Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В.А. Подорого
Понятие, получающее наиболее развернутое обоснование в ряде последних исследований М. Фуко, таких, как «Воля к познанию» (1976), «Забота о себе» (1984) и др.
Определение. Гипотеза Фуко отвергает могущество пола как естественного закона и нормы. Учреждение закона «пола» есть историческое событие, не природная данность и не факт («разделение полов»). Иными словами, существует нечто, что делает понятие «пол» нормативным понятием, но само остается в тени: это Д.с. Диалектика взаимодействия власти, пола и сексуальности такова: власть действует в пределах диспозитива сексуальности, точнее, она его создает и оформляет в целую систему сложных и обратимых отношений, преобразующих всякий отклоняющийся опыт сексуальности во всеобщий принцип сексуального поведения, который и предстает в виде закона «пола». Д.с. формулирует правила, по которым строится сексуальное поведение индивидов в ту или иную историческую эпоху, он нормализует сексуальное желание и управляет им.
Диспозитив (dispositiv) власти. Фуко вводит понятие диспозитива, которое не отличается простотой и наглядностью. С одной стороны, это устройство, аппарат, определенного вида «машинерия» (близкая по своим физическим свойствам образу «зеркального лабиринта»). Диспозитив — орудие власти, он удерживает, порождает, связывает, артикулирует всю совокупность отношений, существующих между телами, властью и удовольствиями; но с другой — диспозитив есть идеальная точка мысли, ее инструмент, с чьей помощью мы мыслим отношения сексуальности. Итак, диспозитив — и способ познания, и технология «захвата» сексуальности. Диспозитив организует пространство и время для любого из тел, чью чувственность необходимо преобразовать в зависимости от общей властной стратегии данного общества, от того, что оно считает сексуальной нормой, «правильной ориентацией», «истинной природой сексуальности» и т.п. Последовательно выделяя в историческом времени отдельные формации телесного опыта и те специализированные пространства, которые их образуют, — «места» рождения великих социальных ин-тов Запада: наказания, лечения, экзамена, тренировки и т.д. — Фуко стремится определить порядок изменения исторических форм чувственности.
По мнению Фуко, соответствующий сексуальному поведению дискурс появляется достаточно поздно, — к сер. 19 в. происходит открытие пространства семьи для проникновения в него разнообразных процедур контроля над сексуальным поведением. Семья как атомарная структура социальности (муж — жена, родители — дети) теперь недостаточна для контроля над различными видами «сексуальностей». Диспозитив сексуальности устраняет систему кровнородственных отношений, фокусируясь на сексуальности отдельного индивида, т.е. на безличной сексуальной единице, исключающей себя и свою сексуальную ориентацию из-под власти семейных отношений. Действие диспозитива может и должно объясняться явлением дифракции сексуальных функций. Вместо старой семейной сцены, где сексуальные отношения регулировались внутренним законом пола и сексуальность была замкнута на воспроизводящуюся структуру семейных отношений, появляется иная сцена, чьи персонажи более не следуют прежним запретам. Новые персонажи сексуальности: «фригидная жена», «мать, лишенная материнских чувств», «муж-импотент с его садистскими наклонностями», «дочь-истеричка», «юный гомосексуал, отказывающийся от брака», — разом появляются, когда утверждается повсеместно четыре фундаментальных стратегических принципа: истеризация женского тела, половое воспитание ребенка, социализация функций продолжения рода и психиатризация перверсивного (запрещенного) удовольствия. На новой сцене впервые становится видимым закон пола в действии.
Новые фигуры сексуальности оказываются продуктами психиатрического воображения, за ними нет реальных тел патологии, они — фигуры языка определенного дискурса, на которые, однако, в течение многих веков люди Запада реагировали как на реальных персонажей греха и позора.
Власть и боль-удовольствие. Особым и загадочным механизмом, распределяющим боль-удовольствие, и является то, что Фуко называет властью. Отдельное тело, послушное диспозитиву власти, теряет свои физиологические, пространственно-временные и анатомические функции. Теперь его индивидуация будет полностью зависеть от тонкого, обширного и разветвленного действия сил власти по всей поверхности тел. Микрофизика власти воздействует на тела чем-то вроде «животного духа»: все эти мельчайшие корпускулы, вирусы, частицы, атомы, элементы, образующие необозримые сети отношений между телами и их удовольствиями, подвешенные, быстрые, скользящие и неуловимые, в нескончаемом роении вокруг определенных трансгрессивных зон социального тела, которые они сами и возбуждают, провоцируют, заражают случайностью и неупорядоченностью и одновременно пытаются ограничить, исключить, принудить к «молчанию». Эрогенная зона создается в социальном теле благодаря прямому действию друг на друга этих корпускул власти. Запрет сопровождается его нарушением: одно преследует другое, укрепляя или ослабляя силу действия и того, и другого.
Замысел Фуко: представить современное зап. общество тотально перверсивным, но это значит приписать власти функцию тотального присутствия в социальном теле. Власть сама давно стала объектом удовольствия, и в силу этого субъектом удовольствия, именно властью удовольствие производится, испытывается, распространяется и обожествляется.
Три эстетики. Поздние интерпретации Фуко антич. и патрицианской эстетики опираются на очевидность достижения каждым индивидом постоянства жизненных удовольствий: заботу о себе. Отсюда три эстетики: первая, андрогинная и революционная, «садистическая» или «дионисийская», оперирует болью как инструментом новых телесных познаний и наслаждений, она сфокусирована на исполнении желания и стремится достичь высшего, оргиастического наслаждения (опора на генитальную сексуальность), более того, она стремится добиться захвата тела другого, его подчинения в качестве сексуального объекта как недостающей части генитального аппарата. Вторая, уравновешенная, патрицианская по своему происхождению, консервативная эстетика удовольствия, — достойная забота о себе как цель жизни, отстраняющая боль как оборотную сторону удовольствия. Боль не входит в экономию удовольствия, все подчинено и соразмерено мерой. Тр е т ь я — это уже эстетика совершенно иного типа, трансформационная, почти транссексуальная, поскольку в ней идет речь не о «сексуальном чувстве», но о развитии «чувства тела». Здесь рождается утопия о тотально эротизованном теле (без опоры на генитальную сексуальность). Получается так, что удовольствие обладает только непосредственными телесно-физиологическими характеристиками и являет нам лишь физиологическую норму удовольствия: что хорошо для организма, то и хорошо. Как если бы не было никакой возможности извлечь ощущение удовольствия, минуя его физиологическую норму, и как если бы все те удовольствия, которые испытывают, отклоняясь от принятой нормы, могли бы быть деквалифицированы в качестве удовольствий. Возможно, что этот неопределенный и громадный мир других удовольствий, простых и уместных, есть мир более совершенных удовольствий. Фуко пытался отстоять право индивида на новую экономию удовольствий, которая больше не определялась бы внешними ей целями, но только сама собой. Жить — не «работать и любить» (3. Фрейд), не искать «острых» наслаждений, а измерять проживаемое соответствующими мерами удовольствия.
Список литературы
Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996
Фуко М. Забота о себе. История сексуальности-Ш. Киев; М., 1998.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ariom.ru/