Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
31
РЕФЕРАТ
По предмету: «ВВЕДЕНИЕ В СПЕЦИАЛЬНОСТЬ»
Тема : «ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТЬ НА УРАЛЕ»
Челябинск 2011
Содержание
стр.
ВВЕДЕНИЕ
Особая честь в истории русского золота принадлежит Уралу, уральцам, потому, что именно на Урале нашли первую русскую залежь самородного золота, и потому, что не кем иным — уральцами открыты богатейшие золоторудные провинции в Сибири, ставшие и поныне основой процветающей мощной золотопромышленности страны.
Золото долго не давалось в руки русским рудознатцам. Издревле было известно —в уральских недрах много драгоценного металла. Геродот- ученый, «отец истории», жил в v веке до н. э. Он собрал и записал очень многие и поныне не потерявшие ценность сведения о жизни давно ушедших народов и государств. Геродот посвятил немало страниц золоту скифов. Он не знал достоверно, где они брали металл для изготовления многочисленных золотых вещей, но приводит несколько легенд об этом. По одной из них, скифы брали золото в Рифейских горах, где было его видимо-невидимо, поскольку оно ежегодно прорастало там из глубин земли обильными пшеничными стрелами и затем, подобно зернам с перезревшего колоса, осыпалось на землю драгоценными крупинками.
В этой легенде примитивно понята и изложена принятая повсеместно и бытующая до сих пор гипотеза о происхождении многих золотых залежей. Из раскаленных недр к поверхности по пронизывающим земную кору разломам и трещинам вздымались струи золотоносных горячих растворов. Проникая в верхние, уже остывшие горизонты горных пород, они остывали и становились сгустками и ниточками драгоценного металла в ветвящихся кварцевых жилах. Примерно так формируются многие так называемые «коренные» месторождения золота.
Описанный выше процесс происходит большей частью в горах. Горы с годами разрушаются. Многие ветви кварцевых жил появляются на дневной поверхности, и здесь, под действием воды, льда и солнца, раскалываются, дробятся, высвобождая, рассыпая вокруг кусочки, крупицы драгоценного металла. Ручьями, речками, вешними потоками эти кусочки сносятся в речные долины, где они, тяжелее намного по удельному весу всех обычных песчинок, скапливаются на дне, образуя золотые россыпи.
Сохранились и достоверные сведения о древнем уральском золоте. Сегодня мы располагаем точными сведениями о том, что золотодобыча на Урале велась уже в древнейшие времена.
ПОЯВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИ НА УРАЛЕ В XIX –НАЧАЛЕXX ВВ
250 лет назад, 21 мая (1 июня) 1745 года, крестьянин села Шарташ, располагавшегося в то время недалеко от г. Екатеринбурга, Ерофей Марков явился в Главное заводов правление и сообщил, что во время поиска слюды по Становой дороге недалеко от речки Березовки им было найдено золото.
За годы, прошедшие с того дня, явившегося днем рождения золотодобычи на Урале, золотопромышленность края прошла восемь различных этапов становления и развития, взлетов и падения.
Первый этап (1745-1747 гг.) — период открытия и «поиска» открытого. Сразу же после заявления Е.Маркова на место находки был отправлен асессор А.И.Порошиц, который не обнаружил никаких признаков золота. Е.Марков был взят под стражу, началось следствие, которое продолжалось два года. За это время на место, указанное Марковым, несколько раз выезжали поисковые партии русских и иностранных горных инженеров. Самого Е.Маркова то выпускали под поручительство односельчан, то снова брали под следствие. Только после того, как 23 сентября (4 октября) 1747 г. бергпробирер Е.Рюмин исследовал «камения», взятые с места находки Е.Маркова, и обнаружил жильное золото, обвинения с последнего были сняты, и он стал официально считаться первооткрывателем российского золота.
Причиной столь длительных поисков было то, что Е.Марков, очевидно, нашел крупицы видимого золота в россыпном месторождении, а все посылаемые партии искали коренное месторождение, расположенное под золотоносными песками и обнаруженное Е.Рюминым только тогда, когда шурфы прошли верхние слои.
На месте находки Маркова был заложен рудник, получивший название Пышминский, впоследствии переименованный в Первоначальный; его эксплуатация продолжалась до 50-х гг. XX века. С 1748 года в нем добыли около 340 килограммов драгоценного металла.
Рудник этот поистине оказался первоначальным. В его окрестностях к началу XIX века было выявлено еще около 70 золоторудных мест, почти на каждом из которых были заложены и работали рудники. Постепенно выяснилось, что Марков открыл месторождение мирового класса — уникальное Березовское месторождение, вошедшее в геологические учебники всех стран мира. К 1806 году счет золота, добытого здесь, шел уже на сотни пудов.
Второй этап (1748-1812 гг.) — период государственной добычи. С 1748 г., с момента постройки Березовского золотопромывального завода начинается промышленная добыча золота в России. В этот период были открыты золотоносные месторождения в районе Миасса, в Оренбургской степи, в верховьях реки Чусовой, на Северном Урале. Добыча золота производилась в то время на основе совместного указа Сената и Берг-коллегии от 1754 г., по которому всем нашедшим золото и руды разрешалось строить заводы.
Однако добыча золота в этот период развивалась только на казенных землях — на Березовских, Миасских, Гороблагодатских и Богословских промыслах. Даже изданный 28 июня 1782 г. указ Екатерины II «О горной свободе», предоставлявший помещикам право добычи золота и других металлов на принадлежавших им землях при условии уплаты в казну десятой доли стоимости добытых металлов, не исправил дело. Уральские помещики, которые одновременно являлись и заводовладельцами, старались не иметь дела с золотом. У всех перед глазами был прецедент потери Демидовыми Колывано-Воскресенских заводов на Алтае в 1747 г. из-за находки там золота. Подобный печальный опыт научил уральских заводчиков всеми силами препятствовать поискам золота на подвластных им землях, по принципу «лучше довольствоваться малым, чем потерять все».
Особенностью добычи золота в этот период была добыча исключительно жильного золота — открытие россыпного было еще впереди. В других же странах и регионах сначала находили россыпи, а потом только, в результате специально направленных геологических поисков, находили коренные месторождения.
28 мая 1812 г. был издан сенатский указ «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати», ознаменовавший собой начало третьего этапа истории уральского золота (1812-1861 гг.) — периода частно-государственной добычи. Закон был принят правительством в связи с тяжелым положением государственных финансов, результатом постоянных войн начала века. Это был первый российский закон, специально посвящённый добыче золота. Этот закон открывал полный простор для любых предпринимателей, создавал возможности перехода к капиталистическим формам в золотопромышленности. В законе точно определялось, что правительство не будет претендовать на места находок золота, а сохранит за собой только преимущественное право на покупку драгоценных металлов. Предприниматель должен был заплатить подать с добытого золота, а казна имела право потребовать обмен всего добытого металла на отчеканенную из него монету.
В этот период произошло событие, открывшее новую страницу в золотопромышленности России. В 1814 г. штейгер Березовских золотых промыслов Л.И.Брусницын открыл россыпное золото и предпринял первые попытки по его извлечению. Добыча нового вида золота оказалась настолько выгодной, что разработка жильного золота на Урале в течение нескольких лет вообще не велась.
Добычей золота начинают заниматься не только заводчики, но и купцы. Немало сил и средств в развитие золотодобычи на Урале вложило правительство. Для проведения широких геологопоисковых работ, установления местонахождения и запасов золотоносных песков, увеличения добычи золота в апреле 1823 г. в Екатеринбурге была создана Временная горная комиссия под председательством сенатора В.Ю.Соймонова. Комиссия провела обследования обширных территорий Урала, как государственных, так и частных округов, в ходе которых были открыты новые месторождения золота. В 1845 г. началась добыча золота в Кочкарской системе. Все изменения, произошедшие в золотопромышленности Урала в первой половине XIX в., касающиеся порядка получения приисков и самой добычи золота, были закреплены в Уставе горном 1857 г.
Четвертый период (1861 -1901 гг.) — пореформенный. Реформа 1861 г. освободила от обязательного труда казенных мастеровых и урочных работников. Казна, лишившись дарового труда крепостных, начала сворачивать производство. В 1861 г. были переданы в частные руки Гороблагодатские золотые промыслы, в 1874 г. — Березовские, в 1875 г. — Богословские, в 1877 г. — Миасские. С 1877 г. на Урале не было добыто ни одного золотника благородных металлов за счет государственных средств. Частные предприятия, наоборот, стали более активно внедряться в золотопромышленность и в первые послереформенные годы увеличили добычу, дав более 40% всего уральского золота.
24 мая 1870 г. был утвержден Устав о частной золотопромышленности, который разрешил «заниматься золотым промыслом всем русским подданным и иностранцам, без различия сословий». Добыча золота на Урале достигает своего пика: в 1892 г. был добыт 751 пуд золота или более 12 тонн. Впоследствии добыча золота снизилась, но до Первой мировой войны она держалась на уровне 9-10 тонн в год.
Наряду с добычей коренного и россыпного золота с 1886 г. начинается добыча химического золота, получаемого путем повторной обработки уже промытых песков и руд золотоизвлекающими химикатами, хлористым и цианистым калием. В эти годы район добычи золота значительно расширился на Южном и Северном Урале.
Следующий, пятый период в уральской золотодобыче по праву может быть назван монополистическим (1902-1917 гг.), поскольку добыча концентрируется в руках крупных компаний. Был принят закон «О свободном обращении золота, которым отменялась обязательная сдача частными лицами добытого ими шлихового золота в казну. Его надо было доставлять в лабораторию только для сплава и апробирования. Принятие закона было связано с денежной реформой С.Ю.Витте, по которой был введен золотой стандарт, обеспечивший устойчивое положение рубля.
С целью содействия развитию золотопромышленности правительство издало закон и утвердило список машин и частей к ним, которые разрешалось в течение 10 лет ввозить беспошлинно через все границы империи для надобностей сибирско-уральской золотопромышлености. Этот закон открыл возможность промышленникам ознакомиться с употреблявшимися за границей машинами. Иностранные машины стали образцом не только для золотодобытчиков, но и для машиностроительных заводов, которые стремились делать свою продукцию не хуже заграничной. Например, первая драга появилась в России в 1900 г., на Урале – в 1901г., а уже в 1902 г. начал строительство драги Невьянский завод на Урале и в 1903 г. - Путиловский завод в Санкт-Петербурге. В 1916 г. на Кыштымском заводе начали извлекать золото методом электролиза из шламов, остававшихся после выплавки меди.
Для покупки новой техники требовались большие средства, и это объективно способствовало созданию в золотодобывающей промышленности акционерных обществ, в том числе и с участием иностранного капитала. И хотя большая часть золотых приисков вошла в состав обществ, созданных в старых горных округах, но были и объединения. специализирующиеся только на добыче золота, такие как Анонимное общество Кочкарских промыслов, Троицкое золотопромышленое общество и др. В годы первой мировой войны добыча золота на Урале, как и в целом по России, значительно снизилась.
Следующий, шестой период (1917-1928 гг.) — период застоя. Уже в конце 1917 г. — в начале 1918 г. по Уралу прокатилась волна национализации золотодобывающих предприятий. Не имея оборотных средств, запасов материалов и оборудования, многие рудники и прииски прекращают работу, квалифицированные кадры разъезжаются. После гражданской войны золотопромышленность Урала предстала в жалком виде: почти все рудники были затоплены, оборудование приведено в негодность. 25 сентября 1919 г. для управления золотодобывающей промышленностью региона было создано управление «Уралзолото», существующее и по сей день. Правительство, занятое тяжелой и топливной промышленностью, не уделяло большого внимания и не выделяло достаточных средств на организацию добычи золота. Вплоть до первой пятилетки на Урале не было проведено сколько-нибудь значительных работ по восстановлению прежних крупных золотодобывающих предприятий и строительства новых. Сократились также геологические исследования и разведки на золото. Старательская добыча, достигнув максимума в 1923-1924 гг., в дальнейшем сократилась из-за налогов, так как финансовые органы рассматривали старателей как кустарей и устанавливали им фиксированный уровень уплаты налогов, независимо от количества добытого металла. Объем добычи золота в этот период ни разу не превысил уровня 1913 г. — 441 пуд, или 7 тонн.
Седьмой период (1928-1991 гг.) — «плановый» период. Он оказывается самым «таинственным» в истории уральской золотопромышленности. В это время были восстановлены все старые центры золотодобычи, проведено переоборудование рудников и приисков современными приборами и механизмами. Но большее внимание все же уделялось Сибири, Дальнему Востоку и Средней Азии, где имелись богатые и обширные месторождения и себестоимость добычи золота была ниже, чем на Урале. А с 1931 г. все сведения, касающиеся добычи и технического оснащения отрасли, были засекречены и до сего дня еще не введены полностью в научный оборот.
С 1992 г. наступил новый — восьмой — этап развития золотодобычвающей промышленности Урала. Особенность его можно увидеть в том, что государство, являясь. собственником недр, приняло на себя обязательство покупать у золотодобывающих предприятий только часть добытого ими золота. Но эти деньги перечисляются нерегулярно, с большими задержками. Оставшийся у золотодобытчиков металл разрешено скупать коммерческим банкам, однако они не могут полностью распоряжаться им по своему усмотрению, так как нет закона о свободной продаже и обращении золота. Этот парадокс усугубляется тем, что себестоимость уральского золота довольно высокая, примерно на уровне цен Лондонской биржи. Получается, что золотодобытчики работают себе в убыток, не имея возможности обновлять оборудование, что ведет к дальнейшему удорожанию продукции. Закрыть же старые уральские золотые рудники невозможно, так как в городах Березовском и Пласте, например, золотодобывающие предприятия являются градообразующими, а в каждом из этих городов более 100 тыс. жителей. Очевидно, что для вывода уральской золотопромышленности из кризиса необходима программа комплексных мер по финансированию и техническому переоснащению отрасли, а также всесторонняя государственная поддержка.
Уникальные самородки Урала
В свой «золотой век» — первую половину прошлого века да и позднее — Урал из года в год изумлял своими сокровищами. Особенно находками уникальных даже по мировым меркам самородков золота. Они чаще попадались старателям Южного Урала.
Даже царствовавший Александр I не мог устоять перед манящим признаком старательского «фарта». 23 сентября1824 года на «свой» прииск Царево-Александровский приехал сам император. Он потребовал старательский инструмент, чтобы лично попытать счастья. «22 пуда песка перелопатил «государь Всея Руси», и был по-царски вознагражден его пот». В этой груде песка обнаружился более чем трехкилограммовый самородок золота. Правда, легенды говорят, что его подбросило под царскую лопату услужливое приисковое начальство.
Именно на Урале были найдены самые большие самородки в истории русской золотодобычи. Каждый из них удостоился имени. Наиболее известны самородки «Большой треугольник», «Большой» и «Малый Тыелгинские», «Заячьи уши».
Самородок «Большой треугольник» весом около 32,04 кг до сих пор чемпион в истории отечественной золотопромышленности.
К 1842 году знаменитые Царево-Александровский и расположенный рядом с ним Царево-Николаевский прииски почти совсем оскудели. От знаменитых недавно еще месторождений остался невыработанным только один целик пород — под золотопромывательной фабрикой. Фабрику решили разобрать и промыть оставшиеся пески. 26 октября 1842 года под самым основанием фабрики и была обнаружена редчайшая по размерам глыба золота в 2 пуда 7 фунтов 92 золотника весом. И это была не единичная находка. Уникальный клад природы.
На речке Тыелге, левом притоке Миасса, находился заброшенный Староандреевский прииск, работы на котором велись в 30—40-х годах прошлого столетия. Потом работы там по неизвестным причинам прекратились. В 1935 году на старую шахту пришла бригада старателей А. Сурова. За считаные дни разработки в шахте было добыто более 40 килограмм золота, и среди них два уникальных самородка — «Большой» (весом 14 кг 231 г) и «Малый (весом 9 кг 386 г) Тыелгинские».
1935 год был счастливым для южноуральских старателей. К югу от Миасса, невдалеке от Царево-Александров-ского прииска,чуть ли не на обочине дороги старатель Петр Симонов решил пройти шурф. Октябрьская земля промерзла и очень туго поддавалась. Когда старатель присел отдохнуть мимо проходили две девушки, которые решили «утереть нос» мужику, взяли у него лом и кайло и быстро сняли мерзлый слой и смеясь убежали! Симонов, отдохнув, подошел к шурфу и увидел как прямо под слоем обледенелой земли выказался нестерпимым блеском самородок золота. За удивительную похожесть на головку зверька самородок получил название «Заячьи уши». Веса в самородке оказалось 3 кг 343 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение можно добавить: золото было и остается основой экономической устойчивости стран. В золотовалютных резервах «Золото нужно всем, везде и всегда. И так будет вечно!» — утверждал еще в стародавние времена древнегреческий философ.
XXI век доказал — развитие цивилизации только повышает запросы общества и промышленности на этот замечательный металл. После некоторого периода спада мировых цен за золото, весьма, кстати, кратковременного и незначительного, на мировых рынках вновь улучшается его конъюнктура.В 2003 году рудники и прииски мира выдали 2600 тонн золота.
Россия, некогда лидер мировой золотодобычи, не отстает. В 2003 году ее шахтеры и старатели поставили около 180 тонн золота. Немалая доля. И тоже добавили — выдали на 6 почти тонн больше, чем в предыдущем году. Стабильно наращивают добычу и предприятия Урала. Свердловская и Челябинская области и сегодня идут здесь в первых рядах. В крае увеличивается число золотодобывающих предприятий. Если в 2002 году на Урале работали на драгоценный металл 12 приисков и рудников, то в начале 2003-го — уже 18. А всего на сегодня запрошены и выданы около 30 лицензий на разведку и разработку уральских коренных и россыпных месторождений золота.
Поэтому обоснованными видятся расчеты, что в 2011 году страна получит уже 205 тонн, а в 2020 году — 235 тонн этого металла.
Internet источники:
.
9 ускоренному экономическому росту в большой мере способствовала политика форсированной индустриализации страны, которая в первую очередь была связана с именем С. Ю. Витте — одного из крупнейших государственных деятелей последних десятилетий существования Российской империи, занимавшего в 1892—1903 гг. пост министра финансов.
Анализ причин промышленного подъема 90-х гг. XIX в. можно организовать в виде самостоятельной работы учащихся с материалами учебника. Они выделяют факторы, способствовавшие промышленному подъему 90-х гг. XIX в.: государственная политика в промышленной сфере (государственные оборонные заказы, инвестиции в строительство железных дорог, расширение экспорта хлеба, привлечение иностранных инвестиций). Эта работа позволит перейти к более подробному рассмотрению правительственной политики в области промышленности.
2. Рассмотрение этого вопроса можно организовать в виде докладов о С. Ю. Витте и его политике. Взятый им курс на всемерное содействие промышленному развитию, как отмечают историки, не был принципиально новым явлением. Он в какой-то мере опирался на традиции еще Петровской эпохи и опыт экономической политики последующих периодов. Составными частями системы С. Ю. Витте являлись таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции (основы этой политики были заложены таможенным тарифом 1891 г.), широкое привлечение зарубежных капиталов в виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансовых ресурсов с помощью казенной винной монополии и увеличения косвенных налогов.
Одной из крупнейших мер, осуществленных С. Ю. Витте в рамках реализации его курса, явилось введение в 1897 г. золотого денежного обращения. Золотое содержание рубля уменьшилось на 1/3. Кредитный рубль был приравнен к 66 2/3 коп. золотом. Государственный банк, ставший эмиссионным учреждением, получил право выпускать не обеспеченные золотом кредитные билеты на сумму не более 300 млн р. Финансовая реформа способствовала стабилизации курса рубля и притоку в Россию иностранных капиталов.
Содействуя развитию российской промышленности, политика С. Ю. Витте отличалась противоречивостью. Активное государственное вмешательство в экономику, с одной стороны, способствовало быстрой капиталистической эволюции России, с другой стороны, мешало естественному развитию капитализма. Форсированная индустриализация осуществлялась за счет аграрного сектора. Таможенный протекционизм вел к росту цен на промышленные товары.
90-е годы XIX в. стали важнейшим этапом в развитии акционерных коммерческих банков и складывании банковской системы в России. За десятилетие капиталы и все пассивы коммерческих банков увеличились более чем в два раза.
90-е годы XIX в. ознаменовались промышленным подъемом невиданной прежде продолжительности и интенсивности. С большим размахом велось железнодорожное строительство. К началу XX в. Россия оказалась на втором месте в мире по протяженности сети железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство, политика государства стимулировали развитие в первую очередь тяжелой промышленности. Российская индустрия росла самыми высокими в мире темпами. В целом за годы подъема промышленное производство в стране удвоилось.
3. Одним из процессов, сопровождавших промышленный подъем 90-х гг. XIX в., был процесс роста численности рабочего класса.
9Российская промышленность в конце XIX – начале XX в.
Конец XIX – начало XX в. – время ощутимых количественных и качественных перемен в российской экономике. Высокими темпами росла отечественная промышленность. Ускоренному экономическому росту в большой мере способствовала политика форсированной индустриализации страны, которая в первую очередь была связана с именем С.Ю.Витте (1849-1915) – одного из крупнейших государствеиных деятелей последних десятилетий существования Российской империи, занимавшего в 1892-1903 гг. пост министра финансов.
Взятый С.Ю.Витте курс на всемерное содействие промышленному развитию не был принципиально новым явлением. Он в какой-то мере опирался на традиции еще петровской эпохи и опыт экономической политики последующих периодов. Составными частями «системы» С.Ю.Витте являлись таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции (основы этой политики были заложены еще таможенным тарифом 1891 г.), широкое привлечение зарубежных капиталов в виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансов ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления косвенного налогообложения. Государство активно «насаждало» промышленность, оказывая содействие (административное и материальное) в возникновении новых и расширении существующих предприятий. Одной из крупнейших мер, осуществленных С.Ю.Витте в рамках реализации его «системы», явилось введение в 1897 г. золотого денежного обращения. Золотое содержание рубля при этом уменьшилось на 1/3. Кредитный рубль приравнивался к 66 2/3 коп, золотом. Государственный банк, ставший эмиссионным учреждением, получил право выпускать не обеспеченные золотом кредитные билеты на сумму не более чем в 300 млн руб. Финансовая реформа способствовала стабилизации курса рубля и притоку в Россию иностранных капиталов.
Содействуя развитию российской промышленности, «система» С.Ю.Витте отличалась противоречивостью. Широкое государственное вмешательство в экономику, способствуя в известном отношении быстрой капиталистической эволюции России, с другой стороны, мешало естественному становлению буржузных структур. Форсированная индустриализация осуществлялась за счет перенапряжения платежных сил населения, прежде всего – крестьянства. Таможенный протекционизм оборачивался неизбежно ростом цен на промышленные товары. На положении широких народных масс отрицательно сказывалось усиление налогообложения. Важнейшим средством пополнения государственного бюджета стала винная монополия. В 1913 г. она обеспсчнвала 27-ЗО% всех бюджетных поступлений. Негативно отражавшаяся на благосостоянии широких слоев населения политика форсированной индустриализации сыграла известную роль в подготовке революционного взрыва в 1905 г.
Отставка С.Ю.Витте с поста министра финансов в 1903 г. не привела к пересмотру основ политики самодержавия в области промышленности. Разумеется, достигнутый к 900-м годам уровень экономического развития России, русско-японская война и революция 1905-1907 гг., расстроившие государственные финансы, перемены в общественно-политической жизни страны, вызванные революцией, – все это вынуждало правительство вносить известные коррективы в тот курс, который осуществлял в свое время С.Ю.Витте. Так, государство отказалось от прямого «насаждения» промышленности. Тем не менее, поскольку задача ускоренного развития отечественной индустрии оставалась по-прежнему актуальной, постольку проводившаяся царским правительством промышленная политика (вплоть до начала первой мировой войны) в целом являлась продолжением «системы» С.Ю.Витте.
Курс самодержавия на форсированную индустриализацию страны дал весомые результаты. 90-е годы XIX в. ознаменовались промышленным подъемом невиданной прежде продолжительности и интенсивности. С большим размахом велось железнодорожное строительство, К 1900 г. было построено 22 тыс. верст железных дорог, т.е. больше, чем за 20 предыдущих лет. К 900-м годам Россия располагала второй в мире по протяженности сетью железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство стимулировало развитие промышленности, в первую очередь – тяжелой. Российская индустрия росла самыми высокими в мире темпами. В целом за годы подъема промышленное производство в стране более чем удвоилось, причем производство средств производства увеличилось почти в три раза.
Экономический подъем сменился острым промышленнымм кризисом, первые симптомы которого проявились в самом конце 90-х годов XIX в. Кризис продолжался до 1903 г. Прирост промышленного производства в эти годы сократился до минимума (в 1902 г. он составил лишь 0,1%), однако в силу разновременности охвата кризисом отдельных отраслей общего уменьшения объема выпускаемой продукции не наблюдалось. Первое десятилетие XX в. для отечественной промышленности было неблагоприятным временем. На ее развитие негативно повлияли русско-японская война и революция 1905-1907 гг. Тем не менее промышленный рост не прекращался, составив за 1904-1909 гг. в среднегодовом исчислении 5%. Повышательная тенденция в экономической конъюнктуре обозначилась в конце 1909 г., а с 1910 г. страна вступила в полосу нового промышленного подъема, продолжавшегося до начала первой мировой войны. Среднегодовой прирост промышленной продукции в 1910-1913 гг. превысил 11%. Отрасли, производящие средства производства, увеличили за этот же период выпуск продукции на 83%, а отрасли легкой промышленности – на 35,3%. При этом необходимо отметить, что до начала первой мировой войны еще не успели дать должного эффекта увеличившиеся в годы подъема капиталовложения в промышленность и ее техническая модернизация. Рост крупной индустрии сочетался в России с развитием мелкого производства, промыслов. Наряду с 29,4 тыс. предприятий фабрично-заводской и горной промышленности (3,1 млн рабочих и 7,3 млрд руб. валовой продукции) в стране накануне первой мировой войны имелось 150 тыс. мелких заведений с числом рабочих от 2 до 15 человек. Всего на них было занято около 800 тыс. человек, а продукции выпускалось на 700 млн руб.
В целом общие итоги развития отечественной индустрии в конце XIX – начале XX в. были весьма внушительны. По объему промышленного производства Россия в 1913 г. занимала 5-е место в мире, уступая лишь США, Германии, Англии и Франции. При этом, хотя объем промышленной продукции Франции был примерно вдвое больше, чем России, такое превосходство достигалось главным образом за счет ряда отраслей легкой и пищевой промышленности. По выплавке же стали, прокату, машиностроению, переработке хлопка и производству сахара Россия опережала Францию и находилась на 4-м месте в мире. По добыче нефти Россия Б 1913 г. уступала только США. Несмотря на впечатляя ющие успехи в развитии промышленности, Россия оставалась все же аграрно-индустриальной страной. Валовая продукция земледелия и животноводства в 1913 г. в 1,5 раза превышала валовую продукцию крупной промышленности. Весьма значительно страна отставала от наиболее развитых государств по производству промышленных товаров на душу населения. По этому показателю США и Англия в 1913 г. превосходили Россию примерно в 14 раз, а Франция в 10 раз. Таким образом, несмотря на исключительно высокие темпы промышленного роста, Россия по уровню экономического развития по-прежнему уступала к началу первой мировой войны другим великим державам.
9.На рубеже 19 и 20 века общество вступило в новую фазу своего развития: капитализм стал мировой системой.
В начале 90-х гг. 19 в. в России начался промышленный подъем, который продолжался несколько лет и шел очень интенсивно. Особенно высокими темпами развивалась тяжелая промышленность, которая к концу века давала почти половину всей промышленной продукции в ее стоимостном выражении. По общему объему продукции тяжелой промышленности Россия вошла в число первых стран мира. Промышленный подъем был подкреплен хорошими урожаями в течение ряда лет.
Оживление в промышленности сопровождалось бурным железнодорожным строительством. Правительство верно оценило значение железных дорог для будущего экономики и не жалело денег для расширения их сети. Дороги связали богатые сырьем окраины с промышленными центрами, индустриальные города и земледельческие губернии – с морскими портами.
Главной причиной промышленного подъема 90-х гг. явилась экономическая политика правительства, одной из составных частей которой стало установление таможенных пошлин на ввозимые в Россию товары и одновременно устранение препятствий на пути проникновения в страну иностранный капиталов. Эти меры, по замыслу их инициаторов, должны были избавить молодую отечественную промышленность от губительной конкуренции и тем самым способствовать ее развитию, которому помогали заграничные деньги. В экономической политике царизма конца 19 – начала 20 века, было немало сильных сторон. В те годы Россия уверенно завоевала позиции на рынках Дальнего и Среднего Востока, тесня там своих соперников. Однако, эта политика оставалась внутренне противоречивой. И не только потому, что в ней преобладали административные меры, и недооценивалось значение частного предпринимательства. Главное заключалось в том, что самому курсу правительства не хватало сбалансированности между потребностями промышленности и сельского хозяйства.
Несбалансированность хозяйства стала одной из причин экономического кризиса начала 20 столетия, который затем сменился длительной «депрессией» 1904-1908 годов. С 1909 по 1913 год начинается экономический подъем. В результате прошедшего кризиса слабые, маленькие предприятия разорились, ускорился процесс концентрации промышленного производства. В 80 – 90 годы временные предпринимательские объединения замещаются крупными монополиями; картелями, синдикатами (Продуголь, Проднефть и т.д.) . Одновременно с этим идет укрепление банковской системы (Русско-Азиатский, Петербургский международный банки) . В начале 3 20 века Россия являлась средне развитой страной. Наряду с высоко развитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал раннекапиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства – от мануфактурного до патриархально-натурального. Русская деревня как в зеркале отражала пережитки феодализма: крупные помещичьи землевладения, отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с её переделами тормозили модернизацию крестьянского хозяйства.
Лекция- гипертекст «Промышленный подъем в России в к 19 века»
Страна, которая оказалась в
состоянии в 2 десятилетия более
чем утроить свою горную и
фабрично-заводскую промышленность,
таит в себе богатый запас внутренних сил
для дальнейшего развития.
С.Ю.Витте.
Россия в конце 19 начале 20 века относилась ко второму эшелону капиталистического развития:
В основу экономической политики С.Ю.Витте (1849-1915 г.г.) были положены три основных составляющие:
- активное стимулирование государством промышленного развития;
- привлечение иностранных инвестиций в промышленность и железнодорожное строительство;
- расширение имеющихся и освоение новых внешних рынков для российских промышленных товаров
На Ближний Восток на Дальний Восток на Средний Восток
Источники финансирования тяжелой промышленности
|
Вывоз хлеба из России «недоедим, но вывезем» |
Реформы С.Ю.Витте - монополия государства на вино-водочную продукцию; -денежная реформа 1897 г. (золотое обеспечение рубля); -жесткая налоговая политика, рост косвенных налогов на товары широкого потребления; -инвестиции капитала из Франции и Германии. |
Результаты экономической политики С.Ю.Витте были впечатляющими. В 1893 г. в России начался небывалый промышленный подъем:
Промышленный подъем конца 19 века имел положительные и отрицательные итого
|
положительные |
отрицательные |
|
- была создана крупная промышленность- высокие темпы развития; - повысилось значение России в мировом промышленном производстве; -расширилась сеть железных дорог, что способствовало развитию торговли и промышленности. |
- огромные средства расходовались на военные цели; - соотношение тяжелой и легкой промышленности было 1: 3; -отсталое сельское хозяйство (капитализм развивался главным образом в промышленности), сохранение феодальных форм эксплуатации. |
В 1900 году в России разразился промышленный кризис.
|
|
Акционирование горных округов. Иностранный капитал на Урале. Акционирование предприятий, прежде находившихся в семейной или корпоративной собственности, началось ещё до 1861 г. Однако широкий размах акционерное учредительство приобрело в 80 - 90-е годы ХIХ в. Переход предприятий к новой форме собственности составлял важнейшую черту пореформенной перестройки горнозаводской промышленности Урала.
Поскольку на Урале сохранялась окружная система, постольку переход предприятий в акционерную форму осуществлялся на основе горных округов. Был и другой процесс: создававшиеся акционерные компании формировали новые горные округа. К началу ХХ в. на Урале действовали 10 горнозаводских акционерных обществ: Белорецкое (на его территории находилось Магнитогорское железорудное месторождение8), Камское (общество арендовало участок горы Высокой), Сергинско-Уфалейское (заводы округа были расположены в Красноуфимском и Екатеринбургском уездах Пермской губернии), Уфимское (общество было создано для эксплуатации железорудных месторождений в Уфимской губернии), Кыштымское (здесь разрабатывалось известное на Урале месторождение золота - Соймановская долина) и др.
Подробнее скажем об акционировании находящегося в значительном удалении от промышленных и торговых центров, суровых природных условиях, но богатого разнообразными природными ресурсами Богословского горного округа (БГО). Правда, совокупность этих факторов выводит историю акционирования Богословского округа из разряда типичных. С конца XVIII и до 70-х годов ХIХ в. Богословский округ был казенным предприятием. В 1875 г. округ был куплен С.Д. Башмаковым., в 1884 г. перекуплен государственным секретарем А.А. Половцовым. Половцов вложил в развитие хозяйства округа немалые деньги (в т.ч. наследство жены, приемной дочери известного в России придворного банкира А.А. Штиглица). Были привлечены талантливые администраторы и специалисты, в том числе геолог Е. С. Федоров, инженер А.А.Ауэрбах. Округ быстро превращался в один из самых мощных, технически оснащенных хозяйств. В мае 1894 г. была заложена первая домна Надеждинского завода, а в сентябре 1896 г. была прокатана первая партия рельсов для Транссиба. Однако бремя расходов на развитие БГО оказалось непосильным для Половцовых. Выход был найден в акционировании округа. В 1895 г. было образовано Общество Богословского горного округа с основным капиталом в 8 млн. рублей, разделенных на 32 тыс. акций по 250 рублей золотом. Первоначально львиная доля акций принадлежала Половцовым9.
«Покровителями капитализма», в т.ч. акционерного учредительства, выступали министры финансов пореформенной России - М.Х.Рейтерн, Н.Х.Бунге, А.А.Абаза, И.А.Вышнеградский, С.Ю.Витте, В.Н.Коковцов.
Акционерный процесс усилился в начале ХХ в. Его темпы на Урале не уступали общероссийским. Юридически положение уральских горнозаводских акционерных компаний не отличалось от других акционерных обществ в крупной промышленности России (хотя уральские горнозаводчики вплоть до 1917 г. добивались пересмотра в свою пользу акционерного законодательства). К октябрю 1917 г. из 22 действующих частных горных округов 18 было акционировано. Не были акционированы два достаточно крупных округа - Строгановский, Чермозский и два небольших - Ревдинский, Пожевской. Логика начавшейся после 1861 г. перестройки крупной промышленности вела и эти округа к принятию акционерной формы. Значительная часть акционерного капитала вкладывалась в техническое перевооружение промышленности, в том числе в модернизацию горных отраслей.
Акционерный процесс в начале ХХ в. осуществлялся при ведущей роли банков - Азовско-Донского, Русского банка для внешней торговли, Сибирского, Русско-Азиатского и др. В 1861-1917 гг. произошло практически полное обновление состава владельцев горнозаводских хозяйств. Новая группа горнозаводской буржуазии теснила старых владельцев. Состав горнозаводчиков пополнялся представителями иностранного капитала. В 1913 г. в общей массе акционерного капитала Урала 29 % (36,3 млн. рублей) принадлежало иностранным держателям акций10
На главную страницу проекта
Опубликовано: Промышленность Урала в XIX–XX веках. Сборник научных трудов / Под. ред. В.П.Чернобровина. М.: АИРО-ХХ, 2002. C. 157-182.
{157}
Процессы, протекавшие в промышленности Урала в первые годы после падения самодержавия, на протяжении десятилетий описывались в отечественной историографии как начало социалистических преобразований1. Помимо идеологических стереотипов, в довольно жёстких рамках интерпретирующих российскую историю с 1917 г., можно выделить как минимум две методологические посылки, непродуктивные для исследования уральской промышленности первых лет советской власти. Первой из них является формационная схема протекания исторического процесса. Исходя из неё, всё содержание истории России после победы "социалистической" революции 1917 г. неизбежно превращалось в железную поступь социалистических преобразований. Второй методологический тупик уготовил историкам непоследовательный и, как правило, чрезмерно оптимистичный взгляд на судьбу "оригинального строя" промышленности Урала в последние десятилетия существования Российской империи. Широкий спектр мнений специалистов в качестве крайних точек зрения включает и признание, и отрицание капиталистической природы уральского горнозаводского хозяйства2.
Значительно чаще в исследованиях уральских историков встречается промежуточная, усреднённая позиция, подчёркивающая сложное развитие уральского хозяйства и наличие в его динамике, особенно в годы Первой мировой войны, как положительных, так и отрицательных черт3. Во всяком случае преувеличение степени развития капиталистических отношений {158} на Урале отнюдь не способствовало постановке вопроса о судьбе "оригинального строя" в первые годы советской власти, поскольку этот пережиток крепостничества якобы канул в небытие ещё при самодержавии.
Наиболее последовательно и убедительно половинчатость подобной позиции была вскрыта екатеринбургским историком В.В.Адамовым4. Стержнем его построений, придавшим им стройность и ясность, стало разработанное ещё дореволюционными экономистами и использованное В.И.Лениным представление об "оригинальном строе" уральского горнозаводского хозяйства, организованного в округа по вотчинной модели – на основе неотъемлемости от завода лесных и земельных угодий, обязательственных поземельных отношений между заводчиком и рабочими, следствием чего стали полукрестьянский характер юридически или фактически прикреплённой к земле рабочей силы и техническая архаика. Модернизация промышленности Урала в начале XX в. имела, по его мнению, косметический характер из-за мизерности новых капиталовложений в период создания акционерных компаний и сохранения полнокровного "вотчинного" хозяйства, не имевшего ничего общего с классическим капитализмом. Недостаточность капиталовложений и нежелание менять организацию топливно-рудного хозяйства и рабочей силы толкали предпринимателей на экстенсивный путь увеличения выпуска продукции за счёт усиленной эксплуатации топливных и сырьевых ресурсов. Это, в свою очередь, замыкало порочный круг: труднодоступность и ограниченность лесов создавали естественные границы развитию производства, основанного на древесном топливе. Ограниченные масштабы перестройки уральской промышленности накануне и во время мировой войны вызывали диспропорции не только в темпах развития отдельных округов, но и между отдельными отраслями в рамках каждого окружного хозяйства: более быстрое по сравнению с топливным и сырьевым хозяйством развитие заводов, наблюдаемое и ранее, во время войны приобрело новое качество.
Устаревшая организация производства оказалась разбалансированной и стала разваливаться. В 1914 г. из уральских горных округов было призвано на фронт 43,7% вспомогательных рабочих, занятых на лесозаготовительных и транспортных работах. Ещё в 1915–1916 гг. из-за нехватки топлива и сырья 158 были остановлены 22 доменные печи, 11 печей работали с не полной {159} нагрузкой. В январе 1917 г. из 112 доменных печей стояли уже 55, с недогрузкой работали 205.
Тупиковый характер развития индустрии Урала подтверждается, по меткому наблюдению В.В.Адамова, тем обстоятельством, что сама топография сталинской индустриализации в регионе принципиально отличалась от южнороссийской: если на промышленном Юге она опиралась на дореволюционные центры и фактически являлась органичным продолжением виттевской хозяйственной модернизации, то на Урале она начиналась в 30-е гг. практически на голом месте, с нуля, преимущественно за пределами горнозаводских округов6.
Опираясь на убедительную интерпретационную конструкцию В.В.Адамова, целесообразно задаться следующими вопросами. Позволяют ли динамика промышленного производства и многочисленные реорганизации управления промышленностью Урала в рассматриваемый период описать первые годы советской власти в регионе как период целенаправленного социалистического развития? Насколько допустимо говорить о наличии или хотя бы зачатках формирования в уральском пролетариате "социалистической сознательности" в первые годы советской власти? Возможно ли, учитывая условия труда и быта рабочих, стратегию их приспособления к новым условиям, говорить о начале если не "социалистического", то хотя бы "переходного" периода в российской истории в первые годы после прихода большевиков к власти?
РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И КРАХ УРАЛЬСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Состояние уральской промышленности в 1917–1922 гг. позволяет констатировать беспримерную гуманитарную катастрофу, не имевшую ничего общего с конструктивными социальными преобразованиями. Промышленное хозяйство Урала за годы революции и гражданской войны было беспрецедентно разрушено и к началу 20-х гг. агонизировало. Валовая продукция уральской промышленности в 1921–1922 гг. составляла "всего 15% от объёма 1913 г. Наиболее стремительно падало производство железа и стали, сократившись с 1913 по 1919 гг. более чем в 10 раз, в том числе в 1919 г. – в два раза по сравнению {160} с предыдущим годом. Резкий спад наблюдался и в выплавке чугуна – основе уральского горнозаводского производства: в 1919 г. на Урале выплавлялось 14% довоенного чугуна, в 1920–1921 гг. – всего 8% от уровня 1913 г. В 8–20 раз сократилась производство мартеновского металла, проката, кровельного железа, добыча железной руды, прекратилась выплавка меди. Грузооборот Пермской железной дороги уменьшался – с 289 млн. пудов в 1913 г. до 92 млн. пудов в 19217.
Не нужно быть внимательным наблюдателем, чтобы убедиться в неразрывной связи основных вех хозяйственной дезорганизации с политическими событиями в стране и регионе. Опьянённые нежданной свободой, уральские рабочие в первые же месяцы после Февральской революции обратились к привычной и на этот раз безнаказанной практике самочинного захвата заводских земель и порубки лесов, отменяя всякие стеснительные юридические нормы пользования землёй и лесом, занятия различными промыслами.
Октябрьская революция, успех которой в значительной степени был связан с надеждами населения на возможность радикального улучшения материальных условий существования, не принесла желаемого облегчения. Сопровождавшие её хозяйственные эксперименты большевиков в сочетании с неуправляемыми и с экономической точки зрения наивными действиями самих рабочих лишь усугубили кризисную ситуацию в промышленности.
Крах большевистских попыток остановить развал промышленности на фоне продовольственных трудностей и невыплаты обесцененной зарплаты усиливали недовольство рабочих, разразившееся летом–осенью 1918 г. открытыми выступлениями в Кусинском, Кушвинском, Невьянском, Рудянском, Саткинском, Шайтанском, Юговском заводах и свержением в августе 1918 г. советской власти в Ижевске и Воткинске.
Гражданская война создала дополнительное напряжение для ослабленной уральской промышленности в виде разрыва экономических связей между территориями, дальнейшего разрушения транспорта, финансового кризиса. На эти проблемы тяжким грузом накладывались, с одной стороны, хронические болезни промышленности Урала, с другой – труднопреодолимые последствия многомесячного большевистского господства8). Так, объём производства чугуна, стали, меди, добычи {161} угля за 1918 г. упал, по сравнению с неблагоприятным 1917 г., в два–три раза.
Отказ от поддержки дефицитных предприятий при введении заниженных фиксированных расценок на промышленную продукцию и ураганном развитии инфляции реально означал закрытие предприятий и рост безработицы. Только за время существования ВОПУ и Уральского промышленного комитета было закрыто 125 предприятий. Всего за период с середины 1918 г. до середины 1919 г. численность рабочих на уральских заводах снизилась на 40%, а их количество на металлургических предприятиях в среднем сократилось с 1074 до 395 человек. В результате к середине сентября 1919 г. на металлургических заводах и рудниках трудилось около 90 тыс. рабочих – вдвое меньше, чем в 1916 г.9.
Несмотря на все усилия антисоветских режимов, общей тенденцией оставалось снижение объёмов производства на Урале. За год изготовление чугуна сократилось более чем в четыре раза, мартеновского металла – почти в 2,5 раза. Правда, в отдельных отраслях и производствах падение объёмов выработки и производительности труда было остановлено. Так произошло на южноуральских угольных копях, где производительность с января по май 1919 г. повысилась почти вдвое10.
В целом же картина хозяйственной жизни Урала оставалась безрадостной. В июне 1919 г., незадолго до возвращения большевиков, управляющий Пермской губернии сообщал министру внутренних дел о ненормальных условиях существования уральских заводов из-за отсутствия топлива, сырья и расстройства транспорта11. Действовал лишь каждый пятый завод, количество неисправных паровозов составляло 75%, производство железа и стали не превышало 9% от предвоенного уровня, чугуна – 14%. Наиболее ощутимым для населения было свёртывание производства товаров массового потребления. По данным съезда представителей уральской промышленности в мае 1919 г., производство спичек по сравнению с довоенными объёмами сократилось вдвое, а бумаги, масла и мыла – вчетверо12. В результате гражданской войны на Урале было разрушено 70% предприятий, потери уральской промышленности, по неполным данным, оцениваются в 539 млн. золотых рублей13.
После возвращения большевиков на Урал летом 1919 г. промышленное производство в течение двух лет стремительно {162} падало, достигнув нулевой отметки. В конце 1919 г. на Урале работало 14 доменных и 16 мартеновских печей, 49 прокатных станов, или треть действовавших в июле 1918 г. Через год в регионе функционировали лишь две домны и шесть станов, мартеновские печи были полностью остановлены14. Чтобы представить себе масштабы деградации российской промышленности, стоит упомянуть, что 5 млн. пудов чугуна, выплавленные на Урале в 1920 г., составляли 70% произведенного в стране. Систематическое снижение производства привело к тому, что Урал по объёмам выплавки чугуна был отброшен к уровню 70-х гг. XVIII в.
Немалую роль в этом процессе играл развал транспорта. Следствием этого была архаизация транспортных средств, среди которых гужевой вышел на одно из первых мест. Но крах уральского сельского хозяйства вызвал нехватку лошадей, продовольствия и фуража, вследствие чего традиционное использование конной тяги на заготовке и подвозе топлива было крайне ограничено. В результате, зимой 1919/20 гг. была заготовлена приблизительно третья часть необходимого топлива, к февралю 1920 г. на заводы было доставлено лишь 3,4% заготовленных дров. В 1920 г., когда потребности промышленности и лесозаготовок в фураже были удовлетворены на треть, уральская металлургия получила всего половину нужного количества дров и древесного угля15.
Начало НЭПа отнюдь не ознаменовалось оздоровлением промышленной ситуации в регионе. Развал уральской индустрии в 1921 г. достиг своего завершения. С весны промышленное производство резко сократилось в связи с ожидаемым неурожаем, продовольственным и топливным кризисом. Летом 1921 г. производство замерло: во второй половине июля – первой половине августа на Урале не действовали ни доменные, ни мартеновские печи, ни прокатные станы. Подвоз древесного угля к предприятиям Екатеринбургского райметаллоправления сократился в августе 1921 г. до 0,4% от январского показателя того же года, доставка дров – до 3,6%; производство чугуна и проката на Урале сократилось в 20–30 раз по сравнению с мартом 1921 г., сталь не вырабатывалась16. В августе 1921 г. в Башкирский обком РКП(б) сообщалось: "Четырёхмесячное неудовлетворение продовольствием всех производств БСНХ вызвало их остановку, даже лесные заготовки, причисленные {163} к ударным работам, совершенно остановились и впереди, при такой постановке дела, перспективы неприглядные"17.
Выход из катастрофической ситуации в промышленности был затяжным и болезненным. Относительный подъём производства в 1922–1923 гг. был иллюзорным: стоимость продукции металлургии была в два раза выше, чем в 1920/21 хозяйственном году, но составляла лишь 26% от производства 1914 г. Заводы Южного Урала с апреля 1922 г. вновь остановились из-за отсутствия топлива, продовольствия и рабочей силы; 8 тыс. потерявших место рабочих были обречены на голодную смерть18. В Оренбургской губернии в конце 1922 г. работала лишь мелкая промышленность, которая, как сообщалось в закрытом письме губкома в ЦК РКП(б), "...в силу отсутствия покупательной способности полуголодных крестьян губернии и отсюда крайнего недостатка оборотных средств влачит незавидное существование"19. На заседании Уральского бюро ЦК РКП(б) 11 декабря 1922 г. подчёркивалась необходимость разработать меры борьбы с чрезмерным браком на производстве, так как качество увеличившейся в объёмах продукции было крайне низким20. В том же докладе отмечалось, что на Пермской железной дороге "больные" (неисправные) паровозы составляли 53%, вагоны – 30%.
За несколько лет уральская промышленность была отброшена назад на полтора века. Её восстановление растянулось до второй половины 20-х гг. Лишь в 1926/27 хозяйственном году был достигнут объём продукции 1913 г. Хроническую слабость уральской промышленности, усугубившую бедствия 1917–1922 гг., удалось преодолеть лишь в период сталинской индустриализации 30-х гг.
14
На Урале к середине 1916 года работали на оборону 87 процентов всех заводов. Но рабочей силой они были обеспечены недостаточно, так как в результате мобилизаций 23 процента рабочих заводов и 47,4 процента трудоспособных мужчин из деревень были взяты в армию . Качественный состав рабочих, оставшихся в уральской промышленности, резко ухудшился. На металлургических заводах, например, 48 процентов рабочих не имели никакой квалификации. Текучесть рабочей силы была огромной. Труд женщин и подростков стал применяться еще шире. Для выполнения значительной части вспомогательных операций начали привлекаться военнопленные. Все это привело к увеличению численности занятой на заводах рабочей силы. Но выпуск готовой продукции не увеличивался, так как производительность труда на заводах упала на 20—25 процентов.
Другим бедствием уральской промышленности в годы войны была острая нехватка топлива. Из-за того, что заготовка древесного топлива была очень трудоемкой и требовала большого количества рабочих, многие уральские заводы вынуждены были сократить выплавку чугуна или находились перед угрозой остановки.
Не лучше обстояло дело и на машиностроительных, медеплавильных и других заводах, работавших на каменном угле и коксе. Крупные запасы Кизеловского, Егоршинского и Челябинского месторождений использовались недостаточно. Угли этих месторождений не спекались, а ввоз кокса и антрацита из Донбасса и Западной Сибири из-за разрухи железнодорожного транспорта был сильно ограничен.
Не в меньшей степени на работе уральских заводов сказывалась и нехватка руды. Из действующих 24 завода не имели в достаточном количестве своей руды, а около 30 работали на привозном чугуне или стали.
Перечисленные трудности были на Урале и раньше, но в условиях войны они оказались непреодолимыми. Если казенные заводы работали с крайним напряжением, то на частных заводах производство чугуна, железа и стали в 1916 году, по сравнению с 1913 годом, снизилось почти повсеместно. Из всех заводов Южного Урала только Белорецкий и Катав-Ивановский увеличили производство, тогда как Кыштымский сократил его на 33, а Симский — на 37 процентов. Причем особенно сильно сократилось производство гражданской продукции (например, выпуск кровельного железа на Кыштымских заводах).
Строительство новых заводов за годы войны на Урале не велось. Новые производства здесь возникали лишь за счет расширения и милитаризации цехов старых заводов или за счет эвакуированных предприятий. Так, в Миассе начал действовать напилочный завод, возникший на базе эвакуированного Рижского завода Фирта, на Кыштымском заводе на базе существующих цехов было налажено производство динамита и расширено производство серной кислоты. В 1916 году возобновил свою деятельность Авзяно-Петровский завод. Вместе с тем в 1914— 1916 годах на Урале закрылись девять металлургических заводов, в том числе Нязепетровский Кыштымского общества (в 1914 году). Заводы Сергинско-Уфалейского общества работали с большими перебоями.
Таким образом, годы войны произвели новый отбор среди уральских заводов, сосредоточив все производство на небольшом количестве наиболее крупных комбинированных предприятий. Эти предприятия гиганты производили у себя и черные и цветные металлы, и топливо, и обработку металлов, а иногда и химическую продукцию. Среди них выделялись Белорецкое общество, занимавшееся металлургией, добычей угля и металлообработкой (колючая проволока), и Кыштымское общество с черной и цветной металлургией, с производством древесного угля, серной кислоты, динамита и с добычей бурого каменного угля в районе Челябинских копей.
Почти все комбинированные предприятия принадлежали акционерным обществам, число которых на Урале увеличилось с 17 до 18. Исключение составлял лишь Ка-тавский округ князя Белосельского-Белозерского, который в 1915 году перешел во владение семейного товарищества. Акционерные общества уральских заводовладельцев в годы войны начали испытывать усиливающееся влияние синдикатов «Продамет» и «Продвагон». Последний подчинил себе единственный на Урале вагоностроительный завод в Усть-Катаве. Противодействовал же усилению этого влияния синдикат «Кровля», объединявший крупные металлургические заводы Урала. Но в результате неудачной борьбы в 1916 году в синдикате «Кровли» осталось лишь 7 контрагентов, среди которых были такие крупные заводы, как Алапаевские, Верх-Исетские, Нижне-Тагильские, Луньевский, Строгановские, Кыштымские и Сергинско-Уфалейские, получавшие от синдиката заказы на металл и различные изделия. С 1917 года синдикат «Кровля» стал распорядительным органом главного уполномоченного по снабжению страны металлом.
|