Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Дело о послесрочном индоссаменте (В. Белов, "эж-ЮРИСТ", N 13, апрель 2003 г.)
Дело о послесрочном индоссаменте
Не знаешь как - спроси
Когда никто не виноват...
De jure...
... и de facto
Юристы, профессионально занимающиеся вексельным правом, в свое время наверняка обратили внимание на постановление Президиума ВАС РФ от 5 декабря 2000 г. N 8610/99, так как вопрос, разрешенный в нем, является едва ли не самым экзотическим - о толковании нормы п.2 ст.408 ГК РФ о том, что "нахождение долгового документа у должника удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства". Президиум указал, что понимать ее следует в том смысле, что если в продолжение существования долга удостоверяющий его долговой документ хотя бы на некоторое время попал в руки должника, то удостоверенное им обязательство предполагается прекращенным. Причем данная презумпция применяется даже в том случае, если к моменту предъявления иска и рассмотрения спора долговой документ был возвращен кредитору и находится в руках последнего.
Не знаешь как - спроси
В октябре 1997 г. Моснацбанк выдал по договору вексельного кредитования несколько простых векселей приказу ОАО "Калугапутьмаш", которое стало их первым приобретателем. Срок платежа в векселях был назначен "по предъявлении, но не ранее 30 января 1998 г. ". Такой вексель следует предъявить к платежу в течение года со дня наступления обусловленного в нем минимального срока для предъявления, т.е. в нашем случае до 30 января 1999 г. (ст.34 Положения о переводном и простом векселе*(1)).
ОАО "Калугапутьмаш" продало эти векселя КБ "Газэнергобанк" (второй приобретатель) по индоссаменту с оговоркой "без оборота на меня"*(2), т.е. без каких бы то ни было вексельных обязательств со своей стороны. Правда, уплачивать банк за векселя ничего не стал - ОАО "Калугапутьмаш" было его должником, на этой почве "состряпали" зачет. В течение двух с небольшим месяцев векселя находились у Газэнергобанка, который постепенно убедился в том, что векселя не оплатят не только в срок, но, вероятно, и вовсе никогда.
После недолгих переговоров (в конце января 1998 г.) векселя удалось-таки "впарить" обратно "Путьмашу". Что же нужно было сделать для того, чтобы "Калугапутьмаш" вновь стало законным векселедержателем? Всякий юрист немедленно ответит: нужно было бы просто зачеркнуть индоссамент ОАО "Калугапутьмаш" в пользу Газэнергобанка. Такой индоссамент считался бы ненаписанным (ст.16 Положения), и ОАО "Калугапутьмаш" легитимировалось бы как первый приобретатель векселя.
Но возвращение векселей было оформлено новым оборотным индоссаментом, учиненным Газэнергобанком в пользу ОАО "Калугапутьмаш". Законным держателем векселей стало ОАО "Калугапутьмаш", причем легитимировалось оно теперь уже не просто как первый приобретатель, а как лицо, основывающее свое право на непрерывном ряде индоссаментов. Газэнергобанк же, который, по сути, ничего взамен векселей так и не получил (а общегражданское требование, которое у него было ранее к "Путьмашу", - потерял), оказался индоссантом, т.е., лицом, несущим, как выражается ст.15 Положения, "ответственность" по векселю в случае его неоплаты прямым должником (векселедателем).
Нелишне, однако, помнить и о том, что векселедержатель - ОАО "Калугапутьмаш" - также был индоссантом, причем его индоссамент предшествовал передаточной надписи Газэнергобанка. Поскольку индоссамент этот был безоборотным, делать далеко идущие выводы, конечно, не приходится. Но будь это нормальный, оборотный индоссамент - что бы это означало? А означало бы это то, что если бы Газэнергобанку пришлось произвести удовлетворение по требованию в соответствии со ст.15 и 45 Положения или иску по ст.47 и 48 того же Положения, то он приобрел бы право требования к лицам, которые обязались ранее его, т.е. к векселедателю (Моснацбанку) и первому приобретателю-индоссанту (ОАО "Калугапутьмаш"). Запомним это обстоятельство.
ОАО "Калугапутьмаш", получив векселя обратно, в первый же день минимального срока для предъявления, 30 января 1998 г., презентовало векселя к оплате Моснацбанку. Расчет был на то, что зачетом своих вексельных требований "Калугапутьмаш" прекратит собственное денежное обязательство по договору вексельного кредитования. Моснацбанк с радостью изъял векселя, оставил у себя, но ничего по ним не заплатил и задолженности по договору не списал. Правда, векселя Моснацбанк у себя не удерживал: забирайте, если хотите! А какой смысл забирать, если их никто не покупает?
Векселя пролежали в банке почти что год, а если быть точным - до 14 января 1999 г. За это время произошло множество пертурбаций, одной из которых стало объявление векселедателя - КБ "Моснацбанк" - банкротом. Это случилось 30 июля 1998 г. - запомним и эту дату.
Новый участник дела - некая Столичная трастовая компания "Союз" - появился, судя по всему, по инициативе КБ "Моснацбанк". "Союз" направил многим держателям векселей Моснацбанка предложения о продаже ему этих векселей за небольшую цену. Получило такое предложение и ОАО "Калугапутьмаш". Оно решило им воспользоваться, для чего 14 января 1999 г. и забрало назад ("отозвало") из Моснацбанка свое требование о платеже и удостоверяющие его векселя и индоссировало их на имя нежданного благодетеля - СТК "Союз", которая, в свою очередь, опять индоссировала их на имя некоего ООО "Арт-Плюс ГмбХ"*(3). Итого на векселе появилось четыре индоссамента: 1) первый - от ОАО "Калугапутьмаш" к КБ Газэнергобанк; 2) второй - от Газэнергобанка обратно "Калугапутьмашу"; 3) третий - от "Калугипутьмаша" к "Союзу" и 4) четвертый, последний, - от "Союза" к ООО "Арт-Плюс ГмбХ".
Что было дальше - нетрудно догадаться: ООО "Арт-Плюс ГмбХ" предъявило требование о платеже по векселям единственному "живому" и платежеспособному участнику векселя - Газэнергобанку. Сказать, что калужане были удивлены*(4) - это значит не сказать ничего; цинизмом поступка они были потрясены и ошарашены, отчего первое время пребывали в растерянности и смятении. После неудачных попыток вернуть обратно свое требование к "Путьмашу" или хотя бы получить с него какой-нибудь иной эквивалент*(5) платить по векселям лицу, заведомо недобросовестному, им казалось как-то не совсем справедливо. Газэнергобанк прекрасно понимал, что, оплатив эти векселя, он оказался бы лицом к лицу с единственным должником - векселедателем, о банкротстве которого все к тому времени были прекрасно осведомлены. "Как же так? - спросите вы. - Почему? Ведь ОАО "Калугапутьмаш" само было обязано перед Газэнергобанком по первому индоссаменту? " Видимо, потому что Газэнергобанк не питал особенных надежд на успех в деле доказывания времени появления в индоссаменте "Путьмаша" безоборотной оговорки. А может быть, прекрасно зная, что она там вовсе не появилась за время нахождения векселей в руках ОАО "Калугапутьмаш", а существовала всегда, просто не решился на откровенное вранье и фальсификацию доказательств.
Когда никто не виноват...
Оправившись от первого изумления, юристы Газэнергобанка засучили рукава и проанализировали ситуацию. Кто поступил несправедливо? "Калугапутьмаш"? Несомненно. А "Арт-Плюс ГмбХ"? Зачем он скупал векселя, прямой должник по которым - банкрот? Может быть, чтобы получить контрольный пакет на собрании кредиторов? Но зачем? Рассчитывал на удовлетворение своих требований? Явно нет - вексельные требования относятся у нас к самой последней очереди, так что такой расчет как минимум наивен. Значит, злоумышлял именно на требование и иск к кому-то из индоссантов; нетрудно догадаться к кому. Вырисовывалась ситуация, кратко описанная в ст.17 Положения: приобретатель, приобретая вексель, сознательно действовал в ущерб единственному платежеспособному должнику - Газэнергобанку.
Возник вопрос: а может ли вообще простой вексель передаваться и приобретаться по индоссаменту после того, как векселедатель (прямой должник по нему) признан несостоятельным (банкротом)? Прямого ответа на него в вексельном законодательстве не нашли. Законодательство о банкротстве (п.1 ст.98 Закона*(6)) указывало лишь, что с того момента, когда арбитражный суд признал должника банкротом и открыл конкурсное производство, срок исполнения всех его денежных обязательств считается наступившим. Значит, 30 июля 1998 г. - в день объявления Моснацбанка банкротом - по всем его векселям наступил срок платежа. Понятно, что векселедержатели более могли не ждать наступления срока платежа по векселям (ждать уже нечего, срок наступил), а могли предъявить требования о платеже немедленно в рамках конкурсного производства. Но оставалось неясным другое: а могли ли векселедержатели воспользоваться другой своей возможностью - индоссировать векселя?
В части 1 ст.20 Положения прочитали: "Индоссамент, совершенный после срока платежа, имеет те же последствия, что и предшествующий индоссамент". Итак, ответ на мучивший вопрос наконец-то был найден: да, индоссирование векселя после срока платежа (послесрочное индоссирование) возможно. Причем такой, послесрочный в широком смысле слова, индоссамент переносит право собственности на вексель и удостоверенные векселем права на индоссата так же, как если бы речь шла об индоссаменте, совершенном до наступления срока платежа. Ответ, таким образом, оказался для Газэнергобанка неутешительным: получалось, что индоссаменты в пользу "Союза" и "Арт-Плюс ГмбХ" законны и производят свое неприятное "вексельное" действие.
Но, к счастью для себя, Газэнергобанк дочитал норму ч.1 ст.20 Положения: "Однако индоссамент, совершенный после протеста в неплатеже или после истечения срока, установленного для совершения протеста (т.е. послесрочный индоссамент в собственном, узком смысле этого слова. - В.Б.), имеет последствия лишь обыкновенной цессии". И в этой норме заключалось, понятное дело, спасение Газэнергобанка. Ведь "обыкновенная цессия", как известно, переносит на приобретателя право требования со всеми недостатками, характерными для прав предыдущих держателей (ст.386 ГК), в частности для прав ОАО "Калугапутьмаш".
Все было бы прекрасно, если бы Газэнергобанку удалось доказать, что данная норма подлежит применению в его ситуации. А доказывать надо было как минимум три обстоятельства - два юридических и одно фактическое:
- во-первых, что индоссамент, совершенный после объявления векселедателя несостоятельным, по своим последствиям приравнивается к индоссаменту, совершенному после протеста, а не просто после наступления срока платежа, т.е. является послесрочным в узком смысле слова;
- во-вторых, что индоссаменты на "Союз" и "Арт-Плюс ГмбХ" были совершены именно после банкротства векселедателя (они не были датированы, а по ч.2 ст.20 Положения предполагается, что недатированный индоссамент не является послесрочным);
- в-третьих, что пресловутые "последствия обыкновенной цессии" распространяются не только на лицо, учинившее послесрочный индоссамент, но и на всех иных регрессных вексельных должников, т.е. что послесрочный индоссамент превращает держателя векселя в цессионария по отношению ко всем регрессным вексельным должникам.
Как ни странно, но не возникло особенных затруднений с доказыванием второго (фактического) обстоятельства. Должно быть, ни истец - ООО "Арт-Плюс ГмбХ", ни его сообщник - "Союз" просто не оценили в полной мере его юридического значения, ибо в первых же судебных заседаниях они сказали правду: да, индоссаменты в их пользу были совершены примерно в мае 1999 г., т.е. спустя 9 с лишним месяцев после банкротства векселедателя. Кроме того, к процессу были привлечены свидетели - сотрудники ОАО "Калугапутьмаш", показания которых однозначно подтвердили этот факт. Уже потом, в кассационной инстанции, истец пытался подвергнуть это обстоятельство сомнению, но судебного сочувствия не встретил. Думать, как говорится, всегда полезно, но иногда поздно.
De jure...
Настоящая же борьба разгорелась вокруг двух юридических вопросов. Позиция истца была понятна и, надо сказать, весьма приятна для суда: ст.20 Положения говорит только об индоссаменте, совершенном после протеста или после истечения срока для его совершения*(7), но ни словом не упоминает об индоссаменте, совершенном после банкротства векселедателя. Газэнергобанк же настаивал (и совершенно, по нашему мнению, справедливо) на том, что необходимо выяснить: а соответствует ли буквальное значение тех слов, которыми норма выражена, заложенному в нее смыслу? Давайте проверим.
Почему индоссамент, совершенный после срока платежа, но до протеста, - это еще "нормальный" индоссамент, а вот после протеста - уже нет? Очевидно потому, что до протеста вексель еще не несет в себе информации о том, исполнено или нет удостоверенное им обязательство прямого должника. Даже если наступил срок платежа, но вексель все еще находится на руках у кредитора, это само по себе ни о чем не говорит: возможно, кредитор просто не пытался предъявить векселя к платежу. Но если на векселе появляется отметка о протесте в неплатеже, то ясно, что всякие лица имеют возможность установить посредством простого внешнего осмотра векселя тот факт, что удостоверенное им вексельное обязательство нарушено.
В чем заключается содержание обязательства индоссанта? "Индоссант, поскольку не оговорено обратное, отвечает за акцепт и платеж" - постановляет ч.1 ст.15 Положения. Это означает: задача индоссанта состоит в том, чтобы обеспечить вексельное обращение без эксцессов и, в частности, сделать так, чтобы вексель был оплачен. Если индоссант не смог этого обеспечить и факт эксцесса удостоверен протестом (ст.44 Положения), то векселедержатель вправе предъявить к индоссанту требование о платеже (ст.45 Положения) и при отказе от его удовлетворения, - обратиться к нему с иском о вексельном взыскании (ст.47 и 48 Положения). Если же индоссамент совершается в момент, когда нарушение вексельного обязательства прямым должником уже состоялось и о нем достоверно известно всякому лицу, то спрашивается: в чем же в таком случае будет заключаться обязательство индоссанта? На него возлагается невыполнимая задача - предохранить обращение векселя от эксцессов в то время, когда он уже состоялся! Но допустимо ли обязывать к совершению невозможного? К примеру, устанавливать залог или поручительство по обязательству, которое уже нарушено? Страховать от риска, который уже реализовался? Обеспечивать отсутствие недостатков товара, заранее известных покупателю? Разумеется, нет.
То же самое явление наблюдается и в случае индоссирования векселя после банкротства прямого должника. Об объявлении банкротом производится публикация. Значит, об объявлении векселедателя - КБ "Моснацбанк" - несостоятельным в момент совершения индоссамента приказу ООО "Арт-Плюс ГмбХ" знали и должны были достоверно знать любые добросовестные заинтересованные лица. По законодательству о банкротстве данный факт означает лишь наступление сроков по обязательствам банкрота, а по вексельному законодательству - еще и свидетельствует о том, что выданные им вексельные обязательства являются нарушенными. Банкротство прямого вексельного должника - это тоже эксцесс вексельного обращения, да еще к тому же и такой, который можно не удостоверять протестом (ст.43 и 44 Положения).
Таким образом, буквальный смысл ст.20 Положения существенно yже действительного. Послесрочным должен считаться не только индоссамент, совершенный после протеста, но и индоссамент, совершенный после объявления несостоятельным прямого вексельного должника, и, более того - после всякого вообще юридического факта, дающего векселедержателю право на вексельный иск.
Осталось разъяснить третий вопрос, состоящий из двух частей: в чем заключаются и (самое главное) на кого распространяются предусмотренные ст.20 Положения "последствия обыкновенной цессии"? "Арт-Плюс ГмбХ" предпочел этого вопроса попросту не замечать, ведь, по его мнению, узаконивающий его индоссамент вовсе не относился к категории послесрочных: он видел лишь нормальный индоссамент, а значит, полагал, что норма о "последствиях цессии" к ситуации не относится. Газэнергобанку же предстояла нелегкая задача - установить смысл нормы самому и разъяснить его судьям. Для этого изложенное выше рассуждение о назначении послесрочного индоссамента было подвергнуто логическому развитию.
Лицо, которое, зная о нарушении прямого вексельного обязательства, тем не менее, все равно приобретает вексель, демонстрирует этим своим поступком то, что исправность и платежеспособность прямого вексельного должника не имеют для него большого значения.
Но это противоречит самому назначению векселя как инструменту оформления кредитных отношений, охраны и защиты интересов их активных участников - кредиторов. Коль скоро лицо соглашается стать держателем заведомо ненадежной ценной бумаги, значит, для него не очень-то и важны ее вексельные свойства. Срабатывает принцип юридической экономии: права и преимущества, которые лицу не нужны, по наступлении определенного события либо вовсе перестают за ним признаваться (считаются прекращенными), либо теряют способность к принудительной реализации (защите). Приобретатель векселя по послесрочному индоссаменту расписывается в том, что ему неинтересны его вексельные свойства. Раз так, то эти свойства документ должен потерять. Значит, фраза ст.20 Положения о том, что послесрочный индоссамент имеет последствия лишь обыкновенной цессии, означает, что он не имеет тех последствий, которые характерны для обыкновенного вексельного индоссамента, попросту говоря, не является индоссаментом. Следовательно, на лицо, легитимируемое послесрочным индоссаментом, не распространяются правила Положения о правах кредитора, получившего вексель по индоссаменту (законного держателя), в частности - правила ст.16, 17, 47 и др. Правовое положение таких лиц (цессионариев) определяется общегражданскими нормами о цессии (в частности - ст.386 и 390 ГК РФ), а не нормами вексельного законодательства.
Применив этот вывод, получаем следующие результаты. Статьей 16 Положения векселедержатель определяется как лицо, которое легитимировано именно индоссаментом, а не надписью, имеющей последствия обыкновенной цессии. Но коль скоро ООО "Арт-Плюс ГмбХ" было легитимировано не индоссаментом, а передаточной надписью, имеющей последствия обыкновенной цессии, оно не может быть признано законным векселедержателем. Если это так, то лица, индоссировавшие вексель, не несут перед ним каких-либо обязанностей - по ст.47 Положения, они обязаны только перед векселедержателем, каковым ООО "Арт-Плюс ГмбХ" не являлось. А ст.17 Положения установлено, что "лица, к которым предъявлен иск по Е векселю, не могут противопоставлять векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях... к предшествующим держателям... ". Коль скоро ООО "Арт-Плюс ГмбХ" не является векселедержателем, как это было доказано выше, то Газэнергобанк вправе противопоставить ему возражения, основанные на его отношениях с любым из предшествующих истцу векселедержателей, в частности - возражения, касающиеся его отношений с ОАО "Калугапутьмаш".
Таким образом, "последствия обыкновенной цессии", о которых говорит ст.20 Положения, относятся к приобретателю векселя по послесрочному индоссаменту, и значит, ссылаться на них может не только его непосредственный контрагент (индоссант послесрочного индоссамента), но и все иные индоссанты, и более того - все вообще регрессные вексельные должники (индоссанты, авалисты, а в переводном векселе - также и трассант). Они продолжают быть обязаны перед лицами, приобретшими документ именно как вексель, т.е. лицами, легитимированными непрерывным рядом индоссаментов (законными векселедержателями), но не становятся обязанными в отношении его послесрочных приобретателей.
Итак, российское право на этот раз не подвело. Средства удовлетворения чувства попранной справедливости нашлись. Оставалось только убедить арбитражный суд применить эти средства.
... и de facto
Убеждать пришлось Арбитражный суд г.Москвы. Возможно, неискушенный читатель удивится - почему? Ведь иск о взыскании предъявляется по месту нахождения ответчика, а Газэнергобанк находился в Калуге. Ответ прост: иск был предъявлен не только к банку, но и... к СТК "Союз", находившейся, как можно понять по названию, в Москве. Стало понятно, что в этом и состояла единственная функция "Союза".
Общей чертой всех судебных заседаний было откровенно пренебрежительное отношение к выступлениям представителей ответчика. Под стать поведению судей были и их решения. "Истец является законным векселедержателем, представленный подлинный вексель не имеет дефекта формы. Векселедатель... признан банкротом, и это обстоятельство... влечет последствия совершения акта протеста векселя в неплатеже... ". В соответствии со ст.47 Положения все лица, поставившие на векселях индоссаменты, являются солидарно обязанными перед векселедержателем.., - ну и так далее - коллеги, мы думаем, повидали немало решений по подобным спорам о "солидарном взыскании с обоих ответчиков"*(8). Кратковременные монологи противоборствующих сторон по вопросу о "последствиях обыкновенной цессии" - что это за последствия и кого они касаются - не оставили и тени следа ни в судейских головах, ни в судебных решениях: "Доводы ответчика суд находит не заслуживающими внимания". И все.
В заседаниях апелляционной инстанции "Арт-Плюс ГмбХ" и вовсе отказался от иска к СТК "Союз". С точки зрения буквоеда-законоведа - все безупречно, на взгляд типичного российского адвоката - это просто высший шик, и только с позиции юриста, помнящего о праве как об искусстве достижения справедливости, такое действо составляет верх цинизма. Итог - решения изменены, но так, что уж лучше бы и не изменялись: производство по делам в части "Союза" было прекращено, а взыскание из солидарного превратилось в единоличное - Газэнергобанк сделали единственным "козлом отпущения". "Суд находит исковые требования... подлежащими удовлетворению за счет Газэнергобанка... (поскольку) передаточная надпись, совершенная в пользу истца после признания векселедателя банкротом... имеет последствия обыкновенной цессии. К истцу перешли права предыдущего индоссанта в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права... первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником. Таким образом, у суда первой инстанции не имелось оснований для освобождения Газэнергобанка от исполнения обязательств по векселю". Если у читателя хватило внимания и терпения дочитать до конца этот процитированный бред, то он наверняка будет пребывать в недоумении - и это мотивировка? Да разве хотя бы из чего-нибудь сказанного следует вывод о долге Газэнергобанка?!
Обратились в кассационную инстанцию - ФАС Московского округа с кассационной жалобой. Пессимистические прогнозы подтвердились - жалоба осталась без удовлетворения, акты нижестоящих судов - в силе. Оставался последний резерв - Высший Арбитражный Суд. В срочном порядке представители Газэнергобанка добились приема. Судья внимательно выслушал ходатаев, пришел в негодование от незаконности решения и действий нижестоящих коллег, заявил, что он все понял, готов поддержать позицию Газэнергобанка и оказать ему всяческое содействие. "Ну какой тут может быть иск к индоссанту, когда отказ в платеже не удостоверен протестом? Когда истекла давность? " - возмущался он.
После такой тирады ходоки, ясное дело, насторожились; постарались тактично объяснить, что дело, наверное, все-таки не в отсутствии протеста и уж тем более не в давности (само слово "давность" в связи с этими делами ранее вообще не звучало) - что при банкротстве протест не нужен и что если считать с даты объявления векселедателя банкротом, то иски предъявлены вполне в пределах давности, ну и т.д.
- Нет-нет, - возразил собеседник. - Вы меня не понимаете. Вы же говорите, что векселя предъявлялись заводом векселедателю?
- Да, предъявлялись.
- В первый же день, в который можно было потребовать платежа?
- Да, 30 января 1998 г.
- Значит, в этот день векселя находились у векселедателя?
- Да, в этот день они поступили в банк и лежали там...
- Ну вот. Значит, в первый же день векселя были предъявлены к платежу. Банкротом Моснацбанк тогда еще не был. Раз векселя не были оплачены, то должен был быть протест в неплатеже. Правильно? Со дня неоплаты - с 30 января 1998 г. и надо считать годичную давность. Когда они там иски предъявили-то? В мае и июне 1999 г. Явно пропустили.
Ходоки так не думали, но, по вполне понятным причинам, согласились: да, мол, конечно, правильно; еще и пеплом головы посыпали - "ах, как же мы-то не додумались до этого сами! ". Наверное, большинство российских юристов посчитали бы такой визит просто-таки невиданной удачей, суперуспехом (особенно на фоне всего происходившего ранее). Может быть, оно и правильно, - не надо требовать слишком многого. Но если нас не поняли на таком уровне, то чего же мы хотели от судей Мосгорарбитража? Приняли соломоново решение - написать и то, и другое. Кашу маслом не испортишь, а уж позицию на суде лишним аргументом - тем более.
Все состоялось. Исполнение судебных актов было почти немедленно (в начале декабря 1999 г.) приостановлено*(9); через некоторое время принесены и протесты. Оставалось ждать назначенного для рассмотрения дня. В итоге рассмотрение не закончилось ничем - его перенесли на другое заседание. Увы, нам не пришлось принять в нем участия.
После отложения рассмотрения протестов на декабрь Газэнергобанк перестал верить в правильность занимаемой им позиции. Хорошо известная пословица о конях и переправе была забыта. В дело вступил новый участник - Ф.А. Гудков, автор многочисленных публикаций о векселях и складских свидетельствах. Общий смысл его заключения сводился к следующему: послесрочный индоссамент - это все, конечно, хорошо, но не это главное. Главное же состоит совсем в другом: обязательства по спорным векселям давным-давно прекратились. Почему? На каком основании? Потому что векселя с 30 января 1998 г. по 14 января 1999 г. находились у векселедателя, а "как следует из ст.408 ГК, нахождение долгового документа у должника удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства".
Мы долго объясняли калужанам, что здесь имеет место обыкновенное заблуждение, непонимание смысла нормы ст.408 ГК РФ. Пока долговой документ находится у должника, обязательство, удостоверенное этим документом, предполагается прекращенным. В период с 30 января 1998 г. по 14 января 1999 г. так оно и было. Но сейчас уже июнь 2000 г., сейчас спорные долговые документы уже не находятся у должника (и даже, строго говоря, не у кредитора), а лежат в материалах дела, будучи представленными туда кредитором. Когда ст.408 ГК говорит о "нахождении долгового документа у должника", она имеет в виду нахождение в настоящем времени. По-другому ее смысл можно передать так: если долговой документ находится у должника, то удостоверенное им обязательство предполагается прекращенным, доколе не доказано иного*(10). Ф.А. Гудков же увидел в норме совершенно иной смысл; он прочитал ее так: если долговой документ находится или когда-либо находился у должника, то... ну и далее по тексту (см. начало настоящей статьи).
Калужане выслушали и попросили: давайте напишем дополнение к нашему заявлению о принесении протеста в соответствии с заключением г-на Гудкова. Ну уж нет! Мало того, что мы и так обильно сдобрили наше заявление разными разностями про отсутствие протеста и давность, так теперь еще и "приправим" все это откровенным бредом? После этого Газэнергобанк уже не видел в нас никого, кроме профессионального конкурента г-ну Гудкову - этим соображением они и объяснили для себя наше негативное отношение к заключению. К 5 декабря 2000 г., когда проходило рассмотрение дела на Президиуме, мы им уже не занимались.
Остальное известно. Все юридические аргументы померкли перед откровенно ошибочным толкованием п.2 ст.408 ГК РФ. Можно предположить, почему так произошло: Президиум просто не захотел "ковыряться" в специфических категориях вексельного права с его довольно тонким инструментарием, когда в его распоряжение было предоставлено относительно безобидное, да еще и "железное" по своим последствиям толкование нормы ГК РФ*(11).
И вот - новое рассмотрение. Судьи Арбитражного суда г. Москвы про п.2 ст.408 ГК РФ не сказали ни слова; только одна из судей коротко написала, что, дескать, суд проверил обстоятельства "отзыва" векселей от векселедателя и никаких нарушений не нашел. Через полтора месяца последовала апелляция - результат тот же: "суд первой инстанции правомерно, на основании ст.47, 48 Положения, взыскал в пользу истца вексельную сумму..., проценты и пениЕ". Про п.2. ст.408 ГК РФ и "обстоятельства возврата векселей" - ни малейшего намека. Газэнергобанк уже стал подумывать о возвращении к нам на предмет нового протеста.
Но тут случилось неожиданное: 5 июля 2001 г. ФАС Московского округа поставил в деле жирную точку. Вернее, три точки. Первую - "по Гудкову": векселя находились у Моснацбанка в тот момент, когда он был признан банкротом, а конкурсный управляющий не имел права их возвращать; следовательно, "возврат векселей конкурсным управляющим не основан на законе". А вторую и третью - "по нам". Признав послесрочный характер индоссамента и "последствия обыкновенной цессии" (ст.20 Положения), суд отметил необоснованность вывода суда о том, что право истца основано на непрерывном ряде индоссаментов (ст.16 Положения). И затем, указав, что в момент приобретения векселей истцу было известно о банкротстве векселедателя, суд нашел, что истец действовал сознательно в ущерб должнику (ст.17 Положения). В исках "Арт-Плюс ГмбХ" было отказано. Опротестовывать это постановление истец не стал - видимо, не захотел поднимать лишнего шума вокруг векселей Моснацбанка (которыми, по слухам, он забил целую комнату). Дело об индоссаменте и недобросовестности, самопроизвольно "преобразовавшееся" в дело о возвращении долгового документа, почти вернулось в свое "естественное" состояние. Остается только согласиться с мнением, высказанным однажды известным питерским юристом К.К. Лебедевым: "Правосудие в арбитражном суде торжествует. Но только в конечном счете".
В. Белов,
кандидат юридических наук,
доцент кафедры гражданского права
юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
"эж-ЮРИСТ", N 13, апрель 2003 г.
—————————————————————————————————————————————————————————————————————————
*(1) Утверждено постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1937 г. N 104/1341 // СЗ СССР. 1937. N 52. Ст.221. Далее - Положение.
*(2) Правда, представители Газэнергобанка, с которыми мне довелось общаться, утверждали, что индоссамент был вполне обычный, оборотный, а оговорка появилась потом; ОАО "Калугапутьмаш", разумеется, настаивало на том, что его индоссамент всегда, с самого момента своего рождения, был безоборотным. Установить сегодня истину, по-видимому, уже невозможно.
*(3) Впоследствии выяснилось, что "Арт-Плюс" была "дочкой" "Союза".
*(4) Некоторое удивление присутствовало лишь по поводу двух индоссаментов. Зачем понадобился второй индоссамент, от "Союза" на "Арт-Плюс"; почему сам "Союз" не обратился с иском? - недоумевали калужане. Решили, что "Союз" - это только "прокладка", создающая для "Арт-Плюс" презумпцию добросовестности приобретения. Дальнейшие события показали, что калужские юристы слишком уж хорошо думали о своих коллегах из "Арт-Плюс ГмбХ" и смысл "Союза" состоял совсем в другом (см. ниже).
*(5) Можно было бы, конечно, попытаться "разрушить" судебным порядком соглашение о зачете требований; в таком случае появилось бы основание для возврата в первоначальное положение, в т.ч. и для восстановления долга. Но по причинам, уже не зависящим от банка, этого ему сделать не удалось.
*(6) См.: Федеральный закон от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ // СЗ РФ. 1998. N 2. Ст. 222.
*(7) Далее, в целях экономии места, вторая диспозиция нормы ("или после истечения срока, установленного для совершения протеста") воспроизводиться не будет.
*(8) Понятно, что насчет вероятности взыскания с компании "Союз" никто особо не обольщался - "Арт-Плюс", естественно, не собирался ничего с него взыскивать, а Газэнергобанк это отлично понимал.
*(9) А 24 декабря 1999 г. Газэнергобанк получил от "Арт-Плюс ГмбХ" уведомление об уступке им требований из спорных векселей (кому бы вы думали?) - ОАО "Калугапутьмаш". Этим актом "Арт-Плюс", несомненно, расписался в своем собственном бессилии по части дальнейшей борьбы. От той наглой и циничной уверенности, которой он кичился в суде первой инстанции, не осталось более и следа.
*(10) И это понятно, ибо ни один разумный кредитор никогда не расстался бы с документом о своем праве, тем более никогда не отдал бы его должнику - лицу, наименее всего заинтересованному в его сохранности, - если бы его интерес в обязательстве не был бы удовлетворен.
*(11) Применяя эту норму, Президиум пришел к выводу о... прекращении вексельных обязательств. Такой вывод не просто рубил иск под корень, а вовсе выкорчевывал его.