Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Эндрю Бервик, Лондон – 2011
Андерс Беринг Брейвик
2083
ЕВРОПЕЙСКАЯ
ДЕКЛАРАЦИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ
Содержание:
ОТ АВТОРА
Об этом сборнике
Распространение этой книги
Приоритетная задача – перевести книгу на немецкий, французский и испанский языки
Извлечение информации из документа или конвертация из файла Word в PDF-файл + сервисы по переводу
Чтение с использованием Kindle/Nook/iPad
Распечатка Word-файла на бумаге
Жертвы, принесенные при создании сборника
Послание от автора/создателя сборника
ВВЕДЕНИЕ В СБОРНИК «2083» Политическая корректность. Краткая история идеологии
КНИГА 1
1. ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ О ФАЛЬСИФИКАЦИИ НАШЕЙ ИСТОРИИ, А ТАКЖЕ О ДРУГИХ ФОРМАХ КУЛЬТУР-МАРКСИСТСКОЙ/МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЙ ПРОПАГАНДЫ
1.1 Исторический ревизионизм (Негационизм)
1.2 Общая характеристика европейского исламского негационизма
1.3 Провал западных университетов
1.4 Мирная религия? Война ислама против мира
1.5 Ислам – что должен знать о нем Запад.
1.6 Европейских рабы, арабские хозяева
1.7 Гиндукуш, крупнейший геноцид в истории человечества
1.8 Дополнительная информация о Гиндукуше
1.9 Чем на самом деле были крестовые походы
1.10 Крестоносцы и современность
1.11 Факторы, которые привели к крестовым походам
1.12 Современные последствия крестовых походов
1.13 История исламской Османской турецкой империи
1.14 Право первой брачной ночи – узаконенное изнасилование христианок в османской империи
1.15 Джихад и геноцид христиан в Османской империи и Турции: армянский, греческий и ассирийский геноциды
1.16 Турция: назад в будущее?
1.17 Падение христианского государства в Ливане
1.18 Битва при Пуатье (732 г.), Первая исламская волна
1.19 Венская битва (1683 г.), Вторая исламская волна
1.20 Европейские герои – участники крестовых походов, лучшие воины, легенды
1.21 Противостояние Запада исламской науке и религии
1. 22 Исторически, Босния – это сербская земля
1.23 Кто же такие «боснийцы»?
1.24 История исламской демографической войны в Косово
1.25 Мифы и политика. Происхождение мифа о толерантном плюралистическом мусульманском обществе
1.26 Палестина для сирийцев?
1.27 Краткий обзор: Исторические акты государственной измены европейских правительств.
1.28 Дальнейшие исследования
ОТ АВТОРА
Об этом сборнике
«Люди, которыми восхищается европейское общество, – самые дерзкие лжецы; люди же, которые более всего ему омерзительны, – это те, кто пытается сказать ему правду».
По ссылкам ниже вы можете увидеть фильм-презентацию. Неизвестно, как долго они будут доступны, поэтому надо подумать о резервном копировании:
http://www.youtube.com/watch?v=vQOfH8Dj1mw
http://www.veoh.com/watch/v21123164bZCBQeZ83
После долгих лет работы первая редакция сборника «2083 – Европейская декларация независимости» была завершена. Если вы получили эту книгу, то вы либо один из моих бывших 7000 друзей-патриотов с Facebook, либо друг кого-либо из этих 7000. Если вы обеспокоены будущим Западной Европы, то, несомненно, найдете эту информацию как интересной, так и вполне точно отражающей ситуацию. Я потратил несколько лет на написание, исследование и сбор этой информации, также я израсходовал бóльшую часть моих с трудом заработанных средств (более 300 000 евро). Я не хочу никакой компенсации за это. Это мой подарок для вас, патриотов.
Основную часть информации, представленной в данном сборнике (3 книги), наши правительства и политкорректные средства массовой информации (СМИ) скрывают от европейцев. Более 90% Евросовета и государственных парламентариев, а также более 95% журналистов являются сторонниками идеи европейского мультикультурализма, поддерживая тем самым грядущую исламизацию Европы; тем не менее, у них нет разрешения европейских народов на реализацию этих идей.
В компендиуме «2083 – Европейская декларация независимости» приведено более 1000 страниц документов, подтверждающих, что страх перед исламизацией можно назвать каким угодно, только не иррациональным.
В книге подняты следующие темы:
Данная книга представляет собой сборник решений и стратегий, касающихся вопросов идеологии, практики, тактики, организации и риторики для всех индивидов и движений, разделяющих идеи патриотизма. Книга предназначена для всех, кто причисляет себя как к лицам умеренных взглядов, так и к культурным консерваторам/националистам.
Сюда включены также демографические исследования, историческая статистика, прогнозы и идеи по различным темам, связанным с текущей и будущей битвой за Европу. Сборник охватывает большинство тем, связанных с историческими событиями и аспектами прошлого и настоящего Исламского Империализма, которые ныне замалчиваются или искажаются нашими научными кругами по указанию западноевропейской культур-релятивистской элиты (культурный релятивизм = культурный марксизм). Предлагается тщательный анализ ислама, который неизвестен большинству европейцев. Рассказывается, как создавались и реализовывались такие политические доктрины, как мультикультурализм/культурный марксизм/культурный релятивизм.
Мультикультуралисты/культур-марксисты обычно действуют под личиной гуманизма. Большинство из них антинационалисты и желают произвести деконструкцию европейской идентичности, традиций, культуры и даже национальных государств.
Как нам известно, корень всех проблем Европы кроется в недостатке национального самосознания (национализма). Многие до сих пор пугаются националистических политических доктрин, полагая, что если мы снова обратимся к этим принципам, то внезапно из ниоткуда выпрыгнут новые «гитлеры», и случится конец света. Однако очевидно: растущее число националистов в Западной Европе систематически заглушается, подавляется и преследуется стоящими сейчас у власти мультикультуралистами/культурными марксистами. И началось это еще в 1945 году. Этот иррациональный страх националистических доктрин ведет к нашему национальному и культурному суициду – вот из-за чего Европа ежегодно все более и более наводняется мусульманами. И эта книга преподносит единственное решение этим проблемам.
Нельзя ни победить, ни обратить вспять исламизацию Западной Европы, не отказавшись от политических доктрин мультикультурализма/культурного марксизма. Я написал сам примерно половину этого сборника. Остальная часть – подборка из работ нескольких отважных людей со всего света. В самом начале я планировал добавить еще и базу данных с высококачественными иллюстрациями, но тогда файл стал бы непрактично большим, что затруднило бы его дальнейшее распространение.
Распространение этой книги
Содержимое этого сборника принадлежит всем и может свободно распространяться любым из доступных методов и способов. В сущности, я прошу вас только об одном: я прошу передать эту книгу всем вашим знакомым. Не думайте, что этим займется кто-то другой. Сделайте это сами. Если мы, западноевропейское сопротивление, потерпим поражение или станем апатичными, то падет и Западная Европа. А вместе с ней – и ваша свобода, и свобода ваших детей. Важно, жизненно необходимо, чтобы каждый узнал правду до того, как система изживет себя, т.е. в ближайшие 20-70 лет. Так что я смиренно прошу вас передать эту книгу стольким патриотично настроенным людям, скольким сможете. Я более чем уверен: распространение этой книги среди европейских патриотов будет очень весомым вкладом в нашу победу, так как в этом сборнике, в трех его книгах – то оружие, которое потребуется нам для победы в культурной войне, разразившейся на земле Западной Европы.
Как уже упоминалось, данный сборник создан на основе работ нескольких отважных людей со всего света. На обработку и написание книги у меня ушло более трех лет. Ни у кого из тех, чьи материалы я использовал, я не спрашивал на то разрешения – по соображениям безопасности и здравого смысла, разумеется. Тем более что большинство из них и так сделали свои материалы доступными. Нужды большинства важнее нужд единиц – вот почему я решил позволить свободное распространение и перевод этого сборника. Считайте это моим личным подарком и вкладом в общее дело. По этой же причине, к слову, источники не указаны в тексте. Тем не менее, не забывайте об авторе, когда используете материал этой книги.
По существу, авторское право на этот сборник принадлежит всем европейцам, всему европейскому миру, и книгу можно распространять и переводить без ограничений. Эффективное распространение будет возможным, если те, кто согласен, по крайней мере, с частью его содержания, принципов или идей, будут способствовать распространению информации. Раз вы уже его читаете, то, должно быть, знаете, что многие люди будут заинтересованы в приобретении этого сборника (3 книги). Давайте используем этот импульс себе на пользу, т.к. он наверняка будет полезен в нашей борьбе.
Я полагаюсь на то, что вы распространите всю книгу или ее часть среди настолько большого числа патриотически настроенных европейских активистов, насколько это возможно. Дайте им знать, что происходит, и что необходимо всем и каждому из нас. В конце концов, мы не только имеем право сопротивляться текущему развитию ситуации – наш долг как европейцев предотвратить уничтожение нашей идентичности, нашей культуры и наших национальных государств! Пожалуйста, помогите разослать сборник насколько можно большему количеству европейских патриотов во всех 26 европейских странах. Это только начало!..
В Книгу 3 включено «заявление об отказе от ответственности», согласно которому каждому позволено распространять содержимое без нарушения любых европейских законов. Если вы все еще сомневаетесь, то вы вольны удалить или изменить формулировки в некоторых главах перед распространением.
Пригодится любая помощь в распространении этой книги через различные торренты, блоги, веб-сайты, Facebook, Twitter, на форумах и прочих ресурсах. Это действительно единственный в своем роде, уникальный и прекрасный инструмент, который может и должен использоваться всеми культурными консерваторами в ближайшие десятилетия.
Приоритетная задача – перевести книгу на немецкий, французский и испанский языки
Я особенно сильно рекомендую французским, немецким и испанским патриотам взять на себя ответственность и удостовериться, что этот сборник как распространяется в ваших странах, так и переводится на ваши языки. Он должен быть распространен по торрентам, веб-сайтам, группам в Facebook и прочим политическим группам с высокой концентрацией культур-консерваторов/националистов/патриотов. Я потерпел неудачу при распространении сборника среди франко- , германо- и испаноговорящих патриотов из-за языковых барьеров. Следовательно, необходимы те, кто ускорит процесс и возьмет ответственность за его распространение среди как можно большего количества человек. Если вы лично слишком заняты или не способны помочь перевести его, пожалуйста, свяжитесь с одним из множества консервативных/националистских писателей/интеллектуалов/журналистов в своей стране. Свяжитесь с личностями, о которых вам известно, что они не боятся действовать за гранью политкорректности. Мы, правое крыло Европейского движения сопротивления, полагаемся на эффективное распространение жизненно важной информации, включенной в этот сборник. Эффективное распространение этой книги среди всех националистов Европы может существенно помочь будущей смене наших нынешних режимов. Я действительно надеюсь, что кто-то возьмет на себя эту очень важную задачу и поможет; потому что кто, если не вы...
Извлечение информации из документа или конвертация из файла Word в PDF-файл + сервисы по переводу
Можно легко конвертировать документ из файла Word в PDF-файл или любой другой формат, если у вас есть программа Microsoft Word/Office (желательно, Word 2007 или новее). Если у вас нет этой программы, вы можете скачать бесплатную «Word Viewer», которая позволяет просматривать, печатать и копировать документы Word, даже если у вас не установлен Word. Просто выполните поиск по ключевым словам «Word Viewer» на сайте http://www.microsoft.com/downloads, или используйте следующую прямую ссылку на скачивание:
http://www.microsoft.com/downloads/details.aspx?displaylang=en&FamilyID=3657ce88-7cfa-457a-9aec-f4f827f20cac.
Вы также можете просто купить полный пакет Office или загрузить бесплатную пробную версию с сайта Microsoft http://office.microsoft.com, или же отправиться на один из следующих торрент-сайтов, чтобы скачать его бесплатно:
1. thepiratebay.org
3. torrentreactor.net
5. torrentz.com
2. btscene.com
4. extratorrent.com
6. btmon.com.
Вы должны сначала загрузить торрент-клиент. Лучший торрент-клиент (uTorrent) можно скачать здесь: www.utorrent.com. Если вы хотите использовать Word 2007 в течение более чем 60-дневного пробного периода, вполне вероятно, вам придется скачать серийный код, который позволяет полностью разблокировать программное обеспечение, или, по крайней мере, продлить испытательный срок на 6-12 месяцев.
Я выбрал для рассылки сборника файл Word по следующим причинам:
1. MS Word является одним из наиболее распространенных и популярных программных форматов.
2. Значительно легче редактировать документ, по сравнению с PDF.
3. Файл Word существенно меньше, чем PDF-файл (3,5 Мб против 8-10 Мб).
4. Качество изображения сохраняется гораздо лучше, чем в PDF.
5. Распространение: легче избежать спам-фильтров с файлом размером менее 5 Мб.
Поскольку я выбрал для отправки документа формат Word, можно легко извлечь всю информацию и изображения из файла. Я сознательно избегал блокировки документа по этой причине. Если вы хотите извлечь изображения из файла, вы можете сделать следующее:
1. Просто откройте MS Paint (стандартная программа Windows), скопируйте изображение в буфер обмена из Word и вставьте его в Paint. Затем сохраните изображение в Paint как JPG или любой другой формат.
Файл можно легко конвертировать в PDF или любой другой формат, если нужно. Просто сохраните файл в Word как PDF. Что касается извлечения из PDF: несколько программ, включая последние версии Adobe Acrobat, позволяют конвертировать и извлекать данные. Поищите в Google фразу «PDF to Word converter» или скачайте этот конвертер: http://www.hellopdf.com/download.php.
Что касается бесплатных и хороших сервисов онлайн-перевода, то Google предлагает мощный и относительно точный инструмент: http://translate.google.com.
Чтение с использованием Kindle/Nook/iPad
Nook и iPad – аппаратные платформы (с ЖК-экраном), хорошо подходящие для чтения электронных книг и прочих цифровых данных. Бывшие в употреблении стоят $100-$200.
Кроме того, есть карманные устройства, типа iPhone. Все, что вам требуется – выбрать Word как входящий источник, и Kindle/Nook/iPad как исходящий, и переместить файл.
Распечатка Word-файла на бумаге
Успешные самиздатовцы сейчас используют выгоду, предоставляемую службами «печати по требованию», где им не требуется тратить деньги на оплату печати или на оснастку и рыночные сборы.
Сервис «печати по требованию» (print-on-demand, POD), иногда называемый «изданием по требованию», – это технология печати и бизнес-процесс, в котором новые копии книги не отпечатываются, пока не будет получен заказ на них. Многие малые типографии заменили их обычное типографское оборудование на поддерживающее такую технологию или заключили договоры с теми, кто ее использует.
Когда потребители заказывают книги, самиздатовские сервисы типа cafepress.com и другие (см. перечень) отпечатывают по запросу столько книг, сколько нужно, и они же отгружают их и принимают платеж по заказам. Эти самиздатовские сервисы принимают для загрузки цифровой контент, такой, как файлы Word и PDF. Впрочем, ввиду неоднозначного содержимого этой книги, тем, кто будет делать первые заказы, нужно быть внимательными, и, возможно, нужно будет вырезать определенные главы, прежде чем использовать подобные коммерческие сервисы.
Сервисы самиздата «книги по запросу»: lulu.com, xlibris.com, authorhouse.co.uk, unibook.com, createspace.com, webook.com, spirepublishing.com, createbooks.com, cafepress.co.uk, selfpublishing.com, trafford.com, booksurge.com, booksondemand.com, infinitypublishing.com, lightningsource.com, blurb.com.4
Справочник по самиздату: http://www.masternewmedia.org/self-publish-your-book-guide-to-the-best-self-publishing-services/
Предисловие к форматированию электронных книг: http://toc.oreilly.com/2008/04/ebook-format-primer.html.
Жертвы, принесенные при создании сборника
Я провел в общей сложности 9 лет своей жизни, работая над этим проектом. Первые пять лет были потрачены на подготовку и создание финансовой базы, а последние три года – на работу с исследованиями, компиляцию и написание. Создание этого сборника стоило мне, в общей сложности, 317 000 евро (130 000 евро было потрачено из моего кармана и 187 500 евро – потеря дохода в течение трех лет). Все это, однако, едва ли существенно по сравнению с жертвами, принесенными в связи с распространением этой книги, фактически маркетинговыми операциями. Важность распространения правды и эффективных стратегий не может недооцениваться, так как это – самая суть нашего сегодняшнего сопротивления.
Я надеюсь, что вы найдете время, чтобы прочитать эту книгу. Некоторые аспекты работы действительно уникальны, и на сегодняшний день не существует похожего сборника. Не позволяйте темам, обсуждаемым в книге, потрясти вас слишком сильно. Многие из них могут показаться полным абсурдом или слишком радикальными на сегодняшний день, но в течение нескольких десятилетий вы поймете их значимость для нашей борьбы.
Так или иначе, если содержимое выводит вас из себя до такой степени, что вам хочется удалить документ, я бы очень рекомендовал вам все же сохранить его на флешке и отложить в безопасное место. Потому что, по всей видимости, вам все же захочется прочитать его в свое время. В конце концов, все мы можем игнорировать основополагающие аспекты реальности довольно долго.
Послание от автора/создателя сборника
Я надеюсь, вам понравится этот сборник. Сейчас он предлагает самую полную базу ориентированных на решения тем. Как было отмечено, я хочу попросить у вас только одно: распространите эту книгу среди ваших друзей и попросите их сделать то же самое, особенно среди тех, кто настроен патриотично. Пожалуйста, помогите нам и себе, своей семье и друзьям, распространяя инструменты, которые обеспечат нашу победу, потому что правда должна зазвучать. Это не только наше право, но и наш долг – внести вклад в сохранение нашей идентичности, нашей культуры, нашего национального суверенитета, предотвратив происходящую исламизацию. Не может быть никакого Движения Сопротивления, если отдельные люди, вроде нас, откажутся от своего вклада.
Мультикультурализм (культурный марксизм/политкорректность), как вы знаете, является основной причиной продолжающейся исламизации Европы, что привело к текущей исламской колонизации Европы посредством демографической войны (при содействии наших лидеров). Этот сборник представляет собой решения и точно объясняет, что требуется от всех и каждого из нас в ближайшие десятилетия. Каждый может и должен содействовать в той или иной мере, это только вопрос желания.
Время имеет существенное значение. У нас есть лишь несколько десятилетий для консолидации достаточного уровня сопротивления перед тем, как наши главные города будут полностью демографически перегружены мусульманами. Обеспечение успешного распространения этого сборника среди как можно большего числа европейцев внесет значительный вклад в наш успех. Это может стать единственным способом избежать нашего настоящего и будущего превращения в зимми (порабощения) под управлением исламского большинства в наших собственных странах.
Я не мог разослать этот сборник многим людям по разным причинам. Поэтому я искренне надеюсь на ваше содействие. Следует отметить, что английский язык является моим вторым языком, и из-за определенных мер безопасности я не мог профессионально отредактировать и вычитать текст. Излишне говорить, что есть потенциал для его литературного улучшения. Таким образом, считаю его «первым проектом издания». Сейчас ответственность ложится на вас, так как я, по понятным причинам, не смогу развивать его дальше.
Всем людям с соответствующими навыками предлагается внести свой вклад во второе издание этого сборника, путем совершенствования и расширения его там, где это необходимо.
Искренний и патриотический поклон,
Эндрю Бервик,
Лондон, Англия – 2011
Рыцарь-юстициарий, коммандер Ордена Тамплиеров Европы и один из нескольких лидеров национального и Общеевропейского Патриотического Движения Сопротивления
При содействии братьев и сестер в Англии, Франции, Германии, Швеции, Австрии, Италии, Испании, Финляндии, Бельгии, Нидерландах, Дании, США и т.д.
ВВЕДЕНИЕ В СБОРНИК «2083»
Вводная глава объясняет как «культур-марксизм» постепенно проник в наши послевоенные общества. Важно понять, как это началось, чтобы осмыслить наши текущие проблемы. Глава была написана специально для США, но применима также и к Западной Европе.
Фонд «Свободный конгресс»
«ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОРРЕКТНОСТЬ. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ИДЕОЛОГИИ»5
под редакцией Уильяма С. Линда
2004
ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ?
Одно из важнейших открытий консерватизма заключается в том, что все идеологии ошибочны. Идеология берет интеллектуальную систему, продукт одного или нескольких философов, и говорит «должно быть так, эта система верна». Но реальность неизбежно опровергает эту систему, чаще всего по многим пунктам. Идеология же, по своей природе, не может подстраиваться под реальность. Сделать это – все равно, что отказаться от системы.
Поэтому реальность должна быть подавлена. Если за идеологией стоит сила, она использует эту силу для такого подавления. Она запрещает писать или говорить об определенных фактах. Ее цель – предотвратить не только выражение, но даже возникновение мыслей, противоречащих тому, что «должно быть верным». В результате – неизбежный концентрационный лагерь, Гулаг и могила.
Но что происходит сегодня с европейцами, которые считают, что существуют различия между этническими группами, или что традиционные социальные роли мужчины и женщины отражают их различную природу, или что гомосексуализм – это неправильно с моральной точки зрения? Если они являются публичными фигурами, то их обольют грязью, и они вынуждены будут пресмыкаться в бесконечных извинениях. Если они студенты, то столкнутся с самоуправством руководства университета и, возможно, будут отчислены. Если они работники частных компаний, то могут потерять работу. В чем их преступление? В том, что они противоречат новой идеологии ЕвроССР – «политкорректности». Но что такое политкорректность? Марксисты использовали этот термин почти 80 лет в качестве синонима «генеральной линии партии». Можно сказать, что политкорректность – это генеральная линия истеблишмента современной Западной Европы; никто из тех, кто посмеет противоречить ей, не сможет стать частью истеблишмента. Но это, тем не менее, ничего не говорит нам о том, что же такое политкорректность.
Мы должны постараться ответить на этот вопрос. Единственный способ понять любую идеологию – это посмотреть на ее исторические предпосылки, ее метод анализа и ее ключевые компоненты, такие как место в высшем образовании и связь с движением феминизма.
Если мы рассчитываем одержать победу и восстановить в наших странах свободу мысли и самовыражения, то нам нужно знать врага. Нужно понять, что же такое «политическая корректность». Как вы вскоре увидите, если мы сможем выявить настоящие истоки и природу политкорректности, то совершим гигантский шаг к ее преодолению.
КАК ВСЕ НАЧАЛОСЬ. ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ КАК КУЛЬТУР-МАРКСИЗМ
Большинство европейцев вспоминают 50-е годы прошлого века как хорошее время. Наши дома были в безопасности, вплоть до того, что люди не утруждали себя запиранием дверей. Государственные школы были, в целом, отличными, и проблемами считались такие вещи, как разговоры во время уроков и беготня по коридорам. Большинство мужчин относилось к женщинам, как к леди, и большинство леди тратили время и усилия ради создания хороших домохозяйств, прилежно воспитывая своих детей и помогая обществу волонтерской работой. Дети вырастали в полных семьях, и матери встречали их дома, когда они возвращались из школы. Развлечения были чем-то таким, от чего могла получить удовольствие вся семья.
Что же случилось?
Если мужчина из пятидесятых внезапно окажется в Западной Европе двухтысячных, он с трудом сможет узнать свою страну. Он будет подвергаться постоянной опасности быть ограбленным, лишиться своей машины из-за угона, или стать жертвой чего похуже, потому что он не приучен жить в постоянном страхе. Он не будет знать, что не должен появляться в некоторых частях города, что его машина должна быть не просто заперта, но и оснащена сигнализацией, что ему лучше не ложиться спать, не закрыв окна и двери и не установив электронную систему безопасности.
Если бы он взял с собой и свою семью, то он и его жена, скорее всего, отправят своих детей в ближайшую государственную школу. Когда днем дети вернутся домой и расскажут родителям про то, как проходили металлодетектор, чтобы попасть внутрь здания, как другой ребенок дал им «веселый белый порошок» и про то, как их учили, что гомосексуальность – это нормально и хорошо, – родители придут в шок.
А на работе этот мужчина закурит, бросит «привет, красавица» своей коллеге, и расскажет, как рад был узнать, что фирма назначила парочку цветных на высокие должности. Любое из этих действий сразу же навлечет на него выговор. Все вместе – и этот человек уже уволен.
Когда жена пойдет в город за покупками, на ней будут красивое платье, шляпа, и, может быть, перчатки. Вряд ли она поймет, почему люди глазеют на нее и кидают вслед обидные слова.
А когда вся семья после ужина усядется перед телевизором, они вряд ли поймут, как порнография из журналов для взрослых оказалась в эфире.
Да если бы они только могли, эти люди из 50-х, то сразу же вернулись бы в свое время и рассказывали бы о своем путешествии леденящую душу историю. Историю о нации, разложившейся и деградировавшей с фантастической скоростью, менее чем за полвека скатившейся от прекраснейшей страны в мире до страны третьего мира, погрязшей в насилии, гвалте, наркотиках и грязи. Падение Рима в сравнении с этим – рождественская история.
Но как же так случилось?
За последние 50 лет Западная Европа, как в свое время Россия, Китай, Германия и Италия, подчинилась особой силе. Эта сила – идеология. Именно она пришла на смену традиционной культуре, именно идеология изменила ее, исказила, отодвинула на второй план. И вместе с идеологией пришли страх и разрушение. Той же России, чтобы оправиться от последствий коммунистического строя, потребуется поколение. Если она вообще, конечно, сможет восстановиться после этого.
Эта идеология, захватившая Западную Европу, чаще всего именуется «политкорректностью». Некоторые люди воспринимают ее как шутку. Это зря. Она убийственно серьезна. Она стремится изменить практически все правила, формальные и неформальные, которые регулируют отношения между людьми и общественными институтами. Она хочет изменить поведение, мысли и даже слова, которыми мы пользуемся. В значительной степени это уже произошло. Кто контролирует язык – тот контролирует мысли. Кто посмеет сейчас сказать «леди»?
Что же такое политкорректность? На самом деле политкорректность – это культурный марксизм (культурный коммунизм), то есть марксизм, перенесенный из экономических в культурные условия. И усилия по переносу марксизма из экономической сферы в культурную начались не со студенческих бунтов 60-х годов – они восходят, по крайней мере, к 1920-м годам и трудам итальянского коммуниста Антонио Грамши. В 1923 году в Германии группа марксистов основала институт для осуществления этого переноса – Институт социальных исследований (позже известный как Франкфуртская школа). Один из его основателей, Дьердь (Георг) Лукач заявил об этой цели, отвечая на вопрос «Кто спасет нас от западной цивилизации?». Франкфуртская школа получила огромное влияние в европейских и американских университетах после того, как многие ее корифеи, спасаясь от национал-социализма в Германии, бежали в 30-х годах в различные европейские страны и даже в Соединенные Штаты. В Западной Европе она приобрела влияние в университетах с 1945 года.
Франкфуртская школа смешала Маркса с Фрейдом и позднейшими веяниями (некоторыми фашистами, а также марксистами), добавила лингвистики, чтобы сотворить «критическую теорию» и «деконструкцию». Это, в свою очередь, очень повлияло на теоретическую базу образования, и через институты высшего образования дало рождение тому, что мы теперь зовем «политкорректностью». Родословная замечательно просматривается, и она тянется непосредственно к Карлу Марксу.
Параллели между старым, экономическим марксизмом и культурным марксизмом очевидны. Культурный марксизм, или политкорректность, разделяет с классическим марксизмом видение бесклассового общества, т.е. общества не только равных возможностей, но и равных условий. Ввиду того, что это видение противоречит человеческой природе – так как все люди разные, они все заканчивают неравными, независимо от их стартовых позиций, – социум согласится с этим только в принудительном порядке. Таким образом, оба варианта марксизма являются принудительными. Это первая главная параллель между классическим и культурным марксизмом: оба являются тоталитарными идеологиями. Тоталитарную природу политкорректности мы можем наблюдать в кампусах, где «PC» (Political Correctness) взяла верх над наукой: свобода слова, прессы, и даже мысли – все это устранено.
Вторая главная параллель в том, что как классический, экономический марксизм, так и культурный марксизм имеют однофакторные объяснения истории. Классический марксизм утверждает, что вся история определяется формами собственности на средства производства. Культурный марксизм говорит, что история в целом объясняется тем, какая группа – определенного пола, расы, религии и сексуальной ориентации – имеет власть над другими группами.
Третья параллель состоит в том, что обе разновидности марксизма объявляют определенные группы добродетельными, а другие дурными априори, то есть без оглядки на фактическое поведение индивидуумов. Классический марксизм определяет рабочих и крестьян добродетельными, а буржуазию (средний класс) и других владельцев капитала – дурными. Культурный марксизм определяет меньшинства, которые им видятся жертвами – мусульман, феминисток, гомосексуалистов и некоторые другие группы меньшинств, – как добродетельные, рассматривая этнических европейских мужчин-христиан, как дурных. (Культурный марксизм не признает существование женщин-нефеминисток, и определяет тех мусульман, азиатов и африканцев, что отвергают политкорректность, как зло, также как местных христиан или даже атеистов-европейцев.).
Четвертая параллель – в средствах: экспроприации. Экономические марксисты там, где они получали власть, экспроприировали имущество буржуазии в пользу государства, как представители рабочих и крестьян. Культур-марксисты, когда получают власть (в том числе и посредством нашего собственного правительства), создают неудобства для коренных европейцев-мужчин и иных несогласных, давая привилегии группам «жертв», которым они покровительствуют. Примером этого является позитивная дискриминация.
В конце концов, оба вида марксистов используют методы анализа, предназначенные для демонстрации правильности их идеологии в любой из ситуаций. Для классических марксистов – экономический анализ. Для культурных марксистов – лингвистический анализ: деконструкция. Деконструкция «доказывает», что любой «текст» в прошлом или в настоящем иллюстрирует угнетение мусульман, женщин, гомосексуалистов и т.д., вкладывая этот смысл в слова текста (независимо от их фактического значения). Оба метода, конечно, фальшивы – они позволяют исказить факты так, чтобы они соответствовали предопределенным выводам, но придают идеологии «научный» вид.
Эти параллели не являются удивительными или случайными. Они существуют, потому что политкорректность вытекает из классического марксизма и на самом деле является вариантом марксизма. На протяжении почти всей истории марксизма, культурные марксисты изгонялись из рядов движения классическими, экономическими марксистами. Сегодня, когда экономический марксизм мертв, культурный марксизм продолжает его путь. Среда изменилась, но смысл все тот же: общество радикального эгалитаризма, навязываемого силой государства.
Политкорректность теперь нависла над западноевропейским обществом, как колосс. Она захватила власть как над левым, так и над правым политическими флангами. В среде так называемых «консервативных» партий Западной Европы настоящим культурным консерваторам указано на дверь, поскольку быть культурным консерватором – значит, выступать против самой сути политической корректности. Она контролирует самый мощный элемент нашей культуры – средства массовой информации и индустрию развлечений. Она доминирует как в государственном, так и высшем образовании: многие кампусы колледжей представляют собой покрытую плющом небольшую Северную Корею. Она даже захватила высшее духовенство во многих христианских церквях. Любой в правящих кругах, кто отступает от ее диктата, быстро покидает истеблишмент.
Самый насущный вопрос: как западные европейцы могут сразиться с политкорректностью и отвоевать свое общество у культурного марксизма?
Недостаточно лишь критиковать его. Он допускает некоторый объем критики, даже вежливое высмеивание. Он делает это не из-за истинной терпимости к другим точкам зрения, но ради обезоруживания оппонентов, чтобы казаться менее угрожающим, чем он есть на самом деле. Культурные марксисты еще не обладают всей полнотой власти, и они достаточно умны, чтобы не выглядеть тоталитаристами до своей убедительной победы.
Вместо этого те, кто хочет победить культурный марксизм, должны отринуть его. Они должны использовать слова, им запрещенные, и отказываться использовать провозглашенные им: помните, «sex» лучше, чем «gender»6. Они должны публично кричать о реалиях, которые культурный марксизм стремится замалчивать – таких, как наше противостояние шариату на национальном и местном уровнях, исламизация наших государств, факты диспропорции в статистике тяжких преступлений, совершенных мусульманами, и то, что бóльшая часть случаев заражения СПИДом добровольна, т.е. является следствием аморальных сексуальных актов. Они должны отказаться от перепоручения своих детей общественным школам.
Самое главное – те, кто отвергают политкорректность, должны вести себя по старым правилам нашей культуры, а не по новым правилам культурного марксизма. Леди должны быть женами и домохозяйками, а не полицейскими или солдатами, а мужчины должны открывать двери перед леди. Дети не должны рождаться вне брака. Нужно избегать прославления гомосексуализма. Присяжные не должны принимать мусульманское вероисповедание как оправдание для убийства.
Неповиновение распространяется. Когда другие западные европейцы видят одного человека, открыто не повиновавшегося правилам политкорректности и выжившего – а пока что это все еще возможно, – они приободряются. Появляется соблазн отказаться от политкорректности, и некоторые поддаются ему. Волны от одного акта неповиновения, от одной попытки взобраться к вершине глиняного идола и отломать ему нос, могут распространиться далеко. Нет ничего, что было бы страшнее для политкорректных, чем открытый вызов, и на то есть причины – в этом их главное слабое место. Это должно руководить консерваторами в неприятии культурного марксизма на каждом шагу.
Хотя время упущено, исход битвы еще не предрешен. Очень мало кто из западноевропейцев осознает, что политкорректность – фактически марксизм в ином обличье. Сколь распространится осознание этого, столь распространится и сопротивление. На данный момент политкорректность торжествует, маскируясь. Через сопротивление и через самообразование (которое должно быть частью любого акта сопротивления), мы можем снять с нее камуфляж и опознать марксизм под нарядом «восприимчивости», «толерантности» и «мультикультурности». Кто отважится, тот сможет победить.
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТИ
В Западной Европе сегодня господствует чуждая ей система убеждений, взглядов и ценностей, ставшая известной как политкорректность. Политкорректность стремится навязать всем европейцам одинаковое мышление и поведение, и, таким образом, тоталитарна по своей сути. Ее корни лежат в варианте марксизма, который добивается коренного извращения традиционной культуры, чтобы начать социальную революцию.
У идеи социальной революции долгая история, возможно, восходящая к «Республике» Платона. Но именно французская революция 1789 года вдохновила Карла Маркса на создание его теорий в XIX веке. В ХХ веке успех большевистской революции 1917 года в России вызвал среди марксистов в Европе и Америке волну оптимистичных ожиданий рождения, наконец, нового пролетарского мира равенства. Россия, первая коммунистическая страна в мире, должна была привести революционные силы к победе.
Марксисты в Европе с радостью ухватились за эту возможность. Сразу после окончания Первой мировой войны, в 1919 году произошло коммунистическое восстание спартакистов в Берлине, возглавляемое Розой Люксембург; была основана Баварская Социалистическая Республика, одним из лидеров которой был Курт Эйснер; Бела Кун провозгласил Венгерскую социалистическую республику. В то же время существовало огромное беспокойство, что вся Европа может пасть перед знаменем большевиков. Этому страху приближающегося конца дало жизнь вторжение Красной Армии, ведомой Троцким, в Польшу в 1919 году.
Однако Красная Армия была побеждена польскими войсками в Варшавском сражении в 1920 года. Ни спартакисты, ни Баварская республика, ни правительство Белы Куна не смогли получить широкую поддержку рабочих и вскоре были свергнуты. Эти события вызвали недоумение среди марксистов-революционеров в Европе. По марксистской экономической теории, подавляемые рабочие должны были быть заинтересованы в социальной революции, которая поставит их на вершину иерархической лестницы. Однако, когда же представилась возможность для этой революции, рабочие не среагировали. Марксисты-революционеры не считали свою теорию виновной в этих поражениях. Они винили рабочих.
Одна их групп марксистской интеллигенции разрешила это противоречие в трудах, больше сосредоточенных на культурной надстройке общества, чем на его экономических основах, которые анализировал Маркс. Итальянский марксист Антонио Грамши и венгерский марксист Дьердь (Георг) Лукач внесли наибольший вклад в новый культурный марксизм.
Антонио Грамши в 1923-24 гг. работал в Коминтерне в Москве и Вене. Позже он был заключен в одну из тюрем Муссолини, где и написал свои знаменитые «Тюремные тетради»7. Среди марксистов Грамши известен своей теорией культурной гегемонии как средства классового превосходства. В его представлении, для того, чтобы была возможна какая-либо политическая революция, должен быть создан новый «коммунистический человек». Это заставило его сосредоточиться на усилиях интеллигенции в областях образования и культуры. Грамши предвидел долгий путь, затрагивающий общественные институты, включая правительство, суды, войска, школы и СМИ. Он также заключил, что до тех пор, пока рабочие обладают христианским сознанием, они не ответят на призывы к революции.
Георг Лукач был сыном успешного венгерского банкира и начал свою политическую жизнь агентом Коммунистического Интернационала. Его книга «История и классовое сознание»8 сделала его ведущим теоретиком марксизма после Карла Маркса. Лукач верил, что для появления новой марксистской культуры существующую культуру надо уничтожить. Он говорил: «Я рассматривал революционное разрушение общества как единственное решение культурных противоречий эпохи», – и: «Такое повсеместное низвержение ценностей не может произойти без уничтожения старой системы ценностей и создания революционерами новой».
Когда в 1919 году он занял пост заместителя наркома просвещения в правительстве Белы Куна в Венгрии, Лукач начал то, что стало известно как «культурный терроризм». В качестве одного из аспектов этого терроризма он утвердил радикальную программу сексуального образования в венгерских школах. Венгерских детей учили свободной любви, сексуальным отношениям, рассказывали об архаичной природе семейных законов среднего класса, старомодности единобрачия, бесполезности религии, которая лишает человека всех удовольствий. Женщин также призывали восстать против сексуальных нравов времени. Кампания «культурного терроризма» Лукача стала предвестницей политкорректности, которую позже ввели в западноевропейских школах.
В 1923 году Лукач и другие представители марксисткой интеллигенции, связанные с Коммунистической партией Германии, основали Институт социальных исследований при Франкфуртском университете. Этот институт, который стал известен как Франкфуртская школа, был создан по образцу Института К. Маркса и Ф. Энгельса в Москве. В 1933 году, когда нацисты пришли к власти в Германии, члены Франкфуртской школы покинули страну, большинство уехало в Соединенные Штаты.
Представители Франкфуртской школы провели обширные исследования убеждений, взглядов и ценностей, на которых, как они полагали, основывалось возвышение национал-социализма в Германии. Их исследования объединили марксистский анализ с психоанализом Фрейда, чтобы подвергнуть критике основы западной культуры, включая христианство, капитализм, власть, семью, патриархат, иерархию, мораль, традиции, сексуальные ограничения, верность, патриотизм, национализм, наследственность, этноцентризм, обычаи и консерватизм. Эта критика, известная в совокупности как «критическая теория», была отражена в таких работах Франкфуртской школы как «Бегство от свободы»9 и «Догмат о Христе»10 Эриха Фромма, «Массовая психология фашизма»11 Вильгельма Райха и «Исследование авторитарной личности»12 Теодора Адорно.
«Исследование авторитарной личности», опубликованное в 1950 году, оказало существенное влияние на западноевропейских психологов и социологов. Идея этой книги основывается на том, что наличие в обществе христианства, капитализма и патриархально-авторитарных семейных ценностей создает почву для расовых и религиозных предрассудков и германского фашизма. «Исследование авторитарной личности» стало руководством для национальной кампании против любых видов предрассудков или дискриминации, будучи основано на теории о том, что если это зло не будет уничтожено под корень, на европейском континенте случится очередной холокост. Эта кампания, в свою очередь, подготовила базу для формирования политкорректности.
«Критическая теория» включает в себя субтеории, в том числе «теорию матриархата», «теорию андрогинности», «теорию личности», «теорию власти», «теорию семьи», «половую теорию», «расовую теорию», «теорию права» и «литературной теорию». Они предназначены для того, чтобы постепенно избавляться от отдельных элементов существующей культуры. Будучи претворенными в жизнь, эти теории должны были быть использованы для свержения существующего общественного порядка и подготовить социальную революцию.
Критические теоретики из Франкфуртской школы осознали, что для достижения этой цели традиционные верования и существующая социальная структура должны быть разрушены, а затем заменены. Патриархальная социальная структура будет заменена матриархатом; убеждение, что мужчины и женщины разные и должным образом имеют разные роли, будет заменено андрогинностью, а убеждение, что гетеросексуальность является нормой, будет заменено верой, что гомосексуализм не менее нормален. Так как общая схема предназначалась для отрицания самоценности европейских гетеросексуальных мужчин-христиан, критические теоретики Франкфуртской школы открыли дверь расовым и сексуальным противоречиям троцкистов. Многие считали, что угнетенные мусульмане, неевропейские меньшинства и прочие группы, такие как феминистки и гомосексуалисты, могут быть авангардом коммунистической революции в Европе. Идеи Троцкого были приняты многими идейными лидерами контркультурных движений 1960-х, которые пытались продвинуть революционно настроенных представителей меньшинств на позиции лидеров их движений.
Идейные революционеры также сильно зависели от идей Герберта Маркузе, другого члена Франкфуртской школы. Маркузе проповедовал «Великий Отказ», отречение от всех базовых западных идей, половое раскрепощение и достоинство феминистских и черных революций. Его основной тезис в том, что студенты университетов, негры из гетто, изгои, маргиналы и люди Третьего Мира могут заменить собой пролетариат в Коммунистической революции. В книге «Эссе об Освобождении»13 Маркузе объявил о своей цели: радикальной переоценке ценностей, ослаблении табу, культурных изменениях, критической теории и лингвистическом бунте, который будет означать методичное изменение смыслов. Касательно расового конфликта Маркузе написал, что белые мужчины виновны, а черные являются самой подходящей силой для восстания.
Маркузе, возможно, самый важный член Франкфуртской школы с точки зрения происхождения политкорректности, потому что он являлся главным связующим звеном с контркультурой шестидесятых. Его цель была ясна: «Можно с полным правом говорить о культурной революции, поскольку протест направлен на весь культурный истеблишмент, включая мораль существующего общества». Его методы состояли в освобождении мощной, первозданной силы секса от цивилизационных запретов – это послание проповедуется в его книге «Эрос и цивилизация»14, опубликованной в 1955 году. Маркузе стал одним из главных гуру молодежного сексуального бунта шестидесятых: именно он ввел в обращение фразу «Make love, not war» («Занимайтесь любовью, а не войной»). Цепь марксистского влияния Франкфуртской школы замкнулась: начавшись службой Лукача заместителем наркома культуры в большевистском правительстве Венгрии в 1919 году, дело закончилось сжиганием флагов и захватов административных зданий колледжей западноевропейскими и американскими студентами в шестидесятые. Теперь многие из этих колледжей стали бастионами политкорректности, а многие бывшие студенты-радикалы стали преподавателями.
Один из самых важных вкладов в политическую корректность сделала Бетти Фридан. Своей книгой «Тайна женственности»15 Фридан связала феминизм с теорией самоактуализации личности Абрахама Маслоу. Маслоу был социальным психологом, который еще в раннем возрасте проводил исследование женского доминирования и сексуальности. Маслоу был другом Герберта Маркузе в Брандейском университете и познакомился с Эрихом Фроммом в 1936 году. Фроммовская идеология Франкфуртской школы произвела на него сильное впечатление. Он написал статью «Структура авторитарного характера»16, которая была опубликована в 1944 году и повлияла на «теорию личности» критической теории. Маслоу также был вдохновлен работами Вильгельма Райха, который был еще одним из создателей теории личности Франкфуртской школы.
Значение исторических корней политкорректности не может быть оценено в полной мере, если не считать революцию половых ролей Бетти Фридан тем, чем она на самом деле была – проявлением социального революционного процесса, начатого Карлом Марксом. Опора Фридан на идеологию Франкфуртской школы в интерпретации Абрахама Маслоу – только один из показателей. Другие показатели включают соответствие революции половых ролей Фридан описанному Георгом Лукачем уничтожению старых ценностей и созданию новых, а также описанной Гербертом Маркузе переоценке ценностей. Но идея превращения патриархата в матриархат – а именно для этого предназначена смена половых ролей – может быть непосредственно связана с книгой Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»17.
Будучи впервые опубликованной в 1884 году, эта книга популяризировала ныне признанное феминистское убеждение, что глубоко укоренившееся дискриминационное угнетение женского пола было функцией патриархата. Убеждение, что матриархат является решением проблем, создаваемых патриархатом, проистекает из комментария Маркса в «Немецкой идеологии»18, опубликованной в 1845 году. В этой работе Маркс выдвинул идею, что жены и дети были первой собственностью патриархального мужчины. Из этих источников возникли взаимосвязанные теория матриархата и теория андрогинности Франкфуртской школы.
Обращаясь к широкой публике, сторонники политкорректности – или, называя вещи своими именами, культурного марксизма – представляют свои убеждения привлекательно. Они говорят, что это всего лишь вопрос проявления «восприимчивости» к другим людям. Они используют такие слова, как «толерантность» и «многообразие», спрашивая «Почему мы все не можем жить дружно?».
Реальность выглядит иначе. Политкорректность не имеет ничего общего с «приятностью», если только не считать Гулаг приятным местом. Политкорректность – это марксизм со всеми вытекающими: потерей свободы слова, контролем над мыслями, извращением традиционного социального порядка и, наконец, тоталитарным государством. Во всяком случае, культурный марксизм, созданный Франкфуртской школой, гораздо хуже, чем старый, экономический марксизм, который разрушил Россию. В конце концов, экономические марксисты не превозносили сексуальные извращения и не пытались создать матриархат, как было сделано Франкфуртской школой и ее последователями.
Цель этого краткого очерка – показать критическую связь между классическим марксизмом и составными частями «культурной революции», которая разразилась в Западной Европе в 1960-х. Конечно, процесс не останавливается в 60-х годах; работы Франкфуртской школы еще очень сильно влияют на нас, особенно в области образования. Эта тема и другие современные следствия идей Франкфуртской школы будут проанализированы ниже.
КУЛЬТУРНЫЙ МАРКСИЗМ В ЛИЦАХ
Георг Лукач
Он начал свою политическую жизнь как кремлевский агент Коминтерна. Книга Лукача «История и классовое сознание» принесла ему признание в качестве ведущего марксистского теоретика после Карла Маркса.
В 1919 году он стал заместителем наркома культуры большевистского режима Белы Куна в Венгрии и инициировал «культурный терроризм», ставший предвестником того, что произошло позднее в европейских и американских школах. Лукач запустил «взрывную» программу полового воспитания. В венгерских школах проводились специальные лекции, а напечатанная и распространяемая литература учила детей свободной любви, природе полового акта, рассказывала об архаичной сущности буржуазного семейного кодекса, неактуальности моногамии и ненужности религии, которая лишает человека всех удовольствий. Детям настоятельно рекомендовали отвергать и высмеивать авторитет родителей и церкви, а также игнорировать предписания морали. Они легко и спонтанно превращались в преступников, с ними могла справиться только полиция. Этот призыв к бунту венгерских детей был подкреплен призывом к бунту венгерских женщин.
Отвергая идею, что большевизм влечет за собой уничтожение цивилизации и культуры, Лукач заявлял: «Такое повсеместное низвержение ценностей не может произойти без уничтожения старой системы ценностей и создания революционерами новой».
Вот что сам Лукач говорил о своих умонастроениях:
– «Все те социальные принуждения, что я ненавидел с юности, и которые я стремился уничтожить в своей душе, сейчас объединились, чтобы развязать Первую Глобальную Войну».
– «Я рассматривал революционное разрушение общества как единственное решение культурных противоречий эпохи».
– «Вопрос: кто освободит нас от ига Западной Цивилизации?»
– «Любое политическое движение, способное принести большевизм на Запад, должно быть “демоническим”».
– «Отказ от уникальности души решает проблемы "высвобождения" дьявольских сил, скрывающихся во всех видах насилия, которые необходимы для создания революции».
Умонастроения Лукача были характерными для тех, кто представлял силы революционного марксизма.
На тайной встрече в Германии в 1923 году Лукач предложил концепцию стимулирования «культурного пессимизма» в целях увеличения состояния безнадежности и отчуждения в людях Запада в качестве необходимой предпосылки для революции.
Эта встреча привела к созданию Института социальных исследований при Франкфуртском университете в Германии в 1923 году – организации промарксистски и прокоммунистически ориентированных психологов, социологов и других представителей интеллигенции, которые стали известны как Франкфуртская школа, посвятившая себя реализации программы Георга Лукача.
Антонио Грамши
Он был итальянским марксистом одного интеллектуального уровня с Георгом Лукачем, и в результате анализа пришел к тем же заключениям, что и Лукач и Франкфуртская школа – о критической важности интеллектуалов в раздувании революции на Западе.
Он посещал Советский Союз после Октябрьской Революции 1917 года и сделал ряд наблюдений, которые привели его к заключению, что восстания в стиле большевиков не могут быть осуществлены западными рабочими в силу природы их христианских душ.
Антонио Грамши стал лидером Итальянской Коммунистической партии, что привело его к заключению в одной из муссолиниевских тюрем в 1930-х годах, где он написал «Тюремные тетради» и другие работы.
Его совет интеллектуалам состоял в том, что необходимо начать долгий путь через государственные образовательные и культурные институты с целью формирования нового Советского Человека, благодаря чему станет возможна политическая революция. Этот совет отражал его наблюдение, что лидеры СССР не смогли сотворить такого «нового советского человека» после Октябрьской революции. Этот проект по изменению мышления и личности сделал Грамши героем революционного марксизма в американском образовании и проложил путь для создания образовательным картелем Нового Американского Ребенка.
Основные положения революционной стратегии Антонио Грамши нашли отражение в «Озеленении Америки» Чарльза А. Райха19: «Революция грядет. Она не будет похожа на революции прошлого. Она начнется с индивидуумов и культуры, и изменение политической структуры станет заключительным актом. Чтобы победить, ей не потребуется насилие, и насильственное противостояние ей будет безуспешным. Это революция Нового Поколения».
Вильгельм Райх
В своей книге 1933 года, озаглавленной «Массовая психология фашизма» он объясняет, что Франкфуртская школа отделилась от марксистской социологии, которая противопоставляла буржуазию пролетариату. Вместо этого битва будет между «реакционными» и «революционными» характерами.
Он также написал книгу под названием «Сексуальная революция»20, которая стала предвестником того, что произойдет в шестидесятые.
Его «сексуально-экономическая» социология была попыткой совместить психологию Фрейда с экономической теорией Маркса. Теория Райха выражалась в следующих словах: «Авторитарная семья – это авторитарная страна в миниатюре. Структура личности человека формируется под воздействием сексуальных запретов и страха жить в среде сексуального влечения. Семейный империализм идеологически репродуцируется в национальном империализме, <…> авторитарная семья – это фабрика, на которой производятся реакционная идеология и реакционные структуры».
Теория Вильгельма Райха в сочетании с половым образованием Георга Лукача в Венгрии может рассматриваться как источник настойчивости американского образовательного картеля относительно полового образования, начинающегося с детского сада, и является полным отрицанием семьи, внешнего авторитета и традиционной структуры личности.
Теория Райха включала и в себя другие утверждения, которые, похоже, просочились в систему американского образования:
– Организованный религиозный мистицизм христианства был элементом авторитарной семьи, который вел к фашизму.
– Патриархальная сила вне и внутри человека подлежала развенчанию.
– Революционная сексуальная политика будет означать полный коллапс авторитарной идеологии.
– Контроль рождаемости был революционной идеологией.
– Человек изначально был сексуальным животным.
«Массовая психология фашизма» Райха до 1991 года переиздавалась девять раз и продается в книжных магазинах большинства колледжей.
Эрих Фромм
Как и Вильгельм Райх, Фромм принадлежал к Франкфуртской школе социальной психологии и прибыл в Америку в тридцатые годы. Его книга «Бегство от свободы», опубликованная в 1941 году, является идеологическим спутником «Массовой психологии фашизма» Вильгельма Райха.
Фромм утверждал, что на начальной стадии капитализм создал социальный порядок, который привел к кальвинистской теории предопределенности, отражавшей, в свою очередь, принцип базового неравенства людей, возрожденного в нацистской идеологии. Он заявлял, что авторитарная личность испытывает только доминирование или подчинение, и «половые или расовые отличия рассматриваются ею обязательно как преимущество или как недостаток».
Согласно Фромму, «положительная свобода» подразумевает принцип, согласно которому нет ничего выше, чем сама уникальная личность; что человек есть центр и смысл жизни, а рост и реализация человеческой индивидуальности является итогом, который может быть подчинен целям, имеющим бóльшую важность.
Фромм ясно обозначил реальное значение этой «положительной свободы» в другой из множества своих книг, «Догмате о Христе», где он описывает революционера таким, каков он есть: как человека, разорвавшего связи с землей и кровью, со своими матерью и отцом, с особой привязанностью к государству, расе, партии или религии. В этой книге Фромм очень ясно показывает свои революционные намерения: «Мы можем определить революцию в психологическом смысле, утверждая, что революция – это политическое движение, возглавляемое людьми с революционными характерами и притягивающее людей с революционными характерами».
Герберт Маркузе
Как и Вильгельм Райх и Эрик Фромм, Маркузе был интеллектуалом из Франкфуртской школы, приехавшим в Америку в 1930-х. Его часто описывают как марксистского философа, но на самом деле он был настоящим социальным революционером, обдумывающим разрушение западноевропейского и американского общества так же, как Карл Маркс и Георг Лукач обдумывали разрушение немецкого: «Можно справедливо говорить о культурной революции, так как протест направлен на все культурные основы, включая мораль существующего общества... Есть вещь, которую мы можем заявить с полной уверенностью: традиционная идея революции и традиционная стратегия революции больше не работают. Эти идеи старомодны... Мы должны взять на вооружение неорганизованное и рассредоточенное разрушение системы».
Опубликованная Маркузе в 1955 году работа «Эрос и цивилизация» стала основополагающим трудом для контркультуры 1960-х и привел Франкфуртскую школу в колледжи и университеты Западной Европы и Америки. Маркузе утверждал, что единственным способом избежать одномерности современного индустриального общества является освобождение эротической стороны человека, чувственного инстинкта, бунт против «технологической рациональности». Это эротическое освобождение должно было принять форму «Великого Отказа», полного неприятия капиталистического монстра и всех его продуктов, включая техническое основание и ритуально-авторитарный язык.
Он предоставил необходимые интеллектуальные обоснования для подросткового сексуального бунта и придумал лозунг «Make love, not war» («Занимайся любовью, а не войной»).
Его теория включает в себя убеждение, что Женское Освободительное Движение должно быть наиболее важной составляющей оппозиции и, потенциально, самым радикальным.
Революционные усилия Фромма обернутся в школах и колледжах полномасштабной войной революционного марксизма против европейских белых мужчин.
Теодор Адорно
Он был еще одним марксистским революционером и членом Франкфуртской школы, приехавшим в Америку в 1930-х годах. Наряду с другими, Адорно написал книгу «Исследование авторитарной личности», которая была опубликована в 1950 году. Книга Адорно была вдохновлена теми же теоретическими утверждениями, что раскрывались в работах Вильгельма Райха, Эриха Фромма и Герберта Маркузе. Эти работы были основаны на аналитических исследованиях немецкого общества, начатых в 1923 году.
Основная тема была той же. Авторитарный характер являлся противоположностью желаемому революционному характеру. Этот авторитарный характер был продуктом капитализма, христианства, консерватизма, патриархальной семьи и сексуального подавления. В Германии, согласно теории Франкфуртской школы, это сочетание вызвало предрассудки, антисемитизм и фашизм.
Так получилось, что большинство западных европейцев и американцев были продуктами капитализма, христианства, консерватизма, патриархальной семьи и сексуального подавления в молодости. Поэтому у Теодора Адорно и других членов Франкфуртской школы была прекрасная возможность выполнить программу Георга Лукача и Антонио Грамши по развитию социальной революции в Западной Европе и в Америке, а не в Германии.
Они хотели постулировать существование авторитарных личностей среди западных европейцев и американцев со склонностью к предрассудкам, а затем использовать это, чтобы вызвать «научно-планируемое перевоспитание» западных европейцев и американцев под предлогом искоренения предрассудков. Это научно спланированное перевоспитание стало основным проектом по преобразованию европейской и американской системы фундаментальных ценностей в их противоположные революционные значения через европейское образование, так что школьники превратились бы в точные копии «революционных характеров» Франкфуртской школы и, следовательно, был бы создан Новый Западный Ребенок.
Это может быть подтверждено замечанием, что «Исследование авторитарной личности» является ключевым источником понятия «аффективной области» в «Таксономии образовательных целей» Бенджамина Блума21, вышедшей в 1964 году, которой впоследствии руководствовался образовательный картель.
ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ В СФЕРЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
Во все большем количестве университетских городков свобода выражать и обсуждать идеи – принцип, который был краеугольным камнем высшего образования со времен Сократа – разрушается с угрожающей скоростью. Рассмотрим только одну усиливающуюся тенденцию: сотни (а иногда и тысячи) экземпляров консервативных студенческих газет были либо украдены, либо публично сожжены студентами-радикалами. Во многих случаях эти акты имели место при молчаливой поддержке преподавателей и администрации. Виновных наказывали редко.
Хотя было бы легко списать такие проявления «толерантности» на студенческие шалости, эти инциденты являются поверхностными проявлениями наиболее распространенной и коварной тенденции – тенденции, целью которой является разрушение либеральной традиции гуманитарных наук, которая помогла создать и поддерживать западные цивилизации.
Несмотря на то, что некоторые эксперты утверждают, что распространенность идеологической нетерпимости, известной как политкорректность, преувеличивается, ближе к истине находится противоположное утверждение. Политкорректность настолько глубоко укоренились в западноевропейском и американском высшем образовании, что многие университетские городки в настоящее время находятся во власти атмосферы неуверенности и опасений. Сейчас все большее число посвященных студентов и преподавателей живет в страхе, что их интеллектуальные поиски истины обидят Великого Инквизитора политкорректности.
Инструменты политкорректности теперь хорошо известны: атаки на систему образования во имя «мультикультурализма», определение недопустимых и расплывчатых «речевых кодов» и навязанная программа «полового просвещения» для детей, которые являются чуть более чем идеологической обработкой. Но воздействие политической корректности распространяется и в других разрушительных направлениях.
ИСТОКИ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТИ В ВЫСШЕМ ОБРАЗОВАНИИ
Хотя идеология политической корректности едва ли ограничена нашими вузами, нет сомнений, что она исходит именно оттуда. Интеллектуальные корни этого феномена уходят в века. В конечном счете, истоки политкорректности можно проследить до возникновения современной идеологии и ее стремления к власти. В противоположность классической и иудео-христианской традиции, которая делала акцент на человеческом стремлении к моральному закону и подчинении себя ему, современная идеология возжелала доминировать и контролировать весь мир. В XX веке эта идеология получила политическую власть в коммунистических государствах.
Но на Западе идеология не была способна к прямым нападкам на наши традиции упорядоченной свободы. Радикальные интеллектуалы предпочли подорвать основы знания как такового, концентрируя свою активность на преобразовании университетов.
Поворотный пункт в академиях случился в 1960-х, когда агрессивные студенты начали партизанскую атаку на традиции западной культуры и общеобразовательные предметы. Видя, что они не могут получить длительную власть одними демонстрациями, многие из них решали остаться «в системе», чтобы в дальнейшем самим стать профессорами. Это поколение «культурных марксистских радикалов» теперь стало верхами в преобладающем большинстве наших заведений высшего образования. Являясь университетскими деканами и руководством, они теперь принимают на работу других подобных себе идеологов и проталкивают эту репрессивную политику, известную как политкорректность. И скинуть этих политизированных академиков с их высоких постов будет очень сложно.
ИДЕОЛОГИЯ ПРОТИВ ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Ставки в этой войне идей высоки, так как речь идет о самом понятии свободы как таковой. Западные европейцы и американцы всегда понимали тесную и живую связь между гуманитарным образованием и политической свободой. Именно поэтому политическая корректность есть не что иное, как смертельный удар, направленный в сердце наших стран.
В своей основополагающей работе «Идея Университета»22 кардинал Джон Генри Ньюмен определил термин «гуманитарные науки», как стремление к знаниям ради знаний. В противоположность этому, он определил термин «рабские науки» как формы обучения, которые обслуживают только конкретные, текущие цели. Гуманитарные науки освобождают, утверждал Ньюмен, потому что они позволяют людям открыть для себя основополагающие принципы, которые ведут нас к мудрости и добродетели.
Будь он жив сегодня, Ньюмен рассматривал бы политическую корректность как «рабское», потому что ее цель заключается в продвижении тайных политических программ на место государственной власти. Все большее число воинствующих профессоров бесстыдно превращают свои преподавательские кафедры в кафедры проповедников, отказавшись от поиска объективной истины, и ставят целью внушение доктрин своим студентам.
ОПУСТОШЕННАЯ УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА
Сторонники политкорректности сосредоточили усилия на ядре либерального образования, программе обучения. Их усилия радикально изменят то, чему будут учиться новые поколения западноевропейцев и американцев. В этом сражении прислужником политкорректности стало движение «мультикультурализма». Многие критики справедливо отмечают, что мультикультурализм – это нечто большее, чем аргумент в пользу научных направлений, сосредоточенных на тех группах, которые ранее не преуспевали или притеснялись. Скорее, мультикультурализм предполагает систематическую перестройку учебных программ, чтобы помешать студентам в изучении западных традиций. Поскольку скрытый мотив политкорректности – попытка перестроить западноевропейское и американское общество по принципу уравниловки, императив для ее сторонников – вселять в умы студентов всепроникающий культурный релятивизм.
Возможно, самый тревожный аспект атаки политкорректности на учебные планы состоит в том, что это происходит и во многих наших элитных университетах. Возьмем для примера Стэнфордский университет – заведение, долгое время бывшее лидером американской системы высшего образования. В 1988 году Стэнфорд отменил являвшийся долгое время незыблемым обязательный курс «Западная цивилизация» и заменил его новой мультикультурной программой, известной как «Культуры, идеи и ценности». По этой новой программе первокурсники изучают в Стэнфорде революционеров-марксистов Центральной Америки наравне с Платоном, Шекспиром или Ньютоном. Стэнфорд также уходит от серьезного изучения истории. Студенты этого университета, как и студенты любого из других 50 лучших университетов США, теперь не обязаны изучать единый курс истории – вместо этого им предложен выбор курсов под названием «Американские культуры». Причем, судя по последним выпускам, нельзя пройти курс «Американские культуры», изучая протестантство, ирландцев американского происхождения или американский Запад, в то время как курсы, отвечающие требованиям, включают в себя программы «Кино и литература: образы американо-мексиканской границы» или «Современная этническая драма».
Студенты Стэнфорда также должны пройти курсы «Мировые культуры» и «Половое обучение», которые включают, например, программы «Фольклор чикано» и «Женоненавистничество и феминизм в эпоху Ренессанса». Поскольку элитные университеты, подобные Стэнфорду, являются примером для всей системы американского высшего образования, другие вузы легко переймут такую разрушительную атаку на учебные программы. Этот эффект «просачивания» нанесет сокрушительный удар по образованию будущих поколений западноевропейцев и американцев.
НЕТЕРПИМОСТЬ И НАПАДКИ НА СВОБОДУ
Два столпа, на которые опираются традиционные гуманитарные дисциплины – академическая свобода и свобода слова. Полноценное образование невозможно без свободы бороться за истину и говорить и писать свободно. Но обе этих фундаментальных свободы фактически аннулируются установлением речевых кодов, занятиями по «восприимчивости» и общей атмосферой страха и запугивания в вузах. Например, молодые профессора, не получившие бессрочный контракт от университета, должны не только следить за тем, что говорят, но и что публикуют. Идеологические администраторы университетов в 90-х годах создали среду, заполненную подозрениями куда сильнее, чем это было в эпоху сенатора-антикоммуниста Джозефа Маккарти в 1950-х.
Самыми трагичными жертвами этого века политкорректности являются студенты. Традиционная цель гуманитарного образования – аккультурация, взаимовлияние культур, посредством чего студенты впитывают унаследованную мудрость прошлого, – была отброшена в сторону. Все чаще высшее образование сегодня включает в себя идеологическую обработку. В конце концов, политкорректность заменит традиционные навыки критического мышления на самодовольное ощущение собственной правоты. Один выдающийся ученый недавно сетовал, что «высшее образование все больше сводится к приобретению мнений и точек зрения, которые надеваются на человека, как униформа».
Поскольку академическая среда – это довольно изолированный мир, она позволяет администраторам превратить студгородок в лабораторию для экспериментов по социальным преобразованиям. Когда критики политкорректности сравнили атмосферы в студгородках и в тоталитарном государстве, защитники либерализма сразу же объявили их истериками. Лишь некоторые из этих защитников имеют какой-то опыт обычной жизни в студенческом городке.
ДВИЖЕНИЕ ЗА АКАДЕМИЧЕСКУЮ РЕФОРМУ
Несмотря на административную власть радикалов в студгородках, есть силы, которые работают, чтобы поощрить подлинную академическую реформу. Движение за академическую реформу полагается на принципы ответственности, коммуникации и приверженности к подлинной образованности. Сила академической реформы – это растущие требования родителей повысить подотчетность колледжей и университетов. В то время как исследования показывают, что студенты платят больше и выучивают меньше, чем когда бы то ни было раньше, все больше родителей становятся разборчивыми потребителями.
Другой силой являются независимые студенческие газеты, журналисты которых публикуют материалы о нелепостях политкорректности в кампусе. Во многих университетах кампусные радикалы все еще безраздельно властвуют в закрытом мире университета, но есть и альтернативные организации студентов, которые выявляют факты притеснения на всех уровнях и проводят журналистские расследования с замечательной честностью и скрупулезностью. Возможно, наиболее известные «раскопки» принадлежат альтернативной газете Йельского университета «Свет и Правда», поддерживаемой «Университетской сетью» (Collegiate Network). Редакторы «Света и Правды» обнаружили, что грант в $20 млн., предоставленный выпускником Ли Бассом, не был использован по назначению, для поддержки объединенного курса «Западная цивилизация». Их отчет вызвал скандал и привел к тому, что Йель вернул Бассу деньги. Последующая шумиха стоила университету гораздо больше, чем $20 млн. Басса, – как в финансовом плане, так и в смысле потери доверия к администрации Йеля у инвесторов.
Не все скандалы, вскрытые альтернативными кампусными газетами, дали такой резонанс, но бесчисленные аферы все-таки обнаруживаются в ходе студенческих журналистских расследований. Юридическая школа Университета Северной Каролины отказала представителям армии США в открытии у себя призывных пунктов, несмотря на то, что получает финансирование за счет министерства обороны. Статья об этом резком наступлении на свободу вышла в местной студенческой газете и в национальном студенческом журнале «Campus», выпускаемом Межвузовским исследовательским институтом (ISI), вызвав широкий резонанс. Власти Северной Каролины тут же предприняли меры и запретили учебным заведениям, финансируемым за счет бюджета, относиться к военным иначе, чем к остальным возможным работодателям, пришедшим в университет.
Консервативная студенческая газета «UWM Times» (Университет штата Висконсин) обнаружила, что администратор университета собирает подписи в поддержку местного кандидата от Демократической партии, что является прямым нарушением закона штата, запрещающего сотрудникам университета принимать участие в политических кампаниях. Университет отказался вынести выговор администратору – возможно, потому, что глава университета сам нарушил и закон штата, и свое собственное указание, подписав одну из петиций. История была опубликована в газете «Milwaukee Journal Sentinel», и нарушение закона прекратилось.
Теперь, когда альтернативные газеты, посвященные академическим реформам, и альтернативные организации распространяют информацию, большие сообщества, которые окружают наши заведения высшего образования, активнее вовлекаются в серьезные академические реформы. Например, Национальная ассоциация студентов призывает попечителей университетов играть более деятельную роль в противодействии политкорректности. Усилия подобного рода должны шириться и развиваться.
В конце концов, самый прямой путь свержения инквизиторов от политкорректности – это просто подняться против них. Индивидуальные действия по противодействию часто весьма рискованны – студенты могут столкнуться с наказанием со стороны руководства, что может быть унизительным и деморализующим, а факультет может потерять часть финансирования. Но каждый акт сопротивления поднимает волнение, подталкивая других подняться против идеологического запугивания. При поддержке значительного числа родителей, инвесторов и выпускников этот Давид еще может сокрушить Голиафа, который возвышается перед ним.
ПЛАМЯ ИСТИННОЙ ОБРАЗОВАННОСТИ
Возможно, самая сильная сторона настоящей академической реформы – та, которая стремится к победе над разрушительными действиями идеологии политкорректности через победу в войне идей. Более того, некоторые колледжи и университеты продолжают плыть против идеологических течений нашего времени.
Одно из самых известных изречений Эдмунда Берка23 гласит: «Единственная вещь, которая необходима для триумфа зла – чтобы хорошие люди ничего не делали». Поколения западноевропейцев и американцев относились к высшему образованию с благоговением – это был ключ к их свободе. Но перед лицом политкорректности, для населения Западной Европы и Америки настало время критически посмотреть на ситуацию и призвать университетский мир к ответу. Время для всех добропорядочных мужчин и женщин потребовать от западноевропейской высшей школы быть достойной ее лучших традиций и сбросить тиранию политкорректности.
ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ: ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ И ЛИТЕРАТУРА
Литература – это если и не самый важный индикатор культуры, то, как минимум, важнейший показатель уровня гражданского общества. Наша натура и окружение вместе формируют индивидуальное сознание, которое, в свою очередь, выражает себя посредством слов. Литература – слова, которые общество считает примером для подражания – является своего рода отправной точкой, окном в культуру.
Стоит изучить современную литературную сферу для понимания ее роли в нашей культурной среде. Современная западноевропейская и американская литературная сфера купается в различных «-измах» – марксизм, фрейдизм, феминизм и т.п. Большинство из них – это научные сородичи того, что называется «политкорректностью». Книжные теоретики берут на вооружение свою особую разновидность критики и применяют ее к литературе в попытке самоутвердиться за счет «открытия» в текстах новых значений. Для критиков-феминистов, например, оказывается, что в книге Эндрю Марвелла «Об Эпплтон Хаус»24 темой произведения на самом деле является вовсе не красота, а пороки патриархальной линии наследования.
Эти «культурные критики», называемые так потому, что оценивают литературу с точки зрения определенной культуры, возникли еще в 1960-х, но их критическая школа по-настоящему стала набирать вес с появлением школы деконструктивизма в 1970-х.
Работы отца деконструктивизма, Жака Дерридá, начал переводить с французского американский профессор Гаятри Спивак в середине 70-х – времена, когда американская литературная сцена созрела для его влияния. Экономические марксисты жили и здравствовали в западноевропейских и американских университетах, и культурные критики все еще подпитывались радикализмом того времени. Феминистки уже получили свой плацдарм еще десятилетие назад, но имели в своих скудных арсеналах только слабое чувство угнетенности. Чего им не хватало, так это философского базиса – смелости, вызванной наличием собственного логоса. С приходом из Франции деконструктивизма они получили нужную им философию.
Тогдашнее поколение университетских работников делало то же, что всегда делали все университетские работники – заявляло, что все, сделанное до них, неправильно. В данном случае, восстание было направлено против «новых критиков» – их называют так даже сейчас, спустя десятилетия. Новые критики специализировались на поиске значений текстов, не обращая внимания на фоновую информацию и мнение автора, их основной принцип – «текст – это все».
Новое поколение критиков перевернуло этот принцип с ног на голову. Вместо «текст – это все», оно провозгласило «все является текстом», и принялось анализировать все подряд с точки зрения литературного труда. Если поэт напишет стихотворение, где упоминается женщина, критики начнут изучать его отношения с матерью, женой, сестрой и т.д., чтобы получить новую интерпретацию работы. Это могло бы дать (и зачастую уже давало) несомненный эффект использования биографической информации для нового понимания произведения; однако эти новые интерпретации не были попыткой раскрыть истинный смысл работы (как делали «новые критики»), или хотя бы раскрыть авторский замысел (к чему стремится традиционная критика). Это новое поколение критиков стало первым практиковать то, что в литературной среде называют «культурной критикой». Они пытались взглянуть на литературу с точки зрения «женщин», «жертв» или «меньшинств». Их целью не был поиск смысла – для этого они были слишком сильно подвержены влиянию релятивистов. Их целью был поиск сексизма, расизма или гомофобии в работах европейских гетеросексуальных авторов или просто авторов-мужчин.
Деконструктивизм Деррида стал орудием культурных критиков. Выражаясь простым языком, деконструктивизм – это направление, утверждающее, что у слов нет смысла, у слов есть «следы» смысла. Смысл слова непрерывно исчезает, от него остается только воспоминание или след того смысла, который слово когда-то могло иметь. Единожды осознав силу этой мысли, культурные критики охотно ей воспользовались. Тут же они нашли метод атаки на традиционные интерпретации литературных работ, используя деконструктивизм для удаления привычного значения слова и замены новым, продиктованным политкорректностью, которая заполонила современное общество. К примеру, после того как традиционный смысл стихотворения «Как я люблю тебя?»25 расшатан посредством процесса, описанного выше, критик-феминист может согласиться и – вследствие отсутствия устоявшейся традиционной трактовки – заявить, что в этом стихотворении «на самом деле» говорится о том, что в XIX веке в Англии женщины были вынуждены признавать себя второстепенными по отношению к мужчинам.
В стремлении распространить эти политические взгляды, интеллигенция забыла о своей литературе.
К несчастью, это не остановило культурных критиков, продолживших внушать новому поколению феминистические интерпретации, марксистскую философию и так называемую «квир-теорию»26. Необходимость читать Шекспира, Мильтона, Чосера и других умерших белых мужчин исчезает, зато появляется возможность изучить «Роли женщин в эпоху Возрождения» (повод посетовать на сексизм в прошлом) или «Библию как литературное произведение» (курс, разработанный для того, чтобы очернить Библию, назвав ее скорее изящной выдумкой, нежели Божьей правдой).
Верным спасителем интеллигенции является обычный человек и его здравый смысл. Здравый смысл говорит, что слова обозначают вещи, а поскольку деконструктивизм утверждает обратное, он должен был оказаться на задворках общества. К сожалению, эффект, произведенный деконструктивизмом, оказался долговременным – он придал осмысленность культурному критицизму и создал рынок для его идей.
РАДИКАЛЬНЫЙ ФЕМИНИЗМ И ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ
Пожалуй, ни один аспект политкорректности не занимает сегодня более видного места в западноевропейской жизни, чем феминистская идеология. Является ли феминизм, как и вся остальная политкорректность, основанным на культурном марксизме, импортированном из Германии в начале 1930-х? Хотя история феминизма в Западной Европе простирается вглубь истории дальше, чем на 60 лет, его расцвет в последние десятилетия был переплетен с разворачивающейся социальной революцией, продвигаемой культурным марксизмом.
Где же мы видим господство радикального феминизма?
На телевидении, где почти на каждом крупном канале есть образ женской «властной фигуры», а сюжеты и образы подчеркивают неполноценность мужчин и превосходство женщин. В армии, где расширяются возможности для женщин, даже на боевых должностях, что сопровождается двойными – и, впоследствии, сниженными – стандартами. Это также сопровождается снижением количества рекрутированных молодых парней, в то время как «воины» слабого пола толпами покидают военную службу. В утвержденной правительством системе предпочтительной занятости, которая благоприятствует женщинам, и в использовании обвинений в «сексуальных домогательствах» для удерживания мужчин в рамках. В колледжах, где процветают женские гендерные исследования, а при приеме и в трудовой деятельности главенствует принцип «позитивной дискриминации». В других видах работы по найму, государственных и частных, где, помимо «позитивной дискриминации», беспрецедентно много времени и внимания тратится на «обучение восприимчивости». В государственных школах, где особое внимание уделяется «самосознанию» и «самооценке», в то время как уровень академических знаний снижается. И, к сожалению, мы видим, что ряд европейских стран разрешают и финансируют бесплатную раздачу противозачаточных таблеток, а также проводят либеральную политику по отношению к абортам.
Хотя радикальное феминистское движение является частью современной идеологии политкорректности, вытекающей из культурного марксизма, феминизм как таковой имеет более давние корни.
Феминизм зародился в 1830-х, в рядах поколения, переживавшего первую стадию промышленной революции. Женщины, которые на протяжении веков вместе с мужчинами боролись за выживание в аграрном мире, теперь становились частью мелкопоместного дворянства, что позволяло тратить больше времени и сил на газетные статьи и романы, адресованные «сестрам». Первая стадия феминизации европейской культуры началась.
Те дамы – радикалы для своего времени – выступали в поддержку прав женщин, эгалитаризма, антиколониализма, пацифизма и других явлений, наблюдаемых в современной массовой культуре. В отличие от современного радикального феминизма, характер социального феминизма 1890-х и начала ХХ века был куда менее тоталитарным. Феминистки ратовали за предоставление избирательного права женщинам, но также поддерживали укрепление семьи.
Сегодня феминизация европейской культуры, начавшаяся в 1960-е, продолжается и усиливается. На самом деле, сегодняшние радикальные феминистские выступления в поддержку исламской иммиграции являются политической параллелью их антиколониальным выступлениям. В какой-то мере, сегодняшние их настроения – продолжение вековых усилий уничтожить традиционную европейскую структуру, саму основу европейской культуры.
В прессе не выражается ни малейшего сомнения в том, что «современный мужчина» должен быть чувствительным и эмоциональным подвидом, склоняющимся перед целями радикального феминизма. Он – продукт Голливуда, телевизионных комедий, фильмов и политических экспертов из ток-шоу. Феминизация становится столь очевидной, что газеты уже насторожились. Например, «Washington Times» и «National Review» вместе рассуждают, что «за беззаботным расхваливанием "мужских вещей" в современных мужских журналах просвечивает кризис уверенности в себе. Что значит быть мужественным в 90-е?». Они говорят о том, что современные мужские журналы (Esquire, GQ, Men’s Health, Men’s Fitness, Men’s Journal, Details, Maxim, Men’s Perspective) прославляют нового, феминизированного мужчину. Примеры? – Прежний идеал мужественной внешности исчезает. Вспомните, для наших отцов выражение «следить за собой» означало бриться и повязывать галстук. Как пишет редактор «National Review» Рич Лори: «Трудно представить, чтобы их интересовали статьи вроде "Плоский живот ради пляжа” (журнал Verge), или три новых мужских аромата осеннего сезона (журнал GQ), или даже "Костюм на осень" (журнал Esquire). Но где-то по пути мужчины перестали думать о том, как быть сильными и немногословными, и озаботились тем, как выглядеть хорошенькими».
Феминизация европейской культуры уже почти окончена. И последний бастион мужской власти, полиция и военные силы, находится под угрозой.
Если бы эта тенденция к «феминизации» направлялась только радикальными феминистками, желающими ослабить преимущественно мужскую иерархию, существовала бы надежда, что цикличность истории сдвинет Европу к стабильному компромиссу между мужчинами и женщинами. Но ведущая сила – глубже, и она не удовлетворится компромиссом. Радикальный феминизм включил в себя и сам был включен в более широкое и глубокое движение культурного марксизма. Стратегией убежденных марксистов является атака на каждый пункт, где заметное неравенство создает потенциальную клиентуру «притесняемых» групп жертв – мусульман, женщин и т.д. Культурные марксисты, мужчины и женщины, выжимают из этого максимум, а теория, разработанная Франкфуртской школой, предоставляет идеологию.
Франкфуртская школа утверждает, что авторитарная личность является продуктом патриархальной семьи. Эта идея, в свою очередь, непосредственно вытекает из «Происхождения семьи, частной собственности и государства» Энгельса, которая прославляют идеи матриархата. Более того, именно Карл Маркс в «Манифесте коммунистической партии»27 писал о понятии «сообщества женщин». Также, в 1845 году в «Немецкой идеологии» он пренебрежительно отзывался о семье как об основе общества.
Концепция «авторитарной личности» должна интерпретироваться не просто как модель для ведения войны против предубеждений как таковых. Это руководство для психологической войны против европейского мужчины, чтобы привести его к состоянию нежелания защищать традиционные верования и ценности. Другими словами, целью является размягчить, «кастрировать» его. Несомненно, Институт социальных исследований Франкфуртского Университета имел это в виду, так как использовал термин «психологические техники изменения личности». «Авторитарная личность», изучаемая в 40-х и 50-х западноевропейскими и американскими последователями Франкфуртской школы, подготовила способ для такой психологической войны против мужской гендерной роли. Цель продвигалась Гербертом Маркузе и другими под маской «освобождения женщин», и движением «новых левых» в 1960-х. Свидетельства того, что психологические техники изменения личности фокусируются, в частности, на европейском мужчине, также были предоставлены Абрахамом Маслоу, основателем «третьей силы гуманистической психологии» и популяризатором психотерапевтических техник в классах общественных школ. Он писал, что «следующим шагом личностной эволюции является выход за рамки мужественности и женственности к общей человечности».
Приверженцы культурного марксизма, несомненно, знают, чего они хотят, и как они планируют этого достичь. На самом деле, они уже успешно выполнили многое из своей программы.
Как такая ситуация возникла в европейских университетах?
По наблюдениям американского историка Гертруды Гиммельфарб, это просочилось мимо приверженных традициям ученых, которые этого почти не замечали, пока не стало слишком поздно. Все случилось настолько «втихую», что когда они «подняли глаза», постмодернизм уже был повсюду вокруг. «Они были окружены приливной волной таких мультикультурных дисциплин как “Радикальный феминизм”, "Деконструкционный релятивизм как история" и других курсов», которые подтачивают сохранение западной цивилизации. Приливная волна, в самом деле, проскользнула именно так, как предвидели Антонио Грамши и Франкфуртская школа – тихая революция, распространяющая идеологию ненависти к Европе, имеющая целью уничтожение западной цивилизации, и являющаяся анти-Богом, антихристианством, анти-семьей, антинационализмом, антипатриотизмом, антиконсерватизмом, антиэтноцентричностью, антимужественностью, анти-традицией и анти-моралью.
Таким образом, культурный марксизм, который проповедовала Франкфуртская школа, стимулировал крайне популярные и разрушительные концепции «позитивной дискриминации», «мультикультурности» и «многообразия». Никто не может избежать этих терминов сегодня. Эти идеи уничтожили все защитные структуры европейского общества и положили начало исламизации Европы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Критическая теория как прикладная психология масс привела к деконструкции пола в европейской культуре. Следование этой теории приведет к исчезновению разницы между мужественностью и женственностью, традиционные роли матери и отца растворятся, и таким образом, придет конец патриархальному строю. Дети не будут воспитываться в соответствии со своим полом и половой ролью, соответствующей их биологическим различиям. Это отражает основную идею Франкфуртской школы о разрушении традиционной семьи.
Таким образом, одним из основных принципов критической теории является необходимость разрушить традиционную семью. Последователи Франкфуртской школы утверждают, что «даже частичный развал родительского авторитета в семье может увеличить готовность подрастающего поколения принять социальные изменения».
Трансформация европейской культуры, запланированная культурными марксистами, не сводится к соблюдению равенства полов. В их повестке дня стоит «матриархальная теория», руководствуясь которой, они планируют поставить у руля европейской культуры женщин. Вспомним Вильгельма Райха, члена Франкфуртской школы, рассматривавшего матриархальную теорию в психоаналитических терминах. Он писал в 1933 году в книге «Массовая психология фашизма», что матриархат – это единственная настоящая форма семейной жизни в «естественном обществе».
Американский журналист Ричард Бернстайн написал в своей книге, посвященной мультикультурализму28, что «марксистский революционный процесс нескольких прошедших десятилетий сосредотачивался в Европе и Америке, вокруг расовой и гендерной борьбы, а не борьбы классовой», как было прежде. Это является отражением плана по реструктуризации общества, выходящего даже за пределы экономики. Как охотно провозглашают сами социальные революционеры, их целью является свержение гегемонии белых мужчин. Для достижения этой цели необходимо любыми средствами устранить все барьеры, мешающие проникновению большего числа женщин и представителей меньшинств во властные структуры. Законы и судебные иски, запугивание и клеймение белых мужчин как расистов и сексистов – все это осуществляется через СМИ и университеты. Психодинамика революционного процесса направлена на психическое подавление и обезглавливание тех, кто сопротивляется.
Отцы-основатели США указали в Декларации независимости три главных ценности и ранжировали их правильным образом: жизнь, свобода и поиск счастья. Если порядок этих фундаментальных прав человека изменяется – и счастье ставится перед свободой, или свобода перед жизнью, – мы приходим к моральному хаосу и социальной анархии.
Именно такое положение дел и является тем, что американский ученый-правовед Роберт Борк описывает как «современный либерализм». Он приводит в числе его особенностей «”радикальный эгалитаризм” (равенство результатов, а не равенство возможностей) и “радикальный индивидуализм” (снятие всяческих барьеров в получении личного наслаждения)». Также судья Борк описывает радикальный феминизм как «наиболее деструктивный и фанатичный» элемент современного либерализма, «тоталитарный по духу».
Большинство западных европейцев и американцев не осознают, что ими командуют с помощью их социальных институтов социальные революционеры, мыслящие в терминах постоянного разрушения существующего общественного порядка с целью построения нового. Эти революционеры – нью-эйджевская элита поколения беби-бума. Сегодня они контролируют общественные институты Западной Европы и Соединенных Штатов. Их «тихая» революция, начавшаяся в их молодые годы с контркультурной революции, приближается к завершению. Ключом к нему или даже доминирующим элементом – поскольку, судя по всему, он направлен на самую большую группу избирателей среди их возможных последователей, – является феминизм.
Марксистское движение в своей «тихой» культурной новейшей фазе, по-видимому, сметает все на своем пути. С его влиянием на средства массовой информации, полностью находящиеся во власти феминизма, трудно разглядеть ростки контркультуры. Нынешняя элита культурного марксизма, Новые Тоталитаристы, является наиболее опасным поколением в западной истории. Им удалось не только разрушить фундаментальные структуры европейского общества – они позволили миллионам мусульман поселиться в Европе. Всего лишь за пятьдесят лет мусульманское население увеличилось с нескольких тысяч до более чем 25 миллионов.
Кто решится бросить вызов политкорректности? Судьба европейской цивилизации зависит от европейских мужчин, стойко сопротивляющихся политкорректному феминизму. Более того, они должны всячески противодействовать более обширной власти политкорректности, культурному марксизму, для которого радикальный феминизм является лишь одним из путей атаки.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ О ФРАНКФУРТСКОЙ ШКОЛЕ
Это последняя глава книги Фонда «Свободный конгресса» о политкорректности или – называя вещи своими именами – о культурном марксизме. Это короткое библиографическое эссе предназначалось не как исчерпывающий ресурс для ученых, а как путеводитель для заинтересованных граждан, которые хотят узнать больше об идеологии, захватившей Западную Европу и Америку.
Чтобы понять суть политкорректности, или так называемого культурного марксизма, и ее опасность, необходимо разобраться в ее истории, особенно в истории Франкфуртской школы – учреждения, ответственного за создание этой идеологии. Франкфуртская школа, или Институт социальных исследований, был основан при Франкфуртском Университете в 1923 году. Сам этот факт важен, потому что показывает: политкорректность – это не только пережитки студенческих бунтов 60-х и 70-х годов.
Значителен и еще один факт из далекого 1923 года: изначально Франкфуртская школа должна была называться Институтом марксизма. Отец-основатель института, Феликс Вайль, в 1971 году писал, что он хотел стать известным и, возможно, даже прославиться своим вкладом в марксизм как научную дисциплину. Начав традицию, которую продолжает и современная политкорректность, Вайль с коллегами решили, что смогут работать более эффективно, если скроют свою связь с марксизмом. Поразмыслив, они решили выбрать достаточно нейтрально звучащее название: Институт социальных исследований. Но искренним желанием Вайля оставалось создание организации, подобной советскому Институту марксизма-ленинизма – укомплектованной целым штатом научных работников и студентов, развитой библиотечной и архивной сетями. В 1933 году этот «замаскированный» институт марксизма покинул Германию и был открыт заново в Нью-Йорке, где, со временем, сделал акцент на постепенном насаждении этой идеологии в западноевропейском и американском обществах.
Англоязычные читатели могут ознакомиться с историей Франкфуртской школы в книге Мартина Джея «Диалектическое воображение: История Франкфуртской школы и Института социальных исследований, 1932-1950»29. Эта книга издана в мягкой обложке и может быть заказана через любой книжный магазин. Читатель должен понимать, что книга Джея, выражаясь словами другого труда о Франкфуртской школе, это «полуофициальная» история, то есть в целом отличается некритическим подходом. Как и практически все другие англоязычные авторы, писавшие об институте, Джей относится в своих политических пристрастиях к левым. Тем не менее, книга подробно описывает факты, касающиеся Франкфуртской школы, и читателю не составит труда разобраться в корнях и происхождение современной политкорректности.
В первой главе, «Создание Института социальных исследований и его первые франкфуртские годы», Джей прямо указывает на марксистское происхождение и природу Института, а также на попытки скрыть этот факт: «Первоначальная идея назвать его Институтом марксизма была отвергнута как слишком провокационная, и начались поиски более завуалированной альтернативы (не в последний раз в истории Франкфуртской школы)». О первом директоре института, Карле Грюнберге, Джей пишет: «Грюнберг начал свою речь на открытии с ясного признания своей личной приверженности марксизму как научной методологии. Точно так же, как другие организации были цитаделями либерализма, государственного социализма и исторической школы, марксизм должен был стать ведущим принципом института».
Первая глава книги Джея повествует и о критическом сдвиге в деятельности института, заложившем основу для сегодняшней политкорректности, также известной как культурный марксизм: «И если можно сказать, что в ранние годы своего существования институт занимался анализом социально-экономического базиса буржуазного общества, то после 1930 года он начал сосредотачиваться, прежде всего, на его культурной надстройке».
Вторая глава, «Гений критической теории», раскрывает саму суть сферы «критических исследований», которые служат сегодня образцами политкорректности в кампусах колледжей. Все они являются ветвями и потомками критической теории, впервые разработанной в 30-х годах Франкфуртской школой. Термин «критическая теория» сам по себе является чем-то вроде игры слов. Так и хочется спросить: «Ладно, и в чем же заключается теория?». Ответ таков: «В том, чтобы критиковать». Джей пишет: «Критическая теория, как предполагает ее название, была сформулирована через критику других мыслителей и философских традиций... Только рассматривая ее в ее же собственных терминах, как смесь других систем, можно понять ее полностью». Целью критической теории была не правда, а практика, революционное действие: подвергать существующие общество и культуру беспрестанной, разрушительной критике.
Согласно Джею, «истинная цель марксизма, как утверждал Макс Хоркхаймер (сменивший Карла Грюнберга на посту руководителя института в июле 1930), была не в том, чтобы раскрыть базовые истины, но в том, чтобы стимулировать социальные изменения».
Центральный вопрос, стоящий перед институтом в начале 1930-х, был в том, как приложить марксистскую теорию к культуре. Название третьей главы Джея дает ответ: «Интеграция психоанализа». Здесь автор в некоторой степени терпит неудачу, так как не предлагает ясного понимания того, как институт объединил Маркса и Фрейда. Решение видится в том, что более поздний критический анализ Фрейда был обусловлен капиталистическо-буржуазным порядком, а революционное, посткапиталистическое общество могло бы «освободить» человека от его фрейдистских комплексов. Здесь снова просматривается проявление ключевых аспектов политкорректности, включая требование сексуального «освобождения» и атаку на «патриархальную» западную культуру.
И если точная суть смешения Маркса и Фрейда оставлена Джеем нераскрытой, то в следующей главе «Первые исследования авторитаризма» он раскрывает применение этого смешения. Институт покинул Германию, перебравшись в Нью-Йорк, в 1933 году, потому что к власти в Германии пришли нацисты. Неудивительно, что одной из первых задач института в Нью-Йорке было выступить против нацизма. Этому в значительной степени способствовало выдумывание психологического «теста» на «авторитарную личность». Предполагалось, что люди, обнаружившие в себе эту авторитарную личность, вероятнее всего поддержат нацизм. Как само понятие, так и методология, мягко выражаясь, являлись сомнительными. Однако эта работа института дала важный инструмент в руки левым – а именно, идею о том, что любой человек с правыми взглядами является, по сути, психологически неуравновешенным. И это стало ключевым этапом для института в плане зарождения политкорректности в Западной Европе и Америке, так как необходимые для этого научного труда эмпирические исследования были проведены на западноевропейцах и американцах. Итогом явилась весьма влиятельная работа сотрудника института Теодора Адорно «Исследование авторитарной личности», увидевшая свет в 1950.
Пятая глава работы Джея, «Анализ нацизма», продолжает тему «авторитарной личности», а шестая глава «Теория эстетики и критический анализ массовой культуры» является ответом на вопрос, почему бóльшая часть «серьезного» современного искусства и музыки настолько ужасны. Теодор Адорно был в институте ведущей фигурой по высокой культуре – он начинал карьеру как музыкальный критик и покровитель Шенберга, – и его точка зрения состояла в том, что перед лицом «репрессивности» буржуазного общества искусство могло быть «истинным» лишь когда отвращало, отражая тем самым отчуждение окружающего общества. Джей цитирует Адорно: «Успешное произведение – не то, которое решает объективные противоречия в фальшивой гармонии, но то, которое выражает идею гармонии отрицательно, точно и бескомпромиссно воплощая противоречия в самой ее внутренней структуре».
Адорно презирал новую массовую культуру – кино, радио и джаз, – и в этом просматривается случай упущенной возможности: сегодня индустрия развлечений – наиболее влиятельный распространитель идей политкорректности. Другая ключевая личность Франкфуртской школы, Вальтер Бенджамин, видел этот потенциал: «Он парадоксально возлагал надежду на прогрессивный потенциал политизированного, коллективизированного искусства». В какой-то момент некто (вопрос, кто именно, лежит за рамками книги Джея) сложил вместе восприятие Бенджамина и общее видение Франкфуртской школы, что Джей подытоживает так: «Институт пришел к выводу, что индустрия культуры поработила мужчин куда более коварными и действенными методами, чем грубое насаждение, используемое в предыдущие времена».
В оставшейся части книги Джей прослеживает (некоторым образом) эмпирическую работу института в 1940-х, которой препятствовали те же проблемы, что и их прежним «исследованиям», и прослеживает возвращение института во Франкфурт после Второй мировой войны. Но к этому моменту читатель уже видит картину. Он видит, как марксизм был переведен из экономического в культурный план; разглядел темы сексуального освобождения, феминизма, «жертв» и так далее, что составляет сегодняшнюю политкорректность, и нашел в критической теории истоки бесконечных воплей о «расизме, сексизме и гомофобии», которые политкорректность сыпет градом. Не хватает одного ключевого кусочка истории: «анализа влиятельного переложения Гербертом Маркузе работ Франкфуртской школы для новой западноевропейской и американской аудитории 1960-х годов», как Джей добавляет в эпилоге. Также Джей странным образом игнорирует фактический переезд Института в лице Хоркхаймера и Адорно в Лос-Анджелес во время войны. Разве связи, которые они выстроили там, не играют никакой роли во внедрении философии Франкфуртской школы в западноевропейский и американский кинематограф, а после войны и на телевидение? Джей не затрагивает эту тему.
Читателю, незнакомому с Франкфуртской школой как с источником сегодняшней политкорректности, «Диалектическое мышление» Джея предоставляет солидную базу. Книга содержит обширную (хотя и без аннотаций) библиографию работ, написанных Франкфуртской школой и о Франкфуртской школе.
Что касается других доступных работ о Франкфуртской школе, то недавно в Германии было переведено на английский язык современное авторитетное исследование Рольфа Виггерсхауса «Франкфуртская школа: История, теории и политическое значение»30. Эта книга основана на том же базисе, что и книга Мартина Джея, хотя в ней также прослеживается деятельность института с момента послевоенного возвращения в Германию до смерти Адорно в 1969 году.
Виггерсхаус более детален, чем первый автор, и, хотя придерживается левых политических взглядов, более критичен, чем Джей. Виггерсхаус дает краткий (и в то же время неприязненный) обзор немецкой консервативной критики Франкфуртской школы. Возникающая картина кажется сходной для западных европейцев и американцев, попавших в ловушку пут политической корректности: с момента опубликования в 1970 году книги Рормозера «Нищета критической теории»31 он всеми доступными способами распространял мнение, что Маркузе, Адорно и Хоркхаймер были «приемными родителями» террористов-интеллектуалов, которые использовали культурную революцию для уничтожения традиций христианского Запада. Университетские профессора Эрнст Топич и Курт Зонтхаймер, видевшие себя наставниками и либеральными демократами, пошли по стопам Рормозера: в 1972 г. критический рационалист Топич, будучи профессором философии в Граце, констатировал, что за фасадом слоганов «рациональной дискуссии» и «диалога, свободного от давления» в университетах установился «явный террор политических обвинений, которого не существовало даже при нацистском режиме».
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ О ФРАНКФУРТСКОЙ ШКОЛЕ
«Франкфуртская школа», автор Т.Б. Боттомор. (T.B. Bottomore, «The Frankfurt School»; Tavistock, London, 1984) Еще одно изложение, написанное сочувствующим; лучше прочесть Джея или Виггерсхауса.
«Новые темные века: Франкфуртская школа и “политическая корректность”», автор Майкл Минничино (Michael Minnicino, «The New Dark Age: The Frankfurt School and ‘Political Correctness’»; KMW Publishing, Washington, DC, 1992) – одна из немногих точек зрения на Франкфуртскую школу, которая не выступает в поддержку политкорректности. В длинной журнальной статье объясняется роль Института социальных исследований в создании идеологии, ныне известной, как «политическая корректность». К сожалению, ценность статьи немного уменьшается из-за некоторых отклонений от темы, несколько лишенных правдоподобности.
«Анджела Дэвис: Автобиография», автор Анджела Дэвис. (Angela Davis, «Angela Davis: An Autobiography»; Random House, New York, 1974) Анжела Дэвис, ведущий американский темнокожий радикал и член Коммунистической партии, была охарактеризована одним из членов Франкфуртской школы Гербертом Маркузе как «моя лучшая студентка». Она также училась во Франкфурте у Теодора Адорно. Эта книга показывает нам связь между Институтом социальных исследований и движением «новых левых» в 60-х годах глазами одной из ключевых фигур движения.
«Молодой Лукач и истоки западного марксизма», автор Эндрю Арато. (Andrew Arato, «The Young Lukacs and the Origins of Western Marxism»; Seabury Press, New York, 1979) Автор, как часто бывает, сторонник действующего порядка, но его работа показывает, что Лукач был одним из главных мыслителей Франкфуртской школы, а позже и движения «новых левых».
«Истоки негативной диалектики: Теодор В. Адорно, Уолтер Бенджамин и Франкфуртский институт», автор Сьюзан Бак-Морсс. (Susan Buck-Morss, «The Origin of Negative Dialectics: Theodor W. Adorno, Walter Benjamin and the Frankfurt Institute»; Free Press, Нью-Йорк, 1977) Важная работа, описывающая связь Франкфуртской школы и критической теории с движением «новых левых».
«Введение в критическую теорию: от Хоркхаймера до Хабермаса», автор Дэвид Хелд. (David Held, «Introduction to Critical Theory: Horkheimer to Habermas»; University of California Press, Berkeley, 1980) Еще одно повествование от поклонника Франкфуртской школы, но ценное дискуссией о влиянии Ницше на ключевых деятелей Франкфуртской школы.
«Адорно: Политическая биография», автор Лоренц Йагер (перевод Стюарта Спенсера). (Lorenz Jager, «Adorno: A Political Biography» translated by Stewart Spencer, Yale University Press, New Haven, 2004) Недавнее исследование о Теодоре Адорно, самом важном «вдохновителе» Франкфуртской школы, предоставляет четко написанное и легко читаемое введение в истоки политической корректности; быть может, наилучшее издание для дилетантов и новичков. Лоренц Йагер – редактор «Frankfurter Allgemeine», одной из самых влиятельных газет в Германии. Он не превозносит Франкфуртскую школу, и таким образом предлагает взвешенную характеристику Адорно вместо обычной идеализированной биографии.
Помимо этих работ существует обширная литература, написанная членами Франкфуртской школы. Как это обычно бывает с марксистскими работами, стиль прозы и словарный запас зачастую настолько запутаны, что делает эти книги практически нечитаемыми. Кроме того, отказ Франкфуртской школы от создания своего собственного видения будущего привел к тому, что многие ее члены писали в иносказательной форме, что добавило еще один уровень непроницаемости.
Одна работа, однако, имеет такое значение, что должна быть рекомендована, несмотря на свою сложность: «Эрос и цивилизация» Герберта Маркузе. Раздел «Философские исследования Фрейда» в этой книге занимает центральное место по двум причинам. Во-первых, он завершает задачу интеграции Маркса и Фрейда. Хотя марксизм не называется открыто своим именем, вся структура книги на самом деле марксистская, и именно через призму марксизма в ней рассматривается Фрейд. Во-вторых, «Эрос и цивилизация» и ее автор были ключевыми средствами трансляции интеллектуальных трудов Франкфуртской школы, привитых студенческому бунту 60-х. Эта книга стала библией молодых радикалов, которые с 1965 г. захватили западноевропейские и американские кампусы и остаются там до сих пор в качестве профессорско-преподавательского состава.
Если коротко, «Эрос и цивилизация» призывает к всеобщему восстанию против традиционной западной культуры – «Великому Отказу» – и обещает страну-утопию свободного секса и отсутствия работы тем, кто присоединится к революции.
Примерно после второй трети книги Маркузе предлагает краткое изложение своих аргументов:
«Наше определение особого исторического характера принципов, установившихся в реальности, привело к пересмотру того, что Фрейд считал универсальной значимостью. Мы обсудили эту значимость с учетом исторической возможности отмены репрессивного контроля, навязанного цивилизацией. Из-за самих достижений цивилизации принцип производительности и репрессивное использование инстинктов, кажется, устарели. Но идея нерепрессивной цивилизации на основе достижений принципа производительности наткнулась на аргумент, что освобождение инстинктов (и, следовательно, полное освобождение) взорвет саму цивилизацию, так как последняя является устойчивой только через отречение и работу (труд) – другими словами, через репрессивное использование энергии инстинктов. Освободившись от этих ограничений, человек существовал бы без работы и без порядка, он скатился бы обратно в природу, которая уничтожила бы культуру.
Чтобы оспорить этот довод, мы вспомнили определенные архетипы воображения, которые, в отличие от культурных героев репрессивной производительности, символизируют творческое восприятие. Этими архетипами предусмотрено выполнение человеком и природой задач не путем доминирования и эксплуатации, а через освобождение присущих человеку сексуальных сил. Затем мы поставили перед собой задачу "проверки" этих символов – то есть, демонстрации их истинного значения как символов реальности по ту сторону принципа производительности. Мы думали, что репрезентативное содержание орфических и нарциссических образов было эротическим примирением (союзом) человека и природы в эстетическом отношении, где порядок – это красота, и работа – это игра».
После этого резюме Маркузе продолжает показывать эротическое содержание «реальности по ту сторону принципа производительности», то есть новой цивилизации, где работа и производительность неважны: «Основное переживание в этом (эстетическом) измерении скорее чувственное, чем абстрактное», – что означает превалирование чувств над логикой: «Эстетика противопоставляет чувственность разуму».
«В немецком языке чувственность и сладострастие все еще выражаются одним и тем же термином: Sinnlichkeit. Побочное значение этого слова – удовлетворение инстинктов (особенно сексуальных)... Тело, которое перестанет быть инструментом для постоянной работы, будет ресексуализировано... что, прежде всего, заявит о себе активацией эрогенных зон и, как следствие, возрождением многообразной прегенитальной сексуальности и угасанием полового превосходства. Тело полностью должно стать объектом катексиса, концентрации психической энергии, вещью для наслаждения – инструментом удовольствия. Изменения ценности и границ отношений, связанных с половым влечением, привело бы к разрушению институтов, организующих частные межличностные отношения, особенно в части, касающейся моногамной и патриархальной семьи».
Эту книгу Маркузе посвятил своей жене Софи Маркузе в 50-е годы!
Очень просто увидеть, как идея «Если ты чувствуешь себя от этого хорошо, делай это», распространенная в 1955 году, перекликается со студенческими мятежами 1960-х. Маркузе понимал то, чего не понимало большинство его коллег по Франкфуртской школе: путь к уничтожению Западной цивилизации – цель, установленная Дьердем Лукачем в 1919 году – не в мудреной теории, а в сексе, наркотиках и рок-н-ролле. Маркузе написал и другие работы для нового поколения, породившего «новых левых»: «Одномерный человек» (1964)32, «Критика чистой толерантности» (1965)33, «Эссе об освобождении» (1969), «Контрреволюция и бунт» (1972)34. Но «Эрос и цивилизация» была и остается ключевой работой – спичкой, поднесенной к фитилю.
ДРУГИЕ ВАЖНЫЕ РАБОТЫ ЧЛЕНОВ ФРАНКФУРТСКОЙ ШКОЛЫ
«Авторитарная личность» Теодора Адорно (Harper, Нью-Йорк, 1950). Эта книга – база для всех последующих работ, изображающих консерватизм психологическим дефектом. Она имела огромное влияние, и не только на образовательную теорию.
«Диалектика просвещения» Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера. (Theodor W. Adorno, Max Horkheimer, «Dialectic of Enlightenment», 1944) Комплексная философская работа, написанная во время Второй мировой войны в большой мере как ответ нацизму (в значительной степени посвященная обсуждению антисемитизма). Эта работа пытается найти «освобождающий» мотив в руинах эпохи Просвещения.
«Minima Moralia: Размышления из испорченной жизни» Теодора Адорно. (Theodor W. Adorno, «Minima Moralia: Reflections from Damaged Life», 1951) Книга афоризмов; малопонятное, но эффективное завершение работы Адорно.
«Бегство от свободы» Эриха Фромма. Фромм был «улыбчивым лицом» института, и эта книга в 1960-х годах часто входила в список обязательного чтения для студентов колледжей. Основное положение заключается в том, что природа человека заставляет его отказаться от своей свободы и перейти к фашизму, если только он не «отладит общество и не подчинит экономическую машину целям достижения человеческого счастья», т.е. примет социализм. В тот момент Фромм отдалялся от института, и его последующие работы нельзя считать частью Франкфуртской школы.
«Затмение разума» Макса Хоркхаймера. (Max Horkheimer, «Eclipse of Reason», 1947) По существу продолжение «Диалектики Просвещения», книга в значительной степени является работой Адорно и других персоналий Франкфуртской школы, хотя вышла в свет она только под авторством Хоркхаймера. Содержание книги основано на серии лекций Хоркхаймера, которые он читал в Колумбийском университете в 1944 году. Стиль изложения является удивительно удобочитаемым, но содержание производит странное впечатление: все пронизано сильной ностальгией, а это как раз то, что обычно терпеть не могли во Франкфуртской школе. Ключевая глава, «Восстание Природы», отражает странный ретро-анархизм: «Победа цивилизации слишком абсолютна, чтобы быть правдой. Поэтому любое изменение в наши времена включает в себя элемент негодования и подавленной ярости».
«Критическая теория: избранные эссе» Макса Хоркхаймера. (Max Horkheimer, «Critical Theory: Selected Essays», 1972) Эссе «Традиционная и критическая теория» заслуживает особого внимания.
Этой небольшой библиографии будет достаточно, чтобы заинтересовать начинающего читателя; полный список литературы касательно Франкфуртской школы огромен, о чем свидетельствуют библиографии в книгах Джея или Виггерсхауса. Вот чего недостает в этом, по крайней мере, на английском языке, так это удобочитаемой книги, написанной для обывателя, которая бы объясняла Франкфуртскую школу и ее труды с точки зрения создания политкорректности. Эта краткая работа, по крайней
КНИГА 1
1. ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ О ФАЛЬСИФИКАЦИИ НАШЕЙ ИСТОРИИ, А ТАКЖЕ О ДРУГИХ ФОРМАХ КУЛЬТУР-МАРКСИСТСКОЙ/МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЙ ПРОПАГАНДЫ
История, марксизм и ислам – что скрывают от вас правительство, научные круги и средства массовой информации. Ревизионизм на основе попустительства и антиевропейского мышления.
«Кто управляет настоящим – управляет прошлым».
Джордж Оруэлл
1.1 ИСТОРИЧЕСКИЙ РЕВИЗИОНИЗМ (НЕГАЦИОНИЗМ)
Исторический ревизионизм – это попытка изменить общепринятые идеи о прошлом. Негационизм – это отказ признавать исторические преступления.
Из книги «Ислам и Запад» Бернарда Льюиса35: «Мы живем во времена, когда предпринимались и до сих пор предпринимаются грандиозные усилия для фальсификации данных о прошлом и превращения истории в инструмент пропаганды; когда правительства, религиозные движения, политические партии и секты всех толков заняты переписыванием истории на свой лад, и сами же потом в это верят. Все это, в самом деле, очень опасно как для нас самих, так и для других, а если высказаться точнее – опасно для всего человечества. Потому что тот, кто не желает принимать прошлое таким, как оно есть, не способен понять настоящее и идти в будущее».
По иронии судьбы, суровая критика санкционированного государством ревизионизма пришла от отрицателя геноцида армян, который значительно занижал жестокость Османской империи. Однако, к Льюису, как к умеренному востоковеду, часто обращались многие ведущие политики, в том числе и из действующей администрации Буша.
Учитывая невежество, с которым этот вопрос рассматривается, история последних 1400 лет исламского джихада против немусульман и Европы включает в себя одну из наиболее радикальных форм исторического негационизма. Поэтому первая глава данной книги посвящена этому продолжающемуся джихаду. Мы должны сражаться и быть готовыми к тому, что санкционированная государством фальсификация истории ислама, наконец, прекратится, и реальная история снова будет открыта. Когда наши современные европейские режимы падут (и наши системы, построенные на идеях мультикультурализма, разрушатся) в течение ближайших 150 лет, это даст нам возможность снова открыть и использовать сведения об истинной истории ислама, включая исламские законы, правдивое описание джихада, зимми и другие фальсифицированные аспекты ислама. Основной целью этого является предотвращение исторической амнезии путем сохранения правдивой нецензурированной истории.
Со времен создания ислама в VII веке и до наших дней, джихад унес жизни 300 миллионов немусульман, и более 500 миллионов подверглись пыткам или были порабощены. С 11 сентября 2001 года мусульманами во всем мире было совершено более 12 тысяч терактов, приведших к смерти хотя бы одного немусульманина36. Другими словами, ежемесячно происходит около 150 терактов с человеческими жертвами. Так будет продолжаться до тех пор, пока существуют немусульманские цели для атак, или пока существует ислам. Должен признать, что когда более трех лет назад я только начал изучать исламскую историю и исламские злодеяния, у меня были серьезные сомнения в доступности «неполиткорректной» информации. Даже после поверхностного изучения я был шокирован, обнаружив огромное количество «уродливой и неизвестной» правды об исламских зверствах.
Существует общее неправильное представление об исламе и христианстве. Многие люди сейчас считают, что христианство было и остается таким же злом, как ислам. Я могу засвидетельствовать, что это совершенно неверно. Количество совершаемых во имя джихада убийств, похищений и порабощений более чем в 10 раз превышает количество убийств во имя христианства. Но политкорректный западный истеблишмент хочет, чтобы мы думали иначе.
Квинтэссенция мультикультурализма в том, что культуры и религии «одинаковы». В этом контексте наши западные правительства запустили кампанию лжи против своих же людей, цель которой – создание фальсифицированной версии истории мусульманской и европейской цивилизаций, дабы уравнять их. Согласно им, это нужно для успешного воплощения мультикультурности. Исламисты, арабские националисты и марксистские теоретики в первых рядах переписчиков нашей истории со времен Второй мировой войны. Одной из главных движущих сил этого процесса была книга Эдварда Саида «Ориентализм»37, опубликованная в 1978 г.
В прошлом Европа имела стереотипное представление об исламе, а в исламском мире бытовало стереотипное представление о нас – и эти представления были весьма недружелюбны. Столетие за столетием ислам олицетворял собой серьезную угрозу тому, что можно обобщенно назвать «Христианским миром». Это влияло на каждый аспект европейской истории, и прямо ответственно за европейские колониальные империи. До 1750 г. мусульмане были опасным и прямым соперником наших интересов. Эдвард Гиббон в своих мемуарах в 1780-х был первым, кто предположил, что опасность прошла.
На местном уровне угроза сохранялась еще дольше. Берберские пираты грабили побережье Англии, захватывая в рабство целые прибрежные деревни, вплоть до 1830-х, а западное побережье Ирландии и Исландии даже позже. И это при всей мощи Британской Империи! Во время первого джихадистского вторжения в Андалузию было порабощено более 1,5 миллиона европейцев, большинство из них попало в Северную Африку.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ «БРИТАННИКА»
Факт: Энциклопедия «Британника» была впервые опубликована в 1768 г. Авторы статей часто были родом из других стран, среди них были и самые уважаемые в своей области. Первый случай, когда западное государство дало санкцию на «политически оправданное переписывание истории» по теме ислама, произошел в конце XIX века в Великобритании. Мотивы этого поступка были политическими: нужно было создать хороший фундамент для британско-мусульманского сотрудничества и торговли.
В ходе русско-турецкой войны 1877-78 гг. Россия победила Османскую империю. В 1878 г., после Берлинского конгресса, Великобритания, управляемая премьер-министром Дизраэли, решила заключить соглашение с османами, обещая им военную защиту от России за «тридцать сребреников», которыми в данном случае являлся Кипр. Для улучшения британо-османских отношений была проведена широкая ревизия Британской Энциклопедии (10-я редакция и далее) и других материальных источников, в которых ислам, мусульмане и исламские обычаи описывались как «зло». Так начался процесс фальсификации истории Европы.
Чтобы понять это, надо изучить русско-британские отношения: великая держава XIX века, Великобритания, вступила в территориальную войну с другой потенциально великой державой – Россией. Интересы великих держав пересеклись на Балканах (находившихся под турецким владычеством). Было вполне нормально, что Россия имела свое влияние в этом регионе: большинство балканских народов (сербы, греки, румыны и болгары) были православными, как и русские. Но это не соответствовало британским интересам. Так Британия и стала союзником Турции и изобрела миф о мусульманской толерантности.
Турки могли резать глотки, насиловать женщин и похищать детей балканских христиан – это было нормально для британцев, это было выражением толерантности... Лишь бы русские не получили влияния на Балканах.
ПРИМЕРЫ ФАЛЬСИФИКАЦИИ И РИТОРИКИ АПОЛОГЕТОВ НЕГАЦИОНИЗМА ВКЛЮЧАЮТ В СЕБЯ СЛЕДУЮЩЕЕ
– Преувеличение значения культурного и научного вклада мусульман.
– Османская империя была терпимой.
– Сосуществование с евреями в Османской империи было спокойным, мирным и плодотворным.
– Вербовка янычар в османские отряды была отличным шансом для балканских мальчиков-христиан продвинуться по социальной лестнице
– Геноцида армян не было – была борьба двух народов за владение одной землей
– Мусульманская Андалузия (Мавританская Испания) часто описывается апологетами мусульман как мультикультурная чудо-страна, в которой исламское правительство разрешало иудеям и христианам учиться и занимать должности в правительственной администрации.
– Джихад означает личностную борьбу.
– Ислам – мирная религия.
– Христианство и ислам одинаковы с точки зрения исторических злодеяний.
– Ливанские христиане-марониты лживо жалуются на то, что являются жертвами джихада.
ПРИМЕРЫ СИСТЕМАТИЧЕСКОГО ВЫЧЕРКИВАНИЯ/ИГНОРИРОВАНИЯ ВАЖНЫХ ВОПРОСОВ
Западноевропейские правительства санкционировали вычеркивание и игнорирование значительных пластов нашей истории, включая цензурирование школьных программ в таких вопросах, как:
– Гиндукуш, самый большой геноцид в человеческой истории;
– геноцид армян, греческий геноцид;
– ассирийский геноцид;
– коптский геноцид;
– прошлые и современный джихады, пытки и порабощение христиан и других немусульманских народов на Среднем Востоке и в Азии;
– «право первой ночи» – официально санкционированное изнасилование в Османской империи;
– нежелание Запада сохранить или защитить христианский Ливан от джихадистского вторжения Мировой Исламской Уммы (многих мусульманских стран, включая Иран, Сирию, Египет и Иорданию). Джихад привел к падению христианского государства Ливана. В 1911 в Ливане было 80% христиан, сейчас их осталось около 25% – меньшинство, все еще подвергаемое гонениям;
– что на самом деле представляли собой крестовые походы;
– европейские рабы, арабские хозяева – более 1,5 млн. европейцев были обращены в рабство.
ПРИМЕРЫ АНТИЗАПАДНОЙ ПРОПАГАНДЫ В НАШИХ ШКОЛАХ:
– Фальсифицированная информация о крестовых походах (на самом деле, это был оборонительная, а не завоевательная операция).
– Западная колониальная история – антизападное предубеждение. Это (в первую очередь, финансовая эксплуатация) было ничто по сравнению с 1400 годами исламского джихада, который привел к бесчисленным геноцидам более чем 300 миллионов человек и порабощению и насильственному обращению в мусульманство более 300 миллионов.
Приведенная выше информация должна напоминать нам, почему апологеты ислама и государственной фальсификации в Европе должны быть побеждены.
К несчастью для нас, более 95% современных журналистов, редакторов, издателей – «еврабы» (поддерживают европейский мультикультурализм). То же касается и 85% западноевропейских политиков и более 90% парламентариев Евросоюза. Мы также не должны забывать, что именно Евросоюз является движущей силой переписывания европейской истории, связанной с исламом.
Из эссе «КОД ЕВРАБИИ» Педера Йенсена (Фьордмана)38
Симпозиум по евро-арабскому диалогу, проходивший в Венеции (1977) и Гамбурге (1983), включал рекомендации, которые были успешно воплощены: <…>
4. Необходимость кооперации между европейскими и арабскими специалистами, чтобы представить положительную картину арабо-исламской цивилизации и современных арабских проблем в глазах европейской образованной публики.
«Евро-арабский диалог» (ЕАД) – политический, экономический и культурный институт, созданный для обеспечения полного единения европейцев и арабов. Его структура образовалась на конференциях в Копенгагене (15 декабря 1973) и Париже (31 июля 1974). Европейская Парламентская Ассоциация по евро-арабскому взаимодействию, являющаяся ведущим агентом этой политики, была основана в 1974 г. Остальные управляющие органы ЕАД – институт MEDEA и Европейский Институт исследований по Средиземноморскому и евро-арабскому взаимодействию, созданный в 1995 г. при поддержке Еврокомиссии.
В интервью Джейми Глазову из журнала Frontpage, Бат Йеор39 объяснила, как «во внутренней политике ЕАД установил близкое взаимодействие между арабским и европейским телевидением, радио, журналистами, изданиями, научными сообществами, культурными центрами, студенческими и молодежными организациями, туризмом. Межрелигиозные диалоги были определяющими в развитии этой политики. Поэтому Еврабия является прочной сетью сообществ – всеобъемлющим симбиозом взаимодействия и партнерства в политике, экономике, демографии и культуре».
Движущая сила Еврабии, Парламентская Ассоциация евро-арабского сотрудничества, была создана в Париже в 1974 г. Сейчас в ней более 600 членов – из всех значительных европейских партий – действующих как в своих национальных парламентах, так и в Европарламенте. Франция остается ключевым действующим лицом в этой ассоциации.
Среди документов, которые Йеор была любезна выслать мне (она упоминает их в своей французской версии книги о Еврабии, но не в английской версии), есть «Общая стратегия Европейского Совета» от 19 июня 2000 г. – видение Евросоюзом Средиземноморского региона. Она включает многие рекомендации, такие как:
«…разрабатывать принципы построения партнерских отношений, в частности через поощрение регулярных консультаций и обмена информацией между средиземноморскими партнерами, поддерживать взаимосвязь инфраструктуры между средиземноморскими партнерами, и между ними и Евросоюзом – принимать все необходимые меры поощрения и поддержки участия гражданского общества, а также поддерживать дальнейшее развитие движения населения между ЕС и средиземноморскими партнерами. Неправительственным организациям (НПО) будет предложено принять участие в сотрудничестве на двустороннем и региональном уровнях. Особое внимание будет уделено средствам массовой информации и университетам». [курсив мой]
Стратегия также предусматривает «в целях борьбы с нетерпимостью, расизмом и ксенофобией, продолжать диалог между культурами и цивилизациями».
После конгресса, состоявшегося в Алжире в феврале 2006 г., была принята «Алжирская Декларация общего видения будущего». В документе говорится, что «необходимо создать Евро-Средиземноморское общество, основанное на общечеловеческих ценностях», и что «крайне важно положительно подчеркнуть общее культурное наследие, даже маргинализированное или забытое». Общий план действий представлен большим количеством рекомендаций о том, как достичь этой новой евро-средиземноморской цели. Среди этих рекомендаций:
– Адаптировать существующие организации и содержание средств массовой информации так, чтобы поддержать диалог Север-Юг, а также создать евро-средиземноморский центр журналистики.
– Установить схему сотрудничества, совместно управляемую средиземноморскими партнерами с целью разработки «согласованной системы образования». [«Согласованной системы образования» между арабским миром и Европой? Что она будет включать? Хотелось бы знать. Но вот расскажут ли они нам об этом до того, как это станет свершившимся фактом?]
Эти соглашения, подразумевающие полное переписывание книг по европейской истории с целью сделать их более дружественными к исламу и постепенно заглушить исламофобию как расизм, осуществляются уже сейчас.
В июне 2005 года в Рабате, Марокко, была проведена конференция на тему «Содействие диалогу между культурами и цивилизациями». Конференция была совместно организована ЮНЕСКО, Исламской организацией по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО), Организацией «Исламская конференция» (ОИК), Лигой Арабских Государств по вопросам образования, культуры и науки (АЛЕКСО), Датским центром культуры и развития (DCCD) и Евро-средиземноморским фондом диалога между культурами Анны Линд (Александрия, Египет).
Г-н Олаф Герлах Хансен, генеральный директор DCCD, сказал: «Мы заинтересованы в новых мероприятиях в средствах массовой информации, в культуре и образовании. Эти предложения включают в себя: конкретные инициативы по развитию "межкультурной компетенции" в воспитании новых поколений журналистов; конкретные инициативы по связям и обмену между журналистами, редакторами, СМИ, институтами, которые способствуют межкультурному сотрудничеству; конкретные инициативы по разработке учебных программ за счет новых учебных материалов и пересмотр существующих учебников».
Хотя это и не указано прямо, разумно предположить, что среди "негативных стереотипов", которые будут удалены из учебников, по которым преподают историю европейским школьникам, окажутся все ссылки на 1300 лет непрерывного джихада против Европы. Эти рекомендации были приняты и включены в Рабатское заявление об обязательствах.
Государства-члены ЕС призвали принять меры, чтобы фактически запретить любые серьезные дебаты об исламе и представить промусульмански настроенным силам определенные преференции.
Европейские страны должны:
– изменить учебные программы так, чтобы предотвратить создание «искаженной интерпретации религиозной и культурной истории» и «изображение ислама с позиций враждебности и опасности»;
– поощрять дебаты в СМИ на создание положительного образа ислама, возложив на них ответственность за избежание увековечивания предрассудков и предвзятости.
1.2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО ИСЛАМСКОГО НЕГАЦИОНИЗМА
Когда страна свои легенды отвергает,
То в прошлом остается только ложь.
Народ тогда правителей считает
Лжецами глупыми, не ставя их ни в грош.
И это знак упадка и беды –
На сгнивших ветках не растут плоды.
Редьярд Киплинг
Европа внесла собственный полноценный вклад в негационизм – тенденцию отрицания крупномасштабных и длительных преступлений против человечества, совершенных исламом. Во главе этого движения стоят исламские апологеты и марксистские преподаватели, следующие за ними политики, журналисты и интеллектуалы, называющие себя антиклерикалами. Аналогично турецкому отрицанию геноцида армян, европейское отрицание ужасного списка преступлений ислама полностью поддерживается истеблишментом (ЕС, западноевропейскими правительствами). Он имеет почти полный контроль над СМИ и диктует всем государствам и правительствам стиль описания проблемы сосуществования (которую правильнее было бы назвать проблемой ислама).
Методы, в основном, те же, что и в негационизме в любой другой сфере:
1. Лобовое отрицание. Грубейшая форма простого отрицания очевидных фактов. В основном это делается в виде простого голословного утверждения типа «ислам толерантен», «исламская Испания была мультикультурной гармоничной страной», «мусульмане не знали ненависти к евреям, пока сионизм вместе с антисемитизмом не были привнесены в мусульманский мир из Европы». Так как точная информация о конкретных преступлениях ислама нечасто становилась общеизвестной, то это прекрасный способ умолчать о таких преступлениях и не признавать их наличие. Исключение – геноцид армян, который официально отвергается Турцией и остальным исламским миром.
Дело Рушди – отличный образчик негационизма. Потребовался однозначный ответ на вопрос «Соответствует ли законам ислама убийство человека, который критикует пророка?». Если судить по ответам СМИ и большинства экспертов, ответ определенно «нет». Если судить по основам традиционного ислама, ответ был бы «да». Мухаммед, как и его ближайшие последователи, убивал критиков – как путем официальных казней, так и преступно, по ночам. По исламским законам, пример пророка – это прецедент, имеющий законную силу. Максимум, о чем мог быть спор – это о процедуре. Некоторые мусульманские законоведы предлагали сначала похитить Рушди и передать в одну из исламских стран, чтобы дать ему возможность покаяться перед судом, хотя аятолла и указал, что никакие извинения не спасут писателя. Основываясь на его книге, даже так называемые умеренные были убеждены, что он должен быть казнен. Исламский закон предусматривает смертную казнь как за отступничество, так и за оскорбление пророка – так что для Рушди дважды не было иного исхода. Тем не менее, множество экспертов заявляли публике, что убийство Рушди – это не по-исламски.
Полное отрицание отлично работает, если имеется достаточный контроль над прессой и образовательными СМИ. В противном случае достаточно опасно демонстрировать такую методику. В этом случае доступны другие технологии.
2. Игнорирование (умалчивание) фактов. Пассивный негационизм – определенно самый надежный и очень популярный способ. СМИ и публицисты просто оставляют «неудобные» факты вне поля зрения читателя. Они скрывают информацию о систематических бойнях, пытках и порабощениях немусульман, происходивших ранее и в современности (в том числе о геноцидах и зимми), о демографических изменениях, которые показывают планомерное и постепенное поглощение мусульманами разных обществ (в том числе в Косово, Ливане и, в настоящее время, во многих странах Западной Европы). Аль-такийя/китман и Умма – важные составляющие ислама.
Другие важные факты также игнорируются, как, например, роль Саудовской Аравии в деле распространения традиционного ислама (так называемый исламский теофашизм или «ваххабизм», как еврабы предпочитают его называть). Они не проинформировали европейцев, что Саудовская Аравия за последние два десятилетия потратила более 87 миллиардов долларов США, пропагандируя «истинный ислам» за рубежом. Большая часть данных средств пошла на сооружение и расходы на содержание тысяч мечетей, медресе и мусульманских культурных центров по всему миру. Эти исламские учреждения можно найти в каждой стране по всей Западной Европе.
3. Преуменьшение фактов. Если указывается неудобный факт – например, описанные самими мусульманскими летописцами массовые убийства неверных, – можно априори утверждать что они, скорее всего, преувеличивали, чтобы польстить тщеславию их правителя – как будто не примечательно само по себе то, что мусульманским правителям льстило, когда их описывали как массовых убийц неверных.
Кроме преуменьшения абсолютного размера исламских преступлений, есть популярный прием относительного преуменьшения: заставить цифры выглядеть меньше, сравнивая их с другими, тщательно подобранными. Так, можно сказать «все религии нетерпимы» – для многих это звучит правдоподобно, хотя и является откровенной ложью: в Римской империи подвергались гонениям только те секты, которые имели политические амбиции (евреи, когда боролись за независимость; христиане – из-за того, что собирались захватить империю и запретить остальные религии, что они фактически и сделали), тогда как остальные пользовались статусом religio licita; то же и с Персидской империей и многими другими государствами и культурами.
В противовес обвинениям против ислама часто приводят фанатичность христианства. В самом деле, широко известно, что христианство виновно в многочисленных уничтожениях храмов и гонениях. Но причина этого фанатизма кроется в общей теологической основе обеих религий – монотеизме с единственным пророком. Этот аргумент против христианства является также аргументом против ислама. Более того, несмотря на теологически обоснованную склонность к нетерпимости, христианству довелось обрести опыт «живи и дай жить другим», потому что в период его формирования оно было всего лишь одной из многочисленных сект в плюралистической Римской империи. Ислам никогда не имел подобного опыта, и для того, чтобы обнаружить весь свой потенциал фанатизма, христианству было необходимо неоднократно прочувствовать на себе воздействие ислама. Поэтому не случайно Карл Великий, разгромивший саксов, был внуком Карла Мартелла, победившего мусульманскую армию в битве при Пуатье; неслучайно также и то, что рыцари Тевтонского ордена, насильно крестившие балтов, были ветеранами крестовых походов, т.е. кампаний по освобождению Палестины от ислама; не совпадение и то, что испанская инквизиция появилась в стране, веками боровшейся с мусульманским угнетением. Наконец, христианство не отрицает эти факты своей истории, хотя до сих пор ему приходится прикладывать усилия для откровенного признания ответственности за эти факты.
Еще более общий способ умалить исламский фанатизм в относительных сравнениях – указать, что, в конце концов, все империалистические войны были не очень-то благородными. Это может быть справедливо, но все же мы не устанавливаем культ Чингисхана. Религия должна способствовать преодолению человеком его природных недостатков вроде жадности и жестокости, а не их освящению и прославлению.
4. Ретуширование. Когда факты нельзя скрыть, отрицать или минимизировать, можно все еще утверждать, что при более тщательном анализе они не столь плохи, какими кажутся. Можно назвать правильным то, что является очевидно неправильным. Это может зайти очень далеко: например, в биографии Мухаммеда Максим Родинсон нагло объявил, что истребление пророком евреев в Медине было, несомненно, лучшим решением. В многочисленных популярных введениях в ислам тот факт, что ислам налагает смертную казнь на отступников (в современной терминологии: ислам выступает против свободы религии в самой радикальной манере), признан, но это объясняется тем, что «так как ислам был в состоянии войны с политеистами, измена равнялась измене и дезертирству – тому, что все еще наказуемо смертью в нашем светском обществе». Хорошо, но ведь точно известно, что ислам хотел быть в состоянии войны с традиционной религией Аравии, также как со всеми другими религиями, и что это состояние войны превратилось в постоянную особенность его правовой системы.
5. Игры с незначительными фактами. Популярная тактика негационизма состоит в поиске положительных, но незначительных событий, заострение внимания на них, при этом общая картина оставляется вне поля зрения общества. Например, обнаружили документ, в котором христианин, чей сын был насильно призван в Османскую армию янычар, выражает гордость тем, что сын занял высокий пост в армии. Этот факт используется для того, чтобы найти положительную сторону в насильственном похищении и обращении в другую веру, чтобы подчеркнуть, что немусульмане были счастливы жить по мусульманским законам, и умолчать о том факте, что насильственное обращение в ислам и принуждение служить в янычарах пятой части христианских детей являло собой постоянную угрозу террора, о чем сложены сотни душераздирающих песен и историй.
Как другой пример негационисты всегда упоминают случаи сотрудничества исламских стран с немусульманами (поддержка геноцида армян со стороны Германии), подчеркивая, что они должны рассматриваться как партнеры, и что мусульманское правление было доброжелательным. В то же время известно, что при любой оккупации, даже самой жестокой, всегда имел место и коллаборационизм – нацисты нанимали еврейских охранников в Варшавском гетто, чтобы не говорили об угнетении нацистами евреев.
6. Отрицание намерения. Негационисты иногда признают факты, но отрицают ответственность их героев за произошедшее. Так, Мухаммед Хабиб пытался оправдать ислам, приписывая исламским захватчикам иные мотивы: турецкое варварство и жадность объясняются необходимостью подавить заговоры, готовившиеся в храмах. На самом деле те правители, которые старались вести дела по-светски, не развивая конфронтации с неверными, часто слышали роптание со стороны своих подданных. Те же исламские священнослужители не особо беспокоились по поводу положительного образа в светском обществе и подталкивали своих правителей к действиям против неверных. Во всяком случае, тот факт, что ислам регулярно использовался для оправдания грабежа и порабощения (в отличие, скажем, от буддизма), также не стоит упускать.
7. Дымовая завеса. Другая общая тактика включает размытие проблемы путем опровержения самой темы обсуждения: «Ислама как такового не существует. Существует множество различных исламов с большими различиями между странами», – и т.п. В самом деле, довольно сложно обсуждать что-то неопределенное. Но простой факт заключается в том, что ислам в самом деле существует: это доктрина, содержащаяся в Коране, которым руководствуются все мусульмане, и в хадисах, которыми руководствуются, по крайней мере, все мусульмане-сунниты. Есть определенные различия в законах по малозначительным вопросам, и, конечно, есть различия в том, насколько фактически мусульмане верны исламской доктрине, и, соответственно, в том, как они относятся к неисламским элементам.
8. Обвинение различных течений. Оказавшись перед лицом жестких фактов исламского фанатизма, негационисты перекладывают вину на различные течения, такие как популярный сейчас фундаментализм или ваххабизм. Они говорят, что это продукт постколониальных отклонений, которые не имеют ничего общего с истинным исламом. На самом деле фундаменталисты, такие как Маудуди и аятолла Хомейни знали Коран лучше, чем самообманывающиеся антиклерикалы, которых называли плохими мусульманами. То, что называется фундаментализмом или ваххабизмом в самом деле есть изначальный ислам, и это подтверждается тем, что фундаменталисты существовали задолго до эпохи колониализма – например, Ибн Таймия в XIII веке, до сих пор являющийся ориентиром для сегодняшних Маудуди, Тураби, Мадами и Хомейни. Когда аятолла Хомейни объявил целью ислама захват всех немусульманских стран – это была, по своей сути, перефразировка долговременной стратегии Мухаммеда и положения Корана, что Аллах обещал победу ислама во всем мире. В случае с коммунизмом можно обвинять любого, от Маркса до Ленина и Сталина, но исламский терроризм начался с самого Мухаммеда.
9. Аргументы, построенные на предубеждениях. Если невозможно отрицать доказательства, всегда можно исказить их путем селективного цитирования, приписывания определенных мотивов автору исходного материала, или через манипулирование цитированием добиться того, что смысл будет прямо противоположен изначальной мысли автора. Сосредоточить все внимание на нескольких реальных или воображаемых недостатках, а потом свести все к тому, что весь текст не заслуживает внимания. Экстраполировать найденные недостатки на весь свод доказательств, вызвать общее недоверие к автору и представить все так, словно автор имеет план фальсификации истории, опорочив, таким образом, всю мысль, – а далее построить вполне логичное предположение о том, что и остальные также фальсифицируют историю и не стоит на это обращать внимания.
Если обсуждения неудобных доказательств не удается избежать, то эти доказательства стараются рассеять среди других вопросов, таких как человеческие недостатки, присущие всем жертвам преступлений против человечности (еврейская жестокость по отношению к палестинцам, индийские неприкасаемые), ссылаясь на известные факты, чтобы скрыть недостатки. Если факты налицо – обвинять жертву. Если народ игнорирует или опровергает вашу искаженную версию истории – обвинить их в искажении и политическом злоупотреблении историей. Оклеветать ученых, приводящих неудобные факты, обвинить их в политических или иных мотивах, и таким образом отвлечь внимание от тех доказательств, которые они приводят.
10. Лозунги. Все обсуждения могут быть саботированы простой техникой выкрикивания лозунгов: «предрассудки», «мифы», «расизм/исламофобия». Перенесите битву с общего поля боя аргументов в лагерь оппонента, используйте его чувство собственного достоинства как члена цивилизованного общества, которое не терпит уродливых вещей, таких как предрассудки и исламофобия. В конце концов, нападение – это лучшая защита.
Суммировав формы негационизма, давайте посмотрим, почему так получилось:
1. Ориентализм и исламология. После средневековых памфлетов о «Мухаммеде-самозванце», которые закончились в конце XIX века, было опубликовано немного текстов об идеологических и фактических преступлениях ислама. Такие книги, как «Рабство в исламе», очень редки. Исходную информацию для таких работ надо искать в разных общих статьях, в которых ислам упоминается только вскользь, как правило, без авторской оценки его действий. Часто говорят (когда подводят к теме «опровержения предрассудков»), что люди всегда ассоциировали ислам с нетерпимостью; но найти книги, специально посвященные теме исламской нетерпимости, будет сложнее. Сколько десятков миллионов человек были убиты исламом только за то, что они не мусульмане? Никто пока не собрал эти данные, чтобы получить общую оценку. Мы можем лишь отметить, что критических исследований ислама не проводилось, и что имеется усиливающаяся тенденция к самоцензуре при критике ислама. Отчасти это связано с большим опозданием реакции на давно заброшенную христианскую полемику.
Сейчас, когда европейские организации по исследованию ислама все больше комплектуются мусульманами и спонсируются исламскими фондами и государствами, климат для критического изучения ислама становится все более неблагоприятным. Если сравнить первое (до Второй мировой войны) издание «Энциклопедии Ислама» (Лейденский университет, Нидерланды) с новой редакцией – просто поражаешься, как много критических замечаний устранено. Но и в прошлом ислам пользовался весьма благоприятным отношением в академических кругах. Так, видный датский исламист Христиан Снук-Хюргронье писал в 1887 году про исламское рабство (т.е. тридцать лет спустя после того, как американцы вели войну за отмену рабства в южных штатах и через 70 лет после отмены рабства в колониях): «Для большинства рабов их похищение было благом. Они сами признавали, что стали людьми только благодаря рабству».
Политический контекст фазы роста исламологии является частью объяснения. Зрелый колониализм не воевал с исламом, но искал с ним сотрудничества, поддержки в колонизации населения. Британское сотрудничество с индийскими мусульманами хорошо известно: это воплотилось в основании в 1906 году Мусульманской лиги, которая стремилась «привить лояльность по отношению к Британской империи среди индийских мусульман». В тот же период во французской Западной Африке ислам принимался как фактор социальной стабильности, а генерал Лате лелеял мечту синтеза франко-исламской культуры в Алжире. В 1930-х, во время последней европейской попытки колонизации, итальянские фашисты активно поддерживали распространение ислама на Африканском Роге. Однако уже с 1853 года колониальные власти поддерживали Халифат против христианства, России – главным образом, в ошибочной Крымской войне, и это был большой вклад в атмосферу доброжелательности по отношению к мусульманской культуре.
2. Церковная политика. Христианство на протяжении веков вело оживленную полемику против ислама. В последнее время эта критика утихла. Хуже того, полемические работы священнослужителей были изъяты или просто не публиковались (такие, как статья преподобного Генри Ламменса в начале этого века, в которой доказывалось, что откровения пророка Мухаммеда были психопатологическим феноменом). Одна из причин этого в том, что Церковь опасалась: из-за наличия многих схожих моментов между миссиями Христа и Мухаммеда такая критика основ ислама может дать «отдачу» на само христианство. Вторая причина – опасения, что христианам в мусульманском мире придется «заплатить» даже за идеологические атаки на ислам (поэтому церковные полемисты оставляют свои самые жесткие слова для более мягких религий, вроде индуизма). Этот страх также является причиной и других политических действий Церкви – например, непризнания государства Израиль.
Между тем, лицо церкви изменилось. Небольшой, но заметный знак этого появился на Втором Ватиканском Соборе – исключение из Святого календаря Богоматери Дня Освобождения Рабов, который приходился на 24 сентября. В Средние века был специальный церковный указ и целая сеть сбора средств на освобождение (выкуп) христианских рабов, удерживаемых берберами. До XIX века прибрежные деревни в Италии имели специальные наблюдательные вышки, которые предупреждали людей, когда приближались корабли работорговцев. Террор исламского рабства был постоянной угрозой в христианской истории с VII по XIX век, но сейчас Церковь упорно трудится, чтобы стереть эту память.
Нынче же пасторы становятся чуть ли не главными борцами за права ислама, хотя мусульмане и уводят у них паству. Отдельные христианские институты, необходимость в существовании которых ставится под вопрос, используют в свое оправдание тот факт, что ислам, в свою очередь, также открывает отдельные школы, больницы и даже политические партии. Ислам становится для них братской религией и объявляется религией мира.
3. Антиколониализм. Одной из основ антиколониализма было правило «О бывших колониях говорить либо хорошо, либо ничего». Таким образом, упоминание о колониализме и массовом рабстве у мусульман становится нежелательным. Введение этого табу – признак того, что критика ислама предполагает поддержку Израиля, описанного Максимом Родинсоном как «колониальная страна». Если некто допускает, что мусульмане постоянно притесняли евреев, он приходит к мысли, что Израиль – необходимое убежище для евреев, спасающихся не только от европейских, но и от исламских проявлений антисемитизма. Давайте не будем забывать: деколонизация последовала незамедлительно после вновь начавшихся атак на еврейские и христианские меньшинства, и те евреи, что смогли быстро убежать, бежали в Израиль (или во Францию, если бежали из Алжира). Это не простое совпадение, что эти евреи в большинстве своем поддерживают жесткую политическую линию Израиля.
4. Враг моего врага – мой друг. Многие люди, воспитанные в христианской культуре, или считающиеся приверженцами индуизма, даже с возрастом не избавляются от своего пубертатного неприятия религии своих родителей, и, следовательно, симпатизируют религии, конкурирующей или противоположной той, которую они презирают. Из-за того, что ислам предстает наиболее вызывающей угрозой, он очень им нравится.
5. Левое движение. В этом веке ислам подают как «религию равенства». Это направление ислама было основано мусульманскими апологетами, такими как Мухаммед Хабиб, и они рассматривали его как рационализацию иррационального заявления, что Мухаммед был «последним пророком» – в конце концов, как «пророк всеобщего равенства», он принес окончательное послание, доработка которого невозможна. Сэр Мухаммед Игбаль, один из отцов-основателей Пакистана, заявил: «Ислам – это коммунизм плюс Аллах».
Иранские аятоллы, а также большинство высказывающихся открыто мусульман, после советско-исламской войны в Афганистане, поддерживают ортодоксальную позицию, что коммунизм является антиисламским по своей сути не только потому, что он атеистичен, но и из-за отказа от частного предпринимательства. Текущий лозунг, который провозглашается: «Ислам – лучшая форма равенства, чем коммунизм».
Даже несмотря на то, что коммунистов жестоко убивали в мусульманском Иране, и даже несмотря на то, что политологи классифицируют мусульманские движения как ультраправые, многие «левые» сохранили некоторые симпатии к исламу. Во время гражданской войны в Ливане они сообщали нам истории о «левых мусульманах и правых христианах», «исламских прогрессистах и христианских реакционерах».
Негационизм в Европе с особым мастерством практикуется писателями и историками, очарованными марксизмом. Ленин хотел использовать мусульман против французских и британских колонизаторов, современные «левые», симпатизирующие марксизму, видят в исламе союзника в их борьбе против Израиля и США.
6. Правый традиционализм. Существуют также «правые», симпатизирующие исламу. Основной пункт – конечно же, антииудаизм. Чуть меньшая основа для симпатии – так называемое «течение традиционалистов», представленное новообращенными Рене Геноном и Фритьофом Шуоном. Сутью взглядов является идеализация ислама, и особенно суфизма, как хранителя philosophia perennis (вечной философии) в противоположность современности. В России некоторые славянофилы и антизападники пытаются создать отношения с исламом для борьбы против американизации их общества. В Соединенных Штатах христианские фундаменталисты и исламские организации все чаще выступают против морального разложения (аборты, порнография, и т.п.) Некоторые из этих традиционалистских союзов даже заслуживают уважения, но, тем не менее, они способствуют исламскому негационизму.
7. Экономические либералы. Либералы видят в мусульманской иммиграции бесконечный источник дешевой рабочей силы и защищают ее настолько, насколько это возможно. Вдобавок ко всему, они поддерживают идею вступления Турции в Евросоюз.
8. Либеральный ислам. Неблагоразумно атаковать ислам «в лоб» в исламском мире. И все же иногда люди в этих странах чувствуют, что необходимо что-то противопоставить исламскому феномену и кампаниям, проводимым им, подобным «охоте на ведьм» на остатки неисламских культур, насилию по отношению к немусульманам, крайним формам неравенства людей по половой принадлежности. Для того, чтобы получить малейший шанс, эти люди используют язык ислама: «Мухаммед был против полигамии», «жестокость по отношению к другим не совместима с терпимостью, которой Мухаммед учил нас», и «уважение к чужим культурам – часть исламской традиции». Чтобы продавить свою гуманистическую точку зрения, они вынуждены выглядеть формальными мусульманами, и внешне отказываться от своих убеждений.
Многие мусульмане начали верить своей собственной риторике. Если вы обратите их внимание на то, что Коран призывает к нетерпимости и войне против неверных открытым текстом, многие из них искренне запротестуют, и не будут знать, что сказать, когда вы покажете им отрывки из Корана, которые заставили вас беспокоиться. Нет причин сомневаться в том, что марокканская писательница Фатима Мернисси сердечно верит в свой собственный аргумент, что инструкции Корана о том, как организовать полигамную семью, должны пониматься именно как отмена полигамии (хотя и в завуалированных терминах, поскольку Аллах – тот самый Всемогущий Аллах, который пошел против общепринятых традиций идолопоклонничества и многоженства – был вынужден быть осторожным, чтобы не нарушить дух того времени). Многие «формальные» мусульмане переросли мусульманские ценности и исповедуют современные ценности, но их верность религии на уровне эмоций, впитанная с молоком матери, оберегает их от окончательного размежевания с исламом, и заставляет смотреть на него сквозь розовые очки.
Среди таких мусульманских представителей, конечно, нет фундаменталистов, являющихся наиболее активными поборниками негационизма. Это либералы – такие как Ашгар Али Индженер, который отрицает то, что ислам предписывает воевать с неверными. Это те, кому европейцы аплодируют как хорошим, «светским» мусульманам. Ислам, который хочет быть светским, не может быть таковым и поэтому нечестен и непорядочен по отношению к самому себе. К сожалению, толерантный ислам – это оксюморон, и «создание» толерантного исламского прошлого для того, чтобы удовлетворить либеральных мусульман – ложь.
9. «Есть и хорошие мусульмане». У многих есть мусульманин-сосед, который является вполне неплохим человеком, и, исходя из этого факта, они заключают, что ислам не может быть собранием всего плохого – достаточно просто посмотреть на нашего друга Мустафу. Один только этот факт заставляет их сопротивляться сведениям об исламской нетерпимости. Обычно люди сужают мир до уровня своего осознания, и общие исторические факты исламского фанатизма не допускаются в сферу личного опыта, где царит представление о добрососедских отношениях.
Многие «формальные» мусульмане аккумулируют в себе некие смутные моральные установки из Корана, они живут, не противореча своей совести и мироощущению, не возбуждая в себе враждебности к немусульманам, которую предписывает им их религиозная доктрина. Эти хорошие люди, хотя и плохие мусульмане, могут игнорировать, но не изменить исламскую доктрину. Они не могут остановить заражение «кораническим посланием ненависти», по крайней мере, самых впечатлительных своих собратьев, и, возможно, не смогут оградить от него своих будущих детей и внуков.
Конечно, были ситуации, в которых здравомыслящие мусульмане успокаивали своих более мятежных сородичей, и такие личности сильно отличаются от большинства мусульман. Нам не следует повторять ошибки ислама, когда о людях судят по тому, принадлежат ли они к мусульманскому сообществу, а не по их личным качествам. Но факт налицо: наличие официальной доктрины нетерпимости и идеологии, отделяющей «своих» от «чужих», приводит к нагнетанию обстановки, сепаратизму и конфронтации. Смягчающее присутствие фактора гуманизма даже внутри мусульманского сообщества не может быть использовано для того, чтобы отрицать присутствие грозного фактора ислама.
«Тот, кто не учит историю, обречен на ее повторение». В то время как нацизм слишком запятнан, чтобы получить второй шанс, ислам имеет хорошие возможности склонить противников к уступкам (как это в разной мере происходит в десятках мусульманских стран), и даже начать новые священные войны, на этот раз с оружием массового поражения. Те, кто, искажая или умалчивая исторические факты об исламе, пытается закрывать глаза людей на эту опасность, фактически являются соучастниками беззаконий и разрушений, которые ислам будет нести до момента своего исчезновения. Поэтому я считаю обязанностью интеллектуалов разоблачать и осуждать явление негационизма везде, где оно проявляется.
Еще о фальсификации истории
Книга Г. M. Элиота и Джона Доусона «История Индии, рассказанная ее же историками»40 (Лондон, 1867-1877) очень детально описывает мусульманскую тиранию и варварства. Но уже сто лет спустя несколько западных стран осуществляют некоторые исторические фальсификации. Например, книга Стэнли Лейн-Пула «Средневековая Индия под правлением мусульман, 712-1764 годы н.э.»41 – работа, уже очень дружелюбная по отношению к мусульманам, описывающая их вторжения почти как мирный и дружеский жест.
Мотивы этих кампаний нужно рассматривать в контексте. Во время «холодной войны», когда Индия/Россия/Китай были «осью зла», Великобритания/США/Франция/Германия были проарабскими/промусульманскими. Западным историкам после 1900 года не разрешалось писать ничего негативного о новых мусульманских союзниках. Поэтому большинство западных источников после 1900 года фальсифицированы. Исходные материалы, по сути, представляют переработку фальсифицированных сказок, имеющих единственной целью ублажение стратегического союзника, что на деле вылилось в преимущество в войне с Советским Союзом. Широко известен факт, что британцы (западные историки) до 1900 года имели совершенно другое видение, чем историки после 1900-го.
1.3 ПРОВАЛ ЗАПАДНЫХ УНИВЕРСИТЕТОВ
Педер Йенсен (Фьордман)42
Кари Фогт, историк религии из Университета Осло, сказала про книгу Ибн Варрака «Почему я не мусульманин»43, что она имеет такое же отношение к изучению ислама, как «Протоколы сионских мудрецов» к изучению иудаизма. Она признается одним их ведущих экспертов по исламу в Норвегии и часто цитируется в национальных СМИ по вопросам, связанным с исламом и мусульманской иммиграцией. Людей, которые получают основные сведения из центральных газет, как большинство населения, будут регулярно кормить необъективной информацией и полуправдой про ислам от наших университетов, которые в целом не поддерживают идеалы свободного исследования. К сожалению, такая ситуация характерна для университетов и колледжей по всему Западу.
Лондонская школа изучения Востока и Африки (SOAS), место растущего числа антисемитских выступлений со стороны становящегося все более происламским кампуса, потребовала у одного из студентов-евреев прекратить свои протесты против антисемитизма в университете. Гевин Гросс, американец, возглавлял кампанию против ухудшения условий для студентов-евреев SOAS, которая является частью Лондонского Университета. SOAS была свидетелем эскалации антиеврейской активности – как в смысле серьезности, так и частоты инцидентов. В начале года исламские студенты сняли видео, в котором сравнили иудаизм с сатанизмом.
Тем временем в рамках движения «установления взаимопонимания между исламом и Западом» Саудовская Аравия пожертвовала около 13 млн. долларов Британскому музею. Официально сказано, что деньги от принца Султана предназначены для оплаты новой Саудовской и Исламской галерей, которые должны помочь отразить исламскую культуру и цивилизацию в правильном свете. Также они должны помочь образованию саудовских студентов в Оксфордском университете.
Жители Саудовской Аравии и другие богатые нефтью арабы заняты покупкой влияния, чтобы жители Запада слышали об исламе то, что нужно арабам. Принц Аль-Валид бин Талаль бин Абдул Азиз Аль-Сауд, член саудовской королевской семьи, является международным инвестором, в настоящее время входит в десятку самых богатых людей в мире. Он известен в США тем, что предложил мэру Нью-Йорка Рудольфу В. Джулиани в октябре 2001 для Фонда башен-близнецов чек в размере $10 миллионов. Мэр Джулиани вернул подарок, когда узнал, что принц призывал Соединенные Штаты «вновь пересмотреть свою политику на Ближнем Востоке и принять более уравновешенную позицию по палестинской проблеме».
Принц Талаль также создал телеканал «Аль-Ресалах», предназначенный для американских мусульман, и уже вещающий в Саудовской Аравии. В 2005 г. бин Талаль купил 5,46 % акций с правом голоса у «News Corp.», хозяина «Fox News». В декабре 2005 г. он хвастался перед изданием «Middle East Online» своей способностью изменить то, что зрители видят на канале «Fox News». Освещая беспорядки во Франции той осенью, FOX использовала заголовок: «Мусульманские беспорядки». Бин Талаль был недоволен: «Я поднял трубку, позвонил Мердоку и сказал ему, что там не мусульманские беспорядки, а беспорядки из-за бедности. В течение 30 минут заголовок сменили с “мусульманских беспорядков” на “гражданские беспорядки”».
Обзор, проводимый Корнелльским университетом, выяснил, что приблизительно у половины американцев было отрицательное представление об исламе. Обращаясь к посетителям пресс-конференции в штабе «Всемирной ассамблеи мусульманской молодежи» (WAMY), Пол Финдли, бывший американский конгрессмен, сказал, что рак антимусульманских и антиисламских чувств распространился в американском обществе, и потребовал предпринять меры для искоренения этого. Было объявлено, что Совет по американо-исламским отношениям (CAIR) начнет в СМИ массивную кампанию стоимостью $50 миллионов, с участием телевидения, радио и газет. «Мы планируем встретить принца Аль-Валида ибн Талаля с его финансовой поддержкой нашего проекта. Он был щедр в прошлом».
«Всемирная ассамблея мусульманской молодежи» (WAMY), основанная племянником Осамы бин Ладена в США, делит офисы с «Исламским обществом Северной Америки» и «Исламским центром Канады». Канадское отделение WAMY организовала серию исламских лагерей и паломничеств для молодежи. Американский спецагент Кейн цитировал публикацию, подготовленную WAMY, гласящую: «Эй! Эй! О, жертвующие собой воины! К нам! К нам! Мы защитим наше знамя в День Джихада, неужели вам жалко своей крови?! Неужели жизнь вам стала дороже? Неужели вам легче остаться в стороне?» Согласно ему, целью этих речей были 14-18-летние.
Университеты Гарварда и Джорджтауна получили от принца бин Талаля пожертвований на 20 млн. долларов на финансирование исламских исследований. «Для Гарварда, как университета с глобальными стремлениями, наличие сильной и как можно более всеобъемлющей программы по исламу является критически важным», – сказал Стивен Э. Хаймэн, ректор Гарварда. Джорджтаун сообщил, что использует этот денежный дар (второй по размеру из всех полученных когда-либо), чтобы расширить свой Центр мусульмано-христианского взаимопонимания. Мартин Крамер, автор книги «Башни из слоновой кости на песке: провал ближневосточных исследований в Америке»44, говорит: «Принц Аль-Валид знает, что, если нужно получить влияние, то такие места как Гарвард и Джорджтаун, близкие к правительственным кругам, могут существенно помочь делу».
Джон Эспозито, профессор из Джорджтауна, внес, наверное, наибольший вклад в преуменьшение угрозы джихада на Западе, чем любой другой ученый. Крамер утверждает, что в 1970-х Эспозито писал диссертацию под руководством своего мусульманского наставника Измаила Р. Фаруки, палестинского панисламиста и теоретика «исламизации знания». Во время первого периода своей карьеры Эспозито не обучался и не преподавал ни в одном их крупных ближневосточных центров. В 80-х он опубликовал книгу «Ислам: прямой путь»45, первую из серии книг, симпатизирующих исламу. В 1993 году Эспозито пришел в Университет Джорджтауна, и с тех пор претендует на «авторитет» в данной области.
В 2003 г. официальные лица из «Исламского общества Северной Америки» (ISNA) признали Эспозито современным «Абу Талибом ислама» и мусульманской общины, и не только в Америке, но по всему миру. В знак признательности за его «бесчисленные усилия по развенчанию мифов о мусульманском обществе и культуре» доктор Саид Сайед, генеральный секретарь ISNA, сравнил роль Эспозито с ролью Абу Талиба, дяди Мухаммеда, немусульманина, оказавшего безусловную поддержку мусульманской общине в Мекке во времена, когда ислам был еще слабым и уязвимым.
Рост известности Эспозито символизирует провал критических исследований ислама (некоторые поспорили бы о провале критических исследований чего угодно незападного) в западных университетах в 1980-х и 1990-х. Француз Оливье Руа еще в 1994 году опубликовал книгу под названием «Провал политического ислама»46 о том, что Ближний Восток вошел в стадию «постисламизма». Как пишет Мартин Крамер, «исследователи были столь озабочены "мусульманскими мартинами лютерами", что так и не приблизились к написанию хотя бы одного серьезного анализа бен Ладена и его обвинений в адрес Америки. Действия, заявления и видео бен Ладена были источником замешательства для исследователей, уверявших американцев, что "политический ислам" отходит от противостояния».
Сейчас американские университеты хотя бы замечают бен Ладена. Брюс Лоуренс, профессор религии из Университета Дьюка, опубликовал книгу о речах и работах лидера «Аль-Каиды». «Если читать его собственные слова, он выглядит как очень благородный и желанный голос в глобальной политике», – говорит Лоуренс. Он также утверждает, что джихад означает «быть лучшим студентом, лучшим коллегой, лучшим бизнес-партнером. Прежде всего – контролировать свой гнев».
Другие считают, что вокруг джихада слишком много шумихи. Джон Мюллер, профессор политологии в Университете Штата Огайо, в номере журнала «Foreign Affairs» за сентябрь 2006 задается вопросом, не была ли террористическая угроза США всего лишь выдумкой: «Абсолютно правдоподобным объяснением факта, что Соединенные Штаты не подвергались террористическим атакам со времен 9/11, является то, что угроза, представленная доморощенными или импортированными террористами (каковую представляли японоамериканцы во время Второй Мировой или американские коммунисты после нее), сильно преувеличена. Массивный и дорогой аппарат защиты родины, увеличенный после 9/11, может преследовать некоторых, шпионить за многими, приносить неудобства большинству, и облагать налогами всех, чтобы защищать Соединенные Штаты от врага, который едва ли существует».
Ли Каплан на конференции Ассоциации исследований Ближнего Востока (MESA) в Сан-Фпанциско сказал: «Среди присутствующих исследователей заранее были распространены бесплатные копии глянцевого новостного журнала "Washington Report on Middle East Affairs" ("Вашингтонский доклад по ближневосточным делам"). Большинство людей, увидев это издание, предположили бы, что оно похоже на “Newsweek” или “Times". Чего не знают большинство людей, так это того, что журнал и сайт "Washington Report on Middle East Affairs" – вся стоящая за ним организация – финансируются Саудовской Аравией, деспотическим режимом, исподтишка покупающим себе путь во все кампусы Америки, в первую очередь, через центры изучения Ближнего Востока в США. Я встретился здесь с Набилем Аль-Тикрити, профессором Чикагского университета. Я лучше бы пригласил сюда тех исследователей Ближнего Востока, которые на самом деле поддерживают войну Америки за океаном и нужды безопасности у нас – людей вроде Дэниела Пайпса или Мартина Крамера. "Почему их нет здесь, на конференции MESA?" – спросил я. "Их бы освистали", – ответил Аль-Тикрити».
Вице-президент Совета по наблюдению за джихадом Хью Фицджеральд поделился своими опасениями по поводу MESA: «Как организация, MESA последние двадцать с лишним лет медленно, но верно была захвачена апологетами ислама. Апологетика состоит в том, что трудно даже обсуждать джихад, зимми и давать студентам начальные представления о Коране, хадисах и сире. Выдаются книги уровня изданных [Карен] Армстронг и Эспозито, и оптимистического бреда вроде «Украшение мира»47 Марии Розы Менокаль. Никто из членов MESA не сделал так много для продвижения в народ новых работ о Мухаммеде, происхождении Корана и ранней истории ислама, как этот одинокий волк, Ибн Варрак. Никто не проделал такую работу по изучению института зимми, как одинокая волчица Бат Йеор. Поразительная ситуация, когда большая часть самой важной работы проведена не в университетах, поскольку большинство университетских центров стали напоминать исламский интернационал».
Хью Фитцджеральд прав. «Наследие джихада»48, одна из самых важных работ по джихаду, появившихся в последние годы, написана Эндрю Бостомом, доктором медицины, недовольным большей частью материалов, доступных для изучения после террористических атак 2001 г. Бат Йеор, возможно, ведущий эксперт по исламскому институту зимми – самоучка. И Ибн Варрак, написавший несколько замечательных книг об основах Корана и ранних днях исламской истории, пока остается вне университетской системы. Это вызывает уважение к ним лично, но никак не вызывает уважение к западным университетам.
Трудно понять, почему американские или западные власти все еще позволяют саудовцам оплачивать обучение исламу будущих западных лидеров через несколько лет после того, как саудовские националисты совершили жесточайшие атаки в западной истории. Соединенные Штаты не позволяли немецким нацистам покупать влияние в американских университетах. Хотя советские коммунисты имели своих апологетов на Западе, как и платных агентов, США никогда не позволяли Советскому Союзу открыто спонсировать ведущие колледжи. Так почему они позволяют Саудовской Аравии и другим исламским нациям делать это? Саудовцы враги, и им нельзя предоставлять прямое влияние на университеты и центральные СМИ. Это вопрос национальной безопасности.
И все же, хотя взятки и арабские нефтяные деньги представляют серьезное препятствие критическим западным исследованиям ислама, проблемы на них ни в коем случае не заканчиваются. Несколько ученых настолько увлеклись антизападной идеологией, что готовы бесплатно обвинять Запад и аплодировать исламу.
За последнее поколение лишь некоторые работы смогли сделать больше для искажения критических дебатов об исламе в западных вузах, чем вышедшая в 1979 г. книга Эдварда Саида «Ориентализм». Она породила настоящую армию саидистов, или «Третий мировой интеллектуальный терроризм», как называет это Ибн Варрак. Согласно Ибн Варраку, «эта работа обучила целое поколение арабов искусству самосожаления: “Если бы не мерзкие империалисты, расисты и сионисты, мы снова были бы великими", – ободряла поколение исламских фундаменталистов 1980-х и насильно затыкала любую критику ислама. Агрессивный тон "Ориентализма" – это то, что я назвал "интеллектуальным терроризмом", так как он пытается убедить не при помощи аргументов или исторического анализа, а распыляя обвинения в расизме, империализме, евроцентризме на всех несогласных. Один из его излюбленных приемов – изобразить Восток как вечную жертву западного империализма, доминирования и агрессии. Восток никогда не показывается как самостоятельный субъект со свободой воли или своими намерениями и идеями».
Ибн Варрак также критикует Саида за то, что тому недостает осознания традиций критического мышления на Западе. Если бы Саид немного сильнее углубился в греческую цивилизацию и историю, заглянул бы в великую «Историю» Геродота, то «открыл бы свойство, которое является глубинной характеристикой западной цивилизации, и которое Саид старается скрыть и отказывается признавать: поиск знаний ради самих знаний. Греческое слово “historia”, от которого происходит наше "история", означает "изучение" или "исследование", и Геродот считал, что его работа была следствием изучения того, что он видел, слышал и читал, дополненное и подтвержденное исследованиями. Интеллектуальная любознательность – одна из основных черт западной цивилизации. Как писал Дж. М. Робертс: "Громадное безразличие некоторых цивилизаций и недостаток у них любознательности касательно других миров – широкая тема. Почему до совсем недавнего времени мусульманские ученые не испытывали желания переводить латинские и западноевропейские тексты на арабский? Почему, когда английский поэт Драйден смог уверенно написать пьесу, посвященную престолонаследованию в Дели после смерти императора Аурангзеба из династии Великих Моголов, можно легко предположить, что ни один индийский писатель никогда и не думал написать о настолько же драматичных политических событиях при английском дворе XVII века? Совершенно ясно, что объяснение европейской любознательности и тяги к приключениям лежит глубже, чем экономика"».
Мартин Крамер указывает, что по иронии судьбы писатель Салман Рушди восхвалял смелость Саида: «”Профессор Саид периодически подвергается угрозам своей безопасности от “Лиги защиты евреев” в Америке, и я думаю, что для нас важно ценить то, что быть палестинцем в Нью-Йорке – палестинцем в разных смыслах – далеко не самая легкая судьба”, – сказал Рушди в 1986 г. Но, как оказалось, судьба Саида стала гораздо предпочтительней для Рушди после того, как Хомейни призвал убить самого Рушди в 1989. Ирония в том, что Рушди, постколониальный литературный лев с безупречной репутацией сторонника левого крыла, превращен некоторыми мусульманами в олицетворение ориенталистской враждебности к исламу».
В своем эссе «Интеллектуалы и социализм»49 Фридрих А. Хайек уже десятилетия назад подметил, что «социализм нигде и никогда не был изначально движением рабочего класса. Это создание теоретиков и интеллектуалов, торговцев идеями на вторичном рынке. Типичный интеллектуал не нуждается в обладании специальными знаниями о чем-то отдельном, не нужно ему быть и особенно умным, чтобы выполнять свою роль посредника в распространении идей. Этот класс состоит не только из журналистов, учителей, министров, лекторов, публицистов, радиокомментаторов, писателей, карикатуристов и артистов. Он также включает много профессионалов-технарей, таких как ученые и врачи. Эти интеллектуалы – органы, которые развились у современного общества для распространения знания и идей, и именно их убеждения и мнения являются тем решетом, через которое должны пройти новые концепции перед тем, как попадут в массы. Самые яркие и успешные учителя сегодня с большей вероятностью являются социалистами».
Согласно Хайеку, это происходит не потому, что социалисты более умные, а потому что «гораздо более высокое соотношение социалистов среди лучших умов посвящает себя тем интеллектуальным поискам, которые в современном обществе дают им убедительное влияние на общественное мнение. Своей привлекательностью для молодежи социалистическая идея сильно обязана своему утопическому свойству. Интеллектуал по всей своей сути безразличен к техническим деталям и практическим трудностям. Его привлекает широкое видение».
Хайек предостерегает, что «может быть, свободное общество, каким мы его знаем, несет в себе энергию саморазрушения, ведь как только свобода получена, она воспринимается как должное и перестает цениться, а свободное развитие идей, являющееся сутью свободного общества, принесет разрушение основ, на которых оно стоит. Значит ли это, что свобода ценится только тогда, когда она потеряна, что мир везде должен пройти через темную фазу социалистического тоталитаризма перед тем, как свобода заново накопит силы? Если мы хотим избежать такого развития, мы должны предложить новую либеральную программу, привлекательную для воображения. Мы должны снова сделать построение свободного общества интеллектуальным приключением, смелым поступком».
В своей книге «Современная культура»50 Роджер Скратон объясняет привлекательность идеологии левого крыла так: «Марксистская теория является формой экономического детерминизма, характеризующегося верой в то, что фундаментальные изменения в экономических отношениях революционны без исключений, в том числе насильственное свержение предыдущего порядка и коллапс политической "суперструктуры", построенной на нем. Теория почти наверняка ложна – тем не менее, есть что-то в марксистской картине, что вызывает в просвещенных людях желание верить. Толкуя культуру как побочный продукт материальных сил, Маркс поддерживает точку зрения Просвещения, что материальные силы – единственные существующие силы. Старая культура с ее богами, традициями и властью показывается сетью иллюзий – "опиумом для народа", приглушающим его боль».
Следовательно, согласно Скратону, за Просвещением «пришла не только реакция, олицетворенная Берком и Гердером, и приукрашенная романтиками, но также уравновешивающий цинизм по отношению к самой идее культуры. Стало нормальным смотреть на культуру со стороны – не как на способ мышления, определяющий наше моральное наследие, но как на маску, через которую искусственные силы представляют себя естественными правами. Благодаря Марксу, развенчивание теорий культуры стало частью культуры. И эти теории имеют структуру, разработанную Марксом: они определяют власть как реальность, а культуру как маску; они также предсказывают некое грядущее "высвобождение" ото лжи, накрученной нашими угнетателями».
Поразительно, но это точно та же тема, что и в международном бестселлере Дэна Брауна «Код да Винчи»51 2003 года, считающемся одной из десяти самых продаваемых книг всех времен. Помимо того, что это откровенный триллер, роман утверждает, что вся современная история христианства – заговор церкви, чтобы скрыть правду об Иисусе и его браке с Марией Магдалиной.
Австралийский писатель Кит Виндшатл, бывший марксист, устал от антизападного отношения, преобладающего в научных кругах: «За последние три десятилетия многие из ведущих авторитетных деятелей в наших университетах, СМИ и искусстве относились к западной культуре в лучшем случае как к чему-то, чего нужно стыдиться, а то и противостоять этому. Мол, научное знание, произведенное Западом – это просто один из многих “путей познания”. Культурный релятивизм утверждает, что нет абсолютных стандартов для оценки человеческой культуры, а следовательно, все культуры должны считаться равными, хоть они и отличаются. Призыв к признанию и открытости не расширяет саму западную культуру, чья история считается не менее чем преступлением против остального человечества. Запад не только не может судить об остальных культурах, но должен порицать свою собственную».
Виндшатл призывает нас вспомнить, насколько уникальны некоторые элементы нашей культуры: «Концепции свободного исследования, свободного выражения и право критиковать укоренившиеся убеждения – вещи, которые мы воспринимаем как данность, являющие почти частью воздуха, которым мы дышим. Нам нужно признать их бесспорно западным феноменом. Они никогда не появлялись в конфуцианской или индийской культуре. И без этой концепции мир не был бы таким, какой он сегодня. Не было бы Коперника, Галилея, Ньютона или Дарвина».
Переписывание западной истории стало настолько серьезным, что даже Уильям Шекспир был провозглашен тайным мусульманином. «Шекспир восхищался бы суфизмом», – заявил исламский филолог Мартин Лингс, сам мусульманин-суфист. Согласно «The Guardian», на лекции Международного шекспировского общества в шекспировском же театре «Глобус» в Лондоне Лингс доказывал, что «работы Шекспира напоминают учения исламского суфийского течения». Лингс говорил это во время проведения Недели осведомленности об исламе.
«Шекспир не мог быть мусульманином», – говорит Дэвид Н. Борегард, исследователь Шекспира и соредактор книги «Шекспир и культура ранней современной Англии». Шекспир «поддерживал римско-католические верования в ключевых доктринальных различиях». Борегард замечает, что «нельзя сказать, что Шекспир писал драмы на религиозные темы, но его работы вдохновлены конкретной религиозной традицией».
Согласно Роберту Спенсеру, «Шекспир всего лишь последняя парадигматическая фигура в западной христианской культуре, которую перекраивают в дружественной мусульманам манере». Недавно Госдепартамент США, не имея ни малейших доказательств, заявил, что Христофору Колумбу (который фактически хвалил Фердинанда и Изабеллу за выдворение мусульман из Испании в 1492 г. – в том же году, когда впервые достиг Америки) в его плаваниях помогал навигатор-мусульманин. «Состояние американского образования сегодня настолько мрачно, что даже преподаватели недостаточно подготовлены для противостояния этим историческим вымыслам», – говорит Спенсер.
Блог «The Gates of Vienna» («Ворота Вены») цитировал отчет Американского Совета Попечителей и Выпускников (ACTA) об американских университетах. Их анкетирование показало «поразительную согласованность политических взглядов и педагогического подхода. Одни и те же пункты возникают снова и снова во всех гуманитарных и социальных науках, независимо от дисциплины. В курсах литературы, философии, истории, социологии, антропологии и религиоведения, изучения женщин, изучения Америки фокус постоянно на одном списке тем: раса, класс, пол, сексуальность и “социальное конструирование личности”, глобализация, капитализм и гегемония США, повсеместное угнетение, разрушение окружающей среды. Класс за классом повторяет один и тот же месседж словами, которые образованному стороннему наблюдателю зачастую показались бы абракадаброй. Вкратце, месседж гласит, что патриархальное, расистское, главенствующее, капиталистическое статус-кво должно быть "подвергнуто расследованию" и "критически оценено" в целях разработки теории и способствования социальным трансформациям, чье значение и важность принимаются как данность. Различия между дисциплинами начинают исчезать. Курсы по таким, казалось бы, отдаленным областям как литература, социология и изучение феминизма, например, стали отражениями друг друга».
Писательница Шарлотт Аллен прокомментировала ту бурю, которую вызвал президент Гарвардского Университета Лоуренс Саммерс своей речью с размышлениями о том, что врожденное различие между полами как-то связано с фактом, что высшие позиции в науке занимает заметно меньше женщин, чем мужчин. В 2006 г. Саммерс объявил о своем намерении покинуть пост в конце учебного года, частично из-за давления, вызванного его речью. Аллен пишет: «Даже если вы не занимаетесь научными исследованиями – работа, которую цитировал мистер Саммерс, показывает, что, хотя женщины и такие же умные, как мужчины, значительно меньше женщин попадают в самые высокие интеллектуальные сферы, производящие научных гениев, – то здравый смысл подсказывает, что мистер Саммерс должен быть прав. Недавно Гарвардский факультет искусств и наук выразил вотум недоверия мистеру Саммерсу. Разве не было бы предпочтительнее говорить открыто о сильных и слабых сторонах мужчин и женщин?»
Да, мисс Аллен, это было бы предпочтительнее. Может, Саммерс и неправ, но опасно ступать на дорогу, где важные моменты не обсуждаются вообще. Одной из важных черт западной цивилизации является наша жажда задавать вопросы обо всем. Следовательно, политкорректность антизападна как по форме, так и по намерениям. Нужно заметить, что в этом случае феминистки были авангардом политкорректности, той же идеологии, из-за которой наши университеты не замечают исламскую угрозу. Ситуация становится еще хуже потому, что некоторые феминистки в академических кругах утверждают, что платки на голову или даже бурка52 представляют собой «альтернативный феминизм». Доктор Вайриму Ньямби является доцентом «исследований феминизма» во Флоридском Атлантическом Университете. Большая часть ее деятельности посвящена популяризации идеи, что жестокая практика обрезания женских половых органов на самом деле представляет собой триумф феминизма. Согласно Ньямби, «рассуждения против женского обрезания увековечивают колониальное предположение, что западный образа "нормального" тела и сексуальности является универсальным».
Тем не менее, очаги сопротивления существуют. Профессор Сигурд Скирбекк из Университета Осло подвергает сомнению допущения, лежащие в основе западной иммиграционной политики. Одно из них заключается том, что богатые страны обязаны принимать всех людей из других стран, которые страдают от стихийных бедствий, политических репрессий или перенаселения. По его словам, нельзя оправдывать культурную, политическую и религиозную элиту этих стран за то, что она разрешает своему населению безудержно расти, а затем подталкивает избыточное население к миграции в другие страны. Скирбекк указывает, что европейские страны отклонили ранее предложенный немцами аргумент жизненного пространства, как движущей силы их внешней политики. Мы должны сделать то же самое теперь, когда другие страны выдвигают аргумент, что им не хватает места для своего населения. По его словам, есть много книг о появляющихся экологических проблемах, которые встанут перед миром в этом столетии. Запуск слишком либеральной иммиграционной политики, отказ противостоять таким неприятным нравственным вопросам не являются устойчивой альтернативой в долгосрочной перспективе. Тем самым мы лишь поставим трудную дилемму перед будущими поколениями.
Датский лингвист Тина Магаард приходит к выводу, что исламские тексты поощряют террор и войну в большей степени, чем оригинальные тексты других религий. Являясь обладателем докторской степени по текстовому анализу и межкультурному взаимодействию университета Сорбонна в Париже, она потратила три года на исследовательский проект по сравнению оригинальных текстов десяти религий. «Тексты в исламе отличаются от текстов других религий большей степенью поощрения насилия и агрессии против людей с другими религиозными убеждениями. Также в них содержатся непосредственные призывы к террору. Долгое время это являлось табу в исследовании ислама, но это – факт, с которым нам необходимо считаться». Более того, в Коране содержатся сотни призывов к войне против людей других вероисповеданий. «Действительно, многие мусульмане рассматривают Коран, как буквальное выражение Слова Божьего, которое не может быть перефразировано или понято иначе, и, в результате, мы сталкиваемся с проблемой. Эти тексты, бесспорно, поощряют террор и насилие. Следовательно, было бы логично спросить самих мусульман, как они относятся к тексту, если они воспринимают его буквально», – говорит Магаард.
Примеры Скирбекка, Магаард и других и в самом деле вдохновляют, но они недостаточно многочисленны, чтобы существенно изменить общую картину взглядов западных ученых, в значительной степени скованных политкорректностью и антизападными настроениями.
Писатель Марк Стейн комментирует: «На самом деле кажется, что истинной историей успеха глобализации 90-х был экспорт идеологии из относительно малоизвестной части планеты в сердце каждого западного города. В описании краха таких государств, как Сомали, Роберт Д. Каплан, обозреватель “Atlantic Monthly”, определяет "граждан" таких "стран" как “опримитивившихся” людей. Когда коренные жители Торонто требуют отрубания голов, когда йоркширец, взращенный среди пудингов, крикета и паршивой английской поп-музыки, подрывает себя в лондонском метро, – кажется, что феномен "опримитивившегося" человека успешно распространился по всей планете. Это – глобализация наоборот: патологии глухих захолустий теперь имеют “фирменные магазины” в каждом западном городе».
Здесь несложно увидеть взаимосвязь. В то время как мультикультурность идеологически распространяет племенной строй в наших университетах, племенной строй физически распространяется в наших крупных городах. Так как все культуры равны, то нет необходимости ни в сохранении западной цивилизации, ни в соблюдении наших законов.
Конечно, мы никогда не сможем полностью достичь идеала объективной истины, так как у всех нас наше собственное восприятие более или менее ограничено личным опытом и предрассудками. Однако это не значит, что мы должны отвергать идеалы. Это то, что случилось в последние десятилетия. Наши колледжи даже не пытаются искать истину: они считают, что такая вещь как «истина» вообще не должна быть на первом месте, просто существуют разные мнения и культуры, и все одинаково хороши – конечно, кроме западной культуры, которая определенно является злом и должна быть принижена и «деконструирована». Западные университеты перешли от Эпохи Поиска Истины к Эпохе Деконструкции.
Пока китайские, индийские, корейские и другие азиатские университеты готовят миллионы целеустремленных инженеров и ученых каждый год, западные университеты, низведенные до уровня училищ маленьких хиппи, ведут проповеди про бесчестный Запад и восхваляют варварство. Это представляет серьезный вызов многовековой экономической успешности западных наций. Это плохо, но это – наименьшая из наших забот. Намного хуже, чем проиграть в конкуренции с немусульманскими азиатами – это проиграть в противостоянии с исламскими нациями, которые стремятся подчинить нас и стереть с лица земли всю нашу цивилизацию. Это поражение, которое мы не переживем. И так и будет, если мы не учтем это.
1.4 МИРНАЯ РЕЛИГИЯ? ВОЙНА ИСЛАМА ПРОТИВ МИРА
«ИСЛАМ 101»53
Грегори М. Дэвис
2007
(Примечение автора: Первоисточник был развит/расширен автором компендиума «2083»)
Обзор «Ислам 101» призван помочь людям узнать больше об основах ислама, и помочь тому, кто более информирован, лучше излагать факты – с целью внесения ясности в общественное понимание ислама и разоблачения неадекватности господствующих взглядов.
Содержание:
I. Основы
Пять столпов ислама
Коран – Книга Аллаха
Сунна – «Путь» пророка Мухаммеда
Битва при Бадре
Битва за Ухуд
Битва за Медину
Завоевание Мекки
Закон шариата
II. Джихад и зимми
Что значит «джихад»?
Мусульманский ученый Хасан Ал-Банна в джихаде.
Дар аль-ислам и дар аль-харб: Дом ислама и Дом войны
Такийя – религиозный обман
Почему аль-такийя – стержень исламизации Европы
Насх – аннулирование коранических стихов (аятов)
Джихад на протяжении истории
Первая главная волна джихада: арабы, 622-750 н.э.
Вторая главная волна джихада: турки, 1071-1683 н.э.
Зимми
Джихад в Новое время
III. Заключение
IV. FAQ (часто задаваемые вопросы)
Как насчет Крестовых походов?
Если ислам такой жестокий, почему столько мирных мусульман?
Как насчет «жестоких мест» в Библии?
Может ли исламская «реформация» умиротворить ислам?
Как насчет истории западного колониализма в исламском мире?
Как может жестокая политическая идеология быть второй по размеру в мире и к тому же настолько быстро растущей религией?
Действительно ли справедливо будет назвать все исламские философские школы «жестокими»?
А как насчет больших достижений исламской цивилизации на протяжении всей истории?
I. ОСНОВЫ
ПЯТЬ СТОЛПОВ ИСЛАМА
Пять столпов ислама содержат основные базовые принципы религии.
Это:
1. Вера (иман) в единственность Аллаха и окончательность пророчеств Мухаммеда (выражается в заявлении [шахаде], что «Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его»).
2. Исполнение ежедневной пятикратной молитвы (салах, намаз).
3. Раздача милостыни (закят).
4. Соблюдение поста (саум).
5. Паломничество (хадж) в Мекку, кому это по силам.
Пять основ сами по себе немного говорят нам о самой вере или о том, во что мусульмане должны верить и как вести себя. Со второй по пятую основы – молитва, милостыня, пост, паломничество – общие для многих религий моменты. Незыблемость пророчеств Мухаммеда, однако – уникальное отличие ислама. Чтобы понять ислам, и что он значит для мусульман, мы должны прийти к пониманию Мухаммеда и откровений, данных ему Аллахом, которые и составляют Коран.
КОРАН – КНИГА АЛЛАХА
Согласно исламскому учению, Коран ниспослан как серия откровений от Аллаха через архангела Гавриила пророку Мухаммеду, который учил ему своих последователей. Спутники запоминали фрагменты Корана и записывали их на всем, что было под рукой, а позже собрали в виде книги под руководством третьего халифа, Утмана, через несколько лет после смерти Мухаммеда.
Коран примерно того же объема, что и христианский Новый Завет. Он состоит из 114 сур различной длины, которые можно рассматривать как главы. Согласно исламской доктрине, примерно в 610 году н.э. в пещере около Мекки Мухаммед получил первое откровение от Аллаха через архангела Гавриила. В послании просто было велено «декламировать» или «читать» (Сура 96); слова, которые велено было произносить, были не его собственными, но от Аллаха. В течение следующих двенадцати или около того лет в Мекке приходили к Мухаммеду и другие откровения, которые вылились в послание к жителям города отринуть их языческие верования и поклониться единому Аллаху.
Находясь в Мекке, Мухаммед хоть и осуждал язычников (основную часть населения), но выказывал большое уважение монотеизму христианских и иудейских жителей. В самом деле, Аллах в Коране утверждал, что тот же Бог, что у иудеев и христиан, явился арабам через выбранного им пророка, Мухаммеда. Именно коранические откровения, пришедшие к Мухаммеду позже, после того как он и первые мусульмане оставят Мекку и переселятся в Медину, трансформируют ислам из относительно доброжелательного монотеизма в расширяющуюся военно-политическую идеологию, которой он является в настоящее время.
Ортодоксальный ислам не считает, что переложение Корана на другие языки это «перевод», как, скажем Библия короля Якова – перевод оригинальных текстов с иврита и греческого. Часто апологеты ислама, защищаясь от критики, говорят, что правильно понять Коран могут только читающие его на арабском. Но арабский такой же язык, как и любой другой, и вполне пригоден к переводу. В самом деле, большинство мусульман не читают на арабском. В приведенном ниже анализе мы будем опираться на перевод Корана двух мусульманских ученых. Все вводные разъяснения в тексте – от переводчиков, мои комментарии – в фигурных скобках { }.
СУННА – «ПУТЬ» ПРОРОКА МУХАММЕДА
В исламе Мухаммед считается аль-инсан аль-камиль («совершенным человеком»). Он ни в коей мере не считается божеством, ему не поклоняются (графическое изображение Мухаммеда запрещено, чтобы это не поощряло идолопоклонство), но он приводится в качестве примера для всех мусульман в вопросах того, как они должны жить. Именно личные высказывания и действия Мухаммеда составляют «путь Пророка», Сунну – то, что мусульмане должны принимать в качестве норм добродетели и праведной жизни. Подробная информация о Пророке – как он жил, что он сделал, его высказывания вне рамок Корана, личные привычки – необходимые знания для любого правоверного мусульманина.
Знание сунны приходит в основном из хадисов («рассказов») о жизни Мухаммеда, которые передавались устно, пока не были записаны в VIII веке н.э., через несколько сотен лет после смерти Мухаммеда. Хадисы содержат самые важные тексты ислама после Корана; в основном это короткие рассказы из жизни Мухаммеда – считается, что они исходят от кого-то, кто знал его лично. Есть тысячи и тысячи хадисов, некоторые на несколько страниц, некоторые – всего несколько строк. Когда хадисы впервые были собраны вместе в VIII веке н.э., стало очевидно, что некоторые из них недостоверны. Ранние мусульманские ученые приложили немало усилий, определяя, какие из хадисов достоверны, а какие подозрительны.
Хадисы, приведенные здесь, взяты из самого надежного и достоверного собрания, «Сахиха аль-Бухари», признанного всеми школами исламских ученых и переведенные мусульманским ученым. Разные переводы хадисов могут отличаться по делению на тома, книги и номера, но содержание остается тем же самым. Для каждого хадиса сначала приведена классифицирующая информация, затем имя создателя хадиса (в основном того, кто знал Мухаммеда лично), и затем собственно его содержание. Хотя в абсолютной достоверности и даже звучании хадисов нет полной уверенности, тем не менее, они без сомнения признаются верными в исламском контексте.
Так как Мухаммед является эталоном морали, его действия нельзя судить по независимым моральным стандартам – вместо этого данные действия признаются образцом для настоящего мусульманина.
«Сахих аль-Бухари», Книга о достоинствах ансаров, Глава 1124:(1515 (3894))
Сообщается, что Аиша, да будет доволен ею Аллах, сказала: «Мой брачный договор с пророком был заключен, когда мне исполнилось шесть лет. <…> (Моя мать) передала меня ему, а было мне тогда девять лет»54.
Там же, Книга (частичного) омовения. Глава 131:(167) 233))
«(В свое время) люди из племени укль (или: урайна) приехали в Медину, где почувствовали недомогание из-за ее климата. Пророк, велел им (в течение какого-то времени) пить мочу (в качестве лекарства) и молоко (дойных верблюдиц). Они отправились, (куда им было сказано,) а когда выздоровели, убили пастуха пророка, и угнали (весь) скот (, который он пас. В Медине) об этом узнали в начале дня, и (пророк), отправил за ними (погоню). К полудню их уже привели (в Медину, и пророк,) велел отрубить им руки и ноги, (а кроме того,) им выжгли глаза (каленым железом) и бросили на харе (лавовые поля вокруг Медины), где они просили напоить их, но никто не дал им воды».
Там же, Книга о похвальных качествах. Глава 1097:(1446 (3635))
«Передают со слов Абдуллаха бин Умара, что (однажды) к посланнику Аллаха пришли иудеи, которые сказали ему, что мужчина и женщина из их числа совершили прелюбодеяние. <…> После чего по велению посланника Аллаха, (виновные) были забиты камнями».
Там же, Книга джихада. Глава 1012:(1235 (3017))
Сообщается, что, узнав о том, что Али (халиф), сжег каких-то людей (речь идет о тех жителях Куфы, которые объявили Али богом), Ибн Аббас сказал: «(На его месте) я не стал бы сжигать их, ибо пророк, сказал: “(Никого) не подвергайте наказанию Аллаха”. Я (просто) убил бы их, о чем пророк, сказал так: “(Если мусульманин) поменяет свою религию, убейте его”».
Там же, Книга веры. Глава 16:(25 (26))
Предают со слов Абу Хурайры, что однажды посланника Аллаха спросили: «Какое дело является наилучшим?» Он ответил: «Вера в Аллаха и Его посланника». (Его) спросили: «А после этого?» Он ответил: «Борьба (джихад) на пути Аллаха <…>».
В Исламе нет «естественного» чувства морали или правосудия, выходящего за рамки определенных примеров и предписаний, приведенных в Коране и суннах. Так как Мухаммед рассматривается как последний пророк Аллаха, а Коран как вечное, неизменное слово самого Аллаха, также нет и развития морали, которое допускало бы модификацию или интеграцию исламской морали с другими источниками. Вся вселенная исламской морали строится исключительно на жизни и учении Мухаммеда.
Наряду с надежными хадисами, еще один источник достоверных знаний о Мухаммеде включает «Сиру» (жизнь) пророка, которая была составлена одним из великих исламских ученых Мухаммедом ибн Исхаком в VIII веке нашей эры.
Путь пророка Мухаммеда в целом делится на две части: первая в Мекке, где он трудился 14 лет над обращением в ислам; и позже в Медине (город пророка Бога), где он стал влиятельным политическим и военным лидером. В Мекке мы видим квазибиблейскую фигуру, проповедующую покаяние и милосердие, преследуемую и отвергаемую окружающими; позже, в Медине мы видим способного командира и стратега, который систематически захватывал и убивал тех, кто был против него. В благовоспитанной компании редко затрагиваются поздние годы жизни Мухаммеда, с 622 года н.э. и до его смерти в 632 году. В 622 году, когда Пророку было уже за пятьдесят, он и его последователи совершили хиджру (переселение или бегство) из Мекки в оазис Ятриб – позже переименованный в Медину – около 200 миль на север. Новый монотеизм Мухаммеда разозлил языческих лидеров Мекки, и бегство в Медину было вызвано вероятным покушением на жизнь Мухаммеда. Он отправил гонцов в Медину, чтобы убедиться, что его там примут. Мухаммед был принят племенами Медины как лидер мусульман и как судья в спорах между племенами.
Незадолго до того, как Мухаммед бежал из Мекки, новая партия мусульман обратилась в веру и поклялась в верности ему на холме под названием Акаба, около Мекки. Исхак так передает в «Сире» важность этого события:
«И тогда свое слово сказал посланник Аллаха, который прочитал несколько аятов Корана, воззвал к Аллаху, стал призывать людей к Исламу и потребовал от них для Господа своего следующего: чтобы они поклонялись только Ему Одному и не веровали больше ни в кого иного. Кроме того, Пророк сказал, что выдвигает ряд условий, касающихся как его самого, так и его Господа, а когда люди спросили: “В чем же мы должны присягнуть тебе?”, – он ответил: в том, что будете беспрекословно подчиняться и повиноваться мне во всем; в том, что будете расходовать свои средства на нужды ислама при любых обстоятельствах; в том, что будете повелевать одобряемое шариатом и запрещать отвергаемое им; в том, что будете все делать ради Аллаха, не боясь никаких упреков; в том, что будете помогать мне, когда я приеду к вам, и защищать меня от того же, от чего защищаете самих себя, своих жен и своих детей, а наградой за что вам послужит Рай. В этот решающий момент вперед вышел Аббас ибн Убада ибн Надала, который сказал: “Да понимаете ли вы, в чем присягаете этому человеку? Вы клянетесь ему в том, что будете готовы воевать против всех, и если при этом вы предадите его из-за утраты своего имущества и гибели своих предводителей, то покроете себя позором и в этом мире, и в мире ином. Если же вы считаете, что сохраните верность ему в любых обстоятельствах, то это будет для вас наилучшим в обоих мирах!” Люди сказали: “Мы берем его к себе, несмотря ни на что, но что нам будет за это, о посланник Аллаха?”, на что он ответил: “Рай”»55.
Так зарождающаяся религия Мухаммеда претерпела значительные изменения.
Ученый Ицхак четко намерен дать представление своим мусульманским читателям, что в первые годы своего существования ислам был сравнительно терпимым вероисповеданием, которое призывало «сносить оскорбления и прощать невежественных». Однако скоро Аллах призвал всех мусульман «на войну против всех и вся за Бога и Его Апостола». Исламский календарь ведет отсчет лет по хиджре, установив его с даты, когда она произошла. Год хиджры, 622 г. н.э., считается более значимым, чем год рождения Мухаммеда или год его смерти, что приводится в первых коранических откровениях, потому что ислам является в первую очередь военно-политической организацией. И только когда Мухаммед покинул Мекку со своей вооруженной группой, ислам достиг своего надлежащего военно-политического смысла. Годы исламского календаря (в котором используются лунные месяцы) обозначаются на английском языке как «AH» или «после хиджры» (After Hijra).
БИТВА ПРИ БАДРЕ
Битва при Бадре была первой значительной победой Пророка. Установив свою власть в Медине после хиджры, Мухаммед предпринял серию набегов на караваны племени курайшитов из Мекки в пустыне на пути в Сирию.
«Сахих аль-Бухари», Книга о военных походах. Глава 1191:(1619 (4418))
Сообщается, что Ка‘б бин Малик, сказал: «<…> Посланник Аллаха выступил (из Медины) только для того, чтобы (захватить торговый) караван курайшитов, а Аллах свел (мусульман) с их врагами, (с которыми они сражаться не собирались) <…>».
Там же, Книга джихада. Глава 981:(1198 (2915))
Сообщается, что Ибн Аббас сказал: «Находясь в шатре (перед началом битвы при Бадре), пророк сказал: “О Аллах, заклинаю Тебя (выполнить) Твое обещание! О Аллах, если Ты пожелаешь, то после этого дня уже никто не будет поклоняться Тебе!” (т.е. мусульмане исчезнут) После этого Абу Бакр взял за руку (пророка,) на котором уже были его доспехи, и сказал: “Этого достаточно, о посланник Аллаха! Ты (взываешь) к своему Господу (уж слишком) настойчиво!” И после этого (пророк,) вышел наружу, произнося (такие аяты): “Скоро будет разбита эта толпа, и они обратятся в бегство!”<…>»
Вернувшись в Медину после битвы, Мухаммед убеждал представителей еврейского племени кайнука принять ислам или повторить участь курайшитов (Коран, 3:12-13). Кайнука согласились покинуть Медину, если они смогут сохранить свое имущество, что Мухаммед разрешил. После изгнания племени Мухаммед занялся теми мединцами, которые, по его мнению, готовили предательство. В частности, он не любил многих поэтов, которые высмеивали его новую религию и его претензии на пророчество – темы, вызывающие сегодня очевидную бурную реакцию мусульман при любых возможных насмешках над исламом. Принимая меры против своих оппонентов, «совершенный человек» создал прецедент на все времена, показав, каким образом мусульмане должны обращаться с противниками своей религии.
«Сира»: «Потом Кааб ибн аль-Ашраф вернулся в Медину, стал воспевать в стихах мусульманских женщин и тем самым нанес мусульманам обиду. Тогда Пророк, как передал мне Абдаллах ибн аль-Мугис ибн Абу Бурда, сказал: “Кто расправится с ибн аль-Ашрафом для меня?” Ему ответил Мухаммад ибн Маслама из рода Бану Абд аль-Ашхаль: “Я расправлюсь с ним для тебя, о Посланник Аллаха. Я убью его”. Пророк сказал: “Сделай это, если сумеешь!” Мухаммад ибн Маслама вернулся и три дня почти не ел и не пил, кроме самого необходимого. Об этом рассказали Пророку, который позвал его и спросил: “Почему ты перестал есть и пить?” Ответил: “О Посланник Аллаха! Я тебе дал слово, но не знаю, смогу ли я выполнить его”. Пророк сказал: “Но ты сделай только то, что сможешь”. Ибн Маслама сказал: “О Посланник Аллаха! Но мы должны притвориться”. Пророк произнес: “Говорите, что сочтете нужным. Вам это разрешено”».
«Сахих аль-Бухари», Книга военных походов, Глава 1154:(1540 (4037))
Сообщается, что Джабир бин Абдуллах, сказал: «(Однажды) посланник Аллаха спросил: “Кому (можно поручить убить) Каба бин аль-Ашрафа, который нанес обиду Аллаху и Его посланнику?” (Услышав это, со своего места) поднялся Мухаммад бин Маслама и спросил: “О посланник Аллаха, хочешь ли ты, чтобы я убил его?” Он сказал: “Да”. <…> После этого Мухаммад бин Маслама (и еще несколько человек) явились к (Кабу и Мухаммад бин Маслама) сказал: “Поистине, этот человек (Мухаммед) требует у нас садаку (налог) и причиняет нам страдания, и я пришел к тебе, чтобы занять (что-нибудь) у тебя”. (На это Каб) сказал: “Клянусь Аллахом, (уже скоро) вы будете не в силах терпеть его!” (Затем Мухаммад бин Маслама) сказал: “Но раз уж мы последовали за ним, то нам не хотелось бы бросать его, пока мы не увидим, чем все это закончится, а сейчас мы хотим одолжить у тебя один или два васка (продуктов)”. <…> А (до этого Мухаммад бин Маслама сказал своим товарищам): “Когда (Каб) придет, я возьмусь за его волосы и понюхаю их, и если вы увидите, что мне удалось схватить его за волосы, (бросайтесь и) рубите его!” <…> И когда (Мухаммад бин Маслама снова получил возможность) схватить его, он воскликнул: “Он ваш!” – и они убили его, а потом явились к пророку и обо всем рассказали ему».
Значительная часть Сиры посвящена поэтизации последователями Мухаммеда его схваток с врагами в риторических поединках, коих было немало. Кажется, там было неформальное состязание в возвеличивании себя, своих племен и своего Бога, когда высмеивание своего противника происходит в красноречивых и запоминающихся образах.
БИТВА ЗА УХУД
Курайшиты из Мекки перегруппировались для атаки на мусульман в Медине. Мухаммед услышал меккинские войска, собирающиеся атаковать его и расположившиеся лагерем на небольшом холме к северу от Медины, называемом Ухуд, где и состоялась битва.
«Сахих аль-Бухари», Книга военных походов, Глава 1156:(1542 (4054))
Сообщается, что Джабир бин Абдуллах сказал: «В день (битвы при) Ухуде один человек спросил пророка: “Скажи мне, где я окажусь, если меня убьют?” Он сказал: “В раю”, и тогда (этот человек) выбросил финики, которые держал в руке, (бросился в бой) и сражался, пока не погиб».
Там же, Книга джихада. Глава 1016:(1239 (3039))
Сообщается, что аль-Бара сказал: «В день битвы при Ухуде пророк поставил Абдуллаха бин Джубайра во главе пехотинцев, которых было пятьдесят человек, и сказал: «<…> Даже если вы увидите, что мы разбили этих людей и обратили их в бегство, не покидайте (своего места), пока я сам не пошлю за вами!» И (мусульмане) разбили их, а я, клянусь Аллахом, видел, как бежали женщины, края одежд которых задирались так высоко, что были видны их кольца на ногах и их голени. (Увидев это,) товарищи (т.е. пехотинцы) Абдуллаха бин Джубайра закричали: «Добыча! О люди, добыча! Ваши товарищи уже победили, так чего же вы ждете?!» Абдуллах бин Джубайр воскликнул: «Разве вы забыли, что говорил вам посланник Аллаха?» — но они сказали: «Клянемся Аллахом, мы пойдем к этим людям и возьмем (свою долю) добычи!» Однако когда они явились туда, то были обращены в бегство и разбиты, а в это время посланник Аллаха, находившийся в задних рядах, призывал их вернуться обратно. Вместе с пророком оставалось только двенадцать человек, а семьдесят человек из нас (мекканцы) перебили».
Хоть и лишенный победы при Ухуде, Мухаммед нисколько не покорился. Он продолжал набеги, благодаря которым быть мусульманином стало делом не только добродетельным в глазах Аллаха, но и прибыльным. В исламском мировоззрении богатство, власть и святость не противоречат друг другу. Действительно, для последователя истинной веры абсолютно логично наслаждаться и материальной щедростью Аллаха, даже если это означает грабеж неверных.
Обезвредив еврейское племя кайнука в битве при Бадре, Мухаммед сосредоточил внимание на племени бану надир под Ухудом. Как говорится в «Сире», Аллах предостерег Мухаммеда от попытки предательского убийства, и пророк приказал мусульманам готовиться к войне против бану надир. Племя согласилось уйти в изгнание, если Мухаммед разрешит им сохранить свое движимое имущество. Мухаммед принял эти условия, оставив им все, что было под их доспехами.
МЕДИНСКАЯ БИТВА В 627 Г. Н.Э.
Мухаммед столкнулся с величайшим испытанием для своего нового сообщества. В тот год курайшиты из Мекки предприняли свою самую решительную атаку на мусульман в самой Медине. Мухаммед полагал, что будет целесообразнее не вступать в ожесточенную схватку, как и при Ухуде, а укрыться в Медине, защищенной с трех сторон лавовыми полями. Мекканцы были вынуждены атаковать с северо-западной стороны во впадине между потоками, где Мухаммед сделал ров, выкопанный для защиты города.
«Сахих аль-Бухари», Книга джихада. Глава 958:((2835))
Сообщается, что Анас сказал: «Мухаджиры (мусульманские переселенцы из Мекки) и ансары (новообращенные в ислам) принялись копать ров вокруг Медины, и они переносили землю на своих спинах, говоря: ” Мы – те, кто поклялся Мухаммаду, что будем верны исламу, пока живы”. Что же касается пророка, то он отвечал им (такими словами): ”О Аллах, поистине, нет блага, кроме блага мира вечного, благослови же ансаров и мухаджиров!”».
Там же, Книга джихада. Глава 993:(1215 (2962, 2963))
Сообщается, что Муджаши сказал: «(В свое время) мы вместе с моим братом пришли к пророку, которому я сказал: “Прими у нас клятву в том, что мы совершим хиджру”. (Пророк сказал: “(Время) хиджры прошло”. Я спросил: “Так в чем же нам поклясться (тебе)?” Он сказал: “В (том, что вы будете исповедовать) ислам и (принимать участие в) джихаде”».
Мекканцы были окружены рвом и могли отправлять через него только маленькие отряды. Через несколько дней они вернулись в Мекку. После своей победы Мухаммед взялся за третье еврейское племя Медины, бану курайза. Если бану кайнука и бану надир были изгнаны, то судьба бану курайза была страшнее.
«Сира»: «Потом они сдались, и Пророк запер их в Медине в доме Бинт аль-Харис, женщины из Бану ан-Наджжар. Потом Пророк пошел на рынок Медины и вырыл там несколько рвов. Потом велел их привести, и отрубили им головы в этих рвах. Людей приводили к рвам группами. Среди них были враг Аллаха Хавай ибн Ахтаб, Кааб ибн Асад, глава племени – всего шестьсот или семьсот человек. Говорят также, что их было от восьмисот до девятисот человек. Когда их уводили к Пророку, они говорили Каабу ибн Асаду: “О Кааб! Что же он с нами сделает?” Он отвечал: “Неужели вы и здесь ничего не понимаете? Разве вы не видите: тот, кто вызывает, не прекращает вызывать, а тот, кого уводят из вас, не возвращается? Клянусь Аллахом, это смерть”. Это продолжалось до тех пор, пока Пророк не покончил с ними».
Здесь мы видим ясный прецедент, который объясняет своеобразную склонность исламских террористов обезглавливать своих жертв: это всего лишь очередной пример действий пророка.
Далее еще один из мусульманских набегов, на этот раз в месте, называемом Хайбар. «Женщины Хайбара были распределены между мусульманами», что было обычной практикой («Сира»). Набег на Хайбар был против племени бану надир, которое ранее было изгнано Мухаммедом из Медины.
«Сира»: «К Посланнику Аллаха привели Кинану ибн ар-Рабиа – у него хранились сокровища Бану ан-Надир. Пророк спросил его о них. Кинана отрицал, что знает, где они находятся. К Пророку привели одного из иудеев, который сказал ему: “Я видел, как Кинана каждое утро крутился вокруг этих развалин”. Тогда Пророк обратился к Кинане: “Ты согласен, что если мы найдем их у тебя, то я тебя убью?” Тот согласился. Пророк приказал искать клад на этих развалинах. Стали копать и нашли часть сокровищ. Потом Пророк потребовал от него указать место остальной части сокровищ, но Кинана отказался. Пророк передал его аз-Зубайру ибн аль-Аввалу, приказав пытать его, пока Кинана не расскажет все. Аз-Зубайр зажигал огниво на его груди и довел его до полусмерти. Потом Пророк отдал его Мухаммаду ибн Масламе, который отрубил ему голову, мстя за своего брата Махмуда ибн Масламу».
ЗАВОЕВАНИЕ МЕККИ
Величайшая победа Мухаммеда, одержанная в 632 г. н.э., спустя десять лет после того, как он и его последователи были вынуждены бежать в Медину. В том году он собрал около десяти тысяч мусульман и союзных племен и напал на Мекку. «Сира»: «Пророк велел своим предводителям из числа мусульман, отдавая им приказ вступить в Мекку, воевать только с теми, кто оказывает сопротивление. Но он назвал имена нескольких человек, которых приказал убить, даже если их найдут под покрывалами Каабы».
«Сахих аль-Бухари», Книга о наказании за охоту, Глава 686:(847 (1846))
Передают со слов Анаса бин Малика, что, когда в год завоевания (Мекки) посланник Аллаха вступил (в город), на голове его был шлем, а когда он снял его, (к нему) подошел один человек и сказал: «Поистине, Ибн Хаталь держится за покровы Каабы!» – и (пророк) велел: “Убейте его!”»
Там же, Книга джихада, Глава 984:(1202 (2926))
Передают со слов Абу Хурайры, что посланник Аллаха сказал: «Не настанет Час этот (Страшный суд), пока вы не сразитесь с иудеями, и пока камень, за которым будет находиться иудей, не скажет: “О мусульманин, за мной скрывается иудей, убей же его!”»
Там же, Книга веры, Глава 15:(24 (25))
Передают со слов Ибн Умара, что посланник Аллаха, сказал: «Мне было велено сражаться с (этими) людьми до тех пор, пока они не засвидетельствуют, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад – посланник Аллаха, и не станут совершать молитвы и выплачивать закят, а если они будут делать все это, то защитят от меня свою жизнь и свое имущество (, которых впредь их могут лишить не иначе как) по праву Ислама, и (тогда) отчета с них (вправе будет требовать только) Аллах».
Именно из-за таких воинственных заявлений исламские ученые делят мир на дар аль-ислам (Дом ислама, те народы, которые подчинились Аллаху) и дар аль-харб (Дом войны – те, кто этого не сделал). Это мироустройство, по которому жили при Мухаммеде и по которому живут сейчас. Тогда, как и сейчас, послание ислама к неверному миру было одинаковым: подчинись или будь завоеванным.
ЗАКОНЫ ШАРИАТА
В отличие от многих религий, ислам включает обязательный и специфичный свод правил поведения для общества, называемый шариатом, что переводится примерно как «путь» или «дорога». Правила шариата выведены из заповедей Корана и сунны (учений и историй из жизни Мухаммеда, изложенных в достоверных хадисах и Сире). Коран и сунна определили шариат, как план действий для здорового исламского общества. Так как шариат основан на Коране и сунне – он обязателен. Шариат – это закон, рукоположенный Аллахом для всего человечества, нарушение шариата или неприятие его власти является бунтом против Аллаха, с которым обязаны сражаться верные Аллаху.
В исламе нет различий между светским и религиозным – вместо этого ислам и шариат являются всеобъемлющим средством упорядочения жизни общества на всех уровнях. Хотя для исламского общества теоретически возможно иметь и другие формы правления – такие как выборное правительство, наследственная монархия и т.п., – вне структуры правительства шариат имеет приоритет. Факт в том, что шариат конфликтует с любыми формами правления, основанными на чем-либо, кроме Корана и сунны.
Заповеди шариата можно разделить на два части:
1. Акты поклонения (аль-ибадат) включают в себя: ритуальное омовение (вуду), молитву (салах), посты (саун и рамадан), благотворительность (закят), паломничество в Мекку (хадж).
2. Человеческие отношения (аль-муамалат), которые включают: денежные отношения, законы наследования, брак, развод, уход за детьми, продукты и напитки (включая ритуальный забой и охоту), уголовные наказания, войну и мир, судебные вопросы (включая свидетельства и меры наказания).
Как мы видим, очень немногие аспекты жизни не подпадают под действие шариата. Все – от мытья рук до воспитания детей, налогообложения и военной политики – происходит под этим диктатом. Так как шариат выведен из Корана и сунны, то имеется некоторая свобода для интерпретаций. Но если посмотреть на исламские источники (см. выше), то очевидно: любые применения шариата очень сильно отличаются от всего, что приемлемо в открытом обществе западного типа. Побивание камнями за измену, наказание безбожников и богохульников, репрессии по отношению к другим религиям и обязательная враждебность по отношению к неисламским народам, поддерживаемая регулярной армией, – это норма. Так что справедливо отнести ислам и его законы шариата к форме тоталитаризма.
II. ДЖИХАД И ЗИММИ
ЧТО ЖЕ ЗНАЧИТ «ДЖИХАД»?
Джихад переводится как «борьба». Строго говоря, джихад не значит «священная война», как часто указывают мусульманские апологеты. Однако остается вопрос, «борьба» какого рода: внутренняя, духовная против страстей, или внешняя, физическая борьба?
Как и в любом другом случае, при попытке определить мнение ислама относительно конкретного вопроса, должно обратиться к Корану и сунне. Из указанных источников видно, что мусульманин должен бороться против различных вещей: против лени при совершении молитвы, пренебрежения раздачей закята (милостыни) и т.д. Но также очевидно, что мусульманину предписывается и физическая борьба против неверных. Впечатляющая военная карьера Мухаммеда свидетельствует, что военные действия играют в исламе центральную роль.
МУСУЛЬМАНСКИЙ УЧЕНЫЙ ХАСАН АЛЬ-БАННА О ДЖИХАДЕ
Ниже приведены выдержки из трактата Хасана Аль-Банна «Джихад». В 1928 г. Аль-Банна основал организацию «Братья мусульмане», которая сегодня является наиболее могущественной в Египте после правительства. В этом трактате Аль-Банна определенно требовал, чтобы мусульмане вооружались против неверных. Как он говорил, «аяты Корана и сунны призывают всех людей (самым красноречивым образом и в самых ясных выражениях) к джихаду, войне, созданию вооруженных сил и ко всем способам борьбы на земле и на море».
ХАСАН АЛЬ-БАННА, «ДЖИХАД»
«Все мусульмане должны вести джихад. Джихад – это предписание Аллаха каждому мусульманину, и нельзя игнорировать или уклоняться от него. Аллах приписал джихаду великую важность и обещал большую награду мученикам и сражающимся на этом пути. Только те, кто действовал подобным образом и стал мучеником в их представлении джихада, может присоединиться к ним в этой награде. Более того, Аллах специально наделил моджахедов {тех, кто ведет джихад} некоторыми исключительными качествами – как духовными, так и физическими, – чтобы использовать их и в этом мире, и в мире ином. Их чистая кровь – это символ победы в этом мире и знак успеха и счастья в мире грядущем.
Те же, кто не находит ничего, кроме оправданий, предупреждаются о чудовищных наказаниях и Аллах называет их очень плохими людьми. Он выговаривает им за трусость и малодушие, бичует за слабость и лень. В этом мире их ожидает бесславие, а в следующем – огонь, из которого нет спасения, как бы они ни были богаты. Аллах считает слабость неучастия в джихаде, уклонения от него серьезным грехом, одним из семи смертных грехов.
Ислам заинтересован в джихаде и мобилизации всей уммы {всемирного сообщества мусульман} в единое целое для борьбы за правое дело. В этом энергия ислама превосходит все прежде существовавшие и ныне существующие мировоззрения, как мирские, так и религиозные. Аяты Корана и сунны Мухаммеда переполнены благородными идеалами, и они призывают всех людей (самым красноречивым образом и в самых ясных выражениях) к джихаду, войне, созданию вооруженных сил и ко всем способам борьбы на земле и на море.
{Далее Хасан Аль-Банна приводит цитаты из Корана и хадисов, которые доказывают необходимость войны для мусульман. Данные цитаты сопоставимы с теми, что включены в «Ислам 101», раздел I, но здесь опущены}.
Я только что представил вам некоторые стихи из Корана и возвышенных хадисов относительно важности джихада. Теперь я хотел бы представить вам несколько мнений ученых из исламских философских школ, в том числе некоторых современных авторитетных специалистов, относительно правил джихада и необходимости подготовки. От этого мы придем к пониманию того, насколько далеко умма отклонилась в этой практике ислама, по общему мнению ученых относительно данного вопроса.
Автор “Маджмы”, аль-Анфар фи Шарх Мультакал-Абхар, описывая правила джихада согласно школе Ханафи, сказал: “Лингвистически, джихад – это проявление чьего-либо наибольшего усилия в слове и действии; в шариате это борьба против неверных и приложение всех возможных усилий, которые необходимы, чтобы сокрушить силу врагов ислама, в том числе побивая их, отнимая их богатства, разрушая места их богослужений и уничтожая их идолов. Это значит, что джихад – предельное стремление обеспечить власть ислама такими средствами, как борьба с теми, кто борется портив вас, зимми и отступниками (которые хуже неверных, потому что отреклись от веры после того, как засвидетельствовали ее)”.
Это наш фард (обязательство) – сражаться с врагами. Имам должен отправлять военную экспедицию в дар-аль-харб {Дом войны – немусульманский мир} как минимум раз или два в год, и народ должен поддерживать его в этом. Если некоторые члены общины выполнили эту обязанность, остальные освобождаются от нее. Если этот фард кифах (общее обязательство) не может быть исполнен этой группой, то ответственность ложится на ближайшую группу, затем на ближайшую к ближайшей и т.д. И если фард кифах не может быть исполнен никак, только всем народом, он становится фард'айн (личной обязанностью), как молитва для каждого человека.
Очевидно, что образованные люди единодушны в своем имении, независимо от того, являются ли они моджахедами или мукалидами, и неважно – ученые ли это из салафитов (ранних) или халафитов (поздних). Все они согласны с тем, что джихад – это фард кифах, установленный исламской уммой для распространения исламского призыва, и что джихад есть фард'айн, если враги атакуют мусульманские земли. Сегодня, брат мой, мусульмане, как ты знаешь, должны подчиняться другим и следовать законам неверных. Наши земли в осаде и наши хуррумат (личные вещи, уважение, честь, достоинство и неприкосновенность частной жизни) нарушены. Наши враги следят за нашими делами, а наши обряды – под их властью. Пока что мусульмане не могут исполнить свой долг и обязанность распространения ислама, которые лежат на их плечах. Следовательно, в этой ситуации обязанностью каждого мусульманина становится совершение джихада. Он должен подготовить себя морально и физически, дабы быть во всеоружии, когда Аллах призовет его.
Я не могу завершить это обсуждение, не напомнив вам, что мусульмане – даже наши религиозные правители, мистики, ремесленники и т.д. – в течение каждой эпохи их истории (до настоящего периода, когда их достоинство было утрачено) никогда не отступались от джихада, никогда не относились небрежно к его исполнению. Они всегда были во всеоружии и подготовлены. Например, Абдулла ибн аль Мубарак, очень образованный и благочестивый человек, был добровольцем в джихаде всю его жизнь, и Абудлвахир бин Зайд, суфий и набожный человек – также. И в свое время, Шарик аль Балхи, суфийский шейх, призывал свой народ следовать джихаду.
Многие мусульмане сегодня ошибочно верят, что сражение с врагом – это джихад асгар (малый джихад), а борьба со своим эго – это джихад акбар (великий джихад). В доказательство цитируется следующее повествование (атар): «"Мы вернулись с малого джихада, чтобы вступить в великий джихад". Они спросили: "Что есть великий джихад?" И он сказал: "Джихад сердца или джихад против своего эго"».
Этот текст используется некоторыми, чтобы приуменьшить значимость сражения и важность подготовки к битве, сдерживать стремление к джихаду на пути Аллаха. Этот рассказ не сахих (устная) традиция: видный мухаддис Аль Хафиз ибн Хаджар аль-Аслкалани сказал о нем в Тасдид аль-Кавз: “Это широко известно и часто повторяется, и было сказано Ибрагимом ибн Абла”. Аль Хафиз Аль Ираки сказал в Тахридж Ахадит аль-Ахйа: “Аль Байхаки передавал это через слабых рассказчиков при правлении Джабира, и аль Хатиб передавал в период правления Джабира”. Тем не менее, даже если данное повествование есть в устной традиции, это не может быть основанием для отказа от джихада или от подготовки к нему ради спасения земель мусульман и защиты от атак неверных. Знайте же, что рассказчики просто акцентировали внимание на важности борьбы против эго, так что Аллах должен быть единственной целью ваших действий.
Другие вопросы, связанные с джихадом включают следование добру и отказ от зла. Сказано в хадисах: «Одна из величайших форм джихада – произносить слова истины перед правителем-тираном». Но ничто не сравнится со славой шахада кубра (величайшего мученичества) или наградой, которая ждет моджахедов.
Братья мои! Умма, которая знает, как умереть величественной и славной смертью, награждается величественной жизнью в этом мире и вечным блаженством в следующем. Позор и бесславие – результат любви к этому миру и страха смерти. Так что любите смерть и готовьтесь к джихаду. Жизнь сама будет искать вас.
Братья мои, вы должны знать, что когда-нибудь окажетесь перед лицом смерти, и это грозное событие может произойти лишь однажды. Если вы пострадаете, будучи на пути Аллаха, то это будет значить пользу для вас в этом мире и награду в следующем. И помни, брат, что ничто не может случиться без воли Аллаха: обдумай хорошо, что Аллах, Великий и Всемогущий, сказал: «После печали Он ниспослал вам успокоение – дремоту, охватившую некоторых из вас. Другие же были озабочены размышлениями о себе. Они несправедливо думали об Аллахе, как это делали во времена невежества, говоря: "Есть ли для нас в этом деле какое-либо участие?" Скажи: "Дела целиком принадлежат Аллаху". Они скрывают в своих душах то, чего не открывают тебе, говоря: "Если бы у нас было какое-либо участие в этом деле, то мы не были бы убиты здесь". Скажи: "Даже если бы вы остались в своих домах, то те, кому была предначертана гибель, непременно вышли бы к месту, где им суждено было полечь, и Аллах испытал бы то, что в вашей груди, и очистил бы то, что в ваших сердцах. Аллаху известно о том, что в груди"» (Сура 3:154)56».
ДАР АЛЬ-ИСЛАМ И ДАР АЛЬ-ХАРБ: ДОМ ИСЛАМА И ДОМ ВОЙНЫ
Жесткие запретительные нормы Корана и жесткие правила, установленные Мухаммедом, задали тон исламскому представлению о политике и мировой истории. Исламская наука делит мир на две сферы влияния – Дом ислама и Дом войны. Ислам означает покорность, и, таким образом, Дом ислама включает те народы, которые подчинились исламскому правлению и живут по законам шариата. Остальная часть мира, которая не приняла шариат и не подчинилась, находится в состоянии войны или противостояния с волей Аллаха. Обязанность дар аль-ислама – воевать с дар аль-харбом до тех пор, пока все нации не подчинятся воле Аллаха и не примут закон шариата. Послание ислама к немусульманскому миру остается тем же, что было и во время Мухаммеда и на протяжении всей истории: подчинитесь или будете завоеваны. Со времен пророка Мухаммеда исламский мир только тогда не воевал с миром неверных, когда был слишком слаб или разделен, что мешало ведению эффективной войны.
Но затишье в продолжающейся войне, который Дом ислама объявил Дому войны, не означает отказа от джихада в принципе, а только отражает изменение стратегических факторов. Для мусульманского мира приемлемо объявить худну (или перемирие), если неверные нации слишком сильны, и открытая битва не имеет смысла. Джихад – это не договор о коллективном самоубийстве, хотя отдельного человека и призывают «убивать и погибать» (Сура 9:111). Последние несколько сотен лет мусульманский мир был слишком политически фрагментирован и технологически отстал для того чтобы представлять серьезную угрозу Западу. Но все меняется.
АЛЬ-ТАКИЙЯ – РЕЛИГИОЗНЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОБМАН
Ввиду состояния войны между дар аль-исламом и дар аль-харбом, систематические примирения с неверными нужно рассматривать как часть исламской тактики. Попугайское повторение мусульманскими организациями по всему «миру неверных» фразы «ислам – мирная религия» или того, что мусульманское насилие совершается психически неуравновешенными личностями или отдельными «фанатиками», надо рассматривать как дезинформацию, призванную побудить «мир неверных» ослабить защиту.
Конечно, отдельные мусульмане могут искренне считать свою религию «мирной», но лишь постольку, поскольку они игнорируют истинное учение, или в том смысле, который имеет в виду египетский теоретик ислама Сайид Кутб, писавший в своей книге «Ислам и всеобщий мир»57, что истинный мир наступит на планете лишь тогда, когда ислам завоюет ее.
Показательным является то, что мусульман, которые считают свою религию мирной, очень много в дар аль-харбе, но их практически нет в дар-аль-исламе. Один бывший мусульманин предложил мне «лакмусовую бумажку» для жителей Запада, которые верят, что ислам – «мирная» или «терпимая» религия: попробуйте заявить это где-нибудь на улице Рамаллы, Эр-Рияда, Исламабада, или в любом уголке мусульманского мира. Он заверил меня, что после этого вы и пяти минут не проживете.
Английский историк Мервин Хискетт писал: «Проблема, касающаяся законности и порядка {относительно мусульман в дар аль-харбе}, вытекает из древнего мусульманского правового принципа "такийя". Это слово буквально переводится как "оставаться верным", на практике же означает обман. "Такийя" полностью обоснована Кораном (3:28 и 16:106) и позволяет мусульманину внешне соответствовать требованиям неисламского общества, но при этом внутренне "оставаться верным" всему, что он считает соответствующим исламу, и ожидать своего хода».
«Сахих аль-Бухари», Книга джихада, Глава 1015:((3029))
«Передают со слов Абу Хурайры, что пророк называл войну обманом».
История показывает примеры, что аль-такийя позволяет даже отказаться от ислама, чтобы сохранить свою жизнь и войти в доверие к врагу. Нетрудно увидеть, что такийя имеет крайне коварные последствия, делая любые доверительные отношения между дар аль-исламом и дар аль-харбом невозможными. И не стоит удивляться тому, что участники войны стремятся ввести противника в заблуждение касательно своих средств и намерений.
Хью Фитцджеральд, владелец Интернет-ресурса «Jihad Watch» («Наблюдение за джихадом», jihadwatch.org), резюмирует понятия «такийя» и «китман» (еще одна форма обмана):
«"Такийя" – это элемент религиозного учения, корни которого восходят к шиитскому исламу, и которое, тем не менее, используется сейчас и не-шиитами. Это учение о преднамеренном обмане в религиозных вопросах, которое может быть использовано для защиты ислама и его последователей. Близкое и более широкое понятие – "китман", которое определяется как "мысленная оговорка". Примером "такийи" может быть настойчивое утверждение исламского проповедника о том, что "конечно же, в исламе есть свобода совести", после чего следует цитирование стиха из Корана: "Нет принуждения в религии" (2:256). Но полученное впечатление будет ложным, так как проповедник не упомянул аята об отмене (насхе), согласно которому ранние стихи Корана об отсутствии принуждения отменяются более поздними стихами, гораздо более воинственными и нетерпимыми. В любом случае, история учит, что в исламе имеет и всегда имело место религиозное принуждение как для мусульман, так и для немусульман.
Понятие "китман" граничит с "такийя", но, в отличие от "такийя", не представляет собой прямой обман, а заключается в сообщении лишь части правды. При этом делается "мысленная оговорка", оправдывающая недосказанность. Одного примера будет достаточно: когда мусульманин заявляет, что джихад на самом деле означает "духовную борьбу" и не упоминает, что такое определение появилось в исламе сравнительно недавно (чуть более века назад), он обманывает и практикует "китман". В подтверждение этого сомнительного факта он приводит хадис, в котором Мухаммед, возвращаясь домой с битвы, сказал (как передано по цепочке людей – иснад), что он возвращается "от малого джихада к большому джихаду". Но при этом мусульманин и дальше практикует "китман", когда не добавляет (хотя и знает), что этот хадис является "слабым" и его подлинность считается сомнительной у самых уважаемых исламских ученых».
Во времена, когда превосходящая мощь дар аль-харба требует от сторонников джихада непрямого подхода, отношение мусульман к миру неверных должно строиться на обмане и полуправде. Для дар аль-ислама объявить своей целью завоевать и разграбить дар аль-харб в то время, когда последний обладает всеми козырями военного могущества, было бы полным идиотизмом. К счастью для сторонников джихада, большинство неверных не понимает, как следует читать Коран, и не утруждает себя, чтобы выяснить, чтó Мухаммед на самом деле совершал и чему он учил. Это дает простой способ создать впечатление об исламе как о «мирной религии» с помощью выборочного цитирования и умалчивания неудобных моментов. Каждый неверный, который хочет быть сторонником этой иллюзии, будет радостно упорствовать в своем заблуждении, цитируя несколько стихов Корана и рассказывая о великом благочестии и милосердии Мухаммеда. Однако достаточно копнуть глубже, чтобы развеять эту ложь.
ПОЧЕМУ АЛЬ-ТАКИЙЯ – СТЕРЖЕНЬ ИСЛАМИЗАЦИИ ЕВРОПЫ
Следующий параграф показывает, что концепция «аль-такийя» – неотъемлемая часть ислама, а не шиитский вымысел. Мне пришлось значительно сократить выкладки, но вы можете обратиться к источникам за дополнительным материалом.
Слово «аль-такийя» буквально означает «сокрытие, утаивание чьей-либо веры, убеждений, чувств, мнения и/или намерений во время большой опасности с целью оградить себя от физического или морального вреда сейчас или в дальнейшем». Одним словом, это обман. Отрицающий «аль-такийя» отрицает Коран, как будет показано далее.
Ссылка 1: Джалаль аль-Дин аль-Суюти в своей книге «Аль-Дурр аль-Мантур Фи аль-Тафсир аль-Ма'атур», приводит мнение Ибн Аббаса, одного из самых известных и уважаемых ученых в глазах суннитов, об аль-такийе и следующем стихе Корана: «Пусть верующий не берет себе в друзья и помощники неверных прежде верующих: если он так делает, он не имеет никакого отношения к Аллаху за исключением случая, когда он действовал из предосторожности ("tat-taqooh"), чтобы защитить себя ("tooqatan") от неверных» (3:28). Ибн Аббас сказал: «Аль-такийя – лишь то, что произносит язык; если кто был принужден сказать что-либо, что сердит Аллаха, но при этом его сердце спокойно (т. е. вера непоколебима), тогда сказанное не навредит сказавшему, потому что аль-такийя – лишь то, что говорит язык, но не сердце».
ПОЯСНЕНИЕ: Два слова, «tat-taqooh» и «tooqatan», упомянутые в оригинале Корана, происходят от того же корня, что и «аль-такийя». «Сердце», упоминаемое здесь и далее, рассматривается как источник веры в человеке. В этом значении сердце часто упоминается в Коране.
Ссылка 2: Ибн Аббас также прокомментировал приведенный выше аят, рассказанный в сунне аль-Байаки и Мустадраком аль-Хакином, такими словами: «Аль-такийя произносится языком, а вера в это время остается в сердце».
ПОЯСНЕНИЕ: Значение этого в том, что языку разрешается говорить все, что требуется в данное время, пока сердце непоколебимо и твердо в вере.
Ссылка 3: Абу Бакр аль-Рази в его книге «Ахкам аль-Коран» (т. 2, стр. 10) разъяснил значение слов вышеупомянутого аята про «...за исключением случая, когда он действовал из предосторожности ("tat-taqooh"), чтобы защитить себя ("tooqatan") от неверных», утверждая, что аль-такийя может быть использована, если боишься за свою жизнь и здоровье. Кроме того, он рассказал, что Кутадах сказал про этот аят: «Допустимо говорить слова неверия, если аль-такийя необходима».
Ссылка 4: Рассказано Абд аль-Разаком, ибн Садом, ибн Джариром, ибн Аби Хатимом, ибн Мардаваем, аль-Байхаки в его книге «Аль-Далаил» и откорректировано аль-Закимом в его книге «Аль-Мустадрак», что: «Неверные схватили Аммара ибн Ясира» и (под пытками) он поносил Мухаммеда, и молился их богам (идолам). Когда же они освободили его, он пришел прямо к Пророку. Пророк спросил: "Есть ли у тебя что в мыслях?" Аммар ибн Ясир сказал: "Плохие (новости)! Они не отпускали меня, пока я не опорочил тебя и не начал молиться их богам!". Пророк спросил: "А что в твоем сердце?". Аммар: ответил "Вера". И Пророк сказал: "Тогда, если они вернутся за тобой, делай то же самое снова". Аллах в этот момент ниспослал аят "...кто был принужден к этому, тогда как в его сердце покоилась твердая вера” (16:106)».
ПОЯСНЕНИЕ: Полная версия аята, частично приведенного как часть традиции, о которой шла речь выше: «Гнев Аллаха падет на тех, кто отрекся от Аллаха после того, как уверовал, – не на тех, кто был принужден к этому, тогда как в его сердце покоилась твердая вера, а на тех, кто сам раскрыл грудь для неверия. Им уготованы великие мучения».
Ссылка 5: Сказано в сунне аль-Байхаки, что ибн Аббас разъяснил приведенный аят «…кто отрекся от Аллаха после того, как уверовал...» (16:106) словами: «Значение этого в том, что Аллах передает, что любой, кто произнесет слова неверия после того как стал правоверным, заслуживает гнева Аллаха и ужасного наказания. Однако тот, кто подвергся принуждению, и эти слова неверия произнесены лишь языком, чтобы избежать преследования, и не были подтверждены сердцем, – тем нечего бояться. Аллах требует, чтобы Его слуги отвечали за то, что в их сердце».
Ссылка 6: Другое разъяснение этого аята представлено Джалаль аль-Дином аль-Суйути в его книге «Аль-Дурр аль-Мантур Фиаль-Тафсир аль-Ма-атур», т. 2, стр. 178, где сказано: «Ибн Аби Шайбан, ибн Джарир, ибн Мунзир и ибн Аби Хатим рассказали, ссылаясь на Муджтахида, что этот аят был ниспослан в связи со следующим событием: несколько человек из Мекки приняли ислам и исповедовали свою веру. Товарищи в Медине потребовали от них прибыть в Медину, а если они не сделают это, то не будут считаться правоверными. Соблюдая требование, группа покинула Мекку, но скоро попала в засаду неверных (курайшитов), прежде чем достигли места назначения. Их принудили отречься от веры, и они исполнили это. В результате был ниспослан аят "... кто был принужден к этому, тогда как в его сердце покоилась твердая вера” (16:106)».
Ссылка 7: Ибн Саид в его книге «Аль-Бабакат аль-Кубра» писал, ссылаясь на Ибн Сирина: «Пророк увидел Аммара Ибн Ясира» рыдающим, он утер его слезы и сказал: "Неверные захватили тебя и окунали тебя в воду, пока ты не скажешь то-то и то-то (т.е. пока не будешь хулить Пророка и молиться языческим богам, чтобы избежать преследования). Если они вернутся – говори это снова"».
Ссылка 8: «Аль-»Сира» аль-Халабийа», т. 3, стр. 61: «После захвата города Хайбара мусульманами, к Пророку подошел Хаджадж ибн Аалат и сказал: "О Пророк Аллаха, у меня в Мекке остались богатства и некоторые родственники, и я хотел бы забрать их; простительно ли мне будет, если придется хулить тебя (чтобы избежать преследования)?" Пророк простил его и сказал "Говори все, что потребуется"».
Ссылка 9: В книге «Ихйа Улум аль-Дин» аль-Газзали говорится: «Сохранение жизни мусульманина – это его обязанность, так что ложь допустима, если на карту поставлено пролитие мусульманской крови».
Ссылка 10: Джалаль аль-Дин аль-Суюти в своей книге «Аль-Ашба Ва аль-Наза'ир» утверждает, что «мусульманину допустимо есть мясо падших животных во время большого голода (когда желудок лишен всякой иной пищи), и запивать еду алкоголем, чтобы не умереть от жажды, и произносить слова неверия, если мусульманин живет в окружении, где зло и испорченность являются нормой; если допустимая пища (халяль) – исключение и редкость, то для удовлетворения своих нужд можно использовать все, что угодно».
ПОЯСНЕНИЕ: Слова о потреблении «мяса падших животных» предназначены для иллюстрации того, что даже запретное может стать разрешенным в трудное время.
Ссылка 11: Джалаль аль-Дин аль-Суюти в своей книге «Аль-Дурр аль-Мантур Фи аль-Тафсир аль-Ма'атур», том 2, стр. 176, рассказывает: «Абд Ибн Хамид, полагаясь на авторитет аль-Хасана, сказал: "Аль-такийя допустима вплоть до Судного Дня"».
Ссылка 12: Как сказано в «Сахихе аль-Бухари», Абу аль-Дарда сказал: «Воистину, мы улыбаемся некоторым людям, но наши сердца их проклинают».
Ссылка 13: Как сказано в «Сахихе аль-Бухари», Пророк сказал: «О Аиша, худшие из людей в глазах Аллаха – это те, которых другие избегают из-за их чрезмерной дерзости».
ПОЯСНЕНИЕ: Смысл в том, что допускается обман с целью налаживания отношений с людьми. Рассказанное выше имело место, когда один человек просил разрешения встретиться с Пророком, и Пророк сказал: «Это нехороший человек, но я все равно встречусь с ним». Пророк говорил с ним крайне уважительно, и когда Аиша поинтересовалась, почему он говорил именно так, несмотря на характер человека, она получила приведенный выше ответ.
Ссылка 14: «Сахих Муслим» хадис 2605-01: «Умм Кульсум, бывшая одной из первых переселенок, которые присягнули Пророку, сообщила, что она слышала, как Посланник Аллаха произносил: "Не является лжецом исправляющий отношения между людьми, который говорит доброе и приумножает доброе". Ибн Шихаб сказал: "Я не слышал от него такого, чтобы он допускал произносимую людьми ложь, за исключением трех (ситуаций): война, исправление (отношений) между людьми, а также же разговор мужчины с его женщиной и разговор женщины с ее супругом"»58. Абдул Хамид Сиддики, суннит, комментируя этот хадис «Сахиха Муслим», сказал следующее: «Ложь – смертный грех, но мусульманину разрешено лгать в некоторых отдельных случаях».
АЛЬ-ТАКИЙЯ И ПРИТВОРСТВО
Некоторые люди пали жертвой того, что путали аль-такийю с притворством, тогда как эти понятия абсолютно противоположны. Аль-такийя означает сокрытие веры и создание видимости неверия, а притворство – сокрытие неверия и создание видимости веры. Это полные противоположности по своим функциям, форме и содержанию.
Коран раскрывает суть притворства в следующем аяте: «Когда они встречают верующих, то говорят: "Мы уверовали". Когда же они остаются наедине со своими дьяволами, они говорят: "Воистину, мы – с вами. Мы лишь издеваемся”» (2:14).
Суть аль-такийи показана в другом аяте Корана: «Верующий муж из рода Фараона, скрывавший свою веру, сказал: “Неужели вы убьете мужа за то, что он говорит: “Мой Господь – Аллах”?» (40:28) Также: «Гнев Аллаха падет на тех, кто отрекся от Аллаха после того, как уверовал, - не на тех, кто был принужден к этому, тогда как в его сердце покоилась твердая вера, а на тех, кто сам раскрыл грудь для неверия. Им уготованы великие мучения» (16:106).
И еще: «Верующие не должны считать неверующих своими помощниками и друзьями вместо верующих. А кто поступает таким образом, тот не имеет никакого отношения к Аллаху, за исключением тех случаев, когда вы действительно опасаетесь их» (3:28). Более того: «Когда Муса (Моисей) вернулся к своему народу, он разгневался и опечалился. Он сказал: "Скверно то, что вы совершили в мое отсутствие. Неужели вы хотели опередить повеление вашего Господа?" Он бросил скрижали, схватил своего брата за голову и потянул его к себе. Тот сказал: "О сын моей матери! Воистину, люди сочли меня слабым и готовы были убить меня. Не давай врагам повода злорадствовать и не причисляй меня к несправедливым людям"» (7:150).
Таким образом, мы видим, что сам Аллах проповедовал, что один из его верных слуг скрывал свою веру и сделал вид, что он был последователем религии фараона, чтобы избежать преследований. Мы также видим, что Пророк Аарон (Харун) соблюдал такийю, когда его жизнь была в опасности. Заметим также, что аль-такийя безусловно разрешена в час нужды. На самом деле, книга Аллаха учит нас, что мы должны избегать ситуации, которая приводит нас к напрасным жертвам: «…и не обрекайте себя на гибель» (2:195).
ПРИЧИНЫ И ЛОГИКА СОВЕРШЕНИЯ АЛЬ-ТАКИЙИ
Помимо наставлений, данных Кораном и хадисами по поводу дозволенности и необходимости аль-такийи, подобная необходимость обусловлена и с логической, рациональной точки зрения. Внимательному наблюдателю очевидно, что Аллах дал своему творению определенные защитные механизмы, чтобы уберечь себя от надвигающейся опасности.
Ясно, что аль-такийя как инстинктивный механизм защиты и нападения – милость Аллаха, которую он дал мусульманам, не оставив их беззащитными. Способность использовать свой язык, чтобы избежать преследований в то время, когда вы слабы и уязвимы – это, несомненно, отличный пример самозащиты. Аль-такийя – прописная истина, поскольку она удовлетворяет биологическую потребность в самосохранении и благоденствии.
КОММЕНТАРИИ
В разделе «Почему такийя – стержень исламизации Европы» было показано, что мусульманин, находясь в неблагоприятном, уязвимом положении (например, когда мусульмане еще являются меньшинством в Европе), может лгать любому немусульманину, как утверждает аль-Газзали; и что законно произносить слова отречения от веры, как заявляет ас-Суюти; и что допустимо улыбаться человеку, когда ваше сердце шлет ему проклятия, как подтверждает аль-Бухари; и что аль-такийя – нетъемлемая часть Корана, что было продемонстрировано в разделе «Аль-такийя и притворство»; и что аль-такийя практиковалась одним из самых известных сподвижников Пророка, ни кем иным как Аммаром Ибн Ясиром; и что ас-Суюти говорит о дозволенности аль-такийи вплоть до Судного Дня (когда ислам завоюет весь мир); и что человек может говорить все что угодно, в том числе хулить Пророка, если находится в опасной ситуации или не имеет иного выхода; и что сам Пророк практиковал аль-такийю для установления «временных» хороших отношений с неверными народами до тех пор, пока они не могут быть завоеваны. Кроме того, обратите внимание, что Мухаммед не раскрывал целей собственной миссии в течение первых трех лет своей деятельности, что было де-факто еще одним применением аль-такийи, цель которой – не дать уничтожить молодую исламскую религию.
Нет никаких разногласий между суннитами и шиитами касательно аль-такийи, разве что шииты практикуют ее, чтобы избежать преследования со стороны суннитов, а сунниты активно используют аль-такийю в своих отношениях с Западным миром (особенно большинство мусульман-суннитов, которые иммигрировали в Европу и США).
Достаточно сказать «я шиит», чтобы вам отрубили голову – это происходит даже сегодня в странах вроде Саудовской Аравии. Сунниты же никогда не подвергались тому, чему подвергались шииты, так как они на протяжении веков были друзьями так называемых исламских государств.
И ваххабиты практикуют аль-такийю, но они так психологически запрограммированы своими наставниками, что даже не осознают, когда применяют этот прием. Ахмад Дидат говорил, что и христиане запрограммированы таким образом, что они могут миллионы раз читать Библию и при этом не заметить ошибки! Они настроены принять все на веру, как требуют их богословы, и читают поверхностно. Словом, все вышесказанное применимо и к противникам аль-такийи.
Доктор аль-Тиджани описал один случай, когда он сидел рядом с суннитским ученым на борту самолета, летящего в Лондон. Они оба отправлялись на исламскую конференцию. В то время мусульманский мир еще был взбудоражен публикацией книги Салмана Рушди. Разговор был связан с единством исламской уммы, и, естественно, суннитско-шиитская проблема была его частью. Суннитский ученый сказал: «Шииты должны отказаться от некоторых убеждений, которые вызывают разобщенность и вражду между мусульманами». Доктор аль-Тиджани спросил: «От каких, например?» Суннит ответил: «От таких, как идеи такийя и мута59».
Доктор аль-Тиджани сразу же привел множество доказательств в защиту этих идей, но его оппонента они не убедили, и он сказал, что, хотя эти доказательства достоверны и истинны, мы должны отказаться от них ради единства уммы! Когда они оба прибыли в Лондоне, офицер по иммиграции спросил суннита о цели прибытия. Тот ответил: «Для лечения». Когда доктора аль-Тиджани спросили о том же, он сказал: «Посетить своих друзей». Потом он сказал суннитскому ученому: «Разве я не говорил Вам, что аль-такийя – это для каждого времени и случая?» Ученый спросил: «Как так?» Аль-Тиджани ответил: «Потому что мы оба соврали полиции: я сказал, что еду к друзьям, а вы – что едете лечиться; а ведь на самом деле мы прибыли на исламскую конференцию!» Суннит улыбнулся и произнес: «Но разве исламская конференция – не средство для излечения души?» Доктор аль-Тиджани парировал: «А разве она – не повод встретиться с друзьями?!»
Итак, вы видите, что и сунниты практикуют аль-такийю, даже если этого не осознают и высказываются против этого. Это самосохранение – врожденный инстинкт человека, и он работает даже тогда, когда мы этого не замечаем.
Кто, во имя Аллаха, этот ученый, чтобы утверждать, что, хотя все предоставленные ему доказательства достоверны, они должны быть отброшены во имя единства уммы?! Вы действительно считаете, что умма будет объединена с помощью игнорирования заповедей Аллаха? Имеет ли заявление этого ученого ценность, или же является чистой риторикой, невежеством и лицемерием? Достоин ли быть услышанным ученый, который произносит такие слова невежества? Кто он такой, чтобы говорить Аллаху, Создателю Вселенной, что правильно, а что нет? Он разбирается в аль-такийе лучше Аллаха? Должно быть, великий Аллах оскорблен теми, кому не хватает разума, чтобы понять Его религию.
Аль-Имам Джа'фар аль-Садик [шестой имам Ахль аль-Байт] сказал: «Аль-такийя – это моя религия и религия моих предков». Также он сказал: «Кто не практикует аль-такийю, не практикует свою религию».
НАСХ – АННУЛИРОВАНИЕ КОРАНИЧЕСКИХ СТИХОВ (АЯТОВ)
Насх является еще одной центральной и недостаточно проанализированной частью ислама.
Те европейцы, которые изучили перевод Корана, часто остаются в недоумении относительно того, чему же эта книга учит, из-за незнания критически важного принципа интерпретации Корана – «аннулирования». Этот принцип – аль-насх ва аль-мансух (отмена и отмененный) – состоит в том, что аяты, ниспосланные Мухаммеду позже, отменяют и замещают более ранние, противоречащие им, аяты. Таким образом, аяты, данные Мухаммеду в Медине, более важны, чем аяты, данные в Мекке. Коран сам определяет принцип аннулирования:
«Когда Мы (Аллах) отменяем или заставляем забыть один аят, то приводим тот, который лучше его, или равный ему. Разве ты не знаешь, что Аллах способен на всякую вещь?» (2:106)
Похоже, аят 2:106 был ниспослан Мухаммеду, так как, по мнению многих, некоторые аяты не соответствовали реалиям времени. «Аллах способен на всякую вещь» – в том числе и на изменение своего мнения. Чтобы еще больше запутать дело, Коран не был составлен в хронологическом порядке, хотя открывался Мухаммеду последовательно на протяжении около двадцати лет. Когда Коран окончательно собрали в одну книгу при халифе Османе, суры были упорядочены от самой длинной к самой короткой безотносительно их содержания и времени появления. Таким образом, дабы выяснить, что же говорит Коран по той или иной теме, необходимо исследовать иные исламские источники, которые укажут, в какое время жизни Мухаммеда ему были ниспосланы соответствующие откровения. После такого исследования мы обнаруживаем, что мекканские суры, данные Мухаммеду, когда мусульмане были слабы, как правило, добрые, мягкие; поздние же, мединские суры, когда Мухаммед уже был главой армии, воинственны и агрессивны.
Возьмем, к примеру, аят 50:45 и суру 109, явленные Мухаммеду в Мекке:
«Нам лучше знать, что они говорят, и тебе не надо принуждать их. Увещевай же Кораном тех, кто страшится Моей угрозы». (50:45)
«Скажи: "О неверующие! Я не поклоняюсь тому, чему поклоняетесь вы, а вы не поклоняетесь Тому, Кому поклоняюсь я. Я не поклонюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклонитесь Тому, Кому поклоняюсь я. Вы исповедуете свою религию, а я исповедую свою!"» (109:1-6)
А вот этот аят был ниспослан Мухаммеду сразу после того, как мусульмане достигли Медины и все еще были уязвимы:
«Нет принуждения в религии. Прямой путь уже отличился от заблуждения. Кто не верует в тагута, а верует в Аллаха, тот ухватился за самую надежную рукоять, которая никогда не сломается. Аллах – Слышащий, Знающий». (2:256)
Для контраста возьмем аят 9:5, часто называемый «аятом меча», ниспосланный Мухаммеду в конце его жизни:
«Когда же завершатся запретные месяцы, то убивайте многобожников, где бы вы их ни обнаружили, берите их в плен, осаждайте их и устраивайте для них любую засаду. Если же они раскаются и станут совершать намаз и выплачивать закят, то отпустите их, ибо Аллах – Прощающий, Милосердный».
Данный Мухаммеду после аятов 50:45, 2:256 и суры 109, «аят меча» отменяет их мирные предписания в соответствии с 2:106.
Сура 8, ниспосланная немного раньше суры 9, говорит о том же:
«Сражайтесь с ними (неверными), пока не исчезнет искушение и пока религия (поклонение) не будет полностью посвящена Аллаху. Если же они прекратят, то ведь Аллах видит то, что они совершают». (8:39)
«Не подобало Пророку брать пленных, пока он не пролил кровь на земле. Вы желаете мирских благ, но Аллах желает Последней жизни. Аллах – Могущественный, Мудрый». (8:67)
«Сражайтесь с теми из людей Писания, которые не веруют ни в Аллаха, ни в Последний день, которые не считают запретным то, что запретили Аллах и Его Посланник, которые не исповедуют истинную религию, пока они не станут собственноручно платить дань, оставаясь униженными». (9:29)
«Он – Тот, Кто отправил Своего Посланника с верным руководством и истинной религией, чтобы превознести ее над всеми остальными религиями, даже если это ненавистно многобожникам». (9:33)
Предписания Корана вести войну во имя Аллаха против немусульман очевидны. Более того, они абсолютно легитимны, так как были ниспосланы Пророку относительно поздно и, таким образом, отменили более ранние предписания о мирном образе жизни. Без знания принципа аннулирования (насха), европейцы будут продолжать неверно толковать Коран и считать ислам «мирной религией».
Насх, кораническое аннулирование – происхожидение и применение
Насх – правовой обычай, впервые примененный исламскими учеными в IX веке с целью понимания противоречивых аятов Корана и хадисов. Его практические последствия относительно джихада состоят в том, что агрессивные мединские аяты отменяют мирные меккинские. Мусульманское право признает принцип отмены («насх» или «мансух») в Коране так давно, насколько нам могут позволить углубиться источники. Один из самых ранних подробных разборов насха – это «Аль-Насх ва-аль-Мансух Фи аль-Куран» авторства Абу Убайда (839 г.). Другой источник IX века – «Китаб Фахм аль-Куран», написанный аль-Харисом ибн Асадом аль-Мухасиби. Другие источники того же века принадлежат аль-Шафии и Ибн Кутайбе. В заключениях этих «произведений», среди прочего, говорится все то же: воинственные мединские аяты отменяют мирные меккинские по мере необходимости.
Хотя отмененные тексты остаются частью Корана и даже цитируются во время молитв, их применение (или применение информации из них) неуместно. Однако наличие этих текстов создает основу для двойственности, которая делает Коран и хадисы крайне эффективными при противостоянии различным проблемам. Это позволяет каждому мусульманину использовать подходящие тексты согласно обстоятельствам. Меккинские аяты подчеркиваются из тактических соображений во время мирного завоевания народов посредством демографической войны (как мы видим в Европе) или в любых других случаях, а агрессивные мединские аяты обосновывают регулярный джихад (военные действия), как мы видим в Судане.
Основание для насха
Концепция аннулирования в основном выводится из двух коранических текстов.
«Когда Мы (Аллах) отменяем или заставляем забыть один аят, то приводим тот, который лучше его, или равный ему. Разве ты не знаешь, что Аллах способен на всякую вещь?» (2:106)
Слово «аят», используемое здесь, значит «знак», «знамение». В Коране это слово используется во множестве значений, а не только как «коранический стих» (например, см. 30:21).
Вот другой аят, на который обычно ссылаются как на основание для коранического аннулирования:
«Мы (Аллах) позволим тебе прочесть Коран, и ты не забудешь ничего, кроме того, что пожелает Аллах. Он знает явное и то, что сокрыто» (87:6-7).
Появление концепции насха мы можем понять так: ученые недоумевали, пытаясь понять очевидно противоречивые аяты, поэтому они оценивались с точки зрения действий Пророка (главным образом, на основе описанных в хадисах) и первых поколений мусульман. Благодаря этому, большое число противоречий могло быть разрешено. Например, аят 8:61, требующий от мусульман жить в мире с теми, кто также склонен к миру, заменяется аятом 9:73, говорящим следующее:
«О Пророк! Борись с неверующими и лицемерами и будь суров к ним. Их пристанищем будет Геенна. Как же скверно это место прибытия!»
Благодаря игнорированию мирного аята 8:61, который явно имел вынужденный и ограниченный характер и был ниспослан Пророку, когда ислам был слаб, уязвим и подвергался постоянным атакам врагов, появилось основание для постоянного джихада до тех пор, пока ислам не завоюет весь мир. Тексты, подобные 9:73, цитируются исламистами во всем мире.
Возьмем аят 2:62 – это превосходный пример:
«Воистину, верующим, а также иудеям, христианам и сабиям, которые уверовали в Аллаха и в Последний день и совершали праведные деяния, уготована награда у их Господа. Они не познают страха и не будут опечалены».
Наряду с 5:69 («Воистину, верующие, а также иудеи, сабии и христиане, которые уверовали в Аллаха и в Последний день и совершали праведные деяния, не познают страха и не будут опечалены»), он называет некоторые немусульманские религиозные группы, чьи сторонники будут вознаграждены Аллахом за их веру и дела. Однако эти аяты отменяются аятом 3:85:
«От того, кто ищет иную религию помимо ислама, это никогда не будет принято, и в Последней жизни он окажется среди потерпевших урон»,
– и другими, или, как говорят, относятся лишь к тем, кто жил до Мухаммеда.
В конце концов, нет никакого сомнения, что цели Мухаммеда были именно такими, какими описывает их следующий достоверный хадис Пророка: «Воистину, вы должны завоевать Константинополь. Каким замечательным правителем он будет, и какой замечательной будет эта армия!» Стоит ли говорить, что каждая столица кяфиров (неверных) – это и есть современный Константинополь. Разница лишь в том, что стратегическое оружие, используемое в джихаде против Европы – это исламская демографическая война, а не регулярные пехотные части (что является предпочтительным методом джихада в Судане).
ДЖИХАД НА ПРОТЯЖЕНИИ ИСТОРИИ
В 622 г. (первый год исламского календаря) Мухаммед отправился из Мекки в Медину, расположенную около 200 км севернее на том же Аравийском полуострове. В Медине Мухаммед создал военизированное формирование, которое должно было распространить влияние пророка и его религии по всей Аравии. Так как в исламе никогда не было разделения между политикой, армией и религией, такое развитие событий полностью согласовывалось с исламскими принципами. Ко времени смерти Мухаммеда в 632 г. он, проведя множество набегов и сражений, распространил свое влияние на большую часть юга Аравии. Завоеванные народы должны были либо принять мусульманское правление и платить дань, либо обратиться в ислам.
Первая крупная волна джихада: арабы, 622-750 гг. н.э.
Незадолго до смерти Мухаммед отправил письма великим империям Ближнего Востока, требуя подчинения его власти. Это опровергает утверждение, что Пророк собирался ограничить экспансию ислама одной лишь Аравией. В самом деле, логично, что истинная религия, открытая последнему из пророков, должна иметь власть над всем миром. Таким же образом, как Мухаммед покорил народы Аравийского полуострова, его последователи Абу Бакр, Умар, Осман и Али (известные как «четыре праведных халифа») покоряли во имя Аллаха народы Ближнего Востока, Африки, Азии и Европы.
«Сахих аль-Бухари», Книга о подушной подати и примирении. Глава 1040:(1278 (3159, 3160)).
Сообщается, что Джубайр бин Хаййа сказал: «Умар посылал людей в разные страны для сражений с многобожниками. <…> Когда мы были уже на земле врага, против нас вышел наместник хосроя (Персия) с сорокатысячным войском, и толмач сказал: “Пусть кто-нибудь из вас поговорит со мной”. Аль-Мугира сказал: “Спрашивай, о чем хочешь”. Он спросил: “Кто вы?” Аль-Мугира ответил: “<…> Наш пророк, посланник нашего Господа, велел нам сражаться с вами, пока не станете вы поклоняться одному лишь Аллаху или не согласитесь выплачивать подушную подать. И наш пророк поведал нам, что в послании нашего Господа сказано, что тот из нас, кто будет убит, окажется в раю и познает такое блаженство, которого он никогда раньше не знал, а тот, кто останется в живых, станет вашим хозяином”».
Ислам быстро распространился по территории Византии, Персии и Западной Европы в течение нескольких десятилетий после смерти Мухаммеда, став настоящим блицкригом своего времени. Трещавшие по швам Византийская и Персидская империи изнуряли друг друга в ущерб себе и не смогли оказать существенного сопротивления этой атаке. Арабская армия напала на Святую Землю, завоевала территории сегодняшних Ирана и Ирака, потом рванула на запад через Северную Африку, достигнув Испании, а затем и Франции. В конце концов, наступление было остановлено в 732 г. битвой при Пуатье (недалеко от Парижа). На востоке джихад вторгся глубоко в Центральную Азию.
Как Мухаммед грабил своих врагов, так и его последователи лишали завоеванные земли – несоизмеримо более богатые материально и культурно, чем пустынные пески Аравии – их богатств и людских ресурсов. Почти в одночасье более развитые цивилизации Ближнего Востока, Северной Африки, Персии и Пиренейского полуострова были разграблены, их сельское хозяйство, исконные религии, значительная часть населения – уничтожены. Лишь немногие укрепленные города смогли договориться с захватчиками и сдаться на приемлемых условиях, но в целом эти страны потерпели полный крах.
Ибн Худайл, живший в XIV веке в Гранаде автор важного трактата о джихаде, описал особые методы насильственного, хаотического джихада, способствовавшие завоеванию Пиренейского полуострова и других частей Европы: «Разрешено поджигать поля врага, его амбары, убивать вьючный скот, если мусульмане не могут завладеть этим имуществом; также разрешено рубить деревья, разрушать города – словом, делать все, что может уничтожить врага физически и морально, но только в случае, если имам считает эти меры необходимыми для ускорения исламизации этого врага или для его ослабления. Несомненно, все это содействует победе мусульман и капитуляции врага».
Историк аль-Маккари в XVII веке писал, что паника, создаваемая арабскими всадниками и моряками во время мусульманских завоеваний способствовала дальнейшим завоеваниям. Он говорит: «Таким образом, Аллах вселял страх в души неверных, чтобы они не смели вступить в битву с завоевателями, а могли бы только униженно просить мира».
Бат Йеор, ведущий исследователь исламской экспансии и отношения ислама к немусульманам, оказала нам неоценимую услугу, собрав и опубликовав множество оригинальных документов, описывающих исламские завоевания на протяжении веков. Она включила эти документы в свои работы по истории ислама и о тяжелом положении немусульман под исламской властью. В истории джихада убийство мирных жителей, осквернение церквей и разграбление деревень стало обычным делом.
Вот рассказ Михаила Сирийца (Патриарх Сирийской православной церкви в 1166-1199 гг.) о мусульманском вторжении из Южной Турции в 650 г. при халифе Умаре: «Когда Муавия (военачальник мусульман) прибыл в город Евхаит в Армении, он приказал истребить всех жителей, выставив охрану, чтобы никто не спасся. Собрав все ценности, они стали пытать правителей, чтобы узнать, где еще были спрятаны богатства. Арабы уводили всех, кого возможно, в рабство – мужчин и женщин, мальчиков и девочек, – и творили много разврата в несчастном городе, совершали непристойности в церквях, а потом радостно возвращались домой».
(Михаил Сириец, цитата по Бат Йеор: «Падение восточного христианства: от джихада к зимми», 1996)60.
Следующее описание, данное мусульманским историком Ибн аль-Асиром (1160-1233), повествует о военных набегах в Северной Испании и Франции в VII и IX вв. и выражает не что иное, как удовлетворение масштабом разрушений, причиненных неверным (в том числе и мирным жителям):
«В 177 году (17 апреля 793) Хишам, принц Испании, собрал большую армию под командованием Абд аль-Малика б. Абд аль-Вахида Мугиса в поход на вражескую территорию и совершил набеги вплоть до Нарбонны и Джаранды. Сначала была атакована Джаранда, где располагался отборный гарнизон франков; самые храбрые были убиты, стены и башни города разрушены, сам город был взят. Затем армия отправилась в Нарбонну, где повторила те же действия; затем, продвигаясь вперед, достигла земли Сердань (около Андорры). Несколько месяцев завоеватели ходили по этой земле, насилуя женщин, убивая воинов, разрушая крепости, сжигая и грабя все возможное, отбрасывая назад беспорядочно бегущего врага. Вернулись они в целости и сохранности, волоча за собой бог знает сколько трофеев. Это один из самых известных мусульманских походов в Испании. В 223 году (2 декабря 837) Абд ар-Рахман б. аль-Хакам, правитель Испании, отправил войско против провинции Алава. Оно расположилось около осажденного Хисн аль-Гарат. Все богатства были захвачены, жители убиты, и войско удалилось, взяв женщин и детей в плен. В 231 году (6 сентября 845) мусульманская армия выдвинулась в Галисию на территорию неверных, все имущество захвачено, все жители убиты. В 246 году (27 марта 860) Мухаммед б. Абд ар-Рахман выдвинул большое войско против Памплоны. Он покорил, разрушил и разорил эти земли, грабил и сеял смерть».
(Ибн аль-Асир, «Анналы». Цитата по Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми»)
Эта первая волна джихада поглотила значительную часть византийских, вестготских, франкских и персидских земель, оставив на их месте новую исламскую империю, контролирующую обширную территорию, простиравшуюся от Испании до Индии, от Северной Африки до границ Руси. В начале второго тысячелетия нашей эры татаро-монгольское нашествие с востока значительно ослабило исламскую империю и положило конец единоличному арабскому господству.
Вторая крупная волна джихада: турки, 1071-1683 гг. н.э.
За 25 лет до того, как первая армия крестоносцев выступила из центральной Европы на Святую Землю, турецкие (османские) армии начали атаковать христианскую Византийскую империю, которая правила там, где сейчас находится Турция, со времен переноса столицы Римской империи в Константинополь в 325 г. н.э. В битве при Манцикерте в 1071 г. христиане потерпели поражение, которое оставило большую часть Анатолии открытой для вторжения. Эта вторая волна джихада была временно остановлена армией латинян в период крестовых походов, но к началу XIV века турки снова угрожали Константинополю и Европе.
На западе армии римских католиков наносили им поражение за поражением, заставляя мусульман отступать с Пиренейского полуострова, пока в 1492 г. они не были окончательно вытеснены в ходе Реконкисты. В Восточной Европе, тем не менее, ислам продолжал господствовать. Одной из наиболее важных битв между вторгшимися мусульманами и коренными народами была битва на Косовом поле в 1389 г., где турки победили многонациональную армию под предводительством Св. Лазаря, сербского князя, хотя их продвижение в Европу было существенно замедлено.
После многочисленных попыток захвата, начавшихся в VII столетии, Константинополь, жемчужина восточного христианского мира, окончательно пал в 1453 г. под натиском армий султана Магомета II. Дабы зверства первой волны джихада не объяснялись арабским происхождением преступников, турки показали, что они тоже действуют в полном соответствии с принципами Корана и сунны. Пол Фрегоши в его книге «Джихад»61 описывает сцену, последовавшую за финальной атакой на Константинополь:
«Несколько тысяч выживших укрылись в соборе: знать, слуги, простые жители, их жены и дети, священники и монахини. Они закрыли огромные двери, молились и ждали. Халиф Магомет II дал войскам приказ зачистить квартал. Они, конечно, изнасиловали монахинь, которые были первыми жертвами, и перерезали их. По крайней мере, четыре тысячи человек было убито, пока Магомет в полдень не остановил резню. Он приказал муэдзину (тому, кто созывает мусульман на молитву) подняться на кафедру проповедника в Соборе Св. Софии и освятить храм именем Аллаха. С тех пор собор стал мечетью. 50 тысяч жителей, больше половины населения, были угнаны в рабство. В течение многих месяцев рабы оставались самым дешевым товаром на рынках Турции.
Магомет попросил, чтобы тело мертвого императора принесли к нему. Несколько турецких солдат нашли груду трупов и узнали Константина XI по золотым орлам, вышитым на его обуви. Султан приказал отрезать голову императора и положить ее между ногами лошади под конной статуей императора Юстиниана. Позже голова была забальзамирована и отправлена по главным городам Османской Империи для демонстрации жителям. Затем Магомет приказал привести выжившего великого дуку (главнокомандующего византийским флотом) Нотараса и спросил у него имена и адреса высокопоставленных дворян, чиновников и граждан, и Нотарас дал ему их. Все они были арестованы и обезглавлены. Также Магомет купил высокопоставленных пленников, обращенных в рабство, у их хозяев (мусульманских военачальников), после чего они были казнены на глазах у Магомета ради его же удовольствия».
Кульминацией этой второй, турецкой волны джихада стали неудачные осады Вены в 1529 и 1683 гг. В последнем случае исламская армия под командованием Кары Мустафы была отброшена назад католиками под командованием польского короля Яна Собеского. В последующие десятилетия турок оттеснили еще дальше за Балканы, однако они не были полностью изгнаны из Европы. Тем не менее, даже когда имперский джихад замедлился, исламские сухопутные и морские набеги на земли христиан продолжились, и христиане вплоть до XIX века захватывались в рабство даже в Исландии.
ЗИММИ
Джихад ни в коей мере не ограничивается исламским преследованием немусульман, хотя это и является основным видом взаимоотношений между исламским и неисламским миром. После того, как джихад завершается завоеванием конкретной территории, неверным и «людям Писания» – христианам, евреям, зороастрийцам – может быть предоставлена зимма (соглашение о покровительстве). Зимма означает, что жизнь и собственность неверных ограждаются от джихада в той мере, в какой это разрешают исламские правители, на практике – в той мере, в какой покоренные немусульмане (зимми; ахль аль-зи́мма, буквально «люди договора») могут быть экономически полезны исламскому государству.
Коран устанавливает выплату джизьи (подушный налог; сура 9:29), что является самой заметной формой проявления господства мусульман над зимми. Но джизья преследует не только экономические цели, но также и цели унижения зимми и внушения им превосходства ислама. Аль-Магхили, исламский теолог XV века, объясняет:
«В день выплаты (джизьи) они (зимми) должны собраться в публичном месте, таком как сук (торговый центр города, рынок). Они должны стоять в ожидании в самом плохом и грязном месте. Чиновники, представляющие закон, должны располагаться выше них и обращаться к ним в угрожающей манере, чтобы им казалось, что наша цель – унизить их, отобрать их имущество. Они поймут, что мы оказываем им большую услугу, принимая от них джизью и позволяя им уйти».
(Аль-Магхили, цитата по Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми»).
Исламские законы предусматривают множество других ограничений для зимми, все они вытекают из Корана и сунны. Аль-Даманхури, глава каирского университета Аль-Азхар, самого престижного центра обучения в исламском мире, в XVII в. описывает несколько веков обращения ислама с зимми:
«... Помимо того, что зимми запрещено строить храмы, им запрещены и другие вещи. Они не должны помогать неверному в конфликте с мусульманином, демонстрировать крест в присутствии мусульман, показывать хоругви по своим праздникам, носить оружие или хранить его у себя дома. Если они сделают что-либо в этом роде, они должны быть наказаны, а их оружие изъято. Соратники пророка соглашались с этими мерами, чтобы посредством их подчеркнуть унижение неверных и защитить веру сомневающихся мусульман. Если верующий видит зимми униженными, он не будет склонен к их неправедной вере, если же он видит их при власти, гордости и в роскоши, то это побудит его уважать их и пытаться стать ближе к ним ввиду собственной бедности. Но уважение к неверному – это отказ от веры».
(Аль-Даманхури, цитата по Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми»).
Христианские, иудейские и зороастрийские народы Ближнего Востока, Северной Африки и большей части Европы веками страдали от репрессивной системы зиммы. Положение этих народов – зимми – во многом сравнимо с положением бывших рабов на послевоенном Юге Америки. Запрет на возведение и восстановление религиозных святынь, экономическое давление – джизья, социальное унижение, дискриминация посредством закона, поддерживаемое исламскими захватчиками состояние постоянной слабости и уязвимости, – стоит ли удивляться, что численность населения падала, а во многих местах оно было на грани исчезновения. Обычно не объясняемый упадок исламской цивилизации за прошедшие несколько веков легко объяснить демографическим упадком народов зимми, которые обеспечивали ее техническую и административную состоятельность.
Стоило зимми нарушить условия договора, зиммы – например, открыто исповедовать свою религию или не показать требуемого уважения к мусульманину, – и джихад возобновлялся. В разные периоды истории ислама народы-зимми преодолевали свое угнетенное положение, и это часто становилось поводом для репрессий со стороны мусульман, видевших в действиях неверных нарушение условий зиммы. Средневековая Андалусия (Мавританская Испания) часто описывается апологетами ислама как некая мультикультурная страна чудес, где евреи и христиане были допущены к обучению и государственной службе. Однако умалчивается, что ослабление ограничений вело к масштабным восстаниям части исламского населения и убийствам сотен зимми, в основном евреев.
Отказываясь принимать ислам и отходя от традиционных ограничений зиммы (даже по воле исламских государств, нуждающихся в способных трудовых ресурсах), зимми однозначно выбирали для себя единственную другую альтернативу, разрешенную Кораном – смерть.
Зимми в Испании (Пиренейский полуостров)
Пиренейский полуостров был завоеван в 710-716 гг. арабскими племенами, происходящими из северной, центральной и южной Аравии. За завоеванием последовала массивная берберская и арабская иммиграция и колонизация Пиренейского полуострова. Большинство церквей были превращены в мечети. Хотя завоевание было запланировано и осуществлено вместе с группой местных христианских диссидентов, включая епископа, оно представляло собой классический джихад с массовыми ограблениями, захватом рабов, депортациями и убийствами. Толедо, который вначале сдался арабам в 711 или 712 г., восстал в 713 г. В наказание город был предан грабежам, все высокопоставленные лица убиты. В 730 г. провинция Сердань (в Септимании, около Барселоны) была разорена, епископ сожжен заживо.
В регионах, управляемых мусульманами, порабощенные зимми – евреи и христиане – были, как и везде, лишены права строить и восстанавливать церкви и синагоги. Они жили в специальных кварталах и должны были носить особую одежду. Обложенное большими налогами, христианское крестьянство сформировало рабский класс, эксплуатируемый арабскими правящими элитами. Многие оставляли свою землю и бежали в города. Взывание зимми о помощи к христианским королям наказывались жестокими казнями с четвертованиями и распятиями. Более того, если один зимми причинил вред мусульманину, вся община утрачивала свое защищенное положение и оставалась открытым грабежам, порабощениям и убийствам.
В конце VIII века правители Северной Африки и Андалусии ввели строгую и суровую правовую систему – Маликитский мазхаб (мазхаб – школа шариатского права в исламе), в качестве господствующей школы мусульманского права. Три четверти века назад, когда политкорректность еще не довлела над исторической наукой, Эварист Леви-Прованасль, известный ученый из Андалузии, писал: «Исламское андалузское государство, начиная с самого раннего времени, предстает перед нами как ревнитель абсолютной ортодоксальности, все более и более косной в слепом уважении к четкой доктрине, заранее подозревающей и обвиняющей малейшие рациональные размышления».
Шарль-Эммануэль Дюфурск приводит примеры религиозного и правового ущемления зимми и сопутствующие усилия для побуждения их перейти в ислам: приняв ислам, неверный больше не будет ограничен конкретным районом проживания, не будет жертвой дискриминационных мер, не будет переносить унижения. Более того, весь исламский закон, как правило, одобряет принятие ислама неверными. Становясь мусульманином, неверный немедленно получал полную амнистию по всем совершенным ранее преступлениям, даже если он был приговорен к смерти, даже если оскорблял пророка и хулил Слово Божье – переход в ислам оправдывал все его прежние грехи.
Очень поучительно судебное решение, вынесенное муфтием аль-Андалуса в IX веке. Христианин-зимми похитил и изнасиловал мусульманку; когда он был арестован и приговорен к смерти, то немедленно принял ислам и автоматически был помилован с единственным условием – жениться на женщине и обеспечить ее приданым в соответствии с ее статусом. Муфтий, который давал консультации по этому делу (возможно, брату пострадавшей), нашел, что решение суда совершенно законно, но сделал оговорку, что если новообращенный не станет добросовестным мусульманином и останется в душе христианином, то должен быть подвергнут бичеванию, зарезан и распят.
Аль-Андалус представлял собой землю джихада в полном смысле слова. Каждый год (иногда дважды в год) совершались набеги на христианские испанские королевства на севере, на земли басков или на Францию и долину Роны, принося с собой добычу и рабов. Андалузские корсары нападали и вторгались на берега Сицилии и Италии, равно как и на Эгейские острова, грабя и сжигая все на своем пути. Много тысяч пленников-немусульман были отправлены в рабство в Андалусию, где халиф держал ополчение из десятков тысяч христианских рабов со всех частей христианской Европы, и гарем, заполненный захваченными христианскими женщинами. Общество было строго разделено по этническому и религиозному признаку: арабские племена на вершине иерархии, затем берберы, которые, несмотря на принятие ислама, никогда не признавались равными, затем новообращенные и, в самом низу пирамиды, христиане и евреи – зимми.
Маликатский правовед Ибн Абдун (умер в 1134 г.) из Андалузии предложил следующие красноречивые юридические заключения в отношении евреев и христиан в Севилье около 1100 г.: «Никакому еврею или христианину не разрешено носить платье аристократа, законника или богатого человека; напротив, этих людей (евреев и христиан) следует ненавидеть и избегать. Запрещено [приветствовать] их [словами] "мир вам". На самом деле, сатана одолел их и заставил забыть о предупреждении Бога. Они – последователи сатаны и, несомненно, окажутся среди проигравших (Коран 58:19). Они должны носить на себе опознавательный знак, чтобы их можно было отличить, и чтобы это было для них формой унижения».
Ибн Абдун также запретил продавать зимми арабские научные книги под предлогом, что зимми ранее переводили их и приписывали авторство своим единоверцам и епископам. Фактически, плагиат трудно доказать, так как целые библиотеки евреев и христиан были разграблены и уничтожены. Другой видный андалузский правовед, Ибн Хазм из Кордовы (умер в 1064 г.), писал, что Аллах дал право собственности неверным только для того, чтобы она затем стала добычей мусульман.
Еврейский визирь Гранады Шмуэль ха-Нагид (Абу-Ибрахим Самуэль ибн Нагрела) и его сын Иосиф, которые защищали еврейское сообщество, были оба убиты в 1056 или 1056 г., после чего последовало уничтожение еврейского населения местными мусульманами. По оценкам, при погроме погибло до 5000 евреев. Это число равняется или даже превосходит количество евреев, предположительно убитых крестоносцами через тридцать лет во время их нападения на Рейнскую область в начале Первого крестового похода.
Гранадский погром был отчасти вдохновлен резкой антиеврейской одой Абу-Исхака, хорошо известного исламского правоведа и поэта того времени, который писал: «Поставьте их на место и верните их в самое униженное положение. Они бродили вокруг нас в лохмотьях, покрытые презрением и оскорблением. Они рылись в кучах навоза в поисках грязной тряпки, в которой они могли бы быть похоронены. Не считайте, что убить их – предательство. Нет, предательством было бы оставить их жить».
Берберская мусульманская династия Альмохадов в Испании и Северной Африке (1130-1232) принесла огромное разорение как еврейскому, так и христианскому населению. Это опустошение – убийства, захват пленных, насильное обращение в ислам – описано еврейским историком Абрахамом Ибн Даудом и поэтом Абрахамом Ибн Эзрой. Сомневаясь в искренности еврейских новообращенных в ислам, мусульманские «инквизиторы» (опередив своих христианских коллег на три века) изымали детей из таких семей, помещая их под опеку исламских воспитателей.
Маймонид, известный философ и врач, на себе испытал преследования Альмохадов, был вынужден бежать из Кордовы со всей семьей в 1148 г. и временно жил в Фесе под видом мусульманина, пока не нашел убежище в Египте. Действительно, хотя Маймонид часто упоминается как человек, обязанный своими достижениями просвещенной власти Андалусии, его собственные слова разоблачают утопическое представление об обращении мусульман с евреями: «Арабы свирепо преследовали нас, принимали губительные и дискриминационные законы против нас. Ни одна нация не досаждала, не убивала, не ненавидела нас столько, сколько они».
Османские зимми
Даже Жан-Анри-Абдолоним Убичини, путешественник и писатель XIX в., симпатизировавший туркам, признавал жестокое бремя османской зиммы в следующем волнующем описании:
«История порабощенных народов везде одна и та же – или, скорее, это отсутствие истории. Годы и столетия шли, оставляя ситуацию неизменной. Поколения приходили и уходили в тишине. Можно было бы подумать, что они боялись разбудить своих хозяев, спящих рядом. Однако если изучить ситуацию ближе, то вы увидите, что эта неподвижность лишь кажущаяся. Безмолвное и постоянное волнение охватывает народы. Вся их жизнь сосредоточилась в сердце, подобно рекам, что ушли под землю: если вы приложите к ней ухо, то сможете услышать приглушенный звук их вод, а потом они вновь появятся на поверхности через несколько лье. Таково было состояние христианского населения под турецким владычеством».
Османская система девширме – набора в янычары
Ученые, изучавшие турецкую систему набора в янычары (девширме, или «налог кровью»), провели серьезные, подробные исследования этой системы и сделали следующие выводы. К примеру, Спирос Врионис мл. пишет:
«Обсуждая девширме, мы имеем дело с большим количеством христиан, которые, несмотря на материальные преимущества, предлагаемые при принятии ислама, предпочитали оставаться членами христианского религиозного сообщества, которому было отказано в гражданстве первого класса. Поэтому утверждение некоторых историков, что христиане приветствовали девширме, открывающий их детям широкие возможности, несостоятельно, так как эти христиане сами в первую очередь отказались от принятия ислама и остались христианами. Имеются убедительные доказательства серьезного недовольства, с которым они смотрели на призыв в янычары своих детей. Следует ожидать, что эти сильные чувства были следствием крепких семейных уз и глубокой преданности христианству тех, кто не отступился от христианской веры в пользу ислама.
Прежде всего, турки использовали страх христиан потерять своих детей и предлагали освобождение от девширме в переговорах о сдаче христианских земель. Такое освобождение включалось в условия сдачи и было предоставлено городам Янине, Галате, полуострову Морее (Пелопоннесу), острову Хиосу и т. д. Христиане, которые принимали участие в особых видах деятельности, важных для Османской империи, были аналогично освобождены от “налога детьми” путем признания важности их труда на благо империи. Освобождение от этой дани считалось привилегией, а не наказанием.
<…> Cуществуют другие документы, благодаря которым их (христиан) неприязнь намного очевиднее. В том числе это ряд османских документов, связанных с особыми ситуациями, когда призванные по системе девширме бежали от чиновников, ответственных за набор. Указ 1601 г. относительно девширме разрешил османским должностным лицам применение суровых мер принуждения – факт, который заставляет предположить, что далеко не всегда родители были согласны отдавать своих сыновей: "...Для обеспечения распоряжения известной и святой фетвы шейха-уль-ислам. В соответствии с этим, всякий раз, когда кому-то из родителей или других людей захочется выступать против того, чтобы их сын находился в армии янычар, он немедленно будет повешен у собственного порога, а кровь его считается недостойной”».
Василики Папулия особо подчеркивает непрерывную отчаянную, зачастую насильственную борьбу христианского населения против этого бесчеловечного налога, введенного османами:
«Очевидно, что население сильно возмущалось против таких мер, и сбор этого налога мог быть осуществлен только с применением силы. Тех, кто отказывался отдавать своих сыновей – самых здоровых, самых красивых и самых умных – приговаривались к повешению. Тем не менее, были примеры вооруженного сопротивления. В 1565 году конфликты возникли в Эпире и Албании. Жители убили несколько офицеров-рекрутов, и восстание было подавлено после того, как султан послал 500 солдат-янычар для поддержки местного санджак-бея. Мы лучше информированы, благодаря историческим архивам Йеррои, о бунте в Наусе 1705 года, когда жители убили Силахдара Ахмеда Челеби и его помощников, а затем бежали в горы как повстанцы. Некоторые из них потом были арестованы и приговорены к смерти.
Поскольку не было никакой возможности избежать [налога], население использовало несколько уловок. Некоторые покинули свои деревни и бежали в другие города, в которых не действовал закон о наборе детей в армию, или мигрировали в земли, находившиеся под властью Венеции. Результатом всего этого стало сокращение населения в деревнях. Другие рано женили своих детей. Никифор Ангелос утверждает, что порой дети бежали по собственной инициативе, но когда они слышали, что власти арестовывают их родителей и пытают до смерти, то возвращались и сдавались в плен. Один юный афинянин вернулся, чтобы спасти жизнь своего отца, а затем решил умереть сам, чтобы не отрекаться от своей веры.
По свидетельству турецких источников, некоторые родители удачно похищали своих детей после того, как те были призваны. Самым действенным средством избежать набора в рекруты было взяточничество. То, что последнее было очень распространено, очевидно из размеров сумм, конфисковавшихся султаном у чиновников-взяточников. Наконец, в отчаянии родители даже обращались к Папе Римскому и западным державам за помощью».
Папулия заключает: «...Нет сомнений, что это тяжкое бремя было одним из труднейших испытаний для христианского населения».
Зимми в Греции под османским правлением
Апостолос Евангелу Вакалопоулос, «История Македонии, 1354-1833», 1973.62
Вакалопоулус описывает, как джихад и наложенные османами на зимми ограничения дали решающий толчок греческой революции («Предпосылки и причины греческой революции»):
«Революция 1821 года – не более чем последняя великая фаза сопротивления греков Османской империи; это была неустанная необъявленная война, которая началась уже в первые годы рабства. Жестокость автократического строя, который характеризовался экономическим ограблением, интеллектуальным упадком и культурным регрессом, спровоцировала сильное противодействие. Ограничения всех видов, незаконное налогообложение, принудительный труд, преследования, насилие, тюремное заключение, смерть, похищение молодых девочек и мальчиков и их последующее заключение в турецкие гаремы, а также различные виды разврата и похоти, наряду с многочисленными не менее оскорбительными излишествами – все эти вещи были преградой к выживанию и бросали вызов человеческой нравственности во всех смыслах. Греки сносили все обиды и унижения, но их страдания и переживания накопились и вылились во всеобщее восстание.
Один из беев Арты не преувеличивал, когда пытался объяснить жестокость борьбы. Он сказал: “Мы притесняли зимми, уничтожили их богатство и честь, они отчаялись и взяли в руки оружие. Это только начало, и это, в конце концов, приведет к гибели нашей империи”. Страдания греков под гнетом Османской империи были, таким образом, основной причиной восстания; психологическим стимулом служили сами обстоятельства».
Зимми в Палестине
В своем всеобъемлющем исследовании палестинского еврейства под гнетом османского владычества в XIX веке («Евреи Палестины»63, 1987) профессор Тюдор Парфитт кратко заметил:
«В городах евреи и другие зимми часто подвергались нападениям, их ранили и даже убивали местные мусульмане и турецкие солдаты. Такие атаки часто случались по тривиальным причинам: Уилсон [в письме в Министерство иностранных дел Британии] вспоминал, как встретил еврея, который был тяжело ранен турецким солдатом за то, что отказался отдать своего осла охраннику султана. Многие евреи были убиты и за меньшее. Иногда власти пытались неким образом компенсировать подобные случаи, но это происходило не всегда: турецкие власти иногда сами брали на себя ответственность за казнь евреев по некоторым бездоказательным обвинениям. После одного из таких случаев [британский консул] Янг подметил: “Я должен сказать, что поражен тем, что губернатор поступил столь безжалостным образом. Конечно, то, что я наблюдал в нем, подтверждает мои слова о его беспричинной жестокости – но все-таки этот еврей был одиноким и беззащитным. Это служит доказательством того, что бедный еврей даже в девятнадцатом веке изо дня в день живет в страхе за свою жизнь”».
Зимми в период Танзимата и после него
Танзимат – период реорганизация и реформации Османской империи, который начался в 1839 г. и завершился Эпохой первой Конституции в 1876 г. Реформы Танзимата характеризуются различными попытками модернизации османского государства, с целью обеспечения территориальной целостности и защиты страны от национально-освободительных движений и держав-агрессоров. Реформы поощряли османизм внутри различных этнических групп империи, пытаясь остановить волну вспышек национализма. Реформы были направлены на интегрирование немусульман и подданных нетурецкого происхождения в османское общество путем расширения их гражданских свобод и предоставления им равных прав по всей империи.
Эдуард Энгельгардт, «Турция и Танзимат»64 (в 2 тт., 1882, Париж). Энгельгардт, исходя из детального анализа периода Танзимат, спустя четверть столетия после Крымской войны (1853-56 гг.) и повторения реформ Танзимат, отмечает, что старые проблемы никуда не исчезли:
«Мусульманское общество еще не порвало с предубеждениями, которые заставляют завоеванные народы подчиняться; зимми так и остаются низшими по отношению к туркам-османам, фактически они не реабилитированы; прежний фанатизм не смягчился; даже либеральные мусульмане отвергли идею гражданского и политического равенства, то есть ассимиляцию завоеванных с завоевателями».
Систематическое изучение условий жизни христианских райя (зимми) проводилась в 1860-х британскими консулами по всей Османской империи, что позволило получить обширный источник документальных свидетельств. Великобритания была тогда самым влиятельным союзником Турции, и в ее стратегических интересах было прекратить притеснение христиан, чтобы предотвратить прямую агрессию России или Австрии.
22 июля 1860 г. консул Джеймс Зохрэб послал длинный отчет из Сараево послу в Константинополе, сэру Генри Балуэру, в котором анализировал управление провинциями Босния и Герцеговина после реформ Танзимата 1856 года. Что касается реформационных усилий, Зохрэб заявляет:
«Я могу с уверенностью сказать, что (они) фактически пользуются устаревшими законами… В то время как новые законы не распространяются на христиан, к которым относятся так же, как раньше, и до сих пор невыносимо и несправедливо то, что мусульманам позволено грабить их тяжелыми поборами. Повседневными остаются аресты по ложным обвинениям. Христианин имеет минимальный шанс на оправдание, если его противник – мусульманин; свидетельства христиан, как правило, все еще не принимают. Христианам теперь разрешают владеть недвижимостью, но препоны, с которыми они сталкиваются, когда пытаются приобрести ее, столь многочисленны и обременительны, что лишь очень немногие осмеливаются преодолеть их. Таково отношение правительства к христианам в столице провинции (Сараево), где расположены консульства различных стран, которые могут осуществлять хоть какой-то контроль, и можно легко предположить, как живется христианам в более отдаленных районах, где правят мудиры (правители), в основном фанатичные и незнакомые с (новыми) законами».
Даже современный ученый-османист Родерик Дэйвисон (в статье «Турецкие взгляды в отношении христианско-мусульманского равенства в XIX веке»65) признает, что реформы не удались, и предлагает объяснение, основанное на исламских убеждениях относительно системы зимми:
«Подлинного равенства никогда не существовало. Истовые мусульманские верования, сохранившиеся среди турок, иногда могут прорываться в виде открытого фанатизма. Однако важнее, чем опасность вспышек фанатизма, было чувство врожденного превосходства, которым обладал турок-мусульманин. Ислам был для него истинной религией. Христианство лишь частично приоткрыло истину, которую Мухаммед наконец показал полностью, поэтому христиане не были равны мусульманам во владении истиной. Ислам был не только вероисповеданием – это был образ жизни. Им устанавливались отношения между людьми и Богом, он был основой общественного устройства, закона и власти. Христиан, таким образом, считали гражданами второго сорта в свете религиозного откровения, так же как и по той причине, что они были завоеваны османами.
Эта общемусульманская позиция отразилась в распространенном слове “гяур”, что означает “неверный”, с эмоциональным и довольно нелестным подтекстом. Общаться с гяуром было в лучшем случае сомнительно. “Близкие отношения с язычниками и неверными запрещены людям ислама”, – сказал Асим, историк начала XIX века, – “И дружественные и близкие общения между двумя сторонами, которые противоположны друг для друга как свет и тьма, совсем не желательны”.
Простая идея равенства, особенно антидиффамационный пункт закона 1856 г., оскорбляла врожденное чувство турок о справедливом порядке вещей. “Теперь мы не можем назвать гяура гяуром”, – говорили они, объясняя – иногда с горечью, иногда сухо, – что в соответствии с новыми правилами больше нельзя открыто говорить простую правду. Могут ли быть приемлемы реформы, запрещающие называть вещи своими именами? Турецкое сознание, воспитанное столетиями мусульманского и османского господства, было не готово признать идею абсолютного равенства. В Османской империи равенство не было достигнуто ни в период Танзимата [то есть, в 1839-1876 гг.], ни после революции Младотурков в 1908 г.».
Зимми–зороастрицы в Иране
В книге «Персидская цитадель зороастризма»66 Мэри Бойс цитирует повесть «Пять лет в персидском городе» Напье Малькольма67, 1905, который жил среди зороастрийцев в центральном иранском городе Йезд в конце XIX столетия:
«До 1895 г. ни одному персу (зороастрийцу) не разрешали носить зонтик. Это происходило в течение всего времени, когда я был в Йезде. До 1895 г. существовал полный запрет на очки и пенсне; до 1885 г. им (зороастрийцам) запрещали носить кольца; их пояса должны были быть сделаны из грубого холста, но после 1885 г. был разрешен любой белый материал. До 1896 г. персы были обязаны закручивать свои тюрбаны вместо того, чтобы складывать их. До 1898 г. было разрешено шить каабы (верхнюю одежду) и архалуки (нательную одежду) только из материалов коричневого, серого и желтого цветов, но со временем были разрешены все цвета, кроме синего, черного, ярко-красного и зеленого. Был также запрет на белые чулки, и приблизительно до 1880 г. перс должен был носить особую отвратительную обувь с широким, вздернутым носом. До 1885 г. они были обязаны носить обтягивающие однотонные панталоны вместо брюк. Были и другие подобные ограничения в одежде, но они слишком многочисленные и мелкие, чтобы их упоминать. До 1891 г. все зороастрийцы, идущие по городу, или даже по пустыне, должны были слезть с лошади при встрече с мусульманином любого социального положения.
Также дома персов и евреев, окруженные стенами, должны были быть такими низкими, чтобы мусульманин мог достать до крыши вытянутой рукой; однако, можно было выкапывать фундаменты ниже уровня дороги. Стены рядом с дверью должны были быть покрашены белой краской. Двойная дверь, распространенная форма персидской двери, была запрещена, также как и комнаты, в которых было больше двух окон. Пока мы были в Йезде, бадгиры68 были по-прежнему запрещены персам, но в 1900 г. один из крупнейших торговцев Персии преподнес большой подарок губернатору и главному муджтахиду69, чтобы построить одну такую башню. Вторые этажи были также запрещены.
Приблизительно до 1860 г. персы не могли торговать. Они использовали подвалы в своих домах, чтобы прятать вещи и потом тайно продавать их. Сейчас они могут торговать в караван-сараях или постоялых дворах, но не на базарах, и при этом они также не могут торговать льном и льняными вещами. До 1870 г. им было запрещено отдавать своих детей в школу.
Сумма джизьи, налога для неверных, определялась согласно благосостоянию каждого отдельного перса, но она никогда не была менее двух томанов [сумма, равная 10.000 динаров]. В наше время томан равноценен трем шиллингам и восьми пенсам, но раньше это были большие деньги. Даже сейчас, когда деньги сильно обесценились, данная сумма соответствует 10 дням работы. Джизья должна быть уплачена на месте, когда фарраш [буквально «чистильщик ковров», а в действительности дворовый слуга], который выступает в качестве сборщика налогов, встречает человека. Фаррашу было дозволено делать все, что он хочет, пока собирает джизью. Человеку не разрешали пойти домой за деньгами, но били до тех пор, пока их не будет. Примерно в 1865 г. был зафиксирован случай, когда один из фаррашей, собирая налоги, привязал одного человека к собаке и бил их по очереди.
В 1891 г. муджтахид поймал на одной из площадей города зороастрийского торговца в белых чулках. Он приказал избить его и снять с него чулки. В 1860 г. семидесятилетний старик пришел на базар в белых штанах из грубой ткани. Его сильно избили, сняли брюки, и отослали домой с ними же в руках. Иногда персы стояли на одной ноге в доме муджтахида, пока не соглашались платить значительную денежную сумму.
В годы правления покойного шаха Назируддина почти все ограничения, установленные для персов, были отменены – джизья, ограничения, касающиеся одежды и жилищ, – кроме норм наследственного права, согласно которым перс, принявший мусульманство, имеет приоритет перед его зороастрийскими братьями и сестрами. Не считая отмены джизьи, ограничений в одежде и строительстве домов, фирман (указ) шаха о предоставлении персам гражданских прав совершенно не исполнялся. В 1898 г. нынешний шах, Музаффаруддин, издал фирман, который отменял все ограничения персов в правах, а также объявлял незаконным использование мошенничества или обмана при обращении персов в ислам. Данный указ, кажется, не возымел вообще никакого эффекта.
Приблизительно в 1883 г., после того, как был оглашен фирман шаха Назируддина, один из персов, Рустами Ардисири Диньяр, построил в Куха-Биюк, одной из деревень около Йезда, дом с верхней комнатой, который был немного выше, чем положено для персидских домов. Он услышал, что мусульмане собираются убить его и ночью бежал в Тегеран. По ошибке они убили другого перса по имени Тирандаз, но не разрушили дом.
Таким образом, основная проблема была не в том, чтобы улучшить закон, а в том, чтобы воплотить его в жизнь. Когда Манукджи [британский перс и консул в Тегеране] был в Йезде, приблизительно в 1870 г., два перса подверглись нападению двух мусульман за городом. Один из персов был убит, другой сильно ранен – мусульмане пытались отрезать его голову. Губернатор доставил преступников в Йезд, но никак их не наказал. Манукджи забрал их с собой, чтобы обратиться к правительству в Тегеране. Однако премьер-министр сказал ему, что никакой мусульманин не может быть казнен за зороастрийца, и в наказание за убийство персов мусульманина можно лишь только побить палками. Спустя некоторое время Манукджи разузнавал, правда ли, что жизнь зороастрийца стоит 7 томанов. Он получил ответ, что, наверное, чуть больше.
Персам в городе Йезд значительно помогли агенты из Бомбея, которые являлись британскими подданными. В последние годы ситуация незначительно улучшилась».
ДЖИХАД В НОВОЕ ВРЕМЯ
После поражения у стен Вены в 1683 г. ислам вступил в период стратегического упадка, в течение которого он все сильнее испытывал давление со стороны растущих европейских колониальных государств. Вследствие его материальной слабости по сравнению с Западом, дар-аль-ислам был не в состоянии проводить крупномасштабные военные кампании на территории неверных. Исламская империя, контролируемая турками-османами, была слишком ослаблена, чтобы противостоять возрастающим амбициям хищных европейских держав.
В 1856 г. давление Запада вынудило правительство Османской империи прекратить зимму, по которой немусульмане работали на империю. Это дало доселе неизвестные возможности для улучшения социальных и личных благ бывшим зимми, но параллельно разжигало недовольство правоверных мусульман, которые увидели в этом нарушение шариата и данное им от Аллаха превосходство над неверными.
К концу XIX века напряженность в отношениях с европейскими субъектами империи раскалилась до предела, когда османы в 1876 г. вырезали 30 000 болгар под предлогом их восстания против османского владычества. После вмешательства Запада, которое привело к независимости Болгарии, Османская империя и ее мусульманские субъекты проявляли все большую озабоченность относительно других немусульманских групп, стремящихся к независимости.
Именно в этой атмосфере в 1896 г. произошел первый этап геноцида армян, когда было убито 250 000 армянского населения. Уничтожались как военнослужащие, так и гражданские лица. Питер Балакян задокументировал все эти ужасающие истории в своей книге «Пылающий Тигр»70. Но массовые убийства 1890-х годов были лишь прелюдией к гораздо большей по масштабам резне 1915 г., унесшей около 1,5 миллионов жизней. Несмотря на то, что к этой бойне привели различные факторы, безошибочно можно сказать, что данный жесточайший геноцид был не чем иным как джихадом против армян, никак не защищенных, потому что они были зимми. В 1914 г., когда Османская империя вступила в Первую мировую войну на стороне Центральных держав, официально был объявлен антихристианский джихад.
«Для продвижения идеи джихада, шейх-уль-ислам {самый старший религиозный лидер в Османской империи} издал обращение, призывающее мусульманский мир к восстанию и уничтожению христианских “угнетателей”. “О мусульмане, – говорилось в документе. – Вы, охваченные счастьем, готовые принести в жертву свою жизнь и свое благо ради правого дела, презрев опасности, собирайтесь же ныне вокруг императорского трона!”. В турецкой газете «Икдам», которая только что перешла в немецкую собственность, идея джихада подчеркивалась: “Деяния наших врагов навлекли на них гнев Божий. Но появился проблеск надежды. Все мусульмане – молодежь и старики, мужчины, женщины и дети – должны исполнить свой долг. Если мы сделаем это, освобождение покоренных мусульманских царств гарантировано”. “Тот, кто убьет даже одного неверного, – писала одна брошюра, – из тех, что управляют нами, сделает он это тайно или открыто, будет вознагражден Богом”».
(П.Балакян, «Пылающий Тигр”)
Антихристианский джихад достиг высшей точки в 1922 г. в Смирне на Средиземноморском побережье, где 150 000 греческих христиан были вырезаны турецкой армией на глазах союзнических военных кораблей. В итоге, в период 1896-1923 гг. было убито приблизительно 2,5 миллиона христиан. Это был первый современный геноцид, который по сей день отрицается турецким правительством.
Со времени распада исламской империи после Первой мировой войны различные формы джихада осуществлялись по всему миру независимыми мусульманскими странами и негосударственными джихадистскими группами. Их наибольшие усилия были направлены против Израиля, который совершил непростительный грех: восстановил дар аль-харб на земле прежнего дар аль-ислама. Другими известными джихадами были война против Советского Союза в Афганистане, война боснийских мусульман против сербов в бывшей Югославии, албанских мусульман против сербов в Косово, чеченцев против русских на Кавказе. Джихады также велись повсюду на севере Африке, на Филиппинах, в Таиланде, Кашмире, и во множестве других мест. Кроме того, подавляющее большинство террористических атак во всем мире были совершены мусульманами, включая, конечно, ужасные теракты 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке, 11 марта 2004 г. в Мадриде, 7 июля 2005 г. в Лондоне. (Для ознакомления с более развернутым списком мусульманских терактов посетите сайт www.thereligionofpeace.com).
Фактически, процент конфликтов в сегодняшнем мире, не имеющих отношения к исламу, является довольно маленьким. Ислам возвращается.
III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сегодня главным барьером на пути к лучшему пониманию ислама – кроме, пожалуй, откровенного страха – является небрежный язык. Давайте возьмем, например, превозносимую нам «войну с терроризмом». Если разобраться, выражение «война с терроризмом» имеет столько же смысла, сколько «война с блицкригом», «война с пулями» или «война со стратегическими бомбардировками». «Война с терроризмом» подразумевает, что все отлично, если враг стремится уничтожить нас и даже преуспевает в этом, – но только пока он не использует «терроризм».
«Терроризм», что должно быть очевидно, является тактикой, или хитростью на пути продвижения к своей цели; такова же цель и исламского терроризма, которую мы должны понять, и логично, что для этого нам потребуется наиболее полное понимание ислама.
Как мы увидели, вопреки широко распространенным утверждениям, что истинный ислам – мирный, даже если горстка его сторонников склонна к агрессии, исламские источники ясно дают понять, что призывы к насилию над немусульманами – центральный и обязательный принцип ислама. Ислам – не столько личная вера, сколько политическая идеология, которая существует в фундаментальном и постоянном состоянии войны с неисламскими цивилизациями, культурами и людьми. Исламские священные тексты обрисовывают в общих чертах социальную, правительственную, и экономическую систему для всего человечества. Те культуры и люди, которые не подчиняются исламскому управлению, в силу самого этого факта находятся в противоречии с Аллахом и должны быть насильственно подчинены. Скверный термин «исламо-фашизм» совершенно избыточен: сам ислам – своего рода фашизм, который достигает своей полной и надлежащей формы только тогда, когда обретает государственную власть.
Впечатляющие акты исламского терроризма в конце XX и начале XXI столетия – всего лишь новое проявление глобальной захватнической войны, которую ислам ведет со времен пророка Мухаммеда в VII столетии н.э., и сейчас она только усиливается. Это – простая, очевидная правда, которая смотрит сегодня всему миру в лицо, и которая делала это много раз в прошлом, но, похоже, немногие сегодня готовы увидеть ее.
Важно понимать, что мы говорим об исламе – не исламском «фундаментализме», «экстремизме», «фанатизме», «исламо-фашизме», или «исламизме», а об истинном исламе, исламе в его ортодоксальной форме, каким он был понят и практиковался правоверными мусульманами со времен Мухаммеда и до наших дней. Участившиеся эпизоды исламского терроризма в конце XX и начале XXI веков в значительной степени вызваны геостратегическими изменениями, последовавшими за «холодной войной» и возрастающими техническими возможностями, доступными террористам.
С крахом советского господства над большей частью мусульманского мира, вместе с растущим благосостоянием мусульманских нефтедобывающих стран, исламский мир получает все больше свободы и средств для поддержки джихада по всему миру. Короче говоря, причина того, что мусульмане в очередной раз ведут войну против немусульманского мира – в том, что у них есть такая возможность.
Важно отметить, однако, что, даже если серьезные террористические атаки на Западе вдруг прекратятся, ислам все еще представляет смертельную опасность для западного мира. Прекращение терроризма просто свидетельствовало бы об изменении в тактике ислама – возможно, означало бы долговременный расчет, который позволит мусульманской иммиграции и более высокому уровню рождаемости приблизить ислам к победе перед следующим раундом насилия. Не будет преувеличением сказать, что мусульманский терроризм – признак ислама, который может усиливаться или затихать, но настоящий ислам всегда останется враждебным.
Мухаммед Таки Партови Самзевари в своей книге «Будущее исламского движения»71 (1986) резюмирует исламское мировоззрение:
«Наш пророк был генералом, государственным деятелем, администратором, экономистом, юристом и первоклассным менеджером. Все в одном. В историческом видении Корана, поддержка Аллаха и революционная борьба людей должны объединиться, так, чтобы сатанинские правители были побеждены и казнены. Люди, которые не готовы убивать и умирать ради создания справедливого общества, не могут рассчитывать на поддержку от Аллаха. Всевышний обещал нам, что наступит день, когда все человечество будет жить, объединившись под знаменем ислама, когда знак полумесяца, символ Мухаммеда, будет повсюду. Но мы должны приближать этот день посредством нашего джихада, нашей готовности отдать свои жизни и пролить грязную кровь тех, кто не видит свет, излитый из рая Мухаммедом во время его мираджа {вознесения}. Это Аллах дает нам в руки оружие. Но мы не можем ждать, что Он нажмет курок лишь потому, что мы сами малодушны».
Необходимо подчеркнуть, что весь анализ, приведенный здесь, основывается непосредственно на исламских источниках и не является продуктом критически настроенной западной науки. (На самом деле, новейшие западные работы по исламу вряд ли можно называть «критическими» в общепринятом смысле.) Это – исламская самоинтерпретация, требующая насилия и прославляющая его. Никаких иностранных толкований здесь нет.
IV. FAQ – ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ ВОПРОСЫ
Вот несколько вопросов, которые неизменно возникают, стоит лишь сказать, что ислам склонен к насилию. Эти вопросы по большей части вводят в заблуждение или не относятся к делу, и не оспаривают фактические доказательства или аргументы, что насилие является неотъемлемой частью ислама. Тем не менее, они оказались риторически эффективными, отвлекая внимание от серьезного исследования ислама, и некоторые из таких вопросов я привожу здесь.
1) Как насчет Крестовых походов?
Очевидный ответ на этот вопрос: «Ну, а что насчет них?». Насилие, совершенное от имени других религий, логически не связано с вопросом о том, жесток ли ислам. Но, упоминая крестоносцев, исламские апологеты надеются увести внимание подальше от исламского насилия и преподнести все религии в целом как морально эквивалентные.
И в западных академиях, и в СМИ – так же, как в исламском мире, – Крестовые походы рассматриваются как агрессивные войны, в которых кровожадные христиане сражаются против мирных мусульман. В то время как крестовые походы были, конечно, кровавыми, правильнее рассматривать их как запоздалый ответ Запада на столетия джихада, а не как беспричинное, одностороннее нападение.
Мусульманское правление в Святой Земле началось во второй половине VII столетия во время арабской волны джихада завоеваниями Дамаска и Иерусалима вторым «праведным халифом» Умаром. После начального кровавого джихада, местные христиане и евреи вели жизнь, строго ограниченную зиммой, хотя арабы-мусульмане выпускали христиан за границу для совершения паломничеств к святым местам, поскольку это приносило мусульманскому государству неплохой доход. В XI веке относительно мягкое арабское правительство Святой Земли в ходе гражданской войны в исламской империи было смещено турками-сельджуками. В течение второй половины XI века турки вели войну против христианской Византийской империи и оттеснили ее обратно от своих цитаделей в Антиохии и Анатолии (ныне Турция). В 1071 г. византийцы потерпели сокрушительное поражение в сражении у Манцикерта (ныне Восточная Турция). Турки возобновляли джихад в Святой Земле, мучая, грабя, порабощая и убивая христиан по всей Малой Азии. Они угрожали отрезать христианский мир от его самого святого места, Храма Гроба Господня в Иерусалиме, восстановленного византийцами после того, как он был разрушен халифом Аль-Хакимом би-Амриллахом в 1009 г.
Именно из-за возобновления джихада на Ближнем Востоке Папа Римский Урбан II в 1095 г. выступил с призывом к западным христианам отправиться на помощь к их восточным братьям (и, кажется, он питал надежду заявить папские права на Иерусалим, после Великого раскола церкви на католическую и православную в 1054 г.). Это было «вооруженное паломничество», в котором принимали участие как солдаты, так и многочисленные гражданские лица, и со временем это стало известным как Первый Крестовый поход. Идея «крестового похода» в нынешнем понимании данного термина, то есть христианская «священная война», развилась несколько лет спустя с появлением таких формирований как рыцари-тамплиеры, которые превратили «крестовую борьбу» в образ жизни. Стоит отметить, что именно самые ярые крестоносцы, франки, на протяжении веков сталкивались с джихадом и исламскими набегами вдоль франко-испанской границы, и лучше других знали те ужасы, которым мусульмане подвергали христиан.
Во время Первого Крестового похода население Малой Азии, Сирии и Палестины (будучи под управлением мусульман) оставалось все еще в основном христианским. Крестовые походы западных христианских армий были оправданы освобождением восточных христиан, чьи народы, земли и культуры были опустошены веками джихада и зиммы. Завоевание территорий «для Бога», как в джихаде, было чужеродной для христианства идеей, и не стоит удивляться, что со временем она умерла на Западе и так и не получила господства на Востоке.
После очень кровопролитного захвата Иерусалима в 1099 г. латинскими армиями и создания государств крестоносцев в Эдессе, Антиохии и Иерусалиме, мусульманские и христианские силы с переменным успехом сражались в серии кровопролитных войн, во время которых обе стороны демонстрировали обычную для военного времени аморальность. Со временем, даже несмотря на прибывающее из Европы подкрепление, государства крестоносцев, не обладающие крепкими связями, постепенно уступили превосходящей силе мусульман. В 1271 г. последняя христианская цитадель, Антиохия, пала. Больше не было необходимости в покорении христианского плацдарма на Восточном Средиземноморье, и мусульмане перегруппировались для 400-летнего джихада против Южной и Восточной Европы, дважды достигли Вены, прежде чем были остановлены.
С геостратегической точки зрения крестовые походы могут рассматриваться как попытка Запада предотвратить собственную гибель от исламского джихада, перенеся борьбу на территорию врага. Некоторое время это срабатывало.
Примечательно, что пока Запад сокрушается на тему «ошибочности» крестовых походов, со стороны каких бы то ни было исламских властей нет ни одного выражения сожаления за столетия джихада и зиммы в отношении других народов. Но это совсем не удивительно: в то время как религиозное насилия противоречит основам христианства, подобное насилие «прошито» в ДНК ислама.
2) Если ислам жесток, то почему так много мирных мусульман?
Этот вопрос сродни, скажем, такому: «Если христианство учит смирению, терпимости, и прощению, то почему очень много христиан высокомерных, нетерпимых и мстительных?» Ответ в обоих случаях очевиден: в любой религии или идеологии всегда будут те, кто провозглашает, но не практикует принципы своей идеологии/религии. Так же, как христианину часто проще ударить в спину, прикидываться святее Папы Римского или презирать других, так и мусульманину часто легче остаться дома, а не встать на путь джихада. Лицемеры есть повсюду.
Кроме того, есть также люди, которые действительно не понимают собственной веры и нарушают предписанные рамки. В исламе, похоже, много мусульман, которые действительно не разбираются в своей религии, благодаря тому, что важнее читать Корана на арабском языке, а не понимать его. Милосердное внимание Аллаха привлекают слова и звуки Корана, а не кораническое знание молящегося. Особенно на Западе: мусульмане скорее будут привлечены западным образом жизни (чем и объясняется то, почему они здесь), а не стремлением совершать насильственные действия против общества, в которое они, возможно, вынуждены были бежать от исламской тирании за рубежом.
Однако, в любом социальном контексте, чем сильнее ислам укореняется здесь – увеличивая количество сторонников, строя все новые мечети и «культурные центры» – тем больше вероятность того, что некоторое число его приверженцев воспримет его жестокие заповеди серьезно. Именно с этой проблемой Запад сегодня и сталкивается.
3) Как насчет жестоких мест в Библии?
Во-первых, жестокие сцены в Библии не имеют отношения к вопросу о том, жесток ли ислам.
Во-вторых, жестокие сцены в Библии безусловно ни в коей мере не предписывают совершать насилие в отношении остального мира. В отличие от Корана, Библия – огромная коллекция документов, написанных различными людьми в разное время в различных контекстах, которая предоставляет намного большую свободу интерпретации. Коран, с другой стороны, пришел исключительно от одного источника – Мухаммеда. Именно через жизнь Мухаммеда Коран должен быть понят, как говорит сам Коран. Его войны и убийства и отражают, и доносят смысл Корана. Кроме того, строгая буквальность Корана означает, что нет никакого места для свободы интерпретации, когда дело доходит до жестких запретов. Взять даже пример Христа, «Князя мира» (Prince of peace), как интерпретирует Писание христианство, и пример военачальника и деспота Мухаммеда в мусульманском понимании Корана.
4) Может ли исламская «Реформация» умиротворить ислам?
Для любого, кто исследовал исламские источники, должно быть ясно: чтобы изъять насилие из ислама, потребовалось бы «выбросить за борт» две вещи: Коран как слово Аллаха и Мухаммеда как пророка Аллаха. Другими словами, чтобы умиротворить ислам, потребовалось бы его полное преобразования во что-то, что исламом бы уже не являлось. Западная христианская Реформация, которую часто используют в качестве примера, была попыткой (успешной или нет) возврата к сущности христианства, а именно к примерам и учению Христа и апостолов. У попыток возврата к примерам Мухаммеда были бы совсем другие последствия. Действительно, можно сказать, что ислам сегодня проходит свое «Реформацию», увеличивая джихадистскую активность во всем мире. Сегодня мусульмане-салафиты как раз таки сосредоточились на жизни Мухаммеда и его ранних последователей – этих «реформаторов» недоброжелатели называют унизительным словом «ваххабиты». Черпая свое вдохновение от Мухаммеда и Корана, они неизменно склонны к насилию.
Печальный факт – это то, что ислам сегодня такой, каким он был четырнадцать столетий назад: сильный, нетерпимый и экспансионистский. Безумие думать, что мы, в ходе нескольких лет или десятилетий, в состоянии изменить основное мировоззрение чужой цивилизации. Насильственный характер ислама должен быть принят как данность, и только тогда мы будем в состоянии предпринять соответствующие меры, которые могут повысить наши шансы на выживание.
5) Как насчет истории западного колониализма в исламском мире?
После поражения Османской армии у стен Вены 11 сентября 1683 г., ислам вошел в период стратегического спада, во время которого всецело зависел от власти европейских стран. Большая часть дар аль-ислама была колонизирована европейцами, которые использовали современные технологии и выиграли конкуренцию в мусульманских странах с целью установления колониальных правил.
Хотя многие действия западных имперских держав при управлении колониями были явно несправедливыми, нет совершенно никаких оснований рассматривать западный империализм – как это часто бывает – как изначально преступную деятельность, которая служит основой современной обиды на Запад. Лишь благодаря Западу появились такие национальные государства как Индия, Пакистан, Израиль, Южная Африка, Зимбабве и т.д. Без западной организации эти регионы вероятнее всего остались бы децентрализованными и ведущими племенной образ жизни, как это было на протяжении столетий.
Если смотреть на весь постколониальный мир в целом, очевидно, что самые успешные постколониальные страны обладают общим признаком: они не мусульманские. Соединенные Штаты, Австралия, Гонконг, Израиль, Индия, и южноамериканские страны по всем меркам явно затмевают своих постколониальных «коллег», в которых правит мусульманское большинство – Ирак, Алжир, Пакистан, Бангладеш, Индонезию и т.д.
6) Как может жестокая политическая идеология быть второй по величине и наиболее быстро растущей религией на земле?
Нет ничего удивительного, что жестокая политическая идеология оказывается настолько привлекательной для большей части мира. Силу притягательности фашистских идей доказала история. Ислам сочетает в себе внутренний комфорт, предоставляемый религиозной верой, с физической силой политической идеологии, направленной на изменение мира. Подобно революционному коммунистическому насилию, джихад предлагает альтруистическое оправдание за огромное количество смертей и разрушения. Такая идеология естественно привлечет к себе склонных к насилию людей, поощряя невоинственных самим поднять оружие, или поддерживать насилие косвенно. В то время как идет популяризация, более мягкой эта идеология не становится.
Кроме того, те места, где ислам развивается особенно быстро (например, Западная Европа) были в значительной степени лишены собственного религиозного и культурного наследия, что делает ислам единственной яркой идеологией, доступной тем, кто ищет смысл.
7) Действительно ли справедливо будет назвать все исламские философские школы «жестокими»?
Апологеты ислама часто утверждают, что ислам не является «монолитом», то есть существуют расхождения во мнениях среди различных исламских философских школ. Это верно, но, хотя есть различия, есть и общие элементы. Так же, как ортодоксальный католик и христианский протестант расходятся во многих аспектах христианства, тем не менее, у них есть важные общие основы. То же самое и с исламом.
Один из общих элементов для всех исламских философских школ – джихад, понятый как обязательство уммы завоевать и подчинить мир во имя Аллаха и управлять этим миром в соответствии с законами шариата. Все четыре суннитских мазхаба (школы права) – ханафитский, маликитский, шафиистский, ханбалистский – согласны с тем, что для всех мусульман существует коллективное обязательство вести войну с остальной частью мира. Кроме того, даже философские школы, находящиеся вне суннитской традиции, включая суфизм и шиитов, сходятся во мнении о необходимости джихада. Когда дело доходит до джихада, различные школы не сходятся во мнениях лишь по вопросам типа: «Не следует ли до того, как начать боевые действия, предложить неверным перейти в ислам?» (Усама бен Ладен просил Америку принять ислам перед нападениями «Аль-Каиды»), «Как награбленное должно распределяться среди победивших джихадистов (моджахедов)?», или «Что предпочтительнее при нападении на дар аль-харб: Фабиева тактика (медленное истощение сил противника) или общая лобовая атака?», и т.д.
8) А как насчет больших достижений исламской цивилизации на протяжении всей истории?
Исламские достижения в областях искусства, литературы, науки, медицины и других областях никоим образом не опровергают тот факт, что ислам жесток по своей природе. Римские и греческие цивилизации также достигли больших высот в этих областях, и также развивали сильные традиции насилия. Рим подарил миру гениальных Вергилия и Горация, но при этом там происходили гладиаторские бои, резня христиан и, порой, разгул милитаризма.
Кроме того, достижения исламской цивилизации за ее 1300-летнюю историю довольно скромны, по сравнению с западной, индуистской или конфуцианской цивилизациями. Многие исламские достижения были, фактически, результатом трудов немусульман, живших в исламской империи, или недавно обращенных в ислам. Один из самых великих исламских мыслителей, Аверроэс (Ибн Рушд), вступил в конфликт с исламской ортодоксальностью из-за изучения неисламской (греческой) философии и предпочтения западного образа мышления. Как только население зимми в исламской империи сократилось к середине второго тысячелетия нашей эры, в исламе начался социальный и культурный упадок.
1.5 ИСЛАМ – ЧТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ О НЕМ ЗАПАД72
Оглавление:
Введение
Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его
Борьба
Экспансия
Крестоносцы, 1095-1270 гг.
Война – это обман
Больше, чем религия
Дом войны
ВВЕДЕНИЕ
Тони Блэр: «Я хочу подвести итог, сказав, как говорил уже много раз прежде, что это не война с исламом. Когда бен Ладена и его сторонников называют «исламскими террористами», это злит и меня, и подавляющее число мусульман по всему миру. Эти люди – террористы чистой воды. Ислам – мирная и терпимая религия, и действия этих людей полностью противоречат учению Корана».
Джордж Буш младший: «Мы уважаем вашу веру. Она свободно исповедуется многими миллионами американцев и миллионами людей в странах, которые Америка считает своими друзьями. Учение Корана является добрым и мирным, и те, кто совершают зло во имя Аллаха, хулят имя Аллаха».
Билл Клинтон: «Наши действия не были нацелены против ислама. Это вера сотен миллионов хороших, миролюбивых людей по всему свету, включая Соединенные Штаты. Никакая религия не покровительствует убийству невинных мужчин, женщин и детей. Наши действия были нацелены на фанатиков и убийц, которые прикрывают убийства праведностью, оскверняя при этом великую религию, во имя которой, как они утверждали, они действовали».
Серж Трифкович, редактор международного отдела, журнал «Chronicles»: «Тенденция западных политических лидеров отрицать связь между общепринятыми в ортодоксальном исламе взглядами и террором распространяется в университетах, СМИ и везде, куда ни посмотри, в Западной Европе и в Северной Америке. Представители элиты склонны говорить, что ислам является мирным и терпимым, и что по тем мусульманам, которые связаны с насилием, нельзя судить обо всех. Я был бы очень признателен, если бы люди, которые делают подобные заявления, смогли объяснить то непрекращающееся насилие, которое началось с самых первых дней существования ислама, с самых ранних дней пророка Мухаммеда и его непосредственных преемников, и которое продолжается в течение 1300 лет до наших дней».
Роберт Спенсер, руководитель сайта JihadWatch.org, автор: «Действительно ли ислам и исламская цивилизация одобряют насилие, которое, как мы видим, совершается от имени этой религии каждый день по всему миру? Если мы хотим быть честными по этому поводу, то должны ответить: да, безусловно. Исламские источники, исламские тексты, начинающиеся с Корана, но не ограничивающиеся им, исламские хадисы, исламская традиция, исламское богословие, исламское право, традиции интерпретаций Корана на протяжении всей исламской истории и сама исламская история – все свидетельствует о том, что ислам имеет развитую теологическую доктрину и законы, которые разрешают применять насилие в отношении неверных».
Бат Йеор, автор книги «Зимми: евреи и христиане под властью ислама»: «Истоки этого насилия находятся, конечно, в мусульманском желании навязать всему свету, что единственная религия – единственная праведная религия – это ислам, и подавить все другие религии, дабы установить власть Аллаха во всем мире. Это – религиозный долг, который связывает все мусульманское сообщество, и который это сообщество обязано выполнить, потому что они обязаны повиноваться приказам Аллаха, а это – желание Аллаха, выраженное в коранических откровениях».
Абдулла Аль-Араби, руководитель сайта IslamReview.com, автор: «Я считаю, что именно террористы, желающие причинить вред другим, исповедуют истинный ислам, который осуществлялся Мухаммедом и его последователями на ранней стадии существования этой религии».
НЕТ БОГА КРОМЕ АЛЛАХА, И МУХАММЕД – ПРОРОК ЕГО
Роберт Спенсер: «В исламском богословии, пророка Мухаммеда рассматривают как "аль-инсан аль-камил" – совершенного человека. Чем больше мусульманин походит на него, тем этот мусульманин лучше. Таким образом, пророк Мухаммед почитается сегодня в исламском мире как главный образец поведения».
Абдулла Аль-Араби: «В качестве иллюстрации можно привести следующий пример из жизни Мухаммеда, который вдохновляет современные палестинские группы на джихад против евреев в Палестине. “Сира” Мухаммеда ибн Исхака, “Жизнь Мухаммеда”: “Потом они (еврейское племя Бану Курайза) сдались, и Пророк запер их в Медине в доме Бинт аль-Харис, женщины из Бану ан-Наджжар. Потом Пророк пошел на рынок Медины и вырыл там несколько рвов. Потом велел их привести, и отрубили им головы в этих рвах. Людей приводили ко рвам группами. Среди них были враг Аллаха Хавай ибн Ахтаб, Кааб ибн Асад, глава племени – всего шестьсот или семьсот человек. Говорят также, что их было от восьмисот до девятисот человек ”».
Роберт Спенсер: «А вот пугающий пример сегодняшнего влияния Мухаммеда на исламский мир: египетский лидер радикальной мусульманской партии недавно написал, что не может поверить, будто мусульмане в Ираке протестовали против обезглавливаний. Разве они не в курсе, пишет он, что пророк Мухаммед лично обезглавил от 600 до 900 мужчин, членов еврейского племени Курайза в Аравии, после того, как победил их? Разве они не понимают, что если пророк сделал подобное, то это должно являться примером того, как нужно поступать? Так что моджахеды в Ираке, которые обезглавливали людей, просто следуют примеру пророка.
Таким образом, мы видим, что сам пророк Мухаммед участвовал во многих сражениях и набегах, действительно рубил головы, а также приказал убить нескольких его политических противников, и, в общем, вел себя как типичный военачальник VII столетия. Проблема в том, что если перенести все это в XXI век, и рассматривать в контексте современного общепринятого поведения, то мы увидим типичных террористов.
Место, которое занимает Коран, не имеет аналогов в Западной цивилизации. Коран воспринимается мусульманами и традиционным исламским богословием как продиктованный Аллахом слово в слово через ангела Гавриила (Джабраила) пророку Мухаммеду. Таким образом, каждое слово Корана – слово самого Аллаха. Каждое слово Корана, если оно не отменено в другой части Корана, имеет силу во все времена и не может быть подвергнуто сомнению, перефразировано или изменено в рамках ислама. Это означает, что умеренные мусульмане, мирные мусульмане, если они искренни, должны полностью отвергнуть буквализм Корана, но поступить так – значит, отринуть все то, что на протяжении истории считалось истинным исламом. Сделать так – значит, отвергнуть основное исходное условие ислама, что Коран – это книга, продиктованная Аллахом и являющаяся точной копией идеальной книги “Умм аль-Китаю”, “Мать книги”, которая вечно пребывает с Аллахом на небесах».
«Воистину, неуверовавшие (в ислам, Коран и пророка Мухаммеда) люди Писания (иудеи и христиане) и многобожники (другие неверные) окажутся в огне Геенны и пребудут там вечно. Они являются наихудшими из тварей». (98:5)
Серж Трифкович: «Итак, Коран – просто ряд прямых заповедей, или же предписаний, иногда очень искаженных версий предписаний иудаизма и христианства. Из-за характера этих заповедей, вторая по важности основа для толкований ислама – это хадисы, предания о пророке Мухаммеде».
Роберт Спенсер: «Хадисы совершенно необходимы для понимания смысла Корана, потому что Аллах обращается к Мухаммеду в Коране, они говорят о событиях в жизни Мухаммеда, но деталей в Коране очень мало. Вы должны знать хадисы, предания о пророке Мухаммеда, чтобы понять, что и почему говорится в Коране. Хадисы – это многотомные сборники преданий о пророке, которые начали составлять различные исламские ученые в начале VIII столетия, спустя значительное время после смерти Мухаммеда в 632 г. Они собирали эти предания, стараясь отделить достоверные от недостоверных. С исламской точки зрения, если Мухаммед что-то сказал или сделал, и это записано в хадисах, то это является вторым по значимости после Корана. В этих книгах есть то великое, что проясняет сказанное в Коране и то, каким образом это может быть применено к мусульманам в настоящее время».
«Сахих аль-Бухари»
«Сообщается, что Абу Са‘ид аль-Худри, сказал: “(Однажды пророка) спросили: “О посланник Аллаха, кто является лучшим из людей?” Посланник Аллаха ответил: “Верующий, который ведет борьбу на пути Аллаха, не жалея ни самого себя, ни своего имущества”. <…>». (Книга джихада, Глава 943 : (1147 (2786))
«Передают со слов Абу Мусы, что (однажды) к пророку пришел какой-то человек и сказал: «(Один) человек сражается ради военной добычи, (другой) сражается ради славы, (третий) же сражается напоказ, так кто (из них сражается) на пути Аллаха?» (Пророк) сказал: «На пути Аллаха (сражается человек,) сражающийся ради того, чтобы превыше всего было слово Аллаха». (Книга джихада, глава 952:(1160 (2810))
«Передают со слов Анаса бин Малика, что пророк сказал: “Поистине, (дела, совершаемые) на пути Аллаха, утром или вечером, лучше мира этого и всего того, что в нем есть!”» (Книга джихада, глава 945:(1150 (2792))
Серж Трифкович: «Поскольку в исламе нет понятия морали в обычном смысле этого слова, вам необходимо обратиться к Корану или хадисам, чтобы выяснить, что можно делать, а чего нельзя».
Роберт Спенсер: «В этих книгах есть очень четкие инструкции от Мухаммеда, что обязанность каждого мусульманина – сойтись с неверными на поле битвы, чтобы заставить их либо принять ислам, либо стать гражданами второго сорта, зимми, в исламском государстве. И если они отвергают оба варианта, тогда вести войну: “Сражайтесь с теми из людей Писания, которые не веруют ни в Аллаха, ни в Последний день, которые не считают запретным то, что запретили Аллах и Его Посланник, которые не исповедуют истинную религию, пока они не станут собственноручно платить дань, оставаясь униженными” (Коран, 9:29)».
Валид Шебат, бывший мусульманин, бывший член «ФАТХ» (Движения за национальное освобождение Палестины), автор книги «Почему я прекратил джихад»73: «Коран разделен на две части: одну называют “Мекканской”, поскольку суры из нее были ниспосланы Мухаммеду в период пребывания в Мекке, а вторую – “Мединской”, и в нее входят суры, ниспосланные в Медине. В “Мекканской” вы найдете много мирных аятов, ведь тогда Мухаммед жил с еврейским и христианским сообществами в мире и гармонии».
Роберт Спенсер: «Мирные аяты, почти без исключений, относятся ко времени начала пророческой карьеры Мухаммеда в его родной Мекке, когда он еще не обладал властью и лишь начал обзаводиться последователями».
Абдулла Аль-Араби: «В то время только родственники и друзья приняли религию Мухаммеда. У него было много врагов, так что откровения того периода являются очень мирными».
Серж Трифкович: «Все меняется с учреждением теократической державы Мухаммеда в городе Медине. Он становится военачальником и главой тоталитарного государства, очень богатым, влиятельным и чрезвычайно нетерпимым. Позднее многие из ранних мекканских аятов были аннулированы».
Роберт Спенсер: «В суре 2, аяте 106 Аллах говорит: “Когда Мы отменяем или заставляем забыть один аят, то приводим тот, который лучше его, или равный ему. Разве ты не знаешь, что Аллах способен на всякую вещь?”. Это – основа, фундамент коранической доктрины "насх", то есть аннулирования. Смысл в том, что когда в Коране встречаются противоречащие друг другу аяты, позднейший по хронологии является лучшим, так как Аллах отменяет более ранний».
Валид Шебат: «С началом периода насилия необходимо было сделать выбор между аятами мирными и воинственными. В результате мирные потеряли законную силу».
Серж Трифкович: «Это действительно очень любопытная для немусульманина концепция – то, что Бог может изменить свое мнение по конкретному вопросу. В 614 г. Он говорит: “Нет принуждения (т.е. насилия) в религии” (2:256), – а в 627 г. говорит совершенно другое: “…Убивайте многобожников, где бы вы их ни обнаружили.<…> Если же они раскаются и станут совершать намаз и выплачивать закят, то отпустите их”. Именно так произошло в исламе».
Роберт Спенсер: «Очень важно понимать, что Коран составлен не в хронологическом порядке, а от самой длинной главы, суры, к самой короткой».
Серж Трифкович: «Так что можно найти некоторые из более терпимых аятов ближе к концу Корана, в отличие от крайне нетерпимых, пропагандирующих насилие и порабощение неверных. Но это не значит, что они появились позже – совсем наоборот. Таким образом, те аяты, что были ниспосланы в Медине, сохраняют свою законную силу, а ниспосланные в Мекке являются аннулированными».
Валид Шебат: «Мирные аяты стали недействительными, в отличие от “аятов меча”».
Роберт Спенсер: «Традиционное исламское богословие гласит, что девятая глава Корана, сура 9, была ниспослана пророку последней. Она – единственная, не начинающаяся со слов “Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного”. Некоторые говорят, это потому, что в данной суре нет ни сострадания, ни милосердия, и что это – решающее слово Корана о джихаде и, в частности, о том, как мусульмане должны вести себя по отношению к неверным. Этим и славится “аят меча”».
Валид Шебат: «Так что же говорит “аят меча”? Все предельно ясно: убивайте людей Писания (христиан и евреев) везде, где бы вы их ни нашли, осаждайте их, устраивайте на них засады. Я обратился в христианство, а Мухаммед четко заявил, что к Судному дню будет много тех, кто предаст веру, и их необходимо убивать везде, где бы ни встретились. Так что вопрос к Западу состоит в том, что конкретно в слове “убивать” кажется ему непонятным?»
БОРЬБА
Кондолиза Райс: «Мы – страна, которая судит людей не по их религиозным верованиям и не по цвету кожи, а по тому, что все мы американцы. Это во-первых. Во-вторых, у нас есть много друзей по всему миру, которые являются мусульманами, есть страны, которые являются давними друзьями Соединенных Штатов и исповедуют исламскую веру, и президент хочет, чтобы было предельно ясно: это не война цивилизаций, и это не война против ислама. Это – война против людей, которые разными способами извращают то, чему учит ислам. Ислам учит миру и отказу от насилия».
Роберт Спенсер: «Ислам и исламская цивилизация уникальны в плане отношения к неверным. Ислам – единственная религия в мире, у которой есть развитая теологическая и правовая доктрина, дающая разрешение на насилие против неверных. Без сомнения, есть мирные мусульмане, и по всему миру есть умеренные мусульмане, живущие в гармонии с их немусульманскими соседями и не имеющие никаких намерений когда-либо вести войну против них. Но дело в том, что в исламских источниках они могут найти крайне слабое оправдание для своего миролюбия. Они живут в мире с соседями, поскольку либо не знают, как ислам предписывает мусульманам вести себя по отношению к неверным, либо же однозначно и сознательно отвергли эти основы ислама. Короче говоря, есть мирные и умеренные мусульмане, но не существует мирного и умеренного ислама.
Мнение о том, что ислам – мирная религия, поддерживали, как ни парадоксально, даже самые жесткие и радикальные мусульмане. Например, Сайид Кутб, египетский мусульманский теоретик (1906-1966, автор книги “Ислам и всеобщий мир”), чьи работы и сегодня почитаются радикальными мусульманами и террористами. Он писал и настаивал на том, что ислам – мирная религия. Если изучить его работы, становится ясно, что он подразумевал, а именно: цель ислама – установление господства исламских законов по всему свету, и, когда это господство будет достигнуто, на земле воцарится мир. Следовательно, ислам – религия мира».
Валид Шебат: «Проблема в том, что мирные мусульмане не понимают "указы", которые создаются исламским правом. Если вы посмотрите на интерпретацию этих аятов в университете Аль-Азхар, в исламских школах шариата в Иерусалиме, Иордании, Сирии, Дамаске, да и по всему Ближнему Востоку, то увидите, что правоведение ислама ясно заявляет: “аят меча” лишает мирные аяты их законной силы.
Что же написано в “аяте меча”? – “Когда же завершатся запретные месяцы, то убивайте многобожников, где бы вы их ни обнаружили, берите их в плен, осаждайте их и устраивайте для них любую засаду. Если же они раскаются и станут совершать намаз и выплачивать закят, то отпустите их, ибо Аллах – Прощающий, Милосердный”. (9:5).
“Убивайте их, где бы вы их ни обнаружили”. Это не аллегорическое убийство, это убийство в буквальном смысле слова. Убийство, совершенное аз-Заркави прямо перед камерой, линчевание в Рамалле, убийство более миллиона суданцев, четвертования... И вот дилемма. Мирный аят, который цитировал Буш, звучит так: “…Кто убьет человека не за убийство или распространение нечестия на земле, тот словно убил всех людей” (5:32). Подобные слова можно найти и в еврейской библейской традиции. Однако большинство жителей Запада прекращают чтение после этого аята, и не знают продолжения: “Те, которые сражаются против Аллаха и Его Посланника и стремятся сотворить на земле нечестие, в воздаяние должны быть убиты или распяты, или у них должны быть отсечены накрест руки и ноги, или они должны быть изгнаны из страны ” (5:33). И именно это вы можете наблюдать в Афганистане и Судане: огромное количество распятий, убийств и обезглавливаний, а также отрубание частей тела и публичные казни. Они действительно хотят возродить ислам в его исконном виде. Вот почему они называют это исламским фундаментализмом».
Хадисы:
«Пророк отрезал руки и ноги мужчин, принадлежащих племени Ураина, и не прижигал их истекающие кровью конечности, пока они не умерли». («Сахих Аль-Бухари», том 8, Книга 82 «О (наказаниях для людей) из числа неверных и вероотступников, которые воюют (с Аллахом и Его посланником)», хадис 795)74.
Валид Шебат: «По мнению ислама, гарантия вашего спасения – это смерть мученика. Коран говорит: “Никоим образом не считай мертвыми тех, которые были убиты на пути Аллаха. Нет, они живы и получают удел у своего Господа” (3:169). Таким образом, это гарантирует спасение».
Роберт Спенсер: «На это рассчитывает современный террорист-смертник. Приверженцы мусульман скажут: “Ислам запрещает самоубийство”, – и это будет явно нечестным, поскольку все защитники шахидов в исламском мире начинают со слов: “Это не самоубийство”. Намерение человека не состоит в том, чтобы убить себя – намерение в том, чтобы убить других. И это одобряется, потому что это – исламский джихад. И если в процессе они будут убиты, это – неизбежное следствие их действий, и они будут вознаграждены наградой мучеников в раю».
Серж Трифкович: «Коран совершенно ясно говорит о райском награде для шахида, который погибает на пути Аллаха. Он немедленно попадет в рай, а мусульманский рай – чрезвычайно чувственный. Он полон “гурий” – черноглазых красавиц (72 девственницы), которые ожидают мученика, и последующие наслаждения будут бесконечными».
Роберт Спенсер: «Коран гарантирует рай лишь тем, кто убивает или будет убит на пути Аллаха».
«Воистину, Аллах купил у верующих их души и имущество в обмен на Рай. Они сражаются на пути Аллаха, убивая и погибая. Таково Его обещание и обязательство в Таурате (Торе), Инджиле (Евангелии) и Коране. Кто выполняет свои обещания лучше Аллаха? Возрадуйтесь же сделке, которую вы заключили. Это и есть великое преуспеяние». (9:111)
Роберт Спенсер: «Другими словами, гарантии рая есть только для людей, которые убиты, в то время как они сами убивают, чтобы установить на земле господство Аллаха или исламских законов. Джихад может быть духовным или физическим. Через духовный джихад мусульманин стремится стать лучше. Однако физический джихад – это то, чем нельзя пренебрегать».
Валид Шебат: «Под джихадом в исламе подразумевается борьба. Это буквальное значение слова. Но чего Запад не понимает, так это того, что есть более ста хадисов о джихаде, и в каждом из них есть упоминания “меча”, “войны” или “военных действий”».
Серж Трифкович: «Это очень опасный элемент исламского учения, потому что бесконечное райское наслаждение, которое получает мученик, является привлекательной концепцией. Когда кто-нибудь, например, член ХАМАС проводит так называемую “акцию мученика”, то с минаретов мечетей возвещают не о смерти человека N, а о свадьбе этого N с гуриями. То есть, смысл в том, что семья и близкие этого человека, вместо того, чтобы плакать и горевать из-за его физической смерти, должны праздновать, быть счастливыми, устроить вечеринку, поскольку их сын теперь не только отправиться в рай, но и встретиться с семьюдесятью девственницами».
Валид Шебат: «Слово “шахид” дословно означает свидетеля, который свидетельствует, что нет Бога, кроме Аллаха и Мухаммед – его пророк. И ты, как шахид, умираешь во имя этого. Ты – свидетель, мученик. И мученик становится прославленным, твоя семья будет прославлять тебя после твоей смерти.
Живя на Ближнем Востоке, ты, будучи мусульманским фундаменталистом, должен пройти инициацию. В основном, она заключается в убийстве еврея или уничтожении сионистской инфраструктуры. Вы без тени сомнения должны доказать, что вы достойны. И есть вполне достаточное количество студентов, подростков, мужчин, которые готовы умереть смертью мученика, готовы заложить взрывчатку. Заявлений от претендентов много – их больше, чем бомб, о которых они просят. И чтобы участвовать в одном из этих заданий, вы должны быть сильным кандидатом: быть достаточно жестоким, участвовать в каждой демонстрации на улицах Иерусалима и Вифлеема, – вы должны показать, что достойны большой операции. Если вы собираетесь умереть или берете на себя достаточное количество риска, происходит борьба между вашим исламским воспитанием и тем фактом, что вы дорожите своей жизнью».
ЭКСПАНСИЯ
Роберт Спенсер: «Ислам понимает свою земную миссию как распространение закона Аллаха по всему миру с помощью силы. Теперь это происходит иначе. Мусульмане часто с негодованием отрицают, что ислам распространялся мечом, как гласит старое выражение, и что кого-нибудь когда-либо принуждали силой принять ислам. Принудительное обращение в ислам – постоянный признак его истории, хотя формально это запрещено исламским законом. Идея ислама в том, что мусульмане должны вести войну, чтобы установить господство исламского закона. Не все будут принуждены обратиться в мусульманство, но немусульмане будут низведены до людей второго сорта, они не смогут жить в обществе на равных с мусульманами. И обязанность мусульман во всем мире – сражаться и создать такое общество».
«Рассказал Абу Хурайра: “В то время как мы были в мечети, Пророк вышел и сказал: “Давайте пойдем к евреям”. Мы шли, пока не достигли Баит-уль-Мидраса. Он сказал им: “Если вы примите ислам, то будете в безопасности. Вы должны знать, что земля принадлежит Аллаху и Его Пророку, и я хочу убрать вас с этой земли. Если кому-либо из вас принадлежит какая-либо собственность, ему можно продать ее, в противном случае вы должны знать, что Земля принадлежит Аллаху и Его Апостолу».
(«Сахих Аль-Бухари», том 4, Книга 53 «О пятой части военной добычи», хадис 392)
Бат Йеор: «Мусульмане рассматривают распространение джихада как войну за освобождение неверных от их неверия, чтобы даровать им привилегию принять ислам, отринуть свою неправильную веру. Таким образом, джихад рассматривается как одолжение, сделанное неверным ради того, чтобы они изменились и перешли в истинную религию, ислам».
«Не подобало Пророку брать пленных, пока он не пролил кровь на земле. Вы желаете мирских благ (то есть выкуп за освобождение пленных), но Аллах желает Последней жизни. Аллах – Могущественный, Мудрый». (8:67)
Валид Шебат: «По мнению мусульман и шариата, весь мир разделен на два дома: Дом Ислама и Дом Войны. Если вы не мусульманин, то принадлежите Дому Войны. Исламские апологеты на Западе сказали бы: “Нет, это не верно. На самом деле, это – Дом Мира и Дом Ислама”. И на самом деле, это не верно, если посмотреть на хадисы и на то, что издают верховные правоведы на Ближнем Востоке, и что там преподается.
Бат Йеор: «Сейчас неверные рассматривают эту войну как войну, нацеленную на геноцид, поскольку, как это описано мусульманскими историками джихада, а также чрезвычайно многими христианскими источниками, эта война велась с большой свирепостью, целые города вырезались, все население было угнано в рабство или уничтожено».
«Сообщается, что Джубайр бин Хаййа сказал: “Умар посылал людей в разные страны для сражений с многобожниками. <…> Когда мы были уже на земле врага, против нас вышел наместник хосроя (Персия) с сорокатысячным войском, и толмач сказал: “Пусть кто-нибудь из вас поговорит со мной”. Аль-Мугира сказал: “Спрашивай, о чем хочешь”. Он спросил: “Кто вы?” Аль-Мугира ответил: “<…>Наш пророк, посланник нашего Господа, велел нам сражаться с вами, пока не станете вы поклоняться одному лишь Аллаху или не согласитесь выплачивать подушную подать. И наш пророк поведал нам, что в послании нашего Господа сказано, что тот из нас, кто будет убит, окажется в раю и познает такое блаженство, которого он никогда раньше не знал, а тот, кто останется в живых, станет вашим хозяином”».
(«Сахих аль-Бухари», Книга о подушной подати и примирении, Глава 1040:(1278 (3159, 3160)).
Бат Йеор: «Было две больших волны джихада. Первые, арабские волны начались в VII веке и всего за одно столетие обратили в мусульманство огромные территории, главным образом христианские земли от Португалии до Армении, но также Персию. Ирак был в это время христианским на севере и иудео-христианским на юге.
Вторая волна исламизации началась в XI веке с турецких племен и захватила все области Восточной Европы, Анатолию, которая была центром христианской Византийской империи (ныне Турция), Грецию, Сербию, Болгарию, Румынию. Все страны Средиземноморья, которые когда-то были христианскими, стали исламской империей. Эта турецкая волна продлилась с XI до XVII веков, пока османская армия не была остановлена у ворот Вены в 1683 г.
Первая волна:
634 г. – битва при Басре (с христианами и евреями)
635 г. – завоевание Дамаска
636 г. – завоевание Ктесифона
637 г. – завоевание Иерусалима
641 г. – завоевание Александрии
666 г. – завоевание Сицилии
670 г. – завоевание Кабула
698 г. – завоевание Карфагена
711 г. – завоевание Южной Испании
720 г. – завоевание Нарбонны (Южная Франция)
732 г. – сражение при Пуатье – мусульманское наступление остановлено.
Вторая волна:
1064 г. – завоевание Армении
1071 г. – битва при Манцикерте
1331 г. – завоевание Ниццы
1453 г. – завоевание Константинополя
1460 г. – завоевание Греции
1389 г. – битва на Косовом поле
1521 г. – завоевание Белграда
1683 г. – осада Вены – мусульманское наступление остановлено.
КРЕСТОНОСЦЫ, 1095-1270 ГГ.
Серж Трифкович: «Сегодня мусульманский взгляд на крестоносцев не слишком отличается от взгляда западных академий и всего западного правящего класса. Обе стороны отзываются о крестовых походах как об агрессивной войне христианской Европы против мирных и невинных мусульман. Однако, во-первых, можно спросить, что вообще эти мусульмане делали на Святой Земле? Произошло так, что Мухаммед и его преемники организовали серию захватнических войн, и в ходе одной из них, в 624 г. н.э., Святая Земля – Палестина и Иерусалим – были завоеваны мусульманами. Затем турки-сельджуки начали препятствовать христианским паломникам в посещении Святой Земли, Иерусалима. Когда физическая безопасность этих паломников больше не гарантировалась, западные христиане начали не просто отвоевывать Святую Землю, которая ранее им принадлежала – можно сказать, они действовали по справедливости, защищая свои святые места. В случае мусульман, оборонительная война – это война захватническая. Они обязаны распространять ислам, и земля, некогда принадлежавшая им, должна быть вновь завоевана, так что джихад – правильное название для подобной войны.
Они бы никогда не смогли смириться с существованием государств крестоносцев в Антиохии и Иерусалиме, потому что это был дар аль-харб, Дом Войны, восстановленный в дар аль-исламе, Доме Ислама. В этом заключается и современный аспект израильско-палестинского конфликта – аспект, о котором многие на Западе плохо осведомлены. Точно такая же психология, которая побуждала Саладина и других бороться с крестоносцами, теперь руководит ХAMAC. В обоих случаях это не только вопрос националистического желания арабов изгнать европейцев и еврейских поселенцев – это также коранический долг всех добродетельных мусульман удостовериться, что земля, которой они однажды правили, будет вновь возращена под их власть».
Из книги английского писателя Хилэра Беллока «Великие ереси»75:
«…Мне всегда казалось возможным, и даже вероятным, что ислам возродится, и что наши сыновья или внуки увидят возобновление этой огромной борьбы между христианской культурой и тем, что более тысячи лет было ее самым большим противником. <…> Предположение, что ислам может возобновить борьбу, звучит фантастически, но это лишь потому, что люди всегда находятся под сильным влиянием недавнего прошлого – можно сказать, они ослеплены им. <…> Но не так давно, менее чем за сто лет до принятия Декларации независимости, <…> Вена была почти завоевана, и спасена только христианской армией под командованием короля Польши, <…> эта дата должна быть среди самых известных в истории – 11 сентября 1683 года».
Роберт Спенсер: «11 сентября 1683 года осада Вены была прорвана. Эта осада была звездным часом экспансии исламского джихада в Европе. После этого ислам пришел в упадок, исламский мир был колонизирован и значительно ослаблен. Кажется вероятным, и почти бесспорным, что Усама бен Ладен выбрал 11 сентября 2001 года, чтобы показать: период упадка исламского мира закончился, джихадисты вернулись, и они собираются возобновить то, что прекратилось у стен Вены в 1683 году».
Серж Трифкович: «Если сегодня взглянуть на тектонические плиты между исламским миром и неисламским миром, то можно заметить кое-что очень интересное. А именно то, что у самых разных мусульманских сообществ, которые живут в разных цивилизационных условиях, есть нечто общее – а конкретно, тенденция конфликтовать со своими соседями.
Если мы посмотрим на самые отдаленные уголки распространения ислама, то увидим, что в Восточном Тиморе индонезийскими мусульманами была убита одна треть населения этой бывшей португальской колонии, то есть католики. На Южных Филиппинах в последние годы постепенно набирал силу чрезвычайно жестокий исламский мятеж. В Индонезии были религиозные конфликты на Молуккских островах, где христианское меньшинство находится под угрозой исчезновения. Существуют очень активные исламские движения в Таиланде и в китайской провинции Синцзянь.
На полуострове Индостан были действительно трагические события, а именно геноцид индусов в средневековые времена – малоизвестный западному миру эпизод исламской истории, оставивший глубокий травматический отпечаток в душах людей этого региона, где конфликт все еще продолжается в штате Кашмир. В Африке с 1987 года идет непрекращающаяся война в Судане; трудно оценить количество унесенных ею жизней, но наиболее вероятные цифры – несколько сотен тысяч. Есть постоянная нестабильность в Нигерии, где возрождающиеся центральные северные штаты оказывают все больше давления на правительство с целью принятия законов шариата в качестве законов этих провинций. И, само собой, нельзя не упомянуть Мавританию, где мусульмане постоянно борются против немусульманских жителей юга страны. Кроме того, конечно же, есть Кавказ – Чечня, а непосредственно в самой Европе – конфликты в бывшей Югославии: между боснийскими мусульманами, сербами и хорватами, между албанцами, сербами и македонцами. И, вполне возможно, в недалеком будущем – конфликт между албанцами и греками.
Если не принимать во внимание все эти конфликты, Чечню, Балканы, Судан, наша планета является довольно мирным местом. А исключив из “террористического уравнения” теракты, совершенные мусульманами с 2001 года, мы поймем, что война с террором не нужна, потому что террор – не очень большая проблема».
ВОЙНА – ЭТО ОБМАН
Сенатор США из Невады: «Прежде я уже выступал и говорил об исламе и о том, какая это великая религия. Я говорил это прежде, и повторю еще раз: два главных врача моей жены – терапевт и хирург, делавший операцию, – мусульмане. Я хорошо знаю их, бывал у них дома, общался с ними, мы говорили об очень серьезных вещах, мы помогли друг другу решать семейные проблемы. Я был с ними в новой мечети в Лас-Вегасе. Они – замечательные люди с прекрасными семьями, и я поняла, что ислам – добропорядочная религия, это – добродетельный образ жизни. У этих людей правильное отношение к здоровью, продиктованное их религией, и у них большие духовные ценности, продиктованные ей. Очень жаль, что в мире есть некоторые люди, которые пытаются испортить эту прекрасную религию. Я верю, что они не могут создать ей дурную славу. Я думаю, сила этой религии и сила людей, исповедующих ее, победят злодеев, которые используют эту прекрасную веру, чтобы совершать ужасные вещи в отношении невинных».
Роберт Спенсер: «Ислам – это религия и политическая система, которая диктует, что нужно вести войну против неверных до тех пор, пока они либо не перейдут в ислам, либо не покорятся. Это оправдание используется террористами по всему миру, и оно основано на главных элементах исламской традиции. Умеренным мусульманам, мирным мусульманам очень трудно встать в исламском сообществе и сказать: “Это не часть ислама”. Они делают это только с целью сознательного обмана, намереваясь ввести в заблуждение жителей Запада, в соответствии с исламской доктриной "такийя" – религиозного обмана, или же они делают это потому, что просто не знают, чему учит ислам».
«Передают со слов Абу Хурайры, что пророк называл войну обманом»
(«Сахих Аль-Бухари», Книга джихада. Глава 1015:((3029)).
Абдулла аль-Араби: «Вообще говоря, ислам не разрешает лгать. Но, в отличие от других религий, есть определенные ситуации, когда мусульманин может лгать, и это не только приемлемо, но даже приветствуется. Эту концепцию называют "аль-такийя", что означает "предотвращение". Таким образом, мусульманину разрешено лгать, чтобы предотвратить возможность нанесения вреда ему, его единоверцам или исламу».
Роберт Спенсер: «Если кто-либо испытывает давление, он может лгать, чтобы защитить религию. Этому учит Коран в суре 3, аяте 28 и в суре 16, аяте 106».
«Верующие не должны считать неверующих своими помощниками и друзьями вместо верующих. А кто поступает таким образом, тот не имеет никакого отношения к Аллаху, за исключением тех случаев, когда вы действительно опасаетесь их <…>». (Коран, 3:28)
«Гнев Аллаха падет на тех, кто отрекся от Аллаха после того, как уверовал, – не на тех, кто был принужден к этому, тогда как в его сердце покоилась твердая вера, а на тех, кто сам раскрыл грудь для неверия <…>». (16:106)
Абдулла аль-Араби: «Существуют определенные условия для того, чтобы лгать. Мусульманин может лгать во имя дела ислама, может врать семье, дабы сохранить в ней мир – то есть лгать своей жене. Мусульманин может лгать своему единоверцу, чтобы сохранить мир в обществе. Сам Мухаммед приказывал людям лгать. Когда люди, которым он приказал пойти и убить кого-то, сказали ему: “Мы не сможем убить этого человека, если не солжем ему”, – он сказал: хорошо, прекрасно, лгите».
«<…>Тогда Пророк, как передал мне Абдаллах ибн аль-Мугис ибн Абу Бурда, сказал: “Кто расправится с ибн аль-Ашрафом для меня?” Ему ответил Мухаммад ибн Маслама из рода Бану Абд аль-Ашхаль: “Я расправлюсь с ним для тебя, о Посланник Аллаха. Я убью его”. Пророк сказал: “Сделай это, если сумеешь!” Мухаммад ибн Маслама вернулся и три дня почти не ел и не пил, кроме самого необходимого. Об этом рассказали Пророку, который позвал его и спросил: “Почему ты перестал есть и пить?” Ответил: “О Посланник Аллаха! Я тебе дал слово, но не знаю, смогу ли я выполнить его”. Пророк сказал: “Но ты сделай только то, что сможешь”. Ибн Маслама сказал: “О Посланник Аллаха! Но мы должны притвориться”. Пророк произнес: “Говорите, что сочтете нужным. Вам это разрешено”». («Сира»)
Серж Трифкович: «Представители ислама в западном мире знают правила игры. Они знают, как представить свое дело так, чтобы оно считалось не только приемлемым с точки зрения господствующих взглядов, но также разумным и справедливым. Они будут апеллировать к демократическим институтам и правам человека, полностью осознавая, что, получи они сами такую возможность, то ликвидируют эти институты и откажут в правах другим».
Валид Шебат о личном опыте использования «аль-такийи»: «Когда я работал переводчиком в Колледже Люка в Чикаго, мы устраивали мероприятия по сбору средств для джихадистских движений, в частности, Организации освобождения Палестины. Мы раздавали листовки и развешивали в колледже объявления на арабском и английском. И на арабском они прямо гласили: приводите друзей, мы планируем собрать средства для поддержки наших братьев-джихадистов в Ливане, которые сражаются на юге страны с Израилем. А на английском все было обычно: мы проводим вечер ближневосточной культуры, добро пожаловать, будут ягнятина и пахлава.
Так что Запад действительно не осознает размеры “социального обмана”, который касается любого аспекта общественной жизни, и используется даже умеренными мусульманами. Когда мы собираемся с единоверцами, то ведем одни разговоры, однако, стоит появиться западному человеку, наши разговоры меняются, подстраиваясь под западное мышление.
Когда во время войны в Персидском заливе я работал на американскую компанию, все толпились у телевизора, если слышали в новостях, что был нанесен ракетный удар по Эр-Рияду или типа того, и все были растеряны и расстроены, если ракеты достигали американских позиций. И, будучи среди моих американских коллег, я говорил: “Ох, как жаль, что мы понесли потери!”. Разочарованный из-за необходимости скрывать свои истинные чувства, я по пути домой, на шоссе, опускал стекло своей машины и во все горло орал: “Аллаху акбар! Аллаху акбар!” Этот клич вы издаете, когда враг убит, а вы победили. Так что если это был победоносный день для иракцев, нанесших ракетный удар, тогда мой крик “Аллаху акбар!” раздавался на автостраде, где никто не смог бы услышать меня.
Когда я возвращался домой, в свою квартиру в жилом комплексе, который весь занимали арабы с Ближнего Востока, мы собирались у меня, смотрели репортажи о войне в Заливе по спутниковому телевидению, и воздавали хвалу Аллаху каждый раз, когда слышали о гибели американцев. Но в американской среде мы надевали совсем другую маску. В той среде вы играли по иному сценарию, вели себя так, будто вы на их стороне. Так что все это – лишь видимость, а правда часто скрыта от Запада».
Бат Йеор: «Эдвард Саид, написавший "Ориентализм", внес главный вклад в создание нового представления об исламе как о религии мира и терпимости. Эти представления сейчас утвердились во всех западных университетах и академических кругах. На этом основании полностью исчезла история зимми и джихада».
Роберт Спенсер: «Эдвард Саид в своей книге "Ориентализм" написал, что критика исламского мира со стороны части жителей Запада была расистской и империалистской. Это мнение распространяется, чтобы заработать политические очки, чтобы приучить Запад к мысли, что мусульмане пришли в Европу и США надолго, и нельзя сомневаться в них с точки зрения их лояльности к светской структуре западного общества. Никаких сомнений быть не должно, несмотря на исторический и политический образ ислама, потому что ислам – мирная религия.
Эта сказка настолько укоренилась в американском и европейском общественном дискурсе, что любой, кто попытается подвергнуть это сомнению, будет немедленно заклеймен как расист, сеятель ненависти и фанатик. Кроме того, это очень эффективный инструмент для управления в стране, где расизм – наиболее ужасный из всех грехов, так что можно заставить прекратить любые дебаты о продолжающейся приверженности мусульманских иммигрантов законам шариата, и о намерениях этих мусульман относительно светского строя, в котором они сейчас проживают».
БОЛЬШЕ, ЧЕМ РЕЛИГИЯ
Представитель администрации Буша: «Это не столкновение между исламом или арабами, речь идет о свободе, а не о культуре. Речь о работе с исламскими правительствами, которые хотят стать частью современного мира. О работе с правительствами, у которых мирная репутация, о работе против насилия и террора, против людей, которые стремятся разрушить мир и свободу других людей. Так вот, что касается нас, то мы верим, что истинный ислам – это мирная религия, и мы намерены сотрудничать с данными правительствами, исходя из этого».
Абдулла аль-Араби: «Необходимо знать, что ислам – это больше, чем просто религия. Представление, что ислам является духовной религией, подобно христианству, в корне неверно».
Серж Трифкович: «Было бы неправильно описывать ислам как главным образом религию. С самого своего создания, при жизни Мухаммеда, ислам также был геополитическим проектом, системой государственного управления и политической идеологией».
Роберт Спенсер: «Ислам с самого начала был и религией, и системой управления. Например, исламский календарь начинается не с года рождения Мухаммеда или года ниспослания ему первого откровения, как мог бы ожидать житель Запада. Первый год отсчитывается со времени, когда Мухаммед стал командующим армией и главой государства в Медине. Это – начало исламского календаря, потому что в мусульманском понимании ислам – политическая и социальная система, а не только личная вера».
Серж Трифкович: «В исламе разделение между светской и религиозной властью не просто невозможно – это ересь. Только при полном слиянии всех аспектов человеческой деятельности и всех аспектов политических и правовых функций государства получается халифат, должным образом организованное государство, угодное Аллаху».
Валид Шебат: «Когда жители Запада размышляют о религии, будь то ислам, христианство, иудаизм, индуизм или буддизм, они думают, что это – личное дело каждого. Буддист пойдет в храм и мирно помолится, еврей идет в синагогу и совершает свою “мицву”, мусульманин отправляется в мечеть и платит “закят”, христианин идет в церковь на воскресную службу. На Западе думают, что это – личный вопрос, что религия – личное дело каждого. Поэтому, когда они смотрят на ислам, они сравнивают его с тем, что понимают под “религией”, и это – первая ошибка.
Ислам не является религией для личного использования или спасения: ислам – это законы шариата, ислам – это форма правления миром, и лишь потом идет личное применение. Это касается не только того, как вы молитесь, или что вы молитесь, обратясь в сторону Мекки, – это касается и того, что вы должны одеваться на арабский манер, говорить на арабском языке, и вы не отправитесь в рай, если молитесь не на арабском, и вы не можете читать Коран на английском и ожидать, что попадете на небеса за совершение благих дел. Это становится империалистической системой, где все теперь должны говорить по-арабски, думать по-арабски и исповедовать религию на арабском языке. Это – форма закона, касающегося не только того, что вы едите, но и как вы женитесь, как взаимодействуете со своим правительством и вооруженными силами, с молодежью, с женщинами – каждый аспект вашей жизни становится исламом. Ислам затрагивает все».
«Передают со слов Абдуллаха бин Умара, что (однажды) к посланнику Аллаха пришли иудеи, которые сказали ему, что мужчина и женщина из их числа совершили прелюбодеяние. <…> После чего по велению посланника Аллаха, (виновные) были забиты камнями». («Сахих аль-Бухари», Книга о похвальных качествах, Глава 1097:(1446 (3635)).
«Сообщается, что Аиша, да будет доволен ею Аллах, сказала: “Мой брачный договор с пророком был заключен, когда мне исполнилось шесть лет. <…> (Моя мать) передала меня ему, а было мне тогда девять лет”». («Сахих аль-Бухари», Книга о достоинствах ансаров, Глава 1124:(1515 (3894)).
Роберт Спенсер: «Исламский шариат, исламское государство никоим образом не совместимы с западным пониманием прав человека и свободы совести. Традиционный ислам запрещает переходить из ислама в другую религию и запрещает кому бы то ни было перестать исповедовать ислам. Нет никакого выхода. Ислам запрещает мусульманам и немусульманам жить в обществе на равных. Из-за этого возникла система зимми, граждан-немусульман второго сорта, которая запрещает им править мусульманами и, таким образом, занимать определенные должности. Исторически принято, что храмы иудеев и христиан не должны строиться или восстанавливаться, и в результате постоянно разрушаются».
«О те, которые уверовали! Не считайте иудеев и христиан своими помощниками и друзьями, поскольку они помогают друг другу. Если же кто-либо из вас считает их своими помощниками и друзьями, то он сам является одним из них. Воистину, Аллах не ведет прямым путем несправедливых людей». (Коран, 5:51)
Серж Трифкович: «Живущий в исламском обществе немусульманин не может призвать к соблюдению его гражданских прав и прав человека, которые независимы или отделены от понятий шариата. Он, как ожидается, должен охотно подчиниться шариату, и если он примет свой статус зимми, то будет защищенным человеком. Защищенный человек – тот, кто фактически согласен подчиниться мусульманским повелителям».
Валид Шебат: «Мухаммед очень ясно сказал, что подтверждается в хадисах: “Мне приказали бороться, пока все не будут говорить “нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его”. Так ислам распространился в Северной Африке, по всему Ближнему Востоку и вплоть до Индонезии. Сирия не была мусульманской страной, Ливан не был мусульманским. Даже в Саудовской Аравии жили множество разных племен. Именно мечом ислам распространялся по всему Ближнему Востоку. Именно поэтому вы не увидите синагог и церквей в Саудовской Аравии. Христианства там практически нет. Даже в Вифлееме мусульмане превосходят по численности христиан и евреев. В Ливане осталось лишь 20% христианского населения, ливанские христиане бегут толпами, «Хезболла» там очень деятельна. Ливан был когда-то христианской страной, теперь он превращается в мусульманскую страну, а значит, ислам активен, как со времени своего создания».
Роберт Спенсер: «Мусульмане, которые приезжает в Соединенные Штаты или в Европу с представлением о том, что шариат – закон Аллаха, видят нашу свободу религии, видят то, что у власти находятся немусульмане, создающие законы, которые принимаются не на основе закона Аллаха, а на основе консенсуса и свободных выборов. И они рассматривают все это как проявление “джахилии”, или неверия – доисламского периода первобытной грубости и невежества, который был в истории любого народа, прежде чем он обратился в мусульманство. Пакистан, Иран и другие подобные страны относятся к своей доисламской истории как к “джахилии”. Они также считают, что США и Европа сегодня пребывают во временах джахилии.
И многие мусульмане, приезжающие в Соединенные Штаты и Западную Европу, будут работать с целью внедрения исламских механизмов управления, ради создания исламских государств, основанных на идее, что светское государство, базирующееся на выборной системе, нелегитимно. Вы не должны проводить голосования по поводу законов Аллаха – вы должны просто подчиняться тому, что говорит Бог».
ДОМ ВОЙНЫ
Роберт Спенсер: «Самая важная вещь, которую сегодня Запад должен знать об исламе – то, что он носит политический характер, и это не просто религиозная вера. Это религия и система убеждений, разрешающие вести войну против неверных с целью создания социальной модели, абсолютно несовместимой с западным обществом. Это должны знать американцы, это должны знать европейцы, потому что мусульмане приезжают в западные страны, сохраняя свои убеждения и намереваясь действовать в соответствии с ними. Это движущая сила современного терроризма и цель миллионов мусульман на Западе и по всему миру. Мы должны знать все это, чтобы мы могли защищать себя. Но, к сожалению, из-за политкорректности, и из-за нежелания СМИ и государства смело посмотреть в лицо первоисточнику исламского терроризма, эти вещи остаются в значительной степени неизвестными».
Валид Шебат: «Исламский фундаментализм является “спящей ячейкой”, секретным агентом, внедренным в Европу и США. Хороший пример этому – Саладин, великий герой ислама, победитель крестоносцев. Существовало мирное соглашение, которое, как предполагалось, будет заключено между Саладином и крестоносцами, и дальше все происходит следующим образом: арабский посредник приехал к Саладину и сказал, что в Коране говорится, что если враг хочет мира – заключи с ним мир. И Саладин дал этому парню гениальный ответ: “Вы араб, а я – курд. Вы должны знать Коран лучше, чем я... Не забывайте, что Коран также говорит: “Почему мы должны признавать мир, если мы превосходим в силе?”. Оба этих аята есть в Коране.
Вы признаете мир, когда вы – более слабая сторона. Вот почему вы можете услышать термин “худна”. Худна – это договор о мире, о прекращении огня. В Ираке Муктада ас-Садр попросил о худне, потому что знал, что не сумеет победить американцев. Вы добиваетесь худны в тех конфликтах, где противник сильнее вас. Но как только вы наберетесь сил, вы откажетесь признавать мир. Именно поэтому исламский фундаментализм имеет на Западе фасад мирной религии – он ждет, когда в западных странах станет больше иммигрантов, когда увеличится их численность, увеличится политическая сила. Как только они получат это, история повторится. Вы увидите реальное лицо исламского фундаментализма в своей стране».
Роберт Спенсер: «К сожалению, невозможно вести переговоры с джихадистами. С ними нельзя достичь согласия. Мусульманские законы на этот счет очень ясны, и это еще один пример того, что мы должны отнестись к Исламу серьезно! Исламский закон не допускает договоров. Он не разрешает урегулировать конфликты путем переговоров между мусульманскими и немусульманскими государствами. Все, что он разрешает – это худну, то есть перемирие, на период до десяти лет, чтобы позволить мусульманской стороне набраться сил. Но это вовсе не мир, как мы понимаем это слово. Это не отсутствие состояния войны. Это лишь временное перемирие в войне, которая, как считают джихадисты, шла четырнадцать столетий, и которую они готовы продолжать еще столько же.
«Когда вы встречаетесь с неверующими на поле боя, то рубите головы. Когда же вы ослабите их, то крепите оковы. А потом или милуйте, или же берите выкуп до тех пор, пока война не сложит свое бремя. Вот так! Если бы Аллах пожелал, то отомстил бы им сам, но Он пожелал испытать одних из вас посредством других. Он никогда не сделает тщетными деяния тех, кто был убит на пути Аллаха». (Коран, 47: 4)
Серж Трифкович: «В исламском мировоззрении мир разделен на Дом Ислама, где установлен исламский закон, господствуют принципы Аллаха, и Дом Войны, которым является остальная, “неверная” часть мира. Эта дихотомия напоминает о других тоталитарных идеологиях, и наиболее явно – о коммунизме. И коммунизм, и ислам добиваются конца истории в этом мире. Конец истории настанет тогда, когда весь мир будет мусульманским, или когда пролетарская революция приведет к власти рабочий класс во всем мире, и это будет концом государства, концом денег и классового притеснения. В обоих случаях возможен период перемирия, возможно мирное сосуществование, но это – лишь тактическая уловка, а вовсе не постоянное решение».
«Посланник Аллаха сказал: “Мне было велено сражаться с (этими) людьми до тех пор, пока они не засвидетельствуют, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад – посланник Аллаха, и не станут совершать молитвы и выплачивать закят.<…>”».
(«Сахих аль-Бухари», Книга веры, Глава 15:24 (25))
Роберт Спенсер: «Просто нелепо рассуждать в ключе “если бы мы только изменили нашу политику по отношению к Израилю, если бы мы только изменили нашу политику относительно Ирака или еще кого-то, если бы мы не сместили режим Мосаддыка в Иране в 1953 году…” Такие рассуждения основаны на фундаментальном непонимании мотивов и целей джихадистов. Этот конфликт возник не после создания государства Израиль, и не после того, как американская армия вошла в Ирак. Глобальный джихад продолжался без каких-либо серьезных перерывов с VII столетия. И его сила и активность снижались лишь в периоды, когда исламский мир был слишком слаб, чтобы вести джихад».
Бат Йеор: «Вот вопрос, который мы должны задать себе уже сейчас: хотим ли мы сохранить наши иудео-христианские ценности и нашу собственную цивилизацию, или же мы хотим стать зимми и получить систему зимми по всей Европе? Этот процесс не является неизбежным для Америки, но это приведет к изоляции США. В геополитике они должны будут дело с исламизированной Европой, Европой зимми. И это проблемы, которые должны быть учтены европейцами и американцами при выборе их идентичности и будущего – свобода или зимми».
Серж Трифкович: «Чтобы защититься от нападения глобального джихада, который придет менее чем через столетие, Запад должен ответить на вопрос: какое конкретно географическое и культурное пространство он будет защищать, и во имя чего? Невозможно будет защищать Запад во имя идеологии мультикультурализма. Мультикультурализм и постмодернистский либерализм не стоят того, чтобы за них умирать. Это не может вдохновить людей делать то, что совершили их предки в битве при Пуатье во время первой волны джихада, или у стен Вены в 1683 году во время второй волны. На стороне глобального джихада – простая обязанность миллионов людей не только распространять свою веру, но делать это за счет неверных: сначала посредством иммиграции, а позже, при необходимости, другими средствами».
Валид Шебат: «Западу необходимо понять, что у ислама есть потенциал занять место тех угроз, что принесли с собой национал-социализм и коммунизм. Как и в последних, в исламе цель оправдывает средства, нет никакого уважения к национальным границам, и суть всей идеологии – распространить свой образ мыслей и свой образ жизни по всему свету. Это то, чему учат на Ближнем Востоке, что исходит от правоведов Саудовской Аравии и всего исламского мира. Ислам будет продолжать завоевывать и порабощать до тех пор, пока каждый челок на земле не скажет, что “нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его”».
Серж Трифкович: «Необходимо открыто взглянуть на специфику ислама. В отличие от других религий – и я говорю это с полным пониманием, что обижу кое-кого на Западе – так вот, в отличие от индусов, конфуцианцев, врагов черной части Африки, мусульмане имеют врожденную склонность к экспансии и обращению всего мира не только в свою веру, но в свое мировоззрение, свою правовую и моральную системы. Они не заявят об этом открыто, пока находятся в меньшинстве в тех странах, куда иммигрировали, но мы видели подобное на протяжении всей истории: как только они достигнут количества, необходимого для навязывании их воли, они без сомнения это сделают.
Чудеса случаются. Я не знаю, будет ли это еще одна смертоносная террористическая атака, которая подействует, как катализатор, или же это будет геополитическая конфронтация на Ближнем Востоке, когда Израиль окажется в серьезной опасности, – но я действительно искренне надеюсь, что некий толчок вернет в умы и сердца европейцев понимание необходимости встать и объединиться. Пока не стало слишком поздно…»
Продюсеры и режиссеры – Грегори М. Дэвис, Брайан Дэйли. Производство и дистрибуция – компания «Quixotic Media, LLC», США, 2006.
1.6 ЕВРОПЕЙСКИХ РАБЫ, АРАБСКИЕ ХОЗЯЕВА
Эндрю Г. Бостом76
Акция протеста 5 апреля 2005 года в Вашингтоне, округ Колумбия, выдвинула на первый план тяжелое положение (продолжающееся в течение многих столетий) черных мавританцев, порабощенных арабскими хозяевами. Более того, два последних десятилетия ХХ века свидетельствуют об откровенном джихадистском геноциде, который включает массовое порабощение арабо-мусульманским правительством Хартума темнокожих христиан и анимистов в южном Судане, и то же самое правительство продолжало резню и порабощение анимо-мусульманских негров в Дарфуре. Эти трагические современные явления отражают жестокое наследие джихадистского рабства.
ДЖИХАДИСТСКОЕ РАБСТВО
Неразрывная связь между джихадом – постоянным, уникальным исламским институтом – и порабощением дает очень логичное объяснение беспрецедентному по масштабу и продолжительности рабству в мусульманских владениях. Это относится и к «специализированным» формам рабства, включая (приобретение и) найм евнухов, рабскую военную службу (особенно подростков), другие формы детского рабства и гаремное рабство. Джихадистское рабство в его бесчисленных проявлениях стало мощным инструментом и для экспансивной исламизации, и для обслуживания мусульманских обществ.
ПРАВОВОЕ ОБОСНОВАНИЕ И РОЛЬ В ИСЛАМИЗАЦИИ
Патриция Кроне, датский ученый-ориенталист, в своем недавнем анализе происхождения и развития исламской политической мысли показывает важную связь между массовым захватом и порабощением немусульман во время джихадистких кампаний и заметной ролью насилия в главных методах исламизации. После успешного джихада будет следующее, как она отмечает:
«Пленники мужского пола могут быть убиты или порабощены, независимо от их религиозной принадлежности. (Люди Писания не защищались мусульманским правом, пока не принимали статус зимми). Пленникам также может быть предоставлен выбор между исламом и смертью, или они могли объявить, что признают веру по своей воле, тем самым избегая казни: правоведы постановили, что желание принять ислам должно быть признано, даже если пленники делают это только из страха за свою жизнь. Женщины и дети, захваченные в ходе кампаний, обычно порабощались, и, опять же, независимо от их веры... Важность пленников не должна недооцениваться. Мусульманские воины обычно брали их в плен большими количествами. Кроме тех, кто перешел в ислам, чтобы избежать казни, некоторые были выкуплены, а остальные порабощены, как правило, для домашнего использования. Распределенные по мусульманским домохозяйствам, рабы почти всегда переходили в ислам, поощряемые или принуждаемые их владельцами, и постепенно привыкали смотреть на вещи по-мусульмански, даже если пытались сопротивляться этому. Хотя ни зимми, ни рабы не стояли перед выбором между исламом и смертью, абсурдно отрицать, что принуждение играло главную роль в их переходе в ислам»77.
Для идолопоклонников-индусов, порабощенных в огромных количествах во время волн джихада, которые опустошали полуостров Индостан на протяжении более полутора тысячелетия (начиная с VIII столетия), руководящие принципы мусульманского закона были недвусмысленно принудительными. Джихадистское рабство также существенно способствовало росту мусульманского населения в Индии. Индийский историк Кишори Саран Лаль К.С.Лал объясняет оба пункта: «Индусы, которые, естественно, сопротивлялись мусульманской оккупации, считались мятежниками. Кроме того, они были идолопоклонниками (мушриками) и не могли получить статус кафиров (неверных), как люди Писания – христиане и евреи... Мусульманские священные писания и трактаты поддерживали джихад против идолопоклонников, для которых исламский закон предусматривал только один выбор: ислам и смерть... Родственники тех, кто пал на поле боя, превратились в рабов. Они перестали быть индусами – они становились мусульманами с течением времени, если не сразу после пленения. Захват рабов был самой процветающей и успешной “миссионерской” деятельностью мусульман в Индии. Каждый султан, как воин Аллаха, считал политической потребностью насаждать ислам и увеличивать мусульманское население на территории всей Индии ради исламизации страны и борьбы с местным сопротивлением»78.
Американский историк Спирос Врионис описывает, насколько важным условием исламизации Малой Азии в XI-XIV вв. было джихадистское рабство, практиковавшееся турками-сельджуками и ранними османами:
«Еще одним фактором, способствующим снижению числа христианских жителей, было рабство... С начала арабских набегов на земли Рума (Византии), человеческая добыча составляла очень важную часть трофеев. В современных источниках есть множество достоверных подтверждений, что эта ситуация не изменилась, когда турки начали джихад в Анатолии. Они порабощали мужчин, женщин и детей и в крупных городах, и в сельской местности, где население было беззащитно. В более ранние годы, до появления турецких поселений в Анатолии, пленники отсылались в Персию и другие места, но после образования анатолийских турецких княжеств часть рабов оставалась в Анатолии для обслуживания завоевателей»79.
Описывая принудительные, часто жестокие методы, использовавшихся для сбора девширме (налога детьми), и сокращение местного христианского населения из-за отнимания детей и массового бегства, греческий историк Василики Папулия заключает, что эта османская система, основной метод исламизации, де-факто являлась войной:
«...То, что греческие источники говорят о конфискациях, захвате и воровстве детей, указывает, что дети, потерянные из-за девширме, считались жертвами войны. Конечно, возникает вопрос, возможно ли, согласно мусульманскому праву, расценивать девширме как форму войны, хотя османские историки во время Золотого Века империи пытались интерпретировать эту меру как следствие завоевания силой. Действительно, греки и другие народы Балканского полуострова, как правило, не сдавались без сопротивления, и поэтому судьба завоеванных народов должна была быть определена согласно принципам Корана относительно Ахль аль-Китаб (людей Писания): то есть или уничтожение, или принудительный переход в ислам, или же получение статуса зимми с последующей выплатой налогов, особенно джизьи (подушного налога). Тот факт, что османы в случае добровольной сдачи предоставляли определенные привилегии, одной из которых было освобождение от этого тяжелого бремени (девширме), указывает на то, что эта мера считалась наказанием за сопротивление населения, и девширме был выражением сохранения состояния войны между завоевателем и завоеванным... Одного существования института девширме достаточно, чтобы постулировать состояние войны»80.
При шахе Аббасе I (1588-1626) теократия иранской шиитской династии Сефевидов увеличила количество набегов с целью захвата рабов на грузинские и армянские районы Кавказа. Большое число грузин, армян и черкесов было захвачено и обращено в шиитский ислам. Мужчины были принуждены нести рабскую службу по (в основном) военной или административной части, а женщины были отправлены в гаремы. Ситуация изменилось, видимо, в период между XVII и XVIII столетиями, когда рабов с Кавказа стало меньше, в то время как большое их количество стало прибывать из Африки, через Персидский залив.
Томас Рикс пишет о царствовании шаха Солтана Хусейна: «Королевский двор действительно расширился, если учитывать количество рабов и рабынь, включая белых и черных евнухов. По словам историка того времени, шах Солтан Хусейн имел обыкновение приходить на рынки Исфахана в первые дни иранского Нового года (21 марта) со всем своим двором в качестве зрителей. По оценке летописца, в состав королевской свиты входили пять тысяч черных и белых рабов и рабынь, а также сто черных евнухов»81.
Французский ученый-ориенталист Клемент Уарт в 1907 году писал, что рабы продолжали быть самой важной частью добычи, захваченной во время джихадистских кампаний и набегов: «Не так давно несколько экспедиций пересекли Амударью, то есть южную границу степей, и разорили восточные области Персии, чтобы обеспечить себя рабами; другие кампании докатились до самого сердца неизведанной Африки, сжигая поселения и уничтожая мирных анимистов, которые там жили»82.
Историк Джон Р. Уиллис следующим образом описывает основную причину порабощения исламом таких «варварских» африканских анимистов:
«Из-за противостояния ислама и неверных злоба и недоверие сквозили из каждого угла, и земли еще непорабощенных варваров стали любимым местом охоты для “людей разума и веры” – в разгар джихада параллели между рабом и неверным начали сливаться. Таким образом, будь то захват или продажа, неверному на мусульманской территории было суждено стать не гражданином, а рабом. И так как положение пленников вытекало из статуса их территорий, выбор между свободой и рабством основывался на единственном доказательстве: религия земли – это религия ее эмира (правителя): если он мусульманин, то данная земля была землей ислама (дар аль-ислам), а если он язычник, то земля была землей неверных (дар аль-куфр). К этому принципу добавлялось понятие родства, т.е. религией территории считалась религия большинства жителей: если большинство составляли мусульмане, это была земля ислама, если язычники – это была земля неверных, и ее жителей, согласно мусульманскому закону, можно было порабощать. И как рабство стало эквивалентом неверия, так свобода осталась знаковой чертой ислама. Рабы были вывезены из разоренных остатков языческих деревень, в которых остались женщины и дети, подчинившиеся исламу и ждавшие их освобождения... [Согласно мусульманскому правоведу] аль-Ваншириси, рабство – несчастье для тех, кто не исповедует никакого единобожия, кто не принадлежит религиозному закону. Кроме того, рабство – это унижение из-за порабощения, которое становится сильнее из-за неверия»83.
Уинстон Черчилль, проходивший службу в Судане в конце XIX века, в период джихадистского восстания махдистов, так описал в 1899 г. мусульманские набеги с целью захвата рабов:
«Все [арабские мусульманские племена в Судане], без исключения, были охотниками за людьми. На большие рабские рынки Джидды в течение сотен лет шел непрерывный поток негритянских пленников. Изобретение пороха и освоение арабами огнестрельного оружия способствовали торговле... Таким образом, ситуацию, складывавшуюся в Судане в течение нескольких столетий, можно резюмировать следующим образом: доминирующее племя арабов все больше и больше распространяло свою кровь, религию, обычаи и язык среди местного черного населения, в то же самое время разоряя и порабощая его… Воинственные арабские племена дрались между собой в непрерывной вражде и розни. Негры дрожали в страхе перед пленом, или локально восставали против своих угнетателей»84.
Все эти элементы джихадистского рабства – его правовое обоснование, рабский труд как метод насильственной исламизации (для немусульман в целом и анимистов из Черной Африки в частности), его связь с девширме – насильственным рекрутированием юношей для рабской военной службы – все это очевидно и в современном джихаде, который ведется нынешним мусульманским суданским режимом против христиан и анимистов в Южном Судане85.
МАСШТАБ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ
Масштаб и размах исламского рабства в Африке сопоставимы с трансатлантической работорговлей Запада с Америкой. Как замечает Уиллис (несколько искажая), исламская торговля рабами опережает более известную работорговлю с Америкой по продолжительности. Размеры трансатлантической работорговли (с XVI в. до конца XIX в.) оцениваются в 10 млн. 500 тыс. человек (или чуть больше), что, по современной оценке, соответствует (если не превышает на 50 %) объему исламской работорговли из Африки. Профессор Ральф Остин подсчитал, что размер исламской работорговли по обе стороны Сахары, через Красное море и Индийский океан с 650 до 1905 гг. н.э. составил около 17 000 000 человек.
Кроме того, бедственное положение захваченных рабов-анимистов, угнанных из саванны и лесов Западной и Центральной Африки для транзита через Сахару, было сопоставимо со страданиями, испытанными жертвами трансатлантической работорговли: «В XIX веке достигали портов османского Триполи тремя основными маршрутами через Сахару, каждый из которых был настолько суровым, что опыт прошедших по ним рабов был сравним с ужасами так называемого “срединного маршрута” (middle passage) через Атлантику»86.
Это разъяснительное сравнение, важное само по себе, игнорирует другие огромные территории джихадистского рабства: по всей Европе (Средиземноморье, Западная, Центральная и Восточная Европа) рабов захватывали арабы, а позже османские турки и татары; Московская Русь подвергалась татарским набегам; в Малой Азии господствовали сельджуки и османы; Персия, Армения и Грузия подвергались систематическим джихадистским нападениям со стороны, в частности, шиитской династии Сефевидов; полуостров Индостан был целью мусульманских набегов и джихадистских кампаний арабов в VII-VIII вв., а позднее опустошался газневидами, Делийским султанатом, династиями Тимуридов и Моголов.
В качестве иллюстрации масштабов джихадистского рабства за пределами Африканского континента можно привести три кратких примера: сельджуков в Малой Азии (XI-XII вв.), османов на Балканах (XV в.) и татар в южной Польше и в Московской Руси (с середины XV в. по XVII в.).
В XI-XII столетиях турки-сельджуки в Малой Азии захватывали в рабство огромное количество христиан. После захвата и разграбления Эдессы, 16 000 человек были порабощены87. Михаил Сириец сообщал, что когда турки Нур ад-Дина были введены в Киликию армянским князем Млехом, они поработили 16 000 христиан, которых затем продали в Алеппо88.
Основные серии набегов проходили в греческих областях Западной Малой Азии, где были порабощены тысячи греков (Врионис полагает, что число в 100 000 человек, фигурирующее в современных работах, преувеличено), и, согласно, Михаилу Сирийцу, они были проданы на рабовладельческих рынках в самые отдаленные уголки, вплоть до Персии. Во время набега турок в 1185 г. и в несколько последующих лет, 26 000 жителей из Каппадокии, Армении и Месопотамии были захвачены и отправлены на рабские рынки. Врионис заключает: «...Эти несколько источников, кажется, указывают на то, что работорговля процветала. Фактически, Малая Азия продолжала быть основным источником рабов для исламского мира в течение всего XIV столетия».
Османские султаны, в соответствии с предписаниями шариата, активно поощряли джихадистское рабство на Балканах, особенно в XV столетии, во времена господства Мехмеда I (1402-1421), Мурада II (1421-1451) и Мехмеда II (1451-1481).
Мария Матильда Александреску-Дерска подводит итог значительному масштабу этого порабощения, и предполагает важность оказанного им демографического эффекта:
«Турецкие, византийские и католические летописцы тех времен единогласно признают, что во время кампаний, проводимых ради объединения православной и католической частей Румынии и славянских Балкан под знаменем ислама, как и во время мусульманских набегов на христианские земли, османы угнали в рабство множество местных жителей. Османский летописец Ашик-Паша-заде рассказывает, что во время экспедиции Али-паши Эвреносоглы в Венгрию (1437 г.), а также по возвращении Мурада II из похода против Белграда (1438 г.), число пленников превышало число воинов. Византийский летописец Дука утверждает, что жители сербского Смедерово, оккупированного османами, были уведены в неволю. То же самое произошло, когда турки из бейлика Ментеше высадились на островах Родосе и Косе, а также во время похода османского флота на Энос и Лесбос. Дука даже приводит цифры: 70 000 жителей было угнано в рабство во время кампании Мехмеда II в Морее (1460 г.). Итальянский францисканец Бартоломе де Яно говорит, что в течение двух походов акынджи (османской конницы) в 1438 г. было захвачено около 60-70 тысяч рабов в Трансильвании, и приблизительно 300-600 тысяч венгерских пленников. Если эти цифры кажутся преувеличенными, то другие представляются более точными: сорок жителей были захвачены ментешскими турками во время набега на Родос, 7 000 жителей, согласно Иоанну Анагносту, угнаны в рабство после осады Салоников (1430 г.), и 10 000 жителей захвачены во время осады Митилены (1462 г.), согласно митрополиту острова Лесбос, Леонарду Хиосскому. Учитывая нынешнее состояние документов, доступных нам, мы не можем вычислить количество рабов, захваченных в Румынии. Согласно Бартоломе де Яно, цифра может составлять около 400 000 рабов, захваченных за период с 1437 до 1443 гг. Даже учитывая определенную степень преувеличения, мы должны признать, что рабы играли очень важную демографическую роль во время османской экспансии XV столетия»89.
Историк Алан Фишер проанализировал набеги с целью захвата рабов, совершавшиеся крымскими татарами против христианского населения южной Польши и Московской Руси с середины XV и до конца XVII столетий (1463-1794). Даже с опорой на неполные, по общему мнению, источники («... без сомнения, было еще много набегов, информацию о которых автор не обнаружил»), его предварительные подсчеты показывают, что, по меньшей мере, 3 миллиона человек – мужчины, женщины и дети – были захвачены и порабощены во время так называемого «сбора степного урожая».
Фишер описывает бедственное положение тех порабощенных:
«Первым испытанием [для пленников] был долгий путь в Крым. Часто закованные в цепи, они шли пешком, и многие умирали по дороге. Поскольку по множеству причин татары опасались нападений или, как происходило в XVII веке, попыток казачьих групп освободить пленников, продвижение было спешным. Больных или раненых пленников, как правило, убивали, дабы не замедлять ход. Хеберштейн писал: “...Старых и немощных людей, за которых нельзя было выручить много денег, отдавали татарским молодым воинам, и те либо побивали их камнями, либо бросали в море, либо убивали любым другим способом по своему выбору”. Османский путешественник середины XVI века, бывший свидетелем одного такого перегона пленников из Галиции, дивился, что вообще кто-либо из них добирался живым до места назначения – рабовладельческих рынков в Кефе (Феодосии). Он жаловался, что обращение с ними было настолько ужасным, что уровень смертности делал их цену непомерно высокой для потенциальных покупателей, таких как он сам. Польская пословица гласит: “О, насколько же лучше лежать в гробу, чем быть пленником на пути в Татарию”»90.
Продолжительность исламского рабства столь же впечатляюща, как уникальность его размаха. Оно открыто существовало и в Османской Турции, и в шиитском Иране при династии Каджаров в течение первого десятилетия ХХ столетия. Как отмечает историк Эхуд Толедано, административное («куль») и гаремное рабство в Османской Турции «сохранялось в ядре османской элиты до заката империи и падения династии Османов во втором десятилетии ХХ века»91.
А Рикс пишет, что, несмотря на активное давление модернизации и реформ, кульминацией которых стало иранское Конституционное движение 1905-1911 гг., фактически ликвидировавшее военное и сельскохозяйственное рабство, «…домашние рабы как в городах, так и в сельской местности южного Ирана, однако, не исчезли столь быстро. Некоторые иранцы сегодня свидетельствуют, что по-прежнему существуют африканские и индийские рабыни...»
На Аравийском полуострове рабство не было официально отменено до 1962 г. в Саудовской Аравии и до 1970 г. в Йемене и Омане. Мюррей Гордон в 1989 г. писал, что, хотя Мавритания официально и отменила рабство 15 июля 1980 года, «…как признает само правительство, эта практика до сих пор жива и здорова. По некоторым оценкам, в этой североафриканской стране 200 000 мужчин, женщин, и детей выступают объектами купли-продажи, как крупный рогатый скот, и трудятся в качестве прислуги, пастухов и батраков»92.
Наконец, как уже говорилось ранее, джихадистское рабство было возобновление с 1983 г. в Судане.
КРАТКИЙ ОБЗОР ИСТОРИИ РАБОВ-ЕВНУХОВ – «ОМЕРЗИТЕЛЬНАЯ ТОРГОВЛЯ»
Рабы-евнухи пользовались большим спросом в исламском обществе. Мужчин обычно кастрировали в возрасте 4-12 лет (преимущественно, в 8-12 лет, в связи с высоким риском смерти)93. В основном, они служили смотрителями в гаремах правителей и членов элиты Османской империи, а также ее тогдашних мусульманских соседей (например, Ирана, во время правления династии Сефевидов) и в существовавших ранее мусульманских владениях. Масштаб и продолжительность данной формы рабства – длившегося у мусульман с IX века до начала ХХ века – свойственны исламской версии реализации этой, по меткому выражению, «омерзительной торговли». Например, Толедано документально подтверждает, что даже в 1903 году в гареме османского императора было от 400 до 500 рабынь, которых охраняли 194 евнуха-африканца.
Однако не менее важной и уникальной особенностью этой формы рабства у мусульман было поступление евнухов из иностранных «районов добычи рабов», то есть немусульманских пограничных областей, которые подвергались набегам. Как замечает израильский историк Давид Аялон, «...подавляющее большинство евнухов, как и подавляющее большинство всех других исламских рабов, были захвачены за пределами мусульманских земель»94. Разительный контраст с Китаем, где все евнухи, практически без исключений, были китайцами.
Ян Хогендорн определил три основных региона добычи рабов, в зависимости от важности с течением времени, в период с VIII века до конца XIX века: «Это были лесные районы Центральной и Восточной Европы, которые мусульмане называли “Билад ас-Сакалиба” (“страна рабов”) – на арабском слово “саклаб”, “раб”, созвучно этнониму “славяне”; степи Центральной Азии, называвшиеся “Билад ас-Атрак” (“страна тюрков” или Туркестан); и, в конечном итоге, наиболее важные – саванна и окраины лесных районов южнее Сахары, которые называли “страной черных”, “Билад ас-Судан”».
Наконец, учитывая крайне низкий уровень доступных хирургических методов и отсутствие стерилизации, процедура кастрации, через которую проходили евнухи, была связана с чрезвычайно высоким уровнем послеоперационных осложнений и смертности. Хогендорн описывает жестокость операции и дает информацию о смертности рабов из Западной и Восточной Африки:
«Кастрация может быть частичной (когда удаляются только яички или только пенис) или полной (когда удаляется и то, и другое). В более поздний период торговли, то есть, после того, как Африка стала самым важным источником рабов для исламских стран Средиземноморья, кажется, большинство евнухов, продававшихся на рынках, подвергались полной кастрации.
Такая операция, хотя и считалась наиболее подходящей для рабов из-за их постоянной близости к женщинам из гарема, являлась наиболее опасной для жизни по двум причинам. Первой была обширная кровопотеря, которая могла привести к почти мгновенной смерти. Кровотечение нельзя было остановить традиционным прижиганием из-за близости уретры – ее закупорка в ходе прижигания привела бы впоследствии к смерти из-за невозможности мочеиспускания.
Вторая опасность заключалась в инфекции уретры, образовании гноя, закупоривавшего канал, что приводило к смерти в течение нескольких дней. <…> Часто упоминается о 90%-ной смертности при кастрации в западных и западно-центральных районах Африки южнее Сахары.
Неудивительно, что показатели смертности были еще более значительными в тропических районах, где опасность инфицирования ран была особенно высокой. Во всяком случае, тогдашняя цена на евнухов подтверждает сведения о 90%-ной смертности: турецкие купцы, как говорят, были готовы заплатить от 250 до 300 талеров Мари Терезии95 за каждого евнуха на рынке в Борно (северо-восток Нигерии), в то время как местная цена на молодых рабов не превышала, кажется, 20 талеров… Многие источники указывают на очень высокий уровень смертности от кастраций в Восточной Африке. По оценке Ришара Миллана, сделанной в 1908 г., смертность от этих операций в Судане и Эфиопии составляла 90%».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Современные проявления исламского рабства – например, те набеги, которые совершают арабо-мусульманские ополченцы в южном Судане и Дарфуре против темнокожих христиан, анимистов и анимо-мусульман; сохранение рабства в Мавритании (вновь темнокожие рабы, арабские хозяева) – отражает пагубное влияние джихадистского рабства как живучего мусульманского института. Даже в османском обществе – возможно, самом прогрессивном в исламской истории и получившем совсем недавно одобрение на конференции ООН как образец исламского экуменизма, – никогда не существовало пусть даже гораздо менее активного, чем у Уильяма Уилберфорса96, религиозно-обоснованного аболиционистского движения, которое возглавляли бы мусульманские улемы – авторитеты в области исламского богословия.
Действительно, только современные мусульманские вольнодумцы, анахронично называемые «отступниками», обладают мужеством и прямотой, чтобы недвусмысленно отвергнуть джихад, в том числе джихадистское рабство, основываясь на честном признании его разрушительной военной и социальной истории. Когда исламский мир заставляет этих вольнодумцев умолкнуть – с помощью тюремных заключений, пыток и казней – результат трагичен, но вряд ли является неожиданным. То, что такие разумные и храбрые голоса вообще игнорируются Западом, столь же трагично, и отражает вызывающее печаль невежество западных политических элит.
1.7 ГИНДУКУШ, КРУПНЕЙШИЙ ГЕНОЦИД В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Шринандан Вайяс97
Все энциклопедии и журнал «National Geographic» соглашаются, что регион Гиндукуш – это место геноцида индусов (подобный Дахау и Освенциму).
РЕЗЮМЕ
Все стандартные справочники соглашаются, что название «Гиндукуш», имя горной цепи в Восточном Афганистане, означает «резня индусов» или «убийца индусов». История также показывает, что до 1000 г. н.э. Гиндукуш был полноценной частью колыбели индуизма. Скорее всего, мусульманские завоеватели сознательно назвали эту горную цепь «резней индусов», чтобы это служило неким уроком будущим поколениям индийцев. Однако индийцы вообще, как и индусы в частности, абсолютно забыли об этом трагическом геноциде. Эта статья изучает также и причины этого невежества.
Информация взята, главным образом, из энциклопедии «Британника» и других справочников, журнала «National Geographic» и обычных учебников истории.
ВСТУПЛЕНИЕ
Гиндукуш является горной системой 1200 км длиной и 240 км шириной, идущей от северо-востока на юго-запад, и делится долинами рек Инд и Амударья. Она простирается от Памирского плато около Гилгита до Ирана. Основные горные массивы Гиндукуша находятся, в основном, в Афганистане и Пакистане. На нем более двух десятков пиков высотой более 7 тыс. м. Ниже снежных вершин горы Гиндукуша являются голыми, каменистыми и бедными растительностью. Исторически проход через Гиндукуш имел большое военное значение для доступа к северным равнинам Индии. Хайберский проход представляет собой стратегически важную дорогу, обеспечивающую сравнительно легкий путь к равнинам Пенджаба. Большинство иностранных захватчиков, от Александра Великого в 327 до н.э., Тамерлана в 1398 н.э., от Махмуда Газневи в 1001 н.э. и до Надир-шаха в 1739 н.э., нападали на Индостан через Хайберский проход и другие проходы в горах Гиндукуша.
Греческие летописцы Александра Великого называли Гиндукуш «Паропамисады» (от авестийского выражения «выше орлиного полета»), а индусы – «Paariyaatra Parvat».
РАННЯЯ ИСТОРИЯ РЕГИОНА ГИНДУКУШ (ДО 1000 Г. НАШЕЙ ЭРЫ)
История Гиндукуша и Пенджаба показывает, что границы двух крупных древних царств, Гандхары и Бактрии, простирались далеко за пределы Гиндукуша. Легенда гласит, что царство Гандхара было создано Такшей, сыном Бхараты Рамаяны из Айодхьи. Границы Гандхары тянулись от Такшашилы до Ташкента. Позднее эпос «Махабхарата» называет Гандхари принцессой этого царства, а ее брата Шакуни – принцем и, затем, правителем Гандхары.
Согласно историческим документам, император Чандрагупта Маурья приблизительно в 325 до н.э. возглавил Бактрию, а затем и Магадху. Каменные таблички императора Ашоки с надписями на греческом и арамейском языках до сих пор находят в афганских провинциях Кандагар (искаженное от «Гандхары»?) и Лагман. Одна из этих табличек была показана в телевизионном сериале «Наследие с Марком Вудсом», в эпизоде 3, названном «Индия: Духовная империя». После падения империи Маурьев Гандхарой управляли греки. Однако некоторые из этих греческих правителей перешли в буддизм – например, Менандр, известный индийским историкам как Милинда, – в то время как некоторые другие греки стали последователями вишнуитских сект (индуизма). В ходе недавних раскопок в Бактрии нашли золотой клад, где, среди прочего, была статуэтка греческой богини с индуистским знаком (бинди) на ее лбу, что свидетельствует о слиянии индусского и греческого искусств. Позднее Гандхара и Бактрия входили в состав Кушанского царства – при царе Канишке I это царство простиралось от Матхуры (Индия) до Аральского моря (современной территории Узбекистана, Таджикистана и Киргизии).
Канишка был буддистом, и под влиянием кушанов в Гандхаре процветал буддизм. Два гигантских песчаных Будды были вырезаны в утесах Бамиана (к западу от Кабула) во времена Кушанского царства. Более крупный Будда (столетия спустя уничтоженный мусульманскими захватчиками) был приблизительно 55 м высотой. К 450 году н.э. Кушанское царство пришло в упадок. Китайский путешественник Сюаньцзан был в этом регионе в VII веке н.э. и посетил много буддистских религиозных центров, включая Хадду, Газни, Кундуз, Бамиан, Шоторак и Баграм.
С V по IX веков н.э. Гандхарой управляли персидская династия Сасанидов и эфталиты. Во время их правления царство Гандхара вновь находилось под влиянием индуизма. Индусские цари династии Шахиев жили в Кабуле и Газни. Последний царь династии, Бхимапал, был убит в 1026 н.э. Героические усилия Шахиев защитить северо-западные ворота Индии от захватчиков описаны даже аль-Бируни, придворным летописцем Махмуда Газневи98.
В ходе раскопок были обнаружены главный индуистский храм Шахиев к северу от Кабула и часовня, в которых есть и буддийские, и индуистские изображения, что указывает на смешение двух религий.
Исламские вторжения на Афганистан начались в 642 н.э., но за следующие несколько столетий их эффект был незначительным и длился очень короткий промежуток времени после каждого набега. Города сдавались только для того, чтобы затем восстать, и, будучи впопыхах обращенными в ислам, возвращались к своим старым религиям, индуизму или буддизму, едва мусульманские армии уходили. Таким образом, до 1000 года н.э. Афганистан был полноценной частью колыбели индуизма.
ГИНДУКУШ И ГЕНОЦИД ИНДУСОВ
Сейчас Афганистан является мусульманской страной. Если рассуждать логически, это значит, что должно было произойти одно из следующих событий:
а) коренные жители Гиндукуша перешли в ислам;
б) они были убиты, и завоеватели стали жить на их земле;
в) они были изгнаны.
Энциклопедия «Британника», как уже говорилось выше, сообщает о сопротивлении и частых восстаниях против правления мусульманских завоевателей с VIII по XI столетия н.э. Само название «Гиндукуш» свидетельствует о судьбе коренных жителей Гандхары и Бактрии во время более позднего периода мусульманских завоеваний, потому что «Гиндукуш» на персидском языке значит «Резня индусов» (согласно книге Конрада Эльста «Айодхья и позднее»99.
Давайте посмотрим, что говорят о Гиндукуше другие авторитетные источники.
Персидско-английский словарь указывает, что слово «куш» происходит от глагола «куштар», что значит «устраивать резню, бойню». Оно, вероятно, также связано с глаголом «коштан» – «убивать». На урду слово «худ-куши» значит «самоубийство» («худ» – себя, «куши» – убивать). Американская энциклопедия поясняет название «Гиндукуш» следующим образом: «”Гиндукуш” буквально означает “Убийство индусов”, напоминая о днях, когда (индусские) рабы с полуострова Индостан умирали в суровых условиях афганских гор во время транспортировки ко дворам мусульманских среднеазиатских правителей»100.
Статья журнала «National Geographic» «К западу от Хайберского прохода» сообщает: «Поколения налетчиков гнали пленных индусов мимо этих пиков вечного снега. Такие жестокие путешествия дали горам название “Гиндукуш” – “Убийца индусов”»101.
Энциклопедии «World Book» говорит, что слово «куш» значит «смерть», а «Британника» сообщает: «Название Гиндукуш впервые появилось в 1333 нашей эры в записках Ибн Баттуты, средневекового берберского путешественника, который говорил, что это слово означает “убийца индусов” – название, данное афганскими горцами, которые являлись традиционными врагами индийских обитателей равнин (то есть индусов)»102.
Однако затем «Британника» делает негационистский трюк, добавляя: «Скорее всего, это искаженное “Гинду-кох”, что значит “Индусские горы”». Это маловероятно, так как слово «кох» в его правильной, неискаженной форме присутствует в названии западной части Гиндукуша, то есть хребта Кохи-Баба, в названии пакистанской области Кохистан и в названиях трех гиндукушских хребтов – Кохи-Лангер, Кохи-Бандака, Кохи-Монди. Таким образом, говорить, что искажение слова «кох» в слово «куш» только в случае Гинудукуша – это просто попытка приспособить результат анормального наблюдения к предлагаемой теории, но в науке теория считается ложной, если она не подтверждается наблюдениями, и никак не наоборот. Следовательно, последнее негационистское заявление «Британники» должно быть отвергнуто.
Важно, что это одно из немногих названий мест на земле, которое напоминает нам не об успехе победителей, а об истреблении побежденных, то есть геноциде индусов со стороны мусульман.
Ибн Баттута (известный путешественник и исследователь) приблизительно в 1334 году писал: «Еще одной причиной нашей остановки был страх перед снегом, поскольку у нас на пути – горы под названием Гиндукуш, что означает "убийца индусов", потому что угнанные в рабство мальчики и девочки, которых вели из Индии, умирают там в больших количествах из-за чрезвычайного холода и огромного количества снега».
В отличие от еврейского Холокоста, точное количество жертв геноцида индусов, о котором свидетельствует название Гинудкуш, неизвестно. Однако число, вероятно, составляет несколько миллионов. Можно вспомнить несколько исторических событий, чтобы подтвердить эту оценку. Энциклопедия «Британника» сообщает, что в декабре 1398 г. н.э. Тамерлан приказал казнить не менее 50 000 пленников перед сражением за Дели, а после битвы тех жителей Дели, которые не были убиты, угнали в рабство, в то время как другой источник говорит, что число пленников, убитых армией Тамерлана, равнялось приблизительно 100 000103.
Далее «Британника» упоминает, что падишах Акбар из династии Великих Моголов «приказал вырезать приблизительно 30 000 (захваченных) индусов-раджпутов 24 февраля 1568 г. н.э. после сражения за Читтор. Другой источник указывает, что эта резня 30 000 индусских крестьян в Читторе задокументирована самим Абу аль-Фазлом, визирем и придворным летописцем Акбара104. Этих двух «однодневных» геноцидов достаточно, чтобы показать ориентир для оценки масштабов геноцида индусов. Афганский историк Хондамир пишет, что в ходе одного из многочисленных нападений на город Герат в западном Афганистане погибло 1 500 000 жителей. Ученый К. С. Лал, проанализировав индийскую демографию в период между 1000-1525 гг., считает, что число индусов, погибших в результате этих кампаний, составляет около 80 миллионов человек.
Поскольку некоторые мусульманские завоеватели угоняли индийских обитателей равнин в рабство, встает вопрос: что же случилось с этими рабами? Удивительный ответ дает газета «New York Times» в майских и июньских номерах 1993 года. Цыгане – это кочевые народности Европы. Их преследовали почти в каждой стране. Нацисты убили 300 000 цыган в газовых камерах. Эти цыгане начали кочевать по Средней Азии и Европе примерно с XII века н.э., и до сих пор их родина была неизвестна. Кроме того, их язык имеет очень мало общего с другими европейскими языками. Недавние исследования показывают, что их язык похож на панджабский и, в меньшей степени, на санскрит. Таким образом, цыгане, вероятнее всего, происходят из Пенджаба. Это также подтверждается исследованиями ДНК. Период начала цыганских странствий также совпадает по времени с ранними исламскими завоеваниями – следовательно, предки цыган, скорее всего, были угнаны из Пенджаба в рабство через Гинудкуш.
Теория о том, что цыгане происходят из Индии, была предложена более двух веков назад. Лишь недавно были получены тета-лингвистические и другие доказательства. Даже цыганские лидеры ныне признают Индию страной своего происхождения.
Таким образом, очевидно, что горную цепь назвали Гиндукушем в качестве напоминания будущим поколениям индусов о резне и рабстве индусов во время мусульманских завоеваний.
УМЫШЛЕННОЕ НЕВЕЖЕСТВО ПО ТЕМЕ ГИНДУКУША
Если название Гиндукуш связано с таким ужасным геноцидом индусов, почему они не осведомлены об этом? И почему правительство Индии не рассказывает им об истории Гиндукуша? В индийских школьных программах по истории и географии Гиндукуш едва упоминается. Ужасы еврейского Холокоста преподаются не только в школах Израиля, но и в Европе и США, также как и в Германии, потому что и Германия и Израиль считают еврейский Холокост мрачной главой своей истории. Индийское правительство вместо того, чтобы подробнее рассказывать о «мрачной главе» своей индийской истории, занято обелением мусульманских зверств во время холокоста индусов.
В 1982 году индийский Национальный совет исследований в области образования и подготовки кадров выпустил директиву о переписывании школьных учебников. Среди прочего, в ней говорится: «Описание средневекового периода как времени конфликта между индусами и мусульманами запрещено». Таким образом, отрицание истории, или негационизм, стало официальной «образовательной» политикой Индии105.
Часто официальные правительственные историки отмахиваются от вопросов, подобных тем, что поднимает история Гиндукуша. Они утверждают, что версия британцев – продукт их политики «разделяй и властвуй», а, следовательно, необязательно верна. Однако нужно помнить, что самое раннее упоминание названия Гиндукуша и его буквальное значение «убийца индусов» встречается у Ибн Баттуты в 1333 г. н.э., а в то время никаких британцев на Индостане и в помине не было. Во-вторых, если название действительно было неправильным, тогда афганцы должны были бы протестовать против столь варварского топонима, и последних 660 с лишним лет должно было хватить для его изменения на более «культурный». Но со стороны афганцев не было ни малейшей попытки такого изменения. Напротив, когда исламский фундаменталистский режим ваххабитов пришел к власти в 1992 году, десятки тысяч индусов и сикхов были буквально высланы из Кабула, стали беженцами, и должны были заплатить огромный выкуп, чтобы въехать в Пакистан без визы.
За последние 46 лет индийское правительство также ни разу не требовало, чтобы афганцы поменяли такое оскорбительное и варварское название. Но в июле 1993 года руководство Индии попросило гастролирующий в стране Иерусалимский симфонический оркестр изменить свое наименование, потому что слово «Иерусалимский» является оскорбительным для мусульманских фундаменталистов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Очевидно, что индусы из древних государств Индостана, таких как Гандхара и Бактрия, были уничтожены или угнаны в рабство мусульманскими захватчиками, которые назвали регион Гиндукушем («резня индусов» или «убийца индусов»), чтобы преподать урок будущим поколениям индусов. К сожалению, последние не знают об этих трагических событиях. Индийское правительство не хочет, чтобы подлинная история индо-мусульманских средневековых конфликтов преподавалась в школах. Эта политика нагационизма – причина того, что индусы не знают о Гиндукуше и геноциде их предков.
КОММЕНТАРИИ
Хотя в этой статье название Гиндукуша объясняется как «резня индусов», очевидно, что в действительности это была резня и индусов, и буддистов, поскольку до мусульманских вторжений влияние буддизма в Гандхаре и Бактрии было значительным. Кроме того, как показывают огромные стати Будды в Бамиане, буддисты были идолопоклонниками – следовательно, с точки зрения мусульманских захватчиков, также заслуживали наказания. Вполне вероятно, буддизм считался неотъемлемой частью индуистского пантеона и, таким образом, не рассматривался отдельно.
Эта статья едва приоткрывает тему геноцида индусов, истинные масштабы которого пока еще неизвестны.
1.8 ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ О ГИНДУКУШЕ
Мусульманские завоевания вплоть до XVI столетия были для индусов настоящей борьбой между жизнью и смертью. Целые города были сожжены, их население уничтожено, количество убитых в ходе каждой кампании исчислялось сотнями тысяч, огромное число людей было угнано в рабство. Каждый новый захватчик складывал (часто в буквальном смысле) собственные горы из индусских черепов. Таким образом, завоевание Афганистана в 1000 году н.э. сопровождалось уничтожением индуистского населения; эту область все еще называют Гиндукушем, то есть «резней индусов».
Султаны династии Бахманидов (1347-1480) в центральной Индии взяли за правило убивать по 100 тысяч пленников за один день, а иногда и гораздо больше. Завоевание Виджаянагарской империи в 1564 году оставило ее столицу и другие большие территории Карнатаки обезлюдившими. И так далее.
В качестве вклада в исследования исламских преступлений против человечества можно упомянуть оценки численности населения средневековой Индии (рост мусульманского населения в Индии), сделанные профессором К. С. Лалом. По его расчетам, население полуострова Индостан в период между 1000 г. (завоевание Афганистана) и 1525 г. (падение Делийского султаната) уменьшилось на 80 миллионов человек.
Но индийские язычники были слишком многочисленными, и так и не сдались полностью. То, что некоторые называют «мусульманским периодом» в истории Индии, было в действительности непрерывной партизанской войной против оккупантов, в которой мусульманские правители были окончательно разгромлены в XVIII веке. Они предпочитали избегать тотальной конфронтации с этими мятежными язычниками и пойти на компромисс, который допускается ханафитской школой исламского права (доминирующей в Индии). Одна из четырех исламских правовых школ (мазхабов), ханафитская школа дала мусульманским правителям право не предлагать язычникам лишь выбор между жизнью и смертью, но проявить терпимость и позволить им жить в статусе зимми, соблюдая 20 унизительных условий и выплачивая джизью, подушный налог. Обычно статус зимми был доступен только для евреев и христиан (и даже эта уступка осуждалась правоведами другой исламской школой права, ханбалитского мазхаба – например, Ибн Таймией), что объясняет, почему эти религиозные общины сохранились в мусульманских странах, в отличие от общин других религий. Некоторые из высших индуистских каст были готовы сотрудничать на подобных условиях, так что получилось создать более-менее стабильное государство. Даже сотрудничество касты раджпутов (землевладельцев) с династией Моголов или касты каяштха (писарей) с династией Навабов стало результатом мирных соглашений, когда просвещенные правители типа Акбара отменяли унизительные условия, обязательные для зимми, и выплату джизьи.
Благодаря ханафитскому закону многие мусульманские правители считали себя освобожденными от обязанности продолжать геноцид индусов (самоосвобождение, за которое им постоянно делали выговор их муллы). Кроме того, турецкие и афганские захватчики также воевали друг с другом, так что им частенько приходилось заключать союзы с проклятыми неверующими против братьев-мусульман. После завоеваний исламская оккупация постепенно утрачивала признаки кампании по полному уничтожению язычников. Многие мусульманские правители предпочитали наслаждаться доходом от стабильных и процветающих королевств, удовлетворялись сбором джизьи и сводили свои усилия по обращению язычников в ислам до материальной поддержки миссионерских кампаний суфиев и мулл (на самом деле, для не особо рьяных правителей джизья была стимулом препятствовать обращению язычников, поскольку оно означало бы потерю дохода). Династия Моголов (с 1526 года) фактически ограничила свои честолюбивые замыслы, используя систему зимми, похожую на существовавшую в Османской империи в отношении христиан и евреев. Мусульманское насилие в дальнейшем ограничивалось некоторыми случаями захвата рабов, подавлением многочисленных восстаний, разрушением храмов, убийствами или оскорблениями брахманов и редкими актами террора со стороны малочисленных банд налетчиков. Пережитком того времени является северно-индийский обычай праздновать свадьбу в полночь: это была мера предосторожности против исламской забавы – похищения невест.
Последний джихад против индусов, перед полным становлением британского правления, вел Типу Султан в конце XVIII столетия. В ходе восстания 1857 г. уже почти исчезнувшие мусульманские династии (Моголы, Навабы) пытались заискивать перед своими индусскими подданными и соседями, дабы заручиться их поддержкой и восстановить свое былое господство. Например, Наваб обещал вернуть индуистам храм Рам Раджа106, чтобы охладить их враждебность по отношению к мусульманам и перенаправить внимание индусов против будущего общего врага, Великобритании. Это был единственный случай в истории, когда мусульмане предложили индусам уступки; после этого все уступки, во имя всеобщей гармонии, делались только индусами в адрес мусульман.
Другие источники для изучения:
1. «Исламская работорговля в Индии (Часть I) в исламском геноцидном рабовладении» (Islam’s Indian slave trade Part I in Islam’s genocidal slavery), сайт http://islammonitor.org. Я настоятельно рекомендовал бы каждому прочесть эту статью, ярко освещающую тысячелетний исламский геноцид в Индии.
2. «Как "Гандхара" стала "Кандагаром"» (How 'Gandhara' became 'Kandahar'), сайт http://rivr.sulekha.com.
1.9 ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛИ КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ107
«Люди, не желающие принимать свое прошлое, в конце концов лишаются будущего».
Александр фон Гумбольдт
Крестоносцы не были вероломными агрессорами, жадными мародерами или средневековыми колонизаторами, какими их рисуют в некоторых исторических книгах.
По сути, Томас Мэдден, заведующий кафедрой истории в Университете Сент-Луиса и автор «Краткой истории крестовых походов» утверждает, что крестоносцы являлись силами обороны, не извлекавшими из своих походов выгоды в виде земных богатств или земель. Они вели оборонительные, а не захватнические войны.
Мадден сопоставил наиболее распространенные мифы о крестовых походах, и опровергающие их современные исследования. В чем состоят основные ошибочные представления о крестовых походах и крестоносцах? Ниже приведены некоторые из основных мифов и их опровержение.
Миф 1. Крестовые походы были беспричинными агрессивными войнами против мирного мусульманского мира.
Большего вранья и быть не может. Со времен Мухаммеда мусульмане стремились к завоеванию христианского мира. И они добились в этом неплохих успехов. После нескольких веков непрекращающихся захватов, мусульманские армии заняли всю Северную Африку, Ближний Восток, Малую Азию и большую часть Испании.
Другими словами, к концу XI столетия силы ислама захватили две трети христианского мира. Палестина – родина Иисуса Христа, Египет – колыбель христианского монашества, Малая Азия, где Святой Павел сеял семена первых христианских общин – эти земли были не периферией христианства, а самым его центром.
И на этом мусульманские империи не остановились. Они продолжали продвигаться на запад к Константинополю, в итоге пройдя его и вторгшись непосредственно в саму Европу. Если уж говорить о неспровоцированной агрессии, то она была именно со стороны мусульман. И в какой-то момент все, что оставалось христианскому миру – это или защитить себя, или стать жертвой исламского завоевания.
Миф 2. Крестоносцы носили кресты, но на самом деле были заинтересованы лишь в захвате трофеев и земель. Благочестивые банальности были лишь прикрытием их хищнической жадности.
Ранее историки полагали, что рост европейского населения привел к кризису, связанному со слишком большим количеством благородных «младших сыновей» – закаленных в рыцарских войнах, но не унаследовавших феодальных земель. Крестовые походы, тем самым, представлялись неким предохранительным клапаном – эти воинственные мужчины отправлялись подальше от Европы, где они могли бы отхватить себе земли за чужой счет. Современная наука, опираясь на помощь компьютерных баз данных, опровергла этот миф. Мы знаем, что крестоносцами были «первые сыновья» Европы, откликнувшиеся как на призыв Папы в 1095 году, так и в последующих крестовых походах.
Участие в крестовых походах было невероятно дорогим предприятием. Феодалы были вынуждены продавать или закладывать свои земли, чтобы собрать необходимые средства. К тому же большинство из них не были заинтересованы в заморских владениях. Во многом, как и солдаты наших дней, средневековые крестоносцы гордились исполнением своего долга, но при этом страстно желали возвращения домой.
После впечатляющего успеха Первого крестового похода, когда были заняты Иерусалим и большая часть Палестины, практически все крестоносцы вернулись домой. Лишь крошечная горстка осталась для объединения и управления вновь завоеванными территориями.
Трофеи также были скудными. На самом деле, хотя крестоносцы без сомнения и мечтали о бескрайних богатствах процветающих восточных городов, практически никто из них не покрыл и собственных расходов. Но не деньги и не земли были первоочередными причинами, по которым эти люди отправлялись в крестовый поход – они отправлялись, чтобы искупить грехи и заслужить спасение души, совершая добрые дела в дальних странах.
Они несли такие издержки и терпели трудности, так как верили, что, спасая своих христианских братьев и сестер на востоке, они будут стяжать те сокровища, которые не подвержены тлену и рже. Они трепетно хранили завет Иисуса о том, что отказывающийся нести свой крест не достоин Христа. Они также помнили, что «Нет больше той любви, как если кто положит жизнь свою за друзей своих».
Миф 3: Когда крестоносцы захватили Иерусалим в 1099 году, они вырезали каждого мужчину, женщину и ребенка, пока по улицам не потекли кровавые реки по щиколотку глубиной.
Это излюбленный миф, призванный продемонстрировать порочное нутро крестоносцев.
Несомненно, множество людей в Иерусалиме были убиты после того, как крестоносцы захватили город. Но этот факт должен восприниматься в общем историческом контексте. По принятым во всех архаичных европейских и азиатских цивилизациях моральным нормам, город, который сопротивлялся захвату и был взят силой, принадлежал войскам победителя. Добычей являлись не только дома и вещи, но также и люди. Вот почему каждый город или крепость должен был тщательно взвесить, сможет ли он устоять под напором осаждающих войск, и если нет, то более мудрым решением было договориться об условиях капитуляции.
В случае Иерусалима, защитники сопротивлялись до самого конца. Они считали, что благодаря внушительным городским стенам крестоносцы не смогут ничего поделать, пока не прибудет подкрепление из Египта. Они ошибались. Когда город пал, то был отдан на разграбление. Многие были убиты, но многие другие были выкуплены или отпущены.
По нынешним меркам это может показаться бесчеловечным. Однако средневековый рыцарь сказал бы, что в результате современной бомбежки погибает больше невинных мужчин, женщин и детей, чем можно было бы истребить мечом за день или два. Нелишне отметить, что в тех городах, которые были населены мусульманами и сдались крестоносцам, людям не было нанесено никакого вреда, они сохранили свое имущество и свободу вероисповедания.
Что касается тех рек крови, то ни один историк не воспринимает их иначе, как литературную условность. Иерусалим – большой город. Количество крови, необходимое для заполнения улиц непрерывно текущим потоком крови глубиной в 7 сантиметров, потребовало бы намного больше людей, чем жило во всем том регионе, не говоря уж об одном городе.
Миф 4: Крестовые походы были всего лишь средневековыми колониализмом, рядящимся в одежды религиозности.
Важно помнить, что в средние века Запад не являлся могущественной, доминирующей культурой, вторгающейся в примитивный или отсталый регион. Это мусульманский Восток был могущественным, богатым и процветающим. Европа была «третьим миром».
Государства крестоносцев, основанные в результате Первого крестового похода, не были новыми колониями католиков в мусульманском мире, подобно британской колонизации Америки. Католическое присутствие в государствах крестоносцев всегда было крошечным, не более 10% от общего населения. Это были правители и судьи, а также итальянские купцы и члены рыцарских орденов. Преобладающим большинством в государствах крестоносцев были мусульмане, поэтому это были не колонии в смысле обустройства плантаций или даже факторий, как в случае с Индией – это были аванпосты. Конечной целью государств крестоносцев была защита святых мест в Палестине, главным образом в Иерусалиме, и обеспечение безопасных условий для христианских паломников, посещавших эти места.
Не было страны-метрополии, с которой государства крестоносцев имели бы экономические отношения, европейцы не получали от этих государств экономической выгоды. Скорее наоборот: затраты крестоносцев на поддержание латинского Востока были серьезной дырой, куда утекали европейские ресурсы. Как аванпост, государства крестоносцев сохраняли военное назначение.
Пока мусульмане воевали между собой, государства крестоносцев были в безопасности, но как только мусульмане объединились, они смогли разрушать крепости, захватывать города, и в 1291 году изгнать христиан окончательно.
Миф 5: Крестоносцы боролись также и с евреями.
Ни один Папа никогда не собирал крестового похода против евреев. Во время Первого крестового похода большая группа подонков, не связанных с основной армией, нападала на города Рейнской области, решив грабить и убивать евреев, которые там жили. Частично это была обыкновенная жажда наживы, частично – убежденность в том, что евреи, распявшие Христа, были законной целью войны. Папа Урбан II и последующие Папы решительно осуждали эти нападения. Местные епископы, священники и миряне пытались защищать евреев, впрочем, не всегда успешно. То же самое случилось в начале Второго крестового похода, когда банда мятежников убила множество евреев в Германии, пока Св. Бернард не настиг ее и не положил этому конец.
Эти осечки были прискорбными издержками энтузиазма крестоносцев, но подобные действия не являлись целью крестовых походов. Проводя аналогию с современностью, можно сказать, что во время Второй мировой войны некоторые американские солдаты совершали военные преступления, за что их арестовывали и наказывали, однако целью Второй мировой войны не было совершение этих преступлений.
1.10 КРЕСТОНОСЦЫ И СОВРЕМЕННОСТЬ108
Томас Мэдден, заведующий кафедрой истории в Университете Сент-Луиса и автор «Краткой истории крестовых походов» утверждает, что нынешние напряженные отношения между Западом и мусульманами имеют очень мало общего с крестовыми походами, и что, с мусульманской точки зрения, крестовые походы не были чем-то достойным внимания. Все изменилось в XIX веке, когда ревизионисты начали рассматривать крестовые походы как империалистические войны.
Вопрос: Думаете ли вы, что вражда между западом и мусульманским миром, это, в какой-то степени, реакция на крестоносцев?
Мэдден: Нет. Это может показаться странным ответом, если учитывать, что Усама бен Ладен и другие исламисты часто называют американцев «крестоносцами». Однако важно помнить, что во время Средневековья – а на самом деле, вплоть до конца XVI века – супердержавой западного мира был ислам. Мусульманские цивилизации были богаты, развиты и очень сильны, а Запад был отсталым и сравнительно слабым.
Следует отметить, что, за исключением Первого крестового похода, фактически все остальные крестовые походы, предпринятые Западом – а их было сотни – не увенчались успехом. Эти походы, возможно, замедлили мусульманскую экспансию, но никоим образом не остановили ее. Мусульманские империи продолжили захватывать христианские территории, завоевав Балканы, большую часть Восточной Европы и даже величайший христианский город мира – Константинополь.
С мусульманской точки зрения, крестовые походы не были чем-то примечательным. Если бы вы в XVIII веке спросили кого-нибудь из мусульманского мира об этих походах, он или она ничего бы не знали о них. Крестовые походы были важны для европейцев, потому что стоили огромных усилий, которые потерпели крах. Однако, в течение XIX века, когда европейцы начали завоевание и колонизацию стран Ближнего Востока, многие историки – в частности, французские писатели (националисты или монархисты) – стали подавать крестовые походы как первую попытку Европы принести плоды западной цивилизации отсталому мусульманскому миру. Другими словами, крестовые походы превратили в империалистические войны.
Эти истории преподавались в колониальных школах и стали общепринятой точкой зрения на Ближнем Востоке и за его пределами. В ХХ веке империализм был дискредитирован. Тогда исламисты и некоторые арабские националисты ухватились за колониальное толкование крестовых походов, утверждая, что Запад несет ответственность за их беды, потому что грабил мусульман со времен крестовых походов.
Часто говорят, что люди на Ближнем Востоке имеют хорошую память. Это правда. Но в случае с крестовыми походами у них ложная память – та, что была придумана для них европейскими завоевателями.
Вопрос: Есть ли сходство между крестовыми походами и современной войной против терроризма?
Мэдден: Кроме того факта, что солдаты во время обеих войн хотят служить чему-то большему, чем они сами – тому, чем они дорожат, – и страстно желают вернуться домой, когда все закончится, я не вижу другого сходства между средневековыми крестовыми походами и войной против террора. Мотивации в светском обществе после эпохи Просвещения очень сильно отличаются от тех, что были в средневековом мире.
Вопрос: Чем крестовые походы отличаются от исламского джихада или других религиозных войн?
Мэдден: Основной целью джихада является расширение дар аль-ислама – Дома Ислама за счет дар аль-харба – Дома Войны. Иными словами, джихад является экспансией с целью покорения немусульман и установления над ними исламской власти. Тем, кого завоевывали, дается простой выбор: если они не люди Писания – то есть не христиане и не иудеи – то должны либо обратиться в ислам, либо умереть; а люди Писания должны либо подчиниться мусульманской власти, принять статус зимми и исламские законы, либо умереть. Таким образом, распространение ислама было непосредственно связано с военными успехами джихада.
Крестовые походы были чем-то совершенно другим. С самого своего возникновения христианство всегда запрещало какое бы то ни было принуждение при переходе в веру. Поэтому обращение с помощью меча было невозможно для христианства. В отличие от джихада, целью крестовых походов не было ни расширение христианского мира, ни увеличение количества христиан путем принудительного обращения в веру. Вместо этого крестовые походы были прямым и запоздалым ответом на длившиеся столетиями мусульманские захваты христианских земель. Непосредственным поводом для Первого крестового похода стало турецкое завоевание всей Малой Азии в 1070-1090 гг.
Первый крестовый поход был созван папой Урбаном II в 1095 году в ответ на срочный призыв о помощи от византийского императора из Константинополя. Урбан призвал рыцарей христианского мира помочь своим восточным братьям.
Малая Азия была христианской.... Часть Византийской империи была первой обращена в христианство Святым Павлом, Святой Петр был первым епископом Антиохии. Павел написал свое знаменитое послание к христианам Эфеса (новозаветное Послание к ефесянам). В Никее, на первом Вселенском Соборе, был создан и принят Символ веры. Все это было в Малой Азии. Византийский император просил христиан Запада помочь отвоевать эти территории и изгнать турок. Крестовые походы стали этой помощью. Их целью, однако, было не только отвоевать Малую Азию, но и вернуть другие христианские земли, потерянные из-за исламского джихада, в том числе Святую Землю.
Вкратце, основным различием между крестовым походом и джихадом является то, что первый был защитой от последнего. Вся история восточных крестовых походов – это ответ на мусульманскую агрессию.
Вопрос: Крестоносцы добились какого-либо успеха в обращении мусульманского мира в христианство?
Мэдден: Я хотел бы отметить, что в XIII веке некоторые францисканцы начали миссию на Ближнем Востоке, стремясь обратить мусульман. Она не была успешной, в основном потому, что согласно исламскому закону, переход в другую веру карается смертью. Эта попытка, однако, не была связана с крестовыми походами, которые не имели ничего общего с обращением. И францисканцы действовали мирным убеждением.
Вопрос: Какое рационалистическое объяснение своему поражению в крестовых походах дал христианский мир? Были ли побеждены крестоносцы?
Мэдден: Такое же объяснение, какое дали евреи в Ветхом Завете. Бог не ниспослал победу своему народу, потому что тот был грешным. Это привело к крупномасштабному набожному движению в Европе, целью которого было очистить христианское общество во всех отношениях.
Вопрос: Принес ли на самом деле Папа Римский Иоанн Павел II свои извинения за крестовые походы? Неужели он действительно осудил их?
Мэдден: Это странный миф, учитывая, что Папа подвергся столь резкой критике за отказ извиниться непосредственно за Крестовые походы, когда он попросил прощения у всех тех, кто несправедливо пострадал от христиан. Наш святой отец и не осудил походы, и не извинился за них. Он извинился за грехи католиков.
Совсем недавно широко сообщалось, что Иоанн Павел II извинился перед патриархом Константинопольским за захват крестоносцами Константинополя в 1204 году. По правде говоря, Папа лишь повторил то, что сказал его предшественник, Папа Иннокентий III (1198-1216 гг.). Этот захват тоже был трагической ошибкой, и Иннокентий сделал все, что мог, чтобы этого избежать.
Иоанн Павел II извинился за грехи католиков, которые принимали участие в крестовых походах. Но он не принес извинений за крестовые походы как таковые или же за результаты крестовых походов.
1.11 ФАКТОРЫ, КОТОРЫЕ ПРИВЕЛИ К КРЕСТОВЫМ ПОХОДАМ109
Лусио Маскаренас (ранее Пракаш), Бомбей, Индия
Письмо в газету «The Indian Express»
2001
Исторический факт, что ислам начался как откровенно воинственный и агрессивный в своей основе и по своим изначальным свойствам культ, и таковым остается. Именно ислам, без каких бы то ни было провокаций со стороны его соседей-христиан, захватил их земли, учинил геноцид и поработил выживших.
Позвольте мне перечислить христианские земли и народы, на которые посягал ислам: римская Аравия, Аравия Феликс (ныне Оман и Йемен), Израиль (Филистимская земля), Иордания, Ирак (Халдея, Ассирия и Адиабена), Сирия (Арам), Ливан (Финикия), Турция (Вифиния, Каппадокия, Киликия, Галатия, Кария, Понт и др.), Фракия, Египет (копты), Судан (Нубия и Аксум), Ливия (Ливия, Киренаика и Триполитания), Тунис (Римская Африка (новая и старая), Карфаген), Алжир (римская Африка, Нумидия), Марокко (римская Мавритания), Испания (римская Иберия), Португалия (Лузитания), Южная Франция (здесь мусульмане потерпели, наконец, поражение от Карла Мартелла под Туром, в 732 году, ровно через сто лет после смерти Мухаммеда), Южная Италия (Сицилия и Неаполитания), Мальта (Мелита), Армения (Хайастан), Грузия, Азербайджан (римская Албания, а не современная Албания, которая была римской Иллирикой), и др.
Многие народы Ирана были зороастрийцами, как и курды, согдийцы (таджики) и племена Арианы. Часть зороастрийцев бежала от исламского завоевания и геноцида в Индию – они стали парсами. Сегодня даже фанатично-настроенные иранские мусульмане с ужасом и отвращением смотрят на то время, осуждая то завоевание и геноцид как вопиющее варварство («накба» – катастрофа, катаклизм).
Турки, как многие народы Центральной Азии и Западной Индии (Пакистан и Афганистан), были буддистами и индуистами. И вновь мы видим повторение истории неспровоцированной агрессии, империализма, колониализма, варварства. Турки были вынуждены стать мусульманами, а затем отправились творить те же самые человеконенавистнические действия по отношению к другим.
Все эти земли подверглись исламскому империализму, геноциду, этнической чистке, были колонизированы и прошли демографическую переработку с целью создания исламского большинства.
Исламские завоевания, ставшие подлинной катастрофой, начались сразу после возникновения ислама в VII веке. Крестовые же походы начались лишь в XI веке, при Папе Урбане II (Одо де Лажери), который торжественно провозгласил их «Господней волей» в ноябре 1095 года на Клермонском соборе во Франции. Таким образом, крестовые походы начались хронологически позже исламской агрессии, и были реакцией на нее, а именно на прямые и грубые провокации.
Одной из таких провокаций, ставшей поводом к Первому крестовому походу, стало дурное обращение мусульман с христианскими паломниками в Израиле, в Иерусалиме и святых местах, связанных с Господом Иисусом Христом. Сыграли свою роль и попытки вообще отказать христианам в доступе к этим местам.
1.12 СОВРЕМЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ110
РОБЕРТ СПЕНСЕР о битвах, которые по-прежнему не утихают
По мнению одного эксперта, сегодня отголоски крестовых походов вполне могут нанести больший ущерб, чем за те три века, на которые пришлась их основная часть.
Роберт Спенсер, автор «Неполиткорректного пособия по исламу (и крестовым походам)», утверждает, что этот ущерб измеряется не человеческими потерями и количеством уничтоженного имущества, а является гораздо более коварной формой разрушения.
Спенсер поделился своими мыслями о том, как ложные представления о крестовых походах используются сегодняшними экстремистами для разжигания враждебности по отношению к Западу.
Вопрос: Крестовые походы часто изображаются как военно-наступательные кампании. Был ли они такими?
Спенсер: Нет. Папа Урбан II, который призвал к Первому крестовому походу на Клермонском соборе в 1095 году, призывал к оборонительным действиям, необходимость в которых давно назрела. Как он объяснил, он созывал крестовый поход, потому что без каких-либо оборонительных действий, «преданные Богу подвергнутся намного более серьезному нападению» со стороны турок и других мусульманских сил. «Ибо, как большинство из вас слышали, турки и арабы напали на них и захватили территорию Романии (Византийской империи) на запад до побережья Средиземного моря и Геллеспонта (Дарданелл), называемого “рукой святого Георгия”», – говорил Папа Урбан II в своем выступлении. – «Они занимают все больше и больше земель христиан, уже одержали победы в семи боях. Убили и взяли в плен множество христиан, уничтожают церкви и опустошают империю. Если вы разрешите им продолжать в том же духе безнаказанно, преданные Богу подвергнутся намного более серьезному нападению с их стороны».
Он был прав. К тому времени в ходе джихада, продолжавшегося с VII столетия, было захвачено и обращено в мусульманство более половы христианского мира. И до крестовых походов христианский мир никак не отвечал на это.
Вопрос: Каковы популярные заблуждения относительно крестовых походов?
Спенсер: Одно из наиболее распространенных – это идея о том, что крестовые походы были неспровоцированным нападением Европы на исламский мир. Фактически же завоевание Иерусалима в 638 году дало начало столетиям мусульманской агрессии, а христиане в Святой Земле столкнулись со все усиливающимися преследованиями. В начале VIII века были распяты 60 христианских паломников из Амориума; в то же самое время мусульманский губернатор Кесарии схватил группу паломников из Икониона и казнил их всех как шпионов – за исключением нескольких человек, которые перешли в ислам. Мусульмане также требовали с паломников деньги, угрожая в случае неуплаты разграбить Храм Гроба Господня. Позднее в VIII веке мусульманский правитель запретил изображения креста в Иерусалиме, а также увеличил налог на немусульман – джизью, и запретил христианам заниматься религиозным образованием своих детей и единоверцев.
В начале IX века гонения стали настолько тяжелыми, что многие христиане бежали в Константинополь и другие христианские города. В 937 г. мусульмане неистовствовали в Иерусалиме в Вербное воскресенье, грабя и круша храмовый комплекс на Голгофе. В 1004 г. халиф из династии Фатимидов, Абу-Али Мансур аль-Хаким, приказал уничтожить церкви, сжечь кресты и захватить церковное имущество. В течение следующих 10 лет 30 000 церквей были уничтожены, а огромное число христиан приняло ислам, просто чтобы спасти свою жизнь. В 1009 г. аль-Хаким повелел, чтобы Храм Гроба Господня в Иерусалиме был разрушен наряду с другими христианскими храмами в городе и окрестностях – одним из них стала базилика (Великая церковь) в храмовом комплексе на Голгофе, утраченная безвозвратно. В 1056 г. мусульмане изгнали 300 христиан из Иерусалима и запретили европейским христианам вход в восстановленный византийцами Храм Гроба Господня. Когда турки-сельджуки взяли Иерусалим в 1077 г., их эмир Атсыз ибн Увак обещал не причинять вреда жителям, но как только его люди вошли в город, они убили 3000 человек.
Другим распространенным заблуждением является то, что крестовые походы предпринимались, чтобы силой обратить мусульман в христианство. Во всех описаниях послания Папы Урбана, которое он произнес на Клермонском соборе, совершенно отсутствуют упоминания о каком-либо призыве к крестоносцам насильно обращать мусульман. За более чем сто лет после Первого крестового похода христиане не предпринимали никаких организованных попыток обращать мусульман в свою веру, пока в XIII веке францисканцы не начали миссионерскую деятельность среди мусульман на землях, находящихся под властью крестоносцев. Эти миссионерские усилия были, в основном, безуспешными.
Еще одно заблуждение – насчет кровавого грабежа Иерусалима крестоносцами в 1099 году. Захват Иерусалима часто изображается как уникальное явление в средневековой истории, и как причина недоверия мусульман к Западу. Возможно, точнее было бы сказать, что это было началом тысячелетия антизападных слухов, обид и пропаганды. Дела, которые крестоносцы творили в Иерусалиме, были гнусными преступлениями – особенно в свете религиозных и моральных принципов, которые они взялись защищать. Однако, по военным обычаям того времени, это не было, на самом деле, чем-то из ряда вон выходящим. В те дни общепринятый принцип ведения войны состоял в том, что если осажденный город сопротивлялся захвату, он мог быть затем разграблен, а если не сопротивлялся, то проявлялось милосердие.
Документально подтвержденный факт, что мусульманские армии часто вели себя точно таким же образом, входя в завоеванный город. Указывать на подобное поведение других – не значит оправдывать крестоносцев. Одно злодеяние не может служить оправданием другому. Но это иллюстрирует, что поведение крестоносцев в Иерусалиме согласуется с поведением других армий того же периода – так как все государства придерживались тех же понятий осады и сопротивления.
В 1148 г. мусульманский командир Нур ад-Дин, не колеблясь, приказал убить каждого христианина в Алеппо. В 1268 г., когда джихадистские силы мамлюков султана Бейбарса выбили из Антиохии крестоносцев, Бейбарс был зол, обнаружив, что правитель крестоносцев уже покинул город, и написал ему, бахвалясь устроенной резней христиан. Может быть, самый известный из всех фактов – вступление джихадистов в Константинополь 29 мая 1453 года, когда они, по словам историка Стивена Рансимена, «убивали всех, кто встречался им на улице – мужчин, женщин и детей, без разбора».
Наконец, есть ошибочное мнение, что Папа Иоанн Павел II принес извинения за крестовые походы. Он этого не делал. Нет никаких сомнений, что мнение, будто Папа Иоанн Павел II принес извинения за эти походы, широко распространено. Когда он умер, «Вашингтон пост» напомнила своим читателям: «Во время своего долгого правления, Папа Римский Иоанн Павел II извинился перед мусульманами за крестовые походы, перед евреями за антисемитизм, перед православными христианами за разграбление Константинополя, перед итальянцами за связи Ватикана с мафией, и перед учеными за преследование Галилея». Тем не менее, Иоанн Павел II никогда не извинялся за крестовые походы.
Он был наиболее близок к этому 12 марта 2000 года, в «День прощения». Во время своей проповеди он сказал: «Мы не можем не признать измены Евангелию, совершенной некоторыми из наших братьев, особенно во втором тысячелетии. Давайте попросим прощения за те разногласия, что были среди христиан, за насилие, которое некоторые из них использовали на службе истине, и за недоверие и враждебное отношение, проявляющееся иногда в отношении к последователям других религий». Вряд ли этом можно назвать явным извинением за крестовые походы.
Вопрос: Как воспринимаются мусульманами крестовые походы тогда и сейчас?
Спенсер: На протяжении веков, когда Османская империя процветала, крестовые походы не заботили исламский мир. Это были, в конце концов, неудачи с точки зрения Запада. Однако с упадком военной мощи и единства исламского мира и сопутствующим ростом Запада, эти походы стали центром мусульманского недовольства и воспринимаются уже как западная агрессия и эксплуатация.
Вопрос: В какой степени ложные представления о крестовых походах используются сегодняшними экстремистами для разжигания враждебности по отношению к Западу?
Спенсер: Крестовые походы могут сегодня нанести больший ущерб, чем за те три века, на которые пришлась их основная часть – но не с точки зрения потерянных жизней и уничтоженного имущества. Сегодняшний ущерб более коварный.
Крестовые походы стали смертным грехом не только католической церкви, но и западного мира в целом. Они – доказательство номер один в споре между мусульманским миром и западной пост-христианской цивилизацией, возлагающее, в конечном счете, на Запад ответственность за провоцирование, эксплуатацию и угнетение мусульман с тех пор, как первые франкские воины вошли в Иерусалим.
Усама бен Ладен говорил о своей организации не как об аль-Каиде, а как о «Всемирном исламском фронте джихада против евреев и крестоносцев», и призвал в фетве к «джихаду против евреев и крестоносцев». Такое использование слова широко распространено. 8 ноября 2002 года – незадолго до начала иракской войны, которая свергла Саддама Хусейна – шейх Бакр Абед Аль-Раззак аль-Самарай в своей проповеди в багдадской мечети «Мать Всех Сражений» (Умм аль-Маарик) сказал: «…Этот трудный час, который переживает исламская нация, час, когда она сталкивается с вызовом со стороны сил неверных, евреев, крестоносцев, американцев и британцев». Аналогичным образом, когда исламские джихадисты напали на консульство США в Джидде (Саудовская Аравия), в декабре 2004 года, они пояснили, что нападение было частью более масштабного плана по нанесению ответного удара по «крестоносцам»: «Эта операция – одна из нескольких, которые организованы и запланированы Аль-Каидой в рамках борьбы с крестоносцами и евреями, а также часть плана, чтобы заставить неверных покинуть Аравийский полуостров», – говорилось в заявлении джихадистов. Они также сказали, что воинам джихада «удалось войти в один из больших замков крестоносцев на Аравийском полуострове, и удалось войти в американское консульство в Джидде, в которых они управляют страной».
В свете всего вышесказанного, западные жители не должны краснеть за крестовые походы. Пора сказать «хватит» и учить наших детей гордиться своим наследием. Они должны знать, что у них есть культура и история, которым они могут и должны быть благодарны; что они не дети и внуки угнетателей и злодеев; то, что их дома и семьи стоит защищать против тех, кто хочет отнять их, и готов убить, чтобы сделать это.
1.13 ИСТОРИЯ ИСЛАМСКОЙ ОСМАНСКОЙ ТУРЕЦКОЙ ИМПЕРИИ
ЧАСТЬ I (1299-1876)
Возвышение османов (1299-1683)
К 1300 году большинство анатолийских провинций ослабленной Византии отошли под власть десяти сельджукских газийский княжеств. Сын Эртогрула Осман становится беем в 1281 г., в 1299 г. объявляет независимость страны от сельджуков, положив начало Османской империи.
Основные даты истории:
1325 – османский бейлик (феодальное владение) преобразуется в султанат
1326 – захват города Бурсы, который становится столицей османского государства
1354-1364 – захват Фракии (восток Балкан, ныне территории Болгарии, Греции и Турции), постоянные набеги на земли болгар, сопровождавшиеся уничтожением целых городов (некоторые из них исчезли навсегда) их жителей
1362 – столица переносится в захваченный Адрианополь (Эдирне)
1382 – захват Софии
1387 – битва при Плочнике (Сербия) – объединенные силы сербов и боснийцев одерживают победу над турками
1389 – битва на Косовом поле – армия султана Мурада I одерживает победу над объединенными войсками Сербии и Боснийского королевства
1396 – битва при Никополе – объединенные силы венгерского короля Сигизмунда, Французского королевства, Ордена госпитальеров и Венецианской республики терпят сокрушительное поражение от армии султана Баязида I
1402 – Ангорская битва – армия Тамерлана разгромила турецкие войска, что привело к временному распаду Османской империи
1453 – захват Константинополя, который стал новой столицей империи
1499-1503 – война с Венецией, закончившаяся победой турок и захватом ими всей Мореи (Южной Греции) и других венецианских владений
1501 – захват восточного побережья Черного моря
1513 – султан Селим I устраивает в Анатолии резню мусульман-шиитов, истребив 40-50 тысяч человек в возрасте от 7 до 70 лет
1514 – начало турецко-иранских (суннитско-шиитских) войн, последняя из которых закончилась в 1823 г.
1516 – захват Сирии и Палестины
1517 – захват Египта
1521 – захват Белграда
1522 – осада Родоса, победа турок, изгнание с острова рыцарей-госпитальеров, которые владели Родосом более 200 лет
1524 – разгром португальцев в сражении в Красном море, установление контроля над ним
1526 – битва при Мохаче – турки наносят сокрушительное поражение объединенным войскам Венгерского, Чешского и Хорватского королевств; оккупация Венгрии
1528 – завоевание Боснии, Герцеговины и Славонии (Хорватия)
1529 – вторжение турецких войск в Баварию, Словакию и Австрию; безуспешная осада Вены (27 сентября – 14 октября), турки отступают. Завершение стремительного продвижения Османской империи по Европе.
1534 – завоевание Туниса, который в 1535 году был отвоеван у турок испанцами
1538 – вторжение в Молдову
1538 – сражение у Превезе – турецкий флот разгромил коалицию флотов христианских государств (Испании, Венеции, Генуи, Папской области)
1541-1556 – турки участвуют в крымскотатарских набегах на Москву, Тулу, Астрахань
1551 – захват Триполитании (Ливии)
1554 – захват Еревана, город разорен, большинство жителей убито
1555-1559 – захват Судана, Эфиопии, Эритреи
1565 – рыцари-госпитальеры успешно отражают атаку огромного турецкого флота на Мальту
1671 – битва при Лепанто – крупнейшая морская битва XVI века, сражение между турецким флотом и флотом Священной лиги (коалицией католических государств – Испании, Неаполя, Сицилии, Генуи, Венеции, Тосканы, Пармы, Савойи, Мальтийского ордена, Священной Римской империи, Папской области) под командованием Хуана Автрийского; закончилась блистательной победой христиан
1580 – новый захват Еревана, город разрушен, 60 тыс. человек взяты в плен
1638 – захват Багдада
1683 – Венская битва (11 сентября) после двухмесячной осады Вены. Победа христиан в этой битве навсегда положила конец завоевательным войнам Османской империи на европейской земле.
В османском обществе жило множество этносов: греки, армяне, ассирийцы, арабы, евреи, курды, персы, болгары, сербы, хорваты, венгры, румыны, албанцы и т.д. Турки правили и занимали привилегированное положение. Государственными чиновниками, визирями, пашами, судьями, армейскими командирами могли быть только турки и мусульмане.
Основой вооруженных сил был корпус янычар, состоявший из воинов, детьми отнятых у родителей-христиан (в качестве налога-девширме), обращенных в мусульманство и отуреченных. Османы традиционно брали из христианских семей жен и девушек в гарем.
Немусульмане должны были носить одежду определенных цветов, им запрещалось ездить на лошадях и иметь оружие. Христиан и евреев называли «кяфирами» или «гяурами» (неверными). Законом страны был закон шариата.
ЭРА ЗАСТОЯ (1683-1808)
После поражения в 1683 г. Османская империя пережила период застоя, во время которого многие завоеванные территории были потеряны. На горизонте появились новые сильные государства – Австрия, Великобритания, Франция и Россия. Петр Великий побеждает османов в 1723 и отнимает Дербент, Баку и Северный Атрпатакан (Азербайджан) у турок и персов. Во время решающей русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Екатерина II присоединяет южную Украину, Северный Кавказ и Крым к Российской империи. Турки пытаются возвратить утраченные территории, но объединенные русско-австрийская силы побеждают их в 1791 и 1792 гг. и занимают Трансильванию, Бессарабию и Венгрию.
Наполеон вторгается в Египет в 1798 г., обретает власть над христианской Мальтой и христианской Палестиной. Однако, Великобритания борется с Францией, защищая османов. Наполеон уходит, турки возвращают Египет, и Великобритания получает Мальту в виде награды.
После короткого турецко-британского сражения в 1807 г., разъяренные янычары свергают султана Селима III и возводят на трон его двоюродного брата Мустафу IV, которого также свергают через год, и главой империи становится его брат Махмуд II. Каждый султан впоследствии убивал своего брата. Османы теряют бóльшую часть земель своей разрушающейся империи. Во время серии войн между 1806 и 1812 гг. русские сокрушают османов, которые подписывают мирное соглашение в Бухаресте. Спустя один день после подписания Наполеон нападает на Россию.
Благодаря Первому и Второму сербским восстаниям под предводительством Карагеоргия Петровича и Милоша Обреновича, Сербия в 1815 г. получает независимость от Османской империи.
Вдохновленные революционными антитурецкими трудами писателя Ригаса Фереоса и его казнью турками, в 1821 г. греки начинают десятилетнюю войну за независимость. Греческая национально-освободительная революция против турецкого ига завершается победой в 1832 г. Этому предшествовало Наваринское сражение 1827 года, в ходе которого коалиция России, Англии и Франции разгромила турецкий флот, что вынудило Турцию пойти на признание независимости Греции.
После русско-персидской и русско-турецкой войны 1828-1829 годов, турки признают власть России над Грузией и Восточной Арменией.
Начиная с 1830-х годов, Османскую империю называли «больным Европы».
ТРИ СУЛТАНА-РЕФОРМАТОРА (1808-1876)
Несмотря на роковые в политическом и военном отношении годы, султан Махмуд II (1785-1839) взял на себя смелость провести в Османской империи ряд фундаментальных реформ. Его визирь Мустафа-паша активно способствовал этим реформам, но вскоре был убит янычарами. Махмуд в 1826 г. отменяет янычарские корпуса и создает модернизированную османскую армию, назвав ее «Низам-и Джедид» («Новый порядок»). В 1831 г. султан открывает первую государственную больницу, а в 1839 г. указом «Танзимат» («Реорганизация») объявляет о широком ряде реформ, касающихся юридической, образовательной, научной и другой политики. Махмуд запрещает злоупотребления со стороны губернаторов и вакифов111, убийства людей по прихоти пашей и офицеров, и переводит правовые и имущественные дела под государственное управление.
После смерти Махмуда его сын, султан Абдул-Меджид I, продолжает реформы своего отца, заменив исламский закон шариата созданными по европейскому образцу Гражданским кодексом и банковской системой. Он учреждает первые современные университеты и академии, отменяет некоторые несправедливые налоги для немусульман и создает условия для улучшения управления государственными службами.
В 1853 г. Великобритания и Франция вместе с османами начинают Крымскую войну против России, одерживают победу и налагают на русских тяжелые условия по Парижскому мирному договору 1856 г.
По окончании Крымской войны султан Абдул-Меджид издает в 1856 г. декрет «Хатт-и Хамаюн», устанавливая многообещающее равенство в образовании, при занятии правительственных должностей и отправлении правосудия для всех, независимо от вероисповедания. Самым значительным изменением для Османского государство стало введение понятия «меньшинство». Мусульманские государственные организации (гражданские и военные училища) начинают принимать немусульманских граждан. Турецкий перестает быть официальным государственным языком (в документации), в империи вводится многоязычная система. Патриархаты начинают отправлять правосудие на государственном уровне. Султан Абдул Меджид умирает в возрасте 39 лет в 1861 году.
Наследовавший ему его брат Абдул-Азиз I продолжает реформы. Он разрешает принятие армянской Национальной конституции в 1863 г., предоставляющей армянам права в управлении образовательными, культурными, гражданскими, социальными, благотворительными и религиозными делами. В 1871-76 гг. Абдул-Азиз сталкивается с противодействием со стороны исламских фанатиков и консерваторов, требующих возвращения закона шариата и главенства ислама. Визири султана, Фуад-паша и Али-паша, поддерживавшие реформы, умирают в 1869 и 1871 гг.. Реакцией со стороны консерваторов стал подъем либеральной партии во главе с Мидхат-пашой. В результате последовавшего внутреннего конфликта султан Абдул-Азиз был свергнут и убит в 1876 г.
После франко-германской войны 1870-71 гг. национализм переживал подъем по всей Европе. Он разжигал стремление к независимости у всех народов, даже у турок. Европейские империи шли к войне.
Три султана-реформатора упорно трудились, стремясь объединить всех своих поданных идеей «османизма» и удержать империю от распада. Они отвергли понятие «турецкости», как свидетельствуют историки Э. Челеби и М. д’Оссон. В результате русско-турецких войн и возрастающего местного национализма, правящие круги Османской империи начали называть себя «турками».
Преемник Абдул-Азиза, его племянник Мурад V правил в течение 93 дней. Он был низложен под предлогом обвинения в психическом расстройстве и находился под домашним арестом до своей смерти в 1904 году.
ЧАСТЬ II
АРМЯНЕ В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Армяне в Османской империи жили, главным образом, на землях своих предков, принадлежавших им тысячи лет, территориях под названием «шесть восточных вилайетов», по системе миллета112. Большое количество армян также проживало в Киликии и крупных турецких городах, где многие из них со временем заняли видное положение в финансах и бизнесе. В соответствии с системой зимми, армянам, как христианам и евреям, живущим под властью исламских законов, гарантировались некоторые свободы, такие как проведение богослужений, но, по сути, они считались гражданами второго сорта. Им запрещалось носить оружие и ездить на лошадях, их дети подчинялись системе девширме (изъятие мальчиков из семей, принудительное обращение их в ислам и отуречивание), их дома не могли быть выше, чем мусульманские, звон церковных колоколов не должен был тревожить мусульман, а свидетельские показания против мусульман не рассматривались судом, независимо от тяжести преступления. Наказание за нарушение системы зимми варьировалось от штрафа до казни «преступника».
В XIX веке недовольство этими ограничениями привело к протесту многих меньшинств, требовавших большей свободы. В 1839 г. османы начинают реформы по указу «Танзимат», чтобы улучшить ситуацию, хотя, в основном, это не дало эффекта. В то время как несколько народов на Балканах, несогласные с подобными условиями существования, часто восставали против османских законов, армяне бездействовали много лет, заработав себе прозвище «миллет-и садика» или «лояльного миллета».
С середины 1860-х до начала 1870-х годов, в рамках реформаторских законов султана Абдул-Меджида, армяне, собрав подписи крестьян из восточной Анатолии, начали просить об улучшении отношения со стороны османского правительства. Армянский объединенный совет подал прошение, чтобы правительство облегчило их положение в городах и предприняло меры в отношении многочисленных случаев захвата армянских земель, принудительного обращения в ислам женщин и детей, поджогов, вымогательств, изнасилований и убийств, которые были обычным делом. Другими проблемами были нарушения во время сбора налогов, преступное поведение правительственных чиновников и отказ принимать свидетельские показания христиан в судах. Несмотря на новые установленные правила, местные турки, курды и другие мусульмане относились к своим соседям-христианам, как и прежде.
КРОВАВЫЙ СУЛТАН (1876-1909)
В это решающее время на османский престол взошел Абдул-Хамид II, став 34-м султаном. Он был деспотичным, развратным, недоверчивым и безжалостным. Ему досталась страна с пустой казной и серьезными банковскими задолженностями. Пока власть находилась в руках Мидхат-паши и прогрессивного движения «Новых османов», Абдул-Хамид обещает Мидхату конституцию по европейскому образцу. Он принимает первую конституцию османской Турции в декабре 1876 г., накануне международной конференции по вопросу о реформах на Балканах. К январю 1877 г., по окончании конференции, он снимает Мидхат-пашу с поста великого визиря и распускает парламент. Мидхат-паша был выслан из страны, однако спустя год возвращен, занимал губернаторские должности, но в 1881 г. его арестовали по обвинению в убийстве султана Абдул-Азиза, дали пожизненный срок и убили в тюрьме в 1884 г. Абдул-Хамид считает, что западные политические структуры и нормы не подходят для многовековой османской политической культуры. Чтобы наполнить свою казну, он налагает тяжелое налоговое бремя на своих поданных, особенно христиан.
Босния восстает против налогообложения в 1875 году и следом, в 1876 году, от турок освобождается Болгария. В Болгарии турки безжалостно вырезали более 12 000 мужчин, женщин и детей, и еще тысячи – по всем Балканам. Кючук-Кайнаджирский мирный договор 1774 г. дал России право вмешиваться в дела Османской империи для защиты христианских подданных султана. Британское правительство поддерживает османские действия, и Россия в ярости объявляет войну.
Война 1877-78 гг. идет на Балканском и Кавказском фронтах. Русские вместе с другими добровольческими народными армиями наносят османам сокрушительное поражение. Наряду с другими военачальниками, победы русским войскам приносят талантливые царские генералы балканского и армянского происхождения, например, Михаил Лорис-Меликов и Иван Лазарев. В марте 1878 года, под давлением Великобритании, России вступает в переговоры, закончившиеся Сан-Стефанским мирным договором, в котором Османская империя признала независимость Румынии, Сербии, Черногории и автономию Болгарии. Статья 16 гласила, что русские оставят армянские провинции, когда султан проведет реформы, требующие от местных властей в провинциях, населенных армянами, гарантий их безопасности от курдов и черкесов. В виду коммерческих и политических интересов, британский премьер Дизраэли и австрийцы утверждают, что новый договор будет составлен в июне того же года, на съезде держав в Берлине.
На Берлинском конгрессе Румыния, Сербия и Черногория были признаны независимыми. Автономия Болгарии была значительно урезана, и Австро-Венгерская империя занимает Боснию и Герцеговину. Армянская делегация во главе с епископом Мкртичем Хримяном прибывает с официальным запросом по реализации реформ для армян. Канцлер Бисмарк не принимает делегацию и отказывается включать их запрос в повестку дня. Британия заключает тайное соглашение с Османской империей, обещая последней военную защиту от России, и получает в обмен на это Кипр. Дизраэли меняет статью 16 на 61, которая ставит две армянские провинции в такую ситуацию, что ни русские, ни европейцы не могут защитить армян. А злоупотребляющий властью султан остается «гарантом» безопасности армянского населения от продолжающихся притеснений со стороны мусульман.
После русско-турецкой войны, обращение правительства Османской империи с более чем 2,5 миллионами армян стало международной проблемой. Несмотря на реформы, обещанные Блистательной Портой на Берлинском конгрессе, ситуация даже усугубилась. Не только Россия, но и другие европейские державы осуществляли надзор за армянскими реформами. Разгневанный Абдул-Хамид обеспечил большее ухудшение условий жизни армян. Теперь стало опасно быть армянином. Структуры миллетов распались, и в результате постоянных гонений армянские подданные Османской империи начали переосмысливать свое положение под влиянием армянской диаспоры и примеров балканских стран.
Шли годы, и массы просто жаждали реформ, мечтая лишь о нормальном управлении под властью Османской империи. «Само упоминание слова “реформа” раздражала его (Абдул-Хамида), разжигая его преступный инстинкт», – пишет историк Осман Нури. Небольшие армянские организации начали печатать бюллетень за бюллетенем, чтобы просветить армянскую общественность о ее правах и способах их защиты. Позже были организованы первые крупные партии – «Арменакан» в 1885 году и партия «Хантчак» в 1887 году. В 1890 году в Тбилиси была создана Армянская революционная федерация («Дашнакцутюн», АРФ). Ее члены вооружались и объединялись в боевые группы для защиты людей от османского гнета и массовых убийств в армянских провинциях. Армяне начинают громко требовать реформ, которые были обещаны. Их акции протеста в 1892 и 1893 годах в Мерзифоне и Токате встречают насильственное и жестокое противодействие. Абдул-Хамид заявляет, что «без армян не было бы и армянского вопроса».
В 1894 году систематические погромы прокатились по каждому району турецкой Армении – массовые убийства армян, принудительное обращение в ислам деревень, грабежи и поджоги сотен населенных пунктов, грабеж имущества. Султан Абдул-Хамид подготовил специальных курдских боевиков, «хамидие» («принадлежащие Хамиду»), которые вместе с османской армией нападали на мужчин, женщин и детей, убивая всех без разбора. Первый секретарь султана писал в своих воспоминаниях о нем, что Абдул-Хамид решил проводить против армян политику жестокости и террора, и, чтобы преуспеть в этом, придумал ударить с экономической стороны. Он приказал совершенно избегать ведения переговоров или обсуждения чего-либо с армянами и нанести им решающий удар, чтобы свести счеты. Более 300 000 армян были уничтожены в 1894-1896 гг. В Сасуне армяне сопротивлялись резне, но, в конце концов, они уступили перед численным превосходством турок. Группа добровольцев из «Дашнакцутюна» в 1896 году штурмовала «Османский Банк», чтобы привлечь к происходящему внимание европейцев. Абдул-Хамид уничтожил 6000 стамбульских армян. В 1897 г. султан заявил, что с армянским вопросом покончено. Все армянские революционеры были либо уничтожены, либо бежали в Россию. Османское правительство закрыло армянские общественные организации и ограничило в правах армянские политические движения.
Формирование армянских революционных групп началось примерно с конца Русско-турецкой войны 1878 года и активизировалось с первым введением Статьи 166 османского Уголовного кодекса и нападения на собор в Эрзеруме. Статья 166 была призвана контролировать хранение оружия, но была использована исключительно против армян, ограничивая их во владении оружием, в то время как местные курдские племена были вооружены, чтобы нападать на беззащитное армянское население. Член АРФ пытался убить Абдул-Хамида в 1905 году, но тот, благодаря удаче, избежал смерти. В результате, это лишь облегчило гонения против армян.
Революция «младотурок» 1908 года отменяет постановление 1878 г. о приостановлении деятельности османского парламента, что ознаменовало начало Второй Конституционной эры. Армяне приветствовали революцию. В июле 1908 г. Абдул-Хамид восстанавливает Конституцию, а в апреле 1909 г. он и исламистские силы пытаются устроить контрпереворот. Это им не удается, но более 30 000 армян в Адане убиты поддержавшими султана армейскими подразделениями, религиозными студентами и священнослужителями по законам шариата. Абдул-Хамид, наконец, был свергнут в апреле 1909 года после 33 лет тиранического правления. Его 65-летний брат Мехмет Решад становится султаном Мехмедом V, просто номинальным лицом, ставящим печати для нового правительства.
РАННИЕ ГОДЫ (1923-1934)
По Лозаннскому договору, около 200 000 греков должны были остаться в Турции в 1923 году после обмена населением. После геноцида количество армян сократилось с 2,5 млн. до примерно 150 000 человек. Турция заявила, что ни одному армянину из тех, кто бежал, не будет разрешено когда-либо вернуться.
Мустафа Кемаль становится первым президентом республики и впоследствии проводит много радикальных реформ в политическом, социальной, юридическом, образовательном и экономическом секторах. Кемаль призывает поддерживающих его турок выглядеть и вести себя как европейцы. Согласно первой переписи населения, проведенной 28 октября 1927 года, общая численность населения составляла 13,6 миллионов человек, из которых грамотой владело 9%. Новый турецкий алфавит, на основе латинского, был принят 1 ноября 1928 года, и спустя 10 месяцев курдский, арабский и персидский языки были запрещены.
Джихадистские группы присоединились к Либеральной республиканской партии, которая была вскоре подавлена с помощью широко распространенных кровавых методов и распалась 17 ноября 1930 г., после чего в Турции до 1945 г. установилась однопартийная диктатура.
В 1927 г. курды объявили о независимости. К 17 сентября 1930 г. турки подавили их восстание с помощью 66 000 солдат и 100 самолетов. Самое важное курдское восстание в современной Турции произошло в 1937-1938 гг., в области Дерсим (провинция Танджели). Турецкое правительство отправило для подавления восстания 50 000 солдат. После поражения курдов по меньшей мере 40 000 из них были депортированы и убиты. В юго-восточной Анатолии было объявлено военное положение, туда ввели войска. В дополнение к разрушению курдских деревень и массовой депортации курдов, турецкое правительство призвало албанцев и ассирийцев селиться на курдских землях для изменения этнического состава региона.
Во время Второй мировой войны Турция ввела джизью, увеличенный налог на собственность, для всех христиан (греков и армян) и евреев в стране. Джизья была наложена даже на денме (религиозная секта, состоящая из перешедших в ислам евреев). Те, кто не платил, были осуждены и отправлены на принудительные работы «во славу» турецкой экономики в карьерах Ашкале, около Эрзурума. С целью привлечения средств для обороны страны в случае возможного вступления во Вторую мировую войну, в Турции в 1942 г. вводится драконовский налог на имущество, «варлик вергаши», от которого также больше всего пострадали немусульмане, особенно армяне. В этот период, в ожидании падения Сталинграда, турки концентрируют войска на кавказской границе.
Турецкая власть берет под стражу всех мужчин-христиан 18-45 лет, и заказывает 3 большие печи для крематория из Германии... Турецкое командование под руководством генерала Джемиля Кахита Тойдемира по приглашению Гитлера посещает Восточный фронт и побережья Ла-Манша 25 июня-7 июля 1943 г. В «Волчьем логове» турецкие генералы Х. Эркилет и Али Фуат Эрден обсудили с Гитлером различные стратегии.
В связи с приближающимся поражением Германии, Турция переходит на сторону союзников 23 февраля 1945 г., в качестве церемониального жеста, чтобы в том же году стать членом Организации Объединенных Наций.
ЗАПАД И НАТО (1945-1954)
После войны Советский Союз пытается аннулировать Карсский договор с Турцией и вернуть земли Северо-Западной Армении. Эти усилия были заблокированы вмешательством Уинстона Черчилля и Гарри С. Трумэна.
Тесные отношения с США начинаются со второй Каирской конференции 4-6 декабря 1943 года и соглашения от 12 июля 1947 года, которое обеспечивает реализацию Доктрины Трумэна. После 1945 года, в свете советского господства в Восточной Европе, США оказывают поддержку Греции и Турции, чтобы экономической и военной помощью предотвратить попадание их под влияние Советов. Турции была выделена финансовая помощь на сумму более 100 миллионов долларов США.
25 июня 1950 г. начинается Корейская война. Несмотря разногласия внутри страны, турецкая армия вместе с другими 16 странами включается военные действия против Северной Кореи. Турция участвует в этой кампании, чтобы получить членство в НАТО, к которому Турция присоединяется в 1952 году.
ПОГРОМЫ, ПЕРЕВОРОТ И ДЕПОРТАЦИИ ХРИСТИАН (1955-1961)
6 и 7 сентября 1955 г произошел погром, направленный прежде всего на крупное стотысячное греческое меньшинство Стамбула. Евреи и армяне, проживающие в городе, и их предприятия также стали мишенями погрома. Турецкая толпа, большая часть которой была заранее доставлена в город на грузовиках, атаковала греческую общину Стамбула в течение девяти часов. В ход шли лопаты, кирки, ломы, арматура и бензин. 4000 частных такси были реквизированы, чтобы транспортировать преступников. Десятки греков (в числе которых были два православных священника) и, по крайней мере, один армянин погибли во время погрома, в результате избиений и поджогов. Тридцать два грека получили тяжелые ранения, многие гречанки были изнасилованы, несколько мужчин насильственно обрезаны толпой. 4348 греческих фирм, 110 отелей, 27 аптек, 23 школы, 21 фабрика, 73 церкви и более тысячи домов, принадлежащих грекам, были сильно повреждены или разрушены. Толпа скандировала: «Смерть гяурам», «Режьте греческих предателей», «Долой Европу» [выделено мной].
Беспорядки утихли к полуночи благодаря вмешательству турецкой армии, после чего было объявлено военное положение. Однако очевидцы сообщали, что офицеры и полицейские до этого сами участвовали в беспорядках и зачастую подбадривали мятежников.
После столкновений на почве «отделения религии от государства» между Республиканской народной партией Исмета Иненю и его оппонентами, президентом Джелялем Баяром и премьер-министром Аднаном Мендересом, и в связи с тем уровнем влияния, которое исламисты получили в стране, 27 мая 1960 г. генерал Джемаль Гюрсель совершил военный переворот и отправил Баяра и Мендереса в отставку. Они и еще 14 высших государственных и партийных деятелей были обвинены в государственной измене, злоупотреблении государственными средствами и нарушении конституции.
На суде, который прошел на острове Яссиада, адвокат бывшего министра иностранных дел Фатина Зорлу сказал, что трехсоттысячная толпа была собрана в радиусе 40 миль (60 км) вокруг города для погрома. Мендерес и двое других были приговорены к смертной казни через повешение.
Получив уведомление о депортации за два дня до нее, греческая община Стамбула сократилась со 100 000 человек в 1955 году до всего лишь 48 000 к 1965 году. Армяне и евреи также были изгнаны из Турции.
РАЗДЕЛЯЙ И ВЛАСТВУЙ (1961-1974)
Перепись населения 1960 года на Кипре показала, что греки-киприоты составляют 77% населения, турки-киприоты – 18%, а 5% жителей имели иную этническую принадлежность.
Кипр был провозглашен независимым государством 16 августа 1960 года, с архиепископом Макариосом в качестве президента и конституцией, предусматривающей равное представительство турок в управлении (турецкий вице-президент), несмотря на их статус меньшинства. Турецкие киприоты рассматривали себя как турок, живущих на Кипре, а не турок-киприотов. Они разработали концепцию «таксим» – разделение Кипра на две части, одну из которых будут контролировать греки-киприоты, а другую – турки-киприоты.
Цюрихско-Лондонское соглашение, составленное при взаимодействии Греции, Турции и Великобритании, было запутанным и нетипичными: оно предоставляло турецкой общине Кипра политические права, непропорциональные их численности, и распространяло постоянные ограничения как на греков, так и на и турок.
В 1965 партия «Справедливость» Сулеймана Демиреля победила на выборах в Турции абсолютным большинством голосов, которое она еще увеличила к 1969 году за счет усиливающейся поляризации между «Справедливостью» на правом фланге и Народной республиканской партией Исмета Иненю и Бюлента Еджевита на левом.
В 1969 г. Алпарслан Тюркеш, член турецкого подразделения НАТОвской сети «Гладио»113 основал правую Партию национального действия (ПНД), чья молодежная организация стала известна как «Серые волки» (фашисты).
12 марта 1971 г. турецкие вооруженные силы угрожают вмешательством, вынуждая правительство Демиреля уйти в отставку. Государственный переворот 1971 года приводит к эскалации насилия между ультранационалистами и коммунистами в городах Турции, в ходе беспорядков более 5000 человек погибло от рук турецкой Национальной разведывательной службы.
В июле 1974 г. недовольство среди кипрских греческих националистов, одобряющих энозис (объединение) с Грецией, ускорило государственный переворот против президента Макариоса. Переворот был организован военным правительством Греции и совершен кипрскими офицерами. 20 июля 1974 г. военно-воздушные и морские силы Турции вторгаются на Кипр. В районах, занятых турецкими войсками, было убито большое число греков-киприотов, 170 000 человек были изгнаны из своих домов и вынуждены бежать на юг острова. Города выжигались напалмом, церкви разрушались, осквернялись или переделывались в отели. Турция захватила в плен и казнила тысячи солдат. На сегодняшний день без вести пропавшими числятся 1534 грека-киприота, десятки тысяч греков стали вынужденными переселенцами.
Турция начинает кампанию по переселению более 150 000 турок с материка на оккупированное кипрское побережье с целью урегулирования конфликта. 15 ноября 1983 турецкие киприоты провозглашают независимое государство, Турецкую Республику Северного Кипра (ТРСК), под руководством Рауфа Денкташа, признанное только Турцией.
В настоящее время Турция занимает 37% Кипра, хотя в 1960 году турок на Кипре было только 18%. Половина столицы Кипра, Никосии, остается оккупированной.
НЕПРИЗНАННЫЕ МЕНЬШИНСТВА (1975-1990)
Курдский национализм начал возрождаться в 1970-х годах, когда Турция была измотана столкновениями между левыми и правыми. Марксистская РПК (Рабочая партия Курдистана) была создана в 1978 г. и требовала независимого курдского государства во главе с ее лидером, Абдуллой Оджаланом. Курды составляли почти 20% населения Турции. Турецкая армия жестоко подавила курдов, без суда и следствия были убиты тысячи мирных жителей. После резни мусульман-алевитов в 1978 г. в городе Кахраманмараше, было объявлено военное положение.
12 сентября 1980 произошел еще один успешный государственный переворот, возглавленный генералом Кенаном Эвреном, начальником Генерального штаба.
Из-за всемирного замалчивания фактов геноцида армян, марксистско-ленинские группы типа ASALA (Армянская секретная армия освобождения Армении) начали совершать покушения на турецких дипломатов, чтобы вынудить правительство Турции признать свое кровавое прошлое и распространить информацию об отказе решать армянские проблемы. В 1983 г. т.н. «лиссабонская пятерка» бойцов ASALA пыталась захватить посольство Турции в Лиссабоне, но потерпела неудачу. Они избежали захвата, взорвав здание после освобождения персонала.
Между 1983 и 1991 годами курдская музыка, танцы и культура в целом находились в Турции под запретом; публикации, издания и трансляции на любом языке, кроме турецкого, были запрещены. Турецкие армяне становятся жертвами ежедневных преследований и гонений.
Турецкая армия свершает акты беспрецедентной жестокости, якобы для борьбы с «терроризмом». Сотни тысяч мужчин, женщин и детей были убиты или систематически подвергались пыткам в тюрьмах с начала 80-х до начала 90-х. Однако в 1990-91 годах миру суждено было измениться навсегда.
ПАДЕНИЕ ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА (1991-1994)
С распадом Советского Союза в 1991 году Армения стала независимым государством. Армяне в Карабахе, которые хотели объединиться с Арменией в течение многих десятилетий, решили воспользоваться случаем. Еще до объявления своей независимости советский Азербайджан (94% населения – мусульмане, большинство тюрки) подавляет ропот армян уличными погромами и резней в Сумгаите в 1988 г. и Баку в 1990 г. Столкнувшись с жестокостью азербайджанских методов подавления армян, карабахские армяне голосуют за отделение от Азербайджана, на что тот позже отвечает полномасштабной войной в 1992 году, при поддержке Турции. Армяне сопротивляются, поскольку они помнят прошлое – сопротивляются, даже несмотря на дефицит продуктов питания и электроэнергии в Армении и частые азербайджанские бомбардировки гражданских объектов. Карабах идет в наступление и одерживает жизненно важные победы в конце 1992 и 1993 годах. Азербайджан вербует новобранцев-моджахедов из Афганистана, Чечни и других регионов.
В свете армянских побед, следовавших одна за другой, премьер-министр Турции Тансу Чиллер угрожает ввести в Армению многотысячные турецкие войска. Россия высылает Турции ноту протеста и устанавливает контроль над передвижением турецких войск ради предотвращения нападения. Алиев любым способом пытается отвоевать потерянные территории, но безрезультатно. В 1994 году, после шести лет изнурительной борьбы, Азербайджан, наконец, просит о прекращении огня. Турция и Азербайджан впоследствии устанавливают блокаду Армении. Кроме того, Азербайджан мстит, уничтожая армянские кладбища в Джульфе и Нахичевани, и оскверняя армянские церкви.
Текущая ситуация Армении (2008 г., источник ЦРУ): «Армения – прежде всего страна-поставщик женщин и девочек, которых продают в Объединенные Арабские Эмираты и Турцию с целью коммерческой сексуальной эксплуатации; армянские мужчины и женщины становятся жертвами торговли людьми в Турции и России с целью принудительного труда». Мой комментарий: ЕС и США показали, что не собираются каким-либо образом поддерживать армян. Они остаются последними оставшимися в живых представителями византийского христианства, в значительной степени игнорируемыми остальным христианским миром.
ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ? (1995-2007)
14 апреля 1987 года Турция подавала заявление на формальное членство в ЕС. Ей было отказано, в связи с экономической и политической ситуацией в Турции, плохими отношениями с Грецией и конфликтом с Кипром.
Выборы 1995 года привели к недолгой правительственной коалиции между Месутом Йылмазом и Тансу Чиллер. В 1997 году военные совершили четвертый переворот, отправив правительству Эрбакана меморандум с требованием его отставки и запрета его религиозной партии.
Череда экономических потрясений привела к новым выборам в 2002 году, в результате чего к власти пришла религиозная Партия справедливости и развития Реджепа Тайипа Эрдогана, который объявил целый ряд новых реформ.
СОСТОЯНИЕ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
Турция ограничивает религиозные права христиан и новообращенных. Их убийство косвенно поощряется. Миллионы курдов, ассирийцев, алевитов, езидов и других меньшинств не имеют никакого статуса. Женщины в Турции часто становятся жертвами «убийств чести» и подвергаются дискриминации при найме на работу.
Турция оккупирует 37% площади Кипра, половину столицы острова Никосии и отказывается признавать Республику Кипр.
Изучайте турецкую историю и сравнивайте...
Что можно ожидать от страны, которая убивает собственную интеллигенцию и журналистов за употребление слова «геноцид», не забывая чествовать убийц? Что можно ожидать от страны, которая ограничивает гласность, бросает в тюрьмы и штрафует своих писателей, журналистов, ученых, осмелившихся думать и тем самым «оскорбивших турецкое самосознание»? Которая считает все меньшинства «турками»? Нераскаявшаяся за многовековые убийства – подходит ли Турция для вступления в Евросоюз? Или это все еще «больной Европы»?
Все парламентарии ЕС и члены парламентов разных стран, поддерживающие вступление Турции в ЕС, непременно должны посетить турецкую сельскую местность, надев свитер с крестом, и посмотреть, сколько времени пройдет до того, как их начнут избивать, или до того, как они будут убиты. Вот тогда они смогут свидетельствовать, насколько «толерантны» турецкие мусульмане.
Текущая ситуация в Турции будет освещаться и в другом разделе.
Источники:
1. Б. Мюнних, «Являются ли турки европейцами?» (B. Munnich, «Are the Turks European?»)
2. Алан Палмер, «Упадок и разрушение Османской империи» (Alan Palmer, «The Decline and Fall of the Ottoman Empire»)
3. К. Язеджан, «Абдул-Хамид II, Кровавый султан» (K. Yazejian, «Abdul Hamid II, The Red Sultan»)
4. Джорд Бурнутян, «История армянского народа», том II (George A. Bournoutian, «A History of the Armenian People», Volume II)
5. Энциклопедия «Айкакан харц» (Haykakan Harts Encyclopedia)
6. П. Егиян, «Сельджукская, татарская, турецкая история» (P. Yeghyaian, «Seljuk, Tatar, Turkish History»)
7. Питер Балакян, «Пылающий Тигр» (Peter Balakian, «The Burning Tigris»)
8. Картер В. Финдли, «Турки в мировой истории (Findley, Carter Vaughn, «The Turks in World History»)
9. Эрик. Я. Цюрхер, «Турция: новая история», исправленное издание (Erik J. Zurcher, «Turkey: A Modern History», Revised Edition)
1.14 ПРАВО ПЕРВОЙ БРАЧНОЙ НОЧИ – УЗАКОНЕННОЕ ИЗНАСИЛОВАНИЕ ХРИСТИАНОК В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Право первой ночи, или право «служения господину» – право спать с замужней (молодой и сексуально привлекательной) служанкой перед зачислением ее хозяином дома в штат своей прислуги (закон, согласно которому господин имеет право проводить первую ночь с невестами своих крепостных), хотя этого можно избежать, заплатив большой штраф.
Этот закон был издан османскими правителями и широко практиковался на подконтрольных территориях (ими были Греция, Болгария, Сербия, Босния) вплоть до конца XIX столетия.
На картине «Украшение невесты», написанной Пайем Йовановичем в 1886 г., как раз изображена невеста, готовящаяся к первой брачной ночи, которую ей придется провести со своим хозяином. Рабовладельцами, как правило, были турки, но также было много и местных дворян, перешедших в ислам, чтобы спасти свои привилегии во времена правления Османской империи. Закон распространялся на феодально-зависимых женщин и служанок, любых зимми-христиан, но не на мусульманских невест.
Накануне свадьбы молодую христианскую невесту посещал представитель владельца (бека, аги), которого обычно сопровождала группа солдат. Он забирал невесту в дом господина, где в течение дня и ночи ее неоднократно насиловали, чтобы потом возвратить обратно родным на рассвете, перед свадьбой.
На картине Йовановича есть одна интересная деталь – все женщины одеты в традиционном восточном (турецком) стиле, сформировавшемся под влиянием ислама. У всех изображенных женщин, кроме крайней справа, волосы покрыты шалью (также называемой шамией или махрамом) в соответствии с исламскими обычаями. Женщины носили «димийе» (нечто похожее на мешковатые брюки, шаровары) из тонкой, часто вытканной золотом, шелковой парчи, подчеркивающие женскую фигуру.
В 1998 году югославская почтовая служба выпустила четыре марки, посвященные национальным обычаям. На марке в 6 динаров – картина «Украшение невесты» Пайи Йовановича.
ПРАВО ПЕРВОЙ НОЧИ – ДЕТАЛИ
Это исторически-одобренное изнасилование, возможно, повлияло на уровень изнасилований во время войн прошлого десятилетия в бывшей Югославии. Однако были и другие исторические факторы, которые содействовали этому и использовались пропагандой в Боснии и Герцеговине, а также Сербии. В Османской империи бóльшая часть Сербии получила автономию в 1830 году, но Босния и Герцеговина оставались в составе империи вплоть до 1878 года, и сербы и хорваты находились там в невыгодном положении.
Притеснения и эксплуатация сербок и других христианских женщин мусульманскими мужчинами, особенно османскими чиновниками и помещиками, были главным источником возмущений. Полигамия и разврат мусульман, особенно богатых, приводили к тому, что в итоге жен или наложниц, взятых из числа христиан, а также мусульманок-полукровок, использовали и бросали, когда к ним пропадал интерес. Отсутствие минимальных прав приводило этих женщин к тому, что они были вынуждены иметь мало детей и прибегать к абортам, детоубийству и другим мерам по контролю над рождаемостью.
Другие «злоупотребления» были связаны с «правом первой брачной ночи» или «правом служения сеньору» (право феодала), когда янычары, дворецкие или помещики имели право лишать девственности всех невест сербов и других крепостных. Это зафиксировано во многих литературных источниках. Бывший политический деятель, боснийская сербка Биляна Плавшич в 1993 году утверждала, что изнасилования являлись военной стратегией мусульман и хорватов. По ее словам, это было «вполне нормальной практикой для мусульманской знати – обладать правом первой ночи с христианками» во времена Османской империи.
Левинзон цитирует белградского издателя Петара Ждаждича, заявившего, что существовала традиция, обязывающая сербских крепостных или крестьян ходить по дому, сняв обувь, когда османский чиновник или землевладелец приезжал к нему, чтобы развлечься с его женой. В первые годы османской оккупации янычарам, которые не только составляли ядро вооруженных сил, но и управляли крупными сельхозугодьями, запрещалось жениться до выхода в отставку – возможно, «право первой ночи» и аналогичные традиции являлись для них важной заменой брака.
Однако помещики становились все более наследственным классом. В Боснии приблизительно триста лет назад они должны были уговорить сербов прибыть из Черногории для того, чтобы стать на их землях рабами или испольщиками (испольщик – крестьянин, работающий на землях помещика и отдающий ему половину урожая). Росло желание мусульманских крестьян иметь собственную землю и работать на себя как мелкие фермеры, а не быть крепостными, но у христиан Боснии и Герцеговины эта возможность появилась только в конце 1830 года. Следовательно, «право первой ночи» и другие формы сожительства для сербок, хорваток и крепостных женщин стали сходить на нет только под закат османского правления. Класс помещиков составлял не более 5-10 процентов мусульманского населения – 4000 семей владели землями, перераспределенными по Земельной реформе 1919 года. Только у малой части мусульман-османов была возможность доступа к православным и христианским женщинам. Следовательно, «право первой ночи» не было широко распространено. В Косово до первой Балканской войны 1912 года большинство сербов были, по сути, рабами, обрабатывающими землю предводителей албанских кланов и турецких землевладельцев, однако неизвестно, влияло ли это на доступ к христианкам.
Вопрос, распространялась ли право доступа к чужим женщинам на все сообщество, или только на его привилегированную часть, является спорным. Несколько лет тому назад на австралийском канале SBS был показан греческий фильм, сюжет которого посвящен имевшей место эксплуатации греческих невест и жен, которые были крепостными на сельскохозяйственных угодьях османского помещика за пару десятилетий до объявления греческий независимости в 1830 году. Этот фильм 50-х годов также демонстрирует, что «злоупотребления» не доходили до лишения будущей невесты девственности, а аренда земли была формой приданого в обмен на сексуальные услуги.
1.15 ДЖИХАД И ГЕНОЦИД ХРИСТИАН В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ И ТУРЦИИ: АРМЯНСКИЙ, ГРЕЧЕСКИЙ И АССИРИЙСКИЙ ГЕНОЦИДЫ
7 июня 2006 года Стивен Паунд, член британской Палаты общин, проводит параллели между османскими греками, армянами и ассирийцами, утверждая, что «3,5 миллионов христиан – ассирийцев, армян и греков, – исторически живших на территориях, входивших тогда в состав Османской империи, были убиты, умерли от голода, подверглись пыткам или были высланы из страны к 1923 году».
Я кратко расскажу о трех этих геноцидах.
ГЕНОЦИД АРМЯН (1915-1918) – БОЛЕЕ 1 500 000 УБИТЫХ114
Геноцид армян был джихадом. Ни один райя (немусульманский зимми Османской империи) не участвовал в этом. Несмотря на неодобрение многих турок-мусульман и арабов, и их отказ способствовать преступлению, эта резня была совершена исключительно мусульманами, и только они выиграли от добычи: имущество жертв, дома и земельные участки – все перешло в собственность мухаджиров, между которыми также были распределены женщины и дети-рабы. Убийство мальчиков в возрасте старше двенадцати совершалось в соответствии с заповедями джихада и соответствовало возрасту, установленному для выплаты джизьи.
Четыре стадии уничтожения – депортация, порабощение, насильственное обращения в веру и резня – эти основные исторически сложившиеся условия джихада воспроизводились в дар-аль-харбе (Доме Войны) с VII века нашей эры. Хроники из различных источников, в частности, свидетельства мусульманских авторов, дают подробные описания организованной резни и депортации пленных, страдания которых во время марш-бросков за спиной у регулярной армии были сравнимы с армянским опытом XX века. Как и на всей исламской территории, мечети были центральным местом для собраний, где муллы и правительственные чиновники вели пропаганду джихада. Массовые убийства, систематические изнасилования, грабежи и порабощения отнимали много сил, поэтому вполне естественно, что ближе к пятнице каждый чувствовал себя полностью изможденным, но еженедельная проповедь добавляла бодрости духа.
Геноцид армян, первый геноцид ХХ века, произошел, когда два миллиона армян, проживающих в Турции, были изгнаны со своей исторической родины посредством принудительной депортации и устроенной резни.
На протяжении трех тысяч лет процветающая армянская община проживала на обширных ближневосточных территориях, граничащих с Черным, Средиземным и Каспийским морями. Географическая местность, известная как Малая Азия, расположена на перекрестке трех континентов – Европы, Азии и Африки. Великие державы создавались и рушились на протяжении многих веков, и армянской землей в разное время правили персы, греки, римляне, византийцы, арабы и монголы.
Несмотря на неоднократные завоевания и оккупации, армянское самосознание и культурная идентичность были непоколебимы. Заснеженный пик горы Арарат стал отправной точкой, где в 600 до н.э. Армения возникла из небытия как государство. После появления христианства армяне стали первой нацией, принявшей его в качестве государственной религии. За этим последовала золотая эра мира и процветания, во время которой был создан армянский алфавит, произошел расцвет литературы, искусства, торговли и уникального стиля архитектуры. К Х веку армяне основали новую столицу в Ани, ласково названным «городом тысячи и одной церкви».
А в XI веке произошло первое турецкое вторжение на армянскую землю. Так начались несколько веков господства турок-мусульман. В XVI веке Армения была поглощена огромной и могучей Османской империей, которая на пике своего развития включала в себя бóльшую часть Юго-Восточной Европы, Северной Африки и почти весь Ближний Восток.
Однако в 1800-х годах некогда могущественная империя пришла в серьезный упадок. На протяжении веков она была отрезана от технологического и экономического прогресса, в то время как народы Европы занимались инновациями и стали промышленными гигантами. Турецкая армия некогда была практически непобедима, а теперь проигрывала битву за битвой модернизированным европейским войскам.
Как только империя начала постепенно распадаться, ранее порабощенные ею народы, в том числе греки, сербы и румыны, наконец-то обрели долгожданную независимость. На территории Ближнего Востока только армяне и арабы застряли в отсталой и почти обанкротившейся империи под автократическим правлением султана Абдул-Хамида.
В 1890-х годах молодые армяне начали требовать проведения политических реформ, призывая к созданию конституционного правительства, получению избирательных прав и отмене дискриминационной налоговой повинности «джизьи» – специального налога, взимаемого только с них, потому что они были христианами. На их просьбы султан ответил жестокими гонениями. Между 1894 и 1896 гг. более 100 000 жителей армянских сел были уничтожены во время погромов, повсеместно проводимых специальными полками султана.
Но дни султана были сочтены. В июле 1908 года турецкие националисты, известные как «младотурки», вынудили его учредить конституционное правительство и гарантировать основные права. Младотурки были из числа честолюбивых младших офицеров турецкой армии, надеявшихся остановить неуклонное падение их державы. Турецкие армяне были восхищены этим неожиданным поворотом событий и перспективой более светлого будущего. Они, как и турки, с ликованием вышли на митинги, держа высоко в руках транспаранты с требованиями свободы, равенства и законности.
Однако их надежды рухнули, когда трое из младотурок захватили полный контроль над правительством путем военного переворота в 1913 г. Этот триумвират состоял из Махмеда Талаата, Исмаила Энвера и Ахмеда Джемаля, которые решили завладеть диктаторскими полномочиями и воплощать свои собственные амбициозные планы относительно будущего Турции. Они хотели объединить тюркские народы по всему региону, расширяя границы Турции в восточном направлении через Кавказ вплоть до Средней Азии. Это позволило бы создать новую турецкую империю, «большую и вечную землю» под названием Туран, с единым языком и исламом в качестве единственной религии.
Но возникла большая проблема – исконная историческая территория Армении лежала прямо на пути запланированного ими расширения на восток. И на той земле проживало очень много армян-христиан – по приблизительным оценкам, около двух миллионов человек, что составляло примерно 10% всего населения Турции.
Наряду с недавно обретенным младотурками «туранизмом», обозначился резкий рост исламских фундаментальных настроений по всей Турции. Армян вновь заклеймили как кяфиров («неверных»). Молодые исламские экстремисты иногда применяли насилие в ходе устраиваемых ими антиармянских демонстраций. Во время одной из таких вспышек насилия в 1909 г. были разграблены двести деревень, и более 30 000 человек убиты в районе Киликии на Средиземноморском побережье. Отдельные случаи нападений на армян беспрепятственно продолжались по всей территории Турции на протяжении последующих нескольких лет.
Существовали также большие культурные различия между армянами и турками. Армяне всегда являлись одной из самых образованных общин в старой турецкой империи. Они добивались профессиональных высот в бизнесе, медицине, юриспруденции, были квалифицированными специалистами, открытыми для новых научных, политических и социальных идей Запада (Европы и Америки). Дети богатых армян для получения высшего образования посылались в Париж, Женеву или даже в США.
Большинство турок, напротив, были неграмотными крестьянами-земледельцами и мелкими лавочниками. Лидеры Османской империи традиционно выделяли скромное финансирование на нужды образования, поэтому на всей территории старой империи не было ни одного высшего учебного заведения. Различные самодержавные и деспотичные правители на протяжении всей османской истории ценили, прежде всего, преданность и слепое повиновение Их необразованные подданные никогда не слышали о демократии или либерализме и, таким образом, не имели никакой склонности к политическим реформам. Но это не касалось более образованных армян, стремившихся к политическим и социальным преобразованиям, которые улучшили бы жизнь для них и других меньшинств Турции.
Чтобы завоевать симпатии турецкого крестьянства, младотурки решили приукрасить его достоинства за счет армян. Они эксплуатировали религиозные, культурные, экономические и политические различия между турками и армянами так, чтобы у среднестатистического турка создалось впечатление, что армяне среди них чужаки.
Когда в 1914 г. вспыхнула Первая мировая война, лидеры режима младотурок примкнули к Центральным державам (Германии и Австро-Венгрии). Внезапное начало войны обеспечило прекрасную возможность решить «армянский вопрос» раз и навсегда: внимание мира было приковано к полям сражений во Франции и Бельгии, где молодые европейцы гибли сотнями тысяч; Восточный фронт в конечном итоге дошел до границы между Турцией и Россией, – в общем, в связи с войной карательные меры в отношении гражданского населения не будут казаться такими уж из ряда вон выходящими.
В качестве прелюдии к грядущим боевым действиям турки разоружили почти всю армянскую диаспору под предлогом того, что коренные жители выражали сочувствие христианской России. Насильно были изъяты все до единой винтовки и пистолеты, суровое наказание ожидало тех, кто отказывался сдать оружие. Армянские мужчины часто покупали его у местных турок или курдов по очень высоким ценам, поэтому у них было, что взять.
В это время около сорока тысяч армянских мужчин служили в турецкой армии. Осенью и зимой 1914 года все их оружие конфисковали, они были отправлены в рабские трудовые отряды и использовались для прокладки дорог или в качестве вьючных животных. Зверские условия труда стали причиной очень высокой смертности. Тех, кто выживал, в скором времени расстреливали. Пришло время наступления на армян.
Решение истребить все армянское население исходило непосредственно от правящего триумвирата ультранационалистической партии младотурок. Приказ на фактическое уничтожение был передан в зашифрованной телеграмме губернаторам всех турецких провинций. Вооруженные облавы начались вечером 24 апреля 1915 года, когда около 300 армянских политических деятелей, педагогов, писателей, священнослужителей и высокопоставленных лиц в Константинополе (ныне Стамбул) были схвачены в своих домах, ненадолго помещены в тюрьмы, где подверглись пыткам, а потом повешены или расстреляны.
Затем массовые аресты армянских мужчин, проводимые турецкими солдатами, полицейскими агентами и полчищами турок-добровольцев, прокатились по всей стране. Группы людей связывали между собой веревками, вывозили на окраину города, где расстреливали или до смерти закалывали штыками. Местные турки и курды, вооруженные ножами и палками, часто принимали участие в убийствах.
Теперь настала очередь армянских женщин, детей и стариков. В очень короткое время им было приказано собрать предметы первой необходимости и быть в полной готовности покинуть места жительства под предлогом того, что они будут перемещены в тыл с целью их же безопасности. Фактически, направляясь на юг Сирийской пустыни, они шли на смерть.
Турки-мусульмане живо разворовали всю армянскую собственность, заняли большинство домов и деревень, которые в спешке покинули депортированные армяне. Нередко местные турки, разлученные со своими семьями, спасали маленьких армянских детей от депортации. Дети были принуждены отречься от христианства и принять ислам, затем им давали новые турецкие имена. Для армянских мальчиков насильственное обращение означало прохождение болезненной процедуры обрезания, в соответствии с исламскими обычаями.
Турецкие жандармы сопровождали отдельные караваны, состоящие из тысяч высланных армян. Эти охранники позволили кочевым правительственным отрядам вооруженных преступников, известным как «Особая организация», нападать на беззащитных людей, убивая любого, кто придется им не по душе. Они также не препятствовали курдским бандитам совершать набеги на караваны и разворовывать все, что им нравилось. Кроме того, на совести «Особой организации» и курдских бандитов огромное количество сексуальных надругательств и изнасилований девочек и молодых женщин. Большинство привлекательных молодых женщин были похищены в рабство для принудительного труда.
Марши смерти во время армянского геноцида затронули более миллиона армян, преодолевавших расстояние в сотни миль за долгие месяцы. Обходные маршруты через горы и пустынные области были выбраны сознательно, чтобы растянуть испытание и держать караваны подальше от турецких деревень. Запасы продовольствия, которые люди несли с собой, быстро заканчивались, после этого им обычно отказывали в воде и пище. Любой останавливающийся, чтобы набраться сил, или отставший от каравана беспощадно избивался до тех пор, пока не присоединялся к общей колонне. Тех, кто был не в силах идти дальше, расстреливали. Распространена была практика, когда всех людей в караване заставляли снимать с себя все до единого клочка одежды и гнали так, в обнаженном виде, под палящим солнцем, пока они не падали замертво на дорогу от истощения и обезвоживания.
Приблизительно 75% армян погибли на этом пути, особенно дети и пожилые. Людей сбрасывали с утесов, сжигали заживо, топили в реках. Те, кто пережил испытание, оказались загнанными в пустыню без капли воды.
Во время армянского геноцида турецкие провинции были усеяны разлагающимися трупами. Однажды Мехмед Талаат попытался решить эту проблему, разослав шифрованное послание всем местным лидерам: «Я требую, чтобы вы распространили строжайшие инструкции касательно того, что трупы и прочие останки в ваших вотчинах должны быть немедленно захоронены». Однако его инструкции были в основном проигнорированы. Участникам массового убийства было не особо интересно останавливаться, чтобы вырыть могилы. Трупы, разбросанные по обочинам дорог, и изможденные беженцы приводили в ужас иностранцев, работающих в Турции. Свидетели подключали немецкие правительственные связи, американских миссионеров и американских дипломатов, находящихся в стране.
Во время геноцида армян христианским миссионерам часто угрожали смертью, и они были не в состоянии помочь людям. Дипломаты из все еще нейтральных Соединенных Штатов слали свои резкие оценки продолжающихся действий правительству США. В частности, посол в Турции Генри Моргентау сообщал Вашингтону: «Когда турецкие власти дали приказ на эти депортации, они просто вынесли смертный приговор всему народу». Антанта (Великобритания, Франция и Россия) отреагировала на новости о массовых убийствах, выслав ноту протеста Турции: «Страны-союзники публично заявляют, что они будут воспринимать всех членов османского правительства, а также его полномочных представителей, как причастных и персонально ответственных в данной сложившейся ситуации». Предупреждение не подействовало. Западная пресса, включая «Нью-Йорк Таймс», публиковала сообщения о продолжающихся депортациях с заголовками: «Армян посылают умирать в пустыню – Турок обвиняют в намерении уничтожить все населения» (18 августа, 1915); «Миллион армян убито или отправлено в изгнание – Американский комитет помощи жертвам сообщает, что число жертв турок постоянно растет – Политика истребления» (15 декабря, 1915).
Временной передышкой для некоторых армян стал период, когда русские войска пошли в наступление по Восточному фронту, прокладывая путь в центральную Турцию. Однако войска отступили в 1917 году после свершившейся в России революции. Оставшиеся в живых армяне ушли вместе с ними и осели среди своих собратьев, уже обосновавшихся в областях прежней Российской империи. В общей сложности, регион покинуло около 500 тысяч армян.
В мае 1918 г. турецкие армии напали на этот район, чтобы достигнуть цели расширения Турции на восток в направлении Кавказа, а также возобновить уничтожение армян. Возможно, целых 100 000 армян пали жертвой продвигающихся турецких войск. Однако армянам удалось приобрести оружие, и они нанесли ответный удар, отразив в итоге турецкое вторжение в сражении при Сардарапате, и, таким образом, без помощи внешнего мира спасли оставшееся население от полного истребления. После этой победы армянские лидеры объявили о создании независимой Республики Армения.
Первая мировая война закончилась в ноябре 1918 года поражением Германии и Центральных держав, включая Турцию. Незадолго до окончания войны, триумвират младотурок – Талаат, Энвер и Джемаль – внезапно ушли в отставку со своих постов в правительстве и бежали в Германию, где им предложили политическое убежище.
В последующие месяцы новое умеренное правительство Турции, Антанта и ее союзники неоднократно посылали запросы в Германию с требованием экстрадировать младотурок на родину, чтобы те предстали перед судом. Однако все подобные просьбы были отклонены. В результате, армянские активисты взяли дело в свои руки – вычислили местонахождение младотурок и убили их вместе с двумя другими зачинщиками массовых убийств115.
Между тем, представители молодой Республики Армения приняли участие в Парижской мирной конференции в надежде, что победоносные союзники вернут им их исторические земли, захваченные Турцией. Европейцы в ответ на их просьбу призвали Соединенные Штаты рассмотреть возможность опеки новой республики. Однако попытка президента Вудро Вильсона сделать Армению официальным американским протекторатом была отклонена Конгрессом США в мае 1920 года. Но Вильсон не сдался. Благодаря его усилиям, 10 августа 1920 г. был подписан Севрский мирный договор между союзными державами, Республикой Арменией и новыми умеренными лидерами Турции. Согласно договору, Турция признавала независимое армянское государство на территории, включающей большую часть прежней исторической родины армян.
Тем не менее, турецкий национализм вновь поднял свою голову. Умеренных турецких лидеров, которые подписали этот договор, отстранили от власти в пользу нового националистического лидера, Мустафы Кемаля, который просто отказался ратифицировать договор и, более того, повторно занял те самые спорные территории, выслав всех проживающих там армян, включая тысячи детей-сирот. Никто из союзников не пришел на помощь армянской республике, и она распалась. Только крошечная часть самой восточной области исторической Армении выжила, войдя в состав Советского Союза.
После успешного уничтожения народа исторической Армении во время геноцида армян, турки разрушили все остатки армянского культурного наследия, включая бесценные шедевры древней архитектуры, старые библиотеки и архивы. С землей сравняли целые города – такие, как некогда процветавшие Харперт, Ван и древнюю столицу Ани, чтобы стереть все следы трехтысячелетней цивилизации.
Молодой немецкий политический деятель Адольф Гитлер должным образом оценил нерешительную реакцию великих держав мира на армянский геноцид. По достижении полной власти в Германии в 1939 г. он решил завоевать Польшу и сказал своим генералам следующее: «Итак, в настоящее время я послал на Восток отряды из дивизии “Мертвая голова” с приказом убивать без жалости и пощады всех польских мужчин, женщин и детей. Только таким образом мы сможем выиграть жизненное пространство, в котором нуждаемся. Кто сегодня еще говорит об армянах?»
АРМЯНСКИЙ ГЕНОЦИД – ЦИТАТЫ
ТУРЦИЯ
Махмед Талаат, 1 июня 1915: «Турция использует войну в своих интересах, чтобы полностью ликвидировать внутренних врагов, то есть местных христиан, при этом не будучи потревоженной иностранным вмешательством».
«Что же, спрашивается, вы хотите? Вопрос улажен. Армян больше нет».
Ахмед Джемаль: «800 000 армянских беженцев на самом деле были убиты... Правительство полно решимости смыть кровавое прошлое, наказав виновных».
«Я стыжусь своей страны».
Исмаил Энвер, 19 мая 1916: «Османская империя должна быть очищена от армян и ливанцев. Раньше мы уничтожали их мечом, а теперь убьем голодом».
«Вы сильно ошибаетесь. Эта страна полностью находится под нашим контролем. У меня нет желания свалить вину на наших подчиненных, и я полностью готов взять на себя персональную ответственность за все, что произошло».
Принц Абдул-Меджид: «Что касаются этих ужасных убийств, то они являются величайшим позорным пятном на нашей стране и народе. Они были полностью на совести Талаата и Энвера. За несколько дней до начала этого я узнал, что они планируют. Я отправился в Стамбул и настоял на встрече с Энвером. Я спросил его, правда ли то, что они намерены возобновить массовые убийства, которые были нашим стыдом и позором во времена Абдул-Хамида. Единственным ответом, который я смог получить от него, было: “Решение принято. Это программа”».
Дамад Ферид-паша описал зачистку армян как «преступление, которое вызвало отвращение всего человечества».
Мустафа Ариф, 13 декабря 1918: «Несомненно, некоторые армяне оказывали пособничество и поддерживали нашего врага, и несколько армянских депутатов совершили преступления против турецкой державы... Преследовать виновных – обязанность правительства. К сожалению, наши военные лидеры, проникнутые духом бандитизма, выполнили закон о депортации в манере, которая могла бы соперничать с методами самых кровожадных разбойников. Они решили истребить армян, и они действительно истребляли их».
Мустафа Кемаль Ататюрк, 1 августа 1926: «Это осколки прежней партии младотурок – те, кого надо бы заставить отчитаться о миллионах изгнанных и истребленных христиан; те, кто должны беспокоиться из-за республиканской власти».
ГЕРМАНИЯ
Ганс фон Вангенхайм, 17 июля 1915: «Депортация армян из своих жилищ в вилайеты116 Восточной Анатолии и их переселение в другие регионы осуществляется жестоко... Становится очевидно, что депортация армян вызвана не только военной необходимостью. Министр внутренних дел Талаат-бей честно признался в этом доктору Мортсману, который работает в имперском посольстве. Талаат сказал: "Блистательная Порта намерена использовать мировую войну для очистки всей страны от внутренних врагов – местных христиан, так что другие страны не имеют права препятствовать этому посредством своего дипломатического вмешательства. Эта мера будет служить интересам всех союзников Турции, особенно немцев..."».
Граф Вольфф-Меттерних, 10 июля 1916: «В своей попытке воплотить в жизнь план решения армянского вопроса путем истребления армян, турецкое правительство отказалось сдерживать себя, не считаясь ни с нашими нотами протеста, ни с нотами американского посольства, ни с делегатами Папы Римского, ни с угрозами со стороны Антанты, ни с общественным мнением Запада, представляющего половину мира».
Адольф Гитлер, 2 августа 1939: «Я привел свои главные карательные формирования в состояние готовности – пока только на Востоке – с приказом истреблять без жалости и сострадания польских мужчин, женщин и детей. Только таким образом мы сможем получить жизненное пространство, в котором так нуждаемся. В конце концов, кто говорит сегодня об истреблении армян?»
БРИТАНИЯ
Виконт Джеймс Брайс, 6 октября 1915: «Убийства являются результатом политики, которая, насколько можно судить, в течение значительного времени была развлечением для банды недобросовестных авантюристов, которые теперь властвуют в правительстве Турецкой империи. Они не решались воплощать ее в жизнь, пока не поняли, что благоприятный момент наступил, и этот момент, кажется, наступил в районе апреля».
Виконт Джеймс Брайс, 11 мая 1918: «Армянская резня была самым большим военным преступлением, и неспособность предпринимать меры против Турции означает попустительство этому... Неспособность в корне урегулировать ужасную ситуацию в Турции означает, что все разговоры по обеспечению будущего мира во всем мире являются полной ерундой».
Лорд Роберт Сесил, 16 ноября 1915: «Я думаю, без малейшего преувеличения можно сказать, что мировая история не знает более ужасного преступления. Это – предумышленное злодеяние, задуманное давно. Это была давно продуманная, преднамеренная политика уничтожить и искоренить армян в Турции, что систематически и делалось. Это был приказ сверху».
Уинстон Черчилль: «В 1915 году в Малой Азии турецкое правительство начало и безжалостно провело позорную массовую резню и высылку армян. Нет никакого обоснованного сомнения, что это преступление было запланировано и совершено по политическим причинам».
АМЕРИКА
Сэр Генри Мордженто, 1 января 1919: «Когда турецкие власти издали приказы о высылках, они просто вынесли смертельный приговор целому народу. Они прекрасно это понимали, и в их беседах со мной не предпринимали особых попыток скрыть данный факт. Я уверен, что вся история человеческого рода не содержит более ужасного эпизода, чем этот. Великие массовые убийства и гонения прошлого кажутся почти незначительными по сравнению со страданиями армянского народа в 1915 году».
Рональд Рейган, 22 апреля 1981: «Как о геноциде армян, геноциде камбоджийцев, последовавшего сразу за армянским<...>, так и об уроках Холокоста никогда нельзя забывать».
РОССИЯ
Сазонов С. Д.117: «Я должен был прежде сказать о беспрецедентных страданиях этой несчастной страны. Под покровительствующим контролем союзнической Германии турки, очевидно, намереваются осуществить свою давнишнюю мечту – истребить армян, которые не подчиняются влиянию мусульман и препятствуют планам Германии подчинить турецкую империю в экономике и политике...».
Посол Смирнов из Каира, 25 июня 1915: «Постоянно повторяются жестокие действия, направленные против армян в Сирии и граничащих с ней вилайетах, нарушения, очень частые массовые убийства населения армянских деревень. Семьи безжалостно разделены, жены отлучены от мужей, дети отлучены от родителей, и все они сосланы в разные направления. Армянское духовенство преследуется особенно безжалостно: священники подвергаются пыткам, им вырывают ногти».
ИЗРАИЛЬ
Йоси Бейлин, 27 апреля 1994: «Это была не война. Это определенно были резня и геноцид – нечто, что мир должен помнить... Мы будем всегда отклонять любую попытку стереть память об этом даже ради некой политической выгоды».
ДРУГИЕ ЦИТАТЫ
Валерий Брюсов, 1916 год: «Турки продолжили их обычную политику. Они не остановятся перед тем, чтобы совершить массовую и самую ужасную резню, которую даже Хромой Тимур118 не посмел бы устроить».
Профессор Стэнли Коэн, 1 декабря 1995: «Ближайший успешный пример [коллективного отрицания] в современной эре – это 80 лет официального опровержения со стороны каждого следующего турецкого правительства геноцида армян 1915-17 годов, при котором погибло 1,5 миллиона человек. Это отрицание геноцида было поддержано спланированной пропагандой, ложью и фальсификациями, подделкой документов, сокрытием архивов и подкупом ученых».
Профессор Колин Татц, 1 января 1996: «Отрицание турками [армянского геноцида] является, вероятно, выдающимся образцом искажения истории. При помощи научной софистики и дипломатических уловок, мишенью которых были мы в Макквайерском университете, турки извратили память и историю».
Орхан Памук, февраль 2005: «Один миллион армян был убит на этих землях, но никто, кроме меня, не смеет говорить об этом».
Член палаты представителей Адам Шифф, 2007 год: «Наследие армянского геноцида вплетается в [историческую] ткань Америки. Так что давайте называть геноцид геноцидом. Давайте не будем умалять преднамеренное убийство 1,5 миллионов человек. Давайте одержим моральную победу, которая может сиять как свет для всех стран».
МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР НАРЯДУ С США И ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ НЕ ПРИЗНАЕТ ЭТИ ЗЛОДЕЯНИЯ ГЕНОЦИДОМ
Существует много научных подтверждений армянского геноцида, но правительства и СМИ не принимают их в расчет.
Несмотря на турецкое замалчивание и отрицание, геноцид армян единодушно подтвержден Международной Ассоциацией исследователей геноцида и признан каждой страной, которая ставит моральную ответственность выше политической выгоды.
Даже сегодня США, Великобритания, Турция и мусульманский мир отказываются признавать геноцид армян. Понятно, что исламские страны вряд ли осудят государственный или мелкомасштабный джихад, но весьма очевидно, какое благородство, лояльность и этику британское и американское правительства проявляли непрерывно в течение XX столетия (только в своих собственных интересах).
Следует отметить, однако, что американский народ через своих представителей на государственном уровне сделал гораздо больше усилий в осуждении этого геноцида (его факт признали 43 из 50 штатов).
ГРЕЧЕСКИЙ ГЕНОЦИД 1914-1924 ГОДОВ
В периода 1914-1923 годов, пока внимание международного сообщества сосредоточилось на суматохе и последствиях Первой мировой войны, местное греческое меньшинство в Османской империи, предшественнице Республики Турция, стало жертвой организованной, заранее обдуманной и планомерной политики уничтожения. Этот геноцид, организованный с целью необратимого исчезновения греческого населения Турции, был совершен двумя правительствами – правительством партии «Единение и прогресс», более известной как «младотурки», и следующим за ним правительством националистов во главе с Мустафой Кемалем Ататюрком. Смертельная комбинация внутренних депортаций, в том числе маршей смерти, насильственное обращение в ислам, пытки, насилие, порабощение и резня, проводимые повсюду в Турции, привели к смерти одного миллиона османских греков. Международная Ассоциация исследователей геноцида подтвердила геноцид греков в османской Турции.
Массовые убийства начались еще в 1895 г. (гораздо раньше Первой мировой войны) и продолжались вплоть до 1955 г. (гораздо позже Второй мировой). Нынешняя оценка гласит, что за этот период было убито около 1 400 000 греческих детей, мужчин и женщин всех возрастов.
Тогда же турки пытали и убивали миллионы армян и ассирийцев всех возрастов. Тот факт, что три народа стали жертвами джихадистской политики истребления, является еще одним доказательством каждого из трех геноцидов. Это не было ни «войной», ни «восстанием» – это была запланированная попытка уничтожения119.
Обзор доктора Уильяма С. Кинга «Выселение и уничтожение турками 1 500 000 греков-христиан», опубликованный в его книге «Полная история мировой войны»120 охватывает события геноцида османских греков в период до 1918 года:
«Находясь под влиянием языческой Германии, турки предприняли попытку уничтожить многочисленное и процветающее греческое христианское население, которое с незапамятных времен проживало на побережье Малой Азии и берегах Мраморного моря во Фракии.
Мусульмане заставили христиан покинуть родные дома, лишили последнего имущества и сослали их либо в различные части Малой Азии в пределах турецких границ, либо в жгучие пески пустыни, далеко от Месопотамии. По оценкам, 1 500 000 греков были депортированы в пустынные районы, где умирали, как мухи, от голода и болезней. Как известно, на страшном пути туда погибло 700 000 человек. Выжившие оказались без крова и пищи, на чужой земле, и подвергались всем унижениям и пыткам, какие только турки и их языческие союзники-немцы могли придумать. От подобных издевательств были избавлены те греки, которые были готовы отречься от христианства, приняв ислам [выделено мной], остальных же продолжали морить голодом.
Массовое изгнание греков из Фракии велось с момента окончания войны на Балканах (1913 г.). В планы Германии, захватившей восточные территории, не входило позволить грекам остаться в европейской части Турции. Туркам было поручено искоренить греков каким угодно образом.
Пытаясь оправдать свои действия, турки лгали, что греки из Фракии и с азиатского побережья готовит революцию. В ходе первой депортации, из Фракии в Грецию, было выслано 250 тысяч человек. Преследование продолжалось до начала войны. В этот период греческое правительство сделало все возможное, чтобы защитить своих соотечественников, но после того, как началась Мировая война, король Константин вместе со своей женой (сестрой немецкого кайзера Вильгельма) препятствовал любым попыткам облегчить участь эллинских изгнанников. Епископ города Пера, прибывший в Афины, чтобы попросить короля принять меры против турецких зверств, получил приказ королевы возвратиться домой, так как «король желает, чтобы вы жили в добропорядочных отношениях с турками».
Все это время немецкие учреждения в Турции, особенно «Германский Палестинский банк», призывали мусульман культивировать ненависть к христианам и не иметь с ними никаких коммерческих сделок.
Болгаро-османский заговор
Османская Болгария (территория Османской империи, половина населения которой составляли турки) поддержала идею уничтожить греков-христиан, подписав в июне 1915 года в Адрианополе договор с Османской империей. В рамках этого договора Болгария согласилась на: 1) установление болгаро-турецкого торгового союза, как дополнения к союзу политическому; 2) захват принадлежащих грекам рынков торговли на Востоке; 3) создание предприятий по импорту и экспорту, которые должны были заключать сделки только с мусульманами, и только с теми, кто порвал любые торговые отношения с греками; 4) ограничение прав греческого Патриарха и его церковной юрисдикции; 5) запрет на преподавание греческого языка в будущем; 6) принудительное обращение в ислам жителей христианских поселений и навязывание смешанных браков. [Выделено мной]
Германия как инициатор убийств
Господин Лепсиус, немецкий посланник, отправленный в Константинополь со специальной миссией в июле 1915 года, говорил, что армянские и греческие погромы были двумя частями одной программы истребления христиан, цель которой состояла в том, чтобы сделать Турцию полностью мусульманской.
То, что Германия была автором и вдохновителем этих массовых убийств христиан, стало известно в 1917 году. Греческий министр в Константинополе, М. Каллергис, выразил турецкому великому визирю Талаат-бею протест против депортации греков в район Айвал. Талаат-бей обещал телеграфировать немецкому генералу Лиману фон Сандерсу, призывая его остановить депортацию. Фон Сандерс, который был на самом деле главнокомандующим всех турецких войск, ответил, что, если депортации прекратить, он не гарантирует безопасность турецкой армии. И добавил, что этот вопрос был передан на рассмотрение в немецкий Генштаб, который полностью одобрил действия фон Сандерса.
Призыв греков в турецкую армию
Преследование греков-христиан германо-турецким командованием было проведено с дьявольской изобретательностью. Все их права были отменены. После вступления в ряды вооруженных сил христиане обязаны были платить «взносы». Предпринимались попытки принудительного обращения христиан в ислам, к этому добавились массовые убийства и депортации. Между тем, во всех школах турецкий язык вытеснил греческий, вместо греческих географии и истории преподавались турецкие. Патриархат был упразднен. Вся собственность гражданской и религиозной греческих общин была конфискована турецкой властью.
При вступлении Турции в войну был подписан и обнародован указ, который призывал всех мужчин до 48 лет на военную службу. Христиане призывались по большей части в трудовые батальоны и отправлялись на сотни миль вглубь страны, где их использовали для прокладки дорог и тоннелей, строительных работ и полевых работ на землях богатых пашей.
Их дневной рацион составлял полбуханки черного хлеба с небольшим количеством сушеной рыбы или маслин. Рабские условия труда и недоедание приводили к десяткам тысяч смертей. Целые батальоны умирали от тифа и холеры; многие тысячи были убиты бесчеловечными турецкими охранниками. В этих греческих трудовых формированиях, по разным оценкам, умерло 150 000 человек.
Конфискация имущества христиан
Нескольким сотням тысяч греков из Фракии и Малой Азии удалось бежать в Грецию, где они впоследствии воевали в греческой армии. Их побег стал сигналом для начала новых турецких зверств. Дезертиров ловили, а их семьи депортировали во внутренние районы страны. В районе Керассунда, из которого бежало более 300 греков, турки в отместку сожгли 88 сел. Тридцать тысяч жителей, в основном женщины и дети, были вынуждены идти в середине зимы в Анкару. По дороге 7000 из них умерли.
Между тем, имущество многих богатых христиан конфисковали, их магазины полностью разграбили. Христиане под угрозой насилия и лишения свободы были вынуждены переводить крупные суммы денег на поддержку турецкой армии и флота, в дополнение к своим обычным тяжелым налогам. Наконец, в рамках системы обязательного труда, христиане обязаны были возделывать земли мусульман, но им не выделялось времени, чтобы работать на своих собственных полях. Если обнаруживали, что греки убирают свой урожай, вокруг села выставлялось оцепление, водоснабжение прерывалось, и люди лишались еды и питья. После нескольких дней такой пытки, банды башибузуков отправлялись в деревни для грабежа и убийств. Населению давалась возможность выбора между депортацией за сотни километров в горы и страданиями и медленной смертью от голода и жажды. За годы войны в ходе депортаций, начавшихся в 1915 году, было выслано в общей сложности 450 000 человек.
Во время этих трагических переходов в отдаленные места жительства бедные босые греки подвергались избиениям охранников и нападениям разбойников, никогда не отдыхали, испытывали недостаток продовольствия и воды. Тысячи людей умирали от измождения и страданий. В дороге многие женщины рожали детей, но вынуждены были оставлять их на обочинах и возвращаться в продолжающий свой путь колонны. Депортируемым было запрещено входить в деревни для покупки продуктов питания.
Сотни молодых девушек были задержаны турками и насильно обращены в мусульманство. В Пандерме немецкий генерал Лиман фон Сандерс построил приют для всех девушек-христианок, принужденных к принятию ислама, и заставил христиан внести 50 000$ для поддержки заведения. [Выделено мной]
Черноморские колонии
Греческие колонисты, жившие на побережье Черного моря, также были депортированы. Бичом греков в этом регионе был последний губернатор города Битлиса, Рафет-паша.
Более 150 тысяч греков были депортированы из этого района и из Трапезунда, свыше 100 греческих деревень были уничтожены. Сотни молодых греческих девушек предпочли участи рабынь в гаремах самоубийство, и утопились. [Выделено мной]
Приказ о депортациях греков
Приказ о депортации, адресованный губернатору Смирны и подписанный Али Ригой, руководителем турецкого Бюро корреспонденции, гласил следующее: «Исходя из политических причин, важно, чтобы греки, живущие вдоль побережья Малой Азии, были высланы из своих деревень в Эрзерум и Халдею. Если они отказываются переселяться в отведенных для них места, Вы должны дать устные инструкции нашим братьям-мусульманам, чтобы они всеми возможными способами заставили греков уехать из своих домов по собственному желанию. В этом случае не забудьте получить от этих переселенцев заявления о том, что они покидают свои очаги и дома по собственной воле – это нужно для того, чтобы в будущем (у нас) из-за этого не было никаких осложнений».
Мученичество греков
Половина депортированного греческого населения погибла в результате жестокого обращения, болезней и голода. Оставшимся в живых была уготована мученическая участь рабов. Турецкие чиновники, с одобрения немцев, заявляли, что ни один христианин в Турции не должен остаться в живых, если он только не согласился принять магометанство. Стоимость конфискованного имущества депортированных греков составила в сумме более 1 млрд. долларов».
Политическое признание
Эти события признали геноцидом только Греция и Кипр.
АССИРИЙСКИЙ ГЕНОЦИД (1914-1920)
Джихадистский геноцид ассирийцев был устроен в конце Первой мировой войны руководством партии младотурок в отношении ассирийских и сирийских христиан Османской империи. Ассирийское население северной Месопотамии (юго-восточных турецких районов Тур Абдин, Хаккяри, Ван, Сиирт и района Урмия на северо-западе Ирана) было насильственно переселено и уничтожено Османской империей силами турок и курдов между 1914 и 1920 гг., при режиме «младотурок».
Ученые считают, что число жертв-ассирийцев составляет от 500 тысяч до 750 тысяч (75% населения) человек121.
Резня в городе Хой (свидетельство очевидца одного из событий)
В начале 1918 года многие ассирийцы начали бежать из Турции. Мар Шимун Биньямин122 устроил 3500 ассирийцев в иранском городе Хой. Вскоре после того, как беженцы там поселились, курдские войска османской армии уничтожили их почти полностью.
Одним из немногих, кто пережил это, был преподобный Джон Эшшу. После побега он рассказывал:
«Вы, несомненно, слышал о резне ассирийцев в Хойе, но, я уверен, вы не знаете подробностей. Эти ассирийцы были собраны в одном большом помещении, и расстреляны из револьверов и другого оружия. Кровь буквально текла ручьями, и все открытое пространство в большом караван-сарае стало бассейном с темно-красной жидкостью. Места было слишком мало, чтобы вместить всех еще живых жертв, ждущих своей участи. Они были разделены на группы, и каждая новая группа была вынуждена стоять на куче все еще истекающих кровью тел в ожидании расстрела. Это страшное место стало буквально людской бойней, принимая своих безмолвных жертв группами по десять и двадцать человек за один раз.
В то же время ассирийцев, проживавших в пригороде, собрали вместе и загнали в просторный двор одного дома. <...> Их держали под стражей в течение восьми дней, не давая еды, а потом, наконец, перевезли в место, подготовленное для их зверского убийства. Эти беспомощные ассирийцы шли как ягнята на убой, и, не размыкая уст, читали охранительные молитвы: “Господи, в руки Твои предаем души наши”. <…>
Палачи начали с отрезания у жертв пальцев, и отрезали сустав за суставом, пока обе руки не оказывались полностью ампутированы. Затем людей растягивали на земле, как животных, предназначенных для быстрого убоя. Но их лица были повернуты вверх, а головы опирались на камни или деревянные колоды. Потом им наполовину перерезали горло, чтобы продлить смертельную пытку. В то время как жертвы бились в агонии, убийцы избивали их ногами и тяжелыми дубинками. Многие из жертв, все еще испытывавшие смертельную боль, были брошены в канавы и похоронены, прежде чем испустили дух.
Молодых мужчин и мужчин трудоспособного возраста отделили от мальчиков и стариков, увезли за город и использовали в качестве живых мишеней. Они все упали, даже те, кто не был смертельно ранен. Один из командиров палачей подошел к упавшим и крикнул, клянясь именами исламских пророков, что те, кто не получил смертельные раны, должны подняться и уйти – им больше не причинят вреда. Некоторые, обманутые таким образом, встали, но только затем, чтобы упасть на сей раз убитыми новым оружейным залпом палачей.
Некоторые молодые и красивые женщины, а также несколько маленьких хорошеньких девочек умоляли, чтобы их убили. Против своей воли они были отправлены в исламские гаремы. Другие были подвергнуты таким дьявольским оскорблениям, которые я не в силах описать. Смерть, однако, пришла к ним на помощь и спасла их от низменных страстей демонов. Общее число погибших ассирийцев – мужчин, женщин и детей – составило 2770 человек»123.
Официальный отчет немецких миссионеров в Урмии
«Согласно последним новостям, в течение последних пяти месяцев на территории миссии умерли от болезней четыре тысячи ассирийцев и сто армян. Все ближайшие деревни, за исключением лишь двух или трех, были разграблены и сожжены; двадцать тысяч христиан были убиты в Армении и сопредельных районах. В Хафтеване, в деревне Салмас, из колодцев и водоемов извлечено 750 обезглавленных трупов. Почему? – Потому что командующий офицер назначил цену за голову каждого христианина. В Дилмане множество христиан были брошены в тюрьму и принуждены перейти в ислам»124.
Признание
Геноцид ассирийцев еще не был официально признан ни одной страной, и это логично, ведь большинство стран не желают рисковать торговыми отношениями с Турцией.
В качестве иллюстрации: в июне 2008 г. Йилмаз Керимо и Ибрагим Бейлан, члены шведской социал-демократической партии, внесли на рассмотрение парламента Швеции законопроект о признании геноцида. Парламент решительно отверг это – «против» было 245 голосов, «за» – 37125.
ГЕНОЦИД АССИРИЙЦЕВ В ИРАКЕ (1933)
Массовое убийство ассирийских христиан в североиракском селе Саммеле и его окрестностях было вторым по масштабам. 8-11 августа 1933 г. армия Ирака под командованием курда Бакира Сидки убила 3000 мужчин, женщин и детей в Саммеле и ближайших населенных пунктах. Это было одним из первых действий новой власти Ирака, получившего независимость от Великобритании в 1932 году.
Именно эта резня сподвигла Рафаэля Лемкина, автора Конвенции ООН о геноциде, ввести сам термин «геноцид».
Ассирийская резня (1829, Ирак и Сирия)
В октябре 1829 г. курдский лидер Руандез начал погром ассирийцев Сирийской Православной церкви в Северном Ираке и Сирии. Первой деревней, подвергшейся нападению, стала Битом-Забда, где были убиты 200 человек. Впоследствии курды штурмовали деревню Асфас, сначала убив ее главу, дьякона Раиса Арабо, а затем преподобного Азиза. Курды догнали и убили восемьдесят детей, бежавших из деревни в соседнюю долину. Деревенских девушек заставили раздеться донага. Их угнали в рабство, а остальных жителей расстреляли на месте. Затем нападавшие двинулись в Нисибин, на границе Турции и Сирии, где повторили те же самые злодеяния126.
Ассирийская резня (1842, Турция)
В 1842 Бадр Хан-бек, курдский эмир Хаккяри (юго-восточная Турция), объединившись с другими курдскими силами во главе с Нураллой, напал на горских ассирийцев, чтобы, по возможности, полностью истребить их. Курды разрушили и сожгли все, что было в пределах их досягаемости. Шла резня без разбора. Женщин поставили перед Амиром и хладнокровно убили. Курды захватили престарелую мать Мара Шимуна, Патриарха Ассирийской церкви Востока, и, подвергнув самым гнусным зверствам, разрезали ее тело на две части и бросили в реку Заб, восклицая: «Пойди и донеси своему проклятому сыну весть, что та же самая судьба ждет и его!». Почти десять тысяч ассирийцев были уничтожены, множество женщин и детей взяты в плен. Большинство из них отправили в Джезиру, где продали в рабство или преподнесли в качестве подарков влиятельным мусульманам127.
30 зарегистрированных актов геноцида христианских ассирийцев с 630 года нашей эры
С 630 года н.э., года появления ислама, ассирийцы 30 раз подвергались геноциду, устроенному мусульманами. Вычтя 661 (год первого геноцида) из 2007 года и разделив на 30, получим 45 лет – частоту, с которой происходили геноциды ассирийцев. В среднем, каждое второе поколение ассирийцев страдало от геноцида128.
Кроме этого, есть, скорее всего, и сотни случаев массовых убийств, и сотни тысяч убийств.
1.16 ТУРЦИЯ: НАЗАД В БУДУЩЕЕ?129
Эндрю Дж. Бостом
2005
Турки снова штурмуют сердце Европы. На этот раз не мечом, а стремлением вступить в Евросоюз (ЕС). После проникновения, они получат доступ к крупным городам, богатству и силе своих давних соперников. Значительно облегчает ход завоевателя ошибочное мнение о том, что Османская империя всегда была толерантной и мультикультурной цивилизацией. Ничто не может быть дальше от истины.
Некоторое время назад аналитик по вопросам безопасности Фрэнк Гаффни написал смелую статью в «Вашингтон Таймс», в которой призывает запретить Турции вступать в ЕС. В качестве весомого аргумента Гаффни привел возрождение ислама, основанного на законах шариата, при действующем режиме Эрдогана. Несмотря на оправданную озабоченность в отношении правительства Эрдогана, которую проявляет Гаффни, он повторяет общепризнанные политкорректные заблуждения, игнорируя прямую связь между идеологией Эрдогана и целями и устоями его османских предков. Говорить о некой «османской терпимости», которая идет вразрез с «исламизмом» Эрдогана – значит противоречить истории, так как на протяжении трех столетий Османская империя расширялась за счет разрушительных кампаний джихада, и та самая надуманная «толерантность» Османской империи была, в действительности, системой зимми, которую османы устанавливали в соответствии с шариатом.
Если рассмотреть вступление Турции в ЕС с формальной точки зрения, то будет уместным воспользоваться тремя частями данной статьи для разбора некоторых исторических явлений, а именно: политика джихада и зимми во времена Османской империи (особое внимание стоит уделить Малой Азии и Восточной Европе), провал так называемой османской реформы «Танзимат» об отмене системы зимми, а также распад шариатского государства, чей кровавый, судорожный крах во время Первой мировой войны включал в себя откровенный джихадистский геноцид османских зимми, когда-то считавшихся наиболее лояльными к империи, то есть армян. Я полагаю, что такой анализ особо своевременен в свете событий декабрьской конференции Организации Объединенных Наций, где хваленая «османская терпимость» была объявлена примером для подражания, «подходящим даже для сегодняшнего дня», и в связи с тем, что Гаффни в своей статье упомянул эту глубоко порочную концепцию, несмотря на свои смелые высказывания против вступления Турции в ЕС.
ЧАСТЬ 1. ДЖИХАД СЕЛЬДЖУКОВ И ОСМАНОВ
Летописец Михаил Сириец (яковитский патриарх Сирийской православной церкви с 1166 по 1199 гг. н.э.) в своей «Хронике», воспроизводящей ранние источники тех времен, сделал важные наблюдения относительно событий, начинающихся с третьего десятилетия XI века. Он отметил, что «...началось массовое бегство туров в... Сирию и на побережье Палестины... [Где] они подчинили все земли жестокими разорениями и грабежом». Впоследствии, «турки и арабы перемешались между собой как единый народ. Такой была власть турок среди арабов»130.
Подробно рассматривались этот и другие первоисточники – арабские, турецкие, греческие, латинские, сербские, болгарские и венгерские. Бат Йеор делает вывод: «Две волны мусульманской экспансии – арабская в VII столетии и турецкая четырьмя веками позже – удивительно схожи. Великие арабские и турецкие завоеватели использовали одни и те же военные тактики и ту же самую политику укрепления исламской власти. Эта преемственность объясняется тем, что завоевания шли в рамках общей идеологии джихада, а также административного и юридического аппарата шариата – это единообразие неподвластно времени, ибо приспосабливается к различным землям и народам, будучи интегрированным во внутреннюю последовательность политической теологии. В ходе военных операций турки обращались с завоеванным народом согласно правилам джихада, которые были установлены арабами четырьмя веками ранее и закреплены в исламском религиозном законе»131.
Лидерами джихад-кампаний сельджуков и османов были газии (от арабского «газа» – воевать), «воины веры», объединившиеся под знаменем ислама для борьбы с неверными и получения добычи. Историки Пол Виттек и Спирос Врионис подчеркивали значимость этого движения, особенно у сельджуков, в самый переломный для ислама момент, в течение XI-XII веков в Анатолии. Врионис пишет: «Когда арабский путешественник Аль-Харави проходил эти пограничные регионы во второй половине XII века, то обратил внимание на святыню, расположенную на византийско-турецкой границе (около Афьон-Карахисара), которая, как сообщали, была могилой мусульманского мученика Абу Мухаммеда аль-Баттала; а также на находящиеся в городе Амориум гробницы павших при знаменитой осаде города в 838 году. Это замечательное свидетельство того, что традиции гази-джихада были тесно переплетены с жизнью кочевых племен Фригии. Это являлось доказательством вторжения не только кочевников, но также и огромного общества в его героическую эпоху, и именно оттуда берут свое начало турецкие эпосы “Баттал-наме”, “Данишменд-наме” и “Дустур-наме”»132.
Виттек, цитируя старейший из известных османских источников, изложенную в стихах хронику Ахмеди, утверждает, что османы XIV века считали себя «сообществом газиев, борцов за религию Мухаммеда; сообществом мусульманских воинов, преданных борьбе с неверными, живущими вокруг»133.
Современный турецкий специалист по османской истории, Халил Иналджик, также подчеркивает важность мусульманского религиозного пыла, выраженного через джихад, как основного мотива для османских побед: «Идеал газы, Священной войны, был важным фактором в создании и развитии османского государства. Изначально общество соответствовало особому культурному образцу, проникнутому идеалом непрерывной Священной войны и непрерывного расширения дар аль-ислама, сферы влияния ислама, пока она не охватила бы весь мир»134.
Подстрекаемые набожными мусульманскими теологами, газии были в передовых отрядах сельджуков и османов во время военных походов. Вакалопулос подчеркивает роль дервишей во время османских кампаний: «...Фанатичные дервиши и другие ярые мусульманские лидеры... неустанно трудились ради распространения исламской религии. Они занимались этим с основания османского государства и играли важную роль в укреплении и распространении ислама. Дервиши проявляли особую активность в незаселенных пограничных регионах Востока. Там они оседали вместе с семьями, к ним примыкали другие поселенцы и, таким образом, все они стали основателями целых деревень, жители которых отличались особым религиозным рвением. Поселенцы подобных мест – дервиши или их доверенные лица – обычно принимали участие в новых военных походах с целью расширения границ исламских государств. В свою очередь, государство предоставляло им землю и привилегии на щедрых условиях, требуя лишь обработки земли и обеспечения коммуникаций»135.
Врионис и Вакалопулос провели краткий обзор джихад-кампаний сельджуков и османов, обративших Малую Азию в ислам. Сначала – схематичная, бесстрастная оценка Вриониса: «Завоевание, или, вернее сказать, завоевания Малой Азии длились в течение четырех столетий. Таким образом, христианские общины Малой Азии были покорены за длительный период напряженных военных действий, вторжений и разрушений, которые подорвали существование христианской церкви. Согласно источникам, за первый век турецких вторжений, с середины одиннадцатого до конца двенадцатого столетия, было разрушено около 63 городов и деревень. Жители других городов и деревень были порабощены и отправлены на мусульманские невольничьи рынки»136.
Вакалопулос описывает завоевания в более ярких деталях:
«В начале XI столетия турки-сельджуки ворвались в Армению, где разгромили армии нескольких мелких армянских княжеств. Не менее сорока тысяч душ спаслись бегством перед организованным грабежом сельджуков в западной части Малой Азии. С середины XI столетия и особенно после битвы у города Малазгирт (Манцикерт) в 1071 году, сельджуки распространились по всей Малой Азии, сея на своем пути ужас, панику и разрушения. Византийские, турецкие и другие историки тех времен единодушны в мнении по поводу масштабов опустошения и продолжительности страданий местного населения...
Те доказательства, что мы имеем, гласят, что греческое население Малой Азии, энергия которого на протяжении долгого времени поддерживала империю, и которое было, пожалуй, ее сильнейшей частью, столь быстро поддалось давлению турок, что уже к XIV веку его место проживания оказалось ограничено всего лишь несколькими районами. К тому времени Малая Азия уже называлась Турцией... Одна за другой, епархии и метрополии, в которых когда-то билось сердце христианской жизненной силы, обезлюдели, церкви превратились в руины. Например, метрополия Халкидон исчезла в четырнадцатом веке, а метрополии Лаодикея, Котьяэон (сейчас Кютахья) и Синада – в пятнадцатом...
После истребления местного населения или его поспешного бегства, целые деревни, города, а порой и провинции пришли в упадок. Некоторые плодородные, богатые районы – например, долина реки Меандр, – где ранее паслись тучные стада овец и коров, после опустошения абсолютно прекратили свое развитие. Другие районы были в буквальном смысле слова возвращены в дикое состояние – непроходимые чащи возникли в тех местах, где когда-то были цветущие поля и пастбища. Так, не избежал подобной участи район Сангариус, который византийский император Михаил VIII Палеолог прежде знал как процветающую, возделанную землю, и полное опустошение которой повергло его в крайнюю степень отчаяния... Гористая область между Никеей и Никомедией, недалеко от Константинополя, где когда-то располагались замки, города, деревни, обезлюдела. Несколько городов избежали полного разрушения – например, Лаодикея, Икониум, Бурса (тогда Пруса), и Синоп, – но масштаб опустошений в других местах была таким, что еще долгие годы производил глубокое впечатление на всех, кто оказывался там.
Судьба Антиохии является наглядным примером того хаоса, что принесли захватчики: в 1432 году в городе можно было насчитать лишь три сотни жилищ, обитатели которых, преимущественно турки и арабы, существовали за счет разведения верблюдов, коз, крупного рогатого скота и овец. Другие города в юго-восточной части Малой Азии пришли в такой же упадок»137.
Исламизация Малой Азии дополнилась параллельными и последующими османскими джихад-кампаниями на Балканах. К 1326 г. набеги эмиров Малой Азии на южную Фракию, южную Македонию и прибрежные районы южной Греции происходили ежегодно. Около 1360 года османы под предводительством Сулеймана (сына султана Орхана), а позднее султана Мурада (1359-1389) начали серию планомерных джихадистких завоеваний, захватов и оккупации ряда городов и селений в византийской и болгарской Фракии. После битвы при Черномене (26 сентября 1371 г.) османы проникли на запад, захватив в течение пятнадцати лет огромное число городов в западной Болгарии и Македонии. В тот же период османское вторжение пережили Пелопоннес, центральная Греция, Эпир, Фессалия, Албания и Черногория. К 1388 г. большая часть северо-восточной Болгарии была завоевана, и после битвы на Косовом поле (1389 г.) Сербия оказалась под османским сюзеренитетом.
Вакалопулос утверждает, что междоусобные распри, а также социальные и политические потрясения помешали объединению балканцев – греков, болгар, албанцев и сербов – против общего врага, и, таким образом, обрекли их на гибель. Более того, он отмечает, что «после поражения сербов при Черномене на реке Марице в 1371 г., Сербия, Болгария и Византия выплачивали контрибуцию Османской империи и были обязаны участвовать в османских кампаниях».
Султан Баязид I (1389-1402) провел разрушительные кампании в Боснии, Венгрии и Валахии, а по возвращении на юг последовало новое нападение на центральную Грецию и Пелопоннес. Прервавшись на борьбу с монгольскими захватчиками, османы в 1421 г. возобновили свое наступление на Балканы. Успешные кампании велись турками в Пелопоннесе, Сербии и Венгрии, а их кульминацией стало второе сражение на Косовом поле (1448 г.). С приходом к власти Мехмеда II османы начали окончательное завоевание Балканского полуострова. Константинополь был захвачен 29 мая 1453 г., что знаменовало конец Византийской империи. К 1460 г. турки одержали полную победу над Сербией и Пелопоннесом. Босния и Трапезунд пали в 1463 г., следом за ними – Албания (1468 г.). С завоеванием Герцоговины в 1483 г. османы стали правителями всего Балканского полуострова.
Вакалопулос, комментируя первые турецкие набеги на Фракию в середине XIV столетия, и Ангéлов, давший первоначальную оценку более поздним кампаниям Мурада II (1421-1451) и Мехмеда II (1451-1481), объясняют воздействие османского джихада на побежденное население Балкан:
«С самого начала турецких нападений [на Фракию] при Сулеймане [сыне султана Орхана], османы пытались укрепить свое положение насильственным насаждением ислама. Если верить [османскому историку] Сукруллаху, те, кто отказывался признать мусульманскую веру, были убиты, а их семьи порабощены. "Если где-то были колокола", – пишет тот же самый автор [то есть Сукруллах], – "Сулейман разбивал их и бросал в огонь. Если где-то стояли церкви, то он разрушал их или переделывал в мечети. Таким образом, колокола заменили муэдзины. Везде, где находили христианских неверных, накладывали вассальная зависимость на их правителей. По крайней мере, они больше не могли сказать публично "Господи, помилуй", а лишь "Нет бога, кроме Аллаха", и если ранее их молитвы были обращены к Христу, то теперь лишь к Мухаммеду, пророку Аллаха”»138.
«...Завоевание Балканского полуострова, осуществленное турками за почти два столетия, вызвало бесчисленные уничтожения материальных ценностей, несчетное количество убийств, порабощений и изгнаний большей части населения – одним словом, общее и длительное снижение производительности, как это было и в Малой Азии, оккупированной теми же захватчиками.
Этот спад производительности поражает еще больше, если вспомнить, что в середине XIV столетия, при укреплении османов на полуострове, государства, которые там находились – Византия, Болгария, Сербия, – уже достигли довольно высокого уровня экономического и культурного развития... Кампании Мурада II (1421-1451 гг.) и особенно его преемника Мехмеда II (1451-1481 гг.) в Сербии, Боснии, Албании и в византийском княжестве Пелопоннес носили чрезвычайно разрушительный характер. Во время турецкой кампании, начатой в Сербии в 1455-1456 гг., Белград, Ново-Брдо и другие города были очень сильно разрушены. Вторжение турок в Албанию летом 1459 г. нанесло огромный ущерб – согласно обзору Критобулоса, захватчики уничтожили весь урожай и сравняли с землей захваченные города. Страна пережила еще одно опустошение в 1466 г., когда албанцы, после героического сопротивления, вынуждены были уйти в самые труднодоступные районы, откуда продолжали борьбу. В Боснии, в ходе кампании Мехмеда II 1463 года, также были разрушены многие города, в том числе Яйце, столица королевства Босния…
Но больше всего от турецких вторжений пострадал Пелопоннес. Он был захвачен в 1446 г. войсками Мурада II, которые разрушили огромное число домов и угнали тысячи пленных. Двенадцать лет спустя, летом 1458 г., на Балканский полуостров вторглась крупная турецкая армия под командованием Мехмеда II и его первого полководца Махмуда-паши. После четырехмесячной осады Коринф оказался в руках врагов. Его стены были снесены, а множество построек, которые султан посчитал бесполезными, разрушены. Работа Критобулоса содержит отчет об османских кампаниях, ясно свидетельствующий об огромных разрушениях, которые устроили захватчики в этих районах. Два года спустя еще одна турецкая армия ворвалась в Пелопоннес; на сей раз был разорен город Гардики и еще несколько поселений. В 1464 г. разрушительная ярость захватчиков уже в третий раз обрушилась на Пелопоннес – тогда боровшиеся против венецианцев османы сравняли с землей город Аргос»139.
ОСМАНСКАЯ СИСТЕМА ЗИММИ
При исследовании немусульманского населения, покоренного в ходе османских джихад-кампаний, лучше всего начать с евреев, самого немногочисленного из народов, у которого, как полагают, был вполне положительный опыт проживания под турецкой властью. Джозеф Хэкер изучил судьбу евреев в Османской империи в XV и XVI столетиях, вскоре после их поглощения османами. Его исследование подвергает сомнению некритическое представление о том, что «существование евреев в Османской империи было спокойным, мирным и плодотворным». Хэкер замечает: «Мне хотелось бы, чтобы это общепринятое представление о хороших отношениях между османами и евреями в течение XV века было изменено в свете нового исследования и рукописных источников»140.
Евреи, подобно другим жителям Византийской империи, сильно пострадали от османских завоеваний во имя джихада, политики колонизации и перемещения населения (системы «сюргюн»). Это объясняет исчезновение нескольких еврейских общин, в том числе в Салониках, которые затем были заново основаны испанскими евреями-иммигрантами. Хэкер отмечает, в частности:
«У нас есть письма, повествующие о судьбах евреев, которые пережили разные османские завоевания. В одном из таких писем, написанном до 1470 г., есть рассказ о судьбе одного такого еврея и его общины. Согласно письму, написанному на Родосе и отправленному на Крит, можно судить, что судьба евреев не отличалась от того, что происходило с христианами: многие были убиты, другие взяты в плен, дети были отняты, согласно системе девширме. Некоторые письма повествуют, как пленных евреев перевозили в Стамбул, и такие послания полны антиосманских чувств. Кроме того, есть описание судьбы еврейского доктора и проповедника родом из Верии, который спасся бегством в Негропонте, когда его община была отправлена в изгнание в 1455 г.. В одном из писем о рассказывает об этих высланных сородичах и их переправке в Стамбул. Позднее он сам оказывается в Стамбуле, и в письме, датированном 1468 годом, открыто высказывает свои антитурецкие чувства. Также у нас есть некоторые доказательства, что константинопольские евреи пострадали при завоевании города, и несколько из них были проданы в рабство».
Хэкер делает три следующих вывода: 1) сильные антиосманские чувства превалировали в некоторых еврейских кругах Византии в течение нескольких десятилетий после падения Константинополя. Такие чувства открыто высказывались людьми, живущими под латинской властью, и, в некоторой мере, даже людьми из Стамбула; 2) политика Мехмеда II по отношению к немусульманам сделала возможным существенное экономическое и социальное развитие еврейских общин империи, и главным образом в столице, Стамбуле. Такие общины были защищены им от широко распространенной ненависти, особенно от кровавых наветов (обвинений в том, что евреи убивают детей для использования их крови в религиозных ритуалах). Однако эта политика не была продолжена Баязидом II, и есть доказательства, что при его правлении евреи страдали от серьезных религиозных ограничений; 3) дружественная политика Мехмеда II и теплый прием испанских евреев Баязидом II побуждают еврейских авторов XVI века упускать из виду те лишения, которые перенесли византийские евреи во время османских завоеваний, а также при более поздних вспышках притеснений и при Баязиде II, и при Селиме I.
Боснийский писатель Иво Андрич проанализировал «райю» («райя» на арабском значит «стадо» и «пасти стадо») или условия системы зимми, которые четыре века были наложены на христианское население Боснии. Христиане, отказавшиеся принять ислам, жили под властью османского «Канун-и-райя» (свод законов райи), который просто повторял основные правила системы зимми, сформулированные мусульманскими юристами и богословами в VII и VIII веках н.э. Андрич пишет: «Многочисленные неопровержимые доказательства говорят о том, что основные моменты Кануна, наиболее сильно ущемляющие моральную и экономическую жизнь христиан, оставались в полной силе до конца турецкого господства и до тех пор, пока турки имели власть применить их… [Таким образом], райя неизбежно занимали экономически низшее и зависимое положение»141.
Андрич цитирует боснийские мусульманские пословицу и песню, которые прославляют султана Баязида II и отражают исламское отношение к христианским райя: «Пословица: “Райи как трава: сколько ее ни коси, все равно заново вырастет”. Песня: “Сломав рога Боснии, вы скосили то, что нельзя было обрезать, оставив только чернь. Ведь должен был кто-то остаться, чтобы служить нам и горевать пред крестом”».
Подобные господствующие дискриминационные условия усугублялись тем, что Босния служила как полем сражений, так и плацдармом двухсотлетних османских набегов и джахадистских кампаний против Венгрии. Изнуренные чрезмерными налогами и подневольным трудом, «христиане начали покидать свои жилища и земельные участки, расположенные в равнинах и вдоль дорог, и принялись отступать в горы. И поскольку они уходили во все более труднодоступные районы, мусульмане занимали их бывшие территории».
Кроме того, христиане, живущие в городах, страдали от системы райя, которая препятствовала торговому развитию немусульман: «Ислам с самого начала исключал такие сферы деятельности, как виноделие, выращивание свиней и продажу продуктов из свинины. Но более того, боснийским христианам запрещалось быть шорниками, кожевниками, а также изготовлять свечи, торговать медом, маслом и некоторыми другими продуктами. По всей стране единственным законным рыночным днем было воскресенье. Таким образом, христиане были намеренно поставлены перед выбором: либо они игнорируют предписания своей религии и занимаются торговлей по воскресеньям, либо воздерживаются от участия в рыночной деятельности и, таким образом, несут материальный ущерб. Даже в 1850 г. в “Просьбах и пожеланиях” Джукича мы находим прошение “его Императорскому Величеству” об отмене рыночной торговли в воскресный день».
В отличие от мусульман, христиане были вынуждены платить несоразмерно высокие налоги, в которые входил и намеренно унизительный подушный налог для «немусульман».
«Данный налог взимался с каждого мужчины-немусульманина, достигшего четырнадцати лет; размер налога зависел от ежегодного курса турецкого дуката. Но так как Турция никогда не регистрировала новорожденных, то человек, собирающий налоги, тщательно измерял голову и шею каждого мальчика и судил по этому, достиг человек налогооблагаемого возраста или нет. Это привело к тому, что в последнее столетие турецкого владычества налог взимался с каждого мальчика, независимо от возраста – эта практика началась, как злоупотребление, которое вскоре превратилось в привычку и, наконец, укоренилось как обычай. И, кажется, это было не единственным злоупотреблением Али-паши Стоцевича, который в первую половину XIX века был визирем Герцеговины и обладал почти неограниченной властью. Его современник, монах Прокопий Кокорило писал, что “мертвых облагали налогом в течение шести лет после их смерти”, и что налоговые инспекторы “проводили пальцами по животам беременных женщин, говоря: "У вас, вероятно, будет мальчик, так что вы должны будете заплатить подушный налог прямо сейчас". Боснийская народная поговорка показывает, как взыскивались налоги: “Он такой жирный, будто собирал налоги в Боснии”».
Некоторые положения «Канун-и-райя» запрещали езду на запряженной лошади, ношение сабли или любого другого оружия на улице, продажу вина, ношение длинных волос или ношение широких поясов – соблюдения этих запретов строго требовали вплоть до середины XIX столетия. В 1794 г. Хуссамудин-паша издал указ, предписывающий, одежду какого цвета и фасонов могут носить боснийским райя. Парикмахерам запрещалось брить мусульман теми же самыми бритвами, которыми брили христиан. Даже в банях христиане были обязаны помечать полотенца и специальные банные фартуки, чтобы прачечная затем стирала их отдельно от полотенец и фартуков для мусульман. До самого 1850 г., а в некоторых частях Боснии и до 1860-х гг. христианин во время встречи с мусульманином должен был спешиться со своей (расседланной) лошади, отойти на обочину и ждать, пока мусульманин не пройдет.
Андрич отмечает, что самый громкий и привлекающий внимание христианский символ, церковные колокола, всегда служил объектом недоброжелательности турок, и «на всех захваченных территориях снимали колокола, чтобы разбить или переплавить на орудия». Как и следовало ожидать, «до второй половины XIX века “никто в Боснии не мог даже помыслить о колоколах или колокольнях”. Только в 1860 г. сараевский священник Фра Грго Мартич получает разрешение от Топала Османа-паши разместить колокол в церкви в Кресево. Это было разрешено при одном условии: “поначалу в колокол должны будут звонить мягко, дабы позволить туркам постепенно привыкнуть к этому”. И, тем не менее, даже в 1875 г. кресевские мусульмане жаловались в Сараево, что “турецкое ухо и звенящие колокола не могут сосуществовать в одном и том же месте в одно и то же время”, а мусульманские женщины вынуждены были бить в медные горшки для того, чтобы заглушить шум… 30 апреля 1872 г. новая сербская церковь также получила колокол, но так как мусульмане угрожали бунтом, были вызваны войска, чтобы убедиться, что церемония его водружения пройдет спокойно».
Подобные ограничения, как отмечает Андрич, касались не только церковных обрядов, о чем свидетельствует обращение одной сербской православной церкви в Сараево от 1794 года. Церковь предупреждала христиан «не петь во время прогулок, а также в собственных домах или каких-либо других местах. Высказывание “Не пой слишком громко – это деревня турок” красноречиво указывает на тот факт, что требования Канун-и-райа касались не только церковной, но и мирской жизни».
Андрич заключает, что «…для христианских подданных османская гегемония значила ожесточение нравов и шаг назад во всех отношениях».
Наконец, Йован Цвиджич, сербский социолог и географ, пишет, что «существовали регионы, где [сербское] христианское население жило в страхе с рождения до самой смерти». Несмотря на освобождение Балкан в 1912 г., Цвиджич отмечает, что сербы не до конца осознавали свое новое положении, и печать страха все еще лежала на их лицах142.
Пол Рико, британский консул в Смирне, много путешествовавший по Османской империи в течение середины XVII века, заинтересованно наблюдал за ее социополитической обстановкой. В 1679 г. (то есть, до отражения османского штурма Вены в сентябре 1683 г.; см. ниже обсуждение османской «толерантности») Рико опубликовал важные результаты своих наблюдений: 1) многие христиане были изгнаны из своих церквей, которые османы позже преобразовали в мечети; 2) Святые Тайны были спрятаны в подземных хранилищах и склепах, крыши которых едва виднелись над поверхностью земли; 3) боясь притеснений и враждебности со стороны турок, христианские священники, особенно в восточной Малой Азии, были вынуждены жить настороже и исполнять свои обязанности лишь тайно, в узком кругу; 4) не удивительно, что множество христиан переходили в ислам, стараясь избежать указанных обстоятельств143.
Более того, как убедительно продемонстрировал Врионис, рассматривая более ранний период между XI и XV столетиями, криптохристианство и новомученичество были нередким явлением на христианских территориях Малой Азии, завоеванных волнами джихада сельджуков и османов. В качестве примера он цитирует письмо 1338 г., в котором священник обращается к жителям Никеи и пишет о широко распространенном насильственном обращении в мусульманство: «И они [турки] взяли в плен многих из нас, насильно обратили их в ислам и угнали с собой, увы! Так они показали свою жестокость и безбожие»144.
Феномен насильного обращения в мусульманство, включая принудительные массовые обращения, существовал на протяжении XVI века, что рассмотрено Константелосом в его анализе новомученичества в Османской империи: «Многочисленные насильственные обращения были отмечены во время царствования Селима I (1512-1520), Селима II (1566-1574) и Мурата III (1574-1595). По случаю какой-либо годовщины, захвата города или национального праздника, многие турецкие подданные с иной верой были принуждены к отступничеству. В день обрезания Мухаммеда III множество христиан (албанцы, греки, славяне) были насильно обращены в Ислам»145.
Анализируя мартиролог христиан, ставших жертвами турок в период со времен захвата Константинополя (1453 г.) до завершающих этапов греческой войны за независимость (1828 г.), Константелос замечает: «Османские турки приговорили к смерти одиннадцать Вселенских Патриархов Константинополя, почти сто епископов и несколько тысяч священников, дьяконов и монахов. Невозможно точно оценить число священнослужителей, принужденных к отступничеству».
Однако, более обычные случаи, описанные Константелосом, не менее важны для понимания положения христиан во время правления турок, по крайней мере в 1867: «Некоторые были обвинены в оскорблении мусульманской веры или в том, что бросали разные предметы в стены мечетей. Другие обвинялись в сексуальных домогательствах по отношению к туркам, а часть людей обвинялась в неискренности публичного признания "Я стану турком"». Константелос подытоживает: «История новомучеников показывает, что в те времена в Османской империи не было свободы совести, и религиозные преследования никогда не прекращались. Правосудие зависело от пристрастности судей, а также толпы, и исходило из двойных стандартов – снисходительного отношения к мусульманам и сурового к христианам и представителям других конфессий. Мнение о стремлении османских турок к религиозной терпимости ради содействия интеграции завоеванных народов не подтверждается фактами».
Даже туркофил Убичини, писатель и путешественник XIX века, признавал, под каким гнетущим бременем приходилось жить османским зимми, в следующем волнующем описании: «История порабощенных народов везде одна и та же – или, скорее, это отсутствие истории. Годы и столетия шли, оставляя ситуацию неизменной. Поколения приходили и уходили в тишине. Можно было бы подумать, что они боялись разбудить своих хозяев, спящих рядом. Однако если изучить ситуацию ближе, то вы увидите, что эта неподвижность лишь кажущаяся. Безмолвное и постоянное волнение охватывает народы. Вся их жизнь сосредоточилась в сердце, подобно рекам, что ушли под землю: если вы приложите к ней ухо, то сможете услышать приглушенный звук их вод, а потом они вновь появятся на поверхности через несколько лье. Таким было положение христианского населения под турецким владычеством»146.
Вакалопулос описывает, как навязанная турками посредством джихада система зимми дала решающий толчок греческой революции:
«Революция 1821 года – это не более, чем последняя и величайшая фаза сопротивления греков османскому владычеству; это была безжалостная необъявленная война, начавшаяся в первые же годы после порабощения. Жестокость деспотического режима, который характеризовался экономическим грабежом, интеллектуальным упадком и культурной регрессией, была достаточным основанием для возникновения сопротивления.
Ограничения всех видов, незаконное налогообложение, принудительный тяжкий труд, травля, насилие, тюремные заключения, смерти, похищения детей и их заключение в турецких гаремах, развратные действия и многочисленные, менее оскорбительные, выходки – а также различные виды разврата и похоти, наряду с многочисленными менее оскорбительными излишествами – все эти вещи были преградой к выживанию и бросали вызов человеческой нравственности во всех смыслах. Греки ожесточенно негодовали по поводу всех оскорблений и унижений, страдания толкали их к восстанию.
Один из беев Арты не преувеличивал, когда пытался объяснить жестокость борьбы. Он сказал: “Мы притесняли зимми (т.е. наших христианских подданных), уничтожили их богатство и честь, они отчаялись и взяли в руки оружие. Это только начало, и это, в конце концов, приведет к гибели нашей империи”. Страдания греков под гнетом Османской империи были, таким образом, основной причиной восстания; психологический стимул оказали сами обстоятельства»147.
ДЕВШИРМЕ И ГАРЕМНОЕ РАБСТВО
Те ученые, которые продолжают радостно вещать об османской «толерантности», о той «обеспеченной не только господствующей религией, но и высшей властью естественной терпимости», которая, по их заявлениям, продолжала существовать в Османской империи до конца XVII века, должны обдумать некоторые простые вопросы.
Почему довольно жестокая османская система девширме, набора янычаров, с середины XIV до начала XVIII веков поработившая и насильно обратившая в ислам от 500 000 до 1 000 000 мальчиков-подростков (преимущественно балканских христиан), совершенно абсурдно характеризуется как плодотворная форма социального прогресса, о которой якобы и мечтать не могли «недостойные» мусульманские семьи Османской империи?
Пример: «Роль балканских мальчиков-христиан, набранных на османскую службу посредством девширме, хорошо известна. Многие из них вошли в османский военно-управленческий аппарат, и некоторое занимали в нем господствующее положение. Это господство европейцев-балканцев во властных структурах Османской империи не осталось незамеченным – было много жалоб, иногда от рабов с Кавказа, которые были их главным конкурентами. Еще громче протестовали пожилые и свободные мусульмане, которые считали, что их права ущемляются в угоду новообращенным рабам»148.
Ученые, которые провели серьезные, детальные исследования системы девширме, не разделяют столь идеализированных взглядов на этот османский институт.
Спирос Врионис-мл., например, сдержанно, но убедительно отмечает:
«Обсуждая девширме, мы имеем дело с большим количеством христиан, которые, несмотря на материальные преимущества, предлагаемые при принятии ислама, предпочитали оставаться членами христианского религиозного сообщества, которому было отказано в гражданстве первого класса. Поэтому утверждение некоторых историков, что христиане приветствовали девширме, открывающий их детям широкие возможности, несостоятельно, так как эти христиане сами в первую очередь отказались от принятия ислама и остались христианами. Имеются убедительные доказательства серьезного недовольства, с которым они смотрели на призыв в янычары своих детей. Следует предположить, что эти сильные чувства были следствием крепких семейных уз и глубокой преданности христианству тех, кто не отступился от христианской веры в пользу ислама.
Прежде всего, турки использовали страх христиан потерять своих детей и предлагали освобождение от девширме в переговорах о сдаче христианских земель. Такое освобождение включалось в условия сдачи и было предоставлено городам Янине, Галате, полуострову Морее (Пелопоннесу), острову Хиосу и т. д. Христиане, которые принимали участие в особых видах деятельности, важных для Османской империи, были аналогично освобождены от «налога детьми» путем признания важности их труда на благо империи. Освобождение от этой дани считалось привилегией, а не наказанием. <...>
Существуют другие документы, благодаря которым их (христиан) неприязнь намного очевиднее. В том числе это ряд османских документов, связанных с особыми ситуациями, когда призванные по системе девширме бежали от чиновников, ответственных за набор. Указ 1601 г. относительно девширме разрешил османским должностным лицам применение суровых мер принуждения – факт, который заставляет предположить, что далеко не всегда родители были согласны отдавать своих сыновей: "...Для обеспечения распоряжения известной и святой фетвы шейха-уль-ислам. В соответствии с этим, всякий раз, когда кому-то из родителей или других людей захочется выступать против того, чтобы их сын находился в армии янычар, он немедленно будет повешен у собственного порога, а кровь его считается недостойной”»149.
Василики Папулия подчеркивает непрерывную отчаянную, зачастую насильственную борьбу христианского населения против этого жестокого налога, введенного османами:
«Очевидно, что население сильно возмутилось против таких мер, и сбор этого налога мог быть осуществлен только с применением силы. Тех, кто отказывался отдавать своих сыновей – самых здоровых, самых красивых и самых умных – приговаривались к повешению. Тем не менее, были примеры вооруженного сопротивления. В 1565 году конфликты возникли в Эпире и Албании. Жители убили несколько офицеров-рекрутов, и восстание было подавлено после того как султан послал 500 солдат-янычар для поддержки местного санджак-бея. Мы лучше информированы, благодаря историческим архивам Йеррои, о бунте в Наусе 1705 года, когда жители убили Силахдара Ахмеда Челеби и его помощников, а затем бежали в горы как повстанцы. Некоторые из них потом были арестованы и приговорены к смерти.
Поскольку не было никакой возможности избежать этого [налога], население использовало несколько уловок. Некоторые покинули свои деревни и бежали в другие города, в которых не действовал закон о наборе детей в армию, или мигрировали в земли, находившиеся под властью Венеции. Результатом всего этого стало сокращение населения в деревнях. Другие рано женили своих детей. Никифор Ангелус утверждает, что порой дети бежали по собственной инициативе, но когда они слышали, что власти арестовывают их родителей и пытают до смерти, то возвращались и сдавались в плен. Один юный афинянин вернулся, чтобы спасти жизнь своего отца, а затем решил умереть сам, чтобы не отрекаться от своей веры.
По свидетельству турецких источников, некоторые родители удачно похищали своих детей после того, как те были призваны. Самым действенным средством избежать набора в рекруты было взяточничество. То, что последнее было очень распространено, очевидно из размеров сумм, конфисковавшихся султаном у чиновников-взяточников. Наконец, в отчаянии родители даже обращались к Папе Римскому и западным державам за помощью»150.
В заключение Папулия говорит: «...нет сомнения, что это тяжкое бремя было одним из труднейших испытаний для христианского населения».
Почему в Османской империи никогда не было «вдохновленного шариатом», значительного движения за отмену рабства, сравнимого с мужественными и успешными кампаниями XIX века западных христианский государственных деятелей-аболиционистов, таких как Уильям Уилберфорс?
Умышленно ограниченные и неэффективные фирманы (указы), выпущенные Османской Портой, не могли помешать работорговле в Восточной Африке, и даже британские военно-морские силы, настолько успешные в Атлантическом и Индийском океанах, не были в состоянии пресечь османскую работорговлю в Красном море в конце XIX века. Невзирая ни на что, как отмечает Рувим Леви, «в Константинополе продажа рабынь [вероятно для гаремного рабства и/или сожительства], негритянок и черкешенок, открыто практиковалась вплоть до… 1908 года».
ТУРЦИЯ: ОТ ПРОВАЛЬНЫХ РЕФОРМ ДО СОВРЕМЕННОГО ДЖИХАДИСТСКОГО ГЕНОЦИДА
Почему реформы Танзимат, призванные отменить османскую версию системы зимми, должны были быть навязаны европейскими державами посредством различных соглашений, в качестве так называемых «капитуляций» после османских военных поражений, и почему даже тогда эти реформы серьезно не проводились в период с 1839 года вплоть до распада Османской империи после Первой мировой войны?
Эдуард Энгельгардт, детально проанализировав период реформ Танзимат, сделал следующие выводы, отметив, что через четверть века после Крымской войны (1853-56), при повторной попытке проведения этих реформ, оставались те же проблемы: «Мусульманское общество еще не порвало с предубеждениями, которые заставляют завоеванные народы занимать подчиненное положение. Зимми так и остаются низшими по отношению к туркам-османам; фактически они не реабилитированы. Прежний фанатизм не смягчился – даже либеральные мусульмане отвергли идею гражданского и политического равенства, то есть ассимиляцию завоеванных с завоевателями»151.
Систематическое изучение условий жизни христианских райя (зимми) проводилась в 1860-х британскими консулами по всей Османской империи, что позволило получить обширный источник документальных свидетельств. Великобритания была тогда самым влиятельным союзником Турции, и в ее стратегических интересах было прекратить притеснение христиан, чтобы предотвратить прямую агрессию России или Австрии. 22 июля 1860 г. консул Джеймс Зохрэб послал длинный отчет из Сараево послу в Константинополе, сэру Генри Балуэру, в котором анализировал управление провинциями Босния и Герцеговина после реформ Танзимата 1856 года.
Что касается реформационных усилий, Зохрэб констатирует:
«Я могу с уверенностью сказать, что Декрет "Хатти-хамаюн" остается просто листком бумаги, новые законы не распространяются на христиан, к которым относятся так же, как раньше, и до сих пор невыносимо и несправедливо то, что мусульманам позволено грабить их тяжелыми поборами. Повседневными остаются аресты по ложным обвинениям. Христианин имеет минимальный шанс на оправдание, если его противник – мусульманин; свидетельства христиан, как правило, все еще не принимают. Христианам теперь разрешают владеть недвижимостью, но препоны, с которыми они сталкиваются, когда пытаются приобрести ее, столь многочисленны и обременительны, что лишь очень немногие осмеливаются преодолеть их. Таково отношение правительства к христианам в столице провинции (Сараево), где расположены консульства различных стран, которые могут осуществлять хоть какой-то контроль, и можно легко предположить, как живется христианам в более отдаленных районах, где правят мудиры (правители), в основном фанатичные и незнакомые с (новыми) законами»152.
В своем всеобъемлющем исследовании палестинского еврейства под гнетом османского владычества в XIX веке Тьюдор Парфитт делает следующие наблюдения:
«В городах евреи и другие зимми часто подвергались нападениям, их ранили и даже убивали местные мусульмане и турецкие солдаты. Такие атаки часто случались по тривиальным причинам: Уилсон [в письме в Министерство иностранных дел Британии] вспоминал, как встретил еврея, который был тяжело ранен турецким солдатом за то, что отказался отдать своего осла охраннику султана. Многие евреи были убиты и за меньшее. Иногда власти пытались неким образом компенсировать подобные случаи, но это происходило не всегда: турецкие власти иногда сами брали на себя ответственность за казнь евреев по некоторым бездоказательным обвинениям. После одного из таких случаев [британский консул] Янг подметил: “Я должен сказать, что поражен тем, что губернатор поступил столь безжалостным образом. Конечно, то, что я наблюдал в нем, подтверждает мои слова о его беспричинной жестокости – но все-таки этот еврей был одиноким и беззащитным. Это служит доказательством того, что бедный еврей даже в девятнадцатом веке изо дня в день живет в страхе за свою жизнь”.
На самом деле, потребовалось некоторое время [т.е., по крайней мере, 10 лет после реформ 1839 года], пока суды стали принимать свидетельские показания зимми в Палестине. Тот факт, что евреи заседали в меджлисе [провинциальный законодательно-представительный совет], не способствовал улучшению их положения: еврейских представителей терпели с неохотой, унижали и запугивали до такой степени, что не осмеливались как-либо оппонировать представителям мусульман. Вдобавок, состав меджлиса никоим образом не являлся репрезентативным: в Иерусалиме в 1870 году меджлис состоял из четырех мусульман, трех христиан и одного еврея – в то время как евреи составляли более половины населения города. Через несколько лет после обнародования Хатт-и-Шарифа [указов реформ Танзимат] Биньямин (в рассказе очевидца "Восемь лет в Азии и Африке с 1846 по 1855", стр.44) все еще мог написать о судьбе евреев следующее: "Они полностью лишены любой законной защиты"... Пожалуй, еще более важно то, что суды были настроены против евреев: даже при слушаниях в надлежащим образом проходящих судах, где принимались свидетельские показания зимми, суд все равно выносил решение против евреев. Следует заметить, что евреям не-зимми [например, иностранцам] по-прежнему не разрешалось появляться и свидетельствовать как в махкаме [специальный мусульманский совет], так и в меджлисе»153.
Современный османист Родерик Дэвидсон признает, что реформы провалились, и предлагает объяснение, основанное на исламских убеждениях касательно системы зимми:
«Подлинного равенства никогда не существовало. Истовые мусульманские верования, сохранившиеся среди турок, иногда могут прорываться в виде открытого фанатизма.
Однако важнее, чем опасность вспышек фанатизма, было чувство врожденного превосходства, которым обладал турок-мусульманин. Ислам был для него истинной религией. Христианство лишь частично приоткрыло истину, которую Мухаммед наконец показал полностью, поэтому христиане не были равны мусульманам во владении истиной. Ислам был не только вероисповеданием – это был образ жизни. Им устанавливались отношения между людьми и Богом, он был основой общественного устройства, закона и власти. Христиан, таким образом, считали гражданами второго сорта в свете религиозного откровения, так же как и по той причине, что они были завоеваны османами.
Эта общемусульманская позиция отразилась в распространенном слове “гяур”, что означает “неверный”, с эмоциональным и довольно нелестным подтекстом. Общаться с гяуром было в лучшем случае сомнительно. “Близкие отношения с язычниками и неверными запрещены людям ислама”, – сказал Асим, историк начала XIX века, – “И дружественные и близкие общения между двумя сторонами, которые противоположны друг для друга как свет и тьма, совсем не желательны”.
Простая идея равенства, особенно антидиффамационный пункт закона 1856 г., оскорбляла врожденное чувство турок о справедливом порядке вещей. “Теперь мы не можем назвать гяура гяуром”, – говорили они, объясняя – иногда с горечью, иногда сухо – что в соответствии с новыми правилами больше нельзя открыто говорить простую правду. Могут ли быть приемлемы реформы, запрещающие называть вещи своими именами? Турецкое сознание, воспитанное столетиями мусульманского и османского господства, было не готово признать идею абсолютного равенства. В Османской империи равенство не было достигнуто ни в период Танзимата [то есть, в 1839-1876 гг.], ни после революции “младотурок” в 1908 г.»154.
Более того, влиятельный член османской партии «Единение и прогресс» шейх Абдул-Хак, «прогрессивный» младотурок, в августе 1912 года сделал в парижском журнале «Мусульманский обзор» следующее откровенное заявление:
«Да! Мусульманская религия открыто враждебна всему вашему миру прогресса. Поймите, европейские наблюдатели, что христианин, какое бы положение он ни занимал, рассматривается нами как слепец, утративший всякое человеческое достоинство, – по той просто причине, что он христианин. Наше мнение относительно него настолько же простое, насколько и исчерпывающее. Мы говорим: человек, чьи взгляды настолько искажены, что он отрицает существование одного единственного Бога и придумывает иных различных богов, может быть лишь ничтожнейшим выражением человеческой деградации; разговаривать с ним – значит, унижать собственный разум и оскорблять величие Повелителя Вселенной. Присутствие подобных негодяев среди нас – бич нашего мироздания, их учение – прямое оскорбление чистоты нашей веры, связь с ними – осквернение наших тел, любые отношения с этими людьми – пытка для наших душ. Впрочем, ненавидя вас, мы снизошли до изучения ваших политических институтов и вашей военной организации. Помимо нового оружия, которым Провидение обеспечивает нас при вашей поддержке, вы сами возродили неугасаемую веру наших героических мучеников. Наши младотурки, наши новые братства, все наши религиозные течения вдохновлены одной и той же идеей, одной и той же потребностью двигаться вперед. К какой цели? Христианской цивилизации? Ни за что! Ислам – это одна великая международная семья. Все истинно верующие являются братьями. Единство чувства и веры связывает их взаимной любовью. Халиф содействует этим отношениям и объединяет верующих под единым священным знаменем»155.
Всюду в Османской империи, в частности, на Балканах и в Анатолии, попытки освобождения народов-зимми провоцировали жестокий, кровавый ответ тем «неверным», которые смели требовать равенства с местными мусульманами. Массовые убийства болгар (в 1876 г.) и еще более массовая резня армян (1894 - 96 гг.), приведшая к откровенному геноциду последних во время Первой мировой войны, являются олицетворением этих тенденций. Для принудительной отмены системы зимми потребовалось разрушение Османской империи. Наконец, это произошло после балканских войн за независимость, и во время европейского мандата по завершении Первой мировой войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Усилия Эрдогана по дальнейшей реисламизации Турции полностью согласуются с возвращением к османскому прошлому – империи, созданной с помощью джихада и управляемой законами шариата. Несомненно, и правление Эрдогана, и режим во главе с набожным мусульманином Эрбаканом десять лет назад, отражают передовую форму «социально-политического пробуждения ислама» Турции 1950-1960 гг., когда глава правительства Мендерес, заигрывая с мусульманскими религиозными чувствами ради поддержки на выборах, возродил дервишские ордена и провел широкую кампанию по строительству мечетей. Несмотря на явный отказ Фрэнка Гаффни понять данный континуум связанных исторических явлений, я разделяю его беспокойство. И в итоге мы соглашаемся с тем, что вступление Турции в ЕС должно быть отклонено.
1.17 ПАДЕНИЕ ХРИСТИАНСКОГО ГОСУДАРСТВА В ЛИВАНЕ
Ливан. Фальшивое государство, фальшивая демократия, которая якобы существует, в то время как на самом деле это поле битвы джихадистов, страна, управляемая запуганной зимми-элитой на службе у ее мусульманских хозяев. Сегодня там живут только около 25% христиан, по сравнению с 79% в 1911 году. Как все это произошло? И, что еще важнее, как Франция, остальные страны ЕС и США могли допустить упадок христианского Ливана?
Фуад Абу-Эсбер156
ВВЕДЕНИЕ
Христиане на Ближнем Востоке стремительно исчезают. Численность ливанских христиан, составляющих единственную влиятельную христианскую общину на Ближнем Востоке, быстро падает, как и их сила.
В данной статье мы обсудим историю христианского меньшинства в Ливане, и снижение их влияния на политическую власть в пользу мусульманского большинства. Она посвящена христианскому вкладу в причины гражданской войны и Таифские соглашения, положившие конец этой войне. Статья разделена на восемь глав. Она начинается с краткого обзора особого влиятельного положения христиан в XIX веке и их выживания в течение гражданской войны 1860 г. с мусульманами-друзами157. Затем мы обсудим роль христиан в создании Ливанской Республики и обретении ливанской независимости.
С целью найти корни гражданской войны с мусульманами, здесь глубоко анализируется христианский национализм. Кроме того, существовали христианские партии с различными идеологиями, которые спровоцировали ту войну. Эта статья сосредоточена на роли христиан в гражданской войне 1975-1990 годов. В центре внимания – также причины ухудшение положения христиан в Ливане. В 1990 году гражданская война якобы закончилась* после поражения христианской армии генерала Мишеля Ауна в битве с сирийскими войсками. В статье будет показано, что в конце гражданской войны христиан воспринимали как неудачников, а мусульман – как победителей. Это демонстрирует, что роль ливанских христиан стала незначительной, и лишь вопрос времени, когда они сдадут оставшиеся позиции мусульманам.
* Утверждение, что гражданской войне был положен конец, было многими решительно отвергнуто, потому что 60 000 сирийских солдат и сирийские спецслужбы продолжают оккупировать Ливан вместе с 5 000 солдатов Иранской революционной гвардии, тысячами палестинцев из ФАТХа, Народным фронтом «Джабха аль-Шабийя» и другими террористическими организациями, которые свободно действуют в Ливане.
Глава 1. СТАТУС ХРИСТИАН ДО 1945 ГОДА
Рождение христианства в Ливане и приход ислама
Несмотря на то, что ислам появился на 600 лет позже, чем христианство, на Ближнем Востоке в настоящее время подавляющее большинство населения – мусульмане, христианское меньшинство составляет около 14 млн. человек, или 10% населения.
Христиане, в основном марониты, появились в регионе, ныне известном как Ливан, в IV веке, и многие из них мигрировали в горы Ливанского хребта в VIII-IX веках. Марониты получили свое имя в честь св. Марона, ученого монаха, жившего на рубеже IV-V веков. Мусульманская община (шииты, сунниты и секты друзов) появились в ливанских горах позднее.
Маргарет Джонсон158 считает, что традиции ливанского христианства восходят ко временам Иисуса. В V веке христианство стало господствующей религией в этом регионе. После насильственного прихода ислама, начиная с VII века, многие христианские общины вдоль побережья Ливана перешли в мусульманство. Тем не менее, ливанские горы оставались христианским убежищем. Петер Кольвенбах159 полагает, что история христиан Ливана и самой страны были настолько переплетены, что без христиан, и особенно маронитской секты, не было бы Ливана, а без Ливана судьба христиан на Ближнем Востоке была бы совсем иной.
В 1860 г. разразилась гражданская война между маронитами и друзами, когда крестьяне-марониты восстали против своих помещиков, которые получили земельные владения от Османской империи. При поддержке турецких властей друзы нанесли упреждающий удар по маронитским деревням на севере. Энгин Акарли160 отметил, что некоторые шииты и сунниты присоединились к друзам в войне с маронитами и греческими православными христианами (хотя до этих событий православные греки были в дружеских отношениях с друзами). Акарли говорит, что турецкие войска не остановили нападения друзов из-за нежелания драться с братьями-мусульманами.
В результате этой войны погибло более 15 000 христиан, и более десяти тысяч остались без крова. Позже, однако, министерство иностранных дел Османской империи посадило в тюрьму друзских лидеров, участвовавших в войне, и даже наказало ряд османских офицеров и должностных лиц за то, что они не предотвратили данный вооруженный конфликт.
Это была первая ливанская гражданская война между христианами и мусульманами. Важно отметить, что марониты подвергались преследованиям со стороны турецких правителей на протяжении многих веков. Тем не менее, война 1860 г. была первой в своем роде между ливанскими народами.
При изучении политического статуса христиан в Ливане трудно обойти вниманием роль маронитской церкви, основной задачей которой являлось укрепление положения христиан во времена Османской империи. После чистки руководства друзов со стороны турецких властей, маронитская церковь стала единственным значимым институтом в ливанских горах, и это особое положение сподвигло ее на стремление получить большее влияние. Превосходство христиан над друзами в горах было очевидным – не только в плане численности, но и в плане образовательных и материальных достижений.
События 1860 г. вызвали озабоченность в Европе, особенно во Франции. Несмотря на то, Османская империя приняла оперативные меры против друзов, значительные французские силы высадились в Бейруте с целью защиты маронитов и других христиан. Иностранное вмешательство французов убедило османов сформировать в Горном Ливане небольшой полицейский отряд, который состоял из 160 человек – 97 маронитов, 40 друзов , 16 греческих православных, 5 греков-католиков и 2 мусульман. Позже жители Ливанского хребта смогли собрать войско численностью в тысячу человек, в котором арабский язык заменил турецкий в командах и инструкциях. Такое развитие событий способствовало укреплению христиан, которые составляли основное ядро этих вооруженных сил. Кроме того, христиане были счастливы иметь своего рода автономию на территории мусульманской Османской империи.
Джон Спаньоло пишет, что в период событий 1860 года международное сообщество заботилось об интересах ливанских единоверцев-христиан. Например, при создании единого особого автономного ливанского округа (мутасаррифийя) Россия хотела, чтобы три места в его руководстве были зарезервированы для греческих православных, Франция стремилась увеличить там число представителей маронитов. Эта защита христианства со стороны международного сообщества позволила увеличить его шансы на выживание в условиях мусульманского Ближнего Востока. Маргарет Джонсон отмечает, что ближневосточные христиане неоднократно полагались на иностранные державы как гарантов своего выживания и политической власти – начиная со времен Византии и крестовых походов в Средние века и до французов и американцев в 1984 году.
Подробнее тема приходи ислама на Ближний Восток раскрывается в приведенной далее статье.
ПРИШЕСТВИЕ ИСЛАМА И ХРИСТИАНЕ ВОСТОКА
Д-р Джордж Хури
Католическая информационная сеть (CIN)
Арабский пророк
На протяжении всей своей жизни Мухаммед в разное время реагировал на евреев и христиан по-разному, в зависимости от того, как они принимали его, а также от того, какими были его отношения с христианскими государствами. Сначала Мухаммед выступал за христиан и осуждал евреев, потому что последние были его политическими противниками. Это находит отражение в суре 5:82: «Ты непременно найдешь самыми лютыми врагами верующих иудеев и многобожников. Ты также непременно найдешь, что ближе всех в любви к верующим, являются те, которые говорят: "Мы – христиане". Это – потому, что среди них есть священники и монахи, и потому, что они не проявляют высокомерия». (См. также суры 2:62;. 5:69, 12:57).
Позже он обратился против христиан и критиковал их веру в то, что Иисус был Сыном Божьим (Сура 9:30), осудил догмат о Троице (4:171) и указал на разногласия между христианами (5:14). Но чаще всего Мухаммад занимал некую среднюю позицию: христиане упоминаются вместе с евреями, как «люди Писания», их претензия на обладание истинной религии отвергается (см. суры: 3:71, 3:99, 9:29), и они будут наказаны Богом. «Сражайтесь с теми из людей Писания, которые не веруют ни в Аллаха, ни в Последний день, которые не считают запретным то, что запретили Аллах и Его Посланник, которые не исповедуют истинную религию, пока они не станут собственноручно платить дань, оставаясь униженными. Иудеи сказали: "Узейр (Ездра) – сын Аллаха". Христиане сказали: "Мессия – сын Аллаха". Они произносят своими устами слова, похожие на слова прежних неверующих. Да погубит их Аллах! До чего же они отвращены от истины! Они признали господами помимо Аллаха своих первосвященников и монахов, а также Мессию, сына Марьям (Марии). А ведь им было велено поклоняться только одному Богу, кроме которого нет иного божества. Он превыше того, что они приобщают в сотоварищи!» (Сура 9:29-31)
При жизни Мухаммед регулировал свои отношения с христианскими политическими сообществами договорами, которые позволяли христианам сохранить своих священников и церкви, а также вынуждали платить дань и оказывать некоторые услуги мусульманам.
В течение двух столетий после смерти Мухаммеда отношение ислама к христианству оставалось в целом подобным тому, каким оно было и в последние годы жизни пророка: христианство рассматривалось как религия, похожая на ислам, но, в то же время, порочная. Так что ислам был совершеннее. Главным итогом этого периода стало то, что у массы простых мусульман сложилось представление о христианстве как о безнравственной и не заслуживающей доверия религии. Это, наряду со смертной казнью за вероотступничество, удерживало мусульман под властью ятагана, эффективно изолированными от христианской пропаганды. Давайте внимательнее рассмотрим этот период после смерти пророка в 632 н.э.
Пакт Умара I (634-644)
Через год после смерти пророка в Аравии, были созданы условия для полноценных вторжений в соседние земли. В 634 г. арабские войска одержали решающую победу при Ажнадайне, а Дамаск сдался Халиду ибн аль-Валиду в сентябре 635 г. Иерусалим капитулировал в 638 г., Кесария пала в 640 г., между 639-646 гг. были также покорены Месопотамия и Египет. Последние связи, соединяющие эти христианские земли с Римом и Византией, были разорваны, и установлены новые – с Меккой и Мединой. Примерно за 10 лет мусульманские завоевания изменили лицо Ближнего Востока, а примерно через 100 лет они изменили лицо всего цивилизованного мира. Эти далеко не второстепенные победы ислама оказались решающим фактором в сокращении существования и роста восточного христианства.
Когда арабское вторжение закончилось, возникла проблема управления этими новыми землями. Первым ею озаботился Умар ибн аль-Хаттаб (634-644). Несмотря на появившиеся позднее дополнения, установлено, что выпущенный тогда пакт олицетворяет собственную политику Умара. Покоренные народы получили новый статус – зимми (или ахль-аль-зимми). Будучи зимми, они должны были платить дань, состоявшую из земельного налога (позднее получившего название харадж) и подушного налога (позднее – джизья), пока они находились под защитой Ислама и освобождались от воинской обязанности, потому что только мусульманин может обнажать свой меч во имя ислама.
СОДЕРЖАНИЕ ПАКТА:
«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Это письмо для раба Аллаха, Умара, повелителя правоверных, от христиан такого-то города. Когда вы (мусульмане) пришли к нам, мы просили гарантий безопасности для нас, наших детей, нашего имущества и служителей нашей религии и мы берем на себя обязательства:
Не возводить храмы и монастыри, не восстанавливать разрушенные (и нуждающиеся в капитальном ремонте) религиозные сооружения (храмы, монастыри), не использовать их во враждебных по отношению к мусульманам целях. Двери наших храмов будут открыты для мусульманских путников и прохожих и днем, и ночью. Мы гарантируем отдых, питание и ночлег для каждого гостя-мусульманина в течение трех дней. Мы не будем укрывать шпионов и беглецов в наших храмах и жилищах и покрывать предательства в отношении мусульман. Мы обязуемся соблюдать запрет на изучение Корана, не пропагандировать чуждые Исламу традиции, мы не будем заниматься прозелетизмом и обращать кого бы то ни было в нашу религию, не будем препятствовать нашим единоверцам переходить в Ислам, если они того пожелают.
Обязуемся проявлять уважение к мусульманам, уступать место, если мусульманин желает сесть. Мы не будем подражать мусульманам в верхней одежде, головных уборах, обуви, прическах, речи, прозвищах и именах, не будем ездить в седлах, хранить и носить при себе оружие. Не будем вырезать на перстнях и печатях надписи на арабском, обязуемся соблюдать запрет на продажу вина (спиртосодержащих напитков). Обязуемся состригать волосы спереди, везде носить только обычную рабочую одежду, носить ремни на талии, воздерживаться от возведения и демонстрации крестов за пределами наших храмов и соблюдать запрет на демонстрацию наших Священных Писаний мусульманам. Обязуемся соблюдать запрет на колокольный звон, за исключением одиночных ударов колокола, не читать молитвы и наши священные Писания в наших храмах в присутствии мусульман, не устраивать громкие плачи по усопшим (чтобы мусульмане нас не слышали), проводить похоронные процессии так, чтобы свет наших факелов не был виден мусульманам. Мы не будем хоронить умерших вблизи мусульманских кладбищ, и выкупать пленных, которые были захвачены мусульманами. Мы будем помогать мусульманам и соблюдать неприкосновенность их имущества. Мы не будем посягать на жизнь мусульман.
Мы обязуемся соблюдать данные условия соглашения в обмен на гарантию неприкосновенности. Несоблюдение какого-либо из пунктов соглашения нарушает его, и вы имеете право поступить с нами так, как считаете нужным с людьми, обвиненным в неповиновении и бунте»161.
Как греческая наука перешла к арабам
Христианская община мультикультурного византийского Востока, образованная и цивилизованная, стала катализатором, принесшим современное образование и науки племенам арабских завоевателей. Занимаясь переводом работ греческих и других древних мыслителей и собственными научными изысканиями, христианская община сыграла очень важную роль в передаче знаний. Позже это повлияло на расцвет арабской науки и искусства. Некоторые имена восточных христиан, которые следует при этом помнить, часто забываются и недооценивают:
Юсуф аль-Хури аль-Касс, который перевел с сирийского утерянную работу Архимеда о треугольниках. Он также перевел на арабский «Книгу о простых лекарствах» Клавдия Галена. Куста ибн-Лука аль-Бальбакки, сирийский христианин, перевел на арабский работы Гипсикла, Теофраста, «Сферику» Феодосия, «Механику» Герона, каталог книг Галена, комментарии Иоанна Филопона к «Физике» Аристотеля и ряд других работ, а также внес исправления в существующие арабские переводы Евклида. Абу-Бишр Матта сделал перевод аристотелевой «Поэтики». Абу Закария ибн Ади аль-Мантики, монофизит, перевел труды по медицине и логике, в том числе «Пролегомены» Аммония, введение к трактату Порфирия «О пяти звучаниях». Абд аль-Масих аль-Химса, ассириец, перевел «Теологию Аристотеля» (переложение «Эннеад» Плотина). Еще один ассириец, Абу Яхья аль-Батрик, сделал перевод «Четверокнижие» Птолемея. Ассириец-несторианец Хунайн ибн Исхак внес существенный вклад в развитие офтальмологии, написав «Книгу десяти трактатов о глазе», а также перевел на арабский различные работы по медицине, философии, астрономии и теологии. Было и множество других переводчиков и ученых-христиан, в том числе Иаков Саругский и Филоксен Мабуггский.
Омейя́ды
Халифы династии Омейядов (661-750) были, в первую очередь, арабами, и лишь во вторую – мусульманами. Как следствие, их эпоха была либеральной в политическом и религиозном отношении. Тем не менее, в период правления Умара II (717-720), халифа из этой династии, встал вопрос об обращении завоеванных народов в ислам и создании льготных условий, позволяющих мусульманам играть более значительную роль в общественно-политической жизни общества. Умар был в шоке оттого, что немусульмане могли править мусульманами, и старался не допустить этого. В Египте он снял с постов некоторых коптских чиновников и заменили их мусульманами; и, похоже, он проводил подобную политику по всей империи. Умар писал губернатору Египта: «Я не знаю секретаря или иного должностного лица в вашем правительстве, который не был бы мусульманином. Всех немусульман я уволил и назначил на их места мусульман». При следующей династии Аббасидов эта политика Умара II была преобразована в главенствующую программу, из-за недовольства многих мусульман излишествами и коррупцией либеральных халифов Омейядов и в связи с тем, что мусульмане-неарабы, особенно персы, чувствовали, что к ним относятся как к людям второго сорта.
Кроме того, из-за внешних политических обстоятельств и непокорного, социально-подрывного поведения некоторых христианских групп, Умар II относился к христианам довольно пристрастно. Он отменил джизью для любого христианина, который перейдет в ислам, и ввел другие унизительные ограничения. Теперь христиане не могли свидетельствовать против мусульман, занимать государственные должности, молиться вслух и звонить в колокола. Им было запрещено носить каабу (вид кафтана) и ездить на седле. Отныне мусульманин, убивший христианина, нес ответственность в виде штрафа, а не смерти. Умар отменил те финансовые соглашения, благодаря которым поддерживались церкви, монастыри и благотворительные организации.
Несмотря на эти исключения, правление Омейядов в целом характеризуется политическим, религиозным и интеллектуальным либерализмом. Именно поэтому халифы этой династии, если не считать Умара II, не требовали перехода завоеванных народов в ислам, и даже не поддерживали этого.
Эпоха Аббасидов (750-1258)
С падением династии Омейядов в 750 г. Сирия утратила господствующее положение в исламском мире, вместе с этим миновал и расцвет этой страны. Приход к власти династии Аббасидов ознаменовался радикальными переменами в соотношении сил внутри халифата. В этой огромной и сложной системе, какой ныне он стал, сложилась довольно запутанная сеть групповых интересов, как схожих, так и противоречащих друг другу. Восстановление равновесия было весьма непростым делом, и в течение всего столетия (т.е. VIII века) халифы преследовали цель разработать политику, которая сплотила бы большинство населения. Такая политическая борьба должна была иметь религиозные последствия – в исламской среде это неизбежно.
Сначала Аббасиды разобрались с восстаниями хариджитов, а также других мусульманских групп, отказывающихся подчиняться новым правителям. Были и другие противники, которые сомневались в легитимности претензий Аббасидов на власть в халифате. Что касается христиан и остальных народов-зимми, то в аббасидский период отношение к ним было менее толерантным, предполагалось также восстановить старые антихристианские законы или придумать новые ограничения. В качестве столицы Аббасиды выбрали Багдад, хотя в период царствования халифа Аль-Мутаваккиля (847-861) столица ненадолго была возвращена из Ирака в Дамаск (885 г.).
Поскольку численность мелькитов (греко-католиков) в Месопотамии была незначительной, то в период правления Аббасидов основной вклад в литературную жизнь страны внесли несториане и яковиты. Расцвет Несторианской церкви (Ассирийской церкви Востока) пришелся на период с начала аббасидского халифата до правления Аль-Мутаваккиля (847-861), то есть длился с середины VIII до середины IX веков. Этот огромный успех стал возможным благодаря множеству образованных, с энтузиазмом относящихся к своему призванию монахов, чьи знания были сформированы многими научными школами, существовавшими в то время. Например, в самом Багдаде располагалось большое количество известных монастырей и научных школ – в некоторых из них медицина и философия преподавались наряду с религиозными дисциплинами. Христианские врачи и особенно писари опекали Несторианскую церковь, и изо всех сил старались добиться от мусульманских правителей более лояльных законов для своей общины. Хотя династия Аббасидов оказалась терпимой к другим религиозным, немусульманским, группам, тем не менее, их терпимость выражалась, главным образом, по отношению к тем единоверцам, которые исповедовали учения, граничащие с традиционным исламом.
Христианам, особенно мелькитам, живущим в восточных областях империи, пришлось сносить многие невзгоды. Ранее халиф Абу Джафар аль-Мансур (754-775) наложил на христиан множество неприятных ограничений: в 756 г. он запретил им строить новые церкви, публично демонстрировать крест или вести богословские разговоры с мусульманами; в 757 г. он ввел налоги для монахов, даже отшельников, и использовал евреев, чтобы грабить ризницы для казны; в 759 г. он снял всех христиан с должностей в казначействе, в 766 г. велел сбить с церквей все кресты, запретил ночные литургии, а также изучение любого языка, кроме арабского. В 772 г. халиф потребовал введения особого внешнего знака, отличающего евреев и христиан от других верующих. По разным поводам Абу Джафар аль-Мансур отправил в тюрьму мелькитских патриархов Феодорита и Георгиса, несторианского католикоса Иакова.
При халифе Аль-Махди (775-785) преследования усилились – так, все церкви, построенные после арабского завоевания, были разрушены. Христианские племена Бану Танух, насчитывающие 5000 борцов, были вынуждены принять ислам. Возмущенный поражениями в битвах с византийцами, Аль-Махди послал войска в сирийский Хомс, чтобы заставить всех тамошних христиан отречься от своей веры.
Однако многие из этих законов не были претворены в жизнь. Например, когда Умар II попытался уволить всех зимми с государственной службы, возникшая путаница привела к тому, что приказ был проигнорирован. Визири из рода Бармакидов, турки по происхождению, которые были правой рукой Аббасидов, по-видимому, проявляли определенную благожелательность к зимми, особенно к христианам. Лишь в конце царствования Харуна аль-Рашида (786-809), когда Бармакиды оказались в опале, были приняты некоторые меры, направленных против христиан. Харун аль-Рашид возродил антихристианские и антисемитские законы, принятые Умаром II (717-720). В 807 г. он, как Аль-Махди, приказал снести все церкви, возведенные после мусульманского завоевания. Он также постановил, чтобы члены разрешенных сект носили определенную форму одежды. Но, очевидно, большая часть этих законов не была исполнена.
В 814 году, при правлении сына аль-Рашида, халифа Мамуна (813-833), развернулось повсеместное преследование зимми в Сирии и в Палестине. Множество христиан и церковных сановников бежали на Кипр и на византийские территории. Ничуть не улучшилось положение христиан и при Аль-Васике (842-847). При Аль-Мутаввакиле (847-861) недовольство христиан заметно возросло по причине резкого ухудшения условий, в которых они вынуждены были жить. В 850 и 854 гг. Аль-Мутаввакиль восстановил дискриминационные законы и дополнил их новыми деталями, которые были самыми строгими из когда-либо существовавших в отношении меньшинств. Христианам и евреям предписывалось ставить у себя дома вырезанные из дерева изображения дьявола, выравнивать могилы до уровня земли, носить одежду желтого цвета и ездить лишь на мулах и ослах с деревянным седлом, на задней луке которого должны были висеть два клубка размером с гранат.
Опираясь на утверждения Корана о том, что евреи и христиане исказили тексты своих священных писаний (суры 2:170; 5:12-15), правоведы того времени постановили, что никакое свидетельство еврея или христианина против мусульманина не может быть принято. Выражаясь юридическим языком, закон ставил мужчину-зимми ниже мужчины-мусульманина почти во всех отношениях. Закон защищал его жизнь и собственность, но не принимал никаких доказательств от зимми. Восемь действий ставили зимми вне закона: сговор с целью борьбы против мусульман, половая связь с женщиной-мусульманкой и попытка вступить с ней в брак, попытка убедить мусульманина отступиться от его веры, грабеж мусульманина на большой дороге, выполнение роли шпиона или проводника для неверных, убийство мусульманина.
Однако, несмотря на суровость этих законов, социальное положение христиан было не таким уж мрачным. Последствия этого антихристианского законодательства в определенной степени смягчались количеством и влиянием некоторых христиан в престижных и жизненно важных сферах, таких как медицина и высокие должности в правительстве. Например, неоценимые услуги христианам оказал Абу аль-Хасан Саид ибн Амр-ибн-Сангана, бывший секретарем при халифе Ар-Ради (934-40), а также назначенный специальным секретарем двух сыновей халифа в 935 г. и министром финансов.
Поскольку ислам запрещает мусульманам заниматься ростовщичеством, у христиан была определенная монополия в этой сфере, а также в торговле золотом и в ювелирном деле. Следовательно, многие христиане были богаты, и это не могло не вызвать чувство зависти к ним. В целом, отношения между мусульманами и христианами были мирными, и несправедливые законы не всегда претворялись в жизнь.
Однако, христиане не могли не чувствовать и выносить клеймо неполноценности. Даже литература об исламо-христианской полемике не должна вводить нас в заблуждение относительно истинных условий жизни христиан на исламских землях. Терпимость, которой они наслаждались, не была результатом государственной политики, последовательно поддерживаемой всеми халифами – последние в основном были заинтересованы в защите и продвижении наук и искусства. Исламизация Сирии, Ирака и других земель, без сомнения, способствовала «арабизации». За победой арабов следовала победа ислама как религии, когда множество христиан Сирии и других земель перешли в мусульманство, дабы избежать репрессий и унизительных условий жизни. Наконец, можно проследить и «лингвистическую победу» – победу арабского языка над греческим и сирийским, постепенно вытесняемыми.
ПРИЛОЖЕНИЕ: ПРЕСЛЕДОВАНИЕ КОПТСКОЙ ЦЕРКВИ
Египетская Коптская православная церковь Александрии
Возможно, величайшая слава Коптской церкви – это ее крест. Копты гордятся гонениями, первое из которых им довелось пережить уже в 68 г. н. э., когда 8 мая их покровитель св. Марк был убит в Пасхальный понедельник, после того, как римские солдаты протащили его за ноги по всем александрийским улицами и переулкам.
Копты преследовались почти каждым правителем Египта. Их священнослужителей пытали и ссылали свои же братья-христиане после раскола на Халкидонском соборе в 451 г. н. э. и до завоевания Египта арабами в 641 г. н. э. Чтобы подчеркнуть свою гордость данными испытаниями, копты создали календарь, названный календарем Мучеников, который начинает свою эру с 29 августа 284 г. н. э. в память о тех, кто умер ради своей веры во время правления Диоклетиана, римского императора. Этот календарь все еще используется египетскими фермерами для отслеживания различных сельскохозяйственных сезонов и в коптском лекционарии162.
В течение четырех столетий после завоевания Египта арабами Коптская церковь в целом процветала, и в то время Египет оставался, в основном, христианским. Благоприятное положение коптов было связано в значительной мере с тем, что пророк Мухаммед, имевший жену-египтянку (единственную из всех жен, кроме первой, которая родила ему ребенка), проповедовал особую доброту к коптам: «Когда вы победите Египет, будьте добры к коптам, ибо они ваши подопечные, родные и близкие». Так что коптам было позволено свободно исповедовать свою религию и жить достаточно независимо, если продолжали платить специальный налог, джизью, что обеспечивало им статус «защищенности» (т.е. зимми). Лица, которые не могли себе позволить заплатить этот налог, сталкивались с выбором: либо обратиться в ислам, либо потерять гражданский «защищенный» статус, что в некоторых случаях означало быть убитым.
Копты процветали, несмотря на дополнительные законы, регулирующие расходы, введенные для них в 750-868 гг. и 905-935 гг. династией Аббасидов, а Коптская церковь наслаждалась одной из самых спокойных своих эпох. Уцелевшие монастырские рукописи VIII-XI веков не свидетельствуют о каком-либо внезапном перерыве в деятельности коптских мастеров – ткачей, переплетчиков, живописцев, плотников. В течение этого периода коптский язык оставался основным языком государства, и лишь во второй половине XI века начали появляться первые двуязычные коптско-арабские церковные рукописи. Одной из первых полных арабских книг является рукопись XIII века, созданная представителями семьи Авлаад эль-Ассаль («дети пасечника»), в которой были подробно описаны законы, культурные нормы и традиции коптов за 500-летний период после исламского завоевания Египта.
Принятие египтянами арабского языка как средства повседневного общения шло настолько медленно, что даже в XV веке, согласно египетскому историку Макризи, коптский язык использовался гораздо чаще. И по сей день на этом языке ведутся службы в Коптской церкви.
Христианский облик Египта начал меняться к началу второго тысячелетия н. э., когда копты, кроме выплаты джизьи, пострадали от определенного ущемления своих прав, подчас довольно серьезного, препятствующего свободе вероисповедания. Например, были введены ограничения в публичном поведении и одежде, на ремонт старых церквей и строительство новых, на дачу показаний в суде, на усыновление, на наследование, на общественную и религиозную деятельность. Медленно, но верно к концу XII века облик Египта преобразился – страна, ранее преимущественно христианская, стала в основном мусульманской, коптское сообщество заняло низшее положение и жило под угрозой враждебности со стороны мусульман, периодически выливавшейся в насилие. Примечательно, что благосостояние коптов было более или менее связано с благосостоянием их правителей – в частности, копты страдали больше всего в те периоды, когда арабские династии находились «на мели».
Положение коптов начало улучшаться в начале XIX столетия при стабильном и терпимом правлении династии Мухаммеда Али-паши. Коптское сообщество прекратило расцениваться государством как административная единица, и к 1855 г. главный знак неполноценности коптов – налог джизья – был отменен, а вскоре после этого копты начали служить в египетской армии. Египетская революция 1919 года, первая за века массовая демонстрация египетской идентичности, является отражением однородности современного общества Египта с его и мусульманским, и коптским сообществами. Сегодня эта однородность объединяет египетское общество против религиозной нетерпимости экстремистских групп, которые иногда преследуют и терроризируют коптов. Современные мученики, такие, как отец Маркос Халиль, служат напоминаниями о чуде коптского выживания.
Несмотря на преследования, коптская церковь, как религиозное учреждение, никогда не находилась под контролем египетских правительств и не позволяла себе контролировать их. Такая позиция церкви относительно разделения государства и религии связана со словами Господа Иисуса Христа, когда Он попросил Своих последователей подчиняться их правителям: «Итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» [от Матфея 22:21]. Коптская церковь никогда не сопротивлялась властям или захватчикам и никогда не вступала в союзы с какими-либо силами, поскольку слова Господа Иисуса Христа ясны: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» [от Матфея 26:52]. Удивительное выживание Коптской церкви до сегодняшнего дня – живое доказательство истинности и мудрости данного учения.
ЛИВАН
Автономное правительство и начало религиозного разделения внутри власти после гражданской войны 1860 г.
Начало христианской власти в Ливане может быть датировано 1861 годом, когда иностранные державы ввели т.н. органический регламент, согласно которому османское правительство определяло Горный Ливан как автономную провинцию, управляемую неливанским османским губернатором-христианином, отобранным султаном и одобренным великими державами Европы. Автономная область должна была стать особым османским округом или мутасаррифийей. Губернатору помогал новый совет из двенадцати членов, места которых были распределены согласно религиозной принадлежности. По мнению историка Азиза Абу Хамада, данная система преумножила власть маронитов за счет друзов и других религиозных объединений. Хамад писал, что эта христианская автономия, существовавшая с 1861 года, сыграла решающую роль в развитии национализма христиан и возникновении у них цели сформировать христианское государство. Многие марониты рассматривали мутасаррифийю как основу независимого Ливана, который служил бы христианским бастионом и аванпостом Западной Европы на Ближнем Востоке.
В начале ХХ века разразилась конфронтация между христианами и друзами. Например, в сентябре 1903 г. христианско-мусульманские столкновения окончились гибелью семи христиан и пятнадцати мусульман. Около 20 000 христиан, в основном, марониты, нашли убежище в горах, пока религиозные страсти не улеглись.
Французский мандат и увеличение политического влияния христиан
Власть христиан в стране усилилась с сентября 1920 года – момента основания под французским мандатом государства Ливан. Создание Великого Ливана генералом Гуро, верховным комиссаром Сирии и Ливана, было первым шагом, сделанным Францией во исполнение своих обещаний ливанским христианам, в частности маронитам, относительно образования христианского государства. Появление такого государства – с расширенными границами, под французским протекторатом – было исполнением многовековой мечты местных христиан, особенно маронитов.
Для мусульман, проживавших как в Сирии, так и на территориях, недавно присоединенных к Ливану (Аккаре, Триполи, Бейруте, Бекаа и южных землях), это было последним ударом в серии деморализующих событий, начавшихся шесть недель назад поражением арабской армии близ местечка Майсалун, за чем последовала оккупация Дамаска французами и изгнание сирийского короля Фейсала. Ливанские мусульмане были разочарованы невозможностью объединения с мусульманской Сирией, христиане же с радостью встретили французский мандат, который был на их стороне. Система управления, разработанная французами для Ливана, давала христианам привилегии над мусульманами и укрепила положение христиан в Ливане и на Ближнем Востоке. Современный маронитский историк, аббат Павел Нааман признает усилия Маронитской церкви по созданию республики Великий Ливан, называя это событие величайшим достижением маронитов163.
После возникновения Великого Ливана в 1920 г. отношения между ливанскими мусульманами и христианами резко ухудшились, мусульмане нападали на христианские деревни. Создание Великого Ливана запустило бомбу замедленного действия, вынуждая мусульман, преданных Сирии и арабам, быть гражданами нового государства.
Израильский ученый Эйял Зиссер объясняет, что падение численности ливанских христиан с 85% до 54% произошло после присоединения новых районов к Горному Ливану. Создание Великого Ливана, при условии присоединении тех мусульманских районов, привело бы к такому падению через 70 лет164.
Политолог Сами Офиш уточняет, что система религиозного разделения внутри власти действовала уже в начале 1920-х годов: «Места в первом парламенте, начавшем работу в 1926 г., были распределены на основании религиозной принадлежности. Распределение высших государственных должностей в зависимости от вероисповедания также началось в этот период, хотя их преимущественно занимала христианская элита»165.
Пакт 1943 года
Крайне важно внимательно рассмотреть структуру политико-религиозного режима в Ливане, которая обеспечила политическое господство христиан до 1990 г. Эта система укрепилась после провозглашения Ливаном независимости в 1943 г., когда закончился срок действия французского мандата. Президент Бехара Аль-Хури (христианин) и премьер-министр Рияд Солех (мусульманин) заключили негласное соглашение, названное Национальным пактом.
Национальный пакт установил в Ливане новую политическую систему. Согласно ему, президентский пост сохранялся за маронитами, должность премьер-министра – за суннитами, место спикера парламента – за шиитами. Кроме того, в соответствии с пактом, места в парламенте, кабинете министров, а также административные и армейские посты всех уровней распределялись в зависимости от религиозной принадлежности. Сами Офиш замечает, что Национальный пакт благоволил христианам, особенно маронитской элите.
Пакт 1943 года утвердил политическую власть христиан, полученную ими в 1920-х гг. благодаря французскому мандату. Это позволило им править мусульманами в течение следующих 32 лет, пока эта система не начала рушиться в 1975 г. Безусловно, христиане обладали огромной политической властью, несмотря на то, что два из трех главных государственных постов занимали мусульмане.
Профессор Марк Томэсс отмечает также, что по религиозной квоте христиане заняли львиную долю постов: «Это усугубляющееся религиозное разделение нашло отражение в пакте 1943 года, принятом в рамках французского мандата (1920-1945). Он закрепил конкретные государственные должности за лидерам религиозных течений. Из-за сильных и особых связей с Францией, христиане-марониты получили львиную долю государственных должностей»166.
Сказанное выше показывает, что христиане получили преимущество перед мусульманами и, следовательно, правили страной до начала гражданской войны.
Глава 2. ХРИСТИАНЕ УДЕРЖИВАЮТ ВЛАСТЬ В 1943-1975 ГОДАХ
Эта глава рассказывает, как христиане смогли удержаться у руководства, несмотря на попытки мусульман получить гораздо больше власти.
По словам политолога Бренды Сивер, период 1943-1975 гг. был в Ливане временем серьезного напряжения политической обстановки. Главными причинами этого являлись гражданская война 1958 г., арабо-израильский конфликт, приток палестинских беженцев и прибытие в Ливан Организации освобождения Палестины. Эти события послужат катализатором гражданской войны 1975 г. и падения в 1990 г. политической системы, установленной Национальным пактом.
Создание государства Израиль и его влияние на христиан и мусульман Ливана
Создание Израиля в 1948 г. довольно сильно отразилось на гармонии в отношениях между ливанскими христианами и мусульманами. Причина этого кроется в том, что некоторые христианские лидеры публично встретились с израильским руководством. Однако мусульмане рассматривали Израиль как главного врага арабского мира, и считали, что любое сотрудничество с этим государством равно измене.
Патриарх Антуан Арида был первым христианским лидером, подписавшим сионистко-маронитское соглашение в 1946 г. Соглашение закладывало принципы установления тесной связи и сотрудничества между ливанскими маронитами и ишувом (еврейским населением) Палестины, на основе взаимного признания прав и национальных стремлений. Христиане не скрывали своей уверенности в том, что могут извлечь пользу из связей и опыта ишува.
Эйял Зиссер объясняет, почему марониты искали связей с Израилем: «Единственным, чего добивались марониты, была скрытая израильская поддержка в противостоянии на ливанской внутриполитической арене, причем данные связи должны были быть настолько незаметными, насколько это возможно».
Несмотря на то, что стороны не выполнили этого соглашения, оно показывает, что христиане искали себе союзника для защиты от внутреннего врага, а именно мусульман, которые начали постепенно дистанцироваться от условий Национального пакта 1943 г. Согласно Эйалу Зиссеру, существовали и другие христианские лидеры, которые открыто сочувствовали сионистскому движению – например, архиепископ Бейрута Игнатий Мубарак.
Поскольку мусульмане рассматривали Израиль как преграду к могуществу мусульмано-арабского мира, они искали поддержки в лице сторонних сил: палестинцев (на ранних стадиях ливанской гражданской войны) и сирийцев (на более поздних стадиях).
Общественные беспорядки 1958 г.
В 1958 г. политическое лидерство христианской элиты было оспорено. Страну трясло. В 1958 г. Сирия и Египет образовали Объединенную Арабскую Республику (ОАР), полная власть в которой принадлежала египтянам. Этот союз получил поддержку среди большинства ливанских шиитов и суннитов. Ливанское правительство, возглавляемое христианами, боялось сторонников проарабского единства, которые пытались свергнуть ливанскую власть. Президент Камиль Шамун, поддержанный большинством христиан, был полон решимости сохранить Ливан. Нужна была лишь небольшая искра, чтобы разжечь широкомасштабное насилие.
8 мая в Триполи (втором по величине ливанском городе) неизвестные убили оппозиционного журналиста, выступавшего против режима маронитов. Общественный порядок в Триполи и мусульманских районах Бейрута немедленно рухнул, набиравшие силу столкновения привели к мобилизации банд и немногочисленных ополченцев из радикальных партий насиритов и БААС.
Президент Шамун, христианин, попросил администрацию Эйзенхауэра помочь прекратить общественные беспорядки. Американское руководство быстро отреагировало, послав 10 000 морских пехотинцев для оказания поддержки ливанскому правительству. Азиз Абу-Хамад пишет, что правительственные войска Ливана и марониты-ополченцы сражались в Триполи, Бейруте, Сидоне и Тире против мусульманских ополченцев, объединившихся с леворадикалами и насиритами167. Азиз также добавляет, что кризис 1958 г. закончился, когда президент Шамун отказался от своих планов баллотироваться на второй срок. Христиане и мусульмане были, наконец, удовлетворены избранием командующего армией Фуада Шихаба на пост президента страны и последовавшим выводом войск США из Ливана.
Во время гражданской войны 1958 г. христианское правительство вместе с маронитским ополчением боролось против мусульман и левых партий. Хотя ее причиной стало столкновение между сторонниками сохранения ливанского суверенитета и теми, кто желал присоединения Ливана к ОАР, это подтвердило, что ливанское общество разделено по религиозному признаку: в то время как христиане выступали за ливанский суверенитет, мусульмане желали, чтобы Ливан вошел в арабскую «лигу наций».
Арабо-израильский конфликт 1967 г. и увеличение палестинского присутствия в Ливане
Война арабов с израильтянами в 1967 г. еще больше накалила христиано-мусульманские отношения, вследствие чего ливанское правительство отказалось от участия в этой войне, что привело в ярость многих ливанских мусульман. После поражения арабов палестинцы начали совершать нападения на Израиль с территории Ливана. Израиль принял ответные меры, совершив обстрел ливанских городов и деревень. Азиз Абу-Хамад отмечает, что палестинские атаки на Израиль вновь разделили христиан и мусульман: «Мусульманские лидеры объявили о поддержке Палестины, а христианские лидеры выразили свое несогласие с вовлечением Ливана в ближневосточный конфликт».
В 1968 г. ливанские мусульмане превзошли численностью христиан, хотя в парламенте состояли в меньшинстве. Во многом рост исламского населения был связан с высокими показателями рождаемости у мусульман и значительным уровнем христианской эмиграции. Азиз абу-Хамад пишет, что в 1968 г. мусульмане потребовали внести ряд изменений в структуру правительства, включая отмену соглашения о том, что ключевые посты, такие как главнокомандующий и управляющий Центральным банком, занимают марониты.
Каирское соглашение 1969 г. дало палестинцам право на автономное управления лагерями беженцев в Ливане. Христиане протестовали против данного документа, утверждая, что это предательство ливанского суверенитета. Гнев побудил христианскую Партию фалангистов («Катаиб») и Национально-либеральную партию Камиля Шамуна к созданию военных лагерей для своих ополченцев. В 1970 г. эти новые формирования помогали ливанской армии при столкновениях с палестинцами.
Несмотря на то, что кризис был временно разрешен повторным утверждением Каирского соглашения, лидеры христиан, готовые к следующим нападениям, решили отстаивать ливанский суверенитет и христианский Ливан в целом.
В сентябре 1970 г. иорданская армия изгнала палестинских боевиков из Иордании. Это было предпринято, чтобы остановить нападения палестинцев на Израиль с иорданской территории, дававшие израильтянам повод для ответных бомбардировок Иордании. Многие из высланных боевиков прибыли в Ливан, воспользовавшись Каирским соглашением, которое даровало палестинцам относительную автономию в Ливане. Азиз Абу-Хамад пишет, что несколько ливанских фракций – в основном, мусульманские и левые группировки – использовали автономию, политическое и военное влияние «Организации освобождения Палестины», чтобы добиться большего участия в принятии решений.
Во время арабо-израильской войны 1973 г. разногласия между христианами и мусульманами заметно углубились. Христиане были огорчены, что Южный Ливан стал полем битвы между Израилем и палестинцами; мусульмане же, тем временем, воспользовались возможностью для выражения недовольства свои экономическим и политическим статусом, а также доминированием христиан в политике.
Глава 3. ХРИСТИАНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ ПРОТИВ МУСУЛЬМАНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Данная глава посвящена исследованию ливанского национализма как одной из причин взлета и падения христианства в Ливане.
Политолог Меир Замир пишет, что ливанский христианский национализм был одним из трех националистических движений, одновременно появившихся на Ближнем Востоке, два других – это мусульманское и еврейское движения168.
Людям с разными националистическими убеждениями, живущим в одной стране, крайне трудно оставаться сплоченными. Я ограничу свое исследование только христианским и арабским/мусульманским национализмом, так как в Ливане проживало всего несколько сотен евреев.
Согласно словам политолога Теодора Хэнфа, ливанские националисты, в основном, христиане, пытались доказать, что Ливан существует с незапамятных времен, и подчеркивали его независимость и уникальность; а арабские националисты (главным образом, мусульмане) были склонны представлять историю этого региона как незначительную главу в летописи арабо-исламских империй. Хэнф добавляет, что были споры о том, когда и какая часть территории страны впервые была названа Ливаном, и имело ли одно или другое из современных ливанских сообществ свое государство в прошлом169.
Маргарет Джонсон определяет христианский национализм с точки зрения его особой культурной специфики на Ближнем Востоке. Культурный характер христианской общины коренился в ее религиозной обособленности от остального Ближнего Востока и подпитывался многовековыми связями с Западной Европой.
Христианский национализм помог христианам увеличить шансы на выживание в Ливане, однако также способствовал и их краху. Национализм христиан столкнулся с национализмом мусульман и арабов. Мусульмане столь же решительно заявляли претензии на Ливан и пытались оттеснить ливанских христиан от политической власти.
До недавнего времени большинство христианских детей учили тому, что Ливан относится к Финикии и является страной, ориентированной на Запад; мусульманским же детям говорилось, что Ливан – арабское государство и неотъемлемая часть исламского мира. Множество христиан верило в то, что они являются ливанцами, а не арабами. Профессор Гассан Хэйдж полагает, что мусульмано-шариатское дифференцирование людей на основе их религиозной принадлежности привело христиан к острому осознанию своего статуса как религиозного меньшинства: «Наибольшим страхом христиан являлась проблема выживания в регионе, где доминировали мусульмане, что побудило их отказать мусульманам в возможности превратить Ливан в арабскую и мусульманскую страну. Это было сделано путем распространения христианского представления о национализме, который христиане связывали с независимостью Ливана от арабского и исламского влияния»170.
Христианский национализм до начала ливанской гражданской войны 1975 г. заставлял христиан с большой неохотой делиться властью с мусульманами. Христиане беспокоились о своем будущем в качестве меньшинства, окруженные превалирующим количеством мусульман, которые жаждали получить справедливую долю власти в связи с превосходством в численности. Ливанские христиане всегда слишком хорошо помнили прошлые мусульманские злодеяния в отношении их ближневосточных братьев, особенно гибель армян в Турции и преследование коптских христиан в Судане и Египте. Большинство христиан связывали свое происхождение с финикийцами, а не с арабскими бедуинами.
Ливанский политик и ученый Антуан Наджм не согласен с тем, что у националистов шло строгое деление по религиозному признаку. Он видел, что арабисты – и мусульмане, и христиане – стремились к тому, чтобы Ливан влился в «Большую арабскую державу», или желали создать в стране исламское либо квазиисламское государство. Ливанские националисты отвергают данную политическую позицию171.
Столкновение христианского и мусульманского национализма может быть проиллюстрировано недавним инцидентом, связанным со знаменитым поэтом Халилем Джебраном. Не так давно Американский союз маронитов написал письмо американскому госсекретарю, генералу Колину Пауэллу, разъясняя, что известный ливанский поэт Халиль Джебран – ливанец, а не араб. Их протест был направлен против Американской ассоциации ближневосточных народов, которая на своем приеме, в присутствии Пауэлла, чествовала Халиля Джебрана как арабо-американца. Том Харб, председатель Американского союза маронитов, объяснил: «Хотя мы, конечно, не будем возражать против какого бы то ни было мероприятия, на котором отдают дань уважения Халилю Джебрану, мы выражаем озабоченность в связи с определением этого великого ливано-американца как “арабо-американца”»172.
Дэвид Гордон, рассматривая взгляды мусульман и христиан друг на друга, в общих чертах описывает мнение мусульман о христианах следующим образом: «Во-первых, мусульмане отвергли сохранение христианского государства. Они возражали против такого распределения власти, когда христиане, особенно марониты, руководят страной, большинством жителей которой являются мусульмане. Кроме того, мусульмане полагали, что власть должна основываться не на религиозном квотировании, а на принципе голосования. Во-вторых, мусульмане утверждали, что христианские правящие круги неоднократно пытались отделить Ливан от арабского мира в политическом и культурном плане. Они также заявляли, что марониты помогали крестоносцам, и что Патриарх Маронитской церкви Игнатий Мубарак открыто поддерживает Израиль. В-третьих, мусульмане утверждали, что христианская власть благоволила и содействовала развитию частного и иностранного образования, чтобы ослабить положение арабского языка. Как правило, мусульмане считали, что во многих учебниках умаляются арабские достижения и поддерживается образ Ливана как некогда финикийского, а ныне христианского государства»173.
Гордон также вкратце излагает христианские взгляды на мусульманский национализм. По его мнению, христиане полагали, что арабский национализм был именно «мусульманским», и что мусульмане лицемерили, выступая за светское государство, в то время как на самом деле никогда не отказывались от своего «личного статуса» (согласно которому вопросы наследования и брака рассматриваются согласно предписаниям Корана). Наконец, христиане были убеждены, что политическая и экономическая интеграция Ливана в арабский мир, с его авторитарными и социалистическими тенденциями, поставит под угрозу свободу и экономическое процветание, которыми обладали в Ливане и мусульмане, и христиане. То есть они полагали, что выполнение мусульманских требований будет равнозначно убийству курицы, несущей золотые яйца.
Христиане были убеждены в том, что национализм арабов основан на мусульманстве. Тот факт, что рядовые арабы и арабские правительства подчеркивают исламскую природу арабского мира, лишний раз подтверждает правоту христиан.
Данная глава рассказала, что ливанские христиане и мусульмане придерживались различных националистических взглядов. Распространению такого разнонаправленного национализма способствовало существование политических и религиозно-политических партий, речь о которых пойдет в следующей главе.
Глава 4. ХРИСТИАНСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ОРГАНИЗАЦИИ
В этой главе анализируются христианские политические партии и их роль во взлете и падении христиан в Ливане. Эти партии использовали национализм как средство для продвижения собственных политических платформ, были вовлечены в гражданскую войну 1975 г., и, более того, до сих пор пытаются влиять на политику в Ливане, несмотря на окончание войны в 1990 г. Цель данных партий – быть признанными в качестве защитников прав ливанских христиан.
ПАРТИЯ ФАЛАНГИСТОВ («КАТАИБ»)
Среди всех христианских партий Ливана эта, безусловно, сыграла самую важную роль в событиях, приведших к кризису 1975 г. В начале 1950-х фалангисты вошли в парламент и стали участниками традиционной ливанской политической игры. В партию могли вступить нехристиане и немарониты, однако, тем не менее, «Катаиб» являлась преимущественно маронитской партией и под ливанцами подразумевала, по сути, христиан.
Летом 1975 г., когда христианам казалось, что сохранить контроль над традиционной политической системой в Великом Ливане уже невозможно, партия, или, по крайней мере, ее радикальное крыло, выбрала менее значимую цель в виде малого христианского Ливана, находящегося в Восточном Бейруте, северной части Горного Ливана и прибрежной зоне к северу от Бейрута. Данный выбор объяснялся в любопытной брошюре Маронитского интеллектуального центра в Каслике, называвшейся «Великий Ливан: полувековая трагедия». В ней говорилось, что создание французами Великого Ливана было невыгодно христианам. Христиане прекрасно понимали, что их политическое господство, гарантированное созданием Великого Ливана в 1920 г., а также пактом 1943 г., более невозможно. Выбор в пользу меньшей территории, которой они могли бы управлять и сохранять там свою культуру, был правильной стратегией.
Однако последующие события показали, что мусульмане были заинтересованы не только в получении власти в Ливане, но также в том, чтобы воспрепятствовать созданию христианами мелкого или крупного ливанского христианского государства. В результате фалангисты были очень озабочены защитой христианских интересов в стране, которая уплывала в руки мусульманам.
«Катаиб» была разделена на два течения, первое из которых представляли Амин Жмайель (старший сын основателя партии Пьера Жмайеля) и Карим Пакрадуни. Они полагали, что ливанские христиане способны выжить лишь после примирения со своим окружением, а именно – с Сирией, ливанскими мусульманами и всем арабским миром. Второе течение представлял младший брат Амина, Башир Жмайель, который получил звание командующего вооруженными силами партии летом 1976 г. По словам политолога Итамара Рабиновича, это течение скептически относилось к арабской и мусульманской готовности терпеть существование ливанских христиан в своей среде и верило в необходимость развития ресурсов для обеспечения данного существования: заключения союза с Израилем, мобилизации ливанской христианской диаспоры и получения американской поддержки174.
Второе течение превалировало. Когда Башир встал на сторону старшего брата, многие верили, что он получил сильнейшую националистическую поддержку от христиан. Позднее Башир стал президентом страны и руководил ею в течение двадцати одного дня, вплоть до того, как был убит. Старший брат стал его преемником, но был гораздо слабее, чем он.
«ЛИВАНСКИЕ СИЛЫ»
Армия фалангистов называла себя «Ливанскими силами» (ЛС). Она включала до 20 000 бойцов, 3 000 из которых являлись профессиональными военными. Под руководством Уильяма Хави, а позднее Башира Жмайеля, эти формирования превратились в грозную и высокоорганизованную боевую силу. Партия фалангистов проводила призыв на той территории, которой управляла, отбирая подходящих молодых людей для расширения своих рядов. В ходе внутренней борьбы в период гражданской войны и вплоть до 1982 г., «Ливанские силы» укрепили свое лидерство на всем ливанском христианском фронте путем поглощения других христианских ополчений, зачастую принудительного.
НАЦИОНАЛ-ЛИБЕРАЛЬНАЯ ПАРТИЯ
Главный союзник фалангистов, Национал-либеральная партия Камиля Шамуна, заметно отличалась от «Катаиб». Этой небольшой партии, организованной вокруг фигуры ее лидера, не хватало ясной доктрины, четкой структуры и численности – того, что было у ее старшего партнера, фалангистов.
Камиль Шамун был президентом Ливана с 1952 до 1958 гг. Он являлся непримиримым противником панарабского национализма, а также единственным арабским правителем, который принял доктрину американского президента Дуайта Эйзенхауэра, призванную помочь ближневосточным странам отразить вооруженную агрессию со стороны любого коммунистического государства, и предлагавшую защитить политическую независимость этих стран.
В настоящее время партия выступает против присутствия Сирии в Ливане.
ПАРТИЯ «МАРАДА»
Партия, известная также как «Бригада Марада», получила свое название в честь византийской пограничной стражи древнего Ливана. Данное объединение представляло интересы Сулеймана Франжье, на момент начала гражданской войны занимавшего пост президента Ливана. «Марада» также называла себя «Армией освобождения Згарты» – город Згарта был родиной Франжье. Партия действовала в Триполи и других областях Северного Ливана, но также воевала в Бейруте. Военный союз между фалангистами и «Марадой», очевидный в начале гражданской войны 1975 г., завершился 13 июня 1978 г. неожиданной атакой «Ливанских сил» на штаб-квартиру партии в г. Эхдене, во время которой был убит командующий «Марады», Тони Франжье.
ОРДЕН МАРОНИТСКИХ МОНАХОВ
Маронитская церковь, стремящаяся защитить права христиан, играла заметную роль в политике Ливана. Во время гражданской войны 1975 г. у патриарха Булуса Хурейша, главы маронитской церкви, не было никакого политического влияния. С другой стороны, глава Ордена маронитских монахов, отец Шарбель Кассис, занял активную воинствующую позицию. Орден, владеющий значительной частью ливанских сельхозугодий, оказывали финансовую и политическую поддержку маронитским ополченцам.
В ополчение Ордена входили 200 священников. Позднее Кассиса сменил о. Булус Нааман, другой влиятельный воинствующий клирик. По словам Итамара Рабиновича, в маронитских монастырях хранилось оружие, боеприпасы и продовольствие для христианских ополченцев. Священники понимали необходимости защищать христиан от мусульман и палестинцев, угрожающих христианскому статус-кво.
«ЛИГА МАРОНИТОВ»
«Лига маронитов» была военным ополчением, возглавляемым Шакиром Абу Сулейманом, истинным приверженцем идей Кассиса. Как и «Стражи кедров» (см. ниже), Лига являлась исключительно маронитским ополчением без давления со стороны политически-искушенных фалангистов и национал-либералов. Это формирование воевало вместе с ними, но не стремилось войти в их ряды.
«СТРАЖИ КЕДРОВ»
В данное объединение входило около 500 человек. Несмотря на то, что они пропагандировали неконфронтационную конфессиональную идеологию, на практике «Стражи» были среди самых яростных борцов за христианское дело.
Политический и военный лидер «Стражей кедров» Этьен Сакер (по прозвищу Абу-Арз) в начале 70-х работал в правительстве Франжье. Но идеологическим вдохновителем «Стражей» был Саид Акль, стремившийся провести четкое разграничение между ливанизмом и арабизмом. Его концепция Ливана, берущая начало в древнем финикийском прошлом и вдохновленная им, и оценка вклада страны в развитие цивилизации минимизировали роль ислама и арабизма.
«Стражи кедров» не скрывали своих взаимноотношений с Израилем, в отличие от фалангистов и национал-либералов. В 1976 г. партия публично заявила, что христиане должны обратиться за помощью к Израилю ради сохранения того, что осталось от Ливана. Как и «Лига маронитов», «Стражи» сохранили независимость, воюя рядом с более крупными ополченческими силами.
«ТАНЗИМ»
В переводе с арабского – «Организация». Первоначально «Танзим» являлся немногочисленным тайным обществом христианских офицеров ливанской армии, поддерживающих фалангистов. В «Танзим» принимались люди и не из числа военных, в основном из высших слоев общества и квалифицированные специалисты. Организация сформировала собственное ополчение из около двухсот человек.
ЛИВАНСКИЙ ФРОНТ
В декабре 1975 г., во время обсуждения значительных изменений в ливанской политической системе, прошел мусульманский саммит и аналогичная ему маронитская конференция для выработки совместных позиций. Лидеры маронитов – Пьер Жмайель, Камиль Шамун, Шарбель Кассис и Шакир Абу Сулейман – встретились в президентском дворце.
Весной 1976 г. саммит маронитов переименовали в «Куфур саммит». Камиль Шамун был избран президентом образованного Ливанского фронта, в руководство которого также вошли Пьер и Башир Жмайели, Булус Нааман, Эдвард Хунайян (ранее работавший с Рэймоном Эдде, лидером «Национального блока») и два представителя христианской интеллигенции – Шарль Малек и Фуад Ефрем аль-Бустани. Была создана объединенная военная группировка под названием «Ливанские силы», куда вошли боевые формирования фалангистов, Национал-либеральной партии Шамуна («Тигры»), «Стражей кедров» и «Танзима». В командование вошли по два человека от каждой партии, но, несмотря на номинальный паритет, было ясно, что «Ливанские силы» находятся под контролем Башира Жмайеля.
Несмотря на беспартийный статус, все форумы маронитов оказались весьма полезными для дальнейшего развития существующей коалиции упомянутых выше христианских лидеров. Социолог Халим Баракат пишет, что правые в Ливанском фронте продолжали сопротивляться ликвидации политического раскола175.
Христианское лидерство в армии
Христианское господство в армии можно считать важнейшим составным элементом создавшейся коалиции, состоящей из христианских групп, которые отказывались уступать свою власть мусульманам. Отказ ливанской армии встать на чью-либо из сторон во время кризисов 1952 и 1958 гг. был редким явлением на протяжении всего послевоенного периода на Ближнем Востоке, где политическая история в значительной степени определялась военным вмешательством и превосходством. Высший эшелон ливанского офицерства был, в основном, христианским, и армия рассматривалась как преимущественно христианская сила. Она считалась основным гарантом и ливанской политической системы, и христианского образа жизни страны. В 1950-60-х годах мусульманские политические деятели неоднократно требовали законодательно преобразовать вооруженные силы в преимущественно мусульманские. Бóльшая часть армейских соединений располагалась в Бейруте и в центре страны.
Христианские лидеры-примиренцы
Среди христиан были также умеренные политические и общественные деятели, такие как бывший президент Элиас Саркис и Раймон Эдде (сын президента Эмиля Эдде). Они искали компромисса со своими противниками (мусульманами). Однако у них не было реального согласованного политического направления или блока. Кроме того, эти лидеры готовы были уступить значительную долю политической власти мусульманскому сообществу и решительно выступали против идеи разделения страны.
Глава 5. РОЛЬ ХРИСТИАН В ЛИВАНСКОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ 1975-1990 ГОДОВ
Ливанская гражданская война и ее результат изменили статус христиан в Ливане и способствовали их политическому закату. Война началась в 1975 г., и многие историки до сих пор не могут сойтись во мнениях касательно ее непосредственных причин. Однако Бренда Сивер указала на пару событий, которые положили начало конфликту176.
Первое из них произошло в феврале 1975 г., когда профсоюзы ливанских рыбаков в Сидоне, Тире и Триполи выступили против создания «Protein Company», современной высокотехнологичной монопольной рыболовной компании, основным владельцем которой был бывший президень Камиль Шамун, христианин-маронит. Бренда Сивер пишет, что армия открыла огонь по протестующим, смертельно ранив Маруфа Саада, мусульманина-суннита, лидера отделения популярной Организации насеритов в г. Сидоне. После этих событий фактически в каждом крупном городе Ливана начались уличные демонстрации и интенсивные столкновения между христианскими войсками и мусульманскими боевиками, которым помогали палестинские коммандос.
Второе событие произошло 13 апреля 1975 г., когда неизвестными была предпринята попытка убить Пьера Жмайеля, лидера фалангистов, который присутствовал на освящении нового храма в христианском пригороде Бейрута Айн-Румане. Жмайель выжил, но трое его телохранителей погибли. Группа ополченцев-маронитов из этого района приняла ответные меры, устроив засаду на автобус с палестинцами, возвращавшимися в лагерь беженцев Тель-Aль-Заатар, и убив двадцать семь пассажиров. Инцидент повлек за собой тяжелые бои между фалангистами и палестинскими ополченцами и левыми мусульманами по всей стране, в результате чего за три дня погибло более 300 человек.
Первое происшествие подчеркнуло беспокойство мусульман по поводу тех привилегий, которыми пользовалась христианская элита. Недовольство было обусловлено не столько открытием «Protein Company», сколько тем, что она принадлежала одному из христианских влиятельных политиков. Кроме того, это было следствием постоянного протеста мусульманских лидеров против привилегированного положения и богатства христиан.
После Каирского соглашения в 1969 г., которое санкционировало оснащение палестинцев в Ливане оружием, христиане рассматривали их постоянное присутствие в стране как серьезную угрозу.
Вышеуказанные инциденты были не единственными факторами, которые повлекли за собой гражданскую войну. Природа национализма в Ливане сыграла ключевую роль в том, что война стала неизбежна.
Историк Твефик Халаф отмечает, что, когда вспыхнула борьба между фалангистами и палестинцами, у первых были тайные планы – фалангисты хотели продержаться несколько дней, а затем вовлечь ливанскую армию в военную кампанию против палестинцев177.
Христиане могут быть косвенно виноваты в разжигании гражданской войны, поскольку требования мусульман о большем равенстве не находили отклика. В результате 15-летнего мусульманского бойкота ливанского государства во время французского мандата было значительно нарушено равновесие в системе государственной службы, где большинство постов занимали христиане. Этот дисбаланс сохранился и после получения Ливаном независимости: молодые госслужащие, начавшие работать в 30-х годах, достигли пенсионного возраста лишь в 60-х. Это хорошо объясняет, почему власть в госуправлении принадлежала христианам.
В 50-х годах марониты, греко-католики мелькиты, а также мусульмане-сунниты были представлены во власти шире, чем мусульмане-шииты. Поскольку мусульмане отставали в плане университетского образования, их партии, организации и объединения являлись ревностными борцами за принцип пропорциональности или квот, цитируя при этом статью 95 Конституции, которая предусматривала соответствующее распределение государственных должностей между общинами страны. Христиане, с их образовательными преимуществами, отклонили мусульманское требование, цитируя, в свою очередь, статью 12 Конституции, которая предусматривала равный доступ граждан к государственной службе, а единственными критериями отбора называла заслуги и способности. Этот пример прекрасно показывает, что различная интерпретация конституции христианами и мусульманами приводила к конфликту между ними.
Бренда Сивер раскритиковала действия христианских ополченцев, которые, казалось, зачастую действовали вопреки руководству «Ливанского фронта». Гассан Хэйдж ссылается на печально известные злодеяния, совершенные христианами 6 декабря 1975 г. В этот день, который позднее стал известен как «Черная суббота», более двухсот мусульман были жестоко убиты христианами. Обычно данное происшествие объясняется местью за убийство христиан в мусульманских районах.
Симон Хаддад задокументировал убийства палестинских беженцев в Тель-Аль-Заатаре в 1976 г. и в лагерях беженцев Сабре и Шатиле в 1982 г. Рекс Брайнен подсчитал, что христианами были убиты около тысячи палестинцев и ливанских мусульман, а еще двадцать тысяч выселены из охраняемых палестинских районов Бейрута – трущоб Аль-Карантина и Аль-Маслаха.
1975-1990 гг. были самым мрачным временем для христиан – это было связано со зверствами христианского ополчения и зверствами ливанских мусульманам и палестинцев. Журналист Чарльз Сеннотт приводил воспоминания о войне одного сельского жителя из района Дамура, Абу Абдуллы. Тот вспоминал нападения, опустошавшие его христианскую деревню и заставившие множество людей спасаться бегством.
Во время израильского вторжения в Ливан в 1982 г. группировка фалангистов во главе с Эли Хобейкой, мстя за резню, устроенную мусульманами в Дамуре, напала на палестинские лагеря беженцев Сабру и Шатилу и уничтожила около тысячи безоружных беженцев, включая женщин, детей и стариков. Израиль был обвинен в том, что не предпринял каких-либо мер, чтобы остановить убийства, едва они начались. «Ливанские силы» отрицали причастность Израиля, однако совсем недавно родственники жертв начали в Верховном суде Бельгии уголовный процесс против нынешнего израильского премьер-министра Ариэля Шарона, который был министром обороны Израиля во время вторжения 1982 г.
Глава 6. ПРИЧИНЫ УХУДШЕНИЯ ПОЛОЖЕНИЯ ХРИСТИАН В ЛИВАНЕ
Утрата христианами прежнего положения в Ливане была вызвана четырьмя факторами: во-первых, борьбой с врагом в лице мусульман; во-вторых, внутренними разногласиями и стычками между христианами; в-третьих, иностранной интервенцией; и, в-четвертых, добровольной и принудительной эмиграцией многих христиан.
Политический и социальный упадок христиан можно объяснить их борьбой с мусульманским большинством. Христиане были истощены войной с мусульманами. Политолог Фаваз Джерджес приводит слова ливанского политика и ученого Латифа Абуля-Хусна, который полагает, что война 1975 г. вращалась вокруг трех главных вопросов: реформы политической системы, национальной идентичности Ливана и ливанского суверенитета. Христиане могли конфликтовать с мусульманами по каждому из этих вопросов178. Мусульмане желали провести реформу политической той системы, которая благоволила христианам, и обратить свое превосходство в численности в политическую власть. Они хотели установить такую систему, которую могли бы контролировалась сами. Кроме того, они рассматривали христиан как препятствие для формирования исламского государства, подобного остальным ближневосточным странам. Между диалогом и войной мусульмане выбрали последнее, исходя из того, что христиане продолжали игнорировать их претензии.
Для христиан война была более разрушительной, нежели для мусульман.
В 1983 г. в горных районах разразились широкомасштабные военные действия между фалангистами и друзами. Последние одержали победу, не делая особых различий между своими христианскими сторонниками и противниками. Было разорено около шестидесяти деревень, убито огромное количество мирных жителей, а десятки тысяч человек были изгнаны и обращены в бегство. Духовный лидер друзов, шейх Абу Шакра, подвел итог этому преисполенному жестокостью этапу гражданской войны, заявив, что христиане больше никогда не будут жить на территории друзов. Для христиан этот период гражданской войны стал катастрофой такого же масштаба, как захват врагами региона Шуф, где около пятидесяти христианских деревень было стерто с лица земли в 1983 г.
Политолог Теодор Ханф обращает внимание на радикальные изменения, произошедшие в южной части Горного Ливана, в районе Метн, регионах Алее и Шуфе. В 1975 г. христиане составляли там добрую половину населения, а десятилетие спустя – около 1%. За первые два года войны христиане были изгнаны из прибрежных районов, местами истреблены, а их место заняли мусульмане. Между христианами и мусульманами было несколько войн, но «Война в горах» 1983 года была наиболее значимой, став причиной гибели тысяч христиан и изгнания выживших из горных областей. В конце гражданской войны, в 1990 г., как только христиано-мусульманские отношения улучшились, христиане стали возвращаться в свои деревни. Правительство даже начало оказывать им финансовую поддержку в реставрации жилищ или постройке новых домов.
Борьба с мусульманами вынудила христиан постепенно сдавать свои позиции во власти и сподвигла их на эмиграцию в поисках лучшего будущего.
Закат христианской власти в Ливане также могло быть вызвано внутренней борьбой и противоречиями между самими христианами. Фалангисты полагали, что маронитский политический плюрализм, возможно, должен существовать, но руководство военными силами христианского сообщества обязано находиться в одних руках, а именно – у них. По этой причине фалангисты стремились ослабить независимую власть двух своих партнеров – партии «Марада» в лице ее лидера Сулеймана Франжье и Национал-либеральной партии. Отношения с Франжье ухудшились после возникновения разногласий по вопросам отношений с Сирией.
Фалангисты стремились расширить сферу своего влияния в Северном Ливане и подорвать экономическую базу семьи Франжье, оспаривая их право набирать рекрутов в промышленно-развитом районе вокруг Чекки, к югу от Триполи. Франжье ответил на вызов, убив главу организации фалангистов, Джуда Байеха. Последние предприняли ответные меры: обстреляв дом Тони Франжье в г. Эхдене, они убили его вместе с семьей в июне 1978 г. Итамар Рабинович задается вопросом, являлось ли то убийство запланированным – было очевидно, что его чрезмерная жестокость расколола христианский лагерь. Сулейман Франжье обвинил «Ливанские силы» в сотрудничестве с Израилем и решил встать на сторону Сирии.
В 1980 г. в районе Бейрута отряды Башира Жмайеля разгромило военную инфраструктуру «Тигров», ополчения Национал-либеральной партии. Фалангисты стремились расширить свое влияние, а также демографическую и территориальную базы, став представительной властью всех ливанских христиан, а не только маронитов.
31 января 1990 г., после того, как «Ливанские силы» объявили о своем неохотном одобрении Таифского соглашения, командующий вооруженными силами и премьер-министр Мишель Аун должен был укрепить свои позиции среди избирателей-христиан. Он попытался взять под контроль небольшую христианскую область между Бейрутом и Джбейлем, но в процессе вызвал гражданскую войну между христианами в январе 1990 г. Политолог Кэйл Эллис пишет, что конфликт продлился до июля того года и закончился без однозначной победы Ауна. До середины марта, когда прекратились боевые действия, было убито почти 750 гражданских лиц и 3 000 ранены, но «Ливанские силы» продолжали поддерживать новое соглашение. Эллис замечает, что война имела негативные политические последствия для христианского сообщества, а материальный ущерб, причиненный ею, составил 1,2 миллиарда долларов179.
Еще одной причиной потери христианами влияния на Ливан послужило то, что не все они разделяли мечту о христианском государстве. Например, христиане, состоявшие в ливанской Коммунистической партии и Прогрессивной социалистической партии, призывали к отмене политической системы, основанной на религиозной принадлежности. Теодор Хэнф отметил, что гражданская война между христианскими сообществами ослабила их намного больше, нежели все предыдущие нападения ливанских и иностранных враждебных сил.
Упадку христианского влияния также способствовали отношения страны с иностранными державами. По словам главного ливанского политического обозревателя, Гассана Туэни, это была «чужая война»: Ливан использовался в качестве поля битвы для продолжающихся столкновений на Ближнем Востоке и соперничества сверхдержав, которые вели «холодную войну».
Эйял Зиссер отмечает, что тесные отношения между Израилем и ливанскими маронитами послужили поводом для ливанской гражданской войны 1975 г. Он добавляет, что основой этих отношений было общее убеждение евреев и маронитов о необходимости сформировать прочный союз с целью предотвращения арабо-мусульманских нападений.
Бренда Сивер предположила, что, если бы не палестинцы, ливанская система могла бы сохраниться: «По крайней мере, если бы не существовало палестинской проблемы, то было бы больше времени для появления сильных элит, которые могли бы справиться с трудностями модернизации системы путем проведения социальных реформ в духе бывшего президента Фуада Шихаба и умеренных политических реформ». Сивер дает точный анализ палестинского вклада в разрушение ливанской политической системы. Возможно, палестинцы попытались превратить Ливан в собственное альтернативное постоянное государство, в качестве компенсации за свою родину. Вмешательство палестинцев ухудшило и без того напряженные отношения между христианами и мусульманами. Несмотря на несколько эпизодических гражданских войн между ними, население в целом мирно сосуществовало друг с другом в течение многих столетий.
Большую роль в ухудшение положения христиан в Ливане сыграла и Сирия, несмотря на то, что сирийские войска в 1976 г. приняли участие в войне на стороне христиан: когда в 1976 г. Ливанское Национальное движение, сражавшееся с христианами, готово было одержать победу над ними, Сирия вмешалась, прямо заявив, что причиной является намерение помочь христианам. Гассан Хэйдж анализирует причины вышеуказанной помощи со стороны сирийцев: «Без сомнения, это было сделано ими ради предотвращения создания мини-христианского государства, о котором объявили христиане, и которое, по всей вероятности, должно было находиться в районах, остававшихся под контролем Сирии».
Важно отметить, что Сирия помогала христианам, чтобы закрепиться в Ливане. Однако христианские лидеры, управлявшие Ливаном в начале гражданской войны, были не в состоянии предвидеть значение дружественного вмешательства сирийцев. Рекс Брайнен отмечает, что масштабная сирийская интервенция послужила «арабизации» ливанской гражданской войной, существенно изменяя вектор конфликта и уводя его с первоначальной ливанской внутренней социально-политической основы на более широкую региональную арену180.
«Медовый месяц» между христианами и сирийцами длился недолго. Гассан Хэйдж пишет, что сразу после поездки египетского президента Анвара Садата в Иерусалим появился израильский план мирного урегулирования (известный как «План Бегина», по имени тогдашнего премьер-министра Израиля Менахема Бегина), учитывающий роль христианских правых, а именно фалангистов. Они, не колеблясь, воспользовались возможностью, и быстро повернули против Сирии.
7 февраля 1978 г. произошла ограниченная вооруженная конфронтация между сирийцами и некоторыми христианскими подразделениями ливанской армии. Вскоре этот конфликт перерос в крупномасштабную войну. «План Бегина» позволял Израилю занять Южный Ливан до окончательного решения по воспрепятствованию возвращению палестинских боевиков. Христиане из Ливанского фронта заняли крайнюю позицию относительно палестинского присутствия в Ливане и призвали к ликвидации вооруженных палестинцев. Сирия была в ярости на христиан, несомненно вставших на сторону Израиля, и начала бомбардировку христианских кварталов Бейрута. Гассан Хэйдж называет причину сирийской агрессии: «В этом отразилось разочарования сирийского президента Ассада, увидевшего, что правые христиане, которых он спас и к которым относился столь заботливо, теперь с легкостью отвернулись от него».
В 1978 г. существовало мнение, что Сирия и мусульмане желали уничтожить ливанскую уникальность и искоренить ливанских христиан. Это вынудило Камиля Шамуна обратиться к «цивилизованному миру» с просьбой остановить сирийские бомбардировки христианских районов.
Христиане заплатили высокую цену за политические ошибки своих лидеров. Последние не предвидели, что Сирия потребует безоговорочной поддержки собственной политики, которая, в свою очередь, одобряла присутствие палестинцев на юге, что нарушало христианские принципы свободного Ливана. Мирных жителей бомбили каждый раз, как их лидеры ссорились с Сирией или с мусульманским ополчением, а именно с Ливанским Национальным движением.
Ливанские христиане конфликтовали с мусульманами, а точнее с мусульманской Сирией и многотысячными группировками «Стражей исламской революции» и «Хезболлы»: борьба за Ливан велась между лидерами маронитов в Восточном Бейруте и Хафизом аль-Асадом в Дамаске.
После окончания гражданской войны в 1990 г. политическая власть христиан сократилась еще сильнее. Алан Джордж описывает, как марониты были оттеснены с передовых позиций: «Их избирательное представительство в политической иерархии было ликвидировано, ведущие политические деятели – изгнаны или заключены в тюрьму»181.
Положение христиан усугубилось еще больше, когда США, главный союзник в прошлом, не попытались убедить Сирию вывести войска. В 1958 г. Соединенные Штаты поспешили на помощь президенту Камилю Шамуну, чтобы помочь подавить мятеж, организованный мусульманами и последователями бывшего египетского президента Абделя Насера. Однако позднее США отказались от участия в жизни Ливана после того, как американское посольство в Бейруте было уничтожено мусульманским террористом-смертником, убившим более 60 человек. Шесть месяцев спустя смертники совершили два одновременных нападения на французский и американский контингенты международных миротворческих сил, которые прибыли в страну годом ранее по просьбе президента Амина Жмайеля. Результаты нападений оказались разрушительными: 58 французских десантников и 241 американский морской пехотинец были убиты. В конце концов, американцы вышли из Ливана.
Ливанские христиане чувствовали тревогу из-за отказа США потребовать у Сирии вывода войск. По словам политолога Хосе Навальпотро, США полагали, что вопрос о графике вывода сирийских войск должны решить Дамаск и Бейрут182. Вашингтон не рассматривал эту ситуацию как важную проблему в контексте общей стабильности на Ближнем Востоке, или как ключевую тему, которая должна быть разрешена в ходе арабско-израильского мирного процесса.
Массовая эмиграция ливанских христиан также способствовала утрате христианами прежнего влияния в Ливане. Страну покидали и мусульмане, и христиане, но последних было больше. Из ливанского населения, до войны составлявшего примерно 4 миллиона, эмигрировало 700 тысяч человек, 500 тысяч из которых были христианами. Вопрос о количестве оставшихся в стране христиан является предметом дискуссии – по некоторым оценкам, сейчас в Ливане проживает 1 млн. христиан, 25% от всего населения, то есть меньше половины от того 60%-ного большинства, что составляли христиане в начале 70-х.
Уилльям Харрис183 проследил снижение численности христиан в течение десятилетий:
1911 – 79% христиан
1921 – 55%
1932 – 51%
1943 – 52%
1970 – 42%
1990 – 35%
2008 – 25%
Глядя на статистику Харриса, трудно понять, можно ли обратить вспять текущее снижение числа христиан. Весьма вероятно, что через 50 лет их количество станет пренебрежимо малым, и, таким образом, существование христиан на Ближнем Востоке будет находиться под угрозой. Им не хватает численности, чтобы иметь законное право делить власть с мусульманами.
Чарльз Сеннотт цитирует христианского адвоката Нехматаллу Абу Насра, который говорит о христианской миграции следующее: «Христиане уезжают на Запад ради перспектив или чтобы сбежать от войны. Соответственно, здесь они теряют все больше и больше влияния, а затем боятся возвращаться. Этот процесс подпитывает сам себя»184.
Эмиграция многих ливанских христиан в самом деле способствовала снижению их политического влияния в стране, где они привыкли быть большинством. Эта добровольная миграция добавляется к тому, что тысячи и тысячи христиан погибли во время война или столкнулись с принудительным изгнанием из собственных домов и земель. Патриарх Маронитской церкви, кардинал Насрулла Бутрос Сфейр, выражает резкое недовольство, что рост нехристианской иммиграции в Ливан вкупе с недавним решением правительства предоставить гражданство немалому количеству мусульман, ослабляет позиции ливанских христиан.
Глава 7. ОКОНЧАНИЕ ЛИВАНСКОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ТАИФСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ КАК «СОЛОМИНКА ДЛЯ УТОПАЮЩЕГО»
Гражданская война в Ливане завершилась в 1990 г. после победы сирийских вооруженных сил над войсками главнокомандующего ливанской армии Мишеля Ауна. Уильям Харрис рассматривает крах автономного христианского анклава в Восточном Бейруте как удар по христианской власти в Ливане.
Христиане столкнулись не только с трагическим концом своей автономии – им пришлось столкнуться и с последствиями реализации Таифского соглашения, которое уменьшало их властные полномочия в пользу мусульман.
30 сентября 1989 г. план Лиги арабских государств, в дальнейшем именуемый Таифским соглашением, был подписан в курортном городке Таиф в Саудовской Аравии. Среди 62 членов ливанского парламента – 85% выживших из прежних 73 депутатов, – которые встретились в Таифе, были 31 христианский и 31 мусульманский представители. Многие из христиан рассматривали данное соглашение как то единственное событие, которое доказывало их крушение. Соглашение объединило страну, но было не в состоянии дать христианам необходимые гарантии выживания.
После Таифского соглашения более честолюбивые исламские лидеры нашли возможность закрепить свою политическую победу и постепенно устранили христианских представителей из национального правительства. Католические лидеры были против этого соглашения. Хосе Навальпотро пишет: «Кардинал Сфейр поставил вопрос ребром. "Что будет стимулом для отстаивания ливанской независимости, если у нас нет влиятельного присутствия в правительстве?" – спрашивал он. "А без четких договоренностей с мусульманскими соседями, как может христианское меньшинство в одной небольшой стране надеяться на выживание в "исламском океане?"»185
Таифское соглашении акцентировало внимание на трех факторах: во-первых, новая преамбула Конституции недвусмысленно подчеркивала арабскую идентичность Ливана и его принадлежность к арабскому миру; во-вторых, политическая система Ливана должна быть основана на принципах социальной справедливости и равенства всех граждан в правах и обязанностях без какой-либо дифференциации и преференций. В-третьих, соглашение призывало к отмене политического разделения по религиозному признаку.
Сами Офиш утверждает, что Таифское соглашение обратило внимание на причины ливанской гражданской войны. Статья 24 данного документа представляет собой руководящие принципы распределения мест в парламенте на основе религиозной принадлежности. Эта статья провозглашает, что пока ливанские депутаты не примут не связанные с вероисповеданием избирательные законы, места в парламенте должны распределяться поровну между христианами и мусульманами. Офиш отмечает, что принципы «пропорционального представительства» разных групп верующих не соблюдались в достаточной мере в прошлом, и не учитывали демографические изменения, когда мусульмане стали большинством в начале 60-х годов.
Таифское соглашение улучшило положение премьер-министра за счет передачи ему традиционных президентских функций. Согласно статье 64, премьер-министром теперь является тот, кто возглавляет правительство и действует как его представитель. В соответствии со статьей 44, срок полномочий спикера парламента (шиита) отныне продлевается до четырех лет вместо одного года, как прежде.
Власть президента, пост которого был закреплен за маронитами, становилась все более символической. Сами Офиш пишет: «Несмотря на то, что президент – все еще глава государства (статья 49), его исполнительная власть принадлежит Совету министров (статья 17), и для того, чтобы принять какое-либо решение, президент должен для начала переговорить с Советом и с премьер-министром». Ясно видно, что Ливаном в равной степени управляют три президента: президент республики, «президент» Совета министров и «президент» палаты депутатов. Важно понимать, что Таифское соглашение сократило политическую власть христиан в Ливане в пользу мусульман.
Политолог Кристина Асмар полагает, что это соглашение не обеспечило никаких решений для ливанской политической власти: «Оно должно было сигнализировать об "оттепели" в межконфессиональных военных действиях, но вместо этого оно, возможно, лишь заморозил вражду посредством оказания содействия в восстановлении центральной власти, оставив нерешенным важный вопрос межконфессиональных отношений, особенно на уровне "улицы"»186.
Одним из последствий Таифского соглашения было подписание договора о братстве, сотрудничестве и согласии между Сирией и Ливаном. Большинство христиан были обеспокоены принятием данного документа. Уильям Харрис так комментирует христианское несогласие с Таифским соглашением: «Большинство христиан отвергали режим, установленный данным соглашением, потому, что чувствовали себя отчужденно по отношению и к христианским членам правительства, и к другим христианским политическим группа, в первую очередь к партии “Катаиб” и “Ливанским силам”, которые приняли новый порядок, но были не согласны насчет деталей».
В 1992 г. христиане бойкотировали первые после принятия Таифского соглашения выборы. Политолог Джудит Хэрик замечает, что ливанское маронитское сообщество опасалось подписания новым парламентом таких законов, которые положат конец привилегированному положению маронитов в ливанском обществе и политике187. Марониты требовали вывода сирийских войск из Ливана и полагали, что выборы, проведенные прежде, чем это произойдет, могут проходить под чрезмерным влиянием Сирии и не в пользу христиан. Хэрик также утверждает, что христиане бойкотировали выборы 1992 г., так как чувствовали, что новый парламент не будет представлять их интересы.
Христианские опасения подтвердились, когда в 1993 г. в Ливане был избран просирийски настроенный президент. После 1990 г. в новом парламенте уже не было убежденных христианских националистов, как раньше. На последних выборах в 2000 г. было избрано лишь небольшое количество националистов-христиан – в отличие от 1972 г., когда большинство христианских членов парламента были националистами.
Снижение политического влияния христиан совпало с экономическим подъемом мусульман. Хосе Навальпотро пишет: «При режиме Харири188 финансовая помощь, поступающая в страну из других арабских стран, направлялась в те организации, которые находились под контролем мусульман». Длительному финансовому превосходству христиан над мусульманами, в конечном счете, приходит конец. Другие арабские страны финансово помогают ливанским мусульманам – благосостояние последних после завершения гражданской войны в 1990 г. удвоилось. Ни для кого не секрет, что частной компании премьер-министра Рафика Харири «Solidaire» принадлежит центральный деловой район Бейрута и, кроме того, все государственные тендеры на строительные работы. Богатство обеспечивает мусульманам финансовую и политическую власть. Бедный шиитский юг страны также привлекает внимание все большего числа правительственных и зарубежных девелоперов.
Ливанские христианские лидеры, занимающие активную позицию, страстно желают новых переговоров. Это желание основано на осознании быстрой потери политического влияния. Основные учреждения, которые могли бы предложить им доступ к власти, отныне закрыты для христиан, или, во всяком случае, могут дать лишь надежду на некую незначительную роль. Хосе Навальпотро отмечает отсутствие сильных христианских лидеров: прежний ливанский главнокомандующий Мишель Аун находится в изгнании во Франции, бывший президент Амин Жмайель несколько лет жил в Соединенных Штатах после окончания своего президентского срока в 1988 г., а Дори Шамуну, сменившему убитого брата Дэнни, не удалось выработать план длительных и стратегических действий, который дал бы новую надежду его последователям. В 2000 г. семья Жмайелей, наконец, вернулась в Ливан, и сын Амина Жмайеля, Пьер, был избран в парламент в конце того же года.
Отсутствие сильных лидеров не позволяет христианскому сообществу обладать таким же мощным влиянием, как раньше. Это влияние уменьшится еще больше, если место достойного лидера, который мобилизует свое сообщество и позволит ему выстоять, так и останется пустым. Другой важный христианский деятель, Самир Джаджа, лидер «Ливанских сил», в настоящее время находится в тюрьме – в марте 1994 г. правительство объявило «Ливанские силы» вне закона, и он был арестован. Джаджу обвинили в организации взрыва католической церкви в Бейруте и в убийстве Дэнни Шамуна. Католические епископы открыто заявляли, что правительство не предоставило доказательств, поддерживающих вынесенные Джадже обвинения.
С 13 октября 1990 г., дня формального окончания гражданской войны в Ливане, многие эпизоды свидетельствовали о неуклонном уменьшении влияния христиан:
Октябрь 1990 года – Дэнни Шамун, ключевой лидер христиан-маронитов, убит вместе со своей семьей.
Май 1991 года – Патриарх Сфейр осуждает соглашение между Сирией и Ливаном, заявив, что оно ставит под угрозу суверенитет страны и подрывает Национальный пакт 1943 года.
Август 1991 года – Генерал Мишель Аун, последний христианский лидер, который мог претендовать на национальную власть, отправляется в изгнание во Францию с запретом возвращаться в Ливан в течение пяти лет.
Сентябрь 1992 г. – Католики организуют бойкот выборов в законодательные органы: 70-85% всех католиков отказываются голосовать. Один христианский депутат был избран, получив лишь 40 голосов.
Май 1993 г. – В регионе Шуф вспыхивают антикатолические беспорядки. Ливанские епископы высказываются против закупки земель в христианских районах, указывая на изменение демографического лица нации.
Июнь 1993 г. – Трое террористов гибнут из-за преждевременного взрыва бомбы, которую они закладывали на месте встречи православных и католических епископов.
Октябрь 1993 г. – Христианские политические лидеры подверглись серии арестов; несколько человек отвезли в Дамаск и удерживали там.
Декабрь 1993 г. – В Мансурихе (Горный Ливан) осквернено христианское кладбище – ясное предупреждение для христиан, что они не должны праздновать Рождество.
Февраль 1994 г. – Бомба, заложенная в католической церкви, взрывается во время мессы, убив восемь прихожан – данный теракт произошел спустя несколько дней после убийства мусульман израильским экстремистом в Хевроне.
Июнь 1994 г. – Премьер-министр Харири приказал закрыть телеканал ICN и ежедневную газету «Nida'al Watan» после того, как они рассказали об озабоченности христиан относительно покупки премьер-министром земель в традиционно христианских районах.
Июль 1994 г. – Маронитские епископы снова обращают внимание на дисбаланс между христианами и мусульманами в национальном правительстве.
Январь 2000 г. – Группа исламских боевиков в ходе боев с ливанской армией ворвалась в христианскую деревню, убив одного из жителей.
Сентябрь 2000 г. – Совет маронитских епископов призывал к выводу сирийских войск из Ливана, выражая таким образом протест христиан против сирийского присутствия.
Декабрь 2000 г. – Сирия освободила около пятидесяти ливанских христиан, в основном, политзаключенных. Однако правозащитные организации считают, что количество ливанских политических заключенных, находящихся в сирийских тюрьмах, составляет от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.
Август 2001 г. – Арест 200 молодых христиан после митинга, требовавшего вывода сирийских войск. Также были арестованы бывший советник Самира Джаджи Твефик Хинди и представитель Мишеля Ауна Надим Лтеиф – их обвинили в сотрудничестве с Израилем и государственной измене.
Сентябрь 2001 г. – Совет маронитских епископов вновь призывает к выводу сирийских войск и просит христиан не покидать страну.
Октябрь 2001 г. – Две церкви в Сидоне и в Триполи подверглись нападению, лишний раз подтвердив, что христианам все еще очень трудно оставаться оптимистами по поводу собственной безопасности в своей родной стране.
Январь 2002 г. – Бывший командующий армией фалангистов («Ливанскими силами») и бывший министр Эли Обека убит в Бейруте вместе со своими тремя телохранителями.
Глава 8. ПОСЛЕДСТВИЯ УПАДКА ХРИСТИАНСКОГО ВЛИЯНИЯ В ЛИВАНЕ
Уроки войны помогли христианам понять, что крупные мусульманские игроки, например, Сирия, не допустят создания даже маленькой христианской страны. Теперь христиане надеются, что мусульмане не воспользуются возможностью и не пойдут на них в последней атаке, чтобы получить полный контроль над Ливаном.
Выживание христиан будут зависеть от их внутреннего единства и желания мусульман позволить христианскому меньшинству существовать в Ливане. Поскольку численность христиан в стране постепенно снижается, то судьба Ливана и особенно его христианских жителей навсегда останется в руках мусульман. У христиан есть лишь один вариант: сопротивляться попыткам отнять у них оставшуюся власть, повысить уровень рождаемости и остаться в Ливане.
Маргарет Джонсон настроена оптимистично: «Христиане могут потерять свое господствующее положение, но в Бейруте или в Горном Ливане они, безусловно, сохранят свою упорную волю к жизни, которая за двенадцать столетий сделала их и ценностью, и угрозой в глазах мусульманских соседей».
Существует доказательство того, что у христиан еще есть решимость сохранить свое влияние в Ливане. По словам Чарльза Сеннотта, Патриархия Маронитской церкви подал иск против государственной программы 1995 г., принятой Харири, которая позволила около 300 тыс. мусульман из Сирии, Ирака и других стран получить ливанское гражданство. Патриархия предполагает, что данная программа будет способствовать дальнейшей маргинализации ливанских христиан.
Сеннотт считает, что смерть Джорджа Сааде, лидера партии фалангистов, крупнейшей маронитской политической единицы, символизировала конец христианского доминирования в правительстве. Это точное описание текущего положения ливанских христиан. Многие из них задаются далеко не оптимистичным вопросом о том, что же готовит им будущее.
ЭПИЛОГ
Для ливанских христиан, чье положение ныне наименее влиятельно и привилегированно чем когда бы то ни было с момента создания страны, настали тяжелые времена. Их привилегии были оспорены в связи с демографическим сдвигом, который привел к увеличению мусульманского преимущества. Кроме того, положению христиан угрожает рост числа радикально настроенных мусульманских интеллектуалов, поддерживавших социально-политические изменения и панарабизм.
Аббат Павел Нааман заявил, что сегодня марониты должны идти по стопам тех, кто в течение многих столетий жил и работал ради выполнения миссии по сохранению ливанского христианства. Христиане, оставшиеся в Ливане, должны помнить, что они обязаны сохранить страну для своих детей, что они не должны больше делать мусульманам уступок без письменных гарантий. Представлять интересы христиан должны сильные христианские лидеры.
Сейчас христиане волнуются по поводу того, что мусульмане, с их числовым преимуществом, будут еще настойчивее требовать больше власти. Однако, по словам Антуана Нажма, христианский ученый, преподобный Жан Дюкруэ предлагает решение христианских проблем189. Дюкруэ заявил, что необходимо создать новую политическую систему, в которой все религиозные конфессии участвуют в принятии государственных решений, и при этом ни одна из них не может навязывать принятие решений, неприемлемых с точки зрения других конфессиональных традиций. Он добавляет, что принцип численного большинства не совместим с консенсуальной демократией, которая требует создания коалиционного правительства и права на взаимное вето тех решений, что могут рассматриваться как идущие вразрез с интересами любого из сообществ. Это разумное предложение для защиты христиан, но не факт, что мусульманское большинство согласиться с этим. Мусульмане надеются на отмену системы религиозных квот, ведь тогда они смогут управлять страной полностью.
В настоящее время общие христианские интересы остаются по-прежнему злободневными там, где вопрос выживания христиан является неопределенным.
Дополнительные ресурсы от автора статьи:
Для более полной информации о преследованиях восточных христиан, пожалуйста, воспользуйтесь подробными отчетами «Преследования маронитов и других восточных христиан» (Persecution of Maronites and other Eastern Christians), «Сирийские христиане» (The Syriacs), «Палестинские христиане: преданные, преследуемые, принесенные в жертву» (The Palestinian Christian: Betrayed, Persecuted, Sacrificed), «Геноцид против ассирийцев» (Genocides Against the Assyrian Nation), «Преследование египетских коптов» (Copticweb, dedicates to the persecuted Copts of Egypt).
1.18 БИТВА ПРИ ПУАТЬЕ (БИТВА ПРИ ТУРЕ), 732 год. ПЕРВАЯ ИСЛАМСКАЯ ВОЛНА190
Битва при Туре (10 октября 732 г.), также известная как Битва при Пуатье, а в арабских источниках как «Битва когорты шахидов», произошла между городами Пуатье и Тур, рядом с деревней Муссе-ля-Батай, примерно 20 км севернее от Пуатье. Место, где развернулась битва, находилось недалеко от границы между Франкским королевством и независимой в то время Аквитанией. В сражении принимали участие франкские и бургундские силы под командованием под руководством Австразийского майордома (старшего сановника) Карла Мартелла и силы Омейядского Халифата под командованием Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха, генерал-губернатора аль-Андалусии. Франки одержали победу, Абдур-Рахман ибн Абдаллах был убит, а Мартелл распространил впоследствии свое влияние дальше на юг.
Хроники IX века, трактовавшие исход битвы как знамение Божьего благоволения к Карлу, дали ему прозвание «Молот» (Martelus). Детали битвы, включая ее точное место и численность сражавшихся, не могут быть установлены из сохранившихся источников; хотя, согласно легенде, франкские войска выиграли битву без кавалерии
Поскольку позднее летописцы восхваляли Карла Мартелла как истинного христианского героя, то до ХХ века историки характеризовали данное сражение, как переломный период в борьбе против ислама и как событие, позволившее сохранить христианство в статусе европейской религии. Согласно современному военному историку Виктору Дэвису Хансену, «большинство историков XVIII-XIX столетий, такие, как Гиббон, рассматривали Пуатье (Тур) как особое сражение, которое ознаменовало мощную волну мусульманского наступления на Европу». Немецкий историк Леопольд фон Ранке полагал, что «битва при Пуатье стала поворотным моментом одной из важнейших эпох в истории всего мира».
Хотя современные историки расходятся во взглядах на роль победы – как уверяли Гиббон и его поколение историков – в спасении христианства и предотвращении покорения Европы исламом, мало кто сомневается, что битва заложила основание для доминирования в Европе франков и Каролингской империи в следующем веке. Установление франкского владычества в Западной Европе оформило судьбу континента, и битва при Туре подтвердила это владычество.
Предыстория
Битве при Туре предшествовали 20 лет завоеваний Омейядов в Европе, начавшихся со вторжения в вестготские христианские королевства Пиренейского полуострова в 711 году (Битва при Гвадалете) и распространившихся на территорию Галлии, бывшей провинции Римской империи. Военные кампании Омейядов достигли на севере Аквитании и Бургундии, включая главную битву у Бордо и рейд на Отен. Некоторые ученые считают победу Мартелла фактором, остановившим продвижение сил Омейядов на север от Иберийского полуострова и сохранившим христианство в Европе в тот период, когда мусульманское правление поглотило остатки былых империй – Римской и Персидской.
Большинство историков полагают, что две армии встретились в месте слияния рек Клен и Вьенна между Туром и Пуатье. Численность воинов обеих армий неизвестна. Данные из старинных мусульманских источников указывают, что у Омейядов было 80 тыс. и более воинов. В своей работе 1999 года Пол К. Дэвис оценивает количество арабских войск в 80 тыс. человек, а франков в 30 тыс., отмечая, что историки того времени оценивали силы армии Омейядов при Туре в 20-80 тыс. человек. Эдуард Шонфилд (отвергая сделанные ранее подсчеты о 60-400 тыс. арабских воинов и 75 тыс. франкских) утверждает, что «оценка войск Омейядов в более чем 50 тысяч воинов (а у франков и того больше) неправдоподобна с точки зрения снабжения». Другой современный военный историк Виктор Дэвис Хансон полагает, что обе армии были примерно равны – в каждой было около 30 тысяч человек. Возможно, нынешние историки точнее средневековых источников, поскольку современные данные основываются на оценке материально-технических возможностей снабжения такого количества людей и животных. И Дэвис, и Хансон указывают, что обе армии должны были получать снабжение и провизию из близлежащей местности, так как ни одна не обладала эффективной системой хозяйственно-продовольственных складов.
Неизвестно, какие потери понесли армии во время битвы, но впоследствии хроники утверждали, что Мартелл потерял около 1 500 воинов, в то время как Омейядов понесли массовые потери – до 37,5 тыс. человек. Однако в «Liber Pontificalis» («Книга пап» (лат.) – сборник деяний Римских пап, начиная с апостола Петра и до Пия II (1458—1464)) зафиксированы те же данные о потерях после победы герцога Эвдона (Эда) Аквитанского в Битве при Тулузе (721 г.). Павел Диакон правильно указывает в своей «Истории лангобардов», написанной около 785 года, что «Liber pontificalis» упоминает эти данные в связи с победой Эвдона при Тулузе (хотя он утверждал, что Карл Мартелл сражался в битве вместе с Эвдоном), но более поздние авторы, вероятно, «под влиянием “Продолжателей Фредегара” (франкской хроники VIII века), приписали потери сарацинов только заслугам Карла Мартелла и битвой, в которой они пали, стала считаться исключительно битва при Пуатье».
«Vita Pardulfi» («Житие св. Пардульфия»), написаннае в середине VIII века, сообщает, что после битвы силы Абд-эль-Рахмана огнем и грабежом прокладывали себе путь через Лимузен назад в Аль-Андалусию, а значит, они были не настолько разгромлены, как утверждают «Продолжатели Фредегара».
Противники
Вторжение в Испанию и затем в Галлию возглавила династия Омейядов, ставшая первой династией халифов исламской империи после окончания «эпохи четырех праведных халифов» (Абу Бакра, Умара, Усмана и Али). Вероятно, ко времени битвы при Туре Омейядский халифат обладал самой мощной военной силой в мире. Границы халифата во времена династии Омейядов были значительно расширены. Мусульманские войска прошли по Северной Африке и Персии в конце VII века; силы под командованием Тарика Ибн-Зияда пересекли Гибралтар и установили мусульманское господство на Пиренейском полуострове, в то время как другие армии овладели далекими землями в Синде – там, где находится нынешний Пакистан. Мусульманская империя Омейядов превратилась в огромное государство, повелевавшее самыми разными народами. Она разгромила две самые мощные военные силы — империю Сасанидов, которую поглотила полностью, и Византию, из которой присоединила бо́льшую часть, включая Сирию, Армению и Северную Африку, хотя Лев Исавр успешно защитил Анатолию в битве при Акронионе (739 г.) во время последней кампании династии Омейядов.
Франкское королевство под властью Карла Мартелла было главной военной силой Западной Европы. Оно включало в себя большую часть сегодняшней Франции (Австразию, Нейстрию и Бургундию), значительные части Западной Германии и Нидерландов. Франкское королевство начало двигаться по пути превращения в главную имперскую державу Западной Европы со времен падения Римской империи, одновременно борясь как против внешних врагов, например саксонцев и фризов, так и внутренних противников, таких как Эд Великий, герцог Аквитанский.
Мусульманские завоевания в Испании
Войска Омейядов под командованием Аль-Самха ибн Малика, правителя аль-Андалусии, захватили Септиманию к 719 году. В 720 году Аль-Самх избрал своей столицей Нарбонну, которую мавры называли Арбуна. Обезопасив порт Нарбонны, мавры быстро захватили в основном не оказывавшие сопротивления города Але, Безье, Агд, Лодев, Магелон и Ним, все еще управлявшиеся вестготами.
Ход кампании Омейядов в Аквитании временно затормозился после битвы при Тулузе (721 г.), когда герцог Одо Аквитанский (известный также как Эд Великий) снял осаду Тулузы, захватив армию Аль-Самха ибн Малика врасплох и смертельно ранив самого полководца. Это поражение не остановило наступления на старую римскую Галлию, и мусульмане, крепко утвердившиеся в Нарбонне и легко получавшие снабжение по морю, направили свой удар на север, проникнув до самого Отена в Бургундии в 725 году.
Находясь под угрозой со стороны Омейядов с юга и франков с севера, Одо в 730 году вступил в союз с берберским эмиром Усманом ибн Нисса, которого франки называли Мунуза, вице-губернатором земель, которые впоследствии стали называться Каталонией. Для укрепления союза в жены Мунузе была отдана дочь Эда Лампагия, и арабские набеги через Пиренеи на южной границе владений Эда прекратились. Однако в следующем году Усман восстал против правителя аль-Андалусии Абд аль-Рахмана, который быстро расправился с мятежом и направил свое внимание против Эда. Абд аль-Рахман привел огромные силы арабской тяжелой кавалерии и берберской легкой кавалерии, а также войска из всех провинций халифата, стремясь захватить Европу к северу от Пиренеев.
По словам одного неназванного арабского очевидца, «эта армия прошла везде, подобно разрушительной буре». Герцог Эд (некоторыми называемый королем) собрал свою армию в Бордо, но был разбит, а Бордо был разграблен. Резня христиан в битве при реке Гаронне была ужасна; в мосарабской хронике 754 года говорилось: «Solus Deus numerum morientium vel pereuntium recognoscat» («Один Бог знает счет убитым»). Затем конники Омейядов полностью опустошили эту область Галлии, их собственные летописи говорили так: «Правоверные пронеслись через горы, проскакали через холмы и равнины, ворвались в глубину франкских земель и поразили всех мечом, так что сам Эд, когда явился биться с ними на Гаронне, бежал».
Призыв Одо к франкам
Одо обратился к франкам за помощью, которую Карл Мартелл предоставил только после согласия Одо признать верховенство франков.
Видимо, Омейяды не были знакомы с истинной мощью франков. Силы Омейядов не слишком заботили германские племена, включая франков, и арабские хроники, исторические документы того времени, свидетельствуют о том, что о франках заговорили как о растущей военной силе лишь после битвы при Туре.
Кроме того, Омейяды, похоже, не произвели разведку на севере в поисках возможных врагов, поскольку если бы это было не так, то они непременно обратили бы внимание на Карла Мартелла как на силу, с которой необходимо считаться, так как он уверенно господствовал в Европе с 717 года. Это могло бы предупредить Омейядов о том, что из пепла Западной Римской империи восстала реальная сила под единым командованием.
Продвижение к Луаре
В 732 году силы Омейядов продвинулись на север в направлении Луары, далеко оторвавшись от обоза и основной части армии. По существу, легко подавив всякое сопротивление в этой области Галлии, армия вторжения разбилась на несколько диверсионных частей, в то время как главные силы продвигались медленнее.
Нападение Омейядов, скорее всего, пришлось на конец года, потому что люди и лошади были вынуждены жить исключительно за счет того, что давала им земля по мере продвижения; таким образом, им приходилось ждать, пока созреет пшеница, а затем пока она будет сжата, обмолочена (а это медленно – вручную с цепами) и сохранена на зиму. Чем дальше на север, тем позднее созревает урожай, притом что, хотя люди могли убивать в пищу скот на фермах, лошади не едят мяса и им в пищу необходимо зерно. Если бы им ежедневно позволяли пастись, на это ушло бы слишком много времени, а допрашивать местных жителей, где находятся их продовольственные запасы, было бессмысленно, так как враждующие стороны не понимали языков друг друга.
С военной точки зрения довольно просто объяснить, почему Одо был так легко разгромлен у Бордо и в битве при Гаронне после победы в битве при Тулузе 11 годами раньше. Под Тулузой Одо возглавил внезапную атаку против излишне самоуверенного и неподготовленного противника, у которого все оборонительные сооружения были направлены вовнутрь, в то время как Одо атаковал снаружи. Силы Омейядов состояли в основном из пехоты, и она не могла, подобно кавалерии, достойно встретить врага в открытом поле. Как писал Герман из Каринтии в одном из своих переводов аль-андалусской истории, Одо удалось осуществить успешное окружение, которое застало осаждающих врасплох, в результате чего произошла беспорядочная резня мусульманских сил.
Однако и в Бордо, и в битве у Гаронны силы Омейядов состояли в основном из кавалерии, а не из пехоты, их не удалось захватить врасплох, и, получив шанс массового сражения, они уничтожили армию Эда, перебив почти всех его воинов при минимальных потерях у мусульман. У воинов Эда, как и в других европейских армиях той эпохи, отсутствовали стремена, поэтому у них не было тяжелой кавалерии. Его войско практически целиком составляла пехоту. Тяжелая кавалерия Омейядо разбила христианских пехотинцев в первом же натиске, а затем перебила их, когда те смешались и бросились в бегство.
Затем войска захватчиков продолжили разорять южную Галлию. Согласно второму «Ппродолжателю Фредегара», вероятной причиной было богатство турского аббатства св. Мартина, самой почитаемой святыни в Западной Европе того времени. Услышав об этом, майордом Австразии Карл Мартелл собрал армию и отправился на юг, избегая старых римских дорог и надеясь захватить мусульман врасплох. Поскольку он намеревался использовать фалангу, ему было необходимо выбрать поле битвы. Успех его плана – найти лесистую возвышенную равнину, построить своих людей и заставить мусульман атаковать – зависел от элемента внезапности.
Битва. Подготовка и маневры
Судя по всему, вторгшаяся армия была захвачена врасплох, встретив многочисленное, готовое к битве войско на своем пути, на возвышении прямо между ними и Туром. Карл достиг внезапности, к которой стремился. Затем он выбрал начало битвы в оборонительном строе, своего рода каре. Согласно арабским источникам, франки построились большим квадратом между деревьями и с копьями на подъеме, так чтобы отразить любой натиск конницы.
В течение семи дней обе армии вели разведку боем, вступая в незначительные стычки. Омейяды ожидали прибытия своих главных сил, которые вскоре и подошли, но легче им от этого не стало. Абд аль-Рахман, будучи опытным полководцем, тем не менее позволил Карлу собрать все свои войска и выбрать место для битвы. Более того, Омейядам было сложно оценить численность противостоявшего им войска, поскольку Карл использовал лес и деревья, чтобы создать впечатление, что его армия больше, чем была на самом деле. Итак, Абд аль-Рахман призвал все свои силы, что позволило ему собрать еще бо́льшую армию – но это также дало время опытным пехотинцам Карла прибыть из отдаленных крепостей его Империи. Эта пехота была его главной надеждой на победу. Закаленная в боях, большая часть его армии сражалась под его началом многие годы, некоторые с 717 года. Кроме того, он собрал подкрепления ополчением, но от него было мало пользы, кроме как для сбора провизии и преследования мусульман. В отличие от его пехоты, которая была и опытна и дисциплинирована, ополчение таким не было, и у Карла не было никакого намерения ждать от них, чтобы те твердо стояли против кавалерийских атак. (На протяжении веков большинство историков были убеждены, что в начале битвы войска мусульман имели перевес, примерно 2 к 1). Готовясь к битве, Карл поставил все на карту, уповая на то, что Абд аль-Рахман сочтет необходимым вступить в битву и проложить путь к разграблению Тура. Никто из них не хотел атаковать – но Абд аль-Рахман чувствовал себя обязанным разграбить Тур, для чего ему пришлось бы буквально пройти через ряды стоявшей перед ним армии франков. Выбор Карла оказался решающим, поскольку он вынудил Омейядов атаковать вверх по склону, преодолевая препятствия рельефа и растительности, что свело на нет естественные преимущества конницы.
Карл готовился к этому столкновению с битвы при Тулузе десятилетием раньше. Он прекрасно понимал, что если он потерпит поражение, не останется более христианской силы, способной защитить западное христианство. Гиббон, как и другие европейские историки, был уверен, что Карлу удалось найти лучший выход из плохой ситуации. Хотя его армия уступала в численности противнику, и все зависело только от пехоты, Карл располагал закаленным в боях, безоговорочно верившим в него войском. Более того, как утверждает Дэвис, эта пехота была вооружена до зубов: каждый человек нес по 34 кг деревянной и железной брони. Построенные в фалангу, они были лучше способны сопротивляться кавалерийской атаке, чем традиционно считалось, тем более что Карл обеспечил их и высотой и деревьями, что помогло в сломлении такого натиска. Также Карл добился эффекта неожиданности и выбора поля битвы.
Франки в их волчьих и медвежьих шкурах были хорошо одеты для холодов и имели преимущество в использовании местности. Арабы не были подготовлены к сильным холодам надвигавшейся северной европейской зимы, хотя и имели палатки, отсутствовавшие у франков. Они не хотели атаковать франкскую армию, которую считали численно превосходящей. По сути, Омейяды хотели выманить франков на открытую местность, в то время как франки, сформировавшие тесный и прочный строй на холме среди деревьев, ждали, когда они станут подниматься к ним, теряя преимущества конницы. Это была игра в ожидание, которую выиграл Карл: битва началась на седьмой день, поскольку Абд аль-Рахман не хотел оттягивать битву на неопределенный срок в свете приближавшейся зимы.
Сближение
Абд аль-Рахман доверял тактическому превосходству своей кавалерии и посылал ее в атаку снова и снова. В этот раз вера Омейядов в свою кавалерию, вооруженную длинными копьями и мечами, которая принесла им победы в предыдущих битвах, была неоправданна.
Дисциплинированные франкские пехотинцы выдержали все атаки, хотя, согласно арабским источникам, арабская кавалерия несколько раз пробивалась внутрь франкского квадрата. Как пишет анонимный арабский источник, «мусульманские всадники бросались часто и яростно на батальоны франкских солдат, которые стояли мужественно, и многие пали с обеих сторон».
Несмотря на это, франки не дрогнули. Оказалось, что годы круглогодичных тренировок, оплаченные церковными средствами, не прошли даром. Тренированные солдаты добились того, что считалось невозможным в то время: пехота победила яростную кавалерию Омейядов. Пол Дэвис говорит, что ядром армии Карла была профессиональная пехота, одновременно и отлично дисциплинированная, и высоко мотивированная, «прошедшая с ним сражения по всей Европе», подкрепленная ополченцами, которых Карл использовал, чтобы держать Омейядов в напряжении и добывать пищу для пехоты. Мосарабская хроника 754 года гласит: «И в громе сражения люди Севера казались морем, которое невозможно сдвинуть. Твердо они стояли, плечом к плечу, выстроившись, как глыба льда; и сильными ударами своих мечей они разили арабов. Собравшись толпой вокруг своего вождя, люди Австразии отражали все перед собой. Их неутомимые руки пронзали мечами груди врагов».
Перелом битвы
Те войска Омейядов, которые прорвались внутрь фаланги, пытались убить Карла, но его лиги окружили его и не расступались. Битва была в самом разгаре, когда, как утверждают франкские историки, по войскам Омейядов разнесся слух, что франкские разведчики угрожают обозу с захваченными в Бордо трофеями. Часть мусульманских воинов немедленно оставила сражение, чтобы вернуться в лагерь и охранять свою добычу. Согласно мусульманским источникам, в разгар второго дня битвы (по франкским источникам, она продолжалась только один день), посланные Карлом разведчики совершили набег на лагерь и обоз (включая рабов и награбленную добычу).
По всей видимости, Карл отправил разведчиков, чтобы посеять хаос в главном лагере Омеядов и освободить максимально возможное количество рабов, надеясь отвлечь этим часть противника. Это ему удалось, поскольку многие из конницы Омейядов вернулись в лагерь. В глазах остальной мусульманской армии это выглядело полномасштабным отступлением, и скоро оно и в самом деле стало таковым. И западные, и мусульманские хроники сходятся в том, что, пытаясь остановить отступление, Абд аль-Рахман оказался в окружении, что и привело к его гибели, а остальные войска Омейядов вернулись в лагерь. «Все воины бежали перед лицом врага, – откровенно писал один арабский источник, – и многие пали в этом бегстве». Франки восстановили свою фалангу и ночью отдыхали, уверенные, что с рассветом битва возобновится.
На следующий день
На следующий день, когда силы Омейядов не явились на поле битвы, франки заподозрили засаду. Поначалу Карл был уверен, что мусульмане хотят выманить его с холма в чистое поле. Этой тактики, как было ему известно, он должен был избегать любой ценой; фактически он потратил годы, чтобы обучить свои войска ни при каких обстоятельствах не ломать строй и не выходить на открытую местность. Только после обширной разведки воинами франкской армии лагеря Омейядов, – который был так поспешно оставлен, что, согласно арабским и франкским летописям, арабы побросали палатки и направились обратно на Пиренейский полуостров, прихватив все остатки добычи, которые они могли унести, – стало ясно, что под покровом ночи мусульмане отступили.
Принимая во внимание неравенство армий – преимущественно пехотной франкской против берберской кавалерии и арабских конников в латах и кольчугах (у берберов было не такое тяжелое снаряжение) – Карл Мартелл одержал блестящую победу в обороне. Он сам выбрал место и время битвы и разгромил превосходящие силы неприятеля.
Источники того времени
Мосарабская хроника 754 года, по словам Уотсона, «описывает битву в бо́льших деталях, чем любые латинские или арабские источники». В ней, в частности, говорится следующее: «Когда Абд аль-Рахман преследовал Эда, он решил разорить Тур, разрушая дворцы и сжигая церкви. Там он столкнулся с консулом Австразии по имени Карл, который, с юности проявив себя искусным воином, был призван Эдом. После того как обе стороны досаждали друг другу налетами в течение семи дней, они наконец построили свои порядки и яростно сразились. Северяне стояли неподвижно, как стена, держась друг за друга, подобно леднику в северных горах. В мгновение ока они мечами уничтожили арабов. Австразийцы, превосходя числом и вооружением, обнаружили правителя Абд аль-Рахмана и убили его ударом в грудь. Но внезапно, завидев неисчислимые палатки арабов, франки презренно вложили мечи в ножны и отложили битву на следующий день, поскольку ночь спустилась за время битвы. Поднимаясь из своего лагеря на рассвете, европейцы видели палатки и шатры арабов, расположенные в точности, как днем раньше. Не зная, что они пусты, и думая, что внутри готовые к битвы силы сарацинов, они послали разведчиков и обнаружили, что все силы исмаилитов бежали. И действительно, они бежали под покровом ночи тесным строем и вернулись в свою страну».
Отчет об итоге битвы, стилизованный окружением Карла Мартелла для четвертой книги хроники «Продолжателей Фредегара»: «Принц Карл смело повел свои ряды против них [арабов], и воины бросились на них. С помощью Христа он опрокинул их палатки и поспешил стереть их с лица земли. Поскольку был убит король Абдирама, он уничтожил [их], послав армию вперед, он сразился и победил. Таков был триумф победителя над его врагами». Этот источник затем уточняет, что «он [Карл Мартелл] сошел на них, как великий воитель» и, далее, «развеял их, как солому».
Считается, что принадлежащая перу Беды Достопочтенного (бенедектинский монах VII-VIII вв.) «Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum» («Церковная история народа англов») в главе XXIII содержит упоминание о битве при Пуатье: «…ужасная сарацинская чума разоряла Францию прискорбным кровопролитием, но вскоре в той стране они получили по заслугам за свое бесчинство».
Стратегический анализ
Абд аль-Рахман был хорошим полководцем, но не сумел сделать двух вещей. Гиббон отмечает то, что он не сразу пошел против Карла Мартелла, и тот захватил его врасплох у Тура, так как направился через горы, избегая дорог, чтобы достигнуть эффекта внезапности. Таким образом, хитроумный Карл сам выбрал время и место столкновения. Во-первых, Абд аль-Рахман либо надеялся, что франки не придут на помощь своим аквитанским конкурентам, либо не беспокоился об этом и таким образом не смог правильно оценить противостоящие ему силы до вторжения. Во-вторых, он не разведал передвижения франкской армии и Карла Мартелла. Если бы он предпринял хотя бы один из этих шагов, ему удалось бы удержать свою легкую конницу от разорения южной Галлии и сразу же всеми силами пойти против франков.
Эта стратегия нейтрализовала бы все преимущества, которые Карл имел в битве при Туре: 1) захватчиков не отягощала бы добыча, сыгравшая столь роковую роль в битве; 2) они не потеряли бы ни одного воина в боях, которые вели до Тура (хотя при захвате Аквитании они понесли незначительные потери, тем не менее, эти потери могли решить исход битвы при Туре); они могли бы обойти более слабых противников, таких как Эд, которых они могли бы разбить потом в удобное время, обретя реальную силу в Европе и хотя бы отчасти выбрав поле битвы.
Хотя, по мнению некоторых военных историков, оставлять врага у себя в тылу не очень разумно, монголы доказали, что непрямая атака и уклонение от боев со слабыми противниками, чтобы сначала уничтожить сильных, дает вторжению сокрушительный эффект. В рассматриваемом случае эти слабые противники практически не представляли опасности, принимая во внимание ту легкость, с которой разбили их мусульманские войска. Реальной угрозой был Карл, и то, что мусульмане не позаботились разведать обстановку в Галлии, привело их к катастрофе.
Как считает историк Эдвард Кризи, со стратегической точки зрения для мусульман было бы самым разумным отказаться от битвы, возвратиться назад с добычей, разместить войска в захваченных городах Западной Галлии и вернуться в тот момент, когда они могли бы встретиться с Карлом на более удобном для них поле битвы, где возможно было бы реализовать огромное преимущество тяжелой конницы. Кроме того, все могло сложиться иначе, если бы мусульманские силы не вышли из-под контроля. И западные, и мусульманские историки соглашаются в том, что битва была ожесточенной и что тяжелая конница Омейядов прорвала фалангу, но при этом франкам удалось удержать строй.
Карл не мог сидеть сложа руки, когда землям франков грозила беда. Рано или поздно ему пришлось бы столкнуться с армией Омейядов. Его люди были взбешены полным разорением Аквитании и рвались в бой. Но Кризи отмечает: «Если мы вспомним отсутствие у Карла регулярной армии и независимый дух франкских воинов, следовавших за его знаменем, кажется наиболее вероятным, что не в его власти было выбрать осторожную тактику наблюдения за захватчиком и изматывание неприятельских сил промедлением. Так ужасны и велики были грабительские набеги легкой сарацинской конницы по Галлии, что, по всей видимости, невозможно было бы сколько-нибудь долго сдерживать негодующий пыл франков. И даже если бы Карл сумел убедить своих людей покорно взирать на то, как арабы берут города и опустошают все новые области, он не смог бы сохранить сплоченную армию после того, как истек бы обычный для военной экспедиции срок».
Генри Галлам и Уильям Уотсон утверждают, что если бы Карл проиграл, в Западной Европе не осталось бы военной силы, способной защитить себя. Возможно, Галлам выразил эту мысль лучше всех: «Ее [битву при Туре] можно с уверенностью поставить в ряд с теми немногими сражениями, противоположный исход которых изменил бы драму мировой истории во всех ее последующих актах: с битвами при Марафоне, Гавгамелах, Метавре, Шалоне и под Лейпцигом».
Стратегически и тактически, Карл принял наилучшее решение из возможных, дождавшись того момента, когда враг менее всего ожидал его вмешательства, и подойдя скрытно, чтобы застать врага врасплох на выбранном поле битвы. Вероятно, и он сам, и его люди не понимали важности битвы, которую только что выиграли, как говорит Мэтью Беннет с соавторами в «Средневековой технике сражений» (2005), «немногие битвы запоминаются на 1000 лет… Но битва при Туре является исключением… Карл Мартелл повернул вспять вторжение мусульман, которые могли захватить Галлию, если бы не были остановлены».
Последствия. Отступление мавров и второе вторжение
Армия Омейядов отступила на юг за Пиренеи. В последующие год Карл продолжил изгнание Омеядов из Франции. После смерти Эда (ок. 735 г.), который неохотно признал сюзеренитет Карла в 719 году, Карл решил присоединить герцогство Эда к своим землям и отправился туда, чтобы собрать с аквитанцев причитавшуюся ему дань. Но знать провозгласила герцогом сына Эда Гунольда, и Карл признал его законные права в следующем году, когда Омейяды вторглись в Прованс как союзники герцога Мавронтия. У Гунольда, который сначала не желал признавать Карла верховным властителем, вскоре не осталось иного выбора. Он признал верховенство Карла, и Карл подтвердил его права на герцогство, и оба стали готовиться к встрече с захватчиками. Карл был уверен в том, что Омейядов необходимо удержать в Иберии и не дать им закрепиться в Галлии, и это мнение разделяют многие историки. Поэтому сразу же отправился на захватчиков, разгромил одну армию под Арлем, взяв его штурмом и разорив, и разбил главные силы неприятеля в Битве при реке Берр под Нарбонной.
Продвижение к Нарбонне
Несмотря на это, Омейяды продолжали владеть Нарбонной и Септиманией еще 27 лет, хотя продвинуться дальше и не смогли. Они строго соблюдали заключенные с местным населением договоры, которые были подтверждены в 734 году, когда правитель Нарбонны Юсуф ибн Абд ар-Рахман аль-Фихри заключил соглашения с несколькими городами о совместной обороне от посягательств Карла Мартелла, который систематически подчинял себе юг в ходе расширения своих владений. Он уничтожил армии и крепости Омейядов в битвах при Авиньоне и Ниме. Армия, пытавшаяся снять осаду с Нарбонны, встретила его в открытом бою в Битве при реке Берр и была уничтожена, но Карлу не удалось взять Нарбонну штурмом в 737 году, когда город совместно защищали арабы, берберы и горожане – христиане-вестготы.
Династия Каролингов
Не желая связывать свою армию осадой, которая могла продолжаться годы, и считая, что не перенесет потерь при фронтальном ударе всеми силами, как было при Арле, Карл удовольствовался тем, что изолировал немногих захватчиков в Нарбонне и Септимании. После поражения Омейядов при Нарбонне угроза вторжения слабла, а в 750 году объединенный халифат погрузился в пучину гражданской войны в битве при Забе. Сыну Карла, Пипину Короткому выпала задача добиться сдачи Нарбонны в 759 году и присоединить ее к франкскому королевству. Династия Омейядов была изгнана в аль-Андалусию, где Абд ар-Рахман I установил Кордовский эмират, оппозиционный Аббасидскому халифату в Багдаде. Кроме того, тяжелая арабская кавалерия уже не представляла такой угрозы, поскольку христиане скопировали арабский образец и создали подобные войска, из которых выросла знакомая фигура западноевропейского рыцаря в латах.
Внук Мартелла Карл Великий стал первым христианским государем, который начал то, что впоследствии получило название Европейской Реконкисты. На северо-востоке Испании за Пиренеями, на территории нынешней Каталонии, он учредил Испанскую марку, отвоевав Жирону в 785 и Барселону в 801 году, чем создал буферную зону между собой и мусульманскими землями к югу от Пиренеев. Историк Дж. М. Робертс в 1993 году написал о династии Каролингов: «Она произвела на свет Карла Мартелла, воина, который повернул вспять арабов у Тура, и сподвижника святого Бонифация, крестителя Германии. Это немаловажный двойной след, оставленный им в истории Европы».
Последнее вторжение Омейядов в Галлию
В 735 году новый правитель Андалусии снова вторгся в Галлию. Антонио Сантосуоссо и другие историки описывают, как андалусский правитель Укба ибн аль-Хаджадж снова двинулся во Францию, чтобы отомстить за поражение у Пуатье и распространить Ислам. Сантосуоссо отмечает, что Укба ибн аль-Хаджадж обратил в Ислам около 2000 христиан, которых захватил за свою жизнь. В последней попытке вторгнуться в Галлию он собрал в Сарагосе значительную армию, которая в 735 году вошла на земли, ныне принадлежащие Франции, пересекла Рону и захватила и разграбила Арль. Оттуда, он ударил в сердце Прованса, завершив это захватом Авиньона, несмотря на сильное сопротивление. Силы Укбы ибн аль-Хаджаджа оставались на франкской территории еще около четырех лет, дойдя до Лиона, Бургундии и Пьемонта.
Карл Мартелл снова поспешил на помощь и возвратил большую часть потерянных территорий в кампаниях 736 и 739 года, кроме Нарбонны, которая окончательно пала только в 759 году. Алессандро Сантосуоссо утверждает, что вторая экспедиция (Омейядов) представляла бо́льшую опасность, чем первая. Провал второй экспедиции положил конец любым серьезным попыткам мусульман проникнуть за Пиренеи, хотя отдельные набеги продолжались. Планы дальнейших крупномасштабных наступлений были сорваны из-за внутренних раздоров на землях Омейядов, которые часто создавали себе врагов из своих же соплеменников.
Исторические и макроисторические взгляды
Исторические взгляды на эту битву как на Востоке, так и в особенности на Западе, делятся на три основные группы. Западные историки, начиная с Мосарабской хроники 754 года, подчеркивали макроисторическое влияние битвы, как, например, «Продолжатели Фредегара». Высказывалось мнение, что Карл Мартелл фактически спас христианство, а Гиббон и его поколение историков полагали, что битва при Туре, безусловно, явилась решающей для всемирной истории.
Современные историки по существу разбились по данному вопросу на два лагеря. Первый лагерь в основном соглашается с Гиббоном, тогда как второй утверждает, что значение битвы существенно переоценено: она превращена из набега крупными силами в нашествие, а ее исход – из простого раздражителя для халифата в сокрушительный разгром, закончивший эпоху мусульманских завоеваний. Однако важно заметить, что в первый лагерь, разделяющий мнение о макроисторической важности битвы, также входят ученые, придерживающиеся умеренных взглядов на значение битвы и не разделяющие эффектную риторику Гиббона. Наиболее ярким представителем этой школы является Уильям Э. Уотсон, который считает, что битва имела макроисторическую важность, как будет более подробно рассмотрено ниже, анализирует ее с военной, культурной и политической точек зрения, а не рассматривает ее с классической точки зрения «мусульманско-христианской» конфронтации.
Арабские историки на Востоке шли по схожему пути. Сначала битва считалась катастрофическим поражением, затем это мнение постепенно исчезло из арабских хроник и в настоящее время свелось к дебатам о том, было ли это второстепенное поражение, повлиявшее на провал второй осады Константинополя, или одно из ряда макроисторических поражений, приведших к окончательному падению халифата. По существу, многие современные мусульманские ученые утверждают, что первый халифат был джихадистским государством, которое не смогло устоять после окончания экспансии. Когда Византия и франки положили преграду дальнейшему расширению, на первое место вышли внутренние социальные проблемы, начиная с Большого восстания берберов в 740 году и заканчивая битвой при Забе и падением халифата Омейядов в 750 году.
В западной историографии
Первая волна настоящих историков новейшего времени, особенно изучавших Рим и средневековье, таких как Эдуард Гиббон, утверждали, что если бы Карл пал, халифат Омейядов легко захватил бы разделенную Европу. Известно высказывание Гиббона: «Победоносный поход длиной в тысячу миль дошел от Гибралтарской скалы до берегов Луары; его повторение на такое же расстояние привело бы сарацинов на равнины Польши и высокогорья Шотландии; Рейн ничуть не более непреодолим, чем Нил или Евфрат, и арабский флот мог легко войти в устье Темзы без морской битвы. Возможно, сейчас бы в Оксфорде преподавали толкование Корана, а с его кафедр обрезанным мусульманам демонстрировали истинность и святость откровений Магомета».
Гиббон был не одинок, восхваляя Мартелла как спасителя христианства и западной цивилизации. Герберт Уэллс в своей работе «Краткая история мира» (глава XLV «Развитие латинского христианства») сказал: «Когда мусульмане пересекли Пиренеи в 720 году, они обнаружили, что этим франкским королевством практически управляет майордом выродившегося потомка Хлодвига Карл Мартелл, который и нанес им решительное поражение при Пуатье в (732) году. Этот Карл Мартелл был практически всевластным повелителем Европы к северу от Альп от Испании до Венгрии. Он повелевал множеством вассальных властелинов, говоривших на франкском диалекте латыни, а также и верхне- и нижненемецком языках».
Век спустя Гиббону вторит бельгийский историк Годфруа Курт, который писал, что битва при Пуатье «должна навсегда остаться в числе важнейших событий мировой истории, поскольку от ее исхода зависело, сохранилась бы христианская цивилизация или во всей Европе возобладал бы ислам».
Немецкие историки наиболее страстно превозносили роль Мартелла. Шлегель рассуждает об этой «величественной победе» и далее говорит, что «сила Карла Мартелла спасла и избавила христианские народы Запада от смертельной хватки всеразрушающего Ислама». Кризи цитирует мнение Леопольда фон Ранке, говорившего, что этот период был одной из важнейших эпох в истории мира, началом восьмого века, когда, с одной стороны, Ислам угрожал распространиться на Италию и Галлию, а с другой, древнее идолопоклонство Саксонии и Фрисландии снова прокладывало себе путь через Рейн. Перед лицом этой опасности для христианских установлений молодой правитель германской расы Карл Мартелл поднялся как их заступник, поддержал их со всей силой, которой требует самозащита, и в конце концов распространил их в новых землях.
Немецкий военный историк Ганс Дельбрук в книге «Вторжение варваров» сказал об этой битве: «В истории мира не было более важного сражения». Если бы Карл Мартелл пал, утверждал Генри Галлам, не было бы ни Карла Великого, ни Священной Римской империи, ни Папской области; все зависело от того, удастся ли Карлу сдержать распространение ислама в Европе, пока халифат был сплочен и способен осуществить такое завоевание. Другой великий историк – Томас Арнольд – оценивал победу Карла Мартелла даже выше, чем победу Арминия, по ее влиянию на всю современную историю: «Победа Карла Мартелла при Туре была одним из тех знаменательных избавлений, которые веками влияли на счастье человечества». Британский историк Г. Л. М. Стросс в книге «Мусульмане и франки; или Карл Мартелл и спасение Европы» сказал: «Он завоевал решительную и окончательную победу, развернул вспять поток арабских завоеваний, и Европа была спасена от угрозы сарацинского ига».
Британский военный историк Чарльз Оман в своей «Истории искусства войны в средние века» приходит к выводу, что «у Пуатье франки сражались так, как два века назад они сражались у Касилина, одной сплоченной массой, не ломая рядов и не пытаясь маневрировать. Они одержали победу чисто оборонительной тактикой пехотного каре; фанатичные арабы, бросаясь на них раз за разом, были разбиты в пух и прах и в конце концов бежали под покровом ночи. Но погони не было, поскольку Карл не позволил своим людям и шагу ступить из строя, чтобы преследовать разбитого врага».
Американский историк Джон Хаарен в «Великих людях средневековья» говорит: «Битва при Туре, или Пуатье, как ее следовало бы называть, считается одной из решающих битв в мире. Она определила, что христиане, а не мусульмане, должны править Европой. Карла Мартелла особенно превозносят как героя этой битвы». Ирландский историк Джон Багнелл Бери писал в начале XX века: «Битву при Туре <…> часто изображают событием первой величины в мировой истории, поскольку после нее проникновению ислама в Европу было окончательно положен конец».
Но, как будет замечено ниже, мнение сегодняшних историков о значении битвы и том месте, которое она должна занимать в ряду важнейших исторических сражений, явно разделились.
В мусульманской историографии
Восточные историки, как и их западные коллеги, не всегда соглашались по поводу важности битвы. По мнению Бернарда Льюиса, «Арабские историки, если и упоминали это сражение [битву при Туре], то представляли ее лишь незначительной стычкой»; а Густав фон Грюнебаум пишет: «Это поражение могло быть важным с точки зрения европейцев, но для мусульман в то время, которые не видели в нем серьезной угрозы единому плану, оно не имело особого значения». Тогдашних арабских и мусульманских историков и летописцев намного больше интересовала вторая осада Константинополя Омейядами в 718 году, закончившаяся катастрофическим поражением.
Однако Кризи утверждал: «Краеугольная важность битвы при Туре в глазах мусульман подтверждается не только такими выражениями, как „смертельная схватка“ и „позорный конец“, которые постоянно употребляли их авторы, говоря о ней, но и тем фактом, что больше не делалось никаких серьезных попыток завоевать земли к северу от Пиренеев».
Марокканский автор XIII века ибн Идари аль-Марракуши упоминает эту битву в своей истории Магриба «Аль-Баян аль-Мугриб фи Акбар аль-Магриб». Согласно ибн Идари, «Абд ар-Рахман и многие его люди нашли мученическую смерть на балат аш-Шуадаи (пути мучеников)». Антонио Сантосуоссо отмечает в своей книге «Варвары, мародеры и неверные: обычаи средневековых войн»: «Они (мусульмане) называли место сражения – дорогу между Пуатье и Туром – „мостовой мучеников“». Однако, как пояснял Генри Коппе, «такое же название было дано битве при Тулузе и применялось ко многим другим полям битв, где мусульмане потерпели поражение: они всегда были мучениками за веру».
Американский историк Халид Яхья Бланкиншип утверждал, что военное поражение при Туре было одной из тех неудач, которые привели к упадку халифата Омейядов: «Растянувшись от Марокко до Китая, халифат Омейядов основывал свой успех и расширение на доктрине джихада – вооруженной борьбы за захват всей земли во славу Аллаха, борьбы, приносившей заметный успех в течение века, но внезапно остановившейся, за чем последовало падению правящей династии Омейядов в 750 году от рождества Христова. Конец государства джихада впервые продемонстрировал, что причиной этого падения явился не просто внутренний конфликт, как утверждалось, но целый ряд одновременных внешних факторов, которые превышали возможности халифата реагировать на них. Эти внешние факторы начались с сокрушительных военных поражений при второй осаде Константинополя(в 717-718 годах), Тулузе (в 721 году), Пуатье (в 732 году) и привели к Великому восстанию берберов в 740 году в Иберии и Северной Африке».
Современные исторические дебаты о макроисторическом значении битвы при Туре
Некоторые историки наших дней утверждают, что битва при Туре не имела особого исторического значения, тогда как другие настаивают на том, что победа Карла Мартелла оказала важное влияние на европейскую и даже на всемирную историю.
Доводы в поддержку важности битвы как события мирового значения
Уильям Уотсон решительно поддерживает взгляд на битву как на макроисторическое событие, но дистанцируется от риторики Гиббона и Друбека, когда, в частности, писал в 1993 году о значении битвы для франкской и мировой истории: «Очевидно, существуют основания оценивать битву при Туре-Пуатье как одно из важнейших событий франкской истории, если принять во внимание результат битвы в свете примечательных данных об успешном установлении мусульманами исламского политического и культурного господства вдоль всей южной и восточной границы христианского мира, бывшей Римской империи.
Быстрый захват мусульманами Палестины, Сирии, Египта и североафриканского побережья до Марокко в VII веке привел к долговременному и насильственному внедрению мусульманской культуры на бывшей христианской и в основном неарабской почве. Королевства вестготов пали к ногам мусульман в одной только битве у реки Барбате в 711 году, и христианской Испании понадобилось семь долгих веков, чтобы вернуть себе власть над Иберийским полуостровом. Реконкиста завершилась в 1492 году, лишь за несколько месяцев до того, как Колумб получил официальную поддержку для своего судьбоносного путешествия через Атлантический океан. Если бы Карла Мартелла у Пуатье постигла бы судьба короля Родериха у реки Барбате, сомнительно что «ленивый» суверен Меровингского королевства смог бы впоследствии добиться того, что не удалось его талантливому майордому. Более того, поскольку Карл был родоначальником франкской династии Каролингов и дедом Шарлеманя, можно с уверенностью сказать, что история Запада пошла бы совершенно другой дорогой, если бы Абд ар-Рахман вышел победителем из битвы при Туре-Пуатье в 732 году».
Уотсон добавляет: «Изучив мотивы мусульманского стремления на север от Пиренеев, можно придать историческую важность столкновению между франками и андалусскими мусульманами при Туре-Пуатье, особенно если принять во внимание роль, отведенную франкам в арабской литературе, и успешную экспансию мусульман в остальных регионах в период средневековья».
Бернард Грюн в своей книге «Расписание истории» так оценивает битву: «В 732 году победа Карла Мартелла над арабами в битве при Туре разбила волну их нашествия на Запад». Историк Майкл Грант, профессор гуманитарных наук Эдинбургского университета и автор «Истории Рима», причисляет победу при Туре к макроисторическим вехам романской эпохи. Историк Норман Кантор, специализировавшийся на средневековье в Колумбийском и Нью-Йоркском университетах, сказал в 1993 году: «Возможно, правда, что арабы к тому времени истощили свои ресурсы и уже не могли бы завоевать Францию, но разгром (при Туре) в 732 году положил конец их продвижению на север».
Военный историк Роберт Мартин считал битву при Туре «одним из самых решающих сражений всей истории». Кроме того, историк Хью Кеннеди говорит: «Она, безусловно, сыграла важную роль в установлении власти Карла Мартелла и Каролингов во Франции, но также имела серьезные последствия для мусульманской Испании. Она провозгласила конец экономики „ганима“ (грабежа, добычи трофеев)».
Военный историк Пол Дэвис утверждал в 1999 году: «Если бы мусульмане одержали победу при Туре, трудно предположить, какой народ Европы мог бы организовать им отпор». Также и Джордж Брюс в своем дополнении к классическому военно-историческому «Словарю битв» Харботтла говорит, что «Карл Мартелл, разбив мусульманскую армию, фактически положил конец попыткам мусульман захватить Западную Европу». Антонио Сантосуоссо предлагает интересное современное понимание Карла, битвы при Туре и последовавшей кампании против сына Рахмана в 736-737. Сантосуоссо убедительно обосновывает то, что все последующие поражения мусульманских армий имели по меньшей мере такое же значение, как и битва при Туре, для защиты западной цивилизации и сохранения западного монашества, так как монастыри были образовательными центрами, которые окончательно вывели Европу из Средневековья. Он также выдвигает веский аргумент на основе изучения арабских историков того периода о том, что это были захватнические армии, посланные халифом не просто ради отмщения за Тур, но и для начала завоевания Западной Европы и присоединения ее к Халифату.
Возражения против признания битвы мироизменяющим событием
Другие историки не согласны с такой оценкой.
Алессандро Барберо пишет: «В наше время историки склоняются к тому, чтобы преуменьшать значение битвы при Пуатье, указывая на то, что цель арабских сил, разгромленных Карлом Мартеллом, состояла не в завоевании франкского королевства, а лишь в разграблении богатого монастыря святого Мартина в Туре».
Подобным же образом Томаш Мастнак пишет: «Современные историки создали миф, представляющий эту победу так, будто она спасла христианскую Европу от мусульман. Эдуард Гиббон, например, называл Карла Мартелла спасителем христианства, а битву при Пуатье – сражением, изменившим мировую историю... Этот миф дожил до наших дней... Современники битвы, однако, не преувеличивали ее значимости. “Продолжатели Фредегара”, писавшие, вероятно, в середине восьмого века, описывали битву как одно из многих сражений между христианами и сарацинами – даже более того, как одну из войн, которые вели франкские правители за добычу и территорию... Один из продолжателей Фредегара изображал битву при Пуатье такой, какой она и была в действительности: эпизодом в борьбе между христианскими князьями в то время, когда Каролинги стремились установить свою власть в Аквитании».
Ливано-американский историк Филип Хитти полагал, что «в реальности на поле сражения при Туре ничего не решилось. Мусульманская волна, уже находившаяся за тысячу миль от своей исходной точки у Гибралтара – не говоря уже об ее базе в Аль-Кайраване – уже исчерпала себя и дошла до своего естественного предела».
То мнение, что битва не имела никакой исторической важности, подытожил Франко Кардини, который сказал в книге «Европа и Ислам»: «Хотя необходимо благоразумно подходить к развенчанию или “демифологизации” сражения, никто более не считает его ключевым. “Миф” о важности этого отдельного военного столкновения дожил до наших дней скорее как клише средств массовой информации, которое сложнее всего искоренить. Хорошо известно, как пропаганда, устроенная франками и папством, прославляла победу, имевшую место на дороге между Туром и Пуатье…»
В своем вступлении к «Спутнику читателя о мировой истории» Роберт Коули и Джеффри Паркер подводят итог мнению современных сторонников такого взгляда на битву при Туре: «Изучение военной истории в последние годы претерпело радикальные перемены. Старый подход под барабанную дробь и фанфары уже не годится. Такие факторы, как экономика, снабжение, разведка и технологии, заняли то место, которое раньше отводили только битвам, кампаниям и подсчету людских потерь. Такие слова, как „стратегия“ и „операция“, приобрели смысл, которого не имели еще поколение назад. Новые подходы и исследования изменили наше отношение к тому, что раньше казалось самым важным. Например, некоторые сражения, которые Эдвард Кризи перечислил в своей знаменитой книге 1851 года “15 решающих сражений мира“ вряд ли достойны упоминания, и столкновение между мусульманами и христианами в 732 году, когда-то считавшееся переломным событием, теперь низведено до положения массированного набега».
Заключение
Некоторые современные историки и авторы в других областях соглашаются с Уильямом Уотсоном и продолжают утверждать, что битва явилась одним из поворотных моментов мировой истории. Профессор религии Хьюстон Смит говорит в книге «Мировые религии: великие традиции мудрости»: «Если бы не разгромная победа Карла Мартелла при Пуатье в 732 году, весь западный мир мог бы сегодня быть мусульманским». Историк Роберт Пэйн на стр. 142 своей «Истории Ислама» сказал: «Более могущественные мусульмане и распространение ислама стучались в дверь Европы. И распространение Ислама было остановлено на дороге между французскими городами Тур и Пуатье, когда он успел только просунуть голову в Европу».
Консервативный военный историк Виктор Дэвис Хансон разделяет его взгляд на макроисторическое значение битвы: «Ученые последнего времени считают, что битва при Пуатье, так плохо запечатленная в источниках того времени, была не более чем набегом и, таким образом, конструктом западного мифотворчества или что победа мусульман могла быть предпочтительней сохранения франкского господства. Ясно то, что битва при Пуатье ознаменовала общее продолжение успешной защиты Европы (от мусульман). Окрыленный победой при Пуатье Карл Мартелл продолжал очищать Южную Францию от исламских захватчиков в течение десятилетий, объединять враждующие королевства, закладывая основание империи Каролингов, и обеспечивать наличие готовых и надежных войск из местных поместий».
Пол Дэвис, другой современный историк, который обращается к обеим сторонам дискуссии по поводу того, действительно ли битва определила дальнейшее направление истории, как утверждает Уотсон, или являлась сравнительно малозначащим набегом, как пишет Кардини, говорит: «Спас ли Карл Мартелл Европу для христианства или нет, это повод для споров. Однако в чем нет сомнений, это в том, что его победа обеспечила владычество Галлии в течение более чем века».
1.21 ВЕНСКАЯ БИТВА (1683 г.) – ВТОРАЯ ИСЛАМСКАЯ ВОЛНА191
Битва при Вене произошла 11 сентября 1683 года, после того, как Османская империя два месяца осаждала Вену, столицу Австрии. Победа христиан в этой битве навсегда положила конец завоевательным войнам Османской империи на европейской земле, и обеспечило политическую гегемонию династии Габсбургов в Центральной Европе.
В крупномасштабном сражении победили польско-австрийско-германские войска под командованием Яна III Собеского, короля Польши. Войсками Османской империи командовал Кара-Мустафа, великий визирь Мехмеда IV.
Осада турками Вены началась 14 июля 1683 года, численность османской армии составляла примерно 90 тысяч человек. Самой осадой занимались 12 000 янычар, а еще 70 000 турецких солдат следили за окрестностями. Решающее сражение произошло 11 сентября, когда к Вене подошли объединенные силы Священной Лиги общей численностью 84 450 человек.
Битва стала переломным событием в трехсотлетней войне государств Центральной Европы против Османской империи. В течение последующих 16 лет австрийские Габсбурги отбили у турок значительные территории – южную Венгрию и Трансильванию.
Османская империя всегда стремилась захватить Вену. Стратегически важный крупный город, Вена контролировала Дунай, (соединявший Черное море с Западной Европой), а также торговые пути (из Восточного Средиземноморья в Германию). Перед тем, как начать вторую осаду австрийской столицы (первая была в 1529 году), Османская империя в течение нескольких лет тщательно готовилась к войне. Турки чинили дороги и мосты, ведущие к Австрии и к базам снабжения своих войск, на Балканы, куда они свозили со всей империи оружие, воинское снаряжение и артиллерию.
Кроме того, Османская империя оказывала военную поддержку венграм и некатолическим религиозным меньшинствам, жившим в занятой Габсбургами части Венгрии. Там на протяжении многих росло недовольство антипротестантской политикой императора Австрии Леопольда I Габсбурга, ярого сторонника католической Контрреформации. В итоге это недовольство вылилось в открытое восстание против Австрии, и в 1681 году протестанты и прочие противники Габсбургов объединились с турками, которые признали предводителя восставших венгров Имре Текели королем «Верхней Венгрии» (восточная Словакия и северо-восточная Венгрия, ранее отвоеванной им у Габсбургов). Они даже обещали венграм создать специально для них «Венское королевство», если город попадет в оттоманские руки. Тем не менее, до начала осады между Габсбургами и Османской империей, благодаря Вашварскому мирному договору, на протяжении 20 лет царил мир.
В 1681-1682 годах резко участились столкновения между силами Имре Текели и австрийскими правительственными войсками. Последние вторглись в центральную часть Венгрии, что и послужило поводом к войне. Великий визирь Кара Мустафа-паша сумел убедить султана Мехмеда IV разрешить наступление на Австрию. Султан приказал визирю войти в северо-восточную часть Венгрии и осадить два замка – Дьер и Комаром. В январе 1682 года началась мобилизация турецких войск, а 6 августа 1682 года Османская империя объявила Австрии войну.
В те времена возможности снабжения делали крайне рискованным любое крупномасштабное наступление. В этом случае после всего трех месяцев боевых действий турецкой армии пришлось бы зазимовать далеко от родины, на вражеской территории. Поэтому в течение 15 месяцев, прошедших с начала мобилизации турок до их наступления, австрийцы интенсивно готовились к войне, заключали союзы с другими государствами Центральной Европы, что и сыграло решающую роль в поражении турок. Именно в эту зиму Леопольд I заключил союз с Польшей. Он обязался помочь полякам, если турки осадят Краков, а поляки, в свою очередь, обязались помочь Австрии, если турки осадят Вену.
31 марта 1683 года в Императорский Двор Габсбургов пришла нота об объявлении войны. Ее послал Кара Мустафа от имени Мехмеда IV. На следующий день турецкая армия отправилась из города Эдирне в завоевательный поход. В начале мая турецкие войска прибыли в Белград, а затем пошли на Вену. 7 июля 40 000 крымских татар стали лагерем в 40 км к востоку от австрийской столицы. Австрийцев же в том районе было вдвое меньше. После первых схваток Леопольд I отступил в Линц с 80 000 беженцев.
В знак поддержки король Польши летом 1683 года прибыл в Вену, демонстрируя тем самым готовность выполнить свои обязательства. Ради этого он даже оставил свою страну незащищенной. Чтобы уберечь Польшу от иноземного вторжения во время своего отсутствия, он пригрозил Имре Текели разорить дотла его земли, если тот посягнет на польскую землю.
События осады
Главная турецкая армия прибыла к Вене 14 июля. В тот же день Кара Мустафа отправил традиционный ультиматум о сдаче города. Граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, командир оставшихся 11 000 солдат, 5000 ополченцев и горожан, при поддержке в 370 пушек, капитулировать отказался. За день до этого он получил известие о резне в Перхтольдсдорфе, расположенном к югу от Вены. Граждане этого города приняли соглашение о сдаче, но турки вероломно его нарушили и учинили резню.
Жители Вены уничтожили многие дома вне городских стен, и расчистили развалины, чтобы оставить осаждающих без прикрытия. Это дало возможность вести по туркам шквальный огонь, если бы те сразу пошли на приступ. В ответ Кара Мустафа приказал рыть в направлении города длинные траншеи, чтобы оградить своих солдат от огня.
Хотя у турок имелось 300 орудий, укрепления Вены были мощными, построенными по новейшим технологиям того времени. Поэтому туркам пришлось прибегнуть к более эффективному расходу пороха – к подкопу. Под массивными городскими стенами были вырыты туннели, куда планировалось заложить заранее приготовленные мины.
У турецкого командования было два варианта взятия города: либо ринуться всеми силами на приступ (что вполне могло привести к победе, так как их было почти в 20 раз больше, чем защитников города), либо осадить город. Турки выбрали второй вариант. Казалось бы, они поступили вопреки военной логике, однако штурм грамотно укрепленного города всегда стоит осаждающим огромных жертв. Осада же была прекрасным способом взять город при минимуме потерь, и это почти удалось. Единственное, чего оттоманы не приняли в расчет, – это время. Их неторопливость в деле захвата Вены, предшествовавшее этому неспешное продвижение армии вглубь Австрии привели к тому, что главные силы христиан подоспели вовремя.
Турки перерезали все пути снабжения осажденного города продовольствием. Гарнизон и жители Вены оказались в отчаянном положении. Истощение и страшная усталость стали настолько острыми проблемами, что граф фон Штаремберг приказал казнить любого, кто заснет на своем посту. К концу августа силы осажденных были практически полностью исчерпаны, но как раз в это время герцог Лотарингский Карл V разбил Имре Текели при Бизамберге, в 5 км к северо-востоку от Вены.
6 сентября польская армия перешла Дунай у города Тульна, в 30 км к северо-западу от Вены, и соединилась с императорскими войсками и идущими на помощь армиями из Саксонии, Баварии, Бадена, Франконии и Швабии, отозвавшимися на призыв Священной лиги, действия которой поддержал Папа Иннокентий XI. И лишь Людовик XIV, противник Габсбургов, не только отказался помогать, но и воспользовался ситуацией для нападения на Эльзас и другие области южной Германии, как во времена Тридцатилетней войны.
В начале сентября 5000 опытных турецких саперов взорвали один за другим значительные участки городских стен: Бургский бастион, Лебельский бастион и Бургский равелин. В итоге образовались бреши шириной в 12 метров. Австрийцы же пытались рыть свои туннели, чтобы помешать турецким саперам. Но 8 сентября турки все же заняли Бургский равелин и Низовую стену. И тогда осажденные приготовились сражаться в самом городе.
Ход сражения
Христианской армии, идущей на помощь, приходилось действовать быстро. Нужно было спасти город от турок, иначе союзникам пришлось бы самим осаждать захваченную Вену. Несмотря на многонациональность, союзники всего лишь за шесть дней наладили четкое командование войсками. Ядром войск стала польская тяжелая кавалерия под командованием короля Польши. Боевой дух солдат был силен, ибо они шли в бой не во имя интересов своих королей, а во имя христианской веры. К тому же, в отличие от крестовых походов, война велась в самом сердце Европы.
Кара Мустафа же, имея в своем распоряжении столько времени для организации успешного противостояния силам союзников, подъема боевого духа своих солдат, не сумел как следует воспользоваться такой возможностью. Он доверил защиту тыла крымскому хану и его кавалерии из 30-40 тысяч всадников.
Это достаточно серьезный вопрос – насчет участия татарских сил в битве под Веной. Хан чувствовал себя униженным оскорбительным обращением со стороны Кара Мустафы. Как сообщают, он отказался атаковать польские войска на их пути через горы, где легкая татарская конница имела бы сильное преимущество перед польской тяжелой кавалерией. Это оставило жизненно важные мосты незащищенными и позволило пройти объединенной габсбургско-польской армии, которая прибыла, чтобы снять осаду. Критики этой версии говорят, что именно Кара Мустафа, а не крымский хан, является ответственным за прекращение осады.
Татары были не единственным формированием османской армии, игнорировавшим приказы Мустафы. Османы также не могли положиться на своих валашских и молдавских союзников. Эти народы не любили турок, собиравших весомую дань с их стран и вмешивавшихся во внутреннюю политику с целью заменить правящих князей людьми, которые будут простыми турецкими марионетками. Когда молдавский князь Георгий Дука и князь Валахии Щербан Кантакузин узнали о турецких планах, они попытались предупредить Габсбургов и избежать участия в кампании, но османы настояли, чтобы они послали войска. Есть большое число популярных легенд о валашских и молдавских силах, участвовавших в осаде. Почти неизменно эти легенды описывают, как «они заряжали свои орудия соломенными ядрами, чтобы не повредить стены осажденного города».
Силы Священной лиги прибыли на Каленберг (Лысую гору), возвышавшуюся над Веной, и дали знать осажденным о своем прибытии, разведя сигнальные костры. Рано утром 12 сентября, перед сражением, для польского короля и его дворян была отслужена месса.
Сражение
Турки потеряли не менее 15 000 человек убитыми и ранеными, свыше 5000 мусульман попало в плен, союзники захватили все османские пушки. При этом потери среди защитников Вены составили 4500 человек.
Добыча, которая попала в руки войск Священной лиги и венцев, была столь же огромной, как и оказання ими помощь. Спустя несколько дней в письме к свой жене Ян Собеский писал: «Мы захватили неслыханные богатства… палатки, овец, скот и немалое число верблюдов… Это победа, равной которой еще не было, враг полностью уничтожен и всего лишился. Им остается только бежать, спасая свои жизни… Командир Штаремберг обнимал и целовал меня и называл меня своим спасителем».
Это бурное выражение благодарности не помешало Штарембергу приказать немедленно начать восстановление сильно поврежденных укреплений Вены – на случай турецкого контрудара. Однако это оказалось излишним.
Победа под Веной положила начало отвоеванию Венгрии и (временно) некоторых балканских стран. В 1697 году Австрия подписала с Османской империей Карловицкий мир. Задолго до этого турки расправились с потерпевшим сокрушительное поражение Кара Мустафой. 25 декабря 1683 года он был казнен в Белграде (удавлен шелковым шнурком, за каждый конец которого тянули несколько человек) по приказу командира янычар.
Значение
Хотя в то время еще никто этого не знал, битва под Веной предопределила ход всей войны. Турки безуспешно сражались последующие 16 лет, потеряв Венгрию и Трансильванию, пока окончательно не признали свое поражение. Конец войне был положен Карловицким миром. Сражение знаменовало исторический конец экспансии в Европу со стороны слабеющей Османской империи.
Политика Людовика XIV предопределила ход истории на столетия вперед: немецкоговорящие страны были вынуждены вести войны одновременно и на Западном, и на Восточном фронте. Пока германские войска сражались в составе Священной Лиги, Людовик воспользовался этим, завоевав Люксембург, Эльзас и Страсбург, разорил огромные территории на юге Германии. А Австрия не могла оказать немцам никакой поддержки в их войне с Францией, пока шла война с турками. Биография Эзекиеля дю Ма, графа де Мелак описывает опустошение значительной части южной Германии Францией.
В честь Собеского австрийцы возвели церковь на холме Каленберг, к северу от Вены. Железнодорожная трасса Вена-Варшава также носит имя Собеского. Созвездие Scutum Sobieskii (Щит Собески) назвали так, чтобы увековечить память о сражении.
Поскольку Собеский поручил свое королевство заступничеству Девы Марии Ченстоховской, папа Иннокентий XI постановил отмечать праздник Святого Имени Марии не только в одной Испании и Неаполитанском королевстве, но и во всей Церкви. Этот праздник празднуется 12 сентября.
Польско-австрийская дружба недолго длилась после этой победы, так как Карл V Лотарингский начал принижать роль Яна III Собеского и польского войска в битве. Ни сам Собеский, ни Речь Посполитая от спасения Австрии ничего существенного не выиграли. Напротив, битва под Веной ознаменовала зарождение будущей Австрийской империи (1804-1867) и падение Речи Посполитой. В 1772 и 1795 годах Габсбурги приняли участие в первом и третьем разделах Речи Посполитой, в результате чего это государство исчезло с политической карты Европы. А вот Османская империя никогда не признавала это разделение и предоставила убежище многим полякам.
Религиозное значение
Праздник Святого Имени Марии празднуется 12 сентября по литургическому календарю Римско-Католической церкви в ознаменовании победы в этом сражении христианской Европы над мусульманскими силами Османской империи. Перед сражением Ян Собеский поручил свои войска заступиничеству Девы Марии. После битвы Иннокентий XI объявил этот день праздником для всей Церкви.
1.20 ЕВРОПЕЙСКИЕ ГЕРОИ – УЧАСТНИКИ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ, ЛУЧШИЕ ВОИНЫ, ЛЕГЕНДЫ
ДВЕНАДЦАТЫЙ ВИКИНГ192
Автор: Бэйрон Бодисси
В битве при Пуатье в 732 году король франков Карл Мартелл победил сарацинов и выдавил силы ислама обратно на Пиренейский полуостров. Только в 1492 г. мавры были окончательно изгнаны с европейских земель, но в то время исламская зараза расползлась в Испании и Португалии, и, значит, не была допущена в сердце Западной Европы.
Одним из товарищей Карла Мартелла по оружию при Пуатье был северный воин, известный как Ожье ле Дануа, а позднее как Хольгер Данске или Хольгер Датчанин. Хотя Хольгер был исторической фигурой, о нем известно немного, и большая часть письменных сведений об этом человеке почерпнута из легенды.
Согласно летописцам, ранее Хольгер боролся с франками во время их вторжений на датскую территорию. Но в 732 году сарацинская угроза вынудила его позабыть разногласия с Карлом Мартеллом, и отправиться на юг, чтобы бороться бок о бок с франками против общего врага.
В конце своих дней Хольгер, подобно королю Артуру, удалился от мира, чтобы погрузиться в полудрему, из которой он воспрянет в час, когда страна будет в нем нуждаться. Местом сна Хольгера часто называют замок Кронборг в Хельсингере («Эльсинор» у Шекспира).
Ганс Христиан Андерсен передал суть популярной версии древнего предания в сказке «Хольгер-Датчанин»:
«Но лучше всего здесь все-таки старинный Кронборг. В его глубоком, мрачном подземелье, куда никто не заглядывает, сидит Гольгер-Данске. Он весь закован в железо и сталь и подпирает голову могучими руками. Длинная борода его крепко приросла к мраморной доске стола. Он спит и видит во сне все, что делается в Дании. Каждый сочельник является к нему ангел Господен и говорит, что все виденное им во сне – правда и что он еще может пока спать спокойно: Дании не угрожает никакая серьезная опасность. А настань эта грозная минута – старый Гольгер-Данске воспрянет, так что мраморная доска стола треснет, когда он потянет свою бороду. Он выйдет на волю и так ударит мечом, что гром раздастся по всему свету».193
Так что если в ваших венах есть хоть капля крови мужчин Севера, или если вы достаточно долго прожили среди них, чтобы перенять часть их духа, то волосы вздыбятся у вас на затылке, стоит прочесть эти слова, и вы скажете: «Да! Это – герой; тот человек, что защитит нас во время невзгод, которые, несомненно, грядут!»
Хольгер Данске напомнил мне о стихах моего любимого английского поэта, Теда Хьюза. Тот был из Йоркшира, а в йоркширцах много датской крови, особенно в Северном райдинге – чем ближе к Уитби, тем больше встречается натуральных блондинов и датских топонимов. Хьюз написал много стихов, в которых упоминаются мужчины Севера.
Третья часть его поэмы «Гог» наиболее сильно вызывает в памяти образ Хольгера. Это – глубокое, темное, и трудное произведение, и некоторые его части не совсем подходят для семейного чтения. Речь там идет о занимающих всю жизнь и, в конечном счете, бесполезных усилиях обывателя сбежать от мягкости и слабости своей матери и утвердить свою собственную мужественность, не будучи обманутым и испорченным мягкостью и слабостью жены.
Это – вводная строфа:
Сквозь темные земляные своды, под древними притолоками, испрещенными корнями,
между гранитными столпами железный всадник скачет, облаченный в шлем.
Из раны глубокой на теле земли всадник восходит, отряхивая свой плюмаж от грязи.
Пригнувшись, из темно-кровавого лона выезжает железный всадник –
Рыцарь с крестом кроваво-красным, Священный Воин в шлеме железном,
серафим под ветром промозглым скачет вдоль хребта мира в сиянье луны.
(«Гог», Часть III)
Все мы знаем о Двенадцатом Имаме, сокрытом где-то в Персии. Когда разразится Армагеддон, когда Гог сцепится с Магогом, и битва будет бушевать на равнине у Мегиддо, Двенадцатый Имам пробудится и поведет армии ислама к их окончательной победе, устанавливая царство Аллаха на всей земле.
Забудьте Двенадцатого Имама.
У нас есть наш собственный чувак, сидящий на скамейке запасных. Назовите его Двенадцатым Викингом. Он экипирован и готов вступить в состязание, как только потребуется.
Мужчины Севера формируют ядро контрджихада. Они уже действуют, очищая глухие переулки провинции Анбар, сидя на своих точках в Кабуле и объединяясь в самоорганизованные группы ради защиты наших границ.
Как я уже говорил прежде, здесь дело не в расовых различиях – дело в культуре. Культуре датчан, скандинавов, англичан и кельтов. Культуре выносливых и уверенных в себе Мужчин Севера, всегда готовых защищать свои древние свободы со свирепостью, которую их враги едва ли могут представить. Дело в культуре созидательного труда и вооруженного самоопределения, которая распространилась по всем уголкам земного шара.
Хольгер Данске – человек, который лучше всего олицетворяет нас. Он пробудится в час, когда мы больше всего будем в нем нуждаться.
Двенадцатый Викинг – я вижу, что его веки трепещут уже сейчас…
ЕВРОПЕЙСКИЕ ОДИНИСТЫ И КРЕСТОНОСЦЫ, ГЕРОИ СОПРОТИВЛЕНИЯ И БОРЬБЫ С ИСЛАМИЗАЦИЕЙ
Франция
Карл Мартелл – герой и защитник Европы, в частности Франции, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга.
Папа Римский Урбан II – француз по происхождению, объявивший первый Крестовый поход от имени Европы и Христианского мира. Папа Урбан II, относительно неизвестный герой во Франции, был одним из самых величайших героев-крестоносцев всех времен. В миру его звали Эд (Одо) де Шатильон де Лажери (ок. 1035 – 29 июля 1099), он родился в графстве Шампань, недалеко от Парижа.
Польша, страны Балтии
Ян III Собеский – крестоносец и герой Польши и Балтии.
Великобритания - Англия
Ричард I Английский (Ричард Львиное Сердце) – крестоносец и Герой Англии.
Балканы
Лазарь Хребелянович – крестоносец и герой сербов.
Марко Кралевич – крестоносец и герой сербов, болгар и македонцев.
Влад III Цепеш (Влад Колосажатель) – крестоносец и герой румын. Влад Цепеш был гением психологической войны. Его наследие заслуживает того, чтобы его изучали современные специалисты по связям с общественностью, политологи, военные, социальные психологи и т.д. Как и у любого другого правителя, у него были два врага: внутренние беспорядки или измены, и внешняя исламская агрессия, угрожавшая его стране. Ему удалось победить внешних врагов, используя тот же самый уровень жестокости, что и любой другой правитель его времен, но он владел настоящим искусством постановки жестокости для достижения максимального эффекта. Он был величайшим мастером имагологии (науки о создании определенного образа страны, народа у жителей заграницы), за сотни лет до того, как возникло представление об этой науке и ее теория.
Георг Кастриоти (Скандербег) – крестоносец и герой албанцев-христиан.
Италия
Лоттарио деи Конти ди Сеньи (Папа Римский Иннокентий III, 1160(61)-1216) – герой-крестоносец Италии, Европы и христианского мира. Иннокентий III не является широко почитаемой фигурой в Италии и поэтому довольно малоизвестный герой. Он был, однако, одним из самых великих и самых важных героев-крестоносцев всех времен.
Пиренейский полуостров
Св. Иаков Мавробоец (апостол Иаков Зеведеев) – крестоносец и герой испанцев и португальцев.
Родриго Диас де Вивар (Эль Сид Кампеадор) – крестоносец и герой испанцев.
Скандинавия
Хольгер Данске (Ожье-Датчанин) – мифический герой одинистов-скандинавов.
Сигурд I Крестоносец – не является широко почитаемой фигурой в Скандинавии и поэтому не очень известен. Он был, однако, самым великим и выдающимся крестоносцем-героем Скандинавии и участвовал в освобождении нескольких христианских городов в Испании и на Ближнем Востоке от захватчиков-мусульман.
РОССИЯ194
Дмитрий Донской (Дмитрий I Иванович, 1350-1389) – князь Московский и Великий князь Владимирский. Нанес серьезные поражения Золотой Орде – в битве на реке Вожа, в Куликовской битве. Причислен к лику святых.
Владимир Андреевич Храбрый (1353-1410) – удельный князь Серпуховский, Боровский, Углицкий. Полководец, один из выдающихся русских князей средневекового периода. В Куликовской битве вместе с воеводой Боброком-Волынским командовал засадным полком, решившим исход боя в пользу русских. За ключевую роль в этой битвы также удостоен титула «Донской», как и его двоюродный брат Дмитрий. В 1382 году во время нашествия Тохтамыша на Москву Владимир разгромил под Волоком-Ламским ордынский отряд, после чего Тохтамыш спешно покинул пределы Московского княжества. Князь готовил отпор полчищам Тимура (1396 г.), руководил обороной Москвы во время набега хана Едигея (1408 г.).
Иван III Васильевич (Иван Великий, 1440-1505) – великий князь Московский. Именно при его правлении Российское государство становится полностью независимым: в результате «стояния на Угре» власть ордынского хана над Русью, длившаяся с 1243 года, полностью прекращается.
Михаил Иванович Воротынский (1510-1573) – боярин из княжеского рода, выдающийся полководец. Возглавлял войска в многолетнем противостоянии с Крымским ханством. Командовал русским войском в битве при Молодях (1572 г.), в ходе которой разгромил армию крымского хана Девлета I Гирея, в которую также входили турецкие и ногайские отряды. Это сражение стало поворотной точкой в противостоянии Московской Руси и Крымского ханства и последней крупной битвой Руси со Степью. В результате битвы была подорвана военная мощь Крымского ханства, столь долго угрожавшего русским землям. Османская империя была вынуждена отказаться от планов вернуть среднее и нижнее Поволжье в сферу своих интересов, и они были закреплены за Русью.
Алексей Петрович Ермолов (1777-1861) – военачальник и государственный деятель, вел успешные военные действия на Кавказе. Его называют «покорителем Кавказа». Основатель крепости Грозная (ныне – г. Грозный), крепости Нальчик.
Александр Иванович Барятинский (1815-1879) – государственный и военный деятель. С 1856 года главнокомандующий войсками Отдельного Кавказского корпуса и наместник императора Александра II на Кавказе. Проводя свой план методического продвижения, сломил сопротивление войск имама Шамиля и в 1859 году взял его в плен, закончив многолетнюю войну.
Михаил Дмитриевич Скобелев (1843-1882) – генерал, выдающийся военачальник и стратег. Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., освободитель Болгарии от турецкого ига. Стал известен как Белый генерал (тур. Ак-паша). Другими выдающимися полководцами той войны были Федор Федорович Радецкий, Николай Николаевич Святополк-Мирский, Иосиф Владимирович Гурко. В ходе боевых действий русской армии удалось принудить лучшую турецкую армию Осман-паши к капитуляции в Плевне. Последовавший рейд через Балканы, в ходе которого русская армия разбила последние турецкие части, заслонявшие дорогу на Константинополь, привел к выходу Османской империи из войны.
1.21 ПРОТИВОСТОЯНИЕ ЗАПАДА ИСЛАМСКОЙ НАУКЕ И РЕЛИГИИ195
Педер Йенсен «Фьордман»
Я прочитал довольно много книг по истории науки, в том числе «Истоки западной науки» Дэвида К. Линдберга196. Линдберг – хороший ученый и отличный писатель, но у него есть несколько незначительных недостатков.
Восьмая глава во втором издании его книги названа «Исламская наука». Г-н Линдберг не одинок в использовании этого термина, но лично я против. Никто не говорит о «буддистской науке» или «христианской науке», так что я не вижу никакой причины, с чего вдруг мы должны использовать термин «исламская наука». Это вводит в заблуждение, поскольку значительный вклад в науку стран, находящихся под властью ислама, был немусульманским или доисламским. Некоторые используют термин «арабская наука», но это едва ли намного лучше, так как среди, по крайней мере, номинальных мусульман непропорционально большое число составляли персы, а не арабы. Какой же термин мы должны использовать? «Ближневосточная наука» может быть одним из вариантов, поскольку делает акцент на регионе, а не на религии.
Я не думаю, что Дэвид К. Линдберг дает полное объяснение тому, почему научная традиция в исламском мире зашла в тупик, несмотря на некоторые перспективные начинания. Те, кто хочет лучше понять это, могут ознакомиться с книгой Тоби Э. Хаффа «Развитие ранней современной науки: ислам, Китай и Запад»197. Также можно порекомендовать работы Эдварда Гранта – например, восьмую главу «Отношения между наукой и религией» в книге «Наука и религия, от 400 до н.э. до 1550 н. э.: От Аристотеля до Коперника»198. Я буду широко цитировать книгу Гранта в этом эссе, и в меньшей степени книгу Хаффа.
К концу XI столетия западноевропейцы знали, что у мусульман и византийцев был доступ к философским и научным текстам, которые были недоступны в Европе. После освобождения Толедо, Испании и Сицилии от мусульман в 1085 и 1091 г. соответственно, ряд ученых перевели греческие и арабские тексты, но предпочитали греческие, потому что греческий язык был родственным индоевропейским языком, в отличие от арабского. Большое количество работ на арабском были переводами с греческого, и, очевидно, разумнее было переводить непосредственно греческие первоисточники в Константинополе, что позволяло избежать многих ошибок и неточностей, неминуемых при переводе с арабского.
Основная масса переводов была сделана в XII веке и второй половине XIII столетия. Тогда переведели многие работы по оптике, астрономии, медицине и математике, но наибольшее влияние оказала работа Аристотеля о естественной философии. Двумя крупнейшими переводчиками с греческого языка на латынь были Яков Венецианец (умер в 1147 г.), первый основной переводчик работ Аристотеля, и фламандский ученый Вильгельм Морбеке (1215-1286), его последователь. Как пишет Эдвард Грант: «Вильгельм Морбеке впервые перевел на латынь, по крайней мере, сорок восемь трактатов, включая семь работ Архимеда по математике и механике. Его переводы Аристотеля действительно впечатляют. Он был первым, кто перевел работы Аристотеля по биологии с греческого языка на латынь. В процессе перевода остальных частей трудов Аристотеля по естественной философии Морбеке счел целесообразным пересмотреть, расширить, и даже закончить некоторые более ранние переводы, включая минимум три трактата, переведенные Яковом Венецианцем. Кроме того, Морбеке перевел греческие комментарии времен поздней античности к работам Аристотеля: комментарии Иоанна Филопона к трактату “О душе” и комментарии Симпликия к трактату “О небе”. Одним из первых, кто получил переводы Морбеке, был Фома Аквинский. Благодаря огромному вкладу Морбеке, все работы Аристотеля по естественной философии стали доступны в последней четверти XIII столетия в переводах с греческого и арабского языков. Хотя многие научные труды были переведены с арабского на латынь в первой половине XII века такими переводчиками как Платон из Тиволи, Аделард Батский, Роберт Честерский, Герман Каринтийский, Доминик Гундиссалинус, Петер Альфонсо, Иоанн Севильский и другими, самые ранние переводы работ Аристотеля по естественной философии, вероятно, были сделаны в Испании в последней половине XII столетия. Безусловно, самым видным переводчиком этих трудов был Герард Кремонский (1114-1187), сделавший множество переводов с арабского на латынь работ по науке, медицине и естественной философии».
Герард Кремонский и другие перевели с арабского языка десятки трудов – среди них, вероятно, и трактат Альгазена «Книга оптики», который не могла быть переведена с греческого, поскольку на греческом этой работы не существовало. Таким образом, переводы с арабского языка действительно делались, и некоторые из них оказали определенное влияние на европейскую науку – исторически неверно утверждать иначе. Но, хотя переводов было много, мы должны сосредоточиться, как минимум, на том, как эти разные цивилизации использовали данную информацию.
Здесь мы имеем дело с примером, когда у трех различных цивилизаций – исламского мира, христианского Востока (Византия) и христианского Запада – был доступ к большой части одних и тех же материалов, но конечные результаты весьма отличались. Я много читал об истории механических часов и очков – их изобрели в Европе во второй половине XIII столетия нашей эры. Эти изобретения не имели аналогов в других цивилизациях и были важны для дальнейшего научно-технического прогресса: часы дали возможность более точно измерять время, а создание микроскопов и телескопов было, до некоторой степени, развитием идеи очков и использования стеклянных линз. Я не могу назвать какую-либо существенную часть информации, к которой у европейцев был доступ в те времена, а у мусульман нет. Во всяком случае, жители Ближнего Востока располагали более значительным объемом научных знаний, поскольку имели регулярные контакты с великими азиатскими цивилизациями и могли дополнять греческую натурфилософию индийскими и китайскими изобретениями. Европейцы, географически изолированные от Азии обширными и враждебными мусульманскими землями, были лишены подобных контактов. Единственный возможный вывод, почему механические часы изобрели европейцы, заключается в том, что они более эффективно и творчески, чем мусульмане, использовали объем информации, имеющейся в их распоряжении. Мусульмане имели возможность сделать то же самое, но не сделали – они просто-напросто потерпели неудачу.
Случай Византийской империи является даже более озадачивающим, поскольку византийские ученые, кажется, не использовали в своих интересах легкодоступные им сокровища науки и естественной философии на родном греческом языке. Византия была, по существу, теократией, поскольку император считался главой и церкви, и государства. В «Науке и религии» Грант пишет: «До конца VI столетия существенный вклад в естественную философию был сделан многими византийскими комментаторами работ Аристотеля – Александром Афродисийским (прим. II-III вв. н.э.), Фемистием (317-388 н.э.), Симпликием и самым значительным из них, христианским неоплатоником Иоанном Филопоном, идеям которого суждено было оказать большое влияние и на исламскую, и на латинскую натурфилософию. Но уровень научных достижений серьезно пострадал в 529 году н. э., когда император Юстиниан, по религиозным мотивам, приказал закрыть Академию Платона в Афинах, вынуждая многих философов покинуть Византийскую империю и переехать на Восток. После этого естественная философия и наука играли второстепенную роль в византийской интеллектуальной жизни. Это удивительно, если учесть, что, по сравнению с их исламскими и западными коллегами-современниками, византийским ученым крупно повезло, потому что их родным языком был греческий – они могли читать, изучать и трактовать, без проблем перевода, все работы, доступные на греческом языке, которые были накоплены в Византии, особенно в Константинополе, начиная с V-IV столетия до н.э. Действительно, большинство греческих рукописей прибыло из Византии».
Альгазен, когда писал свой труд по оптике, в большой степени полагался на греческие работы по математике, философии и медицине, и большинство из этих работ было переведено на арабский язык с византийских рукописей. Однако в самой Византии не было своего Альгазена. Грант отмечает: «Это – исторический парадокс, что исламская и западная цивилизации внесли значительный вклад в запас человеческих знаний, используя переведенные работы и часто испытывая недостаток в первоисточниках, в то время как византийцы, владевшие греческим и имевшие легкий доступ к рукописным источникам их великих греческих предшественников, были не в состоянии извлечь выгоду из своей удачи».
Было несколько кратких византийских «Ренессансов». Империя не была статична и проделала неоценимую работу по сохранению древних знаний, но несколько трудов, имеющих непреходящее значение, появились лишь в период Средневековья. Я по-прежнему считаю, что мой вывод, приведенный в онлайн-эссе «Наследство Византии», вдохновленном захватывающей книгой Тимоти Грегори «История Византии», был в значительной степени правильным: «Действительно, некоторые нелицеприятно отзываются о Византийской империи. Ученые Джеймс Э. Макклеллан III и Гарольд Дорн резюмируют эти авторитетные мнения во втором издании своей книги "Наука и техника во всемирной истории”, где заявляют, что “Византия так и не стала центром значительной новой науки”. Это, конечно, один из величайших парадоксов истории, что греко-римские знания, сохраненные византийцами, оказали большее влияние на Западе, чем в самой Византии. Хотя многовековое пребывание византийцев на линии фронта исламского джихада, конечно, не помогало, но этого не достаточно, чтобы исчерпывающе объяснить полный провал Византии в плане развития науки. Изучая Византийскую империю, нельзя не заметить, что разделение церкви и государства, которое произошло на Западе после Папской революции, так и не состоялось в Византии. Эта империя оставалась самодержавным государством, напоминавшим Китай – и, возможно, Россию в более поздние времена – куда больше, чем Западную Европу. Развитие парламентов, вольных городов и многочисленных университетов, происходившее на христианском Западе, не происходило на христианском Востоке».
Однако и в исламском мире греческая логика и натурфилософия так и не были приняты полностью, и все их первоначальное влияние было сведено на нет чрезвычайно авторитетным мусульманским богословом аль-Газали (1058-1111). Он считал теологию и естественную философию опасными для исламской веры и скептически относился к понятию математического доказательства. Эдвард Грант пишет: «[Аль-Газали] включал математические науки в класс философских наук (математика, логика, естествознание, богословие или метафизика, политика, и этика) и пришел к выводу, что студент, изучивший эти науки, “будет заражен злом и порочностью философов. Немногие из тех, кто посвящает себя этим исследованиям, богобоязненны и религиозны” (Уильям М. Уотт, “Вера и деятельность аль-Газали”, 1953).
В своей большой философской работе "Непоследовательность философов", аль-Газали нападает на античную философию, особенно на взгляды Аристотеля. Он делает это, описывая и критикуя идеи аль-Фараби и Авиценны, двух самых важных исламских философов-комментаторов Аристотеля. После критики их мнений о двадцати философских проблемах, – включая вечность мира, что Бог знает только универсалии, а не частности, и что тела не будут воскрешены после смерти, – аль-Газали заявляет: “Все эти три теории абсолютно противоречат исламу. Верить в них – значит, обвинить пророков во лжи и считать их учение лицемерным введением в заблуждение, дабы привлечь массы. А это – вопиющее богохульство, под которым не подпишется ни одно мусульманское течение”».
Как резюмирует Ибн Варрак в своей уже ставшей классикой книге «Почему я не мусульманин», «ортодоксальный ислам вышел победителем из столкновения с греческой философией. Ислам отверг идею, что истина может быть достигнута человеческим разумом без посторонней помощи, и довольствовался бездумным успокоением на мысли о предполагаемой высшей истинности божественного откровения. Когда бы ни произошла эта победа ортодоксального ислама (возможно, это случилось в IX веке с переходом аль-Ашари от мутазилизма к чистому исламу, или в XI веке, после работ аль-Газали), я уверен, это было настоящей катастрофой для всех мусульман – а на самом деле, и для всего человечества».
Аль-Газали, влияние которого трудно переоценить, был очень ортодоксальным мусульманином в вопросах относительно применения насилия к немусульманам. Вот слова аль-Газали о важности джихада против неверных, которые приводит Роберт Спенсер в своей превосходной книге «Мирная религия? Почему христианство, а не ислам»199: «Нужно совершать джихад [то есть, вооруженные набеги], по крайней мере, раз в год... Можно использовать против них [немусульман] катапульту, когда они находятся в крепости, даже если среди них женщины и дети. Можно поджечь их и/или утопить их... Если человек из Ахль аль-Китаба [людей Писания] порабощен, его брак [автоматически] отменяется... Можно рубить их деревья, необходимо уничтожить их бесполезные книги. Воины джихада могут взять в качестве добычи все, что пожелают... Они могут украсть так много еды, сколько им понадобится».
Еще один мусульманский мыслитель XIII века, североафриканец Ибн Хальдун, имел традиционное представление о джихаде и разделял глубокое подозрение насчет философии. Эдвард Грант пишет: «Даже такой просвещенный автор, как Ибн Хальдун (1332-1406), был враждебен к философии и философам. Благодаря своему “Введению о превосходстве науки истории” (“Мукаддиме”) Ибн Хальдун считается автором первого труда по всемирной истории. Согласно Францу Розенталю, “Мукаддима” действительно была первой крупномасштабной попыткой проанализировать вид отношений, управляющих человеческой политической и социальной организацией на основе и психологических факторов, и факторов окружающей среды”. Несмотря то, что он был блестящим историком, Ибн Хальдун включил в “Мукаддиму” главу под названием “Опровержение философии. Порочность знатоков философии”, в которой осуждает мнения философов как неправильные и заявляет братьям-мусульманам, что “проблемы физики не имеют никакого значения для наших религиозных дел или для нашего быта, поэтому мы должны оставить их в покое”. Он считал изучение логики опасным для верующих, если только они не были глубоко сведущи в Коране и мусульманских религиозных науках, дабы не впасть в безверие».
В моем онлайн-эссе «Запад, Япония, и культурная вторичность» я анализирую идеи французского мыслителя Реми Брага, обрисованные в общих чертах в его книге «Странная культура: Теория Западной цивилизации»200. Браг утверждает, что мусульманам в значительной степени не хватает европейского инстинкте самокритики и понимания «другого». Они переводили работы с греческого и других языков, например, с санскрита и персидского, но обычно не сохраняли оригиналы – это сделало «Ренессанс», то есть возвращение к истокам с целью интерпретации, невозможным в исламском мире. Браг цитирует «Мукаддиму» Ибн Хальдуна: «(Мусульмане) желали изучить науки (иностранных) народов. Они овладели этими знаниями благодаря переводам, втиснули их в шаблон собственных взглядов. Они переняли эти чужие наречия, сделали их частью собственного языка и превзошли достижения (неарабов) в них. Рукописи на неарабских языках были забыты, заброшены и рассеяны. Все науки стали существовать на арабском. Систематизированные труды по ним были написаны на арабском. Таким образом, знатоки наук нуждались в знании и понимании (арабских) слов и (арабского) письма. Они могли бы обойтись без других языков, потому что те были искоренены и более не представляли интереса».
Логику продолжали использовать в качестве вспомогательной дисциплины в исламском схоластическом богословии (каламе) и во многих исламских религиозных школах, но к философии было достаточно враждебное отношение, побуждающее философов вести себя сдержанно. Те, кто преподавал эту науку, часто делали это конфиденциально, а не в официальных учреждениях.
Эдвард Грант пишет: «После сделанных в первые века ислама переводов, греческая философия, прежде всего Аристотель, получила сильнейшую поддержку у многих в исламском мире. Уже упомянутые аль-Кинди, Ар-Рази, Авиценна и Ибн Рушд были одними из самых великих исламских философов. Все они в какой-то степени подвергались преследованиям. Случай аль-Кинди показывает важные аспекты интеллектуальной жизни в исламском мире. Первый из исламских комментаторов Аристотеля, аль-Кинди сначала пользовался благосклонностью двух халифов (аль-Мамуна и аль-Мутасима), но его везение закончилось при аль-Мутаваккиле, суннитском халифе. Согласно Первезу Худбхою, “улемам [исламским богословам] было несложно убедить правителя, что у философа были очень опасные убеждения. Мутаваккиль вскоре приказал конфисковать личную библиотеку ученого... Но этого оказалось недостаточно. Шестидесятилетний аль-Кинди также получил пятьдесят плетей перед толпой, собравшейся ради такого зрелища. Наблюдатели, описавшие этот случай, говорят, что толпа одобрительное ревела после каждого удара” (“Ислам и наука: Религиозная ортодоксия и сражение за рациональность”, 1992)201.
Четверо других упомянутых ученых также подвергались преследованиям, и некоторые из них были вынуждены бежать ради собственной безопасности».
Эта ситуация радикально отличалась от латинского Запада. Были единичные случаи противодействия использованию трудов мыслителей, и одна попытка запретить работы Аристотеля в Парижском университете в XIII веке, но это длилось недолго и, в конечном счете, закончилось неудачей. Попыток запретить логику и натурфилософию как таковые позднее не было, хотя, конечно, существовала критика в отношении конкретных трактовок. «После 1240-х годов и до конца Средневековья нападения на науку расценивались как ненормальные и недопустимые». (Грант)
Ислам же, напротив, – принципиальная теократия, в которой религия и государство образуют единое целое. Исламские школы, или медресе, обычно преподавали исключительно «исламскую науку» – богословие, арабскую грамматику, Коран, хадисы и т.д. Греческую и прочие немусульманские науки называли «иностранными науками» и никогда не включали в основной учебный план.
Вновь цитата из Гранта: «Основной задачей медресе было обучение исламской религии, и там обращали мало внимания на иностранные науки, которые, как мы видели, состояли из наук и естественной философии, пришедших, в конечном счете, от греков. У аналитических дисциплин, унаследованных от греков, конечно, не было того же статуса, что у религиозных и теологических предметов. Действительно, иностранные науки играли довольно незначительную роль в медресе, которые составляли основу исламского высшего образования. Преподавались только те предметы, которые разъясняли Коран или религиозный закон. Одним из таких предметов была логика, которую сочли полезной не только в семантике, но и для избегания простых ошибок в умозаключениях. Основной функцией медресе, однако, была охрана образования и защита ортодоксальности. Большинство исламских богословов не считало естественную философию дисциплиной, содействующей пониманию религии – напротив, она рассматривалась как предмет, способный подорвать основы ислама и, следовательно, потенциально опасный для веры. Натурфилософия всегда оставалась периферийной дисциплиной в странах ислама и так и не обрела законного статуса в рамках мусульманской образовательной системы, как случилось в латинском христианском мире».
Говоря о том, что греческая естественная философия полностью интегрировалась в университетский учебные программы в Европе, Грант пишет: «Важно отметить, что многие университетские богословы не только полностью признали и приняли натурфилософию, но и внесли очень активный вклад в создание литературы по этой дисциплине. Именно по этой причине совершенно уместно назвать их “богословами-натурфилософами”. Они одинаково хорошо ориентировались в обеих дисциплинах и стремились привнести в решение теологических проблем настолько много естественной философии, насколько это было возможно, избегая искушений теологизировать данную науку. Это объясняет, почему некоторые средневековые богословы могут быть приравнены к лучшим светским натурфилософам, таким как Жан Буридан и Альберт Саксонский. Некоторые богословы – например, Альберт Великий и Николай Орем – явно превосходили их. Богословы на Западе были полноправными участниками развития и распространения естественной философии. Благодаря им натурфилософия обрела законный статус в университетах позднего Средневековья, и поэтому распространилась очень широко. Ничего подобного не произошло в Византийской империи или исламских странах».
Грант отмечает, что одним из важнейших преимуществ католической Европы этого периода было разделение церкви и государства:
«[Византийцы и мусульмане] заплатили высокую цену за провал попытки отделить церковь от государства. В этих обществах натурфилософия Аристотеля была расценена как потенциально опасная, поскольку охватывала идеи и понятия, враждебные обеим религиям. Поэтому считалось, что ученые, уделяющие слишком большое внимание этой науке, либо станут пренебрегать религией, либо будут ценить ее ниже, чем естественную философию.
Отказ ислама отделить церковь от государства свел к нулю то исходное преимущество, которое он имел над западным христианством. Если последнее было централизованной, иерархической системой с единственным человеком, обладающим абсолютной властью – Папой Римским, то ислам был децентрализованной религией без иерархической структуры, где власть принадлежала местным религиозным лидерам, которые опирались на единоверцев- мусульман. В этих условиях можно было бы ожидать, что свободное изучение и развитие живой, поступательной натурфилософии с большей вероятностью будут происходить в рамках децентрализованной мусульманской религии, чем в рамках чрезвычайно централизованной католической церкви Западной Европы.
Как мы теперь знаем, произошло обратное: Запад создал активную естественную философию, тогда как в исламе эта наука стала второстепенной и подозрительной дисциплиной, изучение которой могло оказаться даже опасным».
У европейской университетской системы не было ни одного аналога в любой другой крупной цивилизации того времени. Тоби Хафф пишет: «Мы не должны также недооценить масштаб того шага, когда было решено (отчасти, по античной традиции) сделать изучение философии и всех аспектов природного мира официальной и общедоступной сферой. Если это кажется приземленным достижением, то виной тому – наш евроцентризм, из-за которого мы забываем, что в исламских учебных заведениях Ближнего Востока избегали изучения естественных наук и философии, и что все подобные исследования предпринимались с тщательной осторожностью и в частном порядке. Аналогично и в Китае не было никаких независимых от официальной бюрократии самостоятельных учебных заведений – те, которые существовали, находились полностью во власти централизованного государства. Не было и философов, свободных в выборе сферы знаний, в отличие от Запада».
Эдвард Грант делает важную вещь, выявляя роль университетской системы в подготовке почвы для грядущей научной революции: «Без отделения церкви от государства и событий, ставших следствием этого, Запад не создал бы глубоко укоренившейся естественной философии, которая распространилась по всей Европе благодаря обширной сети университетов, которые заложили основу для великого научного прогресса, достигнутого в XVI и XVII веках – того прогресса, что продолжается по сей день».
Тоби Хафф соглашается с оценкой Гранта о важности университетской системы: «Бесстрастное изучение уровня образования крупных ученых XV-XVII столетий показывает, что подавляющее большинство из них действительно имели университетское образование. Как пишет Джон Гаскойн, “около 87% европейских ученых, родившихся между 1450 и 1650, которые достойны включения в “Словарь научных биографий”, получили образование в университете”. Более того, “значительная их часть не только имела университетское образование, но и занимала посты в университетах”. В период 1450-1650 гг. таких ученых было около 45%, а в 1450-1550 гг. – примерно 51%. Если говорить об отдельных ученых, то нужно прямо признать, что Коперник, Галилей, Тихо Браге, Кеплер и Ньютон были выдающимися продуктами якобы жестко ограниченной и схоластической европейской университетской системы. Короче говоря, социологическая и историческая важность роли университетов как основного места научных изысканий и инкубатора научной мысли и дискуссии была значительно преуменьшена».
Ничего подобного не существовало в исламском мире. В Испании и Португалии университеты были основаны только после того, как эти страны были отвоеваны христианами.
Хафф пишет: «Если бы Испания осталась исламской до более позднего времени – скажем, до времен Наполеона, – то сохранила бы все идеологические, правовые и организационные недостатки исламской цивилизации. Находясь под исламской властью, Испания была бы неспособна основать новые университеты на основе европейской модели юридически независимого, самостоятельного управления, поскольку подобного не существует в мусульманском праве. Кроме того, исламская модель образования опиралась на абсолютный примат фикха202, исследований в области права и эталона сохранения великих традиций прошлого. Это было символически отражено в иджазе, личном разрешении передавать знания, данное ученым человеком – традиции, очень отличающейся от западной системы групповой аттестации, экзаменов, призванной продемонстрировать полученные знания. Фактически, случаи основания испанских университетов в XIII столетии – в Паленсии (1208), Вальядолиде, Саламанке (1227) и так далее, – произошла в областях, известных как христианские, а университеты были созданы по образцу Парижского и Болонского».
Существует также важный теологический аспект: в отличие от мусульман, христиане и евреи считали Бога предсказуемым, создавшим мир в соответствии с логическими законами природы, которые могли быть раскрыты и поняты людьми. Тоби Хафф пишет: «Короче говоря, европейское Средневековье создало образ человека, который был настолько проникнут разумом и рациональностью, что философское и теологическое учения стали захватывающими дух сферами познания, результаты которого, к всеобщему ужасу, были далеки от предсказуемости или ортодоксальности. Кроме того, эти теологические и философские теории распространялись в цитаделях западной науки – университетах. Христианское богословие действительно одарило человека новым набором методов и мотивов, но оно также снабдило его новым рядом мыслительных возможностей, которые не знали границ».
К сожалению, в начале XXI столетия эта университетская система, похоже, больше не работает так, как раньше. Ибн Варрак в своей великой книге «Защита Запада»203 утверждает:
«Идя на уступки политической корректности, развращаемый саудовскими и другими арабскими деньгами, Запад перестает чтить первоначальный смысл университетов. В последние годы Саудовская Аравия и другие исламские страны (например, Бруней) учредили в престижных западных университетах кафедры исламских исследований, которые призваны представлять благоприятный образ ислама. Научное исследование, приводящее к объективной истине, кажется, больше не является целью. Критическое изучение источников или Корана не рекомендуется. Ученые, такие как Даниэль Истермен, даже потеряли свои должности потому, что преподавали ислам иначе, чем было утверждено Саудовской Аравией. В декабре 2005 года Джорджтаун и Гарвардский университеты приняли по $20 миллионов каждый от саудовского принца Аль-Валида ибн Талаля на программы исламских исследованиях. “Центр Картера”, основанный бывшим президентом Джимми Картером, частично финансируется ибн Талалем. Такие деньги могут только навредить изначальной цели всех высших учебных заведений – то есть, поиску истины. Теперь у нас будет только та "исламская правда", которая является приемлемой для королевской семьи Саудовской Аравии – той семьи, что более тридцати лет финансировала терроризм, антизападничество и антисемитизм».
Это – развращение и запугивание путем финансирования, но еще до этого казалось, что западные университеты больше озабочены разрушением собственной цивилизации и восхвалением самых варварских культур и режимов на земле. Конечно, это отнюдь не повсеместно. В западных университетах по-прежнему ведется большая работа, и г-н Грант – живое доказательство этому. Но трудно отрицать факт, что произошел упадок в свободных исследованиях и достойном образовании. Как именно это произошло, как западная университетская система превратилась из великого сравнительного преимущества в нечто, похожее на проблему, является интересным вопросом, но его нужно обсуждать в отдельном эссе. Тем временем Эдвард Грант сделал превосходную работу, дабы напомнить нам, насколько уникальной эта система когда-то была.
1. 22 ИСТОРИЧЕСКИ, БОСНИЯ – ЭТО СЕРБСКАЯ ЗЕМЛЯ204
Хорошо известный факт, что южные славяне обосновались на Балканах в VII столетии нашей эры. Двумя крупнейшими племенами были сербы и хорваты. Между ними не было больших различий тогда, нет и сейчас – это два «человека», говорящих на одном языке. До недавнего времени этот язык был известен в мировой литературе как сербохорватский. Единственное различие между сербами и хорватами сегодня – то, что первые являются православным, а вторые католиками.
Географические области Боснии и Герцеговины были заселены сербами, и до 1991 года (то есть до начала Боснийской войны) на Западе не было никаких споров по этому поводу.
Энциклопедия «Британника», издание 1971 года, том 3, страница 983, статья «Босния, история»:
«Сербское заселение Боснии и Герцеговины началось в VII веке нашей эры». Издания 1943 года, том 20, страница 341, статья «Сербия, история»: «По словам императора Константина Багрянородного, император Ираклий (610-640) предложил сербам обосноваться в опустошенных северо-западных областях Византийской империи и защищать их от вторжений аваров. К концу IX столетия политический центр сербов переместился в Зету (или Зенту: см. «Черногория»), и Приморье (морское побережье)... [Сербский] князь Воислав из Травунии (ныне Требинье [Герцоговина])... объединил под своей властью Травунию, Захумье (современная Герцоговина) и Зету. Его сын Михайло Воиславлевич захватил важную жупанию Рашку [Центральная Сербия], а в 1077 году Папа Римский Грегорий VII в своем письме обращается к нему, как к королю (rex). Его сын Бодин увеличил первое сербское королевство, захватывая территории...»
Вновь энциклопедия «Британника» издания 1971 года, том 3, стр. 983, статья «Босния и Герцеговина»:
«[Сербский] король Бодин (1081-1101) объединил Боснию с другими двумя сербскими княжествами – Рашкой [Центральная Сербия] и Зетой [Черногория]...» «Британника Макропедия», издание 1990 года, том 29, страница 1098, статья «Югославия, Босния и Герцеговина»: «Император Константин VII Багрянородный (правил в 913-957 гг.) называл Боснию частью “земли сербов”».
ТУРЕЦКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ
То есть, Босния была только сербской. Никаких мусульман, даже в количестве одной семьи, там не было в течение по крайней мере пятисот лет!
Исламское наступление на Европу началось несколько столетий спустя. Для турок, которые хотели завоевать Европу во имя Аллаха, Балканы были самым коротким маршрутом. Огромные мусульманские армии были сначала остановлены героическим сербским сопротивлением в гигантском сражении на Косовом Поле в 1389 году. Приблизительно 70 лет спустя турки восстановили силы и захватили уже беззащитную Боснию. Многовековой мир, которым сербы наслаждались в Боснии, сменился столетиями борьбы за выживание под жестокой тиранией чужеземных поработителей.
Чтобы управлять этой на 100% христианской землей, турки должны были найти, выражаясь современным языком, местных предателей. В те древние времена, когда религия была альфой и омегой существования, турки-завоеватели не могли надеяться обратить христиан в ислам в одночасье. Несмотря на это, Босния оказалась весьма восприимчивой к чужой вере: после турецкого завоевания здесь осталось значительное количество принявших ислам людей – куда больше, чем в других обширных христианских землях, находившихся под властью Османской империи.
Существует несколько теорий, как это случилось. Самая распространенная теория, представленная в западной литературе, утверждает, что турки нашли легкую добычу в христианском движении богомилов. Впрочем, это лишь одна из многих теорий – другие утверждают, что богомилы, в действительности существовавшие в Боснии в течение некоторого времени, исчезли за столетия до турецкого нашествия.
Сохранить собственную религию и не принимать религию врага было делом чести, поэтому процесс обращения шел медленно. Потребовались века, никто не спорит. Кроме того, процесс обращения принимал различные формы, зачастую принудительные.
Наверняка те, кто сразу же перешел в религию угнетателей, извлекли из этого выгоду. В одночасье они освобождались от угнетения, им больше не приходилось голодать. Записи об отдельных обращениях в ислам за последние нескольких столетий османского правления хранились в главном архиве в Сараево – городе, который в ходе гражданской войны в Югославии был в руках мусульман. Архив сгорел дотла со всеми документами – ответственность за это, как и за все остальное, возложили на осаждавших город сербов, хотя произошедшее, конечно, было в интересах сербских мусульман, а уж никак не в интересах сербов-христиан…
МЕДЛЕННЫЙ ПРОЦЕСС ИЗМЕНЫ ХРИСТИАНСТВУ
Из книги «Югославия. Исследование страны»:
«Расположенные на границе между областями римско-католического и православного религиозного влияния, Босния и Герцеговина страдали от постоянной внутренней смуты с Х по XV столетия. В XII веке ситуация осложнилась появлением болгарского аскетического еретического христианского движения, богомильства... Многие боснийские дворяне и значительная часть крестьянства упорствовали в ереси, несмотря на неоднократные попытки и католической, и православной церквей сокрушить этот культ. Хаос, вызванный этой религиозной борьбой, оставил страну открытой для османов после того, как те победили [остававшихся непокоренными] сербов в 1459 году. К 1463 году турки управляли Боснией и двадцать лет спустя получали контроль над Герцоговиной; много богомилов (дворян и крестьян) приняли исламскую религию своих завоевателей».
Из книги «История Балканского полуострова»206 профессора Фердинанда Шевилла:
«На западе Сербии лежит Босния... горная область, однородная с Сербией в расовом отношении... Целые группы боснийцев без колебаний увидели в исламе избавителя. Многочисленные замки предательски открыли свои ворота врагу, и когда несчастный боснийский король, отчаявшись, сдался, то был, несмотря на торжественное обещание, сделанное в письменной форме, безжалостно обезглавлен на глазах у султана (1462 г)... У пророка Мухаммеда была удобная доктрина, что обещание, данное собаке-неверному, соблюдать вовсе не обязательно. Итак, Босния пала, и все балканские земли сербов, кроме Зеты [будущей Черногории], оказались под пятой угнетателя».
Из «Краткой истории югославских народов»207 профессора Фреда Синглтона:
«Присоединение боснийской еретической (богомильской) церкви к миру ислама не было резким актом массового обращения, но, если верить османской статистике, это был относительно быстрый процесс. Согласно переписи 1489 года, 18,4% населения Боснии обратились в исламскую веру... Наибольшее увеличение числа новообращенных было зарегистрировано в основном в городах... Появилась славяноязычная мусульманская аристократия. Полтора миллиона мусульман в современной Боснии, учтенные в югославской переписи [1981 года] являются потомками тех первых новообращенных».
«Югославия. Исследование страны»: «Обратившимся в мусульманство дворянам было позволено сохранить свои земли и феодальные привилегии, а крестьянам, которые приняли ислам, были пожалованы земли, освобожденные от феодальных повинностей. Христианское дворянство было убито, а христианские крестьяне подвергались жесткому гнету».
Более четырех столетий, со времени завоевания в 1463 году и до 1878 года, когда западные державы приказали передать Боснию и Герцеговину под власть Австро-Венгерской империи, турки правили Боснией. Их верные предатели, те сербы, что изменили христианству, дабы служить азиатскому завоевателю, настолько сильно отождествлялись с ним, что в 1910 году, более 20 лет спустя после возобновления христианского правления, энциклопедии «Британника» пишет, что боснийские мусульмане до сих пор желают, что все называли их «турками»! Они «турки», хотя говорят на том же языке, что сербы и хорваты – на сербохорватском!
Давайте внимательнее изучим происхождение терминов «боснийцы», «босняки», «бошняки». Есть ли у боснийских мусульман исключительное право, как пишет западная пресса в эти дни, назвать себя «боснийцами»?
1.23 КТО ЖЕ ТАКИЕ «БОСНИЙЦЫ»?208
Энциклопедия «Британника», издание 1910 (!) года, том IV, страница 281, статья «Босния и Герцеговина», раздел «Население и национальные особенности»:
«В 1895 население, которое имело тенденцию к медленному увеличению, составляло 1 568 092 человек. Чужеродный элемент незначителен, состоит в основном из австро-венгров, цыган, итальянцев и евреев. Испанский является общим языком евреев, предки которых бежали сюда в XVI веке, спасаясь от инквизиции. Коренные жители официально называются боснийцами, но классифицируют себя в соответствии с религиозной принадлежностью: так, католики предпочитают называться хорватами или латинянами, православные – сербами; мусульмане – турками. Все они принадлежат к сербохорватской ветви славянской расы, и все говорят на языке, почти идентичном сербскому, хотя письменность у католиков латинская, а не кириллическая. Чтобы не обидеть "сербов" или "хорватов", официально введено определение “босниец”.... Боснийцы похожи на своих сербских сородичей и внешне, и характером. Они так же любят поэзию, музыку и романтику; у них столь же сильная гордость за свою нацию и историю, много идентичных суеверий и обычаев. Христиане сохраняют сербский костюм, измененный в некоторых деталях – например, иногда используют тюрбан или феску. "Турецкие" женщины в некоторых районах отказались от ношения чадры, в других же они закрывают ею даже глаза, когда выходят из дома».
Это прекрасно объясняет «терпимость» – в 1910 году – между теми, кто называет себя «сербами», «хорватами» и «турками». Три этнических группы Боснии предпочитали называть себя «боснийцами», потому что хорват обиделся бы, если бы его назвали «турком», турка обидело бы название «серб», и т.д. Удивительно, что мусульманам нравилось называться «турками» во время австро-венгерского правления. Мусульмане – это сербы или хорваты, но главным образом сербы, которые в течение многих столетий переходили в ислам. Необходимо напомнить, что приведенный выше текст энциелопедии был написан в 1910 году, то есть до того, как мусульманами («турками») и хорватами были совершены невообразимые зверства в отношении их сербских соседей (в Первой и Второй Мировых войнах).
Теперь мы вновь увидели, как мусульмане проявляют невероятный шовинизм и нетерпимость к сербам (уже в третий раз за один только ХХ век): они потребовали отделения от сербов, хотя единственным различием является религия (язык и все остальное – одинаково). Это опасный прецедент – объявить группу людей новым народом только потому, что у них другая религия – этак многие страны вдруг стали бы «многонациональными».
С другой стороны, необходимо внести ясность: если мусульмане настаивают на образовании своего собственного государства, тогда никто не должен отказать им в праве на самоопределение. И ни один серб не отказывал им в этом праве – праве создать государство в той части Боснии, где они, мусульмане, составляют большинство населения. Но ради мира и справедливости сербы должны иметь точно такие же права. Везде, где мусульмане были большинством перед началом войны209, они могут управлять своей территорией как им угодно. Но там, где большинство составляли сербы, они, согласно Уставу ООН, имеют точно такое же право на самоопределение. У сербов есть право на существование. Они имеют право создать собственное государство. И никакая коммунистическая схема не должна быть приоритетнее прав живых людей.
Сегодня мусульмане при поддержке западных держав хотят узурпировать право на всю Боснию – даже притом, что составляют меньшинство. Мусульмане хотят узурпировать для себя право быть единственными, кого называют боснийцами. Другими словами они хотят быть единственными, кто управляет всей Боснией.
Но давайте напомним еще раз, что сербы тоже коренные жители Боснии. На самом деле, они были первым славянским племенем, обосновавшимся там.
УГНЕТЕНИЕ БОСНИЙСКИХ ХРИСТИАН МУСУЛЬМАНАМИ
Из книги «Балканы»210 Эдмунда Стиллмана:
«С середины XV века, в течение следующих четырех (!) столетий сербские и хорватские христиане Боснии страдали от тиранической власти. Если и есть какой-либо единственный фактор, сделавший Балканы тем, чем они были исторически, и чем они являются сегодня, то это – испытание турками.
В течение XVIII-XIX веков Турция представляла собой гниющую империю, с коррумпированной, некомпетентной и садистской национальной элитой, наживающейся на подневольных балканских народах, с циничным правительством, сами методы правления которого были злодейскими. Османы запрещали строить церкви и объявили звон церковных колоколов вне закона. Что было особенно разрушительным для балканских народов – то, что у них отняли гордость и свободу. К ним относились с презрением, потому что они были христианами...
Турецкое господство создало сложную балканскую мозаику правовых и социально-экономических отношений. Что было одинаковым для всех угнетенных христиан – это подчинение чуждой им власти и насилие, как только единство и мощь Османской империи ослабли. Когда она в XVII-XVIII веках находилась на пике своего могущества, условия жизни покоренных народов катастрофически поменялись к худшему... Именно в эти годы вошла в моду пословица «Где прошел турок, трава не растет».
В империи XVII-XVIII столетий военные чиновники, беи и дахи (главари янычаров) настолько жестоко угнетали людей, что едва ли можно было отличить от разбойничьих банд… Войны на границах [которой Босния как раз и являлась] – а с ними и ежегодные убийства, изнасилования, поджоги – стали столь же обычными, как смена времен года».
Цитата из выступления Бат Йеор «Происхождение мифа о толерантном плюралистической исламском обществе»211, 1995:
«В сербских регионах самыми фанатичными противниками освобождения христиан были мусульмане-боснийцы… В 1860-х годах британские консулы проводили систематическое изучение жизни христиан в Османской империи. Великобритания была тогда самым сильным союзником Турции, и в интересах англичан было удостовериться, что притеснение христиан будет устранено в целях предотвращения любого вмешательства русских или австрийцев.
22 июня 1860 года консул Джеймс Зохрэб послал из Босны-Серáя (Сараево) длинный отчет британскому послу в Константинополе, сэру Генри Балуэру, где проанализировал управление провинциями Босния и Герцеговина. Зохрэб заявил, что в 1463-1850 гг. мусульмане-боснийцы пользовались всеми привилегиями феодализма. В течение почти четырехсот лет христиане подвергались сильному притеснению и жестокости. Для них не существуют никакого другого закона, кроме каприза их владельцев. Аресты по ложным обвинениям происходят каждый день. Христианин имеет очень низкие шансы быть оправданным, если его противник – мусульманин».
Из книги «Сербский народ»212 П. Лазаровича-Хребеляновича и Элеанор Калхоун, 1910, выдержка из главы VII «Сербы под властью Турции, 1470-1800 гг.»:
«В 1413 году южные сербские провинции больше были не в состоянии сдерживать натиск турок. Сербия в 1459, Босния в 1463 и Герцоговина в 1481 году были окончательно завоеваны и стали турецкими. Основой османской власти был меч, а османское государство было и является организованной теократией.
Ислам не является религией в том смысле, какой вкладывают в это понятие христиане, говоря о проблемах нравственности, духовного роста, бессмертия. Магометанство – это устройство общества, основанное на собрании законов и правовых принципов, которые управляют каждым аспектом частной и общественной жизни. Огромное сообщество верующих в разных странах мира, основывающее всю политическую, социальную и религиозную структуру на собрании законов, а также эзотерические, этические и философские принципы, которые даны Мухаммедом в Коране, а затем развиты основателями “четырех школ” мусульманского учения, – все это и образует понятие “ислам”. Поэтому там, где господствует ислам, не признается никакой гражданский статус, кроме принятия и подчинения исламу. Не может быть никакой ассимиляции с людьми иного вероисповедания или культуры.
Понимание этого факта было ярко сформулировано в аргументах одного султана XVII столетия, который настаивал, что победивший мусульманин и побежденный христианин никогда не станут равными людьми, и что спокойствие османской власти может быть обеспечено только ценой поголовной резни всех христиан на завоеванных территориях. До сих пор это умозаключение преследует Стамбул как дурной сон.
Завоеванное христианское население было разоружено, лишено всей собственности и вскоре оказалось в роли крепостных под властью турецких господ. Их называли "гяурами" или, в массе, "райя", то есть "стадо". Тот, кто отрекался от своей веры и становился мусульманином, сразу получал статус гражданина и все гражданские права настоящего турка. Это было единственно доступным средством вырваться из-под угнетения и получить шанс на лучшую жизнь. Большинство сербов отказались от подобного пути и остались преданны своей христианской и национальной вере – даже несмотря на этот долгий мрак, суливший им полное исчезновении, они надеялись, что рассвет обязательно настанет, пусть и нескоро.
Многие сербские дворяне и простые люди бежали в сербские земли, находившиеся под властью Венеции или в Венгрии. Некоторые дворяне и другие сербы стали мусульманами, тем самым сохраняя свои земли, замки и власть, данную турками, которые сделали их пашами, беями, агами, сипахами. В глазах местного населения они воспринимались как завоеватели, и люди смотрели на них, как на турок.
В Боснии и Герцеговине, где жители не только подверглись турецкому нападению, но были обязаны также обороняться от венгров, большая часть дворян, главным образом богомилы, перешла в мусульманство. Многие сербы, верные своей религии и традициям, бежали в горы, откуда они могли атаковать турок на равнине и поддерживать относительную независимость. Сербы-райя должны были претерпевать великие притеснения и унижения, и их единственным защитником являлся сербский Патриарх (пока он существовал).
В случае насилия или нарушения законов со стороны турок не было никакой возможности восстановить справедливость. Христианам запрещалось ездить на лошадях и верблюдах – дозволены были только мулы и ослы, но даже на них нельзя было находиться верхом в присутствии турка. Не дозволялось, чтобы дома христиан выглядели лучше турецких. Христиане много страдали за свою веру: немногочисленное духовенство существовало в ужасных условиях, разрушенные церкви запрещалось восстанавливать и категорически запрещалось строить новые. Звон церковных колоколов, чтение вслух Священного Писания и произнесение имени Иисуса Христа находились под запретом. Было противозаконно осенять себя крестным знамением, показывать крест или есть свинину в присутствии турка.
Райя не разрешалось открыто хоронить своих усопших. Похороны по христианскому обряду происходили только ночью или тайно; выражение траура по мертвым – в костюмах, символах или каким-либо иным способом – было строго запрещено. Богослужения часто проводились в каком-нибудь укромном месте, в лесу или долине реки, иногда под выбранным заранее деревом, отмеченным крестом. Также использовались обычные здания, построенные как будто для семьи – с очагом, иногда и с дворовыми постройками, дабы избежать подозрений. Они были освящены и тайно использовались в качестве церквей. Такие дома все еще существуют в Македонии».
Из книги «Балканы» Эдмунда Стиллмана:
«Христиане Османской империи были всего лишь рабами, и не существовало милосердия у их мусульманских владык.
Многие западные книги повествуют об ужасах, перенесенных христианами. Одной из форм угнетения было использование мусульманами "права первой ночи". Фактически это означало, что господин – турок или местный славянин-мусульманин – проведет первую ночь с невестой христианина. Жених должен был снять обувь и тихо ходить вокруг дома, в то время как турок занимается любовью c его женой.
Однако, безусловно, самое ужасное, что приходилось выносить христианам – это турецкая система набора в янычары. Западные ученые часто преуменьшают важность данного "налога кровью", как называли это христиане. В то время любой подневольный юноша, стремящийся к высокому чину в турецкой империи, должен был обратиться в ислам. Когда этого требовала безопасность Османского государства, происходили и насильственные обращения. Каждые четыре года самые энергичные мальчики забирались из городов и деревень, добровольно или насильно, чтобы пройти подготовку и стать янычарами».
Из выступления Бат Йеор «Происхождение мифа о толерантном плюралистической исламском обществе»:
«Система девширме хорошо известна. Основанная султаном Орханом (1326-1359), она существовала около 300 лет и заключалась в регулярном сборе налога в виде детей христианского населения Балкан. Эти молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати лет обращалась в мусульманство и принуждались к службе в армии. Сбор этого налога, сначала периодический и ограничивающийся набором в пределах тысячи человек, впоследствии стал ежегодным. Чтобы препятствовать побегам домой, детей перевозили в отдаленные провинции, под присмотр мусульманских солдат, которые относились к ним жестоко, как к рабам. Параллельно шел и другой сбор, в ходе которого у христиан забирали детей в возрасте шести-девяти лет, предназначенных для дворца султана. Порученные евнухам, они подверглись тираническому обучению в течение четырнадцати лет».
Первое описание о «налоге кровью», приведенное выше, звучит почти идиллически: юноша мечтал о получении «высокого чина в империи», или же некоторых мальчиков «забрали» из родного дома, чтобы они могли сделать блестящую карьеру в турецкой армии. А фактически это означало, что ненавистные турки похитят вашего ребенка, и – что еще ужаснее – возвратят его, но теперь как мусульманина и вашего худшего врага! Как вообще это можно выразить словами?..
Доктор Иво Андрич, родившийся в Боснии, в 1961 году был удостоен Нобелевской премии по литературе за свои романы о страданиях боснийских христиан. «Британника Макропедия» (издание 1986 г., том 1, стр. 393), статья «Андрич Иво»: «Работа Андрича показывает его детерминистскую философию и чувство сострадания. Она написана объективно и трезво, очень красивым литературным языком. Нобелевский комитет, в частности, отметил ту “эпичность”, с которой Андрич проработал материал, особенно в книге "Мост на Дрине"».
Дадим слово мастеру литературного повествования. Вот отрывок из вышеупомянутой книги «Мост на Дрине»213, награжденной Нобелевской премией, описывающий, как воспринимали этот «налог кровью», как рассказывали и пересказывали эти леденящие кровь истории поколения выживших боснийских христиан:
«В тот ноябрьский день к левому берегу реки подошел длинный караван навьюченных лошадей и остановился на ночлег. Янычарский ага в сопровождении вооруженной охраны возвращался в Стамбул из похода по селам восточной Боснии, где он набирал христианских детей, подлежащих отправке в Турцию для пополнения армии янычар.
Вот уже шесть лет прошло со времени последнего сбора этой дани кровью, и потому на этот раз выбор был богат и легок; янычары без труда набрали нужное количество здоровых, развитых и красивых мальчиков от десяти до пятнадцати лет, хотя многие родители и прятали детей в лесах, учили прикидываться малоумными или хромыми, одевали в лохмотья и вымазывали в грязи, только бы увернуться от глаз янычарского аги. Некоторые действительно калечили своих детей, отрубая им по пальцу на руке.
Отобранных детей увозил длинный караван низкорослых боснийских лошадей. Две переметные корзины для перевозки фруктов покачивались на боках, и в каждой корзине помещалось по одному мальчику вместе с Тощим узелком и караваем хлеба – последним приветом отчего дома. Из мерно колыхавшихся корзин, слегка поскрипывающих на ходу, выглядывали свежие и перепуганные лица похищенных детей. Одни через лошадиные крупы вглядывались, притихнув, в родные дали, другие ели, глотая вперемешку с кусками хлеба слезы, а третьи спали, приклонив голову к седлу.
На некотором расстоянии от замыкающих караван лошадей беспорядочной, задыхающейся толпой шли родители и родственники детей, увозимых затем, чтобы на чужбине, обрезанные и обращенные в мусульманство, они навсегда позабыли свою веру, свой край и всю жизнь служили Турецкой империи в янычарских отрядах, а может, на каких-нибудь и более высоких должностях. В большинстве это были женщины – матери, бабки и сестры отобранных мальчиков. Когда женщины приближались слишком близко, верховые охранники с гиканьем и свистом врезались в толпу и разгоняли ее ударами хлыстов. Женщины разбегались и прятались в лесу у дороги, но вскоре снова собирались и тянулись за караваном, стараясь полными слез глазами еще раз увидеть над корзиной голову отнятого ребенка. Особенно упорны и неотступны были матери. Они неслись, не разбирая дороги, косматые, растерзанные, обезумевшие, причитали и приговаривали, как над покойником, голосили, как невменяемые, а многие выли, подобно роженицам, и, слепые от слез, лезли прямо под плети конвойных и в ответ на каждый удар исступленно твердили: “Куда вы его везете? Куда вы его уводите от меня?” Некоторые пытались дозваться своего сына и в двух словах послать ему последний наказ, последнее напутствие перед разлукой:
– Раде, сыночек мой, не забывай свою мать…
– Илия, Илия, Илия! – непрестанно выкрикивала одна женщина, безумным взглядом отыскивая вдали столь хорошо знакомую, дорогую голову сына, словно хотела заставить его затвердить это имя, которое через какие-нибудь несколько дней будет отнято у него навсегда.
Но путь долог, земля тверда, и тело слабо, а султановы слуги жестоки и безжалостны. Малопомалу измученные, гонимые ударами женщины, выбившись из сил, одна за другой отставали от каравана, поняв всю тщету своих усилий. У вышеградского парома отступились и самые упорные, так как на паром не пускали, а иначе переправиться через реку было нельзя. Здесь они могли без помех сидеть и плакать, потому что больше их никто не гнал. Окаменев, не чувствуя ни холода, ни голода, ни жажды, они ждали, пока на другом берегу реки еще раз не появится растянутая вереница вьючных лошадей и верховых, уходившая в сторону Дубруна, и в ней в последний раз не мелькнет образ родного дитя, навсегда исчезающий из глаз».
Крики этих матерей, должно быть, все еще эхом отдаются в боснийских горах…
Нельзя не упомянуть, что как только Запад завоевал Боснию, одна из первых вещей, которую он сделал в ходе «установления демократии» (пытаясь навязать мусульманское правление боснийским сербам) – это запрет использовать работы доктора Андрича в школьных учебниках для сербских детей. Это словно запретить Шекспира в Англии!
Книги Андрича были переведены на все западные языки. Его процитированную выше книгу «Мост на Дрине» можно найти в любой приличной библиотеке на Западе. То, что те же самые страны Запада, которые наградили боснийского автора в 1961 году, запретили его работы несколько десятилетий спустя, многое говорит о крахе западной культуры и этики.
БОСНИЙСКИЕ МУСУЛЬМАНЕ ПРЕВЗОШЛИ ТУРОК В ЗЛОДЕЯНИЯХ
Из «Краткой истории югославских народов»214 профессора Фреда Синглтона, 1985:
«…Сербское горе усугублялось тем, что эти отнятые дети возвращались янычарами – наиболее нетерпимыми и самыми воинственными мусульманами. Поскольку время шло, и централизованная власть в империи исчезала, именно янычары фактически управляли Боснией. Они были самыми жестокими и деспотичными.
Когда Великобритания (в попытке выдавить Россию с Балкан в ходе бесконечной Большой игры) настояла, чтобы турецкий султан дал равные права своим христианским подданным, янычары Боснии подняли восстание с целью свержения султана. Во времена расцвета османской власти в Европе боснийские мусульмане играли важную роль в управлении империей. В XVI столетии один из них, Мехмед-паша Соколлу (урожд. Бойко Соколович), дослужился до великого визиря султана Сулеймана Великолепного. Боснийские мусульмане также составляли османский чиновничий аппарат в Венгрии после победы в битве при Мохаче в 1526 году.
На низовом уровне крестьянами-православными и крестьянами-католиками управляли славянские землевладельцы-мусульмане, которые, сохранив родной славянский язык, переняли манеры и одежду турков. Очень многие новообращенные мусульмане в своем религиозном рвении были ”османистее” самих турок.
Янычары, которые когда-то были элитным корпусом армии султана, к концу XVIII столетия превратились в неуправляемую и непокорную толпу, бывшую в лучшем случае обузой, а в худшем – угрозой для их правителей... Султан Махмуд I (1730-1754) попытался расформировать янычар и заменить их современными вооруженными силами, созданными по образцу регулярных армий его европейских врагов. К несчастью для сербов, ему удалось воплотить это лишь частично.
В попытке нейтрализовать янычар в Стамбуле, где они, естественно, сформировали влиятельную оппозицию его реформам, Махмуд попытался подкупить их, фактически развязывая им руки в отдаленных областях империи, таких как Босния и Герцеговина. Там янычары могли безнаказанно грабить и чинить беспредел над местными крестьянами, даже выгонять их с земель. Махмуд, возможно и выиграл время для себя, но создал проблему для своих преемников».
Энциклопедия «Британника», издание 1910 года, том 4, стр. 284:
«Реформа Османского правительства, задуманная султаном Махмудом II (1808-1839), была с негодованием отвергнута в Боснии... Многие из янычаров женились и обосновались на земле, сформировав чрезвычайно консервативную и фанатичную касту, дружественную по отношению к мусульманским дворянам, теперь боявшимся потерять собственные привилегии.
Возможность выразить недовольство появилась у них в 1820 году, когда Порта [турецкое правительство] стремилась подавить восстания в Молдавии, Албании и Греции. Первый боснийский мятеж был сокрушен в 1821 году, второй подавили в 1826 году с еще большим кровопролитием, в основном за счет массовых убийств янычар.
После русско-турецкой войны 1828-29 годов султаном и его великим визирем Решидом-пашой были предприняты дальнейшие попытки реформы, и два года спустя произошел самый значительный мятеж: янычары объявили султана неверным, и боснийские дворяне, собравшись в Баня-Луке (Босния), решили идти походом на Константинополь и отвоевать Османскую империю во имя истиной исламской веры. Их лидер Хусейн-ага Бербери, блестящий солдат и оратор, проповедовал джихад. Бербери называл себя «Драконом Боснии», и почитался последователями как святой. Мусульмане Герцоговины, которыми правил визирь Али-паша Ризванбегович, оставались лояльными к Порте, но в Боснии трудностей у Хусейна-аги не было. В Косово его ждало подкрепление в 20 000 албанцев под командованием Мустафы-паши, и в течение нескольких недель объединенные армии заняли всю Болгарию и значительную часть Македонии.
Их продвижение было остановлено Решидом-пашой, который заставил двух победоносных командиров интриговать друг против друга, тем самым обеспечил разделение их сил, а затем атаковал каждого по очереди.
За разгромом албанцев в Прилипе и захватом Мустафы в Шкодере последовало вторжение в Боснию. После отчаянной обороны Хусейн-ага бежал в Осиек (королевство Хорватия и Славония), его прошение о помиловании было отклонено, и в 1832 он на всю жизнь был изгнан в Трапезунд. Власть боснийских дворян, хоть и пошатнувшаяся после их поражения, оставалась крепкой, и они энергично сопротивлялись, когда их привилегии были отменены в 1837 году, и снова, когда христианам было предоставлено равенство перед судом в 1839 году.
В Герцеговине Али-паша Ризванбегович пожинал плоды своей преданности. Ему позволили свободно тиранить своих христианских подданных, и он был практически царем, пусть и без царского титула».
Разве это не совершенно противоположно тому, о чем все время талдычат нам западные СМИ? Разве они не говорят нам, что «ислам – терпимая религия»? Да с каких это пор?! Мы все что – с Марса свалились? Как кто бы то ни было может перечеркивать весь ужас мусульманского угнетения христиан и евреев, веками длившегося на разных континентах?!
Бат Йеор, заинтересовавшись происхождением мифа о «толерантности» ислама, потратила десятилетия на изучение данного вопроса и написала несколько книг по этой теме215.
1.26 ИСТОРИЯ ИСЛАМСКОЙ ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ В КОСОВО
ДЕМОГРАФИЯ КОСОВО216
В начале VII века нашей эры сербы обосновались на Балканах (включая Косово). В XII столетии, согласно византийской императрице Анне Ангелине, сербы составляли большинство косовских жителей (в Восточной Далмации и на территории бывшей Верхней Мезии). Археологические находки, датированные VII веком (глаголическая письменность, керамика, кладбища, церкви, монастыри), свидетельствуют о сербском (славянском) культурном доминировании.
XIV век. Устав монастыря Высокие Дечаны, датированный 1330 годом, содержит подробный список домохозяйств и сел в Метохии и северо-западной Албании: 3 из 89 поселений были албанскими, другие же – сербскими.
XV век. Согласно сербским монашеским уставам или хрисовулам (грамотам), этнический состав населения Косова во время этого периода включал сербов, албанцев и валахов наряду с чисто символическим числом греков, армян, саксов и болгар. Подавляющее большинство упомянутых в уставах имен являются сербскими (из 24 795 имен сербские составляют 23 774, 470 римского происхождения, 65 – албанского и 61 – греческого). Эти сведения подтверждает турецкая кадастровая налоговая перепись (дефтер) 1455 года, которая учитывала религию и язык – она также показывает, что сербы составляли подавляющее большинство.
1455 год, турецкая кадастровая налоговая перепись (дефтер) земель династии Бранковичей (куда входило 80% современной территории Косово). В переписи учтено 480 поселений, 13 693 взрослых мужчин, 12 985 домов, 14 087 глав семейств (480 вдов и 13 607 взрослых мужчин). В 590 деревнях, входящих в состав современного Косово, проживало в общей сложности около 75 000 человек. Этнический состав: 13 000 сербских домов (во всех 480 поселениях), 75 домов валахов в 34 деревнях, 46 албанских домов в 23 деревнях, 17 болгарских домов в 10 деревнях, 5 греческих домов в Лауше и Вучитрне, 1 еврейский дом в Вучитрне и 1 хорватский дом.
1487 год, перепись Дома Бранковичей. Вучитрн и окрестности: 16 729 христианских домов (412 в Приштине и Вучитрне), 117 мусульманских домохозяйств (94 в Приштине и 83 в сельских районах). Город Печ: 68% сербов, 121 христианское домохозяйство, 33 мусульманских домохозяйства. Поселения Сухо-Грло и Метохия: 131 христианское домохозяйство, из которых 52% – сербские. Поселение Доня-Клина – 50% сербов, Дечани – 64% сербов. Сельские районы: 6 124 христианских домохозяйств (99%), 55 мусульманских (1%).
XVII-XVIII века. Великая Турецкая война 1683-1699 гг. между османами и Габсбургами привела к бегству значительной части сербского населения Косово в перешедшую к австрийцам Воеводину – на землях Габсбургов поселились около 60-70 тысяч беженцев, и многие из них были из Косово. После этого произошел приток мусульман-албанцев из горной местности (Малеси), главным образом в Метохию. Этот процесс продолжился в XVIII столетии.
Английский историк Ноэль Малкольм предполагает, что Большое Переселение сербов из Косово – только миф, созданный сербскими националистами, чтобы оправдать албанское большинство в Косово, но многие историки, включая Миле Белаяца, Иштвана Деака, Томаса Эмерата и Тима Джуду, в рецензиях на работу Малькольма опровергают это.
Исследование, проведенное в 1871 году австрийским полковником Петером Кукулем для внутренних нужд австро-венгерской армии, показало, что в провинции Призрен (составляющей ныне значительную часть Косово) было приблизительно 500 000 жителей, из который: 318 000 сербов (64%), 161 000 албанцев (32%), 10 000 цыган и черкесов, и 2 000 турок. Милош С. Милоевич путешествовал в этих краях в 1871-1877 гг. и оставил описания, свидетельствующие, что сербы составляли большинство населения и преобладали во всех городах, в то время как албанцы являлись меньшинством и жили главным образом в деревнях. Согласно его данным, албанцы были большинством населения в южной Дренице (албанцы-мусульмане) и в регионе вокруг города Джаковицы (албанцы-католики), в то время как город был в основном сербским. Милоевич также описал несколько поселений турок, цыган и черкесов.
ИСЛАМСКАЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ВОЙНА В КОСОВО
М. Бозинович217
Одна из албанских претензий насчет независимости Косово основывается на этническом составе области. Аргумент гласит, что в Косово албанцев было большинство, следовательно, оно должно быть передано Албании, или, по крайней мере, получить международное признание как независимое государство.
|
Население Косово |
||
|
Год |
Албанцы |
Сербы |
|
1948 |
498,242 68,4% |
199,961 27,47% |
|
1953 |
524,559 64,93% |
221,212 27,38% |
|
1961 |
646,148 67,06% |
264,604 27,46% |
|
1971 |
916,168 73,67% |
259,819 20,89% |
|
1981 |
1,226,736 77,42% |
236,525 14,93% |
В 1948 году албанцы стали большинством вследствие запрета югославского правительства на возвращение беженцев, главным образом сербов, которые были высланы албанскими нацистами во время Второй мировой войны. Увеличение албанского населения Косово было достигнуто посредством систематических и планомерных политико-экономических репрессий против косовских сербов. Эти репрессии были узаконены после расширения автономии Косово в 60-х годах, а особенно в 1974.
Увеличение доли косовских албанцев-мусульман является результатом и уровня рождаемости (также известного как «демографическая война»): у албанцев просто больше детей, чем у сербов. Если парабола надлежащим образом моделирует демографические тенденции сербского населения Косово, то анализ наводит на мысль, что косовские сербы стали также жертвами этнической вражды и/или политики геноцида.
Сравнение сербской демографии с еврейской демографической тенденцией периода 1900-1941 гг.
Аналогичной, но не столь удивительной, является демографическая тенденция еврейского населения в нацистской Германии. Культурный антисемитизм, развившийся в Германии до Гитлера, был узаконен, и к 1941 году ненависть к евреям обернулась политикой уничтожения. Из 615 000 евреев, проживавших в Германии в 1910 году, к 1945 году не осталось практически никого.
И у евреев при нацистах, и у сербов под властью албанцев в Косово можно наблюдать одинаковую тенденцию к депопуляции. Парабола сокращения сербского населения Косово является убедительным доказательством того, что косовские сербы подвергались давлению по этническому признаку в такой степени, чтобы заставить их мигрировать из Косово.
Материалы для изучения:
1. Энвер Ходжа – Википедия, «Энвер Ходжа», http://ru.wikipedia.org/wiki/Ходжа,_Энвер
2. Албанский национализм – Википедия, «Великая Албания»
http://ru.wikipedia.org/wiki/Великая_Албания
3. Греческие христиане против албанских мусульман: проблема Чамерии:
– «Косовский сценарий для Греции» (http://www.agionoros.ru/docs/319.html),
– Википедия, «Армия освобождения Чамерии»
http://ru.wikipedia.org/wiki/Армия_освобождения_Чамерии
– Wikipedia, «Чамский вопрос»
http://en.wikipedia.org/wiki/Cham_issue
4. Кодекс Леки («Канун»). Местный эквивалент шариата, использующийся мусульманами, когда дело доходит до регулирования женских прав. Этот закон вкупе с шариатом играл важную роль в прошлых и нынешних этапах албанской демографической войны (стратегия «изведения немусульман», применявшаяся до и после Второй мировой войны).
– «Законник Лека Дукагьини», сайт www.vostlit.info
– Википедия, «Лека Дукаджини»
– Wikipedia, «Канун», http://en.wikipedia.org/wiki/Code_of_Lekë.
1.25 МИФЫ И ПОЛИТИКА. ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИФА О ТОЛЕРАНТНОМ ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКОМ МУСУЛЬМАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ218
Речь БАТ ЙЕОР (сокр.)
Симпозиум «Война на Балканах», Чикаго, 31 августа 1995
Тема моего сегодняшнего выступления – «Мифы и политика. Происхождение мифа о толерантном плюралистическом мусульманском обществе». Я подчеркиваю слово «толерантный», которое было исключено из программы.
Десять лет назад, когда я приехала в Америку ради издания моей книги «Зимми: Христиане и евреи под властью ислама», я была поражена надписью на здании Национального архива в Вашингтоне: «Прошлое – это пролог». Я думала – по крайней мере, в начале моего исследования, – что моя тема связана с отдаленным прошлым, но поняла, что современные события быстро осовременили это прошлое. Мусульманские страны, где мусульманский закон – шариат – был когда-то заменен современной юриспруденцией (привнесенной властью европейских колонизаторов), отказались от секуляризации, на смену которой пришла исламизация многих сфер жизни.
Это впечатление возврата прошлого стало еще более сильным, когда я работала над своей следующей книгой, изданной в 1991г., «Упадок восточного христианства под властью ислама в VII-XX вв.: от джихада к зимми». В этом исследовании я попыталась проанализировать многочисленные процессы, которые превратили богатые, сильные христианские цивилизации в исламские страны, и их долгосрочное влияние, из-за которого христианское большинство на этих землях стало мелкими разрозненными группами представителей религиозного меньшинства, ныне постепенно исчезающего. Этот сложный процесс исламизации христианских земель и цивилизаций на обоих берегах Средиземноморья, а также в Ираке и Армении, я назвала процессом «зиммизации», а цивилизацию народов, подвергшихся такому преобразованию, назвала «зимми-цивилизацией».
Коренными жителями тех мест были евреи и христиане: православные, католики или последователи других восточных христианских церквей. Мусульманские правоведы называли их всех «людьми Писания», то есть Библии, и, в соответствии с исламским законом, эти люди пребывали в тех же условиях «зиммизации». Их назвали зимми, «защищенные народы», потому что мусульманское право защищает их жизнь и имущество при условии, что эти люди подчиняются исламским законам.
Я не буду сейчас вдаваться в подробности, это очень обширная и сложная тема, но, чтобы понять сербскую ситуацию, следует знать, что сербы на протяжении пятисот лет считались точно такими же зимми, как евреи и другие христиане. Они были частью этой зимми-цивилизации. Важно понимать, что эта цивилизация берет начало от двух религиозных институтов, джихада и шариата, устанавливающих особую идеологическую систему, которая в обязательном порядке, в ходе джихада, включает террор, массовые убийства, депортации и рабство. И сербы – поскольку именно о них я сегодня говорю – не избежали той же судьбы, что постигла все народы Средиземноморья, покоренные джихадом. В течение многих столетий сербы боролись за освобождение своей земли от законов джихада и шариата, которые легализовали угнетение.
И когда я анализировала процессы «зиммизации» и зимми-цивилизацию, писала об этом, то, слушая радио, смотря телевизор, читая газеты, я испытывала неприятное чувство, будто время обратилось вспять. Современные политики, передовые авторы – люди, пользующиеся телефонами, самолетами, компьютерами и всеми современными технологиями, – казалось, вернулись на несколько столетий назад, в эпоху париков и крахмальных воротничков, и используют точно те же искаженные аргументы, ту же самую извилистую недальновидную политику, которые ранее способствовали постепенной исламизации многочисленных немусульманских народов. Мне приходилось потрясти головой, дабы отличить прошлое от настоящего.
Так что же, прошлое всегда означает пролог? Неужели мы обречены всегда оставаться узниками тех же самых ошибок? Конечно, да, если мы не будем знать прошлого, а это прошлое – долгий и мучительный процесс уничтожения христиан согласно законам джихада и «зиммизация» – является историческим табу не только в исламских странах, но и, прежде всего, на Западе. Это прошлое было погребено под мифом, сфабрикованным западными политиками и религиозными лидерами ради продвижения собственных национальных стратегических и экономических интересов.
Любопытно, что этот миф родился в Боснии и Герцеговине в XIX столетии. Он утверждает, что турецкая власть по отношению к христианам в европейских провинциях была справедлива и законна, что османский режим, будучи исламским, был «толерантным» по природе и благожелательным к своим христианским подданным; то, что его правосудие было справедливым, а безопасность жизни и имущества гарантировалась христианам мусульманским законом. Османскую власть преподносили, как самый подходящий режим для балканских христиан. Эта теория была выдвинута европейскими политиками ради сохранения баланса сил в Европе и ради воспрепятствования продвижению России к Средиземноморью. Чтобы оправдать поддержку турецкого ига на славянских землях, оно изображалось как образец многонациональной и многоконфессиональной империи. Конечно, реальность была совершенно иной!
Первоначально Османская империя создавалась столетиями джихада против христианского населения, по всем правилам джихада, разработанными арабо-мусульманскими богословами VIII-X столетий и распространявшимися на покоренное христианское и еврейское население турецких владений. Эти правила интегрированы в исламские законы, касающиеся побежденных народов-немусульман, и, следовательно, являются некоторым образом идентичными во всех арабских и турецких землях.
Зимми-цивилизация, частью которой были и сербы, имела множество аспектов, которые менялись вслед за изменением политической ситуации. В 1830-х годах, под влиянием европейцев, османы провели ряд реформ, нацеленных на прекращение угнетения христиан. В сербских регионах самыми фанатичными противниками освобождения христиан были мусульмане-боснийцы. Они боролись против права христиан владеть землями, против равенства перед законом. Эти мусульмане прикидывались, будто при старой системе, которая давала им полное господство над христианами, между господами и подданными на протяжении многих столетий царили дружба и братство. И этот аргумент все еще используется сегодня боснийским президентом Изетбеговичем и другими. Он неоднократно утверждал, что 500 лет христианской «зиммизации» были периодом мира и религиозной гармонии.
Теперь давайте сопоставим миф с реальностью. В 1860-х годах британские консулы проводили систематическое изучение жизни христиан в Османской империи. Великобритания была тогда самым сильным союзником Турции, и в интересах англичан было удостовериться, что притеснение христиан будет устранено в целях предотвращения любого вмешательства русских или австрийцев. 22 июня 1860 года консул Джеймс Зохрэб послал из Босны-Серáя (Сараево) длинный отчет британскому послу в Константинополе, сэру Генри Балуэру, где проанализировал управление провинциями Босния и Герцеговина. Зохрэб заявил, что в 1463-1850 гг. мусульмане-боснийцы пользовались всеми привилегиями феодализма. В течение почти четырехсот лет христиане подвергались сильному притеснению и жестокости. Для них не существуют никакого другого закона, кроме каприза их владельцев.
Система девширме хорошо известна. Основанная султаном Орханом (1326-1359), она существовала около 300 лет и заключалась в регулярном сборе налога в виде детей христианского населения Балкан. Эти молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати лет обращалась в мусульманство и принуждались к службе в армии. Сбор этого налога, сначала периодический и ограничивающийся набором в пределах тысячи человек, впоследствии стал ежегодным. Чтобы препятствовать побегам домой, детей перевозили в отдаленные провинции, под присмотр мусульманских солдат, которые относились к ним жестоко, как к рабам. Параллельно шел и другой сбор, в ходе которого у христиан детей в возрасте шести-девяти лет, предназначенных для дворца султана. Порученные евнухам, они подверглись тираническому обучению в течение четырнадцати лет.
Система порабощения детей чернокожих христиан и анимистов, подобная девширме, существовала в Судане, как показывают документы, которые будут опубликованы в моей книге. Такого рода система существует в Судане и сегодня – она была описана и осуждена специальным докладом Организации Объединенных Наций о Судане и в недавней статье лондонской «Таймс».
В 1850 году боснийские мусульмане выступили против власти султана и реформ, но потерпели поражение от султанской армии, поддержанной христианами, которые надеялись, что их положение благодаря этому улучшится, однако они ошибались. Кроме того, несмотря на помощь, оказанную армии султана, христиане были разоружены, в то время как мусульмане, которые боролись с султаном, имели оружие. Христиане оставались угнетенными, как и прежде. Консул Зохрэб писал: «Я могу с уверенностью сказать, что реформы остаются просто листком бумаги».
Говоря о безнаказанности, предоставленной султаном мусульманам, Зохрэб писал: «Новые законы не распространяются на христиан, к которым относятся так же, как раньше, и до сих пор невыносимо и несправедливо то, что мусульманам позволено грабить их тяжелыми поборами. Повседневными остаются аресты по ложным обвинениям. Христианин имеет минимальный шанс на оправдание, если его противник – мусульманин. Христианам теперь разрешают владеть недвижимостью, но препоны, с которыми они сталкиваются, когда пытаются приобрести ее, столь многочисленны и обременительны, что лишь очень немногие осмеливаются преодолеть их. Хотя христианин может купить землю и владеть ею, но, когда он приведет ее в порядок, то сразу ощутит беспомощность своего положения и лицемерность правительства. Под любым предлогом, в девятнадцати случаях из двадцати, христианин будет лишен земли, и может считать себя счастливчиком, если выручит за нее те же деньги, что заплатил».
Комментируя эту ситуацию, консул пишет: «Таково отношение правительства к христианам в столице провинции (Сараево), где расположены консульства различных стран, которые могут осуществлять хоть какой-то контроль, и можно легко предположить, как живется христианам в более отдаленных районах, где правят мудиры (правители), в основном фанатичные».
Он продолжает: «В меджлисах (судах) свидетельства христиан, как правило, не принимают. Зная это, христиане выступают подготовленными, со свидетелями мусульманами. (...) Двадцать лет назад у христиан действительно не было никаких законов, кроме каприза их помещиков. Случаи притеснения зачастую являются результатом мусульманского фанатизма, но за это должно нести ответственность правительство, поскольку, если бы преступники были наказаны, факты угнетения неизбежно стали бы редкими».
Весной 1861 года султан объявил о новых реформах в Герцеговине, обещая, среди прочего, свободное строительство церквей, использование церковных колоколов и возможность для христиан приобретать землю. Комментируя это, консул Уильям Холмс в Босне-Серае пишет послу сэру Генри Балуэру, что данные обещания редко выполнялись. Он упоминает, что сербам, крупнейшей общине, было отказано в праве строить церкви в Босне-Серае. Относительно права на покупку земли Холмс пишет: «Для христиан по-прежнему существуют всевозможные препятствия при покупке земли, и не секрет, что очень часто после того, как они купят и обработают ее, земля отнимается у них под тем или иным несправедливым предлогом».
Консул Лонгуорт пишет из Белграда в 1860 году, что своими эдиктами «правительство может ускорить такого рода реформу, но я очень сомневаюсь, не принесет ли провозглашение социального равенства больше вреда, чем пользы, поскольку при нынешнем положении вещей и существующих общественных отношениях это равенство совершенно невозможно».
По сути, самой большой проблемой был отказ принимать христианские или еврейские свидетельства в исламских судах. Консул Лонгуорт пишет о «слабом и порочном принципе, действующем в мусульманских судах, где единственным средством обеспечения правосудия для христиан является разрешение лжесвидетелям-мусульманам давать показания от их, христиан, имени». Ситуация не менялась, и в 1875 году великий визирь Махмуд-паша признался английскому послу в Константинополе, сэру Генри Эллиоту, что «разрешить христианам давать свидетельские показания в боснийских судах невозможно». Посол отметил: «Реальное равенство христиан и мусульман очень иллюзорно, пока сохраняется это отличие в подходах». Как объяснил Эллиот, данная юридическая ситуация имела серьезные последствия для системы правосудия: «Этот пункт [отказ принимать их свидетельства] очень важен для христиан, ибо, поскольку исламские религиозные суды не принимают ни документальных, ни письменных, ни устных доказательств от них, надежда на справедливость довольно мала».
Генеральный консул и член британского Консульского суда в Константинополе сэр Фрэнсис, говоря о препятствовании реформам в столь обширной империи, с разочарованием писал в 1875 году: «Несомненно, современное извращение восточной идеи правосудия – это уступка просителю из милости, а не декларация справедливости, основанной на принципах права и беспристрастности».
Из письма консула Бланта, пишущего из Приштины 14 июля 1860 года послу Балуэру, мы узнаем о ситуации в Македонии: «...В течение долгого времени провинция Скопье является жертвой разбоя: [...] христианские церкви и монастыри, города и жители ограблены, уничтожены, сожжены албанскими ордами, как это было и десять лет назад. Христиане не имеют права носить оружие – из-за этого, учитывая недостаток нормальной полиции, они подвергаются дополнительному риску разбойничьих нападений. Свидетельские показания от христиан на процессах между мусульманами и немусульманами не принимаются в местных судах».
За десять лет до этого Блант писал: «Возводить церкви не разрешалось, и можно было судить об уровне существующей тогда исламской терпимости, протискиваясь в сохранившиеся храмы через двери едва ли чуть больше метра высотой. Преступлением было курение и езда верхом при турке; пересекать дорогу перед ним или сидеть в его присутствии было также нельзя».
Пятнадцать лет спустя, в еще одном докладе из Босни-Серая, написанном консулом Эдвардом Фрименом 30 декабря 1875 года, мы читаем, что боснийские мусульмане послали султану петицию о том, что до реформ «они жили как братья с христианами». На самом же деле, пишет консул, «их целью, кажется, является низведение христиан до их прежнего крепостного положения».
Итак, мы снова возвращаемся к мифу. Читая материалы того времени, мы видим, что барьер на пути сербского, греческого и других христианских освободительных движений основывался на двух главных аргументах: 1) христиане-зимми по своей натуре неспособны к независимости и самоуправлению, поэтому должны оставаться под властью ислама; 2) османское владычество – прекрасный образец многонационального и многоконфессионального общества. Именно эти богословские исламские доводы оправдывают джихад, так как все немусульманские народы не должны иметь политическую независимость, потому что их законы дурны и, в конечном счете, обязаны быть заменены исламским правлением. Мы находим те же рассуждения в Хартии палестинского движения ХАМАС 1988 года. Эти аргументы очень распространены в богословской и юридической литературе, и пропагандируются современными исламистами.
Заговор
С распадом Османской империи после Первой мировой войны миф не умер. Скорее, он принял другую форму: форму Национального Арабского Движения, которое рекламировало арабское общество, где христиане и мусульмане будут жить в полной гармонии.
И вновь это была фальсификация европейских политиков, сочинителей и священнослужителей. И точно так же, как миф об османском политическом рае был создан, чтобы воспрепятствовать независимости балканских стран, так и «арабское многоконфессиональное братство» стало доводом в пользу противодействия национальному освобождению неарабских народов Ближнего Востока (курдов, армян, ассирийцев, маронитов и сионистов.) И хотя с начала ХХ века и до 1930-х годов на дорогах Турции, Ирака и Сирии не иссякал поток христианских беженцев, спасавшихся от резни и геноцида, миф продолжал процветать, поддерживаемый главным образом арабскими писателями и священнослужителями. После того, как израильтянам удалось освободить свою землю от законов джихада и зимми, миф вновь появился в виде «мультикультурной и многоконфессиональной братской Палестины», которая должна заменить государство Израиль (см. речь Арафата в ООН в 1975 году). Пагубное воздействие этого мифа привело к уничтожению христиан в Ливане. Можно было подумать, что на этом миф и закончится.
Но внезапно недавний кризис в Югославии дал мифу новый шанс для реинкарнации в виде «многоконфессионального мусульманского боснийского государства». Какая удача! Мусульманское государство снова в самом сердце Европы!.. Последствия, которые вновь принес этот миф, нам известны: страдания, мучения, военные бедствия.
В заключение я хотела бы сказать еще несколько слов.
Зимми-цивилизация не создается в мгновение ока. Это – долгий процесс, включающий множество элементов и требующий определенных условий. Это происходит, когда народы заменяют историю мифами, когда они борются за поддержку этих разрушительных мифов больше, чем за свои собственные ценности, потому что сбиты с толку ложью, превращенной в правду. Они придерживаются данных мифов, как будто те являются единственной гарантией их выживания, тогда как, по сути, это – путь к разрушению. Напуганные доказательствами и уроками истории, эти народы предпочли уничтожить их, а не посмотреть в лицо правде. Они заменяют историю детскими сказками, а значит, живут в беспамятстве.
Цитата из интервью Бат Йеор для сайт Politika.rs (Сербия)
«Политика»: Каков ваш личный опыт относительно системы зимми, учитывая тот факт, что вы – еврейка, родившаяся в Египте?
Бат Йеор: Я была свидетелем изгнания из Египта еврейской общины (85 000 человек). Все происходило в атмосфере ненависти, террора, разбоя и грабежа. Это началось в 1945 году и достигло пика в 1948 и 1956 годах. Так или иначе, подобное – общий опыт евреев во всем арабском мире. Ранее в Египте обитало порядка одного миллиона евреев, сегодня осталось только десять тысяч. Я писала об этом в одной из моих книг. Контакты с арабскими христианами очень помогли мне в моем стремлении шире понять проблему...»
КОСОВО: ИСЛАМСКАЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ВОЙНА С 1900 ГОДА ДО НАШИХ ДНЕЙ
Ситуация, связанная с односторонним провозглашением независимости Косово, создает новую реальность, которая будет иметь многочисленные и, главным образом, негативные последствия для значительного числа стран по всему миру. Важно разъяснить демографическую природу «косовского вопроса», возникшего вследствие увеличения одной группы населения (албанские мусульмане) за счет другой (сербские христиане). Кроме того, факт обретения независимости на основании роста группы населения означает реальный прецедент для других регионов мира.
В 1913 году, когда Косово и Метохия стали частью сербского государства, число христиан превышало 50%, в то время как количество албанцев составляло приблизительно 350 тысяч человек, т.е. около 40%, дальше шли цыгане, боснийцы, турки и люди смешанного происхождения. Спустя поколение, в 1948 году, после Второй мировой войны, в ходе которой было убито 20 тысяч сербов, а 150 тысяч изгнано албанскими коллаборационистами, баланс склонился в пользу албанцев. Кроме того, правительство Тито вплоть до 1949 года держало границу гостеприимно открытой, и приняло 150 тысяч нелегальных иммигрантов, стремясь сознательно изменить состав населения Косово в качестве контрмеры против сербов. Девиз Тито был таков: «Для сильной Югославии нужна слабая Сербия».
Таким образом, в 1961 году албанцев насчитывалось около 650 тысяч человек – 65%, сербы составляли 28%. С этого периода началось резкое – и в основном необъяснимое – увеличение численности албанцев. В середине 60-х годов у них приходилось по 6,5 детей на одну женщину, тогда как у сербов – 2,5, и, хотя этого было достаточно для воспроизводства сербского населения, но у албанской общины показатели были гораздо выше, и это привело, по сути, к захвату земли албанцами.
В 1981 году, сразу после смерти Тито и начала первых восстаний в Приштине, албанцев насчитывалось 1,2 млн. человек, т.е. их количество увеличилось на 100% меньше чем за 20 лет. Давление, оказываемое ими на сербских фермеров, принявшее форму убийств, поджогов, изнасилований и вандализма, вызвало массовое бегство значительной части христиан.
Начиная с 13 июня 1999 года, 350 тысяч сербов, цыган, горанцев и других были вынуждены бежать из Косово, спасая свои жизни, учитывая, что до начала 2000 года там было убито 1 500 сербов. Около 80 христианских памятников, находящихся под «защитой» ЮНЕСКО, были взорваны албанцами на глазах у 40-тысячного контингента KFOR, миротворческих сил НАТО. Необходимо подчеркнуть, что даже во времена Османской империи и многочисленных битв нигде и близко не происходило разрушение святынь в таких количествах.
Еще 1 300 сербов были убиты до 2003 года, албанцами было захвачено 80 тысяч домов и участков, 20 тысяч автомобилей, 15 тысяч магазинов, складов и коммерческой недвижимости. Другие 30 тысяч домов были сожжены дотла в ходе хорошо организованных кампаний по поджогам – еще один метод давления, регулярно практиковавшийся косовскими албанцами в ХХ веке.
Также важно обратить внимание на ситуацию в Приштине, столице Косово. До 1999 года сербы составляли там приблизительно 20% населения. В настоящее время там живет всего 0,1% сербов, то есть имело место практически полное уничтожение. В 2004 году произошел заключительный этап последнего на сегодняшний день геноцида мусульман против христиан на земле Европы: в течение 2 дней албанцами было дотла сожжено 27 церквей и 7 сербских деревень, 40 человек погибли, 1 000 были ранены, 4 000 бежали в Сербию.
Разрушение монастырей и церквей в Косово
Согласно данным Сербской Православной церкви, за последние пять лет было разрушено около 150 церквей и монастырей в Косово и Метохии, колыбели сербского православия.
Ваххабизм в Косово
В 2002 году, году вскоре после вторжения албанских террористов в Македонию, местные органы власти представили ЦРУ отчет на 79 страницах, в котором подчеркивается сотрудничество албанцев и Аль-Каиды на Балканах. С 1999 года в Косово на средства ваххабитов было построено 24 мечети, 14 детских приютов и 24 начальных школы. Ситуация в Албании такая же, местный религиозный лидер – ученик ваххабитов Саудовской Аравии.
Материалы по теме:
Сайт «Косовская правда» (русс.) – http://kosovo.ws/
Геноцид сербского населения Косово и Метохии во время Второй мировой войны – сайт «Косовская правда», http://kosovo.ws/history/kosovo_wwII_genocide.htm
Факты геноцида сербов в Косово и Метохии – сайт «Православие.Ru», http://www.pravoslavie.ru/jurnal/43522.htm
Стив Риквем, «Эмиграция и демография Косово»219, 1983:
«Албанское население Косово: 1948 год – 498 тыс. (68,5%), 1961 – 647 тыс. (67,2%), 1971 – 916 тыс. (73,7%), 1981 – 1 млн. 227 тыс. (77,5%). Сербское население, напротив, увеличивалось только в абсолютном выражении (171 тыс., 189 тыс., 227 тыс., 228 тыс. в 1948, 1953, 1961, 1971 годах соответственно) наряду с первоначальной стагнацией, а затем снижением в относительном выражении (23,6%, 23,5%, 23,6% и 18,4%). К 1981 году количество сербов в Косово составляло лишь 13,2% от общей численности населения. Таким образом, в период между 1971 и 1981 годами, число сербов в Косово сократилось на 18 472 в абсолютном выражении. <…> Количество черногорцев в Косово увеличивалось в период трех первых переписей после Второй мировой войны (28 тыс., 31 тыс., 37 тыс. в 1948, 1951 и 1961 соответственно), в то время как в 1971 и 1981 годах их численность упала сначала до 31,5 тыс. в 1971 г., а затем до 26 тыс. в 1981 г. В 1981 году черногорцы составили лишь 1,7% от общей численности населения Косово. Давление, оказываемое албанцами на сербов и черногорцев – в том числе многочисленные случаи физического нападения, попытки изнасилования, порча урожая и осквернение сербских памятников и надгробий, – создало напряженную атмосферу, способствующую эмиграции славян из Косово».
Карл Коста Савич, «Косовский кризис: истоки и история» (Carl Costa Savich, «The Kosovo Crisis: Origins and History», 2001)
Карл Коста Савич, «Геноцид или “многонациональное общество”? Систематическое разрушение христианских церквей и кладбищ в Косово-Метохии и Македонии» (Carl Costa Savich, «Genocide or a ''Multi-Ethnic Society''? The Systematic Destruction of Orthodox Christian Churches and Cemeteries in Kosovo-Metohija and Macedonia», 2003)
1.26 ПАЛЕСТИНА ДЛЯ СИРИЙЦЕВ?220
Даниэль Пайпс
1986
Термины «Палестина» и «палестинцы» – исламское империалистическое явление. Не существует такого понятия, как «палестинский народ». До 1948 года они причислялись к сирийцам. Была только Сирия. Термин «палестинец» было создан с намерением оправдать джихад.
Во время встречи с лидерами Организации Освобождения Палестины (ООП) в 1976 году, сирийский президент Хафез Асад называл Палестину областью Сирии, Южной Сирией. Он тогда сказал палестинцам: «Вы не олицетворяете Палестину так, как мы. Не забывайте одну вещь: нет никаких палестинцев, никакого палестинской правовой единицы, есть только Сирия! Вы – неотъемлемая часть сирийцев, и Палестина – неотъемлемая часть Сирии. Поэтому именно мы, сирийские власти, являемся настоящими представителями палестинцев».
Несмотря на необычайную откровенность, эта вспышка иллюстрирует давнюю традицию сирийской политики, приобретающую все большее значение в последнее время: правительство Асада позиционирует себя не только как арабское государство, защищающее права палестинцев, но как законный правитель земли, контролируемой Израилем. Согласно данной точке зрения, нынешняя Республика Сирия – всего лишь усеченная часть сирийских земель; соответственно, правительство Дамаска обязано объединить все сирийские регионы, включая Палестину, под своим контролем.
Рост сирийского военного потенциала в последние годы делает эти амбиции основным источником нестабильности во всем Леванте. Действительно, сирийские претензии на «Южную Сирию» стали главными в арабо-израильском конфликте; теперь сирийцы – основной противник не только для Израиля, но и для ООП. Дамаск, вероятно, сохранит эту роль на много лет – точно, пока жив Хафез Асад, а может и дольше221.
Когда Асад использует термин «Южная Сирия», он косвенно напоминает о старом значении названия «Сирия». Исторически, Сирией («Сурийа» или «Шам» на арабском) называется область, намного более крупная чем сегодняшняя Сирийская Арабская Республика – исторически Сирия простирается, как минимум, от Анатолии до Египта, и от Ирака до Средиземного моря. С точки зрения сегодняшней политической географии, она включает четыре государства: Иорданию, Израиль, Ливан, а также Западный берег реки Иордан, Сектор Газа и значительные части юго-восточной Турции. Чтобы не путать эту территорию с существующим сирийским государством, ее называют Великой Сирией.
До 1920 года под названием «Сирия» всеми – и европейцами, и жителями Ближнего Востока – подразумевалась Великая Сирия. Например, в начале XIX века египетский историк Абд ар-Рахман аль-Джабарти писал о жителях Эль-Ариша, расположенного на Синайском полуострове, как о сирийцах. Палестину назвали Южной Сирией сначала на французском языке, затем и на других языках, включая арабский. Лондонское соглашение 1840 года назвало область вокруг Акко «южной частью Сирии», а 11-е издание энциклопедии «Британника» (опубликовано в 1911 году) объясняет, что название Палестина «можно сказать, в целом используется для обозначения южной трети сирийских провинций». И таких примеров тысячи.
Создание отдельного палестинского государства столь же смешно, как создание отдельного государства под названием Косово. У Косово два законных претендента – Албания и Сербия. Так же, как Сирия и Израиль в палестинском конфликте.
1.27 КРАТКИЙ ОБЗОР: ИСТОРИЧЕСКИЕ АКТЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЫ ЕВРОПЕЙСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ
СОБСТВЕННЫЕ ИНТЕРЕСЫ И ИЗМЕНА
Очевидно, что страны, которые действуют в соответствии только со своими краткосрочными целями, демонстрируют непонимание исторических перспектив. Там, где должна быть общая борьба с джихадом со стороны пострадавших от него стран, заинтересованные стороны не предпринимают никаких действий, не совещаются, ничего не планируют, а лишь преследуют краткосрочные интересы.
Исторические примеры:
- Отказ Европы помочь христианским протекторатам на Ближнем Востоке.
- Отказ Европы помочь христианской Византийской империи против джихадистских вторжений.
- Отказ венецианцев встать на сторону сербов против османских вторжений.
- Наполеон вторгается в Египет в 1798 году и берет под свое управление христианскую Мальту и христианскую Палестину. Однако Великобритания борется с Францией, защищая османов. Наполеон уходит, турки возвращают Египет, а Великобритания вознаграждается Мальтой.
- Турки теряют все больше земель своей рушащейся империи. Во время серии войн между 1806-1812 гг. русские сокрушают османов, которые подписывают Бухарестский мирный договор. На следующий день Наполеон нападает на Россию.
- В 1854 году Великобритания и Франция вместе с османами воюют против России в Крыму. Союзные войска побеждают Россию и налагают на нее тяжелые условия Парижского мирного договора 1856 года.
- За боснийским восстанием 1875 года против турецкого налогообложения, в 1876 году последовало восстание в Болгарии, стремившейся освободиться от власти османов. Турки безжалостно вырезали более 12 тысяч болгарских мужчин, женщин и детей, и еще многие тысячи по всем Балканам. Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года давал России право вмешиваться в османские дела, чтобы защитить христианских подданных султана. Британское правительство вступается за османов, и разъяренная Россия объявляет войну. Война 1977-78 гг. развернулась на Балканах и Кавказе. Русские вместе с другими добровольческими национальными армиями наносят османам сокрушительное поражение
- В марте 1878 года, под давлением Великобритании, Россия вступает в переговоры и заключает Сан-Стефанский мир, по которому Османская империя признает независимость Румынии, Сербии, Черногории и автономию Болгарии.
- Помня о коммерческих и политических интересах, британский премьер Дизраэли и австрийцы настаивают, чтобы в июне того же года на Конгрессе в Берлине было составлено новое соглашение. На Конгрессе Румыния, Сербия и Черногория были признаны независимыми. Но автономия Болгария была изрядно уменьшена, и Австро-Венгерская империя занимает Боснию и Герцеговину.
- Армянская делегация, возглавляемая епископом Мкртичем Хримяном, отправилась на Конгресс с официальным запросом на проведение реформ для турецких армян. Канцлер Бисмарк не принимает делегацию и отказывает включать их проблему в повестку дня.
- Великобритания тайно договаривается с Османской империей, что будет оказывать ей военную поддержку в обмен на передачу Кипра. Дизраэли изменяет статью 16 на 61, которая возвращает две армянские провинции Турции и не дает русским и европейцам защитить армян. Согласно этой статье, тот же самый султан, что ответственен за жестокости в отношении армян, остается «гарантом» их безопасности от продолжающихся мусульманских притеснений.
- После русско-турецкой войны обращение османского правительства с этими более чем 2,5 миллионами армян стало международной проблемой. Несмотря на то, что на Берлинском конгрессе Блистательная порта обещала провести реформы, ситуация даже ухудшилась.
- 1945 год. После войны Советский Союз пытается аннулировать Карсский договор с Турцией и вернуть части Северо-западной Армении. Эти усилия остановлены вмешательством Уинстона Черчилля и Гарри С. Трумэна.
- Тесные отношения между Турцией и Соединенными Штатами начинаются со Второй Каирской Конференции 4-6 декабря 1943 года и Соглашения от 12 июля 1947 года, которое приводило в исполнение Доктрину Трумэна. После 1945 года, в свете советского доминирования в Восточной Европе, США оказывают Греции и Турции экономическую и военную помощь, стремясь предотвратить их попадание в сферу советского влияния. В качестве помощи Турция получает более 100 млн. долларов.
- 25 июня 1950 года началась война в Корее. Несмотря на критику внутри самой Турции, турецкая армия наряду с другими 16 странами воюет против Северной Кореи. Турция участвует в этой кампании ради получения членства в НАТО, что и было достигнуто в 1952 году.
БОЛГАРО-ТУРЕЦКИЙ ЗАГОВОР
Болгария, сама наполовину турецкая, вступила в заговор с целью истребления греческих христиан, подписав договор с Турцией в Адрианополе в июне 1915 года. В соответствии с этим соглашением, Болгария согласилась на создание турецко-болгарского коммерческого союза, в дополнение к политическому союзу, чтобы отнять у греков восточную торговлю. Также Болгария согласилась на создание на Востоке мусульманских предприятий по импорту и экспорту, которые должны были заключать сделки только с мусульманами, что неотвратимо гарантировало разрыв всех коммерческих отношений с греками. Кроме того, заключенный болгаро-турецкий союз подразумевал ограничение привилегий греческого Патриарха и его церковной юрисдикции, запрет на изучение в будущем греческого языка, принудительное обращение жителей христианских земель в мусульманство и принуждение к смешанным бракам.
ГЕРМАНИЯ КАК ИНИЦИАТОР РЕЗНИ
Господин Лепсиус, немецкий посланник, отправленный в Константинополь со специальной миссией в июле 1915 года, говорил, что армянские и греческие погромы были двумя частями одной программы истребления христиан, цель которой состояла в том, чтобы сделать Турцию полностью мусульманской.
То, что Германия была автором и вдохновителем этих массовых убийств христиан, стало известно в 1917 году. Греческий министр в Константинополе, М. Каллергис, выразил турецкому великому визирю Талаат-бею протест против депортации греков в район Айвал. Талаат-бей обещал телеграфировать немецкому генералу Лиману фон Сандерсу, призывая его остановить депортацию. Фон Сандерс, который был на самом деле главнокомандующим всех турецких войск, ответил, что, если депортации прекратить, он не гарантирует безопасность турецкой армии. И добавил, что этот вопрос был передан на рассмотрение в немецкий Генштаб, который полностью одобрил действия фон Сандерса.
ФРАНЦУЗСКАЯ ПОДДЕРЖКА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Франция встала на сторону ислама в XVI-XVII веках, когда активно помогала Османской империи в борьбе против Испании и Австрии. Например, Хайр-ад-Дин Барбаросса держал свой флот в Марселе. Наиболее существенно, что французы не захотели помочь защитить Вену от турок в 1683 году, а вместо этого начали кампанию по завоеванию немецких земель.
САМЫЕ НЕДАВНИЕ И ПРОДОЛЖАЮЩИЕСЯ АКТЫ ИЗМЕНЫ
- Отказ Европы (особенно французов) оказать военную помощь христианскому Ливану в борьбе против ближневосточного джихада.
- Отказ Европы оказать военную помощь христианскому Судану, Нигерии и т.д. против африканского джихада.
- Реализация проекта ЕС «Еврабия» (европейский мультикультурализм).
- Бомбежка войсками НАТО сербских сил в 1999 году.
- Поддержка Глобальной исламской Уммы (палестинцев и т.д.).
- Нежелание Европы помочь их христианским собратьям в различных конфликтах на Ближнем Востоке, в Азии, Африке.
- Нежелание Европы помогать и поддержать европейцев в Южной Африке, Родезии и других экс-колониях. 3060 (вероятно, ближе к 10 000 и более) белых южноафриканцев было уничтожено после падения старого режима.
- Американское давление с целью принятия Турции в Евросоюз.
- Предоставление Албании в 2009 г. членства в НАТО.
- Экспорт из США и ЕС современного оружия в мусульманские страны; Пакистан, Саудовскую Аравию, Ирак, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Египет, Иорданию, Бахрейн, Оман, Марокко, Йемен и Тунис.
1.28 ДАЛЬНЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Джихад и исламизация провинции Синд (Пакистан)
Мухаммад ибн Касим (695-715) был сирийским генералом, который завоевал области Синд и Пенджаб, расположенные вдоль реки Инд (теперь часть Пакистана). С завоеванием Синда и Пенджаба началась исламская эра в Южной Азии. В результате, провинция Синд часто упоминалась как «Баб-аль-Ислам» (Врата ислама).
Изучение рыцарей-тамплиеров222
Существует огромное количество книг, посвященных тамплиерам, крестовым походам и средневековой истории. Большинство из них – исторические работы, основанные на археологических и письменных доказательствах. Многие из этих публикаций доступны в библиотеках масонского ордена по всему миру, другие можно заказать через Amazon.com.
Хотя большинство современных рыцарских организаций функционирует главным образом как символические благотворительные учреждения, они славятся своими тщательными исследованиями исторических работ.
Интересные места
Я бы настоятельно рекомендовал всем христианским рыцарям посетить Валетту, Мальту и Иерусалим, Израиль и все исторические места, связанные с рыцарями-тамплиерами. В ряде европейских странах есть различные здания Тамплиеров – во Франции, Великобритании, Португалии, Испании, Италии и т.д.
3 Видео удалены.
4 Российские издательства можно найти по ключевым словам «печать по требованию».
5 «Free Congress Foundation», «Political Correctness: A Short History of an Ideology», 2004; http://www.lust-for-life.org/Lust-For-Life/PoliticalCorrectnessAShortHistory/PoliticalCorrectnessAShortHistory.pdf
6 Сложно подобрать в русском языке аналог приведенному противопоставлению. В данном случае оба английских слова значат «пол, половая принадлежность», однако уже довольно давно в официальных документах на английском слово «sex» заменено политкорректным «gender». Прим. переводчика
7 Antonio Gramsci, «Quaderni del carcere», 1948
8 György Lukács, «Geschichte und Klassenbewußtsein: Studien über marxistische Dialektik», 1923
9 Erich Fromm, «Escape from Freedom», 1941
10 Erich Fromm, «The Dogma of Christ and Other Essays on Religion, Psychology and Culture», 1963
11 Wilhelm Reich, «Die Massenpsychologie des Faschismus», 1933. На русском языке работа больше известна под названием «Психология масс и фашизм».
12 Theodor W. Adorno, Else Frenkel-Brunswik, Daniel J. Levinson, R. Nevitt Sanford, «The Authoritarian Personality», 1950
13 Herbert Marcuse, «An Essay on Liberation», 1969
14 Herbert Marcuse, «Eros and Civilization: A Philosophical Inquiry into Freud», 1955
15 Betty Friedan, «The Feminine Mystique», 1963
16 Abraham Maslow, «The Authoritarian Character Structure», 1944
17 Friedrich Engels, «Der Ursprung der Familie, des Privateigenthums und des Staats», 1884
18 Karl Marx, Friedrich Engels, «Die deutsche Ideologie», 1845
19 (Charles A. Reich, «The Greening of America», 1970)
20 Wilhelm Reich, «Die Sexualität im Kulturkampf», 1936; на англ. издана под названием «The Sexual Revolution»
21 Benjamin Bloom, «Taxonomy of educational objectives», 1964
22 John Henry Newman, «The Idea of a University», 1852, 1858
23 Эдмунд Берк (1729-1797), английский парламентарий, политический деятель, публицист, родоначальник британского консерватизма
24 Andrew Marvel, «Upon Appleton House», 1651
25 Стихотворение «How Do I Love Thee?» Элизабет Баретт Браунинг (1806-1861), английской поэтессы
26 Квир-теория (англ. «Queer theory») – социологическая теория о природе гендера, получившая распространение в конце XX века. Ее сторонники полагают, что половая принадлежность и сексуальная ориентация индивида предопределяются не только и не столько его биологическим полом, сколько социокультурным окружением и условиями личного воспитания.
27 Karl Marx, «Das Manifest der Kommunistischen Partei», 1848
28 «Диктатура добродетели: Мультикультурализм и битва за будущее Америки». Richard Bernstein, «Dictatorship of Virtue: Multiculturalism and the Battle for America's Future», 1994
29 Martin Jay, «The Dialectical Imagination: A History of the Frankfurt School and the Institute for Social Research, 1932-1950»; University of California Press, Berkeley, CA, 1973, переизд. 1996
30 Rolf Wiggershaus, «Die Frankfurter Schule. Geschichte, Theoretische Entwicklung, Politische Bedeutung», 1986
31 Günter Rohrmoser, «Das Elend der kritischen Theorie», 1970
32 Herbert Marcuse, «One-Dimensional Man», 1964
33 Herbert Marcuse, Robert Paul Wolff and Barrington Moore, Jr., «A Critique of Pure Tolerance», 1965
34 Herbert Marcuse, «Counterrevolution and Revolt», 1972
35 Bernard Lewis, «Islam and the West», 1993
36 http://www.thereligionofpeace.com/
37 Edward Said, «Orientalism», 1978
38 Fjordman (Peder Jensen), «The Eurabia Code», блог GatesOfVienna, 2006 –
http://gatesofvienna.blogspot.ru/2006/10/eurabia-code_19.html
39 Бат Йеор (Bat Ye'or), британская писательница и историк, специализируется на исследованиях о положении немусульманских меньшинств (христиан и евреев) в странах ислама
40 H. M. Elliot, John Dowson, «The History of India as Told by Its Own Historians», 1867-1877
41 Stanley Lane-Poole, «Medieval India under Mohammedan Rule, AD 712-1764», 1903
42 Fjordman (Peder Jensen), «The Failure of Western Universities», «The Brussels Journal», август 2006 – http://www.brusselsjournal.com/node/1282
43 Ibn Warraq, «Why I am Not a Muslim», 1995
44 Martin Kramer, «Ivory Towers on Sand: The Failure of Middle Eastern Studies in America», 2001
45 John Esposito, «Islam: The Straight Path», 1988
46 Olivier Roy, «L'Echec de l'Islam politique», 1992
47 María Rosa Menocal, «The Ornament of the World: How Muslims, Jews, and Christians Created a Culture of Tolerance in Medieval Spain», 2002
48 Andrew G. Bostom, «The Legacy of Jihad», 2005
49 Friedrich August Hayek, «Intellectuals and Socialism», 1949
50 Roger Scruton, «An Intelligent Person's Guide to Modern Culture», 1998
51 Dan Brown, «The Da Vinci Code», 2003
52 Наряду с паранджой, мусульманский женский наряд, полностью закрывающий тело.
53 Gregory M. Davis, «Islam 101», 2007; http://www.jihadwatch.org/islam-101.html
54 Здесь и далее перевод хадисов из «Сахиха аль-Бухари» – Нирша В. М., «Сахих аль-Бухари», М.: Умма, 2003 г.
55 Здесь и далее перевод Сиры – http://islam-info.ru/category/sira
56 Здесь и далее перевод Корана – Кулиев Э. Р., «Коран», М., «Умма», 2010
57 Sayyid Qutb, «Al-Salam al-'Alami wa'l-Islam», 1951
58 Здесь и далее перевод «Сахиха Муслим» – с сайта www.nurr.ru
59 Никах-уль-мута – «брак для удовольствия или брак, заключаемый на условленное время», форма брака в исламе, заключаемого на определенный срок.
60 Bat Ye’or, «The Decline of Eastern Christianity: From Jihad to Dhimmitude;seventh-twentieth century», 1996
61 Paul Fregosi, «Jihad in the West: Muslim Conquests from the 7th to the 21st Centuries», 1998
62 A. E. Vacalopoulos, «History of Macedonia, 1354-1833», Thessaloniki, 1973
63 Tudor Parfitt, «The Jews in Palestine, 1800-1882», 1987
64 Edouard Engelhardt, «La Turquie et La Tanzimat», 2 Vols., Paris, 1882
65 Roderick Davison, «Turkish Attitudes Concerning Christian-Muslim Equality in the Nineteenth Century», «American Historical Review», Vol. 59, No. 4, Jul.1954
66 Mary Boyce, «A Persian Stronghold of Zoroastrianism», 2001
67 Napier Malcolm, «Five Years in a Persian Town»
68 Башни-ветроуловители, традиционный персидский архитектурный элемент для создания естественной вентиляции в зданиях.
69 Мусульманский богослов и законовед.
70 Peter Balakian, «The Burning Tigris: The Armenian Genocide and America's Response», 2003
71 Muhammad Taqi Partovi Samzevari, «Future of the Islamic Movement», 1986
72 Глава представляет собой сокращенный сценарий фильма «Islam: What the West Needs to Know» (реж. Брайан Дэйли, Грегори М. Дэвис, 2006). Фильм доступен на трекерах в профессиональном русском переводе.
73 Walid Shoebat, «Why I Left Jihad: The Root of Terrorism and the Return of Radical Islam», 2005
74 Английский оригинал – http://www.luvu4luv.com/Hadith_Bukhari.html
75 Hilaire Belloc, «The Great Heresies», 1938
76 Andrew G. Bostom, «European Slaves, Arab Masters»
77 Патриция Кроне, «Правление бога. Правительство и ислам», 2004 (Patricia Crone, «God's Rule. Government and Islam», New York: Columbia University Press, 2004)
78 К. С. Лал, «Мусульманская рабская система Индии», 1994 (K.S. Lal, «Muslim Slave System India», New Delhi, Aditya Prakashan, 1994, стр. 46, 69)
79 Спирос Врионис-мл., «Закат средневекового эллинизма и исламизация Малой Азии, XI-XV века», 1971 (Speros Vryonis, Jr., «The Decline of Medieval Hellenism and the Islamization of Asia Minor, 11th Through 15th Century», 1971, Berkeley: University of California Press, стр. 174-175)
80 Василики Папулья, «Влияние девширме на греческое общество», в монографии «Восточно- и центрально-европейское общество и война в дореволюционном XVIII веке», 1982 (Vasiliki Papoulia, «The impact of devshirme on Greek society», in «East Central European society and war in the prerevolutionary eighteenth century». Boulder: Social Science Monographs; New York: Distributed by Columbia University Press, 1982)
81 Томас Рикс, «Рабы и работорговля в шиитском Иране, 1500-1900 гг. н.э.», в «Бюллетене азиатских и африканских исследований», выпуск 36, 2001 (Thomas Ricks, «Slaves and Slave Trading in Shi'i Iran, AD 1500-1900», «Journal of Asian and African Studies», 2001, Vol. 36)
82 Клемент Уарт, «Закон войны», в «Обзоре мусульманского мира», 1907 (Clement Huart, «Le droit de la guerre», «Revue du monde musulman», 1907, стр. 337)
83 [Джон Ральф Уиллис, «Джихад и идеология порабощения», в части «Рабы и рабство в мусульманской Африке» монографии «Ислам и идеология порабощения», т. 1, 1985 (John Ralph Willis, «Jihad and the ideology of enslavement», in «Slaves and slavery in Muslim Africa», vol. 1 «Islam and the ideology of enslavement», London, England; Totowa, N.J.: Frank Cass, 1985, стр. 17-18)
84 Уинстон Черчилль. «Речная война», т. 2, 1899 (Winston Churchill, «The River War», Vol. II, London: Longmans, Green & Co., 1899, стр. 248-250)
85 Джон Эйбнер, «Моя профессия – выкуп рабов», ежеквартальный альманах «Ближний Восток», выпуск 4, декабрь, 1999 (John Eibner, «My career redeeming slaves», «Middle East Quarterly», Dec. 1999, Vol. 4, Number 4, http://www.meforum.org/article/449). Эйбнер отмечает: «Основываясь на наблюдениях за захватами рабов в течение последних 15 лет и на наблюдениях западных и арабских путешественников в южном Дарфуре и Кордофане, предварительные подсчеты количества рабов говорят об около 100 тысячах человек или более. Еще больше находится в государственных концентрационных лагерях, стыдливо называемых правительством Судана “лагерями мира”, и в военных исламских школах, где мальчики тренируются, чтобы стать моджахедами».
86 Джон Райт, «Средиземноморский срединный маршрут: Работорговля между Триполи и Левантом в XIX веке», «Бюллетень североафриканских исследований», издание 1 (John Wright, «The Mediterranean Middle Passage: The Nineteenth Century Slave Trade Between Triploi and the Levant», The Journal of North African Studies, 1996, Vol. 1)
87 Григорий Иоанн Бар-Эбреус (Абу-ль-Фарадж ибн Гарун), «Хроника», т. 1, 1932 (Bar Hebraeus, «The chronography», Oxford University Press, 1932, Vol. 1, стр. 268-273)]
88 Михаил Сириец, «Хроника Михаила Сирийца, Патриарха яковитской Антиохской церкви (1166-1199)», т. 3, 1895 (Michael the Syrian, «Chronique de Michel le Syrien, Patriarche Jacobite d'Antioche (1166-1199), 1895, Vol. 331)
89 Мария Магдалена Александреску-Дерска Булгару, «Роль рабов в турецкой Румынии XV столетия», серия «Византиноведение», книга 11, 1987 (M. M. Alexandrescu-Dersca Bulgaru, «Le role des escalves en Romanie turque au XVe siècle», «Byzantinische Forschungen», vol. 11, 1987)
90Алан Фишер, «Московия и черноморская работорговля», в «Канадско-американских славянских исследованиях», выпуск 6, 1972 (Alan Fisher, «Muscovy and the Black Sea Slave Trade», «Canadian American Slavic Studies», 1972, Vol. 6)
91 Эхуд Толедано, «Рабство и его отмена на османском Ближнем Востоке», 1998 (Ehud Toledano, «Slavery and Abolition in the Ottoman Middle East», Seattle: University of Washington Press, 1998)
92 Мюррей Гордон, «Рабство в арабском мире», 1989 (Murray Gordon, «Slavery in the Arab World», New York: New Amsterdam, 1989)
93 Ян Хогендорн, «Омерзительная торговля. Экономические аспекты “производства” и продажи евнухов», 1999 (Jan Hogendorn, «The Hideous Trade. Economic Aspects of the 'Manufacture' and Sale of Eunuchs», Paideuma, 1999, Vol. 45)
94 Давид Аялон, «О евнухах в исламе», в «Иерусалимских исследованиях на арабском языке и исламе», 1979, выпуск 1 (David Ayalon. 'On the Eunuchs in Islam', Jerusalem Studies in Arabic and Islam, 1979, Vol. 1)
95 Серебряная монета, постоянно использовавшаяся в мировой торговле с 1741 г. вплоть до ХХ века.
96 Английский политик XVIII-XIX вв., известный борец с рабством, в течение 26 лет вел парламентскую кампанию против британской работорговли.
97 http://www.hindunet.org/hindu_history/modern/hindu_kush.html
98 Р. Ч. Маджумдар, Х. Ч. Райчадури, К. Датта, «Расширенная история Индии», 2-е издание, 1965 г. (R.C.Majumdar, H.C.Raychaudhuri, K.Datta, «An Advanced History of India», 2nd Ed., MacMillan and Co, London, 1965)
99 Koenraad Elst, «Ayodhya and After: Issues Before Hindu Society», 1991
100 Американская энциклопедия, том 14, стр. 206, 1993 г. (Encyclopedia Americana, Vol.14, p. 206, 1993)
101 У.О.Дуглас, журнал «National Geographic», выпуск 114, № 1, стр.13-23, июль 1958 г.
102 Энциклопедия «Британника», 15-е издание, том 14, стр. 238-240, 1987 г.
103 Р. Ч. Маджумдар, Х. Ч. Райчадури, К. Датта, «Расширенная история Индии», 2-е издание, стр.182-83, 1965 г. (R.C.Majumdar, H.C.Raychaudhuri, K.Datta, «An Advanced History of India», 2nd Ed., MacMillan and Co, London, pp. 182-83, 1965)
104 У. Хейг, Р. Берн, «Кембриджская история Индии», том IV – «Период Моголов», стр. 98-99, 1963 г. (W.Haig & R.Burn, «The Cambridge History of India», Vol.IV – «The Mughul Period», S.Chand & Co., New Delhi, pp. 98-99, 1963)
105 Конрад Эльст, «Негационизм в Индии», 2-е издание, стр. 57-58, 1993 г. (Koenraad Elst, «Negationism in India», Voice of India Publ., 2nd Ed, pp. 57-58, 1993)
106 Храм в городе Айодохья, месте рождения бога Рамы, разрушенный мусульманами в начале XVI века; на его месте в 1528 г. была сооружена мечеть Бабура.
107 http://www.zenit.org/article-11237?l=english
108 http://www.catholic.org/featured/headline.php?ID=1417
109 http://www.geocities.ws/prakashjm45/crusades.html
110 http://www.ewtn.com/library/CHISTORY/zaftcrus.HTM
111 Владельцы неотчужденной и освобожденной от налогов собственности, прибыль от которой поступает в пользу мусульманского духовенства
112 Миллет – компактное проживание группы людей одной веры, имеющей автономные административные учреждения (суды, школы, больницы и т. д.), подчинявшейся верховной османской власти и вынужденной соблюдать определенные обязанности, которые часто носили дискриминационный, для немусульман, характер.
113 Сеть так называемых «оставленных позади» (англ. stay behind) организаций, призванных противостоять предполагаемому вторжению стран Варшавского договора в Западную Европу.
114 http://www.unitedhumanrights.org/Genocide/armenian_genocide.htm
115 Так в источнике, который цитирует Брейвик. В действительности, в ходе операции «Немезис», проведенной армянской партией «Дашнакцутюн», были ликвидированы только двое из триумвирата – Талаат и Джемаль (а также еще двое лидеров младотурок); третий, Энвер, ставший одним из руководителей басмаческого движения в Средней Азии, был убит в бою с частями Красной Армии в Таджикистане в 1922 г.
116 Вилайет - административно-территориальная единица в Турции.
117 Министр иностранных дел Российской империи в 1910-1916 гг.
118 Тамерлан
119 Википедия, «Геноцид понтийских греков»
120 Кинг, Вильям К., «Полная история мировой войны: Представление великого конфликта на всех театрах действий в 1914-1918 гг.», 1922 (King, William C., «King’s Complete History of the World War: Visualizing the Great Conflict in all Theaters of Aciton 1914-1918», The history Associates, Massachusetts, 1922)
121 «Бедственное положение религиозных меньшинств: может ли выжить религиозный плюрализм?», Конгресс Соединенных Штатов, слушания в Подкомитете по Африке, всеобщим правам человека и международным операциям, Комитет по международным отношениям Палаты представителей; вторая сессия сто девятого конгресса, 30 июня 2006 г., стр. 51 («The Plight of Religious Minorities: Can Religious Pluralism Survive?», hearing before the Subcommittee on Africa, Global Human Rights, and International Operations of the Committee on International Relations, House of Representatives, One Hundred Ninth Congress, second session, June 30, 2006; Page 51)
122 Католикос-патриах Ассирийской церкви Востока.
123 Джоэль Э. Верда, «Мерцающий свет Азии, или Ассирийская нация и церковь», 1924, глава 26 (Joel E. Werda, «The Flickering Light of Asia: Or, the Assyrian Nation and Church», 1924, ch. 26
124 Авраам Йоханнан, «Гибель народа: Вечно преследуемые несториане или ассирийские христиане», 1916, стр. 126-127 (Abraham Yohannan, «The Death of a Nation: Or, The Ever Persecuted Nestorians Or Assyrian Christians», 1916, pp. 126-127)
125 В марте 2010 г. парламент Швеции все-таки признал турецкий геноцид ассирийцев, а также геноцид армян и греков. Таким образом, Швеция сейчас является единственной страной, официально признавшей факт этого геноцида.
126 Горгис, дьякон Асман Алькасс, «Jirah Fi Tarikh Al-syrian», 1980 (Gorgis, Deacon Asman Alkass, «Jirah Fi Tarikh Al-syrian», Trans. Subhi Younan. 1980)
127 Авраам Йоханнан, «Гибель народа: Вечно преследуемые несториане или ассирийские христиане», 1916 (Abraham Yohannan, «The Death of a Nation: Or, The Ever Persecuted Nestorians Or Assyrian Christians», 1916)
128 Википедия, «Геноцид ассирийцев»; «Геноцид против ассирийского народа» – http://www.aina.org/reports/ig.pdf
129 Andrew G. Bostom, «Turkey: Back to Future? », сайт www.americanthinker.com
130 Михаил Сириец, «Хроники Михаила Сирийца», Париж, 1899-1906 гг. (Michael the Syrian, Chronique de Michel Le Syrien, Paris, 1899-1906); цитата по Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми, XVII-XX вв.», стр. 170-171 (Bat Ye’or, «The Decline of Eastern Christianity: From Jihad to Dhimmitude; seventh-twentieth century», 1996)
131 Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми, XVII-XX вв.»
132 Спирос Врионис, «Кочевничество и исламизация Малой Азии», 1975 (Speros Vryonis, «Nomadization and Islamization in Asia Minor» , Dumbarton Oaks Papers, 1975
133 [Пол Виттек, «Возвышение Османской империи», 1938 г. (переиздано в 1966 г.) (Paul Wittek. The Rise of the Ottoman Empire. London, The Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland, 1938 (reprinted 1966)
Виттек также включает дискуссию с большой цитатой из текста Ахмеди «Искандер-наме», а именно ту главу, которая посвящена истории османских султанов, предков его покровителя Сулеймана Челеби, сына Баязида I. Глава начинается вступлением, где поэт торжественно объявляет свое намерение написать «Газават-наме» («Книгу о газавате», т.н. «малом джихаде», т.е. войне в прямом смысле слова), книгу о святой войне газиев. Он спрашивает: «Почему гази появились в конце?», и отвечает на него: «Потому что лучшее всегда появляется в конце. Подобно последнему пророку Мухаммеду, который пришел после всех остальных, подобно Корану, который спустился с небес вслед за Торой, псалмами и Евангелиями – газии появились в мире последними», и их правление – это правление османов. Далее поэт спрашивает: «Кто такой газий?», и объясняет: «Газий – это инструмент религии Аллаха, Божий слуга, который очищает землю от скверны многобожия (напомним, что ислам считает христианскую веру в Святую Троицу политеизмом); газий – это меч Божий, защитник и покровитель истинно верующих. Если на стезе Божьей он станет мучеником, не верьте, что он умер – он живет в блаженстве с Аллахом, он бессмертен».]
134 Халил Иналджик, «Османская империя – классическая эпоха, 1300-1600», 1973, стр.6 (Halil Inalcik. The Ottoman Empire-The Classical Age, 1300-1600, London: Weidenfeld and Nicolson, 1973, p. 6)
135 Апостолос Е. Вакалопулос, «Происхождение греческой нации – Византийский период, 1204-1461 гг.», 1970 (Apostolos E. Vacalopoulos. Origins of the Greek Nation- The Byzantine Period, 1204-1461. New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press, 1970)
136 Спирос Врионис, «Жизнь христиан под гнетом сельджуков и османов, XI-XVI вв.», в переработке и продолжении «Местные христианские общины в исламских странах в VIII-XI веках», 1990, стр. 201 (Speros Vryonis. “The Experience of Christians under Seljuk and Ottoman Domination, Eleventh to Sixteenth Century”, in Conversion and Continuity: Indigenous Christian Communities in Islamic lands, Eighth to Eighteenth Centuries, edited byMichael Gervers and Ramzi Jibran Bikhazi, Toronto: Pontifical Institute of Medieval Studies, 1990, p. 201)
137 Апостолос Е. Вакалопулос, «Происхождение греческой нации – Византийский период, 1204-1461 гг.»
138 Апостолос Е. Вакалопулос, там же
139 Димитар Ангелов «Некоторые аспекты завоевания балканских народов турками», журнал «Byzantinoslavica», 1956 г., № 17 (Dimitar Angelov, «Certains Aspects de la Conquete Des Peuples Balkaniques par les Turcs», Byzantinoslavica, 1956, Vol. 17)
140 Джозеф Хэкер, «Османская политика по отношению к евреям и еврейское отношение к османам в течение XV века», в монографии «Христиане и евреи в Османской империи: фунционирование смешанного общества», 1982. (Joseph Hacker, «Ottoman Policy Toward the Jews and Jewish Attitudes toward the Ottomans during the Fifteenth Century»,in «Christians and Jews in the Ottoman empire: the functioning of a plural society», edited by Benjamin Braude and Bernard Lewis (New York: Holmes & Meier Publishers, 1982)
141 Иво Андрич, «Развитие духовной жизни в Боснии под влиянием турецкого владычества», 1924, докторская диссертация (Ivo Andric, «The Development of Spiritual Life in Bosnia Under the Influence of Turkish Rule», (1924 doctoral dissertation), English translation, Durham, North Carolina, 1990)
142 Йован Цвиджич, «Балканский полуостров», 1918 г. (Jovan Cvijic, La Peninsule Balkanique, Paris, 1919); цитата по Бат Йеор, «Ислам и зимми: Там, где сталкиваются цивилизации», 2001 г., стр. 108 (Bat Ye'or, «Islam and Dhimmitude-Where Civilzations Collide», Cranbury, New Jersey: Associated University Presses, 2001, p. 108)
143 Пол Рико, «Текущее состояние греческой и армянской церквей», 1679 (переиздано в Нью-Йорке, 1970) (Paul Ricaut, «The Present State of the Greek and Armenian Churches», Anno Christi 1678, London, 1679 (reprinted, New York, 1970)
144 Спирос Врионис-мл., «Закат средневекового эллинизма и исламизация Малой Азии, XI-XV века»
145 Димитриос Константелос, «”Новомученики” как свидетельство методов и мотивов, приведших к обращению и мученичеству в Османской империи», журнал «Греческий Православный духовный обзор», 1978, № 23 (Demetrios Constantelos, «The ‘Neomartyrs’ as Evidence for Methods and Motives Leading to Conversion and Martyrdom in the Ottoman Empire», The Greek Orthodox Theological Review, 1978, Vol. 23)
146 Абдолоним Убичини, «Письма о Турции, часть 2», 1854 г., стр. 32 (Abdolonyme Ubicini, «Lettres Sur La Turque», Vol. 2, Paris, 1854, p. 32); цитата по Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми, XVII-XX вв.»
147 Апостолос Е. Вакалопулос, «Предпосылки и причины греческой революции», 1975 г., стр. 54-55 (A. E. Vacalopoulos. “Background and Causes of the Greek Revolution”, Neo-Hellenika, 1975, pp.54-55)
148 Бернард Льюис, «Открытие Европы мусульманами» (Bernard Lewis, «The Muslim Discovery of Europe»). Льюис также описывает девширме исключительно как форму социального продвижения для балканских христиан в своей работе «Возникновение современной Турции» – и в издании 1968 года (стр. 5), и в издании 2002 года (также стр. 5): «...балканские народы имели огромное влияние на правящий класс османов. Одним из важнейших социальных лифтов было девширме – призыв мальчиков на военную службу, посредством которого многочисленные балканские христиане вошли в военную и политическую элиту империи».
149 Спирос Врионис-мл., «Сельджукские гулямы и османское девширме», журнал «Der Islam», выпуск 41, 1965 г., стр. 245-247 (Speros Vryonis, Jr. “Seljuk Gulams and Ottoman Devshirmes”, Der Islam Vol. 41, 1965, pp. 245-247)
150 Василики Папулия, «Влияние девширме на греческое общество», в монографии «Война и общество в Восточной Центральной Европе», 1982 г. (Vasiliki Papoulia, «The Impact of Devshirme on Greek Society», in «War and Society in East Central Europe», Editor-in-Chief, Bela K. Kiraly, 1982)
151 Эдуард Энгельгардт, «Турция и Танзимат», 2 тома, 1882 г., часть 1 – стр. 111, часть 2 – стр. 171 (Edouard Engelhardt, La Turquie et La Tanzimat, 2 Vols., 1882, Paris, Vol. p.111, Vol. 2 p. 171); цитата по: Бат Йеор, «Ислам и зимми: Там, где сталкиваются цивилизации».
152 «Отчеты консулов Ее Величества об условиях жизни христиан в Турции», издание 1867 г. (Reports from Her Majesty's Consuls Relating to the Condition of the Christians in Turkey, 1867). См. также отчеты других консулов и вице-консулов в издании 1860 г., 1867 г., Все цитаты по: Ваагн Дадрян, «Приказ о геноциде», 1999, гл. 2 «Столкновение между демократическими нормами и теократическими догмами» (Vahakn Dadrian, «Warrant for Genocide», Chapter 2 «The Clash Between Democratic Norms and Theocratic Dogmas», New Brunswick, New Jersey, Transaction Publishers, 1999). См. также подробные выдержки из приведенных отчетов у Бат Йеор, «Падение восточного христианства: от джихада к зимми, XVII-XX вв.»
153 Тюдор Парфитт, «Евреи Палестины», 1987 (Tudor Parfitt, The Jews of Palestine, Suffolk (UK), 1987, Boydell Press)
154 Родерик Дэйвисон, «Турецкие взгляды в отношении христианско-мусульманского равенства в XIX веке», журнал «American Historical Review», 1954, выпуск 59 (Roderick Davison, «Turkish Attitudes Concerning Christian-Muslim Equality in the Nineteenth Century», «American Historical Review», Vol. 59, No. 4, Jul. 1954)
155 Цитируется по Андрэ Сервье, «Ислам и психология мусульман», 1924 (Andre Servier, «Islam and the Psychology of the Musulman», translated by A. S. Moss – Blundell, London, 1924)
156 http://phoenicia.org/christiansmea.html
157 Друзы – арабоязычная этноконфессиональная группа в Ливане, Сирии, Иордании, Израиле; диаспоры друзов есть во многих странах, куда они прибыли в качестве иммигрантов.
158 Маргарет Джонсон, «Арабы, смотрящие на Запад. С оружием и крестами: ливанские христиане пытаются выжить», 1984 (Marguerite Johnson, «Arabs who look to the West. With guns and crosses, Lebanon's Christians try to survive», Time, March 5, v. 123, 1984)
159 Петер-Ганс Кольвенбах, «Марониты: между двумя мирами», 2001 (Peter-Hans Kolvenbach, «Maronites between two worlds», 2001)
160 Энгин Дениз Акарли, «Долгий мир. Османский Ливан, 1861-1920», 1993 (Engin Deniz Akarli, «The Long Peace, Ottoman Lebanon, 1861-1920», University of California Press, Los Angeles, 1993)
161 http://wikiislam.net/wiki/Пакт_Умара_(Содержание)
162 Богослужебная книга, сборник фрагментов текстов Священного писания, расположенных согласно порядку церковного года, использующаяся во время литургии.
163 о. Павел Нааман, «Церковь и политика: опыт маронитов (1516-1943)», 1998 (Naaman Paul, «Church and Politics in the Maronite Experience (1516-1943)», The Journal of the Maronite Research Institute, The Journal of the Maronite Studies (JMS), January 1998)
164 Эйял Зиссер, «Марониты, Ливан и Израиль: ранние контакты», 1995 (Eyal Zisser, «The Maronites, Lebanon and the State of Israel: early contacts», Middle Eastern Studies, October 1995, v. 31)
165 Сами Офиш, «Вторая ливанская республика: светские разговоры, религиозные заявления»», 1999 (Sami Ofeish, «Lebanon's Second Republic: Secular Talk, Sectarian Application». Arab Studies Quarterly, Winter 1999, v. 21)
166 Марк Томэсс, «Теория игры при участии неразумных игроков: пример гражданской войны и религиозных чисток», 1997 (Mark Tomass, «Game theory with instrumentally irrational players: A Case Study of Civil War and Sectarian Cleansing», Journal of Economic Issues, Lincoln; June 1997]
167 Азиз Абу-Хамад, «Общественная борьба в Ливане: древняя вражда или вмешательство государства?», 1995 (Aziz Abu-Hamad, «Communal strife in Lebanon: Ancient animosities or state intervention?», Journal of International Affairs; New York; summer 1995)
168 Меир Замир, «Становление современного Ливана», 1985 (Meir Zamir, «The formation of modern Lebanon», London, Dover, H. Groon Helm, 1985)
169 Теодор Хэнф, «Сосуществование в военное время», «Ливан: Закат государства», «Подъем нации», 1993 (Theodor Hanf, «Coexistence in wartime Lebanon», «Decline of a State», «Rise of a nation», translated from Germany by John Richardson, The Centre for Lebanese Studies in association with LB Tauris and co Ltd publishers London, 1993)
170 Хэйдж Гассан, «Националистическое беспокойство или страх потерять друга», 1996 (Hage Ghassan, Nationalist anxiety or the fear of losing your other, The Australian Journal of Anthropology, Sydney 1996)
171 Антуан Нажм, «Разработка схемы сосуществования в Ливане в свете папской проповеди», 1998 (Najm Antoine, «Envisioning A formula for living together in Lebanon in light of the Apostolic Exhortation», The Journal of Maronite Studies, the Maronite Research Institute April 1998)
172 Том Харб, «Американский союз маронитов Пауэллу: “Джебран – ливанец, а не араб”», 2001 (Tom Harb, «American Maronite union to Powell: Jebran is Lebanese not Arab», Lebanon Bulletin, Press Release, May 9th, 2001)
173 Дэвид С. Гордон, «Ливанская республика: страна в опасности», 1983 (David С. Gordon, «The Republic of Lebanon, Nation in Jeopardy», London, Westview Press, Croom Helm, 1983)
174 Итамар Рабинович, «Война за Ливан, 1970-1983», 1984 (Itamar Rabinovich, «The war for Lebanon 1970-1983», Ithaca And London, Cornell University press, 1984)
175 Халим Баракат, «К жизнеспособному Ливану», 1988 (Halim Barakat, «Toward A Viable Lebanon», Croom Helm London and Sydney, Centre for Contemporary Arab Studies, Georgetown University Washington 1988)
176 Бренда Сивер, «Региональные причины провала разделения власти на примере Ливана», 2000 (Brenda М. Seaver, «The regional Sources of Power-sharing Failure: The case of Lebanon», Political Science Quarterly, Summer 2000)
177 Твефик Халаф, «Фалангисты и маронитское сообщество», 1976 г. (Tewfik Khalaf, «The Phalanges and the Maronite community», in Essays on the Crisis in Lebanon edited by Roger Owen, 1976)
178 Фаваз А. Джерджес, «Ливанский конфликт: взгляд в корень», Нью-Йорк, 1999 (Fawaz А. Gerges, «The Lebanese conflict: Looking Inward», Political Science Quarterly, New York, Fall, 1999)
179 Кэйл С. Эллис, «Ливан: борьба маленькой страны в региональном контексте», 1999 (Kail C. Ellis, «Lebanon: The Struggle of a Small Country in a regional context», Arab Studies Quarterly, winter 1999 v.21 i.1, p. 5, 1999)
180 Рекс Брайнен, «Ливанская гражданская война (1975-76). Убежище и выживание: Организация освобождения Палестины в Ливане», 1990 (Rex Brynen, «The Lebanese Civil War (1975-76). Sanctuary and survival: The PLO in Lebanon Boulder», Westview Press, 1990)
181 Алан Джордж, «Ливанский лидер ополчения – удобный козел отпущения», 1997 (Alan George, «Lebanon militia leader is easy scapegoat», Jane's Intelligence Review; Coulsdon; Aug 1, 1997)
182 Хосе Навальпотро, «Судьба (Под угрозой исчезновения)», 2000 г. (Jose Navalpotro, «Destiny (In Danger of Extinction)», Palabra magazine, Madrid July 2000)
183 Уильям Харрис, «Лица Ливана: религиозное разделение, войны и глобальные расширения», 1997 (William Harris, «Faces of Lebanon, Sects, Wars, and Global Extensions», Markus Wiener Publishers Princeton, 1997)
184 Чарльз Сеннот, «Ливанское христианство в упадке», 1999 (Charles M. Sennott, «Christians in Decline in Lebanon», The Boston Globe, City edition 1999)
185 Хосе Навальпотро, «Судьба (Под угрозой исчезновения)», 2000 г.
186 Кристин Асмар, Марун Кисирвани, Роберт Спрингборг, «Столкновение политик или цивилизаций? Религиозное разделение среди молодежи в Ливане», 1999 (Christine Asmar, Maroun Kisirwani, Robert Springborg, «Clash of politics or civilisations? Sectarianism among youth in Lebanon», Arab Studies Quarterly, Fall 1999, v. 21, i. 4, p. 35)
187 Джудит П. Хэрик, Хасан Хиляль, «Раскол ливанской демократии: парламентские выборы 1992 года», 1993 (Judith Р. Harik, Khashan Hilal, «Lebanon's Divisive Democracy: the Parliamentary Elections of 1992», Arab Studies Quarterly, winter 1993)
188 Премьер-министр Ливана в 1992-2004 гг., убит в 2005 г.
189 Антуан Нажм, «Разработка схемы сосуществования в Ливане в свете папской проповеди», 1998 (Najm Antoine, «Envisioning A formula for living together in Lebanon in light of the Apostolic Exhortation», The Journal of Maronite Studies, the Maronite Research Institute April 1998)
190 Википедия, «Битва при Пуатье (732 год)»
191 Википедия, «Венская битва (1683)»
192 Baron Bodissey, «The Twelfth Viking»: http://gatesofvienna.blogspot.ru/2006/12/twelfth-viking.html
193 Г.-Х. Андерсен, «Сказки и истории», 2 т. Л: «Художественная литература», 1969; перевод А. и П. Ганзен
194 Поскольку автор сборника предложил дополнять приведенный им список, переводчики взяли на себя смелость привести несколько имен русских правителей и военачальников. Также рекомендуем ознакомиться с материалами по теме «Крестовый поход Руси в степь в 1111 году».
195 www.jihadwatch.org/dhimmiwatch/archives/022433.php
196 David C. Lindberg, «The Beginnings of Western Science, 600 B.C. to A.D. 1450», 1992
197 Toby E. Huff, «The Rise of Early Modern Science: Islam, China and the West», 1993
198 Edward Grant, «Science and Religion, 400 B.C. to A.D. 1550: From Aristotle to Copernicus», 2004
199 Robert Spencer, «Religion of Peace?: Why Christianity Is and Islam Isn't», 2007
200 Remi Brague, «Eccentric Culture: A Theory of Western Civilisation», 2009
201 Pervez Hoodbhoy, «Islam and Science: Religious Orthodoxy and the Battle for Rationality», 1992
202 Исламская доктрина о правилах поведения мусульман (юриспруденция), комплекс социальных норм – мусульманское право в широком смысле.
203 Ibn Warraq, «Defending the West», 2007
204 http://srpska-mreza.com/History/pre-wwOne/Bosnia-conquered.html
205 «Yugoslavia, a Country Study», Foreign Area Studies, The American University; edited by Richard F. Nyrop, 1982
206 Ferdinand Schevill, «The History of the Balkan Peninsula: From the Earliest Times to the Present Day», 1922; переиздание 1995 г., Barnes & Noble, New York
207 Fred Singleton, «A Short History of the Yugoslav Peoples», Cambridge University Press, 1985
208 http://srpska-mreza.com/History/pre-wwOne/Mus_who.html
209 Имеется в виду Боснийская война 1992-1995 гг.
210 Edmund Stillman, «The Balkans», Time Inc., New York, 1967
211 Bat Ye'Or, «Origin of the Myth of a Tolerant Pluralistic Islamic Society», Symposium on The Balkan War, Chicago, 31 August 1995.
212 P. Lazarovich-Hrebelianovich & EleanorCalhoun, «The Serbian People»; New York, Charles Scribner's Sons, 1910
213 Иво Андрич, «Мост на Дрине», М: «Правда», 1985, перевод Т. Вирта
214 Fred Singleton, «A Short History of the Yugoslav Peoples», Cambridge University Press, Edition 1985
215 Русский перевод книги Бат Йеор «Зимми: Христиане и евреи под властью ислама» доступен для скачивания в онлайн-библиотеках.
216 Wikipedia, «Demographics of Kosovo»
217 http://www.serbianna.com/columns/mb/004.shtml
218 http://www.dhimmi.org/LectureE1.html
219 Steve Reiquam, «Emigration and Demography in Kosovo», 1983
220 http://www.danielpipes.org/article/174
221 Хафез Асад умер в 2000 г.
222 Истории Ордена тамплиеров посвящен сайт http://www.templarhistory.ru
Также рекомендуем книгу Джона Джея Робинсона «Темницы, огонь и мечи. Рыцари Храма в крестовых походах» (Эт Сетера Паблишинг, М., 2004, пер. А. Филонова)