Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Суворов Дмитрий Владимирович, кандидат культурологии, лауреат премии им. Бажова
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ БОЖИЮ
В сентябре в прокат выходит фильм режиссёров-дебютантов Натальи Меркуловой и Алексея Чупова «Интимные места» – лента в высшей степени неординарная и, в хорошем смысле, провокативная. Фильм принял участие в конкурсной программе XXIV Открытого российского фестиваля «Кинотавр» в Сочи – и удостоился нескольких наград: призы «За лучший дебют» и «За лучшую женскую роль», диплом Гильдии киноведов и кинокритиков. Рецензенты уже окрестили эту откровенную (но совсем не пошлую) картину «экранным декамероном»… В связи с этим, далеко не рядовым событием в культурной жизни нашей страны – имеет смысл поговорить о весьма специфической и пикантной сфере культуры, которая оказывается затронута в данном контексте. Речь пойдет о феномене «ню» в изобразительном искусстве и кино – и социокультурном отношении к нему.
…Западный мир, можно сказать, с самого своего рождения – с Древней Греции – культивирует в художественной культуре позитивную установку ко всем аспектам телесности. Причем принятие христианства здесь не привело к кардинальной смене приоритетов – причиной чему является своеобразная философия приятия мира, характерная для католичества. Поясню сказанное на колоритном примере: не так давно известного польского сексолога спросили, как католическое вероучение сочетается с его профессией. Польский специалист ответил так: в Библии сказано, что человек создан по образу и подобию Божию. Там не сказано, будто у человека есть какие-то части тела, которые созданы по какому-то иному «подобию» – следовательно, человек ВЕСЬ, целиком «позитивен» именно с религиозной точки зрения. Отсюда – утвердительная установка католичества на телесность во всех аспектах: к слову, в этом пункте протестанты солидаризировались со своими вечными католическими оппонентами… Поэтому, начиная с Ренессанса (вообще мощно реабилитировавшего телесное начало), во всех художественных стилях западного искусства – барокко, рококо, классицизме, романтизме – высокая эротика занимала почетное место. Уже не говоря о модерне – не случайно его расцвет оказался синхронен с появлением фрейдизма… В данном свете нет никакой сенсации, что аналогичное положение «модулировало» и в кинематограф: проблема взаимоотношений мужчины и женщины в западном искусстве была не «клубничной», а актуальной жизненной проблемой. Режиссер Э. Рязанов вспоминал, что ему в этом отношении было легче работать с зарубежными актрисами (например, Барбарой Брыльской или Ирен Жакоб) – они воспринимали необходимость выступить топлесс перед экраном как профессиональную норму…
В России все было много сложнее – в силу специфики православия, жестко табуировавшей не только эротику, но и телесность вообще: иконопись дает здесь весьма красноречивый пример. Отсюда – характерный момент: трехмерная живопись как таковая в нашей стране появилась только в XVII веке, причем в довольно примитивных формах. Что касается русской эротики, то в изобразительном искусстве у нее было два всплеска – в эпоху романтизма, как своеобразный «ремейк» сюжетики Ренессанса (у К. Брюллова, Ф. Лапченко, Г. Семирадского), и затем в Серебряном веке – например, в полотнах В. Серова и Б. Кустодиева. (Кстати, и русская литература по-настоящему обратилась к эротике в эту же эпоху – в сочинениях И. Бунина и В. Набокова). Советская эпоха, как известно, резко пресекла эту сферу (фактически вернувшись к средневековым установкам) – хотя отдельные прецеденты можно было наблюдать и тогда: так, картина В. Дейнеки «Мать» является едва ли не самым эротичным полотном за всю историю отечественной живописи… Впоследствии данная сфера «реанимировалась» в постсталинскую эпоху, но не в культурном официозе – например, у нонконформистов или у раннего Ильи Глазунова. Аналогичная картина, естественно, была и в кино: в сталинскую эпоху оно было просто «стерильным» и бесплотным, в хрущевско-брежневскую – можно пересчитать по пальцам те ленты, где можно увидеть «ню» («Табор уходит в небо», «Экипаж», «Романс о влюбленных», «Первый учитель», фильмы А. Тарковского). А в перестроечные годы, по принципу «угол падения равен углу отражения» – происходит иррациональный (и довольно безвкусный) прорыв в эротическую образность в такой гомерической пропорции, что возник феномен «перестроечного кино»: там зачастую вообще нет ничего, кроме мозаичной демонстрации обнаженных тел («Страсти по Анжелике»). И сегодня обращение к киноэротике в отечественном искусстве воспринимается как нечто экстраординарное, требующее некоторого мировоззренческого напряжения – что сказывается и на результатах: Рената Литвинова даже констатировала наличие некоторой «традиции негативизма» по отношению к эротической телесности в российском кино…
В общем, частная (при первом приближении) проблема «ню на экране» оборачивается весьма глубинными культурологическими корнями. И мерилом успеха здесь были и будут не только талант и вкус (это – в первую очередь!), но и, если хотите, степень «европейскости» творца.