Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Семье Льюис:
Мелани, Джонатану и Хелен
Но что бы ни случилось, мою правду не отнять –
Я чувствую тогда, когда скорблю.
Уж лучше полюбить и потерять,
Чем знать, что никогда не полюблю.
– Лорд Альфред Теннисон, Памяти А.Г.Х.
Пролог
Глава 1. Ужасная ссора
Глава 2. Червь–победитель
Глава 3. До последнего часа
Глава 4. Быть мудрым и любить
Глава 5. Сердце разбито
Глава 6. Впусти тьму
Глава 7. Не бойтесь желаний
Глава 8. Это пламя огня
Глава 9. Высечен в металле
Глава 10. Как вода на песке
Глава 11. Опасаясь ночи
Глава 12. Призраки на дороге
Глава 13. Горы разума
Глава 14. Парабатаи
Глава 15. О звезды, с неба не струите света
Глава 16. Механическая принцесса
Глава 17. Лишь благородные добры
Глава 18. За одно (For This Alone)
Глава 19. Солгать и сгореть
Глава 20. Адские механизмы
Глава 21. Пылающее золото
Глава 22. Гром в трубах
Глава 23. Чем любое зло (Than Any Evil)
Глава 24. Цена любви
Эпилог
Заметка об Англии Тессы
Благодарности
Йорк, 1847
– Я боюсь, – сказала маленькая девочка, сидя на кровати. – Дедушка, ты можешь остаться со мной?
Алоизиус Старкуэзер нетерпеливо крякнул, придвинул стул поближе к кровати и сел. Нетерпение его было, в основном, показным. Ему нравилось, что его внучка настолько доверяла ему, что часто он был единственным, кто мог ее успокоить. Его грубость никогда не беспокоила её, несмотря на собственную нежность.
– Здесь нечего бояться, Адель, – сказал он. – Вот увидишь.
Она посмотрела на него большими глазами. Обычно церемония первого прохождения проводилась в одном из грандиозных залов Йоркского института, но из–за хрупких нервов и состояния здоровья Адель, было решено, что она пройдет в ее спальне.
Она сидела на краю кровати, с прямой спиной. Ее церемониальное платье было красным, с красной лентой, удерживающей ее прекрасные светлые волосы. Ее глаза казались огромными на ее худом лице, руки были тонкими. Она была хрупкой, как фарфоровая чашка.
Безмолвные Братья, сказала она. Что они сделают со мной?
Дай мне свою руку, сказал он, и она доверчиво протянула руку.
Он повернул ее, увидев бледно–голубые узоры вен под кожей.
– Они будут использовать свое стило – ты знаешь что такое стило – чтобы нарисовать метки на тебе. Обычно они начинают с руны Видения, о которой ты знаешь из своего обучения, но в твоем случае они начнут с руны Силы.
– Потому что я не очень сильная.
– Чтобы создать твое телосложение.
– Подобно бульону из говядины. – Адель сморщила нос.
Он рассмеялся.
– Ну, надеюсь, не настолько неприятно. Ты почувствуешь, что будет немного жечь, так что будь смелой и постарайся не заплакать, ведь Сумеречные охотники не плачут от боли. Когда жжение пройдет, почувствуешь себя намного сильнее и лучше. И это будет конец церемонии, затем мы спустимся вниз, где нас будут ждать празднования и глазированные торты.
Адель топнула каблуками.
– И танцы!
– Да, танцы. И подарки.– Он постучал по карману, в котором лежала небольшая коробка, завернутая в тонкую голубую бумагу, внутри которой находилось маленькое семейное кольцо. – У меня есть кое–что для тебя. Ты получишь это, как только закончится церемония Меток.
– Раньше никогда не было танцев в мою честь.
– Но ведь ты становишься Сумеречным охотником, – сказал он. – Ты знаешь почему это так важно,не так ли? Твоя первая Метка означает, что ты Нефилим, как я, как твои отец и мать. Они означают, что ты часть Конклава. Часть нашей семьи воинов. Ты будешь немного лучше и и немного другой, чем все остальные.
– Лучше чем все остальные, – повторила она медленно, в то время как ее дверь открылась и вошли два Безмолвных Брата.
Алозиус увидел вспышку страха в глазах Адель. Она выпустила свою руку из его руки. Он нахмурился – он не хотел видеть страх в своем потомке, хотя он не мог отрицать, что Братья выглядели довольно жутко в своем молчании, со своими своеобразными скользящими движениями.
Они двинулись в сторону кровати Адель, как дверь снова отворилась и вошли мать и отец Адель: ее отец, сын Алозиуса, в алом одеянии; его жена в красном платье, расширяющемся от талии, и в золотом ожерелье, на котором висела подвеска в форме ангела.
Они улыбнулись дочери, которая ответила трепетной улыбкой, несмотря на то, что Братья окружили ее.
Адель Люсинда Старквезер.
Это был голос первого Безмолвного Брата, Брата Симона.
Теперь ты в возрасте. Настало время нанесения первой Метки Ангела. Известно ли тебе о чести, которой ты удостоена, отдашь ли все силы, чтоб быть достойной ее?
Адель послушно кивнула.
– Да.
Принимаешь ли ты эти метки Ангела, которые навечно останутся на твоем теле, напоминая о твоем долге перед Ангелом, твоей священной миссии в этом мире?
Она еще раз послушно кивнула.
Сердце Алозиуса наполнилось гордостью.
– Я принимаю их, – сказала она.
Тогда мы начнем.
Стило вспыхнуло в длинной белой руке безмолвного брата.
Он взял дрожащую руку Адель, прикоснулся кончиком стило к ее коже и начал нанесение.
Черные линии потянулись от кончика стило, а Адель пришла в изумлении от того, как символ Силы сформировался на бледной внутренней поверхности руки, изысканному узору линий, пересекающихся друг с другом, с ее венами, охватывающий ее руку.
Ее тело напряглось, зубы впились в нижнюю губу.
Ее глаза сверкнули в сторону Алозия, и он пригляделся к тому, что он в них увидел.
Боль.Это было нормально чувствовать некоторую боль при наложении меток, но то что он увидел в глазах Адель – было агонией.
Алозиус дернулся вперед, и стул, на котором он сидел, отлетел назад.
Стойте! закричал он, но было уже поздно. Руна была закончена.
Безмолвный Брат отступил и пригляделся.
На стило была кровь.
Адель захныкала, помня о наставлении дедушки не плакать – но затем ее кровавая, рваная кожа начала отходить от костей, в месте под руной кожа начала чернеть и жечься, она уже не могла сдерживаться, она откинула голову и начала кричать, кричать...
Лондон, 1873.
Уилл? Шарлотта Фейрчайлд обнаружила двери тренажерной комнаты института открытыми. Уилл, ты здесь?
Единственным ответом было приглушенное ворчание. Дверь полностью распахнулась, открывая вид на широкую комнату с высоким потолком.
Шарлотта сама тренировалась здесь, пока росла, и она знала каждую основу половиц, старую щель, закрашенную на северной стене, плавное квадратное окно, настолько старое, что основание было толще, чем вершина. В центре комнаты стоял Уилл Херондейл, в его правой руке был нож.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на Шарлотту, и она опять подумала, каким же странным он был ребенком – в двенадцать лет и уже едва ли ребенок. Он был очень симпатичным мальчиком, с густыми черными волосами, волнистыми в местах, где они касались воротника – теперь же мокрые от пота и прилипшие ко лбу. Когда он впервые появился в Институте, он был весьма загорелым – от деревенского воздуха и солнца, хотя за шесть месяцев городской жизни этот цвет поблек, и на его скулах стал проявляться румянец. Его глаза были необычайно ярко–синими. Однажды он станет весьма красивым мужчиной, если, конечно, не будет оставаться таким же хмурым, что, несомненно, портит его лицо.
– Что случилось, Шарлотта? – спросил он надломленным голосом.
Он по прежнему говорил с легким валлийским акцентом, округляя гласные, что звучало бы очаровательно, если бы его тон был не таким кислым. Он провел рукавом по лбу, в то время как она была на полпути от двери и остановилась.
– Я ищу тебя уже несколько часов, – сухо произнесла она, но это не произвело впечатления на Уилла.
На него ничего не производило впечатления, когда он был в таком настроении, а он был в таком настроении почти всегда.
– Ты помнишь, о чем я говорила тебе вчера? О том, что мы сегодня встречаем новичка?
– А, вспомнил. – Уилл метнул нож. Тот не попал в центр мишени, что усилило угрюмость Уилла. – Меня это просто не волнует.
Мальчик, стоящий за Шарлоттой, издал сдавленный звук. Можно было подумать, что это усмешка, но разве смог бы он усмехаться?
Ее предупреждали, что мальчик, прибывающий из Шанхая нездоров, но увидев его, она все же была поражена его бледнотой, покачиваниям, подобным тростнику на ветру; темным волосам с прожилками седины, как будто бы тот был восьмидесятилетним старцем, а не двенадцатилетним мальчиком. У него были странно красивые большие блестящие черные глаза, чрезмерные для такого худого лица.
– Уилл, тебе следовало бы быть повежливее, – произнесла она, пропуская мальчика, стоящего позади нее, в комнату.
– Не обращай внимания на Уилла; он просто капризный. Уилл Херондейл позволь мне представить тебя Джеймсу Карстаирсу из Шанхайского Института.–
– Джем, – произнёс мальчик. – Все зовут меня Джем.
Он сделал еще один шаг вперед в комнату, его пристальный взгляд с доброжелательным любопытством был направлен на Уилла. Он говорил без малейшего акцента, к удивлению Шарлотты, но ведь все таки его отец был – и остается – британцем.
– Ты тоже можешь .
– Ну, если все тебя так называют, вряд ли это особое одолжение для меня? – Тон Уилла был кислым; для своего возраста он умел быть удивительно отталкивающим.
– Надеюсь ты понимаешь, Джеймс Карстаирс, что не лезть ко мне – лучшее, что ты можешь сделать для нас обоих.
Шарлотта глубоко вдохнула. Она так надеялась, что этот мальчик, ровесник Уилла, станет оружием против гнева и порочности Уилла, но сейчас стало ясно, что Уилл говорил правду, когда сказал ей, что его не волнует другой мальчик, приезжающий в Институт.
Он не хотел заводить друзей и не нуждался в них. Она посмотрела на Джема,ожидая увидеть удивление или уязвленность на его лице, но он только усмехнулся, как будто Уилл был котенком, пытающимся его укусить.
– Я не тренировался с тех пор, как покинул Шанхай, – сказал он. – Так что мне не помешал бы спарринг партнер.
– Ну, давай,– ответил Уилл. – Но мне нужен тот, кто мог бы угнаться за мной, а не болезненное существо, которое выглядит так, как будто он одной ногой в могиле. Хотя, я полагаю, ты был бы полезен для практики в метании ножей.
Шарлотта, зная о том, что было с Джемсом Карстаирсом – о том, чем она не поделилась с Уиллом – пришла в ужас. Одной ногой в могиле, боже мой Господь. Что на это сказал бы ее отец?
Джема зависела от лекарства, которое продлевало его жизнь, но не могло излечить его.
– О, Уилл.– Она дернулась вперед, как бы в попытке встать между мальчишками так, чтобы защитить Джема от жестокости Уилла, – удивительно точно выразившегося, хотя и не зная об этом, но затем остановилась.
Выражения лица Джема даже не изменилось.
– Если выражение одной ногой в могиле означает умирающий, тогда я и есть умирающий, – сказал он. – Мне осталось не более двух лет жизни, трех – в случае удачи, ну, по крайней мере мне так сказали.
Даже Уилл не мог скрыть своего шока; его щеки покраснели.
– Я...
Но Джем направился к мишени, изображенной на стене; подойдя, он выдернул из нее нож. Затем он повернулся и подошел к Уиллу. Несмотря худобу Джема, они были одного роста, их глаза находились лишь в нескольких дюймах друг от друга, взгляды их встретились и застыли.
– Ты можешь использовать меня для практики в метании ножей, если хочешь, – сказал Джем таким обычным тоном, словно он говорил о погоде.
– Я так полагаю, мне нужно немного переживать, поскольку ты не очень–то меткий.
Он повернулся, прицелился и метнул нож. Нож воткнулся прямо в центр мишени.
– Или, – Джем продолжил, поворачиваясь к Уиллу, – ты можешь позволить мне научить тебя. У меня очень хорошие броски.
Шарлотта пристально наблюдала за всем этим. За полгода Уилл отталкивал всех, кто пытался сблизиться с ним – воспитателей;ее отца; ее жениха Генри; обоих братьев Лайтвудов – смешивая ненависть и жестокость. Если бы она не была единственным человеком, который видел, как он плачет, она бы давно отказалась от надежды, что он когда–нибудь будет к кому–то хорошо относиться. И все же он, глядя на Джема Карстаирса, такого хрупкого на вид мальчика, будто он сделан из стекла, с твердостью на его лице, неуверенность исчезала с его лица.
– Ты не умираешь на самом деле, – сказал он, со странным тоном в голосе, – или нет?
Джем кивнул.
–Так они мне говорят.
– Мне жаль, – сказал Уилл.
– Нет, – сказал Джем мягко.Он снял пиджак, и вытащил нож из за пояса. – Не будь таким же как они. Не говори, что тебе жаль. Скажи, что будешь вместе со мной тренироваться.
Он первым протянул Уиллу рукоять ножа.
Шарлотта задержала дыхание, боясь пошевелиться. Она чувствовала себя так, как будто наблюдает что–то очень важное, но не могла сказать что именно. Уилл протянул руку и взял нож, его глаза не сходили с лица Джема. Его пальцы коснулись другого мальчика, когда он забирал оружие из его рук. Это было первый раз, подумала Шарлотта, когда она видела его прикасающимся к кому–либо добровольно.
– Я позанимаюсь с тобой, – сказал он.
Жениться в понедельник для здоровья,
Во вторник для богатства,
Среда лучший день из всех,
В четверг к препятствиям,
В пятницу к потере,
В субботу не везет во всем.
– Народный фольклор
– Декабрь – счастливое время для заключения брака, – сказала швея, кружа вокруг неё, с полным ртом булавок, говоря с лёгкостью, выработанной годами практики. – Как говорится, Коль в декабре ты под венец пойдёшь, любовь и счастье будут длиться вечно .
Она приколола к платью последнюю булавку и отступила на шаг назад.
– Вот. Что вы думаете? Оно сделано по дизайну модели Уорта.
Тесса взглянула на свое отражение в трюмо в спальне. Платье было глубокого золотого шелка, как было принято у Сумеречных охотников, которые верили, что белый цвет – цвет траура и не выходили замуж в нем, несмотря на то, что королева Виктория завела моду на это. Кружево Дюшес обрамляло плотно облегающий лиф и струилось по рукавам.
– Оно прекрасно! – Шарлотта захлопала в ладоши и наклонилась вперед. Ее карие глаза блестели от восторга. – Тесса, этот цвет так тебе подходит.
Тесса покрутилась перед зеркалом. Золото придавало так необходимый румянец ее щекам. Корсет в форме песочных часов, изгибался везде, где надо, а механический ангел вокруг ее шеи успокаивал ее своим тиканьем. Под ним висел нефритовый кулон, подаренный Джемом. Она удлинила цепочку, чтоб можно было одновременно носить и то и другое.
– Вы не думаете, возможно, что кружевных украшений слишком много?
– Нет, нисколько! – Шарлотта откинулась назад, бессознательно придерживая свой живот. Она была всегда худой – тощей, честно говоря и поэтому не нуждалась в корсетах, сейчас же, когда она собиралась родить ребенка, она начала носить свободные платья, в которых она выглядела как маленькая птичка. – Это день твоей свадьбы, Тесса. Когда, как не сейчас их носить. Только представь себе это.
Тесса не одну ночь занималась этим. Она до сих пор не была уверена где они с Джемом будут венчаться, Совет все еще обсуждает их ситуацию. Но думая о свадьбе она представляла себя только в церкви, идущей по проходу под руку с, возможно Генри, и не смотрящей никуда, кроме как вперед, на своего суженного, как это и полагается невесте.
Джем будет в униформе – не в той, которую носит на службе, а в специально сшитой по этому случаю: черной с золотыми полосами на манжетах, и золотыми рунами по вороту.Он будет выглядеть таким молодым. Они оба еще молоды. Тесса знала, что обычно не выходят замуж в семнадцать или восемнадцать лет, но у них заканчивалось время. Время жизни Джема, прежде чем оно закончится.
Она приложила руку к горлу и почувствовала знакомую ей вибрацию механического ангела, его крылья царапали ей ладони.
Швея посмотрела на нее с тревогой. Она была примитивной, не нефилимом, но могла видеть их, как и все, кто служил Сумеречным охотникам.
– Если вы хотите кружева можно убрать, мисс?
Прежде чем Тесса смогла ответить, раздался стук в дверь, и знакомый голос из–за неё.
– Это Джем. Тесса, ты здесь?
Шарлотта резко выпрямилась.
– Оу! Он не должен видеть тебя в платье!
Тесса ошеломлённо остановилась.
– Это ещё почему?
– Это примета Сумеречных охотников – к несчастью! – Шарлотта поднялась на ноги. – Быстро! Прячься за шкафом!
– За шкаф? Но ... – Тесса с взвизгом осеклась, так как Шарлотта схватила её за талию и затолкала её за шкаф, как полицейский особо опасного преступника.
Освободившись, Тесса отряхнула платье и скорчила гримасу Шарлотте, и они обе выглянули из–за шкафа, тогда швея, бросив на них недоумённый взгляд, открыла дверь.
Серебристая голова Джема появилась в проёме. Он выглядел немного растрёпанным, а его пиджак сидел криво. Он недоумённо оглянулся и его взгляд упал на Шарлотту и Тессу, наполовину скрытых за шкафом.
– Слава богу, – сказал он. – Я понятия не имел, куда вы все подевались. Там внизу Габриель Лайтвуд устроил ужасный скандал.
* * *
– Напиши им, Уилл, – сказала Сесилия Херондейл. –Пожалуйста. Только одно письмо.
Уилл отбросил темные волосы назад и посмотрел на неё.
– Поставь свои ноги в позицию – всё что он ответил. Он поставил отметки, кончиком кинжала. – Здесь и здесь.
Сесилия вздохнуа, и переставила ноги. Она знала что стоит в неправильной позиции – она делала это специально, чтобы раздражать Уилла. Это очень раздражало её брата. Это напомнило ей то время когда ему было двеннадцать лет. Даже тогда, отважившись сделать что–нибудь, например, залезть на крутой склон крыши их усадьбы, приводили к одному и тому же: сердитому синему пламени в глазах, сжатой челюсти, и, иногда, Уилл со сломанной ногой или рукой в итоге. Конечно, этот брат, почти взрослый Уилл, был не тем братом, которого она помнила с детства. Он вырос более взрывным и замкнутым. У него имелась вся красота их матери и все упрямство отца – и, как она и боялась, склонность его отца к порокам, о котором она догадалась по шепоту людей из Института.
–Подними свой клинок,– сказал Уилл.
Его голос был холодным и профессиональным, как у ее гувернантки. Сесилия подняла его. У нее заняло некоторое время, чтобы привыкнуть к ощущению такой одежды на своей коже: свободным брюкам и тунике с ремнем на поясе. Сейчас она в ней двигалась так свободно, как ни в одной, самой широкой ночной рубашке.
– Я не могу понять, почему ты не можешь написать письмо. Одно письмо.
–Я не могу понять, почему ты не можешь отправиться домой,–сказал Уилл. – Если ты согласишься вернуться в Йоркшир сама, ты сможешь перестать беспокоиться о наших родителях и мы сможем договориться.
Сесилия прервала его, слушая эту речь в тысячный раз.
– Ты хочешь заключить сделку, Уилл? Она была примитивной, не нефилимом, но могла видеть их, как и все, кто служил Сумеречным охотникам. Сесилия чувствовала удовлетворение и немного разочарования, увидев блеск в глазах Уиллла, точно такой же, как и у их отца, когда джентльмену предлагают ставку. Мужчины такие предсказуемые.
–Какую сделку?– Уилл сделал шаг вперед.
На нем был пиджак; Сесилия могла видеть закрученные метки на его запястьях и руну памяти на его горле. Ей потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, к тому что руны не являются чем–то, что уродует тело, но всё же она привыкла к ним, потому что сама их использовала, привыкла к гулком эху в залах Института, к его своеобразным обитателям.
Она указала на стену перед ним. На древнюю чёрную мишень с яблочком в центре, нарисованную на стене.
– Если я трижды попаду в центр, ты напишешь письмо маме и папе и расскажешь им как обстоят твои дела. Ты должен рассказать им о проклятии и почему ты покинул их.
Лицо Уилла закрылось, словно дверь, как обычно, когда она просила его об этом.
– Но, ты никогда не попадешь в нее трижды, ни разу не промахнувшись, Сеси.
– Ну тогда это не должно быть для тебя проблемой Уилльям.
Она использовала его полное имя. Она знала, как его раздражало, когда она так делала. Единственный, кому он это прощал, был его лучший друг, точнее, его поработай. Она начала учиться называть вещи правильными именами попав сюда. Джем делал это как то поособому, даже с любовью, поэтому Уилл прощал его. Возможно, это произошло потому что он все еще думал о ней как о маленькой девочке, которая ходила за ним на своих пухленьких ножках и со своим Уэльским акцентом называла его Уиллом Она никогда не называла его Уильям , только Уилл или его уэльским именем Гвилим .
Он сузил глаза, его темно–голубые глаза, точно такого же цвета, как и ее собственные. Когда их мать ласково говорила, что Уилл будет разбивателем сердец, когда вырастет, Сесилия всегда смотрела на нее с сомнением. У Уилла были худые руки и ноги, и все время растрепанный и грязный вид. Теперь она понимала ее. Когда она впервые зашла в столовую, то в изумлении подумала: Этот парень не может быть Уиллом , У него глаза матери. И когда он перевел свой взгляд на нее, то в нем ясно читалась злость. Он нисколько не был рад ее увидеть. И где тот худой мальчик из ее памяти, с дикими, запутанными волосами, как у цыгана и листочками в его одежде, теперь на его месте стоял этот высокий, пугающий человек. Слова, которые она хотела сказать, растворились на ее языке, соответствуя ему, как блик к блику. И это выглядело так, как будто Уилл едва выносил ее присутствие, словно она была камнем в ботинке, доставляя незначительное раздражение.
Сесилия глубоко вздохнула, вздернула подбородок и приготовилась к броску первого ножа. Уилл не знал, не мог знать о часах, которые она провела в этой комнате, одна, практикуясь, изучая баланс и вес ножа в ее руке, узнала, что хороший бросок ножа начинается за телом. Она опустила обе руки вниз, подняла обратно свою правую руку за голову и переместила свой вес вперед.
Кончик ножа был на уровне мишени. Она выпустила его с пыхтением, чуть не сломав себе руку. Нож воткнулся прямо в ценрт мишени, висящей на стене.
–Один, – сказала Сесилия, ослепительно улыбаясь Уиллу.
Он посмотрел на нее с каменным выражением лица, выдернул нож из стены, и протянул ей снова. Сесилия метнула его.
Второй бросок, как и первый, полетел прямо в цель, трясясь словно дразнящий палец.
–Два, – произнесла Сесилия могильным тоном.
Уилл стиснул челюсти, когда вынул нож и снова протянул ей его. Она взяла его с улыбкой. Уверенность текла по ее венам, как новая кровь.Она знала, что она сможет это сделать. Она всегда была способна залезть, также высоко как и Уилл, бегать, также быстро, задержать дыхание настолько же долго...
Она бросила нож. Он поразил свою цель, и она подпрыгнула в воздух, хлопая в ладоши, забывая себя на мгновение от ощущения от победы. Ее волосы освободились от шпилек и упали ей на лицо; она откинула их назад и улыбнулась Уиллу.
– Ты должен написать это письмо. Ты согласился на сделку!
К ее удивлению, он улыбнулся ей.
– О, я его напишу,– сказал он. – Я его напишу, а затем брошу в огонь.
Он поднял руку, на взрыв ее негодования.
– Я сказал, что напишу его. Но не говорил, что я его отправлю.
У Сесилии перехватило дыхание.
– Как ты мог меня обмануть таким образом!
– Я тебе говорил, что ты не годишься в Сумеречные охотники, иначе ты бы не дала себя так легко провести. Я не собираюсь писать это письмо, Сеси. Это против закона, на этом конец.
– Как будто ты когда–нибудь беспокоился о законе! – Сесилия топнула ногой, раздражаясь еще больше, так как она ненавидела девочек, которые топали ногами.
Глаза Уилла сузились.
– И ты не беспокоишься, чтобы стать Сумеречным Охотником. Как это? Я напишу это письмо и отдам тебе, если пообещаешь доставить его вместе с собой домой – и больше не возвращаться.
Сесилия отпрянула.
У нее было много воспоминаний о перепалках с Уиллом, о ее фарфоровых куклах, которые он разбил бросая из окна, но в тех воспоминаниях была доброта – брат, который перевязал разбитое колено, или поймал ее ленты на волосы, когда она улетели. Эта доброта отсутствовала в Уилле, который стоял перед ней сейчас.
Мама плакала первый год или два после того, как Уилл ушел; она говорила, держа Сесилию, что Сумеречные охотники отберут у него всю любовь. Холодные люди, она говорила Сесилии, люди, которые препятствовали их свадьбе с мужем. Что он хочет от них, ее Уилл, ее маленький мальчик?
– Я не уйду,– сказала Сесилия, глядя в упор на брата.
– И если ты настаиваешь, что я должна, я буду ...
Дверь чердака открылась и дверном проеме появился Джем.
– А,– сказал он, – угрожаете друг другу, я вижу. – Это продолжается весь вечер или вы только начали?
– Он начал это, – сказала Сесилия, дергая подбородком в сторону Уилла, хотя она знала, что это бессмысленно.
Джем, парабатай Уилла, относился к ней с теплотой добротой, запасенной специально для младших сестер друзей, но он всегда будет на стороне Уилла. Добрый, но уверенный, он держал Уилла превыше всего на этом свете.
Ну, почти превыше всего.
Она больше всего была удивлена Джемом, когда впервые приехала в Институт – он был неземной, необыкновенной красоты, с его серебристыми волосами и глазами и тонкими чертами. Он выглядел, как принц из сказок,и она возможно и привязалась бы к нему, если бы не было абсолютно ясно, что он совершенно влюблен в Тессу Грей. Его глаза следили за ней, когда она приходила, и его голос менялся, когда он с ней разговаривал.
Сесилия однажды слышала, как мама рассказывала, что один из соседских мальчиков смотрит на девочку так, словно она была единственной звездой на небе и вот так Джем смотрел на Тессу. Сесилию не возмущало это: Тесса была приятной и доброй, и немного застенчивой, и ее лицо всегда было устремлено в книгу, как и у Уилла. Если бы Джем искал свой тип девушек, он и она никогда бы не подошли друг – и чем больше она пребывала в Институте, она все больше понимала, как неловко они с Уиллом делают некоторые вещи. Яростно защищая Джема,ему постоянно приходилось наблюдать и за ней так, словно ему было не комфортно или больно. Нет, она была намного лучше, всего этого.
– Я просто подумал связать Сесилию и скормить ее уткам в Гайд парке, – сказал Уилл, откидывая мокрые волосы назад и одаривая Джема редкой улыбкой. – Я мог бы использовать тебя в качестве ассистента.
– К сожалению, тебе придется подождать с планами об убийстве своей сестры. Габриэль Лайтвуд ждет тебя внизу, и у меня есть два слова для тебя. Два твоих любимых слова. По крайней мере, если ты угадаешь их.
– Полный засранец? – спросил Уилл, – Абсолютный выскочка?
Джем ухмыльнулся.
– Демонический сифилис, – сказал он.
Софи с легкостью многолетней практики неся в одной пуке поднос, постучала в дверь Гидеона Лайтвуда.
Она услышала торопливые шаги и через мгновение дверь распахнулась.
Гидеон стоял перед ней в брюках, подтяжках и в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Его руки были мокрыми, как если бы он запустил руки в волосы, которые тоже были влажными. Пару мгновений ее сердце бешено колотилось. Она заставила себя нахмуриться.
– Мистер Лайтвуд, – сказала она, – Я принесла вам пшеничные лепешки, которые вы просили. Бриджет так же сделала вам тарелку сэндвичей.
Гидеон отступил назад, позволяя Софи войти. Его комната была такая же, как и все остальные в Институте: массивная мебель, высокие окна, через которые открывался вид во внутренний двор. Софи чувствовала его пристальный взгляд в то время, как ставила поднос на стол у камина. Она выпрямилась и повернулась к нему лицом, сложив руки у передника.
– Софи, – начал он.
– Мистер Лайтвуд, – перебила она, – Вы нуждаетесь в чем–нибудь еще?
Он посмотрел н нее наполовину диким, наполовину грустным взглядом.
– Я хочу, чтобы ты называла меня Гидеоном.
– Я же сказала вам, что я не могу называть вас по имени.
– Я Сумеречный Охотник, у меня нет имени. Софи, пожалуйста, – он сделал шаг к ней, – До того, как я поселился в Институте, я думал, что мы сможем подружиться. Но после того, как я переехал сюда, ты стала холодно ко мне относиться.
Рука Софи невольно поднялась к ее лицу. Она вспомнила мистера Тедди, сына старого работодателя, и о его ужасном поступке. О том, как от поймал ее и прижал к стене, о его руках, двигающихся под ее корсетом, о том, как он шептал ей, что ей лучше быть дружелюбнее с ним, что так будет лучше для нее. Мысли об этом вызывали тошноту даже сейчас.
– Софи, – глаза Гидеона взволнованно прищурились. – Что случилось? Если я сделал по отношению к тебе что–нибудь не неправильное, что–нибудь неуважительное, пожалуйста, скажи, как я могу исправить это.
– Вы ничего не сделали. Вы – джентльмен, а я – прислуга; что–нибудь большее может означать близкие отношения. Пожалуйста, не ставьте меня в неловкое положение, мистер Лайтвуд.
Наполовину поднятая рука Гидеона опустилась. Он выглядел настолько грустным, что сердце Софи смягчилось. Я теряю все, а он ничего не теряет, напомнила она себе. Это было то, что она сказала себе поздно ночью, лежа на узкой кровати, и думая о паре глаз цвета штормового неба.
– Я думал, что мы друзья, – сказал он.
– Я не могу быть вашим другом.
Он сделал шаг к ней.
– Что, если бы я попросил тебя..
– Гидеон, – это был Генри. Он был запыхавшийся и одетый в ужасную полосатую желто–зеленую жилетку.
Твой брат тут. Он внизу.
Глаза Гидеона расширились:
– Габриэль тут?
– Да, кричит что–то насчет твоего отца. Но он клянется, что не скажет нам что–либо, пока ты не спустишься вниз. Идем.
Гидеон стоял в замешательстве. Он переводил взгляд с Генри на Софи, которая пыталась выглядеть невидимой.
– Я...
– Идем, Гидеон.
Генри редко говорил резким тоном, но когда он делал это, то эффект был потрясающим.
– Он весь в крови.
Гидеон побледнел и потянулся за мечом, который висел на одном и двойных крючков.
– Я уже иду.
Габриэль Лайтвуд прислонился к двери Института, его пиджак пропал, а рубашка и брюки были алыми от крови. Снаружи, через открытую дверь Тесса могла видеть экипаж Лайтвудов, с гербом в виде пламени, нарисованном со стороны, около подножия лестницы. Должно быть, Габриэль сам приехал сюда.
– Габриель, – успокаивающе начала Шарлотта, будто пыталась умиротворить дикую лошадь. – Габриель, расскажите, что с вами случилось, пожалуйста.
Он – высокий и стройный, каштановые волосы липкие от крови – потер лицо, глаза его казались сумасшедшими.
Руки тоже были покрыты кровью
– Где мой брат? Я должен поговорить с братом.
– Он спускается. Я послала за ним Генри, а Сирил готовит Институтский экипаж. Габриель, вы ранены? Вам нужно нанести иратце?
Шарлотта звучала как обеспокоенная мать, будто этот парень никогда не угрожал ей, стоя за стулом Бенедикта Лайтвуда, никогда не учувствовал в сговоре своего отца, чтобы забрать у нее Институт.
– Так много крови, – сказала Тесса, двигаясь вперед.
– Габриель, она же не вся ваша, так?
Он посмотрел на нее. Девушка подумала, что впервые видит его без напускного позерства. В его глазах было только ошеломление и страх – и непонимание.
– Нет… это их…
– Их? Кого, их? – спросил Гидеон, спеша вниз по лестнице с мечом в правой руке.
Вместе с ним бежал Генри, позади – Джем, Уилл и Сесиль.
Джем в изумлении остановился, и Тесс поняла, что он увидел ее в свадебном платье.
Его глаза широко распахнулись, но остальные уже проталкивались вперед, и его унесло вниз, как листик по течению.
– Отец ранен? – продолжал Гидеон, остановившись перед братом. – А ты?
Он поднял руки и потрогал брата за лицо, его ладонь взялась за подбородок и повернула к себе лицом Габриеля. Хоть тот и был выше, на его лице было написано, что он младший из них – облегчение, что его брат здесь, и вспышка обиды на его безапелляционный тон.
– Отец… – начал Габриель. – Отец – червяк.
Уилл коротко рассмеялся.
Он был в тренировочной форме, будто только что выбежал из зала; его волосы завились у виска от влаги. Он не смотрел на Тесс, но та же привыкла к этому. Парень смотрел на нее только в тех случаях, когда это было необходимо.
– Это хорошо, что ты увидел его с нашей позиции, Габриель, довольно необычный способ объявить об этом.
Гидеон укоризненно посмотрел на него, а затем вновь обратил взгляд на брата.
– Что ты имеешь в виду? Что сделал отец?
Габриель покачал головой.
– Он червяк, – вновь повторил он без всяких эмоций.
– Знаю. Он опозорил на имя Лайтвудов, и солгал нам обоим. Он опозорил и уничтожил нашу мать. Но мы не обязаны быть как он.
Габриель вырвался из хватки брата и неожиданно злобно оскалился.
– Ты не слушаешь меня. Он червяк. Червяк. Огромное, кровавое, змееподобное существо. Мортмейн перестал присылать лекарство, ему становилось все хуже. Он стал меняться. Язвы на руках начали покрывать все его тело. Руки, шею, е–его лицо…
Глаза Габриеля остановились на Уилле.
– Это демонический сифилис, не так ли? Ты ведь все о нем знаешь? Разве ты у нас не эксперт?
– Ну же, не стоит вести себя так, будто я его изобрел лишь потому что я верил в его существование. О нем много где упоминается – старые сказки из библиотеки… , – сказал Уилл.
– Демонический сифилис? – спросила Сесиль, недоуменно сморщив носик. – Уилл, о чем это он?
Уилл открыл рот, его щеки слегка покраснели. Тесса спрятала улыбку. Прошли недели с момента, как Сесиль приехала в Институт, но ее присутствие все еще расстраивало и нервировало Уилла. Похоже, он не знал как себя вести при сестре, которая была уже не той малышкой, которую он помнил, и чье присутствие было нежеланным, как он настаивал. И все же, Тесса видела, как он следовал по комнате за Сеси с тем же взглядом, полным заботы и любви, которым иногда смотрел на Джема. Определенно, существование демонического сифилиса, и приобретение их знакомым этой болезни, было не тем, что он хотел бы объяснить сестре.
– Ни о чем, что тебе следовало бы знать, – буркнул он.
Взгляд Габриеля двинулся к Сесиль и его губы приоткрылись в изумлении. Тесса видела, как он осматривал девушку. Должно быть, оба родителя Уилла были очень красивы, поскольку Сесиль была такой же привлекательной, как и брат, со своими блестящими черными волосами и изумительными темно–синими глазами. Сесиль ответила ему смелым взглядом, лицо выражало любопытство; наверное, она спрашивала себя, кто же этот парень, который так не любит ее брата.
– Отец мертв? – потребовал ответа Гидеон, повысив голос. – Демонический сифилис убил его?
– Не убил.– сказал Габриэль. – Изменил. Он изменил его. Пару недель назад он переехал в наш дом в Чизике, но не сказал почему. Затем, несколько дней назад, он заперся в своем кабинете, и не выходил оттуда, даже чтобы поесть. Утром я зашел в его кабинет, чтобы попробовать разбудить его. Дверь была сорвана с петель. Там был… след от какой–то слизи, ведущий в зал. Я спустился по лестнице в сад
Он осмотрел своих молчаливых зрителей.
– Он стал червяком. Вот, что я пытаюсь тебе сказать.
– Не думаю, что это возможно, – нарушил тишину Генри, – ну, просто, эм, раздавить его?
Габриель с отвращением посмотрел на него.
– Я обыскал весь сад. Нашел прислугу. И когда я говорю «нашел , то имею в виду в буквальном смысле. Их разорвали на… на кусочки.
Он сглотнул и посмотрел на свою окровавленную одежду.
– Я услышал звук… пронзительный вой. Я повернулся и увидел, как оно ползет ко мне. Огромный, слепой червь, как дракон из легенд. Его рот был широко открыт, внутри острые как кинжал зубы. Я повернулся и побежал к конюшне. Он пополз за мной, но я запрыгнул на экипаж и проехал через ворота. Существо – отец – не последовало за мной. Кажется, оно боится быть увиденным остальным населением города.
– Ах, – сказал Генри. – Значит, слишком большой, чтобы раздавить.
– Мне не следовало убегать, – сказал Габриель, посмотрев на брата. – Я должен был остаться и победить эту тварь. Возможно, с ним можно объясниться. Может, где–то там наш отец.
– И, возможно, оно бы разделило тебя на части одним укусом, – сказал Уилл. – То, что ты описываешь – превращение в демона, последняя стадия сифилиса.
– Уилл! – Шарлотта всплеснула руками. – Почему ты ничего не говорил нам?
– Знаете, книги о демоническом сифилисе можно найти в библиотеке, – сказал Уилл обиженным тоном. – Я никому не мешал читать их.
– Да, но ты мог хотя бы упомянуть, что Бенедикт превратиться в огромную змею, – сказала Шарлотта. – Так, к общему сведению.
– Во–первых, – начал Уилл. – Я не знал, что он превратится в огромного червяка. Последняя стадия сифилиса – это превращение в демона. Любого. Во–вторых, на превращение уходят недели. Я думал, что даже такой дипломированный идиот как Габриель заметит это и расскажет кому–нибудь.
– Кому? – не без оснований спросил Джем.
По мере продолжения разговора он придвинулся ближе к Тесс. Стоя бок о бок, их ладони то и дело задевали друг друга.
– Конклаву. Почтальону. Нам. Кому–нибудь. – Уилл раздраженно посмотрел на Габриеля, к которому начал возвращаться цвет и озлобленный вид.
– Я не дипломированный идиот…
– Отсутствие диплома не доказывает присутствие интеллекта. – Пробормотал Уилл.
– Как я и сказал, отец неделями был заперт в кабинете...
– И ты не подумал, что это немного странно?
– Вы не знаете моего отца, – сказал Гидеон ровным тоном, который периодически использовал, когда речь заходила о его семье.
Он повернулся к брату и положил руки на плечи Габриеля, говоря быстро и тихо, чтобы больше никто не услышал.
Джем переплелся мизинцами с Тесс. Это был привычный ласковый жест, к которому Тесса уже привыкла за последние пару месяцев, настолько, что она даже бездумно доставала руку, когда он стоял рядом.
– Это твое свадебное платье? – выдохнул он.
От ответа девушку спасло появление Бриджет, которая несла костюм, и неожиданное обращение Гидеона к остальным:
– Чизвик. Мы должны поехать. Габриель и я, если больше никто не захочет.
– Одни? – спросила Теса, достаточно пораженная, чтобы ждать своей очереди.
– Но почему не позвать остальных, чтобы пошли с вами?
– Конклав, – остро посмотрел своими синими глазами Уилл.
– Он не хочет, чтобы Конклав узнал об их отце.
– А ты бы хотел? – распылялся Габриель. – Если бы это была твоя семья?
Его губы изогнулись.
– Не обращай внимания. Не то чтобы ты знал значение верности…
– Габриель. – Строго сказал Гидеон. – Не смей так разговаривать с Уиллом.
Габриэль выглядел удивленным, и Тесса не могла его винить. Гидеон знал о проклятье Уилла, о вере, которая привела к его враждебности и резкости, как и все в Институте, но это было личное, никто из посторонних не был в курсе.
– Мы пойдем с вами. Конечно, мы пойдем с вами, – сказал Джем, освобождая руку Тесы и делая шаг вперед.
– Гидеон оказал нам большую услугу. Мы не забыли об этом, не так ли, Шарлотта?
– Конечно, нет, – сказала Шарлотта и повернулась, – Бриджет, одежда.
– Я уже в подходящей одежде, – сказал Уилл, в то время, как Генри сбросил с себя пальто и обменял его на куртку и пояс для оружия; Джем сделал то же самое, и, неожиданно, на лестничной площадке началось движение – Шарлотта что–то быстро говорила Генри, в то время, как ее руки покоились на ее животе.
Тесса отвернулась от них, посчитав это слишком личным, и увидела склоненные друг к другу черноволосую и белокурую головы. Джем стоял рядом с Уиллом, и чертил руну на его шее.
Сесилия хмуро смотрела на своего брата.
– Я тоже уже в подходящей одежде, – заявила она.
Уилл резко поднял голову, в результате чего Джем издал раздражительный протест.
– Сесилия, ни в коем случае.
– Ты не имеешь никакого права говорить мне, могу я пойти или нет, – ее глаза вспыхнули. – Я иду.
Уилл резко повернул голову в сторону Генри. Тот виновато пожал плечами:
Она имеет право. Она тренировалась приблизительно два месяца.
– Она еще маленькая!
– Ты делал то же самое, когда тебе было пятнадцать, – тихо сказал Джем, и Уилл повернулся к нему.
Казалось, все затаили дыхание на мгновение, даже Габриэль. Джем выдержал взгляд Уилла. Не в первый раз Тесса задумалась о том, что они ведут немой разговор.
Уилл вздохнул и наполовину прикрыл глаза.
– Тесса тоже захочет пойти.
– Конечно, я пойду, – сказала Тесса. – Может быть, я и не Сумеречный Охотник, но я тоже тренировалась. Джем не пойдет без меня.
– Ты свадебном платье, – запротестовал Уилл.
– Я его не одену на свадьбу, потому что вы его уже видели. – сказала Тесса, – Ну, ты знаешь, плохая примета.
Уилл простонал что то на Уэльском, но было понятно, что это был тон человека, который потерпел поражение.
Джем бросил Тессе через комнату небольшую, взволнованную улыбку.
Дверь Института покачнулась и открылась, осветив лестничную площадку ярким осенним солнечным светом.
На пороге стоял запыхавшийся Сирил.
– Второй экипаж готов. – сказал он, – Кто поедет в нем?
Кому: Консулу Джосае Вейланду.
От: Совета.
Дорогой сэр,
Вероятно, вы знаете, что срок вашей десятилетней службы в качестве Консула подходит к концу.
Пришло время назначить преемника.
Что касается нас, то мы предлагаем Вам в качестве кандидата Шарлотту Бранвелл, урожденная Фейрчайлд.
Она проделала хорошую работу как глава Лондонского , и мы рассчитываем на Ваше одобрение, так же, как и когда она была назначена Вами после смерти ее отца.
Так как мы ценим и уважаем ваше мнение, мы будем благодарны вам за любые мысли и предложения, которые вы имеете по этому поводу.
С большим почтением,
Виктор Уайтлоу, Инквизитор, от имени Совета.
И много Безумия в драме ужасной,
И Грех в ней завязка, и Счастья в ней нет.
– Эдгар Аллан По, Червь победитель .
Как только экипаж Института проехал через ворота дома Лайтвудов в Чизвик, Тесса смогла по достоинству оценить это место. Когда она была здесь в первый раз, была глубокая ночь.
Длинная дорога из гравия, окруженная по бокам деревьями, вела в огромный белый дом с полукруглой дорожкой перед ним. Дом очень походил на те, с эскизов греческих и римских храмов – он тоже весь состоял из симметричных линий и белоснежных колон.Перед ступеньками стояла карета, дальше дорога разветвлялась по всему саду. Тут так же был прекрасный сад.Даже несмотря на то, что на дворе октябрь, здесь царило буйство цветов – поздно цветущие красные розы, бронзово оранжевые, желтые и темно золотые хризантемы, что окаймляли дорогу, проходящую сквозь деревья.
Как только Генри остановил экипаж, Джем помог Тессе выйти из него. Она услышала звук воды: ручей, подумала она, течет по каналам через сад. Место было столь прекрасным, что Тесса едва могла его сопоставить с тем же, где Бенедикт проводил свой дьявольский балл. Даже несмотря на то, что ей виднелся путь, огибающий дом с той стороны, где она пребывала в ту ночь. Он вел к крылу дома, которое казалось недавно отстроенным…
Позади них подъехала карета Лайтвудов, ведомая Гидеоном. Габриель, Уилл и Сесиль тоже вышли наружу. Когда Гидеон спрыгнул на землю, Херондэйлы все еще спорили, а Уилл доказывал свою точку зрения, размахивая руками во все стороны.
Сесиль хмурилась, и рассерженное выражение лица делало ее настолько похожей на брата, что, если бы не обстоятельства, эта сцена сочлась бы забавной. Побледневший Гидеон свернул на круглую аллею и обнажил свой клинок.
– Карета Татьяны, – коротко сказал он как только Джем и Тесса поравнялись с ним.
Он указал на карету, стоявшую в нескольких шагах от них. Двери ее были открыты.
– Должно быть, она решила нанести визит.
– Во все времена ... – Габриэль был в ярости, но его зеленые глаза были мутными от страха.
Татьяна была их сестрой, недавно вышедшей замуж. Герб на карете, венок из терна, должно быть, символ семьи ее мужа, подумала Тесса .
Все замерли, наблюдая, как Габриель подходит к экипажу и достает длинную саблю из за пояса. Он заглянул внутрь и громко выругался. Сделав шаг назад, юноша встретился глазами со своим братом.
– На сиденьях кровь. И… вот это.
Он дотронулся до колеса кончиком сабли, к которому тут же прицепилась длинная нить из вонючей слизь.
Уилл взмахнул клинком серафима и крикнул:
– Эремиель! – Когда тот засветился – белая звезда в осеннем свету – парень указал вначале на север, затем на юг.
– Сады расположены вокруг дома, вниз к реке, – сказал он. – Мне ли не знать… Однажды я гонял демона Марбаса по всей округе. Где бы ни был Бенедикт, сомневаюсь, что он покинет участок. Слишком велика вероятность, что его заметят.
– Мы обойдем с Западной стороны дома. Вы идите на Восток, – сказал Габриэль. “Кричите, если вы увидите что–либо, и мы вскоре придем”.
Габриель вытер клинок о землю и вместе с братом начал обходить дом. Уилл направился в противоположную сторону, далее следовал Джем, Сесилия и Тесса сразу за ними. Уилл остановился у угла дома, и начал осматривать сад, ожидая любого шума или движения Мгновение спустя,он позвал остальных следовать за ним.
Когда они двигались вперед, каблук Тессы зацепился за один из рыхлых кусков гравия под живой изгородью. Она споткнулась, но тут же выпрямилась, но Уилл оглянулся и нахмурился.
–Тесса,–сказал он.
Было время, когда он звал ее Тесс, но недолго.
–Ты не должна идти с нами. Ты не обучена. Подожди хотя бы в экипаже.
– Вот уж нет, – взбунтовалась девушка.
Уилл повернулся к Джему, который, казалось, прятал улыбку.
–Тесса твоя невеста. Заставь ее прислушаться к здравому смыслу.
Джем, держа свой меч–трость в руке, двинулся по гравию к ней.
– Тесса,не могла бы ты сделать это ради меня?
– Ты думаешь, что я не смогу бороться, – сказала она, отступая и встречая взгляд его серебристых глаз. – Потому что я – девочка.
– Я думаю, что ты не можешь бороться из за свадебного платья, в которое ты одета, – сказал Джем. – Я не думаю, что Уилл тоже сможет драться в свадебном платье. Это я так, на всякий случай.
–Возможно,–сказал Уилл,у которого были уши,как у летучей мыши. – Но из меня бы вышла прекрасная невеста.
Сесиль подняла руку и указала на что то вдалеке.
– Что это?
Все четверо развернулись посмотреть на приближающуюся фигуру. Солнце светило прямо над ними и пока глаза Тесы не приспособились, все, что она видела, было лишь размытое пятно. Но оно быстро сменилось на спешащую к ним девушку. Ее шляпка пропала; светло каштановые волосы разлетались на ветру. Она была высокой и костлявой, одетой в яркое платье цвета фуксии. Должно быть, когда–то оно выглядело элегантным, но теперь было порванным и испачканным в крови.
Она не переставала кричать, пока бежала к ним, и тут же кинулась в объятия Уилла. Он отступил и чуть не уронил Эремиель.
– Татьяна…
Тесса не могла точно сказать, то ли девушка сама отошла, то ли Херондэйл ее отпихнул, но, в любом случае, она оказалась примерно в дюйме от него. Лицо незнакомки, наконец–то, можно было рассмотреть. Она была худощавой и угловатой девушкой. Волосы у нее были как у Гидеона – песочного цвета – а глаза зелеными, как у Габриеля. Татьяна могла бы оказаться красивой, не будь ее лицо испещрено морщинками, выражавшими неодобрение И хоть она задыхалась и плакала, было в этом что–то театральное, будто девушка вполне осознавала, что все взгляды направлены на нее – особенно Уилла.
–Огромное чудовище, –плакала она. – Существо… оно вытащило милого Руперта из кареты и убежало с ним!
Уилл еще чуть отодвинул ее.
– Что ты имеешь в виду под «убежало с ним»?
Она указала в сторону.
– Ту ... туда, – она всхлипнула. – Оно утащило его в итальянские сады. Сперва ему удалось выбраться из его пасти, но оно погналось за ним. Сколько бы я не кричала, оно все равно его не о...отпускало!
Она разразилась новой волной слез.
–Ты закричала,– сказал Уилл. –Это все что ты сделала?
– Я много кричала. – Обиделась Татьяна. Она полностью отошла от Уилла и остановила на нем взгляд своих зеленых очей. – Вижу, ты стал еще грубее, чем раньше.
Ее взгляд обратился на Тессу, Сесиль и Джема.
– Мистер Карстаирс, – сухо поздоровалась она, будто они были на какой нибудь вечеринке в саду. Глаза Татьяны сузились, когда та рассмотрела Сесиль. – А вы…
–О о, во имя Ангела! – Уилл протолкнулся мимо нее; Джем, улыбнувшись Тессе, последовал за другом.
– Вы не можете быть никем иным, кроме как сестрой Уилла. – Сказала Татьяна, когда мальчики отошли. Тессу она демонстративно игнорировала.
Сесиль недоверчиво на нее посмотрела.
– Так и есть, хоть и не представляю, какое это имеет значение. Тесса… ты идешь?
– Да, – вне зависимости от того, хотел или нет этого Уилл – или Джем – она не могла просто смотреть, как они идут навстречу опасности. Девушке хотелось быть с ними.
Через мгновение она услышала неохотные шаги Татьяны по гравию позади нее. Они отходили дальше от дома, к английскому саду, наполовину скрытому за высокой живой изгородью. Вдалеке солнечные лучи отражались от теплицы из дерева и стекла, с куполом на крыше. Был прекрасный осенний день: дул свежий ветерок, в воздухе витал запах листьев.
Тессе послышался шорох, и она оглянулась на дом. Его гладкий, белый, высокий фасад нарушали лишь сводчатые балконы.
– Уилл, – прошептала она, когда тот убрал ее руки со своей шеи. Парень снял ее перчатки и те присоединились к уже валяющимся на каменном полу балкона маске и шпилькам Джесси. Затем юноша снял свою маску и отбросил в сторону, пробегаясь рукой по спутанным черным волосам, отбрасывая их со лба. Нижний край маски оставил след на его высоких скулах, похожий на светлый шрам. Но когда девушка потянулась, чтобы дотронутся до него, молодой человек взял ее за руки и опустил их.
–Нет, –сказал он. –Позволь мне прикоснуться к тебе первым. Я бы хотел..
Покраснев, Тесса оторвала взгляд от дома и воспоминаний, которые он хранил.
Их группка уже достигла дыры в ограде справа. Через нее виднелся «итальянский сад», обвитый растительностью. Внутри сад был обставлен рядами скульптур, изображающих классических героев и мифических личностей Венера пила воду из урны в центре фонтана, пока остальные статуи великих историков и государственных деятелей – Цезаря, Геродота, Фукидида – смотрели друг на друга через проход пустыми глазами. Там также были поэты и драматурги. Тесса поспешно прошла мимо Аристотеля, Овидия, Гомера – чьи глаза были связанны каменной повязкой, указывающей на его слепоту – Вергилия и Софокла, как вдруг воздух сотряс оглушительный крик.
Она резко обернулась.
В паре футов от нее Татьяна будто окаменела с выпученными глазами. Все кинулись к ней, но Тесса добежала до девушки первой. Та слепо смотрела на нее, будто на мгновение забыла, кто Тесс такая.
– Руперт, – простонала Татьяна, глядя перед собой. Проследив за ее взглядом, Тесс увидела выступающий из–за ограды мужской ботинок.
На секунду она подумала, что мужчина, должно быть, лежит на земле без сознания, и все остальное его тело скрыто за изгородью.Но, поддавшись вперед, она поняла, что ботинок – и пару дюймов отгрызенной, кровавой плоти, торчавшей из него – это все, что осталось от Руперта.
– Сорокафутовый червь? – пробормотал Уилл Джему, пока они пробирались через заросли итальянского сада. Их ботинки – спасибо парочке рун Бесшумности – не издавали ни звука, наступая на гравий. – Только представь, какую рыбку мы могли бы на него поймать.
Губы Джема дернулись.
– Это не смешно, знаешь ли.
– Смешно, знаешь ли.
– Ты не можешь свести всю сложившуюся ситуацию к шуткам о червяке, Уилл. Мы тут обсуждаем отца Габриеля и Гидеона.
– Не просто обсуждаем, мы преследуем его по саду с декоративными скульптурами, потому что он обратился в червя.
– Демонического червя, – уточнил Джем, останавливаясь, чтобы осторожно выглянуть из–за изгороди. – Огромной змеи. Это поможет твоему неуместному юмору?
– Было время, когда мой неуместный юмор веселил тебя, – вздохнул Уилл. – Как все поменялось.
–Уилл... – Джем был прерван душераздирающим воплем.
Оба юноши повернулись как раз вовремя, чтобы увидеть падающую в руки Тесс Татьяну. Она поймала девушку и поддержала ее, а Сесиль направилась к дыре в ограде, доставая из–за пояса клинок серафима с легкостью опытного Сумеречного Охотника. Уилл не слышал ее слов, но клинок загорелся, освещая лицо сестры и порождая тошнотворное чувство страха в его желудке. Он побежал, Джем следовал прямо за ним.
Татьяна безвольно повисла в руках Тессы, ее лицо скривилось в крике:
– Руперт! Руперт!
Тессе было тяжело держать девушку и Уилл хотел остановиться, чтобы помочь ей… но этим уже занялся Джем. Он прикоснулся к руке Тессы, и это было разумно. Он был на своем месте, со своей невестой. Уилл резко обратил все свое внимание на сестру, которая проходила через дыру в ограде с высоко поднятым клинком, пятясь от жутких останков Руперта Блэкторна.
– Сесиль! – раздраженно крикнул Уилл.
Она начала поворачиваться… И мир взорвался. Фонтан из грязи и пыли брызнул перед ними, устремляясь в небо. Комья земли градом падали на их головы. В центре гейзера был огромный, слепой червь серо белого цвета. Цвета мертвечины, подумал Уилл. Воняло от него как из могилы.
Татьяна вскрикнула и обмякла, потянув за собой на землю Тесс. Червь начал кидаться взад и вперед, пытаясь освободиться из земли. Его рот открылся – не столько рот, сколько гигантский разрез с зубами как у акулы, рассекающий его голову. Из пасти послышалось громкое шипение.
– Стой! – крикнула Сесиль. Она выставила перед собой сияющий клинок серафима с совершенно бесстрашным видом. – Уйди, проклятая тварь!
Червь обрушился на нее. Девушка быстро встала, когда челюсть твари приблизилась к ней – но тут прыгнул Уилл и сбил ее с ног. Оба покатились к ограде, а голова червя врезалась в землю, где они стояли всего мгновение назад, оставляя после себя внушительную вмятину.
– Уилл! – Сесиль отодвинулась от него, но недостаточно быстро. Клинок серафима полоснул по его предплечью, оставляя красный ожог.
В ее глазах полыхнуло синее пламя.
– Это было лишним!
– Ты не обучена! – прокричал Уилл в ответ, его разум был частично затуманен яростью и страхом. – Ты добьешься того, что тебя убьют! Стой на месте!
Он потянулся за ее клинком, но девушка увернулась и встала на ноги. Через мгновение червь вновь кинулся на них с открытой пастью. Когда Уилл прыгнул на сестру, то потерял собственный клинок; тот валялся в паре футов от него. Юноша отпрыгнул в сторону, когда чудовище кинулось на него с раскрытой пастью, а затем в борьбу вступил Джем с мечом–тростью в руке. Он с силой воткнул его в бок существа. Червь разразился адским криком и дернулся назад, всюду разбрызгивая кровью. Прошипев, он исчез за изгородью.
Уилл развернулся. Он едва видел Сесиль; между его сестрой и Бенедиктом втиснулся Джем, испачканный в грязи и черной крови. За ним Тесса уложила Блэкторн себе на колени; ярко–розовый подол платья Татьяны смешался с порванной золотой юбкой свадебного платья девушки. Тесс склонилась над ней, будто хотела защитить от зрелища ее отца. Ее волосы и одежда были забрызганы кровью демона.
Она подняла бледное лицо и встретилась глазами с Уиллом. На мгновение сад, шум, вонь крови и демона испарились, и они остались вдвоем в этом беззвучном мире Он хотел побежать к ней, и заключить в свои объятия. Защитить ее. Но это должен сделать Джем, а не он. Не он.
Момент прошел, и вот Тесс уже стоит на ногах, прилагая все усилия, чтобы утащить оттуда Татьяну. Она закинула руку девушки себе на плечо, даже несмотря на то, что Татьяна буквально падала на нее, находясь в полубессознательном состоянии.
– Ты должна увести ее отсюда. Или ее убьют, – сказал Уилл, окидывая взглядом сад. – Она не обучена.
Губы Тесс изогнулись в знакомой, упрямой линии.
– Я не хочу вас оставлять.
Сесиль была в ужасе.
– Ты же не думаешь… Разве эта тварь тронет ее? Она же его дочь. Если в этом – если в нем – остались хоть какие–то отцовские чувства…
– Он съел своего зятя, Сеси,– отрезал Уилл.– Тесса, иди с Татьяной, если хочешь спасти ее жизнь. Оставайтесь возле дома. Случится настоящая катастрофа, если она вновь прибежит сюда.
– Спасибо, Уилл – пробормотал Джем, когда его невеста быстро увела спотыкающуюся Татьяну. Парень почувствовал, как слова друга вонзаются в его сердце тремя иглами. Всегда, когда он делал что–либо, чтобы защитить Тессу, Джем думал, что это ради его блага. Он же всегда мечтал, чтобы его друг был прав. У каждой иглы было свое имя. Вина. Стыд. Любовь.
Сесиль закричала. Вдруг солнце над их головами затмила тень и из–за изгороди за Уиллом явилась темно красная глотка червя. Между его громадными зубами тянулись слюни.
Уилл потянулся за мечом, но червяк уже отползал – из его шеи торчал кинжал. Даже не глядя, он узнал, чей тот был. Джема.
Он услышал, как его паработай выкрикнул предупреждение, когда тварь вновь помчалась к нему, и проткнул мечом ее нижнюю челюсть. Из пасти брызнула кровь, с шипением капая на костюм Уилла.
Что то подбило его под коленки и, от неожиданности, он больно упал, ударяясь плечами о землю. Из него выбило весь дух, и Уилл поперхнулся. Тонкий, кольчатый хвост червя был обернут вокруг его коленей. Он откинулся назад – перед его глазами пронеслись звездочки, озабоченное лицо Джема, голубое небо над головой…
Хрясь. Стрела вонзилась в хвост червя, чуть ниже колена Уилла. Хватка Бенедикта ослабла, и парень пополз по грязи, с трудом поднимаясь на колени. В этот момент он заметил, как Гидеон и Габриель Лайтвуды бегут к ним по пыльной дороге.
Габриель держал лук. Он вновь натягивал его по дороге, и Уилл с легким удивлением осознал, что тот только что выстрелил в своего отца, чтобы спасти его жизнь. Червь начал отползать, а Уилла тут же подхватили чьи–то руки, поднимая его на ноги. Джем. Он отпустил молодого человека, который повернулся, чтобы посмотреть, как его паработай решительно держит в руках меч–трость, готовясь к новой атаке.
Демон корчился в агонии, его тело дрожало, а большая, слепая голова качалась из стороны в сторону, выкорчевывая кустарники своими ударами. Воздух наполнился листьями, а Сумеречные Охотники закашлялись от пыли. Уилл слышал кашель Сесиль и хотел сказать, чтобы та бежала к дому, но знал, что она не послушается.
Каким то образом, пока червяк бил свою пасть обо что попало, ему удалось избавиться от меча; оружие стукнулось об землю где–то среди розовых кустарников, измазанных в черной крови.
Червь начал ползти назад, оставляя за собой след из слизи и крови. Гидеон скривился и кинулся вперед, чтобы поднять упавший меч рукой в перчатке.
Внезапно Бенедикт вздыбился как кобра и раскрыл пасть, с которой капали слюни. Старший Лайтвуд замахнулся мечом; на фоне громадного существа он казался невероятно маленьким.
– Гидеон! – крикнул побледневший Габриель, поднимая свой лук; Уилл увернулся, когда стрела пролетела мимо и вонзилась в тело червяка. Червь закричал и развернулся, уползая от них с невероятной скоростью. По пути кончик его хвоста зацепился за край статуи и крепко сжал ее – статуя превратилась в пыль, осыпаясь в пустой декоративный бассейн.
– Во имя Ангела, он только что раздавил Софокла! – отметил Уилл, когда червь скрылся за большим зданием, похожим на греческий храм. – В наше время классики уже не в почете?
Тяжело дыша, Габриель опустил свой лук.
– Дурак! – свирепо сказал он, обращаясь к брату. – О чем ты думал, бросаясь на него?
Гидеон повернулся, направляя свой окровавленный меч на Габриеля.
– Не на него . Это не он. Это больше не наш отец, Габриель. Ты не можешь одобрять то, что...
– Я выстрелил в него из лука! – закричал Габриель.– Чего ты еще от меня хочешь, Гидеон?
Гидеон покачал головой, будто его брат был противен ему, и даже Уилл, не любивший Габриеля, почувствовал прилив симпатии к нему. Он выстрелил в чудовище.
– Мы должны пойти за ним, – сказал Гидеон, – он ушел за руины.
– За что? – спросил Уилл.
– За искусственные руины, Уилл, – сказал Джем, – Это декоративное украшение.
Гидеон покачал головой:
– Это просто штукатурка. Я и Габриэль пойдем с одной стороны,а ты и Джем с другой...
– Сесилия, что ты делаешь? – Спросил Уилл, прерывая Гидеона. Он знал, что похож на сбитого столку родителя, но его это не волновало.
Сесилия сунула лезвие обратно в пояс, и, казалось, хотела забраться на тисовое дерево, стоящий одним из первых в ряду живых изгородей.
– Сейчас не время лазить по деревьям!
Она со злостью посмотрела на него; ее черные волосы развивались около ее лица. Она было открыла свой рот, чтобы ответить, но ее прервал звук, похожий на землетрясение. Украшения в саду превратились в горы штукатурки.
Червь мчался прямо на них с огромной скоростью. К тому времени они достигли переднего двора дома Лайтвудов. Шея и спина Тессы болели. Под ее тяжелым свадебным платьем был туго зашнурованный корсет. Тем боле, что рыдающая Татьяна болезненно тянула вниз ее левое плечо.
Она с облегчением и удивлением увидела приближающиеся экипажи. Атмосфера во внутреннем дворе была мирной – экипажи, которые они оставили, лошади, жующие траву, нетронутый фасад дома.
Тесса дотащила Татьяну к первому экипажу, послу чего распахнула его дверь и помогла ей забраться, морщась от боли. Острые ногти Татьяны впились в ее плечи и она позволила себе упасть в пространство внутри.
– О, Господи, – простонала Татьяна, – Позор, страшный позор. Помилуйте, думал ли обо мне отец? Узнал ли он меня хотя бы на мгновение?
Тесса моргнула:
– Я не думаю, что он вообще мог думать, миссис Блэкторн.
Татьяна ошеломленно посмотрела на нее, и на мгновение Тессе было стыдно за обиду, которую она чувствовала по отношению к этой девушке. Ей не понравилось то, что она сейчас не в саду, где, возможно, пригодилась бы сейчас ее помощь, но ведь Татьяна только что видела, как ее собственный отец растерзал ее мужа.
Она заслуживала больше сочувствия, чем Тесса.
Тесса постаралась сделать свой голос более вежливым:
– Я знаю, сейчас вы испытываете шок. Если вы хотите прилечь...
– Вы очень высокая, – сказала Татьяна, – Джентльмены жалуются на это?
Тесса уставилась на нее.
– И вы одеты как невеста, – сказала Татьяна, – Не очень ли это странно? Не должны ли бы вы выбрать что нибудь получше? Я понимаю, что это не лестно, но...
Раздался громкий треск. Тесса вышла и экипажа и огляделась; звук исходил из дома. Генри, подумала Тесса. Только один Генри пошел в дом. Конечно, существо было в саду, но звук исходил из дома Бенедикта. Она подумала о своем последнем визите сюда, и о танцевальном зале, полном демонов. Она взяла подол платья в руки.
– Оставайтесь здесь, Мисс Блэкторн, – сказала она. – Я должна посмотреть, откуда исходит звук.
– Нет! – выпрямилась Татьяна, – Не оставляйте меня!
– Мне жаль, – Тесса попятилась и покачала головой. – Я должна. Пожалуйста, оставайтесь в экипаже.
Татьяна что то прохныкала ей в ответ, но Тесса уже побежала к лестнице.
Она забежала через главные двери и вошла в величественный холл с черно–белым мраморным полом, напоминающим шахматную доску. Массивные люстры свисали с потолка, хотя ни одна свеча на них не горела. Единственным источником освещения являлись высокие окна, заливающие комнату дневным светом. Большая величественная винтовая лестница вилась вверх.
– Генри! – заплакала Тесса, – Генри, где ты?
В ответ она услышала крик и еще один громкий треск с верхнего этажа. Тесса спотыкаясь бросилась подниматься по лестнице, в то время, как ее нога зацепилась за подол ее платья, и разорвав ее, оставила большую дырку. Она нетерпеливо отбросила его и продолжила бежать дальше по длинному коридору с синими стенами, на которых висело множество гравюр.
Это определенно была комната мужчины. Библиотека или офис: шторы были сделаны из тяжелых темных тканей, а на стенах висели картины больших военных кораблей. На стенах были дорогие зеленые обои, хотя, сочетаясь с темными пятнами, они казались немного пестрыми. Там был странный запах–запах одного из берегов Темзы, где старые вещи гнили в слабом дневном свете. И перекрывал это медный запах крови. Книжный шкаф был опрокинут, неразбериха из осколков стекла и сломанного дерева, а на персирдском ковре был Генри, увлеченный поединком с существом с серой кожей и нервирующем количеством рук.
Генри кричал и пинал своими длинными ногами существо – без сомнений, демона – который цеплял когтями одежду и пытался поцарапать лицо Генри.
Тесса дико оглянулась, схватила кочергу с бездействующего камина и атаковала. Она попыталась вспомнить все, что ей говорил Гидеон о нападении. О калибровке, скорости и захвате, но несмотря на все ее старания, все, что она могла сделать – это рефлекторно воткнуть длинный стальной стержень в тело демона. Если бы он был животным, то она несомненно попала бы ему в грудную клетку. Она услышала, как что–то хрустнуло, когда оружие вошло в него. Демон взвыл как собака и скатился с Генри, и кочерга с грохотом упала на пол.
Из раны начала фонтаном идти черная кровь. наполняя комнату запахом дыма и гнили. Тесса споткнулась, когда ее каблук наступил на рваные края платья. Она упала, когда Генри, бормоча проклятия, полоснул демона поперек горла кинжалом, который светился вместе с рунами. емон издал булькающий звук и сложился как бумага.
Генри вскочил на ноги, его рыжеватые волосы слиплись от крови и сукровицы. Его одежда была разорвана на плече, алая от раны. –Тесса, воскликнул он, и оказался был рядом с ней, помогая ей встать на ноги.
–Во имя Ангела, мы команда,– сказал Генри в своей печальной манере, глядя на нее с беспокойством. –Ты ранена?
Она посмотрела на себя, и поняла о чем он. Ее платье было пропитано кровью, и был уродливый порез на ее предплечье, когда она упада на битое стекло. Сам порез не болел, но все было в крови.
–Я в порядке, сказала она. Что случилось, Генри? Что это было и почему оно здесь оказалось?
– Это демон–охранник. Я обыскивал стол Бенедикта, и, скорее всего, передвинул или задел что–то, что могло вызвать его. Я увидел, как из ящика выходит черный дым, затем показалось это и атаковало меня.
– И поранило тебя, – обеспокоенно сказала Тесса, – У тебя течет кровь...
– Нет, я сам это сделал. Упал на свой кинжал, – смущенно сказал Генри, достал стило и начал рисовать руну,– Не говори Шарлотте.
Тесса почти улыбнулась; но потом опомнилась и помчалась к одному из высоких окон, чтобы открыть занавески.Она могла видеть сады, но к досаде, не итальянский сад, они были на другой стороне дома.Зеленые живые изгороди и плоская трава, коричневая от зимы лежали перед ней.
–Я должна идти, сказала она. –Уилл и Джем и Сесилия– они сражались с демоном. Он убил мужа Татьяны Блекторн. Я должна была донести ее обратко к каретам, когда она упала в обморок рядом с боем.
Возникла пауза. Потом
– Тесса –Сказал Генри странным голосом. Она повернулась к нему в то время, как он чертил иратце на внутренней стороне его руки.
Он смотрет на стену напротив него, –стены, о которой Тесса ранее думала что она слишком пестрая и со странными пятнами. Сейчас она увидела, что они были не в хаотичном порядке.Буквы высотой в фут каждая, растягивались на обоях, написанных тем,, что было похоже на высохнувшую черную кровь.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ – БЕЗЖАЛОСТНЫ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ – НЕ СПОСОБНЫ СОЖАЛЕТЬ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ – БЕСЧИСЛЕННЫ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ –НИКОГДА НЕ ОСТАНОВЯТСЯ.
И там, ниже каракулей, была последняя фраза, неразборчивая, как будто тот, кто написал ее терял дееспособность своих рук.Она представила как Бенедикт запертый в этой комнате, идет медленно превращаясь, размазывая слова на стене собственной кровью.
ПУСТЬ БОГ СМИЛУЕТСЯ НАД НАШИМИ ДУШАМИ.
Червь бросился – и Уилл нырнул вперед, едва не задев его челюсти.Он опустился на корточки, потом встал на ноги и помчался вдоль демона, пока не достиг его хвоста.Он обернулся и увидел демона нависшим, как кобра над Гедеоном и Габриэлем, но к его удивлению, казалось, что демон замороженн, шипит, но не атакует.Понял ли он, что это его дети? Чувствует что–либо к ним? Невозможно было сказать.
Сесилия наполовину забралась на тисовое дерево, цепляясь за ветки.Надеясь, что она поняла смысл и останется там, Уилл повернулся к Джему и поднял руку, чтобы его парабатай мог его видеть. Они давно выработали ряд жестов, которые они использовали, чтобы сообщать, что они в нуждаются в помощи в разгар битвы, если они не могли слышать друг друга.
Глаза Джема загорелись с пониманием, и он бросил свою трость Уиллу.В идеальном броске она пролетела из конца в конец до Уилла, он поймал её одной рукой и нажал на рукоятку.Лезвие выскочило, и Уилл быстро и жёстко опустил его, рассекая толстую кожу существа.Червь дёрнулся назад и завыл, когда Уилл ударил снова, отделяя хвост от тела.Бенедикт бился на обоих концах, и ихор хлынул в липком взрыве, покрывая Уилла. Он пригнулся с криком, от жжения кожи.
– Уилл! – Джем бросился к нему.
Габриэль и Гидеон, пытающиеся разрубить голову червяка, прилагали все усилия, чтобы сфокусировать все свое внимание на них.Как только Уилл вытер свободной рукой гной с лаз, Сесилия спрыгнула с тисового дерева прямо на спину червяка..
Уилл в изумлении уронил трость. Он никогда прежде не ронял трость в самый разгар битвы, но там была его младшая сестра, цепляющаяся за спину огромного демонического червяка, напоминающая блоху на шерсти собаки. Пока он в ужасе наблюдал за этим, Сесилия вынула кинжал из ее пояса и полоснула по телу демона..
О чем она думала? Как будто такой маленький кинжал способен убит что–то такого размера!
–Уилл, Уилл, сказал настойчиво ему на ухо Джем, и Уилл осознал, что он говорит в слух, и во имя Ангела, голова черня поворачивается к Сесилии с открытой челестью и огромными зубами.
Сесилия отпустила рукоятку кинжала и откатилась в сторону от тела червя. Его челюсти пропустили ее как волосок, и злобно щелкнув, воткнулись в его тело. Черная кровь хлынула из раны, и вопль банши вырвался из горла червя. Массивные раны сияли в его боку, а куски собственной плоти свисали с челюсти.
Пока Уилл наблюдал, Габриэль поднял лук и пустил стрелу. Он, погруженный в себя, прицелился и выстрелил в один из черных глаз. Существо попятилось, а потом рухнуло и начало исчезать, так же, как и делают другие демоны после смерти.
Лук Габриэля упал на землю с грохотом, но Уилл едва это расслышал.
Земля была пропитана кровью демона.
Сеси медленно поднялась на ноги, морщась от боли. Ее правое запястье согнулось под странным углом. Уилл даже не осознавал, что бежит к ней. Он понял это только тогда, когда Джем его остановил, не давая пройти дальше. Уилл посмотрел на своего парабатая с диким лицом:
– Моя сестра...
–Твое лицо, – сказал Джем с заметным спокойствием, учитывая ситуацию. – Ты покрыт кровью демонов, Уильям, и она сжигает тебя. Я должен вылечить тебя ираце до причинения ущерба, который будет необратим.
–Отпусти меня.
Уилл начал настаивать на своем, и попытался выбраться, но Джем крепко его держал за шею. Затем он почувствовал прикосновение стила к его запястью, а затем легкое жжение, как и всегда, после нанесения рун. Боль, о которой он даже не знал начала угасать. Джем отпустил его с легким шипением, тк на него попала капля крови демона на пальцы. Уилл нерешительно остановился, но Джем лишь отмахнулся от него, нанося руну на свое запястье. Как только Уилл подбежал к сестре, то увидел, что Габриэль опередил его. Габриэль держал ее за подбородок, а его глаза нежно смотрели на ее лицо. Она смотрела на него с удивлением, в тот момент, когда прибежал Уилл и схватил ее за плечо.
– Уйди от моей сестры, – рявкнул Уилл, и Габриэль отступил. Его губы сжались в тонкую ниточку.
Гидеону было сложно на его каблуках, и они окружили Сесилию, к тому времени, как Уилл держал ее одной рукой, а другой рукой рисовал ей руну. Она смотрела на него, моргая синими глазами, пока он вырезал черные ираце с одной стороны ее горла, и менделин с другой. Ее черные волосы выбились из косы, и она стала похожа на дикарку, которую он помнил, жестокую, и не боящуюся ничего.
–Тебе больно, милая? Слова вылетили раньше, чем он смог их остановить– детская привязанность, о которой он почти забыл
–Милая? – Повторила она, сверкая глазами с недоверием. – Я совершенно невредима.
–Не совсем , – сказал Уилл, указывая на ее пострадавшее запястье и раны на лице и руках, которые начали закрываться, когда ираце сделала свою работу.
Гнев вихрем возникал в нём, такой сильный, что он не слышал Джема, стоявшего позади него, он начал кашлять – обычно это звук, который подначивал его к действию, как искра, брошенная в сухое гнилое дерево.
– Сесилия, о чем ты думала?..
– Это был один из самых храбрых поступков Сумеречного охотника,, что я видел , – прервал Габриэль.
Он смотрел не на Уилла, а на Сесилию со смесью удивления и чего–то еще на его лице.
В его волосах была кровь и грязь, как у всех них, но его зеленые глаза были очень яркими. Сесили вспыхнула.
– Я только.. – Она замолчала, ее глаза расширились, когда она посмотрела куда то мимо Уилла. Джем снова закашлялся, и на этот раз Уилл услышал это, он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть его парабатай падает на колени.
Я не буду, отчаянье, падаль, кормиться тобой,
Ни расшатывать сам скреп своих, ни уныло тянуть
И стонать: Все, сдаюсь, не могу. Как нибудь
Да смогу; жизнь моя родилась не рабой.
Джерард Мэнли Хопкинс, Падаль
Джем стоял, прислонившись к стороне институтской кареты, закрыв глаза, его лицо было белое как бумага. Уилл стоял рядом с ним, его рука крепко сжала плечо Джема. Тесса бежала к ним. Она знала, что это не просто братские объятия. Уилл держал Джема так сильно, чтобы тот не упал. Она и Генри услышали крик умирающего червя. Габриэль нашел их мнгновение спустя, сбегая по ступеням вниз
Он, затаив дыхание, рассказал им о смерти червя и о том, что случилось с Джемом, у Тессы все поплыло перед глазами, как если бы ей дали сильную пощечину.
Это были слова, которые она не слышала долгое время, но всегда ожидала, иногда даже в ночных кошмарах, что оставляло ее душу наизнанку, борясь за воздух Джем , коллапс , дыхание , кровь Уилл , Уилл с ним , – – Уилл ...
Конечно Уилл был с ним. Остальные толпились вокруг, братья Лайтвуды с сестрой, и, даже Татьяна вела себя тихо, или, может быть, Тесса просто не могла слышать ее истерику.
Тесса была в курсе, что Сесиль также поблизости, и Генри стоял неловко рядом с ней, как если бы он хотел ее утешить, но не знал, как начать.
Глаза Уилла встретились с ее, когда она подошла ближе, снова почти упав, споткнувшись о свое платье. На мгновение они были в совершенном понимании. Джем – это было то, из за чего они еще могли смотреть друг другу прямо в глаза.
На счёт Джема они оба были жестокими и непреклонными.
Тесса увидела руку Уилла находящуюся на рукаве Джема
Она здесь, сказал он
Глаза Джема медленно открылись. Тесса старалась убрать шок с ее лица.Его зрачки как будто были разорваны его радужная оболочка была лишь тонким серебряным кольцом вокруг черного.
– Ni shou shang le ma, quin ai de? – прошептал он
Джем учил Тессу мандаринскому по ее настоянию. Она понимала, Квин ай де по крайней мере, если не все остальное. Моя дорогая, моя дорогая. Она потянулась к его руке, сжала ее.
– Джем ...
– Тебе больно, любовь моя? сказал Уилл.
Его голос был тихим, глаза опущены, и на мгновение щеки Тесси вспыхнули, и она взглянула на свою руку, где ее держал Джем, его пальцы были бледнее, чем у нее, как руки в куклы, сделанные из фарфора.
Как она не заметила, что он был настолько болен?
– Спасибо за перевод, Уилл, – ответила она, не отрывая взгляда от ее жениха.
Джем и Уилл оба были забрызганы черной сукровицей, но подбородок и горло Джема были также окрашенные пятнами красной крови. Его собственной кровью.
– Нет, мне не больно, прошептала Тесса, а затем подумала, Нет, этого не будет, вовсе нет. Будь сильна для него.
Она расправила плечи, держа ее руку на руке Джема.
– Где его лекарство? – Потребовала она у Уилла. – Разве он не принял его прежде, чем мы покинули институт?
– Не говорите обо мне, как будто меня здесь нет, – сказал Джем, но не было никакой злости в его тоне.
Он повернул голову в сторону и что то сказал, тихо себе под нос к Уиллу, который кивнул и отпустил его плечо.
Тесса чувствовала напряжение в позе Уилла, он был готов, как кошка, захватить Джема снова, если другой парень должен соскользнуть или упасть, но Джем остался стоять.
– Я сильнее, когда Тесса здесь, ты видишь. Я говорил тебе, – сказал Джем, все в тем же мягким голосом.
При этих словах Уилл опустил голову так, что Тесса не могла видеть его глаза.
– Я вижу это, – сказал он. – Тесса, здесь нет его лекарств. Я верю, что он оставил институт, не приняв достаточно, хотя он и не хочет это признать. Езжай обратно в институт с ним в карете, и присматривай за ним, кто то же должен.
Джем тяжело вдохнул.
– А другие ...
– Я отвезу вас. Это будет маленькая неприятность; Балиос и Ксантос знают дорогу. Генри может управлять каретой Лайтвудов.
Уилл был оживленным и эффективним, слишком оживленным и эффективним даже для того чтобы его поблагодарили; но он не выглядел тем, кто бы хотел этого.
Он помог Тессе усадить Джема в карету, очень осторожно, чтобы не затронуть ее плеча или прикоснуться к ее руке при этом.Он поспешил,чтобы рассказать остальным,что происходит.Она услышала, как Генри сказал, что ему необходим удалить некоторые записи Бенедикта в книгах, прежде чем закрыла дверь в экипаже, оставляя ее и Джема в долгожданной тишине.
– Что было в доме? – Спросил Джем, так как они проезжали через открытые ворота, граничащие с собственностью Лайтвудов.
Он всё ещё выглядел мертвенно бледным, его голова покоилась на подушках, глаза были прикрыты, а скулы блестели от лихорадочного пота. Я слышал, Генри говорил о исследовании Бенедикта...
– Он сошёл с ума там, – сказала она, потирая его холодные руки между своих, пытаясь согреть. – В те дни, перед тем как он трансформировался, когда Габриэль сказал, что он не оставил бы комнату, разум, должно быть покинул его. Он нацарапал на стене, чем то похожим на кровь, предложения о Адских механизмах .
О том, что у них нет жалости, о том, что они никогда не остановятся.
– Должно быть,он имел в виду армию машин.
– Должно быть, он.– Тесса слегка вздрогнула, и придвинулась ближе к Джему.
Я полагаю, это было глупо, но это последние два месяца были настолько мирные
– Ты забыла о Мортмейне?
– Нет. Никогда не забываю, – Она посмотрела в окно, хотя она и не могла ничего увидеть. Она задернула шторы, когда ей показалось, что свет причинял боль глазам Джема. – Надеялась, наверное, что он, возможно, переключился на что то другое.
– Мы не знаем, что он не делал. – Пальцы Джема переплелись с её. – Смерть Бенедикта это возможно трагедия, но эти колеса привелись в движение давно. Это не имеет ничего общего с тобой .
– Были и другие вещи в библиотеке. Ноты и книги Бенедикта. Журналы. Генри везет их в институт чтобы изучить Мое имя было в них. – Тесса остановила себя; Как она может беспокоить Джема всем этим, когда ему было так плохо?
Джем, словно прочитав ее мысли, начал водить пальцем по ее запястью, слегка касаясь ее пульса.
– Тесса, это всего лишь мимолетные атаки. Долго это не продлится. Я бы хотел, чтобы ты сказала мне всю правду, будь она горькой, или пугающей. Я хочу разделить ее с тобой. Я никогда не позволю чему нибудь навредить тебе. Как и все в Институте, – он улыбнулся ей, – Твой пульс ускорился.
Правду, всю правду, будь то горькое или пугающее. Я люблю тебя, сказала она
Он посмотрел на нее с искрой, что сделало его лицо с тонкими чертами еще более красивым.
– Wo xi wang ni ming tian ke yi jia gei wo.
Ты... Она нахмурила брови. Ты хочешь пожениться? Но мы уже помолвлены. Я не думаю, что можно быть помолвленным дважды.
Он было засмеялся, смех превратился в кашель; Тесса напряглась, но кашель был не большим и крови не было. Я сказал, что женился бы на тебе завтра, если бы мог.
Тесса притворно вскинула голову в беспокойстве. Завтра не слишком удобно для меня, сэр.
– Но ты уже соответствующим образом одета, – сказал он с улыбкой.
Тесса посмотрела вниз, на ее испорченное свадебное платье цвета золота:
– Такое ощущение, будто бы я вышла замуж на скотобойне, – предположила она, – О, хотя нет. Слишком много мишуры.
– Я думаю,ты выглядишь прекрасно. – Его голос был мягок.
Тесса положила голову ему на плечо.
– Будет и другой раз, сказала она. – Другой день, другое платье. Время, когда ты чувствуешь себя хорошо и всё идеально.
Несмотря на то, что его голос звучал мягко, в нем слышалась усталость:
– Не существует ничего идеального, Тесса.
Софи стояла у окна своей маленькой комнаты, она задвинула шторы, не отрывая взгляда от двора. Прошло уже несколько часов с того момента, как повозка уехала достаточно далеко, что не было слышно стука её колёс. Софи должна была почистить каминную решётку, но щётка и ведро неподвижно покоились у её ног.
Она могла слышать голос Бриджит, мягко дрейфуеющего из кухни ниже:
У графа Ричарда была дочь
Миловидной девицей была она
И она подарила свою любовь Милому Уилльяму
Хотя и не его положения
Иногда, когда Бриджит была в особенно мелодичном настроении, Софи думала о том, что бы спуститься вниз и толкнуть её в печь, как ведьму из сказки Гензель и Гретель. Но Шарлотта наверняка не одобрит.
Даже когда Бриджет пела о запретной любви между людьми из разного социального класса, Софи проклинала себя за то, что крепко сжала в руках шторы и представляла у себя в голове серо зеленые глаза. Думала о Гидеоне: В порядке ли он? Или ранен? Сражался ли он со своим отцом? И если да, то как тяжело и больно ему было при этом...
Ворота института со скрипом отворились, и повозка шумно въехала внутрь, Уилл был за рулём. Софи сразу узнала его, без шляпы, чёрные волосы развивались на ветру. Он спрыгнул с сидения водителя и подошёл, чтобы помочь Тессе вылезти, даже на таком расстоянии Софи могла видеть, что причиной падения Тессы могло стать её золотое платье. А затем, опираясь на плечо парабатая, выбрался Джем.
Софи втянула воздух. Хотя она больше не воображала о её любви с Джемом, она всё ещё сильно беспокоилась о нём. Трудно было этого не делать, учитывая его теплоту, нежность и милосердие. Он никогда ничем не был ей обязан, но относился к Софи с добротой, как истинный джентльмен. Он изменился за последние месяцы, это означало, что он не был в одном из его плохих периодов , как как Шарлотта называла это, хотя счастье не исцелило его, он, казалось, был сильнее, лучше...
Все трое зашли в институт. Сирил вышел из конюшни и начал разбираться с Балиосом и Хантосом. Софи, опустив шторы, начала глубоко дышать. Скорее всего, она понадобится Шарлотте, чтобы помочь ей с Джемом. Если бы она только могла что нибудь сделать... Она отошла от окна быстро побежала в коридор через узкую лестницу для служащих.
В холле, вниз по лестнице, она заметила Тессу, мертвенно бледную и смущённую, нерешительно застывшую у входа в спальню Джема. Через приоткрытую дверь Софи могла видеть Шарлотту, склонившуюся над Джемом, который сидел на кровати. Уилл опёрся о камин, скрестив руки на груди, напряжённость ясно выражалась в каждой линии его тела. Тесса подняла голову, когда увидела Софи, её лицо снова стало приобретать цвет. Софи, тихо заплакала она. Софи, Джему нехорошо. У него был ещё один...ещё один приступ болезни.
– Всё будет в порядке, Мисс Тесса. Я видела его очень больным прежде, и он всегда проходил через это, всё хорошо.
Тесса закрыла глаза. Под ними были серые тени. Ей не нужно было говорить, что они обе думали об этом, однажды придёт время, когда у него будет приступ и он не справится с ним.
– Мне следует набрать горячей воды, – добавила Софи – , и одежда...
– Я должна была доставить эту одежду, –сказала Тесса, И я бы это сделала, но Шарлотта говорит, что я должна переодеть это платье. Кровь демона может быть очень опасной, если она сталкивается с кожей во многих местах. Она послала Бриджит за одеждой и припарками. Брат Енох приедет в любой момент. В худшем случае Джем не будет слышать, но...
Достаточно, твердо сказала Софи, Вы ничем ему не поможете, если будете угнетать себя еще больше. Я помогу вам с платьем. Пошлите быстро переоденем его.
Глаза Тессы распахнулись.
Дорогая, мудрая Софи. Конечно же, ты пава.
Она начала двигаться по коридору в сторону к ее комнате. Подойдя к двери она остановилась, и обернулась, чтобы посмотреть на Софи. Она начала искать своими серыми глазами лицо девушки, и, как бы, в согласии собственной догадке кивнула:
Ты знаешь, он в порядке. Не ранен серьезно.
Господин Джем?
Тесса покачала головой. Гидеон Лайтвуд.
Софи покраснела.
Габриель совершенно не был уверен в том, почему он находится в гостиной института, кроме той причины, что брат велел ему прийти сюда и ждать, даже после всего, что произошло, он всё ещё привык делать то, что говорил Гидеон. Он был удивлён тем, насколько было просто убранство комнаты, никакого великолепия, подобное тому, что царило в доме Лайтвудов, который был расположен в районе Пимлико или тот, что находился в Чизвике. Стены оклеены обоями с бледным рисунком бутонов роз, поверхность стола испачкана, покрыта следами от ножа для вскрытия конвертов и пятнами чернил, а решётка была грязной от копоти. Над камином висело зеркало с водными разводами на стекле, обрамлённое позолоченной рамой.
Габриель посмотрел на свое отражение. Его рубашка была порвана около воротника, и на его челюсти виднелся красный шрам, который продолжал затягиваться. Также вся его рубашка была в крови его крови или отца?
Он быстро оттолкнул эту мысль. Это странно, подумал Габриель, что он единственный, кто был похож на их мать, Барбару. Она была высокой и стройной, с вьющимися каштановыми волосами, а глаза, он помнил, чистейшего зелёного цвета, как трава, которая росла у спуска к реке за домом. Гидеон же походил на отца: широкий и коренастый, с глазами, скорее серыми, чем зелёными. Но какая ирония, ведь Габриель был тем, кто унаследовал характер своего отца: упрямый, его легко можно было рассердить, но вот прощения приходилось ждать куда дольше. Гидеон и Барбара были более миролюбивые, тихие и постоянные, всегда оставались верны своим убеждениям. Они оба были гораздо больше похожи.
Шарлотта Бранвелл вошла через открытую дверь гостинной в свободной платье, её глаза казались такими яркими и живыми, как у маленьких птичек. Всякий раз, когда Габриель видел её, он поражался тем, какой маленький она была, как он возвышался над ней. О чём только Консул Вейланд думал, давая этому крошечному существу власть над институтом и всеми сумеречными охотниками Лондона?
Габриель. Она наклонила голову. Твой брат сказал что ты не пострадал.
Я в порядке, быстро сказал он, затем понял, что это прозвучало грубо. Он не хотел, чтобы это так прозвучало. Его отец на протяжении стольких лет вдалбливал ему в голову, что Шарлотта была бесполезной и легко управляемой, хотя он знал, что брат был не согласен с этим не согласен настолько, что даже переехал жить в это место, оставив свою семью это было тяжелым уроком, чтобы забыть.
Я думал, что ты должна быть с Карстаирсом.
Брат Енох прибыл с другими Безмолвными братьями. Они запретили заходить в комнату Джема всем. Уилл нарезает круги в коридоре, как пантера в клетке. Бедный мальчик. Шарлотта взглянула на Габриеля прежде чем подойти к камину. Ее взгляд был полон острого ума, который был замаскирован под ее длинными, опущенными ресницами.
Но хватит об этом. Я так понимаю, что твоя сестра сразу же была доставлена в резиденцию Блэкторнов, в Кенсингтоне, сказала она.
Есть что то, о чем бы ты хотел ей написать?
Сообщение?
Она остановилась перед камином, сложив руки за спиной. Ты должен уйти куда нибудь, Габриэль, если не хочешь, что бы я лично выставила тебя за дверь, с единственной зацепкой, к твоему сведению.
Выставит меня за дверь? Неужели эта ужасная женщина выставит его из Института? Он вспомнил то, о чем ему всегда говорил отец: Фейрчайлды не беспокоятся ни о ком, кроме себя и закона.
Я...дом в Пимилико ...
Консул в кратчайшее время будет проинформирован обо всем, что произошло в доме Лайтвудов. сказала Шарлотта. Обе ваши фамильные резиденции в Лондоне будут конфискованы именем Конклава, по крайнем мере до тех пор, пока не будут найдены хоть какие нибудь подсказки, оставленные твоим отцом.
Подсказки к чему?
К планам твоего отца. сказала она невозмутимо. К его связи с Мортмейном, к его знаниям о планах Мортмейна. К адским механизмам.
Я даже никогда не слышал о чёртовых адских механизмах, запротестовал Габриэль, но тут же покраснел. Он выругался перед леди, что совершенно непозволительно. Не то, чтобы Шарлотта была похожа на любую другую леди...
Я верю тебе, сказала она. Но я не знаю поверит ли тебе консул Вейланд, это решать тебе. Но если бы ты дал мне адреса...
У меня ни одного нет, сказал Габриель в отчаянии. Куда вы думаете я мог пойти?
Она просто посмотрела на него,приподняв одну бровь.
Я хочу остаться со своим братом, сказал он наконец со злостью и раздраженностью в голосе, не уверенный что с этим делать.
Но твой брат живет здесь, сказала она. И ты выразил очень ясно свои чувства и претензии к Институту. джем сказал мне, что ты веришь. Веришь в то, что мой отец довел твоего дядю до самоубийства. Это неправда, как ты знаешь, но я не жду, что ты поверишь в это. И поэтому мне интересно, почему ты хочешь остаться здесь.
Институт является убежищем.
Ваш отец планировал сделать его убежищем?
Я не знаю! Я не знаю,что у него за план что у них за план!
Тогда почему ты пошел с ними? ее голос был мягким,но беспощадным.
Потому что это был мой отец! закричал Габриель. Он отвернулся от Шарлотты, его дыхание стало прерывистым. Когда он осознал что он сделал, он обнял себя так крепко, словно это могло ему помочь успокоиться.
Воспоминания о нескольких прошедших неделях, воспоминания, которые Габриэль очень старался забыть, вырвались наружу: недели в доме после того, как слуги были отпущены, звуки, доносящиеся из верхних этажей, крики в ночи, кровь на лестнице утром. Отец в бреду, кричал из запертой библиотеки слова, по звучанию не похожие на родной язык. Создавалось впечатление, будто он не помнил и самого простого слова на английском...
Если вы собираетесь меня выкинуть на улицу, сказал Габриель, с каким то отчаянием в голосе, Сделайте это сейчас. Я не хочу думать, что у меня есть дом, когда его нет. Я не хочу думать, что увижусь с братом, когда я с ним не увижусь.
Ты думаешь он не пойдет за тобой? Чтобы найти тебя, где бы ты не был?
Я думаю, он уже доказал, что он беспокоится о большинстве, сказал Габриель, и меня среди них нет. Он медленно выпрямился, разжимая руки.
Выгоняйте меня, если хотите или оставьте. Я не буду вас умолять.
Шарлотта вздохнула.
Ты и не должен. сказала она. Я никогда раньше не выгоняла тех, кто говорил мне, что им некуда идти, и я не буду начинать это сегодня. Я прошу тебя только об одном. Для того, чтобы разрешить кому то поселиться в Институте, в самом сердце Анклава, мне необходимо убедиться в их добрых намерениях. Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебе доверилась, Габриель Лайтвуд.
Библиотека была в тени. Тесса сидела на одном из окон в лучах света, идущими от затененных синих ламп. На ее коленях в течение нескольких часов лежала открытая книга, но она никак не могла на ней сконцентрироваться. Ее глаза были направлены на слова на страницах, но она не понимала их, и она останавливалась, чтобы вспомнить кто были эти герои, и для чего они делали, то что делали.
Она перечитывала середину пятой главы, когда услышала скрип половиц, подняв глаза, она обнаружила, что перед ней стоял Уилл, с мокрыми волосами и перчатками в руках.
Уилл. сказала Тесса, положив книгу на подоконник рядом с ней. Ты напугал меня.
Я не хотел тебя прерывать, сказал он тихим голосом. Если ты читаешь... Он начал разворачиваться обратно.
Нет, сказала она, и он остановился, глядя на нее через плечо. Я не могу сейчас раствориться в книге. Я не могу успокоиться, отвлекаясь от моих мыслей.
Я тоже, сказал он, уже полностью обернувшись. Его одежда была чистой, его коже без знаков, хотя она могла видеть бледно розовые ссадины на шее, которые исчезали внизу под воротом рубашки, иратце сделало свое дело. – Есть новости о моем... Есть новости о Джеме?
– Изменений нет, – сказал он, хотя она догадывалась об этом. Если бы и были какие то изменения, Уилл бы не был здесь сейчас. Братья все еще не впускают никого в комнату, даже Шарлотту.
– Почему ты здесь? – продолжил он. Сидишь в темноте?
–Бенедикт написал на стене своего кабинета, сказала она тихим голосом. – Прежде, чем он превратился в это создание, я так думаю, или, когда он превращался в него. Адские механизмы безжалостны. Адские механизмы не способны сожалеть. Адские механизмы бесчисленны. Адские механизмы никогда не остановятся.
–Адские механизмы? Я предполагаю он имел ввиду механические создания Мортмейна. Не то чтобы мы их видели в течение нескольких месяцев.
Но это не значит, что они не вернутся, сказала Тесса. Она посмотрела вниз, на библиотечный стол. Верхний слой стола был поцарапан. Как часто, должно быть, Уилл и Джем сидели тут вместе, учились, выцарапывали свои инициалы. Как скучающие школьники, на поверхности стола, Мое присутствие здесь очень опасно для вас.
Тесса, мы уже говорили с тобой об этом. Ты не являешься опасностью. Да, ты та, кого хочет Мортмейн но если бы ты не была тут, в безопасности, он бы легко схватил тебя. И сколько всего он может уничтожить используя твою силу? Мы не знаем. Все, что мы знаем так это то, что он хочет что то от тебя, и твоя защита в наших интересах. Это не самоотверженность. Нам. Сумереным Охотникам не свойственна самоотверженность.
Она посмотрела вверх на него:
Я думаю, что вы очень самоотверженные.
На звук его протеста он ответила:
Конечно, ты должен знать, что то, что вы делаете достойно поражения. Существует холод в вашем отношении к верности, это правда. Мы это пыль и тени. Но вы как герои античных времен, как Ахилес и Джейсон.
Ахилес был убит отравленной стрелой, а Джейсон умер в одиночестве из за своего гниющего корабля. Такова судьба героев. Ангел знает, поему кто то хочет быть один.
Тесса посмотрела на него. Она увидела тени под его голубыми глазами, то, как его пальцы бессознательно теребили материал на его манжетах, как будто он не осознавал то, то он делает. Месяцы, подумала она. За последние месяцы они ни разу не оставались наедине так долго. Да и то, это были случайные встречи в коридорах, во дворе, неловкие любезности. Она скучала по его шуткам, по книгам, которые он обычно одалживал ей, во веселым искоркам в его глазах. Вспомнив о прежнем Уилле, она неосознанно заговорила:
Я не могу забыть то, что ты сказал мне тогда, произнесла она.
Он посмотрел на нее удивленно:
Да? И что это такое?
Что иногда, когда ты не можешь решить что тебе делать, ты представляешь себя героем книги, потому что легче решить то, как они поступили бы в данной ситуации.
Да, сказал Уилл. Возможно, никто не может давать советов, относительно поисков счастья.
Не счастье. Не совсем оно. Я хочу помочь делать хорошие вещи, она замолчала и вздохнула, Я обратилась ко многим книгам, но даже и если в них были какие нибудь намеки или указания, то я не нашла их. Ты говорил, что ты как Сидни Картон...
Уилл издал звук, и сел за стол на противоположной стороне от нее. Его ресницы были опущены, скрывая глаза.
И я полагаю, что это напоминает большинство из нас, сказала она, Но я не хочу быть Люси Манетт, потому то она ничего не сделала для того, чтобы спасти Чарльза. Она позволила это сделать Сидни. И еще, она была жестока с ним.
С Чарльзом? спросил Уилл?
С Сидни, ответила Тесса, Он хотел стать лучше, но она не помогла ему с этим.
Она не могла. Она была помолвлена с Чарльзом Дарнеем.
Это было не из за доброты, сказала Тесса.
Уилл встал со стула так же быстро, как и сел на него. Он наклонился вперед, поставив руки на стол. В свете синей лампы его глаза приобрели еще более синеватый оттенок.
Иногда нужно выбирать между добротой и честностью, сказал он, Иногда эти две вещи несовместимы.
Что лучше? прошептала Тесса.
Рот Уилла скривился в горькой усмешке:
Полагаю, это зависит от книги.
Тесса посмотрела на него:
Ты знаешь это чувство, сказала она, Когда ты читаешь книгу, ты понимаешь, что произойдет трагедия; ты можешь чувствовать приближающийся холод и темноту, можешь видеть персонажей у себя в воображении, которые живут и дышат на этих страницах. Но ты привязан к истории, так как будто ты тащишь тяжелый груз и не можешь повернуть или отпустить его, в его потемневших голубых глаза было понимание Конечно, Уилл понимал она поспешно продолжила говорить, Я чувствую сейчас то же самое, но только это все происходит не с персонажами, а со мной, моими друзьями и компаньонами. Я не хочу сидеть на месте в то время, пока к нам приближается трагедия. Я хочу повернуть, вот только я должна узнать, как это сделать.
Ты боишься за Джема, сказал Уилл.
Да, сказала она. Я боюсь и за тебя тоже.
Нет, хрипло сказал Уилл, Не трать время на меня, Тесс.
Она не успела ответить, потому дверь библиотеки открылась и вошла Шарлотта. Она выглядела усталой и истощенной. Уилл быстро повернулся к ней.
Как Джем? спросил он.
Он проснулся и может говорить, сказала Шарлотта. Молчаливые братья вернули его в стабильное состояние. У него прекратилось внутреннее кровотечение.
При упоминании о внутреннем кровотечении вид у Уилла был такой, словно он готов сейчас броситься с места. Тесса думала, что выглядит точно так же.
Он может иметь посетителей, продолжала Шарлотта, На самом деле, он сам потребовал этого.
Уилл и Тесса переглянулись. Тесса знала, что они думают об одном и том же: кто будет его посетителем? Тесса была невестой Джема, но Уилл был его парабатаем, что само по себе было очень важным и священным. Когда Шарлотта заговорила, Уилл сделал шаг назад. Она звучала так, как будто устала от самых костей:
Он зовет тебя,Уилл.
Уилл вздрогнул. Он бросил взгляд на Тессу. Я..
Тесса не могла отрицать, что после слов Шарлотты она почувствовала всплеск удивления и ревности. Но она быстро отгородила от себя эти чувства. Она любила Джема достаточно, чтобы хотеть для него то, что он хотел для себя. У него были на то свои причины.
Иди, мягко сказала она, Конечно, он хочет видеть тебя.
Уилл двинулся за Шарлоттой к двери. Но как только он прошел половину пут, он остановился, пересек комнату и подошел к Тессе.
Тесса, сказал он, Не могла бы ты сделать кое что для меня, пока я буду с Джемом?
Тесса посмотрела на него и сглотнула. Он был так близко. Очень близко: все линии, формы и углы лица Уилла заполнили ее поле зрение к тому моменту, как он заговорил.
Да, конечно, сказала она, Что именно?
Кому: Эдмунду и Линетт Хэрондейл.
Равенскар Манор
Вест Ридинг, Йоркшир.
Дорогие Папа и Мама,
Я знаю, что поступила трусливо, когда ушла от вас рано утром до вашего пробуждения, оставив лишь одну записку. Я просто не могла бы смотреть на вас, зная, что я решаю сделать. И так же, я знаю, что я самая худшая из всех ваших непослушных дочерей.
Как я могу объяснить вам свое решение? Даже сейчас, оно кажется безумным. Каждый день безумнее предыдущего. Папа, вы были правы, когда говорили, что жизнь Сумеречного Охотника похожа на беспокойную мечту.
Сесилия перечеркнула все написанное пером, скомкала бумагу, и положила голову на стол.
Она начинала писать это письмо много раз, и до сих пор не пришла к версии, которая могла бы удовлетворить ее. Возможно, она не должна была это делать именно сейчас, пытаясь успокоить нервы, ведь она только что вернулась в Институт. Сейчас все беспокоились за Джема, да и Уилл едва ли заговорил с ней после того, как проверил ее раны в саду. Генри побежал к Шарлотте, Гидеон пошел у Габриэлю, и Сесилии пришлось подниматься одной по лестнице Института.
Она проскользнула в свою спальню, не потрудившись снять с себя свою одежду, и свернулась на мягкой кровати под балдахином. Поскольку она лежала среди теней, слыша слабые звуки Лондона, проходящего мимо снаружи, ее сердце сжало с внезапной, болезненной ностальгией.
Она думала о зеленых холмах Уэльса, ее матери и отце. И встав с кровати, натыкаясь подошла к столу, взяв ручку, бумагу и чернила, в поспешности окрасившие ее пальцы .
К ней до сих пор не пришли правильные слова. Она будто бы чувствовала кровью сожаление, и каждой порой своего тела одиночество. И все же она не смогла все это написать в правильной форме.
В этот момент раздался стук в дверь. Сесилия потянулась за книгой, лежащей на столе, открыла случайную страницу, как будто бы давно читала ее, и сказала:
Входите.
Дверь распахнулась; это была Тесса, стоя нерешительно в дверном проеме. Она больше не носила свое испорченное подвенечное платье, а была в простом синем платье с ее двумя ожерельями, блестящими на ее шее: механический ангел и нефритовый кулон, который был ее свадебным подарком от Джема. Сесилия смотрела на Тессу любопытно.
Хотя обе девушки были дружны, они не были близки. Вокруг Тессы была определенная настороженность, Сесилия подозревала, что источником этой настороженности является она сама, хотя была не в состоянии доказать это. Сесилия знала, что Тесса могла изменять форму и превратиться в подобие какого либо лица,и не могла избавиться от ощущения, что это противоестественно. Как вы можете знать чье то истинное лицо, если они могут изменить его так же легко, как сменить платье?
Да? сказала Сесилия, Мисс Грэй?
Пожалуйста, называй меня Тессой, сказала та, закрывая дверь за собой. Это был не первый раз, когда она просила Сесилию называть ее по имени, но из за старой привычки, Сесилия никак не могла привыкнуть к этому, Я пришла, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, и не нуждаешься ли ты в чем нибудь.
Ах. сказала Сесилия с легким уколом разочарования. У меня все в порядке.
Тесса прошла немного вперед. Это Большие надежды ?
Да. Сесилия не сказала, что видела, как Уилл читал это, и она взяла его, чтобы попытаться вникнуть в то, о чем он думает. До сих пор она была крайне растеряна. Пип был таким болезненным, а Эстелла такой ужасной, что ей хотелось встряхнуть ее.
Эстелла, сказала Тесса тихо. До последнего часа своей жизни, вы не можете выбрать, но это остается частью характера, малой частью хорошего в вас и частью зла.
Так ты запоминаешь отрывки из книг, как и Уилл? Или это просто любимая книга?
У меня нет памяти Уилла. сказала Тесса, пройдя еще немного вперед. Или его руны памяти. Но я люблю эту книгу. Ее серые глаза нашли лицо Сесилии.
Почему ты все еще в этой одежде?
Я думала пойти в тренировочную комнату, сказала Сесилия. Я поняла, что там мне думается лучше, и одни мысли не перебиваются другими.
Больше тренировок? Сесилия, ты только что участвовала в сражении! запротестовала Тесса. Я знаю, что иногда недостаточно одного написания рун прежде чем ты пойдешь на тренировку, мне следует позвать кого то к тебе Шарлотту или...
Или Уилла? выдавили Сесилия. Если бы кто то беспокоился, они бы уже пришли.
Тесса остановилась около кровати. Ты не можешь думать, что Уилл не беспокоится за тебя.
Его здесь нет,не так ли?
Он послал меня, потому что он с Джемом сказала Тесса, как будто это всё объясняло. Сесилия предположила, что так и есть. Она знала, что Уилл и Джем были не просто близкими друзьями, но и гораздо более того. Она читала о парабатаях в Кодексе, и знала, что такой связи не существовало между примитивными, что то более близкое, чем братья, чем кровь. Джем его парабатай. Он дал обет, что будет с ним в такие моменты.
Он был бы там из за обета или нет. Он был бы там из за любого из вас. Но не для меня. чтобы посмотреть не нуждаюсь ли я в иратце.
Сеси..., начала Тесса. Проклятие Уилла...
Это не было настоящим проклятием!
Ты знаешь, сказала Тесса задумчиво, В своем роде, оно было. Он считал, что никто не мог любить его, и что если он позволит им, это приведет к их смерти. Вот почему он оставил вас всех. Он оставил вас, чтобы держать в безопасности, и вот ты теперь с ним в безопасности. Он не может прийти и посмотреть на твои травмы, потому что для него это как если бы он сам нанес их.
Я сама выбрала это. Жизнь Сумеречного охотника. И все это не только, чтобы быть с Уиллом.
Я знаю это, сказала Тесса. Но я также сидела с Уиллом, когда он бредил из за вампирской крови, задыхаясь святой водой, и я знаю имя, которое он называл. Это было твое имя.
Сесилия выглядела удивленной.
Уилл звал меня?
О, да. Легкая улыбка коснулась края рта Тессы. Он, конечно же, не сказал мне кто ты, когда я его спросила, и посмотрел на меня как на полубезумную... она замолчала и отвернулась.
Почему?
Любопытство произнесла Тесса, пожав плечами, несмотря на румянец на скулах. Это моё главное искушение. В любом случае, он любит тебя. Я знаю, что с Уиллом все задом наперёд и вверх дном, но то, что его здесь нет, лишь ещё одно доказательство, того, как вы драгоценны для него. Он отталкивает всех, кого любит, и чем больше он вас любит, тем сильнее он будет стараться не показать это.
Но нет никакого проклятия...
Многолетние привычки быстро не исчезают, сказала Тесса, и ее серые глаза были грустными. Не делай ошибку, полагая, что он тебя не любит, так как он не играет в заботу, Сесилия. Ты можешь противостоять ему, если можешь, и требовать ответы, но не делай ошибки, отвернувшись от него, так как веришь в то, что он безнадежен. Потому что если ты сделаешь это, потом ты будешь сожалеть.
***
Кому: Членам Совета
От: Консула Джошуа Вайленда
Простите за задержку ответа, господа. Я хотел быть уверен, что не высказжу вам своё мнение в спешке, что мои слова будут обдуманы и аргументированы. Я боюсь, что не могу согласиться с вашими рекомендациями и принять Шарлотту Бранвелл, как своего приемника. Хотя она и обладает добрым сердцем, она слигком непостоянна, эмоциональная, пылкая и непокорная, чтобы занять должность консула. Как известно у представительниц прекрасного пола имеются свои слабые стороны, к сожалению она жертва их всех. Поэтому я не могу рекомендовать её. Я призываю вас рассмотреть ещё одну кандидатуру моего племянника Джорджа Пенхаллоу, которому исполнится 25 в ноябре этого года, он прекрасный Сумеречный Охотник и честный молодой человек. Я считаю, что к него достаточно уверенности и силы характера, чтобы возглавить Сумеречных охотников в новом десятилетии.
Именем Разиэля,
Консул Джошуа Вайленд.
Ведь быть разумным и влюбленным трудно
Ведь даже боги любят безрассудно!
Уильям Шекспир. Троил и Крессида
Я думал, что ты, по крайней мере, сочинишь песню после всего случившегося, сказал Джем.
Уилл удивленно посмотрел на своего парабатая. Джем, хоть и позвал Уилла, не был в хорошем расположении духа. Он спокойно сидел на краю кровати в чистой рубашке и штанах, при этом рубашка была свободной и делала его еще худощавей. На его ключицах были еще пятна от засохшей крови, как будто брутальное ожерелье.
Сочинить песню о чем?
Рот Джема изогнулся.
О нашей победе над червем? спросил он. После всех твоих шуточек...
Последние несколько часов я не в настроении шутить, сказал Уилл, его глаза метнулись на кровавые лохмотья, которые покрыли прикроватную тумбочку, потом на миску с розоватой жидкостью.
Не переживай, Уилл! сказал Джем. Все суетятся надо мной, а я просто не выношу это; я позвал тебя, потому что потому что, ты не стал бы. Ты заставляешь меня смеяться.
Уилл вскинул руки вверх. так, ладно, сказал он . Как насчет этой?
Поверь мне, я больше не тружусь напрасно,
Чтоб доказать, что демонический сифилис перекашивает мозг.
Так что жаль, что это не напрасно
То, что червь охваченный им был убит:
Поверить мне, должны вы соизволить.
Джем взорвался от смеха.
Что ж это было ужасно.
Это была импровизация!
Уилл, есть такая вещь, как метрика стиха ... В один момент смех Джема обратился в новый приступ кашля. Уилл бросился вперед, когда Джем согнулся, его худые плечи вздымались. Кровь забрызгала все белое одеяло.
Джем ... Рукой Джем указывал на шкатулку, лежащую на тумбочке. Уилл потянулся за ней; изысканно нарисованная на крыше женщина выливала воду из кувшина, была хорошо знакома ему. Он ненавидел ее. Он открыл шкатулку и остановился. То, что выглядело, как легкое напыление из серебристой сахарный пудры слегка покрывало деревянное дно. Возможно было больше, еще до того, как Безмолвный брат лечил Джема.; Уилл не знал. Он не знал, что должен хранить больше.
Джем произнес он подавленным голосом это, что все?
Джем перестал кашлять. На его губах осталась кровь, а Уилл просто наблюдал, слишком потрясённый, чтобы двигаться, Джем поднял руку и рукавом вытер кровь с лица. Ткань мгновенно окрасилась алым. Он выглядел так, будто его лихорадило, его бледная кожа пылала, хотя он не проявлял никаких других признаков беспокойства.
Уилл, мягко сказал он.
Два месяца назад .. , начал Уилл, но понял что повысил голос, не без усилий сбавил тон. Два месяца назад я купил достаточно Инь Фень, его должно было хватить на год.
Во взгляде Джема была смесь вызова и тоски. Я увеличил дозу.
Увеличил? На сколько?
Теперь Джем не встречался с ним взглядом.
Я принимаю в два, быть может в три раза больше.
– Но скорость, с которой ты принимаешь препарат связан с ухудшением здоровья, – сказал Уилл, и когда Джем ничего не ответил, голос Уилл повысился и дал трещину на одном единственном слове – Почему?
Я не хочу жить неполноценной жизнью.
Такими темпами ты не проживешь и половины оставшегося! прокричал Уилл и глубоко вздохнул. Выражение лица Джема изменилось, и Уилл отшвырнул шкатулку обратно на тумбочку, пытаясь сдержать порыв и не ударить стену кулаком.
Джем сидел прямо со сверкающими глазами.
Лучше полноценно жить, чем не умирать, сказал он, Посмотри на то, как ты живешь, Уилл. Ты горишь ярко, словно звезда. Когда я принимал маленькие дозы, то они помогали мне выживать, а не чувствовать себя хорошо. Небольшое увеличение дозы перед сражениями, возможно, давали мне немного больше энергии. Но все остальное в жизни было для меня серым.
Ты изменил дозу сейчас? Это началось с момента помолвки? Это из за Тесс?
Ты не должен винить ее в этом. Это было мое решение. Она не знает об этом
Она хочет, чтобы ты жил Джеймс.
Я не буду жить!, И Джем вскочил на ногах, его щеки покраснели, он был таким злым, каким Уилл его никогда не видел. Я не буду жить, и я могу выбрать, быть лучшим для нее, чем я есть, гореть для нее так ярко, как я хочу, и в течение более короткого времени, чем обременять ее с кем то только наполовину живим на более длительное время. Это мой выбор, Уильям, и ты не можешь ничего сделать для меня .
Возможно могу. Я всегда был одним из тех, кто покупал тебе иньфен для тебя
Краски вернулись на лицо Джема. Если ты не хочешь больше этого делать, то я куплю это сам. Я всегда был готов. Ты только сказал, что хотел быть тем, кто покупает это для меня. А так же вот это Он сдернул кольцо семьи Кастарс и протянул Уиллу. Возьми его.
Уилл посмотрел сначала на кольцо, а потом на лицо Джема. Через его ум прошли десятки ужасных слов или поступков, которые он мог бы сделать. Он не перестал быть тем, кем он был, когда думал, что проклят, так быстро. Он играл роль жестокого парня так долго, что притворство было у него на первом месте.
Ты хочешь, чтобы на тебе женился? спросил он наконец.
Продай кольцо, сказал Джем. За деньги. Как я говорил, ты не должен был платить за мой наркотик. Я однажды заплатил за твой, как ты знаешь, и я помню то чувство. Это было не очень приятно.
Уилл вздрогнул и перевел взгляд на символ семьи Карстаирсов, который лежал в бледной, покрытой шрамами ладони Джема. Он протянул руку и спокойно закрыл ладонью кольцо.
Когда ты стал таким безрассудным, а я таким осторожным? С каких пор я начал охранять тебя от тебя же самого? его глаза начали искать лицо Джема, Помоги мне понять тебя.
Джем стоял очень тихо. Затем сказал, В начале, когда я понял, что влюбился в Тессу, я думал, что из за любви мне становится лучше. У меня долго не было приступов. И когда я попросил ее выйти за меня замуж, я рассказал ей об этом. Что любовь исцеляет меня. После этого, когда возник новый приступ, я не мог ей рассказать об этом, чтобы она не подумала, что моя любовь к ней ослабла. Я принял больше наркотика, чтобы предотвратить новый приступ. Вскоре мне началось требоваться больше лекарства, чем раньше, чтобы просто быть на ногах в течение недели. Я не говорю о годах, Уилл. У меня нет даже месяцев. И я не хочу, чтобы Тесса узнала об этом. Пожалуйста, не рассказывай ей. Не только ради нее, но и ради меня.
Против своей воли Уилл начал понимать его; он бы тоже сделал все, подумал он, сказал бы любую ложь, взял бы на себя любой риск, чтобы Тесса любила его. Он сделал бы...
Почти все. Он никогда не смог бы предать Джема. Это единственная вещь, которую он не смог бы сделать. И сейчас Джем стоит рядом с ним, его руки лежат в руках Уилла, его глаза просят сострадания и понимания. И как Уилл мог не понимать его? Джем сейчас напомнил ему себя, стоящего в гостиной Магнуса, и умоляющего его отправить себя к демонам, а не жить час, или момент той жизни. которой он терпеть не мог.
Что ж, раз ты умираешь во имя любви, тогда, сказал наконец Уилл, и голос едва был слышим ему самому. Умирай за любовь побыстрее. Есть вещи куда хуже, чтобы умереть.
Уилл отпустил руку Джема; Джем перевел вопрошающий взгляд от кольца к нему.
Уилл...
Я поеду к Уайтчепел, сказал Уилл, этой ночью. И привезу весь инь фэн, что есть, весь, что может тебе понадобится.
Джем покачал головой.
Я не могу просить тебя делать что либо, что идет вразрез с твоей совестью.
Моя совесть... прошептал Уилл, Ты моя совесть. И всегда ею был, Джеймс Карстаирс. Я сделаю это для тебя, но прежде возьму одно обещание.
Какого рода обещание?
Несколько лет назад ты попросил меня прекратить поиски лекарства для тебя, сказал Уилл, я хочу, чтобы ты освободил меня от этой просьбы. Освободи меня, чтобы хотя бы посмотреть. Освободи для поисков.
Джем посмотрел на него с некоторым удивлением.
Что ж, когда я думаю, что прекрасно знаю тебя, ты снова меня удивляешь. Да, я освобожу тебя. Ищи. Делай, что должен. Я не могу сдерживать твои лучшие намерения это будет только жестокостью и если бы был на твоем месте, я сделал бы то же самое. Но ты знаешь это, не так ли?
Знаю, Уилл сделал шаг вперед. Он положил руки на плечи Джема, чувствуя их угловатость под своими ладонями, кости, как птичьи крылья.
Это не пустые обещания, Джеймс. Поверь, нет никого, кто знал бы лучше, чем я, боль ложных надежд. Я буду искать. Если и есть что то, что можно найти, я найду это. Но до тех пор, твоя жизнь принадлежит тебе и как ее прожить выбирай сам.
Невероятно, но Джем улыбнулся.
Я знаю, сказал он, но очень любезно с твоей стороны напомнить это.
Я ничто, если не сама любезность, сказал Уилл. Его глаза изучали лицо Джема, знакомое, как свое собственное. И проясним. Ты не оставишь меня. Не пока я жив.
Глаза Джема расширились, но он ничего не сказал. Нечего было говорить. Уилл опустил руки с плеч своего парабатая и повернулся к двери.
Сесилия стояла там же, где и днем раньше с ножом в правой руке. Она подняла его до уровня глаз и затем выпустила нож, позволяя ему лететь к цели. Он застрял в стене, в непосредственной близости от нарисованного круга.
Разговор с Тессой не успокоил ее нервы, а наоборот сделал хуже; она вдохнула, выбрасывая из головы огорчение из за Тессы, которая заставила ее чувствовать себя едкой и тревожной. Как бы она не злилась на Уилла, она не могла понять, но чувствовала, что Тесса беспокоилась за него всем сердцем, и Сесилия хотела понять из за чего. Как она могла защитить своего брата, когда не знала от чего его нужно защищать?
Извлеча нож, она подняла его до уровня плеч и вновь бросила. На сей раз он застрял еще дальше от круга, что заставило ее гневно вздохнуть.
Uffern nef! пробормотала она на валлийском языке. Ее мать была бы в ужасе, но ее здесь нет.
Пять, сказал протяжно голос из коридора.
Сесилия обернулась. В дверном проеме появилась тень, которая по мере приближения оказалась Габриелем Лайтвудом, со своими растрепанными каштановыми волосами и острыми зелеными, как стекло, глазами. Он был высоким как Уилл, возможно даже выше, и крупнее, чем его брат.
Я не понимаю, что вы имеете ввиду, мистер Лайтвуд.
Ваш бросок, сказал он, элегантно вытягивая руку.
Я оцениваю его в пять очков. Мастерство и технику, возможно, следует доработать, но у вас есть природный талант. Если что тебе и надо, так это практика.
Уилл обучал меня, сказала она, когда он подошел ближе.
Уголок его рта немного скривился.
Как я и сказал.
Я полагаю, ты можешь лучше.
Он сделал паузу и выдернул нож из стены. Тот сверкал, пока Габриель вращал его меж своих пальцев.
Могу, сказал он, Я прошел подготовку у лучших и так же тренировал мисс Коллинз и мисс Грей...
Я слышала. Пока вам не стало скучно. Возможно, и не обязательно было искать наставника. Сесилия сохраняла голос холодным; она помнила прикосновение Габриеля, когда он помог ей подняться на ноги в доме Лайтвудов, но она знала, что Уиллу он не нравился, и сохраняла в своем голосе самодовольство.
Габриель прикоснулся кончиком пальца к острию ножа. Кровь скатилась к лезвию красной бусинкой. У него были мозоли на пальцах, а тыльная сторона ладони оказалась спрыснута веснушками.
Вы сменили снаряжение.
Оно было покрыто кровью и ихором, она взглянула на него, осмотрев сверху до низу, А вы, я так понимаю, нет.
На мгновение его лицо странно изменилось. Это выражение тут же исчезло, но она видела, как брат скрывает эмоции достаточное количество раз, чтобы распознать эти признаки.
Здесь нет ничего из моей одежды, сказал он, и я не знаю, где буду жить. Я мог бы вернуться в одну из резиденций семьи, но...
Вы думаете остаться в Институте? удивленно сказала Сесилия, прочитав это на его лице, Что скажет Шарлотта?
Она позволит, лицо Габриеля быстро изменилось. Оно больше не выражало уязвимости, лишь твердость, показанную ранее.
Здесь мой брат.
Да, сказала Сесилия, как и мой.
На мгновение Габриель остановился, почти как если бы этого с ним и вовсе не происходило.
Уилл, сказал он, Вы очень похожи на него. Это... нервирует.
Он покачал головой, словно бы стряхивая с нее паутину.
Я только что видел вашего брата, сказал Габриель, Стучащего кулаком по крыльцу Института, будто его преследуют Четверо Всадников. Я не думаю, что Вы знаете, к чему это?
Цель. Сердце Сесилии подпрыгнуло. Она выхватила нож из рук Габриеля, не обращая внимания на испуганный возглас.
Вовсе нет, сказала она, но я намерена это выяснить.
В то время как в части Сити Лондона рабочий день подходил к концу, в Ист Энде жизнь только пробуждалась. Уилл шел по улице вдоль линии киосков, продающих подержанную одежду и обувь. Тряпичники и точильщики ножей, тащили свои телеги через переулки, предлагая свои товары хриплыми голосами.
Мясники развалились в дверных проемах, их фартуки были забрызганы кровью, туши животных виднелись сквозь окна ларька. Женщины, развешивающие белье, окликали друг друга через всю улицу, перекрикивая всех сквозь звон колоколов, у них был сильный акцент, возможно они были русскими, насколько Уилл мог догадываться.
Начался мелкий дождь, и намочил волосы Уилла в то время, как он вышел за поворот около табачной, и пошел по узкой улице. Он видел шпиль шпиль церкви Уайтчапел издалека.
Тени сгущались, туман был густой и мягкий, пахло железом и мусором. По центру улицы шла узкая сточная канава, заполненная неприятно пахнущей водой. Впереди виднелась дверь, над которой висела газовая лампа, покачивающаяся из стороны в сторону. Когда он дошел до двери, он нырнул в нее и вытянул руку.
Кто то вскрикнул, затем он притянул к себе, одетую в черное фигуру это была Сесилия, на нее был накинут поспешно надетый плащ. Темные волосы виднелись из под капюшона, ее голубые глаза смотрели на него с яростью.
Отпусти меня!
Зачем ты преследуешь меня по всем закоулкам Лондона, ты, маленькая дуреха? Уилл за руку втащил ее на свет.
Ее глаза сузились.
Утром я была милой, а теперь дуреха?
На этих улицах опасно, сказал Уилл, и ты ничего не знаешь о них. Ты даже еще не используешь руны. Есть еще одна вещь, которую тебе надо уяснить: может, ты ничего и не боялась пока жила в деревне, но это Лондон.
Я не боюсь Лондона, вызывающе сказала Сесилия.
Уилл наклонился ближе, почти шипя ей в ухо.
Fyddai’n wneud unrhyw dda yn ddweud wrthych i fynd adref?
Она рассмеялась.
Нет, возвращение меня домой не принесет тебе никакой пользы. Rwyt ti fy mrawd ac rwy eisiau mynd efo chi.
После этих слов Уилл уставился на нее. Ты мой брат и я хочу идти с тобой. Это было похоже на то, что он мог бы услышать от Джема, и несмотря на то, что Сесилия никоим образом не могла быть похожа не него, было одно качество, которое они оба разделяли: абсолютное упрямство. Когда Сесилия говорила, что чего то хочет, это не было похоже на обыкновенное пассивное желание лишь железную решимость.
И тебя даже не заботит то, куда я иду? сказал он, что если я иду в Ад?
Всегда мечтала увидеть Ад, спокойно сказала Сесилия, Разве не все этого хотят?
Большинство из нас тратят время, изо всех сил пытаясь держаться от него подальше, сказал Уилл, Если ты хочешь знать, я иду в притон Ифрит, покупать наркотики у жестоких, развратных нечестивцев. Они могут остановить взгляд на тебе и продать тебя.
Разве ты их не остановишь?
Думаю, это зависит от того, сколько они мне предложат.
Она покачала головой.
Джем твой парабатай, сказала она, Он твой брат по Анклаву. Но я твоя сестра по крови. Почему ты готов сделать все в мире для него, но хочешь, чтобы я вернулась домой?
Как ты узнала, что лекарства для Джема?
Я не тупая, Уилл.
Нет, тем хуже, пробормотал Уилл, Джем... Джем лучшая часть меня. Я и не ожидал, что ты поймешь. Я обязан ему за это.
Тогда что значу я? спросила Сесилия.
Уилл выдохнул. Слишком раздраженно, чтобы себя контролировать.
Ты моя слабость.
А Тесса твое сердце, сказала она, не сердито, а вдумчиво.
Как я и говорила тебе, я не тупая, добавила она к его удивлению, Я знаю, что ты любишь ее.
Уилл приложил руку к голове, будто ее слова вызывали там острую боль.
Ты никому не говорила? Ты не должна, Сесилия. Никто не знает, и это должно оставаться так же.
И вряд ли кому то скажу.
Нет, я думаю, не скажешь, не так ли? его голос звучал тяжело, тебе должно быть стыдно за брата, укрывающего незаконные чувства к невесте своего парабатая...
Мне не стыдно за тебя, Уилл. Что бы ты ни чувствовал, ты не можешь на это повлиять, и я думаю, что мы все хотим того, чего не можем получить.
Да? сказал Уилл, И чего же хочешь ты?
Вернуть тебя домой, пряди темных волос, прилипшие к ее щекам, делали ее взгляд похожим на то, как если бы она плакала, но Уилл знал, что это не так.
Институт мой дом, Уилл вздохнул и откинул голову к стене каменной арки, я не могу оставаться здесь и спорить с тобой весь вечер, Сесси. Если ты полна решимости следовать за мной в Ад, не смею тебя задерживать.
Наконец то, ты понял здравый смысл. Так и знала, что все таки ты мой родственник, даже после всего.
Уилл поборол желание встряхнуть ее. Снова.
Ты готова?
Она кивнула и Уилл поднял руку, чтобы постучать в дверь. Дверь распахнулась. Гидеон стоял на пороге своей спальни, моргая, словно бы он был в темном помещении и только что вышел на свет. Его брюки и рубашка были помяты, а одна из подтяжек сползла до локтя.
Мистер Лайтвуд? сказала Софи, нерешительно стоя у порога. В руках она держала поднос, загруженный булочками и чаем, достаточно тяжелыми, чтобы это было неудобно.
Бриджит сказала мне, что вы просили легкую закуску...
Да. Конечно, да. Заходите.
Взбодрившись, будто по щелчку, Гидеон выпрямился и провел ее через порог. Его ботинки были сняты и отброшены в угол. Да и всей комнате не хватало ее обычной аккуратности. Снаряжение было разбросано по креслу с высокой спинкой Софи внутренне вздрогнула, подумав, что будет с обивкой недоеденное яблоко лежало на тумбе, а растянувшийся на середине кровати Габриель Лайтвуд крепко спал.
Он явно носил одежду своего брата, так как она была чересчур коротка на запястьях и лодыжках. Во сне он выглядел моложе, привычное напряжение исчезло с его лица. Одна из рук, будто для уверенности, удерживала подушку.
Я не могу разбудить его, сказал Гидеон, неосознанно сложив руки на груди, Мне следовало бы вернуть его к себе в комнату, но... он вздохнул, Я не смог себя заставить.
Он остается? спросила Софи, устанавливая поднос на тумбу, в Институте, я имею ввиду.
Я... Я не знаю. Думаю, да. Шарлотта сказала ему, что он принят. Думаю, она привела его в ужас, рот Гидеона слегка скривился.
Мисс Бранвелл? Софи ощетинилась, как всегда делала, когда думала, что ее госпожа подвергается критике.
Но она добрейшая из людей!
Да именно поэтому я и думаю, что она ужаснула его. Она заключила его в объятья и сказала, что если он останется здесь, инцидент с моим отцом останется в прошлом. Не уверен, о каком именно инциденте она говорила, сухо добавил Гидеон, Вероятно, о том, когда Габриель поддержал его предложение взять на себя Институт.
Вы не думаете, что она имела ввиду последний? Софи заправила прядь волос, освободившуюся из под ее чепчика, С...
Гигантским червем? Как ни странно, нет. Не в характере моего брата рассчитывать на прощение. На что либо. Он понимает только строжайшую дисциплину. Возможно, он думает, что Шарлотта пыталась подшутить над ним, или, что она сошла с ума. Она показала ему комнату, которую он может занять, но я думаю, что само это право испугало его. Он пришел ко мне, чтобы обсудить это и уснул, Гидеон вздохнул, глядя на своего брата со смесью нежности, раздражения и печали, которая заставляла сердце Софи проникнуться симпатией.
Ваша сестра... начала она.
О, Татьяна даже не рассматривала бы вариант остаться здесь хоть на секунду, сказал Гидеон, Она сбежала к Блэкторнам, родне со стороны мужа, и скатертью дорога. Она не глупая девушка в действительности, она даже считает, что обладает превосходным интеллектом но у нее высокое самомнение, она тщеславна, и в ее отношениях с братом не было той любви, которую можно было бы потерять. Я уверяю вас, он не спал несколько дней. Ожидающий в том проклятом доме, отрезанный от библиотеки и стучащий в двери, когда ответа от отца уже не могло быть...
Вы чувствуете необходимость его защитить, заметила Софи.
Конечно, чувствую; он мой младший брат, он подошел к кровати и провел рукой по растрепанным волосам Габриеля, другой юноша пошевелился и издал беспокойный звук, но не проснулся.
Я думала, он не простит вам того, что вы пошли против своего отца, сказала Софи, Вы сказали, что боялись его. Боялись того, что он будет рассматривать ваши действия, как предательство имени Лайтвудов.
Я думаю, что и он начал сомневаться в имени Лайтвудов. Так же, как и я, в Мадриде, Гидеон отошел от кровати.
Софи опустила голову.
Я сожалею, сказала она, Сожалею о вашем отце. Что бы о нем ни говорили, и что бы он ни сделал, он был вашим отцом.
Он повернулся к ней.
Но, Софи...
Она не поправила его за использование своего Христианского имени.
Я знаю, что он поступал скверно, сказала она, но, тем не менее, вы должны иметь возможность скорбеть по нему. Никто не сможет отобрать у вас это горе, оно ваше и только ваше.
Он легонько коснулся ее щеки кончиками пальцев.
Знаешь ли ты, что твое имя значит мудрость ? Оно очень тебе подходит.
Софи судорожно сглотнула.
Мистер Лайтвуд...
Он взял ее лицо в руки и склонился к ней.
Софи... выдохнул он, и потом их губы нашли друг друга, и легкое прикосновение сменилось нажимом страсти, когда он наклонился еще ближе. Она нежно обвила его руками такими жесткими, испорченными вечным мытьем и ношением тяжестей, чисткой решеток и вытиранием пыли. Она встревожилось, но он, казалось, не заметил этого, или его это не волновало.
Она шагнула к нему, и каблук ее туфли зацепился за ковер. и она потеряла равновесие. Гидеон схватился за нее, и они оба повалились на пол. Лицо Софи горело от смущения. Господи, он мог подумать, что она толкнула его намеренно, что она была одной из тех безумных распутниц, готовых на все ради страсти. Ее чепец свалился, темные кудри разметались по лицу. Ковер под ней был мягок, а Гидеон над ней взволнованно шептал ее имя. Она повернула голову, ее щеки все еще пылали, и недоуменно уставилась под кровать.
Мистер Лайтвуд, сказала она, приподнявшись на локтях.
Это булочки под вашей кроватью?
Гидеон замер, моргнул, как кролик, загнанный в угол собакой.
Что?
Там. она указала на темные очертания под балдахином.
Под вашей кроватью настоящая гора пшеничных булочек. Почему они на земле?
Гидеон сел, провел рукой по волосам, в то время как Софи пыталась от него отодвинуться, шурша подолом своего платья.
Я...
Вы вызывали меня из за этих булочек. Каждый день. Вы просили их, мистер Лайтвуд. Почему вы делали это, если они вам были не нужны?
Его щеки покраснели.
Это был единственный способ видеть тебя. Ты не хотела со мной разговаривать, не хотела слушать, когда я пытался заговорить с тобой...
Так вы лгали? схватив упавшую шляпку, Софи поднялась на ноги.
Вы себе представляете, сколько всего мне приходиться делать, мистер Лайтвуд? Разводить уголь и нагревать воду, чистить пыль, полировать мебель, убирать за вами и всеми остальными и я не возражаю или жалуюсь по этому поводу, но как вы смеете заставлять делать меня дополнительную работу таскать тяжелые подносы вверх и вниз, только для того, чтобы принести вам то, что вам даже не нужно?
Гидеон поднялся на ноги, его одежда выглядела еще более помятой, чем раньше.
Прости меня, сказал он. Я не подумал.
Нет, сказала Софи, яростно заправляя волосы под шляпку.
Вы никогда много не делали, не так ли?
И с этим, она вышла из комнаты, оставив Гидеона безнадежно смотрящим ей вслед.
Хорошая работа, брат, сказал Габриель с кровати, моргая сонными глазами на Гидеона.
Гидеон запустил в него булочкой.
Генри, Шарлотта пересекла крипту. Ведьмин огонь горел так ярко, что можно было подумать, будто сейчас день, однако она знала, что время близится к полуночи. Генри склонился над самым большим из деревянных столов, расставленных по центру комнаты. Что то непонятное горело в стакане на другом столе, источая клубы лавандового дыма. Большой бумажный лист, похожий на те, что используют мясники для упаковки своих товаров, был развернул по всему столу Генри, а тот, в свою очередь, исписывал его всеми видами таинственных шифров и расчетов, бормоча себе что то под нос и раз от раза делая небрежные записи.
Генри, дорогой, ты разве не устал? Прошло уже несколько часов.
Генри пошевелился и посмотрел вверх, поправив в рыжих волосах очки, которые носил во время работы.
Шарлотта! он, казалось был удивлен, если не восторжен, увидев ее. Только Генри, подумала Шарлотта, может быть удивлен, увидев жену в их собственном доме.
Мой ангел, что ты тут делаешь? Здесь ужасно холодно. Это может сказаться на ребенке.
Шарлотта рассмеялась, но не стала возражать, когда Генри поспешил заключить ее в свои объятья. С тех пор, как он узнал, что у них будет ребенок, он стал беречь ее, словно хрупкий фарфор.
Генри коротко поцеловал ее в макушку и отступил назад, вглядываясь в лицо жены.
Похоже, ты слегка на взводе. Думаю, будет лучше, если мы попросим Софи принести тебе в комнату укрепляющий чай? Я пойду и...
Генри. Мы решили не ужинать несколько часов назад каждый захватил по сендвичу себе в комнату. Джем все еще слишком слаб, чтобы есть, а братья Лайтвуды слишком потрясены. И ты знаешь, как переживает Уилл, когда с Джемом что то не так. И Тесса, конечно, тоже. В самом деле, весь дом сейчас на взводе.
Сендвичи? сказал Генри, который, казалось, уловил лишь это в речи Шарлотты. Он выглядел задумчиво.
Шарлотта улыбнулась.
Наверху есть еще немного для тебя, Генри, если сможешь оторваться. Наверное, я не должна ругать тебя пройдя через те, довольно увлекательные, журналы Бенедикта но над чем ты работаешь?
Портал, сказал Генри с нетерпением, форма транспорта. Кое что, что сможет перенести сумеречного охотника из одной точки земного шара в другую за считанные секунды. Кольцо Мортмэйна натолкнуло меня на эту идею.
Шарлотта широко раскрыла глаза.
Но кольцо Мортмэйна истинно черная магия...
А портал нет. Ох, есть кое что еще. Пошли. Это для Буфорда.
Шарлотта позволила мужу взять ее за руку и провести через всю комнату.
Я уже сто раз говорила тебе, Генри, моего сына никогда не будут звать Буфордом... Именем Ангела, это что, колыбель?
Генри улыбнулся.
Это лучше, чем колыбель! объявил он, вскинув руку и указав ею на деревянную детскую кроватку, висящую меж двумя столбами так, чтобы та могла раскачиваться из стороны в сторону. Шарлотта признала, что это был довольно красивый предмет мебели.
Это колыбель самокачалка!
Что? слабо спросила Шарлотта.
Смотри, Генри важно шагнул вперед и нажал какую то невидимую кнопку. Колыбель осторожно начала раскачиваться из стороны в сторону.
Шарлотта облегченно вздохнула.
Это прекрасно, дорогой.
Разве тебе не нравится? улыбнулся Генри, Теперь она качается намного быстрее.
Эти легкие, подергивающие движения напомнили Шарлотте чувство, словно бы она была выброшена в бурный поток посреди штормового моря.
Гм, сказала она, Генри, я бы хотела кое что с тобой обсудить. Кое что важное.
Более важное, чем то, что наш ребенок будет убаюкан и уложен спать каждую ночь?
Конклав решил выпустить Джессамину, сказала Шарлотта, она возвращается в Институт. Через два дня.
Генри повернулся к ней с недоверчивым взглядом. Колыбель за ним стала раскачиваться еще быстрее, как повозка, мчащаяся на полном ходу.
Она возвращается сюда?
Генри, ей больше некуда идти.
Генри открыл было рот, чтобы ответить, но прежде, чем он это сделал, раздался ужасный треск и колыбель, сорвавшись с петель, полетела к самой дальней стене, где разлетелась на щепки.
Шарлотта коротко ахнула, вскинув руку, дабы прикрыть ею рот. Генри нахмурился.
Возможно, с некоторыми изменениями в дизайне...
Нет, Генри, твердо сказала Шарлотта.
Но...
Ни при каких обстоятельствах, голос Шарлотты звучал подобно кинжалу.
Генри вздохнул.
Хорошо, дорогая.
Адские механизмы не знают жалости. Адские механизмы не знают раскаяния. Адские механизмы бесчисленны. Адские механизмы никогда не остановятся.
Слова, написанные на стене в кабинете Бенедикта, эхом звучали в голове Тессы, когда та сидела у кровати Джема, наблюдая за его сном. Она не была уверена, сколько точно времени; наверное, предрассветные часы , или, как без сомнения сказала бы Бриджит, за полночь . Джем не спал, когда она пришла сразу после того, как ушел Уилл; не спал и сидел достаточно уверенно для того, чтобы принять чай и тосты, хотя и был значительно бледнее и слабее, чем ей хотелось бы видеть.
Софи пришла позже убрала пищу и улыбнулась Тессе.
Взбей его подушки, шепотом предложила она. Тесса так и сделала, пусть Джем и смеялся над тем, как она суетится. Ей всегда нехватало практики пребывания с больными. Забота о пьяном брате была единственным опытом игры в сиделку , который она имела. Но не в случае с Джемом; не тогда, когда она сидит, держа его руку, пока тот слабо дышит с полузакрытыми глазами, а ресницы едва трепещут на его скулах.
Не слишком по геройски, сказал Джем, не открывая глаз, хотя голос его звучал ровно.
Тесса обернулась и слегка наклонилась к нему. Она переплела свои пальцы с его раньше, и их сомкнутые руки легли на кровать рядом с ним. Пальцы Джема казались холодными в ее собственных, а пульс замедленным.
Что ты имеешь ввиду?
Сегодня, сказал он, понизив голос, и закашлялся, Коллапс и отхаркивание крови по всему дому Лайтвудов...
Все только улучшило вид этого места, сказала Тесса.
Ты сейчас говоришь, как Уилл, Джем сонно улыбнулся, но так же, как и он, меняешь тему разговора.
Конечно, меняю. Как будто от этого я меньше думаю о том, что ты болен. Ты знаешь, что это не так. И сегодня ты вел себя довольно героично. Уилл как то говорил, добавила она, что все герои плохо заканчивают, и он не представляет, почему каждый все равно хочет стать одним из них.
Ах, Джем на секунду сжал, а затем отпустил ее за руку, Что ж, Уилл смотрит на это с точки зрения героя, не так ли? Но, как и для каждого из нас, ответ прост.
Разве?
Конечно. Герои существуют потому что мы нуждаемся в них. Не ради них самих.
Ты говоришь так, будто сам не один из них, она убрала прядь волос со лба. Он наклонился к ее прикосновению, закрывая глаза.
Джем... Ты когда нибудь... она колебалась, ты когда нибудь думал о том, чтобы продлить свою жизнь без лекарства от наркотика?
На это его веки распахнулись.
Что ты имеешь ввиду?
Она подумала о Уилле, захлебывающемся от святой воды на полу чердака.
Ты мог бы стать вампиром. Мог бы жить вечно...
Он вертикально поднялся на подушки.
Тесса, нет. Нет... ты не можешь так думать.
Она отвела взгляд.
Неужели мысль стать жителем Нижнего Мира настолько ужасна для тебя?
Тесса, я Сумеречный охотник, Нефилим. Так же, как и мои родители до меня. Это наследие, которое я получил, так же как маму. Это не означает, что я ненавижу отца. Но я чту подарок, который они мне сделали, кровь Ангела, доверие, оказанное мне при произношении клятвы. Также я думаю, что буду не очень хорошим вампиром. Вампиры в общем и в целом презирают нас. Иногда нефилимы превращаются в них, ради забавы, но этот вампир презирается другими. Мы бодрствуем днем и огонь Ангела в наших жилах, они все это ненавидят. Они будут меня презирать и нефилимы будут меня презирать. Я больше не буду парабатайем Уилла, мне больше не будут рады в Институте. Нет, Тесса. Я предпочитаю умереть и возродиться, чтобы можно было видеть солнце, чем жить до конца своих дней без солнечного света.
Тогда Молчаливым братом, сказала она, Кодекс говорит, что руны, которые они ставят на себе, делают их достаточно сильными для того, чтобы избежать смерти.
Молчаливые братья не могут жениться, Тесса, он поднял подбородок. Тесса уже давно знала, что под мягкостью Джема кроется то же упрямство, что и у Уилла. Она ясно видела это сейчас, сталь под шелком.
Ты знаешь, я предпочла бы видеть тебя живым и не женатым на мне, чем... она оборвала себя на полуслове.
Его взгляд слегка смягчился.
Путь превращения в Безмолвного брата закрыт для меня. С иньфенью в моей крови, загрязняющей ее, я не смогу пережить руны, которые им накладываются при превращении. Мне пришлось бы перестать пользоваться лекарством, пока оно не исчезло бы из моего организма, но это скорее всего убило бы меня. Он должно быть увидел что то на ее лице, потому что он смягчил голос.
И что за жизнь у этих Безмолвных братьев, тень и темнота, а также тишина и никакой музыки. Он сглотнул, И я не хочу жить вечно.
Я могу жить вечно, сказала Тесса. Она до сих пор не понимала, как чудовищно это звучит. Было трудно поверить в то, что твоя жизнь никогда не закончится.
Я знаю, сказал Джем. И мне очень жаль, потому что мне кажется, что это бремя никто не должен нести. Знаешь, я верю, что мы возродимся снова, Тесса. Я вернусь, даже если не в этом теле. Души, которые любят друг друга, притягиваются друг другу в других жизнях. Я увижу Уилла, моих родителей, моих дядь, Шарлотту и Генри...
Но ты не увидишь меня. Это было не в первый раз, когда она думала об этом, но она всегда выкидывала эти мысли из головы, как только они возникали. Если я бессмертна, то у меня есть только одна эта жизнь. Я не возрожусь как ты, Джеймс. Я не увижусь с тобой на небесах, или на берегах великой реки, или в какой либо другой жизни.
Я вижу тебя сейчас. Он протянул руку и положил на ее щеку, его ясные серебристо серые глаза искали ее глаза.
И я вижу тебя, прошептала она, и устало улыбнувшись, закрыла глаза. Она положила свои руки поверх его, которые находились на ее щеках. Она сидела безмолвно, его пальцы на ее коже, пока его дыхание не замедлилось и его пальцы стали легкими в ее руках; он заснул. С грустной улыбкой, она опустила его руки поверх покрывала на его стороне.
Дверь спальни открылась; Тесса повернулась в своем кресле и увидела Уилла, стоящим на пороге, все еще в пальто и перчатках. Один взгляд на его обезумевшее лицо, заставило ее немедленно подняться и последовать за ним в коридор.
Уилл вышел в коридор так быстро, словно за ним по пятам шел дьявол. Тесса осторожно закрыла дверь спальни и поспешила к нему.
Что, Уилл? Что произошло?
Я только что вернулся из Ист Энда, сказал Уилл. В его голосе слышалась боль; боль, которую она не слышала с того самого дня, как сказала ему в гостиной, что помолвлена с Джемом.
Я пошел искать больше инь фэна. Но его нет.
Тесса едва не споткнулась, когда настигла его.
Что ты имеешь ввиду, говоря, что его нет? У Джема были запасы, не так ли?
Уилл повернулся к ней лицом, пятясь вниз по лестнице.
Он закончился, сказал он прерывисто, Джем не хотел, чтобы ты знала, но сейчас нет смысла скрывать это. Он закончился и я не могу найти больше. Я всегда был тем, кто покупал инь фэн. Я ходил к поставщикам, но они либо исчезали, либо приходили с пустыми руками. Первый раз я пошел в то место, где вы с Джемом нашли меня. Но у них нет инь фэна.
Тогда в другом месте...
Я был везде, сказал Уилл, обернувшись. Они вошли в коридор на втором этаже Института, где были библиотека и гостиная. Обе двери были открыты, заливая холл золотистым светом.
Везде. В последнем месте, где я побывал, кто то обмолвился, что все запасы были преднамеренно скуплены за несколько недель. Ничего нет.
Но Джем, сказала Тесса, это потрясение распространялось по ней подобно огню, без инь фэн...
Он умрет, на секунду Уилл задержался перед дверью библиотеки; их глаза встретились.
Только сегодня он разрешил мне продолжить поиски лекарства. Искать. И сейчас он умрет только потому, что я не смог поддерживать его жизнь достаточно долго, чтобы найти его.
Нет, сказала Тесса, Он не умрет. Мы не позволим ему.
Уилл зашел в библиотеку. Тесса шла рядом с ним, его взгляд метался по знакомой комнате лампа, столы, полки, старые томы книг.
Здесь были книги, сказал он так, словно ей и не нужно было говорить. Книги, которые я изучал, о редких ядах. он отошел от нее к соседней полке, его руки в перчатках лихорадочно перебирали томы книг, находившихся там.
Это было много лет назад, до того, как Джем запретил мне эти исследования. Я забыл...
Тесса поспешила к нему, юбки зашелестели у ее ног.
Уилл, остановись.
Но я должен помнить.
Он подошел к другой полке, а затем снова. Тень от его высокого, стройного тела мелькала, угловато пересекая полы.
Надо найти...
Уилл, ты не сможешь прочесть каждую книгу в этой библиотеке вовремя. Остановись.
Она встала перед ним, достаточно близко, чтобы видеть, где воротник его жакета промок от дождя.
Это не поможет Джему.
Тогда что поможет? Что?
Он потянулся за другой книгой, осмотрел ее и бросил на пол; Тесса вздрогнула.
Остановись, сказала она и поймала его за рукав, поворачивая к себе лицом. Он покраснел, затаив дыхание, а руки напряглись, словно железо, под ее захватом.
Когда ты искал лекарство раньше, ты не знал того, что знаешь сейчас. У тебя не было союзников, которые есть сейчас. Мы пойдем и спросим Магнуса Бейна. У него есть глаза и уши в Нижнем Мире. Он знает все виды магии. Он помог тебе с твоим проклятием, поможет нам и с этим.
Это было не проклятие, произнес Уилл, словно читая по строкам; глаза его казались остекленевшими.
Уилл... Послушай меня. Пожалуйста. Пойдем к Магнусу. Он может помочь.
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Тесса наблюдала. Она не могла перестать смотреть на него, когда думала, что он не видит ресницы отбрасывали тонкие, паукообразные тени на его скулы, веки отливали слабым голубым оттенком.
Да. Конечно. Тесса... Спасибо тебе. Я не подумал.
Ты был в смятении, сказала она, вдруг осознав, что все еще держит его за руку, и они достаточно близко, чтобы она могла поцеловать его в щеку или обвить руками шею, чтобы утешить. Она отступила назад, освободив его. Уилл открыл глаза.
Ты думал, что он всегда будет запрещать тебе искать лекарство. Знаешь, я никогда не мирилась с этим. Я уже думала о Магнусе раньше.
Его глаза пристально изучали ее лицо.
Но ты еще ни разу его не спрашивала?
Она покачала головой.
Джем не хотел. Но сейчас... Сейчас все изменилось.
Да, он отстранился, задержавшись взглядом на ее лице, я спущусь вниз и попрошу Сирил подготовить повозку. Встретимся во дворе.
Кому: Консулу Джошуа Вейланд
От: Членов совета
Дорогой сэр,
Мы можем выразить только глубокую скорбь по получении вашего письма. У нас впечатление, что ваш выбор Шарлотта Бранвел подходит нам, и что она показала себя компетентным лидером лондонского института. Наш Инквизитор Уайтлоу очень хорошо о ней отзывается, и то, каким образом она решила выдвинутый против нее протест Бенедикта Лайтвуда.
По нашему мнению, Джордж Пенхоллоу не подходит на место преемника консула. Он не показал себя как лидера, в отличие от мисис Бранвел. Правда, мисис Бранвел молода и страстна, но страсть необходима Консулу. Мы призываем вас отложить кандидатуру мистера Пенхоллоу, который слишком молод и юн для данной должности, и потратить время на рассмотрение кандидатуры мисис Бранвел.
Именем Разиэля,
Члены Совета
Да даже если Бог будет искать очень тщательно,
Не услышит он ни звука;
Пусть ищет он в каждой моей вене
Не найдет ничего он там, кроме любви.
Алджернон Чарльз Суинберн, Хвала Венере
Кому: Членам Совета
От: Джошуа Вейланда, Консул
С тяжелым сердцем я берусь за перо,чтобы написать вам,господа.Многие из вас знают меня долгие годы и многих из вас я вел в качестве Консула.Я верю,что вел вас хорошо и служил Ангелу изо всех сил.Однако,человеку свойственно ошибаться,и я верю,что совершил такую ошибку,назначив Шарлотту Бранвел во главе Лондонского Института.
Когда я назначил ее на пост,я верил,что она пойдет по стопам своего отца и докажет верное лидерство,служащее законам Конклава.Я так же верил,что ее муж остановит ее естественную женскую склонность к импульсивности и легкомыслию.
К сожалению,это оказалось не так. Генри Бранвелу не хватило характера управлять своей женой и,скованная женским долгом,она оставила добродетели послушания далеко позади. Только на днях я обнаружил,что Шарлотта отдала приказ освободить шпионку Джессамину Ловлесс в из Города Молчания обратно в Институт,не смотря на мое высказанное желание вернуть ее в Идрис.Я так же подозреваю,что она протягивает руку тем,кто не дружественен с нефилимами и в действительности может даже быть в союзе с Мортменом,таким,как оборотень Вулси Скотт.
Совет не служит Консулу; всегда было наоборот. Я символ могущества Совета и Конклава. Когда мой авторитет подрывается неповиновением, он подрывает авторитет нас всех. Лучше послушный парень, как мой племянник, которого не надо проверять, чем та, чья стоимость была проверена и найдена очень небольшой.
Именем Ангела,
Консул Джошуа Вейланд.
Уилл вспомнил. Однажды, месяцы назад, в комнате Джема. Дождь стучал в окна института, оставляя размытые линии на стекле.
И это все? спросил Джем. И это все? Вся правда? он сидел за столом, одна его нога была подогнута под него на стуле; он выглядел очень юным. Его скрипка была прислонена к стулу. Он играл на ней, когда пришел Уилл и без предисловий объявил, что пришел конец вранью что он хотел признаться и хотел сделать это сейчас.
Он закончил Баха. Джем отложил скрипку, его глаза были направлены на лицо Уилла все время, тревога расцветала в его серебристых глазах, в то время как Уилл рассказывал все больше и больше, пока он не закончил.
Это все, сказал Уилл наконец, когда закончил.
И я не буду осуждать тебя, если ты ненавидишь меня. Я могу понять это.
Возникла длинная пауза. Взгляд Джема был направлен на его лицо, уверенный и серебристый, как колеблющееся пламя огня.
Я никогда не ненавидел тебя.
Внутри Уилла все перевернулось, в то время, как он представил другое лицо, пару серо голубых глаз.
Я пыталась ненавидеть тебя, Уилл, но я не могу управлять этим, сказала она. И в этот момент Уилл болезненно осознал, что то, что он рассказал Джему не было 'и это все'. Здесь было больше правды. Здесь была его любовь к Тессе. Но это было его бремя, а не Джема. Это было тем, что нужно скрыть от Джема для его же счастья.
Я заслуживаю твоей ненависти, сказал Уилл Джему, его голос надломился. Я подверг тебя опасности. Я верил, что я проклят, и что все, кто меня любят умрут; но я позволил себе заботиться о тебе, и позволил тебе стать моим братом, подверг тебя риску и опасности...
Не было никакой опасности.
Но я верил в это. Если бы я приставил револьвер к твоей голове, Джеймс, и нажал бы на курок, было ли важно, что я не знал, что там нет пуль?
Глаза Джема расширились,а потом он засмеялся мягким смехом.
–Ты думаешь,я не знал,что у тебя был секрет?, – он сказал. Ты думал,что я прошел через нашу дружбу с закрытыми глазами?Я не знал природы бремени,которое ты нес.Но я знал,что было в тягость. Он встал. Я знал,что ты считал себя ядом для всех,кто окружал тебя он добавил. Я знал,что ты думал,что разрушительная сила в тебе должна сломать меня.Я имел в виду,что хотел показать тебе,что не сломаюсь,любовь не была такой хрупкой.Я сделал это?
Уилл опять пожал беспомощно плечами. Он почти желал, чтобы Джем начал сердиться на него. Так было бы проще. Он никогда не чувствовал себя таким маленьким, пока не столкнулся с добротой Джема. Он подумал о Сатане Мильтона. Смущенный дьявол стоял, / И чувствовал, как ужасно добро. Ты спас мою жизнь, сказал Уилл.
Улыбка озарила лицо Джема, как сверкающий восход солнца пробивается над Темзой. Это все, что я хотел.
Уилл? мягкий голос вырвал его из раздумий. Тесса сидела напротив него внутри кареты, ее серые глаза цвета дождя были видны в тусклом свете.
О чем ты задумался?
С усилием он вернулся от своих мыслей, его глаза зафиксировались на ее лице. Лице Тессы. На ней не было шляпки, а капюшон ее парчи упал на спину. Ее лицо было бледным, с широкими скулами немного заостренным подбородком. Он подумал, что никогда не видел лица с таким сильным выражением эмоций: ее каждая улыбка разбивала его сердце, словно молния засохшее дерево, каждая ее печаль приносила ему столько же боли.
Джем, сказал он абсолютно честно. Я думал о его реакции, когда рассказал ему о проклятии Марбаса.
Он очень беспокоился за тебя, сказала она быстро. Я знаю это; он мне рассказал.
Беспокоился, но не жалел, сказал Уилл. Джем всегда дает мне то, в чем я нуждаюсь, даже когда сам не знаю в чем нуждаюсь. Все парабатаи связаны. Мы должны отдавать друг другу все, что требуется, даже если так мы теряем свои силы. Но с Джемом все по другому. На протяжении многих лет я нуждался в нем, чтобы жить и он сохранил меня в живых. Я думаю он не осознавал, что делает для меня, но он делал.
Возможно, сказала Тесса. Он никогда не считал эти усилия пустой тратой.
Он не говорил тебе никогда про это?
Она покачала головой. Ее худые руки, лежавшие на коленях, в белых перчатках, сжались в кулак.
Он говорил о тебе только с величайшей гордостью, Уилл, сказала она. Он восхищается тобой намного больше, чем ты можешь представить себе. Когда он узнал о проклятии, он очень горевал за тебя, но также было что то вроде...
Понимания?
Она кивнула.
Он всегда верил в то, что ты хороший человек, сказала она, и ты это доказал.
Я не знаю, горько сказал он, быть хорошим и проклятым это не одно и то же.
Наклонившись вперед, она взяла его руку в свои. Ее прикосновение было подобно огню, текущему по его венам. Он не мог чувствовать ее кожу, только ткань перчаток, но это не имело значения. 'Вы зажгли кучу пепла, которым я был, в пламя огня.' Он задавался вопросом, почему тема любви всегда сравнивалась с горением. Пожар в собственных венах, дал ему ответ.
Ты хороший, Уилл, сказала она. Не существует ни одного места, где бы я лучше смогла с полной уверенностью сказать, что ты очень хороший на самом деле.
Он начал говорить медленно, боясь что она уберет руки.
Когда мне было пятнадцать лет, Янлуо, демон, убивший родителей Джема, был наконец убит. Дядя Джема решил переехать из Китая в Идрис и предложил ему переехать вместе с ним. Он отказался ради меня. Он сказал, что не оставит своего парабатая. Это были слова из обета, который мы дали. 'Его семья будет моей семьей.' Я задавался вопросом, что если бы мне выпал шанс вернуться к своей семье, смог бы я сделать то же самое для него?
Ты смог бы, сказала Тесса. Не думай, что я не знаю, что Сесилия хочет вернуться домой вместе с тобой. И не думай, что я не знаю, что ты остаешься ради Джема.
И тебя, сказал он до того, как смог себя остановить. Она резко отдернула руки от него, а он проклинал себя тихо и жестоко: Как ты мог быть таким глупым? Как ты мог после двух месяцев? Ты был так осторожен. Твоя любовь к ней только бремя, которое ей приходится нести. Помни об этом.
Но Тесса только отодвинула занавеску,когда экипаж остановился.Они заехали в конюшни,на входе которых висела вывеска:все водители транспортных средств направляются на выгул своих лошадей через эту арку. Мы на месте ,сказала она,как будто он не сказал ни слова.Возможно он не говорил вслух,подумал Уилл.Может,он просто теряет рассудок.Конечно, это не было невообразимо, в данных обстоятельствах.
Когда дверь кареты открылась, внутрь ворвался прохладный воздух Челси. Он увидел, как Тесса подняла голову, в то время как Сирил помог ей спуститься. Он присоединился к Тессе на булыжном мосту. Пахло Темзой. До того как набережная была застроена зданиями, очертания которых виднелись сквозь газовые лампы, река была намного ближе к берегу. Сейчас река была намного дальше, но все еще можно было почувствовать солено грязный железный запах воды.
Передняя часть дома №16 была выполнена в георгском стиле, сделанный из обычного красного кирпича, с эркером, который выделялся над входной дверью.За воротами из тонкого железа был небольшой мощенный дворик и сад. Ворота были уже открыты. Тесса вошла и направилась к крыльцу, чтобы постучать в дверь, Уилл был в нескольких шагах от нее.
Дверь открыл Вулси Скотт, одетый в канареечно желтый парчовый халат поверх брюк и рубашки. На глазу он держал позолоченный монокль, и рассматривал их с некоторым отвращением.
Что ж, сказал он, Надо было позвать лакея, чтобы тот спросил вас и отослал прочь, но я думал, тут будет кто нибудь другой.
Кто? спросила Тесса. Вопрос показался Уиллу неуместным, но такой уж она была Тесса всегда задавала вопросы. Оставь ее одну в комнате и через несколько минут она начнет задавать вопросы мебели и растениям.
Кто нибудь с абсентом.
Глотни побольше этой дряни и тоже начнешь думать, что ты кто нибудь другой, сказал Уилл, Мы ищем Магнуса Бейна. Если его здесь нет, просто скажи нам и мы больше не станем тратить твое время.
Вулси глубоко вздохнул, будто его только что уговорили.
Магнус, позвал он, это твой голубоглазый мальчишка.
В коридоре позади Вулси послышались шаги, и Магнус появился в вечернем наряде, будто только что вернулся с бала. Накрахмаленные белые рубашки и манжеты, смокинг, черное пальто и волосы, словно оторванный клок темного шелка. Его взгляд метнулся от Уилла к Тессе.
– И что же может понадобиться от меня честным людям в столь поздний час?
– Услуга, – сказал Уилл и поправил себя,когда брови Магнуса взметнулись.– Просьба.
Вулси вздохнул и отошел от двери.
– Очень хорошо. Пройдемте в гостиную.
Никто не предложил им снять шляпы или пальто, и когда они достигли гостиной, Тесса сняла перчатки и протянула руки к огню камина немного дрожа. Ее распущенные волосы были влажными и некоторые пряди завились на затылке, и Уилл отвернулся от нее, до того, как он вспомнил бы какого это проводить руками по этим волосам, и чувствовать их на своих пальцах. Это легче было игнорировать в Институте, с Джемом и другими вещами, которые отвлекали его, было легче помнить, что Тесса не его. Здесь же, представлять, что она была в этом мире с ней что она была здесь ради него, а не что вполне разумно, ради здоровья своего жениха, было почти невыносимо.
Вулси развалился в кресле с цветочным рисунком. Он снял монокль с глаза и вертел его длинной золотой цепочкой на пальце.
– Я просто уже не могу дождаться, когда услышу о чем пойдет речь.
Магнус подошел к камину и прислонился к каминной полке полная картина джентльмена на досуге. Комната была бледно голубого цвета и везде висели картины обширные гранитные поля, огромные синие моря, а также мужчины и женщины в классических нарядах. Уилл подумал, что он узнал репродукцию Альма Тадема это должно было быть репродукцией, не так ли?
– Не глазей на стены, Уилл, – сказал Магнус. – Ты отсутствовал в течение нескольких месяцев. Что привело тебя сюда сейчас?
– Я не хотел тебя беспокоить, – проговорил Уилл. Это было лишь отчасти правдой. С тех пор, как проклятие, в которое он верил, оказалось неправдой, он избегал Магнуса; не из за того, что он был зол на мага, а потому что вид Магнуса заставлял его почувствовать опять ту боль. Он написал Магнусу короткое письмо, рассказав что произошло, и что он раскрыл свой секрет. Он рассказал о помолвке Джема и Тессы. И попросил Магнуса не отвечать на это письмо. – Но это...это кризис.
Кошачьи глаза Магнуса расширились.
– Какой именно кризис?
– Связанный с инь фень, – сказал Уилл.
– Достопочтенный, сказал Вулси. Хочешь сказать, что моя стая начала снова принимать его?
– Нет, – сказал Уилл. – Не существует больше мест, где его можно достать. Он увидел расцвет понимания на лице Магнуса и продолжил дальше. Выражение лица Магнуса не менялось, по мере того, как говорил Уилл, не больше чем у Черча, когда кто то разговаривал с ним. Магнус просто смотрел своими золотисто зелеными глазами на Уилла, пока тот не закончил.
– И без инь фень? – сказал Магнус в конце концов.
–Он умрет, сказала Тесса, отвернувшись от камина. Ее щеки пылали красным, либо от огня, либо от напряженной ситуации, Уилл не мог точно сказать. Не сразу, где то в течение недели. Его тело не может существовать без порошка.
– Как он принимает его? – спросил Вулси.
– Разбавляя в воде или ингаляционно... какое это вообще имеет значение сейчас? – потребовал Уилл.
– Никакое, – сказал Вулси. – Я просто интересуюсь. Наркотики демонов опасная штука.
– Для нас, кто любит его, это больше, чем любопытство, сказала Тесса. Она вздернула подбородок, и Уилл вспомнил что сказал ей однажды, что она похожа на Боадисею. Она была храброй, и он обожал ее за это, даже если она вела себя так из за любви к другому.
– Почему ты пришел ко мне с этой проблемой? – голос Магнуса был тихим.
– Ты помог нам раньше, – сказала Тесса. – Мы подумали, что, возможно, ты мог бы помочь нам снова. Ты помог с де Куинси...и Уиллу, с его проклятием...
– Я не в вашем полном распоряжении,– сказал Магнус. – Я помог с де Куинси, потому что Камилла попросила меня об этом, и Уиллу, однажды, потому что он предложил мне пользу взамен. Я колдун. И я не служу Сумеречным Охотникам бесплатно.
– А я не Сумеречный охотник, – сказала Тесса.
Стало тихо. Затем:
– Хм, – сказал Магнус и отвернулся от огня. – Я так понимаю, Тесса, что тебя можно поздравить?
– Меня ...
– С твоей помолвкой с Джеймсом Карстаирсом.
– О. – Она вспыхнула, ее рука потянулась к горлу, где она всегда носила ожерелье матери Джема, его подарок для нее. – Да. Спасибо.
Уилл скорее почувствовал, чем увидел, как глаза Вулси метались между ними втроем – Магнусом, Тессой и ним его ум изучал их, складывал все и наслаждался происходящим.
Уилл втянул плечи. Я был бы рад предложить тебе все что угодно, сказал он. Другое одолжение или все, что ты захочешь за инь фень. Если нужна плата, я могу организовать...это, я могу попробовать...
– Я помог тебе раньше, сказал Магнус. Но это... Он вздохнул. Думайте, оба. Если кто то скупает весь инь фень в стране, значит у него есть причина. И у кого есть причина сделать это?
Мортмейн, прошептала Тесса, до того, как Уилл успел сказать. Он все еще помнил его собственный голос, сказавший:
Приспешники Мортмейна скупают инь фень в Ист Энде. Я подтверждаю это. Если у тебя закончатся запасы, а он окажется единственным у кого они будут ...
Нам потребуется его помощь, сказал джем. Если ты не будешь готов дать мне умереть, конечно, что было бы разумным планом действий.
Но с достаточным количеством инь фени на двенадцать месяцев, Уилл думал, что не было опасности. Он подумал, что Мортмейн найдет другой способ, чтобы помучить их, и как он мог видеть их план не сработал. Уилл не ожидал, что годового запаса лекарства хватит всего лишь на восемь недель.
– Ты не хочешь помогать нам, сказал Уилл. Ты не хочешь становиться врагом Мортмейна.
– Ну, ты можешь его винить? Вулси возник, одетый в желтый шелк. Что ты можешь предложить ему, чтобы его риск стоил этого?
–Я дам тебе все, сказала Тесса низким голосом, который пробрал Уилла до костей. Все что угодно, если ты поможешь нам и Джему.
Магнус схватил горсть своих черных волос. Боже, вы двое. Я могу навести справки. Отследить некоторые самые необычные маршруты их доставки. старая Молли...
–Я был у нее, сказал Уилл. Что то напугало ее настолько, что она не вылезает из своей могилы.
Вулси фыркнул. И это тебе ни о чем не говорит, маленький Охотник? Стоит ли это все того, чтобы растянуть жизнь вашего друга на несколько месяцев или год? Он умрет в любом случае. И чем скорее он умрет, тем скорее ты получишь его невесту, в которую ты влюблен. Он перевел свой веселый взгляд на Тессу. Неужели ты не должен считать с большим рвением дни, когда истечет его время.
Уилл не знал,что произошло дальше; все вдруг стало белым, а монокль Вулси полетел через комнату. Голова Уилла ударилась болезненно обо что то, и оборотень оказался под ним, пинаясь и ругаясь, они катались по ковру, в его запястье появилась острая боль в месте, где Вулси вцепился когтями в него. Боль вернула его в себя, и он осознал, что Вулси прижимает его к земле, его глаза горят желтым, его зубы, острые, как кинжал, оскалены, и он готов был разорвать его.
Прекратите! Прекратите это! Тесса взяла кочергу, лежавшую возле камина; Уилл начал давиться, он поднял руки к лицу Вулси, пытаясь его отпихнуть. Вулси вдруг закричал и отлетел от Уилла; Магнус поднял оборотня и оттолкнул его. Затем Магнус схватил Уилла за плащ и вытащил из комнаты, Вулси смотрел ему вслед, одна рука поднялась к его лицу, где его прожгло серебряное кольцо Уилла.
Отпусти меня. Отпусти меня! Уилл попытался высвободиться, но хватка Магнуса была железной. Он потащил Уилла сквозь коридор в полутемную библиотеку. Уилл опять попытался сбежать, как только Магнус отпустил его, но это закончилось тем, что тот отпихнул его на красную софу.
Я не могу оставить Тессу одну с Вулси...
Ее достоинство в безопасности с ним, сказал Магнус сухо. Вулси сможет прийти в себя быстро, что я хотел бы посоветовать и тебе.
Уилл медленно обернулся, вытирая кровь с лица. Ты смотришь на меня, сказал он Магнусу, Как Черч перед тем, как кого то укусить.
Затеять драку с главой стаи, сказал Магнус с горечью. Ты знаешь, что его стая сделает с тобой, если у них появится повод. Ты хочешь умереть, не так ли?
Я не хочу, сказал Уилл, немного удивив себя.
– Я не знаю, почему я когда либо помогал тебе.Ты как выброшенная вещь.
Магнус в два шага пересек комнату, и схватил лицо Уилла своими длинными пальцами, приподнял его подбородок.
Ты не Сидни Картон, сказал он. Что хорошего будет, если ты умрешь за Джеймса Карстаирса, если он умрет в любом случае?
Потому что, если я его спасу, это будет того стоить...
Боже! глаза Магнуса сузились. Что стоит? Чего именно стоит?
Я потерял все, что у меня было! закричал Уилл. Тессу!
Магнус убрал руки от лица Уилла. Он сделал несколько шагов назад и вздохнул, как будто он мысленно считал до десяти.
Мне жаль, сказал он наконец. О том, что сказал Вулси.
Если Джем умрет, я не смогу быть с Тессой, сказал Уилл. Потому что это будет так, как будто я ждал его смерти, или получил счастье в его смерти, если это позволит мне быть с ней. И я не хочу быть таким. Я не хочу извлекать выгоду из его смерти. Он должен жить. Он опустил руки, на его рукавах виднелась кровь. Это единственный вариант развития всего этого, который хоть что то значит. Иначе это все...
Бессмысленно, ненужные страдания и боль? Не думаю, что если я тебе скажу это тебе станет легче, но это правильный выбор. Хорошие страдают, зло процветает, и все смертные умирают.
Я хочу больше, чем это, сказал Уилл. Ты заставил меня хотеть большего. Ты показал мне, что я был проклят потому, что захотел верить в это. Ты рассказал мне, что была возможность. А теперь ты повернулся спиной к тому, что ты создал.
Магнус коротко рассмеялся.
Ты неисправим.
Я слышал это. Уилл поднялся с софы, морщась от боли. Так ты поможешь мне?
Я тебе помогу. Магнус нагнулся и вытащил из под рубашки что то, болтавшееся на цепочке, что то, светившееся мягким красным светом. Квадратный красный камень. Возьми это.
Он вложил его в руки Уилла.
Уилл посмотрел на него в замешательстве.
Это принадлежало Камилле.
Я подарил ей его в качестве одарка, сказал Магнус с горечью. Она вернула мне все мои подарки в прошлом месяце. Ты мог бы взять это.Он предупреждает, когда демоны близко. Это должно сработать и с этими часовыми механизмами Мортмена.
Настоящая любовь не может умереть, сказал Уилл, переводя надпись на стене в тусклом свете коридора. Я не переношу этого. Это слишком мило для мужчины.
Как и ты.Иди домой и вымойся.Я позову тебя,как только у меня будет информация.
Он посмотрел на Уилла остро.
В это время сделай все возможное,чтобы быть достойным моей помощи.
Если ты подойдешь ко мне, я ударю тебя этой кочергой, сказала Тесса, размахивая кочергой между собой и Вулси, словно это был меч.
Я не сомневаюсь в тебе, сказал он,глядя на нее со сдержанным уважением, в то время как он вытер кровь с подбородка платком с монограммой. Уилл тоже был весь в крови, в своей и Вулси; сейчас он был в другой комнате с Магнусом с размазавшейся кровью везде. Уиллникогда особо не заботился об аккуратности, и тем более, когда он был таким эмоциональным. Я вижу, ты стала похожа на них, Сумеречных охотников, которых ты так обожаешь. Что же заставило тебя обручиться с одним из них? С умирающим.
Ярость вспыхнула в Тесс, и она начала считать, что Вулси должен получить этой кочергой, в независимости от того подойдет он к ней или нет. Он двигался очень быстро, когда боролся с Уиллом, и она даже не представляла свои шансы в борьбе с ним. Ты не знаешь Джеймса Карстаирса. Не смей говорить о нем.
Любишь его, не так ли? из уст Вулси это звучало неприятно. Но ты также любишь Уилла.
Все внутри Тессы замерло. Она знала, что Магнус знал о любви Уилла к ней, но идея того, что то, что она чувствовала к нему было написано сейчас на ее лице, была невыносима. Это неправда.
Лгунья, сказал Вулси. Действительно, что такого в том, что один из них умрет? У тебя всегда будет прекрасный второй вариант.
Тесса подумала о Джеме, об очертаниях его лица, его глазах, закрытых, когда он играл на скрипке, кривоватой улыбке, его заботливых руках на ее о его каждой черточке, невыразимо дорогих ей. Если бы у тебя было двое детей, сказала она, мог бы ты сказать, что все будет хорошо, если один из них умрет, потому что у тебя все равно останется второй?
Ты можешь любить двух детей одновременно. Но твое сердце может принадлежать лишь одному, сказал Вулси. Это природа Эроса, не так ли? Этот роман расскажет тебе, если думаешь, что у меня нет в этом опыта.
Я кое что понимаю в романах, сказала Тесса.
И что же?
Что они неправдивы.
Вулси приподнял бровь.
Ты забавная, сказал он. Я могу сказать, что твои мальчики видят в тебе, но... Он пожал плечами. Его желтый наряд был похож сейчас на кровавую слезу. Женщины это не то, что я когда либо понимал.
Что же вы в них находите таинственным, сэр?
Их сущность, главным образом.
Ну, наверное, у вас была мать, сказала Тесса.
Да, кто то родил меня, сказал Вулси без особого энтузиазма. Я помню ее немного.
Возможно, но вас бы не существовало бы без женщины, не так ли? Насколько более полезного можно найти в нас, мы умнее, более решительны и терпеливее мужчин. Мужчины могут быть сильнее, но женщины терпеливее.
И это то, что ты делаешь? Терпишь? Ведь обрученная женщина должна быть счастливой. Его светлые глаза стрельнули в ее сторону. Разбитое сердце не сможет само восстановиться, как они говорят. Ты любишь их обоих, и это разрывает тебя на части.
Дом, сказала Тесса.
Он поднял бровь.
Что?
Разрушенный дом не сможет сам восстановиться. Не сердце. Возможно, вам не следует воспроизводить цитаты, если вы не знаете их правильно.
А тебе возможно стоит перестать жалеть себя, сказал он. Большинство людей рады найти в своей жизни одну настоящую любовь. Ты нашла два.
Сказал мужчина, который не нашел ни одной.
О! Вулси отшатнулся в сторону, схватившись за сердце, имитируя обморок. у голубя есть зубы. Очень хорошо, если ты не хочешь обсуждать личные вопросы, возможно мы могли бы поговорить на более общие темы? О твоей природе? Магнус, кажется, убежден, что ты колдунья, а я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что в тебе может быть кровь фей, и что ты не меняешь на самом деле форму, и что это волшебная иллюзия. И кто же мастер волшебных иллюзий, если не феи?
Тесса подумала о голубоволосой женщине на вечере Бенедикта,которая утверждала, что знала ее мать, и у нее перехватило дыхание. Прежде чем она смогла что либо сказать Вулси, Магнус и Уилл зашли обратно Уилл, как она и думала, был весь в крови и хмурый. Он посмотрел на Тессу и Вулси и коротко ухмыльнулся. Я полагаю, что ты был прав, Магнус, сказал он. Тесса в безопасности с ним. Никто не может сделать этого.
Тесса, дорогая, отпусти пожалуйста кочергу, сказал Магнус, протягивая руку. Вулси может быть ужасным, но существуют и другие способы изменить его настроение.
Бросив последний взгляд на Вулси, Тесса передала кочергу Магнусу. Она направилась забрать свои перчатки, а Уилл свое пальто, и в размытых движениях и голосах, она услышала смех Вулси. Она едва обратила на это внимание; она была слишком сосредоточена на Уилле. Она могла сказать, глядя на его выражение лица, что все что они обсудили с Магнусом наедине, не решило проблему с лекарством для Джема. Она его быстро осмотрела, на его бледном лице, с каплями крови на высоких скулах, голубые глаза были еще более поразительными.
Магнус провел их из гостиной ко входной двери, где холодный воздух ударил Тессу, как волна. Она надела свои перчатки и попрощалась с Магнусом, который закрыл за ними дверь на два замка.
Темза в ночи сверкала вдоль деревьев, дороги и набережной, газовые лампы на мосту Беттерси освещали воду, ноктюрн голубого и золотого. Тень кареты была видна под деревьями у ворот. Над ним светила луна, то и дело исчезая между серыми облаками.
Уилл стоял совершенно неподвижно. Тесса, произнес он.
Его голос звучал странно, нечетко и так, будто он задыхался. Тесса пошла обратно и подошла к нему, глядя ему в лицо. Лицо Уилла было таким переменчивым, как лунный свет; с таким выражением лица она никогда не видела его.
Он сказал, что сможет помочь? прошептала она. Магнус?
Он попробует, но ...то, как он смотрел на меня... он посочувствовал мне, Тесс. Это означает, что нет никакой надежды, не так ли? Если даже Магнус считает, что все усилия напрасны, нет больше ничего, что я смогу сделать, да?
Она положила свою руку поверх его. Он не двигался. Это было так странно, находиться так близко к нему, чувствовать его близость после стольких месяцев, в течение которых они избегали друг друга, почти не разговаривали. Он даже не хотел встречаться с ней взглядом. И сейчас он стоял здесь, пахнущий мылом и дождем, кровью и Уиллом... Ты сделал очень многое, прошептала она. Магнус попытается помочь, а мы продолжим поиски и возможно что то обнаружим. Ты не можешь терять надежды.
Я знаю. Я знаю это. Но все же я чувствую такой страх в сердце, как будто это последний час моей жизни. Я чувствовал безнадежность ситуации и раньше, Тесс, но страх никогда. И все же я знал, всегда знал...
Что Джем умрет. Она не сказала этого. Это осталось недосказанным между ними.
Кто я? прошептал он. В течение многих лет я притворялся, был не тем, кто я есть, потом я надеялся вернуть свою настоящую сущность, но нечему возвращаться. Когда я был обычным ребенком, я был хорошим, а сейчас я не знаю как вернуть это все обратно. Я не знаю что я , и когда Джем умрет, не будет никого, кто сможет показать это.
Я знаю,кто ты.Ты Уилл Герондейл, только и сказала она,а потом вдруг его руки были вокруг нее,его голова на ее плече.Она замерла на мгновение из чистого удивления,а потом аккуратно вернула его объятия,держа его,пока он дрожал.
Он не плакал; это было что то другое, что то вроде приступа, как будто он задыхается. Она знала, что она не должна касаться его, но она не могла представить Джема,ожидавшего,что она оттолкнет Уилла в такой момент.Она не могла быть Джемом для него,подумала Тесс,не могла быть компасом,который всегда направлен на север,но ничего иного не оставалось,как облегчить бремя,которое он нес.
Ты бы хотел эту ужасную табакерку,которую кто то дал мне?Она из серебра,так что я не могу до нее дотронуться, сказал Вулси.
Магнус, стоя у окна гостиной, отодвинув занавеску, ровно настолько, чтобы увидеть Тессу и Уилла на его крыльце, обнявшихся так, будто от этого зависела их жизнь, пробурчал уклончиво ответ.
Вулси закатил глаза.
Все еще там,да?
Вполне.
Грязные,все эти романтические,любовные дела, сказал Вулси. Гораздо лучше продолжать,как мы.Только физика важна.
В самом деле.
Уилл и Тесса наконец разошлись,хотя их руки были все еще соединены. Тесса,казалось,уговаривала его спуститься по лестнице. Думаешь,ты бы женился,чтобы продолжить фамилию,если бы у тебя не было племянников?
Я думаю,мне бы пришлось.Плачь,Господь,за Англию,Гарри,Святого Георга и претора Люпуса!, смеялся Вулси;он налил себе бокал красного вина из графина на буфете и закружил вино в водоворот,глядя в его изменчивые глубины. Ты отдал ожерелье Камиллы,заметил Вулси.
Как ты узнал?, Магнус был только на половину в разговоре,вторая половина его наблюдала,как Уилл и Тесса подходили к экипажу.Не смотря на разницу в их росте,она,казалось,была тем,на кого в настоящее время опирались.
Оно было на тебе,когда ты покинул комнату,но не когда ты вернулся.Я не думаю,что ты сказал ему,чего оно стоит?Что он носит рубин,который стоит больше чем Институт?
Я не хотел его, сказал Магнус.
Трагическое напоминание о потерянной любви?
Не подошел моей комплекции.
Уилл и Тесса были в экипаже и их водитель щелкал вожжами.
Ты думаешь,у него есть шанс?
Шанс у кого?
У Уилла Герондейла.Быть счастливым.
Вулси отрывисто вздохнул и поставил стакан.
Есть ли шанс для тебя быть счастливым,если он несчастен?
Магнус ничего не сказал.
Ты влюблен в него?, спросил Вулси,любопытствуя,без ревности.Магнус подумал,каково это иметь такое сердце,или лучше не иметь его вовсе.
Нет,сказал Магнус.
Я удивлен этим,но нет.Это что то другое.Я чувствую,что обязан ему.Я слышал,что если ты спасаешь жизнь,то ты несешь ответственность за эту жизнь. Я чувствую,что несу ответственность за этого мальчика.Если он никогда не найдет,счастье,я буду чувствовать,что подвел его.Если он не получит ту девушку,которую любит,я буду чувствовать,что подвел его.Если я не смогу сохранить его паработая для него,я буду чувствовать,что подвел его.
Тогда ты подведешь его,сказал Вулси.
А пока ты хандришь и ищешь инь фен,я думаю,что могу взять себя в путешествие.Увидеть сельскую местность.Зимний город угнетает меня.
Делай,как пожелаешь, Магнус задвинул занавеску обратно,закрывая вид экипажа Уилла и Тессы,скрывшегося из виду.
Кому: Консулу Джошуа Вайленду
От: Инквизитора Виктора Уайтлоу
Джошуа,
Я был обеспокоен, услышав о вашем письме в Совет по поводу Шарлоты Бранвел. Как старому знакомому, я надеялся, что вы расскажете мне больше, чем им. Есть ли что то, касающееся ее и вас? Ее отец был дорогим другом нам обоим, и я не знаю за ней бесчестных поступков.
С уважением,
Виктор Уайтлоу
Пусть любовь затянет в пучину,
Пусть тьма затянет блеска воронова крыла:
Ах, лучше быть опьяненным потерей.
Танцевать со смертью, бороться с судьбой.
Лорд Альфред Теннисон, Памяти A.H.H.
Кому: Инквизитору Виктору Уайтлоу
От: Консула Джошуа Вайленда
Я пишу это письмо с некоторым нетерпением, Виктор, за то, что мы знаем друг друга несколько лет. Я чувствую себя, как пророчица Кассандра, обреченная знать правду и не верящая в это. Может быть, это мое высокомерие, которое заставило назначить Шарлотту Бранвел на место, занимаемое ею сейчас и на котором она надоедает мне.
Ее подрыв моих полномочий является постоянным, нестабильность, которую я боюсь, обойдется Конклаву тяжело.
Что должно было быть просто катастрофой для нее – осознание того, что она таила шпионов под своей крышей, соучаствие Мисс Ловеласс в схеме Магистра – рассматривается как его победа.
Анклав приветствует жителей Института, а так же тех, кто раскрыл Магистра и вытравил его из Лондона.
То, что его не было видно и слышно в последние месяцы можно списать на здравый смысл Шарлотты , а не на то, что как я подозреваю, это его тактическое отступление и перегруппировка.Хоть я и Консул и веду Анклав, для меня много значит то, что это время войдет в историю как время Шарлотты Бранвелл, и что мое наследство будет потеряно.
~~~
Кому: Инквизитору Виктору Уайтлоу
От: Консула Джошуа Вайленда
Виктор,
В то время, как ваше беспокойство высоко цениться, я не волнуюсь о Шарлотте Бранвелл, чего я не коснулся в своем письме к Совету.
Желаю вам найти силу в сердце Ангела в эти смутные времена,
Джошуа Вэйланд.
Завтрак проходил сначала тихо. Гидеон и Габриель спустились вместе, Габриель едва проронил одно слово, когда генри попросил его передать масло. Сесилия села в дальнем конце стола и читала книгу в то время, как кушала; Тесса хотела посмотреть название, но Сесилия расположила книгу так, что не было видно. Уилл сидел напротив Тессы, у него под глазами были темные круги в память об их насыщенной ночи; Тесса сидела и тихо тыкала без особого энтузиазма свое блюдо из рыбы, пока дверь не открылась и не вошел Джем.
Она посмотрела с удивлением и некоторой радостью. Он не выглядел слишком плохо, только бледным и усталым. Он грациозно скользнул на сиденье рядом с ней. “Доброе утро”.
Ты выглядишь гораздо лучше, Джемми, заметила Шарлотта с восторгом.
Джемми? Тесса посмотрела на Джема с улыбкой, он пожал плечами и подарил ей самоуничижительную улыбку.
Она посмотрела через стол и увидела, что Уилл наблюдал за ними. Ее взгляд задержался на его, лишь на секунду, в ее глазах был вопрос. Был ли шанс, что Уилл каким то образом нашел некоторое количество инь фени со времени их возвращения домой этим утром? Но нет, он выглядел удивленным, как она почувствовала.
Мне вполне хорошо, сказал Джем. Безмолвные Братья хорошо поработали. Он потянулся за чашкой чая, и Тесса мучительно увидела движение его костей и сухожилий под тонкой кожей кистей рук. Когда он поставил чашку, она нашла его руки под столом, а он их мягко взял. Его тонкие пальцы вокруг ее, действовали на нее успокаивающе.
Голос Бриджит донесся из кухни.
Сегодня вечером дует холодный ветер, дорогой,
Холодные капли дождя,
Первая любовь, которая когда то была у меня
Он был убит в Гринвуде.
Я сделаю столько для своего любимого
Сколько сможет любая юная девушка
Я буду сидеть и плакать у его могилы
Двенадцать месяцев и один день.
Ради Ангела, ее голос угнетает, сказал Генри, раскладывая газету прямо над своей тарелкой и тем самым, намочив один край яичным желтком. Шарлотта открыла рот, чтобы возразить, но потом закрыла его. Это все горе смерти и неразделенной любви.
Ну, об этом почти все песни, сказал Уилл. Взаимная любовь идеальна, но о ней нет много баллад.
Джем поднял взгляд, но прежде чем он успел что то сказать, громкий звон разнесся по Институту. Тесса была достаточно знакома с ее новым лондонским домом и знала, что это был стук в дверь. Все посмотрели дружно на Шарлотту, словно в их головах был какой то механизм.
Шарлотта, пораженно, положила свою вилку. О, дорогой, сказала она. “Есть то, что я хотела вам всем рассказать, но ...
Мэм? Это была Софи, дрейфующая в комнату с подносом в одной руке. Тесса не могла не заметить, что, хотя Гидеон смотрел на нее, она, казалось, намеренно избегала его взгляда, и ее щеки слегка порозовели. “Консул Вейланд внизу просит поговорить с вами”.
Шарлотта взяла сложенный листок бумаги с подноса, посмотрела на него и, вздохнув, сказал : Очень хорошо. Пригласите его сюда.
Софи исчезла в вихре юбок.
Шарлотта? голос Генри звучал озадаченно. Что происходит?
В самом деле. Уилл лязгнул столовыми приборами о тарелку. Консул? Отнимая наше время завтрака? Что дальше? Инквизитор на чай? Пикник с Молчаливыми Братьями?
Пирог из утятины в парке, сказал себе под нос Джем, и он с Уиллом улыбнулись друг другу, коротко, до того, как дверь открылась и вошел Консул.
Консул Вейланд был крупным мужчиной, широкой грудью, вооруженный, в одеянии Консула, всегда смотревшееся немного неуклюже на его широких плечах. Он был бородатым блондином, похожим на викинга, и на данным момент выражение его лица было хмурым. Шарлотта, сказал он без предисловий. Я здесь, чтобы поговорить с тобой о Бенедикте Лайтвуде.
Послышался слабый шелест; пальцы Габриеля сжали скатерть. Гидеон положил руку поверх запястья брата, успокаивая его, но Консул уже посмотрел на них. Габриель, сказал он. Я думал, что ты поедешь к Блэкторнам вместе со своей сестрой.
Пальцы Габриеля сжали ручку чашки. Они скорбят по поводу Руперта, сказал он. Я не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы вмешиваться в их жизнь.
Ну, вы скорбите по поводу вашего отца, не так ли? сказал Консул. Общая скорбь уменьшает печаль, говорят они.
Консул... начал Гидеон, стреляя обеспокоенным взглядом на своего брата.
Хотя возможно, это было бы не уместно жить с сестрой, учитывая то, что она подала на вас жалобу за убийство.
Габриель издал звук, как будто кто то пролили на него кипящую воду. Гидеон бросил салфетку и встал.
Что сделала Татьяна? потребовал он.
Вы слышали меня, сказал Консул.
Это было не убийство. сказал Джем.
Так говорите вы, заявил Консул. Мне сообщили, что это было убийство.
Были ли вы уведомлены о том, что Бенедикт превратился в гигантского червя? Спросил Уилл и Габриель посмотрел на него в удивлении, как будто не ожидал защиты с его стороны.
Уилл, прошу. Сказала Шарлотта. Консул, Я проинформировала вас, о том, что у Бенедикта Лайтвуда была последняя стадия демони…
Вы сказали мне, что была битва, и он был убит, ответил Консул. Но я так же слышал, что он был болен оспой, и что в конечном итоге он был выслежен и убит не оказывая никакого сопротивления.
Глаза Уилла подозрительно блестели, он открыл рот. Джем протянул руку и хлопнул его.
Я не могу понять, сказал Джем, говоря сквозь приглушенные протесты Уилла. Как вы могли знать то, что Бенедикт Лайтвуд мертв, но не знали причины смерти. Если не было никого, кого можно было отыскать, это потому что он был больше демоном, чем человеком и исчез, когда был убит как демон. Но упущенная деталь – смерть Мужа Татьяны.
Консул выглядел уставшим.
Татьяна говорит, что группа Сумеречных охотников из Института убила его отца, а Руперт был убит в драке.
Неужели она не упомянула о том, что ее отец сьел ее мужа? спросил Генри, наконец, отрываясь от газеты.
О, да. Сожрал его. Оставил кровавый след от своих зубов на ботинке в саду, что б мы смогли его найти. Хотелось бы знать, как это могло быть случайностью.
Я думаю это можно считать оказыванием сопротивления сказал Уилл. Съесть своего сына в законе, я имею в виду. Хотя, полагаю в каждой семье свои препирательства.
Вы ведь не серьезно это предлагаете сказала Шарлотта, этот червь – Бенедикт Лайтвуд должен был быть задержанным, не так ли Джошуа? У него была последняя стадия оспы! Он сошел с ума и стал червем!
Он мог стать червем, а потом уже сойти с ума дипломатично заметил Уилл. Мы не можем быть полностью уверены.
Татьяна сильно расстроена, сказал Консул. Она рассматривает возможность подать репарацию.
Тогда я заплачу. Это был Габриель, он отодвинул свой стул от стола и поднялся на ноги. Я отдам моей смехотворной сестрице все свои средства , если она желает этого, но я не признаю правонарушения – ни своего ни одного из нас. Да, я выстрелил стрелой, которая прошла сквозь его глаза. Его глаза. И я сделал бы это вновь. Как бы то ни было, то существо не было моим отцом, больше нет.
Повисла тишина. Даже Консул, казалось, не готов был взять слово. Сесиль отложила книгу и переводила взгляд от Габриеля к Консулу и обратно.
Я прошу прощения, Консул, но, не смотря на все, что говорит вам Татьяна, она не знает истинной ситуации, сказал Габриель. Только я был там, в доме с отцом, когда он заболел. Я был наедине с ним, когда он сходил с ума в течении двух недель. Наконец я пришел сюда и просил брата о помощи . Шарлотта любезно предоставила мне в поддержку сумеречных охотников. К тому времени, когда мы вернулись в дом, то, что было моим отцом разорвал мужа моей сестры на части. Уверяю вас, Консул, не было никакого способа спасти моего отца. Мы боролись за наши жизни.
Тогда почему Татьяна...
Потому что она унижена сказала Тесса. Это были первые слова, которые она промолвила с того момента как Консул вошел в комнату. Так она мне сказала. Она считала, что это запятнает фамилию, если станет известно о демоне с оспой. Я предполагаю, что она пытается представить своего рода альтернативную историю в надежде, что вы повторите ее Совету. Но она не говорит правды.
В самом деле, Консул, сказал Гидеон. Что имеет больше смысла? То, что все сошли с ума и убили моего отца, а его сыновья скрывают это или что Татьяна лжет? Она никогда не думает о таких вещах, вы это знаете.
Габриель стоял, положив руку на спинку стула брата.
Если вы считаете, что я с легкостью мог убить отца, не стесняйтесь, отвезите меня в Город Молчания, для допроса.
Это было бы самым разумным планом действий, сказал Консул.
Сесиль поставила свою чашку с резким ударом, от которого все за столом подпрыгнули.
Это несправедливо, сказала она. Он говорит правду. Мы все. Вы должны это знать.
Консул посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, затем повернулся к Шарлотте.
Вы рассчитываете на мое доверие?, спросил он. И все же вы скрываете свои действия от меня. Действия имеют последствия, Шарлотта. Джошуа, я проинформировала вас о том, что произошло в доме Лайтвудов в тот момент, когда все вернулись и я уверена, что все они правы.
Вы должны били сказать мне раньше, категорично заявил Консул. В момент прибытия Габриеля. Это не было обычной миссией. Так как вы поставили себя так, что я должен защищать вас, несмотря на то, что вы ослушались протокола и отправились на эту миссию без одобрения Совета.
Не было времени...
Достаточно, сказал Консул голосом, который подразумевал все что угодно только не достаточно. Гидеон и Габриель, вы пойдете со мной в Безмолвный Город, для допроса. Шарлотта начала протестовать, но Консул поднял руку. Что бы очистить Габриеля и Гидеона перед Братьями целесообразно будет, избегая беспорядков, отклонить просьбу Татьяны о возмещении ущерба. Вы оба. Консул Вэйланд повернулся к братьям Лайтвудам. Идите вниз в мой экипаж и ждите меня. Мы втроем отправимся в Безмолвный Город, если Братья с вами закончат и не найдут ничего интересного, мы вернем вас сюда.
Если они ничего не найдут сказал Гидеон с отвращением в голосе. Он взял брата за плечи и вывел из комнаты, закрыв за ними дверь. Тесса заметила, что что то блеснуло у него на руке. Он снова надел кольцо Лайтвудов.
Что ж, сказал Консул, поворачиваясь к Шарлотте. Почему вы не сказали мне в тот момент, когда Сумеречных охотники вернулись и сказали вам, что Бенедикт мертв?
Шарлотта уставилась на свой чай. Ее рот был сжат в тонкую линию.
Я хотела защитить мальчиков, сказала она. Я хотела, что б они имели пару моментов тишины и покоя. Некоторую передышку, увидев смерть отца на их на глазах, прежде чем вы начали задавать вопросы, Джошуа!
Вряд ли это все, продолжал Консул, игнорируя ее эмоции. Документы и бумаги Бенедикта. Татьяна рассказала нам о них. Мы обыскали его дом, но его журналы исчезли, его стол пуст. Это не ваше расследование, Шарлотта, эти документы принадлежать Конклаву.
Что вы в них ищите? спросил Генри, передвигая свою газету с его тарелки. Он казался обманчиво не заинтересованным в ответе, но в его глазах светился блеск, что опровергало его явную незаинтересованность.
Информацию о его связи с Мортмейном. Информацию о других членах Конклава, которые возможно связаны с Мортмейном. Ключ к местонахождению Мортмейна…
И его устройств? Сказал Генри.
Консул остановился на полуслове.
Его устройств?
Адских Механизмов. Его армия автоматов. Это армия, созданная с целью уничтожения Сумеречных охотников, и он хочет направить ее против нас, Шарлотта, оправившись, сказала, отложив свою салфетку. К тому же, если верить непонятным запискам Бенедикта, это время придет скорее раньше, чем позже.
Таким образом, вы действительно взяли его записи и бумаги. Инквизитор был убежден в этом . Консул потер по глазам тыльной стороной ладони.
Конечно, я взяла их. И, конечно же, я отдам их вам. Я все равно планировала сделать это. Чрезвычайно раздосадованная Шарлотта взяла небольшой серебряный колокольчик со своей тарелочки и позвонила. Когда появилась Софи, она мгновение что то шептала девушке, и Софи сделав реверанс в сторону Консула, выскользнула из комнаты.
Вы должны били оставить бумаги там, где она лежали, Шарлотта. Это необходимость, сказал Консул.
Нет причин не взглянуть на них…
Вы должны доверять моему мнению и Закону. Защита мальчиков Лайтвуда не такой высокий приоритет, как обнаружить местонахождение Мортмейна, Шарлотта. Вы не заседаете в Конклаве. Вы не являетесь частью Анклава, и вы будете докладывать мне. Это понятно?
Да, Консул, сказала Шарлотта, а Софи вернулась в комнату с пакетом документов, который молча, передала Консулу. В следующий раз, когда одним из наших уважаемых членов превращенным в червя будет съеден другой уважаемый член, мы проинформируем вас сию минуту.
Консул сжал челюсти.
Твой отец был моим другом, сказал он. Я доверял ему, и поэтому я доверял тебе. Не заставляй меня жалеть о том, что я назначил тебя или поддерживал против Бенедикта Лайтвуда, когда он бросил вызов твоему положению.
Вы были заодно с Бенедиктом! заплакала Шарлотта. Когда он предложил, вы дали мне всего две недели для выполнения невыполнимой задачи, вы согласились с этим! Вы не промолвили ни одного слова в мою поддержку!Если бы я не была женщиной, вы бы не вели себя подобном образом.
Если бы ты была не женщиной сказал Консул, это было бы так.
И с этими словами он ушел, потопая в водовороте темных одежд и тупом свечении рун. Не успела дверь за ним закрыться, как Уилл прошипел:
Как ты могла отдать ему эти документы? Нам нужны те…
Шарлотта, чьи глаза были полузакрыты, откинулась на спинку стула и сказала:
Уилл, я не спала всю ночь, делая копии соответствующим частям. Большинство из них были…
Тарабарщиной? предложил Джем.
Порнографические? Сказал Уилл в то же время.
Может и то и другое, сказал Уилл. Разве вы никогда раньше не слышали о порнографической тарабарщине?
Джем усмехнулся, а Шарлотта закрыла лицо руками.
Я скопировала все, что могла с Софи, которая оказала неоценимую помощь. Тогда она посмотрела. Уилл, ты должен помнить. Это больше не наш крест. Мортмейн является проблемой Конклава, или, по крайней мере, так они смотрят на это. Было время, когда только мы были ответственны за Мортмейна, но…
Мы ответственные за защиту Тессы! сказал Уилл так резко, что это поразило даже Тессу. Уилл слегка побледнел, когда понял, что все смотрели на него с удивлением, но все равно продолжал. «Мортмейн по прежнему хочет Тессу. Мы не можем представить, что он сдался. Он может прийти с автоматами, он может прийти с колдовством, огнем, и предательством, но он придет.
Конечно, мы будем защищать ее , сказала Шарлотта. Нам не нужны напоминания, Уилл. Она является одним из нас. И если говорить о нас ... Она посмотрела на свою тарелку. Джессамина возвращается к нам завтра .
Что? Уилл опрокинул свою чашку, скатерть впитала ее содержимое. Был шум вокруг стола, хотя Сесиль лишь выглядела растерянной, и Тесса, после резкого вдоха замолчала. Она вспомнила, когда она последний раз видела Джассамину в Городе Молчания, бледную с красными глазами, боящуюся и плачущую… Она пыталась предать нас, Шарлотта. И ты просто позволишь ей вернуться?
У нее нет другой семьи, ее богатство было конфисковано Конклавом, и к тому же она не в состоянии, что бы жить совсем одной. Два месяца допросов в Городе Костей почти свели ее с ума. Я не думаю, что она представляет опасность для кого либо из нас.
Так же мы не думали, что могла представлять опасность прежде , сказал Джем жестче, чем Тесса от него ожидала. А еще по ходу действий, она почти передала Тессу в руки Мормейна, выставив нас на позор.
Шарлотта покачала головой. Здесь необходимы прощение и жалость. Джессамина уже не та, которой когда то была – что знал бы любой из вас, если бы посетил ее в Городе Молчания.
Я не имею желания навещать предателей , сказал Уилл холодно. Она все еще не уверена о пребывании Мортмейна в Идрисе?
Да, вот почему Безмолвные Братья, в конце концов, сдались, они не могли получить смысла из нее. У нее нет секретов, ничего стоящего, что она знает. И она это понимает. Она чувствует, что ничего не стоит. Если бы вы могли поставить себя на ее место…
О, я не сомневаюсь, что она делает для тебя шоу, Шарлотта, плач и разодранная одежда..
Ну, если она раздирает одежду , сказал Джем, с легкой улыбкой своему парабатай. Вы ведь знаете, насколько Джессамина любит свою одежду.
Ответная улыбка была сдержанной, но настоящей. Шарлотта увидела это и продолжила. Вы не узнаете ее, когда увидите, я обещаю вам это, сказала она. Дайте ей неделю, одну неделю, и если никто из вас не вытерпит ее здесь, я отправлю ее в Идрис. Она отодвинула тарелку. А теперь надо просмотреть копии бумаг Бенедикта. Кто будет мне помогать?
Кому: Консулу Джошуа Вейланду
От: Совета
Дорогой сэр,
До получения вашего последнего письма, нам казалось, что у вас были иные мысли по поводу Шарлотты Бранвел. Хотя возможно вы и не давали официального освобождения Джесамин Лавлейс для возвращения в институт, его дало Братство, которое и занимается подобными вещами. Нам показалось, что она действует щедро, позволяя девушке вернуться обратно в единственный дом, который она знала, несмотря на ее проступок. Что касается Вулси Скотта, лидера стаи волков, то эта организация давно считается нашим союзником.
Ваше предположение, что миссис Бранвел является здесь чьими то ушами и что она действует вне интересов Конклава, глубоко беспокоит нас. Без доказательств, однако, мы не сможем двигаться в этом направлении, беря в качестве основы вашу информацию.
Именем Разиеля,
Члены Совета Нефилимов
Каретой Консула было блестящее красное ландо с пятью окошками и четырьмя С Конклава, запряженное парой безупречных серых жеребцов. Это был дождливый день, моросило очень мелко; извозчик сидел на переднем сиденье, скрываясь за шляпой и не промокающим плащом. Консул хмурился, он не сказал ни слова с того момента как они покинули столовую Института. Гидеон и Габриель забрались в карету, он последовал за ними и запер за собой дверцу.
Когда экипаж двинулся дальше от церкви, Габриель обернулся и уставился в окно. Было некое слабое горящее напряжение в его глазах и животе. Оно появлялось и пропадало со вчерашнего дня. Иногда продлеваясь настолько долго, что он думал, что может быть болен.
Гигантский червь… на последней стадии заболевания…. Демонический сифилис.
Когда Шарлотта и остальные впервые предоставили ему доказательства обвинения их отца, он не хотел в это верить. Бегство Гидеона показалось безумием, таким чудовищным предательством, что могло объясняться только безумием. Его отец твердил, что Гидеон переосмыслит свои действия, и вернется, чтобы помогать управлять домом и бизнесом Лайтвудов. Но он не вернулся, и в то время, как дни становились все короче и темнее, Габриель все меньше и меньше видел своего отца, он сначала начал задумываться, а затем бояться.
Бенедикт был выслежен и убит.
Выслежен и убит. Габриель прокручивал эти слова у себя в голове, но они не имели никакого смысла. Он убил монстра, для чего он и тренировался все это время, пока рос, этот монстр не был его отцом. Его отец все еще был жив где то, и Габриель мог выглянуть из окна их дома и увидеть его, прогуливающимся по дорожке, с его серым длинным пальто, развевающимся на ветру, и чистыми резкими линиями его профиля, выделяющимися на фоне неба.
Габриель. это был голос его брата, вернувший его из тумана воспоминаний и мечт. Консул задал тебе вопрос.
Габриель поднял взгляд. Консул уставился на него, его темные глаза ждали чего то. карета неслась по Флит стрит, мимо журналистов, адвокатов и торговцев, спешивших в разные стороны.
Я спросил тебя, сказал Консул, как ты наслаждался гостеприимством Института.
Габриель моргнул. Короткие моменты воспоминаний среди тумана последних дней. Шарлотта, обнимавшая его. Гидеон, стирающий кровь с его рук. Лицо Сесиль, как яркий дикий цветок. Отлично, я полагаю , ответил он хриплым голосом. Но это не мой дом.
Ну, дом Лайтвудов великолепен сказал Консул. Построенный на крови и поте, конечно же.
Габриель посмотрел на него, не понимая. Гидеон глядел в окно, выражение его лица было болезненным. Я думал, вы хотели поговорить с нами о Татьяне, сказал он.
Я знаю Татьяну, сказал Консул. Ни одного качества от вашего отца и капли доброты от матери. Боюсь, что это даже слишком мягко. Ее прошение о возмещении ущерба будет отклонена, конечно же.
Гидеон повернулся на своем сидении и посмотрел на Консула недоверчиво. Если вы так мало цените ее слова, то зачем мы здесь?
Потому что так я смогу поговорить с вами наедине, сказал Консул. Вы понимаете что, когда я впервые отдал управление Институтом Шарлотте, я думал, что прикосновение женщины было бы неплохо для этого места. Гренвиль Фейрчайлд был одним из самых строгих людей, которых я знал, и хотя он управлял Институтом в соответствии с законом, это было холодное и недружелюбное место. Здесь, в Лондоне, в величайшем городе мира, Сумеречный охотник не мог чувствовать себя как дома. Он пожал плечами. Я думал, что если дать управление Шарлотте, это сможет помочь.
Шарлотте и Генри, исправил Гидеон.
Генри никто, сказал Консул. Мы все знаем, как говорится, что серая кобыла является лучшей лошадью в этом браке. Генри никогда не вмешивается, да и вообще ничего не делает. Но Шарлотта не такая. Она должна была быть послушной и выполнять мои указания. В этом она глубоко разочаровала меня.
Вы поддержали ее, когда она выступала против нашего отца, выпалил Габриель, о чем сразу же пожалел. Гидеон бросил на него уничтожающий взгляд, и Габриель стиснул свои руки на коленях, поджав губы.
Консул поднял брови. Неужели ваш отец был бы более послушным? сказал он. Было два плохих конца, я выбрал более лучший. Я все еще надеялся контролировать ее. Но сейчас...
Сэр, Гидеон перебил его, своим лучшим вежливым голосом. Почему вы рассказываете это нам?
Ах, сказал Консул, глядя на капли дождя на окне кареты. Мы прибыли. Он постучал в окно кареты. Ричард! Останови карету около Аргент Румс.
Габриель повернул взгляд в сторону брата, который пожал плечами в недоумении. Серебряные Комнаты это был известный музыкальный клуб для джентльменов площади Пиккадилии. Здесь были дамы с плохой репутацией, и ходили слухи, что это место принадлежало Нечисти, и что в некоторые вечера показывали магические шоу с использованием настоящей магии.
Я обычно приходил сюда с вашим отцом, сказал Консул, когда они втроем шли по тротуару. Гидеон и Габриель смотрели вперед сквозь дождь на безвкусный итальянский фронт театра, который, очевидно был сделан из более скромного здания, стоявшего здесь прежде. Здесь имелась три лоджии, окрашенных в ярко синий цвет. Когда то полиция лишила лицензии Альгамбру, потому что управляющие разрешали танцевать в предприятиях канкан. Но тогда, Альгамбра принадлежала примитивным. Так более удобнее. Зайдем?
Его тон не подразумевал возражений. Габриель последовал за Консулом ко входу, где тот купил билеты на каждого из них. Габриель посмотрел на свой билет с некоторым недоумением. На билете было что то в виде рекламы, обещавшей лучшие развлечения Лондона!
Великие подвиги, он читал Гедеону, пока они шли по длинному коридору.
Дрессированные животные, силачки, акробаты, цирковые номера, и комические певцы.
Гидеон пробормотал себе что то под нос.
И акробаты, добавил Габриель броско. Похоже, что здесь есть женщина, которая может положить ногу на голову...
Ради Ангела, это место ничем не лучше, чем рыболовный багор, сказал Гидеон. Габриель, ты не обращаешь внимания ни на что, пока я тебе не говорю, что не все в порядке.
Габриэль закатил глаза, когда брат взял его крепко за локоть и провёл его туда, что было явно большой гостиной – огромная комната, потолок которой был покрыт репродукциями великих итальянских мастеров, включая Рождение Венеры Боттичелли, теперь окрашенные дымом и потрепанные. Газовые люстры висели на позолоченной штукатурке, наполняя комнату желтоватым светом.
Вдоль стен стояли бархатные скамейки, на которых ютились темные фигуры господа, в окружении дам, чьи платья были слишком яркими и чей смех был слишком громким. Музыка лилась со сцены в передней части комнаты. Усмехаясь,консул направился туда. Женщина в цилиндре и фраке скользя вверх и вниз по сцене, пела песню под названием “Это плохо, но это приятно.” Когда она повернулась, ее глаза вспыхнули зеленым при свете газовой люстры.
Оборотень, подумал Габриель.
Подождите меня здесь минутку, ребята , сказал Консул и исчез в толпе.
Прекрасно, пробормотал Гидеон и подтянул Габриэля поближе к себе, и подальше от женщины в красном облегающем атласном платье, которую качнуло в их сторону. От нее пахло джином вперемешку с чем то еще, чем то темным и сладким, немного напоминающим запах Джеймса Карстарса, запах жженого сахара.
Кто знал, что консул такой мошенник? Сказал Габриэль. Неужели это не могло подождать, пока он не отведёт нас в Город Молчания ?
Он не везет нас в Город Молчания. Губы Гидеона были плотно сжаты.
Не берет?
Не будь дураком, Габриэль. Конечно, нет. Ему нужно от нас что то еще. И я пока не знаю что. Он взял нас сюда для того чтобы выбить из колеи и он не сделал бы этого, если бы он не был абсолютно уверен, что есть что то такое, что помешает нам рассказать обо всем Шарлотте и остальным, где мы были.
Может раньше бывало он приходил сюда с отцом.
Может быть, но это не то, почему мы здесь сейчас , сказал Гидеон тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения. Он крепче сжал руку брата, когда консул вновь появился, неся с собой бутылку, с чем то, что было похоже на газированную воду, но как догадывался Габриэль, там было по меньшей мере двухпенсовый спирт.
Что, ничего для нас? спросил Габриэль, и встретился с свирепым взглядом брата и кислой улыбкой консула. Габриэль понял, что он понятия не имел, была ли у консула семья и дети. Он был просто консул. Вы, мальчики, имеете хоть какое нибудь представление , сказал он, в какой опасности вы находитесь?
Опасность? От кого, от Шарлотты? вопрос Гидеона прозвучал недоверчиво.
Не от Шарлотты. Консул снова уставился на них. Ваш отец не просто нарушил закон, он осквернил его. Он не просто имел дело с демонами, он покрывал их. Вы Лайтвуды вы все, что осталось от Лайтвудов. У вас нет двоюродных братьев и сестер, нет тети и дяди. Я мог бы вычеркнуть всю вашу семью из регистров Нефилимамов и выгнать вас и вашу сестру на улицу, чтобы вы голодали или умоляли о жизни среди мирян, и я был бы прав в рамках Совета и Конклава это сделать. И вы думаете, что кто нибудь за вас бы заступился? Кто говорил бы в вашу защиту?
Гидеон сильно побледнел, и костяшки пальцев на руке, которой он схватил руку Габриэля, побелели. Это не справедливо , сказал он. Мы не знали. Мой брат доверял отцу. Он не может нести ответственность
Доверял ему? Он нанес смертельный удар, не так ли? Сказал Консул. – О, ты тоже этому способствовал, но именно он нанес удар, который убил твоего отца. Из этого следует, что он точно знал, чем стал ваш отец.
Габриель знал, что Гидеон обеспокоенно смотрит на него. Воздух в Серебряных Комнатах был душным и горячим, не давал дышать. Женщина на сцене теперь пела песню, которая называлась Все, Что Обязывает Леди . Она, маша тростью вверх и вниз, отбивала ее кончиком ритм, что заставляло пол дрожать.
Грехи отцов, дети. Вы можете и будете наказаны за его преступления, если я пожелаю этого. Что ты будешь делать, Гидеон, когда твоему брату и Татьяне сожгут руны? Будешь ли ты стоять и смотреть?
Правая рука Габриэля дернулась, он был уверен, что он бы протянул руку и схватил консула за горло, если бы Гидеон не схватил его раньше и не сжал бы его запястье. Что вы хотите от нас? Спросил Гидеон, контролируя свой голос. Вы же не привели нас сюда только для того, чтобы угрожать нам, если только вы не хотите что то взамен. И если бы это было что то, что вы могли бы получить легко или законно, вы бы сделали это в Городе Молчания .
Умный мальчик , сказал консул. Я хочу, чтобы вы кое что для меня сделали. Сделайте это, и я прослежу за тем, чтобы вы сохранили ваши имя и честь, свои земли в Идрисе, и ваше место Сумеречных Охотников, хотя, хотя поместье Лайтвудов может быть конфисковано.”
Что вы хотите от нас?
Я хочу, чтобы вы наблюдали за Шарлоттой. И особенно важно за её перепиской. Вы будете рассказывать мне какие письма она получает и отправляет, особенно в Идрис и оттуда .
Вы хотите, чтобы мы шпионили за ней. Голос Гидеона был ровным.
Я больше не хочу никаких сюрпризов, подобных твоему отцу. Сказал Консул. – Она никогда не должна была держать его болезнь втайне от меня.
Ей пришлось, сказал Гидеон. Это было одно из условий соглашения, которое они заключили
Консул поджал губы.
Шарлотта Бранвел не имеет права заключать соглашения подобного масштаба, не посоветовавшись со мной. Я ее начальник. Она не может обойти меня таким образом. Она и эта группа в Институте ведут себя так, словно они находятся в своей собственной стране, которая существует по их законам. Только посмотрите, что произошло с Джессаминой Ловелас. Она нас предала, почти уничтожив. Джеймс Карстиарс не кто иной, как умирающий наркоман. Эта Грей подменыш или колдунья, ей не место в Институте, смехотворная помолвка, будь она проклята. И Уилл Херондейл – Уилл Херондейл лжец и избалованный ребенок, который вырастет, что бы стать преступником, если он вообще повзрослеет. – Консул остановился, тяжело дыша. – Шарлотта может считать это место домом, но это не так. Это Институт и должно отчитываться перед Консулом. Вам тоже.
Шарлотта ничего не сделала, что б заслужить такого предательства с моей стороны. – Ответил Гидеон.
Консул ткнул пальцем в его сторону.
Это именно то, о чем я говорю. Твоя к ней лояльность. Ее не должно быть. Это для меня. Она должна быть ко мне. Ты понимаешь это?
И если я скажу нет?
Тогда ты все потеряешь : дом, земли, имя, происхождение, цель.
Мы сделаем это. – Ответил Габриель до того, как это смог сделать Гидеон. – Мы будем шпионить за ней для вас.
Габриель.. Начал было Гидеон.
Габриэль повернулся к брату. Нет , сказал он. Это слишком. Ты же не хочешь быть лжецом, я это понимаю. Но наш первый долг – это верность семье. Блэкторны выгонят Татьяну на улицу, и она не протянет там и минуты, она и ребенок
Гидеон побледнел У Татьяны будет ребенок?
Несмотря на ужас ситуации, Габриэль почувствовал удовлетворение, зная что то, чего его брат не знал. Да, сказал он. Ты бы знал это, если бы ты все еще был частью нашей семьи.
Гидеон оглядел комнату, словно в поисках знакомых лиц, затем беспомощно посмотрел на своего брата и консула. Я ...
Консул Вэйланд холодно улыбнулся Габриэлю, а затем его брату. Мы пришли к соглашению, господа?
После долгой паузы Гидеон кивнул. Мы cделаем это .
Габриэль не скоро забудет выражение, которое при этом появилось на лице консула. Было в нём удовлетворение и не было удивления. Было ясно, что он не ожидал ничего другого, и ничего лучшего, от мальчиков Лайтвуд.
Булочки ? Недоверчиво сказала Тесса.
Рот Софи дернулся в улыбке. Она опустилась на колени перед решеткой с тряпкой и ведром мыльной воды. Вы могли бы здорово исколотить меня, так я была поражена подтвердила она. Десятки булочек. Под его кроватью, все затвердели как камни.
Боже мой , сказала Тесса, скатываясь на край кровати и откинувшись на руки. Всякий раз, когда Софи убирала её комнату, Тессе всегда приходилось сдерживать себя, чтобы не броситься ей на помощь развести огонь или протереть пыль. Она пыталась несколько раз, но после того как Софи мягко, но твёрдо осадила Тессу уже в четвертый раз, она сдалась.
И ты разозлилась? Сказала Тесса.
Конечно! Заставлял меня делать дополнительную работу – носить булочки вверх и вниз по лестнице, а потом прятал их я не удивлюсь, если в конце осени у нас появятся мыши.
Тесса кивнула, признавая серьезную потенциальную проблему с грызунами. Но разве это немного не лестно, что он пошел на такие меры, чтобы увидеть тебя?
Софи выпрямилась. Это не лестно. Он не думает. Он Сумеречный охотник, а я мирянка. Я не могу ничего от него ожидать. В лучшем из всех возможных миров, он мог бы предложить взять меня в любовницы, когда он женится на Сумеречной охотнице .
Горло Тессы сжалось, вспоминая Уилла на крыше, который именно это и предложил ей, предложил ей стыд и позор, и какой незначительной она себя чувствовала, такой ничтожной. Это была ложь, но память все еще хранила ту боль.
Нет, сказала Софи, глядя на свои красные, грубые от работы руки. Лучше, чтобы я никогда и мысли об этом не допускала. Так не будет никакого разочарования .
Я думаю, что Лайтвуды выше этого предложила Тесса.
Софи откинула волосы с лица, слегка касаясь пальцами шрам, который рассекал её щеку пополам. Иногда я думаю, что нет таких мужчин.
Ни Гедеон, ни Габриэль не разговаривали в то время как их карета гремела по улицам Вест Энда по дороге в институт.Дождь теперь лил, тарабаня по карете так громко, что Габриэль сомневался,что кто нибудь услышал бы его,если бы он говорил.
Гидеон изучал свою обувь, и не поднимал глаз,пока они не подъехали к Институту. Когда его очертания появились из за пелены дождя, консул перегнулся через Габриэля и открыл дверь, чтобы они вышли.
Я верю вам, мальчики сказал он. Теперь идите и заставьте Шарлотту тоже вам поверить. И никому не говорите о нашем разговоре. Что касается времени после полудня, то вы провели его с Братьями .
Гидеон вышел из кареты, не говоря ни слова, и Габриэль последовал за ним. Ландо развернулось и уехало в серый Лондонский день . Небо было черно желтым, дождь был тяжелым, как свинцовые пули, туман был настолько густой, что Габриэль едва мог видеть ворота Института, когда они захлопнулись за каретой. И конечно же, он не видел рук брата, которые метнулись к нему, схватили за воротник его пальто и полпути протащили его за стену Института.
Он чуть не упал, когда Гидеон толкнул его к каменной стене старой церкви. Они были рядом с конюшней, наполовину скрытые одной из опор, но не защищенные от дождя. Холодные капли падали на голову и шею Габриэля и скользили за рубашку. Гидеон , возразил он, скользя по грязной плите.
Молчи . Глаза Гидеона были огромными и серыми в тусклом свете, с лёгким оттенком зеленого.
Ты прав . Габриэль понизил голос. Мы должны продумать наш рассказ. Когда они спросят нас, что мы делали после полудня, мы должны быть в полном согласии друг с другом в нашем ответе, или он будет не правдоподобным
Я сказал помолчи. Гидеон ударил плечи брата о стену, так сильно, что Габриэль охнул от боли. Мы не собираемся рассказывать Шарлотте о нашем разговоре с консулом. Но мы также не будем следить за ней. Габриэль, ты мой брат, и я люблю тебя. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Но я не продам твою и мою душу.
Габриэль посмотрел на брата. Дождь промочил волосы Гидеона и капал за воротник пальто. Мы могли бы умереть на улице, если бы отказались делать то, что сказал Консул.
Я не собираюсь лгать Шарлотте, сказал Гидеон.
Гидеон...
“Ты видел выражение лица консула? прервал Гидеон. Когда мы согласились шпионить для него, чтобы предать великодушие дома, который принял нас? Он не был ни в малейшей степени удивлен. У него не было сомнений насчёт нас. Он не ожидает ничего, кроме предательства от Лайтвудов. Это наше неотъемлемое право. Его руки сжали руки Габриэля. Жизнь это больше , чем просто выживание, сказал он. У нас есть честь, мы Нефилимы. Если он заберет это, то у нас по настоящему ничего не останется.
Почему? спросил Габриель. Почему ты так уверен, что Шарлотта права?
Потому что наш отец не верил в это, сказал Гидеон. Потому что я знаю Шарлотту. Потому что я жил среди этих людей в течение нескольких месяцев, и они хорошие люди. Потому что Шарлотта была ко мне очень добра. И Софи любит ее.
А ты любишь Софи.
Губы Гидеона напряглись.
Они мирянка и прислуга, сказал Габриель. Я не знаю, чего ты ожидаешь от этого, Гидеон.
Ничего , грубо сказал Гидеон. Я ничего не ожидаю. Но я должен указать на факт, что ты веришь только в то, что воспитывал в нас отец : надо поступать правильно, только если это нам выгодно. Я не нарушу слова, которое дал Шарлотте; вот так, Габриэль. Если ты не хочешь быть частью этого, я отправлю тебя жить с Татьяной и Блэкторнами. Я уверен они примут тебя. Но я не буду лгать Шарлотте.
Будешь , сказал Габриэль. Мы оба будем лгать Шарлотте. Но консулу мы тоже будем лгать.
Гидеон прищурился. Дождь стекал с его ресниц. Что ты имеешь в виду?
Мы будем делать то, что говорит консул и читать переписку Шарлотты. Мы будем докладывать ему, но отчеты будут фальшивыми.
Если мы в любом случае собираемся давать ему фальшивые отчеты, зачем тогда читать ее переписку?
Чтобы знать, чего нельзя говорить, сказал Габриэль,пробуя влагу. На вкус она была горькой и грязной, как будто капала с крыши института. Чтобы случайно не сказать ему правду.
Если нас раскроют, мы может столкнёмся с самыми суровыми последствиями .
Габриэль выплюнул дождевую воду. Тогда скажи мне. Ты бы рискнул столкнуться с суровыми последствиями ради жителей института или нет? Потому что я я делаю это для тебя, и потому что ...
“Потому что?”
Потому что я совершил ошибку. Я ошибался в отце. Я верил в него, а не должен был. Габриэль глубоко вздохнул. Я был неправ, и хочу исправить это и, если надо за это заплатить, я заплачу.
Гидеон долго смотрел на него. Это был твой план все это время? Таков был твой план, когда ты согласился с требованиями Консула в Серебряных Комнатах?
Габриэль отвернулся от своего брата в сторону мокрого от дождя двора. Габриэль вспомнил их, гораздо моложе, стоящих там, где Темза пробивала себе дорогу вдоль домов, и Гедион показывал ему безопасный путь через заболоченую местность.
Его брат всегда был тем, кто показывал ему безопасный путь.Было время, когда они безоговорочно доверяли друг другу, и он не знал, когда это закончилось, но его сердце болело из за этого больше, чем из за гибели отца.
Поверишь ли ты мне, произнес
он с горечью, если я скажу тебе, что так и было? Потому, что это правда.
Гидеон довольно долго стоял спокойно. Затем Габриэль почувствовал, как его тянут вперед, и его лицо впечаталось в мокрую ткань пальто Гидеона. брат крепко сжал его, и покачивая под дождем взад вперед, пробормотал: Все хорошо, братик. Все будет хорошо.
Кому: Членам Совета
От: Консула Джошуа Вайленда
Очень хорошо, господа. В этом случае я попрошу вашего терпения, если вы не хотите действовать в спешке. Если вы хотите доказательств, я предъявлю доказательства.
Я напишу на эту тему снова в ближайшее время.
Именем Разиеля и своей чести,
Консул Джошуа Вайленд
Если бы минувший год предложен был мне снова,
И был бы выбор меж добром и злом
Приняла бы я удовольствие с болью
Или осмелилась желать чтоб не встречались?
Августе, Леди Грегори, ”Если бы минувший год предложен был мне снова”
Кому: Консулу Вайленду
От: Габриэля и Гидеона Лайтвудов
Дорогой сэр,
Мы очень благодарны, что Вы назначили нас наблюдать за поведением миссис Бранвелл. Как известно, за женщинами нужно внимательно наблюдать, чтобы они не сбились с пути.Мы с огорчением сообщаем, что у нас шокирующие вести.
Управление домашнего хозяйства – это самая важная женская обязанность, а одна из самых важных добродетелей – это бережливость. Однако,Миссис Бранвелл, похоже, пристрастилась к расходам и ни о чём не заботится кроме как о нарядах.
Хотя она одета просто, когда вы наносите визит, мы с сожалением сообщаем, что в ее свободное время она наряжается в лучший шёлк и носит самые дорогие драгоценности,которые только можно представить. И хотя нам не хотелось вторгаться в частную жизнь дамы, мы сделали то, что Вы просили.
Мы сообщили бы точные сведения о ее письме к своей модистке, но мы боимся, что это будет уже слишком. Достаточно сказать, что суммы денег, которые тратятся на шляпки, конкурируют с годовым доходом большого поместья или небольшой страны. Мы не в состоянии понять, почему одной маленькой женщине нужно так много шляпок. Навряд она скрывает, что у неё несколько голов.
Мы слишком воспитанны, чтобы комментировать наряды леди, заметим лишь, что они оказывает вредное воздействие на наши обязанности. Она в высшей степени экономит на предметах первой необходимости . Каждый вечер мы садимся за стол поужинать кашей, а она сидит за столом вся в драгоценных камнях и безделушках.
Это, как вы можете себе представить, вряд ли боевая пища для ваших доблестных Сумеречных Охотников. Мы настолько слабы, что были почти побеждены демоном Бегемот в прошлый вторник, а ведь эти существа, главным образом, состоят из вязкого вещества.В расцвете сил и поддерживаемые хорошей пищей, любой из нас был бы способен раздавить каблуком десятки демонов Бегемот за один раз.
Мы очень надеемся, что вы сможете оказать нам помощь в этом вопросе, и что расходы Миссис Бранвелл на шляпки и другие женские предметы одежды, которые из деликатности мы не решаемся назвать, будут проверены.
Искренне ваши,
Гидеон и Габриель Лайтвуд.
Что такое безделушка? моргая по совиному спросил Габриэль, глядя на послание, которое он только что помог сочинить. На самом деле, Гидеон продиктовал большую часть; Габриэль просто водил пером по странице. Он начал подозревать, что за строгой внешностью брата скрывался невоспетый гениальный комик.
Гидеон махнул рукой. Неважно. Запечай конверт и отдай его Сирилу, чтобы оно было отправлено с утренней почтой.
Прошло несколько дней после битвы с огромным червём и Сесилия снова была в тренировочном зале. Она начинала подумывать, что может ей просто следует перенести кровать и другую мебель в это место, так как казалось,что она проводит здесь большую часть своего времени.Спальня, которую дала ей Шарлотта, была почти лишена убранства или того, что могло бы напомнить ей о доме. Она почти ничего не привезла с собой из Уэльса, так как не рассчитывала оставаться надолго.
Здесь, по крайней мере в оружейной комнате, она чувствовала себя в безопасности. Возможно, потому, что там, где она выросла, такой комнаты не было; это было место специально для Сумеречного Охотника. Ничто там не наводило ей тоску по дому.Стены были увешаны десятками оружий. Ее первый урок с Уиллом, когда он еще кипел от ярости, что она вообще там находилась , был связан с запоминанием всех их имён и то, что ими делали.
Ножи Катана из Японии, двуручные палаши, кинжалы с тонким лезвием, утренние звезды и булавы, изогнутые турецкие лезвия, арбалеты и рогатки и крошечные трубки, из которых метали отравленные иглы. Она помнила, как он выплёвывал слова, как будто бы они были ядом.
Злись, сколько хочешь, большой брат, думала она. Я могу притвориться, что хочу быть Сумеречным Охотником, потому что у тебя нет другого выбора, как оставить меня здесь. Но я покажу тебе, что эти люди не твоя семья. Я приведу тебя домой.
Она подняла меч со стены и тщательно примерилась к нему. Уилл объяснил ей, как держать двуручный меч чуть ниже грудной клетки и прямо. Нужно одинаково распределить вес на обе ноги, и меч должен быть повернут от плеч, а не рук, чтобы вложить всю силу в смертельный удар
Смертельный удар. На протяжении многих лет она злилась на брата, что он бросил их и присоединился к Сумеречным Охотникам в Лондоне, отдавая себя тому, что ее мать называла жизнью бессмысленных убийств, оружия, крови и смерти. Чего ему не хватало в зеленых горах Уэльса? Чего не было в их семье? Зачем поворачиваться спиной к самому синему из синих морей ради чего то пустого, как все это?
И все же она была здесь, предпочитая проводить свое время в одиночестве в тренажерном зале с молчаливой коллекцией оружия.Вес меча в руке был приятным, почти как если бы он служил барьером между ней и её чувствами.
До этого она и Уилл бродили несколько ночей по всему городу, из опиумных притонов для азартных игр в ад Ифритовых притонов, размытые цвет, запахи и свет. Он не был доброжелателен, но она знала, что для Уилла позволить ей сопровождать его в таком деликатном деле было действительно большим поступком.
Она наслаждалась их общением в ту ночь. Это было как будто её брат вернулся. Но в то время как ночь близилась к концу, Уилл становился всё молчаливее, и когда они вернулись в институт, он ушёл прочь, ясно показывая, что хочет побыть один, и Сесилии ничего не оставалось, как вернуться в свою комнату и лежать без сна, уставившись в потолок, пока не пришел рассвет.
Когда она планировала приехать сюда, она думала, что так или иначе, но узы, которые держали его здесь не могли быть такими уж сильными. Его привязанность к этим людям не могла быть такой же, как его привязанность к семье. Но, в то время как ночь продолжалась и она видела его надежду, а затем его разочарование, в каждом новом здании, когда он спрашивал об инь фень и которого не было, она поняла о, ей говорили об этом раньше, она знала об этом раньше, но это было не то же самое, что понимание узы, которые связывали его здесь были так же сильны, как и кровные узы.
Она устала, и хотя она держала меч как учил ее Уилл, правая рука – на защите, левая рука – на рукояти он выскользнул из ее рук и наклонившись вперед, воткнулся в пол.
О, Боже , сказал голос из дверного проема. Боюсь, что за это усилие я мог поставить только три. Четыре пожалуй, при желании дать вам дополнительный балл за фехтование в обычном платье.
Сесили, которая действительно не потрудилась сменить одежду , резко повернула голову и посмотрела на Габриэля Лайтвуда, который появился в дверях, как какой то капризный чертенок. Возможно, меня не интересует ваше мнение, сэр.
Возможно. Он шагнул в комнату. Ангел знает, что вашего брата оно никогда не интересовало .
В этом мы едины , заметила Сесили, отрывая меч от пола.
А во многом другом нет. Габриэль подошел и встал позади нее. Они оба отражались в одном из учебных зеркал; Габриэль был на целую голову выше нее, и она хорошо могла видеть его лицо через плечо. У него было одно из тех необычных чётко очерченных лиц: красивое с одной стороны и очень интересное с другой. На подбородке был небольшой белый шрам, как если бы он порезался тонким лезвием. Хотите, я покажу вам, как правильно держать меч?
Если Вы должны .
Он не ответил, обошёл вокруг нее, поправляя хватку на рукояти. Вы никогда не должны держать меч остриём вниз , сказал он. Держите его вот так остриём наружу так что если Ваш противник нападёт, он напорется на ваше лезвие.
Сесилия поправила обхват меча.Её мысли мчались. Она так долго думала о Сумеречных Охотниках как о монстрах. Монстры, который похитили её брата, и она героиня, примчавшаяся, чтобы спасти его, даже если он не понимал, что нуждался в спасении. Понимание было странным и постепенным, понимание, как человечны они были. Она могла чувствовать тепло, исходящее от тела Габриэля, его дыхание, колыхающее её волосы, и ох, это было так странно чувствовать кого то так сильно:их чувства, легкое прикосновение кожи, их запах
Я видел, как ты сражалась в поместье Лайтвудов , пробормотал Габриэль Лайтвуд . Его мозолистая рука коснулась её пальцев и Сесили подавила дрожь.
Плохо? сказала она дразнящим тоном.
Со страстью. Есть те, кто сражается, потому что это их долг, и те, кто сражается, потому что им это нравится.Тебе это нравится.
Я не , начала Сесили, но её прервал громкий стук открывшейся двери тренировочного зала.
Это был Уилл, заполнивший дверной проём своей долговязой, широкоплечей фигурой. Его голубые глаза метали молнии. Что ты здесь делаешь? Потребовал он.
Так много ради недолгого мира, которого они достигли накануне вечером. Я тренируюсь , сказала Сесилия. Ты сказал, что без тренировки я не добьюсь успеха.
Не ты. Габриэль Лайтворм вон там. Уилл кивнул в сторону другого мальчика. Извини. Лайтвуд .
Габриэль медленно убрал руки от Сесилии. Кто бы ни обучал вашу сестру фехтованию, он привил ей много вредных привычек. Я просто пытался помочь .
Я сказала ему, что всё в порядке, сказала Сесилия, не имея ни малейшего представления, почему она защищала Габриэля, за исключением того, что она подозревала это заденет Уилла.
И задело. Его глаза сузились. А он сказал тебе, что много лет искал способ отомстить мне за то, что как он думает, было оскорблением для его сестры? И что лучший способ сделать это – использовать тебя?
Сесилия резко повернула голову, чтобы посмотреть на Габриэля, чье лицо выражало смесь раздражения и неповиновения. Это правда?
Он ответил не ей, а Уиллу. Если мы будем жить в одном доме, Херондейл, то мы должны научиться относиться друг к другу с почтением . Ты не согласен?
Пока я способен сломать твою руку так же легко, как и посмотреть на тебя, я на такое не соглашусь. Уилл протянул руку и сорвал рапиру со стены. А теперь убирайся отсюда, Габриэль. И оставь мою сестру в покое.
С презрительным взглядом Габриэль прошёл мимо Уилла и вышел из комнаты. Это было так необходимо, Уилл? потребовала Сесилия, как только за ним закрылась дверь.
Я знаю Габриэля Лайтвуда, а ты нет. Предлагаю тебе оставить это мне судить о его характере. Он хочет использовать тебя, чтобы причинить мне боль
Правда, ты не можешь допустить, что у него может быть другая причина, а не ты?
Я знаю его , сказал Уилл снова. Он показал себя как лжец и предатель
Люди меняются.
Не настолько сильно.
Ты изменился , сказала Сесилия, пересекая комнату и с грохотом опуская меч на скамью.
Ты тоже, сказал Уилл, удивив ее. Она повернулась к нему.
Я изменилась? Как я изменилась?
Когда ты пришла сюда , сказал он, ты снова и снова пыталась заставить меня вернуться домой вместе с тобой. Тебе не нравились тренировки. Ты притворялась, что это не так, но я видел это. Потом это переросло из Уилл, ты должен вернуться домой в Напиши письмо, Уилл . И тебе стали нравится тренировки. Габриэль Лайтвуд пройдоха, но в одном он был прав: ты наслаждалась борьбой с огромным червем в Доме Лайтвудов. Кровь Сумеречного Охотника словно порох в твоих жилах, Сесиль. И как только он загорается, его не так то просто погасить. Задержишься здесь подольше и будут все основания полагать, что ты, как и я слишком прирастешь к этому месту, чтобы покинуть его.
Сесиль покосилась на брата. Ворот его рубашки растегнулся, показывая что то алое, сверкающее на горле. Ты носишь женское ожерелье, Уилл? .
Уилл положил свою руку на шею с испуганным взглядом, но прежде чем он успел что либо ответить , дверь в тренировочную комнату открылась, и там стояла Софи, с озабоченным выражением лица.
Мистер Уилл, Мисс Херондеил, сказала она. Я искала вас. Шарлотта просила, чтобы все немедленно шли в гостиную; это очень срочный вопрос .
Сесилия всегда была кем то вроде одинокого ребенка. И было трудно не быть, когда твои старшие братья и сестры либо умерли, либо пропали безвести и поблизости не было молодых людей твоего возраста, которых твои родители посчитали бы подходящей компанией. Она рано научилась развлекать себя собственными наблюдениями о людях, о которых она никому не рассказывала, а держала при себе и позже, когда она могла, она изучала их в одиночестве.
Привычки всей жизни изменились не сразу, и хотя Сесилия больше не была одинока, так как она приехала в институт восемь недель назад, она сделала его жителей предметом своего пристального изучения. В конце концов, они были Сумеречными Охотниками – сначала врагами, а затем, так как её мнение всё больше и больше менялось, просто предметом восхищения.
Она осмотрела их, когда вошла в гостиную и встала рядом с Уиллом. Первой была Шарлотта, сидящая за своим столом. Сесилия не долго знала Шарлотту, и все же она знала, что Шарлотта была из тех женщин, которые сохраняли спокойствие даже в трудных ситуациях. Она была очень маленькая, но сильная, немного похожая на собственную мать Сесилии, хотя с меньшей склонностью к бормотанию на валлийском языке.
Потом был Генри. Он, возможно, был первым из них, кто убедил Сесилию, что хотя все Сумеречные Охотники разные, они не были опасными чужаками. В Генри не было ничего пугающего, с долговязыми ногами и угловатый, в тот момент когда он прислонился к столу Шарлотты.
Потом её глаза скользнули по Гидеону Лайтвуду, более низкому и коренастому, чем его брат Гидеону, чьи серо зеленые глаза, как у надеющегося щенка, обычно следили за Софи по всему Институту. Ей было интересно,а заметили ли другие в Институте его привязанность к их горничной, и что сама Софи думала об этом.
Затем был Габриэль. Мысли Сесилии, в которых присутствовал он, были в беспорядке и замешательстве. Его глаза были яркими, тело напряженным, как сжатая пружина, в то время как он прислонился к креслу брата. На темном бархатном диване прямо напротив Лайтвудов сидел Джем, рядом с ним Тесса. Он поднял голову, когда открылась дверь и, как это было всегда, казалось, его глаза стали немного ярче, когда он увидел Уилла. Это было своеобразное качество, присущее им обоим, и Сесили было интересно, было ли так у всех парабатаев, или это было свойственно только им. В любом случае, должно быть это страшно быть настолько связанным с другим человеком, особенно когда один из них был такой хрупкий, как Джем.
Она наблюдала за тем, как Тесса положила свою руку на руку Джема и сказала ему что то, что заставило его улыбнуться. Тесса быстро посмотрела на Уилла, он только пересек комнату, как всегда делал, чтобы прислониться к камину. Сесиль не могла понять делал ли он это потому, что ему постоянно холодно, или он думал, что казался лихим перед прыгающим пламенем.
Ты должна стыдиться своего брата, скрывающего недозволенные чувства к невесте своего парабатая, сказал ей Уилл. Если бы на его месте был кто то другой, она бы сказала ему, что нет смысла хранить секреты. В конце концов, правда выйдет наружу. Но в случае с Уиллом, она не была уверена. Годами он ловко прятался и притворялся. Он был идеальным актером. Если бы она не была его сестрой, если бы она не видела его лицо в те моменты, когда Джем не смотрел, она сомневалась, что она догадалась бы.
А ещё была ужасная правда в том, что ему не надо будет скрывать свою тайну всю жизнь. Ему нужно скрывать это только пока Джем жив. Если бы Джеймс Карстаирс не был так неумолимо добр и полон благих намерений, Сесилия думала, что она, возможно, ненавидела бы его от лица своего брата. Мало того, что он женится на девушке, которую любит Уилл, так ещё когда он умрёт, она боялась,что Уилл никогда не оправится. Но вы не можете обвинить кого то в смерти. В намеренном уходе, может быть, как ее брат покинул её и её родителей, но не в смерти, власть над которой была, конечно же, за пределами понимания любого смертного человека.
Я рада, что Вы все здесь , сказала Шарлотта напряженным голосом, который заставил Сесилию прислушаться. Шарлотта серьёзно смотрела на полированный поднос, стоявший на её столе, где лежало открытое письмо и маленький пакет, завернутый в вощеную бумагу.
Я получила тревожное послание. От Магистра.
От Мортмейна? Тесса наклонилась вперед, и механический ангел, который она всегда носила на шее качнулся, сверкая в свете огня. Он вам написал?
Не для того, чтобы спросить о здоровье, полагаю, сказал Уилл. Чего он хочет?
Шарлотта глубоко вздохнула. Я прочитаю вам письмо .
Дорогая миссис Бранвелл,
Прошу простить меня за беспокойство, в это трудное время для вашей семьи. Я огорчен, но должен признаться не был удивлён, услышав о серьёзном недомогании мистера Карстерса.
Я полагаю, что Вы знаете, что я являюсь счастливым обладателем большой, я бы даже сказал очень большой, части медикаментов, которые позволили бы мистеру Карстерсу продолжить нормальную жизнь. Так что, мы оказываемся в очень интересной ситуации, которую я, к счастью для нас обоих готов разрешить. Я был бы очень рад сделать обмен. Если Вы готовы доверить мисс Грэй в мои руки, то я предоставлю необходимую часть инь феней Вам.
Я посылаю знак своей доброй воли. Дайте мне знать о Вашем решении, написав мне. Если правильная последовательность чисел, напечатанных внизу письма, будет сказана моему автоматону,то я получу его.
С уважением,
Аксель Мортмейн
Это всё , сказала Шарлотта, складывая письмо и возвращая его обратно на поднос. Здесь также инструкции как вызвать автоматона, которому, как он хочет, мы должны передать наш ответ и последовательность цифр, о которой он упоминает, но нет никакой подсказки о его местоположении.
В воздухе повисло тревожное молчание. Сеси, которая сидела в кресле, обитом тканью с цветочным узором, взглянула на Уилла и увидев его, быстро отвернулась, как будто чтобы не видеть его выражения. Джем побледнел, цвет его лица стал пепельным, а Тесса Тесса сидела очень тихо, пока свет от огня и тени мелькали по её лицу.
Мортмейну нужна я , сказала она, наконец, нарушив молчание. В обмен на инь фень для Джема .
Это смешно , сказал Джем. Несостоятельно. Письмо нужно показать Конклаву, чтобы они смогли узнать что нибудь о местонахождении Магистра, но это все .
Они не смогут ничего узнать о его местонахождении, тихо сказал Уилл. Магистр оказывался слишком умным для этого уже много раз .
Это глупо, сказал Джем. Это самая грубая форма шантажа
Не могу не согласиться , сказал Уилл. Послушайте, мы воспринимаем пакет как благословение, горстка инь феня, которые поможет тебе, и мы игнорируем все остальное.
Мортмейн написал письмо обо мне, сказала Тесса, прерывая их обоих. Решение должно быть моим. Она повернулась к Шарлотте. Я пойду .
Опять наступила мертвая тишина. Шарлотта выглядела пепельно белой; Сесиль чувствовала, как ее руки вспотели там, где она сцепила их на коленях. Лайтвуды казались смущенным. Габриэль выглядел так, будто он мечтал быть где нибудь, только не здесь. Сесиль едва ли могла винить их. Напряженные отношения между Уиллом, Джемом и Тессой были как пороховая бочка, готовая отправиться на тот свет от одной спички.
Нет , сказал Джем, наконец, поднимаясь на ноги. Тесса, ты не можешь.
Она проследила за тем, как он встал. Я могу. Ты мой жених. Я не могу позволить тебе умереть, когда могу помочь, и Мортмейн не причинит мне физического вреда.
Мы не знаем, что он имеет в виду! Он не заслуживает нашего доверия! Вдруг сказал Уилл, а затем опустил голову. Его рука сжала каминную полку настолько сильно, что его пальцы побелели. Сесиль могла сказать, что он заставил себя молчать.
Уилл, если бы ты нужен был Мортмейну, ты бы пошёл, сказала Тесса, глядя на брата Сесили с выражением не терпящим возражений. Уилл вздрогнул от ее слов.
Нет , сказал Джем. Ему я бы тоже запретил .
Тесса повернулась к Джему с первым выражением гнева по отношению к нему, которое Сесиль когда либо видела на ее лице. Ты не можешь запретить мне не больше, чем ты можешь запретить Уиллу.
“Я могу,” сказал Джем. “По очень простой причине. Препарат не лечение, Тесса. Это только продливает мое проживание. Я не позволю тебе выбрасывать свою собственную жизнь ради остатка моей.Если ты пойдешь к Мортэмейну,то это будет ни за что.Я все еще не буду принимать наркотик. ”
Уилл поднял голову. Джеймс
Тесса и Джем посмотрели друг на друга, их глаза встретились. Ты бы не, вздохнула Тесса. Ты не оскорблял бы меня, швыряя жертву, которую я сделала для тебя в своем лице.
Джем пересек комнату и схватил со стола Шарлотта пакет и письмо. Я предпочел бы оскорбить тебя, чем потерять , сказал он и прежде , чем любой из присутствующих успел сделать шаг, чтобы остановить его, он бросил оба предмета в огонь.
Комната взорвалась криками. Генри бросился вперед, но Уилл уже упал на колени перед решеткой и сунул обе руки в огонь.
Сесилия вскочила с кресла. Уилл! закричала она и бросилась к брату. Она схватила его за плечи пиджака и оттащила его от огня. Он упал назад, все еще горящий пакет выпал из его рук. Мгновение спустя Гидеон был уже там, топая ногами по маленьким искоркам пламени, оставляя на коврике беспорядок из сгоревшей бумаги и серебристого порошка.
Сесилия уставилась на камин.Письмо с дальнейшими указаниями, как вызвать автомата Мортмейна исчезло, превратившисьв пепел.
Уилл сказал Джем. Он выглядел больным. Он упал на колени рядом с Сесилией, все еще держащей брата за плечи, и вытащил стеле из кармана пиджака. Руки Уилла были алыми, мертвенно бледными там, где на коже уже появлялись багровые пузыри, с черными пятнами от сажи. Он прерывисто и тяжело дышал в ухо Сесилии задыхаясь от боли, это звучало также, как когда он упал с крыши своего дома, когда ему было девять лет и сломал кости в левой руке. Биддвч ин иавн, Уилл , сказала она, в то время как Джем приставил стеле к предплечью брата и быстро начал рисовать. Ты будешь в порядке.
Уилл , сказал Джем, половину себе под нос. Уилл, мне так жаль, мне так жаль. Уилл .
Прерывистое дыхание Уилла стало замедляться, когда иратце подействовало, бледнея, его кожа вернула свой нормальный цвет. Там еще есть немного инь феня, который можно сохранить сказал Уилл, тяжело прислоняясь спиной к Сесилии. От него пахло дымом и железом. Она чувствовала как его сердце бешено колотилось в спине. Лучше бы собрать это прежде чем что нибудь ещё
Вот. Это была Тесса, вставая на колени;Сесиль смутно осознавала, что все остальные стояли, Шарлотта в шоке прикрыла рукой рот. В правой руке Тессы был носовой платок, в котором, возможно, был инь фень, который Уилл спас от огня. Возьми это сказала она и положила его в свободную руку Джема, в ту, которая не держала стеле. Он смотрел так, будто собирался сказать что то, но она уже встала. Выглядя крайне разбитым, Джем смотрел, как она вышла из комнаты.
О, Уилл. Что же нам делать с тобой?
Уилл сел, чувствуя себя довольно нелепо в кресле с цветочным узором в гостиной, позволяя Шарлотте, расположившейся на маленьком стуле перед ним, накладывать мазь на его руки. После трех иратце они уже не очень сильно болели и даже вернули свой нормальный цвет, но Шарлотта всё же настаивала на их лечении.
Остальные ушли, за исключением Сесилии и Джема; Сесилия сидела рядом с ним, расположившись на подлокотнике кресла, а Джем опустился на обгоревший ковер, его стеле было по прежнему в его руках, не касаясь Уилла, но близко. Они отказались уйти, даже после того, как другие ушли и Шарлотта отослала Генри работать назад в подвал. В конце концов, больше ничего нельзя было сделать. Инструкции о том, как связаться с Мортмейном исчезли, превратившись в пепел, и решение не было принято.
Шарлотта настояла на том, чтобы Уилл остался смазать руки, а Сесилия и Джем отказались покинуть его. И Уиллу пришлось признать, что ему это нравилось, нравилось, что его сестра сидит на подлокотнике кресла, нравились свирепые покровительственные взгляды, которые она бросала на тех, кто к нему приближался, даже Шарлотта, милая и безобидная с ее мазью и ее материнским кудахтаньем. И Джем, у его ног, прислонившийся к стулу, как он это делал много раз, когда Уилла перевязывали после драки или накладывали иратце из за ран, которые он получил в бою.
Ты помнишь то время, когда Мелиорн попытался выбить тебе зубы за то, что ты назвал его бездельником с заостренными ушами? сказал Джем. Он принял немного инь феня, который прислал Мортмейн, и на его щеках снова был румянец.
Уилл улыбнулся, несмотря ни на что, он не мог сдержаться. В последние несколько лет было кое что, что делало его счастливым: что в его жизни был кто то, кто знал его, знал, о чем он думал, прежде чем он говорил это вслух. В ответ я бы выбил его зубы , сказал он, но когда я отправился на его поиски, он эмигрировал в Америку. Несомненно, чтобы избежать моего гнева.
Хм , сказала Шарлотта, она всегда так делала, когда думала,что Уилл зазнаётся. У него было много врагов в Лондоне, в моем понимании .
“Dydw I ddim yn gwybod pwy yw unrhyw un o’r bobl yr ydych yn siarad amdano,” жалобно сказала Сесилия.
Ты не знаешь о ком мы говорим и никто не понимает, что ты говоришь, сказал Уилл, хотя в его тоне не было упрека. Он слышал усталость в собственном голосе. Нехватка сна в прошлую ночь брала свое. Говори по английски, Cecси .
Шарлотта вернулась за стол, поставив банку с мазью на него. Сисилия потянула Вилла за волосы: Дай мне посмотреть на твои руки
Он поднял их. Он вспомнил, огонь, агонию исходящию от него, и больше всего на свете шокированое лицо Тессы. Он знал, что она поймет, почему он сделал то, что он сделал, почему он не подумал об этом дважды, но в ее глазах... как будто ее серце было сломано для него.
Он только хотел, чтобы она была все еще здесь. Было хорошо, находиться с Джемом, Сеси и Шарлоттой, быть в окруженным их любовью, но без нее всегда будет чего то не хватает, Тесса часть его сердца, что никогда не вернется.
Сесили коснулась его пальцев, которые сейчас выглядели вполне нормально, в стороне от сажи под ногтями. Весьма удивительно, сказала она и погладила его руки слегка, осторожно, чтобы не смазать мазь. Уилл всегда был склонен к нанесению повреждений себе , добавила она, с нежностью в голосе. Я не могу сосчитать, сколько переломов конечностей он перенес, когда мы были детьми, царапин, шрамов .
Джем навалился на спинку стула и глядя на огонь Лучше бы это были мои руки , сказал он.
Уилл покачал головой. Усталость придавала всему находящимуся в комнате хмурый вид, обои на стенах сливались в эдиное пятно. Нет, только не твои руки. Тебе даны твои руки для игры на скрипке. Для чего нужны мои?
Мне следовало бы знать, что ты сделаешь, тихо сказал Джем. Я всегда знаю, что ты сделаешь. Мне следовало бы знать, что ты сунешь руки в огонь.
А мне следовало бы знать, что ты выбросишь этот пакет сказал Уилл беззлобно. Это было это было безумно благородным поступком. Я понимаю, почему ты это сделал.
Я думал о Тессе. Джем подтянул колени и положил на них подбородок, а затем тихо рассмеялся. Безумно благородный. Разве это не должно быть в твоей компетенции? Внезапно я тот, кто делает смешные вещи, и ты говоришь, чтобы я перестал?
Боже , сказал Уилл. Когда мы поменялись местами?
Свет от камина заиграл на лице и волосах Джема, когда он покачал головой. Это очень странная вещь быть влюбленным , сказал он. Это меняет тебя.
Уилл посмотрел на Джема, и то, что он чувствовал, больше чем ревность, больше всего на свете, было тоскливое желание посочувствовать своему лучшему другу, поговорить о чувствах, которые он хранил в сердце. Разве это были не те же самые чувства? Разве они не одинаково любят, не одного и того же человека? Но, Я хочу, чтобы ты не не рисковал собой было всё, что он сказал.
Джем встал. Я всегда желал этого тебе.
Уилл поднял глаза, такие вялые от сна и усталости, которую вызвали лечебные руны, что он видел только фигуру Джема в ореоле света. Ты уходишь?
Да, спать. Джем слегка прикоснулся пальцами к выздоравливающим рукам Уилла. Отдыхай, Уилл .
Глаза Уилла уже закрылись, когда Джем повернулся уйти. Он не слышал, как за Джемом закрылась дверь. Где то по коридору пела Бриджит, её голос заглушал потрескивание огня. Уиллу он не казался раздражающим, как бывало прежде, он больше походил на колыбельную, которую его мать когда то пела ему, чтобы убаюкать его.
О, что ярче света?
Что темнее ночи?
Что острее топора?
Что мягче расплавленного воска?
Истина ярче света,
Ложь темнее ночи.
Месть острее топора,
Любовь мягче расплавленного воска.
Песня загадка сказала Сесилия сонным голосом. Мне они всегда нравились. Ты помнишь, как раньше мама нам пела?
Немного признался Уилл. Если бы он не так сильно устал, он, возможно, вообще бы не признался. Его мать всегда пела, музыка наполняла уголки усадьбы, пела, когда она шла вдоль реки в устье Mawddach, или среди нарциссов в саду. Llawn yw’r coed o ddail a blode, llawn o goriad merch wyf inne.
Ты помнишь море? спросил он, из за усталости ему было тяжело говорить. Озеро в Tal y Llyn? Здесь, в Лондоне, нет ничего такого же синего как они .
Он услышал, как Сесилия резко вздохнула. Конечно, я помню. Я думала, ты не помнишь.
Образы из снов вспыхнули яркими красками в закрытых глазах Уилла, сон захватил его как течение и потянул от освещенного берега. Думаю, я не смогу встать со стула, Cecси , пробормотал он. Я посплю здесь сегодня ночью.
Ее рука поднялась, нащупала его, освободно обвилась и обняла. Тогда я останусь с тобой сказала она, и ее голос стал частью сновидения, когда сон, наконец, поймал и понёс его вниз и вверх.
Кому: Габриелю и Гидеону Лайтвудам
От: Консула Джошуа Вейланда.
Я был очень удивлен, получив ваше послание. Я не могу представить, как выразиться более точно. Я хочу, чтобы вы передавали мне подробную переписку Миссис Бранвелл с её родственниками и доброжелателями из Идриса. Я не просил подшучивать над её модисткой. Меня также не интересуют ни её манера одеваться, ни ваше ежедневное меню.
Настоятельно прошу написать мне письмо с соответствующей информацией. Я также искренне надеюсь, что письмо будет более подходящим для Сумеречных Охотников чем для Душевнобольных.
Именем Разиеля,
Консул Вейланд
Но, что надежда для тебя!
То мне желаний агония.
Эдгарт Алан По, Тамерлан
Тесса сидела за туалетным столиком тщательно расчесывая волосы. Воздух снаружи был прохладным, но влажным, как будто он впитал воду Темзы, пахнувшую железом и городской грязью. Это была такая погода, из за которой её обычные густые, волнистые волосы запутывались на кончиках. Не то, чтобы все её мысли были о волосах, это было просто повторяющееся движение, расчесывание, которое позволяло ей сохранить своего рода принудительное спокойствие.
В памяти она снова и снова видела шок Джема, когда Шарлотта прочитала вслух письмо Мортмейна, и обожённые руки Уилла, и горстку инь феня, которую ей удалось собрать с пола. Она видела руки Сесилии вокруг Уилла и боль Джема, когда он извинялся перед Уиллом, мне так жаль, мне так жаль.
Она не могла вынести этого. Они были в агонии, они оба, и она любила их обоих. Они страдали из за неё, она была тем, что было нужно Мортмейну. Из за неё исчез инь фень Джема и мучился Уилл. Она повернулась и выбежала из комнаты потому, что не могла больше вынести этого. Как могли три человека, которые так сильно любят друг друга, причинить друг другу столько боли?
Она положила расческу и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела усталой, с тенями под глазами, так же как выглядел Уилл весь день, сидя в библиотеке и помогая Шарлотте с бумагами Бенедикта, переводя некоторые отрывки, которые были на греческом или латинском; гусиное перо быстро движется по бумаге, голова с тёмной шевелюрой склонена. Было странно смотреть на Уилла в дневном свете и вспоминать мальчика, который держал ее на ступеньках дома Вулси так, как будто она была спасательной шлюпкой в шторм. При дневном свете лицо Уилла не было безмятежным, но оно также не было открытым или уступчивым . Он не был неприветлив или холоден, но он также не смотрел на неё и не улыбался ей через стол в библиотеке и уж никаким образом не признавал событий прошлой ночи.
Ей хотелось отвести его в сторону и спросить были ли новости от Магнуса, сказать ему: Никто не понимает, что ты чувствуешь, кроме меня, и никто не понимает, что я чувствую, кроме тебя, так разве мы не можем переживать вместе? Но если бы Магнус связался с ним, Уилл сказал бы ей, он был честным. Они все были честными. Если бы они не были, думала она, глядя на свои руки, может быть, все было бы не так ужасно.
Было глупо предлагать пойти к Мортмейну теперь она это знала но эта мысль намертво засела в её голове. Она не могла быть причиной всего этого несчастья и не сделать чего то, что могло бы облегчить его. Если бы она уступила Мортмейну, Джем жил бы дольше, и Джем и Уилл были бы вместе, и это было бы, как если бы она никогда не появлялась в Институте.
Но сейчас, в прохладе вечерних часов, она знала, что нет ничего, что она могла бы сделать, чтобы повернуть время вспять или уничтожать те чувства, которые были между ними. Она чувствовала, внутри пустоту, как будто часть неё просто исчезла, и все же она была парализована. Часть неё хотела побежать к Уиллу увидеть, исцелены ли его руки и сказать ему, что она понимает. Другая её часть хотела побежать через коридор в комнату Джема и умолять его простить её. До этого они никогда не сердились друг на друга и она не знала, как вести себя с разъяренным Джемом. Захочет ли он расторгнуть помолвку? Будет ли он разочарован в ней? Почему то было трудно вынести мысль, что Джем мог разочароваться в ней.
Чирк. Она подняла глаза и оглядела комнату неясный шум. Может, ей показалось? Она устала, может, пора позвать Софи, чтобы она помогла ей с платьем, а затем лечь в постели, захватив книгу. Она читала Замок Отранто и находила ее отличным развлечением.
Она встала со стула и пошла позвонить в колокольчик для прислуги, когда шум раздался снова, более настойчивый. Чирк чирк, у двери её спальни. С лёгким беспокойством она прошла через комнату и распахнула дверь.
Черч присел с другой стороны, серо голубой мех взъерошен, выражение свирепое . На шее у него был привязан бантик из серебристого кружева, а к бантику был прикреплен маленький кусочек свёрнутой бумаги, как крошечный свиток. Тесса встала на колени, протянула руку к бантику и развязала его. Бантик упал и кот сразу же побежал дальше по коридору.
Бумага свободно выскользнула из кружева,Тесса взяла её и развернула. Знакомый петлеобразный почерк вился по всей странице.
Встретимся в музыкальной комнате.
Дж
Здесь ничего нет, сказал Габриэль.
Он и Гидеон были в гостиной. Было уже довольно темно, шторы были опущены, и если бы у них не было своих ведьминых огней, была бы непроглядная тьма. Габриэль торопливо просматривал письма на столе Шарлотты, уже во второй раз.
Что ты имеешь виду, ничего?, сказал Гидеон, стоя у двери. Я вижу там кучу писем. Безусловно, одно из них должно быть.
Ничего скандального, сказал Габриэль, закрыв ящик стола. Или даже интересного. Переписка с дядей из Идриса. Кажется, у него подагра.
Очаровательно, пробормотал Гидеон.
Не могу не задаться вопросом, в чем же таком, по мнению консула, Шарлотта замешана. Измена Совету? Габриэль взял пачку писем и поморщился. Мы могли бы заверить его в её невиновности, если бы только знали в чем он её подозревает.
И если бы я верил, что он хочет быть уверен в её невиновности сказал Гидеон. Мне кажется, это больше похоже на то, что он надеется поймать её. Он протянул руку. Дай мне это письмо.
Письмо дяде? Габриэль заколебался, но сделал как ему сказали. Он поднял ведьмин огонь, освещая стол, в то время как Гидеон наклонился и, присвоив одну из ручек Шарлотты, начал царапать официальное письмо Консулу.
Гидеон подул, чтобы высушить чернила, когда дверь в гостиную распахнулась. Гидеон подпрыгнул. Желтый свет залил комнату, намного ярче, чем тусклый ведьмин огонь; мигая, Габриэль поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Он должен был наложить руны ночного видения, подумал он, но они долго исчезают, и он был обеспокоен тем, что это вызовет вопросы. Пока его глаза приспосабливались к свету, он услышал, как его брат воскликнул с ужасом:
Софи?
Я Вам говорила не называть меня так, Мистер Лайтвуд. Ее тон был холодным. Зрение Габриэля стало четким, и он увидел, что горничная стояла в дверях, держа в одной руке лампу. Она щурилась. Ее глаза ещё больше сузились, когда она увидела Габриэля, с письмами Шарлотты в руке. Вы … это письма Миссис Бранвелл?
Габриэль поспешно бросил письма на стол. Я ... Мы ...
Вы читаете ее письма? Софи смотрела с яростью, как какой нибудь ангел мститель, с лампой в руке. Габриэль быстро взглянул на брата, но Гидеон, казалось, потерял дар речи.
В жизне Габриэля он не мог вспомнить, чтобы его брат смотрел так даже на самую красивую сумеречную охотницу. Но он смотрел на эту мирскую служанку со шрамом так, будто она была восходом солнца. Это было необъяснимо, но это было также неоспоримо. Он видел ужас на лице своего брата, из за того, что хорошее мнение Софи о нем рушилось на глазах.
Да, сказал Габриэль. Да, мы действительно просматриваем её корреспонденцию.
Софи сделала шаг назад. Я немедленно позову Миссис Бранвелл.
Нет Габриэль протянул руку. Это не то, что ты подумала. Подожди. Быстро в общих чертах он обрисовал то, что произошло: угрозы Консула, его просьба о том, чтобы они шпионили за Шарлоттой. Мы никогда не собирались рассказывать то, что она писала. Мы лишь хотели защитить ее.
Подозрительное выражение Софи не изменилось. И почему я должна верить хоть единому Вашему слову, господин Лайтвуд?
Гидеон наконец заговорил:
Мисс Коллинз. Пожалуйста. Я знаю, что после неудачного происшествия с булочками вы перестали меня уважать, но пожалуйста, поверьте, я не предал бы доверия Шарлотты, не ответил бы предательством на ее доброту.
На момент Софи заколебалась, затем опустила глаза.
Я сожалею, Мистер Лайтвуд. Я хочу верить вам, но в первую очередь я должна сказать Шарлотте правду.
Габриэль схватил со стола письмо, которое только что написал его брат. Мисс Коллинз, сказал он. Пожалуйста, прочитайте это письмо. Это то, что мы намеревались послать Консулу. Если после его прочтения, ваше сердце все еще будет полно решимостью найти госпожу Бранвелл, то мы не будем пытаться остановить Вас.
Софи перевела взгляд от него к Гидеону. Затем она наклонив голову,подошла и поставила лампу на стол. Забрав письмо у Гидеона, она развернула его и прочитала вслух:
Кому: Консулу Джошуа Вайленду
От: Гидеона и Габриэля Лайтвудов
Дорогой сэр,
Вы, как обычно, проявили великую мудрость, попросив нас прочитать письма Миссис Бранвелл в Идрис. Мы лично взглянули на указанную переписку и заметили, что она почти ежедневно общается с двоюродным дедом Родериком Фейрчайлд.
Содержание этих писем, сэр, шокировало и разочаровало бы Вас. После этого, наша вера в прекрасный пол ослабла.
Миссис Бранвелл проявляет самое бессердечное, жестокое и неженственное отношение к его многочисленным тяжелым болезням. Она рекомендует ему применять меньше ликера для лечения подагры, проявляя безошибочные признаки того, что её забавляет его тяжелый недуг водянки, и полностью игнорирует его упоминание о подозрительном веществе, которые скапливаются у него в ушах и других отверстиях.
Признаки нежной женской заботы, которую могли бы ожидать от женщины её старшие родственники мужчины, и уважение, которое как должное, любая относительно молодая женщина должна проявлять к старшим их нет! Мы боимся, что Миссис Бранвелл, сошла с ума от власти. Её нужно остановить,пока не стало слишком поздно, и многие отважные Сумеречные Охотники не пропали из за отсутствия женской заботы.
Искренне ваши,
Гидеон и Габриель Лайтвуд ”
Было тихо, когда она закончила. Казалось Софи стояла целую вечность, глядя на бумагу широко открытыми глазами. Наконец она спросила:
Кто из вас это написал?
Гидеон откашлялся. Я.
Она подняла глаза. Она сжала губы, но они дрожали. На один ужасный момент Габриэль подумал, что она вот вот заплачет. О, Боже , сказала она. И это первое письмо?
Нет, было ещё одно, признался Габриэль. О шляпках Шарлотты.
О её шляпках? Смех сорвался с губ Софи, и Гидеон смотрел на нее, как будто он никогда не видел ничего столь изумительного. Габриэлю пришлось признать, что она действительно выглядела довольно хорошенькой, когда смеялась, со шрамом или без. И консул был в ярости?
Убийственно , сказал Гидеон.
Ты собираешься сказать Миссис Бранвелл? Потребовал Габриэль, который не мог выдержать неизвестности.
Софи перестала смеяться. Нет , сказала она, потому что я не хочу компрометировать вас в глазах Консула, а также, я думаю, что такая новость причинит ей боль, и ни к чему хорошему не приведёт. Шпионить за ней таким образом, какой ужасный человек! Ее глаза вспыхнули. Если вам понадобится помощь, чтобы расстроить план Консула, я буду счастлива помочь. Позвольте мне оставить письмо у себя, и я гарантирую, что завтра оно будет отправлено .
Музыкальная комната была не такой пыльной, как её помнила Тесса она выглядела так, будто её недавно хорошо убрали; приятное дерево подоконников и пола блестело, как и рояль в углу. В камине горел огонь, очерчивая фигуру Джема в пламени, когда он отвернулся от него и, увидев ее, нервно улыбнулся.
Все в комнате казалось мягким, в приглушенных, как акварель тонах – темный блеск фортепиано, покрытые белыми простынями инструменты, которые из за света огня оживали и были похожи на призраков, пламя тусклым золотом отражалось в оконных стеклах. В них она также могла увидеть себя и Джема, стоящими лицом друг к другу: девушка в темно синем вечернем платье и очень худой юноша с копной серебристых волос, чей черный пиджак висел слегка свободно на его стройном теле.
В тени его лицо было уязвимым, тревога таилась в мягком изгибе рта. Я не был уверен, что ты придешь.
Услышав это, она сделала шаг вперед, желая броситься к нему и обнять, но остановила себя. Сначала она должна была поговорить. Конечно же, я пришла , сказала она. Джем, мне так жаль. Мне очень очень жаль. Я не могу объяснить это было какое то безумие. Я не могла смириться с мыслью, что из за меня с тобой могло что то случиться, потому что в некотором роде я связана с Мортмейном, а он со мной.
Это не твоя вина. Это никогда не было твоим выбором
Я не видела смысла. Уилл был прав; Мортмейну нельзя доверять. Даже если бы я к нему отправилась, нет никакой гарантии, что он выполнит свою часть сделки. И я бы дала оружие вашему врагу. Я не знаю, для чего он хочет меня использовать, но явно не на благо Сумеречных Охотников; в этом мы можем быть уверены. В итоге я могла бы даже оказаться той, кто причинил бы всем вам боль. Слезы жгли ей глаза, но она с усилием сдерживала их. Прости меня, Джем. Мы не можем тратить на гнев время, которое мы можем провести вместе. Я понимаю, почему ты сделал то, что сделал я бы сделала это за тебя.
Его глаза стали мягкими и серебристыми, когда он заговорил. Zhe shi jie shang, wo shi zui ai ne de , прошептал он.
Она поняла его. Во всем мире, ты та, кого я люблю больше всего.
Джем
Ты это знаешь, ты должна это знать. Я никогда бы не смог позволить тебе уйти от меня, не туда, где опасно, не тогда, когда я всё ещё дышу. Он поднял руку, прежде чем она успела сделать шаг к нему. Подожди . Он нагнулся, а когда поднялся, он держал в руках квадратный футляр скрипки и смычок. Я – Есть кое что, что я хотел бы подарить тебе. Свадебный подарок, когда бы мы поженились. Но я хотел бы подарить его сейчас, если ты позволишь.
Подарок ? Сказала она с удивлением. После Но мы поссорились!
Он улыбнулся, милой улыбкой, которая осветила его лицо и заставляла забыть Вас как напряженно он выглядит. Это неотъемлемая часть семейно жизни, как мне сказали. Это был хороший урок.
Но
Тесса, ты вообразила, что существует такая ссора, крупная или мелкая, из за которой я мог бы перестать любить тебя? Его голос звучал изумленно и внезапно она подумала о Уилле, о тех годах, в течении которых он проверял преданность Джема, сводя его с ума ложью, отговорками и членовредительством, и несмотря на все это, любовь Джема к своему кровному брату не стала слабее, и уж тем более, не исчезла совсем.
Я боялась, тихо сказала она. А я у меня нет для тебя подарка
Есть. Сказал он тихо, но твердо. Садись, Тесса, пожалуйста. Помнишь, как мы встретились?
Тесса села на низкий стул с позолоченными подлокотниками, ее юбки складками легли вокруг нее.
Я ворвалась в твою комнату посреди ночи, как сумасшедшая.
Джем усмехнулся.
Ты элегантно вошла в мою комнату и увидела, как я играю на скрипке. Он затянул винт на смычке; закончив, положил его, и с любовью достал из футляра скрипку.
Не возражаешь, если я сейчас сыграю для тебя?
Ты знаешь, что я люблю слушать как ты играешь. Это была правда. Она даже любила слушать, как он рассказывает о скрипке, хотя она мало что понимала. Она могла часами, без скуки, слушать как он страстно рассказывает о канифоли, нагелях, завитках, технике владения смычком, расположениях пальцев и о том, как часто рвутся струны.
Wo wei ni xie de сказал он, прислонив скрипку к левому плечу и положив на неё подбородок. Он рассказывал ей, что многие скрипачи использовали плечо для упора, но он так не делал. На горле, в том месте, куда он прислонял скрипку, был небольшой след, как постоянный синяк.
Ты сделал что то для меня?
Я написал кое что для тебя , поправил он с улыбкой и начал играть.
Она смотрела с изумлением. Он начал тихо и просто, слегка сжимая смычок, производя нежный, гармоничный звук. Мелодия перевернула ей душу, прохладная и сладкая, как вода, полная надежды и прекрасная, как восход солнца. Она зачарованно следила, как двигались пальцы и из скрипки лилась прелестная мелодия.
Звук стал громче, смычок двигался быстрее, предплечье Джема качалось вперед и назад, его тонкое тело казалось размытым в движении плеча. Его пальцы скользили вверх и вниз, и тональность звука понизилась, на ясном горизонте собирались грозовые тучи, река превратилась в поток. Мелодия разбивалась у ее ног, поднималась и окружала, все тело Джема казалось, движется в гармонии с музыкой, которую он извлекал из инструмента, хотя знала, что его ноги твердо стоят на полу.
Ее сердце забилось в такт музыки; глаза Джема были закрыты, уголки рта опущены, словно от боли. Часть ее хотела броситься к его ногам, чтобы обнять, а другая ее часть не хотела ничего делать, чтобы остановить музыку, ее прекрасные звуки. Это было, словно он взял свой смычок и использовал его в качестве кисти, создавая холст, на котором его душа четко отражалась.
Когда последний парящий звук достиг высоты, поднимаясь к небу, Тесса знала, что ее лицо было мокрым, но только тогда, когда мелодия замолчала и он опустил скрипку, она поняла, что плакала.
Медленно Джем положил скрипку в футляр, а рядом с ней смычок. Он выпрямился и повернулся к ней. Выражение его лица было застенчивым, белая рубашка промокла от пота и на шее учащенно бился пульс.
Тесса потеряла дар речи.
Тебе понравилось? сказал он, Я мог бы подарить тебе украшения...но мне хотелось, чтобы это было бы что нибудь только твоё. Что никто не услышит и не получит это. Я не очень хороший оратор, поэтому я попытался выразить свои чувства в музыке. Тебе понравилось? спросил он снова, и интонация в конце предложения говорила о том, что он ждет отрицательного ответа.
Тесса подняла лицо, чтобы он cмог увидеть слезы на нем. Джем .
Он упал перед ней на колени, с раскаянием на лице.
Ni jue de tong man, qin ai de?
Нет нет , сказала она, наполовину плача, наполовину смеясь. Я не обижена. И не несчастна. Вовсе нет.
Улыбка озарила его лицо, освещая глаза от восторга. Тогда тебе на самом деле понравилось.
Это было так, словно я видела твою душу в нотах музыки. И это было красиво . Она наклонилась вперед и слегка коснулась его лица. Гладкая кожа на жестких скулах, его волосы, как перья под ее ладонью. Я видела реки, лодки, похожие на цветы, все цвета ночного цвета .
Джем вздохнул, опускаясь на пол рядом с её стулом, как будто силы покинули его. Это очень редкая магия, сказал он. Он прислонив голову к ней, положив её на колени, а она продолжала гладить его волосы. Мои родители любили музыку, сказал он отрывисто.
Мой отец играл на скрипке, а мать на цинь. Я выбрал скрипку, хотя мог бы научиться играть на любом из двух. Я жалел об этом иногда, потому что есть такие китайские мелодии, которые я не могу играть на скрипке и которые моя мать хотела бы, чтобы я сыграл.
Она рассказывала мне историю о Ю Боя, который был великим музыкантом на цинь. У него был лучший друг Чжун Зики, и он играл для него. Говорят, что когда Ю Боя играл песнь воды, его друг знал,что он описывает бурлящие реки, а когда он играл о горах, Зики видел их пики.
И Ю Боя сказал: Это потому что ты понимаешь мою музыку. Джем посмотрел на свою руку, лежащую на колене. Люди и сейчас используют выражение `чжи инь`, подразумевая близкие друзья или родственные души , но на самом деле это значит понимание музыки . Он протянул и взял её за руки. Когда я играл, ты видела, что видел я. Ты понимаешь мою музыку.
Я ничего не знаю о музыке, Джем. Я не могу отличить сонату от партиты
Нет Он повернулся, поднимаясь на колени и обхватывая подлокотники её кресла. Сейчас они были так близко, что она могла видеть его волосы, влажные от пота на висках и затылке, почувствовать его запах канифоли и жженый сахара.
Это не та музыка, которую я имею в виду. Я имею в виду, вздохнул он, взял её руку и прижал к своей груди. Она почувствовала, как его сердце бьется. У каждого сердца своя музыка, сказал он, и ты знаешь мою.
Что с ними случилось? прошептала Тесса. С дровосеком и музыкантом?
Джем печально улыбнулся.
Чжун Зики умер, а Ю Боя сыграл свою последнюю песню на могиле друга. После этого он сломал цинь и больше никогда не играл.
Тесса почувствовала, как глаза наполнились горячими слезами, которые пытались пролиться.
Какая ужасная история.
Разве? Сердце Джема сильнее забилось под её пальцами. Пока он жил и они были друзьями, Ю Боя написал величайшие произведения музыки, которые мы знаем. Смог бы он это стать, если бы был один? Нашим сердцам нужны зеркала, Тесса. Мы видим себя лучше в глазах тех, кто любит нас. И есть красота, которую может показать только краткость.
Он опустил свой взгляд, а затем поднял его на Тессу. Я отдал бы тебе всего себя сказал он. Я дал бы тебе за две недели больше, чем любой мужчина за всю жизнь .
Нет ничего, что ты не дал мне, ничего, чем я была бы недовольна ....
Я , сказал он. Я хочу жениться на тебе. Я бы ждал тебя вечно, но …
Но у нас нет вечности. У меня нет семьи , сказала Тесса медленно, глядя в его глаза. Нет опекуна. Нет никого, кого мог бы......оскорбить…. более поспешный брак .
Глаза Джема немного расширились. “Я –Ты имеешь в виду это? Я не хотел бы, чтобы у тебя не было времени, чтобы подготовиться.”
Какая подготовка ты думаешь мне требуется? Сказала Тесса, и только в этот момент ее призрачные мысли вернулись к Уиллу, к тому, как он сунул руки в огонь, чтобы спасти наркотики Джема, наблюдая за ним, она не могла помочь, она могла только вспоминать тот день в гостиной, когда он сказал, что любит ее и когда он ушел, она схватила раскаленную кочергу, от чего жгучая боль в ее руке могла затмить, хоть на мгновение, боль в ее сердце.
Уилл. Она лгала ему тогда – если не в точных словах, то в подтексте. Она позволила ему думать, что не любит его. Мысль все еще причинияла ей боль, но она не сожалела об этом. Не было никакого другого пути. Она знала, Уилла достаточно хорошо, чтобы знать, что даже после расставания с Джемом, он не будет с нею.
Он бы не вынес любви, купленную ценой счастья своего парабатая. И если какая то часть ее сердца принадлежала Уиллу и только Уиллу, и всегда будет принадлежать, то никто не должен узнать об этом. Джема она тоже любила, сейчас любила его даже больше, чем когда согласилась выйти за него замуж
Иногда приходится выбирать, быть добрым или честным , сказал ей Уилл . Иногда человек не может быть и тем, и другим.
Возможно, это зависит от книги, подумала она. Но в этой книге, в книге ее жизни, путем бесчестия была только недоброжелательность. Даже если в гостиной она причинила Уиллу боль, спустя время, когда его чувства к ней угасли бы, он когда нибудь поблагодарил бы ее за то, что она дала ему свободу. Она верила в это. Он не мог любить ее вечно.
Она давно выбрала этот путь. Если она намерена довести дело до конца в следующем месяце, то следующий день она могла пережить. Она знала, что любит Джема, и хотя часть ее также любит Уилла, это был лучший подарок, который она могла дать им обоим, и ни Уилл, ни Джем никогда не должны знать об этом.
Я не знаю, сказал Джем, глядя на нее снизу, выражение его лица выражало смесь надежды и неверия. Совет еще не одобрил нашу просьбу ... и у тебя нет платья ...
Я не беспокоюсь о Совете. И мне всё равно, что я ношу, если тебе всё равно. Если ты имеешь в виду это, Джем, я выйду за тебя замуж, когда захочешь.
Тесса выдохнул он. Он потянулся к ней, как будто тонул, и она опустила голову, чтобы прикоснуться своими губами к его. Джем приподнялся на колени. Его губы легко поцеловали ее раз, другой, пока ее губы не приоткрылись, и она ощутила его вкус сладость жженного сахара.
Ты слишком далеко. прошептал он, а затем его руки обвились вокруг нее, и между ними не было никакого пространства,он тянул ее вниз со стула, и вскоре они стояли на полу на коленях, обняв друг друга.
Он прижал ее к себе, и ее руки исследовали его лицо, острые скулы. Такие острые, слишком острые кости лица, пульс слишком близко к поверхности кожи, ключицы такие твердые, как металлическое ожерелье.
Его руки скользнули с талии на плечи, губы едва коснулись ключицы, ямки на шее, в то время как ее пальцы подняли рубашку вверх и ладони прикоснулись к его коже. Он был таким худым, а позвоночник таким острым под ее ладонями. При свете огня она видела как тень и пламя играли на его теле, а золотой блик пламени окрасил его белые волосы позолотой.
Я люблю тебя, сказал он. Во всем мире, ты та, кого я люблю больше всего.
Она почувствовала, как его горячие губы снова прижались к ямке на шее, затем опустились ниже. Его поцелуи закончились там, где начиналось платье. Она чувствовала, как бьется ее сердце под его губами, словно пытаясь дотянуться до него, пытаясь биться для него. Она почувствовала, как его рука робко скользнула за спину, туда, где было зашнуровано платье ....
Дверь со скрипом открылась, и они отшатнулись друг от друга, задыхаясь, как будто они бегали наперегонки. Глядя на пустой дверной проем, Тесса слышала, как её кровь громко стучит в ушах. Рядом с ней затрудненное дыхание Джема превратилось во взрыв смеха.
Что , начала она.
Черч , сказал он, и Тесса перевела взгляд вниз, чтобы увидеть кота, который легким толчком открыл дверь, и теперь прохаживался по музыкальной комнате и выглядел очень довольным собой.
Я никогда не видела, чтобы кот выглядел таким самодовольным, сказала она, в то время как Черч игнорируя ее, как всегда – дотронулся лапой до Джема и мягко толкнул его головой.
Когда я сказал, что нам, возможно, понадобилась бы компаньонка, это не было тем, что я имел в виду,” сказал Джем, но погладил кошку по голове и улыбнулся ей уголком рта. “Тесса,” сказал он. ты имела в виду то, что сказала? То, что ты женилась бы на мне завтра? ”
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Она не могла вынести мысли об ожидании и трате следующего мгновения его жизни. Она хотела внезапно и отчаянно быть привязанной к нему – в болезни, в здоровье, к лучшему, к худшему привязанный к нему обещанием и способный дать ему ее слово и ее любовь, не сдерживаясь.
Да,я это имела в виду , сказала она.
Столовая не совсем заполнилась, не все ещё собрались к завтраку, когда Джем сделал заявление.
Тесса и я собираемся пожениться , сказал он очень спокойно, положив салфетку на колени.
Разве это сюрприз? спросил Габриэль, который был одет, так, как будто собирался идти тренироваться после завтрака. Он уже забрал весь бекон, и Генри печально смотрел на это.
Разве Вы уже не помолвлены?
Дата свадьбы была назначена на декабрь сказал Джем, протянув под столом руку и обнадеживающе сжав ладонь Тессы.
Но мы передумали. Мы намерены пожениться завтра.
Эффект был потрясающий. Генри поперхнулся чаем и Шарлотте, которая казалось потеряла дар речи, пришлось стучать по его спине. Гидеон громко звякнул чашкой о блюдце, и даже Габриэль замер с вилкой в руке на полпути ко рту. Софи, которая только что вернулась с кухни, неся стопку тостов, громко вздохнула. Вы не можете, сказала она, платье мисс Грей испорчено, а новое даже не начали шить.
“Она может одеть любое платье,” сказал Джем. “Она не должна одевать золотое платье Сумеречных охотников,поскольку она не Сумеречная охотница.У нее есть несколько красивых платьев; она может выбрать свое любимое. ” Он застенчиво наклонил голову к Тессе. “Конечно, если ты не против .
Тесса не ответила потому, что в этот момент Уилл и Сесиль втиснулись через дверной проем. “У меня такое растяжение мышц в шее,” говорила Сесилия с улыбкой. Я едва могу поверить,что мне удалось заснуть в таком положении ....”
Она замолчала, так как они оба, казалось, почувствовали настроение комнаты и остановились, оглядываясь по сторонам. Уилл казался лучше отдохнувшим, чем накануне и счастливым, что Сесиль рядом с ним, хотя это осторожно хорошее настроение начало явно испаряться, когда он поглядел вокруг на выражения других в комнате. “Что происходит? сказал он. Что то случилось?
Тесса и я решили перенести нашу свадебную церемонию , сказал Джем. Она состоится в ближайшие несколько дней.
Уилл ничего не сказал и выражение его лица не изменилось, но он сильно побледнел. Он не смотрел на Тессу.
Джем, Анклав сказала Шарлотта, прекращая бить Генри по спине и поднимаясь с взволнованным видом.
Они еще не одобрили ваш брак. Вы не можете пойти против них.
Ждать мы тоже не можем сказал Джем Это может занять месяцы, год Вы знаете, что они, предпочитают откладывать, чем давать ответ, который как они опасаются, вам не понравится.
И в данный момент наша свадьба не может быть объектом их внимания сказала Тесса. Документы Бенедикта Лайтвуд, поиск Мортмейна – у всего должен быть приоритет. Но это личное дело.
Для Конклава не существует личных дел, сказал Уилл. Его голос звучал глухо и странно, как если бы он был на большом расстоянии. На его горле стучал пульс. Тесса подумала о том тонком взаимопонимании, которое они начали строить за последние несколько дней и задались вопросом, разрушилось ли это это, разбиваясь на части,как хрупкое судно о скалы. Моя мать и отец –”
Есть законы о браке с мирянами. Нет законов о браке между Нефилимом и тем, кем является Тесса. И если придется, то как твой отец, я перестану быть Сумеречным Охотником.
Джеймс
Я думал, что из всех людей, ты бы понял это сказал Джем, и во взгляде, который он устремил на Уилла было и недоумение и боль.
Я не говорю, что я не понимаю. Я просто призываю вас подумать
Я уже подумал, ответил Джем. У меня есть разрешение на заключение мирского брака, юридически заверенное и подписанное. Мы можем пойти в любую церковь и пожениться сегодня. Я бы хотел, чтобы Вы все были там, но если не захотите,мы сделаем это в любом случае.
Жениться на девушке, только для того, чтобы сделать ее вдовой , сказал Габриэль Лайтвуд. Многие скажут, что это жестоко.
Джем застыл рядом Тессой, его рука крепко сжимала её руку. Уилл двинулся вперед, но Тесса была уже на ногах, прожигая взглядом дыру в Габриэле Лайтвуде.
Не смейте говорить об этом так, словно Джем сам принял решение, без меня сказала она, не отрывая глаз от его лица. – Меня никто не заставлял обручаться с ним, и я также не питаю иллюзий относительно здоровья Джема. Я хочу быть с ним, неважно сколько нам даровано много дней или минут, и считаю, что это благословение .
Глаза Габриэля были холодны, как море у побережья Ньюфаундленда. Я только беспокоился о Вашем благополучии, мисс Грей.
Лучше беспокойтесь о собственном, огрызнулась Тесса.
Теперь эти зеленые глаза сузились. В смысле?
Думаю, что дама имеет в виду растягивая слова, сказал Уилл что она своего отца не убивала. Или вы так быстро оправились от этого, что у нас нет причин беспокоиться о ваших чувствах, Габриэль?
Сесилия открыла рот. Габриэль поднялся на ноги, и Тесса увидела, что его лицо снова было как у мальчика, который бросил Уиллу вызов сразиться в поединке, когда она встретилась с ним в первый раз высокомерие, жесткость и ненависть.
Если ты когда нибудь осмелишься начал он.
Прекратите сказала Шарлотта и внезапно замолчала, так как в окна донесся скрежет открывающихся ржавых ворот Института и стук лошадиных копыт по тротуару. О, Ангел. Джессамина. Шарлотта вскочила на ноги, бросая салфетку на тарелку. – Пойдемте. Мы должны спуститься и поприветствовать ее.
Так и оказалось, и если в чем то приезд был некстати, то по крайней мере он отвлек внимание. Был небольшой шум и огромное недоумение со стороны Габриэля и Сесилии, ни один из которых не понимал, кем именно была Джессамина или какую роль она играла в жизни Института.
Они шли по коридору разрозненно, Тесса шла немного позади, задыхаясь, как будто ее корсет был слишком туго затянут.
Она думала о прошлой ночи, когда держала Джема в музыкальной комнате, о том как они целовались и часами шептались друг с другом о свадьбе, которая у них будет, и о браке, который последует за этим, как будто у них было все время мира. Как будто брак даст им бессмертие, хотя она знала, что это не так.
Когда она начала спускаться по лестнице к входу, она отвлеклась и споткнулась.Чья то рука поддержала ее. Она подняла глаза и увидела Уилла.
Мгновение они стояли там, застывшие как статуя. Остальные были уже внизу лестницы, их голоса поднимались, как дым. Рука Уилла на руке Тессы была нежной, хотя его лицо было почти невыразительным, словно вырезанное из гранита.
Ты не согласен с остальными, не так ли? –спросила она резче, чем хотела. Что я не должна выходить замуж за Джема сегодня. Ты спросил меня, люблю ли я его настолько, чтобы выйти за него и сделать его счастливым, и я сказала тебе ”да”. Я не знаю, смогу ли я сделать его абсолютно счастливым, но я могу попытаться.
Если кто и может, то это ты сказал он, их взгляды сплелись.
Другие думают, что я питаю иллюзии по поводу его здоровья.
Надежда не иллюзия.
Слова звучали обнадеживающе, но было что то в его голосе, что то мертвое, что пугало ее.
Уилл, она схватила его запястье. – Ты же не покинешь меня сейчас – меня же не оставит единственный человек, который все еще ищет лекарство? Я не могу это сделать без тебя.
Он глубоко вздохнул, наполовину закрыв глаза.
Конечно, нет. Я бы не отказаться от него, от тебя. Я помогу. Я продолжу. Только
Он замолчал и отвернулся. Свет прошел через окно высоко наверху и осветил его щеку, подбородок и изгиб челюсти.
Только что?
Ты помнишь, что я еще сказал тебе в тот день в гостиной сказал он. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и чтобы он был счастлив. И все же, когда ты будешь идти по тому проходу к нему навстречу, чтобы навсегда соединиться, ты будешь идти по невидимой тропинке из осколков моего сердца, Тесса. Я бы отдал свою жизнь ради любого из вас. Я бы отдал свою жизнь ради вашего счастья. Возможно я думал, что когда ты сказала мне, что не любишь меня, мои чувства изменятся и притупятся, но нет. С каждым днем они становятся все сильнее. Сейчас я люблю тебя еще отчаяннее, чем я когда либо прежде любил тебя, а через час я буду любить тебя еще больше, чем в этот момент. Несправедливо говорить тебе это, я знаю, когда ты ничего не можешь с этим поделать. – Он судорожно вздохнул. – Ты, должно быть, презираешь меня.
Тесса чувствовала так, как будто земля ушла из под ее ног. Она вспомнила, что она сказала себе накануне что, несомненно, чувства Уилла к ней исчезли. Что спустя годы, его боль будет меньше, чем ее. Она в это верила. Но теперь
Я не презираю тебя, Уилл. Ты всего лишь был честным – более честным, чем я когда либо могла попросить тебя быть
Нет, сказал он с горечью. Думаю, ты ничего не ждала от меня.
Я ожидала всего от тебя, Уилл прошептала она.
Больше, чем ты когда либо ожидал от себя. Но ты дал даже больше, чем это. Ее голос дрогнул. Говорят, что нельзя разделить сердце, и все же.
Уилл! Тесса! Это был голос Шарлотты, вызывающий к ним с лестничной площадки. Прекратите бездельничать! И может кто нибудь из вас позвать Сирила? Нам, возможно, потребуется помощь с перевозкой, если Молчаливые Братья вообще намерены остаться.
Тесса беспомощно смотрела на Уилла, но момент близости прошел; он замкнулся в себе; отчаяние, которое горело в нем минуту назад, исчезло. Он закрылся, словно между ними были тысячи запертых дверей.
Иди вниз. Я буду там через минуту. – Сказал он без всякого выражения, повернулся и побежал вверх по лестнице.
Тесса оперлась рукой о стену и в оцепенении спускалась по лестнице. Что она только что не сделала? Что только что не сказала Уиллу?
И все же я люблю тебя.
О Боже, и что бы это дало, какая польза была бы произносить эти слова? Только ужасное бремя, ибо он бы знал, что она чувствовала, но был бы не в состоянии что либо изменить. Это привязало бы его к ней, не позволяя влюбиться в кого то еще кто не был бы помолвлен с его лучшим другом. Влюбиться в кого то еще. Она вышла на парадную лестницу Института, чувствуя, как ветер пронизывает платье насквозь, словно нож. Остальные были уже там, собрались на ступеньках, чувствуя себя немного неловко, особенно Габриэль и Сесилия, которые выглядели так, будто удивлялись, что же они там делали. Тесса почти не замечала их. Она чувствовала себя больной и знала, что это не от холода. Это была мысль о Уилле, влюбленного в другую.
Но это был чистой воды эгоизм. Если бы Уилл полюбил кого то ещё, она бы страдала, кусая губы в тишине, также как он страдал из за ее помолвки с Джемом. Она так много должна ему, думала она, в то время как темная карета, управляемая человеком в пергаментной одежде Безмолвного Брата, прогремела через открытые ворота. Она должна вести себя с Уиллом также честно, как и он с ней.
Карета с грохотом подъехала к подножию лестницы и остановилась. Тесса почувствовала, как Шарлотта беспокойно шевельнулась позади нее.
Ещё одна карета? – спросила она, и Тесса проследив за ее взглядом, увидела, что действительно, была вторая карета, вся черная, без герба, тихо едущая позади первой.
Охрана сказал Габриэль. Возможно, Братья беспокоятся, что она попытается сбежать.
Нет, сказала Шарлотта с недоумением голосе. Она бы не сбежала.
Безмолвный Брат, управляющий первой каретой, убрал поводья и спешился, направляясь к дверце кареты. В этот момент вторая карета подъехала сзади и он обернулся. Тесса не могла видеть выражение его лица, так как оно было скрыто капюшоном, но что то в его телосложении предвещало неожиданность. Она прищурилась было что то странное в лошадях, везущих вторую карету: их тела блестели не как шкуры животных, а как металл, а их движения были неестественно быстрыми.
Кучер второй кареты спрыгнул со своего сиденья, приземляясь с резким стуком, и Тесса увидела блеск металла, когда его рука потянулась к воротнику пергаментной мантии и стянула одежду.
Под ней был мерцающий металлический корпус с яйцевидной безглазой головой, с медными заклепками, которые соединяли суставы локтей, коленей и плеч. Его правая рука, если это можно было так назвать, заканчивалась грубым бронзовым арбалетом. В этот момент он поднял эту руку и согнул.
Стальная стрела, оперенная черным металлом, взлетела в воздух и ударила в грудь первого Безмолвного Брата, поднимая его с ног и отправляя лететь несколько футов через двор, прежде чем он ударился об землю, и кровь пропитала грудь в знакомой одежде.
В земные жилы, растопил металл,
Ковал умело направлял расплав
В зияющие формы; он сперва
Себе орудья сделал, а затем
Немало всяческих других предметов,
Которые чеканкою, литьём
И ковкою возможно смастерить;
Джон Мильтон, Потерянный рай.
Безмолвные Братья, заметила Тесса в оцепенении, истекали кровью как обычные смертные.
Она услышала, как Шарлотта выкрикивала приказы, а затем Генри рванул вниз по лестнице, мчась к первому вагону. Он дернул открытую дверь, и Джессамин, вывалилась в его руки. Ее тело было мягким, ее глаза прекрыты.
На ней было рваное белое платье, Тесса видела ее в нем, когда навещала ее в Городе Молчанья, а ее прекрасные светлые волосы были обстрижены близко к черепу, как у больного лихорадкой. Генри , она громко рыдала, хватаясь за его рукав. “Помогите мне, Генри. Доставь меня в Институт, пожалуйста...
Генри поднялся, поворачиваясь с Джессаминой в руках, когда двери второго экипажа распахнулась, и автоматы выскочили, присоединяясь к первому.
Казалось, что выходя, они разворачивались как детские бумажные игрушки один, два, три, а потом Тесса сбилась со счета,в то время как Сумеречные Охотники вокруг нее выхватывали оружие из за пояса.
Она увидел вспышку металла, которая слетела с кончика трости меча Джема, услышала ропот латыни, из за чего лезвия серафимов вспыхнули вокруг нее,как круг святого огня.
А автоматы начали атаковать. Один из них помчался к Генри и Джессамин, в то время как другие бросились по шагам. Она услышала, что Джем позвал ее по имени, и вдруг она поняла, что у нее не было оружия. Она не планировала тренероваться сегодня.
Она дико осмотрелась по сторонам, в поисках чего либо, тяжелого камня, или даже палки. На лестничной площадке было оружие, повешенное на стенах – как украшение, но оружие было оружием. Она помчалась внутрь и схватила меч из ножен на стене прежде, чем повернуться и помчаться назад.
Сцена, представшая ее глазам, была хаосом. Джессамина была на земле, припав к колесу своей кареты, подняв руки над лицом. Генри стоял перед ней, лезвие серафима мелькало вперед и назад в его руках, когда он отражал удары автомата, пытавшегося достать его, а его заостренные руки тянулись к Джессамине. Остальные механические существа были заперты на ступеньках, сражаясь с Сумеречными Охотниками.
Тесса подняла меч в руках, ее глаза, бегали по двору. Эти автоматы отличались от тех, которых она видела прежде. Они двигались стремительнее, с меньшем дерганием при хотьбе, их медные суставы плавно сжимались и разжимались.
На самой низкой ступени Гидеон и Габриэль неистово боролись с десятифутовым механическим монстром, который размахивал руками с зубцами, как булавами. У Габриэля уже был широкий кровоточащий порез через все плечо,но он и его брат изматывали существо, один с фронта, другой со спины.
Джем поднялся с корточек и вонзил свой меч тростник в голову другого автомата. Его рука дернулась, и он попытался рвануть назад, но меч крепко засел в его металлическом черепе.
Джем освободил клинок, и когда автомат напал на него снова, он подрезал ему ноги, выдергивая одну из под существа. Автомат накренился, опрокидываясь на булыжник.
Ближе к Тессе, кнут Шарлотты мелькнул в воздухе, как молния, отрезая руку арбалета от первого автомата. Это даже не замедляло существо.
Когда он протянул к ней свою вторую, лопатчатую когтистую руку, Тесса бросилась между ними и взмахнула мечом так, как учил ее Гидеон, используя все тело, чтобы управлять силой и, ударила сверху, чтобы добавить силу к тяжести удара.
Клинок упал, отсекая вторую руку существа. На этот раз из раны струей побежала черноватая жидкость. Автомат продолжил идти, наклоняясь боднуть Шарлотту короной на голове, из которой выступали короткие, острые лезвия.
Она вскрикнула, когда он ударил ее в плечо. Потом она бросила кнут вперед, серебристо золотой электрум обмотался вокруг шеи существа и крепко сжал. Шарлотта дернула запястье назад, и голова, отсеченная напрочь, упала в сторону, наконец существо упало и темная жидкость медленно полилась из разреза в его металлическом корпусе.
Тесса ахнула и откинула голову назад; мокрые от пота волосы прилипли ко лбу и вискам, но она не могла стряхнуть их, так как ей нужно было обеими руками держать тяжелый меч.
Ее глаза щипало, но она могла разглядеть Габриеля и Гидеона, разрубающих автомат на земле; позади них Генри как раз вовремя уклонился от создания, прижавшего его к повозке.
Его булавовидная рука пробила окно кареты и стекло дождем посыпалось на Джессамину, которая закричала и прикрыла голову. Генри ударил клинком серафима, погружая его в туловище автомата.
Тесса привыкла видеть, как клинок серафима прожигал демонов, превращая их в ничто, но автомат только отшатнулся, а затем пришел в движение снова, клинок, застрявший в его груди горел как факел.
С криком Шарлотта ринулась вниз по лестнице к мужу. Тесса огляделась и не увидела Джема. Ее сердце покачнулось. Она сделала шаг назад.
И темная фигура выросла перед ней, окутанная в черные одеяния. Черные перчатки на руках, и черные сапоги на ногах. Тесса не видела ничего, кроме белоснежного лица, окруженного черными складками капюшона, который был так знаком и ужасен, как повторяющийся кошмар.
Здравствуйте, мисс Грей, сказала миссис Блэк.
Несмотря на то, что Уилл заглядывал в каждую комнату, о которой он мог только подумать, он не мог найти Сирилла. Его это злило, и встреча с Тессой на лестнице не могла улучшить его раздражительное настроение.
После того как два месяца он был с ней так осторожен, чувствуя так, словно ходил по острию ножа, он расплескал свои чувства, как кровь из открытой раны, и только зов Шарлотты помешал его глупости превратиться в катастрофу.
И все же, ее ответ изводил его, когда он шёл вниз по коридору и мимо кухни. Говорят, нельзя разделить сердце, и тем не менее
И тем не менее что? Что она собиралась сказать?
Из столовой доносилось заливистое пение Бриджит, где она и Софи делали уборку.
“Ах, мама, мама, постели мне кровать,
Мягкую и тесную.
Мой Уильям умер от любви ко мне,
И я умру от горя.’
“Они похоронили ее на старом кладбище.
Могила сладкого Уильяма была близ нее
И на его могиле выросла красная, красная роза
А на ее могиле шиповник.
Они росли и росли до старого церковного шпиля
Пока не смогли расти выше
И там они свились в узел истинной любви,
Красная, красная роза и шиповник .
Уилл лениво размышлял о том, как могла сдерживаться Софи, чтобы не ударить Бриджит тарелкой по голове, когда почувствовал толчок, как будто его ударили в грудь.
Он прислонился спиной к стене, дыша с трудом, его рука потянулась к горлу. Он чувствовал, как что то билось там, как второе сердце напротив его собственного.
Цепочка с кулоном, который Магнус дал ему, была холодной на ощупь, и он поспешно извлек ее из под рубашки и увидел, что кулон, который теперь свободно свисал, был темно красный и алый свет пульсировал, как центр пламени.
Смутно он понимал, что Бриджет прекратила петь, и, что обе девочки столпились в дверях столовой, глядя на него в изумлении совиными глазами. Он отпустил кулон, давая ему упасть на грудь.
Что случилось, мистер Уилл? – спросила Софи. Она перестала называть его мистер Херондейл после того как выяснилась правда о его проклятии, хотя иногда ему было все еще интересно, нравился ли он ей. Вы в порядке?
Дело не во мне, сказал он. Мы должны пойти вниз, быстро. Что то пошло не так.
Но Вы мертвы, ахнула Тесса, делая шаг назад. Я видела, как Вы умерли.
Ее вопль внезапно прервался, когда длинные металлические руки обхватили ее сзади, как обручи, резко отрывая ее от пола. Ее меч с грохотом упал на землю, когда автомат сжал ее как в тисках, а миссис Блэк улыбнулась ей ужасно холодной улыбкой.
Ну ну, мисс Грей. Неужели вы хоть немного не рады меня видеть? В конце концов, я была первой, кто приветствовал вас в Англии. Вы даже чувствовали себя как дома, я полагаю.
Отпустите меня! – Тесса сильно пнула, но автомат только ударился своей головой об ее голову, от чего она сильно прикусила губу. Она задохнулась и сплюнула: слюна и кровь забрызгали все еще белое лицо миссис Блэк. Я лучше умру, чем пойду с Вами
С хмурым отвращением Темная Сестра вытерла жидкость перчаткой. К сожалению, этого сделать нельзя. Мортмейну ты нужна живой. Она щелкнула автомату пальцами. Отнесите ее в экипаж.
Автомат сделал шаг с Тессой в руках и рухнул вперед. Тесса едва успела выбросить руки перед собой, чтобы смягчить падение, когда они упали на землю, механическое существо сверху нее.
Сильная боль пронзила ее правое запястье, но она все таки оттолкнула его, крик вырвался из ее горла, когда она дернулась в сторону и откатилась на несколько шагов, крик разочарования миссис Блэк отразился эхом в ее ушах.
Чувствуя головокружение, она посмотрела наверх. Миссис Блэк исчезла. Автомат, который держал Тессу, накренился на бок на ступеньках, часть его металлического корпуса была отрублена.
Тесса мельком взглянула на то, что было внутри него: шестерни и механизмы, и прозрачные трубки, наполненные темной жидкостью. Джем стоял над ним сзади, тяжело дыша, забрызганный жирной черной кровью автомата. Его лицо было бледным и неподвижным.
Он быстро взглянул на нее, проверяя, что она была в порядке, и, бросившись вниз по лестнице, снова ударил по автомату, отсекая одну из его ног от туловища. Она дернулось как умирающая змея, а его оставшаяся рука взметнулась и схватила Джема за лодыжку и сильно дернула.
Ноги Джема оторвались от земли, и он с грохотом упал, катясь вниз по лестнице, сжимая в объятиях металлического монстра.
Был ужасный шум, когда автомат падал вниз, лязгая металлом по камню. Когда они вместе упали на землю, сила удара отбросила их друг от друга.
Тесса в ужасе смотрела, как Джем, пошатываясь от головокружения, поднялся на ноги, его собственная красная кровь, смешанная с черной жидкостью, окрасила одежду. Его меч трость пропал лежа на одной из каменных ступеней, где он уронил его, когда падал.
Джем, прошептала она и поднялась на колени. Она пыталась ползти, но запястье подогнулось под ней; она упала на локти и потянулась за тростью
Когда ее обхватили руки, дергая вверх, она услышала в ухе шипящий голос миссис Блэк. Не надо сопротивляться, мисс Грей, или для вас это очень плохо закончится, в самом деле очень плохо. Тесса пыталась увернуться, но что то мягкое коснулось ее рта и носа. От этого исходил тошнотворный слащавый запах, а затем темнота застлала глаза и унесла ее в забытье.
С клинком Серафима в руке, Уилл выскочил из открытых дверей Института на место сражения.
Сначала он автоматически поискал взглядом Тессу, но ее нигде не было видно, слава Богу. Должно быть, у нее хватило ума скрыться.
У подножия лестницы стояла черная карета. Привалившись к одному из колес, среди груды битого стекла, находилась Джессамина.
По обе стороны от нее были Генри и Шарлотта: Генри с его мечом и Шарлотта с ее кнутом, парируя трех длинноногих металлических автомата с планочными руками и гладкими, пустыми головами. Меч трость Джема лежит на ступеньках, которые были везде скользкими с масляной черной жидкостью.
Около дверей Габриэль и Гидеон Лайтвуд боролись еще с двумя автоматами с опытной компетентностью двух воинов, которые обучались вместе в течение многих лет. Сесилия встала на колени рядом с телом Безмолвного Брата, его одежды окрасились алым из за крови.
Ворота Института были распахнуты, и через них пробиралась вторая черная карета, несущаяся прочь от Института на максимальной скорости. Но Уилл едва ли подумал об этом, ведь у подножия лестницы был Джем. Такой же бледный, как бумага, но выпрямившись, он отступил назад, поскольку другой автомат двинулся на него. Он шатался, почти как пьяный, одна его половина и рука были срезаны, но Джем был безоружен.
Холодная ясность сражения пришла к Уиллу, и все, казалось, замедлилось вокруг него. Он знал, что Софи и Бриджит, обе вооруженные, рассыпались по обе стороны от него – что Софи побежала на сторону Сесилии, и что Бриджит, вихрь рыжих волос и рассекающих ножей, был занята измельчением на удивление огромного автомата на металлолом с такой свирепостью, которая бы в других случаях, потрясла его. Но его мир вдруг сузился, сузился до автоматов и Джема, который, взглянув вверх, увидел его и протянул руку.
Перепрыгивая через четыре ступеньки и скользя в сторону, Уилл схватил меч трость Джема и бросил его. Джем поймал его в воздухе, и когда автомат бросился на него, Джем разрезал его надвое. Верхняя половина упала, и хотя сейчас из ног и нижней части туловища обильно лилась отвратительная зеленовато черная жидкость, он продолжал двигаться к нему. Джем крутанулся в сторону и опять взмахнул мечом, отрезая ему колени. Наконец, он упал, его отсеченные конечности все еще дергались.
Джем повернул голову и посмотрел на Уилла. На мгновение их глаза встретились и Уилл попытался улыбнуться, но Джем не улыбнулся в ответ, он был белым, как соль, и Уилл не мог прочитать его взгляд. Был ли он ранен? Он был так сильно покрыт маслом и жидкостью, что Уилл не мог сказать, истекает ли он кровью. Тревога кольнула его, Уилл начал двигаться вниз по лестнице к Джему но прежде чем он смог пройти несколько шагов, Джем развернулся и побежал к воротам. Пока Уилл смотрел, Джем скрылся в них, исчезая на улицах Лондона.
Уилл бросился бежать и резко остановился у подножия лестницы, когда автомат скользнул перед ним, двигаясь быстро и изящно, как вода, преграждая ему путь. Его руки заканчивались длинными ножницами; когда одна полоснула по его лицу, Уилл пригнулся и вонзил клинок серафима в его грудь.
Раздался шум шипящего плавящегося металла, но существо только отшатнулось на шаг назад, а затем набросилось снова. Уилл нырнул под его ножеобразные руки, выхватив из за пояса кинжал. Он крутанулся назад, размахивая кинжалом только чтобы увидеть как автомат вдруг развалился перед ним на ленты, большие полосы металла отваливались как кожура апельсина. Черная жидкость закипела и плеснула в лицо, когда автомат рухнул вниз, превращаясь в комок.
Он изумленно уставился на это. Бриджит спокойно смотрела на него, находясь с другой стороны уничтоженного автомата. Ее волосы торчали по всей голове красными завитками, а белый фартук был весь в черной крови, но ее лицо ничего не выражало. Вы должны быть более осторожным, сказала она. – Вам так не кажется?
Уилл потерял дар речи, к счастью, Бриджит, казалось, не ждала ответа. Она тряхнула волосами и ушла к Генри, который сражался с особенно грозным на вид автоматом, по меньшей мере четырнадцать футов высотой.
Генри лишил его одной руки, но другая, длинная, чудовище со множеством шарниров, заканчивалась изогнутым лезвием, как кинжал, все еще нападала на него. Бриджит спокойно подошла к нему сзади и воткнула клинок в шарнирное соединение.
Полетели искры, и создание начало шататься вперед. Джессамин, все еще согнувшись под колесом кареты, вскрикнула и начала отползать с его пути на руках и коленях к Уиллу.
Уилл наблюдал за ней, потрясенный неожиданностью от момента, как она поранила руки и колени на стеклянных осколках разбитого окна кареты, но продолжала ползти.
Затем, как будто прийдя в чувство, он направился вперед, стремительно двигаясь вокруг Бриджит, пока не достиг Джесси, и подсунув под нее руки, поднял ее с земли. Она слегка выдохнула его имя, подумал он а потом обмякла, только туго сжимая лацканы руками.
Он унес ее от кареты, глядя на то, что происходит во дворе. Шарлотта убила одного автомата, а Бриджит и Генри были в середине, разрезая другого на куски. Софи, Гидеон, Габриэль и Сесилия уложили двух автоматов на землю меж собой, разделывая их, как жаркое на Рождество. Джем не вернулся.
Уилл , сказала Джесси слабым голосом. Уилл, пожалуйста, поставь меня .
Я должен внести тебя внутрь, Джессамина
Нет Она закашлялась и, к своему ужасу, Уилл увидел, что из уголков её рта бежит кровь. Я не проживу так долго. Уилл, если ты когда нибудь заботился обо мне, пусть даже немного, отпусти меня .
Уилл опустился к подножию лестницы с Джесси на руках, стараясь бережнее положить ее голову ему на плечо. Кровь свободно запятнала ее горло и перед ее белого платья, приставая материалом к ее телу. Она была страшно худая, ее ключицы выступали, как крылья птицы, щеки запали. Она походила на пациента, шатающегося по сумасшедшему дому, больше, чем на красивую девушку, которая оставила их всего восемь недель назад.
Джесс , сказал он мягко. Джесси. Где у тебя болит?
Она как то страшно улыбнулась. Края зубов окрасились красным. – Коготь одного автомата прошел через мою спину, прошептала она, и действительно, когда Уилл посмотрел вниз, он увидел, что платье на спине промокло от крови. Его руки, брюки и рубашка были запятнанны кровью, наполняя горло удушающим медным запахом. Он пронзил мне сердце. Я чувствую это.
Иратце Уилл пошарил на поясе в поисках стило.
Иратце мне теперь не поможет. Ее голос был уверенный.
Тогда Безмолвные Братья–”
Даже их сила не может спасти меня. Кроме того, я не смогу вынести, чтобы они снова прикоснулись ко мне. Я лучше умру. Я умираю, и я рада этому.
Уилл ошеломленно посмотрел на нее. Он помнил, как четырнадцатилетняя Джесси пришла в институт, свирепая, как разъяренная кошка с выпущенными когтями. Он никогда не был добр к ней, а она к нему он никогда ни к кому не был добр кроме Джема но Джесси уберегла его от сожаления об этом. Тем не менее, он странным образом восхищался ею, восхищался силой ее ненависти и силой воли.
Джесси. Он положил руку на её щеку, неловко размазывая кровь.
Не нужно. Она снова закашлялась. Быть добрым ко мне. Я знаю, ты ненавидишь меня.
Я не ненавижу тебя.
“Ты никогда не навещал меня в Молчаливом Городе. Все остальные приезжали. Тесса и Джем, Генри и Шарлотта. Но не ты. Ты не простил, Уилл. ”
Нет – сказал он, потому что это была правда, и потому, что одной из причин, по которой он никогда не любил Джессамину было то, что в некотором смысле она напоминала ему самого себя. – Это Джем у нас всепрощающий.
“И все же ты всегда нравился мне больше. ” Ее глаза глубокомысленно пробежались по его лицу. “О, нет, не так. Не думай об этом. Но способ, которым ты ненавидел себя … я поняла это. Джем всегда хотел дать мне шанс, как дала Шарлотта. Но я не хочу подарков щедрых сердец. Я хочу быть собой. И поскольку ты не жалеешь меня, я знаю, если я попрошу тебя сделать кое что, ты сделаешь.
Она дышала с трудом. Кровь пузырилась у рта. Уилл знал, что это значит: ее легкие были пробиты или разлагались, и она тонула в собственной крови.
Что? настойчиво спросил он. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
“Позаботься о них,” прошептала она. “О малыше Джесси и других.”
Уиллу потребовалось какое то время, прежде чем он понял, что она имела в виду своих кукол. Боже. Я не позволю им уничтожить ни одну из твоих вещей, Джессамина.
На ее лице промелькнула тень улыбки.
Я подумала, что возможно, они не захотят, чтобы что либо напоминало обо мне.
К тебе никто не испытывает ненависти, Джессамина. Какой бы мир не находился за этим, отправляясь в него, не думай о себе таким образом.
Нет? – Веки затрепетали на ее закрытых глазах. Хотя, конечно, вы бы все любили меня чуть больше, если бы я сказала вам, где Мортмейн. Тогда я, возможно, не потеряла бы вашу любовь.
Скажи мне сейчас настаиваивал Уилл . Скажите мне, если можешь, и снова заслужи эту любовь
Идрис , она прошептала.
“Джессамин, мы знаем, что это не правда...
Глаза Джессамины распахнулись.Белки были окрашены алым, как кровь в воде. Ты, сказала она. Уж ты то должен был понять. Вдруг ее пальцы судорожно сжались на лацкане пиджака. Ты ужасный валлиец, хрипло сказала она, а затем ее грудь дернулась вверх и больше не двигалась. Она была мертва.
Ее глаза были открыты, взгляд застыл на его лице. Он легко прикоснулся к ним, закрывая веки и оставляя на них кровавые отпечатки большого и указательного пальцев. Ave atque Vale, Джессамина Лавлес.
Нет! закричала Шарлотта. Уилл посмотрел затуманенным от шока взглядом и увидел как другие собрались вокруг него Шарлотта, упавшая в руки Генри; Сесилия с широко раскрытыми глазами, и почти без всякого выражения Бриджит, держащая два ножа забрызганных маслом.
Позади них, на ступеньках института сидели Гидеон с братом и Софи по обе стороны от него. Он сидел, откинувшись, очень бледный, без куртки, рваная полоса ткани была обмотана вокруг ноги, а Габриэль накладывал на руку то, что было похоже на исцеляющую руну.
Генри уткнулся лицом в шею Шарлотты и бормотал успокаивающие слова, в то время как слезы текли по лицу его жены. Уилл посмотрел на них, а затем на сестру.
Джем, сказал он, и имя прозвучало как вопрос.
Он отправился за Тессой, сказала Сесилия. Она смотрела вниз, на Джессамину, выражение ее лица было смесью жалости и ужаса.
Казалось, перед глазами Уилла вспыхнул белый свет. – Отправился за Тессой? Что ты имеешь в виду?
Один один из автоматов схватил ее и бросил в карету. – Сказала Сесилия, запинаясь, слыша ярость в его голосе. Никто из нас не смог последовать за ними. Существа задержали нас здесь. Тогда Джем побежал через ворота. Я так предположила
Уилл обнаружил, что его руки, совершенно бессознательно, сжали Джессамину, оставляя на коже багровые следы. Кто нибудь возьмите у меня Джессамину, резко сказал он. Я должен отправиться за ними.
Уилл, нет начала Шарлотта.
Шарлотта . Слово вырвалось из его горла. “Я должен идти –”
Раздался лязг звук захлопывающихся ворот института. Голова Уилла дернулась вверх и он увидел Джема.
Ворота сразу закрылись за ним, и он шел к ним. Он двигался медленно, словно пьяный или раненный, и когда он приблизился, Уилл увидел, что он был весь в крови.Угольно черная кровь автоматы, а также много красной крови на его рубашке, покрывая лицо, руки и волосы.
Он приблизился к ним и остановился как вкопанный. Он выглядел как Томас, когда Уилл нашел его на крыльце института, истекающий кровью и почти мертвый.
Джеймс? сказал Уилл.
В этом единственном слове таилось множество вопросов.
Ее нет сказал Джем безжизненным ровным голосом. Я бежал за каретой, но она увеличила скорость и я не смог бежать достаточно быстро. Я потерял их возле Темпл Бар. Его глаза метнулись к Джессамине, но казалось, он даже не видел ни ее тело, ни Уилла, держащего ее, ничего вообще.
Если бы я мог бежать быстрее сказал он, а потом согнулся, словно от удара, разрываясь от кашля. Он упал на землю на колени и локти, забрызгивая кровью землю у ног. Его пальцы цеплялись за камень. Затем он перевернулся на спину и затих.
В таком состоянии, помню, находился я. Вот сердце мое, Боже мой, вот оно взгляни во внутрь его, таким я его вспоминаю. Надежда моя, Ты, Который очищаешь меня от нечистоты таких привязанностей, устремляя глаза мои к Тебе и освобождая от силков ноги мои . Я удивлялся, что остальные люля живут, потому что тот, которого я любил так, словно он не мог умереть, был мертв: и еще больше удивлялся, что я, его второе я , живу, когда он умер. Хорошо сказал кто то о своем друге: половина души моей . И я чувствовал, что моя душа и его душа были одной душой в двух телах, и жизнь внушала мне ужас: не хотел я ведь жить половинной жизнью. Потому, может быть, и боялся умереть, чтобы совсем не умер тот, которого я так любил.
– Святой Августин, Исповедь, Книга IV
Сесилия распахнула дверь в спальню Джема кончиками пальцев и посмотрела внутрь.
В комнате было тихо, но она была наполнена движением. Два Безмолвных Брата стояли у кровати Джема, Шарлотта между ними. Ее лицо было серьезным и заплаканным. Уилл опустился на колени у кровати, все еще в окровавленной одежде после боя во дворе.
Его голова была опущена на скрещенные руки, и он выглядел так, как будто молится. Он казался молодым, уязвимым и отчаявшимся, и, несмотря на противоречивые чувства, часть Сесилии хотело войти в комнату и утешить его.
Другая ее часть увидела неподвижную, белую фигуру, лежащую на кровати, и вздрогнула. Она пробыла здесь недолго, она не чувствовала ничего, кроме того что она вторгается в жизнь жителей Института в их горе, в их скорбь.
Но она должна поговорить с Уиллом. Она должна была. Она двинулась вперед
И почувствовала руку на плече,которая потянула её наружу. Ее спина ударилась о стену в коридоре и Габриэль Лайтвуд немедленно отпустил ее.
Она удивленно посмотрела на него. Он выглядел опустошенным, его полуприкрытые зеленые глаза, пятна крови в волосах и на манжетах его рубашки. Его воротник был влажным. Он явно вышел из комнаты своего брата.
Гидеон был ужасно ранен в ногу лезвием автомата, и хотя иратце помогло, казалось, что был предел тому, что оно могло вылечить. И Софи, и Габрэль помогли ему добраться до его комнаты, хотя он и возрзажал в течении целого пути, что все возможное внимание должно быть напрвленно Джему.
Не входите туда сказал Габриэль, понизив голос. Они пытаются спасти Джема. Ваш брат должен быть там с ним.
Быть с ним? Что он может сделать? Уилл не врач .
Даже без сознания Джеймс будет черпать силы из своего парабатая .
Мне нужно поговорить с Уиллом всего одну минутку.
Габриэль провел руками по его копне взъерошенных волос. “Вы не были с сумеречными охотниками очень долго,” сказал он. “Вы не можете понять. Что потерять своего парабатая не мелочь. Мы относимся к этому так же серьезно, как к потере мужа или жены, или брата или сестры. Это как если бы вы лежали в той кровати .
Уилл не заботился бы так, если бы в той кровати лежала я.
Габриэль фыркнул. Ваш брат не потрудился бы предупреждать меня насчёт Вас, если бы он о Вас не заботился, мисс Херондейл .
Нет, это из за Вас.Вы ему совсем не нравитесь. Почему так? И почему вы сейчас даете мне о нем советы? Он ведь Вам тоже не нравится .
Нет сказал Габриэль. Это не совсем так. Мне не нравится Уилл Херондейл. Наша неприязнь длится много лет. На самом деле, однажды он сломал мне руку.
Правда? Брови Сесиль поднялись,вопреки ей самой.
“И все же я приехал сюда, чтобы понять, что многие из вещей,как я всегда думал, были бесспорными, не бесспорны. И Уилл одна из таких вещей. Я был уверен, что он негодяй, но Гидеон рассказал мне больше о нем, и я начинаю понимать, что у него есть своеобразное чувство чести . ”
И вы уважаете это.
Я хотел бы уважать. Я хочу понять это. И Джеймс Карстерс является одним из лучших из нас, даже если я и ненавидел Уилла, я хочу, чтобы он пощадил его теперь, ради Джема .
Это та вещь, которую я должна сказать своему брату,” сказала Сесилия. “Джем хотел бы, чтобы я сказал это ему. Это достаточно важно. И это займет всего мгновение. ”
Габриэль потер виски. Он был очень высокий – казалось он возвышался над Сесилией, словно башня, хотя он был очень стройный. У него было резко очерченное лицо, не совсем симпатичное, но приятное, его нижняя губа изящно изгибалась. “Хорошо,” сказал он. “Я пойду и пошлю его к вам. ”
Почему Вы? А не я?
“Если он в ярости, если он убит горем, лучше, если я увижу его, и он будет зол на меня, а не на вас,” сказал Габриэль с легкостью. Я верю, что это важно, Мисс Херондеил. Я надеюсь, что Вы не разочаруете меня. ”
Сесилия ничего не сказала, просто наблюдала, как Габриэль открыл дверь комнаты больного и вошел. Она прислонилась к стене, ее сердце бешено колотилось, до нее доносились приглушенные голоса. Она услышала, как Шарлотта сказала что то о рунах восполнении кровопотери, которые были очевидно опасны – а затем дверь открылась и вышел Габриэль ...
Она выпрямилась.
–Уилл ...
Глаза Габриэля сверкнули при виде ее, и через мгноверие появился Уилл по пятам за Габриэлем, поворачиваясь, чтобы плотно закрыть за ним дверь.
Габриэль кивнул Сесилии и отправился по коридору, остави её наедине с братом.
Она всегда задавалась вопросом, как вы могли побыть наедине с кем то ещё, на самом деле. Если вы были с кем то, то по определению были не одни?
Но сейчас она чувствовала себя в полном одиночестве, Уилл, казалось, полностью был где то в другом месте. Он даже не казался сердитым.
Он прислонился к стене у двери, возле неё, и всё же казался несущественным, как призрак.
Уилл, позвала она.
Казалось, он не слышал ее. Он дрожал, его руки тряслись от напряжения и усилий.
Гвилим Оуэн, сказала она снова, более мягко.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее по крайней мере, хотя глаза его были голубыми и холодными как вода Лин Мвингил (озера Tal y llyn) с подветренной стороны гор. Я впервые пришел сюда, когда мне было двенадцать, сказал он.
Я знаю, сказала Сесилия, сбитая с толку. Он думал, что она могла забыть? Потеря Эллы, а затем Уилла, её любимого старшего брата, всего лишь за несколько дней? Но Уилл казалось не слышал её.
Это было, если быть точным, десятого ноября того же года. И каждый год после этого, в годовщину того дня, я впадал в отчаяние. Именно в этот день это был мой день рождения когда я сильнее всего вспоминал маму и папу, и тебя. Я знал, что Вы живы, что Вы были там, что Вы хотели, чтобы я вернулся, и я не мог идти, не мог даже послать вам письмо. Я написал десятки и сжег их. Вы должны были ненавидеть меня и обвинять меня в смерти Эллы.
Мы никогда не винили тебя...
После первого года, хотя я по прежнему боялся прихода этого дня, я начал замечать, что что то Джем просто должен был сделать каждого десятого ноября, какие то обучающие тренировки или какой то поиск, что отводил нас в дальний конец города в холодную, влажную зимнюю погоду. И я раньше жестоко ругал его за это, конечно. Иногда сырость делала его больным, или он, бывало, забывал свои наркотики и становился больным на день, кашляя кровью и прикованный к постели, и это тоже отвлекало. И только после того, как это произошло три раза поскольку я очень глуп, Сеси, и думаю только о себе я понял, что он, конечно, делал это для меня. Он заметил дату и делал все, что мог, чтобы вывести меня из моей меланхолии.
Сесиль замерла, глядя на него.
Несмотря на те слова, которые стучали у нее в голове, чтобы быть сказанными, она не могла ничего вымолвить, поскольку это было, как если бы завеса лет отпала, и она видела ее брата как в последний раз, когда он был ребенком, гладя ее неловко, когда ей было больно, засыпая на ковре у камина с книжкой на груди, выбираясь из пруда, смеясь и отряхивая воду из черных волос.
Уилла, без стены между собой и внешним миром.
Он обнял себя, как будто ему было холодно. Я не знаю, кем быть без него, сказал он. Тесса ушла, и каждое мгновение без нее – это нож, разрывающий меня на части изнутри. Она ушла, и они не могут отследить ее, и я понятия не имею, куда идти и что делать дальше, и единственный человек, которого я могу представить себе, говоря о моих мучениях, это единственный человек , кто не должен знать. Даже если бы он не умирал.
Уилл. Уилл. Она положила руку ему на плечо. Пожалуйста, послушай меня. Это насчёт Тессы. Я думаю, что знаю, где находится Мортмейн.
Его глаза широко распахнулись при этом.
Откуда ты знаешь?
Я была достаточно близко к вам, чтобы услышать то, что сказала Джессамин, когда она умирала.” сказала Сесилия,чувствуя, как кровь застучала в нем под кожей. Его сердце трепетало. “Она сказала, что ты был ужасным валлийцем.
Джессамин? Он казался изумленным, но она заметила как, сузились его глаза. Возможно, подсознательно, он начинал следовать тому же самому ходу мыслей, что и она.
Она продолжала повторять, что Мортмейн в Идрисе. Но Анклав знает, что это не так быстро сказала Сесилия. Ты не знал Мортмейна, когда он жил в Уэльсе, а я знала. Он хорошо его знает. И ты когда то тоже знал. Мы выросли в тени горы, Уилл. Подумай.
Он уставился на нее.
Ты же не думаешь – Кадаир Идрис?
“Он знает эти горы, Уилл,” сказала она. “И он счел бы все это забавным, большая шутка над тобой и всем нефелимами. Он точно забрал ее туда, откуда ты сбежал. Он забрал ее в наш дом. ”
Поссет? , Сказал Гидеон, принимая дымящуюся кружку из рук Софи. Я снова чувствую себя ребенком.
Здесь специи и вино. Вам это будет полезно. Укрепит Вашу кровь”. Софи суетилась рядом, не глядя непосредственно на Гидеона, прежде чем поставить поднос она отнесла его на тумбочку рядом с кроватью. Он приподнялся, одна из штанин его брюк отрезана ниже колена, а сама нога перевязана бинтами. Его волосы были все еще в беспорядке после борьбы, и, хотя он получил чистую одежду, чтобы одеться, он все еще слегка пах кровью и потом.
“Это укрепит мою кровь, сказал он, протягивая руку, на которой две восстанавливающие кровь руны, вепри, были выведены чернилами.
“Это значит, что вам не нравится поссет(горячий напиток из молока, смешанного с сахаром, пряностями и вином), так? спросила она, уперев руки в бедра. Она все еще могла вспомнить, какой раздраженной она была с ним из за булочек, но она простила его полностью накануне вечером, читая его письмо консулу (которое у нее не было случая отправить оно все еще было в кармане ее окровавленного фартука). И сегодня, когда автомат порезал его ногу на ступенях Института, и он упал, когда кровь хлестала из открытой раны, ее сердце охватил ужас, что удивило ее.
Никто не любит поссет , сказал он с легкой, но очаровательной улыбкой.
Я должна остаться и убедиться, что вы выпьете или вы собираетесь вылить это под кровать? Потому что тогда у нас появятся мыши.
Ему хватило такта выглядеть робким; Софи хотелось, чтобы она была здесь, когда Бриджит проскользнула в его комнату и объявила, что она пришла убрать булочки из под кровати.
Софи, сказал он, и когда она бросила на него суровый взгляд, он сделал поспешный глоток поссета. Мисс Коллинз. У меня не было возможности надлежащим образом извиниться перед вами, так что позвольте мне сделать это сейчас. Пожалуйста, простите меня за уловку, которую я сыграл с Вами с булочками. Я не хотел выказать вам свое неуважение. Я надеюсь, вы не воображаете, что я думаю, что ваше положение меньшее в семье, Вы одна из лучших и храбрейших дам, которых я когда либо имел удовольствие знать.
Софи убрала руки с бедра. Хорошо , сказала она. Не многие господа извинились бы перед прислугой. Это очень милое извинение.
И я уверен, что булочки очень вкусные , поспешно добавил он. Просто я не люблю булочки. Я никогда их не любил. Дело не в ваших булочках .
Пожалуйста, прекратите говорить слово ‘булочки’, Мистер Лайтвуд .
Хорошо .
И они не мои булочки; их приготовила Бриджит.
Хорошо .
И вы не пьете ваш поссет .
Он открыл рот, потом закрыл его и поспешно поднял кружку. Когда он смотрел на нее через край, она смягчилась, и улыбнулась. Его глаза загорелись.
Очень хорошо , сказала она. Вам не нравятся булочки. Как вы относитесь к бисквиту?
Был полдень и солнце было высоким и вялым на небе. Дюжина или около того Сумеречных охотников Анклава и несколько Безмолвных Братьев были разбросаны по всем владениям Института. Ранее они забрали с собой Джессамин и тело мертвого Безмолвного Брата, чье имя Сесилия не знала. Она могла слышать голоса со двора, и лязг металла, когда Анклав просеивал остатки атаки автоматов.
В гостиной, однако, самым громким звуком было тиканье дедушкиных часов в углу. Шторы были отодвинуты назад, и в бледном солнечном свете стоял нахмуренный Консул, и его толстые руки были скрещены на его груди.
Это безумие, Шарлотта, сказал он. “Полное безумие, и на основе фантазии ребенка”.
Я не ребенок, отрезала Сесили. Она сидела в кресле у камина, том самом, в котором заснул Уилл предыдущей ночью неужели это было совсем недавно? Уилл стоял рядом с ней, смотря с негодованием. Он не переодевался. Генри был в комнате Джема с Безмолвными Братьями, Джем все еще не пришел в сознание, и только прибытие консула вытащило Шарлотту и Уилла из его комнаты.
И мои родители знали Мортмейна, как вам хорошо известно. Он подружился с моей семьей, с моим отцом. Он дал нам поместье Ravenscar, когда мой отец когда мы потеряли наш дом возле Dolgellau.”
Это правда, сказала Шарлотта, которая стояла за своим столом, разложив документы на поверхности. Я говорила об этом тебе этим летом, о том, что Рагнор Фелл сообщил мне о Херондейлах.
Уилл вытащил кулаки из карманов брюк и сердито обратился к Консулу. Это была шутка для Мортмейна, дать моей семье тот дом! Он играл с нами. Почему бы ему не продолжить шутить подобным образом и дальше?
Вот, Джошуа, сказала Шарлотта, указывая на одну из бумаг на столе перед ней. Карту Уэльса. – В Идрисе есть озеро Лин а здесь озеро Тал и Лин, у подножия Кадаир Идрис
‘Лин‘ означает озеро – раздраженно сказала Сесилия. И мы называем его Лин Мвингил, хотя некоторые называют его Тал и Лин
И вероятно, в мире есть и другие места с названием Идрис, отрезал консул, прежде чем он, казалось, понял, что спорит с пятнадцатилетней девушкой, и он успокоился.
Но это место кое что означает, сказал Уилл. Говорят, что озера вокруг горы бездонные, что сама гора является полой и внутри нее спят Cwn Annwn – Гончие Преисподней.
Дикая охота , сказала Шарлотта.
Да. Уилл пригладил темные волосы назад. “Мы Нефилимы. Мы верим в легенды, в мифы. Все эти истории правда. Где лучше, чем в пустой горе, уже связанной с черной магией и предзнаменованиями смерти, скрыть себя и свои изобретения ? Никто бы не счел странным, если бы странные звуки доносились из за гор, и никто из местных не стал бы расследовать.Зачем еще ему быть в этом районе? Я всегда удивлялся, почему он проявил особый интерес к моей семье? Может быть, это было простое соседство удобный случай для дьявола в семье Нефилимов. Он бы не смог устоять.
Консул стоял, прислонившись к столу, его глаза смотрели на карту под руками Шарлотты. Этого не достаточно.
Не достаточно? Не достаточно для чего? закричала Сесилия.
Для того, что бы убедить Конклав. – Консул поднялся. – Шарлотта, вы поймете. Для сбора сил против Мортмейна при предположении, что он находится в Уэльсе, нам понадобиться созвать совещание Совета. Мы не можем взять немного людей и рисковать численным превосходством, особенно тех существ …. Сколько их было, когда они напали на вас сегодня утром?
“Шесть или семь, не считая существо, которое схватило Тессу,” сказала Шарлотта. “Мы полагаем, что они могут свернуться и поэтому смогли уместиться в маленькой карете. ”
Полагаю, Мортмейн не думал, что Габриэль и Гидеон Лайтвуды будут с вами, и таким образом не подрасчитал количество, которое ему понадобится. Подозреваю, что в противном случае, вы бы все могли быть мертвы.
Повесьте Лайтвудов, пробормотал Уилл, я считаю, что он недооценил Бриджит. Она резала этих существ, как рождественскую индейку.
Консул всплеснул руками.
Мы читали документы Бенедикта Лайтвуда. В них он утверждает, что пристанище Мортмейна находится исключительно за пределами Лондона, и что Мортмейн намерен бросить силы против Лондонского Анклава…
Бенедикт Лайтвуд стремительно сходил с ума, когда писал это, перебила Шарлотта. Кажется ли вероятным, что Мортмейн поделился бы с ним его истинными планами?”
И что дальше?” Голос Консула был раздражительным, но также и смертельно холодным. “У Бенедикта нет причин лгать в своих собственных дневниках, Шарлотта, которые Вы не должны были читать. Если бы Вы не были так убеждены, что Вы должны знать больше, чем Совет, вы бы отдали их нам немедленно. Такие проявления неповиновения не склоняют меня к доверию. Если необходимо, вы можете вынести этот вопрос с Уэльсом на Совете, когда мы встретимся через две недели
Две недели? Уилл повысил голос, он был бледен с красными пятнами на скулах. Тесса забрали сегодня. У нее нет двух недель.
Магистр хотел ее нетронутой. Ты знаешь это, Уилл , мягко сказала Шарлотта.
А также он хочет жениться на ней! Вы не думаете, что она бы возненавидела стать его игрушкой больше, чем возненавидела бы смерть? Она может быть замужем к завтрашнему дню
И черт с ней, если так! Сказал консул. Одна девушка, которая не является Нефилимом, не может быть наш приоритетом!
Для меня она приоритет! закричал Уилл.
Наступила тишина. Сесилия могла услышать треск влажной древесины в камине. Туман, который заволк окна, был темно желтым, и лицо Консула было в тени. Наконец он сказал:“Я думал, что она невеста Вашего парабатая,” он сказал сдержанно. Не Ваша.”
Уилл вздернул подбородок. “Если она невеста Джема, тогда я обязан охранять ее, как будто она моя собственная. Именно это означает быть парабатаем. ”
“О, да”. В голосе Консула звучал откровенный сарказм. “Такая преданность похвальна.” Он покачал головой. “Херондейлы. Такие же упрямые, как и камни. Я помню, когда твой отец хотел жениться на вашей матери. Ничто не могло разубедить его, хотя она не была кандидатом для Восхождения. Я надеялся на большее послушание в их детях.”
Простите мою сестру и меня, если мы не согласны , сказал Уилл, Но если бы мой отец был более сговорчивым, как вы говорите, нас бы не было.
Консул покачал головой.
– Это война, – сказал он. – А не спасение.
– А она не просто девушка, – сказала Шарлотта. – Она оружие в руках врага. Говорю вам, Мортмейн намерен использовать ее против нас.
Достаточно.
Консул поднял пальто со спинки стула и накинул его себе на плечи.
Это бесполезный разговор. Шарлотта, следи за своими сумеречными охотниками.
Его взгляд скользнул по Уиллу и Сеси.
Они, кажется ... перевозбуждения.
Я вижу, что мы не можем рассчитывать на ваше сотрудничество Консул. – Лицо Шарлотты было словно буря. – Но помните, я доложу в протоколе, что мы предупредили вас о сложившейся ситуации. Если, в конце концов, мы окажемся правы, и катастрофа произойдет из за этой задержки, все это будет на вашей голове.
Сесиль, ожидала, что Консул будет выглядеть злым, но он лишь набросил свой капюшон, скрываясь под ним.
Это то, что значит быть Консулом, Шарлотта.
Кровь. Кровь на каменных плитах во дворе. Кровь, окрасившая лестницу дома. Кровь на листьях в саду, остатки того, что когда то было зятем Габриеля лежало в луже высыхающей крови, горячие кровавые струи как стрела Габриеля, которой он попал в глаз отца….
– Сожалеешь о своём решении остаться в институте, Габриэль? – спокойный, знакомый голос прорезал лихорадочные мысли Габриэля, он поднял голову и задохнулся.
Консул стоял над ним, в очертаниях слабого солнечного света. Он был одет в толстое пальто и перчатки, с таким выражением, будто Габриэль сделал что то забавное.
– Я – Габриэль отдышался,вынуждая себя говорить плавно. – Нет. Конечно, нет.
Консул изогнул бровь.
Это, наверное, поэтому вы сидите на корточках здесь, в стороне от церкви, в окровавленной одежде, выглядя так, будто бы боитесь, что кто то может найти вас.
Габриель поднялся на ноги, благодарный жесткой каменной стене позади него, на которую он опирался. Он посмотрел на Консула.
Вы полагаете, что я не боролся? Что я сбежал?
Я не предполагал ничего подобного. – Мягко сказал Консул. – Я знаю, что вы остались. Я знаю, что ваш брат был ранен…
Габриель судорожно дышал, а Консул сузил глаза.
Ах, сказал он, значит это так, или нет? Ты видел, как умирает твой отец, и думал, что увидишь, как умирает твой брат, да?
Габриель хотел царапать стену за его спиной. Он хотел ударить Консула в его ложно сочувствующее елейное лицо. Он хотел бежать наверх и броситься к кровати брата, отказываясь его покидать, как Уилл не покинул Джема, пока Габриель не заставил его. Уилл был лучшим братом для Джема, чем он сам должен быть для Гидеона, так он думал, а ведь между ними не было кровных уз. Это было тем, что заставило его покинуть Институт и скрываться в позади конюшни. Он сказал себе, что никто не станет искать его здесь.
Он ошибался. Но он ошибался так часто, что значил еще один раз?
Ты увидел как брат истекает кровью , все так же мягко продолжал консул. И ты вспомнил
Я убил своего отца. – Произнес Габриель. – Я пустил стрелу сквозь его глаз, проливая его кровь. Вы думаете, я не знаю, что это значит? Его кровь будет взывать ко мне из под земли, как кровь Авеля призывала Каина. Все говорят, что он больше не был моим отцом, но он все еще был тем, что от него осталось. Он был одним из Лайтвудов. Гидеон мог быть убит сегодня. Потерять его подобно…
Ты видишь, что я имел в виду. – Сказал Консул. – Когда я говорил о Шарлотте и ее отказе подчиняться Закону. Он порождает стоимость жизни. Это могла быть могила жизни вашего брата, принесенная в жертву ее гордости.
“Она не кажется гордой.“
Так вот почему ты это написал? Консул достал из кармана пальто первое письмо, которое Габриэль и Гидеон послали ему. Он взглянул на него с презрением, и позволил ему упасть на землю. Так это смехотворное послание рассчитанно на то, чтобы досадить мне?
Это сработало?
На мгновение Габриэль подумал,что Консул ударит его. Но выражение гнева быстро исчезло из глаз старика, и когда он заговорил снова, он был спокоен. Полагаю, я не должен был ожидать, что Лайтвуд хорошо отреагирует на шантаж. Твой отец воспротивился бы. Признаюсь, я думал, что ты слабее .
Если вы хотите ещё раз попробовать убедить меня, то не утруждайтесь , сказал Габриэль. Это бессмысленно.
В самом деле? Ты так предан Шарлотте Бранвелл после всего, что её семья сделала с твоей? Я мог бы ожидать этого от Гидеона он похож на свою мать. Слишком доверчив по своей природе. Но не ты, Габриэль. От тебя я ожидал больше гордости в крови.
Габриель позволил голове откинуться на стену.
Ничего не было. – Сказал он. – Понимаете, там не было ничего касающегося Шарлотты, что могло бы заинтересовать вас. Вы сказали, что уничтожите нас, если бы мы не сообщали о ее действиях, но не было ничего, о чем можно было бы докладывать. Вы не оставили нам иного выбора.
Вы могли бы сказать мне правду.
Вы не хотели её слышать , сказал Габриэль. Я не глуп и мой брат тоже. Вы хотите, чтобы Шарлотту сняли с должности главы Института, но вы не хотите, чтобы было слишком ясно, что это Вы приложили к этому руку. Вы хотели, чтобы её уличили в каких нибудь незаконных сделках. Но правда в том, что раскрывать нечего.
Правда податлива. Правда может быть раскрыта, конечно, она так же может быть создана.
Взгляд Габриеля был устремлен на лицо Консула.
Вам было бы лучше, если бы я лгал?
О, нет, ответил консул. “Не для меня”. Он положил руку на плечо Габриэля. У Лайтвудов всегда была честь. Твой отец совершил ошибки. Вы не должны платить за них. Позвольте мне дать вам то, что вы потеряли. Позвольте мне вернуть вам Дом Лайтвудов, доброе имя вашей семьи. Вы могли бы жить в доме с вашим братом и сестрой. Вам больше не нужно будет зависеть от благотворительности Анклава.
Благотворительность. Слово было горьким. Габриэль подумал о крови брата на плитах института. Если бы Шарлотта не была так глупа, чтобы принять девушку, изменяющую свою форму, в лоно Института против возражений Анклава и Консула, магистр бы не послал свои силы против института. Кровь Гидеона не была пролита.
В самом деле, прошептал тихий голос в его голове, если бы не было Шарлотты, тайна моего отца так бы и осталась тайной. Бенедикт не был бы вынужден предать магистра. Он бы не потерял источник наркотиков, которые удерживали от astriola. Он мог никогда не превратиться. Его сыновья, возможно, никогда бы не узнали о его грехах. Лайтвуды могли и дальше оставаться в счастливом неведении.
Габриэль, сказал Консул.
Это предложение только для вас. Оно должно быть сохранено в тайне от вашего брата. Он похож на свою мать, слишком преданный. Предан Шарлотте. Его ошибочная преданность может заслужить доверие, но это не поможет нам здесь. Скажи ему, что я устал от ваших выходок; скажи ему, что я больше не желаю каких либо действий от вас. Ты хороший лжец, тут он кисло улыбнулся, и я чувствую, что ты сможешь убедить его. Что скажешь?
Габриэль сжал челюсти. Что вы хотите от меня?
Уилл заерзал в кресле рядом с кроватью Джема. Он был здесь несколько часов, и теперь его спина затекла, но он отказался подвинуться. Всегда имелся шанс, что Джем может проснуться, и ожидать, что он там.
По крайней мере, не было холодно. Бриджит развела огонь в камине; влажная древесина хлопала и трещала, посылая иногда россыпь искр. Ночь за окнами была темной, без намека на синий или облака, только ровный черный, как если бы она была написана на стекле.
Скрипка Джема была прислонена в ногах у его кровати, и его трость, еще мокрая от крови из за борьбы во дворе, лежала рядом с ним. Сам Джем по прежнему лежал, откинувшись на подушки, ни кровинки на бледном лице. Уилл почувствовал, как будто увидел его в первый раз после долгого отсутствия, тот краткий момент, когда вы были склонны замечать изменения в знакомых лицах, прежде чем они стали частью пейзажа. Джем выглядел настолько худым, как же Уилл не заметил? вся лишняя плоть исчезла из костей скул и подбородка, и лба, так что он весь был из впадин и углов. Был слабый голубоватый отблеск на его закрытых веках, и на его губах. Его ключицы изгибались как нос корабля.
Уилл корил себя. Как же он не понял, все эти месяцы, что Джем умирал так быстро, так скоро? Как он не увидел косу и тень?
Уилл. Это был шепот у двери. Он тупо посмотрел вверх и увидел там Шарлотту, ее голову в дверном проеме.
Здесь... кое кто хочет увидеть тебя.
Уилл моргнул, когда Шарлотта отошла в сторону и Магнус Бейн обошел вокруг нее и оказался в комнате. Мгновение Уилл не мог придумать, что сказать.
Он сказал, что ты вызвал его, сказала Шарлотта с сомнением в голосе. Магнус стоял, выглядя равнодушным в угольно сером костюме. Он медленно свернул свои перчатки из темно серой лайки со своих тонких коричневых рук.
Да, я вызвал его сказал Уилл, чувствуя, как будто просыпается. Спасибо, Шарлотта.”
Шарлотта посмотрела на него с сочувствием смешанным с невысказанным сообщением « Это будет на твоей голове Уилл Херондейл , и вышла из комнаты, очевидно закрывая за собой дверь.
Ты пришел, сказал Уилл, понимая, что звучит глупо. Ему никогда не нравилось, когда люди замечали очевидное вслух, и сейчас он просто делал это. Он не мог поколебать его чувства из за смятения. Увидеть Магнуса здесь, в середине комнаты Джема, было похоже на то, чтобы увидеть рыцаря фэйри, сидящего среди белых париков адвокатов в Олд Бейли.
Магнус бросил свои перчатки на стол и направился к кровати. Он протянул руку, что бы отгородиться от вестей, так как посмотрел на Джема, бледного настолько, что он, мог быть вырезанным на верхней части гробницы.
Джемс Карстиарс. – Сказал он, бормоча слова таким голосом, словно они имели некую колдовскую силу.
Он умирает , сказал Уилл.
Что сильно заметно. Это могло звучать холодно, но в голосе Магнуса были слова печали, печали, которую Уилл почувствовал с толчком дружеского отношения.
Я думал, ты верил, что у него было несколько дней, недель, может быть.
Это не просто нехватка наркотиков. Голос Уилла звучал ржаво; он прочистил горло.
На самом деле, у нас есть немного, и мы дозируем его.. Но там был бой этим день, он потерял кровь и был ослаблен. Он не достаточно сильный, мы боимся, оправится ли он самостоятельно.
Магнус потянулся и с большой нежностью поднял руку Джема. Там были синяки на его бледных пальцах и голубые вены разбегались как на карте рек под кожей на его запястье. Он страдает?
–Я не знаю.
– Возможно было бы лучше позволить ему умереть. – Магнус посмотрел на Уилла тёмно золотисто зелёными глазами. – Каждая жизнь конечна, Уилл. И ты знал, когда выбрал его, что он умрёт раньше тебя.
Уилл смотрел прямо перед собой. Он чувствовал будто мчится по тёмному туннелю, которому не было конца, не было сторон чтобы обхватить его, чтобы замедлить падение.
– Если ты думаешь, что так будет лучше для него.
Уилл. Голос Магнуса был нежный, но настойчивый. Ты позвал меня сюда, потому что надеялся, что я смогу ему помочь?
Уилл слепо посмотрел. “Я не знаю, почему я позвал тебя,” сказал он. “Я не думаю, что сделал это, потому что думал, что ты мог чем нибудь помочь. Я думаю скорее, что я думал, что ты единственный, кто мог бы понять.”
Магнус выглядел удивленным. – Единственный, кто мог бы понять?
Ты жил так долго, сказал Уилл.
Ты, должно быть, видел как многие умирают, так много тех, кого ты любил. И все же тебе удалось выжить и ты двигаешься дальше.
Магнус продолжал выглядеть удивленным.
Ты вызвал меня сюда колдуна в институт, сразу после битвы, в которой вы почти все были убиты поговорить?
С Вами легко говорить , сказал Уилл. Не могу сказать почему.
Магнус медленно покачал головой и прислонился к стойке кровати.
Ты так молод, пробормотал он.
Но опять же, я не думаю, что Сумеречный охотник когда либо звал меня прежде просто, чтобы скоротать ночные часы с ним.
Я не знаю, что делать, сказал Уилл. Мортмейн забрал Тессу, и я верю, что теперь я знаю, где она может быть. Есть часть меня, которая хочет, не более, чем пойти за ней. Но я не могу оставить Джема. Я поклялся. А что, если он ночью проснется и обнаружит, что меня здесь нет?
Он выглядел таким потерянным, как ребенок.
Он будет думать, что я оставил его охотно, не заботясь, что он умирает. Он не будет знать. И все же, если бы он мог говорить, он бы не сказал, чтобы я шел за Тессой? Это не то, чего бы он хотел? Уилл уткнулся лицом в свои руки.
Я не могу сказать, и это раздирает меня пополам.
Магнус долго молча смотрел на него. Он знает, что ты любишь Тессу?
Нет . Уилл поднял лицо в шоке. “Нет. Я никогда не говорил ни слова. Он не должен нести это бремя ”
Магнус глубоко вздохнул и негромко заговорил.
Уилл, ты спросил меня из за моей мудрости, как кого то, кто прожил много жизней и похоронил многих возлюбленных. Я могу тебе сказать, что конец жизни это количество любви, которая жила в нем, что бы ты ни думал о своей клятве, находясь здесь, в конце жизни Джема это не то, что важно. Это было здесь в любой другой момент. С тех пор, как вы встретились с ним, ты никогда не покидал его и никогда не переставал любить его. Вот что имеет значение.
Ты действительно имеешь это в виду, сказал Уилл удивленно, а затем, Почему ты так добр ко мне? Я обязан тебе по прежнему, не так ли? Я помню, что, ты знаешь, хотя ты никогда не требовал этого.
Разве я не требовал? спросил Магнус, а потом улыбнулся ему.
Уилл, ты обращаешься со мной как с человеком, как с человеком, подобным тебе, редкий Сумеречный охотник , кто относится к чародею таким образом. Я не настолько бессердечен, чтобы требовать одолжения от убитого горем парня. Того, кто я думаю, между прочим, будет очень хорошим человеком когда нибудь. Поэтому я скажу тебе об этом. Я останусь здесь, когда ты уйдешь, я буду наблюдать за твоим Джемом для тебя, и если он проснется, я скажу ему, куда ты отправился, и что это было ради него. И я сделаю, что смогу, чтобы сохранить его жизнь: у меня нет Инь Фен, но у меня есть магия, и, возможно, есть кое что в старинной книге заклинаний, что я могу найти, что сможет ему помочь.
Я бы посчитал это большим одолжением , сказал Уилл.
Магнус стоял, глядя вниз на Джема. Это была печаль, оставившая след на его лице, лице обычно таком веселом и насмешливом, и безразличном, печаль, которая удивила Уилла.
Ибо откуда эта прежняя печаль, так легко проникшая в живое, но так я излил душу мою от пыли, в любви тот, кто должен умереть? сказал Магнус.
Уилл посмотрел на него. Что это было?
“Исповедь Святого Августина, сказал Магнус.
Ты спросил меня, как я, будучи бессмертными, пережил столько смертей. Нет большого секрета. Ты испытываешь то, что невыносимо, и ты терпишь это. Вот и все. Он отодвинулся от кровати. Я дам тебе минуту наедине с ним, чтобы попрощаться как вам нужно. Ты сможете найти меня в библиотеке.
Уилл молча кивнул, поскольку Магнус пошел искать свои перчатки, потом повернулся и вышел из комнаты. Мысли Уилла быстро вращались.
Он вновь посмотрел на Джема, лежащего неподвижно на кровати. Я должен смириться с тем, что пришел его конец, думал он, и мысли его были пустыми и отстраненными. Я должен смириться с тем, что он никогда не посмотрит на меня, не скажет ни слова. Ты терпел нетерпимое, и выдержал это. Это все.
Но тем не менее, он не мог принять это за реальность, все казалось ему лишь сном. Он поднялся и наклонился к Джему. Он легко коснулся щеки своего парабатая. Она была холодной.
Atque in pepetuum, frater, ave atque vale, шептал он. Слова стихотворения подходили сейчас: Во веки веков, мой брат, здравствуй и прощай .
Уилл выпрямился и отвернулся от кровати. Он почувствовал, как что то коснулось его запястья. Он обернулся и увидел, как рука Джема обвила его руку. От сильного потрясения он не мог ничего делать, кроме как просто смотреть.
Я еще не умер, Уилл, сказал Джем тихим голосом, тонким, но сильным как проволока.
Что Магнус имел ввиду, спрашивая тебя, знаю ли я, что ты влюблен в Тессу?
Хотя душа моя во тьме, она будет рости в совершенном свете;
Я слишком нежно любила звёзды, чтобы бояться ночи.
– Сара Уильямс, Старый Астроном
Уилл?
После стольких минут тишины, нарушаемой лишь неровным дыханием Джема, Уилл на какое то мгновение решил, что ему показалось и голос друга не звал его из темноты. Как только Джем отпустил его запястье, Уилл опустился в кресло позади кровати. Его сердце колотилось, частично от облегчения, и частично от слабого испуга.
Джем повернул голову на подушке в его сторону. У него были темные глаза, их серебро поглотила чернота. Мгновение двое молодых людей просто смотрели друг на друга. Это было словно спокойствие, когда вступаешь в битву, думал Уилл, когда мысли сбегают, и приходит неизбежность.
Уилл, снова сказал Джем и закашлялся, прижимая руку ко рту. Когда он её убрал, на пальцах была кровь. Я спал?
Уилл встал. Джем говорил так ясно, так уверенно.
Что Магнус имел в виду, спрашивая тебя, знаю ли я, что ты влюблен в Тессу?
Но это было, словно прилив сил покидал его, и теперь он говорил растерянно, недоуменно.
Действительно ли Джем слышал, что Магнус сказал ему? И если это так, то был ли шанс, что все это можно выдать за сон, лихорадочные галлюцинации? Мысли заполняли Уилла смесью облегчения и разочарования.
Что приснилось?
Джем посмотрел на свои окровавленные руки, и медленно сжал их в кулаки. Битва во дворе. Джессамина мертва. Они забрали ее, не так ли? Тессу?
Да , прошептал Уилл и повторил слова, которые ему ранее сказала Шарлотта. Да, но я не думаю, что они причинят ей боль. Помнишь, Мортимейн хотел заполучить ее невредимой .
Мы должны найти ее. Ты знаешь это, Уилл. Мы должны... Джем попытался сесть, но сразу же начал снова кашлять. Кровь забрызгала белое одеяло. Уилл держал хрупкие дрожащие плечи Джема до тех пор, пока кашель не перестал мучить его тело. Уилл взял с ночного столика влажную ткань и начал очищать руки Джема. Когда он захотел вытереть кровь с лица своего парабатая, Джем аккуратно взял ткань из его руки, и серьезно посмотрев на него сказал: Я не ребенок, Уилл .
Я знаю . Уилл убрал свои руки. Он не мыл их после битвы во дворе, и засохшая кровь Джессамины и свежая кровь Джема была на его пальцах.
Джем сделал глубокий вдох. И он, и Уилл ждали, чтобы посмотреть произойдет ли очередной приступ кашля, когда этого не произошло, Джем заговорил: Магнус сказал, что ты влюблен в Тессу. Это правда?
Да , сказал Уилл, чувствуя, как будто падает с обрыва. Да, это правда.
В темноте глаза Джема были большими и блестящими. А она тебя любит?
Нет . Голос Уилла дрогнул. Я сказал Тессе, что люблю ее, но она не отказалась от тебя. Это тебя она любит .
Смертельная хватка Джем за одеялоло немного ослабилась. Ты сказал,что любишь ее.
Джем....
Когда это было и возможно, что отчаянье вело тобой?
Это было до того, как я узнал, что вы помолвлены. Это было в тот день, когда я узнал, что проклятья не существует. Уилл говорил, запинаясь. Я пошел к Тессе и сказал, что люблю ее. Она была так добра, как могла, когда говорила, что любит тебя, а не меня, и что вы оба были помолвлены. Уилл опустил свой взгляд. Я не знаю будит ли это иметь значение для тебя, Джеймс. Но я правда не знал, что она тебе нравится. Я был слишком одержим своими эмоциями.
Джем прикусил нижнюю губу так, что она побелела. Прости за то, что спрашиваю это же не было мимолетное увлечение, кратковременное чувство...? Он прервался, вглядываясь в лицо Уилла. Нет пробормотал он. Я вижу, что нет .
Я люблю ее настолько, что, когда она уверила меня, что она будет счастлива с тобой, я поклялся себе никогда не говорить о моих желаниях снова, никогда не показывать мое отношение словом или жестом, никогда ни действием или словами не нарушать ее счастье. Мои чувства не изменились, и все же я достаточно внимателен к ней и к тебе, что я не сказал бы ни слова, чтобы угрожать тому, что вы нашли. Слова пролились из уст Уилла,теперь казалось, что нет причин возвращать их обратно. Если Джем собирается возненавидеть его,то он будет ненавидеть его за правду, а не за ложь.
Джем выглядел пораженным. Мне так жаль, Уилл. Очень, очень жаль. Жаль, что я не знал
Уилл плюхнулся в кресло. Что бы ты сделал?
“Я мог бы отменить помолвку “
И разбить оба ваших сердца?Какую бы это принесло мне пользу? Вы так же дороги для меня, как и половина моей души, Джем. Я не смог бы быть счастливым, в то время как Вы были несчастливы. И Тесса – она любит тебя. Каким ужасным монстром я был бы, восхищаясь заставляя мучаться двух человек, которых я люблю больше всего в мире, мог ли я быть удовлетворен, зная, что, если Тесса не могла бы быть моей, она не смогла бы быть ничьей? ”
“Но ты мой парабатай. Если ты страдаешь от боли, я хочу уменьшить ее ...
Это , сказал Уилл, это единственная вещь, которую ты не можешь сделать для меня удобной
Джем покачал головой. Но как я мог не заметить? Я говорил тебе, я увидел, что стены вокруг твоего сердца сломаны. Я думал...я думал, что я знал почему; я говорил тебе, я всегда знал, что ты нес бремя, и я знал, что ты пошел в гости к Магнусу. Я думал, что, возможно, вы использовали его магию, чтобы освободить тебя от воображаемой вины. Если бы я когда либо знал, что это из за Тессы, ты должен знать, Уилл, она бы никогда не узнала о моих чувствах.
Как ты мог так подумать? Хотя Уилл был несчастен, он чувствовал себя свободно, как будто тяжелое бремя скинул с себя. Я сделал все, что мог, чтобы скрывать и отрицать это. Ты...ты никогда не скрывал своих чувств. Оглядываясь назад,это ясно и просто, и все же я никогда не видел их. Я был удивлен, когда Тесса сказала мне, что вы были помолвлены. Ты всегда был источником в моей жизни таких хороших вещей, Джеймс. Я никогда не думал, что ты будешь источником боли, и таким образом, нет, я никогда не думал о твоих чувствах вообще. И именно поэтому я была так слеп .
Джем закрыл глаза. На веках, похожих на пергамент, залегли тени. Меня огорчает твоя боль , сказал он. Но я рад, что ты любишь её.
Ты рад?
“Это все облегчает,” сказал Джем. “Чтобы попросить, тебя сделать то, что я хочу: чтобы ты оставил меня и пошел за Тессой. ”
Сейчас? Вот так?
Невероятно, но Джем улыбнулся. Разве это не то, что ты делал, когда я поймал тебя за руку?
Но… Я не знал, что ты пришел в сознание. Это другое. Я не могу оставить тебя так, не один на один с тем, что должно…
Джем поднял руку, и на мгновение Уилл подумал, что он собирался взять руку Уилла, но вместо этого он схватился за материал рукава своего друга. Ты мой парабатай сказал он. Ты говорил, что я могу просить тебя обо всем
Но я поклялся остаться с тобой. ‘Если что то кроме смерти не разлучит тебя и меня –’”
Смерть разлучит нас .
Ты же знаешь, что слова клятвы из куда более длинного отрывка, сказал Уилл. Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдёшь, туда и я пойду.
Джем закричал изо всех оставшихся у него сил.
Ты не можешь идти туда, куда я иду! Не этого я хочу для тебя!
“И при этом я не могу уйти и оставить тебя умирать!”
Уилл сказал это, сказал слово, признавая возможность. Умереть.
Кому еще можно доверить это? Глаза Джема были яркими, лихорадочными, почти дикими.
Ты думаешь, я не знаю, что, если ты не отправишься за ней, то никто не пойдет? Ты думаешь, меня не убивает, то,что я не могу пойти сам или, по крайней мере, пойти с тобой? Он наклонился к Уиллу. Его кожа была такой же бледной, как матовое стекло абажура, и подобно лампе, свет, казалось, сияет через него из какого то внутреннего источника. Он провел руками по одеялу.
Возьми мои руки, Уилл.
Уилл тупо накрыл своими руками руки Джема. Он представил себе, как он почувствовал вспышку боли в руне парабатая на своей груди, как если бы он не знал и предупреждал его о приходе боли, боль настолько велика, он не мог себе представить, что он мог вынести это и выжить. Джем мой великий грех, сказал он Магнусу, и это, сейчас, было наказание за это. Он думал, что потеря Тессы была его искуплением, он не думал о том, как это будет, когда он потеряет их обоих.
Уилл сказал Джем. Все эти годы я пытался дать тебе то, что ты не мог себе дать .
Руки Уилла сжались на руках Джема, которые были тонкими, как прутики. И что же это ?
Веру, сказал Джем. Что ты лучше, чем ты думал. Прощение, что не нужно всегда себя наказывать Я всегда любил тебя, Уилл, что бы ты не делал. И теперь мне нужно, чтобы ты сделал для меня то, чего я не могу сделать сам. Чтобы ты был моими глазами, когда у меня их не станет. Чтобы ты был моими руками, когда я не смогу использовать собственные. Чтобы ты был моим сердцем, когда мое перестанет биться.
Нет горячо сказал Уилл. Нет, нет, нет. Не я буду это делать. Твои глаза будут видеть, руки будут чувствовать, сердце будет продолжать биться.
“А если нет, Уилл?“
Если бы я мог разорваться надвое, я бы сделал это – чтобы одна половина могла остаться с тобой, а другая половина последовала бы за Тессой
Половины тебя было бы недостаточно для нас обоих, сказал Джем.
Нет никого, кому я мог бы доверить пойти за ней, никого, кому хотелось отдать свою жизнь, как хотел бы я, чтобы спасти ее. Я бы попросил тебя осуществить эту миссию, даже если бы я не знал о твоих чувствах, но, будучи уверен, что ты ее любишь, как и я, Уилл, я тебе доверяю больше всех, и верю в тебя больше всех, прежде всего, зная, что, как всегда, твое сердце является побратимом с моим в этом деле. Wo men shi jie bai xiong di мы были больше, чем братья, Уилл. Соверши это путешествие, и ты сделаешь это не только для себя, но для нас обоих.
Я не могу оставить тебя одного умирать прошептал Уилл, зная, что проиграл; мужество покинуло его.
Джем коснулся руны парабатая на плече, через тонкую ткань ночной рубашки.
Я не одинок, сказал он. Где бы мы ни находились, мы едины.
Уилл медленно поднялся на ноги. Он не мог поверить, что он делает, то, что он делает, но было ясно, что он должен, ясно как серебряный ободок вокруг черного глаза Джема.
Если существует жизнь после этого, сказал он, позволь мне встретиться с тобой там, Джеймс Карстаирс.
Там будут другие жизни. Джем протянул руку, и на мгновение они пожали друг другу руки, как они делали это во время их ритуала парабатаев, потянувшись через одинаковые кольца огня, чтобы их пальцы переплелись друг с другом. “Мир как колесо, сказал он. “Когда мы поднимаемся или падаем, мы делаем это вместе.
Уилл крепче сжал Джема за руку.
Ну, тогда, сказал он сдавленным голосом, поскольку ты говоришь, что там будет другая жизнь для меня, давай молиться, чтобы я не сделал колоссальный беспорядок из нее, как я уже сделал это с одной.
Джем улыбнулся ему, той улыбкой, которая всегда, даже в мрачные для Уилла дни, его успокаивала.
Я думаю, что для тебя есть надежда еще, Уилл Херондейл.
Я попытаюсь узнать, что такое иметь надежду, если нет тебя, который мне всегда на неё указывал.
Тесса, сказал Джем. Она знает отчаяние, также как и надежду. Вы можете научить друг друга. Найти ее, Уилл, и скажи ей, что я любил ее всегда. Благословение мое на все, что ценно, на вас обоих.
Их глаза встретились и остановились. Уилл не мог заставить себя сказать до свидания или сказать все, что угодно. Он только сжал руку Джема в последний раз и выпустил ее, а затем повернулся и вышел за дверь.
Лошади были в конюшне позади Института территории Сирила в дневное время, куда остальные из них обычно не захаживали. Конюшня была когда то приходским домом с неровными каменными полами, всегда тщательно подметёнными. Стойла выстроились вдоль стен, хотя заняты были всего два: одно Балиосом, второе Ксантосом, оба часто спали, слегка помахивая хвостами на манер сказочных лошадок. Их кормушки были наполнены свежим сеном, а сияющая сбруя, развешенная вдоль стен, была отполирована до абсолютного совершенства. Уилл решил, что если он вернётся из своей миссии живым, то обязательно скажет Шарлотте, что Сирил превосходно выполняет свою работу.
Уилл разбудил Балиоса мягким шёпотом и вывел его из стойла. Он научился седлать лошадей, когда был ещё совсем мальчиком прежде, чем пришёл в Институт, поэтому он сейчас обдумывал, как он это сделает, подтянуть стремена, проверить седло с обеих сторон, тщательно закрепить подпругу под Балиосом.
В Институте он никому не оставил ни записки, ни сообщения. Джем скажет им, куда он ушёл. Уилл понял, что на этот раз слова, в которых он больше всего нуждался, и которые обычно так легко находил, куда то разбежались. Он не вполне себе представлял, что, возможно, он прощается навсегда, поэтому просто прокручивал раз за разом, что упаковано в сумки: снаряжение, чистая рубашка и воротничок (кто знает, когда он может понадобиться, чтобы выглядеть как джентльмен?), два стеле, всё оружие, которое может пригодиться, хлеб, сыр, сушёные фрукты и деньги примитивных.
Когда Уилл закреплял подпругу, Балиос поднял голову и заржал. Уилл резко обернулся. Тоненькая женская фигурка стояла в дверном проёме конюшни. Пока Уилл её рассматривал, она подняла правую руки и в ней вспыхнул ведьмин свет, освещая её лицо.
Это была Сесилия, одетая в синий бархатный плащ, ее темные волосы свободно струились вдоль лица. Ее голые ноги выглядывали из под подола плаща. Он выпрямился. Cecси, что ты здесь делаешь?
Она сделала шаг вперед, потом остановилась на пороге, глядя вниз на свои голые ноги. Я могла бы спросить тебя о том же.
Мне нравится разговаривать с лошадьми ночью. Они хорошая компания. А тебе не следует быть снаружи в ночной рубашке. В этих местах бродят Лайтвуды.
Очень смешно. Куда ты идешь, Уилл? Если собираешься искать инь фень, возьми меня с собой .
Я не собираюсь искать инь фень
В её голубых глазах появилось понимание. Ты отправляешься за Тессой. Ты собираешься в Кадар Идрис .
Уилл кивнул.
Возьми меня сказала она. Возьми меня с собой, Уилл.
Уилл не мог на нее смотреть, он пошел взять удила и уздечку, хотя его руки дрожали, когда он взял их и повернулся к Балиосу. Я не могу взять тебя с собой. Ты не можешь ездить на Ксантосе – у тебя нет подготовки а обычная лошадь только замедлила бы наше путешествие .
Ту карету везут автоматы. Ты не можешь надеяться догнать их
А я и не надеюсь. Балиос, возможно, и самый быстрый конь в Англии, но он должен отдыхать и спать. Я уже смирился с этим. Я не догоню Тессу на дороге. Я могу только надеяться, что приду в Кадар Идриса не слишком поздно.
Тогда позволь мне ехать с тобой и не волнуйся, если ты опередишь меня
Будьте разумной, Cecси!
Разумной? вспыхнула она. Всё, что я понимаю, так это то, что мой брат снова меня покидает! Это длилось годы,Уилл! Годы и я приехала в Лондон, чтобы найти тебя, и теперь, когда мы снова вместе, ты уезжаешь!
Балиос беспокойно зашевелился, когда Уилл положил ему в рот удила и просовывал уздечку, чтобы закрепить её над головой. Балиос не любил крики. Уилл успокаивающе положил руку ему на шею.
Уилл . В голосе Сесилии прозвучала угроза. Посмотри на меня, или я пойду и разбужу всех и остановлю тебя, клянусь, что так и сделаю .
Уилл прислонился головой к шее лошади и закрыл глаза. Он чувствовал запах сена и лошадей, и ткани, и пота, и немного сладкого запаха дыма, который все еще цеплялся за его одежду, от огня из комнаты Джема.
Сесили, сказал он.
Мне нужно знать, что ты здесь и в безопасности на сколько это возможно, иначе я не смогу уехать. Я не могу бояться за Тессу впереди на дороге, и за тебя позади меня, страх сломает меня. Уже слишком много тех, кого я люблю, в опасности.
Наступило долгое молчание. Уилл мог слышать, как бьется сердце Балиоса под его ухом, но ничего больше. Он гадал, если Сесили ушла, ушла, прежде, чем заговорил, возможно, чтобы разбудить домашних. Он поднял голову.
Но нет, Сесили все еще стояла там, где она была с колдовским огнем в ее руке.
Тесса сказала, что ты позвал меня как то раз, сказала она. Когда ты был болен.. Почему меня, Уилл?
Сесили. Слово было мягким выдохом.
За годы ты была моим моим талисманом. Я думал, что я убил Эллу. Я покинул Уэльс, чтобы уберечь тебя. Пока я мог представить, что вы процветаете и счастливы и в порядке, это стоило боли разлуки по тебе, маме и отцу.
Я никогда не понимала, почему ты ушел, ответила Сесили .И я думала, что Сумеречные охотники монстры. Я не могла понять, почему ты пришел сюда, и я думала я всегда считала, что, когда я буду достаточно взрослой, я бы приехала, и притворилась, что я хотела быть сама стать Сумеречным охотником, пока я не смогу убедить тебя вернуться домой. Когда я узнала о проклятии, я не знала, что теперь и думать. Я поняла, зачем ты пришел, но не почему ты остался.
Джем
Но даже если он умрет, сказала она, и он вздрогнул, ты не вернешься домой к маме и папе, не так ли? Ты целиком и полностью Сумеречный охотник. Каким отец никогда не был. Вот почему ты так упрямился, чтобы написать им. Ты не знаешь, как попросить у них прощения и сказать, что ты не вернешься домой.
Я не могу вернуться домой, Сесилия и это больше не мой дом. Я – Сумеречный Охотник. Это у меня в крови.
Ты знаешь, что я твоя сестра, не так ли? Сказала она. Это и в моей крови тоже
Ты сказала, что притворялась. Мгновение он изучал ее лицо, затем медленно произнес : Но ты не притворялась, верно? Я видел тебя, как ты тренировалась, как сражалась. Ты почувствуешь это, как почувствовал я. Как будто пол института является первой, по настоящему твердой почвой под ногами. Как если бы ты нашла место, которому принадлежишь. Ты сумеречный охотник.
Сесилия ничего не сказала.
Уилл почувствовал, как его рот изгибается в кривой усмешке. Я рад, сказал он. Рад, что будет Herondale в институте, даже если я ... ”
Даже если ты не вернёшься? Уилл, позволь мне пойти с тобой, позволь мне помочь тебе
Нет, Сесили. Разве не достаточно того, что я принимаю, что ты выбираешь эту жизнь, жизнь, полную борьбы и опасностей, хотя я всегда хотел большей безопасности для тебя? Нет, я не могу позволить тебе пойти со мной, даже если ты возненавидишь меня за это.
Сесили вздохнула. Не так драматично, Уилл. Всегда ли ты должен настаивать, что люди тебя ненавидят, когда это очевидно не так?
Я драматичный, сказал Уилл. Если бы я не был Сумеречным охотником, у меня бы было будущее на сцене. Я не сомневаюсь, что был бы встречен бурными аплодисментами.
Сесили не нашла это забавным. Уилл полагал, что не может ее винить. “Я не заинтересована твоим исполнением, Гамлет, сказала она. Если ты не позволишь мне пойти с тобой, то обещай мне, что, если ты пойдешь сейчас обещай, что ты вернешься?
Я не могу обещать этого сказал Уилл. Но если я смогу вернуться к тебе, я это сделаю. А если я вернусь, я напишу матери и отцу. Это я могу обещать.
Нет, сказал Сесили. Никаких писем. Обещай мне, что если ты вернешься, ты отправишься к маме и папе со мной, и скажешь им, почему ты ушел, и что ты не винишь их, и что ты любишь их по прежнему. Я не прошу тебя поехать домой, чтобы остаться. Ни ты, ни я никогда не сможем вернуться домой, чтобы остаться, но, чтобы немного их успокоить будет достаточно. Не говори мне, что это против правил, Уилл, потому что я слишком хорошо знаю, что тебе нравится их нарушать.
Видишь? спросил Уилл. Ты все таки немного знаешь своего брата после всего. Я даю тебе слово, что, если все эти условия будут выполнены, я сделаю, как ты просишь.
Ее плечи и лицо расслабились. Она казалась маленькой и беззащитной с ее проходящим гневом, хотя он знал, что она такой не была.
И Сеси, тихо сказал он, прежде чем я уйду, я хочу дать тебе еще одну вещь.”
Он сунул руку под рубашку и поднял над головой ожерелье, которое Магнус дал ему. Оно качнулось, мерцая насыщенным рубиново красным в тусклом свете конюшни.
Твоё женское ожерелье? спросила Сесилия. Ну,признаюсь, оно тебе не идёт.
Он шагнул к Сесили и опустил сверкающую цепь на ее темную голову. Рубин упал к ее горлу, как если бы оно было сделано для нее. Она смотрела на него серьезными глазами.
Носи его всегда. Оно предупредит тебя, когда демоны будут рядом, сказал Уилл. Оно поможет сохранить тебя в безопасности, которой я хочу для тебя, и поможет тебе стать воином, которым ты хочешь стать.
Она положила руку на его щеку.
Береги себя, Уилл. Я буду скучать по тебе.
А я по тебе, сказал он. Не глядя на нее, он повернулся к Балиосу и вскарабкался в седло. Она отступила назад, когда он пришпорил лошадь к двери конюшни и, наклонив голову против ветра, галопом поскакал в ночь.
Вырываясь из снов о крови и металлических чудовищах, Тесса проснулась, дыша с трудом.
Она лежала, согнувшись, как ребенок на сиденье большой кареты , окна которой были полностью закрыты толстыми бархатными шторами. Сиденье было жестким и неудобным, с пружинами, норовящими проткнуть ее бока через материал ее платья, которое само было порвано и покрыто пятнами. Ее волосы упали и повисли вялыми прядями около ее лица. Напротив нее, сжавшись в противоположном углу кареты, сидела неподвижная фигура, в полностью покрытом густой черной шерстью дорожном плаще, ее капюшон был низко опущен. Больше никого в карете не было.
Тесса попытался подняться, борясь с приступом головокружения и тошноты. Она положила руки на живот и попыталась глубоко вздохнуть, но зловонный воздух внутри кареты мало что сделал, чтобы успокоить желудок. Она прижала руки к груди, чувствуя, как пот стекает за лиф ее платья.
Ты же не собираешься болеть, не так ли? Спросил хриплый голос. – У хлороформа есть такой побочный эффект, иногда.
Лицо под капюшоном скрипнуло к ней, и Тесса увидела лицо миссис Блэк. Она была слишком потрясена на ступеньках института, чтобы действительно изучить лицо ее прежней тюремщицы, но теперь, когда она видела его вблизи, она вздрогнула. Кожа имела зеленоватый оттенок, глаза были испещрены черными прожилками, губы обвисли, показывая серый язык.
Куда вы меня везете? потребовала Тесса. Это было первой вещью, о которой спрашивали героини готических романов, когда их похищали, и это всегда раздражало ее, но теперь она поняла, что в этом на самом деле был смысл. В этой ситуации первое, что вы хотели знать, куда тебя везут.
К Мортмейну сказала миссис Блэк. И это вся информация, которую ты от меня получишь, девочка. Мне дали строгие инструкции .
Не было ничего, чего Тесса не ожидала, но это сжало ее грудь и перехватило дыхание в любом случае. Повинуясь порыву, она уклонилась от миссис Блэк и отдернула занавеску на ее окне.
Снаружи было темно, с наполовину скрытой луной. Местность была холмистой и угловатой, без крупинки света было видно, что здесь поселок. Черные груды камней, усеянных по земле. Тесса потянула, так незаметно, как только она могла, за ручку двери и проверила ее; она была заперта.
“Не беспокойся,” сказала Темная Сестра. “Ты не сможешь открыть дверь, и если бы ты сбежала, я поймал бы тебя. Сейчас я намного быстрее, чем ты помнишь.”
Вот, значит, как Вы исчезли на лестнице? потребовала Тесса. Тогда в Институте?
Миссис Блэк снисходительно улыбнулась. Исчезла для Ваших глаз. Я всего лишь быстро двинулась, а потом вернулась. Мортмейн дал мне этот дар.”
Вот почему вы делаете это? Тесса сплюнула. Благодарность Мормейну? Он никогда не думал о вас. Он послал Джема и Уилла, чтобы убить вас, когда он думал, что Вы собираетесь встать у него на пути.
Как только она произнесла имена Джема и Уилла , она побелела от воспоминаний. Она была похищена в то время как Сумеречные охотники отчаянно сражаясь за свою жизнь на ступенях Института. Продержались ли они против автоматов? Были ли у них были раненные, или, не дай Бог, убитые? Но, конечно, она будет знать, сможет почувствовать, если что то подобное случилось с Джемом или Уиллом? Она ощущала их обоих так, как кусочки своего сердца.
Нет, сказала миссис Блэк. Чтобы ответить на этот вопрос в ваших глазах, Вы бы не знали, если кто либо из них погиб, те двое симпатичных Сумеречных охотника,которые Вам так сильно нравятся. Так люди всегда представляют, но не существует магических уз, как связь парабатаев, это всего лишь причудливая фантазия. Когда я уходила, они сражались за свои жизни.
Она улыбнулась, и ее зубы вспыхнули, металлические в полумраке. Если бы я не имела указаний от Мортмейна привезти вас к нему живой и невредимой, я бы оставила тебя там, где бы тебя нарезали соломкой.
“Почему он хочет, чтобы вы доставили меня ему целой?
Вы и ваши вопросы. Я почти забыла о том, как раздражающе это было. Есть некая информация, которую он хочет, и только вы можете предоставить ее ему. И он все еще хочет жениться на тебе. Тем он глупее. Дьявол его забери, вот, что я думаю; Я получу от него, то что хочу и уйду.
Нет ничего, из того что я знаю, что могло бы заинтересовать Мортмейна!
Миссис Блэк фыркнула.
Вы так молоды и глупы. Вы не человек, Мисс Грей, и существует малая вероятность, что Вы понимаете, на что Вы способны. Мы могли бы научить Вас большему, но Вы были непокорны. Вы найдете Мортмейна менее снисходительным наставником.
Снисходительны? огрызнулась Тесса. Вы били меня до крови.
Есть вещи и похуже, чем физическая боль, мисс Грей. У Мортмейна мало сострадания
Точно . Тесса наклонилась вперед, ее механический ангел ускорил свое биение под лифом ее платья. “Почему вы делаете то, что он просит? Вы знаете, что не можете доверять ему, вы знаете, что он с радостью бы уничтожил вас...
Мне нужно то, что он может дать мне, сказала миссис Блэк. И я буду делать то, что я должна делать, чтобы получить это.
И что же это? спросила Тесса.
Она услышала, как г жа Блэк рассмеялась, а затем Темная Сестра откинула капюшон и открепила воротник своего плаща.
Тесса читал в книгах по истории о головах на пиках вдоль Лондонского моста, но она никогда не представлял себе, как ужасающие это будет выглядеть. Очевидно, что разложение миссис Блэк, после того, как ее голову отрубили, не остановилось, рваная серая кожа свисала вниз вокруг металлического гвоздя, который пронзил ее череп. У нее не было тела, только гладкий столб металла, из которого торчали две костлявые шарнирные руки. Серые лайковые перчатки, покрывающие какой то вид рук, выпирали с концов и добавили последнее жуткое прикосновение.
Тесса закричала.
О, столь прекрасная, сколь дружелюбная! Скажи мне,
Слишком сильно любить в раю преступленье?
Иметь сердце нежное или твердое слишком,
Играть роль любовницы иль страдать католицизмом?
Неужто нет возражденья яркого в небе,
Для великих мыслителей или умерших с честью?
Александр Поуп, Элегия памяти несчастной леди
Уилл стоял на гребне невысокого холма, сжав руки в карманах, нетерпеливо оглядывая безмятежную сельскую местность Бедфордшира.
От Лондона до Великой северной дороги он скакал во весь опор, со всей скоростью, на которую он и Балиос были способны. Поскольку он выехал незадолго до рассвета, улицы на пути через Излингтон, Холлоуэй и Хайгейт были практически пусты. Он встретил несколько телег уличных торговцев и одного или двух пешеходов. Больше же ничего не привлекло его внимание. А поскольку Балиос не уставал так, как обычные лошади, Уилл скоро был за пределами Барнета и смог припустить галопом через Саюз Маймс и Лондон Колни.
Уилл любил скакать галопом плашмя на спине лошади, с ветром в волосах, и копыта Балиоса взрывают дорогу под ним. Теперь, когда он покинул Лондон, он почувствовал одновременно разрывающую боль и странную свободу. Было странно чувствовать и то, и другое одновременно, но он ничего не мог с этим поделать. Рядом с Колни были пруды; он остановился набрать воды для Балиоса , прежде чем пуститься в дальнейший путь.
Сейчас, почти в тридцати милях к северу от Лондона, он не мог вспомнить путь, по которому он приехал в Институт несколько лет назад. Он проехал на одной из лошадей его отца часть пути от Уэльса, но продал ее в Стаффордшире, когда он осознал, что у него не было денег на дорожные пошлины. Теперь он знал, что он получил очень низкую цену, ему потребовались усилия, чтобы попрощаться с Hengroen, лошадью, на которой он учился верховой езде, и еще больше усилий, чтобы с трудом пройти остальные мили до Лондона пешком. К тому времени, когда он попал в Институт, его ноги были окровавлены и его руки тоже, когда он упал по дороге и ободрал их.
Он посмотрел на свои руки с воспоминанием о тех руках, возложенных на его. Тонкие руки с длинными пальцами у всех Херондейлов такие. Джем всегда говорил, что стыдно не иметь даже малости музыкального таланта, потому как его руки могли играть на фортепиано. Мысль о Джеме пронзила как укол иглы; Уилл прогнал воспоминание и снова повернулся к Балиосу. Он остановился здесь не только из за воды для лошади, но и покормить его горстью овса хорошо для скорости и выносливости и дать ему отдохнуть. Он часто слышал о кавалерии, которая скакала на лошадях, пока они не умирали, но даже с отчаянием, с каким он хотел добраться до Тессы, он представить себе не мог сделать что то настолько жесткое.
Там была пробка; повозки на дороге, ломовые лошади вагонами пивоваренного завода, молочные фургоны, даже странный автобус на конной тяге. В самом деле, разве все эти люди должны быть здесь в середине среды, загромождая дороги? По крайней мере, не было никаких разбойников; железные дороги, платные дороги, и надлежащая полиция положила конец разбойникам десятилетия назад. Уиллу бы очень не хотелось тратить время, убивая кого либо.
Он обогнул Сент Олбанс, не утруждая себя остановкой на обед, он торопился успеть до улицы Вотлинг древней Римской дороги, которая теперь разделена по Роксетер, с одной стороны пересекая Шотландию и с другой, разрезая Англию в порту Холихед в Уэльсе. Там были призраки на дороге Уилл уловил шепот старого Англо саксонского на ветру, называя дорогу W?celinga Str?t, и говоря о последнем бое войск Бодичи, которые были разбиты римлянами на этой дороге много лет назад.
Теперь, с руками в карманах, глядя на сельскую местность было уже три часа, и небо уже начало темнеть, что означало, что Уиллу скоро придется подумать о ночлеге, и найти гостиницу, чтобы остановиться, дать отдохнуть своему коню, и поспать он не мог вспомнить, когда он сказал Тессе, что Бодичи доказали, что женщины могут быть воинами тоже. Он не сказал ей тогда, что он читал ее письма, что он уже любил воина в ее душе, скрытого за этими спокойными серыми глазами.
Он вспомнил сон, который он видел уже, голубое небо и Тесса, сидящая рядом с ним на зеленом холме. Ты всегда будешь первой в моем сердце. Лютая ярость расцвела в его душе. Как смеет Мортмейн прикоснуться к ней. Она была одной из них. Она не принадлежала Уиллу она была слишком сама по себе, чтобы принадлежать кому либо, даже Джему, но она принадлежала к ним, и он безмолвно проклял Консула за то, что он этого не видит.
Он должен найти ее. Он должен найти ее и вернуть ее домой, даже если она никогда не любила его, все было бы в порядке, он бы сделал это для нее, и для себя. Он повернулся к Балиосу, который злобно смотрел на него. Уилл вскарабкался в седло.
Пошли, старина, сказал он. Солнце садится, и мы должны добраться до деревни Хоклифф к наступлению ночи, потому похоже, что пойдет дождь. Он вонзил каблуки в бока лошади, и Балиос, как если бы он понял слова всадника, взлетел с места как выстрел.
Он отправился в Уэльс один? потребовала Шарлотта. Как ты мог позволить ему сделать что то такое такое глупое?
Магнус пожал плечами.
Это не моя обязанность на данный момент, и никогда не будет моей обязанностью, управлять своенравным Сумеречным охотником. В самом деле, я не знаю в чем я виноват. Я провел ночь в библиотеке, ожидая, что Уилл придет и расскажет мне, чего он никогда не делал. В конце концов я заснул в разделе Бешенство и Ликантропия. Вулси может при случае укусить и я этим обеспокоен.
Никто не отреагировал на эту информацию, хотя Шарлотта выглядела еще более расстроенной, чем когда либо. Это был спокойный завтрак как это бывало, с некоторыми отсутствующими за столом. В отсутствии Уилла не было ничего удивительного. Они предположили, что он был у парабатая.Так оно и было, пока Сирил не ворвался, запыхавшийся и взволнованный, чтобы сообщить, что Балиос исчез из его стойла и сигнал тревоги был поднят.
Обыск Института привел к Магнусу Бейну, спящему в углу библиотеки. Шарлотта потрясла его, чтобы разбудить. На вопрос, куда мог отправиться Уилл, Магнус ответил вполне откровенно, что он полагает, что Уилл уже уехал в Уэльс, с целью узнать местонахождение Тессы и вернуть ее обратно в институт, то ли хитростью, то ли силой. Эта информация, к его удивлению, бросила Шарлотту в панику, и она созвала совещание в библиотеке, на которое всем Сумеречным охотникам Института, исключая Джема, было приказано явиться даже Гидеону, который пришел, прихрамывая и тяжело опираясь на палку.
Кто нибудь знает, когда ушел Уилл? требовательно спросила Шарлотта, стоя во главе длинного стола, вокруг которого сидели остальные.
Сесилия, скромно сложив руки перед собой, вдруг очень заинтересовалась узором ковра.
У тебя прекрасный драгоценный камень, Сесилия, заметила Шарлотта, прищурившись, рассматривая рубин на шее девушки. Я не помню, чтобы ты носила это ожерелье вчера. На самом деле, я помню, что его носил Уилл. Когда он тебе его дал?
Сесилия скрестила руки на груди.
Я ничего не скажу. Решения Уилла – его личное дело, и мы уже пытались объяснить консулу, что нужно делать. Поскольку Анклав не поможет, Уилл взял дело в свои руки. Я не знаю, почему вы ожидали чего то другого.
Я не думала, что он оставит Джема, сказала Шарлотта, выглядя потрясенной, что она сказала это. Я ... я даже не могу себе представить, как мы ему скажем, когда он проснется.
Джем знает возмущенно начала Сесилия, но к ее удивлению, Габриэль прервал ее.
Конечно, он знает сказал он. – Уилл всего лишь выполняет свой долг парабатая. Он делает то, что делал бы Джем, если бы мог. Он пошел вместо Джема. Это именно то, что должен делать парабатай.
Ты защищаешь Уилла? – спросил Гидеон. После того, как ты всегда обращался с ним? После того, как ты столько раз говорил Джему, что у него плохой вкус в выборе парабатая?
Уилл может быть предосудительным человеком, но по крайней мере, это показывает, что он не является предосудительным Сумеречным Охотником сказал Габриэль, а затем, поймав взгляд Сесилии, добавил – И возможно он также не является предосудительным человеком. В полной мере.
Очень великодушное заявление, Гидеон, сказал Магнус.
Я – Габриэль.
Магнус махнул рукой.
Все Лайтвуды для меня на одно лицо.
Гм прервал Гидеон, прежде чем Габриэль смог что нибудь взять и бросить в Магнуса. Независимо от личных качеств и недостатков Уилла или невозможности кое кого отличить одного Лайтвуда от другого, вопрос остается открытым: Мы отправляемся за Уиллом?
Если бы Уилл хотел чьей либо помощи, он бы не ускакал посреди ночи, никому не сказав, сказала Сесилия.
Да сказал Гидеон потому что Уилл хорошо известен своими тщательно продуманными и разумными решениями.
Он украл нашего самого быстрого скакуна указал Генри. Это говорит о предусмотрительности, в своем роде.
Мы не можем позволить Уиллу сражаться с Мортмейном в одиночку. Его убьют. – сказал Гидеон. Если он действительно уехал посреди ночи, мы, вероятно, еще можем догнать его на дороге
Самый быстрый скакун напомнил Генри, и Магнус фыркнул под нос.
На самом деле, это не является неизбежным поражением, сказал Габриэль. Мы можем отправится за Уиллом, конечно, но дело в том, что такие силы, посланные против магистра, будут более заметны, чем один парень верхом на лошади. Надежда Уилла это остаться незамеченным. В конце концов, он уехал не на войну. Он собирается спасти Тессу. Скрытность и секретность больше подходят для такой миссии
Шарлотта хлопнула ладонью по столу с такой силой, что звук эхом разнесся по комнате.
Замолчите все, сказала она с таким властным тоном, что даже Магнус выглядел встревоженным.
Габриэль, Гидеон, вы оба правы. Для Уилла будет лучше, если мы не последуем за ним, и мы не можем позволить кому из нас погибнуть. Верно и то, что магистр это вне нашей досягаемости; Совет соберется, чтобы принять решение по этому вопросу. Мы ничего не можем сделать по этому поводу сейчас. Поэтому мы должны сосредоточить всю нашу энергию на спасение Джема. Он умирал, но не умер. Часть сил Уилла зависит от него и он один из нас. Он наконец то дал нам разрешение искать для него лекарство, и, следовательно, мы должны это сделать.
Но начал Габриэль.
Тихо сказала Шарлотта. Я – глава института; вспомните, кто спас вас от отца, и окажите мне уважение.
Это поставит Гидеона на свое место, хорошо с удовлетворением сказал Магнус.
Шарлотта повернулась к нему, сверкая глазами.
И Вы тоже, Колдун; Уилл, возможно, вызвал Вас сюда, но Вы остаетесь здесь с моего позволения. Насколько я понимаю, как Вы сказали мне сегодня утром, Вы обещали Уиллу, что сделаете все, что можете, чтобы помочь найти лекарство для Джема, в то время как Уилл исчез.
Вы скажете Габриэлю и Сесилии в каком магазине они могли бы купить нужные Вам ингредиенты. Гидеон, так как ты ранен, ты останешься в библиотеке и будешь искать любые книги, которые потребуются Магнусу; если понадобится помощь, я или Софи поможем. Генри, возможно Магнус может использовать твой подвал в качестве лаборатории, если только там нет никакого проекта, которым ты занимаешься, непозволяющего сделать это? Она посмотрела на Генри, подняв брови.
Есть нерешительно сказал Генри но это также может оказаться полезным Джему, и я был бы признателен Мистеру Бэйну за помощь. В свою очередь он, безусловно, может использовать любой из моих научных приборов.
Магнус с любопытством на него посмотрел. Над чем именно вы работаете?
Ну, вы знаете, что мы не колдуем, Мистер Бэйн, сказал Генри, радостный от того, что кто то проявляет интерес к его экспериментам но я работаю над устройством, немного похожим на научную версию заклинания перемещения. Устройство, которое открывало бы портал в любое место, куда бы вы хотели попасть
Возможно, в том числе и кладовую полную инь феня в Китае? сказал Магнус, глядя своими блестящими глазами. Звучит очень интересно, действительно очень интересно.
Совсем нет пробормотал Габриэль.
Шарлотта пригвоздила его взглядом, как кинжалом. Мистер Лайтвуд, достаточно. Я полагаю все получили свои задания. Идите и выполняйте их. Я больше ничего не желаю от вас слышать, пока вы не вернетесь ко мне с докладом о ваших успехах. Я буду с Джемом. И с этими словами она вылетела из комнаты.
Какой удовлетворяющий ответ сказала Миссис Блэк.
Тесса сердито уставилась на нее. Она сидела в своем углу кареты, так далеко, как могла от ужасного на вид существа, которое некогда было миссис Блэк. Она закричала на первом же взгляде на нее, и поспешно прижала ладонь ко рту, но было уже слишком поздно. Миссис Блэк была явно в восторге от того, что внушила ей страх.
Вас обезглавили сказала Тесса. Как получилось, что вы живы? Как?
Магия, сказала миссис Блэк. Это ваш брат предложил Мортмейну, что в моей нынешней форме, я могла бы быть полезна для него. Это ваш брат пролил кровь, чтобы сделать мое дальнейшее существование возможным. Жизни за мою жизнь.
Она нахально ухмыльнулась, и Тесса подумала о своем брате, умирающем в ее объятиях. Вы не знаете, все, что я сделала, Тесси. Она сглотнула желчь. После того, как ее брат умер, она пыталась измениться в него, чтобы собрать какую либо информацию о Мортмейне, она могла это через его воспоминания, но они были лишь серым вихрем гнева и горечи, и амбиции: она нашла ничего цельного в них. Новая волна ненависти поднялась в ней на Мортмейна, который нашел слабости ее брата и использовал их. Мортмейна, который забрал у Джема Инь Фен в жестокой попытке заставить Сумеречных охотников танцевать под его дудку. Даже миссис Блэк, таким образом, была пленником его манипуляций.
Вы выполняете приказ Мортмейна, потому что думаете, что он даст вам тело сказала Тесса Не то, которое у Вас сейчас, а настоящее, человеческое тело.
Человеческое, фыркнула миссис Блэк. Думаю, что лучше, чем человеческое. Но в тоже время лучше, чем это, что то, что позволит жить незаметно среди примитивных и снова заниматься моим ремеслом. Что касается Магистра, я знаю, что с твоей помощью у него будет достаточно сил, чтобы сделать это. Он скоро будет всесильным, и ты поможешь добиться этого.
Вы поступаете глупо, если верите, что он вознаградит Вас.
Серые губы Миссис Блэк затряслись от смеха .
О, но он вознаградит. Он поклялся и я сделала то, что обещала. Сейчас я везу ему его идеальную невесту обученную мной! Я помню, когда Вы сошли с корабля из Америки. Вы казались совершенно смертной, поэтому абсолютно бесполезной, я уже отчаялся когда либо подготовить Вас, что использовать как надо. Но с достаточной жестокостью, что угодно может принять форму. Вы будете хорошо служить теперь.
Не все, что смертно бесполезно.
Фырканье.
Ты говоришь так из за своей дружбы с Нефилимами. Слишком долго ты была с ними, а не с себе подобными.
С себе подобными? Таких как я больше нет. Джессамина сказала, что моя мать была Сумеречным Охотником
Она была Сумеречным Охотником сказала Миссис Блэк. – А твой отец не был.
Сердце Тессы екнуло. Он был демоном?
Уж точно не ангелом, ухмыльнулась миссис Блэк. Магистр объяснит тебе всё со временем. Кто ты, почему ты жива, и для чего была создана. Она откинулась назад, скрипнув металлическими суставами. Знаешь, должна сказать, что была практически поражена, когда ты сбежала с этим мальчишкой, Сумеречным охотником.
Это показало, что у тебя достаточно храбрости. На самом деле, то что ты провела столько времени с Нефилимами, обернулось в пользу Магистра. Теперь ты познакомилась с нечистью, и показала себя равной им. Тебя заставили использовать свой дар в трудных обстоятельствах. Испытания, которые я могла бы подготовить, не были бы такими же сложными и не дали бы тебе такой уверенности в себе. Я вижу, что ты изменилась. Ты будешь замечательно невестой для Магистра.
Тесса издал звук от неверия. Почему? Я вынуждена выйти за него замуж. Какая разница, если у меня есть душа или познание? Что его заботит?
Ох, Вы больше, чем его невеста, Мисс Грей. Вы станете гибелью Нефилимов. Вот почему Вы были созданы. И чем больше знаний о них Вы имеете, тем больше ваши симпатии к ним, тем более эффективным оружием Вы будете, чтобы сравнять их с землей.
Тэсса почувствовала,как будто воздух был выбит из нее.
Меня не волнует, что Мотмейн делает. Я не буду сотрудничать в ущерб Сумеречным охотникам. Я лучше умру или буду замучена.
Не имеет значения, чего Вы хотите. Вы обнаружите, что нет сопротивления, которое вы могли бы противопоставить его желаниям, вот, что имеет значение. Кроме того, нет ничего, что Вам нужно сделать, чтобы уничтожить Нефилимов, кроме того, чтобы быть тем, кто Вы есть. И быть замужем за Мортмейном, что не требует никаких действий с вашей стороны.
Я помолвлена с другим выплюнула Тесса – с Джеймсом Карстаирс.
О, дорогая, сказала миссис Блэк. Боюсь, требования магистра превосходят это. Кроме того, Джеймс Карстаирс будет мертв ко вторнику. Мортмейн купил весь Инь Фен в Англии и блокировал поступление новых партий. Возможно, надо было думать о подобных вещах, прежде чем Вы влюбились в наркомана. Хотя я думала, что это будет тот голубоглазый, задумчиво сказала она.
Разве девушки обычно не влюбляются в своих спасителей?
Тесса почувствовала, как покров нереального начинает спускаться. Она не могла поверить, что она была здесь, в ловушке, в коляске с миссис Блэк, и, что колдунья казалась довольной беседой о романтических невзгодах Тессы. Она повернулась к окну. Луна взошла, и она могла видеть, что они ехали по узкой дороге там были тени около кареты, и ниже, каменистое ущелье, пропавшее в темноте.
Есть разные способы быть спасенной.
Что ж сказала миссис Блэк и улыбнулась, сверкнув зубами. Ты можешь быть уверена, что в этот раз никто не придет спасти тебя.
Вы станете гибелью Нефилимов.
Тогда мне придется спастись самой, сказал Тесса. Брови Миссис Блэк сошлись в недоумении, когда она повернула голову к Тессе с шумом и щелчком. Но Тесса уже подобралась, собрав все свои силы в ногах и теле как ее учили, так что, когда она кинулась через коляску к двери, она сделала это со всей силой, которой обладала.
Она услышала, как замок на двери сломался и миссис Блэк закричала, высоко визжа от ярости. Металлическая рука оцарапала Тессе спину, ухватилась за ворот ее платья, который оторвался, и Тесса начала падать, с шумом падая на камни на обочине дороги, падая и скользя, и кувыркаясь в ущелье, в то время как экипаж мчался прочь по дороге, а миссис Блэк орала водителю остановиться. Ветер ворвался в уши Тессы, когда она упала, ее руки дико вращались в пустом пространстве вокруг нее, и все надежды, что овраг был неглубоким или что падение спасет ее, исчезли. Пока она падала, она мельком увидела узкий ручей, сверкающий гораздо ниже ее, петляя среди зазубренных скал, и она знала, что она разобьется о землю как хрупкий китайский фарфор, когда она ударилась .
Она закрыла глаза и пожелала, чтобы конец наступил быстро.
Уилл стоял на высоком зеленом холме и смотрел на море. Небо и море были такого насыщенно синего цвета, что, казалось, они сливаются друг с другом, так, что не было неподвижной точки на горизонте. Чайки и крачки носились и визжали над ним, и соленый ветер продувал волосы. Было так же тепло, как летом, и его куртка лежала на траве, он был в ночной рубашке и подтяжках, и его руки были коричневые, загорелые от солнца.
Уилл! Он обернулся на знакомый голос и увидел Тессу, поднимающуюся вверх по склону к нему. Там была небольшая тропинка, пересекающая склон холма, усыпанный незнакомыми белыми цветами, и Тесса сама выглядела как цветок, в белом платье, как то, которое надела на бал ночью, когда он поцеловал ее на балконе Бенедикта Лайтвуда. Ее длинные темные волосы развевались на ветру. Она сняла шляпку и держала ее в одной руке, махая ему и улыбалась , как будто она была рада его видеть. Более чем рада. Как будто увидеть его, было всей радостью ее сердца.
Его собственное сердце подскочило при виде ее.
Тэсс, сказал он и поднял руку, как если бы он мог притянуть ее к себе. Но она была все также на расстоянии, казалось, что она совсем рядом и внезапно очень далеко в одно и тоже время. Он видел каждую деталь ее хорошенького запрокинутого лица, но не мог прикоснуться к ней, и так он и стоял, ждал и желал, и его сердце билось как крылья в его груди.
Наконец, она была там, так близко, что он мог видеть, где трава и цветы сгибались под ее шагами. Он потянулся к ней и она к нему. Их руки сомкнулись друг с другом, и мгновение они стояли, улыбаясь, ее пальцы были теплыми в его руке.
Я ждал тебя, сказал Уилл, и она посмотрела на него с улыбкой, которая исчезла с ее лица, когда ее ноги заскользили и она стала наклоняться к краю обрыва. Ее руки оторвались от его рук и вдруг он потянулся за воздух, когда она упала в сторону от него, упала беззвучно, белое пятно на голубом горизонте.
Уилл сидел, выпрямившись, в постели, сердце с силой било его по ребрам. Его номер в Белом Коне был наполовину заполнен лунным светом, в котором четко вырисовывались незнакомые очертания мебели: умывальник, тумбочка с его непрочитанной копией Проповедей для Молодых Женщин, большое мягкое кресло у камина, в котором огонь прогорел до углей. Простыни на кровати были холодными, но он обливался потом, он перекинул ноги в сторону и подошел к окну.
Там был тугой пучок засохших цветов в вазе на подоконнике. Он отодвинул их в сторону и открыл окно ноющими пальцами. Все его тело болело. Он никогда в своей жизни не ездил верхом так далеко и так упорно,он устал и натер ссадины седлом. Ему нужно было иратце, прежде чем он завтра отправится в путь.
Окно открывалось наружу и холодный воздух подул ему на лицо и волосы, охлаждая его кожу. Но была боль у него внутри, под ребрами, не имеющая ничего общего с верховой ездой. То ли от разлуки с Джемом, то ли от беспокойства за Тессу, он не мог сказать. Он продолжал видеть ее падение, видел, как их руки разжались. Он никогда не был тем, кто верит в пророческое значение снов, и все же он не мог избавиться от тугого, холодного комка внутри живота или выровнять его хриплое дыхание.
В темной панели этого окна он мог видеть отражение своего лица. Он прикоснулся к окну, слегка, кончиками пальцев, оставляя следы конденсата на стекле. Интересно, что он скажет Тессе, когда он найдет ее, как он сможет рассказать ей, почему он один пришел за ней, а не Джем. Если есть милосердие в мире, возможно, по крайней мере, они могли бы горевать вместе. Если она действительно никогда не верила, что он любил ее, если она так и не ответила на его ласку, по крайней мере, милосердие может даровать им возможность разделить их печаль. Почти не в силах вынести мысли о том, как сильно он нуждался в ее спокойной силе, он закрыл глаза и прижался лбом к холодному стеклу.
Пока они пробирались через извилистые улочки Ист энд от станции Лаймхаус к улице Джилл, Габриэль не мог помочь, но знал, что Сесили на его стороне. Они были под гламуром, который оказался полезным, так как их появление в этой бедной части Лондона вероятно вызвало бы возбужденные комментарии и, возможно, привело к тому, что их бы втащили в комиссионный магазин, волей неволей, чтобы посмотреть на товар.
Поскольку Сесили было очень любопытно, она часто останавливалась, чтобы заглянуть в витрины не только модисток и изготовителей шляпок, но и магазины, торгующие всем, от крема для обуви и книг до игрушек и оловянных солдатиков. Габриэль вынужден был напомнить себе, что она приехала из пригорода и, вероятно, никогда не видела процветающий торговый город, и тем более ничего, напоминающее Лондон. Он пожалел, что не может взять ее в места, подобающие даме ее положения магазины Галереи Бурлингтон или Пикадилли,а не эти темные, тесные улицы.
Он не знал, чего он ожидал от сестры Уилла Херондейла. Что она будет такой же отталкивающей как Уилл? Что она будет выглядеть не так беззаботно, как он, и в то же время необыкновенно хорошенькой? Он редко смотрел на лицо Уилла без желания ударить его, но лицо Сесили было бесконечно очаровательным. Он обнаружил, что хочет писать стихи, о том, как ее голубые глаза похожи на свет звезд, и волосы ее как ночь, потому что “ночь” и “звездный свет” рифмовались, но у него было ощущение, что стихотворение не выйдет, Татьяна скорее испугалась бы его стихов. Кроме того, есть вещи, которые вы не можете уместить в поэзии в любом случае, такие вещи как, когда та самая девушка изогнула свои губы определенным образом и вам очень сильно хотелось наклониться вперед и
Мистер Лайтвуд, сказала Сесилия нетерпеливым тоном, который означал, что это был не первый раз, когда она пыталась привлечь внимание Габриэля. – Я думаю, что мы уже прошли магазин.
Габриэль тихонько выругался и повернул обратно. Они и в самом деле прошли номер, который Магнус дал им; они вернулись по свои следам, пока они не оказались перед темным некрасивым магазином с затемненными окнами. Через мутное стекло, он был смог разглядеть полки, на котором стояли разнообразные странные предметы сосуды, в которых плавали мертвые змеи, их глаза были белые и открытые, куклы, чьи головы были удалены, и заменены на маленькие золотые птичьи клетки, и куча браслетов, сделанных из человеческих зубов.
О, Боже, сказала Сесилия. – Определенно неприятно.
Вы не хотите входить? Габриэль повернулся к ней. Я мог бы пойти вместо
И оставите меня стоящей на холодном тротуаре?Как это не по джентльменски. Конечно, нет. ” Она потянула за ручку и открыла дверь, задев маленький звонок где то в магазине. “После меня, пожалуйста, г н Лайтвуд. ”
Габриэль пошел за ней, моргая в тусклом свете магазина. Внутри было не более приветливо, чем снаружи. Длинные ряды пыльных полок вели обратно к темному прилавку. Окна, казалось, были заляпаны какой то темной мазью, закрывая большую часть света. Сами полки были большей частью захламлены медные колокольчики с ручками в виде костей, толстые свечи, воск которых был заполнен насекомыми и цветами, прекрасная золотая корона такой необычной формы и диаметра, что она никогда не могла бы оказаться впору человеческой голове. Там были полки ножей, и медных и каменных чаш, которые были отмечены своеобразными коричневатыми разводами. Там были кипы перчаток всех размеров, некоторые с более чем пятью пальцами на каждой руке. Целый человеческий скелет висел на тонком шнуре в передней части магазина, закручиваясь в воздухе, хотя ветра и не было.
Габриэль быстро взглянул в сторону Сесили, чтобы увидеть, если она струсит, но она не была испуганной.Она выглядела рассерженной, если угодно.
Кто то действительно должен убирать здесь пыль, объявила она, и попятилась к задней части магазина, мелкие цветы на ее шляпке подпрыгивали. Габриэль покачал головой.
Он догнал Сесили тогда, как она поднесла руку в перчатке и опустила ее на медный колокольчик на прилавке, раздался нетерпеливый звонок. Здравствуйте?, окликнула она.
Здесь кто нибудь есть?
Прямо перед вами, мисс, ответил раздраженный голос внизу и слева. Оба Сесили и Габриэль наклонились над прилавком. Чуть ниже края была макушка маленького человека. Нет, не совсем человека, подумал Габриэль, когда гламур спал сатир. Одет он был в жилет и брюки, но без рубашки, у него были раздвоенные копыта и аккуратно закрученные рога козла. У него также была подстрижена бородка, заостренные челюсти и прямоугольные зрачки на желтых глазах козла, наполовину скрытые за стеклами очков.
Боже мой, сказала Сесилия. Должно быть, Вы – Мистер Саллоуз.
Нефилимы – мрачно заметил владелец магазина. Терпеть не могу Нефилимов.
Хм, сказала Сесилия. Зачарованный, я уверена.
Габриэль почувствовал, что настало время вмешаться. Как вы узнали, что мы Сумеречные охотники? Резко спросил он.
Саллоуз поднял брови.
Ваши метки, сэр, хорошо видны на руках и горле, сказал он, как будто разговаривал с ребенком а что касается девушки, то она выглядит так же, как и ее брат.
Откуда бы Вам знать моего брата? потребовала Сесилия, повысив голос.
здесь не так часто встретишь кого то из вас сказал Саллоуз, Это заметно, если кто то появляется. Ваш брат Уилл захаживал, около двух месяцев назад, бегая по поручениям этого колдуна, Магнуса Бейна. Его так же видели на в Кросс Боунз, бес покоящего старую Мол. Уилл Херондэйл хорошо известен в нижнем мире, так как он не может держаться в дали от неприятностей
Это удивительная новость сказал Габриэль.
Сесилия мрачно посмотрела на Габриэля.
Мы здесь от имени Шарлотты Бранвелл сказала она. Главы Лондонского Института.
Сатир махнул рукой.
Меня не слишком заботит иерархия Сумеречных охотников, знаете ли; никого из Светлого народа. Просто скажите мне, чего вы хотите и я дам вам это по справедливой цене.
Габриэль развернул бумагу, которую Магнус дал ему. Воровской уксус, голова летучей мыши, белладонна, дягиль, листья дамианы, порошок чешуи русалки и шесть гвоздей из гроба девственницы.
Что ж, сказал Саллоуз.
Мы получаем не много заказов на такого рода вещи. Придется посмотреть в кладовой.
Ну, если вы не получаете много заказов на такого рода вещи, то, что вы получаете для заказа? спросил Габриэль, теряя терпение.
Вы вряд ли торговец цветами.
Мистер Лайтвуд, с упреком сказала Сесили себе под нос, но не достаточно тихо, Саллоуз услышал ее, и его очки подпрыгнули на носу.
Мистер Лайтвуд? Сказал он. – Сын Бенедикта Лайтвуда?
Габриэль почувствовал, как кровь приливает к щекам. Он почти не говорил об отце после смерти Бенедикта если можно считать то, что умерло в итальянском саду было его отцом. Когда то он и его семья стояли против мира, Лайтвуды выше всех остальных, но теперь тепепозора в имени Лайтбудов было столько же, сколько когда то и гордости, и Габриэль не знал, как об этом говорить.
Да сказал он наконец. Я сын Бенедикта Лайтвуда.
Замечательно, у меня здесь несколько заказов вашего отца. Я уже начал задаваться вопросом придет ли он когда нибудь забрать их бес убежал в кладовую и Габриэль занял себя разглядыванием стены. На ней висели пейзажные зарисовки и карты, но когда он присмотрелся повнимательнее, он понял, что это были не те места, которые он знал. Конечно, там был Идрис, с лесом Броселинд и Аликанте на холме, но другая карта показывала континенты, которых он прежде никогда не видел что за Серебрянное Море? Горы Торна? В какой стране было пурпурное небо?
Габриэль, позвала Сесиль позади него, понизив голос. Это был первый раз, когда она использовала его христианской имя для обращения к нему, и начал поворачиваться к ней, как раз когда Саллоуз вернулся из задней двери магазина. В одной руке он держал пере вязанный сверток, который передал Габриэлю, это были прозрачные и мутные бутыли с ингредиентами Магнуса. в другой руке Саллоуз держал стопку бумаг, которые он положил на прилавок
Заказ Вашего отца сказал он с ухмылкой.
Габриэль опустил глаза на бумаги и его челюсть отвисла от ужаса.
Господь Милостивый, произнесла Сесили.
Безусловно, это невозможно?
Сатир по тянулся чтобы увидеть, на что она смотрели, Ну не с одним человеком, а сядем оном Вестис и козой, вероятнее всего он повернулся к Габриэлю, теперь, у тебя есть деньги заплатить за это, или нет? Твой отец отстал с платежами, и он не может откладывать их вечно, так что же это будет, Лайтвуд?
Шарлотта когда нибудь спрашивала Вас, хотите ли Вы быть Сумеречным Охотником? Спросил Гидеон.
На полпути вниз по лестнице Софи замерла, держа книгу в руках. Гидеон сидел за одним из длинных библиотечных столов рядом с окном, которое выходило во внутренний двор. Перед ним были разбросаны книги и бумаги. Они с Софи провели несколько приятных часов в поисках в них перечней и историй заклинаний, детальных сведений о инь фене и специфических особенностях учения о травах.
Хотя нога Гидеона быстро заживала, тем не менее она лежала на двух стульях перед ним, и Софи беспечно предложила лазить вверх и вниз по лестницам за книгами, которые располагались высоко. Сейчас она держала одну из них, под названием Псевдомонархия демонов, у которой была довольно скользкая обложка и которую она стремилась поскорее спустить вниз, но вопрос Гидеона настолько удивил, что она остановилась в середине спуска.
Что вы имеете в виду? сказала она, возобновив спуск вниз по лестнице. Зачем бы Шарлотта стала спрашивать меня о таком?
Гидеон был бледным или, может быть, просто ведьмин свет так падал на его лицо.
Мисс Коллинз, сказал он. Вы один из лучших бойцов, которых я когда либо тренировал, включая Нефилимов. Вот, почему я спрашиваю. Досадно растрачивать такой талант. Хотя, возможно, это не то, чего бы вы хотели?
Софи положила книгу на стол и села напротив Гидеона. Она знала, что ей следовало бы поколебаться, обдумывая вопрос, но ответ вырвался, прежде, чем она успела остановить его.
Быть Сумеречным охотником это всё, чего я всегда хотела.
Он наклонился к ней, и ведьмин свет засиял в его глазам, делая их цвет размытым:
Ты волнуешься об опасности? Чем ты старше, когда совершаешь Восхождение, тем рискованнее процесс. Я слышал, что поговаривают о том, чтобы снизить возрастной порог Восхождения до четырнадцати или даже двенадцати лет.
Софи покачала головой:
Я никогда не боялась рисковать. Я бы сделала это с удовольствием. Единственное, чего я боюсь... я боюсь, если я попрошу об этом, то миссис Бранвелл подумает, что я не благодарна за всё, что она сделала для меня. Она спасла мне жизнь, вернула меня к жизни. Она обеспечила мою безопасность и дала дом. Я не смогла бы отплатить ей за всё это, отказавшись служить ей.
Нет. Гидеон покачал головой. Софи... мисс Колинз... вы свободная служанка в доме сумеречных охотников. У вас есть Видение. Вы уже заете всё, что нужно знать о Нижнем мире и Нефилимах. Вы прекрасная кандидатура для Восхождения. Он положил руку на книгу о демонологии. У меня есть голос в Совете. Я могу говорить за вас.
Я не могу, сказала Софи мягким голосом. Разве он не понимал, что искушал её? И точно, не сейчас.
Нет, не сейчас, конечно, когда Джеймс так болен, поспешно сказал Гидеон. Но в будущем? Может быть? Его глаза всматривались в ее лицо, и она почувствовала, что краска смущения заливает шею и распространяется вверх. Самый очевидный и простой способ для мирян Подняться до статуса Сумеречного охотника это брак с Сумеречным охотником.
Она задалась вопросом, что это означало, что он был полон решимости не упоминать об этом.
Но когда я спросил вас, вы говорили так решительно. Вы сказали, что быть Сумеречным охотником было всем, что вы когда либо хотели. Почему? Это может быть жестокая жизнь.
Любая жизнь может быть жестокой, сказала Софи. Прежде чем я пришла в Институт, моя жизнь была совсем не сладкой. Я полагаю, отчасти я хочу стать Сумеречным охотником чтобы, если другой человек приходит ко мне с ножом в руке, как это сделал мой прежний работодатель, я могла бы убить его на месте. Она коснулась щеки, бессознательный жест, она не могла помочь, чувствуя ребристую ткань шрама под кончиками пальцев.
Она видела выражение лица Гидеона шока смешанного с дискомфортом, он отпустил её руку.
Я не знаю, как произошло, что вы травмировались. сказал он.
Он отвела взгляд.
Сейчас вы скажете, что это не так уродливо, или что вообще не замечаете этого, или ещё что то вроде этого.
Я вижу его, сказал Гидеон, понизив голос. Я не слепой, и мы люди с большим количеством шрамов. Я вижу его, но это не уродливо. Это просто ещё одна красивая часть самой красивой девушки, которую я когда либо видел.
Теперь Софи действительно покраснела она чувствовала, как горят щеки и когда Гидеон наклонился через стол, его глаза напряженные, зеленые как море после шторма, она глубоко вздохнула, принимая решение. Он не был похож на ее бывшего работодателя. Он был Гидеоном. Она бы не оттолкнула его на этот раз.
Дверь библиотеки распахнулась. Шарлотта стояла на пороге и выглядела истощённой; на её бледно синем платье были влажные пятна, и под глазами залегли глубокие тени. Софи немедленно вскочила на ноги.
Миссис Бранвелл?
О, Софи, вздохнула Шарлотта. Я надеялась, что ты могла бы немного посидеть с Джемом. Он еще не проснулся, но Бриджит нужно приготовить ужин, и я думаю, что из за ее ужасного пения он видит во сне кошмары.
Конечно. Софи поспешила к двери, не глядя на Гидеона, хотя когда за ней закрылась дверь, она была совершенно уверена, что слышала, как он с большим разочарованием негромко выругался по испански.
Вы знаете, сказала Сесилия Вы действительно не должны были выкидывать этого человека из окна.
Он не был человеком, сказал Гидеон, сердито глядя на кучу предметов в своих руках. Он взял пакет с ингредиентами Магнуса, которые собрал для них Саллоуз, и сверх того еще несколько полезного вида предметов с полок.
Он демонстративно оставил все бумаги, которые заказал его отец, на прилавке, куда положил их Саллоуз после Габриэль швырнул беса (сатира?) в грязное окно. Это было очень эффектно, с осколками стекла повсюду. От этого висящий скелет с грохотом распался, разбросав повсюду кости. Он был фейри Зимнего Двора (?). Один из плохих.
Так вот почему Вы погнались за ним по улице?
Он не имел права показывать такие картинки леди, пробормотал Габриэль, хотя нужно было признать, что леди, о которой шла речь, едва повела ухом и, казалось, была больше раздражена реакцией Габриэля, чем впечатлена его благородством.
И все таки я думаю, что было излишним швырять его в канал.
Он выплывет.
Уголки рта Сесилии дернулись.
Это было очень неправильно.
Вы смеетесь – удивленно сказал Габриэль.
Нет. Сесилия подняла подбородок, отворачивая лицо, но прежде Габриэль увидел усмешку, скользнувшую по её лицу. Габриэль был сбит с толку. После её показного презрения к нему, её наглости и дерзкого ответа, он был совершенно уверен, что из за этого его последнего выпада она разболтает всё Шарлотте, как только они вернутся в Институт, но вместо этого она, казалось, развеселилась. Он покачал головой, когда они свернули на Гарнет стрит. Он никогда не поймёт Херондейлов.
Передадите тот пузырёк на полке, хорошо, мистер Бэйн? спросил Генри.
Магнус так и сделал. Он стоял в центре лаборатории Генри, оглядываясь на сверкающие формы на столах вокруг него.
Могу ли я спросить, что означают все эти хитроумные изобретения?
Генри, у которого было две пары очков, одни на голове, а вторые на глазах, выглядел одновременно слишком радостным и нервным, чтобы спрашивать его об этом. (Магнус предположил, что две пары очков были одеты по рассеянности, но на случай если это было сделано по велению моды, он решил не спрашивать.) Генри взял медный квадратный предмет с кнопками.
Ну, это датчик. Он чувствует, когда приближаются демоны. Он двинулся к Магнусу, и датчик издал громкий плачущий звук.
Впечатляет! – довольно воскликнул Магнус. Он поднял изобретение из ткани с большой мертвой птицей наверху. А это что?
Смертельная шляпка заявил Генри.
Ах сказал Магнус. В случае необходимости женщина может превратить ее в оружие, чтобы убить своих врагов.
Не совсем так признался Генри. – Ваша идея звучит лучше. Мне действительно жаль, что Вас не было рядом, когда у меня появилась эта идея. К сожалению, эта шляпка окутывает голову противника и душит его, при условии, что он носит ее в это время.
Полагаю, что будет нелегко убедить Мортмейна одеть шляпку – заметил Магнус. – Хотя цвет ему подойдет.
Генри расхохотался. Очень забавно, Мистер Бэйн.
Пожалуйста, зовите меня Магнус
Хорошо, сказал Генри, бросив шляпку через плечо, и взял круглую стеклянную банку с блестящим веществом. Это порошок, который если кинуть в воздух, делает призраков видимыми, сказал Генри.
Магнус восхищённо поднял и повернул к лампе сосуд с блестящими крупинками, и когда Генри ободряюще улыбнулся, Магнус убрал пробку.
Мне кажется, что порошок прекрасен, сказал он, и ни с того ни с сего высыпал его на руку. Вещество покрыло его коричневую кожу, окутывая одну руку мерцающим сиянием. И в дополнение к практическому применению, его можно было бы использовать в косметических целях. Этот порошок заставил бы мою кожу мерцать вечность.
Генри нахмурился. Не вечность, сказал он, но тут же просиял. Но я мог бы сделать для Вас новую порцию когда Вам будет угодно!
Я мог бы сиять при желании! Магнус расплылся в улыбке.
Это пленительные вещи, мистер Брамвелл. Вы думаете о мире иначе, чем любой другой нефилим, которого мне доводилось встречать. Признаюсь, я думал, что вашим людям несколько недостает воображения, несмотря на сугубо личную трагедию, но вы дали мне совершенно другое мнение! Конечно, сообщество сумеречных охотников должно уважать вас и чтить, как джентльмена, который поистине продвинул их расу.
Нет, печально сказал Генри. В основном, они хотят, чтобы я перестал делать новые изобретения и поджигать вещи.
Но все открытия представляю собой риск! вскричал Магнус. Я видел изменения, происходящие в мире после изобретения парового двигателя и распространения печатных материалов, заводов и фабрик, которые изменили лицо Англии.
Миряне взяли мир в свои руки и сделали из него изумительную вещь. Колдуны на протяжении веков придумывали и совершенствовали различные заклинания, чтобы создать для себя другой мир. Останутся ли сумеречные охотники единственными на прежнем уровне и неизменными, и, следовательно, обреченными на гибель? Как они могут воротить свои носы от гениальности, что вы проявили? Это как поворачиваться к тени и подальше от света.
Генри сильно покраснел. Было ясно, что никто прежде не хвалил его изобретения, возможно, за исключением, Шарлотты.
Вы меня смущаете, Мистер Бэйн.
Магнус, напомнил ему колдун. – А теперь могу ли я взглянуть на Вашу работу над этим порталом, который Вы описывали? Изобретение, которое переносит живое существо из одного места в другое?
Разумеется. Генри провел толстую кипу бумаги для заметок из одного угла своего заваленного бумагами стола и толкнул ее к Магнусу. Чародей взял ее и пролистал страницы с интересом. Каждая страница была покрыта корявым, неразборчивым почерком, и десятками и десятками уравнений, сочетающих математику и руны в удивительной гармонии. Магнус почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он пролистал страницы это было гениально, действительно гениально. Была только одна проблема.
Я вижу, что вы пытаетесь сделать, сказал он. И это почти совершенно, но
Да, почти. Генри провел руками по своим рыжеватым волосам, опрокидывая очки. Портал можно открыть, но нет никакого способа, чтобы его направить. Нет возможности узнать, отправитесь ли Вы в намеченное место назначения в этом мире или в другой мир, или даже в ад. Это слишком рискованно, а , следовательно, бесполезно.
Вы не можете сделать это с помощью этих рун, сказал Магнус. – Вам нужны руны, но не те, которые вы используете.
Генри покачал головой. Мы можем использовать только руны из Серой Книги. Все остальное является магией. Магия не для Нефилимов. Это то, что нам нельзя делать.
Магнус долго задумчиво смотрел на Генри.
Это я могу сделать заявил он и протянул ему стопку бумаг.
Фейри Зимнего Двора не очень любили яркий свет. Первое, что Саллоуз, чье настоящее имя было другим, сделал по возвращении в свой магазин, он прикрепил вощеную бумагу к окну, которое мальчик Нефилим так небрежно разбил.
Очков тоже не было, потерял в канале Лаймхаус . И никто, казалось, не собирался заплатить ему за очень дорогие бумаги, которые он заказал для Бенедикта Лайтвуда. В общем, это был очень плохой день.
Он с раздражением посмотрел вверх, когда в магазине звякнул колокольчик, предупреждая об открывающейся двери, и нахмурился. Он думал, что запер ее. Опять, Нефилимы? рявкнул он. Решил бросить меня в реку не раз, а два? Хочу, чтобы вы знали, что у меня есть влиятельные друзья
Я в этом не сомневаюсь, обманщик. – У входа высокая фигура в капюшоне протянула руку и захлопнула дверь у себя за спиной. И мне очень интересно узнать о них побольше. В полумраке сверкнуло холодное железное лезвие, и глаза беса расширились от страха. У меня к тебе несколько вопросов, сказал человек в дверях. И на твоем месте я бы не пытался сбежать. Если ты хочешь сохранить свои пальцы.
О разум, у разума есть горы; обрывы падений
Пугающие, отвесные, никому не подвластные. Считать их дешевкой, не зная,
Может лишь тот, кто на них не висел. И даже наше здесь небольшое заточенье
Не может долго совладать с их крутизной иль глубиной. Внемли же! Негодяи,
Подонки, для утешенья своего прислуживают в вихревом теченье:
Всю жизнь заканчивает смерть, и каждый день умирает, засыпая.
Джерард Мэнли Хопкинс, Хуже нет, нет ничего
Позже Тесса никак не могла вспомнить, закричала ли она, когда падала. Она помнила только длинное и тихое падение, реку и скалы, мчащиеся к ней, небо в её ногах. Ветер рвал её лицо и волосы, когда она крутилась в воздухе, и она почувствовала резкий толчок в горле.
Ее руки взметнулись вверх. Ее механический ангел поднялся над головой, как будто огромная рука потянулась вниз с неба, чтобы убрать его. Расплывшиеся металлическое пятно окружило ее, пара огромных крыльев, словно открытые ворота, и что то схватило ее, задерживая ее падение.
Ее глаза расширились это было невозможно, невообразимо но ее Ангел, ее механический Ангел, вырос до размеров живого человека и навис над ней, лавируя против ветра большими механическими крыльями.
Она смотрела в безучастное, красивое лицо лицо статуи, сделанной из металла, столь же невыразительное как всегда но у ангела были руки, столь чёткие, как её собственные, и они держали её, держали её, ударяясь крыльями и удар и удар и теперь она падала медленно, мягко, как пух одуванчика, унесённого по ветру.
Может быть, я умираю, подумала Тесса. И этого не может быть. Но поскольку ангел держал её, и она дрейфовали вместе в сторону земли, земля появлялась всё яснее и яснее в фокусе. Теперь она видела отдельные камни около потока, бегущие вниз по течению, отражение солнца в воде.
Тень крыльев появилась на земле и становилась всё больше и больше, пока она падала в неё, падала в тень, она вместе с ангелом летела к земле и приземлилась на мягкую почву и разрозненные камни на берегу ручья.
Тесса ахнула, когда приземлилась, больше от шока, чем от удара о землю, и подняла руки, как будто могла смягчить падение ангела своим телом, но он уже начал сжиматься, становясь всё меньше и меньше, его крылья складывались, и к тому времени, когда упал на землю рядом с ней, он был вновь размером с игрушку.
Она протянула дрожащую руку и схватила его. Она лежала на неровных камнях наполовину в холодной воде, которая уже впитывалась через её юбки. Она схватила кулон и поползла вверх по берегу ручья с оставшимися в ней силами, и наконец рухнула на сухую землю с ангелом, прижатым к груди, тикающим знакомыми ударами напротив её сердца.
Софи сидела в кресле у кровати Джема, которое всегда было местом Уилла, и наблюдала как Джем спал.
Было время, думала она, когда она была бы почти благодарна за такую возможность, шанс находиться рядом с ним, прикладывать холодную ткань к его голове, когда он шевелился, бормотал и его лихорадило. И хотя она больше не была влюблена в него, как когда то, только сейчас она поняла, когда один любит другого, которой не знает об этом ничего, с восхищением и на расстоянии, всё равно её сердце сжималось, когда она видела его таким.
Одна девушка в городе, где Софи выросла, умерла от чахотки, и Софи вспомнила, как они все говорили, что болезнь сделала её красивее, прежде чем убила её, она стала бледной, тоненькой и лихорадочный румянец пылал на её щеках. У Джема сейчас тоже проступили лихорадочные пятна на щеках, когда он метался на подушке. Его серебристо белые волосы были как иней, его беспокойные пальцы скручивали одеяло.
Время от времени он говорил, но слова были на мандаринском, и она не понимала их. Он звал Тессу. Wo ai ni, Тесса. Bu lu run, he qing kuang fa sheng, wo men dou hui zai yi qi. Ещё он звал Уилла, sheng si zhi jiao, так, что Софи захотела взять его руку. Но когда она дотронулась до него, он пылал как в огне и с криком отдёрнул руку.
* Примечание: Wo ai ni Я люблю тебя
Bu lu run, he qing kuang fa sheng, wo men dou hui zai yi qi Чтобы не случилось, мы будем вместе
sheng si zhi jiao дружба до гробовой доски
Софи отпрянула, раздумывая, не позвать ли Шарлотту. Шарлотта хотела бы узнать, если состояние Джема ухудшилось. Она уже собиралась встать, когда Джем неожиданно вздохнул и открыл глаза. Она снова опустилась на стул, уставившись на него. Радужка его серебристых глаз была настолько бледной, что казалась почти белой.
Уилл? сказал он. Уилл, это ты?
Нет , сказала она, почти боясь двинуться “Это Софи.”
Он тихо выдохнул и повернул голову на подушке к ней. Она увидела, что он с усилием сфокусировал взгляд на её лице, и затем, невероятно, но он улыбнулся, именно эта чудеснейшая улыбка в первую очередь завоевала её сердце.
Конечно, сказал он. Софи. Уилл не... Я отслал Уилла.
“Он отправился за Тессой,” сказала Софи.
Хорошо. Длинные руки Джема схватили одеяло, сжав его в кулаках, а затем расслабились. Я... рад.
“Ты скучаешь по нему,” сказала Софи.
Джем медленно кивнул.
Я чувствую расстояние между нами, будто мы тесно связаны прочной нитью. Я не предполагал, что так будет. Мы не расставались с того момента, как стали парабатаями.
“Сесиль сказала, что ты отпустил его. ”
Да, сказал Джем. Его сложно переубедить. Я думаю, если бы он не был влюблен в Тессу, я бы не позволил ему уйти.
Софи открыла рот. “Ты знал?”
Недолго, Нет, я бы не поступил так жестоко. Если бы я знал, я бы никогда не сделал предложение. Я бы отступил. Я не знал. И всё же, сейчас, когда для меня всё заканчивается, всё видится в таком ясном свете, что я думаю, что понял бы, даже если бы он мне не сказал. В конце концов, я бы узнал. Он слегка улыбнулся из за поражённого выражения лица Софи. Я рад, что мне не придётся ждать до конца.
“Ты не сердишься?”
“Я рад,” сказал он. “Они будут заботиться друг о друге, когда я уйду, или по крайней мере я могу надеяться на это. Он говорит, что она не любит его, но – конечно, она полюбит его со временем. Уилла легко полюбить, и он отдал ей целое сердце. Я вижу это. Я надеюсь, что она не будет рушить этого.
Софи не могла придумать, что сказать. Она не знала, кто бы смог что либо сказать перед лицом любви, настолько терпеливой, стойкой и в которую было бы вложено столько надежды. Много раз за последние несколько месяцев она сожалела, что она плохо думала об Уилле Херондейле, когда она увидела, как он отступил и позволил Тессе и Джему быть счастливыми, и она знала о страданиях, которые пришли к Тессе вместе со счастьем, от сознания того, что она ранит Уилла.
Софи подумала, что она единственная знала, что иногда Тесса зовёт Уилла во сне. Она единственная знала, что тот шрам на ладони Тессы был не от случайного столкновения с каминной кочергой, а преднамеренной раной, нанесённой ей самой, чтобы хоть как то заглушить эмоциональную боль физической, когда Уилл отказался от неё. Софи поддерживала Тессу, когда она плакала и вырывала из волос цветы оттенка глаз Уилла, и это Софи тщательно маскировала пудрой следы слёз и бессонных ночей.
Должна ли она сказать ему? Софи задумалась. Будет ли добрым делом, сказать: Да, она тоже любит его; она пыталась не любить, но она любит? Мог ли кто то действительно хотеть услышать такое о девушке, на которой он собирался жениться?
Мисс Грей сильно уважает мистера Херондэйла, и она не разобьет любое сердце необдуманно, я полагаю, сказала Софи. Но я бы хотела, чтобы вы не говорили так, будто ваша смерть неизбежна, мистер Карстаирс. Тем более теперь, когда миссис Бранвелл и другие надеятся найти лекарство. Я думаю, что вы проживете до старости с Мисс Грей и вы оба будете очень счастливы.
Он улыбнулся, как будто он знал нечто такое, чего она не знала.
Что я могу вам сказать, Софи. Я знаю, что я сумеречный охотник и мы не так легко расстаемся с этой жизнью. Мы боремся до последнего. Мы пришли из мира ангелов и все же мы боимся его. Я думаю, однако, что можно встретить конец и не бояться склониться перед смертью. Смерть никогда не будет править мной.
Софи посмотрела на него с небольшим беспокойством; он звучал немного безумно. Мистер Карстаирс? Может мне привести Шарлотту?
Через мгновение, но Софи... в вашем выражении лица, как раз когда я говорил... он наклонился вперёд. Это правда?
Что правда? спросила она его тихо, но она знала, о чем он спрашивал и она не могла солгать Джему.
Уилл был в отвратительном настроении. Наступил рассвет туманный, влажный и страшный. Он проснулся и почувствовал тошноту в желудке, и только едва смог проглотить резиновые яйца и холодный бекон, которые жена хозяина накрыла ему в душной гостиной; каждая часть его тела гудела вернуться на дорогу и продолжить свой путь.
Приступы дождя оставили его, дрожащим в одежде, несмотря на либеральное использование рун тепла, и Балдиосу не нравилась грязь, засасывающая его копыта, когда они пытались прибавить скорости на дороге, Уилл угрюмо размышлял, как это возможно, что туман, фактически может собираться на внутренней стороне одежды..
Он, по крайней мере, добрался до Нортгемптоншира, это было уже кое что, но он с трудом преодолел двадцать миль и категорически отказался остановиться, несмотря на то, что Балдиос смотрел на него с мольбой, после того, как они прошли через Towcester, как бы умоляя о теплом месте в конюшне и овсе, и Уилл почти склонялся к тому, чтобы отдать ему это. Чувство безнадежности вторглось в его кости, как холод и неотвратимо как дождь. О чем он думает, что он делает? Неужели он действительно думал найти Тессу таким образом? Был ли он дураком?
Сейчас они тоже проходили через неприятную местность, где грязь сделала скалистые тропы коварными. Большая скалистая стена выросла на одной стороне дороги, закрывая небо. С другой стороны пути, дорога резко падала в ущелье, полное острых камней.
Далекие воды мутного потока слабо поблескивали на дне ущелья. Уилл держал голову Балдиоса и потянул подальше от склона , но конь все еще казался пугливым и застенчивым от падения. Собственная голова Уилла была опущена, прячась под воротником от холодного дождя; это была всего лишь случайность, что взглянув на мгновение в сторону, он мельком увидел ярко зеленый и золотой среди камней на краю дороги.
Он остановил Балдиоса в одно мгновение и спустился с коня так быстро, что он едва не поскользнулся в грязи. Дождь пошел сильнее , когда он приблизился и опустился на колени, чтобы рассмотреть золотую цепь, которая оказалась около острого выступа скалы. Он осторожно поднял ее. Это был нефритовый кулон, круглый, с символами, отпечатанными на обратной стороне. Он достаточно хорошо знал, что они означают.
Когда два человека как один в глубине их сердец, они разбивают даже мощь железа или бронзы.
Свадебный подарок Джема Тессе. Рука Уилла сжала цепочку. Он не забыл, как столкнулся с ней на лестнице... цепь нефритового кулона висела на её шее, подмигивая ему, как жестокое напоминание о Джеме. как она сказала, вы не можете разделить своё сердце, и всё же...
Тесса! он внезапно выкрикнул, его голос отзывался эхом от скал. Тесса!
С минуту он стоял, дрожа, в стороне от дороги. Он не знал, чего он ожидал ответа? Едва ли это могло быть, как если бы она могла быть здесь, скрываясь за редкими скалами. Там была только тишина, звук ветра и дождя. Однако он знал без тени сомнения, что это было ожерелье Тессы. Может быть, она сорвала его со своего горла, и выбросила его в окно кареты, чтобы отметить этот путь для него, как след из хлебных крошек Гензель и Гретель. Это было тем, что сделала бы книжная героиня, и поэтому тем, что сделала бы его Тесса. Может быть, еще будут и другие маркеры, если он продолжит свой путь. Впервые надежда растеклась по его венам.
С новой решимостью он шагнул к Балдиосу и вскарабкался в седло. Он не собирался медлить, они должны быть в Стаффордшире к вечеру. Он повернул голову коня назад, в сторону дороги, и сунул кулон в карман, где выгравированные слова любви и преданности, казалось, горели, словно клеймо.
Шарлотта никогда не чувствовала себя такой усталой. Будущий ребенок истощил ее больше, чем она подумала сначала, она не спала всю ночь и бегала весь день. На ее платье были пятна из склепа Генри, и ноги болели от ходьбы вверх и вниз по ступенькам и по стремянке в библиотеке. Тем не менее, когда она открыла дверь в спальню Джема и увидела, что он не только проснулся, но сидел и разговаривал с Софи, она забыла про усталость и почувствовала, как ее лицо озаряется беспомощная улыбкой облегчения. Джеймс! воскликнула она. Я удивлена то есть, я рада, что ты проснулся.
Софи, которая выглядела странно покрасневшей, поднялась на ноги.
Мне следует выйти, миссис Бранвелл?
О, да, пожалуйста, Софи. Бриджит в одном из ее настроений; она говорит, что не может найти взрыва Мэри, и я не имею ни малейшего представления, о чем она говорит.
Софи почти улыбнулась она бы улыбнулась, если бы ее сердце не колотилось со знанием того, что она могла сделать что то очень страшное. “Пароварка”, сказала она. “Я найду ее для нее”. Она направилась к двери, остановилась и бросила странный взгляд через плечо на Джема, который откинулся спиной на подушки, он выглядел очень бледным, но спокойным. Прежде чем Шарлотта успела что либо ответить, Софи исчезла, и Джем поманил Шарлотту к себе с усталой улыбкой.
Шарлотта, если ты не очень возражаешь ты бы не могла принести мне мою скрипку?
Разумеется. Шарлотта подошла к столу у окна, где хранилась скрипка в квадратной коробке из розового дерева с ее смычком и маленькой круглой коробкой с канифолью. Она подняла скрипку и принесла ее на кровать, где Джем осторожно взял ее из ее рук, и она с благодарностью опустилась в кресло рядом с ним. О, сказала она мгновение спустя. Мне очень жаль. Я забыла смычок. Ты хочешь сыграть?”
Все в порядке.Он осторожно провел пальцами по струнам, которые произвели мягкий, вибрирующий шум.
Это пиццикато первое, чему мой отец научил меня как делать, когда он показал мне скрипку. Это напоминает мне детство.
Ты все еще ребенок, хотела сказать Шарлотта, но она не стала. Оставалось всего несколько недель до его восемнадцатого дня рождения, в конце концов, когда сумеречные охотники становятся взрослыми, и когда она смотрела на него, она все равно видела темноволосого мальчика, который прибыл из Шанхая, сжимающего свою скрипку, его огромные глаза на бледном лице, но это не значит, что он не вырос.
Она потянулась к коробке с Инь Фен на его тумбочке. Там был только бледный след слева на дне, едва чайная ложка. Она сглотнула против ее тугого горла, и постучала порошок со дна в стакан, налила воды из графина, позволяя Инь Фен растворится, как сахар. Когда она вернула его на Джему, он отложил скрипку в сторону и взял у нее бокал. Он уставился на него, и его бледные глаза стали задумчивыми.
Это последнее? спросил он.
Магнус работает над лекарством, сказала Шарлотта.
Мы все. Габриэль и Сесиль закупили ингредиенты для лекарства, чтобы сохранить твои силы, а Софи, Гидеон и я помогали в исследовании. Все делается. Все.
Джем выглядел немного удивленным. Я не знал.
Но, конечно, это так сказала Шарлотта. Мы твоя семья, мы сделали бы для тебя что угодно. Пожалуйста, не теряйте надежды, Джем. Мне нужно, чтобы ты оставался сильным.
Вся моя сила – твоя, сказал он загадочно. Он выпил раствор инь феня, вручая ей пустой стакан. Шарлотта?
Да?
Ты выиграла спор как назвать ребенка?
Шарлотта испуганно засмеялась. Казалось странным думать о своем ребенке сейчас, но почему бы и нет? В смерти мы находим жизнь. Это было что то, о чем можно было подумать, что не было болезнью или исчезновением Тессы, или опасной миссией Уилла. Пока нет, сказала она. Генри по прежнему настаивает на Буфорде.
Ты выиграешь сказал Джем. Ты всегда выигрываешь. Из тебя получился бы отличный консул, Шарлотта.
Шарлотта сморщила нос. Женщина консул? После всех проблем, которые у меня были, просто из за того что, я руковожу Институтом!
Кто то всегда должен быть первым. Быть первым не легко и это не всегда того стоит, но это важно. Он опустил голову. Ты носишь с собой одно из моих немногих сожалений.
Шарлотта посмотрела на него с недоумением.
Мне бы хотелось увидеть ребенка.
Это была очень простая, грустная вещь, чтобы сказать, но она застряла сердце Шарлотты, как осколок стекла. Она заплакала, и слезы тихо заструились по ее лицу.
Шарлотта, сказал Джем, словно утешая. Ты всегда заботилась обо мне. Ты будешь очень хорошо заботиться об этом ребенке. Ты будешь замечательной матерью.
Ты не можешь сдаться, Джем, сказала она сдавленным голосом. Когда они привели тебя ко мне, сначала они сказали, что ты проживешь всего год или два. Ты прожил почти шесть. Пожалуйста, просто проживи еще несколько дней. Еще несколько дней ради меня.
Джем наградил ее мягким, оценивающим взглядом. “Я жил для тебя, сказал он. “И я жил для Уилла, а затем я жил для Тессы, и для себя, потому что я хотел быть с ней. Но я не могу жить для других людей вечно. Никто не может сказать, что смерть нашла во мне добровольного товарища, или, что я пошел легко. Если вы говорите, что нуждаетесь во мне, я останусь так долго, сколько смогу для вас. Я буду жить для тебя и для вас, и буду бороться со смертью до конца, пока от меня не останутся кости и осколки. Но это был бы не мой выбор.
Тогда ... Шарлотта посмотрела на него неуверенно. Каким был бы твой выбор?
Он сглотнул, и его рука упала, прикасаясь к скрипке.
Я принял решение, сказал он. Я сделал это, когда сказал Уиллу идти. Он наклонил голову, а затем посмотрел на Шарлотту. Его бледные тёмно синие глаза зафиксировались на её лице, как будто желая, чтобы она поняла. Я хочу это остановить, сказал он. Софи говорит, все по прежнему ищут лекарство для меня. Я знаю, я дал Уиллу своё разрешение, но я хочу, что бы все прекратили искать, Шарлотта. Это конец.
К тому времени, как Сесиль и Габриэль вернулись в институт, уже потемнело. Бывать в городе с кем то, кроме Шарлотты и ее брата, было для Сесиль уникальным опытом, и она была поражена какой хорошей компанией оказался Габриэль Лайтвуд. Он заставил ее смеяться, хотя она сделала все возможное, чтобы скрыть это, и он весьма любезно принес все свертки, хотя она ожидала от него возражений, что с ним обходятся как с запыхавшимся лакеем.
Это правда, что он, вероятно, не должен был бросать сатира сквозь витрины или затем в канал Лаймхаус. Но она не могла его винить. Она отлично понимала, что не тот факт, что сатир показал ей непристойные изображения, заставил его вспылить, а напоминание о его отце.
Это было странно, подумала она, когда они сели на ступеньки у института, как он был непохож на своего. Ей очень понравился Гидеон с того момента, как она приехала в Лондон, но она нашла его тихим и спокойным. Он не говорил много, и хотя он иногда помогал Уиллу с ее тренировками, он был отстраненным и задумчивым со всеми, кроме Софи. Рядом с ней можно было увидеть в нем вспышки веселья. Он мог быть совершенно иронично веселым, когда он того хотел, и имел загадочно внимательную натуру наряду с его спокойной душой.
По частям и кусочкам, почерпнутых от Тессы, Уилла и Шарлотты, Сесиль собрала воедино историю Лайтвудов и уже начинала понимать, почему Гидеон был таким тихим. Так же как и Уилл, и она сама, он отвернулся от своей семьи сознательно, и он нес на себе шрамы от этой потери. Выбор Габриэля был другим. Он остался на стороне отца и наблюдал как медленно ухудшается его тело и разум. О чем он думал, когда все это происходило? В какой момент он понял, что выбор, который он сделал, был неверным?
Габриэль открыл дверь института и Сесилия вошла, их приветствовал голос Бриджит, плавно текущий по лестнице.
Вот этот путь, что вверх идет,
Тернист и тесен, прям и крут.
К добру и правде он ведет,
По нем немногие идут.
Другая – горная – тропа
Полна соблазнов и услад.
По ней всегда идет толпа,
Но этот путь – дорога в ад.
Она поет сказала Сесилия, начав подниматься по лестнице. Опять.
Габриэль, повторно взвешивая пакеты, издал тихий звук:
Я голоден. Интересно, найдёт ли она для меня немного холодной курицы и хлеб, если я скажу ей, что не против её песен?
Все против её песен, Сесилия посмотрела на него боковым зрением. У него был ужасно милый профиль. Гидеон был тоже привлекательным, но в Габирэле всё было остроугольным, подбородок, скулы, которые вместе казались ей очень элегантными.
Знаешь, это не твоя вина, сказала она вдруг.
Что не моя вина? Они свернули с лестницы в коридор на втором этаже. Он показался Сесиль тёмным, ведьмин свет был приглушён. Она слышала, как пела Бриджит:
Несется конь в кромешной мгле,
Густая кровь коню по грудь.
Вся кровь, что льется на земле,
В тот мрачный край находит путь.
Твой отец сказала Сесилия.
Его лицо напряглось. На мгновение Сесиль показалось, что он собирается ей грубо ответить, но вместо этого он сказал только: “Может это моя вина, а может и нет, но я предпочел быть слепым и не видеть его преступлений. Я верил в него, когда он был неправ, и он опозорил имя Лайтвудов.
Сесиль на мгновение замолчала .
Я пришла сюда, потому что я верила, что сумеречные охотники монстры, которые забрали моего брата. Я в это верила, потому что мои родители в это верили. Но они были не правы. Мы не наши родители, Габриэль. Мы не должны нести бремя за их решения или их грехи. Вы можете сделать так, что имя .Лайтвудов засияет вновь.
В этом разница между вами и мной, сказал он с толикой горечи. Вы сами решили прийти сюда. Я же был изгнан из моего дома, преследуемый монстром, который когда то был моим отцом.
Ну, добродушно ответила Сесиль, не преследовал всю дорогу до сюда. Лишь до Чествика, я полагаю.
Что...
Она улыбнулась ему. Я сестра Уилла Херондейла. Вы не можете ожидать, что я всегда буду серьезной.
Выражение его лица при этом было таким комичным, что она хихикнула, она все еще хохотала, когда они толкнули дверь в библиотеку и вошли и оба замерли на своих местах.
Шарлотта, Генри и Гидеон сидели вокруг одного из длинных столов. Магнус стоял поодаль у окна, заложив руки за спину. Спина его была жесткой и прямой. Генри выглядел бледным, усталым, Шарлотта заплаканной. Лицо Гидеона напоминало маску.
Смех замер на губах Сесилии.
Что такое? Какое то известие? Уилл...?
Это не Уилл, сказала Шарлотта. Это Джем. Сесиль прикусила губу и ее пульс замедлился с виноватым облегчением. В первую очередь она подумала о брате, но, конечно, это был его парабатай, который был в более неминуемой опасности.
Джем? она выдохнула.
Он все еще жив сказал Генри в ответ на ее невысказанный вопрос.
Ну что ж. Мы все достали, сказал Габриэль, положив свертки на стол. – Все, что просил Магнус дамиану, голову летучей мыши, корень
Спасибо. – Не оборачиваясь сказал Магнус, стоя у окна.
Да, спасибо тебе, сказала Шарлотта. Ты сделал все, как я просила и я благодарна. Но я боюсь, что ваше поручение было напрасно.Она посмотрела на сверток, а затем обратно. Было ясно, что ей требуется много усилий, чтобы говорить. Джем принял решение, сказала она. Он хочет, чтобы мы прекратили поиск лечения. Это был последний Инь Фен; больше нет, и это вопрос времени. Я вызвала Безмолвных Братьев. Настало время прощаться.
В учебной комнате было темно. На полу лежали длинные тени, и лунный свет проникал через высокие арочные окна. Сесили села на одну из скамеек и смотрела на узоры лунного света на треснувшем деревянном полу.
Ее правая рука лениво теребила красный кулон на шее. Она не могла помочь, но думала о своем брате. Часть ее мыслей была там в Институте, но все остальные были с Уиллом: на спине лошади, склоняясь под ветром, несясь сломя голову по дорогам, которые отделяли Лондон с Dolgellau. Она подумала, не испугается ли он. Она подумала, увидит ли она его снова.
Она погружена глубоко в свои мысли, когда скрипнув, открылась дверь. Длинная тень бросилась на пол, и она посмотрела вверх, чтобы увидеть Габриэля Лайтвуда, моргающего от удивления.
Прячешься здесь, не так ли? спросил он. Неловкая ситуация.
Почему? Она была удивлена, насколько обычно, даже спокойно, прозвучал ее голос.
Потому что я сам собирался здесь спрятаться.
Сесиль молчала какое то время. Габриэль на самом деле выглядел не очень уверенно, он выглядел странно, обычно он был так уверен в себе. Эта была более хрупкая уверенность, чем у его брата. Было слишком темно, чтобы она увидела, цвет его глаз или волос, и в первый момент она действительно могла видеть сходство между ним и Гидеоном. Те же решительные подбородки, те же широко расставленные глаза и осторожная поза.
Вы можете спрятаться здесь со мной, сказала она, если вы хотите.
Он кивнул, и пересек комнату туда, где она сидела, но, вместо того чтобы присоединиться к ней, он подошел к окну и посмотрел наружу.
Карета Безмолвных Братьев здесь, сказал он.
Да, подтвердила Сесиль. Она знала из чтения кодекса, что Безмолвные Братья были как врачи и священники в мире Сумеречных охотников; можно ожидать найти их рядом с постелью умирающего и больничными койками, и при родах.
Я думала, что я должна увидеть Джема. Для Уилла. Но я могла ... я не смогла заставить себя. Я трус, добавила она, подумав. Это не было чем то, о чем она думала о себе раньше.
Тогда я тоже, ответил он. Лунный свет падал на одну сторону его лица, придавая ему вид, как будто он был одет в полумаску.
Я пришел сюда, чтобы побыть наедине, и, честно говоря, быть вдали от Братьев, у меня от них мурашки. Я думал, что я могу сыграть в пасьянс. Мы могли бы, если пожелаете, игра разори своего соседа”.
Как Пип и Эстелла, в Больших Ожиданиях, сказала Сесиль со вспышкой веселья.
Но, нет я не знаю, как играть в карты. Моя мать пыталась держать карты подальше от, а мой отец ... питал слабость к ним. Она взглянула на Габриэля.
Вы знаете, в некоторых отношениях мы такие же.. Наши братья уехали, и мы остались одни, без брата или сестры, с отцом, которому становилось все хуже. Мой чуть не сошел с ума на некоторое время, после того, как Уилл уехал и Элла умерла. Ему потребовалось лет, чтобы прийти в себя, и в то же время мы потеряли наш дом. Так же, как вы потеряли Chiswick.”
Chiswick был отобран у нас, сказал Габриэль с кислой вспышкой горечи. И если честно, мне и жаль, и нет. Мои воспоминания о том месте, он вздрогнул.
Мой отец заперся в своем кабинете на две недели, прежде чем я приехал сюда за помощью. Я должен был приехать раньше, но я был слишком гордым. Я не хочу сказать, что я ошибался насчет отца. И =за этого две недели я почти не спал. Я постучал по двери кабинета и просил отца выйти, чтобы поговорить со мной, но я слышал только нечеловеческие звуки. Я закрыл свою дверь на ночь и утром там была кровь на лестнице. Я сказал себе, что слуги разбежались. Я знал лучше. Так нет, мы не те же, Сесиль, потому что ты ушла. Ты была храброй. Я оставался до тех пор, пока не осталось выбора, кроме как уйти. Я остался, хотя я знал, что это неправильно.
Ты Лайтвуд,” сказала Сесилия. “Ты остался, потому что ты предан своей фамилии. Это не трусость. ”
Разве? Является преданность по прежнему похвальным качеством, когда это неправильно?”
Сесиль открыла рот, затем снова закрыла его. Габриэль смотрел на нее, его глаза блестели в лунном свете. Он казался искренне, отчаянно желал услышать ее ответ. Она задалась вопросом, есть у него кто то, с кем можно поговорить. Она могла видеть, как это может быть страшно, ; он казался таким стойким, как если бы он никогда не ставил под сомнение себя в своей жизни и не понимал тех, кто это делал.
Я думаю, сказала она, выбирая слова с осторожностью, что любой хороший порыв может быть извращен в какое то зло. Взгляни на магистра. Он делает то, что он делает, потому что он ненавидит Сумеречных охотников, из преданности к его родителям, которые заботились о нем, и которые погибли. Это не выходит за рамки понятного. И все же ничто не оправдывает результат. Я думаю, что когда мы делаем выбор выбор для каждого, выбор, который мы сделали перед тем, как мы должны рассматривать не только наши причины для этого выбора, но и последствия от него, и будет ли хорошим людям больно от наших решений.
Наступила пауза. Затем он сказал Ты очень мудра, Сесилия Херондэйл.
Не сожалейте слишком сильно о тех решениях, которые приняли в прошлом, Габриэль, сказала она, сознавая, что она использует его христианское имя, но это не помогло.
Примите правильные решения в будущем. Мы всегда будем способны измениться и всегда способны сделать себя лучше.
Это, сказал Габриэль, не тот человек, которым бы хотел меня видеть отец, но несмотря ни на что, я понял, что не могу отказаться от надежды на его одобрение.
Сесиль вздохнула.
Мы можем делать все возможное, Габриэль. Я старалась быть тем ребенком, какого хотели мои родители, они хотели видеть меня леди. Я ушла, чтобы привести Уилла обратно к ним, потому что я думала, что делаю правильно. Я знала, что они были очень огорчены тем, что он выбрал другой путь и это правильный путь для него, при всем том, что он пришел к нему довольно необычно. Это его путь. Не выбирай путь, который выбрал бы для тебя твой отец, или путь, который выберет твой брат. Вы хотите быть сумеречным охотником.
Он звучал очень по юному, когда ответил. Откуда ты знаешь, что я сделаю правильный выбор?”
За окном стук лошадиных копыт звучал по плитам двора. Безмолвные Братья уехали. Джем, подумала Сесиль с болью в сердце. Ее брат всегда смотрел на него как, на своего рода Северную Звезду, компас, который мог бы указать ему на правильное решение.
Она постаралась, чтобы ее голос был настолько твердым и сильным, насколько это возможно, как для себя, так и для юноши у окна.
Может быть, Габриэль Лайтвуд, я верю в тебя.
Не умер он; он только превозмог
Сон жизни, сон, в котором истязаем
Мы все самих себя среди тревог;
Сражаться с привиденьями дерзаем,
Ничто неуязвимое пронзаем
Ножом духовным; это мы гнием
Здесь, в нашем затхлом склепе; исчезаем,
Терзаемые страхом день за днем.
Надежды черви нас готовы съесть живьем.
Перси Биши Шелли, Адонаис: Элегия на смерть Джона Китса
Двор гостиницы Грин Ман был весь в грязи, Уилл подтянулся и соскользнул с широкой спины Балиоса. Он был уставшим, и у него все болело из за плохих дорог, а также он исчерпал все свои силы и силы своего коня за последние несколько часов. Было уже совсем темно, и он с облегчением заметил, что к нему поспешил конюх, в сапогах, забрызганных грязью до колен и с фонарем, которое испускало теплое желтое свечение.
Ох, влажный вечер, сэр, сказал мальчик весело, в то время, как он стал ближе к Уиллу. Он был похож на обычного человеческого мальчика, но было в нем что то озорное, что то эльфийское кровь фей, она может передаваться из поколения в поколение, может проявляться у людей и даже сумеречных охотников через необычные глаза или яркие цвета. Конечно же у мальчика были необычный взгляд. Грин Манн был хорошо известной нежити пристанищем. Он надеялся добраться сюда к вечеру. Он устал притворяться перед мирянами, устал использовать гламур, устал прятаться.
Влажный? Ты думаешь? Пробормотал Уилл, в то время как вода пропитывала его волосы и ресницы. Он направил взгляд на переднюю дверь гостиницы, через которую лился радушный желтый свет. Наверху почти ничего невозможно было разглядеть на небе. Тяжелые черные тучи маячили над головой, тяжелые настолько, что можно было предположить, что будет сильный дождь.
Мальчик взял Балиоса под уздцы.
– У Вас один из волшебных скакунов воскликнул он.
Да Уилл похлопал взмыленный бок коня. – Ему нужна чистка и особый уход.
Мальчик кивнул.
Вы же Сумеречный Охотник? Мы не часто видим их в этих краях. Был один какое то время назад, но мы были старыми и неприятными –
Послушай, спросил Уилл, есть свободные комнаты?
Не уверен, что есть отдельные, сэр.
Ну, мне нужна частная комната, так что лучше бы она была. А также стойло для лошади на ночь, ванная и еда. Иди и отведи лошадь, а я пойду посмотрю что скажет твой хозяин.
Хозяин был крайне любезен, в отличие от мальчика, он не сделал никаких комментариев по поводу меток на руках и горле Уилла, только спросил: Хотите, чтобы еду подали вам в комнату или покушаете в общей столовой, сэр? И желаете ли вы принять ванну до ужина или после?
Уилл, который чувствовал, что он весь в грязи, решил принять сначала ванну, и согласился поужинать затем в общей столовой. Уилл взял с собой достаточное количество денег, но частный ужин в собственной комнате был лишним расходом, особенно тогда, когда его не волновало то, что ему принесут. Еда была лишь топливом для его поездки, и всего.
Хотя хозяин и не обратил большого внимания на то, что Уилл Нефилим, были другие в общей столовой, кто обратил на это внимание. В то время, как Уилл прислонился к прилавку, группа молодых оборотней, которые распивали дешевое пиво в течение всего дня, стояли у огромного камина и болтали между собой. Уилл пытался не замечать их в то время, как он заказал себе горячей воды в бутылке и отруби для своей лошади, как и любой молодой джентльмен, но их острые глаза были на нем, изучая каждую деталь от мокрых капающих волос и грязных ботинок до его плотного пальто, которое не давало разглядеть был ли на нем пояс Нефилимов с оружием.
Полегче, мальчики, сказал самый высокий из группы. Он сидел близко к огню, который отбрасывал тени на его лицо, огонь отбрасывал тень его пальцев в то время, как он выкуривал пачку аккуратно лежащих сигар майолика. Я знаю его.
Вы его знаете? С недоумением спросил один из младших волков. – Того Нефилима? Он Ваш друг, Скотт?
О, не друг. Не совсем. Вулси Скотт зажег кончик сигары спичкой и стал рассматривать мальчика через весь зал, улыбка играла на его губах. Но это очень интересно, что он здесь. Очень интересно.
Тесса! голос эхом отозвался в ее ушах, это был отчаянный крик. Она выпрямилась на берегу реки, ее тело дрожало.
Уилл? она вскочила на ноги и огляделась. Луна была за облаком. Небо над ней было похоже на темно серый мрамор, пронизанный черными венами. Река текла рядом с ней, темно серая в тусклом свете, оглядываясь по сторонам, она видела только корявые деревья, крутые скалы, с которых она упала, широкий пейзаж сельской местности, который уходил в другом направлении поля и каменные заборы, удаленные силуэты ферм и домов. Она не видела ничего, напоминающего город или село, даже огней, которые указали бы на маленькую деревушку.
Уилл, прошептала она снова, опираясь на себя. Она была уверена, что это был его голос, она слышала свое имя. Ничей голос не звучит, как голос Уилла. Но это было смешно. Его не было здесь. Его не могло быть здесь. Возможно, как Джейн Эйр, которая слышала голос Рочестера, зовущую ее на болотах, ей тоже это показалось в полусонном состоянии.
По крайней мере это вернуло ее из полусонного состояния. Ветер был похож на холодный нож, проходящий сквозь кожу она была лишь в тонком платье, предназначенном для того, чтобы носить внутри помещений, на ней не было ни пальто, ни шляпы. Ее юбка была все еще мокрая от речной воды, ее платье и чулки были в крови.Казалось, что Ангел, спас ее жизнь, но это не защитило ее от травм.
Она дотронулась до него сейчас, надеясь получить хоть какие то указания, но он был неподвижен, как и всегда. Когда она убирала руку от горла, в голове всплыл голос Уилла: Иногда, когда мне надо сделать то, чего я не хочу делать, я представляю себя героем книги. Так проще понять, что бы они сделали.
Персонаж их книги, подумала Тесса, хороший, умный, будет следовать за потоком воды. Персонаж книги будет знать, что человеческие дома и города чаще всего строятся рядом с водой, и будет искать помощи, а не будет блуждать в лесу. Она приобняла себя и решительно пошла по течению реки.
В то время как Уилл, искупавшийся, побритый и в чистой рубашке, вернулся в общую комнату, она была полна людей.
Ну, почти людей. Когда он направился к своему столу, он прошел мимо столов, за которыми сидели тролли и пили пиво, похожие на дряхлых стариков, если не считать их бивней, выступавших из нижней челюсти. Худой колдун с копной каштановых волос и третьим глазом посередине лба сидел и поедал телячьи котлеты. Одна группа сидела за столом около камина оборотни, Уилл понял это по их манере собираться кучками. В комнате пахло сыростью, углями и едой, и желудок Уилла заурчал; он и не осознавал до сих пор, как он голоден.
Уилл изучал карту Уэльса, в то время как он пил вино (кислое), ел еду, которую ему принесли (нарезанную оленину с картофелем) и делал все возможное, чтобы не обращать внимания на пристальные взгляды других посетителей. Он предположил, что мальчик конюх был прав; здесь не бывает часто Нефилимов. Ему казалось, что его знаки горели, словно факелы. Когда унесли тарелки, он взял бумагу и написал письмо:
Шарлотте:
Я сожалею, что покинул Институт без Вашего разрешения. Я прошу у Вас прощения, я чувствовал, что у меня не было другого выбора.
Однако, я не поэтому пишу Вам письмо. На обочине дороги я нашел доказательство пребывания там Тессы. Ей удалось каким то образом выбросить нефритовое ожерелье в окно, я верю, что это поможет нам найти ее. Сейчас оно у меня. Это доказывает, что наши предположения о местонахождении Мортмейна были верны. Он должен быть в Идрисе. Вы должны написать Консулу, чтобы он направил все силы на горы.
Уилл Херондейл
После, запечатав письмо, Уилл подозвал хозяина и сказал, что мальчик в короткое время должен доставить письмо гонцу. Сделав необходимую оплату, Уилл откинулся на стуле, думая нужен ли ему еще один бокал вина, чтобы заснуть когда острые, колющие боли пронзили его грудь. Было похоже на то, что его подстрелили стрелой, он пошатнулся. Его бокал рухнул на пол и разбился. Он вскочил на ноги, опираясь обеими руками на стол. Он смутно осознал, что на него смотрят и что хозяин что то тревожно говорит ему в ухо, но боль была слишком сильной, чтобы думать об этом, такой сильной, что почти невозможно было дышать.
Напряжение в груди, которое как один конец веревки, как он думал, связывало его с Джемом, стало таким тугим, что душило его сердце. Он отшатнулся от своего стола, проталкиваясь через группу людей около бара, он прошел к входной двери гостиницы. Все о чем он думал, это получить немного воздуха в легкие, чтобы дышать.
Он открыл дверь и полувывалился из нее в ночь. На мгновение боль в груди ослабла, и он упал спиной к стене гостиницы. Капал дождь, пропитывая его одежду и волосы. Он задыхался, сердце его трепетало со смесью ужаса и отчаяния. Были ли это от того, что Уилл находился слишком далеко от Джема? Он никогда не чувствовал подобного, даже при худших состояниях Джема, даже когда он был ранен и Уилл испытывал ответную боль.
Связь оборвалась.
На мгновение все стало белым, двор обесцветился, словно плеснули кислотой. Уилл упал на колени и его стошнило своим ужином в грязь. Когда спазмы прошли, он вскочил на ноги и побежал в сторону от гостиницы, словно пытаясь обогнать свою боль. Он присел к стене конюшни, рядом с корытом для лошади. Он сел на колени, чтобы опустить свои руки в ледяную воду, и увидел свое отражение. Его лицо было белым, как у мертвого, а на его рубашке везде виднелись красные пятна.
Мокрыми руками он схватил рубашку и сорвал ее. В тусклом свете, идущем от гостиницы. он увидел, что руны парабатай прямо над его сердцем кровоточат.
Его руки были в крови, крови смешанной с дождем, который смывал ее с его груди, показывая руну, ставшую серебристой вместо черной, превращая смысл жизни Уилла в бессмыслицу.
Джем был мертв.
Тесса шла в течение нескольких часов, в своих тонких туфлях от скалистых утесов по руслу реки. Сначала она почти бежала, но истощение и холод настигли ее, и теперь она хромала медленно, но решительно вниз по течению. Мокрая ткань ее юбки тащила ее вниз, словно якорь, тянущий ее в глубину ужасного моря.
Она не видела никаких признаков человеческого жилья на многие километры, и уже начала отчаиваться из за своего плана, когда что то появилось в поле ее зрения. Начался небольшой дождь, но даже сквозь него она могла видеть контур низкого каменного здания. Когда она приблизилась оказалось, что это был небольшой дом, с соломенной крышей и заросшей тропинкой, ведущей к входной двери.
Она ускорила темп, думая о добродушном фермере и его жене, как в книге, которые пустили в дом молодую девушку и помогли связаться ей со своей семьей, как Риверы помогли Джейн в книге Джейн Эйр. Но, когда она приблизилась, она заметила разбитые и грязные окна, траву, которая проросла на соломенной крыше. У нее упало сердце. Дом был пуст.
Дверь была почти открыта, древесина была пропитана дожем. Было что то страшное в пустоте дома, но Тесса отчаянно нуждалась в крове, чтобы скрыться от дождя и преследователей, которых за ней пустил Мортмен. Она надеялась, что миссис Блэк подумает, что она умерла при падении, но она сомневалась, что Мортмен так легко отступится. В конце концов, если кто то и знает, что мог сделать ее часовой ангел, то это он.
Между плитами пола дома росла трава, камин был грязный, с почерневшими краями и остатками пепла, белые стены были в саже. Несколько вещей, похожий сельскохозяйственные инструменты, стояли у двери. Одна была похожа на длинную палку с раздвоенным металлическим концом и заостренными зубцами. Зная, что это может понадобиться в качестве средства защиты, она взяла его и пошла от входа в другую комнату: небольшую спальню, в которой она, к своей радости, нашла старое заплесневелое одеяло на кровати.
Она без надежды посмотрела на свое мокрое платье. Пройдут года, прежде чем ей удастся отчистить его без помощи Софи, и она отчаянно нуждалась в тепле. Она завернулась в одеяло вместе с мокрой одеждой и легла на колючий матрас. Пахло плесенью, и вероятно, здесь были мыши, но в этот момент Тесса чувствовала, что это самая роскошная кровать, на которой ей когда либо приходилось спать.
Тесса знала, что мудро было бы сейчас не засыпать. Но не смотря ни на что, она больше не могла препятствовать требованиям своего избитого и измученного тела. Прижимая металл орудия к груди, она провалилась в сон.
Так это он? Нефилим?
Уилл не знал, как долго он сидел, прислонившись к стене конюшни, все больше и больше пропитываясь дождем, когда он услышал рычащий голос из темноты. Он поднял голову слишком поздно, чтобы блокировать руку, которая потянулась к нему. Через мгновение она схватила его за воротник и подняла его на ноги.
Он посмотрел, сквозь дождь и агонию, в глаза группы оборотней, стоявших полукругом около него. Их было, возможно, где то пять, в том числе вместе с тем, кто схватил его около конюшни, его рука стиснула пропитанную кровью рубашку. Все они были практически одинаково одеты, в черную одежду, такую мокрую от дождя, что она на них блестела. Все были без шляп, волосы длина которых соответствовала возрасту оборотней прилипли к голове.
Убери от меня руки, сказал Уилл. Соглашение запрещает трогать Нефилимов без веских причин
Без веских причин? оборотень, стоявший перед ним, дернул его вперед и толкнул его к стене опять. При обычных обстоятельствах ему, скорее всего, было бы больно, но сейчас были не обычные обстоятельства. Физическая боль от руны парабатая исчезла, но все его тело будто высохло и было пустым, казалось, что весь смысл исчез из него. Я бы сказал, что нас спровоцировали. Если бы не вы Нефилимы. Магистр никогда не связался бы с нами со своими грязными наркотиками, а его грязная ложь...
Уилл посмотрел на оборотней с состоянием, граничащим с весельем. Неужели они думают, что могут причинить ему боль, после того, что он потерял? В течение пяти лет это было его абсолютной истиной. Джем и Уилл. Уилл и Джем. Уилл Херондейл живет, пока живет Джеймс Карстаирс. Что и требовалось доказать. Потерять руку или ногу очень болезненно, но потерять истину всей твоей жизни это...смертельно.
Грязные наркотики и грязная ложь, проговорил Уилл. Это звучит так антисанитарно. Хотя, скажите, правда ли, что вместо купания оборотни вылизывают себя один раз в год? Или вы вылизываете друг друга? Потому что я так слышал.
Рука на его рубашке сжалась. Ты должен быть немного уважительнее, Сумеречный Охотник.
Нет сказал Уилл. Не должен.
Мы все о тебе слышали, Уилл Херондейл, сказал один из оборотней. Всегда ползаешь на коленях перед Нижним Миром, когда нужна помощь. Мы бы хотели посмотреть, как ты ползаешь.
Тогда вам придется отрезать мне ноги.
Это можно устроить сказал оборотень, держащий Уилла.
Уилл начал действовать. Он ударил головой оборотня, стоявшего перед ним. Он одновременно почувствовал и услышал хруст носа оборотня, из которого пошла горячая кровь, растекаясь по его лицу, он отшатнулся и рухнул на колени на булыжники. Его руки были прижаты к лицу, пытаясь остановить поток крови.
Рука схватила плечо Уилла, когти прошли через мокрую рубашку Уилла. Он повернулся к волкам и увидел в руках второго оборотня, серебристый в лунном свете резкий блеск ножа. Глаза нападавшего светились сквозь дождь золотисто зеленым и угрожающим блеском.
Они пришли сюда, не чтобы дразнить или сделать мне больно, понял Уилл. Они пришли сюда, чтобы убить меня.
На одно темное мгновение Уиллу захотелось позволить им сделать это. Мысль об этом принесла огромное облегчение вся боль ушла от простоты погружения в смерть и забвение. Он стоял неподвижно, в то время как острие ножа направили на него. Казалось, что все происходит очень медленно железный край ножа медленно приближался к нему, сквозь дождь было видно размытое насмешливое выражение лица оборотня.
Образ, который он видел ночью раннее всплыл перед его глазами: Тесса, бегущая по зеленой тропинке к нему. Тесса. Его рука поднялась автоматически и схватила оборотня за запястье, уворачиваясь одновременно от удара и заламывая ему руку. Он резко дернул вниз его руку, ломая кость с ужасным расколом. Оборотень закричал, и темная часть Уилла пронзило ликование. Нож упал на булыжник, в то время, как Уилл ударил ногами противника, а затем ударил локтем в его висок. Волк упал и больше не двинулся.
Уилл схватил кинжал и повернулся к остальным. Перед ним стояли теперь только трое, и они выглядели менее уверенными в себе, чем раньше. Он усмехнулся, холодной и страшной улыбкой, и почувствовал вкус металла, крови и дождя во рту. Идите и убейте меня, сказал он. Идите и убейте меня, если думаете, что сможете. Он пнул бессознательного оборотня у своих ног. Вам нужно придумать что то получше, чем ваши друзья.
Они бросились на него с когтями, и Уилл упал на булыжник, царапая голову камнями. Когти вонзились в его плечи; он откатился в сторону под шквал ударов и прыгнул на них обратно с кинжалом. Кто то издал вопль от боли, затем начал скулить, а чей то вес на Уилле, который двигался изо всех сил, обмяк. Уилл увернулся в сторону, вскакивая на ноги и поворачиваясь.
Волк, которого он зарезал, лежал с открытыми, расширенными глазами, в луже крови и дождевой воды. Два оставшихся оборотня встали на ноги, грязные и залитые водой. У Уилла кровоточило плечо, где один из них оставил глубокие следы когтями; боль была славной. Он засмеялся через кровь и грязь, в то время как дождь смывал кровь с его кинжала. Давайте, сказал он, едва узнавая собственный голос, напряженный, прерывающийся и смертельно опасный. Давайте.
Один из оборотней развернулся и убежал. Уилл снова рассмеялся и направился к последнему из них, который стоял неподвижно, вытянув когтистые руки с мужеством или страхом Уилл не был уверен, и его это не волновало. Он чувствовал будто кинжал это расширение его запястья, часть его руки. Один хороший удар и рывок вверх, и он проломает хрящи и кости кинжалом, направляясь к его сердцу...
Стойте! голос был жестким, властным и знакомым. Уилл повернул взгляд в ту сторону. По двору шел, сгорбившись от дождя, с выражением ярости на лице Вулси Скотт. Я приказываю, вам обоим, прекратить это немедленно!
Оборотень мгновенно опустил руки по швам, когти исчезли. Он наклонил голову, классический жест подчинения.
Господин
Волны ярости охватили Уилла, уничтожив всю рациональность, сейчас имело значение лишь ярость. Он протянул руку и дернул к себе оборотня, его рука вокруг шеи мужчины, кинжал приставлен к горлу. Вулси, стоявший на несколько шагов дальше, подошел ближе, его зеленые глаза были направлены на кинжал.
Подойди ближе, сказал Уилл и я перережу глотку твоему волчонку.
Я сказал тебе остановиться, сказал Вулси контролируемым тоном. Он, как и всегда, был одет в красиво сшитый костюм, поверх которого было надето пальто, которое теперь было щедро пропитано дождем. Его светлые волосы прилипшие к лицу и шее, выглядели бесцветными из за воды. Вы оба.
Но я не должен тебя слушать! прокричал Уилл. Я победил! Победил! Он посмотрел на три тела волков во дворе два бессознательных и одно мертвое. Твоя стая напала на меня без провокаций с моей стороны. Они нарушили соглашение. Я защищался. Они нарушили закон! Его голос поднимался выше, становясь суровее и становился все больше неузнаваемым. Я должен пролить их кровь, и я сделаю это!
Да, да, ведра крови, сказал Вулси. И что ты сделаешь с этим потом? Тебе не важен этот оборотень. Отпусти его.
Нет.
По крайней мере, освободи его, чтобы он мог драться с тобой сказал Вулси.
Уилл поколебался, затем ослабил хватку оборотня, которого он держал, и который столкнувшись с вожаком стаи, выглядел испуганным. Вулси щелкнул пальцами в направлении волка.
Беги, Конрад, сказал он. Быстро. Сейчас.
Оборотню не нужно было повторять дважды, он повернулся на каблуках и бросился прочь, исчезая за конюшней. Уилл повернулся к Вулси с насмешкой.
Итак, вся твоя стая – трусы сказал он. Пятеро против одного Сумеречного Охотника? Так?
Я не говорил им идти сюда за тобой. Они молоды. И глупы. И импульсивны. И половина их стаи была убита Мортмейном. В этом они винят твой род. Вулси шагнул чуть ближе, его глаза, холодные как изумруды, оглядывали Уилла сверху вниз. Я полагаю, твой порабатай мертв добавил он с шокирующей небрежностью.
Уилл совсем не был готов услышать эти слова, никогда не был бы готов. Схватка на какое то время очистила голову от боли. Теперь она грозила вернуться, всеобъемлюще и страшно. Он задохнулся, как будто Вулси ударил его, и невольно сделал шаг назад.
И ты пытаешься убить себя из за этого, мальчик Нефилим? Так обстоит дело?
Уилл с силой откинул мокрые волосы с лица и с ненавистью посмотрел на Вулси.
Может быть.
Это так ты чтишь его память?
Какое это имеет значение? Сказал Уилл. Он мертв. Он никогда не узнает, что я делаю, а что нет.
Мой брат умер, сказал Вулси. Я все еще изо всех сил пытаюсь выполнять обещания, продолжить быть вожаком стаи и жить так, как он должен был бы жить. Думаешь я такой человек, который мог бы находиться в месте, подобном этому, потребляя пойло свиней и питьевой уксус, по колено в грязи, смотря за тем, как какой то Сумеречный охотник разрушает мою и без того небольшую стаю, если я не служу более высшей цели, чем мои собственные желания и печаль? Также как и ты, Сумеречный охотник. Также как и ты.
О, Боже. Кинжал выпал из рук Уилла и приземлился в грязи у его ног. Что же мне теперь делать? Прошептал он.
Он понятия не имел, почему он спрашивал Вулси, за исключением того, что не было больше никого в мире, кого он мог бы спросить. Даже когда он думал, что был проклят, он не чувствовал себя таким одиноким.
Вулси холодно на него посмотрел.
Делай то, что хотел бы твой брат сказал он, повернулся и зашагал назад к гостинице.
О звезды, с неба не струите света;
Во мрак бездонный замыслов Макбета!
Шекспир, Макбет .
Консул Вэйланд,
Я пишу вам по очень важному вопросу. Один из Сумеречных охотников моего Института, Уильям Херондейл, находится в пути в Кадаир Идрис, в то время, как я вам пишу. Он обнаружил путь по безошибочным знакам мисс Грей. Я предлагаю вашему сведению это письмо, но я уверена, вы согласитесь, что местонахождение Мортмена теперь установлено, и мы должны со всей поспешностью собрать все силы, которые у нас есть, и направить в Кадаир Идрис. Мортмен показал в прошлом, что он легко уворачивается от наших ловушек. Мы должны воспользоваться моментом и ударить со всей возможной мощью и скоростью. Я жду вашего быстрого ответа.
Шарлотта Бранвелл
В комнате было холодно. Огонь давно погас в камине, а ветер снаружи выл вокруг углов института, гремя стеклами в окнах. Лампа на тумбочке была повернута вниз и Тесса поежилась в кресле у кровати, несмотря на шаль, туго обмотанную вокруг ее плеч.
В постели спал Джем, положив голову на свои руки. Он дышал ровно настолько, чтобы слегка сдвинуть одеяла, хотя лицо его было белым как подушки.
Тесса стояла, позволив шали соскользнуть с ее плеч. Она была в одной сорочке, также как она в первый раз увидела Джема, ворвавшись в его комнату, чтобы найти его играющим на скрипке у окна.
Уилл? позвала она. Уилл, это ты?
Он пошевелился и пробормотал что то, когда она забралась в постель с ним и накрыла их обоих одеялом. Она взяла его руки в свои и положила между ними. Она прижала свои ноги к его и поцеловала его в щеку, согревая его кожу своим дыханием. Медленно, она почувствовала, что он зашевелился, будто ее присутствие привлекло его к жизни.
Он открыл глаза и посмотрел на неё. Его глаза были синие, болезненно синий, синева неба, где она впадает в море.
Тесса? – спросил Уилл, и она поняла, что на ее руках был Уилл; Уилл, который умирал, Уилл, делающий последний выдох, и на его рубашке была кровь, прямо на сердце, расплывающееся красное пятно
Тесса резко выпрямилась, задыхаясь. Мгновение, она смотрела вокруг, не понимая, где она находится. Крошечная, темная комната, заплесневелое одеяло обернуто вокруг нее, на ней мокрая одежда и все тело в синяках, казалось, что оно вовсе не ее. Затем память вернулась как волна, а с ней пришло чувство тошноты.
Она скучала по институту так сильно, как не скучала по собственному дому в Нью Йорке. Она скучало по властному, но заботливому голосу Шарлотты, по понимающим прикосновениям Софи, по возне Генри, и, конечно же...она не могла ничего поделать... она скучала по Джему и Уиллу. Она была в панике из за Джема, из за его здоровья, но она также беспокоилась за Уилла. Сражение во дворе было кровавым и разрушительным. Любой из них, возможно , ранен или убит. И что значил сон, который ей приснился, где Джем превращался в Уилла? Джем был болен, была ли жизнь Уилла тоже в опасности? Пожалуйста, ни один из них, она молилась про себя. Пожалуйста, дай мне умереть прежде, чем с ними произойдет что то плохое.
Шум вернул ее из задумчивости,..сухой скреб, который послал дрожь вниз по ее спине. Она замерла. Конечно же, это ветка царапает окно. Но нет...оно повторилось снова. Скреб, скребущий звук.
Тесса вскочила на ноги в тот же момент, одеяло все еще было обернуто вокруг нее. Ужас был как живое существо внутри нее. Все россказни, которые она когда либо слышала о чудовищах в темном лесу, казалось, боролись за место в ее сознании. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, и увидела хилых автоматов на крыльце института, их тени длинные и нелепые, как будто из людей вытащили форму.
Она обернула одеяло вокруг себя, её пальцы судорожно сомкнулись на материале. Автоматы пришедшие за ней, стояли на ступеньках института. Но они были не очень умны... в состоянии следовать простым командам, признать особых людей. Тем не менее, они не могли сами думать. Они были машинами, и машины можно одурачить.
Одеяло было лоскутное, такого рода одеяло могло быть сшито женщиной, которая жила в этом доме. Тесса втянула воздух и закуталась...закуталась в одеяло, ища мерцающую принадлежность, подпись духа, создавшего и владеющего им. Это было как погружение в тёмную воду и попытка нащупать какой то предмет. После, казалось, целой вечности поисков, она неожиданно нашла её, мерцающую в темноте, твёрдость души.
Она сконцентрировалась на ней, завернулась в неё, как в одеяло, за которое она цеплялась. Превращение теперь было легче, не такое болезненное. Она увидела, как её пальцы деформируются и изменяются, как её руки становятся узловатыми, артритными руками старой женщины. На её коже образовались пигментные пятна, её спина сгорбилась, и её платье обвисло на сухенькой фигурке. Когда её волосы упали на глаза, она увидела, что они были белыми.
Снова послышался скрежещущий звук. Голос раздавался эхом в глубине сознания Тессы, ворчливый голос старухи, требовательно спрашивающий, кто в её доме. Тесса наткнулась на дверь, её дыхание стало отрывистым, её сердце трепетало в груди, и она направилась в главную комнату в доме.
Сначала она не видела ничего. Её глаза слезились и были застланы дымкой. Все предметы выглядели размытыми и отдалёнными. Затем что то поднялось возле камина, и Тесса едва сдержала крик.
Это был автомат. Он выглядел почти, как человек. У него было худощавое тело, одетое в тёмно серый костюм, но руки, которые высовывались из манжет, были тонкими, как щепка, заканчивающимися лопатовидными ладонями, и голова, которая возвышалась над воротничком, была гладкой и яйцеподобной. У механизма не было черт лица, кроме двух выпуклых глаз.
Кто ты? спросила Тесса голосом старухи, потрясая острой киркой которую она взяла ранее. Что ты делаешь в моём доме, существо?
Вещь зажужжала с щелкающим шумом и явно в замешательстве. Мгновение спустя дверь открылась, и миссис Блэк ворвалась внутрь. Она была закутана в свой темный плащ, ее белое лицо пылало над капюшоном. Что здесь происходит? спросила она. Вы нашли ... Она замолчала, уставившись на Тессу.
Что происходит? потребовала Тесса голосом, звучащим как высокий старушечий вой. “Я должна спросить у вас что врываетесь в дома к совершенно порядочным людям
Она моргнула, как будто для того, чтобы дать понять, что не очень хорошо видела. Убирайтесь отсюда и заберите вашего друга, она ткнула предметом, который держала (кирка, сказал голос старухи в ее сознании; вы используете ее для очистки копыт лошади, глупая девочка) с вами. Вы не найдете здесь ничего, что стоило бы украсть.
На мгновение она подумала, что это сработало. Лицо Миссис Блэк ничего не выражало. Она сделала шаг вперед. Вы не видели молодую девушку в этих краях, не так ли? спросила она. Очень хорошо одетую, с каштановыми волосами, серыми глазами. Она выглядела бы потерянной. Ее люди ищут ее и предлагают щедрое вознаграждение.
Правдоподобная история; ищите некую потерянную девушку. Тесса звучала так грубо, как могла; это было не трудно. Она чувствовала, что старуха, чье лицо она надела, была по природе своей угрюмого вида Убирайтесь, я сказала!
Автомат зажужжал. Губы Миссис Блэк внезапно сжались вместе, как если бы она сдерживала смех. Я вижу, сказала она. Могу я сказать, что вы носите весьма изящное ожерелье, старуха?
Рука Тессы метнулась к груди, но было уже слишком поздно. Механический Ангел был там, на самом виду, мягко тикая. Взять ее, сказала миссис Блэк скучающим голосом, и автомат дернулся вперед, протягивая руку к Тессе. Она сбросила одеяло и отступила, размахивая своей киркой. Ей удалось оставить довольно длинный порез на ближнем автомате, когда он потянулся к ней и ударил ей по руке со стороны. Кирка с грохотом упала на пол, и Тесса закричала от боли, в это время парадная дверь распахнулась и поток автоматов заполонил комнату, их руки, протянутые к ней, их механические руки сомкнулись на ее теле. Зная, что она была побеждена, точно зная, что из этого ничего хорошего не выйдет, она наконец то позволила себе закричать.
Солнце на лице разбудило Уилла. Он моргнул, медленно открывая глаза.
Голубое небо.
Он перевернулся и неуклюже сел. Он был на подъеме зеленого холма, как раз вне поля зрения дороги Шрусбери Уэлшпул. Вокруг он видел только отдельные фермы вдалеке, он миновал всего несколько крохотных деревушек по безумной полночной дороге от Зеленого Человека, скакал, пока буквально не сполз с Балиоса в изнеможении и упал в грязь с такой силой, что хрустнули кости.
Наполовину пешком и наполовину ползком, он двинулся к обочине и позволил своему измученному коню столкнуть его мордой с дороги в небольшое углубление в земле, где он свернулся калачиком и заснул, не обращая внимание на то, что все еще моросил холодный дождь.
Где то между тогда и сейчас взошло солнце, высушило его одежду и волосы, хотя он был все еще грязный, его рубашка затвердела от высохшей грязи и крови. Он поднялся на ноги, все его тело болело. Он не стал возиться с целительными рунами прошлой ночью. Он пошел в трактир – оставляя за собой следы дождя и гряз только чтобы забрать свои вещи, прежде чем вернуться в конюшню освободить Балиоса и умчаться в ночь.
Раны, полученные в схватке со стаей Вулси, все еще болели, как и синяки от падения с лошади. Сильно хромая, он пошел туда, где Балиос щипал траву в тени развесистого дуба. Порывшись в седельных сумках, достал стеле и горсть сушеных фруктов. Он использовал стеле, чтобы нанести болеутоляющие и целительные руны, и между делом ел фрукты.
События той ночи, казалось, произошли очень давно. Он вспомнил схватку с волками, хруст костей и вкус собственной крови, грязи и дождя. Он помнил боль от разрыва с Джемом, хотя он больше не чувствовал ее. Вместо боли он ощущал пустоту. Как будто какая то огромная рука протянулась и вырезала у него внутри все, что делало его человеком, оставив только его оболочку.
Закончив завтракать, он положил стеле назад в седельную сумку, снял с себя испорченную рубашку и переоделся в чистую. Когда он это сделал, он не мог удержаться, чтобы не взглянуть вниз, на руну парабатая на своей груди.
Она была не черной, а серебристо белой, как старый шрам. Уилл услышал голос Джема в своей голове, спокойный, серьезный, и знакомый: И случилось ... душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу..... Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу. Они были двумя воинами, и души их были переплетены на Небесах, так у Джонатана Сумеречного охотника появилась идея о парабатае, которая из церемонии превратилась в Закон.
На протяжении многих лет этот Знак и присутствие Джема было всем, что было в жизни Уилла, чтобы заверить его, что его кто то любит. Всем, чтобы знать, что он жил и был настоящим. Он провел пальцами по краям поблекшей руны. Он думал, что будет ненавидеть ее, ненавидеть ее вид в солнечном свете, но обнаружил, к своему удивлению, что это не так. Он был рад, что руна парабатая не просто исчезла с его кожи. Знак, говоривший о потере был все еще Знаком, напоминанием. Нельзя потерять то, что никогда не имел.
Из седельной сумки он вынул нож, который дал ему Джем: узкий клинок с замысловатой серебряной рукояткой. В тени дуба, он разрезал ладонь и смотрел, как кровь льется на землю, пропитывая ее. Затем он опустился на колени и вонзил нож в окровавленную землю. Стоя на коленях, он помедлил, держа рукоять.
Джеймс Карстаирс, сказал он и сглотнул. Так было всегда, когда он больше всего нуждался в словах, он не мог их найти. На ум пришли слова парабатая из библейской клятвы: Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя, но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить. Народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом. И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду, пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает, смерть одна разлучит меня с тобою.
Хотя нет. Такое сказали бы, когда воссоединяются, а не когда расстаются. Давид и Ионафан были тоже разделены смертью. Разделены, но не отделены друг от друга.
Я уже говорил тебе, Джем, что ты не покинешь меня, сказал Уилл, его окровавленная рука была на рукояти клинка. И ты все еще со мной. Пока я дышу, я буду думать о тебе, потому что без тебя я бы умер много лет назад. Когда я буду просыпаться и засыпать, когда я буду поднимать руки, чтобы защитить себя или когда лягу, чтобы умереть, ты будешь со мной. Ты говоришь, что мы рождаемся много раз. Я говорю, что есть река, которая разделяет мертвых и живых. Я знаю, что, если мы родимся снова, я встречусь с тобой в другой жизни, и, если эта река существует, ты будешь ждать меня на берегу, чтобы мы могли перейти ее вместе. Уилл глубоко вздохнул и отпустил нож. Он отдернул руку. Порез на ладони был уже заживал результат полдюжины иратце на его коже. Ты слышишь меня, Джеймс Карстаирс? Мы связаны, ты и я, несмотря на смерть, на все последующие поколения. Навсегда.
Он поднялся на ноги и посмотрел на нож. Нож был Джема, кровь была его. Это место будет принадлежать им, неважно сможет ли он когда нибудь снова отыскать его, или жить, пытаясь сделать это.
Он повернулся и пошел к Балиосу, в сторону Уэльса, к Тессе. Он не оглядывался назад.
Кому: Шарлотте Бранвелл
От кого: Консула Джошуа Вэйланда
Доставлено лакеем
Дорогая Миссис Бранвелл,
Я не вполне уверен, что я правильно понял ваше письмо. Кажется невероятным, что такая разумная женщина, как вы, доверяет на слово такому мальчишке, как печально известный, безрассудный и ненадёжный Уилльям Херондейл, который снова и снова доказывал это. Я, конечно же, не буду этого делать. Мистер Херондейл, как видно из его собственного письма, устремился в погоню без вашего ведома. Он, безусловно, может сфабриковать доказательства, чтобы помочь своему делу. Я не отправлю значительную часть моих Сумеречных охотников по прихоти и беспечному слову мальчишки.
Прошу прекратите безапелляционные призывы к Кадар Идрис сплотиться. Попытайтесь запомнить, что я Консул. Я командую армиями Сумеречных охотников, мадам, а не вы. Вместо этого, сосредоточьтесь на том, чтобы лучше держать в узде ваших Сумеречных охотников.
С уважением,
Джошуа Вэйланд, Консул
Вас хотят видеть, Миссис Бранвелл.
Шарлотта устало взглянула, чтобы увидеть Софи, стоящую в дверях. Она выглядела усталой, как и все они; очевидные следы рыданий угадывались под ее глазами. Шарлотта знала эти следы она видела их в своем собственном зеркале этим утром.
Она сидела за столом в гостиной, уставившись на письмо в руке. Она не ожидала, что консул Вэйланд окажется доволен ее новостями, но и не ожидала пустого презрения и отказа. Я командую армиями сумеречных охотников, мадам, не вы. Направьте ваш разум на попытку удержать ваших сумеречных охотников в узде.
Держать их в узде. Она кипела от злости. Как если бы они все были детьми, а она не больше, чем их гувернанткой или няней, выставляя их напоказ перед консулом, когда они были вымыты и одеты, и пряча их в игровой комнате в остальное время, чтобы его не беспокоить. Они были сумеречными охотниками, да и она тоже. И если он думает, что Уилл ненадежен, то он полный дурак. Он знал о проклятии, она сама рассказала ему. Безумие Уилла всегда было как у Гамлета, половина игры и половина дикости, и все сводилось к определенной цели.
Огонь потрескивал в камине; снаружи дождь лил сплошной стеной, расписывая оконные стекла серебристыми линиями. В то утро она прошла в комнату Джема, дверь открыта, с кровати снято постельное белье, его имущество убрали. Это могла быть чья угодно комната. Все доказательства его лет с ними пропали со взмахом руки. Она прислонилась к стене в коридоре, бисеринки пота выступили на лбу, глаза ее горели. Разиэль, правильно ли я поступила?
Она провела рукой по глазам. – Ну, почему именно сейчас? Это не Консул Вэйланд, не так ли?
Нет, мэм. Софи покачала темной головой. – Это Алоизиус Старквезер. Он говорит, что это дело величайшей срочности.
Алоизиус Старквезер? Шарлотта вздохнула. Некоторые дни просто складывались в один сплошной ужас. – Хорошо, пригласи его.
Она сложила письмо, которое написала Консулу в ответ, и уже запечатала его, когда Софи вернулась и провела Алоизиуса Старквезера в комнату, сперва извинившись. Шарлотта не встала из за стола. Старквезер выглядел также, как когда она видела его в последний раз. Казалось, он застыл, словно не становясь моложе, он и не старел тоже. Лицо его было картой морщинистых линий, обрамленное белой бородой и белыми волосами. Одежда была сухой, Софи, должно быть, повесила его пальто внизу. Костюм, в который он был одет, по меньшей мере, лет десять как вышел из моды, и от него исходил слабый запах старого нафталина.
Присаживайтесь, пожалуйста, Мистер Старквезер, сказала Шарлотта, так вежливо, как только могла, тому, кто как она знала, ее недолюбливал, и ненавидел ее отца.
Но он не сел. Он сцепил руки за спиной, а когда повернулся, осматривая комнату, Шарлотта с тревогой увидела, что одна из манжет пиджака была забрызгана кровью.
Мистер Старквезер, сказала она, теперь уже встав. – Вам больно? Мне вызвать Братьев?
Больно? – Рявкнул он. – Почему мне должно быть больно?
Ваш рукав. Указала она.
Он отвел руку в сторону и осмотрел ее, прежде чем раздраженно рассмеялся.
Это не моя кровь, сказал он. Я подрался, до этого. Он возражал ...
Возражал против чего?
Против того, чтобы я отрезал ему все пальцы, а затем перерезал горло, сказал Старквезер, встречаясь с ней глазами. Его собственные были серо черные, цвета камня.
Алоизиус. Шарлотта забыла о вежливости. Соглашение запрещает неспровоцированные нападения на представителей Нижнего Мира.
Неспровоцированное? Я бы сказал, что спровоцированное. Его народ убил мою внучку. Моя дочь чуть не умерла от горя. Род Старквезеров уничтожен
Алоизий! сейчас Шарлотта всерьез испугалась.
Ваш дом не уничтожен. Есть еще Старквезеры в Идрисе. Я так говорю не для того, чтобы уменьшить ваше горе, ибо некоторые потери остаются с нами всегда. Джем, подумала она непроизвольно, и боль от этой мысли толкнула ее обратно в кресло. Она облокотилась на стол, закрыв лицо руками. Я не знаю, зачем вы пришли, чтобы сказать мне это сейчас, пробормотала она. Разве вы не видите руны на двери института? Это время великой скорби для нас
Я пришел, чтобы сказать Вам, потому что это важно! вспыхнул Алоизий. Это касается Мортмейна и Тессы Грей.
Шарлотта опустила руки.
Что вы знаете о Тессе Грей?
Алоизий отвернулся. Он стоял, глядя в огонь, и его длинные тени через персидский ковер на полу. Я не являюсь человеком, который много думает о Соглашениях, сказал он. Вы это знаете; вы были на Советах со мной. Я был воспитан в убеждении, что все, чего касались демоны было отвратительно и испорчено. Что это было кровное право сумеречных охотников, убивать этих тварей, и забрать их в качестве трофеев и сокровищ. Зал трофеев в Йоркском институте остался на моем попечении, и я хранил его заполненным до того дня, когда были приняты новые Законы. Он нахмурился.
Дайте угадаю, сказала Шарлотта. Вы на этом не остановились.
Конечно, нет, сказал старик. – Что значат человеческие законы для Ангелов? Я знаю, как правильно жить и вести себя. Я не привлекал к себе внимания, но не прекращал брать трофеи или уничтожать существ из Нижнего Мира, встречающихся на моем пути. Одним из них был Джон Шейд.
Отец Мортмейна.
Колдуны не могут иметь детей, прорычал Старквезер.
Они нашли и воспитали человеческого мальчика. Шейд научил его своим дьявольским способам. Завоевал его доверие.
Вряд ли Шейд украл Мортмейна у его родителей, сказала Шарлотта. Наверное, он был мальчиком, который иначе умер бы в приюте.
Это было противоестественно. Колдуны не должны растить человеческих детей. Алоизий пристально всматривался в красные угли костра.
Вот почему мы ворвались дом Шейда. Мы убили его и его жену. Мальчик убежал. Механический принц Шейда. Он фыркнул.
Мы взяли несколько его вещей к нам в институт, но никто из нас не мог создать голову или хвост из них. Все, что было до этого плановый набег. Все по плану. То есть, пока не родилась моя внучка. Адель.
Я знаю, что она умерла от руны на ее первой церемонии, сказала Шарлотта, ее рука бессознательно легла на ее живот. Мне очень жаль. Это большое горе, иметь больного ребенка
Она не родилась болезненной! рявкнул он. Она была здоровым младенцем. Красивой, с глазами моего сына. Все души в ней не чаяли, пока однажды утром моя невестка не разбудила нас с криком. Она настаивала на том, что ребенок в колыбели не был ее дочерью, хотя они выглядели совершенно одинаково. Она клялась, что знает собственного ребенка, и что это была не она. Мы решили, что она сошла с ума. Даже когда глаза девочки изменились с синего на серый что ж, такое часто случается с детьми. Так и было, пока мы не попытались применить на ней первые Знаки, я начал понимать, что моя невестка была права. Адель боль была мучительной для нее. Она кричала и извивалась. Кожа у нее горела, где стило коснулось ее. Безмолвные Братья сделали все, что могли, но на следующее утро она умерла.
Алоизиус остановился и долго молчал, глядя в огонь, словно зачарованный.
Моя невестка чуть не сошла с ума. Она не могла больше оставаться в институте. Я остался. Я знал, что она была права Адель не была моей внучкой. Я слышал слухи о фейри и других жителей нижнего мира, которые хвастались, что они отомстили Старквезерам, забрав одного из их детей и заменив ее на болезненную человеческую девочку. Ни одно из моих расследований не принесло ничего конкретного, но я решил узнать, куда пропала моя внучка. Он облокотился на каминную полку. “Я уже почти сдался, когда Тесса Грей пришла в мой институт в компании двух ваших сумеречных охотников. Она могла бы быть призраком моей невестки, настолько похожими они выглядели. Но она, казалось, не имеет никакого отношения к крови сумеречных охотников. Это было таинственно, но я продолжил преследование.
Фейри, которого я допрашивал сегодня, дал мне последние кусочки головоломки. В детства моя внучка была заменена похищенным человеческим ребенком, болезненным существом, которая умерла, когда Знаки были применены, потому что она не была нефилимом. Раздался тяжелый грохот, и в его голосе теперь, трещина в кремень. Моя внучка осталась в мирской семье, чтобы вырастить ее, их болезненную Элизабет выбранную из за ее внешнего сходства с Адель заменили на нашу здоровую девочку. Это была месть мне. Они считали, что я убил их собственных детей, поэтому они убили моего. Глаза его были холодными, когда они взирали на Шарлотту.
Адель Элизабет выросла в женском окружении в мирской семье, никогда не зная, кем она была. А потом она вышла замуж. За мирянина. Его звали Ричард. Ричард Грей.
Ваша внучка, медленно сказала Шарлотта была матерью Тессы? Элизабет Грей? Мать Тессы была Сумеречным Охотником?
Да
Это преступления, Алоизиус. Вам надо обратиться с этим в Совет –
Их не волнует Тесса Грей – резко сказал Старквезер – А вас да. Поэтому Вы выслушали мой рассказ и поэтому Вы можете мне помочь.
Могу, сказала Шарлотта, если это правильно сделать. Я все еще не понимаю, как Мортмейн связан с этой историей.
Алоизий заерзал.
Мортмейн узнал, что случилось, и решил, что он может воспользоваться Элизабет Грей, сумеречным охотником, которая не знала, что она была сумеречным охотником. Я считаю, что Мортмейн обхаживал Ричарда Грея как своего служащего для того, чтобы предоставить себе доступ к Элизабет. Я верю, что он освободил демона Эйдолона для нее моей внучки в образе ее мужа, и что он это сделал для того, чтобы получить Тессу от нее. Тесса всегда была целью. Ребенок сумеречного охотника и демона.
Но потомки демонов и Сумеречных Охотников рождаются мертвыми – автоматически сказала Шарлотта
Даже если Сумеречный Охотник не знает, кем он является? – Спросил Старквезер. Даже если у них нет никаких рун?
Я ... Шарлотта закрыла рот. Она понятия не имела, каким был ответ, насколько она знала, таких случаев никогда не было. Сумеречных Охотников помечали рунами в детстве, мальчиков и девочек, всех.
Но не Элизабет Грей.
Я знаю, что девушка изменяет форму – сказал Старквезер. Но считаю, что она не поэтому нужна ему. Существует что то еще и он хочет, чтобы она это сделала. Что то, что только она может сделать. Она ключ.
Ключ к чему?
Это были последние слова, что фейри сказал мне в этот полдень. Потом посмотрел на кровь на рукаве. Он сказал, Она будет нашей местью за все расточительные смерти. Она принесет гибель нефилимам, и Лондон будет гореть, и, когда магистр станет править всем, вы будете для него не больше, чем крупный рогатый скот в загоне. Даже если консул не желает идти за Тессой ради нее, они должны отправиться за ней, чтобы предотвратить это.
Если они поверят в это, сказала Шарлотта.
Должны поверить, если это скажете вы, сказал Старквезер. – Если бы я это сказал, они бы отделались от меня смехом, словно от сумасшедшего старика, как они это делают уже много лет.
Ах, Алоизиус. Вы сильно переоцениваете веру Консула в меня. Он скажет, что я глупая, доверчивая женщина. Он скажет, что фейри солгал вам, ну, они не могут лгать, но исказил правду, или повторил то, во что он верил.
Старик отвернулся, его рот подёргивался. Тесса Грей является ключом к плану Мортмейна. сказал он. Я не знаю каким образом, но это так. Я пришел к вам, потому что я не могу доверить Тессу Совету. Она частично демон. Я помню, что я делал в прошлом с вещами, которые были частично демонами или обладали сверхъестественными способностями.
Тесса не вещь, сказала Шарлотта. – Она девушка, которую похитили и, она вероятно, в ужасе. Вам не кажется, что если бы я придумала способ спасти ее, я бы уже это сделала?
Я поступал неправильно, сказал Алоизиус. Я хочу это исправить. В венах этой девушки течет моя кровь, даже если в них есть также и кровь демона. Она моя правнучка. Он поднял подбородок, его водянистые, бесцветные глаза с красным ободком. Я прошу у вас только одного, Шарлотта. Когда вы найдете Тессу Грей, а вы ее найдете, скажите ей, что род Старквезеров рад ее приветствовать.
Не заставляй меня пожалеть о том, что я доверял тебе, Габриэль Лайтвуд.
Габриэль сидел за столом в своей комнате, перед ним лежала бумага, в руке было перо. Лампы в комнате не горели, в темных углах и на полу залегли тени.
Кому: Консулу Джошуа Вэйланду
От кого: Габриэля Лайтвуда
Самому заслуженному Консулу,
Я пишу вам сегодня, наконец, с новостями, которых вы требовали от меня. Я ожидал, что они придут из Идриса, какой бы это был шанс, но их источник находится гораздо ближе к дому. Сегодня Алоизий Старквезер, глава йоркского институт, пришел навестить миссис Бранвелл.
Он отложил перо и сделал глубокий вдох. Он слышал звонок кольца института ранее, наблюдал с лестницы, как Софи привела Старквезера в дом и поднялся в гостиную. Это было достаточно легко, он нашел место возле двери и слушал все, что происходило в комнате.
В конце концов, Шарлотта не ожидала, что за ней будут шпионить.
Он старик, спятивший от горя, и как таковой, он придумал замысловатую историю, которой он объясняет себе свою большую потерю. Он, безусловно, достоин сожаления, но его не следует принимать всерьез, и политика Совета не должна опираться на слова ненадежных и сумасшедших людей.
Половицы скрипнули, Габриэль резко поднял голову. Его сердце заколотилось. Если это был Гидеон Гидеон пришел бы в ужас, обнаружив, что он делает. И остальные тоже. Он подумал о предательстве во взгляде Шарлотты, которое появилось бы на ее личике, если бы она узнала. Изумленный гнев Генри. Больше всего он думал о паре голубых глаз на лице в форме сердечка, глядящих на него с разочарованием. Может быть, я верю в вас, Габриэль Лайтвуд.
Когда он снова опустил перо на письмо, он сделал это с такой яростью, что оно почти проткнуло бумагу.
Мне жаль сообщать это, но они очень неуважительно отзывались о Совете и о Консуле. Ясно, что миссис Бранвелл возмущена тем, что по ее мнению является излишним вмешательством в ее планы. Она выслушала и полностью поверила диким заявлениям мистера Старквезера о том, что Мортмейн создал гибрид демонов и Сумеречных охотников, что явно невозможно. Похоже, вы были правы, она слишком своенравна и легко поддается влиянию, чтобы возглавлять Институт должным образом.
Габриэль прикусил губу и заставил себя не думать о Сесилии, вместо этого он подумал об особняке Лайтвудов, о своем первородстве, о восстановлении доброго имени Лайтвудов, о безопасности брата и сестры. На самом деле он не причинял Шарлотте никакого вреда. Дело было в ее должности, а не в ее безопасности. Консул не замышлял ничего плохого против нее. Конечно, она была бы счастливее в Идрисе, в каком нибудь сельском домике, наблюдая как по зеленым лужайкам бегают дети, а не постоянно беспокоясь о судьбе всех Сумеречных охотников.
И хотя миссис Бранвэлл призывает вас отправить Сумеречных охотников в Кадаир Идрис, нельзя полагаться на объективность тех, кто в основу своей политики ставит мнения сумасшедших и истерические припадки.
Если необходимо, я поклянусь на Смертном Мече, что все это правда.
Именем Разиэля,
Габриэль Лайтвуд.
Любовь! Хрупка безмерно,
Пустив на свой порог,
Зачем лишаешь верных
C младенчества дорог?
Перси Биши Шелли, Когда разбилась лампа
Кому: Консулу Джошуа Вэйланду
От Шарлотты Бранвелл
Дорогой Консул Вайленд,
Именно в этот момент я получила известия наисерьезнейшего содержания, которые я спешу передать вам. Информатор, чье имя я пока не могу открыть, но за чью надежность я ручаюсь, передал мне подробности, которые наводят меня на мысль, что мисс Грей не просто мимолетная прихоть Мортмейна, а ключ к его главной цели: а именно, полное уничтожение всех нас.
Он планирует создать устройства, которые будут еще сильнее, чем любое из виденных нами прежде, и я глубоко опасаюсь, что уникальные способности мисс Грей помогут ему в этом начинании. Она никогда не причинила бы нам вреда, но мы не знаем, какие угрозы или унижение Мортмейн применит по отношению к ней. Крайне важно немедленно спасти ее, так как наше спасение зависит от того, поможем ли мы ей или нет.
В свете этой новой информации, я еще раз прошу Вас собрать все силы, которые только можно, и двинуться на Кадаир Идрис.
С уважением и находящаяся в действительно затруднительном положении,
Шарлотта Бранвелл
Тесса просыпалась медленно, словно сознание было в конце длинного, темного коридора, и она шла к нему со скоростью улитки, протянув руку. Наконец она дошла, и распахнула дверь, чтобы обнаружить
Ослепительный свет. Это был золотистый свет, а не бледный, как ведьмин огонь. Она села и огляделась.
Она лежала на простой медной кровати, с толстым пушистым покрывалом на втором матрасе, и тяжелым стеганым одеялом сверху. Комната, в которой она находилась, выглядела так, будто она была выдолблена в пещере. Там был высокий комод и умывальник с синим кувшином; там также был шкаф, его дверца была распахнута, и Тесса увидела висящую внутри одежду. В комнате не было окон, хотя был камин, в котором весело горело пламя. По обе стороны камина висели портреты.
Она выскользнула из постели и вздрогнула, когда ее босые ноги коснулись холодного каменя. Это было не так больно, как можно было ожидать, учитывая ее разбитое состояние. Посмотрев вниз, она испытала два быстрых потрясения: первым было то, что на ней не было ничего, кроме черного шелкового халата очень большого размера. Вторым было то, что большая часть порезов и синяков, казалось, исчезла. Она по прежнему чувствовала себя немного болезненно, но на коже, бледной на фоне черного шелка, не было следов. Прикоснувшись к волосам, она почувствовала, что они свободно струились по плечам и были чистыми, а не слипшимися от грязи и крови.
Отсюда возникал вопрос: кто ее помыл, вылечил и уложил в эту постель. Тесса не помнила ничего, кроме того что она сражалась с автоматами в небольшом доме на ферме, в то время как миссис Блэк смеялась. В конце концов, один из них душил ее, пока она не потеряла сознание, и милосердная тьма окутала ее. Тем не менее, мысль о том, что миссис Блэк раздела и вымыла ее была ужасной, хотя, возможно, не такой ужасной, как мысль о том, что это сделал Мортмейн.
Большая часть мебели в комнате находилась на одной стороне пещеры. Другая сторона была в значительной степени голой, хотя она могла видеть черный прямоугольник дверного проема, вырезанный в дальней стене. После беглого взгляда вокруг, она направилась к нему
Только для того, чтобы пройдя полкомнаты, удариться и резко остановиться. Она отшатнулась, плотно запахивая халат, ее лоб горел там, где она ударила его об что то. Осторожно она протянула руку, исследуя воздух перед собой.
И она почувствовала перед собой что то твердое и плотное, как будто между ней и другой стороной комнаты была идеально чистая стеклянная стена. Она положила на нее руки. Возможно она была и невидимой, но она также была твердой как алмаз. Она протянула руки вверх, интересуясь, как высоко она могла простираться
Я бы не стал беспокоиться, сказал холодный, знакомый голос у двери. Конфигурация тянется через всю пещеру, от стены до стены, от крыши до потолка. Ты полностью изолирована.
Тесса тянулась вверх, услышав это, она опустилась и отступила на шаг.
Мортмейн.
Он выглядел точно так же, каким она его помнила. Жилистый человек невысокого роста, с обветренным лицом и аккуратно подстриженной бородкой. Совершенно обычный, за исключением глаз, холодных и серых, как зимняя стужа. Он был одет в костюм сизого цвета, не слишком формальный, такой костюм джентльмен мог одеть в клуб после полудня. Его ботинки были отполированы до блеска.
Тесса ничего не сказала, только плотнее запахнула черный халат. Он был объемным и полностью скрывал ее тело, но без сорочки и корсета, чулков и турнюра, она чувствовала себя обнаженной и беззащитной.
Не бойся – продолжал Мортмейн Ты не можешь добраться до меня сквозь стену, но и не могу добраться до тебя. Сначала нужно снять заклинание, а на это требуется время. Он сделал паузу. Я хотел, чтобы ты чувствовала себя безопаснее.
Если бы вы хотели, чтобы я была в безопасности, вы бы оставили меня в Институте. От тона Тессы веяло пробирающим до костей холодом.
Мортмейн ничего на это не ответил, только наклонил голову и искоса посмотрел на нее, как матрос, прищурившись смотрящий на горизонт. Мои соболезнования по поводу смерти твоего брата. Я никогда не хотел, чтобы так случилось.
Тесса почувствовала, как ее рот противно скривился. Прошло два месяца с тех пор как Нейт умер у нее на руках, но она не забыла и не простила. – Мне не нужна ваша жалость. Или ваши добрые пожелания. Вы сделали его своим орудием, а потом он умер. Вы виноваты в этом точно так же, как если бы вы застрелили его на улице.
Полагаю, бесполезно обращать твое внимание на то, что он сам меня искал.
Он был просто мальчиком сказала Тесса. Она хотела опуститься на колени и бить кулаками по невидимому барьеру, но продолжала невозмутимо стоять. Ему даже не было двадцати.
Мортмейн засунул руки в карманы. Ты знаешь, каково было мне, когда я был мальчиком? Спросил он так спокойно, словно сидел рядом с ней на званом обеде и был вынужден завязать разговор.
Тесса вспомнила образы, которые видела в памяти Алоизиуса Старквезера.
Мужчина был высоким, широкоплечим, с зеленой как у ящерицы кожей. Волосы были черными. Ребенок, которого он держал за руку, напротив, казался обычным, каким только мог быть обыкновенный ребенок маленьким, с пухлыми ручками и розовой кожей.
Тесса знала имя мужчины, потому что Старквезер знал его.
Джон Шейд.
Шейд поднял ребенка к себе на плечи, потому что из двери дома вывалилось несколько металлических существ странного вида, как шарнирные детские куклы, но ростом с человека, и с кожей из блестящего металла. Существа были безликими. Хотя, как ни странно, они носили одежду – на одних были грубые рабочие комбинезоны Йоркширского фермера, а на других были простые муслиновые платья. Автоматы взялись за руки и начали раскачиваться, как будто танцевали контрданс. Ребенок засмеялся и захлопал в ладоши.
Смотри внимательно, мой сын, сказал зеленокожий человек – Однажды я буду править механическим королевством таких существ как эти, а ты будешь их принцем.
Я знаю ваши приемные родители были колдунами, сказала она. Я знаю, что они заботились о вас. И что ваш отец изобрел механических существ, которыми вы так очарованы.
И ты знаешь, что с ними случилось.
Разгромленная комната, повсюду винтики, кулачки, покореженный метал, льющаяся жидкость, черная как кровь, и мертвые зеленокожий мужчина и синеволосая женщина, лежащие посреди руин.
Тесса отвернулась.
Позволь мне рассказать тебе о своем детстве, сказал Мортмейн. Приемные родители, как вы их называете, но они были настолько моими родителями, словно они были моими родными, кровными родителями. Они растили меня с любовью и заботой, так же, как и твои. Он указал на камин, и Тесса с запоздалым удивлением поняла, что портреты, которые висели по обе стороны, были портретами ее собственных родителей: ее светловолосая мать и задумчивый отец с карими глазами и косым галстуком. – А потом их убили Сумеречные охотники. Мой отец хотел создать эти прекрасные автоматы, эти механические существа, как вы их называете. Они были бы величайшими из когда либо изобретенных машин, он мечтал, что они будут защищать жителей Нижнего Мира от Сумеречных охотников , которые регулярно их убивали и грабили. Ты видела трофеи в Институте Старквезера. Последние слова он выплюнул. Ты видела останки моих родителей. Он хранил кровь моей матери в банке.
И останки колдунов. Мумифицированные когтистые руки, как у миссис Блэк. Человеческого вида ободранный череп, абсолютно лишенный плоти, только с бивнями вместо зубов. Флаконы с грязной на вид кровью.
Тесса сглотнула. Кровь моей матери в банке. Нельзя сказать, что она не понимала его ярость. И все же, она подумала о Джеме, о его родителях, умирающих перед ним, о его собственной разрушенной жизни, но несмотря на все это, он никогда не стремился мстить. Да, это было ужасно, сказала Тесса. Но это не оправдывает того, что вы сделали.
Что то вспыхнуло и тут же погасло в его взгляде: вспышка ярости, которую он быстро подавил. Позволь мне сказать тебе, что я сделал сказал он. Я создал армию. Армию, которая будет непобедима, когда последняя часть головоломки встанет на место.
И последняя часть головоломки
Это ты сказал Мортмейн.
Вы повторяете это снова и снова, и все же отказываетесь объяснить сказала Тесса. Вы требуете от меня сотрудничества, но ничего мне не рассказываете. Вы заперли меня здесь, сэр, но вы не можете заставить меня разговаривать с вами или захотеть помогать вам, если я решу не делать этого –
Ты наполовину – Сумеречный Охотник, наполовину демон – сказал Мортмейн – Это первое, что ты должна знать.
Тесса, уже почти отвернувшись от него, замерла.
Это невозможно. Дети Сумеречных Охотников и демонов рождаются мертвыми.
Да, сказал он. Так и есть. Кровь Сумеречного Охотника, руны на его теле, убивают ребенка колдуна в утробе матери. Но твоя мать не была отмечена.
Моя мать не была Сумеречным Охотником! Тесса дико посмотрела на портрет Элизабет Грей над камином. Или вы хотите сказать, что она лгала моему отцу, врала всем всю свою жизнь
Она не знала, сказал Мортмейн. – Сумеречные Охотники не знали этого.
Не было никого, кто рассказал бы ей. Мой отец сделал твоего механического ангела, ты знаешь.
Он должен был стать подарком для моей матери. Внутри него частица души ангела, редкая вещь, он хранил это у себя со времен Крестовых походов.
Механизм должен был настроиться на ее жизнь, так чтобы каждый раз, когда ее жизни угрожала опасность, ангел вмешивался бы, чтобы защитить ее. Однако, моему отцу никогда не было суждено закончить его. Он был убит прежде, чем закончил.
Мортмейн начал ходить. – Убийство моих родителей не выделялось, конечно. Старквезер и ему подобные с радостью убивали жителей Нижнего мира они разбогатели от добычи и использовали малейший предлог, чтобы учинить над ними насилие. За это его ненавидели в Нижнем мире. Феи из сельской местности помогли мне сбежать, когда моих родителей убили, они прятали меня до тех пор, пока Сумеречные охотники не перестали меня искать.
Он судорожно вздохнул. Годы спустя, когда они решили отомстить, я помог им. Институты защищены от проникновения существ из Нижнего мира, но не от мирян, и конечно же, не от автоматов.
Он страшно улыбнулся.
Это я проник в Йоркский институт при помощи одного из изобретений моего отца, и поменял ребенка в детской кроватке на ребенка мирянина. Внучку Старквезера, Адель.
Адель, прошептала Тесса. Я видела ее портрет. Очень маленькая девочка с длинными, светлыми волосами, одетая в старомодное детское платье, с огромной лентой на маленькой головке. Ее лицо было худым, бледным и болезненным, но глаза были яркими.
Она умерла, когда ее нанесли первые руны, с удовольствием сказал Мортмейн. Умерла крича, так же как умирали многие жители Нижнего мира от рук Сумеречных охотников. Но только в этот раз, они убили ту, кого любили. Справедливое возмездие.
Тесса в ужасе уставилась на него. Как можно было думать, что мучительная смерть была справедливым возмездием за невинного ребенка? Она снова подумала о Джеме, о его нежных руках на скрипке.
Элизабет, твоя мать, выросла, не зная, что она – Сумеречный охотник. У нее не было рун. Я следил за ее развитием, конечно, и когда она вышла замуж за Ричарда Грея, я сделал так, чтобы он устроился ко мне работать. Я считал, что отсутствие руны у твоей матери означало, что она могла зачать ребенка, который был наполовину демоном, наполовину Сумеречным охотником, и чтобы проверить эту теорию я послал к ней демона, который выглядел как твой отец. Она никогда не узнала о подмене.
Только пустой желудок Тессы сдержал ее от приступа тошноты. Вы сделали что с мамой? Демон? Я наполовину демон?
Он был Старшим Демоном, если тебя это утешит. Большинство из них были когда то ангелами. Он был довольно привлекателен в своем роде. Мортмейн ухмыльнулся. – До того как твоя мать забеременела, я долгие годы работал, чтобы закончить механического ангела моего отца. Я закончил его, а после того как ты была зачата, настроил его на твою жизнь. Мое величайшее изобретение.
Но с чего бы мама захотела носить его?
Чтобы спасти тебя, сказал Мортмейн. – Твоя мать поняла, что что то не так, когда забеременела. Вынашивание ребенка колдуна отличается от вынашивания человеческого ребенка. Я пришел к ней и дал механического ангела. Я сказал ей, что если она будет его носить, он спасет жизнь ее ребенка. Она мне поверила. Я не лгал. Ты бессмертна, девочка, но не неуязвима. Тебя можно убить. Ангел настроен на твою жизнь, он сделан для того, чтобы спасти тебя, если ты будешь умираеть. Возможно, он спас тебя сотни раз, прежде чем ты родилась, и с тех пор он тоже тебя спасал. Подумай сколько раз ты была близка к смерти. Подумай о том, как он спасал тебя.
Тесса вспомнила – то, как ангел полетел на автомат,который ее душил, парировал клинок существа, напавшего на нее возле поместья Равенскар, не дал ей разбиться о скалы ущелья. Но он не спас меня от боли и ран.
Нет. Так как они неотъемлемая часть человеческого существования.
Также как и смерть, сказала Тесса. Я не человек, и вы позволили Темным сестрам мучить меня. Я никогда не смогла бы простить вас за это. Даже если бы вы убедили меня, что смерть моего брата его собственная вина, что смерть Томаса оправдана, что ваша ненависть обоснованна, за это я бы не смогла вас простить.
Мортмейн поднял коробку у его ног и перевернул ее. Раздался грохот, когда из нее выпали винтики – винтики, кулачки и шестерни, срезанные кусочки металла, вымазанные черной жидкостью, и наконец, прыгающая поверх остального мусора, как красный резиновый детский мяч, отрезанная голова.
Миссис Блэк.
Я уничтожил ее, сказал он. Для тебя. Я хотел показать тебе, что я искренен, Мисс Грей.
Искреннен в чем? потребоваал Тесса. Зачем вы все это сделали? Зачем вы создали меня?
Его губы слегка дернулись, но это была не улыбка, не совсем.
– Для двух целей. Во первых, чтобы ты могла иметь детей.
Но колдуны не могут.....
Нет, сказал Мортмейн. Но ты не обычная колдунья. В тебе кровь демонов и ангелов вела свою собственную войну на небесах, и ангелы одержали победу. Ты не Сумеречный охотник, но ты и не колдунья. Ты что то новое, что то совершенно другое. Сумеречные охотники, выплюнул он. Все потомки Сумеречных охотников и демонов умирают, и Нефилимы гордятся этим, радуясь, что их кровь никогда не будет грязной, а их происхождение не будет запятнано магией. Но ты. Ты можешь творить чудеса. Ты можешь иметь детей, как любая другая женщина. Не сейчас, а спустя несколько лет, когда ты достигнешь полной зрелости. Величайшие из ныне живущих колдунов заверили меня в этом. Вместе мы сможем создать новую расу, с красотой Сумеречных охотников и без метки колдунов. Это будет раса, которая сломит высокомерие Сумеречных охотников, вытеснит их, и займет их место на этой земле.
У Тессы подкосились ноги. Она упала на пол, халат расстелился вокруг нее, как черная вода. – Вы – вы хотите использовать меня вынашивания ваших детей?
Теперь он ухмылялся. Я человек чести, сказал он. Я предлагаю тебе брак. Я всегда планировал это. Он указал на жалкую кучу искореженного металла и плоти, которая когда то была миссис Блэк. Я бы предпочел твое добровольное участие, если можно. И я могу обещать, что буду поступать таким образом со всеми твоими врагами.
Мои враги. Она подумала о Нейте, сжимающего ее руку, когда он умирал, весь в крови, у нее на коленях. Она подумала о Джеме, о том, что он никогда не противился судьбе, а смело смотрел ей в лицо, подумала о Шарлотте, которая оплакивала смерть Джессамины, хотя Джесси предала ее, и еще она подумала о Уилле, который пожертвовал своей любовью ради нее и Джема, потому что их он любил больше, чем себя.
В мире есть человеческое великодушие, подумала она, перемешанное с желаниями и мечтами, сожаленим и горечью, обидой и властью, но все таки оно есть, и Мортмейн никогда его не встречал.
Вы никогда не поймете, сказала она. Вы говорите, что вы строите, изобретаете, но я знаю, одного изобретателя Генри Бранвелла и вы совсем на него не похожи. Он оживляет, а вы просто уничтожаете. А теперь вы приносите мне еще одного мертвого демона, как будто это цветы, а не смерть. У вас нет чувств, мистер Мортмейн, нет сочувствия к кому либо. Если бы я не знала этого раньше, это стало бы совершенно ясно, когда вы попытались использовать болезнь Джеймса Карстаирса, чтобы заставить меня приехать сюда. И хотя он умирает из за вас, он бы не позволил мне прийти – не взял бы ваш инь фень. Вот как хорошие люди ведут себя.
Она видела его взгляд. Разочарование. Оно было там всего мгновение, прежде чем сменилось на проницательный взгляд. Не позволил бы тебе прийти? Спросил он. – Итак, я составил правильное мнение о тебе; ты бы сделала это сама. Пришла бы ко мне, сюда, из любви.
Не из любви к вам.
Нет, сказал он задумчиво Не ко мне и он вынул из кармана предмет, который Тесса сразу узнала.
Она посмотрела на часы, которые он протянул ей, раскачивающиеся на золотой цепочке. Было ясно, что их не заводили. Стрелки давно перестали идти, время, казалось застыло на полночи. Инициалы Джей Ти Эс были вырезаны элегантным шрифтом на крышке.
Как я сказал, было две причины, по которым я создал тебя, сказал он. Это вторая. В мире есть изменяющие форму: демоны и маги, которые могут принять другое обличие. Но только ты действительно можешь стать кем то другим. Это часы моего отца. Джона Таддеуса Шейда. Я прошу тебя взять эти часы и измениться в моего отца, чтобы я мог поговорить с ним еще раз. Если ты это сделаешь, я пошлю весь инь фень, который есть в моем распоряжении, а это огромное количество Джеймсу Карстаирсу.
Он его не возьмет – немедленно сказала Тесса.
Почему нет? Его тон был рассудительным. – У вас больше нет препарата. Это подарок, сделанный добровольно. Выбросить его было бы глупо и бесполезно. В то время как сделав для меня это небольшое одолжение, ты вполне можешь спасти его жизнь. Что ты на это скажешь, Тесса Грей?
Уилл. Уилл, просыпайся.
Вне всякого сомнения, это был голос Тессы, и это заставило Уилла выпрямиться в седле. Он ухватился за гриву Балиоса, чтобы не упасть, и огляделся затуманенным взором.
Зеленый, серый, синий. Перед ним простерся вид валлийской сельской местности. Он миновал Уэлшпул и Англо Уэльскую границу где то около рассвета. Он мало помнил о своем путешествии, только непрерывную, извилистую череду мест: Нортон, Атчем, Эмстри, Крест Покаяния, отвлекаясь и оглядывая Шрусбери, и наконец, границу и валлийские холмы на расстоянии. Они были призрачными в утреннем свете, все в тумане, который медленно исчез, когда над головой поднялось солнце.
Он догадался, что он был где то рядом с Ллангадфан. Это была хорошая дорога, проложенная по старому римскому малопроезжему пути, но почти лишенная населения, кроме случайных ферм, и казалась, бесконечно длинной, длиннее, чем серое небо, простиравшееся над головой. В гостинице «Плетенное Заведение» он заставил себя остановиться и немного поесть, но только на несколько минут. Путешествие было единственным, что имело значение.
Теперь, когда он был в Уэльсе, он почувствовал это влечение крови к месту, где он родился. Несмотря на все слова Сесилии, он никогда до сих пор не чувствовал в себе этой связи – вдыхая валлийский воздух, видя валлийские цвета: зелень холмов, серость шифера и неба, бледность побеленных каменных домов, точки овец цвета слоновой кости на фоне травы. На расстоянии сосны и дубы были темно изумрудными, выше, но ближе к дороге, растительность была зеленовато серого и коричневато желтого цвета.
По мере того как он продвигался дальше в глубь страны, мягкие зеленые покатые холмы стали пустыннее, дорога круче, и солнце начало тонуть за вершинами далеких гор. Он знал, где он сейчас, понял, когда вошел в долину Дифи, и горы перед ним потянулись вверх, суровые и непреклонные. Слева от него находился пик Кар Афрон, валяющиеся тут и там серый сланец и галька, были похожи на разорванную серую паутину на его склоне.
Дорога была крутой и длинной, и когда Уилл заставил Балиоса скакать вверх по ней, он резко подскочил и упал в седло и, против его воли, потерял сознание. Он видел Сесилию и Эллу, бегающих вверх и вниз по холмам, мало чем отличающихся от этих, окликая его, Уилл! Приходи побегать с нами, Уилл! И он видел Тессу, ее руки тянулись к нему, и он знал, что он не мог остановиться, пока не достигнет ее. Даже если она никогда так не смотрела на него в реальной жизни, даже если эта мягкость в ее глазах была для кого то другого. А иногда, в такие моменты как сейчас, его рука скользила в карман и накрывала собой нефритовую подвеску.
Что то сильно ударило его сбоку, он выпустил кулон, когда резко упал на камни в траве у обочины дороги. Боль пронзила его руку, и он откатился в сторону как раз вовремя, чтобы увернуться от Балиоса, упавшего на землю рядом с ним. Он с трудом дышал, ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что никто на них не нападал. Его конь, слишком изнуренный, чтобы сделать еще один шаг, рухнул под ним.
Уилл приподнялся на колени и пополз в сторону Балиоса. Черный конь лежал весь взмыленный, глаза жалобно закатитились вверх в сторону Уилла, когда Уилл приблизился к нему и обнял рукой за шею. К его облегчению пульс коня был ровным и сильным. – Балиос, Балиос, прошептал он, поглаживая гриву животного. Мне очень жаль. Я не должен был так тебя загонять.
Он вспомнил, как Генри купил лошадей и пытался решить, как их назвать. Уилл был тем, кто предложил их имена: Балиос и Ксантос, в честь бессмертных коней Ахилла. Вдвоем мы можем летать быстро, как Зефир, который, как говорят, самый быстрый из всех ветров.
Но эти скакуны были бессмертны, а Балиос нет. Сильнее и быстрее, чем обычный конь, но у каждого существа есть свои пределы. Уилл прилег, у него кружилась голова, и посмотрел на небо как серое натянутое полотно, тут и там с прожилками черных туч.
Когда то он думал, в короткие мгновения между снятием проклятия и знанием, что Джем и Тесса обручены, привезти Тессу сюда, в Уэльс, чтобы показать ей места, где он был ребенком. Он думал привезти ее в Пембрукшир, погулять по мысу Сент Дэвид и увидеть цветы на вершине утеса, взглянуть на синее море из Тенби и найти ракушки в линии прилива. Сейчас все это казалось далекой детской фантазией. Впереди была только дорога, снова поездка и снова изнеможение, а в конце пути возможно смерть.
Еще раз успокаивающе похлопав коня по шее, Уилл поднялся на колени, а затем на ноги. Борясь с головокружением, он хромая вышел на гребень холма, и посмотрел вниз.
Внизу находилась небольшая долина, а в ней ютилась крохотная каменная деревушка, чуть больше хутора. Он достал стеле с пояса и устало нарисовал руну Видения на левом запястье. Она придала ему достаточно сил, чтобы увидеть, что в деревне была площадь и небольшая церковь. Почти наверняка там был своего рода трактир, где он мог отдохнуть ночью.
Все в его сердце кричало идти дальше, закончить это он не мог быть более чем в двадцати милях от его цели, но продолжать путь означало бы убить своего коня и он знал, что прийдя в Кадаир Идрис, он сам был бы не в состоянии сражаться с кем либо. Он повернулся к Балиосу и с изрядной долей уговоров и горстью овса удалось поставить коня на ноги. Взяв поводья в руки и щурясь в лучах заходящего солнца, он повел Балиоса вниз по склону, в сторону деревни.
У стула, на котором сидела Тесса, была высокая, резная деревянная спинка, с огромными гвоздями, тупые концы которых впивались ей в спину. Перед ней был широкий письменный стол, отягощенный книгами на одном конце. На столе перед ней был чистый лист бумаги, чернильница и перо. Рядом с бумагой лежали карманные часы Джона Шейда.
По обе стороны от нее стояли два огромных автомата. Мало усилий было потрачено на то, чтобы сделать их похожими на людей. Каждый из них был почти треугольным, с толстыми руками, выступающими по обе стороны туловища, каждая рука оканчивалась острыми как бритва лезвиями. Они были достаточно устрашающими, но Тесса не могла избавиться от мысли, что если бы Уилл был там, он бы сказал, что они похожи на репу, и возможно, сочинил бы об этом песню.
Возьми часы сказал Мортмейн И превращайся.
Он сидел напротив нее, в таком же в кресле как у нее, с такой же высокой резной спинкой. Они были в другой комнате пещеры, в которую ее привели автоматы, единственный свет в комнате исходил от огромного камина, достаточно большого, чтобы зажарить там целую корову. Лицо Мортмейна было в тени, пальцы сцеплены под подбородком .
Тесса подняла часы. Они были тяжелыми и прохладными в ее руках. Она закрыла глаза.
У нее было только слово Мортмейна, что он послал Инь Фен, и все же она поверила ему. У нее не было причин не делать этого, в конце концов. Какая ему разница, проживет ли Джем Карстаирнемного дольше? Это всегда был только инструмент для торга, чтобы получить ее в свои руки, и вот она здесь, с Инь Фень или без него.
Она слышала, как дыхание Мормейна со свистом выходит сквозь зубы, и сжала пальцы на часах. Казалось, они внезапно запульсировали в ее руке, как иногда это делал механический ангел, словно у него внутри была собственная жизнь. Она почувствовала, как ее рука дернулась, а затем она внезапно начала Изменяться – для этого ей не пришлось хотеть этого или тянуться, как она обычно делала. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, что Изменение овладевает ею подобно резкому ветру, толкающему ее ниже и ниже. Неожиданно, Джон Шейд заполнил собой все вокруг нее, его присутствие окутывало ее. Боль пронзила ее руку и она выронила часы. Они с глухим стуком они ударились о стол, но Изменение было не остановить. Под халатом ее плечи делались широкими, пальцы становились зелеными, цвет распространялся вверх по ее телу, как патина по меди.
Ее голова дернулась вверх. Она стала тяжелой, словно на нее давил огромный вес. Посмотрев вниз, она увидела, что у мужчины сильные руки, темная кожа с зеленым узором, большие и изогнутые кисти рук. Ее охватывала паника, но это была крошечная, маленькая искра в необъятной бездне мрака. Она никогда еще не была так потеряна при Изменении.
Мортмейн выпрямился. Он смотрел на нее пристально, губы сжались, глаза сияли тяжелым темным светом. – Отец, сказал он.
Тесса не ответила. Не могла ответить. Голос, которым она говорила, принадлежал не ей, а Шейду. Мой механический принц, сказал Шейд.
Огонь в глазах Мортмейна стал ярче. Он наклонился вперед, нетерпеливо подталкивая документы через стол к Тессе. – Отец, сказал он. Мне нужна твоя помощь, и быстро. У меня есть Пикси. У меня есть способ открыть ее. У меня есть автоматы. Мне нужно только заклинание, которое ты создал, связывающее заклинание. Запиши его для меня, и у меня будет последняя часть головоломки.
Крошечная искра паники внутри Тессы становилась все больше и больше. Это не было трогательным воссоединением отца и сына. Это было что то нужное Мортмейну, что он хотел получить от колдуна Джона Шейда. Она начала бороться, пытаясь остановить Изменение, но оно держало ее с железной хваткой.
С тех пор как Темные сестры обучили ее, она впервые не могла выйти из Изменения, и хотя Джон Шейд был мертв, она чувствовала на себе стальную хватку его воли, он удерживал ее в его теле как в тюрьме, и заставлял это тело действовать. В ужасе она увидела, как ее рука потянулась к перу, обмакнула его в чернила и начала писать.
Перо скрипело по бумаге. Мортмейн наклонился вперед. Он тяжело дышал, словно бежал. За его спиной потрескивал огонь, большой и оранжевый в камине. Это оно, сказал он, проводя языком по нижней губе. Я вижу, как это будет работать, да. Наконец то. Это как раз то, что нужно.
Тесса посмотрела. То, что вышло из под ее пера, казалось ей потоком бреда: цифры, знаки и символы, которые она не могла понять. Она снова попыталась вырваться, но добилась только того, что поставила на страницу кляксу.
Перо снова задвигалось чернила, бумага, скрип. Рука, держащая перо сильно тряслась, но символы продолжали появляться. Тесса начала кусать губу: сильно, потом сильнее. Она чувствовала вкус крови во рту. Немного крови капнуло на страницу. Перо продолжало писать, размазывая алую жидкость по всей странице.
Вот и всё, сказал Мортмейн. Отец...
Кончика пера лопнул, громко, как выстрел, отдаваясь эхом от стен пещеры. Сломанное перо выпало из руки Тессы, и она обессиленно откинулась на спинку стула.
Зелень исчезала из ее кожи, тело сжималось, ее собственные каштановые волосы свободно упали на плечи. Она все еще чувствовала вкус крови во рту. Нет, выдохнула она и потянулась к бумагам. Нет... –
Но ее движения были медленными из за боли и Изменения, а Мортмейн был быстрее. Смеясь, он выхватил бумаги из под ее руки и поднялся на ноги. Очень хорошо, сказал он. Спасибо, моя маленькая волшебница. Ты дала мне все, что нужно. Автоматы, проводите Мисс Грей назад в ее комнату.
Металлическая рука сомкнулась на спине платья Тессы и приподняла её на ноги. Казалось, мир головокружительно раскачивался перед её глазами. Она увидела, как Мортемейн наклонился и поднял золотые часы, которые упали на стол.
Он улыбнулся дикой, порочной улыбкой.
Я заставлю тебя гордиться, отец. сказал он. Никогда не сомневайся в этом.
Не в силах больше смотреть, Тесса закрыла глаза. Что я наделала? подумала она, когда автомат начал выталкивать ее из комнаты. Боже мой, что я наделала?
Лишь благородные добры.
Поверьте, тот лишь благороден,
Чья не запятнана душа.
А ваши графские короны
Не стоят медного гроша.
Альфред Теннисон, «Леди Клара Вер де Вер»
Темная голова Шарлотты склонилась над письмом, когда Габриэль вошел в гостиную. В комнате было холодно, огонь в камине погас. Габриэль удивился, почему Софи не разожгла его, слишком много времени уходило на тренировку. Его отец не стал бы это терпеть. Ему нравились слуги, обученные сражаться, но он предпочитал, чтобы они проходили обучение до того, как поступали к нему на службу.
Шарлотта подняла голову.
Габриэль, сказала она.
Вы хотели меня видеть? Габриэль сделал все возможное, чтобы его голос прозвучал ровно. Он не мог избавиться от чувства, что темные глаза Шарлотты могли видеть его насквозь, как будто он был сделан из стекла. Его взгляд метнулся в сторону бумаг на столе. Что это?
Она заколебалась. Письмо от консула. Ее губы сжались в тонкую печальную линию. Она снова посмотрела вниз и вздохнула. Все, чего я когда либо хотела, это управлять этим Институтом, как мой отец. Я никогда не думала, что это будет так трудно. Я напишу ему снова, но она замолчала, потом натянуто, фальшиво улыбнулась. Но я позвала тебя сюда не для того, чтобы говорить о себе, сказала она. Габриэль, ты выглядишь уставшим и напряженным в последние несколько дней. Я знаю, что мы все напряжены, и боюсь, что из за этого, твой случай был забыт.
Мой случай?
Твой отец, уточнила она, поднимаясь со стула и подходя к нему. Ты должно быть скорбишь.
А как насчет Гидеона? спросил он Он был и его отцом тоже.
Гидеон скорбил по отцу какое то время назад, сказала она, и к его удивлению, встала рядом. Для тебя это должно быть еще ново и болезненно. Я не хочу, чтобы ты думал, что я забыла.
После всего, что произошло, сказал он, горло перехватило от изумления и чего то еще, того, о чем ему не хотелось задумываться – с Джемом, Уиллом, Джесаминой и Тессой, после того как половину вашей семьи чуть не вырезали, вы не хотите, чтобы я думал, что вы забыли обо мне?
Она положила руку ему на плечо. Эти потери не делают твою утрату менее значительной.
Этого не может быть, сказал он. Вы не можете хотеть утешить меня. Вы просили меня разобраться, верен ли я еще своему отцу, или Институту
Нет, Габриэль. Ничего подобного.
Я не могу вам дать такой ответ, какой вы хотите, сказал Габриэль. Я не могу забыть, что он остался со мной. Моя мать умерла, Гидеон уехал, а Татьяна бесполезная дура, и больше не было никого, никого, кто бы воспитывал меня, и у меня не было никого, кроме отца, лишь мы вдвоем, а теперь вы, вы и Гидеон, ожидаете, что я стану его презирать, но я не могу. Он мой отец, и я ... Его голос сорвался.
Любил его, мягко сказала она. Знаешь, я помню тебя, когда ты был совсем маленьким мальчиком, помню твою мать. И помню твоего брата, который всегда стоял рядом с тобой. И руку отца на твоем плече. Если для тебя это имеет значение, я считаю, что он тоже любил тебя.
Это не имеет значения. Потому что я убил отца, сказал Габриэль дрожащим голосом. Я пустил стрелу ему в глаз, пролил его кровь. Отцеубийца…
Это не было отцеубийством. Он больше не был твоим отцом.
Если это был не мой отец, если я не оборвал его жизнь, тогда где он? прошептал Габриэль Где мой отец? и почувствовал, как Шарлотта подошла и привлекла его к себе, обняла его, как мать, в то время как он, задыхаясь, уткнулся в ее плечо, ощущая слезы в горле, но не в состоянии пролить их. Где мой отец? спросил он снова, и когда она сжала его, он почувствовал ее железную хватку, силу, с которой она его держала, и удивился, как он мог подумать, что эта маленькая женщина была слабой.
Кому: Шарлотте Бранвелл
От: Консула, Джошуа Вэйланда
Дорогая миссис Бранвелл,
Информатор, чье имя вы пока не можете открыть? Рискну предположить, что нет никакого информатора, и что все это ваша собственная выдумка, уловка, чтобы убедить меня в своей правоте.
Прошу прекратить круглые сутки бездумно повторять, словно попугай, – Немедленно отправляйтесь в Кадаир Идрис и вместо этого показать мне, что вы исполняете обязанности руководителя Лондонского Института. Боюсь, что в противном случае, я предположу, что вы не пригодны для этого, и буду вынужден немедленно освободить вас от них.
В знак вашего согласия, вы должны полностью прекратить разговоры об этом деле, а не умолять членов Анклава присоединиться к вам в ваших бесплодных поисках. Если я узнаю, что вы впутали в это дело других Нефилимов, я сочту это серьезным неповиновением и буду действовать соответственно.
Джошуа Вэйланд, Консул Анклава
Софи принесла письмо Шарлотте за завтраком. Шарлотта вскрыла его ножом для масла, сломав печать Вэйланда (подкова, а под ней буква К, означающая Консул), и разорвала конверт, желая прочесть его.
Остальные наблюдали за ней, Генри с озабоченностью на светлом, открытом лице, как два темно красных пятна медленно расцветали на скулах Шарлотты, в то время как ее взгляд двигался по строчкам. Остальные тихо сидели, прикованные к столу, и Сесилия не могла не думать, что было немного странно видеть группу мужчин, ожидающих реакцию женщины.
Хотя мужчин было меньше, чем следовало бы. Отсутствие Уилла и Джема было, как новая рана, чистый белый кусочек, еще не залитый кровью, почти шок, слишком свежий, чтобы болеть.
Что это? Сказал с тревогой Генри. Шарлотта, дорогая ...
Шарлотта читала слова сообщения, которые звучали бесстрастно как удары метронома. Когда она закончила, она отодвинула письмо, все еще глядя на него. Я просто не могу ... начала она. Я не понимаю.
Веснушчатое лицо Генри покраснело. Как он смеет писать тебе таким образом, сказал он с неожиданной яростью. Как он смеет обращаться с тобой в такой манере, отклонить твое дело
Возможно он прав. Возможно он сумасшедший. Возможно все мы сказала Шарлотта
Нет! воскликнула Сесилия и увидела, как Габриэль искоса посмотрел на нее. Трудно было прочитать выражение его лица. Он был бледен, с тех пор как пришел в столовую, и едва говорил или ел, вместо этого уставился на скатерть, словно в ней содержались ответы на все вопросы мироздания. – Магистр в Кадаир Идрисе. Я в этом уверена.
Гидеон нахмурился. Я верю Вам, сказал он. Мы все верим, но без Консула, дело не может быть представлено в Совете, а без Совета нам не окажут помощи.
Портал почти готов к использованию, сказал Генри. Когда он заработает, мы будем в состоянии переместить в Кадаир Идрис столько Сумеречных охотников, сколько необходимо в считанные минуты.
Вот только не будет никаких Сумеречных охотников, сказала Шарлотта. Посмотри, вот, Консул запрещает мне обращаться с этим делом в Анклав. У него больше власти чем у меня. Нарушив его приказ, мы можем потерять Институт.
И? горячо потребовала Сесилия. Вас больше беспокоит Ваша должность, чем Уилл и Тесса?
Мисс Херондейл, начал Генри, но Шарлотта остановила его жестом. Она выглядела очень усталой.
Нет, Сесилия, это не так, но Институт обеспечивает нам защиту. Без этого наши шансы помочь Уиллу и Тессе существенно снижаются. Как глава института, я могу предоставить им такую помощь, которую не смог бы оказать простой сумеречный охотник
Нет, сказал Габриэль. Он отодвинул от себя тарелку, его тонкие пальцы напряглись и побледнели. Вы не можете.
Габриэль? Сказал Гидеон вопрошающим тоном.
Я не буду молчать, сказал Габриэль и поднялся на ноги, будто собираясь произнести речь или убежать от стола, Сесилия не была уверена. Он обратил обеспокоенный взгляд зеленых глаз на Шарлотту. – В тот день, когда Консул приехал сюда отвезти меня и брата на допрос, он угрожал нам, пока мы не пообещали, что будем шпионить за вами для него.
Шарлотта побледнела. Генри начал подниматься из за стола. Гидеон умоляюще поднял руку.
Шарлотта, сказал он. Мы никогда не делали этого. Мы никогда не говорили ему ни слова. Ничего такого, что было правдой, во всяком случае, поправил он себя, оглядываясь, в то время как остальные обитатели комнаты уставились на него. – Кое какую ложь. Ложную информацию. Он перестал спрашивать после двух писем. Он знал, что в этом не было никакого смысла.
Это правда, мэм, донесся тихий голос из угла комнаты. Софи. Сесилия даже не заметила ее там, бледную в белом чепце.
Софи! крайне потрясенно воскликнул Генри. Ты знала об этом?
Да, но ... голос Софи задрожал. Он так ужасно угрожал Гидеону и Габриэлю, мистер Бранвелл. Он сказал им, что он вычеркнет Лайтвудов из регистров Сумеречных охотников, что Татьяна окажется на улице. И все таки они ничего ему не сказали. Когда он перестал спрашивать, я подумала, он понял, что узнавать нечего, и сдался. Мне очень жаль. Я просто…
Она не хотела причинять вам боль, сказал Гедеон с отчаяньем. Пожалуйста, миссис Бранвелл. Не вините в этом Софи.
Я не виню ее сказала Шарлотта, ее темные глаза быстро двигались от Габриэля к Гидеону, затем к Софи, и обратно. Но я полагаю, что в этой истории есть что то еще. Не так ли?
Это все, правда начал Гидеон.
Нет, сказал Габриэль. Не все. Когда я пришел к тебе, Гидеон, и сказал, что Консул больше не хочет, чтобы мы доносили ему на Шарлотту, я солгал.
Что? Гидеон выглядел шокированным.
Он отвел меня в сторону, в день нападения на Институт, сказал Габриэль. Он сказал мне, что если я помогу ему обнаружить правонарушения со стороны Шарлотты, он отдаст нам недвижимость Лайтвудов, восстановит честь нашего имени, скроет то, что сделал наш отец ... Он сделал глубокий вдох. И я сказал ему, что сделаю это.
Габриэль, застонал Гидеон и уткнулся лицом в ладони. Габриэль выглядел так, будто вот вот заболеет, его качало. Сесилия разрывалась между жалостью и ужасом, вспоминая ту ночь в тренажерном зале, как она сказала ему, что верит в него, что он сделает правильный выбор.
Вот почему ты выглядел таким испуганным, когда я позвала тебя поговорить со мной сегодня утром, сказала Шарлотта, спокойно глядя на Габриэля. Ты думал, что тебя разоблачила.
Генри начал подниматься на ноги, впервые его приятное, открытое лицо потемнело от настоящего гнева, который Сесилия когда либо у него видела. – Габриэль Лайтвуд, сказал он. Моя жена не проявляла по отношению к тебе ничего, кроме доброты, и вот как ты отплатил?
Шарлотта положила ладонь ему на руку, успокаивая его. Подожди, Генри, сказала она. Габриэль. Что ты сделал?
Я подслушал ваш разговор с Алоизиусом Старквезером, – опустошённо сказал Габриэль. После этого я написал письмо Консулу, говоря ему, что ваша просьба о походе в Уэльс, основывалась на словах сумасшедшего, что вы были доверчивы, слишком упрямы ...
Казалось, глаза Шарлотты пронзали Габриэля, как гвозди; Сесилия подумала, что никогда в жизни ей бы не хотелось ощутить этот взгляд на себе. Ты написал его, сказала она. Ты его отправил?
Габриэль сделал долгий, глубокий вздох. Нет, сказал он и сунул руку в рукав. Он вытащил сложенный лист бумаги и бросил его на стол. Сесилия уставилась на него. Он был весь в отпечатках пальцев и мягкий по краям, как если бы его сгибали и разгибали много раз. Я не мог этого сделать. Я ему вообще ничего не сказал.
Сесилия выдохнула, она не осознавала, что задержала дыхание.
Софи издала слабый звук, она направилась к Гидеону, который выглядел так, словно он отходил от удара в живот. Шарлотта оставалась спокойной, какой она была во всем. Она протянула руку, взяла письмо, быстро просмотрела его, а затем положила его обратно на стол.
Почему ты его не отправил? спросила она.
Он посмотрел на нее, между ними промелькнуло странное сопереживание, и сказал У меня были свои причины передумать.
Почему ты не пришел ко мне? спросил Гидеон. Габриэль, ты мой брат ...
Ты не можешь всю жизнь делать выбор за меня, Гидеон. Иногда я должен сделать свой собственный. Как Сумеречные охотники мы должны быть бескорыстными. Умирать ради мирян, Ангела, и самое главное ради друг друга. Вот наши принципы. Шарлотта живет по ним, а отец никогда. Я понял, что раньше я ошибался, ставя верность своему роду выше принципа, превыше всего
И я понял, что Консул был неправ в отношении Шарлотты Габриэль резко остановился, рот сжался в тонкую белую линию. Он был неправ. Он повернулся к Шарлотте. Я не могу изменить то, что сделал в прошлом, или то, что думал сделать. Я не знаю, как возместить мои сомнения в вашей власти, или мою неблагодарность за вашу доброту. Все, что я могу сделать, это рассказать вам то, что знаю: не ждите одобрения от Консула Вэйланда, этого никогда не будет. Он никогда не отправится в Кадаир Идрис ради вас, Шарлотта. Он не хочет соглашаться с каким либо планом, на котором стоит ваша печать. Он хочет убрать вас из Института. Заменить вас.
Но он тот, кто назначил меня на это место, сказала Шарлотта. Он поддержал меня...
Потому что он думал, что вы окажетесь слабой, сказал Габриэль. Потому что он считает, что женщины слабы и ими легко манипулировать, но вы доказали, что вы не такая, и это разрушило все его планы. Он не просто хочет вашей дискредитации, она нужна ему. Он был предельно откровенен со мной, что в случае, если я не смогу уличить вас в совершении настоящих преступлений, он предоставит мне свободу придумать ложь, чтобы осудить вас. При условии, что она будет убедительной.
Шарлотта сжала губы. Тогда он никогда не верил в меня, прошептала она. Никогда.
Генри сильнее сжал ее руку. – А следовало бы, сказал он. Он недооценил тебя и это не трагедия. Ты доказала, что ты гораздо лучше, умнее и сильнее, чем кто либо мог ожидать, Шарлотта это победа.
Шарлотта сглотнула и Сесилия задалась вопросом, всего на мгновение, что она почувствовала бы, если бы кто то смотрел на нее так, как Генри смотрел на Шарлотту как будто она была чудом на земле. Что мне делать?
То, что ты считаешь нужным, Шарлотта, дорогая, сказал Генри.
Вы руководитель Анклава и Института, сказал Габриэль. Мы в вас верим, даже если Консул и не верит. Он опустил голову. С этого дня я предан вам. Какую бы ценность для вас это не представляло.
Это очень ценно, сказала Шарлотта, и было что то в ее голосе, спокойная сила, что Сесилии захотелось встать и объявить о своей преданности, просто чтобы получить утешение от одобрения Шарлотты. Сесилия осознала, что не могла бы чувствовать то же самое к Консулу.
И именно поэтому консул ненавидит ее, подумала она. Потому что она женщина, и он знает, что несмотря на это, она может управлять лояльностью так, как он никогда не мог. – Будем действовать так, словно Консула не существует, продолжала Шарлотта. Если он полон решимости сместить меня с должности, то мне нечего защищать. Мы просто сделаем то, что должны, прежде чем у него появится шанс остановить нас. Генри, когда твое изобретение будет готово?
Завтра, быстро сказал Генри. Я буду работать всю ночь...
Это будет первый раз использования этого изобретения, сказал Гидеон. Разве это не кажется немного рискованным?
У нас нет другого способа добраться до Уэльса вовремя, сказала Шарлотта. Как только я отправлю сообщение, у нас будет мало времени, прежде чем Консул придет, чтобы освободить меня от должности.
Какое сообщение? спросила Сесилия, сбитая с толку.
Я собираюсь послать сообщение всем членам Анклава сказала Шарлотта. Сразу. Не узкому кругу людей. А Анклаву.
Но это разрешается только консулу начал Генри, а затем захлопнул рот, словно коробку. Ах.
Я расскажу им о ситуации, как есть, и попрошу их о помощи, сказала Шарлотта. Я не уверена, на какой ответ рассчитывать, но наверняка некоторые поддержат нас.
Я поддержу тебя сказала Сесилия.
И я, конечно же, сказал Габриэль. Выражение его лица было покорным, взволнованным, задумчивым и решительным. Никогда еще он не нравился Сесилии так сильно.
И я, сказал Гидеон, хотя и его взгляд, минуя брата, стал тревожным, нас всего лишь шесть, один охотник едва обучен, против всех сил, собранных Мортмейном ... – Сесилия одновременно испытывала удовольствие, что он посчитал ее одной из них, и досаду, когда он сказал, что она едва обучена. – Эта миссия может оказаться самоубийством.
Софи снова тихо сказала. Возможно, на вашей стороне всего шесть Сумеречных охотников, но у вас есть по меньшей мере девять бойцов. Я тоже обучена, и хотела бы сражаться вместе с вами. Бриджит и Сирил тоже.
Шарлотта была наполовину довольной, наполовину испуганной. Но, Софи, ты только начала тренироваться
Я тренируюсь дольше, чем мисс Херондейл – сказала Софи.
Сесилия Сумеречный охотник...
Мисс Коллинз имеет врождённый талант, сказал Гидеон. Он говорил медленно, конфликт ясно читался на его лице. Он не хотел, чтобы Софи участвовала в боевых действиях и подвергала себя опасности, но всё же он мог лгать о её способностях. Ей должно быть разрешено взойти и стать Сумеречным Охотником.
Гидеон, начала Софи испуганно, но Шарлотта уже смотрела на нее проницательными темными глазами.
Это то, что ты хочешь, Софи, дорогая? Повышение?
Софи запнулась. Я... это то чего я всегда хотела Миссис Бранвелл, но только если бы не пришлось прекратить ваши услуги. Вы были так добры ко мне, я не хотела бы отплатить вам путём отказа ...
Ерунда, сказала Шарлотта. Я могу найти другую служанку, но не другую Софи. Если ты хотела стать Сумеречным охотником, моя девочка, жаль, что ты не сказала об этом раньше. Возможно, я могла бы обратиться к Консулу, прежде чем поссориться с ним. Тем не менее, когда мы вернемся…
Она замолчала, и Сесилия услышала подтекст: Если мы вернемся.
Когда мы вернемся, я предложу твою кандидатуру на Повышение, закончила Шарлотта.
Я тоже выступлю в ее поддержку, сказал Гидеон. В конце концов, у меня есть место отца в Совете его друзья прислушаются ко мне, они все еще должны сохранять верность нашей семье и кроме того, как еще мы можем пожениться?
Что? Спросил Габриэль, дико жестикулируя и случайно смахивая ближайшую тарелку на пол, где она и разбилась.
Пожениться? спросил Генри. Ты женишься на друзьях отца из Совета? На ком из них?
Гидеон странно позеленел, он явно не хотел, чтобы эти слова вырвались у него, и не знал, что теперь делать.
Он в ужасе уставился на Софи, но было не похоже на то, что она могла ему чем то помочь.
Она выглядела так потрясённо, как рыба внезапно оказавшаяся на суше.
Сесилия встала и бросила салфетку на тарелку. Хорошо, сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос был максимально похож на командный тон матери, когда ей нужно было что то сделать по дому. – Выходите все из комнаты.
Шарлотта, Генри, и Гидеон начали подниматься на ноги. Сесилия вскинула руки. Не вы, Гидеон Лайтвуд, сказала она. В самом деле! А вы, она указала на Габриэля Прекратите глазеть. И пойдемте. И взяв его сзади за куртку, потащила его из комнаты, Генри и Шарлотта вышли следом за ними.
Покинув столовую, Шарлотта зашагала в сторону гостиной с твердым намерением написать письмо в Анклав, Генри шел рядом с ней.
(Она остановилась у поворота коридора, чтобы оглянуться на Габриэля забавно изогнув губы, но Сесилия подозревала, что он этого не заметил.)
Сесилия быстро выбросила это из головы, не обращая внимания.
Она была слишком занята, прижавшись ухом к двери столовой, пытаясь услышать, что происходит внутри.
После секундной паузы, Габриэль прислонился спиной к стене рядом с дверью. Он был одновременно и бледным и раскрасневшимся, его зрачки расширились от шока. – Вам не следует это делать, сказал он наконец. Подслушивание является самым неподобающим поведением, мисс Херондейл.
Это ваш брат, прошептала Сесилия, прижав ухо к деревянной двери. Она слышала шепот внутри, но ничего определенного. Думаю, что вам хотелось бы знать.
Он провел руками по волосам и выдохнул, как кто то, кто пробежал большое расстояние. Затем повернулся к ней и вытащил стеле из кармана жилета.
Он быстро нанес на запястье руну, затем приложил руку к двери. – Вот так.
Взгляд Сесилии метнулся с его руки на задумчивое выражение лица. Вы слышите их? спросила она. О, это совсем не честно!
Это все очень романтично, сказал Габриэль, а затем нахмурился. Или было бы романтично, если мой брат не говорил, как задыхающаяся лягушка. Боюсь, он не войдет в историю как один из самых великих в мире поклонников женщин.
Сесиль с досадой скрестила руки на груди.
Я не понимаю, почему с вами сейчас так сложно? спросила она. Или вы обеспокоены, тем что ваш брат хочет жениться на служанке?
Выражение Габриэля, когда он повернулся к ней, было свирепым, и Сесилия вдруг пожалела, что поддразнивала его после того, что он только что пережил. – По моему мнению ничего, из того, что он делает, не может быть хуже того, что сделал мой отец. По крайней мере, его тянет к человеческим женщинам.
И все же было так трудно не поддразнивать его. Он был таким невыносимым. Это вряд ли можно назвать большим утешением для такой прекрасной женщины, как Софи.
Габриэль выглядел так, как будто собирался резко возразить, но затем передумал. Я не это имел в виду. Она прекрасная девушка, и будет прекрасным Сумеречным охотником, когда получит Повышение. Она прославит нашу семью, и Ангел знает, что нам это нужно.
Я считаю, что вы тоже прославите вашу семью, тихо сказала Сесилия. То, что вы только что сделали, что признались Шарлотте – это было смело.
Габриэль замер на мгновение. Затем протянул ей руку. Возьмите меня за руку, сказал он. Вы сможете услышать, что происходит в столовой, через меня, если пожелаете.
После минутного колебания Сесилия взяла руку Габриэля. Она была теплая и шершавая. Она почувствовала сквозь кожу, как бежит его кровь, как ни странно это действовало успокаивающе и действительно, через него, как если бы она прижималась к двери своим ухом, она услышала низкий гул произносимых слов: мягкий неуверенный голос Гидеона, и нежный голос Софи. Она закрыла глаза и прислушалась.
О, слабо сказала Софи, и села в одно из кресел. О, Боже.
Она не могла не сесть, ее ноги дрожали и были неустойчивы. Гидеон, тем временем, стоял у буфета, выглядя взволнованно. Его русые волосы были сильно взъерошены, как будто он проводил по ним руками. Дорогая мисс Коллинз, начал он.
Это, начала Софи и остановилась. Я не ... Это довольно неожидано.
Неожиданно? Гидеон отошел от буфета и облокотился на стол; рукава рубашки были слегка закатаны, и Софи обнаружила, что смотрит на его запястья, слегка покрытые светлыми волосами и отмеченные белыми шрамами Знаков. Несомненно, вы должны были видеть, что я испытываю к вам уважение и почтение. Восхищение.
Ну, сказала Софи. Восхищение. Каким то образом она произнесла это слово, как довольно незначительное.
Гидеон покраснел. Дорогая Мисс Коллинз, начал он снова. Это правда, что мои чувства к вам, выходят далеко за рамки восхищения. Я бы охарактеризовал их как пламенную любовь. Ваша доброта, красота, великодушное сердце они волнуют меня, и только ими объясняется мое поведение сегодня утром. Я не знаю, что на меня нашло, чтобы произнести вслух о самых заветных желаниях моего сердца. Пожалуйста, не считайте себя обязанной принять мое предложение просто потому, что оно было сделано публично. Это я должен быть смущен из за этого случая.
Софи посмотрела на него. Румянец на его щеках появлялся и исчезал, ясно показывая волнение. Но вы не предложили,
Гидеон удивился.
Я что?
Ты не сделал предложение, сказала хладнокровно Софи . Ты объявил на всю столовую, что намереваешься жениться на мне, но это не предложение. Это только объявление. Предложение состоит в том, что ты спрашиваешь меня.
Это поставит моего братца на место, сказал Габриэль, выглядя так восторженно, как выглядят младшие братья и сестры, когда их братьям или сестрам дают отпор.
О, тихо, шепнула Сесилия, крепко сжимая его руку. Я хочу послушать, что говорит мистер Лайтвуд!
Что ж, хорошо, сказал Гидеон, (все еще немного испуганно) в решительной манере Святого Георгия, отправляющегося на бой с драконом. – Будет предложение.
Глаза Софи следили, как он пересек комнату и опустился на колени у ее ног. Жизнь вещь весьма капризная, и были в ней некоторые моменты, которые хотелось запомнить, запечатлеть в памяти, может вспомнить о них позже, как засушенный цветок между страницами книги, которым снова восхищаются и вспоминают.
Она знала, что она не хотела бы забыть, как Гидеон взял ее за руку своей дрожащей рукой, или, как он закусил губу, прежде чем заговорить.
Дорогая мисс Коллинз, сказал он. Пожалуйста, простите меня за неподобающую вспышку. Это просто потому, что я испытываю к вам такое такое сильное уважение нет, не уважение, обожание что я чувствую, как будто оно может вспыхнуть во мне в любое время дня. С тех пор как я приехал в этот дом, я с каждым днем все больше и больше поражался вашей красотой, мужеством и благородством. Это большая честь, которую я никогда не смог бы заслужить, но к которой стремлюсь самым серьезным образом, если бы вы только могли стать моей, то есть, если бы вы согласились стать моей женой.
Как мило с удивленным видом сказала Софи. Вы тренировались?
Гидеон моргнул.
Уверяю вас, это было совершенно спонтанно.
Это было прекрасно. Софи сжала его руку. И да. Да, я люблю вас, и да, я выйду за вас замуж, Гидеон.
На его лице вспыхнула сверкающая улыбка, и он напугал их обоих, когда приблизился к ней и крепко поцеловал в губы.
Она держала его лицо в ладонях, когда они целовались он почувствовал слабый вкус чайных листьев, его губы были мягкими, а поцелуй исключительно сладким.
Софи парила, наслаждаясь моментом, чувствуя себя в безопасности от всего остального мира.
Пока голос Бриджит не прервал ее счастье, мрачно доносясь из кухни.
Во вторник они поженились,
А в пятницу были мертвы.
И похоронили их на кладбище рядом,
О, моя любовь,
И похоронили их на кладбище рядом.
Отрываясь от Гидеона с некоторой неохотой, Софи поднялась на ноги и отряхнула платье. Пожалуйста, простите меня, мой дорогой мистер Лайтвуд я имею в виду Гидеон, но я должна пойти и убить повара. И сразу же вернусь.
О о, вздохнула Сесилия. Это было так романтично!
Габриэль убрал руку с двери и улыбнулся ей. Его лицо совершенно изменилось, когда он улыбнулся: все острые черты смягчились, а глаза сменили цвет льда на зелень листьев в весеннем солнечном свете. Вы плачете, мисс Херондейл?
Она моргнула влажными ресницами, внезапно осознав, что ее рука по прежнему была в его она по прежнему чувствовала легкое биение пульса на его запястье. Он наклонился к ней, и она уловила исходящий от него запах раннего утра: запах чая и крема для бритья
Она поспешно отодвинулась, освобождая руку. Благодарю вас за предоставленную возможность послушать, сказала она. Я должна я должна идти в библиотеку. Я кое что должна сделать до завтра.
Его лицо растерянно сморщилось.
Сесиль ...
Но она уже спешила прочь по коридору, не оглядываясь.
Кому: Эдмунду и Линетт Херондейл
Поместье Равенскар
Вест Райдинг, Йоркшир
Дорогие мама и папа,
Я столько раз начинала это письмо, но так и не отправила. Сначала это было чувство вины. Я знала, что покидая вас, я была упрямой, непослушной девочкой, и я не могла смотреть на доказательство своего проступка в виде застывших черных букв на странице.
После этого была тоска по дому. Я так сильно скучала по вам обоим. Скучала по сочной зелени холмов, простирающейся от усадьбы, по вереску, такому фиолетовому летом, и по пению мамы в саду.
Здесь было холодно, все вокруг черное, коричневое и серое, туманы, как гороховый суп и удушающий воздух. Я думала, что умру от одиночества, но как я могла вам это сказать? В конце концов, это был мой выбор.
А потом была печаль. Я планировала приехать сюда и забрать Уилла с собой, заставить его увидеть, в чем заключался его долг, и привезти его домой.
Но у Уилла свое собственное представление о долге, чести и обещаниях, которые он дал.
И я поняла, что я не могу привезти кого то домой, когда он уже был там. И я не знаю, как сказать вам об этом.
А потом был удачный случай. Вам может показаться странным, как и мне, то, что я не могу вернуться домой, потому что я нашла то, что доставляет мне удовольствие. Пока я обучалась, чтобы стать Сумеречным охотником, я почувствовала волнение в крови, такое же волнение, всегда говорила мама, она испытывала каждый раз, когда мы приезжали из Уэлшпула в Дайфи Валей.
С мечом Серафима в руке я больше, чем просто Сесилия Херондейл, младший ребёнок, дочь хороших родителей, которая однажды выгодно выйдет замуж и родить детей. Я Сесилия Херондейл, Сумеречный охотник, и это лучшее для меня место, место моей славы.
Слава. Что за странное слово, это не то, чего, как предполагается, должна хотеть женщина, но разве наша королева не триумфатор? Разве Королева Бесс не зовется Славная?
Но как я могла сказать, что выбрала славу, а не мир? С трудом преобретенный мир для меня, ради которого вы оставили Анклав? Как я могла сказать, что счастлива быть Сумеречным охотником, при этом не причинив вам большого горя? Это жизнь, от которой вы отвернулись, жизнь, от опасностей которых вы стремились уберечь Уилла, меня и Эллу. Что я могла сказать вам, чтобы не разбить ваши сердца?
А теперь, теперь пришло понимание. Я поняла, что значит любить кого то больше, чем себя. Теперь я понимаю, что все, что вам когда либо хотелось, это не то, чтобы я была похожа на вас, а чтобы была счастлива. И вы дали мне вы дали нам выбор.
Я вижу тех, кто вырос в Анклаве и у кого никогда не было выбора в том, кем бы они хотели быть, и я благодарна за то, что вы сделали. Свой собственный выбор этой жизни отличается от того, когда ты рождаешься в ней. Жизнь Джессамины Лавлейс научила меня этому.
А что касается Уилла и того, чтобы вернуть его домой: я знаю, мама, ты боялась, что Сумеречные охотники отнимут всю любовь у твоего нежного мальчика. Но он любим и любит. Он не изменился. И он любит вас, как и я. Помните меня, потому что я всегда буду помнить вас.
Ваша любящая дочь,
Сесилия
Кому: Членам Анклава Нефилимов
От: Шарлотты Бранвелл
Мои Дорогие Братья и Сестры по Оружию,
С прискорбием сообщаю вам, что несмотря на то, что я предоставила Консулу Вэйланду неопровержимые доказательства, которые дал один из моих Сумеречных охотников, что Мортмейн, самая серьезная угроза, с которой столкнулись Нефилимы в наше время, находится в Кадаир Идрисе в Уэльсе наш уважаемый консул загадочным образом решил проигнорировать эту информацию. Я считаю, что знание о расположении нашего врага и возможность разрушить его планы о нашем уничтожении, являются чрезвычайно важными.
С помощью, предоставленной мне моим мужем, известным изобретателем Генри Бранвеллом, Сумеречные Охотники Лондонского Института в моём распоряжении, отправятся к Кадеир Идрис, чтобы там отдать жизни в попытке остановить Мортемена.
Мне невыносимо жаль оставлять Институт без защиты, но если Консул Вэйланд пожелает принять какие либо меры, он может послать охранников, чтобы защитить покинутое здание.
Нас всего девять, трое даже не Сумеречные охотники, а храбрые миряне, обученные нами в Институте, которые добровольно вызвались сражаться рядом с нами.
Не могу сказать, что мы питаем большую надежду, но считаю, что мы должны попытаться.
Очевидно, я не могу заставить никого из вас.
Как Консул Вайленд напомнил мне, я не в состоянии управлять силами Сумеречных Охотников, но я была бы очень признательна, если любой из вас, кто согласен со мной, что с Мортеменом нужно бороться и боролся с ним, теперь придёт в Лондонский Институт завтра в полдень и окажет нам помощь.
С уважением,
Шарлотта Бранвелл, глава Лондонского Института
Я сею смерть за это лишь,
За гнев, который в моем сердце:
Он разлучил нас в этой жизни,
Не слышим мы, как говорим.
Лорд Альфред Теннисон, Памяти А.Г.Х.
Тесса стояла на краю пропасти в стране, которую она не знала. Холмы вокруг были зеленые, круто переходящие в скалы, которые отвесно спускались к синему морю. Морские птицы кружили и каркали над головой. Серая тропинка извивалась, словно змея, вдоль края вершины скалы. Прямо перед ней, на тропинке, стоял Уилл.
Он был одет в черное, а поверх было длинное черное пальто для верховой езды, с забрызганным грязью подолом, как если бы он прошел долгий путь. Он был без шляпы и перчаток, ветер с моря взъерошил его темные волосы. Ветер также трепал волосы Тессы, принося запах соли и морской воды, влажных растений у самой кромки моря, запах, который напоминал ей о морском путешествии на Мэн.
Уилл! позвала она.
Было что то такое одинокое в впечатлении, которое он производил, как Тристан, наблюдающий через Ирландское море за судном, которое будет везти ему назад Изольду. Уилл не повернулся на звук ее голоса, только поднял руки, его пальто поднимающееся на ветру, уносилось вдаль позади него, как крылья.
Страх поднялся в ее сердце. Изольда пришла к Тристану, но было слишком поздно. Он умер от горя.
Уилл! Снова позвала она.
Он шагнул вперед, с обрыва. Она помчалась к краю и посмотрела вниз, но там ничего не было, только серо открытое море и белый прибой.Прилив, казалось, нес его голос к ней с каждым всплеском воды.
Просыпайтесь, Тесса. Просыпайтесь.
Просыпайтесь, мисс Грей. Мисс Грей!
Тесса резко дернулась. Она заснула в кресле возле камина в своей маленькой тюрьме. Грубое синее одеяло было накинуто на неё, хотя она не помнила, чтобы доставала его. Комната, освещённая факелами и углями камина, была расположена низко. Поэтому невозможно было понять день сейчас или ночь.
Перед ней стоял Мортмейн, а рядом с ним автомат. Это был один из тех человекоподобных автоматов, которых Тесса уже видела. Он был даже одет, в отличие от большинства, в военный мундир и брюки. Одежда делала его, возвышающуюся над жёстким воротничком, голову со смазанными чертами лица и лысым металлическим черепом даже ещё более жуткой. А его глаза, она знала, что они были из стекла и хрусталя, сейчас они были красными от света камина, но то, как они смотрели на неё...
Вы замерзли сказал Мортмейн.
Тесса выдохнула белым облачком.
Тепло вашего гостеприимства оставляет желать лучшего.
Он улыбнулся, растянув губы в тонкие ниточки:
Очень забавно.
Он был одет в тяжёлое каракулевое пальто поверх серого костюма, как бизнесмен.
Мисс Грей, я разбудил вас не просто так. Я пришёл, потому что я хочу, чтобы вы увидели, чего позволила достигнуть ваша помощь с воспоминаниями моего отца. Он с гордостью указал на автомат.
Еще один автомат? Спросила Тесса без интереса.
Как грубо с моей стороны. Мортмейн метнул взгляд на существо. – Представься.
Рот существа открылся. Тесса увидела, как сверкнула медь. И автомат заговорил.
Я Армарос, сказал он. Миллиарды лет я провёл в великой пропасти между мирами. Я сражался с Джонатаном Сумеречным охотником на равнинах Броселинд. Ещё тысячи лет я был заперт в Пиксис. А теперь мой хозяин освободил меня, и я служу ему.
Тесса поднялась, и даже не заметила, как одеяло соскользнуло к ногам. Автомат наблюдал за ней. Его глаза... его газа были полны темным интеллектом, сознанием, которого она не видела ни у одного автомата.
Что это? Спросила она шепотом.
Тело автомата с душой демона. Нечисть уже нашла способы поимки демона и использования его энергии. Я сам использовал это на автоматах, которых вы видели ранее. Но Армарос и его братья другие. Они демоны с оболочкой автоматов. Они могут думать и рассуждать. Их не легко перехитрить. И их очень трудно убить.
Армарос задвигался Тесса не могла не заметить, что его движения были более изящными, плавными, без всяких рывков, как у автоматов, которых она видела раньше. Он двигался как человек. Он вынул меч, висевший на его поясе и протянул его Мортмейну. Лезвие было покрыто рунами, которые стали хорошо знакомы Тессе в течение последних месяцев, рунами, которые украшали все оружие Сумеречных охотников. Рунами, которые сделали для них Сумеречные охотники. Рунами, которые должны быть смертельны для демонов. Армарос должен был быть едва ли в состоянии смотреть на меч, а тем более удержать его.
Ее желудок сжался. Демон дал меч Мортмейну, который обращался с ним как давний морской офицер. Он развернул лезвие, размахнулся и вогнал его в грудь демона.
Послышался звук разрезаемого металла. Тесса привыкла видеть, что автоматы падают, когда их атакуют, или из них хлещет чёрная жидкость, или они хотя бы шатаются. Но демон стоял, как вкопанный, даже не шелохнувшись, как ящерица на солнце. Мортмейн резко повернул рукоятку, затем вытащил меч.
Его лезвие рассыпалось в пепел, сгорело как бревно в огне.
Видите, сказал Мортмейн. – Они – моя армия, предназначенная для уничтожения Сумеречных Охотников.
Армарос был единственным автоматом, у которого Тесса когда либо видела улыбку; она даже не знала, что их лица были построены для достижения такой цели.
Они уничтожили многих из моего вида. Убить их всех будет огромным удовольствием. Сказал демон.
Тесса с трудом взглотнула, но попыталась не показать этого Магистру. Его взгляд метался туда и обратно между ней и демоном автоматом, и ей трудно было сказать на кого именно он смотрел так восхищенно. Она хотела закричать, наброситься на его с кулаками. Но между ними располагалась невидимая стена, слегка мерцающая, и она знала, что не сможет пройти через нее.
О, вы должны быть больше, чем его невеста, мисс Грей, как сказала миссис Блэк. Вы должны быть гибелью для Нефилимов. Вот почему вы были созданы.
Сумеречных охотников будет не так легко уничтожить, сказала она. Я видела, как они разрушают ваши автоматы. Возможно, автоматы не могут быть срублены их руническим оружием, но любое лезвие может срезать металл и оборвать провода.
Мортмейн пожал плечами.
Сумеречные охотники не привыкли к борьбе с существами, против которых их рунические оружие бесполезно. Это замедлит их. И существует бесчисленное множество этих автоматов. Это будет походить на попытку отогнать поток. Он наклонил голову в сторону. Вы видите гениальность того, что я изобрёл? Но я должен поблагодарить вас, мисс Грей, для этой последней части головоломки. Я думал, возможно, что вы могли бы... восхищаться...тем, что мы создали вместе.
Восхищаться? Она посмотрела в его глаза, что бы увидеть издевательство, но было что то вроде искреннего вопроса там, любопытство, смешанное с неприветливостью. Она думала, как долго, должно быть, было, что он имел похвалу от другого человека, и глубоко вздохнула.
Вы, очевидно, великий изобретатель, сказала она.
Мортмейн улыбнулся, довольный.
Тесса знала, что механический демон смотрит на неё, о его напряжённости и готовности, но она уже лучше знала Мортмейна. Её сердце сильно забилось. Ей казалось, как будто она в своём сне, балансирует на краю пропасти. Так говорить с Мортмейном было рискованно, и она либо упадёт, либо полетит. Но она должна рискнуть.
Я поняла, почему вы привели меня сюда, сказала она. Не только из за тайн вашего отца.
В его глазах был гнев и некоторое замешательство. Она вела себя не так, как он ожидал. Что вы имеете в виду?
Вы одиноки, сказала она. Вы окружили себя созданиями, но они ненастоящие, неживые. Мы видим отражение своей души в глазах других. Сколько времени прошло с тех пор, как вы видели, что у вас есть душа?
Мортмейн прищурил глаза. У меня была душа. Ее сожгло то, чему я посвятил свою жизнь: стремление к справедливости и воздаяние
Не стремитесь к мщению, называя это справедливостью.
Демон издал низких смешок полный презрения, как будто он наблюдал за выходкой котёнка.
Вы позволяете ей так говорит с вами, Мастер? сказал он. Я могу вырезать ей язык для вас, и заставить замолчать навсегда.
В ваши обязанности не входит калечить её. Она обладает силой, если вы не знаете, сказал Мортмейн, не сводя глаз с Тессы. В Китае существует старая поговорка, возможно ваш жених ознакомил вас с ней. Человек не может жить под одним Небом с убийцей своего отца . Я сотру сумеречных охотников с лица земли, они больше не будут жить на этой земле.
Тесса ничего не могла с собой поделать она думала о Повести о двух городах, об обращении Люси Манетт к лучшей половине Сиднея Картона. Она всегда считала Уилла как Сиднея, потребляемый грехом и отчаянием против самого себя, даже против его собственного желания.
Но Уилл был хорошим человеком, намного лучше, чем когда либо был Картон. И Мортейн был едва ли человеком.Это не была его лучшая половина, к которой она обратилась только его тщеславие: конечно,все мужчины думали о себе как хороших в конце концов. Никто не верит, что он сам злодей.
Она вздохнула.
Конечно, это не так... вы снова можете быть достойным и хорошим. вы сделали то, что намеревались сделать. Вы дали жизнь и разум этим... этим адским механизмам. Вы создали то. что может уничтожить Сумеречных охотников. Всю свою жизнь вы искали справедливости, считая, что Сумеречные охотники порочны и злы. Теперь, если вы опустите руку, вы одержите самую большую победу. Вы докажете, что вы лучше, чем они.
Она изучала взглядом лицо Мортмейна. Конечно, оно выражало небольшое сомнение, несомненно, тонкие губы слегка дрожали, разумеется, плечи были напряжены?
Его губы изогнулись в улыбке. Ты думаешь, что я могу быть лучше? И если я сделаю, как ты говоришь, опущу руку, я должен буду поверить, что ты останешься со мной из восхищения, что ты не вернешься к Сумеречным охотникам?
Ну, да, мистер Мортмейн. Я клянусь. Она сглотнула горечь в горле. Если она должна была остаться с Мортменом, чтобы спасти Уилла и Джема, чтобы спасти Шарлотту и Генри и Софи, она сделает это. Я верю, вы можете найти лучшего себя, я верю, что все мы можем.
Уголки тонких губ слегка приподнялись. Уже день, Мисс Грей, сказал он. Я не хотел будить тебя раньше. Пойдем со мной на свежий воздух. Пойдем и взгляни на работу этого дня, ибо есть нечто, что я хочу показать.
Холодок пробежал по ее спине. Она выпрямилась. И что же это?
На его лице появилась улыбка. То, чего я так долго ждал.
Кому: Консулу Джошуа Вэйланду
От кого: Инквизитора Виктора Уайтлоу
Джошуа, извини за неформальность, потому что я пишу в спешке. Я уверен, что это будет не единственное письмо, которое ты получишь по этому вопросу, в самом деле, вполне вероятно, что даже не первое. Я сам уже получил много. Все об одном и том же вопросе, который не выходит у меня из головы: достоверна ли информация Шарлотты Бранвелл? Если это так, мне кажется, что существует больше чем просто вероятность того, что магистр, действительно, находится в Уэльсе. Я знаю о твоих сомнениях в правдивости Уильяма Херондейла, но мы оба знали его отца. Вспыльчивый человек, слишком сильно управляемый своими страстями, но ты бы не смог найти более честного человека. Я не думаю, что младший Херондейл лжец.
В любом случае, из за сообщения Шарлотты, в Анклаве хаос. Я настаиваю на немедленном проведении заседания Совета. Если мы этого не сделаем, доверие Сумеречных охотников к Консулу и Инквизитору будет окончательно подорвано. Оставляю объявление о заседании на твое усмотрение, но это не просьба. Собери Совет, или мне придется уйти в отставку и будет известно, почему.
Виктор Уайтлоу
Уилл проснулся от криков.
Годы тренировок мгновенно дали о себе знать: он был на полу, на корточках, прежде чем как следует проснулся. Оглянувшись, он увидел, что в небольшой комнате таверны не было никого, кроме него и мебели узкая кровать и простой сосновый стол, едва заметный в тени были безмятежны.
Крики раздались снова, громче. Они доносились из за окна. Уилл поднялся на ноги, бесшумно пересек комнату и отдернул одну из штор, чтобы посмотреть.
Он едва помнил, как пришел в город, ведя за собой Балиоса, конь медленно перебирал копытами от истощения. Небольшой валлийский городок, такой же, как и другие валлийские городки, ничем не примечательный. Он легко нашел местный постоялый двор и передал Балиоса в руки конюха, приказав почистить его и накормить горячими отрубями, чтобы восстановить его силы. То, что он говорил по валлийски, казалось смягчило трактирщика, и его быстро проводили в отдельную комнату, где он почти сразу же рухнул на кровать, полностью одетый, и провалился в сон без сновидений.
Высоко в небе ярко светила луна, ее положение указывало, что глубокая ночь еще не наступила. Казалось, над городом висела серая дымка. На мгновение Уилл подумал, что это туман. Затем, вдохнув, он понял, что это дым. Ярко красные всполохи мелькали между домами города. Он прищурился. Фигуры метались вперед и назад в тени. Опять раздались крики блеск, который мог быть только от клинков
Он вышел на улицу в наспех зашнурованных ботинках, с клинком серафима в руке. Спустился по лестнице и пошел в главный зал таверны.
Там было темно и холодно огонь в камине не горел и несколько окон были разбиты, впуская холодный ночной воздух.
Стекло валялось полу, как куски льда.
Дверь была открыта настежь, и когда Уилл выскользнул наружу, он увидел, что верхние петли были почти вырваны, словно кто то пытался совсем оторвать ее.
Он выскользнул за дверь и обошёл сторону двора, где были конюшни. Запах дыма толстым слоем висел в воздухе; он бросился вперёд и чуть не споткнулся о горбатую фигуру не земле.Он упал на колени. Это был конюх, с перерезанным горлом, земля под ним была влажная от грязи и крови. Его глаза были открыты, а кожа уже холодна. Уилл проглотил желчь и выпрямился.
Он механически двинулся к конюшням, его мысли мчались, рассматривая всевозможные варианты. Нападение демона? Или он наткнулся в центр чего то несверхъестественного, некой вражды между горожанами, или Бог знает чего ещё? Казалось, никто не будет искать именно его в частности.
Войдя в конюшню, он услышал тревожное ржание Балиоса.
Казалось, там все было спокойно, от штукатурки потолка до мощеного пола, который пересекали дренажные канавы.
К счастью, той ночью в конюшне не было других лошадей, как только он открыл стойло, Балиос бросился вперед, чуть не сбив Уилла с ног.
Уилл едва успел отскочить в сторону, как конь промчался мимо него и выскочил наружу.
Балиос! выругался Уилл и отправился вслед за скакуном, который обойдя стену таверны, двинулся на главную улицу города.
Он остановился как вкопанный.
На улице царил хаос.
Тела лежали смятые, сваленные на обочину дороги, совсем как мусор. В домах были выбиты двери, разбиты окна.
Люди вбегали и выбегали из домов, крича и зовя друг друга.
Несколько домов горели.
В ужасе уставившись, Уилл увидел, как из двери горящего дома выскочила семья, отец в ночной рубашке, кашляя и задыхаясь, за ним женщина, держа за руку маленькую девочку.
Они едва вышли на улицу, когда из теней возникли фигуры. Лунный свет осветил металл.
Автоматы.
Они двигались плавно, без колебаний и рывков. Их одежда была пестрым набором военной формы, некоторая была знакома Уиллу, некоторая нет. Но лица их были простым металлом, как и руки, которые обхватили мечи с длинным лезвием. Их было трое; один, в разорваной красноармейской тунике, двинулся вперед, смеясь – смеясь? – когда отец семейства попытался оттолкнуть жену и дочь за спину, спотыкаясь о кровавые булыжники на дороге.
Все закончилось в считанные секунды, слишком быстро даже для Уилла. Лезвия сверкнули, и еще три тела присоединились к кучам на улицах.
Вот и все, сказал автомат в рваной тунике. – Подожгите дома и выкурите их, как крыс. Убейте их, когда они побегут Он поднял голову, и казалось, увидел Уилла. Даже через пространство, которое их разделяло, Уилл почувствовал силу этого взгляда.
Уилл поднял клинок серафима Накир.
Клинок вспыхнул мерцающим светом, освещая улицу, луч белого света на фоне красных языков пламени.
Сквозь кровь и огонь Уилл увидел, как к нему направляется автомат в красной тунике.
В его левой руке был зажат длинный меч.
Рука была металлическая, соединенная шарниром; она сжимала рукоять клинка так, словно была человеческая.
Нефилим сказало существо, останавливаясь в шаге от Уилла. Мы не ожидали, встретить ваш вид здесь.
Конечно сказал Уилл. Он сделал шаг вперед и ударил клинком серафима в грудь автомата.
Раздался слабый шипящий звук, словно жарящийся бекон на сковороде. В то время как автомат потрясенно смотрел, Накир превратился в пепел, и рука Уилла осталась сомкнутой вокруг исчезнувшей рукояти.
Автомат усмехнулся, поднимая свой ??взор на Уилла.
Его глаза светились жизнью и умом, и сердце Уилла замерло, когда он понял, что смотрит на то, чего он никогда раньше не видел не просто на существо, которое может превратить лезвие серафима в пепел, а своего рода машину, у которой было достаточно воли и ума спланировать сжечь деревню дотла, чтобы убить жителей во время бегства.
Теперь вы понимаете сказал стоявший перед ним демон, потому что он был именно демоном. Нефилим, все эти годы вы изгоняли нас из этого мира вашими руническими клинками. Теперь у нас есть тела, против которого ваше оружие бессильно, и этот мир станет нашим.
Уилл втянул в себя воздух, когда демон поднял меч. Он сделал шаг назад лезвие качнулось вверх, а затем вниз он нырнул в сторону, и в этот момент что то пронеслось по дороге рядом с ним, что то огромное и чёрное встало на дыбы, лягнуло и отбросило автомата в сторону.
Балиос.
Уилл потянулся, слепо цепляясь за гриву лошади.
Демон выскочил из грязи и прыгнул на него, блеснуло лезвие, в этот момент Балиос двинулся вперед, Уилл подтянулся и залез на спину лошади.
Они мчались вниз по булыжной мостовой вместе, Уилл низко склонился к Балиосу, ветер развеивал его волоси и сушил влагу на лице была ли это кровь или слезы, он не знал.
Тесса сидела на полу своей комнаты в крепости Мортмейна,в оцепенении глядя в огонь.
Огонь играло на ее руках, на синем платье, которое она носила. Оба были окрашены кровью. Она не знала, как это произошло; кожа в ее запястье была рваной, и у неё были некоторые воспоминания об автомате схватившем её там, разрывая её кожу своими длинными металлическими пальцами, когда она пыталась оторваться.
Она не могла избавиться от образов, которые овладели ее сознанием от воспоминаний о разрушенном городке в долине. Автоматы привели ее туда с завязанными глазами, а потом бесцеремонно бросили ее на серую скалу, с которой открывался вид на городок.
Смотрите, злорадно сказал Мортмейн, не глядя на неё. Смотрите, мисс Грей, а затем говорите мне об искуплении.
Тесса стояла, автомат держал ее сзади, закрыв рукой рот, Мортмейн тихо бормотал себе под нос, что он с ней сделает, если она посмеет отвернуться от городка..
Она беспомощно смотрела, как автоматы вошли в город, вырезая на улицах невинных мужчин и женщин.
Взошла красноватая луна, в то время как механическая армия методично поджигала дом за домом, убивая семьи, которые выбегали наружу в смятении и ужасе.
А Мортмейн смеялся.
Теперь вы видите, сказал он. Эти существа, эти создания, они способны думать и рассуждать и придумывать стратегию. Как люди. Только они непобедимы. Смотрите на того дурака с винтовкой.
Тесса не хотела смотреть, но у нее не было выбора.
Она смотрела, мрачно, с сухими глазами, как фигура вдалеке подняла ружье, чтобы защититься.
Выстрелы отбросили несколько автоматов назад, но не вывели их из строя
Они продолжали наступать на него, выбив ружье из его рук, толкая на улицу.
А потом они разорвали его на части.
Демоны пробормотал Мортмейн. Они дикие и любят разрушать.
Пожалуйста, задохнулась Тесса. Пожалуйста, больше не надо, не надо. Я сделаю все, что вы хотите, но, пожалуйста, пощадите деревню.
Мортмейн сухо усмехнулся.
У механических существ нет сердца, мисс Грей, сказал он. Они щадят не больше, чем вода или огонь. С таким же успехом вы могли бы просить наводнение или лесной пожар прекратить разрушения.
Я не прошу их, уголком глаза она заметила чёрную лошадь, стучащую по улицам деревни, с всадником на спине. Она молилась, что бы хоть кто то избежал трагедии. Я прошу вас.
Он посмотрел на нее своими холодными глазами, пустыми как небо.
В моем сердце тоже нет милосердия. До этого ты назойливо взывала к моей лучшей стороне. Я привел тебя сюда, чтобы показать бесполезность таких действий. У меня нет лучшей стороны, к которой ты могла бы обратиться, она была сожжена много лет назад.
Но я сделала то, что вы просили, сказала она отчаянно. – В этом нет необходимости, не для меня
Это не для вас, сказал он, переводя свой взгляд с неё. автоматы должны быть протестированы, прежде, чем они пойдут в бой. Простая наука. Сейчас у них есть интеллект. Стратегия. Ничто не устоит перед ними.
Тогда они нападут на вас.
Не нападут. Их жизнь связана с моей. Если я умру, они будут уничтожены. Теперь они должны защищать меня. Его взгляд был холодным и далёким. Хватит. Я привел тебя сюда, чтобы показать вам, что я тот, кто я есть, и вы примете меня такового. Ваш механический ангел защищает вашу жизнь, но жизни других невинных находятся в моих руках... в ваших руках. Не испытывай меня, и не будет второй такой деревни. Я не хочу больше слушать утомительных протестов.
Твой механический ангел защищает твою жизнь.
Она положила на него руку, чувствуя знакомое тиканье под пальцами.
Она закрыла глаза, но страшные образы мелькали перед мысленным взором.
В воображении она увидела Нефилимов, которых автоматы гнали перед собой также, как сельских жителей, Джема, разорванного механическими монстрами, Уилла, пронзенного металлическими лезвиями, горящих Генри и Шарлотту ...
Ее рука яростно сжала ангела и сорвала его с шеи, бросая его на неровный каменный пол, словно бревно в огонь, подняв шипящий сноп красных искр.
В их свете она увидела ладонь своей левой руки и слабый шрам от ожога, который она получила в тот день, когда сказала Уиллу, что помолвлена с Джемом.
И также, как это было тогда, ее рука потянулась к каминной кочерге.
Она подняла ее, чувствуя в руке ее тяжесть. Огонь поднялся выше.
Глядя на мир сквозь золотистую дымку, она подняла кочергу и опустила ее на механического ангела.
Несмотря на то, что кочерга была железной, она рассыпалась в металлический порошок, облако сверкающих нитей, которые осыпались на пол, покрывая механического ангела, который лежал нетронутый и неповрежденный, на земле перед ее коленями.
И тогда ангел начал двигаться и изменяться. Его крылья задрожали, закрытые веки открылись, обнажая беловатый кварц.
Из них полились белесые тонкие лучики света. Как и на картинах звезды над Вифлеемом, свет поднимался все выше и выше, излучая вокруг сияние.
Медленно он начал обретать очертания форму ангела.
Это был мерцающий размытий свет, такой яркий, что было трудно смотреть прямо на него. Тесса видела, через свет, слабое очертание мужчини. Она видела, глаза, которые были без радужной оболочки
или же без зрачка вместо этого там были кристаллы что блестели при свете костра. Крылья ангела были широкими, распространяющихся из его плеч, каждое перо с блестящими наконечниками металла. Его руки были сложены на рукоять изящного меча.
Его пустые блестящие глаза остановились на ней. Почему ты пытаешься уничтожить меня? Его голос был сладок, раздаваясь эхом в ее голове, как музыка. Я тебя защищаю.
Она внезапно подумала о Джеме, опиравшегося на подушки в кровати, с бледным и блестящим лицом. В жизни есть нечто большее, чем просто жизнь. – Не тебя я пытаюсь уничтожить, а себя.
Но зачем тебе это делать? Жизнь это дар.
Я пытаюсь поступить правильно, сказала она. – Сохраняя мне жизнь, ты позволяешь жить великому злу.
Зло. Музыкальный голос стал задумчив. Я так долго был в своей механической тюрьме, что позабыл о добре и зле.
В механической тюрьме? – прошептала Тесса Но как может быть ангел заключен в тюрьму?
Джон Таддеус Шейд заключил меня в тюрьму. Он поймал мою душу при помощи заклинания и держал ее внутри этого механического тела.
Как Пикси сказала Тесса. – Только вместо демона в ловушке ангел.
Я Ангел Божий сказал ангел, паря перед ней. Я брат Сиджи, Кураби и Зураха, Фраваши и Дакини.
И это твое истинное обличие? Ты именно так и выглядишь?
Ты видишь здесь только частицу того, кем я являюсь на самом деле. В моем истинном обличии я потрясающе красив. Я был свободой Небес, до того как был пойман в ловушку и привязан к тебе.
Мне жаль прошептала она.
Ты не виновата. Ты не заключала меня в тюрьму. Наши души связаны, это верно, но уже тогда, когда я защищал тебя во чреве, я знал, что ты невинна.
Мой ангел хранитель
Мало кто может требовать, чтобы ангел охранял их.Но ты можешь.
Я не хочу требовать этого от тебя, сказала Тесса. Я хочу умереть на моих собственных условиях, а не быть вынужденной жить на условиях Мортмейна.
Я не могу позволить тебе умереть. Голос ангела был полон печали. Тесса вспомнила о скрипке Джема, играющую музыку его сердца. Это мое обязательство.
Тесса подняла голову. Свет от камина ударил ангела как солнечный свет кристалл, бросая цветовое сияние против стен пещеры. Это не было никаким грязным хитрым изобретением; это было совершенством, искривленным и склонным к желанию Мортмейна, но в его божественном характере.
Когда ты был ангелом, сказала она, как тебя звали?
Меня звали, сказал ангел, Итуриэль.
Итуриэль, прошептала Тесса и протянул руку к ангелу, как будто могла дотронуться до него, успокоить его как нибудь. Но ее пальцы встретили только пустой воздух. Ангел замерцал и исчез, оставляя позади себя лишь свещение, звездную вспышку перед глазами.
Волна холода ударила Тессу и она подскочила, глаза распахнулись. Она полулежала на холодном каменном полу перед почти угасшим огнем. В комнате было темно, ее освещали лишь красноватые угольки в камине. Кочерга была там, где и прежде. Рука взметнулась к шее и нашла там механического ангела.
Сон. Сердце Тессы упало. Всё это было лишь сном. Не было никакого ангела, чтобы купать ее в своём свете. Была только эта холодная комната, вторгающаяся темнота и механический ангел, неуклонно отсчитывающий минуты до конца всего в мире.
Уилл стоял на вершине Кадаир Идрис с поводьями в руках.
Когда он ехал к Долгеллау, он видел массивные стены Идриса возвышающийся над устьем Мавддач, он вдохнул с облегчением он был здесь.
Он поднимался на эту гору раньше, в детстве, со своим отцом, и эти воспоминания остались с ним, как он свернул с дороги Динас Моудвей и поскакал на гору на спине Балиоса, который, казалось, еще чувствовал пламя деревни которую они оставили позади.
Они продолжили путь по заросшей сорняками обходной дороге – с одной стороны виднелось серебристое море, с другой пик Сноудон, вплоть до долины Нант Кадаир.
Деревня Долгеллау, находившаяся ниже и сверкающая редкими огоньками, выглядела красиво, но Уилл не любовался ее видом.
Руна Ночного Видения, которую он себе нанес, позволила ему увидеть следы механических существ.
Их было столько, что земля была словно изорвана в том месте, где они спускались с горы, и с бьющимся сердцем он последовал по пути разрушения к вершине горы.
Их следы вели мимо огромных валунов, которые как помнил Уилл, назывались моренами.
Частично они сформировали стену, которая защищала Куум Каи, маленькую долину на вершине горы, в центре которой находилось Ллин Каи, чистое ледниковое озеро.
Следы механической армии вели от края озера
И исчезали.
Уилл стоял, глядя на холодные, чистые воды.
Он помнил, при свете дня этот пейзаж был великолепен: Ллин Коу чисто синий, в окружении зеленой травы, и солнце касалось острых как бритва краев Майнод Пенкоуд, скал, окружающих озеро.
Он чувствовал себя в миллионе миль от Лондона.
Мерцающее отражение луны смотрело на него из воды.
Он вздохнул.
Вода спокойными волнами билась о берег озера, но ето не могло стереть следы перемещения автоматов.
Было понятно откуда они пришли. Он протянул руку назад и похлопал Балиоса по шее.
Жди меня здесь, сказал он. А если я не вернусь, возвращайся в Институт. Они будут рады увидеть тебя снова, старина.
Лошадь мягко заржала и немного потянула его за рукав, но Уилл только вздохнул и вошел в Ллин Коу.
Холодная жидкость лизнула его ботинки и попало на его брюки, замораживая его кожу.
Он ахнул шокированный этим.
Снова мокрый, мрачно сказал он, погружаясь в ледяные воды озера. Казалось, они втягивали его, как зыбучие пески, он едва успел ахнуть перед тем, как ледяная вода потащила его вниз, в темноту.
Кому: Шарлотте Бранвелл
От кого: Консула Вэйланда
Миссис Бранвелл,
Вы освобождаетесь от должности главы Института.
Хочу лишь сказать, что разочарован в вас и что теперь между нами нет доверия. Но слова тщетны, в свете того предательства, которое вы мне предложили. Я ожидаю, что к тому времени когда я завтра приеду в Лондон, вы и ваш муж уже покинете Институт и заберете свое имущество.
Несоблюдение этого требования приведет к жестким штрафным санкциям в соответствии с Законом.
Джошуа Вэйланд, Консул Анклава
Сейчас я тоже обожгу тебя,
Я прожгу тебя насквозь.
Хоть за это буду проклята я,
Вместе будем мы лежать,
Бурно горя.
–Шарлотта Мью, На Нанхэдском кладбище
Темно было только мгновения. Ледяная вода засасывала Уилла вниз, и затем она падал, попадал в водяные завихрения,земля поднималась врезаясь в него и выбивая весь воздух из его тела.
Он закашлялся и перевернулся на живот, подтянув под себя колени, вода стекала с его волос и одежды. Он потянулся за ведьминым огнем, затем опустил руку; он не хотел пользоваться светом, если это могло привлечь внимание к нему. Придется нанести руну Ночного Видения.
Этого было достаточно, чтобы показать ему, что он был в скалистой пещере. Если бы он посмотрел над собой, он мог увидеть вихрящиеся воды озера, которые выглядели словно стекло, размытое немного в лунном свете. Туннели вели в пещеру, без опознавательных знаков, показывающих куда они могут привести. Он поднялся на ноги и слепо выбрал левый туннель, двигаясь осторожно вперед в слепую тьму.
Тоннели были широкими, с гладкими полами, без всяких признаков, куда могли направиться механические существа. Стены были из грубых вулканических пород. Он вспомнил, как взбирался с отцом на Кадаир Идрис много лет назад. О горе было много легенд: что это было кресло гиганта, который на нем сидел и смотрел на звезды, что Король Артур и его рыцари спали под горой, ожидая того времени, когда Великобритания разбудит их, когда они снова понадобятся; что любой, кто проведет ночь на горе, проснется поэтом или сумасшедшим.
Если бы только было известно, подумал Уилл, повернув из туннеля и выходя в большую пещеру, насколько странной была правда.
Пещера была широкая, становясь еще шире у дальнего конца комнаты, где мерцал тусклый свет. Тут и там Уилл ловил серебристый блеск, который как он думал, был водой, ручьями стекающей вниз по черным стенам, но при ближайшем рассмотрении это оказались прожилки кристаллического кварца.
Уилл двинулся к тусклому свету. Он обнаружил, что его сердце быстро забилось в груди, и он пытался дышать размеренно, чтобы успокоить его. Он знал, что ускоряло его пульс. Тесса. Если Мортмейн получил ее, то она была здесь, рядом. Где то в этих сотах туннелей он может найти ее.
Он услышал голос Джема в голове, как будто его парабатай стоял на его стороне, советуя ему. Он всегда говорил, что Уилл бросается к концу миссии, а не взвешивает свои действия, и что надо смотреть на следующий шаг на пути вперед, а не на горы на расстоянии, иначе нельзя было бы достичь своей цели . Уилл закрыл глаза на мгновение. Он знал, что Джем был прав, но было трудно помнить это, когда цель, что он искал, была девушка, которую он любил.
Он открыл глаза и двинулся к тусклому свету в дальнем конце пещеры. Земля под ним была гладкая, без камней или гальки, и мраморными прожилками. Впереди свет вспыхнул и Уилл остановился как вкопанный, только годы обучения Сумеречных охотников удерживали его от падения вперед, к его смерти.
Каменный этаж заканчивался обрывом. Он стоял на выступе, глядя на круглый амфитеатр. Он был полон автоматами. Они молчали, неподвижные до сих пор, как механические игрушки, которые свели на нет. Они были одеты, как и тогда в деревне, в обрывках военной формы, выстроились один за другим, для всего мира, как свинцовые солдаты натуральной величины.
В центре комнаты возвышалась каменная платформа, а на столе лежал другой автомат, словно труп на столе для вскрытия. Его голова была из голого металла, но здесь была и бледная плотно прилегающая человеческая кожа над остальным его телом, кожа, которая была исписана рунами.
Пристально изучив Уилл узнал их, одну за другой: память, ловкость, скорость, ночное видение. Они никогда не будут работать, конечно, не на хитром изобретении, сделанном из металла и кожи человека. Это может обмануть сумеречных охотников с расстояния, но ...
Но что, если он использовал кожу Сумеречных охотников? Голос в голове Уилла шептал. Что он мог создать тогда? Насколько он безумен и когда он остановится? Эти мысли, и вид Небесных рун вписанных на такие чудовищные существа, заставили желудок Уилла сжаться, он отпрянул от края поверхности и отшатнулся, отталкиваясь от холодной каменной стены, липкие от пота руки.
В памяти он снова увидел городок, трупы на улицах, услышал шипение механического демона, когда тот говорил ему:
Все эти годы вы выгоняли нас из этого мира вашими руническими клинками. Теперь у нас есть тела, против которых ваше оружие бессильно, и этот мир будет наш.
Гнев вливался в Уилла словно пожар, что бушевал в его жилах. Он оторвался от стены и в панике кинулся по узкому туннелю, подальше от пещерной комнаты. Когда он возвращался, он думал, что он услышал звук позади жужжание, словно запущенный механизм больших часов, но, когда он повернулся, он ничего не увидел, лишь гладкие стены пещеры, и неподвижные тени.
Туннель по которому он следовал, сужался по мере его продвижения, пока в конце концов он не зажал его по бокам кварц ладеновым камнем. Если туннель сузится ещё, он знал, ему придется развернуться и пойти обратно в пещеру; мысль заставила его выдвинуть себя вперед с новой силой, и он скользнул вперед, едва не падая, как его продвижение вдруг вышло в более широкий коридор.
Он был почти как коридор в институте, только сделанный из гладкого камня, с факелами с интервалом установленными на металлических кронштейнах. Рядом с каждым факелом были арочные двери, также из камня. Первые две вели в пустые темные комнаты.
За третьей была Тесса.
Уилл не увидел ее сразу, когда вошел в комнату. Каменная дверь качнулась, частично закрываясь за ним, но он обнаружил, что здесь не было темно. Там был мерцающий свет – потускневшее пламя огня в камине в дальнем конце комнаты. К его удивлению это выглядело подобно комнате в гостинице: с кроватью и умывальником, коврами на грунте, даже занавеси на стенах, хотя они висели над обнаженным камнем без окон.
Перед огнем была тонкая тень, присевшая на грунте. Уилл автоматически потянулся к рукояти кинжала на его поясе, но в этот момент тень повернулась, волосы скользнули по ее плечу, и он увидел ее лицо.
Тесса.
Он убрал руку от кинжала, его сердце ударило в груди с невозможной, болезненной силой. Он увидел как выражение ее лица изменилось: любопытство, удивление, недоверие.Когда она вставала, ее юбки, падающие вокруг нее, выправлялись, и он увидел, что она протянула руку.
Уилл? спросила она.
Это походило на ключ, поворачивающий замок двери, освобождая его; он шел вперед. Никогда не было большего расстояния, чем расстояние, которое отделило его от Тессы в этот момент. Стоя здесь, в этой комнате, расстоние между Кадаир Идрисом и Лондоном казалась ему ничем. Он чувствовал дрожь, пересекая комнату, словно что то удерживало его, некое сопротивление. Он видел, что Тесса протянула руки,формирование губ – и затем она была в его руках, дыхание, вырвалось из них обоих, когда они столкнулись друг с другом.
Она стала на цыпочки и обняла его за плечи, шепча его имя: “Уилл, Уилл, Уилл”. Он зарылся лицом в ее густые вьющиеся волосы; она пахла дымом и лавандой. Он сжал ее даже еще сильнее, так как ее пальцы вцепились в его воротник и они цеплялись друг за друга. В этот момент горе, которое сжимало его подобно железному кулаку, начиная со смерти Джема, казалось ослабло и он смог снова дышать.
Он подумал о том, через какой ад он прошел, с тех пор как покинул Лондон – целыми днями он ехал без остановки, провел столько бессонных ночей. Кровь и потери, боль и сражение. Все, чтобы привести его сюда. К Тессе.
Уилл, снова сказала она и он посмотрел свысока в ее заплаканное лицо. На её скуле был синяк. Кто то ударил ее там, и его сердце наполнилось гневом. Он узнает кто это был и он убьет их. Если это был Мортмейн, то он убьет его только после того, как сожжет его чудовищную лабораторию до основания, возможно как безумец, наблюдая крах всего его творения. – Уилл, снова позвала Тесса, прерывая его мысли. Она почти задыхалась. Уилл, ты идиот.
Его романтические представления пришли в ступор, как фиакр в движении на Флит стрит.
Я... что?
О, Уилл, сказала она. Ее губы дрожали, она выглядела так, словно никак не могла решить: смеяться или плакать. Ты помнишь, когда ты сказал мне, что красивый молодой человек, который пришел, чтобы спасти тебя никогда не ошибается, даже если бы он сказал, что небо было фиолетовым и и в нем день деньской летают ежи?
Когда я впервые увидел тебя. Да.
О, мой Уилл. Она мягко выпуталась из его объятий, укладывая запутанную прядь волос за ухо. Она продолжала пристально смотреть на него. Я не могу себе представить, что ты пришел сюда, чтобы найти меня. Как трудно это должно было быть. Это невероятно. Но неужели ты думаешь, что Мортмейн оставит меня без присмотра в комнате с открытой дверью? Она отвернулась и сделала несколько шагов вперед, потом резко остановилась. Здесь, сказала она, и подняла руку, расставив широко пальцы. Воздух здесь прочный, как стена. Это тюрьма, Уилл, и теперь ты в ней вместе со мной.
Он подошел и встал рядом с ней, уже зная, что он найдет. Он вспомнил, сопротивление, которое он почувствовал, когда пересек комнату. Воздух слегка колебался, когда он коснулся его пальцем, но был более твердым, чем замороженное озеро.
Я знаю эту конфигурацию, сказал он. Конклав использует его иногда. Его рука сама свернулась в кулак, и он ударил его о твердой воздух, достаточно сильно, чтобы почувствовать ушиб в кости руки. Uffern gwaedlyd, ругался он на валлийском. Весь кровавый путь по всей стране, чтобы добраться до тебя, и я даже не могу сделать это правильно. Как только я увидел тебя, все, о чём я мог думать, было о том, как прибежать к тебе, Ангел, Тесса...
Уилл! она поймала его за руку. Не смей извиняться. Ты понимаешь, что это значит для меня, что ты здесь? Это похоже на чудо или прямое вмешательство небес, ибо я молилась, чтобы увидеть лица тех, за мной перед смертью. Она говорила просто, прямолинейно это была одна из тех вещей, которые он всегда любил о Тессе , что она не скрывала или лукавила, а говорила, то, что было у неё на уме, без прикрас. Когда я была в темном доме, не было никого, кто заботился обо мне достаточно, чтобы искать меня. Когда ты нашел меня, это была случайность. Но теперь...
Теперь я обрек нас обоих на ту же участь, сказал он, понизив голос. Он выхватил кинжал из за пояса и ударил им невидимую стену перед ним. Рунический серебряный клинок кинжала разрушился. Уилл отбросил сломанную рукоятку в сторону и снова выругался под нос.
Тесса слегка прикоснулась к его плечу. Мы не обречены, сказала она. Конечно, ты пришел не один, Уилл. Генри или Джем найдут нас. Нас можно освободить с другой стороны стены. Я видела, как Мортмейн это делает, и ...
Уилл не знал, что случилось потом. Должно быть, выражение его лица изменилось при упоминании имени Джема, потому что он увидел, как краска сошла с ее лица. Ее ладонь сжала его руку.
Тесса, сказал он. Я один.
Слово один вышло у него каким то поломанным, как будто он мог испытать горечь потери на языке и изо всех сил старался избегать этого.
Джем? спросила она. Это был больше, чем вопрос. Уилл ничего не ответил, его голос, казалось, пропал. Он думал, что он вызволит ее из этого места, прежде чем рассказал бы ей о Джеме, представлял себе как расскажет ей все где то в безопасности, где то, где не было бы пространства и времени, чтобы успокоить ее. Теперь он знал он был дураком, полагая, что мог представить себе, что то, что он потерял не будет написано у него на лице. Вся краска ушла из ее кожи, это было как наблюдать мерцание огня, которое угасает. Нет, прошептала она.
Тесса.....
Она сделала шаг назад, качая головой. Нет, это невозможно. Я бы знала – этого не может быть.
Он протянул ей руку. Тесс
Она начала сильно трястись. Нет, повторила она. Нет, не говори этого. Если ты не скажешь, это не будет правдой. Это не может быть правдой. Это не справедливо
Мне жаль прошептал он.
Ее лицо упало, разрушенное, как дамба под слишком большим количеством давления. Она упала на колени, сворачиваясь в себя. Ее руки пошли вокруг ее тела. Они держались плотно, как будто она не могла удержаться от ломки своего тела. Уилл чувствовал новую волну беспомощных мук, которые он испытал во внутреннем дворе Зеленого Человека. Что он сделал? Он приехал сюда, чтобы спасти ее, но вместо того, чтобы спасти ее он только преуспел в том, чтобы причинить муки. Это было, как будто он был действительно проклят – способный только к обеспечению страдания тем,кого он любил.
Мне жаль, повторил он от всего сердца. Мне очень жаль. Я бы умер вместо него, если бы мог.
При этом, она посмотрела вверх. Он приготовился к обвинению в ее глазах, но не тут то было. Вместо этого она молча протянула ему руку. Удивлённый он взял ее руку, и позволил привлечь его, пока он не встал на колени напротив нее.
Ее лицо было с прожилками слез, в обрамлении беспорядка ее волос, очерченных в золотом свете костра. Я бы тоже, сказала она. О, Уилл. Это все моя вина. Он растратил свою жизнь ради меня. Если бы он использовал лекарства более экономно, если бы он позволил себе отдохнуть и болеть, а не изображать хорошее здоровье ради меня.
Нет! Он взял ее за плечи, поворачивая к себе. Это не твоя вина. Никто не мог себе представить, что …
Она покачала головой. Как ты можешь терпеть меня рядом с собой? Спросила она в отчаянии. – Я отняла у тебя твоего парабатая. А теперь мы оба умрем здесь. Из за меня.
Тесса, Он шептал, потрясенный. Он не мог помнить прошлый раз, когда он был в этом положении, в прошлый раз, когда он должен был успокоить кого то, чье сердце было разбито и это действительно было нужно, вместо того, чтобы вынудить себя отворачиваться от нее. Он чувствовал себя столь неуклюжим,как ребенок, исключая ножи из его рук прежде, чем Джем учил его, как использовать их. Он откашлялся.
Тесса, иди ко мне, он прижал ее к себе, пока стоял на коленях, и она прислонялась к нему, ее голова на его плече, его пальцы в ее волосах. Он мог чувствовать, что ее тело дрожало напротив него, но она не отстранялась. Вместо этого она цеплялась за него, как будто действительно его присутствие ее утешало.
И если он думал о том, как она теплая была в его руках или ощущение ее дыхание на своей коже, это было только на мгновение, и он мог сделать вид, что это не было совсем.
Горе Тессы, как буря, исчерпало себя медленно в течение часа. Она плакала, и Уилл и не отпускал её, за исключением раза, когда он встал и зажёг огонь. Он быстро возвратился и сел рядом с ней снова, спиной к невидимой стене. Она коснулась места на его плече, где слезы впитались через ткань.
Мне очень жаль, сказала она. Она не могла сосчитать, сколько раз она сказала, что ей было жаль за последний час, пока они делились рассказами о том, что произошло с ними с момента расставания в институте. Он говорил ей о его прощание с Джем и Сесилией, о его поездке по сельской местности, в тот момент, когда он понял, Джема больше нет. Она рассказала ему о том, что Мортмейн потребовал от нее, что бы она изменилась в его отца, и дала ему последний кусочек головоломки, который превратил его армию автоматов в непобедимую силу.
Тебе не за что извиняться, Тесс, сказал Уилл. Он смотрел в сторону огня, единственного источника света в комнате. Он окрасил его в оттенки золотого и черного. Тени под глазами были фиолетовыми, угол его скулы и ключицы резко очерченными. Ты пострадала, как и я, наблюдая истребление деревни.
Мы оба были там в одно и то же время, сказала она с удивлением. Если бы я знала, что ты был рядом
Если бы я знал, что ты была рядом, я бы направил Балиоса прямо к тебе на холм.
И в процессе был убит существами Мортмейна. Хорошо, что ты не знал. Она проследила за его взглядом в огонь. В конце концов, ты нашел меня, это то, что имеет значение.
Конечно, я нашел тебя. Я обещал Джему, что найду тебя сказал он. Некоторые обещания нельзя нарушать.
Он поверхностно задышал. Она чувствовала это с её стороны: она наполовину свернулась возле него, его руки дрожали, почти незаметно, в то время как он держал ее. Отдаленно она знала, что не должна позволять себе такое поведение с каким либо мужчиной, который не является ее братом или женихом. Но ее брат и ее жених были оба мертвы, а завтра Мортмейн нашел бы их и расправился бы с ними двумя. Она не могла заставить себя перед лицом всего этого заботится еще и о приличиях.
Какой был смысл во всей этой боли? Спросила она. Я так сильно его любила, а когда он умер, меня там даже не было.
Рука Уилла пригладила ее спину – легкими и быстрыми движениями, как будто он боялся, что она исчезнет.
Я тоже, сказал он. Я был во внутреннем дворе гостиницы, на полпути в Уэльс, когда узнал. Я почувствовал его. Связь между нами разъединилась. Это было, как будто огромные ножницы порезали мое сердце напополам.
Уилл ..., сказала Тесса. Его горе было настолько ощутимым, оно смешалось с ее собственным, создавая острую печаль. Становилось легче, потому что она была общей, хотя трудно было сказать, кто кого сейчас утешал. Ты всегда был половиной его сердца также!
Я тот, кто попросил его быть моим парабатаем. сказал Уилл. Он не хотел. Он хотел, чтобы я понял, что это значит, что я буду связан с тем, кто не проживет большую часть своей жизни. Но я хотел этого, слепо хотел этого. Какие нибудь доказательства того, что я был не один, каким то образом, чтобы показать ему, что я должен был ему. И он уступил изящно, чего я и желал в конце концов. Он всегда так поступал.
Не надо, сказала Тесса. Джем не был мучеником. Это не было никакое наказание для него, будучи твоим парабатаем. Ты был как брат ему – лучше, чем брат, поскольку ты выбрал его. Когда он говорил о тебе, то говорил с верностью и любовью, безоблачно любым сомнениям.
Я противостоял ему, продолжил Уилл. Когда я узнал, что он принимал больше инь фен, чем было нужно. Я был так зол. Я обвинил его в растрачивании его жизни. Он сказал: Я могу выбрать: существовать так долго для нее, как я могу или сгореть так же ярко, для нее, как я хочу.
У Тессы вырвался тихий стон изо рта.
Это был его выбор, Тесса. Ты не вынуждала его так поступать. Он никогда не был так счастлив, как когда он был с тобой. Уилл смотрел на огонь, не на нее. Что бы я, когда либо, не говорил тебе, несмотря ни на что, я рад, что у него было время с тобой. И ты тоже должна радоваться.
Ты не кажешься довольным.
Уилл по прежнему смотрел в огонь. Его черные волосы были влажными, когда он вошел в комнату, и они высохли свободными завитками к вискам и лбу. Я разочаровал его, сказал он. Он поручил это мне, всего одна задача: следовать за тобой, чтобы найти тебя, чтобы вернуть тебя домой. И теперь я не могу преодолеть последнее препятствие. Он, наконец, повернулся, чтобы посмотреть на нее невидящим взглядом своих синих глаз. Я бы не оставил его. Я бы остался с ним, если бы он попросил, пока он не умер. Я бы встал на защиту моей присяги. Но он попросил меня пойти после того, как ты ...
Тогда ты сделал только то, что он просил. Ты его не разочаровал.
Но это также то, что было в моем сердце, сказал Уилл. Я не могу сейчас отделить эгоизм от самоотверженности. Когда я мечтал спасти тебя, так как ты смотришь на меня. Его голос резко понизился. В любом случае я хорошо наказан за гордыню.
Но я вознаграждена. Тесса просунула руку в его. Его грубые мозоли были на ее нежной ладони. Она увидела как его грудь поднимается под удивлёнными вдохами. Ибо я не одна, ты со мной. И мы не должны отказаться от всякой надежды. Там все еще может быть шанс для нас. Пересилить Мортмейна или проскользнуть мимо него. Если кто и может найти в воображении способ сделать это, то это ты.
Он перевел на нее взгляд. Ресницы прикрыли глаза, когда он сказал Ты просто чудо, Тесса Грей. Ты так веришь в меня, хотя я не сделал ничего, чтобы заслужить это.
Ничего? – Она повысила голос. Ничего, чтобы заслужить? Уилл, ты спас меня от Темных Сестер, ты оттолкнул меня, чтобы спасти, ты спасал меня снова и снова. Ты хороший человек, один из лучших, которых я когда либо знала.
Уилл выглядел таким ошеломленным, словно она оттолкнула его. Он облизнул пересохшие губы. – Лучше бы ты ничего мне не говорила, прошептал он.
Она наклонилась к нему. Его лицо было в тени, углы и плоскости; она хотела прикоснуться к нему, прикоснуться к изгибу его губ, изгибам его ресниц, к его щеке. Огонь отражается в его глазах, уколами света. Уилл, сказала она. когда я впервые увидела тебя, я подумала, что ты был похож на героя из сборника рассказов. Ты шутил, что ты был сэром Галахадом. Помнишь? И как долго я пыталась понять тебя таким образом как если ты был мистером Дарси, или Ланселотом, или плохим несчастным Сиднеем Картоном, который был просто катастрофой. Мне потребовалось много времени, чтобы понять и я поняла ты не герой из книги.
Уилл коротко, недоверчиво рассмеялся. Это правда, сказал он. Я не герой.
Нет, сказала Тесса. Ты личность, как и я. Его глаза искали ее лицо озадачено, она крепче держала его за руку, переплетая ее пальцы с его. Разве ты не видишь, Уилл? Ты личность, как и я. Ты похож на меня. Ты говоришь то, что я думаю, но никогда не говорю вслух. Ты читал книги, которые я читала. Ты любишь поэзию я люблю. Ты заставляешь меня смеяться над твоими смешными песнями и то, как ты видишь правду обо всем. Я чувствую, что ты можешь заглянуть внутрь меня, и увидеть всю меня. Я странное и необычное, соответствую твоему сердцу из за этого, потому что ты странным и необычным образом точно такой же. Рукой, которая не держала его, она слегка коснулась его щеки. Мы такие же.
Закрытые веки Уилла затрепетали; она почувствовала это, так как его ресницы касались ее пальцев. Когда он снова заговорил, его голос был рваным, но контролируемый. Не говори, о таких вещах, Тесса. Не говори о них.
Почему?
Ты сказала, что я хороший человек, сказал он. Но я не такой уж и хороший. И я я безумно влюблен в тебя.
Уилл...
Я люблю тебя так невероятно сильно, продолжил он. и когда ты так близко ко мне, я забываю кто ты. Я забываю, что ты принадлежишь Джему. Я, должно быть, худший из всех людей, потому что я думаю, о чём я думаю прямо сейчас. Но я имею в виду это.
Я любила Джема, сказала она. Я люблю его до сих пор, и он любит меня, но я не являюсь ничьей, Уилл. Мое сердце мое собственное. Это вне тебя, чтобы управлять им. Это было выше моих сил, чтобы контролировать его.
Глаза Уилла все еще были закрыты. Его грудь поднималась и опускалась быстро, и она могла услышать тяжелые и быстрые удары его сердца, под твердостью его грудной клетки. Его тело было теплым и живым, и она подумала о холодных руках автоматах и таких же холодных глазах Мортмейна. Она подумала о том, что могло бы случиться, если бы она жила и Мортмейн преуспел в том, чего он хотел, и она была бы связана с ним всю свою жизнь с человеком, которого она не любила и на самом деле презирает.
Она вспомнила ощущение его холодных рук на ней, и если бы это были единственные руки, которые когда либо прикасались бы ее снова.
Как думаешь, что произойдет завтра, Уилл? Прошептала она. Когда Мортмейн найдет нас. Скажи честно.
Его рука двигалась осторожно, почти неохотно, скользнув по ее волосам и вернулась, чтобы отдохнуть у основания ее шеи. Она спрашивала, если бы он мог чувствовать биение ее пульса, отвечая на его. Я думаю, Мортмейн убьет меня. Или, если быть точным, он прикажет тем существам убить меня. Я достойный сумеречный охотник, Тесс, но те, автоматы их не остановить. Рунические лезвия действует не лучше, чем обычное оружие на них, и клинки серафима ничуть не лучше.
Но ты не боишься.
Есть столько худших вещей, чем смерть, сказал он.
Не быть любимым или не быть в состоянии любить: это хуже. И умереть в бою, поскольку Сумеречный охотник должен, нет никакого позора в этом. Благородная смерть – я всегда хотел это.
Тесса задрожала.
Есть две вещи, которые я хочу, сказала она, и была удивлена тем, насколько устойчивым был ее собственный голос. Если ты думаешь, что Мортмейн попытается убить тебя завтра, то я хочу, чтобы ему дали оружие. Я лишу себя своего механического ангела и буду сражаться на твоей стороне, и если мы падем, то только вместе. Ибо, я также хочу умереть с достоинством, как и Боадицея.
Тесс
Я бы предпочла умереть, чем быть орудием в руках Магистра. Дай мне оружие, Уилл.
Она почувствовала, как его тело содрогнулось.
Я могу сделать это для тебя, приглушённо наконец он сказал. Какова была вторая вещь? То, что ты хотела?
Она сглотнула. Я хочу поцеловать тебя еще раз, прежде чем умру.
Его глаза широко раскрылись. Они были синие синие, как море и небо в ее сне, где он падал прочь от нее, синие, как цветы Софи уложенные в ее волосы. Перестань...
Говорить что либо, что я не имею в виду, закончила она за него. Я знаю. Я и не говорю. Я это и имею в виду, Уилл. И я знаю, что это полностью вне границ приличия просить об этом. Я знаю, что должна казаться немного безумной. Она посмотрела вниз, а затем, собравшись с духом, снова на него. И если ты можешь сказать мне, что ты можешь умереть завтра без наших губ не касающихся снова, и ты не пожалеешь об этом вообще, то скажи мне, и я воздержусь от объяснений, поскольку я знаю, что не имею никакого права...
Ее слова были прерваны, поскольку он схватил ее и притянул к себе, обрушив свои губы на её. На долю секунды это было почти болезненно, остро, отчаянно и тонко, управляемо голодом, и она почувствовала соль и жар в его рту и вдыхала его дыхание. А потом он был мягок, с его сдерживаемой силой, которую она могла чувствовать сквозь все своё тело, их скольжение губ к губам, взаимодействие языка и зубов, переходы от боли к удовольствию в один момент.
На балконе у Лайтвудов, он был так осторожен, но он не был осторожен сейчас. Его руки грубо скользнули вниз по её спине, запутываясь в волосах, освобождая ткань задней части её платья. Наполовину подняв её таким образом, что их тела столкнулись, он был напротив ее, его стройное длинное тело, твердый и хрупкий одновременно. Ее голова наклонилась в сторону, он раздвинул ее губы, и казалось они не столько целовались, сколько пожирали друг друга. Ее пальцы плотно сжали его волосы, достаточно сильно, что ему должно быть было больно, и ее зубы царапали его нижнюю губу. Он застонал и прижал ее крепче, заставляя задыхаться.
Уилл, прошептала она, он встал и поднял ее на руки, все еще целуя ее. Она держалась крепко за его спину и плечи, пока он нес ее к кровати и укладывал её на ней. Она уже была босиком, он скинул ботинки и поднялся рядом с ней. Часть ее тренировки заключалась в том, как снимать одежду, и ее руки были легкими и быстрыми с его одеждой расстегнув застежки и откинув ее в сторону,как снаряд. Он нетерпеливо отклонился в сторону и встал на колени в вертикальном положении, чтобы снять свое оружие пояса.
Она наблюдала за ним, с трудом сглотнув. Если она собирается сказать ему, чтобы он остановился, то сейчас был именно такой момент. Его покрытые шрамами руки были проворными, откручивая крепления, и, как только он повернулся бросить ремень на край кровати, его рубашка влажная от пота и прилипшая к нему скользнула вверх и показала ей полые кривые живота и арочные кости бедра. Она всегда думала, что Уилл был красивый, глаза, губы и лицо, но она никогда не думала в особенности его тела таким образом. Но форма его была прекрасна, как плоскости и углы Давида Микеланджело. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему и пробежать своими пальцами, мягкими, как шелк паука, через плоскую твердую кожу его живота.
Его ответ был немедленным и поразительными. Он втянул в себя воздух и закрыл глаза, его тело застыло. Она провела пальцами по поясу брюк, ее сердце бешено колотилось, едва ли осознавая что она делала ею управлял инстинкт, который она не могла определить или объяснить. Ее рука изогнулась за его талию, слегка стукнув большим пальцем по его тазовой кости, притягивая его вниз.
Он не спеша скользнул вниз по ней, локти по обе стороны от ее плеч. Их глаза встретились, они касались везде вдоль их тел, но ни один из них не говорил. Ее горло болело: восхищение и горе в равной мере. Поцелуй меня, сказала она.
Он медленно, очень медленно наклонился, пока их губы слегка не соприкоснулись. Она выгнулась вверх, желая, чтобы их губы встретились, но он отодвинулся, дыша ей в щёку, теперь его губы прижались к уголку её рта, а затем заскользили вниз по щеке и шее, посылая импульсы наслаждения по всему телу. Она всегда думала о своих руках, шее и лице, как об отдельных частях не так, словно её кожа была нежной оболочкой, и что поцелуй в шею можно было почувствовать всем телом.
Уилл.
Её руки стягивали его рубашку, а когда стянули, он встряхнул головой, с дико тёмными волосами, как у Хиттклифа, наконец то свободной от одежды. Его руки были менее уверены, когда снимали с неё платье, но оно тоже было снято через голову и выброшено, оставляя Тессу в одной сорочке и корсете. Она не двигалась, потрясённая, что была так раздета перед любым но не перед Софи, и Уилл бросил дикий страстный взгляд на её корсет, который он хотел снять.
Как спросил он это снимается?
Тесса не могла помочь себе, несмотря на всё происходящее, она хихикала.
Это шнурки прошептала она.
И она повела его руки вокруг себя, пока его пальцы не оказались на шнурках корсета. Тогда она задрожала не от холода, а от близости. Уилл притянул её к себе, и нежно поцеловал линию её горла снова, и плечо, которое обнажила её сорочка. Его дыхание на её коже было мягким и горячим, пока она не задышала так же, как и он, она гладила его по плечам, по рукам, по бокам. Она поцеловала его белые шрамы от рун, которых было достаточно на его коже, оплетая себя вокруг него, пока они не стали переплетённой горячей путаницей тел, и она подавляла удушье, когда он целовал её в губы.
Тесс, прошептал он. Тесс, если ты хочешь остановиться
Она молча покачала головой. Огонь в камине почти догорел, Уилл состоял из углов и теней, мягкой и жесткой кожи рядом с ней. Нет.
Ты хочешь этого? Его голос был хриплым.
Да сказала она. А ты?
Его палец прослеживал контур её губ.
Для этого я был бы проклят навсегда. Для этого я отдал бы все.
Моргнув мокрыми ресницами, она почувствовала как за ее глазами жгли и давили слезы. Уилл...
Dw i’n dy garu di am byth, сказал он. Я люблю тебя. Всегда. И он накрыл ее тело его собственными.
Тесса проснулась, когда была или еще поздняя ночь или уже раннее утро. Огонь полностью догорел, но комнату освещали своеобразные факелы, которые, казалось, загорались и угасали сами по себе.
Она отодвинулась, оперевшись на локоть. Уилл спал рядом с ней, погрузившись в глубокий сон, совершенно измотанный. Хотя выглядел он гораздо умиротвореннее, чем она когда либо прежде видела. Его дыхание было ровным, ресницы слегка трепетали во сне.
Когда она заснула, её голова была на его руке. Механический ангел, всё ещё висящий на её горле, лежал напротив его плеча, только слева от ключицы. Поскольку она съезжала с него, то механический ангел свободно проскользнул и, к её удивлению, когда лёг напротив его плеча, оставил метку, не больше шиллинга, в форме бледной белой звезды.
Скелеты, выстроившись в ряд,
Вперёд назад, вперёд назад
Своих партнёрш вели в кадрили,
Потом под медленный мотив,
Друг друга за руки схватив,
По залу с топотом кружили.
Оскар Уайльд, Дом Проститутки
Красиво, выдохнул Генри.
Сумеречные охотники Лондонского института, вместе с Магнусом Бейном, стояли в широком полукруге в крипте, глядя на одну из голых каменных стен, или, точнее, на то, что появилось там.
Это была светящаяся арка, около десяти футов в высоту, и возможно, пять в ширину. Она не была высечена на камне, а скорее была сделана из светящихся рун, которые обвивали друг в друга, как виноградные лозы. Руны были не из Серой Книги Габриэль узнал бы их, если бы они были оттуда, это были руны, которых он никогда прежде не видел. Они были словно на иностранном языке, но каждая из них была четкой и красивой и шептала песню о путешествии и расстоянии, о кружащемся темном космосе и расстоянии между мирами.
Они светились зеленым светом в темноте, бледным и кислотным. Внутри пространства, созданном рунами, стена была не видна только тьма, непроницаемая, словно огромная черная яма.
Действительно изумительно, сказал Магнус.
Все, кроме мага, были одеты в форму и вооружены, любимый обоюдоострый дуэльный меч Габриэля был перекинут за спину, и он испытывал непреодолимое желание положить руки в перчатках на рукоять. Хотя он любил лук и стрелы, он был обучен сражаться длинным мечом учителем, который мог проследить своих собственных учителей до Лихтенауэров, и Габриэль вообразил, что длинный меч был его отличительной чертой. Кроме того, лук и стрелы были бы менее эффективны в борьбе с автоматами, чем оружие, которое может разрезать их на составные части.
Все благодаря вам, Магнус, сказал Генри. Он весь светился, или подумал Габриэль, это руны света могли отражаться на его лице.
Вовсе нет, ответил Магнус. Если бы не ваш талант, то это изобретение никогда бы не появилось.
Пока я тут наслаждаюсь этим обменом любезностей, сказал Габриэль, видя, что Генри собирается ответить, Остается несколько – главных вопросов по поводу этого изобретения.
Генри безучастно посмотрел на него. Таких как?
Я полагаю, Генри, что он спрашивает, а это ... дверь начала Шарлотта.
Мы назвали это Порталом, сказал Генри. В его тоне очень четко слышалось ударение на этом слове.
Работает ли он закончила Шарлотта. Вы его испытали?
Генри выглядел пораженным. Ну, нет. Еще не было времени. Но уверяю тебя, наши расчеты безошибочны.
Все, кроме Генри и Магнуса, посмотрели на портал с еще большей тревогой. Генри ... начала Шарлотта.
Ну, я думаю, что Генри и Магнус должны идти первыми, сказал Габриэль. Они изобрели эту убойную штуку.
Все повернулись к нему. – Похоже, он вместо Уилла, сказал Гидеон, подняв брови вверх. Они говорят одно и то же.
Я не такой как Уилл! – огрызнулся Габриэль.
Надеюсь, нет, сказала Сесилия, хотя так тихо, что ему стало интересно, а слышал ли ее кто нибудь еще. Она выглядела особенно красивой сегодня, хотя он понятия не имел почему. Она была одета в такую же простую черную женскую форму, как и Шарлотта; волосы были скромно закреплены сзади, на шее ярко сверкало рубиновое ожерелье. Однако, Габриэль сурово напомнил себе, что поскольку они, скорее всего, отправлялись на смертельно опасное дело, красота Сесилии не должна была занимать его мысли. Он сказал себе немедленно прекратить.
Между мной и Уиллом Херондейлом нет ничего общего! – повторил он.
Я вполне готов пройти первым, сказал Магнус, с многострадальным видом школьного учителя в комнате, полной плохо ведущих себя школьников. Мне кое что нужно. Будем надеяться, что Тесса будет там; Уилл, возможно, тоже; я бы хотел взять туда дополнительное снаряжение и оружие. Конечно, я планирую, ждать вас на другой стороне, но лучше подготовиться на случай непредвиденных обстоятельств.
Шарлотта кивнула.
Да, конечно. На мгновение она взглянула вниз. Не могу поверить, что никто так и не пришел, чтобы помочь нам. Я думала, что после моего письма, по крайней мере, некоторые … Она замолчала, сглатывая, и подняла подбородок. Позвольте мне позвать Софи. Она может собрать вещи, которые вам нужны, Магнус. Она, Сирил и Бриджит присоединятся к нам в самое ближайшее время. Поднявшись по ступенькам, она исчезла, Генри смотрел ей вслед с озабоченной нежностью.
Габриэль не мог винить его. Очевидно, это было тяжелым ударом для Шарлотты, что никто не ответил на ее призыв и не пришел, чтобы помочь им, хотя он мог бы сказать ей, что они не придут. По сути люди эгоистичны, и многим не нравилось, что женщина руководит Институтом. Они бы не стали подвергать себя риску ради нее. Всего несколько недель назад он бы сказал о себе то же самое. Теперь, зная Шарлотту, он к своему удивлению понял, что идея рискнуть собой ради нее, казалась ему честью, также, как для большинства англичан рисковать собой ради королевы.
Как сделать, чтобы Портал заработал? – спросила Сесилия, склонив темную голову набок и глядя на светящуюся арку, словно это была картина в галерее.
Он вас мгновенно перенесет из одного места в другое, сказал Генри. Но фокус в том, что это часть магии. Он произнес это слово немного нервно.
Вы должны представить себе то место, куда отправляетесь, сказал Магнус. Портал не отправит вас туда, где вы никогда не были и не можете себе представить. В этом случае, чтобы добраться до Кадаир Идрис, нам понадобится Сесилия. Сесилия, по твоему мнению, насколько близко к Кадаир Идрис ты можешь нас доставить?
На самый верх, уверенно сказала Сесилия. Есть несколько тропинок, которые приведут вас на вершину горы, и я ходила по двум из них с отцом. Я помню гребень горы.
Отлично, сказал Генри. Сесилия, ты будешь стоять перед порталом и визуализировать наше место назначения
Но она же не отправится первой, не так ли? – спросил Габриэль. Он сильно удивился, когда эти слова слетели с его губ. Он не собирался их говорить. Ну что ж, назвался груздем полезай в кузов, подумал он. Я имел в виду: Она наименее обученная из всех нас, это было бы небезопасно.
Я могу пройти первой, сказала Сесилия, выглядя так, как будто нисколько не была благодарна Габриэлю за поддержку. Не вижу причин, почему
Генри! Это была Шарлотта, снова появляясь у подножия лестницы. За ней стояли слуги Института, все в тренировочной одежде – словно вышедшая на утреннюю прогулку Бриджит, готовый и полный решимости Сирилл, и Софи с большой кожаной сумкой.
За ними было еще три человека. Высокие мужчины, в пергаментных одеждах, которые двигались своеобразными скользящими движениями.
Безмолвные Братья.
Хотя в отличие от других Безмолвных Братьев, которых Габриэль видел раньше, эти были вооружены. Оружейные пояса были затянуты вокруг талии, поверх одежды, и на них висели длинные, изогнутые клинки, их рукоятки были сделаны из мерцающего адамаса, который также использовался для изготовления стеле и клинков серафима.
Генри озадаченно посмотрел вверх – затем виновато, с портала на Братьев. Его слегка веснушчатое лицо побледнело. Брат Енох, сказал он. – Я
Успокойтесь. Голос Безмолвного Брата раздался в их сознании. Мы пришли не для того чтобы предупреждать вас о всевозможных нарушениях закона, Генри Бранвелл. Мы пришли, чтобы сражаться с вами.
Сражаться с нами? Гидеон выглядел пораженным. Но Безмолвные Братья не я имею в виду, они не воины
Это неверно. Мы были и по прежнему остаемся Сумеречными охотниками, даже когда изменяемся и становимся Братьями. Сам Джонатан Сумеречный охотник основал нас, и хотя мы живем по книге, мы можем погибнуть от меча, если того пожелаем.
Шарлотта сияла от счастья. Они узнали о моем послании, сказала она. Они пришли. Брат Енох, Брат Михей и Брат Захария.
Два Брата позади Еноха молча склонили головы. Габриэля пробрала дрожь. Он всегда находил Молчаливых Братьев жуткими, хотя знал, что они были неотъемлемой частью жизни Сумеречных охотников.
Брат Енох сказал мне, почему больше никто не пришел, сказала Шарлотта, улыбка исчезла с ее лица. Консул Вэйланд созвал заседание Совета сегодня утром, хотя он ничего не сказал нам об этом. Согласно Закону присутствие всех Сумеречных охотников является обязательным.
Генри прошипел сквозь зубы. – Этот дур …. дурной человек, закончил он, бросив быстрый взгляд на Сесилию, которая закатила глаза. – По какому поводу собирается Совет?
Он хочет заменить нас на других руководителей Института, сказала Шарлотта. Он по прежнему считает, что Мортмейн нападет на Лондон, и что здесь нужен сильный руководитель, чтобы противостоять механической армии.
Миссис Бранвелл! Софи чуть не выронила сумку, которую подавала Магнусу. Они не могут этого сделать!
Оо, очень даже могут, сказала Шарлотта. Она посмотрела на всех и подняла подбородок. В тот момент, несмотря на ее невысокий рост, Габриэль подумал, что она казалась выше Консула. Мы все знали, что это случится, сказала она. Это не имеет значения. Мы – Сумеречные охотники, и наш долг заключается в том, чтобы защищать друг друга и делать то, что считаем нужным. Мы верим в Волю. Вера привела нас сюда, она поведет нас дальше. Ангел наблюдает за нами, и мы победим.
Все молчали. Габриэль посмотрел на их лица, решительные, все до единого, и даже Магнус казался, если и не тронутым и убежденным, то задумчивым и уважительным. Миссис Бранвелл, сказал он наконец. Если Консул Вэйланд не считает вас руководителем, то он дурак.
Шарлотта наклонила голову в его сторону. Спасибо, сказала она. Но мы не должны больше терять время мы должны отправляться, и быстро, это дело не может больше ждать.
Генри долго смотрел на жену, а затем на Сесилию. Ты готова?
Сестра Уилла кивнула и двинулась вперёд, чтобы встать перед порталом. Его свет отбросил тень незнакомых рун на её маленькое, решительное лицо.
Визуализируй, сказал Магнус. Представь себе так сильно, как только можешь, что ты смотришь на вершину Кадаир Идрис.
Руки Сесилии сжались по бокам. Она смотрела и Портал начал двигаться, руны начали колебаться и изменяться. Темнота внутри арки рассеивалась. И вдруг Габриэль уже смотрел не на тень. Он пристально смотрел на изображение пейзажа, который мог быть окрашен в рамках Портала зеленый изгиб горной вершины, озеро, синее и глубокое, как небо.
Сесилия сделала небольшой вздох, а потом, спонтанно, шагнула вперед и исчезла в арке. Это было похоже на то, как стирается рисунок. Сначала в портале исчезли ладони, потом вытянутые руки, а затем тело.
И она полностью исчезла.
Шарлотта тихонько вскрикнула.
Генри!
В ушах Габриэля гудело. Он слышал, как Генри уверял Шарлотту, что именно так портал и должен работать, что ничего плохого не случилось, но это было похоже на песню, доносившуюся из другой комнаты, слова и ритм без смысла. Все, что он знал, что Сесилия, которая была храбрее их всех, шагнула в неизвестный дверной проем и исчезла. И он не мог позволить ей идти одной.
Он двинулся вперед. Он слышал, как брат его зовет, но проигнорировал его; отталкивая Гидеона, он добрался до Портала, и шагнул в него.
На мгновение не было ничего, кроме темноты. Затем, казалось, из темноты вынырнула огромная рука и схватила его, и его затянуло в бурлящий чернильный водоворот.
Большой зал Совета был полон кричащих людей.
На трибуне, в центре стоял консул Вэйланд, глядя на толпу кричащих с выражением яростного нетерпения. Его темные глаза осматривали Сумеречных охотников, собравшихся перед ним: Джордж Пенхаллоу громко спорил с Сорой Кайдоу из Токийского Института; Виджай Малхотра тонким пальцем тыкал в грудь Джафета Пенгборн, который в эти дни редко покидал свою усадьбу в сельской местности Идриса, и который от такого оскорбления покраснел, как помидор.
Двое Блэквеллов загнали в угол Амалию Моргенштерн, которая резким тоном говорила с ними по немецки. Алоизиус Старквезер, весь в черном, стоял рядом с одной из деревянных скамеек; его жесткие, как проволока, волосы торчали вокруг ушей; острый взгляд старых глаз был обращен на трибуну.
Инквизитор, стоящий рядом с Консулом Вэйландом, стукнул деревянным посохом об пол так сильно, что затрещали половицы. ХВАТИТ! Взревел он. – Замолчите все вы, замолчите немедленно. САДИТЕСЬ.
По залу прокатилась волна потрясения и к явному удивлению Консула, они сели. Не спокойно, но сели, все, кому хватило места. Зал был заполнен до отказа; так много Сумеречных охотников редко бывало на каком либо заседании. Здесь были представители всех Институтов – из Нью Йорка, Бангкока, Женевы, Бомбея, Киото, Буэнос Айреса. Отсутствовали только Лондонские Сумеречные охотники, Шарлотта Бранвелл и ее группа.
Только Алоизиус Старквезер остался стоять, его рваный темный плащ развевался, словно крылья ворона. Где Шарлотта Бранвелл? спросил он. Из отправленного вами сообщения, было ясно что она будет здесь, чтобы объяснить Совету содержание ее сообщения.
Я объясню содержание ее сообщения, сказал Консул сквозь зубы.
Было бы желательно услышать это от нее, сказал Малхотра, переводя проницательный взгляд темных глаз с Консула на Инквизитора и обратно. Инквизитор Уайтлоу выглядел напряженным, как будто страдал от бессоницы в последнее время; рот был плотно сжат.
Шарлотта Бранвелл слишком остро на все реагирует сказал Консул. Я беру на себя полную ответственность за то, что назначил ее руководителем Лондонского института. Это было то, чего мне никогда не следовало делать. Она была освобождена от занимаемой должности.
Я уже имел удовольствие встретиться и поговорить с миссис Бранвелл – хрипло произнес Старквезер с Йоркширской интонацией. Она не произвела впечатление человека, которого легко вывести из себя.
Выглядя так, словно вспомнил, почему именно он был так рад, что Старквезер перестал посещать заседания Совета, Консул натянуто сказал:
Она в деликатном положении, и я считаю, что ее душевное равновесие … нарушилось.
Пустая болтовня и путаница. Инквизитор посмотрел на Вэйланда с отвращением. Консул ответил ему свирепым взглядом. Было очевидно, что эти двое спорили: Консул пылал от гнева, взгляд, обращенный к Инквизитору, был полон предательства. Было ясно, что Уайтлоу не согласен со словами Консула.
С переполненных скамеек поднялась женщина. У нее были белые, собранные наверх волосы, и властная манера. Консул выглядел так, словно внутренне застонал. Каллида Фэйрчайлд, тетя Шарлотты Бранвелл.
Если вы намекаете, холодно сказала она, что моя племянница принимает сумашедшие и необоснованные решения, потому что вынашивает одного из будущих Сумеречных охотников, Консул, я предлагаю вам подумать еще раз.
Консул заскрипел зубами. Нет никаких доказательств того, что в заявлениях Шарлотты Бранвелл о том, что Мотмейн в Уэльсе, есть хоть крупица правды, сказал он. – Все основано на сообщениях Уилла Херондейла, который всего лишь мальчишка, и к тому же предосудительно безответственный. Все доказательства, включая журналы Бенедикта Лайтвуда, указывают на нападение на Лондон, и именно там мы должны мобилизовать все наши силы.
В комнате поднялся гул, слова нападение на Лондон повторялись снова и снова. Амалия Моргенштерн обмахивалась кружевным платочком, а Лилиан Хайсмит с восторгом поглаживала пальцами рукоять кинжала, выступающего из краги перчатки.
Доказательства, отрезала Каллида. Слово моей племянницы и есть доказательства
Послышался шорох и молодая женщина поднялась на ноги. На ней было ярко зеленое платье, на лице было вызывающее выражение. В последний раз консул видел ее, когда она рыдала в этом же зале Совета, требуя справедливости. Татьяна Блэкторн, урожденная Лайтвуд.
Консул прав насчет Шарлотты Бранвелл! Воскликнула она. Шарлотта Бранвелл и Уильям Херондейл являются причиной смерти моего мужа!
Да? Это был инквизитор Уайтлоу, его тон был полон сарказма. Кто именно убил твоего мужа? Уилл?
Пробежал ропот удивления. Татьяна выглядела оскорбленной. Мой отец не виноват
Наоборот, перебил Инквизитор. – Это скрывалось от общества, миссис Блэкторн, но вы меня вынуждаете рассказать. Мы начали расследование по делу смерти вашего мужа, и было установлено, что ваш отец действительно был виноват, серьезно виноват. Если бы не ваши братья, а также Уильям Херондейл, Шарлотта Бранвелл и другие из Лондонского Института – Лайтвуды были бы вычеркнуты из регистров Сумеречных охотников, и вы бы провели остаток жизни, живя как одинокая мирянка.
Татьяна побагровела и сжала кулаки. Уильям Херондейл он сделал мне оскорбительное предложение, неподобающее даме
Не вижу каким образом это относится к делу, сказал Инквизитор. Человек может быть грубым в чьей то личной жизни, но поступать правильно в более важных делах.
Вы отняли у нас дом! завизжала Татьяна. Я вынуждена зависеть от великодушия семьи моего мужа, как какая то голодающая нищенка.
Глаза Инквизитора сверкали, как камни на кольцах. Ваш дом был конфискован, миссис Блэкторн, а не украден. Мы обыскали фамильный дом Лайтвудов, продолжал он, повышая голос. – Там было полно доказательств связи старшего мистера Лайтвуда с Мортмейном, журналы с подробным описанием действий, отвратительные и неприличные. Консул приводит его журналы как доказательства того, что на Лондон будет совершено нападение, но к тому времени, когда Бенедикт Лайтвуд умер, он был безумен от демонического сифилиса. Также, маловероятно, что Мортмейн доверил бы ему свои настоящие планы, даже если бы он был в здравом уме.
В полном отчаянии Консул Вэйланд вмешался. Дело Бенедикта Лайтвуда закрыто – закрыто и к этому делу не имеет никакого отношения. Мы собрались здесь, чтобы обсудить вопросы о Мортмейне и Институте! Во первых, из за отстранения Шарлотты Бранвелл от должности, и нависшей угрозы над Лондоном, нам нужен новый руководитель Лондонского Анклава. Я собираюсь обсудить следующий вопрос. Кто нибудь желает занять ее место?
Поднялся ропот и суматоха. Джордж Пенхаллоу начал подниматься на ноги, когда Инквизитор яростно взорвался:
Это смешно, Джошуа. Нет никаких доказательств того, что Мортмейн находится не там, где говорит Шарлотта. Мы еще даже не начали обсуждать, что отправим вслед за ней подкрепление
Вслед за ней? Что ты имеешь в виду вслед за ней?
Инквизитор показал на толпу. Ее здесь нет. Как вы думаете, где жители Лондонского Института? Они отправились в Кадаир Идрис вслед за Магистром. И тем не менее, вместо того, чтобы говорить о том, что мы предоставим им помощь, мы созываем Совет, чтобы обсудить замену Шарлотты?
Консул потерял самообладание. Не будет никакой помощи! зарычал он. Никогда не будет помощи тем, кто
Однако Совет так и никогда и не узнал, кому было суждено остаться без посторонней помощи, ибо в тот момент, стальное лезвие, чрезвычайно острое, рассекло воздух позади Консула и аккуратно отделило его голову от туловища.
Инквизитор отпрянул, потянувшись за посохом, в то время как рядом хлестала кровь; тело Консула упало на пол, разваливаясь на две части: туловище упало на залитый кровью пол трибуны, а отрубленная голова покатилась прочь, как теннисный мячик. Когда он упал, позади него показался автомат – длинный и тонкий, как человеческий скелет, одетый в лохмотья красного военного мундира. Он усмехнулся, словно череп, втягивая свои залитые кровью лезвия и посмотрел на безмолвную, потрясенную толпу Сумеречных охотников.
Единственным другим звуком в комнате был непрекращающийся мягкий смех Алоизиуса Старквезера, по видимому говорящего с самим собой. Она предупреждала тебя, прохрипел он. Она предупреждала тебя о том, что случится
Мгновение спустя автомат двинулся вперед, его когтистая рука выскочила и сомкнулась вокруг горла Алоизиуса Старквезера. Из горла старика полилась кровь, когда существо оторвало его от пола, по прежнему улыбаясь. Сумеречные охотники начали кричать, а потом дверь распахнулась, и в комнату ввалилась толпа механических существ.
Что ж, произнес удивлённый голос. Это неожиданно.
Тесса резко села прямо, потянув на себя тяжелое покрывало. Рядом с ней зашевелился Уилл, приподнимаясь на локти, веки дрогнули, медленно открываясь. Что...
Комната наполнилась ярким светом. Факелы загорелись во всю мощь и было светло, как днем. Тесса увидела беспорядок в комнате, который они учинили: одежда, разбросанная по полу и кровати, задравшийся ковер перед камином, постельное белье, обмотанное вокруг них. На другую сторону невидимой стены лениво облокотилась знакомая фигура в элегантном темном костюме, один палец засунут за пояс брюк. Его кошачьи глаза весело поблескивали.
Магнус Бейн.
Возможно, вы захотите встать, сказал он. Совсем скоро все придут сюда, чтобы спасти вас, и возможно, вы предпочтете быть одетыми, когда они появятся. Он пожал плечами. Во всяком случае, я бы предпочел, но с другой стороны, хорошо известно, что я удивительно застенчив.
Уилл выругался на валлийском. Он уже сидел, покрывало скрывало его ниже талии, и изо всех сил старался передвинуться, чтобы закрыть Тессу от взгляда Магнуса. Он был без рубашки, конечно, и в ярком свете Тесса видела, где загар на его руках и лице переходил в бледную кожу на груди и плечах. Знак в форме белой звезды на плече блеснул, как огонь, и она увидела, как глаза Магнуса посмотрели на него и прищурились.
Интересно сказал он.
Уилл бессвязно запротестовал. Интересно? Ради Ангела, Магнус
Магнус косо посмотрел на него. Было в этом взгляде что то, из за чего Тесса почувствовала, как будто Магнус знал то, чего они не знали. Если бы я был другим человеком, я бы многое сказал тебе прямо сейчас, сказал он.
Я ценю твою сдержанность.
Скоро не будешь, коротко сказал Магнус. Затем протянул руку, словно собираясь постучать в дверь, и начал постукивать по невидимой стене между ними. Это было похоже на то, как кто то окунает руку в воду в том месте, к которому прикасались пальцы, проходила рябь, и вдруг стена скользнула в сторону и исчезла, посыпались голубые искры. – Вот, сказал маг, и бросил завязанный кожаный мешок к изножью кровати. Я принес форму. Я подумал, что возможно, вам понадобится одежда, но не представлял, насколько сильно.
Тесса посмотрела на него через плечо Уилла. Как вы нашли нас здесь? Как вы узнали кто из остальных с вами? Они в порядке?
Да. Весьма немногие из них, спешат в это место, ищут тебя. А теперь одевайтесь, сказал он и отвернулся, предоставляя им уединение. Тесса, подавленная, подняла мешок на кровать, роясь в нем, пока не нашла свою форму, а затем встала, обернутая в простыню, и бросилась за высокую китайскую ширму в углу комнаты.
Она не смотрела на Уилла, когда шла; она не могла себя заставить. Как она могла смотреть на него, не думая о том, что они сделали? Интересно, был ли он в ужасе, мог ли он поверить, что кто то из них мог сделать такое, после того как Джем
Она со злостью натянула на себя форму. Слава Богу, что форму, в отличие от платья, можно одеть, не прибегая ни к чьей помощи. Сквозь ширму она услышала, как Магнус, объяснял Уиллу, что при помощи магии и изобретения, ему и Генри удалось создать Портал, который отправит их из Лондона в Кадаир Идрис. Она могла видеть только их силуэты, но она увидела, как Уилл с облегчением кивнул, когда Магнус перечислил тех, кто пришел с ним Генри, Шарлотту, братьев Лайтвуд, Сирила, Софи, Сесилию, Бриджит, и группу Безмолвных Братьев.
При упоминании имени сестры, Уилл начал натягивать одежду с еще большей поспешностью, и к тому времени, когда Тесса вышла из за ширмы, он был полностью одет в форму, ботинки зашнурованы, руки застегивали пояс с оружием. Когда он увидел ее, его лицо расплылось в робкой улыбке.
Остальные осматривают туннели в поисках вас, сказал Магнус. Мы намеревались искать полчаса, а затем встретиться в центральной комнате. Я дам вам минуту, чтобы собраться. Он ухмыльнулся и указал на дверь. Я буду снаружи, в коридоре.
Как только за ним закрылась дверь, Тесса была в объятиях Уилла, обвивая руками его шею. О, Ангел, сказала она. Это было унизительно.
Уилл засунул руки в ее волосы и целовал ее, целовал ее веки и щеки, а затем рот, быстро, но пылко и сосредоточенно, как будто ничего не могло быть важнее. – Послушай себя, сказал он. Ты сказала ‘О, Ангел‘. Как Сумеречный охотник. Он поцеловал ее в уголок рта. Я люблю тебя. Боже, как я люблю тебя. Я так долго ждал, чтобы сказать это.
Она положила руки на его талию, удерживая его в таком положении, ткань его формы была грубой на ощупь. – Уилл, сказала она нерешительно. – Ты не – сожалеешь?
Сожалею? Он посмотрел на нее с недоверием. – Ни за что на свете ты с ума, если думаешь, что я сожалею, Тесс. – Он погладил ее щеку костяшками пальцев. – Я хочу сказать тебе больше, гораздо больше –
О нет, поддразнила она. – Уилл Херондейл, хочет сказать гораздо больше?
Он проигнорировал это. Но сейчас не время, не тогда, когда скорее всего, Мортмейн дышит нам в затылок, и Магнус за дверью. Теперь настало время покончить с этим. Но когда все закончится, Тесс, я скажу тебе все, что всегда хотел сказать. А сейчас, Он поцеловал ее в висок, и отпустил, осматривая ее лицо. мне нужно знать, что ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя. Вот и все.
Я верю всему, что ты говоришь, сказала Тесса с улыбкой, опуская руки с талии на пояс с оружием. Пальцы сжались на рукоятке кинжала, и она сдернула его с пояса, улыбнулась, когда он удивленно посмотрел на нее. Поцеловала его в щеку и отступила назад. В конце концов, сказала она, ты не врал насчет той татуировки валлийского дракона, не так ли?
Комната напоминала Сесилии собор Святого Павла, на который Уилл отвел ее посмотреть в один из дней, когда он был не таким раздражительным, после того как она впервые приехала в Лондон. Это был величайшее здание, внутри которого она когда либо была. Они проверили эхо своих голосов в Шепчущей Галерее и прочитали надпись, оставленную Кристофером Реном: Если вы ищете его памятник, оглянитесь вокруг.
Уилл объяснил ее значение Рен предпочитал, чтобы его запомнили благодаря зданиям, которые он построил, а не благодаря какому то надгробию. Весь собор был памятником его ремеслу как, в некотором смысле, весь этот лабиринт под горой, и особенно эта комната, были памятниками Мортмейну.
Здесь тоже был куполообразный потолок, хотя не было окон, только идущее вверх углубление в камне. Круговая галерея шла по верхней части купола, и там была платформа, по видимому, на которой, можно было стоять и смотреть вниз, на гладкий каменный пол.
Здесь на стене тоже была надпись. Четыре предложения, вырезанные в стене сверкающего кварца.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ БЕЗЖАЛОСТНЫ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ НЕ СОЖАЛЕЮТ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ БЕСЧИСЛЕННЫ.
АДСКИЕ МЕХАНИЗМЫ НИКОГДА НЕ ОСТАНОВЯТСЯ.
На каменном полу выстроились в ряд сотни автоматов. Они были одеты в пеструю военную форму и были абсолютно неподвижны, их металлические глаза были закрыты. Оловянные солдатики, подумала Сесси, выросшие до человеческих размеров. Адские механизмы. Великое творение Мортмейна – армия, которую не остановить, армия, созданная уничтожать Сумеречных охотников и двигаться вперед без сожаления.
Обнаружив комнату первой, Софи закричала, и остальные кинулись выяснять почему. Они обнаружили ее дрожащей среди толпы неподвижных механических существ. Одно из них лежало у ее ног, она с размаху отрезала ему ноги клинком, и оно рухнуло, как марионетка с перерезанными ниточками. Остальные не сдвинулись с места и не проснулись, несмотря на судьбу своего компаньона, что придало мужества Сумеречным охотникам пройти между ними.
Сейчас Генри стоял на коленях рядом с панцирем одного из по прежнему неподвижных автоматов; он разрезал мундир, вскрыл металлическую грудную клетку и изучал то, что было внутри. Безмолвные Братья стояли возле него так же, как Шарлотта, Софи, и Бриджит. Гидеон и Габриэль вернулись, их поиски оказались бесплодны. Только Магнус и Сирил еще не вернулись. Сесилия не могла унять возрастающее беспокойство не из за присутствия автоматов, а из за отсутствия брата. Его еще не нашли. Может быть, его здесь не было? Однако, она ничего не сказала. Она пообещала себе, что так как она Сумеречный охотник, она не будет суетиться или кричать, что бы ни случилось.
Взгляните на это, пробормотал Генри вполголоса. Внутри механического существа была путаница из проводов и то, что для Сесилии выглядело как металлическая коробка, вроде тех, в каких можно хранить табак. На внешней стороне коробки был символ змеи, поглощающей свой собственный хвост. Уроборос. Символ сдерживания демонической энергии.
Как на коробке Пикси кивнула Шарлотта.
Которую Мортмейн украл у нас, подтвердил Генри. Меня насторожило, что Мортмейн пытался сделать именно это.
Пытался сделать что? спросил Габриель. Он покраснел, его зеленые глаза ярко горели. Боже, Габриэль, подумала Сесилия, ты постоянно спрашиваешь именно то, что у тебя на уме.
Оживить автоматы, рассеянно сказал Генри, протягивая руку к коробке. Дать им сознание, даже волю
Он замолчал, когда его пальцы коснулись коробки и она внезапно озарилась светом. Свет, похожий на ведьмин огонь каменных рун, проникал из коробки и сквозь уроборос. Генри отшатнулся с криком, но было уже слишком поздно. Существо молниеносно село и схватило его. Шарлотта вскрикнула и бросилась вперед, но не достаточно быстро. Автомат, чья грудь все еще была нелепо открытой, схватил Генри под руки и взмахнул им, как кнутом.
Раздался страшный треск, и Генри обмяк. Автомат отбросил Генри в сторону, повернулся к Шарлотте и безжалостно ударил ее по лицу. Она рухнула рядом с телом мужа, в то время как механическое существо сделало шаг вперед и схватило Брата Михея. Безмолвный Брат ударил клинком по руке автомата, но существо этого даже не заметило. С механическим грохотом, который звучал как смех, он протянул руку и разорвал горло Безмолвного Брата.
Кровь брызнула по всей комнате, и Сесилия сделала именно то, чего обещала себе не делать она закричала.
Дайте мой лук пылающий золотом:
Дайте мне стрелы что страстью наполнены:
Дайте копье: Пусть небо разверзнется!
Подайте мою колесницу огненную!
–Уильям Блейк, Иерусалим
Тренировка Тессы в Институте никогда не подразумевала, как трудно бегать с оружием, висящим на боку. Когда она делала шаг, кинжал бил ее по ноге, царапая кожу острием. Она знала, что он должен был находиться в ножнах на поясе Уилла он, вероятно, и был в ножнах, но сейчас не было никакого смысла корить себя в непридусмотрительности. Уилл и Магнус бежали сломя голову вниз по скалистым коридорам Кадаир Идрис, и она делала все возможное, чтобы не отставать.
Магнус показывал дорогу, так как казалось, он лучше всех представлял, куда они идут. Тессу всегда водили по извилистым коридорам с завязанными глазами, а Уилл признался, что он мало помнил о своем одиноком путешествии прошлой ночью.
Туннели сужались и снова случайно расширялись, по мере того как троица проходила через лабиринт, в котором казалось не было повторения или намека на схему. Наконец, когда они перешли в более широкий тоннель, они что то услышали крик ужаса вдалеке.
Магнус шел, и все время был напряжен. Уилл дернулся.
Сесиль. сказал он, а затем побежал в два раза быстрее, Магнус и Тесса не отставали в гонке. Они мчались, минуя странные камеры: одна, чьи двери казалось, были забрызганы кровью, во второй Тесса узнала комнату со столом, где Мортмейн заставил ее измениться, и еще одна, где была большая металлически медная витая решетка в невидимом ветру. Так как они мчались вперед, звуки криков и битвы становились все громче, пока они, наконец, не ворвались в массивную круговую камеру.
Они были заставлены автоматами.
Ряд за рядом, они шли вниз в деревню ночью, а Тесса могла только беспомощно наблюдать за этим.
Большинство из них были неподвижны, но несколько автоматов, в центре комнаты, двигались, сражаясь в жестокой битве.
Это было похоже на то, как снова и снова видеть, что произошло на ступеньках Института, когда ее увезли братья Лайтвуды сражались бок о бок, Сесилия размахивала мерцающим клинком серафима, тело Безмолвного Брата лежало на полу.
Тесса отдалённо заметила, что два других Безмолвных Брата боролись рядом с Сумеречными Охотниками, невидимые в своих закрытых платьях, но она не обращала на них внимания.
Ее внимание было приковано к Генри, который неподвижно лежал на полу.
Шарлотта, стоя на коленях, держала его на руках так, будто могла защитить от бушующей рядом с ними битвы, но Тесса понимала по бледности его лица и неподвижности тела, что слишком поздно защищать Генри от чего либо.
Уилл бросился вперед. – Не пользуйтесь клинками серафима! – Крикнул он. Сражайтесь с ними другим оружием! Клинки Ангелов бесполезны!
Сесиль, слушая его, даже отпрянула, поскольку ее клинок серафима соединенный с автоматом в сражении осыпался, как сухой иней его свечение исчезло.
У нее хватило духу, чтобы нырнуть под размахивающую руку существа, как только Сирил и Бриджит бросились к ней. Сирил навалился на него с крепким жезлом.
Автомат уступил под натиском Сирила, в то время как Бриджит, пронеслась угрожая рыжими волосами и стальными лезвиями, прокладывая свой путь мимо Сесиль в сторону Шарлотты, отсекая руки от двух автоматов своим мечом прежде повернуться спиной к Шарлотте, как если бы она была предназначена для защиты головы института несмотря на свою жизнь.
Ладони Уилла внезапно сжались на плечах Тессы. Она мельком увидела его, белого, сражавшегося, потому что он отодвинул её к Магнусу, шипя:
Будь с ней!
Тесса попыталась выступить, но Магнус схватил её, отодвигая, в то время, как у Уилла была схватка, и он прокладывал себе путь к сестре.
Сесиль отражала атаки массивного, с бочкообразной грудью автомат с двумя руками на правой стороне.
Когда она бросила клинок серафима, у неё остался только короткий меч, чтобы защищаться.
Её волосы выбились из причёски, когда она рванулась вперёд, пронзив плечо существа.
Оно заревело, как бык, и Тесса задрожала.
О Боже, эти существа издавали звуки. Прежде, чем Мортмэйн изменил их, они были тихими они были предметами, теперь они были живыми существами.
Злорадные, смертельно опасные существа.
Тесса бросилась вперёд, когда автомат, сражающийся с Сесиль, схватил лезвие её меча и выдернул из её рук, отшвырнув девушку она слышала, как Уилл выкрикнул имя сестры
И Сесилия была поймана и брошена в сторону одним из Безмолвных Братьев.
В вихре тонких одежд он повернулся к существу, представ перед ним.
Когда автомат прыгнул на него, Брат столкнулся с ним с такой скоростью и силой, что автомат отбросило и его грудь прогнулась.
Он пытался двигаться, но его тело не слушалось.Раздалось сердитое жужжание, и Сесилия, поднявшись на ноги, выкрикнула предупреждение.
Другой робот внезапно встал около первого.
Когда Безмолвный Брат обернулся, второй автомат выбил посох из его рук и схватил его, подняв над землёй, сжимая свои металлические руки вокруг его тела подобно объятию.
Капюшон Брата упал, и его серебристые волосы засияли в тусклой комнате, как яркий звёздный свет.
В одно мгновение из легких Тессы вышел весь воздух. Безмолвный Брат был Джемом.
Джем.
Время в мире как будто бы остановилось.
Всё застыло, даже автоматы, замороженные во времени.
Тесса смотрела через всю комнату на Джема, и он смотрел назад, на неё.
Джем, в одежде Безмолвного Брата.
Джем, чьи серебристые волосы, падающие на лицо, переплетались с чёрными.
Джем, чьи щёки были помечены двумя красными порезами на каждой скуле.
Джем, который не был мертв.
Тесса, отошедшая от шока, услышала, как Магнус что то говорит ей, чувствовала его хватку на своей руке, но вырвалась и ринулась в самую схватку. Он кричал ей вслед, но всё что она видела это Джем Джем, хватающий робота рукой за горло, его царапающие пальцы, неспособные найти выемку на гладком металле. Хватка усилилась и лицо Джема начало наливаться кровью от удушья. Она потянулась за кинжалом и стала хлестать им перед собой, освобождая себе дорогу, но она знала, что это было невозможно, знала, что не сможет добраться до него вовремя...
Автомат издал рёв и опрокинулся вперёд. Его ноги были подрезаны сзади и, как только он упал, Тесса увидела Уилла, поднимающегося с длинным клинком в руке. Он потянулся за автоматом, пытаясь поймать его, но тот уже рухнул на пол, придавив Джема, посох которого выпал из его руки. Джем лежал неподвижно, придавленный огромной машиной.
Тесса рванулась вперёд, ныряя под вытянутые руки механизма. Она слышала, как Магнус что то кричал рядом, но не обратила внимания. Она пыталась добраться до Джема до того, как он бы был тяжело ранен, даже придавленный но пока она бежала, тень накрыла её. Она резко остановилась и взглянула на лицо искорёженного автомата, тянущегося к ней своими когтистыми пальцами.
Падение и вес автомата выбили воздух из лёгких Джема при ударе о землю, оставив синяки. Одно мгновение звезды плясали в его глазах, и он сражался за воздух, грудь сдавило.
До того, как он стал Безмолвным Братом, до того, как он приложил первый нож к своей коже и провёл линии на лице, которые запустили процесс трансформации, падение и травма могли убить его. Сейчас, как только он вдохнул воздух в лёгкие, он обнаружил, что тянется к своему посоху, несмотря на руку машины на плече.
И дрожь прошла через его тело, вместе со звоном металла о металл. Джем опёрся на посох, ткнул им в голову автомата и отбросил его в сторону, немного приподняв. Он скинул оставшуюся часть машины, придавившую ноги, но было уже поздно,и Уилл опустился на колени рядом с ним.Ее лицо было белым, как пепел.
Джем сказал он.
Их окружила тишина,пауза в битве, жуткое молчание вне времени. Вес тысячи вещей был в голосе Уилла: недоверие и изумление, облегчение и предательство. Джем пытался приподняться на локтях, когда меч Уилла, измазанный чёрной жидкостью, испорченный вмятинами, со звоном упал на землю.
Ты мёртв, сказал Уилл. Я чувствовал, что ты умер. И он положил руку на сердце, на его окровавленную рубашку, где была его руна парабатая. Здесь.
Джем схватил его за руку и прижал пальцы брата по крови прямо к своему запястью. Он хотел, чтобы парабатай всё понял. Почувствовал его пульс и движение крови под кожей; у Безмолвных Братьев есть сердца и они бьются. Синие глаза Уилла расширились. Я не умер, я изменился. Если бы я мог предупредить тебя...если бы был способ...
Уилл смотрел на него, его грудь вздымалась и опадала очень быстро. Рука автомата задела лицо Уилла с одной стороны. Он истекал кровью от нескольких глубоких царапин, но не замечал этого. Он убрал руку из хватки Джема и осторожно выдохнул. Roeddwn i’n meddwl dy fod wedi mynd am byth произнёс он. Он говорил, не думая, на валлийском, но Джем Понимал значение слов. Руны Безмолвных Братьев позволили ему говорить на любом языке.
Я думал, ты ушел навсегда.
Я всё ещё здесь произнёс Джем, а затем в уголке его глаза мелькнул проблеск, он быстро наклонился, отпрыгивая в сторону. Металлический топор со свистом пролетел мимо, в место, где он только что был, и воткнулся прямо в каменный пол. Автоматы окружили их, лязгая металлом.
Уилл уже был на ногах с мечом в руке, они стояли спина к спине, Уилл произнёс: Руны против них бесполезны; они могут быть уничтожены грубой силой.
Я понял это. – Джем схватил свой посох и сильно замахнулся им, ударяя автомат об ближайшую стену. Из его металлического панциря полетели искры.
Уилл рассек лезвием соединения колен двух существ.
Мне нравится эта твоя палка. – Сказал он.
Это посох. – Джем откинул второго автомата, ударяя его в бок. – Сделано Железными Сестрами, исключительно для Безмолвных Братьев.
Уилл рванулся вперед, аккуратно рассекая своим клинком шею еще одного автомата. Его голова покатилась по земле и из рваного горла повалила смесь нефти и пара.
Да кто угодно может обострить палку.
Это посох повторил Джем, и краем глаза заметил проблеск улыбки Уилла. Джем хотел усмехнуться в ответ было время он бы улыбнулся в ответ, но изменения, которые с ним произошли, заставили его чувствовать, что много лет пролегло между ним и такими простыми смертными жестами.
Пространство было заполнено двигающимися телами и взмахами оружия; Джем не мог ясно разглядеть других Сумеречных охотников. Он чувствовал Уилла рядом с собой, повторяющего шаги Джема, его удары. Когда металл звенел о металл, какая то внутренняя часть Джема, какая то часть, которая была утеряна, даже не осознавая, что он её потерял, чувствовала удовольствие от сражения вместе с Уиллом в последний раз.
Как скажешь, Джеймс, произнёс Уилл. Как скажешь.
Тесса быстро развернулась, подняв кинжал, и вонзила его в металлический панцирь существа. Клинок вошёл с ужасающим скрежетом, затем последовал её сердце замерло могильный смех. Мисс Грей, сказал глубокий голос, она подняла глаза, чтобы увидеть лицо Армароса. Вы, конечно же, знаете, что у вас нет ни оружия, ни силы, чтобы навредить мне.
Тесса открыла было рот, чтобы закричать, но его когтистые руки схватили ее, и он взял ее к себе на руки, зажимая рукой рот, чтобы заглушить крик. Сквозь дым сражения, проблески оружия и металла, она увидела Уилла, разламывающего автомат, который упал на Джема. Он протянул руку, чтобы передвинуть его, когда Армарос прорычал в нее ухо: Может быть я и сделан из металла, но у меня сердце демона, и сердце это желает насладиться твоей плотью.
Армарос потащил Тессу назад, через сражение, невзирая на то, что она пинала его ботинками. Он повернул её голову набок, его его острые пальцы вспороли кожу на щеке.
Ты не сможешь меня убить, выдохнула она, Ангел, которого я ношу, защитит меня...
О, нет. Это правда, я не могу убить тебя, но я могу причинить тебе боль. И я могу причинить тебе боль наиболее изысканно. У меня нет плоти, чтобы испытать удовольствие, так что есть только радость причинять боль. В то время как ангел у твоего горла защищает тебя – как и приказал Магистр – я должен держать себя в руках, но сила ангела пойдет на убыль – должна когда нибудь пойти и я обглодаю тебя своей металлической челюстью.
Они покинули место сражения и сейчас демон тащил ее в нишу, частично скрытую каменной колонной.
Сделай это. Я лучше погибну от твоей руки, чем выйду замуж за Мортмейна.
Не волнуйся, сказал он, и хотя он говорил без дыхания, его слова всё же ощущались как шёпот у самой кожи, заставлявший её содрогаться от ужаса. Холодные металлические пальцы держали её руки, как кандалы, когда он притащил ее в тень. Я найду способ сделать это.
Сесиль увидела своего брата рядом с автоматом, атакующего Брата Захарию. Грохот металла оглушили её барабанные перепонки, когда они рухнули вперёд. Она направилась к Уиллу, схватив кинжал из за пояса... и затем свалилась вперед, когда что то сомкнулось на её лодыжке сбивая её с ног.
Она ударилась о землю коленками и локтями, и обернувшись, она увидела, что то, что ухватилось за нее, было бестелесной рукой автомата. Отрезанное в запястье, перепачканное чёрной жидкостью от проводов, которые все еще высовывались из зубчатого металла, его пальцы цеплялись за неё. Она крутила и вертелась, ломая вещь, пока эти пальцы не ослабились и отделились, и рука гремела по земле как мертвый краб, слабо дергаясь.
Она застонала от отвращения и, шатаясь, поднялась на ноги, только чтобы узнать, что она больше не могла видеть Уилла или брата Захарию. В комнате все двигались хаотично размытым пятном. Она видела, как Габриэль сражался спина к спине со своим братом, и куча мертвых автоматов валялись у их ног. Снаряжение Габриэля было разорвано на плече, и он истекал кровью. Раздавленный Сирил Лежал на земле. Софи двинулась, чтобы быть около него, сокращая расстояние в кругу своим мечом, ее шрам казался мертвенно бледным на ее не менее бледном лице. Сесиль не могла видеть Магнуса, но она видела синие искры в воздухе, которые говорили о его присутствии. И затем увидела Бриджит, видимая между движущимися телами механических существ, ее оружие размывалось, ее рыжие волосы были как горящее знамя. И у её ног...
Сесиль начала пробивать себе ??путь через толпу к ним. На полпути она отпустила кинжал, взяв в руки топор с длинной ручкой, который уронил один из автоматов. Он был на удивление лёгок в её руках, и она сделала очень удовлетворительный хруст, когда загнала лезвие в грудь механического демона, который хотел схватить её, заставляя автомат пятиться назад.
Она перепрыгнула через смятую груду упавших автоматов, большинство из которых были разрублены, их конечности были разбросаны без сомнения, это был источник руки, схватившей ее за лодыжку.
Шарлотта прошептала Сесилия.
Шарлотта подняла голову. Ее лицо было белым от шока, ее зрачки были настолько широки, полностью поглощая светло коричневую радужку. Её руки обнимали Генри, чья голова лежала на её плече. Он казался полностью мягким.
Шарлотта снова позвала Сесилия. Мы не можем выиграть это сражение. Мы должны отступить.
Я не могу сдвинуть Генри!
Шарлотта, мы ему не можем помочь.
Нет горячо сказала Шарлотта. Я все еще чувствую его пульс.
Сесилия протянула руку. Шарлотта
Я не сошла с ума! Он жив! Он жив, и я его не оставлю!
Шарлотта, ребенок, сказала Сесилия. Генри хотел бы, чтобы вы спаслись.
Что то промелькнуло в глазах Шарлотты, она крепче сжала Генри. Без Генри мы не можем уйти сказала она. Мы не можем сделать портал. Мы заперты в этой горе как в ловушке.
Дыхание вырвалось из Сеселии с лёгким стоном. Об этом она не подумала. Её сердце колотилось, посылая через вены: Мы умрём. Мы все умрём. Почему я выбрала это? Боже мой, что я наделала? Она подняла голову, уловив знакомую вспышку синего и черного боковым зрением.
Уилл? Синее напоминало ей о чём то о вспышках, поднимающихся из дыма...
Бриджет, сказала она. Найди Магнуса.
Бриджет покачала головой. Если я оставлю тебя, ты умрешь через пять минут, сказала она. Как будто в доказательство своих слов, она вонзила клинок в автомат и расколола его, словно лучину для растопки. Разрезанное на две равные части, существо упало в разные стороны.
Ты не понимаешь сказала Сесилия. Нам нужен Магнус.
Я здесь. И он появился, рядом с Сесилией так внезапно и бесшумно, что она задохнулась криком. у него был длинный порез у воротника, не глубокий, но кровавый. Красная кровь колдуна казалась человеческой. Его пристальный взгляд упал на Генри, и ужасная, бездонная печаль появилась на его лице. Это был взгляд человека, который видел сотни смертей, кто терял и терял и терял и ещё раз сталкивался с потерей.
Боже, сказал он. Он был хорошим человеком.
Нет, сказала Шарлотта. Говорю тебе, я чувствовала его пульс не говори о нем, словно он уже умер
Магнус упал на колени и протянул руку, чтобы коснуться век Генри. Сесиль задавалась вопросом, планировал ли он сказать “ave atque vale , необходимые для прощания с Сумеречными охотниками, но вместо этого он отдернул руку, его глаза сузились. Через мгновение его пальцы коснулись горла Генри. Он бормотал что то на языке, который Сесиль не понимала, затем двинулся ближе, его рука поднялась, придавая челюсти Генри чашевидную форму.
Медленно, сказал он вполголоса, медленно, но его сердце бьется.
Шарлотта прерывисто вздохнула. Я же говорила.
Глаза Магнуса зафиксировались на ней.
Говорила. Прости, что я не слушал. Его взгляд упал обратно к Генри. А теперь тихо, все. Он поднял руку, которая не была прижата к горлу Генри, и щелкнул пальцами. Мгновенно воздух вокруг них, казалось, утолщаются и вызвал деформацию как старые стекла. Твердый купол появился над ними, вмещая Генри, Шарлотту, Сесиль, и Магнуса в мерцающий пузырь молчания. Через него Сесил все еще могла видеть пространство вокруг них, сражались автоматы, Бриджит уничтожала направо и налево своим черные размытым лезвием. Внутри все было тихо.
Она быстро посмотрела на Магнуса. Вы поставили защитную стену.
Да. Его внимание было приковано к Генри. Очень хорошую.
Разве вы не могли просто поставить одну вокруг всех нас и держать ее? Чтобы мы все были под ее защитой?
Магнус покачал головой.
Волшебство забирает энергию, малышка. Я мог бы сделать такую ??защиту только в течение короткого времени, а когда она развалилась, они бы напали на нас. Он наклонился вперед, бормоча что то, и синие искры спрыгнули с кончиков его пальцев на кожу Генри. Бледно голубой огонь, казалось,спрятался в кожу, ударив своего рода как огнём по венам Генри, будто Магнус коснулся спичкой одного конца линии пороха, следы сгорающего огня охватили его руки,его шею и лицо. Шарлотта, держа его, ахнула, когда его тело дернулось, его голова дёрнулась вперёд.
Глаза Генри распахнулись. Они были цвета синего пламени, который горел в его жилах. – Я Его голос был грубым. Что случилось?
Шарлотта залилась слезами. Генри! О, мой дорогой Генри. Она схватила его и отчаянно поцеловала, а он запустил пальцы в ее волосы, удерживая ее; Магнус и Сесилия отвернулись.
Когда, наконец, Шарлотта отпустила Генри, продолжая бормотать и гладить его волосы, он попытался сесть и упал назад. Он встретился взглядом с Магнусом. Магнус посмотрел на него и отвел взгляд, изнемогая от усталости и чего то еще. Чего то, от чего сердце Сесилии сжалось.
Генри, немного испуганно сказала Шарлотта – сильно болит? Ты можешь встать?
Не очень сказал Генри. Но встать я не могу. Я вообще не чувствую своих ног.
Магнус все еще смотрел в пол. – Мне жаль, сказал он. Есть вещи, в которых магия бессильна, существуют травмы, которые она не может излечить.
На Шарлотту было страшно смотреть.
– Генри
Я всё ещё могу сделать портал, прервал её Генри. Кровь текла из уголка его рта, он вытер её своим рукавом. Мы можем сбежать из этого места. Мы должны отступить. Он попытался повернуться, посмотреть вокруг себя, и вздрогнул, бледнея. Что случилось?
Нас намного меньше, чем... сказал Сесиль. Каждый борется за свою жизнь...
За свою жизнь, но не за победу? – спросил Генри.
Магнус покачал головой. Мы не можем победить. Надежды нет. Их слишком много.
А Тесса и Уилл?
Уилл нашел ее, сказала Сесилия. Они здесь, в комнате.
Генри закрыл глаза, тяжело вздохнул, потом открыл их снова.Синева уже начала исчезать из глаз. Тогда мы должны сделать портал. Но сначала мы должны привлечь внимание всех отделить их от автоматов, так чтобы мы не вошли через портал в институте все вместе. Последнее, что нам нужно, так это чтобы эти адские механизмы появились в Лондоне. Он посмотрел на Магнуса. – Засунь руку в карман моего пальто.
Когда Магнус протянул руку, Сесилия увидела, что она слегка дрожит. По видимому, усилия сохранять прочную защитную стену вокруг них, уже начали оказывать на него негативное воздействие.
Он вытащил руку из кармана Генри. В ней была небольшая золотая коробочка, без видимых замков или отверстий.
Генри с трудом произносил слова.
Сесилия, возьми ее, пожалуйста. Возьмите ее и брось. Так сильно и далеко, как только можешь.
Дрожащими пальцами Магнус передал коробочку Сесилии. Она была теплой в ее руке, хотя она не могла сказать, исходило ли это тепло изнутри, или просто потому что она была в кармане Генри.
Она взглянула на Магнуса. Его лицо осунулось. Я уберу стену сейчас, сказал он. Бросай, Сесилия.
Он поднял руки. Полетели искры, стены замерцали и исчезли. Сесилия отвела руку назад и бросила коробочку.
На мгновение ничего не произошло. Затем раздался глухой взрыв... исчезающей внутрь звук, как будто всё в комнате засосало огромную канализацию. Уши Сесиль трещали, и она опустилась на землю, хлопая ладонями по бокам головы. Магнус также был на коленях, и их небольшая группа прижалась друг к другу, потому что казалось массивный ветер дул через комнату.
Ветер взревел, и с шумом ветра соединился скрипящей звук разрывающегося металла, когда существа в комнате начали шататься и спотыкаться. Сеселия видела Габриеля, метнувшегося в сторону от корчащегося автомата, упавшего ему под ноги. Его железные руки и ноги дёргались, будто бы от боли. Её глаза метнулись к Уиллу и Безмолвному Брату, который сражался рядом, и капюшон которого был откинут. Даже несмотря на всё, что произошло, Сесилия ощутила шок, повергший её. Брат Захария был...Джем. Она знала, все они знали, что Джем отправился в Город Молчания, чтобы стать Безмолвным Братом или умереть, пытаясь, но чтобы это действительно произошло с ним, сражающимся сейчас рядом с Уиллом, будто бы привыкший к тому, что имеет такую силу...
Раздался треск, когда механический монстр рухнул на землю между Уиллом и Джемом, вынуждая их отскочить друг от друга. В воздухе пахло как перед бурей.
Генри волосы Шарлотты взметнулись вокруг лица.
Лицо Генри сморщилось от боли.
– Это своего рода Пикси. Предназначено для того, чтобы отделять души демонов от их тел. Перед смертью. У меня не было времени, чтобы усовершенствовать это. Но оказалось, что это стоило того чтобы попробовать.
Магнус поднялся на ноги. Его голос возвышался над звуком мнущегося металла и громкими воплями демонов. Идите сюда! Вы все! Соберитесь, Сумеречные охотники!
Бриджит стояла на своем месте, по прежнему сражаясь с двумя автоматами, движения её стали дерганными и неравномерными, но остальные бросились бежать к ним: Уилл, Джем, Габриэль ... Но Тесса,где была Тесса? Сесиль видела Уилл заметил, отсутствие Тессы в то же время, что и она, он повернул руку на плече Джема, его голубые глаза осматривали комнату. Она видела, как его губы образуют слово Тесса , хотя она ничего не слышала из за все более громких завываний ветра и содроганий металла...
Остановитесь
Стрела серебристого упала, словно ветка молнии, с вершины купола, и взорвалась в комнате, как искры в песне Кэтрин Вэл. Ветер стих и закончился, оставив комнату погружённой в звенящую тишину.
Сесили посмотрел вверх. В тоннеле на полпути к куполу стоял человек в хорошо сшитом темном костюме, человек, которого она сразу узнала.
Это был Мортмейн.
Остановитесь
Его голос эхом разнесся по комнате, отправляя озноб по венам Тессы. Мортмейн. Она знала, что его речь, его голос, хотя она ничего не видела за каменным столбом, за которым скрыл её Армарос. Автомат демона крепко держал ее, как раз когда унылый взрыв закачал комнату, сопровождаемую резким, порочным ветром, который дул мимо их укрытия, оставляя их нетронутыми.
Снова настала тишина, Тесса отчаянно хотела освободится от этого автомата, который крепко держал её, и вбежать в комнату, чтобы увидеть своих друзей, если они ещё были живы, которых любила, которым вредила, даже убивала. Но бороться с автоматом всё равно, что бороться со стеной. Она ударила автомат также громко, как голос Мортмейна звучал через комнату:
Где мисс Грей? Приведи ее ко мне.
Армарос сделал грохочущий звук, и покачнулся, приходя в движение. Поднимая Тессы за руки, он понес ее из укрытия в главную комнату.
Это была сцена хаоса. Автоматы застыли, глядя на своего хозяина. Многие были раздавлены на месте, или разломаны на куски. Пол был скользкой смесью крови и масла.
В центре комнаты, в кругу, стояли сумеречные охотники и их спутники. Сирилл стоял на коленях на земле, кровавая повязка висела на его ноге. Рядом с ним был Генри, он полусидел, полулежал внизу в руках Шарлотты. Он выглядел бленым, очень бледным... Глаза Тессы встретились с Уиллом, когда он поднял голову и увидел ее. Взгляд ужаса прошёл по его лицу, и он двинулся вперед. Джем схватил его за рукав. Его глаза тоже были на Тессе, они были широкими и темными и полными ужаса.
Она отвернулась от них обоих,и посмотрела на Мортмейна. Он стоял у перил тоннеля над ними, как проповедник на кафедре, и ухмыльнулся.
Мисс Грей, сказал он. Как хорошо, что вы присоединились к нам.
Она сплюнула, чувствуя во рту кровь, в том месте, где пальцы автомата схватили ее щеку.
Мортмейн поднял бровь. – Усади ее, сказал он Армаросу. Держи руки на ее плечах.
Демон повиновался с низким смешком. Как только сапоги Тессы коснулись земли, она выпрямила спину, подняла подбородок и злобно глядя на Мортмейна сказала: Это плохая примета видеть невесту до свадьбы.
И в самом деле, сказал Мортмейн Вот только для кого это плохая примета?
Тесса не стала озираться. Вид такого количества автоматов и группы Сумеречных охотников, которые были все, что стояли перед ними, был слишком болезненным.
Нефилимы уже вступили в вашу крепость, сказала она. Там ??будут и другие за ними. Они будут роиться в ваших автоматах и уничтожать их. Сдавайтесь сейчас, и, возможно, вы сохраните свою жизнь.
Мортмейн запрокинул голову и рассмеялся. Браво, мадам, сказал он. Вы стоите там окруженные, побежденные, и требуете моей капитуляции.
Мы не побежденные начал Уилл, но Мортмейн прошипел сквозь зубы, и это гулко разнеслось эхом по комнате. Все, как один, автоматы в комнате резко повернули головы к Уиллу, с ужасающей синхронностью.
Ни слова, Нефилим, сказал Мортмейн. Следующий раз, когда один из вас заговорит, это будет последний раз, когда вы дышите.
Отпустите их, сказала Тесса. Это не имеет с ними ничего общего. Отпустите их, а я останусь.
Ваша сделка ничего не значит, сказал Мортмейн. Вы не правы, если думаете, что другие сумеречные охотники придут, чтобы помочь вам. В этот самый момент значительная часть моей армии разрезает ваш совет на куски. Тесса услышала короткий резкий шум вздох Шарлотты. Умные из Нефилимов удобно собрали себя в одном месте, что я мог уничтожить их одним махом.
Пожалуйста, сказала Тесса. Уберите ваши руки от них. Ваши претензии к Нефилимам просты. Но если они все будут мертвы, кто будет учиться у вашей мести? Кто сможет искупить? Если нет никого, чтобы извлечь уроки из прошлого, нет никого, чтобы осуществлять эти уроки. Пусть они живут. Пусть они несут ваши учения в будущем. Они могут быть вашим наследием.
Он задумчиво кивнул, словно взвешивая ее слова.
Я помилую их, я буду держать их здесь, как наших заключенных. Их плен будет для вас приятен, и она будет делать вас послушной, его голос стал твёрже, потому что вы их любите, и если вы когда либо даже пытаетесь бежать, я убью их всех. Он сделал паузу. Что вы скажете, мисс Грей? Я был щедрым, и теперь вы мне должны сказать спасибо.
Единственным звуком в комнате был скрип автоматов и собственная кровь Тессы, шумевшая в ушах. Она поняла, что значили слова Миссис Блэк, прозвучавшие в карете. Чем больше знаний о них у вас есть, чем больше они нравятся вам, тем более эффективным оружием вы будете, для того, чтобы сровнять их с землей. Тесса стала одной из Сумеречных охотников, если не полностью, как они. Она ухаживала за ним и любила их, и это будет использовать Мортмейн, эту заботу и эта любовь, чтобы направлять ее руку. Спасением нескольких, кого любила, она обрекает их всех. И все же обречь Уилла и Джема, Шарлотту и Генри, Сесилию и других на смерть было немыслимо.
Хорошо, Она слышала, как Джем – или это был Уилл – издал приглушенный звук. – Хорошо, я согласна на эту сделку. Она подняла глаза. Скажите демону отпустить меня, и я подойду к вам.
Она увидела, как Мортмейн прищурил глаза. Нет, сказал он. – Армарос, приведи ее ко мне.
Руки демона сжались на ее руках; Тесса закусила губу от боли. Словно сочувствуя, механический ангел на шее дернулся.
Мало кто может требовать, чтобы ангел охранял их.Но ты можешь.
Ее рука потянулась к горлу. Казалось, ангел вибрировал под ее пальцами, как будто дышал, как будто пытался что то сообщить ей. Ее рука сжала его, кончики крыльев впились в ее ладони. Она подумала о своем сне.
Ты именно так и выглядишь?
Ты видишь здесь только частицу того, кем я являюсь на самом деле. В моем истинном обличии я потрясающе красив.
Руки Армароса сомкнулись на руках Тессы.
Ваш механический ангел держит в себе немного духа ангела, как то сказал ей Мортмейн. Она думала о белой звезде метке, которую оставил механический ангел на плече Уилла. Она думала о гладком, красивом, неподвижном лице ангела, прохладные руки, которого держали ее, когда она упала из перевозки миссис Блэк к крутящийся воде.
Демон начал поднимать ее.
Тесса подумала о своем сне.
Она сделала глубокий вдох. Она не знала, было ли то, что она собирается сделать, возможным, или это просто безумие. Когда Армарос поднял руки, она закрыла глаза, потянувшись всеми мыслями к механическому ангелу . Она провалилась на мгновение в темноту, а затем в серую неопределенность, ища свет, искру духа, жизнь...
И тут появилось пламя, костёр, ярче чем любой огонь, который она видела прежде. Он настиг её, и вспышки белого огня жгли её кожу. Она громко закричала...
И изменилась.
Белый огонь потёк по ее венам. Она поднялась вверх, она превращалась и изменялась,свет пылал вокруг нее. Она была огнем. Она была падающая звезда. Руки Армароса были отброшены от ее тела беззвучно он плавился и растворялся, опаленный небесным огнем, который вспыхнул вокруг Тессы.
Она летела и летела вверх.
Нет, она росла и росла. Ее кости растягивались и удлинялись, скелет вытягивался вверх и вширь, и она выросла до невероятных размеров.
Ее кожа стала золотой, она тянулась и рвалась, когда Тесса неслась вверх, как бобовый стебель из старой сказки, и там, где ее кожа разрывалась, из ран сочилась золотая кровь.
Завитки, как горячие стружки белого металла возникла из её головы, обрамляя лицо.
И с ее спины вырвались крылья массивные крылья, больше, чем у любой птицы.
Она предположила, что она должна быть устрашающей.
Посмотрев вниз, она увидела, что Сумеречные охотники смотрят на нее с открытыми ртами.
Вся комната наполнилась ослепительным светом, светом, который излучала она.
Она стала Итуриэлем.
Божественный огонь ангелов пылал через нее, опаляя ее кости и прожигая глаза.
Но она ощущала только стальное спокойствие.
Сейчас она была двадцать футов высотой.
Она встретилась со взглядом Мортмейна, который застыл от ужаса, вцепившись руками в перила балкона.
Механический ангел, в конце концов, был его подарком её матери.
Он, должно быть, никогда не предполагал, что он будет когда либо использован для такой цели.
Это невозможно, сказал он хрипло. Невозможно
Вы захватили Ангела с Небес, сказал Тесса, хотя это был не ее голос, а Итуриеля, говорящего через нее.
Его голос эхом прокатился по ее телу, как звон гонга.
Отдаленно она интересовалась: если её сердце билось, то имели ли сердце ангелы?
Убьет ли это ее?
Если да, то это того стоило.
Вы пытались создать жизнь.
Жизнь это компетенция Небес.
И Небеса не любезничают с узурпаторами.
Мортмейн повернулся, чтобы бежать.
Но он был медленным, так как все люди были медленными.
Тесса протянула руку, руку Итуриэля, сомкнула ее вокруг него, отрывая от пола.
Он закричал, когда руки ангела обожгли его.
Он корчился, уже горя, а Тесса крепче сжала его, превратив его тело в желе из алой крови и белых костей.
Она разжала пальцы.
Раздавленное тело Мортмейна рухнуло на землю среди его собственных автоматов.
Раздался дрожащий громкий скрежет металла, словно обрушилось здание, и автоматы начали падать на землю, один за другим, безжизненные без Магистра, который мог бы оживить их.
Сад металлических цветов, увядающих и умирающих один за другим, и Сумеречные охотники, стоящие в его центре, удивленно оглядываясь вокруг.
И тогда Тесса поняла, что у нее все еще есть сердце, потому что оно подскочило от радости, видя их живыми и невредимыми.
И все же, когда она потянулась к ним своими золотистыми руками – на одной были алые пятна, это кровь Мортмейна смешалась с золотистым ихором Итуриэля они отшатнулись от яркого света, окружавшего ее.
Нет, нет, хотела она сказать, я никогда не причиню вам боли, но слова не шли.
Она не могла говорить, слишком сильно горела.
Она изо всех сил старалась найти путь к себе, превратиться снова в Тессу, но она была в огне, словно попала в самое сердце солнца.
Огонь взорвался внутри нее и она почувствовала, что начинает падать, механический ангел раскаленной веревкой охватывал ее шею.
Пожалуйста, молила она, но все было в бушующем огне, и она без чувств растворилась в пламени.
Пока из трубы гром и ненастье слышны,
Душа может из тела уйти, но не мы,
один от другого.
– Алджерон Чарльз Суинбёрн, Лаус Венериус
Механические создания вцепились в Тессу из черного тумана. Огонь пробежал по ее венам, и, когда она посмотрела вниз, ее кожа потрескалась и покрылась волдырями, золотая сукровица сбегала на простыни вниз по ее рукам. Она увидела бескрайние поля небес, увидела небо постоянно в огне с пламенем, способным ослепить любого человека. Она увидела серебряные облака с лезвиями как у бритвы, и почувствовала ледяную пустоту что, высекала сердца ангелов.
Тесса. Это был Уилл; его голос она бы узнала из тысячи. Тесса, очнись, очнись. Тесса, пожалуйста.
Она слышала боль в его голосе, и хотела дотянуться до него, но когда она подняла руки, поднялось пламя и обожгло ее пальцы. Ее руки обратились в пепел и развеялись на горячем ветру.
Тесса металась в бреду лихорадки, терзаемая кошмарами.
Ткани, скрученные вокруг нее, были мокрыми от пота, волосы прилипли к вискам.
Ее кожа, всегда бледная, была почти прозрачной, показывающая отображение вен под кожей, форму ее костей.
Её механический ангел был словно в самом горле. Если бы она могла, то иногда хваталась бы за него и кричала бы потерянным голосом, как будто он причинял ей боль.
У неё сильная агония. Шарлотта прижала ткань, смоченную в прохладной воде, к горячему лбу Тессы. Девушка издала мягкий протестующий звук при прикосновении,но не убирала руку Шарлотты. Шарлотте хотелось бы думать, что это было, потому что прохладные ткани помогали, но она знала, что Тесса была слишком опустошена. Неужели мы больше ничего не можем сделать?
Огонь ангела оставляет ее тело. Брат Енох, стоя на стороне Шарлотты, говорил своим жутким всенаправленным шепотом. Это займет время, которое требуется. Когда это пройдёт, она будет свободна от боли.
Но она будет жить?
Она живо до сих пор. Безмолвный брат казался мрачным. Огонь должен был убить ее. Это убило бы любого нормального человека. Но она наполовину Сумеречный охотник и наполовину демон, и она находилась под защитой ангела, огонь которого она привлекала. Это оградило ее даже в те последние минуты, когда он вспыхнул и сжёг свою телесную форму.
Шарлотта не могла не вспомнить круглую комнату под Кадаир Идрис, как Тесса шагнула вперед и превратилась из девушки в пылающий столб огня, ее волосы превратились в искрящиеся завитки , их свет ослеплял и ужасал. Скорчившись на полу возле тела Генри, Шарлотта удивлялась, как ангелы могут так гореть и оставаться в живых.
Когда ангел покинул Тессу, она рухнула, ее одежда превратилась в лохмотья и ее кожа покрылась отметинами, словно была выжжена.
Несколько сумеречных охотников бросились к ней между рухнувшими автоматами, превратившись в размытое пятно. Шарлотта смотрела на все как будто через неустойчивое оптическое стекло из за ее страха за Генри: Уилл поднимал Тессу на руки; цитадель Магистра начинают замыкалась позади них, двери, хлопнув, закрывались, когда они мчались по коридорам, синий огонь Магнуса освещал их путь к бегству.
Создание второго Портала.
Большинство Безмолвных братьев ждали их в институте, покрытые шрамами руки и лица оттеснили даже Шарлотту, как только они приблизились к Генри с Тессой.
Уилл повернулся к Джему, тот выглядел так, словно его собирались казнить.
Он потянулся к своему парабатаю.
Джеймс, сказал он ты можешь выяснить что они сделают с ней если она выживет?
Но брат Енох встал между ними.Его имя не Джеймс Кастаирс,сказал он.Теперь он Захария.
Уилл посмотрел, как он опустил руку.
Пусть говорит за себя.
Но Джем только повернулся и пошел прочь от всех них, из института, Уилл наблюдал за ним в неверии, и Шарлотта вспомнила первый раз, когда они встретились: Ты действительно умираешь? Мне очень жаль.
Уилл, все еще выглядя ошеломленным и сомневающимся, объяснил, запинаясь, им всю историю Тессы: функцию механического ангела, рассказ о злополучном Старкуэзере и оригинальном способе зачатия Тессы. Алозиус был прав , размышляла Шарлотта . Тесса была его правнучкой. Потомок, которого он никогда не узнает, потому что был убит во время резни совета.
Шарлотта не могла заставить себя перестать представлять, как это выглядело, когда двери комнаты Совета открылись и оттуда посыпались автоматы. Совет не обязан был быть безоружным, но они не были готовы к бою. Равно как и большинство сумеречных охотников когда либо до этого встречавшихся с автоматом. Даже от мысли об этой резне ее пробирала дрожь. Она была поражена масштабностью потерь мира сумеречных охотников, хотя их было бы гораздо больше, не принеси Тесса себя в жертву. Все автоматы пали со смертью Мортмейна, даже в зале Совета, и большинство охотников выжило, хотя и были большие потери, включая Консула.
Часть демона и часть сумеречного охотника пробормотала Шарлотта,глядя на Тессу. Кем это ее делает?
Кровь нефилима является доминирующей. Новый вид сумеречного охотника. Новое это не всегда плохо, Шарлотта
Так как это была кровь Нефилима, то они зашли так далеко, что попытались провести исцеление рунами на Тессе, но руны просто тонули в ее коже, исчезая, как и слова, написанные на воде. Сейчас Шарлотта потянулась, чтобы коснуться ключицы Тессы, туда, где она была перепачкана чернилами рун. Ее кожа была горячей на ощупь.
Ее механический ангел, заметила Шарлотта.
Он перестал тикать.
Частичка Ангела покинула его. Итуриэль свободен и Тесса беззащитна, хотя Магистр и мертв, и, являясь нефелимом, она, вероятно, будет в безопасности. Пока не попытается превратиться в ангела во второй раз. Это, конечно же, убьет ее.
Существуют и другие опасности
Мы все должны быть готовы к опасности, сказал брат Енох. Тот же самый холодный, невозмутимый психический голос, который он использовал, когда говорил ей, что, хотя Генри будет жить, он никогда не сможет ходить.
Тесса шевелилась в кровати, крича сухим голосом. В её сне было сражение, и она звала любимых людей. Она звала Нейта, свою тётю, Шарлотту.
Джем шептала она теперь, судорожно хватаясь за покрывало.
Шарлотта отвернулась от Еноха, потому что нашла прохладную тряпку и положила её на лоб Тессы. Она знала, что не должна спрашивать, и всё же...
Как он?Наш Джем?Он приспосабливается к братству?
Она почувствовала упрек Еноха.Вы знаете что я не могу сказать вам об этом.Он больше не ваш Джем.Теперь он брат Захария.Вы должны забыть его.
Забыть его?Я не могу забыть его, сказала Шарлотта. Он не как ваши другие братья,Енох,вы знаете это.
Ритуал, который делают Безмолвные Братья, наш глубокий секрет.
Я не прошу рассказывать о ваших ритуалах, сказала Шарлотта. Тем не менее, я знаю, что большинство Безмолвных Братьев разорвали их связи с их земной жизнью до вступления в Братство. Но Джеймс не мог сделать этого. Он до сих пор остается тем, кто привязан к этому миру. Она посмотрела на Тессу, ее веки трепетали, поскольку она резко дышала. Это веревка, которая связывает каждого из них с друг другом, и, если она не развяжется должным образом, я боюсь, что это может нанести вред им обоим.
Вот она идет сюда – ах!
Слышу: платье шуршит вдали;
Если даже я буду остывший прах
В склепной сырости и в пыли,
Мое сердце и там, впотьмах,
Задрожит (пусть века прошли!) –
И рванется в рдяных, алых цветах
Ей навстречу из под земли.
О, Бога ради, раздраженно сказал Генри, закатывая рукава мантии, испачканные чернилами. Ты не мог бы читать что нибудь менее депрессивное? Что нибудь с хорошим сражением.
Это Теннисон, сказал Уилл, протягивая ноги от дивана ближе к костру.
Они были в гостиной, Генри подвез кресло ближе к огню, раскрыв альбом для зарисовок на своих коленях. Он все еще был бледным, каким он был после битвы в Кадаир Идрис, хотя цвета постепенно возращались к нему. Это повысит твой интеллект.
Прежде чем Генри успел ответить, открылась дверь и вошла Шарлотта, она выглядела усталой, кружевные рукава ее свободного платья покрывали пятна воды. Уилл тотчас же отложил книгу, Генри тоже вопросительно посмотрел через альбом.
Шарлотта перевела взгляд с одного на другого, отмечая книгу на столике рядом с серебряным чайным сервизом. Ты читал Генри, Уилл?
Да, нечто ужасное, очень поэтическое. В одной руке Генри было перо, а на коленях, обернутых пледом, были разложены бумаги.
Генри со своей обычной силой духа встретил новости о том, что даже лечение Безмолвных Братьев не позволит ему снова ходить.
И убедил себя, что должен построить себе стул, как своего рода стул ванную, но лучше с самоходными колесами и всякими другими атрибутами.
Он был полон решимости, что был в состоянии подняться и спуститься по лестнице, так что он все еще мог добраться до его изобретения в склепе. Он строчил конструкции для стула целый час, что Уилл читал ему Мод , но, впрочем, поэзия никогда не интересовала Генри.
Хорошо, вы освобождаетесь от своих обязанностей, Уилл и Генри, вы освобождены от дальнейшей поэзии сказала Шарлотта. Дорогой, если ты хочешь, я могу помочь собрать твои ноты. Она проскользнула за стул своего мужа и коснулась его плеч, помогая складывать разбросанные листки в аккуратную стопку. Он взял её за запястье и взглянул на неё от такого доверяющего и любящего взгляда Уилл почувствовал, словно крошечные ножи разрезают его кожу.
Не то, чтобы он завидовал счастью Шарлотты и Генри. Нет, это было далеко не так.
Но он не мог сдержаться и не думать о Тессе.
Когда то он лелеял такую надежду, но потом подавил ее.
Он задумался, а смотрела ли она когда нибудь на него так?
Он так не думал.
Ему с таким трудом удалось уничтожить её доверие и, хотя, всё чего он хотел это лишь настоящий шанс восстановить его, но он не мог удержаться от страха..
Он отогнал мрачные мысли и встал, собираясь объяснить, что пойдет проведает Тессу. Но прежде чем он заговорил, раздался стук в дверь, и вошла Софи, выглядя обеспокоенной по непонятной причине. Мгновение спустя, ее беспокойство стало понятным, когда вслед за ней в комнату вошел Инквизитор.
Уилл, привыкший видеть его в официальной одежде на заседаниях Совета, едва узнал строгого на вид мужчину в сером пиджаке и темных брюках. На щеке был мертвенно бледный шрам, которого раньше там не было.
Инквизитор Уайтлоу. Шарлотта выпрямилась, выражение ее лица вдруг стало серьезным. Чем обязаны вашему визиту?
Шарлотта, сказал Инквизитор и протянул руку. В ней было письмо, скрепленное печатью Совета. Я привез вам письмо.
Шарлотта посмотрела на него с недоумением. Вы не могли просто отправить его по почте?
Это письмо очень важное. Крайне необходимо, чтобы вы прочитали его сейчас.
Медленно Шарлотта протянула руку и взяла его. Она потянула и встряхнула его, затем нахмурилась и пересекла комнату, чтобы взять нож для писем из ее письменного стола. Уилл воспользовался возможностью, чтобы втайне пристально посмотреть на Инквизитора. Мужчина хмурился на Шарлотту и полностью игнорировал Уилла. Он не мог удержаться и не удивиться шраму на щеке Инквизитора пережитку битвы Совета с автоматами Мортмейна.
Уилл был уверен, что они все вместе бы погибли, там под горой, если бы Тесса не превратилась в ангела во всей его красе и не ударила бы Мортмэйна, как молния, ударившая дерево.
Это была одна из самых чудесных вещей, которую он когда либо видел, но его удивление быстро сменилось ужасом, когда Тесса, истекая кровью, без чувств рухнула после Изменения, и как бы они не старались, они не могли привести ее в чувство.
Магнус, близкий к истощению, был еле способен с помощью Генри открыть Портал обратно в Институт, и Уилл помнил только неясные очертания после этого, расплывшееся пятно истощения и крови, и страха, больше Безмолвных Братьев прибыло, чтобы ухаживать за раненными, и новости от Совета о всех, кто был убит в битве до того, как автоматы разрушились после смерти Мортмейна.
И Тесса неразговаривающая, не просыпающаяся, была перенесена Безмолвными Братьями в её комнату, так что он не мог пойти с ней.
Будучи ни братом, ни мужем он не мог просто стоять и смотреть на неё,разъединяя и соединяя свои заляпанные кровью руки. Никогда он не чувствовал себя более беспомощным.
И когда он повернулся, чтобы найти Джема, разделить свои страхи с единственным другим человеком, который любил Тессу так же сильно, как и он Джем ушёл назад в Город Молчания по просьбам Братьев. Ушёл, не сказав даже слов до свидания .
Хотя Сесиль пыталась успокоить его, Уилл очень сердился на Джема, и на Совет и на Братьев, и на себя, за то, что Джем стал Безмолвным Братом, хотя Уилл знал, что это несправедливо, что это был выбор Джема и единственный способ сохранить ему жизнь.
И все же с их возвращения в Институт, Уилл постоянно ощущал тошноту как будто бы корабль, стоявший на якоре годами, отпустили плавать по волнам без указания в каком направлении рулить.
И Тесса...
Звук разрываемой бумаги прервал его мысли; когда Шарлотта открыла письмо и прочитала его, кровь отхлынула от ее лица. Она подняла глаза и уставилась на Инквизитора. – Это что, какая то шутка?
Инквизитор нахмурился еще сильнее. Нет, это не шутка, уверяю вас. У вас есть ответ?
Лотти, сказал Генри, глядя снизу вверх на жену, даже пучки его рыжеватых волос излучали тревогу и любовь. Лотти, что это, что случилось?
Она посмотрела на него, а потом снова на Инквизитора. Нет, сказала она. У меня нет ответа. Пока еще нет.
Совет не хочет начал он, а затем, казалось, впервые увидел Уилла. Если бы я мог поговорить с вами наедине, Шарлотта.
Шарлотта выпрямила спину. – Уилл и Генри останутся со мной.
Они оба уставились друг на друга, встретившись глазами.
Уилл знал, что Генри смотрел на него с тревогой. В период после разногласий Шарлотты с консулом, и смерти консула, они все ждали, затаив дыхание, что Совет вынесет какое нибудь карательное решение.
Их претензии на управление Институтом были сомнительными.
Уилл видел это сейчас по дрожащим рукам Шарлотты и выражению ее рта.
Внезапно он пожалел, что рядом не было Джема или Тессы, кого нибудь, с кем он мог бы поговорить, у кого он мог бы спросить, что он должен сделать для Шарлотты, которой он был стольким обязан.
Все в порядке, сказал он, поднимаясь. Он хотел увидеть Тессу, даже если она не откроет глаза, даже если не узнает его. Я в любом случае собирался уходить.
Уилл, запротестовала Шарлотта.
Все в порядке, Шарлотта, снова сказал Уилл, и протиснулся мимо Инквизитора к двери. Выйдя в коридор, он на мгновение прислонился к стене опомнившись. Он не мог не вспомнить свои же слова Боже, как будто это было миллион лет назад, теперь уже не казавшиеся смешными: Консул? Прерываете наш завтрак? И что же дальше? Инквизитор заглянет на чай?
Если бы у Шарлотты забрали Институт...
Если бы они все остались без дома ...
Если бы Тесса...
Он не мог закончить мысль.
Тесса хотела жить; она должна жить.
Идя по коридору, он думал о синеве, серости и зелени Уэльса.
Возможно, он сможет вернуться туда, с Сесилией, если институт будет потерян, создать какую то жизнь для себя в своей стране.
Это была бы жизнь не Сумеречного охотника, но без Шарлотты, без Генри, без Джема или Тессы или Софи или даже кровавых Лайтвудов, он не хочет быть Сумеречным охотником.
Они были его семьей, и дороги ему просто еще одно осознание, подумал он, которое пришло к нему сразу и все же слишком поздно.
Тесса.Проснись.Пожалуйста,проснись.
Сейчас голос Софи прорвался сквозь тьму.
Стараясь изо всех сил, Тесса приоткрыла глаза на долю секунды.
Она видела ее спальню в институте, знакомые мебель, задрапированные шторы, слабый солнечный свет лился квадратом света на полу.
Она пыталась удержаться за это. Это было похоже на краткие периоды просветления между лихорадкой и кошмарами никогда не достаточно, никогда не хватает времени удержать связь, заговорить.
Софи, попыталась она прошептать, но её сухие губы не пропустили ни слова.
Молния задрожала перед ее взором, разделяя мир на куски.
Она беззвучно вскрикнула, когда Институт развалился на части и исчез во мраке. темноту.
Это был Сирил, который, наконец сказал Габриэлю, что Сесиль была в конюшне, после того, как младший Лайтвуд провел большую часть дня в бесплодном поиске, хотя он, очевидно, и понимал Институт не для нее.
Наступили сумерки, конюшня была наполнена теплым желтым светом фонаря и запахом лошадей. Сесиль стояла у стойла Балиоса, ее голова была возле шеи большой черной лошади. Ее волосы, почти такого же чернильного цвета, свободно спадали на плечи. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, Габриэль увидел мерцание красного рубина вокруг ее горла.
На ее лице появилось беспокойство. Что то случилось с Уиллом?
С Уиллом? удивился Габриэль.
Я только подумала... Так, как ты смотрел... она вздохнула. Он был настолько сумасшедшим эти несколько дней, мало того, что Тесса больна и ранена, так ещё и узнать, что он делает с Джемом... Она встряхнула головой. Я пробовала поговорить с ним об этом, но он ничего мне не говорит.
Я думаю, что сейчас он говорит с Джемом сказал Габриэль. Я признаю, что не знал о его самочувствии. Если ты хочешь, я мог бы...
Нет голос Сесилии был тихим. Её синие глаза были направлены куда то вдаль. Оставьте его в покое.
Габриэль сделал несколько шагов вперед. Мягкий желтый свет фонаря у ног Сесилии ложился слабым золотистым блеском на кожу. На ее руках не было перчаток, они были очень белыми на фоне черной шкуры лошади. Я ... начал он. Кажется, тебе очень нравится эта лошадь.
Он молча проклинал себя. Он вспомнил, как его отец как то сказал, что женщины, прекрасный пол, любят, чтобы за ними ухаживали при помощи очаровательных слов и лаконичных фраз. Он не был уверен, что именно было лаконичными фразами, но он был уверен, что фраза “Кажется, тебе очень нравится эта лошадь“ явно была не из их числа.
Хотя казалось, Сесилия не обращала внимания. Она рассеянно погладила лошадь, прежде чем повернуться к нему лицом. Балиос спас жизнь моему брату.
Собираетесь ли вы уезжать? резко спросил Габриэль
Ее глаза расширились. Что это было, мистер Лайтвуд?
Нет, он поднял руку. Пожалуйста, не зови меня мистером Лайтвудом. Мы Сумеречные охотники. Для тебя я Габриэль.
Её щеки порозовели. Габриэль,тогда почему вы спрашиваете уезжаю ли я?
Ты пришла сюда, чтобы забрать своего брата домой, сказал Габриэль. Но, очевидно, что он не собирается уходить, не так ли? Он влюблен в Тессу. Он собирается остаться там, где и она.
Возможно, она здесь не останется, сказала Сесилия с непроницаемым взглядом.
Я думаю, что останется. Но даже если и нет, то он пойдет туда, куда и она. И Джем Джем стал Безмолвным Братом. Он по прежнему Нефилим. И если Уилл надеется увидеть его снова, а я думаю, что мы знаем, что это так, то он останется. Годы изменили его, Сесиль. Его семья уже здесь.
Ты думаешь, что говоришь мне о чём то, чего я не видела? Сердце Уилла здесь, не в Йоркшире, дома он никогда не жил, а родителей уже не видел в течение многих лет.
Если он не может вернуться домой я подумал, возможно, ты захочешь.
Мои родители не одиноки. Да. Я понимаю, почему ты так думаешь. Она заколебалась. Конечно, ты знаешь, что я планирую через несколько лет выйти замуж и жить независимо от родителей.
Но это не значит не общаться с ними. Они отверженные, Сесилия. Если ты останешься здесь, то будешь отрезана от них.
Ты сказал это так, будто хочешь убедить меня вернуться домой.
Я сказал это, потому что боюсь, что с тобой может что то случиться.
Слова вырвались из его уст, прежде чем он смог бы их вернуть обратно; он мог только смотреть на нее, покрываясь румянцем от смущения.
Она сделала шаг навстречу ему. Она смотрела на него своими широко распахнутыми голубыми глазами. Они напоминали ему глаза Уилла; но это были глаза Сесилии, оттенки голубого ассоциировались с ее одиночеством.
Когда я пришла сюда, сказала она. Я думала, что Сумеречные Охотники монстры. Я думала, что должна спасти своего брата. Я думала, что мы вернемся домой вместе, и родители будут гордиться нами обоими. Что мы вновь станем семьей. Но затем я осознала ты помог мне осознать...
Я помог тебе? Как?
Твой отец не оставил тебе выбора, сказал она. Он требовал, чтобы ты стал тем, кем он хотел, чтобы ты стал. И это требование разрушило твою семью. Но мой отец предпочел отречься от Нефилимов и жениться на моей матери. Это был его выбор, так же, как и Уилла остаться с Сумеречными Охотниками. Выбирая между любовью и войной: оба выбора смелые, каждый по своему. И я не думаю, что мои родители будут осуждать выбор Уилла. Прежде всего, для них важно, чтобы он был счастлив.
Но что насчет тебя? сказал Габриэль, и они приблизились друг к другу, едва касаясь. Пришло время сделать тебе выбор, остаться или вернуться.
Я останусь, сказала Сесилия. Я выбираю войну.
Габриэль выдохнул, не осознавая, что держит ее руками.
Ты покинешь свой дом?
Старый дом со сквозняками в Йоркшире? сказала Сесилия. Это Лондон.
Ты бросишь все, что привычно тебе?
Все привычное надоедает.
И ты перестанешь видеться с родителями? Это против Закона...
На ее лице появился проблеск улыбки.
Каждый нарушает Закон.
Сеси, сказал он и подался вперед, сокращая расстояние между ними, хотя оно и так было небольшим, затем он поцеловал ее сначала он неловко положил свои руки ей на плечи, скользя по жесткой тафте ее платья, пока не запустил пальцы в ее мягкие, теплые волосы. Она застыла от неожиданности прежде чем поддаться ему. Она раскрыла рот, и он вкусил сладость ее губ. Когда она наконец отстранилась, он чувствовал себя опьяненным. Сеси? повторил он хриплым голосом.
Пять, сказала она. Ее щеки и губы горели, но взгляд был твердым.
Пять? переспросил он с недоумением.
Моя оценка, сказала она, улыбаясь ему. Твое мастерство и техника, возможно, требуют доработки, но природный талант все же есть. Тебе нужно немного практики.
Ты согласна быть моим наставником?
Если бы ты выбрал кого то другого, я бы восприняла это как оскорбление, сказала она и наклонилась, чтобы снова поцеловать его.
Когда Уилл зашел в комнату Тессы, Софи сидела у ее кровати, бормоча что то мягким голосом. Она обернулась, когда дверь закрылась за Уиллом. Уголки ее рта были опущены, выдавая ее беспокойство.
Как она? спросил Уилл, засовывая руки в карманы штанов. Было больно видеть Тессу в таком состоянии, больно, как если бы кусочек льда попал ему под ребра и проник прямо в сердце. Софи аккуратно заплетала каштановые волосы Тессы, чтобы они не запутались, когда Тесса крутила головой на подушке. Она учащенно дышала, ее грудь быстро вздымалась и опускалась, бледные веки трепетали. Он представлял, что она видит сны.
Все так же, ответила Софи, изящно поднимаясь на ноги и уступая ему стул около кровати. Она снова кричала.
Она звала кого то конкретного? спросил Уилл, а затем сразу же пожалел, что спросил. Конечно, его намеки были нелепо прозрачными.
Темно карие глаза Софи метнулись от него.
Ее брата, сказала она. Если Вы желаете немного побыть с мисс Тессой наедине, то...
Да, пожалуйста, Софи.
Она остановилась в дверях.
Господин Уильям , обратилась она.
Едва устроившись в кресле возле кровати, Уилл взглянул на нее.
Простите, что все эти годы я думала и говорила о Вас только плохое, сказала Софи. Сейчас я понимаю, что Вы пытались делать то же, что и мы. Всего наилучшего.
Уилл потянулся и накрыл левую руку Тессы своей рукой, где он лихорадочно сорвал одеяло.
Спасибо, сказал он, не в состоянии смотреть на Софи; в следующее мгновенье он услышал, как закрылась дверь.
Он смотрел на Тессу. Она была безмятежна, ее ресницы трепыхались при каждом ее вздохе. Круги под ее глазами были темно синими, ее тонкие вены были видны на висках и запястьях. Когда он вспомнил об ее триумфе, трудно было поверить в ее хрупкость, но сейчас она была таковой. От ее руки исходил жар, и когда он провел костяшками пальцев по ее щеке, то почувствовал, как горяча ее кожа.
Тесс, прошептал он. Ад место холодное. Ты помнишь, когда сказала это мне? Мы были в подвале Темного Дома. Кто либо другой запаниковал бы, но ты была спокойна, как гувернантка, рассказывая мне, что Ад покрыт льдом. Если это Небесный огонь забрал тебя у меня, то что это за жестокая ирония.
Она резко выдохнула, и на мгновение его сердце подскочило слышала ли она его? Но ее глаза оставались плотно закрыты.
Его рука сжала ее руку.
Вернись, произнес он. Вернись ко мне, Тесса. Генри сказал, что, возможно, тебе сейчас снятся Небеса, полях, ангелы,огненные цветы, так как ты коснулась души ангела. Возможно ты счастлива в этих снах. Но я прошу это из чистого эгоизма. Вернись ко мне. Потому что я не могу потерять тебя. Мое сердце не выдержит.
Она медленно повернула голову к нему, ее губы шевелились, будто она пыталась что то сказать. Он наклонился вперед, сердце стало биться быстрее.
Джем? сказала она.
Он замер, не в силах пошевелиться, его рука по прежнему обхватывала ее ладонь. Ее глаза распахнулись они были такими же серыми, как небо перед дождем; такими же серыми, как холмы в Уэльсах. Она смотрела сквозь него, не видя его.
Джем, сказала она снова. Джем, прости меня. Это моя вина.
Уилл снова наклонился вперед. Он ничего не мог с собой поделать. Она говорила впервые за прошедшие дни. Даже если обращалась не к нему.
Это не твоя вина, сказал он.
Она яростно сдавила его ладонь; каждый ее палец, казалось, прожигает его кожу.
Но это так, сказала она. Это потому что я подвергла вас всех опасности. Я хотела показать, что люблю тебя, но все, что я делала, лишь укорачивало твою жизнь.
Уилл горько вздохнул. Осколок льда пронзил его сердце, и он почувствовал, как стало тяжело дышать. И все же это была не ревность, а более глубокая печаль, причиняющая ему больше боли, чем когда либо раньше. Он думал о Сиднее Картоне. Думал о человеке, пожертвовавшем своей жизнью ради спасения любимого. Да, он сделал бы это для Тессы умер, чтобы сохранить ее жизнь и жизни ее близких Джем также сделал бы это, и Тесса сделала бы это для них обоих. Это был запутанный ком с ними тремя, но одно было точно между ними не было недостатка любви.
Я достаточно силен для этого твердил он самому себе, нежно поднимая ее руку.
Жизнь не только лишь выживание, сказал он. Это также моменты радости. Ты знаешь Джеймса, Тесса. Ты знаешь, что он выбрал бы любовь в любое время, сколько бы лет не прошло.
Но Тесса лишь раздраженно откинулась головой на подушку.
Где ты, Джеймс? Я ищу тебя в темноте, но не могу найти. Ты предназначен мне; мы должны быть связаны крепкими узами, которые не под силу никому разорвать. Но когда ты умирал, меня не было рядом. Я не попрощалась с тобой.
Что за темнота? Тесса, где ты? Уилл сжал ее ладонь. Подскажи мне способ найти тебя.
Тесса вдруг выгнулась на кровати, сдавливая его руку.
Джем, прости меня я обидела тебя, ужасно обидела...
Тесса!
Уилл вскочил на ноги, но Тесса уже безвольно рухнула на матрас, тяжело дыша.
Он не мог помочь. Он жить не мог без Шарлотты, как ребёнок, который проснулся после кошмара, потому что он никогда не позволял себе кричать, когда действительно был ребёнком и просыпался в тогда незнакомом Институте и хотел удобства, комфорта, но не знал как его иметь.
Шарлотта прибежала через Институт, он всегда знал, она прибежит к нему если он позовет. Она прибыла, запыхавшаяся и испуганная; она бросила взгляд на Тессу, лежащую на кровати, и Уилла, обхватившего её руку, и он увидел ужас покинул её лицо, освободив место безмолвной скорби.
Уилл...
Уилл мягко вытащил свою руку из руки Тессы, поворачиваясь к двери. Шарлотта, сказал он. Я никогда раньше не просил вас использовать свое служебное положение главы Института, чтобы помочь мне
Мое служебное положение не может исцелить Тессу.
Может. Вы должны привести сюда Джема.
Я не могу попросить об этом сказал Шарлотта. Джем только начал работать в Городе молчания. Новопосвящённым нельзя уезжать оттуда в течение первого года.
Он пришел сражаться.
Шарлотта смахнула выпавшую кудряшку с лица. Иногда она выглядела очень молодой, как сейчас, хотя ранее, перед инквизитором в гостиной она не была такой.
Это был выбор брата Енуха.
Уилл уверенно выпрямил спину. На протяжении многих лет он сомневался в содержимом его собственного сердца. Но он не сомневался в нем сейчас.
Тесса нуждается в Джеме, сказал он. Я знаю закон. Я знаю, что он не может прийти домой, но... Безмолвные Братья подразумевают разрыв каждой связи, которая связывает их с миром смертных, прежде чем они присоединяться к Братству. Это тоже закон. Связь между Тессой и Джемом не разорвана. Как она вернется в мир смертных, в то время, как она не может даже увидеть Джема в последний раз?
Шарлотта молчала некоторое время. на её лице пролегла тень, которую он не мог определить. Конечно, она хотела этого, для Джема, для Тессы, для них обоих?
Очень хорошо, наконец сказала она. Я посмотрю, что я могу сделать.
Вот оба склонились уста освежить
Студеной водою ручья.
Но кровью горячего сердца его
Под ним обагрилась струя.
Ты ранен, ты ранен, Лорд Уильям, сказала она,
И кровь твоя в воду бежит!
О нет, дорогая, пурпурный мой плащ,
В воде отражаясь, дрожит.
О, ради бога, пробормотала Софи, проходя на кухню. Неужели все песни Бриджит обязательно должны быть такими ужасными, и непременно надо использовать имя Уилла? Как будто бедный мальчик не достаточно настрадался
Из темноты материализовалась тень . Софи?
Софи вскрикнула и чуть не выронила щетку для чистки ковра. В темном коридоре вспыхнул ведьмин огонь, и она увидела знакомые серо зеленые глаза.
Гидеон! воскликнула она. – О, Господи, ты напугал меня до смерти.
Он выглядел виноватым. Прошу прощения. Я лишь хотел пожелать тебе спокойной ночи и ты улыбалась, когда шла. Я подумал, что ...
Я думала о мастере Уилле, сказала она, а затем снова улыбнулась его растерянному выражению. Всего год назад, если бы ты сказал мне, что кто то мучил его, я была бы в восторге, но сейчас я полностью сочувствую ему. Вот и все.
Он выглядел спокойным.
Я также полностью сочувствую ему. Каждый день, что Тесса не просыпается, ты можешь видеть, как часть жизни, вытекает из него.
Если бы только Мистер Джем был здесь... вздохнула Софи. Но его нет.
Существует много вещей в эти дни, без которых мы должны научиться жить. Гидеон слегка коснулся пальцами ее щеки. Они были грубыми и мозолистыми. Не гладкие пальцы джентльмена. Софи улыбнулась ему. Ты не смотришь на меня за обедом, сказал он, понизив голос. Это было правдой ужин был быстрым и состоял из холодной жареной курицы и картофеля. Ни у кого, казалось, не было хорошего аппетита, за исключением Габриэля и Сесиль, которые ели так, будто они провели день тренируясь. Возможно, так оно и было.
Я была обеспокоена миссис Бранвелл, призналась Софи. Она так волновалась о мистере Бранвелле и о мисс Тессе, она чахнет и ребенок... Она закусила губу. Я обеспокоена, сказала она снова. Она не могла заставить себя сказать больше. Это было трудно забыть манеры сдержанности из жизни служанки, даже если сейчас она была обручена с Сумеречным охотником.
У тебя нежное сердце, сказал Гидеон, скользя пальцами по ее щеке, чтобы коснуться ее губ, как самый легкий из поцелуев. Затем он отступил. Я видел, как Шарлотта, всего несколько минут назад, заходила одна в гостиную. Может быть, ты могла бы поговорить с ней о твоем беспокойстве?
Я не могу ...
Софи, сказал Гидеон. Ты не служанка Шарлотты, а ее подруга. Если она и будет с кем то разговаривать, то только с тобой.
В гостиной было холодно и темно. В камине не было огня и ни одна из ламп не была зажжена вопреки покрову ночи, которая погрузила комнату в мрак и тени. Софи потребовался момент, чтобы понять, что одной из теней была Шарлотта небольшая тихая фигура в кресле за столом.
Миссис Бранвел, сказала она, чувствуя нахлынувшую на нее большую неловкость, несмотря на ободряющие слова Гидеона. Два дня назад она и Шарлотта сражались бок о бок у Кадар Идрис. Сейчас она снова была прислугой, чтобы чистить камин и убирать комнату для использования на следующий день. Ведро угля в одной руке, огниво в кармане передника. Простите, я не хотела прерывать.
Ты не прерываешь Софи. Это не важно, голос Шарлотты Софи никогда не слышала чтобы когда либо он звучал так. Таким маленьким или таким побежденным.
Софи положила уголь у камина и нерешительно подошла к хозяйке.
Шарлотта сидела, положив локти на стол, и подперев лицо руками.
На столе лежало письмо, со сломанной печатью Совета.
Сердце Софи внезапно забилось сильнее, вспомнив, как консул приказал покинуть им всем институт перед битвой на Кадар Идрис. Но они ведь доказали, что были правы?
Конечно,они победили Мортмейна. Отменили бы указ консула, ведь он был мёртв?
Все в порядке, мэм? спросила Софи.
Шарлотта указала на бумагу, отчаянно дрожащую в её руке. Внутри Софи всё похолодело, она поспешила в сторону Шарлотты и взяла письмо со стола.
Миссис Бранвелл,
Учитывая характер переписки с моим покойным коллегой, консулом Вейландом, вы наверное удивитесь, получив это послание.
Клейв, однако, оказался в положении, терубущем нового консула, и когда это было поставленно на голосование, наш выбор был самостоятельным.
Я понимаю,вы можете быть удовлетворены работой института, и что вы можете не захотеть управлять им, особенно учитывая травмы, которые ваш храбрый муж получил в борьбе с Магистром.
Тем не менее, я чувствую, что должен предложить вам эту должность, не только потому, Совет хочет видеть вас в этой должности, а потому, что я знаю на что вы способны, и я думаю, вы бы стали бдительным, чутким Консулом, я даю вам преимущество, чтобы вы служили рядом
С наивысшим уважением,
Инквизитор Уайтлоу.
Консул! Софи ахнула и бумага выскользнула из ее пальцев. Они хотят сделать вас консулом?
Похоже на то. голос Шарлотты был безжизненным
Я.. Софи подбирала слова. Идея Лондонского института не управляемого Шарлоттой была ужасной. И все же положение Консула было самой высокой честью, предоставляемой Конклавом, и видеть Шарлотту удостоенной чести, которую она заработала столь дорогой ценой... Там ??нет никого, более достойного, чем вы, сказала она наконец.
О, Софи, нет. Я была той, кто хотел отправить нас всех к Кадейру Идрису. Это моя ошибка, Генри никогда больше не будет ходить. Я сделала это.
Он не может обвинять вас.Он не винит вас
Нет, не винит, но я виню себя. Как я могу быть Консулом и посылать Сумеречных Охотников в сражение насмерть? Я не хочу нести за это ответственность.
Софи взяла руки Шарлотты в свои и сжала их. Шарлотта, сказала она. Это не просто отправка сумеречных охотников в бой, иногда это вопрос их сдерживания. Вы обладаете сострадательным сердцем и острым умом. Вы управляли Анклавом в течение многих лет. Конечно ваше сердце разбито из за мистера Бранвелла, но быть консулом это не только вопрос отнятия жизни, но и её спасения. Если бы не вы, если бы все зависело только от консула Вейланда, сколько сумеречных охотников умерло бы от рук существ, созданых Мортмейном?
Шарлотта посмотрела вниз на красную огрубевшую руку Софи, сжимающую её.
Софи, когда ты стала такой мудрой?
Софи покраснела.
Я научилась мудрости у Вас, госпожа.
О нет сказала Шарлотта. Секунду назад ты назвала меня Шарлоттой. Как будущий Сумеречный Охотник, Софи, ты должна отныне называть меня Шарлоттой. И мы будем искать другую девушку, чтобы взять её на твоё место, так у тебя время подготовиться к твоему Восхождению.
Спасибо, прошептала Софи. Вы примете предложение?Станете консулом?
Шарлотта мягко убрала руку из руки Софи и взяла ручку. Да, сказала она. На трех условиях.
Каких условиях?
Во первых, я соглашусь возглавить Конклав из Института. Я и моя семья не будем переезжать в Идрис, по крайней мере, в течение первых нескольких лет. Ибо я не хочу оставлять вас всех, помимо этого, я хочу остаться здесь, чтобы тренировать Уилла взять на себя управление Институтом, когда я уеду.
Уилл? сказал Софи удивлённо. Примет Институт?
Шарлотта улыбнулась. Конечно, сказала она. Это второе условие.
А третье?
Улыбка сошла с лица Шарлотты, сменившись решительностью. Ты увидишь его результат уже завтра, если оно будет принято, сказала она и наклонила голову, начав писать.
Приди; нас отпусти: щеки твои бледны;
Но жизни своей половину оставил я позади:
Кажется мне, что много веры в друге моем;
Но я пока откажусь; труды мои ни о чем...
Я слышу сейчас, и снова, и снова,
Нескончаемые мертвым поздравления;
И сказано Радуйся троекратное,
Прости прощай во веки веков.
Лорд Альфред Теннисон, Памяти А.Г.Х.
Тесса вздрогнула; холодная вода обволакивала ее в темноте. Она подумала, что возможно, лежит на краю вселенной, где река забвения разделяет мир на две части, или все еще находится в реке, в которую она упала, вывалившись из экипажа Темных Сестер, и все, что случилось после, было сном. Кадаир Идрис, Мортмэйн, механическая армия, руки Уилла, обнимающие ее.
Чувство вины и горя пронзило ее, словно копье, и она откинулась, цепляясь за спасительный мрак.
Огонь разливался по её венам, тысячи разветвляющихся потоков агонии.
Она задыхалась, и вдруг что то холодное, раздвигая губы, прикоснулось к зубам, и рот наполнился ледяной горечью. Задыхаясь, она с огромным трудом проглотила это. И почувствовала, как утихает огонь в её венах. Лёд прошёл сквозь неё. Ее глаза распахнулись, пока мир разворачивался и выпрямлялся.
Первое, что она увидела, были бледные, изящные руки, отодвигающие флакон холод во рту, горечь на языке, а потом стали вырисовываться очертания ее спальни в Институте.
Тесса, произнес знакомый голос. Это поможет тебе сохранить ясность на какое то время, ты только постарайся не провалиться во тьму и не уснуть.
Она замерла, не в силах взглянуть.
Джем? прошептала она.
Звук флакона, поставленного на тумбочку. Вздох.
Да, сказал он. Тесса. Посмотри на меня.
Она повернулась и посмотрела. И ахнула.
Это был Джем и не Джем одновременно.
Он носил пергаментные одежды Безмолвных Братьев, открытые на горле, чтобы показать воротник обычной рубашки.
Его капюшон был отброшен назад, открывая его лицо.
Сейчас она видела изменения в нём,ведь она едва видела его при шуме, суматохе битвы на Кадар Идрис
Его тонкие скулы были покрыты шрамами от рун,она заметила их прежде всего, по одной на каждом, длинные косые черты из шрамов, которые не были похожи на обычные руны сумеречного охотника.
Волосы у него больше не были цвета чистого серебра, они потемнели до черно коричневого, с таким цветом он родился, сомнений нет! Его ресницы тоже потемнели до черного.
Они были похожи на тонкие шелковые нити на фоне бледной кожи, хотя она была уже не такой бледной, как раньше.
Как такое возможно? Прошептала она. Что ты здесь?
Я был вызван из Города Молчания Консулом.
Его голосом не был таким, как прежде. В нём был холодный оттенок, которого не было раньше.
Как мне дали понять, из за влияния Шарлотты. Мне разрешили побыть с тобой час, не больше.
Час, ошеломлённо повторила Тесса.
Она подняла руку и убрала волосы с лица.
Должно быть, она выглядела, как настоящее пугало – в помятой ночной сорочке, со спутанными косичками и с сухими, потрескавшимися губами.
Она потянулась к механическому ангелу на шее знакомый, привычный жест, который успокаивал, но ангела там больше не было.
Джем. Я думала, ты умер.
Да, сказал он, и в его голосе по прежнему чувствовалась сдержанность, холод, напомнивший ей айсберги, которые она видела возле берегов Мэна, дрейфующие льдины в холодной воде. Мне очень жаль. Жаль, что не смог как нибудь сообщить тебе.
Я думала, ты был мертв. Опять сказала Тесса. Я не могу поверить, что сейчас ты настоящий. Ты снился мне, снова и снова. Там был темный коридор, ты уходил от меня, и как бы я не звала ,ты не мог, не хотел повернуться, чтобы увидеть меня. Возможно, это был всего лишь сон.
Это не сон. Он поднялся и встал перед ней, скрестив бледные руки перед собой, и она не могла не вспомнить, что именно так он сделал ей предложение – он стоял, а она сидела на кровати, глядя на него вверх и не веря своим ушам, так же, как и сейчас.
Он медленно развел руки, и она увидела, что на ладонях, как и на щеках, были вырезаны большие черные руны. Она знала Кодекс не достаточно хорошо, чтобы распознать их, но она инстинктивно поняла, что они не были рунами обычного Сумеречного охотника. Они говорили о таящейся в них власти.
Ты говорил мне, что это невозможно, шептала она. Что ты не можешь стать Безмолвным Братом.
Он отвернулся от нее. В его движениях что то изменилось, теперь в них была какая то скользящая мягкость Безмолвных Братьев. Это было прекрасно, и в то же время ужасно. Что он делал? Он не мог смотреть на нее?
Я сказал тебе то, во что верил, сказал он, повернувшись лицом к окну.
В профиль она видела, что его лицо было уже не таким болезненно худым.
Скулы больше не были настолько выражены, впадины на висках уже не так заметны.
И то, что было правдой.Из за большого количества инь фена в моей крови руны Братства могли плохо повлиять на меня.
Она увидела его рост, грудь и под пергаментом одежду , и это почти поразило ее: он казался настолько человеком, способным дышать.
Все усилия, которые предпринимались, чтобы убрать из моей крови инь фэн чуть было не убили меня. Когда я перестал принимать его, потому что больше не было, я чувствовал, что мое тело начинает ломать, изнутри. И я думал, что у меня не было нечего терять . Голос Джема напрягся Я просил позвонить Шарлотту Безмолвным Братьям и попросил их разместить руны Братства на меня в самый последний момент, момент, когда жизнь будет покидать меня. Я знал, что при нанесении рун я мог умереть в агонии.Но это был единственный шанс.
Ты сказал, что не желаешь становиться Безмолвным Братом. Не желаешь жить вечно...
Он пересек комнату и встал рядом с ее туалетным столиком. Он нагнулся и взял что то металлическое и блестящее из небольшой драгоценной миски. Она поняла, с изумлением, что это ее заводной ангел.
Он больше не тикает сказал он. Она не могла понять его голос, он был далеким, ровным и прохладным, как камень.
Его сердце исчезло. Когда я изменилась в ангела, я освободила его из механической тюрьмы. Он больше не живет внутри. Он больше меня не защищает.
Его рука сомкнулась вокруг ангела, крылья врезались в его ладонь.
Я обязан рассказать тебе, сказал он. Когда Шарлотта потребовала прийти сюда, это было против моих желаний.
Ты не желал видеть меня?
Нет. Я не хотел, чтобы ты смотрела на меня так, как смотришь сейчас.
Джем Она сглотнула, пробуя на зыке горечь отвара, который он дал ей. Вихрь воспоминаний: темнота под Кадаир Идрисом, горящий город, руки Уилла на ней Уилл. Но она ведь думала, что Джем был мертв.
Джем снова сказала она Когда я увидела тебя живым, там, за Кадаир Идрисом, я думала, что это сон или ложь. Я думала, ты умер. Это был самый мрачный момент в моей жизни. Поверь мне, пожалуйста поверь мне, что моя душа была рада увидеть тебя снова, когда я думала, что никогда больше не сделаю этого.Это просто...
Он ослабил хватку на механическом ангеле, и она увидела следы крови на его руке, где кончики крыльев порезали его, оставили следы поперек рун на ладони.
Для тебя я странный. Не человек.
Ты всегда будешь для меня человеком, прошептала она. Но теперь я не вижу в тебе моего Джема.
Он закрыл глаза. Она привыкла к теням на его веках, но сейчас они ушли.
У меня не было выбора. Ты ушла и Уилл ушел за тобой вместо меня. Я не боялся смерти, но я боялся ухода вас обоих. Это, на тот момент, был мой единственный выход. Жить, стоять и летать.
Его голос приобрел новый оттенок: под беспристрастностью Безмолвного Брата скрывалась страсть.
Но я знал, что я потеряю сказал он. Как только ты поняла мою музыку. Теперь ты смотришь на меня, как будто ты меня совсем не знаешь. Так, как если бы ты не любила меня.
Тесса выскользнула из под одеяла и встала. Но это было ошибкой. Её голова закружилась, колени подогнулись. Она пыталась сохранить равновесие руками, или опуститься на кровать,но очутилась, в объятьях Джема. Он бросился к ней с изящным скольжение как у всех Безмолвных Братьев,он двиглся быстро, словно дым, и его руки были вокруг нее сейчас, держа ее прямо.
Она была по прежнему в его руках. Он был близко, так близко, что она могла чувствовать тепло исходящее от его тела, но она не чувствовала. Его обычный запах дыма и жженого сахара исчезли. Был только слабый запах чего то сухого и холодного, как старый камень, или бумага. Она чувствовала, приглушенные удары его сердца, видела его пуль на горле. Она посмотрела на него с удивлением, запоминая линии и углы его лица, шрамы на его скуле, грубый шелк его ресниц, нос, рот.
Тесса. Слова вышли будто стон, так словно она ударила его. Был малейший румянец на щеках, как кровь под снегом. О, Боже, сказал он, и уткнулся лицом в изгиб ее шеи,где начинается линия её плеча, щекой к ее волосам. Его ладони были ровными на её спине, прижимая ее сильнее к нему. Она чувствовала, как он дрожит.
На мгновение она почувствовала рельеф его тела, чувствуя Джема под ее руками.Может быть, вы на самом деле не верите в вещи, пока вы не сами не прикоснётесь к ней.И вот Джем, который как она думала умер,держал её, дышал, был живым.
Ты чувствуешь то же самое, сказала она. И все же ты сильно отличаешься. Ты другой.
Он оторвался от нее, с усилием, закусил губу, мышцы на его горле напряглись. Держа ее нежно за плечи, он повел ее чтобы снова посадить на край кровати. Когда он отпустил ее, его руки сжались в кулаки. Он сделал шаг назад. Она могла видеть его дыхание, увидеть как импульс собирается в горле.
Я другой, сказал он тихо. Я изменился. И это изменение необратимо.
Но ты еще не совсем один из них, сказала она. Ты можешь говорить и видеть
Он медленно выдохнул. Он все еще смотрел на столбик кровати, как будто он скрывал тайны Вселенной. – Процесс идет. Ряд ритуалов и процедур. Нет, я еще не совсем Безмолвный Брат. Но скоро им стану.
Значит, инь фень не помешал этому.
Почти. Была ... боль, когда я совершал переход. Сильная боль, которая чуть не убила меня. Они делали, что могли. Но я никогда не буду, как другие Безмолвные Братья. Он посмотрел вниз, его ресницы скрывали его глаза. Я не буду ... таким, как они. Я буду менее мощным, потому что есть несколько рун, которые я по прежнему не могу выдержать.
Конечно, они могут просто подождать, пока инь фень полностью не исчезнет из твоего тела?
Он не исчезнет. Он был в моем организме, когда мне нанесли первые руны, вот сюда. Он показал шрамы на лице. Из за этого, некоторых умения останутся для меня недоступны. Мне понадобится гораздо больше времени, чтобы научиться видеть и мысленно разговаривать, как это делают они.
Значит, они не отнимут у тебя глаза – не зашьют губы?
Я не знаю. Его голос был мягким сейчас, почти полностью голос Джема она знала. На его скулах был румянец, и она думала, что он как бледный столб, полый, мраморный, медленно заполнялось с человеческой кровью. Я буду принадлежать им в течение долгого времени. Может быть, всегда. Я не могу сказать, что произойдет. Я дал себя им. Моя судьба находится в их руках.
Если бы мы могли освободить тебя от них
Тогда оставшийся во мне инь фень снова бы начал сжигать меня, и я опять стал бы таким, как прежде. Умирающим наркоманом. Это мой выбор, Тесса, потому что иначе я бы умер. Ты знаешь, что это так. Я не хочу расставаться с тобой. Даже зная, что став Безмолвным Братом, я обязательно выживу, я боролся с этим, словно с тюремным заключением. Безмолвным Братьям нельзя жениться. У них нет парабатая. Им позволено жить только в Тихом Городе. Они не смеются. Не могут играть на музыкальных инструментах.
“О, Джем,” сказала Тесса. “Возможно Безмолвные Братья не могут играть музыку, но ни один мертвый не может . Если это единственный способ, которым ты можешь жить, то я радуюсь всей душой за тебя, как раз, когда я всем сердцем переживаю.”
Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы подумать, что ты бы чувствовала себя иначе.
И я тоже знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть, что тебя гнетет чувство вины. Но почему? Ты не сделал ничего плохого.
Он наклонил голову так, что лоб покоился на столбике кровати. Закрыл глаза. Вот почему я не хотел приходить.
Но я не сержусь
Я не думал, что ты рассердишься, вспыхнул Джем, и это было похоже на то, как трескается лед на замерзшем водопаде, освобождая поток.
Мы были помолвлены, Тесса. Предложение предложение руки и сердца это обещание. Обещание всегда любить и заботиться о ком то. Я не хотел нарушать обещание, данное тебе. Но выбор стоял между тем, чтобы нарушить его или умереть. Я хотел подождать, жениться на тебе и прожить с тобой много лет, но это оказалось невозможно. Я умирал слишком быстро. Я бы отдал все, чтобы жениться на тебе, даже если всего на один день. День, который бы никогда наступил. Ты – напоминание обо всем, что я теряю. Напоминание о жизни, которой у меня не будет.
Отдать жизнь ради одного дня брака – он бы того не стоил, сказала Тесса. Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди, напоминая ей о руках Уилла, обнимающих ее, о его губах, целующих ее в пещере под Кадаир Идрис. Она не заслуживала нежных признаний Джема, его раскаяния, или его тоски. Джем, я должна кое что тебе сказать.
Он смотрел на нее. Она видела черноту в его глазах, нити черного рядом с серебром, красиво и странно.
Это касается Уилла. Уилла и меня.
Он тебя любит, сказал Джем. Я знаю, что он любит тебя. Мы говорили об этом до того, как он уехал отсюда. Хотя голос больше не был безразличным, он вдруг стал неестественно спокойным.
Тесса была в шоке. Я не знала, что вы разговаривали об этом друг с другом. Уилл не говорил.
Ты тоже никогда не рассказывала мне о его чувствах, хотя ты знала в течение нескольких месяцев. У нас у всех есть секреты, которые мы храним, потому что не хотим обижать любящих нас людей. В его голосе было какое то предостережение или ей показалось?
Я больше не хочу иметь от тебя секреты, сказала Тесса. Я думала, ты умер. Уилл и я, мы оба так думали. В Кадаир Идрисе …
Ты меня любила? перебил он. Казалось, странный вопрос, и все же он спросил его без какого либо подтекста или враждебности, и спокойно ждал ее ответа.
Она посмотрела на него, и в памяти всплыли слова Вулси, как шепот молитвы. Большинство людей счастливы хотя бы раз в жизни найти большую любовь. Ты нашла две. Она помедлила с признанием.
Да. Я любила тебя. Люблю до сих пор. И Уилла я тоже люблю. Я не могу это объяснить. Я не знала этого, когда согласилась выйти за тебя замуж. Я любила тебя и продолжаю любить, я никогда не любила тебя меньше из за того, что люблю его. Это похоже на безумие, но если бы кто то мог когда нибудь понять
Я понимаю, сказал Джем. Нет нужды рассказывать о вас с Уиллом. Нет ничего, что вы могли бы сделать, чтобы заставить меня меньше любить любого из вас. Уилл часть меня, моя собственная душа, и если твое сердце не может принадлежать мне, то нет никого, кто бы был достоин тебя больше, чем Уилл. И когда я уйду, ты должна ему помочь. Ему будет очень тяжело.
Тесса внимательно исследовала взглядом его лицо. Румянец исчез с его щек, он был бледен, но спокоен. Челюсти сжались. Оно рассказало ей все, что нужно, чтобы понять: Ничего мне больше не говори. Я не хочу знать.
Некоторыми секретами, подумала она, лучше поделиться; а о некоторых лучше промолчать, неся, как тяжкое бремя, чтобы они не могли причинить боль другим. Вот почему она не рассказала Уиллу, что любит его, потому что они все равно не могли ничего с этим поделать.
Она еле сдержала язык за зубами, чтобы не сказать то, что хотела. Вместо этого она сказала:
Я не знаю, как справлюсь без тебя.
Я спрашиваю себя о том же. Я не хочу оставлять тебя. Я не могу оставить тебя. Но если я останусь, я умру здесь.
Нет. Ты не должен оставаться. Ты не останешься. Джем. Обещай, что уйдешь. Уйдешь и будешь безмолвным Братом, будешь жить.Я бы хотела сказать тебе, что ненавидела тебя, если бы думала, что ты поверишь мне, если бы это заставило тебя уйти. Я хочу, чтобы ты жил. Даже если это значит, что я никогда не увижу тебя снова.
Ты увидишь меня, тихо сказал он, поднимая голову. На самом деле, шанс есть, всего лишь шанс, но…
Но что?
Он сделал паузу, колеблясь, и казалось, принимая решение о чем то. Ничего. Глупости.
Джем.
Ты будешь видеть меня снова, но не часто. Я только начал свой путь, и есть много Законов, которые управляют Братством. Я буду отдаляться от моей прежней жизни. Я не могу сказать, какие способности и шрамы я получу. Я не могу сказать, насколько другим я стану. Я боюсь, я потеряю себя и свою музыку.Я боюсь, я превращусь во что то абсолютно нечеловеческое. Я знаю, я буду не твоим Джемом.
Тесса могла только встряхнуть головой..
Но Безмолвные Братья – они посещают – они смешиваются с другим Сумеречными охотниками. Ты не можешь …
Но не во время своих тренировок. И даже когда они готовы, то редко. Ты увидишь нас, когда кто нибудь болен или умирает, когда рождается ребенок, для ритуала первых рун или парабатая ... но мы не удостаиваем визитом дома Сумеречных Охотников без вызова.
Тогда Шарлотта вызовет тебя.
Она вызвала меня сюда в этот раз, но она не может делать это снова и снова, Тесса. Сумеречный охотник не может вызвать Безмолвного Брата без причины.
Но я не Сумеречный Охотник, возразила Тесса. Не по настоящему.
Наступило долгое молчание, в то время как они смотрели друг на друга. Оба упрямы. Оба неподвижны. Наконец Джем заговорил:
Ты помнишь, как мы стояли вместе на мосту Блэкфрайарс? Мягко спросил он, и его глаза были как в ту ночь, серебристо черные.
Конечно, я помню.
Именно в тот момент, я впервые понял, что люблю тебя, сказал Джем. Я пообещаю тебе. Каждый год, Тесса, в один день, я буду ждать тебя на этом мосту. Я буду приходить из города Молчания, и встречаться с тобой, и мы будем вместе, даже если только один час. Но ты никому не должна рассказывать.
Один час каждый год, прошептала Тесса. Не так уж много. Потом она опомнилась, и сделала глубокий вдох. Но ты будешь жить. Будешь жить. Вот что важно. Я не буду посещать твою могилу.
Нет. Еще очень, очень долго. – Сказал он и в его голосе опять появилось отчуждение.
Тогда это чудо сказала Тесса. Никто не подвергает сомнению случившиеся чудеса, или жалуется, что они к нему не относятся. Она дотронулась до нефритового кулона на шее.
Я возвращаю это тебе?
Нет сказал он я сейчас уже ни на ком больше не женюсь. И я не буду брать свадебный подарок моей матери в Город Молчания. Он протянул руку и слегка коснулся ее лица, прикосновение кожи к коже Когда я во тьме, я хочу думать об этом на свету, с тобой. сказал он и выпрямился,что бы отойти к двери. Пергаментная роба безмолвного брата шевелилась, когда он двигался, и Тесса наблюдала за ним, парализованная, и каждый удар ее сердца, бьющегося со словами, которые она не могла сказать: Прощай. Прощай. Прощай.
Он остановился у двери. Увидимся на мосту Блэкфрайарс, Тесса.
И ушел.
Если бы Уилл закрыл глаза, он бы услышал вокруг себя звуки пробуждающегося ранним утром Института, или, по крайней мере, он мог бы представить их: Софи накрывает стол к завтраку, Шарлотта и Сирилл усаживают Генри в инвалидное кресло, братья Лайтвуд сонно спорят, идя по коридору, Сесилия, несомненно, ищет его в его комнате, как она это делала уже несколько дней подряд, пытаясь – но не в состоянии скрыть свое очевидное беспокойство.
И Джем разговаривает с Тессой в её комнате.
Он знал, что Джем был здесь, потому что перевозка Безмолвных Братьев стояла во дворе.
Он мог увидеть её из окна учебной комнаты.
Но это было не то, о чём он мог думать.
Это было то, чего он хотел, то, о чем он просил Шарлотту, но теперь, когда это произошло, он обнаружил, что не может думать об этом.
Поэтому он отправился в комнату, в которую он ходил всегда, когда волновался; он метал ножи в стену, с тех пор как взошло солнце, и промокшая от пота рубашка прилипла к спине.
Стук. Стук. Стук.
Ножи попадали в стену, каждый в центр мишени.
Он вспомнил, что когда ему было двенадцать, попасть ножом куда то рядом с центром мишени казалось несбыточной мечтой.
Джем помог ему, показал ему, как держать лезвие, как выстроить точки и бросать.
Из всех мест в Институте, именно тренировочный зал больше всего ассоциировался с Джемом – кроме собственной комнаты Джема, в которой больше не было его вещей.
Сейчас это была просто пустая комната института, ожидающая когда другой Сумеречных охотник займёт её.
Казалось, даже Черч не хотел в нее заходить; иногда он стоял и ждал у двери, как это обычно делают коты, но он больше не спал на кровати, как он делал это тогда, когда Джем там жил.
Уилл вздрогнул – в тренировочном зале было холодно ранним серым утром; огонь в камине догорал, отбрасывая неровные тени красных и золотых искр на яркие угли.
Уилл мысленно увидел двух мальчиков, сидящих на полу перед огнем в этой же комнате, одного с черными волосами, и второго, чьи волосы были белоснежны как снег
Он учил Джема, как играть в экарте колодой карт, которую он стащил из гостиной. ( от фр. ecarte экарте (карточная игра), прим. пер )
В один момент, недовольный тем, что проиграл, Уилл бросил карты в огонь и зачарованно наблюдал, как они горели, одна за другой, а огонь прожигал дыры на глянцевой белой бумаге. Джем рассмеялся.
Так ты не можешь выиграть.
Иногда это единственный способ победить, сказал Уилл Сжечь все дотла.
Хмурясь, он пошел вытащить ножи из стены.
Гори оно всё до тла.
Всё его тело по прежнему болело.
Вытаскивая ножи, он увидел, что несмотря на иратце, на руках виднелись зеленовато голубые синяки и шрамы после битвы в Кадаир Идрисе, которые останутся навсегда.
Он вспомнил, как сражался рядом с Джемом.
Возможно, в то время он этого не ценил.
Наконец, последний раз.
Точно эхо его мыслей, тень упала поперёк двери. Уилл посмотрел туда и опустил вниз нож, который крепко держал.
Джем? Сказал он. Это ты, Джеймс?
А кто же еще? – раздался голос Джема. Когда он вышел на свет, Уилл увидел, что капюшон его пергаментного одеяния был опущен, и их взгляды встретились. Его лицо, глаза, все было знакомым. Но раньше Уилл всегда чувствовал Джема, чувствовал его приближение и присутствие. Тот факт, что в этот раз Джем удивил его, было резким напоминанием о перемене в его парабатае.
Твоего парабатая нет больше сказал тихий голос позади него.
Беззвучной поступью Безмолвных Братьев Джем вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Уилл не мог сдвинуться со своего места. Он чувствовал, что просто не может. Вид Джема в Кадаир Идрисе было шоком, который прошел сквозь него, как ужасный и прекрасный накал чувств Джем был жив, но изменился, он жил, но был потерян.
Но, сказал он Ты здесь чтобы увидеть Тессу.
Джем спокойно посмотрел на него. Его глаза были серо черными, как сланец, пронизанный прожилками обсидиана.
– А ты не подумал, что я воспользуюсь любым шансом, чтобы и тебя увидеть?
Я не знал. Ты ушел после битвы, не попрощавшись.
Джем сделал несколько шагов вперед, в комнату.
Уилл почувствовал, как напряглась спина.
Был что то странное, сильно отличающееся в том, как Джем теперь двигался, это была не плавность Сумеречного охотника, которую Уилл учился имитировать многие годы, а что то странное, чуждое и новое.
Джем, должно быть, увидел что то в выражении Уилла, потому что замолчал. Как я мог сказать прощай, спросил он, тебе?
Уилл позволил ножу выпасть из руки. Он застрял в деревянном полу.
Как Сумеречные охотники делают? Ave atque Vale. И навсегда, брат, здравствуй и прощай.
Но это слова смерти. Катуллус сказал их над могилой брата, не так ли?
Multas per gentes et multa per aequora vectus advenio has miseras, frater, ad inferias–
Уилл знал слова.
Через много принесенных водами, брат, я пришел на твою печальную могилу, чтобы я мог дать этим последний подарок умершим. Во веки веков, брат,здравствуй. Отныне и навсегда, прощай.
Он посмотрел.
Ты ... запомнил стихотворение на латинском? Но ты был всегда тем, кто сможет запомнить музыку, а не слова ...
Он замолчал с коротким смешком.
Не бери в голову. Ритуал Братства изменил это.
Он повернулся и прошел несколько шагов, затем резко развернулся лицом к Джему.
Твоя скрипка в музыкальной комнате. Я думал, ты, возможно, возьмёшь её с собой ... Ты так заботилась о ней.
Нам нельзя брать с собой в Город Молчания ничего, кроме собственного тела и души, сказал Джем. Я оставил здесь скрипку для какого нибудь будущего Сумеречного охотника, который возможно захочет на ней сыграть.
Не для меня, значит.
Для меня была бы огромная честь, если бы ты взял ее и позаботился о ней. Но для тебя я оставил кое что другое. В твоей комнате моя шкатулка для инь фень. Я подумал, что может ты, ее захочешь.
Это кажется жестоким подарком, сказал Уилл. – Который напоминал бы мне … О том, что забрало тебя у меня. О том, что заставило тебя страдать. О том, что я искал и не смог найти. И о том, как я подвел тебя.
Нет, Уилл, сказал Джем, который как всегда, понял Уилла без всяких объяснений.
Она не всегда была шкатулкой для моих наркотиков. Она принадлежала моей матери. На ней изображена Богиня Гуань Инь. Говорят, что когда она умерла и достигла врат рая, она остановилась и услышала крики страдания из человеческого мира, и не могла оставить его. Она осталась, чтобы помогать смертным, когда они не могут помочь себе. Она утешает страдающие сердца.
Шкатулка не утешит меня.
Изменение не потеря, Уилл. Не всегда.
Уилл провёл рукой по влажным волосам.
О, да , сказал он с горечью. Возможно, в какой то другой жизни, после этой, когда мы перейдем реку, или окажемся на Колесе, или какие другие слова вы используете для описания того как покинуть этот мир, я снова найду моего друга, моего парабатая. Но я потерял тебя сейчас сейчас, когда ты нужен мне больше, чем когда либо !
Джем пересек комнату – как мерцающая тень, с легкой грацией Безмолвного Брата – и сейчас стоял возле камина.
Свет от камина озарил его лицо и Уилл увидел, что сквозь него словно проходит свет, своего рода сияние, которого прежде никогда не было.
Джем всегда светился от жизнелюбия и еще больше от великодушия, но это было что то другое.
Казалось, сейчас Джем горит; это был далекий и одинокий свет, как свет звезды.
Я не нужен тебе, Уилл.
Уилл посмотрел на себя, на нож у его ног, и вспомнил нож, обагренный кровью Джема и его, который он закопал у дерева на дороге Шрусбери Уэлшпул.
Всю жизнь, с тех пор как я появился в Институте, ты был зеркалом моей души. В тебе отражалось то хорошее, что было во мне. Только в тебе я обрел милосердие. Кто будет видеть меня таким, когда ты уйдешь?
Потом наступило молчание. Джем стоял неподвижно, как статуя. Взгляд Уилла искал и нашел руну парабатая на плече Джема; как и его собственная, она стала бледно белой.
Наконец Джем заговорил.
Холодное безразличие исчезло из его голоса.
Уилл тяжело вздохнул, вспомнив что этот голос был с ним рядом с детства, будто устойчивый маяк, маяк доброты среди темноты.
Верь в себя. Ты можешь быть своим собственным зеркалом.
А что, если я не могу? прошептал Уилл Я даже не знаю, как мне быть Сумеречным Охотником без тебя. Я всегда сражался только с тобой.
Джем шагнул вперед, и в этот раз Уилл не двигался, чтобы не помешать ему.
Он подошел так близко, что к нему можно было прикоснуться Уилл рассеянно подумал, что он никогда прежде не находился так близко к Безмолвному Брату, что пергаментная одежда была соткана из странной, бледной ткани, жесткой, как кора дерева, и казалось, что от кожи Джема исходит холод, так же как от камня даже в жаркий день.
Джем взял Уилла за подбородок, заставляя смотреть прямо на него. Прикосновение его пальцев было холодным.
Уилл прикусил губу. Это был последний момент когда Джем, смог бы прикоснуться к нему.
Воспоминания полоснули его, как нож – как годами Джем похлопывал его по плечу, как он протягивал руку, чтобы помочь Уиллу, когда тот падал, как Джем, сдерживал его, когда он был в ярости, собственные руки Уилла на худых плечах Джема, когда Джем кашлял кровью в его рубашку.
Послушай меня. Я ухожу, но я живу. Я не совсем ухожу от тебя, Уилл. Когда ты борешься, я буду по прежнему с тобой. Когда ты идёшь в мир, я буду светом на твоей стороне, устойчивой землёй под ногами, силой, которая заставляет держать меч в руке. Мы связаны, вне клятвы.Маркс этого не изменит. Не изменит клятву. Он просто дал слова на то, что уже существует.
Но что для тебя? сказал Уилл Скажи мне, что я могу сделать, ведь ты мой парабатай, и я не хочу, чтобы ты вошёл в Город Молчания один.
У меня нет выбора. Но есть то, о чём я хочу тебя попросить. Будь счастлив. Я хочу, чтобы ты имел семью и старел с теми, кто любит тебя. И если ты хочешь жениться на Тессе, то не позволяй мыслям обо мне держать вас отдельно друг от друга.
Ты знаешь, возможно, она не захочет быть со мной, сказал Уилл.
Джем быстро улыбнулся.
Хорошо, думаю это решать вам.
Уилл улыбнулся в ответ, и только в этот момент они снова были просто Джем и Уилл. Уилл мог видеть Джема, и через него прошлое. Уилл помнит как они вдвоём пробегали по темным улицам Лондона, прыгая с крыши на крышу, кленки серафима блестели лезвиями в руках; их часы в тренажерном зале, они толкали друг друга в грязь, лужи, бросали в Джессамину снежки изо льда во дворе, спали, как щенки на коврике перед огнем.
Ave atque vale, подумал Уилл.
Здравствуй и прощай.
Прежде он никогда не особо задумывался об этих словах, никогда не интересовался почему они обозначали не только прощание, но и приветствие.
Каждая встреча вела к расставанию, включая эту, поскольку жизнь жестока.
В каждой встрече таилась печаль расставания, а в каждом расставании была радость встречи.
Он не забыл бы радость, счастье.
Мы говорили о том, как прощаться, сказал Джем.
Когда Джонатан прощался с Дэвидом, он сказал Иди с миром, потому что мы оба поклялись: Господь да будет между мною и тобою во веки. Они больше никогда не виделись, но друг друга не забыли. Так будет и с нами. Будучи Братом Захарием и не видя мир человеческими глазами, в какой то степени я все же останусь тем Джемом, которого ты знал, и буду видеть тебя своим сердцем.
Ву мен ши шэн си джи цзяо, сказал Уилл, и увидел, как глаза Джема слегка расширились, и в них промелькнуло изумление. Иди с миром, Джеймс Карстаирс.
Они ещё долго смотрели друг на друга, но потом Джем надел капюшон, скрывающий его лицо, и отвернулся.
Уилл закрыл свои глаза.
Он не слышал, как Джем ушел, больше слышал; он не желал знать, когда он ушел и Уилл остался один, не хотел знать, когда на самом деле началась его жизнь Сумеречного охотника без парабатая.
А когда за Джемом закрылась дверь и в том месте, чуть выше сердца, где была руна парабатая, вдруг вспыхнула жгучая боль, он сказал себе, что это была просто искра от костра.
Он прислонился к стене, затем медленно заскользл вниз, пока не сел на пол, рядом с его метательным ножом. Он не знал, как долго сидел там, но он слышал ржание коней во дворе, скрежет перевозки Безмолвных Братьев начинающей двигаться.Лязг ворот, как они закрылись. Мы пыль и тени.
Уилл, Он поднял глаза; он не заметил, худощавую фигурку в дверях учебной комнаты, пока она не заговорила.
Шарлотта сделал шаг вперёд и улыбнулась.
Была доброта в ее улыбке, как всегда , и он боролся, чтобы не закрыть глаза от воспоминаний ... Шарлотта в дверях этой самой комнаты.
Ты что, не помнишь, я говорила тебе вчера, что сегодня у нас будет гость в Институте?
... Джеймс Карстаирс ...
Уилл, снова сказала она. Ты был прав.
Он поднял голову, руки свисали между колен. Прав насчет чего?
Насчет Джема и Тессы, ответила она. Их помолвка расторгнута. И Тесса очнулась. Она очнулась и зовет тебя.
Когда я во тьме, я буду думать о свете, с тобой.
Тесса выпрямилась на подушках, заботливо положенными Софи (девушки обнялись, и Софи расчесывала спутанные волосы Тессы, повторяя господи, господи столько раз, что Тессе пришлось попросить ее перестать это говорить, прежде чем они бы обе расплакались), и посмотрела на нефритовый кулон в своих руках.
Она чувствовала себя так, словно разделилась на двух разных людей. Один благословлял то, что Джем был жив, что он выдержит, что бы увидеть рассвет снова, что ядовитые наркотики, от которых он страдал так долго, не выжгут жизнь из его вен. Другой
Тесс? мягкий голос за дверью; она подняла глаза и увидела там Уилла, выделявшегося силуэтом на свету из коридора.
Уилл.
Она вспомнила парня, который пришел в ее комнату в Темный Дом и рассеял ее страх, болтая о Теннисоне, ежах и лихих ребятах, которые приходят на выручку и они никогда не ошибаются.
Она думала, что он красив, но теперь она считала его совершенно другим.
Он был Уиллом, во всем своем идеальном несовершенстве; Уиллом, чье сердце можно было разбить с такой же легкостью, с какой заботой оно охранялось; Уиллом, который любил неразумно, но всем сердцем.
Тесс, повторил он, колеблясь из за ее молчания, и вошел, прикрыв за собой дверь. – Я Шарлотта сказала, что ты хочешь поговорить со мной
Уилл сказала она, и она знала, что слишком бледна, и ее кожа была покрыта пятнами от слез, ее глаза все еще красные, но это было неважно, потому что это был Уилл, и она вытянула руки, и он тотчас подошел и взял их, накрывая своими собственными теплыми, покрытыми шрамами пальцами.
Как ты себя чувствуешь? спросил он, ищя глазами её лицо. Я должен поговорить с тобой, но не желаю трогать тебя, пока ты не будешь снова полностью здорова.
Со мной всё хорошо сказала она, давя своими пальцами на его пальцы.
Наблюдение за Джемом ослабило меня. А тебя ослабило?
Он отвёл глаза, хоть ещё и сжимал её руку.
И да сказал он. И нет.
Ты ослаб сказала она. Но не твоё сердце.
Да, сказал он. Да. Именно так. Ты знаешь меня так хорошо, Тэсс. Он слабо улыбнулся. Он жив, и за это я благодарен. Но он выбрал путь великого одиночества. В Братстве все делают в одиночестве: едят, гуляют, встают и ложатся спать. Я бы избавил его от этого, если бы мог.
Ты берег его как только мог тихо сказала Тесса Так же как он берег тебя,и мы все так сильно старались уберечь друг друга. Но в конце концов мы все должны сделать свой собственный выбор.
Ты говоришь, что я не должен тосковать?
Нет, тосковать мы будем, но не обвиняй себя, потому ты не несёшь за случившееся никакой ответственности.
Он мельком взглянул на их соединяющиеся руки. Он очень мягко погладил её пальцы своими большими.
Возможно нет, сказал он. Но есть и другие вещи, за которые я несу ответственность.
Тесса быстро вздохнула. Его голос понизился, и в нём была резкость, которую она не слышала до сих пор...
его дыхание на ее коже мягкое и горячее, пока она не дышала так же тяжело, ее руки гладят его плечи, руки, бедра...
Она моргнула и поспешно отдёрнула руки от него.
Сейчас она на него не смотрела, а видела отблески огня на стенах пещеры, и слышала его голос, шепчущий ей на ухо; в то время все было как во сне, они словно выпали из реальной жизни, как будто это происходило в каком то другом мире.
Она и теперь не могла поверить, что это вообще случилось.
Тесса ? его голос был нерешительным,его руки все еще протянуты. Часть ее хотела взять его, привлечь вниз к ней и поцеловать его, забыться в Уилле, как она делала раньше. Потому что он был так же эффективен, как любой наркотик.
И тогда она вспомнила затуманенные глаза Уилла в Притоне Курильщиков Опиума, мечты о счастье, которые превратились в руины в момент, когда эффект курения стерся. Нет. С некоторыми вещами можно справиться, только посмотрев им в лицо. Она вздохнула и подняла глаза на Уилла
Я знаю, что ты скажешь , сказала она. Ты думаешь о том, что случилось между нами в Идрисе Кадаира, потому что мы думали, что Джем мертв, и мы вдвоем тоже умрем.Ты блогородный человек, Уилл, и я знаю, что ты должен сделать. Ты должен сделать мне предложение.
Уилл, который был очень спокоен, доказал, что он еще может удивить ее он рассмеялся. Это был тихий и печальный смех. Я не ожидал, что ты будешь так откровенна, но полагаю, что должен был. Я знаю мою Тессу.
Я твоя Тесса сказала она. Но Уилл. Я не хочу, чтобы ты сейчас говорил. Ни о свадьбе, ни об обещаниях.
Он сел на край кровати.
Он был в тренировочной одежде, в свободной рубашке с закатанными рукавами, шея была обнажена и она видела на коже заживающие шрамы после битвы, белый след исцеляющей руны.
И в его глазах она тоже увидела боль.
Ты сожалеешь о том, что произошло между нами?
Можно ли сожалеть о прекрасном, несмотря на то, что оно было неразумным? спросила она, и боль в его глазах сменилась замешательством.
Тесса, если ты боишься, то я чувствую себя обязанным...
Нет. Сказала она, поднимая руки.
Просто я чувствую, что в твоем сердце все запуталось, в нем отчаяние и облегчение, счастье и растерянность, и я не желаю, чтобы ты делал заявления, когда чувства так сильно переполняют тебя. И не говори мне, что это не так, потому что я вижу это в тебе, и чувствую это сама. Нас обоих обуревают чувства и ни один из нас не способен принимать решения.
На мгновение он заколебался. Его пальцы приблизились к сердцу, там где была руна парабатая, слегка касаясь ее ей стало интересно, сознавал ли он, что делает это, а потом он сказал :
Иногда я боюсь, что может быть, ты слишком мудрая, Тесса.
Хорошо сказала она. Один из нас должен быть.
Есть что то, что я могу сделать? сказал он. Я не хочу тебя оставлять, если ты не желаешь оставить меня.
Тесса перевела взгляд на прикроватную тумбочку, где стопкой лежали книги, которые она читала до того, как автоматы напали на Институт казалось это было тысячу лет назад.
Ты мог бы почитать мне, сказала она.
Если ты не против.
Уилл посмотрел на них и улыбнулся. Это была несмелая, странная улыбка, но она была настоящей, и она была Уилла. Тесса улыбнулась в ответ
Я не против, сказал он. Вовсе нет.
Вот как случилось, что около четверти часа спустя, Уилл сидел в кресле, читая Дэвида Копперфильда, когда Шарлотта осторожно открыла дверь в комнату Тессы и заглянула внутрь.
Она невольно забеспокоилась – Уилл с таким отчаянием упал на пол тренировочного зала, он был так одинок, и к ней вдруг вернулся страх, который она всегда испытывала, думая что, если Джем когда нибудь покинет их, он заберет с собой все лучшее, что было в Уилле.
И Тесса тоже была ещё такая хрупкая...
Мягкий голос Уилла наполнил комнату, вместе с приглушенным светом от огня в камине.
Тесса лежала на боку, каштановые волосы рассыпались по подушке; она наблюдала за Уиллом, чье лицо склонилось над страницей, а в глазах была нежность нежность звучала в мягком голосе, когда он читал.
Нежность была настолько глубоко личной, что Шарлотта сразу же отступила назад, мягко закрыв за собой дверь.
Тем не менее, голос Уилла преследовал ее, когда она шла по коридору, на сердце было намного легче, чем было несколько минут назад.
... и не могу смотреть сквозь него, если это не слишком смелая вещь которую я могу сказать, так же близко, как я была бы. Но если хоть какое нибудь зло и предательство направлено против него, я надеюсь что простая любовь и правда победят это. Я надеюсь, что реальная любовь и правда будут сильнее, чем любое зло и несчастье в мире.
Платой за любовь является любовь без меры.
приписывают Святому Августину
Комната Консула озарилась светом. Большой двойной круг был нарисован на возвышении перед комнатой, и между кругами находились руны: руны связывания, руны знаний, руны мастерства и ремесла, а также руны, символизирующие имя Софи. Софи стояла на коленях в центре кругов. Ее распущенные темные волосы спадали на ее талию. Она выглядела красивой в лучах света, струящихся сквозь стеклянный купол сверху, шрам на ее щеке был красным как роза.
Консул возвышалась над ней, она подняла свои белые руки, в которых держала Чашу Смерти. Шарлотта была одета в простую алую мантию, раздувавшуюся вокруг нее. Ее маленькое лицо было серьезным и строгим.
Возьми Чашу, София Коллинз, сказала она, и комната погрузилась в молчание, затаив дыхание.
Комната Совета не была полной, но в конце ряда сидела Тесса: Гидеон и Габриэль, Сесилия и Генри, она и Уилл, все наклонились вперед с нетерпением, ожидая Восхождение Софи. На каждом конце помоста стоял Безмолвный Брат, их головы были опущены, а одеяния выглядели так, словно они были вырезаны из мрамора.
Шарлотта опустила чашу и протянула ее Софи, которая бережно ее взяла.
Клянешься ли ты, София Коллинз, оставить мир примитивных и присоединиться к Сумеречным охотникам? Выпьешь ли ты кровь Ангела Разиэля и будешь ли почитать ее? Клянешься помогать Конклаву, следовать Закону и подчиняться Совету? Будешь ли ты защищать людей, зная, что за службу не будет вознаграждения и похвалы, лишь уважение?
Клянусь, сказала Софи твердым голосом.
Сможешь ли ты быть щитом для слабого, светом во тьме, истиной во лжи, спасительной башней во время наводнения, глазом, когда все слепы?
Да.
И, когда ты умрешь, согласна ли ты пожертвовать своим телом для Нефилимов, чтобы сжечь его, и прах твой пустить на постройку Города Костей?
Да.
Тогда испей, сказала Шарлотта.
Тесса услышала, как Гидеон задержал дыхание. Это была опасная часть ритуала, во время которой мог погибнуть неподготовленный или недостойный.
Софи наклонила темную голову и прислонилась к Чаше губами. Тесса подалась вперед, у нее было плохое предчувствие, отчего стало тяжело дышать. Она почувствовала, как по ее руке скользнула рука Уилла, теплая, увесистая. Горло Софи двигалось по мере того, как она пила.
Круг, в котором она с Шарлоттой стояла, вспыхнул холодным, сине белым светом, скрывая их обеих. Когда он исчез, у Тессы перед глазами мелькали звездочки. Она быстро моргнула, и увидела, что Софи держит Кубок. Кубок светился, когда она передала его обратно Шарлотте, которая широко улыбалась.
Теперь ты Нефилим, сказала она. Я называю тебя София Сумеречный охотник, от крови Джонатана Сумеречного охотника, дитя Нефилимов. Встань, София.
И Софи поднялась, среди ликующей толпы возгласы Гидеона были самыми громкими. Софи улыбалась, ее лицо сияло в зимнем солнечном свете, который проходил сквозь прозрачный купол. Тени двигались по полу, стремительно и быстро. С удивлением Тесса подняла голову – что то белое мелькало в окне, мягко кружась за стеклом.
Снег, тихо сказал ей на ухо Уилл. С Рождеством, Тесса.
Той ночью была ежегодная Рождественская вечеринка Анклава.
Это был первый раз, когда Тесса видела, что огромные бальные залы в Институте открыты и заполнены людьми.
Огромные окна светились отраженным светом, бросая золотой блеск на полированный пол.
За темным стеклом, можно было увидеть, как падает снег, большими мягкими белыми хлопьями, но внутри института все было теплым и золотым и безопасным
Насколько поняла Тесса, Рождество у Сумеречных Охотников не было Рождеством. Не было рождественских венков, не было поющих людей, не было и рождественских печенюшек. Была ёлка, но она была украшена нетрадиционным способом. Массивная ель возвышалась, казалось, для того, чтобы коснуться потолка в далёком конце бального зала. (Когда Уилл спросил Шарлотту, как же она поместилась там, она только махнула руками и пробормотала что то насчёт Магнуса.) Свечи были на каждой ветке, хоть Тесса и не видела, как они были закреплены или подвешены. Они давали много золотого света комнате.
Привязанные к ветвям дерева и свисающие с подсвечников, канделябров на столах, дверных ручек кристаллические сверкающие руны были прозрачны, как стекло, но преломляли свет и мерцали, как радуга по всей комнате.
Стены были украшены венками остролиста и плюща, красные ягоды ярко выделялись на фоне зеленой листвы. Здесь и там были веточки омелы с белыми ягодами.
Одна даже была привязана к ошейнику Черча, который находился под одним из Рождественских столов и выглядел взбешенным.
Тесса подумала, что никогда не видела так много еды.
Столы были уставлены нарезанной курицей и индейкой, дичью и зайцем, рождественской ветчиной и пирогами, тончайшими бутербродами, мороженым и бисквитами, бланманже и кремовыми пудингами, разноцветным желе, пропитанным ромом бисквитом с вареньем и кремом и рождественским пудингом, глазированным шербетом, глинтвейном и большими серебряными чашами с рождественским пуншем бишоп .
Было изобилие угощений и конфет, и мешочки Святого Николаса, в одном был кусок угля, в другом кусочек сахара, а в третьем лимонная долька, чтобы показать получившему его человеку, как он себя вел весь год: был ли он непослушным, милым или угрюмым.
До этого было чаепитие и подарки только для жителей Института, они обменялись подарками, до того как прибыли гости – Шарлотта, покачиваясь на коленях Генри, в то время как он сидел в своем инвалидном кресле, открывала подарок за подарком для ребенка, который должен был родиться в апреле. (Было решено, что его имя будет Чарльз.
Чарльз Фейрчайлд гордо сказала Шарлотта, показывая одеяльце, которое связала для нее Софи, с изящными Ч.Ф. в уголке.
Чарльз Буфорд Фейрчайлд поправил ее Генри.
Шарлотта состроила гримасу. Смеясь, Тесса спросила Фейрчайлд? Не Бранвелл?
Шарлотта застенчиво улыбнулась.
Я консул. Было решено, что в этом случае, ребенок будет носить мое имя. Генри не возражает, не так ли, Генри?
Совсем нет, сказал Генри. Тем более, что Чарльз Бранвелл Фейрчайлд звучало бы довольно глупо, а Чарльз Буфорд Фейрчайлд звучит отлично.
Генри....
Вспоминая об этом сейчас, Тесса улыбнулась. Она стояла возле елки, наблюдая за членами Анклава во всем великолепии – женщины были в темно жемчужных зимних тонах, платьях из красного атласа, сапфирового шелка и золотой тафты, а мужчины в элегантных смокингах, разговаривали и смеялись.
Софи стояла с Гидеоном, сияющая и непринужденная в элегантном зеленом бархатном платье; Сесилия была в синем, появляясь то тут, то там, с восхищением глядя на все, а Габриэль с обожающим изумлением ходил за ней, долговязый и с взъерошенными волосами.
В каменном камине горело огромное Рождественское полено, обмотанное плющом и остролистом, а над камином висели сетки с золотыми яблоками, грецкими орехами, цветным попкорном и конфетами.
Музыке тоже была, мягкая и запоминающаяся, казалось, Шарлотта наконец то нашла применение пению Бриджит, ибо ее веселый приятный голос был слышен громче звука инструментов.
Увы, любовь, мне жизнь губя,
Ты рвешь со мною неучтиво.
Я столько лет любил тебя
И счастлив с тобой был всегда.
Зелёные рукава были моей единственной радостью,
Зелёные рукава были моей сладостью,
Зелёные рукава были моим золотым сердцем,
Кто мне теперь заменит даму с зелёными рукавами?
Пусть небо прольет картофельный дождь, задумчиво произнес голос. – Пусть гром напевает Зелёные рукава.
Тесса. Хотела повернутся,но тут рука Уила скользнула к ее руке. Тесса немного злилась, так как она его искала и не где не могла найти.
Как обычно вид Уила в черно голубом и белом вечернем костюме заставлял Тесс дышать реже. Но она скрывала это смотря на него с улыбкой.
Шекспир, сказала она. Виндзорские проказницы.
Не самая лучшая пьеса, сказал Уилл, прищурив голубые глаза, провожая ее внутрь
В тот вечер Тесса решила надеть розовый шелк, на ней не было никаких украшений, кроме бархатной ленты, которая в два ряда шла вокруг шеи и свисала на спину.
Софи уложила ее волосы – из любезности, а не как горничная – и воткнула белые ягодки в зачесанные наверх локоны.
Тесса чувствовала, что выглядит очень необычно и броско.
Хотя в ней что то есть.
Вечный литературный критик, Тесса вздохнула, глядя в сторону от него, в другом конце комнаты, туда, где Шарлотта разговаривала с высоким, светловолосым человеком, которого Тесса не знала.
Уилл наклонился к ней.
От него слабо пахло чем то зеленым и зимним елью, лимоном, или кипарисом.
Эти ягоды омелы в твоих волосах, сказал он, она чувствовала его дыхание на своей щеке. Формально, я думаю, это означает, что любой может поцеловать тебя, когда захочет.
Её глаза расширились.
Ты думаешь, что они, может быть, попробуют?
Он слегка коснулся ее щеки, на нем были белые замшевые перчатки, но она чувствовала так, как будто он прикоснулся к ней своей кожей. Я бы убил любого, кто это сделал бы.
Ну, сказала Тесса. Это был бы не первый раз, когда ты сделал что то скандальное на Рождество.
Уилл замолчал на мгновение, а затем ухмыльнулся, эта редкая улыбка озарила его лицо и полностью изменила.
Это была улыбка, которая, как боялась Тесса, ушла навсегда, ушла с Джемом вниз, в мрак Города Молчания.
Джем не был мертв, но когда он ушел, частичка Уилла исчезла вместе с ним, кусочек откололся от сердца Уилла и был погребен в воспоминаниях.
И в первую неделю Тесса беспокоилась, что Уилл не переживет этого, что он навсегда останется своего рода призраком, который ничего не ел, а блуждал по Институту и постоянно разговаривал с кем то, кого там не было, блеск в его глазах исчезал, когда он вспоминал и замолкал.
И она приняла решение.
Ее собственное сердце было разбито, но она была уверена, что если сможет излечить сердце Уилла, то это как то вылечит и ее.
Как только она достаточно окрепла, она стала приносить ему чай, от которого он отказывался, и книги, которые он соглашался читать, она гоняла его в библиотеку и обратно и требовала помочь с тренировками.
Она сказала Шарлотте, чтобы она прекратила относиться к Уиллу как к стеклу, которое может разбиться, и отправить его в город сражаться, как это уже было, с Габриелем или Гидеоном вместо Джема.
И Шарлотта не без трудностей сделала это, и хотя Уилл вернулся в крови и синяках, зато с живыми и светящимися глазами.
Умно, сказала ей Сесиль позже, когда они стояли у окна и смотрели, как во внутреннем дворе разговаривают Уилл и Габриель.
Будучи Нефилимом, у моего брата есть цель. Охота залечит его раны. Охота и вы.
Находясь глубоко в своих думах, Тесса позволила занавеске упасть, закрыв окно.
Она и Уилл не разговаривали о том, что случилось в Кадаир Идрис, о ночи, что они провели вместе. На самом деле, случившееся казалось ей сном. Как будто это случилось с кем то другим, не с ней, не с Тессой.
И она не знала, чувствовал ли Уилл тоже самое.
Она знала, что Джем узнал или догадался об этом, но простил их обоих, но с того дня, как ушел Джем, Уилл больше не подходил к ней, не говорил, что любит, и не спрашивал, любит ли она его.
Казалось, прошло много лет, хотя на самом деле всего две недели, прежде чем Уилл зашел и застал ее одну в библиотеке, и спросил довольно неожиданно не поедет ли она с ним на прогулку в карете следующий день.
Озадаченная Тесса согласилась, думая про себя, не было ли других причин, по которым он хотел провести время в ее компании.
Чтобы разгадать какую то тайну?
Чтобы признаться в чем то?
Но нет, это была просто поездка в карете по парку.
Температура все понижалась, лед сковал берега прудов.
Голые ветви деревьев были мрачными и прекрасный, и Уилл вел вежливый разговор с ней о погоде и городских достопримечательностях.
Он, казалось, решил начать с того места, где Джем закончил ее лондонское образование.
Они сходили в Британский музей и Национальную галерею, в Кью Гарденс и Собор Святого Павла, где Тесса наконец вышла из себя.
Они стояли в знаменитой Щепчущей галерее, Тесса оперевшись на перила, смотрела вниз, на собор. Уилл переводил надпись на латинском на стене склепа, где был похоронен Кристофер Рен:
Если вы ищете памятник ему, оглянитесь, когда Тесса рассеяно взяла его за руку.
Он сразу же отступил, краснея.
Она посмотрела на него с удивлением.
Что то не так?
Нет, ответил он слишком быстро. Я просто Я привел тебя сюда, в Шепчущуюся галерею, не для того, чтобы терзать тебя.
Тесса взорвалась.
Я не прошу тебя терзать меня в Шепчущейся галерее!Но, Ангел, Уилл, ты прекратишь наконец быть таким вежливым?
Он изумленно посмотрел на нее.
Но разве ты бы не хотела...
Нет, я бы не хотела. Я не хочу, чтобы ты был вежливым! Я хочу, чтобы ты был Уиллом! Я не хочу, чтобы ты показывал мне интересные черты архитектуры, как будто ты Бедекерский гид. Я хочу, чтобы ты говорил ужасно сумасшедшие, веселые вещи, сочинял песни и был... Уиллом, которого я полюбила почти сказала она. И был Уиллом, произнесла она вместо этого. Или я ударю тебя моим зонтиком.
Я пытаюсь ухаживать за тобой, сказал Уилл раздраженно. Ухаживать за тобой должным образом. Вот зачем все это. Ты понимаешь это, правда?
Мистер Рочестер никогда не ухаживал за Джейн Эйр, указала Тесса.
Нет, он переодевался в женщину и сводил бедную девушку с ума . Это то, что ты хочешь?
Из тебя получилась бы очень некрасивая женщина.
Нет. Я был бы великолепен.
Тесса рассмеялась.
Вот. Вот Уилл. сказала она. Разве так не лучше? Тебе так не кажется?
Я не знаю сказал Уилл, уставившись на неё. Я боюсь говорить это. Я слышал, что, когда я говорю, американки хотят ударить меня своими зонтиками.
Тесса снова рассмеялась, и вот они уже оба смеялись, их душил смех, эхом отражаясь от стен Шепчущей Галереи. После этого все стало намного проще, и когда вернувшись Уилл помогал ей выйти из экипажа, его улыбка была счастливой и настоящей.
В ту ночь кто то тихо постучал в дверь Тессы, но когда она подошла, чтобы открыть ее, за ней никого никого не оказалось, только книга лежала на полу в коридоре.
Повесть о двух городах
Странный подарок, подумала она.Экземпляр этой книги был в библиотеке, и она могла читать эту книгу столько, сколько захочет, но книга в ее руках была новой с квитанцией магазина Хэтчердс, красующейся на титульном листе. Только когда Тесса забралась вместе с книгой в постель, она поняла, что на титульном листе также была надпись.
Тесс, Тесс, Тесса.
Существовало ли когда либо что то более красивое по звучанию, чем твое имя? Мое сердце звучит как колокол, когда я произношу его вслух. Странно представить себе подобное, не правда ли, колокольный звон сердца, но, когда ты прикасаешься ко мне, всё именно так: как будто у меня в груди сердце звенит и по телу пробегают мурашки, а внутри всё трепещет от радости.
Почему я написал эти слова в этой книге? Из за тебя.
Ты научила меня любить эту книгу, которую я раньше презирал. Когда я прочитал ее во второй раз, с открытым разумом и сердцем, я почувствовал абсолютное отчаяние и зависть к Сиднею Картону. Да, к Сиднею. Даже если у него не было надежды, что женщина, которую он любил, полюбит его, по крайней мере он смог сказать ей о своей любви. По крайней мере он смог сделать что то, чтобы доказать свои чувства, даже если это означало умереть.
Я бы выбрал смерть за возможность рассказать тебе правду, Тесса, если бы я мог быть уверен, что смерть будет моей. И вот почему я завидовал Сиднею, потому что он был свободен.
И вот теперь, я наконец свободен, и могу рассказать тебе всё, что я чувствую, без страха, что ты в опасности, .
Ты не последняя мечта моей души.
Ты первый сон, сон, в котором я был не в состоянии отделить себя от сновидений. Ты первая мечта моей души, и с этой мечтой я надеюсь, что придут все остальные мечты, которые заполнят целую жизнь.
Наконец с надеждой,
Уилл Херондейл.
После этого она долго сидела, держа, но не читая книгу, и наблюдала, как в Лондоне наступает рассвет. Утром она довольно порхала, одеваясь, потом схватила книгу и помчалась вниз по лестнице.
Она поймала Уилла, когда он выходил из своей спальни с еще влажными после умывания волосами, и бросилась на него, схватив его за лацканы и притянув к себе, уткнувшись лицом в его грудь.
Книга упала на пол между ними, когда он потянулся обнять ее, гладя ее волосы, рассыпавшиеся по спине, и тихо шепча:
Тесса, в чем дело, что случилось? Тебе не понравилось
Никто никогда не писал мне ничего такого красивого, сказала она, и лицо ее прижались к его груди, она слышала мягкие удары сердца, устойчивые под его рубашкой и пиджаком. Никогда.
Я написал это только после того как я обнаружил, что проклятие было ложным, сказал Уилл.
Я имел в виду, чтобы отдать книгу тогда, но Его рука сжалась в волосах. Когда я узнал, что ты была помолвлена ??с Джем, я убрал ее. Я не знаю, когда бы я мог, когда я должен был, дать ее тебе. И вот вчера, когда ты захотела, чтобы я был собой, я надеюсь, достаточно, чтобы вспомнить те давние мечты опять, стряхнуть их и дать их тебе.
В тот день они пошли в парк, хотя было так же холодно, как и ясно, и вокруг было не много людей. Серпантин блестел под зимним солнцем, и Уилл указал на место, где он и Джем кормили диких уток пирогами с начинкой из птицы. Впервые она увидела, что он улыбается, говоря о Джеме.
Она знала, что не могла заменить Джема Уиллу.
Никто не мог.
Но постепенно пустота в его сердце исчезала.
Присутствие Сесилии радовало Уилла; Тесса видела это, когда они вместе сидели у камина и тихо разговаривали по валлийски, при этом глаза его сияли; ему даже стали нравиться Габриэль и Гидеон, которые стали его друзьями, хотя никто не мог быть таким другом, как Джем.
И, конечно, любовь Шарлотты и Генри была стойкой , как никогда.
Тесса знала, что боль никогда полностью не исчезнет, не для нее и не для Уилла, но вместе с тем, как погода становилась холоднее, Уилл улыбался чаще, ел более регулярно и обеспокоенный взгляд исчез из его глаз, она стала легче дышать, зная, что взгляд был не смертельный.
Хм, сказал он сейчас, слегка покачиваясь на каблуках, внимательно осматривая пол бального зала. Может быть, ты права. Я думаю, что это было где то на Рождество, когда я получил татуировку валлийского дракона.
Услышав это, Тессе пришлось очень сильно постараться, чтобы не покраснеть. Как это случилось?
Уилл неопределенно взмахнул рукой. Я был пьян ...
Чепуха. Ты никогда не был по настоящему пьян.
Наоборот для того, чтобы научиться притворяться пьяным, надо напиться хотя бы раз, в качестве точки отсчета. Шестипалый Найджел был в горячем сидре
Ты же не имеешь в виду настоящий Шестипалый Найджел?
Конечно, именно его и имею ввиду, начал Уилл с усмешкой, которая внезапно исчезла, он смотрел мимо Тессы, на банкетный зал.
Она повернулась, чтобы проследить за его взглядом и увидела того же высокого, светловолосого человека, который ранее разговаривал с Шарлоттой, прокладывавший ??путь через толпу к ним.
Он был коренастым, возможно, далеко за тридцать, с шрамом через всю щеку.
Взъерошенные, светлые волосы, голубые глаза и загорелая кожа. Она казалась еще темнее на фоне накрахмаленной белой манишки.
В нем было что то знакомое, что вызывало в Тессе смутные воспоминания.
Он остановился перед ними. Его глаза уставились на Уилла. Они были не такими синими, как глаза Уилла, которые были почти васильковыми. Кожа вокруг них была загорелая, с едва заметными морщинками. Он спросил:
Вы Уильям Херондейл?
Уилл молча кивнул.
Я Элиас Карстаирс, сказал мужчина. Джем Карстаирс был моим племянником.
Уилл побелел и Тесса поняла, что в этом человеке ей показалось знакомым – в нем было что то, в том, как он вел себя и в форме рук, что напомнило ей о Джеме. Так как, казалось, Уилл потерял способность говорить, Тесса сказала:
Да, это Уилл Херондейл. А я Тереза Грей.
Девушка, изменяющая форму, сказал мужчина; Элиас, напомнила себе Тесса; Сумеречные охотники использовали имена друг друга. Вы были обручены с Джеймсом, до того как он стал Безмолвным Братом.
Да тихо сказала Тесса. Я очень сильно его люблю.
Он посмотрел на нее не враждебно или вызывающе, лишь любопытно. Затем он перевел взгляд на Уилла.
Ты был его парабатаем?
Уилл подал голос.
До сих пор, сказал он сквозь зубы.
Джеймс говорил о вас, сказал Элиас. После того, как я покинул Китай и вернулся в Идрис, я спросил, будет ли он жить со мной. Мы отослали его подальше от Шанхая, считая, что там ему небезопасно, пока приспешники Янлуо оставались на свободе и по прежнему жаждали отмщения. Но когда я спросил его, приедет ли он ко мне в Идрис, он сказал нет, что он не мог. Я попросил его пересмотреть свое решение. Сказал ему, что я был его семьей, его кровью. Но он сказал, что не может оставить своего парабатая, что есть кое что более важное, чем кровь. Голубые глаза Элиаса были спокойны. Я привез вам подарок, Уилл Херондейл. То, что я собирался отдать ему, когда он станет совершеннолетним, потому что его отца больше нет в живых, чтобы отдать это ему. Но теперь я не могу дать это ему.
Уилл был напряжен, как туго натянутая тетива. Он сказал: Я не сделал ничего, чтобы заслужить подарок.
А я думаю, что сделал. Элиас вытащил из под ремня на поясе короткий меч в замысловатых ножнах. Он протянул его Уиллу, и тот, поколебавшись, взял его. Ножны были покрыты причудливыми узорами из листьев и рун, искусно вырезанных и поблескивающих при золотом свете. Решительным жестом Уилл вытащил меч, держа его перед собой.
Рукоять была покрыта тем же узором из рун и листьев, но лезвие было простым и на нем не было ничего, кроме строчки слов, идущей по центру вниз. Тесса наклонилась прочитать слова на металле.
Я Кортана, из той же стали и закалки, как Жуаёз и Дюрендаль.
Жуаёз был мечом Карла Великого, по прежнему натянуто сказал Уилл, но Тесса знала, что сейчас это означало, что он пытался подавить эмоции. Дюрендаль был мечом Роланда. Этот меч живая легенда.
Выкован первым Сумеречным оружейным мастером, Вэйландом Смитом. В его рукояти перо из крыла ангела, сказал Элиас. – Он принадлежал семье Карстаирс сотни лет. Отец Джема наказал мне отдать его Джему, когда он достигнет восемнадцати лет. Но Безмолвным Братьям нельзя принимать подарки. Он посмотрел на Уилла. Вы были его парабатаем. Меч должен быть вашим.
Уилл вернул меч в ножны. Я не могу принять его. Я не приму его.
Элиас выглядел ошеломленным. Но ты должен, сказал он. Ты был его парабатаем и он любил тебя.
Уилл протянул меч Элиасу Карстаирс, рукоятью вперед. Через мгновение Элиас взял его, а Уилл повернулся и пошел прочь, исчезая в толпе.
Элиас посмотрел ему вслед с недоумением. Я не хотел обидеть.
Вы говорили о Джеме в прошедшем времени, сказала Тесса. Джем не с нами, но он не умер. Уилл он не выносит, когда считают, что Джем умер или забыт.
Я не имел в виду, что о нем забыли, сказал Элиас. Я просто имел в виду, что у Безмолвных Братьев нет эмоций, как у нас. Они чувствуют не так, как мы. Если они любят
Джем по прежнему любит Уилла, сказала Тесса. – Неважно, Безмолвный Брат он или нет. Есть вещи, которые магия не может уничтожить, потому что в них самих есть магия. Вы никогда не видели их вместе, а я видела.
Я хотел отдать ему Кортана, сказал Элиас. Я не могу отдать его Джеймсу, поэтому я подумал, что меч должен взять его парабатай.
Вы правильно думаете, сказала Тесса. Но, простите мою дерзость, мистер Карстаирс вы разве не собираетесь когда нибудь иметь своих собственных детей?
Его глаза расширились.
Я не думал...
Тесса посмотрела на мерцающее лезвие, а затем и на человека, держащего его. Она видела мало Джема в нем, как будто она смотрела на отражение того, что она любила в рябь воды. Эта любовь, запоминающаяся и настоящая, сделала ее голос нежным, когда она говорила.
Если вы не уверены, сказала она, тогда сохраните его. Держите его для собственных наследников. Уилл хотел бы этого. Уиллу не нужен меч, чтобы помнить Джема. Какой бы прославленной не была его родословная.
Было холодно на ступеньках института, холодное где Уилл стоял без пальто и шляпы, смотря в морозную ночь. Ветер задувал крошечные вихри снега на его щеки, его голые руки, и он услышал, как всегда, голос Джема в голове, сказавший ему, чтобы он не был смешным, чтобы вернулся внутрь, прежде чем он заработает себе грипп.
Зима всегда казалась Уиллу самым чистым сезоном даже дым и грязь Лондона охлаждались и промерзали начисто. В то утро он разбил слой льда, который образовался на его кувшине с водой, до брызг ледяной жидкости на его лице и дрожа, когда он посмотрел в зеркало, его мокрые волосы окрасили лицо в черные полосы.
Первое Рождественское утро без Джема за шесть лет.
Чистейший холод приносящий чистейшую боль.
Уилл, прошептал голос, очень знакомый. Он повернул голову, в голове возник образ Старой Молли, но призраки очень редко покидали то место, где они умерли или были похоронены, и, кроме того, что ей могло понадобиться от него?
Он встретился с взглядом, пристальным и темным. Ее тело было не сильно прозрачным, просто по краям оно светилось серебристым светом: белокурые волосы, кукольное лицо, белое платье, в котором она умерла. На груди кровь, красная как цветок.
Джессамина, сказал он.
С Рождеством, Уилл.
Его сердце, остановившись на мгновение, забилось снова, кровь быстро побежала по венам, Джессамина, почему что ты здесь делаешь?
Она слегка надула губы. Я здесь, потому что я здесь умерла, сказала она и ее голос окреп. Не было ничего необычного в том, что призрака можно было лучше увидеть и услышать, когда он был рядом с человеком, особенно с тем, кто мог его слышать. Она указала на двор у их ног, где Уилл держал ее, когда она умирала, и кровь стекала на каменные плиты. Ты не рад меня видеть, Уилл?
А я должен быть рад? спросил он. Джесси, обычно, когда я вижу призраков, это происходит потому, что остались какие то незаконченные дела или горе, которое удерживает их в этом мире.
Она подняла голову, глядя на снег. Хотя он падал вокруг нее, она оставалась нетронутой, словно стояла под стеклом. – А если бы у меня было горе, ты бы помог мне излечиться от него? Ты никогда особо не заботился обо мне, когда я была жива.
Заботился, возразил Уилл. – И мне искренне жаль, если я произвел впечатление, что мне не было дела тебя, или что я ненавидел тебя, Джессамина. Думаю, ты напоминала мне самого себя больше, чем я хотел бы себе признаться, и поэтому я судил тебя с той же суровостью, с какой я осудил бы себя.
Услышав это, она посмотрела на него. Пожалуй, это была откровенная правда, Уилл? Как ты изменился. Она сделала шаг назад, и он увидел, что ее ноги не оставили следов на покрытых снегом ступеньках. Я здесь, потому что при жизни я не хотела быть Сумеречным охотником, чтобы охранять Нефилимов. Теперь мне поручено охранять Институт, столько, сколько ему нужна будет охрана.
И ты не возражаешь? Спросил он. – Находиться здесь, с нами, когда ты могла умереть …
Она сморщила нос. Я не захотела умирать. От меня так много требовалось при жизни, один Ангел знает, на что это могло быть похоже после смерти. Нет, я здесь счастлива, глядя на вас всех, тихая, спокойная и невидимая. Ее серебристые волосы заблестели в лунном свете, когда она склонила к нему голову. – Хотя ты почти сводишь меня с ума.
Я?
Да. Я всегда говорила, что ты будешь ужасным женихом, и ты почти что подтвердил это.
В самом деле? Спросил Уилл. Ты как призрак Старого Марли, вернулась с того света, но только для того чтобы придираться к моим романтическим планам на будущее?
Какое будущее? Ты столько раз катался с Тессой, что держу пари, она могла бы уже нарисовать карту Лондона по памяти, а ты сделал ей предложение? Нет. Леди не может сделать сама себе предложение, Уильям, и она не может сказать тебе, что любит тебя, если ты не объявишь о своих намерениях!
Уилл покачал головой. Джессамина, ты неисправима.
И к тому же права, отметила она. Чего ты боишься?
Что если я заявлю о своих намерениях, она скажет, что не любит меня, не так, как она любила Джема.
Она никогда не будет любить тебя, как Джема. Она будет любить тебя, как тебя, Уилл, как совершенно другого человека. Ты желаешь, чтобы она не любила Джема?
Нет, но жениться на ком то, кто меня не любит, я тоже не хочу.
Ты должен спросить ее, чтобы узнать это, сказала Джессамина. Жизнь полна риска. Смерть гораздо проще.
Почему я не видел тебя до сегодняшнего вечера, когда ты была здесь все это время? спросил он.
Я пока не могу войти в институт, а когда ты во дворе, ты всегда с кем то. Я пыталась пройти через двери, но какая то сила мешает мне. Сейчас лучше, чем было раньше. Сначала я могла пройти всего несколько шагов. Теперь я здесь, как ты видишь. Она указала на то, где она стояла на лестнице. В один прекрасный день я смогу войти внутрь.
И когда ты войдешь, ты увидишь, что твоя комната такая же, как и раньше, и куклы тоже, сказал Уилл.
Джессамина так улыбнулась, что Уилл удивился, всегда ли она была такой грустной, или смерть изменила ее больше чем он думал, призраков можно изменить. Хотя прежде чем он снова заговорил, на ее лице отразилась тревога и она исчезла в вихре снега.
Уилл обернулся посмотреть, что напугало ее. Двери Института открылись и появился Магнус. На нем было каракулевое пальто и падающие снежинки уже усеяли шелковый цилиндр.
Мне следовало знать, что я найду тебя здесь, делающего все возможное, чтобы превратиться в сосульку, сказал Магнус, спускаясь по лестнице, пока не встал рядом с Уиллом, глядя на двор.
Уилл не хотел рассказывать о Джессамине. Почему то он подумал, что она бы этого не хотела. – Собирались на званый вечер? Или просто искали меня?
И то и другое, сказал Магнус, натягивая пару белых перчаток. На самом деле, я уезжаю из Лондона.
Уезжаете из Лондона? – спросил Уилл в смятении. Вы же это не серьезно?
Почему бы и нет? Магнус щелкнул пальцем по летящей снежинке. Она вспыхнула синим и исчезла. Я не лондонец, Уилл. Я гостил у Вулси какое то время, но его дом не мой, и мы с Вулси быстро устаем от общества друг друга.
Куда вы поедете?
В Нью Йорк. Новый Свет! Новая жизнь, новый континент. Магнус поднял руки. Я даже могу взять с собой вашего кота. Шарлотта говорит, что он в трауре с тех пор, как ушел Джем.
Ну, он кусает всех. Можете попробовать. Как думаете, ему понравится Нью Йорк?
Кто знает? Мы выясним это вместе. Неожиданное помогает мне от скуки.
Те из нас, кто не живет вечно, возможно, не так сильно любят перемены, как те из вас, кто бессмертен. Я устал терять людей, сказал Уилл.
Я тоже, сказал Магнус. Но это так, как я сказал, не так ли? Ты научишься жить с этим.
Я слышал, что иногда люди, оставшиеся без руки или ноги, все еще чувствуют боль в тех конечностях, которых нет, сказал Уилл. – Иногда это похоже на это. Я чувствую, что Джем со мной, хотя его нет, и мне словно не хватает части меня самого.
Но это не так, сказал Магнус. Он не мертв, Уилл. Он живет, потому что ты его отпустил. Он бы остался с тобой и умер, если бы ты попросил, но ты любил его так сильно, что предпочел, чтобы он жил, даже если отдельно от тебя. И это в первую очередь доказывает, что ты не Сидни Картон, Уилл, что у вас не та любовь, от которой можно освободиться, только лишь уничтожив ее. Это то, что я увидел в тебе, то, что я всегда в тебе видел, и из за чего мне захотелось помочь тебе. Что ты не отчаиваешься. Что у тебя безграничная способность радоваться. Рукой в перчатке он взял Уилла за подбородок и повернул лицом к себе. Было не так много людей, с которыми Уиллу приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть им в глаза, но Магнус был одним из них. Яркая звезда, сказал Магнус, и глаза его были задумчивы, как будто он вспомнил что то, или кого то. Те из вас, кто смертен, горят так сильно. И ты сильнее, чем большинство, Уилл. Я никогда не забуду тебя.
Я вас тоже, сказал Уилл. Я должен вам многое. Вы сняли мое проклятие.
Ты не был проклят.
Был, сказал Уилл. Да, был. Спасибо вам, Магнус, за все, что вы для меня сделали. Если я не говорил этого прежде, то говорю сейчас. Спасибо.
Магнус опустил руку. Думаю, что меня никогда раньше не благодарил Сумеречный охотник.
Уилл усмехнулся. Я бы не стал слишком к этому привыкать. Мы не благодарный вид.
Нет. Рассмеялся Магнус. Его яркие кошачьи глаза прищурились. Думаю, я оставляю тебя в надежных руках, Уилл Херондейл.
Вы имеете в виду Тессу.
Да, я имею в виду Тессу. Или ты отрицаешь, что твое сердце принадлежит ей? Магнус начал спускаться по лестнице; он остановился и оглянулся на Уилла.
Нет, сказал Уилл. Но она огорчится, что вы уехали, не попрощавшись с ней.
О, загадочно улыбаясь произнес Магнус, поворачиваясь внизу лестницы. Я думаю, в этом нет необходимости. Скажи ей, что мы снова увидимся.
Уилл кивнул. Магнус отвернулся, сунув руки в карманы пальто, и направился к воротам Института. Уилл смотрел, пока его удаляющаяся фигура не растворилась в белизне падающего снега.
Никем не замеченная, Тесса выскользнула из танцевального зала. Даже обычно остроглазая Шарлотта отвлеклась, сидя рядом с Генри в инвалидной коляске, держа свою руку в его руке, улыбаясь, глядя на гримасы музыкантов.
У Тессы ушло не много времени, чтобы найти Уилла. Она догадалась, где он будет, и оказалась права он стоял на крыльце института, без пальто и шляпы, позволяя снегу падать на голову и плечи. Весь двор был покрыт белой снежной пылью, словно сахарной пудрой, которая падала на ряд экипажей, стоявших там, черные железные ворота, каменные плиты, на которых умерла Джессамина. Уилл пристально смотрел перед собой, словно пытаясь разглядеть что то сквозь падающие хлопья.
Уилл, позвала Тесса и он повернулся к ней. Она накинула шелковую шаль, ничего теплее, и чувствовала холодное прикосновение снежинок к голой коже шеи и плеч.
Мне следовало быть повежливее с Элиасом Карстаирс, сказал Уилл вместо ответа. Он смотрел на небо, где между толстых слоев облаков и тумана появился бледный серп луны. Хлопья белого снега смешались с его черными волосами. Его щеки и губы покраснели от холода. Он выглядел еще красивее, чем она когда либо помнила его. Вместо этого я вел себя так, как раньше.
Тесса знала, что он имел в виду. Для Уилла существовало лишь одно до и после.
У тебя есть право быть вспыльчивым, сказала она. Я уже говорила, я не хочу, чтобы ты был идеальным. Просто будь Уиллом.
Который никогда не будет идеальным.
Идеальное скучно, сказала Тесса, спускаясь на последнюю ступеньку, чтобы встать рядом с ним. Они сейчас играют в закончи поэтическую цитату . Ты мог бы произвести впечатление. Не думаю, что кто то из них смог бы бросить вызов твоим знаниям литературы.
Никто кроме тебя.
Я была бы серьезным противником. Возможно, мы могли бы стать своего рода командой и делить награды.
Это кажется дурным тоном. Уилл говорил рассеянно, наклонив голову назад. Снег кружился вокруг них, словно они стояли внутри водоворота. Сегодня, когда Софи получила Повышение....
Да?
Это то, чего бы ты хотела? Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, белые снежинки застряли в его темных ресницах. Для себя?
Уилл, ты знаешь, что для меня это не возможно. Я колдунья. Или, по крайней мере, это самое подходящее описание того, кем я являюсь. Я никогда не смогу стать Нефилимом полностью.
Я знаю. Он посмотрел на свои руки, раскрывая пальцы, позволяя снежинкам падать и таять на ладони. Но в Кадаир Идрис ты сказала, что надеялась стать Сумеречным охотником и что Мортмейн разбил эти надежды
В то время я действительно хотела этого, признала она. Но когда я стала Итуриэлем когда я изменилась и уничтожила Мортмейна как я могла ненавидеть то, что позволило мне защитить тех, кого я люблю? Трудно быть другой, и еще труднее быть уникальной. Но я начинаю думать, что мне никогда не была уготована легкая судьба.
Уилл рассмеялся. Легкий путь? Нет, не для тебя, моя Тесса.
Я твоя Тесса? Она плотнее завернулась в шаль, делая вид, что дрожит только из за холода. Тебя беспокоит то, кем я являюсь, Уилл? То, что я не такая как ты?
Невысказанные слова повисли между ними: у Сумеречного охотника, который развлекается с колдунами, нет будущего.
Уилл побледнел. – То, что я сказал на крыше тогда, давно, ты знаешь, я не это имел в виду.
Я знаю
Я не хочу, чтобы ты была другой, Тесса. Ты такая, какая есть, и я люблю тебя. Я люблю не только ту часть тебя, которую одобряет Анклав
Она удивленно подняла брови. Ты готов терпеть остальное?
Он провел рукой по ее темным, запорошенным снегом волосам.
Нет. Я неправильно выразился. В тебе не существует ничего из того, что я могу вообразить себе не желанным. Ты действительно думаешь, что для меня это так важно, чтобы ты была нефилимом? Моя мать не сумеречный охотник. И когда я увидел как ты изменилась в ангела...когда я увидел тебя пылающей Небесным огнем...это было великолепно, Тесс.
Он сделал шаг в ее сторону.
То, кем ты являешься, что ты можешь сделать, это как некоторое великое чудо земли, как пожар или полевые цветы или ширина моря. Ты уникальны в мире, так же, как ты уникальна в моем сердце, и никогда не наступит то время, когда я не буду любить тебя. Я любил бы тебя даже если бы в тебе не было б и части Сумеречного охотника вовсе...
Она улыбнулась неуверенной улыбкой.
Но я рада, что я, хотя бы на половину, сказала она, это означает, что я могу остаться с тобой, здесь, в институте. Что семья, которую я нашла здесь, может стать моей семьёй. Шарлотта сказала, что если я пожелаю, я могу перестать быть Грей и взять имя моей матери до замужества. Я могла бы стать Старквезер. И иметь истинное имя Сумеречного охотника.
Она слышала как дышал Уилл. Он выпустил облачко белого пара.
Его синие глаза, широко раскрытые и ясные, смотрели на её лицо.
Его лицо носило выражение человека, который заставил себя сделать ужасные вещи и довести их до конца.
Конечно ты можешь взять имя истинного Сумеречного Охотника, сказал Уилл. Ты можешь взять мою.
Тесса уставилась на него, все черно белое на фоне черно белого снега и камня. Твое имя?
Уилл шагнул к ней, они стояли лицом к лицу. Тогда он взял ее за руку и снял свою перчатку, которую положил в карман. Он держал ее голую руку, его пальцы сжались вокруг ее. Его рука была теплой и мозолистой, и его прикосновение заставило ее дрожь. Глаза у него были надёжные и синие; и они были Уилла: истинные и нежные, острый и остроумные, любящие и добрые.
Выходи за меня, сказал он. Выходи за меня замуж, Тесс. Выходи за меня замуж и буть Тессой Херондейл. Или будь Тессой Грей, или будь кем ты хочешь, чтобы называли тебя, но выходи за меня замуж и остаться со мной и никогда не оставляй меня, потому что я не вынесу еще одного дня в моей жизни, чтобы пройти его без тебя.
Снег кружился вокруг них, белый, холодный и чистый. Тучи расступились над головой, и между ними она увидела звезды.
Джем рассказал мне, что Рагнор Фелл сказал о моем отце, продолжал Уилл. Что для моего отца существовала лишь одна женщина, которую он любил, и ему нужна была только она и больше никто. Также и ты для меня. Я люблю тебя, и буду всегда любить, пока не умру
Уилл!
Он закусил губу. В волосах было полно снега, ресницы покрыты снежинками. Это прозвучало слишком величественно? Я напугал тебя? Ты знаешь, как у меня с речами
О, да.
Я помню, что ты сказала мне однажды, Уилл пошел дальше. Что слова имеют власть, чтобы изменить нас. Твои слова изменили меня, Тесс, они сделали меня лучшим человеком, чем я был. Жизнь это книга, и есть тысячи страниц, которые я еще не читал. Я хотел бы прочитать их вместе с тобой, так много, сколько я смогу, прежде чем умру...
Она положила руку ему на грудь, прямо над сердцем, и чувствовала его биение в своей ладони, уникальны звук, который со временем стал как свой собственный.
Я лишь желаю, чтобы ты не говорил о смерти, сказала она. Но даже на это, да, я знаю, какой ты с твоими словами, Уилл... я их всех люблю. Каждое твое слово. Глупые, безумные из них, красивые, и те, которые только для меня. Я люблю их, и я люблю тебя.
Уилл начал говорить, но Тесса прикрыла его рот ладонью.
Я люблю твои слова, мой Уилл, но придержи их на мгновение, сказала она и улыбнулась ему в глаза.
Подумай о всех словах, которые я удерживала внутри себя все это время, тогда как я не знала твои намерения. Чтобы отправить тебя, когда ты пришел ко мне в гостиную и сказал мне, что любишь меня, это была самая трудная вещь, которую я когда либо делала. Ты говорил, что любишь слова моего сердца, форму моей души. Я помню. Я помню каждое слово, сказанное тобой, с того дня по сей. Я никогда не забуду их. Есть так много слов, которые я хочу сказать тебе, и так много, которых я хочу услышать, как ты говоришь мне. Я надеюсь, что у нас есть все наши жизни, чтобы сказать их друг другу.
Значит, ты выйдешь за меня замуж? сказал Уилл, выглядя ошеломленным, как будто совершенно не веря в свою удачу.
Да, сказала она последнее, самое простое и самое главное слово из всех.
И Уилл, который всегда находил что сказать открыл и сразуже закрыл свой рот, только для того чтобы притянуть ее к себе. Его перчатки упали на лестницу, но руки обвивающие её были теплые и он наклонился чтобы поцеловать её. Он являлся на вкус как снежинки и вино, как зима, и Уилл и Лондон. Его губы нежно касались её, а руки в её волосах разбрасывали ягоды на каменную лестницу. Она ближе прижалась к груди Уила, а вокруг них танцевали снежинки. Через окна Института она могла услышать слабый звук музыки, играющей в танцзале: фортепиано, виолончель, и повышающийся выше всего этого, как искры, прыгающие к небу, сладким, праздничную музыку скрипки.
Не могу поверить, что мы действительно собираемся домой, сказала Сесилия. Она сжала руки перед собой, подпрыгивая в своих белых лайковых сапогах. На ней было красное зимнее пальто, самая яркая вещь в темной крипте, не считая самого Портала, большого, серебристого, сияющего на дальней стене.
От сюда Тесса могла мельком увидеть, как проблеск в ее мечтах,проблеск синего неба (небо вне Института было лондонским серым), и запорошенные снегом холмы. Уилл стоял рядом с ней, и отряхал её плечи. Он выглядел бледным и возбужденным, и она стремилась взять его руку. “Мы не возвращаемся домой, Cecи,” сказал он. “Не для того чтобы остаться. Мы навестим родителей. Я хочу представить наших родителей своей невесте” – и в этот момент с его лица исчезла бледность, его губы, изгогнулись в улыбку –, “чтобы они могли знать девочку, на которой я собираюсь жениться.”
О, тьфу, ерунда, сказала Сесилия. Мы можем использовать портал, чтобы увидеть их, когда захотим! Шарлотта Консул, поэтому проблем у нас не будет, наверное.
Шарлотта застонала. Сесилия, это единственное путешествие. Это не игрушка. Вы не можете просто так использовать Портал всякий раз, когда захочется, и эта поездка должна сохраниться в тайне. Никто, кроме нас тут, не должен узнать, что вы посетили своих родителей, что я позволила вам нарушить Закон!
Я никому не скажу! запротестовала Сесилия. И Габриэль тоже. Она посмотрела на юношу рядом с ней. Вы же не скажете, не так ли?
Еще раз, зачем мы берем его с собой? спросил Уилл всех в общем, также как и его сестра.
Сесилия уперла руки в бока. А зачем ты берешь Тессу?
Потому что Тесса и я собираемся пожениться, сказал Уилл и Тесса улыбнулась; ее все еще забавляло, что младшая сестра Уилла могла пререкаться с ним, как никто другой.
Ну, Габриэль и я могли бы тоже пожениться, сказала Сесилия. Когда нибудь.
Габриэль словно поперхнулся и как то странно побагровел.
Уилл вскинул руки. Ты не можешь выйти замуж, Сесилия! Тебе всего пятнадцать! Когда я женюсь, мне будет восемнадцать! Я буду взрослый!
На Сесилию это не произвело никакого впечатления. У нас может быть долгая помолвка, сказала она. Но я не могу понять, почему ты убеждаешь меня выйти замуж за человека, которого мои родители никогда не видели.
Уилл гневно произнес Я не убеждаю тебя выходить замуж за человека, которого твои родители никогда не видели!
Тогда мы договорились. Габриэль должен познакомиться с мамой и папой. Сесилия повернулась к Генри. Портал готов?
Тесса наклонилась к Уиллу. Люблю, как она управляет тобой, прошептала она. На это довольно интересно смотреть.
“Подожди пока ты не встретишься с моей мамой,” сказал Уилл и взял ее за руку. Его пальцы были холодными; его сердце, должно было выскочить из груди. Тесса знала, что он бодрствовал всю ночь. Идея увидеть своих родителей после такого стольких лет была столь же пугающая сколбко же радостноя. Она знала что чувствовать надежду и страх одновременно хуже чем чувствовать, что то одно.
Портал вполне готов, сказал Генри. И помните, через час я открою его опять, чтобы вы могли вернуться через него.
И поймите, что это только один раз, сказала Шарлотта с тревогой. Даже если я и Консул, я не могу позволить вам посещать вашу мирскую семью.
Даже на Рождество? спросила Сесилия, делая большие печальные глаза.
Шарлотта заметно смягчилась. Ну, может быть, на Рождество ...
И дни рождения, добавила Тесса. Дни рождения особенные.
Шарлотта закрыла лицо руками. О, Ангел.
Генри рассмеялся и махнул рукой на дверь.
Идите, сказал он и Сесилия отправилась первой, исчезая в Портале, словно в водопаде.
За ней последовал Габриэль, а потом Уилл и Тесса, крепко держась за руки.
Тесса сконцентрировалась на теплоте руки Уилла, пульсе крови через его кожу, поскольку холод и темнота окружил их, кружа их о в течение затаивших дыхание, нестареющих моментов.
Свет вспыхнул в ее глазах и она внезапно вышла из темноты, моргая и спотыкаясь. Уилл притянул ее к себе, удерживая от падения.
Они стояли на широкой изогнутой дороге перед поместьем Ревенскар.
Тесса видела место только сверху, когда она, Джем и Уилл вместе побывали Йоркшире, не осознавая, что сейчас в доме проживает семья Уилла.
Она вспомнила, что усадьба находилась в чаше долины, с широкими холмами по обе стороны покрытыми дроком и вереском теперь же усеяны снегом.
Зелёные деревья сейчас были голыми, а с тёмного шифера крыши свисали сверкающие сосульки.
Дверь была из темного дуба, с тяжелым латунным молотком в центре. Уилл посмотрел на сестру, которая легонько кивнула ему, затем расправил плечи, поднял молоток и опустил его. Раздавшийся грохот, казалось, эхом пронесся по долине, и Уилл тихо выругался.
Тесса слегка прикоснулась рукой к его запястью. Cмелее, сказала она. Это не утка, не так ли?
Он повернулся к ней и улыбнулся, темные волосы упали на глаза; в этот момент дверь открылась и на пороге появилась опрятно одетая горничная в черном платье и белом чепце. Она взглянула на группу у двери и ее глаза округлились, как блюдца.
Мисс Сесилия, выдохнула она, а затем увидела Уилла. Она зажала ладонью рот, повернулась и кинулась назад в дом.
О, Боже, сказала Тесса.
Вот такой эффект я произвожу на женщин, сказал Уилл. Вероятно, я должен был предупредить тебя, прежде чем ты согласилась выйти за меня замуж.
Я все еще могу передумать, ответила Тесса сладким голоском.
Не смей, начал он наполовину задыхаясь от смеха, а потом вдруг в дверях появились люди – широкоплечий, высокий мужчина, с копной светлых волос с проседью и голубыми глазами. Сразу за ним была женщина: стройная и удивительно красивая, с такими же, как у Сесилии и Уилла иссиня черными волосами и синими глазами, темными, как фиалки.
Она вскрикнула в тот момент, когда ее взгляд упал на Уилла, и ее руки дернулись, как развевающиеся белые птицы вздрогнув от порыва ветра.
Тесса выпустила руку Уилла.
Казалось, он застыл, как лиса, которую почти настигли гончие.
Давай, тихо сказала Тесса, и он шагнул вперед, а затем его мать, обняв его, сказала:
Я знала, что ты вернешься. Я знала, а затем потекла валлийская речь, из которой Тесса могла различить только имя Уилла.
Их отец был ошеломлен, но улыбался, раскрывая объятия Сесилии и она их с удовольствием приняла, Тесса никогда не видела, чтобы та что то делала с большей охотой.
Следующие несколько минут Тесса и Габриэль неловко стояли на пороге, не то что бы поглядывая друг на друга, но не совсем уверенные, куда еще смотреть.
После долгой паузы Уилл отстранилась от своей матери, нежно поглаживая ее по плечу.
Она рассмеялась, хотя ее глаза были полны слез, и что то сказала на валлийском, как Тесса сильно подозревала, было замечание о том, что Уилл был теперь выше, чем она.
Матушка, сказал он ласково, подтверждая подозрения Тессы, и обернулся, в то время как взгляд его матери упал на Тессу, а затем на Габриэля, и ее глаза широко раскрылись. Мама и папа, это Тереза Грей. Мы помолвлены и поженимся в следующем году.
У матери Уилла перехватило дыхание – хотя, к облегчению Тессы, это было больше похоже на удивление, чем что либо еще, а отец Уилла сразу же посмотрел на Габриэля, а затем на Сесилию, прищурив глаза. А кто этот джентльмен?
Усмешка Уилла стала шире. О, он, сказал он. Это .... друг Сесилии, мистер Габриэль Лайтворм. ( Lightwood англ. Светлое дерево, Lightworm англ. Светлый червяк, примеч. пер. )
Габриэль, начав протягивать руку, чтобы поприветствовать мистера Херондейла, замер на полпути, застыв от ужаса. Лайтвуд, фыркнул он. Габриэль Лайтвуд.
Уилл! воскликнула Сесилия, отрываясь от отца, чтобы свирепо посмотреть на брата.
Уилл посмотрел на Тессу, его голубые глаза сияли. Она открыла рот, чтобы выразить своё неодобрение и воскликнуть Уилл! как только что сделала Сесилия, но было уже слишком поздно, она уже смеялась.
Я скажу, что могила, что над мертвым лежит заперта
Откройте райские врата;
И то, что мы сюда положим под конец всего
Всему же и начало.
Виктор Гюго, В Вилькье
Лондон, Мост Блэкфайрз, 2008.
Дул пронизывающий ветер, швыряя песок и всякий мусор по мостовой пакеты от чипсов, отдельные страницы газет, старые квитанции – когда Тесса, быстро взглянув по сторонам, проверяя движение, помчалась через Мост блэкфрайарс.
Для любого наблюдателя, она выглядела как обычная девушка около девятнадцати или двадцати лет: в джинсах, заправленных в сапоги и синем кашемировом топе, купленном за полцены во время январских распродаж, с длинными каштановыми волосами, немного вьющимися в сырую погоду, в беспорядке ниспадающими на спину.
Если бы они были более внимательны к моде, они бы заметили шарф Пейсли Либерти, который она носила был подделкой, а не сто летний оригинал, и что браслет на ее запястье был старинный, а не подарок, который был подарен ей мужем на их тридцатой годовщине свадьбы.
Шаги Тессы замедлились, когда она достигла одного из каменных углублений в стене моста. Сейчас здесь встроены цементные уступы , так что ты можешь сидеть и смотреть на бирюзовую воду, бьющуюся о забивки мостовых свай, или на Сент Пол на расстоянии.
Город был живым и шумным:гудки автомобилей, рычание двухэтажных автобусов, звуки дюжин машин, болтовня пешеходов. Приглушённые звуки музыки, которые доносились из белых наушников айпода.
Тессасела на скамейку, подтянув ноги под себя.
Атмосфера была поразительно чистой и ясной ...дыма и загрязнения, которые выделялись в воздух желтыми и черными клубами, когда она была девушкой здесь этого не было, и небо было цвета серо голубого мрамора.
К сожалению, Дувра и Чэттэмского железнодорожного моста уже не было; только сваи были по прежнему торчали из воды, как странное напоминание о том, что когда то было.
Жёлтые буи покачивались в воде, а туристические суда пыхтели, и шумели рёвом экскурсоводов, усиленные динамиками.
Автобусы красные, как конфетные сердца, проносились по мосту, развевая мертвые листья по обочине.
Она взглянула на часы на запястье.
До полночи пять минут
Она пришла немного рано, но она всегда была сдесь для этого, их ежегодные встречи.
Это дало ей возможность подумать ... думать и вспомнить, и не было никакого места лучше для этого, чем здесь, на мосту Блэкфрайарс, первое место, где они по настоящему говорили.
Рядом с часами висел жемчужный браслет, который она всегда носила.
Она никогда не снимала его.
Уилл подарил его ей, когда они были женаты тридцать лет, улыбаясь, когда застёгивал его.
У него тогда уже была седина в волосах, хотя она никогда ее не замечала.
Как будто ее любовь дала ему её способность менять форму, независимо от того, сколько времени прошло, когда она смотрела на него, она видела, всегда дикого, черноволосого мальчика, в которого она влюбилась.
Это до сих пор иногда казалось ей невероятным, что они состарились вместе, она и Уилл Херондейл, которому Габриэль Лайтвуд однажды сказал, что он станет старше девятнадцати.
Спустя все эти годы, они были хорошими друзьями с Лайтвудоми.
Конечно, Уилл не мог едва не дружить с человеком, который был женат на его сестре.
Сесиль и Габриель видели Уилла в день его смерти, так же как и Софи, но Гидеон скончался несколько лет назад.
Тесса помнила, это был ясный день, тот день, когда Безмолвные Братья сказали, что не было больше ничего, что они могли бы сделать, чтобы сохранить Уиллу жизнь.
К тому времени он был не в состоянии встать с кровати.
Тесса расправила плечи и ушла, чтобы рассказать эту новость своей семьей и друзьям, стараясь быть спокойной, для них, как только могла, хотя она чувствовала, что ее сердце как будто вырвали из ее тела.
Это был июнь, жаркое яркое лето 1937, с убранными шторами комната была полна солнечного света, света и их с Уиллом детей, их внуков, их племянников и племянниц голубоглазые мальчики Сесилии, высокие и красивые, и две девочки Софи и Гидеона и тех, кто был так же близок, как семья: Шарлотта, беловолосая и прямая, сыновья и дочери Фэйрчайлдов с вьющимися рыжими волосами, как у Генри когда то.
Весь день Тесса сидела у кровати рядом с Уиллом, который опирался на ее плечо.
Это может быть был странный вид для других, молодая женщина с любовью прижимается к мужчине, который годится ей в дедушки, ее руки обнимают его, но для их семьи это было знакомо это были Тесса и Уилл.
И потому что это были Тесса и Уилл, многие люди приходили и уходили, как всегда делают, когда Сумеречный Охотник находится при смерти, рассказывали истории о жизни Уилла и про все те вещи, которые он и Тесса сделали за долгие годы вместе.
Дети с теплотой рассказывали, как он всегда любил их мать, яростно и самозабвенно, про то, что он никогда не смотрел на кого то еще, и про то, как их родители показали им пример такой любви, которую они сами надеялись найти в своей жизни.
Они говорили о своем отношении к книгам, и как он научил их всех любить книги, уважать напечатанные страницы и лелеять истории, из которых состояли эти страницы.
Они говорили о том, как он ругался на валлийском, когда ронял что то, хотя он редко использовал этот язык иначе, и про то, что его проза была прекрасна он написал несколько рассказов про Сумеречных Охотников, когда вышел на пенсию, что было очень почетно его стихи были ужасны, хотя это никогда не мешало ему читать их.
Их старший ребёнок, Джеймс, говорил со смехом о страхе Уилла перед утками и о его сражении, чтобы быть с ними в водоёме в семейном доме в Йоркшире.
Их внуки напомнили ему песню про демоническую оспу, которой он их научил они тогда были еще слишком маленькими, как думала Тесса и все равно они её запонили.
Они пели все вместе, и не в лад, шокируя Софи.
Со слезами,текущими по ее лицу, Сесиль вспомнила тот момент на ее свадьбе с Габриэлем когда он произнес прекрасную речь, восхваляя жениха, в конце которого он объявил:
О, Боже, я думал она выходит замуж за Гидеона. Беру свои слова обратно. что обидело не только Сесиль и Габриэля, но и Софи и Уилл, хотя и был очень уставшим, улыбнулся сестре и сжал ее руку.
Все смеялись над его привычкой брать Тессу на романтические свидания в места из готических рассказов, включая отвратительные болота, где кто то умер, замки с призраками и, конечно, площадь в Париже, где Сидни Картон был на гильотине, где Уилл пугал прохожих криками Я вижу кровь на мостовой на французском.
В конце дня, как небо потемнело, семья приходила к кровати Уилла и целовала его каждый по очереди, и уходили один за другим, пока Уилл и Тесса не оставались наедине.
Тесса ложилась рядом с ним и засунула руку под голову, и положила голову ему на грудь, слушая постоянно ослабевавшие удары сердца.
И в темноте они шептали, напоминая друг другу истории, которые знали только они.
О девушке, которая ударила по голове кувшином с водой мальчика, который пришел, чтобы спасти ее, и как он влюбился в нее в тот момент.
О бальном зале и балконе и о луне, плывущей по небу, как отвязанный корабль.
О трепетании крыльев механического ангела.
О святой воде и крови.
Ближе к полуночи дверь открылась, и Джем зашёл внутрь.
К тому времени Тесса должна была думать о нем, как о брате Захарии, но ни Уилл, ни Тесса никогда не называли его так.
Он прошел как тень в его белых одеждах и Тесса сделала глубокий вдох, когда она увидела его, потому что она знала, что это было, что Уилл ждал его, и что пришёл его час.
Он не сразу пошел к Уиллу, вместо этого он направился к футляру из розового дерева, находящемуся на комоде.
Они сохранили скрипку Джема, как Уилл и обещал.
Она содержалась в чистоте и в порядке, и петли коробки не скрипели, когда Джем открыл ее и поднял инструмент.
Они смотрели, как знакомыми тонкими пальцами он натер канифолью смычок, его бледные запястья были скрыты под более светлой пергаментной одеждой Братьев.
Потом он прислонил скрипку к плечу и поднял смычок. И начал играть.
Инь Чжи. Джем сказал ей однажды, что это означало понимание музыки, а также связь, которая стала больше, чем дружба. Джем играл, и он сыграл жизнь Уилла, такой какой он ее видел.
Он играл двух маленьких мальчиков в тренажерном зале, один показывал другому, как метать ножи, и он играл ритуал парабатаев: огонь, и обеты, и сжигания рун.
Он играл о двух молодых людей, бегущих по улицам Лондона в темноте, которые останавливались, чтобы прислониться к стене и вместе посмеяться.
Он играл о дне в библиотеке, когда он и Уилл шутили с Тессой об утках, и он играл о поезде в Йоркшир, в котором Джем сказал, что парабатаи должны любить друг друга так, как они любят свои души.
Он играл о любви, и он играл о их любви к Тессе, и о ее любви к ним, и он играл то, как Уилл сказал В твоих глазах я обычно вижу милосердие . Он играл также те мгновения, когда он видел их после того, как вступил в Братство короткие встречи в Институте, время, когда Уилл был укушен демоном Шаксом и чуть не умер, и Джем пришел из Города Молчания и сидел с ним всю ночь, рискуя быть обличенным и наказанным.
И он играл рождение их первого сына и церемонию защиты, которую проводили в Городе Молчания.
Уилл хотел, что бы не кто то из Безмолвных Братьев, а именно Джем сделал это. И Джем сыграл то, как закрыл руками свое лицо со шрамами и отвернулся, когда узнал, что ребёнка назвали Джеймс.
Он играл любовь и потери и годы тишины, несказанные слова и обет молчания, и все расстояния между его сердцем и их; и когда он закончил и положил скрипку обратно в футляр, глаза Уилла были закрыты, а глаза Тессы полны слез.
Джем поставил свой футляр и подошел к кровати, опустил свой капюшон, так что она смогла увидеть его закрытые глаза и лицо, покрытое шрамами.
И он сел рядом с ними на кровать и взял руку Уилла, ту, которую не держала Тесса, и Тесса и Уилл услышали голос Джема у себя в голове.
Я беру твою руку, брат, чтобы ты смог уйти с миром.
Уилл открыл свои синие глаза, которые никогда не теряли свой цвет, даже через столько лет, посмотрел на Джема, затем на Тессу, и улыбнулся, и умер, с головой Тессы на плече и с рукой Джема в его руке.
Всегда было больно вспоминать о смерти Уилла.
После того, как он умер, Тесса сбежала.
Ее дети уже выросли, у них были свои дети; она сказала себе, что они в ней не нуждаются и но, что то в глубине ее души не давало ей покоя: она не могла остаться с ними и смотреть, как они становятся старше её. Это было все равно что пережить смерть ее мужа.
Чтобы пережить смерть своих детей... она не могла сидеть и смотреть на это. Это будет происходить, должно произойти, но она не хотела бы быть там.
И, кроме того, было кое что, что Уилл попросил ее сделать.
Дорога из Шресбури? в Уэлшпул? была не такой длинной, как когда Уилл ехал по ней в безумном, беспечном порыве, что бы спасти ее от Мортмейна.
Уилл оставил инструкции, детали, описания городов, определенное распространения дубов.
Она прошла несколько раз вверх и вниз по дороге в ее Моррис Минор прежде чем она нашла его: дерево, такое как он нарисовал в журнале, который дал ей, его руки немного дрожали, но память была ясной.
Кинжал был там, среди корней деревьев, которые выросли вокруг рукоятки. Ей пришлось обрезать некоторые из них, и копаться в грязи и камнях с мастерком, прежде чем она смогла освободить его. Клинок Джема, теперь окрашенный темным погодой и временем.
Она привезла его Джему на мост в тот год.
Это был 1937, и Блиц еще не прибыл, чтобы выровнять здания вокруг Сент Пола, обстрелять небо огнем и сжечь стены любимого города Тессы.
Еще, там была тень мира, некий намек на приближающуюся темноту.
Они убивают и убивают друг друга, и мы ничего не можем с этим поделать, сказала Тесса, положив руки на потертые каменные перила моста. Она думала о Великой Войне, о впустую прожитой жизни. Война не касалась Сумеречных Охотников, но демоны были рождены из войны и крови, и это было обязанностью Нефилима не позволять демонам причинять более значительный ущерб.
Мы не можем спасти их от самих себя, ответил Джем. Он был в капюшоне, но ветер сдул его, показывая ей щеку со шрамами.
Что то надвигается. Ужас, который Мортмейн даже не мог вообразить.Я сердцем это чувствую.
Никто не может избавить мир от зла, Тесса.
И когда она достала его кинжал, завернутый в шелк, все грязный и в пятнах земли и крови Уилла, из кармана ее пальто и отдала ему, он наклонил голову к нему и скрючив плечи, как если бы хотел защитить рану в своем сердце.
Уилл хотел, чтобы ты это увидел, сказала она. Я знаю, ты не можешь взять его с собой.
Сохрани его для меня. Возможно, когда нибудь придет тот день.
Она не спросила его, что он имел в виду, но она хранила его. Хранила его, когда она уехала из Англии, белые скалы Дувра отступали, как облака вдалеке, когда она пересекла Ла Манш. В Париже она нашла Магнуса, который жил в квартире в мансарде и рисовал, занятие, к которому у него вообще не было способностей. Он позволил ей спать на матраце у окна, и в ночь, когда она проснулась от собственного крика о Уилле, он пришел и обнял ее, пахнущий скипидаром.
Первый раз всегда самый тяжелый, сказал он.
Первый?
Первый раз, когда тот, кого ты любишь, умирает, сказал он. Со временем с этим будет легче смириться.
Когда война пришла в Париж, они вместе поехали в Нью Йорк, и Магнус повторно представил ей город, в котором она родилась занятая, яркая, гудящая столица, которую она только признала, где автомобили переполняли улицы, как муравьи, и поезда просвистывали на высоких платформах. Она не видела Джема в том году, потому что Военно воздушные силы обстреливали Лондон, и он считал слишком опасным встречаться в то время, но через несколько лет...
Тесса?
Ее сердце остановилось.
Большая волна головокружения прошла над ней, и на мгновение она подумала, что сходит с ума, если после стольких лет прошлое и настоящее смешались в ее воспоминаниях, пока она не могла понять разницу. Голос, который она слышала не был мягкий, тихий голос в ее голове брата Захарии. Голос, который эхом отдавался в ее голове, один раз в год последние сто тридцать лет.
Это было голос, который вытягивал воспоминания, простирался к годам памяти, как бумагу разворачивая и сворачивая слишком много раз.
Голос, который принес, словно волна, воспоминание о другом времени на этом мосту, о давней ночи, всей в черном и серебристом цветах и о реке далеко несущейся под ее ногами ...
Её сердце стучало так бешено, что она чувствовала, будто оно пытается вырваться из груди. Она повернулась медленно, задом к балюстраде. И посмотрела.
Он стоял на тротуаре перед ней, застенчиво улыбаясь, руки в карманах очень современных джинс. Он был одет в синий хлопковый джемпер, завернутый до локтей. Бледные белые шрамы украшали его предплечья, как кружево. Она могла видеть форму руны Спокойствия, которая была такой черной и сильной на его коже, выцветшая сейчас до слабого отпечатка серебра.
Джем? прошептала она, понимая почему не увидела его, когда искала в толпе. Она искала кого то, выглядящего как брат Захария, одетого в пергаментно белый плащ, скользящий незаметно через толпу лондонцев.
Это был Джем.
Она не могла оторвать взгляд от него. Она всегда думала,что Джем красив. Он был не менее красивым для нее сейчас. Однажды у него были серебристо белые волосы и глаза, как серое небо. У этого Джема были волосы цвета вороного крыла,слегка завивающиеся из за влажного воздуха, и темно карие глаза с отблесками золота в радужке. Однажды его кожа была бледной, а теперь на ней был румянец. Там где на его лице были знаки, прежде чем он стал Безмолвным Братом, были два темных шрама, первые руны Братства, выделяясь резкими и мрачными дугами на каждой скуле.
Там, где воротник джемпера был немного ниже, она увидела бледные очертания руны парабатай, которая однажды связала его с Уиллом. Это могло до сих пор связывать их, если представить, что души могут быть связаны даже через пропасть смерти.
Джем, она облегченно вздохнула. На первый взгляд он выглядел на девятнадцать или, возможно, двадцать лет, немного старше, чем когда он стал Безмолвным братом. Когда она посмотрела глубже, она увидела мужчину долгие годы боли и мудрости в его глазах, и даже, то как он двигался говорили о заботе или о тихой жертве. Ты ее голос повысился с дикой надеждой это навсегда? Ты больше не связан с Безмолвными Братьями ?
Нет сказал он. Он перестал дышать и посмотрел на неё, будто понятия не имел, как она среагирует на его появление. Нет.
Лекарство ты нашел его?
Я не сам его нашел медленно сказал он. Но оно найдено.
Я видела Магнуса в Аликанте всего несколько месяцев назад.Мы говорили о тебе.Он не сказал ....
Он не знал, сказал Джем. Это был тяжелый год, темный год для Сумеречных охотников. Но из крови и огня, потери и горя, появились великие новые изменения. Он протянул руки, самокритично и с некоторым удивлением в голосе сказал, Я сам изменился.
Каким образом?
Я расскажу тебе эту историю. Еще одна история Лайтвудов, Херондейлов и Фейрчайлдов. Но это займет больше часа, а ты, должно быть, замерзла. Он двинулся вперед, как будто собираясь коснуться ее плеча, потом, словно опомнившись, опустил руку.
Я ..., слова покинули её.
Она все еще пребывала в глубочайшем шоке от того, что видит его таким. Да, она видела его каждый год, на этом месте, на этом мосту.
Но до этого момента она не понимала, что видит как сильно он изменился.
Но это это было для нее как падение в прошлое, все прошедшие века стерлись, и она чувствовала головокружение и ликование и испуг.
Но после? Куда ты пойдешь? В Идрис?
Какое то мгновение он выглядел искреннее сбитым с толку, и несмотря на то, что она знала сколько ему лет, таким молодым. Я не знаю, сказал он. У меня никогда прежде не было целой жизни, чтобы планировать.
Тогда...в другой Институт? Не уходи, хотела сказать Тесса. Останься. Пожалуйста.
Я не думаю, что пойду в Идрис, или в какой то институт, сказал он, после такой долгой паузы, что ей казалось, что ее колени подогнутся, если он не заговорит. Я не знаю, как жить в мире, как Сумеречный Охотник без Уилла. Я не думаю, что хочу этого. Я до сих пор парабатай, но моя другая половина ушла. Если я пойду в какой нибудь институт и попрошу их, взять меня, то я никогда не забуду об этом. Я никогда не почувствую себя целым.
Тогда что?
Это зависит от тебя.
От меня? Некий ужас охватил ее.
Она знала, что она хотела услышать, но это казалось невозможным. За все время, когда она видела его, с тех пор как он стал Безмолвным Братом, он казался отчужденным.
Не то чтобы злым или бесчувственным, но таким, словно между ним и окружающим миром был слой стекла. Она вспомнила мальчика, которого она знала, кто отдала свою любовь так же свободно, как дыхание, но это был не тот человек, которого она встречала только один раз в год в течение более чем столетия.
Она знала как сильно время между тогда и сейчас изменило её.
Как сильно оно должно было изменить его?
Она не знала, что он хочет от своей новой жизни или, непосредственно, от нее.
Она хотела сказать ему все, что он хотел услышать, хотела обнять его и держать, взять его руки и убедиться в их очертаниях, но она не смела.
Не зная, чего он хочет от нее.Прошло так много лет
Как она могла предположить, что у него всё ещё есть чувства, как раньше?
Я ... Он посмотрел на свои тонкие руки, вцепившиеся в бетонный мост. За сто тридцать лет, каждый час моей жизни был расписан. Я часто задумывался о том, что бы я делал, если бы был свободен, если было когда нибудь нашлось лекарство. Я думал, что сразу улетел бы, как птица, выпущенная из клетки. Я не думал, что выйду и увижу мир таким изменившимся, таким отчаянным. Тонущим в огне и крови. Я хотел выжить в нем, но только по одной причине. Я хотел...
Чего ты хотел?
Он не ответил. Вместо этого он протянул руку и легко прикоснулся пальцами к ее жемчужному браслету. Это твой браслет на тридцатый юбилей, сказал он. Ты все еще носишь его.
Тесса судорожно сглотнула. Ее кожу покалывало, пульс участился. Она поняла, что столько лет не чувствовала этого, этого особого вида возбужденной нервозности, что уже почти позабыла его. Да.
После Уилла, ты никогда никого не любила?
Разве ты не знаешь ответ на этот вопрос?
Я не имею в виду то, как ты любишь своих детей или друзей. Тесса, ты знаешь, о чем я спрашиваю.
Нет сказала она. Думаю, мне нужно, чтобы ты сказал мне.
Однажды мы должны были пожениться, сказал он. И я любил тебя все это время полтора века. И я знал, что ты любишь Уилла. Я видел вас вместе на протяжении многих лет. И я знал, что эта любовь была настолько велика, что она могла сделать другую любовь, ту, которая у нас была, когда мы были так молоды, маленькой и несущественной. Ты целую жизнь была влюблена в него, Тесса. Так много лет. Детей. Воспоминания, которые я не могу надеяться на...
Он прервался после такого сильного начала.
Нет, сказал он, отпуская ее запястье. Я не могу этого сделать. Было глупо так думать Тесса, прости меня, сказал он и, отойдя от нее, нырнул в толпу людей, идущих через мост.
Тесса на минуту замерла в шоке, это было просто на мгновение, но этого было достаточно времени для него, чтобы раствориться в толпе. Она протянула руку, чтобы не упасть.Камень моста был холодным под ее пальцами холодным, так же, как это было в ту ночь, когда они впервые пришли в это место, где они впервые заговорили. Он был первым человеком, которому она выразила свой наибольший страх: что ее сила сделали ее чем то другим, тем, что не было человеком. Ты человек, сказал он. Во всех смыслах этого вопроса.
Она вспомнила его, вспомнила милого умирающего мальчика, который торопился успокоить испуганную девушку, которую он не знал, и не сказал не слова о своем собственном страхе. Конечно, он оставил свои отпечатки на ее сердце. Как могло быть иначе?
Она вспомнила, как он предложил ей нефритовый кулон своей матери, протянув свою дрожащую руку. Она вспомнила поцелуй в карете. Она вспомнила, как зашла в его комнату, залитую светом полной луной, и серебряного мальчика, стоящего перед окном, терзающего музыку более красиво, чем хотела скрипка в ??его руках.
Уилл, сказал он. Это ты, Уилл?
Уилл.
Мгновение её сердце колебалось.
Она вспомнила, как умер Уилл, ее агонию, долгие ночи в одиночестве, поиски на кровати каждое утро, когда она просыпалась, годами ожидая найти его рядом, и только медленное привыкание к тому факту, что другая сторона кровати обычно пустая.
Моменты, когда она находила что то забавное и поворачивалась с шуткой к нему, только заново шокировали ее тем, что его там не было.
Ужасные моменты, когда, сидя в одиночестве за завтраком, она понимала, что забыла синеву его глаз или глубину его смеха, что, как звуки скрипки Джема, они отошли на такое расстояние, где воспоминания молчат.
Теперь Джем был смертным. Он состарится и умрет как Уилл, и она не знала, сможет ли она снова это вынести.
И все же.
Большинство людей счастливы хотя бы раз в жизни найти большую любовь. Ты нашла две.
Внезапно её ноги задвигались, почти без ее желания.
Она бросилась в толпу, пробежала мимо незнакомцев, выдыхая свои извинения, когда она чуть не споткнулась о ногу прохожих или стукала их своими локтями.
Ее не волновало.
Она бежала через мост, резко затормозив, остановилась в самом конце, где ряд узких каменных ступеней вел вниз, к воде Темзы.Она перескакивала через две, чуть скользя по влажному камню.
В конце лестницы был небольшой цементный причал, окружённый металлическими перилами.
Река была высока и плескала между зазорами в металле, заполняя небольшое пространство запахом ила и реки.
Джем стоял у перил, глядя на воду.
Его руки плотно застряли в карманах, отчего он сгорбился, будто против сильного ветра.
Он слепо смотрел перед собой, так недвижимо, что казалось, не услышал, как она подошла к нему сзади.
Она взяла его за рукав, разворачивая к себе лицом.
Что? спросила она, затаив дыхание. О чём ты хотел спросить меня, Джем?
Его глаза широко раскрылись. Его щеки горели, она не была уверена, то ли от бега, то ли от холодного воздуха. Он посмотрел на нее, как будто она была каким то причудливым растением, которое появилось из ниоткуда, удивляя его. – Тесса, ты шла за мной?
Конечно я пошла за тобой. Ты убежал в середине предложения!
Это было не очень хорошее предложение. Он посмотрел вниз на землю, а затем на нее снова, со знакомой улыбкой, как и в ее собственных воспоминаниях, дергая уголком рта. Он вернулся к ней тогда, потерял память, но не забыл: улыбка Джема всегда была как солнечный свет. Я никогда не был хорош со словами, сказал он. Если бы у меня была своя скрипка, я был бы в состоянии сыграть тебе то, что я хотел сказать.
Просто попытайся.
Нет я не уверен, что смогу. У меня было шесть или семь приготовленных речей, и всегда с них сбегал, я думаю.
Его руки были засунуты глубоко в карманы джинсов. Тесса протянула руку и нежно взяла его за запястья.
Ну, я хороша со словами, сказала она. Итак, позволь тогда мне спросить тебя.
Он вытащил руки из карманов, позволяя её пальцам обхватить его запястья. Они замерли, Джем смотрел на неё из под тёмных волос, овеваемых ветром с реки. Была ещё одна частица серебра в нём, поразительно контрастирующая с чёрным.
Ты спросил меня, любила ли я кого нибудь кроме Уилла? сказала она.
Мой ответ да. Я любила тебя. Всегда любила и всегда буду любить.
Она услышала его резкий выдох. Пульс бьющийся на горле, различимый под бледной кожей, испещрённой исчезающими рунами, нанесёнными Безмолвными братьями.
Говорят нельзя любить равно сразу двоих, сказала она. И возможно для других, это так. Но ты и Уилл – вы не похожи на двух простых людей, двух людей, которые, возможно, ревновали друг к другу, или кто воображал мою любовь к одному из них моей уменьшенной любовью к другому. Вы объединили свои души, когда вы оба были детьми. Я, возможно, не любила бы Уилла так сильно, если бы я не любила тебя также. И я не могла любить тебя так, как сейчас, если бы я не любила Уилла.
Её пальцы слегка сжались вокруг его запястий, чуть ниже манжетов джемпера. Было так странно прикасаться к нему, и всё же её хотелось этого ещё больше. Она почти забыла, как много она упустила прикосновений человека, которого любила.
Она заставила себя отпустить его и дотянутся рукой до чего то под ее рубашкой. Осторожно она достала цепочку, висевшую на шее и показала так, чтобы он видел свисающий с нее нефритовый кулон, который он дал ей так давно.
Надпись на ней по прежнему сверкала, как новая: Когда два человека вместе, в своих сердцах они могут разрушить даже железо или бронзу.
Помнишь, как ты оставил ее мне? спросила она. Я никогда ее не снимала.
Он закрыл глаза. Его ресницы лежали на щеках, длинные и тонкие. Все эти годы , сказал он, и его голос был тихим шепотом, и это не был голос мальчика которым он был когда то, но это все еще был тот голос, который она любила. Все эти годы, ты носила его? Я не знал.
Казалось, что это было бы только обузой для тебя, когда ты был Безмолвным Братом. Я боялась, что ты подумаешь, что то что я его ношу означало бы своего рода ожидание от тебя.Ожидание, которое ты не смог бы выполнить.
Он долго молчал .
Тесса могла слышать плеск реки, движение вдалеке.
Ей казалось, она слышит, как облака плывут по небу.
Каждый нерв в её теле кричал, что бы он заговорил, но она ждала: ждала выражения на его лице, когда он наконец заговорил.
Быть Безмолвным Братом, сказал он, это видеть все и ничего одновременно. Я видел большую карту жизни, раскинувшееся передо мной. Я мог видеть течения мира. И человеческая жизнь стала казаться рода игрой, за которой наблюдают на расстоянии. Когда они освободили меня от рун, когда мантия Братства была снята, это было как если бы я очнулся от долгого сна, или словно стеклянный щит вокруг меня был разрушен. Я чувствовал все, все сразу обрушилось на меня. Все человеческое, что заклинание Братства забрало у меня. Так много человеческого вернулось ко мне ... Это из за тебя. Если бы не ты, Тесса, если бы не эти ежегодные встречи, они как мой якорь и мой гид, я не знаю, смог бы я вернуться.”
В его темных глазах был свет, и ее сердце взлетело в ее груди.
Она любила только двух мужчин в ее жизни, и она никогда не думала увидеть их лица снова.
Но ты должен, прошептала она. И это чудо. И ты помнишь, что я однажды говорила тебе о чудесах.
Он снова улыбнулся.
Никто не подвергает сомнению чудеса и не жалуется, что они не пришлись по душе. Я предполагаю, что это верно. Мне жаль, что я, не вернулся к тебе раньше. Я жалею, что я уже не тот человек, которого ты полюбила когда то. Я боюсь, что годы изменили меня в кого то еще.
Тесса посмотрела на его лицо.
Вдалеке она могла услышать звук транспорта, но здесь, около реки, она почти могла представить, что она снова девочка, и воздух полный тумана и дыма, грохочущего звука железной дороги вдалеке …
Годы изменили и меня тоже, сказала она. Я была матерью и бабушкой, и я видела смерть тех, кого люблю, и видела,как другие рождаются. Ты говорил токов мир. Я тоже видела его. Если бы я была все та же девушка, которой я была, которую ты знал, я во первых, я не была бы в состоянии говорить, что мое сердце свободно для тебя, и это действительно так. Я бы не могла спросить тебя, что я собираюсь просить прямо сейчас.
Он поднял его руку и придал её щеке круглую форму. В его выражении лица была надежда, озаряющая его.
И что это?
Пойдем со мной, сказала она.
Останься со мной. Будь со мной. Смотри все со мной. Я путешествую по миру и видела так много, но есть еще много вещей, и я бы хотела увидеть это вместе с тобой. Я хочу быть везде и всегда с тобой, Джем Карстаирс.
Его большой палец скользнул вдоль ее скулы. Она вздрогнула. Это было так давно, что кто то смотрел на нее так, как будто она была великим чудом в мире, и она знала, что смотрит на него, как на чудо.
Это кажется нереальным, сказал он хрипло. Я любил тебя так долго. Как это может быть правдой?
Это одна из самых главных истин моей жизни сказала Тесса.
Ты пойдёшь со мной? Потому что я не могу ждать, чтобы разделить мир с тобой Джем. Это хорошо видно.
Она не была уверена, кто из них прикоснулся к другому первым, но в следующий момент она уже была в его объятьях и он шептал, гладя ее волосы:
Да, конечно, да.
Он осторожно искал ее губы она могла почувствовать его легкое напряжение, вес стольких лет между их последним поцелуем и этим.
Она потянулась вверх, обвивая свои руки вокруг его шеи, и потянула его вниз, шепча :
Bie zhao ji.
Не волнуйся, не волнуйся.
Она поцеловала его щеку, уголок его рта, и, наконец, его рот, давление его губ на ее, насыщенное и прекрасное, и, о о, как стучало его сердце, вкус его губ, ритм его дыхания.
Ее чувства откликнулись в памяти: каким худым он был когда то, ощущение его лопаток, острых, как ножи, под тонкой тканью рубашек, которые он некогда носил.
Сейчас она чувствовала силу, твердые мышцы, когда она обнимала его, движение жизни в его теле, когда он сжимал ее, мягкий хлопок его джемпера между ее пальцами.
Тесса знала, что выше их маленькой набережной люди все еще шли по мосту Блэкфраиарс, что там шло движение, и прохожие, вероятно, смотрели на них, но она не заботилась об этом; после достаточного количества лет вы понимаете, что важно, а что нет.
И это было важно: Джем, скорость и стук его сердца, изящество его нежных рук, скользящих по ее лицу, его мягкие губы на ее губах, которыми он исследовал форму ее рта.
Его теплая крепкая безусловная реальность.
Впервые за долгие годы она почувствовала, что ее сердце открыто, и знала, что эта любовь нечто большее, чем просто воспоминания.
Нет, последняя вещь, о которой она заботилась, состояла в том, уставились ли люди на парня и девушку, целующихся у реки, поскольку Лондон, его города и башни и церкви и мосты и улицы, окружающие их, были как память о мечте.
И если Темза, которая бежала около них, уверенная и серебряный в свете дня, вспомнила давнюю ночь, когда луна сияла так же ярко, как шиллинг, о том же самом парне и девушке, или если камни Блэкфрайарз знали шаги их ног и думали: Наконец, завершился полный круг, то они хранили молчание.