было неудобно расспрашивать (я хотел зайти в другой раз, но не удалось); в самой Кушкопале Яков Григорьев знает «Кострюка», но был на стороннем сене; жена Александра Григорьева, хотя и сказала, что знает про князя Михайла и Домну, но от пения уклонялась; старообрядка Анна Стахеева, по имени мужа Мелентьева, могла знать, но пришло много народу и помешало; отец Якова и Александра Григорьевых (или одного из них, если они — только однофамильцы) знал много старин (например, «Кострюка», «Про князя Дмитрия»), но дети не переняли их;
38) Ве́ркола: хозяйка земской станции и ее дочь знают про князя Михайла и Домну или Настасью, но я не записал; указали как на знающих на Матвея Михайловича Ставрова, а в Верхнем конце Настасью Абрам<овну>, Любаву Андреевну; у Святого озера Дм. Тимофеев не знает ли?
39) Ла́вела, до которой я не доехал: указаны Овдотья Хандова и Петр Яковлев; Дарья Андр. знает «Настасью Романовну».
40) Сульца́, до которой я не доехал: старуха Фекла Сыропатка знает «Онику-воина».
169
Кроме указаний на реку Пинегу, у меня есть указания и на другие части Архангельской губернии и даже на другие губернии.
Архангельская губерния:
1) Холмогорский уезд: в д. Травнике по р. С. Двине, ниже Сии на 10 верст, за рекой знает старины Егор Корытков; в д. Сосновке старуха Ольга знает «Олексея»;
2) Архангельский уезд: а) в д. Чевакиной Ке́хоцой волости Кошуняев, Курицын и Узкой поют старины и старинные песни, например, про Стеньку Разина; — б) в д. Чухареве той же волости Суполовы отцы и дети (портные) знают старинные песни, например, про Сусанина (от перевозу 4 версты); — в) в д. Коско́ве старик Гуриев будто бы пел г. Истомину старинные песни; — г) в д. Пильегорах Степан Новоселов говорил, что на Кеда́х зимой с начала февраля до марта промысел и что тогда там поют старины; — в д. Печь-Горе старик Моисей говорил про старинную (былинную) традицию на Кедах и Печоре: он сам ходил на Кеды и слыхал там «Илью Муромца», «Добрыню», «Алешу Поповича», «Еруслана Лазаревича» (сюда выходят со 2 февраля и уходят обратно, пробыв с месяц; на остров Моржовец также собирается много людей);
3) Мезенский уезд: а) в г. Пинеге я видел крестьян с р. Кулоя, которые говорили, что старины поются по р. Кулою в д. Со́яне14; — б) далее мною получены такие указания на р. Мезень: в д. Кимже лет 30 тому назад пели старины на бесёдах, — сообщила Антипина, дочь дьячка, который одно время служил на р. Мезени в д. Кимже; с р. Мезени Николай Пургин (?); в д. Жерди поют старины; в с. Усть-Вашке крестьянин-торговец Артемий Левкин имеет тетрадь со стихами (стихов до 10; в третью поездку я не доехал до Усть-Вашки); по словам старика Моисея, на р. Мезени поют старины;
4) Печорский уезд: а) в д. Пильегорах крестьянин Степан Новоселов, живший в Усть-Цыльме и около нее 8 лет, говорил, что 20 лет тому назад в Усть-Цыльме пели старины про Стеньку Разина, Гришку Отрепьева, Илью Муромца, Алешу Поповича; во время ярмарки, длящейся до 24 июня, старины поют при играх и в кабаке, когда подвыпьют; с Петрова дня и еще раньше уходят косить и ловить рыбу; в Усть-Цыльме славился старик Филат, а в 100—200 верстах, где также пели старины, выделялся старик Мазалин; выше Пильегор раньше было по старинному: в престольный праздник пили пиво, потом — обед, игры (круги), борьба; в Усть-Цыльме и теперь так, а в Пильегорах уже есть самовары; — б) старик Моисей в Печь-Горе говорил, что его сын жил в Усть-Цыльме и слыхал старины (там поют на рыбных промыслах на тонях осенью в сентябре, октябре; пока не пойдет лед, рыбу ловят и по становьям и поют старины; на озера выезжают ловить рыбу, когда выпадает снег; в конце июня работают около дому); — в) живший 4 года в Пустозерске Яков Попов говорил (в Пильегорах), что там народ дома до Троицына дня и в Усть-Цыльму на ярмарку не ездит; с Троицына дня — рыбная ловля; русские поют, собравшись по нескольку человек, старины про богатырей; самоеды поют свои старины про своих богатырей; из деревень уходит на промысел русских мало (1 русский на 20—30 самоедов); одна партия находится от другой на расстоянии до 100 верст.
170
Вологодская губерния:
1) Вельский уезд: в Верхней По́дюге в д. Вельцевске есть старины и стихи; ехать туда со станции Ко́ноша Архангельской железной дороги, причем 18 верст можно ехать, а 20 верст надо идти пешком на Валдеев или Во́хтому;
2) Сольвычегодский уезд: в д. Демьяновской Гавриловской вол. старик Яков Докунин поет про богатырей, а в д. Цюдиноцкой слепая девка лет 15-ти поет старины.
Вятская губерния:
в выселке Туманове Нолинского уезда и выселке Ключевском Котельнического уезда теперь поют стихи, а ранее пели и про князя Владимира; в Кирсановской волости Слободского уезда старин не поют, а стихи поют калики из Нолинского уезда Вятской губернии и из Пермской губернии.
Петербургская губерния:
Гдов: одна старуха в Юрале рассказывала, что когда она была в Петербурге, то у ней жили из г. Гдова новгородские (?) и пели старины.
Теперь я должен сделать замечание о времени записи двух из помещаемых здесь пинежских старин: № 88 «Соловей Будимерович и Запава Путевисьня» и № 176 «Поездка Алеши Поповича в Киев и бой его с Гогарином». Первую я записал 7-го июня 1901-го года, во время своей третьей поездки, у своей знакомой сказительницы М. Кривополеновой, когда заехал к ней записать мотивы пропетых ею мне во вторую мою поездку старин. Вторую я записал 16 июня 1899 г., во время своей первой поездки, в Поморье в д. Каменихе от возвращавшегося с богомолья из Соловецкого монастыря старика д. Сульцы с верховьев р. Пинеги — № 174 печатается по моей рукописи, принадлежавшей раньше крестьянину д. Кевролы Самсону Таборскому.
Сноски
Сноски к стр. 155
1 Краткий отчет об этой моей поездке был напечатан в Приложениях к «Отчету о деятельности Отделения русского языка и словесности Академии Наук за 1900 год» под № IX, стр. 51—59.
2 Списанные мною документы я передал в распоряжение акад. А. А. Шахматова. Уже после моего отъезда священник Николо-Чухченемского прихода о. В. Титов нашел в церковном архиве старую опись документов, где приводится и содержание их.
Сноски к стр. 158
3 Праздничную девичью одежду с р. Пинеги можно видеть в этнографическом отделении Румянцевского Музея в Москве, куда я пожертвовал ее.
Сноски к стр. 159
4 <См. в «Арханг. Губерн. Ведомостях» 1895 г. статьи И. Ф. Знаменского о земельных общинах: Леуновской (№№ 38—41), Холмовской (43—45, 47), Крестногорской (48—50), Погоскогорской (54—58), Карпогорской (59—61), Пиринемской (73, 75—77) и Кулойской (78—81).>
5 Кевро́ла была городом до 1780 г., т. е. до года учреждения города Пинеги (см. Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом министерства внутренних дел. I. Архангельская губ. СПб. 1861. Общие сведения об Архангельской губернии, стр. XII).
6 В третью свою поездку (в 1901 г.) я видел, благодаря любезности пристава 1-го стана А. А. Галактионова, в новом помещении уездного полицейского управления в г. Пинеге две старые большие иконы, наследованные им (кажется, обе) от приказной избы бывшего г. Кевролы.
Размер одной 89,5×71 сантиметр. <...> На ней изображена в четырехугольнике св. Троица под дубом и за столом. На правой стороне — здание и Авраам; на левой — Сарра, несущая что-то; на столе 3 сосуда. <...> С правой стороны четырехугольная надпись: под ней образ с надписью: «Образ..... апл̃а пєтра». С левой стороны надпись и образ с надписью «′Образ прпдбна́гѡ алєѯіа | чєловѣка...», а под образом неразборчивая надпись. В самом низу иконы следующая интересная для истории Пинежского края запись, по-видимому, 1692-го года: «В′ лѣтѡ ѿ сотвѡ́рєниіа ми́ра ҂з̃с..̆ Индикта ѕ̃. написа́ сєй ст̃ый | ′ Образ прєст̃ыіа тро̃цы В бг̃оспасаємы̀̀ гра(д) В кєвро́лу новѡпоста́вле́ную в́ при́касную избу при стѡл | никє и́ воєводє. При се́гѣє Никиѳоровичє Аничкѡвє.» У лиц св. Троицы и у святых имеются венцы и привески.
Размер второй 88×61 сантиметр. <...> На ней на престоле изображен Иисус Христос. Вокруг его головы серебряный венец; кроме того, есть привесок. В венце буквы: справа ѿ, вверху о̃, слева н̃. С правой стороны образа надпись: «О́браз прпонагѡ | сє́ргїа радонєскагѡ | чюдотво́р(ц)а», а под ногами Иисуса Христа изображение старца в рясе со свитком (или листом). С левой стороны образа надпись: «′Образ ст̃а́гѡ бл̃г[г]овѣрна | цр̃вича димитрїа моско | вскѿ чюдотво́рца», а внизу под ногами Иисуса Христа — изображение молодого человека в порфире и короне.
По справкам оказалось, что Сергей Никифорович Аничков, упоминаемый в записи первой иконы, был стольником царя Иоанна Алексеевича с 1686 г. по 1692 г. (т. е. 7194—7200 гг.; см. В. В. Руммеля и В. В. Голубцова «Родословный сборник русских дворянских фамилий», т. I. Спб. 1886, стр. 42, и «Алфавитный указатель к Боярским книгам», М. 1853, стр. 8). О времени и месте его воеводства, как и о самом его воеводстве, я ничего не мог узнать в бывших у меня под руками пособиях (напр. А. П. Барсукова «Списки городовых воевод». Спб., 1902, также в выписках [Г.-Ф.] Миллера из разрядных книг за 1686, 1692 и 1693 гг.); поэтому указание надписи на первой иконе дает, может быть, новые данные для истории рода Аничковых, а также для истории города Кевролы, который был основан, если не в 1692-м году, то незадолго до этого года.
Сноски к стр. 161
7 «Аллилуева мать» (3 вар.), «Лазарь» (2 вар.), «Вознесение Христово», «Сон Богородицы» (4 вар.), «Егорий Храбрый» (2 вар.; другие два помещаются среди старин), «Василий Великий», Николай-чудотворец», «Дмитрий Солунский-чудотворе», «Алексей-человек Божий» (4 вар.), «Михайло-архангел» (2 вар.), «Пустыня и Трудник».
8 «О реке Юле», «О скоморохах», «Девица обыгрывает молодцев и выигрывает себе супруга», «Атаман, есаул и его сестра», «Казак и его неверная жена».
9 «О петухе и лисице» (ср. А. Ф. Гильфердинг. Онежские былины, № 29).
Сноски к стр. 163
10 В ней оказались былины: «Святогор-богатырь» (стр. 3), «Святогор и Илья» (5 стр.), «Вольга Всеславьевич» (12), «Вольга Всеславьевич и Микула Селянинович» (24); 6 былин об Илье Муромце: «Илья получает силу богатырскую» (35), «Илья Муромец под Черниговом и Соловей-Разбойник» (40), «Застава богатырская» (57), «Борьба Ильи Муромца с Жидовином» (65, эта вне счета), «Илья Муромец и Поганое Идолище» (69), «Три поездки и смерть Ильи» (78), «Илья Муромец и Калин царь» (88); 4 былины о Добрыне Никитиче: «Рождение Добрыни и первый бой его со змеем» (115), «Второй бой Добрыни со змеем». — «Освобождение княжны Забавы» (123), «Бой Добрыни с удалой поляницей и женитьба его» (134), «Отъезд Добрыни». — «Жена выходит за Алешу» (141); былины: «Чурило Пленкович» (173), «Дюк Степанович» (186), «Соловей Будимирович» (223); 3 былины о Садке-купце богатом госте (239, 243 и 248); «Отчего перевелись витязи на Святой Руси» (264); «Сухман богатырь» (279); «Данило Денисьевич и Василиса Никулишна» (289).
11 Она содержит былины: «Святогор» (1—4), «Вольга» (5—10), «Вольга и Микула» (11—14); 7 былин об Илье Муромце: «Встреча Ильи с каликами» (15—18), «Илья Муромец и Соловей-Разбойник (19—22), «Соловей-Разбойник» (23—30), «Застава богатырская» (31—32), «Илья Муромец и Нахвальщик» (33—36), «Чудо — Идолище» (37—42), «Илья Муромец у князя Владимира» (43—48); былины: «Чурило Пленкович» (49—54), «Соловей Будимирович» (55—60), «Дюк Степанович» (61—72), «Добрыня Никитич» (4 былины: 73—96). В ней 30 рисунков.
12 Здесь под общим оглавлением «Былины Новгородские» стоят 3 былины о Садке-купце, богатом госте: «Садко-гусляр на берегу Ильменя» (1), «Спор Садко с Новгородом» (5), «Садко у подводного царя» (9); 2 былины о Василии Буслаеве: «Молодость Василия Буслаева» (15) и «Смерть Василия Буслаева» (27); 3 былины из «Слова о полку Игоря» (так): «Поход кн. Игоря на половцев» (33), «Плач Ярославны» (41) и «Возвращение кн. Игоря из плена» (47). Далее под общим оглавлением «Былины Московские» стоят былины: «Оговор царевича» (51), «Ермак Тимофеевич» (57), «Взятие Казани Иоанном» (61), «О добром молодце и речке Смородинке» (63), «О добром молодце и жене неудачливой» (67), «Оника-воин» (71), «Князь Михайло» (75), «Отрепьев и Маришка» (79), «Кострюк» (83), «Думушка царская» (85), «О добром молодце и казне сорок тысячей» (89). Наконец идет былина «Отчего перевелись богатыри на святой Руси» (91). В книге 28 рисунков.
Сноски к стр. 164
13 В этом экземпляре 3 былины о Садке и былина о гибели богатырей. Здесь мы имеем перепечатку этих былин из их же полного сборника (стр. 239—275), указанного выше.
Сноски к стр. 169
14 В следующее лето я действительно записал старины в Сояне.