Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
|
Рубрику ведет кандидат экономических наук |
Что было после запрета аборта в 1936 году
Как мы уже писали в предыдущем номере, ровно полвека назад, 1 ноября 1955 года, в СССР были отменены запрет на аборт и уголовное преследование за него.
В ближайшее время выходит из печати большая коллективная монография, подготовленная сотрудниками Центра демографии и экологии человека ИНП РАН. В этой книге под названием «Демографическая модернизация России: 1900-2000» рассматриваются перипетии демографического развития нашей страны на протяжении всего ХХ века. Есть там и раздел о том, что предшествовало снятию запрета на аборт, как развивались события после того, как в 1936 году аборт в СССР был запрещен. Ниже воспроизводится этот раздел.
Аборт запрещен (1936–1955)
27 июня 1936 года было принято постановление ЦИК и СНК СССР, запрещавшее аборт1. Перед этим была организована «широкая поддержка трудящимися» проекта закона о запрещении аборта (проект был опубликован в мае 1936 года) в средствах массовой информации. В самом тексте постановления говорится, что советское правительство пошло «навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин».
Уже после принятия нового закона было предпринято немало усилий, чтобы дать идеологическое обоснование произошедшего поворота. «В то время как все буржуазные страны мира не знают, куда девать своих людей, где найти им работу, чем их накормить, нам людей не хватает. Нам так много надо сделать! …Нам нужны все новые и новые борцы — строители этой жизни. Нам нужны люди. Аборт, уничтожение зарождающейся жизни, недопустим в нашем государстве строящегося социализма. Аборт — это злое наследие того порядка, когда человек жил узко-личными интересами, а не жизнью коллектива… В нашей жизни не может быть разрыва между личным и общественным. У нас даже такие, казалось бы, интимные вопросы, как семья, как рождение детей, из личных становятся общественными. Советская женщина уравнена в правах с мужчиной. Для нее открыты двери во все отрасли труда. Но наша советская женщина не освобождена от той великой и почетной обязанности, которой наделила ее природа: она мать, она родит. И это, бесспорно, дело большой общественной значимости», — писал крупный партийный функционер А. Сольц2. Народный комиссар здравоохранения Н. Семашко выступил со статьей под названием «Какой замечательный закон! (К отмене абортов в СССР)»3.
Сразу после принятия закона о запрете абортов их число, естественно, резко сократилось, а число рождений возросло. Например, в ленинградских больницах в первой половине 1936 года было произведено 43,6 тыс. операций по прерыванию беременности, а во второй половине года — всего 7354. Число рождений в Москве увеличилось с 70 тыс. в 1935 году до 136 тыс. в 1937-м5. Но этот эффект был кратковременным. Факторы, способствовавшие ограничению рождаемости, оказались сильнее пронаталистской политики партии и правительства.
После 1937 года число зарегистрированных прерываний беременности стало возрастать (табл. 1). В СССР в целом в 1937 году было учтено 568 тыс. абортов, в 1939 году — 723 тыс., в 1940-м — 807 тыс.6. Доля абортов среди всех беременностей в 1939 году составила в РСФСР 10,8%, в том числе 22% в городах и 3% в сельской местности7. В 1939 году в городах России уровень абортов, по расчетам Е. Садвокасовой, достигал 36,5 на 1000 женщин в возрасте 15–49 лет, а в Москве — 34,7 (показатели, близкие к показателям конца ХХ века)8.
Таблица 1. Число зарегистрированных абортов, Россия, 1937–1940
|
Всего |
В том числе неполные |
Доля неполных абортов, % |
|
|
1937 |
355 025 |
327 898 |
92 |
|
1938 |
429 695 |
396 362 |
92 |
|
1939 |
464 246 |
424 500 |
91 |
|
1940 |
500 516 |
452 557 |
90 |
Источник: Avdeev A., Blum A., Troitskaya I. L’avortement et la contraception en Russie et dans l’ex-URSS: histoire et présent // Dossiers et Recherches. № 41. Paris, INED: 1993: 69–72.
В условиях законодательного запрета была быстро налажена система производства нелегального аборта, получила также распространение практика самоаборта. Появились люди, которые за определенную плату давали советы, как можно прервать беременность: «Аборт, после того как он был запрещен, когда производство его стало незаконным, превратился в дорого оплачиваемое преступление»9.
В числе зарегистрированных абортов в России в целом аборты по медицинским показаниям (разрешенные) составляли в эти годы менее 10%, остальные были начаты вне лечебного учреждения. По отдельным регионам доля неполных абортов была еще выше: например, в первом квартале 1938 года в городах Челябинской области она составила 95% от числа всех абортов, а в городах Ярославской области — 98%10. Какая часть неполных абортов — действительно носила криминальный характер, сказать невозможно, но на основе данных о том, что примерно треть женщин с внебольничным абортом поступили в больницы с септическим состоянием, Е. Садвокасова сделала вывод, что, по крайней мере, треть неполных абортов были криминальными; весьма вероятно, их доля была даже более высокой11.
В докладной записке начальника ЦУНХУ при Госплане СССР (май 1938 года) приводятся данные о том, что по 29 областям, краям и республикам СССР в 24% случаев внебольничных абортов в сельских больницах и в 13% случаев внебольничных абортов в городах было установлено, что они начаты искусственно12. Но такой низкий процент, скорее всего, свидетельствует о том, что врачи бескорыстно или за плату «покрывали» женщин, помогая им избежать наказания. Видимо, нередко врачи давали разрешение на аборт по медицинским показаниям, когда таковых не было (например, подменяя результаты анализов). Так, в 1937 году абортные комиссии Ленинграда выдали разрешение на аборт почти половине обращавшихся женщин, а в Выборгском районе эта цифра достигла 70%13.
Незаконные аборты производили не только профессионалы-врачи, но и люди, далекие от медицины. В 1936 году среди привлеченных к уголовной ответственности за производство искусственного аборта врачи и медсестры составляли 23%, рабочие — 21%, служащие и домохозяйки — по 16%, прочие — 24%14. «Аборты производят во многих случаях “бабушки” и знахарки, кроме того санитарки, прачки и тому подобные работники медицинских учреждений», — читаем мы в журнале «Социалистическая законность»15. Кроме того, органы здравоохранения оказались неподготовленными к повышению рождаемости, что, как было сказано в одном официальном документе, «привело к скученности и перегрузке родильных домов — факторам, повлекшим повышение смертности как среди новорожденных, так и среди рожениц»16.
Смертность от искусственного аборта и его последствий возросла сразу же: если в 1935 году в городах России (по сельской местности такая статистика не велась) был зафиксирован 451 случай смерти от этой причины, то в 1936-м — уже 910 случаев17. Смертность от абортов росла неуклонно до 1940 года (рис. 1), достигнув в городах более 2 тыс. случаев18. Всего в 1940 году материнская смертность среди городского населения составила почти 4 тыс. случаев, или 329 на 100 тыс. родившихся (для сравнения: в 2000 году в городах России — 35 на 100 тыс. родившихся). В 1935 году смерти от аборта составляли 26% случаев материнской смерти, а в 1940 году — уже 51%19. В начале 1950-х гг. эта доля превысила 70% (рис. 2).
Рисунок 1. Число случаев материнской смертности в городах России, 1934–200020
Источник: 1934-1959: РГАЭ, ф. 1562, о. 329, д. 58, 403, 550, 801, 1019, 1463, 1888, 2235, 2648, 3166, 3814, 4703; о. 20, д. 48, 64, 94, 132, 164; о. 33, д. 412, 1071, 1706, 2197, 2641; о. 27, д. 223, 304, 496, 833. 1960-2000: стат. форма.
Рисунок 2. Доля абортов в материнской смертности в городах России, 1933–2000
Источник: См. источник к рис. 1.
К последствиям введения запрета на аборт можно также отнести увеличение числа детоубийств. К сожалению, статистика детоубийств до 1930-х годов, за исключением данных по отдельным губерниям, отсутствует. Поэтому нельзя достоверно судить о динамике этого показателя. Есть сведения, что в первой половине 1930-х годов число осужденных за детоубийство в РСФСР уменьшалось21. М. Авдеева относит рост числа выявленных детоубийств в середине 1930-х годов на счет усиления борьбы органов прокуратуры с детоубийством. В августе 1935 года было разослано инструктивное письмо Верховного суда РСФСР (№03/58), в котором среди прочего говорилось о необходимости «усиления репрессий» по делам о детоубийстве22. В результате, если в 1925–1927 годах в Московской области среди женщин, осужденных за детоубийство, 59% были осуждены условно, 39% — приговорены к лишению свободы до 2 лет и только 2% — к лишению свободы свыше 2 лет, то в первой половине 1936 года в РСФСР только 8% женщин, осужденных за детоубийство, были осуждены условно, а 85% были приговорены к лишению свободы, в том числе 42% — на срок от 2 до 5 лет и 39% — от 5 до 10 лет23.
До 1935 года смягчающими обстоятельствами в случаях убийства матерью новорожденного ребенка считались материальная нужда, «чувство стыда под давлением невежественной среды», особое состояние психики после родов. В указанном письме Верховного суда отмечалось, что «в новых условиях быта, материальной обеспеченности и возросшей культурности» следует усилить наказание за это преступление. В циркуляре прокурора СССР от 14 апреля 1937 года было сказано, что основными причинами детоубийств были «сопротивление враждебных социализму элементов мероприятиям партии и правительства по охране прав и интересов детей, нежелание иметь детей и платить алименты, угрозы и издевательства над матерью со стороны отца ребенка, рожденного от случайной связи, ложный стыд малокультурных матерей и тому подобные обстоятельства»24.
Косвенным свидетельством роста таких преступлений может служить, в частности, показатель доли убийств детей в возрасте до 1 года в общем числе зарегистрированных убийств (рис. 3), который за 1934–1940 годы увеличился в городах России почти в 2,5 раза — с 5,8% до 14,3%. В Ленинграде эта доля достигала 25%25.
Рисунок 3. Доля убийств детей в возрасте до 1 года в общем числе убийств, города России, 1933–1959
Источники: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 58, 403, 550, 801, 1019, 1463, 1888, 2235, 2648, 3166, 3814, 4703; Оп. 20. Д. 48, 64, 94, 132, 164; Оп. 33. Д. 412, 1071, 1706, 2197, 2641; Оп. 27. Д. 223, 304, 496, 833.
После 1936 года заметен рост абсолютного числа как убийств младенцев, так и неестественных смертей в возрасте до года вообще. В 1935 году в городах было учтено 194 убийств младенцев, в 1936-м — 307, а в 1937-м — уже 36726. В 1940 году от неестественных причин, включая также травмы и насильственные смерти неустановленного характера, погибли 1,4 тыс. детей в возрасте до 1 года27. Но здесь надо, видимо, делать поправку на разную полноту учета и меняющуюся численность городского населения.
В годы войны эти показатели снизились, а после войны доля убийств детей в возрасте до 1 года в общем числе убийств вновь приблизилась к уровню конца 1930-х годов (рис. 3). В 1952 и 1953 годах в городах было зарегистрировано по 398 убийств младенцев28.
Очень скоро после введения запрета на искусственный аборт стало ясно, что он не принес ожидаемых результатов. Руководители разных уровней пытались найти причины этого и заодно снять с себя ответственность. Начальник ЦУНХУ при Госплане СССР И. Саутин в докладной записке «О недостатках работы по борьбе с незаконными абортами» (май 1938 года), адресованной заместителю председателя Совета народных комиссаров СССР, наркому здравоохранения, прокурору СССР и секретарю ВЦСПС, писал, что «НКЗдрав СССР и его местные органы не ведут надлежащей борьбы с абортами, как в части активного выявления лиц, производящих аборты, так и в части широкой разъяснительной работы о вреде аборта. В громадном большинстве случаев врачебный персонал и руководство больниц уклоняется от выяснения обстоятельств, вызвавших неполный аборт»29.
Действительно, участники незаконного производства абортов выявлялись слабо, особенно в первые месяцы после принятия закона. Женщины, поступившие в больницы в тяжелом состоянии после внебольничного аборта, не хотели выдавать тех, кто помогал им прервать беременность («даже перед смертью», как пишет В. Тадевосян30. В крайнем случае, они заявляли, что сделали аборт сами, или получили травму. Уголовные дела по факту незаконного аборта заводились относительно редко, и еще реже дела передавались в прокуратуру (табл. 2), на что в упомянутой докладной записке И. Саутин предлагал обратить внимание прокурору СССР. Среди переданных суду в первый квартал 1937 года (по 8 республикам СССР) было: врачей и других лиц, привлеченных за производство абортов, — 42%, лиц, понуждавших женщин к совершению абортов, — 9% и беременных женщин, производивших аборт в нарушение закона, — 49%31.
Таблица 2. Число выявленных незаконных абортов в городах некоторых регионов России, первый квартал 1938 года
|
Произведено неполных абортов в городах |
В том числе установлено, что они начаты искусственно |
Передано дел в прокуратуру |
То же, % от числа неполных абортов |
|
|
Челябинская обл. |
2004 |
1067 |
27 |
1,3 |
|
Орловская обл. |
1486 |
54 |
46 |
3,1 |
|
Свердловская обл. |
2541 |
Н/д |
171 |
6,7 |
|
Ярославская обл. |
1458 |
59 |
54 |
3,7 |
|
Дагестанская АССР |
330 |
Н/д |
6 |
1,8 |
|
Москва |
10062 |
422 |
284 |
2,8 |
Источник: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 1. Д. 1063.
В другой докладной записке — «О рождаемости и приросте населения СССР в 1-м квартале 1938 года» — начальник ЦУНХУ при Госплане СССР И. Саутин опять же обращает внимание на недостаточно интенсивную работу Наркомздрава «по проведению в жизнь мероприятий, способствующих увеличению рождаемости», в частности, на невыполнение плана строительства детских яслей (за 1937 год до апреля 1938 года план был выполнен всего на 17,8%)32. Вследствие «халатного, преступно-бюрократического отношения к делу со стороны органов здравоохранения» не были выполнены и планы строительства родильных домов33.
Были даже созданы социально-правовые кабинеты по борьбе с абортами, в обязанности которых входило «регулярное, своевременное получение от врачебных комиссий по выдаче разрешений на аборт списка женщин, которым отказано в производстве аборта (не позднее 24 часов после заседания комиссии) для организации патроната» (из инструкции Наркомздрава СССР от 25 октября 1939 года34). Практически это означало, что вводилась слежка за беременными женщинами.
После окончания войны и демобилизации число зарегистрированных абортов стало увеличиваться. Ибо если законодательно аборт можно было запретить, то с демографическими и социальными сдвигами, которые делали регулирование деторождения объективной необходимостью, ничего поделать было нельзя. У миллионов семей часто не было иного выхода, нежели прервать незапланированную беременность. Вопреки закону и вопреки традиции аборт стал едва ли не основным инструментом регулирования деторождения в СССР.