Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Донаучный период
[редактировать]
Мифологическая форма познания мира
Основная статья: Мифология
Основная статья: Традиция
Мифологическое мировоззрение было древнейшей формой познания мира, космоса, общества и человека. Миф по необходимости возник из потребности индивида, его семьи, рода и социума в целом, в осознании окружающей природной и социальной стихии, сущности человека и передачи их единства через различные символические системы. В мифологических системах человек и социум, как правило, не выделяют себя из окружающего мира. Космос, природа, общество и человек — различные проявления одного и того же божественного закона, передаваемого через символическую или символико-мифологическую системы. Природа, общество и человек слиты в единое целое, неразрывное и единое, однако сами они внутри неоднородны и уже авторитарны, авторитаризм общества перенесен на всю природу.
Мифологическое сознание мыслит символами: каждый образ, бог, культурный герой, действующее лицо обозначает стоящее за ним явление или понятие. Это возможно потому, что в мифологическом мировоззрении существует постоянная и неразрывная связь между «однотипными» явлениями и объектами в социуме, личности, природе и космосе.
Важнейшим аспектом Традиционной культуры и мифологического мировоззрения является и то, что мифы изначально живут в своем, особенном времени — времени «первоначала», «первотворения», к которому неприложимы линейные представления о течении времени. Подобное отношение к времени хорошо прослеживается в народных, в частности русских сказках, где время действия определяется как «давным-давно», «в стародавние времена» и т. д.
Кроме того, миф, особенно на начальных стадиях своего развития (в долитературном виде), мыслит образами, живет эмоциями, ему чужды доводы современной формальной логики. При этом он объясняет мир, исходя из ежедневной практики. Данный парадокс объясним тем, что социум, где преобладает мифологическое мировоззрение, напрямую соотносит особенности своего восприятия мира с реальным миром, индивидуальные психические процессы с природными и социальными явлениями, зачастую не делая различия между причиной и следствием, а часто меняя их местами.
ВОСТОЧНЫЕ СЛАВЯНЕ. Древнейшая история восточных славян, подробности их быта и верований окончательно еще не выяснены историками, разнообразные стороны жизни и многие факты не установлены.
Все сведения о древних славянах извлечены из скудных строк исторических и географических сочинений, принадлежащих древнеримским и византийским авторам. На некоторые события пролили свет археологические находки, но как трудно бывает истолковать каждую из них! На малую каплю твердого знания приходится по целому океану предположений и догадок. Таким образом, ранняя история восточных славян не менее загадочна и таинственна, чем история Атлантиды. Именно поэтому меня привлекла тема «Религиозно-мифологические представления восточных славян».
Мне захотелось изучить эту сторону нашей многогранной истории, углубиться в эту тему и обратиться к истокам нашего далекого прошлого. Меня также привлек спор между «норманистами», сильно занижающими уровень развития восточных славян, и другими учеными, намного преувеличивающими влияние восточнославянского наследия на нашу жизнь. Я захотела сама разобраться в этом многообразии мнений и оценок, составить свое собственное представление по данной проблеме, основываясь на голых фактах.
Изучив материалы по данной проблеме, я убедилась, что восточные славяне оставили нам величайшее духовное наследие, и, возможно, в своем поклонении и единении с природой они были даже выше и разумнее нас – «царей» всего живого. Древняя религия предков, которую некоторые считают забытой, до сегодняшнего дня продолжает жить в наших обычаях. А ведь именно в этих обычаях коренится наше мировоззрение. Следовательно, чтобы лучше понять все происходящее сейчас, необходимо изучить и проанализировать наше прошлое.
Итак, приступим…
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Представление о земном устроении
Известия летописей, находки археологов, записи старинных поверий и обычаев позволяют буквально по крупицам воссоздать сложную и оригинальную религиозную систему восточных славян.
Представления славян – язычников о земном устроении были очень сложны и запутаны. Посредине славянской Вселенной, подобно желтку, расположена сама Земля. Верхняя часть «Желтка» - наш живой мир, мир людей. Нижняя «исподняя» сторона – Нижний Мир, Мир Мертвых, Ночная Страна. Когда там день, у нас царит ночь. Чтобы попасть туда, надо пересечь Океан-море, окружившее Землю. Или прорыть колодец насквозь, и камень будет падать в этот колодец двенадцать дней и ночей. Вокруг Земли, подобно яичным желткам и скорлупе, расположены девять небес (девять – трижды три – священное число у самых разных народов). Вот почему мы до сих пор говорим не только «небо», но и «небеса». Каждое из девяти небес славянской мифологии имеет свое собственное предназначение: одно – для Солнца и звезд, другое – для Месяца, еще одно – для туч и ветров. Седьмое по счету наши предки считали «твердью», прозрачным дном небесного Океана. Там хранятся запасы живой воды, неиссякаемый источник дождей. Вспомним, как говорят о сильном ливне: разверзлись хляби небесные! Ведь «хлябь» - это морская бездна, водный простор. Мы все еще многое помним, только не знаем, откуда эта память и к чему она относится. Славяне считали, что на любое небо можно попасть, взобравшись по Мировому Древу, которое связывает между собой Нижний Мир, Землю и все девять небес. По мысли древних славян, Мировое Древо похоже на огромный раскидистый дуб. Однако на этом дубе зреют семена всех деревьев и трав. А там, где вершина Мирового Древа поднимается над седьмым небом, в «хлябях небесных» есть остров. Остров этот называли «ирием» или «вирием». Некоторые ученые полагают, что от него происходит теперешнее слово «рай», так прочно связанное в нашей жизни с христианством. А еще ирий называли островом Буяном. Этот остров известен нам по многочисленным сказкам. И на том острове живут прародители всех птиц и зверей: «старший волк», «старший олень» и т.д. Славяне полагали, что именно на небесный остров улетают осенью перелетные птицы. Туда же возносятся души зверей, добытых охотниками, и держат ответ перед «старшими» - рассказывают, как поступили с ними люди. Соответственно, охотник должен был благодарить зверя, позволившего взять свою шкуру и мясо, и ни в коем случае не издеваться над ним. Тогда «старшие» скоро отпустят зверя назад на Землю, позволят снова родиться, чтобы не переводились рыба и дичь. Если же человек провинился – не оберется беды… (Как мы видим, язычники отнюдь не считали себя «царями» природы, которым позволено ее грабить как угодно. Они жили в природе и вместе с природой и понимали, что у каждого живого существа не меньше права на жизнь, чем у человека… Вот бы и нам, нынешним, подобную мудрость!)
Два составных слоя славянской религиозности
Что касается религии древних славян, то интересно она была описана Прокопием в следующих словах: «Они веруют, что один бог, создатель молнии является сам хозяином всех вещей, и они приносят ему скот и другие возможные жертвы; что же касается Судьбы, то они не знают ее и не признают мудрым образом, что она обладает какой-либо властью над людьми, но когда смерть находится близко к ним, …, они обещают в случае благополучного исхода, что сразу же принесут жертву богу в обмен на жизнь… Они поклоняются, однако, рекам, нимфам и некоторым иным духам, и они также приносят им жертвы, и они делают предсказания в связи с этими жертвами».
Первоначальный слой славянской религиозности предположительно состоял в почетании родовых предков и сил природы. Как отмечает Сергей Михайлович Соловьев в своей работе посвященной истории древней России – «Религия восточных славян поразительно сходна с первоначальной религией арийских племен, так как аналогично состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и душам усопших».
Почитание предка (пращура) оставило след в присказке, теперь используемой детьми в некоторых играх – «чур меня», (да поможет мне мой предок). Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Нарушение межи, границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур. Этим значением чура Ключевский в своем курсе русской истории (том первый) объясняет одну черту погребального обряда у русских славян. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, а кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где сходятся межи разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом предков, - это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовской усадьбы. Отсюда суеверный страх, обладающий русским человеком на перекрестках: на нейтральной почве родич чувствовал себя, как на чужбине. Однако в народных преданиях этот чур-дедушка является еще и с именем дедушки домового, хранителя не целого рода, а отдельного двора.
Следует отметить и поклонение таким божествам, как Род и Рожаницы. Это боги, особо «ответственные» за процветание и приплод всего живого в природе, а также за приумножение рода людского, за брак между людьми. О роли Бога по имени Род существуют противоречивые мнения. А вот о Богинях Рожаницах известно больше. О них обычно говорят во множественном числе. Их было две: Дочь и Мать. Мать связывалась с периодом летнего плодородия, когда созревает, тяжелеет, наливается урожай. Этому вполне отвечает образ зрелого материнства. Рожаницы – дочери опекали детей, варили кашу, им отдавались состриженные детские волосы. Праздник Рожаниц справлялся весной – 22-23 апреля. В этот день приносили жертвы растительными и животными продуктами, которые торжественно съедали, а потом ночь на пролет жгли костры: огромный в честь Лады, и вокруг него еще двенадцать поменьше – по числу месяцев года. Согласно традиции это был женский праздник. Мужчины смотрели на него издали.
Среди многих маленьких божеств следует отметить Дворового (хозяин двора), который был уже чуть менее доброжелательным, чем Домовой; Овинник (хозяин овина) – еще менее, а Банник, дух бани, стоявшей вовсе на отшибе, на самом краю двора, а то и за его пределами, - попросту опасен. По этой причине верующие считали баню – символ, казалось бы, чистоты – нечистой. О Баннике и в наши дни рассказывают немало жутких историй. Иногда его представляют в виде крохотного старичка с длинной, покрытой плесенью, бородой. Его злой воле приписывают обмороки и несчастные случаи в бане. Любимое развлечение Банника – шпарить моющихся кипятком, раскалывать камни в печи – каменке и «стрелять» ими в людей. Может он сделать и кое-что похуже: затащить за горячую печку, содрать клок кожи с живого. А впрочем, и с ним не трудно поладить. Знающие люди всегда оставляют Баннику хороший пар, свежий веничек и лоханку чистой воды. И никогда не подгоняют друг друга – этого Банник не выносит, сердится.
За оградой двора древнего славянина начинался лес. Этот лес определял весь уклад жизни. Традиционное хозяйство многих славянских народов дает полное право говорить о «деревянном веке». Ведь в языческие времена в славянском доме из дерева делали буквально все. Кроме того, лес давал дичь, ягоды и грибы – в таком количестве и разнообразии, какое нам и не снилось. Но кроме благ, даруемых человеку, дикий лес всегда таил немало загадок и смертельных опасностей. А собираясь в лес, всякий раз надо быть готовым ко встрече с его хозяином – Лешим…Леший буквально значит «лесной». Внешность его переменчива. Он представлялся то великаном, то карликом. В разных местах о Лешем рассказывают по-разному. Однако, чаще всего он похож на человека, но одежда на нем запахнута «наоборот» (иногда, впрочем, вместо одежды нанем лишь собственный мех). Волосы у Лешего длинные, серо-зеленоватые, зато на лице – ни ресниц, ни бровей, а глаза – как два изумруда, горят в лесных потемках зеленым огнем. Всего чаще Леший ходит неподпоясанным. А если присаживается на пенек, то всегда кладет левую ногу на правую. Говорят, у Лешего есть жены – лешачихи. Есть дети – маленькие лешачата. Лешего можно встретить в лесу во всякое время, кроме зимы. Поздней осенью Лешие впадают в спячку, а перед этим неистовствуют и плачут, досадуя, что кончилось лето. Так преломились в мифологическом мышлении осенние ветры и бури. Старинные рассказы про Лешего, как правило, страшноваты. Леший может «обойти» человека, и тот будет долго метаться внутри волшебного круга. Впрочем, волшебный круг накладывает определенные обязательства и на Лешего: тот берет «обойденного» человека под свое покровительство и не позволяет дикому зверю трогать его. А может принять облик кого-нибудь из знакомых, отвлечь разговором и завести в самую чащу. Еще любит он пугать тех, кто, ночуя в лесу, устроится спать на тропинке, не попросив на то разрешения. Такой человек заработает пинок под ребра, и уж во всяком случае, спокойно спать ему не дадут. И никогда не следует в сердцах посылать кого-нибудь «к Лешему», - не ровен час, Леший и впрямь уведет с собой… А нужно ему лишь одно: чтобы человек, входя в лес, уважал лесные законы. И тогда, мы увидим, что Леший, как и вся живая природа, умеет воздавать добром за добро.
Когда люди начали расчищать леса и распахивать «пожоги» под хлеб, новые угодья, конечно, немедленно обзавелись своими собственными Божествами – Полевиками. Вообще с хлебным полем связано не меньше верований и примет, чем с жилищем. Так, например, дожило до прошлого века своеобразное разделение сельскохозяйственных культур на «мужские» и «женские». Например, хлеб-жито должны были сеять только мужчины, и притом донага раздевшись. Тем самым они как бы заключали «священный» брак со вспаханным полем, и ни одна женщина присутствовать при этом не смела: иначе Земля «испугается» и не сможет родить. А что, если Земля вправду лучше плодоносит, пока к ней относятся как к живому существу? Пока ее не терзают, а ласкают и холят? Действительно, подумав, мы ответим, что это так. Иногда люди встречали в поле еще и старичка Белуна – невзрачного с виду и донельзя сопливого. Он просил прохожего утереть ему нос. И если не брезговал человек – в руке у него неожиданно оказывался кошель серебра. Может быть, таким образом наши предки хотели выразить простую мысль, что Земля щедро одаривает лишь тех, кто не боится выпачкать рук?
Рабочий день на селе всегда начинался рано. А вот полуденную жару лучше переждать. Было у древних славян и мифическое существо, которое строго присматривало, чтобы в полдень никто не работал. Это Полудница. Ее представляли себе девушкой в длинной белой рубахе или, наоборот, косматой страшной старухой. Полудницы (или Ржаницы) побаивались: за несоблюдение обычая она могла жестоко наказать – теперь мы называем это солнечным ударом. Застигнув в полдень человека на пашне, она порой заставляла до изнеможения разгадывать ее загадки. Но Полудница бывала не только грозна. Человека, подружившегося с ней, она учила танцевать всем на зависть.
Живя в краю, изобильном реками и озерами, древние славяне, естественно, выработали целый комплекс религиозного почитания воды. Например, славяне были уверены, что самые нерушимые клятвы даются близ воды, водой также испытывали на суде, с помощью воды гадали о будущем. Итак, вода, как и другие природные сути, была для древних славян исконно доброй, дружественной стихией. Но, подобно всем стихиям, заставляла обращаться с нею на «вы». Могла ведь и утопить, погубить ни за что. Могла потребовать жертв, смыть весенним разливом деревню. Вот почему Водяной, мифический обитатель рек, озер и ручьев, часто выступает в легендах как существо, враждебное человеку. Иногда его представляли себе в виде голого обрюзгшего старика, пучеглазого и «ластоногого». В других случаях он был внешне вполне похож на человека и отличался только тем, что с левой полы его одежды постоянно стекала вода… «Страшных» историй про Водяного я пересказывать не стану. Просто, как и в случае с Лешим, для нас, живущих в эпоху могущества Человека, важнее рассказы, где люди и Водяной умеют поладить, выручить друг друга из беды. Таких, по счастью, народная память, сохранила тоже немало. Эти рассказы хранят для нас древнюю мудрость, великую и простую науку жить во взаимопонимании и мире с природой.
Вторым составным слоем славянской религиозности являлся культ природы.
Землю и небо древние славяне считали двумя живыми существами, более того – супружеской парой, чья любовь и породила все живое на свете. Бога Неба, отца всего сущего, называли Сварагом. Это имя восходит к незапамятно древнему слову, означающему «небо», а также «нечто сияющее, блестящее». Ученые отмечают, что другое имя Неба было Стрибог – в переводе на современный язык «Отец-Бог». Землю мы до сих пор называем матерью, и это трудно оспорить. Только вот мы далеко не всегда обращаемся к ней, как положено почтительным детям. Язычники же относились к ней с великой любовью, и все сказания говорят, что Земля платила им тем же. Десятого мая справлялись «именины Земли»: в этот день ее нельзя было беспокоить - пахать, вскапывать. Земля была свидетельницей торжественных клятв, при этом ее касались ладонью, а потом вынимали кусок дерна и возлагали себе на голову, считалось, что Земля не станет носить обманщика. Посейчас мы еще требуем в качестве нерушимой клятвы: «Ешь землю». А чего стоит хотя бы горсть родной земли, которую берут с собой на чужбину!.. Как же называли славяне великую Богиню Земли? Некоторые ученые считают, что ее имя Макошь – Всеобщая Мать, Хозяйка Жизни, Дарительница Урожая. Одним словом – Земля. Солнце, Молнию и Огонь – два небесных Пламени и одно земное – древние славяне считали родными братьями, сыновьями Неба и Земли. Бога Солнца называли Даждьбогом (или Дажьбогом). Это значит – «даюший Бог», «податель всех благ». Славяне верили, что Даждьбог ездит по небу на чудесной колеснице, запряженной четверкой белых златогривых коней с золотыми крыльями. А солнечный свет происходит от огненного щита, который Даждьбог возит с собой. Дважды в сутки (утром и вечером) он пересекает Океан-Море на лодке, запряженной гусями, утками, лебедями. Поэтому наши предки приписывали особую силу оберегами (от глагола «беречь», «оберегать» и означает амулет, талисман) в виде уточки с головой коня. Они верили, что славный Бог Солнца поможет им, где бы он не находился – в Дневном Мире или Ночном. В «Слове о полку Игореве» русские люди названы «Даждьбожьими внуками» - внуками Солнца, хотя повествуется там о событиях, происшедших без малого через двести лет после официального принятия христианства. Утренняя и Вечерняя Зори считались сестрою и братом, Причем Утренняя Заря была Солнцу женой. Каждый год во время великого праздника летного солнцестояния (ныне известного, как Иванов день) торжественно праздновался их брак. Славяне считали Солнце всевидящим оком, которое строго присматривает за нравственностью людей, за справедливым соблюдением законов. А священным знаком славян с незапамятных времен был крест. Иногда солнечный крест обводили кружочком, а иногда рисовали катящимся, как колесо солнечной колесницы. Такой катящийся крест называется свастикой. Она бывает обращена в одну или другую сторону, смотря по тому, какое Солнце хотели изобразить – «дневное» или «ночное». К сожалению, свастика была использована в фашистской символике и у большинства людей вызывает теперь отвращение: фашистский знак! Однако в древности она весьма почиталась. Часто встречается она и на древнерусских украшениях, найденных археологами.
Во второй половине 1 тысячелетия главным божеством восточных славян был Перун – Бог грозы и грома, молнии и войны. Его представляли себе молодым разгневанным мужем с рыжей клубящейся бородой. Волосы же уподоблялись грозовой туче: черно-серебрянные. Славяне видели своего бога мчащегося по небу верхом на коне либо в колеснице, запряженной крылатыми жеребцами, белыми и вороными. Имя Перуна очень древнее. В переводе оно означает «Тот, кто сильно бьет», «разящий». Некоторые ученые усматривают связь имени бога грозы с такими словами, как «первый» и «правый». Что касается «первого», то Перун действительно был главнейшим Богом в языческом пантеоне. Не лишено смысла и сближение его имени с «правым». Перуна считали учредителем нравственного закона и самым первым защитником Правды. Отчаянно гремит по неровностям туч несущаяся Перунова колесница – вот откуда гром, вот почему он «прокатывается» по небесам. Молнии же у Перуна были двоякого рода: лилово-синие, «мертвые», разящие насмерть, и золотые, «живые», пробуждающие земное плодородие и новую жизнь. Давно замечено, как чист воздух и как легко дышится после грозы. Наши предки и этому нашли объяснение. Все дело в том, говорили они, что нечистая сила в страхе разбегается перед гневом Перуна, прячется и долго еще не смеет высунуться наружу. Когда у славян появились князья – боевые дружинники, Перуна стали считать покровителем воинов. Поэтому некоторые исследователи теперь пишут, будто Перун – исключительно «дружинно-княжеский Бог», вовсе не популярный среди простого народа. Вряд ли это действительно было так! Ведь гроза – не только небесная битва, она необходима и пахарю, ждущему урожая. А главный подвиг Перуна как раз и состоит в том, что он вернул Земле плодородие, вернул Солнце и дождь. Святилища Перуна устраивались под открытым небом. Они имели форму цветка; «лепестков» было шесть либо восемь. Посредине ставилось скульптурное изображение Бога. Перед изображением Бога помещался алтарь, обычно в виде каменного кольца. Туда складывали приношения, проливали жертвенную кровь: чаще всего животную, а если народу грозило серьезное несчастье – то и человеческую. И не надо думать, что человек, назначенный в жертву, обязательно заливался горькими слезами и пробовал убежать. Жертвы были и добровольными: человек уходил к Богам, чтобы передать им о нуждах своего народа, попросить помощи, отвести беду. После принятия христианства Перун отнюдь не был забыт, а «передал» свои качества Илье Пророку, одному из самых почитаемых христианами святых.
Третьим братом Солнца и Молнии для древних славян был Огонь. В древние времена Огонь был поистине центром того мира, в котором проходила вся жизнь человека, да и после смерти его тело нередко ожидал погребальный костер. Имя бога нам точно не известно. Вероятнее в сего, что оно было настолько свято, что его старались пореже произносить вслух, заменяли иносказаниями. А с течением времени оно просто забылось. Зато не забылось великое множество примет и поверий, связанных с Огнем. В присутствии Огня считалось немыслимым выругаться. «Сказал бы тебе … да нельзя: печь в избе!» С огнем славяне-язычники связывали и возникновение людей. По некоторым сказаниям, Боги сотворили мужчину и женщину из двух палочек, между которыми возгорелся Огонь – самое первое пламя любви… Огонь также призывали себе в союзники, заручались его поддержкой. Например, перед новобрачными разбивают тарелку, а прежде разбивали горшок, только что побывавший в Огне: «Сколько кусочков, столько бы и сыночков!» Теперь чаще всего не помнят смысла этого действия. Одно и могут ответить: на счастье. А обычай живет. Особую силу приписывали огню, полученному трением. Он считался «чистым», не соприкоснувшимся ни с какой скверной. Возжиганием такого Огня всякий раз отмечали наступление нового года вместе с угасшим старым Огнем, т.е. каждый год миру дается шанс возродиться, сделаться добрее и лучше.
Иногда ошибочно предполагают, что в ведении славянского бога Ярилы находилось Солнце. Однако, это не так. Ярила «заведовал» сильными эмоциями, неподконтрольными рассудку и часто связанными с идеями плодородия, размножения, физической любви. Еще в прошлом веке кое-где в России справляли праздник «ярилки», приуроченный к 27 апреля, к самому пику весеннего буйства природы. Целую ночь по возвышенным местам горели костры, а молодежь гуляла, пела песни, плясала. По мнению православных, эти гуляния носили «разнузданный характер». Язычники, наоборот, полагали, что всеобщий весенний расцвет должен побуждать в людях нежность и страсть. А людская любовь, в свою очередь – увеличивать плодородие полей, способствовать урожаю. И эти верования, близкие душе земледельца, очень стойко держались в крестьянской среде. До тех пор, пока неумолимое движение истории не разрушило традиционного жизненного уклада деревни… Ярилу представляли себе юным мужчиной, пылким, влюбленным женихом. Кое-где, желая подчеркнуть его юность и красоту, «Ярилой» наряжали девушку. Сажали на белого коня, надевали венок из полевых цветов, давали в левую руку колосья, а в правую… символ смерти – изображение человеческой головы. Коня с Ярилой водили по полям. Обычно это происходило 24 июня в день Ивана Купалы. В этот день собирали травы, купались в реке, жгли костры и прыгали через них, что символизировало очищение. Приносили в жертву белого петуха – птицу, приветствующую рассвет. Утверждали также, что тот, кто имел при себе папоротник, мог постичь язык любого животного и растения. В этот день топили в воде чучело Мары – символ холода, смерти. Кроме этих богов в славянской мифологии известен «скотий бог» Волос (или Велес), отчетливо противопоставляемый Перуну. Его связь со «скотьим» (т.е. животным) царством вытекает уже из его имени: Волос – волосатый, мохнатый. Вообще волосы считались важным вместилищем жизненной силы. Между тем имя «Волос» вводит нас в мир змей и червей. Может отсюда наши сказки о Змее Горыныче – противнике Бога Грозы?
Но славяне-язычники поклонялись обоим божественным противникам – и Перуну, и Змею. Только святилища Перуна устраивались по высоким местам, а святилища Волоса – в низинах. Есть основание полагать, что укрощенный, загнанный в подземелье Волос стал «ответственным» за земное плодородие и богатство. Он отчасти утратил свое чудовищное обличье, сделался похожим на человека. Кроме того, прослеживается связь Волоса – Велеса с музыкой и поэзией, недаром в «Слове о полку Игореве» певец Боян назван «Велесовым внуком»…
Бога ветра и повелителя вихрей звали Стрибог. Наибольшие же разногласия вызывает славянское божество по имени Симаргл (Семаргл), идол которого упоминается в летописи среди других, поставленных Владимиром Святославичем в девятьсот восьмидесятом году в результате языческой реформы в Киеве. Исследования современных указывают на его иранское происхождение – он близок к персидскому Симургу (вещей птице в Иранской мифологии).
Мокошь (Макошь) – единственное крупное женское божество, до сих пор остающееся не разгаданным до конца. Указывая на обычай чехов молиться и приносить жертву Макоши во время засухи, некоторые исследователи видят в ней богиню воды, дождя, непогоды, грозы, т.е. плодородия. Другие предполагают связь Макоши с прядением и ткачеством. Она невидима, но по ее присутствию можно узнать по жужжанию веретена. Ее представляли в виде женщины с длинными руками. Еще в 19 веке крестьянки боялись Мокоши и приносили ей жертвы, дабы она не путала пряжу. А в 16 веке на исповеди священник укоризненно спрашивал женщин: «Не ходила ли к Мокоши?» По народным поверьям, если эту богиню удавалось умилостивить, она якобы помогала женщинам прясть или даже сама пряла в их отсутствие.
Жизнь древнего человека далеко не всегда была легкой. Случались и горести, и несчастья, наводившие на мысль о злых сверхъестественных существах, стоящих за ними. У восточных славян таким воплощением была злая богиня по имени Моргана (Морена, Марана). Ее связывали с темнотой, морозом, смертью. Действительно, ее имя родственно таким словам, как «мор», «мрак», «марево», «морок», «смерть» и еще многим столь же недобрым. Сегодня нет сомнений, что соломенное чучело, сжигаемое во время праздника языческой Масленицы, в пору весеннего равноденствия, принадлежит именно Моране. Каждую зиму она ненадолго берет власть, но навек утвердиться ей не дано: вновь и вновь торжествуют Солнце, Жизнь и Весна…
Религиозные праздники
Если славяне поклонялись поклонялись явлениям природы, то легко догадаться, при каких случаях, в какое время года будут они торжествовать свои религиозные праздники, которые тесно связаны с природой и изменениями в ней. Праздник Коляды, Ивана Купала, Масленица были глубоко почитаемы народом. На этих гуляниях славяне поклонялись каменным и деревянным идолам – фигурам богов. Идолы эти помещались в центре огруглой площадки с приподнятой серединой или, наоборот, с воронкообразным углублением в центре. Площадка окружалась одним или двумя рвами и невысокими валами. Иногда внутри вал ограждался частоколом. Рядом с идолом ставили жертвенник. Места, где поклонялись идолам, назывались «капища» (от старославянского «капь» - изображение, идол.), а те, где приносились жертвы («требы») – «требища». К нашему времени найдено уже немало языческих идолов, но наиболее примечательным памятником славянского язычества является четырехглавый Збручский идол, найденный в XIX веке на реке Збруч, притоке Днестра. Условно этот идол назван Святовитом. Это высокий четырехгранный столб высотой три метра, на каждой стороне которого имеются серии изображений. Три горизонтальных яруса изображений символизируют деление Вселенной на небо, землю и преисподнюю. Наверху, на каждой стороне столба, увенчанного одной общей шапкой, высечены фигуры четырех божеств в полный рост – богиня плодородия, Перун, женское божество с кольцом в правой руке и мужская фигур. а с саблей у пояса. В среднем ярусе чередуются фигуры мужчин и женщин - это Земля и хоровод взявшихся за руки людей. В нижнем же ярусе – три фигуры усатых мужчин. Это подземные боги, поддерживающие находящуюся над ними Землю. У славян также были распространены деревянные статуи. Около 980 года киевский князь Владимир Святославич поставил в своей столице огромных идолов языческих божеств. Среди них особенно роскошно был украшен деревянный идол Перуна: у него была серебряная голова и золотые усы. Деревянные идолы восточных славян – столбы, в верхней части которых высекались человеческие головы. Этим идолам приносились жертвы: животные, зерно, различные подарки, а иногда и человеческие жертвоприношения. Возле изображения языческих богов происходили гадания, ритуальные жребии, которые совершались таинственными «волхвами».
Волхвы, гадатели, кудесники, бедуины, ведьмы… О волхвах славянских известно очень мало, но Сергей Михайлович Соловьев в своей работе по истории древней России проводит тесную связь от волхвов славянских к волхвам финским, объясняя это близким соседством двух народов; и отмечает, что после принятия христианства, волхвы преимущественно являются на финском севере и оттуда мутят славянские народы.
1. Введение. Мировоззрение и его исторические типы. 2. Мифология: а) мифология как форма общественного сознания; б) мифология - исторический тип мировоззрения; в) изучение и развитие мифологии. 3. Миф и мифологичность: а) сущность мифа; б) основные категории мифа. 4. Миф и религия. 5. Миф XX века. 6. Литература. ш1.5 . - 3 -
1. Введение. Мировоззрение и его исторические типы.
Мировоззрение - система общественных представлений о мире в целом, о совершающихся в нем природных и социальных процессах, об отношении человека к окружающей действительности. Мировоззрение - сложное, разностороннее и многоплановое об- разование. Оно имеет многослойную структуру. Мировоззрение, его структура и содержание не являются чем-то раз и навсегда данным статичным неизменным. На ранних этапах ис- торического развития изменялась роль отдельных компонентов в сис- теме мировоззрения, со временем обновлялось и обогащалось его со- держание. В зависимости от того, какие взгляды преобладают в той или иной совокупности представлений о мире в целом, а также в зависи- мости от способа включения соответствующих взглядов и представле- ний в структуру мировоззрения, способа их обоснования, можно го- ворить о разных типах мировоззрения. В разных обществах, у разных классов господствуют разные типы мировоззрения. . - 4 -
2. Мифология. а) мифология как форма общественного сознания. Мифология - форма общественного сознания; способ понимания природной и социальной действительности на разных стадиях общест- венного развития. В общественном сознании первобытного общества мифология не- сомненно доминировала. Мифология в основном ориентирована на пре- одоление фундаментальных антиполий человеческого существования, на гармонизацию личности, общества и природы. Предпосылкой мифо- логической "логики" служили неспособность человека выделить себя из окружающей среды и нерасчлененность мифологического мышления, на неотделившегося от эмоциональной аффективной среды.Следствием было метафорическое сопоставление природных и культурных объектов, очеловечивание окружающей природной среды,в том числе одушевление фрагментов космоса. Мифологическому мышлению свойственно отчетли- вое разделение субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и сло- ва, существа и его имени, пространственных и временных отношений, происхождения и сущности, безразличия к противоречию и т.п. Объ- екты сближались по вторичным чувственным качествам, смежности в пространстве и времени, выступали в качестве знаков других пред- метов и т.п. Научный принцип объяснения заменялся в мифологии то- тальным генетизмом и этиологизмом: объяснение вещи и мира в целом сводилось к рассказу о происхождении и творении. Мифологии свойс- твенно резкое разграничение мифологического, раннего (сокрально- го) и текущего, последующего (профанного) времени. Все происходя- щее в мифическом времени приобретает значение парадигмы и преце- дента, т.е. образца для воспроизведения. Моделирование оказывает- ся специфической функцией мифа. Если научное обобщение строится на основе логической иерархии от конкретного к абстрактному и от причин к следствиям, то мифологическое оперирует конкретным и персональным, использованным в качестве знака, так что иерархии причин и следствий соответствует гипостазирование, иерархия мифо- логических существ, имеющая систематически ценное значение. То, что в научном анализе выступает как сходство или иной вид отноше- ния, в мифологии выглядит как тождество, а логическому разделению на признаки в мифологии соответствует разделение на части. Миф обычно совмещает в себе два аспекта: диахронический (рассказ о прошлом)
- 5 -
синхронический (объяснение настоящего или будущего). Содержание мифа представлялось первобытному сознанию реаль- ным и даже в высшем смысле реальным, т.к. воплощало коллективный "надежный" опыт осмысления действительности множества поколений, который служил предметом веры, а не критики. Мифы утверждали при- нятую в данном обществе систему ценностей, поддерживали и санкци- онировали определенные нормы поведения. Мифологическое мироощущение выражалось не только в повест- вованиях, но и в действах (обрядах, танцах). Миф и обряд в древ- них культурах составляли известное единство - мировоззренческое, функциональное, структурное, являя собой как бы два аспекта пер- вобытной культуры - словесный и действенный, "теоретический" и "практический".
б) Мифология - исторический тип мировоззрения. На ранних этапах истории выраставшие из материальной практи- ки эмпирические знания об окружающей действительности служили ориентиром в повседневной жизни и первоисточником формирования мировоззрения. Первобытные эмпирические знания тесно переплета- лись с мифологическими и религиозными представлениями.Эти предс- тавления являлись фантастическим отражением действительности, вы- ражением бессилия человека перед стихийными силами природы и ил- люзорным преодолением этого бессилия. Мировоззрение всегда представляет собой интегральный резуль- тат всего многокомпонентного духовного развития данной эпохи. Мифология - это своеобразная форма проявления мировоззрения древнего общества. Поскольку в ней имеются представления о сверхъестественном, она содержит элементы религии. В мифологии отразились также и нравственные взгляды, и эстетическое отношение человека к действительности. Образы мифологии в различном осмыс- лении часто использовались искусством. В идеологии нового и но- вейшего времени понятие мифа используется для обозначения различ- ного рода иллюзорных представлений, оказывающих влияние на массо- вое сознание.
в) Изучение и развитие мифологии. Первые попытки рационального переосмысления мифологического материала предпринимались еще в античности, причем преобладало
- 6 -
аллегорическое истолкование мифологии (у софистов, стоиков, пифа- горейцев). Платон притивопоставил наряду с мифологией философс- ко-символическую ее интерпретацию. Эвгемер (IV-III вв. до н.э.) видел в мифических образах обожествление исторических деятелей, положив начало "эвгемерическому" истолкованию мифов, распростра- ненному и позднее. Средневековые христианские теологии дискреди- тировали античную мифологию, интерес к ней возродился у гуманис- тов эпохи Возрождения, которые видели в ней выражение чувств и страстей эмансипирующейся человеческой личности. Первые попытки сравнительной мифологии были стимулированы открытием Америки и знакомством с культурой американских индейцев. В философии Вико своеобразие "божественной поэзии" мифа свя- зывается с неразвитыми и специфичными формами мышления, сравнимы- ми почти с детской психологией. Философия мифа Вико содержала в зародыше почти все основные последующие направления в изучении мифологии. Деятели французского Просвещения рассматривали мифологию как продукт невежества и обмана, как суеверие. Романтическая филосо- фия мифологии, получившая завершение у Шеллинга, трактовала мифо- логию как эстетический феномен, занимающий промежуточное положе- ние между природой и искусством и содержащей символизацию приро- ды. Основной пафос романтической философии мифа состоял в замене аллегорического истолкования символическим. Во второй половине XIX века друг другу противостояли две ос- новные магистральные школы изучения мифа. Первая из них опиралась на достижения научного сравнитель- но-исторического языкознания и разрабатывала лингвистическую кон- цепцию мифа (А.Кун, В.Шварц, М.Мюллер и др.) Согласно точке зре- ния Мюллера, первобытный человек обозначал отвлеченные понятия через конкретные признаки посредством метафорических эпитетов, а когда первоначальный смысл последних оказывался забыт или затем- нен, в силу семантических сдвигов возникал миф. Впоследствии эта концепция была признана несостоятельной, но сам по себе первый опыт использования языка для реконструкции мифа получил продук- тивное развитие. Вторая школа - антропологическая, или эволюционистская, - сложилась в Великобритании в результате первых научных шагов сравнительной этнографии. Мифология возводилась к анимизму, к не-
- 7 -
коему представлению о душе, возникающему у "дикаря" из размышле- ний о смерти, снах, болезни. Мифология отождествлялась, таким об- разом, со своеобразной первобытной наукой, становящейся якобы не более чем пережитком с развитием культуры и не имеющей самостоя- тельных значений. Серьезные коррективы в эту концепцию внес Дж.Фрайзер, истолковавший миф по преимуществу не как сознательную попытку объяснения окружающего мира, а как слепок магического ри- туала. Ритуалистическая доктрина Фрайзера была развита кембридж- ской школой классической философии. Впоследствии интерес в изучении мифологии сместился в об- ласть специфики мифологического мышления. Леви-Брюль считал пер- вобытное мышление "дологическим", которым коллективные представ- ления служат предметом веры и носят императивный характер. К "ме- ханизмам" мифологического мышления он относил: Несоблюдение логического закона исключенного третьего (объ- екты могут быть одновременно и самими собой и чем-то другим); Закон партиципации; неоднородность пространства; качествен- ный характер представлений о времени и др. Символическая теория мифа, развитая Кассирером углубила по- нимание интеллектуального своеобразия мифа как автономной симво- лической формы культуры, особым образом моделирующей мир. В современном мире изучение мифа продолжается. . - 8 -
3. Миф и мифологичность. а) Сущность мифа Миф - не выдумка и не фантастический вымысел. Миф - наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это - совершенно необходимая категория мыслей и жизни. Так, например, Кант объективность науки связал с субъективностью пространства, времени и всех других категорий. Миф - необходимая категория мыслей и жизни. Это - подлинная и максимально конкретная реальность.Многие мифологи сводят мифо- логию к субъективизму. Тогда миф - выдумка, детская фантазия, он не реален, философски беспомощен наоборот, что он - предмет поко- ления, что он - божественен и свят. Если говорить о мифе как об определенной эпохе в развитии научного сознания, то он - не вы- думка, а содержит в себе строжайшую и определенную структуру и является категорией сознания и бытия вообще. Миф - не идеальное бытие, но жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная действительность. Миф - не научное построение. Многие ученые считают, что мифология - первобытная наука. Научное отношение к мифу предполагает изолированную интеллекту- альную функцию. И мифология и первобытная наука - разные понятия. Миф всегда практичен, эмоционален, жизненен, но это - не начало науки. В данном случае нельзя утверждать, что мифология (та, иная, индийская, египетская, греческая) - это наука вообще, т.е. совре- менная наука. Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями. Первобытная наука тоже эмоциональна, наивно-непосредственна и в этом смысле конечно, мифологична. Но это и показывает, что если бы мифологичность принадлежала к ее сущности, то наука не получила бы никакого самостоятельного исторического развития и история ее была бы историей мифологии. Мифическое сознание совер- шенно непосредственно и понятно; научное сознание обладает вывод- ным логическим характером. Поэтому - уже на первобытной ступени своего развития наука не имеет ничего общего с мифологией. а) нельзя считать, что мифология предшествует науке и что наука появляется из мифа.
- 9 -
"Если брать реальную науку, т.е. науку, реально творимую жи- выми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука ре- шительно всегда не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, почерпывая из нее свои исходные интуиции". [1] Примеры существуют в работах различных философов. Например, Декарт - основатель новоевропейского рационализма и механицизма - мифолог, т.к. начинает свою философию со всеобщего сомнения, даже относительно Бога. И это только потому, что такова его собствен- ная мифология, такова вообще индивидуалистическая и субъективис- тическая мифология, лежащая в основе новоевропейской культуры и философии. Аналогичные примеры можно проследить и в работах Канта. Не менее мифологична и другая наука, не только "первобытная", но и всякая. Например, механика Ньютона, которая построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства, т.е. по мнению А.Ф. Ло- сева построена на мифологии нигилизма. Сюда же относится учение о бесконечном прогрессе общества и социальном уравнении, теория бесконечной делимости материи. Вывод: наука не рождается из мифа, но наука не существует без мифа, она всегда мифологична. Но чистая мифология и чистая наука очень далеки друг от дру- га. Миф - не научное построение, но "живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вненаучную, чисто мифическую истинность, достоверность и принципиальную зако- номерность и структуру. [2] Миф - не метафизическое построение. Метафизика говорит о чем-то необычном, высоком, "потустороннем", и мифология говорит о чем-то необычном, высоком, "потустороннем" Но путать мифологию с метафизикой нельзя. а) Миф - это сказка. Но для кого? Для того, кто сам живет этим мифом, т.е. для мифического создания. Миф - не сказочное бы- тие. Это - самое реальное и живое, самое непосредственное и даже чувственное бытие. Характеризуя миф как сказочную деятельность, мы выражаем свое выражение к нему, т.е. характеризуем самих себя, а не миф. б) Метафизика - есть наука, или пытается быть наукой о "сверхчувственном" и об отношении его к "чувственному", а мифоло-
- 10 -
гия - не наука, а жизненное отношение к окружающему. Миф не научен и не требует никакой специальной работы мыслей. Для метафизики же нужны доказанные положения, приведенные в систему выводы, продуманность языка, анализ понятий. в) Для мифического сознания все ясно и чувственно ощутимо. Не только языческие мифы поражают своей постоянной телес- ностью и видимостью, осязаемостью. Таковы в полной мере и христианские мифы, несмотря на общеп- ризнанную несравненную духовность этой религии. И индийские, и египетские мифы не содержат в себе специально философских или фи- лософско-метафизических интуиций или учений, хотя на их основании могли возникнуть соответствующие философские конструкции. Если взять исходные и центральные пункты христианской мифо- логии, то можно видеть, что они тоже суть нечто чувственно-явлен- ное и физически осязаемое. Миф - не схема, не аллегория, а символ. Понятие символа от- носительно. Иногда одна и та же выразительная форма, смотря по способу соотношения с другими смысловыми выразительными или ве- щественными формами, может быть и символом, и схемой, и аллегори- ей одновременно. Анализ определенного мифа может вскрыть, что в нем символ, схема, или аллегория. Так, лев пусть аллегория гордой силы, а ли- са - аллегория хитрости. Жизнь и смерть Пушкина можно сравнить с лесом, который долго сопротивлялся и отстаивал свое существование, но в конце концов не выдержал борьбы с осенью и погиб. У Кольцова - прекрасное избражение леса, имеющее значение совершенно самостоятельное и в своей буквальности весьма худо- жественное и символичное. Миф, рассматриваемый с точки зрения своей символической при- роды, может оказаться сразу и символом, и аллегорией.Также он мо- жет оказаться двойным символом. Существуют примеры символического мифологизирования света, цветов и других зрительных явлений при- роды. Например, описание Луны, Солнца, неба у разных писателей и поэтов различно, однако подразумевают они одно и то же. Наиболее яркие описания в творчестве Пушкина, Тютчева, Баратынского. Отсюда вывод: миф - это не только схема или только аллего-
- 11 -
рия, но всегда прежде всего символ, и, уже будучи символом, он может содержать в себе схематические, аллегорические и усложнен- но-символические слои. Миф - личностная форма. Исходя из предыдущих описаний мифа можно сказать, то "миф - бытие личностное или, точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности".[3] Личность предполагает прежде всего самосознание. Личность тем и отличается от вещи. Поэтому отождествление ее - частичное - с мифом оказывается совершенно несомненным. Всякая живая личность так или иначе миф, как бы миф в широком смысле. Личность - миф не потому, что она личность, а потому, что она осмысленна и оформле- на с точки зрения мифического сознания. Неодушевленные предметы, например кровь, волосы, сердце и пр. - тоже могут быть мифичными, но не потому, что они - личнос- ти, а потому, что они поняты с точки зрения личностно-мифического сознания. а) Немало описано мифических представлений пространства и времени. Времена сокращаются и остается только будущее. В Персидской религии господствует идея будущего, но она бо- лее земная и менее богатая. Тут - антимистическая воля к культу- ре. Отсюда восхваление крестьянина и скотовода. Тут не Бог спаса- ет человека, а человек сам себя, водворяя добрый порядок в мире. В индийской философии - обратное мифическое представление времени. Тут тоже ожидание конца времени. Но этот конец будет дан сквозь ясность и глубину мыслей. Здесь не конец времени спасет людей, а уничтожение всех времен вместе со всем их содержанием. В Китайской религии преодолевается не время, а изменения во времени. Бытие тут - вне временного потока. Небо, Время у китай- цев не созданы. В Египетской религии восприятие времени сходно с китайским. Тут хотят сохранить и увековечить реальную жизнь человека, его тело и все его члены. Отсюда практика бальзамирования. Греческая религия впервые дала подлинное ощущение времени как настоящего. Тут - длительность, но без индийской безнадежнос- ти и гибели, постоянство, но без китайского оцепенения, ожидание будущего, но без игнорирования природного процесса. Здесь вечное и временное сливаются в настоящее. Воемя и вечность - актуальная
- 12 -
бесконечность. Христианская проблема времени в целом близка к древнегреческой. Миф - историзация и просто история того или другого личного бытия, вне значимости его как бытия абсолютного и даже вне его субстанциональности. Миф подвижен; он трактует не об идеях (как религия), а о со- бытиях, и притом чистых событиях, т.е. таких, которые именно на- рождаются, развиваются и умирают, без перехода в вечность. В истории, в связи с этим есть определенная относительность и несамостоятельность; она всегда зависима и предполагает нечто неподвижное и учтойчиво-смысловое. Итак, история - становление бытия личностного и миф - это история. История - ряд фактов, причинно связанных между собою. И эти факты приняты, поняты и принимаемы (с точки зрения личностного бытия). В историческом процессе можно различать три слоя с точки зрения А.Ф.Лосева: 1. Во-первых, тут перед нами природно-вещественный слой. Ис- тория - это действительно ряд фактов, причинно влияющих друг на друга, вызывающих друг друга, находящихся во всестороннем прост- ранственно-временном общении. История - это не природа и не раз- вивается по типу природных процессов. "И не история есть момент в природе, но, всегда природа есть момент истории". [4] 2. Во-вторых, поскольку история есть становление фактов по- нимаемых, фактов понимания, она всегда есть тот или иной модус сознания. Факты истории должны быть так или иначе фактами сознания. Первый слой исторического процесса омифичен, тогда как вто- рой слой доставляет мифу его фактический материал и служит как бы ареной, где разыгрывается мифическая история. В мифической истории мы начинаем видеть живых личностей и живые факты; картина истории становится обозримым и ощутимым це- лым. Для мифа не только "исторична" история в обыкновенном смыс- ле. Исторична всякая личность, всякое личное общение, всякая мельчайшая черта или событие в личности. 3) В-третьих, исторический процесс завершается еще одним
- 13 -
слоем. История - самосознание, становящее ся, зреющее и умирающее самосознание. Творчески данное и активно выраженное самосознание - это слово. Миф - "поэтичен" и без поэзии, точнее без слова - миф никог- да не прикоснулся бы к глубине человеческой личности. Вывод: "миф - есть в словах" данная личностная история. [5] б) Основные категории мифа. Мифы - архаическое повествование о деяниях богов и героев, за которыми стояли фантастические представления о мире, об управ- ляющих им богах и духах. В первобытной мифологии обычно рассказы- валось о картине мира, о происхождении его элементов. Генетически и структурно мифы тесно связаны с обрядами. Отделение от ритуалов и десакрализация привели к превращению мифов в сказки. К древним мифам восходят и архаичные формы герои- ческого эпоса, в историческое время мифы широко используются как элементы поэтического языка в широком смысле. Самой фундаментальной категорией мифов являются мифы этиоло- гические и космологические, описывающие творение мира, происхож- дение людей и животных (часто в связи с тотимическими представле- ниями), особенности рельефа различных обычаев и обрядов и т.п. На архаической стадии творение часто изображалось как "добывание" культурным героем элементов природы и культуры, как их изготовле- ние демиургом или порождением первопредком. Процесс творения мира часто представлялся как превращение хаоса в космос путем посте- пенного упорядочивания, которое сопровождалось борьбой богов или героев с демоническими силами. Формирование космоса обычно пред- полагало отделения неба от земли, выделение суши из первичного океана, появление трехчастной структуры (мифы небесный, земной, подземный) в центре которой часто помещалось мировое дерево. Особую категорию составляют солидарные мифы - тесно связан- ные с аграрными обрядами, рассказы об исчезающих - возвращающихся богах и героях. У более развитых народов древности существовали эсхатологи- ческие мифы, описывающие грядущую гибель космоса, за которой сле- дует или не следует его возрождение. В мифах наряду с космическими темами разрабатывались и такие
- 14 -
биографические мотивы, как рождение, происхождение, брак, смерть мифических героев. Мифические сказания могут складываться и вок- руг исторических лиц.
4. Миф и религия. Миф - не специально религиозное создание. Религия и мифология - обе живут самоутверждением личности. Всякая религия - та или иная попытка утвердить личность в бытии вечном, связать ее с абсолютным. Религия хочет спасения личности и это, прежде всего, определенного рода жизнь. Но она - не мировоззрение. Религия - осуществленность мировоззрения ве- щественная субстанция морали. Мифология же не должна быть религиозной. Миф может существо- вать без вопросов о грехопадении, спасении, оправдании, очищении. Мифология диалектически - невозможна без религии, ибо она есть нечто иное, как отраженность чистого чувства и его объектив- ного кореллято-художественного образа - в религиозной сфере. Религиозная философия ближе всего стоит к превращению бога в сознательно выработанную иллюзию, поскольку она строит систему гипотез, для защиты потерявших всякий кредит старых мифов и рели- гиозных преданий. Место и роль мифа в религиозной философии скрывает проблема "демифилогизации". Она была выдвинута в 1941 г. протестантским теологом Р.Бульт Манном. Конфликт между христианским мифом и сов- ременной наукой "разрешается" им за счет различения в христианс- ком учении "благой вести", и ее мифологического облачения, сос- тавляющего лишь внешнюю форму, приспособленную к мировоззрению той исторической эпохи, когда это "весть" впервые достигает лю- дей. Поэтому миф не имеет собственной ценности; он сохраняет или теряет ценность в зависимости от решения верующего, для которого миф является только символом, открывающим путь к Богу. Специфика совмещения мифа и философии в рамках религиозной философии, как и философия религии, нуждается в глубоком и тща- тельном исследовании.
5. Миф XX века. Миф, т.е. специфически обобщенные отражения действительности выступающие в форме чувственных представлений и фантастических
- 15 -
одушевленных существ, всегда играл значительную роль в религии и религиозной философии. Для XX века большое значение приобретает политический миф, ведущий к санкранизации государства, "нации", расы", и т.д., что с наибольшей полнотой появилось в идеологии фашизма. Причем ис- пользуемый миф оказывается то традиционно религиозным, как древ- негерманская мифология; то сконструированным в рамках буржуазной философии; то демагогически абсолютизированной реальной общ- ностью, как "нация", "народ" и др. Некоторые особенности мифологического мышления могут сохра- няться в массовом сознании наряду с элементами философского и на- учного знания, строгой научной логикой. При некоторых условиях массовое сознание может служить поч- вой для распространения "социального" или "политического" мифа, но в целом мифология как ступень сознания исторически изжила се- бя. В развитом цивилизованном обществе мифология может сохранять- ся не только фрагментарно, спорадически на некоторых уровнях. Различные формы общественного сознания и после окончательно- го выделения из мифологии продолжали пользоваться мифом как своим "языком", расширяя и по новому толкуя мифологические символы. В частности, в XX веке наблюдается также сознательно обраще- ние некоторых направлений литературы к мифологии (Дж.Джойс, Т.Манн, Ж.Котто и др.), причем имеет место как переосмысление различных традиционных мифов, так и мифотворческтво - создание собственных поэтических символов. . - 16 -