Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Лекция 6. Формы развития знаний.
Проблема. Гипотеза. Теория. Проблема как форма развития знания. Проблема и антиномия. Теория как форма развития знания. Гипотеза как форма развития научного знания. Логическая структура гипотезы. Виды гипотез: общие, частные, единичные гипотезы. Понятие рабочей гипотезы. Судебно-следственная версия.
Конкурирующие гипотезы в научном знании, условия отбора предпочтительных гипотез.
Основные принципы, методы и этапы формирования гипотезы. Роль умозаключений и опытных данных при формировании гипотезы. Основные способы подтверждения гипотез: выведение следствий и их верификация. Прямой и косвенный способы обоснования и подтверждения гипотез.
Способы опровержения гипотез.
Гипотеза и версия в юридической теории доказательства. Проблема и гипотеза в управленческом мышлении.
Логика вопроса. Проблема формально-логической интерпретации вопроса. Вопрос как форма выражения недостаточности информации; структура вопроса.
Содержательная классификация вопроса: корректный и некорректный вопросы, провокационный вопрос. Вопросы исследовательские, уточняющие, восполняющие. Риторический вопрос.
Формальная классификация вопроса. Ли-вопросы как вопросы, задающие альтернативы. Какой-вопросы как вопросы, задающие матрицу для выбора альтернатив. Вопросно-ответные ситуации.
_____________________________
Проблема (от греч. problema — задача), в широком смысле сложный теоретический или практический вопрос, требующий изучения, разрешения; в науке — противоречивая ситуация, выступающая в виде противоположных позиций в объяснении каких-либо явлений, объектов, процессов и требующая адекватной теории для её разрешения. Важной предпосылкой успешного решения проблемы служит её правильная постановка. Неверно поставленная проблема или псевдопроблема уводят в сторону от разрешения подлинных проблем.
Творчество как процесс создания нового неизбежно связано с постановкой и разрешением проблемы. Разрешение всякой проблемы можно представить как ряд последовательных, взаимосвязанных шагов, ведущих, в конечном счете, к уменьшению неопределенности в знаниях и деятельности человека и, тем не менее, до самого последнего момента отличающихся недостаточностью возможностей для получения окончательного решения, являющегося целью творческого поиска.
Цель проблемы достигается лишь тогда, когда вырабатывается идея, могущая выполнить роль необходимого и достаточного средства для получения такого решения. Тем самым проблема преобразуется в задачу, решаемую по правилам преобразования ее условий.
Возникновение проблемы детерминировано предшествующим знаниям и господствующими ценностными установками и определяется, в конечном счете, социальными потребностями людей. Благодаря ценностным установкам в проблему вводятся компоненты, считающиеся важными, необходимыми для того или иного этапа творческой деятельности и содержащие критерий приемлемости или предпочтительности отыскиваемого решения, запрещающую и разрешающую информацию для ведения стратегии и тактики его выработки. Вместе с тем условия, необходимые для возникновения проблемы, не обязательно являются условиями, необходимыми для ее разрешения. В процессе вызревания проблемы многие из них отбрасываются как избыточные или противоречивые.
Вместе с тем противоречия познания и проблема — не тождественные понятия. Появление противоречия может свидетельствовать о необходимости запрета на определенные этапы или результаты деятельности, но не выдвижения проблемы. Кроме того, противоречие вызывает постановку проблемы лишь при надлежащей ценностно-познавательной ориентации человека, а именно, когда он руководствуется в своей деятельности идеалами единства и непротиворечивости ее результатов. В процессе творчества происходит отделение действительных от мнимых и сомнительных проблем, необходимо сопутствующих творчеству. Критерии отделения могут быть подразделены на два класса — в зависимости от того, относятся ли они к форме или содержанию проблемы.
К важнейшим критериям формального характера относится соблюдение правил языка, применяемого для формулирования проблемы.
Критерии содержательного характера могут быть сформулированы по отношению к предпосылкам (условиям) и выдвигаемой цели.
Предпосылки формулирования действительных проблем должны: а) содержать истинные положения; б) заключать в себе знания и ценностные ориентиры, имеющие необходимый характер для данного этапа творчества; в) формулироваться ясно. Цель соответственно должна: а) выражаться на языке предпосылок; б) не вступать в противоречие со средствами своего достижения; в) быть содержательнее имеющихся исследовательских средств; г) удовлетворять требованию последовательности при выдвижении; д) предполагать наличие надежного способа проверки результата; е) формулироваться ясно.
Гипотезой называют высказывание или теория (совокупность определенных высказываний), представляющих собой некото рое предположение, то есть предположительный ответ на не который вопрос о существовании, о причинах какого-то явле ния и его происхождении и т. п.
Например, предположение (до полета спутника вокруг Луны) о существовании гор и кратеров на обратной сторо не Луны; гипотеза А. И. Опарина о происхождении жизни на Земле; гипотеза о происхождении Солнечной системы и т. п..
Гипо теза — это возникающее в ходе интеллектуальной практики предположение, основу проверки которого составляют вы водные операции с последующей истинностной оценкой получаемых следствий.
В процессе разработки гипотеза может стать объектом доказательственных процедур, позволяющих сопоставить аргументы, подтверждающие или опровергаю щие выдвинутое предположение. С этой точки зрения достойно внимания происхождение термина гипотеза, который из греческого через латинский проник в европейские языки. Слово hipothesis складывается из приставки hipo («под») и не нуждающегося в переводе термина thesis. Таким образом, этимологически слово гипотеза может быть истолковано как подтезис или предтезис, т.е. то, что в ходе исследования имеет тенденцию превратиться в тезис, стать объектом доказательства.
Резких границ между предположением как таковым и гипотезой в специальном значении слова нет и не может быть; главное различие состоит в относительной сложности исследовательских процедур, направленных на проверку не которого положения. Иногда к этому добавляют и особое познавательное значение гипотез в отличие от обычных предположений, сопровождающих повседневную практику. В этом смысле гипотеза с полным основанием может быть названа универсальной формой развития науки, предвестни ком великих открытий, необходимым этапом становления глобальных научных концепций.
Гипотезой некогда была идея дискретного (атомного, корпускулярного) строения ма терии; как гипотеза возникла теория эволюции органическо го мира; гипотеза лежит в основе открытия европейцами американского континента, обнаружения планеты Нептун и т.д. Любая сфера научного познания, в какой бы момент мы ее ни захватили, содержит множество гипотез, относя щихся к единичным фактам или к некоторым закономерным связям. В утвердившихся, общепризнанных научных теориях имеется, по общему правилу, множество гипотетических эле ментов, выраженных в форме проблематичных суждений. С этой точки зрения гипотеза может быть охарактеризована как показатель динамики научного познания, становления нового, связи известного с неизвестным.
Предположительный характер гипотезы означает, что она не является не только доказанной, но и не обоснована в та кой мере, чтобы считаться практически достоверной. С дру гой стороны, научная гипотеза должна быть в той или иной мере обоснована: она должна быть согласована с имеющи мися знаниями, фактами и, будучи выдвинутой для объясне ния какого-то явления, она должна объяснять известные его стороны, характеристики и связи с другими явлениями.
Иметь гипотезы в качестве ответов на вопросы науки весьма полезно, даже если они мало обоснованы, поскольку они играют, по существу, ту же методологическую роль, как и сами вопросы, на которые они отвечают. А именно, указы вают направление научного поиска, но в отличие от вопроса гипотеза сужает это направление, конкретизирует его. Это происходит потому, что возникает возможность выведения следствий из гипотез, особенно следствий эмпирического ха рактера, проверяемых путем наблюдения, эксперимента. Следствия именно указывают, в каком направлении должно осуществляться исследование для проверки их правильно сти. Они позволяют соответствующим образом организовать наблюдение, спланировать эксперименты. Таким образом, гипотеза стимулирует и направляет развитие знания. В связи с чем ее часто и характеризуют как форму развития знания. При этом подразумевается, очевидно, то, что на зывают гипотетико-дедуктивным методом познания. И гипо тезы при этом, наряду с дедукцией, являются основными элементами этого метода.
Когда речь идет о разрешении сложных вопросов науки, возникают различные, так называемые конкурирую щие гипотезы, являющиеся различными ответами на одни и те же вопросы (ряд гипотез о происхождении Со лнечной системы, имеются различные гипотезы о происхож дении жизни, Вселенной и т.д.). При этом указанные выше требования согласованности гипотез с известными знаниями и фактами, способность их объяснять предъявляются к каж дой из конкурирующих гипотез. Однако по мере развития знания какие-то из этих гипотез исключаются, поскольку пе рестают — по мере открытия новых фактов расширения знания вообще — удовлетворять этим требованиям.
Среди конкурирующих гипотез предпочтение отдается обычно тем, которые дают более простые объяснения, содер жат меньше недоказанных предпосылок, и тем более таким, которые позволяют предсказывать какие-то новые явления и их характеристики, то есть если можно так выразиться, обладают большим коэффициентом эвристичности. С логиче ской точки зрения это означает, что эти гипотезы более ин формативны, дают возможность выведения из них более ши рокого крута следствий. И как уже было сказано при харак теристике гипотетико-дедуктивного метода развития знания, гипотезы в процессе развития знания конкретизируются, со вершенствуются, и «выживающие» в конкурентной борьбе становятся все более и более обоснованными.
Подчеркнутая выше направляющая роль гипотез, предва рительных решений вопросов вообще, проявляется в том, что к таким предварительным решениям прибегают не толь ко в научном познании, но широко применяют их в юриди ческой практике. Подобное предварительное решение во проса в оперативно-следственной, судебной практике назы вается версией. Иногда, правда, слово «версия» в юриди ческой практике употребляют и в смысле «мнение», «точка зрения» участников юридического процесса (версия защиты и обвинения, версия истца и ответчика). В этом смысле «версия» уже не является, конечно, аналогом научной гипотезы.
Само слово «гипотеза» всем известно: в обиходе оно обознача ет любое предположение. Обычно предположение так или иначе связано с проблемной ситуацией, т. е. с вопросом или с группой взаимообусловленных вопросов, возникающих в ходе какой-то деятельности. Не на всякие вопросы могут быть сразу даны однозначные ответы в виде категорических суждений, иной раз ответы принимают форму предположе ний, догадок, допущений. В психологическом плане предпо ложению соответствуют субъективные состояния, включаю щие в себя известное сомнение, неуверенность в том, что дело обстоит так-то и так-то.
Именно поэтому предположения нуждаются в проверке. Иногда они легко и быстро проверяются какими-то неслож ными действиями. Скажем, чтобы проверить возникшую догадку (если угодно, можно назвать ее гипотезой), что знакомый голос в соседней комнате принадлежит дяде Васе, достаточно открыть дверь, примерно так же просто проверя ются предположения (и их при желании можно назвать ги потезами) об источнике шума за окном, о том, что причиной болевых ощущений в ноге является гвоздь в подошве, что экран телевизора погас из-за сгоревшего предохранителя и т. д.
Другие предположения (гипотезы) проверить сложнее. Таково, например, предположение, что буква «ф» реже дру гих букв встречается в русских словах, таково возникшее у преподавателя подозрение, что студент-заочник Петров имеет тенденцию несамостоятельно (мягко говоря) выпол нять контрольные работы, такова догадка о закономерной зависимости между ростом потребления наркотиков в дан ном регионе и преступностью и т. п. Проверка подобных предположений требует определенных, достаточно длитель ных, и, по существу, исследовательских действий (включаю щих наблюдение, отбор материала и др.), направленных на то, чтобы исключить случайный результат.
Есть ситуации, когда предположения становятся исход ным пунктом ряда весьма сложных интеллектуальных опера ций, осуществляемых в соответствии с определенной методикой. Чтобы уяснить смысл этой методики, рассмотрим не сколько примеров. Собрав некоторые фактические данные о преступлении, следователь выдвигает предположение (как всем известно, в юридической практике такие предположе ния именуются версиями), что преступником является некий Икс. Далее он может рассуждать приблизительно так: «Если преступление совершил Икс, то: а) по всей вероятности, он руководствовался такими-то и такими-то мотивами, б) у него не может быть алиби, в) след правого ботинка, оставленный на месте преступления, должен совпадать со следом какого-то экземпляра его обуви, г) и т. п.». Эти вытекающие из предположения следствия и становятся далее объектом про верки. Второй пример. Наблюдаемые врачом симптомы бо лезни (жажда, похудание, утомляемость, сухость кожи) могут вызываться сахарным диабетом.
Для проверки этой гипотезы производится анализ крови на гликемию (содержа ние сахара), который либо подтверждает диагноз, либо за ставляет заменить его новым предположением (те же симп томы могут вызываться несахарным диабетом, некоторыми формами авитаминоза и т. д.). Как видим, и здесь объектом проверки стало выведенное из предположения следствие. И еще один пример. В черновиках разных рукописей Пушкина исследователи обнаружили шесть рисунков, изображающих пистолет. Случайны эти рисунки или каким-то образом свя заны с реальными обстоятельствами биографии поэта? Не с мыслями ли о предстоящих дуэлях (как известно, в жизни Пушкина, особенно в молодые годы, их было достаточно много)? Чтобы проверить возникшую догадку, напрашива ются такие действия: нужно по возможности точно датиро вать каждый рисунок и далее попытаться ответить на вопрос, совпадают ли хронологически изображения пистолета с из вестными (состоявшимися или намечавшимися) дуэлями Пушкина. Если такое соответствие удастся зафиксировать, предположение обретает определенную вероятность. И в этом примере проверяются следствия, выведенные из воз никшей догадки.
Все три примера в некотором отношении однотипны, они основаны на следующих процедурах: 1) для объяснения или описания некоторого факта (события, процесса, вообще объ екта или группы объектов) выдвигается предположение в виде суждения p2, поскольку его истинностное значение не может быть установлено непосредственно, 2) суждение рас сматривается как логическое основание для выведения неко торого множества следствий q, r, s и т. д.; 3) установление истинностного значения полученных таким способом след ствий (путем их сопоставления с фрагментами имевшегося или приобретаемого в ходе исследования знания) позволяет надлежащим образом оценить и предположение. Именно этот смысл термина «гипотеза» принимается в логике.
Познавательные процессы, ведущие к возникновению ги потез, различны. Гипотезы могут быть итогом более или менее сложных интеллектуальных операций (умозаключе ний, в которых используются вероятные посылки или/и ве роятностные выводные схемы). Иногда гипотезы связаны с попыткой объяснить непосредственно воспринимаемые факты, например, резкое отклонение магнитной стрелки компаса может вызвать предположение о близком располо жении большого железорудного массива. Нельзя исключать и связь гипотез с действующими в обществе способами хра нения информации и ее передачи по определенным комму никационным каналам. Многие гипотезы основаны на необ ходимости проверять сообщения, не обладающие должной степенью достоверности (таковы, практически, по-видимо му, потерявшие шансы на успех гипотезы о существовании так называемого снежного человека или чудовища, обитаю щего в шотландском озере Лох-Несс).
Выдвижение гипотезы
В гипотезе, поскольку она является формой приобрете ния нового знания, изначально заложена идея развития. Дей ствительно, по самой сути дела гипотеза не может быть само ценной. Она ведь и задумана всего лишь как предположение, рассчитана на то, чтобы, сыграв преходящую роль в становлении некоего фрагмента знания, затем сойти со сцены. Можно сказать, что плодотворная гипотеза уже в момент своего возникновения как бы содержит идею самоотрица ния, она должна либо превратиться в достоверное знание (перестать быть гипотезой), либо, обнаружив свою несосто ятельность, уступить место другим гипотезам. Конечно, на практике гипотезы существуют длительное время (и притом именно как гипотезы), а представления об их вероятности могут многократно и резко меняться. Однако в идеале любая гипотеза ориентирована на прохождение некоего цикла, складывающегося из следующих этапов: 1) зарождение (вы движение), 2) развитие (выведение следствий), 3) проверка (доказательство, обоснование, опровержение).
Итак, начальным этапом разработки гипотезы является ее выдвижение. Гипотеза как форма познания издавна при влекала внимание ученых, неоднократно предпринимались попытки сформулировать те методологические требования, которым должна удовлетворять гипотеза на стадии ее выдви жения. Иногда эти попытки принимали форму перечня кри териев, якобы позволяющих отличить гипотезу от простого предположения. К их числу относили такие черты, как соот ветствие фактическому материалу, принципиальная проверяемость, приложимость к достаточно широкому кругу явле ний и др. Вряд ли эти попытки сегодня можно признать вполне удавшимися. Как уже отмечалось, различия между предположением и гипотезой в узком смысле слова весьма неопределенны. Элемент неизбежной терминологической условности не позволяет указать ту жесткую границу, за которой гипотеза «переходит» в простое предположение (или наоборот).
В психологическом плане акт зарождения гипотезы, как теперь повсеместно признается, часто бывает интуитивен. Весьма трудно назвать и исчерпывающе точный набор мето дологических требований, регламентирующих становление гипотезы, поскольку многие из них сами по себе недостаточ но ясны. Скажем, руководствуясь принципом проверяемос ти, еще в начале нашего века следовало бы, вероятно, отка заться от гипотез, проверка которых связана с анализом лун ного грунта.
Дело в том, что многие крупные ученые (к ним принадлежал, например, известный исследователь проблем методологии науки М. Шлик) считали оборотную сторону Луны навсегда недоступной человеческому восприятию. Принцип проверяемости неприемлем именно потому, что он как бы запрещает рассматривать гипотезы, не удовлетворяю щие этому требованию сегодня. Скажем, для объяснения некоторых фактов поведения животных (например, при страстия сорок и других видов птиц к блестящим предметам) выдвигается предположение о свойственном им «предэстетическом импульсе». Сейчас нельзя указать ясные пути про верки данной гипотезы, однако это не должно лишать ее права на существование.
Столь же сомнительно включение в перечень обязательных признаков гипотезы принципа об щности. Если понимать под этим охват достаточно широкого круга явлений, то использование данного принципа лишает статуса гипотезы любые предположения о единичных фак тах, даже если они обладают исключительным научным зна чением (как это имеет место, например, в исторических ис следованиях).
Поэтому требования, предъявляемые к гипотезе при ее выдвижении, не могут существенно отличаться от тех харак теристик, которым должно удовлетворять любое другое про блематичное суждение в контексте познавательной и прак тической деятельности. Одна из специфических особеннос тей гипотезы связана с идеей ее рационального включения в некий фрагмент знания. Суждения (группы суждений), в которых выражаются гипотезы, должны быть способны сыг рать роль логических оснований для более или менее слож ных выводных конструкций.
Внешним показателем этого является возможность по строения истинных импликаций, где суждения, выражаю щие гипотезу, выступают в позиции антецедента, например: «Если Земля шарообразна, то практически осуществимо кру госветное путешествие»; «Если Земля шарообразна, то линия горизонта, наблюдаемая при широком обзоре, имеет форму дуги»; «Если писатель М. в 1928 г. проездом посетил город Б-ск, то этот факт получил отражение в местной печа ти» и т. п. Оперативно проверяемой (и в этом смысле пер спективной) гипотезой можно считать такую, для которой истинностное значение консеквента в подобных импликаци ях устанавливается достаточно быстро. Однако оценка гипо тезы под этим углом зрения весьма относительна; история науки знает множество теорий которые на стадии своего гипотетического существования считались неперспективны ми. (Относительность подобных оценок подтверждается хотя бы следующим фактом: проверка гипотезы о шарооб разности Земли путем реализация идеи кругосветного путе шествия стала возможной лишь после достижения опреде ленного уровня в развитии мореходства.).
Из сказанного ясно, что гипотеза должна быть представлена таким сужде нием или группой суждений, содержание которых опреде ленным образом связано с неким фрагментом развивающе гося знания. Возможность построения выводных конструк ций, включающих в себя гипотезу, есть лишь один из аспек тов связи. Вторым, не менее важным условием выдвижения рациональной гипотезы является ее согласованность с уже имеющимся знанием. Понятие согласованности, взятое во всем своем объеме, не обладает должной степенью опреде ленности. Перечислить все виды соответствия гипотезы тому фрагменту знания, на материале которого она возникла, вряд ли возможно, так как это соответствие охватывает не столько формальные, сколько содержательные аспекты по знавательных процессов. Гипотеза может быть суждением о причине или следствии, суждением о единичном факте или закономерных отношениях, связывающих массу явлений, и т. д.
Однако есть один бесспорный элемент понятия согла сованности, который имеет непосредственное отношение к формальной логике и может быть охарактеризован доста точно строго. С методологической точки зрения минималь ным (а с логической точки зрения необходимым) показа телем соответствия гипотезы тому фрагменту знания, на базе которого она выдвигается, является непротиворечи вость. Гипотеза р не может быть рационально согласована с множеством суждений, если в этом множестве имеется суждение p1. Гипотеза p обнаружит свою несостоятель ность, как только из упомянутого множества суждений будет выведено суждение p1.
Положение о непродуктивности гипотез, противореча щих некоторым исходным данным, можно иллюстрировать следующим классическим примером — забавным, но и не лишенным поучительности. Как, вероятно, помнит читатель, известие о странном занятии Чичикова (скупка мертвых душ) произвело переполох в чиновном мире губернского города NN: в предположениях, касающихся различных сто рон поведения Павла Ивановича и его личности, не было недостатка. Среди других гипотез (нет серьезных оснований, по которым нельзя было бы употребить здесь этот термин) выделялась догадка почтмейстера Ивана Андреевича, со гласно которой Чичиков есть не кто иной, как капитан Копейкин, пострадавший в войне 1812 года и вступивший в конфликт с правительственной бюрократией. Рассказ о зло ключениях капитана Копейкина (десятая глава поэмы Гого ля) был выслушан чиновниками с неслабеющим интересом. Лишь в конце рассказа слушатели обратили внимание Ивана Андреевича на некоторое несоответствие его гипотезы фак там, оно состояло в том, что капитан Копейкин потерял в сражении руку и ногу, тогда как у Чичикова подобные изъяны не были замечены. «Здесь почтмейстер вскрикнул и хлоп нул со всего размаху рукой по своему лбу, назвавши себя публично при всех телятиной... Однако ж минуту спустя он тут же стал хитрить и попробовал было вывернуться, говоря, что, впрочем, в Англии очень усовершенствована механика, что видно по газетам, как один изобрел деревянные ноги таким образом, что при одном прикосновении к незаметной пружинке уносили эти ноги человека бог знает в какие места... Но все очень усомнились, что Чичиков был капитан Копейкин». Именно противоречивость (между предположе нием и исходными данными) привела к тому, что гипотеза Ивана Андреевича умерла, едва появившись на свет.
Принцип непротиворечивости предполагает соотноше ние некоторой группы суждений внутри какого-то фраг мента знания, гипотеза не может быть внутренне противо речивой. Но это, разумеется, не значит, что противоречия не должны возникать между данной гипотезой и другими концепциями, объясняющими то же самое явление.
Напро тив, будучи формой становления нового знания, гипотеза нередко вступает в конфликт с установившимися представ лениями, даже если последние обладают большим автори тетом. Гелиоцентрическая теория Коперника (первоначаль но представлявшая собой гипотезу) отвергала геоцентри ческую теорию Аристотеля — Птолемея, космогоническая теория Канта вступила в противоречие со статичными пред ставлениями о Солнечной системе, планетарная модель атома, предложенная Резерфордом, противоречила электродинамической теории Максвелла — Лоренца и т.д. В подобных ситуациях противоречие возникает между тео риями, взятая в отдельности каждая из них является (или представляется в период ее выдвижения) внутренне непро тиворечивой. Точно так же не только допустимы, но и естественны противоречия между двумя или несколькими гипотезами на стадии их возникновения. Принцип непротиворечивости действует только в том фрагменте знания (множестве суждений), который ох вачен данной гипотезой.
Развитие и проверка гипотезы
После выдвижения гипотеза должна стать основой опе раций, цель которых состоит в получении следствий с их последующей проверкой. Эти операции (выведение следст вий) и есть второй этап разработки гипотезы - ее развитие. Граница между первым (выдвижение) и вторым (развитие) этапами носит методологический характер, она не может быть выражена каким-то точным интервалом времени. Вооб ще описанный в предыдущем параграфе трехэтапный цикл (выдвижение, развитие, проверка) относится к идеальной гипотезе, этому представлению не обязательно должна пол ностью соответствовать история каждой реальной гипотезы.
Возможны гипотезы, длительное время не подвергающиеся развитию, как бы законсервированные на первом этапе ука занного идеального цикла (чаше всего это объясняется от сутствием условий для их развития и проверки). С другой стороны, развитие некоторых гипотез начинается одновре менно с их возникновением, причем второй этап незамедли тельно влечет за собой и третий.
Чтобы из выдвинутой гипотезы получить следствия, суж дение или группа суждений, посредством которых формули руется гипотеза, включается в цепи умозаключений. Это зна чит, что на втором этапе ее разработки гипотеза выполняет функцию посылок (или включается в посылки как их состав ная часть) логических выводов. В операциях по разработке гипотезы используются различные выводные конструкции.
Предположим, что гипотеза, выражаемая суждением p, может стать логическим основанием для следствия, пред ставленного суждением q. Логический механизм развития и проверки такой гипотезы легко описывается следующим об разом: импликация p→q принимается как одна из посылок условно-категорического умозаключения, вторая же посыл ка образуется в результате проверки следствия и представ ляет собой его отрицание q1 или утверждение q. Отрицание следствия соответствует схеме отрицающего (точнее: отрицающе-отрицающего) модуса условно-категорического умозаключения (p→q) A~\q и. как известно, ведет к отрицанию основания ~\р, т. е. к признанию ложности гипотезы р. Ут верждение следствия соответствует одному из «неправиль ных» модусов (p→q) q; напомним, что этот модус в состоя нии сообщить основанию (гипотезе р) лишь определенную степень вероятности. Итак, типичная картина развития и проверки гипотезы в принципе представима двумя следую щими схемами условно-категорического умозаключения:
(1) p →q (2) p→q
┐q q
________ ________
┐p Вероятно, что p
Эти схемы и будут рассматриваться как основные для анализа гипотезы. Высказывалось мнение, что для плодотворной разработ ки гипотезы необходимо получение возможно большего ко личества следствий. Разумеется, если принятое предположе ние р позволяет одновременно вывести некоторое множест во следствий (q, r,..., s), то достаточно большое их количество в определенных условиях может (хотя и не обязательно должно) положительно повлиять на оперативность провер ки.
Было бы, однако, ошибочно считать, что есть некий ко личественный минимум выведенных следствий, без достиже ния которого гипотеза не должна подвергаться проверке. И дело не только в том, что подобный минимум невозможно установить, всякие количественные ограничения такого рода противоречат основной идее гипотезы как формы при обретения нового знания, несовместимы с динамикой позна ния.
Иногда достаточно проверки одного следствия, чтобы существенно повысить вероятность гипотезы или, напротив, отвергнуть ее и заменить иной. Здесь необходимо подчеркнуть, что разработка далеко не каждой гипотезы завершается успешной проверкой. Существует и множество гипотез, законсервированных на стадии возникновения, и множество гипотез, длительное время находящихся в состоянии развития — с различ ными перспективами их проверки. Это лишний раз подтверждает положе ние о том, что трехэтапный цикл разработки относится к идеальной гипоте зе.
В том случае, когда гипотеза прошла все три этапа разра ботки, ее проверка приводит к одному из следующих резуль татов:
1) опровержение (установление ложности);
2) измене ние степени вероятности;
3) доказательство (установление истинности).
Опровержение гипотезы
Если связь между гипотезой и вытекающими из нее след ствиями не вызывает сомнений и если, далее, проверка како го-то из следствий обнаруживает свою ложность, то из этого с необходимостью выводится ложность гипотезы.
Как уже говорилось, логический механизм подобного оп ровержения гипотезы основан на использовании отрицаю щего модуса условно-категорического умозаключения (см. примеры на с. 74). Отношение между логическим основанием и следствием таково, что ложность второго несовместима с истинностью первого. Из посылок «Если у больного сахарный диабет, то в его крови должен содержать ся сахар» и «В крови этого больного не содержится сахара» следует заключение, опровергающее предположение врача «У этого больного сахарный диабет». Согласно космологи ческой теории Канта (XVIII в.) Солнечная система возникла из некогда существовавшей вращающейся массы вещества, от которой отделились сгустки материи, ставшие планетами и их спутниками. Из гипотезы следовало, что все планеты и их спутники вращаются в одном направлении, обнаружен ное впоследствии обратное вращение некоторых спутников несовместимо с основной идеей гипотезы и, значит, доста точно для ее опровержения.
На первый взгляд опровержение гипотезы является пока зателем неудачи, неправильного направления исследования, ошибочных методов и т.д. Так ли это? Уже говорилось, что гипотеза в идеале содержит идею самоотрицания: она долж на либо превратиться в достоверное знание (утратить гипо тетичность), либо, оказавшись несостоятельной, уступить место иным гипотезам. Если гипотеза доказана (преврати лась в достоверное знание), ее продуктивность неоспорима. Но обладает ли каким-нибудь познавательным значением опровержение гипотезы (установление ее ложности)? Каза лось бы, нет: ведь усилия, затраченные на ее разработку, не привели к открытию истины.
Однако такое представление о процессе познания не соответствует его сложности. Развитие знания не есть прямая линия, связывающая одну абсолютную истину с другой, оно неотделимо от ошибок, от разного рода заблуждений. С этой точки зрения опровержение гипо тезы также обладает определенным познавательным значе нием, оно позволяет преодолеть заблуждение и тем самым способствует поиску истины. Сказанное подтверждается теми примерами, которые приведены выше: убедившись в ошибочности предварительного диагноза, врач продолжает искать насто ящую болезнь и т. д. История науки знает множество гипотез, опровержение которых освободило умы от ложных пред ставлений и тем самым послужило развитию знания (такова, например, господствовавшая в XVII XVIII вв. гипотеза о существовании «невесомых веществ» — теплорода, флогис тона, магнетических флюид).
Изменение степени вероятности гипотезы
Подтверждение следствия оценивается как под тверждение (конфирмация) и самой гипотезы. Из предполо жения, что данная древнерусская рукопись создана в ХШ в., можно вывести несколько следствий, в том числе и такое: она выполнена так называемым сплошным письмом (в сплош ном письме слова не отделялись друг от друга пробельными элементами). Констатация этого факта (подтверждение следствия) позволяет конфирмировать гипотезу по знакомо му образцу:
Если данная рукопись создана в XIII в., то она написана сплошным письмом.
Данная рукопись написана сплошным письмом.
Предположение, что данная рукопись создана в XIII в., подтвердилось
(стало более вероятным).
Подтверждение других следствий (например, того факта, что рукопись написана поздним уставом) делает гипотезу еще более вероятной, однако не доказывает ее. Логическое объяснение этого обстоятельства кроется в следующей особенности импликативной связи: союз «если, ... то» не исключает ложности ан тецедента при истинности консеквента. Достаточно ясно и объяснение с позиций здравого смысла. Оно состоит в том, что некоторое следствие может быть связано с разными ос нованиями (применительно к нашему примеру: сплошное письмо применялось не только в XIII в., но вплоть до изобре тения первых печатных станков, поздним уставом писали до середины XIV в. и т. д.).
Итак, подтверждение выведенных из гипотезы следствий повышает ее вероятность. Поскольку понятие вероятности не исключает градуирования (можно говорить о большей или меньшей вероятности), в принципе нужно признать же лательным получение таких следствий, которые в состоянии не просто повысить вероятность гипотезы, но сделать это в максимально доступной степени. Таким образом, при оценке подтверждаемой гипотезы особое значение приобретает задача более или менее точного определения степени ее вероятности. Возможны ситуации (здесь они не рассматри ваются), позволяющие использовать для решения этой задачи математическую теорию вероятностей. В тех случаях, когда математические методы неприменимы, подтверждаемость гипотезы иногда оценивают исходя из некоторых общих соображений. Существенным при этом оказывается характер выводимых следствий и их отношение к гипотезе. Здесь действует следующая закономерность: подтверждаемость тем более ценна, чем менее ожидаемо, ординарно следствие. С учетом данного обстоятельства на основе «неправильного» модуса условно-категорического умозаключе ния могут быть получены различные уточняющие (учиты вающие степень подтверждаемости) схемы, из которых наи более значимы следующие две:
(А) p→q (В) p→q
q q
(q весьма ординарно (q без p неординарно)
независимо от p)
__________________ ___________________
p подтверждено (несколько p получило существенное
более вероятно) подтверждение (значительно
более вероятно)
В качестве иллюстрации к этим схемам рассмотрим (не сколько изменив его) пример, приводимый известным иссле дователем вероятностных выводов математиком Д. Пойа. Некто подозревается в том, что устроил взрыв на яхте своего приятеля, при этом установлен факт приобретения им взрыв чатки. Связь между подозрением (гипотезой р) и приобрете нием взрывчатки (фактом q) укладывается в схему p→q: «Если Икс произвел взрыв, то он где-то приобрел взрывчат ку». Насколько серьезной является данная улика? Каждый признает, что она весьма весома, приобретение взрывчатки в обычных условиях само по себе маловероятно, неординар но. Однако оценка существен но изменится, если допустить, что Икс был, скажем, пиротех ником-любителем и имел обыкновение достаточно часто ис пользовать взрывчатку для фейерверков в домашнем саду.
Понижая степень ординарности, автономной (независи мой от гипотезы) объяснимости следствия, мы тем самым повышаем вероятность самой гипотезы. Очевидно, что если характеристика следствия в третьей строке схемы. Выразит ься суждением «q без p необъяснимо (невозможно)», то вероятность гипотезы достигнет предела и трансформируется в достоверность. Это возможно лишь тогда, когда не только p будет логическим основанием для q, но и q станет логическим основанием для p (импликация будет дополнена импли кацией q→p). Подобная ситуация превращает вероятност ную схему в доказательную, и потому обсуждается ниже.
До сих пор рассматривались лишь два возможных резуль тата проверки следствий, выведенных из гипотезы по схеме p→q: ложность q влечет за собой признание ложности p (опровержение гипотезы), истинность q позволяет припи сать некоторую степень вероятности p (конфирмация гипо тезы). Нередки, однако, случаи, в которых проверка следст вия q не позволяет со всей определенностью приписать ему значение «истинно» или «ложно», но допускает какую-то вероятностную характеристику. Очевидно, что повышение или понижение степени вероятности проверяемого следст вия q влечет за собой соответственно повышение или по нижение степени вероятности гипотезы p.
Если проверка гипотезы не заканчивается ни доказатель ством, ни опровержением, а лишь изменяет степень ее веро ятности, то трехэтапный цикл ее разработки только условно (временно) можно считать завершенным. В самом деле, ги потеза осталась гипотезой, а это предполагает возможность дальнейшей ее разработки — выведения следствий, их про верки и т.д. Казалось бы, из сказанного напрашивается вывод, что конфирмация гипотезы в отличие от опроверже ния (и тем более доказательства) не обладает сколько-нибудь существенным познавательным значением.
Такое представ ление было бы глубоко ошибочным, прежде всего потому, что в практической деятельности человек часто вынужден опираться не только на достоверные, но и на вероятные знания. Повышение степени вероятности гипотезы путем конфирмации подчас является большим научным достижением. Пренебрежительная оценка конфирмированных (не доказанных и не опровергнутых) гипотез равносильна безде ятельному и, в сущности, утопическому ожиданию того мо мента, когда истина сама придет в руки. В различных облас тях знания и практики имеется множество гипотез, вероятность которых длительное время находится в состоянии флюктуации (колебания), однако исследователи не отказы ваются от их разработки. Естественно, в каждый данный момент повышенного внимания заслуживают гипотезы не только актуальные, но и достаточно вероятные.
С этой точки зрения конфирмация гипотезы может привести к сосредоточению теоретических и практических усилий на ее оператив ной разработке и проверке, что, в свою очередь, способно приблизить ее доказательство или опровержение. Но дело не только в завершенности цикла разработки гипотезы и в вы текающих из него утилитарных результатах.
Среди гипотез есть весьма перспективные, но есть и гипотезы с практически ничтожными шансами на доказательство или опровержение. Например, не исключено, что рано или поздно будет доказа на какая-то из гипотез, объясняющих обстоятельства паде ния в 1908 г. так называемого тунгусского метеорита. В то же время большинство гипотез, связанных с обстоятельствами дуэли и гибели Пушкина, которые обсуждаются литературоведами, историками, медиками, вероятно, так и останутся гипотезами. Однако право на существование имеют гипоте зы и первого, и второго рода. Сами по себе флюктуирующие гипотезы (а, следовательно, и конфирмационные процеду ры) есть показатель динамики познания, вечного движения человеческой мысли.
Доказательство гипотезы
Поскольку гипотеза всегда представлена суждением или группой суждений, процедура установления ее истинности по своей структуре в принципе должна быть во многом ана логична операции доказывания как таковой со всеми прису щими последней особенностями. Она должна содержать ар гументы, демонстративные выводные схемы, подчиняться правилам доказательства. Что касается тезиса как объекта доказывания, то им становится сама гипотеза, здесь реализу ется та отмеченная ранее возможность, когда hipothesis («подтезис») трансформируется в thesis.
Специфика доказа тельства именно гипотезы (в отличие от доказательства во обще) выявляется лишь тогда, когда эта процедура рассматривается в связи с возникновением и развитием гипотезы, т.е. как бы ретроспективно проецируется на предыдущие этапы ее разработки. Иными словами, доказательство здесь пони мается не просто как автономная операция по выведению тезиса из аргументов, а как своего рода операция с предыс торией, как операция, осуществляя которую постоянно со относят thesis с тем этапом познавательного процесса, когда он представлял собой hipothesis. С этой точки зрения могут быть выделены два основных способа трансформации гипо тезы в достоверное (доказанное) знание, которые условно можно назвать эмпирическим и теоретическим.
Эмпирическое доказательство гипотезы связано с тем, что ее разработка на предыдущих этапах (выдвижение, раз витие) позволяет осуществить непосредственную проверку путем восприятия соответствующего факта, события, про цесса. Классическим примером такого доказательства гипо тезы является открытие планеты Нептун. На основании на блюдений за траекторией Урана (для объяснения непонят ных ускорений в его движении) было выдвинуто предполо жение о существовании неизвестной планеты. Почти одновременно и независимо друг от друга Д. Адамс и У. Леверье произвели расчеты, подтвердившие эту гипотезу и позволив шие астроному И. Галле в 1846 г. зафиксировать на небесном своде планету, названную Нептуном. Связь эмпирического доказательства (факта существования планеты) с историей разработки гипотезы здесь очевидна: именно ее развитие определило направление поиска, обусловило производство точных расчетов. Аналогично были доказаны многие лите ратуроведческие, исторические, искусствоведческие гипоте зы, разработка которых на определенном этапе привела к обнаружению соответствующих объектов — рукописей, произведений искусства, предметов материальной культуры и других реалий.
Теоретическое доказательство гипотезы возможно тогда, когда она включается в систему не вероятностных, а демон стративных (доказательных) умозаключений и с необходи мостью выводится из некоторых истинных суждений. Каким же образом осуществляется переход от вероятностных вы водных схем (характерных для развития гипотезы) к доказа тельным умозаключениям? Описать все формы такого пере хода не представляется возможным, но наибольшего внима ния заслуживает трансформация импликативной зависимости, посредством которой обычно оформляется выведе ние следствий из гипотезы, в эквивалентную.
Если раз витие гипотезы позволяет произвести подобную замену, то истинность выведенного из гипотезы следствия q оказыва ется равносильной истинности самой гипотезы. Тем самым конфирмация гипотезы, по существу, переходит в ее доказательство. Возможность этого уже была показана при оценке конфирмационных процедур. Отмечалось, что при достижении определенного уровня неординарности следствие оказывается необъяснимым вне данной гипотезы и потому может рассматриваться как достаточное основание для установления ее истинности.
Разовьем в этом направлении один из приведенных ранее примеров. Исследуя творчество писателя М., литературовед на основании текстологического анализа предположил, что в 1928 г. писатель был проездом в городе Б-ске (гипотеза). Построенная на материале данной гипотезы импликация «Если М. в 1928 г. был проездом в Б-ске, то этот факт получил отражение в местной прессе» (p→q), как легко убедиться, в действительности является не импликацией, а эквиваленцией, поскольку без невозможно. Союз «если, ... то» в данном случае вполне может быть заменен связкой эквиваленции «если и только если, ...то». Тем самым конфирмаци онное умозаключение превращается в доказательное:
Если (и только если) М. в 1928 году был в Б-ске, то этот факт получил отражение в местой прессе
Посещение М. города Б-ска зафиксировано в «Б-ской Звезде» 29 октября 1928г.
М. в 1928 г. был в Б-ске
Из сопоставления конфирмационных и доказательных схем, построенных на материале одного и того же предполо жения, вытекает очевидная (но не теряющая от этого своего значения) методологическая директива, в разработке гипо тезы весьма желательно (хотя далеко не всегда возможно) получение таких следствий, которые могут быть рациональ но связаны с данной и только данной гипотезой. Возвраща ясь к другим обсуждаемым ранее примерам, поясним приве денную директиву следующим образом: предположительно относя некоторую рукопись к XIII в., нужно искать в ней признаки, свойственные только этому времени, предпола гая, что наблюдаемое заболевание есть сахарный диабет, необходимо найти симптомы именно данной болезни и т. д.
Достаточно интересен и еще один способ теоретического доказательства гипотезы. Он состоит в построении некото рого количества предположений, из которых опровергаются все, за исключением одного. Если построен ные гипотезы исчерпывают все возможные решения некото рой проблемы, то единственная неопровергнутая гипотеза считается доказанной. В основе этого способа доказательст ва лежит хорошо известная схема разделительно-категорического умозаключения (отрицающе-утверждающий модус). Несколько гипотез, построенных на одном и том же исходном материале, называются конку рирующими.
Судебно-следс твенная версия
В процессе расследования уголовного дела выдвигаются различ ные версии, основными из которых являются криминалистические и квалификационные.
Квалификационные версии имеют свои особенности. Если для криминалистических версий, в частности, нередко имеют значение та кие обстоятельства, как пол или место проживания преступника, то для квалификации преступления они безразличны.
Вместе с тем такие признаки, как мотив, способ совершения преступления, объект посягательства и другие имеют важное значе ние, как для криминалистического аспекта расследования, так и для квалификации преступления.
Построение квалификационной версии представляет собой само стоятельный логический прием, который способствует выработке пра вильной уголовно-правовой оценки совершенного общественно опас ного деяния.
Построение версий в процессе квалификации состоит из двух эта пов: анализа имеющихся фактических обстоятельств и синтеза фак тов по определенной системе.
Анализ (разложение, расчленение, разбор) представляет собой ло гический прием, метод исследования, заключающийся в мысленном расчленении изучаемого предмета или явления на составные элемен ты или признаки в целях их отдельного изучения. Целью анализа при квалификации преступлений является обнаружение признаков. Необходимо собрать и упорядочить все фактические данные приме нительно к каждому элементу состава преступления: объекту, объек тивной стороне, субъекту и субъективной стороне, определить, ка кие фактические данные необходимо получить дополнительно. Нужно учесть, что следователь должен ясно представлять все возможные ва рианты квалификации содеянного, чтобы в конкретной обстановке не утратить каких-либо данных, имеющих решающее значение для правильной оценки.
Синтез (соединение, составление, сочетание) — мысленное со единение частей предмета, расчлененного в процессе анализа, уста новление взаимосвязи частей и познание этого предмета как еди ного целого. Синтез лежит в основе квалификации преступления. Квалификация на основе синтеза носит предположительный харак тер, поскольку не все признаки состава преступления на этом эта пе могут быть исследованы в должной мере. Однако операция син теза позволяет четко определить, какие версии квалификации возможны при данных конкретных обстоятельствах. Иными слова ми, синтез позволяет установить все возможные составы преступ ления, которым соответствует имеющийся фактический материал. Путем синтеза фактических данных определяются элементы соста ва преступления, еще не достаточно исследованные для того, что бы прийти к окончательному выводу о квалификации. Например, только углубленное исследование субъективной стороны преступ ления позволяет определить, было ли совершено убийство или ли шение жизни по неосторожности. Если будет установлено, что ви новный умышленно причинил смерть потерпевшему, то эта инфор мация порождает необходимость в синтезе еще целого ряда версий: убийство совершено из хулиганских или из корыстных побужде ний и т.д.
В процессе квалификации обязательно должны быть соблюдены два условия построения версий: всесторонний учет имеющейся ин формации и построение всех возможных версий при данных обстоя тельствах.
Принцип всесторонности означает, что для выдвижения той или иной версии должны учитываться все обстоятельства, способные в той или иной степени повлиять на правильную квалификацию. Иг норирование хотя бы одного обстоятельства, влияющего на юриди ческую оценку преступления, может привести к ошибке. Например, если при квалификации деяний, связанных с хищением имущества, будут учтены все объективные и субъективные признаки, кроме раз мера похищенного, то дать правильную уголовно-правовую оценку содеянного будет невозможно. Таким образом, построение версий с учетом всех фактических обстоятельств является существенной: га рантией правильной оценки и принимаемого решения.
Вторым важным условием является построение всех возможных квалификационных версий. Судебно-следственная практика показы вает, что увлечение одной, кажущейся правдоподобной версией при водит к ошибочным выводам как в отношении/круга виновных в преступлении лиц, так и в отношении обстоятельств совершенного преступления, а отсюда и к неверной квалификации содеянного. Количество возможных версий относительно квалификации огра ничено самими конкретными обстоятельствами уголовного дела. На пример, если подлежит квалификации деяние, содержащее признаки должностного преступления, то и круг версий будет ограничен пре ступлениями, которые может совершить только должностное лицо. Если обстоятельства дела будут содержать, помимо указанных, и признаки других составов преступлений (например хищения), то количество возможных версий относительно квалификации этих пре ступлений соответственно расширится. Обязательным условием выд вижения версий является опора на фактические, а не на предпола гаемые данные.
Выдвинутые версии относительно квалификации содеянного под лежат доказательству или опровержению, что достигается получе нием дополнительного фактического материала, повторным анализом и синтезом с учетом каждого нового факта, влияющего на ква лификацию.
Проверка версий относительно квалификации преступления осуществляется путем определения следствий, выводов, которые долж ны с необходимостью вытекать из выдвинутых предположений, и сопоставления их с фактическими данными. Если выводы согласу ются с фактическими данными, то квалификационная версия ста новится более обоснованной либо даже превращается в достоверное знание, принимается окончательное решение о квалификации. В слу чае, когда такой согласованности не достигнуто, версия видоизме няется либо исключается вовсе.
Выведение следствий из выдвинутых предположений осуществ ляется дедуктивным методом по правилам условно-категорического силлогизма. Утверждается, например: «Если неосторожное причине ние смерти наступило в результате умышленного причинения тяж кого вреда здоровью, то данное деяние следует квалифицировать по ч. 4 ст. 111 УК РФ». Поскольку в процессе квалификации исследует ся не одна версия, то и дедуктивный способ выведения следствия из имеющихся фактических данных применяется к каждой выдви нутой версии.
Однако в соответствии с законом непротиворечия при одних и тех же обстоятельствах не могут быть одновременно истинными две или несколько версий относительно квалификации содеянного. По этому требуется опровергнуть «лишние» версии и доказать ту, кото рая соответствует истине.
Опровержение версий осуществляется путем выявления фактов, противоречащих условиям выдвинутых версий. Например, выдвига ется предположение, что Н. совершил убийство своего соседа с це лью избавиться от уплаты долга, и поэтому его действия должны квалифицироваться как убийство из корыстных побуждений, т.е. по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В ходе расследования может быть установле но, что Н. уплатил долг своему соседу за два дня до его смерти. При таких фактических обстоятельствах первоначальное предположение будет опровергнуто.
Необходимо иметь в виду, что вывод о несостоятельности ка кой-либо версии может быть справедливым только применительно к тем данным, на которых он основан, и не всегда способен пол ностью опровергнуть первоначальную версию. В приведенном при мере возможно, что корыстная направленность преступления объяс няется другими фактическими данными, которыми следствие еще не располагает (завладение имуществом, получение прав на жил площадь, дачу и т.д.). Поэтому для опровержения квалификацион ной версии необходимо установить такие фактические данные, ко торые бы противоречили обстоятельствам дела, на которых строи лась данная версия.
Для опровержения выдвинутых версий используются различные источники получения фактических данных, установленные законом. Например, важное значение для опровержения той или иной версии имеет следственный эксперимент. Так, К. утверждал, что его жена погибла в результате неосторожного обращения с оружием, которое находилось у нее в руках. Однако, по заключению экспертов, выст рел, которым была убита женщина, был произведен с расстояния более одного метра. Следственным экспериментом было доказано, что с такого расстояния потерпевшая не в состоянии была причинить себе подобное ранение. Таким образом, была опровергнута версия о несчастном случае. Впоследствии было доказано, что К. совершил нео сторожное убийство своей жены.
Доказывание гипотезы заключается в отыскании фактов, подтверждающих выдвинутое предположение о квалификации содеян ного. Например, если при убитом не было обнаружено денег, цен ных вещей, то есть основание предположить, что убийство не было совершено по корыстным мотивам. Доказывание этой версии будет заключаться в обнаружении фактов, которые ее подтверждали бы, т.е. превратили в достоверное знание.
В логике существует два основных способа превращения гипо тезы в достоверное знание: прямое и косвенное доказывание ги потезы.
Прямое доказывание версии заключается в обнаружении факти ческих данных, подтверждающих ранее выдвинутое предположение. Эти данные могут быть получены при допросе свидетелей и потер певших, осмотре места происшествия и выполнении других след ственных действий.
Непосредственное обнаружение искомых фактов является наибо лее простым и убедительным способом проверки версий относитель но отдельных признаков состава преступления. Например, версия о том, что деяние совершено лицом, достигшим возраста, с которого возможна уголовная ответственность, непосредственно доказывается осмотром соответствующих документов. Следует отметить, что этот прием доказывания не применяется при квалификации преступле ния в целом, что объясняется многочисленностью и разнообразием квалифицирующих признаков, которые невозможно обнаружить од новременно во всей необходимой совокупности.
Косвенное доказывание осуществляется путем опровержения всех ложных версий и подтверждением таким образом истинности ос тавшегося предположения. Например, если исходя из конкретных фактических обстоятельств были выдвинуты версии о том, что убий ство могло быть совершено из ревности или из хулиганских по буждений, или в состоянии внезапно возникшего сильного душев ного волнения, то подтверждение одной из них возможно путем опровержения других версий. Вывод о квалификации содеянного можно расценить как достоверное суждение лишь в том случае, если построен исчерпывающий ряд версий и в процессе расследования будут опровергнуты все версии, дающие иную квалификацию. Этот метод исключения достаточно часто используется в судебно-следственной практике. Так, если при расследовании обстоятельств убий ства будет установлено, что мотивом совершения преступления яв лялись не ревность и не хулиганские побуждения, то, при наличии соответствующих фактических данных, следует прийти к выводу, что убийство было совершено в состоянии сильного душевного вол нения. Не следует, однако, переоценивать косвенный метод дока зывания выдвинутых квалификационных версий. Дело в том, что нередко весьма сложно построить исчерпывающий ряд версий.
В от дельных случаях версии относительно квалификации носят неопре деленный характер, что затрудняет их проверку (например, неиз вестно лицо, совершившее преступление). Поэтому косвенное доказательство выдвинутой версии должно подтверждаться прямым доказыванием оставшегося'предположения. В нашем примере необ ходимо доказать, что убийство было совершено в состоянии силь ного душевного волнения, что это сильное душевное волнение было вызвано насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпев шего или иными противозаконными действиями, указанными в ст. 107 УК РФ.
Правильное сочетание косвенного и прямого доказывания дает возможность выработать достоверную, единственно возможную при данных обстоятельствах уголовно-правовую оценку преступления, истинность которой не вызывает сомнения.
Понятие теории
В новейшем философском словаре понятие теория (греч. theoria — наблюдение, рассмотрение, исследование, умозрение, буквально — "зрелище", "инсценировка") — высшая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных (функциональных, каузальных, генетических) связях определенной области описываемой действительности (предметного поля объяснений и интерпретаций). В классической науке теория в идеале должна представлять собой систему ее законов и презентировать основной категориально-понятийный аппарат ее описания (понимания, истолкования, интерпретации, объяснения и прогнозирования, при акцентуализации последних двух процедур). Она представляет собой дедуктивно (в большинстве случаев) простроенную систему организации знания, вводящую правила логического вывода более конкретного знания (следствий) из наиболее общих (в пределе — аксиоматических) для данной теории оснований-посылок.
В идеале правильно построенная теория является открытой как в сторону исследования фактов, так и в сторону метатеоретических исследований, в которых она согласовывается с другими теориями, имеющими отношение к данной предметно-проблемной области.
Теории различаются по характеру решаемых задач, способам своего построения, типам реализуемых процедур.
Различают: 1) гипотетико-дедуктивные теории, характеризующиеся иерархической соподчиненностью своих компонентов, обеспечивающей переход от высказываний к высказываниям без привлечения дополнительной информации, и нацеленностью на процедуры объяснения; 2) дескриптивно-прогностические теории, построенные из пропозициональных утверждений примерно одного уровня обобщения (что не требует иерархической соподчиненности), обеспечивающие согласование с эмпирическим (фактуалистическим) уровнем знания и нацеленные на описание (как возможную базу для построения моделей и прогнозов); в этом смысле используют и термин "феноменологические теории"; 3) индуктивно-дедуктивные теории, занимающие срединное положение между первыми и вторыми; 4) формализованные теории логики и математики.
В структуре полностью развернутой теории выделяют: 1) фундаментальную теоретическую схему — исходные принципы, универсальные (для данной теории) законы, основные системообразующие категории и понятия; 2) возможные дополнительные частные теоретические схемы, конкретизирующие и проецирующие фундаментальную теоретическую схему на сопредельные предметные области; 3) идеализированную (концептуальную) схему (модель, объект) описываемой области с "прописыванием" основных связей между ее элементами (структурно-организационный срез предметного поля), на которую проецируются интерпретации всех утверждений теории; 4) логическую схему теории, включающую множество допустимых внутри теории правил вывода, способов доказательства и принципов ее оформления; 5) языковой тезаурус, синтаксис как нормы построения правильных язяковых выражений и предъявления полученных результатов (логико-математические теории вообще понимаются как совокупность предложений некоторого формализованного языка); 6) интерпретационную схему, программирующую возможность перехода от концептуальной (реже — фундаментальной) схемы к уровню фактов и процедур наблюдения и эксперимента (задающую операциональный смысл теории); 7) совокупность законов и утверждений, логически выведенных из фундаментальной теоретической схемы.
Таким образом, теория представляет собой систему логически взаимосвязанных утверждений, интерпретируемых на идеализированных предметностях, презентирующих ("референтирующих") тот или иной фрагмент изучаемой действительности. Иначе: теория есть сеть (как целостность) простроенных из исходных концептов конструктов, связанных определенной совокупностью выведенных высказываний относительно них.
Теория должна максимально полно объяснять известные факты, подводя их под систему связей-законов, конституируемых как лежащие в их основе. В то же время, эвристическая сила теории определяется ее способностью предсказывать еще неизвестные факты, расширяя сферу познанного. По отношению к теории осуществляется ряд процедур ее обоснования: верификация, фальсификация, методологическая рефлексия ее оснований, фальсифицирующая критика оснований теории-"конкурентов" (особенно в социогуманитарном знании), переконструирование архитектоники и другие процедуры более частного порядка. Фактически, в данном случае речь идет о "натурализации" теоретических схематизмов как описывающих не только идеальные, но и "действительные" объекты, т.е. о фиксации области применения теории (реальных ситуациях опыта).
Переход от схематизмов теории к уровню фактов осуществляет достаточно подвижный (подвергаемый постоянным переформулировкам) слой гипотез (вытекающих из теории, но обосновываемых эмпирическими данными).
Таким образом, каждая теория обладает определенным объяснительно-прогностическим потенциалом, указывающим на ее "силу". Последняя влияет на: 1) способность теории экспансировать в сопредельные предметные, даже дисциплинарные области; 2) конкурентноспособность теории в ее столкновении с другими теориями, претендующими на объяснение и прогнозирование той же предметной области, но с других теоретико-методологических (концептуальных) оснований. В последнем случае речь может идти о двух разных эпистемологических ситуациях: 1) случай конкурирования "старой" и "новой" теоретических систем; 2) случай конкурирования между собой двух (и более) "новых" концептуальных схем (моделей, гипотез), претендующих на свою институционализацию в качестве теории той или иной предметной области.
Дополнительными основаниями различения "силы" теории являются: 1) критерий конструктивности (архитектоника теории); 2) критерий простоты (способность теории "сокращать", "сжимать" знание, увеличивать свою информационную "емкость" без дополнительного усложнения своей архитектоники). С методологической точки зрения любая теория должна стремиться к максимальной полноте и адекватности описания, целостности и выводимости своих положений друг из друга, внутренней непротиворечивости.
Актуализация тематики выбора теории сместила акценты общеметодологической рефлексии с проблем внутренней организации знания на проблемы его вписанности в более широкие знаниевые системы, с логического и языкового анализа теории на вопросы институциональной организации знания, что было закреплено как переход от "неопозитивистской" к "постпозитивистской" фазе в развитии аналитической философии, сделавшей научное знание основным предметом своих анализов. В фокус внимания общеметодологической рефлексии в этом случае попадают проблемы, связанные с рассмотрением вопросов идеалов и норм научного познания; научные картины мира, внутри которых формируются конкретные теории, или которые формируются (изменяются) под воздействием тех или иных теорий, а также стратегии, применяемые определенными научными сообществами для закрепления своего доминирующего положения или для достижения такового в той или иной дисциплинарной области.
В наиболее широком контексте речь идет о вписанности рассматриваемых теорий в систему культуры в целом, об их роли в описаниях (самоописаниях) последней. В этом случае содержание термина " теория" максимально расширяется вплоть до обсуждения теоретической компоненты и способов ее оформления в познавательных практиках того или иного типа культуры. В результате понятие теории соподчиняется с понятиями (или даже заменяется ими) исследовательской программы (термин конституирован Лакатосом), как презентирующей те или иные исследовательские стратегии, или парадигмы (термин конституирован Куном), как презентирующей те или иные видения исследуемой реальности.
У истоков релятивизации понятия "теории" стоял Поппер, у которого начало и завершение определенного этапа изменения знания маркируются проблемами, а само знание трактуется как принципиально гипотетическое. Из постпозитивистских дискурсов берет начало тенденция оспаривания понимания развития теории как куммуляционного процесса.
Представления об усовершенствовании и развертывании теории в период "нормальной науки" были дополнены представлениями: 1) о "научной революции" и смене конкурируищих парадигм (Кун); 2) о переинтерпретации "защитного пояса" инвариантного ядра исследовательской программы (Лакатос); 3) о "методологическом анархизме", т.е. о равноправии различных сосуществующих теорий, что только и способно служить гарантом того, что факты будут замечены и должным образом оценены (Фейерабенд).
В этом же ключе можно понимать и введенное Фуко понятие эпистемы, а также анализ "эпистемологических разрывов" Башляром. Важную роль в пересмотре понятия теории сыграли также: 1) введение Мертоном понятия " теория среднего уровня", как опосредующей фундаментально-теоретическое и эмпирически-процессуальное (фактуалистическое) знания; 2) формирование представлений о метатеоретическом уровне организации знания (метатеория и метаязык), позволивших максимально дистанцироваться от конкретно-предметных "фрагментов", описываемых той или иной теорией, и выйти на уровень методологической рефлексии над научным знанием того или иного рода или над научным знанием как таковым, с одной стороны, и на "вписывание" теоретического знания в контекст культуры — с другой.
С середины 20 в. наметилась тенденция обособления методологии от научно-теоретического (и философского) знания в особую область знаниевых практик (неорационализм, системомыследеятельностная (СМД) методология и др.).
Универсальность теории как высшей формы организации знания постоянно ставилась под вопрос в социогуманитарном знании (начиная с неокантианства). В этой связи обсуждались такие формы его организации как типологизация, идеальные и конструктивные типы и т.д.
В более мягких версиях критики предлагалось снятие наиболее строгих требований, предъявляемых к теории любого рода, а сама она фактически приобретала вид научной концепции, как задающей видение, логику и средства (концепты) описания той или иной исследуемой области. (В традиции аналитической философии близких взглядов придерживается Тулмин, рассматривающий науку как совокупность эволюционизирующих популяций понятий и объяснительных процедур.).
Существенным в этом отношении было и формулирование тезиса о принципиальной мультипарадигмальности (плюралистичности) социальных и гуманитарных дисциплин. Не менее важным для понимания сути и природы научного знания оказались и представления о нем не только (и не столько) как о дисциплинарно-предметно организованном (а тем самым стремящимся к выражению себя в форме предельно эвристичной теории), а как о знании дискурсивном, порождающем специфические дискурсы и коммуникации особого рода.
PAGE 25