Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
К вопросу, почему кое-что непонятно в «Бесах»:
Среди откликов на первые главы романа стоит отметить суждение Н.Н. Страхова в письме к автору от 12 апреля 1871 г.: «Во второй части чудесные вещи, стоящие наряду с лучшими, что Вы писали. Нигилист Кириллов удивительно глубок и ярок. Рассказ сумасшедшей, сцена в церкви и даже маленькая сцена с Кармазиновым — все это самые верхи художества. Но впечатление в публике до сих пор очень смутное; она не видит цели рассказа и теряется во множестве лиц и эпизодов, которых связь ей не ясна. Очевидно — по содержанию. По обилию и разнообразию идей Вы у нас первый человек, и сам Толстой сравнительно с Вами однообразен. Но очевидно же: Вы пишете большею частью для избранной публики, и Вы загромождаете Ваши произведения, слишком их усложняете. Если бы ткань Ваших рассказов была проще, они бы действовали сильнее. ... И весь секрет, мне кажется, состоит в том, чтобы ослабить творчество, понизить тонкость анализа, вместо двадцати образов и сотни сцен остановиться на одном образе и десятке сцен...». Достоевский близко к сердцу принял последнее суждение и, в общем-то, согласился с ним, признаваясь в ответном письме: «Вы ужасно метко указали главный недостаток. Да, я страдал этим и страдаю; я совершенно не умею до сих пор (не научился) совладать с моими средствами. Множество отдельных романов и повестей разом втискиваются у меня в один, так что ни меры, ни гармонии. Все это изумительно верно сказано Вами, и как я страдал от этого сам уже многие годы, ибо сам сознал это. Но есть и того хуже: я, не спросясь со средствами своими и увлекаясь поэтическим порывом, берусь выразить художественную идею не по силам...»
Сюжет:
И действительно, в реальном романном времени, буквально всего за месяц, с 12 сентября по 11 октября 1869 г., тихий до этого, полусонный городок, где текла своя привычная жизнь, сотрясают одна за другой цепь катастроф и смертей. Раньше за события здесь считались балы и пикники, местный бомонд развлекался сплетнями. Некоторое разнообразие в эту жизнь-существование вносила борьба за негласную власть над обществом между губернаторшей фон Лембке и генеральшей Ставрогиной. Обывателю казалось, что драматичнее и напряженнее этой борьбы ничего и быть не может. Но вот незадолго до начала действительно роковых событий в этот губернский город начинают съезжаться участники драмы. Года за полтора до этого возвращается из-за границы Шатов; за два месяца — въехал новый губернатор фон Лембке, с ним вместе чиновник Блюм; приблизительно в это же время вернулась из Швейцарии Варвара Петровна Ставрогина и появился мрачный философ Шигалев; менее чем за месяц объявились в городе Лебядкин с сестрой и беглый Федька Каторжный; за две недели — Дроздовы и Дарья Шатова; за неделю — супруга губернатора и ее родственник писатель Кармазинов; за пять дней до «открытия занавеса» приехал будущий самоубийца инженер Кириллов; ну и, наконец, 12 сентября, в день начала хроники-трагедии, прибыли в город главный
герой спектакля Nicolas Ставрогин и главный режиссер Петруша Верховенский. Благодаря усиленным действиям и хитросплетениям последнего и начался в конце сентября апокалипсис местного значения в этом городе: пожар на Шпигулинской фабрике — убийство брата и сестры Лебядкиных — смерть Лизы Тушиной — убийство Шатова — самоубийство Кириллова — смерть Степана Трофимовича Верховенского — самоубийство Ставрогина...
В сюжетном и композиционном отношении « Бесы » поначалу производят впечатление хаоса, особенно по сравнению с двумя предыдущими романами — «Преступлением и наказанием» и «Идиотом». Но на самом деле и в « Бесах » проявилась гениальная сюжетная изобретательность Достоевского, его поразительное умение создавать в повествовании интригу, увлечь читателя. Практически все фабульные линии в романе устремлены к центральному событию — убийству Шатова. Первая и последняя главы, посвященные судьбе Степана Трофимовича, как бы закольцовывают роман. Ведь именно он, как уже упоминалось, буквально породил одного из главных «бесов» и воспитал другого. С двумя основными персонажами — Ставрогиным и Верховенским-младшим — связаны все сюжетные разветвления и узлы.
В основе сюжета романа лежат реальные события. 21 ноября 1869 г. пять членов тайного общества «Народная расправа» во главе с С.Г. Нечаевым убили студента Петровской земледельческой академии И.И. Иванова, заподозренного ими в предательстве. « Бесы » задумывались поначалу как роман-памфлет на западников и нигилистов, но в итоге получился роман-трагедия о «болезни» всего русского общества. Задуман он был и частично написан за границей.
«Нечаевы» — это бесы, которые не только не понимают истинного пути развития России, но и губят ее, разрушают изнутри. В нечаевском деле Достоевского особенно заинтересовал «Катехизис революционера» — один из программных документов этой революционной организации. В сюжете романа теоретические пункты «Катехизиса» как бы воплощаются в жизнь, реализуются на самом деле. Петр Верховенский со своими «бесами» создает беспорядки в городе, наводит смуту — сплетни, интриги, поджоги, скандалы, богохульство; в своих целях он использует власть в лице играющих в либералов и заигрывающих с «передовой» молодежью супругов Лембке. «Катехизис» Нечаева предписывал, чтобы революционер задавил в себе все личные чувства — «родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести» — ради общего революционного дела. В соответствии с этим предписанием и действует Верховенский-младший со своими сообщниками-подручными. В своем изображении "бесовщины" Достоевский фактически выходит за рамки нечаевского нигилизма, улавливает действительно существенные черты русского революционного движения, причем настолько, что его описание оказалось даже до удивления пророческим, особенно если иметь в виду облик впоследствии победившей революции и порожденного ею советского строя. Предсказаны и глубоко вскрыты пафос всеобщего разрушения, превращение революционной свободы в деспотию, обращение массы людей в бесправное рабочее стадо, вдохновленное атеистическим
идолопоклонством, отказ от "чести" и собственного мнения, порядок взаимной слежки и т. д.
Система образов:
Итак, в центре романа две тесно связанные между собой фигуры Ставрогина и Верховенского-младшего. Оба имеют отношение к Верховенскому-старшему — либералу 40-х годов, живущему теперь в качестве приживальщика при богатой вдовой барыне, матери Николая Ставрогина: один из них ученик (Николай Ставрогин, а другой — родной сын. Здесь Достоевский разворачивает тему соотношения поколений (отказ от этики и эстетики, аморализм детей). Ставрогин и Верховенский-младший, как сказано, "двойники"; Верховенского можно назвать "тенью" Ставрогина, если употребить термин Юнга.
Петр Верховенский является "двойником" Ставрогина, он сам называет себя "червяком", его "обезьяной". "Я на обезьяну мою смеюсь", — говорит Ставрогин. Верховенский сам готов быть шутом, но не допускает шутовства для главной своей половины, т. е. для Ставрогина.
Двойничество, как известно, занимает заметное место в произведениях Достоевского. Уже после "Бесов" в "Братьях Карамазовых" Смердяков выступает двойником теоретика Ивана Карамазова и при безмолвной практически пассивности последнего осуществляет на деле его тайные желания. Точно так же Ставрогин не мешает Петру Верховенскому организовать убийство его формальной жены Хромоножки и ее брата, а также Федьки Каторжного и Шатова, способствовать его ночной встрече с Лизой.
В качестве практического двойника Петр Верховенский совершает провокации, убийства, которые тайно, частично бессознательно, желанны для Ставрогина.
Соотношение "теоретика" и "практика" очень занимало Достоевского в его произведениях. "Теоретик" типа Раскольникова или Ивана Карамазова поглощен "идеей", которой все подчиняются Раскольников, правда, сам неловко реализует свою "идею", а "теоретик" Иван Карамазов противопоставлен своему двойнику-"практику"Смердякову. Ставрогин, в отличие от Раскольникова, Ивана Карамазова, Подростка, порождает сразу много идей, но противоречащих друг другу и плохо согласующихся с его психологией и поведенческой практикой.
Парадоксальна роль Ставрогина в формировании идей Шатова о русском народе-богоносце и Кириллова о человекобоге, отвергающая религию. Не случайно Кириллов говорит о Ставрогине, что он "если верует, то не верует, что он верует". Столь же хаотически разнородны его эмоции и поступки. Н. А. Бердяев говорил о Ставрогине, что это "мировая трагедия истощения от безмерности... от дерзновения на безмерные, бесконечные стремления, не знающие границ, выбора и оформления". Безмерность
желаний Ставрогина якобы вышла наружу, породив беснование и хаос. Речь идет о "бесновании страстей революционных, эротических и просто мерзости человеческой". По моему мнению, Бердяев недоучитывает того, что Ставрогин все-таки воплощает только одну из двух сторон "бесовщины", представленной в романе. И дело не столько в безмерности, хотя Достоевский в черновых записях и упоминает о его "слишком высоких требованиях" и
о том, что "весь пафос романа в князе, он герой", сколько в доведенной до крайности противоречивости в соединении с равнодушием.
Роман построен именно таким образом, чтобы сопоставить внутренний хаос и "бесовщину" в душе Ставрогина с внешним, практическим порождением социального хаоса, провоцируемого в особенности Петром Верховенским. Души многих персонажей в произведениях Достоевского противоречивы, но в образе Ставрогина этот мотив достигает предела, так как противоречивость буквально оказывается его основным качеством и приобретает именно характер хаоса, не вполне подвластного его, казалось бы, сильной воле.
В соответствии с любимой идеей Достоевского причина в том, что Ставрогин — русский барич, оторвавшийся от национально-народной почвы и твердой православной веры ("атеист, потому что барич, последний барич").
Конечно, аналогия Ставрогина с "лишними людьми" наиболее точная. Но "лишние люди" не находили в обществе возможности развернуться и по-настоящему реализоваться, отсюда их
разочарование и скука, но они еще оставались героями. Что же касается полной опустошенности души Ставрогина и неразрешимой хаотической бездны его противоречий и даже признания им своего "ничтожества" в каком-то смысле, то здесь уже идет речь о полном развенчании "сверхчеловека" и типа героя как такового, всей линии героики, начиная с мифа и эпоса.
Со Ставрогиным соотнесены почти все основные женские образы романа. В него влюблены и находятся с ним в какой-то мере в романтических отношениях Лиза, Даша (сестра Шатова) и Хромоножка, на которой он официально, хотя, в сущности, фиктивно женат.
Лиза — красавица ("Весь город... кричал об ее красоте", амазонка, девушка с характером, благородная и пылкая, "гордая", "дерзкая", "победительница", но крайне нервная, истеричная, порой совершенно "сумасшедшая девушка", способная на отчаянные и экстравагантные поступки. Ее обуяла "безмерная любовь" и "ненависть... самая великая" к Ставрогину, у нее "все было в хаосе, в волнении, в беспокойстве". Иными словами — это тоже пример психологического хаоса. Она неожиданно отдается Ставрогину в которого давно влюблена, но не хочет быть ему "нянькой", на что готова Даша, которая представляет полную противоположность Лизавете Николаевне. Лиза и Даша, будучи антиподами, составляют малую образную "систему".
Даша "усталая" и "апатичная", "тиха и кротка, способна к большому самопожертвованию, отличается преданностью, необыкновенною скромностию, редкою рассудительностию и, главное, благодарностию", "девушка скромная, твердая, рассудительная... домоседка... ангел кротости". В противоположность Лизе, она готова идти "в сиделки" к Ставрогину, а если он ее не позовет, то "в сестры милосердия, в сиделки, ходить за больными... в книгоноши, Евангелие продавать", Ставрогин таки действительно в конце концов зовет ее на остаток жизни в Швейцарию, в кантон Ури, но не выдерживает и кончает самоубийством.
Хромоножка Лебядкина радикально отлична и от Липы, и от Даши. Она — сумасшедшая и юродивая, жалкая, избиваемая братом, отнимающим деньги, которые Ставрогин передает на ее содержание; при этом она сохраняет спокойствие, считает брата своим лакеем. Она удивляется: "как это люди скучают. Тоска не скука. Мне весело". Ее склонность к смеху является положительной чертой, так же как и у ряда других героев Достоевского. Будучи душевнобольной, "сохранившей одно сердце"), "мечтательницей чрезвычайной", глубоко верующей, обладающей своеобразным даром проницательности, эта юродивая выполняет ту органическую связь с матерью-землей, с народной почвой, которой лишены многие персонажи "Бесов". Она в известном смысле всем им противостоит и, в отличие от теоретика Шатова, непосредственно воплощает стихию "народа-богоносца". Она чувствует отрыв обожаемого ею Ставрогина от почвы, произошедшие в нем изменения, то, что "сокол" превратился в "филина" и "сыча", и проклинает его как "самозванца".
Ставрогин безусловно центральная фигура "Бесов", но "Бесы" все же к нему не сводятся. Нельзя согласиться с Н. А. Бердяевым, что вся суть романа в том, что " Ставрогин породил этот бушующий хаос, из себя выпустил всех бесов, сам же замер и потух". Именно линия развенчания байронического героя (что уже отчасти имело место в "Преступлении и наказании") доведена в образе Ставрогина до высочайшей степени и безусловно перерастает в общий пафос развенчания "героя" и всей линии героики.
Итак, персонажи в "Бесах" группируются следующим образом: старшее "либеральное" поколение — Верховенский-старший и Кармазинов — противопоставлено "нигилистическому" младшему, при том что Степан Трофимович Верховенский — отец Петра Верховенского и воспитатель Николая Ставрогина, центральной фигуры романа, Старшее поколение еще цепляется за эстетику и этические идеалы, а младшее их полностью отрицает.
Ставрогин — развенчанный герой ("самозванец") и носитель внутреннего психологического и идеологического хаоса — противостоит своему "двойнику" (Верховенскому-младшему), носителю и организатору социального и политического хаоса.
Ставрогин непосредственно соотнесен с Шаговым и Кирилловым — двумя носителями противоположных идей: богочеловек, народ-"богоносец" и человеко-бог, порожденный атеизмом. Обе идеи подсказаны им обоим Ставрогиным . Противостояние этих идей есть, отчасти, отражение идеологической борьбы в душе Ставрогина.
Ставрогин окружен влюбленными женщинами, из которых полная противоречий, истеричная красавица Лиза противопоставлена кроткой Даше, а им обеим (и не только им) противостоит Хромоножка, юродивая и ясновидящая, рассмотревшая в Ставрогине самозванца и "филина" за спиной "сокола" и "князя".
Ставрогин, как автор своей "исповеди", естественно противопоставлен и святому Тихону, к которому он обращается. Имя Ставрогин, как отмечено многими, от слова "Крест", явно указывает на его неспособность к выполнению высокой миссии; Параллельно стоит вспомнить, что Петр Верховенский заявляет, что готов быть "вместо Христа".
Петр Верховенский — практик по сравнению со Ставрогиным. В качестве революционного деспота он противостоит толпе подпольщиков — с одной стороны, а также охмуряемой им губернаторской власти — с другой. В качестве революционного теоретика с ним сопоставлен Шигалев, утопический социалист, оправдывающий превращение революционной свободы в деспотизм.