Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
С.М. КАШТАНОВ
ОТМЕНА ТАРХАНОВ В РОССИИ В СЕРЕДИНЕ XVI ВЕКА
Отмена тарханов входит в круг важнейших реформ правительства «Избранной рады». Восточный по своему происхождению термин «тар хан», обозначавший привилегированного человека, наделенного подат ным и судебным иммунитетом \ послужил на Руси основой для опре деления «тарханная грамота». Употребление этого понятия прослежи вается с начала XVI в. Под «тарханами» или «тарханными грамотами» в XVI в. подразумевались такие жалованные грамоты, которые осво бождали не только от мелких «проторов и разметов» (что могло быть принадлежностью и «несудимых» грамот), но прежде всего от основных налогов и повинностей—дани, .ямских денег, посошной службы и др.— или от главной таможенной пошлины — тамги '.
Ст. 43 Судебника 1550 г. предписывала «торханных вперед не давати никому; а старые тарханные грамоты поимати у всех». В мае 1551 г. состоялся общий пересмотр и подписание на царское имя прежних жа лованных грамот. И. И. Смирнов полагал, что ст. 43 Судебника была направлена в первую очередь против светских феодалов-иммунистов, а отсутствие подтвержденных им в мае 1551 г. грамот свидетельствует о «поимке» этих грамот в соответствии со ст. 43. Ссылаясь на постанов ление Двинской таможенной грамоты 1560 г. о взимании пошлин со всех «грамотчиков», чьи грамоты не были подписаны в мае 1551 г., ав тор утверждает, что пересмотр коснулся «всех категорий „грамотчи ков"» и что ст. 43 была реализована на практике^ Однако мы ничего не знаем о конфискации неподтвержденных грамот. У монастырей со хранилось большое количество грамот, не подтвержденных в 1551 г. Поэтому думать, что в 1551 г. были оставлены в Царском архиве или уничтожены неподтвержденные грамоты светским феодалам, нет ника ких оснований. Тарханная же грамота 1547 г. М. И. Кубенскому, на которую ссылается И. И. Смирнов как на пример неподписанной, т. е. аннулированной грамоты, вероятно, не подвергалась пересмотру в мае 1551 г., поскольку М. И. Кубенский умер в 1548 г.*
Переутверждение и ограничение тарханных грамот И. И. Смирнов рассматривал «лишь как своего рода изъятие из действия нормы ст. 43, сделанное главным образом для наиболее видных монастырей, вроде Троице-Сергиева»°. Но И. И. Смирнов не изучал конкретно сами под тверждения и грамоты, их содержащие. Впервые более или менее ей-
' Подробнее см.: Судебники XV—XVI веков. М.—Л., 1952, с. 220—221 (коммен тарий Б. А. Романова); Шапшал С. М. К вопросу о тарханных ярлыках.—В кн.: Академику Владимиру Александровичу Гордлевскому к его семидесятилетию. Сб. ста тей. М., 1953, с. 302—316; Усманов М. А, Жалованные акты Джучиева улуса XIV— XVI вв. Казань, 1979, с. 281.
^Каштанов С. М. К вопросу о классификации и составлении заголовков жа лованных грамот.—Исторический архив, 1956, № 3, с. 214—215; его же. Из опыта актовой археографии.—Археографический ежегодник за 1982 год. М., 1983, с. 54—56.
'Смирнов И. И. Судебник 1550 г.—Исторические записки, кн. 24, 1947, с. 322— 323; его же. Очерки политической истории Русского государства 30—50-х годов XVI века. М—Л., 1958, с. 364—366.
* См.: Каштанов С. М. Итоги финансовой политики в Русском государстве к середине XVI века.—История СССР, 1985, № 4, с. 135. ^ Смирнов И. И. Очерки политической истории..., с. 366.
стематически этим занялся П. П. Смирнов. Он доказал сам факт мас сового пересмотра жалованных грамот в мае 1551 г., перечислил фор мулы подтвердительных и ограничительных приписей (правда, не все), а также попытался установить принципы подтверждения грамот*. П. П. Смирнов связал ревизию иммунитетных актов с проблемами клас совой борьбы между посадскими людьми и духовными феодалами, что было важной и продуктивной постановкой вопроса. Автор указал 16 мо настырей', которым были подписаны жалованные грамоты в мае 1551 г., но оперировал главным образом грамотами архива Троице-Сергиева монастыря.
Наблюдения П. П. Смирнова критически использовал Б. А. Романов р своем интересном и содержательном комментарии к ст. 43 Судебника 1550 г. Он усомнился в предположении П. П. Смирнова о том, что пере смотр коснулся «всех» грамотчиков, и не разделял мнение И. И. Смир нова о последовательном проведении в жизнь ст. 43. Б. А. Романов видел в подписании грамот на царское имя в мае 1551 г. отступление от прин ципа «поимания», т. е. аннулирования тарханных грамот, провозгла шенного в ст. 43 Судебника. Ст. 43 носит, по его мнению, «чисто декла ративный характер»". Б. А. Романов не принимал в расчет того, что ликвидация освобождения от основных налогов, которой во многих случаях сопровождалось подтверждение грамот, как раз и лишала их «тарханного» характера, т. е. вполне соответствовала задаче отмены тарханов. Не учитывал этого и И. И. Смирнов. На потерю грамотами их тарханных признаков при соответствующем ограничении податных привилегий было обращено внимание нами в связи с уточнением поня тия «тарханная грамота»". В нашей работе 1954 г. расширялся круг источников для изучения вопроса об отмене тарханов в 1551 г., уста навливался, в частности, факт подтверждения грамот еще 17 духовных феодалов сверх тех 16 монастырей, о которых упоминал П. П. Смир нов", были заново изучены и принципы пересмотра жалованных гра мот в 1551 г." На основании исследований П. П. Смирнова и нашего краткую характеристику итогов майской ревизии иммунитетных приви легий дал А. А. Зимин ".
Опубликование в 1958—1968 гг. трех частей «Хронологического пе речня иммунитетных грамот XVI в.»", где приводились сведения о под-
° Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVI Г в. Т. 1. М—Л., 1947, с. 122-^144.
" Там же, с. 124—125. Автор перечисляет 17 монастырей, но при этом Переслав-ский Троицкий Данилов монастырь предстает у него как два разных .монастыря: Тро ицкий Новый вТ1ересла1Вле на посаде и собственно Данилов. Б. А. Романов утверждал^ что П. П. Смирнов указал более 20 монастырей, чьи грамоты подверглись пересмотру (Судебники XV—XVI веков, с. 225). в Судебники XV—XVI веков, с. 226.
"Каштанов С. М. К вопросу о классификации..., с. 214.
" Мы отметили грамоты Иосифо-Волоколамскому, Троицкому Клопскому, Алек сандрову Ошевневу, Вологодскому Спасскому Каменному, Федоровскому Переслав-скому, Поквовскому Рязанскому, Ферапонтову, Николаевскому Переславскому, Николь-скому Мокрому, Троицкому Гледенскому, Спасскому Владимирскому, Троицкому Сели-жарову. Можайскому Лужецкому, Троицкому Усть-Шехоискому, Владимирскому Рож дественскому монастырям, Корнилиевой Новой пустыни, Великоустюжскому Успенскому собору (Каштанов С. М. Очерки по истории феодального иммунитета в период укрепления Русского централизованного государства XVI века. МГИАИ (машинопись), 1954. Ч. 1, с. 486—487).
" Там же, с. 487—505. Основные результаты наших наблюдений см.: Очерки исто рии СССР. Период феодализма. Конец XV—начало XVII в. М., 1955, с. 347—348; Па мятники русского права (далее—ПРП), вып. 4. М., 1956, с. 287—289. "Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960, с. 390—391. " Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века 14. 1].—Археографический ежегодник за 1957 год. М., 1958, с. 302—376 (далее— ХП-1); его же. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века. Ч. 2.— Археографический ежегодник за 1960 год. М., 1962, с. 129—200 (далее—-ХП^); Каш-т а нов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитет ных грамот XVI века. Ч. 3.—Археографический ежегодник за 1966 год. М., 1968, с. 197—253 (далее—ХП-З). 41
тверждениях 1551 г., дало в руки исследователей более полную, чем прежде, информацию об отмене тарханов в середине XVI в. По мате риалам перечня, а также АСЭИ и АФЗХ^, ряд духовных учреждений, получивших в мае 1551 г. подпись на жалованных грамотах, указал Н. Е. Носов". Однако он, как и П. П. Смирнов, опирался в основном на грамоты Троицкого архива. Автор рассматривал каждую грамоту как таковую, обычно не сравнивая с ней другие иммунитетные грамоты на те же объекты, содержавшие иные нормы права. Таким образом, про тиворечие, создавшееся в результате подтверждения разных троицких грамот на одни и те же объекты, выпало из сферы его внимания. Н. Е. Носов полагал, что «общая линия», отразившаяся в подтвержде ниях троицких актов, «характерна и для всех других монастырских грамот», поэтому изучать их «с такой же подробностью» «по существу и нет необходимости» ". С этим положением нельзя согласиться, ибо нас интересуют не иллюстрации тех или иных проявлений «общей ли нии», а вся картина во всей ее сложности и противоречивости. Заметим к тому же, что обширная глава книги Н. Е. Носова о тарханах, где по дробно пересказываются и комментируются троицкие акты в порядке Хронологии правлений, к которым они относятся, не имеет никаких об щих выводов. В. Д. Назаров касался вопроса о подтверждениях 1551 г. в плане изучения истории государственных учреждений середины XVI в."
Задачей настоящей работы является рассмотрение всего комплекса майских подтверждений 1551 г. на всех известных нам жалованных и указных грамотах с целью наиболее полного выяснения принципов и результатов пересмотра иммунитетных привилегий в это время.
До сих пор не предпринималось попытки общего подсчета грамот, получивших подтвердительные подписи в мае 1551 г. П. П. Смирнов говорил только о 97 подписанных грамотах Троице-Сергиева монасты ря". Грамот, имеющих майскую подпись, в настоящее время нам из вестно 216. К ним примыкают акты, о подтверждении которых полных данных нет, но упоминается либо год подтверждения (7059) без месяца и числа (10), либо дьяк Ю. Сидоров, ведавший пересмотром (2), либо год и дьяк одновременно (3). Надо принять в расчет и грамоты, кото рые, по косвенным данным, могли быть подтверждены в мае 1551 г. (2) ". Всего получается 233 грамоты. Две грамоты имеют подпись от 17 марта 1551 г. Одна из них подписана дьяком Вас. Колзаковым^, не имевшим отношения к майскому пересмотру, другая — Кожухом Гри горьевым сыном Кроткого", подписывавшим грамоты в мае 1551 г., что делает чтение «марта» сомнительным (грамота сохранилась в списке). Нельзя сбрасывать со счетов новые грамоты, выданные в мае 1551 г. в порядке подтверждения старых. Таких грамот известно II. К 7059 г. относятся еще 4 новые грамоты без месяца и числа. Для двух из них
** Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV— начала XVI в. (далее—АСЭИ), т. 1. М., 1952; т. 2. М„ 1958; т. 3. М., 1964; Акты фео дального землевладения и хозяйства XIV—XVI веков (далее—АФЗХ), ч. 1. М„ 1951; ч. 2. М., 1956; ч. 3. М., 1961; [ч. 4J. Л., 1983.
"Носов Н, Е. Становление сословно-представительных учреждений в России, Л., 1969, с. 152—154, 159 и др. При перечислении грамот духовных феодалов XVI в„ получивших подпись в мае 1551 г., автор ссылается не на номера актов в нашем переч-яе, откуда он черпал эти сведения, а на архивные шифры и публикации, которые ука-вываются в перечне. Несмотря на знакомство с нашей работой 1954 г., Н. Е. Носов яе ссылается на нее. " Там же, с. 239.
"Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений России середины XVI века.—История СССР, 1976, № 3, с. 80—81, 95. «» Смирнов П.П. Посадские люди..., т. 1, с. 127. " ХП-З, № 1—227, 1—277. "о ХП-1, № 434. " Там же, № 281. .
дьяк неизвестен"; одна (Троицкому Белопесоцкому монастырю) была подписана Ю. Сидоровым", другая (митрополичьему дому)—Ф. Се меновым и Ю. Сидоровым". Последняя грамота едва ли может быть датирована маем 1551 г., поскольку есть другой пример совместной дея тельности Ф. Семенова и Ю. Сидорова, относящийся к сентябрю 1550 г." В целом число грамот, подтвержденных и выданных в мае 1551 г., рав няется, по нашим подсчетам, 246. Из этих актов большую часть (174) подписал Ю. Сидоров, значительно меньшую (41)—Кожух Григорьев сын Кроткого, одну грамоту—Ю. Сидоров и Кожух совместно, 4 гра моты—Истома Ноугородов и Иван Михайлов (в двух грамотах они фигурируют вместе "", в двух других — по отдельности ").
Подтвержденные грамоты относятся к периоду начиная с 1453 и кон чая 1550 г. Они были выданы вел. кнг. Марией Ярославной, Иваном III, вел. кн. Иваном Ивановичем Молодым, Василием III, его братом, удель ным дмитровским князем Юрием Ивановичем и Иваном IV. В грамоте от 17 мая 1551 г. Спасо-Евфимьеву монастырю говорится, что она дана в подтверждение грамоты вел. кн. Василия Васильевича 1450 г." Та ким образом, среди подтвержденных в мае 1551 г. актов нет докумен тов ранее середины XV в. Грамоты XIV—первой половины XV в. не несут на себе следов подтверждения в 1551 г. По весьма приближенным подсчетам, иммунитетных грамот второй половины XV—первой поло вины XVI в. (до мая 1551 г.) было выдано не менее 1370. Следователь но, 233 подписанные в мае 1551 г. грамоты составляют примерно Ve об щего количества грамот, подлежавших пересмотру. Разумеется, не все подтверждения, как, впрочем, и не все грамоты до нас дошли. Не могли сохраниться сведения о подтверждениях 1551 г. на грамотах, дошедших только в списках в составе ранних копийных книг (например, в копийной книге митрополичьего дома, № 276, троицкой книге № 518 и той части книги №519, в основе которой, вероятно, лежала книга, составленная до мая 1551 г.").
Майские подтверждения и новые майские грамоты 1551 г. касались 77 духовных учреждений. В это число входят митрополичий дом, две епископские кафедры (коломенская и рязанская), 67 монастырей и пу стыней и 7 соборов. За первую половину XVI в. известны иммунитетные грамоты 112 монастырям и пустыням, 14 соборам и 8 церквам^. Под тверждения мая 1551 г. мы имеем на грамотах немногим более поло вины из этих монастырей, половины числа соборов и совсем не распо лагаем подтверждениями на грамотах церквам. И все же наиболее крупные и многие средние монастыри были в той или иной форме охва-
" ХП-З, № 1—297, 1—298. " Там же, № 1—296 » Там же, № 1—294.
"Каштанов С. М. Общие жалованные грамоты Троице-Сергиеву монастырю 1550, 1577 и 1578 гг. на все вотчины (соотношение текстов).—Записки Отдела рукопи сей (ГБЛ), вып. 28. М., 1966, с. 141. " ХП-1, № 481; ХП-З, № 1—232. " ХП-1, № 441; ХП-З, № 1—245. 2» АСЭИ, т. 2, № 497.
"Каштанов С. М. Копийные книги Троице-Сергиева монастыря XVI века.— Записки Отдела .рукописей (ГБЛ), вып. 18. М., 1956, с. 38—39.
"Каштанов С. М. Состав иммунитетных грамот первой половины XVI века.— Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963, с. 106—107. Общее число монасты рей, по С. Б. Веселовскому, во второй половине XVI в.— «не менее 200» (Весело в-с кий С. Б. Монастырское землевладение в Московской Руси 'во второй половине-XVI в.—Исторические записки, кн. 10, 1941, с. 200), по И. У. Будовницу—150 мона стырей-вотчинников и 104 ктиторских монастыря (Будовниц И. У. Монастыри на> Руси и борьба с ними крестьян ia XIV—XVI веках. М., 1966, с. 357). В середине XVII в. насчитывалось 439 монастырей, имевших дворы, и 43 бездворных (Никольский Hi. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397—-1625). Т. 1, вып. 1. СПб., 1897, прил. 1, с. Ill; Смирнов П. Города Московского го сударства. Т. 1, вып. 2. Киев, 1919, с. 300).
чены майской ревизией жалованных грамот. Среди них встречаем Троице-Сергиев (подписано 100 грамот), Кирилло-Белозерский (подпи сано 16, вновь выдана 1), Симонов (подписано 13), Иосифо-Волоколам-ский (подписано 12, вновь выдано 2), Спасский Ярославский (подпи сано 7), Троицкий Данилов (подписано 6), Ферапонтов (подписано 5), Арсеньев Комельский, Вологодский Глушицкий, Троицкий Махрищекий, Никольский Клобуков (подписано по 3 каждому). От большинства мо настырей, кафедр и соборов сохранилось или известно не более двух грамот (чаще всего одна), подписанных на царское имя или выданных в мае 1551 г. взамен старых".
Наличие значительного количества пересмотренных в мае 1551 г. грамот различным духовным вотчинникам свидетельствует о хорошо подготовленной и в широких масштабах проведенной правительством Ивана IV проверке иммунитетных актов. Майской ревизии тарханов был придан характер важнейшего политического мероприятия. В гра моте 1554 г. Троице-Сергиеву монастырю на деревню Горки, двор на Двине и проезды сообщалось о нарушении прежней тарханной грамоты (1548 г.): «и яз ... ту свою жаловалную грамоту новую велел порудити, велел дьяку своему Юрью Сидорову подписати оприч тамги: то есми на них велел имати потому, что им была та грамота дана новая без уроку» ^. В турчасовской таможенной грамоте 1554/55 г. таможенни кам было приказано брать пошлины «и з грамэтчиков, с тех, которые грамоты на мое царево и великого князя имя в лете 7050 девятом году в мае не подписаны». Такое же предписание содержится в Двинской таможенной грамоте 1560 г."" Иосифо-Волоколамский монастырь полу чил в 1563 г. общую жалованную грамоту на основании только тех гра мот, которые были подписаны 17 мая 1551 г.^ При восстановлении в 1555 г. нарушенной местными властями жалованной грамоты Васи лия III Спасскому Ярославскому монастырю отмечалось подписание ее на царское имя в мае 1551 г." Следовательно, тарханные грамоты, не подписанные на царское имя в мае 1551 г., считались в 50-х—начале 60-х гг. утратившими свою юридическую силу.
Монастыри-иммунисты хорошо понимали все значение майского пе ресмотра иммунитетных грамот. Они чрезвычайно заботились о том, чтобы их грамоты получили подтверждение. О проверке иммунитетных актов в мае 1551 г. монастыри были извещены заранее. Очевидно, зная о предстоящей проверке грамот, с челобитной к царю обратился Спас-
" Такие подписи или новые грамоты получили монастыри: московские—Ново-спаоский, Никольский Угрешский, Богоявленский, Чудов; серпуховские—Владычный, Высоцкий; каширский Белопесоцкий; звенигородский Савво-СторОжевский; можайский Лужецкий, Пафнутьев Боровский; Троицкий Селижаров; клинская Изосимина пустынь; Никольский Песношекий; Благовещенский Квржацкий; переславль-залесские — Николь ский, Федоровский, Рождественский; ростовский Троицкий; угличские—Афанасьев и Покровский; владимирские — Рождественский, Успенский, Спасский; суздальские — Спасо-Евфимьев, Покровский, Спасо-Кукоцкий; галицко-костромские — Вознесенский Иледомский, Солдииский, Покровский Чухломс^ий, Спасо-Преображенский Корнильев; вологодские—Николо-Мокринский, Корнильев Комельский, Спасо-Прилуцкий, Спасский Каменный, Александров Ошевнев; пустыни—Павлова, Александрова Успенская, Лопо-това, Глубокоезерская; белозерский Усть-Шехонский; великоустюжские—Архангельский и Троицкий Гледенский; Важскнй Богословский; двинские—Михаило-Архангельский, Антониев Сийский; Николаевский Корельский; новгородские—Юрьев, Троицкий Клоп-ский, Антония Римлянина, Спасо-Хутынский, Соловецкий, Новгородский Вяжицкий, Ар-кажский Успенский; торопецкий Троицкий (предположительно). Из соборов подписи на грамотах в 1651 г. приобрели Никольекий Можайский, Волоколамский Воскресенский, Серпуховской Троицкий, Дмитриевский во Владимире, нижегородские — Спасский и Ар хангельский, великоустюжский Успенский. ^ Сборник ГКЭ, т. 1. Пг., 1922, № 137а (ХП-2, № 688).
" Зимин А. А. К истории таможенной реформы середины XVI ib.—Исторический архив, 1&61, № 6, с. 133; Чаев Н. С. Двинская уставная та1М'оженная грамота 1560 г.— Летопись занятий Археографической комиссии, вып. 34. Л., 1&27, с. 203. о* АФЗХ, с. 2, № 302. » ХП-2, № 716; ср. ХП-1, № 95.
со-Каменный монастырь. Монастырские власти просили переписать заново проезжую грамоту Василия III 1506 г., мотивируя свою просьбу тем, что «та у них грамота ветха добре и на мое царево и великого князя имя указу моего в лете 7059-го в мае подписати на ней не мочно»^. Новую проезжую грамоту Спасо-Каменный монастырь получил 15 мая 1551 г. 17 мая 1551 г. была выдана жалованная грамота Московскому Богоявленскому монастырю; ею правительство заменило несколько ста рых ветхих монастырских грамот на села в Дмитревском, Волоцком и Звенигородском уездах ".
17 мая 1551 г. жалованную грамоту на села в Рузском, Волоцком и Клинском уездах получил Иосифо-Волоколамский монастырь^. Эта грамота была выдана вместо прежней грамоты (1534/35 г.) на те же владения: «... и яз им ту грамоту велел переписати» ".
П. П. Смирнов рассматривал ограничительные приписи 1551 г. в не котором отрыве от конкретного содержания грамот. Он утверждал, что «при подтверждении или ограничении жалованных грамот дьяки руко водствовались не столько принципиальными соображениями или уста новками, сколько политической оценкой прошлых, особенно ближайших к ним правительств Московского государства, которые грамоту выда ли... Одним правительствам доверяли и грамоты, ими выданные, под писывали на царское имя; другим не доверяли и грамот их не подпи сывали», хотя «...каждая грамота рассматривалась при этом по суще ству»". Аналогичный подход характерен и для исследования Н. Е. Но сова". Иначе решался этот вопрос в нашей работе 1954 г., где уста навливалось, что при подтверждении или ограничении грамот, фикси ровавших податной иммунитет, дьяки руководствовались довольно сложным критерием. Прежде всего их интересовала финансовая сторо на дела, т. е. содержалось ли в грамоте освобождение от главных по датей и пошлин—яма (ямских денег), посошной службы, тамги.
Кроме того, дьяки не могли не считаться с монастырями, известны ми своей традиционной поддержкой общеполитического курса велико княжеских правительств (прослеживается особое отношение к грамо там Иосифо-Волоколамскому монастырю). Наконец, дьяки в известной мере учитывали и то, кем, т. е. каким правительством была выдана жа лованная грамота, но этот момент играл подчиненную роль, поскольку главным был другой вопрос: с каким документом имели они дело — сохраняющим реальную юридическую силу или давно утратившим ее, замененным новой грамотой на те же объекты.
Различалось отношение к грамотам на сельские и городские владе ния монастырей.
Полностью подтверждались грамоты, в которых отсутствовало вся кое упоминание о ямских деньгах, посошной службе и тамге. К их чис лу относилось большинство грамот Ивана III последнего периода его правления (1491—1505 гг.) и Василия III. Именно отсутствие в этих грамотах освобождения от главных поборов было причиной того, что дьяки «доверяли» им. Но, например, льготная грамота Василия III Троице-Сергиеву монастырю 1533 г. была ограничена, как и все осталь ные грамоты, фиксировавшие освобождение от яма и посошной служ бы"
»» ЛОИИ СССР, Собр. Лихачева, № 102/1, л. 13—14 (ХП-2, № 639). " ЦГИА СССР, ф. 834, оп. 4, № 1517, л. 27—31; Акты московских монастырей и соборов 1509—1609 гг. из архивов Успенского собора и Богоявленского монастыря, М„ 1984, с. 109—113, № 21; ХП-2, № 646; ср.: ХП-1, № 106, 151. " АФЗХ, ч. 2, № 232. " Там же, с. 235.
'" Смирнов П. П. Посадские люди..., т. 1, с. 128. "• Носов Н.Е. Указ. соч., с. 89—215. « ХП-1, № 288.
«Недоверие» дьяков к грамотам, выданным правительством Елены Глинской, имело вполне реальные основания. Главной причиной насто роженного отношения к ним было зафиксированное во многих из них освобождение от тамги ".
Цель укрепления государственных финансов определила подход дьяков и к иммунитетным грамотам 1538—1548 гг. Ряд грамот, выдан ных в это время, содержал весьма щедрые иммунитетные привилегии, в том числе освобождение от ямских денег, посошной службы, тамги и мыта. Неудивительно поэтому, что большая часть подписей 1551 г.„ отменявших неуплату ямских денег, посошной службы, мыта и тамги, относится к грамотам 40-х гг. XVI в. Отсутствие ограничительных при-писей на большинстве жалованных грамот 1549—1550 гг. также вполне объяснимо: грамоты, выданные в эти годы, не фиксировали освобожде ния от главных налогов. Таким образом, нельзя согласиться с мнением об отсутствии определенных принципов при пересмотре в 1551 г. жало ванных грамот, закреплявших податной иммунитет. С другой стороны, процедура пересмотра актов в мае 1551 г. не всегда позволяла разо браться в грамотах «по существу». Часто достаточно было в грамоте пункта, освобождавшего от одного из главных налогов для того, чтобы грамота получила припись с требованием уплаты всего комплекса по датей, указываемых обычно в ограничительных подписях. Например, грамоты, выданные правительством Елены Глинской, часто содержали предписание платить ямские деньги и исправлять посошную службу. Тем не менее освобождение от тамги, зафиксированное в ряде грамот времени регентства Елены Глинской, приводило к поя1влению в 1551 г, всей ограничительной приписи целиком" даже на тех из них, где не было освобождения от тамги ".
Таким образом, подписывая в 1551 г. грамоты Ивана IV, выданные при Елене Глинской, дьяки часто повторяли уже сформулированное & самих этих грамотах отрицание свободы от яма и посошной службы. Этот факт вряд ли свидетельствует в пользу мнения П. П. Смирнова о пересмотре каждой грамоты «по существу». Не всегда ограничивались «по существу» и грамоты 40-х гг. Например, грамота 1548 г. Корнилие-вой Новой пустыни, содержавшая освобождение от яма, была подпи сана в 1551 г. не только «оприч ямских денег», но и «оприч... посошные службы и тамги» ^.
Цель майской ревизии тарханов заключалась не в рассмотрении отдельных конкретных грамот, а в широком проведении в жизнь прин ципа централизации государственных финансов путем ограничения главных 'податных привилегий духовных феодалов. П. П. Смирнов, а также Н. Е. Носов не вполне учли и то обстоятельство, что на одну и ту же вотчину могло быть несколько грамот. Подтверждая без ограни чения грамоты прежних государей, дьяки ограничивали действующие-иммунитетные акты, выданные от лица Ивана IV*". Следовательно, де монстрация «доверия» к более ранним грамотам (Ивана III, Васи лия III) имела в целом ряде случаев чисто формальное значение. Прин ципом ограничения тарханов в мае 1551 г. было уничтожение привиле гий монастырей в отношении уплаты важнейших налогов.
Наибольшей устойчивостью отличалась ограничительная формула «опричь ямских денег и посошные службы, и тамги». Иногда упомина-
« ХП-1, № 31В, 320, 322 и др.
" «Оприч ямских денег, посошные 'службы и тамги». В одном 'случае вместо «там ги» читаем «таможных пошлин» (ХП-1, № 351; АФЗХ, ч. 4, № 54), правда, грамот» . сохранилась только в списке XVII в. и цитированные 'слова написаны в нем над строкой. " См. ХП-1, № 329, 331 и др.
*" ХП-1, № 584. В ограничительной подписи на грамоте 1546 г. Вологодской Глубо-коезерской пустыни вместо «посошные службы» сказано «посохи» (ХП-1, № 513).
" Подробнее см.: Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М„ 1970,-с. 209— 213
ются «окупные деньги» и мыт. Включение всех этих поборов в число подлежащих уплате встречаем в ограничительных подписях 1551 г. к грамотам Троице-Сергиеву монастырю 1534 г. на земли в Юрьевском и Пошехонском уездах и 1547 г. на сц. Рожественое Дмитровского уезда и несколько сельских вотчин Ярославского, Дмитровского и Пере-славль-Залесского уездов: «оприч ямских денег и окупных, и посошные службы, и тамги, и мыта — то им давати» ".
П. П. Смирнов не отметил «окупные деньги» как один из платежей, признанных обязательными в 1551 г. Действительно, рассматриваемый пункт попадал в ограничительные подписи очень редко. В работе 1954 г. мы предлагали понимать под «окупными деньгами» либо полоняничные деньги («полоняникам на окуп»), либо откупной наместничий корм".
Грамота Владимира Андреевича Старицкого 1566 г. на сц. Рожест веное Дмитровского уезда " дает освобождения в соответствии с грамо той 1547 г. и ограничением 1551 г., которое цитировалось выше. При этом в грамоте 1566 г. «откупные деньги» отделены от ямских и при ближены к тамге: «ни иные им никоторые пошлины не надобе, опричь ямъских денег и посошные службы, и откупных, и тамги, и мыта; и ямъские денги с сох по розводу, по чему в котором году мы велим на соху ямъских денег положити, и за посошную службу, и откулные денги, и тамга, и мыт — то им довати».
В грамотах, получивших рассматриваемое ограничение, освобожде ние от тамги и мыта есть, освобождения же от откупных денет нет. При мечательная черта грамот 1547 г.—их отношение к Дмитревскому уез ду: одна грамота целиком посвящена дмитровскому сельцу, в другой дмитровские деревни фигурируют наряду с ярославскими и переслав-скими сельцами. Известно, что в Дмитрове с 20-х гг. XVI в. существовал институт откупных таможников ". Однако едва ли отсюда можно сделать вывод, что «окупные», или «откупные» деньги, упоминаемые в подписях 1551 г. на грамотах 1547 г. и в грамоте 1566 г.,—таможенные пошлины. Этому противоречит, во-первых, указание наряду с ними тамги и мыта; во-вторых, применение этой же редакции ограничения (с упоминанием окупных денег) в грамотах на троицкие вотчины и в иных уездах— Юрьевском и Пошехонском; в-третьих, характеристика «окупа», или «откупа» в других источниках. В договорных грамотах князей конца XIV—первой половины XV в. «окупом» называются деньги на выкуп пленных". В духовной Ивана III после определения монетной регалии великого князя глухо сказано: «А откуп ведает сын мой Василей, а в откуп у него мои дети Юрьи з братьею не въступаются»". В одном из так называемых царских вопросов Стоглавому собору говорилось об «окупе из орд» русских пленных. Царь предлагал «уложити соборне, как тем окуп чинити»". В ответе бывшего митрополита Иоасафа (Стоглав, гл. 100) на этот счет сказано: «О искуплении пленных, чтобы не с сох имати тот откуп, имати бы откупы из митрополичи и из архиепископли, и изо всех владычных казн, и с монастырей со всех, кто чего достоин,
" ХП-1, № 332, 333, 538, 555.
" Каштанов С. М. Очерки по истории феодального иммунитета..., с. 495, прим. 1. Н. Е. Носов, цитируя ограничительную подпись к грамоте 1534 г. на пошехонские вот чины, ставит после слова «окупных» знак вопроса (Носов Н. Е. Становление сослов-ио-яредставительных учреждений в России, с. 166; ср.: с, 210).
•» ЦГАДА СССР, ГКЭ, по Дмитрову, № 105/3817; ГБЛ, Тр. кн. 527^529, № 112; ХП-2, № 883.
" Русская Историческая библиотека (далее—РИБ), т. 32 (Архив П. М. Строева, 1 т. 1). Пг., 1915, №103.
" Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.— Л„ 1950 (ДДГ), с. 42, 65, 67, 86, 106, 108, III, 114, 116. " Там же, с. 361.
'* Российское законодательство X—XX веков, т. 2. М„ 1985, с. 270: ср.: Стоглав (изд. Д, Е. Кожанчикова). СПб., 1863, с. 45-46.
как государь ты пожалуешь, положит, на ком что велишь взяти»". По-видимому, в соответствии с рекомендацией Иоасафа «окупные день ги» в 1551 г. взимались не по раскладке с сох, а, как показывают под писи на грамотах 1534—1547 гг., с отдельных монастырских вотчин. Сле довательно, сама исключительность упоминания «окупных денег» в под писях 1551 г. подтверждает наибольшую вероятность понимания их как денег на выкуп пленных—денег, еще не превратившихся в общеобяза тельный налог—«полоняничные деньги».
Изредка встречается ограничение «оприч пищалных денег». Оно со держится в подписи от 17 мая 1551 г. к грамоте 1548 г. Кирилло-Бело-зерскому монастырю на двор в Белоозере^. Двор находился на посаде, он был дан монастырю «городцким человеком» Ананьей Родионовым; в 1548 г. царь велел этот двор «обелити»—монастырским людям раз решалось «с черными людми з городцкими не тянути ни в какие проторы и в розметы, оприч сторожи и бражного оброку». Подпись 1551 г. уве личила степень ограничения податного иммунитета монастырского дво ра, подчеркнув необходимость уплаты с него пищальных денег, в грамоте не упоминающихся.
В составе пространной редакции ограничения пищальные деньги указаны в основном тексте жалованной грамоты Спасо-Евфимьеву мо настырю, выданной в день всеобщей проверки тарханов,— 17 мая 1551 г.: «опричь ямских денег и посошни службы, и тамги, и пищальных денег» ". Принуждение к уплате пищальных денег касалось в первую очередь мо настырских дворов и слобод, что отвечало интересам посадских людей. В пользу горожан делалось и другое ограничение, содержащееся в под писи от 16 мая 1551 г. на грамоте 1542 г. Серпуховскому Высоцкому монастырю: «опричь того, что оу них железные руды не копати — желез ная руда оу них копати вперед» (в самой грамоте излагалась жалоба монастыря на то, что «у них серпуховичи и иных городов люди ископали монастырскую землю на руду на железною»; грамота запрещала копать руду без «явки» монастырским властям) ""•
Следует подччркнуть, что дьяки не интересовались всеми подробно стями содержания иммунитетных грамот. Их внимание было приковано к статьям об основных налогах. Поэтому не вызывает особого удивления факт всей ограничительной приписи на грамотах, содержавших освобож дение только от одного налога: это являлось своего рода перестраховкой, дьяки предпочитали усилить отрицание главных податных привилегий монастырей, чем внести в этот вопрос неопределенность. Никакое «до верие» к грамотам 1550 г. не избавило от ограничения те из них, которые содержали широкие податные льготы. Так, «опричь ямских денег и'по-сошные службы, и тамги» была подписана жалованная грамота Троице-Сергиеву монастырю, выданная в сентябре 1550 г. на все его владения". В мае 1551 г. получила ограничительную припись грамота Корнилиевой пустыни Новой от 18 июня 1550 г., по которой население монастырской вотчины обязывалось к уплате ямских денег"". Подпись 1551 г. еще бо-
" Российское законодательство..,, т. 2, с. 375—376; ср.: Стоглав (изд. Д. Е. Кожан-чикова), с. 310—311.
»• ЛОИИ СССР, Собр. Головина, № 64; ГПБ, Q—IV—113а, с. 301—303 (ХП-1, № 582).
" АСЭИ, т. 2, № 497, с. 546. Грамота известна в списке XVIII в., где вместо «там ги» стоит «тареи», И. А. Голубцов считал, что «правильное чтение установить затруд нительно» (там же, с. 548, прим. 6). Однако по трафарету ограниччтельных подписей от 17 мая 1551 г. оно устанавливается бесспорно. »« ХП-1, № 433.
"Каштанов С. М. Общие жалованные грамоты Троице-Сергиеву монастырю 1550, 1577 и 1578 гг. на все вотчины (соотношение текстов).—Записки Отдела рукопи сей, вып. 28. М„ 1966, с. 141.
"" В грамоту вследствие архаизма ее формуляра попал пункт «ни ям», но вместе с тем в другом месте говорилось: «... ни в какие проторы, ни в розметы не дают ничего, оприч ямских денег».
лее сократила объем податного иммунитета: «опричь ямских Денег, по-сошные службы и тамги»".
С формальной точки зрения отмена главных податных привилегии означала ликвидацию тарханов. Так осуществлялась ст. 43 Судебника об отмене тарханов '^. Грамота, лишенная освобождений от главных по датей, не считалась «тарханной»". Поэтому, подписывая грамоту «опричь ямских денег и посошные службы, и тамги», дьяки Юрий Си доров и Кожух Кроткий низводили «тарханы» до степени несудимых грамот (тарханные грамоты обычно включали в себя и несудимый раз дел). Однако уничтожение тарханов не означало ликвидации податного иммунитета духовных вотчинников. Целый ряд финансовых льгот, за фиксированных в несудимых грамотах, оставался неотъемлемым «сень ориальным правом» монастырей. Об этом ярко свидетельствует выдан ная 17 мая 1551 г. жалованная грамота Московскому Богоявленскому монастырю. Крестьяне монастырских сел освобождались от косьбы сена для царских коней, обязанности «ставить» царский двор, царская админи страция не имела права взимать с монастырских крестьян розвинское, выводную куницу, пятно; сотским и десятским запрещалось притягивать население монастырской вотчины в проторы и розметы с тяглыми людьми ".
Примерно таков же круг финансовых привилегий в двух жалован ных грамотах, выданных 17 мая 1551 г. Иосифо-Волоколамскому мо настырю". У нас нет ни одной жалованной грамоты Волоколамскому монастырю, которая содержала бы ограничительную припись от 17 мая 1551 г.: каждая из волоцких грамот либо полностью подтверждена, либо не носит на себе никаких следов проверки. Правительство Ивана Гроз ного было вынуждено считаться с монастырем, который в целом ряде случаев способствовал укреплению политических позиций московских государей.
Грамоты, выданные Иосифо-Волоколамскому монастырю удельными князьями и царевичем Ак-Довлетом^, не получили в 1551 г. подтверж дения как потому, что утратили практическое значение и были заменены великокняжескими грамотами, так и вследствие нежелания правитель ства легализировать прежние связи монастыря с удельными князьями.
Большинство жалованных грамот Василия III Иосифо-Волоколам скому монастырю было подтверждено". Три его грамоты не имеют под писи °". В двух случаях это связано с наличием более поздних грамот того же государя, покрывающих содержание предшествующих", но в одном случае может быть объяснено нежеланием правительства под тверждать жалованную грамоту на монастырский двор, хотя и подле-
" ХП-2, № 620.
^ См. также наш комментарий к ст. 43 Судебника 1550 г. (ПРП, вып. 4, с. 287— 289).
"Каштанов С. М. К вопросу о классификации..., с. 213—217. "' ЦГИА СССР, ф. 834, оп. 4, № 1517, л. 27—31; Акты московских монастырей..., с. 109—113, № '21; ХП-2, № 646. Подробнее об этой грамоте см,: Kashtanov S. М. The Centralised State and Feudal Immunities in Russia.—The Slavonic and East Euro pean Review, vol. 49, № 115, April 1971, p. 247—248.
" АФЗХ, ч. 2, № 231,232; ср.: № 226; 17 мая 1551 г. обельно-несудимые грамоты были получены также монастырями Чудовым (ПРП, вып. 4, с. 117—120), Спасо-Ев-фимьевым (АСЭИ, т. 2, № 497), 29 мая— Новгородским Юрьевым (Дополнения к Ак там историческим /далее—ДАЙ/, т. 1. СПб., 1846, № 46). '« АФЗХ, ч. 2, № 35, 38, 45, 48, 50, 55, 69, 71, 101, 111,112,114, 129. " Там же, № 63, 79, 87, '102, 103. " Там же, № 62, 80, 82.
°* Не подтверждена тарханная грамота 1515 г. на деревни Попайлово, Мутовкино и Аминево (там же, № 62), из которыы первые две включены в подтвержденную тар ханную грамоту 1517 г. (там же, № 79); не подтверждена грамота 1518 г. на беспошлин ный провоз, покупку и продажу товаров (там же, № 82), повтореннаяяв подтвержден ной грамоте 1627 г. (там 'же, № 102).
жавший тяглу, однако являвшийся местом беспошлинного хранения провозимого «монастырского запасу» "°. Из грамот Ивана IV Иосифо-Волоколамскому монастырю 1534—
1550 гг. подтверждались несудимые ^ и тарханно-оброчные", не под тверждались тарханные ". Самые щедрые акты прежних правительств, подтвержденные в
1551 г. Иосифо-Волоколамскому монастырю,—это четыре тарханные грамоты Василия 111:1515 г.—на слободку Тимофеевскую и д. Медвед кову в Ржевском уезде, 1517 г.—на с. Болашковское и сц. Мантурово Тверского уезда, сц. Столбично-Мисюревское Клинского уезда, д. Гав-рино Волоцкого уезда, 1527 г.—на села и сельца Волоцкого уезда и две деревни Зубцовского уезда, 1527 г.—на проезд 150 возов или 5 стругов с товаром "*•. В первых трех грамотах содержалось освобождение от дани, ямских денег, подвод, посошной службы, мыта, тамги, городового дела и др.
Близкие к этим актам по формуляру и составу привилегий две жало ванные грамоты Василия III 1518 г.—старицкому Троицкому Селижа-рову монастырю на деревни, пустоши и озера в Ржевском уезде и Клин-ской Изосиминой пустыни на сельца и деревни в Тверском и каннском уездах (последняя грамота еще с подтверждением ВасилияяIII 1527 г.)"—были тоже подписаны в 1551 г. без каких-либо ограничений. Значит, дело заключалось не только в союзе с Иосифо-Волоколамским монастырем. Грамоты 1517—1518 и 1527 гг. появились в связи с борьбой за нейтрализацию притязаний Андрея Старицкого. Их ярко выраженная антиудельная направленность предопределила полноту иммунитета. Ви димо, и в 1551 г., когда Старицкий удел возродился вновь, позиция мона стырей этого района весьма интересовала правительство. Вот почему щедрые тарханные грамоты Василия III не подверглись ограничению.
В 40-х гг. XVI в. реальное положение монастырского податного имму нитета в волоцких, клинских и ржевских владениях Иосифо-Волоколам-ского монастыря было менее блестящим, чем оно рисуется по жалован ным грамотам Василия III, подтвержденным в 1534-м, а затем в 1551 г. Так, согласно грамоте 1545 г., городовые приказчики и московские «при-сыльники» могли обратиться к игумену или келарю и на законных осно ваниях, по «присыльным грамотам», потребовать у них людей для от бывания различных натуральных повинностей, на практике же местные власти сами вторгались в монастырские вотчины и чинили крестьянам всевозможные притеснения". Вместе с тем грамоты Василия III осво бождали монастырь от посошной службы и городового дела. Волоцкие села и сельца, фигурирующие в грамотах Василия III, попали в 1543/44 г. в. писцовую перепись (Зубово, Вертолово, Гаврино, Раменейца, Отчище-во)", что, вероятно, тоже подорвало их иммунитет. Едва ли подписание грамот 1551 г. вернуло волоцкие, клинские и ржевские вотчины Иосифо-Волоколамского монастыря к реальному иммунитетному статусу времен Василия III. Может быть, в более выгодном положении находились тверские владения. Данных о нарушении податного иммунитета твер ского села Болашкова нет. Не исключено, что именно вследствие наи лучшей иммунитетной изолированности Болашкова монастырь назначал
" Там же, № 80. ^ Там же, № 153, 221. ""• Там же, №130, 131, 133—135.
"' Там же, № 132, 137 (ср.: № 136), 149, 171; не была также подтверждена грамота 1545 г. об ограничении притязаний городовых приказчиков и «присыльников» по отно шению к крестьянам монастырских вотчин Волоцкого, Клинского и Ржевского уездов (там же, № 184). " Там же, № 63, 79, 102, 103. " ХП-1, № 153; ХП-З, № 1—78. " АФЗХ, ч. 2, № 184. " Там же, № 179.
там своим приказчикам наивысший оклад денежного корма — 2 алт. с выти ".
Полное подтверждение тарханно-оброчных грамот—факт тоже исключительный в практике майских проверочных работ 1551 г. В отли чие от волоколамских, грамота 1534 г. Ферапонтову монастырю на д. Купреево в Дмитровском уезде, разрешавшая платить «за дань и за ямские денги, и за примет, и за посошной корм, и за все пошлины и за подводы с году на год оброком... по рублю», получила подпись: «опричь ямских денег и посошные службы». «А оброк,—говорилось в ограничи тельной приписи,—у них... велел отставить»^. . Дадим итоговую характеристику того состояния, в котором оказался податной иммунитет монастырских вотчин после пересмотра тарханов 17 мая 1551 г. П. П. Смирнов ограничился тем, что назвал 4 формулы, употреблявшиеся 17 мая при подписании грамот на царское имя, не со поставив ограничительные постановления с конкретным содержанием грамот.
В специальной работе нами было показано, что к концу боярского правления оканчивался срок освобождения от податей основной массы монастырских вотчин, хотя существовал ряд тарханных «островков» в различных районах страны"". Из этих «островков» волоцко-ржевско-клинско-тверской остался формально нетронутым вследствие подписа ния на царское имя в 1551 г. жалованных грамот Василия III Иосифо-Волоколамскому, Селижарову монастырям и Клинской Изосиминой пу стыни.. На юге сохранил привилегии епископ коломенский ", но грамота Троице-Сергиеву монастырю на двор в Коломне была подписана с огра ничением ". Жалованные грамоты Троицкому Белопесоцкому монастырю не имеют подтвердительных подписей. Правда, этот монастырь получил в 1550/51 (7059) г. новую «тарханную» грамоту на подмонастырную слободку и земли в разных уездах". Текст грамоты не сохранился, но, поскольку она была подписана дьяком Ю. Сидоровым, можно предпола гать, что круг содержавшихся в ней привилегий был довольно ограни ченным.
Ликвидировать привилегии отдельных «отарханенных» вотчин мона стырей средней руки не представило бы особого труда, но на пути реа лизации ст. 43 Судебника 1550 г. встал такой крупный духовный феодал, как Троице-Сергиев монастырь. Полученная им в сентябре 1550 г. общая жалованная грамота, дававшая право монастырю самому вносить ям ские деньги и поставлять посошных людей, фактически возродила тар ханно-оброчный принцип, причем если раньше он касался только неко торых владений (в основном в пределах бывшего Дмитревского удела), то теперь охватил всю огромную троицкую вотчину. Чтобы отменить тарханы, нужно было прежде всего нанести удар по Троице. Поэтому и началась борьба за подходящую кандидатуру на пост троицкого игу мена. Серапион не устраивал правительство. Интересная ситуация со здалась в декабре 1550 г., когда правительство, выдавая Серапиону как игумену грамоту на земли в Московском и Ростовском уездах, дек ларировало, вопреки всем канонам, вотчинную юрисдикцию не игумена, а келаря. Подсудность царю устанавливалась тоже не для игумена, а для келаря и казначея"*. Троицким келарем в это время был Пантелеймон
"Каштанов С. М. К проблеме происхождения феодального иммунитета.— Ис торические науки, 1959, № 4, с. 107. "» РИБ, т. 32, № 129, стб. 222.
•• Каштанов С. М. Итоги финансовой политики в Русском государстве к се редине XVI века, с. 118—136. " К у ч к ин В. А. Жалованная грамота 1538 г. на две слободки в Коломне.—
Археографический ежегодник за 1959 год. М„ 1960, с. 343; ХП-З, № 1—194. " ПРП, вып. 4, с. 116: ХП-1, №510. в» ХП-З, № 1—296. м ХП-2, № 631.
Лепот1ухин — ставленник прежнего троицкого игумена Ионы Щелепина, на помощь которого правительство рассчитывало". Однако Серапион продолжал действовать и в феврале 1551 г. добился полного подтверж дения общей грамоты 1550 г. на все троицкие вотчины"". Не совсем про сто было найти ему преемника. После кратковременного игуменства Иоасафа, весной 1551 г., правительство сумело привести к власти в Троице нестяжателя Артемия, при котором и была осуществлена отмена троицких тарханов. Сделав отдельные уступки Иосифо-Волоколамскому монастырю, правительство последовательно ликвидировало основные по датные привилегии Троице-Сергиева монастыря, а заодно и целого ряда других духовных феодалов.
Благодаря этому в масштабе всего Русского государства с большей части монастырских вотчин стали взиматься ямские деньги, тамга, по-сошные люди, мыт, в отдельных случаях также окупные и пищальные деньги.
Ликвидация монастырских тарханов укрепила государственные фи нансы и на первых порах помогла правительству Ивана Грозного успеш но осуществлять внутреннюю и внешнюю функции феодального госу дарства.
Рассмотрим отдельно вопрос о подтверждении жалованных грамот на монастырские дворы. Н. Е. Носов ставит знак равенства между город ским двором и слободой". Однако лишь компактная группа частновла дельческих дворов превращалась в слободу. Отношение правительства к монастырским дворам существенно отличалось от отношения к слобо дам. По-видимому, грамоты на слободы в крупных городских центрах, как правило, не подтверждались совсем. Об этом может свидетельство вать помета-резолюция 1551 г. на грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1546 г. на двор в Коломне: «А будет один двор, а не слобода,—подписа-ти». Безоговорочное подтверждение в 1551 г. тарханной грамоты 1538 г. коломенскому епископу на 30 дворов в Коломне являлось, конечно, исключением из правила, но следует заметить, что и тут речь шла не о делых слободах, а о разрозненных группах дворов на посаде. Грамоты на внегородские слободы и слободы на мелких посадах могли получить подтверждение с такими же ограничениями, какие делались на грамо тах, касавшихся сельских вотчин монастырей. Так, в грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1549 г. фигурировала, наряду с сельскими владе ниями, слободка на р. Где в Ростовском уезде, состоя1вшая из 5 дворов. В подтвердительной подписи 1551 г. дается общее ограничение— «опричь» ямских денег, посошной службы и тамги (не обусловленное, впрочем, содержанием грамоты), но вопрос о слободке особо не подни мается. Аналогичное ограничение содержится в подписи 1551 г. на обель но-несудимой грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1534 г. на слободку в вол. Медушах Владимирского уезда. «Опричь тамги» подтверждалась в 1551 г. грамота Симонову монастырю 1546 г. на слободки в Любиме и Буе-городке Костромского уезда.
Была подтверждена в 1551 г. грамота Покровскому Угличскому мо настырю 1534 г. на села, деревни и слободы,-не содержавшая основных податных освобождений. Слободы упоминаются в общей жалованной грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1550 г., подтвержденной в 1551 г. «опричь ямских денег и посошные службы, и тамги». В новой обельно-несудимой грамоте Спасо-Евфимьеву монастырю от 17 мая 1551 г. также
^Каштанов С. М. Монастырские документы о политической борьбе середины XVI в.—Археографический ежегодник за 1973 год. М., 1974, с. 39. Иона в течение ко роткого времени после ухода Артемия был вторично игуменом (там же, с. 30—31).
^ Подробнее см.: Каштанов. С. М. Очерки русской дипломатики, с. 192 и прим. 68.
"" Но сов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России, с. 187 и др.
фигурируют слободки. В грамоте от 12 мая 1551 г. села и слободка Суз дальского Покровского монастыря освобождались от посошной службы. Троицкий Белопесоцкий монастырь получил в 1550/51 г. новую «тархан ную» грамоту (с какими привилегиями, неизвестно) на слободку под монастырем. Действительно тарханной была только полностью под твержденная грамота Василия III Иосифо-Волоколамскому монастырю на слободку Тимофеевскую Ржевского уезда °".
Обострение сословных и классовых противоречий между монастыря ми и посадскими людьми в крупных городах обусловило довольно реши тельную борьбу правительства против права духовных феодалов вла деть здесь слободами, но в сельской местности и на мелких посадах частновладельческие слободы оставались таким фактором экономиче ского развития, которому город еще не противостоял, и поэтому они со хранялись.
Другой политики придерживалось правительство по отношению к монастырским дворам. Большинство грамот, содержавших податные привилегии на монастырские дворы, было ограничено самым существен ным образом, каждая нз них получила подпись следующего типа: «...сее (у них грамоты рушити не велел никому ничем, оприч ямских денег и посошные службы, и тамги: то их дворнику давати; и хто у них в том их дворе оприч одного человека дворника учнет житЬ, и тем людем вся кие подати давати с черными людьми ровно. А наместницы... и их тиуны судят, как иных черных посадцких людей»". Это ограничение имело громадное значение. Оно явилось своеобразным результатом реализации ст. 91 Судебника 1550 г. Если ст. 91 предписывала торговых посадских людей выводить из монастырских дворов, то ограничительные подписи подходили к решению того же вопроса с другого конца: они приравни вали жителей монастырских дворов к черным людям в отношении тягла и суда. Исключение было сделано только для одного—двух дворников, которым, тем не менее, полагалось платить ямские деньги, тамгу и исполнять посошную службу. Таким образом, в городах борьба с «сень ориальными правами» монастырей приняла особенно острый характер. Она качественно отличалась от простого ограничения отдельных имму-нитетных привилегий монастырей, речь шла об освобождении «госуда ревых посадов» от уз частнофеодальных отношений.
Включению в черное тягло не подлежали, очевидно, отдельные мона стырские дворы на севере Русского государства", а также те дворы,,
88 См.: ПРП, вып. 4, с. 116; ЦГАДА СССР, ГКЭ, по Ростову, № 23/10560; Куч ки н В. А. Указ. соч., с. 342—343; АСЭИ, т. 2, № 497; АФЗХ, ч. 2, № 63; ч. 4, №83; Каштанов С. М. Общие жалованные грамоты..., с. 138—141; ХП-1, № 125, 304, 330, 510; ХП-2, № 610, 625, 638, 643; ХП-3, № 1^194, 1—296. «» См., напр.: ХП-1, № 326, 327, 565 и др. °° Например, двору Кирилло-Белозерского монастыря в Белоозере были оставле ны его прежние привилегии 11548 г., «оприч пищалных денег» (ЛОИИ СССР, Собр. Го-ловина, № 64; ХП-1, № 528). Без оговорок подтверждена грамота 11511 г. Спасскому Ярославскому монастырю на пустое место в г. Ярославле и три пустых дворища на Ярославском посаде, в которой давалось освобождение от проторов и разметов, кроме посошной службы, пищального «наряду» и городового дела (ХП-1, № 95). В под тверждении 1551 г. к обельно-несудимой грамоте 1539 г. Кирилло-Белозерскому мо настырю на дворовое место в Угличе разрешалось «жити им в старом своем дворе», потому что он «под город не пошол, и ныне тот старой двор за Кириловым монасты рем» (там же, № 391). В 1551 г. были подтверждены несудимые грамоты: новгород скому монастырю Антония Римлянина 1524 г. на двор в Новгороде на посаде (там же, № 212), Кирилло-Белозерскому монастырю 1533 г. на двор в Белоозере и на двор в Каргополе (в каждом из этих двух дворов полагалось жить только одному челове ку—дворнику; см. там же, № 293, 294), Арсеньеву Комельскому монастырю 1542/43 г. на двор в Вологде (там же, № 438). Кроме того, есть упоминание о подтверждении в 1550/51 г. какой-то «тарханной» грамоты 1547/48 г. Аркажскому монастырю на села, деревни, двор и 4 лавки в Новгороде (ХП-3, № 1—276).
которые служили только для постоя монастырских купчин "'. Ограничи тельные приписи от 17 мая 1551 г. в совокупности с гл. 98 Стоглава, запрещавшей ставить новые дворы в слободах духовных феодалов, на несли удар по беломестному землевладению и способствовали дальи.-й-шему развитию посадского сословия. Вместе с тем правительство не затрагивало иммунитет тех монастырских дворов, которые имели осво бождение от обязанности тянуть в тягло с гостями. Так, в 1551 г. была полностью подтверждена жалованная грамота 1540 г. Троице-Сергиеву монастырю на двор в Москве, по которой великий князь «з гостми ни в которые разметы и проторы тянути не велел»". Следовательно, гости, подобно светским феодалам, не получили от правительства столь же эффективного импульса для борьбы с иммунитетной изолированностью монастырских владений, какой получили посадские люди.
Значительным ограничениям подверглись грамоты, содержавшие про ездные и торговые привилегии монастырей. Беспошлинно провозить, по купать и продавать разрешалось лишь определенное, регламентирован ное («урочное») количество товаров «на монастырский обиход». С то варов, превышающих установленную в грамоте норму, местной админи страции предписывалось «имать всякие пошлины». Это ограничение не было чем-то принципиально новым. Оно имелось и в ряде грамот пред шествующего периода. Несохранившаяся, но упоминаемая в грамоте 1581/82 г. тарханно-проезжая и несудимая грамота Василия III Троице-Сергиеву монастырю на торговые поездки из Вологды на Двину, в Хол-могоры, Каргополь, Устюг, Тотьму, а также до монастыря и до Москвы, по-видимому, вообще не получила подтверждения. Тарханно-проезжая грамота Ивана IV тому же монастырю 1548 г. на торговую экспедицию от монастыря до Белого моря и обратно через Вологду была, судя по более позднему известию (1554 г.), подписана Юрием Сидоровым «оприч тамги» (грамота 1548 г. давала освобождение от мыта, тамги и явки). «Оприч тамги» подтверждалась и общая тарханно-проезжая гра мота Троице-Сергиеву монастырю 1545 г. на проезды с повозом и запа сом. В подтверждении к грамоте 1543 г. о торговле троицких крестьян ростовского с. Нового в Переславле-Залесском подчеркнуто: «А тамга им давати в Переславли по тому ж, как иные люди розных городов там гу платят».
Правда, в тех подтверждениях троицких грамот, где требовалось платить не только ямские, но и окупные деньги, а также мыт, в' порядке компенсации провоз «запаса» в монастырь (на «обиход», а не на прода жу) освобождался от мыта и тамги. В подписи 1551 г. на тарханно-про езжей грамоте 1547 г. митрополичьему дому, освобождавшей от мыта и тамги при провозе рыбного запаса, вводился «урок»: регламентировалось количество транспорта и разрешался беспошлинный проезд только один раз в году. Была полностью подтверждена указная грамота 1550 г., в которой Спасскому Ярославскому монастырю разрешалось беспошлин но провозить камень для строительства вокруг монастыря каменной ограды, но при этом «с товару» предписывалось, взимать «мыт и пошли ны» ".
Грамоты, разрешавшие провозить ограниченное количество товаров, подтверждались в 1551 г. без оговорок"*. Так, были подписаны на цар-
" Сборник ГКЭ, т. 2. Л„ 1929, № 118а (ХП-1, № 578). О подтверждении и огра ничении этой грамоты сеть сведения в грамоте 1554 г. (Сборник ГКЭ, т. 1, № 137а; ХП-2, № 688).
"' ГБЛ, Тр. кн. 520, л. 19 об—22; ХП-1, № 414.
»" См.: Сборник ГКЭ, т. 1, № 137а; АФЗХ, ч. 1, № 244; ХП-1, № 332, 333,457,484, 538, 555, 578; ХП-2, № 616; ХП-3, № 1—28.
^ См., напр.: ЛОИИ СССР, Собр. Лихачева, № 102/1, л. 9—10; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею им<1. Академии наук (ААЭ), т. 1. СПб., 1836, № 222; ХП-1, № 160, 304, 411, 490, 594; ХП-3,
ское имя грамота 1546 г. Кирилло-Белозерскому монастырю на беспош линный провоз, куплю и продажу 20 тыс. пуд. соли", грамота 1547 г. Соловецкому монастырю на торговлю 10 тыс. пуд. соли". И все же это были существенные привилегии, и сохранение их свидетельствует об из вестной непоследовательности правительства.
Большинство несудимых грамот было подтверждено полностью. Однако многие грамоты, содержавшие постановление о подсудности игу мена или архимандрита с братьею великому князю, получили ограничи тельную подпись следующего типа: «А кому будет чего искать на... игу мене, ино его судит отец наш Макарей, митрополит всея Русии (или „...богомолец наш Ростовски и Ярославски архиепископ..."), а старцов... монастыря меж их судит... игумен. А кому будет чего искати на их мо настырском приказщике и на слугах, и на монастырских крестьянех, ино их сужу яз, царь... или мой боярин введений» ".
На основании анализа этой ограничительной приписи П. П. Смирнов заключил, что «круг лиц, подсудных вотчинному суду игумена», сужи вался «до одних только монахов монастыря..., вместо совместного суда с участием грамотчика или его приказчика», устанавливался «над... мо настырским приказчиком, монастырскими слугами и крестьянами во всех случаях светский суд царя или его боярина введеного»^, «такие изме нения порядка подсудности были равносильны полной отмене вотчинно го суда монастырских властей, по крайней мере в городах»". С вывода ми П. П. Смирнова согласиться нельзя. Ограничение несудимых грамот ставило своей целью только перевод настоятелей монастырей из сферы царской юрисдикции в сферу святительской, т. е. митрополичьей или архиепископской, епископской юрисдикции в соответствии с гл. 67 Сто глава.
В самих ограничительных приписях подчеркнуто, что они имеют в виду святительский суд: «А оприч святительского суда, царь... грамоту рушати не велел никому ничем» *°°. Тут не было никакого намека на ликвидацию вотчинного суда: 1) несудимые грамоты, где отсутствовала статья о подсудности настоятеля, подписывались без оговорок; 2) в но вые жалованные грамоты включались все обычные статьи, фиксировав шие судебный иммунитет. Формула «А кому будет чего искати на их монастырском приказщике и на слугах, и на монастырских крестьянех, ино их сужу яз...» ни в коем случае не может пониматься как отрицание вотчинного или смесного суда. Эта формула часто содержалась в несу димых грамотах. Она имела в виду тяжбы, которые не могли быть раз решены смесным судом. Включение указанной формулы в ограничитель ные приписи 1551 г. объясняется стремлением царя не допустить узурпации церковными иерархами прав верховного суда над светским населением монастырских вотчин. Эта угроза была реальной, так как монастырские власти по Стоглаву становились подсудными митрополиту (или владыкам), хотя и не по всем видам преступлений. До Стоглавого собора многих игуменов и архимандритов во всех делах, кроме церков ных, судил великий князь "'. Новое соборное уложение перевело настоя-
ло 1—66, I—245; ср. новые грамоты 1551 г. с аналогичной регламентацией транспарта, товара, сроков и т. п. (ХП-2, № 640, 641, 643; АСЭИ, т. 2, № 497).
и> ЛОИИ СССР, Собр. Шегрена, № 4 (ХП-1, № 501); см. подтверждение; ГПБ, Собр. СПб. Д/А, № А 11/47, л. 73—76 об. •» ХП-1, № 660.
" См., напр.: С in ирно в П. П. Посадские люди.,., т. 1, с. 133, прим. 2. «в Там же, с. 133. «• Там же, с. 133—134.
"" ХП-1, №, 210; ХП-2, № 844 (упоминается грамота 1499 г., подтвержденная в 1551 г. См. также: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV—первой половины XVI в. М., 1967, с. 131).
"1 См., напр.: ЛОИИ СССР, Собр. актов до 1613 т., № 1/156 (ХП-1, № 464); ГПБ, Собр. актов и грамот, №1—129 (ХП-1, № 500).
телей в сферу митрополичьей или владычной юрисдикции. Для всего светского населения монастырской вотчины высшей судебной инстан цией оставался по-прежнему царь.
Установление подсудности настоятелей монастырей высшим церков ным иерархам по гражданским делам являлось по существу компромис сом, сделкой между правительством Адашева и высшими церковными иерархами, прежде всего митрополитом Макарием. Этот компромисс едва ли был в пользу монастырского начальства, тем более, что практи ковавшееся ранее освобождение от подсудности церковным иерархам влекло за собой освобождение от многочисленных пошлин иерарху и его «пошлинным людям»—десятильникам, заезщикам и др. '". В 1551 г. пра вительство попыталось ограничить грамоту Василия III 1507 г. Новго родскому Юрьеву монастырю, поставив архимандрита в соответствии с соборным уложением под юрисдикцию новгородского архиепископа во всех делах, а не только в духовных, как было ранее. Это вызвало про тест со стороны монастыря и привело к выдаче новой грамоты 29 мая 1551 г., где правительство вынуждено было вернуться к старому поло жению вещей, и новгородский архиепископ не получил права суда над юрьевским архимандритом в светских делах'". Грамота Василия III Спасо-Хутынскому монастырю 1532 г., близкая по содержанию к юрьев-ской грамоте 1551 г., была подтверждена как будто без ограничения (текст подписи неизвестен — Амвросий упоминает подтверждение Ю. Си дорова без каких-либо оговорок) "'. Возможно, и спасо-хутынский игу мен сохранил подсудность царю по светским делам. Нет сведений также об ограничении аналогичной по содержанию жалованной грамоты Васи лия III 1525 г. Новгородскому Вяжицкому монастырю'". Зато в подпи сях 1551 г. на грамотах двум другим новгородским монастырям—Анто ния Римлянина и Троицкому Клопскому—подсудность их настоятелей новгородскому архиепископу устанавливалась «во всем» "".
Очень немногие несудимые грамоты фиксировали полное изъятие мо настырских владений из наместничьей юрисдикции. Единого подхода к этим грамотам не было. Обычно они подтверждались полностью '". Исключение составляет грамота Антониеву Сийскому монастырю 1545 г., в подтверждении которой в 1551 г. было ведено душегубство и татьбу с поличным ведать наместникам, разбойное дело—губным старостам'^. К этой подписи чрезвычайно близки по формуляру и содержанию под писи на грамотах монастырям Двинскому Михаило-Архангельскому (1542 или 1545 г.)"° и Николаевскому Корельскому (1542 г.)"°. Хотя в самих грамотах давался не полный судебный иммунитет, а ограничен ный («опричь» душегубства и разбоя с поличным), все же здесь делается новое ограничение, правда, не вполне тождественное старому: душегуб ство и татьба с поличным отдаются в ведение наместников, разбойное дело—в ведение губных старост. Все три грамоты относились к Двин-
"« См„ напр.: ХП-1, № 478 (ср.: ХП-2, № 1091; ХП-З, № 1—228, 1—245), 584. '^Дополнения «актам историческим (ДАЙ), 'т. 1, СПб., 1'846, № 46 (ХП-2, № 647).
'"* Амвросий. История российской иерархии, ч. 6, второй полутом. М., 1815, с. 627—634 (ХП-З, № 1—100). '°s ХП-З, № 1—90.
'"• ХП-1, № 212; Гойдуков Герасим. Краткое описание... Клопского Троицкого монастыря. М„ 1815, с. 17—18.
'" См.: Исторические акты Ярославского Спасского монастыря (изд. И. А. Вахра-меевым), т. 1. М., 1896, № 22. Характерно, что местные власти беззастенчиво нару шали полный судебный иммунитет, несмотря на утвердительную припись от 17 мая 1551 г. В 1557 г. монастырь получил новую грамоту, закрепляющую прежние приви легии (там же, №24). См.: ХП-2, № 742, 758. im сборник ГКЭ, т. 1, № 190 (ХП-1, № 481). •«» ХП-З, № 1—245. 11» Акты исторические (АИ), т. 1. СПб., 1841, № 141 (ХП-1, № 441).
скому уезду, где было введено губное управление, чем и объясняется применение данного ограничения.
Кроме того, во всех трех грамотах фиксировалась подсудность на стоятеля и причта великому князю, с оговоркой в михаило-архангельской и николаево-корельской грамотах: «опричь духовнаго дела» (в антоние-во-сийской грамоте даже этой оговорки нет). Подтвердители 1551 г. ни как не прореагировали на эту особенность содержания грамот, следова тельно, настоятели двинских монастырей не перешли в подведомствен ность к архиепископу новгородскому по светским делам, как того требовало новое соборное уложение. Вероятно, подсудность казначеям сохранили настоятели Соловецкого и Важского Богословского монасты рей "'. В итоге представляется, что целый ряд крупных монастырей Нов городской епархии не попал в сферу юрисдикции новгородского архиепи скопа. В его полной компетенции оказались только настоятели монасты рей Антония Римлянина и Троицкого Клопского, а также протопоп и клир Волоколамского Воскресенского собора '". Каково было в этом пла не положение игумена Иосифо-Волоколамского монастыря, находивше гося в Новгородской епархии, сказать трудно. Большинство подтверж денных ему грамот не содержало статьи о подсудности игумена великому князю, однако в одной из них—грамоте 1522 г. на с. Фаустову Гору Зубцовского уезда—такая статья имелась, и ее наличие не вызвало появления в 1551 г. оговорки о святительском суде'". Лишь с середины 50-х гг. в волоколамских грамотах устанавливается подсудность игумена сначала митрополиту Макарию (1556 г.) "\ затем—архиепископу Нов города и Пскова (1563) '". Не исключено, что в 1551 г. волоцкий игумен сохранял подведомственность царю.
Не удалось митрополиту Макарию получить полную юрисдикцию в отношении игумена Московского Богоявленского монастыря, которого он по грамоте от 17 мая 1651 г. мог судить только «в духовных делех»"". Судебная власть митрополита над настоятелями зафиксирована в гра мотах Троице-Сергиеву^, Симонову'", Московскому Новоспасскому'", Чудову"", Серпуховскому Владычному"', Троицкому Махрищекому, Федоровскому Переславль-Залесскому, Троицкому Данилову, Вла димирскому Рождественскому, Владимирскому Спасскому, Чухлом скому Покровскому и, вероятно, Галицкому Солдинскому, Костромскому Корнильеву, Торопецкому Троицкому монастырям, Дмитриевскому со бору во Владимире '".
Вместе с тем некоторые грамоты Троице-Сергиеву монастырю, уста навливающие подсудность игумена великому князю, были подтвержде ны в 1551 г. без оговорки о святительском суде'". То же следует сказать о грамотах Серпуховскому Высоцкому, Можайскому Лужецкому, Ни-
'" ХП-1, № 560, 590. "2 Там же, № 120.
"з АФЗХ, ч. 2, № 87 (ХП-1, № 189). "* АФЗХ, ч. 2, № 261; ХП-2, № 751 (грамота на село, сельцо и деревни Рузского
уезда). "^ АФЗХ, ч. 2, № 302; ХП-2, № 831 (грамота на все вотчины, расположенные в
8 уездах).
"° ХП-2, № 646; Акты московских монастырей.,., с. III.
"" На некоторых грамотах Троице-Сергиеву монастырю находим помету-резолю цию 1551 г. «Подписати, а игумена судити митрополиту» (см., напр.: Акты Русского
государства 1505—1526 гг. М., 1975, № 23, 32, 89, 99, 193, 220). "в ХП-1, № 519; АФЗХ, ч. 4, № 83. "» ХП-3, № 1—285.
'» ПРП, вып. 4, с. 119; ХП-2, № 642.
"' Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики, с. 454—455, № 68. ^ ХП-1, № 29, 96, 123 (текст частично утрачен), 127, 154, 277, 343, 395, 429, 584;
ХП-3, № 1—277. '"» ХП-1, № 246, 474; ср.: № 362.
кольскому Переславль-Залесскому монастырям '". Возможно, настояте ли трех последних монастырей остались под царской юрисдикцией.
Подчинение -настоятелей судебной власти архиепископа Ростовского и Ярославского закреплено в грамотах Ферапонтову'", Троицкому Усть-Шехонскому^, Троицкому Гледенскому"' монастырям, Великоустюж-скому Успенскому собору "\ Вместе с тем грамота Кирилло-Белозерско-му монастырю 1549 г. о подсудности игумена и братии царю была в 1551 г. подтверждена без оговорок"". По-видимому, игумен Кирилло-Белозерского монастыря сохранил подведомственность царскому суду. Неясно, в чьей подведомственности оказался архимандрит Спасского Ярославского монастыря. Сведений о переходе его под юрисдикцию ро стово-ярославского владыки у нас нет. Возможно, не было нарушено право подсудности великому князю и настоятелей двух угличских мона стырей — Покровского и Афанасьевского "".
Юрисдикция епископа Пермского и Вологодского Киприана устанав ливалась над настоятелями монастырей Великоустюжского Архангель ского, Арсеньева Комельского и Вологодского Глушицкого "'. Неизвест но, была ли снабжена оговоркой о святительском суде грамота 1546 г. Вологодской Глубокоезерской пустыни, фиксировавшая подсудность игу мена великому князю "\ Грамота 1539 г. Спасо-Прилуцкому монастырю, как будто также закреплявшая подсудность игумена великому князю, получила полное подтверждение "". Без оговорок подтверждалась и гра мота 1506 г. Троицкой Павловой пустыни, где предусматривался вызов в великокняжеский суд по исковым делам всех представителей монастыря и населения его вотчин "*.
Юрисдикция епископа Рязанского и Муромского в отношении настоя телей зафиксирована в подтверждениях к грамотам 1524 и 1527 гг. ря занским монастырям — Покровскому и Богословскому "".
Судебная власть тверского епископа над игуменом прокламировалась в подтверждении к грамоте 1510 г. Кашинскому Клобукову монасты рю ""
О судебных полномочиях епископа Суздальского и Тарусского речь идет в грамоте 1551 г. Спасо-Евфимьеву монастырю. Епископ получил право судить архимандрита, попов и дьяконов монастыря. В грамоте говорилось, что «селских попов и дьяконов судят архиепископы и епи скопы по своим епископьям, у кого у их которые села в архиепископье или в епископье будут...» "".
Итак, мы видим, что постановление Стоглавого собора о святитель ском суде в целом проводилось в жизнь, но не вполне последовательно. Настоятели ряда монастырей не были отданы в полную подведомствен ность церковным иерархам. Влиятельные монастыри Новгорода и Дви ны, Кирилло-Белозерский, Московский Богоявленский, а возможно, и Иосифо-Волоколамский и Спасский Ярославский монастыри, а также некоторые другие духовные феодалы сохранили прежнюю степень неза-
'^ Там же, № 33, 70, 433; АСЭИ, т. 3, № 95 (юрисдикция князя Юрия Ивановича, выдавшего грамоту в 1509 г., была унаследована Иваном IV после подтверждения грамоты в 1534 г.). "» ХП-1, № 499; ср.: № 276. ^ Там же № 389 412 '" РИБ, т.' 14. СПб., 1894, стб. 825; ср. ХП-1, № 397—399, 405; ХП-2, № 776.
128 ХП-2, № 598.
129 ХП-3, № 1—284. i3« ХП-1, №179, 304. 1" Там же, № 79, 438, 583. i^ Там же, № 513. i^ ХП-3, № 1—203. 1^ Там же, № 1—36. i^ ХП-1, № 210; ХП-3, № 1—98. 138 ХП-1, № 80; АСЭИ, т. 3, № 176. '" АСЭИ, т. 2, № 497; ХП-2, № 643. .
висимости от иерархов и остались в сфере царской юрисдикции по всем светским делам. Это способствовало поддержанию союза царской вла сти с монастырями и ослаблению завоеванных церковными иерархами позиций.
Сопоставление ограничительных подписей 1551 г. с основным содер жанием как подтвержденных, так и вновь выданных грамот, а также с гл. 67 Стоглава позволяет сделать некоторые выводы о разграничении юрисдикций в 1551 г. Во-первых, в духовных делах настоятель, мона стырская братия и светское население монастырских вотчин оставались в ведении святительского суда. Во-вторых, в мирских делах тяжбы меж ду монастырскими старцами судил настоятель, он же разбирал дела, возникавшие между монастырскими крестьянами, слугами и приказчи ками. В-третьих, в тяжбах по мирским делам между настоятелем, чле нами братии или клира, с одной стороны, и посторонними лицами— с другой, духовные лица были подведомственны святительскому суду (за исключением настоятелей и причта некоторых новгородских и дру гих монастырей), а светские, вероятно, светскому, т. е. имел место смесной суд, хотя исполнение приговора по отношению к настоятелям, монахам и членам клира находилось, скорее всего, в руках святитель ского суда. В-четвертых, тяжбы по мирским делам между крестьянами, слугами и вообще всем светским населением монастырских вотчин, с одной стороны, и посторонними лицами данного уезда—с другой, под лежали смесному суду монастырских и местных властей, а тяжбы с посторонними лицами других уездов — компетенции царского суда "'. В-пятых, святительский суд по мирским тяжбам был, судя по гл. 67 Сто глава, неправомочен рассматривать дела о душегубстве, разбое и, воз можно, татьбе с поличным. В-шестых, вотчинная юрисдикция настоятеля в отношении монахов, слуг и крестьян по их внутренним тяжбам обычно ограничивалась изъятием из нее дел, касавшихся одного, чаще двух, а иногда и трех уголовных преступлений: душегубства, разбоя и татьбы с поличным, которые ведались местными светскими органами власти.
Принципиально новым для середины XVI в. был только третий пункт перечня (и связанный с ним пятый как форма конкретизации третьего). Элемент некоторой юридической новизны был также в закреплении пра ва настоятеля судить монахов своего монастыря по их внутренним тяж бам. В жалованных грамотах этот вопрос обычно не оговаривался и тем самым оставлялся открытым: на право суда над монахами мог претен довать как настоятель, так и святитель, причем последний с большими каноническими основаниями. На деле, возможно, настоятельский суд над монахами в их внутренних тяжбах стал в первой половине XVI в. обыч ной практикой, особенно в больших монастырях, однако это право на стоятеля не было бесспорным. Уступая иерархам значительную часть судебных полномочий в отношении монастырских властей, монахов и клира по тяжбам их с посторонними лицами (т. е. в так называемых «исковых» делах), правительство вместе с тем узаконило право настоя телей судить членов братии по внутренним тяжбам между ними. Это было известной защитой прерогатив монастырских властей и ограниче нием судебных аппетитов высших церковных иерархов. Впрочем, поста новление о суде настоятеля над монахами включалось главным образом в подтверждения к грамотам самого крупного монастыря—Троице-Сер-гиева.
Таким образом, в политике правительства «Избранной рады» в 1551 г. можно заметить явное лавирование между интересами двух руководящих слоев духовного сословия — церковных иерархов (глав епархий) и на-
^ Так, в грамоте 1548 г. Богоявленскому монастырю ясно различаются следую щие казусы: 1) «А случитца суд смесной» и 2) «А кому будет... каково дело из ыных городов» (Акты москоьских монастырей..., с. 104).
стоятелей монастырей. Расширение судебных полномочий иерархов от вечало теократическим устремлениям осифлянской верхушки русской церкви, возглавляемой митрополитом Макарием. Фиксация внутримо-настырской юрисдикции ставила препоны этим устремлениям и вместе с тем укрепляла основы феодального судебного иммунитета корпоратив ных земельных собственников—монастырей. Противопоставление инте ресов святителей и настоятелей было лишь одним из маневров, направ ленных на то, чтобы облегчить общее наступление феодального центра лизованного государства на податные и таможенные привилегии духов ного сословия в целом. Стремясь приблизить вотчины духовных феода лов в податном отношении к землевладению других, менее привилегиро ванных сословий, правительство преследовало как чисто фискальные цели—увеличение казенных доходов, так и социальные: уравнять до некоторой степени все сословия перед лицом царской власти, умалить преимущества особо привилегированных (прежде всего монастырей) и поднять авторитет тех сословий, которые были социальной опорой цент рализованной власти,—детей боярских и посадских людей. Классовая сущность политики правительства проявлялась в том, что все предприни маемые им меры никак не облегчали положение основного производя щего класса—крестьян. Напротив, податной нажим на монастыри мог только ухудшить положение большой сословной группы — монастырских крестьян, не улучшая при этом сколько-нибудь существенно положение крестьян других сословных категорий.