Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Три правды Мерлина
Автор: gero_likia
Артеры: Усатый полосатый;
Жанр: экшен, романс
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: soft R
Размер: 38 000 слов
Саммари: Выбор между своей жизнью и жизнью отца - это отсутствие выбора. По крайней мере, для Мерлина, пусть пока совсем мальчишки, но достаточно взрослого, чтобы сойти за мужчину и отправиться на войну вместо отца - тайно, разумеется. Вот только армия оказывается совсем не такой, как рисовалась в воображении, а король и его сын - тем более...
Предупреждение: канонная АУ, секс с несовершеннолетними
От автора: А сейчас автор будет извиняться )) Во-первых, за отсутствие бетинга (который будет в течение недели после выкладки, потому что автор иначе не успевает). Во-вторых, за отсутствие арта, потому что фанартистов пришлось искать за два часа до выкладки и они просто не успели (так что оформление тоже будет, но в течение суток-двух).
Героическим откликнувшимся фанартистам и бете, которая совсем не виновата в отсутствии бетинга, автор говорит огромное, нечеловеческое спасибо! А отдельное спасибо Аурум, без которой текст бы и вовсе не был дописан
Война пришла нежданной.
Мерлин поначалу даже не понял, что случилось, когда в их деревеньку примчался глашатай и объявил, что каждое селение обязано послать в ополчение не меньше двух мужчин не младше семнадцати и не старше сорока вёсен.
Отцу было тридцать восемь, и он до сих пор сильно хромал, несмотря на всю свою магию. Но он, в отличие от большинства ополченцев, ушедших на прошлую войну, вернулся и теперь был одним из тех двух подходящих по возрасту, что должны были снова уходить.
Мерлин молча смотрел, как Балинор принимает из рук глашатая грубую медную бляху в виде герба Пендрагонов, и старался не думать, что магия вне закона, а значит - либо отца убьют на поле боя, потому что он её не использует, либо сожгут свои же однополчане, если заметят хоть один признак колдовства.
Мать тоже молчала, комкая в руках подол фартука. Мерлин видел краем глаза, как дрожат её пальцы, и избегал смотреть ей в глаза.
Она так хорошо знает их обоих. Малейшая оплошность - и с планом можно расстаться. Отец... отец сейчас уйдёт в себя, как обычно в трудные моменты, но мама всегда была чересчур наблюдательной. Она поймёт и, конечно же, скажет мужу: тогда Мерлину придётся остаться дома, несмотря на всю его магию.
Но нет. Он пойдёт вместо отца.
Пусть даже ему всего четырнадцать.
Подкрасться к родительской кровати и бесшумно стащить бляху удалось с большим трудом. Мерлин не использовал магию, зная, что отец почует, и осиновым листом трясся, понимая, что попытка у него всего одна. Но повезло: сказался опыт проделок. Ни отец, ни мать не проснулись.
Вытащить из старого сундука отцовские доспехи, грубые, тяжёлые, оказалось сложнее. Мерлину пришлось рискнуть и поднять эту груду металла взглядом. Но и здесь судьба была милостива: ни одно колечко на кольчуге не звякнуло слишком громко, ничего не выпало из плохо увязанного свёртка. Плавно опустив крышку сундука и продолжая удерживать доспехи в воздухе, Мерлин выскользнул из дома.
Он оказался на улице - полдела было сделано, - но облегчённо вздыхать не торопился. Не раньше, чем он придёт в лагерь и убедится, что поблизости нет Гирсина из Эалдора, второго мужчины, их пекаря, который мог бы его узнать. Конечно, лагерь будет огромен, по слухам - на целую тысячу человек! - но с его везением...
Как отец поутру объяснит соседям, почему он остаётся дома и где его сын, Мерлин даже не задумался. Его гнала в ночь какая-то странная жажда - словно кто-то колдовством тянул его вперёд. Мерлину даже не нужно было спрашивать, в какую сторону идти. Он просто знал.
Лето ещё не перевалило за середину, и вкусный запах луговых трав, принесённый ветром со стороны реки, бодрил. Мерлин сделал глубокий вдох и едва не заорал: на плечо легла чужая рука. Еле удержав свёрток с доспехами над землёй, Мерлин обернулся и накинулся на причину своего испуга.
- Уилл! Что ты здесь делаешь?!
- Вот уж не думал, что ты такой пугливый, - тихо хмыкнул Уилл и взмахом руки позвал за собой. - Пошли к старой мельнице. Только тихо давай.
Выйдя за ограду селения, Мерлин чуть расслабился, но не успокоился.
- Знаешь, как ты меня напугал?! Зачем? И как...
- Вот-вот, Мерлин. Знаю. Я просто знаю тебя, понятно? Можно подумать, ты бы стал сидеть дома.
- Уилл...
- Я знаю, Мерлин. И знаю, что тебя не переубедить. Я сделал бы то же самое.
Мерлин прикусил губу. Да, Уилл сделал бы то же самое, будь его отец жив. Он понимал.
- Ты пришёл попрощаться?
- И это тоже. Но для начала - дать совет. Кольчугу надевай, а остальное пусть тебе сначала кузнец подгонит.
- Где я найду кузнеца? - растерялся Мерлин. - Может, я лучше сам...
- Не вздумай! - испугался Уилл. - Плохо сидящий доспех может стоить тебе жизни, а ты собрался его править, даже не зная, как его надевать!
- Ладно, ладно, не буду, - Мерлин успокаивающе поднял руки. - Но кузнец...
- Они есть в любой армии. Когда будешь на месте, спроси у командира. Ты еду взял?
Мерлин молча кивнул на заплечный мешок, заготовленный ещё с вечера. Кажется, его сборов никто не заметил, так что он напихал туда побольше еды и пару монет из семейного запаса. Отец всё равно бы взял их с собой, если бы пошёл в армию, так что Мерлин не очень мучился совестью из-за воровства.
- Понятно, - Уилл остановился у моста, переброшенного через реку, покачался с носков на пятки, сунув большие пальцы за пояс штанов, и разом понурился.
Мерлин неловко перемялся с ноги на ногу, не зная, что сказать. Ему только теперь стало страшно. Он рисковал даже сильнее отца. Если его возраст разоблачат - казнят главу семейства. На этот счёт закон был строг. Если разоблачат его магию... лучше, чтобы его убили на поле боя.
- Я подумал, что я низковат для взрослого. Отойду подальше и подложу себе пару деревяшек под пятки. Буду казаться выше.
- Ты же ходить не сможешь!
- Смогу, я пробовал, - возразил Мерлин с уверенностью, которой не чувствовал. Ходить с внутренними каблуками он не пробовал и не хотел бы, только деваться было некуда: с его ростом он никак не походил на взрослого. - Ну, поболит и привыкну.
- Это опасно, Мерлин.
- Не опаснее, чем вся моя затея. И я не хочу, чтобы что-то случилось с отцом! У меня есть охлаждающий бальзам, не волнуйся. И я немного умею лечить.
Они помолчали.
- Ну что, - ломким голосом сказал Мерлин, нервно передёргивая плечами и от волнения едва не роняя свёрток. Под осуждающим взглядом Уилла он наконец-то перехватил его руками, мигом почувствовав всю его настоящую тяжесть. И это ему носить...
- Увидимся, Мерлин, - тихо произнёс Уилл, не глядя на него.
Два года назад они провожали отцов. Но Балинор вернулся, пусть и раненый, а Голбер - нет. Теперь Уилл провожал лучшего друга.
- Увидимся, Уилл, - решительно кивнул Мерлин и, не оглядываясь, ступил на мост. Доски скрипнули под ногой. - Обязательно увидимся.
В маленьком домике, мало чем отличавшемся от прочих домов Эалдора, горько плакала Хунит, уткнувшись в плечо мужа. Балинор гладил её по голове и молчал.
Они знали всё слишком давно.
Судьбу не изменить.
***
Первым, что почувствовал Мерлин в том конце лагеря, куда его определил измотанный и нервный писец, была непереносимая вонь. Мерлин сморщился и попытался дышать ртом, но быстро отказался от этой затеи: так он будто ощущал эту вонь на языке. Передёрнувшись, Мерлин закрыл рот и прикинул, стоит ли спросить кого-нибудь о десятнике, к которому его приписали, или всё-таки сначала поискать самому.
Бродить по лагерю в поисках не хотелось совершенно. Ноги болели с непривычки, однако сапоги с внутренними каблуками были суровой необходимостью. Даже будучи выше всех сверстников, Мерлин не дотягивал до взрослых, и при настоящем росте он со своим хрупким телосложением мог провести разве что слепого, но их не берут в вербовщики.
- Чего уставился? - неприветливо протянул какой-то толстяк, играючи вращая булаву. Мерлин зачарованно наблюдал за её порханием, пока тот не переспросил: - Ну?
- А... я ищу десятника, - с запинкой выговорил Мерлин, в последний момент спохватившись, что надо стараться говорить пониже. Вроде получилось: толстяк презрительно сплюнул, но подозрений у него, кажется, не возникло.
- Какого из?
- Батча, - уже начиная догадываться, что искать больше не придётся, признался Мерлин. И не ошибся: толстяк ещё раз сплюнул и с отвращением оглядел его с ног до головы.
- Прислали шваль... Спать будешь там, - и ткнул в направлении палаток. Мерлин не рискнул уточнять, какую из десятка он имел в виду. - Общий котёл найдёшь по запаху. Построение завтра на рассвете.
Уточнять, как можно найти по запаху котёл, если весь лагерь окутан жутким зловонием, Мерлин тем более не рискнул.
- Меня зовут Мерлин, - представился он на всякий случай.
- Насрать, - лениво откликнулся Батч. - Переживёшь первый бой - тогда посмотрим. Жопу в руки и вали.
С этим напутствием Мерлин отправился к палаткам и недолго думая ввалился в первую попавшуюся.
В центре неё стоял заваленный пергаментами стол, за которым сидел светловолосый парень, на вид весьма симпатичный, в поношенной красной рубахе. Надо же, читал! А Мерлин уже приготовился к худшему...
- Ты кто? - парень сдвинул брови и оглядел Мерлина с ног до головы, как только что десятник. В его взгляде было больше насмешки, чем презрения, хотя и оно присутствовало в изрядном количестве.
- Меня зовут Мерлин, - Мерлин искренне улыбнулся, пытаясь произвести на будущего соседа хорошее впечатление. Не хотелось ссориться в первый же день... и вообще ссориться: им ещё драться плечом к плечу.
- Ну-ну, Мерлин. И что ты здесь забыл? - всё так же насмешливо поинтересовался парень.
- Мне сказали, что я буду спать здесь. С тобой, я так понимаю, - объяснил Мерлин, наконец-то сбрасывая на землю заплечный мешок. Еды в нём давно не осталось, зато свёрток с доспехами кое-как поместился и всю дорогу натирал Мерлину спину, не говоря уже о дополнительном весе, из-за которого ноги болели раза в три сильнее, чем если бы он путешествовал налегке.
- Спать со мной? - парень искренне развеселился, и пришла очередь Мерлина хмуриться. Он не видел в своих словах ничего смешного, и более того, настроение у него было отвратительным.
- Если тебя что-то не устраивает, - нагло заявил он, демонстративно плюхаясь на один из стульев и чуть постанывая от облегчения, - иди жалуйся десятнику. Это он направил меня сюда.
- Какому из десятников? - спросил парень, не прекращая веселиться.
- Слушай, - завёлся Мерлин, - ты...
И тут полог палатки откинулся, а внутрь ступил Батч.
- Ваше Высочество, разрешите доложить! У меня полный... - его взгляд наткнулся на Мерлина, и десятник запнулся, во все глаза уставившись на него.
А до Мерлина начала медленно доходить причина странного веселья его нового знакомого.
"Ваше Высочество"!
- П-простите. Я п-пойду, - пробормотал он и стрелой вылетел из палатки, едва не забыв прихватить свой мешок. Вслед ему понёсся заливистый хохот вперемешку с ядрёной руганью, а сам Мерлин наконец-то заметил то, что должен был увидеть ещё до того, как опрометчиво шагнул внутрь: узкую красную ленту, закреплённую над входом в палатку. Но как он мог подумать, что принц предпочтёт окраину лагеря королевскому шатру в центре! И как теперь смотреть ему в глаза? Конечно, хорошо бы не видеть его вовсе, но если уж Артур Пендрагон зачем-то решил обосноваться здесь, сталкиваться им хоть иногда да придётся.
И почему Мерлин так и не удосужился выклянчить у отца пару-тройку уроков о заклинании невидимости!..
В другую палатку Мерлин заглянул только после того, как убедился, что она именно для десятка Батча.
Внутри рядами лежали тюфяки для десяти человек. Единственный свободный располагался у задней стенки, но пробовать занять другое Мерлин не стал, решив довольствоваться малым. Ему хватило немного понаблюдать за общением новобранцев, чтобы понять: без своей магии ему не отстоять достойного места. Придётся держаться дружелюбно по отношению ко всем и не высовываться, чтобы не трогали.
Слегка привыкнув к лагерному запаху и заодно познакомившись почти со всеми соседями, к ужину Мерлин действительно смог отыскать котёл по аромату еды, доносившемуся из центра их линии. К нему выстроилась длинная очередь, но двигалась она быстро. Мерлин пристроился было в конец, как заметил, что все солдаты подходили к повару, раздававшему похлёбку, со своими мисками и ложками. У него посуды не было - разве что ладони под половник подставить... Мерлин суматошно огляделся, пытаясь сообразить, не удастся ли раздобыть что-то хоть отдалённо похожее на месте, но ничего не заметил и в итоге, когда подошла его очередь, получил лишь ломоть хлеба.
Желудок осудил его нерасторопность громким бурчанием, но поделать с этим было нечего. Уныло жуя хлеб, Мерлин пристроился у своей палатки и сам не заметил, как от голода, помноженного на усталость, заснул прямо на земле.
Разбудила его сочная ругань, подкреплённая увесистым пинком в лодыжку. Мерлин подскочил, ошалело озираясь, и нос к носу, вернее, с его ростом - нос к груди столкнулся с обидчиком.
- Чего развалился, как шлюха?
- А у вас плохо со зрением, что парня от девчонки не отличаете? Или с чем другим? - огрызнулся Мерлин, спросонья не совсем соображающий, что здесь - не родной Эалдор, где можно тайком шепнуть пару слов - недотёпистые селяне вряд ли поймут, что споткнулся нападавший не случайно.
Среагировать на летящий в нос кулак Мерлин не успел и кувыркнулся назад, задохнувшись в пыли. Только чудом он успел развернуться, и удар пришёлся всего лишь в глаз. Тоже мало приятного, и завтра он точно не сможет его открыть, но это лучше, чем сломанный нос.
- Засунь язык себе в жопу, - ласково посоветовал Батч, которого Мерлин не признал спросонок. - А то пожалеешь, что он у тебя вообще есть.
Дожидаться ответа он не стал, шагнул в палатку. Мерлин сбегал к колодцу — умыться, после чего прокрался к своему месту, по счастью, никого не разбудив. И, с тоской отказавшись от лечебного заклинания, дал себе слово встать пораньше утром, чтобы до построения успеть набрать в ближайшем лесу целебных травок на примочки. Его бальзам для ног здесь был бесполезен.
Но осуществить своё намерение Мерлину было не суждено. Утром десятник распинал всех ни свет ни заря, нещадно бранясь и обещая все земные кары, если хоть кто-то из них опоздает на построение.
Их десяток оказался одним из первых в просыпающемся лагере, но очень скоро жизнь вокруг закипела: пока солдаты бегали по редким сохранившимся около палаток кустикам, повара варили похлёбку, а отрядный кузнец ковал что-то, и звон его молота по металлу перекликался с таким же звоном из других концов лагеря.
Мерлин скривился при виде изгаженных кустов и не поленился сбегать до выгребной ямы, а после - до колодца. И только когда желудок напомнил о себе протяжной трелью, он сообразил, что у него по-прежнему нет посуды - а значит, он опять останется голодным.
Но делать было нечего, хотя бы хлеб следовало получить, и Мерлин понуро занял очередь.
Коротышка, стоявший впереди него, был ростом даже меньше Мерлина, зато так широк в плечах, что казался квадратным. Сзади пристроился парень с совершенно незапоминающимся лицом. Коротышка оглянулся и, заметив, что в руках у Мерлина ничего нет, поцокал языком.
- Как же так, сынок, к котлу - и без миски?
- У меня нет, - признался Мерлин. - Я только за хлебом.
- Шутишь? Неужто мама плохо собрала?
- Потерял, - смутился Мерлин, не желая, чтобы о его матери думали плохо. Если бы она собирала - разумеется, он бы ничего не забыл.
- Ну ты даёшь, парень! Ты же голодным вечно будешь!
- А что делать...
- Вот что, - решительно заявил коротышка. - Давай так - ты сейчас иди в самый конец очереди. Как раз я поем, пока ты будешь стоять, а потом дам тебе свою миску.
- Правда? - Мерлин просиял. Освоившись с местными манерами, он не ожидал встретить подобного сочувствия. - Спасибо большое! Я - Мерлин...
- Иди-иди, Мерлин.
- Да, конечно!
Он занял, как и было сказано, место в самом конце очереди, а верный своему слову коротышка, чьего имени Мерлин так и не узнал, отдал ему свою миску. Повар, видимо, запомнивший его со вчерашнего дня, сочувственно плюхнул порцию побольше, и окрылённый Мерлин, светло улыбнувшись в ответ, собрался было есть, как перед ним возник хозяин посуды.
- Ну-ну, молодец. А теперь давай сюда.
- Что? - не сразу сообразил Мерлин.
- Возвращай мою миску, кому говорят, - ухмыльнулся коротышка. - Хлеб можешь оставить, гы-гы.
Понятно.
- Хорошо, - медленно проговорил Мерлин и на глазах всего отряда широким жестом плеснул обжигающую похлёбку в лицо "благодетелю".
Второго фингала, когда подскочили друзья коротышки, Мерлин избежал только чудом, но по рёбрам ему досталось крепко. Он приготовился уже к тому, что его жестоко изобьют, но от очередного пинка его спас появившийся откуда-то сзади парень с длинными волосами. Он ловкой подсечкой опрокинул на землю одного из нападавших, второму подставил подножку Мерлин, но третий уже занёс выхваченный из-за пояса кинжал, когда над выкрикивающей подбадривания обеим сторонам поляной разнёсся голос, заставивший всех замереть.
- Хватит.
Пожалуй, если бы кто-то прыгал - завис бы в воздухе, так властно это прозвучало. Даже обожжённый коротышка прекратил выть.
Сегодня принца Артура никак нельзя было спутать с обычным новобранцем. Он шёл в сопровождении десятников и смотрелся на их фоне воистину по-королевски: даже простая одежда не портила впечатления от осанки, походки и взгляда. Мерлину очень хотелось склониться, а то и исчезнуть, но он вопреки себе выпрямил спину и задрал подбородок.
- Я не потерплю драк, - коротко бросил принц, внимательным взглядом окинув побоище и задержавшись на ещё вчера подбитом глазе Мерлина, чьи щёки тут же покрылись горячечным румянцем. - В следующий раз все участники будут наказаны плетьми. Построиться!
Десятники рысью разбежались от него, собирая своих солдат в шеренги. Мерлин только и успел благодарно кивнуть своему спасителю, когда Батч безжалостным тумаком направил его к остальному десятку.
К своему огорчению, Мерлин оказался в первой шеренге - прямо под насмешливым взглядом принца, слегка приподнявшего краешек губ. Узнал, кто бы сомневался....
Проклятый румянец от этого стал ещё гуще.
- Странно, что принц не наказал вас, - еле слышно шепнул Мерлину сосед, чьего имени, к своему стыду, он припомнить не смог.
- Почему? - так же неслышно спросил Мерлин, не отводя глаз от Артура.
- Говорят, он славится крутым нравом. Ты знаешь, вчера... - но тут Батч шикнул на них, и солдат замолчал.
Артур, если и не слышавший шёпота, то явно догадавшийся, что речь шла о нём, неприятно улыбнулся в их сторону и окинул взглядом построившиеся шеренги - всю сотню человек.
- Вы, - начал он звучным голосом, - мусор. Новобранцы, бросовый товар. Вами будут затыкать дыры в строю, вас будут бросать, как кости псам, на отвлекающие манёвры. Чтобы выжить, вам придётся учиться и тренироваться. Много, - Артур неторопливо прошёлся вдоль строя, заглядывая каждому в лицо. - Этим займусь я. Неповиновение приказам будет караться. Нарушение дисциплины будет караться. Воровство будет караться. Всем ясно?
- Да, сир! - хором рявкнул строй. Мерлин замешкался, но, кажется, этого никто не заметил.
- И учтите ещё одно. Отхожие места на краю лагеря - не для красоты. Вы обязаны пользоваться только ими, иначе получите плетей. Мне не нужна зараза в моём лагере. Запомнили?
На сей раз хор был не столь полон энтузиазма, но согласились все, а Мерлин вздохнул свободнее. Возможно, в этом случае лагерь не будет так вонять. Он, конечно, притерпелся, но всё равно не мог нормально спать, особенно на своём месте в палатке.
- Тренировки начинаются прямо сейчас, - объявил Артур. - За мной!
Десятники, выступив вперёд, воплями и зуботычинами развернули отряд, и он неровным строем замаршировал вслед принцу, направлявшемуся к большой вытоптанной поляне, огороженной кольями и приспособленной для отработки движений. У одного её конца стояли в ряд несколько десятков чучел с криво нарисованными мишенями — для стрельбы, у другого — стойки с оружием.
Там уже расположился один из регулярных отрядов, и Мерлин с восхищением засмотрелся на то, как слаженно они взмахивали мечами, как красиво имитировали удары. Регулярные отряды были меньше, по пятьдесят человек, но брали не числом, а выучкой. Когда новички разобрали длинные обструганные палки, долженствующие обозначать копья, выстроились и Артур показал первый удар, ветераны только посмеивались, глядя, как стоящие сзади то и дело огревают по головам и спинам стоящих впереди, а те, оборачиваясь, ругаются, а то и норовят врезать неуклюжему соседу исподтишка.
Мерлин свою палку сначала держал с лёгкостью и даже махал ею весьма уверенно, ни разу никого не задев. Но по прошествии времени, когда остальные только чуть-чуть запыхались, Мерлин, непривычный к тяжёлой работе, уже задыхался и обливался потом, словно Батч объехал на нём лагерь, а час спустя откровенно валился с ног. Проклятые сапоги стали настоящим орудием пытки, да ещё стоявший сзади растяпа раз десять треснул его по плечам. Спасибо, что не по голове, но приятного всё равно мало.
Руки дрожали, пальцы сгибались плохо, и Мерлин мечтал, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Но всё-таки стискивал зубы и упрямо махал, каждый раз напоминая себе, что лучше он, чем отец.
А ещё Артур, ходивший между шеренгами так же, как десятники, добавлявшие усердия где крепким словцом, а где и тумаком, не упускал случая поиздеваться во всеуслышание.
- Эй, ты, малявка с синяком во втором ряду! - имени Мерлина принц, разумеется, не запомнил. - Ещё один такой удар, и ты поставишь себе второй!
Солдаты вокруг гоготали над каждой шуточкой, а Мерлин молча терпел и размахивал палкой. По прошествии двух часов его движения стали механическими, и рук он уже не чувствовал, но к тому моменту выдохлись и остальные - за редким исключением. Однако это не означало окончания обучения - совсем наоборот.
- Хватит!
Когда Артур взмахнул рукой, разрешая опустить палки, Мерлину потребовалось немалое усилие, чтобы остановиться. Руки так привыкли совершать это движение - сверху вниз, снизу вверх...
- Сейчас я покажу вам, - с усмешкой заявил принц, - что вы будете уметь к концу обучения. Эй, синеглазая малявка! Иди-ка сюда!
- А я думал, что вы запомнили моё имя, сир, - огрызнулся Мерлин, не вытерпев очередного намёка на синяк. Вряд ли Его Высочество соизволил обратить внимание на то, что глаза у Мерлина действительно синие. - Но вы, кажется, умеете только драться!
- Ты и того не умеешь, - недобро пищурился Артур, выдёргивая из ближайшей бочки палку, на вид даже увесистей, чем жердь Мерлина. Но если Мерлин свою мог удержать только в двух руках, то Артур с лёгкостью крутанул свою меленкой даже в одной - под одобрительные вздохи и присвисты. - Иди-иди сюда.
Мерлин мысленно проклял свой длинный язык. Ведь пострадал уже вчера! Сейчас точно обзаведётся вторым фингалом, и хорошо, если дело ограничится только им.
Послушно выйдя на середину площадки, Мерлин покрепче вцепился в палку и неуклюже выставил её перед собой.
- Первая ошибка, - громко прокомментировал Артур, легко опрокидывая Мерлина на землю одним прямым ударом. - Не блокируйте, если у вас не хватает сил. Враг просто собьёт вас с ног, и вы вряд ли подниметесь. Эй, синеглазый, к тебе это не относится! Давай на ноги.
Мрачно сопя и желая этой заднице провалиться, Мерлин выпрямился, опираясь на палку. На этот раз он постарался уследить за тем, как Артур вращает своё оружие, но безуспешно. Принц сделал несколько выпадов, и, не задерживай он руку в последний момент, наставил бы Мерлину жестоких синяков, а то и переломал рёбра. А так - просто несильно охлопал и финальным тычком свободной руки снова повалил на землю.
- Ошибки два и три, - менторским тоном продолжал Артур, не глядя, как Мерлин поднимается, а обратив всё внимание на толпу. - Вторая - не оставайтесь в пределах досягаемости врага, если можете. Подскочили, ударили, отскочили. Третья - следите за обеими руками.
Мерлин снова встал перед ним, поудобней перехватив палку и в этот раз намереваясь стукнуть этого самоуверенного болвана хоть разок, даже если расплатой за это станет парочка сломанных костей. Артур уловил изменение в его настроении: мерзко ухмыльнулся и плавным шагом пошёл вокруг. Мерлин медленно поворачивался, следя за его движениями и выгадывая удобный момент, как вдруг Артур сделал странный жест рукой, и Мерлин снова повалился на землю - но на этот раз удар обрушился откуда-то сзади. Незнакомый десятник равнодушно перекинул палку из руки в руку, а Мерлин с неудовольствием констатировал: оказывается, принц, который был не слабее любого из десятников - судя по первому удару, от которого до сих пор немели руки, - откровенно его щадил. После его ударов синяки если и оставались, то небольшие, а тут... хорошо, если ничего не сломано.
- Ошибка четыре, - как ни в чём не бывало продолжал Артур. - Следите за тем, что творится вокруг вас. Битва - не поединок, где вас всего двое.
Коротко застонав от боли, Мерлин упрямо поднялся на четвереньки, затем - на колено, а там и встал на ноги под негромкий гул голосов, обсуждающих обучение. Зверски болели ноги, измученные неудобными каблуками, острая боль простреливала уставшие руки, тупо ныли отбитые плечи и задетые ещё утром рёбра. А впереди был ещё целый день.
- Свободен, - милостиво сказал Артур, отпуская его на своё место, и, проходя мимо, шёпотом добавил, - Меееерлин.
Всё-таки запомнил...
Следующей жертвой стал как раз утренний обидчик Мерлина, и оставалось только удивляться, что его с площадки не отволокли в лазарет, а то и на погост. Оказывается, с Мерлином принц был почти ласков.
Тем не менее, Мерлин не просто дивился, он впитывал все знания, подмечал, как двигался Артур и как - коротышка, как они перехватывали оружие и как дышали. Принц даже не напрягался, у него ни разу не сбилось дыхание, словно он не показывал боевые приёмы, а неспешно прогуливался по своему замку. Мерлин понимал, что Артур - тренированный воин, которого наверняка учили убивать чуть ли не с рождения, но всё равно не мог не восхищаться его откровенным превосходством. Хотя ещё сильнее ему хотелось когда-нибудь увидеть Артура на турнире. Наверняка он участвовал не в одном, наверняка всегда побеждал. Но посмотреть на это было бы интересно.
Однако когда напротив принца встал тот самый длинноволосый спаситель Мерлина, все мысли о турнирах улетучились из его головы: происходящее на площадке захватывало не меньше турнира.
Парень, хотя и махал палкой не меньше остальных, уставшим не выглядел, да и мускулы его, не бугрящиеся под грубой рубахой, но всё равно заметные, выдавали воинскую подготовку, а не тупую накачанность кузнеца или мясника. Артур тоже обратил внимание на выправку и подобрался. Внешне это почти никак не проявилось, но Мерлин чувствовал, как изменилась атмосфера на поле, мигом зазвенев ожиданием.
С первых же движений Мерлин так стиснул свою палку, что у него опять онемели руки. Но даже это он заметил не сразу.
Палки со свистом взрезали воздух, столкнулись в пробных ударах, отлетели. В отличие от Мерлина и коротышки, парень не совершал ошибок: вовремя отпрыгнул, когда один из десятников попытался нанести ему коварный удар слева, парировал выпад Артура, не рискнув блокировать - хотя, возможно, он один из немногих мог бы удержать блок. Не поддался на провокацию, не ринулся вперёд бездумно, открываясь, а, внимательно следя за ним, хитрым манёвром попытался ткнуть в живот. Артур отбил атаку, и с этого момента поединок завертелся на новой скорости. Противники оценили друг друга, схлестнулись... и Мерлин не заметил, как спустя несколько секунд парень оказался на земле, держась за рёбра.
- Неплохо, - протянул Артур, задумчиво вращая палку в руке. Дыхание у него так и осталось ровным, спокойным. - Тренировался?
- Да, сир, - морщась, но уверенно поднимаясь на ноги, ответил парень.
- Но не служил, так?
- Нет, сир.
- Имя?
- Ланселот, сир.
- Что ж, Ланселот. У тебя есть все шансы стать ветераном. Свободен.
- Спасибо, сир!
Значит, его зовут Ланселот... нужно будет потом подойти и поблагодарить.
Конечно, Мерлин ещё на Ланселоте понял, что Артур выбрал в мальчики для битья драчунов, желая проучить - хотя почему пощадил Мерлина, оставалось тайной, - но когда на площадку вышел последний, который достал нож в драке, исчезли последние сомнения: Артур собрался преподать урок не только о воинском искусстве.
- Ты носишь нож, - негромко произнёс он, с отстранённым интересом рассматривая пропитое лицо мужчины.
- Да, сир, - почтительно откликнулся он.
- Покажи мне, как ты умеешь с ним обращаться.
- Сир?
- Доставай. И попытайся меня ударить, - сказал Артур, метким броском отправляя палку обратно в бочку. Оборачиваться для этого ему не понадобилось.
- Но, сир... на вас же нет доспехов! - оторопел мужчина.
- На нём, - Артур чуть повёл головой в сторону Мерлина, - тоже не было. Тогда это тебя не смутило.
Поколебавшись, мужчина извлёк нож из простых поясных ножен и нерешительно приблизился к принцу. Мерлин стоял затаив дыхание. Артур сошёл с ума? Он что, вздумал защищать? Да Мерлину тогда совсем не жить! Его же возненавидит весь отряд!
Произошедшее не тянуло ни на поединок, ни на драку. Одно молниеносное движение - Мерлин даже не знал, что люди так могут без всякой магии, - и мужчина стоит перед принцем на коленях с собственным ножом, приставленным к горлу.
- Запомните все, - тихим ровным голосом, растёкшимся над строем удушающей маслянистой плёнкой, проговорил Артур. - Одно дело - драки. Наказуемо, но случается с каждым. И совсем другое - поднять оружие на собственного товарища. Это - непростительно и будет караться. Гэлл, Рхетт.
Двое десятников вышли вперёд, подхватили мужчину под локти.
- Неделя в яме, - равнодушно бросил Артур, отворачиваясь. - В дальнейшем подобное повлечёт за собой смерть.
Провинившегося уволокли, и остальные, переварив строгость наказания, уставились на принца с бесконечным вниманием. Мерлин не был исключением и не сомневался, что ни у кого, подобно ему, не было и мыслей о том, чтобы ослушаться Его Высочество.
- Хойт, собери палки, - велел Артур. - Мы идём к реке.
Мерлин очень боялся, что их начнут учить плавать, для чего придётся раздеться и продемонстрировать своё телосложение, буквально кричащее о чересчур юном возрасте. Но обошлось: Артур только спросил, умеют ли они, а убедившись - указал на своеобразную переправу, состоящую из вкопанных на одинаковом растоянии друг от друга высоких столбов. Артур легко вскочил на первый и, подавая пример, пробежался до другого берега. В его исполнении задание выглядело плёвым, но первый же вскарабкавшийся на столб доброволец ухнул в воду на втором прыжке.
Даже до середины реки добирались немногие. Мерлин, оказавшийся в последних рядах, был уверен, что и ему придётся плыть большую часть пути. В его-то сапогах, в которых и ходить было трудно... А ведь магию не используешь - ему нужно всё уметь самому. И если он упадёт в воду...
Одежда кое-как скрывала, что Мерлин весит раза в два меньше, чем взрослый мужчина, но только пока была сухой. Мокрая же облепит его, выдавая всё. И если Артур или хотя бы тот же Батч заинтересуется и копнёт глубже, а правда выплывет...
Подошла его очередь, и Мерлин вскарабкался на столб со второй попытки, после чего набрал в грудь побольше воздуха и, стараясь не глядеть вниз, помчался вперёд, стараясь наступать на брёвна только носками, чтобы уменьшить боль, и не чуя под собой ног.
Конечно, он тоже упал, но его приземление было бы гораздо мягче, не отступи Артур с ехидной улыбкой на шаг назад - в результате чего Мерлин вспахал носом береговой песок, почти коснувшись сапог Его Высочества.
- Надо же, ты хоть на что-то годен, - вслух подивился принц, пока Мерлин отплёвывался.
"В отличие от вас, сир", - чуть не ляпнул Мерлин, но вовремя прикусил язык и молча поднялся, присоединившись к остальным новобранцам, обсыхавшим на солнышке. Ланселот, один из продержавшихся почти до конца, поднялся ему навстречу с радушной улыбкой, и Мерлин точно так же улыбнулся в ответ.
- Я - Мерлин. Спасибо за сегодня, - тепло сказал он, надеясь, что в голосе звучит вся огромная благодарность. - Если бы не ты...
- Не стоит, Мерлин, - отмахнулся Ланселот. - Этот ублюдок был неправ. Не люблю несправедливость.
- Да уж. Ты совсем как рыцарь, - рассмеялся Мерлин.
- Я хотел бы когда-нибудь им стать, - вполне серьёзно ответил Ланселот. - Это моя мечта.
- О, - стушевался Мерлин. - Ну... тебе, наверное, стоит поговорить с Его Высочеством?
- Не раньше, чем я докажу ему, что чего-то стою, - всё так же серьёзно и твёрдо сказал Ланселот, кинув в сторону принца, наблюдавшего за последними новобранцами, штурмующими переправу.
- А как же сегодня? Ты показал себя очень достойно! - с жаром воскликнул Мерлин, припоминая вихрь ударов, за которым не смог даже уследить толком.
- Нет, - Ланселот покачал головой. - Он разделался со мной в два счёта. Это вряд ли можно считать достойным выступлением. Но я научусь!
- Не сомневаюсь, - Мерлин ободряюще похлопал его по плечу. - Ты точно научишься! А я - точно нет.
- Это почему? - неподдельно удивился Ланселот. - Ты хорошо пробежал. А умелое обращение с оружием - дело наживное. Реакция же или есть, или нет.
- Ну, я сын лекаря, - на ходу вывернулся Мерлин, почти не соврав: лечить его отец тоже умел. - Я никогда ничем таким не занимался. Я даже тяжёлой работы не выполнял.
- Потренируешься - и всё будет хорошо, - заверил Ланселот, с силой хлопая его по спине. - Тебе же семнадцать, да? Начать ещё не поздно.
Скромно умолчав про возраст, Мерлин немного натянуто улыбнулся и поспешил спросить Ланселота о родных местах. О себе рассказать он уже не успел: последний новобранец доплыл до берега, а десятники споро перебежали по столбам, ни разу не запнувшись, и отдых закончился.
- Отныне мы будем переправляться здесь минимум четыре раза в день. Советую стараться лучше, если не хотите ежедневно мокнуть, - сказал Артур. - Поднимайтесь и вперёд!
Оказывается, их ждал бег по лесу и возвращение назад, всё к той же переправе. На этот раз Артур вместо того, чтобы пустить каждого отдельно, велел прыгать на столбы одному за другим, давая впереди идущему фору в три-четыре столба. Пробежавших хуже он отправил первыми, лучшим пришлось ждать своей очереди, а Мерлин и вовсе шёл прямо перед десятниками. На этот раз он спрыгнул по своей воле и приземлился немного изящнее, хотя отбил себе пятки, и без того зверски болевшие после длительного бега по лесу. Окажись под ногами не рыхлый береговой песок, а твёрдая земля или камни - ходить без лечебного заклинания Мерлину не удалось бы. Но обошлось, и до лагеря, где их ждал сытный обед, Мерлин доковылял почти бодро - в ногу с остальными.
К котлу на сей раз они подошли вместе, и повар навалил им двойную порцию в объёмистую миску. Ланселот предложил было Мерлину съесть свою долю первому, но Мерлин слишком боялся не удержаться и отхватить лишку. А пока Ланселот наворачивал горячее мясо с кашей, Мерлин вертел головой, пытаясь как-то отвлечься, чтобы не провожать нетерпеливым взглядом каждую ложку еды.
На этот раз Артур и десятники присоединились к общей трапезе, хотя сели отдельным кружком. Мерлин поймал на себе насмешливый взгляд принца и, поняв, что неприлично пялится на него, отвернулся. И что заставило эту надменную задницу променять удобную палатку на вытоптанную площадку перед костром, где обед хочешь не хочешь на треть состоял из пыли?
Зато у присутствия принца был один несомненный плюс: никто не решался затевать свару. Это Мерлин оценил, заметив подозрительное перешёптывание своих давеших знакомых, сбившихся в тесную кучку. Знать бы, что они так яростно обсуждают... Мерлина терзали подозрения, что его, но узнает он не раньше, чем окажется один на один с этой компанией.
Даже если никто не заметил, что Артур отнёсся к Мерлину и Ланселоту гораздо мягче, чем ко второй стороне конфликта, Мерлин в любом случае был причиной их унижения перед принцем, который наверняка запомнил их надолго.
Вот только почему он запомнил Мерлина?..
В руку ткнулись миска и ложка, и позабывший было про еду Мерлин благодарно улыбнулся Ланселоту. Каши вкуснее он не ел, пожалуй, никогда.
Вторую половину дня они посвятили доспехам и оружию: у кого не было мечей, шли к десятникам, и те определяли их к отрядному кузнецу, который подбирал заготовку по росту. Мерлин предсказуемо получил гораздо более длинный и тяжёлый меч, с каким мог справиться, но просить другой не стал, чтобы не привлекать внимания. За ним стояло ещё с три десятка таких же безоружных, и секретничать с кузнецом не было ни времени, ни возможности.
От рядовых пехотинцев, к которым относились новобранцы, полный доспех не требовали: только кольчугу. Узнав это, Мерлин вздохнул с облегчением и под всеобщий хохот кое-как натянул отцовскую, моментально пошатнувшись под её весом, но быстро выпрямившись. Ничего, укоротить бы только и слегка сузить, а то болтается, как на шесте. Но, пожалуй, он привыкнет... Потом происходящее заметил Ланселот и просветил Мерлина, что под кольчугу обязательно нужен поддоспешник. Мерлин приуныл: он и так-то пока не привык к весу. А ношение ещё десятка слоёв ткани, набитых паклей, было обязательным, если Мерлин, конечно, не хотел, чтобы первый же серьёзный удар окончился для него переломами.
К отрядному портному Мерлин шёл с тяжёлым сердцем. Если с него начнут снимать мерки... Но портной - в отличие от кузнеца и повара - не особо интересовался солдатами. Он измерил рост Мерлина ладонью, что-то прикинул в уме, почёсывая то нос, то затылок, и вытащил из пыльного мешка нечто, что Мерлин и на пугало не стал бы надевать. Но с кем-кем, а с портным болтать Мерлин не рискнул: схватил предложенное, едва не чихнув от взвившегося в воздух облачка пыли, и торопливо выскочил из палатки. Проходивший мимо Артур, конечно, не мог оставить пропахший мышами кошмар в руках у Мерлина без комментария и высказался насчёт того, что пусть только Мерлин наденет, а уж он, Артур, с удовольствием поможет хорошенько выбить эту тряпку. Мерлин огрызнулся, что не пристало принцам заниматься чёрной работой, это Мерлину надо выбивать пыль - вот только найти, на кого надеть. Но раз Его Высочество так желает помочь... Если бы не показавшийся неподалёку Батч, Мерлин ещё много чего сказал бы Его Королевской Заднице, но вчерашний урок хороших лагерных манер всё ещё был слишком свеж в памяти, и Мерлин поспешно сбежал, оставив без ответа очередную остроту Артура.
Но принц, по крайней мере, более-менее спокойно терпел язвительность Мерлина. Пусть не от великодушия и не расположения к Мерлину лично, а в силу самоуверенности и пока не потерянного интереса к новой игрушке, но тем не менее. Другие новобранцы, испытавшие на себе остроту языка, были далеко не столь благосклонны по отношению к Мерлину, и он сам не заметил, как оказался в эпицентре очередной драки. Что хуже всего, на них опять наткнулся вездесущий Артур — вышел из-а палатки в самый разгар веселья, хотя Мерлина специально отвели подальше от костров, почти к частоколу.
Двух затрещин обоим толстякам, которых Мерлин разозлил метким сравнением с пустыми бочками: толстые-то толстые, а проку чуть, - хватило с лихвой. Оба, поняв, что завтра и без того придётся стоять у позорного столба под плетью палача, не стали усугублять свою участь и противиться принцу: исчезли в мгновение ока. Мерлин бы охотно последовал их примеру, если бы Артур не изловил его за шкирку.
- Ты же не думаешь, что тебе удастся избежать наказания? - прохладно поинтересовался он.
- Думать - не моя забота, сир, - привычно отбрил Мерлин и, опомнившись, ойкнул. Но было поздно.
- Что-то в тебе есть... не могу понять, что, но что-то точно. Ты умудрился довести сразу двоих новобранцев до нарушения приказа в тот же день, когда приказ был отдан. Мне не нравится это, Мерлин.
Он же не серьёзно? А если серьёзно... а если серьёзно, то Мерлин попал. Какие плети, голову бы сохранить.
Во многих вопросах Мерлин был наивным, но интонацию принца распознал безошибочно. Артуру действительно не нравилось происходящее - и Мерлин чувствовал его недовольство. Но самое главное - он действительно ощущал себя виноватым.
- Я ничего не могу поделать, сир, - предельно серьёзно и честно признался он. - Я... постараюсь молчать.
С минуту принц рассматривал его, не отпуская, а Мерлин всё отчётливей понимал, как вляпался. Если он привлёк его внимание, отныне придётся быть вдвойне и втройне осторожным, чтобы правда о возрасте не выплыла. А ведь стоит Артуру присмотреться... Мерлин не склонен был переоценивать себя: без магии он никто и ничто, даже меч нормально не поднимет. Сейчас это не очень заметно на общем фоне, но не может же мальчишка соревноваться со взрослыми мужчинами в силе! Что ему делать, когда остальные подучатся, а он так и останется неумехой, Мерлин не знал. Впрочем, возможно, его всё-таки убьют раньше.
- Молчать? У тебя даже со мной не получается. Ты не сможешь, - лениво ответил Артур, отпуская. Мерлин пошатнулся - оказывается, всё это время он инстинктивно пытался вырваться, и когда удалось - едва удержал равновесие.
- Я постараюсь. Даю слово, - пообещал Мерлин, растирая плечо. Больно от хватки Артура не было, но онемение осталось.
- Это не выход. Вот что, - внезапно решил Артур, усмехаясь, будто ему в голову пришла гениальная идея. - Завтра ты будешь не в состоянии, да и ещё долго... через неделю здесь после отбоя. Дни считать умеешь?
- Зачем? - сглотнув комок в горле, свернувшийся от обыденной фразы "будешь не в состоянии", поинтересовался Мерлин.
- Ты провоцируешь драки, потому что тебя не боятся. Будешь уметь за себя постоять - язви сколько угодно, соваться будут гораздо меньше и так, что я не узнаю.
- Как ты можешь быть так уверен?
- Завтра поймёшь, - отрезал Артур и, развернувшись, растворился в темноте, оставив Мерлина с гадостным привкусом стали на языке. То, как он упоминал наказание... Судя по всему, ничего хорошего Мерлина не ждало.
Он оказался прав в своих ожиданиях.
Их троих выпороли перед строем в полной тишине. Каждому досталось по три удара плетью, равнодушных и жестоких. Но если толстяков защитило накопленное сало, то Мерлин на третьем ударе безвольно обвис на верёвках, которыми палач прикрутил к столбу его руки. Когда узел развязали, Мерлин кулем упал на пыльную землю, и Батч яростным рыком велел ему немедленно занять место в строю. Мерлин кое-как поднялся и, пошатываясь, добрёл до привычной первой шеренги. Кое-кто посмеивался, обзывая его хлюпиком, кто-то смотрел сочувственно или злорадно, но большинству было всё равно. Однако жгучее чувство стыда было куда мучительнее боли: Мерлина прилюдно выпороли! Артур даже не стал разбираться, кто первым полез в драку, и... проклятье, был прав.
Мерлин ведь догадывался, что его слов не стерпят. Просто не смог сдержаться. Почему? Неужто после утренней тренировки в глубине души поверил, что для него всё обойдётся? Нет, он не дурак. Неповиновение приказу - к которому можно было отнести и осознанную провокацию - подрывало авторитет командира; командир имел не только право, но обязанность наказать ослушников, если хотел сохранить власть. Мерлин это понимал, хотя после порки лучше, чем до. Что же заставило его вообще открыть рот?..
Он не знал. Но намеревался понять.
Однако самокопания пришлось отложить: никто не отпустил его с занятий, пришлось наравне со всеми повторить вчерашний ритуал, вот только хлопоты о снаряжении сменились занятиями в кольчуге. Поддоспешник Мерлин выбил накануне вечером, так что надевать его было уже не так страшно, но прижатая им и кольчугой ткань рубашки жестоко натирала небрежно перетянутые палачом раны. Каждое своё движение Мерлин чувствовал, словно по спине кто-то чиркал шлифовальной шкуркой. Надеяться на скорое выздоровление, разумеется, не стоило.
И всё равно Мерлин считал дни - ту самую неделю, что дал ему Артур. Помнит ли принц о своём обещании? Что именно он собрался делать? И как себя вести с ним, если забыл? Мерлин ворочался по ночам, непривычный спать на животе и мающийся бессоницей, думая о том, что может случиться или не случиться. Встреча с Артуром за палатками стала чем-то вроде отсчётной точки: почему-то казалось, что, если она произойдёт, с ней у Мерлина начнётся новая жизнь. А пока они игнорировали друг друга: Артур не замечал Мерлина, Мерлин вёл себя со всей почтительностью, которую смог наскрести, и прилежно выполнял данное слово, никого не задирая. Это оказалось на удивление легко: все его мысли вертелись либо вокруг встречи, либо вокруг боли в спине и натёртых ногах. Если с ногами ничего сделать было нельзя — даже бальзам не помогал — то что касается спины: Мерлин не желал нарываться на повторение, заработав на свою шкуру ещё больше неприятностей и упустив, возможно, лучший шанс своей жизни. Поэтому не высовывался и усиленно лечился.
В отряде его никак не выделяли, а вот родной десяток быстро сообразил, что Мерлин - единственный среди них, кто разбирается в лечебных травах не хуже отрядных лекарей. Достаточно было подметить, как в день экзекуции он, нарвав целый пучок какой-то зелени в лесу, приготовил некий бальзам, а утром следующего дня, хоть и морщась, но вполне спокойно тренировался вместе со всеми. В итоге для Мерлина живо нашлись плошка с кружкой - ложку он выточил сам из подходящей ветки, - а с сослуживцами установились не слишком тёплые, но достаточно товарищеские отношения.
Кто стал другом - так это Ланселот. С ним было интересно поговорить, в его обществе Мерлину было легко. Он почти забывал, что ему не четырнадцать и нужно вести себя подобающе "солидному" возрасту. Рядом с Ланселотом вспоминалась семья, а сам он воспринимался кем-то вроде старшего брата, которого у Мерлина никогда не было.
Конечно же, Мерлин скучал и по матери с отцом, но о них он старался думать поменьше. По прошествии времени он сообразил, что поутру, когда селение собралось провожать своих добровольцев, отцу пришлось объяснять, почему он остаётся дома, а его сын куда-то пропал. Что сказал староста Мэтью? И соседи? И...
Получить весть из дома Мерлин не мог: искать Гирсина означало искать смерти, да и то ради этого пришлось бы разыскивать его по регулярным отрядам — среди новобранцев Мерлин не видел эалдорского пекаря. Передать письмо было не с кем. Мерлин терялся в догадках и кусал губы, но дезертировать не спешил. Это не решило бы проблему, только усугубило её. Раз ввязавшись в обман, он вынужден был лгать до конца, чтобы не подставить ни себя, ни семью. И если свою магию он скрывать привык, то свой возраст - совершенно нет. Пару раз Мерлин при знакомстве едва не назвал истинную цифру, иногда оговаривался, путаясь в датах и событиях, но пока никто не замечал. Однако это было лишь вопросом времени - впрочем, уже весьма недалёкого.
День ото дня тренировки становились всё сложнее, но если сослуживцы Мерлина справлялись с ними не хуже, чем с первой, то Мерлин уже чувствовал, что он на пределе. Каждым утром ему было всё труднее вставать, пища потеряла всю привлекательность, и даже увеличенные порции от сердобольного повара, явно выбравшего Мерлина в любимчики, не радовали. Мерлин высох, как щепка, его едва не уносило ветром и он постоянно хотел спать. Ноги распухли и уже с трудом влезали в сапоги по утрам, так что Мерлин уже начал подумывать не снимать их на ночь — таким мучительным стал процесс снятия-надевания. А ведь самое сложное, как он сильно подозревал, было ещё впереди.
К концу недели Мерлин осунулся до костей, но о встрече не забыл. Ровно через семь дней он ждал Артура в условленном месте, слабо веря, что принц вспомнит и покажется. Но, к его безграничному удивлению, Артур не только пришёл, но принёс какую-то склянку.
- Общеукрепляющий отвар. Выпей прямо сейчас, - опустив приветствие, сказал Артур.
Мерлин неловко поймал брошенную склянку и откупорил. Запах был незнакомый, но ничего угрожающего в нём Мерлин не уловил и послушно опорожнил бутылёк. Горло ободрала ледяная волна, мигом прояснившая голову, а до Мерлина вдруг дошло. Он ведь всю неделю, торопя заживление ран как раз ради сегодняшней встречи, мазал их своей мазью. И совсем забыл, что в ней есть дурманящий компонент для обезболивания, в больших дозах являющийся ядом. Да он же попросту отравился собственным лекарством!
- Лучше? - со смешком спросил Артур, наблюдая за причудливой сменой эмоций на его лице.
- Ты даже не представляешь, насколько, - с чувством ответил Мерлин, наслаждаясь каждым глубоким вдохом и дав себе зарок впредь внимательнее относиться к лекарственным травам и составлению бальзамов. - Спасибо.
- Не за что, - Артур пожал плечами и развернулся, чтобы идти.
- Погоди! - переполошился Мерлин. - Ты же вроде хотел... ну... я...
- Я не отказываюсь от своего намерения, Мееерлин. Но для начала приди в норму, - насмешливо посоветовал Артур. - У тебя есть три дня.
Спорить с ним, конечно, было бесполезно. Но что-то внутри подсказывало: то, что Артур готов тратить на него своё время... то, что он о нём побеспокоился... это - правильно.
Ночью Мерлин впервые спал неплохо, наконец-то рискнув лечь на спину. Бальзам он больше не использовал, запрятав остатки поглубже в свой мешок, но раны на спине зарубцевались и не слишком-то его беспокоили. В тот же вечер он впервые не снимал сапоги.
Куда хуже было наутро: принесённое Артуром снадобье лишь временно сняло эффекты отравления, а на рассвете Мерлина долго рвало. Весь день он ходил зелёный, и даже Батч не сильно его шпынял. Воспользовавшись этим, Мерлин чуть отстал от десятка в лесу, набрав разных очищающих организм трав, а вечером после силком запихнутого в себя ужина устроил себе кровопускание. Помогло: на второй день Мерлин чувствовал себя вполне сносно, хотя его всё ещё подташнивало, а еда не вызывала особого энтузиазма. Зато на третий жизнерадостность вернулась к нему в полной мере. Беспокоили только ноги, но тупая, пульсирующая боль в них стала уже привычной, напоминая о себе иногда короткими приступами, но в целом почти не мешая. И Мерлин мысленно вернулся к ожидавшей его встрече.
С чего Артур вообще с ним возится? За неделю он мог убедиться, что Мерлин в состоянии держать язык за зубами и не провоцировать новых нарушений дисциплины. Одной порки Мерлину хватило с лихвой. Может, принц просто держал своё слово? Но если и так, напоминать об этом Мерлин не собирался. Ему было интересно. И, похоже, не ему одному. Если Артур заметил его состояние и даже обеспокоился лекарством, значит, что-то может получиться. Конечно, быть объектом внимания принца - очень, очень рискованная затея. Артур уже доказал, что он наблюдателен и достаточно суров. Но если завоевать его расположение, то у Мерлина был шанс выжить, даже если откроется его возраст. Или, по крайней мере, вымолить пощаду для отца. Если Артуру взбрело в голову завести себе личного шута в лице Мерлина - а в каком другом качестве мог заинтересовать принца острый на язык мальчишка-неумеха? - Мерлин согласен. Пусть даже ставки высоки.
И потом, Артур ему нравился. Задница, о да, но при этом - прекрасный лидер, за которым уже после первой недели даже самые отпетые негодяи готовы были идти в огонь и в воду, великолепный воин, ежедневно сражавшийся против четырёх десятников в качестве лёгкой разминки, справедливый правитель - чего стоила только история с изнасилованием девушки из селения, рядом с которым был разбит лагерь...
В первый же свободный день, спустя две недели муштры, двое солдат, напившись в деревенском трактире и во всеуслышание заявив, что перетрахали уже всех маркитанток, взяли силой местную девушку. Она не стала жаловаться, полагая, что обидчикам всё равно ничего не будет, да и к кому идти: ни к принцу, ни к королю с такой мелочью не пустят, а десятники только посмеются. Её, рыдающую на берегу реки, заметил Мерлин, как раз собиравший травы для бальзамов, и еле добился рассказа о происшествии, а потом опрометью помчался к Артуру. Выслушав историю, принц помрачнел и, лично встретившись с пострадавшей, подробно расспросил её о приметах, после чего виновные были найдены и без проволочек повешены прямо на деревенской площади — на глазах селян и солдат. Оглашать имя жертвы Артур не стал, чтобы не давать лишних поводов для сплетен, только предупредил, что так будет с каждым насильником. После этого даже в стельку пьяные мужчины вели себя сдержанно и, получив решительный отказ, оставляли местных девушек в покое.
Мерлин и без того проникся к Артуру уважением, но этот случай забил последний гвоздь в гроб сомнений. Принц мог язвить, издеваться над Мерлином и вообще быть невыносимой задницей, но за фасадом равнодушного насмешника скрывался хороший человек.
Более того, Артур сдержал слово и не бросил возиться с Мерлином. Стоило ему выздороветь, как Артур взялся лично тренировать его, неумолимо, но всё равно осторожно. В отличие от тренировок общих, где Артур безжалостно гонял его наравне со всеми, в поединке один на один Артур откровенно сдерживал удары, попутно объясняя, как правильно дышать и двигаться, рассказывая интересные мелочи о доспехах и уходе за ними, а иногда и просто перекидываясь с Мерлином шутками — совершенно не злобными, почти дружескими. В результате этих тренировок Мерлин, по крайней мере, не сильно отставал от своих товарищей, за две недели научившихся вполне сносно обращаться с мечами и копьями. Разумеется, до настоящих солдат им было ещё далеко, но, как выразился Его Величество Утер, недавно приходивший проверить их успехи, «на мясо сойдёт». Реплика была предназначена исключительно принцу, но нашёлся среди стоявших неподалёку новобранцев обладатель отменного слуха, и мнение Его Величества немедленно стало достоянием общественности.
Пренебрежительная оценка короля только подхлестнула новобранцев. Одно дело — когда командир заявляет, что ими никто не будет дорожить. Неприятно, но стимулирует к обучению; десятники их и похуже обзывают, заставляя бежать сотый круг по лесу или делать тысячный взмах мечом, это все воспринимали как должное и не беспокоились. Но вот так слышать и чётко понимать, что все, кто не смогут чего-то достичь, - уже ходячие трупы, было жутко.
Не только солдаты были недовольны подобной характеристикой. Артур, конечно, почтительно склонил голову, принимая мнение отца, но после этого взялся за свою сотню с утроенным энтузиазмом.
Новобранцы тренировались остервенело, изучая различное оружие и постепенно определяясь с наиболее сподручным; скоро предстояла перетасовка десятков, чтобы разбить армию на копейщиков для первых линий, мечников для вторых и лучников для третьих. Куда направят Мерлина, который ни одно оружие не смог изучить толком, он понятия не имел.
А ещё Мерлин отлично понимал, что его первый бой, скорее всего, станет последним — разве что очень сильно повезёт. Магию, по которой он успел смертельно соскучиться, но о которой не стоило и мечтать, он применять не мог, а с оружием дело было плохо. Не подходящий ему по росту и весу меч оттягивал руки, махать им было очень неудобно, а уж с тяжеленной орясиной, которая звалась копьём, Мерлин тем более справлялся через раз. Своих ей не задевал — уже хорошо. Ещё и проклятые сапоги, к которым он так и не привык и в которых последние пару дней каждое движение отдавалось острой болью... Ноги Мерлина, измученные внутренними каблуками, отекали и болели даже во сне.
После опыта сна в сапогах, лишь усугубившего ситуацию, Мерлин пробовал делать мазь от отёков и даже оставлял на ночь компрессы, но это не помогало. Засунуть ноги в эти орудия пытки по-прежнему удавалось с большим трудом, так что каждое утро превращалось для Мерлина в кошмар. Какие уж тут нормальные тренировки!
Но бежать было некуда. Его и без того частенько поддразнивали за излишнюю щуплость; если расстаться с адскими сапогами — непременно заподозрят подлог. Так что Мерлин ежедневно сцеплял зубы, натягивал сапоги и шёл на тренировку, мечтая, чтобы поскорее наступила ночь.
С каждым днём нагрузка росла, и Мерлин, несмотря на занятия с Артуром, снова начал сильно отставать. Просто бежать наравне со всеми стоило ему огромных усилий, не говоря уже о чём-то большем. Отчаявшись, он даже хотел полечиться магией, но с тоской обнаружил, что его потолок в самолечении — зашептать больной зуб или затянуть небольшую царапину. И не столько в том было дело, что большему отец его научить не успел. Лечить себя почему-то оказалось в разы тяжелее. С чем это было связано — Мерлин не знал, но факт оставался фактом.
Разумеется, сказалось это и на тренировках с Артуром, вот только одурманенный болью и навязчивым желанием побольше отдохнуть Мерлин совсем не подумал, что принц заметит неладное.
- Ты болен?
Резкий, хлёсткий вопрос застал Мерлина врасплох посреди сладкой мысли о тюфяке в палатке. Он вздрогнул и обнаружил, что Артур стоит рядом с ним, задумчиво вращая в руке меч, а минута, отведённая на передышку, наверняка давно прошла.
Мерлин поспешно поднялся с земли и попытался улыбнуться.
- Просто немного устал. Сегодня был трудный день.
Что правда, то правда — денёк выдался тот ещё. Сегодня они впервые тренировали настоящие бои. Артур разделил сотню на две половины и заставил их сойтись на учебном оружии: вместо копий длинные обструганные жерди, вместо мечей палки покороче. Мерлину изрядно досталось, и он выбыл из сражения почти сразу — под неодобрительным взглядом Артура и презрительным — Батча. Обеспокоенный Ланселот только послал ему подбадривающую улыбку, а потом долго расспрашивал, что творится, но Мерлин не готов был открыть свой секрет даже ему, хотя Ланселот стал ему настоящим другом.
И вот теперь Артур. Хотя что тут удивляться, он ещё поразительно долго молчал.
- Не вздумай мне врать, - резкий, но обеспокоенный тон сменился ледяным, как горная река. Мерлин замер — так с ним Артур ещё не говорил.
- Артур, я правда... - попытался он, но наткнулся на откровенно злой взгляд.
- Мерлин.
И что ему сказать? Что болен, чтобы он отправил к лекарю, который при первом же осмотре откроет его тайну? Или признаться — и будь что будет?
- Что с тобой творится? - всё таким же ледяным тоном спросил Артур, раздражённо швыряя учебный меч в бочку. - Ты побледнел и осунулся, ты вечно ковыляешь, словно тебе трудно ходить...
Артур смотрел всё так же зло, но до Мерлина вдруг дошло — принц злился не на него. Потому что в его взгляде мелькала горечь и боль, а ещё почему-то вина.
- Мерлин... - уже гораздо тише и словно через силу произнёс Артур. - Тебя посмели... тронуть?
С минуту Мерлин хлопал глазами в неловкой, густой тишине, пока Артур смотрел на него в упор — так, словно это стоило ему немалых усилий, но принц не позволял себе отвернуться. А потом до Мерлина дошло.
После наказания, постигшего насильников, солдаты остались почти совсем без женщин — маркитантки обсуживали в основном регулярные войска. Редким счастливчикам, которые завели себе подруг в деревне, все завидовали; но поделать с распоряжением принца солдаты ничего не могли и снимали возбуждение как придётся: кто своими руками, а кто и друг с другом. Мерлин о таком почти не думал, слишком уставал, потому до него даже не сразу дошёл смысл слов Артура. Бывали, конечно, в лагере и случаи насилия, однако мужчины с такими вопросами к командирам не обращались, предпочитая решать всё самостоятельно.
Нет, возможно, Мерлин бы и приглянулся кому-нибудь. Но не все солдаты были слепыми дураками: его общение с принцем заметили, и оно ограждало Мерлина от излишнего интереса.
А теперь Артур подумал, что его всё-таки...
От неожиданности Мерлин нервно рассмеялся.
- Нет, - сквозь смех выдавил он, пытаясь как-то объяснить нахмурившемуся и явно готовому обидеться принцу причину своего неуместного веселья. - Что ты! Все же знают, что мы... общаемся.
Сначала Мерлин хотел сказать «дружим», но передумал. Принц — это принц, и что бы ни думал себе Мерлин, для него это не больше, чем развлечение, пока делать нечего.
Артур как-то странно передёрнул плечом и подозрительно спросил:
- Тогда в чём дело? Что бы это ни было, оно ненормально.
А Мерлин вдруг подумал, что очень устал, но признаться означало подставить отца. И он бы промолчал, но Артур вдруг сдвинул брови и велел:
- Снимай сапоги. Живо!
- Зачем? - попытался сыграть в невинность Мерлин, и это было его ошибкой.
- Ты худший лжец на свете, - не предвещающим ничего хорошего голосом заверил его Артур. О да, вот теперь принц злился на него. - Немедленно, Мерлин.
Понимая, что вот теперь он точно попался, Мерлин не стал больше отпираться, только сел на землю, чтобы с трудом стянуть жуткую обувь с распухших, отёкших ног. Вечерняя прохлада омыла больные щиколотки, и Мерлин впервые за долгое время со сладким, болезненным наслаждением ощутил ступнями не натёршие мозоли каблуки, а мягкую траву их с Артуром излюбленной полянки.
- Ну-ка встань, - скомандовал Артур, никак не прокомментировав состояние ног Мерлина.
Мерлин послушно поднялся, ощущая, как непривычно и приятно стоять без сапог. А ещё — теперь уже отчётливую разницу в росте. Если на каблуках и в мешковатой одежде Мерлин хоть немного напоминал взрослого, доставая Артуру до подбородка, то сейчас даже одежда не могла скрыть прискорбного факта: перед принцем стоял не молодой мужчина, а подросток, едва доросший до его плеча.
- Проклятье!
Мерлин был полностью согласен с Артуром, но не рискнул открывать рот, не зная, что его ждёт.
- Сколько тебе лет? - процедил Артур. Насколько Мерлин его знал, принц был в ярости.
- Четырнадцать, - тихо ответил Мерлин, опустив голову. Возражать ему было нечего — и уже не было смысла что-то скрывать. Даже голос сам собой из привычного низкого вернулся к нормальному, только начавшему ломаться и чаще по-мальчишечьи звонкому.
Артур то хватался за голову, то воздевал руки к небу, расхаживая туда-сюда перед понурившимся Мерлином и ругаясь на чём свет стоит. Мерлин покорно слушал, в душе совершенно согласный как с самыми нелестными эпитетами, так и с куда более логичными, хоть и не менее эмоциональными репликами о том, что ждёт Мерлина, если его секрет раскроется.
А потом до него дошло.
- «Если»? - осторожно, неверяще переспросил он.
- «Если», - угрюмо подтвердил Артур, наконец-то остановившись и смеривая Мерлина тяжёлым взглядом. - Я никому не скажу... и у меня не поднимется рука на ребёнка. Вот что, Мерлин. Я не желаю ничего знать. Никаких оправданий. Мне плевать, почему ты всех обманул. Зайдёшь ко мне завтра на закате. На этом всё. Если тебя поймают — пеняй на себя. Считай, что этого разговора не было. Я не желаю иметь с этим ничего общего. Убирайся отсюда.
- Артур...
- Немедленно!
Мерлин вздрогнул — приказ ударом плети щёлкнул в воздухе — и, торопливо натянув сапоги, поспешил вернуться в свою палатку, не веря, что всё обошлось.
Стоп. Обошлось?
Нет, Артур не выдаст, раз уж обещал, но...
«Не желаю иметь ничего общего». «Убирайся».
Смысл приказа — не разового, а, скорее всего, касавшегося всех их ставших такими привычными вечеров наконец-то дошёл до Мерлина, и он застыл у входа в палатку, не в силах пошевелиться.
Артур не хотел иметь с ним ничего общего.
- Пошевеливайся, - буркнул Батч, пихнув загородившего проход Мерлина внутрь, и он машинально доковылял до своего тюфяка.
Артур был серьёзен как никогда. Даже если он сказал это под воздействием эмоций, то уже не передумает.
Сердце защемило.
Но, возможно, ещё есть шанс попросить прощения? Артур должен понять, что у Мерлина не было выбора, и его бы воля — он бы не стал обманывать. Надо только дождаться, когда он остынет, и поговорить...
Но следующим днём Артур обращал на него внимания даже меньше, чем обычно. Не избегал, но смотрел как на пустое место, и от этого было только неприятнее. Мерлин поймал себя на том, что даже боль, ставшая его постоянной спутницей, отступила на второй план — гораздо сильнее его мучила тоска. И это на первый же день размолвки, а что будет дальше?
Мерлину очень не нравилась мысль, что придётся жить без тренировок и перебранок с Артуром.
Кажется, он успел привязаться.
Конечно, зря, и это изначально была плохая затея. Не стоило связываться с принцем, знал же, на что идёт... но покровительство Артура было таким хорошим оправданием для сближения!
Лучше бы Мерлин с самого начала ни на что не рассчитывал. Лучше бы... впрочем, неизвестно, что лучше. Отец часто говорил, что судьба мудрее людей и всё, что случается, к лучшему.
Вот только Мерлин понятия не имел, как ссора может быть к лучшему.
Впрочем, несмотря на размолвку, Мерлин с нетерпением ждал заката — Артур же приказал зайти к нему. И, когда солнце начало нежно тереться о холмы на горизонте, Мерлин дисциплинированно явился в палатку принца.
К его удивлению, Артура там не было, зато на стуле для посетителей сидел какой-то незнакомый суровый мужчина в заляпанной чем-то чёрным одежде. Увидев Мерлина, он поднялся и надвинулся на него всей своей тощей, но внушительной персоной. Опешивший Мерлин попятился было, но мужчина без лишних слов ухватил его за локоть и рывком усадил на своё место, а не успел Мерлин сообразить, что всё это значит, как незнакомец проворно стащил с него сапог — Мерлин и опомниться не успел.
- Эй!
Второй сапог исчез с ноги быстрее первого.
- Да что ты делаешь?! - запаниковал Мерлин.
- Ыыыыыыы.
- Что?!
- Ыыыыыы! - раздражённо повторил мужчина, тычком острого пальца в грудь усадив обратно вскочившего было Мерлина, и только тогда до того дошло, что человек, судя по всему, немой.
Пока Мерлин усиленно размышлял, что же происходит, незнакомец внимательно изучил сапоги и особенно — внутренние каблуки, неодобрительно покосился на ноги Мерлина и выразительно сморщился, демонстрируя своё мнение об умельце, который делал эти пыточные приспособления. Мерлин, вырезавший их из первых попавшихся деревяшек — не доверять же подобную задачу посторонним! - насупился, хоть и был согласен, что грубые подставки под пятки, обёрнутые несколькими слоями тряпья, - совсем не то, что нужно для удобства.
Тем временем мужчина, вернув сапоги владельцу, без прощаний покинул палатку. Судя по выражению лица, он что-то тщательно обдумывал.
Не зная, приглашал ли его Артур только ради встречи с немым сапожником или хотел пообщаться с ним и сам, Мерлин прождал ещё с полчаса, но, убедившись, что закат почти кончился, а Артура поблизости нет и не предвидится, Мерлин со вздохом оставил уютный стул. На всякий случай заглянув на их полянку и застав там только кузнечиков, он дал себе слово не сдаваться и проверять каждый день, после чего отправился спать.
Следующие три дня он исправно навещал полянку, но результат оставался всё таким же. На общих тренировках Артур его не замечал, подловить принца одного не получалось, к тому же, он стал чаще бывать в основной части лагеря — видимо, у короля. Соваться туда Мерлин не рисковал.
А вечером третьего дня случилось сразу два события.
Во-первых, немой сапожник принёс Мерлину новые сапоги, и в них нога чувствовала себя как дома даже несмотря на тайные каблуки, которые были, пожалуй, выше, чем его старые.
А во-вторых, Артур собрал всю сотню на вечернее построение и объявил:
- Готовьтесь. Завтра утром мы выступаем.
***
Маршировать оказалось даже сложнее, чем жить в лагере. Мерлин не знал, что хуже: солнечные дни, в которые пыль, поднятая сотнями пар сапог, стоит выше конских голов, или дождь, размывающий дороги так, что ноги по щиколотку увязают в цепкой грязи. По сравнению с отупляющими днями в пути лагерная жизнь казалась ему чуть ли не раем. Спасибо Артуру: не позаботься он о сапогах, Мерлин не выдержал бы и дня.
На марше, разумеется, им было не до общения, даже если бы Артур хотел — а он не спешил идти на контакт. Вот только не верил Мерлин, что всё закончится просто так. Эти их странные отношения — то ли интерес, то ли дружба — не исчерпали себя. Он чувствовал — ему не хватало Артура и, если он правильно истолковал нарочитое равнодушие со стороны принца, то чувство было взаимно.
Быстро забыть ту странную близость, которая начала между ними устанавливаться, не получалось.
С Артуром было совсем не как с Ланселотом — ему Мерлин тоже мог бы рассказать всё, вот только точно знал: случись какая неприятность или понадобись ему помощь, Мерлин первым делом подумает об Артуре. Просто потому, что он, в отличе от Ланселота, действительно мог защитить от всего — и он уже знал и не выдал.
Да взять те же сапоги! Каким бы хорошим человеком ни был принц, в число его достоинств не входили жалостливость и привычка заботиться о тех, кто не был ему близок. Тем более — о нарушителях закона. Тем не менее, Артур побеспокоился о Мерлине даже после его признания, которое, строго говоря, должно было повлечь за собой казнь нарушителя и его отца.
Мерлин верил, что всё образуется, вот только повода к примирению пока не было и, возможно, не появилось бы, если бы на них не напали.
О будущих противниках Камелота Мерлин знал многое: они с Артуром не только мечами махали, но и разговаривали, в том числе — о предстоящей кампании. Варварские племена, совершавшие набеги с материка, обычно ограничивались грабежами прибрежных королеств, и Камелот не вмешивался. Но в этот раз разведчики донесли, что вместо короткой серии нападений, за которой неизбежно следовало возвращение домой, варвары вели себя иначе.
Они называли себя саксами и не просто сжигали прибрежные селения — они захватывали их и утверждали своё главенство. По всему выходило, что завоеватели пришли всерьёз и надолго — и вряд ли собирались ограничиться побережьем. Соседний Камелоту Лундейн уже был охвачен огнём войны, и, хотя мирный договор не предполагал союза и военной помощи, Его Величество Утер решил, что дешевле будет помочь соседям сейчас, чем потом сражаться с варварами в одиночку. Так что он собрал армию заранее и был готов встретить врага.
Но и враг подготовился к встрече.
На границе Лундейна, где дорога петляла между пологими холмами, армию Камелота поджидала засада.
Посланные вперёд разведчики не обнаружили вдоль дороги никого и, доложив королю, отправились дальше, а тем временем поджидавший в дальнем лесу отряд саксов пропустил голову колонны и обозы вперёд и напал на арьегард — сотню новобранцев из ополчения.
До этого Мерлин проклинал кольчугу, в которой приходилось тащиться и по жаре, когда поддоспешник создавал внутри настоящую баню, и в дождь, когда он намокал и становился тяжелее кольчуги. Едва из-за холмов с яростными воплями вылетел отряд вооружённых топорами бородачей, Мерлин пожалел, что на нём не было полного рыцарского доспеха.
Разумеется, колонна не могла развернуться достаточно быстро, чтобы оказать помощь новобранцам, так что их сотня сражалась в одиночку — но это Мерлин узнал уже потом. Сам он из боя запомнил только властные приказы Артура, строившего растерявшихся солдат, крики Батча и мешанину земли и тел, в которую превратилась дорога, когда варвары на полном ходу попытались разметать их строй. А потом — довольно быстро, надо признать - Мерлина кто-то огрел по голове, и он рухнул в грязь.
Впрочем, очнулся он тоже быстро — как ему показалось. На самом деле прошло не меньше половины дня, поскольку вокруг было темно — а это значит, что наступила ночь.
Постанывая и заработав этим несколько невнятных ругательств с разных сторон, Мерлин поднялся, обнаружив заодно, что лежал на телеге — видимо, вместе с остальными ранеными. Кое-как перебравшись через борт, Мерлин вывалился на траву и проклял свою неугомонность: пострадавшей голове было плевать, что у него смертельно затекло всё тело. Она и так-то болела, а уж после удара о землю — и подавно.
Полежав немного на траве и полюбовавшись заодно на звёзды, неспешно кружившиеся перед глазами, Мерлин перевёл дыхание и собрался было вставать, как знакомый насмешливый голос поинтересовался:
- Ну как, удобно?
- Могу стукнуть тебя по голове и сбросить с телеги — узнаешь, - машинально огрызнулся Мерлин и только потом понял, что правильно сделал — замнись он, начни подыскивать слова, которые точно не спугнули бы принца, и с призрачным шансом на примирение можно было бы расстаться навсегда. Артур бы просто ушёл. Но вот так, сходу, — привычно включился в перебранку и высокомерно бросил:
- Не получится. Терять сознание от малейшего удара здесь умеешь только ты.
- Малейшего? - возмутился Мерлин и с трудом, кое-как опираясь на дрожащие руки, сел. - Меня огрели так огрели! - потом вспомнил, что у разговора, возможно, есть лишние уши, и добавил: - Сир.
А потом припомнил кое-что ещё и озадаченно замолчал, переваривая новую информацию.
- Если найду, кто это сделал, неделю буду сыпать ему слабительное! - решил он наконец. Потому что теперь Мерлин вспомнил — удар ему достался в самом начале сражения, но откуда-то сзади, где на тот момент врагов ещё не было.
- Можешь не трудиться, - разом прекратив ухмыляться, Артур пожал плечами и облокотился на борт телеги, глядя на Мерлина сверху вниз. - Его уже нет в живых. И тебе, между прочим, стоило бы сказать ему спасибо — не задень он тебя, ты вряд ли пережил бы бой. А так — повалялся, отдохнул, пока другие отдувались.
- Что произошло, сир? - мигом посерьёзнел Мерлин.
Нет, он совсем не был уверен, что сейчас время для откровенного разговора. Да и не все из раненых, лежавших в телеге, спали. Но что, если Артур одумается и пойдёт по своим делам? Тогда возможности спросить и наладить хоть какой-то мостик между ними не будет точно.
- На нас напали саксы. Когда регулярные войска развернулись и обошли обоз, мы уже отбились.
- Много погибло? - после неловкой паузы, повисшей между ними, рискнул поинтересоваться Мерлин.
- Почти двадцать человек, если тебе что-то говорят эти цифры.
- Одна пятая сотни, - мигом подсчитал Мерлин и присвистнул. Он, конечно, не питал иллюзий по поводу того, сколько новобранцев переживут первый же бой. Вспомнить хоть войну Камелота с Ценредом — тогда Ценред собрал всех боеспособных мужчин из каждой деревни. Именно на ней погиб отец Уилла и был ранен отец Мерлина. Ценред проиграл войну, Эалдор вместе с ещё несколькими сёлами и прочей контрибуцией отошёл Камелоту — и вернулись домой всего четверо из десятка ушедших. Двое из них не пережили зимы. Но всё равно — изнутри потери казались больше. Теперь двое десятников остались без своих солдат... если самим повезло выжить.
- Ты умеешь делить? - изумился Артур и присмотрелся к сидевшему на земле Мерлину внимательнее. Под слегка недоверчивым взглядом тому захотелось провалиться сквозь эту самую землю.
- Умножать, вычитать и складывать тоже! - дерзко отбрил Мерлин. - Я сын лекаря. Меня хорошо учили.
- Ты мне никогда этого не говорил.
С телеги послышался мучительный стон, и Мерлин спохватился, что периодически забывал добавлять уважительное «сир».
Как бы ни хотелось ему продлить разговор и убедиться, что он не последний, пора было закругляться. Не хватало только лишних слухов.
- Вы не спрашивали, сир, - самым почтительным тоном, на какой был способен, ответил Мерлин, и Артур, к счастью, понял намёк.
- Я вообще о тебе многого не знал, как оказалось, - со злой иронией сказал он. Но, уже уходя к костру, обернулся, посмотрел на упавшее выражение лица Мерлина и всё-таки смилостивился: - Ты заинтересовал меня... Мерлин. Это опасно.
Мерлин не ответил, но ответа от него и не ждали. Артур растворился в раскрашенном сполохами костров мраке, а Мерлин кое-как соскрёб себя с земли и отправился сдаваться отрядному лекарю. Не хотелось, но сотрясение мозга он лечить не умел, а судя по тошноте и головокружению — схлопотал именно его. Отцовский шлем, впопыхах напяленный перед битвой без подшлемника, кое-как защитил и не дал тому недотёпе проломить Мерлину голову, но от сотрясения не спас и шишка на макушке вскочила здоровенная.
К счастью, отрядный лекарь, во-первых, нашёлся неподалёку от телеги, не заставив искать себя по всему лагерю, а во-вторых — не слишком интересовался персоной очередного страждущего. Выдав Мерлину лекарство, он поскорее спровадил пациента и вернулся к прерванному сну.
Мерлин не обиделся. Лекарь и двое его помощников после вчерашнего должны быть чуть живыми, а тут он с какими-то просьбами. Мелькнула даже мысль предложить свою помощь в уходе за ранеными, но Мерлин быстро её отбросил. Во-первых, он сейчас и сам раненый и со своим сотрясением так вылечит, что мало не покажется. Во-вторых, тогда придётся больше общаться с врачами, а это чревато разоблачением.
Рассудив таким образом, Мерлин принял лекарство и отправился искать палатку своего десятка. После перетасовки его, поколебавшись, всё-таки отправили в мечники. Там, как выразился оставшийся его десятником Батч, Мерлин был наименее опасен, потому что копьё еле поднимал, а из лука, если дать ему стрелы и показать вражеского воина, сначала перестрелял бы всех своих и только потом чудом попал бы в мишень. То есть Батч выразился куда более эмоционально и грубо, но воспитанный Мерлин, хоть и не морщился от крепких словечек, предпочитал их не повторять даже про себя.
Палатка нашлась быстро, свой тюфяк Мерлин ещё раньше углядел в куче прочих ненужных вещей на телеге неподалёку и теперь расстелил, предвкушая сон на относительно мягком.
Вот только стоило ему заметить ещё три пустых места, как сонливость словно рукой сняло.
Ранены? Мерлин так и не посмотрел, кто ещё лежал с ним в телеге. Или вовсе убиты? Артур же сказал, что они потеряли почти двадцать человек... И что с Ланселотом? Он всё-таки единственный друг Мерлина, если с ним что-то случилось...
Мерлин ещё поворочался, отметив про себя, что теперь почти не тошнит, зато ноги почему-то снова разнылись — хотя новые сапоги пришлись впору и ходьба давно перестала быть экзекуцией. Потом обозвал себя идиотом: ну глупо же прямо сейчас идти искать Ланселота! Утром у котла встретятся. А выспаться необходимо — завтра им наверняка выступать, и Мерлину вряд ли позволят ехать на телеге, раз уж он сподобился доковылять сначала до лекаря, а там и до палатки.
Поворочавшись и почти уговорив себя, что никуда идти не надо, Мерлин ненадолго задремал... чтобы привычно вскочить от хриплого окрика десятника.
- Подъём!
Сообразив, что в лекарстве, должно быть, содержалось снотворное, Мерлин мысленно поблагодарил лекаря. Сам бы он точно не уснул — а так отдохнул и чувствовал себя вполне сносно. Голова только болела от малейшего звука, но тут уж ничего не поделаешь. Даже отец сотрясения лечить не умел. Придётся терпеть.
Так что Мерлин споро скатал тюфяк в компактный валик, собрал свои пожитки и, сцепив зубы, отправился к котлу.
Сослуживцы, к его удивлению, встретили Мерлина радушно, даже Батч не поскупился на одобрительный хлопок по плечу, от которого Мерлин под всеобщий хохот сел в пыль. Несмотря на то, что новые сапоги были куда удобнее старых, держать равновесие в любых обстоятельствах Мерлин ещё не выучился. Тем не менее, приветствию обрадовался и искренне улыбнулся в ответ — встретив, впрочем, только чужую спину. Батч был в своём репертуаре.
Второй хлопок достался Мерлину от Ланселота.
- Ну и напугал же ты меня! - добродушно хохотнул он, придержав Мерлина за плечо — хотя на этот раз падать тот не собирался, пошатнулся только.
- А уж как я сам напугался! - в тон ему подхватил Мерлин, подставляя миску под раздачу и приветливо кивая повару. - Хотя есть мнение, что мне повезло отлежаться, пока шла битва.
- Помирились?
Ланселот был первым, кто заметил интерес принца к рядовому, и единственным, кто был посвящён в кое-какие детали. Обо всём Мерлин не рассказывал даже ему, но о ссоре умолчать не получилось. Пришлось выдумывать предлог и сетовать на свой неуправляемый язык, чему Ланселот легко поверил.
- Не знаю, - задумчиво пожевав губами, ответил Мерлин, когда они нашли свободное место у одной из палаток. - Пока рано судить. Но он первый со мной заговорил.
- Тогда не отчаивайся, - посоветовал Ланселот, за обе щеки наворачивая кашу. Повар расстарался и наверняка выбил у интенданта дополнительного мяса в честь победы: сегодня каша была не только сытной, но и вкусной. - Хотя... на твоём месте я бы наоборот постарался разойтись.
- Ты же сам мечтаешь заслужить его внимание?
- Конечно. Но я хочу заслужить его как воин, чтобы продолжать службу и стать рыцарем. А чего хочешь добиться ты?
Дружбы, - чуть не ответил Мерлин и глубоко задумался.
Да, поначалу его посещали наивные мысли о том, что расположение принца поможет избежать связанных с возрастом проблем. Нет, в какой-то мере его чаяния даже оправдались: Артур не выдал и даже помог. Но теперь, когда остальное зависело только от самого Мерлина? Ведь он уже достаточно узнал принца, чтобы понимать: рассчитывать на помощь в случае раскрытия любой из тайн не стоит. Пока никто не знает — Артур ещё может закрывать глаза на возраст, но если любая из тайн станет достоянием общественности — Его Высочество в первую очередь будет обязан долгу, а не своим симпатиям или любопытству по отношению к нескладному мальчишке. Так что же влекло Мерлина к нему сейчас, когда он знал, что в расположении Артура опасности больше, чем в равнодушии, а его интерес — кинжал с обоюдоострой рукоятью?
Покопавшись в себе, Мерлин с тоской констатировал — его влёк в первую очередь собственный интерес. Не восхищение — восхищаться правителем и командиром можно издали. Не корысть — единственное, что Мерлину было нужно, Артур уже для него сделал, даже больше, а невозможного Мерлин от него не ждал. Нет. Мерлина влекли интерес и симпатия к Артуру как к личности, которая постепенно открывалась во время их общения. Не только к сильному лидеру и принцу, но к человеку — со своими слабостями и недостатками, сомнениями и усталостью. Кто в лагере видел, как несгибаемый Артур сидит, опустив плечи? Кто слышал его искренний, заливистый смех? Кто из солдат мог хотя бы подумать, что их принц способен обижаться, грустить, ошибаться?
Мерлин всё это знал — и ему хотелось ещё.
Ланселот тактично доедал кашу, предоставляя Мерлину возможность разобраться в себе. Пожалуй, даже слишком тактично: когда Мерлин наконец-то пришёл к выводу, что идёт на поводу у собственных эмоций, горн оповестил об окончании завтрака, и завтрак пришлось глотать на бегу, одновременно готовясь к выступлению.
Определиться с тем, правильно ли Мерлин поступает, не желая обрывать общение с Артуром, и чем это может для него завершиться, времени не осталось. Армия приходила в движение: солдаты собирали палатки, проверяли снаряжение, строились в колонны. Когда строй выровнялся и ровной змеёй двинулся вперёд, к дороге, Артур проехал вдоль него на своём жеребце в сопровождении порученца и оруженосца. Двое отпрысков знатных фамилий были не старше настоящего возраста Мерлина, но для благородных война начиналась раньше. Оба старательно не замечали Мерлина — в отличие от него, к ним, как он знал, Артур не испытывал даже интереса, не говоря уже о симпатии.
- Вчера мы выдержали нашу первую битву, - голос Артура разнёсся над строем, разговоры моментально стихли. - Я поздравляю всех выживших и скорблю о погибших. Но они пали не зря! Теперь мы знаем, как далеко продвинулись поганые саксы. Чтобы изгнать их, нам придётся поспешить и захватить Лондиниум — город-порт, где они укрепились. В любой день может стать поздно — поэтому с сегодняшнего дня мы идём ускоренным маршем. Это приказ Его Величества. Да здравствует король!
- Да здравствует король! - дружно рявкнули солдаты.
Мерлин, занявший своё место в строю, только застонал. Что-то подсказывало ему, что впереди ожидает худшее — и чутьё, как всегда, не обмануло.
Единственным светлым моментом было то, что из-за потерь десятки снова перетасовали и Ланселот оказался под началом Батча вместе с Мерлином. Если бы не он, Мерлин, возможно, не выдержал бы сумасшедшего перехода: весь день напролёт тащить на себе все свои вещи, при этом не строевым шагом, а почти бегом, получалось плохо. Из-за сотрясения иногда начинала кружиться голова, которая без того болела от жары и каждого звука. Время от времени Мерлина вело в сторону — но Ланселот его придерживал, не давая сломать строй.
В конце концов подозрительные вихляния заметил Батч и на привале сначала велел дыхнуть, потом присмотрелся к зеленоватой физиономии Мерлина и с руганью, от которой у окружающих повяли уши, отправил его на телегу раненых с напутствием не возвращаться, пока его не перестанет тошнить, как бабу на сносях.
Пристыжённый Мерлин беспрекословно удалился куда сказано и следующие два дня покорно трясся в телеге в компании остальных «везунчиков». Так получалось едва ли не хуже, чем пешком, потому что голова чутко реагировала на каждую колдобину, попадавшуюся под колёсами, но Мерлин терпел, памятуя обещание Батча избавить его от причины всех проблем в случае ослушания. Способ Мерлин додумал сам и предпочёл не рисковать.
Артур, казалось, им больше не интересовался: по крайней мере, не то что разговоров не заводил, а даже не приближался. Но Мерлин шестым чувством знал — про него не забыли.
Саксы повторили нападение почти через сутки после первого. На этот раз с ними столкнулись регулярные части, а атака не была неожиданной: солдаты болтали, что после того, как разведка прозевала первую засаду, Его Величество велел выпороть каждого десятого из них независимо от степени виновности, и теперь разведчики даже спали на своих лошадях, высматривая врагов. Хотя до новобранцев все новости доходили с большим запозданием и сильно искажёнными: ни ветераны, ни, тем более, командование не собиралось рассказывать им всё в подробностях, так что Мерлин и его сослуживцы питались слухами.
У Мерлина был потенциальный источник точных новостей, но в последние дни к этому источнику страшно было приближаться. Артур выглядел до того мрачно, что даже десятники ходили вокруг него на цыпочках, не говоря уже о рядовых или порученце с оруженосцем, которые выглядели откровенно запуганными. Понаблюдав за ними с телеги, Мерлин на вечернем привале после второго нападения отправился разыскивать Артура.
Затея была безрассудной, возможно, даже опасной, но Мерлина будто демон под локоть толкал, и противиться этому странному желанию он не стал. Как бы зол ни был Артур, сделать с ним что-то хуже, чем уже приказывал, он не сможет.
Его угрюмое Высочество обнаружилось в собственной палатке, куда Мерлин проскользнул тайно, для чего подлез под заднюю стенку палатки. Снаружи его возня была не слишком заметна, но внутри Мерлин нос к носам столкнулся с венценосными сапогами.
- Так-так-таааааааак, - протянул Артур насмешливо, разглядывая извозившегося в пыли Мерлина, чихающего и растирающего по лицу пыль в попытках привести себя в более-менее пристойный вид. - Я прямо теряюсь, какое наказание тебе придумать. Видишь ли, никто в составлении воинского устава не предусмотрел, что найдётся уникальный идиот, пожелающий без спросу вломиться в палатку принца.
- Ну, если бы я мог как-то ещё с тобой поговорить, я бы не стал вламываться, - чихнул Мерлин, поднимаясь на ноги. Не то чтобы это сильно помогло: во-первых, Артур всё равно был чистым и выглядел очень внушительно, во-вторых, оставался на голову выше Мерлина. Само превосходство. - Но ты же нигде не ходишь один!
- А тебе так надо со мной поговорить?
Мерлину очень не понравилась интонация. Артур был на взводе, он сейчас запросто мог вышвырнуть, а то и приказать выпороть. Но... если он так сделает, то Мерлин хотя бы будет знать, что ошибался, а этот урок подтвердит слова Ланселота — и, может, тогда выйдет успокоиться...
- Мне показалось, что это нужно тебе, - с отчаянной решимостью выпалил Мерлин, понимая, что терять нечего. Или пан, или пропал.
Артур долго рассматривал его, презрительно искривив губы, и Мерлин чувствовал, что под его взглядом начинает дрожать мелкой нервной дрожью, может, и незаметной со стороны, но очень, очень ощутимой.
- После отбоя на тренировочной площадке.
Смысл его слов не сразу дошёл до Мерлина. Артур согласился. Артур всё-таки согласился!
- Ты ещё здесь? - от принца повеяло холодом, как от весеннего ручья — вроде бы талая вода, но холодная, как лёд, которым была недавно.
Мерлин без лишних слов выполз из палатки, по пути потеряв сапог и получив им по заднице, когда недовольный такой расхлябанностью Артур запустил его следом. Но даже это не омрачило его радужного настроения.
Артур мог сколько угодно смотреть на него сверху вниз, язвить и издеваться. Теперь Мерлин доподлинно знал, что это только внешнее, издержки происхождения и воспитания. И за это знание он собирался держаться.
После отбоя лагерь замирал, и караульные, поймай они Мерлина, имели право доложить десятнику, чтобы тот разобрался с нарушителем. Так что Мерлин на цыпочках порхал между палатками, чутко прислушиваясь и скрываясь в тени каждый раз, как слышал шаги патрулей. Вот только когда он уже почти добрался до места встречи, где солдаты наскоро разминались после завтрака, чтобы потом выдвинуться в путь, рот зажала широкая горячая рука. Другая обручем обхватила за пояс, заодно прижав руки Мерлина к бокам.
Перед глазами пронеслись десятки самых страшных вариантов: от оригинального способа задержания в исполнении караульных до прокравшегося в лагерь вражеского шпиона, решившего похитить Мерлина ради сведений. Но потом Мерлин узнал запах пыли и шалфея, а за ним — негромкий смех, и обмяк в захвате, не успев опозориться жалкими попытками вырваться. Впрочем, возмутиться, когда Артур его отпустил, Мерлину это не помешало, наоборот.
- Ты с ума сошёл?!
- Наверное, - как-то слишком покладисто согласился довольный собой принц, - если решил, что ты сможешь незаметно прогуляться по лагерю. Да тебя первый же патруль заметил! Скажи спасибо, что я шёл той же дорогой. Зато ты меня так и не увидел, а я всё гадал — обернёшься или нет.
Мерлин представил, как это выглядело со стороны: он, крадущийся по теням и, очевидно, привлекающий внимание каждого патруля, и неспешно идущий за ним Артур, давящийся от смеха и всякий раз делающий солдатам знаки идти себе мимо...
Не сдержавшись, Мерлин обиженно сверкнул глазами и, пользуясь тем, что они уже были у края площадки, где на телеге стояла бочка с тренировочными палками, выхватил ближайшую и замахнулся, чтобы как следует стукнуть Артура. Ну или хоть шугануть его назад, всё равно увернётся, а Мерлин хоть как-то душу отведёт.
Артур явно поленился уворачиваться, вместо этого рукой перехватив палку и насмешливо приподняв брови, когда Мерлин попытался её выдернуть. С тем же успехом он мог пытаться поднять лошадь. Расстроенный Мерлин огорчённо махнул рукой, выпустил палку и, пока Артур перехватывал её поудобнее, внезапно выхватил из бочки вторую, немедленно замахнувшись ею. К своему и Артура изумлению, он даже попал: палка прошлась по плечу. Мерлин вытаращился на нежданный успех, из-за чего пропустил ответный выпад с подножкой и оказался на траве.
- Если уж получил преимущество, не зевай, - наставительно заметил Артур, поигрывая «оружием». - Продолжим?
Мерлин прислушался к себе. Голова пока не протестовала — спасибо микстурам лекаря и кое-каким собственным стараниям. Так что Мерлин решительно кивнул, и они с Артуром закружили по поляне.
К этому моменту весь отряд знал, что Артур выбрал себе в мальчики для битья Мерлина, так что они особо не скрывались, тренируясь сейчас. Но потом, выдохшись и обменявшись понимающими взглядами, как можно незаметнее выскользнули с открытой площадки и затерялись среди телег. Один раз они услышали характерные стоны, и фыркнувший Артур, после разминки пришедший в игривое расположение духа, хотел было напугать парочку. Но Мерлин самым непочтительным образом схватил его за рукав и утянул подальше, чтобы не мешать.
Пусть хоть весь лагерь болтает о том, что Артур использует Мерлина в качестве тренировочной груши — но об их задушевных разговорах лучше никому не знать. Одного Ланселота более чем достаточно.
Облюбовав телегу с овсом для лошадей, Мерлин с Артуром устроились у колёс, с наслаждением растянувшись на траве.
- Не болит? - обеспокоенно поинтересовался Мерлин, вспомнив, с чего началась тренировка.
- О чём ты? - нахмурился Артур, потом сообразил и расхохотался: - Мерлин, я тебя умоляю! Ты мне даже синяк вряд ли поставил!
- Спорим, поставил? - азартно включился Мерлин, задетый пренебрежением. Да, он не относился к числу первых силачей армии, но не совсем же он хлюпик, да и научился кое-чему за прошедшие недели.
Артур ехидно потянул рубашку за ворот, чтобы обнажить плечо, и с недоверием уставился на кровоподтёк, к утру грозивший превратиться в роскошный синяк.
- Ага! - возликовал Мерлин, обличающе тыча в него пальцем. - Вот видишь! Надо было мне что-то на кон ставить!
- Ну, будем считать, что ты ставил, - ни с того ни с сего расщедрился Артур — не иначе как от удивления. - Проси.
- Эээээ... - немедленно растерялся Мерлин. По правде сказать, ничего особенного ему не было нужно, а получить ответ, почему Артур такой мрачный в последние дни, он предпочёл бы совсем другим образом. - Ну... давай ты будешь мне что-нибудь должен?
- Только думай не слишком долго, - Артур пожал плечами и едва заметно поморщился. Но Мерлин заметил и немедленно ухватился за возможность, зная, что иначе Артур откажется.
- Хотя знаю! Сиди спокойно и не возражай.
Артур только открыл рот, чтобы спросить, но Мерлин уже стоял на коленях рядом с ним и осторожно начинал разминать пострадавшее плечо. Если это сделать сейчас, пока мышцы ещё разгорячены тренировкой, синяк, конечно, будет, но не такой болезненный, как если оставить заживать самостоятельно.
Разумеется, Артур скептически скривился, но, верный своему слову, возражать не стал, позволяя Мерлину заниматься пострадавшим плечом. Сам он до сих пор сдерживал все удары, во время тренировок не поставив Мерлину ни одного серьёзного синяка.
В тишине стоны парочки стали достаточно громкими, и Мерлин фыркнул. Это же как надо было забыться! Вот весело будет, если караульные окажутся такими же «тактичными», как Артур!
Впрочем, какая ему разница. Ребята увлеклись — сами виноваты, следить за собой надо лучше. Подумаешь, ночь любви... А ему сейчас лучше подумать, как спросить Артура о том, ради чего их встреча вообще затевалась.
Плечо под пальцами было расслабленным, но даже так Мерлин отчётливо чувствовал упругую твёрдость мышц. Да уж, ему самому до подобного ещё лет пять тренироваться, не меньше. И питаться не лагерными харчами.
Артур сидел, запрокинув голову и устало прикрыв глаза. Даже, кажется, начал задрёмывать, убаюканный массажем и пением сверчков. Мерлин на его месте и сам бы разомлел — но ему массаж никто не предлагал.
Подходящего предлога для разговора так и не придумалось, спрашивать в лоб Мерлин не хотел, так что будить Артура не стал. Впрочем, тот сам проснулся, когда Мерлин неохотно закончил массаж. Ему понравилось — и ощущение тёплой кожи под пальцами, и то, каким расслабленным выглядел Артур — в кои-то веки. Но массировать синяк слишком долго тоже не годилось.
- Проклятье... - неразборчиво пробормотал принц. - Долго я?..
- Нет, совсем нет, - успокоил его Мерлин, обеспокоенно вглядываясь в хмурое лицо. Лунный свет подчёркивал синяки под глазами и общую усталость, которую выдавали и озабоченная складка между бровями, и искусанные губы, и нехороший прищур, ставший слишком частым гостем на лице принца.
- Артур, что происходит? Ты сам не свой в последнее время.
- Не твоё дело.
- Не спорю, - в груди болезненно ёкнуло, но ведь Артур знал, что об этом зайдёт речь, и всё равно пришёл. Значит, попытаться стоило. - Но скоро этим вопросом зададутся прочие солдаты. Это становится заметно.
- А ты, значит, хочешь узнать и рассказать им заранее?
«Чем я заслужил такое недоверие?» - чуть не ляпнул Мерлин. Хорошо, успел передумать. Не ему задавать подобный вопрос.
- Я никому ничего не рассказываю. Всё, что ты мне говоришь, остаётся между нами, и так будет впредь.
- И как я могу верить твоему слову?
Мерлина как кнутом ударили. Ему было с чем сравнивать. Когда кнутовище рассекает твою кожу, обжигая невыносимой болью и выбивая водух из лёгких так, что даже закричать не получается.
- Ты прав, - с трудом сохранив спокойствие, не стал возражать Мерлин и неловко поднялся на ноги. - У тебя нет оснований. Прости, что...
- Мерлин! Стой! Проклятье, не вздумай уходить!
- Зачем мне оставаться, сир?
Вот теперь пробрало Артура. Он даже вскочил, схватил Мерлина за локоть, разворачивая к себе.
Ещё никогда с самого начала их странных отношений Мерлин не обращался к нему «сир» на полном серьёзе.
- Мерлин, я не должен был так говорить.
Первым порывом было язвительно прокомментировать извинение, а потом до Мерлина в полной мере дошёл смысл слов.
Артур. Принц. Извинился. Перед ним.
Ну ладно, не то чтобы извинился, но насколько Мерлин его знал — это было самое близкое к извинению, на что вообще мог сподобиться Его Высочество.
- Может, всё-таки расскажешь? - просто спросил Мерлин, и Артура словно прорвало.
- А нечего рассказывать, - с яростной сдержанностью кусая губы, вытолкнул он — так, словно каждое слово приходилось произносить через силу. - Никаких планов, ничего! Мы могли бы послать погоню за саксами, узнать, откуда они нападают. Могли бы выделить отряд, чтобы обезопасить основную колонну от нападений в пути! Что угодно могли бы сделать! Но мой отец и слышать ничего не желает! Единственное, что его интересует, - это взятие Лондиниума! А то, что нам во время штурма могут ударить в спину, его не волнует!
- Но у него ведь достаточно военного опыта? - осторожно предположил Мерлин. А что ещё тут скажешь? - Он должен знать, что делает...
- Если бы он ещё объяснил, я был бы счастлив повиноваться! Но я терпеть не могу приказы, которых не понимаю, Мерлин! А мне ничего не говорят! Советники в курсе, а я должен просто выполнять распоряжения! Или, может, я должен спрашивать разъяснений у советников?
Ситуация так ситуация. Что тут сказать, Мерлин не знал. К нему отец мог относиться с недоверием, когда речь шла об особо опасных заклятиях, но Мерлин, злившийся лет в десять, а потом случайно вызвавший дракона, принимал это как данность. Заслужил.
Статус ребёнка накладывал ограничения; Мерлин смирился, что нужно ждать, и с тех пор не спорил с решениями отца. Однако Артуру было, если он помнил правильно, двадцать пять. В понимании Мерлина — очень, очень много. В селе к этому возрасту уже давно имели супруга и детей. И что посоветовать человеку, который, на его взгляд, совершенно справедливо злился на отцовское отношение?
- Я ничего не могу сделать, Мерлин, - безнадёжно закончил Артур и обессиленно опустился на траву. Мерлин даже не заметил, что принц во время своей пылкой речи вскочил и расхаживал перед ним, ещё и говорил на повышенных тонах. Да и парочка притихла — хорошо, если просто закончили, а если услышали и опознали голос? Этого только не хватало... - А те, кто может, не сделают ничего. Советникам выгодно, чтобы отец слушал только их — они не хотят терять своё влияние. Отец... я не знаю, что он думает. Я пробовал спрашивать, но... - взмах рукой был красноречивее любых слов.
- Что тут скажешь, - вздохнул Мерлин. Не хотел бы он когда-нибудь оказаться в подобной ситуации. - Я тем более сделать ничего не могу. Но я всегда готов послушать. В любое время.
- Куда ты денешься, - невесёлая усмешка напомнила Мерлину о том, каким неприятным типом бывает иногда Его Высочество, но всё-таки была лучше неизбывной горечи, сквозившей в каждом слове минуту назад.
- Действительно, ты же мой принц, - несмело улыбнулся Мерлин, ещё не зная, готов ли Артур к шуткам. Тот оказался не то чтобы готов, но одёргивать не стал, вместо этого вдруг серьёзно спросил:
- Не боишься?
- Чего?
- Мне может надоесть твоё общество, и тогда тебя будет проще убить, чем оставлять в живых. Ты будешь слишком много знать.
- Ну, тогда я постараюсь никогда тебе не надоедать!
- О тебе может узнать отец и решить, что я зашёл слишком далеко. Я могу не успеть вмешаться. Или не иметь возможности.
Тёплая летняя ночь разом превратилась в осеннюю, промозглую и жестокую. Если в угрозу со стороны Артура Мерлин верил с большой оглядкой и подозревал, что ему понадобится как минимум предать интересы королевства или раскрыть тайну своей магии, чтобы Артур вынес ему смертный приговор, то Его Величество Утер был реальной опасностью.
Большинству королей мира свойственно было самодурство в той или иной степени, но ни один из них по личной прихоти не устраивал охоту на ни в чём не повинных людей только за их способности. Мерлин не знал большего об Утере, не довелось ему пообщаться с ним так, как с Артуром. Но этот факт и пара коротких личных встреч, включая памятное определение новобранцев «на мясо сгодятся» уже позволили Мерлину составить своё мнение. Не хотел бы он, чтобы его жизнь была в руках этого человека.
А ведь Утер, несмотря на своё отношение к сыну — или благодаря ему, — интересовался делами Артура. Если ему доложат о Мерлине — может, уже доложили, - Мерлин привлечёт его внимание и с тех пор будет ходить над пропастью по лезвию меча.
В глазах Артура отражался звёздный свет, и в кои-то веки принц смотрел понимающе, даже мягко. Он не осудит, если Мерлин сейчас сдаст назад. Мерлин бы и сам себя не осудил. Мальчишке-магу не хватало только попасть в поле королевского внимания!
- Война — вообще опасная штука, - легкомысленно тряхнув головой, объявил Мерлин.
Звёздный свет в серых глазах сделался острым клинком, вонзился в сердце... и не ранил. Потому что во взгляде, проникшем в душу, не было подозрения. Только вопрос — уверен ли? А Мерлин был уверен и позволил это увидеть.
Тем вечером они больше не сказали друг другу ни слова: так и разошлись, кивнув на прощание. Но у Мерлина осталось ощущение, будто они что-то друг другу пообещали. И ещё одно — опасности, словно с этого момента он вступил в бесконечный бой. Понять бы только, с кем...
Но воображаемый бой — одно, а реальный — совсем другое. В реальном бою льётся кровь. И со всех сторон сыпятся удары, но на этот раз не находится недотёпы, который отправил бы Мерлина в отключку «метким» попаданием. Здесь знаешь, кто твой враг и где он, вот только попробуй его победить...
Если бы не державшийся поблизости Ланселот, Мерлина бы уже убили или покалечили, но пока стараниями друга обходилось. Сам Мерлин не то чтобы очень уверенно махал мечом, однако пару раз весьма удачно взмахивал и худо-бедно держал врагов на расстоянии, пока Ланселот не находил время помочь.
... О нападении возвестил пронзительный звук горна, и Мерлин, памятуя прошлый опыт, поспешно напялил подшлемник, затем нахлобучил шлем и только потом выхватил меч. Сотрясение всё ещё давало о себе знать редкими головокружениями и тошнотой по утрам. Схлопотать ещё одно совсем не хотелось.
Хотя не то чтобы доспех спасал. Только что Мерлин своими глазами наблюдал, как Ланселот без видимых усилий пропорол мечом кольчугу, насадив какого-то невезучего сакса на его же собственный клинок, а рядом другой сакс упал с рассечённой головой. Шлем его не спас.
Мерлин и сам, разойдясь и войдя во вкус, так рубанул одного врага, что пробил не только кольчугу с поддоспешником, но и ключичную кость. Сакс взвыл, кровь потоком хлынула из раны, залив Мерлину смотровую щель, и он наугад попытался выдернуть накрепко увязший клинок из раны. Не получилось, однако сакс рухнул, и Мерлин с риском для жизни сдёрнул шлем — вытереть глаза.
Рядом стоял Артур, выкрикивающий приказы. С его меча капала кровь, лицо тоже было перемазано алым и казалось устрашающим как никогда — но вместе с тем таким знакомым, что Мерлин моментально успокоился и, не мешкая ни секунды, подобрал чей-то ещё клинок — такой же длинный, но гораздо легче его старого. Явно сплав куда лучше и работа тоньше, в отряде новобранцев такого ни у кого не было. Значит, трофейный. Можно оставить себе.
Как стало понятно из отрывочных окриков Артура и десятников, саксов уже почти отбросили, то-то вокруг сплошные алые туники Пендрагонов! Для Мерлина битва пролетела как одно мгновение, кровавое, но яркое и незабываемое. Вот только на лице Артура совсем не было положенной радости.
Мерлин вспомнил последние два разговора. Каждый раз после военного совета у отца Артур приходил взбешённый, один раз чуть не сломав Мерлину руку неосторожным ударом на тренировке — что для принца было высшей степенью несдержанности. Причина оставалась той же, и Мерлин каждый раз просто слушал. Вот только сейчас у него появился шанс кое-что сделать.
- Сир! - выкрикнул он. Получилось по-мальчишечьи звонко, но, кажется, никто не заметил. - Сир! - повторил он уже ниже, «взрослым» голосом.
- Что?
- Разрешите отправиться в погоню, сир? Хотя бы узнать, куда уходит враг!
- Ты? В погоню? Не смеши меня!
Но Мерлин не для того сказал, чтобы самому мчаться в разведку, которую Артур не мог организовать официально — понял это и Артур, ответив так громко, что его хорошо поставленный командный голос перекрыл взбудораженный обмен впечатлениями. Здесь сейчас собрались десятки разгорячённых победой солдат, один-два добровольца уж точно найдутся, и тогда, может быть, им повезёт вернуться — а Артуру повезёт доказать отцу, что и он в чём-то может быть прав.
Только одного Мерлин не учёл.
- Ваше Высочество, я почту за честь преследовать врага!
И, холодея, понял, что Ланселота уже не отговорить.
Так и вышло, что спустя час они вдвоём, без туник и опознавательных знаков камелотской армии пробирались по лесу вслед за сбежавшими саксами.
Запрещать Ланселоту Артур и не подумал: лишь напомнил, что в случае чего помощи он не дождётся. Ланселот кивнул.
Мерлин выждал, когда друг проверит оружие, доспехи, неприкосновенный сухой паёк и, сбросив форменную тунику, зато нацепив шлем какого-то сакса с обломанным коровьим рогом, отправится в лес, из которого два часа назад на дорогу высыпал вражеский отряд, а Артур отвлечётся на доклады десятников, закончивших перекличку... и потихоньку ратворился в кустах. Ланселот его появлению не обрадуется, а Артур наверняка будет зол, но отправить единственного друга на такой риск Мерлин не мог.
Насчёт Ланселота Мерлин был прав: заслышав позади подозрительный треск веток, тот сначала чуть не убил Мерлина, потом обругал, а чуть успокоившись, второй час кряду шёпотом распекал за идиотизм. Про Артура и его вероятную реакцию лучше было и вовсе забыть... если принц, конечно, вообще сочтёт нужным как-то реагировать. Мерлин ведь не ослушался приказа, наказывать не за что. Да и не значил он для Артура столько, чтобы служить причиной хотя бы минутного переживания. Так что не о чем и думать. Точно.
От сборного лагеря камелотской армии, расположенного среди каменистых холмов в дне пути от королевского замка, армия за эту неделю прошла почти весь Альбион поперёк. Возвышенности давно остались позади, уступив место долинам и лесам островного центра, а там и прибрежным низменностям. Впереди лежали леса, окружавшие Тамесис — одну из самых полноводных рек Альбиона, впадавшую в залив. Расположенный на её берегах небольшой городок Лондиниум стал плацдармом для саксов: захватив его, один из торговых портов Альбиона, и прочно в нём обосновавшись, саксы потихоньку расползались вглубь Лундейна, чей король вместо решительного удара всё стягивал и стягивал войска под свои знамёна. Как едко заметил Артур, этому королю своя задница была дороже благополучия подданных, и пока саксы не стояли под стенами его личного замка, он не торопился выбивать их из Лондиниума: должно быть, верил, что это очередной набег, который вот-вот прекратится, а не полномасштабное завоевание. Про подобную недальновидность Артур высказался ещё эмоциональнее и нецензурнее.
Ещё с первого нападения очевидно было, что база у саксов уже не одна и Лондиниумом они не ограничились: иначе откуда атакуют сейчас, когда до него не меньше трёх суток ускоренного марша?
Мерлин с Ланселотом второй день с пробирались по болотистой лесной почве в поисках ответа на этот вопрос. Следы саксов вели к берегу Тамесис, вдоль которой — на некотором расстоянии, правда, - вилась дорога, выбранная Утером для марша. Беспорядочно отступивший вражеский отряд оставил широкие просеки там, где вломился в лес, и утоптанную тропу позже, когда командир построил выживших и куда-то повёл. Следовать по ней не составляло никакого труда, но Ланселот не торопился, идя параллельно ей, только сверяя направление время от времени и не ленясь внимательно оглядываться.
- Они вполне могли устроить засаду, - объяснил он Мерлину, имевшему глупость поинтересоваться причинами излишних, на его взгляд, предосторожностей. - Уж очень плохо заметали следы. Я бы на их месте тоже ожидал погони или хотя бы следопытов, которых можно заманить в ловушку и выведать всё о численности нашей армии, например. Смотри в оба!
Следуя хорошему совету, Мерлин послушно вглядывался в каждый подозрительный листик и веточку, чтобы не пропустить возможную засаду. На больные ноги, после знакомство с топким лесным чернозёмом снова начавшие капризничать, он не обращал внимания, запретив себе думать о мучительной усталости. Да и сам Ланселот не плошал, особенно когда выбирал места для привалов. Но они не были следопытами и всё равно попались.
Там, куда вели следы саксов, Тамесис разливалась широко, неторопливо ласкала волнами пологие песчаные берега. Однако, к огромному изумлению Ланселота с Мерлином, оставалась судоходной, хотя считалось, что выше Лондиниума по её течению на корабле не подняться. Оказывается, всё возможно — если плыть не на римской или византийской гребной галере, а на трофейной норманнской ладье-плоскодонке, как сделали подлые саксы, сейчас разбившие временный лагерь на берегу.
Наткнувшиеся на их стоянку к концу второго дня слежки Мерлин с Ланселотом наблюдали за саксами издалека. Однако их старания сохранить своё присутствие в тайне не увенчались успехом. Пока они считали саксов из кустов, их окружил вражеский патруль и капитан, поигрывая здоровенным топором, на ломаном бриттском потребовал:
- Сдавайтесь!
Свирепого вида бородатые воины, косматые, словно медведи, в грубых разношёрстных доспехах, каждый — раза в два крупнее Мерлина, с круглыми щитами и громадными топорами, выглядели до того внушительно, что весь боевой дух ушёл куда-то в пятки и вдохновлял только на одно: немедленный побег. Одно дело — сражаться вместе со своими, когда есть кому прикрыть в случае чего, другое — стоять вдвоём против десятка. Даже если Ланселот отобьётся при посильной помощи Мерлина, за это время до них добегут воины из лагеря, и с жизнью так или иначе можно попрощаться.
- Не давайся живым, Мерлин, - процедил Ланселот, выхватив меч и всем видом давая понять, что сам он своему совету последует непременно. Чужой шлем он сорвал, чтобы не мешался. - Ты не выдержишь пыток.
И вот тут-то, с окончательным осознанием, в какой гибельной ситуации они оказались, боевой дух вернулся вместе с тем самым ощущением прыжка с обрыва, которое Мерлин уже однажды испытывал.
Он под неверящим взглядом Ланселота вложил в ножны трофейный меч и сказал:
- Я сдаюсь.
А когда ближайший сакс протянул к нему грязную лапу, посмотрел на вожака исподлобья.
Саксы разлетелись по сторонам, не успев даже закричать. Кто-то с хрустом впечатался в древесный ствол, опав на землю тряпичной куклой, кто-то застрял в ветвях, одного «везунчика» протащило через кроны до самой реки — куда он и плюхнулся в полном доспехе. У Ланселота только волосы взметнулись — словно порыв ветра пронёсся мимо лица, - но смотрел он такими глазами, словно Мерлин его атаковал.
- Всё потом, - коротко выдохнул Мерлин, первым кидаясь обратно, в спасительный лес. - Бежим!
В лагере уже поднялась суматоха: саксы не заметили, что это такое просвистело над их головами и свалилось в реку, но на сам факт, как и на подозрительный шум в лесу неподалёку, не обратить внимания не могли.
К счастью, Ланселот последовал за Мерлином без лишних вопросов. Саксы, впрочем, тоже — сообразив, что шпионы не только их обнаружили, но и умудрились одолеть патруль, захватчики пришли в ярость.
Ветки хлестали по лицу, плети ползучих растений цеплялись за ноги, а корни деревьев словно сами собой вырастали из-под земли, так и норовя подставить подножку. Мерлин некстати подумал, что в своих старых сапогах уже как минимум подвернул бы ногу, а то и свернул шею, и тут же споткнулся. Повезло, только в грязи измазался да пару синяков поставил, но бежать стало тяжелее: больно стукнулся коленом о выступающий корень. Каждый шаг правой ноги теперь отдавался дополнительной болью — а времени остановиться и зашептать или размассировать синяк не было. Погоня не приближалась, но и не отставала, периодически напоминая о себе треском веток под тяжёлыми сапогами и отдалёнными выкриками.
Мерлин и Ланселот мчались отчаянно, но из-за Мерлина — раза в два медленнее, чем Ланселот мог бы один. Через несколько часов, когда Мерлин, уже несколько раз падавший и последний раз поднявшийся только благодаря помощи Ланселота, окончательно выдохся, это стало окончательно ясно.
- Мерлин!
- Беги один. Я задержу погоню, насколько смогу, - с боем вырывая у опухшего, пересохшего горла каждый звук, каркнул Мерлин. Он стоял, согнувшись и уперев руки в колени, чтобы не упасть. Помогало мало, его пошатывало от усталости и боли в ногах, а ещё от обезвоживания и недоедания: собираясь в путь, Ланселот взял еды только для себя, а Мерлин прихватить хоть немного не догадался. Половинные же завтраки и ужины не лучшим образом отразились на его боеспособности.
- Я тебя не брошу! Мерлин, если ты можешь... сделай что-нибудь!
- Я...
- Я не выдам тебя, - упрямо мотнул головой Ланселот. Рогатый шлем, надетый им ради маскировки, остался на поляне. - Ты спас мою жизнь. Мог бы дождаться, когда они прикончат меня, и сбежать в одиночестве.
Глубоким вздохом расправив грудь, Мерлин заставил себя успокоиться. Бежать дальше он не в состоянии, Ланселот уже в курсе, что он маг, и пообещал не выдавать. Ну что ж.
Погоню они встретили плечом к плечу, будто собирались драться до последнего. На самом деле — подманивая поближе.
Пять вековых деревьев рухнули слаженно и неумолимо, погребя под собой два десятка человек. Из семи оставшихся лишь двое решились сражаться — остальные, поражённые противодействием самой природы, бросились наутёк.
Разделавшись с храбрецами, Ланселот вбросил меч в ножны и легко, будто ничего особенного не произошло, сказал:
- Надо двигаться дальше. Во-первых, это только отсрочит погоню. Во-вторых, нужно как можно скорее доставить новости.
- Ты прав. Поэтому иди вперёд. Я догоню, когда смогу, - стараясь, чтобы голос звучал рассудительно и по-взрослому, согласился Мерлин. Не получилось.
- Чтобы Его Высочество мне шею свернул, когда явлюсь без тебя? - пошутил Ланселот, безжалостно вздёргивая Мерлина на ноги, которые, казалось, грозили отвалиться в любую минуту.
- Артур ничего тебе не сделает, он поймёт, что я сам пошёл, - вяло запротестовал Мерлин. Пожалуй, пусть отваливаются — по крайней мере, тогда не будут так болеть, особенно распухшие ступни, которым уже вторые сутки было тесно в сапогах. Пока армия шагала по утоптанной дороге, сспоги были удобны. В лесу Мерлин мигом вспомнил свои первые опыты с каблуками — и вспомнил даже слишком хорошо.
- Это тебе он позволяет себя по имени звать, а мне за тебя три шкуры спустят, с какими бы важными новостями я ни явился, - нетерпеливо подпихивая его, увещевал Ланселот. Видимо, полагал, что таким образом он вызовет в Мерлине желание двигаться дальше. Вернуться — к Артуру. - Проклятье, Мерлин, я тебя не брошу!
- Отпусти меня, - Мерлин увернулся от его рук и немедленно плюхнулся на землю, но огорчаться и не подумал. Самое оно, чтобы снять намозолившие во всех смыслах сапоги.
Ощущение было мучительным и сладким одновременно. Чувствовать ноги свободными, не сдавленными, не искорёженными внутренними каблуками. Счастье!
Протяжный свист отлично показал, что Ланселот думает. Ну да, мокнущие кровавые мозоли. Мерлин к ним уже притерпелся, и его больше волновало общее напряжение перегруженных мышц, чем повреждённая кожа.
- Как ты вообще ходить можешь?!
- Привычка — страшная штука, - отшутился Мерлин, с опаской шевеля пальцами. Движение отдалось болью, но приятной — она в кои-то веки свидетельствовала о свободе. - Возьми мой сапог, пожалуйста, и поищи на тех, - Мерлин неопределённо махнул рукой в сторону саксов, - примерно такой же в длину. А ещё набери, пожалуйста, тряпок на портянки. Я сам вряд ли смогу встать.
Послушно взяв сапог, Ланселот сразу понял, что он похож на обычную обувь только с виду, и, конечно, заглянул внутрь. Потом смерил взглядом Мерлина — взглядом новым, неверящим и потрясённым.
- Тайной больше, тайной меньше, - кривая усмешка, исказившая губы, почему-то напомнила Мерлину об Артуре. Кажется, кое-кто стал перенимать его манеры. - Мне четырнадцать.
- Принц знает?
- Нет, конечно.
Мерлин соврал без запинки. Свои тайны он мог выдавать сколько угодно, но чужие — нет. Артуру не поздоровится, если станет известно, что он нарушил воинский устав — и Мерлин не будет тем, кто раскроет этот секрет постороннему. Даже лучшему другу.
- У меня нет слов, - устало потерев лоб, Ланселот тем не менее приступил к исполнению просьбы и довольно быстро нашёл подходящие сапоги, после чего разодрал первый же попавшийся плащ. К этому моменту Мерлин кое-как зашептал мозоли, так что портянки обернул вокруг подживших, затянутых корочкой ранок. Они готовы были лопнуть в любой момент, вздумай Мерлин снова истязать себя жуткими сапогами, но он натянул трофейные. Получилось отлично — мягко, но не слишком для его истерзанных ног.
Поднявшись, Мерлин сначала пошатнулся — не от боли, обращать внимание на которую почти разучился, а от потери равновесия. Отвык от плоской подошвы. Но нет, время падать ещё придёт, когда они нагонят своих и настанет пора снова влезть на ходули. А пока об этом можно забыть, увязав их в остатки плаща и забросив на спину.
- Готов? - пару раз для пробы подпрыгнув, азартно окликнул Мерлин.
- Готов!
- Побежали!
На этот раз бег дался куда легче. Приноровившись к новым ощущениям, Мерлин вспомнил их с Уиллом догонялки в лесу и с оленьей ловкостью помчался вперёд. На этот раз отстал Ланселот: куда взрослому мужчине тягаться с мальчишкой, ещё не забывшим, что такое салочки! Зато он же оказался и выносливее — пусть окрылённый расставанием с каблуками, Мерлин слишком устал, чтобы долго держать темп. Уже через час они остановились на короткий отдых: глотнуть воды и сжевать по горсти сцхой крупы. Варить её времени не было.
- Потом, - задыхаясь, посулил Ланселот, - ты мне всё расскажешь. Сейчас надо идти.
Мерлин вяло помахал рукой, и они снова побежали.
Всё возвращение слилось перед глазами Мерлина в одну сплошную картину: сначала залень, потом дорога. А потом...
- Явились, вашу мать!
Мерлин чуть не протёр глаза и обрадовался, что, выйдя на дорогу, снова влез в пыточные сапоги. В одном из селений, где они надеялись расспросить об армии Камелота, их поджидал... десятник Рхэтт, один из тех, чей десяток был расформирован из-за потерь.
- Жопы в горсти и за мной, - скомандовал он, едва завидев пыльных, оборванных Мерлина и Ланселота, вошедших в таверну, чтобы впервые за последние сутки нормально поесть. - Развернулись и пошли, кому сказал, в лагере пожрёте!
Оторопелое переглядывание с Ланселотом ничего не дало: тот явно понимал не больше Мерлина. Так что Рхэтт, небрежно бросив на стол монеты за недопитую кружку, вытолкнул их, застрявших в двери, мощными пинками и едва не за шкирки оттащил к коновязи. Двоих отменных жеребцов с клеймом Пендрагонов среди трёх селянских кляч Ланселот с Мерлином не заметили только потому, что все их мысли были сосредоточены на еде.
- Этот — ваш, - отвязав коней и оседлав одного из них, махнул рукой Рхэтт. - Ну?!
Ланселот оказался расторопнее: вскочил в седло и помог вскарабкаться — иначе не скажешь — Мерлину. А потом Рхэтт двумя звонкими ударами подхлестнул обоих коней, и оставалось только судорожно вцепиться в луку, чтобы не упасть.
Для Мерлина, в жизни не ездившего верхом, опыт оказался пугающим, но и захватывающим одновременно. Ноги отвисли, пока болтались вдоль конских боков: стремена достались Ланселоту, который удерживал их обоих от падения; задницу Мерлин себе отбил и пару раз прикусил щёку изнутри. Но ощущение скорости, почти полёта, ему однозначно понравилось. Вот бы повторить, только уже самостоятельно!
Однако для этого сначала нужно было пережить встречу с Артуром.
До лагеря их маленькая кавалькада добралась к закату: там как раз закончили возводить временные укрепления и собирались ужинать. Рхэтт спешился у первой же палатки, жестом приказав Ланселоту с Мерлином сделать то же самое, вручил поводья первому попавшемуся солдату, парой слов пояснив, куда отвести коней, и целеустремлённо отправился к палатке Артура.
Почему Мерлину стало не по себе от мысли о предстоящей встрече, он так и не докопался. Принц не должен был о нём волноваться. Мерлин не нарушал его приказа. Конечно, только формально, но действовал на его же благо ради важной цели. Хотя... ладно, если быть честным перед собой: не зная о его магии и том, что Мерлин реально был полезен Ланселоту, Артур сочтёт его выходку глупым мальчишеством. И устроит выволочку. Ну что ж, остаётся только пережить.
Ланселот добросовестно и обстоятельно доложил всё, что они выяснили, избегая упоминаний об участии Мерлина, на которого Артур даже не посмотрел ни разу. Только в самом конце, и то Мерлин сподобился лишь кивнуть, подтверждая все слова друга, в пересказе которого они просто-напросто оказались быстрее саксов, которые быстро от них отстали. Артуру, видимо, большего было не нужно: жестом отпустив Мерлина, он вместе с Ланселотом отправился к центру лагеря.
Обошлось? Нет, ни разу. Мерлин кожей чувствовал приближающуюся грозу. Как только у Артура появится свободная минута, он выскажет всё, что думает... а то и не ограничится словами.
Но они же вернулись! Это же главное!
Ох, вряд ли эти слова убедят разозлённого принца...
И тут носа Мерлина достиг соблазнительный запах лагерной каши. Еда! Наконец-то! Мерлин почти двое суток не ел и валился с ног. Бедный Ланселот, ему ещё неизвестно сколько торчать на совете, куда Артур его потащил. Надо и на его долю взять.
Повар радушно улыбнулся своему любимчику и без лишних вопросов выдал двойную порцию, а товарищи, заметив его возвращение, наперебой кинулись расспрашивать. Уплетая кашу за обе щеки, Мерлин закатывал глаза, делал загадочный вид и ссылался на секретность сведений. Действительно, откуда он знает, что можно говорить, а что нет? Когда король определится с дальнейшими действиями, Артур сам скажет, сколько сочтёт нужным, и отдаст приказы.
Ажиотаж вокруг возвращения с разведки постепенно перерос в обмен воспоминаниями о недавней стычке, которую Мерлин с Ланселотом пропустили, и похвальбой, кто больше саксов отправил в мир иной. Победителем пока считался Батч, зашибивший насмерть не меньше семерых. Мерлин о своих заслугах скромно молчал.
В разгар веселья вернулся бледный как полотно Ланселот. С благодарностью приняв сохранённую для него миску и жадно на неё накинувшись, он сквозь набитый рот посоветовал Мерлину:
- Не ходи сейчас. Убьёт.
Значит, что-то пошло не так. Не зря Ланселот вернулся сам не свой!
Воспользовавшись тем, что солдаты переключились на новое лицо в надежде, что оно окажется разговорчивее, Мерлин потихоньку выскользнул из компании и отправился к палатке принца. Да, самоубийственное желание, но если отец опять высказал Артуру что-то в духе его коронных отповедей...
Палатка принца пустовала. Поразмыслив немного, Мерлин отправился к площадке, выделенной для разминки — но и там никто не колотил чучела, вымещая на них гнев. Мерлин уже хотел было уйти, как заметил, что Артур всё-таки был здесь — просто неподвижно сидел в тени у частокола. Только глаза блеснули в лунном свете — иначе Мерлин прошёл бы мимо.
Горло пересохло, словно Мерлин не напился час назад так, что готов был лопнуть, а всё ещё бежал от саксов, задыхаясь и не зная, останется ли жив.
- Прости меня, - тихо сказал Мерлин, не приближаясь. - Я не знаю, что случилось, но это я тогда предложил...
- Не за то просишь прощения, Мерлин, - безразлично возразил Артур. - Возвращайся в палатку. Скоро отбой.
- Нет.
Собственная твёрдость удивила Мерлина — но хотя бы заставила Артура зло сощуриться вместо безразличия.
- Ты отказываешься подчиняться моему приказу?
- Сначала объясни мне, за что я должен попросить прощения.
- Подумаешь на досуге. Вон отсюда!
Очень, очень плохо. Но не безнадёжно.
Тренировочные палки были здесь. Но вместо этого Мерлин потянул из ножен меч и, как следует замахнувшись, кинулся к Артуру. Ошеломлённый его безрассудством — кидаться на принца с оружием, да если кто заметит, это легко можно счесть покушением! - Артур, тем не менее, выхватил свой клинок, с которым, как и с кольчугой, последние несколько дней почти не расставался. Сталь со звоном столкнулась, а Мерлин обнаружил, что трофейный меч немногим тяжелее привычной уже палки и фехтовать им получается почти с такой же скоростью. Ещё бы привыкнуть к балансу — вообще замечательно... но — в другой раз. В этот Артур двумя ударами выбил клинок из его руки и приставил к горлу остриё меча.
- Если ты сейчас убьёшь меня, никто и слова не скажет.
- Идиот, - безнадёжно прокомментировал Артур, опуская оружие и устало растирая переносицу. - Как тебя только саксы не убили...
А наклонившегося за мечом Мерлина словно молнией ударило.
- Ты волновался за меня? - не веря, что произносит эти слова, он медленно выпрямился и в упор уставился на Артура, которого словно прорвало.
- Волновался? Волновался?! Да я места себе не находил! Какого демона ты вообще за ним увязался?! Ты не то что меч в руках держать, а даже бегать нормально не способен! Жить расхотелось?
- Ланселот мой друг! Я не мог позволить ему идти в одиночестве! Да если бы не я...
- Если бы не ты, - передразнил Артур, - он бы вернулся куда быстрее!
«Он бы не вернулся вообще!» - но этих слов Мерлин не сказал. Не хватало только признаться в своих способностях: тогда Артур точно его убьёт, как Ланселот и предрекал.
Нахохлившись, Мерлин вложил меч в ножны и взобрался на ближайшую телегу между бочками. И сидеть удобно, и со стороны не увидят, если не подойдут совсем близко. Артур облокотился на борт рядом.
- Прости, я просто не думал, что ты будешь из-за меня переживать.
- Я тоже, - невесело фыркнул Артур, и Мерлин с облегчением понял, что всё в порядке. Значит, можно расспросить, что случилось. А в свете новых обстоятельств ещё и позволить себе то, что не позволил бы раньше — откровенный дружеский жест.
И Мерлин, протянув руку, несмело положил ладонь принцу на плечо.
С пару секунд Артур недоверчиво рассматривал чужие пальцы поверх своей кольчуги, а Мерлин нервно ёрзал, готовясь извиняться, если что, но не понадобилось. Видимо, придя про себя к какому-то выводу, Артур вместо замечаний коротко поведал:
- Как оказалось, разведчики отца давно знали обо всех силах саксов, рассредоточенных вдоль Тамесис. У них четыре корабля, на каждом около сотни человек. Командиры друг с другом не ладят, потому и нападали порознь. Отец был уверен, что не напали бы и впредь, если бы вы не выдали себя. Теперь они в любой момент могут договориться между собой, чтобы нанести нам удар... и если это произойдёт, я буду виноват, потому что вас отправил я.
- И тебе об этом не говорили?! - Мерлин задохнулся от возмущения. Он решительно не понимал Утера. В конце концов, Артур — его сын! Он принц! Как можно не сообщать ему таких важных сведений?!
- Отец рассчитывал на то, что я выполню его приказ. Если бы я его не нарушил...
- Если бы ты знал то, что знал король, у тебя не было бы причин его нарушать! Артур, тебе двадцать пять! - с каждым словом Мерлин распалялся всё больше, и знал, что похож сейчас на взъерошенного цыплёнка, но остановиться уже не мог. - Ты взрослый мужчина! Пора доказывать отцу свою самостоятельность — и да, для этого иногда нужно не подчиняться и совершать ошибки! А сейчас твой отец сам виноват — мог бы и объяснить!
Артур только глаза закатил, чем ещё больше разозлил Мерлина, и вместо того, чтобы выслушивать дальше его пламенные речи, подхватил Мерлина под мышки, как ребёнка, и поставил на землю.
- Иди-ка ты спать, - слегка насмешливо посоветовал он.
- Артур!..
- Иди-иди, заодно успокоишься и подумаешь. И я тоже подумаю.
Круто развернувшись на каблуках, Мерлин припустил к своей палатке. Ну и подумаешь!
Артур беззлобно посмеялся ему вслед. Интересно, что его так развеселило?
Зато Мерлину, проворочавшемуся полночи, было не довеселья — особенно утром. Ускоренный марш, которым они шли до этого, показался Мерлину лёгкой прогулкой по сравнению с тем, как их гнали теперь. Хорошо ветеранам, они привычные, и королю с принцем: они на лошадях. А новобранцы, которые, строго говоря, уже давно не были новобранцами, но регулярной армии пока уступали, выбивались из сил. Час рысью, час шагом, час рысью, час шагом — и так до самого обеда. А потом — до вечера, ещё и лагерь укреплять... После ужина Мерлин в полумёртвом состоянии свалился на свой тюфяк, не раздеваясь и даже пыточные сапоги не сняв. Мозоли благодаря магии и мазям кое-как зажили, а кожа ороговела, но перегруженные ноги продолжали отекать и болеть. Ночь в обуви положения не улучшила — а ещё один день марша закончился тем, что Мерлин впервые за всё время попросил Ланселота подменить его на установке кольев. Друг не отказал, сочувственно порекомендовав сходить к реке и подержать ступни в прохладной воде, чтобы снять отёк. Мерлин укорил себя за то, что не додумался сам, и почти бодро доковылял до берега, где, после долгих поисков выбрав укромный спуск, заросший тросником и не просматриваемый из лагеря, наконец-то вымыл ноги и детально рассмотрел степень повреждений. Новые мозоли не появились, так что причиной боли были только перегрузки. Уже хорошо.
- Увиливаешь от работы?
Мерлин настолько разомлел в целебной прохладе реки, что всего лишь вздрогнул от неожиданности.
- Как видишь, - не стал отпираться он, с тоской думая, что, наверное, сейчас опять придётся вставать и идти тренироваться, тогда как ему даже пальцами шевелить не хотелось.
- А я и не знал, что ты такой лентяй.
- Я не лентяй. Я просто не смог бы сегодня, - помедлив, признался Мерлин, для наглядности вытащив из воды голую ногу.
На самом деле выглядела она куда лучше, чем в первые дни ношения, но синева и опухоль уходить не желали. Узрев конечность, больше подошедшую бы трупу, Артур выругался и опустился на песок рядом.
- Давай сюда.
- Что? - растерялся Мерлин.
- Ногу, говорю, давай сюда.
- А?
Потеряв терпение, принц схватил охнувшего Мерлина за бедро, бесцеремонно развернул прямо на песке — так, чтобы они сидели лицом к лицу, - и уложил левую ногу к себе на колени.
- Будет больно, но не вздумай орать.
- Что ты делаешь? - только и успел выдохнуть Мерлин.
- Возвращаю любезность, - хмыкнул Артур, а потом его пальцы сжали стопу, и Мерлин поспешно закусил губу, чтобы не закричать. Больно? Мягко сказано! Ногу до самого бедра скрутило судорогой, отпустило и снова скрутило. Каждое нажатие, быстрое, уверенное, знающее, посылало новые волны боли, но Мерлин покорно терпел, пока Артур занимался сначала левой ногой, потом правой, и старался отвлечься — например, на радость, что успел вымыть ноги, а то венценосную особу от его портянок удар бы хватил наверняка. Получалось плохо — боль пробивалась сквозь любые мысли, завладевала всем его существом, подчиняла себе реакции. Под конец массажа Мерлин готов был расплакаться или поколотить Артура. Закончи он минутой позже, или одно, или другое Мерлин бы всё-таки осуществил.
- Всё, - довольно сказал Артур, и Мерлин хотел было отнять пострадавшие ноги, но его придержали: - Нет, посиди ещё так. А пока дай-ка мне свои сапоги.
Поколебавшись, вручать ли принцу то, что за последние недели осталось от сапог, Мерлин мстительно подумал: «Пусть нюхает, заслужил!» - и злорадно перекинул ему сразу два. Метил в лоб, но Артур лениво вынул их из воздуха, не обратив внимания на его усилия, и внимательно осмотрел.
- Так я и думал. Тебе нужны новые, в этих уже ходить невозможно. Я скажу Тому, он сделает. В следующий раз, когда начнёшь чувствовать неудобство, сразу говори мне.
Мерлин немедленно устыдился своих мыслей и пробормотал:
- Я и так злоупотребляю...
- Я тебя умоляю. Мне ничего не стоит. До завтра в этих потерпишь, а утром Том принесёт новые.
Смущённо кивнув, Мерлин перевёл взгляд на тёмную воду реки. Лес потихоньку сошёл на нет, и дорога теперь пролегала гораздо ближе к руслу Тамесис, иногда, как здесь, подходя почти вплотную к её берегам. Скоро покажется Лондиниум, который предстоит штурмовать. Это будет главный бой, решающий для всей войны. Если его удастся выиграть, армия, скорее всего, вернётся в Камелот, предоставив Лундейну самому разбираться с остатками захватчиков.
Если повезёт выжить, Мерлин возвратится в Эалдор, к своим родителям и учёбе. Отец, конечно, не похвалит за авантюру с подменой, но будет рад, что сын вернулся домой. Мама испечёт пирог. Жизнь вернётся в привычную колею.
С Артуром они если и увидятся, то снова на войне.
Разозлившись на себя за сентиментальность, Мерлин начал усердно искать тему для беседы, чтобы отвлечься. За его потугами, отразившимися на лице, откровенно насмешливо наблюдал Артур. Потом сжалился и неожиданно попросил:
- Расскажи мне о себе.
Сглотнув ком в горле, Мерлин заговорил — оказалось, ему очень давно хотелось поделиться многими мелочами. Не с Ланселотом, при первом же удобном случае вытянувшим из него всю правду насчёт возраста и прошлого, а именно с Артуром. И тем, что Уилл ухлёстывает за соседской девчонкой, которая Мерлину совсем не нравится, и тем, что весна в этом году ранняя, как бы засухи не случилось, и тем, что он очень хотел бы братика или сестричку, однако родители только смущённо отмахиваются. Промолчать о магии удавалось с большим трудом, но пока удавалось — хотя Мерлин с ужасом понимал, что это уже ненадолго. Ему мучительно хотелось рассказать Артуру обо всём — совсем обо всём. Даже при исключительно доброжелательном отношении Его Высочества и даже если Мерлин не станет упоминать магию, ничем хорошим это окончиться не могло, и он замолчал, не зная, как свернуть слишком откровенный разговор.
А потом обратил внимание на одну деталь. Мелочь, на самом деле — но у Мерлина всё внутри перевернулось — и стало на свои места.
Во время рассказа Артур несколько раз менял позу; в данный момент — развалился на тёплом песке, подперев голову правой рукой и внимательно рассматривая Мерлина. Поза как поза, ничуть не хуже и не лучше других, если бы не одно «но».
Сразу после массажа Артур совсем не торопился отстраняться. А сейчас его свободная левая рука спокойно и расслабленно лежала на щиколотке Мерлина.
Набрав в грудь побольше воздуха, Мерлин продолжил говорить.
Артур слушал именно так, как Мерлину и хотелось: молчаливо, не делая выводов и не оценивая поступки и мысли, а просто запоминая и принимая к сведению. Это не слишком хорошо вязалось с тем мнением, что Мерлин успел составить о принце, но сюрприз вышел более чем приятный, а беседа на несколько дней оставила у Мерлина ощущение почти домашнего уюта.
Однако одной беседой сюрпризы не исчерпались. Два дня спустя, когда вымотанный жестоким марш-броском по бездорожью Мерлин уже собирался свалиться у костра в ожидании ужина, Артур его перехватил и не слишком ласковым тоном велел принести ему воды. Мерлин застонал, но дисциплинированно отправился выполнять приказ под единственным среди равнодушных солдат сочувственным взглядом Ланселота, говорившим «Ну и задница, видит же, что тебе плохо!». Это мнение Мерлин полностью разделял — впрочем, недолго. На обратной дороге от ручья они снова столкнулись с Артуром.
- Нет, Мерлин, ты положительно идиот! Можно подумать, я действительно отправил бы тебя за водой!
- То есть и мне, и всем окружающим послышался твой приказ? - язвительно парировал Мерлин, начиная догадываться, что всё не так просто.
- Вот именно — окружающим, - Артур закатил глаза и, взяв Мерлина за локоть, повлёк обратно к ручью, подальше от любопытных глаз. - Представь, как бы они отреагировали, предложи я разговор наедине.
Пришлось признать своё поражение, которому Мерлин, честно говоря, обрадовался. Одного разговора в два дня отчаянно не хватало, но спасибо уже на том, что Артур вообще находит время.
Когда до Лондиниума оставалось чуть больше трёх дней марша по тракту, армия неожиданно свернула. То есть неожиданно для всех рядовых, кроме Мерлина. Он знал, что Его Величество принял решение сделать крюк, поскольку разведка донесла о готовящейся на дороге засаде. Рассказал ему, разумеется, Артур, для которого эскапада с погоней за саксами имела не только кучу неприятных последствий, но и одно весьма важное: Утер решил, что дешевле делиться с наследником планами, чем потом корректировать их после его самодеятельности. В засаду отправился небольшой отряд смертников, долженствующий изображать армию, пока основные силы совершают обходной манёвр, чтобы ударить в тыл. Поначалу Утер хотел отправить по тракту всех новобранцев, но тут уже Артур встал стеной, и для отвлекающего манёвра набрали исключительно добровольцев, в том числе из числа ветеранов.
Двигаясь по невозделанным полям и лесным просекам, основные силы всё равно рисковали опоздать даже при всём старании, поэтому командиры гнали солдат как могли. Люди сбивали ноги в кровь, и Мерлин впервые порадовался своим сапогам: мало того, что новые были удобнее старых, так он ещё и ничего себе не натирал, пройдя все круги мучений, когда армия шла относительно неторопливо. Но это сам Мерлин знал, а вот Артур предпочёл убедиться лично, для чего, оказывается, и отвёл его в самый тёмный угол лагеря — к обозным телегам.
- Ну-ка снимай, - велел он, когда Мерлин привычно влез на ближайшую, потеснив несколько тюков с чем-то мягким.
- Да всё в порядке!
Артур чуть сдвинул брови, и больше возражений у Мерлина не нашлось. Проще продемонстрировать и поболтать с успокоенным принцем, чем вызвать его неудовольствие и лишить себя радости безнаказанных подколок в его адрес.
Придирчиво осмотрев в лунном свете чуть припухшие ступни, Артур недовольно фыркнул:
- В порядке, говоришь?
- Но это же лучше, чем было в прошлый раз!
- Лучше. Но это — не в порядке, Мерлин.
- Ходить не мешает.
- Не верю, - заявил Артур и без долгих предисловий поймал Мерлина за ногу, словно собирался... или не собирался?!
В прошлый раз массаж был болезненным, и энтузиазма при мысли, что экзекуция сейчас повторится, Мерлин не испытал. Вот только отобрать у Артура ногу было сложнее, чем вовсе остаться без неё. Пришлось смириться.
То есть это поначалу смириться. Мерлин не соврал, размассированные, смазанные на ночь целебным бальзамом, упакованные в новые сапоги ноги практически пришли в норму и не болели. Теперь и массаж не доставлял неудобств. Более того, когда Артур вдумчиво и нетропливо начал их разминать, вместо боли возникло сначала не слишком привычное, но терпимое тянущее ощущение, а чуть погодя, когда из мышц и сухожилий ушло напряжение, оставив лишь приятную усталость...
Поначалу Мерлин ничего не заметил, упиваясь ласковыми прикосновениями и откинувшись на тюки в расслабленной позе. И только когда от очередного нажатия по позвоночнику пробежала лёгкая дрожь, первая вестница удовольствия, он сообразил.
Прикосновения были именно ласковыми. Не только заботливыми, как и в первый раз, но, при всей своей жёсткости, почти нежными. Сам того не заметив, в этот раз Мерлин прикрыл глаза от наслаждения.
Можно было сейчас открыть глаза, но Мерлин боялся спугнуть мгновение — и боялся ошибиться. Что, если ему просто кажется, а он выдаст себя взглядом, обидев Артура? Может, у принца и нет никаких намерений на его счёт, а он себе нафантазировал...
Твёрдые горячие пальцы переместились выше, к щиколотке, но надолго там не задержались, неторопливо заскользив дальше, к колену. Мерлин полулежал на телеге, расслабленный, и с замиранием сердца ждал.
Артур обхватил рукой его колено — снизу, так, чтобы при желании удобно было поднять ногу, открывая... И провести ладонью по внутренней стороне бедра...
И всё-таки Мерлин не ошибался: последнее прикосновение однозначно не было массажем. Но зачем оно Артуру? Почему он выбрал его? Они же просто друзья... или Артуру и не нужно лишних эмоций, лишь дружеская разрядка?
Мерлин открыл глаза.
Изучающий взгляд чуть прищуренных серо-голубых глаз пронзил насквозь, заставив поперхнуться воздухом... а потом Артур на мгновение отвернулся, мягко отпустив колено, и всё закончилось.
Нет, вторую ступню он размял столь же тщательно и методично, но на этот раз без лишних эмоций и движений, закончив массаж в районе щиколотки.
Они потом поболтали ещё — как ни в чём не бывало. Посмеялись, поддевая друг друга, и разошлись по своим палаткам. Всё как обычно.
Вот только Мерлину впервые за всё время в армии приснился сон.
Физические нагрузки выматывали настолько, что сил на что-либо, кроме полуобморочного отключения на закате, у Мерлина обычно не оставалось. В этот раз всё было иначе: с час промаявшись бесплодными попытками понять, что между ними произошло, перемежавшимися сладкими образами того, чем всё могло бы закончиться, Мерлин провалился в тревожный, беспорядочный сон. Ему снилась душная погоня в тумане, похожем на тот, что приползал с берегов Тамесис по утрам, проникая в лёгкие самых слабых солдат мокрым противным кашлем. Снились безуспешные попытки его разогнать. И Артур где-то рядом — но вне зоны видимости, вне его досягаемости.
Реальность поутру от сна отличалась мало — особенно тем, что на самом деле было совсем не утро.
Тревожная песня рога оборвалась, едва успев прозвучать, но солдатам хватило бы и секундного призыва. Десяток Батча слаженно подхватился, нашаривая в темноте оружие. Только Мерлин первым делом схватился за сапоги, а потому слегка отстал: товарищи уже выскочили из палатки с мечами наперевес, пока он торопливо обувался.
В лагере творился настоящий хаос. В предрассветном тумане, делавшем темноту ещё более непроглядной, беспорядочно носились люди — свои и чужие, в рогатых шлемах. Мерлин рефлекторно рубанул мечом мелькнувшего справа сакса, тут же уклонился от удара слева и вслепую ответил. Уроки Артура не прошли зря: тело реагировало само, достаточно было просто не думать. Уворачиваться, бить в ответ, бежать вперёд, туда, где саксов больше, и ни в коем случае не давать себя убить.
Как ни странно, у Мерлина получилось.
Нападавшие отхлынули так же внезапно, как появились — стоило десятникам и командирам навести относительный порядок, как саксы бросились врассыпную. На этот раз Артур распорядился их преследовать, отправив два отряда ветеранов и всех своих новобранцев, охотно бросившихся исполнять приказ. В погоне приняли участие и радведчики: единственная конница армии. Конечно, у Камелота были ещё знаменитые на весь Альбион рыцари, но они остались охранять королевский замок и спокойствие в стране.
Поражение саксов было сокрушительным. Организованные силы камелотской армии без труда разбили остатки большого некогда отряда, взяв несколько пленных, в том числе одного из командиров, здоровенного сакса с самыми большими рогами. Батч, вышедший против него один на один и победивший в честной схватке, возвратился триумфатором.
Мерлин с благословения десятника в погоне участия не принимал. Во-первых, под конец сражения боевой дух разом оставил его, уступив место свинцовой усталости, сделавшей меч тяжелее турнирного копья. Во-вторых, его позвали к раненым, поскольку слухи о медицинских познаниях Мерлина доползли и до отрядного лекаря, а после битвы ничьи руки не бывают лишними.
Те, кто отделался лёгкими царапинами, усердно помогали лекарям: стаскивали к ним менее везучих товарищей, на отдельные телеги грузили тела павших, тушили огонь. Неразбериха битвы под руководством принца постепенно сменялась порядком.
За накладыванием повязок, вправлением переломов и прочими несложными действиями, которые лекарь поручил ему, пока сам оперировал более сложные раны, до Мерлина далеко не сразу дошло, что проносящиеся тут и там гонцы выкрикивали не «По приказу Его Величества!», а «По приказу Его Высочества!». Но если Артур распоряжался... то что случилось с королём?
Сердце захолонуло, главным образом от мысли, что станет с Артуром, если его отец погиб, и Мерлин едва не наградил какого-то беднягу переломом, вправляя ему самый банальный вывих. Жертва тревоги Мерлина взвыла дурным голосом и обругала горе-лекаря такими словами, что он на секунду забыл о причине своей неуклюжести. Извинившись, Мерлин вправил плечо, и пострадавший на месте опробовал работоспособность руки, попытавшись открутить Мерлину уши. К счастью, на шум из операционной палатки выглянул отрядный лекарь, белый до лёгкой прозелени от усталости, с запавшими, лихорадочно блестевшими глазами и окровавленной пилой в руках. Заляпанный свежей кровью и подсохшей слизью кожаный фартук дополнял образ. Счастливо исцелённого как ветром сдуло, следующего в очереди Мерлину пришлось ловить за рукав: он тоже попытался улизнуть, даром что нога была сломана.
Как бы ни хотелось мчаться к Артуру — узнать, что случилось, - Мерлин добросовестно принялся за следующего раненого. Во-первых, что бы ни произошло, у Артура сейчас дел по горло и вокруг него снуёт куча посторонних. Во-вторых — здесь люди нуждались в помощи Мерлина не меньше, а может, и больше.
До Артура Мерлин ни под утро, ни днём так и не добрался: сначала шёл бесконечный поток раненых, а когда он иссяк, Мерлин попросту свалился, причём в чужой палатке — их сгорела во время нападения. Спасибо, солдаты опознали в нём помощника лекаря и не стали гнать, а утром ещё и принесли каши.
Продрав глаза от вкусного запаха, пощекотавшего ноздри, и увидев над собой одного из лучников из десятка Йорга, который с коротким кивком вручил ему миску, Мерлин неподдельно удивился. Не сказать, чтобы его ненавидели, но и особо тёплых отношений ни с кем, кроме Ланселота или Артура, он завести не успел. Такая забота его очень растрогала — а потом он вспомнил, что было вчера, а в первую очередь — про Артура. Быстро слопав кашу, Мерлин отправился на поиски Его Высочества, но палатка принца была пуста, а спрашивать у остальных, где Артур, было бы глупо. Пришлось удалиться ни с чем, и Мерлин, поразмыслив, отправился навестить лекаря и узнать, не нужна ли ему и сегодня помощь. Вокруг торопливо и слаженно собирались, готовясь снова выступать, значит, поступил приказ... только от кого?
Батч никак не прокомментировал маршрут Мерлина, хотя они столкнулись недалеко от телег с ранеными. Увы, Мерлин успел лишь поздороваться, потому что с телеги его позвали слабым голосом:
- Мерлин?
- Ланселот?!
Бросившись к другу, Мерлин так и застыл в шаге от него, не уверенный, стоит ли подходить. Вчера он совсем не заметил, что Ланселот был среди раненых, и то, что его рана была тяжёлой и мимо Мерлина его пронесли на носилках, а то и протащили за руки и за ноги, не дав разглядеть лица, Мерлина не извиняло.
- Что у тебя? - рассмотрев бинты, плотно обхватывающие живот, Мерлин похолодел. Если удар пришёлся в брюшину, то это медленный и мучительный конец. Не ему с его скудными познаниями такое лечить... а обычный врач тем более может дать только яду, избавив от незавидной участи.
- Ерунда, всего лишь кожа пробита, - отмахнулся зеленоватый Ланселот. - Я хотел уйти отсюда, но лекарь пригрозил мне, что если я встану с такой лихорадкой, то, цитирую, «если и доживёшь до нашей следующей встречи, она станет последним событием твоей жизни». Так что лежу, скучаю.
- И он был прав! - возмущению Мерлина не было предела. - Куда тебе с такой раной на подвиги?! Лежи спокойно, а я зайду вечером. Принесу тебе свою особую мазь.
Ланселот намёк понял и неловко покосился на прочих раненых. Он не считал себя единственным достойным магического лечения. Но Мерлин только смущённо покачал головой и отвёл вгляд. Его одного он ещё мог отвести подальше и зашептать рану. Лечить остальных, когда в любой момент что пациент, что окружающие могут заметить голубоватое свечение, неизменно сопровождавшее каждое заклинание, и неестественный золотой свет в его глазах, было безумием.
- Не нужно, Мерлин. Я обойдусь. Но спасибо за предложение.
- Ланселот...
- Это не смертельная рана. Со мной всё будет в порядке, правда. Лучше расскажи, что случилось? Почему приказы раздают именем Его Высочества? Что с Его Величеством?
- Не знаю, - Мерлин сгорал со стыда, и в кои-то веки ему не хотелось продолжать разговор с лучшим другом. - Ещё не выяснял.
- Так сходи выясни. Батч тебя ещё не потерял?
- Да, пойду узнаю. Я забегу вечером?
- Конечно, буду ждать новостей.
- Отлично! - обрадовался Мерлин и малодушно сбежал.
Ланселот повёл себя в высшей степени благородно. Ему грозило заражение, но он всё равно отказывался от редчайшего шанса — только потому, что другие, так же сражавшиеся за Камелот, его не имели априори. Мерлин же теперь чувствовал себя подлецом.
Снедаемый мрачными мыслями — что-то теперь думает о нём Ланселот? - Мерлин вернулся к своему десятку, уже почти готовому выступать. Батч как раз в своей любимой, хотя и несколько более сухой, чем обычно, манере объяснял, что случилось ночью и что будет дальше.
- Его Величество ранен, потому что сукины дети Нарта просмотрели сраных саксов.
Да уж, туман прошлой ночью был густой, как парное молоко, немудрено просмотреть. Мерлин не мог винить незадачливых часовых, тем более они, скорее всего, стали первыми же жертвами своей «бдительности».
- Нас хорошо нагнули. Потери серьёзные... утри сопли и убери с морды скорбь, будто у тебя матушка сдохла!
Мерлин вздрогнул, но ругал Батч не его.
- У нас трое новеньких.
Опять перетасовка десятков... хорошо хоть их десяток остаётся — Мерлин привык к Батчу и его стилю руководства, а Батч благодаря лекарским талантам смотрел сквозь пальцы на периодические ночные отлучки Мерлина и его общую хилость по сравнению с товарищами. Уживаться с другим десятником и снова доказывать ему, что чего-то стоишь, не хотелось бы.
- Его Высочество приказал двигать тем же курсом в том же темпе. Командует он. Так что подобрали слюни, никаких, мать вашу, послаблений!
Это уж точно. Артур послаблений не давал никогда — только Мерлину и наедине и только потому, что сам Мерлин об этом не распространялся. Скажи он хоть одно лишнее слово — и всё бы закончилось, а на тренировках Артур бы гонял его до полусмерти. Но Мерлин молчал — и отношения длились.
Только что с ними будет теперь, когда Артур — главнокомандующий? До победы он точно не найдёт времени для обычного рядового. А после... будет, конечно, ещё марш до границ Камелота, а там их распустят, предоставив добираться домой своим ходом. И всё. Про Артура можно будет забыть.
Мерлин встряхнулся и заставил себя подумать о другом. Например, о короле. Насколько серьёзно он ранен, если Артуру пришлось взять командование на себя? И если он при смерти...
- Что рот разинул? - неласково окрикнул Батч. - Особое приглашение надо?
- Иду! - откликнулся Мерлин, поспешно подхватывая свои вещи и присоединяясь к построению.
Из десяти десятков осталось от силы пять, но теперь новобранцы странным образом выглядели куда более внушительной силой, чем раньше. Добавилась не только выправка, придающая солдатам воинственный вид, но и особый огонь в глазах. Эти люди уже убивали и чувствовали вкус победы. Он им понравился — и теперь они будут драться до конца несмотря ни на что.
Отныне Мерлин отказывался называть их новобранцами даже в мыслях.
Прочие отряды уже выстроились и начали движение. Неповоротливая махина армии разворачивалась медленно, но в установленном порядке: авангард из разведчиков, несколько отрядов пехоты, король с охраной... теперь там ехал Артур, а своим бывшим подопечным прислал сэра Персиваля — высокого, коротко стриженного молодого человека. Мерлину он понравился, но после Артура, управлявшего стальной рукой и не терявшего при этом спокойного достоинства, эмоциональность сэра Персиваля, свойственная его юному возрасту, казалась чуть ли не истеричностью. Интересно, почему Артур выбрал именно его?
Однако, чем бы ни руководствовался принц, он наверняка доверял сэру Персивалю. Мерлин собирался выполнять все его приказы.
Их оказалось не так уж много. Представившись, новый командир всего лишь дождался их очереди выступать — последней во всей армии — и дал сигнал начинать марш. День под его руководством тоже прошёл обыденно, и, наверное, Мерлин был единственным солдатом, которому не хватало присутствия Артура, периодически проезжавшего вдоль строя на своём чёрном кусачем жеребце. О том, что конь Его Высочества кусается, Мерлин знал не по наслышке: стоило ему оказаться в крайнем ряду, как зловредная скотина так и норовила его цапнуть при любом объезде, а Артур далеко не всегда натягивал поводья.
Вечер отличался от прочих вечеров ещё меньше, чем день... не считая того, конечно, что десятники теперь не сбивались в кучу за ужином вокруг Артура, как всегда, а разбрелись по своим десяткам. Мерлин не обратил на это особого внимания: он был погружён в свои мысли.
К Артуру, чьё место отныне было в центре лагеря, Мерлин соваться не стал. Попробуй погулять среди регулярных войск... А чтобы не грустить впустую, пришлось придумать себе повод для размышлений — и Мерлин немедленно придумал, причём такой, что мысли об Артуре улетучились быстро и без возражений.
Ланселот отказывался принять помощь потому, что её не получат другие. Можно было, конечно, вылечить его тайком, но он мог догадаться и вполне справедливо обидеться. Второй способ — помочь заодно остальным раненым — Мерлину нравился меньше из-за увеличенного риска, зато был единственным честным по отношению ко всем. Но как провернуть это?..
Мерлин размышлял до самого отбоя, а после, когда все улеглись, выбрался из палатки и отправился к телегам с ранеными. С собой он нёс одну особую настойку редких трав, которые собрал по случаю. Вот и пригодились.
С виду обычная, чуть мутноватая вода, настойка обладала одним очень ценным свойством: её испарения погружали человека в неглубокий сон: но глубокого Мерлину и не требовалось. Достаточно, чтобы никто не увидел лишнего.
Увы, план увенчался полным крахом: пользуясь привилегированным положением раненого, Ланселот после отбоя совсем не спал, как и несколько его товарищей по несчастью.
- Мерлин! - обрадовался друг. Об утренней размолвке он, кажется, забыл. - Ты с новостями?
- Как и обещал, - натянуто улыбнулся Мерлин, а потом его осенило, и он уже куда естественней включился в разговор, немедленно изложив всё, что знал. Как оказалось, ничего нового он не сообщил: лекарь рассказал своим пациентам то же самое, что Батч, и разговор неминуемо свернул на раны. Мерлину только того и нужно было.
Стоило раненым увлечься беседой и перестать обращать внимание на Мерлина, как он тайком добыл из рукава флакон, откупорил и принялся незаметно разбрызгивать настойку. Ему самому сон не грозил — если с ним бороться, настойка не подействует. Она не усыпляет, лишь слегка подталкивает ко сну.
Единственным, кто заметил его манипуляции, был Ланселот, но Мерлин состроил ему страшные глаза, и друг воздержался от комментариев, хотя и выглядел при этом подозрительно.
Убедившись, что разговор потихоньку угасает, а раненые клюют носами всё явственнее, Мерлин обошёл остальные телеги, везде спрашивая, не нужно ли чего-нибудь, и щедро кропя настойкой всё окружающее. К тому моменту, как он закончил, флакон был пуст, а Ланселот оставался единственным бодрствующим на всех четырёх телегах.
- Что ты задумал? - недоверчивым шёпотом поинтересовался он, едва Мерлин вернулся, исключительно довольный собой.
- Лечить всех, конечно. И тебя в том числе.
- Мерлин!
- Если ты планируешь меня остановить, то сделать это можно лишь одним способом: закричать «Магия!».
- Ты невыносим. А что, если кто-нибудь заметит?
- Раз ты не собираешься спать, - оптимистично махнул рукой Мерлин, - то ты мне поможешь, и никто ничего не поймёт!
- Мне бы твою уверенность, - пробормотал Ланселот, но всё-таки улёгся на своё место и позволил Мерлину произнести над раной заклинание.
Чёткая скороговорка на древнем языке, лёгкое свечение — побочный эффект, признак недостаточной отработанности заклинания — и лицо, даже в лунном свете землистое, становится просто бледным, а рана под пальцами почти ощутимо рубцуется. Всего и делов.
Конечно, до конца Мерлин не исцелил: во-первых, не умел, во-вторых, очень уж подозрительно было бы, если бы все раненые стали здоровыми за одну ночь. Но больше и не надо было: получив магическую поддержку, молодой сильный организм должен был дальше справляться сам.
- А теперь смотри по сторонам, чтобы кто-нибудь не увидел случайно! - прошипел Мерлин и влез на телегу, чтобы заняться следующим. Ланселот, недоверчиво ощупавший рану и убедившийся, что воспалением больше и не пахнет, со вздохом уставился в ночь.
Несколько раз мимо проходил патруль, и Мерлину приходилось таиться. Но в телеги никто не вглядывался: окидывали Ланселота равнодушным взглядом да шли себе дальше. Хуже получилось, когда проснулись двое уже исцелённых с разных телег, но Ланселот немедленно занял их беседой, и Мерлин с грехом пополам, под прикрытием осмотра, долечил остальных, после чего с чистой совестью отправился спать. Ланселот улыбнулся ему на прощание, Мерлин весело помахал рукой. Настроение у него было просто замечательное.
Жаль, недолго.
Прямо среди ночи, едва Мерлин смежил веки, его довольно грубо растолкал порученец Артура и — как показалось Мерлину, злорадно — сообщил:
- Тебя ждёт Его Высочество.
Недоумевая, что случилось такого, что Артур послал за ним своего порученца, да ещё в такой неурочный час, Мерлин торопливо обулся и отправился к палатке.
Бывать в центре лагеря ему до сих пор не доводилось, но, в общем-то, ничего нового он не увидел. Те же палатки, те же патрули в тех же доспехах.
Порученец отправился досыпать, ткнув пальцем в один из шатров — не огромный королевский, но и не стандартный на десять человек. Мерлин на всякий случай сначала осторожно заглянул внутрь, но, убедившись, что там действительно Артур и что он один, смело зашёл.
- Артур! - радостно и слегка озадаченно улыбнулся Мерлин. - Зачем ты за мной посылал?
- Прекрати обращаться ко мне на «ты». Ты мне не ровня.
Вот это было что-то новенькое. Даже в худшие дни Артур не настаивал на соблюдении формальностей, более того, почтительное «сир» из уст Мерлина его коробило. Неужели на него так подействовало ранение отца? Или кто-то что-то наговорил?
Как бы то ни было, обескураженный холодным приёмом Мерлин решил, что лучше пока играть по новым правилам, и склонил голову.
- Как скажете, сир. Каковы будут ваши распоряжения?
- Ты, Мерлин, и твой друг Ланселот немедленно отправляетесь в разведку.
- Но сир! - не выдержал Мерлин, уже откровенно удивлённый и испуганный. Артур был непохож на себя. Откровенно злые глаза, презрительно поджатые губы, ладонь на рукояти меча... - Ланселот ранен! Он не сможет!
- У вас сутки на то, чтобы уйти.
- И когда мы должны вернуться? - сквозь зубы, едва не крича от обиды и несправедливости, уточнил Мерлин. Очень хотелось стиснуть рукоять меча так же, как Артур — до белых костяшек. Но оружие он с собой не захватил.
- Никогда. Мне плевать, куда вы отправитесь.
- Что? Артур...
- Не смей звать меня по имени! - страшным голосом рявкнул Артур. - Ты, колдун, не смеешь так ко мне обращаться! Делай что угодно со своим Ланселотом, но чтобы к следующему закату духу вашего здесь не было!
Мерлин не упал. Не закричал. Не смог. Он просто стоял столбом и слушал.
- Ты меня обманул! Хотя надо было догадаться раньше! Какой же я дурак! Вы с этим Ланселотом, двое недотёп, вернулись из разведки, нарассказали небылиц... а потом на нас нападают объединённые силы тех самых саксонских отрядов, точно знающие наше местонахождение! Тебя и твоего дружка следовало бы казнить! И как я мог купиться?
Мерлин стоял, оглушённый обвинениями, онемевший, потерянный. Кто-то видел, как он колдует? Нет, вряд ли, его бы попытались убить на месте, если только... если только Артур не был там лично. Что ему могло понадобиться у телег с ранеными?
Ответ был до смешного прост.
Он искал Мерлина... и нашёл.
Артур резко замолчал, перевёл дыхание, а потом неестественно спокойным голосом констатировал:
- Я доверял тебе, Мерлин. Больше я этой ошибки не совершу.
Только сейчас Мерлин обрёл дар речи — и он заговорил, отчаянно и безнадёжно, не заботясь о том даже, что эти слова могут быть его последними:
- Ты забываешь одно, Артур! Хотел бы я навредить, у меня была тысяча возможностей! Я могу призвать дракона, Артур, настоящего дракона, и он сожжёт всю армию! Я могу устроить землетрясение! Даже сейчас я могу убить тебя, - Мерлин злым отрывистым взглядом выдернул из стола кинжал, которым была пришпилена карта Лундейна. Остро отточенное лезвие замерло в волоске от горла Артура, вскинувшего голову — словно готового к смерти. - Я даже успею уйти из лагеря незамеченным! Но я ничего тебе не сделал — потому что никогда не хотел тебе зла!
Кинжал с негромким стуком упал на землю. Взгляд Артура ни на йоту не изменился, и он холодно велел:
- Вон.
Доказывать что-то было бесполезно — принц уже всё для себя решил.
Мерлин повернулся и деревянной походкой покинул шатёр.
***
Опустошённость было самым близким словом. И ведь Мерлин сам виноват. Ланселот его отговаривал, убеждал, что выздоровеет и так, но Мерлин же хотел как лучше... а в итоге подвёл под монастырь обоих. Теперь сам он потерял Артура, а Ланселот — свою мечту. Он никогда уже не станет рыцарем Камелота.
Мерлин брёл, не разбирая дороги. Ему было всё равно, куда идти. Главное — куда не идти.
Не попасться на глаза Артуру. И не встречаться с Ланселотом хотя бы пока не получится прийти в себя. Да и тогда Мерлин знал — всё равно не сможет посмотреть ему в глаза.
Здравствуй, Ланселот, ты был прав, а я дурак, и теперь ты никогда не станешь рыцарем Камелота. Из-за меня.
Мучительно стыдно даже подумать о подобном.
Но о себе — о том, что начиналось с Артуром, о несбывшемся и неслучившемся, о тёплом взгляде и ладони на щиколотке — думать было ещё больнее. Ведь Мерлин почти поверил... да что почти, вот оно, доказательство — его собственная жизнь. За колдовство рубят головы или сжигают на костре. Мерлина всего лишь выгнали. Даже сейчас...
Даже сейчас Артур не распорядился его казнить. Одного колдовства достаточно для смертного приговора, но Артур подозревал его ещё и в измене. Со шпионами расправляются с особой жестокостью, и что делает Артур? Ничего.
У Мерлина был шанс. Немного терпения, выдержка получше... они бы сблизились, Мерлин бы словом и делом доказал, что ему можно доверять, и когда-нибудь Артур бы узнал, непременно узнал о его магии – от него самого. Теперь не стоит и мечтать. Артура ничто не переубедит.
Проклятая битва! Ещё и ранение Его Величества... кто знает, может, не случись плохого с отцом Артура, их беседа повернулась бы по-другому? Вдруг принц винит Мерлина ещё и в этом? Он ведь любит отца, хотя и бывает не согласен с его решениями...
Думать обо всём этом было больно физически. Потом Мерлин вдруг упал, наглотался грязи и измятой, истоптанной травы. Оказалось, он не заметил одного из солдат, толкнул его плечом, и тот ответил хорошим ударом. Мерлин не стал задерживаться и даже просить прощения. Он просто поднялся и пошёл дальше, глядя перед собой пустыми глазами.
Ему вслед кричали что-то не сильно лестное. Мерлин не обращал внимания.
Сначала все его мысли крутились вокруг вины, вокруг возможного будущего, которое никогда не станет настоящим, но удар, выбивший землю из-под ног, заодно вернул его в реальность. А реальность требовала не болезненных грёз, а действий.
У Мерлина были почти сутки, чтобы переубедить Артура. Пока что о его решении не знает никто — и не должен узнать. Это единственный способ вернуть Ланселоту то, что Мерлин отобрал своей неосторожностью. Но как вернуть доверие упрямого принца?
Оглядевшись и обнаружив себя на окраине родной части лагеря, Мерлин пошёл неторопливым шагом, ища самое укромное место, где его не нашёл бы никто и дал спокойно подумать. Он полагал, что один сосредоточенный и хмурый вид не удержит товарищей по оружию от попыток поболтать, если им вдруг придёт в голову подобная идея.
И был совершенно прав.
Этого парня Мерлин почти не замечал: да его вообще редко замечали в любой компании. Молчаливый, тренированный, но не слишком умелый и ничем не выдающийся, он не был заводилой и шутником, как Лотт, или лидером по натуре, как Батч. Самый обычный солдат, каких большинство. Мерлина он интересовал не больше, чем остальные ему подобные.
Тем удивительнее было, когда парень, вынырнув из темноты прямо за спиной Мерлина, вдруг заговорил:
- Поссорились?
- Прости? - от своих размышлений Мерлин отвлёкся не сразу, вопрос задал скорее машинально, глядя сквозь неожиданного собеседника.
- Ты с Его Высочеством? Я слышал, он тебя вызывал?
Только вбитая отцом вежливость не позволила Мерлину отправить парня по одному из адресов, которые очень любил красочно описывать Батч, если кто-то из рядовых вызывал его недовольство. Очередной желающий завести полезное знакомство и получить призрачные привилегии. Вон, даже ночью не спит, следит... на что только рассчитывает?
Нет, Мерлин знал, что большинство искренне полагало его безвольным манекеном для разминки принца, но даже ради этой, незавидной, по его мнению, участи кое-кто был готов убить. Артур когда-то предупреждал о внимании собственного отца — Мерлин вспомнил и с грустью усмехнулся про себя. Не знает он, что такое внимание отряда! Прояви Его Высочество интерес к любому другому — хоть мимолётный... в таком случае Мерлин себе не завидовал. Но пока Артур выделял лишь его, на жизнь любимчика не покушались. Хотя кто знает — вспомнить ту, первую битву...
Кстати, а откуда Артур так точно знает, что ударивший Мерлина недотёпа мёртв? Следил за ним? Да не может быть. Побывав в горячке боя, Мерлин с уверенностью мог сказать: даже Артур при всех его достоинствах не способен одновременно следить за собой и каким-то рядовым, сражающимся где-то вдали — а на момент атаки саксов Артур был от Мерлина довольно далеко. Даже если сначала смотрел на Мерлина и видел, кто именно его стукнул, в бою наверняка его потерял.
По спине Мерлина пробежал лёгкий холодок одновременно понимания, ужаса и мучительного счастья пополам с болью.
Седовало подумать об этом гораздо раньше... но он, терзаемый головной болью, не удосужился сопоставить факты сразу, а потом просто забыл, отвлёкся, окунулся в рутину, прорезаемую только яркими вспышками разговоров с Артуром.
А следовало бы подумать. По-другому картина совсем не складывалась.
Итак, вот он, во второй шеренге, слышит одновременно сигнал и лязг выхватываемых рядом мечей, сам хватается за оружие, потом за шлем, уже не успевая нахлобучить сначала подшлемник и надеясь на подкладку внутри, их строй разворачивается к саксам, чтобы встретить их ощеренными копьями и сомкнутыми щитами... беспорядочная толпа врагов врезается в первые линии, тут же образовывается паника и давка... и в ту же секунду Мерлин получает сильнейший удар, даже вмятина потом на шлеме осталась, пришлось носить к кузнецу. Копейщиков, которые могли бы неловко махнуть копьём, сзади не было, а мечом такой удар случайно не нанесёшь. Значит... его хотели вырубить? Или убить, что более вероятно. А о том, что недотёпа, который действительно был таковым, если не сумел достигнуть своей цели, мёртв, Артур может знать в двух случаях. Если возмездие немедленно свершил Батч по его приказу... или если Артур убил сам.
Что бы ни случилось — сердце Мерлина сладко замирало. Не потому, что предателя, поднявшего руку на своего, немедленно убили: заметь такое Артур или сам Батч, расправа была бы немедленной, кто бы ни оказался жертвой. Нет — потому, что Артур знал. Следил за ним. Волновался. Хотя тогда они и были в ссоре.
Перебирая в уме факты и сопоставляя воспоминания, Мерлин снова погрузился в себя, совершенно забыв о собеседнике, а зря. Тот заметил, что Мерлин не слишком-то интересуется разговором и не торопится отвечать на заданный вопрос, но обижаться не стал, как ни в чём не бывало заявив вместо этого:
- Ты же Мерлин, да? А я Гирсин из Эалдора. А ты откуда?
Мерлин чуть не сел прямо на землю и возблагодарил небеса за то, что слова парня дошли до него не сразу, так что удивление проявилось на лице спустя несколько секунд сконфуженного молчания.
Гирсин, их пекарь из Эалдора, не имел ничего общего с невзрачным типом, больше похожим на наёмника средней руки.
- Что-то не так? - обеспокоился тип.
Всё так. Кроме того, что от Эалдора отправлялось всего двое мужчин, и второго Мерлин, разумеется, отлично знал. И тощим худощавым парнем лет двадцати пяти почти сорокалетний эалдорский пекарь не был.
Неудивительно, что Мерлина до сих пор не разоблачили. Этот тип понятия не имел, кто перед ним.
- Нет, ничего, - медленно покачал головой Мерлин. Кто бы ни был этот тип, он... стоп! Дурья башка! Артур же упоминал, что расположение лагеря кто-то выдал и об их перемещениях и слабых местах колонны тоже оперативно сообщал! Вот он, шпион, прямо перед Мерлином! И вот прекрасная возможность попросить прощения у Артура не словом, но делом: поймать ему предателя! Осталось только исключить ничтожную возможность фантастического совпадения имени с названием, и Мерлин дружелюбно улыбнулся: - Просто в Эалдоре живут старые друзья моего отца, он мне много о них рассказывал. Я с ними никогда не виделся, правда, вот и удивился. Расскажи мне, как там Хунит и Балинор? Как их дочка?
- Отлично! - охотно поддержал беседу тип. - Растёт и радует родителей! А твой отец как? Я передам весточку, если вернусь...
Как же.
- Передай им, что у Килгарры всё в порядке, - с энтузиазмом откликнулся Мерлин и широко зевнул, намекая на окончание диалога. Вышло очень искренне, до хруста в челюсти. Мерлин действительно смертельно устал, да и поздняя ночь с патрулями не способствовала продолжению задушевной беседы. - Давай завтра продолжим? Умираю — так хочу спать!
- Конечно, - осклабился тип и фамильярно похлопал Мерлина по плечу, полагая, что теперь ему позволительна подобная близость. Пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не передёрнуться. - Приятных снов!
- И тебе, - Мерлин натянуто улыбнулся. - И тебе.
Юркнув в палатку под неприятным, буравящим спину взглядом, Мерлин пораскинул мозгами и решил, что прямо сейчас идти к Артуру смысла нет. Что, если за ним опять проследят и он спугнёт шпиона? Ищи потом ветра в поле! Да и Артур ещё не остыл наверняка. Не то чтобы с утра будет намного лучше, но, по крайней мере, не убьёт на входе. Рассудив таким образом, Мерлин уснул с чувством выполненного долга.
Проснулся он с ним же, а ещё с большим, буквально нечеловеческим усилием. Палатка была пуста: видимо, Мерлин позорнейшим образом проспал подъём, чего с ним ещё ни разу не случалось. Зато отрезвило это осознание лучше ледяной воды за шиворот.
Выскочив из палатки, Мерлин не поверил своим глазам: солнце стояло почти в зените, но армия оставалась на том же месте. Что произошло?!
- Малявка! - послышался рык Батча. Он каждый раз обзывал Мерлина по-разному — в зависимости от настроения. Как ни странно, самый вежливый эпитет он выдавал в самом отвратном расположении духа, и Мерлин сжался в дурном предчувствии. Кажется, грядёт головомойка, более того, публичная. Проспать подъём!
У Мерлина было слишком мало времени, чтобы тратить его на выслушивание нотаций, а то и на отбывание наказания. До назначенного Артуром срока оставалось каких-то несколько часов, и Мерлин решился на крайние меры.
- Мне срочно нужно к Ар... Его Высочеству! - трагическим шёпотом воззвал он, подбежав к Батчу и виновато, испуганно заглядывая ему в глаза. Весь вид Мерлина говорил, что Артур его убьёт — что было совсем не далеко от истины, — и заодно о том, что принц сделает с любым, кто Мерлина посмеет задержать. Оговорка же с именем, совершенно случайная, пришлась как нельзя кстати: Батч, наверняка догадывавшийся, что Мерлин интересен Артуру не только как живая мишень, а теперь и убедившийся этом на практике, без лишних слов придал ему ускорения в сторону центра лагеря своим любимым методом — затрещиной.
Мерлин помчался туда сломя голову и даже не вспомнил о пропущенном завтраке и заодно почти пропущенном обеде, пока не пробежал мимо котла. Ничего, или выпросит у повара остатки... или не выйдет из палатки принца.
Если прошлой ночью он пришёл сюда с порученцем Артура, а следующий патруль видел, что вышел он из королевского шатра, и вопросов не задавал, то в этот раз пришлось нацепить на лицо равнодушную, целеустремлённую маску «я знаю, куда идти, и имею право здесь находиться». Полагаться можно было только на удачу.
Она оказалась благосклонна сегодня: Мерлин увидел, как Артур вместе с каким-то стариком — кажется, это и есть Гаюс, королевский лекарь, кому бы ещё таскаться с армией в таком возрасте? - выходит из самого большого шатра и, перекинувшись парой тихих фраз, скрывается в палатке поменьше, той самой.
Даже издалека Мерлин мог сказать, что выглядел принц ужасно: бледный, разом осунувшийся, тусклый, словно заржавевший меч. Да, усилием воли он при необходимости снова превратится в сверкающий разящий клинок лучшей стали, но кровь отца уже вызвала корозию, а обман Мерлина сработал лучше безжалостного времени, ускорив распространение ржавчины в несколько раз.
Мерлин дождался, когда никто не будет смотреть в сторону входа, и ужом проскользнул за полог.
- Я неясно выразился вчера?
Ну конечно, Артуру не нужно было поворачиваться, чтобы знать, кто именно вошёл в шатёр.
Сейчас, при свете дня, Мерлин получил возможность осмотреться. Вот вчерашний стол, на котором всё так же расстелены карты, только кинжал не воткнут в столешницу, а лежит в ножнах поверх пергамента. Вот ложе за ширмой, широкое, застеленное алыми простынями — уголок походной кровати кокетливо выглядывал из-за створок. Вот куча разнообразных доспехов свалена в углу. Больше ничего — ничего лишнего, всё легко складывается и перевозится.
И Артур, выпрямившийся вопреки себе и смертельной усталости. Раньше он не считал нужным всегда сохранять лицо перед Мерлином.
- Артур... Ваше Высочество... послушайте, - заставить себя начать оказалось самым сложным, и только-только Мерлин почувствовал, что начинает находить нужные слова... но договорить ему не дали.
- Вон.
- Ваше Высочество...
- Немедленно, - рука, такая знакомая рука, так спокойно прикасавшаяся когда-то, легла на рукоять меча, и Мерлин не выдержал.
- Тогда придётся тебе выслушать молча, - отрывисто сказал он, яростным взглядом обездвижив Артура и заодно лишив его дара речи. - Я даже не буду тебя поворачивать, раз ты так не хочешь на меня смотреть, но ты выслушаешь меня, потому что, проклятье, это касается твоей собственной армии! Ты был прав, здесь есть шпион. Может, даже не один, но одного я тебе назову точно: человек, представляющийся Гирсином из Эалдора, не тот, за кого себя выдаёт. Я его в жизни не видел. Не знаю, где и как он раздобыл бляху, но боюсь, нашего пекаря уже нет в живых. Как быть с ним — решай сам.
Договорив, Мерлин отпустил Артура, и тот немедленно пошатнулся, обретя контроль над своим телом, потом резко повернулся. Взметнулся алый плащ, который принц стал носить, приняв командование армией.
- Ты полагаешь я поверю тебе? Дважды лжецу?
У Мерлина опустились руки. Если до этого надежда была, то сейчас, после этих слов, оставалось лишь сдаться. И не в самих словах было дело... а во взгляде — презрительном, уязвлённом. В нём больше не было горечи или обиды на близкого человека. Теперь Артур смотрел на Мерлина так, будто видел перед собой нечто мерзкое, отвратительное. Решил, что Мерлин пытается оговорить другого и спасти собственную шкуру, отсюда этот презрительный взгляд? Серьёзно считает его способным не просто на ложь, но на клевету? Что ж.
- Верь или нет, мне всё равно, - равнодушно и очень устало вздохнул Мерлин. - Проверяй, оставляй как есть... Я уйду. Всё, что мог, я сделал.
Покинув шатёр, Мерлин какое-то время просто бродил по лагерю, оттягивая признание Ланселоту, потом решительно встряхнулся и отправился в вотчину лекаря.
Он ожидал громов и молний, когда шёпотом, безжизненным голосом изложил другу всё, что вышло из его авантюры с лечением. Ланселот выслушал, но вместо обиды, ругани или расстройства сделал неожиданный вывод:
- Ты понимаешь, как нам повезло? Особенно тебе?
- Ну... да? - осторожно согласился Мерлин.
- Вижу, что нет, - Ланселот закатил глаза. - Кстати, чтобы ты не терзался лишний раз. Я ещё с момента разведки знал, что будет опасно, и был готов к любому исходу. Но я не об этом.
- А о чём? - ещё не верящий в такое счастье — Ланселот совсем не сердился! - Мерлин соображал туго, и друг, вздохнув, понизил голос ещё сильнее, одними губами выговорив:
- За магию казнят. Ты единственное исключение из правила, мне повезло за компанию с тобой. А теперь припомни ваши отношения. И сделай выводы.
- Я пытался попросить прощения, даже сдал ему шпиона, но он и слушать не пожелал, - Мерлин тоже перешёл на почти беззвучный шёпот. Вокруг гомонили раненые: после лечения им стало заметно лучше, и вместо стонов воздух вокруг телег лекаря теперь гудел от разговоров. Кажется, на них с Ланселотом не обращали особенного внимания, но мало ли!
Однако на его оправдание Ланселот только закатил глаза и вздохнул.
- Иногда я просто поражаюсь. Припомни, за каким занятием застал тебя Его Высочество?
- Я лечил раненых...
- Отлично. А теперь ответь мне на вопрос — ты хотя бы подумал о том, чтобы помочь не только нам, но и королю?
Мерлина будто пыльным мешком по голове ударили.
И что должен думать Артур, наверняка понявший, что Мерлин умеет лечить, если он даже не предложил помочь Его Величеству? Но он ведь правда не подумал! Просто в голову не пришло! А теперь... теперь поздно. Есть вещи, которые делают сразу или не делают вообще. Третий раз приходить к Артуру, унижаться, нарываться на отповедь и очередное презрительное «не верю» - нет уж. Мерлин сказал, что уйдёт, значит, уйдёт.
Но он ведь действительно мог бы помочь Утеру. Ради Артура — потому что принц заслуживал всего, что Мерлин мог для него сделать. Несмотря ни на злые слова, ни на ранящие взгляды. Вот только это, последнее, Мерлин сделает тайно. Пусть Артур думает, что у отца просто наступило улучшение. А Мерлин вернётся домой, как и обещал.
Ланселот одобрительно покивал. Наблюдая за сменой выражений на лице друга, он безошибочно определил, что Мерлин решил действовать. Не знал только, что тайно, но об этом Мерлин просто решил не говорить. Оставив Ланселота собираться, окрылённый Мерлин умчался к отрядному лекарю клянчить кое-какие микстуры на всякий случай.
Пользуясь остановкой в пути, командиры гоняли свои отряды на тренировках, так что в лагере ошивалась лишь малая часть солдат, и Мерлину второй раз за день повезло пройти в самый центр без особых проблем. Лицо понаглее, избегать командиров и особенно порученца с оруженосцем Артура, которые из чистой вредности могли ему подгадить, и дело в шляпе.
Мерлин просочился к задней стенке королевской палатки, огляделся и уже испытанным способом поднырнул под ткань.
Здесь было темно и душно. Не потому, что не проветривали, совсем нет. Пахло содержимым кишечника и гниением человеческого тела — и уже по сгустившемуся смраду Мерлин с ужасом понял, что происходит и почему остановилась армия.
Перевозить умирающего от рваной раны живота — ускорить его кончину. Артур не мог так поступить со своим отцом даже ради блага королевства.
Мерлин сглотнул, наконец-то во всей полноте осознав состояние Артура, вынужденного метаться между любовью и долгом не только с Мерлином, но и с отцом. И пообещал себе: сделает всё, что сможет.
Его Величество был без сознания, в бреду. Иногда что-то говорил, кого-то звал... К счастью, неразборчивые звуки, которые он издавал, не помешали Мерлину услышать чужие шаги, и он затаился среди горы небрежно сваленных подушек.
Из глубин шатра к постели Его Величества вернулся его оруженосец, сморщил нос и попытался обтереть пожелтевшее лицо короля тряпицей, смоченной в ароматической воде. Насколько знал Мерлин, подобное для раненого было вредно, да и вообще оруженосец ему мешал. Один взгляд — и тяжёлый ночной горшок, встретившись с темноволосой макушкой, предоставил Мерлину полную свободу действий. Вот только на какой срок?
Убедившись, что незадачливый слуга жив, Мерлин проворно оттащил безвольное тело подальше, чтобы не мешало, и приступил к лечению.
Размотав бинты и сдержав подступающую тошноту, Мерлин по всем правилам лекарского искусства очистил рану, смазал края бальзамом, а затем нараспев произнёс самое сильное заклинание заживления, которое знал.
Не помогло.
Неужели всё было зря?
Мерлин сосредотачивался, расслаблялся, очищал разум или наоборот усиленно думал об Утере и Артуре. Не получалось. Даже голубого свечения, как обычно, не возникало.
Именно это натолкнуло приунывшего было Мерлина на подозрение, и он тщательно осмотрел все украшения Его Величества. Так и есть. Антимагический перстень, причём мощнейший и не снимаемый очень давно. Палец вокруг него распух, содрать кольцо удалось только вместе с кожей, но результат того стоил. Теперь — получилось.
Нет, рана не затянулась без следа, она вообще не затянулась, да Мерлин и не рассчитывал на это. Вся его сила ушла на восстановление внутренностей, а уж кожа как-нибудь сама заживёт. Теперь — осторожно напоить Его Величество сначала своим особым настоем трав — с примесью магии, для очищения крови. Потом обычным восстанавливающим, таким же, которое дал ему когда-то Артур, позаимствованным у отрядного лекаря. Быстренько натянуть обратно кольцо...
И драпать со всех ног, потому что у входа в палатку послышались голоса — а там и лязг извлекаемого из ножен меча, когда вошедший заметил бессознательного оруженосца.
- Отец!
Очень, очень быстро драпать!
Мерлин бросился наутёк, едва не роняя все свои бутыльки, но Артур ворвался за ширму так стремительно, что нырнуть под стенку палатки Мерлин попросту не успел. Вместо этого он закопался в те самые подушки и застыл, не дыша от ужаса. А что, если Артур обвинит его ещё и в покушении?! С таким букетом Мерлину точно не жить, а Ланселот пострадает заодно с ним...
- Артур?
Принц, уже готовый переворачивать всю палатку вверх дном в поисках то ли шпиона, то ли убийцы, словно на стену налетел и медленно, недоверчиво повернулся к рапотрошённому, носившему на себе явные следы чужого присутствия ложу.
Его Величество был ещё очень слаб, но магия и зелья сделали своё дело. Он пришёл в себя. Как подозревал Мерлин — впервые за всё время с момента ранения.
- Отец! - Артур практически выронил меч, упав на колени около кровати и схватив Утера за руку.
У Мерлина остановилось сердце. Дважды содранную перстнем кожу он так и не залечил — и сейчас пострадавший палец оказался прямо перед глазами Артура. Который совсем не был дураком и немедленно сложил два и два.
- Отец, я сейчас велю позвать Гаюса. Подожди немного.
Артур поднялся, подобрал меч и, словно поколебавшись секунду, вложил его в ножны. Потом, окинув шатёр цепким взглядом, принц безошибочно уставился прямо на гору подушек. Видеть Мерлина он не мог, но пронзительный, не сулящий ничего хорошего взгляд и без того пробирал до костей.
- Вон отсюда, - одними губами приказал Артур и, развернувшись на каблуках, отправился звать Гаюса. Воспользовавшись тем, что в его сторону больше никто не смотрит, Мерлин с радостью сбежал наружу.
Ну почему, почему всё, за что он брался, оканчивалось таким сокрушительным фиаско?!
Впрочем, какая уже разница. Уходить отсюда — и побыстрее!
Мерлин без приключений добрался до лекарских телег, но случилась неожиданность, предсказать которую, наверное, даже Артур не смог.
- Вот ты где! - накинулся на него отрядный лекарь, обвиняюще тыча пальцем. В чём Мерлин успел провиниться за время своего отстутствия?! Час назад они расстались мирно, и лекарь сам отдал лекарства!
- Эээээ... - глубокомысленно протянул Мерлин, которому сейчас было совсем не до разбирательств. Взять вещи и идти!
- Это что ещё за новости про разведку? - продолжал наступать лекарь. Не очень высокий, худощавый, с редкими бесцветными волосиками, он умел быть не менее пугающим, чем Артур. Опешивший Мерлин только пятился, пока кипящий от негодования лекарь во всеуслышание заявлял, что Ланселота в таком состоянии никуда не отпустит и пусть Мерлин берёт с собой кого-то из здоровых, а на больных больше не покушается. Сам Ланселот, появившийся на крик, скорчил виноватую и жалобную физиономию из-за спины лекаря, чья принципиальность была известна всему отряду. Если сказал, что не пустит, то уж найдёт способ не пустить.
И что теперь делать?!
- Приказ Его Высочества... - робко попытался вставить Мерлин, зная, что вряд ли поможет. Но хоть для очистки совести.
- Вот с ним в разведку и иди! - не желал остывать лекарь. - Чтобы около раненых я тебя больше не видел!
И, поставив таким образом финальную точку, с полной победой удалился в свою палатку, по пути наградив Ланселота грозным взглядом. Друг немедленно вернулся на телегу и напустил на себя самый послушный вид.
Вокруг ржали, со всех сторон сыпались шутовские предложения, кого ещё взять в разведку, и предположения, что если уважаемого лекаря не в тылу держать, а напустить на вражескую армию, он даже в одиночку со всеми расправится. Мерлин на этом празднике жизни стоял растерянным столбом. Время, отведённое Артуром, истекало, но как сбежать от лекаря?!
Поистине только он мог попасть в такую дурацкую ситуацию.
Ну что ж, прямо сейчас не стоит и пытаться, но под покровом темноты придётся пробираться к Ланселоту и бежать в последний час. Оставалось только надеяться, что Артур не будет слишком уж строго следить за клепсидрой.
Обнаружив, что уход откладывается до темноты и ждать ещё не меньше шести часов, Мерлин тут же вспомнил, что последний раз ел очень давно, и отправился к повару. Затем, поразмыслив уже на сытый желудок, со вздохом пошёл сдаваться Батчу, который до темноты гонял его в несколько раз жёстче, чем всех остальных, так что с тренировки Мерлин вернулся еле живым.
Сейчас бы завалиться спать! Никогда ещё жёсткий солдатский тюфяк не казался Мерлину таким родным и привлекательным.
Но сегодня ему предстояло забыть обо всём, что связывало его с армией... и с Артуром.
Поужинав и усилием воли заставив себя поболтать с остальными, даже с «Гирсином», Мерлин сослался на усталость и отправился спать пораньше. Через какое-то время прозвучал отбой, все расползлись по палаткам, и лагерь привычно погрузился в храпящую тишину. Убедившись, что все спят, Мерлин мышью выскользнул из-под одеяла, подхватил заплечный мешок и, окинув палатку прощальным взглядом, вышел в ночь.
Разумеется, он рассчитывал, что Ланселот не будет спать, поджидая его у телег. На что он не рассчитывал, так это на то, что прямо на выходе из палатки кто-то подхватит его за локоть, одновременно зажав рот.
Кто-то?
Ну конечно. Кто бы сомневался. Артур, видимо, решил не упускать возможности последний раз поиздеваться.
- Тихо! - шикнул он и велел: - Пошли.
Мерлин послушно поплёлся. А может, не поиздеваться, а лично убедиться, что опасный колдун наконец-то избавил армию от своего присутствия?
Ночной лагерь жил своей тихой жизнью: стрёкотом сверчков, раскатистым храпом, звоном кольчуг караульных, треском небольших костерков тут и там, каждый — обязательно в яме, чтобы его не заметили издалека, и обязательно из сухих дров, не дающих дыма. Мерлин шёл вслед за Артуром — как когда-то давно. Только эта их прогулка была последней.
Если бы можно было всё исправить!..
Они остановились у ручья, к которому солдаты бегали пить и умываться. Лекарские телеги остались сзади и слева. Зачем Артур привёл его сюда, в безлюдное ночью место, словно намеревался поговорить, как раньше?
Или — действительно намеревался?
Нет, не стоит давать ход подобным мыслям. Надежда — очень болезненное чувство.
Понурившись, Мерлин угрюмо рассматривал играющий бликами лунного света ручей. Тихое журчание заполняло тишину, казавшуюся бы уютной, если бы им с Артуром было что друг другу сказать. Но всё давно было сказано, и Мерлин не понимал, зачем они сюда пришли. Более того, после его провала в королевском шатре Мерлин даже какое-то время опасался, что за ним придут — казнить по приказу Его Высочества. Обошлось, и приятно, конечно, только это ничего не меняло в сказанном и решённом.
- Что ты делал у постели моего отца?
Блики с поверхности ручья отражались в серо-голубых глазах. Сейчас они казались светящимися в темноте, словно у кота. Только зрачки круглые.
Мерлин пожал плечами. Левое оттягивал мешок, и жест вышел кривобоким, неловким.
- Вы любите делать выводы на основе своих наблюдений, Ваше Высочество. Что мешает вам сейчас?
Что мешает Артуру просто отпустить его уже и не мучить больше неизвестностью пополам с упрямой надеждой?!
Пусть обижается, даже оскорбляется. Только уйдёт уже к себе — и даст уйти Мерлину. Даст фундамент для того, чтобы забыть.
Артур молчал. При нём не было оружия, он даже кольчугу не надел, но Мерлин знал, что это ни о чём не говорит. Да, Мерлин хороший колдун. Для своих лет — очень сильный. Но опытный воин всегда опередит его, успеет ударить первым. Задумай Артур убить — у него это и голыми руками прекрасно получится, Мерлин попросту не успеет среагировать.
- Ему лучше, - чуть тише сказал наконец-то Артур.
- Я рад.
Мерлин боялся поверить своим глазам. Впервые на его памяти Артур... не знал, что сказать?
- Мерлин.
- Ваше Высочество.
Они снова замолчали, глядя друг на друга. Мерлин — равнодушно как мог, почти поверив в собственное спокойствие, объяснявшееся не выдержкой, а эмоциональной усталостью. Он устал лгать Артуру — но правда совсем не принесла облегчения, только сделала рану глубже. Переживать уже незачем. Всё, что могло случиться плохого, случилось. Если Артур не планировал его убивать, то больнее сделать уже не мог.
Но Артур явно не планировал. Он стоял ещё какое-то время, закусив губу до крови и вглядываясь в вытоптанную траву у берега ручья, словно что-то обронил или собирался с духом. А потом с тихим-тихим «Мерлин» сделал шаг вперёд и обнял.
Однажды Артур поймал Мерлина в захват — когда следил за тем, как он крадётся. Регулярно прикасался просто так или делая тот самый массаж. Но ещё ни разу в жизни не подходил так близко, не казался таким открытым и... уязвимым.
Мерлин оцепенел в его руках. Сейчас даже не нужно быть великим воином, чтобы ранить Артура. Нет, не оружием. Достаточно будет слова или жеста — отталкивающего, равнодушного, рвущего то последнее, что оставалось ещё между ними. Это сломает Артура сильнее, чем ранение отца и сокрытие магии. Ведь сейчас он сам подставлялся под этот удар: обнимая, не удерживал, желая сказать что-то — кусал губы и молчал. Сейчас была очередь Мерлина решать.
И можно было помучить неизвестностью, просто молча постоять вот так подольше, зная, что Артур не отпустит, если не оттолкнуть, будет терпеливо ждать и позволит себе только надеяться. Можно было бы побыть ещё более жестоким, придумать тысячи способов ответить на всё то, что Артур сделал ему своими резкими, горькими словами.
Секунду Мерлин осознавал происходящее. На вторую несмело, ещё не до конца уверенный в том, что ему это позволено, обнял Артура в ответ.
Резкий выдох в макушку щекотнул кожу, пошевелил волосы... а потом Мерлин судорожно охнул, потому что объятие внезапно головокружительно изменилось: его подхватили за бёдра, ноги оторвались от земли, и Мерлин обнаружил, что его без малейших усилий держат в воздухе, сжимая так, что трудно было дышать.
Руки Мерлина беспомощно, неуверенно лежали на плечах Артура. Он всё ещё не убедился до конца, что, наверное, тоже можно обнять покрепче, когда Артур спрятал лицо у него в плече, и Мерлин почувствовал тёплые вязкие капли, падающие на кожу. Кровь из прокушенной губы.
Осмелев и ещё сам не веря, что делает это, Мерлин осторожно погладил напряжённые плечи, буквально каменные под грубой тканью заношенной туники, а потом чуть сдвинулся для собственного удобства. Увы, его ёрзанье было воспринято неправильно: Артур мгновенно, но осторожно отпустил его, и жаркая летняя ночь обдала прохладой.
- Только не надо ничего говорить, - предвосхищая извинения, попросил Мерлин, не спеша наклоняться за упавшим на землю мешком. - Я тоже был неправ. Просто... я хотел сказать тебе, когда буду точно уверен, что ты не перестанешь мне доверять даже после признания.
- И ты ещё просишь молчать, - Артур привычно закатил глаза. Он снова был собой, тем самым насмешливым принцем, к которому Мерлин так крепко привязался. - Но ладно, оба хороши.
- Ты умеешь соглашаться! Надо же!
- Я вообще много чего умею — в отличие от тебя!
- Кажется, это были мои слова!
- А мне кажется, мои! И кстати, шёл бы ты к Ланселоту. А то он сбежит без тебя.
- А ты всё ещё хочешь, чтобы я сбежал?
- Идиот. Предупреди его, чтобы никуда не ходил. Ваш лекарь мне потом голову открутит!
- Он что, до тебя добрался?!
- Представь себе. Мне даже пришлось его выслушать. Страшный человек!
- Вот уж действительно — он сумел заставить тебя слушать! У меня это и то через раз получается, - рассмеялся Мерлин, всё-таки поднимая мешок. Как ни парадоксально, теперь он казался пушинкой — возможно, потому, что его всего лишь нужно было отнести в палатку, а не тащить домой.
- Попробуй другие методы удерживать внимание, - усмехнулся Артур и поторопил: - Иди уже, пока Ланселота не хватил удар. Время скоро час как прошло.
- Хорошо, - медленно, обдумывая идею, которую ещё вчера счёл бы безумной, кивнул Мерлин. - Я что-нибудь придумаю.
Артур кивнул на прощание и бесшумно исчез, а Мерлин постоял пару минут, оценивая свои ощущения, и отправился радовать Ланселота.
Разумеется, Ланселот обрадовался новости о том, что они остаются, а Мерлин с Артуром помирились. Но вот вторая новость произвела совершенно противоположный эффект.
- Ты — что?!
- Да тише ты! - перепугался Мерлин, опасливо оглядываясь на палатку лекаря. Кажется, пронесло, выкрик Ланселота его не разбудил.
Конечно, они могли бы вернуться к ручью и поговорить там без помех, но Мерлину не хотелось смазывать впечатления от разговора с Артуром. То место было их и только их. С Ланселотом он предпочёл риск быть застуканным.
- Мерлин! Он... принц... что-то сделал?
- Ну да, - не понимая, почему в голосе друга звучит недоверчивый ужас, подтвердил Мерлин. - Он меня обнял. Знаешь, я раньше подозревал, что... ну, что он мне нравится... но сегодня понял точно.
- Только обнял? И всё?
- Ланселот, - Мерлин закатил глаза, в очередной раз поймав себя на том, что невольно подражает Артуру. Это почему-то вызвало странную тёплую волну, прокатившуюся вдоль позвоночника. Немедленно стало интересно, творится ли то же самое с Артуром? Ловит ли он себя на открытых улыбках или дразнящих движениях бровей, позаимствованных у Мерлина? - Поверь мне, я знаю, что такое совращение. И что происходит ночью между мужчиной и женщиной, а иногда между мужчинами или женщинами. Если бы Артур попытался меня совратить, я бы так и сказал. Он меня всего лишь обнял. Я говорил только о том, что он нравится мне, - Мерлин вспомнил тёплую волну минуту назад и, поразмыслив, смущённо добавил: - Знаешь, кажется, я влюблён. Но Артур обо мне вряд ли думает... так.
- А как он тебя обнял? - продолжал допытываться не слишком убеждённый Ланселот. Мерлин описал, на что получил исчерпывающий ответ: - Ты, конечно, можешь считать себя взрослым, Мерлин, но это не так, и не спорь. Иначе ты бы знал, что друзей так не обнимают. И сделал выводы.
Пока Мерлин ошалело моргал, пытаясь уложить в голове новую информацию — да что такого в подобном объятии? Ну, чуть приподняли от избытка чувств... - Ланселот красноречиво поправил повязку.
- Можешь ему сразу передать, что если он тебя тронет, будет иметь дело со мной. Ты несовершеннолетний.
- Да нет, Ланселот, - Мерлин справился с собой и поднял лицо к небу. Драгоценные льдинки звёзд поблёскивали в бездонной пустоте, окутывавшей мир. - Я не стану ему передавать. Во-первых, ты всё равно ничего ему не сделаешь, даже если попытаешься. Во-вторых, если он действительно решит меня тронуть, в чём я сильно сомневаюсь, я совсем не буду против.
- Мерлин, ты не понимаешь...
- Я был с девушкой. С мужчиной ещё нет... и не думаю, что захочу когда-нибудь. Артур — исключение. Ему я позволю.
Видя, что доводы разума здесь бессильны, Ланселот устало махнул рукой и посоветовал:
- Иди спать. Я даже сейчас вижу, что ты уже серый от усталости. И чушь несёшь, наверное, по той же причине.
- Привыкай, - засмеялся Мерлин, спрыгивая с телеги. - Спокойной ночи.
- Это ещё что такое?!
Мерлин с Ланселотом синхронно вздрогнули. Из лекарской палатки показался собственно лекарь. При внимательном рассмотрении странная штуковина в его руках оказалась... здоровенной клизмой.
- Увидимся утром! - поспешно попрощался Мерлин и смылся от греха подальше. Ланселот такой возможности не имел, и Мерлин ему искренне посочувствовал.
Но останавливаться и разделять с ним плачевную участь всё равно не стал.
К утру у него даже получилось выспаться, хотя мысли, нежданно-негаданно выплывшие из глубин сознания, теперь лезли на поверхность одна за другой, и за пару часов Мерлин успел передумать о влюблённости больше, чем за всю свою жизнь.
Случалось, что ему нравились девушки; в теории он знал, что близкие отношения возможны и между мужчинами. Даже знал, как именно. Они с Уиллом как-то прокрались к дому старой Бет, где остановились странствующий рыцарь с оруженосцем — хотели поглядеть, правда ли он спит в полном доспехе, как положено по его обету, а наткнулись на настоящий поцелуй. Им тогда было по шесть лет, так что обет интересовал их сильнее странностей взрослых. Так что когда вышедшая по нужде Бет шуганула их от окна, они больше сокрушались о том, что про доспех так и не узнали, чем о том, что не досмотрели зрелище до конца. Потом эпизод забылся, но недавно, когда Мерлин начал понимать, что его чувства к Артуру гораздо сложнее простой дружбы, и не только в силу разного статуса, память услужливо подкинула размытые картинки из детства.
Мерлин немедленно представил себе, что будет, если Артур его поцелует... и если пойдёт дальше. Если обнимет, если погладит вдоль спины и... потом сообразил, что если не хочет утром стирать штаны под ржание приятелей, на этом лучше остановиться. А потом и вовсе вспомнил коронный насмешливый взгляд Артура и совсем приуныл. Эти мечты никогда не осуществятся. Всё, что они могут сделать — навредить, если Мерлин незаметно переселится в мир грёз. Однажды ему довелось наблюдать такое со стороны — и слишком хорошо запомнилось, как жалко выглядел сын мельника, пытавшийся приударить за первой красоткой Эалдора. Все вокруг всё понимали — кто-то смеялся, кто-то жалел, - а он ходил за ней хвостом и пытался привлечь её внимание. Мерлин тогда молчал, в душе недоумевая — неужели парень сам не понимает, каким дураком себя выставляет? Сейчас, когда возник риск самому оказаться в дураках, Мерлин твёрдо решил ни на что не надеяться и ни о чём не мечтать, довольствуясь тем, что есть. Он знал, что сможет. Ещё раз потерять дружбу Артура было бы невыносимо.
Хотя как сладко было бы снова оказаться в объятиях — только на этот раз долгих, чтобы успеть осознать и насладиться близостью бьющегося рядом сердца...
Как же. Теперь ничего, кроме подзатыльников, от Артура не дождёшься.
Мерлин вздохнул, накрылся с головой и заставил себя уснуть.
А вот Ланселот, которому наконец-то удалось вырваться из плена лекаря, ни здоровым цветом лица, ни общей бодростью похвастать не мог. Мерлин тактично не стал выяснять причины, вместо этого уставившись на сэра Персиваля, гарцевавшего на коне перед строем.
- Его Величество идёт на поправку! - с неподдельной радостью сообщил он.
- Да здравствует Его Величество! - хором отозвались солдаты. Мерлин кричал особенно громко.
- Это значит, что скоро он сможет возглавить армию. Но пока нами командует Его Высочество. Собирайтесь. Через час выступаем!
На этот раз они шагали и день, и ночь. Тяжелый вещмешок оттягивал плечи, но Мерлин, хоть и порядочно уставший после кошмара последних дней, упрямо и ровно шагал вперед, не выбиваясь из строя. Артур ехал где-то впереди, и Мерлин старался о нем не думать, но не думать не получалось. Так или иначе, но все мысли Мерлина скатывались на Его Высочество. Думал ли Мерлин о своем отношении к нему, или о том, что ждет их армию впереди - все упиралось в Артура. Мерлин постарался хотя бы исключить эмоциональные размышления о том, как принц к нему относится, но слова Ланселота не шли у него из головы. Значит, друзей так не обнимают, да? Под размышления дорога стелилась плавно, и Мерлин совсем не замечал, какое расстояние они уже прошли.
В отряде все были насторожены и рыскали взглядами по сторонам, ожидая очередной атаки. Мерлин, пожалуй, был единственным, кто углубился в себя, и не слишком беспокоился. Но он единственный знал о расположения врага и его примерную численность. А еще он знал, что в камелотской армии есть шпион. И, пожалуй, вот об этом стоило подумать вместо того, чтобы размышлять об отношении Артура к нему самому. Вспомнив про шпиона, занявшего место второго эалдорца, Мерлин не мог не усмехнуться иронии судьбы. Да, шпион регулярно выдавал врагу информацию об их передвижении, но при этом, не пади его выбор на несчастного эалдорского пекаря, Мерлин, возможно, расстался бы уже с жизнью, не успев как следует узнать Артура. Хотя не то, чтобы он знал Артура сейчас... Но даже со своей неуверенностью в себе, Мерлин не мог не признавать, что они с принцем стали близки друг другу. Ну вот, его мысли опять свернули на Артура. Мерлин еле слышно фыркнул и решительно переключился на более насущные проблемы.
Итак, шпион. Мерлин о нем знает, а он не знает, что разоблачен. Какую выгоду можно из этого извлечь, Мерлин пока не придумал. Но у него впереди был еще целый день марша.
Прокрутив в мыслях все, что Мерлин знал о вражеской армии, а также намеченные Утером тактику и стратегию, которые ежедневно излагал ему Артур, Мерлин пришел к единственно верному решению. Раскрытого шпиона можно замечательно использовать, чтобы кормить врага ложными сведениями. Главное теперь - вписать расчет в этот план, а для этого нужно поговорить с Артуром.
О шпионе Мерлин доложил еще сутки назад. Но тогда у них не было ни времени, ни желания обсуждать этот вопрос. Сейчас, разобравшись с недоразумением, если так, конечно, можно было назвать ссору, едва не ставшую концом их отношений, Артур и Мерлин обязаны были вплотную им заняться.Решено. Сегодня вечером Мерлин опять наведается к Артуру в шатер. И, пожалуй, даже не тайно. Все равно, скрываться, как Мерлин уже уяснил, было бесполезно. Так что сразу после ужина, Мерлин, перебросившись с Ланселотом парой многозначительных слов и взглядов, а также дружелюбно кивнув шпиону, отправился разыскивать Его Высочество.
Принц обнаружился совсем не в своей палатке, а в шатре отца, но этого стоило ожидать. Проверенный метод не подвел и сейчас. Не успел Мерлин как следует поднырнуть под стенку шатра, как получил сапогом, и поспешно вернулся обратно, оставив попытки. Это значило, что Артур его заметил и сейчас выйдет сам.
- Ты опять? - поприветствовал его принц, выйдя из шатра и обнаружив Мерлина, переминающегося недалеко от входа.
- Ну извини, - Мерлин скрестил руки на груди, - меня не пускают к твоему отцу. Нам надо поговорить. Есть идея.
Артур заинтересованно приподнял брови и без дальнейших слов развернулся, не сомневаясь, что Мерлин последует за ним. Они вышли к тому самому ручью, где состоялся их вчерашний разговор. Мерлин неслышно вздохнул, вспомнив несколько деталей. Например, как легко поднял его Артур над землей. Но не время было думать о всяких глупостях. Да и Артур имел отвратительную привычку читать по его лицу как по раскрытой книге. Если принц заметит там что-то необычное, или если поймет, в чем дело... Нет уж, Мерлину не хотелось объясняться с ним второй раз за сутки.
- Дай угадаю, - усмехнулся Артур, расположившись на берегу и лениво окунув руку в ручей, - ты хотел поговорить про шпиона.
- Неужели это так очевидно? - проворчал Мерлин, поколебавшись, но все же опустившись на траву рядом
- Да, вполне, если подумать, - уже откровенно поддразнивающе кивнул Артур. - И, что бы ты там ни говорил, думать я умею.
- Что вы, Ваше Высочество, - Мерлин склонил голову в показном почтении, - я благоговею пред вашими умственными способностями.
Единственным ответом принца был тычок в бок, совсем не сильный, но очень дружеский. Мерлин показал язык, подзадоривая, и Артур все еще шутливо, но уже серьезнее повалил его на траву. Мерлин прикрыл глаза и со вздохом сообщил:
- Вот так ум и проигрывает грубой силе.
Но Артур и не подумал его отпускать.
- Ум и грубая сила всегда эффективнее, чем просто ум, - назидательно сказал он, прижимая Мерлина к холодной земле.
- Вы зануда, сир, - даже сдаваясь, Мерлин не мог не подколоть. Артур отпустил его, принимая поражение, но Мерлин не спешил снова выпрямляться, развалившись на травке, и наслаждаясь сладким вечерним воздухом.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Ну раз ты такой умный, сир, то сам должен знать, - Мерлин лениво прикрыл глаза, и подумал о том, что мог бы отключиться прямо сейчас. Нервное истощение последних дней сначала гнало его вперед, а сейчас накатило и придавливало к земле, словно слишком тяжелый доспех, в котором каждый шаг рискует обернуться падением, а стоит упасть - подняться без чужой помощи уже не сможешь.
- Ты хотел помочь мне со шпионом, - с непрошибаемой уверенностью сказал Артур.
- Может, ты еще скажешь, как?
- Ты будешь пересказывать ему все, что я сочту нужным.
От непрошибаемой уверенности Артура у Мерлина иногда чесались руки вырастить ему парочку ослиных ушей или еще что-нибудь, столь же симпатичное. Но эта заносчивая задница была права, а давать повод для очередных насмешек Мерлин не хотел, да и шевелиться ему сейчас было лень. Погода была отличная, они с Артуром снова были друзьями, и Мерлин чувствовал, что потихоньку засыпает.
- Эй-эй-эй! - Артур бесцеремонно дернул его за ногу. - Не спать!
Мерлин резко открыл глаза и сел. Надо же, сам не заметил, как уснул. Теперь Артур не меньше недели будет ему это припоминать, если, конечно, Мерлин столько проживет. В конце концов, впереди была осада Лондиниума, где надежно окопалась целая тысяча саксов.
Кстати, об осаде. Они же только что намеревались обсудить какой-то план. Почему-то сейчас Мерлин был вполне уверен, что Артур успел подумать и про шпиона, и про то, как его использовать. Лукавый прищур принца подтвердил этот вывод. Но, помимо смешинок, в глазах Артура Мерлин видел и что-то вроде беспокойства. Было приятно.
- Ты устал, - это был не вопрос, и Мерлин не стал отвечать. Только виновато отвел глаза и вздохнул. Артур улыбнулся почти ласково, и чувство стыда только усилилось. Не одному Мерлину в последние дни пришлось несладко. Отца Артура ранили, еще ответственность за всю армию, приправленная их недавней ссорой... Мерлину жутко было даже подумать о том, как должен был чувствовать себя Артур. Но принц, хотя не выглядел ни свежим, ни отдохнувшим, не позволял себе отключаться прямо посреди разговора.
- Прости, - неловко пробормотал Мерлин, выпрямляясь и виновато глядя на Артура.
- Успокойся, - отмахнулся тот, внимательно вглядываясь в его лицо. - Тебе нужно выспаться. Я не задержу тебя надолго.
Мерлин предпочел не озвучивать крамольную мысль о том, что лучше бы ночь напролет проболтал с Артуром, чем сладко выспался на своем тюфяке. Принц не оценит такого порыва.
- Да нет, все в порядке, - сказал Мерлин, потирая слезящиеся глаза.
Осуждающе покачав головой, Артур произнес:
- У меня есть парочка идей, но их воплощение будет твоей задачей.
- Выкладывай, - Мерлин мгновенно проснулся и подобрался, ожидая задания.
- Ты знаешь, сколько саксов в Лондиниуме? - Мерлин только плечами пожал - вопрос был риторическим. Они с Артуром не раз обсуждали план кампании и численность врага.
Не обращая на это внимания, Артур продолжал:
- С таким количеством, засевшим в городе, нам не справиться. Мы потеряем слишком много людей. Наш единственный шанс - скорость и хитрость. Твое открытие было очень удачным. Если этот шпион до сих пор исправно поставлял саксам сведения о нас, можно надеяться, что всё, что он узнает от тебя, станет немедленно известно его командованию. Твоя задача - убедить его в том, что мы двигаемся на соединение с силами короля Лундейна. Ни в коем случае не говори об этом прямо, и вообще постарайся, чтобы это прозвучало случайной оговоркой.
Мерлин закатил глаза. О его магии Артур узнал совершенно случайно, уж он-то мог бы не беспокоиться, на своем опыте почувствовав, как хорошо Мерлин умеет врать.
- Есть еще что-то, что мне нужно знать?
- То, что мы действительно сменим курс. Мы скоро выйдем на другую дорогу, ведущую в сторону от Лондиниума. Я рассчитываю на то, что нас постараются перехватить до того, как мы соединимся с нашими союзниками. Это наш единственный шанс выманить саксов за стены.
- А если они не кинутся в погоню? - Мерлин понимал, на что рассчитывал Артур - на то, что испугавшись соединения союзнических сил, саксы решат уничтожить армию Камелота, бросившую им вызов, любой ценой. Но что, если это не сработает? Ведь тогда действительно придется отправляться к королю Лундейна, и, несмотря на то, что саксы бесчинствуют на его территории, неизвестно, согласится ли этот трус расстаться хоть с частью своей армии, чтобы выдворить саксов из Лондиниума. Тогда они просто потеряют драгоценное время, и саксы успеют закрепиться еще сильнее. Построенный на берегу Тамесис, Лондиниум мог держать осаду сколько угодно. Вода под боком, прочие припасы могли доставляться кораблями, к тому же с кораблей очень удобно высадить отряд-другой, чтобы они ночью зашли в тыл осаждающим и устроили резню. Артур очень подробно расписал все прелести возможной осады, Мерлин теперь словно воочию представил, как они роют подкоп или занимаются еще чем-то столь же бессмысленным и отчаянным, потому что осада - это самое последнее средство.
- Если они не кинутся в погоню, то нам останется либо придумать что-то другое, либо отправляться к королю Лундейна и просить его о помощи.
- Или возвращаться домой, - тихо подсказал Мерлин.
Лицо Артура мгновенно стало отрешенным, практически безжизненным.
- Я не бросаю то, что начал, и не оставлю беззащитных людей на растерзание этим варварам.
Мерлин едва не хлопнул себя по лбу, проклиная собственный длинный язык. Да, ему случалось думать о том, что рано или поздно он вернется домой. Мерлин страшился этого, но позволить себе вот так сболтнуть лишнее... Кажется, Артур прав, ему совсем не помешает выспаться. Осторожно протянув руку, Мерлин коснулся закаменевшего плеча кончиками пальцев. Артур вздрогнул, но руки не сбросил. Мерлин уже увереннее положил ладонь ему на плечо.
- Прости, - тихо и очень искренне сказал Мерлин. Артур вдруг ссутулился и глухо признал:
- Может настать момент, после которого возвращение будет самым умным решением. Возможно, мне придется его принять ради всех моих солдат, которые не должны и не могут погибнуть в сражении за чужую страну. Но я не хочу, Мерлин, я не хочу принимать это решение.
Плюнув на приличия, Мерлин пододвинулся вплотную, но руку с плеча все же убрал, чтобы это не выглядело объятием.
- Послушай, - нерешительно начал Мерлин. - Я знаю, что твой отец не одобрит, но все, что я говорил тогда, про дракона и про то, что я сильный маг, - правда. Если ситуация выйдет из-под контроля, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
- А потом кинуть факел в твой костер? - зло отрезал Артур. - Нет, спасибо, уволь меня от такой чести.
- Ну, мы всегда можем сказать, что дракон прилетел случайно, - оптимистично заявил Мерлин. Секунду Артур недоуменно смотрел на него, словно пытаясь определить, всерьез это Мерлин или все-таки шутит, а потом громко рассмеялся, запрокинув голову и показав белые зубы. Мерлину его смех очень понравился - бархатистый и хрипловатый, очень заразительный. Поймав себя на улыбке до ушей, Мерлин обнаружил, что, мало того, что Артур не отодвинулся, принц еще и сам его приобнял. Сначала движение вышло случайным, потом вполне осознанным, дружеским, когда Артур стиснул его плечо и сказал:
- Мерлин, ты невозможен.
- Стараюсь, - хмыкнул Мерлин, постаравшись не вздрогнуть, когда пальцы принца сжались на его плече. Ни в коем случае не больно, просто Мерлин, чего греха таить, и поначалу реагировал на любое прикосновение принца слишком бурно, а уж сейчас, определившись, наконец со своими чувствами, только неимоверным волевым усилием заставлял себя концентрироваться на чем-то еще, кроме близости Артура. Кажется, получалось. По крайней мере, Артур ничего не заметил и руку пока не убрал.
Молчание повисло между ними - на этот раз уютное, полное понимания. каждый думал о своем, и если Артур наверняка строил планы по захвату Лондиниума, то Мерлин размышлял, каково было бы повернуться и прижаться щекой к руке Артура. Наверняка, очень приятно. Но если принц поймет, что происходит... Нет, о подобном лучше даже не задумываться, по крайней мере, в его присутствии. Да, за последние недели Мерлин хорошо научился контролировать свой длинный язык и выражение лица. Но это во время общения со всеми остальными. Для Артура, казалось, он стал лишь более открытым. Словно принц не просто общался с ним, но наблюдал и запоминал, учась читать реакции и угадывать мысли по малейшему движению глаз. Словно Артуру было не все равно. То есть нет, Мерлин, конечно, знал, что Артуру не все равно, но заинтересованность дружеская и романтическая - вещи разные.
Мерлин, при всей своей мечтательности, не склонен был их путать. Как не склонен был искать в словах и поступках принца что-то большее, чем они были на самом деле.
Возможно, они бы просидели так долгое время, но Мерлин, поймав себя на неуместных мыслях, слегка испугался и решил, что хорошенького понемножку. Да и времени на то, чтобы поговорить со шпионом, уже почти не было. Улыбнувшись с преувеличенной беспечностью, Мерлин поднялся с травы, потянулся и, кивнув Артуру на прощание, заявил:
- Отправляюсь выполнять приказ, Ваше Высочество, пожелайте мне удачи.
- Удачи, - Артур хитро ухмыльнулся. - С твоими способностями к вранью она понадобится и тебе, и мне.
- Если пойму, что меня раскрыли, будешь помогать прятать труп, только и всего.
- Давай все-таки постараемся этого избежать. Представляешь, что будет, если я по твоей милости попадусь закапывающим труп? А из-за тебя попадусь точно.
- Но ты же принц! Что тебе может быть?
Артур только отмахнулся, предоставляя Мерлину самому додумывать все последствия такой вот случайности, если она действительно произойдет. Мерлин вздохнул, но настаивать не стал. Раз уж шутка перестала быть смешной, ее следовало прекратить.
- У нас все получится, - уверенно сказал Мерлин. - Не сомневайся.
Артур пронзительно взглянул ему в глаза и неожиданно тепло улыбнулся.
- Не сомневаюсь.
Мерлин улыбнулся в ответ и с ловкостью, выработанной ночными вылазками, исчез в темноте. По крайней мере, он на это надеялся, но внимательный теплый взгляд еще долго чудился ему.
По дороге к отрядному костру, где обычно можно было найти шпиона, Мерлин прикидывал, как лучше повести разговор. С одной стороны, можно было прикинуться грустным, и, если речь зайдет об Артуре, пожаловаться на размолвку с ним, попутно поделившись "тайными планами". Можно было, наоборот, разыграть радость и сболтнуть что-нибудь лишнее от большого дружелюбия. Прикинув плюсы и минусы каждой линии поведения, Мерлин все-таки остановился на радостной беспечности. Во-первых, ее сыграть было легче, потому что сейчас Мерлин не чувствовал себя таким уж несчастным, во-вторых, она больше располагала к случайным оговоркам, а именно эффект случайности в данной ситуации был ценнее всего. Как Мерлин и ожидал, Гирсин обнаружился у костра, но тут возникла совсем другая проблема - компания рядовых, с которой он перебрасывался шуточками, совсем не располагала к раскрытию военных секретов. Мерлин замедлил шаг, обдумывая, как увести его подальше и стоит ли это делать вообще. Были все шансы, что шпион, отозванный для разговора наедине, заподозрит неладное. С другой стороны, оговариваться в присутствии доброй дюжины человек, которые немедленно разнесут информацию по всему лагерю, тоже было не лучшим решением. И откладывать уже было некуда - шпиону ведь еще понадобится время, чтобы связаться со своими, а значит - информацию он должен получить сейчас. Рассудив таким образом, Мерлин передумал и к костру подошел с самым унылым выражением лица, которое смог изобразить. Гирсин и сейчас оказался поразительно предсказуемым. На правах самого близкого приятеля из всей собравшейся компании, он хлопнул Мерлина по плечу и с сочувствием в голосе предложил кусок солонины. Брать что-то из рук врага и предателя было противно, но Мерлин заставил себя взять и даже откусить большой кусок. С трудом его проглотив, он натянуто улыбнулся и поблагодарил, радуясь про себя, что лекарь пока не отпустил Ланселота. В присутствии настоящего друга Гирсин не стал бы вести себя настолько фамильярно, а Мерлину, как ни претило ему разговаривать с человеком, убившим его хорошего знакомого, именно эта фамильярность была сейчас нужна. Так что на сочувственный вопрос "Что случилось?" Мерлин печально вздохнул и отвел глаза, всем своим видом демонстрируя, что и сказать хочется, и обстановка не располагает. Догадливый шпион немедленно предложил:
- Сходим за водой?
Мерлин с готовностью поднялся, усмехнувшись про себя. Как легко оказалось им манипулировать. Удивительно даже, что никто другой не замечал этой странной готовности всем услужить и со всеми приятельствовать. Да, в отряде, как в любом вынужденном обществе, после первых дней притирки и выяснения, кто сильнее, установились более-менее ровные отношения, и солдаты старались не задевать друг друга без повода, помня одновременно о приказе принца и, что важнее, о том, что им еще вместе сражаться и прикрывать друг другу спину. Но и дружить со всеми не стремился никто, кроме Гирсина. Еще Мерлин удивился было, что не заметил странности, пока "Эалдорский пекарь" не решил с ним познакомиться. Но с другой стороны, погруженность в боль и общение с Артуром и Ланселотом были достаточной причиной для того, чтобы не обращать внимание на все окружающее.
К ручью они все-таки не пошли. Не хотелось Мерлину натолкнуться на Артура. Вместо этого они, отойдя от костра, сбавили шаг и неторопливо пошли вдоль рядов палаток. Отбой еще не прозвучал, так что никто не обращал внимания на двух солдат, неспешно гуляющих по лагерю. К их беседе, кажется, никто тоже не прислушивался, поэтому Гирсин, участливо заглядывая в лицо Мерлину, поинтересовался:
- Что произошло?
Что он скажет, Мерлин придумал уже давно.
- Меня не собираются брать ко двору, - пожаловался он, стараясь вложить в голос как можно больше недовольства и разочарования. - Я уже и так намекал, и этак! Его высочество то ли не понимает, то ли не хочет понимать. Кажется, место в Камелоте мне не светит. Я так надеялся...
- Не переживай, - попытался поддержать его Гирсим. - Может, тебе просто стоит сказать прямо?
- И получить отказ? - скривился Мерлин. - Тогда шансов вообще не останется. А я пока не сделал ничего такого, чтобы прямо просить о подобной милости.
- Так сделаешь еще. Война не закончена, у тебя еще есть шанс выделиться.
- Как же, - горько вздохнул Мерлин. - Вся слава достанется лундейнцам.
- А они-то тут при чем? - удивился шпион. - Их трусливый король носу не кажет из своего замка.
- И вообще, - резко уходя от темы, Мерлин неловко пожал плечами, - мне кажется, я Его Высочеству надоел. Он все реже и реже зовет меня на тренировки.
- Скучаешь по синякам? - не удержался от того, чтобы не подпустить хоть маленькую колкость шпион.
Мерлин только хмыкнул про себя - для всех их отношения с Артуром все еще оставались отношениями воина и его тренировочного чучела, но даже такому положению солдаты завидовали. И любой согласился бы на десяток синяков, если бы они означали внимание принца. Так что Мерлин опять пожал плечами и вздрогнул, заметив, что палатки давно кончились и впереди ручей - вернее, речушка, которую ручьём Мерлин звал в сравнении с Тамесис.
- У тебя вода в фляжке есть?
- Да.
- Отлично, а у меня кончилась, подожди минуту, я наберу.
- Вода - это хорошо, - размечтался Гирсин. - Но лучше бы винца.... Давненько я его не пил - хорошего, неразбавленного.
Мерлин, последние несколько минут мучительно подбиравший слова, чтобы незаметно обратить внимание шпиона на то, что армия теперь движется вверх по течению ручья (хотя, чтобы выйти к Лондиниуму, идти нужно было вниз), чуть не хлопнул себя по лбу, найдя удачное решение и немедленно согласился:
- Да, выпить вина сейчас было бы здорово. Там выше по течению деревушка есть, если повезет, достану фляжку-другую.
- Поделишься? - загорелись глаза у Гирсина. Похоже, по вину он и правда соскучился.
- Поделюсь, - с энтузиазмом кивнул Мерлин и тут же отвернулся, заметив на лице шпиона внезапное озарение и не желая выдать свою осведомленность. Кажется, до Гирсина дошло, и он сделал правильные выводы из оговорок Мерлина. Теперь оставалось только надеяться, что план сработает так, как и задумано.
Еще немного поболтав о вине, Мерлин уже начал искать предлог, чтобы прекратить обременительный разговор, но его спас низкий звук горна, возвещающий об отбое. Попрощавшись с Гирсимом у входа в свою палатку, Мерлин с чувством выполненного долга растянулся на привычном жестком тюфяке и уснул.
Плеснув в лицо холодной водой, Мерлин довольно фыркнул и хотел уже идти завтракать, как чья-то рука бесцеремонно толкнула его, едва не окунув в ручей. Возмущенно развернувшись, Мерлин обнаружил Ланселота и с чувством обругал дорогого друга:
- А если бы я все-таки свалился?
- И поделом, - непреклонно скрестив руки на груди, сказал Ланселот. - Кто оставил меня на растерзание лекарю?
- Сам виноват! - еще больше возмутился Мерлин.- Не упоминал бы о приказе - избежал бы клизмы.
- Между прочим, - обиделся Ланселот, - если бы не моя оплошность, Его Высочество бы не успел тебя остановить.
Крыть было нечем. Но Мерлин все-таки не мог не оставить за собой последнее слово. Или хотя бы не сделать гадость: веер мелких брызг, окативших Ланселота, вызвал негодующий вскрик и попытку все-таки искупать Мерлина в ручье.
Но шкодливого волшебника уже и след простыл.
После завтрака переход был коротким. Армия миновала бы деревеньку, которую Мерлин вчера упомянул Гирсину, если бы авангард не натолкнулся на отряд саксов, захвативших ее жителей в плен. Разобравшись с противником и поговорив со старостой деревни, Артур решил сделать остановку. Насколько заметил Мерлин, не только скорость их передвижения ощутимо упала, но Артур также пользовался любой возможностью задержаться в пути. Видимо, давал саксам время на то, чтобы их догнать.
"Только бы не переиграл", - волновался Мерлин.
Воспользовавшись внеплановой передышкой, солдаты отдыхали на всю катушку. В кои-то веки к моменту остановки солдаты не успели устать. Непривычный гомон, стоявший в лагере, слегка раздражал Мерлина, привыкшего к относительной тишине. С другой стороны, исчезновения Гирсина в общей сумятице никто не заметил. Конечно, Мерлин не искал его специально, но обычно шпион обнаруживался в самых активных компаниях - видимо, собирал сплетни и слухи. Сейчас же его не было видно. Мерлин надеялся, что, возможно, именно в этот момент Гирсин передает саксам сведения.
Был и еще один положительный момент у этой остановки, не считая, конечно, того, что Мерлину действительно удалось стянуть немного вина. Не без помощи магии, конечно. Момент этот заключался в том, что Артур, которому староста любезно уступил свой дом, наименее пострадавший от набега, в кои-то веки был не слишком занят. Выяснилось это, когда Мерлина, довольного удачной, казалось бы, кражей, схватили за шиворот и протяжно поинтересовались:
- Собираешься нарушить лагерные порядки, Меееерлин?
Судя по спокойному ироничному прищуру, который появлялся у Артура каждый раз перед совместной тренировкой, все важные вопросы на ближайшие пару часов были решены, и сейчас Мерлину предстояла разминка в обществе Его Высочества. Нельзя сказать, что Мерлин огорчился, но физиономию скорчил кислую и недовольно спросил:
- Тебе что, обязательно знать всё?
- Когда дело касается тебя - обязательно, - слишком серьезно, чтобы это было выговором, ответил Артур. Но ни обдумать, ни ответить Мерлину не дал, все так же чуть ли не за шкирку придав ему ускорение в направлении деревенской площади. Мерлин слегка насторожился - обычно Артур предпочитал тренировки вдали от посторонних глаз. Что заставило его в этот раз изменить свои предпочтения, Мерлин не знал. Зато достаточно знал принца, чтобы с уверенностью утверждать - он ничего и никогда не делает без причины. Еще одной странностью оказалось то, что вместо тренировочных палок в этот раз были мечи. Гадая, что могло послужить причиной, Мерлин, тем не менее, ловко отбивал все удары. Не то чтобы Артур не старался, но и не особо стремился победить, давая ему возможность продемонстрировать приобретённые навыки.
Несколько минут поразмышляв над причиной такой беспечности, Мерлин сообразил - то, что в движениях Артура для него - беспечность, для других, не тренировавшихся регулярно с принцем, - достаточно зрелищный бой. По крайней мере, под конец тренировки вокруг собрались почти все десятники и немало простых солдат.
Под конец, конечно, Артур не отказал себе в удовольствии выбить оружие из рук Мерлина, но вряд ли так уж много народу поняло, что принц мог сделать это в любую минуту.
Мерлин же не понимал, зачем Артуру вдруг понадобилось демонстрировать его прогресс так открыто. Потому что если пойти проверенным путем и вычислить цель действия по его результату, Артур хотел именно показать всем, что Мерлин теперь далеко не тот слабак, каким был в самом начале. Если бы с причиной было так же просто... Конечно, ничто не мешало Мерлину спросить, но что-то да подсказывало - в этот раз Артур не ответит. Да и нужно ли Мерлину знать? Если Артур решил, что так лучше, и если сам ничего не скажет, то спрашивать Мерлин не будет. Он доверял Артуру во всём.
Разумеется, после этой маленькой демонстрации пойти куда-нибудь вместе не получилось. Да и не стала армия надолго задерживаться - пара часов стихийного отдыха, и снова был отдан приказ к выступлению.
До заката они успели побывать еще в одной деревне, в ней же и остались на ночь. Его Величество с почетом разместили в доме старосты. Насколько Мерлин знал, король еще не пришел в себя, но в своих заклинаниях не сомневался - Его Величество выздоровеет. Лишь бы не очнулся до того, как Артур возьмет Лондиниум.
Без незримого надзора отца Артур был куда свободнее, увереннее и наконец-то начал раскрывать свой потенциал командующего. Наконец-то почувствовал свою силу и власть над людьми. В тени отца Артур и вел себя соответствующе. Почтительный сын, послушный принц. Отвечая же за армию, преобразился. И раньше властное, его поведение приобрело оттенок спокойной уверенности.
Уже не юнец, а мужчина. Правитель. Такой, какой должен быть.
Мерлину эти перемены нравились - и одновременно он с невольным сожалением думал, что, очнувшись, Утер самостоятельность сына вряд ли одобрит. А очередная ссора с отцом нужна была Артуру меньше всего.
Итогом его размышлений стало решение, принятое не без долгих колебаний, но альтернативы не имеющее. Если Его Величество очнется раньше, чем кончится война, Мерлин погрузит его в магический сон, давая Артуру возможность действовать так, как он посчитает нужным, развиваться и обрести уверенность настоящего властителя.
Главное, чтобы сам Артур об этом не узнал. Предсказать его реакцию в таком случае Мерлин не решался.
Оставалось лишь надеяться, что крайние меры не понадобятся. И у Мерлина были все основания на это рассчитывать: все-таки рана Его Величества была довольно серьезной, а постоянные перемещения не способствовали быстрому ее заживлению, несмотря на магическую поддержку.
- О чем задумался? - как всегда неслышно подошел Артур.
Мерлин вздрогнул и приветственно улыбнулся.
- О том, что, кажется, все получилось, - беззастенчиво соврал он.
- Кажется? - поднял брови Артур.
- Ну, наверняка мы узнаем только одним способом, - Мерлин соскочил с телеги, на которой сидел, болтая ногами, хрустнул пальцами, разминая, и предложил:
- Тренировка?
- Тебе не хватило утренней?
- А утром была тренировка? - парировал Мерлин. - Мне показалось - демонстрация.
Вопросов он задавать не стал. Артур тоже тему предпочел не развивать, и они, без зазрения совести выдернув палки из ближайшего частокола, отправились к самому свободному краю лагеря, устроенного вокруг деревеньки.
Только оказавшись напротив Артура с привычной тяжестью палки в руке, Мерлин осознал, что каким-то образом действительно успел соскучиться по тренировкам. Когда Артур не только объясняет, что нужно делать и как, но и показывает, иногда оказываясь так близко, словно они вовсе не дрались, пусть даже не всерьез. А еще Мерлину нравилось просто наблюдать за ним: за сдерживаемой силой каждого удара, за скоростью и выверенной точностью каждого движения.
Нравилось знать, что любой замах мог закончится для него серьезно травмой, но никогда не заканчивался, потому что Артур неизменно следил за тем, чтобы даже синяка не поставить. И стоило, пожалуй, признаться самому себе - Мерлину в первую очередь нравилось ощущать заботу. Отвлекшись на неуместные мысли, Мерлин сам не заметил, как оступился и по собственной же глупости налетел на палку, как раз завершающую замах. Бок отозвался резкой болью, потому что не рассчитывавший на такую неуклюжесть Артур не успел задержать руку, как делал всегда.
- А ведь казалось бы, стать еще более неуклюжим, чем ты был, невозможно, - иронично заметил Артур, опустив палку и помогая Мерлину подняться. - Это надо же - напороться на удар самому.
Мерлина насмешки не трогали. Во первых, Артур насмехался над ним всегда. Во вторых, резкости слов противоречило беспокойство, отчетливо мелькнувшее в глазах Артура. И то, что принц, даже не интересуясь мнением Мерлина на этот счет, задрал ему рубашку, осматривая покрасневшее место, где в будущем должен был проявиться роскошный синяк. Возведя глаза к небу, Мерлин попытался одернуть рубашку, но Артур не пустил, взглядом велев оставаться на месте и быстро пробежавшись пальцами по боку вдоль ребер.
Очень стараясь ничем не выдать себя, Мерлин со всей естественность, которую смог наскрести, запротестовал:
- Да нет там переломов, не волнуйся, я бы почувствовал.
- В горячке боя? Как же, - и не думая его слушать, Артур ощупал ребра еще раз. Теперь - нажимая сильнее и заставляя Мерлина морщиться от тягучей боли. - Вот сейчас верю, что нет, - удовлетворенно кивнув, сказал он по завершении осмотра.
Мерлин поежился и поспешно одернул рубашку, но от Артура это не укрылось.
- Неужели мерзнешь?
Отчаянно сожалея о том, что заклинания, не дающего краснеть, в природе не существует, Мерлин вместо ответа вскинул палку и ринулся на Артура. Его прямой удар принц даже отбивать не стал - как когда-то давно на первой тренировке. Просто перехватил палку свободной рукой, резко дернул на себя и приставил свою к горлу Мерлина.
- Ты мертв, - лениво сообщил он, не торопясь отпускать.
- Если сможешь повторить этот фокус с мечом, а не с палкой, - не пожелал так просто сдаваться Мерлин, - то я признаю поражение.
- Да пожалуйста, - не смутился Артур. - Доставай меч.
- Ты с ума сошел? - негодование придало Мерлину сил, а может, Артуру просто надоело держать его, но палку он отпустил, и Мерлин смог отскочить назад.
- Ну давай, Мерлин. Или ты боишься причинить мне вред?
- Я боюсь, что ты причинишь себе вред, - отрезал Мерлин и за мечом упрямо не полез. Даже чуть сдвинул ножны - подальше от искушения.
Задумчиво вращая в руке палку, Артур неторопливо пошел вперед мягкой пружинистой походкой. Мерлин не хотел пятиться, честно, но слегка исказившееся хищное выражение лица Артура заставило его отступить сначала на шаг, потом еще на один.
- Волнуешься за меня?
Нужно было придумать остроумный ответ и свести все к шутке. Но, как на зло, на ум не шло ничего подходящего, и всё, что смог сделать Мерлин - это неодобрительно поджать губы и продолжать пятиться.
Артур не ускорял шаг, и расстояние между ними не сокращалось, пока Мерлин не уперся в забор. Вот тут-то ему стало не по себе. Чего хотел от него Артур? Раньше принц никогда не давил, и не водилось за ним привычки затягивать шутки, переводя их в серьезную плоскость. Что было не так в этот раз? И чем грозили Мерлину эти внезапные перемены в поведении Его Высочества?
Тем временем Артур приблизился почти вплотную и негромко, практически на ухо сказал:
- Я польщен, Мерлин.
И в этот момент до Мерлина дошло, что в эту игру можно играть вдвоем.
- Что вы, Ваше Высочество, - практически мурлыкнул он, - вашим беспокойством обо мне я польщен гораздо больше.
Как ирония превратилась в кошачье урчание, Мерлин сам не имел понятия. Но результат получился более чем впечатляющий - Артур почти прижал его к забору, почти...
Мерлин не знал, что могло бы произойти. С равной вероятностью Артур мог отшутиться, жестоко срезать нахала... и поцеловать.
До этого момента Мерлин даже не задумывался о последней возможности. Но сейчас, под горящим в лунном свете взглядом, всем телом ощущая близость Артура, впервые допустил мысль о том, что и такое все-таки возможно.
Но все-таки до самообладания Артура Мерлину было слишком далеко. Потому что принц, почувствовав, что все зашло слишком далеко, немедленно взял себя в руки. Ни в взгляде, ни в движениях не осталось хищной неспешности. А вот Мерлин, даже дойдя до палатки и укутавшись в одеяло, чувствовал, что успокоиться до конца так и не смог. И какие выводы из этого сделал Артур - совершенно неясно.
Третья деревня, в отличие от двух предыдущих, лежала в руинах. Очевидно было, что ее жители сопротивлялись до последнего - но где крестьянам тягаться с обученными воинами... Армия вышла к ней под вечер, и подкрашенные закатным солнцем остовы домов производили жуткое впечатление. Пожалуй, даже более жуткое, чем развешанные по наспех вкопанным столбам и окрестным деревьям жители селения. Женщины, дети, старики, - саксы не пощадили никого. Гнилостный воздух, окруживший развалины, казалось, заползал под одежду. Мерлин впервые за несколько недель ощутил беспощадную реальность происходящего.
Несмотря на то, что люди устали, а рядом был колодец, задержалась здесь армия лишь для того, чтобы похоронить погибших. Огромный погребальный костер еще не успел догореть, когда солдаты, подгоняемые не столько понуканиями десятников, сколько желанием поскорее убраться от страшного места, двинулись в путь. Мерлин не оглядывался - картина разрушенного селения не покидала его, вставая перед глазами каждый раз, когда он хоть немного отвлекался. В сотый раз прогнав страшное видение, он нехотя переключился на куда более приятные и наиболее неоднозначные размышления.
Артур.
Что произошло вчера? Артур и раньше подтрунивал над ним, но впервые перешел границы шутки. Не показалось ли Мерлину, что в глазах принца он заметил не просто интерес, не просто симпатию, но желание? И чем объяснялось то, что Артур, без труда поняв, о чем думал в тот момент Мерлин, так резко взял себя в руки и всё прекратил? Артур был слишком умен и слишком хорошо его знал, чтобы не понять подоплеку произошедшего. Если бы хотел - действительно мог поцеловать. Не поцеловал. Ведь казалось бы - какой еще нужен ответ? Но Мерлин тоже успел узнать Артура. Желай принц отказать - дал бы понять более резко. Так, чтобы никаких иллюзий не осталось. Но Артур попросту взял себя в руки и ничего не сказал. И попрощался как обычно, словно ничего выдающегося не произошло. Это вполне могло означать, что интерес Мерлина отнюдь не безответен. А могло и не означать. Мерлин далек был от мысли о том, что успел узнать Артура достаточно, чтобы однозначно судить его поступки.
И все-таки, что могло заставить Артура так резко отстраниться? То, что Мерлин ниже его по положению? То, что они оба мужчины? Но первое не мешало Артуру дружить с Мерлином, так что вряд ли могло мешать большему, а второе... Мерлин был весьма наслышан о рыцарских и вообще армейских нравах. Все-таки он не только с Артуром общался, а в армии о плотской любви говорили открыто и без прикрас. Иллюзий, что у Артура может не быть опыта с мужчинами, Мерлин не питал.
Стоп.
Зная характер Артура, Мерлин все-таки мог предположить: принца смущало совсем не то, что они оба мужчины, а то, что Мерлин - подросток, почти мальчишка. Кажется, это было самым логичным объяснением сдержанности Артура. Осененный догадкой, Мерлин едва не сбил строй, но вовремя спохватился, убрав заодно с лица мечтательную улыбку. Кажется, поздно: судя по подозрительному взгляду Ланселота, шагавший рядом друг уже несколько минут наблюдал за выражением его лица и теперь собирался расспросить.
Конец его размышлений был ознаменован тем, что армия вышла к озеру, и над строем полетел приказ останавливаться и разбивать лагерь. В привычных хлопотах по установке укреплений Мерлин забыл и об Артуре, и о Ланселоте, но когда Батч объявил, что можно идти ужинать, друг с жадностью голодной вороны вцепился в Мерлина и потребовал:
- Выкладывай.
- Было бы что, - попытался отвертеться Мерлин. Но с Ланселотом этот фокус не прошел. Пришлось отчаянно двигать бровями и всячески сигнализировать, что этот разговор явно не для очереди за своей порции каши с солониной. Ланселот покивал, но экзекуция не отменилась, а всего лишь была отложена. И все оставшееся время до подхода своей очереди Мерлин размышлял, сказать ли Ланселоту правду или соврать. И если соврать, то что именно.
В конце концов Мерлин остановился на правде. Врать не хотелось, да и отталкивать Ланселота тоже. Помимо того, что обижать друга было бы свинством после всего, что Ланселот из-за него вытерпел, пока они разговаривали, шпион не рисковал приближаться к Мерлину с задушевными беседами.
В итоге, пристроившись под деревом на берегу озера, Мерлин выложил всё как на духу.
- Ну хоть кто-то из вас соображает, - проворчал Ланселот, выслушав исповедь и придя к тем же выводам, что Мерлин.
- Послушай, - не сдержался Мерлин. - Мне, конечно, не двадцать пять, но кое-кто из моих ровесников уже женат. И я достаточно взрослый, чтобы сделать свой собственный выбор!
Ланселот только покачал головой, вызвав у Мерлина непреодолимое желание надеть ему на голову ополовиненную миску с кашей. Но еду было жалко, и Мерлин ограничился демонстративным фырканьем.
- Дело не только в возрасте, - после продолжительного молчания вдруг веско сказал Ланселот. - Ты простолюдин, он принц. Ни к чему хорошему ваша связь не приведёт. Дружить с ним уже опасно, заходить дальше — опасно вдвойне.
- Не опаснее, чем быть магом, - кривовато усмехнулся Мерлин, вновь ловя себя на мысли, у кого он эту усмешку позаимствовал.
Кажется, Ланселот тоже это заметил, потому что махнул рукой и вздохнул:
- Делай, что хочешь, но не говори потом, что я тебя не предупреждал.
- Забавно, ты предупреждаешь меня об опасности и о сомнительности связи, - вслух подумал Мерлин. - Ты ничего не сказал про то, что связи как таковой может не быть, потому что я тут единственный влюблённый дурак.
- Дурак — да. Влюблённый — нет, - Ланселот поднялся, сполоснул миску с ложкой и, оглянувшись на Мерлина, снисходительно пояснил: - Это не со мной Его Высочество проводит любую свободную минуту. Тебе должно быть виднее.
Мерлин задумчиво прикусил черенок ложки.
Максимум сутки до того, как их догонят саксы, если всё сработает. Максимум двое, если не догонят и придётся отправляться к королю Лундейна за помощью. Там Артур будет жить в замке, а Мерлин — за его стенами, и независимо от результата переговоров встречаться так же свободно, как сейчас, они не смогут.
Мерлин спокойно доел кашу. Неторопливо вымыл посуду. Занёс её в палатку. И отправился к Артуру.
В палатку принца с «заднего входа», то есть пролезая под пологом, он проходил уже легко и привычно, проигнорировав мученическое «Идиот», когда Артур заметил вторжение.
- Мог бы уже открыто приходить. Всё равно все тебя замечают, так какая разница, как ты ко мне попадаешь? - ехидно предложил Артур, отрываясь от еды.
Как-то так вышло, что единственный раз, когда Мерлин видел Артура с ложкой в руках, был очень давно, ещё в тренировочном лагере. Наблюдать его за едой сейчас было непривычно, но приятно.
- Ты ешь-ешь, - не смутившись, заявил Мерлин и нахально плюхнулся на походную кровать. - Я подожду. А то у меня ощущение, что ты воздухом в последнее время питаешься.
- Какая трогательная забота.
Несмотря на язвительный тон, Артур снова обратил внимание на миску, чьё содержимое не отличалось от обычного солдатского пайка, а Мерлин провёл пальцами по алой ткани покрывала. Надо же, питается скромно, зато кровать и в походе почти королевская — мягкая, уютная... Мерлин скинул сапоги, порадовавшись, что совсем недавно стирал портянки, и растянулся на такой привлекательной постели.
Он очень хорошо знал, что, если ошибся, то его жестоко высмеют и будут припоминать подобную вольность при каждом удобном случае. Но точно так же он знал, что не ошибся. Вольно или нет, Артур вчера ослабил контроль настолько, чтобы Мерлин уверился в собственной правоте.
Была и ещё одна вещь, которую Мерлин знал наверняка. Рано или поздно Артур бы всё понял сам, если не понял до сих пор. Так же, как с возрастом и магией. Но скрывать от него что-то ещё Мерлин не хотел. Хватит лжи и недоговорок.
Артур доел, но миску отставлять не спешил, словно это простое действие было гранью, за которой начнётся...
- Мерлин, - глуховато, сдержанно позвал он, не отводя взгляда от стола.
- Почему ты сомневаешься? - тихо ответил Мерлин. - Назови хоть одну стоящую причину. Действительно стоящую.
- А какая, по-твоему, будет стоящей? - немедленно возвращаясь к своему обычному насмешливому настроению, Артур всё-таки посмотрел на Мерлина, раскинувшегося в его постели.
- Я могу назвать целую одну, - охотно откликнулся Мерлин, демонстративно потягиваясь. На самом деле он не очень знал, что лучше делать, чтобы Артур окончательно прекратил сомневаться и уже подошёл ближе, погладил, чтобы... но, кажется, инстинкты и без разума неплохо работали: Артур смотрел снисходительно и насмешливо, как на первой тренировке, но при этом ласково, что придавало уверенности. - Только если ты меня не... хочешь.
На слово «любить» у Мерлина всё-таки не хватило смелости.
Артур демонстративно закатил глаза и поднялся с шаткого походного стула. У Мерлина внутри всё замерло. Сейчас Артур скажет «хочу», и... или наоборот, выставит, обиженный... Прав был Артур, он идиот. Ну почему не смог выговорить? Побоялся слишком сильного слова, а обидеть не побоялся?
Артур подошёл к нему, замершему на постели в позе скорее жалкой, чем соблазнительной, и опустился рядом. Покачал головой, наклонился, как для поцелуя, но его губы скользнули по скуле, по виску, к уху... Мерлин заметил, что дрожит, только когда его успокаивающе погладили вдоль бока, попутно слегка пощекотав, чтобы снять напряжение.
А потом всё стало неважно. Прав был Ланселот, хотя бы один из них соображал — потому что одновременно Артур тихо сказал ему на ухо:
- Люблю. И к чёрту здравый смысл.
Отпустило резко, Мерлин весь обмяк на постели, прикрыл глаза, прижимаясь щекой к щеке и позволяя себе впитывать чужое тепло.
Они провели в этой позе несколько минут, прежде чем Мерлин окончательно успокоился и, снова обретя уверенность в себе, не позвал слегка недовольно и с тщательно скрываемым опасением:
- Только не говори, что мы этим ограничимся!
- А ты хоть знаешь, чего просишь? - Артур отстранился, сел на постели, не прекращая, тем не менее, нежно поглаживать Мерлина вдоль бока. Но и дальше не заходя. В его глазах плясали смешинки — таким Артура Мерлин не видел, пожалуй, никогда. Расслабленным, очень спокойным, и при этом не прохладно-насмешливым с менторскими замашками самодовольного принца. И не слишком серьёзным, как во время их откровенных разговоров. Просто — в хорошем настроении.
- В общих чертах представляю, - осторожно ответил Мерлин, не зная, как бы дать понять, что он ещё не спал с мужчиной, но не боится. Впрочем, вопрос, кажется, был риторическим, потому что во взгляде Артура, получившего разрешение, уже постепенно загоралось вчерашнее желание. Тогда, мелькнувшее и почти сразу подавленное, оно не вызвало в Мерлине никакого отклика, кроме радости, что Артуру он не безразличен. Сейчас, разворачивающееся в полную силу, меняющее взгляд Артура на внимательный и острый, а движения — на обманчиво ласковые, готовые смениться жёсткостью при необходимости, оно завораживало. У Мерлина сбилось дыхание, сердце застучало часто-часто, и, несмотря на свою браваду, ему пришлось давить в себе позорный порыв сбежать прямо сейчас или хотя бы закрыться.
Да, в двух снах, которые успел увидеть Мерлин, всё было сладко. Но реальность от снов отличалась, он прекрасно знал по рассказам приятелей. Вряд ли ему так уж понравится в первый раз или даже в третий. Все как один говорили, что придётся долго привыкать.
Разумеется, его нерешительность не осталась незамеченной. Артур снова склонился над ним, на этот раз не просто обнимая, а давая почувствовать свой вес и то, что выбор сделан. Теперь — не отпустят, теперь дороги назад нет. Всё сказано и решено, а впереди ещё не одна битва, каждая из которой может стать последней для любого из них. Да, Артур очень сильный воин. Да, Мерлин очень сильный маг. Но судьба всегда сильнее, и кто знает, что она заготовила для них?
А Артур по-прежнему читал его как раскрытую книгу. Не нужно было ничего объяснять, ничего просить: Артур просто его поцеловал, прижимая к постели и нежно сжимая бёдра. И гладил, и прикусывал кожу немного болезненно, но в правильных местах и в правильное время — одновременно сжимая сосок, поглаживая член или проталкивая пальцы внутрь. И оказалось всё совсем не так больно — Артур позаботился, долго растягивая и сначала заставив кончить от пальцев, чтобы Мерлин окончательно расслабился. И ещё лучше было бы полежать в обнимку, даже заснуть вместе, если бы им дали такую возможность. Запел сигнал тревоги, в лагере началась привычная предбоевая суматоха, Артур с Мерлином выскочили из постели как ошпаренные, торопливо натянули одежду и, похватав мечи, разбежались. Даже прощаться не стали — как не стали скрываться, когда зацелованный, размякший Мерлин со следами собственнических укусов на шее выбежал с Артуром из палатки. Всем было не до того.
План сработал — саксы всё-таки напали. Значит, им предстояло выдержать тяжёлую битву сейчас и не менее тяжёлую осаду потом.
Мерлин помчался к своему отряду, издалека слыша крики Батча и на ходу соображая, успеет ли хотя бы шлем нахлобучить. Впрочем, неважно. Артур всё-таки не зря его учил — эту битву он переживёт. Обязан. А после неё вернётся — к Артуру.
Саксы уже штурмовали лагерные укрепления, и Мерлин больше не думал ни о чём, кроме сражения. А потом — потом и думать нечего. Мерлин и так уже знал, что вернётся домой — ненадолго. А потом отправится в Камелот. И там его будут ждать.
-Конец-