Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Исторические сдвиги в структуре и динамике правонарушений. 12
Если преступность детерминирована генетически, т. е. имеет наследственное происхождение, то очевидно, что изменения, происходящие в ней с течением времени, дол жны находиться в более или менее тесных корреляцион ных соотношениях с изменениями в генофонде человече ских популяций. Так ли это на самом деле?
Криминологическая наука дает возможность на осно ве официальных данных уголовной статистики и много численных эмпирических исследований проследить за до вольно длительные сроки изменения в состоянии, струк туре и динамике преступности в различных странах и ре гионах.
Понятие преступности имеет собирательный, комп лексный характер. Вся совокупность преступлений, со вершенных в тот или иной период на определенной терри тории, складывается из самых различных деяний. Это и посягательства на жизнь, здоровье, свободу и достоинст во личности, на государственное, общественное и личное имущество; это и действия, направленные против госу дарственного строя, общественного порядка, нормального осуществления правосудия; это и воинские, и хозяйствен ные, и должностн.ые_преступления.
Каждый из видов преступлений имеет свою специфи ку, свои формы проявления. Поэтому преступность—не просто сумма преступлений, а сложная их совокупность, имеющая количественную и качественную характери стики.
Количественной характеристикой является состояние преступности, т. е. число совершенных преступлений и лиц, их совершивших, в определенный отрезок времени. Число это может выражаться в абсолютных цифрах или же в коэффициентах (например, число преступлений на 100 тысяч жителей). Динамика преступности—это ее
изменение за определенное время, как в целом, так и по отдельным видам преступлений. Динамика преступности за длительный период позволяет выявить определенные закономерности ее существования и движения, что имеет важное практическое значение.
Качественная характеристика преступности касается прежде всего ее структуры, т. е. соотношения между от дельными видами преступлений. Структура преступности характеризуется также целями и мотивами действий пре ступников, возрастными и иными особенностями их лич ности и другими данными.
Таким образом, преступность — сложное социальное явление, включающее в себя совокупность всех престу плений, совершенных в данном обществе в данный пери од времени, и характеризующееся определенными коли чественными и качественными показателями и их дина-, микой.
^ Анализ уголовной статистики в сравнении с други ми материалами о происходящих в жизни общества процессах убедительно свидетельствует о том, что оп ределяющее значение для качественных показателей преступности имеют изменения исторических, социально-экономических, политических и культурных условий жизни. Колебания в структуре преступности в известной степени зависят также и от изменений в законодательст ве — от того, что именно в каждый конкретный истори ческий отрезок времени законодатель считает преступ ным.
' Проследим некоторые закономерности динамики преступности на материалах царской России и Советско го Союза. Русские дореволюционные юристы и статисти ки оставили богатый материал, дающий возможность судить не только об изменениях в состоянии и структуре преступности почти за столетний период времени, но и о некоторых социальных явлениях, с которыми эти изме нения были связаны.
В работе П. Н. Ткачева «Статистические этюды (Опыт разработки русской уголовной статистики)», изданной в 1863 году, проанализированы данные о дина мике преступности за 1856—1861 годы. Всего лишь за шесть лет число подсудимых возросло с 383 тысяч до 433,5 тысячи человек, т. е. на 13,2 процента. По этому поводу П. Н. Ткачев писал: «...число и свойство престу плений зависит не столько от географических, климати ческих влияний, сколько от непорядка и неустройства в экономической, социальной жизни народа... все много образные общественные влияния, способствующие раз витию в человеке наклонности к преступлению, сводятся главным образом к влиянию одной причины: отсутствию прочного материального обеспечения, нищете и бедности, ненормальным общественным отношениям... которые развращают людей, порождают праздность, злобу, за висть, лицемерие!»'. Эта острая характеристика вполне соответствовала ситуации в России того времени.
Анализу причин резкого повышения преступности в 60-х годах XIX столетия уделяли внимание и другие ав торы. Как отмечал М. А. Филиппов, многие помещики, отпуская крестьян на основании реформы 1861 года, «не озаботились обеспечить их быт, освобождая их без зем ли... так что на первых порах нужда побудила их к пре ступлениям» ^ Социальные причины роста преступности в России выражены здесь достаточно отчетливо.
Рост преступности в России продолжался быстрыми темпами и в последующие годы. Если в 1862 году насчи тывалось 456,3 тысячи подсудимых, то в 1865-м—уже свыше 510,5 тысячи. Наиболее интенсивно росло число осужденных крестьян, особенно за счет преступлений про тив государственной и частной собственности. Темпы роста
' Ткачев П. Н. Статистические этюды.— Библиотека для чтения. Октябрь. Спб„ 1863, с. 28.
" Филиппов A'i. О судебной статистике в России. Спб., 1864, с. 146.
107
преступности за этот период превышали темпы роста населения России: рост преступности в среднем состав лял около 2 процентов в год, в то время как население возрастало менее чем на 1 процент.
В последней четверти XIX века преступность в России еще более возросла. За период с 1876 по 1889 год «общее число возникших дел...—отмечал русский статистик Е. Н. Тарновский,—возросло на 57%, по 4% ежегодно, тогда как население за то же время увеличивалось на 1,5%...»'. В дальнейшем число осужденных продолжало увеличиваться в следующих пропорциях: с 1885 по 1899 год—на 12 процентов, с 1899 по 1908 год—на 66 процентов ".
Чем же объясняется такая бурная динамика пре ступности? Можно ли утверждать, что за половину сто летия изменился генофонд русского населения и число носителей «преступной наследственности» возросло в не сколько раз? Разумеется, нет. Основными причинами роста преступности в царской России были тяжелые со циально-экономические условия жизни, усиливавшийся гнет буржуазно-дворянского государства, безжалостная карательная политика,
Общие черты капиталистического способа производ ства ярко проявились и в других странах, где имели место аналогичные процессы. В Германии за период с 1882 по 1898 год преступность росла вдвое быстрее численности населения. Во Франции с 1831 по 1880 год число обви няемых возрастало в 7 раз быстрее, чем население. По добная же картина наблюдалась в Италии, Англии, ':ША\
' Тарновский Е. Н. Движение преступности в Европейской Рос-сип за 1874—1894 гг.—Журнал Министерства юстиции, 1899, № 3, с. 124.
" См.: Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволю-иионной России. М„ 1960, с. 154, ' См. там же, с. 129—131.
'08
Великая Октябрьская социалистическая революция, означавшая изменение самих основ общественного строя в России, привела к существенным сдвигам в состоянии преступности. После окончания гражданской войны пре ступность в стране постепенно начала снижаться. По официальным данным судебной статистики, чис^о осуж денных за 1922—1926 годы снизилось в РСФСР более чем втрое. К 1926 году удельный вес хозяйственных пре ступлений уменьшился в 6 раз, имущественных престу плений—до 30 процентов. За 1927—1929 годы общее число уголовных дел сократилось еще на 15,5 процен та*. Имеются все основания для того, чтобы связать сокращение преступности в тот период с постепенной ус пешной ликвидацией таких язв капиталистического об щества, как эксплуатация, нищета, беспризорность. Крупные социальные преобразования, осуществленные в СССР в последующие годы, способствовали дальнейшему изменению динамики преступности в благоприятном на правлении. За период с 1935 по 60-е годы преступность в СССР сократилась на 25 процентов '.
Все эти данные убедительно свидетельствуют о том, что состояние преступности связано с такими фактора ми, которые обладают достаточной подвижностью и из менчивостью. Уже^в прошлом столетии прогрессивные исследователи обоснованно связывали динамику пре ступности с изменениями в экономических, социальных, политических, психологических условиях жизни обще-ства^Такого рода объяснения имеют серьезную науч ную основу и многократно проверены и подтверждены жизнью.
Что же касается связи динамики преступности с устой чивыми, стабильными факторами (например, с генофон дом всего человечества или данной нации), то эта связь
' См.: Кузнецова. Н. Ф. Преступление и преступность, М„ 1969, с. 186—187. ' См. там же, с. 192.
имеющимися данными не подтверждается. Объяснить указанные изменения в преступности с позиций генетики не представляется возможным.
Конечно, можно рассуждать следующим образом: по скольку преступность складывается из различных видов преступлений, то одни из них определяются социальны ми условиями, а другие—биологическими, причем под влиянием социальных условий изменяются количествен ные характеристики только преступлений первого рода, и именно эти изменения сказываются на общей тенден ции динамики преступности.
Чтобы это рассуждение было достаточно правдопо добным, необходимо установить, за счет каких видов преступности происходят основные изменения в ней. При веденные выше данные, касающиеся дореволюционной России и Советского Союза, свидетельствуют о том, что самые значительные сдвиги в динамике преступности происходили за счет изменения структуры и числа иму щественных преступлений, социальная основа которых вряд ли может быть подвергнута сомнению.
Но о стабильности других видов преступлений гово рить также не приходится. Возьмем в качестве иллюстра ции данные о преступности в царской России с 1899 по 1908 год. За этот небольшой период в динамике и струк туре практически всех видов преступлений произошли резкие изменения, которые никакими генетическими при чинами объяснить нельзя, причем существенно менялось не только число преступлений, социальная природа ко торых не вызывает сомнений (таких, как кражи или преступления против порядка управления), но и число убийств, которые обычно рассматриваются как относи тельно устойчивые формы агрессивного поведения. Так, если число убийств в России в 1899 году принять за 100 процентов, то в дальнейшем оно менялось (по дан ным 29 окружных судов) следующим образом: 1903 год— 134 процента, 1904 год—156, 1905 год—215, 1906 год—
10
279, 1907 год—290, 1908 год—247 процентов. Рост про должался и в последующие годы. Абсолютное число убийств в 1909 году составило около 30 тысяч, в 1913 году—свыше 34 тысяч.
Таким образом, утверждение о генетическом проис хождении преступности, судя по приведенным данным, остается умозрительным. Изучение динамики преступно сти за многие десятилетия в различных странах свиде тельствует о том, что ее движение подчиняется совершен но иным закономерностям по сравнению с теми, которые свойственны генетике популяций.
3. Территориальные различия преступности
Мы уже отмечали, что генофонд человечества не подвер жен таким быстрым изменениям, как те, которые можно наблюдать за несколько лет и десятилетий в динамике преступности. Устойчивость генофонда имеет и прост ранственный, территориальный аспект. Проведенные за многие годы в разных странах медико-биологические, антропологические и генетические исследования приво дят к выводу о том, что в генофонде людей, долгое вре мя живущих на одной и той же территории, как правило, нет существенных, принципиальных различий. «...Эти различия как внутри популяций, так и между популя циями и расами касаются второстепенных признаков. Они ничтожны по сравнению с тем общим генетическим фундаментом, который для всех людей на Земле состав ляет биологическую основу вида человека...» '
Что же касается территориальных различий в пре ступности, то они, напротив, весьма значительны. Обра тимся к некоторым криминологическим данным.
' Дубинин Н. П., Шевченко Ю. Г. Некоторые вопросы биосоци альной природы человека. М., 1976, с. 171.
Уже в XIX столетии были замечены существенные различия в состоянии преступности в разных регионах, расположенных на территории одной страны. Е. Н. Тар-новский, исследуя зависимость динамики имущественных преступлений в России от колебаний в размерах урожа ев и цен на хлеб в различных губерниях, пришел к выво ду, что разный уровень преступности тесно связан с эти ми экономическими факторами: где выше колеблемость цены на рожь, там больше колеблется преступность '. Цена на хлеб представляла собой интегрированный по казатель, более или менее точно отражавший уровень экономического развития отдельных регионов, равно как и некоторые другие социально-экономические условия жизни населения.
Особенно заметным в царской России был разрыв в уровнях преступности в городе и деревне. Достаточно сказать, что в 1912 году на 100 тысяч человек населения в сельской местности приходилось 74 осужденных, в го родах с населением до 100 тысяч жителей—276, а с на селением свыше 100 тысяч — 307 осужденных.
Существенные различия в преступности на террито рии одного и того же государства можно наблюдать и в наше время. Как отмечает американский ученый Э.Шур, в пределах Соединенных Штатов в этом отношении име ются значительные региональные и даже локальные раз личия: на юге страны в течение ряда лет происходит рост нападений и убийств, в тихоокеанских штатах отме чается большая распространенность тяжких преступле ний против личности и имущества. В то же время пре ступлений против личности меньше совершается в Новой Англии, а крупных имущественных преступлений — в шта тах юго-востока страны. Анализируя эти данные, автор подчеркивает, что мало ограничиваться констатацией
' См.: Тарковский Е. Н. Влияние хлебных цен и урожаев на движение преступлений против собственности в России.—Журнал Министерства юстиции, 1898, № 8, с. 102.
Наглядным примером различий в уровне преступно сти жителей, обладающих одним и тем же генофондом, может служить положение дел в ГДР и ФРГ. Как изве стно, обе эти страны стали самостоятельными государ ствами лишь после второй мировой войны. В послевоен ный период преступность в ГДР снижалась как в абсо лютных цифрах, так и в относительных показателях. Если в 1950 году в ГДР было совершено 230 тысяч пре ступлений (1251 на 100 тысяч человек населения), то в 1960 году—139 тысяч (806), а в 1969 году—106 тысяч (620). В то же время преступность в ФРГ постоянно росла: в 1967 году было совершено 2 миллиона преступ лений (3465 на 100 тысяч человек населения), а в 1969 году—2 миллиона 217 тысяч (3645). Таким обра зом, интенсивность преступности в ФРГ оказалась почти в 6 раз выше, чем в ГДР 2. Различия по отдельным ви дам преступлений еще сильнее. Так, в 1968 году на 100 тысяч человек в ФРГ по сравнению с ГДР было со вершено грабежей в 8 раз больше, краж и растрат— в 9 раз, мошенничеств—в II раз, повреждений иму щества—в 23 раза^. А ведь обе эти страны населены людьми, имеющими один и тот же генофонд.
Указанные различия в состоянии преступности в ГДР и ФРГ нельзя объяснить ничем, кроме тех коренных
' Шур Э. Наше преступное общество. М„ 1977, с. 59. " См.: Остроумов С. С. Советская судебная статистика, с. 296-
" Harrlaild Н. Die Kriminalitat in DDR— Neue Justiz. 1970, № 14, S. 409—410.
социально-экономических и политических различий, которые связаны с противоположностью социализма и } капитализма.
Анализу территориальных различий в преступности уделяется большое внимание в трудах советских ученых. На больших пространствах нашей страны легче просле дить разницу в социальных, экономических и культурных условиях жизни населения, изучить реальные факторы, влияющие на общественные процессы, позитивные или негативные, к числу которых относится и преступность.
Остановимся в качестве примера на итогах исследо вания, которое было проведено коллективом Всесоюзно го института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности и базировалось на кри минологической картине 1961—1975 годов, характеризо вавшейся заметными и достаточно устойчивыми разли чиями в показателях преступности как по союзным рес публикам, так и по областям, краям и автономным республикам. В некоторых случаях эти различия до стигали в абсолютном выражении семикратного, а в ко эффициентах на 100 тысяч жителей—четырехкратного размера '.
Для выяснения причин подобных различий были отобраны две области РСФСР, в которых уровень пре ступности и ее качественные показатели (в расчете на 100 тысяч жителей) на протяжении последних 10—12 лет устойчиво различались в 2—2,5 раза. Следует отметить, что отобранные области были сходны между собой по таким признакам, как национальный состав населения (в основном русские), отсутствие районов нового про мышленного освоения, малое число исправительно-трудовых учреждений, невысокая концентрация ранее судимых лиц. Различались эти области в основном на-
' См.: Социологические исследования, 1977, № 1, с. 75—76. cm. также: Актуальные вопросы предупреждения правонарушений. Тби лиси, 1981, вып. 1, с. 30 и далее.
роднохозяйственными функциями (одна область про мышленная, другая—сельскохозяйственная), а также плотностью населения и численностью сельских и город ских жителей.
Сравнительный анализ социально-демографических, экономических и других показателей, относящихся к обеим областям, привел к выводу о том, что существен ное различие в уровнях преступности между ними имеет рациональное объяснение. Прежде всего, была установ лена убедительная зависимость между более высоким уровнем преступности и преобладанием в составе насе ления определенных социально-демографических групп, характеризующихся повышенной криминогенностью (мужчины в возрасте 25—29 лет; городские жители с низким образовательным уровнем и др.). Оказалось, что более высокий уровень преступности в одной из этих областей обусловлен на 22 процента различиями в со циально-демографической структуре населения, а на 78 процентов—более высокой криминогенной актив ностью населения.
Последнее обстоятельство требовало особого изуче ния. Конечно, трудно представить, чтобы повышенная криминогенная активность населения одной области объяснялась его генетическим составом. Как уже отме чалось, национальный состав населения был одинаков. Дальнейший анализ показал, что причины различий в уровне преступности связаны: а) с особенностями со циальных типов преступников, преобладающих в той или иной области; б) с различной интенсивностью конф ликтных ситуаций, складывающихся в жизни населения; в) со степенью распространенности таких видов асоци ального поведения, как пьянство, тунеядство и др.; г) с особенностями нравственно-правового сознания на селения; д) с различиями в таких социально-экономиче ских и демографических факторах, как характер и ус ловия труда, интенсивность миграции населения и др.
По поводу последнего достаточно сказать, что в области i более высокой преступностью доля мигрантов в обще^ массе осужденных оказалась в 3 раза больше, чем в дру-1 1 гой области '.
Результаты исследования говорят о том, что наиболь-( шую долю среди осужденных в обеих областях состав^ ляют лица, занятые преимущественно неквалифициро-1 ванным физическим трудом (61,5 и 61,2 процента). Это) обусловлено не столько характером выполняемой рабо-1 ты, сколько рядом других обстоятельств, тесно связан-) ных между собой: уровнем образования и квалификации \ работников, уровнем их общественной активности, струк-1 турой потребностей, социальными установками и цен ностными ориентациями, а также общими социально-экономическими условиями жизни населения. 1
Как показывают криминологические исследования, в самом общем виде различия в уровне, структуре и ди намике преступности объясняются тем, что в разных регионах, где проживает генетически одинаковое насе ление, существуют весьма различные социальные, эко номические и психологические факторы, влияющие на поведение людей и различающиеся интенсивностью или же действующие в разных сочетаниях^. Эти исследова ния убедительно подтверждают тесную связь преступ ности с социальными условиями жизни людей.
Уровень и состояние преступности даже в одной стра не, в пределах одного региона рисуют сложную, пеструю картину, совершенно не совпадающую с генетической картой популяции. Вот почему представляется достаточ но обоснованным вывод о том, что генетическими причи нами невозможно объяснить состояние преступности, ее структуру и динамику.
' См.: Социологические исследования, 1977, № 1, с. 81. " См.: Бабаев М. М. Демографические процессы и проблемы тер риториальных различий преступности.—Вопросы борьбы с преступ ностью. М„ 1974, с. 4.
Правда, в качестве возражения можно было бы выд винуть гипотезу, согласно которой массив преступности имеет генетическое малоизменяемое «ядро» и социаль ную «периферию», меняющуюся во временном и терри ториальном разрезах. Эти изменения «периферии» мы и наблюдаем, характеризуя преступность в качестве пест рой и сложной картины, но не видим устойчивого гене тического «ядра», остающегося во времени неизменным. Эта гипотеза носит умозрительный характер. Для ее до казательства или опровержения недостаточно одних об щих статистических сопоставлений, подобных приведен ным выше. Нужно обратиться к более глубокому изуче нию тех явлений, которые могут иметь генетическое происхождение, использовать иные методы. Одним из таких методов является изучение специально отобранных
групп. * * *
Прежде чем перейти к названному методу, суммиру ем выводы, полученные из проведенных выше кримино-лого-генетических сопоставлений.
Во-первых, анализ временных различий в состоянии и структуре преступности (изменение ее динамики) по казывает, что эти различия довольно существенны и происходят на протяжении весьма коротких промежут ков времени. Никакие генетические изменения популя ции за такое время были бы невозможны.
Во-вторых, об отсутствии связи преступности с гене тикой популяции свидетельствует и анализ территори альных различий в состоянии и структуре преступности. На территории регионов, где проживает однородное в генетическом отношении население, уровень преступно сти бывает столь различным, что это невозможно объ яснить генетическим разнообразием.
Отсюда правомерно общее заключение о том, что в своем статистическом, массовом выражении преступ ность не может иметь генетического объяснения.
Рассмотрим теперь немного подробнее гипотезу отно сительно «генетического ядра», о которой мы упомянули ранее. Прежде всего следует определить максималь ные размеры этого ядра, если оно существует. Оче видно, эти размеры зависят в первую очередь от величи ны временных и территориальных различий в преступ ности, установленных криминологами. Так, если преступ ность за какой-либо период времени снижается или возрастает, скажем, на 20 процентов, и это изменение не имеет само по себе генетического происхождения, то «ядро» может размещаться лишь в устойчивом «остат ке», составляющем в данном случае 80 процентов.
Каков же в действительности этот устойчивый оста ток? Он образуется путем вычитания из минимальных цифр преступности в том или ином регионе всех изменя ющихся величин. Минимальные цифры для региона оп ределяются, в частности, путем сравнения уровня пре ступности в соседних областях.
Поясним сказанное на примере двух областей РСФСР, о которых говорилось ранее. Если число пре ступлений, совершенных в первой области за год, при нять за 100, то во второй, в расчете на то же число жи телей, их окажется 40. Кроме того, следует учесть изме нения в состоянии преступности в обеих областях во времени. За изученное десятилетие эти изменения (рост и снижение) происходили в интервале до 20 процентов. Следовательно, устойчивая часть преступности во вто рой области составляет около 80 процентов от ее общей величины, т. е. не более 32 преступлений.
Можно ли утверждать, что эти 32 преступления и есть та величина, которая имеет генетическое происхождение? Прежде чем ответить на этот вопрос, посмотрим, из чего она складывается.
В структуре преступности в нашей стране за послед нее десятилетие наблюдается достаточно устойчивое распределение основных видов преступлений. Имеющие-
ся данные можно суммировать следующим образом (в процентах к общему числу преступлений): хищение государственного и общественного имущества—17, по хищение личного имущества граждан— 16, убийство, те лесное повреждение, изнасилование и другие преступле ния против личности—17, хулиганство—24, хозяйствен ные преступления—5, должностные преступления—4, автотранспортные преступления—5, преступления про тив правосудия—1,5, преступления против порядка уп равления — 4, прочие преступления — 6,5 '.
Сам перечень этих преступлений говорит о том, что некоторые их виды и без специальных исследований лег ко могут быть объяснены социально-экономическими причинами. Это касается, например, хозяйственных, дол жностных, а также многих других преступлений. Со циально-экономическими причинами порождаются и все виды имущественных преступлений, совершаемых по ко рыстным мотивам. Все это составляет в сумме около 60 процентов преступлений. Как уже отмечалось в ли тературе, проблема социального и биологического «ло кализуется главным образом в изучении насильственных преступлений, преступлений несовершеннолетних, деза-даптивной (рецидивизм, бродяжничество) и неосторож ной преступности. Для остальной преступности она прак тически значимой роли не имеет...» ^
Таким образом, «на подозрении» в смысле генетиче ской обусловленности остаются лишь преступления про тив личности, хулиганство и неосторожные преступления, составляющие в целом около 40 процентов. Если же эту долю взять по отношению к тем 32 преступлениям, кото рые мы отнесли к устойчивой части, то «подозрительны-
' См.: Остроумов С. С. Уголовная статистика и борьба с пре ступностью. М., 1975, с. 26.
" Кузнецова Н. <t>., Лейкина Н. С. Криминологический аспект соотношения социального и биологического.—Советское государство и право, 1977, № 9, с. 103.
ми» на генетическую обусловленность будут лишь около 13 преступлений из ста.
Но и это еще не все. Если проанализировать мотивы преступлений против личности, входящих в эти 13 про центов, то оказывается, что корысть составляет среди мотивов около 9 процентов, месть—19, ревность—II, хулиганские побуждения—29, мотивы, связанные со ссорами и драками,—свыше 20, прочие—около II про центов ', Видимо, трудно связать с генетическими причи нами такие мотивы, явно порожденные жизненными си туациями, как корысть, месть или ревность, в сумме об разующие около 40 процентов. То же и с хулиганством. По имеющимся данным, мотивами этого преступления являются: озорство—52,6 процента; стремление пока зать свою силу и удаль—10,8; чувство безотчетной злобы—11,3; стремление проявить жестокость, поизде ваться над потерпевшим—2,8; прочие мотивы—21,5^. Отнесем к генетически подозрительным три последних мотива (безотчетную злобу, жестокость, прочие мотивы). В сумме они характеризуют 35,6 процента всех случаев хулиганства.
Таким образом, объем «генетического ядра», если исходить из предположения о его существовании, может составлять не более 6—8 случаев из ста преступлений. Для того чтобы установить, существует ли такое «ядро» на самом деле, перейдем теперь к обзору исследований, проведенных в рамках так называемых отобранных групп. Именно этот метод позволяет более подробно изу чить тех конкретных лиц, которые обладают особенно стями, вызывающими различного рода генетические «подозрения».
' Си.: Остроумов С. С. Уголовная статистика и борьба с пре ступностью, с. 35.
2 cm.: Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения, с. 90.