Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Офирская декларация
Глава I, в которой рассказывается о чудесной стране Офир, а читатель с места падает в Чукикамату, самый большой в мире карьер, используемый для добычи меди.
Квинквирема Ниневии из Офира днем лучистым
Возвращается на веслах в порт знакомой Палестины;
Груз: мехи с вином душистым,
Павианы, кедр, павлины,
И сандал лилово-алый, и клыков слоновых груды.
Из Панамы, с Перешейка, мимо южных пальм, как птица,
Галеон плывет испанский в океанские просторы;
В трюме: пряная корица,
Золотые моидоры,
И алмазы, и топазы, аметисты, изумруды.
Вдоль Ла-Манша, буйным мартом, тащит груз британец валкий,
Залепивший грязной солью и трубу свою, и тросы:
Уголь каменный и балки,
Штабель дров, свинец, подносы,
Скобяной товар и груды жестяной простой посуды.
(Джон Мэйсфилд, 1917, «Грузы». перевод Дмитрия Магулы)
Согласно сведениям епископа Порденонского из апокрифа Карела Чапека «Офир», означенной страны достичь невозможно, поскольку в горах пред нею обитает смертоносная птица Ног. Коллектив авторов данной декларации выражает своё неудовольствие столь догматичной позицией и склонен доказать обратное.
То, что здесь и далее называется «Офиром» - гипотетическая общедоступная творческая мастерская широкого профиля со встроенным плёночным кинотеатром, театром, музыкальной сценой, библиотекой, архаической фотомастерской, лекторием и всем, что упоминается в главе III данного текста.
«Офир» призван формировать альтернативное восприятие реальности и возможных культурных форм, которые, по мнению авторов декларации, под влиянием глобализма выродились/вырождаются в Моноформу. [этот термин был впервые употреблён в сходном значении британским режиссёром-документалистом Питером Уоткинсом; в его понимании, Моноформа — это современный кинематографический канон, базирующийся на клише Старого Голливуда и вытесняющий все прочие возможные пути развития киноискусства]
Находясь, предположительно, в отдалении от центра города, «Офир» формирует периферийную культурную среду, обращаясь к дистанцированности как к уникальному опыту.
Идеологическую цель проекта, возможно, лучше всего иллюстрирует цитата из Алана Мура, британского автора комиксов, обладающего сакральным значением для большинства пишущих эти строки: «Задача художника — давать публике не то, что она хочет, а то, что ей необходимо. Если бы публика знала, что ей необходимо — все сделались бы художниками».
Сделать всех художниками — цель, несомненно, слишком общая и утопическая для бизнес-плана (коим, в некотором роде, пытается казаться эта декларация), поэтому переформулируем ее более мягко: наша цель — создать художественную среду и, возможно, вовлечь в неё и активизировать некоторую часть населения, ранее к ней не причастную.
Следует учитывать, что под тем, что «необходимо» коллектив авторов понимает максимально возможное разнообразие форм. За разъяснением таковой позиции интересующемуся читателю предлагается на свой страх и риск обратиться к главе II.
Глава II, к которой читатель обращается на свой страх и риск, как ему и было предписано.
Я утверждал, что если бы “вечное перо” было изобретено в Японии или Китае, то на его конце сидело бы не металлическое перо, а волосяная кисть, чернила были бы не синего цвета, какой мы знаем, а были бы заменены жидкостью, близкой по качествам к разведённой туши, которая посредством известного приспособления посылалась бы из ручки в кисть и напитывала бы последнюю. Тогда и бумага употреблялась бы не европейская, неприспособленная для писания кистью, а похожая на японскую, изготовляемая в массовом производстве, что-нибудь вроде японской кайрё банси. И если бы японская бумага, жидкая тушь и кисть получили такое распространение, то перья и чернила оказались бы в меньшем ходу, чем в настоящее время, и тогда едва ли столь громко звучали бы голоса в пользу латинизации японской письменности — наоборот, окрепли бы общие симпатии к иероглифам и знакам “кана”. Даже больше. Возможно, что и наши идеи, и наша литература устремились бы не по пути подражания европейским образцам, а к новым, совершенно самобытным сферам. Когда представляешь себе всё это, невольно в голову приходит мысль, сколь огромно влияние такой, казалось бы, незначительной вещи, как канцелярская принадлежность.
Дзюнъитиро Танидзаки, «Похвала тени»
Гуманизм, предлагаемый нам Моноформой, гласит: все люди принципиально одинаковы; следовательно, нужды их должны удовлетворяться схожим образом; следовательно, существуют универсальные стандарты всего на свете. Эта обобщённая (и с незначительными вариациями в понимании стандартов широко распространённая) позиция кажется нам неверной в силу своего консерватизма.
Гуманизм, предлагаемый нам наиболее прогрессивными мыслителями современности и, в частности, Комитетом по Сюрреалистическому Расследованию Научных Явлений, говорит, что стандартов не существует; следовательно, люди могут сколь угодно разниться между собой, и эту разность не следует сводить к общему фундаментальному закону; следовательно, нужды людей также могут сколь угодно разниться и вызывать глубокую нехватку в чём-то, в общепринятой терминологии зачастую неформулируемом, а порой намеренно изъятом из обихода (или, как в случае с эпиграфом к этой главе, в чём-то, что могло бы явиться на свет, если бы некая уходящая из употребления форма продолжила развиваться); следовательно, не стоит надеяться удовлетворить эту нехватку одними только общепринятыми формами.
Следует окончательно уточнить: под словом «форма» авторами декларации понимается любая возможная последовательность атомов или двоичного кода; и всякий зверь, и всякая птица, и всякий народ лесной; и всякая книга, и всякий моток киноплёнки, и всякая инженерная мысль, и всякий способ существования белковых тел. В основе нашего восприятия и производства новых форм лежит глубокий интерес к разнообразию - материальному, информационному, эвристическому и какому бы то ни было ещё. Засим с благоговением завершаем мы вторую главу.
Глава II с половиной, всецело состоящая их одной цитаты, в изрядном числе мест сокращённой для удобства читателя.
"Я часто говорю о том, что называю «неправильным изображением современного мира». У меня ощущение, что нас окружают затасканные изображения. Замученные, выдохшиеся, никуда не годные, они тащатся, хромая, в хвосте культурной эволюции. Когда я вижу открытки в сувенирных лавках, фотографии и рекламу в журналах, когда я включаю телевизор или захожу в турагентство, <...> я чувствую, что назревает беда.
<...> Телевидение убивает воображение, и всё, что нам остаётся в итоге, - это старьё и рухлядь, потому что многие уже не способны отыскивать свежие образы.
О некоторых глобальных угрозах человечество уже имеет представление. Мы сознаем, что реальную опасность таит в себе атомная энергия и что перенаселение планеты обернется катастрофой. Но я твердо верю, что недостаток нормальных образов и изображений — угроза не меньшего масштаба. Это всё равно, что не иметь памяти, такой же серьёзный изъян.Что мы сотворили с изображениями? Что сделали с потерянными ландшафтами? Я повторял, и буду повторять снова и снова, пока вообще способен говорить: если мы не будем создавать изображения, соответствующие нашей действительности, мы вымрем. Как динозавры. <...>
Нужны образы, согласующиеся с современной цивилизацией, отвечающие нашему внутреннему устройству. <...> Чтобы находить новое, надо копать, как археологи копают, просеивать и прочёсывать осквернённые ландшафты"
Вернер Херцог, кинорежиссер.
Глава III, в которой читатель знакомится с космологией «Офира» - составом его залов и свойствами их.
Вот расстилается в пространстве перед нами гипотетическая череда комнат, составляющая «общедоступную творческую мастерскую широкого профиля». Перечислим их:
С некоторым смущением, глава III заканчивается здесь.
Глава IV, объясняющая читателю причуды избранной финансовой модели.
Остановимся отдельно на слове «общедоступная» из начальной формулировки; дадим ему определение:
Называя «Офир» общедоступным, мы имеем в виду, что его основные функции предоставляются посетителю безвозмездно; мы не собираемся взимать ни плату за вход, ни кассовые сборы в нашем камерном кинотеатре. Пользоваться творческой мастерской и всем оборудованием (исключая разве что кинопроекторы, сакральные, словно Алан Мур, и доступные лишь специально обученным жрецам), читать книги и журналы в библиотеке может кто угодно.
Но мы предполагаем, что по прошестыии уже небольшого количества времени словосочетание «кто угодно» отпадёт, поскольку в отношении аудитории мы будем иметь дело с категориями не абстрактными и численными, а личными; и познание придёт на смену догадкам.
При исповедуемом нами персональном подходе и известной читателю надежде, в рамках «Офира» мы не хотим видеть разницы между условными терминами «зритель» и «художник», поскольку названный первым может скрывать в себе второго или же чудесным образом превратиться в него в любой случайный момент времени, руководствуясь утверждением Алана Мура. Это вызывало бы некоторые этические неудобства, если бы мы пытались, уравнивая тех и других, брать с «зрителей» плату.
Финансовая модель же, избранная нами для урегулирования противоречий с внешним миром, которому недоступны подобные гуманистические суждения ввиду того, что капитализм является неотъемлемым элементом Моноформы, такова:
Упомянутая выше грифельная доска будет содержать сумму, необходимую для погашения арендной платы и прочих текущих расходов, ниже расписанных подробно. Любой желающий сможет внести часть суммы (или, кхм, всю её) и увидеть, как это отразится на доске и, как следствие, на общем благополучии.
Кроме того, любое произведение искусства или агрегат, созданные в мастерской и предложенные автором к продаже, могут быть проданы в условном «магазине», расположенном близ доски, или на ежемесячном аукционе.
Также участники художественной артели могут выполнять совместные заказы извне (и заниматься поиском таковых заказов, если они сочтут это наилучшим способом поддержания финансового благополучия)
Наконец, в самых крайних случаях возможны единичные оговоренные заранее платные мероприятия, ориентированные исключительно на погашение расходов.
В надежде, что крайние случаи действительно окжутся таковыми, мы отправляемся в главу V.
Глава V, в коей содержатся краткие рассуждения о целевой аудитории проекта и на некие аморфные вопросы проливается окончательный свет.
Если оставить в стороне утопические мысли о грядущем буквальном единстве художника и зрителя, то придётся с неудовольствием отметить, что в настоящий момент категории людей, составляющие предполагаемую аудиторию, практически не пересекаются.
Это, с одной стороны, опытные мастера из дисциплин, далёких от современного искусства: скульпторы, резчики по дереву, граверы, ювелиры, гончары, портные; с другой — молодые художники, музыканты, поэты, по каким-то причинам (будь то отсутствие профессионального образования или коммуникативные предпочтения) не вписавшиеся в кружки нижегородской la boheme или решившие оградить себя от неё и испытывающие острую потребность в творческих ресурсах, профессиональной коммуникации и средствах выражения; и с третьей — дети из не самых обеспеченных семей, развившие в себе вопреки неблагополучной среде интерес к искусствам и науке. В последних одна вторая коллектива авторов декларации видит особенный творческий потенциал ввиду их дистанцированности от глобализации и проблем современного искусства [Так как информация в нашем понимании — это степень неожиданности получаемых сведений, мы думаем, что, находясь вне существующих контекстов и погружаясь в контекст ещё более дистантный, они способны будут создавать максимально информативные послания]. Исходя из этого упования, в «Офире» планируется отдельная категория мероприятий, ориентированная на школьников и их интеграцию в культурную среду.
Таков, например, запланированный группой из неограниченного числа лекторов пространный курс субъективной истории мировой музыки с момента изобретения электрофона, впрочем, допускающий в качестве своего слушателя вышеупомянутого Кого Угодно.
(здесь виднеется кончик главы V).
Глава VI, в которой коллектив авторов высказывает свои исчерпывающие пожелания к возможным формам, которые может являть читатель.
Кто же? Выдь и покажися,
С нами честно подружися.
Коль ты старый человек,
Дядей будешь нам навек.
Коли парень ты румяный,
Братец будешь нам названый.
Коль старушка, будь нам мать,
Так и станем величать.
Коли красная девица,
Будь нам милая сестрица.
(Александр Пушкин, «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»)
Если читатель идентифицировал себя с одной из групп, описанных в предшествующей главе, мы приглашаем его в наш трепетный круг.
Если он, не сделав этого, испытывает любопытство по отношению ко всей этой затее, мы предлагаем ему связаться с нами и оказать проекту посильную помощь.
Если при этом ему известны лица, способные проидентифицировать себя указанным выше образом, мы просим его передать этим лицам наше послание.
И даже если таковые лица в кругу его знакомств отсутствуют, мы приветствуем возможность передачи этого текста всем, кого ему доведётся встретить (или произвольно избранной части этих людей).
В настоящий момент мы более всего нуждаемся в людях, готовых вместе с нами арендовать помещение и помогать в его благоустройстве на ранних этапах работы «Офира»; в фотографах, желающих освоить различные способы ручной печати, а так же в тех, кто может им научить; в изобретателях и изобретениях, в людях, склонных своими руками создавать всевозможные приспособления, в любителях и обладателях журналов «Моделист-конструктор», «Юный техник» и им подобных; в желающих проводить в наших мастерских мастер-классы и вести кружки; в киномеханике и, наконец, в сценическом оборудовании.
Homo faber suae quisque fortunae;
Нижний Новгород, окрестности шестого сентября 2012 года.