Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ВНЕШНЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ В XI—XII вв. БОРЬБА СО СТЕПЬЮ И ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ
Предыдущее изложение было посвящено общему обзору тех элементов, из которых строилось Киевское государство: его этно графической основы — восточного славянства, создавшего харак терные формы своего племенного быта по расселении в Восточно-Европейской равнине и вступившего в ряд сложных торговых, культурных, политических отношений, предопределенных между народным положением этой территории, и тех учреждений, кото рые стали основными силами, творившими новую организацию: княжеской власти и дружины в их древнейшей форме и церкви в условиях ее водворения на Руси в первые времена по принятии христианства.
Теперь перед нами другая задача: изучить, по возможности, выросший на указанных основах исторический организм Киевской Руси.
Жизнь восточного славянства сильно усложнилась рядом но вых элементов, и основная черта дальнейшего исторического процесса — их кристаллизация в новых формах социально-полити ческого строя.
Анализу этих форм необходимо предпослать обзор внешних условий, в которых суждено было слагаться общественному и государственному быту Киевской Руси в течение XI—XII вв., так как их давлением определилось многое во внутренней жизни древней Руси. На первом плане среди этих внешних условий — борьба со степью.
Среди условий, вызвавших создание в Киеве сильной военной княжеско-дружинной организации, большую роль сыграла в свое время, как мы видели, печенежская опасность. Господство в юж ных степях печенежской орды продолжалось, однако, лишь до пер вой половины XI в.: к середине его они уже вытеснены дальше на юго-запад новыми пришельцами из Азии, и та «рать без пере ступа», которую пришлось вести с ними Владимиру Святославичу, была напором их на русские границы, который явился следствием необходимости отступать к западу перед восточным врагом. Энер гичная военная деятельность Владимира, сумевшего привлечь для обороны Южной Руси северные силы новгородцев и кривичей и сконцентрировать около Киева все силы восточного славянства, построение им ряда укрепленных военных поселений-городов по южной и юго-западной границе отразили движение печенегов, свернувшее на юг, в дунайские земли.
Лекция VIII
В 20-х годах XI в. печенеги затихают. Их набег на Киевщину в 1036 г. — последний порыв замиравшей энергии. Дальнейшая судьба печенегов прослежена В. Г. Васильевским ^. Судьба отбро сила их к Дунаю и за Дунай, в пределы Византийские, пока разгром их орды в долине реки Марины в 1092 г. половецкими ха нами Боняком и Тугорканом не положил конец их историческому существованию. Их остатки либо примкнули к половцам, либо вошли в состав служилых варваров Византийской империи.
По следам печенегов шли другие орды того же обширного турецкого племени — узы-торки и половцы. Торки сыграли роль лишь половецкого авангарда и как самостоятельная сила лишь мелькнули на русском горизонте. Борьба на два фронта — с пече негами, которых они теснили к западу, и половцами, которые их теснили с востока, — была не по силам этой сравнительно немного численной орде. И поход на них русских князей в 1060 г. нанес им, по-видимому, окончательный удар: торки, говорит летописец, убоявшись русской силы, «проб^гоша и до сего дни и помроша б-Ьгающе, божимъ гн-Ьвомъ гоними, овии отъ зимы, друзии же гладомъ, инии же моромъ, судомъ божиимъ: и такъ богъ избави крестьяны отъ поганыхъ» ^.
Их дальнейшая судьба подобна судьбе печенегов. В 1064 г. они появляются на Дунае и переправляются на византийский берег грозой для Византии; но гроза эта, действительно, была рассеяна поразившими узов бедствиями — голодом и эпидемией. Остатки их видим потом военными поселенцами в Малой Азии. Однако и с русского горизонта они ушли не бесследно. Тюркский элемент значителен в ряду тех турецких поселений на южнорус ской почве, какие устраивали князья в Переяславщине, южной Киевщине, в Черниговщине, начиная с 60-х годов XI в., для усиле ния военной обороны границ против половцев. Эти турецкие коло нисты русских земель встречаются под разными названиями: черные клобуки (каракалпаки), берендеи, турки, ковуи, торки, печенеги, половцы и играли позднее видную роль в истории Киев ской Руси.
После этих событий на полтора столетия водворяется в черно морских степях господство половцев. Остатки печенегов и тор-ков примкнули к ним, подчинившись половецкой власти, иногда переходя к Руси или пробуя даже восстать против новых владель цев степи.
Радость летописца по поводу гибели торков, что «богъ избави крестьянъ отъ поганыхъ», была преждевременна. Со сле дующего, 1061 г. идет ряд половецких набегов: в 1061, 1067, 1071 гг. Но особенно сильной становится половецкая опасность в 80-х и 90-х годах XI в.: половцы громят Переяславщину и Киевщину.
Русь в эту эпоху была еще достаточно сильна, чтобы внешние удары вызвали подъем энергии на решительный отпор. В начале
Лекции по русской истории. Киевская Русь
XII в. наблюдаем переход ее в наступление против степи ^. Под 1103 г. записан первый большой поход русских князей на половцев. Затем следуют три других—1109, 1111 и 1116 гг. Все эти походы, созданные энергией и настойчивостью Владимира Мономаха, отбросили половецкие кочевья в область Дона, а про сына Мономаха и его преемника на киевском столе летопись гово рит, что он «наслади отца своего отъ Володимера Мономаха Великаго» и, послав мужей своих, «загна Половци за Донъ и за Волгу, за Яикъ», — с обычным припевом: «и тако избави богъ Рускую землю отъ поганыхъ» ^.
По-видимому, половцы были действительно отброшены за Дон, и часть их ушла на Кавказ, так как известие летописи, что хан Сърчан жил на Дону в нужде, питаясь рыбой, а хан Отрок ушел в о,безы, подтверждается упоминанием в грузинских источниках о пребывании Атерака, сына Шарукана, в Закавказье ''. В 1120 г. другой Мопомашич, Ярополк, ходил искать половцев в бассейн Донца и Дона: западнее их уже не было.
И по мере этих успехов все больше колен и племен выражают готовность служить русским князьям — торкн, печенеги, половцы.
Но со смертью Мстислава Мономаховича (1132 г.) усиление до крайних размеров внутренней борьбы на Руси, княжеских усобиц позволило половцам снова придвинуть свои кочевья к за паду. Их ханы снова начинают, как во времена Олега Гориславича, вмешиваться в русские дела, а с 60-х годов XII в. идет ряд известий о половецких набегах на русские области, а в 80-х и 90-х годах снова идет «рать без перерыва» до появления татар.
Этот сухой перечень внешних черт борьбы Южной Руси со степью сам по себе красноречив. В течение всего своего историче ского существования древняя Киевщина была на боевом положе нии. В ее истории не было сколько-нибудь продолжительного мирного периода, который дал бы возможность сосредоточить все национальные силы на внутреннем строительстве. Велико общеисторическое значение Киевщины в истории тех веков: она стоит на рубеже европейского и азиатского мира, принимая на себя и упорно отражая удары турецких орд на север от Черного моря, как Византия стояла оплотом против натиска того же турецкого племени по южным путям в лице сельджуков, быстро расширявших свои завоевания в Малой Азии. Но за свое служе ние делу европейской культуры Киевщина заплатила ранним надрывом своих сил: огромная историческая задача легла на нее в эпоху, когда Киевская Русь была еще непрочно построенным, вышедшим из периода внутреннего брожения организмом и моло дой в социологическом отношении средой, постепенно переходив шей от слишком элементарных условий разрозненного племенного быта к более сложным формам социально-политического строя. Этим противоречием между необходимостью напрягать силы для непрерывной, тяжелой борьбы за существование и недостаточной
Лекция VSU
еще организованностью этих сил многое объясняется в трагиче ской судьбе Киевского государства.
Указанные внешние условия киевской истории необходимо иметь в виду при изучении внутренней жизни Киевщины: основ ные процессы этой исторической жизни развивались под постоян ным давлением борьбы со степью.
Представление о Киевщине XI—XII вв. как о форпосте евро пейского мира против азиатских сил получает еще больше рельеф ности, если припомнить тесные и разнообразные связи ее с Запа дом. В этом отношении значительный интерес представляет работа В. Г. Васильевского «Древняя торговля Киева с Регенсбургом», остающаяся до сих пор лучшим сводом известий о западной торговле Киева ^. Регенсбург был в то время главным торговым центром Южной Германии, и два торговых пути были основными артериями, укреплявшими это значение. Один вел на юг, в Ита лию, другой — на восток, через Паннонию, на Русь. По отрывоч ным свидетельствам источников можно проследить, что движение торговых караванов по этому пути совершалось в течение трех столетий (X—XII вв.) и что он имел для Средней Европы крупное, первостепенное значение до эпохи преобладания венецианской и генуэзской торговли в XIII в. Торговля между Регенсбургом и Киевом — обоюднатя: и отпускная, и привозная. Особенно ценны привозные из Киева товары — меха и драгоценные произведения восточной и византийской промышленности. Недаром в знамени том трактате о технике художественных ремесел (Schedula diver-sarurn artium) пресвитера Теофила, писателя XII в., говорится о янтарных изделиях, эмалях и черни русских; они названы рядом с греческими и, быть может, должны быть признаны русскими изделиями. Вспомним, что позднее Плано Карпини и Рубрук видели при дворе татарских ханов русских ювелиров '^*. Недаром в средневековой западной поэзии говорится о русских дорогих тканях (Soie de l'oeuvre de Rouzi, pales de Rosie) '^. Предметы восточной и византийской роскоши шли на Запад через Киев, и самое техническое определение их как «русских» свидетель ствует о значительности этого торгового движения. Этим же путем шли вина, пряности.
Тем же путем шли, конечно, и сношения дипломатические. Я упоминал уже по другому поводу о посольстве Ольги к Оттону, о сношениях Владимира с Римом, которые не вижу основания считать мнимыми. Международное положение Ярослава характе ризуется его сношениями с императором Генрихом III: он ищет его союза против поляков, а в 1043 г. отправляет посольство, предлагает ему руку одной из своих дочерей. Генрих Капет высва тал за себя Анну Ярославну. Вообще, известий о родственных свя зях Рюрикова дома с западными династиями можно набрать до вольно много, хотя они не всегда нам ясны, не встречая поддержки в наших источниках, как, например, известия о браке Святослава
Лекции по русской истории. Киевская Русь
Лекция VIII
381
Ярославича с сестрой епископа трирского Бурхардта, Изяслава с какой-то принцессой Гертрудой; дочерей саксонского маркграфа Одона и графа штадтского Леопольда с русскими князьями и т. д. Сами по себе известия эти совсем бессодержательны. Но они ценны, так как указывают на участие Киевской Руси в западно европейской жизни, на постоянные отношения, которые только и делали возможным подобное свойство. Вспомним известную исто рию Изяслава Ярославича. Изгнанный из Киева, он бежит в Польшу к Болеславу, а в 1075 г. мы видим его в Майнце при дворе императора Генриха IV, и тот отправил послов к Свято славу. чтобы поддержать претензии старшего брата. И посол, Бурхардт трирский, привез, по рассказу современника, столько золота, серебра и дорогих тканей в дар от Святослава Генриху, сколько никогда еще никто в Германию не принизил, 1\иевщину знали на Западе, считали богатой и культурной страной и отнюдь не смотрели на нее свысока, как на варварскую окраину. В те вре мена молодое русское государство было хоть отдаленной и обо собленной, но частью европейского мира, а Киев — существенным для него оплотом и пунктом торговой связи с Черноморьем.
В XIII в. положение Киева меняется. Когда итальянцы осно вали складочные пункты для восточных и северных товаров в Каффе—Феодосии и в Тане (в устьях Дона), то германская торговля и другие сношения Средней Европы с Черноморьем пошли, минуя Киев, на Львов через Галицию, по Днестру, на Аккерман.
Дополним эту картину международного значения Киева в ^1—^П вв. указаниями на отношения к нему скандинавского се вера и Византии.
В начале русской истории, в IX и Х вв., скандинавский север был обращен всеми интересами на юго-восток ^, навстречу вели кому торговому пути с востока и юга, к Балтике, от Каспия и Чер ного моря вверх по Волге и Днепру, вниз по Неве и Западной Двине. Лишь постепенно, в исходе эпохи викингов, втягивается он в общеевропейскую жизнь. И по мере развития этого процесса, органически связавшего материальные и культурные интересы Севера и Европы, папства и империи, Восток теряет первенствую щее значение для него. В рассматриваемую эпоху связи Киевской Руси с Севером продолжаются, постепенно слабея. И Владимир, и Ярослав опираются еще преимущественно на северные силы —' новгородцев, кривичей и наемных варягов. Владимир овладел Киевом силой варягов, которых ему с трудом удалось удалить в Византию, оставив только отборных, «мужей добрых, смысленых и храбрых», в своей дружине и «раздая им грады». При нем «Ярославу живущу Нов-Ьгороде», в Новгороде содержится дру жина варяжских гридей, которой раздается в год 1000 гривен. В скандинавских источниках находим любопытные данные отно сительно вознаграждения варягов, служивших в Новгороде.
Воины Эймунда — 600 человек знатных людей, в том числе неко торые, известные в истории Исландии, служат «за золото, серебро и хорошее платье», получая особый дом, полное содержание и по 1 оге='/2 марки. Ярослав вместо денег платит мехами по оценке. Потом Эймунд перешел на службу к Брячеславу полоц-
кому.
Во времена Ярослава саги считают варяжское влияние в Киеве очень сильным. Его жена Ингигерда — Ирина, дочь Олава швед ского, по их утверждению, «всем распоряжалась, хотя начальни ком дружины считался князь». У Ярослава живет изгнанный из своего королевства Олав норвежский, и сын его Магнус с русской помощью возвращает себе престол. Дочь Ярослава, неизвестная летописи Елизавета, за Харальдом — Hardraade, который в Киеве живет с дружиной знатных исландцев; сохранилась его песня из 16 строф с припевом: «а русская девица в золотой гривне мной пренебрегает». Их дочь Гида, по другим данным дочь Ха-ральда английского, погибшего в Гастингской битве (1066 г.), бежавшая от Вильгельма Завоевателя в Данию, была женой Вла димира Мономаха, а его сын Мстислав — Мстислав-Харальд, как зовут его саги, — женат на Христине, дочери Инга шведского. Эти черты характеризуют связи Киева с севером Европы. Притом цепь известий о варягах — в подавляющем большинстве норвеж цах— на Руси, начиная с Х в., замирает в начале XIII в.
Приведу еще одно свидетельство для характеристики значения, какое приобретали варяжские выходцы в Киеве. Дело идет о целой варяжской семье. В летописном рассказе о борьбе Ярослава с Мстиславом тмутараканским упоминается вождь варяжского отряда Ярослава Хакон, которого рукописное недоразумение обра тило в слепого. Сказание о создании печерской церкви св. бого родицы в Печерском патерике упоминает брата Хаконова — князя Африкана, сын которого Шимон, изгнанный дядей Хаконом, при шел к Ярославу, и тот «его же приимъ, вь чьсти имаше и дасть того сынови своему Всеволоду, да будеть старей у него; приа же велику власть отъ Всеволода». Сын этого Шимона Георгий был Владимиром Всеволодовичем послан в Суздаль: отправляя туда па княжение Юрия Долгорукого, Мономах «вдасть его на руц-Ь» варягу Георгию. Заняв позднее Киев, Долгорукий «тысяцкому же своему Георгиеви, яко отцу, предасть область Суздальскую» '*.
Перед нами крупный центр с широкими торговыми и политиче скими отношениями. К нему же тянулись за разными выгодами иноземцы из разных краев. Наши источники упоминают в составе киевского населения, кроме своих новгородцев, колония которых имела центром «новгородскую божницу» — церковь св. Михаила, евреев, армян, латинян, немцев.
Все эти пестрые международные отношения Киева, конечно, имели свое культурное значение. Но по состоянию наших сведений мы можем указать, например, черты западного влияния лишь
Лекции по русской истории. Киевская Русь
в отрывочных частностях, и хотя более тщательное изучение, быть может, несколько увеличит число этих наблюдений '^*, но, несомненно, не изменит общего характера наших представле ний о киевской культуре как выросшей по существу на усвоении и переработке элементов византийской культуры, заимствуемых либо непосредственно, либо при посредстве южных славян. И тор говые отношения с Византией и Херсонесом составляли главный источник значения Киева, как видно из самих известий о торговле с Регенсбургом. Как преддверие к богатой Византии имел значение Киев в глазах скандинавов.
Тесные культурные и политические связи с Царьградом уста новились у Киева со времени принятия христианства. Византия держала в руках управление влиятельной церковью русской, стремясь придать своим отношениям к Руси характер суверени тета. В 1016 г. греческие хронисты упоминают о помощи Визан тии против восставшего Херсонсса какого-то брата Владимира (2(реууо$); Болеслав польский и Святополк во время борьбы с Ярославом сносятся с Византией, чтобы выяснить, дружба или вражда ждет их с этой стороны. Под 1043 г. читаем рассказ о боль шом походе Ярославова сына Владимира на Византию; поход кончился неудачей, но мы ничего не знаем о вызвавших его причинах. Не знаем также, как объяснить поставление митро полита Иллариона собранием русских епископов при Ярославе помимо Византии. Наши известия не дают повода к оценке этого факта как попытки порвать церковную зависимость от патриарха, а близость Иллариона к Ярославу как бы указывает на личные мотивы, тем более что Илларион — лицо, несомненно, выдаю щейся книжности и литературного таланта.
Остальные наши сведения о русско-византийских отношениях за рассматриваемое время рисуют их дружественными и союз ными. Об этом говорит ряд связей свойства между Рюриковичами и Византией. Отец Владимира Мономаха Всеволод Ярославич женат на принцессе из дома Константина Мономаха (1052 г.) ^ Через 25 лет видим дочь Володаря Ростиславича за сыном императора Алексея Комнина. Мономаховна Марица — за Лео-ном Диогеном, и сын ее Василька Леонович или Маричич гибнет в битве Мономаховичей с Ольговичами в 1136 г. Одна из Мсти-славен, внучка Мономаха, была тоже за византийским принцем (1122 r.J, как и Евфимия Глебовна, внучка Святослава Всеволо довича киевского (1193 г.).
Связи Киева с Византией поддерживались не только церков ными делами и торговлей, но и рядом политических интересов, касавшихся дел на севере Балканского полуострова и на Северном Черноморье ^. Пока Киев был силой и Византия сохраняла энергию для поддержки своего значения в этой области, их инте ресы не раз переплетались и скрещивались. Еще в договорах Х в. видна забота о сохранении крымских владений Византии и устьев
Лекция VUI
Днепра от русской власти. В тех же пунктах встречались интересы Киева и Византии позднее. Но изнуряемый борьбой со степью Киев не мог уже стремиться расширить свои владения на юг до моря и перестал быть опасным для греков. Ниже порогов все сильнее чувствовалась опасность от кочевников, которые засоряли пути торговые.
Тесная связь борьбы с половцами с интересами русско-грече ской торговли хорошо подчеркнута словами Мстислава Изяславо-вича на княжеском съезде 1170 г. «Братье, — говорил он, — пожал ьтеси о Руской земли и о своей отцин"Ь и д^дин^, оже несуть хрестьяны на всяко л^то у веж^ свои... а уже у насъ и гречьский путь изъотимають и Соляный и Залозный» ^. По мере ослабления киевской силы вооруженные отряды должны все чаще проводить «гречников» через пороги. О таких походах на защиту торговых караванов читаем, например, под 1167, 1168, 1170 гг., и иной раз рать русская подолгу стоит у Канева, чтобы дать подняться вверх по Днепру «гречникам» и «залозникам».
Эти южные пути, главные артерии торгового благосостояния Киева, — ахиллесова пята Киева. В нее бьют противники киев ского князя. Давыд Игоревич в 1084 г., захватив Олешье, заста вил Всеволода киевского дать себе волость; в 1154 г. Олешье захватывают враждебные Киеву берладники.
С трудом поддерживала Киевщина в конце XII в. движение по южным торговым путям. Тем легче пришло в упадок ее влияние в придунайских землях. Много времени — со времен энергичных выступлений Святослава — это влияние еще держалось, и еще при Мономахе видим под 1 1 16 г. попытку укрепить его: «посла и» вели кий князь Владимир Ивана Войтишича и «посажа посадникы по Дунаю», и в том же году другой поход князя Вячеслава Владими ровича с воеводой Фомой Ратиборичем, безуспешный. К концу рассматриваемого нами периода Киев, изнемогая в борьбе со степью и в усобицах, теряет значение в глазах Византии. Дунай ская политика, как и торговое движение, начинает переходить к земле Галицкой. Галицкие Ростиславовичи влиятельнее на юге, чем Мономашичи киевские. И характерны поэтому известия о союзе императора Мануила с Владимирком галицким (в то время как Изяслав Мстиславич сближается с Венгрией против Вла димирка) или то, что Андроник Комнин, царевич византийский, гостит у Ярослава Осмомысла.
Одна из характернейших особенностей киевской истории — сложность той международной обстановки, в которой пришлось восточному славянству вырабатываться из разрозненной племен ной массы в народность, объединенную организацией государ ственного характера и овладевшую определенной территорией, отграничивая ее от соседей.
Задача территориального самоопределения этого государства оказалась поставленной в крайне неблагоприятные условия.
Лекции по русской истории. Киевская Русь
Лекция Vili
Жизненные интересы вызвали стремление сохранить господство над всем великим водным путем — от моря и до моря. Манила славянскую колонизацию и широкая черноморская степь, и она проникла до Донецкого бассейна и Тмутаракани ^.
Тюркские кочевые силы заставили славян отступать из степной в лесную полосу Восточно-европейской равнины. В итоге вековой борьбы с ними славяне оказались отрезанными с юга и замкну тыми в бассейне среднего Днепра, Десны, Оки и средней Волги, в условиях, наименее благоприятных как для развития туземного земледельческого хозяйства, так и для развития столь блестяще начатых Киевом международных сношений с культурными стра нами греческого Востока.
Сложными оказались территориальные отношения и на запад ной границе восточного славянства. Но тут для рассматриваемой эпохи Киевскому княжеству удалось достигнуть более определен ных результатов в смысле территориального самоопределения, чем на Востоке, и удержаться на занятых позициях. Притом результаты эти достигнуты были в начале рассматриваемого нами периода, во времена Ярослава и его сыновей, быть может, с некоторым ущербом против эпохи первоначального поселе ния, так как имеются некоторые указания, что восточнославян ские поселения доходили в Х в. до Вислы и до границ земли Краковской, а в области Карпат несколько переваливали на ту сторону горного кряжа. В одном документе Оды, вдовы Мешка Старого, короля польского, умершего в 992 г., говорится о грани цах Руси, тянущихся до Кракова, а тот же документ, как и Хро ника Титмара, представляет дело так, что русская граница сопри касалась с поселениями пруссов. Но польская колонизация, консо лидированная основанием монархии Пястов, рано приняла в силу географических и экономических причин то юго-восточное направ ление, которое характерно определило всю южнорусскую поли тику исторической Польши на ряд столетий. И встреча двух колонизаций на водоразделе двух правых притоков Вислы, Вепря и Сана, привела к известному нам лишь в отрывочных известиях первому периоду русско-польской борьбы в XI в.
Первый очерк западной границы русской дал еще Владимир Святославич своими походами на ляхов (981 г.) и хорватов (992 г.), причем «зая городы черв-Ьньские». Болеслав 1 подготовлял борьбу с ним, подчинив своему влиянию зятя своего Святополка, и в сму тах по смерти Владимира проник до Киева, стремясь помочь Свято-полку оплатить себе перевесом над Русью. Он «грады черв^ньские зая собе», как и Берестейское Забужье после разрыва со Свято-полком (1018 г.). Войны с поляками Ярослава (1030—1031 гг.) вернули Руси червенские города, и он укрепляят установившиеся отношения, помогая Казимиру Обновителю подчинить себе Мазо-вию (1047 г.). Его сестра Мария-Доброгнева была замужем за Казимиром, а на сестре польского короля он женил сына своего
Изяслава ^*. Но в эпоху раздоров между сыновьями Ярослава борьба возрождается. И поддержка, какой ищет Изяслав против изгнавших его киевлян, носит столь же антинациональный харак тер, как прежний польский союз Святополка; братья Святослав и Всеволод готовы помириться с Изяславом, но ставят ему усло вие: «Не води ляховъ Кыеву, противнаготи н^туть; аще ли хощеши гн-Ьвомъ ити и погубити градъ, то в^си, яко намъ жаль отня стола» '^*.
И когда Изяслав, заняв Киев, «распуща ляхов на покормъ» из волости киевской, население стало ляхов избивать «отай» и принудило Болеслава уйти с Руси.
В результате этих перипетий древнейших русско-польских отно шений создалось особое княжение галицких Ростиславичей, на которых и пала вся тяжесть борьбы с поляками для охраны запад ной русской границы. Правда, после смерти Болеслава Криво-устого в 1138 г. в Польше настал период удельного раздробле ния и удельных смут, на время ослабивший ее наступательную силу, и только в XIV в. русско-польский территориальный спор стал снова и резко на очередь, чтобы привести к распростране нию польской власти на Южную Русь в позднейшее время.
Ярославу же принадлежит укрепление русских владений на северо-западе и севере. Его походы на Литву в 40-х годах XI в. намечают завязку русско-литовских отношений — первый отпор Южной Руси литовской тяге на юг, а более ранние походы 30-х го дов на эстонскую чудь и основание Юрьева очерчивают запад ные пределы Новгородской земли, как походы новгородцев в 1032 г. и Владимира Ярославича в 1042 г. в Заволочье (между Ладогой и Северной Двиной) кладут основание новгородскому политическому и промысловому господству на севере России.
Этот элементарный очерк внешних условий киевской истории XI—XII вв. должен послужить внешней рамкой моему дальней шему изложению. Повторяю, характерная их черта — сложность международного положения, существенным следствием которой была невозможность для южнорусского государства создать себе прочно определенную территорию. Не опираясь в своем террито риальном самоопределении на какой^ибо определенный географи ческий факт, не имея так называемых естественных границ. Киев ская Русь не могла создать прочной концентрации подвластных себе земель, растянувшихся в политически невыгодной конфигу рации в бассейнах Днепра, Оки, средней Волги, ильменском, верховьях Западной Двины, с крайне зыбкими границами как со стороны беспокойной степи, так и со стороны литовских и поль ских соседей. Владея верховьями Днестра и Буга и Днепра, Киевское государство было не в силах спуститься до их устьев и вынуждено было постепенно отступать с востока и юга, изнуряя свои силы в упорной борьбе на несколько фронтов. И внутренняя политическая организация не соответствовала
25 А. Е. Пресняков
386 Лещин по 'русской истории. Киевская Русь
сложным оборонительно-наступательным задачам внешних отно шений. Определенная в основных своих чертах не этими внешними потребами, а внутренними условиями древнего политического и социального быта, она не выдержала внешнего тяжкого давле ний и рухнула к концу XII в.
К изучению этой внутренней организации древней Киевщины мы теперь и обратимся.