Академические школы в русском литературоведении
Работа добавлена на сайт samzan.net:
Министерство образования и науки, молодежи и спорта Украины
Таврический национальный университет им. В.И. Вернадского
Академические школы в русском литературоведении
Выполнила:
студентка 5 курса ЗО
факультет славянской филологии и
журналистики
Аляпкина Г.С.
Преподаватель:
к.ф.н., доц. Жукова Н.Д.
Симферополь 2011
Содержание
Введение…………………………………………………………………………...3
1. Мифологическая школа………………………………………………………..4
2.Культурно-историческая школа………………………………………………..6
3.Психологическая школа………………………………………………………...9
4.Федор Иванович Буслаев……………………………………………………...12
Заключение ………………………………………………………………………17
Литература……………………………………………………………………….18
ВВЕДЕНИЕ
В исторических обзорах литературной науки традиционной была мысль о том, что период между революционно-демократическими теориями и возникновением марксистских концепций следует считать методологическим кризисом русского литературоведения.Однако потребность в объективных оценках любого исторического материала, которую мы ощущаем все сильнее, побуждает искать в научном опыте так называемого академического литературоведения позитивные элементы и систематизировать их.
Анализ академических направлений в русском литературоведении показывает, что есть все основания констатировать немалый конструк-тивный, отличающийся национальным своеобразием, вклад русских ученых в литературоведческую методологию самых различных европейских школ той поры.
Самостоятельность русской литературоведческой мысли отчетливо видна уже в трудах Ф. И. Буслаева.
Самая значительная литературоведческая школа в России второй половины XIX века — культурно-историческая, характеризуемая прежде всего именами А. Н. Пыпина и Н. С. Тихонравова,— утверждает и развивает новые формы историзма в методе русской литературной науки. Основной для представителей этой школы была идея единого изучения художественного наследия писателей в контексте их эпохи во всем многообразии ее духовной культуры.
Нельзя не отметить, что истоки русской культурно-исторической школы не сводятся только к позитивизму И. Тэна, их во многом питали и теоретико-литературные идеи В. Г. Белинского. Опираясь на эти идеи, преодолевая позитивизм Тэна, Пыпин ставит под сомнение универсальность и всеобщность действия на литературу тэновских «первоначальных сил»: «расы, среды и момента».
Русская психологическая школа достигла немаловажных успехов. В теоретической поэтике Потебни выделяется своей научной содер-жательностью и перспективностью учение о внутренней форме.
Картина развития литературной мысли в России рассматриваемого периода была бы неполной, если бы мы не учитывали вклада, сделанного писателями в разработку подобных критериев, столь важных в научном анализе и отдельного художественного произведения и литературного развития в целом. Это был вклад в научную теорию реализма. Ясно, что литературоведение, как научная система, было бы обеднено, не получило подлинного развития, если бы оно не обогащалось суждениями писателей о реализме — господствующем творческом методе и художественном направлении в русской литературе XIX века.
1. МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА
Русская мифологическая школа, сыгравшая значительную роль в становлении академической науки о литературе, прежде всего фольклористики как особой отрасли филологических изучений, сложилась на рубеже 40—50-х годов XIX века. К этому времени она заявила о себе рядом историко-литературных и фольклорно-этнографических работ, в которых была применена совершенно новая методика научного исследования. В основе этой методики лежали сравнительно-исторический метод изучения, установление органической связи языка, народной поэзии и народной мифологии, принцип коллективной природы творчества, т. е. те точки зрения и методы изучения, которые в начале XIX века были введены в науку о литературе и народной словесности немецкими учеными братьями Гриммами.
Мифологическая школа - научное направление в фольклористике и литературоведении, возникшее в эпоху европейского романтизма. Мифологическую школу не следует отождествлять с наукой о мифологии, с мифологическими теориями. Хотя она занималась и собственно мифологией, но последняя приобретала в ее теоретических построениях универсальное значение как источник национальной культуры и привлекалась для объяснения происхождения и смысла явлений фольклора. Философская основа Мифологической школы — эстетика романтизма Ф.Шеллинга и братьев А. и Ф. Шлегелей. В конце 18 начале 19 веков появились специальные исследования: «Руководство по мифологии» (1787-1795) рационалиста Х.Г.Хейне, «Символика и мифология древних народов…» (1810-1812) идеалиста Г.Ф.Крейцера и др. Мистико-символическое толкование мифов у Крейцера критиковалось учеными (Г.Германом, И.Г.Фосом и др.) и поэтом Г.Гейне в «Романтической школе». Идеалистические тенденции в изучении мифов теоретически обобщил Шеллинг. По Шеллингу, миф был первообразом поэзии, из которой затем возникли философия и наука. В «Философии искусства» (1802-1803) он доказывал, что «мифология есть необходимое условие и первичный материал для всякого искусства» (указанное сочинение, М., 1966, с.105). Наиболее полно теория мифологии как «естественной религии» изложена Шеллингом в лекциях 1845-1846 годов.
Мифологические концепции Гриммов, как это уже не раз отмечалось в научной литературе, были проникнуты националистическими идеями. С принципиально иных позиций обращались к мифологии русские ученые. Рассматривая мифы как выражение народного мировоззрения, они ставили задачу определить творческие пути народа, раскрыть сущность его многовековой культуры.
По своему составу русская мифологическая школа была явлением довольно пестрым. Ее концепции разделяли ученые, принадлежавшие к самым различным идейным течениям и группировкам— от западников (в широком смысле этого термина) до поздних славянофилов. На мифологические теории опирались в своих исследованиях некоторые ученые революционно-демократического лагеря. В русской мифологической школе были широко представлены все основные мифологические концепции, которые возникали в недрах западноевропейской школы. Как особое научное направление в ней выделяется так называемая школа младших мифологов, или школа сравнительной мифологии.
Приверженцами Мифологической школы были А. Кун, В. Шварц. В. Манхардт (Германия), М. Мюллер, Дж. Кокс (Англия), А. де Губернатис (Италия), А. Пикте (Швейцария), М. Бреаль (Франция), А. Н. Афанасьев, Ф. И. Буслаев, О. Ф. Миллер (Россия). В Мифологической школе могут быть выделены два основных направления: «этимологическое» (лингвистическая реконструкция смысла мифа) и «аналогическое» (сравнение мифов, сходных по содержанию). А.Кун в работах «Нисхождение огня и божественного напитка» (1859) и «О стадиях мифообразования» (1873) толковал мифологические образы путем семантического сближения имен со словами санскрита. Он привлек к сравнительному изучению «Веды», что осуществил также М.Мюллер в «Опытах по сравнительной мифологии» (1856) и «Чтениях о науке и языке» (1861-1864). Мюллер разработал методику лингвопалеонтологии, которая получила наиболее полное выражение в его двухтомном «Вкладе в науку о мифологии» (1897). Кун и Мюллер стремились воссоздать древнейшую мифологию, устанавливая сходства имен мифологических образов разных индоевропейских народов, сводя содержание мифов к обожествлению явлений природы – светил («солярная теория» Мюллера), грозы и т.п. («метеорологическая теория» Куна). Принципы лингвистического изучения мифологии оригинально применил Ф.И.Буслаев в работах 1840-50-х годов (собраны в книге «Исторические очерки русской народной словесности и искусства», т.1-2, 1861). Разделяя общую теорию М.ш., Буслаев считал, что все жанры фольклора возникли в «эпический период» из мифа, и возводил, например былинные образы к мифологическим сказаниям о возникновении рек (Дунай), о великанах, живущих в горах (Святогор), и т.п.
Мифологический образ, создаваемый в процессе познания природы, со временем теряет свой мифологический смысл и становится достоянием поэтики.
Идеи мифологической школы развивал в некоторых ранних работах А. Н. Веселовский («Заметки «и сомнения о сравнительном изучении средневекового эпоса», «Сравнительная мифология и ее метод» и др.), хотя впоследствии, как об этом уже говорилось, он выступил с критикой основных концепций мифологов.
Мифологические изучения продолжались, впрочем, вплоть до начала XX века, однако каких-либо новых научных идей выдвинуто не было.
Мифологические теории пытались возродить уже в наше время сторонники «нового учения о языке» акад. Н. Я. Марра 273.Так называемый «палеонтологический» метод, которым лингвисты изучали различные «окаменелости языка», его пережиточные формы, был перенесен -в 20—30-е годы в область фольклористических изучений, прежде всего исследования тех или иных сюжетов и образов.
Методология и выводы Мифологической школы , основанные на идеалистическом понимании мифологии и преувеличение ее роли в истории искусства, не приняты последующим развитием науки, однако в свое время эта щкола сыграла важную роль, способствуя активному изучению фольклора и обоснованию народности искусства. Мифологическая школа заложила основы сравнительной мифологии и фольклористики и поставила ряд существенных теоретических проблем.
В наши дни интерес к наследию мифологов, прежде всего к собранному и систематизированному ими фактическому материалу, проявляют сторонники так называемых структурно-семиотических методов исследования .
2.КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА
Культурно-историческая школа в литературоведении – интеллекту-альная традиция в Европе, возникшая в середине 19 в. Основоположником и главным теоретиком школы был французский ученый Ипполит Тэн. Его последователями в Германии стали Г. Геттнер, В. Шерер, в Дании - Г. Бран-дес, в Италии - Де Санктис, в России - А.Н. Пыпин, Н.С. Тихонравов и др. В основу концепции культурно-исторического направления был положен философский позитивизм Конта, отчасти «биографический метод» в литературной критике Сент-Бева, культурологические концепции поздних немецких просветителей и романтиков и французской романтической историографии (Ф. Гизо и О. Тьерри). Важнейшей предпосылкой школы явились успехи естествознания, общий подъем науки: с позиций этой школы, филология как наука должна руководствоваться точными методами изучения фактов, быть подчинена принципам доказательства, точности, логическому объяснению явлений искусства.
Основная особенность школы - ее историзм, выдвигаемый в качестве главного метода исследования. Представители данного учения стали рассматривать художественное произведение как «дух» (мысли и нравы) народа в различные исторические периоды его жизни. Исходя из этого положения утверждалось равноправие искусства каждого народа, времени, стиля, велась переориентация литературоведения на изучение закономерностей развития культурно-исторического мира. В теоретических исследованиях И. Тэна акцент делается на установление закономерных связей между фактами (отдельными произведениями искусства). Характерные особенности произведения искусства, по Тэну, объясняются «расой» (врожденным национальным темпераментом), «средой» (кли-матическими и природными условиями, социальными обстоятельствами) и «моментом» (влиянием традиций). Таким образом, объясняемый факт как бы растворялся, терялся в массе многочисленных разносторонних факторов. Естественно-научные принципы, генетический подход переносился в область исследования художественных произведений, Тэн проводил аналогию между дарвиновским естественным отбором и развитием искусства: в обществе создаются условия, при которых одни формы искусства умирают, другие - выживают и размножаются. Стремление уподобить науку о «духе» науке о природе, перенести в историю литературы эволюционистские схемы привело к игнорированию собственно эстетической природы искусства (Ф. Брюнетьер, Г. Лансона). Произведения литературы рассматривались теоре-тиками школы в качестве ценнейшего исторического документа, «памятника» своей эпохи, по которому успешно можно изучать лишь историю общественной мысли. Культурно-историческая школа - не замечала самостоятельности искусства, не учитывала индивидуальность художника, поэтому многие представители направления видели свою задачу в накоплении «фактов», во введении в научный оборот многочисленных литературных памятников и избегали выработки целостных концепций истории развития литературы. В условиях России, когда литература была единственным средством выражения общественных идей, данная теория становится приоритетной областью литературоведения.
И. Тэн оказал огромное влияние на все европейское искусствознание, стал основоположником, главой и самой примечательной фигурой куль-турно-исторической школы.
Немецкий теоретик культурно-исторического направления Карл Лампрехт (1856—1915) с упоением писал о методе Тэна как о единственно научном, все единичное и частное сводящем к системе, к общему и типическому и связывающем все многообразные исторические события и факты в одну непрерывную цепь причин и следствий.
Даже значительно более поздний французский теоретик Г. Лансон (1857—1934), не копируя методологию И. Тэна и предлагая значительно более сложную и разветвленную систему понятий, ставил перед историей литературы в сущности те же задачи.
Но была в этом направлении и существенная ограниченность.Предста-вители новой школы видели в произведениях литературы культурно-исторические памятники, документирующие общественную жизнь. Это было важно для исторической науки, получившей таким образом дополнительные источники.
В русских условиях литература в течение почти всего XIX века была почти единственным средством выражения общественных идей. Поэтому тем более культурно-историческая теория нашла в России благоприятную почву и получила особенное распространение во второй половине XIX века.
Культурно-историческая школа в России имела, таким образом, подчеркнуто обществоведческий, народоведческий характер. С полным правом она могла бы именоваться «общественно-исторической» как это и формулировал иногда А. Н. Пыпин.
Наиболее значительными представителями этой школы в России были два крупных ученых — А. Н. Пыпин и Н. С. Тихонравов.
Историческое изучение литературы у Пыпина основывается на идее детерминизма. Согласно его убеждению, «причинная связь явлений не знает границ».
В литературе Пыпин видел прежде всего отражение общественной жизни и психологии народа, вследствие чего ставил задачей обстоятельное «определение общественных условий,действовавших на писателя и на весь склад литературы» .
Литературу Пыпин рассматривал как часть общественной истории, подчеркивал связь литературы и действительности, общественной жизни и жизни народа.
В трудах Пыпина обращает на себя внимание идея закономерной связи явлений. Явления общественной жизни он рассматривает как характеристические порождения своего времени, ищет их причины и корни в условиях русской жизни. Самые эти условия, как и все вообще факты действительности, он стремится выявлять всеохватывающе.
Привлекает повсюду проводимая Пыпиным идея связи, единства, непрерывности исторического и культурного (включая литературное) развития России на всем ' протяжении ее тысячелетней истории.
В близком родстве с основными положениями культурно-истори-I ческой школы находилась научная методология академика Николая Саввича Тихонравова (1832—1893). И. Тэн был для него, по собственным признаниям ученого, в числе первых научных авторитетов. Отражение в литературе исторической эпохи, «среды», условий народной и общественной жизни были всегда в центре внимания Тихонравова. С этих позиций так же, как и
Пыпин, он вел борьбу с устаревшим «эстетическим» методом. Тот поворот к историческому изучению литературы в связи с отношением ее к народности, какой совершился в середине XIX века, был закреплен в русской науке в значительной мере трудами Н. С. Тихонравова, которому также была свойственна широкая постановка вопроса о задачах и методах истории лите-
Ратуры.
Кроме Пыпина и Тихонравова, к культурно-исторической школе в России принадлежали также: Н. И. Стороженко (1836—1906), И. Н. Жданов (1846—1901), С. А. Венгеров (1855—1920), B. Е. Чешихин-Ветринский (1866—1923), В. М. Истрин (1865—1937). Одним из последних представителей школы был П. С. Коган ч 1(872—1932) .
Русская культурно-историческая школа с самого начала испытала на себе влияние идей В. Г. Белинского, гармонически сочетавшего исторический принцип в изучении литературы с принципрм эстетическим, и это наложило на нее определенный отпечаток,выгодно отличающий ее от зарубежного «тэнизма».
Как бы ни оценивать с современной точки зрения принципы культурно-исторической школы, какие бы ни усматривать в ней односторон-ности и преувеличения, невозможно не видеть общей плодотворности и исторической прогрессивности этого научного течения. Было выработано представление в процессе поступательного исторического развития литературы.
Культурно-историческая школа — непосредственная предшественница ряда других литературоведческих методов и направлений, например, сравнительно-исторического, психологического.
3.Психологическая школа
«Психологическая» (или психогенетическая) школа сложилась в Западной Европе и России в последнюю треть 19 в., отражая общий поворот социологии, философии и эстетики к психологизму.
Представители этой школы ,отыскивая стимулы ,апределяющие худлжественное творчество ,опирались на психлогию как на точную науку и видели решение своей задачи в психологическом анализе литературных героев и личности самих авторов. Литература рассматривалась ими как продукт душевной деятельности писателя.
Художник творит для себя: воплощая в образы мучающие его мысли, чувства, настроения, он тем самым освобождается от них; само произведение становится моделью души создателя. Все особенности произведения выводятся из своеобразия личности художника, а различия между произведениями объясняются различием переживаний и психологических типов (поэты выражения и поэты воплощения, художники-наблюдатели и художники-экспериментаторы). Историческое развитие искусства (литературы), его общественная обусловленность отодвигались на второй план. Сторонники Психологической школы не признавали объективного характера художественного содержания: оно всегда сиюминутный процесс, поскольку его порождает ("вкладывает") сам читающий в зависимости от собственного, неповторимого опыта жизни.
Психологическая школа была связана генетически с культурно-исторической.
Психологическую школу представляли в Западной Европе труды литературоведов (С. Жирарден, Э. Эннекен, В. Вец), а также эстетиков и искусствоведов (В. Вундт, Э. Эльстер, Н. Фолькельт); на рубеже 19-20 вв. Психодогическая школа уступает место школам интуитивизма и Психоанализа .
Основоположником психологической школы в русской филологии был Александр Афанасьевич Потебня(1835- 1891). В харьковском университете Потебня создал целую школу литературоведов и языковедов «психоло-гического» направления (Д. Овсянйко-Куликовский, А. Горнфельд, В. Хар-циев, Т. Райнер, Б. Лезин и др.)
Его основные работы: "Мысль и язык" (1862), "Два исследования о звуках русского языка" (1864-1865), "Заметки о малорусском наречии" (1870), "Из записок по русской грамматике" (1874 - части 1 и 2; посмертно, 1899 - часть 3; 1941 - часть 4), "К истории звуков русского языка" (1874-1883), "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (2 тома - 1883 и 1887), "Значения множественного числа в русском языке" (1887 - 1888). "Этимологические заметки" (1891). Издавалось им со своими примечаниями "Слово о полку Игореве".
Лингвистические взгляды А.А. Потебни складывались под сильным влиянием В. фон Гумбольдта и Х. Штайнталя. Он сближает и вместе с этим разграничивает задачи языкознания и психологии. Для него сравнительный и исторический подходы неразрывно связаны.
Сравнительно-историческое языкознание представляет с его точки зрения собой форму протеста против логической грамматики. Язык понимается как деятельность, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка, изначально заложенного в человеке в качестве творческого потенциала. А.А. Потебня утверждает тесную связь языка с мышлением и подчеркивает специфичность языка как формы мысли, но "такой, которая ни в чем, кроме языка, не встречается". Логика квалифицируется как наука гипотетическая и формальная, а психология (а тем самым и языкознание) как наука генетическая. Подчеркивается более "вещественный" (по сравнению с логикой) характер "формальности" языкознания, не большей, чем у других наук, его близость к логике. Язык трактуется как средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее.
Различаются логические и языковые (грамматические) категории. ПодчЈркивается, что последних несравненно больше и что языки различаются между собой не только в звуковой форме, но и строем выразившейся в них мысли, своим влиянием на последующее развитие народов. Речь считается одной из сторон большего целого, а именно языка. А.А. Потебне принадлежат утверждения о нераздельности речи и понимания, о принадлежности понятного говорящему не только ему самому. Внимание обращается прежде всего на динамическую сторону языка -- речь, в которой "совершается действительная жизнь слова", только в которой возможно значение слова и вне которой слово мертво.
По А.А. Потебне, слово имеет не более одного значения, а именно того, которое реализуется в акте речи. Он не признает действительного существования общих значений слов (как формальных, так и вещественных). При этом он подчЈркивает, что слово выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один еЈ признак, что в слове есть два содержания - объективное (ближайшее этимологическое содержание слова, заключающее в себе только один признак; народное значение) и субъективное (дальнейшее значение слова, в котором может быть множество признаков; личное значение), что слово как акт познания содержит в себе, кроме значения, знак, указывающий на актуальное значение и опирающийся на прежнее значение, что звуковая форма слова тоже есть знак, но знак знака. Знак значения трактуется как признак, являющийся общим между двумя сравниваемыми сложными мысленными единицами, своего рода заместителем, представителем соответствующего образа или понятия. Под внутренней формой слова понимается отношение содержания мысли к сознанию, представление человеком его собственной мысли. Слово определяется как звуковое единство с внешней стороны и как единство представления и значения с внутренней стороны.
На грамматическую форму распространяется то же трехэлементное строение. Грамматическая форма признаЈтся элементом значения слова, однородным с его вещественным значением. Рекомендуется прослеживать историю употребления слов в процессе исторического развития языка с целью сделать выводы о характере изменений в мышлении данного народа и человечества в целом.
А.А.Потебня предвосхищает соссюровское противопоставление синхронии и диахронии. Он призывает к изучению явлений языка в их взаимосвязи, взаимообусловленности (т.е. в системе).
Особой заслугой А.А.Потебни является разработка "онома-топоэтической теории языка", в соответствии с которой мыслительно-речевой акт считается индивидуально-психическим творческим актом, признаваемым или отвергаемым при его восприятии и порождающим новую мысль, а не воспроизводящим уже готовую истину. Основным фактором развития языка признается смена поэтического мышления мышлением прозаическим.
Ему принадлежит трактовка мифа как специфического слова. Выработанный им лингвистический подход прилагается к построениям в области поэтики и эстетики, символики фольклора и художественного творчества (позднее поэт-символист Вячеслав Иванов пытался представить А.А. Потебню первым теоретиком символизма).
Представителями этой школы, осуществлявшими разработку истории языка в широком культурно-этнографическом и поэтическом контексте, исторического синтаксиса, морфологии, семасиологии, лингвостилистики, лингвистической поэтики, диалектологии, были Александр Васильевич Попов (1808-1880), Митрофан Алексеевич Колосов (1839-1881), Дмитрий Николаевич Овсяннико-Куликовский (1853-1920), Михаил Георгиевич Халанский (1857-1910), Аркадий Георгиевич Горнфельд (1867-1941), Василий Иванович Харциев (1865-1937), Алексей Васильевич Ветухов (1868 или 1869-1943 или 1946), Борис Андреевич Лезин (1880-1942). Близки к ее традициям были Иван Михайлович Белоруссов (1850- 1920), Антон Семенович Будилович (1846-1906), Николай Кузьмич Грунский (1872-1951), Алексей Афанасьевич Дмитриевский (1856-1926), Антон Вячеславович Добиаш (1846 или 1847-1911), отчасти Борис Михайлович Ляпунов (1862-1943).
4.Федор Иванович Буслаев
Возникновение в России мифологической школы связано с именем крупнейшего русского ученого прошлого века Федора Ивановича Буслаева (1818—1897). Ему принад-лежит выдающаяся роль в постановке научного изучения литературы и народной поэзии, древнерусского и византийского искусства, языкознания и археологии. Труды Буслаева в каждой из этих областей знания составили целый этап в развитии не только русской, но и мировой филологической науки.
Высоко оценивают научное наследие Буслаева современные истори-ки языка, литературы и народного творчества. И это объясняется, конечно, не только данью памяти крупному ученому . Многие научные идеи Буслаева прошли испытание временем. В его трудах, как и во всем действительно талантливом для своего времени, продолжает оставаться немало такого, что вполне может быть использовано в нашей сегодняшней науке о языке, литературе, народном творчестве.
Ю.М.Соколов, хотя и преувеличивал влияние на Буслаева гриммовских концепций, также писал, что тот в начале 70-х годов признал победу теории заимствования над мифологической школой .
Наконец,Ф.М.Селиванов, посвятивший эволюции теоретических взглядов Буслаева специальную статью, пришел к следующему выводу: «Буслаев подверг критике не мифологическую теорию в целом, а националистические тенденции гриммовской школы и увлечения ученых
(О. Миллер, А. Афанасьев) солярно-метеорологическими толкованиями фольклорных сюжетов и образов».
Подобные противоречия обнаруживаются и при оценке так называемого «мифологизма» Буслаева. До недавнего времени его обычно рассматривали как «прямого и непосредственного» ученика Гриммов. Поводом к этому послужили, нужно думать, не столько научные работы Буслаева, сколько некоторые его высказывания о Гриммах, восторженные оценки их научного наследия.
Важной проблемой, как уже было сказано, является и проблема «мифологизма» Буслаева. Весьма легко было бы провести такое исследование, при котором готовая схема мифологической теории как бы накладывается на его работы, из которых извлекаются необходимые цитаты.
Почти вся научная литература о Буслаеве, как дореволюционная, так и современная, в основном посвящена его фольклористическим теориям. Меж-
ду тем Буслаев был одним из лучших знатоков и исследователей древнерусской литературы.
Буслаев обнаружил в них научную зрелость, значительную эрудицию и остроту критических суждений, особенно в споре с некоторыми западноевропейскими учеными, видевшими в русском искусстве смешение различных влияний художественного творчества других, прежде всего ази-
атских, народов.
Начало научной деятельности Буслаева совпало с общим оживлением европейской научной мысли, особенно в области языкознания, утверждением в науке нового сравнительно-исторического метода. Основы его были заложены в трудах Ф. Боппа, Р. Раска и особенно Я. Гримма, «Немецкая грамматика»(1819) и «История немецкого языка» (1848), которого надолго
определили основные пути и принципы изучения языка. Важное .значение в научном утверждении сравнительно-исторического метода имели лингвистические идеи В. Гумбольдта, прежде всего о языке как непрерывном творческом процессе.
Знакомство с работами европейских ученых, особенно В. Гумбольдта и Гриммов, оказало заметное влияние на формирование теоретических взглядов Буслаева и во многом определило круг его научных интересов.
На раннем этапе своей деятельности Буслаев выступает преимущественно как ученый-лингвист. Он стремится распространить методику сравнительно-исторического анализа, давшую столь блестящие результаты в работах немецких ученых, на изучение русского языка и его истории.
Действительно, отличительной особенностью Буслаева-лингвиста 40—60-х годов является его широкая культурно-историческая ориентация. Уже в своей первой крупной работе «О преподавании отечественного языка» (1844), оказавшей большое влияние на развитие русского исторического языкознания, он рассматривает историю русскогоязыка в неразрывной связи с историей русской культуры и народной поэзии. Буслаев стремится определить характерные особенности древнейшего мировоззрения людей, отразившиеся в их языке, и в ряде очерков из истории русского литературного языка, показывает, как в языке выражается «вся жизнь наро-
да ».
Итак, метод, первоначально связанный с сравнением языков, установлением общих форм слов и возведением их к праязыку индоевропейских народов, впервые в русской науке был перенесен Буслаевым в фольклористику и применен для изучения мифологических преданий славян. Впоследствии сравнительно-исторический метод прочно войдет в практику научных исследований филологов, но его первое применение в фольклористике и литературоведении навсегда закрепится за Буслаевым.
Весьма показательно, что М. Н.Сперанский заслугу Буслаева в истории русской науки видел прежде всего в том, что он не только «высказал определенный взгляд на устно-народную словесность», но и указал «метод ее разработки».
Важнейшие работы Буслаева по вопросам народной поэзии, древнерусской литературы и древнерусского искусства, над которыми он работал в 50-е годы, вошли в его двухтомный труд «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (1861). Статьи, опубликованные после выхода в свет этого издания, были собраны Буслаевым в двухтомном сборнике «Мои досуги» (1886) и сборнике «Народная поэзия» (1887). В эти
издания, разумеется, вошло не все, написанное Буслаевым. Множество его статей и заметок осталось на страницах газет, журналов, сборников.
Важнейшим началом народности, ее «основным слоем» является для Буслаева язык, зарождение которого происходит в «неразрывном единстве с мифами, обычаями и обрядами» и относится к глубокой древности.
Зарождение эпической поэзии — следующего за языком пласта народности — также теряется в незапамятной древности. Это происходит на той ступени развития, когда «творчество народной фантазии непосредственно переходит от языка к поэзии».
Существенный момент в возникновении эпической поэзии, подчеркивает Буслаев,— ее нераздельное единство с мифологией: «Первые начала народной поэзии теряются в доисторическом созидании самой мифологии, в так называемом мифологическом процессе духовной жизни народа».«Поэтом был целый народ . Отдельные же лица были не поэты, а только певцы и рассказчики; они умели только вернее и ловчее рассказывать или петь, что известно было всякому».
Высоко оценивая возможности теории заимствования в изучении истории народной словесности, Буслаев, однако, и в 70-е годы вопросы происхождения фольклора решает с позиций сравнительной мифологии.
Буслаев, как видим, снимает кажущееся противоречие между мифологической теорией и теорией заимствования. Преимущества последней он признал, конечно, не потому, что мифологическая теория оказалась научно несостоятельной. Концепции мифологов в том их виде, как они сложились в 40—50-е годы, не отвечали требованиям исторического изучения фольклора, выдвигавшимся развитием передовой русской науки. Новые же точки зрения, внесенные Буслаевым в понимание и изучение
мифа в 70-годы, не получили распространения и вскоре были забыты.
При определении наиболее ценных черт народной поэзии Буслаев уже в ранний период своей деятельности исходил из того, что определяющим должен быть исторический принцип: он полагал, что в отдаленные времена черты народности были виднее, чище, не будучи еще затерты посторонними влияниями. Значит, чем та или иная черта древнее, тем больше уверенности, что она исконная, национальная. Здесь к услугам ученого и явился сравнительно-исторический метод в том его виде, как он применялся к исследованию языка в недавно народившейся тогда науке сравнительного языкознания. Применение этого метода позволило Буслаеву весьма близко подойти к пониманию исторического характера русского фольклора, в частности народного эпоса.
Выдающаяся роль принадлежит Буслаеву в постановке научного изучения древней русской литературы. По богатству фактического материала, огромной эрудиции автора и новизне точек зрения его исследования в этой области явились в полном смысле слова событием для всей филологической науки того времени. Они не утратили своего значения и по сей день.
Проблема народности, занявшая столь значительное место в фольклорно-этнографических изучениях Буслаева, в его работах по древнерусской литературе получила свое дальнейшее развитие. В связи с решением этой проблемы и теми спорами, которые велись вокруг нее в те годы, весьма важное значение приобретал вопрос об объеме и характере древнерусской литературы. Как и в области народной поэзии, Буслаев устанавливает здесь новые методы изучения, вносит новое понимание древне русской словесности.
Не подлежат включению в историю древнерусской литературы, говорит Буслаев, и различные юридические акты, которые «хотя и входят в некоторые подробности частного быта, но косвенно, потому что устремляют все внимание на подведение исследуемого дела к закону» .
Между тем, говорит Буслаев, есть один обширный отдел древнерусской письменности, до сих пор мало обращавший на себя внимание исследователей, который «со временем, когда будет приведен в общую известность, откроет богатые и разнообразные источники для истории внутреннего быта и народной словесности». Это — жития русских святых и другие повествования о местных святынях русской земли. Ценность их заключается в том, что они являются своеобразным дополнением наших летописей: к крупным историческим фактам жития присовокупляют множество подробностей из частной жизни лиц.
Буслаев обращает внимание исследователей и на переводные сборники, так называемые патерики, содержащие назидательные повествования о жизни христианских подвижников или о событиях, свидетелями которых эти подвижники являлись. Литературное значение, подчеркивает Буслаев, имеют и другие переводные памятники древнерусской письменности .
Суждения Буслаева об объеме древнерусской литературы прочно вошли в историю науки. С постановкой данной проблемы ученый связывал другие вопросы, например о характере нашей древней письменности.
Научная деятельность Буслаева продолжалась более полувека. Еще при его жизни мифологическая теория, с которой он так тесно был связан в 40—50-е годы, вынуждена была уступить место сначала теорий широкого литературного общения между народами, затем антропологической и исторической.
Считаясь с движением научной мысли, постоянно опиравшейся на огромный фактический материал, Буслаев, как мы могли в этом убедиться, не только не оставался чужд новым направлениям в науке, но и оказывал существенное влияние на их утверждение и развитие. Идеи Буслаева неизменно находили широкий отклик в научной среде, их подхватывали и развивали его многочисленные ученики, наиболее талантливые из которых впоследствии сами становились во главе новых школ и направлений. Например, Школа сравнительной мифологии, в которую входили А.Н. Афанасьев, О.Ф.Миллер ,А.А. Котляревский.
Вклад Буслаева в изучение древнерусской литературы, как видим, был весьма значителен. Проблемы, выдвинутые им, особенно проблема областнического характера литературы древней Руси, являются актуальными и для современного литературоведения.
заключение
Систематизация научного материала и его характеристика, со всей очевидностью свидетельствуют о богатстве и ярком своеобразии литера-туроведческих идей в русских академических школах .
По существу, это первый опыт такой систематизации и, вероятно, он несовершенен. Но несмотря на возможные упущения, настоящий обзор позволяет увидеть, каким запасом теорий, смелых научных гипотез и реко-мендаций, разнообразных исследовательских приемов, историко-лите-ратурных выводов владела русская литературная наука в прошлом. Это вполне объясняет высокий авторитет русского литературоведения той поры в мировой науке.
Изучение данного научного материала дает возможность несколько иначе, чем это было в сравнительно недавнее время, рассмотреть вопрос о соотношении позитивистских предпосылок академического литературо-ведения и конкретных исследовательских результатов, достигнутых его представителями.
Ученые академических направлений, хотя и придерживались неко-торых общих доктрин позитивизма. Академические школы в русском литера-
туроведении, особенно в период своего расцвета (в последние десятилетия XIX века) защищали своими историко-литературными идеями реали-стическое направление. Ученые, пытавшиеся создать «историческую поэ-тику», учитывали специфические художественные формы реалистического искусства.
Активное «сопротивление» конкретной исследовательской практики позитивистской методологии — характерная черта русского академического литературоведения. Но дело не только в этой конкретной практике, а и в прямых методологических коррективах, которые вносили в философско-эстетический позитивизм ученые академических школ.
Выдающиеся писатели той поры сосредоточили свое особое внимание на вопросах теории реализма, на «механизме» реалистического отражения потому, что безоговорочно признали реализм господствующим направ-лением, а также потому, что увидели в этом методе наивысшее воплощение законов искусства.
Научную ценность представляли высказывания писателей о значении и принципах психологического анализа в искусстве.
Теперь можем правильно оценить своеобразие «социально- генети-ческого» литературоведения, формалистические тенденции в литературо-ведении, да и вообще весь сложный путь развития русской литературной науки в начале XX века.
Литература
1.Бельчиков Н.Ф.,Гришунин А.Л.,Ломунов К.Н. Академические школы в русском литературоведении - Изд.«Наука».:1976.- 515 с.
2.Буслаев Ф. Странствующие повести и рассказы.— «Русский вестник», 1874,№4, С. 669—734.
3.Медведев П. Очередные задачи историко-литературной науки.— «Литература и марксизм».1928 .- С.68.
4.Николаев П.А., Курилов А.С., Гришунин А.Л. История русского литературоведения /Под ред.П.А.Николаева. – М.:1980.- 349 с.
5.Пыпин А.И. Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов. Исторические очерки. СПб., изд. «Колос».1909.- С.7.
6.Соколов Ю. М. Русский фольклор.- М.: Учпедгиз. 1941. - С. 68.
2. прамонотеизма Э
3. Організація роботи міської поліклініки, її структура, територіальна дільнична
4. Ведение домашнего хозяйства по системе национальных счетов
5. Менеджмент - базовые принципы кадровой политики
6. Тридцатые я вспомнил как однажды жестоко обошелся с осой
7. то не последовало
8. Вениамин Александрович Каверин (Зильбер)
9. во кирпичных строений в лагере
10. Выжить вопреки Заседание круглого стола состоится 27 января 2014 года в Национальной библиотеке им
11. Литература - Хирургия ПАНКРЕАТИТ
12. 1определение территории в границах которых осуществляется МСУ 2 порядок создания преобразования и упраздн
13. САМАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Кафедра философии гуманитарных факультетов А
14. на тему Проектирование системы Автоматизированное рабочее место экономиста плановоэкономического отдел
15. Нормальный закон распределения
16. Wht dte is it tody 2 Wht dy is it tody 3
17. тематика Диференціал функції його геометричний зміст
18. вариант чтения не связанный с ломкой глаз на экране монитора бумажную книгу
19. Гостиничный продукт
20. Методология обучения менеджеров