Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ИОГАНН ГОТЛИБ ФИХТЕ (1762-1814)
Фихте – немецкий философ, представитель немецкого классического идеализма. В учении Фихте выделяются два больших периода, границей между которыми служит 1800 год. В первый период своего философского творчества Фихте делает верховным принципом своего учения деятельность, которую рассматривает не как атрибут какой-либо субстанции, и как самостоятельное начало, имеющее онтологически первичный характер. В первом наукоучении единственной субстанцией является субъект, Я, чистая деятельность. Абсолютное Я – последняя реальность, исчерпывающая собой все сущее. Сущность Я есть бесконечное стремление. Нравственный закон – высший принцип деятельности. Важнейшим вопросом морально-этического учения Фихте является вопрос о свободе. В учении позднего Фихте по-прежнему важную роль играет преемственность в развитии его наукоучения. После 1800 года в творчестве Фихте произошел важный сдвиг: раньше для него абсолютное Я было высшей и единственной реальностью, теперь он переходит на новые позиции – к углубленному религиозно-мистическому созерцанию. Принцип деятельности, составляющий краеугольный камень учения раннего Фихте, теряет свое абсолютное значение. Во второй период своего творчества Фихте допускает нечто более высокое – то, что он теперь называет абсолютом. Отныне цель человека не нравственное действие, а достижение единства с абсолютом. Именно в знании, утверждает Фихте, человек достигает полного тождества с абсолютом. Пытаясь снять с себя всякое подозрение в субъективном идеализме, в индивидуализме (в первом наукоучении не только формы познания принадлежат субъекту, но и материал познания создается им же, так что «не-Я» не есть что-либо действительно сущее, а является только созданием человеческого «Я»), Фихте пришел в конце концов к своеобразной версии объективного идеа-
372
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
лизма, существенно отличавшегося от идеализма Шеллинга и Гегеля. Своим творчеством Фихте дал первый толчок к глубокой и основательной разработке проблемы бессознательного и целого ряда других проблем. В том числе – проблем, связанных с такой областью философского знания как философия культуры.
Основные сочинения: «Опыт критики всяческого откровения» (1791), «О понятии наукоучения или так называемой философии» (1794), «Философия права» (1796), «Философия нравственности» (1798), «Назначение человека» (1800), «Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии» (1801), «Основные черты современной эпохи» (1806), «Наставления к блаженной жизни» (1806), «О назначении ученого» (1811) и др.
А.Н.Фалеев
[НАУКОУЧЕНИЕ]
Если у какого-либо читателя останутся сомнения относительно основания и границ этого последнего различения или он не сумеет себе это различение уяснить настолько же, насколько, согласно нашему предположению, он уяснил себе первое, данное выше, то это не имеет значения для всех тех выводов, которые мы намереваемся сделать в этом сочинении, и не
373
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
несет ущерба созданию такого понятия наукоучения, какое соответствует нашим намерениям. В действительной системе, вводить читателя в которую мы теперь не имеем намерения, последнее различение, определяемое лишь родом и индивидуальностью, отпадает само собой. Мы мимоходом прибавим здесь для читателя, знакомого уже с философской терминологией, имеющее значение для всякого разума: первое в основных определениях сознания, с которым одним имеет дело философия, это кантовское априори, или первоначальное; последнее же, определенное лишь рядом и индивидуальностью, – апостериори того же писателя. Наукоучение не нуждается в том, чтобы предпосылать это различение своей системе, поскольку оно проводится и обосновывается в самой системе; и у него эти выражения априори и апостериори имеют совершенно другое значение.
3. Наукоучение, для того чтобы получить самый доступ к себе и чтобы получить определенную задачу, предполагает, что в многообразии этих основных определений, в указанном объеме их, должна иметься систематическая связь, согласно которой, когда дано одно, должно быть и все остальное, и притом именно так, как оно есть; что, следовательно – и это вытекает из предпосылки, – эти основные определения, в указанном
объеме их, составляют завершенную и замкнутую в себе систему.
Это, говорю я, оно предпосылает себя самому. Частью потому, что это еще не оно само, оно становится лишь возможно благодаря этому; отчасти же оно только предполагается, но еще не доказано. Эти основные определения известны ну хотя бы наукоучителю, откуда – это к делу не относится. Он наталкивается – каким образом, это также к делу здесь не относится, – на мысль, что между ними, надо думать, должна быть систематическая связь. Он сейчас еще не утверждает этой связи и не заявляет притязаний, что может ее непосредственно доказать, и еще менее, что может доказать что-либо иное, исходя из этой предпосылки. Его мысль может считаться предположением, случайной догадкой, которая значит не больше, чем всякая иная случайная догадка.
4. Исходя их этой предпосылки, наукоучитель приступает теперь к попытке из какого-либо одного известного ему основного определения сознания – сюда также не относится из какого, – вывести все остальные в качестве необходимо связанных с первым и определенных им. Если эта попытка не удаст-
374
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
ся, то этим еще не доказано, что она не удастся в другой раз, следовательно, не доказано, что эта предпосылка систематической связи ложна. Она сохраняет, как и раньше, свое значение в качестве проблемы. Если же эта попытка удастся, т.е. если действительно возможно, кроме известного нам, вывести полностью все основные определения сознания в исчерпывающем виде, – в таком случае предпосылка доказана на деле. Но даже эта, ставшая отныне доказанным положением, предпосылка не нужна нам в описании самого наукоучения. Но операция этого науковедения – это само наукоучение; где начинается это выведение, там начинается и наукоучение; где оно завершается, там завершается и наукоучение.
...наукоучение есть систематическое выведение чего-то действительного, первой степени сознания; и оно относится к этому действительному сознанию как описанная выше демонстрация часов к действительным часам. Оно, в качестве чистого наукоучения, безусловно не желает в каком бы то ни было из всех возможных отношений хотя бы наряду с этим и т.д. быть чем-либо большим, чем это, и оно не желает совсем существовать, если оно не может быть этим. Каждый, кто выдает его за что-либо иное или за нечто большее, совершенно не знает его.
Его объект – это, в первую очередь, основные определения сознания, как таковые, как определения сознания; но отнюдь не как вещи, действительно существующие вне сознания...
Восприятие располагает ведь этими основными определениями сознания, подобно тому как наукоучение имеет их своим объектом; или скорее, эти основные определения сознания суть сами восприятия; но только оба имеют своим объектом то же самое разными способами. Подобно тому отношению, в котором выше находилось сознание действительного присутствия твоего друга к процессу представления этого присутствия, действительные часы к демонстрации этих часов, – в таком же отношении находится и действительное сознание к наукоучению. Наша .самость погружается при философствовании не в сами эти основные определения сознания, а в копии и знаки этих определений.
Таким образом, наукоучение выводит, совершенно не принимая во внимание восприятия, априори то, что, согласно ему, должно происходить именно в восприятии, т.е. апостериори. Для него, таким образом, эти выражения обозначают не различные объекты, а лишь различный взгляд на один и тот же
375
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
объект; подобно тому как те же самые часы при демонстрации их рассматриваются априори, в действительном же восприятии апостериори.
Это определение наукоучения дало себе само, с тех пор как оно существует и явственно вызывает это уже самим своим названием. Вряд ли возможно понять, почему не хотят ему верить насчет того, что оно такое.
Ограничиваясь этим определением, оно оставляет спокойно всякую другую философию быть тем, чем ей угодно: страстью к мудрости, мудростью, мировою мудростью, жизненною мудростью, и какие еще там бывают мудрости. Оно только предъявляет без сомнения справедливое требование, чтобы его не приравнивали к одной из них, чтобы о нем не судили и не опровергали, исходя из их точки зрения, подобно тому как составители его просят лишь позволение не принуждать их сотрудничать с другими философиями и не быть клиентами у них. Оно не вдается в спор, что для того или иного могла бы обозначать философия и каково его мнение относительно того, что считалось издавна философией. Оно ссылается на свое право самому определять для себя свою задачу; если что-либо другое, кроме разрешения этой задачи, должно быть философией, то оно не претендует быть философией.
Я надеюсь, мой читатель, что это описание наукоучения, как описание в чисто историческом аспекте, вполне отчетливо и понятно и не допускает никакой двусмысленности. Я только прошу тебя, чтобы ты его заметил и не забыл опять при первом случае; и чтобы ты мне поверил, что я отношусь вполне серьезно к этому описанию и что я от него не отступлю, и что все, что ему противоречит, будет мною отвергнуто... (15.31–34).
I
[МЫШЛЕНИЕ]
Созерцание есть голый факт, и ничего больше. Мышление объясняет этот факт и прикрепляет его к другому факту, вовсе не находящемуся в созерцании, а исключительно созданному самим мышлением, из которого и он (этот последний факт) вытекает также и здесь. Я сознаю определенное мышление; только это и дает созерцающее сознание. Я мыслю это определенное мышление: это значит – я вывожу его из некоторой неопределенности, однако определимой... Все, что я знаю, есть мое сознание. Всякое сознание или непосредственно, или опосредованно. Первое – это самосознание. Второе – сознание всего
376
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
того, что не есть я сам. Следовательно, то, что я называю своим Я, есть только известная модификация сознания, которая называется Я именно потому, что она есть непосредственное, возвращающееся в себя и не направленное на внешний мир сознание (16.120-121).
[РЕАЛЬНОСТЬ Я]
Я есть потому, что оно полагает себя, и полагает себя потому, что оно есть. Следовательно, самоположение и бытие суть одно и то же (17.111).
[ИСТОРИЯ, ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ]
Цель земной жизни человеческого рода – свободное и сообразное с разумом усвоение всех своих отношений. Такое устроение, совершающееся через свободу, сознаваемую родом и признаваемую им за собственное свободное деяние, предполагает в этом сознании рода такое состояние, в котором еще не было свободы, это не значит, что в эту пору отношения рода вообще не устраиваются сообразно разуму, ибо в этом случае вообще невозможно было бы существование рода, а имеет лишь тот смысл, что подчинение отношений рода разуму совершается на этой ступени не через свободу, а через разум как слепую силу, т.е. как разумный инстинкт. Инстинкт слеп; поэтому противоположная ему свобода должна быть зрячей, т.е. должна быть наукой в разумных законах, сообразно которым род должен устраивать через свободное искусство свои отношения. Но чтобы быть в силах достигнуть науки разума, а после нее искусства разума, род должен еще освободиться от слепого разумного инстинкта. Однако, поскольку этот инстинкт властвует как слепая сила, присущая самому человечеству, род человеческий не может не любить его и не может желать избавления от него. Поэтому этот инстинкт должен из принадлежащего всему человечеству превратиться в навязанный последнему внешним авторитетом и силой чужой инстинкт немногочисленных особей; восставая против этого внешнего авторитета, род непосредственно освобождает себя от него, а косвенно также и от разума в форме инстинкта и, так как на этой ступени еще не известны другие формы разума, – от разума во всех его формах.
Итак, из нашего основного положения мы вывели пять единственно возможных и исчерпывающих всю земную жизнь чело-
377
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
веческого рода главных эпох. Эти эпохи таковы: 1) эпоха безусловного господства разума через посредство инстинкта – состояние невинности человеческого рода; 2) эпоха, когда разумный инстинкт превращается во внешний принудительный авторитет; это – время положительных систем мировоззрения и жизнепонимания, систем, которые никогда не доходят до последних оснований и потому не могут убеждать, но зато стремятся к принуждению и требуют слепой веры и безусловного повиновения, – состояние начинающейся греховности; 3) эпоха освобождения: непосредственно – от повелевающего авторитета, косвенно – от господства разумного инстинкта и разума вообще во всякой форме, время безусловного равнодушия ко всякой истине и лишенной какой бы то ни было руководящей нити, совершенной разнузданности – состояние завершенной греховности; 4) эпоха разумной науки, время, когда признается высшим и любимым более всего началом, – состояние начинающегося оправдания; 5) эпоха разумного искусства, когда человечество уверенною и твердою рукой созидает из себя точный отпечаток разума – состояние завершенного оправдания и освящения...
Весь же путь, которым человечество проходит через этот ряд в здешнем мире, есть не что иное, как возвращение к той ступени, на которой оно стояло в самом начале; возвращение к исходному состоянию и есть цель всего процесса. Но путь этот человечество должно пройти собственными ногами; собственною силой должно оно сделать себя тем, чем оно было без всякого своего содействия, и именно поэтому оно сперва должно утратить свое первоначальное состояние (18.9-10).
История есть чистая эмпирия, она должна давать только факты, и все ее доказательства могут быть построены только фактически. Восходить от доказываемого факта к первобытной истории или аргументировать о том, что могло бы быть, а затем утверждать, что оно действительно так было, – значит неправильно выходить за пределы истории и создавать априорную историю... (18.122).
Это правило – считать доказанным существование фактов прошлого лишь в той мере, в какой это безусловно необходимо для понимания еще существующего в данный момент факта – должно быть строго соблюдаемо; только рассудку, но отнюдь не фантазии, можно представлять роль в историческом доказательстве (18.123).
378
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Пусть история не задается выяснением возникновения культуры вообще или заселения различных поясов земли. В трудолюбивых гипотезах, нагроможденных, особенно о последнем предмете, во всех описаниях путешествий, на наш взгляд, потеряны энергия и труд. Но как история, так и пресловутая полуфилософия всего более должны избегать совершенно неразумной и всегда безрезультатной затраты труда на попытки выводить разум из неразумия, постепенно уменьшая степень неразумия, и, получив в свое распоряжение достаточное число тысячелетий, от орангутанга производить в конце концов Лейбница или Канта (18.120).
[ЧЕЛОВЕК]
Философия учит нас все отыскивать в Я. Впервые через Я входят порядок и гармония в мертвую и бесформенную массу (17.401).
Единственно через человека распространяется господство правил вокруг него до границ его наблюдения. Через него держатся вместе мировые тела и становятся единым организованным телом, через него вращаются светила по указанным им путям... В Я лежит верное ручательство, что от него будут распространяться в бесконечность порядок и гармония там, где их еще нет, что одновременно с подвигающейся вперед культурой человека будет двигаться и культура Вселенной. Все, что теперь еще бесформенно и беспорядочно, разрешится через человека в прекраснейший порядок... Человек будет вносить порядок в хаос и план в общее разрушение, через него самое тление будет строить, и смерть будет призывать к новой прекрасной жизни (17.401-402). ,
Таков человек; таков каждый, кто может самому себе сказать: Я – человек. Не должен ли он испытывать священного благоговения перед самим собой, трепетать и содрогаться перед собственным своим величием? (17.404).
Там, где он вступает, пробуждается природа; под его взглядом готовится она получить от него новое, более прекрасное создание... В его атмосфере воздух становится легче, климат мягче и природа проясняется в надежде превратиться через него в жилище и хранительницу живых существ (17.402).
Леность – источник всех пороков. Как можно больше наслаждаться, как можно меньше делать – это задача испорченной природы... Нет спасения для человека до тех пор, пока эта
379
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
естественная косность не будет счастливо побеждена и пока человек не найдет в деятельности, и только в деятельности, своих радостей и своего наслаждения (19.129).
Стоять и жаловаться на человеческое падение, не двинув рукой для его уменьшения, значит поступать по-женски. Карать и злобно издеваться, не сказав людям, как им стать лучше, не по-дружески.
Действовать! Действовать – вот для чего мы существуем. Будем радоваться при виде обширного поля, которое мы должны обработать! Будем радоваться тому, что мы чувствуем в себе силы и что наша задача бесконечна (19.132).
Поскольку очевидно, что человек имеет разум, постольку он является своей собственной целью, то есть он существует не потому, что должно существовать нечто другое, а просто потому, что он должен существовать: его голое бытие есть последняя цель его бытия (19.60–61).
В пространстве преподносятся мне явления, на которые я переношу понятие меня самого: я мыслю их как подобные мне существа. Правда, последовательное умозрение привело или приведет меня к тому, что эти мнимые разумные существа вне меня – не что иное, как продукты моей собственной представляющей деятельности... Но голос моей совести взывает ко мне: чем бы ни были эти существа в себе и для себя, ты должен обращаться с ними как с существующими для себя, свободными, самостоятельными, вполне независимыми от тебя существами... Почитай их свободу; относись к их целям с любовью, как к своим. Так должен я действовать; если я даже только задумал повиноваться голосу своей совести, то все мое мышление должно быть направлено, будет направлено и необходимо вынуждено будет направляться на такую деятельность... Голос совести, веление: здесь ограничивай свою свободу, здесь признавай и чти чужие цели – вот что лишь преобразуется затем в мысль: здесь несомненно и по истине есть и само по себе существует подобное мне существо. Чтобы иначе смотреть на эти существа, я должен сперва отвергнуть голос моей совести – в жизни, затем отрицать его в умозрении (16.81).
Совесть не ошибается и не может ошибаться, ибо она есть непосредственное сознание нашего чистого изначального Я, за пределы которого не выходит никакое другое сознание; она не может быть проверена и оправдана никаким другим сознанием; она сама – судья всех убеждений и не признает над собой высшего судьи.
380
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
[РЕЛИГИЯ]
Как пред моральностью исчезают все внешние законы, так пред религиозностью умолкает даже внутренний закон... Человеку морали бывает часто трудно исполнять свой долг; нередко от него требуется пожертвование своими глубочайшими склонностями и самыми дорогими чувствами. Тем не менее он выполняет это требование: так должно быть, и он подавляет свои чувства и заглушает свою скорбь. Он не смеет позволить себе вопрос: к чему эта скорбь и откуда происходит это раздвоение между его... склонностями и... требованием закона. Для религиозного человека этот вопрос решен однажды на всю вечность. То, что восстает в нем и не желает умирать; есть менее совершенная жизнь, стремящаяся... к самоутверждению; и однако, необходимо отказаться от этой низшей жизни, для того, чтобы в нас расцвела более высокая и благородная... Религия абсолютно возвышает причастного ей человека над временем как таковым и над тленностью и дает ему непосредственное обладание единою вечностью (18.213–214).