Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава 7
О ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ*
Особый характер отхода от коммунизма в Центральной и Восточной Европе ярче вырисовывается, если сравнивать этот процесс с другими примерами масштабного перехода от одного стабильного обществен ного состояния к иному потенциально стабильному состоянию. Такие типы трансформации включают:
1) классическую демократию, т.е. расширение демократии в разви тых капиталистических странах в период с 1860 г. до 1920 г.;
2) неоклассическую демократию — процессы демократизации в ка питалистических странах после второй мировой войны (Западная Гер мания, Италия и Япония в 40-х гг., Испания и Португалия в 70-х гг., а также Южная Корея и Тайвань в 80-х гг.);
3) прорыночную реформу в некоммунистических странах (Западная Германия и другие западные страны после второй мировой войны, Южная Корея и Тайвань в начале 70-х гг., Чили в 70—80-х гг., Аргентина в 90-х гг.);
4) азиатскую посткоммунистическую трансформацию (Китай с конца 70-х гг. и Вьетнам с конца 80-х гг.).
Отдельные категории, особенно первые две, характеризуются значи тельной внутренней дифференциацией. Абстрагируясь от этого факта, сосредоточим внимание на основных различиях между отдельными типами преобразований, не касаясь различий в границах их охвата.
Посткоммунистические преобразования в Центральной и Восточной Европе отличаются рядом особенностей (табл. 7.1).
Во-первых, чрезвычайно широким диапазоном перемен. Они охва тывают как политическую систему, так и экономическую; изменения в
Выражаю благодарность Христоферу Гессингу (Christopher Giessing) за помощь в проведении исследований, а также Мареку Яськевичу и Эдмунду Внук-Липиньскому за полезные советы. Эту работу я закончил, находясь в качестве гостя в 1994 г. в Институте науки о человеке в Вене, а окончательную редакцию мне по могла сделать там Келли Мьюсик (Kelly Musick). Данный текст был опубликован на английском языке под названием "Understanding Postcommunist Transitions" (Journal of Democracy, 1995, t. 5, № 4, October).
153
Таблица 7.1
Крупные институциональные трансформации
|
Характеристика |
Классическая демократия |
Неоклассическая демократия |
Прорыкочные ре формы в некоммуни стических странах |
Азиатская постком мунистическая трансформация |
Европейская пост коммунистическая трансформация |
|
Начальные условия |
|||||
|
Политическая система В целом |
Численно ограни ченная демократия |
Авторитарные сис темы |
Разные: военная диктатура (Чили, Турция), оккупаци онные силы (Зап. Германия, Япония), авторитарные сис темы (К). Корея, Тайвань) |
Коммунистическая система партии — государства |
Коммунистическая система партии — государства |
|
Партийная система |
Относительно раз витая |
Блокированная |
Блокированная |
Блокированная |
Блокированная |
|
Экономическая система В целом |
Капитализм |
Капитализм |
Отсроченный ка питализм (напр., ФРГ в 1948 г.) или искаженный |
Социализм, т.е. разрушенный ка питализм |
Социализм, т.е. разрушенный ка питализм |
|
Масштаб перераспределе ния бюджета |
Очень незначи тельный |
Очень незначи тельный или уме ренный |
^другие страны) Скорее незначи тельный |
Скорее незначи тельный |
Значительный |
|
Общественно-экономическая система |
Ранняя индустриа лизация |
Дифференцирован ный уровень инду стриализации |
Дифференцирован ный уровень инду стриализации |
Большая доля лег ко приватизируе мого сельского хо зяйства |
Большая доля со циалистической промышленности |
|
Черты трансформации |
|||||
|
Охват |
Главным образом политическая сис тема |
Главным образом политическая сис тема |
Исключительно или главным обра зом экономическая система |
Исключительно экономическая система |
Экономическая и политическая сис темы |
|
Скорость |
Постепенное рас ширение избира тельного права |
Быстрый переход от недемократиче ского режима к массовой демокра тии |
В целом: реши тельная стабилиза ция и либерализа ция экономики иногда дополни тельно приватиза ция |
Быстрая либерали зация и расшире ние доли частного сектора в экономи ке; периодическая стабилизация |
Быстрый переход от недемократиче ского режима к по литическому плю рализму; диффе ренцированный темп экономиче ских реформ |
|
Секвенция |
Сначала капита лизм, затем массо вая демократия |
Сначала капита лизм, затем массо вая демократия |
Сначала капита лизм, затем массо вая демократия |
Сначала капита лизм, затем...? |
Сначала массовая демократия или, по крайней мере, по литический плюра лизм, затем капи тализм (?) |
|
Роль средств массовой информации |
Ограниченная (отсутствие радио и телевидения) |
Важная (радио и телевидение) |
Контролируемые средства информа ции |
Жесткий контроль над средствами массовой инфор мации |
Либерализация средств массовой информации и свя занный с этим эф фект "видимости" негативных явле ний в период трансформации |
обеих системах взаимосвязаны с изменениями в общественной струк туре. Все эти процессы проходили в результате и в рамках распада со ветской империи. Большинство республик бывшего СССР оказалось перед лицом дополнительных проблем, связанных с определением их территориальных, общественных и культурных границ, а также про блем, связанных с созданием государственных структур'. Во всех дру гих случаях радикальных перемен главный упор делается на политиче скую систему, в то время как экономическая система остается без принципиальных изменений (как это имело место при классической и неоклассической демократизации), или же на экономику при сохра нении прежней формы политического режима (чаще недемократи ческого).
Беспрецедентный масштаб перемен в Центральной и Восточной Ев ропе означал также информационные перегрузки для высокопостав ленных должностных лиц, от которых зависели решения. Поэтому не удивительны некоторые ошибки и запаздывания, особенно когда ли цам, принимающим решения, приходилось работать с госадминистра цией, унаследованной по большей части от старого режима. Широко масштабная смена кадров в администрации оказалась возможной толь ко в Восточной Германии после ее воссоединения с Западной Германи ей, и то благодаря "трансплантации" с Запада почти всего администра тивного аппарата. Другие посткоммунистические страны прибегнуть к подобному решению, конечно, не могли.
Во-вторых, несмотря на почти одновременное начало процесса пе ремен в политических и экономических системах, было бы ошибкой говорить об одновременности преобразований в посткоммунистиче ской Европе. Приватизация большей части экономики, преимущест венно государственной, требует, попросту говоря, больше времени, чем организация свободных выборов и хотя бы зачаточных форм политиче ских партий. При более или менее одновременном старте в политиче ских и экономических преобразованиях эта асимметрия темпа влечет за собой появление новой исторической реальности', массовая демократия (или хотя бы политический плюрализм, т.е. допустимый по праву поли тической конкуренции) опережает наступление капитализма^.
В-третьих, эта реальность предполагает, что прорыночные реформы, которые должны иметь широкий масштаб, принимая во внимание на следие социализма, будут осуществляться в демократической или, по крайней мере, в плюралистической политической системе. Подавляю щее большинство других прорыночных реформ проводилось недемо кратическими режимами (третий и четвертый тип трансформации). Но среди них сложно найти пример экономических преобразований, кото-
рые хотя бы приблизительно могли сравниться по масштабам с пере менами, произошедшими в посткоммунистической Европе и к тому же были осуществлены в демократической политической системе. Все эти радикальные экономические реформы проходили во времена господства автократических и достаточно репрессивных режимов (Чили в 70-х гг., Китай с конца данной декады) .
В 80-х гг. проходили экономические реформы в условиях демокра тии, к которым можно отнести приватизацию в ряде развитых странах Запада, а также стабилизационные программы и структурные преобра зования в некоторых развивающихся странах. В ходе этих преобразо ваний время от времени возникали осложнения, например блокирова ние приватизации, вероятно, из-за демократического политического окружения. Возможно, это явилось предостережением для будущих го раздо более значительных и глубоких преобразований в Центральной и Восточной Европе, которые могли столкнуться с подобными осложне ниями.
Такие осложнения не могут ни в коей мере служить неким аргумен том в пользу авторитарных решений. И не только потому, что демокра тия сама по себе имеет колоссальное значение для человеческого дос тоинства, но и потому, что авторитарные режимы вовсе не являются га рантом быстрого экономического развития (они оправдали себя в Юж ной Корее и на Тайване, но, например, во времена Перона в Аргентине они оказали пагубное влияние на развитие экономики).
Четвертой, чрезвычайно характерной, чертой экономических и поли тических преобразований в Центральной и Восточной Европе был их мирный ход. Хотя некоторые южные территории, где преобладал "коммунизм", — особенно Югославия, Кавказ, а также Средняя Азия — стали в течение последних лет ареной кровавых событий, но они яви лись результатом давнишних конфликтов на национальной почве. Цен тральная и Восточная Европа пережила мирную революцию, повлек шую за собой большие изменения в политических и экономических ин ститутах. Она носила мирный характер, поскольку прежний режим был слаб и можно было его силой не сокрушать. Следовательно, существо вал лишь один путь — соглашение между частью уходящей коммуни стической элиты и их оппонентами. (Единственный пример насильст венных перемен — Румыния, где переходу власти не предшествовали переговоры.) Но такое соглашение никогда бы и не состоялось (да и вряд ли принесло бы желаемые результаты), если бы не постепенное устранение советской угрозы благодаря гласности и перестройке Гор бачева, Соглашения, достигнутые путем переговоров, не опирались на какой-либо четко очерченный политический контракт; в них, безуслов-157
но, присутствовал элемент неожиданности для всех главных участни ков. Однако переговоры могли не привести к соглашению, если бы тем, кто входил в состав прежней элиты, угрожала физическая опасность или если бы они не были убеждены, что им удастся еще найти удобную для се бя позицию в новой системе, какой бы она ни была. В этом смысле можно говорить о молчаливом политическом соглашении.
Мирные, благодаря этому молчаливому соглашению, преобразования в Центральной и Восточной Европе, безусловно, отличаются от кровавых революций. Однако они тоже имеют важные последствия для процесса трансформации. Во-первых, прежние элиты сохраняются без измене ний и ждут соответствующего момента, чтобы использовать в избира тельных компаниях недовольство части населения, которое, как ни па радоксально, будет тем сильнее, чем больший урон нанесен экономике этой элитой. Во-вторых, нарождающийся новый класс капиталистиче ских предпринимателей и менеджеров охватывает и значительную часть представителей бывших элит, что ведет, в свою очередь, к ослаб лению общественной поддержки капиталистических преобразований и может усилить нападки части бывшей оппозиции на тех, кто находится в данный момент у власти. Подобные конфликты внутри бывшей оппо зиции, безусловно, на руку силам старого режима.
1. Дифференциация Анализируя политические преобразова-
преобразований ния в Центральной и Восточной Европе, необходимо помнить о том, что демократия означает институционали-зированную практику мирного появления правительств путем регуляр ных и честных выборов, основанных на принципе "один человек — один голос". Это предполагает свободу слова и собраний, что не чуждо также и некоторым недемократическим режимам (например, конститу ционной монархии). В больших обществах невозможна прямая демо кратия, там может существовать только представительная демократия. В зависимости от того, какое количество взрослого населения обладает избирательным правом, мы можем говорить либо об ограниченной де мократии, когда только часть населения имеет право голоса, либо о массовой демократии, когда право голоса имеет практически все взрослое население. Стабильная и прочная массовая демократия требу ет существования массовых политических партий.
Можно отметить ряд характерных особенностей политических пре образований в Центральной Европе при сравнении их с классической моделью демократических преобразований. Резкий поворот от недемо кратического режима к массовой демократии в Центральной и Восточ ной Европе значительно отличался от классического образца демокра-
тизации, который означал постепенное расширение избирательных прав, длившееся столь долго, что ограниченная демократия была заме нена демократией массовой. Поэтому оба типа демократизации отли чаются друг от друга не только исходными условиями, но и темпом.
Классическая модель постепенного расширения избирательных прав предоставляла больше времени для овладения демократической прак тикой. При резком повороте к массовой демократии времени на это нет. Новые демократии Центральной и Восточной Европы, следова тельно, вынуждены постигать правила демократического действия го раздо быстрее, чем более ранние массовые демократии Запада .
Эту разницу может увеличивать отсутствие конкурентных партий ных систем в период, предшествующий посткоммунистической демо кратии: классическая модель предусматривала мобилизацию ранее воз никших организаций рабочего класса для избирательного соперничест ва с другими партиями. Собственно, постепенное расширение избира тельных прав на Западе затрагивало исключительно трудящиеся массы, и прежде всего это ощутили на себе рабочие, поэтому можно было ожидать, что они будут более привержены демократической системе . В меньшей степени это может относиться к посткоммунистическому рабочему классу, вынужденному делить внезапно обретенную массо вую демократию с другими группами. В посткоммунистических стра нах особенно высоко ценят демократию представители интеллектуаль ной элиты, так как их общественная позиция значительно выше, чем была на Западе столетие назад. Интеллигенция в большей степени, чем другие группы, использует политическую открытость, выражающуюся в полученном, наконец, доступе к информации, в возможности выезда за границу и т.д.
Важное значение имеют еще два различия. Классическая модель де мократизации относится к тому периоду времени, когда идея использо вания бюджета государства как инструмента перераспределения дохо дов была еще совершенно новой; это открывало широкую возможность для маневра, в основе которого лежало введение новых общественных программ, а те, кому они адресовались, в первую очередь, пополняли ряды сторонников демократии^. Сегодняшняя ситуация в посткомму нистических странах совершенно другая. Эти страны получили в на следство огромное и невероятно малоэффективное "социалистическое государство благосостояния", характеризующееся высоким уровнем бюджетных расходов в РКВ*. В этой ситуации эффективные прорыноч-ные реформы не только не позволяют увеличить масштабы перерас-
' РКВ — Первый кредитный банк (прим. перев.).
ггорически требу- 1 собь
1 1^ информации и ее 1 но (j 3 эпоху классиче- 1 пен1
пределения дохода через бюджет государства, но категорически требу ют его ограничения.
Другое различие касается роли средств массовой информации и ее связи с реформой в экономике и во всем обществе. В эпоху классиче ской демократизации существовала либеральная пресса, но не было ра дио и телевидения, а в экономике не происходило никаких глубоких перемен. Постсоциалистические преобразования, связанные с полити ческой и экономической открытостью, были начаты в сложных эконо мических условиях и совпали с периодом функционирования мощных средств массовой информации (особенно телевидения). В условиях ком мунизма — в большей степени перед гласностью — жестко контроли руемые средства массовой информации не показывали в своих мате риалах негативные аспекты системы. После освобождения этих средств, в результате политической либерализации, вполне естественно они обратили свое внимание на все то, о чем прежде было запрещено говорить и писать (т.е. они начали главным образом отражать негатив ные явления современной действительности). Этому способствовал также низкий профессиональный уровень журналистов, получивших образование при социализме. В итоге общественное мнение день ото дня все больше оказывалось под влиянием средств массовой информа ции, постоянно находившихся в погоне за негативными явлениями. Те лезрители ошибочно принимали преувеличенную видимость нежела тельных явлений, таких, как преступность или нищета, за их дейст вительный рост. Этот "эффект видимости", отсутствующий в клас сических демократиях, мог склонить к неблагоприятным оценкам всех проводимых преобразований и, как следствие, повлиять на ре зультаты выборов и будущее направление или темп экономических преобразований .
Если мы сравним посткоммунистическую трансформацию с нео классической демократизацией, то заметим, что "эффект видимости" действует в обоих случаях, но в случае неоклассическом опасность меньше, так как здесь налицо, как правило, уже сложившаяся капита листическая экономика. Состояние экономики тогда было лучше, чем в посткоммунистический период, хотя масштабы перераспределения, осуществлявшегося при неоклассической демократизации, были значи тельно меньшими.
Давайте теперь сконцентрируем свое вни мание на переменах в Центральной и Вос точной Европе. В самой общей форме эко номические и политические преобразования будут зависеть от исход ных экономических и общественно-политических условий, от внешних
160
2. Сеть взаимодействия
событий и от политики правительства. Исходные условия даны нам ис торией, внешние условия определяются внешними силами. Сознатель но формировать мы можем только политику, хотя содержание и сте пень ее "управляемости" зависят от общественно-политических и эко номический реалий. Мы имеем дело со сложной сетью взаимодействия, содержащей элемент случайности, которую нужно анализировать с учетом динамичной перспективы. Общественно-политические условия и случайные факторы (например проведение реформы той или иной личностью) определяют исходную политику, формирующую вместе с неподконтрольными внешними условиями первую фазу экономических перемен. В свою очередь эта фаза оказывает воздействие на дальней ший ход событий в экономике и на конечный результат экономических преобразований. На форму этой трансформации также влияют полити ческие тенденции, в известной мере зависящие от исходных общест венно-политических условий (следует вспомнить, например, "эффект видимости"). Наконец, экономическая ситуация, частично определяе мая ранее проводимой политикой (на которую оказывают действие об щественно-политические факторы), может влиять на будущую полити ческую эволюцию и т.д.
Давайте попробуем разобраться со сложной сетью динамического воздействия, сначала сконцентрировав свое внимание на экономиче ских переменах, а затем на их связи и взаимодействии с политическими факторами. Реформы, начавшиеся в Центральной и Восточной Европе после 1989 г., отличаются некоторым образом от всего того, что этот режим пережил в прошлом, так как они выходят за рамки социализма, понимаемого как господство в экономике государственного сектора. Следовательно, экономические перемены в Центральной и Восточной Европе соответствуют направлению экономических реформ в неком мунистическом мире: повсюду общей ведущей идеей преобразований является уменьшение государственного контроля и расширение поля деятельности для частной инициативы и свободного рынка. Однако посткоммунистические преобразования и новейшие перемены в других частях мира очень отличаются друг от друга. Эти различия лучше мож но представить, если принять во внимание, что в контексте прорыноч-ной реформы мы имеем дело с тремя основными типами, или сферами, экономической политики:
1) макроэкономической стабилизацией, достигаемой средствами макроэкономической политики;
2) микроэкономической либерализацией, целью которой является ли квидация различных навязанных государством ограничений, стесняю щих хозяйственную деятельность;
б Л. Бальцерович 161
3) коренной институциональной перестройкой, имеющей целью проведение приватизации государственных предприятий и осуществле ния реформы налоговой системы или создание совершенно новых ин ститутов, таких, как биржа ценных бумаг, а микроэкономическую ли берализацию и институциональную перестройку мы можем суммарно определить как системную трансформацию.
Исключительность экономических реформ в Центральной и Восточ ной Европе вытекает из беспрецедентного объема институциональной перестройки, которую страны этого региона должны провести, если они желают стать странами рыночного капитализма. В этих странах коммунистической властью капитализм был уничтожен, а не приоста новлен, как в Германии перед 1948 г., или деформирован, как в Амери ке и Индии перед экономической либерализацией. Кроме того, рефор мы в Центральной и Восточной Европе должны были пойти по пути особенно широкой либерализации, так как экономика этих стран имела не только некапиталистический, но и нерыночный характер, и коорди нировалась полностью или преимущественно при помощи директивно-распределительного механизма (государственного плана). Необходи мый масштаб либерализации можно сравнить с демонтажем механиз мов военной экономики в западных странах после второй мировой войны. Он значительно больше, чем в прорыночных реформах Латин ской Америки.
Кроме чрезвычайно крупных системных перемен, реформы в Цен тральной и Восточной Европе демонстрируют наличие общего потен циала для быстрой реализации той части системной трансформации, которая зависит от быстрого, самостоятельного усваивания особых, но вых навыков (например в области маркетинга и финансов). Этот потен циал в значительной мере является производным относительно высоко го уровня общего образования — одного из немногих позитивных эле ментов коммунистического наследия.
Однако разные страны Центральной и Восточной Европы имели весьма дифференцированные исходные экономические уровни. Неко торые социалистические страны унаследовали глубокое макроэкономи ческое неравновесие в форме открытой или скрытой инфляции. К этой группе причислялись Польша в 1989 г., бывший СССР и Албания в 1990—1991 гг. Сравнительно небольшое нарушение макроэкономиче ского равновесия наблюдалось в Чехословакии и Венгрии; Болгария и Румыния находились где-то посередине. Страны с глубоким макроэко номическим неравновесием оказались перед лицом двойной проблемы — стабилизации и преобразования экономики — одновременно. Страны, в которых проблемы стабилизации ощущались менее болезненно, долж-
ны были справиться с задачей сохранения и укрепления макроэкономи ческой стабильности при одновременной либерализации цен и осуще ствления других системных реформ.
Экономика всех стран Центральной и Восточной Европы была де формирована многолетней политикой антиимпортного развития, цен трализованными инвестиционными решениями, а также зависимостью от советской экономики, т.е. от рынка сбыта и источника импорта неф ти. Эти деформации можно определить как чистое социалистическое производство, речь идет о той части совокупного производства, кото рую можно было сохранить, вообще говоря, только при существовании социалистического экономического строя и связанного с ним руково димого СССР торгового блока, каким был СЭВ^. Доля чистого социа листического производства в совокупном производстве была исключи тельно высока в Болгарии и в большинстве нероссийских республик бывшего СССР. Она была следствием большой зависимости этих стран от российского рынка сбыта. В бывшей Чехословакии она была значи тельно выше в Словакии, чем в Чешской Республике. Польша, Болга рия и Венгрия унаследовали большую иностранную задолженность, в то время как Чехословакия и Румыния вообще не имели долгов. В бывшем СССР преемницей значительной задолженности стала Россия.
3. Три пояснения Теперь я представлю три пояснения, которые помогут понять задачи, стоящие перед посткоммунистическими стра нами Центральной и Восточной Европы, и относительные достоинства разных вариантов экономической политики.
Крайний случай унаследованной макроэкономической нестабильно сти требует быстрого осуществления жесткой стабилизационной программы. Откладывание ее реализации только ухудшает макроэко номическую ситуацию, а стабилизационная программа, предусматри вающая постепенные или мягкие перемены, не способна преодолеть инфляционную энергию и инфляционные ожидания. Серьезное макро экономическое неравновесие с элементами гиперинфляции можно сравнить с пожаром: отсрочка его тушения, как и медленное гашение, весьма опасна.
Отдельные элементы пакета прорыночных реформ объединяют важные связи и эффекты синергии. Ликвидация всеобщего дефицита требует радикальной либерализации цен, но, в свою очередь, она сама — обязательное условие более эффективного функционирования пред приятий. Быстрый отказ от контроля за ценами вместе с серьезной кор ректировкой деформированных цен, устанавливаемых административ ным образом (например энергии), необходим также для достижения
(>' 163
более рациональной структуры цен. Однако либерализация цен должна быть связана с комплексной либерализацией внешней торговли таким образом, чтобы увеличение автономности предприятий сопровожда лось ростом давления конкуренции на только что "освобожденные" предприятия. Всеобщий контроль за ценами и другие формы детально го вмешательства государства вынуждают предприятия добиваться скрытых и открытых дотаций, подрывающих макроэкономическую ста билизацию. Следовательно, либерализация укрепляет стабилизацию, кото рая, в свою очередь, способствует важным институциональным переменам. Таковы связи стабилизации с либерализацией, с одной стороны, и институ циональной перестройкой — с другой. Институциональные перемены, ох ватывающие в том числе налоговую реформу, реформу системы социаль ного страхования, приватизацию и реструктуризацию предприятий, необ ходимы не только для большей их эффективности, но и для поддержания макроэкономической стабильности на длительную перспективу. Таким об разом, существует связь между глубокой институциональной перестройкой и долгосрочным прочным макроэкономическим равновесием.
Отдельные процессы, из которых состоит экономическая реформа, продвигаются вперед с различной максимально возможной скоростью. Например, политика стабилизации и либерализации принесет результат значительно раньше, чем институциональные изменения, такие, как ре форма налоговой системы или приватизация сектора крупных предпри ятий. Политики, принимающие решения, должны помнить об этом и соответственно корректировать свои планы действия. Реформаторы стоят перед выбором между быстрой стабилизацией и либерализацией все еще социалистической экономики и проведением этих преобразований более медленными темпами для того, чтобы получить время, необходимое для институционального "демонтажа" социализма.
4. Типы экономиче- Присмотримся теперь к экономической скои политики и политике как к переменной категории с
результаты тремя измерениями: быстрота принятия решений, распределение по времени и темпы реализации. Быстрота принятия решений — это период между политическим переломом и на чалом экономической реформы.
Приняв критерии на основе этих трех измерений, можно было бы выделить несколько теоретических вариантов экономической полити ки. Однако из-за экономии места я назову только два общих типа. Первый из них — радикальная и комплексная экономическая програм ма, в которой стабилизация, либерализация и институциональная пере стройка начинаются более или менее одновременно и реализуются
164
темпами, близкими к максимальным. Такие программы могут быть на чаты почти сразу после политического перелома или с большим опо зданием. Второй тип — нерадикальные экономические программы, ко гда стабилизация и институциональная перестройка происходят не одновременно или их реализация проходит медленнее, чем это воз можно, или же прерывается (например стабилизация в России середи ны 1992 г.)'°
В период развала коммунизма в Центральной и Восточной Европе энергично осуществляемые радикальные реформы были лучшим реше нием, способствующим преодолению инфляции, структурным измене ниям, выходу на путь экономического роста и рыночного капитализма. Эмпирический анализ скорее подтверждает данную гипотезу: до сих пор нельзя привести хотя бы один пример удавшейся нерадикальной реформы .
При естественных, более медленных, темпах продвижения институ циональной перестройки (вместе с приватизацией) даже наиболее энер гичный переход к рыночной экономике должен проходить в два этапа. В первой фазе обычно происходит либерализация и стабилизация эко номики. Но она сохраняет скорее "социалистическо-рыночный", чем капиталистический характер. Во второй фазе — при условии, что она будем успешной, — закрепляются достижения либерализации и стаби лизации, а переход к рыночному капитализму заканчивается и институ-ционализируется.
При чрезвычайно трудных исходных условиях и неблагоприятных изменениях внешних условий (особенно в связи с крахом торговли в рамках СЭВ), с чем сталкиваются все страны Центральной и Восточ ной Европы в процессе посткоммунистических преобразований, любой тип экономической политики вызывает недовольство определенных слоев общества. Можно предвидеть, что его интенсивность прямо про порциональна трудностям исходных условий и внешней эволюции. На пример, тот же самый набор средств экономической политики в 1992 г. породил в Словакии открытую безработицу в четыре раза выше, чем в Чешской Республике, так как доля чисто социалистического производ ства была значительно выше в экономике Словакии.
Радикальная экономическая реформа не только превращает скрытую безработицу в явную, но и усиливает недовольство уже самим увеличе нием масштабов общей хозяйственной свободы. Дело в том, что только часть людей может использовать открывающиеся возможности, другие могут быть обижены, особенно, если считают, что новые "победители" не заслужили успеха. Происходят быстрые изменения в структуре зара ботной платы и распределении престижа между разными профессиями
165
и профессиональными группами по мере того, как рынок приходит на смену социалистической плановой экономике. К группе недовольных прежде всего надо отнести шахтеров, рабочих предприятий тяжелой промышленности и других, кто будет считать себя хотя бы относитель но "проигравшими". Кроме того, возникает неизбежная дилемма воз можностей и социальной безопасности. Эта истина с трудом будет по стигаться людьми и вызывать остервенелую неприязнь, особенно у тех, на чью долю выпадет больше неуверенности, чем обнадеживающих шансов в жизни.
При тех же трудных исходных позициях и внешних начальных усло виях нерадикальная реформа может стать источником недовольства и по другим причинам. Если исходная макроэкономическая ситуация весьма нестабильна, то нерадикальная экономическая реформа приво дит к высокой и растущей инфляции, являющейся источником болез ненно воспринимаемой экономической неуверенности. Нерадикальные программы еще больше ее усиливают, стимулируя скрытую безработи цу за счет явной. Скрытая безработица по психологическим причинам менее болезненна, однако она должна финансироваться с помощью бюджетных и квазибюджетных дотаций, которые в свою очередь уси ливают инфляцию^. В результате появляется инфляционная неуверен ность и недовольство. Кроме того, необходимо помнить, что любая бо лее поздняя попытка проведения макроэкономической стабилизации и так сделает явной скрытую до сих пор безработицу.
Нерадикальные программы, подразумевающие, как правило, мень ший масштаб либерализации и, соответственно, большее вмешательство государства, ведут к экономическому неравенству. Теперь "победителями" становятся те, кто эффективнее добивается помощи государства. На практике — это члены прежней коммунистической элиты, обладающие большим опытом, хорошими связями и лучше организованные. Нера венство, обусловленное действием нерадикальных программ, меньше оправдано экономическими результатами, чем неравенство, возникаю щее при радикальных экономических программах, и даже сильнее сти мулирует озлобление "проигравших". Наконец, направляя управленче скую и деловую энергию скорее на поиски возможностей "дойти" до верхов и на коррупцию, чем на увеличение эффективности, неради кальные программы, избегающие либерализации, сводят на нет пер спективы экономического развития. Следовательно, если подходить к ре формам с точки зрения долгосрочной перспективы, то становится ясно, что недовольство и торможение, связанные с нерадикальной реформой, пере вешивают проблемы, которые несут последовательная и радикальная ли берализация, стабилизация и институциональная перестройка.
5. Периоды "чрезвы- Ключом к пониманию взаимодействия чайной" и "нормаль- политических и экономических постком-
ной" политики мунистических перемен является призна ние того, что после любого крупного политического перелома в исто рии страны наступает период "чрезвычайной" политики, которая вскоре уступает место "нормальной".
Эта двухэтапная модель представлена в упрощенной форме на рис. 7.1. Функция /• = r(t) выражает уровень готовности одобрить ради кальные экономические средства с момента, наступающего после эпо хального политического изменения, в данном случае после эпохи ком мунизма. Она основывается на предпосылке, что освобождение от ино странного доминирования и внутренняя либерализация создают особый психологический настрой в обществе и особые политические возможности: новые политические структуры находятся еще в процессе становления, а прежняя политическая элита уже себя дискредитировала.
Политика r
Период "чрезвычайной"
Политический капитал
Период "нормальной"
Время (О
Экономика
Время (1)
Рис. 7.1. Радикальные экономические преобразования и политический капитал
Как политические лидеры, так и простые граждане ощущают повы шенную склонность к мышлению и действию в категориях общего бла га. Все это находит отражение в очень высоком уровне /-.
"Чрезвычайная" политика, однако, быстро заменяется более проза ичной политикой борющихся между собой партий и групп интересов (она описана в работах лауреата Нобелевской премии Джеймса Бушна-на (Jamesa Buchnana) и других теоретиков школы политического выбо ра). В этот период усиливаются некоторые черты политической борьбы,
167
общие для стран, где демократия получила полное развитие (партии, пытающиеся найти программу действий и идеологический профиль, и вытекающее отсюда политизирование главных проблем и т.д.). Эти черты накладываются на тенденции и явления, типичные для новой де мократии, — "эффект видимости", неразвитая система политических партий и т.п., — и тогда нормальная политика в молодой демократии начинает казаться неинтересной, а уровень r резко падает.
Дифференциация общественно-политической ситуации в некоторых странах находит отражение в исходном уровне /-, времени продолжения "чрезвычайной" политики, темпе падения r = r(f) по завершению этого периода, последующем уровне r, сохраняющемся в "нормальных" по литических условиях, и т.д.
Кратковременность исключительного периода означает, что ради кальная экономическая программа, принятая сразу после политическо го перелома, имеет значительно больше шансов быть одобренной, чем такая же программа, осуществляемая с опозданием, или нерадикальный вариант политики, постепенно дозирующей тяжелые меры (например повышение цен). Горькое лекарство лучше выпить сразу, чем глотать капля за каплей^.
Некоторые наблюдатели возлагают на радикальную экономическую трансформацию вину за возникающие политические сложности. Это типичная ошибка в понимании по принципу post hoc, ergo proptert hoc. Справедливо то, что экономические проблемы действительно отража ются на политическом поведении, а важнейшим вызовом, перед кото рым оказываются постсоциалистические страны, является необходи мость сохранения и укрепления демократии, а также завершения нача того процесса перехода к капиталистической рыночной экономике. По литические изменения также имеют свою внутреннюю динамику, оп ределяемую внеэкономическими факторами, которые в определенных случаях даже более важны, чем экономические. Так было в Польше, где, например, неудачные сроки выборов (президентские выборы в 1990 г., т.е. в первый год экономической трансформации, и парламент ские выборы в 1991 г.) не имели ничего общего с экономическими фак торами. Политическая эволюция была, вообще говоря, объективным тормозом экономических реформ, и можно даже утверждать, что хо рошие экономические результаты были достигнуты наперекор ей (подробнее об этом см. Balcerowicz L., 1993b).
Вместо того чтобы обвинять радикальную реформу в возникновении политических трудностей, лучше было принять ее за фактор, который сделал возможным использование специфического политического ка питала для продвижения вперед экономической трансформации.
168
В нижней части рис. 7.1. радикальная экономическая стратегия изо бражена с помощью линий S, L и /, показывающих время проведения операций по отношению к их максимально возможному темпу. В слу чае альтернативных стратегий эти линии были бы длиннее или более продвинуты вправо, например, движение линии S вправо будет озна чать запоздалую стабилизацию, как это имеет место на Украине и в России. В верхней части рисунка проиллюстрирована политическая сцена, которую характеризует функция r = r(f), отражающая уровень готовности к одобрению радикальных мер политики, начиная с момен та to, близкого к крупным изменениям в истории страны.
Особенно важно понять следующее: функция r = r(t), представленная здесь в общей форме, отражает тот основной факт, что выдающиеся моменты позитивного перелома в истории страны вызывают рост r чрезвычайно высокого уровня, который можно удержать только в тече ние относительно непродолжительного периода времени. На этот ос новной факт может накладываться огромное множество различных ре альных и возможных испытаний, что находит выражение в разном ис ходном уровне /•, длительности периода, в котором возможна "чрезвы чайная" политика, в очертании спадающей части кривой r = r(f) по окончании этого периода, следующем уровне r в условиях "нормальной" политики и т.д. Всеми перечисленными аспектами долж на заниматься политическая экономия реформы. Ее важнейшая задача состоит в изучении факторов, определяющих уровень r с течением вре мени. Здесь я попробую сформулировать лишь несколько гипотез. Од ним из главных факторов является эволюция экономической ситуации, хотя было бы ошибочным предполагать, что тут мы имеем дело с обычным соотношением. Интересно было бы рассмотреть вопрос о том, сокращает ли строгая экономическая программа период, когда уровень е очень высок из-за ее непопулярных мер, например, сильный рост цен на товары, которые в предшествующий период были на дота ции. Успешная реализация жесткой экономической программы прино сит также скорую всеобщую выгоду, например быстрое насыщение рынка товарами, а также существенное расширение их ассортимента. Базируясь на теории, трудно сделать вывод о том, каков будет итог пейоэтих противоположных перемен. Экономическая ситуация зависит также от внешних факторов, таких, например, как снижение экспорта и ощутимые изменения temps of trade (что пережили на себе менее круп ные страны Восточной Европы во взаимоотношениях с бывшим СССР), а также доступ к рынкам стран Запада. Западный протекцио низм понижает r не только в связи с ухудшением экономической си туации в постсоциалистических странах, он также подрывает пози-
цик) сторонников радикальных экономических реформ и укрепляет по зиции их политических противников. Именно тогда высказывается сле дующее ошибочное мнение: "Если Запад так поступает, то почему мы не можем поступать так же?" Это помогает обвинить реформаторов в том, что они либо наивны, либо поклоняются доктринерскому либера лизму и не имеют понятия о реальной действительности.
К факторам, определяющим г, следует добавить влияние средств массовой информации, особенно телевидения, которые пользуются вновь завоеванной свободой. Я уже говорил о неизбежном "негативном отклонении" в отражении реальных черт, характерных для свободной страны. Объем искажений в каждой отдельной стране, переживающей перемены, разный, и это также может оказать существенное влияние на уровень г.
Безусловно, не последнюю роль играет характер оппозиции, а также ее отношение к экономической программе. Везде хватает политических демагогов, однако нельзя утверждать, что во всех странах они одинако во многочисленны и крикливы в политике. Разница в этом смысле, особенно если она накладывается на разницу в силе "негативного отклонения" на телевидении, тоже может серьезно отражаться на уровне г.
Вопрос об отношении оппозиции к радикальной экономической про грамме связан с важной проблемой правильности данной программы, особенно в борьбе с высокой инфляцией. Если правительство деклари рует намерение преодолеть гиперинфляцию, а оппозиция предвещает скорое падение правительства именно из-за предпринимаемых им ан тиинфляционных действий, то доверие к правильности программы па дает, а сама программа теряет эффективность. Подобный политический паралич был типичен для некоторых государств бывшего СССР, на пример для России и Украины. Это лишь умножает аргументы в пользу обязательного введения жесткой стабилизационной программы в пери од "чрезвычайной" политики, т.е. прежде, чем оппозиция расправит крылья. С нормативной точки .зрения можно утверждать, что избавле ние страны от катастрофы гиперинфляции, принимая во внимание зна чение общественных ожиданий, — совместный долг правительства и оппозиции.
Важным фактором, влияющим на /-, может стать также календарь выборов. Обычно выборы используются как удобный случай для "бомбежки" общественного мнения негативной информацией и нега тивными оценками проводимой политики, а зачастую и популистскими обещаниями. Безусловно, лучше организовать выборы на четвертый
реализации экономической программы (как, например, в Венгрии), в первый год (как в Польше).
Все радикальные экономические программы в постсоциалистиче ской Центральной и Восточной Европе были делом правительств, представляющих новые политические силы. Это относится и к Польше, и к бывшей Чехословакии, и к Болгарии, и к Эстонии, и к Латвии. Но не везде новые политические силы, пришедшие к власти, выступили с такими программами. Литва в 1992—1993 гг. стала примером ради кального подхода к приватизации, но одновременно там наблюдались колебания в отношении стабилизации. В Венгрии в 1990—1994 гг. по шли по пути постепенных перемен ("градусной сетки"), что отчасти было результатом продуманной политики, а отчасти — результатом предыдущего опыта крупных преобразований.
Однако там, где политическая система продолжала в период первой фазы преобразования действовать по инерции, были реализованы лишь нерадикальные варианты программ. Самым ярким примером здесь мо гут быть Беларусь и Украина, в меньшей степени — Румыния. В 0601 х случаях (так же, как и в России) постсоветские парламенты поставили высокий барьер на пути радикальных экономических реформ.
В странах, не прошедших период "чрезвычайной" политики с целью проведения радикальной экономической программы, продолжает суще ствовать проблема перехода к рыночному капитализму и, безусловно, придется ее решать в сложнейших политических и экономических ус ловиях. С точки зрения экономического развития радикальная страте гия является самым лучшим решением, независимо от времени ее реа лизации. Странам, которые упустили первый период, грозит переход от одного типа нерыночной экономики (центрального планирования) к другому, характеризующемуся хронической макроэкономической не стабильностью, всесторонним и в то же время беспорядочным государ ственным регулированием и связанным с ним сильным нажимом групп, выражающих определенные интересы. Такое положение дел наиболее вероятно, особенно тогда, когда правовые органы в стране находятся под давлением промышленных и сельскохозяйственных групп, даже после второго цикла свободных выборов.
Поскольку "чрезвычайная" политика — это явление кратковремен ное, то требующие значительно больше времени институциональные реформы (например приватизация, реформа социального обеспечения, реформа здравоохранения и т.д.), безусловно, вызовут более сильное сопротивление, чем быстро реализуемая политика стабилизации и ли берализации. Видимо, институциональная перестройка задержится, по-
скольку реформы подобного характера, попросту говоря, невозможно синхронизировать с кратковременным "чрезвычайным" периодом.
Из-за сложных внешних начальных условий, не следует возлагать вину за общественное недовольство на какой-то конкретный тип эко номической программы. Так, например, нельзя связывать всеобщее не довольство с "шоковой терапией", так как в трудных условиях, тре бующих радикальных действий, любой комплекс мер экономической политики будет вызывать недовольство. Нет основания предполагать априори, что недовольство, сопутствующее радикальным реформам, будет сильнее идущих параллельно нерадикальных реформ.
На самом деле правильным будет противоположное утверждение. Даже при поверхностном изучении опыта Центральной и Восточной Европы можно заметить отсутствие связи между интенсивностью про явления общественного недовольства (забастовки, демонстрации и т.д.) и типом реализуемой экономической программы. Ареной наиболее бо лезненных проявлений недовольства были Польша, Болгария и Румы ния, хотя первые две страны энергично шли вперед по пути радикаль ных реформ, а Румыния тем временем выбрала непоследовательный путь так называемой градусной сетки. В Венгрии и Чехословакии (а позднее в Чешской Республике и Словакии), в Эстонии и Латвии манифестаций не довольства почти не было. Венгрия никогда не осуществляла радикальной экономической программы в отличие от остальных стран.
6. Значение Из вышеприведенных рассуждений следу-начальных условии ет, что объяснение причин общественного недовольства и политической нестабильности в той или иной стране нужно искать скорее в начальных (унаследованных) условиях, с кото рыми страна вступила на путь реформ. Экономическая структура, по рождающая небольшую явную безработицу в период преобразований, является фактором очень полезным, что могут подтвердить политики в Чешской Республике. Создается впечатление, что интенсивность бес покойства трудящихся зависит от наличия особо решительных "отрядов" рабочего класса, таких, как горняки в Польше и Румынии, а также влиятельных профсоюзов, которые, сыграв значительную роль в низвержении коммунизма, все больше подвержены популистским тен денциям (Солидарность в Польше и Подкрепа в Болгарии).
Существенное значение имеет также характер политического класса страны. Как уже было сказано, демагогов везде хватает, но активность их во всех странах проявляется по-разному. Они вместе с интенсивностью "эффекта видимости" могут оказать серьезное влияние на общественную позицию в период экономических преобразований.
Если ошибочно возложение вины за общественные беспорядки на экономические реформы данного типа, то, в равной мере, ошибочно и возложение ответственности на один тип экономических реформ за провал на выборах тех политических сил, которые были у власти в пер вой фазе посткоммунистической трансформации. В 1993 г. такое пора жение произошло в Польше, где проводилась радикальная реформа, а также в Литве, России и Венгрии, где реформы были менее радикаль ными. Причины таких результатов следует искать среди иных факто ров, нежели тип экономической программы. Среди них можно обнару жить достаточно известные, но в зависимости от обстоятельств прояв ляющиеся с разной силой.
К одному из таких факторов относится "эффект видимости". Подоб ное явление усиливает известную тенденцию, наблюдаемую у части из бирателей, к возложению ответственности за все проблемы на то пра вительство, которое находится в данный момент у власти. В действи тельности масштаб этих проблем, равно как и перспективы их скорого решения, зависят от исходной ситуации данной посткоммунистической страны, которая во всем регионе была различной. Другим составным элементом считается характер и структура политического класса, а осо бенно условное значение ее популистского крыла. Существенно и то, насколько силен протест против экономической политики правительст ва, связанный с занятой позицией по отношению к таким проблемам эмоционального порядка, как падение империи в России, статус вен герского меньшинства в Румынии или роль католической церкви в Польше.
Наконец, важны и предвыборные стратегии различных политических сил. Например, в Польше в 1993 г. правящие тогда политические пар тии сделали крупную политическую ошибку, готовясь к выборам от дельно друг от друга, в то время как их главные конкуренты — Партия левых социал-демократов (SLD) — встали под знамена общей коали ции. С помощью нового избирательного закона они получили 21% го лосов и 33% мандатов в Сейме, что сделало их самой мощной полити ческой силой в Польше^.
Даже если по какой-то причине политические силы, начавшие ради кальную экономическую реформу, потерпят поражение на выборах, со стояние экономики будет все же лучше, нежели в случае принятия дру гого решения. Кроме того, радикальная реформа так или иначе что-то после себя оставляет: конвертируемую валюту, независимый централь ный банк, крупный частный сектор. Эти достижения должны уважать как условные, так и настоящие противники реформ.
Наш анализ позволяет сделать следующий вывод. В типичных стар товых условиях социалистической экономики каждая страна на более или менее длительную перспективу получит большую политическую и экономическую выгоду, если сразу же после политического перелома примет радикальную и целостную программу экономических реформ, реализует ее за короткий период "чрезвычайной" политики, а затем ус тоит на магистрали реформ, проводя в жизнь перспективные институ циональные преобразования.
Примечания
' cm. Offe С. Capitalism by Democratis Desing? Democratic Theory Facing the Tripple Transi tion in East Central Europe // Social Research, 1991, t. 58 (Winter), p. 865—902; Schmitter P.C. Dangers and Dilemmas of Democracy//Journal of Democracy, 1994, t. 5 (April), p. 57—74.
" Bunce V., Csanadi M. Uncertainty in the Transition: Post-Communist in Hungary // East Euro pean Politics and Societies, 1993, № 7, p. 240—275.
" Примером реформ, достаточно приближенных к широкой экономической реформе в ус ловиях демократии, является Аргентина после 1989 г. Но и там масштаб необходимых эконо мических изменений был значительно меньше, чем в постсоциалистических странах, по скольку в Центральной и Восточной Европе капитализм был разрушен, а не просто реформи рован, как в Аргентине или в других странах Латинской Америки.
"* Исключением могут быть страны, имевшие сильные традиции действенной демократии в период до второй мировой войны. В Центральной и Восточной Европе этому условию отвеча ет только Чешская Республика.
' На это указывают D. Rueschemeyer, Е. Stephens и J.D. Stephens в работе "Capitalist Deve lopment and Democrary" // University of Chicago Press, Chicago, 1992.
' cm. статью, анализирующую зависимость роста общественных расходов от расширения избирательных прав и от других факторов Miller D.C. The Growth of Government // IMF Staff Papers, March 1987, p. 115—149.
" "Эффект видимости" можно сформулировать в экономических категориях как некий механизм, производящий ложную оценочную информацию, которая побуждает к принятию ошибочных реше ний. Ложные оценки предлагало большинство экономистов в постсоциалистических странах, ибо официальная наука была сильно полипоирована. Некоторые западные эксперты и политики, сами того не сознавая, также активно поставляли подобную ложную информацию.
' В среднем, страны Центральной и Восточной Европы имели худшую экономическую структуру, чем Китай, если ее соотнести с трудностями и ценой экономических перемен. В этих странах преобладающей чертой была очень высокая доля деформированной социалисти ческой промышленности, в то время как экономика Китая имела очень высокую долю просто го в техническом отношении и легко поддающегося приватизации сельского хозяйства. Кроме того, экономика Китая в момент начала реформ в конце 70-х гг. демонстрировала относитель но небольшую макроэкономическую нестабильность.
" По вопросу более широкой типологии экономической политики в реформируемых стра нах см.: Gomulka S. Economic and Political Constraints During Transition // Europe-Asia Studies, 1994, t. 46, p. 89—106.
'" Фактическая степень продвижения реформ в отдельных странах демонстрирует большие отличия, вызванные дифференциацией исходных условий. Например, значительная либерали зация цен или макроэкономическое равновесие в исходной точке может только требовать от каза от сохраняющегося еще контроля за ценами или ограничения рестрикций в макроэконо мической политике. Так было в Венгрии.
" cm. Balcerowicz L, Gelb A. Macropolicies in Transition to a Market Economy: A Three — Year Perspective, Annual Bank Conference on Development Economics, World Bank, Washington,
1994; Berg A. Does Macroeconomic Reform Cause Structural Adjustment? Lessons from Poland. international Monetary Fund, Washington, 1993; Sacks J.D. Poland. Structural Factors in the Eco nomic Reforms of China, Eastern Europe and the Fomer Soviet Union // Economic. Policy, 1994, t. 18 (April), p. 101—145.
^ Другой способ финансирования роста скрытой безработицы состоит в примирении со снижением средней производительности труда, что означает снижение средней реальной за работной платы, а это, в свою очередь, уменьшает покупательную способность так же, как и рост иен.
^ С точки зрения вероятности применения тяжелых экономических мер, "политический капитал", существующий в период "чрезвычайной" политики, может рассматриваться как эк вивалент применения силы в авторитарных режимах при осуществлении радикальных эконо мических программ. Принимая м внимание краггковременность этого периода, некоторые ре жимы (так называемые прокапиталис-тческие автократии) могли демонстрировать условное преимущество в сохранении и дЬведснии до конца подобных реформ.
'* О выборах в Польше в сентябре 1993 г. см. очерки А. Смоляра и М. Круля "A Commu nist Comeback?" // Journal of Democracy, 1994, t 5 (January), p. 70—95.
Библиография
L. Balcerowicz Eastern Europe: economic, social and political dynamics. University of London, School of Slavonic and East European Studies, London 1993(a).
L. Balcerowicz Political economy of economic reform: Poland. 1989-92. w: Political Economy of Economic Reform, Institute 'for International Economics, Washington 1993(b).
N. C. Barr Economic theory and the welfare state: a survey and interpretation, Journal of Economic Literature" 1992, t. XXX (June), s. 741-803.
A. Bratkowski The shock of transformation or the transformation of the shock? The Big Bang in Poland and official statistics, „Communist Economics and Economic Transformation" 1993, пг 1.
R. Dornbush Experiences with extreme monetary instability, w: Managing Inflation in Socialist Economies in Transition, S. Commoner (red.). The World Bank, Washington 1991, s. 17S-196.
R. Frydman, Е. S. Phelps. A. Rapaczyriski, A. Schleifer Needed mechanisms of corporate governance andfinanse in eastern Europe, „Economics of Transition" 1993, t. I, пг 2, s. 171-208.
J. M. Hume, B. Pinto Prejudice and fact in Poland's industrial transformation, „Finance and Development", June 1993, s. 18-20.
S. Islam Conclusion: Problems of planning a market economy, w: Making Markets: Economic T)ransformation m Eastern Europe and the Post-Soviet States, S. Islam, M. Mendelbaum (red.). Council on Foreign Relations Press, New York 1993, s. 182-215.
P. Jasinski The transfer und redefinition of property rights: Theoretical analysis of transferring property rights and transformational privatization in the Post-STEs", „Com munist Economies and Economic Transformation" 1992, t. 4, s. 163-189.
R. Lago The illusion of pursuing redistribution through macropolicy: Peru's Heterodox Experience. 1985-1990, w: The Macroeconomics of Populism in Latin America, R. Dornbush, J. Edwards (red.). Chicago University Press, Chicago 1991.
A. Maddison Dynamic Forces in Capitalist Development. A Long-Run Comparative View, Oxford University Press, Oxford—New York 1991.
С. D. Mueller The corporation and the economist, JntCTnatjoaal Journal of Industrial Organisation" 1992, L 102, przednilc w: .Economics Alert" 1993, nr 3, s. 1-3.
Nie chcemy duio: jakies 60 bilionow, г AlKirzcjcm Lepperem rozmawia Jacek ^akowski, „Gazeta Wyborcza", 19 sierpnia 1993. s. 10-11.
В. Pinto, M. Belka, S. K.raJewski Transforming state enterprises in Poland: Macroeconomic evidence on adjustment. Policy Research Working Paper 1101, The World Bank, March 1992.
7» Rajcwski Produkt krajowy brutto, w: Gospodarka potska w latach 1990-1992, L Zienkowski, Warszawa 1992.
J. C. Rostowski The implications of very rapid private sector growth in Poland, maszynopis powielony, 1993.
L. Sirowy, A. Inkeles The effects of democracy on economic growlh: a review. „Studies in Comparative International Development" 1990 (Spring), t. 25, nr I, s. 126-157. R. Solow Growth theory and after, ^merical Economic Review", June 1988.