Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
http://www.psychiatry.ua/books/religion/paper25.htm
|
НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ |
Клиническая психиатрия • Наркология • Психофармакотерапия • Психотерапия • Сексология • Судебная психиатрия • Детская психиатрия • Медицинская психология |
Книги » Психиатрия и религия на стыке тысячелетий »
Б. В. Михайлов
Харьков, Украина
* Публикуется по изданию:
Михайлов Б. В. Психодинамически ориентированная психиатрия и религия — непримиримые противоречия // Психиатрия и религия на стыке тысячелетий: Сборник научных работ Харьковской областной клинической психиатрической больницы № 3 (Сабуровой дачи) и Харьковской медицинской академии последипломного образования / Под общ. ред. П. Т. Петрюка, Р. Б. Брагина. — Харьков, 2006. — Т. 4. — С. 64–66.
В настоящее время вопрос социокультурального взаимодействия религиозных конфессий и психиатрии является предметом повседневной практики и теоретического обсуждения. Не претендуя на рассмотрение всех аспектов этой проблемы, остановимся на некоторых гносеологических вопросах этого взаимодействия, в частности, трактовках мотивационной детерминации поведения, социального функционирования человека и, соответственно, базисных предпосылках направленной коррекции социально-поведенческих феноменов.
Попытки достаточно бурной инвазии психодинамических теорий в психиатрию в последние годы имеют свои причины (главные из которых — тщательно вытесняемое психологами из сферы самосознания стремление к захвату рынка медицинских услуг и мощный антипсихиатрический общественный «пресс»). Однако гораздо более важными являются следствия — а следствия эти несут значительный пагубный потенциал. Первой, ближайшей опасностью, есть замена давно похороненной теории единого психоза Гризингера теорией единого невроза. Такое ловкое концептуальное «передёргивание карт» в силу добросовестного либо недобросовестного заблуждения приводит к опасной практике отрицания специфически необратимых поломок процесса мышления при шизофрении, идентификации их феноменологии и пато(психо-)генеза с невротическими механизмами (К. Хорни, 2002) и, в конечном итоге, создаёт псевдонаучный базис повседневной антипсихиатрической социальной практики. Ещё большая опасность таится в апологетике, и, в конечном итоге, «онаучивании» облигатной деструктивности социального функционирования человека. Это выводится из психодинамической концепции внутренней структурно-детерминированной личностной противоречивости: «…эти исследования увенчались окончательным и кардинальным противопоставлением первичного инстинкта жизни и первичного инстинкта смерти,… которое… недурно присутствовало в практике психоанализа» (К. Хорни, 2002). Не вдаваясь в подробный анализ следствий, отметим, что в расширительном смысле эти взгляды ведут к априорному детерминированию социальных конфликтов вплоть до самоуничижения жизни на Земле, а в узкопрофессиональном — ауто- и гетероагрессивное поведение является «скрытой» нормой и не подлежит лечению, как таковое. Более того, в рамках традиционной психиатрии аутоагрессивное поведение трактуется, как болезненное извращение инстинкта самосохранения, в рамках же психодинамических представлений инстинкт смерти является неотъемлемой структурной частью личности. С другой стороны, предисловие К. Юнга к «Тибетской книге мёртвых» (1992) показывает, что существует гораздо более реальный инстинкт — страх смерти. «…С рациональной точки зрения культ мёртвых основан на вере во вневременное существование души, но его иррациональную основу следует искать в психологической потребности живых что-нибудь сделать для умерших… мы не способны убедить себя в бессмертии души… Мы ведём себя так, словно её вообще нет… Как неожиданно обнаружить загробное существование…». Вот момент истины! Вот во что выливаются тонно-километры психодинамических обоснований инстинкта смерти — в скрытую надежду на вечную духовную жизнь.
Интересную, а главное — честную, и, вместе с тем, гуманистическую антитезу таким метапсихологическим построениям дают религиозно-теософские исследования, в частности, отечественные. Так Д. С. Мережковский (1908) выдвигает тезис об абсолютной необходимости религии, как облигатно важнейшего атрибута человеческого бытия и обосновывает свой тезис страхом смерти. «Я знаю, что умру; но хочу жить после смерти — вот начало религии… Смерть есть… реальное… отрицание… бытия, уничтожение личности. Всякая жизнь побеждается смертью… Мой разум отрицается моей жизнью, моя жизнь отрицается моим разумом. Остаётся одно из двух: или… отказаться от разума, предаться неисцелимому безумию; или… искать… не эмпирического, а трансцендентного выхода. Его-то и указывает религия».
Не претендуя на обсуждение взаимовлияний философских и теософских концепций, можно только обозначить мостик позитивного взаимодействия. В конечном итоге Ratio у человека должно быть сильнее Emotio. И это не противоречит психодинамически и аналитически ориентированной психиатрии, так как именно самоосознание конфликта есть краеугольный камень анализа. Это консенсус, на котором могло бы быть заключено временное соглашение между психодинамической, классической психиатрией и религиозными конфессиями — достойное бытие человека в здоровье и болезни и осознанный, достойный человека, ответ на вызовы третьего тысячелетия.