Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Вопрос № 1: Понятие «культура»
Понятие культура используется в двух смыслах(основные):
Для культуролога культура –это нормативно- ценностные установки и механизмы., регулирующие специальную практику. Культурология изучает нормативность, как особое измерение человеческого тела. Человек-это единственное живое существо, создающее ограничители собственного поведения. Культурология изучает нормативность, как особое измерение человеческого материала. Культура не может посредством норм отменить природные законы ,действующие на отношения человека, но она может изменить форму внешнего выражения. Различают технические и культурные нормы. Технические, делают поведение эффективным, результативным, экономичным. Культурные нормы приводят поведение в соответствии определенной системы ценностей. Человек ,подчиняющийся культурным требованиям не может использовать абсолютно любые способы для достижения цели даже если они представляются ему наиболее эффективными.
Вопрос№2:Место культурологии в системе наук
Культурология-наука о культуре выделилась в самостоятельную отрасль в 20 веке. Лесли Уайт ввел термин культурология и обосновал создание новой науки. Причина создания науки-кризис культуры , проблемы и перспективы развития информационного общества.
Культурология является частью обширного комплекса знаний, методов научных исследований, научно-практических и прикладных разработок, называемых гуманитарными и общественными (социальными) науками. Гуманитарные науки – это науки о человеке, а общественные науки – науки о человеке, обществе и культуре. Заметим, что в определении общественных наук культура занимает особое место, то есть она изучается рядом наук. Если говорить о культурологии, то её можно отнести как к социальным, так и к гуманитарным наукам, так как культура имеет большое значение не только в жизни отдельного человека (индивида), который является предметом изучения гуманитарных наук, так и для общества, которое является предметом изучения общественных наук. Поэтому культурологию относят к так называемым «социогуманитарным» наукам. Среди других наук такой является история. Общественные науки – это сложная и постоянно развивающаяся система, причём различные области этой системы развиваются неравномерно. То одна, то другая гуманитарная наука переживает своего рода «научную революцию» – период радикального пересмотра своего теоретического арсенала и фактической базы. Как правило, такие серьёзные перемены не ограничиваются рамками одной научной дисциплины или научной школы, а стимулируют развитие нетрадиционных подходов к проблемам других общественных наук. Таким образом, в сфере гуманитарного знания возникают новые и перестают существовать старые тенденции, меняется «конфигурация» этой сферы, меняются и отношения между науками. Например, наука, некогда породившая новаторское и постепенно обособившееся направление исследований (зачастую оно скоро становится отдельной наукой), сама начинает испытывать воздействие «дочерней» науки. Всё это в полной мере относится и к культурологии.
Культурология как наука формировалась путём интеграции таких дисциплин, как:
1) Культуроведение – описание достижений той или тиной культуры. Оно охватывает всю сферу познания класса явлений культуры, в том числе и достаточно узкие, специализированные знания (искусствоведение, театроведение, музыковедение и т.д.);
2) Культурогенез – учение о происхождении культур;
3) Философия культуры (культурфилософия) – учение о смысле и возможных перспективах развития культуры, философское познание сущности и значения культуры;
4) Социология культуры – рассматривает культуру с точки зрения её функционирования в эмпирически данной системе общества.
Культурология занимает значительное место среди социальных наук. Чтоб понять это, следует выяснить связь культурологии с такими общественными науками, как история, социология и политология, а также – в первую очередь – с философией и другими гуманитарными науками.
Вопрос 3 Структура культурологи
1)Культурные институты
2) Ценности, нормы и обычаи в системе социальной регуляции
3) Культурная динамика
Религиозные структуры:
Вопрос №5:Функции культуры
Вопрос №6:Культурные институты
Культурные институты - это исторически сложившиеся структуры, реализующие потребности культурной системы, обеспечивающей её жизнеспособность. Они обеспечивают упорядоченность, координируют отношения внутри целого, поддерживают отношения внутри системы и в её окружении среды.
Варианты культурного института:
Принципы ,которым подчиняются культурные институты:
1.Полифункциональность(один и тот же институт может выполнять несколько функций)
2.Взаимозаменяемость (различные институты могут решать одну задачу)
Вопрос№7: Ценности, нормы и обычаи в системе социальной регуляции
Ценности-это оценки чего-либо по степени социальной значимости
Функция ценностей: они задают базовые ориентации сознанию , поведению людей(представление о должном, жизненные цели и мотивации, механизмы отбора информации по степени значимости)
Виды ценностей:
Система ценностей(в любой культуре)подчиняется принципу иерархии, т.е. одни ценности представляются более важными, чем другие. Культура различается не столько формальным набором ценностей, сколько их соотношения в иерархии.
Нормы
Ценности имеют предельно обобщенный характер, поэтому на уровне реальной жизни они нуждаются в конкретизации , разъяснении. Ценности отвечают на вопрос: «Во имя чего, совершается действие?» , а нормы на вопрос «как?»
Нормы-это конкретный поведенческий стандарт, который указывает меру социально дозволенного
Обычаи-разновидность нормы, которая упирается на силу массовой привычки (автоматизм). Обычай глубоко не осознается и подробно не разъясняется –это культурный автоматизм. Набор обычаев: табу(запреты), пищевые запреты, правила вежливости.
Вопрос№8: Культурная динамика
Традиция-это механизм воспроизводства культуры, который обеспечивает повторение прошлых образцов. С одной стороны традиция является источником стабильности ,устойчивости культурной системы , с другой может быть источником новации.
Принципы динамики:
Культурная деградация: (признаки деградации)
Вопрос№10: Культура и Гендер
Различают пол и гендер.
Пол -это устойчивый набор физических и биологических признаков на основании которого делят людей на мужчин и женщин (репродуктивные особенности, различие в росте, силе , выносливости и т.д.)
Гендер – это социо-культурный пол, т.е. это не природная данность, а те представления о поле, которые зависят от социального и культурного контекста (сам пол не зависит)
Структура гендера:
Вопрос№14: Цивилизация как стадия социокультурного процесса
Цивилизация-это эпоха ,следующая за первобытностью(сам термин появился в 18-19вв) Наиболее законченная трактовка это периодизация Моргана(19 век) дикость-варварство-цивилизация
Признаки цивилизации:
Переход к цивилизации начался в четвертом тысячелетии до нашей эры(Месопотамия и Египет)однако до сих пор существуют общества сохраняющие приверженность первобытному укладу-синполитейные(первобытно-существующие цивилизации)
Вопрос№15: Цивилизация как локальная социокультурная общность
Представители: Данилевский, Шпенглер, Тойнби, Гумилев
Цивилизационный процесс протекает в разных регионах мира крайне неравномерно и своеобразно , поэтому нельзя говорить о единой общечеловеческой цивилизации, реальная история человечества и возникновение зарождения и гибели множества локальных цивилизацией
Локальная цивилизация- это исторически конкретное общество, которое характеризуется неповторимым жизненным укладом и самобытной культурой
На своеобразие локальной цивилизации влияет сочетание нескольких фактов:
Вопрос№16: Цивилизация как противоположность культуры
В англо-французской традиции понятие культура и цивилизация рассматриваются как взаимодополняющие , а иногда как синонимы(на бытовом уровне точно) В Германии с 18 века эти понятия противопоставляются. Согласно Канту культура это внутреннее направление человека, духовный склад-нравственность. Цивилизация это внешняя оболочка человека-это этикет. «Мы стали слишком цивилизованными и недостаточно культурными» Кант. Своего пика противопоставления культуры и цивилизации достигло в начале 20 века . Главным выразителем стал Шпенглер книга «Закат Европы»
По Шпенглеру: культура это дух , высокий полет человеческой мысли, духовные поиски, традиция, почвенества (почва как традиция). Цивилизация это смерть духа, это всё приземленное , это рабство у техники, комфорта, денег и т.д.
Вопрос№17:Марксисткое учение о культуре
Карл Маркс (1818-1883) и Фридрих Энгельс (1820-1895) вряд ли могут быть названы культурфилософами в прямом смысле. У них нет трудов, специально посвящённых данной тематике. Исследователи справедливо отмечают, что и само понятие «культура» основоположники марксизма весьма неохотно использовали в своих работах. До определённой степени это можно объяснить спецификой немецкой философской лексики XIX в., сформировавшейся под влиянием классического идеализма: вместо слова «культура» часто использовалось более возвышенное понятие «дух». Но, прежде всего, это объясняется тем подчинённым положением, которое культура занимает в философских построениях Маркса и Энгельса. Тем не менее, марксизм имеет огромное значение как аналитическая модель познания культуры, новаторская для своего времени. 1.1. Новаторство марксизма
Прежде всего, марксизм поменял контекст, в котором анализируется культура. Предшественники Маркса рассматривали культуру как автономную сферу, область чистого духа, свободную от материальных условий. При таком понимании культура – это сознание, производящее сознание и для этого производства не нуждающееся ни в чём другом. Марксисты объявляют культурный процесс частью более масштабного целого – общественной практики, деятельности, посредством которой человек изменяет условия собственного бытия. Культура рождается в лоне общественной практики как её специфическая разновидность и сохраняет связь с ней на протяжении всей человеческой истории. Таким образом, культурная деятельность всегда одновременно является социокультурной деятельностью. Здесь мы обнаруживаем ещё одно важное различие между марксистским и домарксистским объяснением культуры: акцент явно смещается в сторону деятельности в противовес созерцательности, неразрывной связи теории и практики в противовес «чистой» теории. В одном из ранних текстов К. Маркса («Тезисы о Фейербахе», 1845, опубл. 1888) мы читаем: «В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь… своего мышления. <…> Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [20, с. 1-3]. В связи с этим марксистский подход к культуре часто определяют как «деятельностный».
В наиболее сжатом виде деятельностная концепция культуры изложена в статье Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1876, опубл. 1895-1896). Под трудом здесь понимается деятельность по созданию орудий, освоению и преобразованию природной среды. Создавая новый предметный мир вокруг себя, человек одновременно создаёт себя самого. Акт по изменению среды обитания оказывается человекотворческим актом, преобразование оборачивается самопреобразованием, переформатированием человекоподобного существа в человека. Прежде всего, трудовая деятельность меняет его физические и биологические свойства – подталкивает к прямохождению, приспосабливает руку к выполнению сложных операций, развивает гортань, обеспечивая произнесение членораздельных звуков и создавая тем самым необходимую предпосылку для речи, усложняет психическую деятельность и ведёт к рождению сознания. Всё более усложняющийся труд ведёт к укреплению межличностных связей и создаёт потребность в устойчивых социальных объединениях – так, согласно Энгельсу, рождается общество. Без всех этих биологических и психосоциальных превращений наука, искусство, религия и т.п. были бы невозможны. За шедеврами Рафаэля и Паганини стоят тысячелетия эволюции, одним из могучих факторов которой был труд. «Он – первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека» [50, с. 69]. Только в качестве трудящегося существа человек оказывается культурным существом.
Марксизм помещает культуру в максимально широкий социальный контекст, рассматривает её как одну из подсистем общества. Начиная с Ренессанса философы видели в человеке (причём далеко не во всяком, а исключительно в гении, в «великом» человеке) творца культуры. Марксизм заявляет, что, прежде чем сотворить что-либо, человек сам оказывается сотворённым своей социальной средой. Любой человек погружён в общественное бытие и объективно, помимо своей воли, несёт на себе его отпечаток. Эта идея получила развитие в учении о базисе и надстройке, а также в формационной и классовой типологии культуры.
1.2. Учение о базисе и надстройке
Идея «базиса» и «надстройки» является мировоззренческим ядром марксистской теории культуры. Базис – основа, фундамент общественной жизни. Согласно Марксу, эту роль играют материальные отношения и условия жизни, прежде всего – экономика. Надстройка, наряду с политическими и правовыми институтами, включает в себя различные формы общественного сознания – мораль, искусство, религию, науку. Особенности надстройки задаются спецификой базиса. «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [19, с. 536]. Для того чтобы понять логику культурной трансформации, необходимо проанализировать её глубинные социально-экономические предпосылки. «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснять из противоречий материальной жизни…» [Там же].
Тот факт, что в связке «базис – надстройка» решающее значение имеет первый элемент диады, не означает полной пассивности надстройки. Её отношения с базисом не сводятся к механистической схеме «причина – следствие». Надстройка обладает относительной самостоятельностью и даже может оказывать активное воздействие на базис. Вот что пишет в связи с этим Ф. Энгельс. «…В историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто бы единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение – это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму её различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и её результаты… правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счёте прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей…» [48, с. 537-538].
Различные элементы надстройки в разной степени зависят от социально-экономического уклада. Эта зависимость тем меньше, чем более они абстрагируются от материального мира, чем «выше парят в воздухе», как выразился Энгельс. В этом плане религия, наука, философия, искусство обладают гораздо большей самостоятельностью, чем политика и право.
Производство идей занимает особое место в системе общественного разделения труда, здесь действуют специфические закономерности. Так, содержание общественного сознания данного исторического периода зависит не только от соответствующих экономических обстоятельств, но и от «мыслительного материала», переданного предшественниками. Суеверия и научные заблуждения Нового времени нельзя напрямую вывести из буржуазного экономического уклада, они скорее коренятся в области сознания предшествующей эпохи. Доминирование в экономике не влечёт автоматически доминирования в духовной сфере. Энгельс приводит пример из области философии и литературы: экономическим лидером Европы в XVIII в. была Англия, однако лидерство в области философии и литературы принадлежало сначала Франции, а затем Германии, странам, которые уступали Англии в экономическом плане. «Преобладание экономического развития в конечном счёте также и над этими областями для меня неоспоримо, – продолжает Энгельс, – но оно имеет место в рамках условий, которые предписываются самой данной областью: в философии, например, воздействием экономических влияний… на имеющийся налицо философский материал, доставленный предшественниками. Экономика здесь ничего не создаёт заново, но она определяет вид изменения и дальнейшего развития имеющегося налицо мыслительного материала, но даже и это она производит по большей части косвенным образом, между тем как важнейшее прямое действие на философию оказывают политические, юридические, моральные отражения» [49, с. 545-546].
1.3. Формационная и классовая типология культуры
Общественно-экономические формации – это эпохи, ступени в историческом развитии человечества, различающиеся по способу производства. Выделяют пять формаций, из которых четыре реально существовали (первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая) и одна относится к области исторических прогнозов (коммунистическая). Каждой из экономических эпох соответствует свой исторический тип культуры.
Формационную типологию культуры дополняет классовая. Под классами марксисты понимают большие социальные группы, различающиеся по их месту в социально-экономической иерархии. Таким образом, классовые общества основаны на неравенстве и в марксистской системе координат являются несправедливыми. К числу классовых обществ относятся рабовладельческое, феодальное и капиталистическое (в первобытном обществе классов ещё нет, а в коммунистическом их уже нет). Каждый общественный класс порождает специфический культурный тип. Соответственно, культура упомянутых общественно-экономических формаций дробится по классовому признаку: культура рабов и рабовладельцев (рабовладельческое общество), культура феодалов и зависимых крестьян (феодальное общество), культура буржуазии и рабочих (капиталистическое общество).
Вопрос№18и №19: Общая характеристика философии жизни. Культурфилософия Ницше. Академическая философия жизни : Дильтей и Зиммель
К числу крупнейших представителей «философии жизни» относятся Фридрих Ницше (1844-1900), Вильгельм Дильтей (1833-1911), Георг Зиммель (1858-1918), Освальд Шпенглер (1880-1936), Анри Бергсон (1859-1941), Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955).
2.1. Общая характеристика
Появление данного философского направления является следствием кризиса той картины мира, которая связана с Научной революцией XVI-XVII вв., эпохой Просвещения и классическим идеалом рациональности. В головах многих европейских интеллектуалов утверждается скептическое отношение к претензиям науки и наукообразной философии на познание базовых законов бытия. Как альтернатива приходит иррационализм в самых разных его версиях, вплоть до мистицизма. В этом плане непосредственными предшественниками мыслителей, представляющих «философию жизни», были романтики, А. Шопенгауэр и С. Кьеркегор.
Тенденцией, общей для всех вариантов «философии жизни», является попытка переориентация философии с гносеологической проблематики на онтологическую. Главной онтологической категорией данного направления является «жизнь», понимаемая в самом широком смысле – как вся совокупность органической и надорганической (социокультурной) активности, как пульсирующая жизненная энергия, порыв, стихия, поток непрерывного становления. Если становление, развитие рассматривается как необходимый атрибут жизни, то ставшее, определённое, застывшее – это синонимы мёртвого. Это противопоставление получило отражение в смене аналогий: если одной из доминант философии Нового времени является принцип механицизма, генетически связанный с физикой, то «философия жизни» использует биологические аналогии и опирается на принцип органицизма.
Одной из важнейших характеристик «жизни» является тотальность, целостность – витальная стихия изначально не знает деления на материальное и духовное, бытие и сознание, субъект и объект, и лишь на определённой стадии это единство распадается на оппозиции.
Из своеобразия реальности, открытой «философами жизни», проистекает своеобразие предложенной ими теории познания. «Жизнь» неисчерпаема, глубока и таинственна, поэтому понятийное мышление не способно охватить её сколько-нибудь полно. Она сопротивляется рациональному истолкованию. Единственно приемлемой формой познания «жизни» является интуитивный акт, «вживание», «переживание», когда субъект и объект слиты воедино, между ними нет дистанции, характерной для рационального познания. «Переживая» реальность, познающий проникает в самую её суть.
2.1. Культурфилософия Ф. Ницше
Фридрих Ницше по праву может быть назван основоположником «философии жизни» и её центральной фигурой. Более того, он предложил новый антропологический и культурный идеал, став вдохновителем наиболее крайних движений, как правого, так и левого толка. Трудно назвать хотя бы один культурный проект XX в., на который бы не оказали своего воздействия, прямого или косвенного, идеи этого возмутителя спокойствия. Знакомство с ницшеанским идейным наследием очень важно для правильного понимания русской культуры Серебряного века и «религиозно-философского Ренессанса». Можно с полным основанием утверждать, что XX в. прошёл под знаком Ницше.
Изучающему творчество Ницше необходимо учитывать его динамику, смещение приоритетов с течением времени. В самом общем виде можно выделить два периода. Первый приходится на 1872-1876 гг., когда философ находился под сильным влиянием А. Шопенгауэра и Р. Вагнера. Важнейшая работа данного периода – «Рождение трагедии из духа музыки» (1872). Второй период (1877-1888) – это время выработки собственных идей и создания самобытного учения. Тогда были написаны все важнейшие работы Ницше: «Так говорил Заратустра» (1882-1885), «По ту сторону добра и зла» (1886), «К генеалогии морали» (1887), «Антихрист» (1895) и ряд других.
А) Дионис, Аполлон и Сократ
Книга «Рождение трагедии из духа музыки» анонсировалась как литературоведческая (что неудивительно, так как Ницше начинал как филолог-антиковед), но её выход продемонстрировал философские амбиции автора. В некоторых моментах работа имеет подражательный характер. Здесь ещё нет той резкости и безапелляционности, которые присутствуют в более поздних его книгах. Но уже здесь в концентрированном виде присутствуют все основные идеи «позднего» Ницше: выдвижение на первый план иррациональной «жизни», борьба как бытийный первопринцип, критика сциентизма.
Почему Древняя Греция? В первую очередь, потому, что для Ницше она всегда была миром, наиболее приближенным к человеческому и культурному идеалу, миром, где на практике реализовались базовые ницшеанские добродетели – сила и творчество. В Древней Греции Ницше видит истоки всей последующей европейской истории. С другой стороны, далёкое прошлое выступает в роли своеобразного прикрытия, под защитой которого автор получает возможность высказаться о современности, актуализировать европейскую (в особенности немецкую) культурную ситуацию конца XIX в.
По Ницше, древнегреческая культура существовала в единстве и борьбе двух начал – дионисического и аполлонического. Дионисическое начало первично, изначально, приближено к естеству, к первоосновам жизни. Дионис персонифицирует иррациональную стихию, в которой всё индивидуальное «исчезает до полного самозабвения» [26, с. 23]. Здесь буйство жизни, здесь всё чрезмерно и непропорционально. Дионис открывает человеку жизнь во всей её полноте, где исступлённое веселье соседствует с ужасом и муками, и вот этого-то переизбытка, этой чрезмерности не может вынести человек, и потому Дионис нуждается в противовесе, в утешителе. В этой роли выступает бог Аполлон. Благодаря ему дионисическое опьянение уравновешивается сновидением, прекрасной грёзой, иллюзией. Аполлоническая иллюзия спасает человека от ужасов бытия. Аполлон символизирует созерцание, «мудрый покой», чувство меры, гармонию. Он покровительствует всему индивидуальному, конкретному, имеющему чёткие границы. Это бог формы. Его девиз: «Сторонись чрезмерного!».
Искусство оказалось поделённым между богами: дионисический дух возобладал в музыке и танце, а аполлонический воплотился в архитектуре и скульптуре. Род искусства, в котором Дионис и Аполлон выступают на равных, это театр, точнее, театр трагедии.
Дионисическое реализуется в импульсе, в цели представления, которая состоит в воссоединении с Дионисом как первоистоком бытия, в возвращении в лоно единой жизни. Дионисийский подтекст театрального представления реализуется в хоре, состоящем из «природных» существ – людей, изображающих сатиров, демонов плодородия. Аполлоническое происхождение в театре имеют изобразительные средства, приёмы, призванные очаровать зрителя («Очарованность есть предпосылка всякого драматического искусства» [26, с. 53], – отмечает в связи с этим Ницше), увести в мир грёз – образы, декламация, диалог. Трагедия – это «аполлоническое воплощение дионисических познаний и влияний» [Там же]. В ходе театрального представления, соединившего излияние витальной энергии и прекрасную иллюзию, совершается «метафизическое утешение» человека.
Ницше прямо противопоставляет антропологический смысл теоретического познания и того способа постижения мира, который предлагает искусство. «Чистое» познание, познание без перспективы утешения, не признающее иллюзии, убийственно для человека. Неприкрытая истина о бытии ужасает, парализует, подавляет активность. Только покрывало иллюзии, которое искусство набрасывает на человека, позволяет ему примириться с реальностью и действовать. Таким образом, искусство (в данном случае – аттическая трагедия) несёт сотериологическую миссию – спасает человека от ужасающей правды жизни, от мыслей о нелепости существования, от неотвратимого безумия. Помимо этого, искусство лучше, нежели наука, знает жизнь. Человек искусства, художник в широком понимании является медиумом, проводником изначальных витальных импульсов.
Разрушение двуединой (Дионис + Аполлон) греческой культуры Ницше связывает с фигурой Сократа, в которой наиболее отчётливо проступают контуры нового антропологического типа – теоретического человека. Явление Сократа философ признаёт ключевым событием мировой истории. В основе сократизма лежит «несокрушимая вера, что мышление, руководимое законом причинности, может проникнуть в глубочайшие бездны бытия и что это мышление не только может познать бытие, но даже исправить его» [26, с. 86]. Стремление к познанию объявляется главным предназначением человека. Сократический девиз: «Лишь знающий добродетелен». С Сократом в греческой культуре утверждается оптимизм, который ошибочно приписывают всей греческой культуре. «…Сократ является первообразом теоретического оптимиста, который, опираясь на… веру в познаваемость вещей, приписывает знанию и познанию силу универсального лечебного средства, а в заблуждении видит зло как таковое» [26, с. 87]. Ницше придаёт оптимизму уничижительный смысл, связывая его с упадком, разложением жизненных инстинктов, измельчанием человека.
По мнению Ницше, в греческом театре проводником сократической тенденции был Еврипид, изгнавший хор и музыку (знаки присутствия дионисического начала) из трагедии. На их место выдвигаются объяснение, рассудочность. Формула эстетического сократизма Еврипида: «Всё должно быть разумным, чтобы быть прекрасным».
Ницше обнаруживает в европейской культурной ситуации XIX в. присутствие тех же тенденций, что и в Древней Греции. Основанный на науке оптимизм вытеснил трагическое мироощущение. Но наука далека от первооснов жизни, ей неведома истина о бытии, поэтому, в конце концов, она выйдет к собственным границам и окажется в тупике. Ненасытная жадность оптимистического познания неизбежно превратится в покорность судьбе. Открывшаяся трагическая правда жизни (по Ницше, «дионисическое подполье мира»), в свою очередь, вызовет потребность в спасительном средстве, в «просветляющей и преображающей силе», «в дивной иллюзии» – в искусстве, иначе человек не сможет её вынести. На смену теоретическому человеку идёт человек искусства. Особую роль в этом перевороте Ницше отводит музыке, а его провозвестником признаёт композитора (на момент написания книги – своего кумира) Рихарда Вагнера.
Б) Антропологический и культурный проект Ницше
Основанием ницшеанского антропологического и культурного проекта, его верховным критерием является формула «Der Wille zur Macht», которую обычно переводят как «воля к власти», но так как понятие «власть» в русском контексте излишне политизировано, то die Macht правильнее определить как силу, мощь, могущество, влияние. Итак, достойно существования то, что помогает реализации жизненной силы; всё то, что стоит на пути витальной стихии и ослабляет жизненные инстинкты, без колебаний должно быть отброшено. Познание, мораль, религия имеют смысл только как инструменты «воли к могуществу».
Опираясь на указанную формулу, Ницше выделяет два антропологических типа, которые условно можно было бы назвать «естественным» и «искусственным». Естественный человек соответствует критерию «воли к могуществу»: это обладатель сильных инстинктов, варвар, не «испорченный» цивилизацией. Важнейшими атрибутами его существования и основами морального кодекса являются иерархия и война.
Принцип иерархии. Согласно Ницше, неравенство естественно и потому справедливо. Сама жизнь санкционировала касты, создав людей неодинаковыми. Всё высокое, подлинное – иерархично, всё низкое, неполноценное строится на равенстве. «Хорошие суть каста, дурные – масса, подобная пыли» [28, с. 55]. Только сохранение иерархии, духа элитарности может гарантировать сохранение благородных ценностей: «В конце концов дело должно обстоять так, как оно обстоит и всегда обстояло: великие вещи остаются для великих людей, пропасти — для глубоких, нежности и дрожь ужаса — для чутких, а в общем все редкое — для редких» [25, с. 599].
Война как закон жизни. Язык Ницше имеет ярко выраженный милитарный характер. Война (не привязываемая к профессии, понимаемая крайне широко – как борьба, жизненное горение) рассматривается как закон естества, поэтому всё живое сражается, преодолевает чужое сопротивление, навязывает свою волю другому. «Братья мои по войне» – так, устами Заратустры, обращается Ницше к своим читателям. «Будьте такими, чей взор всегда ищет врага, своего врага. <…> Своего врага ищите вы, свою войну ведите вы, войну за свои мысли! <…> Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе. <…> Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. <…> Враги у вас должны быть только такие, которых бы вы ненавидели, а не такие, чтобы их презирать. Надо, чтобы вы гордились своим врагом: тогда успехи вашего врага будут и вашими успехами» [27, с. 329-330].
Естественный человек – это воин-варвар, хищный зверь. Он безрассуден, не знает страха и чувства вины. Сама жизнь воина – авантюра. «Воздух разреженный и чистый, опасность близкая и дух, полный радостной злобы, – всё это хорошо идёт одно к другому» [27, с. 323]. В мире воинов основой межличностных отношений является возмездие, реализуемое либо как месть, либо как благодарность. Способность к возмездию – главная добродетель благородного человека. По Ницше, само представление о справедливости «возникает среди приблизительно одинаково могущественных… где нет точно различимого превосходства в силе и борьба привела бы к бесплодному обоюдному вреду…» [28, с. 72]. Справедливость – немедленное воздаяние, начисто лишенное жалости: добром за добро, злом за зло.
Познавательный акт естественного человека также описывается в милитарных, героических категориях. Лишь приближенный к основам жизни человек способен к подлинному познанию, в котором истина пропускается через кровь ее искателя, переживается им: «Из всего написанного люблю я только то, что пишется своей кровью» [27, с. 323].
Искусственный человек – порождение современности, обладатель негативных качеств, человек, утративший жизненные инстинкты. Это измельчавшее, хилое и посредственное существо. Это раб по натуре, и потому его моральный кодекс складывается из рабских добродетелей, к каковым относятся услужливость, терпение, прилежание, кротость, хитрый, изворотливый ум. Люди такого рода – трусы, малодушные людишки, позволяющие себя унижать. Они не чужды мести, но они не способны к подлинному возмездию. Их месть отложена, вершится исподтишка, в то время как у благородных она открыта, аффективна и следует сразу же за оскорблением.
Единственно приемлемая для Ницше форма морали – мораль силы и сильного поступка. Но в Европе она оказалась поверженной моралью рабов, которые сделали главной добродетелью слабость, а добро отождествили с бессилием. Рабская мораль насилует естество, ограничивает человеческие горизонты, сужает перспективу. Ей ненавистен сильный и свободный человек, она продуцирует стадное животное. Всё, что противоречит стадному чувству (независимость, духовное одиночество, чувство собственного достоинства, жажда самоутверждения, аристократизм), объявляется опасным и злым.
Тот же (витальный, энергетический) критерий Ницше использует и при анализе религии. Оправдана только та религия, которая является функцией жизни. Между христианством и язычеством философ выбирает язычество, имеющее, по его мнению, жизнеутверждающий характер. Божественное здесь является выражением человеческой силы, оправданием его желаний и поступков. Вера в языческое божество есть вера человека в самого себя, самовозвеличивание, самообожествление. В таком боге человек или целый народ почитает силу, благодаря которой он поднялся. Добродетелью признаётся то, что делает его сильнее. Языческое отношение к божеству требует от него отражения всей полноты жизни. Жизнь есть жестокая борьба, «чувство преодолеваемого противодействия», поэтому полноценным является такое божество, которое вмещает в себя одновременно и добро, и зло, способность приносить и пользу, и вред. У богов нет иной альтернативы – они либо сила, либо бессилие.
На этом основании Ницше отвергает христианство, в котором, по его мнению, преобладает негативное отношение к реальности, противопоставление, даже ненависть по отношению к жизни, бегство от нее. Всё позитивное переносится за её пределы, в мир иной, где возрадуются «потусторонники» и будут наказаны возлюбившие реальный мир.
Другая черта христианства, неприемлемая для Ницше – проповедь сострадания. Сострадая, мы удерживаем на плаву то, что осуждено самой жизнью, то, что должно погибнуть. Благодаря состраданию продолжает существовать все слабое и ущербное. Кроме того, сострадание ослабляет самого сострадающего, парализует волю к могуществу и самоутверждению.
Венцом философии Ницше является идея «сверхчеловека», новой породы людей. «Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором» [27, с. 299].
Сверхчеловек будет начисто лишен человеческих слабостей: «Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – это море, где может потонуть ваше великое презрение» [27, с. 300].
Человек – это то, что дóлжно превзойти. «В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель» [27, с. 301].
На пути к сверхчеловечеству человеческий дух должен пройти через три превращения. На первой стадии – стадии верблюда – человек учится тяжёлой работе, подчинению, воздержанию. «Что есть тяжесть? – вопрошает выносливый дух, становится, как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его» [27, с. 311]. Над верблюдом возвышается «великий дракон», воплощение долга, обязанности, внешнего авторитета, системы ценностей. «Ты должен!» – приказывает он верблюду. Следующая ступень – стадия льва, стадия освобождения от власти «великого дракона», обретение способности сказать «нет» тому, кого ещё недавно ты любил и почитал как святыню. На место «я должен» приходит «я хочу». На этом этапе человек завоёвывает свободу для творчества. На третьей стадии человек сам становится творцом, уподобляясь ребёнку. «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения» [27, с. 312]. На этой стадии человек говорит себе «я могу».
Сверхчеловек – это ничем не ограниченный творец, творящий сам себя по собственному желанию и разумению, разбивающий скрижали старых ценностей и совершающий их переоценку.
2.2. Академическая «философия жизни»: В. Дильтей и Г. Зиммель
Творчество Вильгельма Дильтея и Георга Зиммеля относят к академической версии «философии жизни». В отличие от маргинала Ницше, указанные мыслители были респектабельными университетскими профессорами, излагавшими свои взгляды в виде строгих академических трактатов.
В основе концепции Дильтея лежит противопоставление «наук о духе» и «наук о природе». Его позиция противостоит тенденции, наметившейся после Научной революции и возобладавшей в XIX в. – перенесению на социально-гуманитарное знание принципов естественных наук. По мысли Дильтея, «науки о духе» описывают особую реальность, которая познаётся специфическими методами и описывается с помощью специфических терминов.
Рассуждая о жизни, Дильтей почти всегда имеет в виду её человеческое, духовное и историческое измерение. Человек, по его мнению, есть высшее проявление жизненной стихии, а дух – главное выражение человеческого бытия. Если физический мир может быть описан в категориях пространства, то жизнь вообще и духовная жизнь в частности – в категориях времени. Временность, историчность, ограниченность рождением и смертью – в этом состоит сущность человеческого бытия, как на уровне индивида, так и на уровне сообществ. «Духовное» и «историческое» в системе координат Дильтея совпадают.
«Природа» и «дух» представляют собой два абсолютно разных типа бытия, отсюда принципиальное различие в методах их постижения. Природная реальность (у Дильтея «природное» тождественно «физическому») чужда человеку, появилась самопроизвольно, независимо от деятельности духа, поэтому она не обладает сознанием, не способна на духовные порывы, поэтому она всегда останется для познающего человека потусторонней, непроницаемой. Полноценное познание возможно только при условии родства, подобия познающего и познаваемого, а так как между живым и неживым лежит пропасть, человек не может претендовать на сколько-нибудь полное знание о природе. Он может рассчитывать лишь на познание внешней оболочки природных явлений. Взаимная отчуждённость субъекта и объекта ведёт к специфическим, также построенным на отчуждённости, методам познания. Таково «объяснение», рассуждение о чём-то, предполагающее отстранённость от объекта рассуждения. Объяснение предполагает абстрагирование, отвлечённое мышление, иными словами, искусственное, существующее только в нашем сознании, дробление реальности на элементы, выделение одних (существенных) и отвлечение от других (признаваемых несущественными). Таким образом, данные чувственного опыта подгоняются под рассудочные схемы. Так как опытным путём установить связи между явлениями природы невозможно, они допускаются гипотетически, то есть – до-думываются, при-мысливаются, конструируются. Взгляд на природу – это всегда взгляд со стороны, а полученное знание – всегда внешнее знание, мертвая схема мёртвой реальности.
Методология «наук о духе», напротив, базируется на «переживании» и «понимании». Переживание является способом существования человека в истории, оно же даёт ключ к познанию духовной (=исторической) реальности. Именно способность к переживанию является критерием, на основании которого различаются природное и историческое. Процесс переживания включает в себя волевые импульсы, выдвижение и реализацию целей, оценивание, творчество, чувство ответственности, а на это способен лишь человек. Природе такая духовная динамика неизвестна.
Человеческое бытие не исчерпывается духовным измерением. По Дильтею, человек – это единство внешнего и внутреннего, физического и духовного. Но в этой связке первично духовное, так как именно оно образует особое, сугубо человеческое измерение бытия. Физическая сторона жизни или, по выражению Дильтея, «внешняя суета истории», важна не сама по себе, а только как свидетельство о внутренней жизни субъекта истории – человека, как объективация внутреннего, материализация духовной жизни. Для учёного, представляющего «науки о духе», важны не звуки, образующие музыкальное произведение, не холст, на котором написана картина – важны смыслы, скрытые за материальной оболочкой, переживания, приведшие к рождению музыкальных и живописных произведений.
Метод, посредством которого «науки о духе» постигают переживание – понимание, то есть вчувствование, вживание, повторное переживание ситуации. Оно возможно только в том случае, если познающий и познаваемое принадлежат реальности одного типа. В «науках о духе» человек оказывается как бы «у себя дома», здесь всё своё, «родное», здесь нет непроходимой дистанции между субъектом и объектом познания: живое постигается живым, человек способен понять другого человека. Метод понимания работает только применительно к человеку и его внутреннему миру: природу можно конструировать, но понять невозможно. И наоборот, человеческий (духовный, исторический) мир нельзя объяснить, его можно только понять. История, дух, общество – то, что произведено человеком, а потому более податливо для познания в сравнении с абсолютно чуждыми человеку природными явлениями. В процессе понимания и переживания происходит перенесение-себя-на-место-другого, то есть повторение переживания. Только обладатель собственного жизненного опыта способен понять другую жизнь. Это не столько логическая процедура, сколько иррациональное соприкосновение душ. «…Остатки прошлого связываются друг с другом путём сопряжения с жизненным опытом… <…> Мы вносим сюда наше знание нравов, привычек, политических взаимосвязей, религиозных процессов, и изначальную предпосылку этого переноса всегда составляют взаимосвязи, которые историк пережил сам в себе» [7, с. 207-208]. И далее: «На основе переживания и понимания самого себя… формируется понимание проявлений другой жизни и других людей» [7, с. 253]. В «науках о природе» невозможна автобиография, эта «высшая и наиболее поучительная форма, в которой нам представлено понимание жизни» [7, с. 249], как назвал её Дильтей.
Согласно Дильтею, благодаря «наукам о духе» познающий субъект выходит за пределы своего наличного, ограниченного существования, видит горизонты, недоступные ему в повседневной жизни. «Возможность пережить в моей собственной экзистенции религиозные состояния как для меня, так и для большинства моих современников весьма ограничена. Однако, читая письма и сочинения Лютера, свидетельства его современников, акты религиозных собраний и церковных соборов, равно как и документы, касающиеся его служебных отношений, я переживаю религиозное событие, когда решался вопрос о жизни и смерти, с такой бурной мощью, с такой энергией, которая совершенно чужда любым возможным переживаниям моих современников. Однако я могу повторно пережить его. И переношу себя в другие условия: всё в них требует такого же столь необычного развития религиозной жизни души. <…> …Этот религиозный мир расширяет горизонт возможностей человеческой жизни, которые делаются для нас доступными лишь таким образом. Итак, человек, внутренне детерминированный, может пережить в своём воображении и множество других человеческих экзистенций. Человек, ограниченный определёнными условиями, открывает для себя красоту неизвестного ему мира и жизнь стран, которые он никогда не сможет посетить» [7, с. 264-265].
Другой представитель академической «философии жизни», Георг Зиммель, настаивает на трагическом характере культуры, на неизбежном конфликте между жизнью как чистой, бесформенной стихией и культурой как её объективацией и оформлением, между процессом творчества и его продуктами. Жизнь не может не творить, а творчество не может не застывать в законченных формах. Но с позиций витализма любая форма является препятствием на пути жизненной энергии, её границей, её смертью. В этом и заключается трагизм ситуации: смерть приходит не извне, а изнутри, из самой жизни, под личиной культуры. Пока культура находится на стадии становления, сотворения, творческого подъёма, она соответствует жизни, но на стадии ставшего, артефакта, законченного продукта, культура уже не соответствует ей.
С этого момента она перестаёт питаться витальной энергией, отдаляется от жизни, как бы «возвышается» над ней, начинает существовать по собственным законам, утрачивает жизненное содержание. Это прогрессирующее несоответствие между культурной формой и жизненным содержанием легко объяснимо: никакая, даже самая совершенная форма из-за своей ограниченности не может вместить всей полноты бьющей через край жизни.
В интерпретации Зиммеля история культуры предстаёт как вечный круговорот: очередная волна витальной стихии рождает культурные формы, постепенно деградирующие до уровня «отверделых останков», пока следующая волна не разрушит их, и так до бесконечности. «Жизнь движется от смерти к бытию и от бытия к смерти» [9, с. 62].