Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Ущерб в хищении: новое содержание. 4
Вопрос о понятии хищения и его признаках продолжает оставаться дискуссионным и не теряет своей актуальности. На первый взгляд, новый Уголовный кодекс не сделал здесь особых открытий. Однако, не смотря на идентичность даваемого в прежнем и нынешнем УК определе ния хищения, изменилось понимание его содержания. Зачастую проявляет ся различное толкование признаков хищения и, как следствие, различное применение уголовного закона. И со-верщенно справедлива по этому пово ду реакция П. Яни в высказанной им позиции (Законность, 1996, № 10, с. 12—15). В ряде приведенных ав тором примеров такой признак хище ния, как причинение ущерба собствен нику или иному владельцу имущест ва, стал рассматриваться в субъектив ном плане, применительно к самому потерпевшему и его волеизъявлению.
Однако высказанная в статье точка зрения по поводу действительного содержания ущерба при хищении в некоторых моментах противоречива.
Во-первых, П. Яни утверждает, что ущерб в уголовно-правовом пони мании — чисто объективный при знак, поскольку любое «изъятие как таковое вяеяятяяряяяяяняя яятяяияяяяяояя яяеяя»яяУяярб отождествля ется в своей сути с таким основопола гающим признаком хищения, как «изъятие». В обоснование приводит ся тот факт, что ранее в законода тельстве ущерб не всегда указывался в качестве признака этого преступле ния. Может быть, раньше это указа ние и не имело смысла. Несомненно,
сам факт безвозмездного изъятия имущества объективен — фонды со бственника или иного владельца умень шаются, но так ли однозначно объек тивен и ущерб? Ведь если это так, то непонятна тавтология, которую до пускает законодатель, — одно и то же явление характеризуется двумя совершенно тождественными призна ками. По всей видимости, никакой тавтологии нет и названные законо дателем признаки относятся к раз ным элементам данного состава.
Во-вторых, доказывая объектив ность понятия «ущерб», П. Яни ссы лается на норму гражданского зако нодательства (ст. 15 ГК), где под убытками (в которые включается и ущерб) понимаются расходы, кото рые лицо, чье право нарушено, про извело или должно будет произвести для восстановления нарушенного пра ва, а также утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб). И опять-таки ущерб охарактеризован как с субъективной, так и с объективной стороны: осознанные расходы либо осознанная возможность их произве дения; утрата или повреждение иму щества, имеющие место в действи тельности.
Автор же) исходя из такой форму лировки закона, делает вывод) что убытки (которыми, в частности) оха рактеризован сам ущерб) не могут свидетельствовать о том, что именно от потерпевшего зависит определение того, был или не был причинен ущерб. С этим утверждением нельзя согла ситься по двум причинам. Во-первых, лицу, чье право нару-
41
шено) предоставлено именно субъек тивное право восстанавливать свое нарушенное имущественное положе ние, а следовательно, необходимо осознанное отношение потерпевшего как к самому ущербу, так и к тем действиям, которые направлены на восстановление нарушенного права, даже если лицо и не намеревается их производить.
Во-вторых, буквальное толкование ч.2 ст. 15 ГК РФ не дает оснований утверждать, что убытки являются исключительно объективной катего рией, поскольку для их определения также необходима осознанная дея^ тельность лица по определению тех расходов, которые оно произвело или должно будет произвести.
Следовательно, когда потерпевший осознает, что в результате изъятия имущества ему причинен незначитель ный вред либо вообще не причинен или когда он не прикладывает ника ких усилий для определения причи ненного ущерба — есть все основания полагать, что ущерб ему не причи нен. Не причинен именно в субъек тивном плане.
При всем при том не стоит замы каться на терминологическом обозна чении признаков хищения, так кяяяяяяяяяяъективном, и в объективном плане мы говорим о причинении ре ального материального ущерба. Суть проблемы не в термине, а в том, что реальный материальный ущерб оха рактеризован при хищении двумя признаками, относящимися к разным элементам состава преступления. Здесь нетрудно найти аналогии с граждан ским правом, которое также характе ризует это явление: с объективной стороны — утрата или повреждение имущества; с субъективной стороны — расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести.
Однако следует признать, что субъ ективное определение ущерба в уго ловном праве имеет скорее концепту альное, нежели практическое значе ние. В концептуальном плане сам правоприменитель и отчасти законо датель делают первый шаг к тому, чтобы перевести хищение из дел пуб личного обвинения в дела, возбужда емые по заявлению потерпевшего. На практике же сегодня приходится иг норировать это новое содержание
42
ущерба, которое вложили в него ка чественно новые общественные отно шения, складывающиеся в России, поскольку не создано процессуаль ных условий для его реализации.
В действительности же часто, осо бенно в предпринимательской дея тельности, потерпевший не чувствует себя имущественно ущемленным и понесшим ущерб. Допустим, во время перевозки крупной партии собствен ной алкогольной продукции соверше на кража нескольких ящиков спир тного. Для предпринимателя это не значительная утрата. И хотя в дей ствительности произошло безвозмезд ное изъятие, он не чувствует себя понесшим ущерб, осознает, что ему нет надобности восстанавливать свое имущественное положение. Если же все-таки будет возбуждено уголовное дело, то убытки потерпевшего (груз, возможно, будет задержан в пути, произведены необходимые следствен ные мероприятия и т. п.) могут мно гократно превысить фактически при чиненный хищением ущерб.
Таким образом, выходит, что ущерб следует отождествлять с изъятием, следуя смысловой нагрузке процес суального законодательства. Но все же стоит задуматься, допустима ли в правовом государстве правоохрана в ущерб интересам охраняемого лица. В нормальном, экономически разви том обществе такое положение дел недопустимо.
Поэтому, на мой взгляд, неуместно говорить о том, что в отдельных случаях правоприменитель «дезори ентирован» в связи с появлением в определении хищения нового призна ка — ущерба. Руководствуясь право сознанием, он, напротив, ориентиро вался именно на общественные инте ресы, которые за последнее десятиле тие претерпели значительные изменения.
Однако и такое правосознание имеет границы, очерченные законом. В со ответствии с ним лицу, совершивше му хищение, презюмируется особая разновидность общественной опас ности, которая не может быть расце нена как опасность именно по отно шению к самому потерпевшему, хотя и здесь несомненно нужен дифферен цированный подход. Допустим, лицо совершает тайное хищение вследствие каких-либо неправомерных действий
со стороны самого потерпевшего. При чем антисоциальная установка лица проявляется не по отношению к об ществу в целом, не по отношению к собственности вообще, а именно по отношению к потерпевшему и его собственности. В данном случае не будет публичного характера обще ственной опасности, однако тримите-
ние стпотетпевшим не исключит уго ловной ответственности.
Из сказанного следует: на сегод няшний день уголовное и уголовно-процессуальное законодательство по ставлены между собой в противоре чие, разрешение которого должно последовать в пользу действительной охраны интересов граждан.