Наиболее глубинный характер имеют связи которые возникают вследствие информационных обменов между людьми.html
Работа добавлена на сайт samzan.net:
ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОММУНИКАЦИИ: СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ
В политической сфере общества существует множество зависимостей между участвующими в борьбе за власть группами, индивидами и институтами. Наиболее глубинный характер имеют связи, которые возникают вследствие информационных обменов между людьми и складывающихся на этой основе разнообразных форм взаимного общения, или, говоря другими словами, — форм коммуникации. Именно на основе коммуникации информация передает политический опыт поколениям, способствует социализации людей, структурирует политическую жизнь.
Как доказали исследования Н. Винера и других ученых, информационные обмены являются базовым основанием для любых областей жизни на Земле, а информация — такое же неотъемлемое свойство всего сущего, как вещество и энергия.
Однако не все обращающиеся в политике сведения равноценны для людей. Как отмечал американский ученый П. Шеннон, к информации могут быть отнесены только те сообщения, которые способствуют разрешению человеком ситуации выбора различных альтернатив своего поведения. Поэтому политической информацией признаются только те сообщения, которые выбираются людьми из потока разнообразных сведений для подготовки и принятия необходимых им решений в сфере государственной власти или исполнения там своих функций (а также совершения сопутствующих действий). В этом смысле информация выступает и как предпосылка действий любого политического субъекта, и как их важнейшее условие, позволяющее людям эффективно взаимодействовать в политической сфере ради достижения своих целей.
Если рассматривать информацию в качестве универсального субстрата общественных отношений, то политика будет представлять собой не что иное, как особую форму информационно-коммуникационных процессов, формирующихся при распределении общественных ресурсов и статусов с помощью государственной власти. Эти процессы проявляются как взаимодействие разнообразных идеологий, чувств, ценностей или же официальных норм и оппозиционных мнений различных акторов. Так, политические субъекты сигнализируют о своем существовании контрагентам и устанавливают с ними определенные контакты и связи, которые и позволяют им играть различные политические роли. В свою очередь целенаправленные контакты между людьми, обменивающимися и потребляющими разнообразные сведения (знания, сообщения), выступают связующим звеном между разными уровнями политической системы. С их помощью институты власти выполняют свои особые функции по управлению государством и обществом.
Наряду с этим генетическим значением информация выступает и как особый политический ресурс: владеющие ею акторы получают преимущества при завоевании и перераспределении власти. От наличия или отсутствия должной информации зависят возможности субъекта обрести или утратить власть, добиться влияния, реализации своих интересов в политической сфере. Таким образом, получение нужной информации становится специфической целью любых акторов, действующих в политике и заинтересованных во влиянии на власть. В силу этого процесс обретения информации выступает как механизм, обеспечивающий целенаправленные действия политических акторов и позволяющий корректировать их поведение. Но если информация не находит выхода в практических действиях людей и институтов, она начинает подтачивать основания их политических статусов, подрывать действующие в обществе традиции распределения власти. Посему неразвитость информационно-коммуникационных обменов в конкретной политической системе неизбежно ослабляет власть государства, ведет к снижению адаптации его институтов к социальным изменениям, а в конечном счете способствует дестабилизации власти и общества.
Впервые представление о политической системе как совокупности информационных потоков и специфической сети коммуникаций, влияющих на принятие и реализацию государственных решений, выдвинул американский ученый К. Дойч в работе «Нервы управления: модели политической коммуникации и контроля» (Нью-Йорк, 1963). С его точки зрения, все институты и механизмы власти (контролируемые информационной элитой — дейтократией) представляют собой относительно самостоятельные структуры, обладающие в информационном пространстве собственными возможностями по переработке потоков сведений и обеспечению потребления и обмена людьми информацией. Рассматривая политику с точки зрения информационно-коммуникационных связей и отношений, он видел в ней социальное целое, структуры и институты которого предназначены для выработки, получения и переработки информации. Информационные потоки в свою очередь позволяют политическим субъектам выполнять разнообразные роли и функции по распределению ресурсов и полномочий государственной власти. Эффективность деятельности властных институтов Дойч ставил в зависимость от их способностей к упорядочению информации и налаживанию осмысленных контактов между субъектами политических отношений.
Прежде чем приступить к анализу информационно-коммуникационных процессов, необходимо выяснить источники, каналы, время передачи информации, расстояние, характер приема сообщений, наличие (отсутствие) обратной связи, способы регулирования информационных обменов и множество других параметров, свидетельствующих о скорости передачи сведений, их объеме, характере обработки, технической оснащенности средств связи и других аспектах политических контактов.
Следует учитывать, что в рамках политической сферы используемые совместно понятия «информационные» и «коммуникационные процессы» не одинаковы по значению. Так, первое в основном характеризует технико-организационную сторону обменных процессов. И в этом смысле информационные процессы рассматриваются как технологическая основа политической коммуникации. Сюда входит не только содержание сообщений, но и средства передачи информации, степень плотности потоков сообщений и другие аналогичные параметры, от которых непосредственно зависит качество коммуникации. Что касается понятия «коммуникации», то оно охватывает все аспекты субъективированного восприятия, истолкования и усвоения людьми информации, все грани процесса установления осмысленных контактов между отправителями и получателями политической информации и ее применения в соответствии с намерениями субъектов.
Взаимно дополняя друг друга, эти понятия раскрывают информационно-коммуникационные отношения как связующий политический процесс, в рамках которого происходит самоорганизация сферы политики (придающей данной области человеческих отношений внутреннюю сплоченность и антиэнтропийный характер) и складываются предпосылки для искусственного управления политической системой.
Каждый из названных аспектов информационно-комуникатив-ных процессов, символизируя технико-организационные и социальные источники их эволюции, обладает специфическим значением для функционирования и развития политической сферы в целом. Некоторые исследователи акцентируют внимание на их технократических элементах, выдвигая на первый план не социальные, а технические аспекты информационно-политических процессов. Например, еще в 60-х годах XX столетия немецкий теоретик Г. Шельски, отдававший явное предпочтение организационно-техническим аспектам организации власти, выдвинул идею «техницистского государства», задача которого состояла не в реализации социальных интересов общества или иных групп, а в обеспечении «власти аппаратуры», обладающей своей логикой развития и сохранявшей способность к урегулированию всех общественных конфликтов. Такой характер доминирования и повышение эффективности использования техники превращают государство и политику в целом в инструмент рационального и безошибочного регулирования всех социальных отношений. Впоследствии, развивая эти взгляды и обосновывая возникновение «информационного общества» ряд ученых (Д. Мичн, Р. Джонсон) предложил гиперрационалистские трактовки политических коммуникаций. В частности они отводили компьютерной технике решающую роль в победе над всеми социальными болезнями (голодом, страхом, политическими распрями и др.).
Несмотря на односторонность такого рода подходов, отдельные тенденции развития современного общества и государства действительно подтверждают возрастание роли технико-информационных средств в организации политической сферы. Особенно ярко это проявляется в политической жизни индустриально развитых государств. Возникли технические возможности для проведения электронных голосований (при использовании систем интерактивной связи), усилилось влияние информационной бюрократии, повысились роль и значение в политическом процессе электронных СМИ (уже сейчас дающих основания говорить о появлении элементов теле- или кибердемократии), разрушаются (в силу образования компьютерных систем) иерархические связи в государственном управлении, а однолинейная связь заменяется многофункциональной. В результате сокращаются возможности централизованного контроля и «сплющивается» прежняя структура управления (т.е. усиливается автономность низовых структур управления и регулирования). Даже рассматривая эти факторы как некие предпосылки, расширяющие возможности институтов и субъектов власти для политического маневра, нельзя не признать серьезности происходящих под их влиянием изменений в политике.
В противоположность этому Ю. Хабермас и ряд других ученых, исследуя информационно-коммуникационные процессы, делают акцент на собственно коммуникационных действиях и соответствующих элементах политики (ценностях, нормах, обучающих действиях), представляя их в качестве основы политического порядка. Ведь в политике, по их мнению, не менее, а то и более значимыми являются изменения в «человеческом» материале политических коммуникаций. Именно от человека зависит наличие и характер общения. Известно, например, что многие решения даже на государственном уровне принимаются не в соответствии, а вопреки полученной информации, а многие конфликты возникают в результате личных амбиций лидеров, фанатичного истолкования людьми религиозных догматов, национальной непримиримости и других рационально необъяснимых побуждений человеческого поведения. Одним словом, собственно человеческий потенциал коммуникаций оказывается куда более значимым, нежели их технические компоненты.
Единицы политических коммуникаций
В качестве исходной единицы информационно-коммуникационных обменов ученые выдвигают самые различные образования: Наиболее распространенным считаются две позиции: сообщение (Н. Винер) и текст.
Что касается сообщений, то содержащиеся в них сведения в зависимости от интересов и возможностей акторов могут либо трансформироваться в информацию, либо остаться абсолютно нейтральными знаниями, не способными побудить политического актора к поддержанию взаимных контактов со своим контрагентом. Иными словами, если для одних граждан или институтов власти какие-то сведения носят, к примеру, побудительный, оповещательный или же практический (направленный на поддержание контактов) характер, то для других они обладают совершенно нейтральным по отношению к целям их деятельности значением.
Иными словами, сообщение не всегда способно преобразовать обмен сведениями в устойчивую форму общения акторов. Это тем более справедливо, что «политическая коммуникация подразумевает не одностороннюю направленность сигналов от элит к массе, а весь диапазон неформальных коммуникационных процессов в обществе, которые оказывают самое разное влияние на политику»1.
Однако в политической сфере оценке сведений всегда предшествует их отбор. Например, из массива информации, специально собираемой в государственных органах для принятия решений, фактически используется только 5—7%, а все остальное консервируется и оседает в базах данных до лучших времен.
В то же время, поскольку человек не всегда может сразу определить ценность сообщений и ему приходится возвращаться к переоценке сведений, возникает феномен «отложенной информации» (сведений, сохраняющих свою ценность для актора в течение определенного времени). Но в любом случае при оценке политических фактов человек сталкивается с «валом информации», т.е. перенасыщенностью картины мира политики разнообразными сведениями. Поскольку возможности человеческого сознания не безграничны, нарастание информационного давления снижает качество отбора сообщений. В потоке сообщений о политических событиях человек зачастую не может отличить существенное от вторичного и теряет способность ориентироваться в политике в целом. Понятно также, что в таких условиях он нередко «проскакивает» мимо необходимой ему информации. Сегодня, по подсчетам специалистов, соотношение распространяемой и усваиваемой информации составляет 10 000 000 : 1.
Таким образом, сообщение — это, скорее, формальная оболочка того содержания, которое запускается по каналам информационных обменов. Главной, собственно коммуникационной единицей, которая не только оформляет информационное сообщение, придает ему тот облик, с которым взаимодействует реципиент (получатель информации), но и одновременно стремится вызвать осмысленный «ответ» конкретного получателя информации, является текст. Ведь различные процессы кодирования, передачи и хранения информации, ее восприятия, усвоения и т.д. означают не что иное, как соответствующие способы обработки текстов. В таком случае политическая коммуникация представляет собой деятельность, выраженную в обмене действиями, порождающими и интерпретирующими тексты.
В собственно коммуникационном аспекте текст представляет собой относительно замкнутую, внутренне организованную знаковую систему, объединенную общим смыслом и содержащую в себе некую интенцию, побуждение к обратной связи. Выделение такой единицы общения делает акцент на то, что передаваемые тексты формируются на основе как вербальных (словесных), так и невербальных элементов (или же их комбинаций). Как пишет Н. С. Рябинская, «в широкой трактовке текстом является не только печатное слово или устное высказывание, но и положение тела (язык тела), жест, мимика, интонация... длительность речи говорящего, пауза в разговоре и даже молчание»2.
Некоторые ученые, в частности Р. Барт, для отображения как сложности строения текста, так и его «совместности» (с действительностью) используют также понятие «письма». Это понятие трактуется как опредметившаяся в языке «идеологическая сетка», помещаемая между человеком (группой) и действительностью.
Выполнение такого рода функций предполагает наличие внутренней структуры текста, обусловливающей побуждение обменных процессов и общения между людьми. В структуре текста выделяется несколько компонентов, которые играют различные роли на тех или иных этапах построения политических коммуникаций. В частности, ряд ученых (В. Музыкант) выделяет затекст (информацию, транслирующую влияние духовной атмосферы, в которой создавался текст, на коммуникационный акт), подтекст (информацию, связанную с намерением коммуникатора, но непосред
ственно не выраженную в его сообщении), а также контекст (информацию, придающую единый смысл коммуникационному акту). На наш взгляд, есть основания выделять также и протекст (проективную составляющую текста, означающую наличие некоего предварительного замысла в сообщении коммуникатора).
Улавливание реципиентом в процессе коммуникации тех или иных компонентов текста способно повлиять на коммуникацию сторон. Например, прочтение реципиентом подтекста свидетельствует не только о более глубоком восприятии текста, но и о его «расширении» (в силу выявления дополнительных смыслов послания). Поэтому такое прочтение текстов конкретным «читателем» сообщения превращает последнего в соавтора текста.
Теории политических коммуникаций
Впервые в своем современном значении термин «коммуникация» появился в статье основоположника современной кибернетики Н. Винера*. С тех пор это понятие неоднократно видоизменялось, и сегодня, например, под термином «коммуникация» понимают и путь установления контактов между субъектами, и форму их взаимной связи, и сам акт общения, и процесс превращения сведений во всеобщее достояние, а нередко даже частный случай коммуникации — массовую коммуникацию. Аналогичные смысловые оттенки проецируются и на политические коммуникации.
Столь же разнообразны и теоретические подходы к исследованию коммуникационных процессов. И хотя начало специализированных исследований политических коммуникаций — изучение пропагандистских процессов — относится еще ко времени Первой мировой войны, сегодня трудно говорить о какой-либо однозначной определенности в толковании этого понятия. Возможно даже, это обусловлено традиционным взглядом на коммуникации в сфере власти и управления государством как на одну из составляющих универсального процесса социального общения.
Так, в Древней Греции их понимание определялось отношением к риторике и характеру аргументации при общении граждан; в Новое время, например в сочинениях Дж. Милля, акцент делался на состязательный характер общественных контактов, описание того, как формируется рынок идей, и т.д. Большой вклад в разработку проблем политических коммуникаций внесли представители различных философско-социологических учений, например понимающей социологии (рассматривающей социальность в качестве результата конструирования коммуникационных актов), персонализма (описывающего коммуникацию через способность одного актора открывать в себе чувства другого), феноменологического направления (оценивающего коммуникацию через понятие интерсубъективности), семиологических учений (ставящих во главу угла свойства знаков как носителей значений) и т.д.
Однако определяющее значение для разработки теории политической коммуникации имеют труды К. Дойча (впервые в конце 40-х годов XX в. представившего политическую систему как особую форму информационно-коммуникационных обменов между управляющими и управляемыми), работы Д. Истона и Г. Алмонда (описывавших функционирование системы власти через механизмы распространения ценностей и других форм сообщений), а также Ю. Хабермаса и X. Арендт (связавших изучение коммуникационных процессов с понятием публичной сферы).
В русле развития этих многообразных научных течений сформировались и весьма различные взгляды на природу и сущность политических коммуникаций. В современной западной науке под политическими коммуникациями в теоретическом плане часто понимают разнообразные социальные контакты, возникающие как в публичной сфере, так и в связи с влиянием акторов на политические события.
Р. Дентон и Г. Вудворт политические коммуникации как публичные дискуссии, формирующиеся «по поводу рационального распределения дефицитных ресурсов, наделения кого-либо легитимной властью, возможностей публичной власти применять различного рода санкции»3.
Б. Макнайр связывает их природу с «целевым характером коммуникации, касающимся политики», зависящим от поведения публики и действия медиаинститутов4.
Д. Грабер предложила более широкое определение этой разновидности коммуникаций, которые она, впрочем, обозначает по-своему, как «язык политики». В частности, она понимает их как форму общения, использующую вербальные и неязыковые средства контактов (в том числе язык телодвижений), а также включающую различные политические акты — бойкот, протест и др.5.
Такого же расширительного, по сути, понимания политических коммуникаций придерживается и Р. Шварценберг, усматривающий их наличие в отношениях не только элементов политической системы, но и политической системы с обществом в целом.
Однако политические коммуникации чаще рассматриваются в более прикладном плане в связи с изучением массовых информационных процессов. Так, ряд западных авторов (П. Норрис, Дж. Куртис и Д. Сандерс), обобщив такого рода подходы, выделяет три основных научных направления, в которых политическая коммуникация рассматривается как форма осуществления массовой коммуникации. К первому направлению относятся довоенные теории (представленные, прежде всего, в трудах У. Липпмана, утверждавшего способность СМИ к практически ничем не ограниченному влиянию и манипулированию общественным мнением); ко второму — послевоенные теории партийной поддержки и убежденности (П. Лазарсфельд, Б. Берельсон, X. Годе и ряд других ученых, исследовавших зависимость эффективности массовой информации и пропаганды от состава аудитории и ее партийных идентичностей); к третьему — недавно сформировавшиеся теории (исследования Д. Батлера, Д. Тоукса, Д. Каванаха и др., в которых делается упор на методы информационного воздействия во время избирательных кампаний, информационные ресурсы и технологии, изменяющие приоритеты общественного мнения, стратегии СМИ и партий, динамику информационной среды)6.
Основные подходы к анализу политических коммуникаций
В результате взаимодействия различных теоретических идей и моделей политических коммуникаций выкристаллизовались два наиболее общих подхода к их исследованию.
Сторонники идеи, что обмен информацией и соответствующие контакты между ее источником и приемником происходят одним и тем же способом как в обществе, так и в природе (в том числе и неживой), предлагают так называемый информационный подход к анализу коммуникаций, в том числе и их политических разновидностей. Так, Н. Винер, даже говоря о homo communicans, всегда делал акцент на внешние условия, игнорируя внутренние чувства и настроения человека, т.е. все собственно человеческие аспекты коммуникации. Базирующиеся на таких идеях теории политических коммуникаций являются непосредственным переложением (приложением) чисто кибернетических подходов.
В этом контексте коммуникации понимаются как «все возможные соприкосновения одного сознания с другим», сопровождающие любые информационные обмены (У. Уивер). Коммуникация таким образом предстает здесь как процесс перемещения, трансляции информации, независимый от реакции сторон, среды или конкретного исторического контекста. Более того, безотносительно к своей внутренней сложности любая коммуникация трактуется как линейный, однонаправленный (применительно к политике — от элиты к населению) процесс.
Подобное понимание исходит из того, что в основе любых информационных процессов лежит линейная структура коммуникации, анализ которой позволяет выделить ее наиболее значимые принципиальные аспекты, присущие любой системе и процессу обмена информацией. В рамках кибернетического подхода такая структура и общая схема коммуникации часто обозначаются аббревиатурой SMCR — Sender (отправитель) — Message (сообщение) — Channel (канал) — Receiver (получатель). Применяется и иное обозначение отправителя и получателя информации: коммуникатор и реципиент (С—R).
Правда, стоит отметить, что даже сторонники такого рода подходов пытались существенно уточнить это понимание коммуникации. Так, еще в 70-х годах прошлого столетия М. де Флер указывал на то, что в обществе существует обратная связь между отправителем и получателем информации. По этой причине нет оснований утверждать полное тождество «первоначального» сообщения (идущего от отправителя) и сообщения «восстановленного», т.е. воспринятого получателем.
Такая идея существенно меняла подход к анализу и трактовке коммуникации. Но свое логическое и теоретическое продолжение она получила в русле так называемого социального подхода, положившего в основу понимания коммуникации социальную специфику информационных обменов. Его приверженцы исходили из довольно-таки банального факта, что в обществе (и в политической сфере) люди по-разному воспринимают информацию, интерпретируя ее содержание на основе определенных правил, привычек, способов восприятия (кодов), наконец, даже в зависимости от своего конкретного состояния. Но нельзя не признать, что в процессе обмена информацией принципиальным значением обладает способность субъекта к заинтересованному и осмысленному восприятию сообщений.
Такая общая смысловая установка была подкреплена результатами эмпирических исследований, и прежде всего работами Г. Лассуэлла, исследовавшего пропагандистские практики СМИ и показавшего принципиальное значение субъекта для образования коммуникации. Именно он предложил ставшую впоследствии хрестоматийной модель коммуникации, отвечавшую на вопросы: кто сообщает? что сообщает? по какому каналу? кому? с каким эффектом?8
Впоследствии Г. Лассуэлл дал более развернутую версию своего подхода к характеристике коммуникации, который стал выглядеть следующим образом: кто? с каким намерением? в какой ситуации? с какими ресурсами? используя какую стратегию? оказывая влияние на какую аудиторию? с каким результатом?9
Существенный вклад в разработку этого подхода внесли и другие американские ученые, в частности, П. Лазарсфельд и Б. Барельс, изучавшие общественное мнение и подтвердившие неоднородность реакции социальной аудитории на массовую информацию. Впоследствии Ф. Баль, критически развив схему Г. Лассуэлла, ввел понятие обратной связи, т.е. прямого или косвенного выражения реципиентом своего отношения к информации коммуникатора. Развитию такого понимания коммуникации и подходов способствовали исследования Т. Ньюкомба, обосновавшего влияние взаимных интересов и ожиданий коммуникатора и реципиента на сближение или расхождение их возможностей в установлении коммуникации.
В результате этих изысканий коммуникация предстала как форма осмысленного «ответа» (переработки) реципиента на поступающую от коммуникатора информацию. Этот «ответ» получателя, а по сути, вновь возникающая «вторичная информация» свидетельствовал об определенном взаимопонимании отправителя и получателя информации. При этом возникновение такого ответа нельзя было считать необходимостью.
Таким образом, коммуникация стала рассматриваться как частный случай передачи информации, как результат удачного завершения попытки отправителя войти в контакт с ее получателем. В этом смысле можно сказать, что коммуникация представляет собой контактный вид социальной связи, устанавливаемый на основе направленной передачи информации. Такое понимание коммуникации позволяет различать процесс коммуницированш (т.е. попытки коммуникатора установить контактную связь с реципиентом) и собственно факт коммутации (т.е. установления искомого контакта). Вот мнение некоторых исследователей об особенностях коммуникации как вида двусторонней связи10: это «суть взаимовлияние, взаимодействие» субъектов; «коммуникация отличается от информационных процессов тем, что если коммуникация это отношение субъект— субъекта с обратной связью, т.е. двунаправленной связью, осуществляемой в режиме диалога, то информационные процессы одно- I направленны и там диалог не обязательно присутствует»11.
В дальнейшем развитие социального подхода заставило скорректировать и даже существенно уточнить ряд представлений, упрощенно трактовавших процесс коммуникации. В частности, это коснулось идей и самого Г. Лассуэлла, сформулировавшего в начале своей научной деятельности теорию «волшебной пули». Ученый полагал, что если учесть все необходимые структурные компоненты процесса коммуникации (например, условия информационных обменов, отличительные свойства адресата, канал и пр.), то информация, как магическая пуля, поражает свою мишень — мозг человека. Иными словами, человеческий мозг не способен защититься от «пули», которая как бы автоматически зажигает мозг человека («как электрическую лампочку»), трансформирует идеи, чувства, знания, мотивацию и тем самым формирует необходимую коммуникацию.
Применительно к сфере политики это означало, что актор, установивший коммуникацию и оказавшийся способным ее поддерживать на основе своих идей, мнений, мифов, символов, лозунгов, позиций, получает возможность регулировать течение конфликтов и управлять ими и тем самым укреплять свои статусы, повышать легитимность правления. В русле социального подхода к коммуникации в науке разработано множество ее теоретических моделей. Наиболее распространенными среди них можно считать линейную и нелинейную.
Линейная подразумевает взаимодействие коммуникатора (отправителя исходной информации), коммуниканта (интерпретатора исходной информации) и реципиента (получателя информации). В рамках этой модели могут выделяться различные дополнительные компоненты: источники информации, факторы помех, фильтры информации, обратные связи и т.д. Главное, что подобная упрощенная модель дает возможность лучше понять последовательность событий в информационных обменах, основные параметры коммуникации.
Наряду с ней используется и нелинейная модель (Т. Ньюкомб). Она представляет собой треугольник, вершинами которого являются коммуникатор, коммуникант и ситуация. В данном случае коммуникатор и коммуникант одновременно выступают и как источники, и как получатели сообщений. При этом взаимодействие между ними может происходить как с учетом ситуации, так и без него. Такая модель демонстрирует уже более широкий спектр вариантов взаимодействия основных параметров, особенно зависимость от внешних факторов.
В рамках социального подхода стало очевидно, что в политике возможны не только коммуникационные, но и предкоммуникацион-ные и посткоммуникационные ситуации и отношения (Б. Фирсов). Иначе говоря, коммуникация не только не возникает автоматически в виде результата перемещения информации, но и предполагает наличие особых фаз и состояний в отношениях коммуникатора и реципиента как до налаживания ими устойчивых взаимных контактов, так и после.
Сущность и специфика политических коммуникаций
Обозначенный подход к политической коммуникации как к процессу, самым непосредственным образом зависящему от способностей и возможностей субъектов к установлению осмысленных контактов, отражает лишь его сущность. В конечном счете такая трактовка показывает, что в установлении политических коммуникаций главное — создание информационной (символической, духовной) общности коммуникатора и реципиента, обеспечение идейного единства сторон. Именно это позволяет государству рассчитывать на поддержку населения, партиям — устанавливать контакты со своими сторонниками или формировать предвыборные коалиции, различным странам — образовывать политические союзы и т.д.
Однако многообразное содержание политических коммуникаций отражает не только сущностные, но и иные, более частные характеристики контактов коммуникатора и реципиента. Например, общение последних формируется под влиянием их различных зависимостей от внешней среды, непосредственных условий жизни, функций, интересов, позиций, одним словом, важнейших факторов поддержания их связей. Иными словами, параметры коммуникации определяются различными уровнями их зависимости от внешних и внутренних факторов.
Первый уровень раскрывает политические коммуникации как разновидность контактных связей, общих для всего мироздания. Та-, ким образом, политические коммуникации неизбежно включают в себя определенные универсальные параметры обращения информации и взаимодействия источника и получателя сообщений. Эти параметры политической коммуникации отражают самою способность источника и получателя информации вступать во взаимодействие, реагировать на послания друг друга, так или иначе отвечать на информационные сообщения и перерабатывать их содержание.
Второй уровень свойств политических коммуникаций задается обществом или собственно социальными закономерностями информационных обменов. С одной стороны, эти общесоциальные характеристики информационных обменов вводят особые коммуникационные единицы общения — тексты, которые символизируют осознанные формы восприятия информации. С другой — тексты обращаются между тремя акторами: коммуникатором, коммуникантом и реципиентом. Каждый из них имеет свои позиции в информационном пространстве и функции по переработке текстов. Так, коммуникатор кодирует сообщение, коммуникант трансформирует его, придавая надлежащий облик (например, журналист или редактор программы новостей расставляет определенные смысловые акценты для лучшего усвоения информации читающей публикой), реципиент декодирует информацию с точки зрения своих интересов или же внутреннего состояния, создавая определенный отклик (который частично может дойти до коммуникатора и установить с ним обратную связь).
Третий уровень зависимостей и соответствующих параметров политических коммуникаций обусловлен особенностями сферы, где осуществляются эти контакты. Иначе говоря, эти свойства заданы отличительными чертами политической сферы общественной жизни, формирующей особую, только ей присущую социальную среду, в которой и осуществляются коммуникации. Эти, условно говоря, «отраслевые» параметры коммуникации, соответствующие назначению данной области общественной жизни, формируются под влиянием специфических институтов, структур, местопрост-ранственных и ряда других факторов.
Прежде всего здесь складывается и проявляется символическая природа политических текстов, представляющих собой послания, олицетворяющие и обобщающие властно значимые смыслы политических явлений. Именно за счет этой символической нагрузки текстов человек способен идентифицировать себя как политического актора, освоить определенные функции в политическом пространстве. В свою очередь эти символические представления формируются у людей четырьмя основными способами (которые, собственно, и задают особые параметры текстов): путем использования мифологических образов, опорой на религиозные фреймы, за счет идеологического восприятия мира политики, а также произведенные при помощи рекламных технологий12.
Например, миф предполагает нерациональное, во многом заданное интуитивными структурами сознания восприятие политики, которое моделирует у человека собственную, противостоящую обыденности реальность. Мир политики в мифологической оболочке становится условным бытием, наполненным архетипическими образами и моделями действия даже не людей, а «героев» и «злодеев». Миф обобщенно реконструирует все внешние и внутренние связи человека на основе некой заранее заданной карты мира. А вот, к примеру, идеология в основу всех символических образов политики закладывает рационально воспринимаемый коллективный интерес, цель некой общности, в результате чего воззрения человека в значительной степени утрачивают и повествовательность, и индивидуальность отражения, обретая пристрастно-групповой и необъективный характер.
Так или иначе выработанные символические представления дают человеку возможность воспринимать, оценивать и обсуждать социальные проблемы как политические, мыслить в политических категориях, отличать союзника от противника.
Одновременно собственно политическое содержание коммуникаций формируется и другими факторами, к которым можно отнести интересы крупных социальных аудиторий, институты публичной и теневой (полутеневой) власти, систему представительства интересов граждан, нормы взаимодействия и стандарты политической культуры, а также ряд других. Именно эти параметры политики в зависимости от исторических форм своего развития или же способов организации власти (демократии, тоталитаризма, авторитаризма) определяют способы доставки, переработки, распределения, усвоения информации и придают политическим коммуникациям ряд соответствующих черт и свойств.
Четвертый уровень зависимостей политических коммуникаций выражает их обусловленность характером строения политических отношений и прежде всего тех связей, которые складываются на международном (межгосударственном) уровне. В данном случае свойства политических коммуникаций задаются действием международных институтов и организаций, зависят от сочетания разнообразных — этических, правовых, силовых и иных — норм регулирования международных политических отношений, наличия разнообразных центров власти и влияния в этой области политики.
На пятом— континентально-региональном — уровне свойства политических коммуникаций обусловлены действием специфических, характерных для данного политического пространства институтов (например, для Европы — Евросоюзом, Европарламен-том, для стран Латинской Америки — другими объединениями), традиций, норм взаимодействия, носителей информации. На данном уровне как нигде прослеживается влияние цивилизационных факторов, сопряженных с особенностями культурных полумиров — Запада, Востока, Севера, Юга, Евразии и др., воздействующих на стандарты кодирования, передачи и восприятия властно значимой для людей информации.
Шестой уровень — это уровень рациональных политических систем, обладающих теми или иными особенностями организации власти в отдельно взятой стране. Так, в одной стране политические коммуникации могут строиться в условиях, когда знания и информация доступны и бесплатны для населения, власть контролируется с помощью дискуссий, информация распределяется равномерно, а общественное мнение существует в среде с ясными политическими альтернативами. При других режимах для политических коммуникаций характерна меньшая открытость политического класса или же иной тип влияния общественного мнения на принятие решений. Именно для этого уровня политических коммуникаций разработаны теоретические модели, описывающие наиболее устойчивые способы налаживания людьми и институтами контактов в сфере публичной власти, которые могут как способствовать расширению взаимодействия между гражданами и институтами власти, так и препятствовать ему, как интегрировать общество, так и усиливать факторы дезинтеграции режима.
Например, М. Н. Грачев выделяет несколько коммуникационных моделей, которые хотя и не исчерпывают всего богатства возможных вариантов, но тем не менее дают представление о наиболее устойчивых и распространенных способах установления контактов. Это «модель вещания», которая предусматривает распространение информации из центра на периферию многим абонентам; «диалоговая модель», предполагающая непосредственное общение индивидов, в равной мере игнорирующих как «центр», так и «посредников» для налаживания взаимных контактов; в рамках «консультационной модели» индивид самостоятельно входит в контакт с центром с целью поиска интересующей его информации; «регистрационная модель» демонстрирует, что центр запрашивает информацию от периферийного источника13.
Седьмой уровень — это уровень локальных политических контактов. На данном уровне деятельность местных правительств или действие традиций может создавать совершенно особую среду формирования коммуникаций, противоречащую принципам и условиям политического общения людей. Поэтому на территории одного государства могут существовать различные формы политического общения. Более того, локальные зависимости способны вообще «перешагивать» государственные границы, сохраняя ориентацию на нормы и принципы восприятия информации, характерные, например, для одного этноса, живущего на сопредельных территориях, но в разных государствах.
Например, по данным российских ученых, в конце 90-х годов у нас в стране сложилось более 15 различных типов политических режимов: от «демократических» до «выборных деспотий» в ряде национальных республик. Понятно, что принципы и формы политических коммуникаций, доминирующие (или просто способные к выживанию в тех или иных местных условиях) способы налаживания и поддержания политических контактов также весьма различались.
Наконец, восьмой уровень характеризует зависимость политических коммуникаций от стандартов межличностных отношений. Конечно, порой весьма сложно выделить влияние межперсональных связей на формат политических коммуникаций. Тем не менее такое влияние, безусловно, присутствует и особо значимо для налаживания контактов в среде правящего класса, между политическими лидерами, политическими лидерами и лидерами общественного мнения и т.д.
В совокупности все эти зависимости обусловливают содержательные черты конкретных коммуникаций в политическом пространстве: институты, нормы коммутации, формы обработки текстов, характер дискурса, технологии организации и подержание последнего и пр.
Уровни информационно-коммуникационных процессов
Семантический уровень:
Наличие разнообразных целей и методов освоения информации, условий и структур, обеспечивающих данный процесс, демонстрирует сложную, многомерную структуру информационно-коммуникационного обмена между людьми. Так, канадский ученый Дж. Томсон, развивая идеи К. Шеннона и У. Уивера (в их книге «Математические теории коммуникации» рассматриваются технический уровень коммуникации, используемая при передаче сообщений семантика и эффективность понимания сообщения получателем), предложил различать семантический, технический и инфлуентальный (от англ. influence — влияние) уровни информационно-коммуникационных связей. Данные уровни дают возможность выделить наиболее существенные и качественно отличающиеся компоненты информационно-коммуникационных процессов, которые, с одной стороны, обеспечивают их существование, а с другой — определяют условия эффективного взаимодействия политических субъектов с их информационными партнерами.
Семантический уровень отражает зависимость процессов передачи информации и возникновения коммуникации между субъектами от употребляемых знаково-языковых форм. Имеется в виду способность используемых людьми языковых средств (знаков, символов, изображений) сохранять смысл и значение передаваемых сигналов и сообщений и обеспечивать их адекватную интерпретацию реципиентами (или препятствовать этому). Это касается как вербальных (словесных), так и невербальных (жесты, мимика, движение тела, диапазон речи, смех, язык этикета, и др.) средств передачи информации, которыми пользуются политические (официальные и неофициальные, формальные и неформальные) субъекты.
По сути, выделение семантических структур показывает значение тех языковых форм, с помощью которых при взаимном обмене информацией может либо состояться, либо не состояться коммуникация. Например, государственные органы нередко формируют политические тексты в излишне теоретизированном виде, что затрудняет их понимание рядовыми гражданами и снижает мобилизационные возможности власти. В отдельных газетах, журналах и на телеканалах чрезмерно употребление иностранных или специальных терминов, которые существенно снижают смысловое восприятие информации обычными людьми. Таким образом, несоответствие семантических структур типу общения, возможностям субъектов либо их внутренние изъяны способны вместо связующих эффектов в отношениях власти с населением породить коммуникационный вакуум, а это может иметь далеко идущие политические последствия.
Вспомним, например, как в годы перестройки коммунистический режим проиграл информационную борьбу демократам во многом из-за использования «партновояза» с его не соответствовавшими действительности и вызывавшими у населения аллергию терминами: «гуманный демократический социализм», «социалистический плюрализм мнений» и др. Не менее драматично сложилась и судьба «демократии», позитивное отношение к которой значительной части населения было утрачено в результате неудач первых лет модернизационных преобразований в нашей стране.
Значение семантических параметров информационно-коммуникационных процессов показывает, что официальные структуры государства должны использовать такие языковые формы, которые сглаживали бы противоречия между специализированными и неспециализированными потребителями правительственной информации, облегчали их смысловое усвоение населением и способствовали установлению соответствующих коммуникаций. Так, руководителям в выступлениях необходимо использовать определенные просторечия, сленговые и другие формы, усиливающие семантическую близость языка управляющих и управляемых. Понятно, что по этим причинам государственная информация — как наиболее весомый тип политических сообщений — должна быть многоязычной, лингвистически многообразной и при этом семантически целостной.
Технический уровень:
Существенную роль в информационных отношениях играют и находящиеся в распоряжении политических субъектов технические средства, что заставляет говорить о техническом уровне информационно-ком-муникационых процессов. Поскольку передача сообщений в любом государстве предполагает использование определенных технических средств (от гусиных перьев до новейших носителей электронной информации), информационные процессы включают в себя соответствующие структурные компоненты. Прежде всего, к ним относятся технические каналы, по которым распространяется (транслируется) информация, а также структуры, которые позволяют не только передавать и изымать информацию (с искажениями или без искажений), но и накапливать, контролировать, сохранять и беречь (охранять) ее. С этой точки зрения информационную деятельность политических субъектов можно рассматривать как функционирование специальных организационных структур, кадровых центров, банков данных, сетей и технологий хранения и передачи информации. Значение и роль всех этих технических инструментов коммуникации определяются тем, насколько они способны без каких-либо изменений, своевременно и в нужное место передать то или иное сообщение. Выделение этого организационно-технологического, несоциального пласта информационно-коммуникационных процессов акцентирует внимание на устранении различных помех (шумов), которые препятствуют своевременной и бесперебойной информации в политической системе. К таким помехам могут относиться различия в носителях информации (бумажных и электронных), дефицит времени на получение субъектом нужной ему информации, маломощность и перегрузка проводящих каналов, низкая квалификация кадров, собирающих информацию, и т.д.
Учитывая важность технических каналов для организации информационных контактов, государство как важнейший институт власти должно иметь в своем распоряжении необходимое их количество, чтобы распространять официальную информацию. К числу таких каналов относятся речевые (брифинги, интервью руководителей и др.) или связанные с бумажными носителями информации (бюллетени правительства, публикации в газетах и журналах), визуальные и электронные (каналы государственного телевидения, федеральные и региональные системы связи и пр.). Все они позволяют осуществлять бесперебойную коммуникацию с гражданами. Необходимо обеспечить государству приоритетную возможность выбирать каналы, наиболее эффективные для установления прямых связей с населением и распространения важных сообщений (либо центральные органы печати, либо местные, либо радио, либо телеканалы и т.д.). При этом особое значение имеет способность работать как в обычном режиме, так и в условиях перегрузки, максимально гибко использовать специфические средства связи. В то же время важно, чтобы технические возможности государства соответствовали средствам приема сообщений, которыми обладает население. В противном случае определенная часть граждан окажется исключенной из диалога с государством. Государству же необходимо постоянно совершенствовать средства защиты своих информационных сетей в целях охраны конфиденциальных сообщений от противников и конкурентов.
Инфлюентальный уровень:
Он показывает степень влияния информации на человеческое сознание. Именно данные компоненты информационно-коммуникационных отношений раскрывают условия, от которых зависит сила духовного воздействия на граждан предлагаемых государством или партиями целей, ценностей и идей. По сути, на этом структурном уровне определяются источники, предпосылки и факторы духовной эффективности вращающихся на информационном рынке идей, мифов, идеологий и прочих форм политических представлений.
Для повышения эффективности своей деятельности в этом направлении политические субъекты должны руководствоваться соображениями адресности подачи информации, учитывать особенности аудитории, на которую рассчитаны те или иные сообщения. Формулируя лозунги и призывы, им следует исходить из условий социальной среды, действующих в групповом и массовом сознании традиций и обычаев, доминирующих стереотипов и привычек.
Исключительно важное значение имеет и обеспечение единства смыслового и временного параметров информационных сообщений. Иначе говоря, восприятие людьми транслируемых государством или партиями идей возможно лишь при соотнесении всех этих программ, лозунгов и призывов с реалиями и только в рамках сложившихся стандартов политического сознания.
Например, одной из причин потери идейного влияния коммунистической идеологии в бывшем СССР была официальная пропаганда, утверждавшая в 70-80-е годы, что построено общество развитого социализма, якобы решившее все основные социальные конфликты. Среди людей, сталкивавшихся в жизни с многочисленными проблемами и противоречиями, такая попытка директивной информации заместить реальные отношения выдуманными политическими образами вызывала разрушение авторитета данной идеологии и режима. На те же «грабли» не раз наступала и официальная пропаганда ельцинского режима, замалчивавшая факты резкого социального расслоения общества в результате преобразований, олигархизацию власти и другие очевидные для рядовых граждан явления жизни.
Типология политических коммуникаций
Богатство разнообразных способов восприятия и усвоения информации и ее использования в различных
формах поведения людей свидетельствует о наличии множества типов политических коммуникаций. В качестве таких наиболее показательных типов политических коммуникаций можно было бы отметить следующие:
- вербальные (формирующиеся на основе различных словесных и изустных языковых систем) и невербальные (использующиеиные способы общения);
- вертикальные (характеризующие отношения между вышестоящими и нижестоящими институтами и структурами власти, а в конечном счете отношения между правящим классом и неэлитарными группами населения, рядовыми гражданами) и горизонтальные (предполагающие установление контактов между институтами, структурами, звеньями или группами, принадлежащими к одному уровню организации власти (например, между органами исполнительной власти в регионах, между оппозиционными партиями, общественно-политическими движениями и т.д.);
- личностные (демонстрирующие общение человека с самим собой), межличностные (характеризующие политические контакты между персональными акторами), групповые (раскрывающие специфику установления контактов между групповыми акторами —партиями, организациями, социальными общностями и пр.), внутригрупповые, или локальные (показывающие специфику общения, которое не выходит за рамки группового объединения), и массовые (демонстрирующие отличительные черты коммуникаций государства и массовых общностей в публичной сфере, предполагающих использование соответствующих институтов, каналов и форм
передачи и распространения информации); - формальные (основанные на использовании официальной информации, осознании правовых или иных последствий установления или неустановления контактов) и неформальные (в основекоторых лежат индивидуальные, корпоративные и иные неофициальные пристрастия людей).
2. Дворянство в пьесе А И Чехова Вишневый сад
3. Памятники первобытной культуры- искусство Верхнего палеолита и неолита
4. реферат дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата сільськогосподарських наук.html
5. по теме- 12 вариант Исполнитель- студент Направление
6. Тема- Защита прав работника при трудоустройстве Цели занятия- Познавательная- научиться определять прав
7. то феодальным или буржуазным так как исторические периоды характеризуются своей уникальностью и неповтори
8. Милосердие ПОЛОЖЕНИЕ О ПРОВЕДЕНИИ АКЦИИКОНКУРСА ДЕТСКИХ ПОДЕЛОК ПОДАРОК МАМЕ г
9. темах географических компонентов и феноменов взаимосвязанных в своем историческом развитии а также техног
10. Задание на практическое занятие- Расчет кирпичного столба на центральное сжатие
11. Юридическая ответственность депутатов Государственной Думы РФ. Органы государственной власти
12. Племінний кінний завод далі ~ племзавод ~ сільськогосподарське підприємство господарство що ма
13. Остеохондроз и лечебная физкультура
14. Тема- Цель- проверить знания обучающихся по теме- Мир в ХХI веке 1
15. Хід роботи- Автотекст та автозаміна
16. Приборы электростатической системы бывают двух разновидностей с изменяющейся площадью пластин; с
17. Вовки 3 куреня УПЮ ім.
18. Элнет Икымше ужаш Ке~ежым кайышым лышташ йымач Телым кайышым лум ~мбач
19. I. Развития ребенка первого года жизни Психические новообразования периода новорожденности.html
20. Шпоры по гражданскому праву РФ