Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Стиль и язык закона
Культура законотворчества непременно предполагает ло гически последовательное изложение текста закона, строго выдержанный профессиональный стиль и язык закона и вместе с тем его простоту, понятность, доступность широ ким слоям населения. Трудно переоценить значение стиля и языка для законотворчества, ибо вряд ли можно назвагь какую-нибудь иную область общественной практики, где ошибочно построенная фраза, разрыв между мыслью и ее текстуальным выражением, неверно или неуместно исполь зованное слово способны повлечь за собой такие тяжелые, иногда даже трагические последствия, как в области зако нотворчества. Нарушение логики закона, неточность его формулировок, неопределенность использованных терми нов порождают многочисленные запросы, влекут дополне ния, толкования и разъяснения, вызывают непроизводи тельную трату времени, сил и энергии и вместе с тем яв ляются питательной почвой для бюрократической волоки ты, позволяют извращать смысл закона и неправильно его применять. Чем совершеннее текст закона, тем меньше вызовет он затруднений при его реализации. Именно по этому стиль и язык—основа законотворчества.
Стремление к совершенствованию стиля и языка зако нов нашло свое отражение в законодательстве первых лет Советской власти. Например, в постановлении ЦИК и СНК СССР от 29 июля 1929 г., предлагавшем Народному комиссариату юстиции приступить к кодификации дейст вующего законодательства, специально указывалось на необходимость «попутного упрощения изложения законов, поскольку это возможно в пределах кодификационной ра боты... особенно обратить внимание на то, чтобы законы излагались понятным для широких трудящихся масс язы ком»'.
В Декрете Совета Народных Комиссаров «Об установ лении связи работы центра с низовым советским аппара-
1 СУ РСФСР 1929 № 60. Ст. 600.
том» от 6 февраля 1925 г. отмечалось: «Признать необхо димым установление строжайшего наблюдения за более понятным для крестьянской массы изложением законов»'.
Аналогичные указания имеются и во многих других правовых актах того времени^. Более того, в 1931 годупрн Президиуме. ЦИК Союза ССР была создана специальная комиссия из ученых-юристов и филологов, в задачу кото рой входило изучение существующего языка законов, вы явление недостатков и разработка научно обоснованных рекомендаций по законодательному языку^.
О необходимости тщательной работы над стилем и языком законодательства поднимался вопрос и в литера туре. На страницах советских журналов в 1927—1931 го дах была проведена оживленная дискуссия^, в юридиче ской периодической печати вносилось немало ценных пред ложений по совершенствованию внешнего оформления законов^
^Благодаря заботам государственных органов и науки первые советские законы, воплотившие пафос революцион ных лет, народную мудрость, отличались высоким юриди- -ческим уровнем, многие из них остаются и сейчас образ цов, законотворческого мастерства. '
^)днако по мере становления и укрепления командно-административной системы на эту сторону законотворче-ской культуры и техники все меньше обращалось внима ния. Высокомерное отношение государственной бюрок ратии к «формальным» требованиям законодательной культуры и техники, устранение квалифицированных спе циалистов от за^онотворческого процесса, отсутствие до статочного количества научных работ, посвященных данной проблематике^ прекращение в юридических вузах чтения курсов по культуре и технике законотворчества—вс?это
1 СУ РСФСР. 1925. № 9. Ст. 64.
^ См.: СЗ СССР. 1929. № 74. Ст. 711; СУ РСФСР. 1929. № 60. Су. 600. -"^"См.: Сов. юстиция. 1931. №,27. С. 20.
< См.: Сов. строительство. 1927. № 8—9; Власть Советов. 1930. № 10, 14—15, 18—19, 21, 52; Вопросы труда. 930. № 2; Сов. юстиция. 1931. № 27; Сов. строительство. 1931. №4; и др.
^ См., например: Гродзинский М. М. Законодательная техника и уголовный закои//Вестник советской юстиции. 1928. № 19; Полян-ский М. О терминологии советского закона//Проблемы социалистиче ского права. 1938. № 5; и др.
" См., например: Полянский Н. Н. О терминологии советского закона. Проблемы социалистического права. М., 1958; Шаткое Г. 'И. О языке закона. Вопросы кодификации советского права. Вып. 3. Л„ \^ 1959.
•б
отрицательно отразилось на качестве законов последую щих лрт
щих лет.
С сожалением приходится отметить, что отголоски про шлого презрения к культуре и технике законотворчества сохранились и по сей день'. Законы, даже недавно приня тые Верховным Советом СССР, страдают несовершенст вом с точки зрения их стиля и языка.
Это объясняется тем, что нередко депутатами велся поиск не столько точного отражения действительности, сколько согласия, компромисса между различными пози циями. К таким законам относятся, например. Закон об аренде. Впрочем, смею утверждать, что этими же недо статками, может быть в меньшей степени, но все же стра дают и некоторые последующие законы.
Этому способствует и то печальное обстоятельство, что наша литература, посвященная проблемам куль туры и техники законотворчества, удивительно скудна, количество статей и тем более книг на эту тему очень незначительно. Между тем во всех цивилизованных странах имеются целые библиотеки по данной проблема тике, начиная от логики закона до его изящества, красо ты и даже поэтичности^ Однако это отнюдь не мешает тому, что нередко само законодательство страдает слож ностью, абстрактностью, формализмом, усложняющими его понимание. И как ни странно, это иногда официально оправдывалось. Так, в специальных указаниях о языке закона, изданных Германским имперским министерством внутренних дел, сказано: «Современный кодекс не может быть понятным для любого лица в любом отношении, не говоря уже вовсе о том, что он не может открыть всю глу бину своего идейного содержания неопытному читателю»^ Аналогичные высказывания мы находим и у многих
' Следует, однако, отметить, что за последние годы в юридической науке наблюдается оживление в разработке данной проблематики, по являются полезные монографические исследования. См., например: Савицкий В. М. Язык процессуального закона: Вопросы терминологии. М„ 1987; Язык закона. М., 1990.
' Си., например: Pehr Н. Recht und Kunst, 1923; его же, Recht und Dichtung, 1931; его же Dichtung im Recht, 1935; Triepel Н. Vom Stil des Rechts. Heidelberg, 1947; и др.
Абсурдно, конечно, требовать, чтобы законы писались в стихах, но мудрость и выразительность, строгость и четкость, логичность и лаконичность закона делают его поистине красивым.
" Цит. По 'кн.: Dolle Н. Vom Stil der Rechtssprache. Tubingen, 1949. S. 47.
западных авторов. Так, характеризуя стиль разработанно го на исходе прошлого столетия Германского гражданско го кодекса, Отто Гирке писал: «Он является абстрактным немецким языком юристов, больше перевод, чем прототип, непопулярен и для профана совершенно непонятен, ему недостает силы и глубины, чувственной наглядности, убе дительного красноречия, он часто доктринарен, педанти чен, запутан и, кроме того, тривиален, поверхностен, моно тонен. Надо с сожалением сказать, что ни одному^ еще другому кодексу не был так чужд характер народного за конодательства, как этому»^.
В западной юридической литературе получила широкое распространение «теория стиля права», по аналогии напо минающая теорию «искусства для искусства». Отмечая «крайнюю абстрактность» современного законодательства и отсутствие 'в нем таких качеств, как понятность, просто га и популярность, Ганс Долле указывает, что «иногда дума ется, что законодатель махнул на это рукой и склонился на сторону тех, кто придерживается мнения, что кодексы составляются не для профанов, а для судьи; их значение состоит в том, чтобы ... быть понятнйм судье, профану же они могут быть и непонятными»ЯГА. Шнитцер утверждает, что к ясной форме выражения права может вынуждать только низкий уровень разв^ия людей. Дело доходит до того, что предпринимаются попытки теоретического обосно вания писать законы малодоступным для грамотного че ловека языком./Даже признанный авторитет в области законодательной техники В. Гедеман считает, что трудно сти, которые связаны с ясностью и доступностью языка закона, непреодолимы. Для того чтобы избавить неспециа листов от напряжения мысли, отмечал В. Гедеман, закон должен подробно предусматривать всевозможные случаи жизненных отношений^ им регулируемых, но тогда он ут рачивает внутреннее богатство содержания каждой от дельной нормы и сверх того разрастается количественно, загромождая память и плодя неизбежные противоречия ме^ду своими нормами.
гЭти выводы вызывают решительные возражения. Во-первых, сфера права до такой степени дело сложное, тон кое, деликатное, что обойтись без «напряжения мыслим неспециалистов невозможно. Во-вторых, «всевозможные случаи жизненных отношений», которые должны быть
предусмотрены законом, достигаются не только путем опи сания каждого из них (что в отдельных случаях необходи мо), но и более приемлемым приемом законодательной техники, а именно: расширением диспозиции правовой нормы. Тем самым значительно сокращается количество норм, «загромождающих память». , В-третьих, противоре чия между правовыми нормами могут иметь место, как свидетельствует практика, вне зависимости от их количест ва. Наконец, в-четвертых, из меньшего или большего коли-чества^правовых норм логически вовсе не вытекают труд ности, связанные с ясностью и доступностью их языка. Разумеется, создать обобщающую правовую норму значи тельно труднее, чем описать в ней отдельно взятое кон кретное общественное отношение. Задача законотворчест ва в том и состоит, чтобы эти трудности преодолевать, ибо ' законы создаются отнюдь не только для судей или госу дарственных чиновников, а для всех людей.
Приведенные взгляды разделяют и некоторые современ ные авторы. Так, Г. Киндерман, подчеркивая важность до ступности законодательного текста, тем не менее утверж дает, что он зачастую входит в противоречие с точностью закона, снятие которого должно быть осуществлено в поль зу точности, и игнорированием понятности'.
Думается, однако, что противопоставление доступности и точности закона в значительной мере носит искусствен ный характер. Использование 'в законе точных специаль ных терминов и понятий вовсе не делает его непонятным, если в самом законе даются определения этим терминам л понятиям, о чем пойдет речь несколько позже. ^^
При творчестве закона бесспорно предполагается со блюдение правил грамматики и синтаксиса. Чрезвычайно важно также логически последовательно излагать в законе правовой материал. Статьи и ее пункты (части), главы и разделы закона должны вытекать друг из друга, каждое положение закона должно быть органически связано с другими и, разумеется, не повторять и тем более не проти воречить им. Иначе говоря, закон должен представлять собой целостную систему, каждый элемент которой допол няет, конкретизирует или развивает предыдущий и одно временно служит основой для развертывания положений последующих элементов.
1 Oierke О Der Entwurf BGB sind des deutsche Recht. 1889. S. 28.
2 Dolle H. Vom Stil der Rechtssprache. Tubingen, 1949. S. 38.
'. cm.: Kindermann H. Ministerielie Rechtlinien der Ge^etzestechnik. Berlin, 1978 S. 31—40. Более подробно об этой книге см.: Язык зако на. С. 25—26.
93
Полнота, целостность, логическая завершенность зако нодательного текста — непременное условие. Текст закону не может быть незаконченным, оставляющим возможность -его произвольного^дополнения» или «расширения». В нем должны найти место все без исключения атрибуты закон ченных фраз, положений, правил.
другими особенностями стиля законодательного текста являются его директивность и^ официальность. Директив-ность законодательного текста выражается в eto обяза тельных, волевых, властных формулировках. Субъекты права обязаны вести себя в полном соответствии с указа ниями закона, в строго установленных рамках предписан ного им долженствования. Это не художественный стиль, с помощью которого создаются образы или описываются те или иные факты, события, явления или процессы, чувства или переживания героев. Это и не стиль объяснений, убеж дений, доказательств, не стиль изложения итогов рациональ ного мышления науки, оперирующий «чистыми понятиями» (Гегель). Это стиль строгих предписаний, требований, приказов выполнять законом установленные правила. В директивнэсти стиля закона воплощена и его официаль ность, закрепляющая суверенную волю государства. Сфор мулированные законодателем правовые правила поведения официальны, так как обязательны для всех, принимаются высшим государственным органом, публикуются в офици альных изданиях, подписываются официальным лицом, не могут быть кем бы то ни было, за исключением самого законодателя, отменены, изменены, изложены иными сло вами или дополнены.
Стиль закона должен быть ровным, спокойным, сдер жанным, безразличным к субъективным переживаниям и "эмоциям лиц, с ним знакомящихся. Он исключает пыш ность, торжественность, пафос, риторику или заземленную обыденность, а также использование гипербол, метафор, аллегорий. Эти требования законодательной техники к стилю закона создают впечатление о его бесцветности, Серости, однообразии, формализованности. Но это впечат ление ошибочно, ибо яркость, выразительность, красота и изящество стиля закона — в логичности и последова.тель-ности, экономичности и рациональности, мотивированности "1Г"формальной определенности, в однозначности, точности и четкости изложения смысла правовых предписаний.
ЦИК СССР. 1931.
' Луначарский А. О языке закона//Известия 24 марта. 94
Разумеется, 'стиль и язык закона не могут принциди-ально 'отличаться от обычного (обиходного) языка. На оборот, «закон должен быть написан на литературном на иточнее выраженном языке данного племени»'. Но литера-/ турно грамотное изложение закона отнюдь не исключает использования специальных профессионально-юридических выражений и 'слов, позволяющих наиболее точно и кратко выразить мысль законодателя. Например, термин «хули ганство» в законе существенно отличается от его употреб ления в обиходном языке. Далеко не все то, что в обычном словоупотреблении признается хулиганством, признается таковым^законом.
Обиходный язык в силу его универсальности, многознд-чимости, образности отнюдь не всегда удовлетворяет по требности в точности и краткости законодательного тек^ ста. Обиходный язык используется в различных значени ях. Между тем требование точности законодательного тек ста предполагает однозначное его понимание. При исполь зовании обиходного языка необходимо добиваться такого изложения мысли законодателя, которое было бы очевид ным, исключало какие-либо сомнения в контексте право-- вых предписаний. Кроме того, обиходный язык предпола гает индивидуальную реакцию того, к кому он обращен, и, следовательно, его восприятие закона зависит от культу ры, образованности, опыта и других субъективных качеств каждого индивида. Поэтому не следует злоупотреблять образными оборотами и терминами (или лучше вовсе исключить их из текста закона).
Известная профессионализация законодательного язы ка необходима для точности, четкости и краткости предпи саний закона, исключающих возможность его произволь ного толкованиями искажения в процессе судебной и адми нистративной практики. В любой сфере науки и практики, как известно, широко используется специальная термино логия, имеющая тот важный смысл, что позволяет выра зить мысль максимально коротко, точно и однозначно. Специальная терминология используется и в законодатель стве. Терминологическая развитость законодательства сви детельствует об уровне культуры законотворчества. Чем богаче терминологический фонд, подробнее отработана и шире используется законодательная терминология, тем в большей мере достигается устойчивость, определенность и лаконичность закона. Профессионализация законодатель-ного^языка особенно ва^на для изложения постановляю щей части закона, но отнюдь не обязательна для всех
иных частей его. Например, преамбула затона, определяю щая условия и задачи реализации, должна излагаться обиходным языком, простыми и ясными выражениями, до ступными для понимания всеми. Специальными же терми нами следует пользоваться с максимальной осторожно стью, убедившись в том, что они адекватно отражают со ответствующие понятия, в достаточной степени устояв шиеся^ Возьмем, например, термин «дискредитация», кото рый был использован, в частности, в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 8 апреля 1989 г. «О внесении изменений и дополнений в Закон СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» и не которые другие законодательные акты СССР». В этом Указе (ст. II') закреплялось положение, согласно которо му дискредитация государственных органов, должностных лиц, общественных организаций и их общесоюзных орга нов влечет за собой^ соответствующую ответственность. Но ведь обыкновенную, нормальную критику отмеченных ор- ' ганов, организаций и должностных лиц можно истолкст-вать как их дискредитацию. Поэтому совершенно обосно ванно поступил Первый Съезд народных депутатов СССР, отменивший данную статью.
""" Не следует употреблять и такие юридические выраже-ция, смысл которых далеко не совпадает с общеупотреби тельным значением слов, в них заключенных (например, «кабальная сделка», «завещательный отказ» или «произ водство дел»). Обращает на себя внимание еще один мо мент, противоречащий требованиям законодательной тех ники, а именно: недостаточная строгость и неупорядочен ность использования в законодательстве юридических терминов. В одном случае говорится, например, о «неза конной охоте», а в другом—о «браконьерстве»; в одном применяется термин «таможенный контроль», в другом «таможенный досмотр»; в одном случае речь идет о «штат ном составе», в другом—о «штатном аппарате»; в од ном—«защитная зона», в другом—«охранная зона» и т.д., и т.п. Такое стилистическое разнообразие, хотя и создает впечатление «живости» законодательного текста едва ли целесообразно, уместно в нем. Здесь вполне оправ данна «сухость» языка. Поэтому необходима унификация, стандартизация, строгое единство юридической терминоло гии, используемой в законах.^
^ Одго из основных требований, предъявляемых к зако нодательному языку,—его ясность. Закон должен быть доступен населению, что достигается прежде всего просто-
той словарного запаса, которым пользуется ааконодатель. Незнание закона, как известно, не является основанием Для его несоблюдения. Но чтобы закон выполнялся, он должен быть доступен всем тем, к кому обращен. Поэтому в тексте закона следует использовать максимально простые слова, термины и фразы, широко употребляемые в обыч ном обиходе и легко воспринимаемые людьми. Необходимо также избегать сложных конструкций с причастными и деепричастными оборотами. Нельзя злоупотреблять 'М^ пользованием в законе, иностранных слов. Вряд ли оправ дано слишком частое употребление в законе, например, таких- слов, как «экстерриториальность», «мораторий», «рентабельность» и т. п., легко заменяемых русскими сло-^ вами.
Вместе с тем признание приоритета общечеловеческих ценностей над классовыми, международного права над на циональным, расширение международных связей и сотруд ничества обусловливает необходимость использования в межгосударственном общении терминов и выражений не русского происхождения. Однако использование «интерна ционального» правового языка оправданно при соблюде нии трех обязательных условий. Во-первых, если эти тер мины и выражения оптимальны и травильно обозначают соответствующие понятия. Во-вторых, достаточно прочно вошли iB международный юридический лексикон, стабиль ны и их употребление мотивировано. В-третьих, их смысл расшифровывается, объясняется в самом законе. Единооб^ разная терминология, особенно в международном публич ном и частном праве, в различного рода международных декларациях, договорах, соглашениях и т. д., будет спо собствовать нормализации и углублению сотрудничества в мировом сообществе, в решении экономических, политиче ских, культурных, экологических, транспортных, здравоох ранительных и т. д. проблем, в которых заинтересованы все народы мира'.
В законах неуместны и некоторые канцелярские обо роты, бюрократические штампы, архаичные выражения типа «иметь место», «приискание», «на предмет», «учинить подпись», «увязать вопрос», и т. д., а также такие неуклю жие словосочетания, как, например, «живой человек», «экономическое сношение» и другие, нередко встречаю щиеся в нашем законодательстве.
' Подспорьем в законотворчестве «могли бы быть словари иност ранных терминов, используемых в действующем законодательстве, с указанием их полных значений» (Язык здкона. С. 106).
" Заказ 3292 а?
Простота изложения' закона не должна осуществлять ся за счет его долноты и точности. Закон нередко регули-„рует сложные общественные отношения, возникающие на почве развернувшейся научно-технической революции, экологического кризиса, демографических, миграционных и иных процессов. Использование специальных терминов в законе в этих условиях оказывается неизбежным. Однако и злоупотреблять ими не следует. «Степень простоты и ясности нормативного акта,—отмечается/ в книге «Язык закона», — должна определяться в зависимости от того, на кого он рассчитан, какой сферы отношений непосредствен но касается... Употребление без объяснения сложных и не понятных терминов и выражений, специальных оборотов здесь недопустимо»'. ",
И тем не менее в законодательстве число специальных терминов, выражений, оборотов (формулы, технизирован ные обозначения, сокращения и т. п.) постоялн,о,рло:ет. Во многих случаях они вполне оправданны. Так, шкалы ста вок,'"таблицы, образцы, географические 'карты, чертежи, схемы, различного рода знаки, символы и т. д. значитель но повышают определенность и точность законодательного текста, сокращают его, своей наглядностью позволяют более правильно понять и выполнять законодательные предписания. Но одновременно о-ни негативно отражаются на стандартизованности языковой формы и стиля законов. Это противоречие можно, на наш взгляд, несколько смяг чить, если вывести специальные обозначения из текста закона и поместить их в приложениях к нему. Но не все гда это удается, более того, не всегда целесообразно.
Так или иначе, но при всей объективной необходимо сти и полезности наполнения законодательного текста спе циальной терминологией не следует ими злоупотреблять, нужно стремиться избегать излишних технических и иных узкоспециальных терминов.
Сказанное относится и к использованию юридической терминологии в законе. Профессионализация законода тельного текста объективно обусловлена многообразием п все возрастающей сложностью социальных связей. Упо требление специально-юридических терминов и понятий позволяет сформулировать закон точно и кратко. Нельзя, например, отказаться от термина «третье лицо» в граж данском праве или от термина «акцепт», заменив его про странным определением «письменное согласие обязанного
' Язык закона. С. 21. 98
по переводному векселю третьего лица произвести его оп лату». Такое многословие лишь обременит закон.
Конечно, можно было бы избежать применения в тексте закона специальных юридических и неюридических тер минов, заменив их описательными выражениями. К этому целесообразно прибегать в тех случаях, когда сами описа тельные выражения достаточно лаконичны, точны и общо-доступны. МожНо было бы без ущерба для дела вместо, например, выражения «лица, дееспособность которых огра ничена» употребить" слово «несовершеннолетние». Но в больтпинстве случаев такие замены приводят к нежела тельной громоздкости законодательных текстов и создают множество затруднений при применении данных законов. Поэтому в определенных пределах необходимо пользо-
' ваться специальной терминологией, поскольку каждый термин предполагает точно установленное значение, что дает возможность изложить закон в сжатой форме, макси мально уплотнить законодательный -текст. Это, однако, должно иметь место в тех случаях, когда закон имеет спе циальную и сравнительно узкую область применения. Ко гда же закон, содержащий юридическую терминологию, обращен ко всему обществу или значительной его части, то каждый такой термин должен найти разъяснение либо в самом законе, либо в сноске/ либо в отдельной статье. По
'этому пути и идет законотворчество различных стран. Та кие, например, термины, как «суд первой инстанции», «кассационная инстанция», «законные представители», «близкие родственники», «ночное время» и т. д., непремен но разъясняются в самом законе. / В законах, принятых Съездом народных депутатов СССР и Верховным Советом СССР в 1989 году, удачно, на наш взгляд, сформулированы определения таких понятий, как «законодательное предложение», «государственное акционерное общество» и др^Определения юридических понятий («легальные определения») необходимы, ибо не правильное толкование или хотя бы незначительное от ступление от их истинного смысла может породить нару шение законности со всеми вытекающими отсюда отрица тельными последствиями. В практике применения законо дательных актов возникают трудности из-за отсутствия определений терминов, имеющих юридическое значение, таких, как «многодетная семья», «иждивенцы», «родствен ники», «члены семьи» и т. д.
. ражно также выяснить технические приемы изложения легальных определений в законах. Можно, например, вы-
7* 99
нести з.а скобки все определения и объединить их в особой (отдельной) статье закона или давать определения в при мечании к статье или в сноске'. При всех вариантах важ-н5, чтобы определения были максимально короткими.
Как известно, нередко юридические понятия содержат ряд элементов, в свою очередь нуждающихся в определении. В таких случаях нельзя включать «определение в определе ние» и тем самым создавать чрезмердо длинные, трудно восприяимаемые формулы. ^Лучше давать богатым по со держанию юридическим понятиям главные определения н дополнительные (подопределения) или расчленять опреде ление на несколько пунктов (частей). Не следует вместе с тем чрезмерно увлекаться разъяснениями смысла тех или иных терминов и определениями понятий, используемых в законе, поскольку нет надобности в раскрытии того, что не требует раскрытия. Между тем такого рода увлечения в нашей законотворческой практике имелись; например, указывалось, что переводчиком «является лицо, владею щее языками, знание которых необходимо для перевода...^ (ст. 57 УПК РСФСР).
Понятность закона может быть нарушена также упо треблением слов местного диалекта, доступных населению отдельных регионов, но неясных для большинства населе ния, например, «торговля вразнос или вразвоз с лотков», «коробейники» и т.п. Не следует допускать в законе не вразумительные словесные сокращения типа «жилпло щадь» вместо «жилое помещение» или «жилище», «зеле ные насаждения» вместо «посадки деревьев», ^а также «медсаннадзор», «капстроительство», «ветврач», «госфонд», «ветнадзор», «госорган» и т. п. Отдельные сокращения вполне оправданны с точки зрения достижения лаконич ности законодательного текста, но только если они обще приняты и всем понятны (например, колхоз, универмаг). Недопустимы и такие, встречающиеся в действующем зако нодательстве бюрократические выражения, как «выращи вание командных кадров», «списочное количество», «при влечение к налогу» и т. п.
^е^менее важным требованием, предъявляемым к за конодательному языку, является его 'точность, вследствие чего достигается максимальная четкость выражения мыс-
' В штате Нью-Йорк принят закон «Общее толкование законода тельства», в котором определяется ряд специальных терминов, исполь зуемых в законодательстве Мы полагаем более предпочтительным при ем, когда такого рода определения даются в самом законе, что изба вит от необходимости обращаться к другому закону.
100
' ли, позиции и цели законодатели. Это то специфическое ^требование, которое является предпосылкой выполнения велений закона, исключающее его произвольное толкова ние и реализацию. Едва ли будет преувеличением, если, скажем, что точность законодательного текста отнюдь не менее, а скорее более важна, чем даже в сфере точных наук.? Закон должен выражать мысль, идею, устремления законодателя максимально точж), исключать двусмыслен ности и искажения. В тексте закона каждая фраза долж на быть отчеканена с абсолютной определенностью. В oi-личие, скажем, от художественного произведения, воспри нимаемого читателями по разному и даже в различные возрастные периоды их жизни, закон отрицает подобный простор для восприятия. Он четко, строго и жестко опре деляет границы заключенных в нем правовых правил я эти правила осознаются и осуществляются' однозначно. Для достижения точности законодательного текста необ ходимо пользоваться только терминами, Имеющими строго определенное значение. Эти термины должны максимально точно и полно выражать содержание закона, не оставляя ' сомнений относительно вложенного в него смысла. Воз можность кривотолков текста закона нетерпима. А такую возможность допускают сами законы, когда используют, например, такие сдова, как «другие» или '«иные», которые провоцируют произвольное домысливание применяющими такие законы или требуют пояснения законодателям тоги, что конкретно имеется^ виду под «другими» или «иными». Между тем, хороший 1 закон исключает «развитие» его смысла и сформулирован так, что не нуждается 'в дЬпол-нительных разъяснениях.
Технические термины, используемые в законе, не должны раскрываться в самом его тексте (особенно если закон адресуется специалистам в технической области). В^дотданом случае текст закона, не выигрывая в точно сти, будет в значительной степени проигрывать' в крйт-
- ^^ти-
В необходимых случаях специальные технические Тер мины (равно как и юридические) следует кратко опреде лять в самом законе (тем более если он адресуется 'широ кому кругу лиц). Нуждаются в определениях также тер мины обыденной жизни, если законодатель вкладывает в них особый смысл, отличный от того, какой он имеет в Обиходе. Одним словом, термины, используемые в законо дательстве, должны иметь однозначное значение, возмож ность же различного их толкования может повлечь ча
собой нежелательные последствия в правоприменительной практике. «Различие терминологии,—как справедливо ог-мечал К. Маркс,—является далеко не безразличным, ибо оно решает тысячи человеческих судеб»'.
Следует, однако, заметить, что степень специализации законодательного языка невелика, поскольку обращена' преимущественно к общению между людьми по разным, жизненно обычным поводам.
Важным требованием законодательного языка являет ся также краткость. Закон—не повествование или описа ние, он лаконичен как любой приказ, конкретная директи ва. Использование в нем языковых средств должно быть максимально экономичным. Правовые нормы, заключен ные в законе,/ излагаются предельно ограниченным коли чеством слов и предложений. Не следует излагать содер жание закона длинными фразами, между которыми неред ко разрывается логическая связь. Многословие, лишние слова, повторения засоряют закон, отвлекают от уяснения его смысла. Такие часто употребляемые слова, как «под нять», «укрепить», «повысить», «активизировать», «углу бить», «охватить» и т. д., не несут какой-либо информаци онной нарузки, лишены конкретности, расплывчаты и во обще ничего общего не имеют с языком закона. Не следу ет забывать, что закон—не программа или пропагандисг-ский лозунг. Четкость, экономичность, лаконичность явля ются необходимыми качествами закона. Лишь благодаря краткости закон в состоянии наиболее эффективно регули ровать соответствующие общественные отношения. Одна ко она не должна достигаться за счет ограничения содер жания, в котором все юридически значимые моменты обя заны присутствовать. Без этого нет и точности закона.
Понятность, точность и краткость языка закона созда ют благоприятные условия для одинакового его понима ния и толкования, единообразного соблюдения, исполне ния и применения. Работа по формулировке и редакция закона требует большого внимания, опыта и искусства. Необходимо добиться не только внутренней, но и внешней логики^ взаимообусловленности, связи между различными элементами правовой нормы, статьями и пунктами, главами и разделами закона. Мысль законодателя должна быгь отчеканена в фразе, так, чтобы была понятна адресатам, выражала все, что ^следовало сказать, ,не позволяла бы истолковывать ее по-разному. Фразы закона должны быть
несложной конструкции, без излишней перегрузки прида точными предложениями и местоимениями. Правовые по ложения, имеющие нормативное значение, лучше выска зать в главных предложениях. Причем формулировки этих положений должны быть конкретны и одновременно на столько эластичны, чтобы не требовали (постоянных или частых) уточнений или дополнений в связи с незначитель ными изменениями отношений, которые они отражают и регулируют. Было бы целесообразно создать специальную комиссию Верховного Совета (или Секретариата Верхов ного Совета) по логике, стилю и языку закона, состоящую из филологов и юристов, для редакции, выработки единой терминологии, языковому оформлению законопроектов'.
Неуклонное соблюдение требований законодательной техники относительно логики, стиля и языка закона будет способствовать его совершенствованию и улучшению прак тики реализации.
' Это же предложение выдвигают авторы книги «Язык закона» (М„ 1990. С. 36). Так о рода учреждения существуют в ряде зарубежных стран. См., например: Gemeinsames Ministerielblatt. 1976. N. 33: Journal officiel de la Republigue Fran^aise. 1972. N. 7.
' Маркс К., Энгельс Ф. Сот. Т. 13. С. 516.