Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
24
на тему:
« РОССИЙСКО-СЛОВАЦКИЕ ОТНОШЕНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ»
Глава 1.
«Корни современных российско-словацких отношений между Советским Союзом и Чехословацкой Социалистической Республикой»
МОСКВА 2000 г.
СОДЕРЖАНИЕ:
|
[1] ДИПЛОМНАЯ РАБОТА
[1.0.1] [1.0.2] Глава 1 [1.0.3] «Корни современных российско-словацких отношений между Советским Союзом и Чехословацкой Социалистической Республикой» [1.0.4] 1.2. Советский Союз и Чехословакия: эволюция и крушение политических режимов (середина 40-х — конец 80-х гг. хx в.). [1.0.5] 1.3. Советское влияние на смену режима в Чехословакии в 1989 г.
[1.0.6]
[1.0.7] |
Актуальность, цели и задачи настоящего дипломного исследования будут обусловлены седующими теоретическими и практическими положениями.
Нынешний упадок в отношениях России со странами Центральной и Восточной Европы имеет свои причины и свою предысторию. Вряд ли справедливо этот упадок объяснять только как следствие расширения НАТО на Восток, хотя и этот фактор играет отнюдь не второстепенную роль.
Нужно признать: СССР в период перестройки и Россия на первом идеалистическом этапе демократических реформ сами оттолкнули от себя бывших союзников по Варшавскому Договору. Да, в этих странах прошли так называемые бархатные революции, в результате которых пали прежние режимы. Но разрыв взаимовыгодных связей во многих областях был больше результатом наших собственных необдуманных решений. Роспуск СЭВ, отмена клиринга, переход на долларовый расчет - все это сегодня приходится квалифицировать как явное забегание вперед. В тот период, как известно, долларовым запасом не располагали ни мы, ни наши партнеры по СЭВ. Наступила пауза в торгово-экономических отношениях, на которую наложились геополитические осложнения после распада СССР - экспансия НАТО и ослабление России в результате ошибок слишком амбициозных реформаторов.
Так что обида на бывших друзей в данном случае плохой советчик. Наш уход из этого стратегически важного региона явился такой же импровизацией, как ничем не обусловленный уход из Прибалтики и Беловежские соглашения.
Страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), как и Россия, проходят болезненный этап посткоммунистической трансформации. Причем более мягко и с меньшими социальными издержками. Вместе с тем нас объединяет принадлежность к общеевропейской культуре, истории, к одной цивилизации. Казалось бы, общность целей в проведении демократических и рыночных реформ, в ликвидации наследия тоталитаризма должна сближать наши страны, заставлять их лучше присматриваться к опыту друг друга, в том числе и к негативному. К сожалению, этого не произошло.
Страны ЦВЕ, одни в большей, другие в меньшей степени, дистанцируются от России. Их нынешние правительства прочно утвердились в своей евроатлантической ориентации и, кроме западных, иных путей интеграции для себя не видят. Торговый оборот у новой России с этим регионом резко сократился. Постепенно сужается и поле для взаимодействия в политической сфере. Среди восточноевропейских политиков бытуют довольно противоречивые рассуждения. Одни упрекают Россию: НАТО, мол, трансформируется в политическую организацию, стало быть, никакой угрозы безопасности России не представляет и потому не стоит преувеличенно реагировать на вступление новых членов. Другие политики, в основном в Польше и отчасти в Чехии, мыслят стереотипами разделенной Европы, позволяя себе высокомерно судить, кто достоин войти в число "цивилизованных государств", а кто нет. Как правило, это патологические русофобы, которые, оказавшись под защитой большого сильного дяди, дают волю своим антироссийским страстям, раньше тщательно скрываемым. Как разнузданные заявления иных польских политиков в отношении России сообразуются с заверениями руководства НАТО, что оно-то стремится к конструктивному партнерству с нашей страной? Было бы логично предположить, что НАТО должна нести свою часть ответственности за те или иные экстравагантные шаги своих "новобранцев". В противном случае напрашивается вопрос: не ведется ли здесь двойная игра и не права ли Россия, рассматривая расширение альянса на Восток как угрозу своей национальной безопасности?
Есть другая модель взаимоотношений с Россией новых членов и "соискателей" членства в НАТО. Условно говоря, это венгеро-словацкая модель. Две эти страны не инициируют искусственные обострения, проявляют заинтересованность в развитии торгово-экономического сотрудничества, поддержании политического диалога с Россией. Такие подходы создают условия для благожелательных и взаимовыгодных отношений.
В этой связи нельзя не обратить внимание на одно из последних заявлений министра иностранных дел Словакии Эдуарда Кукана. Говоря о бесповоротности решения стать членом НАТО, он подчеркнул, что для Словакии это ни в коем случае не означает недооценку или игнорирование интересов России.
Российская Федерация стремится к поддержанию равноправных и цивилизованных отношений со всеми государствами Центральной и Восточной Европы. Последние примеры нашего сотрудничества дают ясно понять, что Москва, руководствуясь в экономических отношениях соображениями взаимной выгоды, а в политических - принципом ненанесения ущерба друг другу, стоит на почве прагматизма и призывает к этому своих партнеров.
Словакия - один из самых ярких примеров такого курса. В этой стране мы видим прежде всего партнера, с которым хотели бы развивать взаимовыгодное сотрудничество. С нашей стороны для этого есть и политическая воля, и практическая готовность. Многое, однако, зависит и от Братиславы, от способности словацкой стороны учитывать интересы России. Следует отметить, что и здесь некоторые политики, зацикленные на натоцентризме, утверждают, будто бы Словакия зависит от России, и это вредит политическому имиджу республики в Западной Европе. Однако на практике сотрудничество Российской Федерации со Словацкой Республикой ныне, как никогда раньше, сводится к областям, где полностью совпадают наши политические и экономические интересы. Здесь речь не о зависимости, а о взаимозависимости. И трезвомыслящие люди в Словакии это прекрасно понимают.
Перспективы российско-словацкого сотрудничества выглядят в целом неплохо. Успешно осуществляется взаимодействие в нефтяной и газовой отраслях, атомной и классической энергетике, строительстве, машиностроении, развиваются научные, культурные, межрегиональные связи.
Словакия занимает ведущее место в Восточной Европе по транзиту российского газа и нефти. Через территорию СР только в 1999 году прошло более 90 миллиардов кубометров газа из России, более 7 миллиардов в качестве оплаты за транзит пошло на нужды республики. Крупнейшее в республике нефтяное предприятие "Словнафт" в прошлом году переработало более 10 миллионов тонн российской нефти, половина полученного топлива пошла на экспорт в Западную Европу.
Нельзя говорить о том, что такое сотрудничество какой-либо одной стороне выгодно в большей степени. Словакия получает "кровь" для собственной экономики - именно благодаря российским энергоносителям республика вышла на второе место в мире по газификации промышленных и жилых объектов. В то же время российские нефтяные и газовые предприятия видят в словацких коллегах надежных партнеров, скрупулезно выполняющих все условия контрактов. В начале этого года "Газпром" и словацкие газовые предприятия договорились о строительстве ответвления от газопровода Ямал - Западная Европа через территорию СР и соединении его со словацкой транзитной системой.
Новый проект позволит Словакии увеличить транзит российского газа через свою территорию еще на 30 миллиардов кубометров в год и принесет республике дополнительно сотни миллионов долларов.
Важное значение с точки зрения перспективы российско-словацкого сотрудничества имеют вопросы погашения российской задолженности перед Словакией. Не надо забывать, что долг России Словакии является словацкой частью долгов еще Советского Союза Чехословакии, образовавшихся в начале 90-х годов, после распада СЭВ. Тогда взаимозачеты всех поставок в рамках СЭВ были пересчитаны в безналичных инвалютных рублях по курсу 60 инвалютных копеек за 1 доллар США (реальный курс рубля к доллару в то время составлял примерно 6 к 1). В результате Советский Союз за поставки из Чехословакии, в основном продовольствия и товаров широкого потребления, остался должен около шести миллиардов долларов. После распада Чехословакии Словакия унаследовала два миллиарда долларов российских долгов.
С 1994 года Россия регулярно и исправно осуществляет деблокации своего долга Словацкой Республике путем поставок сырья, товаров и оборудования (уже погашено 700 миллионов долларов). Мы стремимся к тому, чтобы долговые проблемы, обычно отягощающие отношения государств, превращались в стимул для развития взаимных экономических, торговых, научных связей. Кроме того, российская сторона намерена не забывать и собственного товаропроизводителя. Важно и в дальнейшем увеличивать товарные поставки в нашу страну, искать наиболее выгодные возможности использовать средства, выделяемые в счет погашения задолженности перед Словацкой Республикой, для поддержки и развития российского производственного и научно-технического потенциала, обеспечения работой наших рабочих, инженеров, ученых, техников.1
Двадцать лет назад специалисты из СССР совместно с чехословацкими коллегами создавали корпуса и энергоблоки атомных электростанций Словакии. В рамках деблокации и сейчас на должном уровне сохраняются объемы российско-словацкого сотрудничества в области ядерной энергетики. АЭС "Богунице" и "Моховце", производящие более 43 процентов всей словацкой электроэнергии, полностью обеспечиваются российским ядерным топливом ежегодно на сумму 50 миллионов долларов.
Область деблокаций открывает неплохие перспективы для продвижения в Словакию передовых российских технологий. В рамках долга Россия осуществляет поставку оборудования для Международного лазерного центра в Братиславе. Один из долгосрочных проектов - создание "под ключ" российскими организациями Циклотронной лаборатории на общую сумму 120 миллионов долларов. Успешная реализация проекта будет содействовать подъему авторитета России не только в Словакии, но и в других странах.
Важный катализатор для развития отношений России со Словакией - налаживание прямого взаимодействия российских и словацких предпринимателей, межрегиональное сотрудничество.
Как показывает опыт, на региональном и муниципальном уровне всегда существуют и спрос, и предложение товаров и услуг. Многолетний опыт плодотворного сотрудничества наших столиц это доказывает. На контроле мэров Москвы и Братиславы находится ряд приоритетных проектов. Наиболее важный проект - "Братиславская улица" в Москве. Он включает станцию метро "Братиславская", школу российско-словацкой дружбы, Братиславский парк культуры и отдыха, а также ряд объектов, возводимых при участии словацких предприятий и фирм на Братиславской улице в московском микрорайоне "Марьино".
Одним словом, в сотрудничестве со странами Центральной и Восточной Европы для России приходит время собирать камни. Несмотря на произошедший десять лет назад развод, у нас много общего. Нужно только это видеть и грамотно использовать на благо друг друга.2
1.1. Планы послевоенного развития Чехословакии и реальность.
После вступления СССР в антифашистскую коалицию чехословацкое эмигрантское правительство установило с ним дипломатические и союзнические отношения, тем самым упрочив свое международное положение. Крайне важным для Бенеша была и поддержка со стороны Советского Союза идеи восстановления единого чехословацкого государства после войны. Неоднократные заявления советских политических лидеров о нежелании вмешиваться во внутренние дела Чехословакии, в вопросы внутреннего устройства страны привели Бенеша к мысли о возможности восстановления чехословацкого буржуазно-демократического государства, опираясь на союз и дружбу не только с Западом, но и с СССР. В декабре 1943 г. президент ЧСР первым из лидеров малых стран, несмотря на недовольство Лондона, подписал союзнический договор с Советским Союзом.
Во время московского визита он провел переговоры с советским руководством по вопросам о границах будущей Чехословакии, о переселении немецкого и венгерского населения, о политике в отношении Венгрии и Германии, об экономическом и военном сотрудничестве после войны, помощи СССР Чехословакии на заключительном этапе войны, о Польше и "общей политической линии" в отношении союзников. При этом, по словам Бенеша, была достигнута полная договоренность.
В рамках визита состоялась и встреча Бенеша с представителями заграничного руководства КПЧ, на которой были обсуждены вопросы военного взаимодействия с Красной Армией, дальнейшего развития национально-освободительного движения в стране и послевоенного устройства Чехословакии. К.Готвальд передал Бенешу предложения коммунистов в отношении руководства национально-освободительной борьбой в стране и основных принципов политики в послевоенный период. Коммунисты считали целесообразным функционирование Национального фронта после войны, желали, чтобы освобожденная республика базировалась на "подлинной" демократии внутри страны и прочной дружбе с Советским Союзом во внешнеполитическом плане.3
Бенеш, соглашаясь в основном с собеседниками, считал, что окончательная форма и содержание общественного строя будут определены чехословацким народом демократическим путем после войны. Оставаясь приверженцем идеи единого государства и единой чехословацкой нации, президент ЧСР высказался за то, чтобы отношения чехов и словаков после войны основывались на полном равенстве. Коммунисты заявили о стремлении проводить все переходные мероприятия "демократическим путем при активном участии самых широких слоев народа". С помощью людей, доказавших свою преданность стране как перед Мюнхеном, так и после него.4
Тесные союзнические отношения с СССР все больше вовлекали Чехословакию в сферу советского влияния, ставили внешнюю политику страны в зависимость от советской. Сотрудничество Бенеша с коммунистами вело к укреплению их позиций и влияния. Начавшееся освобождение Словакии и Чешских земель Красной Армией в еще большей степени содействовало этим тенденциям.
Определенный нажим советской стороны Бенеш почувствовал уже на рубеже 1944-1945 гг., в частности, по вопросу признания польского временного правительства. Первоначально он собирался связать этот вопрос с решением спорных проблем чехословацко-польских взаимоотношений, добиться советской поддержки в вопросе о принадлежности Тешинской Силезии. Однако представлявший НКИД В. Зорин настоятельно рекомендовал не связывать вопрос о признании польского правительства с разрешением спорных вопросов, а в отношении проблемы Тешина заявил, что это дело непосредственных чехословацко-польских переговоров. Бенеш был вынужден признать польское правительство без каких-либо предварительных условий.5
Тесное внешнеполитическое сотрудничество с советской стороной в какой-то степени объяснялось желанием Э. Бенеша заручиться поддержкой СССР в вопросе о послевоенном выселении немцев и венгров с территории Чехословакии. В ходе подготовки соглашения о перемирии с Венгрией в январе 1945 г. чехословацкое правительство поставило вопрос о том, чтобы в документе было зафиксировано положение о выселении венгров и обязательство венгерской стороны о принятии переселенцев. Однако советская сторона, поддержав пожелание допустить чехословацкого представителя в Союзную Контрольную Комиссию, вопрос о переселении венгров решила отложить до заключения мирного договора с Венгрией.
В связи с быстрым продвижением Красной Армии в районе Силезии и в Словакии Бенеш по предложению советского руководства принял решение выехать из Лондона на освобожденную территорию Чехословакии через Москву, чтобы обсудить там с советским правительством ряд актуальных политических вопросов. В столице СССР также планировалась встреча с чехословацкими политическими деятелями и делегатами Словацкого Национального совета (СНС), обсуждение с ними состава нового правительства страны. Коротко, позиция Бенеша по основным вопросам переговоров сводилась к следующему.6
Он, как и прежде, настаивал на домюнхенских границах Чехословакии и заявил о некоторых претензиях на пограничную с Германией область. Бенеш считал необходимым выселить из страны не менее 2 млн. немцев и до 400 тыс. венгров. В отношении Карпатской Украины им было высказано мнение, что вопрос будет решен положительно для Советского Союза, но окончательно после обсуждения в парламенте; граница между СССР и Чехословакией должна остаться границей между Словакией и Закарпатьем. Президент ЧСР заявил о желании национализировать предприятия, брошенные немцами и венграми, некоторые из которых советское руководство склонно было включить в категорию военных трофеев на освобожденной территории. Он планировал увеличение чехословацкой армии, а также просил советскую сторону оказать материальную поддержку населению освобожденной территории и предоставить кредиты. Во время бесед с Молотовым и посещением Всеславянского комитета Бенеш подчеркивал значение общеславянской политики как гарантии против новой немецкой угрозы.
В результате московских переговоров было создано новое чехословацкое правительство во главе с бывшим послом республики в СССР левым социал-демократом З. Фирлингером. Сильные позиции в правительстве получили коммунисты. К.Готвальд и словацкий коммунист В. Широкий заняли посты заместителей председателя правительства. Коммунистами также были министры: внутренних дел (В. Носек), информации (В. Копецкий), земледелия (Ю. Дюриш), а также государственный секретарь в министерстве иностранных дел В. Клементис. Левых взглядов придерживались формально беспартийные министры школ и просвещения ( З. Неедлы ) и национальной обороны ( Л. Свобода).
5 апреля 1945 г. в Кошицах ( Словакия ) была принята разработанная в Москве при активном участии коммунистов программа правительства: послевоенная Чехословацкая республика должна была опираться на тесный союз с СССР, строить армию и службу безопасности по советскому образцу, национализировать ключевые отрасли промышленности и банки, конституировать Национальный фронт чехов и словаков, включавший лишь партии и организации, участвовавшие в национально-освободительной борьбе. Кошицкая правительственная программа объявляла о необходимости конфискации имущества немцев, венгров (кроме антифашистов), предателей и коллаборационистов; декларировала создание новых органов государственного и общественного управления - национальных комитетов. В ней говорилось также, что отношения чехов и словаков будут строиться на основе равноправия, что будет восстановлено хозяйство страны, реформированы образование и культура проведена земельная реформа.
В этот период Бенеш не отказывался и от сотрудничества с Западом, надеясь, что с его помощью ему удастся установить в ЧСР демократический режим. Особые надежды при этом Бенеш возлагал на США, стремясь чтобы американские войска освободили как можно большую часть территории Чехословакии и первыми вошли в Прагу. Однако перед США стояла задача завершения войны на Дальнем Востоке, и вступать в конфронтацию с СССР они не считали возможным. Американские войска остановились на линии Карловы-Вары - Пльзень - Ческе Будеевицы, о которой еще раньше была достигнута договоренность между союзниками.7
В первые мирные месяцы Бенеш в своей концепции внешней политики Чехословакии учитывал географическое положение страны, желая видеть ее в качестве моста между Востоком и Западом, и полагал, что сотрудничество между СССР и западными странами продлиться и в послевоенный период.
После освобождения Чехословакии президент и правительство переехали в Прагу. 16 мая, выступая на Староместской площади, Бенеш подчеркнул, что чехи и словаки начинают новую жизнь, которая будет строиться на новых идеалах, новых ценностях, они будут стремиться создать новое, более совершенное общество, но в духе национальных традиций и на принципах, которые провозглашал Т.Г. Масарик. Президент рассказал о деятельности эмигрантского правительства, указал на взаимодействие всех ветвей сопротивления как в стране, так и за рубежом - на Западе и в СССР, - заявив, что окончательное единение произошло в марте 1945 г. в Москве. Затем Бенеш в общих чертах обрисовал свое видение послевоенного чехословацкого общества. Непосредственными задачами он считал укрепление государственной дисциплины и возвращение к нормальной демократической жизни политических партий на основе свободных дискуссий, конституции и внутренних законов страны. Все это, по его мнению, должно быть направлено на создание новой политической жизни и нового государственного устройства. Он предлагал переформировать партийную структуру, сократив число политических партий по сравнению с двоенным периодом, пересмотреть чешско-словацкие отношения (не уточняя впрочем детали), бескомпромиссно выселить немцев с Чешских земель и венгров из Словакии в целях создания единого национального государства чехов и словаков.
Президент считал необходимым избавиться от последствий германизации в культурной, экономической и политической областях. Он высказался за то, чтобы придать новые черты экономической и социальной жизни, введя планирование в промышленности и сельском хозяйстве, а также наметив новые планы развития культуры, которая безжалостно уничтожалась в течение шести лет нацистского господства. Кроме того, Бенеш планировал реорганизовать государственное управление, подготовить проект создания новой чехословацкой армии, с новой структурой, отвечающей изменившейся обстановке. Все это, по его мысли, должно быть зафиксировано в новой конституции. В заключение президент выразил благодарность Советскому Союзу, Великобритании, США. Франции и другим союзным державам за освобождение страны.8
Бенеш, с одной стороны, провозглашал верность принципам буржуазной демократии, с другой - подчеркивал необходимость значительных реформ, ориентации на идеалы "народной демократии" и проведения "славянской политики". Эта позиция Бенеша, с одной стороны, отвечала его идеям послевоенного развития, разработанным им еще в годы войны, и в то же время была и вынужденной уступкой коммунистам, влияние которых в стране весьма усилилось.
Последние использовали естественные симпатии населения страны к СССР как освободителю от фашизма, предлагали радикальные экономические и социальные реформы, стараясь привлечь в свои ряды сторонников, критиковали союз с Западом, приведший до войны к Мюнхену и оккупации. Чехословацкие коммунисты выступали как защитники "национальных интересов", провозглашали демократический специфический путь страны к социализму, заявляя, что речь не идет о слепом копировании советского образца.
На Потсдамской конференции представители трех держав - США, СССР и Великобритании достигли соглашения о выселении немцев из Польши, Чехословакии и Венгрии. В тот же самый день, 2 августа 1945 г., Э. Бенеш издал конституционный декрет о лишении лиц немецкой и венгерской национальности чехословацкого гражданства. Еще ранее им были подписаны декреты о лишении имущества немцев и венгров (которые приравнивались к предателям и коллаборационистам). Фактическое выселение немцев и венгров регулировалось указами Министерства внутренних дел на основе постановления правительства. На местах оно проводилось весьма жестко: немцам объявлялось, что они должны собраться в течение 15 минут и выехать в Германию, причем на дорогу кроме 5 марок никаких личных вещей и продовольствия брать не разрешалось. Разоренные, не видя никаких перспектив, они нередко кончали жизнь самоубийством.9
Поддерживая чехословацкую сторону в вопросе о выселении немцев и венгров, Советский Союз не упускал из виду и свои государственно-политические интересы. Взяв на заметку неоднократные высказывания Бенеша в годы войны о том, что он рассматривает вхождение Подкарпатской Руси в состав ЧСР как временное, советские представители прямо поставили вопрос о письменном заявлении, что чехословацкий президент не возражает против передачи этой территории СССР ( еще на переговорах в Москве в марте 1945 г.). Разница в позициях сторон заключалась в том, что Бенеш настаивал на окончательном решении вопроса парламентом страны после ее освобождения, советская сторона - на скорейшем решении вопроса. Когда же в июне 1945 г. текст договора о Закарпатской Украине был уже готов, Сталин, со свойственным ему лицемерием, заявил Фирлингеру, что советская сторона не торопит с его подписанием. Однако уже на следующий день договор о включении Закарпатской Украины в состав УССР был подписан.
Бенеш напрасно надеялся на советскую поддержку ССР во внешнеполитических отношениях с Польшей и Венгрией. В конфликтных ситуациях между странами Центральной и Восточной Европы советские политические лидеры занимали весьма осторожную позицию, открыто не поддерживая ни одну из сторон, лавируя между ними, обещая содействие в урегулировании споров, используя противоречия между ними как рычаг давления.10
В первые послевоенные годы советское государство по просьбе чехословацкого правительства оказало Чехословакии огромную помощь продовольствием и сырьем. Начавшееся в 1945 г. тесное внешнеполитическое и экономическое сотрудничество двух стран строилось, однако, не на партнерстве и равенстве, а характеризовалось политическим диктатом СССР, за который он впрочем щедро расплачивался материальной помощью.
Что касается внутренней обстановки в Чехословакии в 1945 г., то Бенешу пришлось почти сразу столкнуться со сложносттями в урегулировании чешско-словацких отношений. Словацкий Национальный совет настаивал на том, чтобы на территории Словакии действовали лишь издаваемые им законы, что Бенеш считал недопустимым, так как это противоречило его идее о едином государстве. Он хотел пересмотреть чешско-словацкие отношения в плане предоставления Словакии большей административной свободы. Однако словаков не устраивали автономистские основы государства, они предлагали федерацию.
Во время визита делегации чехословацких экономистов во главе с Б. Лаушманом в СССР в январе 1946 г. министр промышленности Чехословакии вел речь о более тесном экономическом и политическом сотрудничестве с Советским Союзом. Рассказывая об острой внутриполитической борьбе, развернувшейся вокруг национализации, Лаушман подчеркивал, что некоторые государственные деятели ( имен которых он впрочем не называл ) противодействуют этому процессу, способствуя проникновению западного капитала в Чехословакию, в частности, в области разведки нефти и управления предприятиями, ранее принадлежавшим иностранным владельцам. Коммунисты и левые стремились к полной национализации крупной промышленности и перенесению советского опыта в ЧСР. Лаушман утверждал, что именно он, Фирлингер и Готвальд способствовали заключению соглашения о добыче и отправке в СССР урановых руд с яхимовских предприятий. Международная обстановка в этот период настолько изменилась, что чехословацкий министр предлагал создать ( из Чехословакии, Польши, Югославии, Болгарии, СССР и ,возможно, Румынии), блок государств, направленный против западноевропейских стран, однако, не объявляя во всеуслышание слово "блок", а осуществляя тесное политическое и экономическое сближение. К участию в блоке он предлагал привлечь также Венгрию, Австрию и даже Грецию.
Речь У. Черчилля в Фултоне в марте 1946 г. и реакция на нее И.В. Сталина свидетельствовали о том, что надежды Бенеша на послевоенное сотрудничество Запада и СССР не оправдались. В том же месяце состоялся визит министра внешней торговли Чехословакии Г. Рипки в Москву, где он встречался с В. М. Молотовым. В их беседе принял участие и посол ЧСР в Москве Й. Горак. Чехословацкие представители, стремясь заручиться советской поддержкой в решении спорных территориальных проблем, подробно обосновывали чехословацкие претензии на район Кладско, решением Потсдамской конференции переданный во временное владение Польше. Однако Молотов подчеркнул желательность непосредственной договоренности чехословацкой и польской сторон по всем спорным территориальным вопросам.
В условиях ухудшения отношений с Западом и наметившимся расколом мира на два лагеря СССР стал проявлять еще большую сдержанность и осторожность в спорах между странами Центральной и Юго-Восточной Европы. Так, например, обещая ранее чехам и словакам советскую поддержку в выселении венгров, во время визита правительственной делегации Венгрии в Москву ( апрель 1946 ), Сталин говорил о содействии СССР обеспечению гражданских прав венгерского национального меньшинства в Словакии. Кроме того, Советский Союз усиливает свою активность по сплочению стран "восточного блока". Об этом, в частности, свидетельствуют послания советского правительства правительствам Чехословакии и Польши с настоятельным пожеланием заключить между ними договор о дружбе и взаимопомощи. В них диктовались даже сроки заключения договора - "по возможности в августе этого года". В ответе Сталину Бенеш, хотя и соглашался с необходимостью подобного договора, но все же ставил условием его подписания признание Польшей домюнхенских границ в районе Тешина.
В 1947 г. давление СССР на Чехословакию усиливается. Так как первое советское послание относительно заключения чехословацко-польского договора не достигло желаемого результата, Сталин и Молотов направили в адрес Готвальда, можно сказать, директивные указания - о необходимости подписать договор с Польшей. 10 марта 1947 г. в Варшаве состоялось подписание польско-чехословацкого соглашения, хотя вопрос о границах так и не был решен. В первой половине этого года Бенеш стремился заключить чехословацко-французский союзнический договор. Правительство Чехословакии предложило французской стороне в качестве образца чехословацко-советский договор от декабря 1943 г. Французы выступили с контрпредложением о договоре наподобие французско-британского от марта 1947 г., который не содержал формулы о немедленной помощи в случае немецкой агрессии и упоминаний о союзниках Германии. Чехословацкие коммунисты, взяв курс на свертывание связей с Западом, выступили против такой редакции соглашения и получили поддержку Москвы. Скорее всего это был лишь повод, чтобы сорвать подписание договора, так как обязательств "немедленной помощи" не содержалось и в советско-французском договоре. Так как политического сближения с западными странами чехословацким демократам добиться не удалось, они надеялись на расширение экономических связей с ними.11
В июне 1947 г. американский госсекретарь Д.Маршалл выступил с планом экономическом помощи разрушенной после войны Европе. Чехословацкое правительство единогласно приняло решение участвовать в Парижском совещании по плану Маршалла. За принятие приглашения на совещание высказался и Бенеш. Однако несколькими днями позже, во время пребывания чехословацкой правительственной делегации в Москве, Сталин категорически заявил об отрицательном отношении СССР к участию в этом совещании, настаивая на немедленном отказе Чехословакии от приглашения на него. Чехословацкие представители в очередной раз были вынуждены принять диктат СССР. Взамен им, правда, как всегда было обещано расширение экономического сотрудничества и торговли с Советским Союзом. Несмотря на бедственное экономическое положение в своей стране, советские лидеры не скупились на помощь Чехословакии зерном и сырьем для промышленности, с тем, чтобы сохранить здесь свое политическое влияние.
Усилилась внутриполитическая борьба в ЧСР. В центре политической борьбы был также процесс над Й. Тисо. Словацкие коммунисты выступали за смертный приговор высшему должностному лицу Словацкой республики, члены демократической партии противостояли этому. Даже некоторые коммунисты считали судебный процесс непопулярным в народе и сомневались в том, что казнь Тисо укрепит позиции коммунистов в массах. Однако генконсул СССР в Братиславе Н.Я. Демьянов во время беседы с председателем Корпуса уполномоченных Г. Гусаком убеждал последнего, что смертный приговор Тисо имеет огромное политическое значение и лишь поднимет авторитет компартии в Словакии. Суд приговорил Тисо к смертной казни. Он обвинялся в участии в разделе Чехословакии, ликвидации демократических прав и свобод в Словакии и установлении там тоталитарного режима, активном выступлении против Словацкого национального восстания, вовлечении Словакии в войну с Польшей, СССР и западными державами, а также в одобрении и участии в депортации еврейского населения.12
В сентябре 1947 г. состоялось Совещание коммунистических партий Болгарии, Германии, Венгрии, Польши, Румынии, Италии, Франции, Чехословакии, Югославии и СССР в Польше, на котором было создано Информационное бюро (Коминформ), и прозвучала констатация распада мира на два лагеря "империалистический" и "антиимпериалистический". Чехословацкие коммунисты усиливают борьбу за свертывание связей с Западом и ограничение влияния "правых" в стране.
Нельзя сказать, что в странах Восточной Европы не было попыток изменить эту систему, особенно после смерти Сталина. Выступления в 1953 г. в ГДР, со бытия в Венгрии и Польше осенью 1956 г. знаменовали собой серьезные сигналы нарастающего недовольства народа. ПОРП во главе с В. Гомулкой, ВСРП под руководством Я. Кадара кое-чего удалось достигнуть в направлении демокра тизации, но постепенно под влиянием СССР и собственного партийно-государ ственного аппарата эти достижения были утрачены.
Наиболее значительная попытка реформировать общественный строй и прежде всего политическую систему была предпринята в Чехословакии в 1968 г. «Пражскую весну», начатую по инициативе прогрессивных сил в КПЧ и ее руководства, можно считать первой попыткой разработать программу де мократического, гуманного социализма.
Развитие реформы было насильственно прервано 21 августа 1968 г. окку пацией страны войсками нескольких государств участников ОВД по инициативе брежневского руководства КПСС. Тогда некоторые генералы, говорят, горди лись хорошей организацией этой операции.
Но то была пиррова победа. Пожалуй, все слои общества — рабочие, кресть яне, интеллигенция — были едины в общем чувстве протеста и возмущения. Куда девалось прежнее пассивное отношение к реформам у части рабочих и крестьян! Перед лицом такой всенародной солидарности сторонники «доктри ны Брежнева» не смогли реализовать своих планов и выдать программы револю ционных реформ за контрреволюцию.
Более полугода потребовалось неосталинистам, чтобы разделаться с ради кальными силами в Чехословакии, провести «умиротворение», поставить у вла сти руководителей во главе с Г. Гусаком, судьба и роль которых в истории стра ны оказалась трагичной. Начался более чем двадцатилетний период так на зываемой «нормализации». Это обрекало не только Чехословакию, но и все стра ны «реального социализма», в том числе и СССР, на длительную стагнацию и движение вспять. Но история имеет свою объективную логику и свои «опорные пункты». Потому что всякое движение, даже вспять, в конечном итоге оказы вается только подготовкой к новому разбегу.
В той истории, которую мы здесь рассматривали, я вижу три главных рубежа, три опорных пункта. Это—весна 1945 г., «пражская весна 1968 г.» вместе с ее трагическим финалом и поздняя осень 1989 г. Можно, конечно, возв ращаться далеко назад —и к 1917 г., и к 1937 г., но это ничего не добавит к ре шению наших вопросов.13
Не перестает привлекать внимание ученых тот этап развития стран Восточной Европы после окончания второй мировой войны, который мы называем народно-демократическим (примерно 1945—1948 гг.)? Это был период открытой, легальной борьбы за власть различных социальных и политических сил, участвовавших в антифашистской борьбе или, по крайней мере, не запятнавших себя сотрудничеством с фашизмом. Коммунисты, участ вуя в этой борьбе наравне с другими партиями, проявили высокое искусство и умение работать с массами, убеждать их, использовать ошибки противников и, конечно, то обстоятельство, что освобождение пришло с Востока. Но ни один человек, знавший реальное положение, не согласится с тем, что власть ком мунистам принесла Советская Армия «на штыках».
Более сложен вопрос — почему, провозгласив свой национальный путь к социализму, компартии многих стран Европы затем приняли советскую модель или, отвергнув ее (Югославия), в конечном счете пришли к аналогичным ре зультатам?
По всей вероятности, здесь имело место не только навязывание модели изв не, но и инициатива партийных и государственных руководителей этих стран в деле механического заимствования советской модели. Видимо, у них сохраня лась вера в ее эффективность и универсальность, в ее мнимые успехи в преодоле нии отсталости. Какой ценой достигались эти успехи, в расчет не принималось.14
Почему в период общественно-политических кризисов в отдельных странах (в 1956, 1968, 1971, 1980 гг.) все программы реформирования политической си стемы, партии, государства, создания демократического, гуманного социализма были сведены на нет или провалились? Означает ли это нереформируемость социализма и его политической системы вообще или конкретной модели со циализма, созданной в этих странах?
Думается, что правильнее последнее. Идея социализма как процесса борь бы за обеспечение социальной справедливости и условий для свободного, все стороннего развития каждого человека .поддерживается во многих странах мира. И в некоторых из них имеются немалые достижения в этом плане, хотя они и не называются социалистическими. А самое главное, народы Восточной Европы, по всей вероятности, утратили веру в возможность осуществления неоднократно провозглашавшихся демократических реформ. Главная причи на заключается в монополии власти одной партии и нежелании ее «верхов» и аппарата вместе с партийной номенклатурой отказаться от сложившейся си стемы. Реформирование ее отдельных блоков ничего не меняет, лишь обостряя противоречия.
Не потому ли во время революционных событий конца 1989 — начала 1990г. все страны, в которых они имели место, начиная от Венгрии и Польши, кончая Болгарией и Румынией, по существу отказались от модели демократического и гуманного социализма, провозгласив ориентацию на демократическое пра вовое государство, разделение властей, экономический и политический плю рализм, исключение монопольного властного положения партии коммунистов. Да и сами коммунистические партии понесли значительный урон как с точки зрения своей численности, авторитета, так и степени участия в государственной деятельности.
События, которые долго назревали и произошли в странах Восточной Евро пы в конце прошлого года, не были неожиданными ни для многих общество ведов этих стран, ни для нас. Их можно было предвидеть. По существу говоря, такие предупреждения были и в записках, и в отдельных выступлениях уче ных и публицистов. Но на них, как правило, не реагировали или реагировали негативно.15
В середине 40-х гг. авторитет Советской России, персонально, Сталина был как никогда впечатляющ, и потому массовая агитация за плановую экономику, за свободу от конкуренции, эксплуатации, безработицы давана. неплохие результаты, открывала значительной части трудящихся весьма ра дужные перспективы. Иначе говоря, объективные и субъективные факторы, действовавшие в то время, делали успешной закономерную для сталинизма. экспансию, официально названную «складыванием мировой социалистической системы». Можно сколько угодно говорить о специфике каждой из рассматри ваемых нами стран, но главное остается неизменным: авторитарно-бюрокра тические режимы утвердились в них, имея своим прототипом и образцом со ветскую модель. При этом определяющее значчние имели не только, а в боль шинстве случаев и не столько внутренние предпосылки, сколько следующие два обстоятельства: 1) прямое содействие и самое активное участие СССР в создании и поддержке этих режимов; 2) неспособность капиталистического мира (по крайней мере в том виде, в каком он существовал в 40—50-е гг.) про тивопоставить новой системе (традиционно называвшейся «мировым социа лизмом») свой потенциал и возможности, раскрытые и реализованные им позд нее, главным образом на путях развертывания НТР в 70—80-е гг.
Поначалу Отмеченныы обстоятельства способствовали движению сталиниз ма вширь. Сохранившиеся документы позволяют выделить осень 1947 г. как существенный рубеж на этом пути. В сентябре создается Коминформбюро. Докладом Жданова провозглашается деление мира на два лагеря. Не. меньшее значение имел и доклад Маленкова, посвященный деятельности ВКП(б). По сути дела он носил директивный характер. По свидетельству болгарских об ществоведов, они увидели в нем указание основных направлений, по которым должно идти социалистическое строительство: индустриализация, коллекти визация, создание социалистической культуры, борьба против контрреволю ционных группировок троцкистско-зиновьевско-бухаринского толка и т. д
Вполне возможно, что участники совещания знали о том, как названные направления становились реальностью в самых молодых советских республи ках и областях —- в Прибалтике, Западной Украине, в бывшей Бессарабии (сначала в 1940—1941 гг., а потом — после изгнания гитлеровцев.). Для Запа да не были секретом и будни монгольской коллективизации, проведенной по при меру «старшего брата».
Быть может, самое страшное заключалось в том, что участники совещания проходившего осенью 1947 г., права на выбор уже не имели. И прошлое пов торилось сызнова, например, ошибки советской индустриализации при прове дении венгерской, словацкой, польской. Увы, не случайно, ибо приоритет был отдан политике, идеологии, а не реальному человеку. Примечательна в этом отношении практика перестройки сельского хозяйства в Праге. В 1956 г. Москва предложила ЧССР завершить кооперирование. Хрущев не скрывал: это нужно сделать прежде всего с той целью, чтобы мир увидел еще одну страну, где вслед за СССР победил социализм.16
Политбюро Чехословацкой компартии такое решение приняло. Форсированное кооперирование лишило крестьян при вычной социальной среды. Да и цену на производимую ими продукцию госу дарство произвольно занижало. Интерес в деревне к результатам труда упал, началось обезлюдение, в городе дала себя знать безработица. Зато Болгария стала второй в мире страной социализма. А возникшие трудности и неудачи административно-командная система легко объяснила действиями мифических врагов.
Как видим, и после смерти Сталина голос Кремля имел силу приказа. На то были свои причины. С осени 1947 г. проводилась жесткая линия на вопло щение в жизнь советской модели во всех странах, объединенных Коминформ-бюро. Конфликт с Югославией в 1948 г. и последующее ее отлучение резко уже сточили политику сталинизации стран народной демократии. Террор, репрессии, массовое беззаконие, поиски врагов, обрушившиеся на них, не прошли бес следно. И хотя на словах по-прежнему все государства, входившие в СЭВ, считались суверенными, главенство Москвы сомнений ни у кого не вызывало.17
Десять лет тому назад произошла смена режима в Чехословацкой Социалистической Республике.18 Начало этому событию положило жестокое подавление студенческой демонстрации в центре Праги, на Народной улице 17 ноября 1989 г. Но детонатором, так сказать, мирных антиправительственных выступлений стали распространившиеся днем позже слухи об убийстве одного из студентов (как оказалось впоследствии, это была дезинформация). 20 ноября студенты столицы объявили о своей забастовке, которую сразу же, в течение первого дня, поддержали практически все высшие учебные заведения страны. Одновременно в центре Праги и в других городах начались массовые демонстрации (в столице ежедневное количество их участников достигало четверти миллиона человек). На пятый день протеста ушло в отставку политбюро ЦК КПЧ, пало правительство коммунистов. Через неделю последние предложили оппозиции четвертую часть мест в новом правительстве, но это предложение не было принято. На следующей неделе все же сформировалось федеральное правительство, в котором коммунисты и оппозиция получили одинаковое количество мест. Через шесть недель после 17 ноября, 29 декабря 1989 г., президентом республики стал бывший "враг номер 1 государства" - Вацлав Гавел.19
Главная черта смены режима в ЧССР - скорость и относительная легкость переворота. Студенты, которые 20 ноября начинали забастовку, не могли даже представить, что они одержат победу - а больше всего, что она будет столь молниеносной. Но уже тогда многим казалось странным такое быстрое падение режима, которого все боялись и прочность которого считалась само собой разумеющейся. Если к этому добавить, что смена режима в Чехословакии явилась частью "эффекта домино" - первые в течение 1989 г. отказались от социализма Польша и Венгрия, а затем в течение буквально трех месяцев (октябрь - декабрь) пала власть коммунистов и в других четырех странах (ГДР, ЧССР, НРБ и СРР), - неудивительно появление ряда спекулятивных версий о подоплеке всего произошедшего.
Одна из наиболее часто упоминаемых - версия о "новой Ялте". В соответствии с ней, американский и советский лидеры Джордж Буш и Михаил Горбачев просто-напросто поделили Европу: СССР отказался от своих восточноевропейских сателлитов в обмен на экономическую помощь, в которой отчаянно нуждался.
Вторую, такую же весьма распространенную версию можно назвать "неудачной горбачевизацией Варшавского Договора". Суть ее в том, что новое советское руководство стремилось произвести замену в своих государствах-вассалах старых брежневских "вождей" новыми лидерами, которые могли бы поддержать перестройку и тем самым облегчить Горбачеву его борьбу с внутренней оппозицией в Москве. Однако тут Кремль просчитался в главном: он не принял во внимание того, что граждане Восточной Европы боролись не за демократизацию, а за демократию. Им не нужна была реформа социализма, они хотели его конца.20
Эти две версии, которые со временем обрели многочисленных и убежденных сторонников, объединяет предположение, что в 1989 г. Советский Союз располагал в восточноевропейских странах достаточной властью, чтобы добиться либо "новой Ялты", либо устранить старых вождей и заменить их новыми.
О возможностях советского влияния в Чехословакии в 1989 г. можно говорить, имея в виду, во-первых, официальные отношения между партийным руководством, органами государственного управления или военными представителями; во-вторых, личные связи между ведущими представителями и рядовыми сотрудниками партийных и государственных органов, включая силовые структуры; в-третьих, секретные контакты между советскими разведывательными службами и их агентами в ЧССР.
Официальные отношения между партийным руководством в Москве и Праге в ходе перестройки позитивного развития не имели, напротив, в значительной степени охладели, причем различия в риторике газет "Правда" и "Руде право" были столь очевидными, что их не могла не заметить общественность. Для осведомленных функционеров чехословацких властных структур кульминационным сигналом этого отчуждения стал отказ Горбачева от телефонной беседы с Милошем Якешем летом 1989 г., когда генеральный секретарь ЦК КПЧ отдыхал в Ялте. Рядовые граждане ничего не знали об этой, казалось бы, мелкой детали; но представители партийного аппарата и органов внутренних дел воспринимали эту протокольную деталь как показатель однозначного дистанцирования Кремля от чехословацких брежневцев.21
Однако можно тут посмотреть и по-другому. В системе контроля со стороны советских силовых структур за положением в ЧССР во второй половине 80-х годов не произошло никаких существенных изменений. СССР продолжал оставаться "ведущей силой мирового пролетариата". В чехословацком министерстве внутренних дел по-прежнему продолжали работу советские "офицеры связи", а армия подчинялась единому руководству Варшавского Договора. Было бы поэтому неправдоподобно делать из факта охлаждения отношений партийной верхушки КПСС и КПЧ какие-то далеко идущие выводы.22
О личных связях между партийными функционерами и представителями силовых структур ЧССР и СССР известно относительно мало. За исключением уже упомянутого горбачевско-якешевского охлаждения отношений или дружбы советского генсека со Зденеком Млынаржем историки в ходе исследования выявляли какие-либо личные связи очень редко. Это не может не обескураживать, поскольку именно такого рода связи, личные знакомства, симпатии и антипатии составляют, как правило, наиболее прочную, хотя и неформальную, ткань международного, межгосударственного взаимодействия, т.е. играют в политике, как и в любой другой сфере, немалую роль.
Секретные контакты между советскими разведорганами и их агентами внутри властных структур социалистической Чехословакии время от времени упоминаются некоторыми журналистами и политиками в Чешской Республике. Подобного рода информацию можно и опровергнуть, и подтвердить. Но вместе с тем следует сразу же признать, что ни КГБ, ни ГРУ уже не нуждались в чем-либо подобном. В период после 1948 г., а также с начала "нормализации" действовало правило: все, что нужно было Советам, они могли получить. Для них не представляли интереса всего лишь формально ориентируемые информаторы, поскольку в руководстве партии, армии и органов безопасности всегда было достаточно людей, готовых рассказать советским друзьям все, что происходило у них в стране. Квалифицировать на этом основании чехословацкое коммунистическое руководство лишь в качестве агентуры влияния Советского Союза было бы слишком упрощенным подходом. Вместе с тем послушание чехословацкой верхушки по отношению к Москве оставалось и в годы перестройки столь высоким, что можно отбросить версию о наличии тайных агентов, получавших инструкции от офицеров КГБ где-нибудь в укромном месте главного вокзала или на скамейке в парке.
Теперь несколько слов о советском влиянии на события накануне 17 ноября 1989 г. Весьма кратким здесь приходится быть из-за скудости найденного материала. Официальное советское влияние в ноябре 1989 г. проявилось совершенно очевидно в одном: в пассивности. Еще до прихода к власти Горбачева Советский Союз уже не мог предложить своим вассалам чего-либо другого, кроме силы. Когда Горбачев порвал с доктриной Брежнева, он тем самым де-факто лишился большей части своего влияния.
Для ЦК КПЧ, стремившегося удержаться у власти, так же как и для Гражданского форума, под руководством которого осуществлялись демократического преобразования в ЧССР, жизненно важным был вопрос: останутся ли советские войска нейтральными и в своих казармах. Как только стало ясно, что это именно так, к советскому посольству в Праге утратили интерес. Разумеется, сюда приезжали некоторые "верные друзья", умолявшие оказать "братскую помощь" (согласно повторяющимся сообщениям, которые, однако, не было возможности подтвердить, таким посетителем стал, например, Васил Биляк, бывший главный идеолог КПЧ, одна из ключевых фигур нормализаторов). Но год был уже не 1968-й.
До сегодняшнего дня остается неподтвержденным и то, что советские представители как-то "повинны" в нерешительном поведении чехословацких коммунистов, не использовавших даже те силы, которые имелись в их распоряжении, то есть армию и внутренние войска. На заседании ЦК КПЧ 24 ноября 1989 г. министр обороны Милан Вацлавик выступил с предложением применить для подавления демонстрации в Праге силовые методы. Если дословно, то он сказал: "Было бы достаточно, чтобы над Летенской площадью, где через день будет проходить самый крупный митинг, пролетели низко над землей два истребителя и включили форсаж". Как считал Вацлавик, у находящихся на земле людей из-за сильного рева должна была политься кровь из носа и ушей, начаться сильные головные боли, после чего у них тут же пропало бы желание участвовать в каких-либо демонстрациях. К этому же периоду относятся планы, разработанные сотрудниками органов чехословацкой госбезопасности. Они предлагали разместить пулеметные гнезда на крыше министерства внутренних дел, находящегося в непосредственной близости с Летенской площадью.
И сегодня по-прежнему остается неясным вопрос - почему партийное руководство все же не использовало в ноябре 1989 г. силу. Согласно преобладающему взгляду, большая часть коммунистов понимала, что настал конец режима и была готова смириться с этим. Сторонники же теорий мятежа, напротив, усматривают в пассивности властных структур самое большое доказательство закулисной игры. Общепринятым, однако, считается факт, что Кремль не хотел допустить какого-либо кровопролития на улицах Праги. Горбачевское руководство не делало абсолютно никакой тайны из упомянутой позиции. Все же другие позиции этого руководства, повторюсь, уже никого не интересовали.
К проблеме официального влияния Москвы относится и пример двух высших советников из органов безопасности СССР, которые были в эти ноябрьские дни 1989 г. в Праге. Политическим наблюдателям удалось установить факт присутствия советского советника 17 ноября в штабе операции по разгону студенческой демонстрации. Генерал-лейтенант Геннадий Тесленко, офицер связи в чехословацком министерстве внутренних дел, провел среди начальства федеральной госбезопасности пять часов. Во время беседы с ним в Москве весной 1990 г. он категорически отрицал какое-либо участие в руководстве акцией устрашения, в результате которой 143 человек получили ранения, свыше 100 были арестованы.
Более интересной фигурой является генерал-полковник Виктор Грушко, заместитель председателя КГБ СССР, находившийся 14-18 ноября 1989 г. с визитом в Праге. Сторонники теорий конспирации, разумеется, сделают из этого вывод, что целью его приезда был контроль над процессом устранения Якеша. Видимо, он вел переговоры в Праге с высшими чинами чехословацкой госбезопасности, но это объясняется родом его деятельности.
О личных контактах между советскими и чехословацкими представителями нужно упомянуть, имея в виду уже время после ноября 1989 г., когда стали появляться объяснения и интерпретации произошедших событий, попытки со стороны отдельных лиц использовать их в своих целях, опять приходит на ум горбачевско-якешевская антипатия. Неизвестно, существовала ли она на самом деле и была ли столь уж сильной, чтобы оказывать принципиальное влияние на принятие решений органами власти. Однако очевидно то, что эта антипатия как стопроцентный факт воспринималась чехословацкой общественностью.
. Существенным было то, что Кремль не выражал желания защищать Якеша, прибегая при этом к силе. Однако причины принятия подобного решения имели отнюдь не личностный характер.23
В период после смены режима много говорили о дружбе Михаила Горбачева и Зденека Млынаржа, участника "пражской весны" 1968 г., впоследствии эмигрировавшего в Австрию. Давно, еще в 50-е годы, они были сокурсниками в Московском университете и добрыми знакомыми. По версии некоторых сторонников теорий заговора, Млынарж должен был стать чешским Горбачевым, назначенным из Москвы. Подобную версию в 1990 г. поддержал и документ телевидения Би-Би-Си. Но и в пользу этой версии нет ни одного доказательства. Опыт ГДР, НРБ и СРР, где старые вожди брежневской эпохи были заменены отечественными лидерами в стиле перестройки, подвергает сомнению соображения о Млынарже: проще найти отечественного Эгона Кренца или Илие Илиеску, нежели имплантировать в руководство государства эмигранта.
Таким образом, можно говорить о двойственности советского влияния на Чехословакию в ноябре 1989 г.: с одной стороны, оно совершенно определенно проявилось в том, что развитие событий внутри СССР положило конец "доктрине Брежнева" и тем самым, собственно говоря, позволило восточноевропейским странам отказаться от социализма. С другой - советское влияние непосредственно на события было поразительно ограниченным.
В процессе написания дипломной работы автору не удалось доказать наличие какого-либо советского вмешательства - явного или неявного - в чехословацкие дела в ноябре и декабре 1989 г. Данная констатация открывает простор для последующих вопросов, на которые автор дипломного исследования до сегодняшнего дня не нашел ответа Главный из них следующий: если бы Советский Союз хотел осенью 1989 г. вмешаться и удержать восточноевропейские страны в своей орбите, удалось бы ему это сделать?
С десятилетней дистанции этот вопрос кажется по меньшей мере дискуссионным. Действительно, как бы удалось стране, неумолимо клонившейся к упадку, запутавшейся во внутренних противоречиях, прекратившей под их тяжестью свое существование буквально через два года, диктовать в 1989 г. свою волю шести государствам? Но аргументированный ответ на этот вопрос - тема другого дипломного исследования.24
В результате выполненного дипломного исследования мы можем сделать следующие выводы и заключение.
Идеи Э. Бенеша о послевоенном развитии Чехословакии нее были реализованы. Президент поставил перед собой задачу балансирования между Западом и Востоком, но в новых условиях начавшейся "холодной войны" оно стало нереальным. Сотрудничество с коммунистами и опора во внешней политике на СССР привели к усилению влияния КПЧ в обществе. Естественные симпатии населения к Советскому Союзу как освободителю страны от фашизма были использованы коммунистами для пропаганды советской модели развития. СССР, стремясь сохранить Чехословакию в сфере своего влияния как западный форпост "восточного блока", не жалел средств на материальную и идеологическую поддержку чехословацких коммунистов, нередко пренебрегая своими экономическими интересами в пользу политических амбиций.
На первых порах после войны советские партийно-правительственные лидеры не скупились на декларации о невмешательстве во внутреннюю политику Чехословакии, признании ее прав на самостоятельный народно-демократический путь развития. Это поддерживало иллюзии Бенеша о возможности проведения самостоятельной внутриполитической линии. Однако затем, начиная с 1946 г., СССР усиливает давление на чехословацких политиков, включая и коммунистов, заставляя их в конце концов отказаться от собственных представлений о послевоенном развитии. Эти действия не носили "односторонний" характер: чехословацкие коммунисты стремились к власти и ради нее готовы были жертвовать независимой политикой страны и принимать диктат Москвы. Политические деятели других направлений, в том числе и Бенеш, также нередко проявляли готовность использовать советское влияние для решения своих проблем (установления границ, выселения немцев и венгров, экономической помощи), тем самым ставя страну в зависимое положение,которое со всей очевидностью проявилось в июле 1947 г. в связи с отношением к плану Маршалла.
Политические противники коммунистов слишком поздно осознали необходимость объединения. К тому же Бенеш открыто не выступил на стороне оппозиции (даже во время февральских событий). Несколько лет назад были опубликованы воспоминания бывшего советского разведчика П.А.Судоплатова, в которых говорилось о контактах Бенеша с агентурой НКВД и о влиянии этого ведомства на него ( в том числе и во время февральского кризиса). Чешские и российские историки, задаваясь вопросом, что это - шокирующее разоблачение, вымысел или заведомая дезинформация, - не могли однозначно ответить на этот вопрос. Тот факт, что Бенеш являлся "источником", предоставлял руководству СССР определенную информацию до войны и во время нее, является вполне достоверным, но Судоплатов не приводит никаких иных (кроме личных) свидетельств "работы" чехословацкого президента на советскую разведку.
Представления Бенеша о возможности третьего пути к социализму (по-своему понимаемому) до сих пор в полной мере не были воплощены ни в одной стране, поэтому трудно судить об их жизнеспособности. Можно лишь сказать, что в условиях послевоенной Чехословакии, независимо от теоретических просчетов и политических ошибок Бенеша, его идеи не могли быть реализованы в силу сложившихся политических реалий. В этом и состояла трагедия Бенеша как политика и государственного деятеля.25
События осени 1989 г. как для чехословацкой государственности, так и для чешского и словацкого общества в рассматриваемый период знаменовали окончание эпохи тоталитарных диктатур, начавшихся непосредственно после Мюнхена 1938 г. , и явились ключевой вехой в судьбах страны, начиная с 1918 г. Политический переворот, положивший начало демократической трансформации государственной и общественной системы, свершался в таких международных условиях, которые - и это следует подчеркнуть особо - можно назвать самыми благоприятными за весь XX век. Советский Союз занял нейтральную, т.е. диаметрально противоположную по сравнению с 1968 г., позицию и предоставил развитие событий в Чехословакии свободной игре внутренних сил. Более того, Москва давала совершенно ясно понять своим собратьям в Праге, что она считает неприемлемым использование силы в интересах сохранения существовавшего коммунистического режима и всех властных структур ЧССР.
Чехословацкий путь к демократическому перевороту существенно отличался от падения коммунизма, предопределенного переговорным процессом в Польше и Венгрии, когда мирный характер революции был детерминирован подписанием соглашения между руководством коммунистической партии и оппозицией. Специфика Чехословакии заключалась в конфронтации между коммунистическим истеблишментом и очагами гражданского общества, из которых постепенно выкристаллизовывалась демократическая оппозиция. Отказ от предложений этой оппозиции начать диалог по вопросам демократизации системы, а также продолжение политики враждебности по отношению ко всем, кто не желал подчиняться диктату компартии, продолжали определять политику руководства КПЧ уже в период после падения Берлинской стены, после того, когда в Польше правительство возглавил представитель Солидарности, а в Венгрии было признано правящей ВСРП право на свободное формирования политических партий и подписано соглашение о проведении свободных выборов.
Центр тяжести исторического движения в Чехословакии концентрировался в зарождавшемся гражданском обществе. Чехов и словаков никто не освободил извне: чудо (волшебство) свободы стало делом самоосвобождения и решающую роль тут сыграли структуры стремительно формировавшегося гражданского общества, программы которого ориентировались на плюралистическую парламентскую демократию. В деле самоосвобождения следует отметить прежде всего два обстоятельства: это, во-первых, вышедшие на улицы и площади сотни тысяч людей, которые открыто дистанцировались от псевдонародного режима, а, во-вторых -способность спонтанно формировавшихся представителей общественности (Гражданского форума и братиславской Общественности против насилия) использовать благоприятную ситуацию с тем, чтобы превратиться в решающую политическую силу в стране и обеспечить необратимость демократической трансформации.
Taborsky E. President Edvard Benes between East and West 1938-1948. Stanford, 1981. P.1-2.
Peroutka F. Byl Edvard Bene? vinen? Praha, 1993. S.6
Hitchcock E. Benes. The man and the statesman. London, 1943.
Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
Kvacek R. Podoba a vyvoj prvniho ceskoslovenskeho statu 1918-1938 //Historicky obzor. 1993. IX. S.207.
Kaplan K. Pravda o Ceskoslovensku 1945-1948. Praha,1990. S.6.
Projev prezidenta republiky Dr. E.Bene?e na staromestskem namesti v Praze 16 kvetna 1945. Praha,1945. S.6.
Kuklik J. Vznik ceskoslovenskeho narodniho vyboru a prozatimniho statniho zrizeni CSR v emigrace v letech 1939-1940. Praha, 1996. S.10.
Марьина В.В. Вступление и перевод части книги Э.Бенеша "Демократия сегодня и завтра"// Вопросы истории. 1993. N 1, 3.
Серапионова Е.П. Эдуард Бенеш и его идеи демократического развития общества // Славяноведение. 1998. N 1. С.11-21.
Ceskoslovensko-polska jednani o vztvoreni konfederace 1939-1944. Ceskoslovenske diplomaticke dokumenty. Sv. 1-4 .Praha,1994.
Dokumenty z historie ceskoslovenske politiky. Sv.1. Praha, 1966. S.412.
Серапионова Е.П. Чехословацко-польские отношения и проблема послевоенного сотрудничества (1939-1945). Автореферат дисс. : канд. ист. наук. М., 1984.
Марьина В.В. Э.Бенеш: второй визит в Москву (декабрь 1943) // Вторая мировая война. Актуальные вопросы. М., 1995. С.155; ДМИСЧО М., 1983 Т.4, Кн.2. С.23.
Восточная Европа в документах российских архивов. 1944-1953. Москва-Новосибирск,1997. Т. 1. 1944-1948. С. 114-116, 155.
Proks P. Ceskoslovensko. Politicka moc a sovetizace (1945-1948) // Sovetizace vychodni Evropy. Praha, 1995. S.40.
Поп И.И. Чехословакия - Советский Союз 1941-1948 гг. М., 1990. С.200-205.
Серапионова Е.П. Чешские политические партии в 1917 г. // Европейское социалистическое движение 1914-1917. Разрубить или развязать узлы? М.,1994. С. 229-230.
Гавел В. Путь без насилия // Известия. 1990. 2 февраля.
Павлова-Сильванская М. Гавел против Гавела // Новое время. 1994. N 44. С.28.
Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.
1 Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.,стр.4
2 Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.,стр. 5.
3 Поп И.И. Чехословакия - Советский Союз 1941-1948 гг. М., 1990. С.200-205.,стр.31.
4 Proks P. Ceskoslovensko. Politicka moc a sovetizace (1945-1948) // Sovetizace vychodni Evropy. Praha, 1995. S.40.
5 Марьина В.В. Вступление и перевод части книги Э.Бенеша "Демократия сегодня и завтра"// Вопросы истории. 1993. N 3.,стр. 21.
6 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
7 Марьина В.В. Вступление и перевод части книги Э.Бенеша "Демократия сегодня и завтра"// Вопросы истории. 1993. N 1, 3.
8 Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.,стр.3.
9 Серапионова Е.П. Эдуард Бенеш и его идеи демократического развития общества // Славяноведение. 1998. N 1. С.11-21.
10 Поп И.И. Чехословакия - Советский Союз 1941-1948 гг. М., 1990. С.200-205.,стр.32.
11 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
12 Марьина В.В. Вступление и перевод части книги Э.Бенеша "Демократия сегодня и завтра"// Вопросы истории. 1993. N 1,стр.22.
13 Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.,стр. 3.
14 Proks P. Ceskoslovensko. Politicka moc a sovetizace (1945-1948) // Sovetizace vychodni Evropy. Praha, 1995. S.40.
15 Поп И.И. Чехословакия - Советский Союз 1941-1948 гг. М., 1990. С.200-205.,стр. 58.
16 Серапионова Е.П. Эдуард Бенеш и его идеи демократического развития общества // Славяноведение. 1998. N 1. С.11-21.,стр.
17 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
18 Гавел В. Умение ждать - это мастерство, которому надо учиться, как и умению созидать // Независимая газета. 1994. 29 ноября.,стр.3.
19 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
20 Поп И.И. Чехословакия - Советский Союз 1941-1948 гг. М., 1990. С.200-205.,стр.
21 Марьина В.В. Вступление и перевод части книги Э.Бенеша "Демократия сегодня и завтра"// Вопросы истории. 1993. N 3.,стр. 5.
22 Серапионова Е.П. Эдуард Бенеш и его идеи демократического развития общества // Славяноведение. 1998. N 1. С.11-21.
23 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений (далее - ДМИСЧО). М.,1978. Т.3. С.116.
24 Серапионова Е.П. Эдуард Бенеш и его идеи демократического развития общества // Славяноведение. 1998. N 1. С.11-21.
25 Proks P. Ceskoslovensko. Politicka moc a sovetizace (1945-1948) // Sovetizace vychodni Evropy. Praha, 1995. S.40.