Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Содержание
Введение
1. Переводные басни и скрытый подтекст
2. Оригинальные произведения социальной направленности
3. Общественная несправедливость и пороки
Заключение
Список литературы
Введение
Кто из нас не помнит детской басни «Стрекоза и Муравей»? Кажется, что может быть прозрачнее положенного в ее основу сюжета:
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза...
То, что перед нами аллегория и под насекомыми подразумеваются люди, - мы понимаем. Но вот задумаемся, такое ли уж страшное преступление совершила Стрекоза? Ну - пела, плясала, но ведь никому от этого не было вреда. А Муравей, трудолюбивый, чинный, справедливый, рассудительный - положительный во всех отношениях герой, оказывается по отношению к Стрекозе невероятно жестоким. За легкомыслие, пустозвонство, недальновидность «попрыгуньи» он наказывает ее неизбежной смертью!
Вот вам и «добродушный дедушка Крылов»!
В чем же дело? Почему коллизия труда и безделья решается Крыловым так безжалостно и категорично? Почему за разговором, внешне дружелюбным, кумы и кума (так называют друг друга Муравей и Стрекоза) встает извечный неразрешимый антагонизм?..
Да потому, что для Крылова в облике порхающей Стрекозы воплощены отнюдь не простое легкомыслие и беззаботность резвушки, у которой «в мягких муравах» «голову вскружило». Вся его басня направлена против тунеядства и паразитизма определенных личностей как социально-политического явления.
1. Переводные басни и скрытый подтекст
К началу XIX века, к тому времени, когда Крылов стал исключительно баснописцем, он прошел уже большой творческий путь. Он был автором комедий, комических опер, трагедий, сатириком-журналистом и стихотворцем. Менять виды литературной деятельности ему приходилось из-за трудности проведения своих идей через цензуру. В жанре басни для этого открывались наибольшие возможности.
В 1803 году он написал «первую» басню (из тех, что вошли в его басенные сборники) - «Дуб и Трость», а вслед за ней «перевел» из Лафонтена еще одну - «Разборчивая невеста». По своей сути это было собственно крыловское произведение, самостоятельное во всех отношениях - от идей и морали басни до ее языка. Однако представлять собственное произведение как переводное было удобно. Переводы «из произведений» иноязычного автора (традиционно поощрявшиеся в официальных кругах) на долгие годы стали в русской литературе излюбленной формой маскировки собственных политически острых и актуальных идей отечественными писателями (Пушкин, Некрасов и др.). Но конечно, не ради одного стремления обойти цензуру русские писатели обращались к переводам и переложениям. Было здесь и желание перенести близкие автору мысли, мотивы, сюжетные перипетии, образы на родную почву, познакомить с ними соотечественников.
Басня Крылова «Разборчивая невеста» - его раздумье об избранном писателем поприще баснописца: Крылов связал свою судьбу с таким литературным жанром, который к этому времени считался малозначительным и исчерпавшим свои возможности; В этом духе была выдержана и басня «Старик и трое молодых», написанная вслед за первыми двумя. В ней - явное стремление оправдать тот факт, что он, по мнению некоторых, в слишком позднем возрасте взялся за новое дело - вырастить на русской почве дерево басенной поэзии. Произведением программного характера стала и написанная вскоре басня «Ларчик».
В басне «Ларчик» Крылов объясняет читателю, как надо читать его басни, как их понимать. Во всяком деле не следует излишне осложнять задачи, а прежде всего нужно попытаться решить ее самыми элементарными и доступными средствами, т. е. попытаться «просто» «открыть ларчик».
Каждая из крыловских басен - именно такой «ларец с секретом». Возьмем, к примеру, самую первую из его басен, которая ему решительно не давалась (он ее тщательно исправлял, переделывал, явно затрудняясь провести свои идеи, как хотелось бы, через царскую цензуру), но которой писатель особенно дорожил и потому постоянно возвращался к ней, - «Дуб и Трость».
В басне «горделивый Дуб» - вровень с Кавказом (в вариантах басни он «заслоняет солнце долинам целым»). Именно так: царь лесов и полей в своей гордыне не солнцу подобен, как принято говорить о царях, а, наоборот, препятствует солнца лучам, лишает света и тепла все окружающее. Бушующий ветр (в вариантах он назван «бунтующим») «доселе» еще не одолел Дуба, хотя Тростинка и, пожалуй, со злорадством, уверяет, что это не навек. Ее уверенность оправдалась: в конце концов ветер
... вырвал с корнем вон
Того, кто небесам главой своей касался
И в области теней пятою упирался.
В басне автор утверждает конечную победу «бунта» над внешне могучим самодержавием, несмотря на все предшествующие неудачи.
Осталось ответить на вопрос - кого же следует подразумевать под гибкой Тростью? Ясно, что не народ, чье стихийное восстание автор стремился представить в образе «бунтующего» ветра». Она - Тростинка, - сам автор, а шире - интеллигенция, идейно близкая ему. Она склоняется перед бунтующим ветром, а не противопоставляет себя ему. А у Дуба не просит покровительства, несмотря на все его предложения укрыть ее в своей «густой тени» и «защитить от непогод». Тростинка пророчествует:
Не за себя я вихрей опасаюсь; Хоть я и гнусь, но не ломаюсь; Так бури мало мне вредят...
В первой своей книге басен, увидевшей свет в 1809 году, Крылову единственный раз в жизни удалось провести в печать безоговорочное утверждение, что лучшей формой государственного правления является «правление народно». В басне «Лягушки, просящие Царя», он утверждал, что только в приступе безумия возможно отказаться от того, чтобы «на' воле жить». Последовательный ряд царей, обретаемых лягушечьим обществом, убеждает читателя, что лучшим может быть лишь самый первый -«осиновый» чурбан», царь полностью бездеятельный, всякий же иной вариант самодержавия - это смена одной тирании другой; одного кровавого самоуправства - еще более жестоким.
В другой басне - «Мор зверей» - Лев прямо назван царем и показан в полном согласии с другими хищниками, сильными «иль когтем, иль зубком» в отношении простого и беззащитного народа. Когда же речь заходит о грехах и их отпущении, все хищники - во главе со Львом - оказываются «со всех сторон Не только правы, чуть не святы».
Обе последние басни не вошли в первую книгу при оформлении окончательного текста всех басен: их программа носила характер уже не литературно-творческий, а прямо социально-политический, со всеми вытекающими из их публикации последствиями...
Эта программа - и литературно-творческая, и социально-политическая, ясная читателям уже в первых баснях издания 1809 года, была выдержана Крыловым во всех остальных книгах его басен (так он стал отныне называть разделы своих басенных сборников). Слава замечательного баснописца была в том же году упрочена за Крыловым хвалебной статьей-рецензией В. А. Жуковского.
2. Оригинальные произведения социальной направленности
Всеобщее признание как мастера басни и писателя, выразившего народные взгляды на Отечественную войну 1812 года, Крылову принесли его басни «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и Курица», «Щука и Кот», «Раздел», «Кот и Повар», «Крестьянин и Змея», которые стали навсегда предметом особого внимания читателей, особой страницей в истории русской литературы и общественной мысли в России. Поддержка стратегии Кутузова и пренебрежительное отношение к Александру I и своекорыстному Дворянству характерны для этих басен.
Самая известная из них, «Волк на псарне», - о том, как Наполеон, пытаясь спасти от окончательного разгрома свою армию, вступил в переговоры с Кутузовым о немедленном заключении мира. Крылов, написав басню, отправил ее Кутузову, и тот прочитал ее вслух после сражения под Красным окружившим его офицерам. При словах «ты сер, а я, приятель, сед» он, как передают очевидцы, снял фуражку и обнажил свою седую голову, показывая, что если ощерившийся Волк - это Наполеон, то мудрый Ловчий, знающий волчью натуру, - это он сам.
Само собой, что эти басни не могли быть «переводными». Хотя Крылов и создавал время от времени свои басни на формальной основе перевода, но в подавляющем большинстве случаев, они во всех отношениях оригинальные, выражающие русское национальное и народное самосознание.
До 1825 года, принесшего поражение декабристам, Крылов написал большую часть своих басен. После трагедии 14 декабря он, своими глазами видевший все происходившее на Сенатской площади, где находился в гуще народа, на три года почти совсем прекратил творческую деятельность, а обратившись к ней вновь, он за двадцать лет оставшейся жизни создал всего три с небольшим десятка произведений.
Однако писатель, в юности сблизившийся с Радищевым и бывший одним из самых смелых, радикальных сатириков в России XVIII века, не изменил своей программе и после крушения надежд на демократические изменения, в отличие от многих разочаровавшихся в просветительских идеалах и примирившихся с подлостью окружающей жизни. Даже самая последняя из созданных Крыловым басен - «Вельможа» (и замыкающая последнюю, девятую книгу басен) прямо перекликается с одной из первых - «Лягушки, просящие Царя». Герой басни, некий сатрап, посмертно вознесенный в рай за свое бездействие и глупость, оказывается награжденным как благодетель народа, спаситель страны от разорения и мора:
Что, если бы с такою властью
Взялся он за дела, к несчастью, -
Ведь погубил бы целый край!..
Губительность самодержавия в любой его разновидности, просвещенной или варварской, - сквозная тема всего басенного творчества Крылова. Идя по пути обличения самовластья более последовательно и самоотверженно, чем множество его современников, Крылов с неизбежностью наталкивался на препятствия, воздвигнутые царской цензурой и в ряде случаев оказавшиеся непреодолимыми. Басню «Пестрые овцы» царская цензура вообще не пропустила. Другие басни приходилось многократно переделывать в соответствии с требованиями цензуры.
Так, например, было дело с басней «Рыбья пляска». В ней в художественно обобщенной форме он изобразил действительный исторический факт: как царь, встретившись с жесточайшей, губительной эксплуатацией народа, одобрил своих чиновников и благодушно отправился в дальнейший путь.
«Во время одного из своих путешествий по России, - рассказывал очевидец, - император Александр I, в каком-то городе, остановился в губернаторском доме. Готовясь уже к отъезду, он увидел из окна, что по площади приближается к дому довольно большое число людей. На вопрос государя, что это значит, губернатор отвечал, что это депутация от жителей, желающих принести его величеству благодарность за благосостояние края. Государь, спеша отъездом, отклонил прием этих лиц. После распространилась молва, что они шли с жалобой на губернатора, получившего между тем награду».
От Крылова потребовали, чтобы он закончил басню словами о том, что осудил своих преступных чиновников, расправился с ними. И Крылов переделал конец. Но зато он изменил заглавие: вместо «Рыбья пляска» - «Рыбьи пляски» Если такие пляски - не единичный случай, как могли бы подумать некоторые читатели, а постоянное явление, значит, исключение - справедливое решение царя. Затем, в первой редакции слова «царь», «государь» были написаны со строчной буквы, а во второй - с заглавной. Этим было лишний раз подчеркнуто, что речь идет о человеческом обществе.
Напротив, роль чиновника, угнетающего народ, во второй редакции исполняет не безликий староста-мужик, а хищник-воевода - Лиса. В целом басня превратилась в поучение Царю (царям), как надо править (в противоположность тому, как в действительности правил Александр I). Видно, что Царь-Лев наказывает Воеводу, однако не во имя справедливости, а просто «не могши боле ... явной лжи стерпеть». Причем не понятна участь «рыб». Им, видимо, Львом предоставлена возможность «плясать» на сковородке по-прежнему, но только «под музыку».
3. Общественная несправедливость и пороки
Картина общества, воссозданная Крыловым в его баснях, носит отчетливый социальный характер. Если речь идет об Овцах, то рядом с ними - как бы специально для того, чтобы прекратить их существование, - живут Волки и другие хищники («Пестрые Овцы», «Волки и Овцы», «Овцы и Собаки» и др.). Если заходит разговор о Лещах, то бок о бок с ними размножаются Щуки, причем барин, в пруду которого и водились Лещи, специально напускает к ним Щук, объясняя это тем, что он вовсе не «охотник до Лещей» («Лещи»). Отношения сильных и слабых, хищников и их жертв непримиримы. Жестокая борьба за существование идет не на жизнь, а на смерть.
Видя, какова участь крепостного крестьянства, Крылов в басне «Крестьянин и Смерть» показал, что только смерть может быть хуже такой жизни. Чрезвычайная эксплуатация, повсеместное ограбление народа ярко нарисованы в таких баснях, как «Госпожа и две Служанки», «Крестьяне и Река», «Волки и Овцы», «Мирская сходка», «Волк и Мышонок», «Медведь у Пчел». В басне «Крестьяне и Река», например, говорится о таком разорении крестьян, при котором они наконец «вышли из терпенья», и пошли «просить себе управы» у высшей власти. Но, разобравшись, пришли к выводу:
На что и время тратить нам!
На младших не найдешь себе управы там,
Где делятся они со старшим пополам.
В таких баснях, как «Листы и Корни», «Свинья под Дубом», эксплуататоры народа не только тунеядствуют за его счет, но еще и пренебрежительно, свысока относятся к нему.
Типичным лицом мздоимной царской администрации всегда был в России судья. Неправый суд изображен Крыловым во многих баснях. Особенно характерны «Волк и Ягненок», «Щука», «Крестьянин и Овца». Творя свой неправый приговор, судьи прежде всего не забывали самих себя: «Казнить Овцу, и мясо в суд отдать, а шкуру взять истцу»! Крестьянство « этой басне («Крестьянин и Овца»), как и во многих других, традиционно изображено в образе овец. В иных случаях народ аллегорически представлен в образе мелких рыб, лягушек...
Повсеместное разложение царского чиновничества показано в басне «Лисица и Сурок», «Зеркало и Обезьяна». Мораль первой из них:
Хоть по суду и не докажешь,
Но как не согрешишь, не скажешь:
Что у него пушок на рыльце есть -
как и мораль почти всех басен Крылова, вошла в поговорку, - иными словами, вернулась в народ.
Воссоздавая средствами басни звериные нравы и обычаи современного ему общества, Крылов дает понять своему читателю, что даже в тех случаях, когда царская власть,, и ее администрация действуют как будто бы «из благих побуждений», ничего хорошего для народа из этого обычно не получается - в результате нераспорядительности, невежественности, чванства, несоответствия своему назначению, а то и просто - глупости. Об этом идет речь в баснях «Квартет», «Лебедь, Щука и Рак», «Осел и Мужик», «Слон на воеводстве». В последней из названных басен рассказывается, как Слон, назначенный на воеводство, сам того не подозревая, из самых благих побуждений отдал Овец на жестокую расправу Волкам. И автор в заключительной части басни (в морали) заявляет:
Кто знатен и силен,
Да не умен,
Так худо, ежели и с добрым сердцем он.
Басней «Квартет» Крылов отозвался на преобразование Государственного совета в 1810 году. Руководителям всех его департаментов Крылов сказал: «вы, друзья ... в музыканты не годитесь» - и издевательски изобразил их спор из-за мест вместо настоящего дела.
Неприглядная картина общества складывается из метких крыловских характеристик действующих в России классов и сословий. Неправомерность привилегий дворянства Крылов сравнивает с притязаниями на знатность Гусей, чьи предки якобы «Рим спасли». От себя автор добавляет:
Оставьте предков вы в покое:
Им поделом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое.
Хотя мысль автора и так ясна, он все же добавил «мораль»:
Баснь эту можно бы и боле пояснить –
Да чтоб гусей не раздразнить.
Более прямо произнести слово «дворяне», утверждая их ненужность, было невозможно.
Относительно же того, как представлял Крылов нравственные качества обладателей «миллиона», не приходится сомневаться после его басни «Купец», где говорится о купцах и о тех, кто «повыше лавок»:
Почти у всех во всем один расчет:
Кого кто лучше проведет,
И кто кого хитрей обманет.
А в басне «Похороны» сказано еще более резко и категорично:
Есть много богачей, которых смерть одна
К чему-нибудь годна.
Неожиданное получение несметного богатства изображено в ряде басен. В басне «Бедный богач» оно «рекою льется»; в «Фортуне и Нищем» сыплются «дождем червонцы»; в басне «Скупой» человек может, не считая, тратить из огромного сокровища, а у скупого в басне «Скупой и Курица» курица несет и несет золотые яйца; в басне «Откупщик и Сапожник» сапожник получает на разжитье мешок червонцев... Так или иначе, но поток обогащения не принес никому даже самой простой удачи. Счастье вернулось к Сапожнику, лишь когда он отдал Откупщику его золото со словами:
«... мне за песни и за сон, Не надобен ни миллион».
Для Крылова счастье не в личном обогащении, оно вообще вне общества невозможно. Это прежде всего - довольство от сознания той пользы, которую человек приносит людям, обществу («Ворона», «Лягушка и Вол»).
Сегодня в нашей жизни не осталось и следа от тех исторических явлений, которые явились непосредственным поводом для написания той или иной конкретной басни И. А. Крылова. Но басенное творчество писателя переросло конкретно-исторические границы эпохи, которую оно представляло и выражало, вышло за пределы простой политической аллегории. В этом проявилось подлинное величие гениального русского баснописца.
Заключение
Сюжеты и характеры, мотивы и образы басен Крылова универсальны. И не только потому, что в них раскрываются «вечные проблемы» добра и зла, дружбы и коварства, истины и лжи, подвига и малодушия в их отвлеченных проявлениях. Не только потому, что в них откристаллизовалась народная мудрость веками формировавшихся воззрений на природу человеческого общества и человеческих характеров. Басни Крылова - образец чрезвычайно емких формул остро политического мышления, обретших художественную самостоятельность и афористическую завершенность.
Потому-то идеи и образы Крылова, прилагаемые к новой политической ситуации, к новым политическим типам, событиям и т. д., обретают каждый раз новую жизнь.
Блестяще использовал меткие крыловские характеристики и его крылатые выражения в своей публицистике В. И. Ленин, находя им нежиданное политическое применение.
Своими баснями Крылов вошел в повседневную речь, в быт народа. В самых разных положениях и случаях жизни нам на ум приходят крыловские образы и афоризмы. Однако не только в этом множестве искрящихся остроумием и неотразимой логикой выражений и метких словечек современное значение великого баснописца. Кроме них, мы располагаем большим художественным произведением Крылова, рисующим целую панораму общественной жизни в самых разнообразных ее проявлениях, - его, как принято говорить, Главной Книгой.
Крылов в последние годы своей жизни не писал басен; с 1843 года он занялся, как он считал, гораздо более сложным делом - подготовил к изданию собрание своих басен в девяти книгах. Из отдельных книг басен он скомпоновал одну - единое цельное произведение со своей композицией, с таким расположением басен, чтобы их чередование и соседство не мешало их пониманию, а, наоборот, в особо трудных случаях давало, соответственно его воле, верные объяснения.
Книга была итогом его литературной деятельности, итогом всей его жизни, его обращением к читателям, народу. Сразу же вслед за смертью великого баснописца многие петербуржцы получили в подарок книгу его басен с, печатной надписью: «Приношение на память об Иване Андреевиче. По его желанию, Санкт-Петербург, 1844 г. 9 ноября в 8 часу утром». Последнее сведение - дата его смерти. Этот, заранее рассчитанный баснописцем жест - подарок близким людям и в то же время нечто иное, большее. Он использовал саму свою смерть, чтобы канонизировать и сохранить для народа книгу своих басен такою, какой он хотел ее видеть сам.
Что это за книга, о которой нужна была такая забота, мы и должны понять, читая лучшие басни великого Крылова.
Список литературы
1. Александров, И. Б. Иван Андреевич Крылов — баснописец / И. Б. Александров // Русская речь. - 2004. - №6. - С.3-6
2. Архипов, В. А. И. А. Крылов (Поэзия народной мудрости) / В. А. Архипов. - М. : Московский рабочий, 1974. - 288 с.
3. Десницкий А.В. Иван Андреевич Крылов. М., Просвещение, 1983. – 143 с.
4. Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества / Серман И. З. - М. : Издательство «Наука», 1975. - 280 с.
5. Степанов, Н. Л. Басни Крылова / Н. Л. Степанов. - М. - Издательство «Художественная литература», 1969. - 112 с.