Будь умным!


У вас вопросы?
У нас ответы:) SamZan.net

МЕДИЦИНА 2002 УДК 616036

Работа добавлена на сайт samzan.net: 2016-03-30

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 21.5.2024

РУКОВОДСТВО ДЛЯ ВРАЧЕЙ

ИНТЕНСИВНАЯ ТЕРАПИЯ

Под редакцией профессора В.Д.Малышева

МОСКВА

"МЕДИЦИНА"

2002


УДК 616-036.111-08-039.72(035.3) ББК 54.5 И73

Федеральная программа книгоиздания России

P е ц е н з е н т ы:

заслуженный деятель наук РФ, д-р мед. наук, проф., чл.-кор. PAMH В.А.Гологорский,

заслуженный деятель наук РФ, д-р мед. наук, проф. О.А.Долина

Интенсивная  терапия/В.Д.Малышев,   И.В. Веденина, И73 XT. Омаров и др.; Под ред. проф. В.Д. Малышева. — M.: Медицина, 2002. - 584 с.: ил. ISBN 5-225-04617-7

В руководстве освещено лечение острых синдромных нарушений у хирургических и терапевтических больных в ОРИТ. Подробно рассмотрены этиология, патогенез, клиническая картина и лечение острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточности, шока, системной воспалительной реакции и полиорганной недостаточности при часто встречающихся формах заболеваний. Большое внимание уделено инвазивному и неинвазивному мониторингу, методам респираторной и сердечно-сосудистой поддержки, алгоритмам лечения острых состояний и остановки сердца. Дана характеристика применяемых лекарственных препаратов и инфузионных сред, лечебно-диагностических приемов, овладеть которыми обязан каждый врач отделения ИТ.

Для хирургов, анестезиологов, реаниматологов, терапевтов.

Intensive care/V.D.Malyshev, I.V. Vedenina, Kh.T. Oma-rov, et al. Ed. by V.D. Malyshev. Moscow: Meditsina Publishers, 2002, 584 p.

This manual presents the treatment of acute syndromes in surgical and therapeutic patients. The etiology, pathogenesis, clinical picture, and management of acute respiratory and cardiovascular failure, shock, systemic inflammatory reaction and polyorgan failure in frequent diseases are described. Special attention is paid to invasive and noninvasive monitoring, methods of respiratory and cardiovascular support, algorithms of treatment of acute conditions and heart arrest. Drugs and infusion media are characterized and therapeutic and diagnostic methods obligatory for each physician working in intensive care wards are presented.

Addressed to surgeons, anesthesiologists, rheumatologists, therapists.

ББК 54.5

ISBN 5-225-04617-7

© Коллектив авторов, 2002

Все права авторов защищены. Ни одна часть этого издания не может быть занесена в память компьютера либо воспроизведена любым способом без предварительного письменного разрешения издателя.


Коллектив авторов

Малышев Всеволод Дмитриевич — доктор   медицинских   наук,   профессор

кафедры анестезиологии и реаниматоло-гии РГМУ

Андрюхин Игорь Михайлович

— кандидат медицинских наук, доцент кафедры анестезиологии и реаниматоло-гии РГМУ

Бочаров Виктор Алексеевич         — кандидат    медицинских    наук,    доцент

кафедры анестезиологии и реаниматоло-гии РГМУ

Веденина Ирина Викторовна

— кандидат медицинских наук, доцент кафедры анестезиологии и реаниматоло-гии РГМУ

Омаров Хайбула Тажутдинович — кандидат медицинских наук, доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии РГМУ

Плесков Алексей Петрович

— доктор медицинских наук, старший научный сотрудник отделения реанимации и интенсивной терапии научно-исследовательского института клинической онкологии Российского онкологического научного центра PAMH им. Н.Н.Блохина

Свиридов Сергей Викторович

— доктор медицинских наук, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии РГМУ


Список сокращений

АВ-блокада — атриовентрикулярная блокада

АДГ    — антидиуретический гормон

AKШ       — аортокоронарное шунтирование

БИ — базовый импеданс

БКА        — баллонная коронарная ангиопластика

ВДП        — верхние дыхательные пути

BE — избыток или дефицит буферных оснований

ВИВЛ     — вспомогательная искусственная вентиляция легких

ВНВЛ      — вспомогательная неинвазивная вентиляция легких

ВнеКЖ   — внеклеточная жидкость

ВнуКЖ   — внутриклеточная жидкость (Жкл)

ВФК       — фракционная концентрация кислорода во вдыхаемом воздухе

ВЧ ИВЛ — высокочастотная искусственная вентиляция легких

ГК — гипертонический криз

ГШ          — гиповолемический шок

ГЭБ         — гематоэнцефалический барьер

ДВС         — диссеминированное внутрисосудистое свертывание

ДЗЛА      — давление заклинивания в легочной артерии

ДЗЛК      — давление заклинивания в легочных капиллярах

ДК (RQ) — дыхательный коэффициент

ДЛА        — давление в легочной артерии

ДНЛЖ    — давление наполнения левого желудочка

ДО (Vт)  — дыхательный объем

ДПЖ       — давление в правом желудочке

ЖКТ       — желудочно-кишечный тракт

ЖТ — желудочковая тахикардия

ИБС        — ишемическая болезнь сердца

ИЛСС     — индекс легочного сосудистого сопротивления

ИМРЛЖ— индекс механической работы левого желудочка

ИнЖ       — интерстициальная жидкость

ИОСС     — индекс общего сосудистого сопротивления

ИТ — интенсивная терапия

ИУРЛЖ — индекс ударной работы левого желудочка

ИУРПЖ — индекс ударной работы правого желудочка

КДД        — конечное диастолическое давление

КДО        — кривая диссоциации оксигемоглобина

КОД        — коллоидно-осмотическое давление

КОС        — кислотно-основное состояние

КУО2      — коэффициент утилизации кислорода

КФК       — креатинфосфокиназа

КШ         — кардиогенный шок

ЛИИ        — лейкоцитарный индекс интоксикации

ЛСС        — легочное сосудистое сопротивление

MHK      — мононуклеарные клетки

MOB       — минутный объем вентиляции

МОД(VЕ)— минутный объем дыхания

MOC       — минутный объем сердца

МП(VD) — мертвое пространство

НДП        — нижние дыхательные пути

НЖТ       — наджелудочковая тахикардия

HΠ — нозокомиальная пневмония

HΠВС     — неспецифические противовоспалительные средства

ОДН        — острая дыхательная недостаточность

ΟΠΗ       — острая почечная недостаточность

ОПСС     — общее  периферическое  сопротивление сосудов

ОРИТ     — отделение реанимации и интенсивной терапии

OCCH     — острая сердечно-сосудистая недостаточность

ОЦК       — объем циркулирующей крови

ОЦП        — объем циркулирующей плазмы

ΠΓ — простагландины

ПДКВ,    — положительное давление в конце выдоха

ПОЛ        — перекисное окисление липидов

ΠОН       — полиорганная  недостаточность

ΠΠ — парентеральное питание

ППВЛ     — перемежающаяся принудительная вентиляция легких

ППДДП — постоянное положительное давление в дыхательных путях

ПСВ       — пиковая скорость выдоха

ПСС       — проводящая система сердца

РДСВ     — респираторный дистресс синдром взрослых

РЛЖ       — работа левого желудочка

САД       — среднее артериальное давление

CB (Qт) — сердечный выброс

CBP        — системная воспалительная реакция

СИ — сердечный индекс

СЛР       — сердечно-легочная реанимация

СЛС       — сопротивление легочных сосудов

С Π ОН   — системная полиорганная недостаточность

CCBO    — синдром системного воспалительного ответа

CCBP     — синдром системной воспалительной реакции

СССУ    — синдром слабости синусового узла

СУ — синусовый узел

ТАФ       — тромбоцитактивирующий фактор

ТБД        — трахеобронхиальное дерево

ТЭЛА     — тромбоэмболия легочной артерии

У И — ударный индекс

У О — ударный объем

ФВД       — функция внешнего дыхания

ФЖ         — фибрилл я ция желудочков

ФИО      — фактор некроза опухоли

(TNF)

ФОБ       — функциональная остаточная емкость

ФЭд     — фракция экскреции натрия

ХОЗЛ     — хроническое обструктивное заболевание легких

ЦВД       — центральное венозное давление

ЦГД       — центральная гемодинамика

ЦОК       — центральный объем кровообращения

ЧД      — частота дыхания

ЧCC       — частота сердечных сокращений

ЭДС       — электродефибрилляция сердца

ЭЗП        — энергозатрата в покое

ЭКС       — электрокардиостимуляция

ЭМД      — электромеханическая диссоциация

ЭМО      — экстракорпоральная мембранная оксигенация

ЭСС       — электрическая стимуляция сердца

ЭФ И      — электрофизиологическое исследование

Эхо КГ   — эхо кардиограмма

ЭЭГ        — электроэнцефалограмма

DU2       — доставка кислорода

DLCb     — диффузионная способность легких для кислорода

DtCO2 — диффузионная способность легких для углекислого газа

ЕтСО2  — давление углекислого газа в выдыхаемом воздухе в конце спокойного выдоха

CaOi     — содержание кислорода в артериальной крови

CL         — растяжимость легких

CT — растяжимость грудной клетки

CCb       — углекислый газ

СсО2     — содержание кислорода в крови легочных капилляров

СЮ2     — содержание кислорода в смешанной венозной крови

FiOi      — фракционная концентрация кислорода во вдыхаемом (и н гад и руе мо м) воздухе (дыхательной смеси)

PA — альвеолярное давление

РнСО2   — давление углекислого газа в выдыхаемом воздухе

P π л       — давление на плато

РЛА       — давление в легочной артерии

P л π       — давление в левом предсердии

Pnπ       — давление в правом предсердии

РПИК       — пиковое давление входа

Pc — давление в капиллярах

PTM       — давление трансмуральное

PI — давление в точке "j"

Pa — давление в артериях

PAuCb — альвеолярно-артериальная разница по кислороду

PaOi      — парциальное давление кислорода в артериальной крови

PaCO?   — парциальное давление углекислого газа в артериальной крови

Pv — давление в венах

Ρνθ2      — парциальное давление кислорода в смешанной венозной крови

PvCO2   — парциальное давление углекислого газа в смешанной венозной крови

РЮ2      — парциальное давление кислорода во вдыхаемом воздухе

РО2        — парциальное давление кислорода

PCCb     — парциальное давление углекислого газа

SvO2      — насыщение гемоглобина смешанной венозной крови кислородом

SaO2      — насыщение гемоглобина артериальной крови кислородом

TI — время вдоха

TH — время выдоха

VA — альвеолярная вентиляция

VCb       — потребление кислорода

Qs — фракция шунта


Предисловие

Интенсивная терапия (ИТ), несомненно, принадлежит к экстренным и наиболее ответственным лечебным мероприятиям в практической деятельности врача. Необходимость в интенсивном лечении возникает всегда, когда больной находится в тяжелом или критическом состоянии. Врачу отделения реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ) общего профиля приходится решать сложные проблемы, требующие знаний, как синдромных нарушений, так и основной патологии, вызвавшей их.

У контингента пациентов ОРИТ встречаются различные нозологические формы заболеваний. Здесь проводится лечение больных не только хирургического, но и нехирургического профиля, доставляемых машиной скорой помощи или переведенных из других отделений. Среди хирургических больных преобладают пациенты, перенесшие обширные оперативные вмешательства, или с тяжелыми заболеваниями (перитонит, панкреатит, кишечная непроходимость), часто с осложнениями в послеоперационном периоде (сепсис, нозокомиальная пневмония, РДСВ) на фоне возрастной и сопутствующей патологии.

Большинство нехирургических больных составляют лица с острыми нарушениями дыхания, вызванными обострением хронических обструктивных заболеваний легких (ХОЗЛ) или астмы, с острыми сердечно-сосудистыми расстройствами (лево- и правожелудочковая недостаточность, отек легких, шок, аритмии) или нарушениями сознания (метаболические комы, делирий, отек мозга). Указанные состояния с лечебным алгоритмом нашли

свое отражение в настоящем руководстве.

В руководстве обобщен опыт лечения наиболее тяжелого контингента пациентов, показано возросшее значение инвазивного и неинвазивного мониторинга, клинических аспектов синдрома системной воспалительной реакции, шока, полиорганной недостаточности, элементов нутритивной поддержки; большое внимание уделено проблемам оптимизации транспорта кислорода, гемодинамики, методам респираторной поддержки, а также диагностики и лечения нарушений гомеостаза: дисбаланса воды и электролитов, изменений кислотно-основного состояния (КОС), показана роль инфузионной терапии; освещены такие важнейшие вопросы, как ведение больных в послеоперационном периоде, состояние газообмена и гемодинамики, профилактика и лечение болевого синдрома.

Полагаем, что материалы книги будут способствовать повышению качества лечебно-диагностической помощи в ОРИТ. Все рекомендации по лечению даны на основании последних (в основном 1980—2001 гг.) мировых публикаций и собственных исследований. По многим проблемам применения тех или иных методов лечения существуют противоречивые мнения. В основу этого руководства положены современные данные, многолетний собственный опыт авторов, опыт зарубежных исследований. При описании многоорганной патологии мы вынуждены были несколько упростить план терапевтических мероприятий, однако это не освобождает врача от необходимости иметь глубокие знания об

основных механизмах полиорганной недостаточности и общей реакции организма на повреждение.

Предназначая это издание практическому врачу, мы ставили перед собой задачу по возможности предусмотреть быстрое развитие методов интенсивного лечения, новых технологий и отразить это в доступной форме.

Вся практическая и научная работа выполнена в Городской клинической больнице № 4 Москвы (главный врач С.К. Романов, заместитель главного врача — заслуженный врач Российской Федерации, доктор медицинских наук Ю.Н. Саввин), где созданы все условия для практической, научной и педагогической деятельности. ГКБ № 4 фактически является центром по подготовке специалистов по

анестезиологии, реаниматологии и другим специальностям (хирургия, внутренние болезни, травматология, гинекология, неврология и др.). За период с 1974 г. по настоящее время на кафедре анестезиологии и реаниматологии прошли клиническую ординатуру 157 человек и клиническую интернатуру 59 человек.

Авторы — сотрудники кафедры анестезиологии и реаниматологии Российского государственного медицинского университета (РГМУ) — приносят глубокую благодарность руководству ГКБ № 4, сотрудникам ОРИТ, всем врачам и медицинским сестрам, которые своим трудом доказали значение методов интенсивной терапии. Весь иллюстративный материал — около 100 рисунков — подготовлен доцентом кафедры Х.Т. Омаровым.


Введение

В настоящем издании сделан акцент на синдромном подходе к оценке состояния больного и выработке алгоритма немедленных действий.

Большое внимание уделено не только выявленному синдрому, но и этиологии и патогенезу, изучение которых открывает новые перспективы в профилактике и лечении описываемых состояний.

Синдром состояние, включающее ряд признаков (симптомов), имеющих общие анатомические, физиологические и биохимические особенности. Выявление синдрома, как правило, не позволяет идентифицировать причину болезни, однако значительно сужает круг возможных этиологических вариантов и определяет правильный подход к диагностике основного заболевания.

При оказании помощи больному в ОРИТ к медицинскому персоналу предъявляются очень высокие требования. Иногда минуты промедления стоят жизни больному!

Критическим называют состояние, вызванное заболеванием или внешним воздействием (травма, операция, отравление) и сопровождающееся дисфункцией важнейших систем жизнеобеспечения, что без адекватного лечения приводит к летальному исходу.

Естественно, что большинство поступающих в ОРИТ больных находятся в тяжелом или критическом состоянии. У них могут быть тяжелые формы острой дыхательной или сердечно-сосудистой недостаточности, шок, травма, кровотечение и т.д.

Естественно, что без соответствующего лечения такие больные не имеют шансов на выздоровление.

Интенсивная терапия часть реаниматологии, основной целью которой является предупреждение летального исхода, весьма вероятного у тяжелобольных. Методы интенсивного лечения имеют много общего с непосредственной реанимацией (ИВЛ, инфузионная терапия и др.), но и существенно отличаются от последней, так как они проводятся не в период клинической смерти, а на более ранних этапах. Методы ИТ постоянно совершенствуются и обновляются. К ним относятся способы респираторной, сердечно-сосудистой и нутритивной поддержки, инфузии растворов, лекарственная терапия (в том числе антибактериальная), а также оперативные вмешательства (остановка кровотечения, срочные операции), обезболивание, детоксикация и др. Методы поддержки и оптимизации жизненных функций организма основаны на глубоком изучении возникающих дисфункций органов, гомеостатических параметров и патофизиологических синдромов и заболеваний, приводящих к критическому состоянию.

Анестезиолог-реаниматолог должен быть психологически и практически подготовлен к восприятию и лечению такого контингента больных.

Есть немало примеров, когда больной, казалось бы, не имеющий никаких шансов на выздоровление, благодаря упорному и квалифицированному труду медицинского персонала оставался жив и, более того, возвращался к своей обычной трудовой деятельности.

От врача ждут тактичности, сострадания и понимания. Больной в ОРИТ — это не «набор различных патологических синдромов», а человек, личность, переживающая глубокую психологическую драму.

Одним из основных признаков тяжести заболевания считают дисфункцию важнейших органов и систем. Физиологическая связь систем

дыхания и кровообращения предопределяет состояние транспорта кислорода как одного из ведущих признаков в оценке общего статуса больного.

В первом разделе руководства рассматриваются вопросы, касающиеся физиологических критериев дыхательной и сердечно-сосудистой систем, нарушения функций которых ведут к неадекватному снабжению тканей кислородом.


Раздел
I

Физиологические аспекты интенсивной терапии

Глава  1 Газообменная и негазообменные функции легких

Легкие с их огромной суммарной площадью альвеол, равной 50— 100 м2, представляют собой самую большую поверхность организма, соприкасающуюся с внешней средой. Барьер между кровью и воздухом чрезвычайно тонок — менее 0,5 мкм. Мельчайшие кровеносные сосуды оплетают громадное число альвеол. В легких человека около 300 млн альвеол, а диаметр каждой из них около 1/з мм [Уэст Дж., 1988]. Врачу ОРИТ важно представить, что легкие являются своего рода фильтром: воздушным — с механизмами удаления пылевых и других частиц и внутренним — гемодинамическим, поскольку все вещества, введенные в кровь или образующиеся в организме, проходят через капилляры легких (рис. 1.1).

Основная функция легких — обмен кислорода и CO2 между внешней средой и организмом — обеспечивается за счет вентиляции, диффузии газов и легочного кровообращения. Расстройства одного, двух или всех указанных механизмов ведут к нарушениям газообмена (табл. 1.1).

Легочная вентиляция. К показателям легочной вентиляции относят дыхательный объем (VT), частоту дыхания (f) и минутный объем дыхания (VE). Однако решающим показателем легочной вентиляции является

альвеолярная вентиляция (Уд), зависящая от изменяющейся величины физиологического МП, ДО и в меньшей степени от частоты дыхания. Необходимо подчеркнуть, что ДО и легочные емкости даже в норме имеют значительные физиологические колебания. В среднем ДО составляет 500 мл, анатомическое МП — 150 мл. МОД равен 6000-7500 мл, частота дыхания — 12—18 в минуту, функциональная остаточная емкость — 2400—3000 мл, легочный кровоток — 5000—6000 мл/мин. Альвеолярная вентиляция в норме составляет 4200—5250 мл/мин, объем крови в легочных капиллярах — 70 мл [Комро Дж.Г. и др., 1961; УэстДж., 1988].

Врач ОРИТ должен знать, что приведенные показатели, являющиеся неоспоримыми критериями физиологический нормы, у пациентов с острой дыхательной недостаточностью (ОДН) претерпевают значительные изменения. Важно учитывать, что такие факторы, как увеличение остаточной функциональной емкости или МП, или уменьшение ДО приводят к уменьшению альвеолярной вентиляции, от которой зависят уровни PCO2 и PO2 артериальной крови.

Зная частоту дыхания, ДО и показатель МП, можно подсчитать МОД и определить величину альвеоляр ной вентиляции. Поскольку определить величину анатомического и физиологического МП не представляется возможным, адекватность альвеолярной вентиляции рассчитывают по уровню артериального PCO2, который в норме составляет 40 мм рт.ст. Альвеолярная вентиляция может быть рассчитана посредством измерения ДО и средней величины анатомического МП (150 мл):

VA = (Vx - V0) - f.

Когда возникает вопрос, достаточна ли вентиляция, то следует произвести измерения уровней газов артериальной крови, уточнить параметры вентиляции. Измерение лишь МОД не может считаться достаточным. У больных с сердечно-легочной патологией МОД бывает нормальным или увеличенным за счет частоты дыхания. В то же вре мя альвеолярная вентиляция может быть снижена. Снижение последней нужно предполагать во всех случаях тахипноэ, превышающего 30 дыханий в 1 мин, независимо от величины МОД [Малышев В.Д., 2000].

Рис. 1.1. Дыхательная система человека.

ВДП — верхние дыхательные пути; НДП — нижние дыхательные пути. 1 — вход в гортань; 2 — щитовидный хрящ; 3 — перстневидный хрящ; 4 — трахея; 5 — правый и левый главные бронхи; 6 — верхняя доля левого легкого; 7 — нижняя доля левого легкого; 8 — нижняя доля правого легкого; 9 — средняя доля правого легкого; 10 — верхняя доля правого легкого; 11 — верхушка легкого.

Таблица   1.1.  Нормальные величины функциональных проб легких [Comroe J. et al., 1961]*

Показатель

Обозначение

Величина

Жизненная емкость легких (ЖЕЛ)

VC

4800 мл

Остаточный объем (ОО)

RV

1200 мл

Функциональная остаточная емкость (ФОБ)

FRC

2400 мл

Общая емкость легких (ОЕЛ)

TLC

6000 мл

Дыхательный объем (ДО)

VT

500 мл

Частота дыхания (ЧД)

f

12 мин"1

Минутный объем дыхания (МОД)

VE

6000 мл-мин"1

Мертвое пространство (МП)

V0

150 мл

Альвеолярная вентиляция (AB)

VA

4200 мл-мин"1

Отношение вентиляция/кровоток

VA/Q

0,8

Физиологический шунт/МОС

QS/QT

Менее 7 %

Парциальное давление кислорода в альвеолярном газе

Рд02

104 мм рт.ст. (13,8 кПа)

Парциальное давление CO2 в альвеолярном газе

РАС02

40 мм рт.ст. (5,3 кПа)

Парциальное давление кислорода в артериальной крови

PaO2

95 мм рт.ст. (12,6 кПа)

Насыщение артериальной крови кислородом

SaO2

97,1 %

Парциальное давление CO2 в артериальной крови

PaCO2

40 мм рт.ст. (5,3 кПа)

Объем форсированного выдоха за 1 с (C)OB1) и 3 с (ОФВ3)

83 и 97 % ЖЕЛ

Растяжимость легких

CL

0,2 л-см вод. ст."1

»                 »      и грудной клетки          |               Ст

0,1 л-см вод. СтГ1

Диффузионная способность легких для кислорода

DL02

20 мл-мин^-мм рт.ст."1

Диффузионная способность легких для СО

D1CO

17 мл-мин~1-мм рт.ст.""1

*Показатели здорового человека (поверхность тела 1,7 м ) в покое в положении лежа при дыхании воздухом. Легочные объемы и показатели вентиляции приведены к условиям BTPS, диффузионная способность легких — к условиям STPD.

Гиповентиляция легких — один из важных признаков дыхательной недостаточности. Этот показатель зависит от степени нарушений центральных и периферических механизмов регуляции дыхания, а также от поражений легких.

Гиповентиляция легких при дыхании воздухом ведет к артериальной гипоксемии, задержке CO2 и дыхательному ацидозу. Гиповентиляция легких при дыхании кислородом вызывает задержку CO2, сопровождается дыхательным ацидозом, но не ведет к гипоксемии. Последняя возможна лишь при крайней степени гиповентиляции. Апноэ как крайняя форма вентиляционной недостаточности сопровождается быстро нарастающей артериальной ги-

поксемией, аноксией и остановкой сердца через 3—5 мин. Рост PCO2 при этом в этиологии острых гемодинамических нарушений основного значения не имеет.

Гипервентиляция легких чаще всего является компенсаторным механизмом, срабатывающим в ответ на какой-либо стимулирующий фактор — аноксию, метаболический ацидоз, стимуляцию симпатико-адреналовой системы. Гипервентиляция при спонтанном дыхании воздухом ведет к незначительному подъему альвеолярного и артериального PO2 и снижению уровня PCO2 артериальной крови, иногда очень выраженному. Следует признать опасность немотивированной пассивной гипервентиляции при ИВЛ, особенно с высокой концентрацией кислорода во вдыхаемом воздухе [Шик Л.Л., Канаев H.H., 1980; Малышев В.Д., 1989].

Легочное кровообращение. Легочный кровоток в норме составляет 5 л/мин, т.е. такой же, как и системный. Давление в легочных сосудах очень низкое. «Среднее давление» в легочном стволе около 15 мм рт.ст., в то время как в аорте — около 100 мм рт.ст., т.е. примерно в 6—7 раз выше. Систолическое давление в легочном стволе около 25 мм рт.ст., а диастолическое — 8 мм рт.ст., имеет ярко выраженный пульсирующий характер. Давление в правом и левом предсердии — около 2 мм рт.ст. и 5 мм рт.ст. соответственно. Разность давления системного кровообращения: 100-2 = = 98 мм рт.ст., а легочного — около 15 - 5 = 10 мм рт.ст., т.е. в 10 раз меньше. Функция правого отдела сердца состоит в обеспечении эффективного газообмена в легких.

Давление в легочных капиллярах точно не известно, но оно приблизительно соответствует среднему показателю соотношения этих величин в легочных артериях и венах.

Особенность  легочных  капилляров состоит в том, что они окружены газовой средой, могут спадаться и расширяться в зависимости от давления внутри и снаружи их. Это давление очень близко к альвеолярному, которое примерно равно атмосферному. Давление снаружи легочных капилляров может снижаться за счет поверхностного натяжения жидкости, покрывающей альвеолы. Однако в обычных условиях это эффективное давление такое же, как в альвеолах. Если же альвеолярное давление выше, чем внутри капилляров, последние спадаются. Разность величин давления между внутренней и наружной средой кровеносных сосудов называют трансмуральным давлением [Уэст Дж., 1988]. Легочные сосуды: капилляры, вены и артерии — имеют свои особенности, поэтому их подразделяют на альвеолярные и внеальвеоляр-ные. На альвеолярные, т.е. преимущественно легочные капилляры, влияет альвеолярное давление: чем оно выше, тем больше спадаются легочные капилляры. Наоборот, при увеличении альвеолярного давления и расширении легких просвет крупных легочных сосудов увеличивается. Такая парадоксальная ситуация объясняется распределением механических сил в легких. Крупные кровеносные сосуды последних, за исключением ворот, окружены быстро расширяющейся эластической тканью типа легочной паренхимы, поэтому при расширении легких (при глубоком вдохе) просвет легочных артерий и вен увеличивается.

Магистральные сосуды у ворот легких не связаны с легочной паренхимой, и на них действует внутриплевральное давление.

Сопротивление легочных, как и системных сосудов, можно рассчитать по формуле. Если легочный кровоток равен 5 л/мин, то сопротивление легочных сосудов (GJIC) должно соответствовать следующей величине:

СЛС — (давление на входе — давление на выходе)/кровоток = (15 — 5): 5 = 2 мм рт.ст./л-мин.

Такой расчет объясняется тем, что в легочном круге в отличие от большого круга кровообращения фактически нет сосудов сопротивления [УэстДж., 1988].

Гипоксическая вазоконстрикция. При снижении PO2 в альвеолярном воздухе происходит сокращение гладких мышц стенок артериол в гипоксической зоне. Точный механизм этой реакции неизвестен: она не зависит от ЦНС. Защитный характер этой реакции может быть объяснен тем, что благодаря вазоконстрикторной реакции уменьшается кровоснабжение плохо вентилируемых участков легких и улучшается газообмен. Сужение легочных сосудов происходит также при низком рН крови, особенно в условиях альвеолярной гипоксии и возбуждения симпатико-адреналовой системы.

Отношение вентиляция/кровоток. Эффективность легочного газообмена в значительной степени зависит от распределения вдыхаемого воздуха по альвеолам в соответствии с их перфузией кровью. Альвеолярная вентиляция у человека в покое примерно 4 л/мин, а легочный кровоток 5 л/мин. В идеальных условиях в единицу времени альвеолы получают 4 объема воздуха и 5 объемов крови, и, таким образом, отношение вентиляция/кровоток становится равным 4/5, или 0,8. Тем не менее, даже в физиологических условиях это отношение в различных сегментах легких не сохраняется. Так, в вертикальном положении тела легочный кровоток почти линейно убывает в направлении снизу вверх, достигая очень низких значений в области верхушек легких. Однако эти эффекты не сопровождаются какими-либо нарушениями газообмена. В практике врача ОРИТ нарушения отношения вентиляция/кровоток обычно обусловлены воздействием патологических факторов, как на величину альвеолярной вентиляции, так и на состояние легочного кровотока.

Эффект МП. Вентилируемые, но не снабжаемые кровью участки легких называются альвеолярным МП. Следует подчеркнуть, что этот показатель в процессе интенсивного лечения легочной патологии может возрастать или убывать. Объем анатомического МП, равный в среднем 150 мл, в целом не соответствует так называемому физиологическому или функциональному МП, величине непостоянной и зависящей от многих причин. Примером абсолютного преобладания вентиляции может быть эмболия легочной артерии, когда легочный кровоток отсутствует. В практике ИТ чаще возникают ситуации относительного преобладания вентиляции над кро-вотоком, например при пассивной гипервентиляции (во время ИВЛ), или снижения легочного кровотока, или увеличения функционального МП. Не имея возможности точной корректировки отношения вентиляция/кровоток, прибегают к дозированным режимам при вспомогательном дыхании или во время ИВЛ. При этом важную роль играет соотношение РаСО2/РдСО2, которое может возрастать при этом эффекте.

Эффект веноартериального шунта. Патофизиологическая сущность этого состояния обусловлена шунтированием крови в легких, вызывающим артериальную гипоксемию. Альвеолоартериальная разность PO2, обусловленная шунтом, всегда бывает значительно повышенной. В норме она составляет около 9 мм рт.ст. Задержка CO2 при этом невелика, и при умеренной гипервентиляции уровень PaCO2 становится нормальным. Этот эффект в наиболее выраженной форме представляет собой единственную при легочном или сердечном заболевании форму аноксемии, которая не МОжет быть устранена даже при ингаляции 100 % кислорода. Шунтирование крови в легких возникает при тяжелых поражениях легочной паренхимы, РДСВ, массивной пневмонии, ателектазах и обтурации дыхательных путей любого генеза.

Причинами изменений отношения вентиляция/кровоток, приводящими к артериальной гипоксемии, являются неравномерная вентиляция в разных участках легких (например, при эмфиземе легких, ХНЗЛ, пневмонии) или неравномерный кровоток (анатомические шунты, легочная гемангиома), местное уменьшение легочного кровото-ка (эмфизема, фиброз), местное нарушение кровотока (пневмоторакс, торакальная операция, сердечная недостаточность).

Таким образом, различные причины могут вызывать изменения отношения вентиляция/кровоток, как в целом легком, так и в его участках. Основной признак нарушения отношения вентиляция/кровоток — артериальная гипоксемия с отсутствием или незначительным повышением PaCO2. Увеличение фракции кислорода во вдыхаемом воздухе может полностью устранить артериальную гипоксемию при умеренных нарушениях этого отношения. При наиболее тяжелых нарушениях, эффекте веноартериального шунта в легких даже ингаляция 100 % кислорода не всегда устраняет гипоксемию. В практике отделений ИТ прибегают к специальным методам оксигенотерапии, например к созданию в легких положительного давления.

Диффузия газов. Диффузионная способность легких — скорость, с которой газ проходит через альвео-лярно-капиллярную мембрану на единицу градиента давления газа. Этот показатель для разных газов различный: для CO2 он примерно в 20 раз больше, чем для кислорода, поэтому уменьшение диффузионной способности легких не вызыва-

ет накопления CO2 в крови, PaCO2 в артериальной крови легко уравновешивается с таковым в альвеолах, а основным проявлением нарушения диффузионной способности легких становится артериальная гипоксемия.

Причины нарушения диффузии газов, прежде всего кислорода, через альвеолярно-капиллярную мембрану:

уменьшение поверхности диффузии. Поверхность функционирующих альвеол, соприкасающаяся с функционирующими капиллярами, может быть значительно нарушена при заболеваниях легких, радиационных и токсических поражениях [Чучалин А.Г., 2000]. Увеличение числа раскрытых капилляров или рост капиллярного кровотока (механизм вовлечения), повышает диффузионную способность [Уэст Дж., 1988];

расстояние диффузии. Толщина альвеолярно-капиллярной мембраны 0,5 мкм. Средний диаметр легочных капилляров (7 мкм) почти равен диаметру эритроцита. При прохождении по капиллярам легких эритроциты плотно прилегают к альвеолокапиллярной мембране, а путь диффузии в эритроците длиннее пути через мембрану. Удлинение пути диффузии снижает диффузионную способность легких. Это может происходить за счет утолщения альвеолярных или капиллярных мембран (фиброз легких, поражение эндотелия сосудов) и/или вследствие альвеолярного и интерстициального отека легких;

поражение слоев мембраны, через которые происходит диффузия газов. Снижение проницаемости тканей легочной мембраны в результате изменений их на пути диффузии.

Нарушения процессов диффузии, считавшиеся ранее одной из основных причин гипоксемии («альвеоло-

капиллярная блокада»), в настоящее время рассматриваются как факторы, оказывающие влияние на уровень артериального PO2. Ограничения диффузии газов возможны при уменьшении диффузионной поверхности и изменениях слоев, через которые проходит диффузия (утолщение стенок альвеол и капилляров, их отек, коллапс альвеол, заполнение их жидкостью и т.д.). Оксигенотерапия с FiO2 0,3—0,35 обычно легко восстанавливает кислородный уровень крови.

Нарушения регуляции дыхания. Ритм и глубина дыхания регулируются дыхательным центром, расположенным в продолговатом мозге; наибольшее значение в этой регуляции имеет газовый состав артериальной крови. Повышение уровня PaCO2 немедленно вызывает увеличение объема вентиляции. Колебания PaO2 также ведут к изменениям дыхания, но с помощью импульсов, идущих к продолговатому мозгу от каротидных и аортальных телец. Xe-морецепторы продолговатого мозга, каротидных и аортальных телец чувствительны и к изменениям концентрации H+ церебральной жидкости и крови. Эти механизмы регуляции могут быть нарушены при поражениях ЦНС, введении щелочных растворов, ИВЛ в режиме гипервентиляции, увеличении порога возбудимости дыхательного центра.

Альвеолоартериальная разность PO2. У здорового человека, дышащего воздухом, показатели парциального давления O2 в альвеолярном газе (РлО2) и в артериальной крови (PaO2) различаются примерно на 10 мм рт.ст. (1—1,5 кПа). Однако при острых легочных поражениях альве-олярно-артериальный градиент может значительно превышать указанную величину. Основными факторами, влияющими на Рл-а O2, являются веноартериальное шунтирование легких или сердечные шунты. Нарушения диффузии в меньшей степени воздействуют на этот показатель.

В случаях PaO2 выше нормы (при OK-сигенотерапии) этот градиент также возрастает [Малышев В.Д., 1989].

Механические характеристики легких. Растяжимость легких (податливость, эластичность, Compliance) выражает зависимость между объемом и давлением газа в альвеолах в состоянии покоя, т.е. определяется, какова способность легких к повышению объема при увеличении давления на определенную величину (л-см вод. ст."1).

Растяжимость легких (CP) и растяжимость грудной стенки (CT) различны. У здорового человека при спонтанном дыхании CP составляет 0,2 л-см вод.ст."1, а общая растяжимость легких и грудной клетки в 2 раза меньше — 0,1 л-см вод.ст."1. Это означает, что на 1 см отрицательного давления в альвеолах в легкие будет поступать 100 мл воздуха. CP варьирует в широких пределах. Заболевания, связанные с потерей эластичности легких (эмфизема, фиброз), приводят к уменьшению этого показателя. Наркоз оказывает аналогичное действие. При ИВЛ рассматриваемый показатель уменьшается в 2 раза.

Сопротивление дыхательных путей (resistance) отражает зависимость между давлением и скоростью движения газов в них и определяется как разность давлений в полости рта и альвеолах на единицу газотока. Средняя величина сопротивления дыхательных путей равна 2 см вод.ст.-с/л. Сопротивление дыхательных путей значительно возрастает при бронхиальной астме. Чем больше скорость газотока, тем значительнее разность давлений в полости рта и альвеолах. При медленном ритме вентиляции сопротивление дыхательных путей относительно невелико [Милик-Эмили Дж., 1997].

Очистка вдыхаемого воздуха. Вдыхаемый воздух освобождается в дыхательных путях и альвеолах от всевозможных примесей физической, химической и биологической природы. В дыхательной системе выработались различные механизмы удаления инородных частиц: крупные — задерживаются в носовых ходах, а мелкие — оседают в проводящих воздухоносных путях и удаляются с восходящим током слизи. Слизь вырабатывается слизистыми железами и бокаловидными клетками в стенках бронхов и оттекает вверх благодаря ритмичным движениям миллионов тонких ресничек, работа которых может быть парализована вдыхаемыми токсинами, длительным применением высокой концентрации кислорода или высушиванием дыхательных путей. Этот механизм обезвреживания и удаления повреждающих агентов из дыхательных путей обеспечивается мукоцилиарной системой. В альвеолах ресничек нет, и осаждающиеся здесь мелкие частицы поглощаются крупными подвижными клетками — макрофагами, относящимися к мононуклеарным фагоцитам. Они вступают в контакт с веществами воздуха и крови и не только фагоцитируют, но и модулируют многие иммунные процессы, участвуют в воспалительных реакциях. В защите легких от инородных веществ принимают участие также лейкоциты крови.

Среди факторов гуморального звена легких большое значение имеют иммуноглобулины — IgA, IgC, IgE, IgM. Они нейтрализуют токсины и вирусы, воздействуют на микроорганизмы и повышают эффективность мукоцилиарного транспорта [УэстДж., 1988; Зильбер А.П., 1989].

Важнейший механизм самоочищения дыхательных путей — кашлевой рефлекс, обеспечивающий механическое удаление лишних примесей, мокроты путем откашливания. Кашлевой рефлекс и мукоцилиарная функция могут быть значительно нарушены при интубации, трахеостомии, длительной ингаляции смеси с высоким содержанием кислорода, отсутствии достаточного

увлажнения и согревания вдыхаемой смеси газов. Несостоятельность иммуномоделирующей функции и фагоцитоза ведет к развитию в легких реакций воспаления, дисфункции ресничек мерцательного эпителия, дыхательной недостаточности.

Очистка крови. В отличие от артериальной притекающая в легкие венозная кровь содержит частицы, состоящие из конгломератов клеток, фибрина, микроэмболов жира, эритроцитарных взвесей. Эти вещества в избытке поступают из разрушенных тканей (при травме, операции, шоке) или в результате трансфузии крови и ее препаратов без микрофильтров. В легких происходит механическая задержка частиц, не проходящих через легочные капилляры. В противном случае эти частицы, микротромбы могли бы попасть в сосуды мозга и других жизненно важных органов. Указанные частицы подвергаются метаболизму при помощи различных ферментных систем. Так называемые агрессивные метаболиты, образующиеся при системной воспалительной реакции, проходя через легочные сосуды, могут вызывать поражение легочных микроструктур и вести к развитию респираторного дистресс-синдрома (РДСВ).

Метаболические функции легких. Легкие выполняют многие важные метаболические функции. Одна из них состоит в образовании фосфолипидов, например дипальмитоилфосфатидилхолина, входящего в состав сурфактанта. Последний выстилает внутреннюю поверхность альвеол, имеется в плевре, перикарде, брюшине, синовиальных оболочках. В легких сурфактант, выстилающий внутреннюю поверхность альвеол, снижает поверхностное натяжение альвеолярного слоя жидкости и предупреждает спадение альвеол. Продукция сурфактанта снижается при резких метаболических нарушениях, возможно, в результате образования агрессивных метаболитов, при

поражениях легких. При недостатке сурфактанта развиваются отек и ателектаз легких.

Важную роль в метаболизме играет синтез белков, так как структурная основа легких образована коллагеном и эластином. Известно, что при патологии легких из лейкоцитов или макрофагов выбрасываются протеазы, вызывающие распад белков, в результате чего возникает эмфизема. Большое значение в метаболизме имеет обмен углеводов, особенно выработка мукополисахаридов, входящих в состав бронхиальной слизи.

В легких происходит обмен многих биологически активных веществ, активируются или синтезируются ангиотензин-I, простагландины (ПГ) и тромбоксан. В микроциркуляторном русле легких осуществляется метаболизм кининов, серотонина, катехоламинов. В легких ангиотензин-I, полипептид превращается в мощный сосудосуживающий агент — ангиотензин-П, примерно в 50 раз более активный, чем его предшественник.

Многие вазоактивные вещества при прохождении через сосуды легких полностью или частично теряют свою активность. Брадикинин под воздействием ангиотензинконвертирующего фермента инактивирует-ся на 80 %. Легкие являются главным органом инактивации серотонина, высвобождающегося при анафилаксии. Здесь находятся многие ферменты, инактивирующие ПГЕ|, ПГЕ2, ПП, и частично захватывающие норадреналин. Некоторые вазоактивные вещества проходят через легкие, не претерпевая каких-либо существенных изменений. К ним относятся адреналин, допамин, изопротеренол, ΠΓΑι и ПГА2, ангиотензин-П и вазопрессин (АДГ) [Чучалин А.Г., Апульцина И.Д., 1983; Скобельский В.Б., 1996].

Легкие — основной источник кофакторов, усиливающих свертывание крови или противостоящих ему.

Усиление свертывания крови происходит при образовании тромбопластина и других веществ. Уменьшению свертываемости крови способствует гепарин. С помощью ферментных активаторов плазминоген превращается в плазмин (основной механизм фибринолиза). Легкие синтезируют простациклин, тормозящий агрегацию тромбоцитов, и тромбоксан A2, оказывающий противоположное действие. Легкие способны извлекать из кровотока не только фибрин, но и продукты его деградации, избыточно образующиеся при ДВС-синдроме. При определенных условиях легкие могут способствовать повышению уровня продуктов деградации фибрина, которые являются факторами, повреждающими легочные структуры. В легких происходит не только газообмен, но и обмен жидкости. Известно, что за 1 сут из легких выделяется в среднем около 400— 500 мл жидкости. При гипергидратации, повышенной температуре тела эти потери возрастают. Легочные альвеолы играют роль своеобразного коллоидно-осмотического барьера. Чрезвычайно важно предохранить альвеолы от переполнения жидкостью. К отеку легких предрасполагают увеличение разности гидростатических давлений в капиллярах и интерстициальной жидкости, уменьшение онкотического давления в легочных капиллярах, которое составляет около 2,80 см рт.ст. (см. главу «Отек легких»). Легкие выполняют и теплообменную функцию, являясь как бы кондиционером, увлажняющим и согревающим дыхательную смесь. Тепловое и жидкостное кондиционирование воздуха осуществляется не только в верхних дыхательных путях (ВДП), но и на всем протяжении дыхательного тракта, включая дистальные бронхи. При дыхании температура воздуха в субсегментарных путях повышается почти до нормальной [Зильбер А.П., 1989; Малышев В.Д., 1989].


Глава 2

Сердечно-сосудистая система и гемодинамические

параметры

Сердечно-сосудистая система.

Сердечно-сосудистая и дыхательная системы тесно взаимосвязаны в обеспечении основной функции — доставки кислорода к тканям. Кровообращение в организме человека представляет собой две функционально разобщенные части: правую, или легочную, и левую, системную. Насосная функция сердца, обеспечивающая адекватную циркуляцию крови, в основном осуществляется левым и правым же лудочками, которые должны проталкивать одинаковое количество крови, чтобы предупредить застой в артериальной и венозной системах. Предсердия в большей степени (за исключением случаев застойной сердечной недостаточности) играют роль резервуара и в меньшей — осуществляют насосную функцию.

Рис. 2.1. Сердце.

1 — аорта; 2 — легочная артерия; 3 — дуга аорты; 4 — верхняя полая вена; 5 — нижняя полая вена; 6 — легочные вены. Π Π — правое предсердие; ПЖ — правый желудочек; Л Π — левое предсердие; ЛЖ — левый желудочек.

Строение правого и левого желудочков различно (рис. 2.1). Вследствие малого сопротивления легочных сосудов правый желудочек в норме должен нагнетать кровь под давлением, составляющим в среднем Vo-V? давления, создаваемого левыми отделами сердца, для достижения такого же эффекта. Левый желудочек, обладающий мощной мускулатурой, должен создавать более высокое давление для проталкивания крови, преодолевая сопротивление значительно большей сосудистой сети. При достаточной оксигенации он легко приспосабливается к внезапным требованиям увеличения сердечного выброса (CB). Правый желудочек, стенки которого обычно тонкие и чувствительные к предна-грузке, не может адекватно функционировать при внезапном увеличении сопротивления (постнагрузки). У правого и левого желудочков общие межжелудочковая перегородка, циркулярные мышечные волокна и перикардиальное пространство; такая общность морфологического строения играет важную функциональную роль. Взаимозависимость желудочков является главной детерминантой сердечной деятельности при развитии легочной гипертензии. Повышение конечного диастолического объема (КДО) правого желудочка ведет к снижению растяжимости левого желудочка, что влияет на левожелудочковую преднагрузку и УО, усиливает легочную гипертензию и приводит к увеличению постнагрузки правого желудочка. Взаимодействие желудочков проявляется также за счет общего перикардиального пространства: при увеличении объема крови в системе легочного кровотока и в полостях сердца происходит пропотевание жидкости в полость перикарда [Фекс П., 1993; Marini J.J., Wheeler А.Р., 1997].

Коронарный кровоток. Поступление кислорода и питательных веществ в ткани сердца осуществляется по коронарным артериям: системам левой коронарной (огибающая и левая передняя нисходящая артерии) и правой коронарной артерий, отходящих от аорты. Венозная кровь поступает в коронарный синус, который открывается в правое предсердие.

Поступление крови в систему коронарного кровотока зависит от разницы между средним значением АД и давлением в коронарном синусе. Перфузия коронарных артерий заметно различается в каждой фазе сердечного цикла. Разница давлений, возникающая во время диастолы при расслаблении желудочков сердца, обеспечивает наилучшие условия поступления крови в коронарные сосуды. В нормальных условиях коронарный кровоток соответствует метаболическим потребностям миокарда, а при стрессе, гиперметаболизме он возрастает. К сожалению, медиаторы, обеспечивающие эту взаимосвязь, еще мало изучены.

При тахикардии сокращается время диастолической перфузии при одновременном увеличении потребности сердца в кислороде. Подобное сокращение средней величины коронарного кровотока в норме преодолевается за счет вазодилатации. Однако поражение коронарных артерий и внезапно возникающие эпизоды ишемии миокарда препятствуют проявлению этой компенсации. При брадикардии время диастолической перфузии, напротив, увеличивается, а потребность сердца в кислороде снижается. Тем не менее, выраженная брадикардия может привести к снижению, как среднего АД, так и коронарного кровотока.

Деление сосудов по их функциональному значению. Все сосуды организма можно разделить на две большие группы: сосуды сопротивления и емкостные. Первые регулируют общее периферическое сосудистое сопротивление (ОПСС), АД и кровоснабжение отдельных органов и систем организма; вторые вследствие большей емкости участвуют в поддержании венозного возврата к сердцу, а следовательно, и MOC. При этом левые отделы сосудистой системы имеют анатомические и физиологические отличия от правых отделов.

Левые отделы сосудистой системы. Сосуды «компрессионной камеры» — аорта и ее крупные ветви — поддерживают градиент давления за счет растяжимости во время систолы. Это смягчает пульсирующий выброс и обеспечивает более равномерное поступление крови на периферию. В промежутке между сердечными сокращениями адекватный кровоток от сердца к периферическим сосудам происходит за счет эластической тяги последних, претерпевающих растяжение во время систолы. Тогда как аорта представляет собой в основном эластическое образование, стенки периферических артерий содержат гладкие мышечные волокна.

Прекапиллярные сосуды сопротивления — мелкие артерии и артериолы — поддерживают гидростатическое давление в капиллярах и тканевый кровоток.

Артериолы — это элементы, обеспечивающие основное сопротивление. За счет четко отрегулированного калибра эти «крошечные» сосуды способны менять кровоток и под-

держивать АД. Прекапиллярные сфинктеры, регулирующие число функционирующих капилляров, меняют площадь обменной поверхности. В них расположены α-рецепторы, которые под влиянием катехол-аминов вызывают спазм этих сфинктеров, нарушение кровотока и гипоксию клеток.        а-адреноблокаторы являются фармакологическими средствами, снижающими раздражение α-рецепторов и снимающими спазм сфинктеров.

Капилляры считаются наиболее важными сосудами обмена. В них осуществляются процессы диффузии и фильтрации — абсорбции. Растворенные вещества проходят через их стенку в обоих направлениях. Капилляры отходят от артериол в большом количестве, и скорость кровотока на этом участке относительно мала. В связи с особенностями строения этих сосудов (они короткие и узкие) в них находится очень незначительная часть общего объема крови (в нормальных условиях только 5—7 %). В то же время емкость капиллярной сети может быть значительно увеличена. При патологических состояниях сеть может вмещать до 90 % крови.

Посткапиллярные сосуды сопротивления — мелкие вены и венулы — регулируют гидростатическое давление в капиллярах, вследствие чего осуществляется транспорт жидкой части крови и межтканевой жидкости. Гуморальный фактор является основным регулятором микроциркуляции. Нейрогенные раздражители также оказывают влияние на пре- и посткапиллярные сфинктеры.

Венозные сосуды не играют значительной роли в создании сопротивления, они выполняют функцию емкости и подвержены симпатическим влияниям. Основными емкостными сосудами являются венулы и небольшие вены. Они вмещают до 85 % объема крови. Общее охлажде-

ние, гиперадреналемия и гипервентиляция приводят к венозному спазму, влияющему на распределение объема крови. За счет изменения емкости венозного русла регулируется венозный возврат к сердцу.

В каждый момент времени бывает задействована лишь малая часть системы кровотока. Точное распределение объема циркулирующей крови (ОЦК) между органами и тканями определяется конкретными метаболическими и функциональными потребностями и достигается за счет артериальной вазоконстрикции.

Шунтовые сосуды — артериовенозные анастомозы во внутренних органах функционируют только в условиях патологии (например, при септическом шоке), а в коже выполняют терморегулирующую функцию.

Правые отделы сосудистой системы. Давление в легочных сосудах очень низкое. Центральные сосуды тоньше, а в стенках артериол содержится очень незначительное количество мышечных волокон. Строение артерий и вен мало различается.

Сопротивление легочных сосудов, будучи очень низким, в нормальных условиях, становится еще ниже при повышении внутрисосудистого давления. В нормальных условиях некоторые легочные капилляры закрыты. При повышении давления по ним возобновляется кровоток, что снижает сопротивление легочных сосудов. Такой механизм называется вовлечением.

Итак, легкие играют роль резервуара крови: легочные сосуды уменьшают свое сопротивление при повышении внутрисосудистого давления за счет механизма вовлечения и расширения сосудов [Уэст Дж., 1988].

Таблица  2.1. Основные показатели кровообращения и их физиологические колебания

Обозначения

Характеристика

·· Физиологические колебания

мое

Минутный объем сердца

5—7 л/мин

СИ

Сердечный индекс

2,3-3,5 л/(мин-м2)

УО

Ударный объем

70—80 мл

ВПК

Время полного кругооборота крови

40-69 с

чсс

Частота сердечных сокращений

60—80 уд/мин

РЛЖ

Работа левого желудочка

6—7 кгм/мин

оцк

Объем циркулирующей крови

65—70 мл/кг

ДЗЛА (ДЗЛК)

Давление заклинивания легочной артерии (легочных капилляров)

5—12 мм рт.ст.

САД

Среднее артериальное давление

90—95 мм рт.ст.

цвд

Центральное венозное давление

6—12 см вод. ст.

опсс

Общее периферическое сопротивление сосудов

1200-2500 дин-с/(см52)

слс

Сопротивление легочных сосудов

100 дин-с/(см52)

Работа капиллярной сети здесь, возможно, даже более интенсивная, чем в большом круге кровообращения. Распределение потока зависит от силы тяжести, внутриплеврального давления, парциального давления кислорода, рН и других факторов [Marini JJ., Wheeler А.Р., 1997].

Параметры центральной гемодинамики. Основными факторами, характеризующими состояние кровообращения и его эффективность, являются MOC, ОПСС и ОЦК. Эти факторы взаимообусловлены и взаимосвязаны. Измерение только АД и частоты пульса не может дать полного представления о состоянии кровообращения. Определение MOC, ОЦК, ЦВД, ДЗЛА и вычисление некоторых косвенных показателей позволяют получить необходимую информацию (табл. 2.1).

Минутный объем сердца (сердец-ный выброс). MOC определяется объемом крови, которая выбрасывается левым желудочком в 1 мин. CB, определяемый с помощью многих методик, составляет 5—7 л/мин.

В здоровом организме основным регуляторным фактором MOC являются периферические сосуды.

Спазм и расширение артериол определяют динамику артериального кровообращения, регионарного и органного кровоснабжения. Венозный тонус, изменяя емкость венозной системы, обеспечивает возврат крови к сердцу [Гайтон А., 1977].

При заболеваниях сердца или его функциональной перегрузке MOC практически полностью зависит от эффективности работы сердца как насоса, т.е. функциональной способности миокарда.

Способность к увеличению сердечного выброса в ответ на повышение потребности тканей в кровоснабжении называется сердечным резервом. У взрослых здоровых людей он равен 300—400 % и значительно снижается при различных заболеваниях сердца.

В регуляции CB основную роль играют закон Франка—Старлинга и нервно-вегетативная регуляция силы и частоты сердечных сокращений. Указанный закон отражает способность сердца увеличивать силу сокращения при увеличении

наполнения его камер. Согласно этому закону, сердце перекачивает количество крови, равное венозному притоку без значительного изменения ЦВД. В целостном организме нервно-рефлекторные механизмы делают регуляцию кровообращения более тонкой и надежной, непрерывно приспосабливаясь к изменениям внутренней и внешней среды.

Энергия, необходимая для сокращения миокарда, образуется при достаточном поступлении кислорода в клетки. Коронарный кровоток обеспечивает кровоснабжение миокарда в соответствии с потребностями сердечной деятельности. В норме он составляет 5 % CB, в среднем 250— 300 мл/мин. Наполнение коронарных артерий пропорционально среднему давлению в аорте. Коронарный кровоток возрастает при уменьшении насыщения крови кислородом, при увеличении концентрации углекислоты и адреналина в крови. В условиях стресса CB и коронарный кровоток увеличиваются пропорционально. При значительной физической нагрузке CB может достигать 37—40 л/мин, коронарный кровоток — 2 л/мин. При нарушении коронарного кровообращения сердечный резерв значительно снижается.

В критических состояниях возрастающие метаболические потребности покрываются за счет сердечного выброса, нередко поддерживаемого инотропными агентами или при помощи седативных препаратов, анальгетиков и других средств, уменьшающих потребность тканей в кислороде.

Важно помнить, что ближайший послеоперационный период, травма, шок, сепсис сопровождаются, как правило, повышенной потребностью тканей в кислороде, что достигается путем длительной и чрезвычайно интенсивной нагрузки на сердечно-сосудистую систему («гемодинамический марафон»). При этом величина CB может оказаться недостаточной для удовлетворения потребностей тканей в кислороде, что приводит к анаэробному обмену веществ.

Зная основные факторы, определяющие величину MOC, врач отделения интенсивной терапии может активно воздействовать на них, улучшая гемодинамические показатели [Marini JJ., Wheeler A.P., 1997]. К таким факторам относятся:

• состояние венозного возврата и преднагрузки, обеспечивающей необходимую растяжимость сердечной мышцы;

• состояние постнагрузки, т.е. давления, создаваемого миокардом в систолу;

• сократимость миокарда.

Всегда необходимо учитывать общие физиологические условия регуляции MOC, т.е. возбудимость, проводимость и сократимость.

Измерение ДЗЛА позволило сделать огромный шаг вперед в оценке функции сердечно-сосудистой системы. Рассматривая варианты пред-и постнагрузки, нельзя не учитывать величину ДЗЛА, которая в норме составляет 5—12 мм рт.ст. Освоение метода катетеризации (Свана—Ганца) открыло новые возможности гемодинамического мониторинга. Стало возможным определение внутрипредсердного давления, CB, степени насыщения и парциального давления кислорода в смешанной венозной крови.

Несмотря на всю важность измерения ДЗЛА и CB, нельзя считать, что эти показатели являются абсолютными критериями адекватности тканевой перфузии. Однако применение этого метода позволяет реаниматологам контролировать величину преднагрузки и создавать условия для наиболее экономичного режима работы сердца.

Нормальные величины давления в полостях сердца и легочной артерии, мм рт.ст.

В правом предсердии

Пиковое 2—6 Среднее 3—7 Диастолическое 0—2

В правом желудочке

Пиковое 30—35 Среднее 10—12 Диастолическое 0—1 Конечно-диастолическое 0-2

В легочной артерии

Пиковое 25—30 Среднее 17—23 Диастолическое 10—15 Заклинивания 5—12

В левом предсердии

Пиковое 7—17 Среднее 3—7 Диастолическое 0—2

В левом желудочке

Пиковое 100—140 Среднее 33—48 Диастолическое 0—2 Конечно-диастолическое 2-12

Сердечный индекс — отношение показателей CB и площади поверхности тела. Его определяют путем деления показателя CB на величину поверхности тела:

СИ [л/(мин-м2)] = СВ/площадь поверхности тела, м2.

Ударный объем количество крови, выбрасываемое сердцем за одну систолу.

Работа левого желудочка механическая работа, выполняемая сердцем в 1 мин.

Давление заклинивания легочной артерии, или давление заклинивания легочных капилляров, — давление в дистальной ветви легочной артерии при раздутом баллончике катетера Свана—Ганца.

Центральное венозное давление — давление в устье полой вены или в правом предсердии.

Общее периферическое сопротивление сосудов характеризует общее сопротивление всей сосудистой системы выбрасываемому сердцем потоку крови: ОПСС [дин-с/(см52)] = = [(САД - ЦВД)/СИ]-80. С помощью коэффициента 80 показатели давления и объема переводят в дин-с/см5. Фактически эта величина является индексом ОПСС.

Термин «общее периферическое сопротивление сосудов» обозначает суммарное сопротивление артериол большого круга кровообращения. ОПСС — важный регулятор градиента давления между артериальной и венозной системой. Возрастание этого показателя приводит к подъему среднего АД, а снижение его — к уменьшению САД. Этот важный регуляторный механизм может быть нарушен как в сторону преобладания вазоконстрикции, так и в сторону преимущественной вазодилатации. Увеличение ОПСС происходит всегда при снижении ОЦК, острой крово- и плазмопотере, травматическом шоке, повышении уровня катехоламинов в крови. Эта физиологическая реакция может сопровождаться выраженной централизацией кровообращения, вплоть до полного прекращения кровотока в коже, мышцах, ренальной и чревной областях. При длительной вазоконстрикции создаются условия для анаэробного обмена в ишемизиро-ванных тканях. При значительном увеличении ОПСС возрастает постнагрузка, что создает неблагоприятные условия для работы сердца. При повышении ОПСС в 3 раза по сравнению с нормальным MOC может уменьшиться наполовину при тех же значениях давления в правом предсердии.

Многие состояния (анафилактический шок, сепсис, цирроз печени) приводят к снижению ОПСС, что сопровождается прогрессирующим падением АД. Изменение тонуса артериальных сосудов в различных отделах системного кровотока может быть различным: в одних областях возможна выраженная вазоконстрикция, в других — вазодилатация. Тем не менее, ОПСС имеет большое значение для дифференциальной диагностики вида гемодинамических нарушений.

Сопротивление легочных сосудов характеризует сопротивление сосудов малого круга кровообращения.

Основная функция системы кровообращения — доставка необходимого количества кислорода и питательных веществ в ткани. Кровь переносит энергетические вещества, витамины, ионы, гормоны и биологически активные вещества от места их образования к различным органам и тканям.

Баланс жидкости в организме, поддержание постоянной температуры тела, освобождение клеток от шлаков и доставка их к органам экскреции осуществляются благодаря постоянной циркуляции крови по сосудам.

Каждый сердечный цикл длится 0,8 с. Систола желудочков происходит в течение 0,3 с, диастола — в течение 0,5 с. Регуляция сердечного ритма в здоровом сердце осуществляется в синусовом узле, который расположен у места впадения полых вен в правое предсердие. Импульс возбуждения распространяется по предсердиям, затем к атриовентрикулярному (предсердно-желудочковому) узлу, спускается по правой и левой ветвям пучка Гиса и волокнам Пуркинье, находящимся на эндокардиальной поверхности обоих желудочков.

Присасывающая сила сердца. Во время систолы желудочков атриовентрикулярная перегородка смещается по направлению к желудочкам, и, следовательно, объем предсердий увеличивается. Образующееся в предсердиях разрежение способствует присасыванию крови из центральных вен в сердце. При расслаблении желудочков напряжение их стенки обеспечивает всасывание крови из предсердий в желудочки.

Дыхательные экскурсии относятся к экстракардиальным факторам регуляции MOC. Во время вдоха внутриплевральное давление становится отрицательным, что передается на предсердия и полые вены, и приток крови по этим венам в правое предсердие возрастает. При выдохе давление в брюшной полости

повышается, вследствие чего кровь как бы выдавливается из брюшных вен в грудные.

Отрицательное давление в плевральной полости обусловливает увеличение постнагрузки, а положительное (во время ИВЛ) оказывает противоположное действие. Этим можно объяснить снижение систолического АД во время фазы вдоха.

Венозный возврат. Сердце обычно рассматривается как насос, повышающий АД и создающий направленный поток крови (сердце является «двигателем циркуляции»). Однако его можно представить и как насос, постоянно понижающий давление в правом предсердии и таким образом способствующий венозному возврату. Фактически CB является результатом взаимодействия сердца и периферических сосудов. Снижение CB можно объяснить ухудшением насосной функции сердца или развитием циркуляторных нарушений. Периферическая циркуляция играет очень большую роль в поддержании наполнения сердца и, следовательно, обеспечивает адекватный CB. Если рассматривать системный кровоток, то объем крови за единицу времени, выбрасываемый сердцем (CB), должен равняться объему крови, который возвращается к сердцу, т.е. венозному возврату. В связи с тем, что CB всегда соответствует венозному возврату, любой фактор, уменьшающий венозный возврат, соответственно снижает CB. Для выявления первичной причины снижения CB следует оценить величину давления в правом предсердии. Повышение давления свидетельствует о миокардиальной недостаточности, а снижение — об изменении тонуса периферических сосудов. В последнем случае предпочтение следует отдавать инфузионной терапии. Венозный возврат имеет точную величину потока и не является простым эквивалентом преднагрузки; он непосредственно определяется уровнем давления в правом предсердии, волемическим статусом, системным венозным тонусом [Белучиф С. и др., 1997].

Преднагрузка. Применительно к миокарду преднагрузка определяется как сила, растягивающая сердечную мышцу перед ее сокращением. В соответствии с законом Франка— Старлинга сила сердечного сокращения зависит от длины мышечных волокон в конце диастолы. При повышении давления наполнения увеличивается объем выброса, что является важным механизмом адаптации в ответ на изменения венозного возврата. Для интактного желудочка преднагрузкой, по сути, становится конечный диастолический объем, который определяется растяжимостью стенок и давлением в полости желудочка — трансмуралъным давлением. Последнее представляет собой разницу между внутриполостным и юкстакардиальным (внекардиаль-ным) давлением. Поскольку КДО трудно определить у постели больного, обычно пользуются такими показателями, как конечное диастолическое давление левого или правого желудочка (КДДЛЖ, КДДПЖ). Если растяжимость левого желудочка нормальная, то ДЗЛА будет равно КДДЛЖ. У больных, находящихся в отделениях интенсивной терапии, растяжимость левого желудочка, как правило, снижена. Это особенно характерно для ИБС, действия блокаторов кальциевых каналов, влияния положительного давления во время ИВЛ. Таким образом, ДЗЛА определяет давление в левом предсердии, но не всегда является показателем преднагрузки на левый желудочек [Марино П., 1998].

По сравнению с левым в правом желудочке в норме связь между трансмуральным давлением и внутрижелудочковым объемом крови относительно более выражена. При малой растяжимости желудочка, как и при повышении внутригрудного давления, требуется большее давление внутри камеры сердца для достижения определенного конечно-диастолического объема и степени растяжения мышечных волокон, предшествующих сокращению. Снижение эластичности стенок желудочка может быть следствием поражения миокарда, ограничения со стороны перикарда или сдавления сердца извне. В условиях сердечной недостаточности для достижения средних значений CB требуется большее давление наполнения. В положении больного лежа на спине резерв преднагрузки снижается. В этом случае дальнейшее увеличение CB в основном достигается за счет увеличения ЧСС и/или фракции У О. Наибольшее значение механизм Франка—Старлинга приобретает при гиповолемии и в вертикальном положении больного [Marini J.J., Wheeler A.Р., 1997].

Постнагрузка. Постнагрузку определяют как силу, препятствующую или оказывающую сопротивление сокращению желудочков. Она эквивалентна напряжению, возникающему в стенке желудочка во время систолы. Это трансмуральное напряжение стенки желудочка зависит от систолического АД, радиуса камеры (желудочка), импеданса аорты и его составляющих, растяжимости и сопротивления артерий. Постнагрузка включает преднагрузку и давление в плевральной полости (щели). Нагрузочные характеристики применительно к сердцу описывают в единицах давления и объема крови [Марино П., 1998].

Умеренное увеличение постнагрузки сопровождается повышением сократительной способности миокарда, преднагрузки или ЧСС. У здорового человека при этом CB обычно изменяется мало, однако при истощении резервов преднагрузки, увеличении постнагрузки он может значительно уменьшиться. Правый желудочек по сравнению с левым в норме оказывается более чувствительным к изменению пост-

нагрузки. Дилатированные камеры сердца, как правых, так и левых отделов при декомпенсации чрезвычайно чувствительны к изменению постнагрузки. Кардиомегалия, отек легких и митральная регургитация — клинические симптомы, указывающие на необходимость медикаментозного снижения постнагрузки. В такой ситуации большое значение имеет динамическое определение ОПСС и СЛС. ОПСС помогает поддерживать АД на должном уровне, а увеличение СЛС может способствовать прогрессированию сердечной недостаточности. Возросшее сосудистое сопротивление в этом случае само по себе оказывает отрицательное воздействие на CB. Размер камер сердца также влияет на постнагрузку. В дилатированном сердце для создания необходимого внутриполостного давления требуется большее растяжение волокон во время систолы. Это особенно касается периферических волокон. Диуретики или селективные венодилататоры (нитроглицерин) способны снизить как пост -, так и преднагрузку.

Помимо влияния сосудистой сети, важным показателем реологии, оказывающим влияние на постнагрузку, является вязкость крови. Вязкость крови возрастает при увеличении гематокрита. Эта зависимость имеет нелинейный характер. При увеличении гематокрита эритроциты медленнее продвигаются по капиллярам, и эффективный транспорт кислорода, значение которого зависит от ОЦК и сосудистой емкости, может достигать максимальных значений. Однако при возрастании постнагрузки CB может снизиться, в результате чего уменьшится и транспорт кислорода.

Ткани обладают различной толерантностью к изменениям гематокрита и поступления кислорода [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Объем циркулирующей крови. Показатель ОЦК является динамичес-

кой величиной и постоянно меняется в широких пределах. В состоянии покоя не вся кровь участвует в циркуляции, и лишь некоторый ее объем, совершающий полный кругооборот за относительно короткий промежуток времени, необходим для поддержания кровообращения.

В практике интенсивной терапии ОЦК — важнейший критерий состояния кровообращения.

При дефиците ОЦК лечение начинают с немедленного восполнения сосудистого объема, а не с медикаментозной терапии возникающей при этом недостаточности кровообращения. От плазматического объема и объема крови зависит венозный приток к сердцу, снижение которого сопровождается уменьшением наполнения сердечных камер и, следовательно, У О. В табл. 2.2 приведены средние физиологические нормы ОЦК в зависимости от пола, возраста и конституции [Тар-роуА.Б., Эриксон Дж.К., 1977].

Таблица 2.2. Средние значения ОЦК в норме

Субъект

ОЦК, мл/кг массы тела

Двухлетний ребенок

75

Взрослый мужчина

70

Взрослая женщина

65

Тучный мужчина

65-69

Тучная женщина

55-59

Атлетически сложенный мужчина

75

Пожилой мужчина

65

Пожилая женщина

60

В норме 65—75 % крови содержится в венах, 15—20 % — в артериях и 5—7 % — в капиллярах. Распределение объемов крови в организме представлено в табл. 2.3.

Периферическая циркуляция. Тонус сосудов и их наполнение играют огромную роль в регулировании CB: сердце выталкивает в кровоток тот объем крови, который получает по венам. CB — основной показатель функции сердца — необходимо интерпретировать, учитывая состояние сосудистого русла. Если показатели пред- и постнагрузки можно оценить при помощи катетера Свана-Ганца, то измерить сосудистые параметры непросто. В постоянных условиях венозный возврат пропорционален давлению, его обеспечивающему, и венозному сопротивлению.

Таблица 2.3. Распределение объемов крови в организме

Орган или система

Процент от общего объема крови

—————————————

Малый круг кровообращения

20-25

Сердце

8-10

Легкие

12-15

Большой круг кровообращения

75-80

Артериальная система

15-20

Венозная система

65-75

Капиллярная система

5-7,5

В большинстве случаев самое низкое давление крови создается в правом предсердии. Градиент давления — его изменение от артериальной к венозной системе — обусловливает приток крови к сердцу. Составляющей венозного возврата является среднее системное давление, которое представляет собой объем-зависимое среднее давление во всем системном сосудистом русле. Венозный приток зависит от величины капиллярного кровотока и градиента давлений в капиллярах и правом предсердии. Давление в капиллярах и капиллярный кровоток определяются величиной CB и пропульсивным действием артерий. Градиент давления между каждым участком сосудистой системы и правым предсердием различный. Он равен примерно 100 мм рт.ст. в артериальном русле, 25 мм рт.ст. в капиллярах и

15 мм рт.ст. в начале венул. Нулевой точкой для измерения давления в венах считают его уровень в правом предсердии. Эта точка была названа «физиологическим нулем гидростатического давления» [Гайтон А., 1977].

Нарушение градиента давления на любом участке сосудистой системы сопровождается изменениями периферического кровообращения. Не следует также забывать о возможности стаза крови в капиллярном русле. В этих случаях емкость капиллярной сети значительно возрастает и, естественно, нарушается отток крови в венозную систему.

Венозная система играет большую роль в регуляции притока крови к сердцу. Венозные сосуды способны расширяться при увеличении объема крови и сужаться при его уменьшении. Состояние венозного тонуса регулируется вегетативной нервной системой. При умеренно сниженном объеме крови приток ее к сердцу обеспечивается за счет повышения венозного тонуса. При выраженной гиповолемии венозный приток становится недостаточным, что ведет к снижению CB. Переливание инфузионных растворов и крови увеличивает венозный возврат и повышает MOC.

Если давление в правом предсердии внезапно повысится до уровня среднего системного давления, ток крови остановится. Среднее системное давление зависит от ОЦК и сосудистой емкости, которая является производным сосудистого тонуса. Среднее системное давление возрастает при гиперволемии, полицитемии, правосторонней застойной сердечной недостаточности и снижается в результате вазодилатации, при сепсисе, анафилаксии, кровотечении, увеличении диуреза. Если давление в правом предсердии снижается при неизменном среднем системном давлении, то это приводит к увеличению венозного притока к сердцу. Если же давление в правом предсердии оказывается

ниже давления окружающих тканей, то тонкостенная полая вена сжимается. В этих условиях венозный возврат обеспечивается только за счет давления на участке, расположенном выше места сжатия, а не за счет давления в правом предсердии [Фекс П., 1993].

Несмотря на то, что повышение венозного сопротивления также может привести к снижению венозного возврата, само венозное сопротивление редко возрастает без изменений среднего системного давления. Однако позиционное сдавление нижней полой вены при повышенном внутрибрюшном давлении (например, при пневмоперитонеуме, на поздних сроках беременности) может вызвать постуральные изменения.

При сердечной недостаточности и повышении давления в правом предсердии создаются условия для снижения венозного возврата и MOC. Компенсаторные механизмы направлены на преодоление снижения притока крови к сердцу. При слабости правого желудочка и застое крови в полых венах ЦВД значительно повышается.

Метаболизм и кровообращение. Существует тесная корреляционная зависимость между состоянием кровообращения и метаболизмом. Величина кровотока в любой части тела возрастает пропорционально уровню метаболизма. Для различных

органов и тканей регуляторами кровотока являются различные вещества: для мышц, сердца, печени — кислород и энергетические субстраты; для клеток головного мозга — концентрация углекислоты и кислорода; для почек — уровень ионов и азотистых шлаков. Температура тела — фактор регуляции кровотока в коже. Несомненен, однако, факт корреляции между уровнем кровотока в любой части тела и концентрацией кислорода в крови.

У больных, находящихся в критическом состоянии, взаимозависимость между уровнем метаболизма и кровообращением существенно нарушается. Несмотря на мобилизацию всех резервов, уровень органной и тканевой циркуляции крови, доставка и потребление кислорода часто становятся недостаточными, что ведет к анаэробному метаболизму и тканевой гипоксии. Во многом это зависит от ограниченных резервов сердечно-сосудистой системы и тотального поражения сосудов и сердца медиаторами системного воспалительного ответа.

Зная о главных механизмах сердечной деятельности, преднагрузке и постнагрузке, врач ОРИТ, проводя необходимый мониторинг сердечно-сосудистой системы, может активно воздействовать на гемодинамические параметры и способствовать их оптимизации.


Глава 3 Физиологические критерии транспорта кислорода

Транспорт кислорода, т.е. доставка кислорода и потребление его тканями, — важнейший показатель систем жизнеобеспечения. Особенно актуальна эта проблема у больных, находящихся в критическом состоянии, когда механизмы транспорта кислорода значительно нару-

шены. Эти нарушения являются определяющими факторами летальности в ОРИТ.

У некоторых больных, особенно у септических, наблюдается повышенная потребность тканей в кислороде, что не всегда обеспечивается физиологическими возможностя-

ми кислородтранспортной системы. Нарушение соотношения доставки и потребления кислорода (DO2/VO2) сопровождается тканевой гипоксией и ведет к полиорганной недостаточности.

В норме в 100 мл артериальной крови содержится приблизительно 20 мл кислорода. Если MOC в норме в покое 5 л/мин, а потребление кислорода 250 мл/мин, то это значит, что ткани извлекают 50 мл кислорода из 1 л циркулирующей крови. При тяжелой физической нагрузке потребление кислорода тканями достигает 2500 мл/мин, a MOC возрастает до 20 л/мин, но и в этом случае остается неиспользованным кислородный резерв крови. Ткани забирают примерно 125 мл кислорода из 1 л циркулирующей крови. Содержание кислорода в артериальной крови 200 мл/л достаточно для обеспечения потребностей тканей в кислороде.

У больных в отделениях ОРИТ компенсаторные механизмы транспорта кислорода нарушены. Это относится как к сниженным резервам дыхания (гиповентиляция, снижение PaO2, SaO2), так и к циркуляторному компоненту транспорта кислорода — сниженному MOC в результате основного или сопутствующего заболевания, особенностям потребления кислорода тканями.

Факторы, нарушающие транспорт кислорода:

• низкое содержание кислорода в артериальной крови;

• низкий CB;

• анемия;

• расстройства сосудистой регуляции регионального и общего кровотока (вазоспазм, вазодилатация, системное поражение эндотелия с интерстициальным отеком);

• ДВС-синдром;

• периферические артериовенозные шунты;

• сдвиг кривой диссоциации оксигемоглобина (HbO2);

• патология внутриклеточных процессов (поражение митохондрий).

Гипоксическая гипоксия характеризуется снижением всех показателей кислородного уровня артериальной крови: парциального давления, насыщения и содержания кислорода. Ее основными причинами являются снижение и полное прекращение поступления кислорода (гиповентиляция, обструкция дыхательных путей, дыхание аноксической смесью, апноэ). При этом кислородный резерв истощается очень быстро: через 1—2 мин нарушается сознание, а через 4—6 мин наступает гипоксическая остановка сердца. К этому же виду гипоксии приводит изменение химических свойств гемоглобина (карбоксигемоглобин, метгемоглобин).

Тотальная гипоксемия обычно обусловлена удушьем или другими формами дыхательной недостаточности.

Циркуляторная гипоксия. Первичная циркуляторная гипоксия возникает вследствие снижения CB или сосудистой недостаточности, что ведет к уменьшению доставки кислорода к тканям. При этом кислородные параметры артериальной крови не изменены, однако PvO2 значительно снижено. Следует учитывать возможность региональной гипоксии при отсутствии или резком снижении циркуляции крови в отдельных частях тела.

Термином «ишемия» обозначается любое сокращение кровотока, достаточное для появления ее клинических симптомов. У больных, пребывающих в критическом состоянии, клинические симптомы ишемии могут указывать на нарушение функции различных органов, прежде всего головного мозга [Cottrell J.E., 1993].

Региональная ишемия, вызванная ишемией отдельных частей тела (например, конечностей, почечной и чревной области), чаще всего возникает при гиповолемическом шоке.

Тотальная ишемия, связанная с полным прекращением транспорта кислорода, чаще всего обусловлена остановкой кровообращения.

Анемическая гипоксия, обычно наблюдаемая при массивной кровопотере, нередко сочетается с циркуляторной недостаточностью. Концентрация гемоглобина — не абсолютно точный показатель этого вида гипоксии. Полагают, что при концентрации гемоглобина ниже 100 г/л возможны нарушения кислородтранспортной системы крови. Однако при изучении механизмов транспорта кислорода были отмечены его разные уровни у различных пациентов. Удовлетворительный уровень транспорта кислорода отмечался и у больных с уровнем гемоглобина в крови ниже 100 г/л. Все зависит от индивидуальных компенсаторных возможностей организма. Более точные данные можно получить при определении основных показателей транспорта кислорода. Для практического решения можно руководствоваться правилом, что уровень гематокрита, равный 0,25, является предельно допустимым. Уровни гемоглобина ниже 50 г/л, гематокрита ниже 0,20 представляют угрозу для жизни больного даже в случае, если MOC не снижен.

Главной отличительной чертой анемической гипоксии является снижение содержания кислорода в артериальной крови при нормальном PaO2 и SaO2.

Сочетание всех трех форм гипоксии — гипоксической, циркуляторной и анемической возможно в тех случаях, когда нарушение дыхания происходит на фоне сердечно-сосудистой недостаточности и анемии.

Гистотоксическая гипоксия характеризуется неспособностью тканей утилизировать кислород (например, при отравлении цианидами). У больных ОРИТ этот вид гипоксии изучен недостаточно. Его связывают с нарушениями внутриклеточных процессов и поражением митохондрий.

Все формы гипоксии (за исключением гистотоксической) одинаково вызывают венозную гипоксию, являющуюся достоверным показателем снижения PO2 в тканях. Парциальное давление кислорода в смешанной венозной крови — важный показатель гипоксии. Уровень PvO2, ниже 30 мм рт.ст., определен как критический [Рябов Г.А., 1988].

Значение кривой диссоциации OK-сигемоглобина. Кислород в крови присутствует в двух формах — физически растворенный и химически связанный с гемоглобином. Зависимость между PO2 и SO2 графически выражают в виде кривой диссоциации оксигемоглобина (КДО), имеющей S-образную форму. Такая форма КДО соответствует оптимальным условиям насыщения крови кислородом в легких и освобождения кислорода из крови в тканях. При PO2 100 мм рт.ст. в 100 мл воды растворено всего 0,3 мл кислорода. В альвеолах PO2 составляет около 100 мм рт.ст. В 1 л крови физически растворено 2,9 мл кислорода. Основная часть кислорода переносится в связанном с гемоглобином состоянии: 1 г гемоглобина, полностью насыщенного кислородом, связывает 1,34 мл последнего. Если концентрация гемоглобина в крови 150 г/л, то содержание химически связанного кислорода составляет 150 г/л-1,34 мл/г = =201 мл/л. Эта величина называется кислородной емкостью крови (KEK). Поскольку содержание кислорода в смешанной венозной крови (CvO2) 150 мл/л, то 1 л крови, проходящей через легкие, должен присоединить примерно 50 мл кислорода для превращения ее в артериальную. Соответственно 1 л крови, проходящей через ткани организма, оставляет в них 50 мл кислорода. Только около 3 мл кисло-

рода на 1 л крови переносится в растворенном состоянии (рис. 3.1).

Смещение КДО является важнейшим физиологическим механизмом, обеспечивающим транспорт кислорода в организме. Циркуляция крови из легких к тканям и из тканей к легким связана с изменениями, которые воздействуют на сродство кислорода к гемоглобину. На уровне тканей из-за снижения рН это сродство уменьшается (эффект Бора), а вследствие этого улучшается отдача кислорода. В крови легочных капилляров сродство гемоглобина к кислороду увеличивается из-за снижения PCO2 и возрастания рН по сравнению с аналогичными показателями венозной крови, что приводит к повышению насыщения артериальной крови кислородом.

В нормальных условиях 50 % SO2 достигается при PO2 около 27 мм рт.ст. Эта величина обозначается Р5о и характеризует в целом КДО. Возрастание P5O (например, до 30— 32 мм рт.ст.) соответствует смещению КДО вправо и свидетельствует о снижении взаимодействия гемоглобина и кислорода. При снижении P5O (до 25—20 мм рт.ст.) отмечается смещение КДО влево, что указывает на усиление сродства между гемоглобином и кислородом. Благодаря S-образной форме КДО при довольно значительном снижении фракционной концентрации кислорода во вдыхаемом воздухе (ВФК) до 0,15 вместо 0,21 перенос кислорода существенно не нарушается. При снижении PaO2 до 60 мм рт.ст. SaO2 снижается примерно до 90 % и цианоз при этом не возникает. Однако дальнейшее падение PaO2 сопровождается более быстрым падением SaO2 и содержания кислорода в артериальной крови. При падении PaO2 до 40 мм рт.ст. SaO2 снижается до 70 %, что соответствует содержанию PO2 и SO2 в смешанной венозной крови.

Вышеприведенные механизмы насыщения крови кислородом не

Рис. 3.1. Кривая диссоциации оксигемоглобина.

Верхняя пунктирная линия (А) соответствует общему содержанию кислорода в артериальной крови при рН 7,4, рСО2 = 40 мм рт.ст. и температуре 37 0C. Непрерывная кривая (Б) соответствует количеству кислорода, связанного с гемоглобином.

являются единственными. Внутриклеточный органический фосфат 2,3-дифосфоглицерат (2,3-ДФГ) входит в гемоглобиновую молекулу, изменяя ее сродство к кислороду. Повышение уровня 2,3-ДФГ в эритроцитах уменьшает сродство гемоглобина к кислороду, а понижение концентрации 2,3-ДФГ приводит к увеличению сродства к кислороду. Некоторые синдромы сопровождаются выраженными изменениями уровня 2,3-ДФГ. Например, при хронической гипоксии содержание 2,3-ДФГ в эритроцитах возрастает, и соответственно уменьшается сродство гемоглобина к кислороду, что дает преимущество в снабжении тканей кислородом. Массивные трансфузии консервированной крови могут ухудшить освобождение кислорода в тканях.

Таким образом, к факторам, обусловливающим возрастание сродства гемоглобина к кислороду и смещению КДО влево, относятся

увеличение рН (нередко вызываемое применением бикарбоната), уменьшение PCO2, концентрации 2,3-ДФГ и неорганического фосфата, снижение температуры тела. И наоборот, уменьшение рН, увеличение PCO2, концентраций 2,3-ДФГ и неорганического фосфата, повышение температуры тела приводят к уменьшению сродства гемоглобина к кислороду и смещению КДО вправо.

Следует помнить, что в условиях алкалоза доставка кислорода к тканям снижается. В связи с этим в последние годы отмечается пересмотр показаний для введения бикарбоната. Его применяют лишь при выраженном метаболическом ацидозе. Режим гипервентиляции при прочих равных условиях, очевидно, не способствует улучшению транспорта кислорода. Поддержание нормального уровня неорганического фосфата, обычно снижающегося в послеоперационном периоде и при парентеральном питании, — одно из важных условий кислородтранспортной функции крови.

Показатели кислородтранспортной функции крови. Кислород, связанный с гемоглобином в артериальной крови, определяется с учетом его реального уровня, насыщения артериальной крови кислородом (SaO2) и константы Гюфнера 1,34, указывающей на то, что 1 г гемоглобина при полном насыщении (SaO2=IOO %) связывает 1,39 мл кислорода:

1,34-Hb-SaO2.

Содержание кислорода в плазме крови в свободном (растворенном) состоянии:

0,003-PaO2.

Содержание кислорода в артериальной крови CaO2это объем кис-

лорода, связанного с гемоглобином и находящегося в растворенном состоянии:

CaO2 = 1,34-Hb (г/л)-8аО2 H- 0,003-PaO2.

Нетрудно заметить, что влияние величины PaO2 на содержание кислорода в артериальной крови несущественно. Гораздо более информативным в оценке транспорта кислорода является показатель SaO2.

Доставка кислорода к тканям (DO2) определяется двумя показателями — величиной CB (л/мин) и содержанием кислорода в артериальной крови CaO2:

DO2 = CB-CaO2.

Если пользоваться величиной СИ, а не MOC, то расчет транспорта кислорода следует производить по следующей формуле:

DO2 - СИ-(1,39-НЬ-8а02)-10,

где коэффициент 10 — фактор преобразования объемных процессов (мл/с).

В норме DO2 равен 520—720 мл/(мин-м2). Данная величина фактически является индексом DO2, поскольку рассчитана на 1 м2 поверхности тела.

Потребление кислорода тканями. Потребление кислорода тканями (VO2) является заключительным этапом его транспорта. Определение VO2 производится путем умножения величин CB на артериовенозную разницу по кислороду. При этом следует пользоваться абсолютными величинами не MOC, а СИ как более точного показателя. Показатель артериовенозной разницы определяется путем вычитания содержания кислорода в смешанной венозной крови (т.е. в легочной артерии) из содержания кислорода в артериальной крови:

VO2 = CM-(CaO2 - CvO2).

При нормальных значениях по СИ величина VO2 колеблется от 110 до 160 мл/(мин-м2).

Утилизация кислорода. Коэффициент утилизации кислорода (KYO2) является показателем поглощаемого кислорода из капиллярного русла. KYO2 определяют как отношение потребления кислорода к показателю его доставки:

KYO2 = Y (VDO2-IOO.

KYO2 может колебаться в широких пределах, в покое он равен 22— 32%.

Для суммарной оценки транспорта кислорода следует пользоваться и другими показателями.

Большое диагностическое значение придают величинам PvO2 и SvO2. В норме PvO2 в смешанной венозной крови составляет 33—53 мм рт.ст. Уровень PvO2 ниже 30 мм рт.ст. свидетельствует о критическом состоянии транспорта кислорода [Рябов Г.А., 1988]. Насыщение кислородом гемоглобина смешанной венозной крови у здорового человека равно 68—77 %. Заметим, что показатели SaO2 и SvO2 в оценке транспорта кислорода более значимы, чем PaO2 и PvO2. Само по себе PaO2 даже ниже 60 мм рт.ст., не свидетельствует о развитии анаэробного гликолиза. Все зависит от величины CB, концентрации гемоглобина и капиллярного кровотока. Важным показателем в оценке транспорта кислорода является уровень лактата сыворотки крови (норма О— 2 ммоль/л), особенно в сочетании с показателями рН, PCO2 и BE (избыток или дефицит оснований).

Зависимость потребления кислорода от его доставки. Эта проблема обсуждается много лет, но особое внимание специалистов по интенсивной терапии к этой проблеме проявляется в течение последних 20 лет. В некоторых работах было показано, что потребление кислорода при сепсисе и РДСВ повышалось

прямо пропорционально степени его доставки [Danek S. et al., 1980].

Это состояние S.M. Cain (1984) назвал «патологической зависимостью потребления от доставки кислорода» в отличие от тех случаев, когда потребление кислорода остается постоянным, несмотря на изменения его доставки («физиологическая зависимость потребления от доставки кислорода»).

В клинических наблюдениях 1980-х годов было подтверждено существование такой патологической зависимости [Haupt M.T. et al., 1985]. Отмечалось, что увеличение потребления кислорода от его доставки являлось неблагоприятным признаком. Больные с патологической зависимостью DO2/VO2 все умерли, в то время как пациенты с физиологическими нормами DO2/VO2 выжили [Biliary D. et al., 1987].

Очевидно, что патологическая зависимость потребления кислорода и тканевая гипоксия играют чрезвычайно важную роль в патогенезе полиорганной недостаточности и летальности при сепсисе и РДСВ.

Впоследствии было показано, что результаты лечения больных с высокой степенью хирургического риска при повышенных значениях DO2 и VO2 были значительно лучше, чем у пациентов с нормальными значениями CB и транспорта кислорода. Эти данные свидетельствовали о том, что повышенный уровень доставки кислорода должен предотвратить развитие тканевой гипоксии и полиорганной недостаточности [Shoemaker W.C., et al., 1988]. Однако доказательства этой гипотезы в отношении больных, находящихся в критическом состоянии, неубедительны. В более поздних исследованиях было показано, что результаты лечения больных с применяемой инотропной поддержкой при невозможности увеличения CB путем инфузий были хуже, чем в группе больных, которым проводилась традиционная терапия [Hayes M.A. et al., 1994].

Как утверждают некоторые авторы, «патологической зависимости потребления кислорода от его доставки» на самом деле нет. Полагают, что применяемые в клинике методы расчетов и термодилюцион-ный метод определения CB не могут считаться достаточными маркерами оценки соотношения доставки и потребления кислорода [Archiv J.Р., 1981].

Можно предположить, что в условиях гиповолемического и других видов шока не все ткани и органы одинаково снабжаются кислородом. При этом формальные данные о транспорте кислорода могут быть нормальными или мало отличаться от нормы. В экспериментах на животных были получены очевидные доказательства нарушения микроциркуляции и ухудшения экстракции кислорода при сепсисе. Было показано, что отдельные органы по сравнению с другими, в которых сохранен кровоток, могут в большей степени «страдать» от гипоксии. В отличие от достаточно резистентных скелетных мышц кишечник наиболее чувствителен к действию эндотоксина. На основании представленных данных в качестве маркеров транспорта кислорода стали использовать величину тканевого ρ Η и показатель уровня молочной кислоты в тканях. Было установлено, что у больных, находящихся в критическом состоянии, рН слизистой оболочки желудка был сниженным и тесно коррелировал с эффективностью лечения больных [Rademacer P. et al., 1993; Наппеmann L. et al., 1993].

В настоящее время имеются данные, подтверждающие то, что не во всех случаях стремление к очень высоким уровням доставки кислорода (например, путем длительной и даже чрезмерной стимуляции сердечно-сосудистой системы) является оправданным. Проведение такой

стимуляция нередко превышает физиологические резервы сердечнососудистой системы. У многих больных достижение необходимого уровня доставки кислорода можно обеспечить в первую очередь путем инфузий [Shoemaker W.C. et al., 1990]. Иногда в ответ на адекватно проведенную инфузионную терапию при сепсисе развивается гипердинамический ответ, что можно оценить как попытку организма компенсировать предшествующую недостаточную экстракцию кислорода тканями для удовлетворения высоких метаболических потребностей.

Известно, что без адекватной инфузионной коррекции животные с экспериментальным сепсисом быстро умирают от гиподинамического шока. Не отрицая значения инотропной поддержки, которая, по данным авторов, улучшала результаты лечения септических больных, отметим следующее. Больные, у которых удавалось установить CB более 5 л/мин-м2 как с помощью одной инфузионной терапии, так и за счет дополнительной инотропной поддержки добутамином, отличались более высокой выживаемостью по сравнению с больными, у которых, несмотря на все усилия достичь таких значений CB не удавалось [Martin C. et al., 1993]. По мнению К. Reinhart (1997), это не является доказательством повышения показателей доставки кислорода и потребления его тканями. У некоторых больных в связи с наличием заболеваний, несмотря на все усилия врачей, повышенные значения CB не были достигнуты и были хуже результаты. Автор полагает, что основной проблемой снабжения тканей кислородом у больного с сепсисом в критическом состоянии является нарушение трофической функции кровотока, особенно в кишечнике.

Зависимость потребления кислорода от его доставки на уровне целостного организма может наблюдаться у больных с исходной патологией сердечно-сосудистой системы и/или в результате недостаточно адекватной инфузионной терапии. В этих случаях, естественно, инотропная поддержка будет улучшать показатели доставки и потребления кислорода. Если же все механизмы исчерпаны и инфузионная терапия проведена в достаточном объеме, дополнительная стимуляция сердечно-сосудистой системы может оказать отрицательное воздействие. Местная тканевая гипоксия может сохраняться, несмотря на достижение оптимальных цифровых значений CB, доставки и потребления кислорода. Индивидуальные потребности больного в оптимальной доставке и потреблении кислорода могут находиться в очень широких пределах, часто не соответствующих выше приведенным «нормальным» величинам.

На основании сказанного можно сделать следующие выводы:

1) существуют большие методологические трудности в определении адекватной доставки и потребления кислорода тканями организма у больных ОРИТ. Общеизвестные показатели транспорта кислорода: CaO2, CB и расчетные величины доставки и потребления кислорода на уровне целостного организма у больных в критическом состоянии (септический синдром, респираторный дистресс-синдром взрослых, шок) не имеют большой клинической ценности, но тем не менее должны приниматься в расчет;

2) формализованные показатели транспорта кислорода, соответствующие нормальным физиологическим критериям здорового человека в покое, сами по себе могут не соответствовать состояниям повышенной или пониженной потребности тканей в кислороде. Потребность в кислороде больного, находящегося в критическом состоянии, может быть изменена вследствие колеба-

ний температуры тела, нарушений метаболизма и действия различных препаратов;

3) с учетом возможных регионарных, органных нарушений циркуляции (микроциркуляции, повреждения эндотелия сосудов, ишемии) полученные общие показатели транспорта кислорода, указывающие на норму, могут, тем не менее, не соответствовать истинным уровням доставки и потребления кислорода;

4) зависимость между доставкой кислорода и его потреблением тканями действительно существует, но у тех больных, которым инфузионная терапия была проведена в недостаточном объеме или из-за наличия у них ограниченных резервов сердечно-сосудистой системы. В этом случае целесообразно: а) провести инфузионную терапию для улучшения функции сердечно-сосудистой системы; б) если это окажется недостаточным, то провести соответствующую медикаментозную стимуляцию сердечно-сосудистой системы;

5) использование высоких доз адренергических препаратов для достижения высоких показателей доставки кислорода и тканевой оксигенации могут привести к ухудшению ситуации и увеличению летальности;

6) ухудшение экстракции кислорода тканями может происходить в различных органах. Установлено, что рН слизистой оболочки желудка при сепсисе является адекватным маркером транспорта кислорода, поскольку желудок и кишечник наиболее чувствительны к действию эндотоксина. При этом рН слизистой оболочки желудка снижается параллельно степени аноксии этого органа, в то время как содержание кислорода в мышечной ткани остается нормальным [Reinhart K. et al., 1994]. Повышение уровня молочной кислоты в тканях также свидетельствует о развитии тканевой гипоксии.


Список литературы

Белучиф С, Кермарре H., Пайе Д. Венозный возврат — терапевтическое значение: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск: Тромсе, 1997. - С. 48-50.

Гайтон  А. Физиология кровообращения. Минутный объем сердца и его регуляция: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1969. —472с.

Зильбер А.П. Дыхательная недостаточность. — M.: Медицина, 1989. — 512с.

Комро Дж. Г., Форстер Р.Э., Дюбуа А.Б. и др. Легкие. Клиническая физиология и функциональные пробы: Пер. с англ. — M.: Медгиз, 1961. — 196с.

Коттрелл Д. Новые достижения в ней-роанестезиологии//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск, 1993. — С. 211-215.

Малышев В.Д. Острая дыхательная недостаточность.— M.: Медицина, 1989.— 236с.

Малышев   В.Д. Внешнее дыхание и функции легких//Интенсивная терапия. Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. — С. 11-20.

Марано П. Интенсивная терапия: Пер. с англ. - M.: ГЭОТАР, 1998. - 639 с.

Мартин  К., Перрин Ж., Папазиан Д., Жоуи Ф. Коррекция гемодинамики при септическом шоке: Пер. с англ.//Актутальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск, 1993. — С. 238—242.

Милик-Эмили Дж. Механика дыхания// Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии: Пер. с англ. — Архангельск: Тромсе, 1997.- С. 203-206.

Рейнхард К. Зависимость потребления от доставки кислорода — миф или реальность? Пер. с нем /Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск: Тромсе, 1997. - С. 44-47.

Рябов Г.А. Синдромы критических состояний — M.: Медицина, 1994. — 288с.

Симбирцев С.А., Беляков Н.А. Микроэмболия легких. — Л., Медицина, 1986. - 216 с.

Скобельский      В. Б. Негазообменные функции легких и роль их нарушений в развитии бронхолегочных осложнений//Анест. и реаниматол. — 1996.-№3.-С. 63-68.

Тарроу А.Б.у Эриксон Дж.К. Теоретические и клинические основы анестезиологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1977. —439с.

Уэст Дж. Физиология дыхания. Основы. — M.: Мир, 1988. — 200 с.

Фекс П. (Foex P.). Анестезия и правый желудочек: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск, 1993. — С. 176-180.

Чучалин А. Г. Белая книга пульмонология. - M.: ГЭОТАР, 1999. - 47 с.

Чучалин А.Г., Апульцина И.Д. Простаг-ландины ha и E у больных бронхиальной астмой//Сов. мед. — 1983. — № 5. - С. 6-10.

Шик Л.Л. у Канаев H. H. Руководство по клинической физиологии дыхания. — Л.: Медицина, 1980. — 375 с.

Astiz M.E., Rackow E. С., FaIk J.L. et al. Oxygen delivery and consumption in patients with hyperdynamic septik shock//Critical Care Medicine. — 1987.-N 15.-P. 26-28.

Bihari D., Smithies M., GimsonA., Tinker J. The effects of vasodilation with pro-stacyclin on oxygen delivery and uptake in critically ill patients//New England Journal of Medicine. — 1987. — Vol. 317.-P. 397-403.

Cain S. M. Supply dependency of oxyden uptake in ARDS: myth or reality// Ainer. J. of Medical Science.— 1984.— Vol. 288. -P. 119-124.

Hannemann L, Meier-Hellmann A., Specht M. et al. O2-Angebot, O2-Verbrauch und Mukosa pH-Wert des Magens. In-dikatoren der Gewebeoxy-genierung//Anaesthesist. — 1993. — N 42. - P. 11-14.

Hayes M.A., Timmins A. C., Yau E.H.S. et al. Elevation of systemic delivery in the treatment of critically ill patients//New England J. of Medicine. — 1994. — Vol. 330. - P. 1717-1722.

Marini J.J., Wheeler A. P. Critical Care Medicine. — 1997. — 640 p.

Rademacher P., Buhl R., Santak B. Pro-stacyclin improves gastric intramucosal

pH in patients with septic shock// Clinical Intensive Care.— 1993.— N 4 (Suppl 2). - P. 7.

Reinhart K., Hannemann L., Meier-Hell-mann A., Specht M. Monitoring of O2 transport and tissue oxygenation in septic shock//Reinhart K., Eyrich K., Sprung Ch. (eds.)/Sepsis current perspectives in pathophysiology and therapy. Update in Intensive Care and Emergency Medicine. Vol. 18. — Berlin: Springer, 1994.

Shoemaker W. C., Appel P. L, Kram H. B. Prospective trial of supranormal values as therapeutic goals in high risk surgical patients//Chest. — 1988. — N 94. — P. 1176-1186.

Shoemaker W.C., Kram H.B., Appel P.L., Fleming A.W. The efficacy of central venous and pulmonary artery catheters and therapy based upon them in reducing mortality and morbidity//Arch. of Surg. - 1990. - Vol. 125. - P. 1332-1338.


Раздел
II

Интенсивная терапия

острой дыхательной

недостаточности

Острая дыхательная недостаточность (ОДН) — синдром, в основе которого лежат нарушения функции внешнего дыхания (ФВД), приводящие к недостаточному поступлению кислорода или задержке в организме углекислоты. Это состояние характеризуется артериальной гипоксемией, или гиперкапнией, либо тем и другим одновременно.

В ОРИТ этиопатогенетические механизмы острых нарушений дыхания, как и проявление синдрома, имеют много отличительных сторон от хронической дыхательной недостаточности, наблюдаемой в других общесоматических отделениях. ОДН в ОРИТ часто сочетается с другими системными заболеваниями, например с сепсисом, и нередко служит одним из проявлений полиорганной недостаточности.

В отличие от хронической дыхательной недостаточности ОДН — декомпенсированное состояние, при котором быстро прогрессируют гипоксемия или дыхательный ацидоз, снижается рН крови. Нарушение транспорта кислорода и углекислоты сопровождается изменениями функций клеток и органов. ОДН — одно из проявлений критического состояния, при котором даже при своевременном и правильном лечении возможен смертельный исход.

В этом разделе помещены главы, содержащие основные аспекты этиологии, патогенеза, клинической картины и лечения ОДН, рассматриваются отдельные нозологические формы заболеваний (нозокоми-альная пневмония, РДСВ, тяжелая форма астмы и др.), наиболее часто встречающихся в практике ОРИТ, большое внимание уделено респираторному мониторингу, респираторной терапии, включающей механическую вентиляцию легких, и практическим приемам (интубация, трахеостомия, коникотомия и др.), овладение которыми необходимо любому врачу ОРИТ. Полагаем, что избранная форма изложения будет способствовать лучшему усвоению сложных проблем нашей специальности.


Глава 4 Клинические формы острой дыхательной недостаточности

ОДН характеризуется дисфункцией важнейшей системы жизнеобеспечения, поэтому лечение должно начинаться немедленно. Сам процесс ИТ должен быть «высокотехнологичным», т.е. в ОРИТ необходимы условия для проведения респираторного мониторинга, позволяющего оценивать параметры внешнего дыхания, транспорта кислорода, CO2, кислотно-основное состояние (КОС) и гемодинамику. Современные требования к проведению респираторной терапии включают оснащение отделения современной дыхательной аппаратурой (к сожалению, пока только импортной), без которой невозможен индивидуальный выбор параметров

ИВЛ.

Выявление формы ОДН — первая важная задача, от правильного решения которой зависит и адекватный подход к лечению.

Этиология и патогенез. ОДН возникает в результате нарушений в цепи регуляторных механизмов, включающих центральную регуляцию дыхания и нейромышечную передачу, ведущих к изменениям альвеолярной вентиляции — одного из главных механизмов газообмена. К другим факторам легочной дисфункции относят поражения самих легких (легочной паренхимы, капилляров и альвеол), сопровождающиеся значительными расстройствами газообмена. К этому следует добавить, что «механика дыхания», т.е. работа легких как воздушной помпы также может быть нарушена, например, в результате травмы или деформации грудной клетки, пневмо- и гидроторакса, высокого стояния диафрагмы, слабости дыхательной мускулатуры и/или обструкции дыхательных путей. Легкие — орган, «мишень», реагирующий на любые изменения метаболизма. Через легочный фильтр проходят медиаторы критических состояний, вызывающие повреждения ультраструктуры легочной ткани. Легочная дисфункция той или иной степени всегда возникает при тяжелых воздействиях — травме, шоке или сепсисе. Таким

образом, этиологические факторы ОДН чрезвычайно обширны и разнообразны.

В практике ИТ принято выделять две формы дыхательной недостаточности: вентиляционную (гиперкап-ническую) и паренхиматозную (гипоксемическую).

Вентиляционная дыхательная недостаточность проявляется снижением альвеолярной вентиляции. Эта форма дыхательной недостаточности сопровождается повышением содержания CO2 в крови, дыхательным ацидозом, артериальной гипоксемией.

Причины вентиляционной дыхательной недостаточности:

• угнетение дыхательного центра наркотическими, седативными средствами, барбитуратами или в связи с заболеванием и/или черепно-мозговой травмой (мозговой инсульт, отек мозга, повышенное внутричерепное давление, последствия аноксии мозга, комы различной этиологии);

• нарушения проведения нервных импульсов к дыхательным мышцам (вследствие травматического повреждения спинного мозга, инфекции типа полиомиелита, периферического неврита или нервно-мышечной блокады, вызванной мышечными релаксантами, миастенией и прочими факторами);

• слабость или дисфункция дыхательной мускулатуры, «усталость» диафрагмы — частая причина ОДН у больных ОРИТ. Это может быть вызвано длительной механической вентиляцией легких, недостаточным энергетическим обеспечением, применением кортикостероидов, дисбалансом калия, магния и фосфора, застойной сердечной недостаточностью. «Усталость» диафрагмы может быть следствием гипофосфатемии и сопровождаться избыточным количеством свободных радикалов, что ведет к уменьшению силовой емкости мышц;

• нарушение акта дыхания может наблюдаться при травме или деформации грудной клетки, пневмотораксе, плевральном выпоте, отсутствии экскурсии диафрагмы.

Вентиляционная дыхательная недостаточность часто возникает в ближайшем послеоперационном периоде. К факторам, способствующим вентиляционной недостаточности, относятся ожирение, старческий возраст, курение, кахексия, кифосколиоз. Повышенное образование CO2 в тканях, наблюдаемое при гипертермии, гиперметаболизме, преимущественно углеводном энергетическом обеспечении, не всегда компенсируется увеличенным объемом легочной вентиляции.

Паренхиматозная дыхательная недостаточность характеризуется развитием артериальной гипоксе-мии на фоне сниженного, нормального или повышенного уровня CO2 в крови. Она развивается вследствие поражений легочной ткани, отека легких, тяжелой пневмонии, кислотно-аспирационного синдрома и других причин и приводит к выраженной гипоксемии. Основные патогенетические звенья данной формы ОДН — легочный шунт (сброс крови справа налево), несоответствие вентиляции и кровотока, нарушение процессов диффузии.

Причины паренхиматозной дыхательной недостаточности:

• травма, сепсис, системная воспалительная реакция (освобождающиеся медиаторы воспаления: фактор некроза опухоли (ФИО), провоспалительные цитокины, тромбоксан, оксид азота, метаболиты арахидоновой кислоты, кислородные радикалы, — проходя через легочный фильтр, вызывают повреждение легочных функциональных единиц, что нарушает транспорт кислорода);

• синдром  полиорганной  недостаточности (в этих случаях легкие обычно   поражаются   в   первую очередь); РДСВ;

тяжелые формы пневмонии (в том числе нозокомиальная); ушиб легких; ателектазы;

отек легких (вызванный повышением гидростатического давления в легочных капиллярах или проницаемости капиллярной стенки);

• тяжелая форма астмы;

• эмболия легочной артерии;

• массивная бронхолегочная аспирация.

Выделение двух форм ОДН в известной степени является условным. Часто одна форма (например, вентиляционная в связи с длительной ИВЛ и присоединением инфекции) превращается в другую (в данном случае в паренхиматозную). Глубокая степень альвеолярной гиповентиляции сопровождается прогрессирующей гипоксемией. Нарушения проходимости дыхательных путей также могут вести к тяжелой форме гипоксемии. Возможно и сочетание обеих форм — вентиляционной и гипоксемической; при этом важно установить главное звено нарушений.

Клиническая картина. Симптомы ОДН могут быть стертыми и даже отсутствовать при внешнем осмотре больного, но могут иметь и чрезвычайно выраженный характер.

Вентиляционная недостаточность на фоне комы, вызванной действием опиатов, седативных средств, наркоза, сопровождается малыми признаками (узкие зрачки, поверхностное дыхание). Нарастание PaCO2 приводит к стимуляции дыхательного центра, следствием которой должно быть повышение всех параметров внешнего дыхания. Однако этого не происходит при воздействии наркотических средств. Если в этих условиях проводится активная оксигенация, то может наступить дальнейшее снижение объема вентиляции, даже апноэ. При развитии вентиляционной дыхательной недостаточности у больного с исходно ясным сознанием повышается АД (нередко до 200 мм рт.ст. и выше), развиваются мозговые симптомы. Очень характерные симптомы гиперкапнии — значительная потливость, бронхиальная гиперсекреция и заторможенность. Если помочь больному откашляться и ликвидировать бронхиальную обструкцию, то заторможенность исчезает. Гиперкапнии также свойственна олигурия, которая всегда присутствует при выраженном дыхательном ацидозе.

Декомпенсация состояния наступает в тот момент, когда высокий уровень PCO2 в крови перестает стимулировать дыхательный центр. Признаками декомпенсации в далеко зашедших случаях служат резкое снижение МОД, расстройство кровообращения и развитие комы, которая при прогрессирующей гиперкапнии представляет собой CO2-наркоз. PaCO2 при этом достигает 100 мм рт.ст., но кома может наступить раньше — вследствие гипоксе-мии. В этой стадии необходимо проводить ИВЛ с высоким FiO2. Развитие шока на фоне коматозного состояния означает начало быстрого повреждения клеточных структур мозга, внутренних органов и тканей.

Паренхиматозная дыхательная недостаточность часто не сопровождается симптомами нарушений дыхания, за исключением изменений анализа артериальной крови, указывающих на снижение PaO2. Она характеризуется постепенным или быстро прогрессирующим течением, невыраженностью клинических симптомов и возможностью летального исхода в течение короткого промежутка времени. Вначале раз-

вивается тахикардия с умеренной артериальной гипертензией, возможны неспецифические неврологические проявления: неадекватность мышления, спутанность сознания и речи, заторможенность и т.д. Цианоз — относительно субъективный фактор, наблюдается лишь в поздней стадии ОДН и соответствует значительному снижению насыщения и напряжения кислорода в артериальной крови (SaO2<80 %, РаО2<50 мм рт.ст.). Внезапно нарушается сознание и развивается кома (гипоксическая) с отсутствием рефлексов, падением АД, остановкой сердца. Продолжительность гипоксемической формы ОДН может колебаться от нескольких минут (при аспирации, асфиксии, синдроме Мендельсона) до нескольких часов и дней (РДСВ).

Таким образом, главными в тактике врача являются быстрое установление диагноза, причин и формы ОДН, проведение неотложных мер по лечению данного состояния.

Клинические признаки прогрессирующей дыхательной недостаточности:

• нарушения дыхания (одышка, постепенное уменьшение дыхательного и минутного объема дыхания, олигопноэ, невыраженный цианоз);

• нарастающая неврологическая симптоматика (безразличие, агрессивность, возбуждение, заторможенность, кома);

• сердечно-сосудистые нарушения (тахикардия, стойкое повышение АД при гиперкапнии, декомпенсация сердечной деятельности и остановка сердца).

Следует помнить! Дыхательная недостаточность в ОРИТ как причина остановки сердца наблюдается в 50 % случаев [Marini L, Wheeler Α., 1997]. Это относится чаще всего к невыявленным формам дыхательной недостаточности, осо-

бенно гипоксемии. На фоне седативной терапии, обычно проводимой в ОРИТ, симптомы ОДН даже при выраженных расстройствах газообмена могут отсутствовать! Поэтому необходим динамический контроль газов крови, PaCO2, PaO2!

Диагностика ОДН основана на клинических признаках, изменениях уровней газов в артериальной крови и рН.

Основные признаки:

• острое нарушение дыхания (олигопноэ, тахипноэ, брадипноэ, апноэ, патологические ритмы);

• прогрессирующая артериальная гипоксемия (РаО2<50 мм рт.ст. при дыхании воздухом);

• прогрессирующая гиперкапния (РаСО2>50 мм рт.ст.);

• рН<7,30

Все эти признаки выявляются не всегда. Наличие хотя бы двух из них позволяет поставить диагноз.

Лечение ОДН требует дифференцированного подхода в зависимости от ее формы и преобладания тех или иных симптомов. Ключевым элементом терапии является ИВЛ с правильно выбранным режимом. При вентиляционной дыхательной недостаточности применяется вентиляция с перемежающимся положительным давлением IPPV, которая у большинства больных отвечает правилам адекватной вентиляции и элиминации CO2. Если необходимо восполнить только часть дыхательной работы, то предпочтительнее сочетание спонтанного дыхания с ИВЛ. В этом случае работа дыхательных мышц может быть весьма значительной, но трудноизмеримой. Наиболее часто прибегают к принудительной перемежающейся вентиляции легких (IMV или ППВЛ), синхронизированной принудительной перемежающейся вентиляции (SIMV, СППВЛ) или к вентиляции с поддержкой вдоха

(PSV). ППВЛ обеспечивает минимальные ЧД, ДО и минутную вентиляцию, достаточные для элиминации избыточной CO2. Чаще используют вспомогательную вентиляцию, так как она может адекватно восполнять дефицит дыхания путем повышения эффективности спонтанных дыхательных движений [Сютер П., 1993].

При паренхиматозной дыхательной недостаточности повышают концентрацию кислорода во вдыхаемой смеси и создают положительное давление в дыхательных путях. Это обеспечивает лучшие условия для оксигенации артериальной крови и способствует расправлению спавшихся или плохо вентилируемых участков легкого. В случае, когда таким путем невозможно добиться достаточной системной оксигенации или элиминации CO2, проводят постепенное («шаг за шагом») увеличение давления в дыхательных путях. При неэффективности этого метода переходят к ИВЛ с постоянным положительным давлением (CPPV, ПДКВ). ПДКВ (PEEP) может быть равным 8, 10, 12 см вод. ст. и более.

Если вентиляция с ПДКВ не обеспечивает необходимый газообмен в легких, а пиковое давление в дыхательных путях высокое, применяют вентиляцию, контролируемую по давлению, или вентиляцию с изменяемой частотой. Использование этих методик может привести к улучшению газообмена при меньшем пиковом давлении в дыхательных путях на вдохе. Сокращение времени выдоха приводит в целом к повышению давления в альвеолах в конце выдоха и значительному динамическому растяжению легкого. По-видимому, этот механизм и составляет основу улучшения транспорта кислорода в легких.

При крайне тяжелых формах острой паренхиматозной дыхательной недостаточности применяется методика, включающая вентиляцию с постоянно   положительным   давлением  и   ВЧ   ИВЛ,  которая  может улучшить показатели газообмена на довольно   продолжительное   время [Зильбер   А.П.,    1989;   Сютер   П. Кассиль BJl., 1997].


Глава 5 Элементы респираторной терапии

Респираторная терапия включает в себя комплекс мероприятий, направленных на восстановление вентиляционной и газообменной функции легких. Ее важнейшие составные элементы — обеспечение свободной проходимости дыхательных путей, кислородная и лекарственная терапия, ингаляции, респираторная поддержка при несостоятельном спонтанном дыхании больного.

В этой главе рассматриваются методы оксигенотерапии, применение бронходилататоров, кортикостероидов и других лекарственных средств, а также общие положения и правила, которыми руководствуются при лечении ОДН.

5.1. Оксигенотерапия

Оксигенотерапия показана всем больным при остро возникающей артериальной гипоксемии. Относительно безопасный уровень PaO2 — 60 мм рт.ст., поскольку в этих случаях не происходит значительных изменений SaO2. При этом SaO2 снижается до 90 % (норма 95— 98 %), a CaO2 до 18 мл/100 мл (норма 20 мл/100 мл). Даже небольшое повышение уровня FiO2 от 0,21 до 0,24 ведет к восстановлению нормального уровня кислорода в крови. Когда гипоксемия более выражена и PaO2 становится ниже 50 мм рт.ст., то кривая диссоциации оксигемоглобина резко падает, и это ведет к значительному снижению SaO2.

Так, если PaO2 снижается с 60 до 40 мм рт.ст., то SaO2 уменьшается до 75 % и становится равным по этому показателю насыщению ве-

нозной крови. Содержание кислорода в крови при этом снижается до 15 мл/100 мл. Поэтому уровень PaO2 50 мм рт.ст. и ниже следует рассматривать как критический, при котором показания к кислородотерапии можно определить как экстренные. Даже небольшое повышение PaO2, достигаемое с помощью оксигенотерапии, при этом уровне PaO2 будет способствовать значительному росту показателей SaO2 и содержания кислорода в артериальной крови.

Токсичность кислорода. Во всех случаях при кислородной терапии требуется определенная осторожность. Токсичность кислорода подтверждается данными экспериментальных исследований и клинических наблюдений. Дыхание чистым кислородом у экспериментальных животных в течение 3—5 дней может привести к их гибели. Имеются указания на то, что высокие концентрации кислорода могут быть причиной РДСВ. Не установлено, какие именно концентрации кислорода могут дать токсический эффект.

Безопасная FiO2 равна 0,21, т.е. соответствует концентрации кислорода в атмосферном воздухе. Следует полагать, что FiO2 0,40, используемая длительное время, также безопасна, a FiO2 0,50, возможно, нетоксична, но ее назначение должно быть строго аргументировано. При этом необходимо учитывать и возрастные факторы, поскольку с возрастом нормальные уровни PaO2 и SaO2 снижаются. Любого больного, получа-

ющего кислород в концентрации более 60 %, относят к группе высокого риска [Малышев В.Д., Бочаров В.А., 2000].

Опасность гипероксигенации объясняется тем, что небольшая часть кислорода (1—2 %) претерпевает одноэлектронное восстановление до воды, в процессе которого образуются в качестве промежуточных продуктов высокореактивные свободнорадикальные формы кислорода. Они могут вызывать окисление биомакромолекул и цепные процессы, способные приводить к повреждению мембраны клетки: су-пероксидный анион-радикал кислорода, пероксид кислорода (H2O2), гидроксильный радикал (ОН). Липиды — основной компонент биологических мембран — представляют собой легко окисляющиеся соединения. Многие продукты ПОЛ (гидропероксиды, альдегиды, кетоны и др.) высокотоксичны и способны повреждать биологические мембраны. Защитные механизмы обеспечиваются ферментами, ускоряющими превращение токсичных метаболитов в воду. Вторая линия защиты — фенольные антиоксидан-ты, серосодержащие соединения, каротиноиды и витамины А, С, и E. Витамин С, однако, может проявлять прооксидантную активность. Витамин E -токоферола ацетат) относится к основным липофильным антиоксидантам [Марино П., 1998].

Методы оксигенотерапии. Кисло-родотерапию проводят с помощью носовых катетеров и масок, создающих определенные концентрации кислорода во вдыхаемом воздухе (смеси).

Носовые катетеры. При использовании носовых канюль или катетеров поток кислорода от 1 до 6 л/мин создает во вдыхаемом воздухе его концентрацию, равную 24— 44 %. Более высокие значения FiO2 достигаются при нормальной ми-

нутной вентиляции легких (5—6 л/мин). Если минутная вентиляция превышает поток кислорода, то избыток последнего будет сбрасываться в атмосферу, a FiO2 окажется сниженной. Введение носовых катетеров обычно хорошо переносится больными. Катетеры не следует применять при высокой частоте дыхания и гиповентиляции.

Носовые и лицевые маски. Маски снабжены клапанами, с помощью которых выдыхаемый воздух выводится в окружающую среду. Более удобны для пациента носовые маски. Они имеют меньшее МП и позволяют пациенту принимать пищу. Преимуществом лицевых масок является их способность лучше предупреждать непреднамеренную утечку потока кислорода через рот, что часто наблюдается у больных. Маски могут использоваться даже в тех случаях, когда словесный контакт с пациентом ограничен. При ОДН эффективны оба типа масок, однако в острых ситуациях предпочтительнее лицевые. Они могут применяться при более выраженных нарушениях сознания. Стандартные лицевые маски позволяют подавать кислород до 15 л/мин и соответственно обеспечивать более высокую FiO2 (50—60 %). У больных с высокой минутной вентиляцией легких применение масок, как и катетеров, ограничено.

Так называемая вентимаска при потоке кислорода 4—8 л/мин обеспечивает точные его концентрации во вдыхаемом воздухе: 0,24; 0,28; 0,35; 0,40. Воздух подсасывается через боковые трубки по принципу инжекции. В этих масках поддерживаются все указанные вдыхаемые фракции кислорода, и больной не испытывает неприятных ощущений.

При использовании более высоких FiO2 применяют маски для дыхания по полуоткрытому контуру. Такие маски позволяют сделать FiO2 более 0,5 и даже до 1,0, но это не

всегда удается, поскольку воздух при потоке кислорода со скоростью 12—15 л/мин подсасывается под маску во время вдоха. Если требуется длительная кислородотерапия с высокой FiO2, следует проводить интубацию трахеи. С помощью специального Т-образного переходника можно осуществить более точную дозировку FiO2 — от 0,21 до 1,0.

Более высокие концентрации кислорода (> 60 %) во вдыхаемом воздухе создаются при использовании специальных масок с частично возвратной и невозвратной масочной системой. Эти маски снабжены мешком-резервуаром. Поток 100 % кислорода обеспечивает постоянное раздувание этих мешков.

В маске с частично возвратной системой имеются клапаны, через которые выдыхаемый воздух свободно сбрасывается в атмосферу, однако часть этого воздуха попадает в резервуар и при вдохе возможно повторное вдыхание CO2. В маске с невозвратной системой имеется клапан, предохраняющий мешок-резервуар от попадания в него выдыхаемого воздуха.

Экстракорпоральная мембранная оксигенация (ЭМО) показана при наиболее тяжелых формах гипоксемии, когда неэффективна обычная терапия. Доказана возможность поддержания адекватного газового состава крови при тяжелых формах ОДН. Улучшения общих результатов при ЭМО не наблюдалось [Ma-рино П., 1998].

Для оценки правильности кисло-родотерапии необходимо исследовать все интегральные параметры кислородно-транспортной системы: MOC и СИ, KEK, содержание кислорода в артериальной и смешанной венозной крови, потребление кислорода.

Основные  правила кислородотерапии:

• кислородотерапия    показана    во всех случаях артериальной гипоксемии. Она должна быть безопасной (т.е. проводиться с соблюдением существующих инструкций — скорость потока кислорода, увлажнение, асептика), контролируемой (пульсоксиметрия, анализы газов крови, капнография), легко управляемой. 100 % кислород применяют лишь при терминальных состояниях, апноэ, гипоксической коме, остановке сердца, отравлениях СО. По возможности не следует допускать использования токсических концентраций кислорода для достижения нормальных значений PaO2 [Пирсон Д.Дж., 1986];

• если PaO2 = 60 мм рт.ст. при FiO2 равной 0,5, не следует увеличивать FiO2 более этой величины. Если выбранный метод кислоро-дотерапии неэффективен, то показана ИВЛ, в том числе в режиме ПДКВ или постоянного положительного давления в дыхательных путях.

5.2. Бронходилататоры

Бронходилататоры снижают сопротивление дыхательных путей и повышают скорость воздушного потока. Применение этих лекарственных средств у взрослых показано при астматическом статусе, обострении ХОЗЛ или повышенном сопротивлении в дыхательных путях, вызванном бронхоспастическим состоянием.

К бронходилататорам относятся в основном три группы препаратов:

• адреномиметики;

• метилксантины (теофиллин);

• холиноблокирующие вещества.

Адреномиметики. Эти препараты обладают βι- и р2-стиму-лирующим свойством. Предпочтение следует отдавать селективным агонистам р2-адренорецепторов, не дающим кардиостимулирующего эффекта, присущего агонистам βι-адренорецепторов.

Рис. 5.1. Спейсер (общий вид).

βι-Адренорецепторы повышают частоту и силу сердечных сокращений, в то время как β2-адренорецепторы действуют на гладкую мускулатуру бронхов, вызывают бронходилатацию. Препараты (тербуталин, сальбутамол, изоэтарин, орципреналин) при использовании через распылитель (спейсер) не вызывают тахикардии и аритмий. Для ингаляций селективные р2-адреномиметики применяют в следующих дозах: изоэтарин — 0,3 мл 1 % раствора; орципреналина сульфат — 0,3 мл 5 % раствора; тербуталин — 0,3 мл 1 % раствора; сальбутамол — 0,05— 0,1 мл 5 % раствора. Эти препараты смешивают с 2,5 мл изотонического раствора натрия хлорида и распыляют через небулайзер. Продолжительность действия изоэтарина 2 ч, орципреналина сульфата 3—6 ч, остальных препаратов 4—6 ч.

Во всех случаях препарат подбирают индивидуально. При возникновении тахикардии после ингаляции аэрозоля дозу снижают. Возможными побочными эффектами стимуляции β2-адренорецепторов являются мышечный тремор и снижение концентрации калия в сыворотке крови. В достаточно высоких дозах эти препараты могут стимулировать βι-адренорецепторы. Их можно назначать для приема внутрь, подкожного введения, но ингаляционный путь более безопасный и эффективный.

В настоящее время существует множество спейсеров, используемых для дозированных аэрозольных ингаляторов. С π е и с е ρ ы (от англ, spacer — распорка) — это пространственные вставки, которые, снижая скорость аэрозоля из баллона, позволяют уменьшить повреждение ротоглотки (рис. 5.1). Благодаря спейсерам большее количество мельчайших частиц попадает в легкие, и, что не менее важно, при этом не требуется синхронизации вдоха. Важен размер спейсера. Большие спейсеры с односторонним клапаном (Nebuhaler, Voluma-tic) более эффективны. Применение спейсеров находит широкое распространение в детских клиниках, а также важно для пациентов, нуждающихся в повышенных дозах препарата, больных, страдающих ночной астмой, кандидозом от ингаляционных стероидов. После ингаляции вещества в спейсер пациентам следует дышать немедленно, так как аэрозольные препараты обладают очень коротким временем жизни.

В клинической практике применяют:

• аэрочэмбер (спейсер среднего объема для ингалятора Airomir);

• бебихалер (спейсер для детей, используется с ингаляторами «Вентолин», «Бекотид-50»);

E-Z-спейсер (спейсер большого объема для использования с аэрозольными ингаляторами);

• небухалер (спейсер большого объема для использования с ингаляторами «Пульмикорт» и «Бриканил»);

• спинхалер (спейсер для использования с ингаляторами «Интал», «Спинкапс»);

• волюматик (спейсер большого объема для использования с ингаляторами «Беклофорте», «Бекотид», «Фликсотид», «Серевент», «Вентайд», «Вентолин»).

•Теофиллин. Несмотря на некоторые трудности в предсказании терапевтического эффекта этого препарата, он до сих пор является одним из основных средств лечения астматического статуса и ОДН, вызванной обострением ХОЗЛ. Указание на его относительно небольшой бронходилатирующий эффект, очевидно, правильно, но в сочетании с другими препаратами это положительное действие возрастает. Его с успехом можно комбинировать с β-адреномиметиками, кортикостероидами, причем у больных с патологией сердечно-сосудистой системы применение β-адреномиметиков как одного из главных компонентов бронходилатирующей терапии часто оказывается невозможным. Важно соблюдать периодичность внутривенного введения препарата и контролировать его концентрацию в сыворотке крови.

Холиноблокирующие вещества. Бронходилатирую-щим эффектом обладают атровент, тровентол, ипратропиума бромид и др. Эти вещества являются М-холи-ноблокаторами, предупреждающими вагусные реакции. Они снимают стимуляцию парасимпатических нервов, приводящую к бронхоспазму.

Указанные препараты применяют при ОДН, сопровождающейся общей вагусной реакцией (брадикардия, бронхорея, повышенная саливация). Ипратропиума бромид в форме аэрозоля может усиливать бронхолитический эффект других препаратов, поэтому показан при тяжелом течении бронхиальной астмы, резистентном к общепринятой терапии.

Для ингаляций используют: атропина сульфат из расчета 0,025—0,075 мг/кг массы тела (начало действия — 15—30 мин, продолжительность — 3—5 ч), и π ρ а т ρ ΟΠΗ я бромид в виде раствора или дозированного аэрозоля из расчета 0,02 мг/кг (начало действия через 3— 30 мин после введения, продолжительность действия 3—6 ч).

Чтобы убедиться в правильности назначения бронхолитика, следует воспользоваться измерением пиковой скорости экспираторного потока с помощью пикфлоуметра или пикового инспираторного давления во время ИВЛ. Динамическое измерение пиковой скорости выдоха (ПСВ) важно при всех формах ХОЗЛ и бронхиальной астме, так как является показателем обструкции дыхательных путей и эффективности бронхолитической терапии. ПСВ можно измерить с помощью компактных пикфлоуметров «Феррарис покетпик» — стандартного (90—710 л/мин), маленького (40— 370 л/мин); «Мини-райт» — стандартного (60—800 л/мин), маленького (30—400 л/мин); «Виталограф» — стандартного (50—750 л/мин), маленького (25—280 л/мин).

Использование пикфлоуметра требует активного участия пациента (рис. 5.2), поэтому эти аппараты применяют только тогда, когда больной достаточно адекватен и способен сделать форсированный выдох.

Техника измерения ПСВ: больной делает глубокий вдох, затем берет в рот мундштук и производит форсированный выдох в прибор. Пикфлоуметр необходимо держать строго горизонтально. Воздушный поток приводит в движение клапан, который смещает метку, показывающую на шкале в верхней части прибора значение пиковой скорости потока воздуха при выдохе. К каждому прибору прилагается таблица нормальных величин ПСВ.

Реакцию на ингаляционно введенный бронходилататор оценивают путем измерения ПСВ до процедуры и через 15—30 мин, когда развивается максимальная бронходилата-ция. Увеличение ПСВ на 15 % и более от исходного показателя рассматривается как положительный терапевтический эффект.

Кортикостероиды. Несмотря на то что эффективность кортикостероидов при многих со-

стояниях не доказана, их продолжают широко применять в практике для лечения многих острых состояний, в том числе ОДН различного генеза. Показаниями к назначению кортикостероидов могут быть аллергические реакции, отек гортани, аспирационный синдром, РДСВ и др. Кортикостероиды применяют при обострениях бронхиальной астмы как внутривенно, так и в ингаляциях. При этом для ингаляций применяют только специальные Кортикостероиды: будесонид, флунизолид ге-мигидрат, триамцинолона ацетонид, беклометазона дипропионат и др.

Использование кортикостероидов, предназначенных для внутривенного и/или внутримышечного введения, в ингаляциях противопоказано!

Бронхиальная астма является первично воспалительным процессом, а не заболеванием гладкой мускулатуры бронхов. Глюкокортикоиды блокируют продукцию провоспалительных медиаторов и уменьшают чувствительность к медиаторам, усиливающим сосудистую проницаемость (брадикинин, гистамин). Терапия кортикостероидами больных с обострением бронхиальной астмы сопровождается тенденцией к восстановлению β-адренорецепторной чувствительности бронхов.

Рис. 5.2. Пикфлоуметрия. Объяснение в тексте.

5.3. Антиоксиданты и антигипоксанты

Гипоксия и нарушения метаболизма при ОДН ведут к повышению в плазме крови уровня свободных радикалов и накоплению веществ, катализирующих и ускоряющих свободнорадикальное ПОЛ. Известно, что многие продукты последнего высокотоксичны, повреждают биологические мембраны, извращают метаболизм клеток, формируют стресс-реакцию и своеобразный порочный круг, поэтому в терапию ОДН необходимо включать комплекс антиоксидантных препаратов разнонаправленного действия, которые улучшают окислительно-восстановительные процессы на клеточном уровне и восстанавливают защитно-приспособительные механизмы больного. К таким препаратам относятся токоферола ацетат (суточная доза до 600 мг); мультибионт — комплекс витаминов, содержащий водорастворимые формы токоферола и ретинола; аскорбиновая кислота (5 % раствор до 60 мл/сут). Используется олифен, оказывающий антигипоксантное и антиокси-дантное действие. Этот препарат вводят внутривенно капельно до 200—300 мг/сут. Он также оказывает дезагрегантное действие и дает иммуностимулирующий эффект. В комплексную терапию целесообразно включать рибоксин, витамин B2, унитиол, 10 % раствор актовегина (10 мл на 200 мл 5 % раствора глюкозы внутривенно капельно).

При гипоксии следует уменьшать интенсивность обменных процессов, снижать потребность тканей в кислороде и энергии и, следовательно, создавать условия для лучшего использования даже малых количеств кислорода. С этой целью применяют препараты нейровегетативной защиты и антигипоксанты (дроперидол, оксибутират натрия, мексамин, цитохром и др.).

5.4. Аэрозольная терапия

Ингаляционный путь введения лекарственных веществ является естественным, физиологическим, не травмирующим ткани. Этот метод необходим для увлажнения дыхательных смесей, воздействия на стенку дыхательных путей, разжижения мокроты.

Для ингаляции применяют лекарственные вещества в виде аэрозолей. Аэрозоли по своим физико-химическим свойствам могут быть отнесены к дисперсным системам. «А э ρ о з о ль» — это взвесь коллоидных частиц. Одной из главных характеристик аэрозолей является величина аэрозольных частиц — дисперсность системы. По степени дисперсности выделяют 5 групп аэрозолей (табл. 5.1).

Диспергирование лекарственного вещества приводит к появлению новых свойств, обеспечивающих высокую фармакологическую активность аэрозолей.

Таблица 5.1. Распределение аэрозолей по степени дисперсности

Степень дисперсной системы

Величина частиц в микронах

I

— высокодисперсные

0,5-5

Π

— среднедисперсные

5—25

III

— низкодисперсные

25-100

IV

— мелкокапельные

100—250

V

— крупнокапельные

250-400

При диспергировании лекарственных веществ частицы аэрозоля получают электрический заряд. Чаще всего образуются биполярно заряженные аэрозоли. При получении аэрозолей этот электрический заряд очень мал, поэтому такие аэрозоли называют нейтральными, или простыми. Необходимо помнить, что низкодисперсные, мелкокапельные частицы отличаются неустойчивостью, нестабильностью, поэтому, оседая на поверхности, аэрозольные капельки соединяются, сливаются между собой, коагулируют и возвращаются к исходному состоянию обычного раствора.

Аэрозоли высокой дисперсности более устойчивы: аэрозольные частицы могут долго оставаться во взвешенном состоянии, медленнее оседают, свободно проникают в трахеобронхиальное дерево (ТБД). Так, аэрозоли с частицами 0,5—1 мкм практически не оседают на слизистой оболочке дыхательных путей. Частицы величиной от 2 до 5 мкм преимущественно оседают на стенках альвеол и бронхиол. Среднедис-персные частицы величиной от 5 до 25 мкм оседают в бронхах III порядка, крупных бронхах, трахее. Доказано, что частицы размером более 10 мкм не проникают глубже трахеи.

В настоящее время для получения аэрозолей высокой степени дисперсности применяют ультразвуковые установки. Механическая энергия ультразвука превращает жидкость в туман. Возникающие аэрозольные частицы однородны и имеют высокую плотность по степени дисперсности.

Важное значение имеет температура аэрозоля. Так, горячие растворы температуры выше 40 0C угнетают функцию мерцательного эпителия, а холодные растворы температуры ниже 25—28 0C вызывают охлаждение. У больных бронхиальной астмой с повышенной чувствительностью к холодовым раздражителям последние могут вызывать приступы астматического кашля, и даже удушья.

Оптимальная температура аэрозоля 37—38 0C. При этой температуре лекарственное вещество не разрушается, растворы хорошо всасываются в слизистой оболочке дыхательных путей и не угнетают функцию мерцательного эпителия.

Всасывание аэрозолей лекарственных веществ при оседании их на слизистой оболочке дыхательных путей происходит очень активно и в значительной степени зависит от рН среды. Функция всасывания слизистой оболочки хорошо сохраняется при рН 6 и угнетается при сдвиге кислотно-щелочного равновесия до рН 8. Исходя из этого, нельзя применять для ингаляций резко кислые и резко щелочные растворы. На функцию мерцательного эпителия существенно влияет концентрация веществ в аэрозолях. Установлено, что концентрированные аэрозоли угнетают и даже могут парализовать функцию мерцательного эпителия. При этом нарушается удаление слизи, пыли и других инородных частиц, снижается естественная функция «самоочищения» дыхательных путей.

Например, 0,5 %, 1 %, 2 % растворы бикарбоната натрия оказывают стимулирующее действие на функцию мерцательного эпителия, а 4 % раствор угнетает ее. Поэтому целесообразно использовать содовые растворы, растворы щелочных минеральных вод в концентрации не выше 2 %.

В настоящее время увеличилось число лекарственных препаратов, выпускаемых в виде готовых аэрозолей, так называемых спреев. Спрей — крупнодисперсный аэрозоль с частицами более 5 мкм.

При ОДН и ХОЗЛ средней и тяжелой степени в клинической практике часто применяется небулайзер-ная терапия, позволяющая вводить в ингаляциях бронхолитические и другие лекарственные средства в высоких дозах.

Небулайзеры (от лат. nebula — туман) — устройства, преобразующие раствор лекарственного вещества в стабильную аэрозольную форму в виде высокодисперсного «облака», для ингаляционного введения в дыхательные пути. Основные показания к назначению небу-лайзеров — применение р2-агонис-тов или ипратропиума бромида у пациентов с обострениями бронхиальной астмы или хронической обструкцией дыхательных путей, с профилактической целью; например, использование кромогликата или кортикостероидов у пациентов, в основном детей, которым недоступны другие ингаляционные средства, и др.

Количество раствора, ингалируемого через небулайзер (распылитель) и достигающего дыхательных путей, зависит от типа применяемого устройства. Количество введенного раствора должно составлять 30 % от его общего объема в распылителе, но нередко вводят только 10 % раствора или меньше. Неиспользуемая часть ингалируемого раствора остается в небулайзере (остаточный объем) или оседает при ингаляции на мундштуке или трубках прибора. Количество ингалируемого раствора, которое достигает бронхиального дерева и альвеол, зависит от размера ингалируемых частиц. Частицы среднего диаметра от

1 до 5 микрон оседают в бронхиальном дереве и, следовательно, оказывают лечебный эффект при астме, тогда как частицы размером от 1 до

2 микрон могут достигать альвеол. Таким образом, выбор типа небу-лайзера основывается на необходимости доставки лекарственного вещества в тот или иной отдел дыхательных путей или вязкости ингалируемого раствора (например, растворы антибиотиков чаще обладают большей вязкостью). Некоторые струйные небулайзеры способны повышать выход ингалируемого лекарственного вещества и тем самым достигать большей эффективности лечения. Необходимо помнить, что дозы бронходилататоров, ингалируемых через небулайзер, обычно достаточно велики и значительно превышают те, которые используются в дозированных ингаляторах.

Струйные небулайзеры работают по принципу Вентури: они, по сравнению с ультразвуковыми, находят более широкое применение в клинике. Большинство из них имеет оптимальный поток газа 6—8 л/мин, который подается из стационарных источников. Кислородные баллоны, предназначенные для применения в домашних условиях, не обеспечивают адекватного потока газа, поэтому в быту используют электрические компрессоры. Для больных хроническим бронхитом, с гиперкапнией

кислород может быть опасен, поэтому у них для небулизации в качестве рабочего газа применяют воздух.

Струйный «Медике ол небулайзер», небулайзеры «Медике систем», «Пари LC плюс» используют для ингаляции бронходилататоров, ан-тимускариновых препаратов, корти-костероидов и антибиотиков. Замена распыляющего устройства рекомендуется каждые 2—3 мес или через 12 мес при использовании их 4 раза в день.

Ультразвуковые небулайзеры создают аэрозоль путем ультразвуковой вибрации раствора лекарственного вещества и, таким образом, не требуют потока газа. В настоящее время широко применяют модификации «Ультра неб 2000», «Омрон пен 07».

5.5. Муколитические средства

Интубация трахеи нарушает нормальный процесс увлажнения вдыхаемой воздушной смеси, что сопровождается высушиванием бронхиального секрета и ведет к обструкции бронхов. Препараты, называемые муколитическими, снижают вязкость бронхиального секрета, способствуют восстановлению мукоцилиарного клиренса и проходимости дыхательных путей. Закупорка бронхов слизистыми пробками характерна для больных ХОЗЛ и с астматическим статусом. В случаях присоединения инфекции изменяются характер мокроты и ее свойства. При длительной интубации трахеи и ИВЛ поддержание проходимости дыхательных путей является важной задачей лечения.

К наиболее активным муколитическим средствам относятся ацетилцистеин (М-ацетил-Ь-цистеин), представляющий собой производное аминокислоты цистеина, содержащее Η - группы. Этот препарат воздействует на мукополисахариды мокроты и снижает ее вязкость. Его вводят ингаляционно в виде аэрозоля или путем инстилляции через бронхоскоп [Лоуренс Д.Р., Бе-ниттП.Н., 1993].

Для ингаляции применяют 2,5 мл 10 % раствора ацетил цистеина и 2,5 мл изотонического раствора натрия хлорида. Смесь вводят с помощью небулайзера. Распылители (не-булайзеры), входящие в комплект многих дыхательных аппаратов, создают аэрозоли с диаметром частиц 0,1—4 мкм, и лекарственное средство подается в воздушно-кислородной смеси с содержанием 40—50 % кислорода.

Для инстилляции готовят смесь: 2 мл 20 % ацетилцистеина -I- 2 мл изотонического раствора натрия хлорида или натрия гидрокарбоната. Смесь вводят с помощью шприца. Назначают ее непродолжительно, так как она вызывает раздражение бронхов. Препарат можно вводить внутривенно или принимать внутрь.

5.6. Стимуляторы дыхания

Показанием к применению стимуляторов дыхания служит угнетение дыхательного центра, вызванное действием наркотических веществ или общих анестетиков. Их не следует применять при лечении других форм дыхательной недостаточности — астматического статуса, ХОЗЛ, гипоксической комы и обструкции дыхательных путей.

Налоксон — наиболее безопасный препарат, применяемый при угнетении дыхания, вызванном эндогенными и экзогенными опиатами и опиоидными пептидами. Вводят его внутривенно в дозе от 0,4 до 2 мг. Действие налоксона кратковременно. После первой дозы при отравлении наркотическими веществами препарат вводят в виде продолжительной внутривенной инфузии.

Подчеркнем, что гиповентиляция, обусловленная введением морфина и других опиатов, требует, как правило, применения ИВЛ. В связи с этим медикаментозная стимуляция дыхания рассматривается лишь как дополнительное (не основное!) средство лечения ОДН.

Доксапрам показан для лечения послеоперационного угнетения дыхания. Препарат вводят внутривенно со скоростью 1 — 3 мг/мин; высшая терапевтическая суточная доза 600 мг. Доксапрам может вызвать судороги, стимулировать высвобождение адреналина из надпочечников, в связи с чем не рекомендуется больным с артериальной гипертензией [Марино П., 1998].

Эуфиллин (теофиллин) — обладает стимулирующим эффектом, усиливает сокращение диафрагмы. Он может быть использован для одномоментного введения при переводе больных на самостоятельное дыхание.

5.7. Принципы лечения острой дыхательной недостаточности

В основе лечения ОДЫ лежит динамическое определение параметров внешнего дыхания, газового состава крови и КОС. Полученные данные необходимо сопоставить с параметрами транспорта кислорода, функциями сердечно-сосудистой системы и других органов.

Общие мероприятия:

• частое изменение положения тела;

• возвышенное положение головы и грудной клетки;

• физиотерапия на область грудной клетки;

• частые глубокие вдохи и кашель.

Предупреждение и лечение инфекции:

адекватный баланс жидкости с поддержанием тканевой перфузии;

• назначение при повышенном сопротивлении дыхательных путей бронхорасширяющих средств;

• применение кортикостероидов, если ОДН вызвана бронхоспасти-ческим компонентом.

Если показана ИВЛ:

использование респираторов различной модификации;

• поддержание оптимальной растяжимости легких;

• создание минимальной FiO2 для поддержания адекватных PaO2 (не менее 60 мм рт.ст.) и SaO2 (не менее 90 %);

• обеспечение минимального давления в дыхательных путях во время вдоха;

• адекватное увлажнение вдыхаемой смеси;

• применение ПДКВ, когда FiO2 более или равна 0,5 и не корригирует гипоксемию.


Глава 6 Респираторная поддержка

Респираторная поддержка представляет собой различные способы ИВЛ («ручные» и механические), с помощью которых восстанавливаются и поддерживаются нарушенные функции легких — вентиляция и газообмен.

Известно много способов ИВЛ: самые простые («изо рта в рот», «изо рта в нос», посредством дыхательного мешка, ручные) и сложные — механическая вентиляция с точной регулировкой всех параметров дыхания (Controlled mechanical ventilationCMV). Наибольшее распространение получили методы ИВЛ, при которых посредством респиратора вводят в дыхательные пути пациента газовую смесь с заданным объемом или заданным давлением. При этом в дыхательных путях и легких создается положительное давление. После окончания искусственного вдоха подача газа в легкие прекращается и происходит выдох, во время которого давление снижается. Эти методы получили название ИВЛ с перемежающимся положительным давлением (Intermittent positive pressure ventilationIPPV). Во время спонтанного вдоха при сокращении дыхательных мышц внутригрудное давление становится ниже атмосферного, и воздух поступает в легкие. Объем газа,

поступающего в легкие с каждым вдохом, определяется величиной отрицательного давления в дыхательных путях и зависит от силы дыхательных мышц, ригидности и податливости легких и грудной клетки. Во время спонтанного выдоха давление в дыхательных путях становится слабоположительным. Таким образом, вдох при спонтанном (самостоятельном) дыхании происходит в условиях отрицательного давления, а выдох — при положительном давлении в дыхательных путях. «Среднее внутригрудное давление» при спонтанном дыхании, рассчитанное по величине площади выше и ниже нулевой линии атмосферного давления, во время всего дыхательного цикла будет равно нулю (рис. 6.1, 6.2). При ИВЛ с перемежающимся положительным давлением «среднее внутригрудное давление» будет положительным, поскольку обе фазы дыхательного цикла: вдох и выдох — осуществляются с положительным давлением.

6.1. Физиологические аспекты ИВЛ

По сравнению со спонтанным дыханием при ИВЛ происходит инверсия фаз дыхания в связи с по вышением давления в дыхательных путях во время вдоха. Рассматривая ИВЛ как физиологический процесс, можно отметить, что она сопровождается изменениями в дыхательных путях давления, объема и потока вдыхаемого газа. К моменту завершения вдоха кривые объема и давления в легких достигают максимального значения.

Рис. 6.1. Среднее внутригрудное давление при спонтанном дыхании.

Ti — фаза вдоха; ТЕ — фаза выдоха; Si — площадь ниже нулевой линии при вдохе; 82 — площадь выше нулевой линии при выдохе; Si = 82; среднее внутригрудное давление = О.

Рис. 6.2. Среднее внутригрудное давление при ИВЛ.

Ti — фаза вдоха; ТЕ — фаза выдоха. Среднее внутригрудное давление +9 см вод.ст.

Определенное значение имеют типы кривой инспираторного потока:

• постоянный поток (не изменяющийся во время всей фазы вдоха);

• снижающийся поток — максимум скорости в начале вдоха (рампо-образная кривая);

• возрастающий поток — максимум скорости в конце вдоха;

• синусоидальный поток — максимум скорости в середине вдоха.

Графическая регистрация давления, объема и потока вдыхаемого газа позволяет наглядно представить преимущества различных видов аппаратов, выбрать те или иные режимы и оценить изменения механики дыхания в ходе ИВЛ. От типа кривой инспираторного потока зависит давление в дыхательных путях. Наибольшее давление (Рпик) создается при возрастающем потоке в конце вдоха. Этот тип кривой потока, как и кривой синусоидального потока, в современных респираторах применяют редко. Наибольшие преимущества создает снижающийся поток с рампообразной кривой, особенно при вспомогательной ИВЛ (ВИВЛ). Этот тип кривой способствует наилучшему распределению вдыхаемого газа в легких при нарушениях в них вентиляционно-перфузионных отношений.

Внутрилегочное распределение газа при ИВЛ и спонтанном дыхании различно. При ИВЛ периферические сегменты легких вентилируются менее интенсивно, чем перибронхиальные области, увеличивается МП; ритмичное изменение объемов или давлений вызывает более интенсивную вентиляцию заполненных воздухом областей легких и гиповентиляцию других отделов. Тем не менее, легкие здорового человека хорошо вентилируются при различных параметрах самостоятельного дыхания.

При патологических состояниях, требующих ИВЛ, исходные условия распределения газа неблагоприятны. ИВЛ в этих случаях может уменьшить неравномерность вентиляции и улучшить распределение газа. Однако нужно помнить, что неадекват-

но выбранные параметры И В Л могут привести к увеличению неравномерности вентиляции, выраженному росту физиологического МП, падению эффективности вентиляции, повреждению легочных эпителия и сурфактанта, ателектазированию и увеличению легочного шунта.

Повышение давления в дыхательных путях может вызвать снижение MOC и гипотензию. Этот отрицательный эффект ИВЛ часто возникает при неустраненной гиповолемии.

Трансмуральное давление тм). Определяется разностью показателей давления в альвеолах (Р;и1ЬВ) и внутригрудных сосудах (рис. 6.3). При ИВЛ введение в здоровые легкие какого-либо ДО газовой смеси в норме приводит к повышению давления в альвеолах (Ральв). Одновременно происходит передача этого давления на легочные капилляры (Pc). Ральв быстро уравновешивается с Pc и становится равным последнему. Ρ™ равно нулю. Если податливость легких вследствие отека или другой легочной патологии ограничена, введение в них того же объема газовой смеси приведет к большему Ральв. Передача же положительного давления на легочные капилляры будет ограничена, и Рс повысится на меньшую величину. Таким образом, разность давлений ΡιαηΒΒ и Рс будет положительной. Ртм на поверхность альвеолокапиллярной мембраны при этом приведет к сжатию сердечных и внутригрудных сосудов. При нулевом показателе Ртм диаметр этих сосудов не изменится [Марино П., 1998].

6.2. Показания к ИВЛ

ИВЛ в различных модификациях показана во всех случаях, когда имеются острые нарушения дыхания, приводящие к гипоксемии и/или гиперкапнии и дыхательному ацидозу. Классическими критериями перевода больных на ИВЛ явля ются РаО2<50 мм рт.ст. при оксиге-нотерапии, РаСО2>60 мм рт.ст. и рН крови <7,30. Газовый анализ артериальной крови — наиболее точный метод оценки функции легких, но его применение, к сожалению, не всегда возможно, особенно в экстренных ситуациях. В этих случаях показаниями к ИВЛ служат клинические признаки острых нарушений дыхания: выраженная одышка, цианоз, резкое тахипноэ или брадипноэ, участие вспомогательной дыхательной мускулатуры грудной клетки и передней брюшной стенки в акте дыхания, патологические ритмы дыхания. Перевод больного на ИВЛ показан при дыхательной недостаточности, сопровождающейся возбуждением и тем более комой, землистым цветом кожных покровов, повышенной потливостью или изменением величины зрачков. Важное значение при лечении ОДН имеет определение резервов дыхания. При критическом их снижении (ДО<5 мл/кг, ЖЕЛ<15 мл/кг, ФЖЕЛ<10 мл/кг, МП/ДО>60 %) также необходима ИВЛ.

Рис. 6.3. Передача альвеолярного давления на легочные капилляры у здоровых лиц (а) и при РДСВ (б).

ДО — дыхательный объем; PA — альвеолярное давление; Pc — давление в капиллярах; PTM — трансмуральное давление на поверхность капиллярной мембраны.

Чрезвычайно экстренными показаниями к ИВЛ считают апноэ, агональное дыхание, тяжелую степень гиповентиляции и остановку кровообращения. ИВЛ показана во всех случаях тяжелого шока, нестабильности гемодинамики, при прогрессирующем отеке легких и дыхательной недостаточности, вызванной бронхолегочной инфекцией.

При черепно-мозговой травме с признаками нарушения дыхания и/или сознания показания к ИВЛ расширены из-за необходимости лечения отека мозга с помощью гипервентиляции и достаточного обеспечения кислородом.

ИВЛ показана при тяжелой травме грудной клетки и легких, приводящей к нарушению дыхания и гипоксии.

В случае передозировки лекарственных препаратов и отравления седативными средствами не следует медлить с ИВЛ, так как даже незначительная гипоксия и гиповентиляция ухудшают прогноз.

При неэффективности консервативной терапии ОДH, вызванной астматическим статусом или обострением ХОЗЛ, требуется незамедлительный перевод больных на ИВЛ.

При респираторном дистресс-синдроме главным ориентиром назначения ИВЛ является падение PaO2, не устраняемое оксигенотера-пией.

ИВЛ нужно проводить при гиповентиляционном синдроме (центрального происхождения или нарушениях нейромышечной передачи), а также при необходимости мышечной релаксации (эпилептический статус, столбняк, судороги и др.).

Пролонгированная интубация трахеи. Длительная ИВЛ через ин-тубационную трубку возможна в течение 5—7 сут и более. Применяют как оротрахеальную, так и назотрахеальную интубацию. При длительной ИВЛ предпочтительнее последняя, так как она легче переносится больным и не ограничивает прием воды и пищи. Интубацию через рот, как правило, проводят по экстренным показаниям (кома, остановка сердца и др.)· При интубации через рот более высок риск повреждения зубов и гортани, аспирации. Возможны осложнения назотрахеальной интубации: носовое кровотечение, введение трубки в пищевод, синусит вследствие сдавления костей носовых пазух. Поддерживать проходимость носовой трубки более сложно, так как она длиннее и уже, чем ротовая. Смена интубационной трубки должна проводиться не реже чем через 72 ч.

Все интубационные трубки снабжены манжетками, раздувание которых создает герметичность системы аппарат—легкие. Однако следует помнить, что при недостаточно раздутых манжетках происходит утечка газовой смеси и уменьшается объем вентиляции, установленный врачом на респираторе.

Более опасным осложнением может быть аспирация секрета из ротоглотки в нижние дыхательные пути. При использовании мягких, легко сжимаемых манжеток, предназначенных для сведения к минимуму риска некроза трахеи, не исключается риск аспирации!

Раздувание манжеток должно быть очень осторожным до полного отсутствия утечки воздуха. При большом давлении в манжетке возможен некроз слизистой оболочки трахеи. Следует отдавать предпочтение использованию интубационных трубок с манжеткой эллиптической формы с большей площадью соприкосновения с трахеей.

Сроки замены интубационной трубки на трахеостомическую должны устанавливаться строго индивидуально. Наш опыт подтверждает возможность длительной интубации (до 2—3 нед). Однако по прошествии первых 5—7 дней необходимо

определить все показания и противопоказания к наложению трахеостомы. Если ИВЛ должна по расчетам закончиться в ближайшее время, можно оставить трубку еще на несколько дней. Если же эксту-бация в ближайшее время в связи с тяжелым состоянием больного невозможна, следует наложить трахеостому.

Трахеостомия. В случаях длительной ИВЛ, если санация ТБД затруднена и активность больного снижена, неизбежно возникает вопрос о проведении ИВЛ через трахеостому. К трахеостомии следует относиться как к серьезному оперативному вмешательству. Предварительная интубация трахеи — одно из важных условий безопасности операции. Трахеостомию производят, как правило, под общей анестезией. Перед операцией необходимо подготовить ларингоскоп и набор интубационных трубок, мешок «Амбу», отсос. После введения канюли в трахею отсасывают содержимое, раздувают уплотняющую манжетку до прекращения утечки газов при вдохе и проводят аускультацию легких. Не рекомендуется раздувать манжетку, если сохранено спонтанное дыхание и нет угрозы аспирации. Канюлю заменяют, как правило, каждые 2—4 дня. Первую смену канюли целесообразно отложить до сформирования канала к 5—7-му дню. Процедуру осуществляют осторожно, имея наготове набор для интубации. Смена канюли безопасна, если во время трахеостомии на стенку трахеи наложены провизорные швы. Подтягивание за эти швы намного облегчает проведение процедуры. Трахеостомическую рану обрабатывают раствором антисептика и накладывают на нее стерильную повязку. Секрет из трахеи отсасывают каждый час, при необходимости чаще. Давление разрежения в отсасывающей системе должно быть не более 150 мм рт.ст. Для отсасывания секрета используют пластиковый

катетер длиной 40 см с одним отверстием на конце. Катетер соединяют с У-образным коннектором, подключают отсос, затем вводят катетер через интубационную или трахеостомическую трубку в правый бронх, закрывают свободное отверстие У-образного коннектора и вращательным движением вынимают катетер. Длительность отсасывания не должна превышать 5—10 с. Затем процедуру повторяют для левого бронха.

Прекращение вентиляции на время отсасывания секрета может усугубить гипоксемию и гиперкапнию. Для устранения этих нежелательных явлений предложен метод отсасывания секрета из трахеи без прекращения ИВЛ или при замене ее ВЧ ИВЛ.

Неинвазивные методы ИВЛ. Интубация трахеи и ИВЛ в течение последних четырех десятилетий являются стандартными процедурами при лечении ОДН. Однако интубация трахеи связана с такими осложнениями, как нозокомиальная пневмония, синуситы, травмы гортани и трахеи, стенозы и кровотечения из верхних дыхательных путей. ИВЛ с интубацией трахеи называют инвазивными методами лечения

одн.

В конце 80-х годов XX в. для длительной вентиляции больных со стабильно тяжелой дыхательной недостаточностью при нейромы-шечных заболеваниях, кифоско-лиозе, идиопатической центральной гиповентиляции был предложен новый метод респираторной поддержки — неинвазивной, или вспомогательной, ИВЛ с помощью носовых и лицевых масок (ВИВЛ). При ВИВЛ не требуется наложения искусственных дыхательных путей (интубации трахеи, трахеостомы), что существенно снижает риск инфекционных и «механических» осложнений.

Еще в 60-х годах появились первые сообщения, посвященные применению ВИВЛ у больных с ОДН. Исследователи отмечали высокую эффективность этого метода [Малышев В. Д. и др., 1965].

Применение ВИВЛ у больных с ХОЗЛ способствовало уменьшению летальности, снижению длительности пребывания больных в стационаре, уменьшению потребностей в интубации трахеи. Однако показания к длительной ВИВЛ нельзя считать окончательно установленными. Критерии отбора больных для ВИВЛ при ОДН не унифицированы [Авдеев С.Н. и др., 1998].

6.3. Методы отмены ИВЛ

Восстановление спонтанного дыхания после продленной ИВЛ сопровождается не только возобновлением деятельности дыхательных мышц, но и возвратом к нормальным соотношениям колебаний внутригрудного давления. Изменения плеврального давления от положительных до отрицательных значений приводят к важным гемодина-мическим сдвигам: повышается венозный возврат, но также увеличивается постнагрузка на левый желудочек, и в результате возможно падение систолического ударного объема. Быстрое отключение респиратора может вызвать сердечную дисфункцию. Прекращать ИВЛ можно только после устранения причин, вызвавших развитие ОДН. При этом должны быть учтены и другие факторы: общее состояние больного, неврологический статус, показатели гемодинамики, водный и электролитный баланс и самое главное — возможность поддержания адекватного газообмена при самостоятельном дыхании.

Методика перевода больных после длительной ИВЛ на спонтанное дыхание с «отлучением» от респиратора представляет собой сложную, многоэтапную процедуру, включающую множество технических приемов — лечебную физкультуру, тренировку дыхательных мышц, физиотерапию на область грудной клетки, питание, раннюю активизацию больных [Гологорский В.А. и др., 1997].

Существует три метода отмены ИВЛ: 1) с помощью перемежающейся принудительной вентиляции легких (ППВЛ); 2) с помощью Т-образного коннектора, или Т-образный способ; 3) с помощью сеансов ВИВЛ.

Перемежающаяся принудительная вентиляция легких. Этот метод обеспечивает определенный уровень ИВЛ и позволяет больному дышать самостоятельно в промежутках работы респиратора. Постепенно сокращаются периоды ИВЛ и увеличиваются периоды самостоятельного дыхания. Уменьшается продолжительность ИВЛ — вплоть до полного ее прекращения. Эта методика не является достаточно безопасной для больного, так как самостоятельное дыхание ничем не поддерживается.

Т-образный метод. При этом методе периоды ИВЛ чередуются с сеансами самостоятельного дыхания через Т-вставочный коннектор при работающем респираторе. Обогащенный кислородом воздух поступает из респиратора, предотвращая попадание атмосферного и выдыхаемого воздуха в легкие больного. Даже при хороших клинических показателях первый период самостоятельного дыхания не должен превышать 1—2 ч, после чего ИВЛ следует возобновлять на 4— 5 ч для обеспечения отдыха больного. Учащая и увеличивая периоды спонтанной вентиляции, достигают прекращения вентиляции на все дневное время суток, а затем и на сутки. Т-образный метод позволяет более точно определять функциональные показатели легочной функции при дозированном спонтанном дыхании. Он превосходит метод ППВЛ по эффективности восстановления силы и работоспособности дыхательной мускулатуры.

Метод вспомогательной респираторной поддержки. В связи с появлением различных способов ВИВЛ стало возможным использование их в период «отлучения» больных от ИВЛ. Среди них наибольшее значение имеет вспомогательная вентиляция легких, которую можно сочетать с режимами ПДКВ и ВЧ ИВЛ.

Обычно используется триггерный режим ИВЛ. К сожалению, многочисленные описания методов под разными названиями затрудняют понимание их функциональных различий и возможностей. Применение сеансов вспомогательной вентиляции легких в триггерном режиме улучшает состояние функции дыхания и стабилизирует кровообращение. Увеличиваются ДО, снижается частота дыхания, возрастают уровни PaO2.

Путем многократного использования ВИВЛ с планомерным чередованием с ИВЛ в режимах ПДКВ и с самостоятельным дыханием удается добиться нормализации дыхательной функции легких и постепенно «отлучить» больного от респираторной помощи. Число сеансов ВИВЛ может быть различным и зависит от динамики основного патологического процесса и степени выраженности легочных изменений. Режим ВИВЛ с ПДКВ обеспечивает оптимальный уровень вентиляции и газообмена, не угнетает сердечную деятельность и хорошо переносится больными. Эти приемы могут быть дополнены ВЧ ИВЛ. В отличие от ВЧ ИВЛ, дающей лишь кратковременный положительный эффект, режимы ВИВЛ улучшают функцию легких и по сравнению с другими способами отмены ИВЛ обладают несомненным преимуществом.

6.4. Уход за больным во время ИВЛ

Больной после интубации трахеи, который обычно находится в критическом состоянии, полностью зависим от медицинского персонала, обеспечивающего его дыхание и нормальную функцию остальных органов.

В ОРИТ больному, находящемуся на ИВЛ, должна быть обеспечена круглосуточная квалифицированная помощь!

Медперсонал отделения, хорошо подготовленный к ведению тяжелобольных, должен уметь оказывать любую помощь и купировать любое осложнение. При каждой смене или чаще, что зависит от обстоятельств, больного осматривают и обследуют, сверяя данные внешнего осмотра с данными мониторинга. Особое внимание обращают на состояние полости рта и носа, положение эндотрахеальной трубки, показателей респиратора. Осматривают лицо, глаза (реакция на свет, сухость глазного яблока, воспаление и т.д.). Проводят тщательное физикальное исследование, обращая внимание на симметричность экскурсии обеих сторон грудной клетки. Оценивают все лабораторные и общеклинические показатели, их динамику по сравнению с предыдущим этапом. Контролируют дыхательные параметры и при необходимости проводят их коррекцию. Вдыхаемый через эндотрахеальную трубку воздух должен быть достаточно подогрет и увлажнен. Вдыхание холодного и сухого воздуха угнетает мукоцилиар-ный клиренс и способствует распространению легочной инфекции и обструкции дыхательных путей.

Легочная инфекция — это постоянная угроза для больных, находящихся на ИВЛ. Угрозу занесения инфекции и механического

повреждения трахеи и бронхов можно уменьшить при строгом соблюдении правил стерильности и ухода за системой искусственной вентиляции. Трахеобронхиальный секрет аспирируют по мере его накопления, пользуясь стерильными перчатками и сменными стерильными катетерами. Необходимо часто менять дыхательные трубки и увлажнители, применять во время ИВЛ дыхательные фильтры [Еременко AA. и др., 2001].

Для того чтобы избежать расширения желудка и регургитации, пользуются желудочными зондами небольшого диаметра, поскольку широкие зонды ослабляют функцию сфинктеров пищевода. Следует применять эндотрахеальные трубки только с мягкими манжетками, которые должны быть адекватно раздуты воздухом. Давление в манжетке эндотрахеальной трубки проверяют не реже 2 раз в день, его поддерживают на минимальном эффективном уровне, обычно равном 20 мм рт.ст. [Стауффер ДжЛ., 1986].

Эндотрахеальную трубку, введенную через рот, целесообразно периодически передвигать из одной стороны ротовой полости в другую. Ежедневно путем прямой ларингоскопии проводят проверку придаточных пазух носа для раннего выявления в них воспалительных изменений. При смене трубок целесообразно приподнимать головной конец кровати.

Для своевременного обнаружения проникших в дыхательные пути возбудителей, особенно грамотрицательных бактерий, проводят бактериологические исследования мокроты и трахеобронхиального секрета. Травмирование трахеи и бронхов во время отсасывания секрета можно уменьшить, предупреждая кашель и перемещение эндотрахеальной трубки в трахее. Естественно, что катетер для отсасывания мокроты должен быть достаточно

мягким и эластичным, а разрежение в нем должно контролироваться врачом. Раннюю диагностику осложнений проводят систематически и тщательно, так как большинство из них можно ликвидировать только при своевременном выявлении.

Необходима определенная последовательность в уходе за больными, находящимися на ИВЛ. Каждые 2— 3 ч проводят зондовое питание, на 2—3 мин распускают манжету интубационной трубки с приподнятым головным концом кровати, поворачивают больного с боку на бок или на спину, живот. Большую часть времени больной должен находиться в положении на боку, животе и меньшую (примерно 1/з) — на спине. По показаниям применяют глазные капли, обрабатывают полость рта. Через каждые 4 ч измеряют температуру тела, раздувают легкие вручную дву-, трехкратным объемом воздуха в течение 10—15 с. Через каждые 6 ч определяют показатели газов крови, КОС, параметры гемодинамики. Каждые 8 ч регистрируют баланс жидкостей, ЦВД, определяют плотность мочи, диурез. Один раз в сутки осуществляют необходимые лабораторные исследования, рентгенографию грудной клетки.

Необходим постоянный словесный контакт с больным во время ИВЛ. Ему следует объяснять все предстоящие процедуры. Нужно также установить, на что жалуется больной (жажда, боль в горле и т.д.), и по возможности устранить все субъективные причины дискомфорта.

Во время ИВЛ проводят активную физиотерапию в области грудной клетки (вибрационно-перкус-сионный и вакуумный массаж), респираторно-ингаляционную терапию, дыхательную гимнастику, физические упражнения. Необходима специальная тренировка дыхательной мускулатуры путем отключения от респиратора, применения ВИВЛ и индивидуальной терапии. Следует учитывать возможность исходной мышечной неполноценности у больных ХОЗЛ и тем более у больных с нейромышечными нарушениями.

При ИВЛ нарастает слабость дыхательной мускулатуры, что обусловлено не только выключением дыхательных мышц, но и выраженными катаболическими и электролитными нарушениями, поэтому обеспечение организма калориями (белками) — важнейшая составляющая всего комплекса лечения. С этой же целью применяют инфузионную терапию с включением всех необходимых ингредиентов, в том числе электролитов и растворов, образующих свободную воду.

При несинхронности дыхания больного с режимом работы респиратора необходимо сразу же отключить респиратор и провести вентиляцию вручную с помощью мешка «Амбу». Наиболее частые причины несинхронности и «борьбы» с респиратором — обструкция интубационной (трахеостомической) трубки или дыхательных путей, неадекватный MOB, ухудшение состояния больного и изменения в работе респиратора [Пирсон Д.Дж., 1986]. Следует быстро провести туалет ТБД и физикальное исследование легких, измерить АД, оценить состояние витальных функций. Иногда причина несинхронности — в прекращении действия седативных средств. Только после устранения причин, вызвавших нарушения синхронности, следует продолжить ИВЛ под мониторным контролем основных функций организма.

6.5. Осложнения ИВЛ

Основные осложнения ИВЛ — баротравма легких, феномен ауто-ПДКВ, пневмония при длительной ИВЛ и другие, связанные с длительной интубацией и трахеостомией (рис. 6.4).

Баротравма легких. Баротравма при ИВЛ — повреждение легких, вызванное действием повышенного давления в дыхательных путях. Следует указать на два основных механизма баротравмы: 1) перераздувание легких; 2) неравномерность вентиляции на фоне измененной структуры легких.

При баротравме воздух может попасть в интерстиций, средостение, ткани шеи, вызвать разрыв плевры и даже проникнуть в брюшную полость. Баротравма представляет собой грозное осложнение, которое нередко приводит к летальному исходу. Важнейшие условия профилактики баротравмы — мониторинг показателей биомеханики дыхания, тщательная аускультация легких, периодический рентгенологический контроль состояния грудной клетки. В случае возникшего осложнения необходима его ранняя диагностика. Отсрочка в диагностике пневмоторакса значительно ухудшает прогноз!

Клинические признаки пневмоторакса могут отсутствовать или быть неспецифичными. Аускультация легких на фоне ИВЛ часто не позволяет выявить изменения дыхания. Чаще всего наблюдаются внезапная гипотензия и тахикардия. Пальпация воздуха под кожей шеи или верхней половины грудной клетки — патогномоничный симптом баротравмы легких. При подозрении на баротравму необходима срочная рентгенография грудной клетки. Ранний симптом баротравмы — выявление интерстициальной эмфиземы легких, которую следует считать предвестником пневмоторакса. В вертикальном положении воздух обычно локализуется в верхушечном отделе легочного поля, а в горизонтальном — в передней реберно-диафрагмальной борозде у основания легкого.

Рис. 6.4. Осложнения при интубации трахеи и трахеостомии [P. по Marino, 1998].

1 — аспирация; 2 — заднее носовое кровотечение; 3 — синусит; 4 — некроз, кровотечение; 5 — повреждение зубов; 6 — обструкция; 7 — стеноз трахеи; 8 — повреждение гортани; 9 — кровотечение, инфицирование; 10 — некроз, эрозия безымянной артерии; 11 — пищеводный свищ.

При проведении ИВЛ пневмоторакс опасен из-за возможности сдавления легких, крупных сосудов и сердца, поэтому в случаях пневмоторакса требуется немедленное дренирование плевральной полости. Легкие лучше раздувать без использования отсоса, по методу Бюллау, так как создаваемое отрицательное давление в плевральной полости может превышать транспульмональ-ное и увеличивать скорость потока воздуха из легкого в полость плевры. Однако, как показывает опыт, в отдельных случаях необходимо применять дозированное отрицательное давление в плевральной полости для лучшего расправления легких.

Ауто-ПДКВ это феномен «внутреннего» ПДКВ, который обладает специфическим гемодинамическим влиянием [Duncan S.R. et al., 1987; Rossi A. et al., 1995; Cugoy M., 1997]. Ауто-ПДКВ (Intrinsic PEEP) может быть вызвано повышением сопротивления дыхательных путей (при ХОЗЛ), гипервентиляцией (при ИВЛ) или хаотическим дыханием (уменьшение длительности выдоха), когда легкие не успевают за время выдоха вернуться к нормальной остаточной емкости. В этих случаях выдох активизируется дополнительными мышечными усилиями, продолжается движение воздуха в дыхательном контуре по завершении дыхательного цикла. Возникает резкая разница между давлением в альвеолах и давлением в дыхательных путях (рис. 6.5). Несмотря на интенсификацию выдоха, полноценного опорожнения легких не происходит. Соответственно внутригрудное и альвеолярное давление на выдохе повышено, в то время как в обычных условиях ток воздуха в конце выдоха отсутствует и PMbB соответствует давлению в верхних дыхательных путях, т.е. атмосферному давлению. В клинической практике ауто-ПДКВ находят у 2A пациентов с ХОЗЛ вне обострения. Оно достигает 10 см вод. ст. даже у клинически стабильных пациентов. Наибольшие опасности ауто-ПДКВ — это возможность баротравмы легких и возникновение гемодинамических расстройств. Общепризнанный механизм нарушений гемодинамики при ауто-ПДКВ — снижение венозного возврата (по аналогии с внешним ПДКВ). В результате возникает специфический феномен в виде повышения постнагрузки на вдохе (in-spiratory after-loading). Его прямое следствие — это резкие колебания УО и давления наполнения, которые ассоциированы с фазами дыхательного цикла. В клинической практике эти колебания получили название парадоксальный пульс (pulsus paradoxalis). Градиент систолического АД при вдохе и выдохе достигает 20 мм рт.ст. и более. Исходом может быть гипотензия, не купируемая с помощью инотропных и вазопрессорных средств. Определить величину ауто-ПДКВ без ИВЛ практически невозможно. Измерение его производят в замкнутом дыхательном контуре, кратковременно прерывая воздушный поток в конце выдоха и присоединив к интубационной трубке манометр. Давление в верхних дыхательных путях становится равным альвеолярному и отражает величину ауто-ПДКВ. Кроме того, скрытое ПДКВ может передаваться на легочные сосуды и ложно завышать ДЗЛА. Только суммарная оценка ДЗЛА, внутриплеврального давления и общая клиническая картина позволяют клиницистам диагностировать ауто-ПДКВ. Коррекция последнего достигается изменением параметров ИВЛ, чтобы обеспечить полноценный выдох. Для этого уменьшается ДО, повышается скорость инспираторного потока (изменением соотношения вдох/выдох), снижается частота дыхания. Позитивный эффект при ауто-ПДКВ дают вспомогательная масочная вентиляция в режиме СПДДП (5—10 см вод.ст.) и применение внешнего ПДКВ при ИВЛ.

Рис. 6.5. Давление в дыхательных путях в конце выдоха в норме (А) и при ауто-ПДКВ (Б), см вод. ст.


Глава 7 Механическая вентиляция легких

7.1. Режимы механической ИВ Л

ИВЛ с регуляцией по объему (объемная, или традиционная, ИВЛ) — наиболее распространенный метод, при котором в легкие во время вдоха посредством респиратора вводится заданный ДО (ИВЛ с регуляцией по объему). При этом в зависимости от конструктивных особенностей респиратора можно устанавливать ДО, или MOB, либо обе величины. ЧД при этом является производной величиной. Если, например, установленная величина MOB равна 10 л, а ДО ν- 0,5 л, то частота дыхания будет равна 10:0,5 = 20 в 1 мин. В некоторых респираторах ЧД устанавливается независимо от других параметров и обычно составляет 16—20 в 1 мин. Давление в дыхательных путях во время вдоха, в частности его максимальное пиковое (Рпик) значение, при этом зависит от ДО, типа кривой потока, длительности вдоха, сопротивления дыхательных путей и растяжимости легких и грудной клетки (рис. 7.1).

Переключение с «вдоха» на «выдох» осуществляется либо после окончания времени вдоха при заданной ЧД, либо после введения в легкие заданного ДО. Выдох происходит после открытия клапана респиратора пассивно под воздействием эластической тяги легких и грудной клетки [Кассиль В.Л. и др., 1997].

Рис. 7.1. Кривые давления (P) и потока (V) в дыхательных путях при ИВЛ.

ДО устанавливают из расчета ΙΟΙ 5, чаще 10—13 мл/кг массы тела. Нерационально выбранный ДО существенно влияет на газообмен и максимальное давление во время фазы вдоха. При неадекватно малом ДО часть альвеол не вентилируется, образуются ателектатические очаги, вызывающие внутрилегочный шунт и артериальную гипоксемию. Слишком большой ДО приводит к значительному увеличению давления в дыхательных путях во время вдоха, что может вызвать баротравму легких. Выравнивание давления между участками легких происходит при максимальном заполнении легких газовой смесью и минимальной скорости потока [Munoz J. et al., 1993; Cook L.В. et al., 1996]. Важным регулируемым параметром механической ИВЛ является отношение времени вдох/выдох, от которого во многом зависит среднее давление в дыхательных путях во время всего дыхательного цикла. Более продолжительный вдох обеспечивает лучшее распределение газа в легких при патологических процессах, сопровождающихся неравномерностью вентиляции [Николаенко Э.М., 1989; Giordano AJ., Diaz W.R.C., 1988]. Удлинение фазы выдоха часто бывает необходимым при бронхооб-структивных заболеваниях, снижающих скорость выдоха, поэтому в современных респираторах реализована возможность регуляции времени вдоха и выдоха (Ti и ТЕ) в широких пределах — от 1:4 до 4:1. В объемных респираторах чаще используются режимы ΎΙ'.ΎΕ = 1:1; 1:1,5 и 1:2. Выбранные режимы должны способствовать улучшению газообмена, повышению PaO2 и снижению фракции ингалируемого кислорода (FiO2). Относительное удлинение времени вдоха позволяет, не уменьшая ДО, снизить пиковое давление на вдохе (РПИк), что важно для профилактики баротравмы легких. При ИВЛ также широко используется режим с инспираторным плато, достигаемым прерыванием потока после окончания вдоха (рис. 7.2). Этот режим рекомендуется при длительной ИВЛ. Длительность плато на вдохе может быть установлена произвольно. Рекомендуемые параметры его равны 0,3—0,4 с или 10— 20 % от продолжительности дыхательного цикла. Данное плато также улучшает распределение газа в легких, снижает опасность баротравмы.

Рис. 7.2. Режим ИВЛ с инспираторным плато.

Кривая давления в дыхательных путях: РПик — пиковое; Рплато — при инспираторной паузе.

Давление в конце плато фактически соответствует так называемому эластическому давлению, его считают равным альвеолярному давлению. Разница между Рпик и Рпляго

равна резистивному давлению. При этом создается возможность во время ИВЛ определять примерную величину растяжимости системы легкие — грудная клетка, но для этого нужно знать скорость потока [Кассиль В.Л., 1997].

Выбор MOB может быть приблизительным или проводится под контролем уровня газов артериальной крови. В связи с тем, что на PaO2 может влиять множество факторов, адекватность ИВЛ определяют по PaCO2. Как при контролируемой вентиляции, так и в случае ориентировочного установления MOB предпочтительна умеренная гипервентиляция с поддержанием PaCO2 на уровне 30 мм рт.ст. (4 кПа). Преимущества такой тактики могут быть суммированы следующим образом: гипервентиляция менее опасна, чем гиповентиляция; при более высоком MOB меньше опасность коллапса легких; при гипокапнии облегчается синхронизация работы аппарата с дыханием пациента; гипокапния и алкалоз более благоприятны для действия ряда фармакологических средств; в условиях сниженного PaCO2 реже возникают сердечные аритмии.

Учитывая то, что гипервентиляция является рутинной методикой, следует помнить об опасности значительного снижения MOC и мозгового кровотока вследствие гипокапнии. Падение PaCO2 ниже физиологической нормы подавляет стимулы к самостоятельному дыханию и может служить причиной неоправданно длительной ИВЛ. У больных с хроническим ацидозом гипокапния приводит к истощению бикарбонатного буфера и замедленному восстановлению его после ИВЛ. У больных группы высокого риска поддержание соответствующих MOB и PaCO2 жизненно необходимо и должно осуществляться только при строгом лабораторном и клиническом контроле [Малышев В.Д., 1989].

Длительная ИВЛ с постоянным ДО делает легкие менее эластичными. В связи с увеличением объема остаточного воздуха в легких изменяется отношение величин ДО и ФОБ. Улучшение условий вентиляции и газообмена достигается путем периодического углубления дыхания. Для преодоления монотонности вентиляции в респираторах предусмотрен режим, обеспечивающий периодическое раздувание легких. Последнее способствует улучшению физических характеристик легких, в первую очередь увеличению их растяжимости. При введении в легкие дополнительного объема газовой смеси нужно помнить об опасности баротравмы. В отделении ИТ раздувание легких обычно проводят с помощью большого мешка «Амбу».

Влияние ИВЛ с перемежающимся положительным давлением и пассивным выдохом на деятельность сердца. ИВЛ с перемежающимся положительным давлением и пассивным выдохом оказывает комплексное влияние на сердечно-сосудистую систему. Во время фазы вдоха создается повышенное внутригрудное давление и венозный приток к правому предсердию уменьшается, если давление в грудной клетке равно венозному. Перемежающееся положительное давление с уравновешенным альвеолярно-капиллярным давлением не приводит к росту Ртм и не меняет постнагрузку на правый желудочек. Если же Ртм при раздувании легких повышается, то возрастает нагрузка на легочные артерии и увеличивается постнагрузка на правый желудочек.

Умеренное положительное внутригрудное давление способствует увеличению венозного притока к левому желудочку за счет поступления крови из легочных вен в левое предсердие. Положительное внутригрудное давление также снижает постнагрузку на левый желудочек и приводит к увеличению сердечного выброса.

Если давление в грудной клетке будет очень высоким, то давление наполнения левого желудочка может уменьшиться вследствие увеличения постнагрузки на правый желудочек. Это может привести к перерастяжению правого желудочка, сдвигу межальвеолярной перегородки влево и снижению объема наполнения левого желудочка.

Большое влияние на состояние пред- и постнагрузки оказывает интраваскулярный объем. При гиповолемии и низком центральном венозном давлении (ЦВД) повышение внутригрудного давления приводит к более выраженному снижению венозного притока в легкие. Снижается и CB, что зависит от неадекватного наполнения левого желудочка. Чрезмерное повышение внутригрудного давления даже при нормальном внутрисосудистом объеме способствует снижению диастолического наполнения обоих желудочков и CB.

Таким образом, если ППД проводится в условиях нормоволемии и выбранные режимы не сопровождаются ростом трансмурального капиллярного давления в легких, то отсутствует отрицательное влияние метода на деятельность сердца. Более того, возможность увеличения CB и систолического АД следует учитывать во время CJlP. При раздувании легких ручным методом при резко сниженном сердечном выбросе и нулевом АД наблюдаются увеличение CB и подъем систолического АД [Марино П., 1998].

ИВЛ с положительным давлением в конце выдоха ПДКВ; PEEPPositive end-expiratory pressure. При этом режиме давление в дыхательных путях во время конечной фазы выдоха не снижается до нуля, а удерживается на заданном уровне (рис. 7.3). ПДКВ достигается при помощи специального блока, встроенного в современные респираторы. Накоплен очень большой клинический материал, свидетельствующий об эффективности данного метода. ПДКВ применяется при лечении ОДН, связанной с тяжелыми легочными заболеваниями (РДСВ, распространенные пневмонии, хронические обструктивные заболевания легких в стадии обострения) и отеком легких. Однако доказано, что ПДКВ не уменьшает и даже может увеличивать количество внесосудистой воды в легких.

Рис. 7.3. Режим ИВЛ с ПДКВ. Кривая давления в дыхательных путях.

В то же время режим ПДКВ способствует более физиологическому распределению газовой смеси в легких, снижению венозного шунта, улучшению механических свойств легких и транспорта кислорода [Александров В.H. и др., 1986]. Имеются данные о том, что ПДКВ восстанавливает активность сурфактанта и уменьшает его бронхоальвеолярный клиренс.

При выборе режима ПДКВ следует иметь в виду, что он может существенно уменьшить CB. Чем больше конечное давление, тем существеннее влияние этого режима на гемодинамику. Снижение CB может наступить при ПДКВ 7 см вод. ст. и более — это зависит от компенсаторных возможностей сердечно-сосудистой системы. При повышении давления до 12 см вод. ст. значительно увеличивается нагрузка на правый желудочек и возрастает легочная гипертензия [Leithner С. et al., 1994]. Во многом отрицательные эффекты ПДКВ могут зависеть от ошибок в его применении. Не следует сразу создавать высокий уровень ПДКВ. Рекомендуемый на-

чальный уровень ПДКВ 2—6 см вод. ст. Повышать давление в конце выдоха следует постепенно («шаг за шагом») и при отсутствии должного эффекта от установленной величины ПДКВ. Повышают ПДКВ на величину 2—3 см вод.ст. не чаще чем каждые 15—20 мин. Особенно осторожно увеличивают ПДКВ после достижения величины, равной 12 см вод.ст. Наиболее безопасный уровень ПДКВ — 6—8 см вод.ст., однако это не означает, что данный режим оптимален в любой ситуации. При большом венозном шунте и выраженной артериальной гипок-семии может потребоваться более высокий уровень ПДКВ с FiO2 0,5 и выше. В каждом конкретном случае величину ПДКВ выбирают индивидуально [Suter К.М. et al., 1975; Nunn J.E., 1984]!

Обязательным условием при таком режиме ИВЛ является динамическое исследование газов артериальной крови, рН и параметров ЦГД: СИ, давления наполнения правого и левого желудочков и общего периферического сопротивления. При этом следует учитывать также и растяжимость легких.

ПДКВ способствует «раскрытию» нефункционирующих альвеол и ателектатических участков, вследствие чего улучшается вентиляция альвеол, которые вентилировались недостаточно или не вентилировались совсем и в которых происходило шунтирование крови. Положительный эффект ПДКВ обусловлен увеличением функциональной остаточной емкости и растяжимости легких, улучшением вентиляционно-перфузионных отношений в легких и уменьшением альвеолярно-арте-риальной разности по кислороду.

Правильность уровня ПДКВ может быть определена по следующим основным показателям:

отсутствию отрицательного влияния на кровообращение;

• увеличению растяжимости легких;

• уменьшению легочного шунта.

Основным показанием к ПДКВ служит артериальная гипоксемия, не устраняемая другими режимами

ивл.

Характеристика режимов ИВЛ с регуляцией по объему:

• важнейшие параметры вентиляции (ДО и MOB), как и отношение длительности вдоха и выдоха, устанавливает врач;

• точный контроль адекватности вентиляции с выбранной FiO2 осуществляется путем анализа газового состава артериальной крови;

• установленные объемы вентиляции вне зависимости от физических характеристик легких не гарантируют оптимального распределения газовой смеси и равномерности вентиляции легких;

• для улучшения вентиляционно-перфузионных отношений рекомендуется периодическое раздувание легких или проведение ИВЛ в режиме ПДКВ.

ИВЛ с регулируемым давлением во время фазы вдоха широко применяется в клинической практике. Одним из режимов ИВЛ, который получил в последние годы наибольшее распространение, является ИВЛ с регулируемым давлением и инверсированным отношением времени вдох/выдох (Pressure controlled inverse ratio ventilationPC-IRV). К этому методу прибегают при тяжелых поражениях легких (распространенные пневмонии, РДСВ), требующих более осторожного подхода к респираторной терапии. Улучшить распределение газа в легких с меньшим риском баротравмы можно путем удлинения фазы вдоха в пределах дыхательного цикла под контролем заданного давления. Увеличение отношения вдох/выдох до 4:1 позволяет снизить разницу между РПИК в дыхательных путях и Ральв.

Рис.  7.4.  Режим  ИВЛ  с управляемым давлением.

Кривая давления в дыхательных путях.

Вентиляция альвеол происходит во время вдоха, а в короткой фазе выдоха давление в альвеолах не снижается до нуля и они не коллабируют-ся. Амплитуда давления при этом режиме вентиляции меньше, чем при ПДКВ [Dazmann E., Lachmann, 1980]. Важнейшим преимуществом ИВЛ с регуляцией по давлению является возможность управления РПИК- Применение же вентиляции с регуляцией по объему не создает этой возможности. Заданный объем сопровождается нерегулируемым пиком Ральв и может вести к перераздуванию неколлабированных альвеол и их повреждению, в то время как часть альвеол в должной мере не вентилируется. Попытка же уменьшения Ральв путем уменьшения ДО до 6—7 мл/кг массы тела и соответственного увеличения частоты дыхания не создает условий для равномерного распределения газа в легких. Таким образом, основное преимущество ИВЛ с регуляцией по давлению и увеличением продолжительности вдоха — возможность полноценной оксигенации артериальной крови при более низких показателях ДО, чем при объемной ИВЛ (рис. 7.4; 7.5) [Kesecioglu J. et al., 1994].

Характерные черты и правила проведения ИВЛ с регулируемым давлением и инверсированным отношением вдох/выдох:

• уровень максимального Рпик и частоту вентиляции устанавливает врач;

• РПИК и транспульмональное давление ниже, чем при объемной ИВЛ;

• продолжительность вдоха больше продолжительности выдоха;

• распределение вдыхаемого газа и оксигенация артериальной крови лучше, чем при объемной ИВЛ;

• во время всего дыхательного цикла создается положительное давление;

• во время выдоха создается положительное давление, уровень которого тем выше, чем короче выдох;

• вентиляцию легких можно проводить с меньшим ДО, чем при объемной ИВЛ [Кассиль В.Л. и др., 1997].

Рис. 7.5. Вентиляция легких с двумя фазами положительного давления в дыхательных путях (режим BIPAP).

7.2. Вспомогательная ИВЛ

Вспомогательная ИВЛ (ВИВЛ) — Assisted controlled mechanical ventilation - ACMV (AssCMV) - механическая поддержка самостоятельного дыхания пациента. Во время начала спонтанного вдоха производят посредством вентилятора искусственный вдох. Падение давления в дыхательных путях на 1—2 см вод. ст. во время начала вдоха воздействует на триггерную систему аппарата, и он подает заданный объем, снижая работу дыхательных мышц. ВИВЛ позволяет устанавливать необходимую, наиболее опти-

мальную для данного пациента частоту дыхания.

Адаптационный способ ВИВЛ заключается в том, что частота вентиляции, как и другие параметры (ДО, отношение продолжительности вдоха и выдоха), тщательно приспосабливаются («подстраиваются») к спонтанному дыханию больного. Ориентируясь на предварительные параметры дыхания больного, обычно устанавливают первоначальную частоту дыхательных циклов аппарата на 2—3 больше, чем частота спонтанного дыхания больного, а ДО аппарата на 30—40 % выше, чем собственный ДО больного в покое. Адаптация пациента происходит легче при отношении вдох/выдох = 1:1,3, использовании ПДКВ, равной 4—6 см вод.ст., и при включении в контур респиратора РО-5 клапана дополнительного вдоха, допускающего поступление атмосферного воздуха при несовпадении аппаратного и спонтанного дыхательных циклов. Начальный период адаптации проводят посредством 2—3 кратковременных сеансов ВИВЛ (ВНВЛ) по 15-30 мин с 10-минутными перерывами. В перерывах с учетом субъективных ощущений больного и степени дыхательного комфорта осуществляют корректировку вентиляции. Адаптацию считают достаточной, если отсутствует сопротивление вдоху, а экскурсии грудной клетки совпадают с фазами искусственного дыхательного цикла [Юревич В.M., 1997].

Триггерный способ ВИВЛ осуществляется с помощью специальных узлов респираторов («триггерного блока» или системы «откликания»). Триггерный блок предназначен для переключения распределительного устройства с «вдоха» на «выдох» (или наоборот) вследствие дыхательного усилия больного.

Работу триггерной системы характеризуют два основных параметра — чувствительность триггера и скорость «откликания» респиратора.

Чувствительность блока определяется наименьшей величиной потока или отрицательного давления, необходимой для срабатывания переключающего устройства респиратора. При малой чувствительности аппарата (например, при 4—6 см вод. ст.) потребуется слишком большое усилие со стороны пациента, чтобы начался вспомогательный вдох, и, наоборот, при повышенной чувствительности респиратор может реагировать на случайные причины. Триггерный блок, чувствительный к потоку, должен реагировать на поток в 5—10 мл/с. Если же триг-герный блок чувствителен к отрицательному давлению, то разрежение на откликание аппарата должно быть 0,25—0,5 см вод.ст. [Юревич В.M., 1997]. Такие скорость и разрежение на вдохе способен создавать ослабленный больной. Во всех случаях триггерная система должна быть регулируемой, чтобы создавать лучшие условия для адаптации больного.

Триггерные системы в различных респираторах регулируются соответственно давлению (pressure triggering), скорости потока (flow triggering, flow by) или по объему (volume triggering). Инерционность триггерного блока определяется «временем задержки». Оно не должно превышать 0,05—0,1 с. Вспомогательный вдох должен приходиться на начало, а не на конец вдоха больного и во всяком случае должен совпадать с его вдохом.

Возможна комбинация ИВЛ с ВИВЛ.

Искусственно-вспомогательная вентиляция легких (Assist/Control ventilation - Ass/CMV или Α/CMV) -сочетание ИВЛ и ВИВЛ. Суть метода заключается в том, что больному проводят традиционную ИВЛ с ДО 10—12 мл/кг, но устанавливают такую частоту, чтобы она обеспечивала минутную вентиляцию в пределах 80 % от должной. При этом должна быть включена триггерная система. При соответствующей конструкции аппарата используют режим поддержки давлением. Этот метод приобрел в последние годы большую популярность, особенно при адаптации больного к ИВЛ и при отключении респиратора [Магsy T.W., Marini JJ. et al., 1991].

Поскольку MOB несколько ниже требуемого, у больного возникают попытки к самостоятельному дыханию, а триггерная система обеспечивает дополнительные вдохи. Такая комбинация ИВЛ и ВИВЛ находит широкое применение в клинической практике.

Искусственно-вспомогательную вентиляцию легких целесообразно использовать при традиционной ИВЛ для постепенной тренировки и восстановления функции дыхательных мышц. Комбинация ИВЛ и ВИВЛ широко используется как во время адаптации больных к механической вентиляции и режимам ИВЛ, так и в период «отлучения» больных от респиратора после длительной ИВЛ.

Поддержка дыхания давлением (Pressure support ventilation PSV, или PS). Этот режим триггерной ИВЛ заключается в том, что в системе аппарат — дыхательные пути больного создается положительное постоянное давление. При попытке вдоха больного включается триггерная система, которая реагирует на снижение давления в контуре ниже заданного уровня ПДКВ. Важно, чтобы в период вдоха, как и во время всего дыхательного цикла, не было эпизодов даже кратковременного снижения давления в дыхательных путях ниже атмосферного. При попытке выдоха и превышении установленной величины давления в контуре респиратора инспираторный поток прерывается и происходит выдох больного. Давление в дыхательных путях быстро снижается до уровня ПДКВ.

Режим PSV обычно хорошо переносится больными, так как поддержка дыхания давлением уменьшает работу дыхания, улучшает альвеолярную вентиляцию при повышенном содержании внутрисосудистой воды в легких. Каждая из попыток вдоха больного приводит к увеличению газопотока, подаваемого респиратором; скорость газопотока зависит от участия самого пациента в акте дыхания. ДО при поддержке давлением прямо пропорционален заданному давлению. При этом режиме снижаются потребление кислорода и расход энергии, отчетливо преобладают положительные эффекты ИВЛ над отрицательными [Van de Graaff W.B. et al., 1991]. Особо интересен принцип пропорциональной вспомогательной вентиляции, заключающийся в том, что во время энергичного вдоха пациента объемная скорость подаваемого газопотока увеличивается в самом начале вдоха и заданное давление достигается быстрее. Если же инспираторная попытка слабая, то газопоток продолжается почти до конца фазы вдоха и заданное давление достигается позже [Кассиль В.Л. и др., 1997; Fassulari A. et al., 1989; Kreit J.W. et al., 1994]. В респираторе «Bird 8400 ST» реализована модификация «Pressure Support» с обеспечением заданного ДО.

Характеристики режима поддержки дыхания давлением (PSV) следующие:

уровень РПик устанавливается врачом, величина VT зависит от уровня г пик»

• в системе аппарат — дыхательные пути больного создается постоянное положительное давление;

• на каждый самостоятельный вдох больного аппарат реагирует изменением объемной скорости потока, которая регулируется автоматически и зависит от инспираторного усилия больного;

• частота дыхания и продолжительность фаз дыхательного цикла зависят от дыхания пациента, но в известных пределах могут регулироваться врачом;

• метод легко совместим с ИВЛ и ппвл.

При попытке вдоха больного респиратор через 35—40 MC начинает подавать в дыхательные пути поток газовой смеси до достижения определенного заданного давления, которое поддерживается в течение всей фазы вдоха больного. Пик скорости потока приходится на начало фазы вдоха, что не приводит к дефициту потока. Современные респираторы снабжены микропроцессорной системой, которая анализирует тип кривой и величину скорости потока и выбирает наиболее оптимальный режим для каждого больного. Поддержка дыхания давлением в описываемом режиме и с некоторыми модификациями используется в респираторах «Bird-8400-ST», «Servo-ventilator 900 С», «Engstrom-Erika», «Purittan-Bennet 7200» и др.

Перемежающая принудительная вентиляция легких Intermittent mandatory ventilation (IMV) — это метод вспомогательной вентиляции легких, при котором пациент дышит самостоятельно через контур респиратора, но через заданные произвольно промежутки времени осуществляется один аппаратный вдох с заданным ДО (рис. 7.6). Как правило, используется синхронизированная ППВЛ (Synchronized intermittent mandatory ventilationSIMV), т.е. начало аппаратного вдоха совпадает с началом самостоятельного вдоха пациента. При этом режиме пациент сам выполняет основную работу дыхания, которая зависит от частоты его самостоятельного дыхания, а в промежутках между вдохами больного осуществляется вдох с помощью триггерной системы. Эти промежутки могут быть настроены врачом произвольно, аппаратный вдох осуществляется через 2, 4, 8 и т.д. очередных по пыток больного. При ППВЛ не допускают снижения давления в дыхательных путях и при поддержке дыхания обязательно используют ПДКВ. Каждый самостоятельный вдох больного сопровождается поддержкой давлением, и на этом фоне с определенной частотой происходит аппаратный вдох [Алексии Месхишвили В.В., Николюк А.П., 1981; Кассиль В.Л. и др., 1997].

Рис. 7.6. Перемежающаяся принудительная вентиляция легких.

Основные характеристики ППВЛ:

вспомогательная вентиляция легких сочетается с аппаратным вдохом с заданным дыхательным объемом;

• частота дыхания зависит от частоты инспираторных попыток больного, но ее может регулировать и врач;

MOB является суммой самостоятельного дыхания и МО принудительных вдохов;

• врач может регулировать работу дыхания больного путем изменения частоты принудительных вдохов;

• метод может быть совместим с поддержкой вентиляции давлением и другими способами ВИВЛ.

7.3. Высокочастотная ИВ Л

Высокочастотной принято считать ИВЛ с частотой дыхательных циклов более 60 в 1 мин. При указанной частоте переключения фаз дыхательных циклов проявляется основное свойство ВЧ ИВЛ — постоянное положительное давление

(ППД) в дыхательных путях. Естественно, что пределы частоты, при которых проявляется это свойство, довольно широки и зависят от MOB, растяжимости легких и грудной клетки, скорости и способа вдувания дыхательной смеси и других причин. Однако в подавляющем большинстве случаев именно при частоте дыхательных циклов 60 в 1 мин в дыхательных путях больного создается ППД. Указанная величина удобна для перевода частоты вентиляции в герцы, что целесообразно для расчетов в более высоких диапазонах и сравнения получаемых результатов с зарубежными аналогами. Диапазон частоты дыхательных циклов очень широк — от 60 до 7200 в 1 мин (1 — 120 Гц), однако верхним пределом частоты ВЧ ИВЛ считают 300 в 1 мин (5 Гц). При более высоких частотах нецелесообразно применять пассивное механическое переключение фаз дыхательных циклов из-за больших потерь ДО во время переключения, возникает необходимость использования активных способов прерывания вдуваемого газа или генерирования его колебаний. Кроме того, при частотах свыше 5 Гц становятся практически незначимыми величины амплитудного давления в трахее [Молчанов И.В., 1989].

Причиной образования ППД в дыхательных путях при ВЧ ИВЛ является эффект «прерванного выдоха». Очевидно, при неизмененных прочих параметрах учащение дыхательных циклов приводит к росту постоянного положительного и максимального давлений при уменьшении амплитуды давления в дыхательных путях. Увеличение или уменьшение ДО вызывает соответствующие изменения давления. Укорочение времени вдоха приводит к уменьшению ППД и увеличению максимального и амплитудного давления в дыхательных путях.

В настоящее время наиболее распространены три способа ВЧ ИВЛ: объемный, осцилляторный и струйный.

Объемная ВЧ ИВЛ (High frequency positive pressure ventilationHFPPV) с заданным газопотоком или с заданным ДО часто обозначается как ВЧ ИВЛ под положительным давлением. Частота дыхательных циклов обычно составляет 60—110 в 1 мин, продолжительность фазы вдувания не превышает 30 % длительности цикла. Альвеолярная вентиляция достигается снижением ДО и указанной частотой дыхательных циклов. Увеличивается ФОБ, создаются условия для равномерного распределения дыхательной смеси в легких (рис. 7.7).

В целом объемная ВЧ ИВЛ не может заменить традиционную ИВЛ и находит ограниченное применение: при операциях на легких с наличием бронхоплевральных свищей, для облегчения адаптации больных к другим режимам ИВЛ, при отключении респиратора.

Осцилляторная ВЧ ИВЛ (High frequency oscillationHFO, HFLO) представляет собой модификацию апноэтического «диффузионного» дыхания. Несмотря на отсутствие дыхательных движений, с помощью этого метода достигается высокая оксигенация артериальной крови, но при этом нарушается элиминация CO2, что ведет к дыхательному ацидозу. Применяется при апноэ и невозможности быстрой интубации трахеи с целью устранения гипоксии.

Рис. 7.7. ИВЛ в сочетании со струйной ВЧ ИВЛ.

Кривая давления в дыхательных путях.

Струйная ВЧ ИВЛ (High frequenсу jet ventilationHFJV) является наиболее распространенным методом. При этом регулируются три параметра: частота вентиляции, рабочее давление, т.е. давление дыхательной смеси, подаваемой в шланг пациента, и отношение вдох/выдох.

Существует два основных способа ВЧ ИВЛ — инжекционный и чрезкатетерный. В основу инжекцион-ного способа положен эффект Вен-тури: струя кислорода, подаваемая под давлением 1—4 кгс/см2, через инжекционную канюлю создает вокруг последней разрежение, вследствие чего происходит подсос атмосферного воздуха. С помощью коннекторов инжектор соединяется с эндотрахеальной трубкой. Через дополнительный патрубок инжектора осуществляются подсос атмосферного воздуха и сброс выдыхаемой газовой смеси. Это позволяет реализовать струйную ВЧ ИВЛ при негерметичном дыхательном контуре [Бунятян А.А. и др., 1993; ВыжигинаМ.А. и др., 1995].

Степень увеличения ДО при данном методе зависит от диаметра и длины инжекционной канюли, величины рабочего давления, частоты вентиляции, аэродинамического сопротивления дыхательных путей. При постоянном потоке для получения газовой смеси с содержанием кислорода 60—40 % коэффициент инжекции (относительное количество подсасываемого воздуха по от ношению к расходу кислорода) необходимо соответственно увеличить от 1 до 3.

Рис. 7.8. Прерывистая струйная ВЧ ИВЛ. Кривая давления в дыхательных путях.

Таким образом, ВЧ ИВЛ проводится при негерметичном дыхательном контуре через интубационную трубку, катетер или иглу, вставленные чрескожным доступом в трахею. Больные легко адаптируются к струйной ВЧ ИВЛ при сохраненном самостоятельном дыхании. Метод может быть использован при наличии бронхоплевральных свищей.

Несмотря на широкое применение ВЧ ИВЛ, в основном этот метод используют как вспомогательный при проведении респираторной терапии. Использование ВЧ ИВЛ в качестве самостоятельного метода для поддержания газообмена нецелесообразно. Дробное применение сеансов ВЧ ИВЛ длительностью 40 мин может быть рекомендовано всем больным, которым проводится ИВЛ более 24 ч. Комбинация ВЧ ИВЛ с традиционной ИВЛ — прерывистая ВИВЛ — является перспективным методом поддержания адекватного газообмена и профилактики легочных осложнений в послеоперационном периоде. Суть метода заключается в том, что в режим ВЧ ИВЛ вводятся паузы, обеспечивающие снижение давления в дыхательных путях до необходимой величины. Эти паузы соответствуют фазе выдоха при традиционной ИВЛ. Паузы создаются путем отключения электро-

магнитного преобразователя аппарата ВЧ ИВЛ на 2—3 с 6—10 раз в 1 мин под контролем уровня газов в крови [Молчанов И.В., 1989] (рис. 7.8).

В восстановительном периоде, особенно при «отлучении» больных от респиратора после длительной многодневной ИВЛ, имеются все показания к проведению сеансов ВЧ ИВЛ, часто в комбинации с ВИВЛ. Как в процессе ИВЛ, так и на этапе «отлучения» от последней после экс-тубации рекомендуется использовать режим ПДКВ. Число сеансов ВЧ ИВЛ может быть различным — от 2—3 до 10 и более в сутки. Вследствие более рациональной вентиляции и улучшения физических свойств легких повышается оксигенация артериальной крови. Обычно больные хорошо переносят этот режим, влияние последнего на гемодинамику в целом благоприятное. Однако указанные эффекты непродолжительны, для их закрепления требуются повторные сеансы респираторной терапии, являющиеся своеобразным методом физиотерапии легких.

Показаниями к применению ВЧ ИВЛ также служат невозможность экстренной интубации трахеи, профилактика гипоксемии при смене интубационной трубки, транспортировка тяжелобольных, нуждающихся в ИВЛ.

Для ВЧ ИВЛ используют респираторы ЕУ-А (фирма «Дрегер») и отечественные серии «Спирон», «Ассистент» и другие.

Недостатками методов ВЧ ИВЛ являются сложность согревания и увлажнения дыхательной смеси, большой расход кислорода. Возникают определенные трудности с мониторированием FiO2, определением истинного давления в дыхательных путях, ДО и минутной вентиляции. Очень высокая частота вдохов (более 200—300 в 1 мин) или удлинение вдоха приводят к уменьшению альвеолярной вентиляции, а слишком короткий выдох способствует увеличению ПДКВ с более выраженным влиянием на гемодинамику и риском баротравмы. ВЧ ИВЛ не следует применять для лечения тяжелых распространенных пневмоний и РДСВ. Необходимо помнить о том, что большие потоки кислорода и воздуха при затрудненном выдохе могут вызвать тяжелую баротравму легких.

Представленные выше материалы свидетельствуют о том, что в настоящее время намечается тенденция к использованию прессоциклических режимов вспомогательной и принудительной ИВЛ. При этих режимах в отличие от традиционных величина ДО уменьшается до 5—7 мл/кг (вместо 10—15 мл/кг массы тела), положительное давление в дыхательных путях поддерживается за счет увеличения потока газовой смеси и изменения соотношения по времени фаз вдоха и выдоха. При этом максимальное Рпик составляет 35 см вод. ст., что, по-видимому, связано с возможностью ошибок в спирографическом определении величин ДО и МОД при искусственно вызванной спонтанной гипервентиляции. Исследованиями с помощью индуктивной плетизмографии установлено, что величины ДО и МОД меньше, и это послужило основой для уменьшения ДО при разрабатываемых методах ИВЛ.

При легочных процессах, требующих ИВЛ, изменения в легких обусловлены не столько снижением их податливости, сколько прогрессирующим снижением их «функционального объема». С помощью компьютерной томографии установлено наличие в легких трех зон, представленных: 1) нормально функционирующими альвеолами; 2) колла-бированными альвеолами, способными к расправлению при создании в них положительного давления; 3) коллабированными альвеолами, неспособными к расправлению при

создании положительного давления в дыхательных путях. Следует полагать, что в зависимости от поражения и выбранного режима ИВЛ соотношение зон с функционирующими и нефункционирующими альвеолами может изменяться, а жестко выбранный ДО может приводить к перераздуванию здоровых альвеол и их повреждению. При давлении на вдохе 30 см вод. ст. «сила сдвига» между аэрированными и коллабированными альвеолами достигает 140 см вод. ст., что создает условия для волюмотравмы. Механическое повреждение эпителия и эндотелия альвеолярно-капиллярной мембраны ведет к повышенной проницаемости легочных сосудов, интерстициальному отеку, системной аутоиммунной реакции и развитию ДВС-синдрома.

В экспериментах на животных было подтверждено, что высокое Рп„к, достигаемое при высоком показателе ДО, приводит легкие в состояние геморрагического отека с последующей сердечной и почечной недостаточностью и даже к смерти. При этом наиболее существенную роль играет, по-видимому, не Рпик, а величина ДО. При создании высокого давления за счет перетягивания живота и грудной клетки у животных не происходило значительных изменений, в то время как увеличение ДО до 25 мл/кг вызывало отек легких и последующую полиорганную недостаточность.

В настоящее время активно обсуждаются и внедряются новые подходы к проведению ИВЛ. Они требуют более совершенной техники и непрерывного автоматического слежения за выбранными параметрами. Рекомендации исследователей, занимающихся этой проблемой, заключаются в необходимости создания наиболее безопасных режимов ИВЛ, обеспечивающих условия для равномерного распределения газа в легких. Важным параметром ИВЛ является среднее давление в дыхательных путях, которое приближается по своему значению к среднему Ральв. Таким образом, регулирование первой величины приведет к установлению необходимого PMbB с оптимальными или приемлемыми для каждого случая величинами PaO2. При этом выбирают прессоцикли-ческий тип режима вентиляции с максимальным давлением на вдохе 35 см вод. ст. и величиной ДО, равной 5—7 мл/кг массы тела. Обеспечивают убывающий инспираторный поток 60 л/мин, управляемый микропроцессором. Устанавливают инспираторную паузу, что создает плато в конце вдоха и обеспечивает более равномерное распределение газовых смесей в легких. Это же может быть достигнуто путем удлинения вдоха и создания соотношения вдох/выдох 1:1 или 2:1. Как и при традиционных методах ИВЛ, ПДКВ устанавливают на величине, поддерживающей PaO2 60 мм рт.ст. при FiO2, равной 0,6.

На этапах коррекции выбранного режима постепенно уменьшают давление на вдохе, инспираторный поток до 30-40 л/мин, ДО, ПДКВ и увеличивают частоту дыхания до нормокапнии или незначительной контролируемой гиперкапнии. При этом среднее давление в дыхательных путях повышают до 25 см вод. ст. и более, что особенно важно при лечении тяжелой формы гипоксе-мии, резистентной к большим ДО и ПДКВ. Мониторирование наиболее важной величины — среднего давления в дыхательных путях — доступно при использовании современных вентилаторов типа «Сервовентиля-тор-900», «Сервовентилятор-300», «Энгестрем Эрика» и др.

7.4. Основные режимы ИВЛ

Airway pressure release ventilationAPRV — вентиляция легких с периодическим снижением давления в дыхательных путях.

Assist control ventilationACV — вспомогательная управляемая вентиляция легких (ВУВЛ).

Assisted controlled mechanical ventilationACMV (AssCMV) - искусственно-вспомогательная вентиляция легких.

Biphasic positive airway pressureBIPAP — вентиляция легких с двумя фазами положительного давления в дыхательных путях (ВДФПД), модификация ИВЛ и ВИВЛ.

Continuous distending pressureCDP — самостоятельное дыхание с постоянно положительным давлением в дыхательных путях (СДПД).

Controlled mechanical ventilationCMV — управляемая (искусственная) вентиляция легких.

Continuous positive airway pressureCPAP — самостоятельное дыхание с положительным давлением в дыхательных путях (СДПД).

Continuous positive pressure ventilation CPPV ИВЛ с положительным давлением в конце выдоха (ПДКВ, Positive end-expiratory pressure PEEP).

Conventional ventilation — традиционная (обычная) ИВЛ.

Extended mandatoiy minute volume (ventilation) — EMMV — ППВЛ с автоматическим обеспечением заданного МОД.

High frequency jet ventilationHFJV — высокочастотная инжек-ционная (струйная) вентиляция легких — ВЧ ИВЛ.

High frequency oscillationHFO (HFLO) — высокочастотная осцилляция (осцилляторная ВЧ ИВЛ).

High frequency positive pressure ventilation - HFPPV - ВЧ ИВЛ под положительным давлением, контролируемая по объему.

Intermittent mandatory ventilationIMV — принудительная перемежающаяся вентиляция легких (ППВЛ).

Intermittent positive negative pressure ventilationIPNPV — ИВЛ с отрицательным давлением на выдохе (с активным выдохом).

Intermittent positive pressure ventilationIPPV — вентиляция легких с перемежающимся положительным давлением.

Intratracheal pulmonary ventilationITPV — внутритрахеальная легочная вентиляция.

Inverse ratio ventilationIRV — ИВЛ с обратным (инверсированным) отношением вдох/выдох (более 1:1).

Low frequency positive pressure ventilation - LFPPV - ИВЛ с низкой частотой (брадипноическая).

Mechanical ventilationMV — механическая вентиляция легких (ИВЛ).

Proportional assist ventilationPAV — пропорциональная вспомогательная вентиляция легких (ВВЛ), модификация поддержки вентиляции давлением.

Prolonged mechanical ventilation PMV продленная ИВЛ.

Pressure limit ventilationPLV — ИВЛ с ограничением давления на вдохе.

Pressure support (PS) — ИВЛ с повышенным давлением в дыхательных путях.

Spontaneous breathingSB — самостоятельное дыхание.

Synchronized intermittent mandatory ventilationSIMV — синхронизированная принудительная перемежающаяся вентиляция легких (СППВЛ).


Глава 8 Респираторный мониторинг

Информация, получаемая при многих современных методах респираторного мониторинга, может быть выражена как в цифровом, так и в графическом виде. Для ее правильной интерпретации необходимо знать технологию получения результатов и понимать их роль при оценке состояния больного. Как прямое измерение содержания газов в крови, так и фазовый анализ газовой смеси при помощи быстродействующих анализаторов и компьютеров позволяют производить мониторинг вентиляции, оксигенации, продукции CO2, потребления кислорода, CB. Все это позволяет вовремя принять необходимые меры респираторной поддержки. Методы исследования газообмена можно условно разделить на инвазивные и неинвазивные.

8.1. Инвазивные методы оценки газообмена

Анализ газов артериальной крови позволяет получить точные количественные критерии адекватности легочного газообмена. Пункцию периферической артерии (обычно лучевой или бедренной) производят тонкой стерильной иглой с гепаринизированным шприцем при соблюдении всех правил асептики. Пункция артерии — относительно безопасная процедура, но все же необходимо учитывать возможные осложнения. К факторам риска относятся артериальная гипертензия, невыявленное локальное заболевание (атеросклероз, аневризма), геморрагический диатез, применение антикоагулянтов, компрессия артерии после пункции. Одним из условий безопасности пункции является знание анатомии соответствующей области. Процедуре должна предшествовать пальпация артерии.

Чаще всего осложнения возникают при пункции бедренной артерии. К ним относятся дистальная окклюзия артерии из-за наличия атеросклеротических бляшек в месте пункции; кровотечение, распространяющееся в забрюшинное пространство, тромбоз сосуда в месте пункции, дистальная ишемия. Вероятность осложнений возрастает у больных с повышенным тромбообразованием и атеросклерозом. Бедренную артерию следует пунктировать только в крайних случаях.

Наименьшая частота осложнений отмечена при пункции лучевой артерии, поэтому предпочитают ее использование. Перед пункцией производят дорсальное сгибание запястья (около 30 °) и пальпацию лучевой артерии проксимально от места пункции.

У здорового молодого человека PaO2 равно 95 мм рт.ст. при SaO2 97,1 %. Расчет должных величин PaO2 у людей пожилого и старческого возраста возможен по формуле Лахмана:

PaO2 = 96,63 - (0,2833 · возраст).

Важнейший показатель адекватности легочной вентиляции — PaCO2. Уровень его в артериальной крови в пределах от 36 до 44 мм рт.ст. (при норме 40 мм рт.ст., или 5,3 кПа) соответствует нормовенти-ляции. Возрастание PaCO2 свидетельствует о гиповентиляции, снижение — о гипервентиляции.

рН артериальной крови 7,40 (пределы нормальных колебаний 7,35— 7,45), венозной крови 7,37 (пределы нормальных колебаний 7,32—7,42). Концентрация H+ в артериальной крови в норме 40 нмоль-л"1.

Анализ газов венозной крови не может быть использован для оценки дыхательной функции легких. Он дает представление о соответствии между MOC и потреблением кислорода тканями.

«Артериализированная» капиллярная кровь может быть получена после предварительного согревания капиллярного ложа и активизации кровотока в соответствующей области (мочка уха, палец кисти, пятка). У больных с выраженными нарушениями газообмена и гемодинамики «артериализированная» кровь только приблизительно соответствует артериальной.

8.2. Неинвазивный мониторинг газов крови

Кроме прямого определения PaO2, PaCO2, SaO2, широко используются методы неинвазивного контроля газов крови: оксиметрия, OK-сигемография, чрескожное определение PO2, капнография и др.

Оксиметрия — оптический метод определения насыщения гемоглобина крови, основанный на специфических различиях спектральных свойств оксигемоглобина и восстановленного гемоглобина.

Пульсоксиметрия. Фотоэлемент на пульсоксиметре способен принимать изменения преходящего света вследствие артериальной пульсации и неизмененный свет от вен и других непульсирующих элементов. Обрабатывается только измененный входящий свет. На данные пульсоксиметрии не влияют толщина тканей, их плотность или пигментация. В ряде сообщений отмечается высокая точность пульсовой оксиметрии, однако точность измерения при SaO2 ниже 70 % сильно варьирует.

В настоящее время пульсоксиметрия — рутинный метод, применяемый в ОРИТ. Однако необходимо помнить, что пульсоксиметрия имеет довольно высокую точность измерения при отсутствии гемодинамических нарушений и снижении SaO2 до 70 % и ниже.

Чрескожное измерение PO2. Для этой цели используют чрескожные кислородные электроды, представляющие собой миниатюрный аналог электрода Кларка. Доказана надежность этого метода у новорожденных. Однако у взрослых этот показатель варьирует, что ограничивает его применение. Точность  чрескожного измерения PO2 определяется адекватностью периферического кровообращения. При снижении периферического кровотока PO2 снижается более значительно, чем PaO2.

Рис. 8.1. Капнограмма. Изменения PCU2 в начале и конце выдоха.

Следует иметь в виду, что данные оксиметрии могут быть недостоверными у больных с выраженной недостаточностью правых отделов сердца или резкой артериальной гипотензией. Насыщение оксигемоглобина менее 85 % при FiO2>0,6 с одновременной гиперкапнией или без нее подтверждают клиническую симптоматику дыхательной недостаточности, требующей ИВЛ.

Измерение минутной вентиляции во время ИВЛ в сочетании с измерением PCO2 и PO2 в крови и дыхательной смеси дают возможность рассчитать физиологическое МП, выделение CO2 и потребление кислорода.

Капнография — метод непрерывной графической регистрации, осуществляемый с помощью инфракрасного анализатора концентрации CO2 в выдыхаемом воздухе. При капнографии неинвазив-ным путем определяют уровень артериального PCO2. В основу метода положена способность CO2 поглощать инфракрасное излучение пропорционально содержанию CO2.

Нормальная кривая элиминации CO2 в выдыхаемом воздухе представляет собой постепенное увеличение концентрации CO2, достигающее своего максимума в конце выдоха (рис. 8.1). При этом капнограмма приобретает форму плато. Этот максимум концентрации CO2 остается до начала следующего вдоха. При нормальной функции легких PCO2 в выдыхаемом воздухе в конце спокойного выдоха (EjCO2) эквивалентно PCO2 в дистально-ка-пиллярной (артериальной) крови.

В норме PaCO2 и FiCO2 в конце спокойного выдоха могут отличаться друг от друга всего на несколько миллиметров ртутного столба. Таким образом, имеется тесная взаимосвязь между ЕТСО2 и PaCO2. Прогрессирующее увеличение уровня CO2 в конце выдоха, независимо от причины, характерно для вентиляционной дыхательной недостаточности. У больных ХНЗЛ величина PCO2 в конце выдоха приближается по своему значению к таковой в смешанной венозной крови, но и в этих случаях различия PaCO2 и FiCO2 не превышают нескольких миллиметров ртутного столба. При выраженной сердечно-легочной патологии EjCO2 обычно ниже, чем PaCO2. Увеличение градиента PaCO2/FiCO2 связано с неперфузи-руемыми альвеолами, низким сердечным выбросом или увеличением физиологического мертвого пространства. Превышение показателя FiCO2 по сравнению с PaCO2 нетипично, но может наблюдаться при чрезмерной альвеолярной вентиляции, высоком FiO2, чрезмерном образовании CO2. Внезапное снижение FiCO2 возможно при эмболии легочной артерии, ателектазе, сепсисе и пневмонии. Обычно причиной возрастания FiCO2 является гиповентиляция, нередко на фоне анаэробного обмена и метаболического ацидоза.

Капнография и измерение FiСО2 находят широкое применение при ИВЛ, во время отключения больного от респиратора, используются для выявления осложнений ИВЛ (отсоединение трубок, негерметичность дыхательного контура и т.д.). Мониторинг FiСО2 помогает поддерживать необходимый уровень гипервентиляции у больных с черепно-мозговой травмой или в случаях, когда установленный уровень гипервентиляции необходим для контроля внутричерепного давления. Этот метод используют также для оценки эффективности СЛР. При этом снижение PeCO2 (PCO2 в выдыхаемом воздухе) ниже 10 мм рт.ст. является плохим прогностическим признаком. Применение капнографии в последнее время стало своеобразным эквивалентом уровня развития анестезиолого-реа-нимационной службы.

Эффекты мертвого пространства (МП). Измерить объем физиологического МП во время ИВЛ можно с помощью уравнения Бора:

VD/VJ = (PaCO2 - РЕСО2)/РаСО2,

где VD — физиологическое мертвое пространство; VT —· дыхательный объем; РкСО2 — давление CO2 в выдыхаемом воздухе. Остальные показатели известны.

Для определения PeCO2 выдыхаемый воздух собирают в большой мешок и с помощью инфракрасного анализатора измеряют среднее PCO2 [Марино П., 1998].

При возрастании объема физиологического МП исходный режим ИВЛ с нормальными значениями PaO2 и PaCO2 будет сопровождаться постепенным снижением PaO2 и возрастанием PaCO2. Этот феномен обусловлен вентиляцией увеличен-

ного объема МП, что связано с увеличением числа неперфузируемых альвеол.

Эффекты шунта и венозного примешивания. Истинный шунт указывает на отсутствие газообмена между кровью и альвеолярным газом. Венозное примешивание — это кровь, которая не полностью уравновешивается с альвеолярным газом, т.е. не подвергается в легких полноценной оксигенации. Эффекты шунта и венозного примешивания обусловлены главным образом падением PaO2. При этом изменений PCO2 не происходит до тех пор, пока величина шунта не достигнет 50 % от величины CB. Для того чтобы определить фракцию венозного примешивания непосредственно у постели больного, необходимо точное и одновременное измерение параметров PaO2 и FiO2. Если шунт меньше 10 %, что соответствует норме, любое, даже незначительное, увеличение фракции кислорода во вдыхаемом воздухе будет способствовать повышению PaO2. При возрастании величины шунта увеличение FiO2 сопровождается меньшим повышением PaO2. Так, при величине шунта 20 % от величины CB потребуется увеличить FiO2 до 0,6, чтобы поддержать оксигенацию на нормальном уровне. Если же величина шунта достигнет 50 %, PaO2 уже не реагирует на дальнейшее повышение FiO2. Исходя из этого, не следует применять токсические концентрации кислорода, а нужно использовать другие методы уменьшения фракции шунта (например, ПДКВ) (рис. 8.2).

Фракция шунта (QS/QT) может быть вычислена по следующей формуле:

Qs/QT = CcO2 - СаО2/(СсО2 - CvO2),

где CaO2 — содержание кислорода в артериальной крови; CvO2 — содержание кислорода в смешанной венозной крови; CcO2 — содержа-

ние кислорода в легочной капиллярной крови; QT — сердечный выброс; Qs — фракция шунта.

В норме отношение QS/QT = 0,1.

В связи с тем, что CcO2 непосредственно измерить невозможно, рекомендуют дышать чистым кислородом (FiO2 = 1,0), чтобы полностью насытить им гемоглобин крови легочных капилляров. Тогда ScO2 будет равно 100 %. Этот метод позволяет определить фракцию истинного шунта [Марино П., 1998].

При тяжелой патологии легких (пневмония, отек легких, тромбоэмболия легочной артерии) нарушение в них газообмена больше напоминает истинный легочный шунт.

Вычисление отношения PaO2/FiO2 — простой способ расчета показателя, который достаточно хорошо коррелирует с изменениями фракции шунта. Так, если PaO2/FiO2<200, то величина шунта более 20 % величины CB. Если же PaO2/FiO2>200, то величина шунта менее 20 % величины общего кровотока.

Альвеолярно-артериальная разница по кислороду. РАО2 в альвеолярном газе можно рассчитать по следующей упрощенной формуле:

РА02 = PiO2 - (PaC02/RQ),

где PiO2 — парциальное давление кислорода во вдыхаемом газе; RQ — дыхательный коэффициент (отношение между продукцией CO2 и потреблением кислорода).

Рис. 8.2. Определение фракции шунта по соотношению FiU2 и PaU2 [D'Alon-zoG.E., 1983].

Значение А/а-градиента PO2 у здоровых людей зависит от изменений FiO2. Так, при FiO2 0,21 (атмосферный воздух) этот градиент составит от 10 до 20 мм рт.ст. При FiO2 1,0 А/а-градиент PO2 от 60 до 70 мм рт.ст. Происходит увеличение А/а-градиента PO2 на 5—7 мм рт.ст. на каждые 10 % возрастания FiO2. При тяжелой легочной патологии РА02/РаО2 значительно превышает нормальные значения. Атмосферное давление в норме составляет около 760 мм рт.ст., поэтому применение положительного давления при ИВЛ приведет к возрастанию PiO2. Для более точного расчета следует величину среднего давления в дыхательных путях добавлять к величине атмосферного давления.

Соотношение PaO2/FiO2 дает важную информацию о кислородном обмене. Снижение этого показателя до 150 и ниже свидетельствует о крайней степени легочной недостаточности и сопровождается высокой летальностью.

Постоянное измерение насыщения смешанной венозной крови позволяет характеризовать доставку и потребление кислорода и эффект терапии у большинства больных с нарушением газообмена и гемодинамики.

Податливость (растяжимость) легких можно определить при измерении ДО и давления дыхательного плато. По разнице между пиковым давлением на вдохе и давлением во время дыхательного плато можно рассчитать сопротивление дыхательных путей. Современные автоматизированные системы мониторинга выводят эти производные показатели при помощи компьютера в виде цифровых или графических изображений. В настоящее время мы не располагаем экспресс-методиками оценки работы дыхания при спонтанной вентиляции.

Указанные параметры вентиляции и газообмена очень часто бывают недостаточными для оценки дыхательной функции легких и других взаимозависимых систем. Расчет параметров кислородтранспортной системы невозможен без динамического определения MOC и СИ, содержания кислорода в артериальной и венозной крови. Поскольку функция легких во многом зависит от состояния водного баланса, проводят динамическое исследование водных секторов, КОД плазмы, ЦВД. У больных с сердечной недостаточностью измеряют давление в легочной артерии. Строго учитывают количество введенной и выделенной жидкости. Немаловажное значение имеют показатели реологических свойств и состояния свертывающей и антисвертывающей систем крови.


Глава 9 Острая обструкция дыхательных путей

Обструкция дыхательных путей — нарушение их проходимости — развивается вследствие воспалительных процессов (острый ларинготрахеобронхит), отека и спазма голосовой щели, аспирации, травмы. В некоторых случаях это чрезвычайно опасно, так как возможны тотальная обструкция дыхательных путей и быстрый смертельный исход.

Обструкции верхних и нижних дыхательных путей (ВДП и НДП) характеризуются разной симптоматикой и дифференцированным подходом к лечению.

9.1. Обструкция верхних дыхательных путей

Обструкция ВДП: полости рта, носовых ходов, глотки и гортани — происходит в результате острых и хронических заболеваний, анафилаксии, попадания в дыхательные пути инородных тел, травмы. Она бывает частичной и полной, динамической (с изменением характера клинических проявлений) и постоянной. Это грозное осложнение с быстро нарастающей дыхательной недостаточностью и гипоксией.

Наиболее частой причиной асфиксии при различных состояниях, сопровождающихся потерей сознания (обморок, опьянение, отравление седативными средствами), является западение языка в гипофа-ринкс (гортанную часть глоткц). Вторая по частоте причина непроходимости ВДП — отек и спазм голосовой щели. Обструкция ВДП у взрослых чаще возникает при травме, ожоге и кровотечении, у детей — вследствие инфекционных заболеваний, особенно бактериального или вирусного крупа (табл. 9.1).

Внутренняя травма ВДП. Осложнения интубации трахеи — наиболее частая причина спазма, отека и паралича голосовой щели различной степени. В результате травмы при интубации трахеи возможны также смещение хрящей гортани, образование гематомы, отек слизистой оболочки или окружающих мягких тканей, повреждение надгортанника. Травма может привести к анкилозу хрящей гортани и постоянному параличу голосовых связок. Давление манжетки интубационной трубки в подсвязочном пространстве вызывает образование грануляционной ткани и стеноз — одно из наиболее серьезных осложнений интубации трахеи. Назотрахеальная интубация осложняется кровотечением чаще, чем оротрахеальная. Указанные осложнения развиваются вследствие нарушения техники интубации — грубого манипулирования, многократных попыток, несоответствия между диаметрами эндотрахеальной трубки и голосовой щели, перераздувания манжетки, применения для отсасывания жестких катетеров и т.д. Причиной непроходимости ВДП могут быть оперативные вмешательства.

Таблица   9.1. Острая обструкция верхних дыхательных путей [по S. R. Boster, S.A. Martinez, 1982]

Причина

Клинические признаки

Неотложная помощь

Внутренняя   механическая травма (чаще в результате    осложнения   интубации   трахеи, реже — при операциях на гортани)

Паралич голосовых связок, повреждение черпаловидных хрящей,   анкилоз  гортани,  стеноз подсвязочного      пространства, стридор, нарушения фонации

Интубация трахеи, при нарастании    обструкции    — трахеостомия

Ожог и воздействие токсичных газов

Одутловатость   лица,   ротоглоточная эритема, отек слизистой оболочки полости рта и образование   на   ней   пузырей,   отек ВДП, стридор, нарушения фонации,   надглоточный   отек   и образование булл  (предвестники   полной   обструкции),   отек легких, пневмония

Интубация трахеи, при ее невозможности  —  крико-тиреоидотомия; при отравлении СО и другими газами — ИВЛ. Трахеостомия по показаниям

Наружная     механическая травма (тупая или   острая   проникающая)

Переломы    нижней     челюсти, шейных     позвонков,     хрящей гортани, надгортанника, трахеи, сквозное проникающее ранение основания языка, полости рта, шеи; часто вертикальный перелом щитовидного хряща, кровотечение, кашель, одышка, подкожная эмфизема

Трахеостомия.   Эндотрахе-альная интубация и крико-тиреоидотомия могут быть затруднены   или   противопоказаны

Кровотечение     (при травме,      операции, инфекционном заболевании)

Аспирация крови, при массивном  кровотечении  —  быстрое нарастание гипоксии

Интубация трахеи, отсасывание крови  из дыхательных путей, остановка кровотечения     хирургическим путем, переливание свежей плазмы.  Контроль свертывающей системы крови

Аспирация   твердого инородного тела

Частичная    обструкция    гортани — потеря голоса, удушье, кашель,     охриплость,     стридор. Полная обструкция: больной не может дышать, говорить и указывает пальцами на шею. Быстро нарастающая гипоксия приводит   к   потере   сознания   и смерти

Путем словесного контакта помочь пострадавшему сделать медленный вдох и форсированный выдох; при неудаче — повернуть больного на бок и нанести 4 сильных удара    по    межлопаточной области,    затем   повернуть его на спину и произвести 4 компрессии в направлении к грудной клетке. Удалить инородное    тело    пальцем или под прямым визуальным контролем с помощью ларингоскопа    и    щипцов. Может потребоваться срочная трахеостомия или кони-котомия

Некротическая ангина (Людвига ангина)

Припухлость   в   области   подъязычной кости, отек шеи, распространяющийся   до   ключиц, отечность   и   гиперемия   лица, увеличение и перемещение языка кверху, тризм, дисфагия, «бычья» шея, лихорадка, стридор

При  нарастании  обструкции   —   крикотиреоидото-мия     или     трахеостомия. Хирургическое лечение ангины.   Применение   антибиотиков

Ретрофарингеальный абсцесс

Боль в горле при глотании, повышенная температура тела, гиперемия и припухлость ретрофарингеальной области, на рентгенограмме шеи в боковой проекции — увеличение ретрофарингеального и/или ретротрахеального     пространства, стридор

Антибактериальная    терапия. Хирургическое   лечение   абсцесса. При нарастании обструкции — оротрахеальная интубация,      крикотиреоидото-мия или трахеостомия

Эпиглоттид

Острое начало (возможна мгновенная  полная  обструкция),  сильная боль в горле, увеличение надгортанника, отек и гиперемия язычка и окружающих мягких тканей, высокая температура тела, интоксикация, дисфагия, иногда стридор и кашель, нарушения фонации

Антибиотикотерапия.        При нарастании     обструкции     — интубация трахеи

Вирусный круп

Постепенное начало. Температура тела нормальная или слегка повышенная. В поздней стадии одышка, лающий кашель, тахикардия и инспираторный стридор. Процесс локализован   в   подсвязочном   пространстве

Симптоматическая     терапия. При нарастании обструкции — интубация   трахеи   (предпочтительнее   назальным   доступом)

Ангионевротический отек

Спорадически возникающие отеки лица, конечностей, наружных половых органов, дыхательных путей и кишечной стенки

Интубация   трахеи,   назначение  анальгетических  средств для   снятия   боли   в   области живота, растворов ε-аминока-проновой   кислоты,   андрогенов; поддержание адекватного внутрисосудистого объема

Аллергическая форма

Астма, ринит, зависимость от антигенных стимулов, возможна крапивница

Применение гормонов, антигистаминных и антиаллергических препаратов

Внутренние    повреждения    ВДП возникают при вдыхании токсичных

газов и ожогах пламенем. Для ожога ВДП характерны эритема языка и полости рта, свистящее дыхание и др. При вдыхании токсичных веществ к местному реактивному отеку присоединяются токсический отек ВДП, отек легких, а позднее — пневмония. На ранней стадии пострадавшие могут умереть от отравления газом и гипоксии [Малышев В.Д., 2000].

Наружная травма ВДП. Повреждения ВДП бывают двух видов: проникающие (колотые, огнестрельные раны) и тупые (в результате удара). Причинами обструкции могут быть повреждение или смеще-

ние хрящей гортани, сужение дыхательных путей, вызванное образовавшейся гематомой, отеком слизистой оболочки или окружающих мягких тканей. Частая причина обструкции — кровотечение в дыхательные пути. Если интубация трахеи невозможна (например, при размозжении гортани), производят экстренную трахеостомию. Если кровотечение отсутствует и обструкция нарастает медленно, необходимо исследование с помощью фибробронхоскопа для уточнения характера повреждения.

Кровотечение в дыхательные пути может быть осложнением оперативных вмешательств (операции на голове и шее, тонзиллэктомия, трахеостомия), наружной и внутренней травмы или спонтанным — из полостей носа и рта. Это осложнение особенно опасно в тех случаях, когда больной не может откашляться (кома, угнетение ЦНС). При тяжелом кровотечении больному придают дренажное положение (на спине с опущенным головным концом), очищают ротоглотку и производят интубацию трахеи. Раздувание манжетки обеспечивает герметичность и предупреждает дальнейшее поступление крови в НДП. После оказания первой помощи проводят мероприятия по окончательной остановке кровотечения (оперативное вмешательство, контроль свертывающей системы крови, переливание свежей плазмы и т.д.).

Аспирация инородного тела возможна в любом возрасте, но особенно часто происходит у детей от 6 мес до 4 лет. Инородное тело чаще локализуется в трахее или в одном из главных бронхов, реже в гортани. У детей инородное тело может обтурировать просвет гортани в ее нижней части — в подголосовой полости, т.е. там, где диаметр дыхательных путей наименьший.

У взрослых аспирация инородного тела (комок пищи, кусок мяса, кость) происходит во время еды,

особенно в состоянии алкогольного опьянения, когда снижены защитные рефлексы дыхательных путей. Попадание в дыхательные пути даже небольшого инородного тела (рыбья кость, горошина) может вызвать сильнейший ларинго- и бронхоспазм и привести к смерти. Аспирация инородных тел в среднем и пожилом возрасте чаще наблюдается у лиц, которые носят зубные протезы [Брукс Дж., 1986].

При застревании инородного тела в заглоточном пространстве может быть полностью обтурирован вход в гортань. Это приводит к афонии, апноэ, быстрому нарастанию цианоза. Подобное состояние нередко диагностируют как инфаркт миокарда. При частичной обструкции дыхательных путей возникают кашель, одышка, стридор, наблюдаются втягивание надключичных областей при вдохе, цианоз.

Удаление инородных тел из гортани и трахеи — чрезвычайно срочная процедура! При оказании первой помощи следует учитывать, что все механические приемы (удары по межлопаточной области, тракции в направлении к грудной клетке) в целом малоэффективны. Если сознание пострадавшего сохранено, наилучшими методами избавления от инородных тел являются естественный кашель и форсированный выдох, произведенный после медленного полного вдоха. При этом психологическая поддержка оказывающего помощь играет немаловажную роль.

Заболевания, приводящие к обструкции ВДП. У детей наиболее часто обструкцию ВДП вызывают вирусный круп, бактериальный трахеит и эпиглоттид. К заболеваниям, представляющим потенциальную опасность обструкции ВДП у взрослых, относятся ангина Людвига, ретрофарингеальный абсцесс, эпиглоттид, вирусный круп, а также ангионевротический отек. Хотя эти заболевания у взрослых встречаются

довольно редко (вирусный круп — очень редко!), опасность, которую они представляют, должна быть учтена врачом [Boster S.R., Marti-nez S.A., 1982].

Некротическая ангина (ангина Людвига) гнилостная некротическая флегмона дна полости рта. Характеризуется быстрым распространением инфекции в подъязычной и подчелюстной области, вокруг подъязычной кости и на ВДП. Вначале появляется плотная припухлость в области подчелюстной железы, затем развиваются отек подчелюстной области и передней поверхности шеи («бычья» шея), лихорадка, тризм; отмечаются увеличение и приподнятость языка, боль, дисфагия. Обструкция ВДП нарастает постепенно.

Для лечения применяют большие дозы антибиотиков, воздействующих на стрептококковую или (реже) стафилококковую, иногда смешанную флору; хирургическое дренирование ран. Для поддержания проходимости ВДП показаны назотрахеальная интубация, крикотиреоидо-томия или трахеостомия. Следует предпочесть последнюю.

Ретрофарингеалъный (заглоточный) абсцесс. Возбудителем инфекции может быть анаэробная или аэробная флора, часто стафилококк и смешанная флора. Потенциальная опасность состоит не только в острой обструкции ВДП, но и в развитии медиастинита.

Характерны боль в горле при глотании, повышенная температура тела, нарушения дыхания. При осмотре определяют гиперемию и припухлость ретрофарингеальной области, на боковых рентгенограммах шеи — увеличение ретрофарингеального и/или ретротрахеального пространства.

В начале заболевания назначают большие дозы пенициллина. При необходимости проводят хирургическое лечение. Поддержание проходимости ВДП достигается оротра-

хеальной интубацией. При невозможности последней проводят кри-котиреоидотомию или трахеостомию.

Эпиглоттит (бактериальный круп) возникает чаще у детей в возрасте от 2 до 7 лет, но может быть и у взрослых. Это тяжелое заболевание, приводящее к синдрому крупа. Начинается остро. В процесс вовлекаются не только надгортанник, но и соседние области (язычок, черпаловидные хрящи и другие надсвя-зочные структуры). Острое начало проявляется высокой температурой тела, интоксикацией, сильными болями в горле, нарушениями фонации, дисфагией. Диагноз устанавливают при прямом осмотре глотки и гортани. На рентгенограмме в боковой проекции выявляются отечность надгортанника, иногда увеличение («раздувание») в области глотки.

Показано использование антибиотиков в больших дозах. В дальнейшем антибиотики назначают соответственно выявленной чувствительности к ним флоры. При затрудненном дыхании производят интубацию трахеи (предпочтительнее назотрахеальная) трубкой, диаметр которой приблизительно на 1 мм меньше диаметра трубки, обычно применяемой для назотра-хеальной интубации. В качестве крайней меры может быть проведена трахеостомия.

Вирусный круп (ларинготрахео-бронхит) чаще всего наблюдается у новорожденных и у детей в возрасте от 3 мес до 3 лет. В результате воспалительных изменений дыхательные пути сужаются на уровне подсвязочного пространства, анатомическим ориентиром которого является перстневидный хрящ. Симптомы сужения ВДП обычно возникают через несколько дней после начала заболевания. На фоне нормальной или слегка повышенной температуры тела развиваются одышка, лающий кашель, тахикардия и инспираторный стридор. При прямой ларингоскопии воспалительные изменения в области надгортанника и зева отсутствуют.

Проводят симптоматическую терапию, ингаляции аэрозолей, оксигенотерапию. При нарастании симптомов ОДН (инспираторный стридор, цианоз, возбуждение, потеря сознания) показана интубация трахеи (предпочтительнее назотрахеальная), трубку оставляют на 2—7 дней. Трахеостома обычно не нужна.

Антибактериальная терапия при инфекциях ВДП и НДП должна начинаться как можно быстрее. В практике ОРИТ эффективно применяется рокситромыцин Lek»), антибактериальный спектр которого включает многие грамположительные и грамотрицательные микроорганизмы. Этот полусинтетический антибиотик группы макролидов является эффективной альтернативой пенициллинам и цефалоспоринам при лечении пациентов с аллергией. Однако следует учитывать, что к препарату резистентны Bacteroides fragilis, Clostridium (большинство штаммов), Pseudomonas, Acinetobacter, Enterobacteriaceae.

Ангионевротический отек может быть наследственным и аллергическим. Наследственный ангионевротический отек характеризуется спорадически возникающими отеками, распространяющимися на лицо, гортань, конечности, наружные половые органы и кишечную стенку. Продолжительность эпизодических отеков от 1 до 3 дней. Возможны сильные боли в брюшной области. Частота внезапной смерти от отека гортани достигает 25 %.

Лечение наследственного заболевания заключается в поддержании проходимости ВДП (интубация трахеи, при ее невозможности производят крикотиреоидотомию или трахеостомию). Для снятия болей в области живота применяют аналь-

гетики. В целях предотвращения приступа назначают андрогены и аминокапроновую кислоту. Осуществляют мероприятия по поддержанию адекватного внутрисосудистого объема — инфузионную терапию, а также вводят адреналин, что прерывает и ослабляет приступ.

Аллергическая форма ангионевротического отека возникает в результате реакции антиген — антитело и обычно сопровождается крапивницей, нередко астмой, ринитом. Может быть определена зависимость от антигена. В отличие от наследственной формы легко поддается лечению антигистаминными препаратами, кортикостероидами. Боли в области живота, как правило, отсутствуют.

9.2. Обструкция нижних дыхательных путей

К острой обструкции НДП — трахеи и бронхов — приводят аспирация жидкостей (вода, кровь, желудочный сок и др.) и твердых инородных тел, а также анафилактические реакции и обострение хронических легочных заболеваний, сопровождающиеся бронхообструк-тивным синдромом.

Аспирация рвотных масс часто происходит в состоянии комы, наркоза, выраженного алкогольного опьянения или при угнетении ЦНС, вызванном другими причинами, т.е. в тех случаях, когда нарушен механизм кашля. При попадании пищевых масс в дыхательные пути развивается реактивный отек слизистой оболочки, при аспирации кислого желудочного сока к местному реактивному отеку присоединяется токсический отек дыхательных путей. Клинически это проявляется быстро нарастающей асфиксией, цианозом, выраженным ларинго- и бронхоспазмом, падением АД.

Аспирация крови особенно опасна при нарушенном кашлевом механизме. Кровь может поступать из полостей носа и рта, при трахеостомии, если гемостаз недостаточен, или из бронхиальных сосудов. Кровь свертывается в бронхиолах, а при повышенном содержании во вдыхаемой газовой смеси кислорода — даже в крупных бронхах и трахее, что приводит к обструкции дыхательных путей.

При кровотечении из полости рта и носа и сохраненном сознании производят переднюю или заднюю тампонаду полости носа и хирургический контроль кровотечения. Больному в бессознательном состоянии с выраженным аспирационным синдромом придают положение, обеспечивающее дренирование дыхательных путей. Быстро очищают ротоглотку, проводят интубацию трахеи и с помощью отсоса восстанавливают проходимость трахеи и бронхов. Раздувание манжетки эндотрахеальной трубки позволяет защитить трахеобронхиальное дерево от повторного поступления крови из ВДП.

При кровотечении из бронхов важно установить, из какого легкого оно происходит. Для этого срочно проводят бронхоскопию. Установив источник кровотечения, больного укладывают на бок так, чтобы кровоточащее легкое было внизу. Вводят кровоостанавливающие средства (плазму, аминокапроновую кислоту, препараты кальция и др.)· Показаны срочное рентгенологическое исследование грудной клетки и хирургический контроль кровотечения.

Массивная аспирация воды в легкие ведет к тяжелой гипоксии вследствие полного прекращения дыхания и газообмена. Даже при умеренной аспирации воды (1—3 мл/кг массы тела) возникают ларинго- и бронохоспазм, шунтирование крови в легких, приводящие к значительным нарушениям газообмена.

При значительной гипоксии и бессознательном состоянии следует очистить ротоглотку, произвести интубацию трахеи и удалить секрет из трахеи и бронхов. При апноэ проводят ИВЛ, при остановке сердца — весь комплекс реанимационных мероприятий.

Частичная обструкция трахеи твердым инородным телом проявляется кашлем, удушьем и одышкой. При полной обструкции трахеи пострадавший не может дышать и говорить. Если обструкция трахеи неполная и газообмен не нарушен, оперативное вмешательство не показано — больной должен продолжать кашлять, так как кашель обычно эффективен. Если устранить обструкцию не удается, прибегают к специальным приемам (табл. 9.2).

Анафилаксия возникает как специфическая реакция по типу антиген — антитело или как реакция повышенной чувствительности к определенным, чаще всего лекарственным, веществам. В патогенезе анафилактической реакции основное значение придают освобождению гистамина и других медиаторов, воздействующих не только на сосудистый тонус, но и на гладкую мускулатуру дыхательных путей. Причиной анафилактической реакции может быть введение лекарственных препаратов, в том числе антибиотиков, инфузионных сред (особенно белковой природы) и др. Реакция обычно возникает немедленно — в течение 30 мин — и проявляется в виде выраженного ларинго- и бронхоспазма, прогрессирующего удушья, иногда на фоне вазомоторной атонии.

Таблица 9.2. Острая обструкция нижних дыхательных путей

Причина

Клинические признаки

Неотложная помощь

Аспирация рвотных масс

Быстро нарастающая асфиксия,      цианоз, ларинго-   и   бронхо-спазм, падение АД

Придать   больному  дренирующее   положение, очистить ротоглотку. Срочно произвести интубацию трахеи и аспирацию содержимого  трахеи   и   бронхов.   Ввести   в  трубку 20 мл изотонического раствора натрия хлорида с последующим отсасыванием

Аспирация крови

Нарастающая асфиксия  в связи  с обструкцией    бронхиального дерева

При   кровотечении   из   ВДП   и   сохранном сознании — передняя или задняя тампонада полости   носа   и   хирургический   контроль кровотечения. При бессознательном состоянии — интубация трахеи и восстановление проходимости НДП

Аспирация воды

Ларинго- и бронхо-спазм, цианоз, одышка

При бессознательном состоянии — интубация трахеи и отсасывание трахеобронхиального содержимого

Аспирация твердого инородного тела

Одышка, кашель, удушье, стридор, цианоз

См. табл. 9.1

Анафилаксия

Тотальный   ларинго-и бронхоспазм, цианоз,     прогрессирующее удушье на фоне вазомоторной атонии

Ввести   внутривенно   или   внутримышечно 0,5 мл 0,1 % раствора адреналина, назначить 60—90 мг преднизолона,  антигистаминные препараты

Лечение. Немедленное прекращение введения препарата, вызвавшего анафилактическую реакцию. Если обструкция дыхательных путей не сопровождается шоком, вводят 0,5 мл 0,1 % раствора адреналина подкожно или внутримышечно; при анафилактическом шоке — 1—2 мл внутривенно. В случае недостаточной эффективности указанных мер повторяют введение адреналина в той же дозе через 15 мин. Одновременно вводят большие дозы кортикостероидов (например, 60— 90 мг преднизолона или эквивалентные дозы гидрокортизона и дексаметазона). Показаны также антигистаминные препараты, а при шоке — соответствующая инфузионная терапия.

9.3. Синдром Мендельсона

Синдром Мендельсона — это острый экссудативный пневмонит (аспирационный пневмонит, химический пневмонит, кислотно-аспира-ционный синдром).

Впервые был описан С.Л. Мендельсоном в 1946 г. как наиболее тяжелое осложнение наркоза в акушерской практике. С тех пор прошло более 50 лет, однако вопросы

профилактики, диагностики и лечения синдрома по-прежнему актуальны. Причина — чрезвычайно высокая летальность (40—50 % и более).

Этиология и патогенез. В основе развития синдрома лежит аспирация желудочного содержимого, что вызывает химический ожог дыхательных путей и альвеол в результате воздействия хлористого водорода, имеющего свойства сильной кислоты (собственно синдром Мендельсона); обструкцию дыхательных путей рвотными массами.

Развивается обструктивная (ас-фиксическая) форма дыхательных нарушений с преобладанием тяжелой гипоксии и возможностью смертельного исхода в ближайшие часы или дни.

В одних случаях преобладает первый тип нарушений, в других — второй. Для возникновения истинного синдрома Мендельсона достаточно попадания в дыхательные пути 20—30 мл желудочного сока, имеющего низкий рН. Химический ожог слизистой оболочки дыхательных путей сопровождается повреждением эпителия трахеи, бронхов, бронхиол, стенок альвеол и эндотелия легочных капилляров. Степень повреждающего действия находится в прямой зависимости от кислотности и количества аспирированного желудочного сока. В результате кислотного ожога происходит экстравазация плазменной части крови в легочный интерстиций, а также в полость альвеол, что обусловливает отек легких и развитие респираторного дистресс-синдрома. Быстро нарастающий отек слизистого и подслизистого слоев создает бронхиальную обструкцию, проявляющуюся тотальным бронхиолоспазмом и гипоксемической дыхательной недостаточностью.

В последние годы было установлено, что деструктивные изменения в легких: повреждение эпителиального и эндотелиального слоев клеток и отек — возникают под воздействием желудочного сока не только с рН 2,5—3,0, но и с рН 5,0, а также при попадании в дыхательные пути желчи, желудочных ферментов и других жидкостей [Буров Н.Е., 1995].

При массивной аспирации желудочного содержимого быстро развивается асфиксический синдром. При этом главное значение имеет сам фактор механической обструкции трахеи, бронхов и бронхиол. Если же показатель рН аспирированной жидкости низкий, то, кроме обструкции, возможно химическое повреждение.

Аспирация инфицированного содержимого ротоглотки также приводит к развитию пульмонита, при котором в основном поражаются нижние доли легких. Последнее ведет к формированию некротических полостей, абсцессов и эмпием.

Такой же исход наблюдается при аспирации мелких кусочков пищи, обтурирующих просвет бронхов и обусловливающих образование ателектазов.

Предрасполагающие  факторы.

Аспирация или регургитация желудочного содержимого возможна при нарушениях сознания (наркоз, опьянение, действие седативных средств, кома). Наличие содержимого в желудке предполагается у всех больных перед экстренными оперативными вмешательствами, при родах, когда нарушен пассаж из желудка в кишечник. Аспирации способствует высокое внутрибрюшное и внутрижелудочное давление, например, при увеличении объема живота (роды, кишечная непроходимость), повышении тонуса передней брюшной стенки во время вводного и основного наркоза.

К регургитации и аспирации предрасполагает слабость пищеводно-желудочного сфинктера у больных, длительно страдающих язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки, с повышенной кислотностью и другими заболеваниями пищеварительного тракта. Может иметь значение расширение пищевода, который вмещает до 200 мл жидкости, сдерживаемой перстнеглоточным сфинктером. При расслаблении последнего в результате действия релаксантов жидкость изливается в рот и трахею. Возникновению рвоты способствует также повышенная возбудимость рвотного центра, вызванная медикаментозной стимуляцией а-адренорецепторов. Необходимо помнить, что регургитация желудочного содержимого возможна даже у больных, хорошо подготовленных к операции.

Клиническая картина характеризуется острым началом (вслед за аспирацией или спустя 2— 12ч), возрастающим беспокойством больного, признаками нарушений дыхания ларингоспазмом или бронхоспазмом, экспираторной одышкой по типу астматического состояния.

Типична следующая триада симптомов: тахикардия, тахипноэ, цианоз.

Нередко аспирация сопровождается падением АД и другими рефлекторными расстройствами сердечно-сосудистой системы. Цианоз не исчезает даже при подаче кислорода 100 % концентрации. Над всей поверхностью легких выслушиваются свистящие, а в нижних отделах крепитирующие хрипы. При прогрессировании дыхательных нарушений РаСЬ снижается до 35—45 мм рт.ст., возрастают легочное сосудистое сопротивление и давление в легочной артерии. Снижается растяжимость легких, и увеличивается аэродинамическое сопротивление дыхательных путей. Дальнейшие изменения в легких идут по типу РДСВ.

Достаточно характерна рентгенологическая картина. Она напоминает «шоковое легкое»: появляются участки понижения воздушности, диффузное затемнение легочной ткани.

Иногда синдром протекает более благоприятно. Это возможно при аспирации жидкости, имеющей умеренно кислую или нейтральную реакцию. В тех случаях, когда аспирация была небольшой, она ограничивается повреждением какого-либо участка легкого (чаще всего нижней доли правого легкого с клинической картиной правосторонней нижнедолевой пневмонии).

Профилактика. Перед экстренной операцией необходимо опорожнить желудок с помощью зонда. Исключение составляют только те случаи, когда введение зонда в желудок противопоказано (угроза пищеводного или желудочного кровотечения и др.). Больных не следует поить и кормить перед любым оперативным вмешательством. Обязательна премедикация, включающая введение атропина в дозе 0,1 мг на 10 кг массы тела. Некоторые авторы рекомендуют проводить специальную медикаментозную и антацидную подготовку перед операцией.

При интубации особенно важны следующие меры: возвышенное положение головы, надавливание на перстневидный хрящ, что обеспечивает сдавление пищевода между трахеей и позвоночником (прием Ceлика). Этот прием применяют сразу после преоксигенации 100 % кислородом — до введения мышечных релаксантов и заканчивают после интубации трахеи и раздувания манжетки. Если в момент интубации отмечается поступление желудочного содержимого в глотку, то нужно ввести интубационную трубку в пищевод и раздуть манжетку. После санации ротоглотки провести интубацию трахеи запасной интубационной трубкой. Затем необходимо ввести зонд в желудок. Важно помнить, что аспирация небольшим количеством желудочного содержимого может остаться незамеченной, поэтому во время проведения наркоза и после его окончания тщательно выслушивают легкие. Перед экстубацией с помощью ларингоскопа проводят осмотр ротоглотки и при необходимости осуществляют санацию. Экстубация производится только при восстановленном мышечном тонусе и сознании.

Лечение. При бронхолегочной аспирации следует быстро придать больному дренирующее положение, опустив головной конец; очистить ротоглотку. Как можно быстрее провести интубацию трахеи. Приподнимание головы и туловища в этот момент может предотвратить повторную аспирацию. Наличие раздувной манжетки на трубке предохраняет дыхательные пути от повторного попадания в них желудочного содержимого. Уже в самый первый момент аспирации

нужно быть готовым к проведению СЛР. После проведения интубации производят отсасывание аспирата из дыхательных путей. Это мероприятие имеет и лечебное и диагностическое значение. Нужно стремиться к максимальному удалению аспирата из трахеи и бронхов и внимательно следить за его количеством и характером. Немедленное эндобронхиальное отсасывание аспирата, а также откашливание восстанавливают проходимость дыхательных путей намного эффективнее, чем бронхоскопия, проведенная через 30—60 мин после аспирации.

Бронхиальный лаваж. Сразу же после отсасывания аспирата приступают к проведению бронхиального лаважа. Применяют небольшие количества 0,9 % раствора хлорида натрия (10—15 мл) с добавлением 1 ампулы бикарбоната натрия (44 ммоль). Общий объем применяемого раствора доводят до 20— 30 мл. Использование более значительных количеств жидкости для лаважа противопоказано, так как это может привести к оттеснению аспирата в более глубокие отделы дыхательных путей вплоть до альвеол [НеффТ.А., 1986].

В начальном периоде бронхолегочной аспирации обычно используют чистый кислород. При отсутствии эффективного спонтанного дыхания проводят ИВЛ с FiO2 0,5—0,6, поддерживая насыщение артериальной крови кислородом на уровне 90—95 %. Для борьбы с бронхоспазмом и шоком внутривенно вводят гидрокортизон (200 мг), дексаметазон или целестон (4—8 мг), адреналин (0,3 мл 0,1 % раствора), антигистаминные препараты (димедрол — 30 мг или супрастин — 20— 40 мг), при низком АД — допамин (10—15 мкг/кг/мин). Проводят ин-фузии изотонических электролитных и коллоидных растворов, свежезамороженной плазмы (400 мл) и альбумина (100 мл 20 % раствора), 20 % раствора глюкозы (100—200 мл) и гепарина (5000 ЕД). Хороший бронхолитический эффект дает введение эуфиллина (10 мл 2,4 % раствора). При стабилизации состояния целесообразно провести бронхоскопию с помощью фиброскопа через интубационную трубку. Необходимо сохранение кашлевого толчка, при котором опорожнение бронхов более эффективно. Обязательно проводят вибромассаж грудной клетки, мониторинг дыхательной и сердечно-сосудистой системы. При восстановлении адекватного спонтанного дыхания осуществляют экстубацию.


Глава  10 Астматический статус

Астматический статус (AC) — это тяжелый приступ удушья, вызванный обострением бронхиальной астмы. От обычных приступов астмы AC отличается более тяжелым течением, резистентностью к обычной применяемой пациентом терапии и возможностью летального исхода. Правомочны термины «тяжелое обострение астмы» или «острая тяжелая астма». Главной особенностью AC в настоящее время считается не длительность астматической атаки, а тяжесть состояния, т.е. развитие тяжелых физиологических нарушений — выраженной обструкции дыхательных путей, гипервоздушности легких, нарушений газообмена и гемодинамики.

Этиология. Среди основных причин, приводящих к развитию AC, выделяют контакт с аллергенами, инфекции трахеобронхиального дерева (особенно вирусные), применение лекарственных препаратов, к которым у пациента повышенная чувствительность; неадекватную терапию. AC может быть инициирован приемом ацетилсалициловой кислоты (аспирина), β-блокаторов и других лекарственных средств, воздушными поллютантами и эмоциональным стрессом. Однако почти в половине случаев непосредственную причину AC установить не удается [Чучалин А.Г., Третьяков А.В., 1997].

Рис. 10.1. Давление в альвеолах во время выдоха в норме и при ауто-ПДКВ.

I — легочный капилляр; А — норма; Б — бронхооб-струкция; В — бронхооб-струкция, разрыв альвеолы.

Патогенез. Гиперреактивность бронхиальной системы, вызванная аллергенами, сопровождается бронхоконстрикцией, отеком слизистой оболочки бронхиол, нарушением мукоцилиарного транспорта. При морфологическом исследовании выявляются эозинофильная инфильтрация слизистого и под слизистого слоя, резкое утолщение гладкой мускулатуры бронхов, окруженных воспалительными клетками. При этом просвет бронхов может быть полностью обтурирован воспалительным инфильтратом. Таким образом, обструкция бронхов, утолщение их мышечного слоя и воспаление стенок в сочетании с отеком приводят к глубоким нарушениям отношения вентиляция/перфузия, гипоксемии. Значительную роль в патогенезе AC играет феномен «воздушной ловушки» или ауто-ПДКВ. На вдохе пациент вдыхает больше воздуха, чем успевает выдохнуть через суженные, обтурированные вязким секретом дыхательные пути. С каждым последующим вдохом возрастает функциональная остаточная емкость, что ведет к острой легочной эмфиземе; выдох активизируется дополнительными мышечными усилиями. Несмотря на интенсификацию выдоха, остаточный объем в легких возрастает, повышаются уровни альвеолярного и внутриплеврального давления (рис. 10.1). Рпльв в конце выдоха достигает 10 см вод. ст. и более [Rodriguez-Roisin R. et al., 1994; Sy-dow M., 1997].

Гемодинамические расстройства при ауто-ПДКВ имеют сложный генез. Общепризнанный механизм — это снижение венозного возврата и диастолического наполнения предсердий и правых отделов сердца. Резкие перепады внутригрудного давления во время вдоха и выдоха ассоциируются со значительными колебаниями давлений наполнения, УО и АД. Кроме того, снижение внутриплеврального давления во время вдоха ведет к повышению постнагрузки левого желудочка и развитию так называемого парадоксального пульса — значительного колебания величины систолического АД в фазы вдоха и выдоха, достигающего при AC 20 мм рт.ст. и более [Русский мед. журнал, 1999; Хиллари Дон, 1984; Скоггин Ч.X., 1986]. Газообмен прогрессивно ухудшается: возрастает PaCO2 и снижается PaO2.

Ральв может достигать критических величин и сопровождаться повреждением альвеол — разрывом их с образованием пневмоторакса, пневмомедиастинума и даже пневмоперитонеума (см. рис. 10.1).

Клиническая картина. Полный анамнез собрать, как правило, невозможно. Большое значение имеет указание больного или доставивших его родственников на аллерген, применявшуюся до приступа терапию, причину ухудшения состояния (отмена кортикостероидов, воспалительные заболевания дыхательных путей, профессиональные вредности и др.). Сведения об использовании до приступа β-адре-номиметиков в избыточных дозах позволяют поставить диагноз лекарственной тахифилаксии, которая требует ранней кортикостероидной терапии. Важно также установить сопутствующие заболевания, которые могут обостриться в связи с противоастматической терапией.

Внешние признаки. Астматический статус характеризуется тяжелой одышкой, чаще экспираторного характера, участием в акте дыхания вспомогательной мускулатуры грудной клетки и передней брюшной стенки. Измененный цвет кожных покровов — бледность, гиперемия, цианоз. Кожа может быть сухой и горячей или холодной и влажной — и то и другое свидетельствует о тяжести состояния.

Дыхательная система. Характерно тахипноэ, ЧД обычно более 30 в 1 мин. Выдох продолжительнее вдоха, и усилие, затрачиваемое больным во время выдоха, более значительное, чем при вдохе. Участие в акте дыхания вспомогательной дыхательной мускулатуры указывает на то, что «цена» каждого дыхательного цикла очень высока и затрачивается большая работа на его осуществление.

Постепенно респираторные усилия больного снижаются. Грудная клетка эмфизематозно расширена, поэтому ее участие в дыхании ослабевает. При перкуссии — звук с коробочным оттенком. Границы легких расширены. При аускультации дыхание ослаблено, выслушиваются разнотональные звуки, связанные с прохождением воздуха через суженные бронхиолы. При прогрессировании процесса в легких образуются «немые зоны», что свидетельствует о бронхообструкции отдельных участков органа. В наиболее тяжелых случаях дыхательные шумы могут не выслушиваться над всей поверхностью легких: «немое легкое» — тотальный бронхообструктивный синдром. Газы крови: РаО2<60 мм рт.ст., РаСО2<45 мм рт.ст., рН<7,35 (табл. 10.1).

Таблица 10.1. Динамика изменений КОС и газов крови при астматическом статусе

Показатели, норма

ες

§ 1 |ά§

|ёЁ ~5S

ι i

α, g

ssi

sgg

§

Ou

ё|

ΞΞ О

рН 7,4

7,50

7,20

6,80

PaCO2 40 мм рт.ст.

30

60

100

PaO2 95 мм рт.ст.

95

60

40

SaO2 97 %

97

90

70

НСОз 25 ммоль/л

25

27

30

Сердечно-сосудистая       система.

Характерны тахикардия, повышение АД, ЧСС более 110 в 1 мин, артериальная гипертензия на уровне 150/100 мм рт.ст. или даже 180/110 мм рт.ст. При прогрессировании процесса на фоне общей гипоксии — брадикардия и артериальная гипотензия.

Увеличение ЧД более 25 в 1 мин, тахикардия более 110 в 1 мин, парадоксальный пульс — симптомы, свидетельствующие о тяжелом состоянии пациента и требующие срочной госпитализации его в отделение ИТ [Хиллари Дон., 1984].

Водно-электролитный баланс. Затяжной приступ астмы обычно сопровождается дегидратацией и гиповолемией. Потери жидкости происходят главным образом через дыхательные пути и кожу, возмещение же из-за тяжести состояния недостаточно. ОЦК очень редко бывает повышенным, обычно уменьшается в среднем на 10 %, значительно возрастают вязкость крови и гематокрит (до 0,50—0,60). Необходимо проведение целенаправленной гемодилюции. Общая дегидратация может быть выраженной и проявляться следующими симптомами: жаждой, сухим языком, олигурией, снижением ЦВД. Гиповолемия предрасполагает к коллапсу, что особенно важно учитывать при переводе больных на ИВЛ [Малышев В.Д., 2000].

Центральная нервная система. По мере прогрессирования гиперкапнии и гипоксии нарастают изменения ЦНС. Вначале характерны возбуждение, психические нарушения, «дыхательная паника», связанные с чувством нехватки воздуха; в дальнейшем — раздражительность, спутанность сознания, заторможенность — вплоть до ступора и комы.

Рентгенография грудной клетки. На рентгенограмме — «темные легочные поля» в связи с большой воздухонаполненностью легких [Хиллари Дон, 1984; Скоггин Ч.Х., 1986].

Наиболее важные признаки тяжелого обострения бронхиальной астмы:

• пиковый   экспираторный   поток (ПЭП) менее 50 % от должного;

• число дыханий более 25 в 1 мин;

• ЧСС более ПО в 1 мин;

• одышка   при   разговоре   (невозможность      произнести      фразу, предложение на одном выдохе); Жизнеугрожающее состояние:

• снижение  ПЭП  менее  33   %  от должного;

• «немое легкое»;

цианоз;

слабые респираторные усилия;

брадикардия и гипотензия;

спутанность сознания или кома;

РаО2<60 мм рт.ст.;

РаСО2>45 мм рт.ст.;

рН<7,35;

парадоксальный   пульс   —   более

20 мм рт.ст.;

• участие в акте дыхания вспомогательной дыхательной мускулатуры.

Для оценки тяжелого состояния достаточно нескольких симптомов (не обязательно всех!). Более того, респираторные маркеры (PaO2, PaCO2) не всегда соответствуют тяжести состояния: они могут удерживаться на относительно благополучном уровне, в то время как другие симптомы свидетельствуют об угрожающем жизни состоянии.

Дифференциальная диагностика. Ряд заболеваний и состояний, сопровождающихся ОДН, можно ошибочно принять за обострение бронхиальной астмы. К ним относятся [Хиллари Дон, 1984]:

• заболевания или состояния (воспаление, инородные тела, травма, анафилактические реакции), вызывающие неполную обструкцию ВДП. Главный симптом этих состояний — инспираторный характер одышки с втягиванием надключичных и подключичных областей во время вдоха, стридор;

• ларинго- и бронхоспазм различной этиологии (аспирационные синдромы, вдыхание раздражающих паров и газов и др.);

• обострение хронического бронхита и эмфиземы (при этом не исключается наличие тяжелой формы астмы);

• тромбоэмболия легочной артерии (ТЭЛА);

• отек легких.

Сердечная астма может сопровождаться признаками бронхоаст-матического статуса вследствие

отека слизистой оболочки бронхов, нарушающего проходимость дыхательных путей. Для сердечной астмы, развивающейся в результате левожелудочковой недостаточности, характерны влажные хрипы в базальных отделах легких и изменения ЭКГ. Пароксизмальная одышка, возникающая во время сна и быстро исчезающая при вставании, служит одним из начальных признаков левожелудочковой недостаточности. В тех случаях, когда нет уверенности в диагнозе, следует провести пробное лечение кортикостероидами или сердечными средствами. Для сердечной недостаточности не характерны повышение температуры тела, инфекция дыхательных путей и появление инфицированной мокроты. Точные данные могут быть получены при измерении ДЗЛА. Однако наличие клинических симптомов AC позволяет правильно интерпретировать состояние. Влажные хрипы с одной стороны грудной клетки свидетельствуют о развитии пневмонии, отсутствие дыхательных шумов с обеих сторон — о тяжелой астме.

Следует помнить, что гиподиаг-ностика астматического состояния может привести пациента к летальному исходу!

Интенсивная терапия

Основная терапия — медикаментозная, направленная на восстановление проходимости дыхательных путей. Основные средства достижения этой цели:

β2-адреномиметики;

• холинолитики;

• теофиллин;

• глкжокортикоиды.

Обязательна        оксигенотерапия,

проводимая через носовые катетеры или через маску типа Вентури со скоростью 2—4 л/мин с FiO2 0,4— 0,6. Кислород должен быть увлажненным. Контроль адекватности кислородотерапии проводится с помощью пульсоксиметрии и исследования газов артериальной крови. При неэффективности консервативной терапии в качестве дополнительных мероприятий может потребоваться респираторная поддержка (ВИВЛ или ИВЛ). При затяжном течении AC, сопровождающемся дегидратацией, показана инфузионная терапия.

Для купирования острых приступов астмы и AC наибольшее распространение получили адреноми-метики, особенно агонисты р2-адренорецепторов (сальбутамол, тербуталин, фенотерол, алупент и др.), вызывающие при ингаляционном введении сильную и быструю брон-ходилатацию, и препараты миолитического действия (теофиллин и его лекарственные формы).

В ряде случаев при AC эффективны холинолитические препараты (ипратропия бромид, атровент, тро-вентол и др.): они экранируют М-холинорецепторы бронхов и прерывают парасимпатическую импульсацию, расслабляют гладкую мускулатуру и тормозят секрецию.

Бронхорасширяющее действие теофиллина (блокатор аденозино-вых рецепторов, ингибитор фосфодиэстеразы) развивается медленнее, чем действие агонистов р2-адрено-рецепторов или холинолитиков. Препараты группы теофиллина могут улучшать функцию дыхательной мускулатуры и продлевать или поддерживать эффект, достигнутый агонистами b2-адренорецепторов.

В качестве противовоспалительных средств при AC применяют в основном системные глюкокортикостероиды. Ингаляционные формы глюкокортикостероидов (флунисолид, будесонид, бекламетазон и др.) используют главным образом в меж-приступном периоде. При AC р2-адреноблокаторы нередко назначают в сочетании с противовоспалительны-

ми средствами — глюкокортикостероидами системного действия.

р2-Адреномиметики. Основное значение при AC имеют b2-адрено-миметики, вводимые посредством небулайзера. При рефрактерном течении AC эти же средства можно назначать в виде внутривенных ин-фузий. Во всех случаях следует отдавать предпочтение ингаляционной терапии с помощью β-агонистов. Этот вид терапии обычно эффективен и всегда более безопасен, чем внутривенное введение β-агонистов. При назначении препаратов этой группы следует учитывать возможность тахифилаксии, заболевания сердца, синдрома «рикошета». Возможно даже ухудшение состояния.

β-Агонисты. Сальбутамол, тербу-талин, алупент — это агонисты β-адренорецепторов с преимущественным воздействием на β2-aдpeнoрецепторы, поэтому влияние их на сердце (β ι-рецепторы) менее выражено. Однако большие дозы этих препаратов могут вызывать серьезные осложнения со стороны сердца [Лоуренс Д.Р., Бенитт П.Н., 1993].

Сальбутамол. При его ингаляциях действие развивается быстро, эффект продолжается в течение 4 ч. Препарат используют как для предупреждения, так и для купирования приступов бронхиальной астмы, в том числе при лечении AC. При ингаляции сальбутамола всасывается около 20 % дозы, что может оказать действие на сердечно-сосудистую систему. Период полураспада в плазме составляет 3 ч. Препарат можно использовать в инъекциях. Сальбутамол стимулирует также а2-адренорецепторы, приводит к расширению периферических сосудов и к снижению ОПСС. Однако он может учащать ритм, стимулируя αι-адренорецепторы, что неблагоприятно отражается на энергетических процессах в миокарде. Препарат может провоцировать клинически значимую гипокалиемию вследствие перехода ионов калия в клетки.

При AC, представляющем собой тяжелое неотложное состояние, когда бронхи становятся рефрактер-ными к β-адреномиметикам, лечение должно быть интенсивным. Рефрактерность развивается, как правило, через 36 ч от начала приступа и, возможно, обусловлена респираторным ацидозом. Применение лекарственных средств в виде дозированных аэрозолей (100— 200 мкг сальбутамола) не достигает цели вследствие сужения бронхов. В этих случаях наиболее приемлемо использование сальбутамола с помощью распылителя, так как при этом препарат подается под давлением. Доза его составляет 2,5—5 мг в виде 0,1—0,2 % раствора в течение 3 мин с повторным применением через 15 мин. Препарат можно вводить внутримышечно или внутривенно, но более предпочтительно с помощью распылителя [Лоуренс Д.Р., Беннит П.H., 1993].

Ингаляционный метод лечения AC более предпочтителен, так как при этом эффективны меньшие дозы препаратов и сокращаются их побочные эффекты. Частицы лекарственного средства, предназначенного для ингаляций, должны быть очень небольшого размера (2 мкм), чтобы оно достигло бронхов малого калибра. В аэрозолях частицы распределены в газовой среде и выпускаются в нескольких лекарственных формах. Применение при AC аэрозоля, поступающего в дыхательные пути под давлением, имеет несомненные преимущества перед введением аэрозолей с помощью обычных распылителей. Лекарственное средство растворяется в жидкости, имеющей низкую точку кипения, заключенной в резервуар под давлением. При открытии клапана выбрасывается определенная доза жидкости и образуется аэрозоль, который вдохнет больной. Для улучшения процедуры вдыхания применяется дополнительная насадка в виде трубки (спейсер), что предуп-

реждает возможность распыления аэрозоля до того, как больной вдохнет порцию вещества. Ингалировать лекарственное вещество из спейсера следует сразу после нажатия баллончика, поскольку время полураспада препарата в спейсере обычно не превышает 10 с. Необходимо лишь одно нажатие на баллончик. Новые устройства для ингаляционной терапии, особенно наличие дозированных ингаляторов со спейсе-рами большего объема (с лицевым масочным аппликатором или без такового), позволяют в большинстве случаев отказаться от использования других распылителей (небулайзеров). Современные ультразвуковые небулайзеры непригодны для распыления таких суспензий, как будесонид.

Внутривенное введение р2-адре-номиметиков применяют лишь в том случае, если проводимая терапия не дает эффекта. Противопоказаниями к внутривенной терапии служат заболевания сердца, выраженная тахикардия, симптомы тахифилаксии и пожилой возраст. Осложнения: аритмии и острый инфаркт миокарда — возникают в результате повышенной потребности в кислороде, не удовлетворяемой при AC. Скорость внутривенного (очень медленного!) введения сальбутамола составляет 4 мкг/мин, при необходимости ее постепенно увеличивают до 10 мкг/мин. При возникновении тахикардии (ЧСС 130 или более) введение β-адреномиметика прекращают. При инфузии адреномимети-ков увеличивают подачу кислорода, контролируют газовый состав крови и проводят кардиомониторное наблюдение [Хиллари Дон, 1984].

Ипратропия бромид оказывает выраженное бронхолитическое М-холиноблокирующее и спазмолитическое действие. Блокирует М-холинорецепторы гладкой мускулатуры трахеобронхиального дерева. Имея структурное сходство с молекулой ацетилхолина, является

конкурентным антагонистом последнего. После ингаляции бронхо-дилатирующий эффект развивается через 30 мин и достигает максимума через 1,5—2 ч. Имеет низкую биодоступность: для развития тахикардии (системный эффект) необходимо вдыхание около 500 доз! При AC применяется в том случае, если отсутствует эффект р2-агонистов. Применяют в дозе 0,5—1 мг, преимущественно через небулайзер.

Теофиллин. Препараты, содержащие теофиллин (эуфиллин, диафиллин), при AC применяются в том случае, если первичная терапия (кортикостероиды, агонисты р2-ад-ренорецепторов) не дает положительного эффекта.

Эуфиллин содержит 80 % теофиллина и 20 % этилендиамина. Он ингибирует фосфодиэстеразу, что способствует накоплению цАМФ и снятию бронхоспазма. При назначении эуфиллина следует учитывать факторы, усиливающие или ослабляющие его метаболизм в организме. К первым относятся курение и детский возраст, ко вторым — сердечная недостаточность, хронические заболевания легких, печени и почек. На этом основании разработаны новые схемы лечения препаратами, содержащими теофиллин. Для расчета используют правило: 1 мг теофиллина равен 1,2 мг эуфиллина. При этом определяют так называемые нагрузочные дозы и дозы, необходимые для поддержания постоянной концентрации эуфиллина в крови. Нагрузочные дозы назначают только в том случае, если в течение последних 24 ч препараты, содержащие теофиллин, не применялись или применялись только в субтерапевтических дозах. При AC нагрузочная доза эуфиллина составляет 3— 6 мг на 1 кг массы тела, ее вводят в течение 20 мин внутривенно ка-пельно. Такая доза повышает концентрацию теофиллина в сыворотке крови до 5—10 мкг/мл.

Поддерживающие дозы эуфиллина назначают лишь при рефрактерном течении AC (табл. 10.2). Его следует применять в тех случаях, когда ингаляционные р2-адреноми-метики отсутствуют. Необходимо у всех больных определять концентрацию теофиллина в крови.

Таблица    10.2. Поддерживающие дозы эуфиллина

Заболевание

Скорость инфузии эуфиллина,

M Г/КГ/Ч

AC

0,6

AC у курильщика

0,8

Тяжелые формы ХОЗЛ

0,4

AC + застойная сердечная недостаточность

0,2

AC + заболевания печени и почек

0,2

Терапевтические пределы концентрации теофиллина в сыворотке крови равны 10—15 мкг/мл. Определять концентрацию теофиллина в плазме необходимо в течение 6— 12 ч после начала поддерживающей терапии. Следует учитывать, что при улучшении состояния больного выделение теофиллина может меняться. Передозировка эуфиллина проявляется тошнотой, рвотой, поносом, тахикардией, тахиаритмией, сонливостью, возбуждением и судорогами. Эти симптомы обычно не возникают при концентрации теофиллина в сыворотке крови ниже 20 мкг/мл, но побочные эффекты возможны и при более низкой концентрации. Это зависит от индивидуальной реакции организма на теофиллин.

Глюкокортикостерои-д ы. Применение кортикостероидных препаратов в высоких дозах стало обязательной составной частью лечения AC. Положительное лечебное действие этих препаратов связано с их противовоспалительными свойствами, а также со способностью повышать чувствительность организма к препаратам β-адренер-гического действия. При AC предпочтение отдается внутривенному введению кортикостероидов. Чаще назначают гидрокортизон в дозе 200 мг каждые 6 ч или метилпреднизолон в дозе 125 мг каждые 6 ч и продолжают вплоть до полной ликвидации AC. Возможно назначение преднизолона внутрь в дозе 50 мг в сутки. Иногда применяют более высокие дозы. AC представляет собой более серьезную опасность, чем введение высокой дозы кортикостероидов [Русский мед. журнал, № 5, 1999; Руководство по лечению бронхиальной астмы, 1997]. При этом не следует прекращать лечение эуфиллином и β-адре-номиметиками. После выведения больного из AC дозу кортикостероидов постепенно уменьшают, внутривенное введение заменяют пероральным. В каждый последующий день дозу уменьшают вплоть до полной отмены (табл. 10.3).

Таблица   10.3. Интенсивная терапия AC

Глкжокорти-костероиды (минимальные эквивалентные дозы могут быть увеличены)

Доза, мг

Интервалы введения, ч

Средняя суточная доза, мг

Гидрокортизон

1 GO-200

06 12 1824

800-1000

Преднизолон

30

06 12 1824

240-360

Дексаметазон

4

06 121824

40-60

Бетаметазон (целестон)

4

06 12 1824

..

40-60

Недостаточные дозы кортикостероидов приводят к удлинению AC. Только после ликвидации AC выбранную дозу глюкокортикостерои-дов постепенно уменьшают, не нарушая кратности их введения. Затем переходят на пероральный путь введения (табл. 10.4).

Таблица   10.4. Постепенная отмена преднизолона

День после отмены внутривенной терапии

Преднизолон в таблетках по 5 мг

число таблеток

суточная доза, м г

1-й

12

60

2-й

11

55

3-й

10

50

4-й

9

45

5-й

8

40

6-й

7

35

В каждый последующий день дозу преднизолона уменьшают на 5 мг, вплоть до полной его отмены.

Инфузионная терапия. Обычно применяется в небольшом объеме. При быстро разрешающемся AC показания к инфузионной терапии могут отсутствовать. Этот вид терапии особенно показан при затянувшемся приступе AC, сопровождающемся дегидратацией, иногда значительной. При этом обращают внимание на общие признаки дегидратации (сухость кожных покровов, языка, снижение диуреза, повышение гематокрита и др.) и назначают инфузионные изотонические растворы электролитов и глюкозы для медленного внутривенного введения в объеме до 2 л и более в сутки. Цель инфузионной терапии — уменьшить вязкость крови и способствовать увлажнению дыхательных путей. Оптимальный показатель — гематокрит 30—40 %.

Следует избегать излишней инфузионной терапии!

Катетеризация подключичной вены при AC с резко выраженной легочной эмфиземой требует определенного опыта и осторожности, поскольку может осложниться пневмотораксом. Безопаснее катетеризация внутренней яремной вены.

Признаки эффективности проводимой терапии. Наступающее улучшение вначале не носит ярко выраженного характера, а клинические данные не являются подтверждением выхода из AC. Субъективный фактор «стало легче дышать» — обычно один из первых ориентиров для врача. Наиболее ранними признаками улучшения состояния служат уменьшение тахикардии, исчезновение парадоксального пульса и постепенное уменьшение гиперкапнии и гипоксемии. Исчезают возбуждение, страх, больной нередко чувствует усталость и хочет спать. Улучшаются показатели механики дыхания: увеличиваются ОФВ, максимальная объемная скорость выдоха, ФЖЕЛ и ЖЕЛ.

Признаки прогрессирующего AC. Если проводимая терапия не дает положительного результата, то обструкция дыхательных путей, гипоксия и гиперкапния прогрессируют. При аускультации увеличивается площадь «немых зон», иногда дыхательные шумы отсутствуют в обоих легких. Значительно возрастает ЧСС (до 160 в 1 мин), увеличивается давление парадоксального пульса более чем на 20 мм рт.ст., РаСО2>60 мм рт.ст., а РаО2<50 мм рт.ст. При осмотре больного обращают на себя внимание резкое вздутие грудной клетки (сильное перерастяжение легких), олигопноэ, цианоз (несмотря на высокую концентрацию кислорода во вдыхаемой смеси), нарастающая заторможенность.

Вспомогательная искусственная вентиляция легких. ВИВЛ показана при прогрессировании гиперкапнии и гипоксемии на фоне проводимой оксигенотерапии, а также при выраженном утомлении дыхательной мускулатуры. Проводится как в триггерном, так и в адаптационном режиме с помощью лицевых или носовых масок при сохраненном спонтанном дыхании пациента.

Особенности интубации трахеи. При неэффективности ВИВЛ применяют оро- или назотрахеальную

интубацию. Более приемлема первая, так как она позволяет использовать трубки большего диаметра (№ 8—10) и меньшей длины. Однако длительное нахождение интубационной трубки во рту вызывает у больного неприятные ощущения, затрудняет уход за ним и принятие пищи. Перед интубацией трахеи к больному должен быть подключен кардиомонитор.

Оротрахеальную интубацию обычно проводят под общей анестезией, желательно с сохранением спонтанного дыхания. Назотрахеальную интубацию выполняют как под общей, так и под местной анестезией. В последнем случае больной должен быть информирован о предстоящей процедуре.

Местонахождение трубки после интубации часто невозможно определить с помощью аускультации в связи с бронхообструктивным синдромом, поэтому желательно маркировать трубку для рентгенологического контроля.

Особенности ИВЛ. Показания к переводу больных с AC на ИВЛ должны быть очень строгими, так как ИВЛ в этом состоянии часто вызывает осложнения и характеризуется высокой смертностью. В то же время, если ИВЛ проводят по строгим показаниям, она является единственным методом, с помощью которого можно предотвратить дальнейшее прогрессирование гипоксии и гиперкапнии.

Показания к ИВЛ: прогрессирование астмы, несмотря на интенсивную терапию; нарастание PaCO2 и гипоксемии, подтвержденное серией анализов; прогрессирование симптомов, свидетельствующих о нарушении деятельности ЦНС, кома; нарастающее утомление и истощение.

Вначале проводится ВИВЛ ручным методом без выключения спонтанного дыхания. Это необходимо для адаптации больного к новым условиям. Устанавливают ДО, равный

7—8 мл/кг, при сравнительно небольшой частоте дыхания (8—16 в 1 мин). Поскольку выдох при AC пролонгирован, регулируют отношение фаз вдоха и выдоха в пределах 1:2, 1:4, наблюдая при этом за экскурсией грудной клетки и показателями волюметра. Необходимо убедиться в эффективности не только вдоха, но и выдоха. ИВЛ проводят в режиме нормо- или умеренной гиперкапнии под постоянным контролем газового состава крови и КОС. Давление на вдохе не должно превышать 30 см вод.ст. (опасность баротравмы!).

Во время всего периода ИВЛ необходим тщательный физикальный контроль. Обязательно проводят рентгенографию грудной клетки, одновременно контролируя положение интубационной трубки в трахее. Трубка должна быть надежно зафиксирована, чтобы не произошла самопроизвольная экстубация. Каждые 1—2 ч в трахею вводят 10—20 мл подогретого до 37 0C изотонического раствора натрия хлорида и затем удаляют секрет. Необходимо продолжать применение бронхорасши-ряющих средств и кортикостероидов до полного разрешения AC. Для синхронизации дыхания больного с работой респиратора применяют диазепам (седуксен). Диазепам обладает седативным и умеренным наркотическим действием, подавляет повышенные рефлексы дыхательных путей и способствует быстрой синхронизации дыхания больного с работой респиратора.

Осложнения ИВЛ при AC:

1) могут быть обусловлены техническими причинами (несовершенство респиратора, отсутствие возможности индивидуального регулирования), недостаточная информация о работе респиратора, отсутствие контроля газового состава крови и КОС.

2) нарастающая острая эмфизема легких — перераздувание легких остаточным воздухом — проявляется

увеличением объема грудной клетки, значительным смещением книзу легочного звука и частым отсутствием печеночной тупости при перкуссии, сложностью дифференциального диагноза с напряженным двусторонним пневмотораксом. При нарастающей эмфиземе отключают от больного респиратор и проводят вспомогательную ИВЛ с помощью мешка аппарата с относительно малым ДО и контролируемым выдохом. При неэффективности выдоха показано проведение ВИВЛ ручным методом путем сдавливания грудной клетки во время фазы выдоха;

3) баротравма легких. При разрыве альвеол воздух может проникать в область шеи, средостение, грудную и брюшную полости. Чаще встречаются подкожная эмфизема и односторонний пневмоторакс;

4) сердечно-сосудистый коллапс, остановка сердца. Причиной этого осложнения служит угнетение миокарда вследствие повышенного внутрилегочного и внутригрудного давления, уменьшения венозного возврата, снижения MOC.

Отключение аппарата ИВЛ. Решая вопрос о прекращении ИВЛ, необходимо учитывать, во-первых, общее состояние больного (сознание, адекватность, контактность, бодрость); во-вторых, нужно обращать внимание на физикальные данные: дыхательные шумы, уменьшение хрипов, отхождение мокроты. Следует оценить функцию легких, об улучшении которой свидетельствуют тесты: ЖЕЛ>10 мл/кг, МОД равен или больше 10 л, максимальная вентиляция в покое не менее 20 л в 1 мин, ДО равен или больше 5 мл/кг, давление на вдохе 25 см вод.ст.

Обычно ИВЛ при AC продолжается 2—4 дня. При решении вопроса об экстубации следует оставить больного на определенное время на спонтанном дыхании. Если в течение 1—2 ч при дыхании воздухом с кислородом, подаваемым в катетер

через интубационную трубку, не происходит клинического ухудшения, не развивается дыхательный алкалоз, указывающий на гипоксическую гипервентиляцию, не ухудшаются показатели газового состава крови, производят экстубацию. В день экстубации продолжают применять бронхолитики и гормоны, дозу которых постепенно уменьшают, а затем препараты отменяют.

Выздоровление. После купирования астматического приступа важно определить дальнейшую тактику лечения. Если лечение проводили только β-адренергическими препаратами, то, очевидно, не следует назначать другие лекарственные средства (например, гормоны). Внутривенное введение лекарственных веществ заменяют пероральным, или ингаляционным, или тем и другим. Так, если в лечении использовали изадрин или алупент, то их назначают в виде ингаляций или таблеток: изадрин в таблетках по 5 мг или алупент в таблетках по 20 мг через 6 ч в комбинации с ингаляциями сальбутамола или ново-дрина, тоже через 6 ч.

Если лечение проводилось β-адренергическими средствами и эу-филлином, рекомендуется ингаляции сальбутамола комбинировать с пероральным приемом препаратов, содержащих теофиллин (эуфиллин, антастман, теофедрин). Общий курс лечения продолжается не менее 2— 3 нед после выписки.

При использовании всего арсенала лекарств -адренергические средства, эуфиллин и кортикостероиды) назначают кортикостероиды в таблетках по вышеуказанной схеме. Если больной и до приступа принимал кортикостероиды, дозу определяют индивидуально.

Важно обеспечить преемственность лечения на всех этапах: в реанимационном и терапевтическом отделениях, поликлинике и дома.

Тактика ведения больных с AC представлена в виде алгоритма.

Алгоритм «Лечение больных с АС»

!.Кислород  с помощью носовых катетеров или масок Вентури (FiO2 0,4-0,6).

2. Кортикостероиды внутривенно:

• гидрокортизон по 200 мг каждые 6 ч или

• метилпреднизолон по 125 мг каждые 6 ч (возможно перорально по 50 мг/сут).

3. β2г о н и с т ы, вводимые посредством небулайзера: первая доза сальбутамола 5 мг, тербу-талина 10 мг; затем в первый час 3 ингаляции сальбутамола по 2,5 мг каждые 20 мин, затем каждый час до значительного улучшения состояния, после чего повторно каждые 4—6 ч.

4. При отсутствии эффекта от β2-агонистов назначают и π ρ а-тропиум бромид через небулайзер по 0,5—1 мг каждые 6 ч.

5. При рефрактерном течении AC вводят внутривенно сальбутамол со скоростью 4 мкг/ мин или эуфиллин по схеме (см. выше).

6. При неэффективности проводимой терапии назначают ρ е-спираторную поддержку: ДО = 7 мл/кг, частота дыхания 12 в 1 мин, давление на вдохе не выше 30 см вод.ст.

7. Мониторирование состояния больного.

Неадекватная терапия

Осложнения и опасности. 1) в период обострения астмы противопоказано применение наркотических анальгетиков и седативных средств, так как они вызывают депрессию дыхательного центра и требуют более раннего и обычно необоснованного перевода больных на ИВЛ. В условиях стационара при выраженном психомоторном возбуждении больного могут быть использованы небольшие дозы дроперидола (2,5-5 мг);

2) внутривенное введение агонистов р2-адренорецепторов и препаратов, содержащих теофиллин, должно проводиться по строгим показаниям при контроле дозы и скорости введения;

3) бронхоскопический лаваж трахеи и бронхов является опасной процедурой, усиливающей бронхоспазм и гипоксию. Несмотря на отдельные сообщения об успешном применении лаважа, все же неясно, в чем суть его терапевтического эффекта: ведь слизистые пробки блокируют бронхиолы вне досягаемости аспирации. По мнению многих авторов, бронхоскопия при AC противопоказана [Сайке M. К., Мак Никол М.У., Кэмпбел Э.Дж., 1974; Малышев В.Д., 200O];

4) муколитики (ацетилхолин, трипсин, химотрипсин) во время AC могут усилить кашель и ухудшить состояние больного. Эти препараты не рекомендуются для лечения обострения астмы;

5) применение недостаточных доз системных глюкокортикоидов может служить причиной затянувшегося приступа астмы;

6) физиотерапия на грудную клетку может привести к дальнейшему ухудшению;

7) введение больших объемов жидкости у взрослых и детей старшего возраста может вызвать усиление дыхательной недостаточности;

8) не следует проводить ингаляции стероидов, применяемых для системного введения. Ингаляционные кортикостероиды (будесонид и др.) применяют для поддерживающего лечения в межприступном периоде;

9) назначение антибиотиков без прямых показаний (сопутствующая пневмония или другая бактериальная инфекция, например синусит) не рекомендуется [Руководство по лечению бронхиальной астмы, 1997; Рус. мед. журнал, № 5, 1999];

10) не следует применять магния сульфат, так как его эффект не доказан;

11) не рекомендуется введение теофиллина (аминофиллина, эуфилли-на) одновременно с большими дозами ингаляционных р2-агонистов. Это не дает дополнительного улучшения, а риск побочных эффектов существенно возрастает.

Риск смерти от астмы высок у пациентов, длительно использовавших системные кортикос-тероиды или недавно прекративших их прием. Причины смерти могут зависеть как от тяжести основного заболевания (прогрессирующий AC, не поддающийся никакой терапии), так и от неадекватного лечения. К последнему относятся:

• применение морфина, промедола и больших доз седативных средств;

• недостаточная терапия (например, отказ от назначения кортикостероидов при прогрессировании процесса);

• слишком массивная терапия (превышение доз адреномимети-ков и теофиллина, необоснованный перевод на ИВЛ);

• нераспознанные (в том числе ятрогенные) осложнения: пневмоторакс одно- и двусторонний, нарастание ауто-ПДКВ при ИВЛ и др.;

• отсутствие современных респираторов;

• отсутствие респираторного и гемодинамического мониторинга.


Глава  11

Острая дыхательная недостаточность при обострении хронической обструктивной болезни легких

Хронический бронхит — заболевание, характеризующееся хронической или рецидивирующей чрезмерной секрецией слизи в бронхах, приводящей к появлению продуктивного кашля, с ежегодными обострениями до 3 мес и более в течение последних лет.

Эмфизема легких — заболевание, вызванное увеличением воздушного пространства конечных бронхиол в результате деструктивных изменений в их стенках.

Различают хронический катаральный бронхит, сопровождающийся образованием слизистой мокроты, и хронический слизисто-гнойный бронхит, при котором наблюдается периодически или постоянно гной в мокроте. Хроническому астматическому бронхиту свойственны повторные приступы удушья, вызванные различными причинами; его трудно отличить от бронхиальной астмы.

Эмфизема легких приводит к потере эластичности органа и по-

вышению сопротивления току воздуха. У одного и того же больного могут быть одновременно и хронический бронхит и эмфизема. Оба заболевания характеризуются хронической обструкцией дыхательных путей (ХОЗЛ) — жалобами на затрудненное дыхание и кашель с выделением слизистой или гнойной мокроты. При физикальном исследовании определяются бронхиальный тип дыхания, увеличение продолжительности выдоха, хрипы (больше во время выдоха), в некоторых случаях затрудненный выдох по типу астмы. Иногда дыхательные шумы слышны на расстоянии. Бочкообразная грудная клетка у больных эмфиземой легких наблюдается сравнительно редко [Палеев H.P. и др., 1999]. Одышка в покое, как правило, отсутствует. PaCO2 нормальное или умеренно повышенное (до 50 мм рт.ст.) при умеренно сниженном PaO2. При исследовании ФВД выявляются умеренное снижение ОФВЬ возрастание сопротивле-

ния дыхательных путей и уменьшение максимальной скорости выдоха. Для эмфиземы легких характерно уменьшение их диффузионной способности. Эти данные свидетельствуют о хронической дыхательной недостаточности. При длительном заболевании возможен довольно высокий уровень PaCO2 без снижения рН и нарастания симптомов дыхательной недостаточности. То же можно сказать о хронической легкой форме гипоксемии (PaO2 не более 70 мм рт.ст.), нередко наблюдаемой у больных хроническим бронхитом и эмфиземой легких.

Клиническая картина. Ухудшение общего состояния больного чаще всего обусловлено присоединением инфекции, приводящей к прогрессированию дыхательной недостаточности по обструктивному типу (ОФВ] меньше 25 % нормы). ОДН проявляется усилением одышки, которая беспокоит больного даже в покое; он вынужден принимать полусидячее положение, не может разговаривать. О нарастании дыхательной недостаточности свидетельствуют также участие в дыхании вспомогательной мускулатуры грудной клетки и передней брюшной стенки, наличие в легких «немых» зон, жалобы больного на то, что он в течение нескольких последних ночей не спит и не может откашляться. PaCO2 по сравнению с умеренной исходной гиперкапнией возрастает, рН снижается, метаболическая компенсация отсутствует. PaO2 резко снижается до уровня менее 60 мм рт.ст. Цианоз может отсутствовать, он более характерен для поздней стадии ОДН. АД чаще бывает повышенным, но в поздней стадии может снижаться. Нередко отмечается возбуждение, иногда наблюдаются «дыхательная паника», неадекватность поведения, в тяжелой стадии — депрессия, ступор и кома. У некоторых больных развивается хроническая легочная гипер-тензия, которая увеличивает опасность перегрузки сердца. В поздней стадии ОДН может развиться острое легочное сердце, характеризующееся расширением шейных вен, периферическими отеками, острой недостаточностью правого отдела сердца.

Обострение хронического бронхита в связи с присоединением инфекции проявляется усиленным кашлем, изменением мокроты (она становится желтого или зеленого цвета); повышением температуры тела без значительного сдвига формулы крови — выраженного лейкоцитоза и каких-либо изменений на рентгенограмме легких.

У больных пожилого возраста, страдающих атеросклерозом и гипертонической болезнью, ОДН может привести к левожелудочковой недостаточности. Нередко наблюдается сочетание ОДН и сердечно-сосудистой недостаточности, при этом одно состояние может маскировать другое. Дифференциальный диагноз затруднен, так как некоторые признаки (одышка, цианоз, вздутие вен шеи, влажные хрипы в легких) наблюдаются и при ОДН, и при острой сердечно-сосудистой недостаточности. Чаще устанавливают диагноз острой левожелудочковой недостаточности, а ОДН не диагностируют и целенаправленную терапию не проводят. Острая сердечная недостаточность, не сопровождающаяся ОДН, обычно протекает без обострения хронического бронхита — без выраженного кашля, изменений мокроты и других симптомов бронхообструктив-ной болезни [Fransis P.B., 1983].

Тромбоэмболия легочной артерии, нередко осложняющая течение основного заболевания, характеризуется теми же клиническими симптомами, что и ОДН, — одышкой, кашлем, изменением газового состава артериальной крови, признаками

легочного сердца. Изменения же на сканограмме у данной категории больных малоспецифичны.

Бактериальная пневмония обычно протекает с более высокой температурой тела, лейкоцитозом, локальными изменениями в легких, обнаруживаемыми при физикаль-ном и рентгенологическом исследованиях.

Бронхообструктивный синдром характерный признак ОДH при хроническом бронхите и эмфиземе легких. Он может быть проявлением и других заболеваний — бронхиальной астмы, бронхоэктатической болезни, облитерирующего бронхиолита, муковисцидоза и некоторых псевдоастматических состояний.

Причиной ОДН у больных хроническим бронхитом и эмфиземой легких, особенно у лиц пожилого возраста, может быть назначение седативных средств. Оперативное вмешательство и наркоз у этой категории больных, длительная иммобилизация, применение в послеоперационном периоде наркотических анальгетиков, подавляющих кашлевой рефлекс, могут приводить к развитию этого осложнения [Малышев В.Д., 2000].

Лечение. Главная цель — поддержание газового состава крови на уровне, исключающем прогрессирование гипоксии и гиперкапнии. Это не может быть осуществлено без восстановления нормальной проходимости дыхательных путей, ликвидации бронхообструкции, легочной инфекции. Естественно, что больным с ОДН требуется постоянный контроль не только функции легких, но и сердечно-сосудистой системы. Следует иметь в виду возможность различных осложнений, при которых необходимы быстрая диагностика и соответствующая терапия.

Приоритетными направлениями лечения обострения ХОЗЛ считают применение неинвазивных методов — оксигенотерапии, бронходилататоров (агонисты р2-рецепторов, эуфиллин), ВИВЛ. При обострении инфекции показана антибиотикотерапия. В наиболее тяжелых случаях рефрактерной бронхообструкции и возможного сочетания ХОЗЛ и астмы назначают кортикостероиды. Показания к интубации и традиционной ИВЛ в настоящее время значительно сужены.

Оксигенотерапия. Бронхообструктивный синдром сопровождается значительной гипоксемией, причем больной до известного предела может адаптироваться к этому состоянию. PaO2 вне обострения часто ниже обычной нормы (60—70 мм рт.ст.). Во время обострения PaO2 при дыхании воздухом обычно ниже 60 мм рт.ст. Соответственно SaO2 становится ниже 90 %, т.е. критической точки кривой диссоциации оксигемоглобина. Ингаляции кислорода проводят в концентрациях, достаточных для поддержания PaO2 на уровне не ниже 60 мм рт.ст. и SaO2 не ниже 90 %. Оксигенотерапия способствует уменьшению гипоксической вазоконстрикции легочной артерии, увеличению содержания кислорода в крови, улучшению транспорта кислорода к тканям и выделению воды почечными канальцами. Незначительное повышение PaCO2 при этом вполне ожидаемо и не представляет непосредственной угрозы для жизни больного.

Восстановление дренажной функции бронхов достигается назначением бронхолитических, антибактериальных препаратов и физиотерапии грудной клетки.

р2-Агонисты наряду с бронходи-латацией вызывают улучшение му-коцилиарного транспорта. Наибольшее значение придают ингаляционной терапии сальбутамолом, тербу-талином, алупентом и другими β2-агонистами. При хронических заболеваниях легких и обструктивном синдроме очень часто отмечается склонность к повышению резистентности бронхов — «астма, вызванная хроническим обструктивным заболеванием легких». В этих случаях эффективны лекарственные средства, применяемые для лечения больных бронхиальной астмой. Важно установить причину патологии и реакцию на бронхорасширяю-щие средства и глюкокортикоиды в каждом конкретном случае.

При неэффективности проводимого лечения можно дополнительно назначить ипратропиум бромид в распылителе. Кроме того, внутривенно вводят эуфиллин. Стабильный терапевтический эффект достигается при концентрации теофиллина в сыворотке крови 10— 20 мг/л. Нагрузочные дозы эуфил-лина до 3—4 мг/кг массы тела в течение 20 мин назначают только в том случае, если препараты теофиллина не применялись в последние 24 ч. Поддерживающие дозы — 0,4 мг/кг/ч. При сердечной недостаточности, заболеваниях печени и почек нагрузочная и поддерживающая дозы должны быть уменьшены в 2 раза [Fransis P.B., 1983]!

Кортикостероидная терапия показана при наиболее тяжелых формах бронхообструктивного синдрома, особенно при рефрактерности к бронходилататорам и гормонотерапии в анамнезе. Минимальная эффективная доза не может быть определена заранее. Наиболее приемлемая доза гидрокортизона 200 мг, дексаметазона или целестона — по 8 мг каждые 6 ч до полной ликвидации бронхообструктивного статуса. Иногда эту дозу увеличивают. Терапию эуфиллином при этом не прекращают.

Антибактериальная терапия. Этиотропная антибиотикотерапия затруднена вследствие разнообразия флоры, нечувствительной к определенным антибиотикам. Если не удается идентифицировать микробный агент, то назначают антибиотики широкого спектра действия.

Гидратация. Цель ее ликвидация дефицита воды и гиповолемии,

создание условий для адекватного увлажнения слизистой оболочки дыхательных путей. Дегидратация часто сопровождает ОДН, являясь как бы ее фоном, способствует увеличению вязкости крови и сгущению трахеобронхиального секрета. Однако не следует преувеличивать значение гидратации и назначать большие количества жидкости внутривенно или перорально. Избыточная инфузионная терапия у этой категории больных опасна, так как может ухудшить их состояние.

Дополнительные методы. Некоторые физиотерапевтические методы могут значительно улучшить состояние больного, облегчить отхождение мокроты и уменьшить работу органов дыхания. Наиболее эффективны вспомогательный кашель, осторожный постуральный дренаж, вибромассаж, перкуссия и вакуумный массаж грудной клетки. Показано применение ацетилцистеина. В некоторых случаях эвакуации мокроты способствует микротрахеостомия, которая эффективна при адекватном увлажнении дыхательных путей (особенно у больных старческого возраста), при недостаточном кашлевом рефлексе.

Бронхоскопический лаваж трахеобронхиального дерева применяют во время ИBJI у интубированных больных. Показанием к его проведению служит наличие мокроты в трахее и крупных бронхах, нарушающей проходимость дыхательных путей.

Особенности ИВЛ. Показания к ИВЛ должны быть строго определены. Нужно использовать все возможности «консервативного» лечения, включая ВИВЛ через загубник и маску, и лишь при прогрессировании признаков гипоксии и/или гиперкапнии, подтвержденном серией анализов, проводят ИВЛ, не прекращая при этом лекарственной терапии. Вначале предпочтительнее оротрахеальная интубация трубкой с внутренним диаметром 8—9 мм,

поскольку необходима постоянная санация дыхательных путей. В дальнейшем оротрахеальную интубацию заменяют назотрахеальной. Во время ИВЛ необходима постоянная физиотерапия в области грудной клетки. Через каждые 2 ч проводят раздувание легких с помощью мешка «Амбу», через каждые 4 ч — стимуляцию кашля, ингаляцию брон-ходилататоров с поворотами больного на бок, через каждые 8—12 ч — перкуссию и вакуумный массаж грудной клетки.

ДО и частота дыхания должны быть рассчитаны таким образом, чтобы PaCO2 было не ниже исходного, привычного для больного уровня. Буферные системы крови адаптированы к этим изменениям за счет задержки бикарбоната натрия почками. Гипервентиляция ведет к перестройке этого механизма, сопровождается снижением мозгового кровотока, часто снижением АД и аритмиями.

В некоторых исследованиях было показано, что у пациентов с ХОЗЛ и ограниченным потоком выдоха, т.е. «внутренним» ПДКВ, применение «наружного» ПДКВ при ИВЛ или использование постоянного положительного давления в дыхательных путях (CPAP) у больных, находящихся на спонтанном дыхании, может снизить пороговую нагрузку на вдохе, обусловленную ауто-ПДКВ. Применение наружного ПДКВ не вызывает дальнейшего увеличения объема легких. В связи с этим использование PEEP позволяет облегчить «отлучение» пациентов с ХОЗЛ от вентилятора [Раниери В.M. и др., 1997; Restrick L.S. et al., 1993; Rossi A. et al., 1994].

Показаниями к прекращению ИВЛ служат ликвидация инфекции и улучшение функции легких настолько, чтобы обеспечивался обычный при хронических легочных заболеваниях газообмен. МОД должен быть не более 10 л, PaCO2 в пределах легкой гиперкапнии или

нормы, PaO2 не менее 60 мм рт.ст., ДО не менее 5 мл/кг. Однако, если должная величина одного-двух показателей не достигнута, это не означает, что нельзя прекратить ИВЛ. Наблюдение за больным в течение нескольких часов при определении газового состава крови позволит найти правильное решение. Экстубацию проводят обычно в первой половине дня. Перед этим не следует назначать фармакологические средства, подавляющие дыхательный центр.

В процессе лечения ОДН возможны осложнения:

сердечные аритмии (политопная суправентрикулярная тахикардия и др.), считают, что они вызываются гипоксией и повышением рН крови. Они могут возникать в результате действия различных препаратов, обладающих кардио-токсическим свойством;

левожелудочковая недостаточность. Следует помнить, что гипоксия приводит к повышению давления в легочной артерии. При исходной патологии сердечно-сосудистой системы на фоне гипоксии левожелудочковая декомпенсация может быть доминирующей в клинической картине. Сердечные гликозиды назначают лишь при восстановленном газовом составе крови. В случае застоя в малом круге кровообращения или общей гипергидратации необходимо применять салуретики, контролируя при этом концентрацию калия и других электролитов в крови;

•  ТЭЛА — нередкое трудно диагностируемое осложнение. Профилактика его состоит в назначении низких доз гепарина (5000 ЕД через 8—12 ч);

желудочно-кишечные кровотечения. Они бывают при образовании стрессовых язв на слизистой оболочке желудка и кишечника. Для их профилактики применяют

назогастральную аспирацию, ан-тациды и циметидин.

Прогноз. ОДН у больных хроническим бронхитом и эмфиземой легких является чрезвычайно тяжелым осложнением и очень часто ведет к смерти. Об этом свидетельствуют многочисленные данные, опубликованные в США и странах Западной Европы. До 1960 г. госпитальная летальность больных хроническим бронхитом и эмфиземой легких, осложненными ОДН, составляла примерно 50 %. По мере организации ОРИТ смертность от ОДН постепенно снижалась. Сейчас госпитальная леталь-

ность при первом эпизоде дыхательной недостаточности достигает 25 %, а 5-летняя выживаемость, по данным P.Г. Ингрэма (1993), составляет лишь 15—20 %. К факторам риска развития хронического бронхита и эмфиземы легких относят курение, загрязнение атмосферы, вредные профессии, семейные и генетические факторы. Работоспособность больных, перенесших ОДН, часто значительно уменьшается. У них отмечаются депрессия, тревожность, снижение активности. После выписки из стационара необходимо энергичное выполнение реабилитационной программы.


Глава  12 Нозокомиальная пневмония

Нозокомиальной называется пневмония (НП), которая возникла в госпитальных условиях, отсутствовала и не находилась в стадии инкубации при поступлении больного в стационар. Обычно она развивается через 48 ч и позже после госпитализации. Иногда, например, при аспирации желудочного содержимого, о развитии этого заболевания можно говорить и в более ранние сроки. НП встречается часто и сопровождается высокой летальностью среди больных, которым проводится длительная ИВЛ. В этих случаях в англоязычной литературе используется термин «вентиляторассоциирован-ная пневмония» (ventilator-associated pneumonia). Более целесообразно применять термин «нозокомиальная пневмония, развившаяся во время ИВЛ или вследствие ИВЛ» (НПИВЛ).

Распространенность. H Π занимает второе место в структуре всех госпитальных инфекционных осложнений и составляет ISIS % [Vinsent J.L., Bihari B.J., Suter P.M. et al., 1995]. Однако в отделениях интенсивной терапии НП занимает первое место среди всех госпитальных инфекционных осложнений и достигает, по данным Европейского исследования распространенности инфекции в интенсивной терапии (EPIC, Study, 1992), 46,7 %. Частота развития НП в отделениях интенсивной терапии, по разным данным, составляет от 15 до 65 % и во многом зависит от основного заболевания пациента. Например, при распространенном перитоните НП развивается у 57—63 % больных [Mustard R.A., Bohnen J.M., Posati C. et al., 1991]. Имеется прямая зависимость между частотой возникновения пневмонии и длительностью ИВЛ. По данным J.Y. Fagon и соавт. (1995), частота этого осложнения составляет 6,3 % при длительности ИВЛ более 10 сут и 19 % при ИВЛ, продолжающейся более 19 сут, а летальность при этом равна 71 %.

Источники  и  пути  и нфицирования  легких   в ОРИТ:

• внешняя    среда    (воздух,    вода, пища). Наибольшее значение при этом имеют ингаляция инфицированных газов, аэрозолей, экзогенное инфицирование из внешней среды, разгерметизация дыхательного контура [Drey-fuss D., Djedaini К., Weber P. et al., 1991];

• оборудование и предметы, соприкасающиеся с дыхательными путями больного: инфицированные эндотрахеальные или трахеостомические трубки, катетеры для санации трахеобронхиального дерева (ТБД), бронхоскопы, респираторы, шланги, увлажнители, влагосборники и небулайзеры. Влажная среда в увлажнителях благоприятна для роста микрофлоры [Estes RJ., Medury G.U., 1995];

• микрофлора самого больного;

• медицинский персонал;

• другие больные;

• интубация трахеи. Известно, что при выполнении интубации трахеи всегда содержимое ротоглотки попадает в нижние отделы дыхательных путей [Seegobin R.D., Van Hasselt G.L., 1986];

• экстубация трахеи. При экстубации и сдувании манжетки интубационной трубки возможна аспирация приблизительно у 30 % больных.

Таким образом, источники инфицирования могут быть как экзогенными, т.е. связанными с внешней средой отделения, так и эндогенными, относящимися к внутренней среде организма.

Экзогенные факторы:

• эпидемиологическая обстановка в отделении ИТ и лечебном учреждении;

• сроки пребывания в отделении;

• нарушение правил эксплуатации аппаратов ИВЛ (частая или очень редкая замена дыхательного контура);

• несоблюдение гигиенических правил ухода за больными;

• контакт с другими больными;

• нарушение правил асептики и антисептики.

Эндогенные факторы:

• сепсис;

• гематогенное или лимфогенное инфицирование из альтернативных очагов;

• аспирация из ротоглотки и желудка;

• транслокация из желудочно-кишечного тракта (ЖКТ);

• инфицирование плевральной полости;

• нозокомиальный синусит, трахеит;

• хронические заболевания легких.

Этиология. Более чем в 90 % случаев возбудителями ПН являются условно-патогенные бактерии, входящие в состав микрофлоры организма человека. Вирусы и простейшие вызывают внутрибольничную инфекцию значительно реже. НП, как правило, полиэтиологич-ны. У хирургических больных, оперированных по поводу гнойно-воспалительных процессов различной локализации, чаще всего в дыхательных путях выявляется неспорообразующая грамотрицательная флора. У многих больных отмечаются дисфункция ЖКТ, инфекцион-но-токсический шок, моно- или полиорганная дисфункция, длительная (более 5 сут) потребность в респираторной поддержке [Боровик А.В., Руднов В.А., 1996; Campbel G.D. et al., 1995]. У больных хирургического профиля возбудителями НП часто бывают Pseudomonas aeruginosa (палочка синегнойная) и Acinetobakter, а также другие неферментирующие виды бактерий (например Flavobacterium spp., Aero-monas spp., Enterobacter spp.) [Гельфанд Б.P. и др., 1999; Rodrigues-Creixems M., Munoz P. et al., 1997]. Этиологическая роль бактерий рода Enterobacteriaceae возрастает в случае суперинфекции у больных, получавших цефалоспорины. При ас-

пирации возбудителями HΠ могут быть анаэробы. НП может быть вызвана грамположительными кокками, что чаще встречается у пациентов, находящихся в бессознательном состоянии. Причиной внутрибольничной легочной инфекции также может быть эпидермальный стафилококк. В 14 % случаев H Π из дыхательных путей были выделены грибы рода Candida [Vinsent J.L., Bi-hari BJ., Suter P.M. et al., 1995]. Иногда трудно бывает разграничить грибковую колонизацию и инфицирование. При НП, вызванной кандидами, диагностика и лечение значительно затруднены.

НП могут вызвать один, два и более возбудителей. В среднем частота микст-инфекции составляет 40 %. Необходимо всегда помнить о возможности смешанной инфекции. Микробиологическая верификация смешанной флоры представляет значительные трудности. Спектр возбудителей может изменяться в зависимости от времени начала НП. Так, при «раннем» развитии осложнения (4—5 дней во время ИВЛ) этиологическими факторами чаще являются пневмококки (H. influenzae, Moraxella catarrhalis, S. aureus). Если же НП возникает в более поздние сроки нахождения больного в отделении ИТ и длительной ИВЛ, спектр возбудителей изменяется. Ими чаще становятся P. Aeruginosa, Enterobacter spp., Acine-tobacter spp., Serratia marcescens, Klebsiella pneumoniae, E. coli; усиливается этиологическая роль S. aureus [Francioli P. et al., 1997].

Грамположительные микроорганизмы чаще являются возбудителями «ранних» пневмоний и легче поддаются антибиотикотерапии. Высокорезистентные представители родов Enterobacteriaceae и Pseudo-monadaceae чаще выявляются при «поздних» пневмониях, особенно у больных хирургического профиля. Следует подчеркнуть, что возбудителем НП у этого контингента боль-

ных может быть интраабдоминаль-ная инфекция при абсцессах брюшной полости, перитоните, панкреатите и кишечной непроходимости. Такие заболевания, по мнению Б. P. Гельфанда и соавт. (1999), ускоряют колонизацию флорой ротоглотки, затем слизистой оболочки дыхательных путей потенциально опасными грамотрицательными патогенными микроорганизмами, грибами и MRSA. Штаммы микроорганизмов — возбудителей НП у хирургических больных — отличаются высокой антибиотикорезистентностью. Этот феномен является прямым следствием тактики массированного применения антибиотиков, в том числе в профилактических целях.

Выявлены существенные различия в этиологическом характере НП у выживших и умерших больных хирургического профиля. Более благоприятный прогноз отмечен при грамположительной НП. Напротив, пневмония, вызванная Pseudomonas aeruginosa, сопровождается крайне неблагоприятным течением и летальностью до 88 % [Гельфанд Б.P. и др., 1999; Brever S.С. et al., 1995].

Возбудителями НПИВЛ у больных в отделении ИТ могут быть различные микроорганизмы. Их встречаемость, по данным ряда авторов и многоцентрового исследования EPIC (1992), колеблется в широких пределах (табл. 12.1).

В исследованиях Б.P. Гельфанда и соавт. (1999) у хирургических больных, находящихся на ИВЛ, было установлено, что наибольший спектр возбудителей HΠ представлен Pseudomonas aeruginosa, Staphy-lococcus aureus, Proteus spp., Enterobacter spp. Кроме этого, идентифицировались микроорганизмы: Sta-phylococcus epidermis, другие стафилококки, Streptococcus spp., Pseudomonas (Burkholderia) cepacia, Citro-bacter freundii, Klebsiella spp., E. coli, грибы. Частота микст-инфекции составила 39,7 %.

Таблица  12.1. Возбудители НПИВЛ и частота заболеваемости

Микроорганизмы

Процент

P. aeruginosa

9-29,8

Enterobacter spp.

7,9-11,8

Klebsiella spp.

7-14

E. coli

6,8-14

Serratia spp.

4

Proteus spp.

11

Acinetobacter spp.

9,9

H. influenzae

17

S. aiireus

26-31,7

Streptococci spp.       |           4,4—31

Анаэробы                  |               35

Грибы                        |                14

Видовой состав выделенных микробных ассоциаций:

S. aureus + P. aeruginosa; S. aureus + К. pneumoniae; P. aeruginosa + Enterobacter spp.; P. aeruginosa + Proteus mirabilis; Pseudomonas spp. + Streptococcus spp.; • Streptococcus spp. + E.coli.

Патогенез НП может быть представлен в виде многокомпонентных вариантов экзогенных и эндогенных источников инфекции и разнообразных путей попадания микроорганизмов в легкие. При анализе результатов посевов содержимого ротоглотки, трахеи, долевых и сегментарных бронхов выявлена идентичность флоры на различном уровне дыхательных путей и в желудочном содержимом. Во временном интервале прослеживается феномен транслокации флоры ЖКТ с последующей контаминацией дыхательных путей и паренхимы легких с развитием НП. Респиратор, интубационные трубки и прочие материалы, как и руки персонала, до начала ИВЛ стерильны. На 3-й сутки происходит обсеменение контура респиратора флорой, идентичной флоре контаминированных дыхательных путей.

Одним из главных факторов НП является подавление важнейших защитных механизмов, способствующих очищению легких от попадания в них инфекции извне и изнутри (из внешней и внутренней среды). Известно, что у любого больного в критическом состоянии значительно подавлены или невозможны защитные реакции в виде кашля, OT-кашливания мокроты, очищения ТБД от попадания любых инородных частиц, выравнивания вентиляционно-перфузионных соотношений путем периодических глубоких вдохов и др. Резко ослаблен муко-цилиарный клиренс, а часто он вообще отсутствует в связи со спецификой ИВЛ: монотонного режима, высоких концентраций кислорода, недостаточности увлажнения, наличия в трахее инородного материала (интубационная трубка), препятствующего этой функции. Во время ИВЛ нарушен контроль за «воротами» ТБД, т.е голосовой щелью, которая остается расширенной, сдавленной и нередко воспаленной, как и участки слизистой оболочки трахеи, прилегающие к интубационной трубке. Даже при отсутствии выраженной вирулентной флоры постепенное накопление трахеобронхиального секрета, слизистой или гнойной мокроты у больных с исходным ХОЗЛ приведет к воспалительному процессу в легких, и чем продолжительнее будет ИВЛ, тем больше вероятность этого поражения.

Механизмы истинно легочных факторов снижения иммунитета:

• «выключение» кашлевого рефлекса, угнетенные глоточные и гортанные рефлексы;

• нарушение мукоцилиарного клиренса;

• образование биослоя, содержащего множество микроорганизмов на внутренней поверхности эн-дотрахеальной трубки;

• травма дыхательных путей при аспирации их секрета — дополнительные входные ворота для инфекции;

• повреждение системы сурфактанта, поддерживающей альвеолы в раскрытом состоянии;

• повышение восприимчивости слизистой оболочки трахеи и бронхов к патогенной флоре;

• нарушение вентиляционно-перфузионных соотношений в легких и другие отрицательные эффекты ИВЛ.

Общие факторы, способствующие возникновению НП в условиях отделения ИТ:

• сроки госпитализации в стационар (чем продолжительнее пребывание больного в больнице, тем более вероятно заражение внутрибольничной инфекцией);

• тяжелое основное заболевание (летальный исход может наступить в результате этого заболевания, однако сопутствующим может быть НП);

• длительный постельный режим и вынужденное положение, обез-движивание больного;

• дефекты санитарии и гигиены (общий санитарно-эпидемиологи-ческий фон отделения ИТ и больницы, нарушения санитарных норм ухода за больным, правил асептики и антисептики при проведении респираторной терапии);

• инфицирование кожи пациента;

• инфицирование носоглотки, придаточных пазух, неба; кариес;

• скопление высококонтаминиро-ванного секрета над манжеткой интубационной трубки, образование биослоя, содержащего множество микроорганизмов на внутренней поверхности эндотрахеальной трубки;

• назогастральная и назоинтести-нальная интубация (доказана возможность регургитации и аспирации желудочного содержимого во время нахождения зонда в желудке или кишечнике);

• оральное или зондовое питание (проведение орального питания у больных со сниженным глотательным рефлексом или в состоянии седатации; зондовое питание, приводящее во время его или после к регургитации).

К дополнительным факторам, увеличивающим риск развития НП, относятся возраст больного (у больных старше 65 лет отмечено достоверное повышение вероятности НП), наличие ХОЗЛ, алкоголизм, колонизация различных экотопов, снижение клеточного и гуморального иммунитета. Во время сна после приема седативных препаратов возможна регургитация, не имеющая манифестирующих признаков.

Факторы развития НП:

• длительность ИВЛ более 72 ч;

• тяжесть состояния больных более 14 баллов по Apache II;

• повторные оперативные вмешательства;

• длительное лечение антибиотиками и кортикостероидами, применение антацидов;

• абдоминальный сепсис.

Частота развития НП у хирургических больных — 34,5 % [Белоцерковский Б.З., 2000].

HΠ можно рассматривать как результат нарушения баланса между факторами агрессии (т.е. попадание в легкие вирулентных микроорганизмов, или активизация собственной флоры) и противоинфекцион-ной защиты легких. Только в результате критического ослабления последних возбудители способны проявить свою патогенность и вызвать развитие инфекционного легочного процесса.

Клинические признаки. Если в обычных стационарных условиях терапевтического или хирургического отделения признаки начинающейся пневмонии (повышение температуры тела, лейкоцитоз с палочкоядерным сдвигом, появление гнойной мокроты, ин-фильтративных теней на рентгенограмме) довольно четко очерчены, то в отделении ИТ диагностика HΠ представляет объективные трудности. Как правило, это больные с тяжелой основной патологией (перитонит, сепсис, послеоперационные осложнения), находящиеся на ИВЛ, что в значительной мере осложняет диагностику развивающейся легочной инфекции. Клиническая картина складывается из проявлений основного заболевания и его осложнений. Лихорадка может быть вызвана не легочным, а другим источником инфекции.

Физикальные исследования легких. Частым признаком НПИВЛ является ослабление дыхания на стороне поражения, что обычно служит первым клиническим признаком НП. Ослабление дыхания при этом может быть над отдельным участком легких или над всем легочным полем, что возможно обусловлено и другими причинами (например, гидротораксом, пневмотораксом, ателектазом, высоким стоянием диафрагмы).

Появление сухих или влажных хрипов почти всегда указывает на возможность НП, но в этих случаях нельзя забывать, что такие же симптомы могут быть при кардиогенном и некардиогенном отеке легких и других состояниях. Часто хрипы возникают на 2—3-е сутки развития НП. Следует также отметить, что этот признак может отсутствовать даже при НП, подтвержденной рентгенологически, микробиологически и гистологически [Schaberg Т., Lode H., 1997].

Выделение мокроты. Почти у всех больных НП отмечаются повышенное образование и выделение мокроты. Она может быть слизистой, слизисто-гнойной, гнойной, гнойно-геморрагической. Изменение количества и характера трахеобронхиального секрета — очень важный диагностический критерий. Несмотря на то, что специфичность выделения гнойной мокроты как признак HΠ не является абсолютной, все же при этом требуются дополнительные клинико-диагностические исследования для уточнения диагноза. Известно, что усиление выделения гнойной мокроты может также наблюдаться при трахеобронхите без развития легочного воспалительного процесса.

Дисфункция системы дыхания. У большинства больных происходит нарушение газообменной функции легких с падением PaO2 и возникает в связи с этим необходимость в увеличении фракции кислорода во вдыхаемом воздухе. При прогрессировании процесса или осложненном течении РДСВ возможен дыхательный ацидоз, вызванный увеличением содержания CO2 в крови. Респираторный индекс PaO2/FiO2 может колебаться в пределах от 300 до 150, причем наиболее тяжелым течением с неблагоприятным исходом было падение респираторного индекса ниже 150 [Гельфанд Б.P. и др., 1999].

Температурная реакция. У большинства больных (60—70 %) температура тела выше 38 0C, в то же время возможна и гипотермия — не выше 36 0C (у 10—15 % больных). Развитие HΠ на фоне гипотермии является неблагоприятным диагностическим признаком. Очень часто НП не сопровождается выраженной лихорадкой. Нередко температура тела при HΠ не превышает 38— 38,5 0C.

Рентгенологические исследования. Рентгенологические признаки пневмонии — инфильтративные затемнения в правом или левом легком, чаще двусторонние затемнения, появляются лишь на 2—3-й сутки после температурной реакции и увеличения числа лейкоцитов в крови. При этом предпочтительна компьютерная томография, так как рентгенодиагностика инфильтрации легочной ткани в начальных стадиях эффективна лишь у 25 % больных

[Боровик А.В., Руднов В.А., 1996]. При подозрении на H Π рекомендуется ежедневно проводить рентгенографию грудной клетки, обращая внимание на новые инфильтративные затемнения, изменение характера острых инфильтратов и образование в них полостей. Не во всех случаях рентгенологическое исследование позволяет точно поставить диагноз. При сравнении данных патологоанатомического исследования и рентгенограмм грудной клетки «чувствительность» рентгенологического исследования составляет в среднем 72 % [Гельфанд Б.P. и др., 1999; Schaberg Т., Lode H., 1997]. Один снимок без инфильтративных теней в легких не исключает наличия НП. Сравнивать следует снимки, выполненные в сходных условиях (укладка, жесткость, тип пленки и аппарата). На момент выполнения снимка должны быть «выключены» попытки самостоятельного дыхания. В отделениях ИТ необходимо учитывать обстоятельства, приводящие к неправильным выводам. На ранних стадиях воспалительных инфильтративных процессов в легких «чувствительность» рентгенологического метода снижается. При проведении ИВЛ, особенно в режимах ПДКВ, возможность рентгенологических ошибок возрастает. Появление новых инфильтратов в легких может быть вызвано многими причинами. Во всех случаях необходимо проводить дифференциальную диагностику НП и других процессов (РДСВ, кардиогенный отек легких, ателектазы различного генеза — краевые при высоком стоянии диафрагмы, бронхиальная обструкция, неадекватная ИВЛ), инфарктная пневмония при ТЭЛА, опухоли легких.

В отделения ИТ нередко поступают больные с «первичной» пневмонией, начавшейся на догоспиталь-ном этапе. Инфекционное поражение легких в этих случаях, как и при НП, распространяется на легочную паренхиму, альвеолярные пространства и интерстициальную ткань, может затрагивать целую долю (долевая пневмония), ее сегмент (сегментарная или лобулярная пневмония), прилежащие к бронхам альвеолы (бронхопневмония) или интерстициальную ткань (интерстициальная пневмония). В процесс может быть вовлечено целое легкое (правосторонняя или левосторонняя пневмония) или оба легких (двусторонняя пневмония). В постановке правильного диагноза помогает анамнез, сроки возникновения пневмонии: НП развивается обычно через 48 ч нахождения пациента в лечебном учреждении.

Наибольшую сложность представляет дифференциальная диагностика НП и РДСВ. Нередко НП развивается при РДСВ. В этих случаях ошибки в диагностике НП часто связаны с «пропуском» последнего. Следует учитывать, что у хирургических больных абдоминальным сепсисом такое сочетание наблюдается довольно часто.

Микробиологические исследования. Этиологическая характеристика НП очень важна для выбора адекватной антимикробной терапии. Получение из НДП проб, пригодных для культурального анализа, представляет большую сложность. До настоящего времени в основном применяют два метода забора эндобронхиального секрета — бронхоскопический и «слепой» (через эндотрахеальную трубку).

Бронхоскопический метод позволяет получить достоверную информацию о состоянии НДП. С помощью фибробронхоскопа производится забор мокроты из сегментарного бронха, соответствующего рентгенологически выявленному очагу пневмонии. При этом применяется специальное устройство — двойной «защищенный» бронхоскопический катетер, посредством которого можно исключить контаминацию образца мокроты, получен-

ного из дистальных отделов бронхиальной системы, с флорой ВДП. «Чувствительность» данного метода [Rouby JJ., 1992] составляет 100 % при наличии колонии инфицирующего агента не менее 103/мл. Рост микрофлоры в мазке из дистальных отделов ТБД, по данным JJ. Rouby, является маркером инфильтрации легочной паренхимы данной флорой.

Метод «защищенного бронхиального лаважа» с забором мокроты «вслепую» более прост технически, но и менее достоверен: его «чувствительность» составляет 69 % [Боровик А.В., Руднов В.А., 1996]. Образец мокроты подвергают бактери-оскопическому исследованию с окраской мазка по Граму. Одновременно проводят цитологическое исследование и посев. Для установления возможных причинно-следственных связей производят параллельные посевы слизи из ротоглотки, содержимого ЖКТ, а также учитывают общий микробный фон («пейзаж») ОИТ. Для осуществления адекватной антибактериальной терапии следует определять чувствительность высеянной флоры к антибиотикам [Боровик А.В., Руднов В.А., 1996].

При заборе проб секрета из НДП через интубационную трубку применяют двойной «слепой» защищенный катетер. «Слепая» (небронхоскопическая) защищенная методика, по мнению авторов, обладает высокой достоверностью (чувствительность — 84,4 %, специфичность — 90,0 %), безопасностью и воспроизводимостью; для ее проведения не требуется больших материальных затрат и специального персонала [Гельфанд Б.Р. и др., 1999].

При выделении бактерий из бронхиального секрета часто нелегко определить, является ли их присутствие признаком инфекции или колонизации. На достоверность результатов бактериологического исследования могут влиять следующие факторы: использование растворов антисептиков, промывочных жидкостей и проводимая антибиотикотерапия. Забор материала также представляет значительные трудности и при обычной бронхоскопии без специальных устройств, как правило, приводит к ошибкам. То же можно сказать и о попытках взятия материала через интубационную трубку, имеющую свой «биослой» — обычно с бактериями. Вместе с тем продвижение катетера через трахею не обеспечивает достоверности получаемых результатов.

Общие правила бактериологического анализа. Перед исследованием не рекомендуется изменять режим антибактериальной терапии и нужно соблюдать 12—24-часовой интервал между последним введением антибиотика и забором материала для микробиологического анализа. Перед исследованием нельзя делать бронхоальвеолярный лаваж или вводить в трахеобронхиальное дерево антибиотики. При заборе материала необходимо «скрупулезно соблюдать правила асептики». Пробы бронхиального аспирата необходимо немедленно помещать в питательную среду (значимый рост микрофлоры > 103 кое/мл) и доставлять в лабораторию не позднее чем через 2 ч после получения. Следует совершенствовать культуральные микробиологические методы, использовать современные автоматизированные бактериологические технологии.

Другие методы. Выявление инфицирующего агента в прижизненном пунктате легочной ткани, как и выявление возбудителя инфекции в мокроте из НДП при условии ее забора по описанным методикам, является достоверным признаком пневмонии.

Бактериологическое исследование эндотрахеальных аспиратов у интубированных больных обладает высокой, приближающейся к 100 % «чувствительностью», но низкой

специфичностью, что обусловлено бактериальной колонизацией ВДП у больных отделений ИТ [Гель-фанд Б.P. и др., 1999]. Микроскопия проб аспиратов и мокроты помогает определить происхождение материала и дифференцировать инфицирующую и колонизирующую роль выявленных микроорганизмов. Наличие более 25 чешуйчатых эпителиальных клеток в поле зрения при малом увеличении показывает, что проба, контаминированная секретом ротоглотки, непригодна для микробиологического исследования [Schaberg Т., Lode H., 1997]. Напротив, присутствие в пробе хотя бы одного альвеолярного макрофага достоверно свидетельствует о происхождении ее из НДП. Наличие в пробе эластиновых волокон является признаком некротизирующего характера пневмонии [Rodriguesde-Castro F. et al., 1994]. Присутствие в пробе большого числа нейтрофилов подтверждает инфекционный характер патологического процесса в легких или ТБД.

Диагностика НП (табл. 12.2) основывается на следующих клинических, рентгенологических и лабораторных данных:

физикалъные признаки НП: ослабление дыхания на стороне поражения, появление сухих и влажных хрипов;

признаки дисфункции системы дыхания: снижение коэффициента PaO2/FiO2, усиление гипоксемии, иногда гиперкапнии при первоначально выбранных параметрах ИВЛ;

повышенное образование мокроты с динамикой от слизистой до сли-зисто-гнойной, геморрагической и гнойной мокроты;

температура тела выше 38 0C или ниже 36 0C;

увеличение числа лейкоцитов в крови (более 14-109/л);

появление инфильтративных теней при рентгенографии грудной клетки.

Таблица 12.2. Объективная система диагностики пневмонии [Clinica Pulmonary Infection Score (CPIS) по A'Court G. et al., 1993]

Показатель

Значения

Баллы ___

Температура

36,5-38,4

тела, 0C

38,5-39

1

<36 или >39,9

2

Число

4,0- 11, 0-9,0- 109

О

лейкоцитов

11,0-17,0-9,0-109

1

>1 7-9,0- 109

2

Бронхиальная

+/-

О

секреция

H-

1

++

2

Респиратор-

>300

О

ный индекс

300-226

1

Pa(VFiO2,

225-151

2

мм рт.ст.

<150

3

Инфильтраты

Отсутствуют

О

легких (рент-

Пятнистые

1

генография)

Отграниченные, сливные

2

Примечание. Диагноз пневмонии устанавливается при наличии не менее 6 баллов H- инфильтративных изменений в легких.

Микробиологические данные: диагностический титр более 103 кое/мл при бронхоскопическом и более 104 кое/мл при слепом методе забора материала.

Патоморфологическое подтверждение диагноза НП. Морфологически H Π является бронхопневмонией с обязательным, чаще первичным, учитывая бронхогенный путь заражения, поражением трахеобронхиального дерева. Макроскопически отмечаются признаки язвенного бронхита; полнокровность и набухание слизистой оболочки в результате усиления продукции слизи, что является морфологическим субстратом повреждения мукоцилиарного очищения ТБД, часто на фоне хронической бронхообструктивной патологии бронхолегочной системы. В легочной ткани видны серо-красные очаги тестоватой и плотной консистенции, зернистого вида, часто сливающиеся между собой. Поверхность разреза гладкая, с мутной гноевидной жидкостью. Кусочки ткани этих участков тонут в воде. Гистологически НП характеризуется как очаговая или очагово-слив-ная бронхопневмония. В просвете бронхиол и альвеол, как правило, выявляется экссудат, который может быть серозным, серозно-фибринозным, фибринозно-гной-ным или гнойным, с более или менее выраженным геморрагическим компонентом (долевая пневмония или сливная долевая пневмония, полисегментарная пневмония или поражение всех сегментов в пределах доли). Окончательно дифференцировать сливное очаговое от долевого крупозного воспаления можно лишь при гистологическом исследовании. Возможны также субтотальная и тотальная пневмонии. С удлинением сроков ИВЛ и сроков течения заболевания процесс в легких может становиться гнойно-деструктивным, в процесс нередко вовлекается и плевра (фибринозный или гнойный плеврит). Иногда (при длительном течении) происходит организация экссудата с карнификацией легких. Макроскопически наблюдается белесоватый тяжистый рисунок легочной ткани, а микроскопически — фиброз.

НП часто осложняет течение РДСВ, особенно у хирургических больных. Если для РДСВ более характерны увеличение массы легких, интерстициальный и альвеолярный отек, стаз и сладжирова-ние форменных элементов крови, ателектазы и т.д., то для НП более выраженными становятся изменения, характеризующие воспалительный процесс [Fagon J.Y. et а!., 1996; Chastre J. et al, 1998].

Лечение. Во всех случаях антибактериальную терапию следует начинать как можно раньше — сразу же после диагностирования заболевания. На первом этапе эмпирического лечения должны учитываться сроки начала пневмонии, тяжесть клинических проявлений, связанных с основным заболеванием и НП, наличие других факторов, повышающих этиологический риск определенных возбудителей. Должны неукоснительно, согласно инструкции, выполняться режимы антибиотикотерапии, показания, дозы и кратность введения препарата. Развитие НП вследствие ИВЛ на фоне антибиотикотерапии служит сигналом к смене ее режима на более эффективный. Все без исключения штаммы у хирургических больных с НП были высокорезистентными к оксациллину, ампициллину, цефазолину, цефалотину и гентамицину [Навашин С.M., Чуча-лин А.Г. и др., 1998; Гельфанд Б.P. и др., 1999]. Применяемые антибиотики должны обладать бактерицидным свойством и проявлять достаточную активность не только в отношении выявленных микроорганизмов при НП, но и других источников инфекции. При выборе препарата необходимо учитывать свойства биодоступности и пенетрации в респираторную систему. На всех этапах лечения НП выбранный режим должен обладать достаточной антипсевдомонадной активностью. Оценку клинической активности эмпирического лечения необходимо проводить через 48—72 ч после его начала. Необходимо помнить, что примерно у 40 % пациентов эмпирическая терапия может оказаться неадекватной. Клиническую и микробиологическую эффективность проводимого лечения нужно определять с использованием Европейского руководства по клинической оценке противоинфекционных лекарственных средств (European Guidelines for Clinical Evaluation of the Anti-Infective Drug Products, 1993).

На большинство аэробных возбудителей НП11ВЛ, как грамположительных, так и грамотрицательных, действуют цефтазидим, цефпиром, цефепим, амикацин, нетилмецин,

ципрофлоксацин, имипенем и меропенем. Эти препараты могут быть использованы для этиотропной терапии НП у пациентов, которым проводится ИВЛ.

Для монотерапии НП, развившейся вследствие ИВЛ, предлагают использовать фторхинолоны, пиперациклин, тазобактам, новые цефалоспорины и карбапенемы [Гельфанд Б.P. и др., 1999]. Сочетание цефалоспоринов III поколения с аминогликозидами для лечения НП более эффективно, чем применение цефалоспоринов III поколения в режиме монотерапии. Лишь при ранней НПИШ1 нетяжелого течения эти же авторы считают возможным назначение цефалоспоринов III поколения в виде эмпирической монотерапии или в комбинации с антианаэробным препаратом. При длительной ИВЛ, обусловленной тяжелым основным заболеванием, предшествующей антибактериальной терапией и поздним развитием НП, особенно высока вероятность инфекции, вызванной полирезистент-ными (проблемными) микроорганизмами. В этом случае рекомендуется применять даже активные в отношении P. aemginosa цефалоспо-рины III поколения в сочетании с аминогликозидами (тобрамицин, амикацин, нетимицин), фторхино-лонами или с гликопептидами для подавления резистентности кокковой флоры. Высокой эффективностью обладают карбапенемы, а также комбинации цефалоспоринов IV поколения с метронидазолом, и практически неэффективно лечение НПивл гентамицином в сочетании с линкомицином.

При ранней НПИВЛ препаратами выбора являются цефалоспорины IIIIV поколения, обладающие антипсевдомонадной активностью, или фторхинолоны, комбинация цефалоспоринов с аминогликозидами, антианаэробными препаратами (по показаниям) и ванкомицином (по показаниям).

При поздней НПИВЛ препаратами выбора являются карбапенемы, комбинации цефалоспоринов IIIIV поколений с аминогликозидами, комбинация защищенных уреидопе-нициллинов с аминогликозидами, фторхинолоны с ванкомицином (по показаниям) и антианаэробными препаратами (по показаниям).

Рекомендуемые режимы антибактериальной терапии представлены в табл. 12.3 и 12.4 [Гельфанд Б.P. и др., 1999].

Таблица  12.3. Режимы антибактериальной терапии

Рекомендуемые режимы монотерапии

Рекомендуемые режимы комбинированной терапии

Цефепим* Цефпиром* Меронем Имипенем Пипера-циллин/та-зобактам**

Цефалоспорины И— III поколений  +  аминогликози-ды или фторхинолоны Цефалоспорины   III  поколения + клиндамицин Цефалоспорины       IIIIV поколений + ванкомицин Аминогликозиды    (амикацин,  нетилмицин)  H-  ванкомицин

*В сочетании с метронидазолом в абдоминальной хирургии; **при выделении P. aeruginosa в сочетании с амикацином.

Таблица   12.4. Альтернативные режимы терапии

Рекомендуемые альтернативные режимы  монотерапии

Рекомендуемые альтернативные режимы комбинированной терапии

Цефалоспорины III поколения

Фторхинолоны

Цефалоспорины III поколения H- клиндамицин

Продолжительность антибактериальной терапии определяется в зависимости от эффективности проводимого лечения, а также зависит от факторов, осложняющих течение основного заболевания и НП (появление новых экстралегочных очагов инфекции, развитие суперинфек-

ции, длительность ИВЛ). Во всех случаях необходимо предусмотреть возможные изменения в выбранном режиме антибиотикотерапии. Иными словами, лечение должно быть программированным и стандартизированным.

Основные  методы  профилактики   НП„ивл'.

• использование одноразовых дыхательных контуров и гидрофобных бактериальных фильтров;

• проведение ИВЛ без увлажнителя в случае использования дыхательных фильтров, обладающих свойствами       тепло-влагообменника [Еременко А.А. и др., 2001];

• минимальная продолжительность сдувания манжетки интубационной трубки;

• регулярная санация ТБД и ротоглотки;

• использование приспособлений или одноразовых катетеров для удаления трахеобронхиального секрета по закрытому контуру;

• строгий подход к назначению антацидных препаратов и блокаторов Н2-рецепторов;

• деконтаминация и регуляция функции кишечника.


Глава 13 Респираторный дистресс-синдром взрослых

РДСВ (Adult respiratory distress-syndrome) — тяжелая форма дыхательной недостаточности, характеризующаяся специфическими изменениями в легких — диффузной инфильтрацией, сопровождающейся некардиогенным отеком, альвеолярным коллапсом, ОДН.

Несмотря на различие этиологических факторов, они прямо или косвенно воздействуют на легкие, вызывая повреждение легочных структур. Главным признаком синдрома является гипоксемия, отражающая несостоятельность транспорта кислорода в легких. Этот синдром известен под названиями «шоковое», «травматическое», «влажное» легкое.

Острые нарушения типа РДСВ были описаны в конце второй мировой войны и 50-х годах XX столетия. В 1967 г. Ashbaugh и его коллеги описали тяжелую дыхательную недостаточность у 12 пациентов, которые страдали различными заболеваниями (панкреатит, пневмония, травма). Этим авторам принадлежит и сам термин, который в настоящее время наиболее распространен. С тех пор наше понимание этого кли-нико-патофизиологического синдрома значительно продвинулось вперед, однако летальность при нем по-прежнему остается высокой.

Этиология. Непосредственными и наиболее частыми причинами РДСВ являются сепсис (в том числе абдоминальный), панкреатит, генерализованные легочные инфекции. К развитию синдрома может привести аспирация кислого желудочного содержимого, пресной или соленой воды, вдыхание ядовитых газов или дыма, ингаляции кислорода в высоких концентрациях. Часто первичными этиологическими факторами РДСВ служат травма и травматический шок. РДСВ осложняет ожоги и механические повреждения, в том числе переломы костей, травмы головы, ушиб легких, повреждения внутренних органов. Это осложнение нередко развивается после оперативных вмешательств, у онкологических больных после операций типа Герлока и Льюиса. Массивная трансфузия консервированной крови без микрофильтров также может быть источником значительного легочного

микроэмболизма и первичным этиологическим фактором заболевания. Доказана возможность развития РДСВ после применения экстракорпорального кровообращения («постперфузионное легкое»).

Диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови — одна из причин полиорганной недостаточности и легочной дисфункции. Перенесенные критические состояния (длительная гипотензия, гиповолемия, гипоксия, кровопотеря), переливание больших объемов крови и растворов рассматриваются как возможные этиологические факторы РДСВ. Жировая эмболия — одна из причин легочного поражения. Лекарственные средства (наркотики, декстраны, салицилаты, тиазиды и др.) также могут стать причиной этого осложнения [Blaisdell W. F., Schlobohm R.M., 1973].

Распространенность РДСВ в больницах и отделениях ИТ зависит от контингента больных и заболеваний, при которых вероятно развитие синдрома. В клинической практике были случаи, когда у пациентов с множественными переломами частота РДСВ составляла 8 %, а у больных сепсисом — 38 % [Ре-ре Р.Е. et al., 1982].

Патогенез. Механизмы легочного повреждения при РДСВ изучены недостаточно. Основная патология — повреждение (разрушение) легочного альвеолярно-ка-пиллярного барьера. Патофизиологические изменения заключаются в набухании и отеке альвеолярно-ка-пиллярной мембраны, образовании в ней межклеточных щелей, развитии интерстициального отека.

Реакцию на первичное воздействие в недавние годы объясняли действием медиаторов, вызывающих повреждение легочных структур, — цитокинов, свободных радикалов, арахидоновой кислоты и ее метаболитов (ПГ, лейкотриенов, тромбок-сана А2-серотонина, гистамина, β-эндорфина, фибрина и продуктов

его распада, комплемента, супероксида-радикала, полимеронуклеар-ных лейкоцитов, тромбоцитов, свободных жирных кислот, брадикининов, протеолитических и лизосомальных ферментов) [Gay R., 1980]. Эти факторы в сочетании с первичным стресс-воздействием вызывают повышенную сосудистую проницаемость, приводящую к синдрому капиллярного просачивания, т.е. к отеку легких при низком давлении в легочной артерии [Багдатьев В.E. и др., 1996]. Однако теперь очевидно, что РДСВ — это не просто форма легочного отека, вызванная повышенной капиллярной проницаемостью, но и проявление общей системной патологической реакции, приводящей к дисфункции не только легких, но и других органов.

Патофизиологические последствия легочного отека при РДСВ включают уменьшение легочных объемов, значительное снижение податливости легких и развитие больших внутрилегочных шунтов. Преобладание кровотока в соотношении вентиляция/кровоток обусловлено перфузией невентилируемых сегментов легкого. Снижение остаточного объема тоже отражается на неравномерности этого соотношения.

Разрушение легочного сурфактанта и уменьшение его синтеза также могут быть причинами снижения функциональных легочных объемов и способствовать нарастанию отека легких. Увеличение поверхностного натяжения альвеол снижает гидростатическое давление в интерстиции и способствует повышению содержания воды в легких. Уменьшение податливости отечного легкого приводит к интенсификации работы органов дыхания и сопровождается усталостью дыхательной мускулатуры [Gattinoni L. et al., 1984]. Количественно степень отека легких соответствует объему внесосудистой воды в легких, величина которого постепенно увеличи-

вается, что во многом обусловливает клиническую и рентгенологическую картину нарушения. Неспецифическая диссеминированная реакция способствует образованию внутрисосудистых тромбов в системе легочной артерии и повышению давления в ней. Проведение вазографии в пределах 48 ч от начала РДСВ показало, что у 48 % пациентов в сосудах диаметром более 1 мм отмечались дефекты наполнения. Симптом повышения давления в системе легочной артерии обычно обратим, не связан с левожелудочковой недостаточностью и, как правило, не превышает 18 мм рт.ст. Обратимость легочной гипертензии при РДСВ в пределах 72 ч его развития подтверждается при назначении нитропруссида. Иными словами, легочная гипертензия при РДСВ не носит столь манифестирующего характера, как при гидростатическом (кардиогенном) отеке легких. Обычно ДЗЛА в пределах нормы. Лишь в терминальной стадии РДСВ возможно повышение ДЗЛА, что связано с сердечной недостаточностью. У пациентов, умирающих от прогрессирования легочной недостаточности и неспособности легких выполнять газообменную функцию при РДСВ, обычно наблюдаются выраженное снижение податливости (растяжимости) легких, глубокая гипоксемия и увеличение мертвого пространства с гиперкапнией. При патоморфологических исследованиях у них выявляется обширный интерстициальный и альвеолярный фиброз.

Патоморфологические изменения. Для острого РДСВ характерны умеренные изменения в легких, соответствующие начальной стадии процесса: отек легких вследствие повреждения эндотелиального и эпителиального слоев клеток. Отмечают негомогенное плотное заполнение альвеолярных пространств геморрагической белковой жидкостью и присутствие лейкоцитов, макро-

фагов, фрагментов клеток, нитей фибрина, остатков сурфактанта, иногда гиалиновых мембран, внутрисосудистого фибрина. Для РДСВ, развивающегося в течение нескольких дней после начала повреждения, характерны пролиферативные клеточные реакции с изменениями эпителия, утолщением стенки альвеол, инфильтрации. Вследствие трансформации белковой жидкости в альвеолах происходит интраальве-олярный фиброз.

Характерны увеличение массы легких более 1000 г («тяжелое легкое»), застойные ателектазы, иногда наличие гиалиновых мембран, а в позднем периоде (хронический РДСВ) - фиброза [Gay R., 1980].

Клиническая картина. Признаки РДСВ могут быть вначале не выраженными и оставаться незамеченными; могут развиваться в течение нескольких часов или дней (например, при сепсисе). Иногда развитие РДСВ совпадает с инцидентом, который может вызвать это осложнение (например, аспирация желудочного содержимого). Общие признаки — одышка, сухой кашель, дискомфорт за грудиной, состояние неполной адекватности. Более отчетливые признаки появляются при умеренно выраженной или тяжелой форме РДСВ. В этот период развивается цианоз. При аускультации легких — бронхиальное дыхание, возможны грубые крепитирующие хрипы. Эта клиническая картина ухудшается, нарастает дыхательная недостаточность по гипоксемическому варианту.

РДСВ достигает пика в среднем через 24—48 ч от начала повреждения и заканчивается массивным, обычно двусторонним, поражением легочной ткани. Большинство авторов выделяют четыре стадии РДСВ:

I стадия — повреждение (до 6 ч после стрессового воздействия). Больной, как правило, не предъявляет никаких жалоб. Обычно при клиническом и рентгенологическом

исследовании  изменения  в легких не выявляются;

II стадия — кажущаяся устойчивость состояния (6—12 ч после стрессового воздействия). Наиболее ранний признак РДСВ — одышка; затем появляется тахикардия, снижается PaO2, возникают сухие хрипы в легких, жесткое дыхание. На рентгенограмме — усиление сосудистого компонента легочного рисунка, переходящее в интерстициальный отек легких;

III стадия — дыхательная недостаточность (12—24 ч после стрессового воздействия). Одышка, тахипноэ, участие вспомогательной мускулатуры в дыхании, тахикардия, цианоз, PaO2 менее 50 мм рт.ст., несмотря на ингаляцию 60 % кислорода. Появление влажных хрипов в легких свидетельствует о накоплении жидкости в альвеолах. На рентгенограмме — выраженный интерстициальный отек легких, на фоне усиленного сосудистого рисунка очаговоподобные тени, иногда горизонтальные линии. Видны явные инфильтративные тени, представляющие периваскулярную жидкость. В связи с тяжестью состояния рентгенографию легких проводят обычно в положении больного лежа, при этом больной не может сделать полноценный вдох и задержать дыхание. В этих случаях на рентгенограмме — кажущееся расширение сердечно-сосудистой тени, что иногда трактуется как кардиогенный отек легких;

IV стадия — терминальная. Прогрессирование симптомов: глубокая артериальная гипоксемия, цианоз, сердечно-сосудистая недостаточность, шок, полиорганная недостаточность, альвеолярный отек легких.

Диагностика. В связи с отсутствием чувствительных маркеров легочного эпителиального и эндотелиального повреждения диагноз РДСВ ставят на основании комплекса клинических, лабораторных и рентгенологических данных.

Газы артериальной крови. Обычно наблюдается выраженная артериальная гипоксемия, во многих случаях — гипокапния. При прогресси-ровании синдрома РаО2<50 мм рт.ст., несмотря на оксигенотера-пию (FiO2>0,6), в поздней стадии возможна гиперкапния.

Рентгенография грудной клетки. На рентгенограмме вначале отмечаются малоинтенсивные пятнистые затемнения с нечеткими контурами диаметром 0,3 см, располагающиеся по периферии на фоне умеренного снижения прозрачности легочной ткани и значительного усиления легочного рисунка; в дальнейшем — усиление мелкоклеточной пятнистости по всему легочному полю, но с преобладанием ее на периферии. Снижается прозрачность легочной ткани, и это распространяется на большие участки легких (диффузные двусторонние инфильтраты). Во многих случаях бывает рентгенологически трудно отдифферен-цировать некардиогенный отек легких от кардиогенного, но все же имеются некоторые признаки, которые нередко помогают распознать характер легочного отека:

• при РДСВ размер сердечно-сосудистого силуэта обычно нормальный (в некоторых случаях при затемнении легочных полей тень сердца трудно отличить от окружающей легочной ткани, диафрагма теряет четкость контуров и сливается с затемненными участками легочных полей);

• у больных с РДСВ обычно наблюдается нечеткое и очаговое распределение легочного отека, больше по периферии легких. Для кардиогенного отека легких характерно наличие «крыла летучей мыши»',

• плевральные выпоты при кардиогенном отеке легких встречаются чаще, чем при некардиогенном.

Гемодинамические       параметры.

Для диагностики РДСВ большое значение имеет информация, получаемая при измерении давления в системе легочной артерии. При исследовании катетером Свана—Ганца ДЗЛА при РДСВ остается нормальным или почти нормальным. Это важная информация, так как повышение ДЗЛА свидетельствует о повышенном давлении наполнения левого желудочка — проба кардиогенного отека легких. Низкое или нормальное ДЗЛА является убедительным доказательством того, что отек возник в результате повышенной сосудистой проницаемости (при условии, что терапии мочегонными средствами не проводилось). Если же больной получал предварительно мочегонные средства, то низкий уровень ДЗЛА может быть ложным. Во всех случаях необходимо учитывать величину коллоидно-осмотического давления (КОД) плазмы, поскольку даже при нормальном или умеренно повышенном ДЗЛА, но низком КОД может возникать отек легких, зависящий от снижения разности КОД — ДЗЛА. Таким образом, имеются определенные трудности дифференциальной диагностики РДСВ и левожелудочковой недостаточности, гипоонкии и снижения разности КОД—ДЗЛА. Все эти факторы приводят к отеку легких, причину которого необходимо установить. Измерение только ЦВД не дает подобной информации, поскольку функции правого и левого желудочков могут значительно различаться по выполняемой работе и давлению наполнения.

Лечение. Лечение включает устранение основных этиологических факторов, вызвавших РДСВ. К сожалению, это не всегда можно выполнить (например, при аспирации желудочного содержимого или вдыхании ядовитых газов). Эффект лечения РДСВ достигается при сепсисе, инфекционных поражениях легких и шоке.

Главными направлениями лечения РДСВ, как и любого критического состояния, являются поддержание проходимости дыхательных путей, адекватное насыщение кислородом и поддержка кровообращения.

Основные цели терапии РДСВ:

• поддержание адекватного транспорта кислорода;

• уменьшение легочного отека (накопления воды в легких) без угрозы для почечной функции;

• профилактика и борьба с инфекциями и суперинфекциями;

• адекватное питание (энтеральное или парентеральное).

При РДСВ катетеризация легочной артерии является важной диагностической манипуляцией, позволяющей в процессе лечения дать оценку ДЗЛА, уровня кислорода, провести выбор режима ПДКВ и жидкостного баланса.

Поддержание адекватного транспорта кислорода. Ликвидация гипоксии достигается путем улучшения легочного, циркуляторного, гемического и тканевого транспорта кислорода.

Респираторная поддержка. ВИВЛ должна быть проведена у любого больного с РДСВ при первых же признаках дыхательной недостаточности. Необходимо подчеркнуть важность ранней вспомогательной вентиляции, поскольку длительная дисфункция легких не обеспечивает потребностей тканей в кислороде, что приводит к клеточной смерти и полиорганной недостаточности. Если масочный способ ВИВЛ не дает положительного результата, следует произвести интубацию трахеи. Решающую роль играет выбор режима ИВЛ. В некоторых случаях отказ от применения традиционной ИВЛ дает больший эффект. Сразу же после интубации вентилятор должен быть установлен на режим ВИВЛ при сохраненном спонтанном дыхании. Наиболее целесообразным считают режим синхронизированной перемежающейся принудительной вентиляции (SIMV) в сочетании с поддержкой давлением (PS). Важен контроль концентрации вдыхаемого кислорода, давления на вдохе и ДО (8—12 мл/кг массы тела больного). Нет доказательств, что режимы ВЧ ИВЛ улучшили результаты лечения РДСВ.

Режим ПДКВ — наиболее эффективный способ поддержания адекватного насыщения организма кислородом у больных с РДСВ [Lessard M. et al., 1992]. Этот метод улучшает насыщение крови кислородом, способствует повышению функциональной остаточной емкости легких и восстановлению спавшихся альвеол. Однако ПДКВ может оказывать и вредное влияние на состояние сердечной функции, так как при этом уменьшается венозный возврат. Однако вопрос об оптимальном уровне ПДКВ является еще спорным. Уровень ПДКВ устанавливают постепенно, с последовательными измерениями функционального состояния сердца, FiO2 и SaO2, стараясь обеспечить меньший FiO2 (следовательно, меньшее влияние токсичности кислорода) при удовлетворительном уровне кислородного насыщения крови. Режим ПДКВ следует начинать, когда величина FiO2 превышает 0,5, чтобы поддержать PaO2 на уровне более 55 мм рт.ст. Начальный уровень ПДКВ должен быть между 3 и 5 см вод.ст. и постепенно увеличиваться на 2 см вод. ст., пока PaO2 достигнет показателя более 55 мм рт.ст. с FiO2 0,5. Никогда нельзя резко прекращать ПДКВ, поскольку это может вызвать значительное снижение PaO2. Несмотря на то, что режим ПДКВ улучшает насыщение артериальной крови кислородом, нет доказательств, что он уменьшает структурные нарушения в легких и статистически влияет на смертность при РДСВ [Marini J., Wheeler Α., 1997].

Инотропная поддержка. При РДСВ нужно обращать внимание, как на показатели газового состава крови, так и на гемодинамику. Поддержание адекватного транспорта кислорода требует постоянного контроля параметров гемодинамики. Снижение сердечного выброса обусловливает необходимость обязательного применения средств инотропной поддержки. При этом используют симпатомиметические средства — добутамин в дозе 2— 15 мкг/кг-мин или допамин в низких или средних дозах (до 10 мкг/кг-мин). В более высоких дозах допамин вызывает сужение легочных вен и повышает ДЗЛА. Вазопле-гические препараты при РДСВ противопоказаны. Величины доставки и потребления кислорода — важные критерии в лечении РДСВ. Доставку (норма 520 мл/мин-м2) и потребление кислорода (норма НО мл/м2 нужно поддерживать на сверхнормальном уровне [Марино П., 1998].

Уменьшение отека легких. Наилучший метод управления жидкостным балансом достигается при динамическом контроле ДЗЛА. Общий объем жидкости для больного массой 70 кг должен составлять 2,3—2,5 л/сут. Необходимое количество базисной энергии — 30 ккал/сут. Компенсация потерь белка важна для антибактериальной защиты и синтеза сурфактанта. РДСВ сопровождается снижением КОД плазмы в связи с повышенной проницаемостью сосудов. Однако попытки применения больших доз альбумина не дали обнадеживающих результатов, потому что альбумин легко проникает через сосудистую стенку и аккумулируется в интерстициальном пространстве. Тем не менее, при снижении КОД показаны умеренные дозы альбумина (100—200 мл 20 % раствора в сутки). Для этой же цели используют гетерогенные коллоидные растворы (например, HAES-стерил из расчета 150 мл/сут). Назначают также пре-

параты, улучшающие реологические свойства крови (реомакродекс, трентал).

Растворы, обладающие большой вязкостью, при РДСВ противопоказаны! Трансфузии консервированных эритроцитов могут снижать CB и увеличивать внутрилегочный шунт. Мочегонные средства при РДСВ обычно не применяют. Однако динамическое определение ДЗЛА, CB и КОД на разных этапах лечения может изменить первоначальную программу лечения. При нарастании ДЗЛА показаны салуретики. Имеются сведения о том, что назначение фуросемида при РДСВ способствует улучшению газообмена без усиления диуреза. Возможный эффект — увеличение легочного кровотока в вентилируемых участках легкого [Марино П., 1998].

Профилактика и лечение инфекций. Если РДСВ возникло в результате сепсиса или системной воспалительной реакции, применяют все методы лечения, включая массивную антибактериальную терапию. Важно не допустить развития новых инфекционных осложнений: HΠ и других суперинфекций, значительно ухудшающих результаты лечения.

Парентеральное и энтеральное питание. Последствия некорригируемой белково-энергетической недостаточности хорошо известны. Наиболее частые осложнения РДСВ — инфекционная НП, уроинфекция и др., формирование синдрома полиорганной дисфункции, увеличение времени респираторной поддержки. При РДСВ обычно требуется высокий уровень энергетического и белкового обеспечения, превышающий базисную потребность в энергии и белке. Используют современные адаптированные к изменениям обмена растворы для внутривенного введения (аминоплазмаль, вамин и др.) и энтерального зондового кормления больных.

Дополнительная терапия. В настоящее время в лечении РДСВ приме-

няется много новых технологий. Однако они чаще всего дают спорные результаты. Как было упомянуто ранее, недостаток сурфактанта —· критический компонент этого синдрома. Ингаляции лекарственных средств, обладающих свойствами сурфактанта, эффективны при респираторном синдроме новорожденных. Предварительные сведения об этой форме терапии у взрослых свидетельствуют о положительном результате. Для лечения используются пентоксифиллин, ингибиторы фактора некроза опухоли (ФНО) и фосфодиэстеразы. Применяют также перфторуглеродистые соединения (перфторан) для улучшения кислородного снабжения ткани легкого при РДСВ [Мороз В.В., 1999]. Имеются сообщения о положительных эффектах ингаляции окиси азота. Широко использовались кортикостероиды и ΠΓΕι, однако нет прямых доказательств того, что эти препараты улучшают легочную податливость (растяжимость), уменьшают внутри-легочные шунты и способствуют снижению летальности [Varon J., WenkerO., 1997].

Осложнения. В процессе лечения важно учитывать возможность осложнений: баротравмы легких, бактериальной пневмонии, левожелудочковой недостаточности, ДВС-синдрома. Баротравма легких (клинические симптомы: пневмоторакс, пневмомедиастинум, подкожная эмфизема) — частое осложнение при проведении ИВЛ у больных с РДСВ. Высокий риск баротравмы обусловлен значительным снижением податливости легких. Этот риск особенно велик при показателе податливости легких менее 20 см вод.ст. Полагают, что баротравма обусловлена перерастяжением отдельных альвеол, что коррелирует с высоким пиковым давлением на вдохе. Левожелудочковая недостаточность может быть вызвана многими причинами, и надежным контролем при этом служит гемодина-

мический мониторинг, включая ДЗЛА. При грамотрицательном сепсисе, панкреатите и других этиологических факторах респираторного синдрома развивается ДВС-синдром, характеризующийся полиорганной недостаточностью и возможностью желудочно-кишечных и легочных кровотечений. В связи с этим при РДСВ необходим динамический контроль числа тромбоцитов, уровня фибриногена, показателей частичного тромбопластинового и протромбинового времени.

Прогноз. По данным разных авторов, смертность при РДСВ колеблется в пределах от 50 до 70 %. Статистически не было доказано

преимущество какой-либо методики лечения в уменьшении этого показателя. Частота летальных исходов возрастает, если в процесс вовлечены другие органы. Смертность у больных с РДСВ в большей степени зависит от полиорганной недостаточности и в меньшей степени — от легочной дисфункции. Из-за необратимых изменений в легких умирают менее 20 % больных. После перенесенного РДСВ, как это ни удивительно, легкие могут восстановить почти нормальную функцию. Однако в исходе этого синдрома могут возникать состояния, требующие длительного респираторного лечения.


Глава  14

Анатомические основы и техника лечебных манипуляций при острой дыхательной недостаточности

Прежде чем выполнить любую лечебную манипуляцию, врач должен быть хорошо ориентирован не только в физиологии и клинической картине того или иного заболевания, но и в анатомии. В настоящей главе приведены данные по нормальной и топографической анатомии дыхательных путей и легких, знание которых необходимо для выполнения различных, чаще всего экстренных, лечебных процедур у больных с симптомами нарушения дыхания. Важнейшие из них — восстановление проходимости дыхательных путей, оксигенотерапия и респираторная поддержка. Знание анатомических основ системы дыхания с учетом возраста и пола позволяет врачу правильно осуществить интубацию трахеи, коникотомию, трахеостомию, выбрать соответствующие размеры катетеров и трубок, избежать излишней травматизации тканей и осложнений.

Клиническая анатомия дыхательных путей и легких. Система органов дыхания состоит из дыхательных воздухоносных путей и легких — органа, обеспечивающего газообмен между внешней и внутренней средой организма. Анатомически дыхательные пути подразделяются на носовую полость, гортань, трахею и бронхи. Международная комиссия по радиологической защите (МКРЗ), изучающая медико-биологические данные человека, подразделяет дыхательные пути на три отдела:

1) носоглотку (от ноздрей до надгортанника) и гортань;

2) трахебронхиальный отдел, состоящий из трахеи и бронхиального дерева, включая концевые бронхиолы;

3) легочный отдел, состоящий из дыхательных бронхиол, альвеолярных ходов и альвеол [МКРЗ, 1977]. Многие авторы предлагают различать верхние (полость носа, полость рта, глотка и гортань) и нижние (трахея, бронхи) дыхательные пути. Полость носа (cavitas nasi) является начальной частью дыхательного аппарата. Она разделяется перегородкой носа на две почти симметричные части. Подвижная передняя часть перегородки представлена преимущественно хрящами, задняя, неподвижная часть — костными образованиями. Боковой хрящ носа имеет форму неправильного треугольника, принимает участие в образовании боковой стенки носа (рис. 14.1). Большой хрящ крыла вместе с одноименным хрящом противоположной стороны окружает с боков, спереди и изнутри вход в полость носа, т. е. образует ноздри. Три раковины (сопchae iruisalis superior, media et inferior), расположенные на медиальной поверхности носовой полости, идут почти параллельно спереди назад, образуя верхний, средний и нижний носовые ходы (рис. 14.2).

В подслизистом слое полости носа расположено большое количество кровеносных и лимфатических сосудов. В области средней и нижней раковин имеется множество мелких сосудов, образующих пещеристые сплетения, которые при интубации могут служить источником кровотечения. Полость носа крово-снабжается ветвями верхнечелюстной, глазной и лицевой артерий (аа. maxillaris, ophtalmica, facialis).

Рис. 14.1. Хрящи носа.

а — вид спереди; б — вид сбоку; 1 — боковой хрящ носа; 2 — хрящ перегородки носа; 3 — большой хрящ крыла.

Полость носа у детей относительно уже, чем у взрослых; ее слизистая оболочка тонкая, хорошо васкуляризированная, но в отличие от таковой взрослых не имеет развитой пещеристой ткани, чем и объясняется редкость носовых кровотечений у грудных детей.

Полость рта. При открывании рта видна ротовая полость (cavitas oris) с анатомическими образованиями (рис. 14.3). Верхней частью полости рта является нёбо (palatum), которое делится на переднюю и заднюю части, т.е. на твердое и мягкое нёбо. Между нёбными дужками, мягким нёбом и корнем языка находится пространство, через которое полость рта сообщается с полостью глотки. Оно называется перешейком зева (isthmus faucium). От задней поверхности небно-язычной дужки отходит тонкая треугольная складка слизистой оболочки (plica triangularis). Нёбные миндалины располагаются с каждой стороны между передней и задней нёбными дужками.

Язык (lingua) мышечный орган, в котором различают две части: переднюю, свободную, или тело языка, и заднюю — корень языка. У детей относительные размеры языка больше, чем у взрослых. Увеличение его (в частности, при ожоге) является причиной затруднений при инту бации. Богатая сеть кровеносных и лимфатических сосудов под языком позволяет применять различные препараты сублингвально, в том числе в виде инъекций.

Рис. 14.2. Верхние дыхательные пути.

1 — верхняя носовая раковина; 2 — средняя носовая раковина; 3 — нижняя носовая раковина; 4 — верхний носовой ход; 5 — средний носовой ход; 6 — нижний носовой ход; 7 — глотка; 8 — надгортанник; 9 — складка преддверия гортани; 10 — голосовая складка; 11 — трахея.

Глотка (pharynx) является частью ВДП и пищеварительной трубки. Она продолжается от основания черепа до уровня Cvi-vii- Соответственно органам, расположенным кпереди от глотки, различают три ее части: верхнюю (pars nasalis), среднюю (pars oralis) и нижнюю (pars laryngea). Спереди в верхней части глотки в нее открываются две хоаны, соединяющие ее с полостью носа. Средняя часть глотки спереди сообщается с полостью рта через зев. Нижняя часть расположена позади гортани — от уровня входа в гортань до нижнего края перстневидного хряща гортани, на уровне которого она входит в пищевод. На боковой стенке глотки с каждой стороны находится воронкообразной формы глоточное отверстие слуховой трубы, соединяющее ее с полостью среднего уха. Эти отверстия находятся на уровне прикрепления заднего конца нижней носовой раковины.

Наиболее частыми причинами нарушения проходимости верхней и средней частей глотки, имеющих прямое отношение к функции дыхания, являются воспалительные процессы, в частности заглоточный абсцесс.

Рис. 14.3. Полость рта.

1 — язык; 2 — небный язычок; 3 — миндалины; 4 — мягкое небо; 5 — твердое небо; 6 — шов неба; 7 — небно-глоточная дуга; 8 — перешеек зева.

Гортань (larynx). При приподнимании надгортанника во время прямой ларингоскопии виден вход в гортань (aditus laryngis), ограниченный спереди задней поверхностью

надгортанника, сзади — верхушками черпаловидных хрящей и по бокам — черпалонадгортанными складками. Полость гортани (cavitas laryngis) у взрослых имеет форму песочных часов. Верхняя, расширенная часть гортани называется преддверием (vestibulum laryngis), средняя, наиболее суженная часть представляет собой голосовой аппарат, ограниченный вверху парной пред-дверной (plica vestibularis), а внизу голосовой (plica vocalis) складками. Щель между преддверными складками называется щелью преддверия (rima vestibuli), а между голосовыми связками — голосовой щелью (rima glottidis). Углубление между преддверной и голосовой складками называется желудочком гортани (ven-triculus laryngis).

В голосовой щели следует различать передний, большой отдел, расположенный между связками (pars intermembranacea), и задний, меньший отдел, находящийся между голосовыми отростками черпаловидных хрящей (pars intercartilaginea). Спереди голосовые связки прилежат к щитовидному хрящу. Голосовая складка содержит голосовую связку (Hg. vocale) и голосовую мышцу (т. vocalis). Часть гортани, лежащая ниже голосовой щели, называется подголосовой полостью (cavum in-fraglotticum). Постепенно суживаясь, она на уровне перстневидного хряща переходит в гортань.

Гортань новорожденного короткая, имеет форму воронки; до 1 года более округлая. Она расположена высоко, на три позвонка выше, чем у взрослого. Хрящи детской гортани в отличие от таковых у взрослых не оссифицированы. Детская гортань относительно широкая в области голосовых связок, но значительно сужена в нижней части, на уровне перстневидного хряща.

Отек слизистой оболочки в этом месте у детей наиболее опасен, так как значительно уменьшает просвет дыхательных путей и может быть причиной их полной обструкции (в частности, при крупе).

У взрослых наиболее часто причиной дыхательных расстройств является нарушение проходимости дыхательных путей на уровне голосовой щели, например, в результате отека голосовых связок после травматичной интубации.

При глотании гортань смещается вверх и вниз, а при надавливании — кзади и в стороны. Основная функция гортани — защита от попадания в дыхательные пути инородных тел. Кроме того, гортань выполняет кашлевую, дыхательную и голосовую функции [Привес M.Г. и др., 1985].

Надгортанник (epiglottis) эластический хрящ, выступающий над верхней вырезкой щитовидного хряща. Он имеет форму древесного листа, может быть тонким и длинным, коротким и толстым и не всегда виден при прямой ларингоскопии, особенно у лиц гиперстенического телосложения. Тугоподвижность и неподвижность в шейном отделе позвоночника резко ограничивают возможности прямой ларингоскопии. Надгортанник как бы прикрывает вход в гортань со стороны глотки (рис. 14.4; 14.5).

Щитовидный хрящ (cartilago thyroidea) имеет типичную форму: его верхний край выступает на передней поверхности шеи в виде угла. Этот хорошо прощупываемый через кожу участок хряща называется гортанным выступом. На верхнем и нижнем краях щитовидного хряща имеются вырезки. Вверху хрящ соединен связкой с подвижной подъязычной костью, а внизу — с перстневидным хрящом (рис. 14.6).

Перстневидный хрящ (cartilago cricoidea) имеет форму перстня, суженная часть которого расположена кпереди, а расширенная кзади. Он находится ниже щитовидного хряща и хорошо определяется при пальпации.

Щитовидный и перстневидный хрящи спереди соединены между собой конусовидной мембраной (Hg. cricothyroideum), которая является важным анатомическим ориентиром при крикотиреидотомии или пункции этой мембраны. Мембрана находится близко под кожей, легко пальпируется, менее васкуляризова-на, чем трахея. Ее средний размер 0,9x3 см.

Черпаловидный хрящ (cartilage arytenoidea) — парный орган в виде трехсторонней пирамиды. С черпаловидным хрящом соединяются мышцы гортани, к его голосовому отростку прикрепляются голосовая связка и голосовая мышца. Сокращение перстнещитовидной и перстнечерпаловидной мышц приводит к ларингоспазму. При сокращении перстнещитовидной мышцы, находящейся на передней поверхности гортани, задняя часть перстневидного хряща отходит кзади. К задневерх-ней поверхности перстневидного хряща плотно примыкают два черпаловидных хряща. При отведении этих хрящей происходит замыкание связок. Латеральная перстнечерпаловидная мышца ротирует голосовой отросток черпаловидного хряща к средней линии, приводя к закрытию заднего отдела голосовой щели.

Рис. 14.4. Надгортанник и вход в гортань.

1 — надгортанник; 2 — передняя (а) и задняя (б) части голосовой щели; 3 — межчерпаловидная вырезка; 4 — рожковидный бугорок; 5 — голосовая связка; 6 — связка преддверия гортани; 7 — черпало-надгортанная дуга; 8 — глоточно-надгортанная складка; 9 — надгор-танно-язычковая боковая складка; 10 — надгортанно-язычная средняя складка.

Повреждение черпаловидного хряща может возникнуть в результате травмы его клинком ларингоскопа при интубации трахеи в момент приподнимания надгортанника вместе с голосовой щелью. Голосовые отростки черпаловидных хрящей могут быть повреждены при насильственной интубации трубкой большего размера.

Трахея и бронхи. Трахея — эластичная трубка, стенки которой состоят из хрящевых колец. Она является продолжением гортани и простирается до места деления на два главных бронха. У новорожденного емкость трахеи и бронхов является относительно большой по сравнению с размерами тела. Длина трахеи при рождении составляет 4 см, у взрослых — от 9 до 15 см. Ее поперечный диаметр несколько больше переднезаднего. У новорожденного поперечный диаметр трахеи равен 5 мм, а у взрослых в среднем 15 мм (табл. 14.1).

Таблица 14.1. Размеры трахеи в постнатальный период

Возраст

Длина трахеи,

Диаметр просвета трахеи, мм

CM

перед не -задний

поперечный

0—1 мес

4,0

3,6

5,0

1—2 года

4,5

6,5

7,6

6-8 лет

5,7

9,2

10,0

Взрослый

12

17,2

14,7

мужчина

(9-15)

(13-23)

(12-18)

Трахея может несколько менять свою форму и превращаться при интубации в цилиндр. Вытянутая в виде цилиндра трахея у мужчин достигает диаметра 16—23 мм, у женщин — 13—16 мм.

У мужчины расстояние от резцов до голосовых связок в среднем 13 см, от резцов до бифуркации трахеи — 26 см. У взрослых трахея располагается на уровне CviTv, а бифуркация трахеи — на уровне остистого отростка TIV.

У новорожденных главные бронхи отходят от трахеи почти под одинаковым углом. У взрослых правый главный бронх отходит от трахеи более вертикально, чем левый, образуя угол около 25 °. Левый главный бронх образует с трахеей угол около 45 °. Длина правого главного бронха у взрослого составляет примерно 2,5 см, а диаметр — 1,8 см.

Рис. 14.5. Полость гортани.

1 — надгортанник; 2 — складка преддверия; 3 — желудочек гортани; 4 — голосовая связка; 5 — подголосовая полость; 6 — трахея; 7 — перстневидный хрящ; 8 — черпаловидный хрящ; 9 — преддверие гортани.

Левый главный бронх уже и длиннее правого. Длина его 5 см, диаметр 1,6 см. Частое проведение интубационной трубки в правый главный бронх объясняется анатомическим строением ТБД.

Остовом трахеи и главных бронхов являются дугообразные хрящи, занимающие более 2окружности. Задние концы этих хрящей соединяются при помощи фиброзных связок, образующих заднюю поверхность трахеи и главных бронхов. Число хрящей трахеи 16—20, правого бронха — 6—8, левого — 9— 12.

Трахеобронхиальное дерево, т.е. трахея и все бронхи — от главных бронхов до конечных бронхиол, имеет уникальное строение. Правый главный бронх дает три ветви, левый — две (соответственно долям легких). Вступая в легкое, долевые бронхи отдают ряд более мелких, третичных бронхов, называемых сегментарными. Последние в свою очередь делятся на более мелкие бронхи 4-го и последующих порядков.

Согласно модели легких E.R. Weibel (1963), подробно изучавшего строение одного легкого, существует 16 порядков деления бронхов. К сегментарным бронхам относятся бронхи 4—10-го порядка. Все последующие бронхи являются конечными бронхиолами. Поскольку в дальнейшем каждый бронх делится на два, после 16-го деления общее количество бронхов равно 65 536. E.R. Weibel указывает размеры бронха каждого порядка деления. Диаметр сегментарных бронхов равен 4,5—1,3 мм, а конечных бронхиол — 1—0,6 мм. Однако другие авторы считают, что деление бронхов не носит столь регулярного характера и достигает 25 порядков [Hors-field K., Gumming G., 1968]. Диаметр конечных бронхиол составляет 0,3—0,5 мм [Привес ·Μ.Γ. и др., 1985]. В конечных бронхиолах нет хрящей и желез, но их стенка выстлана мерцательным эпителием. Раздваиваясь, конечные бронхиолы образуют несколько порядков дыхательных бронхиол, являющихся частью дыхательного аппарата легких (рис. 14.7).

Рис. 14.6. Хрящи гортани.

а — вид спереди; б — вид сбоку; 1 — подъязычная кость; 2 — щитовидный хрящ; 3 — перстневидный хрящ; 4 — перстнещитовидная мембрана; 5 — трахея; 6 — надгортанник; 7 — место пункции перстнещитовидной мембраны.

Дыхательные бронхиолы имеют такой же диаметр, как и конечные, но отличаются тем, что в их строении нет мерцательного эпителия и на их стенках появляются альвеолы. Длина дыхательной бронхиолы колеблется от 1 до 0,5 мм. Большинство дыхательных бронхиол разветвляется на альвеолярные ходы, в которых вся стенка занята альвеолами. Альвеолярные ходы заканчиваются альвеолярными мешочками. Последние почти не отличаются по структуре от альвеолярных ходов, за исключением того, что завершаются конечными альвеолами и поэтому далее не разветвляются. Диаметр альвеолярных ходов и мешочков 150-400 мкм у детей и 200—600 мкм у взрослых. Длина альвеолярных ходов и мешочков приблизительно 0,7—1 мм. Поскольку практически невозможно разграничить дыхательные бронхиолы и альвеолярные ходы 2—3-го порядка, все бронхиолы и альвеолярные ходы этих трех порядков названы дыхательными воздухоносными путями [МКРЗ, 1977].

Вне легких стенка бронхов состоит из хрящевых полуколец. В сегментарных бронхах, бронхах 4-го и последующих порядков хрящи не имеют формы полуколец и распадаются на отдельные пластинки. Мышечные волокна расположены по отношению к хрящам циркулярно. У мест деления бронхов мышечные волокна могут сузить или полностью закрыть вход в тот или иной бронх [Привес MT. и др., 1985; Синельников P. Д., 1996].

Альвеолы представляют собой тонкостенные пузырьки — внешние карманы альвеолярных ходов, альвеолярных мешочков и дыхательных бронхиол. Стенки альвеол окутаны густой сетью капилляров, обеспечивающих газообмен. Диаметр альвеолы у взрослых равен 200—300 мкм, у новорожденных — 150 мкм. Дыхательные бронхиолы, альвеолярные ходы и альвеолярные мешочки с альвеолами, происходящие от одной конечной бронхиолы, образуют анатомо-функциональную единицу лег кого, называемую первичной легочной долькой.

Рис. 14.7. Воздухоносные пути человека по Вейбелю (схема).

БР — бронхи; БЛ — бронхиолы; КБЛ — конечные бронхиолы; ДБЛ — дыхательные бронхиолы; AX — альвеолярные ходы; А — альвеолы; I — проводящая зона; Il — передняя и дыхательная зоны; 0—23 — порядок дыхательных путей.

Легкие (pulmones) — орган, окруженный плевральными мешками, занимает большую часть грудной полости. Каждое легкое (правое и левое) имеет форму усеченного конуса. Верхушка его (apex pulmonis) выступает на 3—4 см выше I ребра или на 2—3 см выше ключицы спереди, сзади доходит до уровня СУц. Основание легкого (basis pulmonis) находится на диафрагме. Правое легкое несколько больше, короче и шире левого. Правый купол диафрагмы стоит выше левого. Легкие состоят из долей: правое — из трех, левое — из двух. Согласно Международной анатомической номенклатуре, в правом и левом легких различают по 10 сегментов. Полное расправление легких у новорожденных происходит в течение нескольких дней или недель. Анатомический объем легких — это общий объем легких, включая воздух, ткани и кровь. Он делится на две части — паренхиматозную и непаренхиматозную.

E.R. Weibel (1963) предложил называть паренхимой легкого «дыхательную часть, содержащую альвеолы, альвеолярные капилляры, альвеолярные ходы, мешочки и нежную ткань, принимающую участие в формировании межальвеолярных перегородок». Непаренхиматозная часть состоит из проводящих воздушных путей, проводящих кровеносных сосудов, междолевых перегородок, перибронхиальных и периваскулярных пространств и плевры. По данным МКРЗ, паренхимой называют легочную ткань с легочными капиллярами, бронхиальным деревом и связанными с ним лимфатическими узлами.

По выполняемым функциям легкие можно разделить на две основные части — проводящую (т.е. бронхиальное дерево), обеспечивающую подачу воздуха в альвеолы и выведение его наружу, и дыхательную (дыхательные бронхиолы, альвеолы, альвеолярные ходы и альвеолярные мешочки), где происходит газообмен между воздухом и кровью [МКРЗ, 1977]. Общее количество ацинусов (легочных мешочков) достигает 30 000, а альвеол — сотен миллионов. Дыхательная альвеолярная поверхность легких взрослого человека составляет приблизительно 90 м2. Она уменьшается при выдохе и увеличивается при вдохе и дыхании с положительным давлением в конце выдоха (ПДКВ). Альвеолокапиллярная мембрана состоит из нескольких слоев: альвеолярных клеток, базальной мембраны, капиллярной базальной мембраны и эндотелиальных клеток капилляра. Ее толщина равна примерно 0,36—2,5 мкм.

Пространство между плевральными мешками называется средостением. Оно делится условной плоскостью на переднее и заднее. В переднем средостении находятся вилочковая железа, сердце с околосердечной сумкой, крупные сосуды сердца, диафрагмальные нервы и сосуды. В заднем средостении располагаются трахея, пищевод, аорта, непарная и полунепарная вены, блуждающие нервы, симпатические чревные нервы и грудной лимфатический проток [Синельников P.Д., 1996].

14.1. Неинвазивные методы восстановления проходимости дыхательных путей

Мероприятия по немедленному восстановлению проходимости дыхательных путей постоянно совершенствуются. Представленные здесь методы широко применяются в практике интенсивной терапии и сердечно-легочной реанимации. При этом большое значение имеет последовательность действий врача.

Запрокидывание головы, выдвижение вперед нижней челюсти или «тройной прием». Обычно это первые важные приемы, с помощью которых открывают рот, осматривают полость рта и предотвращают обтурацию гипофарингеальной области корнем языка. При выполнении этих приемов происходит натяжение тканей между нижней челюстью и гортанью, при этом корень языка отходит от задней стенки глотки.

У больных с подозрением на травму шейного отдела позвоночника нельзя применять прием максимального запрокидывания головы, так как это может усугубить повреждение спинного мозга. Сгибание и поворот головы абсолютно противопоказаны! В этих случаях выдвижение нижней челюсти вперед с умеренным отведением головы от туловища считается самым лучшим методом восстановления проходимости дыхательных путей.

Рис. 14.8. Применение воздуховодов.

а — определение длины воздуховода; б — положение воздуховода: 1 — ротового, 2 — носового, 3 — неправильное.

Производят удаление содержимого из полости рта и ротоглотки, очищая их от любого инородного материала. Мокроту, обычно скапливающуюся в ретрофарингеальном пространстве, легко удалить отсосом, особенно если процедуру проводить под контролем прямой ларингоскопии.

При апноэ или гиповентиляции легких проводят ИВЛ под повышенным давлением с высоким FiO2 с помощью дыхательного мешка и маски, а иногда способами «изо рта в рот» и «изо рта в нос».

Введение воздуховодов показано для предупреждения западения языка и в тех случаях, когда нет возможности произвести интубацию трахеи. Воздуховод берут достаточно длинный и широкий. Один его конец должен находиться в гипофа-ринксе (гортанная часть глотки) между корнем языка и задней поверхностью ротоглотки, а другой, имеющий щиток, помещают между зубами и фиксируют ниткой. Внутренний диаметр воздуховода должен

быть достаточным для обеспечения нормального спонтанного дыхания и введения катетера для отсасывания. При необходимости ИВЛ лучше применить ларингеальную маску или S-образный воздуховод с нефиксированным щитком, который позволяет регулировать глубину введения воздуховода в ротоглотку (рис. 14.8).

Постуральный дренаж и вспомогательный кашель. Если больной в бессознательном состоянии и у него произошла аспирация воды, крови или других жидкостей, следует применять дренаж положением, используя силу тяжести для облегчения эвакуации жидкости из бронхов в трахею, а затем в гортань. В наиболее тяжелых и острых случаях эффективный дренаж дыхательных путей обеспечивают, укладывая больного в положение с опущенным головным и приподнятым ножным концом, а также поворачивая его с боку на бок. Эффективность дренажа положением возрастает при использовании перкуссии и вспомогательного кашля. Разумеется, пострадавшего с множественными, тяжелыми повреждениями, особенно переломами позвоночника и черепа, поворачивать нельзя.

Если при дыхательной недостаточности, обусловленной эмфиземой легких, бронхитом и астматическим состоянием, сохранено спонтанное дыхание и прогрессирует обструкция бронхов, следует использовать вспомогательный кашель. Его вызывают, резко сжимая нижнюю половину грудной клетки во время выдоха синхронно с кашлевыми движениями. Как постуральный дренаж, так и вспомогательный кашель проводят при спонтанном дыхании до начала ИВЛ. Вспомогательный кашель противопоказан при черепно-мозговой травме из-за повышения внутричерепного давления, при травме грудной клетки, поскольку существует опасность смещения реберных отломков и травмы легких, а также при травме шейного и грудного отделов позвоночника из-за возможности паралича. При травме позвоночника необходимо только продольное вытяжение. Повороты больного без правильной иммобилизации могут вызвать смещение позвонков и компрессию спинного мозга. Если больной не может откашляться самостоятельно или кашлевое напряжение представляет для него опасность, следует осуществить интубацию трахеи с последующим отсасыванием содержимого трахеи и бронхов [Франсуа Ж. и др., 1984].

Эвакуация мокроты и секрета из дыхательных путей. Существуют правила отсасывания содержимого дыхательных путей, которые необходимо соблюдать даже в экстренной ситуации. Важно, чтобы катетер был стерильным, поэтому лучше использовать одноразовые катетеры. Вначале проверяют герметичность и правильность соединений всей системы отсоса.

Нужно полностью эвакуировать мокроту из ВДП. У пострадавшего, лежащего на спине, мокрота обычно скапливается в ретрофарингеальном пространстве. Лучший метод отсасывания мокроты — с помощью ларингоскопа и визуального контроля, при отсасывании ее через нос катетер вводят через нижний носовой ход до задней стенки глотки быстрым движением при выключенном отсосе, затем включают отсос и извлекают катетер, вращая его и слегка продвигая вперед и назад. Также производят процедуру через рот. По звуку, возникающему при движении секрета по трубке отсоса, определяют эффективность аспирации. Если катетер прозрачен, легко установить характер мокроты (слизь, гной, кровь и т.п.). По окончании процедуры катетер следует промыть раствором антисептика. При отсасывании мокроты из полости рта можно использовать прозрачный изогнутый мундштук, присоединяемый к трубке отсоса. После экстренной интубации трахеи необходимо тщательно аспириро-вать мокроту из трахеи и бронхов.

14.2. Инвазивные методы восстановления проходимости дыхательных путей

Эндотрахеалъная интубация. Интубация трахеи — важный и ответственный этап лечения больного. С помощью этого метода осуществляются восстановление проходимости дыхательных путей и ИВЛ. Интубацию трахеи можно осуществить через нос или рот. В экстренных ситуациях более предпочтительна оротрахеальная интубация, поскольку она может быть проведена быстрее, чем назотрахеальная интубация.

Необходимо помнить, что все методы, применяемые в ИТ острых нарушений дыхания — неин вазивные и инвазивные, — требуют знания топографической анатомии — строения и размеров дыхательных путей.

Прежде чем начать интубацию, внимательно осматривают рот, нос, шею больного, определяют степень релаксации мышц, подвижность шейного отдела позвоночника и ви-сочно-нижнечелюстного сустава. Инородные тела и зубные протезы удаляют, слюну и другие выделения изо рта и глотки аспирируют. Если больной находится в бессознательном состоянии, следует приподнять головной конец кровати для уменьшения опасности легочной аспирации.

Рис. 14.9. Набор инструментов для интубации трахеи.

а — ларингоскоп с набором клинков; б — интубацион-ные трубки; в — мандрен; г — наконечник для отсасывания; д — щипцы Мейджилла.

Голосовая щель — самая узкая часть полости гортани, поэтому голосовые связки могут быть легко

травмированы при интубации. Следует сначала подобрать соответствующий размер интубационной трубки, но иметь под рукой весь набор трубок (табл. 14.2).

Таблица 14.2. Приблизительные размеры эндотрахеальных трубок для лиц различного возраста

Возраст

№ трубки

Длина трубки, см

Новорожденные

О

10-11

1—2 года

1-2

12-13

6—9 лет

4-5,5

15-17

10-12«

6-7

18-19

Взрослые

8-9-10

20-22-26

Для интубации трахеи необходим набор инструментов, представленный на рис. 14.9.

Расстояния от резцов до голосовой щели и от резцов до бифуркации трахеи у людей варьируют, поэтому желательно в каждом случае применять индивидуально подобранную эндотрахеальную трубку. Для этого трубку размещают рядом с головой пациента, руководствуясь естественной кривизной и длиной трахеи. Кончик трубки должен располагаться на уровне яремной ямки, что соответствует середине длины трахеи. Следующими ориентирами являются угол нижней челюсти и угол рта. Расстояние от угла рта до яремной ямки соответствует расстоянию от резцов до середины трахеи. При проведении назотрахеальной интубации к этой длине прибавляют 2—3 см.

Интубация может оказаться крайне трудной при несоблюдении правил положения головы и шеи больного с точным выравниванием по средней линии анатомических структур, при проведении ее во внебольничных условиях, при окклюзии дыхательных путей кровью, рвотными массами или другим инородным телом.

Анестезия. Успешное выполнение интубации трахеи у больных с сохраненным или частично утраченным сознанием возможно только при хорошей анестезии. Адекватная анестезия делает интубацию трахеи более безопасной и облегчает последующий перевод больного на ИВЛ. Следует признать, что в ОРИТ более безопасна местная анестезия слизистой оболочки носа, глотки и заглоточного пространства, которая осуществляется путем впрыскивания из пульверизатора 3—4 мл 1 или 4 % раствора лидокаина или ксилокаина [Стауфер Дж.Л., 1986]. У больных, находящихся в бессознательном состоянии, более предпочтительна местная анестезия, так как она может помочь ликвидировать рефлексы с глотки и гортани. У больных, находящихся в состоянии клинической смерти, интубацию трахеи проводят без анестезии.

Анестезия гортани и трахеи обеспечивается путем инъекции анестезирующего раствора непосредственно в гортань через крикотиреоид-ную мембрану. Данная методика применима как при оротрахеальной, так и при назотрахеальной интубации. Трансларингеальная анестезия больше всего подходит при назотрахеальной интубации слепым методом у больных, находящихся в сознании, хотя может быть применена и при оротрахеальной интубации.

Трансларингеальную анестезию проводят тонкой иглой путем прокалывания крикотиреоидной мембраны в ее срединной части, ниже голосовых связок. Через иглу быстро вводят 2—5 мл 4 % раствора лидокаина в начале выдоха. Возникающий при этом кашель способствует лучшему распределению раствора на нижней поверхности голосовых связок и слизистой оболочке трахеи. После извлечения иглы место прокола крепко прижимают пальцем, чтобы не было подкожной эмфиземы и гематомы.

Трансларингеальную анестезию не рекомендуется проводить у лиц с ожирением или с нарушенными анатомическими ориентирами щитовидного и перстневидного хрящей. Однако в руках опытного врача она более безопасна, чем общая анестезия с выключенным дыханием и сознанием. Во время интубации трахеи местная анестезия может быть дополнена внутривенным введением атарактика (седуксен, диазепам и др.) в дозе 5—10 мг без введения релаксантов.

Рис. 14.10. Этапы оротрахеальной интубации.

Положение головы при интубации трахеи: классическое (А), улучшенное (Б); а — прямая ларингоскопия; б — вход в гортань: 1 — надгортанник, 2 — голосовая связка, 3 — голосовая щель, 4 — черпаловидный хрящ, 5 — вход в пищевод; в — интубация трахеи; г — раздувание манжетки; д — фиксация интубационной трубки.

Общая анестезия с полной мышечной релаксацией часто используется при оротрахеальной интубации. Однако на фоне тяжелой ОДH и сердечной недостаточности применение сильнодействующих седативных средств представляет определенную опасность в связи с выключением защитных рефлексов с дыхательных путей. Неудачи интубации и невозможность адекватной вентиляции легких через маску делают ситуацию неуправляемой. Полагаем, что этот метод анестезии может быть осуществлен только опытным врачом анестезиологом-реаниматологом при полном анестезиологическом обеспечении.

Оротрахеалъная интубация. Больного укладывают на спину с поднятым затылком и запрокинутой головой для того, чтобы расположить клинок ларингоскопа и трахею

по одной прямой линии, используя так называемое классическое или улучшенное положение (рис. 14.10). С помощью маски наркозного или дыхательного аппарата проводят принудительную вентиляцию легких с высоким FiCb.

Пальцами правой руки открывают рот больного, используя прием скрещенных пальцев или «захвата» нижней челюсти. Взяв рукоятку ларингоскопа в левую руку, его клинок вводят в ротовую полость по правой ее стороне, проходят вниз

справа от языка, смещая его кверху и влево, что позволяет осмотреть полость рта.

При использовании прямого клинка рукоятку ларингоскопа смещают вверх и вперед под углом 45°, что позволяет осмотреть язычок, глотку и надгортанник, после чего осматривают гортань. Надавливание на щитовидный хрящ улучшает видимость голосовых связок. Не используя верхние зубы в качестве опоры, эндотрахеальную трубку, обработанную анестезирующим желе (лидокаиновая мазь), правой рукой медленно и осторожно проводят по правой стороне клинка ларингоскопа, а затем вводят в голосовую щель на 5—6 см ниже голосовых связок. При возникновении сопротивления продвижению трубки через гортань следует заменить трубку — она в этом случае должна быть на один номер меньше. Эндотрахеальную трубку не следует вводить по отражающему зеркалу клинка, так как это лишает врача визуального контроля и приводит к ошибкам интубации. При слишком глубоком введении прямого клинка последний входит в пищевод и гортань «выпадает» из поля зрения.

При использовании ларингоскопа с изогнутым клинком последний вводят в пространство между основанием языка и надгортанником. Затем рукоятку ларингоскопа смещают вперед и вверх, натягивая при этом связку надгортанника и открывая вход в гортань. Если при этом голосовые связки не открываются, следует надавить на щитовидный хрящ, что способствует лучшей экспозиции входа в гортань. Если же и после этого голосовая щель не видна, а просматриваются только черпаловидные хрящи, то конец эндотрахеальной трубки направляют вслепую кпереди и к ним. Трубку легким движением направляют в гортань и проводят через голосовую щель. Следует избегать грубых манипуляций. Проталкивание трубки вслепую может привести к травматизации заглоточного пространства.

Иногда в трубку вводят специальный направитель — проводник, конец которого не должен выступать за пределы интубационной трубки. После интубации этот проводник извлекают. Важно не повредить черпаловидные хрящи, надгортанник и глоточные синусы, что возможно при неправильном положении конца трубки и насильственном ее введении.

Для того чтобы убедиться, что трубка находится в трахее, а не в главном бронхе или пищеводе, делают пробное вдувание в трубку. При правильно проведенной интубации дыхательные шумы прослушиваются с обеих сторон, и после прекращения вдувания следует отчетливый выдох. При аускультации легких наблюдают за симметричностью движений грудной клетки, чтобы убедиться, что трубка не прошла в один из главных бронхов. Однако аускультация не всегда служит надежным критерием для уточнения положения трубки, особенно у больных с эмфиземой, ослабляющей дыхательные шумы. При интубации главного бронха, чаще правого, возникает повышенное сопротивление во время вдоха и развивается гипоксемия. При интубации пищевода отсутствуют дыхательные шумы над легкими и появляются громкие булькающие звуки при аускультации живота. Несмотря на очевидность этих факторов, известны случаи поздней диагностики неправильного положения эндотрахеальной трубки и тяжелых осложнений.

После выполнения оротрахеальной интубации начинают ИВЛ — вначале с помощью дыхательного мешка или меха. Давление в манжетке эндотрахеальной трубки устанавливают на уровне, обеспечивающем минимальное окклюзирующее давление. Проводят аускультацию легких. После интубации трубку надежно фиксируют на уровне резцов одним оборотом лейкопластыря, в этом месте обвязывают трубку узким бинтом вокруг головы больного. Можно также прикрепить трубку лейкопластырем к коже лица. После интубации быстро отсасывают секрет из трахеи и главных бронхов. Кашель и беспокойство больного можно устранить введением через трубку 5 мл 1 % раствора лидокаина.

Назотрахеальная интубация. Подготовку к назотрахеальной интубации осуществляют по тем же правилам, что и при оротрахеальной. Тщательно анестезируют раствором лидокаина глотку, заглоточное пространство и вход в гортань, в том числе особенно тщательно — грушевидные синусы и голосовые связки. Дополнительно проводят анестезию обеих половин носа лидокаином или кокаином. Последний суживает сосуды и уменьшает толщину слизистой оболочки носа. Используют также введение анестетика в гортань путем прокола крикотиреоидной мембраны. Тщательно осматривают полость носа и выбирают наиболее удобную для интубации сторону. Для назотрахеальной интубации по сравнению с оротрахеальной применяют более узкие и длинные трубки. При несоблюдении этих правил легко повредить хрящи носа, раковины и перегородку. Пользуются только нижними носовыми ходами, самыми большими и широкими из всех остальных. Интубационную трубку обильно смазывают анестезирующей мазью (желе). Подбородок больного поднимают, шею сгибают. Направление трубки должно быть строго горизонтальным в соответствии с расположением нижнего носового хода. Трубку медленно вводят в нижний носовой ход, вогнутая сторона ее должна быть обращена кпереди. Размеры правого и левого носовых ходов могут быть различными. При возникновении препятствия движению трубки следует «перейти» к другой стороне больного. После проникновения трубки в носоглотку сопротивление ее продвижению снижается, и трубка легко проходит в заглоточное пространство.

При направленной назотрахеальной интубации в ротовую полость вводят клинок ларингоскопа, удерживая его левой рукой. Правой же рукой под контролем зрения направляют конец трубки в гортань. Для захвата конца трубки и проведения ее через голосовую щель используют щипцы Мейджилла. Надавливание снаружи на щитовидный хрящ, произведенное ассистентом, облегчает осмотр голосовой щели. Трубку фиксируют как при оротрахеальной интубации (рис. 14.11).

Рис. 14.11. Назотрахеальная интубация.

а — с использованием щипцов Мейджилла; б — вслепую.

При «слепой» технике назотрахеальной интубации применяют в основном, как и при направленной назотрахеальной интубации, местную анестезию, добавляя небольшое количество седативных средств типа диазепама (5—10 мг) внутривенно с предварительным внутримышечным введением атропина в дозе 0,01 мг/кг. Назальную интубацию вслепую проводят в положении Фовлера, для чего приподнимают головной конец кровати на 45 ° (опасность регургитации); голова больного при этом слегка разогнута и установлена в фиксированном «гордом» положении. Ларингоскоп и щипцы Мейд-жилла должны быть наготове в случае неудачи слепой интубации. Желудочный зонд, если был введен ранее, удаляют. Назальную трубку вводят до уровня надгортанника, и дальнейшее ее продвижение контролируют путем выслушивания дыхательных шумов через проксимальный отдел трубки. При правильном продвижении интубационной трубки к голосовой щели дыхательные шумы возрастают и через трубку выходит выдыхаемый воздух. Максимум дыхательных шумов свидетельствует о том, что конец трубки находится над входом в голосовую щель. В момент вдоха, когда голосовая щель максимально раскрыта, трубку быстрым движением продвигают вперед. Этот завершающий этап назотрахеальной интубации при правильном нахождении трубки в трахее сопровождается появлением грубых дыхательных шумов и кашля, активным движением воздуха через трубку. Точное местонахождение трубки устанавливают вышеописанными методами.

Причинами затруднений при назо- и оротрахеальной интубации могут быть обструкция носовых ходов, дефекты носовой перегородки, анкилоз височно-нижнечелюст-ного сустава, шатающиеся зубы, микрогнатия, переломы нижней челюсти, увеличенные миндалины,

органические изменения надгортанника, эпиглоттит, круп, отек гортани, рак гортани, анкилозирующий спондилит, ревматоидный артрит и переломы шейного отдела позвоночника, короткая («бычья») шея, рубцовые контрактуры шеи.

Больной, которому проведена интубация, полностью зависит от медицинского персонала, обеспечивающего его дыхание и нормальную функцию других органов. Больной, переведенный на ИBJI, должен находиться в ОРИТ, где ему оказывают круглосуточную квалифицированную медицинскую помощь.

Осложнения при оро- и назотрахеальной интубации [по Стауффер Дж.Л., 1986]

Во время интубации:

боль; повреждение зубов,  мягких тканей ротовой полости; кровотечение из носа; травма костной структуры носовых ходов и перегородки носа; рвота и аспирация; гипофарингеальная перфорация; повреждение голосовых связок; ларингоспазм; повреждение трахеи; повреждение пищевода; подкожная эмфизема; интубация бронха; медиастинальная  эмфизема,   медиастинит; пневмоторакс; интубация пищевода; раздувание желудка; гипоксемия; гипотензия или гипертензия; сердечная аритмия; острая сердечная или дыхательная недостаточность;

• перераздутие манжетки.

Во время нахождения трубки в трахее:

• чувство дискомфорта;

• неисправность трубки или манжетки;

• самопроизвольная экстубация;

смещение трубки; перегиб и скручивание трубки; повреждение губ, языка, мягких тканей ротовой полости; стоматит;

некроз стенки трахеи; закупорка трубки секретом; воспаление и изъязвление гортани;

пневмонии, ателектаз; формирование гранулем; синусит; отит; ринит;

некроз крыльев носа; нарушения мукоцилиарного транспорта.

Во время экстубации:

• невозможность экстубации (неспавшаяся манжетка, отек гортани);

• стридор (ларингоспазм, отек голосовых связок);

• бронхоспазм;

• задержка секрета;

• аспирация.

После экстубации:

• охриплость голоса, иногда афония;

моторная дисфункция гортани; гранулема гортани; подглоточный стеноз; стеноз трахеи; гранулема трахеи; расширение трахеи; трахеомаляция.

Трахеостомия. В интенсивной терапии трахеостомию производят при длительной (многодневной) ИВЛ и невозможности поддержания проходимости дыхательных путей через интубационную трубку. Часто ее проводят по экстренным показаниям при частичной или полной обструкции ВДП.

Трахеостомия — не простая операция, для проведения которой требуются определенные навыки. При осуществлении трахеостомии следует помнить о вероятности повреж-

дения яремных вен и даже воздушной эмболии легочной артерии, трудно останавливаемом кровотечении из окружающих вен и артерий. В экстренных случаях предпочтительнее интубация трахеи, за исключением тех ситуаций, когда она невозможна: размозжения челюстно-лицевой области, гортани, неустранимой обструкции ВДП [Брукс Дж. Г., 1986; Стауффер Дж. Л., 1986].

Положение больного. Трахеостомию наиболее удобно выполнять в положении больного на спине с валиком, подложенным под плечи, если к этому нет каких-либо противопоказаний. Голову больного запрокидывают назад, шею вытягивают, гортань и трахею выдвигают кпереди. Мышцы передней группы натягиваются и в какой-то степени фиксируют трахею, что способствует более быстрому анатомическому ориентированию хирурга. Если больной интубирован, то найти трахею по интубационной трубке нетрудно.

Обезболивание. При наличии интубационной трубки в трахее, как правило, применяют общее обезболивание, а в других случаях — местную анестезию. Инфильтрацию тканей 0,25 % раствором новокаина проводят по линии предполагаемого разреза или по обе стороны от нее в виде ромба с вершинами у краев разреза.

При асфиксии операцию проводят без анестезии!

Методика трахеостомии. Разрез кожи длиной 4—5 см выполняется строго по средней линии от середины перстневидного хряща вниз. После рассечения кожи, подкожной клетчатки и поверхностной фасции в ряде случаев становится видной срединная вена шеи, которая отводится тупым крючком в сторону. Рассекается поверхностный листок собственной (второй) фасции шеи, и вскрывается надгрудинное межапоневроти-ческое пространство. Во избежание повреждения яремной венозной дуги последняя тупым крючком отводится книзу или пересекается после лигирования. При экстренной трахеостомии допустимо пересечение вены между зажимами с последующим лигированием после завершения основного этапа операции. Клетчатка межапоневротического надгрудинного пространства тупо раздвигается в стороны, и рассекается глубокий листок собственной (третьей) фасции и вместе с ним париетальный листок четвертой фасции шеи. Открывается претрахеальное пространство. Мягкие ткани раздвигают тупым путем до трахеи по белой линии шеи. При этом постоянно контролируют пальцем положение трахеи, легко смещаемой в продольном и особенно в поперечном направлении. Кроме того, ей передается пульсация дуги аорты, которая перекидывается через левый бронх. Перешеек щитовидной железы тупо смещают вниз или вверх в зависимости от его положения. Не следует чрезмерно скелети-зировать полукольца трахеи, чтобы не нарушить кровоснабжение ее хрящей. Фиксацию трахеи осуществляют острым однозубым крючком за полукольцо трахеи, расположенное у верхнего угла раны. Технически это выполняется следующим образом. Однозубый крючок перед проколом трахеи помещают вертикально на межкольцевую мембрану. Длинник инструмента располагают под углом 30—40 °, открытым кверху по отношению к трахее, и фиксируют левой рукой. Давлением правой руки на дистальный конец прокалывают стенку трахеи. Крючок переводят в срединное положение с фиксацией трахеи и подтягиванием ее кпереди и вверх (этот прием значительно облегчает последующий разрез трахеи). Ограничивается глубина погружения лезвия скальпеля. Колюще-режущим движением снизу вверх вскрывают два полукольца трахеи (лучше второе и третье). Скальпель убирают, рану прикрывают салфеткой, интубационную трубку (если она находилась в трахее) подтягивают кверху, в трахею вводится трахеорасширитель Труссо из положения сбоку. Затем инструмент разворачивают ручками краниально и разводят бранши. Трахеорасширитель держат левой рукой, а правой вводят трахеостомическую трубку (также из положения сбоку), а затем разворачивают продольно до соприкосновения щитка с кожей и закрепляют вокруг шеи марлевыми тесемками, привязанными к щитку, которые завязывают на боковой поверхности шеи. Важно, чтобы диаметр трахеостомической трубки был несколько меньше диаметра трахеи. При большом диаметре трахеостомической трубки возможны осложнения: разрывы мембраны между полукольцами трахеи, перелом хрящей трахеи, отслойка слизистой оболочки, введение трубки в подслизистое пространство и некроз стенки трахеи от сдавления трубкой.

Кожный разрез ушивают узловыми шелковыми швами, которые не должны плотно обхватывать трубку во избежание отека и быстрого развития воздушной эмфиземы мягких тканей шеи и средостения вследствие задержки воздуха, выходящего мимо трубки. Не следует пришивать щиток трахеостомической трубки к коже, так как может потребоваться срочная ее замена.

Некоторые реаниматологи не пользуются ни однозубым крючком, ни расширителем Труссо. Перед разрезом полуколец трахеи их прошивают двумя провизорными шелковыми лигатурами, которые служат держалками. После рассечения полуколец трахеи от верхнего и нижнего концов срединного разреза в горизонтальном направлении рассекают межхрящевые промежутки по обе стороны на 0,4—0,5 см. Таким образом, образуются две «створки», которые легко разводятся и пропускают трахеостомическую трубку с манжеткой. Лигатуры, держащие створки, не отсекают — их выводят наружу, и они значительно облегчают смену трубки в течение 5—7 дней после операции. В тех случаях, когда предполагается длительное стояние трубки (канюли) в трахее, подшивают края разреза трахеи к краям кожной раны.

Осложнения при трахеостомии:

• кровотечение (повреждение венозных сплетений внутренней яремной вены или артерии щитовидной железы);

• повреждение перешейка щитовидной железы;

• повреждение (перелом) хрящей трахеи;

• отслойка слизистой оболочки трахеи;

• введение трахеостомической трубки в подслизистый слой трахеи;

• несоответствие диаметров трахеостомической трубки и трахеи (повреждение слизистой трахеи или отсутствие должной вентиляции при слишком узком диаметре трубки);

• повреждение перстневидного хряща;

• длительно не заживающие повреждения гортани, при которых требуется пластическая операция;

• аспирация кровью или регургитация;

• асфиксия в момент затянувшейся трахеостомии;

• затруднения при смене трахеостомической трубки вследствие несформированного трахеостомического канала (стомы);

• воздушная эмболия;

• нагноение трахеостомической раны;

• подкожная эмфизема шеи, грудной клетки;

• пневмоторакс;

• медиастинит;

• стеноз гортани.

Коникотомия (крикотиреоидото-мия). Показанием к коникотомии является высокая механическая асфиксия с расположением препятствия на уровне голосовой щели и выше нее при невозможности интубации трахеи. В техническом плане эта операция является наиболее простой и легковыполнимой. Она быстро восстанавливает проходимость дыхательных путей. Для ее проведения необходимы лишь скальпель и минимальная подготовка.

Положение больного при выполнении коникотомии такое же, как при трахеостомии. В экстренных ситуациях обезболивание не проводится, при плановой манипуляции чаще всего применяется местная анестезия.

Методика крикотиреоидотомии. Анатомическими ориентирами при проведении коникотомии служат щитовидный и перстневидный хрящи гортани (рис. 14.12). Верхний край щитовидного хряща, выступающий на передней поверхности шеи в виде угла, хорошо прощупывается через кожу. Перстневидный хрящ, расположенный ниже щитовидного, также хорошо определяется при пальпации. Оба хряща спереди соединены между собой конусовидной мембраной, которая является основным ориентиром при крикотиреоидотомии и пункции.

Делают поперечный надрез кожи длиной около 1,5 см строго над мембраной, отслаивают жировую клетчатку, рассекают мембрану в поперечном направлении и вводят в отверстие трубку с внутренним диаметром не менее 4—5 мм. Такой диаметр трубки достаточен для спонтанного дыхания (рис. 14.13).

Можно использовать специальные коникотомы и иглы большого диаметра с насаженным пластмассовым катетером. Пункция крико-тиреоидной мембраны иглой меньшего диаметра не приводит к восстановлению адекватного спонтанного дыхания, но позволяет обеспечить трансларингеальную ВЧ ИВЛ и сохранить жизнь больного на время, необходимое для завершения интубации трахеи. Крикотиреоидотомию не рекомендуется применять у детей раннего возраста [Стауффер Дж.Л., 1986].

Рис. 14.12. Анатомические ориентиры при крикотиреоидотомии.

1 — щитовидный хрящ; 2 — перстневидный хрящ; 3 — перстнещитовидная мембрана. Место рассечения или пункции перстнещитовидной мембраны обозначено стрелкой и кружком.

Рис. 14.13. Крикотиреоидотомия.

а — рассечение перстнещитовидной мембраны в поперечном направлении; б — чрескож-ная Крикотиреоидотомия: 1 — место пункции, 2 — введение изогнутой коникотомической канюли с троакаром, 3 — извлечение троакара, 4 — фиксация канюли и подготовка к

14.3. Методы профилактики легочных осложнений

У всех больных, поступивших в ОРИТ, исследование функциональных возможностей дыхательной системы и оптимизация дыхания являются важнейшими и необходимыми мерами профилактики легочных осложнении и дыхательной недостаточности.

Современный подход к «управлению» функцией внешнего дыхания (ФВД) заключается в следующем:

1) определение резервов вентиляции, проб форсированного выдоха с обязательным физикальным, рентгенологическим и инструментальным исследованием;

2) составление программы профилактической терапии, включающей тот или иной метод стимуляции дыхания, направленный на улучшение функциональных возможностей системы дыхания.

К наиболее частым методам дыхательной терапии относятся выдыхание воздуха через «замок» сопротивления, упражнения с глубоким вдохом и др.

Выдыхание воздуха через «замок» сопротивления (до 20 см вод.ст.) в течение 15—20 мин. Сеансы дыхательной гимнастики проводят 3—4 раза в день. Этот традиционный метод, ранее применяемый у хирургических больных в послеоперационном периоде, в настоящее время почти не используется.

В начале 1990 г. исследователи доказали, что применяемые у больных методики форсированного выдоха с сопротивлением способствуют снижению транспульмонального давления на выдохе и объема легких, а также вызывают утомление пациента и ухудшают легочный кровоток. Кроме того, при таких методиках снижаются сердечный выброс, функциональная остаточная емкость легких и артериальная оксигенация. За рубежом метод дыхательной гимнастики путем дыхания с сопротивлением давно не применяется.

Упражнения с глубоким вдохом. Во время этого упражнения делается глубокий вдох (до достижения ЖЕЛ). Этот прием является эффективным методом раздувания альвеол и предупреждения их коллапса. Доказано, что глубокий вдох, задерживаемый на 5 с, более эффективно увеличивает артериальную оксигенацию, чем одиночные незатянутые вдохи или множественные глубокие вдохи. Каждый час выполняется по 5 глубоких вдохов с задержкой дыхания на вдохе до 5 с. Этот метод требует активного участия больного и хорошего обезболивания при болевом синдроме. Он осуществим у больных с отсутствием дыхательной недостаточности.

Методика вибрационно-перкусси-онного массажа грудной клетки. Массаж включает в себя следующие элементы: похлопывание, поколачивание, вибрацию. Каждый из видов воздействия поочередно применяется по 2 мин, затем больной отдыхает в течение 3—5 мин, после чего все повторяют. Вибрация проводится в фазе выдоха после глубокого вдоха и заканчивается откашливанием. Длительность массажа грудной клетки составляет в среднем 10—15 мин. Массаж делают в положении больного лежа на боку 2—3 раза в сутки на протяжении 3— 4 дней нахождения в палате ИТ. Данный метод необходим у больных с сопутствующей бронхолегочной патологией, пожилого и старческого возраста, используется также при

ИВЛ. Противопоказания к применению вибрационно-перкуссионного массажа грудной клетки — свежий инфаркт миокарда, легочное кровотечение.

Применение ВИВЛ в настоящее время является одним из основных методов профилактики легочной недостаточности (см. главу 7).

Побуждающая спирометрия. Этот метод, предложенный R. Bartlett в 1970 г. и названный «побуждающей спирометрией» (incentive spirometery), стал основным в профилактике ателектазирования легких у хирургических больных и широко применяется в зарубежных клиниках в последние 10—15 лет.

Побуждающая спирометрия — это специальное упражнение с задаваемым больному количественным результатом. Смысл этого метода заключается в стимулировании максимального усилия вдоха с тем, чтобы наполнить альвеолы воздухом. Это действие физиологически напоминает рефлекторно возникающую зевоту и состоит в развитии длительного максимального вдоха. Такой способ дыхательной гимнастики применяется для предотвращения коллапса дыхательных путей малого калибра и развития ателектазов. Техника длительного максимального вдоха состоит в намеренно медленном глубоком вдохе в течение нескольких секунд с тем, чтобы максимально включить в работу легкие. Увеличивающееся расправление легких и усиление кашля при этом способствуют очищению бронхов от мокроты.

В настоящее время широкое применение в клинической практике получил недорогой побуждающий спирометр INSPIRx фирмы «In-tertech» (Англия). Этот спирометр состоит из трех основных частей: камеры (Г), выполненной в виде вертикально расположенной трубки; пластмассового шарика специально рассчитанной массы (2); регулятора потока вдыхаемого воздуха с градуированным циферблатом в мл/с (3), а также гибкого шланга с загубником (4) (рис. 14.14). Спирометр позволяет «откалибровать» поток воздуха, создаваемый больным при серии вдохов, и соответственно усилие, необходимое для поднятия и удержания шарика.

Техника пользования. Больной сидит или находится в положении Фовлера, причем спирометр необходимо держать вертикально в течение всего дыхательного упражнения. Регулятор потока устанавливают в минимальное (крайне левое) положение. Затем, вращая его по часовой стрелке, подбирают такое положение, при котором больной может поднять шарик и удерживать его на вершине камеры спирометра. После обычного выдоха больной берет в рот загубник и делает медленный вдох так, чтобы оторвать шарик от дна камеры спирометра. Вдох больному необходимо продолжать, чтобы удерживать шарик в «плавающем» состоянии. Чем дольше шарик будет поднят, тем больше объем вдоха. Предпочтительно задерживать дыхание на высоте вдоха. В то же время следует избегать утомления и гипервентиляции. Для этого нужно соблюдать интервал между дыхательными циклами, который должен быть не менее 1 мин. Для того чтобы составить программу тренировки дыхания и иметь возможность сравнивать результаты, необходимо подсчитывать и записывать получаемые данные.

Все методы нередко комбинируют с аэрозольной терапией, улучшающей проходимость дыхательных путей. Необходимы постоянный контроль за изменениями легочных функций и волюметрия.

Рис. 14.14. Побуждающий спирометр.

1 — камера; 2 — пластмассовый шарик специально рассчитанной массы; 3 — регулятор потока вдыхаемого воздуха с циферблатом; 4 — гибкий шланг с загубником.

Многие авторы сообщают, что проведение профилактической дыхательной гимнастики у больных с крайне низкими резервами дыхания позволило значительно улучшить вентиляционные показатели и газообмен и провести  после этого хирургическое вмешательство.

Пункция плевральная. Плевральная пункция производится врачом при оказании неотложной и скорой помощи, когда у больного возникает резкое затруднение дыхания в результате сдавления легкого массивным выпотом при плеврите или гидротораксе, гемотораксе, а также воздухом при клапанном пневмотораксе.

Техника. Пункцию лучше производить в положении больного сидя либо в положении Фовлера. Врач стерилизует тем или иным способом руки (обработка антисептиком, а в экстренных случаях — обработка рук спиртом с йодом) или надевает стерильные резиновые перчатки. Всю область грудной клетки, где производят пункцию (чаще всего над VIIIIX ребром по задней аксиллярной линии или над IIIII ребром по среднеключичной линии), смазывают йодом. Для анестезии места прокола используют 0,5 % раствор новокаина. Пункция без обезболивания допустима лишь в особо экстренных случаях.

Рис. 14.15. Система для активной аспирации из плевральной полости. а — часть, присоединяемая к больному; б — поток воздуха; в — отсос.

Для пункции применяют толстую иглу, соединенную с резиновой трубкой. Прокол производят по верхнему краю ребра, так как у нижнего края его располагаются межреберные сосуды. Проникновение иглы в плевральную полость ощущается как «провал в пустоту». Аспирирование по игле жидкости (или воздуха при пневмотораксе) подтверждает, что конец иглы находится в полости плевры.

Каждый раз при отделении наполненного шприца от резиновой трубки последнюю надо пережимать кровоостанавливающим зажимом, чтобы предупредить засасывание в плевральную полость атмосферного воздуха. Эвакуацию содержимого плевральной полости можно производить с помощью отсоса через банку Боброва или систему, состоящую из 3 бутылей (1-я бутыль — сборная камера, 2-я — камера водной герметизации и 3-я бутыль — контролирующая отсос) (рис. 14.15). При катетеризации плевральной полости, кроме активной аспирации, часто применяют дренаж по Бюлау. После окончания аспирации на место прокола накладывают асептическую повязку (наклейку).

Фибробронхоскопия в интенсивной терапии и реанимационной практике часто выполняется как с диагностической, так и с лечебной целью. Бронхоскопия позволяет осмотреть слизистую оболочку трахеи, главные, сегментарные и субсегмен-тарные бронхи. Полученные во время исследования бронхиальные смывы дают очень важную информацию о наличии опухолевых клеток или микобактерий. Роль инфекции при длительной ИВЛ хорошо известна. В этих случаях целенаправленная «защищенная» бронхоскопия позволяет определить флору и помогает в разработке плана этиотропной антибактериальной терапии легочной инфекции. При ОДН фибробронхоскопию проводят через интубационную трубку. С помощью специального адаптера фибробронхоскоп удается провести даже через трубку диаметром 8 мм [Боун P.К., 1986].

Фибробронхоскопия показана при ОДН обтурационного генеза:

при бронхолегочной аспирации, наличии инородных жидких и твердых материалов в дыхательных путях, тяжелых воспалительных процессах и ожогах дыхательных путей. Бронхоскопия необходима для подтверждения диагноза и лечения. Это исследование проводят при наличии клинических (притупление перкуторного звука, отсутствие дыхательных шумов) или рентгенологических признаков, указывающих на ателектаз доли, сегмента легкого или обтурацию крупных бронхов. При развитии дыхательной недостаточности на почве легочного кровотечения больной подлежит интубации и переводу на ИВЛ. При бронхоскопии наиболее важным моментом в обследовании больного с легочным кровотечением является уточнение источника кровотечения. При длительной ИВЛ фиброб-ронхоскопия, проводимая ежедневно или через день, позволяет контролировать состояние дыхательных путей и целенаправленно их санировать: аспирировать под контролем зрения содержимое из бронхов, в ряде случаев проводить лаваж бронхов, т.е. увеличивать эффективность туалета трахеобронхиального дерева по сравнению с обычным «слепым» методом санации через эндотрахеальную трубку.


Список литературы

Авдеев С.Я., Третьяков А.В., Григорьянц Р.А. и др. Исследование применения неинвазивной вентиляции легких при острой дыхательной недостаточности на фоне обострения хронического бронхообструктивного заболевания легких//Анест. и реа-ниматол. - 1998, № 3. - С. 45-50.

Александров В. H., Бобринская И. Г., Kyρ-мут M., Позин А. И. Транспорт кислорода как критерий эффективности искусственной вентиляции легких с положительным давлением в конце выдоха у больных с травматическим шоком//Анест. и реанима-тол. - 1986. - № 5. - С. 27-30.

Алекси-Месхишвили В.В., Николюк А.П. Первый опыт применения перемежающейся принудительной вентиляции легких у детей раннего возраста после кардиохирургических операций//Анест. и реаниматол. — 1981.-№ 1. -С. 25-28.

Астматический     статус//Русск. мед. журн. - 1999. - № 1. - С. 40-42.

Багдатъев В.E., Гологорский В.А., Гельфанд Б.P. Респираторный дистресс-синдром взрослых//Вестн. интенс. тер. - 1966. - № 4. - С. 9-14.

Боровик А.В., Рудное В.А. Нозокомиальная пневмония при проведении продленной ИВЛ//Вестн. интенс. тер. - 1996. - № 2-3. - С. 29-33.

Боун P. К. Массивное легочное кровотечение//Неотложные состояния в пульмонологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1986. - С. 254-267.

Брейвик X. Мониторинг в отделении интенсивной терапии//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск, 1993. — С. 289-295.

Бронхиальная     астма. Национальный консенсус, принятый на V Национальном конгрессе по болезням органов дыхания.//Бронхиальная астма/Под ред. А.Г. Чучалина. — M.: «Агар», 1997. - T. 2. - С. 424—429.

Бронхиальная астма: Руководство по лечению//Русск. мед. журн. — 1999. — № 5. - С. 218-230.

Брукс Дж.Г. Обструкция верхних дыхательных путей//Неотложные состояния в пульмонологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1986. — С. 74-89.

Бунятян А.А., Выжигина M. А. ,Лукьянов M. В. Влияние традиционной и высокочастотной ИВЛ на легочную, системную гемодинамику и микроциркуляцию в легких (экспериментальное исследование)//Анест. и реаниматол. — 1993. — № 5. — С. 16— 22.

Буров   H. E. Кислотно-аспирационный синдром//Вестн. интенс. терап. — 1995. - № 3. - С. 1-5.

Выжигина МЛ., Мизиков В.M., Лукьянов M. В. и др. Поддержание газообмена при операции на трахее и бронхах// Анест. и реаниматол. — 1995. — № 2. - С. 31-37.

Гельфанд Б.Р., Алексеева E.А., Гологор-ский В.А. Госпитальная инфекция в хирургии и интенсивной терапии// Вести, интенс. тер.— 1992.— № 1.— С. 52-57.

Гельфанд Б.Р., Белоцерковский Б.З., Гельфанд E.Б. и др. Лечение нозокомиальной пневмонии, связанной с искусственной вентиляцией легких у хирургических больных//Вестн. интенс. тер. - 1999. - № 4. - С. 27.

Гологорский В.А., Гельфанд Б.Р., Стамов В.И. и др. Прекращение длительной ИВЛ и перевод на спонтанное дыхание хирургических больных//Анест. и реаниматол. — 1997. — № 1. — С. 4-10.

Европейское руководство по клинической оценке противоинфекционных лекарственных средств: Пер. с англ./Под ред. А.Г. Чучалина, Л.С. Страчунского. — Смоленск: «Амипресс», 1996.

Еременко А.А., Зюляева Т.П., Божьева Л.В. и др. Принципы профилактики пневмонии, связанной с использованием искусственной вентиляции легких в отделениях реанимации и интенсивной терапии//Анест. и реаниматол. — 2001. — № 2. — С. Ιοί 9.

Зилъбер А.П. Интенсивная терапия дыхательной недостаточности. — Петрозаводск: Изд-во Π ГУ, 1984.— 124с.

Зилъбер А.П. Дыхательная недостаточность.— M.: Медицина, 1989.— 512 с.

Кассиль В.Л. Искусственная вентиляция легких в интенсивной терапии. — M.: Медицина, 1987. — 255 с.

Кассиль   В.Л., Лескин Г.С., Выжигина M.А. Респираторная поддержка. — M.: Медицина, 1997. — 320 с.

Лескин Г.С., Кассиль В.Л. Вспомогательная вентиляция легких как метод перехода от ИВЛ к самостоятельному дыханию//Анест. и реаниматол. - 1995. - № 1. - С. 16-19.

Лоуренс Д.Р., Бенитт П.H. Клиническая фармакология: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1993. - T. 2. - С. 458, 469-480.

Малышев В.Д. Применение управляемого и вспомогательного дыхания в лечении больных с острой дыха-

тельной недостаточностью//Клин. мед. - 1965. - № 10. - С. 27-29.

Малышев В.Д. Острая дыхательная недостаточность. M.: Медицина, 1989. — 239с.

Марина П. Интенсивная терапия: Пер. с англ. — M.: ГЭОТАР «Медицина»,

1998. - 84Oc.

Международная комиссия по радиологической защите (МКРЗ)//Публика-ция № 23. Медико-биологические данные. — M.: Медицина, 1977.

Молчанов И. В. Высокочастотная искусственная вентиляция легких//Ост-рая дыхательная недостаточность. — M.: Медицина, 1989. — С. 49—62.

Навашин   С.M., Чучалин А.Г., Белоусов Ю.Б. и др. Антибактериальная терапия пневмоний у взрослых: Учебно-методическое пособие для врачей. — M.: Медицина, 1998.

Нефф Т.А. Бронхолегочная аспирация: Пер. с англ.//Неотложные состояния в пульмонологии. — M.: Медицина, 1986. -С. 398-413.

Николаенко Э.М. Управление функцией легких в ранний период после протезирования клапанов сердца: Дис. ... д-ра мед. наук.— M., 1989.— 504с.

Палеев   H.Р., Ильченко В.А., Шуганов E. Г., Гордиенко Б. В. Справочник врача общей практики. Хронические неспецифические заболевания легких. — M.: ЭКСМО-Пресс,

1999. - С. 694-803.

Пеннингтон    Д. E. Внутрибольничные пневмонии/Под ред. В.П. Венцел. — M.: Медицина, 1990. — С. 212— 233.

Пирсон Д.Дж. Острая дыхательная недостаточность: Пер. с англу/Неотложные состояния в пульмонологии. — M.: Медицина, 1986. — С. 90—150.

Привес  M.Г., Лысенков И.К., Бушкович В.И. Анатомия человека. — M.: Медицина, 1985. — 672 с.

Раниери В.M., Грассо С, Мация Л., Джу-лиани P. CPAP и РУУР у больных с ХОЗЛ: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматол огии. — Архангельск—Тромсе, 1997. -С. 213-215.

Руководство по лечению и профилактике бронхиальной астмы: Пер. с англ.//Hа основе материалов по лечению и профилактике бронхиальной астмы Национального института сердца, легких, крови и Всемир-

ной организации здравоохранения. — Люберцы, 1997.

Сайке М.К., Мак Никол M.У., Кэмпбелл Э.Дж.М, Дыхательная недостаточность: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1974. - 344 с.

Cudoy M. Внутреннее ПДКВ (PEEP): осложнение или польза?: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск—Тромсе, 1997. — С. 210-212.

Синельников Р.Д. Атлас анатомии человека. — В 4 томах. — M.: Медицина, 1996.

Скоггин   Ч.X. Астма и астматический статус//Неотложные состояния в пульмонологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1986. - С. 151-174.

Спенс А. Мониторинг дыхания во время анестезии//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии.— Архангельск, 1993. — С. 269—273.

Стауффер Дж.Л. Интубация трахеи//В кн.: Неотложные состояния в пульмонологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1986. — С. 35—73.

Сютер   П. Искусственная вентиляция легких в практике отделения интенсивной терапии//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии: Пер. с англ. — Архангельск, 1993. - С. 243-245.

Франсуа Ж., Кара M., Делез Р., Пуавер M. Неотложная терапия, анестезия и реанимация: Пер. с франц. — Киев: Высшая школа, 1984. — С. 344.

Хиллари Дон. Лечение астматического статуса//Бронхиальная астма: Под ред. М.Э. Гершвина. — M., 1984. — С. 381-403.

Чучалин А.Г., Третьяков А.Б. Астматический статус//Бронхиальная астма. M.: Агар, 1997. - T. 2. - С. 151-159.

Юревич В.M. Вспомогательная вентиляция легких//Анестезиология и реаниматология: Учебное пособие для студ. мед. вузов/Под ред. О.А. Долиной. — M.: Медицина, 1998. — С. 71-78.

American Thoracic Society: Campbell G. D., Niederman M.S., Broughton W.A. et al. Hospital-acquired pneumonia in adults. Diagnosis, assessment of severity, initial antimicrobial therapy, and preventive strategies. A consensus statement// Amer. J. res. crit. care med. — 1995. - Vol. 153. - P. 1711-1726.

Ashbaugh D.G., Bigelow D.B., Melkiy T.L. Adult respiratory distress-syndrome// Скальпель. — 1967. — Vol. 2. — P. 319-323.

Blaisdell W.F., Schlorohm R.M. The respiratory distress-syndrome: a review// Surgery.- 1973.- Vol. 74.- P. 105-115.

Boster S.R., Martinet S.A. Acute upper airway obstruction in the adult//Postgrad. Med. - 1982. - Vol. 72. - N 6. -P. 50-57.

Brever S. C., Wunderink R. G., Jones C.B., Leeper K. V. Ventilator-associated pneumonia due to Pseudomonas aeruginosa//Chest. — 1995. — Vol. 50(11). - P. 1128-1130.

Chastre J., Trouillet J. L., Vuagnat A. et ai Nosocomial pneumonia in patients with acute respiratory distress syndro-me//Amer. J. resp. crit. care med. — 1998. - Vol. 157(4PtI). - P. 1165-1172.

Cook L. B. The importance of the expiratory pause//Anaesthesia. — 1996. — Vol. 51, N 5. - P. 453-460.

Craven   D.E., Goularte T.A., Make BJ. Contaminated condensate in mechanical ventilator circuits. A risk factor for nosocomial pneumonia?//Amer. Rev. Respir. Dis. - 1984. - Vol. 129. -P. 625-628.

Drey fuss D., Djedaini K., Weber P. et al. Prospective study of nosocomial pneumonia and of patient and circuit colonization during mechanical ventilation with circuit changes every 48 hours versus no change.//Amer. Rev. resp. Dis. - 1991. - Vol. 143. - P. 738-743.

Diincan S.R., Rizk I.A.V., Raffln T.A. Inverse ratio ventilation. PEEP in dis-guise?//Cest. - 1997. - Vol. 92. -P. 390-392.

EPIC (European Prevalence of Infection in Intensive Care), 1992.

Estes   RJ., Meduri G. £/.//Intens. Care Med.- 1995.- Vol. 21.- P. 365-383.

Fagon J. K, Chastre J., Hance AJ. et al. Nosocomial pneumonia in ventilated patients. A cohort study evaluating attributable mortality and hospital stay// Amer. J. Med. - 1995. - Vol. 94. -P. 281-288.

Fagon J. Y., Chastre /., Vuagnet A. et al. Nosocomial pneumonia and mortality amond patients in intensive care units//

JAMA. - 1996. - Vol. 275(11). -P. 866-869.

Francioli P., Chastre J., Langer M. et al. Ventilator-associated pneumonia understanding epidemiology and pathogenesis to guide prevention and empiric therapy//Clin. Microbiol. and Infect. - 1997. - Vol. 3 (S. 1). -P. 61-75.

Giordano AJ., Dial W.R.C. Prolongation of the inspiratory phase in the treatment of unilateral lung disease//Anesth. Analg. - 1988. - Vol. 67, N 6. -P. 593-595.

Kesecioglu J., Tibboel D., Lachmann B. Advantages and rationale for pressure controlled ventilation//Yearbook of int. care and emergency med. J./ L. Vinsent (ed). Berlin, Heidelberg, N.-Y.: Springer Verlag, 1994. -P. 524-533.

Kreit J. W., Capper M. W., Eschenbacher W.L. Paitient work of breathing during pressure support and volum-cycled mechanical ventilation//Amer. J. resp. Critical Care Med. - 1994. -Vol. 149, N 5. - P. 1085-1091.

Leithner C, Podolsky A., Globits S. et al. Magnetic resonance imaging of the heart during positive end-expiratory pressure ventilation in normal sub-jects//Crit. Care Med. — 1994. — Vol. 22, N 3. - P. 426-432.

Marcy T. \V., Varini JJ. Inverse ratio ventilation in ARDS: rationale and imple-mentation//Chest- 1991.- Vol. 100, N 2. - P. 494-504.

Munoz /., Guerrero J. E., Escalante J. E. Pressure controlled ventilation versus controlled mechanical ventilation with decelerating inspiratory flow//Critical Care Med. - 1993. - Vol. 21, N 8. -P. 1143-1148.

Mustard  R.A., Bohnen J.M., Posati C., Schouten B. D. Pneumonia complicating abdominal sepsis//An independent risk factor for mortality/Arch. Surg. — 1991. - Vol. 126(2). - P. 170-175.

Nunn  J. E. Positive end-expiratory pres-sure//Int. Anesth. Clin. - 1984. -Vol. 22, N 4. - P. 149-164.

Restrick LJ., Scott A. D., Ward E. M. et al.

Nasal intermittent positive-pressure ventilation in weaning intubated patients with chronic respiratory disease from assisted intermittent, positive-pressure ventilation//Resp. Med.

1993. - Vol. 87, N 3. - P. 199-204.

Rodrigues-Creixems M., Munoz P. et al. Diagnosis of nosocomial pneumonia// Antibiot. for Clinicians. — 1997. — Vol. 1 (Suppl. 2). - P. 29-34.

Rodrigues-de-Castro F., Sole-Violan J. et al. The usefulness of elastin fibers as a diagnostic marker in ventilated-related pneumonia//Arch. Bronconeumol.

1994. - Vol. 30(4). - P. 188-191.

Rodriguez-Roisin R., Ballester E., Roca J. et al. Mechanisms of hypoxemia in patients with status asthmsticus requiring mechanical ventilation//Amer. Rev. Respir. Dis. - 1989. - Vol. 139. -P. 732-739.

Rossi A., Polese G., Brandi G., Conti G. Intrinsic positive endexpiratory pressure (PEEP)//Int. Care Med. - 1995. -Vol. 21. - P. 522-536.

Rossi A., Santos C, Rosa J. et al. Effects of PEEP on VA/Q mismatching in ventilated patients with chronic airflow obstruction//Amer. J. resp. Crit. Care Med. - 1994. - Vol. 149, N 5. -P. 1077-1084.

Rouby JJ. Nosocomial bronchopneumonia in the critically ill patients/Histologic and bacteriologic aspects//Amer. Rev. Respir. Dis. - 1992. — Vol. 146. -P. 1059-1066.

Schaberg T., Lode H. Diagnostik der noso-comialen Pneumonie//Dtsch. med. Wschr. - 1997. - Bd. 122(3). -S. 61-64.

Van de Graaff W.B., Gordey K., DornseifS.E. et al. Pressure support. Ganges in venti-latory patterns and components of the work of breathing//Chest. — 1991. — Vol. 100, N 4. - P. 1082-1089.

Vincent J.-L., Bihari BJ., Suter P.M. et al. The prevalence of Nosocomial infection in intensive care units in Europe. Results of the Eurupean Prevalence of Infection in Intensive Care (EPIC) stu-dy//JAMA. - 1995. - Vol. 274(8). -P. 639-644.


Раздел
III

Интенсивная терапия

острой сердечно-сосудистой

недостаточности

Острая сердечно-сосудистая недостаточность (OCCH) — состояние, характеризующееся нарушением насосной функции сердца и сосудистой регуляции притока крови к сердцу.

Различают сердечную недостаточность, в том числе левых и правых отделов сердца, и сосудистую недостаточность. К сердечной недостаточности относятся состояния, при которых нарушаются этапы сердечного цикла, ведущие к снижению УО и MOC. При этом CB не обеспечивает метаболических потребностей тканей. В типичных случаях острая сердечная недостаточность возникает при эмболии легочной артерии, инфаркте миокарда, полной атриовентрикулярной блокаде и других острых состояниях. Хроническая сердечная недостаточность наблюдается у лиц с медленно прогрессирующей сердечной недостаточностью, например при поражениях клапанов сердца. Понятие «сосудистая недостаточность» относится к сосудистой регуляции притока крови к сердцу. Этим термином принято обозначать возврат крови к правым и левым отделам сердца, который может быть нарушен по различным причинам.

Глава  15 Острая сердечная недостаточность

Наиболее частые причины острой сердечной недостаточности [Марино П., 1998] (рис. 15.1):

• суправентрикулярные аритмии;

• эмболия легочной артерии;

• полная атриовентрикулярная блокада;

• ишемия (инфаркт миокарда, желудочковые аритмии);

• тампонада сердца;

• острая   митральная    недостаточность;

• острая    аортальная    недостаточность;

• расслаивание аорты.

Самым ранним признаком острой сердечной недостаточности является повышение ДЗЛА. Затем снижается УО, но MOC (CB) поддерживается за счет увеличения ЧСС. Следует заметить, что на этом этапе CB не снижается. При дальнейшем прогрессировании желудочковой дисфункции тахикардия не компенсирует уменьшение УО, a MOC начинает снижаться. Для того чтобы отличить правожелудочковую недостаточность от левожелудочковой, используют различные критерии. Для правожелудочковой недоста точности характерно ЦВД более 10 мм рт.ст. Последнее становится равным ДЗЛА или превышает его. Применяется также инфузионный тест: внутривенное введение жидкости при правожелудочковой недостаточности ведет к повышению ЦВД и относительно незначительному повышению ДЗЛА. Левожелудочковая недостаточность подтверждается увеличением ДЗЛА (выше 12 мм рт.ст.), которое становится больше ЦВД.

Важно подчеркнуть, что сердечная недостаточность может быть обусловлена снижением сократительной способности миокарда в период систолы (систолическая сердечная недостаточность) или снижением растяжимости желудочка во время диастолы (диастолическая сердечная недостаточность). Эта форма сердечной недостаточности часто наблюдается в отделениях ИТ и может быть связана как с заболеванием сердца (гипертрофия левого желудочка, ИБС, выпот в полость перикарда), так и с режимом ПДКВ при ИВЛ.

Возможности инвазивного мониторинга показателей гемодинамики в распознавании систолической и диастолической сердечной недостаточности ограничены. Показатель преднагрузки — КДД — может быть повышенным при обеих формах сердечной недостаточности. Более точные данные можно получить на основании определения КДО. Последний рассчитывают с помощью радионуклидной вентрикулографии [Konstam M.A., Wynne J., 1982].

Рис. 15.1. Наиболее частые причины острой сердечной недостаточности [по Marino P., 1998].

1 — суправентрикулярные аритмии; 2 — эмболия легочной артерии; 3 — полная атрио-вентрикулярная блокада; 4 — ишемия/инфаркт, желудочковые аритмии; 5 — тампонада сердца; 6 — острая митральная недостаточность; 7 — острая аортальная недостаточность; 8 — расслаивание аорты.

Неинвазивный мониторинг гемодинамики имеет положительные и отрицательные стороны. Использование мониторинга «Реодин» у постели больного позволяет определять в динамике ряд важных показателей центральной гемодинамики (ЦГД) и устанавливать гемодинамический профиль или тип гемодинамики.

15.1. Левожелудочковая недостаточность

Левожелудочковая недостаточность может быть вызвана как изменением систолической функции левых отделов сердца, так и другими причинами, не относящимися непосредственно к систолической функции, например диастолической дисфункцией, перегрузкой объема, влиянием правого желудочка, наличием выпота в перикарде.

Клинически застойная сердечная недостаточность характеризуется слабостью, одышкой в покое или

при незначительной физической нагрузке, а инструментально подтверждается увеличением давления наполнения левого желудочка или ДЗЛА. При этом адекватная перфу-зия не всегда свидетельствует о нормальной систолической функции сердца, если она достигается путем возросшей преднагрузки и застойных явлений в легких. При прогрессировании застойных явлений может возникнуть необходимость в проведении ИВЛ и инвазивного мониторинга. Эти мероприятия могут снизить потребность тканей в кислороде, а также постнагрузку левого желудочка за счет увеличения внутригрудного и среднего плеврального давления. Наибольшее значение приобретают восстановление нормального содержания кислорода в крови, коррекция потребности тканей в кислороде, рН крови, водного и электролитного баланса, оптимизация нагрузки на сердце. При гипотензии оправдано применение инотропной терапии, а больным с гипертензией и повышенным системным сосудистым сопротивлением следует назначать вазодилататоры [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Механизмы нарушений циркуляции крови при застойной сердечной недостаточности различны, но все они в конечном итоге сопровождаются симптомами гипоперфузии в органах [Litwin S., GrossmanW., 1993].

Причины застойной сердечной недостаточности и снижения CB:

• дилатация полости левого желудочка (как следствие хронического процесса, кардиомиопатии, диастолической перегрузки желудочка при недостаточности аортального и митрального клапанов);

• гипертрофия стенок левого желудочка, миокардиальная патология и ее взаимосвязь с расширением правого желудочка, расширение полости левого предсердия;

• острый инфаркт миокарда, митральный стеноз, констриктивный перикардит, диастолическая дисфункция;

• аортальный стеноз, обычно сопровождающийся большой постнагрузкой, миокардиальной ишемией и гипертрофией левого желудочка;

• митральная регургитация любой этиологии (способствует возникновению застойной сердечной недостаточности за счет ретроградного тока крови);

• острое расширение камер сердца (регургитация, снижение CB);

• возможность отека легких (взаимодействие факторов ДЗЛА, КОД и лимфатического оттока, повышенная проницаемость сосудистой стенки).

Диагностика. Физикальное обследование больного должно быть направлено на выявление гипоперфузии органов (холодные кожные покровы, спутанность сознания, олигурия, другие признаки полиорганной недостаточности). Застойные хрипы в легких у лежачих больных или находящихся на ИВЛ обычно выявить трудно. Кроме данных ЭКГ и специальных исследований, учитывают данные рентгенографии — размеры и конфигурацию сердца, наличие инфильтратов в легких и плевральной полости. Радиографические признаки острой сердечной недостаточности — выход форменных элементов в периваскулярное пространство и их скопление в виде манжетки вокруг сосудов, расширение сосудов, размытость контуров сосудистой сети; хроническая застойная сердечная недостаточность, характеризующаяся линиями Керли-В, увеличением камер и размеров сердца.

Эхокардиография и радионук-лидная вентрикулография незаменимы в определении размеров камер сердца, сократимости миокарда, диастолического наполнения, функции клапанов, давления в правом предсердии, объема жидкости в перикардиальном пространстве и степени наполнения центральных вен.

Лечение. Ключевым моментом в лечении левожелудочковой недостаточности является измерение ДЗЛА и соответственно ДНЛЖ.

Чрезвычайно высокое (более 20 мм рт.ст.) ДЗЛА грозит развитием острого отека легких. Снижение CB при этом обусловливает назначение средств, обладающих положительным инотропным действием и не вызывающих легочной гипертензии. К таким средствам относятся добу-тамин (5—20 мкг/кг/мин) и амри-нон (5—10 мкг/кг/мин), повышающие CB и уменьшающие ДЗЛА. При этом нужно знать величину КОД плазмы, при снижении которого отек легких более вероятен.

При высоком ДЗЛА и нормальном CB показаны средства, уменьшающие ДЗЛА и снижающие ОПСС. Немедленный эффект может быть получен при назначении нитроглицерина.

Терапия нитроглицерином может ухудшить газовый состав артериальной крови вследствие увеличения легочного шунтирования крови. При отсутствии желаемого эффекта нитроглицерина рекомендуется введение добутамина в малых дозах — 5 мкг/кг/мин. От применения форсированного диуреза в качестве первой меры необходимо воздержаться, так как высокое давление наполнения способствует поддержанию CB. Внутривенное введение фуросемида может вызвать резкое падение последнего!

Следует подчеркнуть, что повышенное ДЗЛА (до 20 мм рт.ст.), не сопровождающееся отеком легких, благоприятно для больных с застойной сердечной недостаточностью. В некоторых случаях при низком ДЗЛА показаны дополнительное введение жидкости и коррекция КОД плазмы.

«Оптимальное давление наполнения», соответствующее ДЗЛА, по-видимому, является непостоянной величиной. Во время терапии это давление может быть выше нормальных показателей. Поддержание ДЗЛА на уровне 20 мм рт.ст. наиболее благоприятно для больных с хронической (застойной) сердечной недостаточностью [Franciosa J. А., 1983].

При систолической недостаточности назначают добутамин. Его можно применять в сочетании с ам-риноном. В наиболее тяжелых случаях проводят терапию только добу-тамином. Допамин (дофамин) противопоказан, поскольку повышает ДЗЛА. При высоком АД внутривенно вводят натрия нитропруссид, оказывающий вазодилатирующее действие.

Поскольку инвазивный мониторинг не всегда возможен, применяют неинвазивные методы контроля, важными параметрами которого являются CB и ДНЛЖ.

15.2. Диастолическая дисфункция

Диастолическая дисфункция представляет собой особую форму сердечной недостаточности, обусловленной снижением растяжимости желудочка во время диастолы. Обычно диастола осуществляется пассивно, но в связи с утратой сердечной мышцей способности к расслаблению в достаточной мере диастола становится энергозависимой, активной. При этом на ранних стадиях развития процесса у 30— 40 % больных регистрируется нормальная систолическая функция [Марино П., 1998].

В отделениях ЙТ эта форма сердечной недостаточности встречается довольно часто. Общими причинами диастолической дисфункции

могут быть гипертрофическая кардиомиопатия, ИБС, длительная артериальная гипертензия. Однако в отделениях ИТ диастолическая дисфункция может возникнуть и по другим причинам. Потеря эластичности сердечной мышцы может наблюдаться при ишемии миокарда, увеличении внутрисосудистого объема и метаболических потребностей. Это состояние даже при сохранной систолической функции может привести к отеку легких [Cropper M. etal., 1994].

Хотя нарушения систолической и диастолической функции часто сопутствуют друг другу, диастолическая дисфункция представляет собой синдром, отражающий превалирование застойных явлений по сравнению с симптомами систолической дисфункции с ограничением перфузии органов. Диастолическая дисфункция может быть связана с проведением ИВЛ в режиме ПДКВ или наличием выпота в полости перикарда. Распознавание диастолической и систолической дисфункции имеет важное значение ввиду существенных различий в лечении.

Возможные этиологические факторы диастолической дисфункции [Gottdiener J., 1993]:

гипертрофическая миопатия; ИБС; длительная   артериальная   гипертензия;

выпот в полости перикарда; ИВЛ в режиме ПДКВ; перегрузка жидкостью.

Клиническая симптоматика: наличие застойных явлений в легких при сохранной систолической функции. Лучший метод диагностики — эхокардиография. Однако получение точной информации у больных, находящихся в критическом состоянии, затруднено и практически невозможно.

Лечение:

1) строгий контроль инфузионной терапии (опасность перегрузки);

2) изменение режимов ИВЛ — снижение ПДКВ при допустимом SaO2;

3) больным с гипертрофической кардиомиопатией показаны блокаторы кальциевых каналов (верапамил, дилтиазем, нифедипин). Инотропные препараты улучшению диастолической функции не способствуют.

15.3. Правожелудочковая недостаточность

В этом разделе мы выделяем две причины, вызывающие наиболее серьезные проблемы, касающиеся дисфункции правого желудочка, — это инфаркт правого желудочка и легочное сердце.

Для инфаркта правого желудочка характерны системная венозная гипертензия, изменения ЭКГ (подъем сегмента ST, волн Q над зоной правых отделов сердца — V4P) и изменения соответствующих ферментов. По мнению JJ. Marini и А.Р. Wheeler (1997), при инфаркте правого желудочка обычно требуется массивное внутривенное введение жидкости. Работу по «проталкиванию» крови как в артерии большого круга (прямо), так и в легочные артерии (непрямым методом за счет взаимодействия обоих желудочков) выполняет левый желудочек. В то же время дилатация и нагрузка жидкостью правого желудочка осложняют поступление крови по обоим путям вследствие стеснения желудочков в пределах сердечной сорочки, растяжения участвующих в сокращении циркуляторных мышечных волокон и смещения межжелудочковой перегородки. В течение нескольких дней формируются механизмы компенсации. При первичной правожелудочковой недостаточности лечебные мероприятия существенно не отличаются от таковых при левожелудочковой недостаточности. Исключение составляет вторичная Правожелудочковая недостаточ-

ность, возникшая, например, при избыточной инфузии жидкости. Основными ориентирами служат ДЗЛА и ЦВД. Использование неинвазивных мониторингов гемодинамики также важно, поскольку позволяет в динамике оценивать такие показатели, как CB, ОПСС и ДНЛЖ. При повышении давления заклинивания, ДНЛЖ и ЦВД необходимо уменьшение темпа инфузионной терапии или полное прекращение инфузии до нормализации ЦВД. В этих случаях наиболее показан добутамин, доза которого определяется тем эффектом, который он вызывает (от 5 до 15 мкг/кг/мин) [Марино П., 1998].

При сниженном ЦВД и ДЗЛА ин-фузионная терапия может оказать нормализующее влияние на гемодинамику. Добутамин может быть использован при инфаркте миокарда и эмболии легочной артерии. От применения вазодилататоров следует воздерживаться, поскольку они снижают венозный приток к правому сердцу, что может привести к дальнейшему падению CB. Если удается поддерживать CB в течение первых критических дней, то прогноз для больных, у которых отсутствуют другие сердечно-легочные заболевания, как правило, благоприятный. Исход зависит не только от размеров инфаркта, но и от наличия или отсутствия сопротивления легочных сосудов [Setaro J., Cabin H., 1992].

Легочное сердце —· патологическое состояние, развивающееся при паренхиматозных, сосудистых заболеваниях легких, приводящее к уменьшению функционирующих легочных капилляров и легочной гипертензии. В результате развиваются гипертрофия, дилатация или недостаточность правого желудочка. В понятие «легочное сердце» не включаются вторичные изменения правого желудочка, развившиеся в условиях гипертензии легочных вен или недостаточности левого желудочка.

К основным причинам легочной гипертензии относятся сокращение числа легочных капилляров, возникновение альвеолярной гипоксии и ацидоз. Во всех этих случаях возможно значительное повышение давления в системе легочной артерии. В норме правый желудочек с его миокардом не может обеспечить адекватный выброс, если давление в легочной артерии более 35 мм рт.ст. Постепенно включаются компенсаторные механизмы: развивается гипертрофия стенок правого желудочка, что создает давление, сопоставимое с таковым в системной циркуляции. Гладкие мышечные волокна легочных артерий также гипертрофируются, усиливая ответ на альвеолярную гипоксемию.

Острое легочное сердце развивается в течение короткого периода времени, и компенсаторные реакции при этом могут отсутствовать. Самая частая причина острого легочного сердца — массивная ТЭЛА. Обширный инфаркт легкого также может быть причиной острого легочного сердца.

Хроническое легочное сердце развивается при хронических заболеваниях легких любой этиологии (ХОЗЛ и др.), вызывающих облитерацию легочных капилляров. Основные признаки — одышка и хроническая артериальная гипоксемия. Это заболевание всегда может перейти в фазу острой декомпенсации.

Диагностика. Главными ориентирами в диагностике правожелудочковой недостаточности служат показатели ЦВД, давления в правом предсердии (Рпп), в легочной артерии (Рла) и вычисление легочного сосудистого сопротивления. Они помогают отличить правожелудочковую недостаточность от левожелудочковой.

Физикальные данные легочного сердца — гипоперфузия, ритм галопа, громкий второй тон, пульсирующая гепатомегалия и венозный застой в большом круге кровообращения. К сожалению, многие исследования в ОРИТ не всегда возможны. Данные физикального исследования можно  подтвердить, выявив и сопротивление легочных сосудов (СЛС) и определив CB, ДЗЛА, ОПСС, а также показатель насыщения кислорода в смешанной венозной крови. Очень важно использование неинвазивных методик, поскольку это позволяет оценить в динамике такие показатели, как CB, ОПСС и ДНЛЖ.

Лечение острого легочного сердца. Ключевые моменты терапии — создание адекватного наполнения правого желудочка, коррекция гипоксемии и ацидоза, установление нормального сердечного ритма и лечение основного заболевания [Marini J.J., Wheeler А.Р., 1997].

Адекватный венозный приток одно из важных условий функционирования правого желудочка. Резко сниженный венозный приток и неконтролируемое повышение его могут быть причинами сердечной декомпенсации. В связи с этим приобретает особое значение монито-рирование Рпп, ДНЛЖ, CB и Рла-В тех случаях, когда для создания адекватного CB необходимы максимальное расширение правого желудочка и использование феномена взаимодействия двух желудочков, назначение мощных диуретиков может привести к нежелательным результатам. Измерение ЦВД нужно проводить с особой тщательностью, поскольку назначение любых инотропных средств и изменения в инфузионной терапии могут дать непредсказуемый эффект.

Оксигенотерапия. Большое значение имеет адекватный уровень PaO2 и SaO2. Это сразу же снижает сопротивление легочных сосудов. Несмотря на то что у многих больных с ХОЗЛ уровень PaCO2 повышен, важно помнить, что в условиях гипоксемии ацидоз усиливает влияние последней на сопротивление легочных сосудов, в то время как сама гиперкарбия в отсутствие гипоксемии оказывает на сопротивление легочных сосудов менее выраженное действие. Важно нормализовать величину рН крови, допуская при этом возможность умеренной гиперкапнии.

Инотропная и диуретическая терапия. Действие препаратов дигиталиса, инотропных средств и диуретиков при лечении острого легочного сердца различно. Эти препараты следует назначать с осторожностью. Мягкие диуретики помогают снять застойные явления в нижних конечностях, кишечнике и портальной системе. Диуретики могут способствовать уменьшению растяжения камеры правого желудочка и, следовательно, натяжения волокон миокарда, снижению преднагрузки и улучшению перфузии. Но необходимо помнить, что значительное снижение ДЗЛА, как и Рла у больных с застойной сердечной недостаточностью, может привести к снижению CB.

Препараты дигиталиса могут дать эффект при лечении хронического легочного сердца, способствовать нормализации сердечного ритма при фибрилляции предсердий, так как в этом случае они не оказывают кардиодепрессивного действия.

Допамин и добутамин могут улучшить функцию левого желудочка за счет поддержки перфузионного давления в миокарде правого желудочка, а также способствовать взаимодействию двух желудочков при желудочковой дилатации. Кроме того, поскольку у желудочков единые межжелудочковая перегородка и циркуляторные мышечные волокна, улучшение сократимости левого желудочка положительно сказывается на правом желудочке (опять же за счет взаимодействия желудочков) [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997]. Тем не менее, аритмии, вызванные действием этих препаратов, могут нарушить атриовентрикулярную координацию, от которой зависят наполнение и эффективность работы правого желудочка.

Итак, при лечении сердечной недостаточности следует обязательно учитывать физиологические особенности функций правого и левого желудочков. Вследствие разной мощности мускулатуры левого и правого желудочков и разного сопротивления системных и легочных сосудов имеются значительные различия функций обоих желудочков к пред- и постнагрузке. Правый желудочек в нормальных условиях более чувствителен к изменениям пред- и постнагрузки, чем левый. При сердечной недостаточности оба желудочка, по мнению JJ. Marini и А.Р. Wheeler, становятся нечувствительными к преднагрузке, но чувствительными к постнагрузке.

Увеличение постнагрузки правого желудочка зависит от гипоксемии и ацидоза (наблюдаемого у больных с ХОЗЛ), состояния капиллярного сосудистого ложа, уменьшения функционирующих легочных сосудов, гипертрофии гладких мышечных волокон сосудов и легочной гипертензии. Наиболее часто причинами острого легочного сердца являются ТЭЛА, инфарктная пневмония, изменения гемодинамики при РДСВ. Сопротивление левого желудочка выбросу определяется в основном сосудистым тонусом артериол и может быть связано с сужением или дисфункцией аортального клапана.

Ряд факторов может приводить к потере эластичности желудочков и к неполному их расслаблению в фазе диастолы. При этом даже нормальная систолическая функция левого желудочка на фоне застойной сердечной недостаточности не является гарантией от развития острого отека легких. Диастолическая дисфункция — обычно первый симптом сердечной недостаточности, возникающий на фоне артериальной гипертензии, ишемии миокарда и других факторов. В ОРИТ диастолическая дисфункция  —  частая  форма сердечной недостаточности.

Распознавание диастолической и систолической дисфункции имеет важное значение ввиду существенных различий в их лечении. Ее первыми признаками могут быть нарастающие застойные явления в легких без изменения систолической функции левого желудочка. Обычно у этих больных инотропные препараты не способствуют улучшению диастолической функции. В лечении сердечной недостаточности, обусловленной острым легочным сердцем, основными являются поддержание адекватного давления наполнения правого желудочка, устранение гипоксемии и ацидоза, что способствует уменьшению легочного сосудистого сопротивления и постнагрузки правого желудочка.

15.4. Острый инфаркт миокарда

Инфаркт миокарда — это острое заболевание, обусловленное возникновением одного или нескольких очагов ишемического некроза в сердечной мышце в связи с абсолютной или относительной недостаточностью коронарного кровотока.

Развитие инфаркта миокарда происходит при полной окклюзии коронарной артерии (тромбом, эмболом, атеросклеротической бляшкой) или остром несоответствии объема кровоснабжения по коронарным сосудам (как правило, патологически измененным) потребностям миокарда в кислороде и питательных веществах.

Инфаркт миокарда встречается часто, особенно у мужчин старше 50 лет. В последние десятилетия отмечаются значительный рост как заболеваемости инфарктом миокарда, так и смертности от него, а также более высокая заболеваемость мужчин молодого возраста (30—40 лет).

Инфаркт миокарда сопровождается, как правило, типичной болью, чувством страха смерти, выраженной вегетативной реакцией, нарушениями ритма с возможным появлением признаков шока, отека легких. Боль при инфаркте миокарда продолжительная, интенсивная, обычно локализуется в глубине грудной клетки (чаще в центральной ее части) или эпигастральной области и имеет сжимающий, разрывающий характер; может иррадиировать в верхние конечности, область живота, спины, нижнюю челюсть и шею.

Типичные случаи инфаркта миокарда с болевым синдромом и патологическим зубцом Q на ЭКГ трудностей для диагностики не представляют. Критерии острого инфаркта миокарда (ВОЗ, 1974):

• затяжной ангинозный приступ, более 30 мин, не купирующийся нитроглицерином;

• достоверное повышение уровня кардиоспецифических ферментов, в том числе МВ-КФК более 4 % общей активности КФК;

• патологический зубец Q на ЭКГ.

Для постановки диагноза необходимо наличие 2 или 3 критериев.

Всегда следует помнить о возможности атипичного течения заболевания, сопровождающегося слабостью, одышкой, болями нехарактерной локализации или отсутствием их и др. Эти формы чаще встречаются при сахарном диабете и в пожилом возрасте. В 20 % случаев инфаркт миокарда протекает бессимптомно [Essential of Cardiovascular Medicine, 1994].

Для установления окончательного диагноза необходимы наблюдение за течением болезни и повторное обследование больного, включающее определение активности ферментов и электрокардиографическое исследование, эхокардиографию (выявление зоны асинергии миокарда при инфаркте), сцинтиграфию миокарда с 67Ga или 201Tl (визуализация очага некроза).

Лечение. В терапии острой коронарной недостаточности большинство авторов выделяют следующие направления:

• немедленное купирование болевого синдрома;

• попытку восстановления коронарного кровотока в месте окклюзии;

• предупреждение опасных для жизни нарушений ритма сердца;

• ограничение зоны инфаркта;

• устранение осложнений.

Немалое значение отводится психологической и физической реабилитации.

Купирование   болевого   синдрома.

Облегчение страданий больного благоприятно влияет на гемодинамические показатели: уменьшает гемодинамическую нагрузку на сердце, снижает потребность миокарда в кислороде и сокращает ишемию. При появлении признаков инфаркта миокарда больному на догоспи-тальном этапе должен быть обеспечен покой, назначен нитроглицерин под язык (0,0005 мг). Затем еще 2—3 приема нитроглицерина под язык с интервалом в 5—10 мин. На область локализации боли ставят горчичник. Назначают седативные средства. Для купирования стихающих болей применяют ненаркотические анальгетики: баралгин (5 мл) или 50 % раствор анальгина (2 мл) с 1 % раствором димедрола (1—2 мл) внутривенно. Одновременно вводят 0,5—1 мл 0,1 % раствора атропина. У больных болевой синдром на догоспитальном этапе купируют ненаркотическими анальгетиками.

При отсутствии эффекта используют более сильные препараты — наркотические анальгетики. Некоторые авторы [Городецкий В.В., 2000] считают, что при отсутствии эффекта при сублингвальном приеме нитроглицерина необходимо сразу переходить к наркотическим анальгетикам, так как они оказывают не только анальгетическое и седативное действие, но и вследствие своих ва-зодилатирующих свойств обеспечивают гемодинамическую разгрузку миокарда — уменьшают преднагрузку. Внутривенно медленно (в течение 3—5 мин) вводят 1—2 мл (10— 20 мг) 1 % раствора морфина, 1 — 2 мл (20—40 мг) 2 % раствора промедола или 1 мл (20 мг) 2 % раствора омнопона, разведенных в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида. Для уменьшения побочного действия и усиления обезболивающего эффекта указанные растворы комбинируют с 0,1 % раствором (0,5— 0,75 мл) атропина (при отсутствии тахикардии), антигистаминными препаратами — 1 % раствором (1 — 2 мл) димедрола, 2,5 % раствором (1—2 мл) пипольфена. Если и при применении наркотических анальгетиков сохраняются возбуждение, тревога, то вводят внутривенно диа-зепам в дозе 10 мг.

Для купирования интенсивной боли, особенно при нормальном или повышенном АД, более эффективны для нейролептаналгезии следующие средства: 0,05—0,1 мг фентанила (1 — 2 мл 0,005 % раствора) и дроперидол в дозах, зависящих от систолического АД: до 100 мм рт.ст. — 2,5 мг (1 мл), до 120 мм рт.ст. — 5 мг (2 мл), до 160 мм рт.ст. — 7,5 мг (3 мл), выше 160 мм рт.ст. — 10 мг (4 мл). Препараты разводят в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида или глюкозы и вводят внутривенно в течение 5—7 мин под контролем частоты дыхания и АД. Больным пожилого и старческого возраста с сопутствующей дыхательной недостаточностью IIIII степени или недостаточностью кровообращения IIIII степени фентанил назначают по 1 мл внутривенно. При введении 3—4 мл дроперидола необходим мониторный контроль за АД (такие дозы применяются редко!).

В лечении болевого синдрома с успехом могут быть использованы препараты агонистантагонистического типа действия на опиоидные рецепторы (налбуфин, бупренорфин). В комплексе ИТ на догоспи-тальном этапе предпочтительно введение налбуфина в дозе 0,3 мг/кг массы тела. Этот препарат характеризуется развивающимся в течение 5 мин глубоким обезболивающим эффектом, отсутствием существенного отрицательного влияния на гемодинамику и дыхание, минимальным побочным действием. Применение бупренорфина в дозе 0,006 мг/кг массы тела для купирования острой боли ввиду его отсроченного действия должно быть подкреплено введением ненаркотических анальгетиков и седативных средств, потенцирующих его аналгезирующий эффект. При внутривенном введении препараты разводят в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида и вводят со скоростью не более 5 мл/мин во избежание выраженных побочных эффектов [Ap-тамошина M.П., 1997].

При затянувшемся болевом приступе хороший эффект может дать ингаляционный наркоз закисью азота в смеси с кислородом в концентрации сначала 3:1 с постепенным уменьшением содержания закиси азота во вдыхаемой смеси до соотношения 2:1, а затем 1:1.

Для купирования болевого синдрома, резистентного к терапии в остром периоде, рекомендуют включать в комплекс лечебных мероприятий эпидуральную блокаду наркотическими анальгетиками (морфин, промедол) в люмбальном отделе пациентам, у которых внутримышечные и/или внутривенные введения наркотических анальгетиков не дали полного обезболивающего эффекта [Барташевич Б.И., 1998].

Прогноз при инфаркте миокарда может улучшиться в случаях восстановления коронарного кровотока путем системного тромболизиса, уменьшения работы сердца и потребности миокарда в кислороде за счет введения вазодилататоров — нитратов, β-блокаторов и магния сульфата.

Антикоагулянтная, тромболити -ческая терапия. Если нет абсолютных противопоказаний, то проводят антикоагулянтную терапию — гепарином (первая доза не менее 10 000-15 000 ME внутривенно бо-люсно). При внутривенном введении его действие начинается немедленно и продолжается 4—6 ч. Последующие инфузии проводят со скоростью 1000-1300 МЕ/ч. Внутривенно гепарин применяют при введении альте плазы, переднем инфаркте миокарда, низком CB, мерцательной аритмии и тромбозе левого желудочка. Гепарин подкожно назначают во всех случаях на время постельного режима (он уменьшает риск тромбоза глубоких вен и ТЭЛА).

Тромболитическую терапию по возможности необходимо начинать при повышении сегмента ST на ЭКГ, не дожидаясь информации о результатах ферментной диагностики. Если тромболизис начат впервые 12 ч при подъеме сегмента ST и  блокаде левой ножки пучка Гиса, летальность больных снижается [Фомина И.Г., 1997; Люсов В.А., 1999]. Некоторые авторы рекомендуют начинать системный тромболизис в течение первого часа с момента возникновения инфаркта миокарда [Городецкий В.В., 2000].

В настоящее время при инфаркте миокарда применяют три поколения высокоэффективных и сравнительно безопасных активаторов эндогенного плазмина:

• препараты с короткими сроками жизни в кровотоке, стимулирующие активацию как циркулирующего, так и связанного с фибрином плазминогена (стрептокиназа, урокиназа);

• имеющие продолжительный (до 4—6 ч) период полужизни в системном кровотоке, обладающие

высоким сродством к связанному с фибрином плазминогену: рекомбинантная проурокиназа, ацетилированный плазминогенстрептокиназный комплекс (АПСАК), рекомбинантный тканевый активатор плазминогена (ТАП);

• генноинженерные рекомбинантные препараты с высокой тромболитической активностью: негликолированный рекомбинантный ТАП; химерные молекулы, содержащие участки ТАП и урокиназы, и пр.

Тромболитические препараты:

• стрептокиназу вводят внутривенно в дозе 1 000 000 ME в течение 30 мин или 1 500 000 ME в 1 ч капельно в 100—150 мл изотонического раствора натрия хлорида;

• стептодеказу вводят внутривенно - 300 000 ФЕ в 20—30 мл изотонического раствора натрия хлорида медленно, затем через 30 мин 2 700 000 ФЕ внутривенно со скоростью 300 000—600 000 Φ Ε в минуту.

• урокиназу — 4400 ЕД/кг вводят внутривенно в течение 10 мин, а затем в дозе 4400 ЕД/кг каждый час в течение 10—12 ч. Иногда в течение 72 ч;

• фибринолизин - 80 000-100 000 ЕД внутривенно капельно, предварительно растворив в изотоническом растворе натрия хлорида (100—160 ЕД в 1 мл). Начальная скорость введения 10—12 капель в минуту;

• альтеплаза (тканевый активатор плазминогена) — максимальная доза 100 мг. Вводят 15 мг внутривенно струйно, затем 0,75 мг/кг внутривенно в течение 30 мин (не более 50 мг), в течение следующих 60 мин еще 0,5 мг/кг внутривенно (не более 35 мг). Практически все тромболитики одинаково улучшают функцию левого желудочка и снижают леталь-

ность. В дальнейшем переходят на гепарин в зависимости от времени свертывания крови (впервые 2 сут должно быть не менее 15—20 мин по Мас-Магро). В последующие 5— 7 дней гепарин вводят внутривенно или внутримышечно в дозах, достаточных для поддержания времени свертывания крови на уровне в 1,5— 2 раза больше нормы. Далее применяют антикоагулянты непрямого действия под контролем состояния свертывающей системы крови.

Многочисленные исследования показали, что для устранения коронарного тромбоза эффективны все тромболитические препараты в сочетании с ацетилсалициловой кислотой. Некоторые авторы рекомендуют всем больным при отсутствии противопоказаний назначать с первых минут инфаркта миокарда малые дозы ацетилсалициловой кислоты, антитромбоцитарный эффект которой достигает максимума через 30 мин. Доза первого приема 160— 325 мг, рекомендуют таблетку разжевать [Городецкий В.В., 2000]. Наибольшее снижение летальности наблюдается при использовании тканевого активатора плазминогена в ускоренном режиме в сочетании с внутривенным введением гепарина.

После курса фибринолитической и антикоагулянтной терапии назначают антиагреганты, которые больные с инфарктом миокарда принимают длительно:

• ацетилсалициловая кислота — 125—300 мг 1 раз в день или через день и дипиридамол по 50—75 мг 3 раза в день внутрь (усиливает антиагрегантный эффект ацетилсалициловой кислоты).

• тиклопедин по 125—250 мг 1—2 раза в день или через день.

Применение нитратов. Нитраты, вводимые внутривенно в первые 12 ч инфаркта миокарда, уменьшают размеры некроза, снижают частоту острой левожелудочковой недостаточности, кардиогенного шока и внезапной коронарной смерти. Эти препараты показаны всем больным с систолическим АД выше 100 мм рт.ст. Нитроглицерин — 1 мл (0,1 мг или 100 мкг) 0,01 % раствора в 100 мл изотонического раствора натрия хлорида вводят внутривенно капельно со скоростью 25— 50 мкг/мин под контролем АД, каждые 5—10 мин увеличивая скорость на 10—15 мкг/мин до снижения АД на 10—15 % от исходного уровня, но не ниже 100 мм рт.ст.

Изосорбид динитрат вводят внутривенно со скоростью 1—2 мг/ч.

При необходимости внутривенная инфузия нитратов продолжается 24 ч и более. За 2—3 ч до окончания инфузии больному дают первую дозу нитратов перорально.

Внутривенное введение β-блока-торов в первые 12 ч развития инфаркта миокарда способствует снижению летальности, уменьшению частоты разрывов миокарда, ангинозных приступов, наджелудочко-вых и желудочковых аритмий. При отсутствии противопоказаний препараты назначают всем больным с острым инфарктом миокарда. В первые 2—4 ч заболевания показано дробное внутривенное введение пропранолола по 1 мг/мин каждые 3—5 мин под контролем АД, ЧCC и ЭКГ до достижения ЧСС 55—60 в минуту или до общей дозы 10 мг. При наличии брадикардии, признаков сердечной недостаточности, AV блокады и снижении систолического АД менее 100 мм рт.ст. пропранолол не назначают, а при развитии указанных изменений на фоне его применения введение препарата прекращают. В последующем переходят на пероральный прием препарата, минимальная продолжительность терапии 12—18 мес.

Внутривенные инфузии магния сульфата проводят больным с доказанной или вероятной гипомагне-зиемией, при синдроме удлиненного QT, в случае осложненного инфаркта миокарда некоторыми вариантами

аритмий. При отсутствии противопоказаний к применению магния сульфата он может служить определенной альтернативой использованию нитратов и β-адреноблокаторов, если их введение по какой-то причине невозможно. Препарат снижает летальность при остром инфаркте миокарда, предотвращает развитие фатальных аритмий (в том числе ре-перфузионных при проведении системного тромболизиса) и постинфарктной сердечной недостаточности. Магния сульфат (20 мл 25 % раствора или 40 мл 12 % раствора) вводят внутривенно капельно в течение 30 мин в 100 мл изотонического раствора натрия хлорида; затем в течение суток проводится внутривенная капельная инфузия со скоростью 100-120 мг/ч.

Ограничение размеров инфаркта миокарда достигается всей перечисленной терапией. Этой же цели служит оксигенотерапия, показанная при его острой форме всем больным в связи с частым развитием гипоксемии даже при неосложненном течении заболевания. Ингаляция увлажненного кислорода проводится с помощью маски или через носовой катетер со скоростью 3—5 л/мин в течение первых 24—48 ч.

Если проводимая терапия неэффективна, больного беспокоит боль и имеются ишемические признаки на ЭКГ, нестабильность гемодинамики или развивается шок, показана баллонная коронарная ангиопластика, или внутриаортальная баллонная контрпульсация, и как наиболее эффективный метод лечения аортокоронарное шунтирование (АКШ) [Сыркин А.Л., 1991].

Тяжесть инфаркта миокарда, частота смертельных исходов в значительной степени определяются теми осложнениями, которые возникли в первые дни болезни. Среди них наиболее опасны и распространены острая недостаточность кровообращения, нарушения сердечного ритма и проводимости.

15.5. Кардиогенные причины внезапной смерти

«Внезапная смерть» — это смерть, наступающая неожиданно и мгновенно или в течение 1 ч после появления первых симптомов ухудшения общего состояния. К этому понятию не относят случаи насильственной смерти или смерти, возникающей в результате отравления, асфиксии, травмы или другого какого-либо несчастного случая.

Внезапная смерть может наблюдаться при патологии сердечно-сосудистой системы или в отсутствие в анамнезе подобных заболеваний. Острый сердечно-сосудистый коллапс, сопровождающийся неэффективным кровообращением, уже через несколько минут приводит к необратимым изменениям в ЦНС. Однако клинические наблюдения подтверждают возможность полного восстановления адекватной сердечно-сосудистой деятельности без последующих неврологических нарушений при своевременном лечении некоторых форм сердечно-сосудистого коллапса.

К причинам сердечно-сосудистого коллапса, приводящего к неэффективному кровообращению, относят фатальные нарушения ритма: фибрилляцию желудочков (ФЖ), желудочковую тахикардию (ЖТ), тяжелые формы брадикардии и брадиаритмии, которые могут вызвать асистолию. Следует подчеркнуть, что ФЖ, асистолия и в некоторых случаях ЖТ сопровождаются остановкой кровообращения. Снижение насосной функции миокарда может быть обусловлено острым инфарктом миокарда. В основе снижения CB нередко лежат механические факторы, создающие препятствие для нормального кровообращения (ТЭЛА, тампонада сердца). Нельзя не отметить те случаи, когда глубокий коллапс наступает в результате сосудистой дистонии и резкого снижения АД, что не может быть обусловлено только сердечными нарушениями. В основе этих изменений, как полагают, лежит активация ва-зодепрессорных механизмов, которые частично могут быть объяснены наличием синокаротидных импульсов вагусных проявлений или первичной легочной гипертензии. Возможно, что здесь имеют значение факторы, воздействующие на тонус сосудов и одновременно поддерживающие определенную физиологическую ЧСС. Среди первичных нарушений ритма чаще встречаются ФЖ (75 %), ЖТ (10 %), тяжелая брадиаритмия и асистолия (15 %).

К факторам, обусловливающим повышенный риск внезапной смерти, относятся коронарная болезнь, развившаяся на фоне атеросклероза и неатеросклеротических поражений, стенокардия, спазм коронарных сосудов. Подчеркивается, что ИБС не всегда сопровождается морфологическими признаками острого инфаркта. При патологоанатомическом исследовании частота обнаружения свежего коронарного тромбоза колеблется от 25 до 75 %. В выявлении факторов внезапной смерти большое значение следует придавать нарушениям проводящей системы сердца: поражениям синусно-предсердного узла, которые могут приводить к внезапной асистолии, предсердно-желудочковой блокаде (синдром Морганьи—Адамса— Стокса), синдрому Вольфа—Паркинсона—Уайта; вторичным поражениям этой системы. Естественно, что любое заболевание сердца (поражения клапанов сердца, инфекционный эндокардит, миокардит, кардиомиопатии) таит в себе угрозу внезапных гемодинамических нарушений, но наибольшая предрасположенность к внезапным нарушениям ритма отмечается при ИБС. У большинства больных нарушения ритма возникают неожиданно без продромальных периодов. Они не связаны с острым инфарктом миокарда, но впоследствии чаще всего обнаруживаются признаки перенесенного инфаркта или других органических заболеваний сердца. После успешной реанимации у больных отмечаются электрическая нестабильность миокарда, вторичные эпизоды аритмий. Смертность в течение 2 последующих лет достигает 50 %. У меньшей части пациентов развитию терминального состояния предшествуют продромальные симптомы: загрудинные боли, обмороки, одышка; после успешной реанимации появляются признаки острого инфаркта миокарда; в течение 2 последующих лет отмечается значительно меньшая частота рецидивов терминальных состояний и смертельных исходов (15 %).

Таким образом, во внезапной смерти наибольшее значение имеют два механизма — острая обструкция коронарного сосуда (коронарный тромбоз, разрыв атеросклеротической бляшки) и электрическая нестабильность миокарда.

К факторам, которые могут вызвать острые сердечно-сосудистые нарушения, относятся также токсичность фармакологических препаратов и электролитные нарушения, особенно дефицит калия и магния в миокарде. Токсичность препаратов наперстянки усиливается при гипокалиемии. В этих случаях нарушения ритма могут быть угрожающими, приводить к сердечно-сосудистому коллапсу и заканчиваться смертью. Антиаритмические препараты также могут усугублять нарушения ритма и предрасполагать к ФЖ.

Идентификация лиц высокого рис-ка. Не вызывает сомнения, что идентификация, т.е. выявление лиц с риском внезапной смерти, представляет важную задачу современной профилактической медицины.

E. Браунвальд и соавт. (1995) считают, что более Vi лиц с риском внезапной смерти составляют преимущественно мужчины в возрасте от 35 до 74 лет. Максимальный риск отмечен у пациентов, которые ранее перенесли первичную ФЖ в отсутствие острого инфаркта миокарда. К этой же группе относятся больные ИБС с приступами ЖТ. Если пациент перенес острый инфаркт миокарда менее 6 мес назад и у него отмечаются регулярные ранние или мультифокальные преждевременные желудочковые сокращения (особенно тяжелая дисфункция левого желудочка), то он также относится к группе максимального риска. Предрасположены к внезапной смерти лица с избыточной массой тела и гипертрофией левого желудочка. Более чем у 75 % мужчин, не страдавших ранее коронарной болезнью и умерших внезапно, имелось, по меньшей мере, два из четырех факторов развития атеросклероза: гиперхолестеринемия, гипертензия, гипергликемия и курение.


Глава  16 Инвазивный мониторинг центральной гемодинамики

Инвазивный гемодинамический мониторинг занимает одно из ведущих мест в методологии современной ИТ. Такой мониторинг превращает общие, зачастую неоднозначные представления о сути и течении патологического процесса в конкретную диагностическую концепцию. Только под контролем показателей ЦВД инфузионная и/или кардиотропная терапия становится по настоящему управляемой и высокоэффективной [Рябов Г.А., 1998].

Катетеризация различных отделов сердечно-сосудистой системы давно уже вошла в практику, доступную едва ли не любому лечебному учреждению (при техническом обеспечении). При этом «золотым» стандартом исследования ЦВД признан метод катетеризации легочной артерии по Свану—Ганцу [Hall J., 1992]. Суть его сводится к продвижению катетера специальной конструкции через полую вену, правое предсердие и правый желудочек в одну из центральных ветвей легочного ствола.

16.1. Катетеризация легочной артерии

Показания. Мониторинг ЦВД прямым, «кровавым» способом имеет несомненную диагностическую пользу при ряде критических состояний. Эта польза перевешивает опасность, связанную с собственно инвазивным характером подобной манипуляции. И хотя некоторые специалисты считают неоправданным ее широкое применение, инвазивный гемодинамический мониторинг позволяет иногда улучшить результаты лечения.

Катетеризацию проводят при:

• тяжелой артериальной гипотензии, особенно при неэффективности пробной нагрузки жидкостью;

• септическом шоке;

• подозрении на тампонаду сердца;

• остром инфаркте миокарда с нестабильной гемодинамикой;

• хронической (застойной) сердечной недостаточности, когда утрачена чувствительность организма к диуретикам;

• респираторном дистресс-синдроме;

• подозрении на некардиогенный характер отека легких (передозировка героина, ацетилсалициловой кислоты и др.);

• операции на открытом сердце;

• торакоабдоминальном, высоко-травматичном хирургическом вмешательстве (субтотальная резекция пищевода, мультиорганные резекции в онкологии, прочее);

• обострении хронических неспецифических заболеваний легких

(ХНЗЛ), при которых потребовалось проведение ИBJl (подозрение на скрытую диастолическую дисфункцию сердца).

Катетеризация легочной артерии показана в тех ситуациях, когда данные инвазивных измерений помогают в выборе рационального, наиболее эффективного метода лечения. Каков механизм критического состояния (гипотензии, шока, отека легких, прочего)? Как лучше обеспечить адекватное кровообращение — продолжить введение жидкостей, перейти к инотропной поддержке, ввести диуретики или воспользоваться вазодилататорами? Принципиальный характер подобных вопросов должен оправдать выбор дорогостоящей и достаточно опасной процедуры катетеризации легочной артерии.

Противопоказания. Риск фатальных осложнений катетеризации легочной артерии превышает возможную пользу гемодинамического мониторинга при:

• тяжелой неконтролируемой коагулопатии. Процедура канюляции центральной вены достаточно травматична и сопровождается преднамеренным расширением ее входного отверстия до 3 мм в диаметре. При подключичном доступе компрессия вены затруднена, и коагулопатическое кровотечение может угрожать жизни;

• выраженной гипотермии (температура тела<34 0C). В этой ситуации миокард особенно предрасположен к злокачественной аритмии во время продвижения катетера через полость сердца;

• воспалении в зоне предполагаемого венозного доступа;

• отсутствии необходимого оборудования (дефибриллятора, ЭКГ-монитора, блока измерения прямого внутрисосудистого давления).

Техника. В качестве доступа можно использовать любую крупную вену (общую бедренную, внутреннюю яремную, подключичную или плечеголовную). После пункции вены и введения в ее просвет металлической струны входное венозное отверстие расширяют с помощью специального бужа. Далее, используя буж в качестве направи-теля, в просвет вены вводят короткий катетер диаметром до 3 мм. Буж со струной удаляют, через короткий катетер внутрь вены проталкивают катетер Свана—Ганца. Процедура завершается расправлением чехла, герметично закрывающего свободную часть катетера Свана—Ганца и обеспечивающего стерильность всех последующих с ним манипуляций.

В отличие от селективной катетеризации других отделов сердечнососудистой системы зондирование легочной артерии не требует рентгеноскопического контроля. Текущее месторасположение катетера Свана—Ганца может быть точно определено по форме и амплитуде кривой кровяного давления. Кроме того, необходимая ориентация катетера в кровотоке (в направлении к легочной артерии) поддерживается специальным баллончиком, который фиксирован на дистальной части катетера (рис. 16.1). На время процедуры катетеризации этот баллончик раздувается воздухом и превращается в своеобразный парус. Стандартный катетер Свана—Ганца имеет, по меньшей мере, два сквозных канала. Один из них открывается на самом кончике катетера, а другой — на 30 см проксимальнее. Эти каналы заполняются жидкостью (изотоническим раствором натрия хлорида), посредством которой все колебания кровяного давления передаются на тензометрический датчик. После переработки механического момента электрический сигнал поступает в монитор, на экране которого все изменения давления отображаются графически в режиме реального времени (в виде синусоидальной кривой).

Рис. 16.1. Общий вид инвазивного мониторинга ЦГД.

1 — монитор; 2 — шприц с температурным индикатором; 3 — катетер Свана—Ганца: а — баллончик; б — канал баллончика; в — дистальный температурный датчик; г — проксимальный температурный датчик; д — разъем дистального температурного датчика; е — вход проксималъ-ного канала; ж — вход дистального канала; з — выход проксимального канала; и — выход дистального канала.

Гемодинамика правого предсердия, правого желудочка и легочной артерии принципиально различна. Соответственно для каждого из этих отделов сердечно-сосудистой системы характерна особая кривая кровяного давления.

Правое предсердие. Для полой вены и правого предсердия типична низкоамплитудная кривая давления, которая подвержена существенному влиянию перемен внутригрудного давления на вдохе и выдохе. На такой кривой принято выделять 2 синусоидальные волны (рис. 16.2).

Положительный пик первой такой волны (пик а) обусловлен предсердной систолой. На ЭКГ он проецируется вслед за зубцом P. Далее пик а сменяется углублением Jc, которое возникает при диастоле предсердия. При высокой разрешающей способности монитора в этой фазе можно отметить дополнительный положительный пик с, соответствующий моменту закрытия трикуспидального клапана.

По мере заполнения предсердия кровью давление в нем начинает повышаться. На кривой давления появляется 2-я синусоидальная волна с положительным пиком ν, максимум которого приходится на систолу желудочка. Соответственно пик ν совпадает с зубцом T. После систолы желудочка и открытия трикуспидального клапана кровь из предсердия устремляется самотеком в полость желудочка (фаза быстрого наполнения). В этот момент на кривой давления возникает углубление у.

С последующей предсердной систолой (фаза диастазиса) вновь появляется пик я, начинается новый цикл колебаний кровяного давления. Размах подобных колебаний в норме составляет 2—10 мм рт.ст. Усредненное их значение и есть собственно ЦВД.

Рис. 16.2. Типичная кривая ЦВД. Пояснение в тексте.

Правый желудочек. После продвижения кончика катетера за трикуспидальный клапан форма кривой давления кардинально меняется. В систолу давление в правом желудочке (ДПЖ) повышается до 15—30 мм рт.ст., в диастолу оно также быстро снижается до значения, равного ЦВД. На экране монитора при этом — высокоамплитудные колебания остроконечной формы (рис. 16.3).

Легочная    артерия.    Следующий этап   —   продвижение   катетера   в ствол легочной артерии. Кривая давления вновь претерпевает изменения. В систолу давление в легочной артерии (ДЛА) повышается до того же уровня, что и в правом желудочке. Однако скорость такого подъема замедляется. Кривая давления приобретает более наклонный и сглаженный контур. На нисходящей части этой кривой появляется отчет ливая дикротическая вырезка, соответствующая моменту закрытия клапана легочной артерии и началу диастолы правого желудочка (рис. 16.4). В отличие от миокарда легочная артерия в диастолу не расслабляется, и давление в ней остается относительно высоким (8—15 мм рт.ст.). Одномоментный подъем нижней границы колебаний кровяного давления по мере продвижения катетера Свана—Ганца и служит наиболее убедительным признаком его флотации в ствол легочной артерии.

Рис. 16.3. Типичная кривая ДПЖ.

Положение заклинивания. Дальнейшее продвижение катетера Свана—Ганца приведет к его заклиниванию в одной из центральных ветвей легочной артерии, диаметр которой будет соответствовать диаметру раздутого баллончика (1 — 1,5 см). На экране монитора появится кривая давления, напоминающая по форме таковую в полости правого предсердия (см. рис. 16.2). Аналогичные синусоидальные волны (с тем же буквенным обозначением) будут обусловлены деятельностью левых отделов сердца. Усредненное значение всех указанных колебаний — это ДЗЛА.

Рис. 16.4. Типичная кривая ДЛА. D — дикротическая вырезка.

При достижении положения заклинивания процедура считается законченной. Баллончик катетера

сдувается, начинается мониторное наблюдение за давлением в легочной артерии (через дистальный канал) и правом предсердии (через проксимальный канал). Все остальные измерения выполняются дискретно, по необходимости. Нормальные показатели кровяного давления в правых отделах сердца приведены в табл. 16.1.

Таблица 16.1. Нормальные показатели давления в малом круге кровообращения, измеренного прямым методом

Отдел

Давление

Интервал нормы, мм рт.ст.

Правое предсердие

Среднее ЦВД

0-7

Правый

Систолическое

15-25

желудочек

Диастолическое

0-7

Легочная

Систолическое

15-25

артерия

Диастолическое

8-15

Среднее

10-20

Заклинивания

6-12

Левое предсердие

Среднее

6-12

16.2. Теория и практика заклинивания легочной артерии

Клинический смысл измерения ДЗЛА. Полагают, что при заклинивании одной из центральных ветвей легочной артерии кровоток в ее бассейне полностью пресекается. От кончика катетера до соответствующей одноименной вены через все вставочное микроциркуляторное русло теперь проходит неподвижный столб крови [Marini J.J., 1997]. Соприкосновение этой статичной крови с сохранившимся магистральным кровотоком происходит в так называемой точке «J» (от английского joint — соединение, сочленение). Она располагается на уровне легочных вен, в непосредственной близости от устья левого предсердия (рис. 16.5).

Теоретически давление на кончике катетера в положении заклинивания соответствует давлению в точке «J» (Pj). В свою очередь Pj идентично давлению в полости левого предсердия (Рлп)· И, наконец, Рлп в норме не отличается от давления в левом желудочке в самом конце его диастолы (КДДлж):

ДЗЛА -Pj- Рлп ~ КДДЛЖ.

Таким образом, заклинивание проксимального, артериального отдела легочного кровотока позволяет измерить давление в его дистальной, венозной части. С клинической точки зрения на основе этого измерения можно дать оценку:

• диастолического наполнения левых отделов сердца;

• гидростатического давления в легочных венах.

Диагностическую концепцию можно сформулировать следующим образом. При ДЗЛА менее 6 мм рт.ст. наполнение левого желудочка по опыту клинических наблюдений признается недостаточным. Производительность сердца будет заведомо ограничена столь низкой преднагрузкой. В этой ситуации необходимо интенсифицировать введение жидкости. При ДЗЛА более 12 мм рт.ст. форсированные инфузии считаются нецелесообразными. Повышение давления наполнения сверх этой величины, как правило, не приводит к приросту работы сердца. Более того, усугубляется опасность объемной перегрузки малого круга кровообращения. Таким образом, ДЗЛА в интервале 6— 12 мм рт.ст. считается неким физиологическим оптимумом, на поддержание которого и следует направить свои усилия.

Переоценить клиническую значимость такого алгоритма чрезвычайно трудно. Дозированное введение жидкости в точном соответствии с текущей гемодинамической ситуацией является, пожалуй, самой насущной потребностью современной анестезиологической и реаниматологичес-кой практики. Контролируемая инфузионная терапия означает эффективную сердечную деятельность, эффективную доставку кислорода тканям и в конечном итоге эффективное лечение критических состояний.

Рис. 16.5. ДЗЛА как эквивалент конечно-диасто-лического давления левого желудочка.

Л А — легочная артерия; ЛВ — легочная вена; ЛК — легочные капилляры; ПЖ — правый желудочек; ПП — правое предсердие; точка «J» обозначена стрелкой. Промежутки А и Б — см. пояснение в тексте.

Следует, однако, заметить, что практика использования ДЗЛА в качестве критерия волемии сталкивается в реальной жизни с многочисленными обстоятельствами (как технической, так и физиологической природы), которые отменяют тождественность ДЗЛА и КДДЛЖ. Незнание или игнорирование этих обстоятельств может свести на нет весь смысл исследования [Marino P., 1997].

Проблема зонального расположения катетера. Непрерывность столба покоящейся крови на всем протяжении от кончика катетера до точки «J» — это основное условие тождественности ДЗЛА и КДДлж (см. рис. 16.5, А). Однако даже в норме легочные капилляры отдельных регионов легкого периодически оказываются сдавленными, а измерительная цепь разорванной.

В соответствии с концепцией J.В. West под влиянием силы земно-

го притяжения кровоток в легочной ткани по мере его удаления от уровня левого предсердия постепенно ослабевает (снизу вверх). С уменьшением кровенаполнения легочной ткани увеличивается его воздушность.

В зоне 1 на верхушке легкого (при вертикальном положении) внутри-альвеолярное давление на вдохе (РА) превышает достаточно слабое давление в артериальном и венозном отделе легочной микроциркуляции (P3 и Pv, соответственно). Кровоток в этой зоне, по сути, отсутствует (рис. 16.6). В нижележащей зоне 2 внутриальвеолярное давление уже уступает АД, но все еще преобладает над венозным. Кровоток здесь зависит главным образом от артериоальвеолярного градиента давления. В основании легкого, зоне 3, внутриальвеолярное давление относительно мало, и оно уже не оказывает влияния на легочную перфузию.

Рис. 16.6. Зоны вентиляционно-перфузионного соотношения (1, 2, 3) в легком при вертикальном (а) и горизонтальном (б) положениях [по West J.В., 1979].

Очевидно, что необходимые предпосылки для достоверного измерения РЛП и КДДлж соблюдаются только в зоне 3. За ее пределами существование столь необходимого сквозного сосудистого тоннеля представляется сомнительным, и ДЗЛА отражает скорее наполнение альвеол воздухом, чем наполнение левых отделов сердца кровью.

По наблюдениям J.L. Benumof (1987), в 95 % случаев катетер Свана—Ганца самопроизвольно заклинивается в нижней и средней долях правого легкого. Такое его расположение приходится обычно на зону интенсивного и «независимого» от вентиляции легочного кровотока. В определенных клинических ситуациях размеры этой зоны существенно сокращаются, и анатомические ориентиры теряют свою специфичность.

Гиповолемия, ПДКВ более 10 см вод.ст. и высокообъемная ИВЛ способны радикально изменить венти-ляционно-перфузионное отношение в местах типичного расположения кончика катетера Свана—Ганца. Точка заклинивания (при неизменности ее анатомического положения) может оказаться в условиях, более характерных для зоны 1 или 2.

Соответственно доверительность значения ДЗЛА в отношении диастолического наполнения левых отделов сердца станет сомнительной.

Расположение кончика катетера Свана—Ганца в искомой, 3-й зоне определяют по совокупности следующих признаков [Marini JJ., 1997]:

• кривая ДЗЛА представлена двумя отчетливыми синусоидальными волнами (пиками а и ν), обусловленными передаточной деятельностью левых отделов сердца;

• на кривой ДЗЛА определяются дополнительные дыхательные колебания. По мере спокойного вдоха ДЗЛА понижается на 5— 7 мм рт.ст. При выдохе оно возвращается к исходному уровню. Для принудительной вентиляции характерна обратная зависимость;

• на боковых рентгенограммах грудной клетки кончик катетера Свана—Ганца располагается ниже уровня левого предсердия;

• ДЗЛА меньше диастолического давления в легочной артерии на 1—4 мм рт.ст.;

• величина ДЗЛА меняется не более чем на половину преднамеренного изменения величины ПДКВ.

При неправильном зональном расположении кончика катетера необходимо подтянуть его до устья легочной артерии (при раздутом баллончике!) и повторить процедуру заклинивания. Придание больному положения Фовлера или поворот его на бок повышает вероятность флотации катетера в нужное место.

ДЗЛА и патология левых отделов сердца. Препятствие магистральному венозному кровотоку дистальнее точки «J» (см. рис. 16.5, Б) также нарушает тождественность ДЗЛА и кддлж.

При миксоме левого предсердия, стенозе или недостаточности митрального клапана регистрируемая величина ДЗЛА заведомо превышает истинное давление наполнения левого желудочка. Выбор ДЗЛА в качестве критерия волемии приведет в этой ситуации к недооценке истинной потребности в инфузии.

При резком снижении податливости сердечной мышцы (вследствие тяжелой ишемии или гипертрофии миокарда) КДДЛЖ достигает порой 25 мм рт.ст. и более. Из-за рефлекторного повышения тонуса легочных вен ДЗЛА возрастает, как правило, до 15—20 мм рт.ст. Диагностическая ценность такого показателя также сомнительна.

16.3. Измерение сердечного выброса

Возможности современных систем инвазивного гемодинамического мониторинга не исчерпываются одним только отображением колебаний внутрисердечного давления. С помощью катетера Свана—Ганца можно измерить также CB, а на его основе рассчитать показатели сосудистого тонуса и удельной работы сердца. Только в совокупности всех этих данных гемодинамическая картина приобретает цельный характер.

Рис. 16.7. Вид типичной кривой термодилюции.

По оси абсцисс — температура крови в легочной артерии, по оси ординат — время (в секундах); S — площадь под кривой разведения.

Принцип метода термодилюции. В настоящее время наиболее распространен метод измерения CB, основанный на принципе разведения индикатора в системном кровотоке: 5 или 10 мл инертного раствора, охлажденного до 5—10 0C, вводят через проксимальный канал катетера в полость правого предсердия. Этот болюс смешивается с окружающей кровью и охлаждает ее. По мере разведения холодного раствора температура крови возвращается к исходной. Подобные перемены регистрируются миниатюрным температурным датчиком, который впаян в дистальную часть катетера (см. рис. 16.1). Дискретность измерений такого датчика составляет порядка десятых долей секунды, а чувствительность — порядка сотых долей градуса. Другой датчик, измеряющий температуру холодного болюса, расположен на входе в проксимальный канал катетера.

По результатам измерений датчика монитор автоматически выстраивает так называемую кривую разведения — график изменений температуры легочной артериальной крови в режиме реального времени (рис. 16.7). Сначала эта температура быстро снижается, затем достаточно медленно возвращается к исходному уровню. Средняя продолжительность колебаний температуры крови приблизительно 30 с. Для удобства анализа кривой разведения используют ее зеркальное отображение с положительной волной.

Оказалось, что площадь под кривой разведения обратно пропорциональна CB. Природа этого феномена очевидна. Чем больше крови изгоняется из правого желудочка, тем больше степень разведения холодного индикатора и тем быстрее его пассаж через легочную артерию. Изменения температуры крови будут незначительными и непродолжительными, а кривая разведения — низкоамплитудной и скоротечной.

При малом CB, напротив, скорость вымывания холодного индикатора замедлена. Смешиваемая с индикатором кровь охлаждается больше, и это охлаждение сохраняется дольше. Соответственно кривая разведения приобретает форму относительно высокой и широкой волны.

Более точное описание зависимости CB от площади кривой разведения дает модифицированное уравнение Стьюарда—Гамильтона:

V-AT-K1-K2 СВ= Tk(f)dt ' где V — объем холодного индикатора; ΔΤ — разница исходной температуры крови и температуры индикатора; KI — поправочные коэффициенты на плотность и теплопроводность индикатора; K2 — калибровочный коэффициент; Tk(f)dt — изменения температуры крови как функция времени (площадь под кривой разведения).

Методология измерения CB. Точность измерения CB методом термодилюции зависит главным образом от педантичного соблюдения процедуры исследования.

Неправильное положение кончика катетера (его миграция в дистальные ветви легочной артерии, тесное прилегание к сосудистой стенке) или формирование тромба приводит к изоляции температурного датчика от магистрального кровотока. Регистрируемая в этой ситуации величина CB будет заведомо высокой, а вид кривой разведения — атипичным (с дополнительными волнами). Каждое измерение CB должно предваряться оценкой положения катетера.

Температура индикатора не играет принципиальной роли. Разрешающая способность современных мониторов позволяет использовать даже растворы комнатной температуры без какого-либо ущерба для точности измерения. В то же время стандарт объема и скорости введения болюса должен строго выдерживаться. Недостаток 0,1 мл болюса может привести к искажению величины CB на 0,5—1 л-мин"1. Артефакты измерения также возникают в случаях замедленного введения болюса (более 4 с). Принципиальное значение имеет и синхронность всех введений холодного раствора с какой-либо одной фазой дыхательного цикла (например, в конце вдоха).

Конечным результатом измерения должна быть признана среднеарифметическая величина трех значений CB при условии, если разница между ними не превышала 5 % абсолютной величины показателя.

16.4. Гемодинамический профиль

По результатам измерения CB и прямого давления в камерах сердца рассчитывают «гемодинамический профиль». Он представляет собой совокупность показателей, с помощью которых описывают основные стороны деятельности сердца: сосудистый тонус в большом и малом круге кровообращения, удельную производительность сердца и работу отдельных его отделов.

Среднее артериальное давление (АДСр). Это усредненное значение всех колебаний кровяного давления в магистральной (плечевой) артерии на протяжении систолы и диастолы сердца:

АДсист + (АДдиаст-2) ДДср - з

где АДсист — систолическое давление; АДдиаст — диастолическое давление.

Среднее давление в легочной артерии (ДЛАср) рассчитывают аналогичным образом:

ТТПА       ДЛАсист + (ДЛАдиаст-2)

ДЛАср- з

где ДЛАсист — систолическое давление в легочной артерии; ДЛАдиаст — диастолическое давление в легочной артерии.

Сердечный индекс (СИ). Он представляет собой производное от величины CB и площади поверхности тела больного (ППТ):

СИ-  СВ

^п ~ ППТ

Показатель ППТ вычисляется по формуле:

ППТ = Рост0'725 - Масса тела0'425 - 0,00718,

где рост пациента выражается в сантиметрах, масса тела пациента — в килограммах.

Расчет СИ вызван необходимостью нивелировать влияние конституциональных особенностей пациента и выбрать единый критерий оценки производительности сердца у худощавых и тучных, мужчин и женщин, стариков и детей.

Ударный объем (УО). Это объем крови, изгоняемый из желудочка за одну его систолу. В этом смысле УО служит косвенным показателем сократимости миокарда. Однако по аналогии с CB адекватность объема отдельной систолы сердца лучше оценивать в соотношении с ППТ. Подобный показатель получил название ударного индекса (УИ):

УИ= или УИ=-,

где ЧСС — частота сердечных сокращений.

Индекс общего и легочного сосудистого сопротивления (ИОСС и ИЛCC). Величина этих индексов отражает количественно то сопро-

тивление, которое должен преодолеть миокард, изгоняя кровь в соответствующий круг кровообращения. В функциональном смысле эти показатели соответствуют понятию постнагрузки сердца (но не исчерпывают его полностью):

(АДСР-ЦВД).80.

иисс ~        си

нпгг    (ДЛАСР-ДЗЛА)-80 СИ

где 80 — коэффициент перевода единицы сопротивления в единицу силы (дин).

Индекс ударной работы правого и левого желудочков (ИУРЛЖ и ИУРПЖ). С физической точки зрения любая работа есть некое количество энергии, затраченное на перемещение определенного груза на определенное расстояние.

Применительно к физиологии кровообращения термин «работа» может отражать эффективность деятельности сердца: ведь изгнание одного и того же объема крови из желудочка может сопровождаться совершенно разными энергетическими затратами (как умеренными, так и чрезмерными). Функционально выгодно производить минимум работы при максимуме результата:

ИУРЛЖ = УИ-(АДСР - ДЗЛА)-0,0136; ИУРПЖ = УИ-(ДЛАср - ЦВД)-0,0136,

где 0,0136 — коэффициент перевода единицы давления в единицу работы (гм).

Нормальные величины показателей гемодинамического профиля приведены в табл. 16.2. Следует, однако, заметить, что квалифицированная оценка кровообращения должна основываться в большей степени на динамике всей совокупности гемодинамических показателей в процессе болезни и лечения, чем на абсолютной их величине в какой-либо случайный, по сути, момент.

T а б л и ц а 16.2. Нормальные величины показателей гемодинамического профиля

Показатель

Интервал нормы

Единица измерения

CB

4-8 '

л-мин"1

СИ

2,5-4

л-мин^-м"2

УО

60-100

мл

УИ

33-47

мл-м~2

иосс

1200-2400

дин-с-смГ^м'2

илсс

<250

дин-с-см~5-м~2

ИУРЛЖ

45-75

г-м-м~2

ИУРПЖ

5-10

Γ·Μ·Μ~2

Таблица 16.3. Причины, снижающие податливость миокарда

Кардиальные причины

Экстракардиальные причины

Гипертрофия миокарда

Ожирение

Острая ишемия миокарда или хроническая

Парез кишечника и высокое стояние диафрагмы

Перикардит

Применение сим-патомиметиков

Тампонада сердца

ПДКВ и ауто-ПДКВ

Рестриктивная кардиомиопатия

Гидро- и(или) пневмоторакс

16.5. Клиническая интерпретация гемодинамического профиля

Собственно процедура катетеризации легочной артерии и последующий мониторинг инвазивных давлений не представляют особых трудностей даже при отсутствии специальных навыков. В то же время интерпретация полученных данных и принятие правомочных клинических решений на их основе — это своего рода искусство, аккумулирующее в себе знание всего многообразия нюансов патофизиологии кровообращения.

Оценка преднагрузки сердца. Одна из главнейших практических задач инвазивного гемодинамического мониторинга — это определение потребности больного в инфузиях. Выбор ДЗЛА в качестве критерия волемии основывается на допущении, что КДДлж эквипотенциально КДОЛЖ, которое собственно и служит истинной мерой наполнения левого желудочка. Подобное тождество правомочно только при нормальной податливости миокарда. В практике ИТ, однако, чаще всего приходится иметь дело с пациентами, функциональный статус миокарда которых неизвестен или заведомо скомпрометирован (табл. 16.3).

В этих ситуациях — стандартных для интенсивной лечебной практики — зависимость КДД и КДО имеет нелинейный и в большей мере непредсказуемый характер. Соответственно вывод о нормальном диастолическом наполнении желудочка при нормальной (или даже относительно высокой) величине ДЗЛА будет, скорее всего, ошибочным.

Следует отметить, что использование абсолютной величины ЦВД в качестве меры волемии сопряжено с более частыми и более грубыми ошибками. Гемодинамика правых отделов сердца подвержена существенному влиянию указанных выше экстракардиальных факторов. По опыту наблюдений только отрицательное значение ЦВД достоверно указывает на дефицит преднагрузки сердца. На все остальные результаты измерений ЦВД, какими бы нормальными или высокими они не были, полагаться не следует.

Во избежание подобных артефактов полезно пользоваться пробой с объемной нагрузкой. Она заключается в дозированной внутривенной инфузии под пристальным гемоди-намическим мониторингом. Предпочтение отдают кристаллоидам. Как правило, относительно большой их объем (200—500 мл) переливают в течение 15—20 мин. Необходимые гемодинамические измерения (ЦВД, ДЗЛА, ЧСС, CB) проводят до и немедленно после пробы.

Незначительный (менее 3 мм рт.ст.) подъем давлений наполнения на фоне существенного прироста CB (более 5 % исходной величины) характерен для гиповолемии. В модели Франка—Старлинга такая реакция соответствует восходящей части кривой, когда работа сердца критически зависит от преднагруз-ки. Целесообразно усилить инфузию, поскольку имеющийся дефицит явно ограничивает производительность сердца.

Для так называемой умеренной сердечной недостаточности характерно существенное увеличение при инфузионной нагрузке как ДЗЛА (ЦВД), так и CB. Нормальная производительность сердца пока еще может поддерживаться жидкостной интервенцией, но для этого уже требуется более высокий уровень давлений наполнения. Необходимо подчеркнуть, что абсолютная величина последних не требует коррекции. Наоборот, стимуляция диуреза на этой стадии сердечной недостаточности приведет к падению системной перфузии.

Наконец, при резком приросте давления наполнения и неизменности CB можно ставить диагноз сердечной недостаточности. Форсированные инфузии чреваты объемной перегрузкой кровообращения. Следует искать другие пути повышения производительности сердца (например, инотропные).

Шок. Общепринятая классификация шока [Marino P., 1997] основана на совокупной оценке производительности сердца, давлений наполнения и сосудистого тонуса (табл. 16.4).

Показатели СИ ниже 2,5 л-мшГ1 •м~2 и ДЗЛА ниже 6 мм рт.ст. свидетельствуют о тяжелой гиповолемии. Содружественное повышение сосудистого тонуса является обычной компенсаторной реакцией, направленной на перераспределение системного кровотока в жизненно важные органы

Таблица    16.4. Гемодинамический профиль при разных видах шока

Вид шока

АД

CB

ДЗЛА

И OCC

Гиповолемический

4

I

I

t

Распределительный

I

t

J,

4

Кардиогенный

I

I

t

t

Обструктивный

i

LU

t

Сочетание гипердинамии кровообращения (СИ>4 л-мин^-м"2) и низкого уровня давления наполнения (ДЗЛА<6 мм рт.ст.) указывает обычно на септический шок. Его характерная отличительная черта — сосудистая недостаточность. Индекс общего сосудистого сопротивления обычно менее 800 дин-с-см~5-м~2. При выборе дозы вазопрессоров (основной патогенетический вид терапии при подобного рода патологии) ориентируются в первую очередь на восстановление нормального сосудистого сопротивления.

Для кардиогенного шока характерны признаки системной гипопер-фузии (СИ>2,5 л-мин^-м"2), системной артериальной гипотензии (АДср ниже 70 мм рт.ст.) и перегрузки малого круга кровообращения. ДЗЛА обычно превышает 18—20 мм рт.ст.

При аналогичном гемодинамическом профиле обструктивный шок (например, при тампонаде сердца) отличается феноменом эквилибрации диастолических давлений. Величины ЦВД, ДЗЛА, ДЛАд и диастолического АД в правом желудочке будут одинаковыми и относительно высокими.

Частная патология сердечно-сосудистой системы. Наблюдение за формой отдельных кривых давления позволяет выявить сопутствующую патологию сердечно-сосудистой

системы. Учет этой патологии необходим и для более корректной оценки инвазивных данных, и для выбора более эффективной терапии.

Иногда на кривой ДЗЛА появляется высокий пик а, амплитуда которого сопоставима с пульсовым давлением в легочной артерии (-15 мм рт.ст.). Появление такой волны прямо указывает на препятствие кровотоку во время систолы предсердия (например, при митральном стенозе).

В ряде случаев (рис. 16.8) на кривой ДЗЛА и ЦВД можно наблюдать обратное соотношение высоты пика а и ν (ύΚν). Подобная форма кривой обычно свидетельствует о регургитации крови из левого желудочка в левое предсердие или правый желудочек. Вероятные причины — недостаточность митрального клапана, дилатационная кардиомиопатия, дефект межжелудочковой перегородки.

Кривая ЦВД или ДЗЛА «пилообразного» вида (за счет выраженных углублений χ и у) может быть вызвана ускоренным диастолическим наполнением желудочка. Оно возникает, в частности, при фибринозном перикардите, когда физический контакт эпикарда с ригидной околосердечной оболочкой облегчает расслабление сердечной мышцы (рис. 16.9).

Один из косвенных признаков диастолической дисфункции миокарда при инвазивном мониторинге — это стирание углубления у. Подобная картина свидетельствует обычно о затруднении раннего диастолического наполнения желудочка вследствие избыточной жесткости (рис. 16.10).

16.6. Осложнения катетеризации легочной артерии

Нарушения проводимости и возбудимости миокарда. Продвижение катетера через правый желудочек достаточно часто сопровождается аритмиями. Вероятность их развития увеличивается при гипоксии, ишемии миокарда, симпатикотонии, гипокалиемии или гипомагниемии. По меньшей мере, у каждого второго пациента возникают желудочковые экстрасистолы. В 2— 3 % случаев процедура осложняется желудочковой тахикардией и фибрилляцией.

Обычным следствием катетеризации является также преходящая блокада правой ножки пучка Гиса. В случае сопутствующей блокады левой ножки пучка Гиса гарантировано развитие полной поперечной блокады сердца.

Правила безопасной катетеризации легочной артерии:

• подготовка дефибриллятора;

• установка электрокардиостимулятора при необходимости;

• коррекция ишемических и электролитных расстройств;

• болюсное введение лидокаина (1—2 мг/кг массы тела) перед процедурой.

Необходимо также строго придерживаться следующего правила: путь катетера от одной позиции до другой не должен превышать 20 см. Так, при доступе через правую внутреннюю яремную вену кривая давления правого желудочка появляется обычно в пределах первых 20 см, кривая легочной артерии — в пределах первых 40 см, и кривая заклинивания — в пределах первых 60 см от поверхности тела. Несоблюдение этого стандарта свидетельствует либо о скручивании катетера в камерах сердца, либо о его внесердечном продвижении.

Разрыв легочной артерии. При оставлении свободного хода (петли) катетера в одной из камер сердца он со временем вытягивается в дистальном направлении. Подобная миграция остается по большей части незамеченной, и последующее форсированное раздувание баллон чика в просвете мелкой ветви легочной артерии приводит к ее разрыву. Особенно опасна подобная манипуляция при выраженном пневмосклерозе, легочной артериальной гипертензии, гипотермии, т.е. во всех тех случаях, когда сосудистая стенка теряет свою пластичность.

Рис. 16.8. Кривая ДЗЛА с преобладающей волной ν. ЗЛА — заклинивание легочной артерии.

Рис. 16.9. Кривая ЦВД при перикардите.

Рис. 16.10. Кривая ЦВД при диастолической дисфункции сердца.

Во избежание этого осложнения необходимо:

• при завершении катетеризации легочной артерии сдуть баллончик и вытянуть катетер наружу на 1—2 см;

• избегать продвижения катетера вперед со сдутым баллончиком;

• ограничить процедуру измерения ДЗЛА 10-15 с;

• максимально сократить число измерений ДЗЛА или заменить их мониторингом ДЛАд у пациентов группы риска;

• немедленно прекратить раздувание баллончика, если кривая заклинивания появляется при малом нестандартном объеме введенного воздуха (мл);

• избегать промывания дистального канала катетера в положении заклинивания;

• строго соблюдать правило «20 см».

Инфарктная пневмония. Благодаря двойному кровоснабжению легочной ткани заклинивание легочной артерии проходит обычно без аноксических повреждений. Однако это правило не распространяется на случаи грубого нарушения техники безопасности инвазивного мониторинга (длительное заклинивание легочной артерии раздутым баллончиком или собственно кончиком катетера).

Основная причина инфаркта легкого — это образование тромба в просвете (или на кончике катетера) с последующим его вымыванием в дистальные ветви легочной артерии. Ретроградному поступлению крови в катетер и ее свертыванию в нем обычно способствует негерметичность измерительного контура — неплотное подсоединение разъемов измерительной цепи с постепенным вытеснением (просачиванием) заполняющего раствора. Тромбирование просвета катетера определяют по постепенному угасанию (выравниванию) колебаний кровяного давления.

Во избежание этого осложнения в контур измерения стандартно включают промывную систему, состоящую из емкости с гепаринизирован-ным раствором (из расчета 10 ЕД ге-парина/мл), инфузионной линии и автоматического дозатора. Введение 1—2 капель промывного раствора под давлением никоим образом не отражается на точности измерений.

Инфицирование катетера. Пребывание катетера в легочной артерии в течение 2—3 сут, как правило, не вызывает гнойно-септических осложнений. Всякие гарантии, однако, условны. При появлении гипертермии в отсутствие явного источника инфекции следует сразу же предполагать инфицирование катетера. Его удаление и последующее бактериологическое исследование — это стандартные меры при подозрениях подобного рода. Новый катетер Свана—Ганца при необходимости может быть установлен через альтернативный венозный доступ.


Глава  17 Неинвазивный мониторинг центральной гемодинамики

В предыдущей главе были рассмотрены теоретические и клинические основы инвазивного метода оценки и контроля за гемодинамикой, определены четкие показания

к катетеризации легочной артерии, описаны возможные осложнения и недостатки метода. Отдавая должное «золотому» стандарту, мы считаем целесообразным и правомоч-

ным, не противопоставляя их друг другу, представить современные не инвазивные методы мониторирова-ния ЦГД, среди которых ведущее место отводится импедансометри-ческому контролю за гемодинамикой.

Биоимпедансный способ оценки параметров ЦГД хорошо известен в практической медицине. На протяжении нескольких десятков лет грудная тетраполярная реография по W. Kubicek являлась одним из самых доступных для широкого применения неинвазивным (invasio -— лат. вторжение) методом оценки CB. В то же время биоимпедансные методы оценки и контроля за гемодинамикой не рассматривались как конкурирующие с «золотым» стандартом. Более того, они считались неприемлемыми для исследования у пациентов во время операции и наркоза, на этапах интенсивной терапии, в реанимационной практике. Главными их недостатками были несовершенство оборудования, длительная калибровка перед исследованием, ручная обработка полученной информации, что полностью исключало возможность мониторинга ЦГД в режиме «on line» и допускало большую погрешность в абсолютных значениях искомых величин [Хеймец Г.И., 1991; Кассиль В.Л. и др., 1996; Фролов А.В. и др., 1996].

Современные компьютерные системы с автоматической разметкой реограмм демонстрируют не только нативные кривые, но и тренды основных гемодинамических параметров. Такая аппаратура, как элемент оснащения отделений ИТ для мониторирования СИ, ОПСС и других параметров ЦГД, выпускается в настоящее время фирмами России, США, Германии, Японии и Венгрии. Одним из первых в нашей стране был Научный центр хирургии PAMH, сотрудники которого разработали и внедрили в практику анестезиологии отечественную мониторно-компьютерную систему и доказали, что интраоперационный мониторинг является необходимым условием безопасности анестезии [Бунятян А.А. и др., 1996].

Современные реографические анализаторы — это компьютеризированные комплексы, одновременно регистрирующие, размечающие и обрабатывающие сигналы ЭКГ, измерения АД и одного или нескольких реографических каналов, соответственно мониториру-ющих параметры ЦГД, а также показатели кровенаполнения одного или нескольких периферических бассейнов. Перечень параметров, одновременно обрабатываемых реографическими анализаторами, весьма широк: ЧСС и до 50 производных по методикам вариабельности сердечного ритма, УО и его производные (MOC, СИ, ударный индекс, минутная работа сердца), параметры кровенаполнения региональных бассейнов (базовый импеданс, центральный объем кровообращения, удельный центральный объем кровообращения, общее удельное периферическое сопротивление и др.), показатели состояния сократительной функции сердца («постнагрузочные характеристики левого желудочка сердца», показатели фазовой структуры систолы и др.), различные варианты параметров периферического кровотока (общее число до 80—100). Канал периферических исследований иногда может быть использован для регистрации кожно-гальванической реакции [Николаев Д. В. и др., 2000].

Разработка компьютерных систем гемодинамической оценки позволила внести особый вклад в совершенствование неинвазивных методов исследования ЦГД, снизить до минимума предел отставания в измерении величины CB по сравнению с инвазивными методиками [Вата-

зин А.В., 1998; Лебединский К.М., 2000; Castor G., 1994; Shoemaker W.С., 1994].

В настоящее время неинвазивный биоимпедансометрический метод оценки кровообращения в практике ИТ получил новое «гражданство» и может рассматриваться как необходимый и достаточный компонент мониторирования сердечно-сосудистой системы.

Биофизические основы импедансной кардиографии (реографии). Импедансная реография как метод исследования центрального и регионарного кровообращения основана на регистрации пульсовых колебаний сопротивления живых тканей организма переменному току высокой частоты. Наибольшей электропроводностью обладают кровь, цереброспинальная жидкость, мышечная ткань, а наименьшей — кожа, жир и костная ткань. При прохождении переменного тока через ткань полное сопротивление (импеданс) слагается из омического (Zo) и емкостного (Cx) компонентов. При высокочастотном переменном токе 40—100 кГц можно выделить из общего электрического сопротивления переменную составляющую, обусловленную пульсовыми колебаниями кровенаполнения. Выделение переменной составляющей, величина которой колеблется в пределах 0,5—1 % импеданса исследуемого участка пациента, усиление, а также графическая или компьютерная регистрация ее — это сущность метода импедансной плетизмографии (рис. 17.1).

Между изменениями электрического сопротивления определенного участка тела и его пульсового кровенаполнения существует линейная зависимость.

Наибольший «вклад» в изменение величины импеданса при исследовании ЦГД по методу Kubicek вносит пульсирующий кровоток в крупных сосудах, в частности в нисходящей грудной аорте, в меньшей степени — в восходящем отделе грудной аорты и сонных артериях. Таким образом, импедансная плетизмограмма (реограмма) отражает суммарное изменение сопротивления всех структур, находящихся в межэлектродном пространстве, в виде интегральной кривой, в генезе которой ведущая роль принадлежит пульсовым колебаниям кровенаполнения крупных артериальных сосудов.

Необходимое оснащение для исследования ЦГД методом модифицированной тетраполярной реографии:

• измерительный реографический преобразователь [например, РПЦ-01 или РПКА-2-01 «Ме-дасс» (Москва) или Реанполи (Медиком МТД, Таганрог)];

IBM-совместимая персональная ЭВМ;

• програмное обеспечение;

• комплект электродов и кабелей.

Методика исследования ЦГД. На протяжении ряда лет мы в клинической практике используем аппаратно-компьютерный комплекс «РПЦ-01 Медасс» (Россия). В настоящее время уже выполнено более 5000 исследований:

  •  у хирургических больных общего профиля (в предоперационном периоде, на этапах операции и наркоза, в послеоперационном периоде);
  •  у кардиохирурических больных с различными нарушениями сердечного ритма и внутрисердечной проводимости на этапах постановки искусственного водителя ритма и в послеоперационном периоде;
  •  у реанимационных больных терапевтического, хирургического и неврологического профиля.

На рис. 17.2 представлена схема наложения электродов на пациента. Всего используется 4 электрода: токовые — на лоб и доступную поверхность одной из ног, кольцевидные или точечные потенциальные — располагают на уровне CVH и торсе на уровне основания мечевидного отростка. В режиме интерактивного диалога с клавиатуры дисплея вводятся необходимые данные о пациенте: пол, возраст, рост (см); масса тела (кг), расстояние между потенциальными электродами (см), величины систолического и диастолического АД, концентрация эритроцитов, окружность грудной клетки на уровне основания мечевидного отростка (см), окружность шеи (см).

Рис. 17.1. Географический комплекс.

1 — начало периода изгнания; 2 — максимум систолической волны; 3 — конец периода максимального изгнания; 4 — конец периода изгнания; 5 — начало фазы быстрого наполнения желудочков; 6 — максимум диастолической волны.

Рис. 17.2. Наложение электродов.

Рис. 17.3. Варианты реографических кривых.

Из дифференцированного рео-кардиосигнала автоматически удаляются основные помехи, сопровождающие реографические исследования: сетевая, дыхательная, мышечная. С погрешностью 1 % автоматически идентифицируются основные опорные точки сигнала: начало и окончание периода изгнания, начало диастолической волны, максимумы систолической и диастолической волн (см. рис. 17.1). Время получения полного набора показателей не превышает 3 мин от наложения электродов до распечатки выходного протокола обследования. Информация о параметрах ЦГД может быть представлена (по желанию пользователя) в виде «таблицы», в которой регистрируются показатели одного кардиосигнала, в виде изображения одного кардиосигнала с параметрами ЦГД (см. рис. 17.1) или в виде трендов расчетных параметров (рис. 17.3).

В режиме реального времени могут быть получены следующие πараметρы ЦВД:

• показатели состояния насосной функции сердца — УО, УИ, минутный объем кровообращения (МОК), СИ, ЧСС, индекс механической работы левого желудочка (ИМРЛЖ), ИУРЛЖ;

• состояние сосудистого русла — общее (ОПСС) и удельное периферическое сосудистое сопротивление (УПСС), т.е. индекс ОПСС;

• давление в стратегически важных точках системы кровообращения - ДНЛЖ;

• показатели, позволяющие контролировать динамику наличия крови в сосудах грудной клетки — базовый импеданс (БИ) грудной клетки, центральный объем кровообращения (ЦОК), удельный ЦОК;

• пользователю может быть предложена синтезированная оценка типа кровообращения по гемоди-намическому синдрому (гиперкинетический, нормокинетический, гипокинетический и др.)

• визуальная траектория динамики состояния левого желудочка сердца представлена в виде кривой Франка—Старлинга;

• тренд      основных      параметров

Карта регистрации одного кардиосигнала

Лата 06.09. 1997

Время 11:34:52

Пол Ж

Пациент Устинова А. П.

Возраст 57 лет

Рост 164 см

Масса тела 78 кг

Окружность груди — 86 см

        »             шеи   — 39 см

L (расстояние между электродами) 27,7 см

АД 150/90 мм рт.ст.

Число эритроцитов 3,8-10  /л

Импеданс = 28,5 Ом S- 1,85м2

ЧСС — 63,8 уд/мин

МО — 2,6 л/мин

СИ - 1,4л/мин-м2

ОПС — 3138,2 дин-с-см 5

УПС - 5793,7 дин-с-см^-м'2

ИУРЛЖ= 33,1 гм/м**2

ДНЛЖ = 15 мм рт.ст.

Число обработанных комплексов — 7

УО -41,2мл

54% УИ = 22,3 мл/м2 123 %

А — 3,9 кгм/мин

ИМР ЛЖ = 2,1 кгм/мин/м2

Тип кровообращения — гипокинетический


цгд.

Ошибка метода. Абсолютные значения CB определяются с помощью биоимпедансометричес-кого метода с погрешностью не более 15 %. Следует учесть, что основные составляющие ошибок данного метода главным образом связаны с методическими нарушениями проводимых исследований. Однако не следует рассматривать фактор точности в качестве доминирующего фактора. В большей степени важна динамика исследуемых показателей [Мишунин Ю.В., 1996; Лебединский К.М., 2000].

Методика тетраполярной реоплетизмографии является надежным методом динамического контроля за параметрами ЦГД и может использоваться как гемодинамический мониторинг на этапах ИТ.

17.1. Клинические аспекты неинвазивного гемодинамического мониторинга

Клиническое применение неин-вазивных технологий на основе им-педансометрических методов контроля и оценки параметров ЦГД подтвердило их высокую информативность, надежность и простоту в эксплуатации; наметились новые направления их использования в анестезиологии, ИТ критических состояний и общереанимационной практике.

Гемодинамический мониторинг инфузионной терапии. Проведение любой инфузионной терапии сопряжено с определенной гидродинамической (водной) нагрузкой на сердечно-сосудистую систему, оценить которую при отсутствии специального оснащения не всегда просто. В общеклинических ситуациях данный контроль осуществляется, как правило, по клиническим признакам, а также по динамике АД, ЧСС и ЦВД (при условии, что катетеризирована центральная вена). Разработанные импедансометрические аппаратно-компьютерные комплексы позволяют клиницистам в режиме реального времени получать качественную информацию о таких параметрах ЦГД, как CB, СИ, ОПСС, ДНЛЖ, ЦОК и др. Это особенно важно у пациентов с осложненным кардиологическим анамнезом (ИБС, артериальная гипертензия), у больных пожилого и старческого возраста, имеющих возрастные патофизиологические изменения сердечно-сосудистой системы, а также хирургических больных, получающих инфузионную терапию в объеме 40—50 млДкгсут и более.

К сожалению, при проведении инфузионно-трансфузионной терапии нередки случаи методических нарушений, когда не соблюдаются рекомендации по скорости и объему введения отдельных инфузионных сред, не учитываются вышеуказанные индивидуальные особенности пациентов, не контролируются ЦВД и другие показатели, что создает реальную угрозу ятрогенных сердечно-сосудистых и дыхательных осложнений.

Импедансометрический контроль позволяет своевременно корригировать инфузионную терапию и предотвращать развитие отека легких у большинства больных [Ватазин А.В. и др., 1998].

Важнейшими параметрами ЦГД, определяемыми методом тетрапо-лярной реографии по Кубичеку, наряду с показателями CB, СИ, ОПСС, ИМРЛЖ и т.д., являются ДНЛЖ и базовый импеданс грудной клетки (БИ).

Изменение величины БИ в основном зависит от кровенаполнения сосудистой системы легких, т.е. от количества крови, поступающей в систему малого круга кровообращения; величина ДНЛЖ определяется интенсивностью оттока крови из левого сердца и ее возвратом с периферии [Реушкин В.H. и др., 2000].

В современных реографах показатель ДНЛЖ автоматически рассчитывается компьютером по дифференцированной реограмме по следующей формуле:

ДНЛЖ = 26,76АДВ/А + 11,47,

где А — амплитуда систолической волны, АДВ — амплитуда диастоли-ческой волны [Сидоренко Г.И. и др., 1994]. Нормальные значения ДНЛЖ находятся в диапазоне 12— 18 мм рт.ст. Полагают, что ДНЛЖ выше 18 мм рт.ст. на фоне снижения СИ является неблагоприятным прогностическим фактором и указывает на несоответствие волеми-ческой нагрузки сократительной способности миокарда. Как правило, ДНЛЖ и ЦВД часто имеют однонаправленные изменения. Так, снижение ЦВД (<6 см вод.ст.) сопровождается одновременным снижением и ДНЛЖ. Это свидетельствует о недостаточности венозного возврата и требует увеличения инфузионной терапии. Наоборот, высокое ДНЛЖ (и ЦВД) диктует необходимость снижения объема и темпа инфузии. На этом фоне часто требуется инотропная поддержка.

Величина базового грудного импеданса у взрослого человека находится в пределах 20—30 Ом. Для клинициста важно знать не столько абсолютные значения БИ, сколько их динамику. Выраженное снижение этого показателя на фоне инфузионной терапии свидетельствует о задержке жидкости в легких. Это следует учитывать при проведении инфузионной терапии. В качестве примера можно привести динамику БИ, СИ и ИМРЛЖ у больного К., 34 лет в послеоперационном периоде на фоне плановой инфузионной терапии (табл. 17.1).

Можно полагать, что проведение инфузионной терапии в объеме 2000 мл привело к увеличению кровенаполнения в легких и, по-видимому, к снижению основных гемодинамических показателей.

Таблица 17.1. Динамика БИ в послеоперационном периоде на фоне инфузионной терапии (у больного К., 34 лет)

Большие перспективы ИТ тяжелых и критических состояний связаны с разработкой и клиническим внедрением метода интегральной биоимпедансной спектроскопии (двухчастотной биоимпедансомет-рии), позволяющей неинвазивно определять объемы жидкостных секторов всего организма: внутриклеточного, внутрисосудистого и интерстициального. В настоящее время на таком принципе работает анализатор водных секторов организма «ABC-Ol Медасс» (Россия). В совокупности с динамическим контролем ЦГД оценка водных секторов организма формирует новое направление — гемогидродинамический мониторинг.

Мониторирование инотропной поддержки. Инотропная поддержка является неотъемлемой частью современной ИТ тяжелых и критических состояний, когда миокард без поддержки извне не способен поддерживать на должном уровне величину перфузионного давления. Как правило, выбор лекарственного препарата, его начальной и поддерживающей дозы осуществляется на основе клинической картины. При невозможности осуществления инвазивного контроля за ЦГД на фоне инфузий, например допамина или добутамина, неинвазивный импедансный метод контроля за гемодинамикой позволяет своевременно и наглядно оценить эффективность проводимой терапии, оптимизировать скорость введения инотропных средств. В табл. 17.2 приведены показатели, которые отражают изменения параметров ЦВД на фоне капельного введения допамина со скоростью 3 мкгДкгмин у больного С., 73 лет во время экстренного оперативного вмешательства по поводу острой кишечной непроходимости.

Таблица 17.2. Мониторирование ЦГД на фоне капельной инфузий допамина во время экстренного оперативного вмешательства

Применение неинвазивного мониторинга ЦГ в анестезиологии. В настоящее время разработан и утвержден перечень минимального мониторинга, обязательного для выполнения при любом виде общей анестезии [Лихванцев В.В. и др., 1998]:

• электрокардиографический   контроль с регистрацией ЧСС;

• пульсоксиметрия;

• измерение АД неинвазивным методом;

• термометрия;

• капнография с определением содержания CO2 в конце выдоха (EyCO2);

• определение содержания кислорода во вдыхаемом воздухе (FiO2);

• контроль частоты дыхания.

Перечень минимального неинвазивного мониторинга может быть расширен с помощью новых высокоинформативных разработок, дающих непрерывную картину физиологических показателей в режиме реального времени. Такими возможностями, без сомнения, обладают биоимпедансные методы оценки ЦВД.

Предоперационный период. При подготовке хирургических больных к операции и наркозу предусматривается комплексная оценка исходного функционального состояния сердечно-сосудистой системы.

Биоимпедансный метод позволяет:

оценить параметры ЦГД у больных в состоянии физиологического покоя (в положении лежа на спине);

• исследовать параметры ЦВД у больных на фоне проведения функциональных нагрузочных тестов, например активных ортостатических проб.

Рутинное исследование ЦВД у хирургических больных в предоперационном периоде предопределяет основную тактику анестезиолога по подготовке к операции и наркозу, оптимизирует выбор метода анестезиологического обеспечения на основе данных гемодинамики и исходного типа регуляции кровообращения (нормокинетического, гиперкинетического, гипокинетического и др.). Это особенно важно у пациентов с отягощенным сердечно-сосудистым анамнезом (ИБС, артериальная гипертензия). Такие больные составляют группу повышенного операционно-анестезиологического риска. Как показали наши исследования, только 52 % хирургических больных с сопутствующими артериальной гипертензией и ИБС направляют в клинику для плановых абдоминальных операций на фоне нормокинетического типа регуляции кровообращения (табл. 17.3). Планомерная кардиотоническая, гипотензивная и психоэмоциональная подготовка с учетом результатов ежедневного контроля ЦГД позволяет существенно улучшить (нормализовать) общий гемодинамический фон у больных перед операцией и наркозом.

Таблица 17.3. Исходный тип ЦГД и результаты предоперационной подготовки у хирургических больных перед плановыми оперативными вмешательствами

Тип гемодинамики

Исходный тип ЦГД

ЦГД после предоперационной подготовки

число больных, %

Нормокинетический

52

74,4

Гиперкинетический

11,4

3,3

Гипокинетический

31,7

22,3

Гипозастойный (с угрозой развития сердечной недостаточности)

4,9

Не было

Дополнительную информацию о функциональном состоянии сердечно-сосудистой системы у хирургических больных в предоперационном периоде можно получить при мониторировании ЦГД во время активных ортостатических проб (ОП). Тетраполярная реография по Куби-чеку в данном случае является наиболее информативным методом регистрации гемодинамических параметров. Нами был применен наиболее простой функциональный тест, при котором параметры ЦГД измерялись у больного поочередно в положении лежа и сидя и расценива-

лись как активные анти- и ортостатическая пробы [Глезер M.Г. и др., 1999]. Характер и направленность изменений параметров ЦГД специфичны для большинства пациентов. Это позволило выделить нормальную (физиологическую) и патологическую реакцию кровообращения на ОП. Так, при антиортостазе (перевод человека из положения сидя в положение лежа) величина CB увеличивается в среднем на 45,3 %, ЧСС снижается на 10-15 %, ОПСС снижается в пределах 74— 889 дин/с-см"5 от исходных значений; ИМРЛЖ увеличивается в среднем на 24 %. Показатель ДНЛЖ, как правило, не изменяется, а величина БИ уменьшается. В ответ на ортостатическую реакцию (пациента просят сесть или встать) величина УО уменьшается в среднем на 36,1 %, ЧСС возрастает на 3—20 %, ОПСС повышается на 125— 951 дин/с-см~5, а ИМРЛЖ уменьшается на 10—60 %; БИ увеличивается. Вышеуказанные реакции кровообращения свойственны только пациентам, не имеющим выраженных расстройств функционального состояния сердечно-сосудистой системы. Напротив, у 20 % больных с сопутствующей артериальной гипертензией на фоне ортостатических проб выявляется патологическая регуляция кровообращения, что обусловлено неадекватной реакцией кровообращения на перераспределение венозного притока к сердцу. Этим пациентам требуются дальнейшее детальное предоперационное обследование и целенаправленная медикаментозная подготовка.

Таким образом, реографический метод исследования ЦВД в предоперационном периоде у хирургических больных может рассматриваться как скрининговый метод оценки исходного функционального состояния сердечно-сосудистой системы.

Мониторирование ЦГД во время операции и наркоза. Наибольшую информационную ценность методика модифицированной тетраполярной реографии по Кубичеку как гемодинамический мониторинг у хирургических больных приобретает на этапах общего обезболивания, когда сердечно-сосудистая система подвергается воздействию многочисленных кардиодепрессорных факторов, таких как:

• интраоперационная боль;

• фармакологическое влияние на сократимость миокарда средств для наркоза;

• кровопотеря (или гиповолемия);

• влияние на сократимость миокарда неуправляемой и неконтролируемой инфузионной терапии;

• ИВЛ;

• интраоперационное положение больного (на боку, в положении Фовлера или Тренделенбурга, на животе и др.).

К сожалению, в настоящее время не существует идеального с гемодинамической точки зрения метода общей и регионарной анестезии. Все без исключения современные внутривенные и ингаляционные анестетики, наркотические анальгетики, нейролептики, бензодиазепины, местные анестетики и другие средства обладают различной степенью выраженности кардио- и вазодепрессивного действия. Анестезиолог должен предвидеть возможные изменения ЦВД у больных во время операции и наркоза и своевременно предотвратить их развитие. В связи с этим интраоперационное мониторирование параметров ЦГД является не только желательным, но и обязательным компонентом современного анестезиологического обеспечения. Только интраоперационное мониторирование ЦВД позволяет проследить всю гамму «невидимых глазом» сложных приспо-собительных реакций кровообращения, направленных на поддержание

системного АД. Наиболее выраженные интраоперационные гемодинамические изменения могут проявляться у больных во время обширных и травматичных оперативных вмешательств с повышенной кровопотерей, у пациентов с выраженными сопутствующими сердечно-сосудистыми заболеваниями (постинфарктный кардиосклероз, ИБС, артериальная гипертензия, нарушения сердечного ритма и внутрисердечной проводимости и др.), при видеоэндоскопических операциях и т.д. Следует опасаться высокоамплитудных гемодинамических перепадов с выраженными кардиоде-прессорными реакциями — снижения CB, MOC, ИМРЛЖ, СИ на фоне возрастающих показателей ОПСС. Неинвазивный метод оценки гемодинамики на основе импедансометрических технологий зарекомендовал себя как надежный помощник анестезиолога при внекардиальных операциях любой травма-тичности и продолжительности.

Приведенные в данной главе аспекты клинического применения неинвазивного мониторинга ЦГД на основе модифицированной грудной тетраполярной реографии по Кубичеку свидетельствуют о высокой информативности этого метода контроля за гемодинамикой.


Глава  18 Применение инотропных и вазоактивных препаратов

Во время ИТ шока врач должен хорошо ориентироваться в возникающих функциональных изменениях сердечно-сосудистой системы: колебаниях ОЦК, реализации венозного притока, в показателях деятельности сердца и сосудистого сопротивления. Эти изменения могут быть связаны не только с исходным состоянием больного, но и с проводимой терапией.

Шок имеет множество патофизиологических механизмов, обусловливающих различные терапевтические подходы. Смена гемодинамического профиля может накладываться на предшествующие изменения функции миокарда, особенно у больных пожилого возраста, приводя к выраженной сердечной недостаточности. В настоящее время врач располагает многими фармакологическими средствами, которые могут увеличивать контрак-тильную способность миокарда, влиять на состояние пред- и постнагрузки и таким образом создавать более экономные режимы работы сердца.

В практике отделений ИТ наибольшее распространение получили инотропные препараты положительного действия с коротким периодом полувыведения и вазоактивные средства. Применение вазодилататоров позволяет уменьшить нагрузку на сердце путем снижения венозного возврата (преднагрузки) или сосудистого сопротивления, на преодоление которого направлена работа сердечного насоса (постнагрузки).

Для определения оптимального гемодинамического эффекта необходимо мониторирование показателей гемодинамики. Положительный инотропный эффект выражается в повышении контрактильности, снижении растяжимости сердца и оптимизации коронарного кровотока. Действие препаратов, влияющих на а- и β-рецепторы, во многом зависит от назначаемых доз.

18.1. Фармакотерапия гемодинамических нарушений

Наибольшее значение имеют препараты, воздействующие на а- и β-адренорецепторы и имеющие короткий период полувыведения. Как правило, один и тот же препарат может быть агонистом (стимулятором) нескольких адренорецепторов. Поэтому перед началом лечения необходимо внимательно изучить инструкцию по их применению, знать все положительные и отрицательные свойства, изменения фармакологического действия в зависимости от дозы и скорости внутривенного введения.

Агонисты α1-рецепторов вызывают вазоконстрикцию и некоторое повышение контрактильности миокарда.

Агонисты а2-рецепторов уменьшают высвобождение норадреналина в миокарде, оказывают седативное действие.

Агонисты βι-рецепторов способствуют повышению контрактильности миокарда, учащению ЧСС и освобождению ренина (оказывают положительное инотропное и хронотропное действие).

Агонисты р2-рецепторов повышают контрактильность миокарда и уровень плазменного калия, вызывают вазодилатацию в мышцах, расширяют бронхи и почечные сосуды.

Комбинируя указанные препараты, регулируют уровень АД, CB и ЧСС. Кроме препаратов этой группы, в клинической практике используются вазодилататоры, которые позволяют уменьшать сосудистое сопротивление и увеличивать емкость сосудистого русла, регулировать сосудистый тонус. Смысл этой терапии заключается в том, чтобы при наиболее экономных режимах работы сердца добиться достаточной перфузии в органах и тканях.

Исходя из изложенного, следует выделить две группы лекарственных средств, широко применяемых в отделениях ИТ:

• препараты с положительным инотропным действием -адренергические агонисты — адреналин, допамин, добутамин, а также ингибиторы фосфодиэстеразы, гликозиды наперстянки);

• вазодилататоры: преимущественные венодилататоры (а-адренер-гические, нитраты), преимущественные артериолодилататоры -адренергические блокаторы, минксидил) и вазодилататоры сбалансированного действия (ни-тропруссид, нанипрусс, ингибиторы ангиотензинконвертирую-щего фермента).

Расчет скорости инфузии. Если определен препарат, необходимый в конкретной ситуации, то: 1) нужно знать дозу, т.е. какое количество препарата содержится в стандартной упаковке (ампуле или флаконе); 2) рассчитать скорость внутривенного введения после разведения препарата в известном объеме растворителя. Объем растворителя обычно равен 250 мл (так называемое правило 250 мл). Инфузию проводят со скоростью 15 капель в минуту (в 1 мл 60 капель). Если объем растворителя составляет 250 мл и скорость инфузии 15 капель в минуту, то необходимая доза в микрограммах в минуту должна быть равной количеству растворенного препарата в миллиграммах. Для более точного определения дозы вводимого препарата рассчитывают скорость в микрограммах в минуту на 1 кг массы тела [Марино П., 1998].

18.2. Препараты с положительным инотропным действием

Адреналин. Этот гормон образуется в мозговом слое надпочечников и адренергических нервных окончаниях, является катехоламином прямого действия, вызывает стимуляцию сразу нескольких адренорецепторов (αϊ, βι и β2). Стимуляция α,ι-адрено-рецеторов сопровождается выраженным вазоконстрикторным действием — общим системным сужением сосудов, в том числе прекапилляр-ных сосудов кожи, слизистых оболочек, сосудов почек, а также выраженным сужением вен [Леви Дж.Х., 1991]. Стимуляция βι-адренорецепторов дает отчетливый положительный хронотропный и инотропный эффект, а р2-адренорецепторов вызывает расширение бронхов.

Адреналин часто бывает незаменим в критических ситуациях, поскольку он может восстановить спонтанную сердечную деятельность при асистолии, повысить АД во время шока, улучшить автоматизм работы сердца и сократимость миокарда, увеличить ЧСС. Этот препарат купирует бронхоспазм и нередко является средством выбора при анафилактическом шоке. Используется в основном как средство первой помощи и редко — для длительной терапии.

Приготовление раствора. Адреналина гидрохлорид выпускается в виде 0,1 % раствора в ампулах по 1 мл (в разведении 1:1000, или мг/мл). Для внутривенной инфузии 1 мл 0,1 % раствора адреналина гидрохлорида разводят в 250 мл изотонического раствора натрия хлорида, что создает концентрацию, равную 4 мкг/мл.

Дозы адреналина гидрохлорида для внутривенного введения:

1) при любой форме остановки сердца (асистолия, ФЖ, электромеханическая диссоциация) начальная доза — 1 мл 0,1 % раствора, разведенного в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида;

2) при анафилактическом шоке и анафилактических реакциях — 3— 5 мл ОД % раствора, разведенного в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида. Последующая инфу-зия со скоростью от 2 до 4 мкг/мин;

3) при стойкой артериальной ги-потензии начальная скорость введе-

ния — 2 мкг/мин, при отсутствии эффекта скорость увеличивают до достижения требуемого уровня АД;

4) действие в зависимости от скорости введения:

• менее 1 мкг/мин — сосудосуживающее;

• от 1 до 4 мкг/мин — кардиостимулирующее;

• от 5 до 20 мкг/мин — а-адреностимулирующее;

• более 20 мкг/мин — преобладающее а-адреностимулирующее.

Побочное действие: 1) адреналин может вызвать субэндокардиальную ишемию, и, даже, инфаркт миокарда, аритмии и метаболический ацидоз; 2) малые дозы препарата могут привести к острой почечной недостаточности. В связи с этим препарат не находит широкого применения для длительной внутривенной терапии.

Норадреналин. Естественный катехоламин, являющийся предшественником адреналина. Синтезируется в постсинаптических окончаниях симпатических нервов, осуществляет нейромедиаторную функцию. Норадреналин стимулирует а-, β-адренорецепторы, почти не воздействует на β2^Λρ6Ηορβ46πτορΒΐ. Отличается от адреналина более сильным вазоконстрикторным и прессорным действием, меньшим стимулирующим влиянием на автоматизм и контрактильную способность миокарда. Препарат вызывает значительное повышение периферического сосудистого сопротивления, снижает кровоток в кишечнике, почках и печени, что обусловливает выраженную ренальную и мезентериальную вазоконстрикцию. Добавление малых доз дофамина (1 мкг/кг в минуту) способствует сохранению почечного кровотока при введении норадреналина.

Показания к применению: стойкая и значительная ги-потензия (АД ниже 70 мм рт.ст.), а также выраженное снижение ОПСС.

Приготовление раствора. Содержимое 2 ампул (4 мг HO-радреналина гидротартрата разводят в 500 мл изотонического раствора натрия хлорида или 5 % раствора глюкозы, что создает концентрацию 16 мкг/мл [Машковский М.Д., 1993].

Дозы при внутривенном введении. Первоначальная скорость введения 0,5—1 мкг/мин методом титрования до получения эффекта. Дозы 1—2 мкг/мин увеличивают CB [Леви Дж., 1991], выше 3 мкг/мин — оказывают вазоконстрикторное действие. При рефрактерном шоке доза может быть увеличена до 8—30 мкг/мин.

Побочное действие. При длительной инфузии могут развиться почечная недостаточность и другие осложнения (гангрена конечностей), связанные с вазоконстрик-торным воздействием препарата. При экстравазальном введении возможно появление некрозов, что требует обкалывания участка экстравазата раствором фентоламина.

Допамин (дофамин, допмин). Это предшественник норадреналина, он стимулирует а- и β-рецепторы, оказывает специфическое воздействие только на дофаминергические рецепторы. Действие этого препарата во многом зависит от дозы.

Показания к применению: 1) острая сердечная недостаточность, кардиогенный и септический шок; 2) начальная (олигуричес-кая) стадия острой почечной недостаточности.

Приготовление раствора. Допамина гидрохлорид выпускается в ампулах по 200 мг. Содержимое 2 ампул (400 мг) разводят в 250 мл изотонического раствора натрия хлорида или 5 % раствора глюкозы. В полученном растворе концентрация допамина составляет 1600 мкг/мл.

Дозы при внутривенном введении: 1) начальная скорость введения 1 мкгДкг-мин), за-

тем ее увеличивают до получения желаемого эффекта; 2) малые дозы 1—3 мкгДкг-мин) вводят внутривенно; допамин действует преимущественно на чревную и особенно почечную область, вызывает вазодила-тацию этих областей и способствует увеличению почечного и мезентери-ального кровотока; 3) при постепенном увеличении скорости введения до 10 мкгДкг-мин) возрастают периферическая вазоконстрикция и легочное окклюзионное давление; 4) большие дозы 5—15 мкгДкг-мин) стимулируют βι-рецепторы миокарда, оказывают опосредованное действие за счет высвобождения норадреналина в миокарде, т.е. проявляют отчетливое инотропное действие; 5) в дозе более 20 мкгДкг-мин) допамин может вызвать спазм сосудов почек и брыжейки [Марино П., 1998].

Для определения оптимального гемодинамического эффекта необходимо мониторирование показателей гемодинамики. Если возникает тахикардия, рекомендуется снизить дозы или прекратить дальнейшее введение допамина. Нельзя смешивать препарат с бикарбонатом натрия, поскольку он инактивируется. Длительное применение а- и β-aro-нистов снижает эффективность β-адренергической регуляции, миокард становится менее чувствительным к инотропному воздействию катехоламинов, вплоть до полной утраты гемодинамического ответа.

Побочное действие: повышает ДЗЛА, возможна тахиаритмия; в больших дозах может вызвать выраженную вазоконстрикцию.

Противопоказания: не рекомендуется вводить препарат больным, страдающим аритмиями. Следует соблюдать осторожность при высоком ДЗЛА.

Добутамин (добутрекс, инотрекс). Это синтетический катехоламин, оказывающий выраженное инотропное влияние. Основной механизм его действия — стимуляция β-рецепторов и повышение сократительной способности миокарда. В отличие от допамина у добутамина отсутствует спланхнический вазоди-латирующий эффект, но имеется тенденция к системной вазодилатации. Он в меньшей степени увеличивает ЧСС и ДЗЛА. В связи с этим добутамин показан при лечении сердечной недостаточности с низким CB, высоким периферическим сопротивлением на фоне нормального или повышенного АД. При использовании добутамина, как и допамина, возможны желудочковые аритмии. Возрастание ЧСС более чем на 10 % от исходного уровня может вызвать увеличение зоны миокардиальной ишемии. У больных с сопутствующими поражениями сосудов возможны ишемические некрозы пальцев [Leier C.V., Unver-fer D.V., 1983]. У многих пациентов, получавших добутамин, отмечалось повышение систолического АД на 10—20 мм рт.ст., в отдельных случаях наблюдалась гипотензия.

Показания. Добутамин назначают при острой и хронической сердечной недостаточности, обусловленной кардиальными (острый инфаркт миокарда, кардиогенный шок) и некардиальными причинами (острая недостаточность кровообращения после травмы, во время и после хирургической операции), особенно в тех случаях, когда среднее АД выше 70 мм рт.ст., а давление в системе малого круга выше нормальных величин. Назначают при повышенном давлении наполнения желудочка и риске перегрузки правых отделов сердца для профилактики отека легких; при сниженном MOC, обусловленном режимом ПДКВ при ИВЛ. Во время лечения добутамином, как и другими катехоламинами, необходим тщательный контроль за ЧСС, ритмом сердца, ЭКГ, уровнем АД и скоростью вливания. Гиповолемия должна быть устранена до начала лечения.

Приготовление раствора. Содержимое флакона добутамина (250 мг препарата) разводят в 250 мл 5 % раствора глюкозы до концентрации 1 мг/мл. Солевые растворы для разведения не рекомендуются, поскольку СГ может препятствовать растворению. Не следует смешивать раствор добутамина со щелочными растворами.

Побочное действие. У больных с гиповолемией возможна тахикардия. По данным П. Maрино, иногда наблюдаются желудочковые аритмии.

Противопоказан при гипертрофической кардиомиопатии. Из-за короткого периода полураспада добутамин вводят непрерывно внутривенно. Действие препарата наступает в период от 1 до 2 мин. Для создания его устойчивой концентрации в плазме и обеспечения максимума действия требуется обычно не более 10 мин. Применение ударной дозы не рекомендуется.

Дозы. Скорость внутривенного введения препарата, необходимая для повышения ударного и минутного объема сердца, колеблется от 2,5 до 10 мкг/(кг-мин). Часто требуется увеличение дозы до 20 мкгДкг-мин), в более редких случаях — более 20 мкгДкг-мин). Дозы добутамина выше 40 мкгДкг-мин) могут быть токсичными.

Добутамин можно использовать в сочетании с допамином для повышения системного АД при гипотензии, увеличения почечного кровотока и мочеотделения, предотвращения риска перегрузки малого круга кровообращения, наблюдаемой при введении только допамина. Короткий период полувыведения стимуляторов β-адренергических рецепторов, равный нескольким минутам, позволяет очень быстро адаптировать вводимую дозу к потребностям гемодинамики.

Дигоксин. В отличие от β-адренергических агонистов гликозиды наперстянки имеют длительный пе-

риод полувыведения (35 ч) и элиминируются почками, поэтому они менее управляемы и их применение, особенно в отделениях ИТ, сопряжено с риском возможных осложнений. Если удерживается синусовый ритм, их применение противопоказано. При гипокалиемии, почечной недостаточности на фоне гипоксии проявления дигиталисной интоксикации возникают особенно часто. Инотропное действие гликозидов обусловлено ингибицией Na-K-AT-Фазы, что связано со стимуляцией обмена Ca2+. Дигоксин показан при фибрилляции предсердий с ЖТ и пароксизмальной мерцательной аритмии. Для внутривенных инъекций у взрослых применяют в дозе 0,25—0,5 мг (1—2 мл 0,025 % раствора). Вводят медленно в 10 мл 20 или 40 % раствора глюкозы. В неотложных ситуациях 0,75—1,5 мг ди-гоксина разводят в 250 мл 5 % раствора декстрозы или глюкозы и вводят внутривенно в течение 2 ч. Нормальный уровень препарата в сыворотке крови равен 1—2 мг/мл.

18.3. Вазодилататоры

В качестве быстродействующих вазодилататоров используют нитраты. Препараты этой группы, вызывая расширение просвета сосудов, в том числе коронарных, оказывают влияние на состояние пред- и постнагрузки и при тяжелых формах сердечной недостаточности с высоким давлением наполнения существенно повышают CB.

Нитроглицерин. Основное действие нитроглицерина — расслабление гладкой мускулатуры сосудов. В низких дозах обеспечивает венодилатирующий эффект, в высоких дозах также расширяет артериолы и мелкие артерии, что вызывает снижение ОПСС и АД. Оказывая прямое сосудорасширяющее действие, нитроглицерин улучшает кровоснабжение ишемизированной области миокарда [Heiling M., 1984]. Использование нитроглицерина в комбинации с добутамином (10— 20 мкг/(кг-мин) показано у пациентов с высоким риском развития ишемии миокарда [Цимпфер M., 1995].

Показания к применению: стенокардия, инфаркт миокарда, сердечная недостаточность при адекватном уровне АД; легочная гипертензия; высокий уровень ОПСС при повышенном АД.

Приготовление раствора: 50 мг нитроглицерина разводят в 500 мл растворителя до концентрации 0,1 мг/мл. Дозы подбирают методом титрования.

Дозы при внутривенном введении. Начальная доза 10 мкг/мин (низкие дозы нитроглицерина). Постепенно дозу увеличивают каждые 5 мин на 10 мкг/мин (высокие дозы нитроглицерина) до получения отчетливого влияния на гемодинамику. Высшая доза — до 3 мкг/(кг-мин). При передозировке возможны развитие гипотензии и обострение ишемии миокарда. Терапия прерывистыми введениями часто бывает более эффективной, чем длительными. Для внутривенных вливаний не следует применять системы, изготовленные из поливинилхлорида, поскольку значительная часть препарата оседает на их стенках. Используют системы из пластика (полиэтилен) или стеклянные флаконы.

Побочное действие. Вызывает превращение части гемоглобина в метгемоглобин. Повышение уровня метгемоглобина до 10 % приводит к развитию цианоза, а более высокий уровень опасен для жизни! Для понижения высокого уровня метгемоглобина следует внутривенно ввести раствор метиленового синего (2 мг/кг массы тела в течение 10 мин) [Марино П., 1998].

При длительном (от 24 до 48 ч) внутривенном введении раствора нитроглицерина возможна тахифилаксия, характеризующаяся снижением лечебного эффекта в случаях повторного введения.

После применения нитроглицерина при отеке легких возникает гипоксемия. Снижение PaO2 связывают с увеличением шунтирования крови в легких.

Противопоказания: повышенное внутричерепное давление; глаукома; гиповолемия.

Натрия нитропруссид — быстродействующий сбалансированный вазодилататор, расслабляющий гладкую мускулатуру, как вен, так и артериол. Не оказывает выраженного влияния на Ч CC и сердечный ритм. Под влиянием препарата снижаются ОПСС и возврат крови к сердцу. Одновременно увеличивается коронарный кровоток, возрастает CB, но потребность миокарда в кислороде снижается.

Показания к применению. Натрия нитропруссид является средством выбора у больных с выраженной гипертензией на фоне низкого CB. Даже незначительное снижение ОПСС при ишемии миокарда со снижением насосной функции сердца способствует нормализации CB. Натрия нитропруссид прямого влияния на сердечную мышцу не оказывает. Является одним из лучших препаратов при лечении гипертонических кризов. Применяется при острой левожелудочковой недостаточности без признаков артериальной гипотензии.

Приготовление раствора: 500 мг (10 ампул) натрия нитропруссида разводят в 1000 мл растворителя (концентрация 500 мг/л). Хранят в хорошо защищенном от света месте. Свежеприготовленный раствор имеет коричневатый оттенок. Потемневший раствор для применения непригоден [Марино П., 1998].

Дозы при внутривенном введении. Начальная скорость введения от 0,1 мкг/(кг-мин), при низком CB — 0,2 мкг/(кг-мин). При

гипертоническом кризе лечение начинают с 2 мкгДкг-мин). Обычная доза 0,5—5 мкг/(кг-мин). Средняя скорость введения 0,7 мкгДкгмин). Высшая терапевтическая доза 2— 3 мкг/(кг-мин) в течение 72 ч.

Побочное действие. При длительном применении препарата возможна интоксикация цианидами. Это связано с истощением в организме запасов тиосульфита (у курильщиков, при нарушениях питания, дефиците витамина В]2), принимающего участие в инактивации цианида, образующегося при метаболизме натрия нитропруссида. При этом возможно развитие лак-тат-ацидоза, сопровождающегося головной болью, слабостью и артериальной гипотензией. Возможна также интоксикация тиоцианатом. Цианиды, образующиеся в процессе метаболизма натрия нитропруссида в организме, превращаются в тиоцианат. Накопление последнего происходит при почечной недостаточности. Токсическая концентрация тиоцианата в плазме равна 100 мг/л.

18.4. Другие препараты, применяемые для лечения шока и сердечной недостаточности

Амринон. Этот препарат является производным бипиридина — ингибитора фосфодиэстеразы. Он повышает содержание цАМФ и свободных ионов кальция в клетках миокарда. Обладает кардиотонической и вазодилатирующей активностью, оказывает прямое действие — расширяет артериолы и вены. Повышает сократительную способность миокарда.

Показания к применению. Наиболее эффективен в качестве дополнительного средства при левожелудочковой недостаточности — систолическом АД более 100 мм рт.ст. Основным условием его применения является нормальный уровень АД.

Приготовление ρаствора. Препарат выпускается во флаконах вместимостью 20 мл, содержащих 100 мг амринона. Разводят только (!) в изотоническом растворе натрия хлорида до концентрации 1—3 мг/мл.

Дозы при внутривенном введении. Начинают лечение со струйного введения препарата в дозе 0,75—1,5 мг/кг в течение 3—5 мин, а затем переходят на инфузию со скоростью 5—10 мкгДкг-мин). Через 15—30 мин по показаниям возможно повторное болюсное введение препарата в дозе 0,75 мг/кг.

Побочное действие. При лечении амриноном возможно развитие тромбоцитопении и изменений желудочкового ритма, вплоть до трепетания или мерцания предсердий. Амринон противопоказан при тромбоцитопении.

Лабеталол. Этот препарат является блокатором адренорецепторов (аь βι и β2), снижает ОПСС, оказывает гипотензивное действие, существенно не влияя на сердечный ритм. Применяется при артериальной гипертензии, для купирования гипертонических кризов, особенно в послеоперационном периоде.

Дозы. Начальная доза 20 мг. Через 10—20 мин препарат можно вводить повторно в дозах от 20 до 80 мг. Общая доза не должна превышать 300 мг. При длительном внутривенном введении инфузию начинают со скоростью 2 мг/мин. Лечебный эффект достигается при введении 50-200 мг [Марино П., 1998].

Кортикостероиды (табл. 18.1). Применяются при острой надпочечниковой недостаточности, возникающей на фоне критических нарушений гемодинамики. Основными проявлениями острой недостаточности надпочечников являются артериальная гипотензия, астениза-ция, снижение температуры тела, гипогликемия, задержка азотистых веществ в крови. Глюкокортикосте-роиды, обладающие противошоковыми и антитоксическими свойствами, показаны при лечении шоковых состояний, резистентных к стандартной терапии. Они оказывают также противовоспалительное, десенсибилизирующее и антиаллергическое действие. Наиболее эффективен бетаметазон (целестон). Целестон высокоэффективен при гиповолемическом и септическом шоке, стойкой гипотензии различного генеза. По действию 1 мг бета-метазона эквивалентен 10 мг преднизолона и 40 мг гидрокортизона.

Таблица 18.1. Эквивалентные дозы кортикостероидов

Препарат

Доза, м г

Преднизо-лон

10

20

30

40

50

60

70

75

Метилпред-низолон

в

,6

24

32

40

48

56

60

Триамци-нолон

8

,6

24

32

40

48

56

60

Гидрокортизон

40

80

120

160

200

240

280

300

Бетаметазон

1,5

3,0

3,75

6,0

7,25

9,0

10,5

11,25

При критических состояниях показано внутривенное введение препарата. Начальная доза целестона 4—8 мг, поддерживающие дозы 4— 8 мг каждые 6 ч или чаще; суточная доза при тяжелом шоке 48 мг.

Морфин. Этот анальгетик увеличивает емкость венозного русла, вызывает умеренную артериальную вазодилатацию, уменьшает предна-грузку левого желудочка. Его часто применяют в малых дозах при отеке легких. Вводят внутривенно малыми дозами (1—3 мг с интервалом 5 мин и более). Дробное введение морфина позволяет предупредить угнетение дыхания и развитие артериальной гипотензии. Противопоказан при острых критических нарушениях гемодинамики.

Фентанил. Синтетический анальгетик короткого действия (производное пиперидина). Препарат применяют чаще в сочетании с нейролептиками, может быть использован для снятия острых болей при инфаркте миокарда, стенокардии, болевом синдроме различной этиологии. Вводят 0,5—1 мл 0,005 % раствора внутривенно или внутримышечно.

Дроперидол. Это нейролептическое средство, представитель группы бутирофенонов. Оказывает быстрое, сильное, но непродолжительное α-адренолитическое действие. Понижает АД, обладает антиаритмическим и противошоковым свойством. Чаще всего препарат вводят в комбинации с фентанилом. Нейролептаналгезия дроперидолом с фентанилом используется для борьбы с болью и шоком, при инфаркте миокарда и гипертонических состояниях. Вводят медленно в вену 1—2 мл (2,5—5 мг) дроперидола и 1—2 мл (0,05—0,1 мг) фентанила в 20 мл 5 или 40 % раствора глюкозы.


Глава  19

Аритмии. Медикаментозная терапия. Кардиоверсия. Электростимуляция сердца

Аритмии сердца, как правило, возникают внезапно и так же внезапно могут прекратиться; нередко сопровождаются нарушениями гемодинамики и приводят к остановке кровообращения.

Причинами нарушений сердечного ритма могут быть не только патология сердца, но и различные нарушения водно-электролитного баланса, анемия, гипертиреоз, передозировка лекарственных средств (производных дигиталиса, теофиллина и др.), а также внутрисердечное раздражение электрода или дисфункция кардиостимулятора. У пациентов, находящихся в отделениях ИТ, наиболее распространенными нарушениями ритма являются тахиаритмии. Они могут быть с узкими или уширенными комплексами QRS. Тахиаритмии с гипотензией, отеком легких или болевым синдромом должны немедленно быть купированы медикаментозно или кардиоверсией.

Тахикардии с узкими комплексами QRS. Среди тахикардии с узкими комплексами QRS наиболее распространены синусовая тахикардия и мерцание предсердий. При синусовой тахикардии ЧСС у взрослых составляет 100—180 в минуту. Чаще всего это симптоматическая тахикардия. Нарушения гемодинамики при синусовой тахикардии (снижение CB) возникают при ЧСС>200 в минуту, а так как ЧСС редко бывает>180 в минуту, то при здоровом сердце нарушения гемодинамики незначительные.

Основным принципом лечения синусовой тахикардии является устранение ее причин. Препаратами выбора для уменьшения ЧСС являются β-блокаторы.

Мерцание и трепетание предсердий чаще наблюдаются в отделениях ИТ у больных с заболеваниями сердца, пожилого возраста, с тирео-токсикозом и в первые 5 дней после операций на сердце.

При нарушениях гемодинамики необходима немедленная терапия. Если трепетание предсердий сопровождается снижением АД, то нужно провести либо электростимуляцию предсердий с частотой, превышающей частоту трепетания, либо кардиоверсию постоянным током (одиночным импульсом 25—50 Дж). При мерцании предсердий с низким АД проводят кардиоверсию постоянным током 50—100 Дж. Если это воздействие оказалось неэффектив ным, то разряды повторяют, постепенно увеличивая величину разряда до 200 Дж.

Таблица   19.1. Дозы антиаритмических препаратов при мерцании и трепетании предсердий

Препарат

Нагрузочная доза

Поддерживающая доза (инфузия)

Верапамил

0,075—0,15 мг/кг в течение 1—2 мин, повторные дозы через 1 5 мин

0,005 мг/(кг-мин)

Анаприлин

0,03 мг/кг

Эсмолол

500 мкг/кг

50—200 мкг/(кг-мин)

Метопролол

2,5 мг каждые 2 мин (максимум 15 мг)

Дигоксин

0,5 мг в течение 5 мин, затем по 0,25 мг каждые 2 ч (4 раза)

Новокаинамид

10 мг/кг (максимальная скорость введения 50 мг/мин)

1—6 мг/мин

Если нет нарушений гемодинамики, проводят терапию, направленную на урежение ритма. Применяют такие препараты, как дигоксин (при пульсе 100—140 в минуту). При пульсе более 140 в минуту используют β-блокаторы (в случаях избытка катехоламинов, острого инфаркта миокарда, оперативных вмешательств), эсмолол или верапамил. Если терапия неадекватна, то возможно введение новокаинамида, а затем и амиодарона (табл. 19.1). При неэффективности медикаментозной терапии показано применение кардиоверсии постоянным током [Марино П., 1998].

Предсердная многоочаговая (хаотичная) тахикардия часто встречается у пациентов с заболеваниями легких, нередко связана с применением теофиллина. Характерные изменения на ЭКГ: зубцы P имеют различную форму, нестабильны интервалы P-R.

Лечение заключается в отмене теофиллина, назначении препаратов магния (при нормальном содержании магния в сыворотке крови). Препаратом выбора является верапамил. Антиаритмическая терапия при этом виде нарушений ритма чаще всего неэффективна.

Тахикардии с широкими комплексами QRS чаще всего являются желудочковыми, но могут быть и наджелудочковыми с нарушением проводимости. Если на ЭКГ регистрируется тахикардия с широкими комплексами QRS и при этом у пациента не определяется пульс или имеется гипотензия, необходимо срочное проведение синхронизированной кардиоверсии. Если это лечение провести невозможно, то внутривенно одномоментно вводят лидокаин в дозе 1 — 1,5 мг/кг массы тела, через 5—10 мин — 0,5—0,75 мг/кг внутривенно за 5—10 мин (максимальная доза 3 мг/кг). В случае неэффективности препарата возникает подозрение на желудочковое происхождение тахикардии. В этом случае препаратом выбора является аденозин. Препарат вводят внутривенно быстро в дозе 6—12 мг (инфузию можно повторить 2—3 раза). Если ни лидокаин, ни аденозин не купировали тахикардию, то применяют прокаинамид (новокаинамид) в дозе 20—30 мг/мин (не быстрее 50 мг/мин). В случае, если развившаяся тахикардия угрожает жизни больного, показано очень быстрое введение прокаинамида, ибо он обеспечивает достаточно долгое урежение ритма, как при желудочковых, так и при наджелудочковых та-хикардиях.

Если весь примененный арсенал препаратов не дал эффекта, необходимо вводить бретилий в дозе 5 мт/кг медленно (более 10 мин); показаны повторные введения — до общей дозы 30 мг/(кг-сут). При неэффективности медикаментозной терапии должна быть осуществлена синхронизированная кардиоверсия [Марино П., 1998; Marini JJ., Wheeler A.P., 1997].

Желудочковые аритмии. Причинами появления желудочковых эктопических очагов возбуждения у пациентов ОРИТ могут быть:

• ишемия или инфаркт миокарда;

• нарушения электролитного баланса (гипокалиемия, гипомагниемия и др.);

• нарушения КОС (особенно респираторный алкалоз, который может повысить возбудимость миокарда вследствие изменения содержания Ca2+);

• лекарственные средства (наиболее часто препараты наперстянки и теофиллин). Аритмогенными свойствами обладают также противоаритмические препараты (новокаинамид, хинидин и др.).

Пароксизмалъная        тахикардия.

Это внезапное, чаще всего резкое учащение сердечной деятельности. Различают наджелудочковую пароксизмальную (возникает выше разветвления пучка Гиса) и желудочковую тахикардию. В клинике чаще всего встречается наджелудочковая пароксизмалъная тахикардия, к которой относятся предсердная эктопическая тахикардия, эктопическая тахикардия АВ-соединения, многофокусная предсердная тахикардия.

План лечения пароксизмальной наджелудочковой тахикардии [Marini JJ., Wheeler A.P., 1997]:

1) если возможно, проводят синхронизированную кардиоверсию;

2) воздействуют на п. vagus (рефлекторное раздражение блуждающего нерва) — запрокидывание головы, давление на шею в области сонной пазухи, попытка выдоха при закрытой голосовой щели (проба Вальсальвы), попытка вдоха при закрытой голосовой щели (проба Мюллера), «механическое» раздражение носоглотки, надувание резинового баллона и др.;

3) при неэффективности этих приемов вводят быстро внутривенно аденозин в дозе 6—12 мг (введение можно повторить дважды);

4) далее действуют в зависимости от ширины комплекса QRS:

• если QRS >16 0,1 с, внутривенно вводят лидокаин из расчета 1 — 1,5 мг/кг. При продолжающейся пароксизмальной наджелудочковой тахикардии, особенно с нарушением гемодинамики, показана синхронизированная кардиоверсия;

• если QRS <15 0,12 с, применяют внутривенно верапамил в дозе 2,5—5 мг, затем введение повторяют в дозе 5—10 мг. При неэффективности предыдущей терапии внутривенно вводят прокаи-намид (новокаинамид) — 20— 30 мг/мин (максимальная доза 17 мг/кг). Возможно применение препаратов дигиталиса, β-блокаторов и дилтиазема.

Таблица  19.2. Антиаритмические препараты для внутривенного введения, применяемые при неотложной терапии тахиаритмий [Марино П., 1998]

Препарат

Нагрузочная доза, м г/кг

Поддерживающая доза

Терапевтическая концентрация в сыворотке крови, м кг/мл

Амиодарон (кордарон)

5-10

12 мг/(кг-сут)

0,7-3,5

Лидокаин (ксикаин)

0,5-1

1—4 мг/мин

1-6

Новокаинамид (прокаинамида хлорид)

10

1—6 мг/мин

4-10

Орнид (бретилия тозилат)

5-10

1—2 мг/мин

0,5-1,5

Эсмолол (бревиблок)

0,5

50—200 мкг/(кг-мин)

Верапамил (изоптин)

0,075-0,15

0,005 мг/(кг-мин)

Желудочковая тахикардия представляет собой 3 и более эктопических желудочковых импульса с ЧСО100 в минуту (обычно 140-220 в минуту). Различают пароксизмальную (длится не более 30 с) и непароксизмальную (продолжается длительное время) формы. Развившееся нарушение сердечного ритма чаще всего связано с ишемией миокарда.

Непароксизмальную желудочковую тахикардию всегда необходимо купировать, а пароксизмальную — следует лечить, если она обусловлена заболеванием сердца [Марино П., 1998]. При нестабильной гемодинамике необходима кардиоверсия постоянным током (первоначальный разряд 50 Дж, затем его постепенно увеличивают при необходимости каждый раз на 50 Дж до максимального разряда в 200 Дж). Если состояние больного стабильное, вводят лидокаин внутривенно одномоментно, затем продолжают инфузию его в общепринятых дозах. При отсутствии эффекта при нормальном интервале Q-T показано введение новокаинамида, при удлинении интервала QTамиодаро-на или орнида (табл. 19.2).

Желудочковые экстрасистолы чаще всего связаны с заболеваниями или ишемией сердца, а также передозировкой (интоксикацией) препаратов наперстянки. Экстрасистолы — наиболее часто встречающаяся форма нарушений ритма сердца. Основные причины экстрасистол:

• органические поражения сердца (ИБС, болезни миокарда, эндокарда или перикарда);

• электролитный дисбаланс, нарушения кислотно-основного состояния (КОС);

• гипоксия;

• травматические воздействия на сердце, грудную клетку, головной или спинной мозг;

• нарушения вегетативной регуляции сердечно-сосудистой системы;

• патологические рефлексы, обусловленные заболеваниями других органов;

• диагностические процедуры — эндоскопия, пункция, массаж каротидного синуса и т.д.;

• аллергия;

• фармакодинамическое и токсическое действие медикаментов, алкоголя, курения, токсичных веществ;

• физические факторы (электромагнитное поле, ультразвук, воздействие высокой температуры и др.)

Прогноз и лечение экстрасистолии зависят от их причины и частоты. При большинстве экстрасистол лечения не требуется. Наиболее «опасные» экстрасистолии представлены в главе «Кардиогенный шок». Препаратом выбора при лечении экстрасистолии является лидокаин в общепринятых дозах. Реже применяют прокаинамид (новокаинамид).

Брадиаритмии. Брадикардия может быть связана с изменениями синусового узла или проводящей системы сердца. Нередко регистрируют некардиогенные причины:

• рефлексы блуждающего нерва;

• нарушения КОС;

• гипотермию, гипотиреоз;

• воздействие лекарственных препаратов -блокаторов, блокаторов кальциевых канальцев, дигоксина).

Брадиаритмии чаще всего проявляются в виде синусовой брадикардии или предсердно-желудочковых блокад (см. главу «Кардиогенный шок»). Брадикардия с нарушениями гемодинамики купируется холинолитиками или стимуляцией сердца.

Синдром слабости синусового узла (СССУ). Главным водителем сердечного ритма является синусно-предсердный узел (СУ). Дисфункция его приводит к развитию нарушений ритма (желудочковые экстрасистолии, брадикардии, тахикардии, фибрилляции), что может явиться причиной гибели больного. Для СССУ характерны резкая брадикардия или прекращение деятельности СУ, пароксизмы наджелудочковой тахикардии. Механизм брадикардии заключается в нарушении выработки импульса в СУ или нарушении проведения импульса из СУ в предсердие.

Основными причинами возникновения дисфункции СУ, по мнению большинства авторов, являются заболевания сердечно-сосудистой системы: миокардиты, инфаркт миокарда с вовлечением области СУ, недостаточное кровоснабжение СУ при атеросклерозе, кардиосклероз в области СУ, перикардит, кардиомиопатии. Кроме того, СССУ может встречаться при системных заболеваниях, гемохроматозе, прогрессивной мышечной дистрофии, интоксикации (передозировка хинидина, сердечных гликозидов, парасимпатомиметиков), метастазах опухоли в сердце, при операциях на сердце, поражении электрическим током, наследственных болезнях СУ и т.д.

СССУ клинически проявляется усталостью, головокружением, внезапной потерей сознания, обмороками, сердцебиением, застойной сердечной недостаточностью. Иногда СССУ обнаруживается случайно при ЭКГ-исследовании у больных, которые не предъявляют вышеперечисленных жалоб, или во время стрессовой ситуации (наркоз или операция). Особенно опасен скрытый СССУ во время наркоза. По данным наших и зарубежных исследований, практически все препараты, применяемые для наркоза, в той или иной степени оказывают влияние на проводящую систему сердца (ПСС), в том числе СУ. Большинство препаратов вызывает угнетение СУ, ПСС, что может привести к фатальным нарушениям гемодинамики, в частности к остановке сердца.

В настоящее время к СССУ относятся следующие аритмические формы:

1) выраженная синусовая бради-кардия (ЧСС менее 50 в минуту), не связанная с приемом медикаментов, постоянная или эпизодическая;

2) «отказ» (остановка) синусно-предсердного узла (включая остановку предсердий), кратковременный или длительный, с периодами асистолии или компенсированный выскальзывающими ритмами;

3) синоатриальная блокада, не обусловленная лекарственными препаратами;

4) повторные чередования синусовой брадикардии (или нормального синусового ритма) с приступами фибрилляции, трепетания предсердий, предсердной тахикардии («синдром брадикардии-тахикардии»);

5) медленное восстановление функции синусно-предсердного узла после электрической кардиоверсии, электрической стимуляции предсердий или спонтанного прекращения наджелудочковой тахикардии.

Диагноз ставят при сопоставлении клинических проявлений с электрокардиографическими признаками дисфункции СУ. Для подтверждения диагноза проводят полную вегетативную блокаду с целью определения внутренней активности синусно-предсердного узла. Эти данные особенно информативны в сочетании с результатами электрофизиологического исследования (ЭФИ) проводящей системы сердца. В настоящее время ЭФИ проводят как инвазивным (через магистральную вену), так и неинвазивным (чреспищеводная электрокардиостимуляция) методом. И в том и в другом случае получают полную информацию о работе синуснопредсердного узла.

Основным и наиболее эффективным методом лечения больных СССУ с тяжелыми клиническими симптомами является установка постоянных кардиостимуляторов, которые могут работать в постоянном заданном режиме и в режиме «по потребности».

19.1. Кардиоверсия

Одним из видов лечения аритмий сердца является электроимпульсная терапия. При тахикардии без пульса или ФЖ применяют несинхронизированный разряд дефибриллятора, который прерывает аритмию и восстанавливает синусовый ритм.

При регулярном, но частом ритме сердечных сокращений более предпочтительна синхронизированная кардиоверсия. Синхронизированный электрический разряд наносят после зубца R в «неуязвимой» точке сердечного цикла, в которой удар не вызовет ФЖ. Происходит синхронизация разряда электродефибрил-лятора и высокого зубца R. Самой опасной зоной сердечного цикла является восходящий участок сегмента ST: при воздействии электрического разряда или наслоении экстрасистолы на него может развиться асистолия или ФЖ. Манипуляцию проводят под внутривенным наркозом с использованием препаратов

короткого действия (бензодиазепины, барбитураты, пропофол, наркотические анальгетики), обеспечивающих достаточный седативный эффект и амнезию.

Противопоказаниями к синхронизированной кардиоверсии служат гипокалиемия, передозировка препаратов наперстянки, некомпенсированный гипертиреоз. Нарушения водно-электролитного баланса должны быть перед манипуляцией корригированы [Marini J.J., Wheelers A.P., 1997].

Величина наносимого разряда зависит от основного ритма. Предсердная фибрилляция может быть купирована разрядом 50 Дж, при суправентрикулярной тахикардии требуется разряд более 100 Дж, при ЖТ — 200 Дж. В некоторых случаях (у пациентов с проходной суправентрикулярной тахикардией) при электрической «усталости» синусно-предсердного и предсердно-желудочкового узлов могут не восстанавливаться нормальный автоматизм и проводимость сердца. В таких случаях врач должен быть готов к проведению чрескожной, чреспищеводной или временной трансвенозной кардиостимуляции. Миокард может быть дисфункциональным в течение некоторого периода времени. Наиболее грозное осложнение кардиоверсии — системная эмболизация, которая чаще бывает у больных, не получающих антикоагулянтную терапию, с дилатационной кардиомиопатией, митральным стенозом или хронической фибрилляцией предсердий.

19.2. Электрическая стимуляция сердца

Нередко пациентам отделения ИТ требуется проведение временной кардиостимуляции как наиболее эффективного метода лечения. Временная кардиостимуляция может применяться:

• для восстановления ритма сердечных сокращений при АВ-блокадах II степени и полной AB-блокаде;

• при СССУ;

• для купирования трепетания или мерцания предсердий;

• для снятия послеоперационных аритмий при операциях на сердце.

В основе ЭСС лежит тот факт, что электрическими импульсами определенной формы, амплитуды, продолжительности можно заменить естественные сигналы центров автоматизма сердца, управляющие его ритмом. В ответ на электрический импульс возникает экстрасистолическое сокращение сердца. При отсутствии собственной электрической активности (асистолия) повторными электрическими импульсами можно искусственно вызвать деполяризацию миокарда; при наличии собственной активности искусственный ритм навязывается, когда он подавляет спонтанную активность при частоте электрических импульсов на 10—15 % больше спонтанного ритма.

Электрическая стимуляция может быть временной и постоянной. По назначению ЭСС бывает профилактической, диагностической и лечебной.

Для временной ЭСС используют экстракардиал ьные (накожные, подкожные, пищеводные) и карди-альные (пери-, эпи-, мио- и эндо-кардиальные) электроды. Из экстракардиальных электродов чаще всего применяют пищеводный электрод.

Из кардиальных электродов в ежедневной клинической практике наиболее широко используют временные эндокардиальные электроды, которые вводят пункционно через подключичную вену (чаще правую) подключичным доступом.

ЭСС в большинстве случаев проводят в учащающем режиме при брадикардии. Более сложным явля-

ется использование временной ЭСС при тахикардиях и аритмиях:

а) учащающую ЭСС с частотой от 300 до 600 имп/мин в течение 30 с (чаще 400—500 имп/мин) применяют, если точно известно, что AV-система пропускает не более 180-200 имп/мин;

б) ЭСС залпами импульсов (асинхронных или зависимых от зубца P);

в) программированная ЭСС одиночными или парными импульсами.

В практике анестезиолога-реани-матолога наиболее приемлемым вариантом временной электростимуляции является чреспищеводная ЭКС левого предсердия. Метод неинвазивный, достаточно прост в применении и эффективен при таких ситуациях, как брадикардия, асистолия (стимуляция левого желудочка), и для купирования некоторых тахиаритмий; в условиях операционной позволяет поддерживать гемодинамику при развитии брадикардии в результате воздействия препаратов для наркоза на ПСС в случаях неэффективности холинолитиков.

Постоянная ЭСС осуществляется путем вживления электростимулятора с электродами. В настоящее время существует множество разнообразных по режимам стимуляции аппаратов, что позволяет подобрать для конкретного пациента наиболее оптимальный электрокардиостимулятор.

19.3. Некоторые препараты, применяемые при аритмиях

Амиодарон (кордарон) — высокоэффективный препарат для лечения желудочковых аритмий. Оказывает умеренное а- и β-адреноблокирующее действие, вызывает блокаду калиевых, натриевых (в сердце) и кальциевых (в небольшой степени) каналов, является антагонистом глюкагона. Увеличивает интервал Q-T, длительность потенциала действия, эффективный рефракторный период. Показан при желудочковых и наджелудочковых аритмиях (трепетание и мерцание предсердий, предсердная пароксизмальная тахикардия) в случаях неэффективности антиаритмической терапии.

Препарат вводят внутривенно в 5 % растворе глюкозы. Нагрузочная доза 5—10 мг/кг в течение 20— 30 мин. Эту дозу можно повторить через 30 мин. В течение 3—5 дней назначают поддерживающую дозу 12 мг/(кг-сут).

Орнид (бретилия тозилат) показан при желудочковых аритмиях, устойчивых к лидокаину и другим антиаритмическим препаратам. Способен вызывать артериальную гипотензию. Препарат в дозе 5 мг/кг вводят при стабильной гемодинамике внутривенно струйно в течение 20—30 мин, затем в поддерживающей дозе 1—2 мг/мин в течение суток (не более). При почечной недостаточности дозу уменьшают вдвое.

Эсмолол (бревиблок) является селективным β-блокатором. Эффективен при предсердной пароксизмальной тахикардии, мерцании и трепетании предсердий.

Вводят внутривенно 500 мкг/кг в течение 1 мин, затем в течение следующих 4 мин — 50 мкгДкг-мин). Поддерживающая доза может быть постепенно увеличена до 200 мкг/ (кгмин). Перед повышением поддерживающей дозы каждый раз вводят нагрузочную дозу.


Глава 20 Отек легких

Отек легких — патологическое увеличение объема внесосудистой жидкости в легких. Основную роль при этом играют увеличение гидростатического давления в легочных сосудах, уменьшение КОД плазмы, повышение проницаемости сосудистой стенки.

В 1896 г. E.Г. Старлинг обосновал теорию сосудистой резорбции жидкости из соединительнотканных пространств в малые сосуды, согласно которой

Qf = К (ΔΡ - Δπ),

где Qf — объем жидкости, вышедшей из сосудов (жидкостный приток); К — проницаемость стенки (коэффициент фильтрации); ΔΡ — гидростатический градиент давления, т.е. разность между величинами внутри-и внесосудистого давления; Δπ — онкотический градиент давления, т.е. разность между величинами внутри- и внекапиллярного КОД.

Таким образом, движение жидкости через сосудистую стенку зависит от разности гидростатического давления, а также от степени проницаемости стенки. Объем внесосудистой жидкости в легких увеличивается в тех случаях, когда фильтрация жидкости в артериальном отделе капилляров превышает ее резорбцию в венозном отделе и дренирование лимфатическими сосудами.

20.1. Кардиогенный отек легких

Кардиогенный отек легких возникает в результате значительного повышения гидростатического давления в левом предсердии, легочных венах и системе легочной артерии. Главный его признак — острая левожелудочковая недостаточность, сопровождающаяся ростом градиента давления в легочных сосудах и интерстициальном пространстве и выходом части жидкости из сосудов в ткань легкого.

Слабость левого желудочка может быть обусловлена хронической и острой коронарной недостаточностью, заболеваниями мышцы сердца, пороком аортального клапана, состояниями, вызывающими повышение диастолического АД в левом желудочке. Давление в легочных венах возрастает при пороках сердца и сосудов, поражениях легочных вен, приводящих к их окклюзии. Острые нарушения ритма сердца (пароксизмальная тахикардия, ЖТ и др.) могут быть причиной повышения внутрисосудистого гидростатического давления. К этому виду нарушений приводит и повышенная нагрузка на сердечную мышцу, например, при общей гипоксии, стрессе, анемии, артериальной гипертензии [Альберт Р.К., 1986; Bernard G.R., Brigham K.L., 1986].

Отек легких может развиваться постепенно или быстро («острый отек»). Одышка — первый симптом начинающегося отека легких. Причиной ее является переполнение сосудистой системы легких: они становятся менее эластичными, повышается сопротивление мелких дыхательных путей, снижается уровень оксигенации артериальной крови, возрастает альвеолярно-артериальный градиент кислорода, усиливается отток лимфы, направленный на поддержание постоянного внесосудистого объема жидкости. При физикальном и рентгенологическом исследовании выявляется застойная сердечная недостаточность.

При дальнейшем повышении внутрисосудистого давления происходит выход жидкости из сосудов. Именно в этот момент наблюдается ухудшение состояния больного: усиливается одышка, прогрессирует артериальная гипоксемия. На рентгенограммах появляются такие признаки, как линии Керли и потеря четкости сосудистого рисунка. На этой стадии увеличивается проницаемость легочных капилляров, и макромолекулы выходят в интерстициальное пространство (интерстициальный отек легких). Затем образуются разрывы (щели) между клетками, выстилающими альвеолы, и развивается альвеолярный отек легких. Жидкость заполняет альвеолы, мелкие и крупные бронхи. В этот момент в легких прослушиваются большое количество влажных хрипов, хрипящее дыхание, выявляется затемнение легочных полей на рентгенограммах. Больной становится беспокойным, возникают цианоз и одутловатость лица, увеличивается наполнение шейных вен, отмечается значительная потливость, отделяется пенистая мокрота. Значительно снижаются PO2 и насыщение артериальной крови кислородом, возможна гиперкапния. На фоне углубления гипоксии происходит остановка дыхания.

Диагностика. Кардиогенный отек легких наиболее часто возникает при остром инфаркте миокарда, левожелудочковой недостаточности, аритмиях, митральном пороке. Заболевание диагностируют на основании клинических, рентгенологических и лабораторных данных.

Клинические признаки:

• наиболее ранний симптом отека легких — одышка, а в поздней стадии — удушье;

• кашель с прозрачной водянистой мокротой, иногда со следами крови;

• при аускультации — влажные хрипы, иногда клокочущее дыхание;

• тахикардия, возможна аритмия;

• АД чаще повышено, но может быть нормальным или сниженным;

• возможны отеки на ногах, увеличение размеров печени;

• снижение диуреза;

• выявление сердечной патологии (инфаркт миокарда, ИБС, митральный порок и др.).

Рентгенологические признаки'.

часто наблюдаются изменения конфигурации сердца, кардиомегалия;

• увеличение размеров легочных сосудов, расплывчатость их очертаний;

• наличие жидкости в плевральных полостях свидетельствует не о легочной, а о системной, венозной гипертензии;

Лабораторные признаки:

рН крови в поздней стадии снижен;

PaO2 снижено;

• дыхательный алкалоз, сменяющийся дыхательным ацидозом.

Наиболее достоверные признаки кардиогенного отека легких:

• высокое ДЗЛА (выше 18—20 мм рт.ст.);

• повышенное  ЦВД  (более   12  см вод.ст.);

• снижение CB.

Стадии кардиогенного отека легких:

I стадия — интерстициальный отек легких, одышка (первый, иногда единственный симптом), тахикардия, жесткое дыхание;

II стадия — альвеолярный отек легких, усиление одышки, хрипящее дыхание, артериальная ги-поксемия, появление мелкопузырчатых хрипов в легких;

III стадия — манифестирующий отек легких, одышка, удушье, цианоз лица и верхней половины туловища, одутловатость лица, набухшие шейные вены, потливость, выделение пенистой мокроты, в легких большое количество влажных хрипов, выраженная артериальная гипоксемия.

Лечение кардиогенного отека легких (схема 20.1). Главная задача — восстановление нормального градиента давления в легочных капиллярах и альвеолах, снятие психического стресса и устранение гипоксии.


Схема 20.1

АЛГОРИТМ ЛЕЧЕНИЯ ПРИ KAPДИОГЕННОМ ОТЕКЕ ЛЕГКИХ

• Фуросемид по 0,5—1,0 мг/кг внутривенно; • Морфин — 2—5 мг внутривенно; • Нитроглицерин — 0,005 мг под язык; • Интубация трахеи (оксигенация).

• Нитроглицерин — по 0,3 мкг/кг/мин (при АД > 100 мм рт.ст.) внутривенно; • Допамин — по 5—15 мкг/кг/мин (при АД < 100 мм рт.ст.) внутривенно; • Добутамин — по 5—10 мкг/кг/мин (при АД > 100 мм рт.ст.) внутривенно; • PEEP  (постоянное  положительное давление в конце выдоха); • CPAP (принудительная вентиляция с PEEP).

• Амринон — 0,75 мг/кг одномоментно внутривенно, затем капельно по 5—15 мкг/кг/мин; • Эуфиллин — по 3—5 мг/кг внутривенно в течение 20 мин; • Дигоксин — внутривенно по 1  мл 0,025 % раствора (при фибрилляции предсердий и наджелудочковой тахикардии); • Тромболитическая   терапия   (если нет шока); • Оперативное вмешательство.

1. Оксигенотерапия. В легких случаях оксигенотерапию проводят с помощью носовых катетеров, в более тяжелых — используют маски с созданием положительного давления. В наиболее тяжелых случаях показаны интубация трахеи, удаление отечной жидкости из дыхательных путей, ИВЛ с высокой FiO2 (до 100 %) в режиме ПДКВ. Если не проводится ИВЛ, больному необходимо придать сидячее положение в постели, поскольку оно в связи с постуральным эффектом снижает внутрисосудистое давление в верхних отделах легких. Ингаляция кислорода под положительным давлением повышает внутриальвеолярное

давление и препятствует транссудации жидкости из альвеолярных капилляров, ограничивая венозный возврат в грудную клетку.

2. Снятие психического стресса. Применяют диазепам (седуксен) по 5 мг, дроперидол — 5—7,5 мг внутримышечно или внутривенно, морфин — от 2 до 5 мг (уменьшает двигательное возбуждение и адренергическую вазоконстрикторную реакцию).

3. Уменьшение гидростатического давления в легочных капиллярах. Уменьшить венозный приток к сердцу можно наложением венозных турникетов на 3 или 4 конечности на 15 мин. Внутривенно вводят ла-зикс или этакриновую кислоту. Начальная доза лазикса 20—40 мг (до 80—100 мг). Каждые 2—3 ч дозу удваивают до получения эффекта. Общая доза лазикса не должна превышать 240 мг. Эти диуретики, уменьшая ОЦК, способствуют быстрому восстановлению диуреза. При внутривенном введении фуросемид оказывает также венодилатирующее действие, уменьшает венозный возврат к сердцу и останавливает прогрессирование отека легких еще до появления мочегонного эффекта. Необходимо вести контроль за ЦВД, диурезом, осмоляльностью плазмы, концентрацией белка, электролитов и глюкозы в крови.

4. Уменьшение постнагрузки. Если АД превышает 100 мм рт.ст., для снижения постнагрузки внутривенно вводят натрия нитропруссид в дозе 20—30 мкг/мин. Нитраты воздействуют преимущественно на емкостные сосуды, приводят к перераспределению крови, значительному снижению давления в системе легочной артерии и некоторому увеличению MOC. Однако, если нет центрального переполнения, нитраты могут значительно снизить MOC. Поэтому натрия нитропруссид показан при высоком ДЗЛА (более 12—16 мм рт.ст.) под постоянным контролем АД.

5. Применение препаратов положительного инотропного действия.

Увеличению сократительной способности миокарда способствуют симпатомиметические амины. При сниженном АД наиболее эффективен допамин, а при нормальном или высоком АД — добутамин. Оба препарата вводят внутривенно капельно под контролем CB и других параметров гемодинамики. После стабилизации состояния показаны амринон и эуфиллин, при фибрилляции предсердий и наджелудочковой тахикардии — дигоксин. Некупирующийся отек легких является показанием к оперативному вмешательству.

Возможные некардиогенные причины повышения гидростатического давления в системе легочных артерий и вен:

А гиперволемия и гипергидратация, острая перегрузка системы кровообращения жидкостью. По механизму развития этот вид отека легких сходен с кардиогенным. Перегрузка системы кровообращения жидкостью является одним из частых осложнений ятрогенного характера при инфузионной терапии, проводимой без учета важнейших условий — расчета водного баланса, измерения ЦВД и диуреза. Следует подчеркнуть, что это осложнение часто возникает при имеющейся сердечной или почечной недостаточности и у больных пожилого возраста. Оценка ряда показателей (Ч CC, АД, ЦВД, темп диуреза, осмо-ляльность мочи и плазмы) в ходе ИТ позволяет избежать этих осложнений [Малышев В.Д., 200O];

А «неврогенный отек легких», возникающий в результате черепно-мозговой травмы, судорожных припадков различного происхождения и нарушений мозгового кровообращения. Патогенез этого вида отека легких не совсем ясен, однако установлено повышение давления в легочных артериях, капиллярах и венах. Гидростатическим по природе является также высотный отек легких; А снижение гидростатического давления в интерстициальном пространстве легких, возникающее при росте отрицательного внутриплеврального давления (при обструкции верхних дыхательных путей, аспирации воздуха или выпота из плевральной полости и расправлении поджатого легкого). Большие перепады внутритрахеального давления при ИВЛ способствуют росту гидростатического давления. Значительное повышение давления в дыхательных путях при ИВЛ вызывает увеличение внутрисосудистого и снижение интерстициального гидростатического давления. Все перечисленные факторы в определенных условиях могут вызвать отек легких, обусловленный увеличением градиента гидростатического давления в сосудах и интерстиции легких.

20.2. Отек легких при изменениях КОД

КОД, создаваемое белками плазмы, составляет 25 мм рт.ст., что соответствует уровню белка в плазме, равному 74 г/л. Этот показатель является важнейшей силой, удерживающей воду в сосудистом пространстве. ДЗЛА, т.е. гидростатическое давление в капиллярах легких, в норме равно 8 мм рт.ст. (сила «выталкивания» воды). Разность показателей КОД и ДЗЛА в норме составляет 17 мм рт.ст., что защищает интерстиции легких от выхода воды из легочных сосудов. Отек легких закономерен в случаях значительного уменьшения этой разности, т.е. при большом повышении гидростатического давления в легочных капиллярах или резком снижении КОД.

Механизм развития отека легких при сниженном и нормальном КОД плазмы различен. В первом случае отек легких развивается при более низком, а во втором — при более высоком гидростатическом давлении. Знание величин КОД и ДЗЛА позволяет установить причину возникновения отека легких. У больных в критическом состоянии разность КОД и ДЗЛА может снижаться в результате одновременного повышения гидростатического давления и уменьшения КОД, которые, таким образом, являются факторами развития отека легких.

Экспериментальные и клинические исследования показали роль градиента КОД в плазме и интерстициальном пространстве в возникновении отека легких.

Следует иметь в виду, что КОД в критическом состоянии, как правило, ниже нормы, при кардиогенном отеке легких может быть почти нормальным, а при некардиогенном — всегда снижено.

В ряде работ приводятся данные, свидетельствующие о том, что снижение КОД при сердечно-легочной недостаточности сопровождается увеличением смертности. Если снижается разность КОД и ДЗЛА, то увеличивается фильтрация воды в легкие.

В критическом состоянии пациента важно определить разность между КОД и ДЗЛА. При этом отмечается существенное уменьшение этой разности как у больных с гипоонкическим, так и гидростатическим отеком легких (до 2,5— 1,5 мм рт.ст. при норме более 12 мм рт.ст.).

Многие наблюдения показывают, что критическое уменьшение разности КОД и ДЗЛА находится в

прямой связи с отеком легких и может зависеть как от уменьшения КОД, так и от увеличения ДЗЛА либо от обоих факторов. Наибольшее значение имеет снижение этой разности в течение короткого времени. Гидростатическое давление в легочных капиллярах повышается в результате сердечной недостаточности, обусловленной заболеваниями сердца или другим провоцирующим фактором (гиперволемия, гипергидратация, артериальная гипертензия и т. д.). Острое снижение КОД (например, при острой кровопотере и последующем возмещении ее кристаллоидными растворами) также способствует развитию отека легких.

20.3. Отек легких при повышенной проницаемости сосудистой стенки

При многих состояниях, называемых острым РДСВ, повреждается ультраструктура легких и повышается сосудистая проницаемость, что приводит к перераспределению воды в ткань легкого. При этом концентрация белка в интерстициальной жидкости и альвеолах возрастает. Одним из главных признаков РДСВ является большое количество белка в легочной внесосудистой жидкости и альвеолах.

Лечение некардиоген-ного отека легких. Гипергидратация (гипертоническая, изотоническая и гипотоническая) приводит к накоплению воды в легких. Важнейшее условие успешного лечения — создание отрицательного баланса воды, а при гипотонической и изотонической гипергидратации — и отрицательного баланса натрия, увеличение содержания которого ведет к отеку тканей. Для уточнения вида нарушения водно-электролитного баланса производят точный расчет всех поступлений и потерь жидкости, определяют ЦВД и диурез. При гипергидратации нередко снижен темп диуреза, возможны признаки почечной недостаточности. В этих случаях необходимо стимулировать диурез введением лазикса, добиваясь выделения не менее 50 мл мочи в час.

Необходимо поддержание нормальных коллоидно-гидростатических градиентов при адекватной сердечной деятельности.

При гипоальбуминемии и общей гипопротеинемии показано введение альбумина, сухой и нативной плазмы. Применение белковых и коллоидных растворов дает наибольший эффект на раннем этапе лечения, т.е. до развития шока и повышения проницаемости сосудов. В этом случае увеличение КОД приводит к возврату жидкости из интерстициального пространства легких в сосуды. При КОД ниже 19 мм рт.ст., что соответствует содержанию 55 г/л белка в плазме, показано введение белковых или коллоидных сред. Одновременно принимают меры по снижению ДЗЛА. Гидростатическое давление следует поддерживать на возможно более низком уровне, так как даже незначительное повышение его в условиях повышенной проницаемости сосудов ведет к отеку легких.

Важнейшие диагностические критерии — давление в легочных сосудах, определяемое с помощью катетера Свана—Ганца, MOC, показатели АД, измеряемые прямым методом, уровни PaO2 и PaCO2, осмоляльность и КОД плазмы, ЦВД (последнее не всегда соответствует показателю ДЗЛА).

При РДСВ, сепсисе, шоке и других критических состояниях эффект переливания альбумина может быть недостаточным или полностью отсутствовать, так как альбумин переходит из сосудов в легочный интерстиций. Следует подчеркнуть опасность применения для лечения некардиогенного отека легких массивных доз альбумина или крупномолекулярных соединений. Можно рекомендовать умеренные дозы альбумина (100 мл 20 % раствора) с очень медленным темпом введения под контролем других показателей, в том числе величины КОД. Как правило, у больных с некардиоген-ным отеком КОД значительно ниже, чем у больных с кардиогенным отеком легких. При инфузии кристаллоидных растворов на фоне сниженного КОД нарастает отек. Меры, увеличивающие КОД, предупреждают транссудацию жидкости из легочных сосудов.

Величина КОД является своеобразным диагностическим критерием легочного отека и вероятности смертельного исхода: снижение этого показателя до 12,5 мм рт.ст. крайне опасно!


Глава 21 Тромбоэмболия легочной артерии

ТЭЛА — тяжелое осложнение, часто недиагностируемое при жизни. Вероятность ее возникновения у определенных групп больных очень велика. Предрасполагающие факторы — длительная иммобилизация (особенно в пожилом и старческом возрасте), сердечные заболевания, недостаточность кровообращения, шок, ОДН, ожоги, травмы (чаще всего перелом бедра). К факторам, способствующим тромбообразованию, относят также ожирение, полицитемию, беременность, злокачественные новообразования и оперативные вмешательства.

Причиной более 95 % всех случаев ТЭЛА служит заболевание глубоких вен нижних конечностей (флеботромбоз). Гораздо реже причиной ТЭЛА являются иные локализации венозного тромбоза, пристеночные тромбы в правом отделе сердца или первичный артериальный легочный тромбоз.

Патофизиологические изменения. Полная или частичная обструкция значительных зон в системе легочной артерии ведет к повышению легочно-артериального сосудистого сопротивления и большой нагрузке на правый желудочек, в связи с чем может развиться картина острого легочного сердца. Одновременно снижаются CB и АД в большом круге кровообращения. При ТЭЛА возникают нарушения вентиляционно-перфузионных отношений в легких, увеличение объема шунтируемой крови и альвеолярного МП. Оксигенация артериальной крови у больных достоверно снижается.

Массивная ТЭЛА приводит к значительному повышению сопротивления в легочной артерии. Обструкция кровотока в зонах легочной артерии изменяет механические свойства легких: снижается их растяжимость и умеренно возрастает аэродинамическое сопротивление. Выраженность изменений находится в прямой зависимости от объема и степени ТЭЛА, а также определяется патологией сердечно-сосудистой системы. В тяжелых случаях при окклюзии более 50 % легочного артериального русла возможно возникновение шока [Sasahara A. et al., 1983].

Клиническая картина. Выделяют две формы ТЭЛА — циркуляторную и респираторную. При циркуляторной форме (кардиальный синдром) остро развиваются легочное сердце и декомпенсация кровообращения с правожелудочковой недостаточностью и/или системной гипотензией. Больной жалуется на боль за грудиной или в других отделах грудной клетки, иногда на чувство дискомфорта. При осмотре отмечают набухание шейных вен, иногда цианоз, акцент II тона, систолический и диастолический шумы на легочной артерии. При этой форме возможна быстрая декомпенсация кровообращения со смертельным исходом или относительная стабильность течения, несмотря на наличие признаков сердечно-сосудистой недостаточности.

При респираторной форме (легочно-плевралъный синдром) преобладают легочные симптомы: одышка, боли в области грудной клетки, возможны кровохарканье, незначительная лихорадка.

Циркуляторная форма обычно соответствует массивной эмболии и развитию легочного сердца. Для немассивной эмболии более характерна легочная форма, иногда единственным симптомом является одышка.

Диагностика. Одним из постоянных признаков ТЭЛА является одышка. Она часто начинается внезапно и не связана с объективными причинами. Основные жалобы — чувство нехватки воздуха, удушье. ЧД более 20 в минуту, ДО, ЖЕЛ, ФЖЕЛ значительно снижены.

Цианоз — непостоянный симптом, более характерный для массивной ТЭЛА. Он может быть центральным, т.е. связанным с выраженной гипоксемией, или регионарным, возникающим в результате венозного застоя (цианоз лица и верхней половины туловища). Наблюдается при ТЭЛА у 16—20 % больных.

Выраженная бледность кожных покровов обычно сопутствует резкому снижению CB и другим проявлениям шока.

Боли в области грудной клетки — частый, но не постоянный симптом. Боли могут быть и за грудиной. Преобладают плевральные боли, которые не всегда сопровождаются кровохарканьем. Ангинозная боль может быть обусловлена острой коронарной недостаточностью, возникающей в результате перегрузки правого отдела сердца. Иногда больные жалуются на боль в области правого подреберья. По-видимому, это связано с застоем крови в печени и растяжением глиссоновой капсулы.

Кашель отмечается у 60 %, кровохарканье — у Уз больных.

Тахикардия соответствует степени декомпенсации кровобращения. Быстро прогрессирующая тахикардия — грозный симптом, предвестник возможной остановки сердца.

Неспецифические неврологические симптомы обусловлены гипоксией ЦНС. Степень неврологических расстройств различна — от незначительной неадекватности больных до развития судорог, ступора и комы. Последняя характерна для массивной ТЭЛА и возникает у 14 % больных. В некоторых случаях тромбоэмболия ствола легочной артерии начинается с кратковременной потери сознания.

Изменения, выявляемые при физикалъном исследовании. При инфарктной пневмонии или плевральном выпоте отмечается притупление перкуторного звука, но это не постоянный симптом. При аускультации определяют влажные хрипы, зависящие от недостаточности кровообращения и предшествующих сердечно-легочных заболеваний. Изредка прослушивается шум трения плевры, и выявляются другие симптомы, характерные для инфаркта легких и инфарктной пневмонии, а также признаки перегрузки правых отделов сердца.

Изменение газового состава артериальной крови. Наиболее постоянный симптом — снижение PaO2 и SaO2. Иногда наблюдаются умеренное повышение PaCO2 и снижение рН крови. Градиент РАО2/РаО2 повышен.

Перечисленные симптомы ТЭЛА с достаточной вероятностью указывают на эту патологию только тогда, когда в анамнезе отсутствуют сердечно-легочные заболевания. Во всех остальных случаях диагноз может быть поставлен только с помощью специальных исследований.

Рентгенография грудной клетки. На рентгенограмме должны быть полностью представлены латеральные зоны легочных полей. При наличии на рентгенограмме легких нормальной картины нельзя исключать легочную эмболию. Рентгенологическая картина инфаркта легкого складывается через 2—5 сут после легочной окклюзии. Инфаркт обычно локализуется в базальных отделах легкого, чаще в правом легком. Иногда наблюдается двусторонний процесс. На рентгенограмме видны инфильтрат неясных очертаний, клиновидное уплотнение легочной ткани типа долевой пневмонии, опухоли или отека легкого. Иногда определяются признаки неравномерности легочного кровообращения, а также расширение тени сердца в поперечном направлении и спереди за счет увеличения его правых отделов.

Сканирование легких позволяет оценить состояние легочного крово-тока у больного с подозрением на ТЭЛА. Если обнаружена нормальная перфузия во всех легочных полях, диагноз ТЭЛА отвергают. Отсутствие изменений на рентгенограмме и наличие их на сканограмме указывают на ТЭЛА.

Ангиопулъмонография — наиболее точный метод диагностики ТЭЛА. Для выявления объема и характера эмболического поражения зондируют правые отделы сердца и легочную артерию. В ствол легочной артерии вводят контрастное вещество. При исследовании осуществляют манометрию полостей сердца и легочной артерии, определяют давление «заклинивания» и CB. Правая легочная артерия имеет 9, а левая 7 больших сегментарных ветвей. В зависимости от расположения тром-боэмбола в сегментарных ветвях, долевых и главных, проводят количественную оценку эмболического поражения.

Лечение. Антикоагулянтная терапия. Медикаментозную терапию острой ТЭЛА начинают при первом подозрении на это осложнение с внутривенного введения гепа-рина. При установленной легочной тромбоэмболии внутривенно струй-HO вводят 10 000—20 000 ЕД гепари-на, а спустя 2—4 ч переходят на один из стандартов антикоагулянт-ной терапии. При непрерывной ин-фузионной гепаринотерапии препарат вводят в дозе 1000 ЕД/ч. Суммарная суточная доза гепарина, независимо от стандарта лечения (внутривенное прерывистое или подкожное введение), должна составлять 30 000 ЕД.

Контрольными тестами являются тромбиновое время или частичное тромбопластиновое время, концентрация фибриногена, наличие продуктов деградации фибрина, показатели тромбоэластограммы. Самые надежные тесты — тромбиновое и частичное тромбопластиновое время (ТВ, ЧТВ). Эти показатели при непрерывном введении гепарина должны быть по сравнению с исходным уровнем больше в 1,5—2 раза. Длительность гепаринотерапии при ТЭЛА или глубоком венозном тромбозе 7—10 дней, поскольку в это время происходит лизис и/или организация тромба. Лечение гепарином противопоказано больным с продолжающимся кровотечением, геморрагическим диатезом. Применение гепарина способствует быстрому подавлению тромбообразования и лизису тромбоэмболов.

Тромболитическая терапия показана при массивной ТЭЛА со стойким снижением АД, особенно в тех случаях, когда нельзя произвести эмболэктомию. Перед началом лечения ТВ или ЧТВ должно быть увеличено не более чем на 10с. Раствор тромболитика на изотоническом растворе глюкозы вводят во внутреннюю яремную вену или в правое предсердие, а если возможно, то в легочную артерию.

Нагрузочную ударную дозу стреп-токиназы 250 000-500 000 ME вводят в течение 20 мин, поддерживающую дозу — 100 000 МЕ/ч — путем непрерывной инфузии в течение 48—72 ч. Антикоагулянты при этом не назначают. Гепарин применяют после прекращения тромболитической терапии и тромболитического действия. Наступление «лизиса» подтверждается удлинением показателей свертывания, высоким содержанием продуктов деградации фибрина или низким содержанием фибриногена.

Оперативное вмешательство — эмболэктомия показано при массивной ТЭЛА, сопровождающейся прогрессивным ухудшением состояния больного, несмотря на проводимую терапию.

Кардиалъная терапия включает применение препаратов положительного инотропного действия (допамин, добутрекс). Скорость введения допамина зависит от степени депрессии сердечно-сосудистой системы и составляет от 3 до 15 мкг/кг/мин. Снижение давления в малом круге кровообращения достигается инфузией 1 мл 2 % раствора нитроглицерина, разведенного в 200—300 мл 5 % раствора глюкозы.

Респираторная терапия. Обязательно проводят оксигенотерапию, по показаниям ВЧ ИВЛ через маску или ИВЛ, назначают брохолитичес-кие и спазмолитические средства в ингаляциях и внутривенно.

При болевом синдроме: фентанил по 1—2 мл 0,005 % раствора с 1 — 2 мл 0,25 % раствора дроперидола или 0,5—1 мл 1 % раствора морфина с 0,4—0,7 мл 0,1 % раствора атропина или другие анальгетики. При гипотензии — дексаметазон (4—8 мг), реополиглюкин или реомакродекс — 400 мл со скоростью введения 20— 25 мл/мин. Необходима тщательная коррекция водного баланса и КОС. При олигурии назначают фуросемид.

Профилактика ТЭЛА в отделениях ИТ. ТЭЛА является частым осложнением у больных в критическом состоянии, находящихся на ИВЛ. Несмотря на активные попытки установления диагноза, примерно в половине случаев ТЭЛА при жизни не диагностируется.

Диагностика ТЭЛА сложна. Все методы, за исключением ангиографии, ненадежны. В связи с этим следует уделять особое внимание профилактике тромбоза глубоких вен как источника массивной эмболии. Наиболее оправдано применение небольших доз гепарина (5000 ME каждые 8-12 ч). Такие дозы гепарина уменьшают частоту тромбоза глубоких вен у больных в отделении ИТ. В результате профилактического использования низких доз гепарина значительно реже наблюдаются послеоперационные эмболии легочной артерии. Регулярное применение подобных доз гепарина значительно снижает частоту ТЭЛА у тяжелобольных [Pingleton S.K.,1983].

Низкие дозы гепарина как источник возможного кровотечения не представляют опасности и могут быть использованы с профилактической целью при ОДН перед операцией, в послеоперационном периоде и у других больных в отделениях ИТ при отсутствии специфических противопоказаний.


Глава 22 Гипертонический криз

Гипертонический криз (ГК) относится к категории жизнеугрожаю-щих состояний и обусловлен внезапным повышением систолического и диастолического АД с последующими нарушениями функций вегетативной нервной системы, расстройствами мозгового, коронарного и почечного кровообращения. Степень тяжести и клиническая картина ГК могут быть различными, вплоть до коматозного состояния с развитием острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточности, требующий последовательной ИТ в условиях специализированного кардиологического или реанимационного отделения.

Причины развития ГК. В 20—30 % случаев ГК наблюдается у больных с артериальной гипер-тензией. В то же время при определенных условиях ГК может развиться у лиц с симптоматической гипертензией и соматически здоровых людей молодого и среднего возраста.

Факторы, приводящие к развитию ГК, подразделяются на экзогенные и эндогенные.

Экзогенные факторы:

  •  психоэмоциональные стрессы;
  •  метеорологические влияния;
  •  физическое перенапряжение;
  •  прием алкоголя;
  •  курение;
  •  увеличение  потребления  соли  и
  •  воды;
  •  интеркуррентные заболевания.

Эндогенные факторы:

  •  вторичный альдостеронизм;
  •  острая ишемия мозга и сердца;
  •  рефлекторное влияние со стороны внутренних органов (панкреатит, холецистит и др.);
  •  атеросклероз экстракраниальных артерий;
  •  повышение чувствительности α-адренорецепторов к катехола-минам при длительном лечении симпатомиметиками, внезапная отмена гипотензивных препаратов;
  •  усиление агрегации тромбоцитов и повышение серотонина в ЦНС;
  •  повышение внутричерепного давления;
  •  гипоксемия;
  •  болевой синдром.

С точки зрения ИТ наибольшую опасность привносят эндогенные факторы, особенно поражение (или нарушение) функций жизненно важных органов и систем — сердечно-сосудистой, дыхательной, ЦНС.

Механизм развития ГК сложен и до конца не раскрыт. Ведущее значение отводится дисфункции диэнцефальной области и ретикулярной формации (сетчатое образование) ствола головного мозга, перепадам секреции антидиуретического гормона, усилению реактивности симпатико-адреналовых механизмов регуляции кровяного давления. Важнейшее значение в развитии критических состояний при ГК приобретает темп роста величины диастолического АД (АДдиаст). Доказано, что АДдаст более 120 мм рт.ст. является пусковым моментом срыва компенсаторной вазоконстрикции церебральных сосудов, в результате чего объем церебрального кровотока возрастает в несколько раз, что приводит к грозному осложнению ГК — энцефалопатии (отек дисков зрительных нервов, головная боль, спутанность сознания, дисфункция желудочно-кишечного тракта, судороги, кома).

Главное проявление гипертонической энцефалопатии — отек головного мозга.

Клиническая 'картина ГК отличается большим разнообразием симптомов. В основу существующих классификаций ГК, предложенных на сегодняшний день различными авторами и ассоциациями (комитетами), положены клинические, синдромные, гемодинамические и другие признаки.

1. Наибольшей информационной целостностью обладает классификация А.Л. Мясникова, подразделяющая гипертонические кризы на 2 типа:

гипертонические кризы I типа. В основе кризов первого типа лежит в большинстве случаев психоэмоциональный фактор. Они развиваются без видимых органических предпосылок и длятся от нескольких минут до 2—3 ч.

Главным клиническим признаком является головная боль, иногда сопровождающаяся головокружением и тошнотой. Больные могут отмечать мелькание «мушек» перед глазами, двоение или кратковременную потерю зрения. Наблюдается гиперемия кожи (красные пятна на коже лица, шеи, груди), отдельные участки гиперестезии или гипостезии. Возможно повышение температуры тела. АДдиаст повышается до 100—105 мм рт.ст., АДсист — до 180—190 мм рт.ст. При исследовании ЦГ в большинстве случаев выявляется гиперкинетический тип регуляции кровообращения (повышение CB на фоне снижения ОПСС). При лабораторных исследованиях в момент ГК выявляются повышение содержания адреналина в крови (при нормальном содержании норадреналина), гипергликемия, незначительная протеинурия, повышение свертываемости крови. К концу ГК I типа наблюдаются полиурия и обильный пот;

гипертонические кризы II типа. В отличие от ГК I типа гипертонические кризы II типа развиваются медленнее и продолжаются от нескольких часов до 4—5 дней. Неврологическая симптоматика характеризуется сильными головными болями и головокружением, часто сопровождающимися тошнотой и рвотой. Возможно развитие оглушенности, преходящей афазии, парестезии, парезов. Кожные покровы холодные и сухие на ощупь. Возможен инсульт. АД дИаст превышает 120 мм рт.ст. Нередко развивается сердечная астма с трансформацией в отек легких. ОПСС повышено (резкое увеличение содержания норадреналина в крови). Из лабораторных показателей возможны повышение свертываемости крови, лейкоцитоз. Характерны изменения на ЭКГ — уширение комплекса QRS и снижение сегмента ST.

С точки зрения ИТ заслуживает внимания классификация ГК, предложенная экспертами национального объединенного комитета (JNC-VI) «По выявлению, оценке и лечению повышенного артериального давления» (США, 1998). В этой классификации ГК подразделяются на осложненные и неосложненные.

Осложненные  ГК:

гипертоническая энцефалопатия; внутричерепное кровоизлияние; нестабильная стенокардия; острый инфаркт миокарда; острая   левожелудочковая   недостаточность с отеком легких;эклампсия.

Неосложненные ГК:

• артериальная гипертензия III стадии;

• отек зрительного нерва

• поражение органов-мишеней;

• тяжелая периоперационная артериальная гипертензия.

При осложнениях требуется немедленное снижение АД, пациенты

должны быть срочно госпитализированы (переведены) в отделение ИТ или ОРИТ. При неосложненных ГК снижение АД допустимо в течете нескольких часов преимущественно путем приема пероральных (сублингвальных) форм гипотензивных препаратов. Нет жестких показаний для госпитализации в ОРИТ, но в то же время желателен динамический контроль за состоянием пациента со стороны квалифицированного медицинского персонала, владеющего основными приемами и методами ИТ и реанимации.

По степени выраженности неврологической и кардиальной симптоматики предлагается подразделение ГК на следующие виды.

Церебральный ангиогипотоничес-кий криз развивается вследствие перерастяжения внутричерепных вен и венозных синусов кровью с повышением давления в капиллярах мозга, что приводит к отеку и набуханию мозга, росту внутричерепного давления.

Церебральный ишемический криз возникает при избыточной тонической реакции артерий, по которым кровь поступает к головному мозгу в ответ на прирост АД. В начале криза наблюдаются признаки диффузной ишемии коры головного мозга. Пациенты, как правило, некритично оценивают свое состояние, раздражительность сменяется агрессией. Возможны расстройства чувствительности в разных участках тела.

Гипертензивный кардиалъный криз острая левожелудочковая сердечная недостаточность, развивающаяся вследствие перегрузки левого желудочка сердца вследствие высокого ОПСС кровотоку с чрезвычайным ростом АД — выше 220/120 мм рт.ст.

Исследование параметров центральной гемодинамики (ЦГД) у пациентов на фоне различных по симптоматике и степени синдромных нарушений при ГК позволили А.П. Голикову (1977) выделить три типа ГК:

•  ГК с гиперкинетическим типом кровообращения характеризуется увеличением CB при нормальном или пониженном ОПСС. Клиническая картина этого ГК идентична таковой ГК I типа по классификации А.Л. Мясникова;

• ГК с эукинетическим типом кровообращения характируется нормальными значениями CB на фоне умеренно повышенного ОПСС. Пациенты, как правило, возбуждены, беспокойны, предъявляют жалобы на резчайшую головную боль. Иногда отмечаются судороги. Имеются неврологические нарушения — вплоть до развития преходящих гемипарезов. Значительно повышены АД СИСт и АД диаст

•  ГК с гипокинетическим типом кровообращения характеризуется снижением величины CB при повышенном ОПСС. Клиническая картина чаще всего соответствует таковой ГК II типа по классификации А.Л. Мясникова.

Не вызывает сомнений практическая направленность данной классификации. Современный гемодинамический мониторинг в условиях ОРИТ позволяет своевременно оценить у пациента с ГК тип исходной регуляции кровообращения, оптимизировать выбор гипотензивных препаратов и осуществить динамический контроль за параметрами ЦГД на протяжении всей ИТ.

Таблица    22.1. Основные препараты, применяемые внутривенно при FK [по Г.Г. Арабидзе, Ю.Б. Белоусову, 1999]

Препарат

Доза

Начало действия

Побочные эффекты

Натрия ни-тропруссид

0,5—10 мкг/кг-мин (инфузия)

Мгновенно

Тошнота, рвота, подергивание мышц, потоотделение

Нитроглицерин

5—100 мкг/мин (инфузия)

Через 2—5 мин после приема

Тахикардия, прилив крови к лицу, головная боль, рвота

Диазоксид

50—100 мг (болюсно), 300 мг в течение 10 мин

Через 2—4 мин

Тошнота, гипотензия, тахикардия, прилив крови к лицу

Гидралазин

10-20МГ

Через 10 мин

Тахикардия, прилив крови к лицу, головная боль, рвота

Фуросемид 20—100 мг в течение 110-15 с

Через 2—3 мин

Гипотензия, слабость

Клофелин

0,5—1 мл 0,01 % раствора в 15—20 мл изотонического раствора натрия хлорида, медленно

Через 15—20 мин

Сонливость, брадикардия

Пентамин

Внутривенно 0,2-0,75 мг в 20 мл 5 % раствора глюкозы

Через 5—15 мин

Ортостатический коллапс, парез кишечника

Магния сульфат

5—20 мл 25 % раствора

Через 15-25 мин

Гиперемия лица

Лабеталол

20—80 мг (болюсно) в течение 10 мин или 2 мг/мин (инфузия), общая доза 50—300 мг

Через 5—10 мин

__

Гипотензния,   рвота,   головокружение, тошнота

22.1. Лекарственная терапия гипертонического криза

Общая стратегия лекарственной терапии ГК: понижение АД, коррекция психовегетативных нарушений, устранение гиперволемии, сердечной и коронарной недостаточности, клинической картины ишемии головного мозга.

Первичная лекарственная терапия ГК при ее осложненных и неосложненных формах должна быть направлена на ликвидацию периферической вазоконстрикции, церебральных симптомов (судорог, рвоты, возбуждения), гиперволемии.

Терапия осложненных ГК. В этих случаях требуется немедленное снижение АД для предотвращения или ограничения поражения органов-мишеней, и гипотензивные препараты вводят только внутривенно. Следует избегать неконтролируемого падения АДдиаст ниже 90 мм рт.ст. Оптимальное снижение АДдаСт — до 110 мм рт.ст.

1. Снижение АД и устранение периферической вазоконстрикции. Препаратом первой помощи при гипотензивной терапии ГК, особенно сопровождающемся отеком легких или протекающем на фоне застойной сердечной недостаточности, является натрия нитропруссид. Препарат вводят внутривенно (50 мг в 250 мл 5 % раствора глюкозы, начиная с 0,5 мкг/кг-мин (примерно 10 мл/ч). Как правило, достаточная скорость введения 1 — 3 мкг/кг-мин, максимальная 10 мкг/ кгмин.

По сравнению с другими гипотензивными препаратами, вводимыми при ГК (табл. 22.1), эффект натрия нитропруссида наступает почти мгновенно с пиком действия на 1—2 мин и продолжительностью действия 2—5 мин. Инфузия натрия нитропруссида должна осуществляться при обязательном мониторинге АД и, желательно, параметров ЦГД.

Одним из отрицательных свойств натрия нитропруссида является накопление в плазме крови тиоцианата, токсичного метаболита нитропруссида (особенно у больных с почечной недостаточностью). Относительные противопоказания к применению препарата — тяжелая форма ИБС, выраженная печеночная и почечная недостаточность. В связи с этим у данного контингента больных с ГК целесообразно применять капельную внутривенную инфузию нитроглицерина со скоростью 5—10 мкг/мин. Дозу этого препарата при необходимости можно увеличить до 200 мкг/мин и более в зависимости от клинического эффекта.

По сравнению с натрия нитро-пруссидом нитроглицерин сильнее снижает преднагрузку, чем постнагрузку.

При невозможности применения нитроглицерина или натрия нитропруссида у больных с ГК целесообразно воспользоваться гипотензивным эффектом лабеталола (трап-дат). Этот препарат обладает свойствами β- и а-адреноблокаторов. При ГК лабеталол вводят внутривенно струйно в дозе 20 мг. Повторные внутривенные вливания — по 20—80 мг каждые 10 мин (максимальная общая доза 300 мг). Максимальное действие лабеталола после каждого введения наступает в течение 5 мин. При необходимости применяют постоянную инфузию препарата через перфузор со скоростью 1—2 мг/мин (максимальная суточная доза 2400 мг).

При лечении осложненных форм ГК сохраняет свою актуальность гипотензивный эффект клофелина (клонидин). Механизм гипотензивного действия этого препарата обусловлен снижением тонуса симпатической нервной системы, а с гемодинамической точки зрения понижение АД обусловлено снижением величины ОПСС [Зильбер А.П., Шифман Е.М., 1993].

Для внутривенного введения 1 мл 0,01 % раствора клофелина разводят в 15—20 мл изотонического раствора натрия хлорида. Инфузию проводят в течение 8—10 мин. Целесообразно осуществлять динамический контроль за величиной АД, так как не исключена начальная прессорная реакция на препарат. При необходимости одновременно с клофелином возможно внутривенное введение 40—60 мг лазикса.

В последние годы интенсивно изучается возможность применения на этапах лечения осложненных ГК ингибиторов ангиотензинпревращающего фермента (ИАПФ), в частности эналаприла (энап).

ИАПФ относят к группе сосудорасширяющих веществ, способных влиять как на венозное, так и на артериальное сосудистое русло [Мархасин B.C. и др., 1994]. Снижение АД достигается за счет понижения ОПСС. Считается целесообразным применение ИАПФ у больных с низкой фракцией CB, так как действие данного класса гипотензивных препаратов увеличивает CB, улучшает сократительную функцию миокарда, не давая при этом отрицательного хроно- или дромотропного эффектов [Лазебник Л.Б. и др., 1996].

Энап вводят внутривенно в дозе 1,25 мг на изотоническом растворе натрия хлорида. Максимальный ги-потензивный эффект проявляется через 15 мин. Энап относится к высокоэффективным средствам лечения гипертонической энцефалопа-тии. Доза препарата 1,25 мг в большинстве случаев является достаточной для купирования ГК. При слабом эффекте первичной дозы ИАПФ осуществляют повторные введения препарата в указанной дозировке. Побочных эффектов при внутривенном введении не выявлено.

В качестве основного препарата при купировании осложненного ГК, особенно на фоне острой энцефалопатии, может быть периферический вазодилататор диазоксид, фармакологический эффект которого направлен на скорейшее снижение величины ОПСС. По механизму действия он относится к группе препаратов — активаторов калиевых каналов. При внутривенном введении снижает АДСИСт при одновременном увеличении CB и ЧСС. Раствор для инъекций вводят в неразведенном виде внутривенно струйно в дозе от 1 до 3 мг/кг массы тела. Максимальная разовая доза составляет 150 мг. При отсутствии эффекта препарат вводят повторно в той же дозе через 5—15 мин. Скорость наступления гипотензивного действия диазоксида сопоставима с таковой у натрия нитропруссида [Тю-ренков И.Н., Тихонов В.П., 1993; Арабидзе Г.Г. и др., 1997].

2. Купирование судорожного синдрома. В большинстве клинических случаев развитие осложненных форм ГК сопровождается развитием судорожного синдрома. Такие кризы протекают особенно тяжело. Тонические и клонические судороги, как правило, проявляются на фоне спутанного сознания пациента.

Своевременное купирование судорог — важнейшее направление фармакотерапии ГК. Своевременное снижение АД с помощью внутривенной инфузии вазодилатирующих препаратов может устранить или уменьшить выраженность судорог. В случае их сохранения применяют противосудорожные препараты:

• бензодиазепины — внутривенно вводят седуксен в дозе 5—30 мг, мидазолам — 5—15 мг, рогипнол — 0,5-1,0 мг;

• нейролептики — внутривенно дроперидол в дозе 5—10 мг;

• барбитураты — внутривенно гексенал (или тиопентал натрия) в дозе 50—100мг.

Следует отметить, что дозировка противосудорожных препаратов сугубо индивидуальна. При их назначении нужно руководствоваться главным образом клинической картиной. На их фоне у пациента возможно угнетение дыхания, что потребует срочного проведения вспомогательной или искусственной вентиляции легких.

• Для устранения судорог и усиления диуреза внутримышечно или внутривенно целесообразно введение раствора магния сульфата. Следует учитывать, что в больших дозах препарат может угнетать дыхательный центр (антидот — 10 % раствор кальция хлорида — 10 мл внутривенно).

3. Купирование отека головного мозга. У всех без исключения пациентов с острой гипертонической эн-цефалопатией наряду с указанными выше мерами ИТ применяют препараты для уменьшения выраженности отека головного мозга. Терапию проводят по общепринятым схемам.

В целом лекарственная терапия осложненных ГК многогранна. В табл. 22.2 представлены основные направления по выбору фармакотерапии у пациентов с осложненными формами ГК.

Таблица  22.2. Фармакотерапия осложненного FK

Осложнения ГК

Рекомендуемые лекарственные средства

Энцефал опатия , эклампсия, отек мозга

Натрия нитропруссид, изосорбита  динитрат, диазоксид,       фуросе-м ид, магния сульфат, диазепам, нифедипин

Застойная    сердечная недостаточность,    отек легких

Натрия нитропруссид, изосорбита  динитрат, фуросемид, пентамин, нифедипин

Почечная недостаточность

Гидралазин,    фуросемид

Расслаивающая аневризма аорты

Натрия нитропруссид

После стабилизации состояния целесообразно продолжать поддерживающую гипотензивную терапию — прием таблетированных (если нет ограничений) или парентеральных форм гипотензивных средств, проводить лечение, направленное на улучшение церебральной гемодинамики (нимотоп, сермион, инстенон, вазобрал и др.). Следует обязательно применять антиагрегантные средства (если нет противопоказаний, назначают ацетилсалициловую кислоту, тиклид), ангиопротекторы (трентал); проводить психокорригирующую терапию транквилизаторами или антидепрессантами (азафен, коаксил).

Терапия неосложненных ГК. При неосложненных ГК желательно снизить АД с помощью таблетированных гипотензивных средств с относительно быстрым началом действия. В случае необходимости в незамедлительном снижении АД вначале применяют один из внутривенных вазодилататоров, а затем назначают пероральные или сублингвальные формы гипотензивных средств. Приведем пример: купирование ГК было осуществлено внутривенным введением лабеталола (по приведенной выше схеме). Учитывая, что период полувыведения лабеталола при внутривенной инфузии составляет 5—8 ч, его инфузию прекращают до начала приема лабеталола внутрь. Первую дозу таблетированной формы дают после прекращения инфузии гипотензивных средств, когда начинает повышаться АД. Начальная доза препарата при приеме внутрь составляет 200 мг, затем его назначают по 200—400 мг через 6— 12 ч в зависимости от величины АД.

В целом неосложненные формы ГК купируют по тем же принципам, что и при лечении осложненных форм ГК. Наиболее часто используемые таблетированные формы гипотензивных средств представлены в табл. 22.3.

Нифедипин под язык применяют при ГК, требующем постепенной

нормализации АД. Его действие начинается в течение первых 30 мин после приема. Имеются сведения о возникновении ишемии миокарда при приеме нифедипина под язык, что ограничивает прием этого препарата у больных с ИБС. Капсулу с нифедипином (10 мг) целесообразно разжевывать или рассасывать. Продолжительность действия нифедипина, принятого под язык, 4—5 ч.

Таблица 22.3. Основные препараты, применяемые перорально при неосложненных FK

Препарат

Доза, м г

Начало действия, мин

Побочные эффекты

Клофелин

Вначале 0,1-0,2, затем увеличивают на 0,05-0 ,1 каждый час до суммарной дозы 0,7

30-60

Седативный эффект, сухость во рту

Нифедипин

10-20

14-20

Тахикардия, покраснение кожи лица

Капто-прил

25-50

15

Кашель

Лабеталол

200-400

30-40

Необходимая концентрация клофелина в крови достигается при его приеме внутрь по следующей схеме: 0,2 мг на первый прием, далее — по 0,1 мг/ч до общей дозы 0,7 мг или снижения АД не менее чем на 20 мм рт.ст. АД измеряют каждые 15 мин в течение первого часа, каждые 30 мин в течение второго часа и далее каждый час. Через 6 ч дополнительно назначают диуретик, а интервалы между приемами клофелина увеличивают до 8 ч. Следует помнить, что при приеме препарата по такой схеме может наблюдаться выраженный седативный эффект, и пациенту требуется тщательное динамическое наблюдение.

С целью купирования неосложненного ГК может быть использован ИАПФ каптоприл (капотен). Фармакологическое действие капо-тена начинается через 30—60 мин после приема однократной дозы и достигает максимума через 2—3 ч.

Гипотензивную терапию ИАПФ при ГК рекомендуется начинать с приема 25 мг капотена. При отсутствии заметного эффекта через 30— 40 мин после приема препарата (снижение АД на 10—15 % от исходного уровня) следует повторить его прием в такой же дозе.

Достигнув оптимального Снижения АД, продолжают комплексное лечение неосложненного ГК. Больному назначают:

• психокорригирующую терапию (транквилизаторы, антидепрессанты, снотворные);

• препараты, улучшающие кровоснабжение головного мозга;

• ноотропные препараты;

• антиагрегантные средства.

В заключение следует отметить, что понижение АД при купировании как осложненного, так и неосложненного ГК должно быть контролируемым. Нельзя допускать чрезмерной гипотензии, что в свою очередь может привести к расстройствам органного кровоснабжения и быть пусковым моментом в развитии острых (экстремальных) состояний.


Глава 23

Анатомо-топографические основы сердечно-сосудистой системы и методы инвазивных манипуляций

Обязательным условием современного интенсивного лечения больных является внутривенное введение быстродействующих лекарственных веществ и инфузионных растворов. Врачи в своей практике широко используют для этого как периферические, так и центральные вены. Нередко прибегают к пункции артерий и катетеризации аорты, внутрисердечным введениям лекарственных препаратов. Для выбора наиболее оптимального метода при лечении больных, находящихся в тяжелом состоянии (и в терминальной стадии), необходимы знания анатомо-топографического расположения сосудов и сердца, основ пункции и техники катетеризации вен и артерий.

23.1. Анатомо-топографические основы сердечно-сосудистой системы

Сосуды: вены и артерии. Поверхностные вены развиты на тыле кисти сильнее, чем на ладонной поверхности. Наибольшее значение имеет система медиальной и латеральной подкожных вен руки. Обе указанные вены начинаются от венозных сплетений кисти и сообщаются между собой. Медиальная подкожная вена проходит по внутренней поверхности верхней конечности, а латеральная — по наружной. Могут наблюдаться различные варианты их анатомического расположения (рис. 23.1).

Медиальная подкожная вена руки (v. basilica) является непосредственным продолжением IV тыльной пястной вены (рис. 23.2). Она начинается на тыле кисти и направляется вверх по тыльной поверхности предплечья, затем постепенно переходит на его ладонную поверхность, по медиальному краю которого достигает локтевого сгиба. Нередко на предплечье медиальная подкожная вена представлена в виде двух ветвей. В локтевом сгибе вена принимает промежуточную вену локтя. Увеличившись в калибре, медиальная подкожная вена проходит вдоль медиального края двуглавой мышцы плеча примерно до середины верхней части плеча (рис. 23.3), где проникает под фасцию плеча. Далее вена продолжается вдоль медиального края плечевой артерии и, достигнув подмышечной области, становится подмышечной веной.

Рис. 23.1. Варианты расположения подкожных вен верхней конечности (а, б, в).

1 — медиальная подкожная вена; 2 — латеральная подкожная вена; 3 — промежуточная вена локтя.

Рис. 23.2. Начало подкожных вен верхней конечности.

1 — медиальной, 2 — латеральной.

Рис. 23.3. Система поверхностных вен верхней конечности.

1 — медиальная подкожная вена; 2 — латеральная подкожная вена; 3 — промежуточная вена локтя; 4 — подмышечная вена; 5 — подключичная вена; 6 — внутренняя яремная вена; 7 — плечеголовная вена.

В отличие от латеральной подкожной вены руки медиальная не имеет резких изгибов, клапанов и поэтому может быть использована для установки центрального венозного катетера [Роузен M. и др., 1986].

Латеральная подкожная вена руки (v. cephalica) является непосредственным продолжением первой тыльной пястной вены (рис. 23.4), которая, перейдя на предплечье, становится латеральной подкожной веной руки. Направляясь вверх, она огибает лучезапястный сустав и следует сначала по латеральной части предплечья. На границе нижней и средней трети предплечья она переходит на его переднюю (ладонную) поверхность, достигая локтевого сгиба. Здесь эта вена соединяется с медиальной подкожной веной руки через промежуточную вену локтя. Затем вена переходит на плечо и вдоль латеральной поверхности двуглавой мышцы плеча направляется вверх к нижней границе большой грудной мышцы. Здесь она круто поворачивает вглубь, прободает ключично-гру-динную фасцию, проходит снизу от ключицы и впадает в подмышечную вену, образуя в этом месте почти прямой угол, что является препятствием к введению центрального венозного катетера. Могут быть также анатомические варианты. Латеральная подкожная вена руки может впадать не в подмышечную, а в наружную яремную вену или делиться на вены меньшего диаметра. Одна из вен может впадать в наружную яремную, а другая в подмышечную вену. Около места впадения, как правило, имеются клапаны, затрудняющие проведение катетера.

Рис. 23.4. Начало латеральной подкожной вены руки. 1 — дорсальная пястная вена; 2 — латеральная подкожная вена.

Промежуточная вена локтя (v. intermedia cubiti) начинается от лате-

ральной подкожной вены руки в верхней трети предплечья, направляется снизу вверх и медиально, косо пересекает локтевую ямку и над локтевым сгибом впадает в медиальную подкожную вену руки. Иногда промежуточная вена локтя имеет не один, а два или три ствола. В нее впадают подкожные вены передней поверхности предплечья, иногда непостоянно встречающаяся срединная вена предплечья (см. рис. 23.3).

Подмышечная вена (v. axillaris) располагается в подмышечной области кпереди от одноименной артерии. От нижнего края малой грудной мышцы она поднимается вверх до верхней части подмышечной области и на уровне нижней границы I ребра переходит в подключичную вену. В этой же области в нее впадает латеральная подкожная вена. Подмышечная вена является главным коллектором венозной крови от глубоких и поверхностных вен руки. Для пункции подмышечной вены наиболее удобна ее дисталь-ная, поверхностно расположенная часть.

Подключичная вена (v. subclavia) является непосредственным продолжением подмышечной вены. Она начинается на нижней поверхности I ребра, располагается на его передней поверхности и, переходя на верхний край ребра, отклоняется кнутри, вниз и немного кпереди (рис. 23.5). Располагаясь в пред-лестничном пространстве (spatium antescalenum), впереди прикрепления передней лестничной мышцы к I ребру, подключичная вена входит в грудную полость, где позади гру-дино-ключичного сочленения соединяется с внутренней яремной веной, образуя с ней плечеголовную вену (v. brachiocephalica). Место слияния подключичной вены с внутренней яремной носит название левого или правого венозного угла. На всем протяжении подключичная вена спереди прикрыта ключицей. В ней не бывает ни клапанов, ни склеротических изменений. Направление ее напоминает дугу, наивысшая часть которой расположена на середине ключицы, где вена поднимается до ее верхней границы.

Рис. 23.5. Топография магистральных кровеносных сосудов подключичной области и шеи.

1 — верхняя полая вена; 2 — правая плечеголовная вена; 3 — левая племеголовная вена; 4 — подключичная вена; 5 —-поддключичная артерия; 6 — передняя лестничная мышца; 7 — внутренняя яремная вена; 8 — общая сонная артерия; 9 — наружная яремная вена; IO — грудино-ключично-сосцевидная мышца.

На всем протяжении вену сопровождает подключичная артерия. Латеральная ее часть расположена кзади и кверху от вены. Артерия и вена вместе пересекают верхнюю границу I ребра. Медиальная часть артерии лежит кзади от подключичной вены и отделена от нее волокнами передней лестничной мышцы. Позади артерии располагается купол плевры, возвышающийся над грудинным концом ключицы.

Врач, производящий катетеризацию подключичной вены, должен помнить об опасности ранения не только купола плевры, но и грудного протока, идущего слева над верхушкой легкого и впадающего в левый венозный угол.

Сзади подключичной вены расположен диафрагмальный нерв, пересекающий вену в вертикальном направлении.

Подключичная вена имеет большой диаметр (15—25 мм у взрослых) и легко пунктируется из надключичного или подключичного доступа. Большинство врачей отдают предпочтение катетеризации подключичной вены из подключичного доступа. При подключичном доступе лучше используются анатомические ориентиры, поэтому он зарекомендовал себя как наиболее безопасный. Поскольку эта вена не спадается при пункции и во время вдоха в ней создается отрицательное давление, обязательным условием является профилактика воздушной эмболии.

Внутренняя яремная вена (v. jugu-laris interna) — крупная вена, которая, как и подключичная, может быть использована для введения короткого или центрального венозного катетера. Ветви ее делятся на внутри- и внечерепные. Начавшись в яремном отверстии черепа, в котором она имеет расширение, внутренняя яремная вена спускается вниз и позади грудино-ключичного сочленения сливается с подключичной веной, образуя плечеголовную

вену. У места расположения клапана, на 1 см выше ключицы, эта вена, как и в начальном отделе, имеет расширение.

На шее внутренняя яремная вена располагается вместе с сонной артерией и блуждающим нервом в одном соединительнотканном влагалище, вначале позади, а затем ла-терально и несколько кпереди от внутренней сонной артерии. Далее вниз вена идет латерально от общей сонной артерии. Блуждающий нерв находится между ними и кзади. Весь сосудисто-нервный пучок располагается на глубоких мышцах шеи. На своем пути в области шеи внутренняя яремная вена прикрыта груди-но-ключично-сосцевидной мышцей. Нижняя часть вены расположена между ножками грудинной и ключичной головок этой мышцы и прижата фасцией к задней поверхности мышцы. Позади вены, у основания шеи, находятся подключичная артерия с ее ветвями, диафрагмальный и блуждающий нервы, купол плевры. В левый венозный угол впадает грудной, а в правый — лимфатический (правый грудной) проток. Вена обладает способностью к значительному изменению своего внутреннего объема в зависимости от притока крови. Обе пле-чеголовные вены образуют верхнюю полую вену.

Анатомические ориентиры не всегда различимы. У тучных больных с короткой шеей может быть не видна грудино-ключично-сосцевид-ная мышца. В этом случае рекомендуется пальпация других, более различимых образований — щитовидного хряща, сонной артерии [Роу-зен M. и др., 1986].

Наружная яремная вена (v. jugu-laris externa) имеет значительно меньший диаметр, чем внутренняя, и ее канюляция производится относительно редко. Вена может быть использована для введения катетера, как у взрослых, так и у детей, поскольку ввиду ее поверхностного

расположения риск травматических осложнений меньше, чем при пункции глубоких вен шеи.

Начавшись позади ушной раковины, из области заднечелюстной ямки, наружная яремная вена, покрытая подкожной мышцей шеи (т. platysma), спускается, пересекая наискось снаружи грудино-ключично-сосцевидную мышцу. Достигнув ее заднего края, эта вена в подключичной области впадает в подключичную вену, нередко общим стволом с передней яремной веной. Она имеет непостоянную ширину и клапаны в области ее слияния с подключичной веной.

Бедренная вена (v. femoralis) — основная вена, через которую осуществляется отток из глубоких и поверхностных вен нижней конечности (рис. 23.6). В бедренном треугольнике бедренная вена расположена медиальнее бедренной артерии и в таком положении проходит под паховой связкой, где переходит в подвздошную вену. Бедренный канал расположен медиальнее вены. Большая подкожная вена ноги (ν. saphena magna) впадает в бедренную вену спереди, ниже паховой связки. Латеральнее бедренной артерии, в бедренном треугольнике, расположен бедренный нерв. Бедренная вена прикрыта поверхностной и глубокой фасцией бедра. В этих слоях расположены поверхностные ветви бедренной артерии и верхняя часть большой подкожной вены ноги, лимфатические узлы и различные поверхностные нервы.

Катетеризация и даже пункция бедренной вены нередко сопровождаются тяжелыми осложнениями (тромбоз бедренной и подвздошной вен, тромбофлебит, эмболия легочной артерии) [Роузен M. и др., 1986].

Количество осложнений, связанных с пункцией и катетеризацией бедренной артерии, также велико. К факторам риска относят общие заболевания (гипертоническая болезнь, атеросклероз), локальные невыявленные заболевания (аневризма, атеросклеротические бляшки) и применение антикоагулянтов. Бедренную артерию следует пунктировать только в крайних случаях. Наиболее безопасна пункция лучевой артерии (рис. 23.7).

Рис. 23.6. Топографическое соотношение сосудов и нервов в бедренном треугольнике.

1 — паховая связка; 2 — бедренная артерия; 3 — бедренная вена; 4 — тонкая мышца; 5 — портняжная мышца; 6 — бедренный нерв.

Рис. 23.7. Артерии предплечья и кисти.

А — ладонная поверхность; Б — тыльная поверхность. Кружком обозначено место пункции лучевой артерии.

Сердце (cor) мышечный полый орган, имеющий форму усеченного конуса. Состоит из четырех камер: правого и левого предсердий, правого и левого желудочков. Венозная кровь поступает в правое предсердие из верхней и нижней полых вен, а затем через правое предсердно-же-лудочковое отверстие (трехстворчатый клапан) в правый желудочек. Через клапан легочной артерии кровь попадает в легочный ствол, откуда по легочным артериям направляется в правое и левое легкое. Пройдя капиллярную сеть легких, кровь насыщается кислородом и становится артериальной. По четырем легочным венам она направляется в левое предсердие. Через левое предсердно-желудочковое отверстие (митральный клапан) кровь поступает в левый желудочек, через отверстие аорты (аортальные клапаны) идет в аорту и разносится по всему телу. Отдав тканям кислород и поглотив углекислоту, кровь становится венозной. Капилляры вновь соединяются между собой, образуя вены, которые собираются

в два крупных ствола — верхнюю и нижнюю полые вены. Этот замкнутый круг называется общим кругом кровообращения, в котором различают малый круг (от правого желудочка до левого предсердия) и большой (от левого желудочка до правого предсердия) [Синельников P. Д., Синельников Я. Р., 1996].

Правая часть сердца лежит в основном в передней части тела, левая — в задней. Вертикальная ось сердца наклонена под углом 40° к горизонтальной плоскости в положении человека стоя, так что предсердие находится больше сзади, чем над желудочком [МКРЗ, 1977].

Сердце расположено в основном за грудиной (рис. 23.8). Границей его верхушки является точка, расположенная в пятом межреберье, на 1,5—2 см внутри от левой срединно-ключичной линии. Нижняя граница сердца расположена на уровне нижнего края тела грудины.

Рис. 23.8. Проекция сердца, его клапанов и магистральных сосудов на переднюю грудную стенку.

Тоны митрального клапана выслушиваются над верхушкой сердца, а аортального (в силу лучшей проводимости) — справа от грудины во втором межреберье. Тоны трехстворчатого клапана выслушиваются на уровне V-VI реберного хряща справа от грудины. Тоны клапанов легочного ствола выслушиваются во втором межреберном промежутке слева от края грудины.

У детей и молодых людей смещае-мость грудины очень велика, в то время как у пожилых людей она может быть резко ограничена. При деформациях грудины сердце не может быть эффективно прижато к грудным позвонкам. Если сердце смещено со своего анатомического срединного положения между грудиной и позвонками, то непрямой массаж его противопоказан.

Деформации позвоночника (лордоз, кифоз и сколиоз) также могут

быть помехой проведению непрямого массажа сердца. У больных с эмфизематозной и бочкообразной грудной клеткой потеря ее эластичности служит противопоказанием к непрямому массажу сердца. В таких случаях показан прямой массаж [Стивенсон X. E., 1980].

Уровень правого предсердия, необходимый для измерения ЦВД, соответствует точке, находящейся на 3/5 сагиттального диаметра грудной клетки выше горизонтальной плоскости, на которой расположен больной.

В полостях сердца у мужчин содержится примерно 500 мл крови, у женщин — 350 мл. У мужчин примерно 1000 мл крови находится в артериальной системе, 3200 мл в венозной и 500 мл в легочной [МКРЗ, 1977].

23.2. Методы инвазивных манипуляций

Пункция и катетеризация периферических вен. Наиболее распространенной методикой в клинической практике является пункция или катетеризация поверхностных вен верхней конечности. Однако нередко используют вены и нижней конечности.

Наиболее типично введение лекарственных сред путем венепункции в локтевом сгибе. Несмотря на широкое распространение, этот путь имеет свои недостатки. Возможны подтекание раствора в подкожную клетчатку, инфицирование и тромбоз вены, исключается введение концентрированных растворов, препаратов калия, раздражающих сосудистую стенку и т.д. Поэтому целесообразна смена места пункции через 48 ч или с появлением признаков воспаления. Необходимо избегать сдавления руки ниже пункции (фиксация руки), чтобы не препятствовать току крови по ходу вены, избегать введения гипертонических растворов.

Чрескожная пункция с введением микрокатетеров в вены руки обеспечивает достаточную подвижность конечности и значительно повышает надежность введения лекарственных препаратов. Незначительный диаметр катетеров исключает возможность массивных инфузий, но при его применении сохраняются недостатки пункционного пути.

Венесекция, катетеризация с обнажением вены позволяют вводить катетеры в верхнюю и нижнюю полые вены. При этом имеется опасность инфицирования раны и тромбоза вен на протяжении, ограничен срок пребывания катетеров в сосудах. Катетеризация обладает преимуществами инфузионной терапии в центральные вены.

Специальные методики. Катетеризация пупочной вены и ин-траумбиликальные инфузий облада-

ют свойствами инфузий в центральные вены; при этом используется преимущество внутриорганного введения при патологии печени, отсутствует возможность измерения ЦВД.

Метод катетеризации кровеносных сосудов по Сельдингеру. Катетеризация по Сельдингеру состоит из двух моментов: проведения в иглу мандрена-проводника и проведения катетера в сосуд по проводнику (рис. 23.9). После пункции сосуда шприц отсоединяется от иглы и через иглу в сосуд вводят проводник. Однако введение мандрена-проводника зачастую сопряжено с трудностями, которые зависят от того, что он может упираться в заднюю стенку сосуда из-за перпендикулярного направления иглы. Для устранения этого затруднения необходимо моделировать положение иглы в сосуде до устранения препятствия. Насильственное проведение мандрена-проводника недопустимо, движение его должно быть свободным, без сопротивления. В противном случае упругий проводник может перфорировать стенку сосуда или, свернувшись в клубок у его стенки, не позволит ввести в сосуд катетер. Извлечение свернувшегося проводника может представлять известные сложности. После того как в сосуд введен проводник, игла извлекается и по нему вводится катетер. Катетер вводят, придавая ему поступательно-вращательное движение, в вену на 5—12 см, а в аорту до 40 см. После извлечения проводника необходимо проверить правильность нахождения катетера в сосуде. Для этой цели присоединяют к катетеру шприц и потягивают за поршень: кровь должна свободно поступать в шприц. Далее к катетеру присоединяют систему для переливания (или же после заполнения катетера раствором гепарина его закрывают заглушкой). При присоединении к катетеру системы для переливания жидкости или закрытия его заглушкой необходимо помнить о возможности попадания воздуха в катетер.

Фиксация катетера — один из ответственных этапов всей методики. Наиболее надежным способом фиксации катетера является прошива-ние кожи шелковой нитью в 2 см от места пункции, после чего нить завязывают непосредственно на катетере, надев на него муфточку из лейкопластыря. Асептическая наклейка вокруг катетера фиксируется полосками лейкопластыря.

Рис. 23.9. Последовательность манипуляций при введении венозного катетера по методу Сельдингера (а, б, в, г, ц).

1 - игла для пункции вены; 2 — проводник; 3 — катетер.

Катетеризация верхней полой вены. Чрескожная катетеризация верхней полой вены подключичным и надключичным доступами из подключичной и внутренней яремной вены обладает несомненными преимуществами для инфузионной терапии. Возможны самое длительное функционирование из всех доступных путей, близость сердца и информация о ЦВД. Введение фармакологических средств путем катетеризации вены приравнивается к внутрисердечным инъекциям. При реанимации обеспечен высокий темп инфузий. Этот путь позволяет осуществить эндокардиальную эле-ктрокардиостимуляцию. Ограничений в применении инфузионных сред нет. Создаются условия для активного поведения больного, облегчается уход за ним. Вероятность тромбоза и инфицирования при соблюдении всех правил асептики и ухода за катетером минимальна.

Чаще всего катетеризация верхней полой вены осуществляется через подключичную или внутреннюю яремную вены. Подключичная вена отличается своим постоянным местонахождением, определяемым четкими топографоанатомическими ориентирами. Вена ввиду тесной связи с мышцами и фасциями имеет постоянный просвет и не спадается даже при выраженной гиповолемии. Значительная скорость кровотока в вене препятствует тромбообразова-нию.

Инструментарий и принадлежности:

1) набор катетеров из пластика одноразового применения длиной 18—20 см с наружным диаметром от 1 до 1,8 мм. Катетер должен иметь канюлю и заглушку;

2) набор проводников из капроновой лески длиной 50 см и толщиной, подобранной соответственно диаметру внутреннего просвета катетера;

3) иглы для пункции подключичной вены длиной 12—15 см с внутренним диаметром, равным наружному диаметру катетера, и острием, заточенным под углом 35°, клиновидной формы и отогнутым к основанию среза иглы на 10—15°. Такая форма иглы позволяет легко и не-травматично прокалывать кожу, связки и вену и защищает просвет иглы от попадания жировой ткани [Журавлев В.А. и др., 1981]. На канюле иглы должна быть насечка, позволяющая определить во время пункции расположение острия иглы и ее среза. Игла должна иметь канюлю для герметичного соединения со шприцем;

4) шприц емкостью 10 мл;

5) иглы инъекционные для подкожных и внутримышечных инъекций;

6) скальпель остроконечный, ножницы, иглодержатель, пинцет, иглы хирургические, шелк, лейкопластырь.

Весь материал и инструментарий должен быть стерильным.

Техника пункции вен. Манипуляцию проводит врач, соблюдая все правила асептики. Врач надевает маску, обрабатывает руки, надевает стерильные перчатки. Кожа в месте пункции широко обрабатывается йодом и спиртом, йодон-атом, операционное поле обкладывается стерильным полотенцем. Положение больного горизонтальное. Под лопатки подкладывается валик высотой 10 см, голова должна быть повернута в сторону, противоположную пункции. Ножной конец стола приподнимают под углом 15— 20° для предотвращения воздушной эмболии в случае отрицательного венозного давления. Чаще всего применяют местную анестезию раствором новокаина. У детей процедуру выполняют под общей анестезией — масочным наркозом фторотаном.

Рис. 23.10. Пункция подключичной вены.

а - пунктиром обозначены анатомические ориентиры места пункции, точки: 1 — Giles, 2 — Aubaniac, 3 — Wilson; б — направление иглы.

Катетеризация верхней полой вены состоит из двух моментов: пункции подключичной вены и введения в полую вену катетера. Пункцию вены можно осуществлять как подключичным, так и надключичным доступом. Целесообразнее использовать правую подключичную вену, поскольку при пункции левой подключичной вены имеется опасность повреждения грудного лимфатического протока, впадающего в венозный угол у места слияния внутренней яремной и левой подключичной вен [Савельев B.C. и др., 1972].

Пункция подключичной вены может быть произведена из разных точек: точка Aubaniac расположена на 1 см ниже ключицы по линии, разделяющей внутреннюю и среднюю треть ключицы; точка Wilson находится на 1 см ниже ключицы по срединно-ключичной линии; точка Giles расположена на 1 см ниже ключицы и на 2 см кнаружи от грудины; точка Yoffa лежит у верхушки ключично-грудино-сосцевидного угла, образуемого верхним краем ключицы и латеральной ножкой грудино-ключично-сосцевидной мышцы (рис. 23.10).

Чаще пунктируют подключичную вену из точки Aubaniac. После анестезии оператор надевает на шприц пункционную иглу и набирает в него раствор новокаина. В месте пункции кожу прокалывают либо скальпелем, либо иглой. Иглу продвигают по направлению вверх и внутрь, причем конец ее должен скользить по задней поверхности ключицы. Продвигая иглу, слегка оттягивают поршень шприца. Появление крови в шприце свидетельствует о том, что игла попала в просвет подключичной вены. Отделяют шприц от иглы и проводят катетеризацию вены по методу Сельдинге-ра. Для этого через просвет иглы в вену вводится проводник. Если он не проходит в вену, то нужно изменить положение иглы, расположить ее параллельно ключице или повернуть вокруг своей оси. Недопустимо насильственное введение проводника. Иглу удаляют, проводник остается в вене. Затем по проводнику мягкими вращательными движениями вводят полиэтиленовый или теф-лоновый катетер на 10-15 см. Проводник извлекают. Проверяют правильность нахождения катетера — подсоединяют к нему шприц и осторожно потягивают поршень. При правильном положении катетера кровь свободно входит в шприц. Катетер заполняют раствором гепарина — 1000 ЕД на 5 мл изотонического раствора натрия хлорида. Канюля катетера закрывается заглушкой. Катетер оставляют в вене и фиксируют швом к коже (рис. 23.11).

Рис. 23.11. Катетеризация подключичной вены по Селъдингеру.

а — проведение проводника через иглу; б — извлечение иглы; в — проведение катетера по проводнику; г — фиксация катетера.

Неудачи катетеризации верхней полой вены через подключичную вену чаще всего обусловлены нарушением техники процедуры. Для введения катетера следует применять методику Сельдингера, т.е. введение катетера по проводнику. Введение катетера через просвет широкой иглы сопровождается большей травматизацией вены и поэтому нецелесообразно.

Варианты расположения подключичной вены часто встречаются у гиперстеников, у лиц с хорошо развитой мускулатурой и ожирением. Точка Aubaniac у этих больных является наиболее удобной. У детей младшего возраста иглу следует вводить в средней точке линии, условно проведенной между верхушкой подмышечной впадины и верхним краем грудинного конца ключицы по направлению к его задней поверхности.

Пункция и катетеризация внутренней яремной вены. Катетеризация внутренней яремной вены находит все большее распространение. Ее можно применять после неудачной попытки катетеризации подключичной вены. Частота и тяжесть осложнений при этом способе меньше, чем при подключичном доступе.

Внутренняя яремная вена располагается под грудино-ключично-со-сцевидной мышцей и покрыта шейной фасцией. Вену можно пунктировать из трех точек, но наиболее удобен нижний центральный доступ. Больного укладывают в горизонтальное положение, голову поворачивают в противоположную сторону. Определяют треугольник между медиальной (грудинной) и латеральной (ключичной) ножками грудино-ключично-сосцевидной мышцы у места их прикрепления к грудине и ключице. Основанием треугольника служит верхний край ключицы. Терминальная часть внутренней яремной вены лежит позади медиального края латеральной (ключичной) ножки кивательной мышцы. Пункцию производят у места пересечения медиального края латеральной ножки мышцы с верхним краем ключицы под углом 30—45° к коже. Иглу вводят параллельно сагиттальной плоскости на 3—3,5 см, нередко удается ощутить момент прокола вены. По методу Сельдингера катетер проводят на глубину 10—12 см.

Осложнения катетеризации верхней полой в е-н ы: воздушная эмболия, гемоторакс, гидроторакс, пневмоторакс, повреждение грудного лимфатического протока, гематомы вследствие пункции артерий, тромбозы, тромбофлебиты, сепсис. Следует заметить, что частота наиболее грозных осложнений (гемо-, гидро-, пневмоторакс) значительно меньше при катетеризации внутренней яремной вены. Главное преимущество катетеризации внутренней яремной вены по сравнению с катетеризацией подключичной вены — меньший риск пункции плевры.

Пункция и катетеризация бедренной артерии и аорты. Внутриаорталь-ные инфузии после чрескожной катетеризации бедренной артерии показаны в реанимационной ситуации для нагнетания сред, улучшения ре-гионарного кровотока и подведения лекарственных препаратов к органам брюшной полости. Внутриаорталь-ное введение предпочтительно при массивной инфузионной терапии, а в случаях высокого ЦВД и необходимости продолжения инфузионной терапии — при синдроме дыхательных нарушений. Ограничений в применении инфузионных сред нет.

Бедренная артерия пунктируется у пупартовой связки. Для катетеризации используют крупную иглу диаметром 1,2 мм. Для удобства манипуляции иглу с самого начала насаживают на одно- или двуграммовый шприц. Это позволяет избежать излишнего кровоизлияния. Пальцами левой руки (средним и указательным) прощупывается пульсация стенки сосуда. Игла вводится между пальцами, фиксирующими стенку артерии. Срез иглы лучше держать обращенным вниз, чтобы избежать прокола противоположной стенки, а иглу направить под небольшим углом по отношению к коже.

Как только игла проникает в просвет артерии, кровь под сильным давлением поступает в шприц. Пос-

ле этого шприц отсоединяют и проводят катетеризацию артерии или аорты по методу Сельдингера.

Техника пункции артерий. Артериальный путь позволяет получать точную информацию о газовом составе крови и КОС, возможны мониторное наблюдение за АД и определение MOC методом циркулографии.

Для пункции локтевой или лучевой артерии берется тонкая игла. Указательным и средним пальцем левой руки прощупывается пульсация артерии в месте ее проекции на коже. Артерия фиксируется средним и указательным пальцами левой руки, между которыми делается пункция. Появление в игле алой крови с пульсирующим током свидетельствует о наличии иглы в артерии. С целью многократного исследования проб крови, а также для постоянного мониторного наблюдения можно прибегнуть к катетеризации артерии. Из-за опасности тромбоза лучше использовать лучевую артерию: нарушение кровообращения в ней обычно не изменяет кровоснабжения кисти.

За артериальными катетерами требуется тщательный уход: абсолютная стерильность, соблюдение правил асептики. После прекращения инфу-зий катетер должен быть заполнен раствором гепарина. Для этого 5000 ЕД гепарина растворяют в 50 мл изотонического раствора натрия хлорида и 5—10 мл этой смеси заполняют катетер, после чего закрывают катетер резиновой пробкой.

Пункция перикарда (по Ларрею). Показания: травматический ге-моперикард, тампонада сердца, гидроперикард, экссудативный перикардит.

Положение больного — на спине. Под местной анестезией 0,25 % раствором новокаина иглу вкалывают на 1 см ниже и слева от конца мечевидного отростка или в области угла, образованного основанием отростка и хрящом VII ребра. Иглой

прокалывают кожу, подкожную клетчатку и внутренний край левой прямой мышцы живота с ее апоневрозами на глубину до 2 см. Затем павильон иглы приближают к коже, а конец ее проводят кверху и медиально под углом 45° к фронтальной плоскости, параллельно задней поверхности грудины. По ходу иглы вводят новокаин и постоянно потягивают поршень. На глубине 3— 5 см, в зависимости от телосложения больного, конец иглы проникает в полость перикарда, что определяется по исчезновению сопротивления тканей и появлению в шприце крови или жидкости. При излишней глубине введения игле будут передаваться толчки сердца.

Когда пункция через диафрагму невозможна (воронкообразная грудь, вздутие живота, увеличение печени), ее проводят через грудную стенку. Слева прокол делают в чет-вертом-шестом межреберье у края грудины, справа — в четвертом-пятом межреберье. Когда игла достигнет межреберного промежутка, ее павильон максимально отклоняют кнаружи, а конец проводят позади грудины на 1—2 см, чтобы избежать повреждения плевры.

Осложнения: повреждение полостей сердца, коронарных сосудов, плевры и легкого с появлением пневмоторакса, прокол стенки желудка (предварительно следует эвакуировать его содержимое через зонд).

Измерение ЦВД позволяет оценивать преднагрузку сердца и ОЦК, осуществлять контроль за проводимой инфузионной терапией.

Для измерения ЦВД катетер вводят в верхнюю полую вену (через внутреннюю яремную или подключичную вену) и соединяют его с подключенной для инфузии системой. Ноль шкалы устанавливается на уровне правого предсердия по средней подмышечной линии на пересечении ее с IV ребром, или на 5 см ниже угла, образованного соединением между рукояткой и телом грудины (рис. 23.12). После этого система для инфузий, содержащая переливаемую жидкость, отсоединяется от флакона с раствором, снимается зажим и контролируется поступление жидкости в кровеносное русло до тех пор, пока не прекратится дальнейшее ее движение. Величина ЦВД соответствует высоте уровня жидкости в трубке системы над уровнем правого предсердия (средняя подмышечная линия).

Нормальная величина ЦВД — 0,58—1,17 кПа (6—12 см вод.ст.).

Слабозаметные колебания ритма дыхания указывают на его нормальное функционирование. Высокий уровень ЦВД с большими размаха-ми колебаний свидетельствует о слишком глубоком введении катетера. Когда катетер достигает полости правого желудочка, его необходимо подтянуть. Низкое ЦВД (0—3 см вод.ст.) свидетельствует о гиповоле-мии. Критической величиной ЦВД является 15—20 мм вод.ст. ЦВД более 1,47 кПа (15 см вод.ст.) расценивается как признак вероятной недостаточности сердца.

Рис. 23.12. Измерение ЦВД. Пояснение в тексте.


Список литературы

Александров В.H., Бобри некая И.Г., Зверев В.В. Значение градиента колло-

идно-осмотического давления в диагностике и лечении отека легких у

больных инфарктом миокарда// Анест. и реаниматол. — 1982. — № 3. - С. 45-49.

Альберт P.К. Отек легких: Пер. с англ.// Неотложные состояния в пульмонологии. — M.: Медицина, 1986. — С. 175-224.

Арабидзе  Г.Г., Белоусов Ю.Б., Варакин Ю.Я. и др. Диагностика и лечение артериальной гипертонии/Методические рекомендации.— M., 1997.— С. 44-48.

Арабидзе ГГ., Белоусов Ю.Б., Карпов Ю.А. Артериальная гипертония. — M.: Ремедиум, 1999. - С. 83-90.

Артамошина M.П. Применение опиоид-ных анальгетиков в комплексной терапии болевого синдрома на догос-питальном этапе: дисс. канд. мед. наук. — M, 1997.

Барташевич Б.И. Эпидуральная блокада как компонент интенсивной терапии и анестезии у больных ишеми-ческой болезнью сердца: дисс. канд. мед. наук. — Воронеж, 1998.

Браунвалъд E. и др. Брадиаритмии. Тахи-аритмии. Острый инфаркт миокар-да//Внутренние болезни: Пер. с англ. — Кн. 5. — Болезни сердечнососудистой системы. — M.: Медицина, 1995. - С. 125-181, 286-311.

Бунятян  А.А., Шитиков И.И., Флеров E.В. Некоторые аспекты повышения безопасности во время анестезиологического пособия//Клин. вести. — 1996. - № 2. - С. 25-28.

Бунятян А.А., Флеров E.В., Саблин Я. Я. и др. Интраоперационный компьютерный мониторинг в кардиоанесте-зиологии//Материалы III Всероссийского съезда сердечно-сосудистых хирургов. Грудная и сердечнососудистая хирургия. — M., 1996. — С. 193.

Быстрое В. И., Бутров А. В., Бридж P. С., Захарочкина E. P. Современные методы защиты миокарда при остром инфаркте миокарда//Вестн. интенс. тер. - 1995. - № 1. - С. 35-38.

Глезер M.Г., Соболев К.Э. Активная орто-статическая проба в практике врача кардиолога//Матери алы конференции «Клинические и физиологические аспекты ортостатических расстройств». — M., 1999. — С. 2—8.

Городецкий    В. В. Инфаркт миокарда. Consilium Medicum. — 2000. — T. 2, № 9. - С. 356-362.

Алперт Дж., Френсис Г. Лечение инфаркта миокарда. — M.: Практика, 1994.-С. 134-136.

Зильбер А.П., Шифман E.M. Терапия при тяжелых формах артериальной ги-пертензии, обусловленных беремен-ностью//Алест. и реаниматол. — 1993. - № 3. - С. 37-40.

Иванов Г.Г., Сыркин А.А., Дворников В.E., Николаев Д.В. Мультичастотный сегментарный биоимпедансный анамнез в оценке изменений обьема водных секторов организма//Рос. журн. анест. и интенс. тер.— 1999.— № 2. - С. 41-47.

Инструментальные   методы исследования в кардиологии.//Под ред. проф. Г.И. Сидоренко. — Минск, 1994. — С. 200.

Кардиология в таблицах и схемах: Пер. с англ. Под. ред. M. Фрида и С. Грайнс. — M.: Практика, 1996. — С. 728.

Костюченко  А.Л. Угрожающие жизни состояния. — СПб.: Специальная литература, 1999. — С. 144—149.

Куишковский M. С. Гипертоническая болезнь. — M.: Медицина, 1997. — С. 129-138.

Лазебник Л.Б., Верткин А.А., Дроздова С.Л. и др. Антиишемический эффект НАПФ при лечении стенокардии напряжения у больных пожилого и старческого возраста//Тер. арх. — 1996. - № 4, T. 68. - С. 40-42.

Лебединский К.М. Анестезия и системная гемодинамика. — СПб.: Человек, 2000. -С. 199.

Леей Дж.Х. Анафилактические реакции при анестезии и интенсивной терапии: Пер. с англ. — M.: Медицина,

1990. - с. 96-105.

Лоуренс Д.Р., Бенитт Я. Я. Клиническая фармакология. — M.: Медицина,

1991. -T. 2. - С. 382-383.

Люсов B.C. Инфаркт миокарда (вчера, сегодня, завтра)//Рос. кардиол. журн. - 1999. — № ι. — С. 6-15.

Малышев В.Д. Отек легких//Интенсив-ная терапия. Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. — С. 114-120.

Марино П. Интенсивная терапия: Пер. с англ. - M.: ГЭОТАР, 1998. -С. 640.

Мархасин B.C., Изаков В.Я., Шумаков В.И. Физиологические основы нарушения сократительной функции миокарда. — СПб., 1994. — С. 243.

Машковский М.Д. Лекарственные средства. В двух томах. — M.: Медицина, 1993.

Международная комиссия по радиологической защите (МКРЗ). Публикация № 23. Медико-биологические данные. — M.: Медицина, 1977.

Международные направления в исследовании артериальной гипертензии. — 1998, №5. -С. 14-15.

Методические рекомендации: оперативная оценка показателей центральной гемодинамики на основе компьютерной реографии//Фролов А.В., Полонецкий А.З., Воробьев А.П. и др. — Минздрав Республики Беларусь. — 1992. — 17с.

Мишунин Ю.В., Касьянов А.А., Назаров Н.А., Решедъко О.А. Об информативности некоторых показателей гемо-динамики//Материалы V Всероссийского съезда анестезиологов-ре-аниматологов. — M., 1996. — T. 1. — С. 21.

Николаев Д.В., Хеймец Г.И., Тарнакин А. Г. ,Аверьянов Д. В. Аппаратное и программное оснащение ортостати-ческих проб//В сб.: Клинические и физиологические аспекты ортоста-тических расстройств. — M.: Главный госпиталь ГУВД, 2000. -С. 123-131.

Ортостатическая гипотензия (этиология, патогенез, клиника, диагностика, лечение)//Методические рекомендации. - M., 2000. - С. 49.

Практическое руководство по анестези-ологии./Под ред. В.В. Лихванце-ва.- M.: МИА, 1998.- С. 128-137.

Привес M.Г., Лысенков И.К., Бушкович В.И. Анатомия человека. — M.: Медицина, 1985.

Пушкарь Ю.Т., Большое В. M., Елизаров H.А. Определение сердечного выброса методом тетраполярной грудной реографии и его методологические возможности//Кардиология. — 1977. - № 7. - С. 85-90.

Реушкин В.H., Реушкина Г.Д., Николаев Д.В., Королев А.В. Методологические основы ортостатической устойчи-БОСТИ//В сб.: Клинические и физиологические аспекты ортостатичес-ких расстройств. — ML: Главный госпиталь ГУВД, 2000. — С. ISO-187.

Руда М.Я., Зыско А.П. Инфаркт миокарда. — Изд. 2-е. — M.: Медицина, 1976. - 200 с.

Рябов Г.А. Гипоксия критических состояний. — M.: Медицина, 1988. — С. 462-463.

Синельников Р.Д. Атлас анатомии человека. В 3 томах. — M.: Медицина, 1996.

Сыркин А.Л. Инфаркт миокарда. — M.: Медицина, 1991. — 301 с.

ТарроуА.Б., Эриксон Д.К. Теоретические и клинические основы анестезиологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1977. - С. 436.

Тюренков И. H., Тихонов В. П. Средства современной фармакотерапии гипертонической болезни. — M.: Фар-мединфо, 1993. - С. 125-150.

Фильтрационные   и комбинированные методы экстракорпоральной деток-сикации при перитоните//Под ред. А.В. Ватазина.— M.: М-Око, 1998.— С. 58-68.

Фомина И, Г. Неотложная терапия в карг диологии. — M.: Медицина, 1997. — 256 с.

Хеймец Г.И. Исследование точности и совершенствование неинвазивных методов контроля сократительной функции сердца и центральной гемодинамики: Автореф. дис. канд. биол. наук. — M.: Институт кардиологии им. А.Л. Мясникова.— 1991.— 24с.

Цимпфер M., Колее H. (Zimpfer M., Kolev N.) Применение вазоактивных и инотропных препаратов для терапии периоперативной сердечной недо-статочности//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматоло-гии.— Архангельск: Тромсе, 1995.— С. 43-44.

Чазов E. И. Очаговые дистрофии и некрозы миокарда (инфаркт миокар-да)//Руководство по кардиологии.— T. 2. — Болезни сердца/Под ред. E. И. Чазова. — M.: Медицина, 1992. - С. 24-74.

Benumof J. L. Anesthesia for thoracic surgery. W.B. Saimders Co., Phil. — 1987. - 716 p.

Berhard   G.R., Brigham K. L. Pulmonary edema pathophysiologic mechanisms and new approaches to therapy// Chest.- 1986.- Vol. 89.- P. 594-600.

Bernstein D.P. A new stroke volume equation for thoracic electrical bioimpe-dance: theory and rationale//Crit. Care Med. - 1986. - Vol. 14. - P. 904-909.

Castor G., Klocke R. K., Stoll M. et aL Simultaneous measurement of cardiac output by thermodilushion thoracic electrical bioimpedans and Doppler ultrasound//B YA. - 1994. - Vol. 72. -P. 133-138.

Hall J., Schmidt G., Wood L. Principles of Critical Care. McGraw Hill, Phil. — 1992. - P. 323-342.

Herling LM. Intravenous nitroglicerin: Clinical pharmacology and therapeutic cj-naiderations//Amer. Heart J. — 1984.— Vol. 108. - P. 141-149.

Hoyt J.W., Tonnesen AS., Alien SJ. Critical Care Practice. W. B. Saunders Company, Phil. - 1991. - P. 201.

Gottdiener J. Left ventricular mass, diastolic dysfunction, and hypertension//Adv. Int. Med. - 1993. - Vol. 38. -P. 35-56.

Gropper M., Wiener-Kronish J., Hashimoto S. Acute cardiogenic pulmonary ede-ma//Clin. Chest Med. - 1994. -Vol. 15(3). - P. 501-516.

Leier CK, Unverferth D. K Dobutamine// Ann. intern. Med.— 1983.— Vol. 99.— P. 490-496.

Litwin S., Grossman W. Diastolic dysfunction ac a cause of heart failure//J. Amer. Coll Cardiol. — 1993. — Vol. 22(4). - P. 49A-55A.

Kubicek M., Karnegis J., Patterson J. Development and evaluation of impedance cardiac output system//Aerospace Med. J. - 1966. - Vol. 37. -P. 1208-1215.

Marino P. The ICU Book. - The Williams & WilkinsCo., Phil. - 1997.

Marini J.J., Wheeler A. P. Critical Care Medicine. The Williams & Wilkins Co., Phil. - 1997. - P. 670.

Nyboer J. Electrical impedance Plethys-mography. Springfield, 1959. — P. 390.

Setaro J., Cabin H. Right ventricular in-farction//Cardiol. Clin. — 1992. — Vol. 10(1). - P. 69-90.

Shoemaker W.C., Wo CC, Bischop M.N. Multisentiv trial of a new thoracic electrical bioimpedance device for cardiac output estimation//Crit. Care Med. — 1994. - Vol. 22. - P. 1907-1912.

Sramek   B.B. Thoracic electrical bioimpedance measurement of cardiac out-pat//Crit. Care Med. — 1994. — Vol. 22. -P. 1337-1339.

Thoracic anaesthesia/Ed, by J.A. Kaplan.— Churchill Livingstone. New York, 1983. - P. 230-246.

West J. B. Respiratory Physiology. The Essentials. 2nd edition. The Williams SL Wilkins Co., Phil.- 1979.- P. 40-45.


Раздел
IV

Шок

Одним из признаков острых нарушений гемодинамики является снижение АД. Это может быть быстро преходящий эпизод, но часто артериальная гипотензия прогрессирует и приводит к другому качественно новому состоянию, резидентному к проводимой терапии, т.е. шоку.

Шок — это остро возникающая несостоятельность кровообращения с критическим расстройством тканевой перфузии, которое ведет к дефициту кислорода в тканях, повреждению клеток и нарушению функции органов.

Мы далеки от мысли считать ги-потензию главным критерием шока (известны варианты шока с высоким АД), однако этот симптом как никакой другой обычно принимается во внимание, а состояние, предшествующее неблагополучному развитию процесса, нередко просматривается и становится очевидным лишь при глубокой гипотензии.

Несмотря на то что пусковые механизмы шока могут быть различными, общим для всех форм шока является критическое снижение перфузии в тканях, приводящее к нарушению функции клеток, а в далеко зашедших случаях — к их гибели. Важнейшее патофизиологическое звено шока — расстройство капиллярного кровообращения, ведущее к тканевой гипоксии, ацидозу и в конечном итоге — к необратимому состоянию.

Следует подчеркнуть, что MOC не может быть показателем перфу-

зии тканей: это подтверждается высокими цифрами CB при септическом шоке. Выраженная вазокон-стрикция, артериовенозное шунтирование могут так распределить минутный кровоток, что большая часть органов и тканей пострадает от дефицита перфузии при относительно нормальной или даже увеличенной работе сердца как насоса. Таким образом, шок может быть с низким или высоким MOC. Последнюю форму шока принято называть гиперкинетической.

Диагностика проводится на основании клинической картины.

Критерии шока: а) симптомы критического нарушения периферического кровообращения (бледные, цианотичные, мраморного вида, холодные, влажные кожные покровы, симптом «бледного пятна» ногтевого ложа); б) симптомы нарушенного центрального кровообращения (малый и частый пульс, иногда брадикардия, снижение систолического АД и уменьшение амплитуды последнего); в) полиорганная недостаточность (нарушения функций легких, ЦНС, олигу-рия).

Важнейшие механизмы развития шока:

• резкое снижение ОЦК;

• уменьшение  производительности сердца;

• нарушение сосудистой регуляции.

Каждый из этих механизмов рассматривается в последующих разделах. Указанные причины могут вызвать глубокую артериальную

гипотензию. Следует также указать на возможность сочетания причин, вызывающих шоковое состояние.

Клинические формы:

• гиповолемический шок (возникает в результате абсолютной или относительной гиповолемии);

• кардиогенный шок (снижение сократительной способности миокарда, аритмии, механическая обструкция — тампонада сердца, стенозы клапанов, эмболии);

• септический шок (специфическая реакция на инфекцию);

• анафилактический шок (дисто-ния сосудов в результате воздействия гистамина и других медиаторов).

Установление причины шока очень важно для правильной терапии. В процессе лечения шока возникают постоянные изменения ге-модинамики. Изменения гемодина-мического профиля могут быть диагностированы при мониторинге сердечно-сосудистой системы.

Причины  гипотензии:

• уменьшение ОЦК (кровопотеря, потеря плазмы, воды и электролитов) — абсолютная гиповолемия;

• вазодилатационной и перераспределительной — относительная гиповолемия (дистония сосудов любой этиологии, например анафилактический шок; применение средств, воздействующих на сосудистый тонус; недостаточность функции коры надпочечников; сепсис; повреждения ЦНС и спинного мозга);

• снижение нагнетательной функции миокарда (первостепенные причины — инфаркт миокарда, кардиомиопатии, миокардиты и др., второстепенные — тампонада сердца, легочная эмболия, синдром верхней полой вены, воздействие лекарственных агентов, увеличение венозного притока);

• нарушения Ч CC (синусовая бра-дикардия, предсердно-желудоч-ковая блокада, синусовая тахц-кардия, мерцание и фибрилляция предсердий, пароксизмальная су-правентрикулярная тахикардия).

Глава 24 Кардиогенный шок

Кардиогенный шок (КШ) — состояние системной гипоперфузии тканей вследствие неспособности сердечной мышцы обеспечивать выброс, адекватный потребностям организма.

Этиология развития КШ многообразна. КШ развивается при разных клинических ситуациях. Основные его причины:

• миокардиальная недостаточность при сепсисе или панкреатите;

• разрыв   сухожильных   хорд   или клапана при эндокардите;

• миокардит;

• отторжение после трансплантации сердца;

• разрыв или тромбоз протеза клапана;

• желудочковые или суправентри-кулярные аритмии, вызывающие снижение CB;

• острый инфаркт миокарда.

Главной причиной шока является поражение сердечной мышцы при остром инфаркте миокарда. КШ является одной из частых причин летального исхода при инфаркте миокарда. Он развивается на фоне выраженной сердечной недостаточности. Это обычно происходит в первые часы возникновения инфаркта миокарда. Все усилия, направленные на лечение КШ, нередко оказываются неэффективными.

Некоторые авторы считают, что применение стрептокиназы и других фибринолитических средств, а также баллонной ангиопластики в первые 4 ч развития инфаркта миокарда существенно улучшают прогноз [Сыркин А.Л., 1991].

Диагноз КШ ставится при наличии гипотензии (систолическое АД ниже 90 мм рт.ст. или на 30 мм рт.ст. ниже базального уровня) и признаков тканевой гипоперфузии, таких как олигурия, цианоз, похолодание конечностей, изменения уровня сознания. Если доступен инвазивный мониторинг, то диагноз ставится при систолическом АД<90 мм рт.ст., легочном капиллярном давлении выше 18 мм рт.ст., СИ<1,8 л/мин/м2, индексе системного сосудистого сопротивления >2000 дин/с-см~52, увеличении артериовенозной разницы содержания кислорода>5,5 мл/дл (указанные значения в литературе варьируют) [Knobel E., 1999].

Патогенез. В результате окклюзии основной коронарной артерии и потери значительной массы миокарда запускается ряд патологических процессов, приводящих к шоку, полиорганной недостаточности и смерти. Гипотензия, развивающаяся из-за гибели значительного объема сердечной мышцы, может привести к гипоперфузии остающегося жизнеспособным миокарда и еще большему ухудшению функции желудочков. Для развития КШ достаточна потеря 40 % мышечной массы левого желудочка. Компенсаторные механизмы, такие как активация вегетативной нервной системы и ангиотензин-аль-достероновой системы, способствуют увеличению ЧСС, рефлекторной вазоконстрикции, задержке натрия и воды, повышая таким образом потребление кислорода миокардом. Сохранение низкого CB сопровождается нарастанием гипоксии, накоплением метаболитов, ацидозом и повреждением сосудис-

того эндотелия и клеток. Возникают сердечные аритмии, которые в большей степени ухудшают производительность сердца и могут привести к смерти. В результате развивается полиорганная недостаточность. Патофизиологические механизмы кардиогенного шока представлены на схеме 24.1 [Knobel E., 1999].

Схема 24.1

ПАТОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ

МЕХАНИЗМЫ КАРДИОГЕННОГО

ШОКА

Острый инфаркт миокарда: потеря массы левого желудочка до критического уровня; правожелудочковая недостаточность.

...   .. ψ

Механические осложнения: острая    митральная    регургитация, обусловленная разрывом или дисфункцией папиллярных мышц; разрыв   межжелудочковой   перегородки; разрыв стенки левого желудочка; аневризма левого желудочка.

t

Другие условия: последняя стадия кардиомиопатии; ушиб миокарда; острый миокардит; аортальный стеноз; обструктивная      гипертрофическая кардиомиопатия; митральный стеноз; миксома или тромбоз предсердия; осложнения искусственного кровообращения.

Клиническая картина типична: заостренные черты лица, серовато-бледные, иногда с циано-тичным оттенком, холодные, покрытые липким потом, кожные покровы; адинамия; больной почти не реагирует на окружающее. Пульс частый, нитевидный, иногда не прощупывается. АД нередко ниже

80 мм рт.ст., но у больных с исходной артериальной гипертензией симптомы шока могут появляться и при нормальных цифрах систолического АД (95—120 мм рт.ст.). Пульсовое давление 20—25 мм рт.ст. и ниже. Характерным симптомом, опасным в прогностическом отношении, является олигурия (анурия) до 20 мл в час и менее. К признакам шока относят метаболический ацидоз.

Исходя из особенностей возникновения шока, его клинической картины и эффективности лечения, выделяют следующие его формы: рефлекторный, истинный кардио-генный, ареактивный, аритмический [Чазов Е.И., 1992].

Рефлекторный шок. Развитие этой формы шока обусловлено рефлекторными изменениями и выраженным болевым синдромом, вызывающими нарушение регуляции сосудистого тонуса с последующим депонированием крови в сосудах и выход жидкой фракции крови в ин-терстициальное пространство, что приводит к уменьшению венозного притока к сердцу. Вследствие патологических рефлекторных влияний, особенно при инфаркте миокарда задней стенки, может развиться синусовая брадикардия — значительное сокращение MOC, снижение АД (до 90—100 мм рт.ст.), уменьшение опсс.

У больных с этой формой шока достаточный и быстрый эффект достигается адекватным обезболиванием и введением сосудистых средств (симпатомиметиков). Для обезболивания применяют наркотические анальгетики и препараты для нейролептаналгезии. Из симпатомиметиков чаще всего используют 1 % раствор мезатона (0,3—1 мл) или 0,2 % раствор норадреналина (2—4 мл) внутривенно капельно на изотоническом растворе натрия хлорида или 5 % растворе глюкозы методом титрования или вводят 25 мг допамина в 125 мл изотонического раствора натрия хлорида. При бра-

дикардии показано внутривенное введение 0,5—1 мл 0,1 % раствора атропина. Чтобы увеличить приток крови к сердцу, следует приподнять ноги больного на 15—20°. Проводят оксигенотерапию через носовой катетер или маску [Браунвальд E., 1995; Фомина И.Г., 1997].

Для повышения ОЦК, притока крови к сердцу, давления наполнения левого желудочка, CB и ликвидации артериальной гипотензии показано введение кровезаменителей. Предпочтительно использование реополиглюкина (200—400 мл со скоростью 20 мл/мин). Он улучшает реологические свойства крови и микроциркуляцию. Показана тром-болитическая терапия.

Истинный кардиогенный шок. В развитии этой формы шока основное значение приобретает резкое падение пропульсивной (сократительной) функции левого желудочка. Уменьшение MOC не компенсируется повышением ОПСС, что приводит к снижению АД. Систолическое АД ниже 90 мм рт.ст., у больных с артериальной гипертензией ниже 100 мм рт.ст.; пульсовое давление меньше 20 мм рт.ст. Возникают глубокие нарушения кровообращения во всех органах и тканях, развиваются олигурия, анурия.

При этой форме КШ уже в первые часы от начала инфаркта миокарда проводят обезболивающую и тромболитическую терапию, применяют лекарственные препараты, оказывающие положительное ино-тропное действие (в первую очередь катехоламины). Норадреналин в малых дозах оказывает преимущественно инотропное, а в высоких дозах — сосудосуживающее действие на миокард. Вводят препарат внутривенно капельно по 1—2 мг (0,5— 1 мл 0,2 % раствора) в 200 мл изотонического раствора натрия хлорида или 5 % раствора глюкозы. Скорость введения регулируется в зависимости от уровня АД (среднее АД 80—90 мм рт.ст.) и ритма сердца. АД

не должно быть выше 110—115 мм рт.ст. (у больных с предшествующей стойкой и высокой гипертензией — 130—140 мм рт.ст.). Средние дозы норадреналина от 4 до 16 мкг/мин. Показанием к его применению является KIII с низким ОПСС [Фомина H. Г., 1997].

При KUI эффективен также допа-мин, оказывающий положительное инотропное действие и уменьшающий сопротивление коронарных, мозговых, почечных, мезентериаль-ных сосудов. Вводят его внутривенно капельно со скоростью 2— 10 мкг/кг/мин под мониторным контролем, так как он может вызвать аритмию. Допамин разводят из расчета 25 мг на 125 мл или 200 мг на 400 мл 5 % раствора глюкозы или изотонического раствора натрия хлорида, т.е. в 1 мл последнего должно быть 200 или 500 мкг допа-мина. Начальная скорость введения 1—5 мкг/кг/мин (-200 мкг/мин).

У больных с не очень выраженной степенью гипотензии может оказаться полезным добутамин, который является синтетическим сим-патомиметическим амином, оказывающим в обычных дозах (2,5— 10 мкг/кг/мин) минимальное положительное инотропное и периферическое сосудосуживающее действие. Его не следует использовать в тех случаях, когда желательно добиться сосудосуживающего эффекта, и необходимо применять тогда, когда нежелательно положительное хро-нотропное действие (мало влияет на ЧСС). Начальная скорость внутривенного введения 2,5 мкг/кг/мин, вводят препарат каждые 15—30 мин, максимальная скорость инфузии 10—15 мкг/кг/мин [Браунвальд E., 1995].

Сердечные гликозиды при КШ у больных с инфарктом миокарда малоэффективны. Не оправдано и применение кортикостероидов.

При безуспешности медикаментозной терапии «истинного» КШ необходимо проводить контрпуль-

сацию. Важный метод лечения этого вида шока — восстановление крово-тока по окклюзированной венечной артерии (тромболизис, транслюми-нальная ангиопластика).

Ареактивный шок. О наличии этой формы шока говорят в тех случаях, когда введение возрастающих доз норадреналина или гипертензи-на в течение 15—20 мин не ведет к повышению АД. В настоящее время не удается достаточно эффективно лечить больных в шоковом состоянии, что обусловливает их высокую смертность.

Аритмический шок. В этих случаях отмечается четкая связь падения АД и появления периферических симптомов шока с нарушениями ритма и проводимости. При восстановлении сердечного ритма, как правило, исчезают и признаки шока. Первостепенная задача лечения — восстановление нормальной частоты желудочковых сокращений.

В остром периоде инфаркта миокарда аритмии возникают практически у каждого больного. Для профилактики желудочковых аритмий наиболее эффективен лидокаин. Вводят его внутривенно в первоначальной дозе 100—120 мг (5—6 мл 2 % раствора), а затем внутривенно капельно со средней скоростью 2— 4 мг/мин. При необходимости показано повторное струйное введение 60—100 мг лидокаина. Эту же дозу вводят при рецидиве экстрасисто-лии. Некоторые авторы указывают на прямое антигипоксическое действие лидокаина путем стабилизации клеточных мембран кардиоци-тов. Лидокаин оказывает очень слабое отрицательное инотропное влияние, при этом АД и CB существенно не меняются. Суточная доза препарата не более 2—3 г (у больных старше 70 лет при КШ, недостаточности кровообращения и нарушениях функции печени дозу уменьшают вдвое) [Сыркин А.Л., 1991].

При неэффективности лидокаина можно применить новокаинамид до

1 г под контролем ЭКГ и АД после каждых 100 мг (1 мл 10 % раствора) или блокаторы β-адренорецепторов (индерал из расчета 1 мг на 10 кг массы тела) внутривенно.

В последнее время считают, что лечение аритмий лучше начинать с быстрого определения и коррекции электролитных нарушений — гипо-калиемии и гипомагнезиемии. При гипокалиемии (уровень K+ менее 3,5 ммоль/л) 10 ммоль калия хлорида растворяют в 50—100 мл раствора глюкозы и вводят внутривенно ка-пельно в течение 30 мин. Введение этой дозы повторяется каждый час до достижения уровня K+ в плазме 4—4,5 ммоль/л. Меньшая степень гипокалиемии может быть скорри-гирована с помощью оральной терапии.

При гипомагнезиемии (уровень Mg2+ в плазме крови менее 0,7 ммоль/л) 1—2 г магния сульфата разводят в 50—100 мл изотонического раствора натрия хлорида и вводят в течение 50—60 мин, затем — от 0,5 до 1 г каждый час до 24 ч. Скорость и продолжительность инфузии зависят от клинической картины или степени магнезиемии. Введение раствора магния сульфата безопасно и сокращает частоту желудочковых аритмий [Браунвальд E., 1995; Knobel E., 1999].

Новый метод антиаритмической защиты миокарда при инфаркте миокарда — внутривенное лазерное облучение крови гелий-неоновым лазером. Его применяют в остром периоде заболевания. Лазерное облучение крови создает анальгети-ческий эффект, уменьшает число желудочковых экстрасистол более чем на 90 % и приводит к быстрой положительной динамике на ЭКГ [Быстрое В.И., Бутров А.В. и др., 1995].

Аритмии, наиболее опасные для жизни больного. Желудочковая тахикардия (рис. 24.1), которая может перейти в ФЖ. При длительной ЖТ применяют препараты, дающие

мембранный эффект. Препаратом выбора является лидокаин с последующей его комбинацией с пропра-нололом или проксинамидом. Если аритмия сохраняется и имеются нарушения гемодинамики, то проводят электроимпульсную терапию (дефибрилляцию).

Фибрилляция (мерцание) желудочков (рис. 24.2). Для прекращения фибрилляции проводят немедленную электродефибрилляцию. Для обеспечения хорошей оксигенации и перфузии миокарда необходима адекватная вентиляция кислородом. Кардиоверсию проводят постоянным током, начиная с 50 Дж, при отсутствии эффекта увеличивают разряд каждый раз на 50 Дж.

Желудочковые экстрасистолии могут угрожать жизни больного, так как способны переходить в мерцание и трепетание желудочков. Существует большая опасность развития ЖТ и ФЖ при выявлении одного или нескольких критериев:

1) частота желудочковых экстрасистол 6 и более в 1 мин (рис. 24.3);

2) политопные экстрасистолы (рис. 24.4);

3) групповые желудочковые экстрасистолы (рис. 24.5; 24.6; 24.7);

4) ранние желудочковые экстрасистолы типа «R» на «Т» (рис. 24.8).

Внутривенное введение лидокаина является методом выбора при желудочковых экстрасистолиях и аритмиях. Препарат начинает действовать быстро, и так же быстро исчезают его эффекты (в течение 15—20 мин после введения). Для быстрого достижения эффекта препарат вводят внутривенно болюсно из расчета 1 мг/кг. Для поддержания эффекта проводят постоянную инфузию лидокаина из расчета 2—4 мг/мин. Если аритмия сохраняется, то через 10 мин после введения первого болюса вводят второй в дозе 0,5 мг/кг. При застойной сердечной недостаточности дозу лидокаина уменьшают вдвое. Эффект наступает через 72—96 ч. Общая доза лидокаина до

Рис. 24.1. Желудочковая тахикардия.

Зубцы  P не  выявляются,   комплексы   QRS имеют патологическую форму.

Рис. 24.2. Мерцание (фибрилляция) желудочков. Синусоида нерегулярная, неритмичная, комплексы QRST отсутствуют, частота волн мерцания более 250 в

минуту.

Рис. 24.3. Три и более (обычно до 9) последовательных желудочковых экстрасистол.

Рис. 24.4. Бигемения: каждый синусовый импульс сопровождается преждевременным желудочковым комплексом (экстрасистолой).

Рис. 24.5. Тригемения: за каждыми двумя синусовыми сокращениями следует экстрасистола.

Рис. 24.6. Мультиформные желудочковые экстрасистолы. Морфологически различные преждевременные желудочковые комплексы (экстрасистолы).

Рис.    24.7.    Спаренные   желудочковые экстрасистолы.

Две последовательные экстрасистолы за синусовым ритмом.

Рис. 24.8. Желудочковая экстрасистолия типа «R» на «Т».

Комплекс QRS экстрасистолы наслаивается на вершину или нисходящее колено предшествующего зубца T.

2000 мг/сут [Фрид M., Грайнс С., 1996; Marini JJ., Wheeler A.P., 1997]. Синусовая брадикардия. Мнения о значении брадикардии как фактора, предрасполагающего к развитию ФЖ, противоречивы. Синусовая брадикардия, возникающая в первые часы острого инфаркта миокарда, может привести в последующем в отличие от брадикардии, возникающей в более поздние сроки острого инфаркта миокарда, к появлению эктопических желудочковых ритмов. Лечение синусовой брадикардии показано в тех случаях, когда она вызывает нарушения гемо-динамики или когда на ее фоне развивается выраженная эктопическая

активность желудочков. Для ускорения синусового ритма используют атропин (внутривенно в дозе 0,4— 0,6 мг). Если пульс менее 60 в минуту, возможно повторное введение атропина по 0,2 мг до тех пор, пока общая доза не составит 2 мг. Но нужно помнить, что атропин может усугублять ишемию или вызывать ЖТ или ФЖ. При стойкой бради-кардии (менее 40 в минуту), латентной к введению атропина, требуется проведение электрической стимуляции сердца. Временная терапия чрескожной или чреспищеводной кардиостимуляцией, инфузией до-памина или эпинефрина может быть необходима при слишком медленном сердечном ритме для поддержания адекватного CB. Наиболее эффективна у таких больных трансвенозная электрокардиостиму-ляция.

Нарушения проводимости встречаются при инфаркте миокарда довольно часто, особенно в 1—2-й день болезни. Они могут возникать на различных уровнях проводящей системы сердца: в области предсердно-желудочкового узла, предсердно-же-лудочкового пучка (пучок Гиса) или в более дистальных отделах проводящей системы. Ишемия предсердно-желудочкового узла обычно встречается при инфаркте миокарда правого желудочка, потому что данный узел кровоснабжается правой коронарной артерией. Это может привести к атриовентрикулярной блокаде разной степени, вплоть до полной, ре-зистентной к атропину. В подобной ситуации необходима последовательная атриовентрикулярная электростимуляция, в то время как электростимуляции желудочка следует избегать из-за отсутствия эффекта и возможного вреда.

Наиболее опасные нарушения проводимости сердца:

блокада сердца II степени (промежуточная атриовентрикулярная блокада) возникает в том случае,

когда часть импульсов не достигает желудочков. АВ-блокада типа Мобиц-I (АВ-блокада Венкебаха) (рис. 24.9) является следствием нарушения проводимости на уровне предсердно-желудочкового узла. В редких случаях блокада Mo-биц-I может прогрессировать до полной блокады сердца. АВ-блокада типа Мобиц-П (рис. 24.10) имеет тенденцию к прогрессиро-ванию вплоть до полной блокады сердца. Подчиненный водитель ритма, включающийся в нижних отделах системы Гиса—Пуркинье вследствие ускользания, обладает нестабильным, медленным ритмом. Прогноз часто неблагоприятный. В этом случае показана имплантация кардиостимулятора;

АВ-блокадп III степени (рис. 24.11) происходит в случаях, когда ни один предсердный импульс не поступает к желудочкам. Полная АВ-блокада представляет значительную опасность для жизни больного. Клинически может проявляться аритмогенным шоком или приступами Морганьи— Адамса—Стокса, одним из проявлений которого является потеря сознания. Приступы чаще всего возникают в результате длинной предавтоматической паузы при переходе от неполной АВ-блока-ды к полной. Происходит резкое замедление деятельности сердца до полной его остановки, наступает гипоксия мозга или появляются групповые политопные экстрасистолы с переходом в трепетание и мерцание желудочков. При АВ-блокаде III степени наиболее эффективна трансвенозная эл ектрокардиостимуляция;

пароксизмальная и предсердная тахикардия, трепетание и мерцание предсердий (рис. 24.12) при инфаркте миокарда встречаются редко. При мерцании (фибрилля-ции) предсердий могут возникать заметные расстройства гемодина-мики, обмороки, сердечная недо-

статочность. При нестабильной гемодинамике показано устранение мерцания и трепетания предсердий срочной кардиоверсией или электростимуляцией предсердий с частотой, превышающей частоту трепетания предсердий. Кардиоверсию проводят одиночным импульсом постоянного тока (заряд 200 Дж или менее).

Лечение. Цель лечения — поддержание CB на уровне, обеспечивающем основные потребности организма, и снижение риска потерь ишеми-зированного миокарда.

Условно лечение КШ можно разделить на:

• основные поддерживающие мероприятия (обезболивание; искусственная оксигенация и/или вентиляция; седатация; устранение аритмий, метаболического ацидоза и/или гиповолемии);

t фармакотерапию (инотропные и вазопрессорные средства, вазоди-лататоры, диуретики, ацетилса-лициловая кислота, гепариниза-ция);

• механическую поддержку кровообращения (электрокардиостиму-ляция, внутриаортальная баллонная контрпульсация, при неэффективности последнего — вспомогательные устройства, замещающие сниженную функцию желудочка — центробежные насосы, искусственное кровообращение и искусственные желудочки);

• реперфузию коронарных артерий (тромболизис, механическая ре-перфузия — чрескожная транслю-минальная коронарная ангио-пластика);

• оперативные вмешательства (хирургическая реваскуляризация миокарда).

Несмотря на такие значительные достижения в лечении заболеваний сердца, как тромболитическая терапия, методы частичного или полного искусственного кровообращения и

Рис. 24.9. АВ-блокада II степени (Вен-кебаха, Мобиц-1).

Постоянное удлинение интервала P-Q с выпадением комплекса QRST, интервалы R-R прогрессивно укорачиваются; P-P относительно постоянны.

Рис. 24.10. АВ-блокада II степени (Мобиц-П). Интервалы P-Q постоянные, могут быть удлиненными; выпадение желудочковых комплексов QRST, длинные паузы равны удвоенному интервалу P-P; P. QRS= 3:2; 4:3; 5:4 и т.д.

Рис. 24.11. АВ-блокада III степени (полная).

Интервалы R-R и P-P постоянные. Частота P больше частоты комплексов QRS; комплексы QRS нормальной продолжительности или расширены и деформированы.

Рис. 24.12. Мерцание (фибрилляция) предсердий. Отсутствие четких зубцов P9 комплексы QRS неправильной формы, частоты и вольтажа. Частота сокращения предсердий около 350 и более в минуту.

трансплантация сердца, летальность при КШ остается очень высокой — от 30 до 90 % [Knobel E., 1999].

Глава 25 Гиповолемический шок

Среди различных типов шока чаще встречается гиповолемический шок (ГШ). Основу гемодинамичес-ких нарушений при этой форме шока составляют неадекватный ОЦК, уменьшение венозного возврата и снижение MOC.

Гиповолемический шок характеризуется критическим уменьшением тканевой перфузии, вызванной острым дефицитом циркулирующей крови, уменьшением венозного притока к сердцу и вторичным снижением CB. Основные причины, вызывающие снижение ОЦК, — кровотечение, потеря плазматической жидкости и обезвоживание.

Среди причин ГШ роль плазмо- и кровопотери при травмах, операциях и ожогах в его развитии выявляется достаточно легко. Труднее диагностируются скрытые источники плазмо- и кровопотерь: кишечные кровотечения, скопление жидкости в брюшной полости и просвете кишечника при перитоните, кишечной непроходимости и панкреатите, секвестрации крови в местах переломов, травматических повреждений мягких тканей и т.д.

Патофизиологические изменения. Большая часть последовательных повреждений при ГШ связана со снижением эффективности перфузии, что ухудшает транспорт кислорода, питание тканей и приводит к тяжелым метаболическим нарушениям. В развитии ГШ выделяют следующие фазы:

• дефицит ОЦК;

• стимуляцию    симпатико-адрена-ловой системы;

• шок.

I φ а з а — дефицит ОЦК. Острый дефицит объема крови приводит к уменьшению венозного при-

тока к сердцу, снижению ЦВД и ДЗЛА. В результате этого снижается УО сердца. В пределах 1 ч интерсти-циальная жидкость устремляется в капилляры, соответственно снижается объем интерстициального водного сектора. Это перемещение происходит в течение 36—40 ч от момента кровопотери. Общий объем транскапиллярного наполнения возрастает максимум на 1 л.

II φ а з а — стимуляция симпа-тико-адреналовой системы. Рефлекторная стимуляция барорецепторов вызывает активизацию симпатико-адреналовой системы. Возбуждение ее ведет к повышению секреции ка-техоламинов, содержание которых возрастает в десятки (норадрена-лин) и сотни (адреналин) раз. Увеличивается симпатический тонус сердца, вен и артериол, уменьшается вагусное влияние на сердце. Стимуляция β-адренергических рецепторов приводит к увеличению сократительной способности миокарда и увеличению ЧСС. Стимуляция α-адренергических рецепторов вызывает сокращение селезенки, венозных сосудов, вазоконстрикцию в коже, скелетных мышцах, почках, приводя к повышению ОПСС и централизации кровообращения. Этот механизм направлен на поддержание MOC, АД, ЦВД, кровообращения в мозге и сердце за счет ухудшения кровообращения в органах, иннервируемых блуждающим нервом (печень, поджелудочная железа, кишечник), а также в почках, коже и мышечной системе. Вазо-констрикция объемных сосудов, вызывающая уменьшение емкости венозных сосудов, ведет к диспропорции между объемом крови и емкостью сосудистого русла. В коротком интервале времени эта реакция является защитной, и при быстрой нормализации объема крови наступает выздоровление. Если же дефи-

цит ОЦК сохраняется, то на первый план выступают отрицательные последствия длительной ишемии, за счет которых достигается централизация кровообращения.

Активация ренин-ангиотензин-альдостероновой системы вызывает задержку натрия, содержащегося преимущественно в интерстициаль-ном водном секторе. Этот механизм способствует задержке жидкости и восполнению объема последнего.

III φ а з а — гиповолемический шок. Дефицит объема крови, уменьшение венозного возврата, давления наполнения сердца, MOC, АД и тканевой перфузии на фоне продолжающейся адренергической реакции являются основными звеньями ГШ.

Гемодинамика. В результате сим-патоадренергической реакции происходит сужение сосудов, особенно артерий. Депо крови опустошаются, сила и частота сердечных сокращений повышаются, происходит мобилизация крови из легких, открываются артериовенозные шунты. Объем внутрисосудистого водного сектора частично увеличивается вследствие притока интерстициаль-ной жидкости. Благодаря этому на первом этапе ГШ может наблюдаться гипердинамическая реакция кровообращения, обусловленная снижением доставки кислорода к тканям. Начинающийся шок, характеризующийся нормальным АД, тахикардией и холодными кожными покровами, называют фазой I, или компенсированным шоком [Хартиг В., 1982].

При продолжающемся кровотечении снижается не только УО, но и MOC. Одновременно со снижением CB возрастает ОПСС. Вазокон-стрикция пре- и посткапиллярных сосудов приводит к снижению капиллярного кровотока. С прогрес-сированием шока накопление кислых продуктов метаболизма сопровождается расширением прекапил-лярных сфинктеров, в то время как посткапиллярные сфинктеры остаются суженными (большая часть

крови депонируется в капиллярах). Феномен централизации кровообращения сопровождается полиорганной недостаточностью.

Снижение кровотока, ведущее к ишемии органов и тканей, происходит в определенной последовательности: кожа, скелетные мышцы, конечности, почки, органы брюшной полости, легкие, сердце, мозг.

При продолжающейся кровопоте-ре АД становится ниже 100 мм рт.ст., а пульс 100 или более в минуту. Отношение ЧСС/АДСИСт — индекс шока (ИШ) — выше 1. Это состояние (холодная кожа, гипотен-зия, тахикардия) определяется как фаза II, или декомпенсированный шок (табл. 25.1).

Таблица 25.1. Гемодинамика при гиповолемическом шоке

Показатели

Компенсированный шок

Декомпенсированный шок

АДСИСТ

>100 мм рт.ст.

<100 мм рт.ст.

чсс

< 100— ПО уд/мин

>110 уд/мин

СИ

>3,5 л/(мин-м2)

<2,5 л/(мин-м2)

ЦВД

Снижено

Снижено

ОПСС

>1 200-2500 дин/с-см52

>2500 дин/с-см52

ИШ

<1

>1

Реологические нарушения. Секвестрация крови и замедление капиллярного кровотока приводят к спонтанному свертыванию крови в капиллярах. Типичными клеточными агрегантами являются скопления эритроцитов и тромбоцитов. Стаз крови и выход из поврежденных клеток субстанций, активирующих свертывание, способствуют возникновению коагулопатии потребления, т.е. расходу определенных компонентов свертывания: тромбоцитов, фибриногена, протромбина и диссеминированному внутрисосу-дистому свертыванию.

Транспорт кислорода. При ГШ стимулируется анаэробный метаболизм,

Таблица 25.2. Доставка кислорода к тканям в зависимости от степени кровопоте-ри и гемодинамической компенсации

Показатель

Компенсация (п = 30)

Субкомпенсация

(п = 34)

Декомпенсация (п= 11)

Шок

Степень кровопотери

Дефицит ГО, %

<30

<40

>50

Дефицит ОЦК, %

<10

<25

>30

Состояние гемодинамики

СИ, л/мин-м2

2,9-4,6

4,1-5,3

5,4-7,8

1,5-2,8

РЛЖ, кг-м/мин

6,8-9,3

10,4-13,2

8,8-10,5

2,4-3,8

Состояние транспорта кислорода

ИКП, мл/мин-м2

540-660

550-670

400-475

230-137

ЭКТК, кг-м/100 мл O2

1,1-1,5

1,6-2,3

2,0-2,4

1,4-2,3

Примечание.  ЭКТК — энергокоэффициент транспорта кислорода.

приводящий к ацидозу. Дефицит глобулярного объема (ГО) сопровождается соответственным снижением содержания кислорода в крови (CaOi). При относительно умеренной кровопотере доставка кислорода к тканям (DO2) поддерживается гипердинамическим режимом кровообращения. Снижение CB при значительной кровопотере и шоке ведет к резкому уменьшению DO2.

Динамика доставки кислорода к тканям. В табл. 25.2 представлены данные об изменениях DO2 в зависимости от степени кровопотери и компенсаторной реакции кровообращения. При кровопотере до 10 % ОЦК и 30 % глобулярного объема (ГО) СИ колеблется в нормальных пределах и DO2 не нарушена. При кровопотере до 25 % и дефиците ГО до 40 % СИ возрастает до 5,3 л/мин-м2, работа левого желудочка (РЛЖ) увеличивается . до 13,2 кг/мин, благодаря чему DO2 фактически не нарушается. Снижение DO2 до 400—475 мл/мин-м2 наступает при значительной кровопотере — более 30 % ОЦК и дефиците ГО более 50 %. При шоке наблюдается гиподинамический режим кровообращения, СИ и работа лево-

го желудочка снижены до критического уровня. Индекс доставки кислорода (ИКП) снижен до 230— 137 мл/мин-м2, т.е. в 3—4 раза по сравнению с нормой (520— 720 мл/мин-м2).

, Потребление кислорода тканями (VO2) не соответствует их потребностям для аэробного метаболизма. Потребление кислорода, сниженное во время шока, закономерно возрастает при успешном лечении в постшоковом периоде. При этом сверхнормальные значения VO2 отражают нормальную физиологическую реакцию, направленную на ликвидацию кислородной задолженности тканям [Марино П., 1998].

Транспорт кислорода при гипово-лемическом шоке:

SaO2 и PaO2 снижены в результате нарушений вентиляционно-пер-фузионных соотношений в легких;

CaO2 снижено в результате уменьшения ГО, снижения SaO2 и PaO2;

DO2 снижается с момента перехода гипердинамического состояния кровообращения в нормо-или гиподинамический тип;

VO2, как правило, снижено;

• уровень лактата крови повышен.

Полиорганная      недостаточность.

Длительная ишемия ренальной и чревной областей сопровождается недостаточностью функций почек и кишечника. Мочевыделительная и концентрационная функции почек снижаются, но при своевременном лечении это состояние может быть обратимым. При длительной ишемии почки полностью утрачивают гомеостатические функции.

При длительной ишемии развиваются некрозы в слизистой оболочке кишечника, печени, почках и поджелудочной железе. Нарушается барьерная функция кишечника. Бактериальные токсины, гистамин и метаболиты поступают в кровоток. Эти вещества могут активизировать кининовую систему и угнетать функцию миокарда. Процесс в легких развивается по типу РДСВ. Снижение мозгового кровотока сопровождается нарушениями функций ЦП С вплоть до комы.

Полиорганная     недостаточность при ГШ:

• почки — олигурия -> анурия;

• кишечник — паралитический илеус, образование острых язв, нарушение барьерной функции, выход токсинов в кровь;

• печень — некрозы, снижение функции;

• сердце — нарушение механизма Франка—Старлинга, снижение сократительной способности миокарда;

• легкие — нарушения вентиляци-онно-перфузионных отношений, развитие РДСВ;

• мозг — затемнение сознания, кома.

Клинические критерии шока:

• частый малый пульс;

• снижение систолического АД;

• снижение ЦВД;

• холодная, влажная, бледно-цианотичная или мраморная кожа;

• замедленный   кровоток  в  ногтевом ложе;

• температурный    градиент    более 3°С;

• олигурия.

Эти симптомы соответствуют декомпенсации кровообращения и являются показанием к немедленной противошоковой терапии. АД может оставаться достаточно долго нормальным, например при медленном снижении ОЦК. Вазоконстрик-ция кожных покровов обычно протекает без видимого цианоза.

CB не может быть показателем адекватности перфузии тканей. Выраженная вазоконстрикция нарушает распределение кровотока: большая часть органов и тканей страдает от дефицита перфузии при относительно нормальной работе сердца как насоса. Определение фактического MOC на этапах ИТ — достаточно точный показатель кровообращения.

ЦВД может быть повышенным при сердечной недостаточности и ИВЛ, особенно в режиме ПДКВ. Это ни в коей мере не умаляет важности определения ЦВД как важнейшего критерия ГШ.

Сложность патогенеза исключает существование какого-то одного показателя, отражающего всю гамму изменений при шоке, например в критериях транспорта кислорода. На суммарной оценке транспорта кислорода сказываются собственно перфузия тканей, зависящая от системы кровообращения, и состояние окислительного метаболизма, т.е. то конечное звено, которое определяет тяжесть последствий неадекватной тканевой перфузии.

Клиническая картина в большой степени зависит от объема потерянной крови, скорости кровопотери и компенсаторных механизмов организма. Имеют значение и другие факторы: возраст, конституция, сопутствующие заболевания сердца, легких.

Важнейшие критерии шока: частота пульса, АД, индекс Аллгове-ра, ЦВД, клинические симптомы нарушений гемодинамики и функции органов.

Для определения зависимости шока от кровопотери удобно пользоваться 4-степенной классификацией (американская коллегия хирургов):

Степень

Потеря ОЦК, %

I

15 и менее

II

20-25

III

30-40

IV

Более 40

Потеря 15 % ОЦК. Клинические признаки кровопотери могут отсутствовать. У больного, находящегося в горизонтальном положении, нет симптомов кровопотери. Единственным признаком может быть увеличение частоты пульса не менее чем на 20 в минуту, возникающее при вставании с постели.

Потеря от 20 до 25 % ОЦК. Основной симптом — ортостатическая гипотензия — снижение систолического АД не менее чем на 15 мм рт.ст. В положении лежа АД обычно сохранено, но может быть несколько снижено [Марино П., 1998]. Это состояние при продолжающемся кровотечении может быстро перейти в следующую фазу. Систолическое АД более 100 мм рт.ст., частота пульса 100—110 в минуту, индекс шока не более 1 [Хартиг В., 1982].

Потеря от 30 до 40 % ОЦК. Клиническая картина соответствует умеренному или компенсированному шоку: холодные кожные покровы, симптом «бледного пятна», частота пульса более 100 в минуту, артериальная гипотензия в положении лежа на спине, олигурия. Критическими являются падение систолического АД ниже 100 мм рт.ст. и учащение пульса более 100 в минуту. Индекс шока > 1.

Потеря более 40 % ОЦК. Клиническая картина соответствует тяжелому или декомпенсированному шоку: холодные кожные покровы, резкая бледность, мраморность кожи, нарушение сознания вплоть до комы, отсутствие пульса на периферических артериях, падение АД, CB. Индекс шока>1,5. Анурия.

Il    Потеря более 40 % ОЦК потен-Il циально опасна для жизни.

Лечение. Главнейшее звено, которое должно восстанавливаться при ГШ в первую очередь, —транспорт кислорода. Нарушения транспорта кислорода при ГШ зависят от:

• недостаточного венозного притока к сердцу, связанного с ним низкого CB и гиподинамического состояния кровообращения;

• низкого содержания кислорода в артериальной крови в связи с потерей гемоглобина.

Важную роль играет дефицит ин-терстициальной жидкости, нарушающий транскапиллярный обмен жидкости и кислорода.

Программа интенсивного лечения ГШ:

• быстрое восстановление внутри-сосудистого объема;

• улучшение функции сердечно-сосудистой системы;

• восстановление объема циркулирующих эритроцитов;

• коррекция жидкостных дефицитов;

• коррекция нарушенных систем гомеостаза.

Из всех имеющихся в настоящее время средств для быстрого восстановления внутрисосудистого объема наиболее эффективными являются гетерогенные коллоидные растворы: декстран и крахмал, обладающие выраженным гемодинамическим про-тивошоковым действием. Коллоидные растворы значительно быстрее,

чем кристаллоидные, восстанавливают объем циркулирующей плазмы и таким образом обеспечивают достаточный приток крови к сердцу. Доказано, что CB повышается быстрее в тех случаях, когда первично проводится инфузия коллоидных растворов, обладающих объемозамещаю-щим и реологическим действием. По сравнению с цельной кровью и эрит-роцитной массой в первичном возмещении объема эти препараты имеют несомненное преимущество [Марино П., 1998].

Даже при сниженном содержании кислорода в артериальной крови возросший CB может обеспечить адекватную доставку кислорода к тканям. При первичном возмещении коллоидные растворы комбинируют с электролитными инфузи-онными растворами, содержащими Na+ и СГ. Электролитные растворы (раствор Рингера, 0,9 % раствор натрия хлорида) необходимы для коррекции интерстициального объема. Скорость инфузии плазмозамещаю-щих и электролитных растворов определяется состоянием больного. При тяжелом шоке показано струйное введение растворов.

Показания к гемотрансфузии должны быть очень строгими. Это особенно важно в свете последних данных об иммунодепрессивных состояниях. Несмотря на все имеющиеся ограничения к гемотрансфузии, показанием к ее назначению служит значительное уменьшение уровня гемоглобина. Ориентировочно этот уровень может быть равен 80 г/л, но до недавнего времени показанием к гемотрансфузии считалось снижение уровня гемоглобина крови ниже 100 г/л. Не оспаривая в целом эти положения, заметим, что наиболее достоверным обоснованием тактики является показатель транспорта кислорода, особенно его потребление тканями. Полагаем, что старое правило: чем больше кровопотеря, тем больше показаний к гемотрансфузии — пока еще оста-

ется в силе. Не вызывает сомнений, что кровопотеря, равная 50 % ОЦК, требует обязательного возмещения части этой кровопотери препаратами крови — эритроцитной массой или цельной кровью. При этом не следует ограничиваться гетерогенными плазмозамещаюшими растворами, а использовать плазму или растворы альбумина.

Критерии инфузионной терапии:

А восстановление адекватного CB: СИ 2,5—3,5 л/мин-м2 или выше; АДсист не ниже 100 мм рт.ст.; ЧСС 100 в минуту или менее; ДНЛЖ 12-16 мм рт.ст.; ОПСС 1200-2500 дин/с-см52.

При продолжающейся сердечной недостаточности, не связанной с дефицитом сосудистого объема, показаны симпатомиметические средства — добутамин или допамин. Наиболее приемлемый метод оценки показателей ЦГ — бескровный динамический контроль (мониторинг аппаратом «Реодин»);

А динамический контроль (мониторинг жидкостного распределения в водных секторах — сосудистом, интерстициальном и клеточном) осуществляется путем бескровного метода по принципу Томассе-та. Работа монитора трансфузио-лога основана на принципе импе-дансометрии зондирующими токами определенной частоты. Сопротивление тканей измеряется в зависимости от их наполнения жидкостью. Этот метод позволяет определять объемы общей, вне- и внутриклеточной, интерстициаль-ной и сосудистой жидкости в сравнении с должной величиной и представить в виде таблицы, трен-да или диаграммы [Малышев В.Д. и др., 1998];

А почасовой диурез должен составлять 40—50 мл/ч. На фоне достаточного жидкостного восполнения для стимуляции диуреза могут быть

использованы фуросемид (20— 40 мг и более) или допамин в малых дозах (3—5 мкг/кг/мин), улучшающий ренальное кровообращение и способствующий профилактике почечной недостаточности;

А динамический контроль газов крови и КОС. Эти показатели необходимы для расчетов транспорта кислорода на всех.этапах лечения. В норме индекс DO2 равен 520— 720 мл/(мин-м2). Для измерения потребления кислорода тканями необходимо знать содержание кислорода не только в артериальной, но и в смешанной венозной крови (CvO2). Увеличение дефицита оснований может указывать на избыток молочной кислоты, являющейся показателем анаэробного обмена;

А прочие показатели гомеостаза. Важно поддерживать КОД плазмы крови на уровне 20—25 мм рт.ст., осмолярность плазмы в диапазоне 280—300 мосм/л, уровень альбуминов и общего белка 37—50 г/л, глюкозы 4—5 ммоль/л, степень гемодилюции 27—35 %, контролировать состояние свертывающей и противосвертывающей систем крови [Малышев В.Д., 2000].

Первичное возмещение кровопоте-

ри. Необходимые расчеты. У взрослого мужчины ОЦК определяют по формуле: 70 χ масса тела (кг); у женщин: 65 χ масса тела (кг). Таким образом, у мужчины с массой тела 70 кг ОЦК будет равен:

70 χ 70 - 4900 мл (5000 мл); 20% ОЦК = (5000x20) : 100 - 1000 мл; 30% ОЦК = (5000x30) : 100 = 1500 мл; 50% ОЦК = (5000x50) : 100 = 2500 мл.

У тучных и пожилых людей ОЦК примерно на 5 мл/кг ниже указанных величин. ОЦК у лиц атлетического телосложения примерно на 5 мл/кг выше средней нормы. В схеме 25.1 приведены алгоритмы возмещения кровопотери.

Схема 25.1

АЛГОРИТМЫ ПЕРВИЧНОГО ВОЗМЕЩЕНИЯ КРОВОПОТЕРИ

(мужчина средних лет, масса тела 70 кг, кровопотеря 20, 30 и 50 % ОЦК)

При массивной кровопотере, превышающей 50 % ОЦК, препаратами выбора являются человеческий альбумин и эритроцитная масса. Удельный вес синтетических коллоидов при этом из-за риска аллергических реакций должен быть уменьшен. Кровопотеря, превышающая ОЦК, сопровождается значительным снижением содержания тромбоцитов и факторов свертывания. В связи с этим при массивной кро-вопотере необходимо использовать свежую тромбоцитную массу и свежезамороженную плазму. Коррекция же системы гемостаза должна проводиться в зависимости от изменений коагулограммы.

Окончательное возмещение кро-вопотери требует точного контроля ее объема и секторального распределения. На этом этапе важно определение как количественных, так и качественных критериев ин-фузионной терапии! При продолжающемся дефиците объема циркулирующей плазмы показаны ин-фузии плазмы, протеина и альбумина (необходимы контроль ОЦП и КОД плазмы, концентрации общего белка и альбумина).

Окончательное возмещение кро-вопотери. Под окончательным возмещением кровопотери подразумевается полная коррекция всех нарушений систем гомеостаза, секторального распределения жидкости, осмолярности, концентрации гемоглобина и белков плазмы. При продолжающемся дефиците ОЦП проводят инфузии коллоидных, преимущественно аутогенных растворов: плазмы, протеина и альбумина.

Критерии возмещения кровопотери: объем внутрисосудистой жидкости (плазмы) — 42 мл/кг массы тела, концентрация общего белка — не ниже 60 г/л, уровень альбуминов плазмы — не ниже 37 г/л, КОД плазмы — не ниже 20 мм рт.ст.

При дефиците объема циркулирующих эритроцитов, превышающем 30 %, проводят инфузии эритроцит-ной массы. Концентрация гемоглобина в плазме не должна быть ниже 80 г/л (при условии адекватной доставки и потребления кислорода тканями). В противном случае концентрацию гемоглобина плазмы поддерживают на уровне 100 г/л.

При дефиците интерстициальной жидкости требуется дополнительное введение изотонических растворов, содержащих натрий и хлор. При возмещении кровопотери следует учитывать потерю жидкости, связанную с перспирацией и возможной торакоабдоминальной операцией. Если кровопотеря вызвана травмой или обширной операцией, общий дефицит жидкостного объема может значительно превышать приведенные расчеты, а характер водно-электролитных нарушений может быть иным. Поступление воды и натрия в клетки способствует развитию отека. Из клеток же во внеклеточное пространство перемещаются калий и фосфаты — механизм, описанный при тяжелой травме и стрессе, — «трансминерализация» [Хартиг В., 1982].

При избытке интерстициальной жидкости требуется прекращение инфузии кристаллоидных растворов. При значительном превышении объема интерстициального пространства показаны диуретики. Критерии адекватного возмещения интерстициального сектора (объем его составляет в среднем 15 % массы тела и легко определяется аппаратом «спутник трансфузиолога»): осмо-лярность ВнеКЖ 280—300 мосм/л, концентрация натрия в пределах 130—150 ммоль/л, диурез 50 мл/ч.

Дефицит жидкости во внутриклеточном водном пространстве (клеточная дегидратация) может возникать при гиперосмолярном состоянии плазмы, например при избытке Na+ и СГ, недостаточном их возмещении безэлектролитными раство-

рами. Коррекция — восстановление осмолярности плазмы, инфузии растворов глюкозы с инсулином.

Избыток ВнуКЖ может наблюдаться при неустраненной гипонат-риемии, сниженной осмолярности плазмы, инфузиях безэлектролитных соединений. При дисбалансе калия, магния, кальция, нарушениях КОС также необходима коррекция.

Новые подходы к лечению ГШ. Травма в сочетании с ГШ является ведущей причиной смертности людей молодого возраста. Одним из факторов отсроченной смерти является развитие синдрома полиорганной недостаточности (СПОН) в постреанимационном периоде. Первичными факторами, которые определяют риск развития СПОН вследствие травмы и кровопотери, считаются нарушения микроциркуляции, вызывающие тканевую гипоксию и расстройства клеточных функций. Причинами снижения кровотока в тканях и органах служат гиповоле-мия и низкое перфузионное давление.

В настоящее время выделяют следующие основные механизмы, вызывающие СПОН:

• высвобождение различных медиаторов, особенно цитокинов (ин-терлейкины, интерферон, ФНО и др.), активацию макрофагов;

• нарушение микроциркуляции и повреждение эндотелия сосудов;

• снижение барьерной функции кишечника, что ведет к проникновению через поврежденную стенку кишки бактерий или эндотоксинов [Краймейер У., 1997].

Первичная инфузия при тяжелом кровотечении обычно заключается в быстром вливании коллоидных и кристаллоидных растворов. Однако в тяжелых случаях нагрузка объемом вводимой жидкости не может восстановить трофический потенциал кровотока и клеточный гомео-стаз, особенно в паренхиматозных

органах, и предотвратить трансформацию шока в СПОН. При введении большого количества жидкости имеется риск развития тяжелого отека слизистой оболочки кишечника, легких, клеточных структур и нарушений микроциркуляции.

Необходимый для компенсации кровопотери объем не может быть перелит немедленно без риска развития отека тканей и депонирования жидкости в третьем водном пространстве. В последнее время во многих клиниках стала использоваться методика так называемой экстренной инфузии малых объемов гипертонических растворов. Как в эксперименте, так и в клинике была доказана способность гипертонического 7,5 % раствора натрия хлорида повышать системное АД, CB, улучшать микроциркуляцию и выживаемость. Новизна предлагаемой концепции состоит в действии на микроциркуляцию и получении немедленного улучшения ЦГ и при объеме первичной инфузии всего 4 мл/кг массы тела у больных с ги-поволемией и шоком. Внутривенная инфузия небольшого объема 7,5 % раствора натрия хлорида приводит к недолговременному, но существенному повышению осмолярности плазмы (7,5 % раствор натрия хлорида имеет осмолярность 2400 мосм/л).

Одновременно применяют гетерогенные коллоидные растворы (обычно декстраны 60 или 70), которые повышают онкотическое давление плазмы и тем самым оказывают гемодинамическое действие. Одновременное применение гипертонического раствора натрия хлорида и коллоидов проявляется в соче-танном эффекте, связанном с повышением осмолярности плазмы и онкотического давления. Задачей при применении коллоидов в этом сочетании является удержание возмещенного внутрисосудистого объема в течение длительного времени за счет мобилизации эндогенной

жидкости по осмотическому градиенту через мембраны клеток. M.С. Mazzani и соавт. (1990) продемонстрировали, что смесь 7,5 % раствора натрия хлорида и 6 % раствора декстрана 70, введенная внутривенно в течение 10 с, в количестве, равном Vi кровопотери с 20 % ОЦК, восстанавливает исходный ОЦК в течение 1 мин. В других клинических работах показано, что гипертоническим растворам присуще свойство уменьшать отек эндотели-альных клеток капилляров, возникающий вследствие предшествующей ишемии [Nolte D. et al., 1992]. Экстренная инфузия малых объемов гипертонических растворов повышает CB и восстанавливает микроциркуляцию за счет высвобождения сосудорасширяющих субстанций эйкозаноидной природы. За счет ги-перперфузии кишечника [Marti-cabrera M., Ortiz J.L., 1991] уменьшается также бактериальная транслокация из кишечника.

Методика малообъемной инфузии гипертоническо-гиперонкотического раствора при тяжелой гиповолемии:

• общий объем 7,5 % раствора натрия хлорида составляет 4—6 мл/кг массы тела;

• вводят раствор дробно болюсно

по 50 мл с небольшими перерывами (10—20 мин);

• введение раствора комбинируют с 10 % раствором декстрана 60 или 70 (лучше иметь готовую смесь гипертонического раствора с дек-страном);

• введение растворов прекращают при стабильных АД, гемодинами-ке и других признаках отсутствия шока.

Основные эффекты применения гипертоническо-гиперонкотическо-го раствора:

• быстро повышает АД и CB;

• увеличивает преднагрузку и снижает ОПСС;

• повышает эффективную тканевую перфузию;

• снижает риск отсроченной полиорганной недостаточности.

Однако не следует забывать об опасностях применения гипертонического раствора натрия хлорида. К потенциальным опасностям применения этого раствора следует отнести гиперосмолярное состояние, отрицательный инотропный эффект, возможный при быстрой инфузии [Краймейер У., 1997], возможность усиления кровопотери в случае неостановленного кровотечения.

Глава 26 Анафилактический шок

В большинстве высокоразвитых стран сохраняется тенденция к росту аллергических реакций на лекарственные препараты, соединения бытовой химии и ужаление перепончатокрылых насекомых (пчелы, осы, шмели, шершни).

Известно, что аллергия — это иммунная реакция организма, сопровождающаяся повреждением собственных тканей. Аллергические реакции бывают немедленного и замедленного типа. Реакции по не-

медленному, или анафилактическому, типу в основном обусловливаются наличием циркулирующих (гуморальных) антител, которые образуются в ответ на повторное поступление в организм аллергена (гапте-на), получившего свойства полного антигена после соединения с белками (аминокислотами) сыворотки или тканей. Реакции немедленного типа возникают мгновенно или в течение нескольких минут и представляют серьезную опасность для

здоровья, а иногда приводят к смерти больных. К числу таких острых аллергических реакций относятся анафилактический шок, ангионев-ротический отек Квинке, бронхиальная астма и др.

Анафилактический шок — это иммунная реакция немедленного типа, развивающаяся при повторном введении в организм аллергена и сопровождающаяся повреждением собственных тканей.

Необходимо отметить, что для развития анафилактического шока обязательна предшествующая сенсибилизация организма веществом, способным вызвать образование специфических антител, которые при последующем контакте с антигеном приводят к высвобождению биологически активных субстанций, формирующих клиническую симптоматику аллергии, в том числе и шока. Специфика анафилактического шока состоит в иммуно-логических и биохимических процессах, которые предшествуют его клиническому проявлению. В сложном процессе, наблюдаемом при анафилактическом шоке, можно выделить 3 стадии [Лопатин А.С., 1983]:

I стадия — иммунологическая. Она охватывает все изменения в иммунной системе, возникающие с момента поступления аллергена в организм, образование антител и/или сенсибилизированных лимфоцитов и соединение их с повторно поступившим или перси-стирующим в организме аллергеном;

II стадия — патохимическая, или стадия образования медиаторов. Стимулом к возникновению последних является соединение аллергена с антителами или сенсибилизированными лимфоцитами в конце иммунологической стадии;

III стадия — патофизиологическая, или стадия клинических проявлений. Она характеризуется патогенным действием образовавшихся медиаторов на клетки, органы и ткани организма.

В основе патогенеза анафилактического шока лежит реаги-новый механизм. Реагиновым его называют по виду антител — реаги-нов, принимающих участие в его развитии. Реагины относятся главным образом к IgE, а также к имму-ноглобулинам класса G (IgG) [JIe-ви Дж.Х., 1991; Пыцкий В.И. и др., 1991].

В литературе часто встречаются синонимы аллергических реакций реагинового типа: IgE-опосредован-ный тип, атонический, анафилактический; но наиболее полным синонимом по своему смыслу является термин «аллергическая реакция немедленного типа». Известно, что образующиеся в ответ на попадание в организм аллергена реагины фиксируются в крови на тучных клетках и их аналогах — базофилах, создавая состояние сенсибилизации. Повторное попадание в организм того же аллергена приводит к соединению его с образовавшимися реаги-нами, что вызывает выброс из тучных клеток и базофилов ряда медиаторов (табл. 26.1) [Леви Дж.Х., 1990; Уоткинс Дж., Леви С.Дж., 1991].

В настоящее время установлено, что в развитии аллергической реакции немедленного типа имеется еще один путь. Его суть состоит в том, что некоторые клетки: моноциты, эозинофилы и тромбоциты — также имеют на своей поверхности рецепторы для фиксирования реагинов [Лопатин А.С., 1983]. С этими фиксированными реагинами соединяется аллерген, в результате чего клетки высвобождают различные медиаторы, обладающие противовоспалительной активностью. Образовавшиеся и высвободившиеся медиаторы оказывают как защитное, так и

Таблица 26.1. Некоторые медиаторы анафилактической реакции

Медиатор

Основной источник

Действие

Гистамин

Мастоциты, базофилы

Расширение    сосудов,    повышение проницаемости  капилляров,   сужение бронхов

Серотонин

Синтез в клетках внутренних органов. Хранение в тромбоцитах

Тромбоцитарные реакции,  участие в   регуляции   сердечно-сосудистой деятельности

Эозинофильный хемотаксический фактор

Мастоциты

Способствует    высвобождению    из эозинофилов    вазоактивных    ферментов-ингибиторов

Нейтрофильный хемотаксический фактор

»

Высвобождение        нейтрофильной субстанции, контролирует воспалительный ответ

Гепарин

Мастоциты, эозинофилы

Контролирует высвобождение  гис-тамина

ПГ (разные)

Мастоциты, полиморфно-ядерные лейкоциты, тромбоциты

Сильные медиаторы воспалительной реакции, бронхоспазм, легочная ги-пертензия, повышение проницаемости капилляров, расширение сосудов

Лейкотриены (разные)

Мастоциты, полиморфно-ядерные лейкоциты

Сужение бронхов, отек тканей дыхательных путей,  повышение проницаемости   капилляров,   сужение коронарных    сосудов,     изменение инотропности

Кинины

Освобождаются из неактивных   предшественников   в межтканевой жидкости ряда тканей и в плазме крови

Повышение проницаемости капилляров, расширение сосудов

Фактор    активации тромбоцитов

Мастоциты

Агрегация тромбоцитов и лейкоцитов, бронхоспазм, повышение проницаемости капилляров

патогенное действие, что проявляется различными симптомами. Классический путь приводит к развитию немедленных реакций в первые 30 мин, а дополнительный — к развитию так называемой поздней (или отсроченной) фазы аллергической реакции немедленного типа, проявляющейся через 4—8 ч. Степень выраженности поздней реакции может быть различной.

Под влиянием медиаторов повышается проницаемость сосудов и усиливается хемотаксис нейтро-фильных и эозинофильных грануло-цитов, что приводит к различным воспалительным реакциям. Увеличение проницаемости сосудов способствует выходу в ткани жидкости из микроциркуляторного русла и

развитию отека. Также развивается сердечно-сосудистый коллапс, который сочетается с вазодилатацией, повышением CB и давления в легочной артерии. Вслед за этим происходит прогрессивное падение CB, связанное как с ослаблением сосудистого тонуса, так и со вторичной эндогенной гиповолемией в результате быстро нарастающей потери (до 35 % от исходного объема) плазмы [Fisher M., 1987].

В результате воздействия медиаторов на крупные и мелкие бронхи развивается стойкий, но обратимый бронхоспазм. Кроме сокращения гладкой мускулатуры бронхов, отмечаются набухание и гиперсекреция слизистой оболочки трахеобронхи-ального дерева [Леви Дж.Х., 1990].

Вышеперечисленные патологические процессы являются причиной острой обструкции воздухоносных путей. Тяжелый бронхоспазм может перейти в астматическое состояние с развитием острого легочного сердца, что также усугубляет гемодина-мические расстройства. При недостаточности гомеостатических механизмов процесс прогрессирует, присоединяются нарушения обмена веществ в тканях, связанные с гипоксией и ацидозом, развивается фаза необратимых изменений шока.

Клиническая картина. Проявления анафилактического шока обусловлены сложным комплексом симптомов и синдромов. Шок характеризуется стремительным развитием, бурным проявлением, тяжестью течения и последствий. На общую картину и тяжесть течения анафилактического шока вид аллергена не влияет.

Характерно многообразие симптомов: зуд кожи или чувство жара во всем теле («словно крапивой обожгло»), возбуждение и беспокойство, внезапно наступающая общая слабость, покраснение лица, крапивница, чиханье, кашель, затрудненное дыхание, удушье, страх смерти, проливной пот, головокружение, потемнение в глазах, тошнота, рвота, боли в области живота, позывы к дефекации, жидкий стул (иногда с примесью крови), непроизвольное мочеиспускание, дефекация, коллапс, потеря сознания. При осмотре окраска кожных покровов может меняться: у больного с бледностью лица кожа приобретает землисто-серый цвет с цианозом губ и кончика носа. Часто обращают на себя внимание гиперемия кожи туловища, высыпания типа крапивницы, отек век, губ, носа и языка, пена у рта, холодный, липкий пот. Зрачки обычно сужены, почти не реагируют на свет. Иногда наблюдаются тонические или клонические судороги. Пульс частый, слабого наполнения, в тяжелых случаях пере-

ходит в нитевидный или не прощупывается, АД падает. Границы сердца обычно не изменены. Тоны сердца резко ослаблены, иногда появляется акцент II тона на легочной артерии. На ЭКГ в некоторых случаях определяется правограмма. Также регистрируются нарушения сердечного ритма, диффузное изменение трофики миокарда. Над легкими перкуторно звук с коробочным оттенком, при аускультации дыхание с удлиненным выдохом, рассеянные сухие, музыкальные хрипы. Живот мягкий, болезненный при пальпации, но без симптомов раздражения брюшины. Температура тела часто бывает субфебрильной. При исследовании крови — гиперлейкоцитоз со сдвигом лейкоцитарной формулы влево, выраженный нейтрофилез, лимфо- и эозинофилия. В моче свежие и измененные эритроциты, лейкоциты, плоский эпителий и гиалиновые цилиндры.

Степень выраженности перечисленных симптомов варьирует. Условно можно выделить 5 вариантов клинических проявлений анафилактического шока [Монов А., 1982; Лопатин А.С., 1983]:

1) с преимущественным поражением сердечно-сосудистой системы. У больного внезапно развивается коллапс, часто с потерей сознания. Особую опасность в прогностическом отношении представляет клинический вариант потери сознания с непроизвольным мочеиспусканием и дефекацией. При этом другие проявления аллергической реакции (кожные высыпания, бронхоспазм) могут отсутствовать;

2) с преимущественным поражением системы органов дыхания в виде острого бронхоспазма (асфик-сический, или астмоидный). Этот вариант часто сочетается с чиханьем, кашлем, чувством жара во всем теле, покраснением кожных покровов, крапивницей, проливным потом. Обязательно присоединяется сосудистый компонент (снижение

АД, тахикардия). В связи с этим меняется окраска лица от цианотично-го до бледного или бледно-серого цвета;

3) с преимущественным поражением кожных покровов и слизистых оболочек. Больной испытывает резкий зуд с последующим развитием крапивницы или аллергического отека типа Квинке. Одновременно могут возникать симптомы бронхос-пазма или сосудистой недостаточности. Особую опасность представляет ангионевротический отек гортани, проявляющийся вначале стри-дорозным дыханием, а затем асфиксией.

При вышепредставленных клинических вариантах анафилактического шока могут появляться симптомы, свидетельствующие о вовлечении в процесс ЖКТ: тошнота, рвота, острые коликообразные боли в области живота, вздутие живота, понос (иногда кровавый);

4) с преимущественным поражением ЦНС (церебральный). В этих случаях на первый план выступает неврологическая симптоматика — психомоторное возбуждение, страх, резкая головная боль, потеря сознания и судороги, напоминающие эпилептический статус или нарушение мозгового кровообращения. Отмечается дыхательная аритмия;

5) с преимущественным поражением органов брюшной полости (абдоминальный). В этих случаях характерна симптоматика «острого живота» (резкие боли в эпигастральной области, признаки раздражения брюшины), приводящая к постановке неправильного диагноза перфорации язвы или кишечной непроходимости. Болевой абдоминальный синдром возникает обычно через 20— 30 мин после первых признаков шока. При абдоминальном варианте анафилактического шока отмечаются неглубокие расстройства сознания, незначительное снижение АД, отсутствие выраженного бронхоспазма и дыхательной недостаточности.

Существует определенная закономерность: чем меньше времени прошло от момента поступления аллергена в организм, тем тяжелее клиническая картина шока. Наибольший процент смертельных исходов наблюдается при развитии шока спустя 3—10 мин с момента попадания в организм аллергена, а также при молниеносной форме.

В течении анафилактического шока могут отмечаться 2—3 волны резкого падения АД, в связи с чем все больные, перенесшие анафилактический шок, должны быть помещены в стационар. При выходе из шока нередко в конце реакции отмечаются сильный озноб, иногда со значительным повышением температуры тела, резкая слабость, вялость, одышка, боли в области сердца. Не исключена возможность развития поздних аллергических реакций. После шока могут присоединиться осложнения в виде аллергического миокардита, гепатита, гломерулонефрита, невритов, диффузного поражения нервной системы и др.

Хотя в большей части случаев диагноз анафилактического шока не представляет затруднений, иногда необходимо дифференцировать его от острой сердечно-сосудистой недостаточности, инфаркта миокарда, эпилепсии, солнечных и тепловых ударов, эмболии легочной артерии и др.

Таким образом, учитывая острое течение и тяжелое состояние больных при анафилактическом шоке, необходимость проведения экстренной ИТ и отсутствие специфических, доступных для использования в широкой практике лабораторных данных, следует констатировать, что диагностика шока базируется на основных типичных клинических проявлениях и анамнестических данных.

Лечение анафилактического шока состоит в оказании срочной помощи больному, так как минуты

и даже секунды промедления и растерянности врача могут привести к смерти больного от асфиксии, тяжелейшего коллапса, отека мозга, легких и т.д..

Приннип лечения больных с анафилактическим шоком основан на нейтрализации биологически активных веществ, высвободившихся в кровь в результате реакции антиген-антитело и ликвидации надпочеч-никовой недостаточности. Одновременно необходимо вывести больного из состояния острой сердечнососудистой недостаточности, асфиксии, снять спазм гладкой мускулатуры бронхов, снизить экссудацию бронхиальных желез, уменьшить проницаемость сосудистой стенки и предотвратить поздние осложнения — функциональные нарушения сердечно-сосудистой системы, почек и ЖКТ. Медицинская помощь больному должна производится четко, быстро и последовательно, так как от этого зависит успех терапии.

Комплекс лечебных мероприятий должен быть абсолютно неотложным!

Вначале целесообразно все про-тивошоковые препараты вводить внутримышечно, что может быть выполнено максимально быстро, и только при неэффективности терапии следует пунктировать и катетеризировать центральную вену. Отмечено, что во многих случаях анафилактического шока даже внутримышечного введения обязательных противошоковых средств бывает достаточно, чтобы полностью нормализовать состояние больного. Необходимо помнить, что все инъекции должны производиться шприцами, не употреблявшимися для введения других медикаментов. То же требование предъявляется к капельной инфузионной системе и катетерам во избежание повторного анафилактического шока.

Считаем, что комплекс лечебных мероприятий при анафилактическом шоке должен проводиться в четкой последовательности и иметь определенные закономерности:

• прежде всего необходимо уложить больного, повернуть его голову в сторону, выдвинуть нижнюю челюсть для предупреждения западения языка, асфиксии и предотвращения аспирации рвотными массами. Если у больного есть зубные протезы, их нужно удалить. Обеспечить поступление к больному свежего воздуха или ингалировать кислород;

• немедленно ввести внутримышечно 0,1 % раствор адреналина в начальной дозе 0,3—0,5 мл. Нельзя вводить в одно место более 1 мл адреналина, так как, оказывая большое сосудосуживающее действие, он тормозит и собственное всасывание. Препарат вводят дробно по 0,3—0,5 мл в разные участки тела каждые ΙΟΙ 5 мин до выведения больного из коллаптоидного состояния. Обязательными контрольными показателями при введении адреналина должны быть пульс, дыхание и АД. Дополнительно как средство борьбы с сосудистым коллапсом рекомендуется ввести 2 мл кордиамина или 2 мл 10 % раствора кофеина;

• не допускать дальнейшего поступления аллергена в организм — прекратить введение лекарственного препарата, осторожно удалить жало с ядовитым мешочком, если ужалила пчела. Ни в коем случае нельзя выдавливать жало или массировать место укуса, так как это усиливает всасывание яда. Выше места инъекции (ужа-ления) наложить жгут, если позволяет локализация. Место введения лекарства (ужаления) обколоть 0,1 % раствором адреналина в количестве 0,3—1 мл и

приложить к нему лед для предотвращения дальнейшего всасывания аллергена. При попадании аллергенного медикамента в нос или конъюнктивальный мешок необходимо промыть их проточной водой и закапать 0,1 % раствор адреналина и 1 % раствор гидрокортизона. При перораль-ном приеме аллергена промывают больному желудок, если позволяет его состояние;

• как вспомогательную меру для подавления аллергической реакции используют введение анти-гистаминных препаратов: 1—2 мл 1 % раствора димедрола или 2 мл тавегила внутримышечно (при тяжелом шоке внутривенно), а также стероидных гормонов: 90— 120 мг преднизолона или 8—20 мг дексаметазона внутримышечно или внутривенно;

• после завершения первоначальных мероприятий целесообразно произвести пункцию вены и ввести катетер для инфузии жидкостей и лекарств;

• вслед за первоначальным внутримышечным введением адреналина его можно вводить внутривенно медленно в дозе от 0,25 мл до 0,5 мл, предварительно разведя в 10 мл изотонического раствора натрия хлорида. Необходим контроль АД, пульса и дыхания;

• для восстановления ОЦК и улучшения микроциркуляции необходимо внутривенно вводить крис-таллоидные и коллоидные растворы. Увеличение ОЦК — важнейшее условие успешного лечения гипотензии. Инфузионную терапию можно начать с введения изотонического раствора натрия хлорида, раствора Рингера или лактосола в количестве до 1000 мл [Леви Дж.Х., 1990; Пыцкий В.И. и др., 1991]. В дальнейшем целесообразно использовать коллоидные растворы: 5 % раствор альбумина, нативную плазму, декстра-ны (полиглюкин и реополиглю-

кин, гидроксиэтилкрахмал). Количество вводимых жидкостей и плазмозаменителей определяется величиной АД, ЦВД и состоянием больного;

• если сохраняется стойкая гипо-тензия, необходимо наладить капельное введение 1—2 мл 0,2 % раствора норадреналина в 300 мл 5 % раствора глюкозы [Леви Дж. X., 1990; Уоткинс Дж., Леви С.Дж., 1991];

• для купирования бронхоспазма рекомендуется также внутривенное введение 2,4 % раствора эу-филлина с 10 мл изотонического раствора натрия хлорида или 40 % раствора глюкозы. При стойком бронхоспазме доза эуфиллина составляет 5—6 мг/кг массы тела;

• необходимо обеспечить адекватную легочную вентиляцию: обязательно отсасывать накопившийся секрет из трахеи и ротовой полости, а также вплоть до купирования тяжелого состояния проводить кислородную терапию; при необходимости — ИВЛ или ВИВЛ;

• при появлении стридорозного дыхания и отсутствии эффекта от комплексной терапии (см. выше) необходимо немедленно произвести интубацию. В некоторых случаях по жизненным показаниям делают коникотомию;

• кортикостероидные препараты применяют с самого начала анафилактического шока, так как предусмотреть степень тяжести и длительность аллергической реакции невозможно. Дозы гормонов в остром периоде: преднизолон — 60—150 мг, гидрокортизон — 0,25—1 г, метилпреднизолон — до 1 г. Препараты вводят внутривенно. Длительность лечения и дозировка лекарственных средств зависят от состояния больного и эффективности купирования острой реакции;

• антигистаминные препараты лучше вводить после восстанов-

ления показателей гемодинами-ки, так как они не оказывают немедленного действия и не являются средством спасения жизни. Некоторые из них могут оказывать гипотензивное действие, особенно пипольфен (дипразин).

Следует учесть, что супрастин нельзя вводить при аллергии к эу-филлину. Применение пипольфена противопоказано при анафилактическом шоке, вызванном каким-либо препаратом из группы феноти-азиновых производных.

Антигистаминные средства можно вводить внутримышечно или внутривенно:

• 1 % раствор димедрола до 5 мл или раствор тавегила — 2—4 мл;

• при судорожном синдроме с сильным возбуждением необходимо ввести внутривенно 2,5— 5 мг дроперидола или 5—10 мг диазепама;

• если, несмотря на предпринятые терапевтические меры, гипотен-зия сохраняется, следует предположить развитие метаболического ацидоза и начать вливание раствора натрия гидрокарбоната из расчета 0,5—1 ммоль/кг массы тела (максимальная эмпирическая доза 100—150 ммоль);

• при развитии острого отека легких, что является редким осложнением анафилактического шока, необходима специфическая лекарственная терапия. Клиницист должен обязательно дифференцировать гидростатический отек легких, который развивается при острой левожелудочковой недостаточности, от отека, возникшего вследствие повышения проницаемости мембран, что бывает чаще всего при анафилактическом шоке. Методом выбора при отеке легких, развившемся вследствие аллергической реакции, являются ИВЛ с положительным давлением (5 см вод.ст.) в конце выдоха (ПДКВ) и одно-

временное продолжение инфузи-онной терапии до полной коррекции гиповолемии [Леви Дж.Х., 1990; Уоткинс Дж., Леви С.Дж., 1991];

• при остановке сердца, отсутствии пульса и АД показана срочная кардиопульмональная реанимация.

Необходимо помнить: .если анафилактический шок возник в процедурном кабинете или перевязочной, воздух которых насыщен парами различных лекарственных средств, больного после инъекции адреналина, гормонов и кордиамина нужно поместить в отдельную палату или другое помещение, а затем продолжить ИТ.

Для полной ликвидации проявлений анафилактического шока, предупреждения и лечения возможных осложнений больной после купирования симптомов шока должен быть немедленно госпитализирован!

Прогноз при анафилактическом шоке зависит от своевременной, интенсивной и адекватной терапии, а также от степени сенсибилизации организма. Купирование острой реакции не означает еще благополучного завершения патологического процесса. Необходимо постоянное наблюдение врача в течение суток, так как возможно развитие повторных коллаптоидного состояния, астматических приступов, появление боли в области живота, крапивницы, отека Квинке, психомоторного возбуждения, судорог, бреда, при которых нужна срочная помощь. Считать исход благополучным можно только через 5—7 сут после острой реакции. Ретроспективные исследования показывают, что смертность от анафилактического шока составляет 3— 4,3 % [Леви Дж.Х., 1990; Пыцкий В.И. и др., 1991]. Для предупрежде-

ния смертности  требуются  четкая диагностика и энергичная терапия.

В лечении больных с анафилактическим шоком чрезвычайно важ-

но клиническое мышление, позволяющее обеспечить сочетание специфических приемов кардиопуль-мональной реанимации с проведением фармакотерапии.

Список литературы

Браунвальд E. и др. Брадиаритмии. Тахи-аритмии. Острый инфаркт миокар-да//Внутренние болезни. — Кн. 5. Болезни сердечно-сосудистой системы: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1995. - С. 125—181; 286-311.

Быстрое В.И., Eyтрое А.В., Бридж P. С., Захарочкина Е.Р. Современные методы защиты миокарда при остром инфаркте миокарда//Вестн. интенс. тер. - 1995. - № 1. - С. 35-38.

Кардиология в таблицах и схемах: Пер. с англ./Под ред. M. Фрида и С. Грайнс. — M.: Практика, 1996. — С. 201-236.

Краймейер  У. Применение гипертонического раствора NaCl при геморрагическом шоке: Пер. с нему/Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск: Тромсе, 1997. - С. 283-291.

Леей Дж.Х. Анафилактические реакции при анестезии и интенсивной терапии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1990. - С. 175.

Лопатин А. С. Лекарственный анафилактический шок. — M.: Медицина, 1983. - С. 149-160.

Малышев В.Д., Андрюхин И.M., Омаров Х.Т. и др. Гемогидродинамический мониторинг при интенсивном лечении больных с тяжелым течением перитонита//Анест. и реаниматол.— 1997. - № 3. - С. 35-40.

Малышев В.Д. Гиповолемический шок// Интенсивная терапия. Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. - С. 133-145.

Марино П. Интенсивная терапия: Пер. с англ. - M.: ГЭОТАР, 1998.

Руководство по кардиологии/Под ред. Е.М. Чазова. — T. 3. Болезни серд-

ца.— M.: Медицина, 1992.— С. 24— 74.

Сыркин А.Л. Инфаркт миокарда. — M.: Медицина, 1991. - 301 с.

Уоткинс Дж., Леей С.Дж. Реакции немедленного типа при анестезии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1991. -С. 148.

Фомина И. Г. Неотложная терапия в кардиологии. — M.: Медицина, 1997. — 256с.

Хартиг  В. Современная инфузионная терапия. Парентеральное питание: Пер. с нем.— M.: Медицина, 1982.— С. 496.

Knobel E. Кардиогенный шок//Новости науки и техники. Мед. вып. Реани-матология и интенсивная терапия. Анестезиология/ВИНИТИ. — 2000. - № 4. - С. 17-25.

Marini J.J., Wheeler AP. Critical Care Medicine. The Williams & Wilkins Co, Phil., 1997. - P. 670.

Marticabrera M., Ortiz J. L, Dura JM. et al Hemodinamic effects of hyperos-motic mannitol infussion in anesthetized open-chest dogs: Modification by cychlooxygenase inhibition//Res Surg. - 1991. - Vol. 3. - P. 29-33.

Mazzani M. C., Borgstrom P., Intagbetta M. et al. Capillary marrowing in gemor-rhagic shock is rectified by hyperosmo-lar saline-dextran reinfussion//Circ. Shock. - 1990. - Vol. 31. - P. 407-418.

Nolle D., Bayer M., Lehr H.A. et al. Attenuation of postischemic microvascular disturbances in straiated muscule by hyperosmolar saline-destran solusion// Amer. J. Physiol.- 1992.- Vol. 263.-P. H1411-H1416.

Раздел V

Септический синдром

Глава 27

Сепсис: системная воспалительная реакция и полиорганная недостаточность

Сепсис остается одной из наиболее сложных проблем медицины и одной из ведущих причин летальности, несмотря на современные открытия в патогенезе этого заболевания и разработку новых высокотехнологичных методов лечения.

Определения (табл. 27.1). По мере того как изучался патогенез сепсиса, стало очевидным, что повсеместно используемые в освещении этой проблемы термины не раскрывают всей сущности патологии. Употребление новой стандартизиро-

ванной терминологии важно для ученых и клиницистов, изучающих проблему сепсиса, что, по-видимому, повлияет и на статистические показатели смертности при сепсисе. Международная терминология принята на совместной конференции Американской коллегии торакаль-ных хирургов и Общества специалистов интенсивной терапии (1992). Термин «сепсис» имеет различные толкования, дискуссия о нем как о клинической проблеме продолжается. В этом отношении могут

Таблица 27.1. Определения сепсиса и связанных с ним нарушений

Термин

Определение

Бактериемия

Наличие живых бактерий в крови

Синдром системного воспалительного ответа (CCBO) (Systemic inflammatory response syn-dromSIRS)

CCBO   характеризуется   следующими   двумя   или   более признаками: температура тела выше 38 0C или меньше 36 0C, ЧСС более 90 в 1 мин, ЧД более 20 в 1 мин. Уровень лейкоцитов более 10,0-10 /л, менее 4,0-109/л или незрелые формы более 10 %

Тяжелый CCBO

Вовлечение органных систем, признаки CCBO

Сепсис

Синдром системного воспалительного ответа, вызванный инфекцией

Тяжелый сепсис

Тяжелый   синдром   системного   воспалительного   ответа, вызванный инфекцией

Септический шок

Тяжелый сепсис с кардиоваскулярной гипотензией, развивающейся, несмотря на адекватную инфузионную терапию, нарушение тканевой перфузии. Главные симптомы шока — стойкая артериальная гипотензия, АДСИСТ ниже 90 мм рт.ст. или снижение АДСИСТ более чем на 40 мм рт.ст.

Полиорганная недостаточность (ПОН)

Тяжелый сепсис с поражением двух или более систем. Терминальная стадия генерализованной системной воспалительной реакции

быть    использованы    клинические симптомы и их варианты.

Лихорадка или гипотермия, тахикардия и тахипноэ являются высокоинформативными симптомами CCBO (воспалительной реакции). Эта реакция может быть обусловлена не только инфекцией, но и другими состояниями (травма, ожоги, оперативные вмешательства). Когда CCBO связан с инфекцией, употребляют термин «сепсис», а когда развиваются острые нарушения органных систем у больных с инфекционно вызванной системной воспалительной реакцией, уместен термин «тяжелый сепсис». Множественные органные нарушения часто прогрессируют, приводя к летальному исходу. Хотя точные критерии ПОН отсутствуют, полиорганную недостаточность следует определить как ге-нерализованную прогрессирующую воспалительную реакцию [Balk R.А. etal., 1989; Bone R.C., 1991].

Критерии септического синдрома

[по Marini JJ., Wheeler A.P., 1997]:

I. Клинические признаки инфекции.

II. Наличие двух или более симптомов:

гипертермия или гипотермия (температура тела выше 38 0C или ниже 36 0C);

• тахипноэ или гипервентиляция (ЧД более 20 в 1 мин, МОД более 10 л/мин);

• тахикардия (пульс более 90 в 1 мин при отсутствии сердечных заболеваний или лекарственных препаратов, подавляющих тахикардию);

• лейкоциты: более 10 000/мм3, или менее 4000/мм3, или более 10 % незрелых форм нейтрофилов;

III. Острая дисфункция органных систем:

изменение ментального статуса (уменьшение по шкале Глазго на 2 пункта);

• гипотензия (АДСИСт ниже 90 мм рт.ст. или снижение более чем на

40 мм рт.ст.), резистентная к проводимой терапии;

• нарушения газообмена или РДСВ (соотношение PaO2/FiO2 менее 300);

• метаболический ацидоз, лактат-ацидоз;

• олигурия или нарушения ре-нальной функции (диурез ниже 0,5 мл/кг/ч);

• гипербилирубинемия;

• коагулопатия (число тромбоцитов менее 100 000/мм3, INR более 2,0; PTT более 1,5; контроль повышения продуктов деградации фибрина).

Эпидемиология сепсиса. Очевидно, что не всегда сепсис своевременно и адекватно диагностируется. В тех случаях, когда сепсис является основой заболевания или состояния, подобные диагностические ошибки могут вести к летальному исходу. По данным статистики США, каждый год в стране регистрируется от 300 000 до 500 000 случаев тяжелого сепсиса. Число смертельных исходов, связанных с сепсисом, по этим же данным, колеблется от 30 до 90 % [Боун Р., 1995]. Однако вполне вероятно, что не все случаи сепсиса подтверждаются этими критериями. В отделениях ИТ сепсис имеет более широкую распространенность по сравнению с другими тяжелыми заболеваниями. Несмотря на создание новых, высокоэффективных антибиотиков летальность при септическом шоке за последние 80 лет (1915—1995) не изменилась. Можно с уверенностью констатировать, что септический шок — самая частая причина летальных исходов в отделениях ИТ общего профиля [Meak-ins J., Wheeler A.P., 1986].

Смертность от сепсиса в среднем составляет 40 %, худший прогноз возможен у пожилых пациентов с гипотермической реакцией. Пациенты с иммуносупрессивными состояниями и хроническими заболе-

ваниями имеют также менее благоприятный прогноз. Для клинициста представляют интерес случаи сепсиса, обусловленные ИТ, и причины его возникновения в больницах.

Госпитальный сепсис. Хотя сепсисом может заболеть любой здоровый человек, находящийся вне больницы, все же сепсис чаще возникает у госпитализированных больных. Вероятность развития сепсиса в больнице обусловлена многими факторами. В отделениях ИТ хирургического профиля риск внутрибольнич-ной инфекции значительно выше, чем в отделениях ИТ с терапевтическим уклоном. Вероятность развития инфицирования несут с собой сами оперативные вмешательства и различные диагностические и лечебные процедуры, особенно при использовании инвазивных методов (катетеризация сосудов, мочевого пузыря, интубация трахеи, повторные операции и т.д.). Сепсис, вызванный катетеризацией кровеносных сосудов, встречается примерно в 10—15 % случаев всех госпитальных инфекций. Доказательством этого вида сепсиса является один и тот же микроорганизм, выделенный из кончика катетера и крови [Mari-niJ.J., Wheeler A.P., 1997].

Микроорганизмы могут попасть в кровоток через соединения в инфу-зионной системе или путем миграции кожной флоры вдоль канала, созданного катетером. Находящиеся в кровотоке микроорганизмы могут оседать на фибриновой оболочке, покрывающей поверхность катетера. Типичными представителями микрофлоры кожи являются стафилококки S. aureus, S. saprophyticus (вызывает инфекции мочевых путей) и S. epidermidis (инфекции, связанные с применением сосудистых и уретральных катетеров). Возбудителями септициемии, обусловленной катетеризацией, кроме перечисленных, могут быть Candida spp., Enterobac-ter, Serratia, Enterococcus, Klebsiella, Pseudomonas spp., Proteus и др. Неко-

торые штаммы S. epidermidis вырабатывают липкую субстанцию, позволяющую им легко присоединяться к материалам имплантированных протезов и катетерам.

Большой процент септических состояний связан с послеоперационными осложнениями. Увеличению случаев хирургического сепсиса способствует применение имму-носупрессоров при раке и трансплантации органов (кортикостерои-ды, химиотерапия, облучение и др.). Некоторые неотложные состояния несут повышенную вероятность развития сепсиса (такие, как панкреатит, тяжелая травма, геморрагический шок). Несмотря на применение высокоэффективных антибиотиков, достаточно изученных технологических приемов, таких, как диализ, парентеральное питание, механическая вентиляция легких, инотроп-ная поддержка и пр., летальность от сепсиса в отделениях ИТ продолжает оставаться высокой.

Патофизиология. Тяжесть клинического проявления сепсиса часто связана не с инфицирующим агентом, а со специфичным активным «тотальным» ответом организма на этот фактор. Воспаление, его физиологический смысл, заключаются в развитии реакции, ограничивающей распространение инфекции. Чрезмерная реакция организма вредна. Клеточные и биохимические механизмы этого ответа быстро развиваются, возрастают уровни медиаторов в крови. В настоящее время принято считать, что в результате этого ответа происходит многоступенчатый каскад реакций, в котором первичный триггерный механизм вызывает выброс ограниченного количества ранних медиаторов, которые в свою очередь вызывают выброс уже большего количества вторичных медиаторов.

Многие структуры этого каскада получены in vitro и в экспериментах на животных, но клинические исследования также подтверждают эту

схему. Полагают, что начальный триггерный механизм стимулирует клетки иммунной системы к образованию воспалительных медиаторов. Первичным триггерным механизмом часто бывает белок, липид или часть углевода, активизированный компонентом каскада свертывания или остатками мертвой ткани микроорганизма. Возможно, что эндотоксин является составной частью липосахарида оболочки грамотрица-тельных бактерий. Эндотоксин — важный микробиологический токсин, однако известны и другие токсины — Staphylococcal toxic shock syndrome toxin (TSST-I) и group В streptococcal (GBS) toxin и др.

CCBP, или CCBO, представляет собой генерализованную реакцию, возникающую в ответ на повреждение, сопровождающуюся выбросом большого количества биологически активных соединений. Инициирующие факторы могут быть различными: это инфекция, травма, кровопо-теря, ишемия. Перечисленные воздействия при сопутствующих условиях (сила воздействия, сила организма) могут резко активизировать клетки иммунной системы и приводить их в состояние «метаболического взрыва». В результате происходит выброс этими клетками огромного количества субстанций, называемых агрессивными медиаторами и приводящих к нарушению функций органов и систем. СПОН следует рассматривать как наиболее тяжелую степень этой системной воспалительной реакции [Горобец B.C. и др., 1997].

СПОН — состояние, при котором органы и органные системы не способны выполнять свои жизнеобес-печивающие функции; это недостаточность двух или более функциональных систем, универсальное поражение органов и тканей медиаторами критического состояния с временным преобладанием той или иной недостаточности [Боун Р., 1995; Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Рис. 27.1. Частота возникновения сепсиса в зависимости от первичного источника поражения [по Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

а — легкие; б — желудочно-кишечный тракт; в — мочевыделительная система; г — неизвестные причины; д — кожа; е — ЦНС.

В настоящее время полиорганная недостаточность является основной причиной смерти больных в палатах ИТ и реанимации хирургических стационаров и составляет около 75— 80 % общей летальности (рис. 27.1).

Септический триггер — механизм преходящий, его трудно обнаружить клинически. Даже с современной технологией эндотоксин обнаруживается менее чем у половины пациентов с септическим шоком. Отмечено, что развитие сепсиса не требует подтверждения бактериемии или эндоваскулярной инфекции: токсины могут попасть в кровоток из локальных очагов (например, при абсцессах) или непосредственно из толстой кишки (транслокация) даже в тех случаях, когда жизнеспособные микроорганизмы не циркулируют в крови.

В патогенезе CCBP основную роль играют цитокины и другие медиаторы. Принято считать, что цитокины являются медиаторами первого ряда CCBP.

Цитокины это, как правило, гликозированные полипептиды

средней молекулярной массы (менее 30 кД). Они вырабатываются клетками иммунной системы и некоторыми другими клетками в ответ на активирующий стимул. Цитокины различаются по строению, биологическим свойствам, но наряду с различиями обладают и общими свойствами. Они участвуют в иммунных и воспалительных реакциях, регулируя их силу и продолжительность. Оказывают свое действие через рецепторы на поверхности клеток-мишеней. Незначительные количества цитоки-нов оказывают биологический эффект. Связывание цитокина с соответствующим рецептором приводит, как правило, к активации клетки, ее пролиферации, дифференцировке или гибели. Функции цитокинов осуществляются по принципу сети. Многие функции, приписываемые первоначально одному цитокину, как оказалось, обусловлены согласованным действием нескольких цитокинов (синергизм действия). Одни цитокины индуцируют синтез других (каскадность действия, которая необходима для развития воспалительных и иммунных реакций), усиливают или ослабляют продукцию других. Действие цитокинов может быть антагонистическим. Клетки — продуценты цитокинов, сами цитокины и специфические для них рецепторы формируют единую рецепторно-ме-диаторную сеть. «Именно набор ре-гуляторных пептидов, а не индивидуальные цитокины определяют окончательный ответ клетки-мишени» [Ковальчук Л.В. и др., 1999; SoubaW.W., 1994].

В настоящее время выделяют следующие группы цитокинов:

1) интерлейкыны (ИЛ-1—ИЛ-18)— секреторные регуляторные белки иммунной системы, обеспечивающие медиаторные взаимодействия в иммунной системе и связь ее с другими системами организма;

2) факторы некроза опухолей — цитокины с цитотоксическим и ре-гуляторным действием ФНОа и

ΦΗΟβ (лимфотоксин);

3) интерфероны — противовирусные агенты с выраженным иммуно-регуляторным действием (ИФ«, ИФР, ИФУ);

4) колониестимулирующие факторы (КСФ) — стимуляторы роста и дифференцировки гемопоэтических клеток;

5) хемокины — хемоаттрактанты для лейкоцитов;

6) факторы роста — регуляторы роста, дифференцировки и функциональной активности клеток различной тканевой принадлежности (факторы роста фибробластов, эн-дотелиальных клеток, эпидермиса) и трансформирующий фактор роста [Ковальчук Л.В. и др., 1999].

В ответ на повреждающее воздействие развивается воспалительная реакция, направленная на ликвидацию повреждения. Эта реакция может быть местной или общей. В зависимости от воздействия на воспалительные процессы цитокины подразделяются на две группы: провос-палительные (ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8, ФНО) и противовоспалительные (ИЛ-4, ИЛ-10), ТФРр (трансформирующий фактор роста β). Наибольшее значение в развитии синдрома CBP имеют провоспалительные цитокины.

Самыми ранними воспалительными медиаторами являются цитокины ФНО и ИЛ-1. Эти цитокины привлекают особенное внимание, поскольку они идентифицированы в тканях и крови у многих больных с сепсисом. Кроме того, имеется грубая корреляция между уровнями ФНО в плазме, продолжительностью присутствия цитокина и результатами лечения. Чем выше уровень ФНО в сыворотке крови, чем более длительный период этот уровень сохраняется, тем хуже прогноз. Наиболее важную роль, по-видимому, играет ФНО, потому что он служит главным промежуточным звеном для других цитокинов, включая ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8, многочисленных

ферментов, простагландинов (ΠΓ) и лейкотриенов, кислородных радикалов, тромбоцитактивирующего фактора (ТАФ) и оксида азота.

Очевидно, что ФИО и ИЛ-1 — синергисты и производство ФНО необходимо для максимальной продукции других цитокинов. В пределах минут стимула ФНО может быть обнаружен в крови у многих больных сепсисом и сопровождается ростом ИЛ-1, ИЛ-6 и ИЛ-8.

Теоретически выброс цитокинов после одиночного токсинового воздействия можно представить следующим образом. Токсин присутствует в крови в течение короткого периода времени. В течение нескольких минут выпущенный в кровообращение ФНО достигает пика концентрации через 1—2 ч. После ФНО появляются ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8. ИЛ-6 обнаруживается в течение самого длительного периода времени.

ФНО и ИЛ-1 продуцируются после стимула. По-видимому, путем изменения продукции ИЛ будет возможным изменять и клинические проявления некоторых сепсис-подобных болезней.

Фактор некроза опухолей (ФНО, TNF). Считается, что ФНО — это один из ведущих медиаторов в развитии CCBO. Введение его экспериментальным животным приводит к состоянию, имитирующему генера-лизованную реакцию: гипотензию, нейтропению, повышение капиллярной проницаемости. Однако роль ФНО не ограничивается указанными симптомами. Под воздействием этого фактора:

• усиливаются процессы адгезии на эпителиальных стенках сосудов;

• активируются клетки, участвующие в воспалительной реакции;

• увеличивается число молекул ГКГС (главный комплекс гисто-совместимости) на поверхности инфицированных клеток, что способствует их разрушению ци-тотоксическими клетками;

• активируются лейкоциты, участвующие в воспалительной реакции: нейтрофилы, эозинофилы и мононуклеарные лимфоциты;

• стимулируется продукция других медиаторов (ИЛ-1, ИЛ-6, ФНОа);

• будучи активным пирогеном, ФНО воздействует на гипоталамус, вызывает лихорадку, активирует систему свертывания крови;

• снижается трансмембранный потенциал клетки, усиливается выброс лактата из периферических тканей, уменьшается синтез альбумина.

Этим не исчерпываются все функции ФНО. Бесспорно лишь одно: что этот фактор играет важную роль в системном воспалительном ответе не только при сепсисе, но и при других острых состояниях.

Интерлейкины. Под влиянием ИЛ-1 возрастает концентрация продуктов метаболизма фосфолипидов (ПГ, тромбоксана, ТАФ) в клетках воспалительного экссудата (табл. 27.2). Это вызывает расширение стенок кровеносных сосудов. В костном мозге возрастает число гранулоцитов, рециркулирующих в зону воспаления. С повышением локального уровня ИЛ-1 при агрегации гранулоцитов повышаются процессы дегра-нуляции. Основными цитокинами, стимулирующими системный ответ, являются ФНОа, ИЛ-1 и ИЛ-6. ФНОа и ИЛ-1 показали способность к прямому транскрипционному воздействию на продукцию ИЛ-6. Было отмечено также синергичное действие ИЛ-1 и ИЛ-6, приводящее к развитию максимального ответа на повреждение. Под воздействием высоких концентраций ФНОа, ИЛ-6 и ИЛ-1, γ-интерферона у экспериментальных животных происходили существенные изменения в пуле свободных аминокислот плазмы и усиление процессов катаболизма [Боун Р., 1995; Ковальчук Л.В. и др., 1999].

Таблица 27.2. Содержание ИЛ-Ip и ФНО« в биологических жидкостях организма человека [по Ковальчук Л.В. и др., 1999]

Норма и патология

Исследуемый образец

Концентрация, пкг/мл

ИЛ- Ip

ФНОа

Взрослый здоровый человек

Сыворотка крови

62±8

64±38

Новорожденный

»            »

<50

<50

Менингит: бактериальный асептический норма

Цереброспинальная жидкость »                      »

»                      »

944±128 48±11 37,5±19

7291227

Септический шок норма

Плазма крови »          »

120±17 62±8

1119±30 25±8

Болезни легких: бактериальные небактериальные норма

Бронхоальвеолярная жидкость

»                      » »                      »

354±75,3 136±76,6 56±25,1

Тяжелая форма гепатита В

Сыворотка крови

221,5±84,5

6800-118 000

Увеличение уровня цитокинов ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8 возникает одновременно с активацией систем комплемента и каскада коагуляции. В результате метаболизма арахидо-новой кислоты образуются лейко-триены, ПГ, тромбоксан A2 и ТАФ. Это вызывает вазодилатацию, активацию системы свертывания крови и повышение прокоагулянтной активности. На базальной мембране появляются адгезивные наложения из тромбоцитов и фибрина. По мере прогрессирования процесса медиаторы могут взаимодействовать между собой, активируя друг друга. Если повреждение достаточно сильное, происходит выброс громадного количества цитокинов (каскад воспалительных цитокинов: ФНО« -> ИЛ-1 -> ИЛ-6, ИЛ-8).

С током крови цитокины попадают в гипоталамус, действуя на клетки гипоталамуса, последние активируют деятельность передней доли гипофиза к выработке АКТГ и синтезу кортикостероидов надпочечниками. Повышение концентрации

провоспалительных цитокинов в крови приводит к активации различных систем организма, и начинается острофазовый ответ, который характеризуется лихорадкой, лейкоцитозом, гиперметаболизмом, наличием острофазовых белков в сыворотке крови, активацией системы свертывания крови, усилением болевого синдрома, полиорганной дисфункцией. Концентрация провоспалительных цитокинов в сыворотке крови и других биологических жидкостях резко возрастает.

Интересно отметить, что несте-роидные противовоспалительные средства, в частности ингибиторы циклооксигеназы, снижая индуцированный ИЛ-1, синтез ПГ и тром-боксана, подавляют воспалительный процесс, опосредованный этими метаболитами арахидоновой кислоты. Низкие дозы кортикостероидов стимулируют иммунные процессы, тогда как высокие дозы кортикостероидов подавляют как иммунные реакции, так и воспалительный процесс [Марино П., 1998].

Медиаторы синдрома системной воспалительной реакции (CCBP):

• ФИО, TNF;

• интерлейкины (ИЛ-1, ИЛ-4, ИЛ-6, ИЛ-8 и др.);

• ТАФ;

• дейкотриены;

• тромбоксан A^;

• ПГ (E2, I2)

• гистамин, клеточные адгезивные молекулы;

• оксид азота;

γ-интерферон;

• токсические   метаболиты   кислорода и другие свободные радикалы;

• катехоламины;

• стрессовые гормоны.

Другие медиаторы CCBP. Известно много медиаторов, участвующих в формировании ПОН. Среди них, кроме цитокинов, наибольшее функциональное значение имеют лейкотриены, ПГ, пептиды, гормональные амины, опиоиды, а также лизосомальные ферменты, кислородсодержащие радикалы и др. Следует подчеркнуть, что в отношении критических состояний и ПОН указанные субстанции рассматриваются как дезорганизующие и патогенные, хотя истинная их роль укладывается также в рамки физиологических регуляторных функций [Go-ris R., 1990; Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Продукты распада арахидоновой кислоты (лейкотриены, ПГ EI и £2, тромбоксан, эпоксиды). Их совокупные факторы характеризуются брон-хоконстрикцией, повышенной проницаемостью мембран, микротромбозами, адгезией, агрегацией, дегра-нуляцией лейкоцитов [Goris R., 1990].

Оксид азота (NO) — самая маленькая по размерам молекула, синтезируемая в клетке и проявляющая свою биологическую активность. Оксиду азота приписывают роль фактора, вызывающего релаксацию сосудов. Повреждающее действие NO выражается в ингибировании

ряда ферментов, индукции процессов ПОЛ, снижении антиоксидант-ного потенциала клеток [Жданов ГГ., Модель М.Л., 1996; Рябов Г.А., Азизов Ю.М., 2000].

Интерфероны являются цитоки-нами. Известно три вида интерфе-ронов: И Фа (лейкоцитарный), ИФР (фибробластный) и ИФУ (иммунный). ИФ« и ИФР обладают сильной противовирусной активностью. ИФУ обладает иммунорегуляторным противовирусным и антипролифератив-ным свойствами. ИФ« и ИФР усиливают действие N К-клеток (основная функция NK-клеток — разрушение клеток, инфицированных вирусом, и опухолевых клеток — естественных киллеров).

ТАФ усиливает агрегацию тромбоцитов и нейтрофилов, способствует освобождению оксидантов, образованию продуктов цикло- и липоок-сигеназы в метаболизме арахидоновой кислоты. Непосредственное действие приводит к вазоконстрикции и вазодилатации, повышению проницаемости легочных и системных сосудов [Ковальчук Л.В. и др., 1999].

Фибронектин — белок, существующий в двух основных формах: тканевая — обеспечивает непроницаемость волокон и соединений клеток; циркулирующая — вызывает адгезию частиц, подлежащих уничтожению, к макрофагам и эндотелию.

Кислородные радикалы повреждают эндотелиальную мембрану, клетки легочного интерстиция, участвуют в образовании хемотаксического ли-пида, притягивающего лейкоциты.

Основными факторами, усугубляющими «медиаторно-цитокиновую бурю», являются гипоксия и дизок-сия [Боун Р., 1995; Жданов Г.Г., Ho-дель M.Л., 1996], глубокие нарушения микроциркуляции, аномально высокие концентрации промежуточных и конечных продуктов обмена веществ, циркулирующих иммунных комплексов, биогенных аминов, продуктов ПОЛ [Ковальчук Л.В., 1999;CerraF., 1987].

Основными морфологическими признаками системной воспалительной реакции и ПОН у пациентов с клинической картиной дыхательной, сердечно-сосудистой, почечной, печеночной недостаточности были деструкция, отек, геморрагии и микротромбы в тканях основных органов [Боун Р., 1995].

Суммарные эффекты, оказываемые медиаторами повреждения, формируют генерализованную системную реакцию, или CCBOSIRS (табл. 27.3).

Таблица 27.3. Медиаторы сепсиса и их действие [по Marini J. и Wheeler Α., 1997]

Агент

Действие

Клеточные элементы:

моноциты и макрофаги нейтрофилы

Продукция TNF и IL-I Разрушение ткани путем

оксидантного и протеаз-ного механизмов

Эйкозаноиды:

ПГ, проста-циклин

Вазодилатация, ингиби-рование агрегации тромбоцитов

Тромбоксан

Вазоконстрикция, образование агрегатов тромбоцитов

Серия E ПГ: лейкотриены

Вазодилатация      почечных сосудов, ингибиро-вание   образования   ци-токинов

Цитокины: ФНО (TNF)

Активизирует     нейтрофилы,  вызывая образование    ИЛ-1,    ИЛ-6    и ИЛ- 8, способствует лейкоцитарной адгезии стенок сосудов

ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8

Нейтрофильный аттрак-тант

Оксиданты H2O2, НОСГ2, O2

Прямое       повреждение липидов, нуклеотидов и протеинов

Протеазы

Разрушение  жизненных клеточных белков, в том числе оксидантов

Упрощенное представление развития синдрома сепсиса (рис. 27.2): в большинстве случаев воспалительный стимул (триггер) и ИЛ-1 активируют базальную ткань и циркулирующие мононуклеарные клетки, в результате происходит образование ФНО и FiJI-I, которые активизируют ядросодержащие клетки; другие клетки, особенно нейтрофилы, в ответ на ФНО вырабатывают дополнительно ИЛ, большее количество ФНО, кислородные радикалы, ПГ, лейкотриены, протеазы. ФНО и ИЛ-1 также активируют молекулы адгезии на нейтрофилах и сосудистом эндотелии, что заканчивается закреплением клетки и повреждением сосуда.

Диагностика. Клинический диагноз сепсиса основывается на ряде ключевых витальных симптомов, включающем наличие инфекции и системного воспалительного ответа. Это положение находится в противоречии с прежней концепцией заболевания, в которой основополагающим признаком считалось присутствие бактерий в крови. В настоящее время можно утверждать, что сама инфекция не является причиной многочисленных патологических сдвигов, характерных для сепсиса. Они возникают как результат ответной реакции организма на инфекцию и некоторые другие факторы. Сепсис есть клинический синдром, он не может быть основан на одном лабораторном признаке инфекции.

Лихорадка является ключевым признаком сепсиса. Она возникает как результат присутствия в крови определенных медиаторов, наблюдается более чем в 90 % случаев диагностированного сепсиса. Лихорадка может быть минимальной или вообще отсутствовать у пожилых больных, больных с почечной недостаточностью или получающих стероиды и другие противовоспалительные препараты. Гипотермия встречается примерно в 10 % случаев сепсиса и

Рис. 27.2. Системная воспалительная реакция [по Marini J.J., Wheeler A.Р., 1997]. Объяснение в тексте.

является плохим прогностическим признаком: смертность при этом более 80 %. Полагают, что высокая смертность при гипотермической реакции обусловлена грамотрицатель-ной бактериемией, шоком и/или сопутствующими заболеваниями [Marini JJ., Wheeler A.Р., 1997].

Тахипноэ — второй витальный симптом, обычно ранний признак сепсиса. В ранней стадии сепсиса нарушения дыхания выражены по типу гипервентиляции и дыхательного алкалоза. Учащение дыхания вызвано прогрессирующей гипоксе-мией и повышенными метаболическими потребностями, развивающимися при метаболическом ацидозе. У 90 % больных с гипоксемией необходимо проведение оксигенотера-пии, особенно если соотношение PaO2/FiO2<300. B то же время диагноз сепсиса не исключается у па-

циентов без тахипноэ и изменений газового состава крови.

Тахикардия важный (кардинальный) симптом сепсиса. Считается универсальным признаком во всех случаях, за исключением заболеваний, связанных с нарушением проводящей системы сердца, или приема β-блокаторов.

Изменение уровня циркулирующих лейкоцитов — важный критерий сепсиса. Типично для сепсиса либо повышение числа лейкоцитов, либо падение их и часто появление незрелых форм нейтрофилов.

Сердечно-сосудистые расстройства могут иметь различный характер. В ранней фазе сепсиса обычно отмечается снижение ОПСС на фоне увеличенного CB, результатом чего является гипотензия. Позднее CB может уменьшаться, ОПСС оставаться сниженным или как аль-

Рис. 27.3. Процент летальных исходов в зависимости от числа пораженных органов (1—5) при сепсисе [по Marini JJ., Wheeler A. Р., 1997].

тернатива развивается вазокон-стрикция; при этом гипотензия сохраняется. В поздней фазе сепсиса развивается почечная недостаточность с такими тяжелыми признаками, как азотемия и олигурия. При поражении печени возрастает уровень билирубина. Вследствие активации системы гемостаза развивается ДВС-синдром. При сепсисе возможно поражение ЦНС, сопровождающееся дезориентацией, летаргией, возбуждением или психозом.

По мере прогрессирования сепсиса появляются признаки недостаточности органов, в том числе увеличение в плазме крови лактата, ги-поксемия, олигурия и нарушение сознания.

Полиорганная недостаточность (поражение органных систем). Не поддающийся лечению сепсис неизбежно ведет к прогрессирующей дисфункции многих органов, включая легкие, почки, печень и мозг. Кумулятивные эффекты поражения органных систем обычно являются причиной летального исхода. Поэтому выявление начала, течения и исхода органных нарушений имеет важное значение для определения

тактики лечения. Имеется прямая взаимозависимость между числом органных нарушений и смертностью от сепсис^. Каждый новый орган, вовлеченнЬш в процесс ПОН, увеличивает эту возможность на 15—20 % от 10—15 % «базового» уровня смертности [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Поражение двух органов и более классифицируется как СПОН (рис. 27.3). Данный синдром характерен для терминальной стадии сепсиса. Больные сепсисом в среднем имеют более чем две пораженные органные системы [Горобец B.C. и др., 1997; Сизов Д.H. и др., 1998; Чаленко В.В., 1998; Лейдерман И.Н., 2000].

Наиболее частыми признаками СПОН являются олигурия (65 %), тяжелая гипотензия (шок отмечается в среднем у 62 % больных с тяжелым течением сепсиса). Снижение соотношения PaO2/FiO2<300 — в пределах 56—60 %, развитие РДСВ отмечено у 24—28 % больных. Различные степени дисфункции ЦНС, как правило, развиваются несколько позже и наблюдаются примерно в 3—8 % случаев.

Большинство полиорганных нарушений возникает быстро, обычно в пределах 72 ч после начала сепсиса. Шок имеет менее короткий период продолжительности (1—2 дня), а легочная дисфункция более продолжительна. Наиболее быстрое начало СПОН отмечается со стороны легочной функции, нередко формируется РДСВ со значительным снижением PaO2/FiO2. Средняя продолжительность легочной дисфункции составляет 8 дней, изменений ЦНС — 6—7 дней, олигурия и шок купируются в течение 1—2 дней [Marini J.J., Wheeler A. Р., 1997].

Не только число органных нарушений коррелирует с исходом заболевания, но и степень поражения каждой системы. Смертность от сепсиса достоверно выше среднего статистического уровня у больных с PaO2/FiO2>150, длительной гипо-тензией, нарушением сознания и

высоким уровнем креатинина (более 3,5 мг/дл). Дисфункция    системы    дыхания.

Легкие — один из первых органов, вовлекающихся в системный воспалительный ответ. Легочные нарушения при сепсисе редко отсутствуют, и обычно сразу возникает дисфункция в виде снижения оксигенации артериальной крови. Полагают, что поражение легких при сепсисе возникает в результате того, что медиаторы, содержащиеся в крови, проходят через легочный фильтр. Следует также полагать, что большая поверхность альвеол при сепсисе в результате воздействия медиаторов существенно уменьшается, при этом повреждается тонкая эндотелиаль-но-эпителиальная структура, через которую осуществляется диффузия газов.

При сепсисе значительно возрастает потребность тканей в кислороде, развивается метаболический ацидоз. Это требует компенсации со стороны респираторной системы, т.е. увеличения объема минутной вентиляции для поддержания оксигенации и компенсации метаболического ацидоза. У септических больных возрастает резистентность к воздушному потоку в легких, снижается легочная податливость, что приводит к усилению работы дыхания. Резервы вентиляции при тяжелом сепсисе значительно снижены также вследствие уменьшения пер-фузии и оксигенации дыхательной мускулатуры (усталость дыхательной мускулатуры). Эти патогенетические механизмы ведут к дыхательной (гипоксической и гиперкапни-ческой) недостаточности.

Большинству больных с тяжелым сепсисом требуются интубация и ИВЛ. Средняя продолжительность механической вентиляции в этих случаях составляет 7—10 дней. У больных с наиболее выраженной дыхательной дисфункцией ИВЛ может продолжаться дольше. У 35— 45 % больных развивается РДСВ,

снижается PaO2/FiO2 до 200 и ниже, на рентгенограмме грудной клетки появляются диффузные двусторонние инфильтраты. Манифестация этих признаков происходит уже через 48 ч после начала сепсиса. Отмечено, что падение соотношения PaCb/FiCb ниже 150 коррелирует с высокой летальностью (плохой прогностический признак). Если процесс компенсируется, то легочная дисфункция проходит через 30 дней [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Циркуляторные нарушения. Критерием шока является снижение систолического АД, несмотря на энергично проводимую инфузионную терапию. Обычно шок не продолжается более 24 ч, поскольку длительный период шока сопряжен с высокой летальностью. Примерно у 50 % больных сепсисом развивается шок.

Сердечно-сосудистые расстройства могут иметь различный характер. В раннем периоде сепсиса обычно отмечается снижение ОПСС, чем и объясняется артериальная гипотен-зия. Инвазивный мониторинг при этом показывает снижение ДЗЛА и нормальный или умеренно повышенный CB с низким системным периферическим сопротивлением (обычно ниже 1000 дин/с-см~52). При сопутствующих жидкостных потерях (рвота, диарея, потливость, перспирация, повышение сосудистой проницаемости) отмечаются уменьшение плазматического объема и снижение давления наполнения сердечных камер. Общие жидкостные потери достигают 4—6 л, что требует соответствующего возмещения. После возмещения жидкостных потерь следует ожидать повышения ДЗЛА. Оптимальный уровень его в данной ситуации составляет 14—18 мм рт.ст. Однако, если имеется нарушение миокардиаль-ной сократимости (например, вследствие сопутствующего заболевания или присутствия TNF), давление заклинивания может повышаться, но СИ оставаться низким —

«кардиогенный механизм шока». Нарушение механизма Франка— Старлинга при этом является плохим прогностическим признаком.

В поздней стадии шока CB может уменьшаться, а ОПСС, наоборот, повышаться. Развивается вазокон-стрикция, при этом гипотензия сохраняется, нарастают симптомы почечной недостаточности.

Реналъные нарушения. В раннем периоде сепсиса олигурия — довольно постоянный синдром. Диурез обычно меньше 0,5 мл/(кг-ч). Олигурия чаще всего связана с артериальной гипотензией и шоком. При устранении гипотензии, как правило, восстанавливается достаточный диурез. Продолжающийся шок и олигурия сопровождаются более высокой летальностью. У 80 % больных продолжительность олигурии не превышает 5 дней. Уровень креатинина умеренно возрастает (до 2—3 мг/дл). При высоком уровне креатинина в крови (более 3,5 мг/дл) наблюдается высокая смертность (80 %), при уровне креатинина 2—3,5 мг/дл смертность составляет 50 %, а при его снижении до 2 мг/дл и ниже смертность составляет 30 %. У 10— 15 % больных олигурия имеет большую продолжительность. Менее чем у 5 % больных сепсисом требуется проведение гемодиализа [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Метаболический ацидоз. Обычно метаболический ацидоз развивается по типу лактат-ацидоза несколько позже, чем возникают гипотензия и олигурия. Причиной лактат-ацидоза служит анаэробный метаболизм, обусловленный низким CB, гипок-семией и сниженной доставкой кислорода. Однако далеко не у всех больных с сепсисом можно констатировать повышение уровня лактата в крови. По-видимому, это связано с тем, что не только доставка кислорода, но и, главным образом, потребление его играют при этом решающую роль. Нельзя исключить поражение митохондрий и органелл

клеток при сепсисе, подобно поражениям других органов и систем. При исследовании КОС необходимо иметь в виду, что данные могут быть противоречивы. Они могут зависеть как от ишемии отдельных органов и регионов, так и от восстанавливаемого кровотока в этих областях. Нельзя не учитывать, что повышенный уровень лактата в крови может быть обусловлен печеночной и кишечной недостаточностью (см.. главу 32). Во всех случаях DO2 и VO2 — основные факторы, определяющие направленность метаболических нарушений.

Нарушения коагуляции. При сепсисе, в том числе тяжелом, ДВС-синдром возникает нередко. Наличие этого синдрома является чрезвычайно плохим прогностическим признаком. В большинстве случаев развивается умеренная тромбоцитопе-ния (число тромбоцитов 75,0— 100,0-109/л). Небольшое снижение уровня фибриногена и удлинение протромбинового и частичного тромбопластинового времени являются общими признаками. Следует полагать, что основными механизмами коагуляции могут быть эндоте-лиальные повреждения и образование в местах этих повреждений клеточных тромбоцитарных наложений.

Дисфункция ЦНС. Незначительные изменения функции ЦНС при сепсисе обычно документируются при использовании шкалы Глазго. Отмечается снижение балльной оценки на 2 и более пунктов. Длительные изменения функции ЦНС предвещают плохой прогноз.

Синдром кишечной недостаточности. Выдвинутая Дж. Меакинсом и Дж. Маршаллом в 1986 г. гипотеза о развитии ПОН в результате изменений проницаемости слизистой кишечника нашла дальнейшее свое развитие и подтверждение [Гутие-рез Г., Малик С., 1996]. Действительно, транслокация бактерий и токсинов через поврежденную стенку кишечной трубки в системный

кровоток сопровождается выраженной токсемией и сепсисом. При первичном или вторичном воздействии страдают не только органы, называемые ранее шоковыми (легкие, почки), но и чревная область. Гипоксия кишечника — двигатель СПОН. Высокое содержание бактерий в просвете кишечника и предрасположенность кишечной стенки к атрофии, морфологическим изменениям, включая образование стрессовых язв, — все это подтверждает возможность бактериальной транслокации при критических состояниях. Терминальный отдел подвздошной кишки и слепая кишка являются естественным резервуаром грамотрицательных бактерий и других продуктов, содержащих эндотоксин. Целость слизистой оболочки кишки может быть нарушена при различных ситуациях: шоке, крово-потере, септических состояниях. Повреждение целости кишечника приводит к патологической проницаемости внутренней оболочки ЖКТ и сопровождается транслокацией бактерий и/или токсинов в ме-зентериальные лимфатические сосуды и портальную систему. В печени бактерии и токсины могут запускать системную воспалительную реакцию посредством активации купфе-ровских клеток (звездчатые ретику-

лоциты) или гепатоцитов и в дальнейшем приводят к СПОН. Транслокация кишечной флоры может быть первичным или вторичным механизмом инициации и распространения системного воспалительного ответа.

Трудности диагностики ишемии кишечника у реанимационных больных осложняют проведение убедительных исследований, подтверждающих эту гипотезу. Само повреждение кишечника может привести к активации нейтрофилов и выбросу мощных цитокинов. Эти вещества могут расстроить механизмы печеночного клиренса, особенно у больных с предшествующей патологией печени, и достичь эндотелия легких в количествах, достаточных чтобы вызвать острое поражение легких по типу дистресс-син-дрома. Поражение легких и кишечника могут взаимно усиливать дисфункцию этих органов. Слизистая оболочка кишечника имеет высокую степень метаболической активности и при ишемии становится наиболее уязвимой для возникновения в ней острых стрессовых язв. Если эпителиоциты лишены постоянного притока питательных веществ, снижается репродукция клеток кишечника и нарушается барьерная функция последнего.

Глава 28 Интенсивная терапия септического синдрома

Декомпенсированная недостаточность и несостоятельность, затрагивающая три и более органов, а также системы, сопровождаются очень высокой летальностью (96— 98 %) при использовании только традиционного лечения, включающего лекарственную и инфузионно-трансфузионную терапию. Применение комплекса мероприятий и ИТ, в том числе высокотехнологичных методов (современной респира-

торной, инотропной и нутритивной поддержки, иммунокоррекции, флу-орокоррекции, специальные приемы хирургической трансфузиоло-гии, детоксикации, санационной бронхоскопии, эпидуральной анестезии и др.), позволяет значительно снизить летальность при синдроме полиорганной недостаточности.

Основные направления лечения. Специфической терапии сепсиса не существует. Основ-

ные методы, которые проверены клиническими испытаниями и показали эффективность, следующие:

• ранняя диагностика;

• заместительная терапия — при прогрессирующей недостаточности органных систем;

• устранение очага инфекции или дренирование инфицированной полости;

• адекватная антимикробная терапия.

Ряд методов продолжает разрабатываться в клиниках: проведение экстракорпоральной мембранной оксигенации, применение иммуно-глобулинов, рекомбинантного γ-ин-терферона человека, моноклональ-ных антител к TNF, антагонистов к рецепторам ИЛ-1 и др.

Антибактериальное лечение. При сепсисе, развившемся вследствие катетеризации вен и артерий, в 80 % случаев выделенные Staphylococcus epidermidis нечувствительны к мети-циллину и цефалоспоринам. Почти столько же из них резистентны к аминогликозидам. Антибиотиком выбора, активно влияющим на устойчивые к метициллину штаммы, является ванкомицин.

Тщательная очистка кожи щеткой с антисептиком — наилучший метод удаления микроорганизмов с ее поверхности. Вокруг места введения катетера можно наносить мазь, содержащую полимиксина M сульфат, неомицина сульфат и бацитрацин. Катетер следует удалять, как только в нем отпала необходимость. Каждый день нахождения катетера увеличивает риск заражения. Каждая манипуляция, связанная с разъединением катетера, должна проводиться в строго асептических условиях. Замена катетера через каждые 3— 4 сут увеличивает частоту инфекции. Замена катетера в связи с подозрением на сепсис должна производиться с использованием проводника, не способствующего загрязнению вновь устанавливаемых катетеров. Для

промывания катетера применяют ге-парин. Однако при угрозе тромбоци-топении этот метод противопоказан.

Сепсис — смертельно опасное заболевание, способное возникать внезапно. При использовании антибактериальных средств предполагается, что патогенные бактерии являются причиной заболевания, но и возможность другого инфекционного начала, связанного с грибами и вирусами, не должна быть пропущена. В большинстве ОИТ регистрируются случаи сепсиса, вызванного грамотрицательными и грамположительными бактериями, представляющими часть нормальной микрофлоры организма. Раннее лечение антибиотиками начинается до выделения и идентификации культуры, что чрезвычайно важно для его эффективности. Это особенно необходимо у пациентов с нарушенным иммунитетом, где задержка лечения свыше 24 ч может закончиться летальным исходом. Немедленное эмпирическое применение антибиотиков широкого спектра действия парентерально рекомендуется всякий раз, когда подозреваются инфекция и сепсис. В ранней стадии лечения выбор антибиотика основан на известных вариантах антибактериальной чувствительности и ситуационном предположении инфекции. Часто штаммы микроорганизмов при сепсисе связаны с госпитальной инфекцией [Марино П., 1998].

До начала антимикробной терапии производят забор крови, мочи и мокроты для культурального анализа. Для бактериального анализа производят забор соответствующих материалов: из раны, асцитической, плевральной или цереброспинальной жидкости, что должно быть основано на клиническом исследовании и возможной локализации инфекции . Вероятность получения роста культуры увеличивается, если эти полученные без затрат времени пробы взяты до начала антибиотико-терапии. В конечном счете соответ-

ствующая флоре антибиотикотера-пия очень важна: летальность среди больных с неустановленной флорой (инфекцией) на 10—20 % выше, чем среди больных, получавших адекватную антибиотикотерапию [Mari-ni JJ., Wheeler A.P., 1997].

В большинстве случаев применяются комбинации антибиотиков, что обеспечивает их высокую активность против широкого спектра микроорганизмов до того, как станут известны результаты микробиологического исследования. Одновременное использование нескольких антибиотиков у больных с угрозой сепсиса в большинстве случаев оправдано. Когда не обнаруживается очаг инфекции, терапия цефалоспоринами 3-го поколения (цефтриаксон) с аминогликозидами, вероятно, правильна. Широко используются и другие цефалоспорины, такие как цефотаксим и цефтазидим. Они эффективно воздействуют на различные микроорганизмы при сепсисе в отсутствие нейтропении. Антибиотики с коротким периодом полураспада должны использоваться в режиме больших суточных доз. Напротив, антибиотики с большим периодом полураспада (например, цефтриаксон) могут применяться 1 раз в сутки. У пациентов с нейтропенией целесообразно использовать пеницил-лины (мезлоциллин) с повышенной активностью против Pseudomonas aeruginosa в комбинации с аминогликозидами; при введении несколько раз в сутки они являются действенным средством в лечении госпитальных инфекций. При лечении сепсиса, вызванного резистентными к пенициллину пневмококками или стафилококками, должен быть добавлен ванкомицин.

При большом подозрении анаэробной инфекции требуется дополнительное назначение метронида-зола или клиндамицина. С целью уменьшения токсичности амино-гликозидов, особенно у пожилых больных, рекомендуется их одно-

кратное применение в сутки. Так, однократное применение цефтриак-сона в комбинации с нетилмицином дает достаточный эффект и безопасно в лечении тяжелой бактериальной инфекции, но это положение не подтверждено другими исследованиями. У больных в критическом состоянии лучше начинать терапию, рассчитанную на широкий антибактериальный эффект, а затем сужать ее, когда будут получены клинические данные. Ежедневно требуется дополнительная оценка эффективности выбранного антибиотика. Все ненужные средства должны быть исключены. Использование чрезмерной терапии антибиотиками — дорогостоящее лечение и предрасполагает пациента к аллергическим реакциям; оно связано с токсичностью лекарственного средства и, возможно, способствует появлению высокорезистентных бактерий.

В случаях, когда удалось идентифицировать микрофлору, выбор антибактериального препарата становится ясным. При этом возможно использование монотерапии, например, цефалоспоринами третьего поколения (цефтриаксон, карбапе-нем, имипенем, циластатин) и другими антибиотиками, имеющими узкий спектр действия.

Неэффективность антибиотико-терапии может быть связана с недренируемыми гнойными полостями (эмпиема плевры, абсцессы брюшной полости и др.), резистент-ностью флоры, недостаточной дозой препарата или недостатком времени после стартовой терапии.

Респираторная поддержка. Дыхательная недостаточность развивается примерно у 80 % больных сепсисом и требует применения ВИВЛ или ИВЛ. Почти у всех больных сепсисом наблюдается гипоксемия, поэтому им требуется проведение оксигенотерапии. Если у больного тахипноэ приближается к 30 в минуту и SaO2 снижается до 90 %, необходимо планировать интубацию.

Не следует думать, что быстро нарастающее тахипноэ и снижение сатурации исчезнут спонтанно. Поддержка дыхания облегчает нагрузку на систему дыхания и снижает кислородную цену дыхания. Газообмен улучшается за счет более хорошей оксигенации крови.

Не имеется никаких определенных установок в выборе метода ИВЛ. Применяют вспомогательную контролируемую вентиляцию или вентиляцию в режиме IMV. Полная респираторная поддержка обеспечивает лучшее распределение кровото-ка к дыхательным мышцам, страдающим от гипоксии и усиленной работы [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997]. Необходимость в полном выключении дыхания встречается редко (если есть возможность тщательной регулировки дыхательного объема, частоты, объемной скорости потока). Следует стремиться к оптимизации газообмена и созданию дыхательного комфорта, при котором не требуется применение мышечных релаксантов. Если попытки к дыханию высоки, могут быть назначены седативные средства.

Хотя и нет точного показателя ба-ротравмы, все же существует определенная зависимость баротравмы от величины внутриальвеолярного давления, превышающей 30—35 см вод.ст.

Рекомендуемые режимы механической вентиляции легких:

• внутриальвеолярное давление во время плато вдоха не более 35 см вод.ст.;

• ДО 5—6 мл/кг;

FiO2 до 0,6 или менее — до приемлемого SaO2 (выше 88 %);

• режим ИВЛ — нормокапния или умеренная (контролируемая) ги-перкапния;

• если SaO2 остается низким, показан режим ПДКВ. Принцип: самый «низкий» режим ПДКВ, который «держит» легкое в рас-

правленном состоянии и обеспечивает приемлемое SaO2 при FiO2 ниже 0,6. В большинстве случаев ПДКВ, равный 10 см вод.ст., достаточен для достижения этой цели. Однако оптимальный ПДКВ, необходимый для предотвращения ауто-ПДКВ, неизвестен. Недавние данные//псйсазыва-ют, что уровни выше о см вод.ст. обеспечивают лучшую защиту для пациентов с РДСВ (см. главу 13). Несмотря на все эти положения, у большинства пациентов с сепсисом и РДСВ требуется поддержание FiO2 от 0,4 до 0,6 и ПДКВ в диапазоне от 7 до 15 см вод.ст.

Сердечно-сосудистая   поддержка.

Проведение терапии, поддерживающей кровообращение, имеет важное значение при септическом синдроме. Нарушение кровообращения — один из ведущих симптомов шока, поэтому как можно раньше необходимо предпринимать попытки его коррекции. В начале синдрома, особенно у больных с септическим шоком, наблюдается существенное снижение общего жидкостного объема, в том числе сосудистого сектора с измененным уровнем сосудистого сопротивления (вазопле-гия) и миокардиальной дисфункцией. Давление наполнения левого желудочка обычно снижено, что также объясняется дефицитом жидкостного объема. Потери жидкости при сепсисе объясняются алимен-тарными факторами, большими внешними потерями (потливость, одышка, рвота или диарея), внутренними потерями (увеличенная эндотелиальная проницаемость) и жидкостным перераспределением (вазоплегия) — относительная и абсолютная гиповолемия. В среднем больному сепсисом требуется от 4 до 6 л кристаллоидных или сопоставимого объема коллоидных растворов, чтобы оптимизировать давление наполнения левого желудочка. Лучший режим инфузионной тера-

Таблица 28.1. Оптимальные значения некоторых показателей при лечении септического шока [Shoemaker W.C., 1987]

Показатель

Значения

нормальные

оптимальные

СИ

2,8—3,6 л/мин-м2

> 4,5 л/мин-м2

Индекс доставки кислорода

500—600 мл/мин-м2

> 600 мл/мин-м2

Индекс потребления кислорода

110—160 мл/мин-м2

> 170 мл/мин-м2Л

Индекс ОЦК

M   2,7 л/м2

> 3,0 л/м2

Ж   2,3 л/м2

> 2,8 л/м2

пии — комбинированная терапия кристаллоидными и коллоидными растворами. Очевидно, потребуется меньший объем коллоидного раствора для повышения ДЗЛА до необходимого уровня. Следует учитывать, что восстановление объема внутрисосудистого сектора при сепсисе представляет собой большую проблему в связи с повышенной капиллярной проницаемостью. Инфу-зии часто проводятся «опытным путем», но когда жидкостные объемы превышают расчетное количество, а гемодинамический эффект отсутствует, требуется катетеризация легочной артерии. Единственным способом убедиться в адекватности преднагрузки левого желудочка является прямое измерение ДЗЛА. Поскольку миокардиальная сократимость и трансмуральное давление — величины переменные, оптимальное ДЗЛА должно быть получено «опытным путем», и при этом часто требуется корректировка до нескольких раз в сутки.

Вазопрессоры и кардиостимуля-торы эффективны лишь в тех случаях, когда жидкостные объемы восстановлены. Вазопрессоры больным с гиповолемией могут быть вредны, поскольку могут существенно нарушить перфузию целых регионов. Принятая тактика заключается в применении допамина при низком АД в дозе менее 5 мкг/(кг-мин), а затем в постепенном увеличении

скорости вливания до достижения желаемого эффекта. Низкая скорость введения допамина улучшает почечный кровоток. При очень низком АД к допамину добавляют нор-адреналин (норэпинефрин, нео-синефрин). При сепсисе для медикаментозной поддерживающей терапии не существует никаких ограничений. Если высокие дозы положительных инотропных агентов и вазопрессоров не дают положительного эффекта, необходимо исключить другие факторы: гипо-волемию, недостаточность надпочечников, глубокий ацидоз, пре-кардиальное сжатие или тампонаду, напряженный пневмоторакс. При сепсисе необходимо поддерживать нормальный уровень осмолярности (280—300 мосм/л) и КОД плазмы (>20 мм рт.ст.), а также концентрацию гемоглобина (100—120 г/л).

В результате медикаментозной стимуляции а- и β-адренергических и допаминергических рецепторов появляется отчетливый гемодинамический эффект (табл. 28.1): возрастает CB (βι-адренергический эффект), увеличивается ОПСС (cci-адренергический эффект) и возрастает почечный кровоток (допами-нергический эффект). Адренерги-ческий вазопрессорный эффект, достигаемый с помощью норадренали-на, может потребоваться у больных с упорной гипотензией на фоне применения допамина.

Коррекция метаболического ацидоза. При коррекции метаболического ацидоза, в том числе лактат-ацидоза, следует учитывать, что он в первую очередь может быть связан с гипоперфузией органов и тканей, повреждением клеточных органелл и общей гипоксией. В этом случае восстановление гемодинамики, доставки и потребления кислорода являются главными условиями коррекции лактат-ацидоза. Выживание при сепсисе коррелирует с уровнями молочной кислоты в крови, а не с плазменным рН. Поэтому следует полагать, что простое буферирова-ние крови с помощью бикарбоната и восстановления рН вряд ли может считаться основой лечения септического ацидоза. Периодическое измерение уровня молочной кислоты, в том числе лево- и правовращающих ее изомеров, может дать определенную информацию в терапии нарушений КОС.

Ренальная поддерживающая терапия. Почки — очень чувствительный орган, реагирующий не только на феномен септического воспалительного ответа, но и на препараты, обладающие нефротоксическим действием. Почки — шоковый орган, и гипоперфузия их сопровождается функциональными, а затем и морфологическими изменениями в системе почечных канальцев. Более чем у 80 % больных сепсисом развивается олигурия, иногда имеющая более длительное течение. Олигурия, не поддающаяся простой коррекции при устранении шока, сама по себе является неблагоприятным прогностическим фактором. При септическом шоке требуются достаточная жидкостная терапия, применение инотропных агентов и улучшение реологических свойств крови, чтобы нормализовать почечное кровообращение. Нет прямых доказательств, что использование допамина в малых дозах способствовало бы большей выживаемости больных с сепсисом. Почки тоже могут быть

источником сепсиса. При постановке диагноза важно исключить наличие поражения мочевыделительного тракта, его обструкцию или инфекцию как возможную причину заболевания. Важно йомнить, что многие препараты, особенно антибиотики и наркотики, обладают нефротокси-ческими свойствами.

Нутритивная поддержка. Парентеральное и энтеральное питание обычно не проводят до стабилизации состояния пациента, т.е. до устранения явлений выраженной респираторной и циркуляторной недостаточности. Как правило, этот период составляет от 1 до 2 дней. Большинство врачей в настоящее время применяют тонкокишечный путь нутритивной поддержки, если нет каких-либо противопоказаний (перитонит, желудочно-кишечное кровотечение, необходимость повторной операции на органах ЖКТ). Комбинация энтерального питания с парентеральным так же широко применяется, как и полное парентеральное питание. При дисфункции тонкой кишки, продолжающейся более 3—5 дней, показано полное парентеральное питание.

Новые методы лечения сепсиса (экспериментальные исследования). Несмотря на многочисленные экспериментальные исследования, никакой специфической терапии сепсиса не существует. Рост наших познаний в молекулярной области должен привести в будущем к разработке новых терапевтических направлений в лечении бактериальных заболеваний. Получены и прошли клиническую апробацию специфические моноклональные антитела к участкам липида А молекулы эндотоксина. Множество медиаторов, вовлеченных в патогенез системного воспалительного ответа, создает много молекулярных взаимодействий, активность которых можно изменять, тем самым влияя на течение CCBO. ФИО и ИЛ-1 являются отправной точкой разработки специ-

альных биотехнологий, которые направлены на получение новых веществ для успешного лечения сепсиса: антагонисты рецепторов ИЛ-1, моноклональные антитела ФНОа, белок, усиливающий бактериальную проницаемость, и др.

Профилактика CCBO, по-видимому, возможна при применении вакцин или производных грамотри-цательного эндотоксина. Полезных эффектов от применения стероидов при септическом шоке не получено.

Таким образом, еще раз можно подтвердить, что сепсис — смертельно опасное заболевание, наиболее частая причина смерти больных в отделениях ИТ хирургического профиля. Сепсис часто вызывается микрофлорой самого больного и развивается в госпитальных условиях. Сепсис часто не диагностируется, его проявления могут быть стертыми, а отсутствие бактериемии является доказательством против этого заболевания.

В настоящее время сепсис отождествляется с основными факторами: самой флорой, токсемией (триг-

герный механизм) и системной воспалительной реакцией, включающей образование провоспалитель-ных цитокинов и громадного количества других медиаторов. Сепсис часто сопровождается шоком и полиорганной недостаточностью. Чаще всего при сепсисе страдают две системы — дыхательная и сердечно-сосудистая. Вовлечение каждого нового органа в развитие системного воспалительного ответа означает увеличение риска смертельного исхода примерно на 15—20 %.

Никакой специфической терапии сепсиса не существует! Вначале применяется антимикробная терапия антибиотиками широкого спектра действия. При выявлении флоры, что бывает не часто, применяют антибиотики направленного действия. В процессе лечения сепсиса проводится заместительная терапия: респираторная и сердечнососудистая поддержка, коррекция других нарушений жизненно важных систем. Важнейшее условие успешной терапии сепсиса — выявление источника инфекции, удаление или дренирование инфицированного очага.

Глава 29 Септический шок

Сепсис и в настоящее время остается первостепенной медицинской проблемой и одной из ведущих причин смертности, несмотря на различные открытия в патогенезе этого заболевания и новые подходы в лечении. Тяжелым осложнением сепсиса является септический шок.

Септический шок — сложный патофизиологический процесс, возникающий в результате действия экстремального фактора, связанного с прорывом в кровоток возбудителей или их токсинов, что вызывает наряду с повреждением тканей и органов чрезмерное, не-

адекватное напряжение неспецифических механизмов адаптации и сопровождается гипоксией, гипо-перфузией тканей, глубокими расстройствами обмена.

В литературе септический шок принято обозначать как инфекци-онно-токсический, бактериотокси-ческий или эндотоксический. Тем самым подчеркивается, что данный вид шока развивается только при ге-нерализованных инфекциях, протекающих с массивной бактериемией, интенсивным распадом бактериальных клеток и высвобождением эндотоксинов, нарушающих регуля-

цию объема сосудистого русла. Септический шок может развиваться не только при бактериальных, но и при вирусных инфекциях, инвазиях простейшими, грибковом сепсисе и др.

В общеклинической практике проблема септического шока сейчас приобрела особую актуальность в связи с повсеместным ростом септических заболеваний. Число больных сепсисом за последние годы возросло в 4—6 раз [Боун Р., 1995; Gomez J. et al, 1995]. Этому способствовали широкое, часто нерациональное применение антибиотиков, подавляющих конкурентную флору и создающих условия для селекции нечувствительных к ним возбудителей, а также использование глюко-кортикостероидов и иммунодепрес-сантов, угнетающих защитные механизмы. Немаловажную роль играют увеличение среднего возраста больных, а также преобладание в этиологии сепсиса «госпитальной» флоры, резистентной к антибиотикам.

Развитие внутрибольничного сепсиса и септического шока может быть обусловлено различными факторами. Вероятность инфицирова-ния и риск развития септического шока несут с собой некоторые диагностические и лечебные процедуры, загрязнение внутривенных сред. Большой процент септических состояний обусловлен послеоперационными осложнениями. Повышенной вероятности развития сепсиса могут способствовать некоторые неотложные состояния, например панкреатит, жировая эмболия, геморрагический шок, ишемия и различные формы травм, сопровождающиеся повреждением тканей. Хронические заболевания, осложненные изменениями в иммунной системе, могут увеличить риск развития генерализованной инфекции.

В этиологии септического шока чаще всего преобладает грамотрица-тельная инфекция (65—70 % случаев), но он может развиться и при

сепсисе, вызванном грамположи-теднцшми бактериями.

Достижения в области молекулярной биологии и иммунологии предоставили возможность понять многие патогенетические механизмы развития септического шока. В настоящее время доказано, что инфекция сама по себе не является непосредственной причиной многочисленных патологических сдвигов, характерных для сепсиса. Скорее всего, они возникают как результат ответной реакции организма на инфекцию и некоторые другие факторы. Этот ответ обусловлен усилением действия различных эндогенных молекулярных веществ, которые запускают патогенез сепсиса. Если при нормальном состоянии подобные молекулярные реакции можно расценить как реакции приспособления или адаптации, то во время сепсиса их чрезмерная активация носит повреждающий характер. Известно, что некоторые из этих активных молекул могут высвобождаться непосредственно на эндоте-лиальной мембране органа-мишени, приводя к поражению эндотелия, и вызывать дисфункцию органа.

Некоторые известные медиаторы повреждения эндотелия, вовлекаемые в септические реакции, представлены ниже:

TNF;

• интерлейкины (ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8);

• фактор   активации   тромбоцитов (PAF);

• лейкотриены (В4, С4, D4, Е4);

• тромбоксан А2;

• ПГ (Е2, Е12);

• простациклин;

γ-интерферон.

Наряду с вышеперечисленными медиаторами повреждения эндотелия в патогенез сепсиса и септического шока вовлекается много других эндогенных и экзогенных медиаторов, которые становятся слагаемыми воспалительного ответа.

Потенциальные медиаторы септического воспалительного ответа:

• эндотоксин;

• экзотоксин, части клеточной стенки грамотрицательной бактерии;

• комплемент, продукты метаболизма арахидоновой кислоты;

• полиморфно-ядерные лейкоциты, моноциты, макрофаги, тромбоциты;

• гистамин, клеточные адгезивные молекулы;

• каскад коагуляции, фибриноли-тическая система;

• токсичные метаболиты кислорода и другие свободные радикалы;

• калликреин-кининовая система, катехоламины, стрессовые гормоны.

Развитие септического процесса осложняется тем, что медиаторы сепсиса могут взаимодействовать между собой, активизируя друг друга. Следовательно, в развитии септического шока в отличие от других видов шока важную роль играет взаимодействие эндотоксина с медиаторными системами организма. Общепризнанно, что септический шок, как и анафилактический, является иммунопатологическим состоянием, когда в ответ на «прорыв инфекта» нарушается или снижается фагоцитоз, в крови появляются блокирующие субстанции и развивается вторичный иммунный дефицит. Эндотоксин также выполняет роль индуктора макрофагов и каскадных систем, персистирующе-го и после нарушений гомеостаза. В развитии этих изменений ведущая роль принадлежит TNF, интерлей-кинам (ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8) и т.д. Кроме того, микробная инвазия и токсемия быстро приводят к глубоким метаболическим, эндокринным и циркуляторным расстройствам.

Нарушения гемодинамики и транспорта кислорода при септическом шоке занимают одно из центральных мест и отличаются боль-

шой сложностью. Некоторые исследователи утверждают, что одновременное и разнонаправленное действие этиологических и патогенетических факторов при септическом шоке приводит к нарушению распределения кровотока и органной перфузии даже на фоне нормального АД и высокого CB [Гель-фанд Б.Р., 1985]. На первый план при шоке выступают именно нарушения микроциркуляции, а артериальная гипотензия является поздним симптомом септического шока. Выделяют два основных синдрома расстройств кровообращения, которые характеризуют стадии развития септического шока, — гипердинамический и гиподинамический. Для ранней стадии септического шока, сопровождающегося цирку-ляторной гипердинамией, как правило, характерно снижение ОПСС с рефлекторно обусловленным (с ба-рорецепторов) увеличением CB и работы сердца. Это, возможно, связано с прямым влиянием быстро накапливающейся бактериальной флоры и эндотоксинов на сердечнососудистую систему и клеточный метаболизм [Archer L.T., 1985; Weil M.H., Nishijama H., 1987]. Причинами снижения периферической сосудистой резистентности являются открытие низкорезистентных ар-териовенозных шунтов и непосредственный сброс крови через них. При этом значительно увеличиваются потребление кислорода и индекс его доставки, в то время как экстракция кислорода находится в пределах нормы. Дальнейшая манифестация септического шока также характеризуется значительными изменениями в симпатико-адренало-вой, гипофизарно-надпочечнико-вой, калликреин-кининовой и других системах регуляции гомеостаза. Для следующей стадии септического шока характерны гипердинамический режим кровообращения и нарушения транспорта кислорода. В этой стадии шока сохраняется

повышенная производительность сердца: существенно увеличена работа левого желудочка, однако СИ лишь незначительно превышает норму. В результате преобладания активности норадреналина, а-адре-номиметическое действие которого способствует вазоконстрикции, повышается ОПСС. Неизбежным следствием этого является развивающаяся тканевая гипоксия. Снижаются потребление кислорода и индекс его доставки тканям, существенно увеличивается экстракция кислорода. Развивается блокада утилизации кислорода на субклеточном уровне с накоплением лак-тата.

В поздних стадиях развития септического шока, несмотря на продолжительную вазоконстрикцию и перераспределение крови на периферии, наблюдается снижение преднагрузки, объясняемое опустошением капиллярного функционирующего русла и, главное, жидкостной экстравазацией. Этим и определяется развитие вторичного гипово-лемического синдрома. На основе депрессии миокарда и гиповолемии формируется гиподинамический синдром. Стадия гиподинамическо-го режима кровообращения характеризуется низкими показателями CB, доставки и потребления кислорода на фоне повышенной экстракции последнего. Экстракция кислорода резко падает в терминальной стадии шока. Значительное повышение экстракции кислорода на фоне снижения его доставки и потребления обусловлено не только перфузион-ной недостаточностью и гипоксе-мией, но и значительным нарушением клеточного метаболизма и утилизации кислорода [Rackov E.С. et al., 1988; Gutierrez G., 1991]. Компенсаторная вазоконстрикция с повышением общего сосудистого сопротивления может наблюдаться также и в гиподинамической фазе септического шока. Значительное повышение легочного сосудистого

сопротивления и легочная гипер-тензия становятся дополнительными факторами прогрессирования миокардиальной недостаточности.

Установлено, что детерминирующим фактором в специфике нарушений гемодинамики при септическом шоке являются не особенности микрофлоры, а системная реакция организма больного, в которой большую роль играет повреждение иммунной системы [Balk R. et al., 1989; Shapiro L. et al., 1993]. Гипер-и гиподинамические синдромы как при грамположительной, так и при грамотрицательной бактериемии наблюдаются практически с одинаковой частотой.

Следует подчеркнуть, что при септическом шоке раньше всего повреждается главный орган-мишень — легкие. Основная причина дисфункции легких обусловлена повреждением эндотелия медиаторами и факторами воспаления, что увеличивает проницаемость кровеносных сосудов, приводит к их микроэмбо-лизации и капиллярной дилатации [Боун Р., 1995; Shapiro L. et al., 1993]. Изменения проницаемости клеточной мембраны могут вести к трансмембранному потоку низкомолекулярных веществ и макроионов, что сопровождается нарушением функции клеток. Таким образом, развивается интерстициальный отек легких.

Как только возникает повреждение эндотелия, в органах и тканях, являющихся мишенью, увеличивается вероятность развития полиорганной недостаточности. За дисфункцией легких могут последовать сначала печеночная, затем почечная недостаточность, что и формирует СПОН [Гологорский В.А. и др., 1985; Gates D.M., 1994]. По мере развития СПОН каждый из органов оказывается не в состоянии адекватно функционировать, поэтому появляются новые факторы повреждающего воздействия на другие органы и системы организма.

В патогенезе септического шока важнейшим звеном служат расстройства микроциркуляции. Они обусловлены не только вазокон-стрикцией, но и значительным ухудшением агрегатного состояния крови с нарушением ее реологических свойств и развитием синдрома ДВС крови или тромбогеморраги-ческого синдрома [Чиркова Л.Д. и др., 1986; Thijs L.G. et al., 1993]. Септический шок приводит к расстройствам всех метаболических систем. Нарушаются углеводный, белковый, жировой обмен, резко угнетается утилизация нормальных источников энергии — глюкозы и жирных кислот. При этом возникает резко выраженный катаболизм мышечного белка. В целом обмен веществ сдвигается на анаэробный путь [Сегга F., 1987].

Таким образом, в основе патогенеза септического шока лежат глубокие и прогрессирующие расстройства гуморальной регуляции, метаболизма, гемодинамики и транспорта кислорода. Взаимосвязь этих нарушений может привести к формированию порочного круга с полным истощением адаптационных возможностей организма. Предотвращение развития этого порочного круга и является основной задачей ИТ больных с септическим шоком.

Клиническая картина. Изменения функций жизненно важных органов под влиянием повреждающих факторов септического шока формируют динамический патологический процесс, характеризующийся нарушениями функций ЦНС, легочного газообмена, периферического и центрального кровообращения, а в последующем и органными повреждениями.

Прорыв инфекта из очага воспаления или поступление эндотоксина в кровоток запускают первичный механизм септического шока — пи-рогенное действие инфекта, прежде всего эндотоксина. Гипертермия выше 38—39 0C, потрясающий оз-

ноб являются ключевыми признаками в диагностике септического шока. Очень часто постепенно прогрессирующую лихорадку гектичес-кого или неправильного типа, достигающую предельных величин и не характерную для данного возраста (40—41 0C у пожилых больных), а также полипноэ и умеренные нарушения кровообращения, главным образом тахикардию (ЧСС более 90 в минуту), считают реакцией на травму и операцию. Иногда такие симптомы служат основанием для диагноза местной инфекции. Однако эта фаза септического шока носит название «теплой нормотензии» и часто не диагностируется. При исследовании ЦГ определяется гипердинамический режим кровообращения (СИ более 5 л/мин-м2 без нарушения транспорта кислорода; PTK 800 мл/мин-м2 и более), что характерно для ранней стадии септического шока.

При прогрессировании процесса данную клиническую фазу септического шока сменяет фаза «теплой гипотензии», для которой характерны максимальное повышение температуры тела, ознобы, изменения психического состояния больного (возбуждение, беспокойство, неадекватность поведения, иногда психоз). При осмотре больного: кожа теплая, сухая, гиперемированная или розовая. Нарушения дыхания выражены по типу гипервентиляции, которая в дальнейшем приводит к дыхательному алкалозу и утомлению дыхательной мускулатуры. Отмечается тахикардия до 120 ударов и более в минуту, которая сочетается с хорошим наполнением пульса и гипотензией (АДСИСт менее 100 мм рт.ст.). Гипотензия скорее умеренная и обычно не привлекает внимания врачей. Уже в этой стадии септического шока выявляются признаки неспособности системы кровообращения обеспечить потребность тканей в кислороде и питательных веществах, а также со-

здать возможность детоксикации и удаления токсичных метаболитов. Для того чтобы поддержать адекватность перфузии тканей и избежать анаэробного окисления, больным необходим более высокий уровень доставки кислорода (15 мл/мин-кг вместо 8—10 мл/мин-кг в норме). Однако в этой стадии септического шока даже повышенный сердечный выброс (СИ 4,3—4,6 л/мин-м2) не обеспечивает необходимой потребности в кислороде.

Нередко гемодинамические и дыхательные изменения сочетаются с отчетливыми нарушениями деятельности пищеварительного тракта: диспепсические расстройства, боли (особенно в верхней части живота), понос, которые можно объяснить особенностями метаболизма серото-нина, начальными изменениями кровотока в зоне чревных сосудов и активацией центральных механизмов тошноты и рвоты. В этой фазе септического шока отмечается снижение диуреза, иногда достигающее уровня олигурии (мочеотделение менее 25 мл/ч).

Клиническая картина поздней стадии септического шока характеризуется нарушениями сознания, выраженными расстройствами легочного газообмена, периферической и центральной циркуляторной недостаточностью, органной патологией с признаками печеночной и почечной недостаточности. Внешние проявления этой стадии септического шока получили название «холодной гипотензии». При осмотре больного обращают на себя внимание затемнение сознания, вплоть до развития коматозного состояния, бледность кожных покровов, акро-цианоз, иногда значительный, оли-гоанурия. Выраженное тахипноэ (более 40 дыханий в 1 мин) сочетается с ощущением нехватки воздуха, которое не уменьшается даже на фоне оксигенотерапии; в дыхании, как правило, участвуют вспомогательные мышцы.

Озноб и гипертермия сменяются снижением температуры тела, нередко с ее критическим падением до субнормальных цифр. Кожная температура дистальных отделов конечностей даже на ощупь значительно ниже обычной. Снижение температуры тела сочетается с отчетливой вегетативной реакцией в виде проливного пота. Холодные, бледно-цианотичные влажные кисти и стопы — это один из патогномонич-ных симптомов неблагоприятного течения генерализованной инфекции. Одновременно выявляются относительные признаки уменьшения венозного возврата в виде запусте-вания периферической венозной подкожной сети. Частый, 130—160 в минуту, слабого наполнения, иногда аритмичный пульс сочетается с критическим снижением системного АД, нередко с малой пульсовой амплитудой.

Наиболее ранним и четким признаком органного поражения является прогрессирующее нарушение функций почек с такими тяжелыми симптомами, как азотемия и нарастающая олигоанурия (диурез менее 10 мл/ч).

Поражения ЖКТ проявляются в виде динамической кишечной непроходимости и желудочно-кишечных кровотечений, которые в клинике септического шока могут превалировать даже в тех случаях, когда он не перитонеального генеза. Поражение печени характеризуется появлением желтухи и гипербилируби-немией.

Принято считать, что снабжение организма кислородом бывает достаточно адекватным при концентрации гемоглобина >100 г/л, SaO2>90 % и СИ > 2,2 л/мин-м2 [Bi-hari D.J., Tinker J., 1983]. Тем не менее у больных с выраженным перераспределением периферического кровотока и периферическим шунтированием кислородное снабжение даже при этих показателях может быть неадекватным, в резуль-

тате чего развивается гипоксия с высоким кислородным долгом, что характерно для гиподинамической стадии септического шока. Высокое потребление тканями кислорода в сочетании с его низким транспортом свидетельствует о возможности неблагоприятного исхода, тогда как повышенное потребление кислорода в сочетании с повышением его транспорта является признаком, благоприятным почти для всех вариантов шока.

Большинство клиницистов считают, что основными объективными диагностическими критериями сепсиса являются изменения периферической крови и метаболические расстройства.

Наиболее характерные изменения крови: лейкоцитоз (более 12,0-109/л) с нейтрофильным сдвигом, резкое «омоложение» лейкоцитарной формулы и токсическая зернистость лейкоцитов. В то же время следует помнить о неспецифичности нарушений отдельных показателей периферической крови, их зависимости от циркуляторного гомеостаза, постоянно меняющейся клинической картины заболевания и влияния лечебных факторов. Принято считать, что для септического шока характерными объективными критериями могут быть лейкоцитоз с нарастанием лейкоцитарного индекса интоксикации (ЛИИ>10) и тромбоцито-пения. Иногда динамика лейкоцитарной реакции имеет волнообразный характер: начальный лейкоцитоз сменяется лейкопенией, совпадающей по времени с психическими и диспепсическими расстройствами, появлением полипноэ, а затем вновь наблюдается быстрое нарастание лейкоцитоза. Но даже и в этих случаях величина ЛИИ прогрессивно увеличивается. Этот показатель рассчитывают по формуле [Кальф-КалифЯ.Я., 1943]:

ЛИИ _ (с +  +зю + 4Ми)' (Пл + !) (Мо + Ли)-(Э+1)

где С — сегментоядерные нейтро-филы, Π — палочкоядерные, Ю — юные, Ми — миелоциты; Пл — плазматические клетки, Mo — моноциты, Ли — лимфоциты, Э — эозинофилы.

Нормальная величина индекса колеблется в пределах 1. Повышение ЛИИ до 4—9 свидетельствует о значительном бактериальном компоненте эндогенной интоксикации, тогда как умеренное повышение индекса до 2—3 указывает на ограничение инфекционного процесса или на преимущественный тканевый распад. Лейкопения с высоким ЛИИ является всегда тревожным симптомом септического шока.

В поздней стадии септического шока при гематологических исследованиях, как правило, выявляется умеренная анемия (Hb 90—100 г/л), гиперлейкоцитоз до 40,0-109/л и выше с предельным возрастанием ЛИИ до 20 и более. Иногда увеличивается количество эозинофилов, что уменьшает ЛИИ, несмотря на отчетливый сдвиг лейкоцитарной формулы в сторону незрелых форм нейтрофилов. Может наблюдаться лейкопения с отсутствием нейтро-фильного сдвига. При оценке лейкоцитарной реакции необходимо обращать внимание на снижение абсолютной концентрации лимфоцитов, которое может быть в 10 раз и более ниже нормальной величины.

Среди данных стандартного лабораторного контроля заслуживают внимания показатели, характеризующие состояние метаболического гомеостаза. Наиболее распространена диагностика метаболических расстройств на основании контроля сдвигов КОС, газов крови и оценки концентрации лактата в крови. Как правило, характер и форма расстройств КОС, а также уровень лактата зависят от тяжести и стадии развития шока. Достаточно выражена корреляция между концентрациями лактата и эндотоксина в

крови, особенно при септическом шоке.

При исследовании КОС крови на ранних стадиях септического шока нередко определяется компенсированный или субкомпенсированный метаболический ацидоз на фоне ги-покапнии и высокого уровня лакта-та, концентрация которого достигает 2 ммоль/л и более. В ранней стадии септициемии наиболее характерен временный респираторный алкалоз. У некоторых больных отмечается метаболический алкалоз. В поздних стадиях развития септического шока метаболический ацидоз становится некомпенсированным и по дефициту оснований нередко превышает 10 ммоль/л. Уровень лактат-ациде-мии достигает 3—4 ммоль/л и более и является критерием обратимости септического шока. Как правило, определяются существенное снижение PaO2, SaO2 и, следовательно, уменьшение кислородной емкости крови. Следует подчеркнуть, что выраженность ацидоза в значительной степени коррелирует с прогнозом.

В диагностике и лечении септического шока становится все более и более необходимым динамическое определение показателей ЦГ (MOC, УО, СИ, ОПСС и др.) и транспорта кислорода (aV — разница по кислороду, CaO2, PaO2, SaO2), которые позволяют оценить и установить стадию шока и компенсаторные резервы организма. СИ в сочетании с другими показателями, характеризующими особенности транспорта кислорода в организме и тканевый обмен, служат критериями не только эффективности кислородного обеспечения, но и позволяют ориентироваться в прогнозе септического шока и выборе основного направления ИТ расстройств кровообращения при внешне одинаковых проявлениях этого патологического процесса — гипотензии и низком темпе диуреза.

Кроме функционального исследования, диагностика включает вы-

явление этиологического фактора — определение возбудителя и изучение его чувствительности к антибактериальным препаратам. Показано бактериологическое исследование крови, мочи, раневого экссудата и др. С помощью биологических тестов исследуют выраженность эндотоксинемии. В клиниках проводят диагностику иммунной недостаточности на основании общих тестов: определение T- и В-лимфоцитов, бласттрансформа-ции, уровня иммуноглобулинов в сыворотке крови.

Диагностические   критерии септического шока:

• наличие гипертермии (температура тела выше 38—39 0C) и ознобов. У пациентов пожилого возраста парадоксальная гипотермия (температура тела ниже 36 0C);

• нейропсихические расстройства (дезориентация, эйфория, возбуждение, сопор);

• гипер- или гиподинамический синдром нарушения кровообращения. Клинические проявления: тахикардия (ЧСС более 100—120 в минуту), систолическое АД ниже 90 мм рт.ст. или его снижение на 40 мм рт.ст. и более от среднего в отсутствие других причин гипотензии;

• расстройства микроциркуляции (холодные, бледные, иногда слегка или интенсивно-желтушные кожные покровы);

• тахипноэ и гипоксемия (ЧД более 20 в минуту или PaCO2 менее 32 мм рт.ст., акроцианоз);

• олигоанурия — мочеотделение менее 30 мл/ч (или необходимость применения диуретиков для поддержания достаточного диуреза);

• рвота, понос;

• число лейкоцитов >12,0-109/л, <4,0-109/л или незрелые формы более 10 %, лейкоцитарный индекс интоксикации более 9—10;

• уровень лактата более 2 ммоль/л.

Таблица 29.1. Шкала SOFA [Vincent J.L. et al., 1996]

Оценка

Показатель

1

2

3

4

Оксигена-ция

PaO2/FiO2,

мм рт.ст.

<400

<300

<200

<100

Коагуляция

Тромбоциты

<150-109

<100-109

<50-109

<20-109

Печень

Билирубин, мг/дл (мкм оль/л )

1,2-1,9 (20-32)

2,0-5,9 (33-101)

6,0-11,9 (102-204)

>12 (>204)

Сердечнососудистая система

Гипотензия    или степень инотроп-н ой поддержки

САД <70 мм рт.ст.

Допамин <5* или добутамин (любая доза)

Допамин >5*, или    адреналин      <о,Г, или норадре-налин <0, 1

Допамин   >15* или ^ адреналин >0,1*, норадре-налин >0,1

цнс

Показатель по шкале комы Glasgow, в баллах

13-14

10-12

6-9

<6

Почки

Креатинин, мг/дл (мкмоль/л),   возможна олигурия

1,2-1,9 (110-170)

2,0-3,4 (171-299)

3,5-4,9 (300-440) или <500 мл мочи/сут

>5,0 (>440) или <200 мл мочи/сут

' Доза кардиотоников (мг/кг/мин в течение не менее 1 ч).

Некоторые клиницисты выделяют триаду симптомов, которая служит продромой септического шока: нарушение сознания (изменение поведения и дезориентация); гипервентиляцию, определяемую на глаз, и наличие очага инфекции в организме.

В последние годы находит широкое применение балльная шкала оценки органной недостаточности, связанной с сепсисом и шоком (шкала SOFASepsis-related Organ Failure Assessment). Полагают, что данная шкала (табл. 29.1), принятая Европейским обществом интенсивной терапии, является объективной, доступной и простой в оценке дисфункции органов и систем при про-грессировании и развитии септического шока.

Дисфункция каждого органа (системы) оценивается отдельно, в динамике ежедневно на фоне ИТ.

Лечение. Сложность патогенеза септического шока определяет многокомпонентный подход к его ИТ, так как лечение недостаточности какого-либо одного ор-

гана нереально. Только при комплексном подходе к лечению пациента с септическим шоком можно надеяться на относительный успех.

Интенсивное лечение должно осуществляться в трех принципиальных направлениях. Первое по времени и по значимости — надежное устранение основного этиологического фактора или заболевания, запустившего и поддерживающего патологический процесс. При неустраненном очаге инфекции любая современная терапия безрезультатна. Второе: лечение септического шока невозможно без коррекции общих для большинства критических состояний расстройств — гемо-динамики, газообмена, гемореоло-гических нарушений, гемокоагуля-ции, водно-электролитных сдвигов, метаболической недостаточности и т.д. Третье: непосредственное воздействие на функцию пораженного органа вплоть до временного протезирования следует начинать рано — до развития необратимых изменений.

Антибактериальная терапия, им-мунокоррекция и адекватное хирургическое лечение септического шока в борьбе с инфекцией имеют важное значение. Необходимо начинать раннее лечение антибиотиками до выделения и идентификации культуры. Это имеет особенное значение у пациентов с нарушенным иммунитетом, когда задержка лечения свыше 24 ч может закончиться неблагоприятным исходом. При септическом шоке рекомендуется немедленное применение антибиотиков широкого спектра действия парентерально. Выбор антибиотиков обычно определяется следующими факторами: вероятным возбудителем и его чувствительностью к антибиотикам; заболеванием, лежащим в основе; иммунным статусом пациента и фармакокинетикой антибиотиков. Как правило, применяют комбинацию антибиотиков, что обеспечивает их высокую активность против широкого спектра микроорганизмов до того, как станут известны результаты микробиологического исследования. Часто используются комбинации цефалоспоринов 3— 4-го поколения (лонгацеф, роцефин и др.) с аминогликозидами (гента-мицин или амикацин). Доза гента-мицина при парентеральном введении составляет 5 мг/кг/сут, амика-цина — 10—15 мг/кг массы тела. Лонгацеф имеет большой период полураспада, поэтому может применяться 1 раз в сутки до 4 г, роцефин — до 2 г 1 раз в сутки. Антибиотики, которые имеют короткий период полураспада, должны назначаться в больших суточных дозах. Широко применяются клафоран (150—200 мг/кг/сут), цефтазидим (до 6 г в сутки) и цефалоспорин (160 мг/кг/сут). При лечении больных с септическим очагом в пределах брюшной полости или малого таза можно прибегнуть к комбинации гентамицина и ампициллина (50 мг/кг в сутки) или линкомици-на. При подозрении на грамположи-

тельную инфекцию часто используется ванкомицин (ванкоцин) до 2 г в сутки. При определении чувствительности к антибиотикам терапия может быть изменена. В случаях, когда удалось идентифицировать микрофлору, выбор антимикробного препарата становится прямым. Возможно использование монотерапии с помощью антибиотиков, имеющих узкий спектр действия.

В некоторых случаях наряду с антибиотиками в антибактериальную комбинацию препаратов могут быть включены мощные антисептики: до 0,7 г/сут диоксидина, до 1,5 г/сут метронидазола (флагил), до 0,3—0,5 г/сут солафура (фура-гин). Такие комбинации предпочтительно использовать в тех случаях, когда трудно ожидать достаточной эффективности от обычных антибиотиков, например, при предшествующей длительной антибактериальной терапии.

Важным звеном в лечении септического шока является применение средств, усиливающих иммунные свойства организма. Больным вводят γ-глобулин или полиглобулин, специфические антитоксические (антистафилококковые, антисине-гнойная) сыворотки.

Мощная ИТ не будет иметь успеха, если не устранить очаги инфекции хирургическим путем. Неотложное оперативное вмешательство может иметь существенное значение на любой стадии. Обязательны дренирование и удаление очага воспаления. Вмешательства должны быть малотравматичными, технически простыми и достаточно надежными для обеспечения первичного и последующего удаления из очага микроорганизмов, токсинов и продуктов тканевого распада. Необходимо постоянно следить за появлением новых метастатических очагов и устранять их.

В интересах оптимальной коррекции гомеостаза клиницист должен одновременно обеспечивать коррек-

цию различных патологических изменений. Считают, что для адекватного уровня потребления кислорода необходимо поддерживать СИ не менее 4,5 л/мин/м2, при этом уровень доставки кислорода должен быть более 550 мл/мин/м2. Тканевое перфу-зионное давление можно считать восстановленным при условии, когда среднее АД не менее 80 мм рт.ст., а ОПСС около 1200 дин-с/(см52). В то же время необходимо избегать чрезмерной вазоконстрикции, которая неизбежно ведет к снижению перфузии тканей.

Проведение терапии, корригирующей гипотензию и поддерживающей кровообращение, имеет при септическом шоке очень большое значение, так как нарушение кровообращения является одним из ведущих симптомов шока. Первым средством в этой ситуации является восстановление адекватного сосудистого объема. В начале терапии внутривенно может быть введена жидкость из расчета 7 мл/кг массы тела за 20—30 мин. Улучшение гемодина-мики наблюдается по мере восстановления нормального давления наполнения желудочков и среднего АД. Необходимо переливать коллоидные растворы, так как они более эффективно восстанавливают как объем, так и онкотическое давление.

Несомненный интерес представляет применение гипертонических растворов, так как они способны быстро восстанавливать объем плазмы благодаря извлечению ее из ин-терстиция. Для восстановления внутрисосудистого объема одними кристаллоидами требуется увеличение инфузии в 2—3 раза по сравнению с использованием коллоидов. В связи с порозностью капилляров чрезмерная гидратация интерстици-ального пространства способствует развитию отека легких. Кровь переливают с таким расчетом, чтобы поддерживать уровень гемоглобина в пределах 100—120 г/л или гемато-

крита 30—35 %. Общий объем ин-фузионной терапии составляет 30— 45 мл/кг массы тела с учетом клинических (САД, ЦВД, диурез) и лабораторных показателей. Адекватное восполнение объема жидкости имеет решающее значение для улучшения показателей доставки кислорода к тканям. Этот показатель можно легко изменять с помощью оптимизации CB и уровня гемоглобина. При проведении инфузион-ной терапии диурез должен быть не менее 50 мл/ч. Если после восполнения объема жидкости давление продолжает оставаться низким, для увеличения CB применяют допамин в дозе 10—15 мкгДкг-мин) или добу-тамин в дозе 0,5—5 мкгДкг-мин). Если гипотензия сохраняется, можно провести коррекцию адреналином в дозе 0,1 — 1 мкгДкг-мин). Ад-ренергический вазопрессорный эффект адреналина может потребоваться у пациентов с упорной гипо-тензией на фоне применения допа-мина или у тех, кто реагирует только на его высокие дозы. В связи с опасностью ухудшения транспорта кислорода и его потребления можно вводить адреналин в сочетании с ва-зодилататорами (нитроглицерин из расчета 0,5—3 мкгДкг-мин), нанип-русс — 0,5—5 мкгДкг-мин)). В лечении выраженной вазодилатации, наблюдаемой при септическом шоке, должны использоваться мощные сосудосуживающие препараты, например норадреналин из расчета от 1 до 5 мкгДкг-мин) или допамин в дозе более 20 мкгДкгмин). Вазоконстри-кторы могут давать вредные эффекты и должны применяться для восстановления ОПСС до нормальных пределов 1100—1200 дин-с/(см52) только после оптимизации ОЦК. Дигоксин, глкжагон, кальций, антагонисты кальциевых каналов рекомендуется использовать строго индивидуально.

Пациентам с септическим шоком показана респираторная терапия. Поддержка дыхания облегчает на-

грузку на систему доставки кислорода и снижает кислородную цену дыхания. Газообмен улучшается при хорошей оксигенации крови, поэтому всегда требуются проведение OK-сигенотерапии, обеспечение проходимости дыхательных путей и улучшение дренажной функции трахео-бронхиального дерева. Необходимо поддерживать парциальное напряжение кислорода в артериальной крови не менее 60 мм рт.ст., а сатурацию гемоглобина не менее 90 %. Выбор метода лечения ОДН при септическом шоке зависит от степени нарушения газообмена в легких, механизмов его развития и признаков избыточной нагрузки на аппарат дыхания. При прогрессирова-нии дыхательной недостаточности методом выбора является ИВЛ в режиме ПДКВ.

Особое значение при лечении септического шока придается улучшению гемоциркуляции и оптимизации микроциркуляции. Для этого применяют реологические инфузи-онные среды (реополиглюкин, плаз-мастерил, HAES-стерил, реоглю-ман), а также курантил, компламин, трентал и др.

Метаболический ацидоз можно скорригировать, если рН ниже 7,2, однако это положение остается дискуссионным, так как натрия бикарбонат может усугубить ацидоз (сдвиг КДО влево, ионная асимметрия и др.).

В процессе ИТ должны быть устранены нарушения коагуляции, так как септический шок может сопровождаться синдромом ДВС.

Наиболее перспективными представляются лечебные мероприятия, направленные на пусковые, начальные каскады септического шока. В качестве протекторов повреждения клеточных структур целесообразно использовать антиоксидан-ты (токоферол, убихинон), а для ингибирования протеаз крови — антиферментные препараты (гор-докс — 300000—500000 ЕД, конт-

рикал 80000—150000 ЕД, трасилол 125 000-200 000 ЕД). Также необходимо применение средств, ослабляющих действие гуморальных факторов септического шока, — анти-гистаминных препаратов (супрас-тин, тавегил) в максимальной дозе.

В условиях инфузионной терапии наряду с задачей поддержания водно-электролитного равновесия обязательно решаются вопросы энергетического и пластического обеспечения. Энергетическое питание должно составлять не менее 200—300 г глюкозы с инсулином в день. Общая калорийность парентерального питания — 40—50 ккал/кг массы тела в сутки. Многокомпонентное парентеральное питание можно начинать только после выведения пациента из септического шока.

К. Мартин и соавт. (1992) разработали схему коррекции гемодина-мики при септическом шоке, которая обеспечивает эффективную терапию нарушений кровообращения и транспорта кислорода и может быть использована в клинической практике.

Рациональная коррекция гемодина-мики. Необходимо достичь в течение 24—48 ч следующих показателей:

1) обязательно:

• СИ не менее 4,5 л/(мин-м2);

• уровень доставки кислорода не менее 500 мл/(мин-м2);

• среднее АД не менее 80 мм рт.ст.;

• ОПСС в пределах 1100—1200 дин-с/(см52);

2) по возможности:

уровень потребления кислорода не менее 150 мл/(мин-м2);

• диурез не менее 0,7 мл/(кг-ч);

3) для этого требуется:

• восполнить ОЦК до должных величин, обеспечить парциальное напряжение кислорода в артериальной крови не менее 60 мм рт.ст., сатурацию — не менее 90 %, а уровень гемоглобина — 100-120 г/л;

t если СИ не менее 4,5 л/(мин-м2), то можно ограничиться монотерапией норадреналином в дозе 0,5—5 мкг/(кг-мин). Если уровень СИ падает ниже 4,5 л/(мин-м2), вводят дополнительно добута-мин;

• если СИ исходно меньше 4,5 л/ (мин-м2), то следует начать с до-бутамина в дозе 0,5—5 мкг/ (кг-мин). Норадреналин добавляют в том случае, когда среднее АД остается менее 80 мм рт.ст.;

• в сомнительных ситуациях целесообразно начать с норадренали-на, а при необходимости дополнить терапию добутамином;

• адреналин, изопротеренол или инодилататоры можно вводить в сочетании с добутамином для управления уровнем CB;

• допамин или адреналин можно сочетать с норадреналином для коррекции ОПСС;

• в случае олигоурии используют фуросемид или небольшие дозы допамина — 1—3 мкг/(кг-мин);

• каждые 4—6 ч необходимо контролировать параметры транспорта кислорода, а также корригировать лечение в соответствии с конечными целями терапии;

• отмену сосудистой поддержки можно начинать через 24—36 ч периода стабилизации состояния. В некоторых случаях может потребоваться несколько дней для полной отмены сосудистых средств, особенно норадренали-

на. В первые дни пациент должен получить 1000—1500 мл жидкости, помимо суточной физиологической потребности, в качестве компенсации, возникающей после отмены α-агонистов вазодила-тации.

Авторы утверждают, что данная схема терапии септического шока и полиорганной недостаточности эффективна в 80—90 % случаев.

Таким образом, септический шок — сложный патофизиологический процесс, требующий как в диагностике, так и в лечении осмысленного, а не шаблонного подхода. Сложность и взаимосвязанность патологических процессов, разнообразие медиаторов при септическом шоке создают множество проблем в выборе адекватной терапии этого грозного осложнения многих заболеваний.

По данным J. Gomez и соавт. (1995), смертность при септическом шоке, несмотря на рациональную ИТ, составляет 40—80 %.

Появление перспективных методов иммунотерапии и диагностики открывает новые возможности лечения, улучшающие исходы септического шока. Обнадеживающие результаты получены при использовании моноклональных антител к ядру эндотоксина и ФИО.

Список литературы

Боун P. Сепсис и септический шок: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии.— Архангельск—Тромсё, 1995. — С. 125— 139.

Гелъфанд Б.P. Инфекционно-токсичес-кий шок при гнойном перитоните// Анест. и реаниматол. — 1985. — № 5. - С. 25-30.

Голоеорский В.А., Гелъфанд Б.Р., Багда-тъев В. E. и др. Печеночно-почечный синдром как компонент полиорганной недостаточности у больных· с инфекционно-токсическим шо-ком//Анест. и реаниматол.— 1985.— № 4. - С. 3-6.

Горобец  B.C.,   Свиридова  E.Г.,   Громова E. Г. и др. Тяжелый сепсис и полиор-

ганная недостаточность у хирургических пациентов отделения реанимации онкологического профиля// Анест. и реаниматол. — 1997. — № 3. - С. 30-33.

Гутиерез Г., Маллик С. Гипоксия кишечника — двигатель СПОН//Акту-альные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск— Тромсё, 1996. - С. 258-262.

Жданов Г.Г., Нодель M.JJ. Проблемы гипоксии реанимационных больных в свете свободно-радикальной тео-рии//Вестн. интенс. тер. — 1996. — № 1. -С. 23-28.

Ковалъчук Л.В., Ганковская Л.В., Рубако-ва Э.И. Система цитокинов. — M.:

1999. - С. 74.

Лейдерман И.H. Синдром полиорганной недостаточности. Метаболические основы//Анест. и реаниматол. —

2000. - № 3. - С. 24-28.

Марино П. Интенсивная терапия: Пер. с англ. - M., ГЭОТАР, 1998. -С. 639.

Мартин К., Перрин Ж. и др. Коррекция гемодинамики при септическом шоке//10-й Всемирный конгресс анестезиологов. — Гаага, Нидерланды, 12—19 июля 1992 г./Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии: Пер. с англ. — Архангел ьск-Тромсё, 1993. - С. 238-242.

Рябов Г.А. Синдромы критических состояний. — Москва, 1994.

Рябов Г.А., Азизов Ю.М. Роль и значение оксида азота как регулятора клеточных процессов в формировании полиорганной недостаточности и гибели клеток//Анест. и реаниматол. - 2000. - № 4. - С. 24-28.

Сизов Д. H., Костюченко А.Л., Бельских A. H. Синдром последовательных органных повреждений у пациентов в критических состояниях//Анест. и реаниматол.- 1998.- № 2.- С. 22-25.

Фрост Э. Немедленные реанимационные мероприятия при тяжелой трав-ме//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск—Тромсё, 1997. — С. 164— 167.

Чаленко В. В. Классификация острых нарушений функций органов и систем при синдроме полиорганной недостаточности//Анест. и реаниматол. - 1998. - № 2. - С. 25-30.

Чиркова Л.Д., Гельфанд Б.P. и др. Гемо-коагуляция, фибринолиз и кинино-генез при инфекционно-токсичес-ком шоке у больных перитонитом// Анест. и реаниматол. — 1986. — № 1. -С. 41-44.

Archer L. T. Myokardyal dysfunction in en-dotoxin and E. Coliinduced shock: Pathophysiological mechanisms//Circ. Shock. - 1985. - Vol. 15. - P. 261.

Balk R.A., Bone R.C. et al. Septic shock// Crit. Care CHn. - 1989. - Vol. 5. -P. 1-194.

Barton R., Cerra F. The hypermetabolism multiple organ failure syndrome// Chest.- 1989.- Vol. 5.- P. 1153-1160.

Bihari DJ., Tinker J. The management of shock. Care of the critically ill patient. Ed. J. Tinker. M. Rapin. Berlin—Heidelberg.—New York, 1983.

Bone R.C. Sepsis syndrome, Part 1: The diagnostic challenge//!, of Crit. illness.— 1991. -N 6. - P. 525-539.

Bone R.C. Sepsis syndrome, Part 2: Coping with the therapeutic challenge//!, of crit. illness. — 1991. — N 6. — P. 650-664.

Bone R. C., Balk R.A., Cerra F.B. et al. American College of Chest Physi-cians//Society of Critical Care Medicine Consensus Conference: Definitions for sepsis and organ failure and guidelines for the use of innovative therapies in sepsis//Chest. — 1992. — Vol. 101. - P. 1644-1655.

Bone R. Toward a theory regarding the pathogenesis of the systemic inflammatory response syndrome: what the do and do not know about cytokine regu-lation//Crit. Care Medicine.— 1996.— Vol. 24, N 1. - P. 163-172.

Boyd O., Grounds M. R., Bennett E. D. In-tensine Care of the High-Risk surgical patient//Intensive Care International.- 1994. - N 11-12. - P. 12-16.

Cerra F. Hypermetabolism organ failure syndrome: metabolic response to in-jury//Surg. - 1991. - Vol. 185. -P. 47-55.

Gates D. M. Cardiac dysfunction in septic chock and multiple organ dysfunction syndrome//Crit. Care Nurs. Q. — 1994. - Vol. 16(4). - P. 39-48.

Gavas M., Piltz J. Platelet activation and interaction wiht leucocytes in patients wiht sepsis or multiple organ failure// Europ. J. CHn. Invest. — 1995. —

Vol. 25, N 11. -P. 843-851.

Gomel et al. Mortality in septic shock: have we make progress?//8-th European Congress of intensive Care Medicine.— Athens, Greece. October, 1995. — Vol. 21, Suppl. 1. - P. 10.

Goris R. Mediators of multiple organ failu-re//Intens. Care Med. — 1990. — Vol. 16. - P. 192-196.

Gutierrez G. Summary of the round table conference of tissue oxygen utiliza-tion//Int. Care Med. — 1991. — Vol. 17(1). - P. 67-68.

Marini   JJ., Wheeler A.P. Sepsis syn-drome//Crit. Care Med. Williams-Wilkins, 1997. - P. 440-455.

Martin et al. Septic shock. A goal-directed therapy using volume loading, dobu-tamine and/or norepinefrine//Acta Anesth. Scand. - 1990. - Vol. 34. -P. 413-417.

Meakins J., Marshall J. The gastrointestinal tract: the «motor» of MOF//Arch. Surg. - 1986. - Vol. 121. - P. 197-201.

Packman M. et al. Optimum left heart filling pressure during fluid resusitation of patients with hypovolemic and septic shock//Crit. Care Med. - 1983. -Vol. 11. -P. 165-169.

Rackow E.G., Astiz M.E., Well M.N. Cellular oxygen metabolism during sepsis and shock//J.A.M.A. - 1988. -Vol. 259. - P. 1989-1993.

Shapiro L., Yelfand Y. Cytokines and sepsis: Pathophysiology and therapy//New Horizon. - 1993. - Vol. 1(1). -P. 13-22.

Souba W. W. Cytokine control of nutrition and metabolism in critical illness// Cuir. Probl. Surg.- 1994.- Vol. 31.-P. 577-643.

Shoemaker W. C. et al. Prospective trial of supranormal value of survivors as a therapeutic goal in high-risk surdical patients//Chest. — 1988. — Vol. 94. — P. 1176-1186.

Thijis L. G., de Boer J.P. et al. Coagulation disorders in septic shock//Int. Care Med. - 1993. - Vol. 19, Suppl. 1. -S. 8-15.

Vinsent J. L., Moreno R., Tacala J. et al. The SOFA (Sepsis-related Organ Failure Assessment) score to describe organ disfunction/failure//Int. Care Med. - 1996. - Vol. 22. - P. 707-710.

Well M. H., Nishijama H. Cardiac output in bacteraemic shock//Amer. J. Med. — 1987. -Vol. 64. -P. 920.

Раздел VI

Гомеостаз:

синдромные нарушения водно-электролитного и кислотно-основного

равновесия

Термин «г о м е о с т а з» (В. Кен-нон) не означает постоянное и неизменное состояние. Несмотря на то что жидкостные константы организма относительно постоянны, это постоянство достигается непрерывным движением, обновлением, нарушением и последующим восстановлением.

Гомеостаз — динамическое постоянство внутренней жидкостной среды организма. Это внутренний мир: клетки, клеточная и внеклеточная среда, связанные со всеми органами и системами. Во внутренней среде происходят сложные метаболические процессы и транспорт различных веществ. Клетки получают кислород и питательные вещества и выделяют шлаки, которые выводятся из организма посредством выделительной системы.

Клетка — живой организм, связанный с макроорганизмом и готовый в любую минуту «пожертвовать собой» ради жизни всего существа. Этот «альтруизм» не может быть объяснен одними физико-химическими процессами. Введенная в организм «мертвая соль» вдруг «оживает», приобретает свойства элект-

ролита и заряжает клеточные мембраны, обеспечивая клетки энергией.

Жизнь — это движение (осмысленное?) частиц, направленное на поддержание физиологических констант организма. Можно объяснить тот или иной феномен определенными законами, но это не дает ответа на главные вопросы: почему организм «заинтересован» в выживании, почему каждая клетка работает на организм, почему организм борется до конца со своим недугом?

Острые нарушения гомеостати-ческих констант: рН клеток и внеклеточной среды, содержания воды и электролитов в водных секторах организма, осмолярности и КОД являются скорее правилом, чем исключением при тяжелых заболеваниях. Фактически при всех острых хирургических заболеваниях, сопровождающихся лихорадкой, рвотой, диареей и обильным потоотделением, олигурией или полиурией, значительно нарушается гидроионное равновесие в организме. Во всех случаях, когда ограничен или невозможен энтеральный путь усвоения воды и питательных веществ, основное зна-

чение в лечении приобретает водный и энергетический баланс. Являясь тяжелым патофизиологическим синдромом, дисбаланс воды и электролитов вызывает нарушения таких процессов метаболизма, как диффу-

зия и осмос, фильтрация и активное движение ионов. Знание основ водно-электролитного обмена и его нарушений позволит врачу оказать эффективную помощь больному, находящемуся в критическом состоянии.

Глава 30 Водно-электролитное равновесие

30.1. Водный баланс организма

Водный баланс организма поддерживается благодаря адекватному поступлению воды в соответствии с ее потерями. Организм получает воду с питьем, пищей и в результате обменных процессов, а теряет ее с мочой и калом, через легкие и кожу.

Количество потребляемой и выделяемой воды в среднем в сутки составляет до 2,5 л. В виде питья в норме в организм должно поступать 1300 мл, с пищей — 1000 мл, в процессе метаболизма образуется 200 мл воды. Минимальное поступление воды, обеспечивающее водно-электролитное равновесие, равно 1500 мл. Суточный диурез — 1400 мл, через кожные покровы и легкие выделяется 1000 мл воды, с калом 100 мл.

Суточная потребность в воде зависит от многих факторов: массы тела, пола, возраста, температуры окружающей среды и др. В связи с этим суточная потребность организма человека в воде в норме колеблется в широких пределах — от 1 до 3 л и более. При выработке 1000 ккал образуется приблизительно 100 мл воды [Moore F.D., 1959]. Поскольку пищевой рацион взрослого человека составляет в среднем 1500—2200 ккал, то количество образующейся эндогенной воды в среднем равно 150—220 мл. Количество выпиваемой воды приблизительно соответствует диурезу, а количество воды, поступающей с пищей, примерно равно потерям при

дыхании и через кожу [Rooth G., 1978].

Нормальные показатели неощутимых потерь воды при дыхании и с поверхности кожи с потом у взрослых составляют около 15 мл/кг массы тела в сутки. Их объем зависит от интенсивности обменных процессов, количества образующейся эндогенной воды и внешних факторов. Средняя суточная потеря воды через легкие равна 0,4—0,5 л, через кожу — 0,5—0,7 л. Таким образом, объем неощутимых, или незаметных, потерь воды у взрослого человека с массой тела 70 кг в нормальных условиях составляет примерно 1 л/сут. Физиологические колебания потерь воды довольно значительны. При повышении температуры тела увеличивается количество эндогенной воды и возрастают потери воды через кожу и при дыхании. У новорожденных потери воды более значительны, чем у взрослых, и достигают 50 мл/кг в сутки. Ежедневный обмен внеклеточной жидкости у новорожденных составляет 50 %, а у взрослого — только 15 %.

При уменьшении поступления воды возникает олигурия, повышается концентрация мочи, происходит накопление азотистых шлаков. Оптимальный суточный диурез у человека составляет 1400—1600 мл. Минимальное количество воды, обеспечивающее водно-электролитное равновесие, равно 1,5 л.

Вода с растворенными в ней веществами представляет собой функциональное единство как в биологи-

ческом, так и в физико-химическом отношении, является важнейшей реакционной средой и выполняет роль основного пластического элемента тела. Общее количество воды зависит от общего количества катионов, особенно натрия и калия, регулирующих содержание анионов и связанной воды. Выделительная функция почек зависит от содержания воды. При дегидратации в результате действия антидиуретического гормона (АДГ) возникает оли-гурия. АДГ обычно не влияет на экскрецию катионов калия и натрия [RoothG., 1978].

Общее содержание воды в организме. У новорожденных общее количество воды составляет 80 %. С возрастом содержание воды в тканях уменьшается: в организме здорового мужчины ее содержится в среднем около 60 %, а у женщин около 50 % массы тела. При ожирении содержание воды уменьшается у мужчин до 50 %, а у женщин до 42 %. При пониженном питании содержание воды в тканях увеличено (до 70 % у мужчин и до 60 % у женщин). Жировая ткань содержит приблизительно 30 % воды, обезжиренная масса — 72—73 % [Тар-роу А.Б., Эриксон Дж.К., 1977]. Этим, по-видимому, можно объяснить тот факт, что тучные люди переносят потери воды значительно тяжелее, чем люди с нормальным или пониженным питанием.

30.2. Водные разделы организма

Примерно 2/з воды находится внутри клеток (внутриклеточное водное пространство), ^h — вне клеток (внеклеточное водное пространство) (табл. 30.1).

Внеклеточное водное пространство. Внеклеточное пространство — это жидкость, окружающая клетки, объем и состав которой поддерживается с помощью регулирующих механизмов. Основ-

Таблица 30.1. Секторальное распределение воды в организме человека

Водные секторы

Сокращение

Процент от массы тела

у мужчин

у женщин

Общая жидкость тела

ОбщЖ

60

54

Внутриклеточная жидкость

ВнуКЖ

40

36

Внеклеточная жидкость

ВнеКЖ

20

18

Интерстициаль-ная жидкость

ИнЖ

15

14

Плазматическая жидкость

ПЖ

4-5

3,5-4

Объем циркулирующей крови

ОЦК

7

6,5

Примечание.    ВнуКЖ = ОбщЖ — ВнеКЖ;  ИнЖ = ВнеКЖ - ПЖ.

ным катионом внеклеточной жидкости является натрий, основным анионом — хлор. Натрию и хлору принадлежит главная роль в поддержании осмотического давления и объема жидкости этого пространства. Через внеклеточное пространство обеспечивается транспорт кислорода, питательных веществ и ионов к клеткам и доставка шлаков к органам выделения. Внеклеточная среда негомогенна (кровеносные и лимфатические сосуды, межтканевая жидкость, жидкость в плотных соединительных тканях) и имеет зоны разной интенсивности обмена. В связи с этим определение внеклеточного объема в известной степени условно, хотя и имеет большое практическое значение. Принято считать, что ВнеКЖ составляет примерно 20—22 % массы тела. На самом же деле общий объем внеклеточной жидкости превышает эту величину [Рябов Г.А., 1979; Хартиг В., 1982].

Внеклеточное пространство включает в себя следующие водные секторы.

Внутрисосудистый водный сектор — плазма, имеющая постоянный катионно-анионный состав и содержащая белки, удерживающие жидкость в сосудистом русле. Объем плазмы у взрослого человека составляет 4—5 % массы тела.

Интерстициальный сектор (межтканевая жидкость) — это среда, в которой расположены и активно функционируют клетки и которая является своего рода буфером между внутрисосудистым и клеточным секторами.

Интерстициальная жидкость отличается от плазмы значительно меньшим содержанием белка. Мембраны сосудов легкопроницаемы для электролитов и менее проницаемы для белков плазмы (эффект Доннана). Тем не менее между белками плазмы и межтканевой жидкостью происходит постоянный обмен. В двух секторах — внутрисо-судистом и интерстициальном — создается изотоничность жидкости, то же наблюдается и в клеточном секторе. Через интерстициальный сектор осуществляется транзит ионов, кислорода, питательных веществ в клетку и обратное движение шлаков в сосуды, по которым они доставляются к органам выделения.

Интерстициальный сектор является значительной «емкостью», содержащей 1A всей жидкости организма (15 % от массы тела). Эта «емкость» как вместилище воды может значительно увеличиваться (при гипергидратации) или уменьшаться (при дегидратации). За счет жидкости интерстициального сектора происходит компенсация объема плазмы при острой крово- и плаз-мопотере. Переливание значительного количества кристаллоидных растворов не сопровождается значительным увеличением ОЦК вследствие их проникновения через сосудистые мембраны в межтканевую жидкость.

Трансцеллюлярный сектор (межклеточная жидкость)

представляет собой жидкость, которая располагается в полостях организма, в том числе в пищеварительном тракте. Общее количество трансцеллюлярной жидкости, по данным разных авторов, составляет 1—2,3 % от массы тела, хотя интенсивность выделения и реабсорбции жидкости из желудочно-кишечного тракта очень велика — 8—10 л/сут. Значительное увеличение трансцел-люлярного сектора происходит при нарушениях реабсорбции и депонировании жидкости в ЖКТ (перитонит, кишечная непроходимость).

Внутриклеточное водное пространство. Вода в клетках окружает внутриклеточные структуры (ядро и органеллы), обеспечивает их жизнедеятельность и фактически является составной частью протоплазмы клеток. В отличие от внеклеточной жидкости во внутриклеточной более высокий уровень белка и калия и небольшое количество натрия. Основным клеточным катионом является калий, основными анионами — фосфат и белки. Калий составляет примерно % активных клеточных катионов, около VS приходится на долю магния. Концентрация калия в мышечных клетках равна 160 ммоль/л, в эритроцитах — 87 ммоль/л, в сыворотке крови только 4,5 ммоль/л. Калий в клетках или находится в свободном состоянии, или связан с ионом хлора или двумя фосфатными буферными ионами (K2HPO4 и KH2PO4). Ион хлора в здоровых клетках отсутствует либо содержится в очень небольшом количестве. Содержание хлора в клетках увеличивается только при патологических состояниях. Концентрация калия в эритроцитах не полностью отражает его баланс в клеточном пространстве, так как изменения в содержании калия в эритроцитах происходят медленнее, чем в других клетках [ТарроуА.Б., Эриксон Дж.К., 1977].

Таким образом, концентрация калия и натрия в клеточной жид-

кости значительно отличается от концентрации этих ионов во внеклеточном водном пространстве. Это различие обусловлено функционированием натриево-калиевого насоса, локализующегося в клеточной мембране. В связи с разностью концентраций образуется биоэлектрический потенциал, необходимый для возбудимости нервно-мышечных структур. Вследствие реполяри-зации клеточной мембраны ионы K+ и Na+ свободно проникают в клетку, однако Na+ сразу же изгоняется из клетки. Натриево-калиевый насос как бы постоянно перекачивает натрий из клеток в интерсти-ций, а калий, наоборот, — в клетки. Для осуществления этого процесса необходима энергия, которая образуется путем гидролиза аденозин-трифосфата (АТФ) при усвоении жиров, углеводов и витаминов, при отсутствии же энергетического материала расходуются тканевые белки.

Изменения концентрации калия и магния в сыворотке крови не полностью соответствуют изменениям концентрации этих ионов в клеточной жидкости. Снижение концентрации калия в сыворотке крови при ацидемии означает дефицит калия не только в плазме, но и в клетках. Нормальный уровень калия в сыворотке крови не всегда соответствует его нормальному содержанию в клетках.

30.3. Осмолярность и КОД

Осмотическое давление — это связывающая способность водных растворов, зависящая от количества растворенных частиц, но не от природы растворенного вещества или растворителя. Осмотическое давление создается в тех случаях, когда раствор отделен от чистого растворителя мембраной, которая свободно проходима для растворителя, но непроницаема для растворенных ве-

ществ. Количество веществ в растворе принято обозначать в милли-молях на 1 л (ммоль/л).

Плазма крови представляет собой сложный раствор, содержащий ионы (Na+, K+, СГ, HCOi и др.), молекулы неэлектролитов (мочевина, глюкоза и др.) и протеины. Осмотическое давление плазмы равно сумме осмотических давлений содержащихся в ней ингредиентов (табл. 30.2) [Лосев Н.И., Воинов С.А., 1981].

Общая концентрация плазмы составляет 280—295 ммоль/л. Осмотическое давление плазмы создается преимущественно диссоциированными электролитами, имеющими относительно высокую молекулярную концентрацию и незначительную молекулярную массу. Осмотическую концентрацию обозначают термином «осмолярность» — количество миллимолей, растворенных в 1 л воды (ммоль/л), или термином «осмоляльность» (ммоль/кг). Примерно 50 % осмотического давления плазмы обусловлено наличием Na+ и 33 % — СГ. Одновалентные ионы образуют в растворе количество ос-молей, равное числу эквивалентов. Двухвалентные ионы образуют по два эквивалента, но по одному осмолю, 100 мг% глюкозы создают 5,5 ммоль/л, 100 мг% мочевины — 17,3 ммоль/л, белки плазмы — 1,5— 2 ммоль/л.

Данные, приведенные в табл.30.2, рассчитаны по уравнению Вант-Гоффа (Ю.И. Белавин). Уравнение справедливо для разбавленных растворов. В реальном растворе значения осмотического давления могут быть несколько меньше за счет межмолекулярных и межионных воздействий. В указанной таблице не учтены жиры и холестерин.

Осмотическое давление, создаваемое высокомолекулярными коллоидными веществами, называется коллоидно-осмотическим давлением (КОД) В плазме этими веществами являются альбумины, глобулины

Таблица 30.2. Концентрация компонентов плазмы и создаваемое ими осмотическое давление

Таблица 30.3. Ионный и молярный состав жидкостей тела [по Мусил Я. и др., 1982]

Примечание. В каждом водном разделе поддерживаются постоянный ионный состав, постоянные значения осмотического давления и рН. Распределение воды между разделами зависит от общего количества растворенных в ней веществ. Вода движется в направлении более высокого осмотического градиента. Электронейтральность среды обеспечивается равенством суммарных количеств катионов и анионов.

и фибриноген. В норме КОД равно 25 мм рт.ст. (3,4 кПа) и может быть определено с помощью расчетов или прямым измерением онкомет-ром (см. табл. 30.2; табл. 30.3).

КОД зависит от молекулярной массы растворенного вещества и его концентрации. Альбумины, концентрация которых в плазме равна 42 г/л (4,2 г%), имеют мол. м. 70 000, их доля в КОД плазмы составляет до 80 %. Глобулины, имеющие более высокую молекулярную массу, чем альбумины, создают до 16—18 % общего КОД плазмы. Всего 2 % КОД плазмы создают белки свертывающей системы крови. КОД зависит от уровня белка плазмы, главным образом от уровня альбумина, и связано с волемией, осмолярностью и концентрацией Na+ в плазме.

КОД играет важную роль в поддержании объема водных секторов и тургора тканей, а также в процессах транскапиллярного обмена. Имеется прямая зависимость между объемом плазмы и величиной КОД. Соотношение КОД и гидростатического давления определяет процессы фильтрации и реабсорбции. Снижение концентрации белков плазмы, особенно альбумина, сопровождается уменьшением объема

крови и развитием отеков. Липои-дорастворимые вещества не обладают осмотической активностью.

Повышение осмолярности плазмы приводит к увеличению продукции антидиуретического гормона (АДГ) и вызывает ощущение жажды. Под влиянием АДГ меняется состояние гиалуроновых комплексов интерстициального сектора, повышается резорбция воды в дистальных канальцах почки и уменьшается мочеотделение. Образование АДГ закономерно увеличивается при снижении объемов жидкости в интерстициальном и внут-рисосудистом секторах. При повышении объема крови образование АДГ уменьшается.

Функционирование этого механизма обусловлено рецепторами объема в артериальной системе, предсердиях и интерстициальной ткани. При гиповолемии усиливается секреция альдостерона, увеличивающего реабсорбцию натрия.

ВнеКЖ и ВнуКЖ, концентрация электролитов и рН находятся между собой в неразрывной связи. Любые нарушения постоянства внутренней среды организма сопровождаются изменениями водных секторов. Большие колебания жидкости в секторах обусловлены сложными биологическими процессами, подчиняющимися физико-химическим законам. При этом наибольшее значение имеют законы электронейтральности и изоосмолярности.

Закон электронейтральности заключается в том, что сумма положительных зарядов во всех водных пространствах равна сумме отрицательных зарядов. Постоянно возникающие изменения концентрации электролитов в водных средах сопровождаются изменением электропотенциалов с последующим восстановлением. Таким образом, при динамическом равновесии образуются стабильные концентрации катионов и анионов.

Рис. 30.1. Зависимость концентрации ионов НСОз от количества остаточных ионов.

OA — остаточные анионы.

Графическое изображение этого закона может быть представлено в виде диаграммы Гембла. Содержание катионов в любом водном секторе равно содержанию анионов. Сумма положительных зарядов, создаваемых катионами, равна сумме отрицательных зарядов, создаваемых анионами. Наиболее быстрым изменениям подвержены ион гидрокарбоната и остаточные анионы. Наглядность изменений электролитов позволяет использовать диаграмму в процессе интенсивного лечения различных категорий больных. Некоторые компоненты диаграммы могут быть определены путем расчетов (рис. 30.1).

ВнеКЖ изотонична внутриклеточной, несмотря на то что внутри клеток заряженных частиц больше. Это объясняется тем, что часть ионов внутри клетки связана с протеинами. Многие ионы поливалентны, что увеличивает число зарядов, а не осмотически активных частиц.

Закон   изоосмолярности.   Осмо-

лярность в секторах, между которыми происходит перемещение воды, должна быть одинаковой, несмотря на различие в ионном составе.

Таким образом, равновесие достигается в том случае, если осмоляр-ность ВнуКЖ = осмолярности ИнЖ = = осмолярности ПЖ. Если в одном из пространств осмолярность повысится, т.е. увеличится количество растворенных частиц, то вода перейдет в это пространство из другого пространства с меньшей осмоляр-ностью. В результате устанавливается новая величина осмолярности, образуются новые объемы жидкости и концентрации электролитов.

30.4. Почечная регуляция водно-электролитного равновесия

Почки являются основным органом, регулирующим количество воды и электролитов в организме. Моча образуется из ВнеКЖ. Поскольку последняя состоит из воды и натрия, можно сказать, что для образования мочи необходимы вода и натрий. Чем больше их во ВнеКЖ, тем больше диурез. При недостатке воды и электролитов олигурия и анурия являются физиологической реакцией, связанной со стимуляцией АДГ и альдостерона. В этом случае восстановление водно-электролитных потерь приведет к восстановлению диуреза.

Здоровые почки взрослого человека могут хорошо функционировать при ограничении или избытке поступления жидкости и электролитов. За сутки с мочой выделяется от 300 и 1500 моем, в среднем около 600 моем, остаточных продуктов метаболизма в виде солей и других растворенных веществ. Концентрационная способность почек у новорожденных и младенцев примерно в 2 раза ниже, чем у взрослого челове-

ка. Почки взрослых могут создавать концентрацию до 1400 мосм/л. Для выделения 1 моем здоровой почке взрослого человека требуется не меньше 0,8 мл воды, или 480 мл на 600 моем. Для поддержания осмотической регуляции необходимо поступление не меньше 1500 мл воды в сутки, из которых 1000 мл уходит на перспирационные потери. Ограничение жидкости в этом случае привело бы к нарушению почечной компенсации.

В то же время почки могут выделять 600 моем в гораздо большем разведении. При этом для выделения 1 моем требуется до 5—10 мл воды, и эти цифры не являются показателем нарушенной функции почек. Для выделения 600 моем потребуется значительное количество воды (4—7 л), что не повредит здоровым почкам. Таким образом, потребление 1,5 л воды является минимумом, а 7 л — максимумом, средние же величины являются оптимальными. При добавлении к воде соли увеличивается диурез, здоровые почки при этом могут выделить до 15 л мочи в сутки [Rotrecl W., 1971].

30.5. Основная роль ионов

Значение электрически заряженных частиц в организме огромно: электролиты играют ведущую роль в осмотическом гомеостазе, создают биоэлектрические мембранные потенциалы, участвуют в обмене веществ, утилизации кислорода, переносе и сохранении энергии, деятельности органов и клеток. Различные катионы и анионы выполняют свою биологическую функцию.

H а т ρ и и — важнейший катион внеклеточного пространства. Натрию принадлежит основная роль в поддержании осмотического давления внеклеточной жидкости. Даже небольшой дефицит натрия не может быть восполнен никакими другими катионами — в этом случае не-

медленно изменится осмотичность и объем ВнеКЖ. Таким образом, натрий регулирует объем жидкости во внеклеточном пространстве. Отмечена линейная зависимость между дефицитом плазмы и дефицитом натрия. Увеличение концентрации натрия во ВнеКЖ приводит к выходу воды из клеток, и наоборот: уменьшение осмотичности ВнеКЖ способствует перемещению воды в клетки. Натрий участвует в создании биоэлектрического мембранного потенциала.

К а л и и — основной катион внутриклеточного пространства. Большая часть этих ионов находится внутри клеток, в основном в виде непрочных соединений с белками, кре-атинином и фосфором, частично в ионизированном состоянии. В ин-терстициальном секторе и сыворотке крови калий содержится преимущественно в ионизированной форме. Калию принадлежит важная роль в белковом обмене (участие в синтезе и расщеплении белка), утилизации гликогена клетками, процессах фос-форилирования и нейромышечного возбуждения. Калий освобождается при фосфорилировании адениловой кислоты и промежуточных звеньев гликолиза. При дефосфорилирова-нии происходит задержка калия внутри клеток. Вследствие этого гли-когенолиз связан с гиперкалиемией, что может быть результатом действия адреналина. Гипогликемия, обусловленная избытком инсулина в крови, наоборот, сопровождается ги-покалиемией. Выход калия из клеток происходит при шоке, кислородном голодании, белковом катаболизме, клеточной дегидратации и других состояниях стресса. Возврат калия в клетки наблюдается при улучшении утилизации углеводов, синтезе белков, восстановлении водного баланса. Об интенсивности клеточного обмена можно судить по отношению содержания калия во внеклеточном и внутриклеточном пространствах, которое в норме равно l/3o. B клетку

калий проникает с глюкозой и фосфором.

Калий играет важную роль в деятельности сердечно-сосудистой системы, пищеварительного тракта и почек, поляризации клеточной мембраны. Концентрация калия увеличивается при ацидозе и уменьшается при алкалозе.

Кальций — катион внеклеточного пространства. Биологической активностью обладают только ионы кальция. Они оказывают влияние на возбудимость нервно-мышечной системы, проницаемость мембран, в частности эндотелия сосудов, свертывание крови. Определенное влияние на соотношение между ионизированными и неионизированными соединениями кальция в крови оказывает рН. При алкалозе концентрация ионов кальция в плазме заметно снижается, а при ацидозе — повышается, что играет большую роль в возникновении тетании при алкалозах. Не диализируют и не переходят в ультрафильтрат соединения кальция с белками. В плазме человека кальций связан с белками, органическими кислотами и находится в ионизированном состоянии.

Магний, как и калий, является основным клеточным катионом. В клетках его концентрация значительно выше, чем в плазме и интерс-тициальной жидкости. В плазме он связан с белками, а также другими соединениями и находится в ионизированном состоянии. Магний играет важную роль в ферментативных процессах: утилизации кислорода, гликолизе, выделении энергии. Магний уменьшает возбудимость нервно-мышечной системы, снижает сократительную способность миокарда и гладкой мускулатуры, оказывает депрессивное влияние на ЦНС.

X л о ρ — основной анион внеклеточного пространства, участвует в процессах поляризации клеточных мембран, находится в эквивалентных соотношениях с натрием. Избыток хлора ведет к ацидозу.

Гидрокарбонат. В отличие от ионов натрия, калия и хлора, которые называют фиксированными ионами, ион гидрокарбоната подвержен значительным изменениям. Уменьшение концентрации гидрокарбоната приводит к метаболическому ацидозу, увеличение — к алкалозу. Гидрокарбонат входит в состав важнейшей буферной системы внеклеточного пространства. Вместе с белками плазмы он образует сумму бикарбонатного и белкового буфера, которая в норме равна 42 ммоль/л.

Остаточные анионы — фосфаты, сульфаты и анионы органических кислот (лактат, пируват, ацетоуксусная и β-оксимасляная кислоты и др.) — находятся в плазме в низких концентрациях.

Φ о с φ а т — основной анион внутриклеточного пространства. Концентрация фосфата в клетках примерно в 40 раз выше, чем в плазме. Фосфат в плазме представлен в виде моногидрофосфатного и ди-гидрофосфатного анионов. Он связан с белками, нуклеиновыми кислотами, участвует в обмене углеводов, энергетических процессах, обладает свойствами буфера.

Сульфат — преимущественно клеточный анион. Его процент в плазме очень невелик. Сульфат образуется при распаде аминокислот, содержащих серу. Повышение концентрации сульфата в плазме происходит при почечной недостаточности.

Концентрация молочной и пиро-виноградной кислот в плазме повышается при анаэробном гликолизе, ацетоуксусной и β-оксимасляной кислот — при диабете.

Значительная часть ионов находится в фиксированном состоянии в костной и хрящевой ткани, сухожилиях и других тканях и не принимает участия в обмене. В табл. 30.4 приведены данные о содержании и распределении электролитов в организме взрослого человека с массой тела 70 кг [по В. Хартигу, 1982].

Таблица 30.4. Содержание катионов и анионов в организме человека

Ион

U

ш

JlI

г/кг

___

Распределение в тканях

Na+

100

1,4-1,5

!/2 часть во ВнеКЖ, 1/з  —  в  костной  и хрящевой       ткани, небольшая часть во ВнуКЖ

K+

150

2-2,1

98 % в клетках, 2 % — внеклеточ-но, 70 % в мышцах

Ca2+

1000— 1500

14-21

99 % в костях, остальная часть во ВнеКЖ

Mg2+

20-28

0,3-0,4

1/2 часть в костной и хрящевой ткани, остальная        часть преимущественно в клетках, немного во ВнеКЖ

сг

100

1,4-1,5

Преимущественно во ВнеКЖ

Фосфат

500-800

9-11,5

88 % в скелете, остальная   часть   в клетках, небольшая часть во ВнеКЖ

Белки, или протеины,— высокомолекулярные сложные органические вещества, построенные из аминокислот и являющиеся главной составной частью живого организма и материальной основой жизнедеятельности. Белки регулируют многие важнейшие процессы, стимулируют химические реакции, связывают токсины и яды, попавшие в кровь, являются переносчиками кислорода, гормонов, лекарственных и других веществ, участвуют в процессах свертывания крови и мышечного сокращения, создают КОД и обладают буферным свойством. Содержание белков в клетках значительно выше, чем в плазме. Белки составляют примерно 17 % массы тела. В сосудистом секторе содержится примерно 120 г альбумина. В интерстициаль-ной жидкости содержание альбумина незначительно — 0,4 г в 100 мл

[Geigy J.R., 1968]. Концентрация белков плазмы в норме равна 2 ммоль/л (16—17 мэкв/л). Большая часть аминокислот содержится в мышцах.

Эквивалентные отношения некоторых химических соединений

Натрий

1 мэкв = 1 ммоль =

= 23мг

1 г = 43,5 ммоль

Кальций 1 мэкв = 0,5 ммоль 1 ммоль = 40 мг 1 г = 25 ммоль

Хлор

1 мэкв = 1 ммоль =

= 35,5 мг

1 г = 28,2 ммоль

Калий

1 мэкв = 1 ммоль =

-39,1мг

1 г = 25,6 ммоль

Магний 1 мэкв = 0,5 ммоль 1 ммоль = 24,4 мг 1 г = 41 ммоль

Гидрокарбонат 1 мэкв = 1 ммоль = = 61 мг 1 г = 16,4 ммоль

Хлорид натрия

1 г NaCl содержит 17,1 ммоль натрия и

17,1 ммоль хлора

58 мг NaCl содержит 1 ммоль натрия и 1 ммоль хлора

1 л 5,8 % раствора NaCl содержит 1000 ммоль натрия и 1000 ммоль хлора

1 г NaCl содержит 400 мг натрия и 600 мг хлора

Хлорид калия

1 г KCl содержит 13,4 ммоль калия и

13,4 ммоль хлора

74,9 мг KCl содержат 1 ммоль калия и 1 ммоль хлора

1 л 7,49 % раствора KCl содержит 1000 ммоль калия и 1000 ммоль хлора

1 г KCl содержит 520 мг калия и 480 мг хлора

Гидрокарбонат натрия 1 г NaHCOs содержит 11,9 ммоль натрия и 11,9 ммоль гидрокарбоната

84 мг NaHCOs содержит 1 ммоль натрия и 1 ммоль гидрокарбоната

1 л 8,4 % раствора NaHCOs содержит 1000 ммоль натрия и 1000 ммоль гидрокарбоната

Гидрокарбонат калия

1 г КНСОз содержит 10,0 ммоль калия и

10,0 ммоль гидрокарбоната

Лактат натрия 1 г NaCsHsOi содержит 8,9 ммоль натрия и 8,9 ммоль лактата

Глава 31 Дисбаланс жидкости и электролитов

Нарушения баланса воды и электролитов сопровождают многие заболевания. Дисбаланс жидкости приводит к нарушениям функции клеток и органов, что влияет на конечный результат лечения. Особенно большое значение водно-электролитный баланс имеет в критическом состоянии, когда у больного нарушен энтеральный путь усвоения жидкости и питательных веществ. В критическом состоянии почки и другие органы, регулирующие объем и состав жидкостей тела, в значительной мере утрачивают эту функцию, а необходимость возмещения жидкостного дефицита подразумевает незамедлительную жидкостную терапию. Это требует точ-

ного расчета потерь воды и электролитов, необходимых для возмещения, поскольку сам организм в экстремальных ситуациях не может компенсировать эти нарушения. Невыявленные и некорригированные нарушения могут приводить к фатальным осложнениям. У всех больных с потенциальными или реальными жидкостными и электролитными нарушениями необходим мониторинг жидкостного баланса. Значение исследований состоит в возможно раннем распознавании нарушений и проведении лечебных мероприятий. Для полноценного возмещения важно установить источник жидкостных потерь, определить их объем и состав. Это достига-

ется путем постоянных исследований, знанием основ жидкостного и электролитного распределения в организме и рациональной коррекции этих нарушений.

31.1. Клинические и лабораторные признаки нарушений баланса воды и электролитов

Выявить нарушения баланса воды и электролитов не всегда легко. Диагноз устанавливается на основании анамнестических, клинических и лабораторных данных.

Анамнез. Важно получить сведения о возможных патологических потерях жидкости (кровотечение, рвота, диарея и т.д.) и времени последнего приема пищи и жидкости.

Клинические симптомы и лабораторные исследования:

• жажда (наличие, степень, продолжительность);

• состояние кожных покровов, языка, слизистых оболочек (сухость или влажность, цвет, эластичность, температура кожи);

• отеки (выраженность, распространенность, скрытые отеки, изменение массы тела);

• общая симптоматика (вялость, апатия, адинамия, слабость);

• неврологический и психический статус (неадекватность, патология сухожильных рефлексов, нарушение сознания, маниакальное состояние, кома);

• температура тела (понижение или повышение, градиент между центральной и периферической температурой);

• состояние центральной и периферической гемодинамики (АД, ЧСС, ЦВД, индекс шока, крово-ток ногтевого ложа и др.);

• дыхание (частота, вентиляционные резервы, гипо- и гипервентиляция);

• почасовой диурез (количество мочи, признаки почечной недостаточности);

• ОЦК, осмолярность и КОД плазмы, электролиты, показатели КОС, концентрация белка плазмы, гематокрит.

31.2. Виды нарушений баланса воды и электролитов

Шок и жидкостная терапия его могут сопровождаться:

• нарушениями внеклеточного объема жидкости (дегидратация и гипергидратация);

• нарушениями осмолярности (гипо- и гиперосмолярные состояния);

• электролитными и кислотно-основными сдвигами.

Хотя эти нарушения рассматриваются раздельно, все они взаимосвязаны и могут встречаться в различных комбинациях у одного и того же больного [Roberts W., 1981].

Нарушения внеклеточного объема жидкости зависят от потерь или избытка ионов натрия, хлора и бикарбоната — основных осмотических компонентов, определяющих движение жидкости из внутриклеточного во внеклеточное водное пространство. Если имеется потеря этих составляющих, то возникает дефицит жидкости во внеклеточном пространстве с характерной клинической симптоматикой. Если же имеются избыточные поступления (в основном в результате жидкостной терапии), то возникает внеклеточная гипергидратация, которая нередко более опасна, чем дегидратация.

Дефицит внеклеточной жидкости. Уменьшение ВнеКЖ связано с ее потерями и снижением содержания натрия.

Причины дефицита:

• гастроинтестинальные потери (рвота, диарея, кишечные свищи, зонд и др.);

• крово- и плазмопотеря (уменьшение объема ВнеКЖ в этом случае связано не только с объемом внешних потерь, но и с внутренним перемещением ВнеКЖ в клетки, особенно в клетки скелетных мышц);

• почечные потери (избыточные потери в результате осмотического диуреза, вызванного диабетом или назначением диуретико,в; нарушений регулирующих механизмов водно-электролитного обмена);

• секвестрация изотонической жидкости в тканевые промежутки и полости тела, так называемое третье водное пространство. Объем функционирующей ВнеКЖ при этом снижается, тогда как общий объем жидкости может быть нормальным или даже повышенным. Внутренняя секвестрация жидкости наблюдается при перитоните, паралитической кишечной непроходимости, ожогах, больших повреждениях мягких тканей и печеночных нарушениях.

Снижение объема ВнеКЖ распознается по некоторым клиническим симптомам, подтверждаемым соответствующими анализами. Наиболее характерны сердечно-сосудистые и неврологические проявления. Острая потеря ВнеКЖ сопровождается выраженными нарушениями гемодинамики, которые зависят от потери плазмы. Гиповолемия может достигать крайней степени и приводить к снижению ЦВД, АД, CB и, наконец, к шоку. Симптомами значительного дефицита ВнеКЖ являются холодная кожа, снижение температуры тела, слабый частый пульс, иногда отсутствие его на периферических артериях. Диурез снижен до выраженной олигурии при уменьшении содержания натрия в моче. Если дегидратация продолжается более суток, то соотношение азота крови и мочи возрастает, клиренс мочевины снижен,

что связано с уменьшением скорости гломерулярной фильтрации.

Неврологические проявления зависят от степени дефицита ВнеКЖ и связаны с уменьшением церебральной перфузии: адинамия, снижение сухожильных рефлексов, нарушение сознания вплоть до комы.

Выделяют три степени изотонического обезвоживания (В. Хар-тиг):

I степень (дефицит около 2 л): утомляемость, тахикардия, слабость, апатия, анорексия, наклонность к ортостатическим коллапсам, АД в положении лежа нормальное;

•  II степень (дефицит около 4 л): апатия, анорексия, рвота, падение АД даже в положении лежа;

•  III степень (дефицит 5—6 л): помрачение сознания, шок, падение систолического АД в положении лежа ниже 90 мм рт.ст.

Основой диагностики является клиническая картина. Осмолярность плазмы в пределах нормы (280— 300 мосм/л), ОЦП снижен, Ht часто повышен. Ионограмма без существенных изменений. Может быть повышен уровень калия в плазме.

Лечение. Принципиальная терапия — восстановление объема внеклеточной жидкости путем сбалансированных солевых растворов, содержащих натрий и хлор, с добавлением глюкозы. Количество инфу-зионных растворов должно соответствовать клинической картине дегидратации. При дегидратации I и II степени лечение преимущественно кристаллоидными растворами электролитов и в меньшей степени растворами глюкозы. Общий объем вводимых в организм жидкостей складывается из двух компонентов: физиологической потребности в воде и электролитах (1,5 л жидкости на 1 м2 поверхности тела) и восполнения выявленного дефицита (до 1 л на 1 м2 поверхности тела в сутки). Коррекция должна быть медлен-

ной! При гиповолемическом шоке принимаются экстренные меры: на первом плане стоит лечение шока, включая воздействие на почечный кровоток и выравнивание КОС.

Избыток внеклеточного объема жидкости возникает при вливаниях больших количеств изотонических растворов, содержащих натрий, и при заболеваниях, сопровождающихся отеками (сердечно-сосудистая недостаточность, токсикозы беременности, вторичный альдостеро-низм и др.)- При этом общее содержание натрия и воды в организме повышено, но концентрация натрия в плазме и интерстициальной жидкости остается нормальной.

Патофизиологические изменения заключаются в значительном увеличении объема интерстициального пространства за счет депонирования в нем изотонической жидкости. Содержание воды в клетках и осмотическое давление во всех водных секторах остаются нормальными. В наиболее тяжелых случаях появляются отеки тела, легких, асцит, масса тела увеличивается. Несмотря на гипергидратацию, потребность организма в свободной воде полностью не удовлетворяется, и возникает жажда. Наводнение организма изотонической жидкостью может привести к ряду осложнений: острой сердечно-сосудистой недостаточности, острой почечной недостаточности, в особенности у больных с болезнями почек, труднопредсказуемым нарушениям секторального распределения между сосудистым и интерстициальным секторами, что во многом зависит от КОД плазмы.

Диагностика состояния не всегда проста. При внешнем осмотре больного отеков можно не обнаружить. Иногда первым симптомом избытка ВнеКЖ является одышка, затем появление застойных хрипов в легких. ЦВД может быть нормальным и даже пониженным. Диурез, как правило, снижен. Осмолярность крови в пределах нормы. Это осложнение

нередко возникает у больных пожилого возраста, особенно в тех случаях, когда инфузионная терапия проводится без учета введенной и выделенной жидкости [Малышев В.Д., 1985].

Лечение. Прекращают или резко ограничивают введение инфу-зионных растворов, в особенности содержащих натрий и хлор. Назначают фуросемид (20 мг), постепенно увеличивая дозу до получения эффекта. При снижении насосной функции сердца назначают ино-тропные средства. Проводят мониторинг сердечно-сосудистой и дыхательной системы, функции почек.

31.3. Нарушение осмолярности (гипо- и гиперосмолярные состояния)

Общая концентрация осмотически активных веществ в жидких средах тела колеблется от 280 до 295 мосм/л. К таким веществам относятся натрий, составляющий \/2 всей осмолярности внеклеточной жидкости, хлор (1X^ осмолярности ВнеКЖ), глюкоза, мочевина и др. Снижение или повышение осмолярности в одном водном секторе сопровождается перемещением жидкости и выравниванием осмолярности во всех водных секторах. Поэтому стойкая гипоосмолярность или гиперосмолярность плазмы свидетельствует о гипоосмолярнос-ти и гиперосмолярности во всех водных секторах, включая клетки. Нарушения осмолярности приводят либо к отеку клеток, либо к их дегидратации и в конечном итоге к гибели клеток. Гипо- и гиперосмолярные состояния могут возникать в результате различных заболеваний, но нередко связаны с грубыми ошибками при проведении инфузи-онной терапии. Нарушения осмолярности требуют быстрой диагностики и соответствующей терапии [Roberts W., 1981].

Гипоосмолярные нарушения.

Уменьшение уровня натрия в плазме ниже 130 ммоль/л означает уменьшение количества соли относительно количества воды во всех водных секторах — внутрисосудис-том, интерстициальном и клеточном. Основным патофизиологическим механизмом гипонатриемии является отек клеток вследствие перехода жидкости из внеклеточного во внутриклеточное пространство. Основными признаками гипоосмоляр-ной гипонатриемии являются нарушения функции ЦНС, связанные с отеком клеток головного мозга

Этиология. Гипоосмолярная гипонатриемия возникает при истинном дефиците натрия и, в меньшей степени, воды при потерях жидкости, содержащей большое количество электролитов (например, из желудочно-кишечного тракта), потерях солей (полиурия, осмотический диурез, болезнь Аддисона, сильное потоотделение), возмещении изотонических потерь растворами, не содержащими электролиты. Эта форма нарушений наблюдается при отеках сердечного происхождения, циррозе печени, острой почечной недостаточности, гиперпродукции АДГ, при длительных изнуряющих заболеваниях, приводящих к уменьшению массы тела.

Особенно глубокие нарушения возникают при введении больших количеств бессолевых растворов (глюкозы или фруктозы) на фоне дефицита натрия и хлора.

Клиническая картина. В результате снижения осмолярнос-ти внеклеточной жидкости вода переходит в клетки. Развиваются клинические симптомы отравления организма водой, рвота, частый водянистый стул, полиурия с низкой плотностью мочи, затем анурия. В результате наводнения клеток рано появляются симптомы, связанные с поражением ЦНС: апатия, вялость,

нарушения сознания, судороги и кома. В поздней стадии возникают отеки. Кровообращение существенно не нарушается, поскольку объем жидкости в сосудистом секторе значительно не изменяется.

Гипоосмоляльный синдром характеризуется уменьшением осмоляль-ности плазмы ниже 280 моем на 1 кг воды. Гипоосмолярность обусловлена в основном снижением концентрации натрия в плазме крови. Критическим уровнем натрия в плазме следует считать 120 ммоль/л.

Определяющие признаки гипоосмоляльного синдрома:

• снижение осмолярности плазмы ниже нормы;

• неспецифические неврологические симптомы: вялость, адинамия, рвота, возбуждение, дели-рий, тремор мышц, менингеаль-ные знаки, судороги, нарушения сознания вплоть до комы.

Клиническая картина связана с проявлениями общей водной интоксикации. При значительном снижении осмоляльности (250— 230 моем на 1 кг воды) может быстро наступить летальный исход. Наибольшую опасность представляет быстро развивающийся гипоос-моляльный синдром.

Диагностика основана на следующих признаках:

• снижение концентрации натрия в плазме крови ниже 130 ммоль/л;

• снижение осмоляльности плазмы ниже 280 моем/кг;

• неспецифические неврологические проявления.

Лечебные мероприятия:

• немедленное прекращение введения безэлектролитных растворов;

• назначение инфузионных электролитных растворов, содержащих натрий и хлор. Изотонический раствор натрия хлорида и раствор Рингера назначают при умеренной гипонатриемии, не ниже

120 ммоль/л. Концентрированные растворы натрия хлорида (3 %, иногда 5 %) вводят при глубокой гипонатриемии. Во всех случаях темп внутривенных инфузий должен быть очень медленным! Средний темп инфузий составляет 2—4 мл/кг массы тела в 1 ч. Общий объем инфузий должен быть определен на основании динамического исследования концентрации натрия в плазме. При увеличении уровня натрия до 130 ммоль/л корригирующую терапию прекращают; • одновременно назначают салуре-тики (лазикс) в дозе 20 мг и выше до получения нормального диуреза. Диуретики противопоказаны при некорригированной гипово-лемии.

Ги перосмо л я рн ые нарушения.

Концентрация натрия в плазме выше 150 ммоль/л означает увеличение концентрации соли относительно данного объема жидкости. Потеря свободной воды вызывает повышение осмолярности внеклеточной жидкости и приводит к вторичному переходу воды из внутриклеточного во внеклеточное пространство, уменьшению внутриклеточного объема и развитию общего генерализованного состояния ги-перосмолярности. В ответ на гипер-осмолярность возрастает гипофи-зарная секреция АДГ, что приводит к задержке воды почками. Рецепторы жажды стимулируются, прием воды восстанавливает равновесие. Однако у критических больных с неадекватным сознанием первичная потеря воды ведет к уменьшению объема ВнеКЖ. В результате освобождения альдостерона увеличиваются ренальные потери натрия, резорбция воды почками.

Этиология. Гиперосмоляр-ная гипернатриемия возникает в тех случаях, если потери воды превышают потери электролитов. К этому же типу нарушений приводят али-

ментарное ограничение приема воды и недостаточное восполнение ее потерь в критическом состоянии, когда у больных нарушена регуляция водного обмена или невозможен прием воды через рот. Данная форма нарушений возникает при значительных потерях жидкости через кожу и дыхательные пути — при лихорадке, обильном потоотделении или ИВЛ, которую проводят без достаточного увлажнения дыхательной смеси.

Причиной гипернатриемии могут быть инфузий больших количеств гипертонических и изотонических растворов электролитов, в особенности больным с почечной недостаточностью, а также при состояниях, приводящих к повышению продукции антидиуретического гормона и альдостерона (стресс, заболевания надпочечников, острый гломерулонеф-рит, сердечно-сосудистая недостаточность). Гиперосмолярные нарушения могут возникать на фоне сниженного, нормального или повышенного ОЦК.

Клиническая картина. В клинической картине преобладают симптомы дефицита воды: жажда, доходящая до крайней степени выраженности; сухость и гиперемия кожных покровов; сухость слизистых оболочек; иногда повышение температуры тела. В результате повышения осмолярности внеклеточной жидкости развивается дефицит воды в клетках, который проявляется возбуждением, беспокойством, делириозным состоянием и комой. С самого начала заболевания может проявиться почечная недостаточность. Наибольшую опасность представляет острая сердечная недостаточность, которая может развиться внезапно при гипертонической гипергидратации.

К этой же группе нарушений относится несахарный диабет, характеризующийся гиперосмолярностью плазмы и снижением осмолярности мочи.

Рис. 31.1. Гипо- (1) и гиперосмолярный (2) синдромы. N — осмолярность в норме.

Гиперосмоляльный синдром. Характеризуется увеличением осмоляль-ности плазмы выше 295 моем/кг. Гиперосмоляльный синдром сопровождается клеточной дегидратацией, при нем, так же как и при гипоосмо-ляльном синдроме, наблюдаются неспецифическая неврологическая симптоматика, изменения психики и ориентации. При значительном дефиците воды — делирий, маниакальное состояние, лихорадка и гипотен-зия. Если причиной гипоосмоляль-ного синдрома бывает только гипо-натриемия, то гиперосмоляльный синдром может быть обусловлен ги-пернатриемией, повышением уровня глюкозы, мочевины и других веществ в плазме крови. Оба синдрома в поздней стадии имеют сходную клиническую картину, но требуют совершенно противоположного подхода к лечению (рис. 31.1).

Диагностика. Истинный характер гиперосмоляльных нарушений быстро определяют с помощью осмометрии. Диагноз подтверждается, если уровень натрия или глюкозы выше нормы. Вязкость крови, число эритроцитов и гематокрит обычно повышены. Плотность мочи во всех случаях, за исключением несахарного диабета, тоже повышена. Основу диагностики определяют клинические симптомы нарушений водно-электролитного баланса и функции ЦНС.

Лечение гиперосмоляльных нарушений, возникающих в результате гипернатриемии. С самого начала следует прекратить, затем ограничить введение растворов, содержащих натрий. Назначают растворы, снижающие осмоляль-ность плазмы: вначале 2,5 % и 5 % растворы глюкозы, затем гипотонические и изотонические растворы электролитов с растворами глюкозы в соотношении 1:1. Для ускоренного выведения натрия применяют ла-зикс. Общее количество растворов может быть определено по формуле:

Дефицит жидкости, л =

= (1 - -FS———————) χ 60 % массы v       Осмоляльность' тела кг плазмы                            '

Следует опасаться быстрой коррекции гиперосмоляльности. Быстрое восстановление клеточного объема может вызвать водную интоксикацию. Большой дефицит воды следует корригировать в течение 2—3 сут, не более λвыявленного дефицита за 24 ч. Лучшим контролем эффективности лечения служат повторные измерения осмоляльнос-ти плазмы и всех составляющих ее компонентов.

31.4. Нарушения КОД плазмы

Нарушения КОД возникают при изменениях концентрации общего

белка плазмы, альбуминов и глобулинов, белков свертывающей системы крови. Наибольшее значение в поддержании КОД плазмы имеет фракция альбуминов. При уменьшении концентрации белков снижается КОД. Состояние при КОД ниже 20 мм рт.ст. называется гипоонкией. Зависимость между концентрацией общего белка и КОД плазмы представлена в табл. 31.1.

Таблица  31.1. Зависимость КОД от концентрации общего белка плазмы

Критический уровень КОД плазмы — 16 мм рт.ст., что соответствует снижению концентрации общего белка плазмы ниже 50 г/л. Показатели летальности находятся в прямой зависимости от величины КОД. При КОД ниже 14 мм рт.ст. в послеоперационном периоде летальность значительно возрастает [Маневич А.З. и др., 1981].

Основными причинами гипоон-кии могут быть значительные потери белка при различных заболева-

ниях и состояниях (послеоперационный период, ожоговая болезнь, гнойно-септические процессы, раневое истощение, кровотечения, образование экссудатов); катаболичес-кая фаза белкового обмена (повышенная потребность в белках, использование белка в качестве энергетического материала); проницаемость сосудистой стенки для белковых соединений (шок, тканевая гипоксия, ацидоз); инфузии значительных объемов кристаллоидных растворов без использования аутогенных и других плазмозамещаю-щих средств; нарушенный синтез белка (заболевания печени, интоксикация); недостаточное восполнение потерь белков (невозможность энтерального питания, недостаточное введение белка в процессе парентерального питания). Снижение КОД приводит к фильтрации воды плазмы в интерстиций и уменьшению объема плазмы [Александров В.H. и др., 1982].

Противоположные изменения возникают при гиперонкии — КОД выше 30 мм рт.ст. Причинами гиперонкии могут быть увеличение концентрации белков плазмы; преимущественное использование концентрированных высокомолекулярных соединений, обладающих высоким онкотическим давлением; дефицит жидкости в сосудистом и ин-терстициальном секторах при сохраненном уровне белков плазмы; уменьшение проницаемости сосудистой стенки (действие глюкокорти-коидов и катехоламинов). В результате повышения КОД увеличивается объем жидкости в сосудистом секторе (рис. 31.2).

31.5. Нарушения баланса электролитов

Нарушения баланса катионов и анионов, выполняющих важнейшие функции, вызывают значительные сдвиги во внутренней среде организма. Изменения концент-

Рис. 31.2. Зависимость объема циркулирующей крови (ОЦК) от коллоидно-осмотического давления (КОД).

рации электролитов в жидких средах обусловливают изменения ос-молярности, способствуют патологическому перемещению жидкости из одного водного раздела в другой, нарушают функции органов и систем, приводят к сдвигам КОС и биоэлектрического мембранного потенциала.

Нарушения баланса натрия. Содержание натрия в плазме или сыворотке крови у взрослых 136— 145 ммоль/л, у стариков старше 90 лет 132—146 ммоль/л, в клетках 10 ммоль/л. Суточная потребность в натрии составляет 50—70 ммоль/м2, или 50—70 мл 5,8 % раствора NaCl на 1 м2. Определение поверхности тела представлено на рис. 31.3.

Содержание   натрия   в   организме 100 г/70 кг.

Гипонатриемия содержание натрия в сыворотке крови менее 135 ммоль/л. Дефицит натрия не следует смешивать с понятием «ги-понатриемия». Гипонатриемия может отмечаться при сниженном, нормальном или повышенном содержании натрия в организме. Клинические признаки гипонатриемии возникают при снижении содержания Na+ в сыворотке крови ниже 125 ммоль/л. При уровне Na+ в сыворотке крови ниже 120 ммоль/л отмечается общая слабость, при содержании Na+ ниже 110 ммоль/л — бульбарный или псевдобульбарный паралич. Дальнейшее падение кон-

Рис. 31.3. Номограмма для определения площади поверхности тела у взрослых по росту и массе методом Дюбуа.

центрации натрия в сыворотке до 105 ммоль/л сопровождается тяжелыми неврологическими симптомами вплоть до комы [Энциклопедия клинических лабораторных тестов, 1997].

Причинами дефицита натрия служат потери его при патологии ЖКТ (рвота, диарея, длительное зондирование, кишечные свищи), с мочой (поражение канальцев почек, фор-

сированный диурез), через кожу (обильное потоотделение), недостаточное поступление натрия в организм, нарушения центральных механизмов регуляции — нарушения образования АДГ, надпочечниковая недостаточность. Концентрация натрия в плазме снижается на 1,5— 3 ммоль/л при каждом повышении концентрации глюкозы в плазме крови на 100 мг/дл.

Потери натрия происходят, как правило, вместе с другими ионами: хлоридами, гидрокарбонатом, сульфатом калия. Снижение концентрации натрия плазмы при его нормальном содержании в организме может быть вызвано гипергидратацией и гемодилюцией. Этот так называемый дефицит натриевой концентрации не является истинным дефицитом натрия. При дефиците натрия уменьшается обьем ВнеКЖ. Вследствие гипонатриемии снижается осмолярность плазмы и происходит гипергидратация клеток. Симптомы недостаточности натрия не следует смешивать с дегидратацией. Различие можно установить, ориентируясь на клинические признаки.

При умеренном дефиците натрия (0,5 г NaCl на 1 кг) наблюдаются усталость, апатия, головокружение, возможность обморока в вертикальном положении, при более выраженном дефиците (1 г/кг) — тошнота, рвота, гипорефлексия, гипотен-зия, ступор, кома и судороги.

Лечение. Во многом лечение дефицита натрия сходно с таковым при гипоосмолярной гипонатриемии (см. выше). Для коррекции дефицита натрия используют формулу:

Дефицит натрия, ммоль =

— (Nад — Наф) · (масса тела, кг)/5,

где №д — должная концентрация натрия, Ναφ — фактическая концентрация натрия в плазме; (масса тела, кг)/5 — объем ВнеКЖ.

Гипернатриемия — содержание натрия в плазме более 145 ммоль/л. Причиной этого могут быть олигу-рия, значительные потери гипотонической жидкости, избыточное поступление натрия, первичный аль-достеронизм, синдром Кушинга, прием кортикостероидов и АКТГ, ограничение введения жидкости. При уровне натрия в сыворотке крови выше 155 ммоль/л возникают

сердечно-сосудистые и почечные синдромы, а при уровне выше 160 ммоль/л — потенциальная опасность для жизни [Энциклопедия клинических лабораторных тестов, 1997].

В клинической картине преобладают явления, обусловленные ги-перосмолярностыо плазмы: жажда, гипертермия, отечность, повышение АД; в тяжелых случаях — мозговые симптомы, сердечная недостаточность и клеточная дегидратация.

Лечение. См. Гиперосмолярная гипернатриемия.

Нарушения баланса калия. Концентрация калия в сыворотке крови 3,5—5,1 ммоль/л, в клеточной жидкости 120—160 ммоль/л, 98 % калия находится в клетках, и лишь 2 % — внеклеточно. Общее содержание калия в теле взрослого человека массой 70 кг равно 150 г. Уровни калия во ВнеКЖ и ВнуКЖ должны постоянно поддерживаться, чтобы не вызывать нарушений сердечной и нейромышечной функции. Суточная потребность в калии — 50— 70 ммоль/м2, 40 ммоль/1000 ккал.

В норме широкие вариации ежедневного потребления калия полностью компенсируются выделением калия почками. Высокая клеточная концентрация калия сопровождается более быстрым выведением его, и наоборот. На распределение калия между ВнуКЖ и ВнеКЖ влияют многие факторы. Альдостерон и инсулин способствуют повышению клеточного калия. Ацидоз вызывает сдвиг внутриклеточного калия во ВнеКЖ, а алкалоз — обратный сдвиг. Стресс, катаболизм белка сопровождаются освобождением внутриклеточного калия и переходом его во ВнеКЖ. Концентрация калия в моче зависит от количества калия, распределяющегося для резорбции в дистальных канальцах, от количества калия, выделяющегося в тубуляр-ный люмен, от степени окисления мочи и уровня АКТГ. Во время лечения диуретиками (фуросемид,

этакриновая кислота, тиазид или маннитол) большое количество натрия распределяется в дистальные канальцы, и под влиянием альдосте-рона этот натрий реабсорбируется, в то время как калий теряется с мочой. Во время инфузий растворов, содержащих свободный калий, назначение растворов натрия хлорида также стимулирует калийурез.

Уровень калия в сыворотке крови в отсутствие кислотно-основного дисбаланса и других факторов, вызывающих изменения баланса калия, может быть использован как критерий общего содержания калия в организме. Ориентировочно можно допустить, что снижение калия в сыворотке на 1 ммоль/л соответствует потере 200—300 ммолей калия из клеточного пространства. Этот расчет не следует применять для определения избытка калия при ги-перкалиемии [Rooth G., 1978].

Гипокалиемия уменьшение концентрации калия в сыворотке крови ниже 3,5 ммоль/л. Существует суточный ритм колебания уровня калия: минимальный — около 22 ч, максимальный — в 8 ч утра [Энциклопедия клинических лабораторных тестов, 1997]. Истинный дефицит калия (калиевое истощение) может не соответствовать данным исследования калия сыворотки. Тем не менее результаты динамического определения уровня калия сыворотки и клинические данные позволяют установить нарушения баланса этого иона. Механизм калиевого истощения включает в себя недостаточное поступление этого иона, почечное выделение калия и его наружные потери. В условиях нормального метаболизма снижение уровня калия может возникать только при его недостаточном поступлении.

Причинами калиевого истощения могут быть потери из ЖКТ (рвота, постоянная аспирация, кишечные свищи, понос, язвенный колит, перитонит), с мочой (заболевания

почек, протекающие с полиурией, осмотический диурез, назначение диуретиков), первичный или вторичный альдостеронизм, синдром Барттера, синдром Лиддла, нарушения гуморальной регуляции (гипер-кортицизм, синдром Кушинга, лечение гормонами), перемещение калия во внутриклеточное пространство после лечения глюкозой и инсулином (подтверждается снижением уровня калия сыворотки), метаболический алкалоз, дефицит магния, недостаточное поступление калия. Гипокалиемию могут вызывать некоторые антибиотики (карбени-циллин в больших дозах, амфотери-цин В, возможно — гентамицин). Нормальный уровень калия в сыворотке у больного с ацидозом, как правило, свидетельствует о дефиците калия [Knochel J.Р., 1987; Solomon R., 1987].

При умеренной гипокалиемии и дефиците калия внешние клинические симптомы могут отсутствовать. При прогрессировании дефицита калия клинические проявления связаны с изменениями в -трансмем-бранном потенциале и возбудимости нейромышечных тканей. Вначале больной жалуется на мышечную слабость, особенно в мышцах ног. При более выраженной гипокалиемии и дефиците калия развивается генерализованная слабость скелетных мышц. Мышечная слабость может продолжаться вплоть до общей арефлексии, паралича и смерти от недостаточности дыхательных мышц. Особенно опасна острая ги-покалиемия, при которой указанные симптомы могут быстро прогрессировать. При остром дефиците калия могут возникать паралитическая непроходимость кишечника, рабдомиолиз и миоглобинурия.

Гипокалиемия и дефицит калия обычно сопровождаются расстройствами деятельности сердца, связанными с изменениями проводимости: брадикардией, суправентрику-лярными и вентрикулярными нару-

шениями. На электрокардиограмме определяются типичные изменения: упрощение и инверсия зубца T, увеличение выступа зубца U и прогиб сегмента ST. Дефицит калия усиливает кардиотоксическое действие препаратов наперстянки. Клинические симптомы могут быть обусловлены как снижением уровня калия в плазме, так и общим уменьшением содержания его в организме. Быстрое снижение уровня калия в плазме крови до 2,2 ммоль/л способно вызвать остановку сердца [Rooth G., 1978; Flaked G. et. al., 1986].

Важным почечным механизмом калиевого истощения является снижение концентрирующей способности почек, приводящей к поли-урии, никтурии и полидипсии.

Более выраженные симптомы дефицита калия наблюдаются при сопутствующем метаболическом ацидозе. При метаболическом алкалозе общее состояние больного и мышечный тонус нарушаются меньше.

Лечение. Следует помнить, что гипокалиемический синдром легче предупредить, чем лечить. Постоянное наблюдение за уровнем калия в плазме крови и другими электролитами, выявление калиевых потерь позволяют вовремя начать профилактическое лечение. При отсутствии энтерального пути усвоения необходимо обеспечить суточную потребность калия, равную 50—70 ммоль/м2.

При выявленном дефиците калия и гипокалиемии первичная задача заключается в осторожной коррекции дефицита калия и предупреждении его дальнейшего дисбаланса. Проводят внутривенные инфузии поляризующих калиевых коктейлей, имеющих в своем составе калий, глюкозу и инсулин. Обычно требуется от 100 до 150 ммоль калия в сутки. Скорость введения растворов не должна превышать 20 ммоль калия в час. Необходимо проводить кардиомониторинг, постоянные измерения уровня калия в плазме.

Если не нарушена функция ЖКТ, то хлорид калия назначают в виде добавок в дневной рацион питания (эликсир или таблетки). Максимальное количество калия, вводимого внутривенно, не должно превышать 200 ммоль в сутки, при этом следует соблюдать большую осторожность, наблюдать за ЭКГ, чтобы избежать токсического эффекта калия. Нередко требуется коррекция не только калия, но и других ионов. Одновременное развитие гипокалиемии и гипокальциемии маскируется нервно-мышечными нарушениями, характерными для каждого из этих ионов, поэтому одновременно проводят коррекцию и калия, и кальция.

Гиперкалиемия увеличение концентрации калия в сыворотке крови свыше 5,1 ммоль/л. Причинами гиперкалиемии могут быть почечная недостаточность, олигурия и анурия любого происхождения, недостаточность надпочечников, массивные травматические повреждения тканей, быстрое переливание консервированной крови, усиленный распад белков (катаболизм) и мобилизация гликогена из клеток (гликогенолиз), интоксикация препаратами наперстянки, ацидоз, ги-перосмолярность жидких сред, дефицит инсулина, избыточное введение калия [Williams M.E., Rosa R.M., 1988].

Как и при гипокалиемии, клинические симптомы гиперкалиемии (слабость, повышение тонуса мышц вплоть до паралича) развиваются в результате нарушений функции поперечнополосатой мускулатуры. К наиболее существенным признакам гиперкалиемии относятся сердечные аритмии. Самые ранние изменения на ЭКГ — появление высокоамплитудного зубца T, затем — расширение комплекса QRS и удлинение интервала P-R. При более тяжелой гиперкалиемии развивается блокада сердца, исчезает зубец P и сливаются QRS и зубец T. Вслед за

этим наступают ФЖ и асистолия. Остановка сердца возможна, если концентрация калия в плазме крови равна или превышает 7 ммоль/л. Наиболее опасны быстрые изменения концентрации калия в сыворотке. Метаболический ацидоз способствует развитию гиперкалиемии. Опасность последней возрастает при гипонатриемии и гипокальциемии.

Лечение. Выраженная интоксикация сердечной мышцы наиболее эффективно снимается назначением кальция. Для этого 10—20 мл 10 % раствора глюконата кальция вводят внутривенно в течение 1 — 5 мин под контролем ЭКГ. Лактат натрия или бикарбонат повышают рН ВнеКЖ и способствуют переходу калия в клетки. Таким же действием обладают декстроза и глюкоза. Если олигурия не связана с органической почечной недостаточностью, то на фоне инфузионной терапии (глюкоза, гидрокарбонат и хлорид натрия) назначают диуретики. В случаях выраженной почечной недостаточности и кардиотоксичности показан пе-ритонеальный диализ или гемодиа-лиз.

Нарушения баланса магния. В среднем концентрация магния в сыворотке крови равна 0,7—1 ммоль/л. Нормальное содержание магния в сыворотке крови у здоровых людей в возрасте от 20 до 60 лет 0,66— 1,07 ммоль/л, от 60 до 90 лет — 0,66—0,99 ммоль/л, старше 90 лет — 0,70—0,95 ммоль/л [Энциклопедия клинических лабораторных тестов, 1997]. Общее содержание магния в теле взрослого человека массой 70 кг составляет 20—28 г. Половина магния находится в костной и хрящевой ткани, остальная часть — преимущественно в клетках, небольшая часть — во ВнеКЖ. Ежедневная потребность взрослого человека в магнии составляет 10— ЗОмэкв/м2, или 5—15 ммоль/м2. На каждые 1000 ккал необходимо 2,5— 4 ммоля магния. Недостаточность магния в организме не всегда под-

тверждается уменьшением его уровня в плазме.

Гипомагниемия и дефицит магния.

Концентрация магния в сыворотке крови ниже 0,7 ммоль/л называется гипомагниемией. В тех случаях, когда снижение концентрации магния в сыворотке крови сопровождается дефицитом этого иона, возникают характерные симптомы.

Дефицит магния — наиболее часто встречающееся нарушение электролитного баланса у госпитализированных больных. Главной причиной, вызывающей недостаток магния, является снижение его поступления в организм. К причинам дефицита магния, не всегда определяемого по анализам сыворотки крови, относят интенсивную инфу-зионную терапию, часто без магния, проводимую на фоне диуретиков, применение антибиотиков (в частности, аминогликозидов, воздействующих на почечную функцию) и других препаратов, повышающих экскрецию магния почками.

Исходя из многих исследований содержания сывороточного магния можно сделать вывод о том, что дефицит магния почти всегда встречается у больных в ОРИТ. Это связано с прекращением поступления магния с пищей и энергичным применением диуретиков.

Наиболее частые причины дефицита магния у больных отделений ИТ:

• внутривенное введение жидкостей;

• заболевания ЖКТ (диарея, кишечные свищи, перитонит);

• применение антибиотиков (ами-ногликозиды, амфотерицин В, тикарциллин);

• заболевания почек (полиуричес-кая стадия почечной недостаточности);

• применение осмотически активных диуретиков и салуретиков (фуросемид, этакриновая кислота, тиазидные диуретики);

• недостаточное поступление магния.

Снижение содержания магния в крови часто наблюдается у пациентов, страдающих алкоголизмом, циррозом печени, панкреатитом, гиперпаратиреоидизмом. Дефицит магния часто сочетается с другими нарушениями электролитного баланса — гипокалиемией, гипофос-фатемией, гипонатриемией, гипо-кальциемией. Одно из главных проявлений магниевого дефицита — стойкая гипокалиемия, устранение которой следует начинать с предварительной коррекции недостатка магния. При этом восполнение магния приводит внутриклеточное содержание калия в норму [Whang R., 1984]. Полагают, что без ионов Mg2+ нарушается работа натрий-калиевого насоса (т.е. №++-АТФазы), восстанавливающего содержание K+ в клетках. Связь гипокальциемии и гипомагниемии нарушается под влиянием паратгормона, что было обнаружено у больных с магниевым дефицитом [EHn RJ., 1988].

Дефицит магния следует считать одним из факторов риска в отношении развития нарушений ритма и проводимости при остром инфаркте миокарда. Уменьшение содержания магния в сыворотке крови повышает риск коронароспазма вследствие повышения транспорта ионов Ca2+ внутрь гладкомышечных клеток. Иногда выраженные нарушения сердечного ритма поддаются определенной коррекции препаратами магния при внутривенном введении, причем даже тогда, когда обычная противоаритмическая терапия не приводит к положительному результату [Iseri L.T., 1984]. В лечении стойких аритмий внутривенному введению препаратов магния придают большое значение (исключая синусовую тахикардию), в том числе и при нормальном содержании Mg2+ в сыворотке [Марино П., 1998].

Клинические проявления. Дефицит магния характеризуется изменчивостью симпто-

матики и возможен при нормальном уровне магния в сыворотке. Недостаток магния в организме часто сочетается со снижением в сыворотке других катионов: калия, фосфора, натрия и кальция. Выделяют несколько форм дефицита магния: церебральную (депрессия, страх, нервозность, оглушенность, потеря сознания), висцеральную (ларинго- и бронхоспазм, дискинезия желчных путей, спазм сфинктера Одди, судорожные сокращения желудка, диарея), сердечно-сосудистую (аритмии, коронароспазм, наклонность к ФЖ, удлинение интервала Q-T) и мышечно-тетаническую (парасте-зии, судороги, тремор, нервно-мышечная возбудимость, положительные симптомы Хвостека, Труссо, тетанус) формы.

Наибольшее значение имеют следующие проявления дефицита магния:

• сердечные аритмии;

• повышенная     нервно-мышечная возбудимость, судороги;

• гипокалиемия.

Функционирование многих ферментов связано с участием Mg2+, он также вовлечен во все реакции, протекающие с участием АТФ. Магний называют «скрытым» ионом, поскольку до сих пор нет достоверных точных методов определения его общего содержания в организме. Не все клинические проявления дисбаланса магния объяснимы.

Лечение. Для профилактики и лечения дефицита магния применяют 25 % раствор магния сульфата (1 мл этого раствора содержит 2 ммоль магния). Для профилактики дефицита магния следует вводить внутривенно по 3—12 мл 25 % раствора магния сульфата.

При умеренном дефиците магния без клинических симптомов и отсутствии нарушений баланса других электролитов препараты магния вводят в следующем порядке:

1) внутривенно — 6 г магния сульфата (24 мл 25 % раствора MgSO4 на 500 мл изотонического раствора натрия хлорида) в течение Зч;

2) продолжить внутривенную ин-фузию препарата медленно (5 г магния сульфата на 500 мл изотонического раствора натрия хлорида) в течение последующих 6 ч;

3) внутривенно — 5 г магния сульфата через каждые 12 ч (продолжительная инфузия) в течение последующих 6 сут.

При угрожающих состояниях (развитие сердечных аритмий или судорожных приступов), вызванных гипомагниемией, рекомендуется [по Марино П., 1998]:

1) внутривенно ввести 4 мл 50 % или 8 мл 25 % раствора магния сульфата в течение 1—2 мин;

2) внутривенно вливать раствор магния сульфата (10 мл 50 % или 20 мл 25 % раствора MgSO4 на 500 мл изотонического раствора натрия хлорида) в течение последующих 6 ч;

3) продолжать вводить внутривенно указанный выше раствор магния сульфата каждые 12 ч (продолжительная инфузия) в течение последующих 5 сут.

Несмотря на первое болюсное введение раствора магния сульфата, концентрация его в крови после короткого повышения быстро снижается, что и требует дальнейшей продолжительной инфузии магния сульфата. По мнению П. Марино, обычно для пополнения запасов магния требуется несколько суток, хотя содержание Mg2+ в сыворотке может нормализоваться уже в первый день заместительной терапии. Для разбавления концентрированных растворов магния сульфата ни в коем случае нельзя использовать раствор Рингера с лактатом, поскольку он содержит Ca2+.

При выраженном дефиците магния у больных с почечной недостаточностью лечение необходимо

проводить с особой осторожностью, избегая быстрых инфузии препарата. При этом доза магния сульфата должна быть снижена в 2 раза. Больным с почечной недостаточностью и выраженными аритмиями внутривенно вводят 2 г магния сульфата в течение 5 минут, затем через 15 мин определяют концентрацию Mg2+ в сыворотке крови. Если содержание Mg2+ в сыворотке не повышается или аритмия сохраняется, то повторяют внутривенное введение 2 г магния сульфата в течение 5 мин [Марино П., 1998]. При ФЖ и ЖТ, вызванных дефицитом магния, доза сульфата магния составляет 1—2 г в разведении на 100 мл изотонического раствора натрия хлорида. Этот раствор вводят в течение 1—2 мин, в менее экстренных случаях — в течение 60 мин; поддерживающая доза вводится со скоростью 0,5—1 г/ч в течение 24 ч.

Следует помнить, что в условиях дефицита магния (как и дефицита калия) организм повышенно чувствителен к сердечным гликозидам, потенцирует их аритмогенное действие и кардиотоксический эффект. Внутривенное введение магния сульфата может сопровождаться артериальной гипотензией, чаще всего зависящей от нарушения скорости инфузии.

Гипермагниемия повышение концентрации Mg2+ в сыворотке крови больше 1,1 ммоль/л.

Причины: почечная недостаточность, диабетический кетоацидоз, патологические состояния, способствующие выходу ионов Mg2+ из клеток, феохромоцитома.

Симптомы: гипотензия, сонливость, гипорефлексия, угнетение дыхания, при глубокой гипермаг-ниемии — кома и остановка сердца. Стойкая артериальная гипотензия возникает при увеличении содержания Mg2+ в сыворотке крови до 3— 5 ммоль/л. При концентрации магния в сыворотке крови до 7,5 ммоль/л наступает полная сер-

дечная блокада, а при возрастании до 10 ммоль/л отмечаются угнетение дыхания и кома [Reinhart R.А., 1988].

Лечение. Проводят терапию основнсто заболевания, восстанавливают водный и электролитный баланс, при отсутствии противопоказаний вводят диуретики. Артериальную гипотензию можно устранить с помощью препаратов кальция. Для этого внутривенно вводят медленно 10—20 мл 10 % раствора кальция глюконата. Как основной метод лечения показан ге-модиализ.

Нарушения баланса кальция. Концентрация общего кальция в сыворотке крови равна 85—102 мг/л, или 2,1—2,5 ммоль/л; кальция ионизированного — 48—72 мг/л, или 1,1 — 1,3 ммоль/л; 99 % кальция находится в скелете. Общее содержание кальция в организме человека массой тела 70 кг составляет 1000— 1500 г. Общая концентрация кальция в сыворотке крови представлена сочетанием трех компонентов: кальция, связанного с белком, в основном с альбуминами; кальция, связанного с другими веществами (например, фосфат); кальция ионизированного. Почти 50 % общего кальция находится в ионизированном состоянии, и эта форма отвечает за регулирование нейромышеч-ной функции. В клетках кальций не содержится. Ежедневная потребность взрослого человека в кальции составляет 15—40 мэкв/л/м2, или 7,5—20 ммоль/м2, и находится в зависимости от энергозатрат — 2,2— 4 ммоль/1000 ккал [Zaioga G.Р., ChernowB., 1985].

Коррекция содержания общего кальция. Определение одного лишь ионизированного кальция в крови без учета его общего содержания может привести к неправильному заключению. Например, при уменьшении уровня альбуминов крови содержание общего кальция может оставаться неизменным. Для опре-

деления общего содержания кальция при снижении содержания белка в крови используют поправку, которая предусматривает увеличение содержания кальция на 8 мг/л при снижении концентрации сывороточного альбумина на 1 мг/л. Эта поправка, используемая в клинике, не может быть применена для определения уровня ионизированного кальция [Landenson J.H., Levins J.W., Boyd J.C., 1978].

При лабораторных исследованиях ионизированного (свободного) кальция требуются особая тщательность и наличие специальных ионоселек-тивных электродов. Для уменьшения влияния CO2 и метаболической продукции на точность полученных результатов забор крови проводят в анаэробных условиях, а форменные элементы крови быстро удаляют. Ошибки в определении ионизированного кальция могут возникать при заборе крови при комнатной температуре, при этом доля ионизированного кальция возрастает. Поэтому свободный кальций следует определять при температуре 370C.

Факторы, вызывающие изменения содержания ионизированного кальция:

• при ацидозе снижается связывание кальция с белками и тем самым повышается доля свободного кальция. При респираторном и метаболическом алкалозе повышение рН крови усиливает связывание кальция с белками крови и снижает концентрацию свободного кальция. Определение уровня свободного кальция, как и альбумина крови, остается важной задачей в условиях алкалоза;

• при гипернатриемии (уровень Na+M55 ммоль/л) уменьшается связывание кальция с белками и повышается доля ионизированного кальция. При гипонатрие-мии (уровень Na+<120 ммоль/л) происходит противоположный процесс;

• антикоагулянты типа гепарина и натрия гидроцитрата способны связывать Ca2+ в образцах крови и снижать тем самым содержание ионизированного кальция;

• нарушение баланса кальция происходит вследствие нарушений взаимодействия паратгормона (ПТГ), кальцитонина и витамина D.

Гипокальциемия уменьшение концентрации общего кальция в сыворотке крови ниже 2,1 ммоль/л. Гипокальциемия ионизированной формы (ниже 1,1 ммоль/л) в ОРИТ — наиболее частая форма нарушений. Снижение уровня свободного кальция в крови характерно для таких состояний, как сепсис, гипомагниемия, почечная недостаточность, алкалоз и острый панкреатит. К другим причинам, вызывающим гипокальциемию, относятся жировая эмболия, ожоги, массивные гемотрансфузии, искусственное кровообращение, лекарственные средства. При жировой эмболии отмечается повышение концентрации неэстерифици-рованных жирных кислот, связывающих кальций. При массивных гемотрансфузиях гипокальциемию вызывает натрия гидроцитрат, связывающий ионы кальция с образованием кальция цитрата. Гипокальциемия может возникать после обширных операций на органах ЖКТ, невозмещенных потерь кальция и парентеральном питании.

При сепсисе гипокальциемию связывают с выходом кальция через нарушенную систему микроциркуляции. Обычно это состояние сопровождается нестабильной гемоди-намикой и является плохим прогностическим признаком.

При дефиците магния снижение содержания кальция в крови объясняют угнетением секреции паратгормона и уменьшением реакции на него органов-мишеней.

Гипокальциемия, возникающая в результате дефицита магния, ре-зистентна к проводимой терапии. При этом кальций интенсивно выходит с мочой в результате ослабленного действия ПТГ, а гипо-кальциемия поддерживает недостаток магния в организме. Коррекция содержания свободного кальция в крови невозможна без предварительного устранения магниевого дефицита.

По мнению П. Марино (1998), проблема состоит в том, что уровень магния в сыворотке крови может быть нормальным при наличии общего дефицита магния в организме. В этом случае необходимо восполнить недостаток магния. Почечная недостаточность не является противопоказанием к контролируемой терапии магнием.

При острой и хронической почечной недостаточности снижение уровня ионизированного кальция в крови возникает в результате задержки фосфата почками и нарушения превращения витамина D в его активную форму. Повышение уровня фосфора в крови способствует образованию нерастворимых фосфатно-кальциевых кристаллов, накапливающихся в мягких тканях. В этом случае главное в терапии гипокальциемии заключается в снижении уровня фосфатов в сыворотке крови путем назначения антаци-дов, блокирующих всасывание фосфора из кишечника [Марино П., 1998].

Коррекция уровня ионизированного кальция при гипофосфате-мии должна быть направлена на снижение уровня фосфатов в сыворотке крови до нормальных значений.

На фоне ацидоза связывание свободного кальция снижается, и тем самым увеличивается его содержание.

При остром панкреатите снижается секреция ПТГ, что приводит к гипокальциемии.

Клинические признаки гипокальциемии могут отсутствовать и выявляться только при лабораторных исследованиях. С другой стороны, гипокальциемия может сопровождаться чрезвычайно острыми и опасными проявлениями.

Основным клиническим признаком гипокальциемии является повышение нейромышечной возбудимости, приводящее к тетании. Возможны онемение и покалывание пальцев и ногтей, спазм свода стопы, судороги мышц («рука акушера», «конская стопа», ларинго-спазм, боли в области живота, головная боль, головокружение), психические нарушения и др. С дефицитом ионизированного кальция связывают снижение CB, возникновение периферической вазодилата-ции, артериальной гипотензии, ле-вожелуд очковой недостаточности, удлинение интервала Q-T.

Лечение. Внутривенное введение препаратов кальция может оказаться либо полезным, либо вредным. Применение кальция может дать отрицательный эффект — нарушить функцию сердечно-сосудистой системы: вызвать снижение CB, сопровождающееся периферической вазодилатацией. Препараты кальция могут снижать растяжимость желудочков, что приводит к усилению существующей ранее диа-столической формы сердечной недостаточности. Однако полного доказательства связи этих явлений с гипокальциемией пока нет, несмотря на отдельные сообщения об улучшении сердечной деятельности после введения препаратов кальция. Кальций крайне редко применяют при выраженной артериальной гипотензии или остановке сердца. Следует помнить о повышении чувствительности сердца к кальцию при дигиталисной терапии (возмож-

но появление желудочковой экстра-систолии, ФЖ и остановки сердца во время систолы).

Применение препаратов кальция показано при гипокальциемии и систолической форме сердечной недостаточности, устойчивой к другим лекарственным средствам. Введение этих препаратов можно рекомендовать при кардиогенном шоке, возникающем после прекращения экс-тракорпорального кровообращения. Их вводят только в центральные вены (табл. 31.2).

Таблица 31.2. Лечение препаратами кальция (внутривенное введение) [по Марино П., 1998]

Препарат (раствор солей кальция)

Содержание ионизированного кальция (Ca2+) в 10 мл раствора

Максимальная скорость введения, мл /ми н

Кальция хлорид (IO % раствор)

272 мг (13,6 мэкв)

1,0

Кальция глюконат (10 % раствор)

90 мг (4,5 мэкв)

0,5

Разбавить 10 мл готового раствора соли кальция в 100 мл 5 % раствора глюкозы (во избежание раздражения вен). Нагреть полученный раствор до комнатной температуры (для предотвращения образования осадка). Рекомендуемые дозы: при острой гипокальциемии начальная доза 100—200 мг Ca2+ в течение 10 мин. Поддерживающая доза 1 — 2 мг/(кгч). При хронической форме гипокальциемии назначают соли кальция и витамин D внутрь.

Гиперкальциемия. В основном две причины чаще всего вызывают ги-перкальциемию: злокачественные опухоли и гиперпаратиреоз [Марино П., 1998]. Клинические симптомы — изменение психического статуса (от отклонений в умственной деятельности и эмоциональной неустойчивости до глубокого угнетения сознания), паралитический

илеус, снижение АД и почечная недостаточность. Гиперкальциемия сопровождается обильным диурезом по осмотическому механизму и одновременной потерей кальция с мочой. Это приводит к дегидратации и требует жидкостного возмещения. В связи с потерей жидкостного объема параллельно усиливается гемоконцентрация, что способствует еще большему повышению уровня кальция в крови.

Показанием для коррекции тяжелой формы гиперкальциемии является повышение уровня кальция в крови до 130 мг/л и более.

Основой лечения является объ-емозамещающая терапия солевыми растворами, содержащими натрий (изотонический раствор натрия хлорида, раствор Рингера и др). Выведение натрия с мочой само по себе усиливает экскрецию кальция. Для усиления последней добавляют петлевые салуретики (фуросемид от 40 до 100 мг каждые 2 ч — за час до введения солевых растворов). При этом определяют почасовой диурез и поддерживают водный баланс, контролируют уровень кальция в крови. Скорость внутривенной инфузии солевых растворов должна соответствовать скорости мочеотделения.

При отсутствии эффекта от проводимой терапии применяют каль-цитонин (полипептидный гормон щитовидной железы гипокальцие-мического действия). Кальцитонин уменьшает выход кальция из костей при состояниях с повышенной скоростью их резорбции (включая ос-теопороз). Синтетический кальци-тонин приводит к нормализации уровня кальция в сыворотке крови в течение 2—3 ч [Roswell R.H., 1987]. Обычно вводят 4 ЕД/кг препарата внутримышечно или двойную дозу подкожно каждые 12 ч. В случае неэффективности дозу кальцитонина можно удвоить по истечении 2 сут с начала лечения.

Противоопухолевым препаратом, снижающим резорбцию костной

ткани, является митрамицин. Он более эффективен, чем кальцито-нин, однако лечебное действие его развивается только через 24—36 ч после введения. При безуспешности всех способов лечения прибегают к гемодиализу.

Нарушение баланса фосфора. У взрослых людей нормальная концентрация неорганического фосфора в сыворотке крови, представляющего фосфаты (в основном в виде НРО|- и H2POi), составляет 0,87— 1,45 ммоль/л, или 2,2—4,4 мг/дл с некоторым снижением в пожилом возрасте и различием у мужчин и женщин. У мужчин старше 60 лет нормальное содержание фосфора неорганического (Фн) равно 0,74— 1,20 ммоль/л, у женщин — 0,90— 1,32 ммоль/л. В организме взрослого человека содержится 500—800 г фосфора, что составляет 1 % массы тела (80—88 % его находится в скелете, 10—15 % — в соединительной ткани и менее 1 % — во ВнеКЖ) [Rapoport S.M., 1977]. Содержание фосфора в виде фосфатного аниона в клетках в 40 раз выше, чем во внеклеточной среде. Фосфор — преимущественно внутриклеточный ион (основной внутриклеточный анион), как K+ и Mg2+. В составе фосфолипидов он входит в структуру клеточных мембран. В организме человека фосфор существует в органической и неорганической формах. Основная органическая составная фосфора есть в структуре каждой клетки. Внутриклеточный неорганический фосфор, являющийся малой частью общего фосфора, обеспечивает образование сложного субстрата, включающего в себя АТФ для синтеза энергии.

Суточная потребность в фосфоре составляет 0,15 ммоль/кг. Обычно взрослый человек получает с пищей 1000—1200 мг фосфора в сутки в зависимости от его содержания в тех или иных продуктах. Концентрация фосфатов в сыворотке крови колеблется в течение суток (мини-

мальный уровень в утренние часы, максимальный — ночью). Эти колебания могут быть связаны как с поступлением фосфора с пищей, так и с суточным ритмом секреции ПТГ [Yu G.C., Lee D.B., 1987]. Нормальный уровень суточных колебаний фосфора составляет от 30 до 45 мг/л.

Биологическая роль фосфора огромна. Этот элемент вовлечен в энергетический обмен организма, участвует в переносе энергии. В критических ситуациях, когда возрастает потребность в энергии и кислороде, происходят изменения в фосфорном обмене, что сопровождается усиленным транспортом энергии и кислорода к тканям.

Фосфор важен для структурной целости клеток, для синтеза метаболических и синтетических процессов, регулирует активность большого количества ферментов; соединяясь с кальцием, он образует нерастворимые соли, необходимые для образования костей; является частью мочевого буфера, что обеспечивает экскрецию связанных кислот; участвует в процессах иммунитета и свертывания крови.

Гипофосфатемия. Термины «ги-пофосфатемия», «фосфорная недостаточность», «фосфорное истощение» не идентичны. Гипофосфатемия — это снижение содержания фосфора в сыворотке крови ниже обычного уровня. Термин «фосфорная недостаточность» используется главным образом как показатель недостаточного поступления фосфора при энтеральном питании. Под «фосфорным истощением» и «дефицитом фосфора» понимают уменьшение его запасов в организме. Уровни сывороточного фосфора, подобно уровню любого клеточного иона, не могут отражать общее содержание этого иона в организме. Гипофосфатемия может протекать при отсутствии дефицита фосфора в клетках, но может ассоциироваться и с истинным истощением за-

пасов фосфора в организме [Малышев В.Д., Андрюхин И.M., Копылов П.M., Сиротинская А.Ю., 1995].

В основе гипофосфатемии лежит три основных механизма: перемещение фосфатов в клетки и кости, уменьшение интестинальной фосфорной абсорбции или увеличение потерь фосфора из кишечника, увеличение экскреции фосфатов с мочой вследствие уменьшения их реабсорбции в почках.

Перемещение фосфатов в клетки происходит при парентеральном назначении растворов глюкозы или фруктозы, особенно при длительном непрерывном их введении. Недостаточное поступление фосфора чаще всего наблюдается при длительном парентеральном питании, выраженном истощении, заболеваниях и дисфункциях ЖКТ. Рвота, диарея, длительная назогастральная аспирация также могут быть причинами тяжелой формы гипофосфатемии. Увеличение экскреции фосфатов с мочой возникает при объемной нагрузке и применении диуре-тиков. Снижение концентрации калия, кальция и магния в сыворотке крови сопровождается гипофос-фатемией. Сдвиг фосфатов в клетки и нарушение почечной реабсорбци-онной способности отмечаются при ацидозе. У больных с тяжелыми ожогами задерживается большое количество солей и воды. По мере выздоровления и резком повышении диуреза происходит потеря фосфора. При анаболических процессах последний активно включается в состав клеток и переходит во внеклеточную среду. Дыхательный алкалоз — обычная причина гипофосфатемии. Это особенно важно учитывать у больных, находящихся на ИВЛ. Повышение ρ Η внутри клеток стимулирует гликолиз, а усиление фосфорилирования способствует трансмембранному переходу фосфатных ионов^ Сепсис^часто сопровождается снижением концентрации фосфора в крови. Снижение

почечной фосфатной реабсорбции и уменьшение интестинальной абсорбции фосфатов и кальция характерны для дефицита витамина D. Увеличение внутриклеточного фосфатного сдвига часто наблюдается у больных с диабетическим кетоаци-дозом, когда в фазе декомпенсации внутриклеточный фосфор и калий проходят в экстрацеллюлярный сектор и выделяются почками при осмотической полиурии, что приводит к потере жидкости, калия и фосфора. Хронический алкоголизм и алкогольная абстиненция — частые причины снижения сывороточной концентрации фосфора. Антациды, содержащие алюминий, способны связывать фосфор в кишечнике и тем самым вызывать его дефицит в организме. В многочисленных публикациях показано, что обширные хирургические вмешательства связаны с изменениями баланса фосфора в организме. Авторы едины во мнении, что оперативное вмешательство приводит к гипофосфатемии, которая развивается во время операции и продолжается в послеоперационном периоде. Причина хирургической гипофосфатемии окончательно не выяснена.

В ряде случаев гипофосфатемия приобретает характер тяжелого патофизиологического синдрома и сопровождается высокой летальностью.

К основным причинам тяжелой гипофосфатемии с падением уровня РОЗ" ниже 5 мг/л следует отнести следующие состояния, наблюдаемые в ОРИТ:

• интра- и послеоперационный период у больных с поражением органов брюшной полости (перитонит, острая кишечная непроходимость и др.) [Копылов П.M., 1998];

• обширная хирургическая операция с осложненным послеоперационным периодом (необходимость повторных операций,

многодневной ИВЛ в режиме гипервентиляции, длительной ин-фузии растворов глюкозы);

• длительное парентеральное питание;

• сепсис;

• диабетический кетоацидоз.

Предрасполагающие факторы. Гипофосфатемия закономерно возникает во время оперативного вмешательства, причина ее развития окончательно не выяснена; возможно, она является своеобразным гуморальным ответом на операционную травму. В исследованиях было установлено, что умеренная гипофосфатемия возникает даже при нетравматичных операциях (грыжесечение) и усиливается при более тяжелых операциях (резекции желудка, печени, холецис-тэктомия, черепно-мозговая травма, трансплантация органов) [Сиротин-скаяА.Ю., 1998].

Снижение концентрации фосфора в сыворотке крови и перераспределение микроэлемента в водных секторах организма фактически начинаются с момента операции или первого послеоперационного дня. Они нарастают ко 2—4-му дню и приходят к нормальным показателям на 5—7-й день без коррекции фосфатными растворами [Малышев В.Д., Андрюхин И.M., Бочаров В.А. и др., 1998]. У больных с различными видами перитонита исходный уровень сывороточного фосфата, как правило, снижен, а в послеоперационном периоде гипофосфатемия достигает максимума на 5-й день и не приходит к норме даже на 7—8-е сутки после операции [Копылов П.M., 1998].

При сепсисе, вызванном грампо-ложительными и грамотрицатель-ными микроорганизмами, уровень фосфатов в крови снижается, механизм гипофосфатемии до конца не выяснен. Полагают, что он связан с возросшей потребностью организма в фосфатах вследствие повышенно-

го метаболизма при сепсисе. Очевидно, что обширные оперативные вмешательства у септических больных могут сопровождаться тяжелой гипофосфатемией.

Установлено, что внутривенная инфузия глюкозы, особенно в течение длительного времени, сопровождается снижением уровня неорганического фосфора в крови уже через несколько суток после госпитализации. При парентеральном питании внутривенная инфузия глюкозы — одна из главных причин гипофосфатемии. Снижение уровня неорганического фосфора при этом может достигать критического уровня и проявляться через несколько дней после начала парентерального питания. Отмечено, что гипофосфатемия на фоне инфузий глюкозы особенно выражена у истощенных больных. Гипофосфатемия, вызванная инфузией глюкозы, может быть обусловлена выделением инсулина, способствующего транспорту глюкозы и фосфата через клеточные мембраны в клетки печени и скелетных мышц [Марино П., 1998].

Диабетический кето ацидоз. У больных с диабетическим кетоаци-дозом, сочетающимся с гипофосфатемией, имеется существенное истощение запасов фосфатов в организме, что служит показанием к немедленной фосфатвосполняющей терапии. Причины дефицита фосфатов при кетоацидозе — глкжо-зурия, усиливающая экскрецию фосфатов с мочой, и инсулинотера-пия, приводящая к перемещению фосфатов из крови в клетки, что очень быстро вызывает гипофосфа-темию [Desai Т.К., Carlson R.W., Geheb MА., 1987].

Клиническая картина. Из наиболее значимых проявлений заболевания можно выделить следующие:

• гипоксию   органов   и   тканей   в связи с  нарушением транспорта

кислорода, необходимого для выработки энергии. Истощение запасов фосфатов сопровождается, в частности, недостатком 2,3-ди-фосфоглицерата в эритроцитах, что приводит к смещению кривой диссоциации гемоглобина влево и снижению тканевой оксигена-ции;

• нарушения деятельности ЦНС (парастезии, тремор, атаксия, страх, спутанность сознания вплоть до комы);

• возможность сердечной недостаточности в связи с угнетением сократительной способности миокарда;

• возможность дыхательной недостаточности в связи с нарушением функции диафрагмы и дыхательных мышц;

• возможность нарушения свертывающей системы крови (в эксперименте показано, что гипофосфатемия приводит к изменениям функции тромбоцитов, нарушению ретракции сгустка крови, увеличению скорости исчезновения тромбоцитов из кровотока). Предполагают, что гипофосфатемия является одним из этиологических факторов ДВС-синдрома.

Лечение. В случае тяжелой гипофосфатемии рекомендуется только внутривенное введение растворов фосфора (табл. 31.3). Поскольку гипофосфатемия часто сочетается с гипокалиемией и гипо-магниемией, используются фосфатные растворы, содержащие калий, натрий и магний. Внутривенное введение растворов, содержащих фосфор, показано всем больным, у которых уровень фосфата (РОЗ~) в сыворотке крови ниже 10 мг/л, или 0,3 ммоль/л (даже при отсутствии клинических проявлений).

Гиперфосфатемия. Наиболее частой причиной гиперфосфатемии является почечная недостаточность. К другим вероятным причинам относятся состояния, сопровождаю-

Таблица 31.3. Лечение гипофосфа-темии препаратами, содержащими фосфор (внутривенное введение) [по Мари-HO П., 1998]

!             Соде1

)жание

Препарат

фосфор

другие электролиты, мэкв/мл

Натрия фосфат

3 ммоль (93 мг)/мл

Na+ = 4

Калия фосфат

3 ммоль (93 мг)/мл

K+ = 4,3

Натрия фосфат нейтральный

0,09 ммоль (2,8мг)/мл

Na+ = 0,16

Примечание.   1 ммоль = 31 мг.

Содержание PU4 в сыворотке крови:

Рекомендуемые дозы:

>5 мг/л

15 мг/кг (0,5 ммоль/кг) через 4 ч

5-10 мг/л

7,7 мг/кг (0,25 ммоль/кг) через 4 ч

щиеся тяжелым повреждением тканей, рабдомиолиз, распад опухоли и т.д. Гиперфосфатемия, как и гипер-калиемия, может наблюдаться при диабетическом кетоацидозе, но после начала лечения инсулином уровень фосфора в крови начинает снижаться.

Лечение. В первую очередь проводят терапию основного заболевания, гемодиализ. При хронической почечной недостаточности показано применение алюминийсо-держащих антацидных средств с целью связывания в кишечнике поступающего в организм фосфора.

Нарушение баланса хлора. В норме концентрация хлора в сыворотке крови равна 100—106 ммоль/л. Общее содержание хлора в организме примерно равно 100 г. Хлор преимущественно содержится во ВнеКЖ. Ежедневная потребность в хлоре составляет 50—70 ммоль/м2. Хлор выделяется с потом и мочой. Увеличение его потерь может быть при рвоте, полиурии, значительном потоотделении. Содержание хлора регулируется альдостероном. Уменьшение концентрации хлора в сыворотке сопровождается увеличением гидрокарбонатного буфера и алкалозом. Это состояние может сопровождаться судорогами. Гиперхлоремия возникает при общей дегидратации, обусловленной недостатком в организме свободной воды; при избыточном поступлении (например, при избыточном переливании большого количества растворов, содержащих большую по сравнению с плазмой концентрацию хлора).

Дефицит хлора, как и дефицит натрия, можно рассчитать по формуле:

Дефицит СГ, ммоль =

/гм_     ~λ..   масса тела, кг

д     ыф; · ————-———— ;

где С1д — должная концентрация хлора; С1ф — фактическая концентрация хлора. Коррекцию дефицита хлора проводят преимущественно растворами натрия хлорида, при дефиците калия добавляют растворы калия хлорида.

При повышенной концентрации хлора в плазме введение растворов, содержащих хлор, прекращают. Используют преимущественно безэлектролитные растворы для снижения до нормы осмолярности плазмы.

Глава 32 Кислотно-основное состояние

КОС — сбалансированный процесс образования, буферирования и выделения кислот.

Показатели КОС можно определить по концентрации (активности) водородных ионов (H+). Кон-

центрацию H+ выражают в милли-молях (ммоль) или наномолях (нмоль).

Интегральный показатель КОС — рН, предложенный С. Сёренсеном в 1909 г., является отрицательным десятичным логарифмом концентрации H+. Количество H+ в крови колеблется от 20—120 нмоль/л, или 6,8—7,7 по шкале рН.

Прямое измерение PCO2 с помощью электрода Дж. Севфигхауза позволяет быстро и точно определять дыхательный компонент КОС.

Интегральным метаболическим компонентом является избыток или дефицит оснований (BE) — показатель, наиболее точно отражающий метаболический компонент КОС. Этот показатель зависит от содержания анионов гидрокарбоната (НС05).

Содержание ионов H+ в плазме крови определяется соотношением PCO2 и концентрации ионов НСОз. Это соотношение можно выразить следующим образом:

H+, ммоль/л = 24 · (РС02/НСОз).

Изменение концентрации H+ на 1 ммоль/л приводит к изменению рН на 0,01. Отношение РСО2/НСОз указывает на то, что содержание H+ в плазме крови прямо пропорционально концентрации PCO2. Биологический смысл компенсаторных процессов состоит в поддержании указанного соотношения на постоянном уровне. В случае изменения одного из компонентов соотношения происходят изменения другого компонента в соответствующем направлении. При повышении уровня PCO2 возрастает содержание НСОз, а снижение PCO2 сопровождается снижением HCO3". Соответственно изменяется и уровень PCO2 плазмы крови, если первично изменяется концентрация HCO3". Эти изменения представляют собой компенсаторные реакции, ограничивающие

диапазон изменений рН, но не всегда предотвращающие их.

Современная концепция кислотно -основного состояния [Гетген X., Сиг-гаард-Андерсен У., 1995]. Современные представления о КОС основаны на взаимодействии клеточной и внеклеточной сред организма. Нормальное ρ Η внутри клеток составляет 6,8, и концентрация H+ при температуре тела 37 0C равна 158 нмоль/л. При этом концентрации H+ и гидро-ксильных ионов равны и рН = рОН. Во ВнеКЖ рН 7,4, а концентрация H+ 40 нмоль/л, ионов ОН" в 20 раз меньше, чем при рН 6,8. Кровь находится в состоянии относительного алкалоза (рН 7,4).

Нормальная внутриклеточная концентрация ионов H+ в 4 раза больше внеклеточной. Таким образом, можно полагать, что кровь и ВнеКЖ являются резервуаром для транспорта летучей и нелетучих кислот.

Продукция ионов H+, относящихся к тяжелым (фиксированным) кислотам, составляет около 60 ммоль/ сут (700 нмоль/с). Общее количество ионов H+ во ВнеКЖ 600 нмоль (40 нмоль· 15 л = 600 нмоль). Таким образом, каждую секунду в организме человека вырабатывается H+ больше их общего количества, содержащегося во всей ВнеКЖ. По мнению авторов, без функционирования буферной емкости крови уже через 3 с наступило бы несовместимое с жизнью состояние, поскольку концентрация H+ повысилась бы в 3 раза. Метаболический путь коррекции идет через почки, которые забирают H+ из буферов крови.

Продукция H+ в виде угольной кислоты, т.е. «летучей кислоты», составляет приблизительно 13 000 ммоль/ сут, что в 20 раз больше продукции нелетучих «фиксированных» кислот, но лишь малая часть становится углекислотой. Избыток H+ буфериру-ется гемоглобином и выводится через легкие, что составляет респираторный путь коррекции рН.

32.1. Буферные системы

Буферные системы — это биологические жидкости организма. Их защитная роль в поддержании нормального рН крови чрезвычайно велика.

Любая буферная система представляет собой смесь слабой кислоты и ее соли, образованной сильным основанием. Попадание в плазму сильной кислоты вызывает реакцию буферных систем, в результате которой сильная кислота превращается в слабую. То же происходит и при действии на биологические жидкости сильного основания, которое после взаимодействия с буферными системами превращается в слабое основание. В результате указанных процессов изменения рН либо не наступают, либо минимальны.

Гидрокарбонаты обеспечивают 53 % буферной способности крови, 47 % ее относится к негидрокарбо-натным системам: гемоглобиновой (35 %), протеиновой (7 %) и фосфатной (5 %). Кровь составляет только 1/5 общей буферной емкости организма.

Гидрокарбонатная система. Происхождение гидрокарбонатной системы тесно связано с метаболизмом органического углерода, поскольку конечным продуктом его является CO2 или НСОз. Гидрокарбонатный буфер — главная и единственная буферная система интерстициальной жидкости. Образующаяся в клетках CO2 вступает в реакцию с водой, в результате чего получается угольная кислота, которая диссоциирует на ионы H+ и HCO^. В определенных условиях (сдвиг реакции вправо или влево) преобладает тот или иной тип реакции:

H2O + CO2 «± H2CO3 ^H+ + НСОз.

Выделение CO2 происходит через легкие, ионы H+ и НСОз выделяют-

ся через почки. Избыточное образование CO2 ведет к усиленной элиминации его через легкие, и равновесие восстанавливается.

Гемоглобиновая система. Буферное действие молекулы гемоглобина происходит за счет имидазольной группы гистидина. Диссоциация этой имидазольной группы зависит от насыщения кислородом: оксиге-нированный гемоглобин (HbO2), являясь более сильной кислотой, чем деоксигенированный, отдает больше H+. Благодаря этому облегчаются связывание CO2 в тканевых капиллярах и освобождение его в легочных и транспорт CO2 происходит при меньших сдвигах рН, чем при постоянном SO2 (эффект Кристиан-сена—Дугласа—Холдена) .

Протеиновая система. Белки плазмы — амфолиты — в крови обладают свойствами кислот. Они составляют наибольшую часть пула анионов плазмы. Изменение содержания альбуминов, протеинов и аномальных белков плазмы оказывает существенное влияние на величину так называемой анионной разницы.

Фосфатная система. Эта система — первичный и вторичный фосфат (H2PO", HPO^-) имеет значение для внутриклеточного пространства и при забуферивании мочи. Анионы РО4, как и органические кислоты, относятся к группе неизмеряемых анионов, играющих важную роль в изменениях метаболического компонента КОС.

КОС и рН крови зависят от четырех факторов: продукции фиксированных (нелетучих) кислот, буфери-рования фиксированных кислот, элиминации фиксированных кислот, элиминации летучей (углеродной) кислоты.

Роль легких в регуляции КОС. Организм — своего рода открытая система, в которой метаболические процессы определяют интенсивность обмена энергии с внешней средой. Процессы образования CO2

в тканях, взаимодействия ее с гидрокарбонатным буфером и выделения легкими находятся в состоянии биологического равновесия.

В нормальных условиях источником энергии является аэробный гликолиз:

C6H12O6 -> 6CO2 + H2O.

Поскольку CO2 легко диффундирует через полупроницаемые мембраны, уровень PCO2 во всех жидкостных средах организма приблизительно одинаков.

За сутки в клетках образуется от 13 000 до 20 000 ммоль CO2. Нормально функционирующие легкие могут элиминировать любое количество образующейся CO2 в тканях. Равновесие достигается в том случае, если количество образованной CO2 равно количеству элиминированной.

Роль почек в регуляции КОС. Почки непосредственно экскретируют H+ из кислой среды и НСОз из щелочной. При снижении уровня гидрокарбоната в плазме проксималь-ные канальцы реабсорбируют его до концентрации 25 ммоль/л, в результате чего гидрокарбонатный буфер восстанавливается (механизм щаже-ния оснований путем ионогенеза). На каждый восстановленный HCO^ с мочой экскретируется один H+. Значительное количество H+ выделяется почками в связанной форме: в норме за сутки через почки выделяется 100-200 ммоль H+ [Рут Г., 1978]. Биологическое равновесие достигается в том случае, если количество образованных в тканях кислот равно количеству выделенных.

Ликвидация протонов с помощью фосфатной системы происходит путем образования дегидрофосфата из монофосфата:

HPO; + H+^ H2PO4.

Действие этого механизма непродолжительное. При его истощении реабсорбция Na+ и НСОз осущест-

вляется за счет аммониогенеза. При увеличении количества ионов H+ во ВнеКЖ в клетках почечных канальцев образуется аммиак путем дез-аминирования некоторых аминокислот. Аммиак легко диффундирует в канальцевую мочу, где соединяется с ионами H+:

NH3 +H+- NHJ.

Образованные ионы аммония не могут вновь проникнуть через клеточную мембрану. Они присоединяют СГ и в виде NH4Cl выводятся с мочой. Ионы Na+, освобожденные от СГ, в клетках почечных канальцев соединяются с освобожденными от H+ ионами НСОз и в виде гидрокарбоната поступают в венозную кровь.

Реакции буферных систем крови при увеличении в ней концентрации протонов происходят обычно до включения почечного механизма компенсации. Почки лишь постепенно увеличивают выделение кислот, иногда в течение нескольких дней, что и является причиной медленной компенсации ацидоза.

Основные компоненты КОС:

• рН — отрицательный десятичный логарифм концентрации H+, величина активной реакции крови. В норме рН артериальной крови 7,4 (7,36—7,44), венозной крови 7,37 (7,32—7,42). Внутриклеточное значение рН 6,8—7,0;

PCO2 — респираторный компонент КОС. В норме PCO2 артериальной крови равно 40 (36—44) мм рт.ст., венозной крови — 46 (42—55) мм рт.ст.;

• НСОз — содержание аниона гидрокарбоната (бикарбоната) в плазме крови. В норме составляет 22—25 ммоль/л в артериальной крови и 25—28 ммоль/л в венозной крови. Увеличение содержания НСОз указывает на метаболический алкалоз, а снижение — на метаболический ацидоз;

BE — избыток или дефицит оснований, отражающий состояние метаболического компонента КОС. Тесно коррелирует с уровнем HCO^. В норме нет ни избытка, ни дефицита оснований, и BE равен нулю с колебаниями от . -2,3 до +2,3 ммоль/л. Увеличение оснований в алкализированной крови соответствует понятию избытка оснований и обозначается символом BE со знаком «+». Например, величина BE +5 ммоль/л указывает на то, что в 1 л крови пациента имеется избыток оснований, равный 5 ммоль или дефицит ионов H+, равный также 5 ммоль. Уменьшение оснований в ацидотической крови соответствует понятию дефицита оснований и обозначается символом BE со знаком «—».

BB — буферные основания, сумма всех буферных анионов: гидрокарбоната, фосфата, белков и гемоглобина в миллимолях на 1 л крови при 37 0C и PCO2 40 мм рт.ст. В норме BB составляет 50 (40—60) ммоль/л, отражает только метаболические влияния.

Величина рН крови зависит от двух показателей: PCO2 крови (респираторный компонент) и содержания оснований в ней (BE, HCOs), что составляет метаболический (нереспираторный) компонент. Последний остается постоянным при острых сдвигах PCO2, хотя хронические изменения PCO2 связаны с компенсаторными изменениями этих показателей.

32.2. Первичные изменения

параметров КОС

и компенсаторные реакции

Вначале изменения КОС происходят либо в респираторном, либо в метаболическом его компоненте. В ответ на этот сдвиг возникает компенсаторная реакция, направ-

ленная на преодоление указанного нарушения. При этом рН крови остается в пределах нормальных колебаний или имеет незначительное отклонение от нормы. Естественно, что эта компенсаторная реакция возможна до какого-то предела; все зависит от компенсаторных возможностей организма, главным образом от функции легких и почек, силы первичного воздействия и времени, в течение которого происходит этот процесс.

Компенсаторные реакции немедленного типа. Эти реакции обеспечиваются газообменной функцией. Любое изменение метаболического компонента КОС — дефицит или избыток оснований приводит к немедленной реакции со стороны органов дыхания.

Снижение содержания НСОз в плазме крови (метаболический ацидоз), возникающее первично, компенсируется увеличением легочной вентиляции и снижением PCO2 плазмы. Таким образом, снижение НСОз сопровождается компенсаторным снижением PCO2 плазмы, а соотношение РСО2/НС05 остается неизменным. Чем меньше НСОз, тем меньше уровень PCO2. При тяжелом метаболическом ацидозе стимуляция вентиляции легких доходит до крайнего предела (PCO2 ниже 20 мм рт.ст. и даже ниже 10 мм рт.ст.) и дальнейшая компенсация становится невозможной. Изменения уровня PCO2 и содержания HCOi в плазме крови сопровождаются такими же сдвигами во всем внеклеточном водном пространстве.

Увеличение содержания НСОз в плазме крови (метаболический алкалоз), возникающее первично, сопровождается снижением легочной вентиляции и увеличением PCO2 плазмы. Чем больше HCO3" в крови, тем больше PCO2. Следует указать на относительность этой реакции. Как правило, выраженного дыхательного ацидоза не наступает, так как стимуляция дыхания осущест-

вляется не только ионами H+, но зависит от уровня O2 и PCO2 крови. Тем не менее при выраженном метаболическом алкалозе существует опасность гиповентиляции.

Компенсаторные реакции замедленного типа. Эти реакции в основном обеспечиваются функцией почек (аммониогенез, титрование ионов H+, реабсорбция). Первичное снижение PCO2 плазмы крови (дыхательный алкалоз) подавляет реаб-сорбцию гидрокарбоната в канальцах почек, в результате чего снижается содержание НСОз в плазме крови (метаболический ацидоз). Первичное повышение PCO2 плазмы крови (дыхательный ацидоз) сопровождается увеличением реаб-сорбции ионов гидрокарбоната и содержания последнего в плазме крови (метаболический алкалоз).

Эти компенсаторные реакции в отличие от реакции немедленного типа происходят длительное время (6—12 ч) и достигают максимума через несколько суток. Первичное же нарушение при этом (дыхательный ацидоз), возникающее остро, не компенсируется почками и может вызвать летальный исход без заметного увеличения уровня гидрокарбоната в крови (острый дыхательный ацидоз). В отличие от острого медленно прогрессирующий дыхательный ацидоз (хронический дыхательный ацидоз) компенсируется увеличением уровня гидрокарбоната в крови и прямой угрозы для жизни не представляет.

Как определить, какое нарушение КОС первично? Снижение или повышение одного показателя — рН крови — свидетельствует об ацидозе или алкалозе, но не дает исчерпывающего ответа на вопрос, какой компонент КОС нарушен — респираторный или метаболический. Если же интерпретируются два показателя — рН и PaCO2 артериальной крови, то определение первичности нарушений КОС становится возможным (табл. 32.1).

Таблица  32.1. Определение первичного нарушения КОС

ρ Η артериальной крови (норма 7,36-7,44)

PaCO2 (норма 36-44 мм рт.ст.)

Первичное нарушение

Снижен

Повышено

Дыхательный ацидоз

»

Норма или снижено

Метаболический ацидоз

Повышен

Повышено или норма

Метаболический алкалоз

»

Снижено

Дыхательный алкалоз

Норма

Понижено

Смешанная форма дыхательного    алкалоза   и   метаболического ацидоза

»

Повышено

Смешанная форма дыхательного ацидоза   и   метаболического алкалоза

Нормальная величина рН и нормальный уровень PaCO2 могут указывать на то, что КОС находится в состоянии полной компенсации, но при этом не исключаются смешанные метаболические ацидозы/алкалозы. В данной ситуации весьма полезно определение анионной разницы (табл. 32.2) [Марино П., 1998].

Современные методы определения КОС дают возможность врачу интерпретировать не только показатели рН, PaCO2, но и BE, НСОз, уровень молочной кислоты и кетоновых тел, что облегчает трактовку сложных нарушений КОС.

Анионная разница. Значение этого показателя основано на законе электронейтральности, который заключается в том, что сумма положительных зарядов (катионов) в любой водной среде должна быть равна сумме отрицательных зарядов (анионов). В клинической практике легко «измеряемыми» ионами являются Na+, СГ, НСОз. Остальные

ионы: белки, РО4, SO4, органические кислоты, Ca2+, Mg2+ и K+ — измеряются не всегда («неизмеряемые» ионы). Анионная разница представляет собой разницу между «неизмеренными» количествами анионов и катионов и в норме равна 12 ммоль/л.

Таблица 32.2. Анионная разница (AP) [по Марино П., 1998]

Концентрация «неизмеренных» анионов (НА), ммоль/л

Концентрация «неизмеренных» катионов (HK), ммоль/л

Белки

15

K+

4,5

PO;

2

Ca2+

5

SO^

1

Mg2+

1,5

Органические

кислоты 5

В с е г о...

23

11

AP = НА - HK = 12 ммоль/л. НА + (CF + HCO]) - Na+ + HK. НА - HK = Na+ - (CF + HCO]).

Наличие анионной разницы выше 30 ммоль/л указывает на возможность лактат-ацидоза. Анионная разница в пределах 15—20 ммоль/л наблюдается при кетоацидозе. Уменьшение анионной разницы в плазме крови на 5—6 ммоль/л возникает при гипоальбуминемии, может наблюдаться при изменении содержания аномальных белков, гипонат-риемии.

При метаболическом ацидозе и нормальной анионной разнице нет тяжелых метаболических нарушений. Это состояние может быть обусловлено почечной недостаточностью средней степени, избыточным введением хлоридов, диареей, почечным канальцевым ацидозом. Высокая анионная разница свидетельствует о возможных глубоких нарушениях КОС — лактат-ацидо-зе, кетоацидозе, почечной недостаточности, отравлении салици-латами, метанолом, этиленглико-лем.

Глава 33 Нарушения кислотно-основного состояния

Нарушение кислотно-основного состояния — это нарушение процесса образования и выделения кислот.

Нарушения КОС являются в большей мере правилом, чем исключением у больных, находящихся в отделениях ИТ. Если нарушение таково, что буферные системы не могут обеспечить нормальный рН, то включаются последующие системы защиты, направленные на сохранение равновесия между PCO2 и НСОз. Главную роль в этом играют функции легких и почек.

Нарушения КОС:

• ацидоз дыхательный и метаболический;

• алкалоз дыхательный и метаболический;

• компенсированные (рН в пределах нормы);

• некомпенсированные (рН за пределами нормальных колебаний);

• разнонаправленные (противоположные изменения дыхательного и метаболического компонентов);

• однонаправленные (сдвиг в сторону ацидоза или алкалоза обоих компонентов).

Важнейшее условие успешного лечения нарушений КОС — определение их причин. Терапия должна быть направлена на устранение основной причины, а не компенсаторных реакций.

33.1. Острый дыхательный ацидоз

Острый дыхательный ацидоз представляет собой наиболее опасное нарушение КОС, развивающееся быстро в связи с декомпенсацией ФВД. Он характеризуется первичным острым накоплением CO2 в организме из-за снижения альвеолярной вентиляции, ограничивающего элиминацию CO2. Почечная компенсация путем экскреции нелетучих «фиксированных» кислот отсутствует. PaCO2, как и PCO2, в венозной крови и всей ВнеКЖ повышается, одновременно снижается рН, уровень BE остается постоянным (PaCO2 >44 мм рт.ст., BE ± 2 ммоль/л, рН <7,36). Изменения остальных показателей КОС связаны с особенностями сдвигов буферных систем крови. HCO^ имеет тенденцию к повышению.

По мере снижения рН возникают электролитные сдвиги с тенденцией к увеличению в плазме уровня фосфатов и калия. Одновременно повышается концентрация адреналина и норадреналина в крови, хотя чувствительность тканей к катехолами-нам при этом уменьшается. Возрастают частота дыхания и пульса, MOC, и повышается АД. В результате вазодилатации увеличивается мозговой кровоток. Накопление CO2 в крови ведет к повышению внутричерепного давления и развитию комы. Сердечно-сосудистые нарушения прогрессируют значительно быстрее при сочетании ацидоза с гипоксией.

Лечение: адекватная вентиляция легких в совокупности с терапией основного заболевания, вызвавшего острый дыхательный ацидоз.

33.2. Хронический дыхательный ацидоз

Хронический дыхательный ацидоз развивается длительное время, достаточное для включения почеч-

ного механизма компенсации. Повышение PCO2 крови сопровождается умеренным снижением рН. Одновременно увеличиваются избыток оснований и HCOi (PaCO2 >44 мм рт.ст., BE > +2 ммоль/л, рН < 7,35). Из организма выводятся H+ и Cl". С мочой выделяется NH4Cl, обладающий свойствами сильной кислоты. Компенсаторный характер метаболического алкалоза очевиден. Несмотря на почечную компенсацию, дыхательные нарушения могут прогрессировать. Хронический дыхательный ацидоз может перейти в острый, но сам непосредственной угрозы для жизни больного не представляет.

Необходимо  лечение  основного заболевания.

33.3. Острый дыхательный алкалоз

Острый дыхательный алкалоз характеризуется первичной острой потерей CO2 вследствие избыточной (по отношению к метаболическим потребностям) альвеолярной вентиляции. Это происходит в результате пассивной гипервентиляции при ИВЛ или стимуляции дыхательного центра и каротидных телец, вызванной гипоксемией или метаболическими нарушениями. Острый дыхательный алкалоз при черепно-мозговой травме может быть обусловлен стимуляцией хеморецепторов накапливающейся в мозге молочной кислотой. В связи с падением PCO2 увеличивается рН ВнеКЖ и компенсаторно HCO^ (PCO2 <36 мм рт.ст., рН >7,44). Концентрация ка-техоламинов плазмы падает, MOC уменьшается. Возникают дилатация сосудов легких и мышц, спазм сосудов мозга. Мозговой кровоток и внутричерепное давление уменьшаются. Возможны нарушения регуляции дыхания и мозговые расстройства: парестезии, мышечные подергивания, судороги.

Необходимо лечение основного заболевания (травма, отек мозга) или состояния (гипоксия), вызвавшего дыхательный алкалоз. Контроль КОС и газов крови. Режим дыхательного алкалоза при ИВЛ показан при нейротравме (PaCO2 = 25 мм рт.ст.). При умеренном дыхательном алкалозе в условиях ИВЛ коррекции не требуется.

33.4. Хронический дыхательный ал! алоз

Хронический дыхательный алкалоз развивается в течение времени, достаточного для компенсации за счет почек. Увеличивается экскреция с мочой HCO^, и уменьшается выделение нелетучих кислот. В плазме крови нарастает дефицит оснований, рН в пределах нормы или незначительно увеличен (PCO2 <35 мм рт.ст., BE < -2,3 ммоль/л, рН > 7,40-7,45).

Лечение. Необходимо устранение основной причины, вызывающей стимуляцию дыхания.

Дыхательный алкалоз, острый и хронический, как правило, представляет собой компенсаторную реакцию, обусловленную метаболическим ацидозом или какими-либо другими причинами (гипок-семия, боль, шок и др.).

33.5. Метаболический ацидоз

Метаболический ацидоз характеризуется дефицитом оснований во ВнеКЖ. Накопление фиксированных кислот или потеря оснований ведут к снижению буферных оснований и рН. Кислоты проникают в цереброспинальную и экстрацеллю-лярную жидкость мозга. Периферические и центральные хеморецепто-ры стимулируют дыхание. Однако постепенно процессы компенсации истощаются.

Причины метаболического ацидоза:

• увеличение содержания в плазме молочной кислоты (лактат-аци-доз);

• увеличение содержания ацетоук-сусной и β-оксимасляной кислот (кетоацидоз);

• увеличение содержания мочевой кислоты и SO^~ (почечная недостаточность);

• накопление неорганических кислот HSO^ и H2PO^ (распад белка при шоке и ПП, печеночная недостаточность);

• потери гидрокарбоната (прямые потери при диарее, наличии кишечных и желчных свищей, заболеваний пищеварительного тракта; потери гидрокарбоната, зависящие от потерь Na+ и K+ — в результате потери этих ионов HCO^ теряет свойства гидрокарбоната);

• инфузии кислых растворов и растворов электролитов, изменяющих ионный состав внеклеточной жидкости (массивные трансфузии «старой крови», содержащей хлорид аммония, обладающий свойствами сильной кислоты; инфузии растворов с низким рН, увеличение концентрации ионов Cl" ведет к снижению гидрокарбоната).

При некомпенсированном метаболическом ацидозе HCO^ < 20 ммоль/л BE < —2,3 ммоль/л, PCO2 40—45 мм рт.ст., рН<7,36, при полной или частичной дыхательной компенсации НСОз <20 ммоль/л BE < —2 ммоль/л, PCO2 <36 мм рт. ст., рН < 7,36.

В связи с огромной продукцией H+ наиболее важной является терапия основного заболевания. Симптоматическая терапия ацидоза без понимания его причины и всей метаболической катастрофы может быть неэффективной и вредной. Напомним, что бесконтрольное ощелачивание крови ведет к ухудшению кислородного обеспечения

тканей. При диабетическом ацидозе назначают преимущественно инсулин. Даже при остановке кровообращения необходимость срочного введения гидрокарбоната подвергается сомнению.

Эффективные и надежные методы лечения метаболического ацидоза — это инфузия сбалансированных растворов, поддержание адекватной гидратации и циркуляции у больных с сохранной функцией почек.

33.6. Лактат-ацидоз

Молочная кислота является конечным продуктом анаэробного гликолиза в организме. В норме ее концентрация в сыворотке крови составляет 2 ммоль/л или менее. Большая часть молочной кислоты метаболизируется печенью в процессе глюконеогенеза. Как энергетический материал молочная кислота поглощается сердечной мышцей. Увеличение содержания молочной кислоты в сыворотке крови наблюдается при метаболических нарушениях, связанных с усилением анаэробного гликолиза, и всегда является показателем значительных метаболических нарушений.

Причины лактат-ацидо-за:

снижение оксигенации тканей — тканевая гипоксия. Наибольшее значение придают циркулятор-ным нарушениям (кардиогенньгй, септический, гиповолемический шок). Возможность лактат-ацидо-за при артериальной гипоксемии, особенно кратковременной и неглубокой, сомнительна. Также нет прямых доказательств увеличения уровня молочной кислоты в крови при анемии, если отсутствуют клинические симптомы шока. Однако присутствие всех форм гипоксемии теоретически способствует развитию лактат-

ацидоза. Последний предполагают во всех случаях тяжелого течения заболевания, у больных с нестабильной гемодинамикой, ино-тропной поддержкой, синдромом сдавления и др. Необходимо определять показатели КОС методом Аструпа, анионную разницу и уровень лактата в крови;

нарушения функции печени приводят к снижению ее способности к превращению молочной кислоты в глюкозу и гликоген. Нормально функционирующая печень перерабатывает значительные KOJ иче-ства лактата, а при шоке эта способность нарушается;

недостаток тиамина (витамин Bj) может приводить к развитию лак-тат-ацидоза при отсутствии сердечно-сосудистой недостаточности. Дефицит тиамина отмечается в критических состояниях, нередко у больных, злоупотребляющих алкоголем, при симптомоком-плексе Вернике. Недостаток тиамина способствует увеличению уровня молочной кислоты вследствие угнетения окисления пиру-вата в митохондриях [Campbell С.H., 1984]. Уровень лактата в сыворотке крови повышается во время неумеренного употребления спиртных напитков, а через 1—3 дня лактат-ацидоз переходит в кетоацидоз;

повышение уровня правовращающего изомера молочной кислоты D-лактат-ацидоз. Этот изомер образуется в результате действия микроорганизмов, расщепляющих глюкозу в кишечнике. D-лактат-ацидоз чаще встречается у больных после абдоминальных операций: обширных резекций тонкой кишки, наложения межкишечных анастомозов и т.д., а также у тучных лиц [Smith S.M. et al., 1986]. Стандартные лабораторные методики позволяют определять лишь левовращающий изомер молочной кислоты. Наличие D-лактат-ацидоза следует

предполагать у больных с некомпенсированным метаболическим ацидозом и высокой анионной разницей. Нарушения функции ЖКТ (диарея, операции на органах брюшной полости, дисбакте-риоз) могут указывать на это нарушение. По-видимому, данное заболевание более распространено, но часто не диагностируется [Марино П., 1998];

другие возможные причины лак-тат-ацидоза в отделениях ИТ — лактат-ацидоз, связанный с медикаментозной терапией.

Длительные инфузии раствора адреналина могут вызвать лактат-ацидоз. Адреналин ускоряет распад гликогена в скелетных мышцах и увеличивает выработку лактата. Увеличению лактат-ацидоза способствует периферическая вазоконстрикция, приводящая к анаэробному метаболизму.

Лактат-ацидоз может развиться при использовании натрия нитро-пруссида. Метаболизм последнего связан с образованием цианидов, способных нарушать процессы окислительного фосфорилирования и вызывать молочнокислый ацидоз. Однако образование цианидов при этом может происходить и без увеличения уровня лактата в крови.

Не исключается возможность повышения уровня молочной кислоты при длительной пассивной гипервентиляции и введении щелочных растворов (инициированный лактат-ацидоз).

Диагностика. На возможность лактат-ацидоза указывают следующие признаки:

• наличие метаболического ацидоза, связанного с повышенной анионной разницей;

• выраженный дефицит оснований;

• анионная разница более 30 ммоль/л, в то же время другие причины, которые могут вызвать ацидоз (кетоацидоз, почечная не-

достаточность, введение токсичных веществ), отсутствуют; • уровень молочной кислоты в венозной крови превышает 2 ммоль/л. Этот показатель отражает интенсивность образования лактата в тканях.

Лечение этиологическое, т.е. направлено на устранение причины возникновения лактат-ацидоза. При шоке, циркуляторной недостаточности следует принять меры, способствующие улучшению тканевой перфузии, доставки и потребления кислорода тканями. Все больные с алкогольной энцефалопатией нуждаются в лечении тиамином. Средняя доза тиамина при его дефиците составляет 100 мг/сут.

Введение натрия гидрокарбоната показано при рН менее 7,2, HCO3 менее 15 ммоль/л при отсутствии дыхательного ацидоза. Рекомендуемая при этом концентрация НСОз в плазме крови — 15 ммоль/л. Этот уровень НСОз будет поддерживать рН >7,2. Половину дефицита НСОз устраняют путем первичного внутривенного введения бикарбоната с последующим измерением его уровня в крови. Дальнейшее внутривенное введение бикарбоната производят медленно капельно с периодическим контролем уровня рН и НСОз, PCO2 и всех показателей КОС.

Точное количество требуемого бикарбоната рассчитывают по формуле:

Дефицит HCO3" = 0,5-масса тела (кг)· (желаемое количество HCO3 — фактическое количество HCO3 в сыворотке крови).

При отсутствии дыхательного ацидоза или алкалоза достаточная концентрация HCO3 равна 15 ммоль/л.

Вводят 8,4 % (молярный) раствор NaHCO3, 1 мл которого содержит 1 ммоль бикарбоната. Начальная доза бикарбоната составляет 1 ммоль/кг

массы тела. Таким образом, у пациента с массой тела 70 кг количество вводимого 8,4 % раствора NaHCO3 равно 70 мл. Чаще используют 4,2 % раствор NaHCO3 (полумолярный), и его доза составляет 140 мл.

В отдельных случаях из-за неэффективности терапии бикарбонатом натрия применяют другие средства — карбикарб или натрия дихлор-ацетат. Преимущество карбикарба состоит в том, что он вызывает меньшее по сравнению с гидрокарбонатом образование CO2. Дихлора-цетат снижает образование лактата и оказывает положительное ино-тропное действие, что важно при лечении метаболического ацидоза.

33.7. Кетоацидоз

Недостаточность эндогенного инсулина и/или недостаточное поступление экзогенного инсулина ведут к повышению содержания в плазме крови глюкагона и прогрессирующей декомпенсации обмена веществ, вплоть до комы. Причиной кетоацидоза служит образование кетоновых тел — группы органических соединений, являющихся промежуточными продуктами обмена жиров, белков и углеводов. Синтез кетоновых тел (кетогенез) в основном происходит в печени. Главные кетоновые тела — ацетоуксусная и β-оксимасляная кислоты [Brandt K. R., Miles J.M., 1988].

Возможные причины к е т о а.ц и д о з а:

• диабет;

• голодание;

• алкоголизм;

• неадекватное парентеральное питание;

• послеоперационный период.

Диабетический кетоацидоз представляет собой грозное осложнение диабета, обусловленное чаще всего неправильно подобранной дозой ин-

сулина. Изменения метаболизма при этом могут развиваться очень быстро. Возможен смертельный исход.

Основные звенья нарушений:

• гипергликемия;

• повышение осмолярности плазмы;

• гипертоническая дегидратация: потери воды достигают 6—8 л (вследствие осмотического диуреза, гипервентиляции, рвоты и поноса);

• метаболический ацидоз обусловлен увеличением количества активного ацетата, образованием ацетоуксусной и β-оксимасляной кислот; может усиливаться лак-тат-ацидозом;

• гипервентиляция (в том числе дыхание Куссмауля), стимуляция дыхательного центра H+, приводящая к значительному снижению PCO2 крови;

• потеря минералов: калия, натрия, кальция, магния, фосфатов.

Клинические симптомы кетоацидоза:

• общие (слабость, жажда, тошнота

и др.);

• диабетическая прекома;

• диабетическая (гиперосмолярная, ацидотическая) кома.

Следует заметить, что гиперосмо-лярность может приводить к коматозному состоянию и без наличия кетоацидоза (гиперосмолярная, не-ацидотическая кома).

В диагностике кетоацидоза основное значение имеют следующие симптомы: гипергликемия; наличие сахара в моче; метаболические (снижение рН, HCO3^ PCO2, выраженный дефицит оснований); ацетон в плазме и моче; осмоляр-ность плазмы выше 300 мосм/л; повышение уровня гематокрита и гемоглобина (если не было анемии или кровотечения); лейкоцитоз со сдвигом влево.

Типичные варианты:

концентрация глюкозы в крови выше 19,4 ммоль/л;

• наличие кетоновых тел в крови;

• рН ниже 7,0; BE -20, -30 ммоль/л и ниже, НСОз менее 10 ммоль/л, PCO2 менее 20 мм рт.ст.;

• анионная разница выше 20 ммоль/л.

Атипичные варианты:

• концентрация глюкозы в крови ниже 19,4 ммоль/л;

• сдвиг рН в щелочную сторону;

• величина анионной разницы ниже 20 ммоль/л.

Важно учитывать, что величина анионной разницы во многом зависит от экскреции кетоновых тел с мочой и усиленной реабсорбции хлоридов в почечных канальцах. У лиц с обезвоживанием и олигу-рией нарушено выведение кетоновых тел и более выражена анионная разница. Напротив, выведение кетоновых тел с мочой способствует уменьшению анионной разницы.

Главные факторы лечения тяжелого кетоацидоза, в том числе гиперосмолярной кетоацидотичес-кой комы, — применение инсулина; компенсация потерь жидкости; возмещение потерь калия и других электролитов.

Инсулин. Введение инсулина является основой лечения кетоацидоза, гипергликемии, липолиза и про-теолиза и связанных с ними нарушений водного и электролитного баланса.

Дозировка и способ введения инсулина. Инсулин вводят внутривенно и/или внутримышечно. Наиболее распространен внутривенный метод введения, наиболее безопасна первоначальная доза — 10 ЕД. Последующая инфу-зия инсулина проводится со скоростью 0,1 ЕД/кг/ч. Полупериод усвоения простого инсулина при внутривенном введении около 4—5 мин, время действия около 60 мин.

Инфузии инсулина проводят на изотоническом растворе натрия хлорида или на 5 % растворе глюкозы. В первом случае рекомендуют добавлять в раствор 0,1—0,2 г человеческого альбумина для предотвращения адсорбции инсулина на ин-фузионной системе. Если уровень глюкозы крови снижается до 19,4 ммоль/л (350 мг%), то противопоказаний к назначению раствора глюкозы для терапии инсулином нет. В качестве лечебного средства глюкозу вводят при снижении ее концентрации до 13,9 ммоль/л (250 мг%). Уже через 1 ч после начала лечения инсулином выявляются положительные изменения КОС.

Осложнение — резкое уменьшение концентрации глюкозы в крови. Для предупреждения этого осложнения следует постоянно контролировать уровень глюкозы в крови.

Введение жидкости. Дефицит ВнеКЖ и ВнуКЖ у больных с диабетическим кетоацидозом может быть очень большим и достигать 10 % массы тела [Kriesberg R.А., 1987]. Лечение следует начинать с изотонических растворов, содержащих натрий и хлор (раствор Ринге -ра, 0,9 % раствор натрия хлорида) как можно раньше, еще до получения данных о содержании глюкозы в крови. При инфузии этих растворов, даже без введения инсулина, уровень сахара в крови понижается почти на 5—10 ммоль/л. При гипо-волемии показано введение изотонического раствора альбумина. Гипотонические растворы натрия хлорида применяют лишь при гипер-натриемии с концентрацией Na+ в крови выше 150 ммоль/л.

Инфузионную терапию проводят под контролем ЦВД, диуреза, секторального распределения жидкости (опасность чрезмерного введения кристаллоидных растворов состоит в возможности развития отека мозга или легких). В связи с этим следует подчеркнуть опасность быстрых

чрезмерных инфузий. Процесс ре-гидратации тесно связан с коррекцией глюкозы крови и может проводиться в течение 1 сут и более. При сниженном объеме плазмы показано введение растворов, поддерживающих онкотическое давление плазмы (5 % раствор альбумина). Растворы крахмала применять не рекомендуется из-за их способности повышать уровень амилазы в сыворотке крови. В процессе инфузионной терапии важно контролировать концентрацию ионов в плазме крови. При быстром снижении осмоляр-ности плазмы и уровня натрия ниже 125 ммоль/л может развиться так называемый синдром дисэквилибри-рования, приводящий к отеку мозга. Этот синдром возникает при осмо-лярности плазмы ниже 280 мосм/л и сохраненной гиперосмолярности в цереброспинальной жидкости и клетках мозга [Хартиг В., 1982].

Калий. Потери калия при кето-ацидозе достигают 200—700 ммоль и продолжаются на фоне восстановленного диуреза. По мере устранения ацидоза развивается гипокалие-мия, представляющая опасность для больного. Поступление глюкозы в клетки опережает поступление в них калия. В связи с этим калиевой терапии при кетоацидозе придается большое значение. Если нет противопоказаний к назначению калия (почечная недостаточность, выраженная гиперкалиемия) введение его начинают уже на ранних этапах лечения (табл. 33.1). При достаточном диурезе его вводят при концентрации в сыворотке крови 6 ммоль/л [Марино П., 1998].

Следует помнить! Средняя или безопасная скорость внутривенного введения раствора калия — поляризующего коктейля — 20 ммоль/ч, а при ее увеличении возникает опасность гиперкалие-мии, нарушений сердечного ритма и даже остановки сердца. Введение калия необходимо проводить

Таблица  33.1.  Применение раствора калия

Концентрация калия в сыворотке крови, ммоль/л

Скорость введения калия, ммоль/ч

5-6

10

4-5

20

3-4

30

Менее 3

40

под контролем монитора. Дозы подбирают индивидуально. Относительно безопасная доза калия — до 200 ммоль/24 ч, максимальная — 250—350 ммоль/24 ч.

Ощелачивающая терапия при кетоацидозе, как правило, не проводится. Ацидоз является следствием дефицита инсулина в крови, поэтому назначение гидрокарбоната не показано. Главное в лечении этих больных — правильная инсулиновая терапия, которая позволяет снизить уровень глюкозы в крови до 6— 12 ммоль/л уже в первые 6 ч. Одновременно происходит увеличение содержания HCO^ во ВнеКЖ. Поспешная компенсация ацидоза гидрокарбонатом натрия может сопровождаться резким падением рН цереброспинальной жидкости вследствие усиленного притока CO2 в клетки, замедленным падением ос-моляльности цереброспинальной жидкости, гипокалиемией и алкалозом, проявляющимся позднее и трудно поддающимся коррекции. Если ощелачивающая терапия все же проводится, то не следует стремиться к достижению значения рН выше 7,1.

Уровень неорганического фосфора в сыворотке крови у больных с кетоацидозом снижен. Общие потери фосфора составляют в среднем 1 — 1,5 ммоль/кг. При значительной гипофосфатемии показано введение растворов фосфора. Конечная цель лечебных мероприятий

заключается в нормализации уровня глюкозы, восстановлении водного и электролитного баланса. Инсулин вводят до того момента, пока уровень HCOs не будет равен 20 ммоль/л.

33.8. Алкогольный кетоацидоз

Причины алкогольного кетоацидоз а:

• голодание (недостаточное поступление в организм необходимых питательных веществ). Кетоацидоз по этой причине может возникать при неполноценном ПП и у неалкоголиков;

• превращение этанола в процессе метаболизма в печени в ацеталь-дегид с образованием НАДН (ни-котинамидадениндинуклеотид восстановленный), способствующий образованию кетоновых тел;

• обезвоживание, ведущее к олигу-рии и снижению экскреции кетоновых тел с мочой [Марино П., 1998; Kreisberg R.A., 1987].

Диагностика. Алкогольный кетоацидоз обычно развивается через 1—3 дня после чрезмерного потребления спиртных напитков. При этом показатели рН, НСОз и BE могут быть резко сниженными, а концентрация этанола и кетоновых тел в крови ничтожной. Увеличивается анионная разница, и ее колебания могут быть значительными. Как правило, уровень глюкозы в крови несколько повышен (до 3000 мг/л, или 16,7 ммоль/л).

Лечение. Показано внутривенное введение изотонических растворов натрия хлорида и 5 % раствора глюкозы. Глюкоза угнетает образование кетоновых тел в печени, а солевые растворы повышают экскрецию их с мочой. Уровень калия корригируют по его содержанию в сыворотке крови. Необходимость в применении гидрокарбоната, как правило, отсутствует.

33.9. Метаболический алкалоз

Метаболический алкалоз представляет собой тяжелое нарушение КОС, которому, к сожалению, часто не уделяется достаточного внимания. Главной патогенетической особенностью данного состояния является несоответствие увеличенного уровня HCO^ предполагаемому уровню PCO2 сыворотки крови и всего внеклеточного пространства. Если метаболический ацидоз компенсируется гипервентиляцией и снижение НСОз в сыворотке крови сопровождается соответствующим снижением PCO2, то в случае тяжелого метаболического алкалоза такая компенсация (увеличение НСОз — увеличение PCO2) часто невозможна. Соотношение НСО^/РСО2 нарушается, а рН крови становится выше нормальных значений.

Метаболический алкалоз сопровождается повышенным сродством кислорода к гемоглобину, в связи с чем DO2 к тканям снижается и потребность тканей в кислороде не обеспечивается. Этим объясняется высокая смертность.

Причины метаболического алкалоза:

потеря соляной кислоты. Значительные потери соляной кислоты возникают в результате рвоты (пилоростеноз, тонкокишечная непроходимость), длительной постоянной аспирации желудочного содержимого с помощью назога-стрального зонда (панкреатит, перитонит), гастростомы и др. Потеря желудочного сока, имеющего низкий рН и концентрацию H+ до 100 ммоль/л, может привести к значительному дефициту ионов H+ и СГ;

потери калия, магния и натрия. Эти потери наблюдаются при рвоте, диарее, аспирации желудочного содержимого, кишечных

свищах, использовании мочегонных средств. Хлориды при использовании диуретиков выводятся с мочой пропорционально выделению натрия. Ионы СГ, не подвергшиеся реабсорбции в почечных канальцах, замещаются ионами НСОз. Реабсорбция бикарбоната поддерживает алкалоз. Дефицит калия — одна из важных причин метаболического алкалоза. Калий теряется с мочой в результате повышенного поступления ионов Na+ в дистальные канальцы. Истощение запасов калия поддерживает алкалоз путем стимулирования секреции ионов H+. Одновременно с потерей ионов Na+, СГ, K+ теряется Mg2+, который играет важную, но не совсем ясную роль в возникновении дефицита калия;

дефицит объема ВнеКЖ вызывает увеличение концентрации НСОз вследствие потери свободной воды, а стимуляция альдостерона усиливает потери калия и ионов H+ в почечных канальцах. Первичный альдостеронизм также способствует выделению указанных выше катионов с мочой;

избыточное введение бикарбоната натрия. Отношение к терапии бикарбонатом в последнее время значительно изменилось. По-видимому, алкалоз, возникающий при избытке ионов НСОз, более опасен, чем умеренный ацидоз, связанный с его недостатком. При дефиците хлоридов введение бикарбоната может привести к стойкому алкалозу.

Метаболический алкалоз, как и метаболический ацидоз, представляет собой серьезную угрозу для жизни больного. Он может быть вызван неправильными лечебными действиями врача. В связи с этим следует подчеркнуть опасность гипервентиляции при ИВЛ с одновременным введением щелочных растворов.

Клинические формы. Различают три формы метаболического алкалоза: легкую, среднюю и тяжелую.

Легкая форма метаболического алкалоза представляет собой кратковременное увеличение содержания НСОз в сыворотке крови, не требующее специального лечения.

Алкалоз средней тяжести характеризуется увеличением НСОз до 30— 40 ммоль/л с относительно легким клиническим течением. Чаще всего это так называемый хлоридзависи-мый алкалоз, который соответствует снижению хлоридов крови до 90 ммоль/л и более. Как правило, он связан с потерей жидкости и хлоридов. Соответственно уменьшению содержания ионов СГ в сыворотке крови увеличивается количество бикарбоната.

Алкалоз с тяжелым клиническим течением характеризуется увеличением содержания НСОз в сыворотке крови более 50 ммоль/л и увеличением рН крови до 7,6. Возможны судороги, нарушения сердечного ритма и респираторный алкалоз. Данное нарушение КОС представляет большую сложность для объяснения патогенетических механизмов, вызывающих некомпенсируемое состояние.

Хлориднезависимый алкалоз характеризуется увеличением объема ВнеКЖ и потерей ионов K+ и Mg2+, наблюдается после отмены корти-костероидов [Марино П., 1998].

Диагностика (основные критерии):

HCO^ в артериальной крови более 25 ммоль/л, в венозной более 30 ммоль/л (наиболее важный показатель);

• рН выше нормального уровня;

PCO2 нормальное или повышенное, в наиболее тяжелых случаях может быть сниженным;

• СГ менее 100 ммоль/л (хлоридза-висимый алкалоз), в некоторых случаях содержание СГ остается

нормальным    (хлориднезависимый алкалоз); K+ — часто гипокалиемия.

При увеличении уровня НСОз в артериальной крови возникает компенсаторная реакция, направленная на повышение РаСО2- При содержании НСОз 30 ммоль/л в артериальной крови РаССЬ должно быть равно 42 мм рт.ст.; при увеличении НСОз до 40 ммоль/л PaCO2 достигает 49 мм рт.ст.; при НСОз 50 ммоль/л PaCO2 в среднем равно 56 мм рт.ст. [Javehe-ri S., Kazemi H., 1987].

Лечение должно быть направлено на устранение основной этиологической причины алкалоза. Восстановление уровня хлоридов, натрия и калия в плазме достигается инфузиями соответствующих растворов (раствор Рингера, изотонический раствор натрия хлорида, раствор калия хлорида, калия и магния аспарагинат и др.). Заметим, что все эти растворы имеют низкий рН и способствуют снижению рН крови.

Дефицит хлоридов можно вычислить по следующей формуле:

Дефицит ионов СГ (ммоль) =

= 0,27-масса тела (кг)-(ЮО -_

- фактическое содержание СГ).

При этом необходимый объем изотонического раствора натрия хлорида также может быть определен по формуле:

Объем 0,9 % раствора NaCl (л) = = дефицит CF/154,

где 154 — содержание СГ (ммоль) в 1 л 0,9 % раствора натрия хлорида. Восстановление   объема   внекле-

точного водного пространства достигается так же. Объемы и качественный состав применяемых для инфузии средств определяются в каждом конкретном случае в соответствии с имеющимися потерями. Для этой цели может быть рекомендован компьютерный мониторинг водных секторов. Важным этапом лечения является восстановление ионного равновесия и осмолярнос-ти. Необходим постоянный контроль содержания ионов Na+, K+, Mg2+, СГ, глюкозы, мочевины в крови. Введение диуретических средств противопоказано.

В связи с огромной продукцией H+ лечение кислотами может оказаться не только бесполезным, но и вредным. Возможно, что метаболический алкалоз внеклеточного пространства является компенсаторной реакцией на ацидоз, развивающийся в клеточном пространстве. Для нормализации рН часто бывает достаточно ввести потерянные ионы, особенно СГ и K+, и поддержать электронейтральность. Терапия должна быть направлена на усиление способности почек сохранять ионы H+, что происходит в норме, и выделять буферы, а именно бикарбонат. Необходимо обеспечить достаточную гидратацию, вводить ионы СГ, K+ и небольшое количество Na+. Подавление почечной реабсорбции бикарбоната может быть достигнуто путем назначения диакарба в дозе 250— 500 мг, однако этот препарат не уменьшает потерю хлоридов и может вызывать дефицит K+.

Лечение метаболического алкалоза в основном заключается в коррекции нарушенного гомеостаза.

Глава 34 Острая почечная недостаточность

ΟΠΗ классифицируется как оли-гурическая (мочи меньше 15 мл/ч) и неолигурическая. Смертность при

олигурической форме почечной недостаточности составляет приблизительно 50 % и по крайней мере в 2

раза выше, чем в случае ее неолигу-рической формы. Поскольку ΟΠΗ часто связана с гиповолемией или использованием нефротоксических препаратов, профилактика этого состояния играет ключевую роль. ΟΠΗ может быть вызвана самыми разнообразными причинами, действующими через один из 3 общих механизмов:

• недостаточная перфузия (прере-нальная форма);

• преграда (препятствие) для мочеотделения (постренальная форма);

• поражение почек (интрареналь-ная форма).

Пререналъная форма ΟΠΗ. Недостаточная перфузия почек составляет примерно 50 % всех случаев ΟΠΗ, поэтому предотвращение ги-потензии представляется наиболее рациональным методом лечения. Хотя длительная почечная ишемия может приводить к ΟΠΗ, в большинстве случаев этиология пре-ренальной формы мультифокальна (шок, гиповолемия, сепсис, воздействие лекарственных средств). Полагают, что АД ниже 60—70 мм рт.ст. продолжительностью более 30 мин может вызвать ΟΠΗ. Почечная недостаточность возникает вслед за недостаточностью кровообращения, обусловленной общими причинами (кровопотеря, сердечная недостаточность и др.); жидкостным перераспределением, несмотря на высокую производительность сердца; или может быть обусловлена наличием сосудистых преград (стеноз почечной артерии, васкулит, эмболия).

Постренальная форма ΟΠΗ более редкая и составляет примерно от 1 до 10 % всех случаев, однако она должна быть своевременно диагностирована. И при преренальной, и при интраренальной форме развитие олигурии или анурии происходит постепенно — от нескольких часов до нескольких дней. У боль-

ных с постренальной формой ΟΠΗ обычно происходит резкое прекращение оттока мочи, связанное с уретральной преградой (аденома предстательной железы, травма, закупорка сгустком крови). Препятствие в верхних отделах мочевых путей, вызывающее анурию, наблюдается в тех случаях, когда имеется двустороннее поражение мочевыво-дящих путей или при наличии у больного единственной почки.

Немедленно должна быть исключена обструкция уретры (например, с помощью попытки введения катетера в мочевой пузырь). Обструкция мочевого катетера также может быть причиной внезапной олигурии.

Интрареналъная форма ΟΠΗ возникает в результате поражения паренхимы почек различными повреждающими факторами. В большинстве случаев ΟΠΗ с олигурией вызывают два заболевания: острый некроз канальцев и острый интер-стициальный нефрит. Острый гло-мерулонефрит не часто встречается у больных, находящихся в отделении ИТ [Рябов Г.А., 1994; Мари-HO П., 1998].

Острый некроз канальцев (OHK) — недостаточно изученное заболевание, чаще всего развивающееся при ишемии, сепсисе, гиповолемии, оперативных вмешательствах, применении нефротоксических веществ или отравлении ядами.

Острый интерстициалъный нефрит (ОНИ) связывают с реакцией гиперчувствительности, развивающейся в почках вследствие воздействия различных лекарственных веществ (пенициллины, нестероидные противовоспалительные препараты, фуросемид; химиотерапевтические средства, обладающие нефротокси-ческим действием; контрастные вещества, ангиотензинпревращающий фермент и др.). Острый интерсти-циальный нефрит в 40 % случаев сопровождается лихорадкой, кожными высыпаниями и суставными болями. Однако OHK и ОИН часто

имеют сходную клиническую картину.

Причиной часто недиагностируемой аллергической реакции, поражающей почечный интерстиций, может быть какое-либо лекарственное средство. Сообщается о случаях ОИН в связи с применением суль-фаниламидов, тиазидов, фуросеми-да и др. [Linton A.L., Driedger A.А., 1980]. Часто единственными признаками ОИН являются олигурия и повышение уровня креатинина в крови. Лабораторные признаки — эозинофилия и эозинофилурия.

Гломерулонефрит и васкулит в отделениях ИТ может быть обусловлен подострым бактериальным эндокардитом, системной волчанкой, риккетсиозной инфекцией, стрептококковой флорой, злокачественной гипертензией. Васкулит может быть связан с назначением лекарственных средств. В анализе мочи определяется осадок, содержащий лейкоциты, белок, эритроциты, цилиндры. Проводят серологические исследования. Терапия должна быть направлена на лечение основного заболевания.

Индексы почечной функции (табл. 34.1). Наиболее важная клиническая задача состоит в том, чтобы дифференцировать преренальную форму ΟΠΗ от острого тубулярного некроза. Объем мочи обычно отражает интенсивность почечного кровообращения и часто соответствует плотности мочи, поэтому почечный кровоток, вероятно, адекватен у неолигури-ческих пациентов, а выделение концентрированной мочи вряд ли может указывать на поражение почечных структур. Снижение почечного кровотока сопровождается увеличением реабсорбции натрия и уменьшением его экскреции с мочой. Наоборот, при интрареналь-ной форме почечной недостаточности происходит снижение реабсорбции этого электролита и его выделение с мочой увеличивается.

Таблица 34.1. Индексы функции почек при ΟΠΗ [Marini J. J., Wheeler G., 1997]

Лабораторный показатель

Пре-ренальная форма

Интра-ренальная форма

Азот мочевины крови/креатинин

>10:1

10:1

Концентрация натрия в моче

<20

MM О ЛЬ/Л

>40

MM ОЛЬ/Л

Осмолярность мочи

>500 мосм/л

<300-400 мосм/л

Креатинин мочи/ креатинин плазмы

>40

<20

Φ3Ν.

<1

>2

Осадок мочи

Нормальный

Активный

Содержание натрия в моче менее 20 ммоль/л при олигурии указывает на преренальную патологию, а уровень натрия выше 40 ммоль/л указывает на возможность (не всегда) ренальной формы ΟΠΗ.

Ошибки в трактовке повышенного уровня натрия в моче могут возникать на фоне применения салу-ретиков и у больных пожилого возраста. Однако, используя только один этот показатель, нельзя установить причину ΟΠΗ, если концентрация натрия в моче составляет около 40 ммоль/л.

Соотношение концентрации азота мочевины крови и креатинина при преренальной форме ΟΠΗ обычно более 10:1, а при интраренальных причинах менее 10:1. Общими руководящими принципами при этом служат следующие: при прекращении диуреза концентрация азота мочевины увеличивается на ΙΟΙ 5 мг/(дл-сут), а креатинина — на 1 — 2,5 мг/(дл-сут); увеличение концентрации калия в сыворотке крови происходит со скоростью около 0,5 ммоль/(л-сут) и снижение НСОз — приблизительно на 1 ммоль/(л-сут). Ежедневный анализ этих показателей дает важную информацию о динамике развития ΟΠΗ.

Высокая осмолярность мочи (более 500 мосм/л) свидетельствует о преренальной причине ΟΠΗ, а низкая (менее 300—400 мосм/л) — о наличии интраренальных этиологических факторов.

Соотношение креатинин мочи/ креатинин плазмы более 40 указывает на преренальную форму ΟΠΗ, а снижение этого показателя ниже 20 — на ренальную.

Фракционная экскреция натрия (O3Na) — это часть электролита, проходящая через клубочковый фильтр и экскретируемая с мочой. O3Na вычисляют, сравнивая почечный клиренс натрия с клиренсом креатинина:

(КМ/КП)Ж ФЭ-(%) = (КМ/КП)к:·100'

где KM — концентрация натрия в моче, КП — концентрация натрия в плазме, Kp — креатинин.

ФЭ менее 1 % свидетельствует о преренальной азотемии, а более 2 % — об интраренальной ΟΠΗ. Это один из информативных показателей [Espinel C.H., Gregory A.W., 1980].

Микроскопическое исследование осадка мочи (табл. 34.2). При наличии преренальных факторов осадок мочи содержит неспецифические элементы — гиалиновые или зернистые цилиндры. При остром некрозе почечных канальцев в осадке мочи много эпителиальных клеток и цилиндров (грубых зернистых). При ΟΠΗ осадок мочи может содержать лейкоциты и лейкоцитарные цилиндры. Эритроциты и эритроцитарные цилиндры характерны для острого гломерулонеф-рита, но могут встречаться и при других патологических процессах, приводящих к ΟΠΗ [Марино П., 1998].

Рабдомиолиз. Острый некроз скелетных мышц сопровождается мио-глобинурией, возрастанием содержания креатинина, азота мочевины,

Таблица 34.2. Признаки усиленного катаболизма или некроза скелетных мышц при ΟΠΗ [Schrier R.W., 1979]

Биохимические показатели сыворотки крови

Ежедневное увеличение

Конечная концентрация

Мочевина

>300 м г/л

Креатинин

>10 мг/л

Калий

>] ммоль/л

Мочевая кислота

> 150 мг/л

Фосфор

_

>100 мг/л

калия и других биохимических показателей в сыворотке крови.

В случае тяжелого рабдомиолиза в кровь выделяется большое количество миоглобина и креатинина, что вызывает повышение активности ряда мышечных ферментов, в том числе креатинфосфокиназы. Источник их происхождения (сердечная мышца или скелетная мускулатура) можно определить по активности альдолазы. Повышенная активность альдолазы позволяет считать скелетные мышцы ее источником. Основное лечение ΟΠΗ, обусловленной рабдомиолизом и повышенным катаболизмом, заключается в правильной инфузионной терапии и коррекции водно-электролитного баланса.

Лечение ΟΠΗ. Начальный подход продолжающейся почечной недостаточности должен полностью исключить наличие преренальных и постренальных причин. При первых же симптомах олигурии или анурии необходимо убедиться в нормальном функционировании катетера, введенного в мочевой пузырь. Это важно при выделении мочи менее 500 мл/сут (олигурия) и особенно при выделении мочи менее 100 мл/сут (анурия). Следует помнить, что острая олигурия обычно не вызывается почечными паренхиматозными нарушениями.

Первоначальная задача состоит в нормализации гемогидродинами-ческих показателей, устранении гиповолемии, дегидратации, возможных нарушений секторального жидкостного распределения.

Для нормальной функции почек необходимы определенный резерв жидкости в организме и достаточно высокий CB. Важно установить ге-модинамический профиль и принять меры к его нормализации. Потребность в инвазивном контроле спорна, поскольку никакие специфические уровни ДЗЛА, функционального состояния сердца не гарантируют достаточного почечного кровотока. На практике часто пользуются неинвазивными методами оценки гемодинамического профиля, измеряя величины CB, СИ, ОПСС, САД, ДНЛЖ. Динамическое измерение ЦВД, как и ДЗЛА, позволяет оценить адекватность наполнения желудочков кровью. Если оба показателя снижены на 4 мм рт.ст. и более, необходимость инфузионной терапии не вызывает сомнений. ОЦК можно считать адекватным при ЦВД 10-12 и ДЗЛА - 15-20 мм рт.ст. Если после нормализации этих показателей CB остается сниженным, необходимо немедленно определить причину этого (инфаркт миокарда, тампонада сердца и др.) и провести соответствующую терапию.

Добутамин и допамин. При сниженном CB и нормальном АД показано введение добутамина в дозе 10—20 мкг/(кг-мин). При сниженном АД и низком CB назначают допамин из расчета 5—15 мкг/ (кг-мин). При достаточно высоком CB показан допамин в дозах менее 5 мкг/(кг-мин), поскольку эта доза оказывает вазодилатирующее действие на почечные сосуды и таким образом улучшает почечную перфу-зию.

Наличие олигурии при нормальной гемодинамике свидетельствует

о возможном интраренальном механизме почечной недостаточности. В этих случаях предлагается вводить малые дозы допамина (дофамина) — 1 мкг/(кг-мин) для устранения ва-зоконстрикции, сопровождающей ΟΠΗ. Одновременное введение фу-росемида, способствующего активизации канальцевых процессов моче-образования, ускоряет процессы мочеотделения, но не приводит к улучшению функции почек.

M а н н и т о л обеспечивает достаточный диурез даже при снижении среднего АД до 30 мм рт.ст. Введение маннитола способствует повышению почечного кровотока. Осмотическое действие проявляется торможением абсорбции воды в канальцах и образованием гипотонического фильтрата. Маннитол назначают при появлении ранних признаков почечной недостаточности. Диуретический эффект этого препарата связан с повышением клубочковой фильтрации. Увеличение диуреза обычно наступает в течение 2 ч после введения 50—100 мл 25 % раствора. При этом важно поддерживать адекватный объем плазмы, применять средства, улучшающие реологические свойства крови.

Фуросемид применяют в начальной дозе 100 мг. Диуретический эффект наступает в течение 1 ч. Общая доза при внутривенном введении не должна превышать 600 мг. Имеются сведения, что препарат в больших дозах вызывает вазокон-стрикцию и снижает CB. Фуросемид также оказывает нефротокси-ческое действие. Обязательным условием перед назначением фуросе-мида является нормализация CB и ОЦК.

Нарушения электролитного баланса. Главными признаками дисбаланса электролитов при ΟΠΗ являются гиперкалиемия, гипонатрие-мия, гипермагнезиемия и гиперфос-фатемия. Ежесуточный контроль за содержанием этих электролитов в сыворотке крови важен как для оп-

ределения динамики процесса, так и для ограничения введения растворов, содержащих электролиты. При стойкой олигурии введение калия и магния прекращают.

Медикаментозная терапия при ΟΠΗ. Потребность в назначении любого лекарственного средства должна быть подвергнута сомнению. Введение любого лекарственного средства, которое может вредить почечной функции, должно быть прекращено и заменено назначением другого альтернативного препарата (табл. 34.3). Дозировка лечебного средства должна проводиться с учетом возможностей почечной функции и элиминации этого вещества в соответствии со степенью почечной дисфункции. Дозирование каждого препарата, связанного с его выделением почками, проводят на основании номограмм. Но даже в тех случаях, когда дозы точно рассчитаны, требуется определение концентрации этих веществ в сыворотке крови.

Таблица 34.3. Лекарственные препараты, которые отменяют при развитии ΟΠΗ

Нефротоксические препараты

Альтернативные препараты

Аминогликозиды

Азтреонам

Амфотерицин В

Нет (уменьшить его дозу наполовину)

Пентамидин

Триметоприм + сульфаметоксазол

Аллергический интерстициальный нефрит

Все пенициллины

Эритромицин, ванкомицин

Цефалотин

Ванкомицин

Фуросемид

Буфенокс

Тиазидные диуре-тики

»

Циметидин

Сукральфат, антациды

Нестероидные противовоспалительные средства

Парацетамол

Не следует назначать аминогли-козиды, так как есть альтернативные антибиотики. Их можно с успехом заменить азтреонамом или другими антибиотиками, не обладающими нефротоксическими свойствами. Если препарат не имеет альтернативной замены (например, амфотерицин В), лечение им временно прекращают и возобновляют через 24 ч в половинной дозе. Следует иметь в виду, что аллергический интерстициальный нефрит может быть вызван пеницил-линами, фуросемидом, тиазидными диуретиками и нестероидными противовоспалительными препаратами. Во всех случаях интерстици-ального нефрита нужно отказываться от применения вышеуказанных средств и заменять их другими, не обладающими нефротоксическими свойствами. На основании табл. 34.3 можно подобрать альтернативное лечение [по Марино П., 1998].

При невозможности замены дозу аминогликозидов следует уменьшить до 3—5 мг/(кг-сут) и применять с 8-часовым интервалом при ежедневном контроле уровня креа-тинина в плазме крови.

Дигоксин отменяют или заменяют добутамином. Дозы эуфиллина должны быть уменьшены до 0,2 мг/(кг-ч) с контролем содержания в плазме крови. При почечной недостаточности натрия нитро-пруссид не следует вводить более 3 сут из-за опасности развития токсемии.

Инфузионная терапия. При ΟΠΗ требуется скрупулезное выполнение всех условий инфузи-онной терапии с обязательным контролем как объема вводимой жидкости, так и качественного его состава. Главная цель дозированной жидкостной нагрузки — ликвидация гиповолемии. При этом восстановленный диурез может не являться признаком улучшенной почечной функции. Но сам по себе этот факт

иногда служит индикатором общего статуса пациента и значительно упрощает инфузионную терапию. Нагрузочный объем целесообразно сочетать с введением петлевых мочегонных средств, например фуросе-мида (1 мг/кг). Хотя отдельные дозы осмотических средств (25—50 г ман-нита), также могут быть эффективны, но эта перегрузка опасна ги-перосмолярностью. Если же эффект нагрузочной терапии отсутствует в течение 8 ч, то это указывает на паренхиматозную почечную недостаточность. В этих случаях дальнейшее введение маннитола противопоказано из-за опасности сердечной недостаточности и развития острого отека легких.

При выраженной почечной недостаточности ежедневная инфузия жидкости не должна превышать 500—700 мл. Дополнительные потери (через дренажи, фистулы и пр.) должны быть возмещены. В этой фазе ΟΠΗ возможны осложнения: гипергидратация (отек легкого), ги-перкалиемия, гипермагниемия, ги-пофосфатемия, метаболический ацидоз, инфекционные осложнения.

Из инфузионных жидкостей предпочтение отдается растворам саха-ров. Электролиты вводят, ориентируясь на показатели ионограммы. Растворы, содержащие калий и магний, противопоказаны. Необходимо контролировать гематокрит, концентрацию белка в плазме, ЦВД, массу тела. Увеличение массы тела свидетельствует о гипергидратации. При прогрессивном повышении уровней калия, магния, нарастании уремии требуется диализ.

Осложнения ΟΠΗ [Мари-HO П., 1998]: метаболические — ги-понатриемия, гиперкалиемия, гипо-кальциемия, гиперфосфатемия; кар-диоваскулярные — избыток жидкости, гипертензия, аритмии, перикардит; неврологические — невропатия, деменция, приступы, уремическая кома; гематологические — анемия,

коагулопатия; гастроинтестиналь-ные — тошнота и рвота, кровотечения; инфекционные — мочевого тракта, сепсис, пневмония.

ΟΠΗ, связанная с инфекцией, — одна из частых причин смерти в отделении ИТ. Приобретенные в отделении ИТ сепсис, перитонит, пневмония и другие заболевания самым существенным образом влияют на возникновение ΟΠΗ, в том числе дисфункции почек. Возможными причинами сепсиса и сопровождающей его ΟΠΗ могут быть инфекция мочевых путей, катетерный сепсис, инфекция ВДП.

Диализ. Применяются три метода: ультрафильтрация, гемодиализ и перитонеальный диализ [Mari-ni JJ.,Wheeler A.P., 1997].

Ультрафильтрация проводится при избытке жидкости и электролитов. Она может быть использована для коррекции метаболического ацидоза путем замены отфильтрованной жидкости введением NaHCO3.

Гемодиализ показан при жидкостной перегрузке, гиперкалиемии и гипернатриемии, угрожающем жизни ацидозе, симптоматической уремии (тошнота, рвота, перикардит, кома) и повышении уровня са-лицилата, метанола, этилен гликоля. Этот метод применяют при содержании креатинина в сыворотке крови более 8 мг/дл и в тех случаях, когда показатель мочевины крови приближается к 100 мг/дл.

Перитонеальный диализ значительно менее эффективен, чем гемодиализ, в удалении токсинов или коррекции электролитного баланса.

Для большинства больных с уремическими признаками временный гемодиализ является лучшим выбором для устранения уремии, нормализации электролитных и кислотно-основных нарушений. Если имеется жидкостная перегрузка, то гемо-фильтрация представляет разумную альтернативу.

Глава 35

Диссеминированное внутрисосудистое свертывание

(ДВС-синдром)

ДВС-синдром с трудом поддается четкому и краткому определению. Его клинические проявления многочисленны, значительно варьируют по своей выраженности и локализации. Лабораторные данные в связи с низкой специфичностью тестов не могут служить достаточным основанием для диагноза. Расстройства других жизненно важных функций, возникшие при ДВС или независимо от этого, окончательно запутывают ситуацию.

ДВС — это не болезнь и не симптом, а приобретенный синдром, в истоках которого всегда лежит какая-то «катастрофа». К числу наиболее типичных его черт следует отнести следующую совокупность парадоксальных клинических и лабораторных проявлений: патологическую кровоточивость, распространенные тромбозы, полиорганную недостаточность, потребление прокоагулян-тов и антикоагулянтов, активизацию или, напротив, подавление вторичного фибринолиза.

Патофизиологические        аспекты

ДВС. При умеренной тканевой травме происходит местное и контролируемое превращение тромбина из протромбина. Как следствие в просвете поврежденных сосудов из фибриногена выпадает фибрино-вый сгусток, кровотечение прекращается.

При обширном же повреждении тканей или прямом попадании в кровоток веществ с выраженной прокоагулянтной активностью (тромбопластин, бактериальные эндотоксины, амниотическая жидкость, змеиный яд) возникает системное и неконтролируемое превращение протромбина в тромбин. Под

влиянием последнего фибриновые сгустки выпадают на всем протяжении микроциркуляторного русла — развиваются тканевая ишемия и дисфункция органов.

Растворение этих диссеминиро-ванных сгустков и восстановление кровотока достигается усиленным фибринолизом (за счет повышенного синтеза плазмина). При этом в числе прочих растворяются и тромбы в поврежденных сосудах. Кровотечение в зоне травмы возобновляется или усиливается.

На следующем этапе активное потребление запасов тромбина и плаз-мина приводит к их истощению, несвертыванию крови и появлению патологической кровоточивости уже в местах, удаленных от первичного повреждения.

Причины ДВС-синдрома достаточно многообразны:

1) инфекционные: бактериальный или грибковый сепсис, тяжелая вирусная инфекция (ВИЧ, цитомега-ловирусная пневмония, герпес, вирусный гепатит), малярия.

Основным пусковым механизмом ДВС-синдрома при тяжелой бактериальной инфекции служат специфические компоненты клеточной мембраны микроорганизмов (липо-полисахариды) или продуцируемые ими экзотоксины (стафилококковый α-токсин). Появление даже малого количества этих веществ в кровотоке приводит к бурной системной воспалительной реакции, в частности к массивному выбросу в кровь цитокинов. Некоторые из них (ИЛ-1, ИЛ-6 и ОНО) оказывают прямое прокоагулянтное, антикоа-гулянтное и антифибринолитичес-кое действие. Суммарный эффект в большинстве случаев драматичен: возникает генерализованное внутрисосудистое отложение фибрина, а

Схема 35.1

ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ ПАТОГЕНЕТИЧЕСКАЯ СХЕМА ДВС-СИНДРОМА

[LEVI M., 1999]

впоследствии полиорганная недостаточность (схема 35.1).

Клинически и лабораторно очевидный ДВС-синдром находят у 30—50 % больных с септическим шоком. При этом этиология шока (грамположительный или грамотри-цательный возбудитель) не отражается на частоте развития ДВС-син-дрома;

2) травматические: тяжелая черепно-мозговая травма, политравма, ожоги. Это вторая по распространенности причина ДВС-син-дрома, обязанная своим происхождением попаданию в системный кровоток разрушенного тканевого материала (тканевый и плазменный тромбопластин, жиры, фосфолипи-ды, продукты гемолиза и др.). Присущее этим веществам суммарное прокоагулянтное действие может превысить естественный антикоагу-лянтный потенциал крови. Неполноценности противосвертывающей и фибринолитической систем крови способствуют также цитокины, высвобождаемые в кровоток при тяже-

лой травме в рамках все той же системной воспалительной реакции.

Признаки ДВС-синдрома находят у 50—70 % больных с тяжелой травмой. Полагают, что присоединение коагулопатии увеличивает летальность при травмах по меньшей мере в 2 раза;

3) онкологические: гемобластозы (острый миелолейкоз), слизепроду-цирующая аденокарцинома поджелудочной или предстательной железы.

Механизм появления ДВС всего лишь у 15—20 % больных с подобной патологией не ясен. Большинство исследователей связывают развитие ДВС-синдрома в этих случаях с избыточной экспрессией тромбо-пластина на клеточной поверхности злокачественных клеток или избыточным внутриклеточным содержанием веществ с тромбопластинпо-добной активностью. Гибель опухолевых клеток (спонтанно или под влиянием химиотерапии) приводит к высвобождению этих веществ в системный кровоток;

4) акушерские: (пре- или эклампсия, отслойка плаценты, эмболия амниотической жидкостью.

ДВС-синдром при акушерской патологии обязан своим происхождением попаданию тромбопластин-подобного материала из плацентарной системы в кровеносное русло матери. Подобный вывод основан на многочисленных наблюдениях прямой корреляции степени отслойки плаценты с тяжестью сопутствующей коагулопатии. Показано in vitro наличие у амниотической жидкости выраженной прокоагу-лянтной активности;

5) трансфузионные: аппаратный гемолиз, массивные переливания донорской крови, реинфузия частично лизированной или инфицированной крови.

Клиническая картина. Сердечно-сосудистая система. Расстройства кровообращения аналогичны таковым при гиповолемии. Развиваются артериальная гипотен-зия, тахикардия, периферическая вазоконстрикция. Появляются признаки органной гипоперфузии (оли-гурия, нарушение сознания). В тяжелых случаях симптоматика соответствует типичному геморрагическому шоку. На клапанах сердца, в магистральных и мелких венозных стволах образуются тромбы. Возможны инсульты, инфаркты различной локализации.

Пищеварительная система. Возникают множественные язвы на слизистой оболочке на всем протяжении ЖКТ. Они чаще всего служат источником массивного кровотечения, угрожающего жизни. Накопление крови в просвете кишечника приводит к парезу, тяжелой интоксикации.

Урогениталъная система. Характерно повреждение почек — от легкой нефропатии до анурии. Именно этот орган проявляет наибольшую чувствительность к отложению фибрина в его микроциркуляторном русле. Если страдает только канал ь-

цевый аппарат почки (острый канал ьцевый некроз), то почечная недостаточность обычно носит обратимый характер. Если же повреждение распространяется и на клубочки (острый корковый некроз), ситуация становится инкурабельной.

Кожные покровы. Поражения кожи, как правило, обширны и представлены петехиями (элементы сыпи диаметром менее 3 мм). Иногда наблюдают «молниеносную пурпуру», когда в течение нескольких часов на обширных участках кожи появляются множественные экхи-мозы (элементы сыпи диаметром более 3 мм). Возможно развитие очагов кожного некроза и гангрены конечностей. Типичны также глубокие подкожные гематомы. Операционная рана, если таковая имеется, представляет собой дополнительный источник кровотечения.

Дыхательная система. Характерно поражение легких по типу РДСВ. Возможны рецидивирующая ТЭЛА, инфаркт-пневмония. Слизистая оболочка ТБД при контакте с брон-хоскопом или катетером для отсасывания мокроты обильно кровоточит. Типичны также спонтанные носовые кровотечения.

ЦНС. Наблюдают неспецифические нарушения сознания — от легкой оглушенности до комы. Очаговая неврологическая симптоматика, как правило, отсутствует.

Лабораторная диагностика. Данные лабораторных методов исследования служат лишь дополнением к клинической картине ДВС и ни в коем случае не заменяют ее. Следует помнить, что нет четко определенных, формализованных критериев диагноза ДВС и что оценка характера и тяжести нарушений свертывающей системы крови должна основываться на совокупности многочисленных лабораторных тестов (табл. 35.1):

1) определение D-димера — наиболее специфичный тест в отношении ДВС. D-димер представляет собой

Таблица 35.1. Лабораторная диагностика ДВС-синдрома [Merck, 1999]

Показатель

Результат

Причина

Мазок периферической крови

Фрагментированные эритроциты

Рассечение эритроцитов фибриновы-ми нитями

Содержание тромбоцитов

Низкое (обычно менее 100,0-109/л)

Потребление тромбоцитов

Протромбиновое время (ПВ)

F               V            /

Удлинено

Потребление II и IV факторов свертывания

АЧТВ

»

Потребление II, V и VIII факторов свертывания

ТромГиновое время (ТВ)

»

Низкое содержание II фактора свертывания и высокий уровень ПДФ

Содержание фибриногена

Низкое или высокое

Потребление в процессе тромбообра-зования  или  выброс в острой фазе воспаления (травмы)

Продукты деградации фибрина

Нормальное или высокое

Активный процесс вторичного фиб-ринолиза

Креатинин крови Общий анализ мочи

Повышен Изменен

Внутрисосудистое отложение фибрина в органах-мишенях (почки)

один из продуктов деградации фибрина, и его появление в кровотоке указывает на растворение уже состоявшегося тромба (вторичный фибринолиз). Тест проводят с помощью моноклональных антител и считают положительным при титре >1:40.

2) продукты деградации фибриногена (ПДФ) появляются в кровотоке вследствие естественной биотрансформации фибриногена — предшественника фибрина. Подобный процесс может протекать перманентно, независимо от распространенного тромбообразования/кровотечения.

Уровень ПДФ повышен у 85— 100 % больных с ДВС. Такое повышение, однако, неспецифично и не может служить убедительным основанием для постановки диагноза ДВС-синдрома.

3) уровень фибриногена в плазме крови обычно бывает ниже 150 мг/дл. Следует, однако, иметь в виду, что фибриноген относится к белкам «острой фазы», поэтому его содержание может оказаться повышенным на начальной стадии ДВС-

синдрома. У беременных и больных с печеночной недостаточностью из-за исходно высокого уровня фибриногена его последующее снижение также может оказаться не очевидным;

4) содержание тромбоцитов, как правило, уменьшается (ниже уровня 100,0-109/л). Уровень тромбоцитов менее 50,0-109/л при ДВС-синдроме считают критическим. В мазке периферической крови при микроскопии находят крупные тромбоциты и Фрагментированные эритроциты («шизоциты»). Функциональная активность тромбоцитов заведомо нарушена и не требует специального изучения. Подобная гематологическая картина получила еще название микроангиопатического гемолиза;

5) время свертывания (ТВ и ПВ), активированное частичное тромбо-пластиновое время (А ЧТВ) относят к категории недостоверных критериев ДВС-синдрома. Эти показатели отражают в основном активность потребления II фактора свертывания — протромбина. Подобная активность оказывается увеличенной

при широком круге критической патологии, она неспецифична для ДВС-синдрома.

ДВС — это динамический процесс. Фаза гиперкоагуляции сменяется фазой гипокоагуляции (вследствие истощения факторов свертывания и активации фибри-нолиза), а затем фазой органных повреждений. Гиперкоагуляция, как правило, кратковременна и в клинической практике малозаметна.

Дифференциальный диагноз ДВС-синдрома. Выделяют подострую и острую («массивную») формы ДВС-синдрома. Обе формы заболевания имеют злокачественное течение, с трудом поддаются лечению и потенциально опасны для жизни.

Для подострого ДВС-синдрома кровотечения не характерны. В его клинической картине преобладают тромботические и тромбоэмболичес-кие осложнения, вызванные системной гиперкоагуляцией: венозные тромбозы, тромботические вегетации на створках сердечных клапанов, артериальные эмболии. Типичные лабораторные находки — умеренная тромбоцитопения, нормальное ПВ и нормальное содержание фибриногена, несколько укороченное АЧТВ, повышение уровня ПДФ.

Напротив, при остром ДВС-син-дроме возникают многочисленные очаги кровотечения: в зоне оперативного вмешательства, местах венозной или артериальной пункции, на слизистой оболочке ЖКТ и мочеполовых путей. Диссеминирован-ное внутрисосудистое отложение фибрина приводит также к ишеми-ческому повреждению почек, кожных и слизистых покровов, ЦНС. Эти повреждения в конечном итоге формируют полиорганную недостаточность.

Среди лабораторных находок обращают на себя внимание выражен-

ная (порой критическая) тромбоцитопения, значительное удлинение ПВ и АЧТВ, крайне низкое содержание фибриногена, появление в кровотоке высокого титра D-димера и ПДФ. Дополнительные тесты выявляют дефицит свертывающих и противосвертывающих факторов (в особенности V и VIII факторов, антитромбина III). B стеклянной пробирке такая кровь формирует едва заметный сгусток или не сворачивается вовсе.

Следует помнить, что типичные для ДВС-синдрома признаки -- ги-покоагуляция и тромбоцитопгния могут наблюдаться при гемодилю-ции (как следствие восполнения массивной кровопотери). Дифференциальный диагноз в этой ситуации проводят по содержанию D-димера и реакции на свежезамороженную плазму. При дилюционной коа-гулопатии D-димер не образуется, а при введении 1—2 доз свежезамороженной плазмы кровотечение, как правило, останавливается.

При гемолитическом уремическом синдроме, тромботической тромбо-цитопенической пурпуре, злокачественной артериальной гипертензии, HELLP-синдроме, агрессивной химиотерапии опухолей картина периферической крови («микроангиопа-тический гемолиз») полностью повторяет таковую при ДВС-синдроме. И хотя патогенетический механизм этого гемолиза специфичен (речь идет о первичном повреждении сосудистого эндотелия с последующей массивной пристеночной адгезией и агрегацией тромбоцитов), отличить его от ДВС-синдрома по клиническим и лабораторным проявлениям крайне затруднительно.

При тяжелой печеночной патологии (например, молниеносном вирусном гепатите) также возникает коагулопатия, обусловленная дефицитом синтеза факторов свертывания. Наличие желтухи и спленоме-галии помогает отличить такую коа-гулопатию от ДВС-синдрома.

Лечение. Отсутствие убедительных данных об эффективности какого-либо лечебного алгоритма при ДВС-синдроме превращает его терапию в своего рода искусство балансирования на грани возможного и недопустимого. Рекомендации по лечению ДВС-синдрома большей частью неопределенны и противоречивы. Выбор тех или иных медикаментозных средств: компонентов крови, антикоагулянтов или анти-фибринолитиков — ограничен многочисленными условиями и противопоказаниями, поэтому оптимальная тактика лечения в каждом конкретном случае определяется по принципу ex juvantibus, под постоянным мониторингом клинических и лабораторных показателей.

Устранение первопричины — ключевое условие лечения ДВС-синдрома. Следует помнить, что критическая коагулопатия в принципе неразрешима до тех пор, пока действуют ее пусковые механизмы. В большинстве случаев специфическая терапия ДВС-синдрома направлена на поддержание жизненно важных функций организма на то время, которое необходимо для коррекции первичной патологии (с помощью антибиотиков, операции и др.)· При устранении первопричины ДВС-синдром должен разрешиться самостоятельно.

Переливание   компонентов   крови

при ДВС-синдроме показано в случае продолжающегося кровотечения и/или необходимости оперативного вмешательства. Лабораторные данные при этом служат основанием только для выбора объема заместительной терапии и контроля ее эффективности. Лабораторные признаки коагулопатии в отсутствие (или при прекращении) кровотечения являются нерациональным основанием для трансфузий, послед-

ствия которых в этом случае плохо прогнозируются.

При количестве тромбоцитов менее 50,0-109/л вводят тромбокон-центрат из расчета 1 доза/10 кг массы тела больного.

Тяжелая форма анемии (НЬ<8 г/ дл) служит показанием для переливания эритроцитной массы (предпочтительно отмытой). По опыту клинических наблюдений трансфузия одной дозы эритроцитной массы (при оставленном кровотечении) повышает содержание гемоглобина в среднем на 1 г/дл, а гема-токрита — на 3 %.

Необходимость в свежезамороженной плазме теоретически обоснована очевидным дефицитом плазменных факторов свертывания. Эффективной дозой плазмы считают 15 мл/кг массы тела. Необходимо поддерживать фибриноген на уровне 100—150 мг/дл, а содержание других плазменных факторов не ниже 50 % их нормы. Однако свежезамороженная плазма в отличие от донорских тромбоцитов и отмытых эритроцитов при ДВС-синдроме небезопасна. Ее введение, как показывает клинический опыт, может поддержать или усугубить существующую коагулопатию.

Антикоагулянты. Достоверных сведений о положительном или отрицательном влиянии антикоагулянтов на исход ДВС-синдрома нет. Соответственно регламент такой терапии точно не определен. Несмотря на то что антикоагулянты помогают некоторым больным, их назначение при ДВС-синдроме требует особой осторожности. При острой акушерской патологии и печеночной недостаточности следует отказаться от них вовсе. Гепарин также категорически противопоказан при ДВС-синдроме, развившемся на фоне черепно-мозговой травмы.

Введение гепарина целесообразно только при наличии в клинической картине ДВС-синдрома признаков

тромботического/ишемического поражения органов и тканей и не ранее 4—6 ч после начала этиотроп-ного лечения. Достаточным основанием для его назначения может послужить олигурия, сохраняющаяся, несмотря на стабилизацию АД и интенсивное восполнение внутрисосу-дистого объема. Гепарин показан также при молниеносной пурпуре, прогрессирующем цианозе и похолодании конечностей, заставляющем подозревать развитие гангрены. Кроме того, гепарин в комбинации с антифибринолитиком позволяет контролировать кровотечение и диссеминированное тромбообразо-вание при ДВС-синдроме онкологической природы — при раке предстательной железы, остром промие-лоцитарном лейкозе.

Предпочтительны «малые» дозы гепарина — по 500 ЕД/ч или 5— 10 ЕД/кг/ч в виде постоянной ин-фузии. В связи с тем что антикоагу-лянтный потенциал гепарина реализуется только в присутствии антитромбина III, каждые 2—3 ч необходимо вводить по 1—2 дозе свежезамороженной плазмы. На этом фоне доза препарата может быть увеличена до 750—1000 ЕД/ч. Адекватность и безопасность гепаринотерапии обычно контролируют по АЧТВ. Допустимо двукратное увеличение этого показателя.

Антифибринолитики, по общему мнению, противопоказаны при ДВС-синдроме, так как они повышают риск образования микротромбов и инфарктов. Тем не менее в ряде случаев, после того как все терапевтические возможности исчерпаны, а кровотечение продолжает-

ся, прибегают к антифибринолити-кам. Подобная мера отчаяния обязательно должна подкрепляться документальным свидетельством острого фибринолиза — повышенного уровня плазмина.

Нагрузочная доза аминокапроно-вой кислоты составляет 5—10 г, поддерживающая доза — 2—4 г/ч. Аминокапроновая кислота абсолютно противопоказана при желудочковой тахикардии, гипотензии и гипо-калиемии.

Ингибиторы протеаз (в частности, контрикал) рекомендуют вводить по 350 000—700 000 ЕД внутривенно однократно и по 150 000 ЕД каждые последующие 1—4 ч. Гемо-статический эффект таких мегадоз, однако, не подтвержден, и их применение ввиду чрезвычайно высокой стоимости препаратов представляется неоправданным.

Особенности ухода. Следует воздержаться от любых ин-вазивных манипуляций или заменить их альтернативными неинва-зивными. Так, оксигенацию и вентиляцию можно контролировать по пульсоксиметрии, а не по пробам артериальной крови. При неизбежности подобных процедур необходимо обеспечить их максимальную безопасность. Катетеризацию центральной вены лучше проводить под ультразвуковым контролем. Для продленной эндотрахеальной интубации предпочтительны трубки с манжеткой низкого давления. Местное применение сосудосуживающих средств (раствор адреналина 1:100 000) снизит риск геморрагических осложнений эндоскопической санации TБД.

Список литературы

Александров В.H., Бобринская И.Г., Зверев BA. и др. Значение градиента коллоидно-осмотического давления в диагностике и лечении отека легких у больных с инфарктом миокар-

да//Анест. и реаниматол. — 1982. — № 3. - С. 45-49.

Гутген X., Сиггард-Андерсен У. Кислотно-основное равновесие — современное состояние вопроса//Акту-

альные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск— Тромсё, 1995. — С. 113-116.

Копылов П.M. Гипофосфатемия у хирургических больных пожилого и старческого возраста и ее коррекция: ав-тореф. дис. канд. мед. наук. — M., 1998.

Лосев H.И., Воинов В.А. Физико-химический гомеостаз организма//В кн.: Госмеостаз/Под ред. П.Д. Горизон-това. — M.: Медицина, 1981. — С. 186.

Малышев   В.Д. Интенсивная терапия острых водно-электролитных нарушений. — M.: Медицина, 1985. — С. 157.

Малышев В.Д., Андрюхин И.M., Копылов П.M., Сиротинская А.Ю. Гипофосфатемия: этиология, патогенез, клинические проявления и лечение (обзор)//Анест. и реаниматол. — 1995. - № 5. - С. 44-51.

Малышев В.Д., Андрюхин И.M., Бочаров BA. и др. Динамика показателей неорганического фосфора крови при операциях на органах желудочно-кишечного тракта//АН ест. и реаниматол. - 1998. - № 3. - С. 53-57.

Маневич А.З., Маркин CA., Залетов С.Ю., Маневич А.А. Значение коллоидно-осмотического давления для клинической анестезиологии и реаниматол огии//Анест. и реаниматол. — 1981. -№ 3. -С. 63.

MapUHO IJ. Интенсивная терапия: Пер. с англ. - M.: ГЭОТАР, 1998. -С. 415-424; 639.

Рут Г. Кислотно-щелочное состояние и электролитный баланс: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1978.

Рябов Г.А. Критические состояния в хирургии. — M.: Медицина, 1979. — С. 260.

Рябов Г.А. Острый нефротический синдром (острая почечная недостаточ-ность)//В кн.: Синдромы критических состояний. — M.: Медицина, 1994. - С. 305-324.

Сиротинская А.Ю. Нарушения баланса фосфора на этапах хирургического лечения больных с абдоминальной патологией: автореф. дис. канд. мед. наук. — M., 1998.

Тарроу А.Б., Эриксон Дж.К. Теоретические и клинические основы анестезиологии: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1977. - С. 436.

Хартиг   В.   Современная   инфузионная

терапия и парентеральное питание: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1982. -С. 231.

Энциклопедия   клинических лабораторных тестов: Пер.с англ./Под ред. проф. Норберта У. Тица. — M.: JTa-бинформ, 1997. — С. 960.

Brandt K. R., Miles J. M. Relationship between severity of hyperglycemia and metabolic acidosis in diabetic ketoaci-dosis//Mayo Clin. Prog. — 1988. — Vol. 63. - P. 1071-1074.

Campbell C. H. The sever lactic acidosis of thiamine dediciency: Acute pernicious or fulminating beriberi//Lancet. — 1984. - Vol. 3. - P. 446-449.

Desai Т.К., Carlson R. W., Geheb M.A. Hy-pocalcemia and hypophosphatemia in acutely ill patients//Crit. Care Clin.

1987. - Vol. 5. - P. 927-941. EHn RJ. Magnesium metabolism in health and     disease//Disease-A-Month.     

1988. -Vol. 34. - P. 173.

Espinel C.H., Gregory A. W. Differential diagnosis of acute renal failure//Clin. Nephrol. - 1980. - Vol. 13. - P. 73.

Flaked G., Villarread D., Chapman D. Is hypokaliemia a cause of ventricular ar-rythmias?//J. Grit, illness. — 1986. — Vol. 1. - P. 66-74.

Janson C., Birnbaum G., Baker FJ. Hypo-phosphatemia//Ann. Ernerg. Vtd. — 1983. -Vol. 12. - P. 107-116.

Iseri L. T. Magnesium in coronary artery di-sease//Drugs. — 1984; 2S (Suppl. 1).— P. 151-160.

Javeheri S., Kazemi H. Metacolic alkalosis and hypoventilation in humans//Amer. Rev. Respir. Dis.— 1987.—Vol. 136.— P. 1011-1016.

Knochel J. P. Etiologies and management of potassium deficiency//Hosp. Pract. — 1987. - Vol. 22. - P. 153-162.

Kriesberg R.A. Acid-base and electrolyte disturbances in the alcogolic//In: Dellinger R. P. ed. The sucstence abuser. Philadelphia: J.D. Lippin-cott, 1987. - P. 66-77.

Kriesberg R.A. Diabetic ketoacidosis: An update//Crit. Care Clin. — 1987. — Vol. 3. - P. 817-834.

Reinhart      R.A. Magnesium metabo-lism//Arch. Intern. Med. — 1988. — Vol. 248. - P. 2415-2420.

Roberts W. Principles of fluid and electrolyt balance and imbalance//Fluid and blood component therapy in critically ill and injured. Contemporary issues

in Critical care Nursing. — 1981. — P. 79.

Roswell R. H. Severe hypercalcemia: Causes and specific therapy//J. Crit. Illness. — 1987. -Vol. 2. - P. 14-21.

Smith S. M., eng RHK, Buccini F. Use of D-lactic acid measurements in the diagnosis of bacterial infections//.!. Infect. Dis. - 1986. - Vol. 354. -P. 658-664.

Solomon R. The relationship between disorders of potassium and magnesium ho-meostasis//Semm. Nephrol.— 1987.— Vol. 7. - P. 253-262.

Steiner R. W. Interpreting the fractional excretion of sodium//Amer. J. Med. — 1984. - Vol. 77. - P. 699-702.

Yu   G.C., Lee D. B. Clinical disorders of phosphorus metabolism//West J. Med. - 1987. - Vol. 147. - P. 564-576.

Williams M.E., Rosa R.M. Hyperkaliemia: Disorders of internal and external potassium balance//! Int. Care Med. — 1988. - Vol. 3. - P. 52-64.

Whang R. Magnesium deficiency: Patho-genesis, prevalense, and clinical impli-cations//Amer. J. Med. — 1987. — Vol. 82 (ЗА). - P. 24-29.

Zaioga G.P., Chernov B. Calcium metabolism. In: Endocrine aspects of acute ill-ness//Clinics in critical care medicine. Vol. 5. — New York: Churchill Livingstone, 1985.

Таблица 36.1. Секторальное распределение жидкости

при необходимости осуществлять инотропную поддержку. Примером может служить следующее наблюдение.

Пациент M., 52 лет, рост 175 см, масса тела 70 кг. Параметры гемодина-мики: АД 123/83 мм рт.ст., ЧСС 63,8 уд/мин; MOC 5,8 л/мин; ОПСС 1338 5 дин-с/см5; УПСС 2618,1 дин-с/см -м2; ДНЛЖ 15,2 мм рт.ст.; СИ 2,9 л/мин-м2; УО 90,1 мл; ИУРЛЖ 63,7 г/м2; ИМРЛЖ 4,1 ктм/ мин/м ; А 800 кгм/мин.

Тип кровообращения нормокинети-ческий.

Из табл. 36.1 видно, что дефицит общей жидкости у больного равен 2,8 л; дефицит внутри- и внеклеточной жидкости незначительный. Объем восполнения жидкости равен 2,8л.

На основе приведенного выше примера можно сделать заключение, что имеющиеся дефициты жидкости могут быть устранены назначением в основном изотонических кристаллоидных растворов типа раствора Рингера и 5 % раствора глюкозы; при этом инотропной поддержки не требуется [Федоров С.В., 2001].

Во всех случаях шока, кровопоте-ри, травмы, тяжелых гемодинами-ческих нарушений основным критерием ИТТ является транспорт

кислорода, который определяется не только фактическим нормальным его уровнем, но иногда должен превосходить его (см. главы 3, 29). Инфузии растворов проводят с учетом имеющихся нарушений ге-модинамики, системы регуляции водного и электролитного обмена, в которой участвуют в первую очередь сердце и сосуды, почки, надпочечники, гипофиз и легкие. Эта регуляция нарушается при различных состояниях и заболеваниях, например при шоке, сердечной или почечной недостаточности, в послеоперационном периоде, при гастроинтести-нальных потерях, несбалансированном поступлении и выделении жидкости.

Важнейшие условия правильности инфузионной терапии — дозировка, скорость инфузии, состав растворов. Следует учитывать, что передозировка вводимой жидкости часто более опасна, чем некоторый ее дефицит. Инфузии растворов, как правило, проводят на фоне нарушенной системы регуляции водного баланса, поэтому быстрая коррекция водно-электролитного баланса часто невозможна и опасна. Выраженные нарушения водно-электролитного баланса и распределения инфузионных сред обычно требуют длительной (многочасовой, иногда многодневной) терапии. Особенное внимание при проведении ИТТ необходимо уделять больным с сердечной, легочной и почечной недостаточностью, пациентам пожилого и старческого возраста. Обязателен контроль клинического состояния, гемодинамики, дыхания, диуреза больного. Лучшие условия достигаются при мониторинге функции сердца, легких, мозга, почек. Чем тяжелее состояние пациента, тем чаще проводят лабораторные исследования и определение различных клинических показателей. Большое значение имеет ежедневное определение массы тела больного (весы-кровать).

Таблица 36.2. Потеря воды и электролитов в биологических жидкостях [по Randall]

Жидкость

Средний объем потерь, мл/24 ч

Концентрация электролитов, ммоль/л

Na+

К-ь

сг

НС05

Плазма крови

136-145

3,5-5,5

98-106

23-28

Желудочный сок

2500

— содержащий HCl

10-110

1-32

8-55

О

— не содержащий HCl

8-120

1-30

1000

20

Желчь

700-1000

133-156

3,9-6,3

83-110

38

Панкреатический сок

1000

113-153

2,6-7,4

54-95

110

Секрет тонкого кишечника

3000

72-120

3,5-6,8

69-127

30

»      илеостомы свежей

100-4000

112-142

4,5-14

93-122

30

»              »          старой

100-500

50

3

20

15-30

»      цекостомы

100-3000

48-116

11,1-28,3

35-70

15

Жидкая фракция фекалий

100

10

10

15

15

Пот

500-4000

30-70

0-5

30-70

°

Показания   к ИТТ могут быть экстренными:

• шок, обусловленный потерей значительного объема жидкости, острая гиповолемия;

• предоперационная подготовка при экстренных оперативных вмешательствах;

• интраоперационные возмещения потерь крови, плазмы и других жидкостей;

• послеоперационный период (окончательная коррекция всех предыдущих и продолжающихся потерь жидкости);

• тяжелая травма;

• сниженный венозный возврат (независимо от причин);

плановыми:

• предоперационная подготовка к плановой операции;

• обеспечение суточной потребности организма в воде и электролитах в тех случаях, когда невозможен или ограничен энтеральный путь усвоения жидкости и электролитов (в комбинации с ЭП или ПП).

Для составления общей программы ИТТ выявляют наличие секто-

ральных дефицитов жидкости методом импедансной волюметрии, оценивают параметры ЦГД, учитывают клинические признаки гиповоле-мии, определяют содержание важнейших электролитов в сыворотке крови, КОС, гематокрит, осмоляр-ность и КОД плазмы, уточняют противопоказания к назначению того или иного компонента лечения. Путем подбора растворов и добавления к ним электролитных концентратов создается основа для сбалансированной инфузионной терапии. Инфузионную терапию в процессе осуществления программы, как правило, корректируют. Продолжающиеся патологические потери должны быть адекватно возмещены. При этом объем и состав теряемых жидкостей (выделения из желудка и кишечника, по дренажам, диурез и т.д.) необходимо точно измерять и по возможности определять их состав. Если это не удается, нужно исходить из данных ионо-грамм и подбирать соответствующие растворы.

В табл. 36.2 представлен электролитный состав биологических жидкостей организма. Пользуясь этой

таблицей, выбирают необходимые инфузионные среды, соответствующие патологическим потерям. При очень тяжелых нарушениях необходимо проводить обширную коррекцию. Доля базисных растворов при этом оказывается небольшой. В этих случаях базисные растворы используют как дополнение к корригирующим.

ИТТ включает в себя базисную инфузионную терапию [Хартиг В., 1982], т.е. обеспечение физиологической потребности организма в воде и электролитах, и корригирующую инфузионную терапию, целью которой является коррекция имеющихся нарушений водно-электролитного баланса, в том числе концентрации белков и гемоглобина крови. Общий объем указанной терапии состоит из двух частей: 1) объема и состава инфузионных сред для базисного обеспечения; 2) объема и состава инфузионных сред для коррекции нарушений. Таким образом, суточный объем в зависимости от выявленных нарушений может быть большим или приравниваться только к физиологическим условиям поддержания баланса воды и электролитов.

36.1. Базисная инфузионная терапия

При базисной инфузионной терапии предусматривается обеспечение физиологической потребности организма в воде и электролитах. Эта потребность коррелирует с ежедневными потерями жидкости. Так, здоровый человек с нормальной функцией почек ежедневно выделяет 1000—1500 мл мочи. Потери воды с калом составляют от 100 до 300 мл в сутки. Потери воды через легкие и кожу равны в среднем 1000 мл в сутки (850—1500 мл): 60 % жидкости выделяется через кожу и 40 % через легкие. Эти потери могут значительно возрастать при повышен-

ных температуре тела и окружающей среды, влажности воздуха и особенно потоотделении. Они иногда достигают 1000—3000 мл в сутки.

Средняя физиологическая потребность организма в воде (при прочих неизмененных факторах) составляет в среднем 1500 мл на каждый 1 м2 поверхности тела в 24 ч. Для человека с массой тела 70 кг эта потребность равна 2500 мл в сутки. Минимальная потребность организма в воде, необходимая для поддержания водно-электролитного баланса, — 700 мл/м2, а максимальная толерантность на каждый 1 м2 за 24 ч — 2700 мл в сутки. Переход за эти границы приводит к нарушению водно-электролитного баланса.

Для обеспечения физиологической потребности организма в электролитах необходимо ежедневное поступление 50—70 ммоль натрия, 50—70 ммоль калия, 100 г углеводов и 30—40 г белков на 1 м2 поверхности тела в сутки [Хартиг В., 1982].

Все указанные выше ингредиенты могут быть введены путем расчета или официнальных базисных растворов. Растворы углеводов (5 или 10 % раствор глюкозы, 5 или 10 % раствор фруктозы) обеспечивают потребность организма в свободной воде и частично в энергии. Для обеспечения потребности организма в электролитах применяют полуэлектролитные (т.е. с половинным содержанием электролитов по сравнению с плазмой) инфузионные растворы. В качестве базисного официнального раствора может быть использован «ионостерил-ВАЗ» в средней дозе 1500 мл/м2 со скоростью введения около 60 капель/мин. Этот раствор обеспечивает суточную потребность организма в воде и электролитах. Полная доза этого раствора (2000—2500 мл в сутки) покрывает суточные потребности организма в электролитах, т.е. около 100 ммоль натрия, 50 ммоль калия, 5 ммоль магния, 100 ммоль хлора, 20 ммоль фосфата.

Если нет официнальных растворов, базисные растворы могут быть составлены путем смешивания растворов глюкозы с концентратами электролитов или параллельного введения растворов глюкозы и растворов Рингера или лактосола в соотношении 1:1. Недостаток организма в калии обеспечивается добавлением в инфузионную смесь калиевого концентрата. Инфузионную программу при базисном обеспечении составляют на 24 ч, и в этот промежуток времени контролируются состояние больного, параметры гемодинамики, частота дыхания, сознание, диурез, ионограмма, КОС. При использовании раствора электролитов с сорбитолом (Na+ 45 ммоль/л, K+ 25 ммоль/л, Mg2+ 5 ммоль/л, СГ 45 ммоль/л, ацетат 20 ммоль/л, фосфат 10 ммоль/л) при их достаточной дозировке гарантируется обеспечение физиологической потребности организма в воде и электролитах. Его вводят в тех случаях, когда не требуется значительной коррекции. При отсутствии выраженных водно-электролитных нарушений и невозможности ЭП особое значение приобретает ПП.

36.2. Корригирующая инфузионная терапия

Корригирующая ИТТ проводится с целью коррекции нарушения водного и электролитного баланса. Это необходимо при дегидратации, кро-BO- и плазмопотере, вызванных различными заболеваниями. Признаками тяжелой дегидратации II и III степени (т.е. при потере от 3 до 5 л жидкости и более) являются сухость кожи, слизистых оболочек, артериальная гипотензия, гипотермия, олигурия и анурия, мозговые симптомы. Для возмещения потерь, соответствующих тяжелой степени дегидратации, недостаточна базисная поддержка, а требуется введение более значительных объемов жидкос-

ти. Общий объем вводимой в организм жидкости в этих случаях определяется из расчета 2,4—3 л/м2 сут со средним содержанием в 1 л раствора 103 ммоль катионов и 103 ммоль анионов. При наиболее тяжелой степени дегидратации среднее содержание электролитов в растворе увеличивается до ИЗ ммоль/л катионов и 113 ммоль/л анионов. Этот раствор следует вводить медленно в течение 24 ч [Хартиг В., 1982].

Расчет дозировки вводимых растворов производят исходя из показателей массы тела и роста больного. Эта расчетная доза подходит только для начального периода лечения. Инфузионная терапия должна изменяться в зависимости от многих клинических проявлений — состояния кровообращения, самочувствия больного, темпа диуреза и т. д.. Необходимое условие рационально выбранной терапии — распознавание нарушений с одновременной оценкой функции органов и систем, регулирующих эти нарушения. Важное значение следует придавать анамнезу, который иногда оказывается решающим фактором в установлении как этиологии заболевания, так и объема и состава потерь жидкости. Клинические симптомы должны быть тщательно проанализированы в соответствии с данными исследования. Все это должно сформировать у врача концепцию о характере нарушений. После этого приступают к лечению, основанному на диагнозе и патофизиологических изменениях, возникающих при данном заболевании (состоянии). На основе полученной информации составляют программу ИТТ. Последняя должна проводится под тщательным наблюдением за состоянием больного, желательно с мониторингом всех жизненно важных функций организма. При проведении ИТТ следует учитывать, что ни один из лабораторных анализов не дает точной информации о степени и виде водно-электролитного

дисбаланса. Несмотря на их точность, необходимо помнить, что они представляют собой «моментальную фотографию мельчайшего жидкостного пространства организма» и отражают не только изменения жидкостного баланса, но и изменения, возникшие вследствие воздействия регуляторных и компенсаторных механизмов. Поэтому важное значение в обосновании объема и качественного состава ин-фузионных сред следует придавать тщательному измерению всех потерь жидкости организмом или их расчету. Потери воды и электролитов с мочой и выводимыми секретами измеряются точно. Напротив, выведение жидкости через легкие и кожу, как и количество воды, получаемой при сгорании питательных веществ или тканей тела, нельзя определить точно. Очень трудно измерить так называемые внутренние потери — депонирование жидкости в полостях тела, кишечнике, ин-терстициальном пространстве. Этот дефицит невозможно установить и при определении массы тела. В любой ситуации организм нужно обеспечить достаточным, но не избыточным количеством жидкости соответствующего состава. Наибольшая сложность корригирующей терапии возникает в особых ситуациях (шок, необходимость экстренной предоперационной подготовки, срочная операция, острая почечная недостаточность и др.)·

При осуществлении программы ИТТ необходим комплексный подход к устранению всех нарушений водного, электролитного, кислотно-основного и энергетического баланса. Коррекция какого-либо одного нарушения без учета других факторов недостаточна и может ухудшить состояние больного. Количественные и качественные параметры ИТТ следует увязывать с функцией всех систем организма, особенно сердечно-сосудистой, дыхательной, моче-выделительной и эндокринной.

36.3. Пути введения инфузионных растворов

Внутривенное введение. Общая терапия. Наиболее часто введение инфузионных сред осуществляют путем венепункции в локтевом сгибе. Однако этот путь инфузии имеет недостатки (возможны подте-кание раствора в подкожную клетчатку, инфицирование и тромбоз вены). Исключается введение концентрированных растворов, препаратов калия, раздражающих сосудистую стенку и т.д. Целесообразно менять место пункции через 24 ч или при появлении признаков воспаления. Необходимо избегать сдав-ления руки выше места пункции, чтобы не препятствовать току крови по ходу вены. Не следует вводить гипертонические растворы.

Чрескожная пункция с введением микрокатетеров в вены конечности обеспечивает достаточную подвижность последней и значительно повышает надежность введения сред. Незначительный диаметр катетеров исключает возможность массивных инфузии.

Венесекция, катетеризация с обнажением вены позволяют вводить катетеры в верхнюю и нижнюю полые вены. При этом сохраняется опасность инфицирования раны и тромбоза вен на протяжении, в связи с чем ограничивают время пребывания катетеров в сосудах.

Чрескожная катетеризация верхней полой (подключичным и надключичным доступами) и внутренней яремной вены имеет несомненные преимущества. Она обеспечивает длительное (в течение многих дней) функционирование этой ин-фузионной системы. Катетеризация верхней полой вены необходима для измерения ЦВД. Близость сердца при этом гарантирует немедленный эффект вводимых инотропных препаратов. При реанимации обеспечивается высокий темп инфузии. Этот путь введения инфузионных сред

позволяет осуществить эндокарди-альную стимуляцию и характеризуется отсутствием ограничений к введению различных растворов. При этом также создаются условия для активного поведения больного, облегчается уход за ним. Вероятность тромбоза и инфицирования при соблюдении всех правил асептики и ухода за катетером минимальна. Осложнения — локальные гематомы, гемопневмоторакс, гидроторакс.

Специальная терапия. Катетеризация пупочной вены и ин-траумбиликальные вливания обладают свойствами инфузий в центральные вены. Внутриорганное введение растворов используется преимущественно при патологии печени, однако при этом отсутствует возможность измерения ЦВД.

Внутриаортальные инфузий после чрескожной катетеризации бедренной артерии показаны для улучшения регионарного кровотока и подведения лекарственных веществ к органам брюшной полости. Артериальный путь введения позволяет получать точную информацию о газовом составе крови и КОС при исследовании соответствующих проб крови, а также проводить монитор-ное наблюдение за АД.

36.4. Интенсивная терапия осмолярных и объемных нарушений

Гипертоническая     дегидратация.

Причины: недостаток питьевой воды, недостаточное поступление свободной, безэлектролитной воды у больных, находящихся в бессознательном состоянии; заболевания, сопровождающиеся лихорадкой, обильным потоотделением, гипервентиляцией, полиурией с низкой плотностью мочи, потерей свободной воды; острые инфекционные процессы, сепсис, астматическое состояние, заболевания почек, са-

харный и несахарный диабет. Распознавание гипертонической дегидратации основано на клинических и лабораторных данных (жажда, оли-гурия, мозговые симптомы, повышение концентрации натрия в плазме).

Лечение заключается в ликвидации дефицита свободной воды путем внутривенного введения растворов глюкозы с инсулином из расчета 1 ЕД инсулина на 4 г сухого вещества глюкозы. Глюкоза метаболи.-зируется, а вода восполняет дефицит ВнеКЖ, снижает ее осмоляр-ность и поступает в клетки. Ориентировочно объем инфузий может быть определен по концентрации натрия в плазме, гематокриту, диурезу и восстановлению нормальной осмолярности плазмы.

Изотоническая дегидратация. Причины: заболевания ЖКТ (холера, острый гастрит, острый энтероколит, пищевые токсикоинфекции, кишечная непроходимость, перитонит, панкреатит, желудочные и кишечные свищи), потеря крови и плазмы, обширные раневые процессы, ожоги, множественная механическая травма, изостенурия, поли-урия. Теряемая жидкость изотонич-на плазме. Клинические симптомы указывают на дефицит изотонической жидкости (снижение ЦВД, ги-поволемия, циркуляторные нарушения, олигурия). Концентрация натрия в плазме не изменена.

Лечение проводят преимущественно изотоническими электролитными растворами, а при цирку-ляторной недостаточности и шоке дополнительно вводят плазмозаме-щающие растворы. Дозировка и скорость инфузий зависят от степени дегидратации и определяются конкретной клинической ситуацией. При умеренных дефицитах, если нет продолжающихся потерь, назначают изотонические растворы электролитов из расчета 2,5—3,5 л/сут. При выраженных потерях жидкостей объем инфузий достигает 5 л/сут и

более. Инфузионный раствор должен соответствовать основным целям терапии и корригировать не только объем, но и ионный состав и сдвиги КОС. При шоке проводят весь комплекс противошоковых мероприятий. Циркуляторные нарушения при изотонической дегидратации возникают раньше, чем при гипертонической [Малышев В.Д., 1985].

Гипотоническая дегидратация. Причины: заболевания, сопровождающиеся потерей электролитов, превышающей потери воды (болезнь Аддисона, надпочечниковая недостаточность, сахарный диабет, «сольтеряющая почка»); заболевания, вызывающие изотоническую дегидратацию и приводящие к истинному дефициту натрия в сочетании с относительным избытком свободной воды. Гипотонической дегидратации способствует энергичное восполнение потерь жидкости безэлектролитными растворами.

Диагноз подтверждается на основании клинических и лабораторных данных (выраженная гиповолемия, сердечно-сосудистые нарушения, снижение концентрации натрия в плазме). Основной целью лечения является ликвидация дефицита гипертонической жидкости.

Лечение проводят с помощью инфузий растворов, имеющих в своем составе натрий, при условии пониженной осмолярности плазмы (растворы Рингера, изотонический раствор натрия хлорида и др.). При большом дефиците натрия назначают молярный раствор натрия хлорида, контролируя содержание натрия в плазме. Не следует добиваться «гиперкоррекции». Если концентрация натрия в плазме достигает 130 ммоль/л, проводят обычную поддерживающую терапию.

Гипертоническая гипергидратация. Причины: ΟΠΗ, первичный или вторичный альдостеронизм, стресс, послеоперационный период, быстрое введение растворов, содержащих натрий (особенно у больных

с сердечной недостаточностью и циррозом печени). Для гипертонической гипергидратации характерны гиперволемия, жажда, симптомы, указывающие на перегрузку сердечно-сосудистой системы, повышение концентрации натрия в плазме.

Основной целью лечения является ликвидация избытка гипертонической жидкости. Вводят изотонические растворы глюкозы с одновременной стимуляцией диуреза лазиксом. Контролем адекватности проводимой терапии служат повторные определения концентрации электролитов и осмолярности плазмы, ОЦК, ЦВД и строгий учет выделяемой мочи.

Изотоническая гипергидратация. Причины: заболевания, сопровождающиеся отеками (сердечная недостаточность, болезнь Кушинга, токсикоз беременности, цирроз печени, заболевания почек, анасарка, асцит, особенно на фоне чрезмерных инфузий изотонических растворов натрия хлорида).

Лечение: ограничение введения натрия и воды, стимуляция диуреза осмодиуретиками или салуре-тиками, дробное внутривенное введение альбумина, терапия основного заболевания. С учетом побочного действия диуретиков применяют фуросемид — при гиперволемии и метаболическом ацидозе, этакрино-вую кислоту — при метаболическом ацидозе, диакарб — при метаболическом алкалозе. Инфузий растворов, содержащих воду и натрий, прекращают или резко ограничивают.

Гипотоническая гипергидратация. Причины: тяжелые истощающие заболевания, приводящие к увеличению массы тела, сердечная или почечная недостаточность; послеоперационный период, стресс, менингит, чрезмерные инфузий бессолевых растворов. В клинической картине выявляются симптомы отравления водой, концентрация натрия в плазме снижена.

Лечение: осторожное дробное введение молярного раствора натрия хлорида под контролем ионо-граммы плазмы, осмотические диу-ретики для выведения из организма избытка воды, кортикостероиды, ПП, лечение основного заболевания.

Гипоосмолярный синдром состояние, характеризующееся понижением осмолярности плазмы и развитием неспецифической неврологической симптоматики. Основная причина — снижение концентрации натрия в плазме.

Клиническая симптоматика обусловлена перенасыщением клеток водой: мозговые симптомы, олигу-рия, понижение осмолярности плазмы, гипонатриемия.

Лечение проводят лишь в случаях острого гипоосмолярного синдрома, возникшего в течение короткого промежутка времени (заболевания и состояния, приводящие к значительной потере натрия, невосполняемой в процессе лечения; перитонит, кишечная непроходимость, панкреатит, острые инфекционные заболевания желудочно-кишечного тракта, рвота, понос, форсированный диурез, увеличение поступления воды при олигурии).

При значительном падении осмолярности плазмы (ниже 250 мосм/л), гипонатриемии и гиповолемии применяют главным образом гипертонические (молярные или 5 %) растворы натрия хлорида под постоянным контролем объема крови, ЦВД, концентрации натрия в плазме и диуреза. При этом следует избегать быстрой коррекции. Инфу-зии растворов, содержащих натрий, проводят с убывающей скоростью: в первые 24 ч — до 600 ммоль натрия, в первые 12 ч — примерно 50 % всего объема раствора. Одновременно назначают осмодиурети-ки. При повышении концентрации натрия в плазме до 130 ммоль/л введение гипертонического раствора натрия хлорида прекращают. В даль-

нейшем назначают изотонические электролитные растворы — Ринге -ра, лактосол. В процессе лечения важно создать отрицательный водный баланс, что необходимо для ликвидации клеточной гипергидратации.

При гиперволемической и нормо-волемической гипоосмолярной гипонатриемии следует применять менее высокие концентрации натрия хлорида (3 % раствор) с добавлением растворов калия, если нет почечной недостаточности. Обязательно назначают сильнодействующие диуретики (маннитол, фуросе-мид) для создания отрицательного водного баланса и предупреждения опасной гиперволемии.

Лечение должно быть направлено на восстановление нормальной осмолярности плазмы. Контролем служат данные осмометрии и концентрации натрия в плазме, определение объема крови, учет вводимой и теряемой жидкости. При этом большое значение придают терапии основного заболевания. По мере ликвидации гипоосмолярной гипонатриемии отмечается регрессиро-вание наиболее опасных проявлений водной интоксикации, в том числе мозговых нарушений.

Гиперосмолярный синдром, обусловленный гипернатрием ией. Причинами этого синдрома могут быть потери и недостаточное поступление безэлектролитной воды, бесконтрольное применение инфузи-онных электролитных растворов, содержащих большое количество натрия, длительное лечение осмоди-уретиками и глюкокортикостерои-дами. Кома развивается при значительном увеличении осмолярности плазмы (более 340 мосм/л). С самого начала следует прекратить, а затем ограничить введение растворов, содержащих натрий. Назначают растворы, снижающие осмоляр-ность плазмы: вначале 2,5 % и 5 % растворы глюкозы, затем гипотонические и изотонические растворы

электролитов с растворами глюкозы в соотношении 1:1. Для ускоренного выведения натрия применяют лазикс. Следует опасаться быстрой коррекции гиперосмолярнос-ти. Лучшим контролем эффективности лечения служат повторные измерения осмолярности плазмы и концентрации натрия.

36.5. Корригирующая терапия при метаболическом алкалозе

При метаболическом алкалозе применяют изотонический раствор натрия хлорида или раствор Дарроу. При выраженной гипохлоремии назначают молярный раствор (5,85 %) натрия хлорида. Рекомендуется использование готовых форм — раствор Дарроу с добавлением калия хлорида.

Лечение проводят, ориентируясь на номограмму. В последнее время пересмотрены прежние рекомендации терапии метаболического алкалоза 0,1 н. хлористоводородной (соляной) кислотой. Ее вводят только при стойком алкалозе. Главными в лечении метаболического алкалоза являются устранение дефицита натрия, калия и хлора, прекращение диуретической терапии. Кроме того, рекомендуется назначать растворы глюкозы. Следует учитывать, что у больных с хронической дыхательной недостаточностью имеющийся метаболический алкалоз не требует лечения.

36.6. Корригирующая терапия при метаболическом ацидозе

Главными в ликвидации метаболического ацидоза являются выявление и лечение основного заболевания (диабета, почечной недостаточности, шока). До последнего времени бытовало мнение о необходимости использования натрия бикарбоната во всех случаях доку-

ментированного метаболического ацидоза, однако в последнее время эта точка зрения оспаривается. Назначение натрия бикарбоната вызывает сдвиг кривой диссоциации влево и ухудшает снабжение тканей кислородом. При диабете терапия ацидоза основывается на введении достаточных доз инсулина. Введение бикарбоната показано лишь при диабетической коме, когда рН<7,0. Назначение бикарбоната показано в случае потерь аутогенных щелочей (при диарее, кишечных свищах, ожогах, больших операциях, остановке сердца). Разовая доза натрия бикарбоната не должна превышать 1 ммоль/кг массы тела.

36.7. Особенности инфузионной терапии у лиц пожилого возраста и больных с сопутствующими сердечно - сосудистыми заболеваниями

У большинства больных пожилого и старческого возраста, подлежащих хирургическому лечению по поводу различных заболеваний ЖКТ, в дооперационном периоде отмечались внеклеточная дегидратация и гиповолемия, которые сохранялись и в послеоперационном периоде. Попытки быстрой коррекции дефицита ВнеКЖ у этих больных нередко сопровождались ухудшением показателей ЦГД. Было выявлено, что геронтологические больные очень «чувствительны» к объемной инфузионной нагрузке. При попытке нормализовать дефициты жидкостей нередко возникал гипокинетический тип кровообращения, требующий применения инотропной поддержки. Искусственная гиперволемическая гемоди-люция, которая часто используется в анестезиологии, у больных пожилого и старческого возраста (в том числе у всех пациентов с сердечной патологией) должна применяться с

большой осторожностью, а в ряде случаев противопоказана. В интра-операционном периоде «нагрузка объемом» у этих больных провоцирует и поддерживает гипокинети-ческий режим кровообращения, при котором требуется незамедлительная коррекция. Для профилактики гемодинамических нарушений во время инфузионной терапии у лиц пожилого возраста, а также у больных с сердечной патологией на всех этапах лечения необходим ге-могидродинамический контроль. В большинстве случаев эти больные во время инфузионной терапии в периоперационном периоде или в ОРИТ нуждаются в целенаправленной сердечно-сосудистой поддержке [Алеманы И.О., 2001; Федоров С.В., 2001].

Факторы риска при переливании крови. В последнее десятилетие стало нарастать беспокойство по поводу риска, которым сопровождается переливание препаратов крови. Использование крови и ее препаратов может иметь неблагоприятные последствия различного характера. Риск относительно низкий, его делят на иммунологический, инфекционный и технический [Доминик Виньон, 1999].

Иммунологическая несовместимость. Система групп крови ABO впервые была описана в 1900 г. Карлом Ландштейнером. Реакции, связанные с несовместимостью по системе ABO, возникают преимущественно из-за нарушений на каком-либо этапе трансфузионного процесса: при определении группы крови и резус-фактора.

Следует проводить анализ двух образцов крови с использованием двух различных методик.

Реакции, не связанные с несовместимостью по системе ABO, ведут к ошибкам в реализации действия редких антител. К ним относятся отсутствие проверки донорской крови на антитела к редким антигенам, ложные результаты про-

бы, неправильная интерпретация результатов пробы. Трансфузион-ные реакции аналогичны реакциям, связанным с несовместимостью по системе ABO.

Опасность развития у больного инфекционного заболевания. Риск заражения подразумевает наличие инфекционного агента в донорской крови или препаратах, полученных из нее. Риск заражения остается даже в тех случаях, когда проверка донорской крови свидетельствует о ее пригодности (относительный риск).

В препаратах крови могут присутствовать бактерии, вирусы и небактериальные микроорганизмы, другие инфекции (сифилис, малярия), белковые частицы (риск заражения прионами — болезнь Крейтцфель-да—Якоба).

Риск технических погрешностей, допускаемых при использовании препаратов крови, включает следующие факторы:

• переливание препаратов крови в недостаточном объеме;

• переливание слишком большого объема препаратов крови;

• риск воздушной эмболии вследствие погрешностей в методике инфузии;

• образование в препаратах крови при нарушении условий хранения микроагрегантов, которые при переливании попадают в крово-ток (если не применяют соответствующие фильтры);

• интоксикация антикоагулянтами, образование комплексов соединения кальция, гиперкалиемия и т.д. (особенно при массивных инфузиях) [Доминик Виньон, 1999].

В последние годы показания к переливанию крови значительно сузились. Большинство плановых операций на органах брюшной полости проводится без донорской крови (эритроцитной массы) или с относительно небольшими объемами

кровезамещения. Главным показанием к назначению эритроцитной массы является кровопотеря, сопровождающаяся нарушениями транспорта кислорода, условной границей которого считается уровень ге-матокрита 0,30—0,25. Показаниями к переливанию плазмы, протеина и альбумина служат снижение КОД плазмы и низкий уровень общего белка (менее 65 г/л) и альбуминов крови (менее 37 г/л).

В срязи с возможностью различных осложнений показания к переливанию крови и ее препаратов должны быть очень строгими. Наиболее важный критерий — уровень доставки кислорода тканям и потребления его. Существует мнение, что в периоперационном периоде оптимальный уровень гематокрита равен 30 %. Эти рекомендации основаны главным образом на теоретических расчетах отношения максимальной DO2 к тканям. Однако риск осложнений при переливании крови, по мнению Ф. Ван дер Лин-дена (1999), требует пересмотра этого положения. Автор считает, что в условиях анемии для поддержания адекватного снабжения тканей кислородом (при нормово-лемии) включается ряд механизмов как на системном, так и на микро-циркуляторном уровне (схема 36.1).

Схема 36.1

ПОДДЕРЖАНИЕ DO2 В УСЛОВИЯХ НОРМОВОЛЕМИЧЕСКОЙ АНЕМИИ

Системный уровень (организм): • увеличение CB; — снижение вязкости крови; — повышение тонуса симпатической иннервации сердца; • перераспределение крови. Микроциркуляторный уровень (ткани): • повышение экстракции кислорода; — увеличение числа открытых капилляров; — изменение скорости капиллярного кровотока; • снижение сродства гемоглобина к кислороду.

Не возражая в целом против выдвинутых здесь концепций, все же укажем на следующие причины, которые могут приводить к нарушению названных механизмов:

• кровопотеря во время операции может быть большей, чем предполагалось до начала операции;

• у многих больных с тяжелыми сопутствующими заболеваниями, оперируемых по витальным показаниям, нельзя рассчитывать на адекватность компенсаторных реакций, поэтому предложение автора о возможности операций с предоперационным уровнем гемоглобина 6 ммоль/л следует признать небезопасным. Исходный относительно высокий уровень гемоглобина и гематокрита (30 %) — важное условие безопасности операции.

36.8. Осложнения инфузионной терапии

Осложнения, связанные с техникой проведения инфузии и избранным путем введения инфузионных сред. Возможны местные и общие осложнения: локальные гематомы, повреждения соседних органов и тканей, флебиты, тромбозы, эмболии, сепсис. При продолжительных внутривенных вливаниях повреждается сосудистая стенка, что приводит к тромбообразованию. Для профилактики такого осложнения используют различные вены, обязательна ге-паринизация при продолжительных или массивных инфузиях. Катетер в сосудистом русле уже через 30— 40 мин покрывается пленкой фибрина, что может привести к отрыву эмбола и миграции его в сосудистой системе.

Флебиты возникают при использовании растворов с очень низким или высоким рН. При инфузиях в центральные вены такие осложнения возникают реже, чем при инфузиях в периферические вены. Одна-

ко описано немало случаев тромбоза верхней полой вены, возникшего после катетеризации центральных вен и трансвенозной кардиостиму-ляции. Верхняя полая вена представляет собой главный коллектор, по которому оттекает кровь из верхней половины грудной клетки, рук, головы и шеи. Обструкция 'этого тонкостенного сосуда, полная или неполная, сопровождается рядом симптомов (одышка, кашель, отек лица, расширение вен шеи и верхних конечностей, нервно-психические проявления, ступор, кома, плетора верхней половины тела — синдром верхней полой вены). Больные с синдромом верхней полой вены подлежат мониторному наблюдению в отделениях ИТ до тех пор, пока не будут ликвидированы нарушения дыхания и кровообращения, обусловленные этим синдромом. При тромбозе верхней полой вены показаны антикоагулянты и фибри-нолитические средства, а при воспалительных процессах — антибактериальная терапия.

При внутриартериальных вливаниях возможно возникновение тромбо- или ангиоспазма, ведущего к нарушению кровообращения в дистальных отделах конечностей. Перед началом инфузии рекомендуется вводить раствор новокаина вместе с гепарином периартери-ально или в артерию для умень-

шения риска подобных осложнений.

Анафилактические и аллергические реакции возможны при введении любого раствора, но значительно чаще возникают при использовании гетерогенных и аутогенных коллоидных растворов, препаратов белковой природы. Перед началом инфузии должен быть тщательно собран аллергоанамнез. При введении большинства коллоидных растворов необходимо проводить биологическую пробу.

Осложнения как последствие измененного гомеостаза: водная интоксикация при избыточном введении безэлектролитных жидкостей, анасарка при избыточном введении солевых растворов, ацидоз или алкалоз, изменения осмолярности крови, гипоонкия и анемия в связи с избыточной гемодилюцией, перегрузка системы кровообращения (отек легких, мозга, ухудшение почечной функции).

Специфические осложнения: ги-пертермия, озноб, реакция при использовании холодных растворов и увеличении скорости инфузии, введение пирогенных веществ, бактериально загрязненных средств, анафилактический шок, передозировка препаратов калия, побочное действие ингредиентов инфузионных сред, несовместимость лекарственных веществ.

Глава 37 Инфузионные среды

Инфузионные среды — препараты, применяемые для парентеральной терапии.

Все Инфузионные среды, или растворы, в зависимости от свойств и назначения делятся на следующие группы:

1) коллоидные инфузионные растворы — гетерогенные и аутогенные (растворы декстрана, крахма-

ла,   желатина,   препараты  крови   и кровь);

2) кристаллоидные инфузионные растворы — растворы электролитов и Сахаров;

3) дезинтоксикационные растворы — специфическая группа низкомолекулярных коллоидов, обладающих дезинтоксикационным свойством;

4) растворы, обладающие полифункциональным действием;

5) кровезаменители с газотранспортной функцией — растворы, способные выполнять функцию транспорта кислорода и углекислого газа без участия эритроцитов;

6) препараты для парентерального питания.

37.1. Коллоидные инфузионные растворы

37.1.1. Гетерогенные коллоидные растворы

Декстран. Декстран вырабатывается микробами на сахарсодер-жащих средах и является водорастворимым высокомолекулярным полимером глюкозы. В 1943 г. путем гидролиза нативного декстрана была получена фракция «макро-деке», водные растворы которой по свойствам были близки плазме крови. Декстран быстро распространился по всему миру, и уже в 1953 г. в СССР был получен раствор декстрана, названный полиглюкином.

Полиглюки н. Полиглю-кин — 6 % раствор декстрана со средней мол. массой 50 000—70 000. В его состав.входят декстран сред-немолекулярный (6 г), натрия хлорид (9 г), этиловый спирт (0,3 %), вода для инъекций (до 1000 мл). Относительная вязкость 2,8—4; КОД 58 мм рт.ст.; рН 4,5—6,5; осмоляр-ность 308 мосм/л. Зарубежные аналоги — макродекс, интрадекс, ин-фукол и другие имеют среднюю мол. массу от 60 000 до 85 000.

Большая молекулярная масса и высокое КОД полиглюкина обеспечивают удержание его в сосудах и увеличение ОЦП. Молекулы полиглюкина длительно удерживаются в сосудистом русле и оказывают выраженное гемодинамическое действие. При шоке среднемолекулярные декстраны оказывают положительное влияние на кровообращение в

течение 5—7 ч. При дефиците объема крови до 1 л полиглюкин или макродекс можно применить в качестве единственного средства для лечения гиповолемии. Низкомолекулярная фракция полиглюкина оказывает положительное действие на реологические свойства крови и улучшает микроциркуляцию.

Сразу же после инфузии полиглюкин начинает покидать сосудистое русло. Основная же его масса выделяется с мочой в неизменном виде в течение первых суток.

Полиглюкин показан во всех случаях острой гиповолемии. Разовая доза от 400 до 1000 мл и более. Доза и скорость введения зависят от конкретной ситуации. Максимальной дозой декстранов 60—85 является 1,5—2 г/кг в сутки. Превышение этой дозы может сопровождаться кровоточивостью. Несмотря на то что растворы полиглюкина нетоксичны и апирогенны, их введение может сопровождаться аллергическими и анафилактическими реакциями. Для их предотвращения следует проводить такую же биологическую пробу, как и при введении цельной крови. Для этой же цели может быть использован моновалентный декстран 1 («фрезениус») в дозе 20 мл в течение 2 мин. Однако важнейшим условием профилактики является создание декстранов с узконаправленным действием, не содержащих высокомолекулярных фракций.

К этой же группе препаратов относятся π о л и φ е ρ (близкий аналог полиглюкина, который предназначается для терапии гиповолеми-ческих состояний и стимуляции ге-мопоэза), ρ о н д е к с (обладает улучшенными функциональными характеристиками по сравнению с полиглюкином, относительная вязкость его не превышает 2,8; нормализует центральную гемодинамику, улучшает периферическое кровообращение и подавляет адгезивные свойства тромбоцитов), поли-

г л ю с о л ь (создан на основе полиэлектролитного раствора).

Все среднемолекулярные растворы декстрана выполняют главным образом объемозамещающую функцию, воздействуя на центральную гемодинамику. Однако острая потеря крови или плазмы сопровождается и нарушениями периферического кровообращения, что требует коррекции реологических характеристик крови. К препаратам реологического действия относят низкомолекулярные декстраны.

Реополиглюкин. Реополи-глкжин — 10 % коллоидный раствор декстрана со средней мол. массой 30 000—40 000. В его состав входят декстран низкомолекулярный (100 г), хлорид натрия (9 г), глюкоза (60 г), вода для инъекций до 1000 мл. Относительная вязкость 4—5,5; рН 4— 6,5. Осмолярность препарата на 0,9 % растворе натрия хлорида 308 мосм/л и 667 мосм/л, если препарат на 0,9 % растворе натрия хлорида с глюкозой.

Декстраны с мол. массой 40 000 и меньше относятся к группе низкомолекулярных декстранов. Они обеспечивают наибольший, но кратковременный эффект. Благодаря высокой концентрации низкомолекулярные декстраны обладают быстрым и мощным экспандерным действием. Сила связывания воды превышает физиологическую силу связывания с белками крови, что приводит к перемещению жидкости из интерстициального сектора в сосудистый (1 г реополиглюкина связывает 20—25 мл воды). Увеличение объема плазмы при применении декстрана-40 наиболее выражено в первые 90 мин после введения. Bo-лемический коэффициент реополиглюкина около 1,4. Через 6 ч после инфузии содержание реополиглюкина в крови уменьшается примерно в 2 раза, в первые сутки с мочой выводится до 80 % препарата. Реополиглюкин оказывает выраженное дезагрегационное действие

на тромбоциты. Он образует молекулярный слой на поверхности форменных элементов крови, клеточных мембранах и эндотелии сосудов, что уменьшает опасность внут-рисосудистого свертывания крови и развития ДВС-синдрома. Отрицательной стороной этого действия является возможность развития кровотечения. Опасность такого осложнения возрастает при назначении больших доз как низко-, так и среднемолекулярных декстранов (более 1,5 л для взрослых).

Показания к назначению реополиглюкина — нарушения микроциркуляции независимо от этиологии (шок, ожоговая травма в остром периоде, сепсис и т.д.), склонность к гиперкоагуляции и тромбозам.

Анафилактоидные реакции и другие осложнения при вливаниях реополиглюкина бывают редко и обычно легко устраняются «стандартной» терапией.

Зарубежные аналоги реополиглюкина: реомакродекс, лонгастерил-40, реофузин, реодекс и другие — отличаются от отечественных составом солей и более узким молекулярным распределением фракций.

Крахмал. В последние годы нашли широкое распространение кровезаменители растительного происхождения, созданные на основе оксиэтилированното крахмала путем частичного гидролиза кукурузного крахмала. Эти препараты нетоксичны, не оказывают отрицательного действия на коагуляцию крови и не вызывают аллергических реакций Они имеют тесное структурное сродство с гликогеном, что объясняет высокую переносимость оксиэтилкрахмала организмом. Способны расщепляться с освобождением незамещенной глюкозы. В отличие от декстранов молекулярная масса оксиэтилкрахмала значительно больше, но это не имеет существенного значения в оценке его свойств. По гемодинамическому и противошоковому действию раство-

ры крахмала схожи с декстранами. Продолжительность циркуляции и волемические свойства оксиэтил-крахмала зависят от молекулярной массы и степени замещения. Так, при степени замещения 0,7 каждые 10 единиц глюкозы содержат 7 гид-роксиэтиловых групп. При степени замещения, равной 0,7, полупериод выведения препарата до 2 сут, при 0,6-10 ч, а при 0,4-0,55 - еще меньше. Коллоидное действие 6 % гидроксиэтилового крахмала сходно с таковым человеческого альбумина.

Плазмастерил. После ин-фузии 1 л плазмастерила (мол. масса 450 000, степень замещения 0,7) повышение объема плазмы продолжается более 6—8 ч. Инфузии растворов крахмала, в частности плазмас-терила, способствуют снижению системного и пульмонального периферического сосудистого сопротивления. В противоположность гетерогенным коллоидным растворам и подобно человеческому альбумину, 6 % гидрооксиэтиловый крахмал очень незначительно повышает среднее легочное давление, обеспечивая при этом значительное увеличение систолического объема сердца. Плазмастерил вызывает легкое замедление свертывания крови в рамках физиологических параметров и противодействует послеоперацион -ной патологической гиперкоагуляции. Инфузии плазмастерила активируют функции почек и стимулируют диурез.

В настоящее время разработаны и широко применяются, особенно за рубежом, растворы (3 %, 6 %, 10 %) среднемолекулярного гидроокси-этилового крахмала с мол. массой 200 000 и степенью замещения 0,5. Уменьшение молекулярной массы и степени замещения сокращает время циркуляции раствора в плазме. Повышение коллоидной концентрации способствует усилению начального эффекта объема. Благодаря среднемолекулярному характеру коллоида можно не опасаться

значительного гиперонкотического эффекта. В силу специфических реологических и антитромботичес-ких свойств эти среды оказывают положительное влияние на микроциркуляцию, нормализуют тромбо-цитное и плазматическое свертывание, не увеличивая опасности кровотечения. Все сказанное позволяет рекомендовать препараты гидроок-сиэтилкрахмала для широкого применения не только в целях профилактики и лечения дефицита объема и шока, но и для профилактики тромбоэмболии и лечения периферических нарушений кровообращения.

H A E S-s t е г i I — 6 % и 10 % раствор имеют среднюю мол. массу 240 000 и 200 000 соответственно, осмолярность 309 мосм/л. Объемо-замещающая терапия с использованием HAES-steril сопровождается значительным улучшением системной гемодинамики: повышается объем крови, что ведет к увеличению венозного возврата. В связи с этим повышаются среднее АД, ЦВД, ДЗЛА, УО и СИ. Возрастает величина КОД. Уровень гематокри-та снижается.

Назначение HAES-steril приводит также к снижению вязкости крови, гиперкоагуляционных свойств плазмы, агрегационных свойств тромбоцитов. Все это сопровождается существенным улучшением микроциркуляции, перфузии органов и тканей, условий транспорта кислорода.

Осмолярность растворов гидроок-сиэтилированного крахмала (ГЭК) незначительно превышает осмоляр-ностъ плазмы крови и составляет в среднем 300—309 мосм/л, а значения КОД для 6 % и 10 % растворов крахмала равны соответственно 36 и 68 мм рт.ст., что в целом делает растворы ГЭК более предпочтительными для возмещения дефицита ОЦК (табл. 37.1). Одной из причин длительной задержки ГЭК в сосудистом русле считается его способность об-

разовывать комплекс с амилазой, вследствие чего получается соединение с большей относительной молекулярной массой (MM) [Свиридов СВ., 1999].

Таблица 37.1. Сравнительный состав и характеристика 1 л раствора гид-рооксиэтилкрахмала

Состав и характеристика

Плазма-стерил

HAES-steril, 6 % раствор

Гидрооксиэтил-крахмал

60,0 г

60,0 г

Натрия хлорид

9,0 г

9,0 г

Степень

0,70-0,80

0,40-0,55

замещения

Средняя MM

450 000

200 000

Осмолярность

309 мосм/л

309 мосм/л

Дальнейшее повышение эффективности гемодинамического действия растворов крахмала связывают с разработкой комплексного препарата на основе ГЭК и гипертонического раствора (7,5 %) натрия хлорида.

Волекам — отечественный препарат, созданный на основе окси-этилированного крахмала. Его мол. масса 170 000 и степень замещения 0,55—0,7. По свойствам он имеет сходство с японским препаратом.

Желатин — высокомолекулярное водорастворимое вещество животного происхождения, не являющееся полноценным белком. В отличие от других белков он не обладает специфичностью и поэтому применяется как кровезаменитель.

Желатиноль — 8% раствор частично гидролизованного пищевого желатина. Содержит пептиды различной молекулярной массы. Средняя мол. масса 20 000. Относительная вязкость 2,4—3,5; плотность 1,035; КОД 220-290 мм вод.ст.; рН 6,7-7,2.

Механизм действия желатиноля обусловлен его коллоидными свойствами. Высокое КОД растворов

желатина позволяет им удерживать воду в сосудистом русле и способствовать нормализации ОЦК. Тем не менее сила связывания воды у растворов желатина меньше, чем у дек-странов, экспандерное действие не характерно. Активное действие продолжается несколько часов. Через 24 ч в крови остаются лишь следы желатиноля. Растворы желатина обладают меньшей по сравнению с декстранам и объемозамещающей способностью, волемический коэффициент 0,5. Они быстрее распределяются по внеклеточном пространстве, благодаря чему менее опасны в смысле возможности перегрузки сердца. При введении желатиноля возникает эффект гемодилюции без нарушения свертывания крови. Введение желатиноля показано при ги-поволемии, в том числе больным с нарушениями свертывания крови. Частично расщепленный желатин выводится почти весь через почки. При введении желатиноля развивается полиурия с относительно низкой плотностью мочи и ускоряется выведение токсичных метаболитов. Непременным условием для реализации этого дезинтоксикационного действия является достаточная выделительная функция почек. Некоторая часть введенного желатиноля способна расщепляться и образовывать небольшое количество энергии. Зарубежные аналоги — плазма-гель, геможель, неоплазмажель, фи-зиогель, гелифундол, гемацель, модифицированная жидкая желатина (МФЖ) и др.

37.1.2. Аутогенные коллоидные растворы

К аутогенным коллоидным растворам относятся плазма, альбумин, протеин и кровь.

Плазма крови содержит 90 % воды, 7-8 % белка, 1,1 % небелковых органических веществ и 0,9 % неорганических веществ. Oc-

новную массу плазмы составляют альбумины.

Нативная плазма. Несмотря на все показания, применение нативной плазмы сдерживается малым сроком ее хранения (до суток), возможностью инфицирова-ния вирусами гепатита В и СПИДа.

Свежезамороженная плазма по сравнению с нативной имеет ряд преимуществ. Может храниться при температуре — 30 0C в течение года в герметичной упаковке, содержит фактически все факторы системы гемостаза.

Показаниями к применению свежезамороженной плазмы служат массивная крово- и плазмопотеря, все стадии ожоговой болезни, гнойно-септические процессы, тяжелая травма, синдром сдавления с угрозой развития ΟΠΗ. Является препаратом выбора при ДВС-синдроме. Переливание свежезамороженной плазмы показано при коагулопатиях с дефицитом II, V, VII, XIII факторов свертывания, при гепаринотера-пии (в случаях тромбозов). Применение больших объемов свежезамороженной плазмы является неотъемлемой частью ИТ тяжелой травмы, синдрома сдавления. По сравнению с другими аутогенными коллоидными растворами свежезамороженная плазма — наиболее расходуемый компонент в период оказания экстренной медицинской помощи в очагах стихийных бедствий.

Попадание в кровь активаторов свертывания крови из разрушенных тканей является реальной угрозой развития ΟΠΗ. В этих случаях показано возможно раннее применение свежезамороженной плазмы, несущей факторы антисвертываю-щей системы, естественные антиаг-реганты и плазминоген. Свежезамороженная плазма — высокоэффективная коллоидная среда гемо-динамического действия. Этот компонент крови наиболее полноценно возмещает потери различных видов белков. Может быть исполь-

зован во время лечебного плазма-фереза.

Доза инфузируемой плазмы определяется патологией и колеблется от 100 мл до 2 л в сутки и более [Жиз-невский Я.А., 1994]. Перед переливанием свежезамороженную плазму оттаивают в водяной бане при температуре 35—37 0C. Она должна быть прозрачной, соломенно-желтого цвета, без мути, хлопьев и нитей фибрина. Ее следует переливать немедленно. Скорость введения от капельного до струйного. Она должна быть одной группы с кровью больного. Обязательна биологическая проба: струйное вливание первых 10—15 мл плазмы, наблюдение за состоянием больного в течение 3 мин; при отсутствии изменений в состоянии больного — повторное струйное вливание ΙΟΙ 5 мл плазмы и наблюдение в течение 3 мин: если нет реакции, пробу проводят в третий раз. Если ни на одну из проб больной не отреагировал ни субъективно, ни объективно, то проба считается отрицательной и переливание плазмы можно продолжить. Противопоказанием к назначению растворов плазмы служит сенсибилизация больного к парентеральному введению белка.

Концентрированная нативная плазма обладает более выраженными гемостатичес-кими свойствами. Средние дозы при кровотечениях составляют 5— 10 мл/кг/сут, при дефиците белка — по 125—150 мл/сут с 2—3-дневными перерывами.

Антистафилококковую человеческую плазму применяют для лечения гнойно-септических осложнений, вызванных кокковой патогенной флорой.

Альбумин представляет собой фракционированный препарат плазмы человека. Выпускается в виде 5, 10 и 20 % растворов во флаконах.

Альбумин крови является основным циркулирующим мелкодис-

персным белком. Его мол. масса 68 000—70 000. Альбумин поддерживает высокое КОД крови и способствует привлечению и удерживанию тканевой жидкости в сосудистом русле. По своему осмотическому давлению 1 г альбумина равноценен 18 мл жидкой плазмы, 25 г эквивалентно 500 мл плазмы.

Альбумин участвует в обмене между кровью и тканями, является резервом белкового питания и универсальным средством транспорта ферментов, гормонов, токсинов и лекарственных средств. Он играет основную роль в поддержании КОД плазмы, поэтому особенно необходим при снижении объема плазмы, вызванном гипоальбуминемией; 5 % раствор альбумина дает такое же OH-котическое давление, как и плазма. Чем выше концентрация раствора, тем больше его объемозамещающее действие. Действие 100 мл 20 % раствора альбумина приблизительно соответствует действию 400 мл плазмы. При дегидратации введение 10 % и 20 % растворов альбумина необходимо сочетать с введением 2—3-кратных объемов кристаллоид-ных растворов.

Показания к назначению растворов альбумина — острая крово- и плазмопотеря, снижение объема плазмы, катаболизм белка и особенно гипоальбуминемия. Скорость введения колеблется от очень медленного темпа инфузий до струйного. При умеренной гипоальбумине-мии общая суточная доза составляет 100—200 мл 5 или 10 % раствора. При более значительных потерях белка и гиповолемии суточная доза может быть увеличена до 400, 600 и даже 1000 мл. Рекомендуется проводить биологическую пробу.

Протеин — это пастеризованный 4,3—4,8 % раствор белков плазмы, в состав которого входят альбумины (75—80 %), глобулины (20— 25 %) с добавлением альбумината трехвалентного железа и эритропоэ-тических веществ. По своим свойст-

вам протеин занимает промежуточное положение между плазмой и альбумином. Инфузий раствора протеина могут сопровождаться аллергическими реакциями, поэтому следует проводить биологическую пробу и соблюдать медленный темп инфузий.

Кровь в отличие от других препаратов объемозамещающего действия дает ограниченный гемодина-мический эффект. При трансфузии эритроцитной массы повышается гемоконцентрация, которая ухудшает капиллярный кровоток, особенно при шоке и низком АД. Депонирование в капиллярном русле может создавать непреодолимое сопротивление кровотоку.

К факторам, ограничивающим применение крови как основной среды при кровопотере и шоке, относятся опасность развития сенсибилизации, реакция непереносимости, ацидоз, вызываемый гиперам-мониемией, повышение концентрации калия в крови, нарушение свертываемости, возможность вирусных инфекций и др. [Воробьев А.И., 1999].

В экстренных случаях трансфузию крови производят с целью предупреждения опасного снижения глобулярного объема и развития связанных с ним нарушений кислородтранспортной функции крови. Абсолютным показанием к переливанию эритроцитарной массы является снижение гематокрита до 0,20—0,25. Показанием к переливанию эритроцитной массы и препаратов крови является острая массивная кровопотеря. Во всех случаях острой постгеморрагической анемии, возникшей в результате травмы, желудочно-кишечных кровотечений, операций и т.д., показано переливание эритроцитной массы. Переливание отмытых эритроцитов предпочтительно при анемических состояниях у больных, сенсибилизированных повторными переливаниями крови; у пациентов с отяго-

щенным аллергоанамнезом; при синдроме гомологической крови. Переливание тромбоцитарной массы производят при массивной кро-вопотере и массивном кровезаме-щении, при геморрагическом диатезе, вызванном глубокой тромбоци-топенией; в третьей стадии ДВС-синдрома. Показаниями для переливания лейкоцитарной массы служат иммунодепрессивные состояния при гнойно-септических процессах, дефицит лейкоцитов при миелотоксической депрессии кроветворения.

37.2. Кристаллоидные растворы

К этой группе относятся инфузи-онные растворы электролитов и са-харов. С помощью этих растворов обеспечиваются базисная (физиологическая) потребность в воде и электролитах и коррекция нарушений водного, электролитного и кислотно-основного равновесия. В отличие от коллоидных растворов большая часть кристаллоидных растворов быстро покидает сосудистое русло и переходит в интерстиций или клетки, в зависимости от их состава.

Условно инфузионные растворы электролитов и Сахаров (глюкозы или фруктозы) можно разделить на 3 группы:

1) замещающие (применяемые для возмещения потери крови, воды и электролитов);

2) базисные (обеспечивающие физиологическую потребность в воде и электролитах);

3) корригирующие (для коррекции дисбаланса ионов, воды и КОС) [Малышев В.Д., 2000].

3 7.2.1. Замещающие растворы

Для восполнения дефицита изотонического объема применяют полиэлектролитные растворы, ос-

молярность и состав которых близки к этим показателям плазмы и ВнеКЖ. Оптимальными для этой цели растворами являются изотонические и изоионные растворы со сбалансированным составом. К сожалению, лишь немногие растворы обладают подобными свойствами. Однако опыт показывает, что использование в острых ситуациях даже несбалансированных растворов (раствор Рингера, изотонический раствор натрия хлорида) дает положительные результаты. Главными критериями этих растворов должны быть изотоничность или умеренная гипертоничность, достаточное содержание ингредиентов, составляющих внеклеточную среду.

Изотонический (0,85— 0,9%) раствор натрия хлорида (физиологический ρ а с т в о р) был первым раствором, примененным для лечения крово-потери и дегидратации. 1 л раствора содержит Na+ 154 ммоль; СГ 154 ммоль. Общая осмолярность 308 мосм/л, что несколько выше ос-молярности плазмы. рН 5,5—7,0. Концентрация хлора в растворе также выше, чем концентрация этого иона в плазме. Поэтому его нельзя считать абсолютно физиологичным.

Применяется главным образом как донатор натрия и хлора при потерях ВнеКЖ. Показан также при гипохлоремии с метаболическим алкалозом, олигурии в связи с дегидратацией и гипонатриемией. Раствор хорошо совмещается со всеми кровезаменителями и кровью. Его не следует смешивать с эритроми-цином, оксациллином и пенициллином, использовать как универсальный раствор; так как в нем мало свободной воды, нет калия. Это раствор кислой реакции, он усиливает гипокалиемию. Противопоказан при гипернатриемии и гиперхлоре-мии.

Общая доза до 2 л в сутки. Вводится внутривенно, скорость инфу-зии 4—8 мл/кг массы тела в час.

Раствор Рингера — изотонический электролитный раствор, 1 л которого содержит: Na+ 140 ммоль; K+ 4 ммоль; Ca2+ 6 ммоль; СГ 150 ммоль. Осмоляр-ность 300 мосм/л. Этот раствор используют в качестве кровезаменителя с конца XIX века. Раствор Рингера и его модификации широко применяются и в настоящее время. Это физиологический замещающий раствор со слабовыраженными кислотными свойствами.

Используют для замещения потери ВнеКЖ, в том числе крови, как раствор-носитель электролитных концентратов. Противопоказан при гиперхлоремии и гипернатриемии. Его не следует смешивать с фосфат -содержащими электролитными концентратами.

Доза — до 3000 мл/сут в виде продолжительной внутривенной капельной инфузии при скорости введения 120—180 капель/мин у больного с массой тела 70 кг.

Солевой инфузин ЦИПК — изотонический электролитный раствор, содержащий различные соли. Создан во время Великой Отечественной войны для лечения острой кровопотери.

1 л раствора содержит: Na+ 138 ммоль; K+ 2,7 ммоль; Ca2+ 2,2 ммоль; Mg2+ 0,4 ммоль; СГ 144 ммоль; SO^ 6,4 ммоль; НСОз 1,6 ммоль. Осмолярность 290 мосм/л.

Солевой инфузин ЦИПК и раствор ЛИПК-3 не потеряли своей ценности до настоящего времени и могут быть применены при потерях изотонической и гипертонической жидкости.

Изотонический и и з о-ионный раствор (ионо-с т е ρ и л, «Фрезениус») включает ионы в физиологически оптимальном соотношении (1 л содержит Na+ 137 ммоль; K+ 4 ммоль; Ca2+ 1,65 ммоль; Mg2+ 1,25 ммоль; СГ ПО ммоль; ацетата 36,8 ммоль. Осмолярность раствора 291 мосм/л). Применяется как первичный заме-

щающий раствор при дефиците объема плазмы и ВнеКЖ. Противопоказан при отеках, гипертонической дегидратации, тяжелой почечной недостаточности.

В зависимости от показаний дозу 500—1000 мл и более в сутки вводят внутривенно капельным методом со скоростью 3 мл/кг/ч (70 капель/мин при массе тела 70 кг). В срочных случаях до 500 мл за 15 мин.

Изоионный раствор на 5 или 10 % глюкозе (фруктозе) используется при гипотонической дегидратации, дефиците внутрисосудистого объема. Частично покрывает потребность в углеводах. Противопоказан при гипергликемии, гипергидратации, гипертонической дегидратации и метаболическом ацидозе. Доза определяется конкретной ситуацией. Скорость введения 3 мл/кг массы тела в час.

Кварт асоль представляет собой изотонический раствор, в состав которого входит четыре соли (Na+ 124 ммоль/л; K+ 20 ммоль/л; СГ 101 ммоль/л, НСОз 12 ммоль/л) и ацетат — 31 ммоль/л.

Применяется как замещающий раствор при полиионных потерях. Противопоказан при гиперкалие-мии, гипернатриемии и гиперхлоремии.

Суточная доза до 1000 мл и больше в зависимости от ионограммы. Скорость введения 3 мл/кг/ч.

«Л а к т а с о л» — это физиологический замещающий раствор со слабовыраженными щелочными свойствами. В отличие от изотонического раствора натрия хлорида раствор Рингера имеет сбалансированный электролитный состав, близкий к составу плазмы.

1 л раствора содержит: Na+ — 139,5 ммоль; K+ — 4 ммоль; Ca2+ — 1,5 ммоль; Mg2+ — 1 ммоль; СГ — 115 ммоль; НСОз — 3,5 ммоль; лак-тат — 30 ммоль. Осмолярность 294,5 мосм/л.

«Лактасол» и аналогичный ему раствор Рингера лактат или раствор

Гартмана способны компенсировать изотонические нарушения гидроионного равновесия. Они показаны в целях замещения дефицита ВнеКЖ при уравновешенном кислотно-основном балансе или легком ацидозе. При добавлении к коллоидным растворам и эритроцитной массе улучшают реологические свойства получаемых смесей. В результате превращения в организме лактата натрия в гидрокарбонат происходит увеличение гидрокарбонатной буферной емкости и снижается ацидоз. Однако положительные свойства лактасола как корректора водно-электролитных нарушений реализуются только в условиях аэробного гликолиза. При тяжелой кислородной недостаточности лактасол способен усугубить развивающийся лактат-ацидоз.

Суточная доза «Лактасола» и лактата Рингера до 2500 мл. Эти растворы вводятся внутривенно со средней скоростью 2,5 мл/кг/ч, т.е. около 60 капель/мин.

«Лактасол» и раствор Рингера лактата противопоказаны при гипертонической гипергидратации, поражениях печени и лактатном ацидозе.

37.2.2. Базисные растворы

К базисным растворам относятся растворы электролитов и Сахаров, обеспечивающие суточную потребность в воде и электролитах. Эти растворы должны содержать достаточное количество свободной воды для возмещения безэлектролитных потерь воды при дыхании и через кожу. В то же время эти растворы должны обеспечить потребность в основных электролитах или корригировать легкие нарушения в составе электролитов.

Базисный раствор с повышенным содержанием калия («Фрезениус») содержит электролиты, достаточное количество свободной воды и углеводы. Это

разностронне используемый щелочной электролитный раствор, применяемый для поддержания водно-электролитного равновесия. Он показан для обеспечения потребностей организма в воде и электролитах.

1 л содержит Na+ — 49,1 ммоль, K+ — 24,9 ммоль, Mg2+ — 2,5 ммоль, Cl" - 49,1 ммоль, Н2РО4 -9,9 ммоль, лактат — 20 ммоль, сорбит — 50 г. Калорийность 200 ккал/л. Осмолярность 430 мосм/л.

Этот раствор противопоказан при шоке, гиперкалиемии, почечной недостаточности, отравлении водой, непереносимости сорбита, отравлении метанолом.

Раствор применяется в виде капельной продолжительной инфузии внутривенно. Скорость введения 180 мл/ч при 70 кг массы тела. Средняя доза 1500 мл/м2 поверхности тела.

Полуэлектролитный раствор с 5 % раствором глюкозы («Фрезениус») обеспечивает введение воды и электролитов с малой дозой углеводов. Применяется для покрытия потерь воды (гипертоническая дегидратация); потери жидкости, бедной электролитами; частичной потребности в углеводах. Может быть использован как раствор-носитель электролитных концентратов и совместимых с раствором медикаментов.

1 л содержит Na+ — 68,5 ммоль, K+ — 2 ммоль, Ca2+ — 0,62 ммоль, Mg2+ — 0,82 ммоль, Cl- — 73,4 ммоль, моногидрат глюкозы для инъекций 55 г. Осмолярность 423 мосм/л.

Может быть назначено путем внутривенной продолжительной инфузии до 2000 мл/сут со средней скоростью 3 мл/кг массы тела/ч.

Противопоказан при гипергликемии, избытке воды в организме, гипотонической дегидратации.

Электролитный инфу-з ионный раствор («Хартиг») обеспечивает потребность в воде и электролитах. Предназначен для

возмещения безэлектролитных потерь воды и легких нарушений электролитов. 1 л содержит Na+ — 45 ммоль, K+ — 25 ммоль, Mg2+ — 2,5 ммоль, СГ — 45 ммоль, ацетат — 20 ммоль, Н2РО4 — 10 ммоль. Осмо-лярность 150 мосм/л.

Раствор противопоказан при гипотонической дегидратации и гипергидратации, алкалозе, олигурии, шоке.

Скорость введения 3—4 мл/кг массы тела/ч. Общая доза до 1000— 2000 мл/сут. Следует остерегаться передозировки воды.

Раствор глюкозы 5 % — изотонический безэлектролитный раствор, 1 л которого содержит 950 мл свободной воды и 50 г глюкозы. Последняя метаболизируется с образованием H2O и CO2. 1 л раствора дает 200 ккал. рН 3,0—5,5. Oc-молярность 278 мосм/л. Показан при гипертонической дегидратации, обезвоживании с дефицитом свободной воды. Основа для добавления других растворов. Противопоказан при гипотонической дегидратации и гипергидратации, гипергликемии, непереносимости, отравлении метанолом.

Доза определяется конкретной ситуацией. Скорость введения 4— 8 мл/кг/ч. Существует опасность отравления водой!

Раствор глюкозы 10% — гипертонический безэлектролитный раствор. Осмолярность 555 мосм/л. 1 л раствора дает 400 ккал. Показания и противопоказания такие же, как для 5 % раствора глюкозы. Скорость введения 2,5 мл/кг/ч в зависимости от показаний. Существует опасность отравления водой!

В качестве базисных растворов могут быть использованы изотонический раствор натрия хлорида, раствор Рингера, раствор Рингера— Локка, лактасол и другие изотонические и изоионные электролитные растворы. Однако все эти растворы не могут обеспечивать суточной потребности организма в воде. Поэто-

му они могут применяться вместе с безэлектролитными растворами глюкозы или фруктозы с учетом базисной потребности в воде и электролитах.

Раствор фруктозы 5%, как и растворы глюкозы, является донатором свободной воды и энергии (200 ккал/л). Показания к применению те же, что и для растворов глюкозы. Обеспечивает замещение безэлектролитной воды при лихорадке, в процессе операции. 10 % раствор фруктозы применяется особенно широко в педиатрии. Противопоказания, дозы и скорость введения те же, что и для растворов глюкозы.

37.2.3. Корригирующие растворы

Раствор Дарроу — корригирующий раствор, применяемый при дефиците калия и алкалозе.

1 л раствора Дарроу («Фрезени-ус») содержит Na+ — 102,7 ммоль, K+ — 36,2 ммоль, СГ — 138,9 ммоль. Осмолярность 278 мосм/л.

Показания к его применению — дефицит калия, алкалоз, возникающие в результате потерь жидкости, содержащей калий, после дачи салу-ретических средств и кортикостеро-идов.

Применяется до 2000 мл в сутки в виде длительной капельной внутривенной инфузии. Скорость введения около 60 капель/мин.

Противопоказан при гиперкалие-мии и почечной недостаточности.

Электролитные растворы с 5 и 10 % растворами глюкозы и высоким содержанием калия применяются с целью замещения дефицита калия и коррекции алкалоза. Эти растворы применяют при потерях калия и хлорида (например, при потерях желудочного сока).

1 л электролитного раствора с 5 % раствором глюкозы содержит Na+ — 80 ммоль, K+ — 40 ммоль, СГ —

120 ммоль, моногидрата глюкозы для инъекций — 55 г; 50 г глюкозы без кристаллизованной воды. Калорийность 200 ккал/л, осмолярность 517 мосм/л. Этот же раствор с 10 % раствором глюкозы дает 400 ккал/л, его осмолярность 795 мосм/л.

Дозировка определяется данными ионограммы. Скорость введения 2,5 мл/кг/ч. Из-за высокой концентрации калия нельзя превышать указанную скорость введения! Максимальная доза 2000 мл/сут при массе тела 70 кг.

Эти растворы («Фрезениус») противопоказаны при ацидозе, гипер-калиемии, почечной недостаточности, избытке воды в организме и сахарном диабете.

«X л о с о л ь» — изотонический раствор, обогащенный калием. Наличие натрия ацетата позволяет использовать «хлосоль» для лечения метаболического ацидоза. Этот раствор показан при гипокалиемии без алкалоза, потерях натрия и хлора.

1 л раствора содержит Na+ — 124 ммоль, K^ — 23 ммоль, СГ — 105 ммоль; ацетата — 42 ммоль. Осмолярность 294 мосм/л.

Доза определяется данными ионограммы. Скорость введения 4— 6 мл/кг/ч. Раствор противопоказан при гиперкалиемии, метаболическом алкалозе, гипергидратации и почечной недостаточности.

Ионоцелл («Фрезениус») — инфузионный раствор для коррекции внутриклеточной потери электролитов калия и магния.

Назначают при комбинированном дефиците калия и магния. Может быть использован в дооперацион-ном, интраоперационном и послеоперационном периодах в течение 2—5 сут после больших оперативных вмешательств. Этот раствор показан при паралитической непроходимости, в фазе восстановления после тяжелых травм и ожогов. Применяется также после диабетической комы и острого инфаркта миокарда при нарушениях сердечного ритма.

1 л раствора ионоцелла содержит Na+ — 51,33 ммоль, K+ — 50 ммоль; Mg2+ — 25 ммоль; Ca2+ — 0,12 ммоль; Zn2+ — 0,073 ммоль; Mn2+ - 0,044_ ммоль; Co2+ -0,04 ммоль; СГ— 51,33 ммоль; ас-парагинат — 100,41 ммоль. Осмолярность 558 мосм/л.

Дозировка в соответствии с данными ионограммы. Внутривенная продолжительная капельная инфу-зия 1,5—2 мл/кг/ч, или максимально 2100 мл/сут при массе тела 70 кг. Скорость введения 30—40 капель/ мин. Максимально до 20 ммоль калия в час.

Ионоцелл противопоказан при тяжелой форме почечной недостаточности, гиперкалиемии, гипер-магниемии, непереносимости фруктозы и сорбита, отравлении метанолом, недостатке фруктозо-1,6-ди-фосфатазы.

Изотонический раствор натрия хлорида, содержащий избыток хлора, кислой реакции, используется для коррекции гипохлоремического алкалоза, особенно при олигурии. Он показан для возмещения потерь желудочного сока, но требует одновременного введения калия.

«Д и с о л ь» — раствор, содержащий две соли: натрия хлорид и натрия ацетат. Показан для коррекции гиперкалиемического синдрома и гипотонической дегидратации. Раствор может быть использован при потерях натрия и хлора и метаболическом ацидозе, в начальном периоде олигурии, обусловленной дегидратацией.

1 л раствора содержит Na+ — 126 ммоль; СГ — 103 ммоль; ацетат — 23 ммоль. Осмолярность 252 мосм/л.

«Т ρ и с о л ь» — изотонический раствор, содержащий натрия хлорид, калия хлорид и натрия гидрокарбонат. Используется как заменитель раствора Рингера, особенно при метаболическом ацидозе.

1 л раствора содержит Na+ — 133 ммоль; K+ — 13 ммоль; СГ —

98 ммоль; HCOi — 48 ммоль. Осмо-лярность 292 мосм/л.

«А ц е с о л ь» — солевой относительно гипотоничный раствор, содержащий натрий, калий, хлор и ацетат. Его применяют для лечения изотонической дегидратации, при умеренных сдвигах водно-электролитного баланса. Обладает ощела-чивающим и противошоковым действием. Медленное введение позволяет применять его в качестве базисного раствора.

1 л раствора содержит Na+ — 110 ммоль; K+-IS ммоль; СГ — 99 ммоль; ацетат — 24 ммоль. Осмо-лярность 246 мосм/л.

Раствор натрия хлорида 7,5 % — солевой гипертонический раствор (2400 мосм/л). Применяют для лечения тяжелого ГШ без применения декстранов или в комбинации с декстранами 60, 70. Доказана способность солевого гипертонического раствора повышать системное АД, CB, улучшать микроциркуляцию и выживаемость. Объемы, переливаемые при ГШ, составляют около 10 % предполагаемой крово-потери, или около 4—6 мл/кг массы тела. Оказывая выраженное осмотическое действие, способствует привлечению жидкости в сосуды ин-терстиция из клеток, чем и объясняется его гемодинамический эффект. Вводят болюсно по 50 мл каждые 20-30 мин.

37.2.4. Концентраты электролитов (молярные растворы)

Молярный (5,84 %) раствор натрия хлорида применяется для начальной терапии глубокой гипотонической дегидратации, гипонатриемии, гиперка-лиемии, гипохлоремического алкалоза.

В 1 л раствора содержится 1 ммоль натрия и 1 ммоль хлора. Осмо-лярность — 2000 мосм/л. Вводится

по потребности, но не быстрее 1 мл/мин. Несовместим с эритро-мицином, оксациллином. Противопоказан при гипернатриемии, метаболическом ацидозе, заболеваниях, требующих ограничения натрия.

Молярный (8,4 %) раствор натрия гидрокарбона т а — концентрированный още-лачивающий раствор, в 1 мл которого содержится 1 ммоль гидрокарбоната и 1 ммоль натрия; рН 7,0—8,5; осмолярность 2000 мосм/л.

Применяется при глубоком метаболическом ацидозе, гипотонической дегидратации с метаболическим ацидозом.

Противопоказан при алкалозе, гипернатриемии, дыхательном ацидозе, сердечной недостаточности, отеке легких, эклампсии. Несовместим с дипиридамолом, пенициллином, оксациллином, витаминами группы В, неостигмином.

Доза 8,4 % раствора (мл) = 0,3-(-ВЕ)-массу тела (кг). Умеренный ацидоз не требует коррекции. Максимальная доза натрия гидрокарбоната не должна превышать 1 ммоль/кг массы тела. Скорость введения 100 мл в течение 30 мин.

Молярный (7,49 %) раствор калия хлорида — концентрированный раствор. Вводится только в разведенном виде в растворах Сахаров с соответствующим количеством инсулина. В 1 мл раствора содержится 1 ммоль калия и 1 ммоль хлора. Осмолярность 2000 мосм/л.

Показан при выраженном дефиците калия, метаболическом алкалозе, передозировке сердечных гликозидов. Скорость введения для взрослых не более 20 ммоль калия в час! Общая доза не более 2— 3 ммоль/кг/сут.

Противопоказания: анурия и оли-гурия, гиперкалиемия, острая дегидратация.

Глицерофосфат натри я — концентрированный рас-

следует вводить ежедневно до 25 мл данного раствора, если масса больного равна 70 кг. Для коррекции дефицита магния вводят до 30 ммоль магния в сутки в виде добавок к другим инфузионным растворам. Допустимо использование 25 % раствора магния сульфата, 1 мл которого содержит 2 ммоль магния.

Раствор хлорида кальция 10 % применяют для профилактики и коррекции дефицита калы ия. Этот раствор близок к молярному раствору кальция хлорида (11 %), 1 мл которого содержит 1 ммоль кальция и 2 ммоль хлора. Осмолярность 3000 мосм/л. Таким образом, 10 или 11 % раствор кальция хлорида является концентрированным раствором, который следует вводить очень медленно, лучше в качестве добавки к другим инфузионным растворам. Ежедневная потребность в кальции составляет 7— 20 ммоль/м2 поверхности тела. Для коррекции дефицита кальция требуются большие дозы (табл. 37.2).

37.3. Осмодиуретики

Растворы маннитола (10 и 20 %) — гиперосмолярные растворы шестиатомного спирта маннита, стимулирующие диурез. Осмолярность 20 % раствора маннитола 1372 мосм/л. В организме не метаболизи-руется и выделяется почками. Основное показание — профилактика и лечение функциональной почечной недостаточности, отек мозга. Поскольку маннитол вызывает преходящую гиперволемию, его не следует применять при острой сердечной недостаточности и высоком ЦВД. Противопоказан при декомпенсирован-ной почечной недостаточности.

Разовая доза — 250 мл. Вводят со скоростью 250 мл в течение 30 мин. Суточная доза 1—1,5 г/кг массы тела, но не более 100 г.

Раствор сорбитола (40 %) применяют с той же целью,

что и растворы маннитола. Разовая доза — 250 мл. Скорость введения 250 мл за 30 мин. В течение суток по показаниям используется та же доза каждые 6—12 ч.

37.4. Детоксикационные растворы

Эти инфузионные среды представляют собой низкомолекулярные коллоиды виниловых соединений. Их низкомолекулярная фракция обладает свойствами, приближающими их к белкам. Эти растворы связывают циркулирующие токсины, улучшают реологические свойства крови и обладают диуретическим эффектом, способствующим выведению токсинов из кровеносного русла. Поскольку большинство токсических метаболитов имеет мол. массу около 500—5000, их связывание возможно веществами примерно с такой же мол. массой. Связывание токсинов обеспечивается за счет высокой адсорбционной способности этих синтетических полимеров.

К этой группе относятся гемодез, гемодез-Н, неогемодез, созданные на основе поливинилпирролидона, и полидез — на основе поливинилового спирта. Дезинтоксикационный эффект этих препаратов усиливается благодаря их высокой коллоидно-осмотической активности, что приводит к усилению гемодилюции и диуреза с быстрым выведением токсинов вместе с полимером.

Гемодез — 6% раствор низкомолекулярного поливинилпирроли-дона-Н, обладает высокой комплек-сообразующей активностью, имеет мол. массу 12 000+2700. В состав ге-модеза, кроме поливинилпирролидона, входят хлориды натрия, калия, кальция и магния, бикарбонат натрия. Улучшение реологических свойств крови связывают с его малой вязкостью (относительная вязкость 1,5—2,1), эффектом реде-понирования альбумина и разжижения крови. Этот эффект проявляет-

ся лишь тогда, когда нет критических изменений гемодинамики и шока.

Показания к применению гемоде-за — интоксикации различного происхождения, гнойно-септические процессы, тяжелые степени ожогов, катаболическая фаза послеоперационного периода, экзогенные отравления. Гемодез противопоказан при сердечно-легочной декомпенсации, геморрагическом инсульте, бронхиальной астме и остром нефрите.

Раствор гемодеза вводят внутривенно медленно со скоростью 40— 50 капель/мин в дозе не выше 5 мл/кг массы тела в сутки (лучше в

2 приема). При увеличении скорости введения возможны гиперемия кожи, снижение АД, чувство нехватки воздуха. В этих случаях вливание гемодеза следует немедленно прекратить.

Зарубежные аналоги гемодеза — перистон-Н, неокомпенсан.

Π о л и д е з   представляет собой

3 % раствор низкомолекулярного алкоголя. Среднемол. масса 10 000+2000. Обладает выраженным детоксикационным действием, нетоксичен, апирогенен, неантигенен. Невысокая мол. масса способствует стимуляции диуреза и быстрой фильтрации его в почках. Реологическое действие обусловлено дезагрегацией форменных элементов крови. '

Состав раствора полидеза: поли-винилалкоголь-Н — 30 г; Na+ — 154 ммоль/л; СГ — 154 ммоль/л. Осмолярность 308 мосм/л.

Показания к назначению полидеза и противопоказания те же, что и у гемодеза.

Полидез вводится внутривенно только капельным методом со скоростью не более 20—40 капель/мин. Общая доза для взрослых не более 400 мл/сут в 2 приема. При ускорении введения возможны головокружение и тошнота.

При тяжелых травмах, синдроме длительного сдавления, патологи-

ческих процессах, протекающих с явлениями выраженного эндотокси-коза, своевременное применение этих препаратов предупреждает развитие ΟΠΗ.

37.5. Инфузионные растворы полифункционального действия

Некоторые новые инфузионные среды оказывают отчетливое полифункциональное действие — гемо-динамическое, реологическое, дезинтоксикационное, диуретическое и др. Из препаратов полифункционального действия наибольшее применение нашли поливисолин, поли-оксидин, реоглюман, мафусол.

Поливисолин, созданный на основе поливинилового спирта с мол. массой 10 000, оказывает отчетливое противошоковое и дезин-токсикационное действие.

Полиоксидин, созданный на основе полиэтиленгликоля с мол. массой 20 000, применяется при лечении шока. Этот препарат оказывает выраженное реологическое и дезинтоксикационное действие.

Реоглюман— 10% раствор декстрана с мол. массой 40 000 на 0,9 % растворе натрия хлорида и 5 % растворе маннита. Оказывает выраженное реологическое (уменьшение внутрисосудистой агрегации, улучшение микроциркуляции) и дезинтоксикационное действие. Его применяют при тяжелых травмах, ожогах, в сосудистой хирургии, постреанимационном периоде.

Вводят внутривенно со скоростью до 40—60 капель/мин при обязательном проведении биологической пробы. В первые 10—15 мин скорость инфузии не должна превышать 5—10 капель/мин, рекомендуется делать перерывы для определения возможной реакции на препарат. Суточная доза для взрослых — до 400—800 мл.

Мафусол — представляет собой солевой инфузионный рас-

твор с антигипоксантом — натрия фумаратом. Фумарат метаболизиру-ется в организме с выработкой АТФ, что особенно важно при лечении тяжелых больных с анаэробным типом гликолиза. Клинические испытания показали, что мафусол является эффективным антигипокси-ческим средством и своего рода регулятором тканевого метаболизма. Одновременно этот препарат оказывает и противошоковое действие.

37.6. Кровезаменители

с газотранспортной функцией

К этой группе относятся препараты, способные выполнять функцию транспорта кислорода и CO2 без участия гемоглобина и эритроцитов.

Острая массивная кровопотеря неминуемо приводит к изменениям кислородтранспортной системы крови и тканевой гипоксии. Если проблема лечения острой гиповоле-мии и связанной с ней циркулятор-ной недостаточности в настоящее время довольно успешно решается путем создания значительного арсенала инфузионных сред гемодина-мического и противошокового действия, то проблема адекватного замещения дефицита объема циркулирующих эритроцитов еще далека от окончательного решения. Ее решение зависит от создания новых препаратов — переносчиков газов крови без участия форменных элементов крови, т.е. истинных кровезаменителей.

Во многих странах (Россия, Япония, США и др.) ведутся поиски и создаются препараты на основе полностью фторированных углеводородных соединений — перфторугле-родов. Это химически неактивные вещества, все атомы водорода которых замещены атомами фтора. Возможность применения перфторугле-родов изучается с 1966 г. Замена крови у мышей эмульсией пер-фторуглерода показала ее положи-

тельные качества. В 1979 г. перфто-руглеооды впервые были использованы для инфузии у человека [Расу-лов M.M., 1994].

В 1973 г. в Японии создан препарат «Флюосол-ДА-20», представляющий собой эмульсию полностью фторированных соединений, включающую перфтордекалин, перфто-ртрипропиламин, глицерин, гидро-оксиэтилкрахмал, хлориды натрия, калия, магния и гидрокарбонат натрия.

В 1985 г. в нашей стране были созданы близкие флюосолу препараты —- перфторан и перфукол.

Перфторуглероды обладают выраженными кислородтранспортными свойствами. Они могут доносить кислород к тем областям, возможность кровоснабжения которых затруднена [Иваницкий Г.Р., Белоярцев Ф.Ф., 1983]. Высокая проникающая способность перфторугле-родов обусловлена тем, что размеры частиц эмульсии меньше, чем размеры эритроцитов. Поэтому они нашли применение и при лечении инфаркта миокарда и других состояний, обусловленных повышенным тромбообразованием.

Всем препаратам, относящимся к группе перфторуглеродов первого поколения, присущи общие недостатки: невысокая кислородная емкость, низкая стабильность, длительная задержка в организме и короткое время циркуляции в сосудистом русле. При клинических испытаниях выявлена реактогенность.

В настоящее время проводятся исследования по разработке следующего поколения перфторированных органических соединений поверхностно-активных веществ. Трудно переоценить необходимость создания истинных кровезаменителей, обеспечивающих кислородтран-спортную функцию, при спасении пострадавших в массовых катастрофах.

В России проведены многочисленные экспериментальные и кли-

нические исследования с целью установления показаний к применению перфторана и определения возможности его использования в практике. Экспериментальные исследования показали, что перфто-ран осуществляет кислородтран-спортную функцию на уровне микроциркуляции — снабжает кислородом ткани через наиболее мелкие капилляры, увеличивая эффективную площадь сосудов и минутный объем кровотока. Перфторан также осуществляет протекторную функцию — стабилизирует трансмембранный градиент K+, Ca2+, H+ и воды, повышает устойчивость клеточных мембран к действию осмотических, механических и химических повреждающих агентов, уменьшает гемолиз и степень агрегации эритроцитов.

Большое исследование было проведено по клинической апробации перфторана [Мороз В.В. и др., 1999] у 757 пострадавших, раненых и больных с различной патологией в возрасте от 19 до 82 лет. Основными показаниями к применению перфторана были: 1) острая и хроническая гиповолемия (травматический, геморрагический, ожоговый и ин-фекционно-токсический шок, операционная и послеоперационная гиповолемия); 2) нарушения микроциркуляции, тканевого газообмена и метаболизма различной этиологии (гнойно-септические состояния, РДСВ, тромбогеморрагический синдром и др.). Разовая доза перфтора-

на, вводимого внутривенно капель-HO и струйно, составила от 6 до 20 мл/кг, а суммарная — до 80 мл/кг массы тела больного. При тяжелой посттравматической гиповолемии перфторан вводили в дозе 800 мл с отказом от гемотрансфузии в 1-е сутки после травмы.

Авторы пришли к следующим выводам:

• перфторан является полифункциональным препаратом: он корригирует различные виды гипоксии, обладает большой кислородной емкостью;

• повышает кислородную емкость крови и улучшает газообмен и метаболизм на уровне тканей;

• позволяет ускорить оказание хирургической помощи пострадавшим и больным;

• снижает примерно наполовину расход донорской крови.

• Преимущества перфторана как инфузионной среды:

• отсутствует необходимость определения групповой совместимости крови и резус-фактора;

• препарат не вызывает иммуноло-гических реакций;

• исключается возможность передачи инфекционных и вирусных заболеваний;

• возможно массовое производство.

Клинический опыт использования перфторана позволит в дальнейшем уточнить показания и противопоказания к его применению.


Список литературы

Алеманы И.О. Гемогидродинамический мониторинг у больных пожилого и старческого возраста после абдоминальных операций: Автореф. дис. канд. мед. наук. — M., 2001.

Ван дер Линден Филипп. Теоретические аспекты периоперационной анемии//Анест. и реаниматол. (прило-

жение). Альтернативы переливанию крови и бескровная хирургия. — M., 1999. - С. 44-52.

Виньон   Доминик. Риск, связанный с переливанием крови//Анест. и реаниматол. (приложение). Альтернативы переливанию крови в хирургии. - M., 1999. - С. 27-42.

Воробьев   Л.И. Острая кровопотеря и переливание крови//Анест. и реани-матол. (приложение). — M., 1999. — С. 18-26.

Жизневский ЯЛ. Основы инфузионной терапии. — Минск, 1994. — 281 с.

Иваницкий Г.Р., Белоярцев Ф.Ф. Медико-биологические аспекты применения эмульсий перфторуглеро-дов. - Пущино, 1983. - С. 9-38.

Иваницкий Г.Р., Воробьев С.И. Перфто-руглеродистые активные среды для медицины и биологии (новые аспекты исследований). — Пущино, 1993. - С. 5-33.

Малышев   В.Д. Инфузионные среды// Интенсивная терапия. Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. - С. 232-257.

Малышев В.Д. Основы инфузионной те-рапии//Интенсивная терапия. Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. - С. 258-272.

Мороз В.В,, Крылов И.Л., Иваницкий Г.P. и др. Применение перфторана в клинической медицине//Анест. и реаниматол. (приложение). — M., 1999. - С. 126-135.

Свиридов С. В. Гетерогенные коллоидные плазмозамещающие растворы: настоящее и будущее//Рос. журн. анест. и интенс. тер. — 1999. — № 2. — С. 13-17.

Федоров С. В. Изменение водных секторов и центральной гемодинамики в периоперационном периоде у ге-ронтологических больных с абдоминальной хирургической патологией: Дис. канд. мед. наук. — M., 2001.


Раздел
VIII

Нутритивная поддержка

Нутритивная (или питательная) поддержка (НП) представляет собой совокупность методов обеспечения питания больного, отличных от обычного приема пищи. Она может подразделяться на энтеральную (оральную и зондовую) и парентеральную (внутривенную). Целями НП служат предотвращение потери массы тела и снижения синтеза белка, развития иммунодефицита,

обычно наблюдаемых у больных, находящихся в критическом состоянии.

В настоящем разделе рассматриваются методы энтерального и парентерального питания (ЭП, ПП), широко применяемые у хирургических и других контингентов больных, находящихся на лечении в отделении ИТ.

Глава 38 Энтералыюе питание

Энтеральное питание (ЭП) является частью общей программы НП больных, находящихся в критическом состоянии, с возможной или имеющейся белково-энергетичес-кой недостаточностью. Нередко ЭП комбинируют с ПП. Однако во всех случаях, когда есть возможность орального или зондового питания, его следует использовать в первую очередь. ЭП широко применяют у хирургических больных в пред- и послеоперационном периодах, при обширных ожогах, травме, сепсисе, а также у пациентов, находящихся в бессознательном состоянии.

Основной принцип ЭП и ПП заключается в обеспечении организма энергией и белком, что позволяет противостоять таким факторам агрессии, как инфекция, ожоги, травма, оперативное вмешательство.

ЭП и ПП являются ответственными процедурами. Эффективность НП в значительной мере зависит от

подготовки и компетентности персонала. Принятие важных клинических решений требует от врача знания физиологии пищеварения, сложных методик определения доставки и потребления питательных веществ. Обязательными условиями являются также определение потребности организма больного в энергетических материалах и белке, понимание положительного и отрицательного белкового баланса.

Голодание и стресс. У голодающего человека адаптационные механизмы направлены на сохранение жизненно важных тканей: белка, клеточных структур, крови и мозга. Главный резерв мышечного протеина — жир, запасы которого (вместе с малыми запасами гликогена — 400 г) обеспечивают до 80—90 % энергетической потребности организма. С того момента, когда жир, исключая его глицерольную половину, не может быть превращен в

глюкозу, для восполнения энергетических потребностей используются аминокислоты, освобожденные из мышечной ткани. Они переносятся в печень, где аминогруппы участвуют в синтезе мочевины, а карбоно-вые фрагменты способствуют изменению глюконеогенеза. Печень может использовать эту поставку аминокислот также для синтеза плазменных и незаменимых белков. Через 3—5 дней голодания в результате липолиза и последующего образования глицерола происходит формирование кетоновых тел, из которых мозг получает питательную пропорцию своей энергии. Кетоны также окисляются в мышцах, что способствует «экономии» белка [Бурштейн С., 1995].

При голодании отмечается снижение скорости метаболизма, скорость глюконеогенеза уменьшается на 50 %. Эти факторы, описанные как метаболическая «адаптация к голоданию», способствуют сохранению белка тела и созданию наилучших условий для выживания.

В контрасте с «простым» голоданием стресс (травма, оперативное вмешательство, болезнь) связан с ускорением катаболизма тканей без ограничений, обусловленных адаптацией к голоданию. Изменения метаболизма пропорциональны стрессу. Катаболический ответ может быть низким и преходящим — после неосложненных абдоминальных операций — и большим, сохраняющимся в течение нескольких недель — после обширных ожогов и операций. Увеличение метаболической скорости и ускорение потери азота наблюдаются после травмы, при этом мышечный белок мобилизуется для удовлетворения повышенных метаболических потребностей и снабжения печени субстратом для глюконеогенеза. Даже экзогенное введение глюкозы не снижает

скорости печеночного глюконеогенеза. Необходимость значительного повышения образования глюкозы может быть только частично истолкована как повышенная потребность в ней специализированных тканей, таких как нервная система [Сегга F., 1991].

Основные метаболические процессы ответной реакции на повреждение (стресс) представлены выбросом про- и противовоспалительных медиаторов системного ответа (ци-токины, лейкотриены, тромбокса-ны, свободные радикалы и др.), активизацией медиаторных эндокринных факторов в виде выброса в системный кровоток катехоламинов, глюкокортикоидов и других катабо-лических и анаболических гормонов, а также повышением реальной энергопотребности и распада протеинов [Barton R., Cerra F., 1989].

Метаболический ответ на острое заболевание или травму может быть сведен к следующему: скорость процессов обмена повышается пропорционально тяжести воздействия (гиперметаболизм, ускоренный катаболизм).

Метаболизм белка. Происходит распад мышечного белка для доставки аминокислот в печень как материала для глюконеогенеза и синтеза висцерального белка. Этот феномен прямо пропорционален степени повреждения и его осложнениям.

Метаболизм углеводов. Мобилизуются запасы гликогена, что ведет к усилению глюконеогенеза. Имеется «толерантность» глюкозы, не связанной с эндогенным ее образованием или экзогенным введением. Повышенное образование глюкозы необходимо для удовлетворения потребностей нервной системы, клеток крови и межмедиаторного метаболизма, а также неповрежденных тканей. Увеличение содержания глюкозы крови более 8,8 ммоль/л

без инфузии глюкозы получило в отечественной литературе название «хирургического диабета» и свидетельствует о вероятном развитии инсулинрезистентности. На развитие инсулинрезистентности влияет ряд факторов, но в первую очередь — реальный трофический (питательный) статус больного и качество НП. Отмечено, что прием внутрь 400 мл 12,5 % раствора углеводов с электролитами за 2 ч перед плановой операцией снижает частоту развития инсулинрезистентности в послеоперационном периоде и улучшает состояние пациентов [NigenetaL, 1996].

Метаболизм жиров. Запасы жира обеспечивают 80—90 % энергетических потребностей человека в состоянии стресса и недостаточного питания. Триглицериды мобилизуются (превращаются) в липоид, приводящий к повышению в плазме свободных жирных кислот и глице-рола, которые подвергаются окислению в клетках.

Некорригированная белково-энергетическая недостаточность резко ограничивает жизненные резервы, сопровождается неадекватностью процессов восстановления и восприимчивостью к различным инфекциям. У хирургических больных после операции это состояние сопровождается развитием ранних послеоперационных осложнений (пневмония, уроинфекция, плохое заживление ран и др.) с возможностью сепсиса и полиорганной недостаточности [Лейдерман И. H., 2000].

Несмотря на большой опыт применения ЭП и ПП, все же приходится констатировать, что в ряде случаев из-за недостатка необходимой информации или питательных сред НП не проводится или является некачественной и недостаточной. Методика предоперационного голодания, предложенная еще в 1842 г. Джеймсом Симпсоном, которая используется в хирургических клини-

ках и в настоящее время, требует коренного пересмотра. Перед операцией достаточно 2-часового интервала после приема жидкой пищи и 6-часового интервала после приема твердой пищи (за исключением пациентов со стенозом привратника и другими заболеваниями, препятствующими нормальной эвакуатор-ной функции желудка). Реальный же анализ ситуации показывает, что истинный период голодания перед плановым оперативным вмешательством составляет 15—16 ч. Такой длительный период голодания приводит к большему объему желудочного содержимого с более низким рН и большей частоте послеоперационной ишемии миокарда [Pearse Р., 1999].

К вышесказанному следует добавить, что при некоторых хирургических заболеваниях ЖКТ голодание у хирургического больного часто превышает указанный период. Это может быть обусловлено хирургической патологией, ограничивающей возможность обычного приема пищи.

Признаки нутритивной недостаточности — потеря более 10 % массы тела, уровень альбумина ниже 25 г/л.

Наибольшее значение ЭП имеет в абдоминальной хирургии, онкохи-рургии, а также при лечении больных с механическими травмами, ожогами, сепсисом, заболеваниями ЖКТ.

Показания к энтераль-ному питанию:

• профилактика белково-энергети-ческой недостаточности;

• коррекция исходной нутритивной недостаточности (кахексия, уровень альбумина ниже 25 г/л);

• применение «недостаточных диет» вследствие госпитализации, неадекватное питание в течение 7 сут [McCkave S.A. et al., 1990], потеря 7 % массы тела и более от физиологической нормы и/или

5 % от обычной массы тела в течение месяца (Стандарты Американской ассоциации парентерального и энтерального питания);

• повышенные метаболические потребности , неудовлетворяемые при обычном приеме пищи;

• в предоперационном периоде ЭП показано абсолютно всем больным, имеющим симптомы белко-во-энергетической недостаточности. В частности, у онкологических больных НП показана всем больным в связи с выраженными катаболическими процессами, индуцируемыми опухолевыми субстратами. ЭП, проводимое на фоне радио- и химиотерапии, должно рассматриваться как вариант периоперативной поддержки;

• в послеоперационном периоде ЭП особенно важно для нутри-тивного равновесия организма. При этом следует учитывать как особенности самого заболевания, ведущего к белково-энергетичес-кой недостаточности, так и характер оперативного вмешательства, сопровождающегося усиленным метаболизмом.

Не вызывает сомнений, что адекватная H Π в периоперационном периоде — абсолютно необходимый и важный компонент комплексного лечения. Включение в программу питания изо- и гиперметаболических смесей для ЭП наряду с парентеральным введением аминокислот позволяет добиться новых и принципиально важных с позиций патогенеза критических состояний, эффектов:

• улучшить показатели азотистого баланса, затормозить распад мышечных протеинов и стимулировать их синтез;

• оптимизировать функцию системы Т-лимфоцитов;

• улучшить функцию ЖКТ, предотвратить парез кишечника и нарушения проницаемости кишечного барьера;

• сократить сроки заживления послеоперационной раны;

• сократить частоту инфекционных осложнений.

Если говорить о практической значимости этих положений, то проведение адекватного ЭП вместе с элементами ПП позволяет значительно повысить выживаемость больных, оперируемых по поводу смертельно опасных заболеваний, снизить число осложнений и существенно улучшить все показатели хирургического лечения.

При проведении специальных исследований в процессе предоперационной подготовки энтеральными смесями наблюдалась активизация анаболических процессов в организме больного, о чем свидетельствовали нормализация положительного баланса азота, увеличение индекса креатинина, «тощей» массы тела и уровня альбумина в крови.

Контролируемое ЭП нормализует показатели электролитного баланса, клинико-биохимические показатели и гемограмму, включая увеличение числа лимфоцитов в периферической крови и улучшение качественных характеристик эритроцита.

Применение сбалансированной питательной смеси приводит к увеличению потребления кислорода и энергетических потребностей, рассчитанных по потреблению кислорода [Обухова О.А., 1998].

Методы контроля:

• показатели антропометрии — взвешивание и измерение роста пациентов. Важнейший из них — определение массы тела на этапах ЭП и/или ПП. Кроме того, важное значение придают измерению окружности плеча, площади мышц плеча, величине кожной складки. Имеются достоверные сведения об увеличении этих показателей в процессе предоперационной подготовки онкологических больных с использованием

смеси «Изокал» [Салтанов А.И., Кадырова Э.Г., Обухова О. А., 1997];

• клинический анализ крови. Прослеживают динамику изменений общего числа лейкоцитов, эритроцитов, тромбоцитов, концентрации гемоглобина, гематокрит-ного числа, лейкоцитарной формулы;

• биохимические анализы крови. Определяют уровень глюкозы, общего билирубина, концентрации мочевины, креатинина, общего белка, альбуминов, электролитов и КОС;

• биохимический анализ суточной мочи (количество суточной мочи, концентрация мочевины, креатинина и электролитов);

• проводят специальные исследования и расчеты для выявления потребности пациента в энергетических материалах и белке.

38.1. Стандартизированные полимерные диеты

Стандартизированные полимерные диеты (СПД) — это промышленные продукты, изготовленные на основе натуральных продуктов. Они включают в себя большую группу питательных смесей, искусственно составляемых из основных нутриен-тов, которые представлены полимерами и приготовлены по специальной технологии в промышленных условиях. СПД стандартизированы по количеству питательных субстратов, сбалансированы по минералам, витаминам, микроэлементам. Они имеют продолжительные сроки хранения, не требуют специальной обработки перед применением и позволяют точно дозировать вводимые субстраты, изменяя объем назначаемой смеси.

Препарат «И з о к а л» представляет собой питательную сухую смесь для перорального применения и зондового питания, расфасован-

ную в банки по 425 г сухого вещества (это соответствует 2000 ккал); не содержит лактозы, что позволяет избежать диареи и других побочных явлений. Смесь включает питательные вещества, минералы, витамины, искусственные ароматиза-торы.

Каждые 100 г смеси содержат 15,3 г белка (незаменимые и заменимые аминокислоты); 59,7 г углеводов; 2,8 г минеральных солей; 2,5 г воды и триглицериды со средней длиной цепи (фирма «Бристоль Майерс Сквиб», США).

Кроме «Изокала», прошедшего широкую клиническую апробацию, для периоперативного ЭП используют жидкие смеси «Нутридринк», «Нутрилан МСТ», «Нутризон». Для этих сред характерны оптимальная переносимость диеты, положительная динамика нутритивного статуса: альбумина, лимфоцитов, общего белка, прирост массы тела.

Примером сбалансированных по составу нутриентов соответственно суточным потребностям организма в белках, жирах, углеводах, витаминах, макро- и микроэлементах являются смеси «Нутрилан МСТ», «Нут-ридринк-стандарт», «Нутридринк-протеин», «Нутризон» и др.

«Нутрилан МСТ» представляет собой полноценную питательную смесь с хорошими вкусовыми качествами, в жидкой форме (флаконы по 500 мл — 500 ккал), готовую к употреблению через зонд или перорально.

Особенности состава смеси «Нутрилан МСТ»:

• содержит много высококачественного белка (96 г — 2000 ккал);

• высокое содержание (50 %) сред-нецепочных триглицеридов (MCT) обеспечивает легкое усвоение жиров;

• углеводная часть — легко перевариваемый мальтодекстрин, снижающий осмотичность смеси;

• отсутствие балластных веществ;

• хорошо переносимая физиологическая осмолярность (368 мосм/л);

• достаточное содержание витаминов, минеральных веществ и мик-ронутриенов (в том числе селена, хрома, молибдена).

Нутризон — полноценная сбалансированная полимерная смесь в сухой форме, расфасованная в пачки (1 пачка — 430 г в разведении на 1700 мл воды обеспечивает 2000 ккал; 1 мл = 1 ккал). Показана во всех случаях, когда естественное питание невозможно или недостаточно, больным с полностью или частично сохраненной функцией ЖКТ. Может использоваться в качестве единственного источника питания, а также как дополнение к диетическому питанию. Обладает хорошими вкусовыми качествами. Соотношение белков, жиров и углеводов — 16:35:49 (%). Белки представлены молочным белком (казеи-нат натрия и кальция) высокой биологической ценности. Углеводы (глюкоза, мальтоза, декстрин) легко усваиваются, обеспечивают хорошую переносимость продукта за счет низкой осмолярности и снижения риска развития диарейного синдрома. Содержит лактозу (3,8 г). Жиры — растительные масла, без среднецепочечных триглицеридов. Препарат включает полный спектр витаминов, макро- и микроэлементов, обогащен селеном (114 мкг). Состав смеси и соотношение ингредиентов позволяют вводить смесь в тонкую кишку. Для этого разработаны специальные способы (ГВКГ им. H.H. Бурденко, 2000). Методика зондового и перорального применения этих и других смесей детально разработана авторами при многих заболеваниях, травматических и радиационных поражениях.

Выбор метода HΠ зависит от функционального состояния ЖКТ и способности организма больного к перевариванию и усвоению вводимой питательной смеси. При нор-

мально функционирующем ЖКТ назначают ЭП (как основное или дополнительное к лечебной диете). Парентеральное введение питательных растворов используют при невозможности или недостаточности ЭП (расстройства кишечного пищеварения, мальдигестия) и всасывания (мальабсорбция). Дополнительное Π Π наряду с ЭП назначают пациентам с тяжелыми ранениями, травмами и ожогами, у которых значительно возросшие энергетические и пластические потребности организма не могут быть полностью удовлетворены энтеральным путем [Саввин Ю.Н., Хорошилов И. E., Луфт В.M. и др., 1998].

В клинической практике используют три  вида СПД:

• питательные смеси, изготовленные на основе консервированных гомогенатов натуральных продуктов («Complex-B» и др.)· Соотношение белков, жиров и углеводов 1:1:3, соотношение калорийность/ азот — 130—160 ккал/г азота, осмолярность 390—400 мосм/л. Некоторые из этих смесей не содержат лактозы («Vitaneed»);

• смеси на основе белковых изоля-тов и жиров молока, частично гидролизованных углеводов («Ин-питан», «Dietta Entero» и др.). Для них характерно менее постоянное соотношение белков, жиров и углеводов, соотношение калорийность/азот — 80—240 ккал/г азота и осмолярность от 320 до 550— 720 мосм/л [Валеман Л.С., 1987];

• питательные смеси с сочетанием растительных, молочных, яичных пищевых субстратов («Оволак», «Композит» и др.). В указанных смесях сочетание различных пищевых субстратов наиболее оптимально. Из состава этих смесей исключена лактоза. При соотношении белков, жиров и углеводов 1:1—2:3—5 отношение калорийность/азот составляет 150— 200 ккал/г азота. Эти смеси име-

ют относительно невысокую ос-молярность (осмоляльность) — 330—550 мосм/л. Вкусовые добавки (ваниль, орехи, персики, шоколад или мокко) превращают их в приятные продукты для безбалластного орального применения. Стоимость таких СПД в 8—10 раз ниже стоимости препаратов, предназначенных для полного сбалансированного питания [Костюченко А.Л. и др., 1996].

Удобны для применения в клинической практике немолочные (без-лактозные) изо- или гиперкалорические смеси (диеты) для ЭП — «Нутрилан МСТ», «Нутрилон», «Нутридринк».

38.2. Энтеральное питание в предоперационном периоде

Больным с выявленной белково-энергетической недостаточностью требуется обязательная предоперационная подготовка питательными смесями. Кратковременная, в течение 1—2 нед, HΠ позволяет подготовить пациента к операции. В ряде случаев, особенно при резком истощении, снижении массы тела более чем на 10 % ЭП сочетают с ПП.

Особенно большое значение ЭП имеет у больных с нарушенной функцией ЖКТ, дисфагией, стенозом привратника. У онкологических больных НП показана в связи с выраженными катаболическими процессами, индуцируемыми опухолевым субстратом. НП проводят независимо от размера опухоли и стадии развития злокачественного заболевания. НП, проводимая на фоне радио- и химиотерапии, должна рассматриваться как важный компонент периоперативной поддержки. ЭП сбалансированной питательной смесью «Изокал» имеет ряд преимуществ. При проведении питания этой смесью у больных раком пищевода и кардиального отдела желудка

отмечалась положительная динамика нутритивного статуса: снижался дефицит массы тела, повышался уровень альбумина плазмы, а в ряде случаев — переход отрицательного баланса азота в положительный, увеличивался индекс креатинина [Салтанов А.И. и др., 1997].

При дисфагии III степени питательная смесь подается в жидком виде, дробно, порциями около 200— 250 мл в индивидуальном разведении в течение дня. Смесь вводят только через рот (малыми порциями). Перед употреблением смеси «Изокал» больной должен выпить приблизительно 100 г воды (несладкого чая), затем делает перерыв 5— 10 мин, после чего в течение 15— 20 мин принимает первую порцию смеси. При дисфагии III степени проводят зондовое питание. Питание осуществляется через назога-стральный зонд, введенный с помощью эндоскопа. Суточную дозу препарата делят на 3—4 части, а затем каждую часть разводят в 500 мл воды. Полученный раствор имеет осмолярность около 300 мосм/л. В зонд одномоментно вводят 100 г воды, а через 15—20 мин начинают вводить смесь «Изокал» со скоростью 40 капель/мин в течение первых 20 мин. Если во время введения этой «тест-дозы» пациент не ощущает какого-либо дискомфорта, скорость введения смеси постепенно увеличивают таким образом, чтобы 500 мл приготовленного раствора ввести через зонд за 2—2,5 ч. После такого кормления следует сделать перерыв на 1 ч, после чего кормление через зонд продолжают по прежней схеме.

Кроме препарата «Изокал», НП можно проводить питательными средами «Нутрилан МСТ», «Нутри-зон», «Нутридринк».

Подготовка больных к операции с колоректальным раком или полипо-зом толстой кишки с помощью малошлаковых диет или изопери-стальтического промывания часто

оказывается неэффективной. В этих условиях оптимальными по составу и возможностям использования являются полимерные безлактозные диеты (2—2,5 л в сутки) [Клур В.Ю., Костюченко А.Л., 1984; Вретлинд А., Суджян А., 1990].

38.3. Энтеральное питание в послеоперационном периоде

Послеоперационный период особенно важен для поддержания нут-ритивного равновесия организма. В то же время ряд хирургических условий ограничивает раннее применение ЭП. Наибольшие проблемы с назначением послеоперационной питательной поддержки возникают у больных с абдоминальной патологией. Накопленный массив исследований доказывает возможность проведения раннего орального питания специализированными диетами уже в 1-е сутки после плановых неосложненных операций на желудке и кишечнике [Вальтер В.Г., Кутуков В.E., 1987]. Эвакуация пищи из желудка обеспечивается положительным градиентом давления и «насосным» перистальтическим эффектом двенадцатиперстной кишки [Курыгин А.А, 1990]. Оральный вариант ЭП предпочтителен у пациентов в ясном сознании без нарушения глотания, с адекватной функцией ЖКТ. Зондовое ЭП показано при нарушении глотания, неадекватном оральном питании, но адекватной функции тонкой кишки. К ПП прибегают при нарушениях функции тонкой кишки и невозможности обеспечения доступа для ЭП, обычно в качестве дополнительного к энтеральной питательной поддержке.

Даже интраоперационное вскрытие просветов желудка и тонкой кишки не является противопоказанием к раннему пероральному кормлению. ПП больных после вагото-мии, как правило, не приводит к

эвакуаторным     желудочным     расстройствам [Курыгин А.А., 1990].

Минимальное повышение скорости метаболизма возможно после неосложненных операций типа ва-готомии и пилоропластики. В хирургии, особенно при внутрибрюш-ном сепсисе, значительно увеличивается скорость метаболических процессов и потребность в одних небелковых калориях возрастает до 3000 ккал и более в день.

38.4. Энтеральное питание у различных контингентов больных

ЭП показано в тех случаях, когда имеются признаки нутритивной недостаточности или ее развитие возможно из-за ограничений обычного приема пищи. Кроме хирургических больных, наибольшее значение ЭП имеет у пациентов с обширными ожогами, тяжелыми травмами и септическими осложнениями. Однако этим не ограничивается круг возможных показаний к ЭП. Оно должно быть частью общей программы лечения больных, находящихся в критическом состоянии. Нередко при необходимости ЭП комбинируют с ПП. Имеется множество исследований, доказывающих эффективность H Π в процессах заживления ран, уменьшении времени пребывания больных в отделении ИТ и улучшении общих результатов лечения.

Использование простых и доступных параметров трофического статуса больного, таких как взвешивание, определение индекса масса тела/рост, окружность плеча, уровни альбумина и трансферрина, абсолютное число лимфоцитов крови, позволяет не только диагностировать нутритивную недостаточность, но и предупредить ее развитие. Использование при наличии показаний энтеральных диет и растворов для ПП способствует решению этой важной проблемы.

Глава 39 Парентеральное питание

С начала 1960-х годов, когда было основано положение о полном парентеральном питании (ПП), последнее широко использовалось во многих областях медицины, и прежде всего в хирургии. Без преувеличения можно сказать, что ПП позволило сохранить жизнь миллионам людей, оказавшимся в ситуациях, при которых нарушено естественное питание через рот.

Под ПП понимают введение питательных веществ внутривенным путем, минуя процесс пищеварения в ЖКТ.

Питательные вещества попадают непосредственно в кровь, поэтому для ПП используют легкоусвояемые элементы пищевых продуктов в определенных количествах и соотношениях. Основной принцип этого вида питания заключается в обеспечении организма энергией и белком, что позволяет противостоять таким факторам агрессии, как инфекция, ожоги, травма и оперативное вмешательство.

В настоящее время выделяют полное и частичное ПП. При полном питании в организм человека внутривенно вводятся все ингредиенты, обеспечивающие жизнедеятельность, — пластические материалы, средства энергетического обеспечения, вода, электролиты, микроэлементы, витамины и стимуляторы усвоения средств ПП; при частичном питании ограничиваются восполнением отдельных ингредиентов. Нередко в клинической практике Π Π комбинируют с зондовым питанием.

Проведение как полного, так и частичного Π Π является очень ответственной процедурой, безопасность и эффективность которой в значительной мере зависят от под-

готовки и компетентности персонала. Принятие важных клинических решений требует от врача знаний физиологии пищеварения, сложных методик определения доставки и потребления питательных веществ.

Стресс, в том числе операции, травма, ожоги, сепсис, сопровождается повышенным потреблением энергии и белка. Эти изменения пропорциональны тяжести травмы или заболевания. В одних случаях метаболический ответ может быть незначительным и преходящим, в других — тяжелым и длительным. Уже через 24 ч без питательной поддержки фактически полностью исчерпываются запасы собственных углеводов и организм получает энергию из жиров и белков. У больных с исходным (дострессовым) нарушением питания жизненные резервы особенно снижены. Все это требует дополнительной питательной поддержки в общей программе лечения тяжелобольных.

Показания к ПП: кахексия, квашиоркор, длительное отсутствие или невозможность естественного питания, заболевания и состояния, сопровождающиеся значительным катаболизмом.

Перед оперативным вмешательством ПП показано больным с нарушением функции ЖКТ (нарушение гастроинтестинального транспорта и/или пищеварения, а также абсорбции независимо от дефицита плазменных белков), злокачественными заболеваниями, особенно пищеварительного тракта.

После операции ПП проводят во всех случаях, когда требуется временное выключение ЭП (резекции пищевода, желудка и кишечника, гастрэктомия, операции в области гастродуоденальной зоны), при осложнениях (несостоятельность анастомоза, перитонит, кишечная

непроходимость и др.), лечении тяжелых заболеваний ЖКТ (панкреатит, болезнь Крона, язвенный и гра-нулематозный колит, кишечные свищи). Создание функционального покоя поджелудочной железе достигается полным прекращением питания через рот в течение 4—5 дней с одновременным назначением Π П. У ослабленных больных НП значительно повышает сопротивляемость организма и способствует выздоровлению. Отмечено, что на фоне ПП кишешые свищи закрываются быстро при воздержании от приема пищи через рот. Одновременно необходимо возмещение альбумина, дефицита ОЦК и фракций крови.

К показаниям к Π Π относят также тяжелые механические травмы, в том числе мозговые и черепные, которые сопровождаются повышенным потреблением белков и полным или частичным воздержанием от еды более 3—4 дней. ПП показано при сепсисе и обширных ожогах, т.е. при повышенной потребности организма в энергетическом и белковом обеспечении.

Существует правило, называемое «7 дней или 7 % потери массы». Согласно этому правилу, ПП показано, если больной не мог есть 7 дней или при ежедневном взвешивании в стационаре потерял 7 % массы тела. Если же дефицит массы тела составляет более 10 % от физиологической нормы, то предполагается развитие кахексии, являющейся следствием сочетанного дефицита калорий и белка. В отличие от кахексии ква-шиоркор (особенно тяжелая форма алиментарной дистрофии у детей раннего возраста) обусловлен избирательным дефицитом белка и требует длительного стационарного лечения [McClave S. A. et al., 1990].

У онкологических больных до и после операции полное Π Π или в комбинации с ЭП показано во всех случаях в связи с выраженными у них катаболическими процессами. После проведения химио- или луче-

вой терапии Π Π может быть назначено для повышения адаптационных свойств организма и устранения последствий, связанных с указанными методами воздействия.

В тех случаях, когда питание через рот затруднено или исключено, основные питательные вещества могут быть введены через зонд или внутривенно. Π Π следует назначать лишь тогда, когда невозможно пе-роральное или зондовое питание. После восстановления функции ЖКТ больных переводят на ЭП. Методики оценки питания и его обеспечение все более усложняются.

Противопоказания к ПП: шок, острое кровотечение, гипоксе-мия, декомпенсация сердечной деятельности, острая печеночная и почечная недостаточность, значительные нарушения осмолярности, КОС и гидроионного баланса. При заболеваниях легких, сердца, печени и почек имеются ограничения к ПП.

Π Π следует проводить на фоне стабильного или относительно стабильного состояния больных, однако в каждом конкретном случае этот вопрос решается индивидуально.

39.1. Энергетический баланс

Энергетический баланс определяется полученной и затраченной энергией. Если полученная пациентом энергия равна затраченной, говорят о нулевом балансе. Отрицательный баланс возникает в том случае, если затраченная энергия больше полученной. Положительный энергетический баланс достигается, если полученная энергия больше затраченной. В этом случае избыточная энергия депонируется в виде жира и расходуется при усилении энергетических процессов. Уровень получаемой энергии складывается из суммы калорийной ценности жиров, углеводов и белков, однако в условиях ПП кало-

рийность от вводимых белков учитываться не должна, так как вводимый азот при достаточной калорийности включается в синтез белка.

Потребность в энергии может быть установлена с помощью различных методов. Ниже приводятся наиболее распространенные из них, которые позволяют определить потребность организма человека в небелковых калориях.

1. Расчет потребности в энергии по уравнению Харриса—Бенедикта.

Уравнение Харриса—Бенедикта позволяет быстро определить энергозатрату покоя (ЭЗП, ккал/сут):

для мужчин ЭЗП =

= 66,5 + 13,75 · масса (кг) +

H- 5,0 · рост (см) — 6,8 · возраст (годы);

для женщин ЭЗП =

= 65,5 + 9,6 - масса (кг) +

H- 1,8 · рост (см) — 4,7 · возраст (годы).

После произведенного расчета выбирают фактор метаболической активности, основанный на данных клинического статуса пациента [Elwyn D.H. et al., 1981]:

избирательная хирургия 1,0—1,1; множественные переломы 1,1 — 1,3; тяжелая инфекция 1,2—1,6; ожого-вая травма 1,5—2,1.

Для определения суточной потребности в энергии следует умножить величину ЭЗП на фактор метаболической активности. Величина ЭЗП, определенная по формуле Харриса—Бенедикта, составляет в среднем 25 ккал/кг-сут. Этот показатель умножают на средний показатель фактора метаболической активности (1,2—1,7), что дает диапазон потребности в калориях от 25 до 40 ккал/ кг-сут [McClave S.A. et al., 1990].

2. Метод непрямой калориметрии позволяет у тяжелобольных непосредственно измерить расход энергии и имеет, таким образом, исключительно важное значение для коррекции энергозатрат. Этот метод основан на прямом измерении по-

требления кислорода. При окислении 1 г питательных веществ освобождается определенное количество энергии: 1 г углеводов — 4,1 ккал, 1 г жиров — 9,3 ккал, 1 г этанола — 7,1 ккал, 1 г белка — 4,1 ккал.

3. Мониторирование показателей потребления кислорода и выделения CO2. С помощью мониторирования показателей потребления кислорода и выделения CO2 в течение 15— 20 мин может быть выполнена оценка суточного расхода энергии с погрешностью не более 10 % [Bur-stein S. et al., 1989].

Каждому питательному веществу свойственна определенная величина дыхательного коэффициента — отношения выделенной CO2 к потребленному кислороду. Для жиров величина дыхательного коэффициента составляет 0,7; для белков — около 0,8; для углеводов — 1. Определив количество выделенной CO2 и количество потребленного кислорода методом газоанализа, рассчитывают дыхательный коэффициент и вычисляют количество израсходованных калорий.

У тяжелобольных суточная потребность в энергии составляет в среднем 3000—3500 ккал. Повышение температуры тела на 1 0C увеличивает потребность в энергии на 10—13 % [Вретлинд А., Суджян А., 1990].

39.2. Азотистый баланс

Подобно энергетическому, азотистый баланс определяется понятиями «полученный азот» и «расход азота». Если полученный азот равен расходу азота, то это соответствует нулевому балансу. Если же расход азота больше его поступления, состояние называют отрицательным азотистым балансом. Если поступление азота больше его продукции, принято говорить о положительном балансе азота.

Положительный азотистый баланс достигается только в том случае, если энергетические потребности покрываются полностью. Однако у здоровых людей при имеющихся запасах питательных веществ положительный азотистый баланс может наблюдаться в течение некоторого времени при недостаточном или нулевом энергообеспечении. Азотистый баланс у больных с недостаточностью питания может быть увеличен за счет повышения потребления как энергии, так и азота. При тяжелом стрессе, как правило, наблюдается отрицательный азотистый баланс. Даже нулевого баланса часто не удается достигнуть, несмотря на то что степень обеспечения энергией выше ее затрат. В этих условиях единственно правильным вариантом является обеспечение достаточно высокого уровня поглощения азота при одновременно высоком энергетическом обеспечении.

Создание положительного баланса азота является важнейшим правилом ПП («золотое правило»). Среднее количество азота в белке составляет 16 %, в 6,25 г белка содержится 1 г азота. Таким образом, если известно количество выделившегося азота, можно рассчитать количество необходимого белка. Ниже приводятся методы определения потребности в белке.

39.3. Потребность организма в белке

Потребность в белке может быть определена тремя методами: 1) по средней потребности в белке, исходя из фактической массы больного; 2) по соотношению небелковых калорий и азота; 3) по содержанию азота в суточной моче.

1. Определение потребности в белке по массе больного. Потребности в белке вычисляются на основании фактической массы больного и варьируют от 1 до 2 г/кг-сут. Их также

можно вычислить путем умножения 1 г/кг-сут на фактор метаболической активности данного больного.

2. Определение потребности в белке по отношению небелковых калорий к азоту. При оптимальном питании отношение небелковых калорий составляет около 150 на 1 г азота. При этом потребность в белке вычисляют путем деления общего количества потребных калорий на 150, что определяет число граммов требуемого азота. Полученную величину затем умножают на 6,25, чтобы получить число граммов требуемого белка.

3. Определение потребности в белке по уровню азота суточной мочи. Определяют количество азота, выделившегося с мочой в течение суток. К этой величине добавляют 6 г азота (4 г для неопределяемой потери белка через кожу, волосы и стул и 2 г для достижения положительного баланса азота). Общее число граммов азота затем умножают на 6,25 для установления суточной потребности в белке [McClave S.A. et al., 1990].

Наиболее часто используется метод, основанный на определении количества выделенной мочевины, азот которой составляет около 80 % от общего азота мочи. Азот мочевины определяется путем умножения суточной мочевины (в граммах) на коэффициент 0,466, а общее количество азота в моче — путем умножения полученной величины на коэффициент 1,25.

Пример. Больной за сутки выделил 20 г мочевины, что составляет 20-0,466 = 9,32 г азота мочевины, общее количество потерянного с мочой азота составит 9,32-1,25 = 11,65 г в сутки. Общее количество выделившегося с мочой белка за сутки равно 11,65-6,25=72,81 г.

Для расчета обшей потребности в белке следует к величине суточного азота мочи добавить 6 г, а полученную величину умножить на 6,25, т.е. 11,65 + 6 = = 17,65 г. Суточная потребность в белке составит 17,65-6,25 = 110,31 (или 110 г).

Следующим шагом в Π Π является выбор инфузионных сред, содержащих энергетический и пластический материал. Это один из ответственных моментов. Необходимо, чтобы выбранный состав инфузируемых сред способствовал их адекватному потреблению. При этом следует учитывать не только показания, но и противопоказания и ограничения к тому или иному режиму ПП.

39.4. Источники энергии

Основными источниками энергии при ПП являются углеводы, вводимые в форме моносахаридов, и жиры — в форме жировых эмульсий.

Глюкоза. Одним из наиболее распространенных ингредиентов ПП является глюкоза (декстроза). Из общего количества вводимой внутривенно глюкозы 65 % циркулирует в крови и распределяется по органам, 35 % задерживается в печени, превращаясь в гликоген или жир. Помимо поставки энергии, глюкоза усиливает окислительно-восстановительные процессы, улучшает антитоксическую функцию печени, стимулирует сократительную способность миокарда. Это единственный углевод, необходимый для нормальной функции мозга. При гипогликемии возникают различные формы энцефалопатии: психические расстройства, эпилептические припадки, делирий и кома. Глюкоза необходима также для предотвращения избыточных потерь воды, некоторых микроэлементов; она стимулирует секрецию инсулина.

Суточная потребность глюкозы зависит от общеэнергетической потребности, но не должна быть менее 150—200 г, так как начинается ее синтез из аминокислот. У травматологических и септических больных, являющихся глюкозо- и инсулинза-висимыми пациентами, углеводов, в том числе глюкозы, требуется больше. По крайней мере 40—50 % затраченной энергии должно покрываться углеводами. Общая доза глюкозы может возрасти до 200—300 г и более в сутки. Однако углеводы оказывают значительное влияние на ФВД, повышая дыхательный коэффициент и MOB. Для ПП можно применять различные концентрации глюкозы, что зависит от баланса воды и осмолярности, но чаще используют 20—30 % растворы. Оптимальная скорость инфузии раствора глюкозы равна 0,5 г/кг-ч или не более 170 мл 20 % раствора в 1 ч. При этом потеря глюкозы с мочой может колебаться от 0,4 до 2 % и необходимость в эквилибрации инсулином вводимых глюкозирован-ных растворов не обязательна.

Инсулин дает собственные побочные эффекты (угнетает мобилизацию жирных кислот из жировой ткани, не позволяет использовать эндогенное топливо), поэтому при ПП инсулин добавляют в тех случаях, если концентрация глюкозы в сыворотке крови стойко держится выше 11,1 ммоль/л (200 мг%). При нормальной концентрации глюкозы в сыворотке крови инсулин не назначают. Ниже приводится табл. 39.1, облегчающая расчет необходимой дозы инсулина при ПП.

Таблица 39.1. Определение количества инсулина, необходимого для введения при ПП [Марино П., 1998]

Содержание глюкозы в сыворотке крови при инфузии ее 5 % раствора, ммоль/л

Доза инсулина, ЕД (на 250 г глюкозы)

7,2 (130 мг%)

8,3 (150 мг%)

11,1 (200 мг%)

13,9 (250 мг%)

6

10

18

25

Применение глюкозы в целях ПП показало ее хорошую усвояемость. Во избежание раздражения интимы

сосудов, возникновения флебитов концентрированные растворы глюкозы следует вводить только в центральные вены.

В качестве рекомендуемых углеводных растворов для Π Π могут быть использованы 5, 10, 20 и 40 % растворы глюкостерила («Фрезени-ус») (табл. 39.2). Глюкостерил дает организму калории, которые быстро усваиваются. Одновременно эти растворы могут быть использованы как донаторы свободной безэлектролитной воды. Общая суточная доза должна быть не более 1,5—3 г глюкозы на 1 кг массы тела. Вводят растворы внутривенно капельно, контролируя электролитный баланс. Oc-молярность 5 % раствора глюкостерила равна 277 мосм/л, 10 % — 555 мосм/л, 20 % — 1110 мосм/л и 40 % раствора — 2220 мосм/л.

Таблица 39.2. Концентрация глюкостерила и скорость введения

Концентрация

Скорость введения

мл/кг-ч

капель/мин

5 % (200 ккал/л)

3

70

10 % (400 ккал/л)

2,5

60

20 % (800 ккал/л)

1,7

40

40 % (1600 ккал/л)

0,8

20

Фруктоза. Наряду с глюкозой в целях ПП применяют фруктозу (левулеза), которая при ряде заболеваний оказывается предпочтительнее, чем глюкоза. Фруктоза ме-таболизируется преимущественно в печени, независимо от инсулина, и стимулирует образование глюкозы. Она оказывает сильное антикето-генное действие, быстро усваивается и незначительно усиливает диурез, что позволяет применять ее в повышенных суточных дозах. При заболеваниях печени, сердца и шоке обмен фруктозы прекращается не так быстро, как глюкозы. Полагают, что фруктоза оказывает специфи-

ческое влияние на обмен аминокислот, останавливает глюконеогенез и таким образом сохраняет аминокислоты. В то же время фруктоза не может быть использована клетками мозга. Это свойство является основной метаболической функцией глюкозы. Растворы фруктозы вводят со скоростью 0,25—0,5 г/кг-ч. В клинической практике также применяется инвертный сахар (инвертоза), который состоит из равных частей глюкозы и фруктозы.

Общие противопоказания к назначению растворов глюкозы и фруктозы — непереносимость глюкозы или фруктозы, сахарный диабет без одновременного контроля концентрации глюкозы крови, гипергидратация, повышение осмо-лярности крови, отравления метиловым спиртом, гипокалиемия. Нередко растворы глюкозы и фруктозы комбинируют с электролитами. В этих случаях их нельзя применять при почечной недостаточности, ги-перкалиемии и декомпенсирован-ной сердечной недостаточности.

Жировые эмульсии находят широкое применение для энергетического обеспечения при ПП (табл. 39.3). Высокая калорийность жира (9,3 ккал/г) в малом количестве вводимой жидкости позволяет обеспечить 30—40 % и более небелковых энергетических потребностей. Сырьем для производства жировых эмульсий являются растительные масла: соевое, хлопковое или сафлоровое. Для эмульгирова-ния масел до хиломикронов размером до 1 мкм используются яичный лецитин или соевые фосфолипиды. Изотоничность с кровью достигается путем добавления глицерола. Данное свойство жировых эмульсий очень важно, так как позволяет вводить их в периферические вены без опасности возникновения флебитов.

Из жировых эмульсий наиболее известны липовеноз, липофундин, UH-тралипид «третьего поколения». Они,

Таблица 39.3. Жировые эмульсии

Эмульсия

Состав

липовеноз

интралипид

липофундин

10 %

20 %

10 %

20 %

10 %

20 %

Жирные кислоты, %

линолевая

54

87

50

50

26,7

27,1

олеиновая

26

26

13,8

13,0

линоленовая

8

9

9

9

3,3

3,5

пальмитиновая

_

10

IO

8,4

7,1

со средней длиной цепи, %

44,6

46,4

Калорийность, ккал/сут

1080

2000

1100

2000

1058

1908

Осмолярность, мосм/л

272

360

260

268

345

380

Жировая составляющая

Соевое масло

как правило, выпускаются в виде 10 и 20 % растворов, 1 л которых соответственно дает 1000 и 2000 ккал.

Метаболизм жиров сложен. При всасывании через кишечную стенку под влиянием липаз и желчных кислот триглицериды, фосфолипиды и определенные белки образуют частицы размером около 1 мкм — хило-микроны, которые делают возможным существование жира в воде. Это основная транспортная форма жира в воде.

Современные требования к жировым эмульсиям: отсутствие побочных реакций, максимальное сходство жировых частиц с хиломикрона-ми человека, наличие незаменимых жирных кислот, отсутствие влияния на свертываемость крови и накопления в ретикулоэндотелиальной системе. Этим требованиям отвечают жировые эмульсии II и III поколений (липофундин МСТ/ЛСТ 10 и 20 % растворы, структурированные липиды, эмульсии типа «Омега-3»), обладающие максимальным коэффициентом утилизации тканями, не вызывающие липидной перегрузки и эмболических осложнений, возможных при применении жировых эмульсий I поколения (интралипид, липофундин, липовеноз и др.). Ли-

пофундин МСТ/ЛСТ и другие жировые эмульсии II и III поколений должны быть обязательным компонентом НП.

Очень важно медленное капельное введение! Максимально вводят 0,125 г жира на 1 кг массы в 1 ч. Однако сначала эту дозу уменьшают до 0,05 г/кг-ч. Инфузию начинают с 5 капель (!) в минуту и в течение 30 мин постепенно увеличивают до 13 капель/мин. Суточная доза жировых эмульсий не более 250—500 мл. Средняя скорость введения 50 мл/ч.

Проникновение жирных кислот с длинной цепью в митохондрии происходит более физиологично, чем жирных кислот со средней цепью. Это подтверждается тем, что в процессе митохондриального обмена не происходит накопления побочного продукта — дикарбоксиленовой кислоты, токсичной для ЦНС [Вретлинд А., Суджян А., 1990].

Значение жиров в общем метаболизме трудно переоценить. Жиры, как и углеводы, являются важнейшими источниками энергии, и попытки возмещения энергозатрат организма одними углеводами не дадут эффекта. Для возмещения энергозатрат с помощью углеводов нужно применять либо очень боль-

шие количества жидкости, либо увеличивать концентрацию растворов, что неминуемо сопровождается осмотическим эффектом, усиленным диурезом и перераспределением клеточной и внеклеточной жидкости. При этом перегружается инсули-новый аппарат поджелудочной железы. Больной не получает незаменимых жирных кислот, необходимых для биосинтеза ряда важнейших соединений, таких как простаг-ландины. Глюкоза увеличивает экскрецию норадреналина с мочой, излишек ее сопровождается преобразованием в жир, что ведет к жировой инфильтрации печени. При комбинации с жировыми эмульсиями этот эффект отсутствует.

Согласно современным представлениям суточная потребность организма человека в жирах (в виде жировых эмульсий) составляет в среднем 2 г/кг. Использовать жировые эмульсии в виде единственного источника энергии при ПП нецелесообразно. При ΠΠ могут быть различные соотношения вводимых углеводов и жиров (в процентах): 70 и 30, 60 и 40, 50 и 50, 40 и 60, что зависит от вида патологии, переносимости вводимого субстрата и других причин.

При применении жировых эмульсий, как и углеводных растворов, необходимы лабораторный контроль (уровень глюкозы в крови, электролитов, холестерина, тригли-церидов, общий анализ крови), учет водного баланса. Жировые эмульсии противопоказаны при нарушениях жирового обмена, тяжелых геморрагических диатезах, нестабильном диабетическом обмене веществ, беременности в I триместре, эмболии, остром инфаркте миокарда, коме неясной этиологии. Как и другие растворы для ПП, жировые эмульсии не следует применять при острых и угрожающих состояниях (коллапс, шок, тяжелая дегидратация, гипергидратация, гипогликемия, дефицит калия).

39.5. Источники аминного азота. Аминокислотные смеси и белковые гидролизаты

Белки — важнейшая составная часть организма человека. Они являются не только структурным элементом, но и регулируют многие метаболические и ферментативные процессы, участвуют в иммунитете и других многочисленных жизнеобеспечива-ющих реакциях. Интенсивность белкового обмена у человека очень велика. При недостаточном поступлении белковых субстанций возникают глубокие изменения адаптивной и репаративной регуляции. Посредством внутривенных инфузий цельной крови, эритроцитов, плазмы и альбумина нельзя обеспечить организм человека белками. Несмотря на то что в 500 мл цельной крови содержится 90 г белка [Вретлинд А., Суд-жян А., 1990], использовать кровь как источник аминного азота для Π Π не представляется возможным, так как средняя продолжительность жизни эритроцитов составляет 120 дней, после чего белки эритроцитов расщепляются до аминокислот и могут участвовать в процессах синтеза организма. Аналогично обстоит дело и с инфузиями альбумина, период полураспада которого до 20 дней.

Основные источники аминного азота при ПП — растворы кристаллических аминокислот и белковые гидролизаты. Главное требование, предъявляемое к данному классу инфузионных сред, — обязательное содержание в них всех незаменимых аминокислот, синтез которых не может осуществиться в организме человека. Это 8 незаменимых аминокислот: изолейцин, фенилаланин, лейцин, треонин, лизин, трипто-фан, метионин, валин; 6 аминокислот: аланин, глицин, серии, пролин, глутаминовая и аспарагиновая кислоты — синтезируется в организме из углеводов; а 4 аминокислоты: аргинин, гистидин, тирозин и цис-теин — не могут быть синтезирова-

ны в достаточном количестве, поэтому их называют полузаменимыми аминокислотами.

Включение таких незаменимых аминокислот, как глутамин и аргинин, в программу нутритивной терапии гиперметаболических состояний позволяет добиться принципиально важных при критических состояниях эффектов:

• улучшить состояние азотистого обмена, уменьшить процессы катаболизма, стимулировать синтез протеинов в мышечной ткани;

• оптимизировать функцию системы Т-лимфоцитов;

• снизить частоту инфекционных осложнений.

Аминокислоты должны поступать в организм человека в строго определенных количествах и пропорциях. Например, соотношение незаменимых аминокислот (H) и общего азота (О) при проведении ПП у детей и истощенных больных должно быть около 3. Если же ΠΠ проводится для поддержания мало нарушенного азотистого баланса, величина Н/О может быть более низкой - 1,4-1,8.

Международным комитетом по питанию за стандарт наиболее полноценного белка для питания человека принят яичный белок. В настоящее время все препараты белка сравнивают с этим стандартом. Огромный практический опыт, накопленный ведущими клиниками мира, показывает, что несбалансированность аминокислотного состава в используемых средах для ΠΠ может нанести существенный вред организму человека, причем это относится не только к недостаточному поступлению одной или нескольких аминокислот, но и к избыточному введению их. Так, избыточное введение глицина может привести к тяжелым токсическим реакциям, напоминающим интоксикацию аммиаком. Экспериментальные исследования показали, что избыточные

нормы тирозина приводили к повреждению у крыс лап и глаз, а избыточные дозы цистеина оказывали токсическое воздействие на печень, вызывали цирротические изменения. Избыток фенилаланина может привести к психическим расстройствам и эпилептическим припадкам. В то же время некоторые аминокислотные растворы специально обогащаются аминокислотами для оказания терапевтического действия. Так, отмечено, что гистидин, являясь незаменимой аминокислотой, снижает уровень остаточного азота в крови у больных с уремией, а про-лин способствует более быстрому заживлению ран.

Растворы кристаллических аминокислот. Достижения химии позволили синтезировать все аминокислоты в кристаллическом виде. Различают 2 оптически активные формы аминокислот — D и L. Для синтеза различных белков тела организм утилизирует в основном L-формы аминокислот. Исключение составляют лишь D-метионин и D-фенилаланин. Очень важным является то, что синтетические смеси аминокислот лишены каких-либо балластных и нежелательных примесей. Большинство аминокислотных смесей содержит все 8 незаменимых аминокислот, а также гистидин и аргинин (табл. 39.4). Для лучшей утилизации незаменимых аминокислот в синтетические аминокислотные смеси вводят и заменимые аминокислоты. Обычно аминокислотные смеси имеют низкий рН и высокую осмолярность, что необходимо учитывать при ПП.

Особое внимание следует обратить на уровень аминного азота в используемой смеси аминокислот. Чем выше уровень аминного азота, тем выше питательная ценность данного препарата и тем меньше его потребуется для покрытия суточной потребности в белке. Так, в 10 % растворе аминостерила KE содержится 16 г азота, т.е. 100 г белка.

Таблица 39.4. Состав аминокислотных смесей

Наименование

Изолейцин

4,67

5,10

2,80

Лейцин

7,06

8,90

3,90

Лизин

5,97

7,00

4,50

Фенилаланин

4,82

5,10

3,90

Тирозин

0,30

0,11

Метионин

4,10

3,80

2,80

Цистеин

0,73

0,28

Треонин

4,21

4,10

2,80

Триптофан

1,82

1,80

1,00

Валин

5,92

4,80

3,70

Общее количество незаменимых аминокислот, г/л

38,57

41,63

25,79

Алании

15,0

13,7

8,0

Аргинин

10,64

9,20

5,60

Аспарагиновая кис-

3,72

1,70

лота

Гл ютами новая кис-

4,60

2,80

лота

Гистидин

2,88

5,20

3,40

Глицин

15,94

7,90

3,90

Пролин

15,0

8,90

3,40

Серии

2,40

2,30

Орнитин

3,20

Аспартиновая

1,30

кислота

Яблочная кислота

1,0

Сорбит

100,0

56,89

Общее количество

98,03

100,0

9,0

аминокислот, г/л

Общий азот, г/л

16,00

16,0

230,0

Калорийность, ккал

400,0

800,0

530,0

Осмолярность

мосм/л

1050,0

1590,0

5,60

PH

Отношение незаменимых аминокислот к общему азоту

2,40

2,60

Натрий, ммоль/л

30,0

45,0

Калий

20,0

25,0

__

Кальций

——

Магний

5,00

——

Хлориды

60,0

62,00

Ацетат

7,50

Объем флакона, мл

500

500

500

Аминостерил KE (10 % раствор) содержит незаменимые, полузаменимые и заменимые аминокислоты и электролиты. Он используется как для частичного, так и для полного Π Π в сочетании с соответствующим количеством углеводов, жиров и электролитов. Этот раствор благодаря своей биологической структуре полностью отвечает задачам ПП (принцип: картофель—яйцо). Он показан при недостаточном питании, в до- и послеоперационном периодах, при травмах, ожогах, истощающих заболеваниях. Препарат рекомендуется комбинировать с углеводными растворами (глкжостерил) и жировыми эмульсиями (липовеноз). Применяется до 1000 мл в сутки. Скорость инфузии до 1,3 мл/кг-ч, т.е. 25— 30 капель в 1 мин при массе тела 70 кг. Для удовлетворения потребности в калориях растворы углеводов необходимо вводить одновременно. Аминостерил противопоказан при нарушениях обмена аминокислот, почечной недостаточности, декомпенсированной сердечной недостаточности и гипокалиемии.

В а м и н ы предназначены для взрослых больных и содержат полный набор всех 18 заменимых и незаменимых аминокислот, необходимых для синтеза белка. Аминограм-ма этих препаратов специально подобрана для достижения положительного азотистого баланса. Цифры в названиях ваминов (вамин-9, вамин-14, вамин-18) означают содержание азота в 1 л раствора. Чтобы определить содержание белка в препарате, необходимо эту цифру умножить на 6,25. Таким образом, 1 л вамина-9 содержит 9 г азота, что соответствует 60 г белка (нормальная потребность); 1 л вамина-14 — 13,5 г азота, что соответствует 85 г белка (умеренно повышенная потребность); 1 л вамина-18 — 18 г азота, что соответствует 112 г белка (значительно повышенная потребность). Буквы EF, добавленные к названию препарата, означают, что раствор не содержит электролитов. Такие растворы имеют более низкую, чем обычные, осмолярность, что позволяет избежать частого и опасного осложнения ПП — гипер-осмолярности. Вамин-14 или -18 показан в случае невозможности или неполноценности энтерального питания при повышенной потребности в белке с одновременным ограничением введения жидкостей.

В качестве сред для Π Π следует также применять комбинированные с альтернативными глюкозе углеводами и электролитами 10—15 % растворы кристаллических аминокислот (аминоплазмаль СЭ, полиамин, альвезин, гидрамин), аминокислотные смеси, адаптированные по имеющейся органной дисфункции (аминостерил-Гепа, аминоплазмаль-Гепа, нефрамин).

Белковые гидролиз а ты. Качество белковых гидролизатов оценивается по содержанию аминного азота относительно общего азота в препарате. Если растворы кристаллических аминокислот содержат аминокислоты в чистом виде, то в растворах

гидролизатов доля свободных аминокислот варьирует от 40 до 80 %. Оставшаяся часть приходится на пептиды с разной длиной аминокислотной цепи. Помимо полипеп-тидов, снижающих питательную ценность белковых гидролизатов, в растворах присутствуют аммиак, хромогены и гуминовые вещества.

При использовании растворов кристаллических аминокислот и белковых гидролизатов для ПП нужно помнить, что их оптимальная утилизация происходит при достаточном снабжении организма энергией. Для полноценной утилизации аминокислотной смеси последнюю следует вводить длительное время (14—17 ч), а в ряде случаев — в течение 24 ч, соблюдая при этом скорость инфузии 0,15 г/кг-ч или 6 г/м2-ч. В противном случае препарат выводится с мочой. Учитывая, что аминокислотные смеси являются осмотически активными соединениями, необходимо ежедневно исследовать осмолярность плазмы, а также содержание общего азота в моче, уровень электролитов, КЩС, мочевины в крови.

Базисная суточная потребность организма в воде, питательных веществах и энергии при ПП:

вода

1 — 1,2 мл/ккал

белки

1 г/кг

углеводы

2-3 г/кг

жиры

2 г/кг

натрий

1 — 1,4 ммоль/кг

калий

0,7—1 ммоль/кг

кальций

0,2—0,25 ммоль/кг

магний

0,1 ммоль/кг

хлор

1,3—1,9 ммоль/кг

фосфор

0,15 ммоль/кг

энергия

25—30 ккал/кг

39.6. Рациональные программы парентерального питания

При проведении полного ПП необходима коррекция грубых нарушений содержания воды, электролитов, буферных систем. Следует

вначале устранить элементарные предпосылки угрозы жизни пациента (например, сердечная недостаточность, шок), а потом приступать к ПП. Нужно строго руководствоваться инструкцией, прилагаемой к каждому препарату. Важно знать состав смеси, ее осмолярность и калорийность. Перед началом Π Π определяют потребность пациента в белке и калориях и составляют суточную программу. Необходимо контролировать дозу вводимого препарата, скорость введения и учитывать возможность осложнений.

Ниже приводятся наиболее рациональные программы ПП, предложенные «Фрезениус Cabi». Преимуществом их является то, что предлагаемые в них смеси имеют наиболее оптимальные составы всех необходимых веществ для ПП с различным энергетическим и белковым потенциалом. Предлагаемая смесь находится в одном пакете и может переливаться через одну венозную систему. В программах приводятся три состава смесей для Π Π (Kabi Mix). В зависимости от выявленных потребностей в белке и энергетических материалах, а также потребности организма в электролитах, включая фосфор, врач может самостоятельно определить показания к назначению любой из этих смесей (табл. 39.5).

Таблица 39.5. Рекомендуемые смеси для парентерального питания

Состав

Kabi MiX 1800

Kabi Mix 2000

Kabi Mix 2500

Интралипид (20 % раствор), мл

500,0

387,0

500,0

Глюкоза безводная, г

150

233

300

Алании, г

8,0

9,3

12,0

Аргинин, г

5,6

6,5

8,4

Аспартиновая кислота, г

1,7

1,9

2,5

Цистеин, г

0,28

0,33

0,42

Глутаминовая кислота, г

2,8  I 3,3

4,2

Состав

Kabi Mix 1800

Kabi Mix 2000

Kabi Mix 2500

Глицин (аминоацети-ловая кислота), г

4,0

4,6

5,9

Гистидин, г

3,4

4,0

5,1

Изолейцин, г

2,8

3,3

4,2

Лейцин, г

4,0

4,6

5,9

Лизин (как лизин ацетат), г

4,5

5,3

6,8

Метионин, г

2,8

3,3

4,2

Фенилаланин, г

4,0

4,6

5,9

Пролин, г

3,4

4,0

5,1

Серии, г

2,2

2,6

3,4

Треонин, г

2,8

3,3

4,2

Триптофан, г

0,95

1,1

1,4

Тирозин, г

0,12

0,13

0,17

Валин, г

3,7

4,3

5,5

Кальция глицерофосфат, г

1,05

0,81

1,05

Натрия глицерофосфат, г

3,24

2,51

3,24

Магния хлорид, г

0,48

0,37

0,48

Натрия гидроокись, г

2,0

1,6

2,0

Калия            »         , г

3,36

2,61

3,36

Триглицериды, г

100

78

100

Аминокислоты, г

57

66

85

Азот, г

9,0

10,5

13,5

Глюкоза, г

150

233

300

Общая энергетика, ккал

1830

1975

2550

Осмоляльность, моем/кг воды (приблизительно)

770

1330

1330

Осмолярность, мосм/л

695

1140

1140

PH (приблизительно) Электролиты, ммоль:

5,6

5,6

5,6

Na+

80

62

80

K+

60

46

60

Mg2+ Ca2+

Фосфаты, в том числе фосфолипиды    (приблизительно)

5

5

28

4 4 21

5 5 28

СГ

80

62

80

Особенности ПП при различных заболеваниях. При составлении программы Π Π нужно учитывать не только общие потребности организ-

ма в белке и калориях, но и особенности метаболизма, присущие различным заболеваниям. Здесь мы приводим рекомендации по проведению ПП при некоторых заболеваниях и состояниях.

Заболевания легких. При хронических обструктивных заболеваниях легких и компенсированных формах дыхательной недостаточности назначение большого количества углеводов может привести к декомпенсации дыхания вследствие усиленного образования и недостаточного выделения CO2. Инфузии концентрированных растворов Сахаров, особенно в течение короткого промежутка времени, приводят к возрастанию дыхательного коэффициента до 1 — 1,2 и требуют значительного увеличения MOB. Назначение на этом фоне белковых растворов усиливает влияние углеводов на функцию дыхания и способствует развитию дыхательного ацидоза. Поэтому у лиц с низкими дыхательными резервами целесообразно поддерживать уровень потребления углеводов в пределах 25—30 % от энергозатрат покоя или временно ограничить введение углеводов и белков [McClave S.A. et al., 1990].

Заболевания сердца. При сердечной недостаточности, синдроме Пиквика больше пользы приносят гипокалорийная диета и потеря массы. При отсутствии выраженной сердечной недостаточности противопоказания к ПП обычно отсутствуют. Больные с сердечной патологией в условиях аэробного гликоли-за хорошо переносят все основные компоненты смесей. Сложности возникают при определении объема жидкости, электролитного состава и осмолярности инфузируемых растворов.

Потребность в HΠ может появиться после проведенных кардио-хирургических операций у больных с так называемой сердечной кахексией. Это обычно бывает у лиц пожилого возраста с сопутствующей

патологией печени и почек, синдромом мальабсорбции и значительной потерей питательных веществ. Характерными признаками исходного состояния этих пациентов явились полиорганная дисфункция, ХОЗЛ, сахарный диабет, нарушения водно-электролитного обмена, гипонат-риемия, метаболический алкалоз, повышенные уровни азотистых шлаков в сыворотке крови [Козлов И.А., Мещеряков А.В., 1984].

Заболевания печени. При заболеваниях печени, сопровождающихся печеночной недостаточностью, выбор режима Π Π представляет довольно сложную проблему. При печеночной недостаточности происходит нарушение метаболизма аминокислот, что ведет к изменению аминокислотного состава плазмы, снижению уровня аминокислот с разветвленными цепями. У больных с печеночной недостаточностью часто не утилизируются белки, они также плохо переносят введение жиров. Многие продукты белкового метаболизма (ароматические аминокислоты, метимеркаптан, серотонин, аммоний) способствуют развитию энцефалопатии (например, при циррозе печени, гепатитах, холеста-зе, множественной травме, алкогольном поражении печени, воздействии токсичных продуктов и др.).

Риск прогрессирования процесса может быть уменьшен при снижении количества белка, инфузируе-мого при ПП, или применении специальных аминокислотных растворов с высокими концентрациями аминокислот с разветвленными цепями (лейцин, изолейцин, валин) и низкими концентрациями ароматических аминокислот (фенилаланин, тирозин, триптофан) и метионина. Для этой цели более всего подходит аминостерил-М-Гепа (5 и 8 % растворы) с полным спектром незаменимых аминокислот, аминокислот с разветвленными цепями (лейкин, изолейкин, валин), аргинином для детоксикации аммиака в печени.

Аминостерил-М-Гепа применяют как для частичного, так и для полного Π Π в сочетании с источниками энергии (растворами углеводов и жиров) и электролитами. Он предназначен для лечения больных с печеночной недостаточностью и гепа-тической энцефалопатией (или без последней). Растворы следует вводить очень медленно (до 500 мл), лучше в сочетании с 10 или 20 % растворами глюкостерила и липове-ноза. При плохой переносимости жиров можно повысить число калорий за счет вводимых углеводов. При асците и портальной гипертен-зии следует ограничивать объем вводимой жидкости путем увеличения концентрации всех трех субстратов.

При Π Π у больных с заболеваниями печени необходим постоянный контроль за функцией печени. О патологической функции печени свидетельствуют повышение уровня билирубина (более 3—5 мг/дл), снижение холинэстеразы (менее 2000 ед/л), уровня альбумина в крови и пробы Квика. Важной задачей ПП является оценка переносимости отдельных субстратов проводимого питания.

Заболевания почек. У больных с заболеваниями почек снижена переносимость белка. Катаболичес-кие состояния нередко осложняются повышением уровня калия, фосфора и магния в сыворотке крови, увеличением содержания аминокислот.

ПП следует проводить с учетом указанных нарушений. Рекомендуется снизить количество вводимого белка до 0,7—0,8 г/кг-сут с одновременным повышением небелковых калорий. Отношение последних к азоту нужно повысить со 150:1 до 300:1. Это способствует анаболизму и возвращению белка в клетку. Для краткого или среднего по времени ПП больных с почечной недостаточностью применяют растворы, содержащие только незаменимые ами-

нокислоты, например аминостерил-КЕ-Нефро.

Аминостери л-К E-H е φ ρ ο содержит 8 классических незаменимых аминокислот с добавлением яблочной кислоты, а также незаменимую при уремии аминокислоту гис-тидин. Он показан в случаях острой и хронической почечной недостаточности для замещения потери незаменимых аминокислот, при использовании различных методов внепочечного очищения. Аминосте-рил-КЕ-Нефро не следует применять при общих показаниях к ПП, так как он не содержит заменимых аминокислот; противопоказан при анурии, гепатопатиях, сердечной недостаточности, непереносимости фруктозы, отравлении метанолом. Этот раствор вводят ежедневно по 250 мл со скоростью 20 капель/мин. Носители калорий назначают раньше или одновременно.

Обязателен строгий контроль за объемом вводимой жидкости и концентрацией электролитов в крови. Для того чтобы избежать гипергидратации, рекомендуют увеличение концентрации вводимых веществ. Следует внимательно оценить переносимость выбранного режима ПП.

Режим ПП при стрессе. Любой вид стресса (оперативное вмешательство, травма, ожог) существенно влияет на обмен веществ. Хотя причины стресса могут быть различными, характер изменений однотипен: преобладает тонус симпатико-адреналовой системы, повышается активность коры и мозгового слоя надпочечников, щитовидной железы и гипофиза. Повышенное содержание катехоламинов и кортизола в крови вызывает резко выраженный катаболизм. Повышается уровень инсулина, снижается толерантность к глюкозе, увеличивается концентрация свободных жирных кислот в плазме.

В первые 2 сут после травмы Π Π следует свести к минимуму ввиду глубоких изменений метаболизма

жиров и углеводов и неспособности организма усваивать вводимые внутривенно питательные вещества. При тяжелых травмах нужно уменьшить количество углеводов в инфу-зиях из-за опасности гипергликемии.

По прошествии нескольких дней после операции или травмы адрено-кортикоидная фаза сменяется фазой заживления ран. В этот период для стимулирования процессов восстановления рекомендуется увеличить в составе ΠΠ количество углеводов и белка [McClave S.A. et al., 1990].

39.7. Метаболические осложнения парентерального питания

Наиболее характерные метаболические осложнения ПП:

• изменения уровня глюкозы в крови в виде гипергликемии и гипогликемии;

• нарушения липидного обмена — гипертриглицеридемия или дефицит жирных кислот;

• несбалансированность аминокислотного состава в используемых средах;

• нарушения баланса фосфора и другие ионные нарушения;

• изменения КОС и осмолярности плазмы крови;

• дефицит микроэлементов и витаминов.

Некоторые метаболические нарушения могут быть связаны с содержанием алюминия: в плазме его концентрация может быть существенно повышена на фоне инфузий белковых гидролизатов и некоторых аминокислотных растворов. Именно по этой причине возможно развитие органных нарушений — холе-стаза и поражения костной системы [Ott S.M. et al., 1983; Howard L, Hassan N., 1998; Klein G.L., 1998; PopinskaK. et al., 1999].

Осложнения, возникающие при инфузий концентрированных растворов глюкозы. Гипергликемия (выше 10 ммоль/л) представляет серьезную угрозу для жизни больного. Как правило, это осложнение обусловлено назначением растворов глюкозы как основного источника небелковых калорий — до 60 % и более. Причинами гипергликемии также могут быть непереносимость глюкозы и инсулинрезистентное состояние. Назначение концентрированных растворов глюкозы требует ежедневного многократного контроля за уровнем гликемии и глюкозурии [Исаков Ю.Ф. и др., 1985; Рябов ГА., 1988; Вретлинд А., Суджян А., 1990; Meadows N., 1998].

Проявления гипергликемии:

• гиперосмолярное состояние, часто метаболический ацидоз;

• гиперосмолярная гипергликеми-ческая некетонная дегидратация;

• гипергликемический синдром (ГКС), сочетающийся с расстройствами функции ЦНС вплоть до ступора и комы;

• гепатомегалия (при длительном, до 7—13 дней, повышении уровня глюкозы в крови до 10— 11 ммоль/л) развивается в результате чрезмерного накопления гликогена в печени [Innemee G. et al., 1999];

• стеатоз — развивается через 1—4 нед после начала ПП. Возможным патогенетическим механизмом формирования жировой печени является дисбаланс углеводов и липидов. В литературе имеются указания на возможность гипергликемии при Π Π провоцировать развитие желтухи [«Клиническая диетология и инфузион-ная терапия», 1997; Landefoged К., Jarnum S., 1985].

Как правило, гипергликемия чаще наблюдается в начале Π Π и обусловлена двумя причинами: нарушениями техники и правил пере-

ливания концентрированных растворов углеводов (без сомнения, носит ятрогенный характер), а также несоответствием плазменной концентрации инсулина возросшему уровню гликемии [Теннермен Дж. и др., 1989; Попова Т.С. и др., 1996]. Считается, что уровень гликемии при ПП целесообразно поддерживать на нормальных величинах — 6—7 ммоль/л. По мнению А. Врет-линда и соавт. (1990), нет необходимости осуществлять коррекцию уровня глюкозы плазмы инсулином, если степень глюкозурии не доходит до 4 и нет значительного осмотического диуреза. Необходимость в экзогенном инсулине возникает только в случае повышения гликемии до 11 ммоль/л, глюкозурии +4 и выраженном осмотическом диурезе.

Оптимальная скорость внутривенной инфузии растворов глюкозы при ПП не должна превышать 0,5 г/кг· ч [Гланц P.M., 1985; Марино П., 1998; Малышев В.Д., 2000]. При этом следует иметь в виду, что в стрессовых ситуациях на фоне снижения толерантности к глюкозе, особенно в ближайшем послеоперационном периоде, скорость инфузии глюкозы должна быть снижена вдвое (возвращаться к дооперационной скорости введения раствора целесообразно не раньше чем через 48 ч).

Во всех случаях повышенного уровня глюкозы в плазме крови при ПП следует учитывать возможность различных осложнений. Высокий уровень глюкозы в плазме способствует повышению уровня инсулина, который также является стимулятором липогенеза. Возрастает соотношение инсулин/глюкагон, и как следствие происходит стимуляция гликолиза, усиливаются синтез жирных кислот, гликогена, этери-фикация жирных кислот, угнетение окисления жирных кислот, гликоге-нолиз и гликонеогенез, что может привести к повышению уровня печеночных ферментов [Марино П., 1998; Landefoged K., Jarnum S., 1985;

Porayko M.К., 1998] и вызвать дисфункцию печени.

У больных со сниженными резервами дыхания в связи с усилением образования CO2 в тканях возможно развитие гиперкапнии и дыхательного ацидоза. Важнейшими показателями непереносимости углеводов являются гипергликемия, изменения показателей печеночных ферментов, легочная дисфункция и глюкозурия [McCIa-ve S.A. etal., 1990].

Гипогликемия. В отличие от гипергликемии гипогликемическое состояние при Π Π встречается значительно реже. Главные причины его — передозировка экзогенного инсулина и/или резкое прекращение инфузии концентрированных растворов глюкозы. Развития клинической картины гипогликемии следует ожидать через 30—60 мин после прекращения введения концентрированных растворов глюкозы [Вретлинд А., Суджян А., 1990; Малышев В.Д., 2000; Landefoged K., Jarnum S., 1985]. Наиболее выраженными симптомами гипогликемии являются испарина, дрожь, покалывание вокруг рта, пелена перед глазами, у детей — беспокойное поведение, непослушание. Манифестирующими (с угрозой для жизни) проявлениями гипогликемии считаются потеря сознания, кома.

Лечение гипогликемического состояния осуществляется по общепринятым правилам ИТ. Необходимо срочное внутривенное введение глюкозы (20—50 мл 50 % раствора). В домашних условиях возможно введение глюкагона (1 мг внутримышечно), что способствует быстрому повышению содержания глюкозы в крови.

Во избежание угрозы развития гипогликемического состояния на фоне ПП рекомендуется придерживаться следующего правила: ин-

фузии концентрированных растворов глюкозы необходимо всегда заканчивать переливанием изотонических растворов глюкозы [Вретлинд А., Суджян А., 1990; Sheldon G.F., Baker C., 1980; Lan-defoged K., Jarnum S., 1985].

Осложнения, обусловленные нарушением липидного обмена. Дефицит жирных кислот. При длительном ПП с использованием растворов декстрозы без добавления жировых эмульсий может развиться дефицит незаменимых жирных кислот [Вап-cewicz J., 1981; Klein G.L., Rivera D., 1985]. Клинически он может проявиться через 3 дня с момента начала ПП и сопровождается потерей волос, диффузным чешуйчатым дерматитом (истончением или шелушением кожи), который вначале локализуется на лице, руках и ногах, преимущественно в складках кожи, а в последующем может принимать генерализованные формы.

Необычным проявлением абсолютной или относительной недостаточности незаменимых жирных кислот может быть острая миопа-тия [Stewart P.M., Hensley W.J., 1981], которая сопровождается мышечной болью и повышением уровня креатинфосфокиназы (КФК) в плазме.

Метаболические превращения линолевой кислоты в организме человека играют важнейшую роль в синтезе арахидоновой кислоты и ПГ. При ее отсутствии ферментная система осуществляет превращение олеиновой кислоты в эйкозатриено-вую. Снижение в плазме концентрации линолевой и арахидоновой кислот сопровождается повышением уровня эйкозатриеновой кислоты, что расценивается как лабораторный признак дефицита жирных кислот [Landefoged K., Jarnum S., 1985]. Биохимическим методом диагностировать этот дефицит удается уже через 1—2 нед после проведения безжирового ПП.

Дефицит незаменимых жирных кислот при Π Π восполняется внутривенно инфузией жировых эмульсий, например переливанием интра-липида [Попова Т.С. и др., 1996]. Концентрация жирных кислот в плазме нормализуется в течение 1 — 2 нед, а клинические признаки ее дефицита исчезают через 2—3 нед. В сутки рекомендуется назначать 12—27 г линолевой кислоты.

Гипертриглицеридемия. Повышение уровня триглицеридов в плазме крови при ПП, как правило, связано с избыточной инфузией жировых эмульсий или нарушением их усвоения. Гипертриглицеридемия, обусловленная непереносимостью жировых эмульсий или избыточным их введением, играет ведущую роль в формировании таких органных осложнений, как гепатомегалия, спле-номегалия, холестатическая желтуха [Porayko M.К., 1998; Sandhu LS. et al., 1999]. Избыток липидов откладывается в ретикулоэндотелиальной системе, способствует накоплению пигмента в купферовских клетках (звездчатые ретикулоэндотелиоци-ты). Следует считать ошибкой, если на долю жировых эмульсий при ПП будет отведено 60 % небелковых калорий в сутки. Длительное (более 1 мес) ежедневное введение жировых эмульсий в некоторых случаях сопровождается повышением уровня печеночных ферментов — ACT и AJIT. Избыток жиров (4 г/кг-сут и более у детей и 1—3 г/кг-сут у взрослых) может привести к развитию специфического синдрома, включающего неврологическую, кардиаль-ную симптоматику, нарушения функций дыхательной системы и почек. По данным литературы, на аутопсии в таких случаях выявлялись жировые сгустки в сердце, скопления жира в мелких сосудах и переполнение жировыми массами ретикулоэндотелиальных клеток [Landefoged K., Jarnum S., 1985].

Абсолютные противопоказания для использования жировых эмульсии — значительная гиперлипиде-мия, уровень билирубина крови выше 85,5 мкмоль/л, липидный нефроз, острый панкреатит с ги-пертриглицеридемией [Гланц P.M., 1985; Вретлинд А., Суджян А., 1990; Малышев В.Д., 2000].

Биохимическое исследование уровня триглицеридемии должно проводиться ежедневно.

Лучшим тестом, определяющим непереносимость жиров, является уровень триглицеридов в сыворотке крови выше 400 мг/дл. Полагают, что гипертриглицеридемия может привести к панкреатиту. Избыток жировых эмульсий может сопровождаться нарушением печеночных ферментов, обусловленным холеста-зом вследствие печеночного стеато-за. Таким образом, непереносимость жиров документируется с помощью анализов, которые выявляют повышение уровня триглицеридов в сыворотке крови и нарушения печеночных ферментов. Перенасыщение жировыми эмульсиями может характеризоваться не только нарушениями функции печени, но и ее увеличением с желтухой или без нее, увеличением селезенки, изменением некоторых факторов свертывания, анемией, лейкопенией, тромбоцитопенией и склонностью к кровотечениям.

Побочные и нежелательные клинические проявления инфузий жировых эмульсий в большей степени связаны с нарушением техники переливания, в частности скорости введения инфузионных растворов. Немедленные побочные реакции организма в ответ на введение жировых эмульсий могут быть разнообразными: аллергические реакции, тошнота, рвота, головная боль, повышение температуры тела, потливость, боль в груди и спине и др.

Метаболические осложнения, обусловленные нарушениями белкового обмена. Одной из причин подобных нарушений является несбалансированность аминокислотного состава

в используемых средах. При нарушении усвоения белка или избыточном введении белковых соединений, входящих в состав ПП, азот белка может превращаться в мочевину. У больных с печеночной недостаточностью избыточная инфузия аминокислот иногда приводит к развитию печеночной энцефалопа-тии. Как и применение углеводов, назначение аминокислотных смесей может ухудшить ФВД. Выделяют три главных симптома непереносимости белка — азотемию, легочную дисфункцию и ухудшение состояния психики [McClave SA. et al., 1990].

Нарушения КОС и осмолярности плазмы крови. Подавляющее большинство растворов кристаллических аминокислот и белковых гидро-лизатов относится к категории ги-перосмолярных инфузионных сред с рН ниже 7,0, что необходимо учитывать при назначении пациентам Π Π с уже имеющимися нарушениями гомеостаза и метаболическим ацидозом.

Наибольшие проблемы ПП могут быть связаны с инфузиями растворов углеводов — глюкозы и фруктозы, осмолярность которых возрастает пропорционально их концентрации и может превышать таковую плазмы в 1,5—10 раз. Низкое значение рН (3,5—5,5) растворов углеводов может способствовать развитию метаболического ацидоза. Отмечено, что через 3—4 ч после переливания фруктозы в дозе 1,5—3 г/кг массы тела возможны шок, бессознательное состояние. Механизм возникновения ацидоза связан с превращением фруктозы в молочную кислоту в паренхиме печени [Вретлинд А., Суджян А., 1990; Lan-defoged K., Jarnum S., 1985].

Жировые эмульсии относятся к инфузионным средам, осмолярность которых приближена к таковой плазмы. В то же время следует учитывать, что осмолярность 10 и 20 % растворов различается не толь-

ко между собой, но и у препаратов различных фирм. Это особенно важно учитывать при проведении ПП у пациентов с исходно повышенной осмолярностью плазмы.

Стремление уменьшить гиперос-молярность аминокислотных растворов, не затрагивая при этом их питательную ценность (содержание аминного азота), реализовалось созданием специальных безэлектролитных растворов. Характерным примером последнего являются аминокислотные смеси серии «Вамин» («Фрезениус»). Осмоляр-ность безэлектролитных растворов может быть значительно ниже таковых стандартных растворов, обогащенных электролитами.

Гипофосфатемия (ГФ) — наиболее частое осложнение полного ПП, по частоте превосходящее гипергли-кемический синдром. Усиление ГФ обычно происходит через 2 сут после увеличения дневного содержания глюкозы для Π Π до 400 г, особенно у больных с выраженной кахексией, а также у лиц, которые в условиях ИТ нуждались во введении инсулина [Вретлинд А., Суджян А., 1990; Копылов П.M., 1998; Мари-HO П., 1998; Bancewicz J., 1981; ChangR.W.S. etal., 1986].

Причины  ГФ при ПП:

• увеличение суточного введения глюкозы (декстрозы) до 400 г (особенно при непрерывной инфузии);

• повышение экскреции неорганического фосфора (Фн) с мочой: применение диуретиков и стеро-идных препаратов, антацидная терапия, алкалоз, гипокалиемия, гипомагниемия, сахарный диабет, хроническая потеря массы тела (у алкоголиков);

• интра- и послеоперационный периоды;

• при назначении растворов фруктозы ГФ более выражена, чем при введении глюкозы [Knochel J.Р., 1981];

• снижение плазменного фосфора у больных с постоянной 24-часовой инфузией глюкозы обусловлено большей экскрецией фосфора с мочой по сравнению с больными, получавшими кратковременные инфузии углеводов. По-видимому, постоянная длительная инфу-зия глюкозы приводит к нарушению механизма реабсорбции фильтрующихся фосфатов в про-ксимальных канальцах. Исследования микроциркуляции у экспериментальных животных показали, что глюкоза в просвете про-ксимальных канальцев снижает реабсорбцию фосфатов. Возможно, что большое количество фильтрованной глюкозы при постоянной ее инфузии является основой блока тубулярной реабсорбции фосфора.

Клинически ГФ проявляется после падения концентрации Фн в сыворотке крови ниже 0,3 ммоль/л. Из наиболее значимых клинических проявлений можно выделить следующие: гипоксию органов и тканей в связи с нарушением транспорта кислорода; нарушение деятельности ЦНС, возможность сердечной и дыхательной недостаточности; нарушения свертывающей системы крови и др. (см. главу 35). ГФ может сопровождаться анорек-сией, тошнотой, рвотой, прогрессирующей мышечной слабостью, раб-домиолизом, конвульсиями, гипер-кальциемией, гиперкальциурией, гипермагнезиурией, дисфункцией эритроцитов, тромбоцитов и лейкоцитов. У тяжелобольных возникают метаболический ацидоз, дыхательная недостаточность и кардиомио-патия. Крайне выраженные случаи ГФ могут заканчиваться летальным исходом [Вретлинд А., Суджян А., 1990; Landefoged K., Jarnum S., 1985].

Профилактика синдрома Г Ф. При назначении ПП нужно соблюдать осторожность у

лиц с резко сниженной массой тела, страдающих алкоголизмом, диабетом, особенно подвергшихся обширному оперативному вмешательству. Уровень неорганического фосфора в крови должен быть определен заранее и соотнесен с другими показателями электролитов. После длительного голодания ЭП и Π Π больных необходимо начинать постепенно. Количество углеводов, особенно в первые дни, должно быть небольшим (200—250 г) с дробь ым введением этих растворов. При этом следует проводить ежесуточный контроль Фн и других электролитов в плазме крови.

Лечение синдрома ГФ считается трудной и еще до конца не решенной задачей. В определенной степени коррекцию Фн можно осуществлять инфузиями жировых эмульсий, например интралипида, который содержит до 18 ммоль/л фосфата. В случае тяжелой ГФ рекомендуется только внутривенное введение растворов фосфора. Поскольку ГФ часто сочетается с гипо-калиемией и гипомагниемией, используют растворы, содержащие калий, натрий и магний, хотя чаще применяют фосфорно-натриевые растворы (см. главу 36). Применение раствора калия дигидрофосфата (КГФ) в клинической практике, описанное в работах С.А. Пасько и TJ. Волошенко (1990), дало положительные результаты. Авторы отмечали, что в послеоперационном периоде ГФ коррелировала со снижением АТФ, 2,3-ДФГ, повышением содержания безбелкового кальция в плазме крови и эритроцитах. Учитывая неблагоприятное влияние ГФ и избытка Ca2+, больным в целях коррекции вводили растворы КГФ, что способствовало повышению содержания Фн в клетке; Фн, АТФ, 2,3-ДГФ в эритроцитах; нормализации уровня кальция в плазме крови и улучшению кислородтранспорт-ной функции крови. Авторы использовали 20—50 мл 6,8 % раствора

КГФ в 400 мл 5—10 % раствора глюкозы 1—2 раза в сутки. При этом увеличение 2,3-ДФГ и АТФ вело к более полной отдаче кислорода гемоглобином, улучшению кислородного и энергетического обеспечения тканей.

Потребность в жидкости. Базаль-ное количество вводимой жидкости должно составлять примерно от 1 до 1,2 мл/ккал. К этому объему добавляют объем жидкости, теряемый больным из ЖКТ и других источников. При олигурии базальный объем жидкости должен составлять 750— 1000 мл H- объем, равный потерям с мочой, и объем других определяемых потерь. При сердечной недостаточности ограничивают введение жидкости до 40 мл/кг и натрия до 0,5—1 ммоль/кг в сутки. При печеночной недостаточности также следует ограничить объем жидкости. В целом объем вводимой жидкости и концентрация в ней питательных веществ зависят от состояния больного и характера заболевания. Объемы жидкости могут быть уменьшены путем повышения концентрации углеводов, аминокислот и жиров.

Электролиты. Переливание растворов, содержащих натрий, калий, магний, кальций и хлориды, необходимо при ПП, и в настоящее время это не вызывает сомнений. Натрий и хлор поддерживают осмо-ляльность плазмы и интерстици-ального сектора. Калий, магний и фосфор способствуют удержанию азота в организме. Кальций предотвращает деминерализацию костей. С момента открытия фосфорилиро-вания и АТФ фосфору стали отводить центральное место в обмене энергии. Позднее было установлено, что АТФ является трансмиттером (носителем) гормональных эффектов на клеточном уровне. Установлена также важная роль 2,3-ДФГ для сродства гемоглобина к кислороду. На 7-й или 10-й день проведения полного ПП растворами, не содержащими фосфата, у взрослых

развивается выраженная ГФ. Снижение содержания 2,3-ДФГ и АТФ в эритроцитах сопровождается повышением сродства красных кровяных телец к кислороду, что приводит к снижению Р02 в клетках тканей организма. Поэтому в растворы для Π Π необходимо включать фосфаты.

Микроэлементы необходимо добавлять к ПП с учетом суточных потребностей. Однако имеющиеся по этому вопросу сведения явно недостаточны, поскольку нет четко установленных доз микроэлементов для больных в отделениях ИТ. Тем не менее часто возникающий дефицит микроэлементов может сопровождаться клиническими проявлениями и влиять на результаты лечения. Особенно важно применение 9 микроэлементов, недостаток которых возникает особенно часто. В табл. 39.6 приведены ориентировочные суточные дозы микроэлементов [Марино П., 1998].

Таблица 39.6. Примерные суточные дозы микроэлементов для больного, находящегося в отделении ИТ

Микроэлемент

Доза при внутривенном введении

Хром

10—15 мкг

Медь

0,5-1, 5мг

Йод

1—2 мкг/кг

Железо

1-2,5 мг

Марганец

0,15-0,8 мг

Молибден

20 мкг

Селен

30—200 мкг

Цинк

2,5-4 мг

Фтор

0,7—0,9 мкмоль/кг

Дефицит хрома может сопровождаться резистентностью к инсулину, непереносимостью глюкозы (диабе-топодобными синдромами), периферической нейропатией и метаболической энцефалопатией [Врет-линд А., Суджян А., 1990; Landefo-

ged K., Jarnum S., 1985]. К сожалению, содержание хрома в плазме крови можно точно определить только методом нейтронной активации. Получить точные результаты другими методами чрезвычайно трудно. Осложнений, связанных с дефицитом хрома, можно избежать, включив этот элемент в состав растворов для Π Π [Klein G. L., Rive-га D., 1985].

Дефицит селена. В последние годы специалисты по Π Π проявляют к дефициту селена повышенный интерес. Определены роль и 31аче-ние недостатка селена в разьитии таких осложнений, как кардиомио-патия и скелетная миопатия [Lande-foged K., Jarnum S., 1985]. Глута-тионпероксидаза, в состав которой входит селен, катализирует реакцию окисления глутатиона пероксидом водорода и тем самым ограничивает образование высокореактивного гидроксильного радикала, индуцирующего цепные реакции ПОЛ, ведущие к повреждению клеточных мембран.

Дефицит цинка наблюдается в основном в тех случаях, когда этот элемент не входит в состав используемых растворов, особенно на фоне повышенного метаболизма — возрастании потерь цинка с мочой. Увеличение выделения цинка через ЖКТ наблюдается при диарее, кишечных фистулах и т.д. При этом потери пропорциональны количеству кишечного отделяемого [Shel-don G.F., Baker C., 1980; Bancewicz J., 1981; Klein G.L., Rivera D., 1985].

Для восстановления клеточной массы требуется большое количество цинка. Потребность организма в данном микроэлементе может быть при Π Π до 200 мкмоль/сут.

Клиническая картина дефицита цинка в организме разнообразна, сопровождается апатией, депрессией, потерей волос, себорейным дерматитом вокруг носа и рта, в аногенитальной области, на коленях, локтях, пальцах рук и ног, сто-

матитом, диареей, а в тяжелых случаях илеусом. Дефицит цинка вызывает ослабление иммунитета, анемию, дерматиты и плохое заживление ран. Эти проявления обычно возникают в течение 1—2 мес после начала ПП, не содержащего достаточных количеств цинка. Кожные изменения исчезают через 3—4 дня после назначения 200—300 мкмоль цинка в день [Вретлинд А., Суд-жян А., 1990; Landefoged K., Jar-num S., 1985], а полное заживление поражений кожи происходит в течение 10 дней. Потеря волос прекращается медленнее, но в конце концов все симптомы исчезают.

В профилактических целях достаточно следить за тем, чтобы концентрация цинка в плазме крови постоянно поддерживалась в пределах 10,6—17,7 мкмоль/л.

Дефицит меди может быть причиной возникновения гипохромной, цитопенической анемии и нейтро-пении, а также повреждения костей у детей.

Дефицит молибдена встречается редко. В клинической картине превалируют невротические расстройства, головная боль, ночная слепота. Отмечены случаи летаргии и комы. Метаболические изменения связаны с нарушением метаболизма серосодержащих аминокислот и распада пуринов [Вретлинд А., Суд-жян А., 1990; Klein G.L., Rivera D., 1985]. Для предупреждения и коррекции этих нарушений следует периодически (1 раз в неделю) определять уровень микроэлементов крови и при наличии дефицита молибдена осуществлять лечение молибдатом аммония.

Повышение содержания марганца. Суточная потребность в марганце составляет от 100 до 800 мкг. Однако гипермарганцемия может наблюдаться уже при приеме 500 мкг/сут. Первые биохимические признаки повышения содержания марганца в крови могут быть диагностированы уже через 14 дней после начала ПП.

Это состояние может сопровождаться некоторыми неврологическими нарушениями, хотя точно доказать их взаимосвязь с изменением концентрации марганца сложно [Meadows N., 1998]. Общие рекомендации по предупреждению гипермарганце-мии:

• необходим динамический лабораторный контроль марганца в плазме крови;

• при проведении Π Π более 30 дней не следует вводить более 100 мкг марганца в день;

• если диагностировано повышение концентрации марганца в плазме крови, нужно исключить его из используемых инфузион-ных растворов до тех пор, пока его содержание в плазме не достигнет нормальных величин;

• марганец, как и медь, не следует назначать больным с заболеваниями печени [Fitzerald К. et al., 1999].

Витамины, как и микроэлементы, являются обязательными компонентами ПП. Существует 12 витаминов, которые должны вводиться ежедневно (особенно витамины A, BI, E, С, фолиевая кислота, недостаток которых возникает очень часто). В табл. 39.7 приведены среднесуточные дозы необходимых витаминов. У больных, находящихся в отделениях ИТ в связи с гиперметаболическим состоянием, потребность в витаминах значительно выше [Ma-рино П., 1998].

К сожалению, точные дозы витаминов для больных в отделениях ИТ не определены.

Следует подчеркнуть, что недостаточность того или иного витамина не всегда устраняется даже повышенными дозами витаминов, поэтому с первых же дней ПП необходимо назначать комплекс указанных витаминов. Дефицит витаминов в организме сопровождается определенным симптомокомпле-ксом.

Таблица   39.7. Рекомендуемые суточные дозы витаминов

Витамин

Доза при внутривенном введении поливитаминного препарата

Доза при отдельном внутривенном введении

А (ретинол)

3300 ME

4000 ME

B1 (тиамин)

3 мг

1,5 мг

B2 (рибофлавин)

3,6 мг

1,8 мг

B3 (кислота пан-тотеновая)

15 мг

10 мг

B6 (пиридоксин)

4 мг

2 мг

B12 (цианкобала-мин)

5 мкг

3 мкг

С (аскорбиновая кислота)

100 мг

45 мг

D (кальциферол)

200 ME

400 ME

E (токоферол)

10 ME

15 ME

PP (кислота никотиновая)

40 мг

19 мг

Кислота фолиевая

400 мкг

400 мкг

H (биотин)

60 мкг

200 мкг

Дефицит тиамин а более характерен для пациентов с резко выраженной недостаточностью питания, на фоне стресса, а также у тех, кто получает пищу, богатую углеводами [Landefoged K., Jarnum S., 1985]. Дефицит витамина BI может сопровождаться сердечной патологией, характерной для болезни бери-бери, а также энцефалопатией Вернике и лактат-ацидозом [Schwartau M. et al., 1981; Remond С. et al., 1999; Ro-manski S.A., McMahon M.M., 1999].

Дефицит рибофлавина, пиридокси-на и аскорбиновой кислоты развивается в течение месяца при недостаточном поступлении этих веществ в организм. Водорастворимые витамины обычно назначают в дозах, превышающих их потребность, так как они нетоксичны, а их избыток выводится с мочой.

Острая недостаточность фолие-вой кислоты проявляется панцито-пенией и тромбоцитопенией и пред-

ставляет собой грозное осложнение. Фолиевую кислоту следует постоянно назначать пациентам, получающим ПП.

Сложнее обстоит дело с жирорастворимыми витаминами, так как их передозировка (особенно витаминов А и D) может привести к развитию токсического эффекта. В литературе имеются сообщения о взаимосвязи поражений костей при ПП и интоксикации витамином D при его введении в дозе 250 МЕ/сут [Shike M. et al., 1980; Landefoged K., Jarnum S., 1985].

Основные принципы парентерального питания

1. Тяжелый стресс, вызванный оперативным вмешательством, травмой или сепсисом, характеризуется гиперметаболизмом и гиперкатаболизмом, в связи с чем необходимо проводить Π Π и(или) H П.

Некорригированная белково-энергетическая недостаточность сопровождается неадекватностью процессов восстановления и восприимчивостью к различным инфекционным осложнениям. У хирургических больных после операции это состояние без адекватной HΠ вызывает ранние послеоперационные осложнения (пневмония, уроинфекция, плохое заживление ран и др.) с возможностью возникновения сепсиса и полиорганной недостаточности.

2. Современное отношение к полному Π Π не так однозначно, как представлялось ранее. Накопленный мировой опыт позволяет дифферен-цированно подойти к назначению HΠ поддержки — полного ПП, смешанного или энтерального питания, причем последним двум отдается предпочтение. Это было подчеркнуто на проходивших осенью 2000 г. XXII Европейском международном конгрессе по парентеральному и энте-ральному питанию в Мадриде (Испания) и IV Международном конгрессе по парентеральному питанию в Москве.

3. Выбор метода HΠ и проведение ПП становятся все более сложными. Требуются углубленные знания физиологии питания. Методы оценки питания усложняются, а продукты для энтерального и парентерального питания в большей степени специализируются, поэтому назначение НП является ответственным актом, требующим от врача понимания ее целей и задач, непрерывного клинического и лабораторного контроля, а также знания возможных метаболических и органных осложнений, связанных с непереносимостью питательных веществ или неправильным их использованием.

4. В условиях клиники следует применять современные методы определения потребности организма в энергетических материалах и белке. В тех случаях, когда отсутствует возможность быстрого и точного определения основного обмена (например, методом непрямой калориметрии и т.п.), потребность в энергии и белке может быть установлена путем расчетов.

5. Базисная потребность в энергии взрослого человека составляет в среднем 25 ккал/сут, суточная потребность в белке в условиях покоя — 1 г/кг. Степень метаболической активности зависит от степени травмы. В практику введено понятие коэффициента метаболической активности [Elwyn D.H. et al., 1981]. Для определения потребности в энергии и белке следует умножить величину базисной потребности в энергии и белке на фактор метаболической активности. Установлено, что в зависимости от состояния обмена этот фактор может колебаться от 1 до 2. При легком стрессе он равен 1,2, при среднетяжелом (травма, сепсис) — 1,5, при тяжелом (обширные ожоги) — 2. В зависимости от индивидуального баланса энергии и азота, клинического состояния больного и переносимости вводимых веществ эти показатели следует уточнить в пределах рекомендуемого диапазона.

6. Оптимальное питание характеризуется обеспечением калориями в пределах 25—40 ккал/ кг-сут и белком от 1 до 2 г/кг-сут. При этом достигается положительный баланс азота и прибавка в массе составляет 450—700 г в неделю [McClave S.A. et al., 1990].

7. Полное Π Π следует начинать лишь при отсутствии возможности перорального приема пищи или зон-дового питания. Оптимальное соотношение небелковых килокалорий на 1 г азота составляет 150:1. В режимы Π Π должны включаться различные источники энергии, обычное соотношение углеводов и жиров составляет 70:30. Использование только углеводов или только жиров чревато различными осложнениями. При заболеваниях легких, печени и почек имеются свои показания с измененным суточным рационом питания.

8. Наиболее частыми осложнениями, связанными с инфузией концентрированных растворов глюкозы, являются гиперосмолярная гипер-гликемическая некетонная дегидратация, гипергликемический синдром, сочетающийся с расстройствами функции ЦНС, гепатомегалия, стеатоз. Расстройства липидного обмена выражаются дефицитом незаменимых жирных кислот, а также ги-пертриглицеридемией, нарушением печеночных ферментов, желтухой и другими проявлениями. Избыточная инфузия белков и несбалансированность аминокислотного состава могут привести к развитию печеночной энцефалопатии, азотемии, легочной дисфункции и ухудшению состояния психики. Дефицит микроэлементов и витаминов при ПП сопровождается различными симпто-мокомплексами. Полное ПП проводят в условиях адекватного обеспечения водой, электролитами, витаминами и микроэлементами.


Список литературы

Аболмасов E.И. Предоперационная подготовка больных колоректальным раком энтеральным питанием, специальными диетами//Вестн. хир. — 1988. - T. 140. - № 4. - С. 129-132.

Бурштейн  С. Питание тяжелобольных: когда, как и сколько? Пер. с англ.// Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск—Тромсё, 1995. — С. 119— 124.

Валеман   Л.С. Энтеральное питание// Материалы симпозиума: Технологические и медицинские перспективы клинического питания и инфузион-ной терапии. — M., 1987. — С. 71 — 77.

Вальтер В.Г., Кутуков Э.Д. Раннее перо-ральное питание больных после резекции желудка//Вестн. хир. — 1987. - T. 138. - № 1. - С. 23-27.

Вретлинд А., Суджян А. Клиническое питание. — Стокгольм—Москва, 1990.

Интенсивная     терапия. Реанимация. Первая помощь//Под ред. проф. В.Д. Малышева. — M.: Медицина, 2000. -С. 178-198.

Исаков Ю.Ф., Михельсон В.А., Штатное M.К. Инфузионная терапия и парентеральное питание в детской хирургии. — M.: Медицина, 1985.

Искусственное лечебное питание в интенсивной терапии и реанимации// Методические рекомендации. — M.: ГВКГим. H.H. Бурденко, 2000.

Клиническая диетология и инфузионная терапия.— Иваново—Москва, 1997.— С. 27.

Клур В.Ю., Костюченко А.Л. Гемодина-мические и гомеостатические эффекты изоперистальтической подготовки толстой кишки в колорек-тальной хирургии//Вест. хир. — 1984. - T. 135. - № 9. - С. 38-43.

Козлов И.А., Мещеряков А. В. Особенности обследования и предоперационной подготовки кардиохирургичес-ких больных с синдромом кишечной кахексии//Анест. и реанима-тол. - 1984. - № 4. - С. 3-8.

Копылов П.M. Гипофосфатемия в ближайшем послеоперационном периоде у больных пожилого и старческо-

го возраста после различных абдоминальных операций: Автореф. дис. канд. мед. наук. — M., 1998.

Костюченко А.Л., Костин Э.Д., Курыгин А.А. Энтеральное искусственное питание в интенсивной медицине. — СПб., 1996. - 33Oc.

Курыгин А.А. Влияния стволовой вагото-мии с пилоропластикой на моторную функцию тонкой кишки: Автореф. дис. канд. мед. наук.— Л., 1990.

Лейдерман И.H. Современные аспекты периоперативной нутритивной под-держки//Анест. и реаниматол. — 2000. - № 3.

Малышев В.Д. Парентеральное питание: современные концепции и методические приемы//Анест. и реаниматол. - 1998. - № 1. - С. 55-64.

Малышев   В.Д. Парентеральное пита-ние//Интенсивная терапия Реанимация. Первая помощь. — M.: Медицина, 2000. - С. 294-315.

Марино П. Интенсивная терапия. — M.: Гэотар, 1998. — 507 с.

Обухова   О.А. Коррекция белковой и энергетической недостаточности у больных раком пищевода в предоперационный период препаратом «Изокал»: Автореф. дис. канд. мед. наук. — M., 1998.

Парентеральное питание: Пер. с нем.// Современная инфузионная терапия. Парентеральное питание/Под ред. В. Хартига. - 1982. - С. 375-401.

Парентеральное  питание при тяжелых травмах/Под ред. проф. P.M. Глан-ца. — M.: Медицина, 1985.

Пасько С.А., Волошенюк T.Г. Нарушение фосфорного обмена и его коррекция в остром периоде тяжелой черепно-мозговой травмы//Вопр. ней-рохир. - 1990. - № 3. - С. 14-16.

Пасько С.А., Волошенюк T.Г. Коррекция нарушений обмена фосфора после операций на органах брюшной по-лости//Клин. хир.— 1990.— № 12.— С. 7-9.

Пасько С.А., Волошенюк T.Г. Коррекция нарушений обмена фосфора после операций на органах брюшной по-лости//Вестн. хир.— 1991.— № 2.— С. 107-109.

Попова Т.С., Тамазашвили Т.Ш., Шесто-палов А.Е. Парентеральное и энте-

ральное питание в хирургии. — M.: Москва-Сити, 1996.

Рябов Г.А. Критические состояния в хирургии. — M.: Медицина, 1979. — С. 260.

Саввин Ю.Н., Хорошилов И. E., Луфт В. M. и ф.//Военно-мед. журн. — 1998. — №9.

Салтанов А.И., Буйденок, Ю.В., Кадырова Э.Г., Обухова О.А. Предоперационная подготовка препаратом «Изо-кал» больных раком пищевода и кардии ... Вести, интенс. тер. — 1997. - № 3. - С. 28-33.

Теннермен Дж., Теннермен X. Физиология обмена веществ и эндокринной системы. — M.: Мир, 1989.

Acheson KJ., Shutz Y., Bessard T. et al. Nutritional influences on lipogenesis and thermogenesis after a carbohydrate meal//Amer. J. Physiol. — 1984. — Vol. 246. - P. 62-67.

Barton R., Cerra F. The hypermetabolism multiple organ failure syndrome// Chest. - 1989. - Vol. 5. - P. 1153-1160.

Cerra F. Hypermetabolism organ failure syndrome: metabolic response to inju-ry//Surgery. - 1991. - Vol. 185. -P. 47-55.

Chang R.W.S., Hatton L, Henley Judith, et al. Total parenteral nutrition: a four-year audit//Brit. J. Surg. — 1986. — Vol. 73. — August. P. 656—658.

Eckart /., Neeser G., Wemgert P., AdоIph M. Side effects and complications of parenteral nutrition//Infusionsthera-pie.- 1989.- Vol. 16(5).- October.-P. 204-213.

Howard L, Hassan N. Nutrition and specific gastrointestinal disease states (Home parenteral nutrition, 25 years later)//Gastroenterology clinics. — 1998. _ Vol. 27. - N 2 (June). -P. 481-512.

Innemee G., de Meijer P.H., Meinders A. E. Metabolic acidosis caused by hyper-alimination: a dangerous complication of parenteral nutrition//Ned Tijdschr

Geneeskd. - 1999. - Vol. 143(40). -October. - P. 2006-2009.

Klein G.L., Rivera J. D. Adverse metabolic consequences of total parenteral nutri-tion//Cancer. — 1985. — Vol. 55. — January. P. 305—308.

Klein G.L. Metabolic bone disease of total parenteral nutrition//Nutrition. — 1998. - Vol. 14(1). - January. -P. 149-152.

Landefoged K., Jarnum S. Metabolic complications to total parenteral nutri-tion//Acta anaest. scand. — 1985. — Vol. 29. - P. 89-94.

McClave S.A., Short A.F., Mattingly D.B., Fitzgerald Ph.D. Total parenteral nutrition (Conquering the complexities)// Postgraduate Medicine. Vol. 88. — July 1990. - P. 235-246.

McClave S.A. et. al. Perioperative issues in clinical nutrition//Chest. 1999.— May.— Vol. 115 (Suppl. 5).- S. 64-70.

Meadows N. Monitoring and complications of parenteral nutrition//Nutrition. — 1998. - Vol. 14(10). - October. -P. 806-808.

Ott S.M., Maloney N.A., Klein G.L. et al. Aluminium is associated with low bone formation in patients on chronic parenteral nutrition//Ann. intern. Med. — 1983. -Vol.98. - P. 910-914.

Pearse P. Pre-operative fasting and administration of regular medications in adult patients presenting for elective sur-gery//Europ. J. Anaesthesiology. — 1999. _ N 16. - P. 565-568.

Popinska K., Kierkus J., Lyszkowska M. et al. Aluminium contamination of parenteral nutrition additives, amino acid solutions, and lipid emulsions//Nutri-tion. - 1999. - Vol. 15(9). - September. - P. 683-686.

Porayko M. K. Liver dysfunction and parenteral nutrition therapies//Clinics in liver diseases. - 1998. - Vol. 2. - N 1 (February). - P. 133-145.

Sandhu I. S., Jarvis C., Everson G. T. Total parenteral nutrition and cholestasis// Clinics in liver disease. — 1999. — Vol. 3.- N 3 (November).- P. 489-507.


Раздел
IX

Интенсивная терапия в хирургической клинике

Глава 40

Хирургический больной: обследование и лечение в периоперационном периоде

40.1. Предоперационный период

В предоперационном периоде проводят тщательное обследование больного с целью выявления отклонений в деятельности дыхательной, сердечно-сосудистой и других систем, нарушений функций печени и почек. Оценка состояния больного основывается на учете анамнеза, клинической картины, данных лабораторных исследований. Большое значение придают определению содержания мочевины и креатинина в крови, ионограммы плазмы, КОС. Оценивают выделительную и концентрационную способность почек, регистрируют суточный диурез. Белковый баланс оценивают по результатам определения содержания общего белка и альбумина в плазме. Производят исследования крови (гематокрит, гемоглобин, число эритроцитов и лейкоцитов, СОЭ, формула крови, групповая принадлежность, резус-фактор, свертывание крови). Обязательно ЭКГ-исследование. При необходимости консультируют больного у терапевта, невропатолога и других специалистов. В истории болезни делают обстоятельную запись, в которой указывают жалобы больного, данные анамнеза и клинического обследования. Затем следует разверну-

тый диагноз: основное заболевание, по поводу которого предстоит операция, сопутствующая патология, синдромные нарушения. Определяют степень операционно-анестезио-логического риска, необходимость соответствующей предоперацион -ной подготовки. На основании всех имеющихся данных обосновывается выбор метода анестезии.

У больных с хроническими истощающими заболеваниями отмечаются тенденция к клеточной дегидратации, дефицит основных электролитов, уменьшение количества белка плазмы, что сопровождается умеренной гиповолемией; одновременно наблюдается умеренная гипергидратация внеклеточного пространства за счет увеличения жидкости в интерстициальном секторе. Несмотря на внешнюю стабильность состояния больных, операция и наркоз у них сопровождаются повышенным риском в связи с возможными циркуляторными нарушениями на любом этапе операции и наркоза.

При подготовке больного к плановой операции необходимо полностью устранить выявленные нарушения водного и солевого баланса, а также КОС путем назначения соответствующей терапии. Эти нарушения, как правило, возникают

при тяжелых заболеваниях ЖКТ, желчевыводящих путей, патологических процессах, приводящих к хронической потере крови и белка. Уровень белка плазмы восстанавливают путем регулярных трансфузий плазмы, альбумина и протеина. Дефицит крови ликвидируется путем трансфузий эритроцитной массы.

У больных старческого возраста, а также у больных с выраженным ожирением во всех случаях, даже при отсутствии выявленных нарушений, проводят предоперационную подготовку. При сахарном диабете критериями готовности к операции считают нормальный или близкий к нормальному уровень глюкозы крови, отсутствие глюкозу-рии и кетоацидоза.

При подготовке к большим операциям при заболеваниях, сопровождающихся дефицитом белка, резким истощением, проводят энте-ральное и/или ПП. Полноценное ПП в течение 7—10 дней необходимо в тех случаях, когда обычная подготовка не приводит к нормализации важнейших показателей белкового и энергетического баланса (множественные кишечные свищи, язвенный колит, тяжелые истощающие заболевания).

При экстренных операциях важнейшее профилактическое звено лечения должно быть направлено на ликвидацию шока и связанных с ним нарушений центральной и периферической гемодинамики, тканевой гипоксии и анаэробного обмена.

Важнейшее звено лечения — восстановление объема крови. Для этой цели применяют гетерогенные плаз-мозамещающие растворы (декстра-на, крахмала и желатина), а также, по показаниям, плазму, альбумин, кровь. Эти растворы обычно вводят вместе с электролитными растворами. Важно устранить артериальную гипотензию, улучшить состояние микроциркуляции и создать условия

для выполнения операции. Даже кратковременная активная подготовка больного к операции значительно уменьшает операционно-анестезиологический риск. Объем и качественный состав инфузионных растворов определяются характером имеющейся патологии. При выраженной анемии необходима гемо-трансфузия. С известной долей осторожности возможно ориентирование по величине гематокрита. Переносчики кислорода необходимы, если концентрация гемоглобина ниже 100 г/л, а гематокрит ниже 0,3. При больших потерях белка важно восстановить КОД плазмы, о котором можно судить по концентрации белка в плазме. Важно, чтобы уровень общего белка плазмы был нормальным или хотя бы приближался к норме. Если уровень общего белка ниже 60 г/л, то необходимо его возмещение. Если имеется гипоальбу-минемия: альбумин крови равен или меньше 30 г/л, необходимо срочно провести его инфузию. Он особенно необходим при больших потерях белка (острый панкреатит, массивная кровопотеря, ожоги, множественная травма).

При сердечной недостаточности наилучшими препаратами, восстанавливающими уровень АД и CB, являются допамин и добутамин, период полураспада которых очень короткий. Капельное их введение позволяет значительно улучшить все основные параметры кровообращения. Однако при некорригированной гиповолемии их применение противопоказано.

Несмотря на крайне ограниченное время подготовки к экстренной операции (1—2 ч), главным ее условием является ликвидация шока и глубоких метаболических нарушений. Оперативное вмешательство на фоне интенсивной противошоковой терапии становится возможным, если уровень систолического АД выше 80—85 мм рт.ст. или (лучше) достиг 100 мм рт.ст., частота пульса

уменьшилась до 120 в минуту, кожные покровы приобрели нормальную окраску. Однако эти ориентировочные критерии не могут быть абсолютными и ответить на все вопросы, связанные с решением о срочной операции. Лучше задержать экстренную операцию на 1—2 ч, чем подвергнуть больного риску интрао-перационного летального исхода.

40.2. Операционный период (управление жидкостным балансом)

Во время оперативного вмешательства многие причины приводят к нарушениям жидкостного баланса.

Кровопотеря. Наибольшее значение как источник острого жидкостного дефицита имеет кро-вопотеря. Она во время операции может быть минимальной или массивной, возможность кровотечения трудно установить до операции. Внезапная кровопотеря может осложнить течение операции. Ее объем не всегда достаточно ясен, особенно при продолжающемся кровотечении. Время при этом является решающим фактором. Анестезиолог, нередко не имея возможности точной диагностики, должен тем не менее составить свою концепцию, определяющую причину сдвигов гомеостаза. У пациентов с нестабильной гемодинамикой, обусловленной массивным интраваску-лярным дефицитом, требуется быстрое возмещение во внутрисосу-дистом пространстве коллоидов и крови.

Депонирование жидкости в третьем водном пространстве. Важные источники потери жидкости во время операции — транссудация и депонирование жидкости в интерстициаль-ном секторе с образованием патологического третьего водного пространства. Депонирование жидкос-

ти в интерстициальном секторе, в легких, иногда в полостях тела, сопровождается увеличением массы тела больного и уменьшением активной циркуляции жидкости. По-видимому, этот феномен можно считать одним из проявлений стресса. Транссудация функциональной ВнеКЖ в третье водное пространство во время операции происходит постепенно, причем темп ее зависит от характера вмешательства (стресс) и, очевидно, от объема инфузион-ной терапии. Изучение этого вопроса показало, что даже относительно небольшие операции типа холецист-эктомии у взрослых людей сопровождаются секвестрацией от 1,5 до 3 л жидкости. При благоприятном течении послеоперационного периода эта жидкость ремобилизуется через несколько дней. Слишком большое отклонение от требуемого объема интраоперационной инфу-зионной терапии может сопровождаться значительным депонированием жидкости в третьем пространстве и создавать большие проблемы для лечения.

Потери жидкости с дыханием, через кожу и раневую поверхность. Одним из источников жидкостных потерь, исключая крово- и лимфопотерю, являются перспирационные потери, потери через кожу и раневую поверхность при торако- и лапарото-мии. Эти потери обычно превышают физиологические в 1,5—2 раза. Так, если суточная потеря жидкости через кожу и при дыхании у человека с массой тела 70 кг составляет в среднем 1 л (т.е. 40—50 мл/ч), то в условиях операции эти потери составят 60—100 мл/ч.

Потери жидкости через почки определяются темпом диуреза, который должен составлять 50 мл/ч. При олигурии и анурии необходима стимуляция диуреза.

Инфузионная терапия в операционном периоде. Поддерживающая инфузионная терапия при операци-

ях с минимальной кровопотерей и потерей жидкости (офтальмологические операции, микрохирургия, удаление опухоли кожи и т.д.) составляет 2 мл/кг массы тела в час.

Заместительная инфузионная терапия (неосложненные операции типа тонзиллэктомии и др.) — 4 мл/кг/ч.

Инфузионная терапия при умеренной хирургической травме (ла-паротомия, аппендэктомия, грыже-сечение, торакотомия) — 6 мл/кг/ч, при значительной хирургической травме (резекция желудка, резекция кишечника, радикальная мастэкто-мия и др.) — 8 мл/кг/ч.

Интраоперационная оценка состояния водного обмена затрагивает не только хирургические проблемы, но и предшествующие изменения и проводимую терапию. К дефициту объема жидкостных сред приводит ряд патофизиологических нарушений — патологические потери из га-строинтестинального тракта, дренажи в плевральной и брюшной полостях, травма и ожоги, диуретическая терапия, лихорадка и потливость, ожирение, диабетический кетоацидоз, алкоголизм, гиперка-лиемия. Избыток объема жидкостных сред характерен для застойной сердечной недостаточности, острой и хронической почечной недостаточности, цирроза печени и гормонального антидиуретического сдвига. Хотя эти дисбалансы могут не иметь прямого отношения к первичному хирургическому заболеванию, они также должны быть корригированы.

Характер интраоперационных потерь жидкости обусловлен многими факторами. Это преимущественно изотонические потери электролитов вместе с потерями безэлектролитной воды. Таким образом, возмещение должно учитывать эти особенности. При операциях целесообразно применять в основном изотонические электролитные растворы, содержащие натрий и хлор, но с до-

бавлением растворов Сахаров, дающих свободную воду.

Осложнения интраопе-рационной инфузионной терапии. Сверхвливания приводят к увеличению общей жидкости тела, водной интоксикации, симптомам и признакам отека мозга и сердечной недостаточности. Возможно появление артериальной ги-пертензии и брадикардии, но эти классические признаки наблюдаются редко и маскируются общей анестезией. Жидкость уходит из сосудов и депонируется в тканях. ЦВД при этом может быть в пределах нормальных колебаний. Симптомы водной интоксикации особенно выражены при гипонатриемии, обусловленной введением избытка без-злектролитных соединений. В течение всей операции необходимо поддерживать адекватную почечную перфузию и продукцию мочи, равную примерно 50 мл/ч. Избыток жидкостного объема может быть обусловлен олигурией или анурией.

Нарушения КОД плазмы, чаще всего в сторону снижения, возникают в результате массивной гемоди-люции или дефицита белковых соединений. При этом снижается объем внутрисосудистой жидкости и происходит ее депонирование в экстравазальных пространствах. Поэтому определение КОД плазмы или концентрации белка плазмы имеет большое практическое значение. Транспорт кислорода существенно нарушается при гематокрите ниже 0,2 и низком CB. Эта комбинация двух форм гипоксии опасна развитием анаэробного гликолиза и тканевой гипоксии, которая может привести к полиорганной недостаточности.

Как ограничить объем интраопе-рационной гемотрансфузии? Известно много отрицательных сторон, связанных с трансфузией крови и ее компонентов. Прежде всего это риск иммунизации, возможность передачи вирусных инфекций, дли-

тельное иммуносупрессивное состояние. Во время операции переливание крови должно проводиться только по строгим показаниям. Кровопотеря до 20 % ОЦК должна возмещаться с помощью коллоидных и кристаллоидных растворов [Долина О.А., 1998].

Использование донорской крови можно уменьшить за счет предоперационной заготовки аутокрови. В течение 4 нед у больного может быть взято до 600—1000 мл крови, которая впоследствии используется во время операции. В результате забора крови активизируется эри-тропоэз, происходит сдвиг кривой диссоциации HbO2 вправо, что улучшает снабжение тканей кислородом. Этот метод недостаточно изучен с позиции иммунной системы.

С помощью интраоперационной аутоинфузии можно реинфузиро-вать до 75 % теряемой крови. Для этого требуются специальные устройства, которые могут фильтровать и отмывать собственную кровь больного, что делает интраопераци-онную аутоинфузию более безопасной. Этот метод противопоказан у инфицированных больных.

Уменьшить объем интраоперационной гемотрансфузии или вообще отказаться от ее применения можно, используя методы нормоволе-мической или гиперволемической гемодилюции.

Нормоволемическая гемодилю-ция заключается в проведении забора крови непосредственно перед операцией с одновременным замещением ее объема плазмой или плазмозамещающими растворами.

Гиперволемическая гемодилюция осуществляется путем быстрого переливания кристаллоидных или коллоидных растворов без забора крови. Эти методы позволяют проводить крупные оперативные вмешательства с кровопотерей до 50 % ОЦК без переливания донорской крови.

С этой же целью применяют небольшие дозы перфторанов по ходу операции в качестве добавления к другим вышеназванным методикам, исключая гиперволемическую гемо-дилюцию.

40.3. Послеоперационный период

Даже при использовании многочисленных методов исследования точное заключение о размерах потери или избытка жидкости является трудным. Часто в диагностике состояния помогают предположения врача, основанные на клинических и лабораторных данных. Иногда приходится проводить пробную терапию, осуществлять необходимый мониторинг и определять функциональный ответ на эту терапию.

Клинически стабильные больные могут иметь ощутимый дефицит крови в послеоперационном периоде. Обычное определение витальных симптомов показывает плохую их корреляцию с интраоперационными дефицитами. Эти изменения могут оставаться компенсированными до того момента, когда возникает непредвиденный дефицит дополнительно. Рутинная клиническая оценка зачастую бывает недостаточной для прогнозирования гемо-динамического статуса. Поэтому ге-могидродинамический мониторинг как элемент функционального наблюдения представляет собой неотъемлемую часть клинической анестезиологии и реаниматологии. Определение изменений водных секторов, ОЦК, CB, ЦВД или даже ДЗЛА после инфузионной терапии является необходимым для контроля за состоянием объема крови. Польза, получаемая в результате катетеризации артерий, в том числе и легочной, является несомненной, но опасности от применения инвазивного мониторинга также очевидны. Полагают, что будущее принадлежит неин-вазивному мониторингу.

Таблица   40.1. Пререналыше нарушения в сравнении с тубулярным некрозом (по Рендал)

Показатели

Преренальное нарушение

гиповолемия

депрессия миокарда

тубулярный некроз

Плотность мочи

>1020

>1020

1010 или <1010

Уровень натрия мочи

<30 ммоль/л

>30 ммоль/л

>50 ммоль/л

Осмоляльность мочи

>350 моем/кг

>350 моем/кг

<350 мосм/л

Моча/плазма креатинин

>40

>40

<20

Моча/плазма мочевина

>8

>8

<8

Диурез при нагрузке

++

±

О

Масса тела

Снижена

Повышена

Повышена

ЦВДиДЗЛА

Понижены

Повышены

Повышены

Динамическое определение показателя общей жидкости организма и ее секторального распределения показало, что у больных, оперируемых в плановом и особенно экстренном порядке по поводу заболеваний органов брюшной полости, несмотря на достаточный объем инфузионной терапии в пред- и интраоперацион-ном периодах, после операции отмечается умеренная дегидратация с дефицитом от 2 до 4 л жидкости, преимущественно внеклеточного сектора. Коррекция выявленных дефицитов занимает продолжительное время — от 2—3 сут (после плановых операций до 5—6 сут). После экстренных операций по поводу деструктивных поражений органов брюшной полости клинически выраженная гиперволемия встречается редко и обычно связана с перегрузкой организма коллоидными растворами и препаратами крови [Алеманы И.О., 2001].

Нередко наблюдаются сочетан-ные нарушения баланса воды и электролитов — гиповолемическая ги-по- или гипернатриемия и др., требующие соответствующей корригирующей терапии (см. главу 36).

Важнейшим критерием адекватности водно-электролитного баланса и ренальной перфузии является

выделение мочи, которое должно быть приблизительно 50 мл/ч или 0,7 мл/кг/ч. Если выделение мочи меньше, необходимы диагностические и лечебные мероприятия по устранению этих нарушений. Олигурия диагностируется на основании значительного снижения выделения мочи, т.е. меньше 15 мл/ч. Олигурия в ближайшем послеоперационном периоде может быть обусловлена неустраненной гиповолемией, сердечной недостаточностью или острым тубулярным некрозом (табл. 40.1).

Особенности послеоперационного метаболизма. Существенное значение для выбора тактики ведения больных в послеоперационном периоде имеют изменения обмена. В результате операционного стресса меняются интенсивность и направленность определенных метаболических процессов (табл. 40.2).

Под влиянием операционного стресса в первые дни после оперативного вмешательства отмечаются задержка жидкости в тканях, снижение диуреза, задержка натрия. Одновременно увеличивается количество образующейся эндогенной воды (до 300—400 мл/сут), возрастают неощутимые потери. Характерна катаболическая фаза белкового обме-

Таблица   40.2. Изменения метаболизма в послеоперационном периоде

Изменения метаболизма

День после операции

Адренергическая кортикоид-ная фаза

1-3

Повышенный распад белка, гипоальбуминемия, азотурия

1-5

Задержка воды

1-3

Олигурия

1-2

Задержка натрия

3-5

Увеличение выведения с мочой калия

2-3

Увеличение выведения с мочой магния

2-5

Понижение толерантности к глюкозе

1-4

Гиперкетонемия

1-4

на, белки используются не только на поддержание белкового баланса в организме, но и как источник энергии. Наблюдаются значительные потери плазменного и интерстици-ального альбумина. В то же время концентрация глобулинов (всех фракций) в плазме возрастает. Введение больших количеств белковых препаратов не приводит к положительному белковому катаболизму, но уменьшает его.

Изменения углеводного обмена в первые дни после операции заключаются в развитии диабетогенного состояния обмена веществ. В плазме повышается концентрация свободных жирных кислот, одновременно возникает гиперкетонемия. Потери калия и магния с мочой увеличиваются, начиная со 2-го дня после операции. Для раннего послеоперационного периода характерен умеренный дыхательный, иногда метаболический ацидоз. В крови отмечаются лейкоцитоз, нейтрофилез, лимфопения и эозинопения. Адренергическая и кортикоидная фазы переходят в кортикоидную фазу обратного развития и анаболическую фазу.

40.4. Особенности инфузионной терапии при некоторых хирургических заболеваниях

40.4.1. Перитонит

Перитонит — грозное осложнение различных заболеваний и травматических повреждений органов брюшной полости. Любое деструктивное поражение органов брюшной полости является по своей сути абдоминальным инфекционным заболеванием, часто приводящим к развитию инкурабельного сепсиса. В этом отношении роль своевременного оперативного вмешательства и полноценной ИТ, в том числе антибактериальной, трудно переоценить. Не заменяя, а лишь дополняя хирургическое лечение, адекватная ИТ способна предотвратить развитие различных послеоперационных осложнений, сепсиса и полиорганной недостаточности.

Патофизиологические изменения. Развитие инфекционного внутри-брюшного процесса во многом зависит от заболевания, вызвавшего перитонит. Плотность микробной флоры возрастает от верхних отделов (желудок, тонкий кишечник) к нижним отделам ЖКТ (слепая кишка, толстый кишечник), где количество микроорганизмов достигает 1012/г кишечной массы. В связи с этим перфорация желудка или двенадцатиперстной кишки сопровождается поступлением в брюшную полость ограниченного количества грамположительной и грамотрица-тельной факультативной микрофлоры. Нарушение же целостности толстой кишки приводит к массивной инвазии бактерий и их токсинов в портальный и системный кровоток. Синдром кишечной недостаточности, являясь характерным признаком распространенного перитонита, создает условия для развития микрофлоры толстого кишечника в тонкой кишке. Паралитический илеус сопровождается нарушением ба-

рьерности кишечной стенки и приводит к сепсису и полиорганной недостаточности [Balk R., 1995].

Развитие системной воспалительной реакции, обусловленной перитонитом, всегда связано с потерей значительного ОЦК, дегидратацией, гиповолемией, электролитным дисбалансом и ранними гемодинами-ческими нарушениями.

Таким образом, основными патофизиологическими признаками деструктивных процессов в брюшной полости являются генерализация инфекции, дегидратация, гиповоле-мический статус, впоследствии переходящий в септический шок.

Микробиологическая структура. Основными возбудителями перитонита являются грамотрицательные бактерии, особое место среди которых занимают представители энте-робактерий (E. coli, Proteus spp, Kleb-siellaEnterobacterSerratia), псевдомонады, а также неспорообразую-щие анаэробы, особенно бактероиды. Преобладание анаэробных микроорганизмов (бактероиды, фузо-бактерии, пептококки, клостридии) в ассоциации с аэробами характерно для внутрибрюшных абсцессов различной локализации. Следует заметить, что неспорообразующие анаэробы у здорового человека являются обычной составной частью микрофлоры полости рта, кожных покровов, ЖКТ и влагалища. Патоген-ность этой флоры резко возрастает в условиях иммунодефицитных состояний. Большое значение придают «равновесию» между аэробами и анаэробами, которое нарушается при перитонитах и абдоминальной инфекции, а также под влиянием длительной антибактериальной терапии. В общей структуре гнойной инфекции при операциях на органах брюшной полости примерно 1/3 составляют грамположительные микроорганизмы [Гельфанд Б.Р., Гологор-ский В.А., Бурневич С.З. и др., 2000].

При лечении перитонита не следует забывать о госпитальных штам-

мах возбудителей (коагулазонега-тивные стафилококки, энтеробак-тер, ацинетобактер, псевдомонады), отличающихся высокой и поливалентной резистентностью к антибиотикам. Огромную проблему в этом отношении представляют грамотрицательные микроорганизмы (например, Acinetobacter), устойчивые к большинству цефалоспори-нов, аминогликозидам и уреоидопе-нициллинам, а также ванкомицин-резистентные энтерококки.

Клиническая картина. В зависимости от стадии (фазы) перитонита различают три степени тяжести.

I степень (ранняяреактивная фаза): боли в области живота, мышечный дефанс, симптомы раздражения брюшины; стабильные, почти нормальные клинические показатели (АД в норме или умеренно повышено, умеренная тахикардия, частота дыхания до 24—26 в минуту), увеличение MOC, ОПСС, САД. Баланс воды нарушен незначительно. Общие потери жидкости не более 5—8 %, происходят преимущественно из внеклеточного пространства. Дефицит ОЦП не более 10-15%.

II степень (прогрессирование симптомов): боли в области живота, жажда, сухость кожных покровов и слизистых оболочек, слабое наполнение вен, расстройства периферического кровообращения Тахипноэ до 30—34 в минуту, прогрессирование тахикардии, диурез менее 30— 40 мл/ч. Нарастание гемодинами-ческих нарушений. Общая дегидратация до 10 %. Дефицит объема крови до 15—25 %.

III степень (ареактивная токсическая фаза). Это поздняя фаза течения перитонита, она развивается через 2—4 сут от начала заболевания: барьерная функция брюшины, стенки кишечника несостоятельны. В брюшной полости, в петлях кишечника секвестрируется большое количество жидкости, ко-

торое может превышать объем плазмы. Увеличиваются и потери жидкости со рвотой. Дефицит общей жидкости превышает 10—15 %, дефицит ОЦП достигает 30—35 %. Ги-подинамическое состояние кровообращения, снижение АД, тахикардия, гипертермия или гипотермия, число лейкоцитов более 12,0-109/л или менее 4,0-109/л. Прогрессирова-ние полиорганной недостаточности. Септический шок.

Нарушение водного баланса. Вначале преобладают потери жидкости из внеклеточного пространства, которые, постепенно прогрессируя, приводят к ранним гемодинамичес-ким нарушениям. Картина гипово-лемического и дегидратационного шока может быстро перейти в состояние септического шока и полиорганной недостаточности, при которых смертность превышает 50 %. Общая потеря жидкости достигает 4—9 л. Дегидратация обусловлена депонированием секвестрированной жидкости в просвете ЖКТ, отеком подслизистого слоя брюшины. Паралич кишечника, рвота, лихорадка, алиментарные факторы усугубляют нарушения водно-электролитного баланса.

Для перитонита характерно раннее начало нарушений центральной (снижение CB, увеличение ЧСС, снижение ЦВД) и периферической гемодинамики (стаз микроциркуляции, внутрисосудистое свертывание крови), ведущих к кислородной недостаточности клеток. Общие патофизиологические изменения проявляются токсемией, повышением активности протеолитических ферментов, выраженным нарушением обмена веществ.

Перитонит сопровождается про-грессированием дефицита натрия и калия. Натрий уходит в воспалительный очаг, экссудат и клетки. В значительном количестве образуется эндогенная вода, которая может привести к гипотонической дегидратации. Однако чаще перито-

нит сопровождается изотонической дегидратацией.

Динамика изменений калия сходна с таковой при других острых заболеваниях органов брюшной полости. Калий выходит из клеток (трансминерализация), его дефицит усиливается вследствие распада белков и развивающегося гиперкорти-цизма. Одновременно возникают потери магния. Дефицит этих ионов поддерживает паралитическую непроходимость.

Нарушения КОС возникают при любом диффузном перитоните. Чаще развивается метаболический ацидоз, связанный с образованием кетоновых тел, молочной и серной кислот. Однако возможен и метаболический алкалоз, когда преобладают потери калия и хлоридов. Точное установление вида нарушения КОС возможно лишь при исследовании проб крови. В наиболее тяжелых случаях (вздутие живота, паралитическая непроходимость, высокое стояние купола диафрагмы) возможно развитие дыхательного ацидоза, требующего проведения ИВЛ [ХартигВ., 1982].

Диагностика. Помимо симптомов, определяющих диагностику перитонита (боль в области живота, мышечный дефанс, симптомы раздражения брюшины и др.), необходим мониторинг, имеющий целью выявить нарушения дыхания, кровообращения, водного и электролитного баланса, почечной функции. При осмотре обращают внимание на состояние кожных покровов (сухая и теплая или влажная и холодная кожа), нарушения капиллярного кровообращения, изменение цвета и влажности слизистых оболочек (цианоз губ, сухой, обложенный язык), определяют ЧСС, АД, ЦВД, измеряют температуру тела, диурез, объем выделяемых секретов. Проводят рентгенографию легких (изменения в легких типа пневмонии, наличие базальных ателектазов, неподвижность диафрагмы, поддиафраг-

мальный газовый пузырь при прободении полого органа и др.), ЭКГ. Одновременно проводят лабораторные исследования: определяют ге-матокрит, гемоглобин, число лейкоцитов, тромбоцитов, ионограмму, показатели КОС и газов крови, кре-атинин, остаточный азот, глюкозу крови. Иногда исследование дополняется лапароскопической диагностикой.

В поздней стадии распространенное перитонита возникают признаки CBP (сепсис):

• температура тела выше 38 0C или ниже 36 0C;

• тахикардия более 90 ударов в минуту;

• тахипноэ более 20 в минуту;

• лейкоциты более 12,0-109/л, или менее 4,0-109/л, или более 10 % незрелых форм;

• полиорганная недостаточность (дисфункция двух и более органов);

• септический (или инфекционно-токсический) шок: выраженная гипотензия, АДСист менее 90 мм рт.ст., несмотря на адекватную инфузионную терапию.

Интенсивная терапия. Методы терапии зависят от фазы перитонита, степени дегидратации, нарушений гемодинамики и метаболических сдвигов. Прежде всего необходимы противошоковые мероприятия. Вначале вводят в основном коллоидные растворы, при выраженных нарушениях микроциркуляции показаны низкомолекулярные декстраны и другие среды, улучшающие реологические свойства крови. Показано также применение альбумина и других белковых препаратов. Объем коллоидных растворов должен быть не менее 1 — 1,5 л. Вслед за коллоидными растворами или одновременно с ними переливают изотонические электролитные растворы, в основном с целью коррекции натрия и хлора. Объем этих растворов может быть

очень большим, но форсировать их введение не следует, если выраженные гемодинамические нарушения уже устранены. Их дозировка осуществляется в соответствии с клиническими данными, показателями гемодинамики и диурезом. При сниженном диурезе показаны стимуляторы диуреза, калий при этом не назначают. При распространенном перитоните общий объем инфу-зионных растворов составляет примерно 2,4—3 л/м2 поверхности тела в сутки. Темп инфузий соответственно снижают при достижении нормального уровня ЦВД.

Во всех случаях, когда на фоне перитонита резко снижен диурез и, несмотря на инфузию достаточного количества растворов, он не достигает нормальных значений (40—50 мл/ч), необходима его стимуляция. Лучшими средствами стимуляции диуреза являются сорбитол, маннитол и ла-зикс. Маннитол, помимо своего диуретического действия, в комбинации с низкомолекулярными декстранами приводит к уменьшению отечности кишечной стенки и улучшению ме-зентериального кровообращения. Если почечная недостаточность прогрессирует, необходим своевременный гемодиализ.

Трансфузии эритроцитной массы проводятся при снижении уровня гематокрита. Нарушения КОС устраняют в соответствии с данными исследования рН, PCO2 и BE. При сниженном PaO2 проводят оксиге-нотерапию. Калиевые растворы назначают после восстановления достаточного диуреза, обычно на 2-й день после операции.

Антибактериальная терапия. Задача антимикробной терапии заключается в том, чтобы создать надежную блокаду развитию системной воспалительной реакции на уровне микробных медиаторов.

Предложена следующая стратегия двухэтапной антибактериальной терапии [Савельев B.C., 200O]:

• первый этап — максимально раннее назначение эффективного антибиотика или комбинации антибиотиков. При этом не рекомендуется использовать препараты группы карбапенемов, цефа-лоспорины IV поколения, глико-пептиды. Эти антибиотики применяют для лечения поздних HO-зокомиальных инфекций или у больных после предшествующей антибактериальной терапии;

• второй этап начинается после получения результатов бактериологического исследования и определения чувствительности возбудителя (см. главу 41).

Предоперационная       подготовка.

Цель — выведение больного из крайне тяжелого состояния и создание условий для оперативного вмешательства. На этом этапе наряду с премедикацией проводят антишоковую терапию, при необходимости применяют препараты положительного инотропного действия.

Неотложные мероприятия — введение желудочного зонда, катетеризация полой вены, налаживание ин-фузионной терапии, катетеризация мочевого пузыря, предупреждение аспирации, улучшение функции легких.

Операцию следует начинать при стабильных или относительно стабильных показателях гемодинами-ки, устранении наиболее опасных нарушений водно-электролитного баланса. Общая продолжительность предоперационной подготовки, проводимой нередко на операционном столе, колеблется от 2 до 3 ч, иногда больше.

Интраоперационный период. Продолжается активная инфузионная терапия, осуществляется ИВЛ с уточненными параметрами, проводят аспирацию из желудка, кардио-мониторинг. При недостаточном диурезе — терапия диуретиками. Растворы калия, как правило, не вводятся, особенно если снижен

диурез и повышен уровень калия в крови. Применяют препараты, снимающие вазоспазм и улучшающие почечную перфузию (а-адренобло-каторы, дроперидол, глюкозоново-каиновая смесь). Обезболивание должно быть многокомпонентным, обязательна достаточная релаксация брюшной стенки, чтобы хирург мог провести ревизию брюшной полости и выполнить операцию. При крайне тяжелом состоянии больного выполняется наиболее простая, кратковременная, но достаточная операция для предупреждения дальнейшего развития процесса.

Ближайший послеоперационный период. При выраженной ДН проводится пролонгированная ИВЛ с уточненными параметрами газов крови. Производят периодическое отсасывание секрета из ТБД и раздувание легких с помощью мешка «Амбу». Продолжается инфузионная терапия, во время которой проводится уточненная коррекция водно-электролитного баланса в соответствии с клиническими и лабораторными данными. Назначается ге-парин в дозе 20 000—30 000 ЕД/сут, несмотря на коагулопатию потребления. При необходимости применяются сердечно-сосудистые средства, предпочтение следует отдавать бета-!-стимуляторам с коротким периодом полувыведения. Назначение дигоксина проблематично в связи с частой послеоперационной почечной недостаточностью и гипо-калиемией. Показаны применение гамма-глобулина, использование жаропонижающих средств при ги-пертермии, иногда охлаждения. Общий объем инфузионных растворов в течение первых суток — от 2,4 до 3 л/м2.

Примерный состав инфузионных сред, применяемых в течение первых суток: полиглюкин (400 мл) или раствор крахмала (HAES-стерил, волекам), реополиглюкин (400 мл), желатиноль (400 мл), 20 % раствор

альбумина (100—200 мл), или плазма, или протеин, изотонические электролитные растворы — до 2 л и более, 20 % раствор глюкозы (500— 800 мл), натрия гидрокарбонат по показаниям. Раствор калия — на 1 — 2-й день после операции, если нет противопоказаний. При септическом шоке программа лечения может быть значительно изменена. HΠ после ликвидации острой дегидратации и шока.

Примерная схема лечения. В 1-й день — терапия шока и экстренная операция. При сниженном диурезе — маннитол или другие диуретики. Вводят плазму, плазмо-замещающие и электролитные растворы, растворы глюкозы, кровь при гематокрите ниже 0,3. Применение антибиотиков — с момента поступления больного в стационар (по возможности с учетом антибио-тикограммы) в течение 10 дней. Ин-фузионная терапия — в среднем 4— 6 дней. ПП сразу же после ликвидации острой дегидратации и шока, продолжительность в среднем 4—5 дней. После прекращения инфузи-онной терапии — переход на слизистые отвары и постепенное расширение диеты. Охлаждение больного может быть выполнено в течение первых 2 дней пребывания его в клинике.

40.4.2. Острый панкреатит

Острый панкреатит — острое асептическое воспаление поджелудочной железы, в основе которого лежит аутолиз ткани под воздействием ферментов с вовлечением в процесс окружающих тканей, за-брюшинного пространства и брюшной полости с развитием системной воспалительной реакции.

Патофизиологические изменения. Цитотоксическое воздействие на ткань поджелудочной железы обычно обусловлено обструкцией панкреатического и желчного прото-

ков, желчным или дуоденальным рефлюксом, воздействием алкоголя и других причин, вызывающих повреждение ткани поджелудочной железы. Независимо от первичной причины развитие панкреатита связывают с активацией ферментов, вызывающих аутопереварива-ние поджелудочной железы. Трипсин и химотрипсин, липаза и эла-стаза способствуют разрушению белков, липидов, эластина поджелудочной железы. Трипсин оказывает разрушительное действие на белковые структуры и является мощным активатором других проферментов. Активированные трипсином фосфо-липаза А, калликреин с образованием токсинов (лизолицетин) ответственны за многие гемодинамические нарушения и изменения проницаемости сосудистой стенки. Вызванное энзимами воспаление разрушает панкреатические протоки, повреждает стенки сосудов, является причиной некрозов поджелудочной железы и жировой ткани, подавляет экзокринные и эндокринные панкреатические ячейки. В наиболее тяжелых случаях некротический панкреатит сопровождается кровоизлияниями в поджелудочную железу и окружающие ткани. В период асептического аутолиза и некробиоза поджелудочной железы формируется генерализованная системная воспалительная реакция. В более поздней фазе острого панкреатита процесс распространяется на многие органы и системы [Савельев B.C. и др., 1999]. Важную роль в развитии системных и органных нарушений при инфицировании очагов некроза играет токсемия бактериальной природы, прежде всего полисахарид клеточной стенки гра-мотрицательных бактерий [Филимонов M.И. и др., 2000; Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Этиология. Цитотоксичес-кие эффекты алкоголя и обратный отток (рефлюкс) в панкреатический проток, связанный с наличием кам-

ней в желчных протоках, составляют 80 % всех причин острого панкреатита. Воздействие этилового спирта, а также метанола, углеродистого тетрахлорида и фосфорор-ганических инсектицидов как причина острого панкреатита чаще наблюдается у мужчин. Наличие желчных конкрементов — более частая причина острого панкреатита у женщин. Другие причины — травма, новообразования, действие лекарств, нарушения электролитного баланса, токсины, инфекционные болезни (в том числе гепатит А, В, С) и операции.

Желчные конкременты, вызывающие острый панкреатит, обычно затрагивают ампулу фатерова соска (дуоденальный сосочек). Приблизительно у половины больных панкреатитом имеется конкурентная инфекция желчных путей (холан-гит) — осложнение, которое может увеличить летальность.

К другим причинам острого панкреатита также относятся:

• гипертриглицеридемия;

• гиперкальциемия и гиперпарати-реоз;

• терминальная   стадия   почечной недостаточности;

• пенетрирующая язва двенадцатиперстной кишки;

• ампулярный стеноз или спазм;

• наследственная   форма   панкреатита;

• панкреатический рак и др.

Клиническая картина. Основные клинические проявления — боль, рвота и метеоризм (триада Мондора). Боль может появиться внезапно после употребления алкоголя, жирной пищи. Ее типичной локализацией являются эпигастральная область, область выше пупка, а также слева или справа от срединной линии. Боль распространяется на весь живот и поясницу. В начале заболевания температура тела чаще имеет суб-фебрильный характер. Однако ука-

занные признаки панкреатита могут сочетаться с болями иной локализации (боль в груди, развитие инсульта и признаки РДСВ).

В отделении ИТ признаки острого панкреатита могут иметь стертый характер. У больных с нарушенным умственным статусом нередко единственными признаками возможного поражения поджелудочной железы являются гипокальциемия, необъяснимая лихорадка или умеренные изменения в лабораторных анализах.

Острый панкреатит не всегда легко отличить от холецистита, брыжеечной ишемии, обострения язвенной болезни желудка (особенно от язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, локализующейся на задней стенке), воспаления дивертикула толстой кишки.

Почти постоянным спутником острого панкреатита является тахикардия, связанная с потерей жидкости. На этом фоне нередко развивается гипотензия. При пальпации эпигастральной области могут быть легкие признаки раздражения брюшины. Боль усиливается в положении больного на спине. В эпигастральной области иногда определяется опухоль. Возможны дыхательные, циркуляторные и другие нарушения. Лабораторные данные: повышение содержания в плазме ферментов, глюкозы, лейкоцитоз.

Важным и ранним диагностическим признаком острого панкреатита считается цианоз лица и конечностей. Цианоз лица в виде фиолетовых пятен на лице известен как симптом Мондора. Иногда отмечаются пятна цианоза на боковых стенках живота, цианоз околопупочной области — симптом Грюн-вальда. В поздние сроки заболевания цианоз может смениться яркой гиперемией кожных покровов, особенно на лице — «калликреиновое лицо»; возможны и другие проявления. При аускультации легких нередко обнаруживаются симптомы ателектаза.

Степени тяжести острого панкреатита. В зависимости от стадии процесса различают три с т е π е-н и тяжести.

I степень тяжести (стадия I). Сильные боли в эпигастраль-ной области, нередко опоясывающего характера, с иррадиацией в спину и область грудной клетки. Покраснение лица. Повышенная температура тела. Легкое защитное напряжение мышц живота. Лабораторные данные: повышение содержания липазы, амилазы (менее специфично).

Эту стадию обычно связывают с отеком поджелудочной железы. Под влиянием консервативного лечения быстро наступает улучшение состояния больного.

II степень тяжести (стадия II): прогрессирование болевого синдрома, интенсивная постоянная «жестокая», «сверлящая», «пронизывающая» боль в эпигастрии с иррадиацией влево или вправо, в спину, боль в верхней половине живота или опоясывающая. Отчетливое защитное напряжение мышц живота, метеоризм, ослабление перистальтики кишечника. В эпига-стральной области иногда определяется опухоль. Возможны дыхательные, циркуляторные и другие нарушения. Лабораторные данные: повышение содержания в плазме крови ферментов, глюкозы, лейкоцитоз. При интенсивном лечении улучшение замедленное.

III степень тяжести (стадия III). Отчетливо прослеживается перитонеальная симптоматика: тошнота, рвота, парез ЖКТ, напряжение мышц брюшной стенки, обезвоживание, лейкоцитоз. Системные и органные нарушения: дыхательная, сердечно-сосудистая, почечная недостаточность, энцефало-патия, шок [Хартиг В., 1982]. Все это характерно для тотального некроза поджелудочной железы, пери-панкреатического некроза с распространением вокруг железы.

Нарушения водного и электролитного баланса. Потери воды и электролитов при остром панкреатите происходят вследствие рвоты, депонирования в тканях и полостях, паралитической непроходимости, постоянного истечения и аспирации желудочного сока. Выпоты в брюшную и плевральную полости, отечная жидкость в пара-и ретропанкреатическом пространстве содержат большое количество белка.

Уже в первые часы заболевания ОЦК снижается на 15—20 %, преимущественно за счет снижения объема плазмы. Дефицит объема плазмы может достигать 40—50 %, общий дефицит белков плазмы составляет 50—60 г. Альбумин-глобу-линовый коэффициент смещается в сторону глобулинов. Гипопротеине-мия, особенно гипоальбуминемия, обусловливает снижение КОД плазмы и усугубляет сдвиги в КОС.

Вследствие потерь плазмы возрастают уровень гематокрита и вязкость крови. При геморрагическом панкреатите и кровотечениях возможна олигоцитемическая форма гиповолемии, при которой уменьшается не только объем плазмы, но и глобулинов.

По мере нарастания изменений в поджелудочной железе уменьшается объем внеклеточного пространства, повышается вязкость крови, возникают нарушения в свертывающей системе крови вплоть до распространенной внутрисосудистой гиперкоагуляции и тромбообразова-ния.

Содержание натрия и хлоридов в крови при остром панкреатите, особенно при его деструктивных формах, уменьшается; снижение уровня калия характеризует выраженность паралитической кишечной непроходимости. Гипокальциемию выявляют примерно у 25 % больных, но ее патогенез недостаточно ясен. Изменения концентрации калия и кальция в крови приводят к нарушениям

сердечной деятельности и изменениям ЭКГ (иногда появляются сегмент ST и зубец T, симулирующие ишемию миокарда). Метаболический алкалоз может развиться в результате рвоты и постоянной аспирации кислого желудочного содержимого. При анаэробном гликоли-зе, шоке, олигурии и анурии наблюдается метаболический ацидоз. Часто определяется гипергликемия, обусловленная различными причинами, в том числе уменьшением высвобождения инсулина. Примерно у 10 % больных отмечается гиперби-лирубинемия, но желтуха обычно носит преходящий характер и уровень билирубина нормализуется через 4—7 дней. У 15—20 % больных определяются гипертриглицериде-мия, снижение PaO2.

Лабораторные исследования. Число лейкоцитов обычно в пределах 10,0—25,0· 109/л. Раннее обезвоживание сопровождается повышением вязкости крови (в связи с гемоконцентрацией), азота мочевины в крови, позже анемией, как правило, увеличением гормонов стресса (глюкагон, адреналин, кор-тизол), гипергликемией. Повышенная капиллярная проницаемость и хронический алкоголизм вызывают гипоальбуминемию. Возможны преходящая гипертриглицеридемия и умеренные повышения уровня печеночной трансаминазы.

Химические маркеры воспаления. Амилаза и липаза — два плазменных фермента, которые принимают во внимание при диагностике панкреатита. К сожалению, имеется много факторов непанкреатического генеза, способных вызвать повышение уровня амилазы (алкоголизм, травма брюшины, макроамилаземия, перфорация дуоденальной язвы, ишемия брыжейки, тонкокишечная непроходимость, болезни печени и желчного пузыря, диабетический кето-ацидоз, ретроградная холангиопан-креатография и др.).

Пик повышения содержания амилазы в сыворотке крови обычно наблюдается в пределах 24 ч от начала болезни, а затем постепенно уровень ее снижается настолько, что у !/3 пациентов с клиническими и рентгенологическими признаками острого панкреатита повышенные показатели отсутствуют. Высокие уровни ложноположительных и ложноотрицательных значений амилазы ограничивают клиническую ценность клиренс-тестов.

Липаза по сравнению с амилазой является более точным «индикатором» панкреатита. Содержание ее в плазме достигает максимума позже и снижается более медленно, оставаясь повышенным до 14 дней. К сожалению, своевременное определение липазы не всегда доступно. В отличие от уровня амилазы уровень липазы при диабетическом ке-тоацидозе, тазовой инфекции редко повышается, но, подобно амилазе, может быть более высоким при почечной недостаточности.

Инструментальные методы исследования. Рентгенограмма грудной клетки часто позволяет выявить базальный ателектаз, плевральный выпот слева, или справа, или с обеих сторон, подъем купола диафрагмы чаще всего синхронный, с поражением забрюшин-ной клетчатки. Для больных с нарушенным сознанием подъем купола диафрагмы или плевральная эффузия может быть начальным признаком основного поддиафрагмального воспаления. Наличие рассеянных инфильтратов может привести к развитию РДСВ.

При рентгенографии брюшной полости нередко выявляются неспецифические симптомы острого панкреатита: небольшие уровни жидкости в тонкой кишке, пневматиза-ция поперечной ободочной кишки, иногда полостное образование, напоминающее скопление воздуха внутри кишечной петли — внеки-шечный уровень жидкости («мыль-

ный пузырь») — скопление жидкости и газовых пузырьков пестрого характера. Этот признак патогномо-ничен для панкреатогенного абсцесса и отмечается примерно у 17 % больных [Филимонов M.И. и др., 2000]. Воздух в брюшной полости при панкреатите наблюдается в результате перфорации язвы.

Ультразвуковое исследование брюшной полости позволяет поставить точный диагноз в 40 % случаев и чаще. Точная визуализация осложняется в связи с наличием газа в брюшной полости или выраженного ожирения. С помощью ультразвука можно установить наличие желчных камней и расширение желчного протока.

Компьютерная томография является самым чувствительным методом исследования, позволяющим визуализировать поджелудочную железу, получить информацию о ее состоянии и состоянии забрюшин-ного пространства, диагностировать жидкостное образование, панкреа-тогенный абсцесс и забрюшинную флегмону.

Лапароскопия — простой и доступный, достаточно эффективный метод диагностики острого панкреатита, однако при его применении не всегда предоставляется возможность непосредственно осмотреть поджелудочную железу, забрюшинную клетчатку и оценить масштаб поражения.

Эндоскопическая ретроградная хо-лангиопанкреатография и эндоскопическая папиллотомия показаны при билиарном панкреатите с механической желтухой и/или холангите с учетом визуализации расширенного в диаметре общего желчного протока по данным УЗИ и неэффективности консервативной терапии в течение 48 ч [Филимонов M.И. и др., 2000].

Интенсивная терапия. Активная консервативная терапия должна быть начата возможно раньше, т.е. сразу же при поступлении больного и установлении диагноза.

Лечение шока и гипо-в о л е м и и. Первоочередной задачей является устранение острой ги-поволемии и связанной с ней цир-куляторной недостаточности. Для этих целей особенно показаны раствор альбумина, плазма, протеин или растворы крахмала (волекам, HAES-steril). Переливание крови проводят только при падении гема-токрита. Для улучшения микроциркуляции назначают низкомолекулярные декстраны (реополиглюкин, лонгастерил-40), которые предотвращают развитие гемоагглютина-ции и тромбирования поджелудочной железы. Эти препараты могут предотвратить переход отечной формы панкреатита в геморрагическую. Одновременно следует назначать инфузионные электролитные растворы (раствор Рингера, «Лакта-сол», ионостерил), при отсутствии гипергликемии переливают 10— 20 % раствор глюкозы до 1 л и более в сутки.

Количественный и качественный состав инфузионных сред может варьировать в зависимости от состояния больного, степени отрицательного водного баланса, осмотического и онкотического состояния крови. Лечение проводят под контролем ЦВД, показателей гемодина-мики и диуреза. При необходимости стимулируют диурез. Для этой цели используют 10 и 20 % растворы ман-нитола, методику форсированного диуреза.

Поддерживающая и н-фузионная терапия. Общий объем инфузий в среднем составляет 50 мл/кг массы тела в сутки при скорости введения 40— 60 капель/мин. При остром панкреатите III степени тяжести общее количество вводимых растворов достигает Зли более при условии форсированного диуреза. Большое значение в лечении панкреатита придают осмотическим стабилизаторам («Лактасол», раствор Ринге -ра-лактата, ионостерил), коллоид-

ным и белковым растворам. При олигурии может быть использован желатиноль, который оказывает отчетливое диуретическое действие. При гипоальбуминемии необходимо дробное введение 20 % раствора альбумина до 400—500 мл/сут. Контролем могут служить концентрация альбумина в плазме (ее уровень должен быть выше 30 г/л) и КОД плазмы (не ниже 18—20 мм рт.ст.). При уменьшении гематокрита ниже 0,30 применяют эритроцитную массу и цельную кровь, поддерживая гема-токрит в пределах 0,30—0,40. При метаболическом ацидозе следует установить его этиологию. Диабето-генный обмен веществ, гипергликемия и кетоацидоз служат показаниями к ограничению глюкозы и гидрокарбоната. Коррекцию нарушений калиевого баланса проводят по общепринятой методике. При ΟΠΗ и гиперкалиемии введение калия противопоказано. Кальций применяют только при гиперкалиемии или для снятия тетанических судорог, вызванных гипокальцие-мией, поскольку кальций угнетает ингибиторы ферментов и активирует трипсиноген. К растворам добавляют витамины — аскорбиновую кислоту, тиамин, пиридоксин. Проводят гепаринотерапию — по 5000 ЕД гепарина 3—4 раза в сутки.

Форсированный диурез — один из простых и распространенных методов детоксикации организма при остром панкреатите. Этот метод особенно эффективен в ранние сроки заболевания. Он основан на создании в организме гипергидратации с последующим усилением диуреза мочегонными препаратами.

Важно соблюдать определенную последовательность в лечении: 1) предварительная нагрузка растворами Рингера, натрия гидрокарбоната и др. Общий обьем вводимой жидкости зависит от степени выраженности гиповолемии и обычно равен 1000—1500 мл; 2) введение 15 или 20 % раствора маннитола из

расчета 1 — 1,5 г сухого вещества на 1 кг массы тела больного; 3) введение растворов электролитов с учетом ионограмм; 4) введение белковых препаратов (плазма, аминопеп-тид и т.д.) — до 1500 мл.

Для создания поджелудочной железе функционального π ο-коя необходимы:

• воздержание от приема пищи в течение не менее 4—5 дней и воды в течение 2—3 дней;

• постоянная аспирация желудочного содержимого с помощью на-зогастрального зонда. Важно, чтобы зонд располагался не в ант-ральном отделе желудка, а по большой его кривизне, где скапливается содержимое в положении лежа;

• локальная желудочная гипотермия;

• назначение антацидных препаратов (альмагель, альмагель А) и средств, снижающих желудочное кислотовыделение, панкреатическую секрецию;

• назначение цитостатиков и антиферментных препаратов. Для подавления секреторной активности гастропанкреатодуоденальной зоны используют цитостатики (5-фторурацил из расчета 10 мг/кг массы тела) внутривенно или внутриартериально при наличии катетера в чревной артерии. Длительность терапии 4—6 сут, что соответствует срокам активной гиперферментемии. Для ликвидации ферментной токсемии применяют ингибиторы протеаз: контрикал до 150 000 КИЕ/сут; гордокс до 500 000—700 000 КИЕ/ сут. Клиническое улучшение при назначении контрикала и траси-лола связывают с их антиферментным действием, стабилизирующим сердечно-сосудистую систему, и обезболивающим эффектом;

• назначение соматостатина и его синтетического аналога сандо-

статина. Эти препараты являются сильнейшими ингибиторами ба-зальной и стимулированной секреции поджелудочной железы, желудка и тонкой кишки, регуляторами активности иммунной системы и цитокиногенеза, спланхнического кровотока, что наряду с цитопротективным эффектом препаратов обусловливает их патогенетическое применение в лечении больных с панкрео-некрозом. Соматостатин, ослабляя перистальтику желудка и кишечника, способствует остановке кровотечения из верхних отделов ЖКТ за счет значительного снижения кровотока в чревных артериях; эффективен как средство профилактики осложнений после операций на поджелудочной железе. Соматостатин (стила-мин) вводят посредством инфузо-мата из расчета 250 мкг/ч или 6000 мкг/сут.

Сандостатин используют в суточной дозе 300—600 мкг/сут при трехкратном подкожном или внутривенном введении. Терапия препаратами соматостатина является обоснованным методом профилактики и патогенетического лечения деструктивного панкреатита у больных с высоким риском развития экстраабдоминальных (сердечно-легочных, почечных, стресс-кровотечений) системных осложнений в ранние сроки заболеваний. Продолжительность терапии препаратами соматостатина при панкреонекрозе в первой фазе заболевания определяется сроками регресса панкреатогенной токсине-мии и полиорганной недостаточности, а также длительностью многоэтапного хирургического лечения [Энциклопедия лекарств, 1999; Филимонов M.И., Гельфанд Б.Р., Бур-невич С.З., 2000].

Нутритивная поддержка. Наши представления о назначении полного ПП при остром панкреатите в последние годы значительно из-

менились. Показанием к ПП и ЭП служат критерии тяжести больного по шкале Ranson >2 баллов и по шкале APACHE II >9 баллов в том случае, если подтвержден диагноз панкреонекроза и/или полиорганной недостаточности. При отечной форме панкреатита и положительной динамике в его комплексном лечении через 48—72 ч показано естественное питание через 5—7 дней. В этом случае необходимости в ПП нет. При ухудшении состояния, верификации диагноза панкреонекроза, наличии полиорганной недостаточности показано полное ПП.

Эффективность полного Π Π при панкреонекрозе сомнительна и не всегда целесообразна. Его можно назначать лишь при панкреонекрозе, осложненном стойким парезом кишечника и толерантности к ЭП, что подтверждается повышением уровней амилаз и липаземии. По-видимому, более предпочтительно проведение ЭП в ранние сроки заболевания через назоеюнальный зонд, установленный дистальнее связки Трейтца эндоскопическим путем или во время операции. При этом всегда нужно учитывать возможные отрицательные влияния Π Π на метаболические и органные функции [Филимонов M.И. и др., 2000; Свиридов С.В., Ломова M.И., 2001].

Обезболивание. Обезболивающий эффект при остром панкреатите дают спазмолитики, новокаин, ингибиторы ферментов, вводимые внутривенно. Достаточная степень обезболивания достигается при внутривенном введении смеси, состоящей из 1—2 мл 2 % раствора промедола и 1—2 мл 2 % раствора папаверина. Положительное действие оказывают а-адреноблокаторы и антигистаминные препараты. При упорных болях некоторые авторы применяют эпидуральную блокаду.

В последние годы внимание анестезиологов и реаниматологов привлекают исследования свойств эн-

догенных опиатных пептидов — эн-кефалинов и эндорфинов, оказывающих анальгетическое действие значительно сильнее такового при применении алкалоидов морфина. Эти пептиды способны функционировать в качестве нейромедиаторов и нейромодуляторов, уменьшают реакции на стресс. С целью обезболивания и уменьшения реакции на тяжелый стресс больным острым панкреатитом рекомендуется применять даларгин. Препарат синтезирован в 1978 г. и является аналогом лейэнкефалинов. Учитывая короткий период полураспада даларгина и его импульсивный характер действия, препарат целесообразно применять в качестве непрерывной инфу-зии. Суточная доза даларгина 24— 48 мг, его разводят в 240 мл изотонического раствора натрия хлорида и вводят со средней скоростью 1 мг/ч. При необходимости добавляют небольшие дозы наркотических анальгетиков. При клиническом исследовании установлено, что эффективность этого метода обезболивания приближается к эпидурально-му обезболиванию [Малышев В.Д., Свиридов С.В., Сластников С.В., 1996].

Перитонеальный лаваж и лапаротомия. Удаление токсичного экссудата из брюшной полости снижает явления токсемии. С этой целью проводят перитонеаль-ный лаваж или лапаратомию с дренированием.

Антибактериальная терапия. Раннее назначение антибиотиков, как правило, неэффективно. Антибиотики показаны при вторичной инфекции некротизиро-ванной ткани поджелудочной железы или обтурированных желчных протоков.

Наиболее частой причиной высокой летальности являются инфекционные осложнения (сепсис, панкреатический или поддиафрагмаль-ный абсцесс, инфекция мочевых путей, перитонит). Всякий раз,

когда это возможно, выбор антибиотика должен быть основан на культуральном анализе микробной флоры. В других случаях применяют антибиотики, действующие на грам-отрицательную аэробную, анаэробную и стафилококковую флору. По данным JJ. Marini, A.P. Wheeler (1997), наиболее частыми возбудителями инфекции при панкреатите являются Escherichia coli, Pseudo-monas species, Mixed anaerobic infection, Staphylococci, Klebsiella species, Proteus species, Streptococci, Entero-bacter species.

Важнейшим условием эффективности действия антибиотиков служит их способность селективно проникать в ткани поджелудочной железы через гематопанкреатичес-кий барьер. К таким препаратам относятся фторхинолоны (ципроф-локсацин, офлоксацин, пефлокса-цин) и карбапенемы (меронем, имипенем/циластатин) которые создают в панкреатических тканях максимальные концентрации, превышающие минимальную подавляющую концентрацию, для большинства возбудителей инфекции при панкреонекрозе. Метронидазол также достигает бактерицидной концентрации в тканях поджелудочной железы для анаэробных бактерий, поэтому может быть использован как компонент комбинированной антибактериальной терапии (цефалоспорин + метрони-дазол).

Развитие при панкреонекрозе нередко фатального сепсиса требует немедленного назначения антибактериальных средств с максимальным эффектом и минимальным побочным действием. Препаратами выбора как для профилактического, так и для лечебного применения являются карбапенемы, цефалоспори-ны III и IV поколения + метронида-зол; фторхинолоны + метронидазол; защищенные пенициллины (пипе-рациллин, тазобактам, тикарцил-лин, клавуланат).

Оптимальным в комплексном лечении больных панкреонекрозом являются раннее применение препаратов соматостатина и выбор антибиотиков: карбапенемов, фтор-хинолонов, цефалоспоринов IIIIV поколения [Филимонов M.И., Гель-фанд Б.Р., Бурневич С.З. и др., 2000].

Осложнения острого панкреатита. Инфекционные осложнения — наиболее частая причина смерти при остром панкреатите — примерно 25 % всех случаев летальных исходов [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997]. К ним относятся инфицированный панкреоне-кроз, абсцессы — панкреатогенный и поддиафрагмальный, холангит, инфекция мочевых путей и перитонит.

Легочные осложнения развиваются примерно у 2A больных острым панкреатитом. Для них характерны базальные ателектазы, инфильтра-тивные изменения легочной ткани и выпот в плевральной полости — в левую, правую или двусторонние. Если плевральный выпот появляется внезапно, особенно в позднем периоде, то следует предположить возможность эмпиемы плевры. Пневмония и жировая эмболия не являются эксквизитными случаями осложнений острого панкреатита. У 10—20 % больных острым панкреатитом развивается РДСВ, резко ухудшающий прогноз лечения. Предполагают, что РДСВ возникает в результате воздействия на легочную ткань активированных ферментов.

Нарушения коагуляции. Острый панкреатит активизирует каскад коагуляции, проявляющийся признаками тромбоза и кровотечений. Тромбоз вен селезенки или портальной вены может осложнить течение панкреатита.

Дисбаланс электролитов. Наряду с потерей жидкости (4 л и более) при остром панкреатите часто снижается уровень ионизированного

кальция в крови. Гипокальциемия может сохраняться в течение нескольких недель после начала заболевания. Общие и ионизированные уровни кальция обычно становятся очень низкими — от 7 до 8 мг/дл приблизительно через 5 дней после начала болевого синдрома. Механизмами электролитного дисбаланса являются формирование внутри-брюшных комплексов кальция, ги-поальбуминемии и увеличенного выброса глюкагона или тиреокаль-цитонина. У некоторых больных острым панкреатитом с гипотен-зией, невосприимчивой к инфузи-онной терапии и вазопрессорам, назначение кальция хлорида может быстро повысить АД.

Потери магния и калия, как правило, отмечаются при дисфункции ЖКТ (рвота, понос, недостаточное введение жидкости). Контроль и коррекция электролитного состава крови — один из важных аспектов лечения.

Кровоизлияние. Воспаление поджелудочной железы, воздействие протеолитических ферментов, образование кистоидов может вызвать эрозию сосудов, сопровождающуюся кровоизлиянием в брюшную полость или забрюшинное пространство. У 10 % больных кровоизлияние происходит непосредственно в панкреатическую паренхиму. Это состояние (геморрагический панкреатит) сопровождается высокой летальностью, что связано чаще всего с инфекцией. Геморрагический панкреатит не имеет никаких отличительных клинических особенностей. При лапаротомии обнаруживают в поджелудочной железе и окружающих тканях обширные участки кровоизлияний, геморрагической им-бибиции, в брюшной полости большое количество геморрагического выпота с высокоактивными ферментами и токсичными субстанциями.

Почечная дисфункция. Олигурия — одна из частых форм почечной не-

достаточности при остром панкреатите. Она наблюдается примерно у 25 % всех больных и сопровождается высокой смертностью (почти 80 %). Главные причины почечной недостаточности — гиповолемия, гипотензия, сепсис и применение лекарственных средств, воздействующих на почечную функцию [Ma-rini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Асцит может возникать в тех случаях, когда транссудат проходит через забрюшинную границу или когда в панкреатическом протоке образовался дефект с утечкой панкреатического секрета в брюшную полость. Повреждение (дефект) панкреатического протока характерен для травматического или геморрагического панкреатита. При этом уровень амилазы в асцитической жидкости достоверно превышает соответствующий серологический уровень. При наличии асцита требуется длительный постельный режим (от 3 до 6 нед). Заболевание может закончиться полным разрешением, однако иногда прибегают к оперативному вмешательству.

Локальные осложнения. Кистоиды (содержащие жидкость) формируются в половине случаев острого панкреатита. Флегмоны — массы отвердевающей поджелудочной железы. Это осложнение характеризуется постоянной лихорадкой, болью в области живота, высоким лейкоцитозом. Большинство флегмон разрешается спонтанно в пределах от 10 до 14 дней.

Прогноз. Как и при других критических состояниях, прогноз при остром панкреатите определяется степенью и числом вовлеченных в процесс органных систем. Для прогноза заболевания могут быть использованы шкалы Ranson и APACHE II, которые дают сведения, дополняющие клиническую картину. Больные острым панкреатитом при оценке состояния менее 3 баллов имеют хорошие шансы на выздоровление, а при оценке более

6 баллов редко выживают. Из всех клинических форм самый плохой прогноз имеет панкреатит, осложненный кровоизлиянием (геморрагический), не связанный с приемом алкоголя. Смерть от вызванного алкоголем панкреатита обычно происходит в ранние сроки после поступления в ОРИТ, часто в результате гиповолемии. Смерть при обструкции желчного протока камнем обычно наступает в более поздние сроки вследствие септических изменений и геморрагии в ткань поджелудочной железы.

Ниже приводятся прогностические критерии, основанные на применении шкалы Ranson.

Неблагоприятный прогноз при остром панкреатите по указанной шкале: возраст старше 55 лет, содержание кальция менее 8 мг/дл, глюкозы более 200 мг/дл; РДСВ; число лейкоцитов более 16,0-109/л; увеличение азота в крови/моче более 5 мг/дл; сывороточная трансаминаза или ЛДГ более 350 ЕД/дл; падение гематокрита; BE более 4 ммоль/л; избыток жидкости более 6 л.

Течение болезни во многом определяется факторами, снижающими уровень выживаемости при остром панкреатите. К ним относятся пожилой возраст, гипотензия, шок, значительные водно-электролитные нарушения, гипергликемия, гипо-кальциемия, реже — гиперкальцие-мия.

Считают, что наибольшее значение следует придавать трем факторам, которые отягощают прогноз:

1) дыхательной недостаточности, требующей интубации и ИВЛ;

2) развитию шока; 3) уровню кальция в сыворотке крови менее 8 мг/дл.

Наибольшее значение имеют следующие осложнения острого панкреатита:

• легочные (плевральный выпот, ателектаз, медиастинальный абсцесс, пневмония, РДСВ);

• сердечно-сосудистые (гипотен-зия, гиповолемия, перикардит, гипоальбуминемия, внезапная смерть);

• гематологические (ДВС-синдром, желудочное кровотечение, тромбозы воротной вены);

• почечные (олигурия, азотемия, тромбоз почечной артерии);

• метаболические (гипергликемия, гипертриглицеридемия, гипо-кальциемия, энцефалопатия, психоз, жировая эмболия, жировой некроз).

Общая схема лечения:

• диета — голодание в течение 4 сут, затем сухари, отвары, каши и строго обезжиренная пища;

• НП показана с первых дней лечения после ликвидации выраженных гемодинамических, водно-электролитных нарушений и почечной недостаточности;

• промывание и отсасывание из желудка проводят не менее 4 сут;

• лечение шока обычно заканчивается к концу 1—3-х суток. Главные средства при этом — альбумин и другие плазмозамещающие растворы;

• коррекцию водно-электролитного баланса и КОС проводят практически в течение всего периода активного лечения, примерно 7 дней. Назначают антибактериальную терапию;

• трансфузии эритроцитной массы или крови, переливание альбумина, плазмы — по показаниям в течение всего курса;

• активная стимуляция диуреза в первые 3 дня;

• контрикал используют на протяжении 15 дней.

40.4.3. Кишечная непроходимость

Кишечная непроходимость представляет собой нарушение пассажа в ЖКТ в результате механических или функционально-динамических при-

чин, что влияет на организм в целом. Тяжесть клинической картины зависит от уровня кишечной непроходимости, ее причин, продолжительности проводимой терапии. Чем выше место непроходимости, тем тяжелее протекает заболевание. Летальность при кишечной непроходимости, по данным многих авторов, колеблется в пределах от 10 до 40 % и зависит от вида непроходимости, быстроты диагностики и адекватного лечения.

Патофизиологические изменения. ЖКТ представляет собой резервуар, где происходит интенсивный обмен воды и электролитов. При поступлении пищи многочисленные железы верхнего отдела ЖКТ выделяют обильный секрет, который полностью реабсорбируется в нижележащих отделах кишечника. Чтобы представить влияние кишечной непроходимости на водный обмен, необходимо знать, что за сутки в процессе пассажа по кишечнику происходит реабсорбция 8—12 л жидкости и более, т.е. такого объема, который превышает объем плазмы в 2—3 раза. Нарушение пассажа по кишечнику приводит к снижению и даже полному прекращению реабсорб-ции, что зависит от места обструкции. При высокой непроходимости реабсорбция более выражена.

Задержка жидкости и газов приводит к раздуванию кишечника выше места обструкции, истонче-нию его стенки, нарушению в ней микроциркуляции, отеку и глубоким функциональным и морфологическим изменениям. Депонирование значительного количества жидкости в просвете кишечника, часто потеря жидкости с рвотными массами сопровождаются прогрессирующим дефицитом жидкости, ведущим к шоку. Кишечная непроходимость может закончиться перитонитом.

На фоне кишечной непроходимости, особенно тонкокишечной, у больного быстро развивается состояние тяжелого дегидратационного и

интоксикационного шока. Хроническая закупорка просвета кишечника в нижнем отделе происходит более медленно, без манифестирующих клинических проявлений.

Нарушения водно-электролитного баланса. При кишечной непроходимости развивается дефицит жидкости вследствие перераспределения ее и скопления в просвете кишечника (до 6—8 л), отека стенки кишки и париетальной брюшины (2—3 л), рвоты, перитонита «от просачивания», возможны потери крови и плазмы из-за застойной гиперемии кишечника, воздержания от приема воды и пищи, введения желудочного зонда и т.д. Таким образом, общий объем потерянной жидкости может быть очень большим. Учитывая то, что потери носят изотонический характер, они быстро приводят к нарушениям центральной и периферической гемодинамики, вначале по типу гиповолемического шока. Нарушения микроциркуляции во многом зависят от гемокон-центрации, повышения вязкости крови, приводящих к стазу крови в мелких сосудах, особенно кишечника. Все это ведет к значительному уменьшению объема внеклеточного пространства, т.е. объема плазмы и интерстициального сектора. При этом потеря главного осмотического катиона (натрия) может быть очень большой. Он выделяется с секретами пищеварительных желез, и часть его уходит в клетки. Потери натрия с мочой в остром периоде заболевания незначительны ввиду олигурии или анурии, состояния ги-перальдостеронизма.

Одновременно с дефицитом натрия развивается и дефицит калия. Он обусловлен изменениями обмена калия в связи со стрессом (выход калия из клеток), скоплением этого иона в кишечнике и потерями при рвоте и постоянном отсасывании из желудка и кишечника. Дисбаланс калия обусловлен также катаболизмом белка. Концентрация сыворо-

точного калия не всегда отражает его истинные потери. Несмотря на значительные потери, концентрация натрия в плазме может быть умеренно сниженной, нормальной или повышенной. Одновременно развивается и дефицит магния, динамика его изменений во многом сходна с таковой баланса калия.

Кишечная непроходимость обычно сопровождается нарушениями КОС. При высокой кишечной непроходимости и потерях желудочного сока чаще развивается метаболический алкалоз. Причинами этого сдвига могут быть рвота, постоянное отсасывание жидкости из желудка, депонирование и потеря ионов H+, K+, Na+, СГ. Наряду с метаболическим алкалозом может быть и метаболический ацидоз, обусловленный потерей бикарбонатов из кишечника, анаэробным глико-лизом, повышенным образованием органических и неорганических кислот. Определить характер нарушений по клиническим признакам непросто. Точные результаты дает определение рН, PCU2, BE крови. Нередко в связи с перераздуванием кишечника и высоким стоянием купола диафрагмы развивается дыхательный ацидоз [Хартиг В., 1982].

Таким образом, кишечная непроходимость ведет к дефициту жидкости и основных ионов. Дефицит калия и магния вызывает атонию кишечника и паралитическую непроходимость. Это нужно иметь в виду, особенно в послеоперационном периоде, когда операционный стресс, гиперкатехоламия, дефицит калия и магния могут вызвать стойкую и длительную паралитическую непроходимость. Нарушается функционирование органов, систем и каждой клетки, что сопровождается замедлением движений жидкости и тяжелой интоксикацией.

Нарушения функции почек. Дефицит жидкости и шок сопровождаются олигурией и анурией, неспособностью почек к регуляции водно-

электролитного баланса. Если во время предоперационной подготовки и операции не проводятся мероприятия по профилактике и лечению почечной недостаточности, то в послеоперационном периоде может развиться уремия, представляющая собой грозное осложнение и требующая специальной терапии.

При кишечной непроходимости всегда развиваются значительный энергетический дефицит и повышенный распад белков, которые им 5ют общие закономерности, ха-раьтерные для стресса. Вследствие нарушений барьерной функции кишечника (перитонит от просачивания) в крови накапливаются токсичные вещества, что может привести к развитию септического шока.

Диагностические критерии. Несмотря на наличие характерных клинических признаков (схваткообразные боли, вздутие живота, отсутствие стула, рвота, обезвоживание и т.д.), диагностировать непроходимость не всегда просто. Позднее поступление больных в стационар, как правило, связано с поздним установлением диагноза. При странгуляционной непроходимости превалируют явления быстро развивающегося шока, вызванного нарушением артериального и венозного кровообращения в брыжейке кишки. Динамическая непроходимость кишечника характерна для перитонита. Затруднения при определении показаний к операции возникают у больных со спаечной болезнью, послеоперационными грыжами, ожирением, сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточностью. Улучшение общего состояния, наступающее после консервативной терапии, нередко расценивают как доказательство отсутствия кишечной непроходимости и правильности избранной тактики лечения. Большое значение придают анамнезу (начало заболевания, степень предшествующих потерь). Ла-

бораторные показатели: уровень ге-матокрита, гемоглобина, общего белка, КОС, ионограмма сыворотки, остаточный азот, диурез. Параметры кровообращения: динамическое определение АД, частоты пульса, ЦВД, ЭКГ.

Предоперационная подготовка должна быть направлена на коррекцию дисбаланса воды, улучшение центрального и периферического кровообращения, устранение метаболических нарушений. Центральным звеном этой подготовки является дозированная по объему и качественному составу инфузионная терапия с одновременным нейрове-гетативным торможением.

В среднем подготовка к операции занимает 2—3 ч и зависит от тяжести и продолжительности заболевания. Устанавливают катетер в полую вену, катетер в мочевой пузырь и по возможности желудочный зонд. При шоке инфузии начинают с гетерогенных объемозамещающих растворов типа декстрана-60 или диоксиэтилкрахмала. Наряду с этими растворами рекомендуется введение низкомолекулярных дек-странов или растворов крахмала с мол. массой 200 000. Общая доза декстранов не должна быть больше 1,5 г/кг массы тела. После восстановления нормальных или близких к нормальным показателей АД, частоты пульса, улучшения показателей ЦВД переливают изотонические растворы, содержащие натрий и хлор. При дефиците белка, который нередко возникает при опухолевой непроходимости, применяют альбумин, протеин или плазму для выравнивания КОД. Иногда требуются трансфузии крови, если уровень ге-матокрита исходно был снижен до 0,25 и более. Общая доза инфузион-ных растворов за первые 24 ч должна составлять 2,4—3,0 л/м2 поверхности тела. Скорость введения растворов определяют по клинической симптоматике, параметрам гемоди-намики [Малышев В.Д., 2000].

При олигурии, тем более при анурии на фоне продолжающейся ин-фузионной терапии целесообразно использование стимуляторов диуреза, а при сниженном ОЦК предпочтение рекомендуется отдавать ман-нитолу.

В острой стадии дегидратации, олигурии или анурии, несмотря на выявленный дефицит калия, не следует применять растворы с калием. Калий обычно назначают в послеоперационном периоде, когда восстановлены показатели гемодина-мики, в основном ликвидирован дефицит жидкости и нормализована функция почек. Умеренные изменения КОС обычно требуют специальной коррекции, они, как правило, вызваны электролитным дисбалансом, и лечение заключается в восстановлении гидроионного равновесия.

В операционном периоде продолжается начатая терапия. Если диурез отсутствует или недостаточен, необходимо в этот период применить диуретики, причем при сниженном ОЦК предпочтение следует отдавать маннитолу. Гемотрансфу-зию проводят только при выраженной кровопотере и сниженном уровне гематокрита. В период наиболее травматического этапа операции скорость инфузии необходимо увеличить. Достижение стабильной гемодинамики, нормального уровня ЦВД и выделения мочи (в среднем 50 мл/ч) — важнейшее условие стабильного состояния больного в послеоперационном периоде. Интубация кишечника (в основном трансназальным методом) улучшает течение ближайшего послеоперационного периода, обеспечивает декомпрессию ЖКТ и способствует более раннему восстановлению пе-

ристальтики кишечника. Интубаци-онный зонд находится в тонкой кишке в течение 3—4 сут. Показаниями к его удалению являются появление кишечной перистальтики и уменьшение количества отделяемого.

В послеоперационном периоде проводят поддерживающую инфу-зионную терапию в соответствии с потерями жидкости и выявленными дефицитами. Для возмещения гидроионных дефицитов применяют раствор Рингера, «Лактасол», поляризующие коктейли, содержащие глюкозу, инсулин и кал^й. Объем плазмы восполняют путем введения желатиноля, альбумина, плазмы и других сред, избегая при этом избыточной инфузионной терапии. Назначают реополиглюкин и другие средства с целью профилактики тромбообразования и восстановления микроциркуляции. К инфузионным средам добавляют растворы, содержащие магний, кальций, витамины (аскорбиновая кислота, тиамин, пиридоксин). Калий вводят только при достаточной функции почек. Важнейшим методом профилактики и лечения послеоперационной атонии кишечника является восстановление водного и электролитного баланса, важнейшее звено которого ликвидация дефицита калия. Для обеспечения достаточной перистальтики применяют прозерин. Усиления перистальтики можно достичь путем улучшений мезентериального кровообращения с помощью гиперос-молярно-гиперонкотических растворов. Полное восстановление дефицита жидкости при неосложненном течении послеоперационного периода происходит на 3—4-е сутки.

Глава 41

Антибактериальная терапия при деструктивных заболеваниях органов брюшной полости

При любом деструктивном поражении органов брюшной полости роль адекватной, своевременно начатой антибактериальной терапии трудно переоценить. Не заменяя, а лишь дополняя хирургическое лечение, эффективная антибиотикоте-рапия способна предотвратить генерализацию инфекции, развитие синдрома полиорганной недостаточности и септического шока.

41.1. Противомикробные средства для системного использования

Аминогликозиды (амикацин, ген-тамицин, канамицин, нетимицин, сизомицин, спектиномицин, стрептомицин, тобрамицин) имеют широкий спектр действия, вызывают стаз и уничтожают многие грампо-ложительные и особенно грамотри-цательные бактерии. В относительно малых концентрациях они вызывают бактериостаз, в больших — оказывают бактерицидное действие. Отдельные препараты этой группы различаются по активности, спектру и длительности действия. Все анти-биотики-аминогликозиды обладают нефротоксичностью и особенно ототоксичностью (кохлеарной и вестибулярной).

Б е т а-л а к т а м ы. К бета-лак-тамам относится большая группа антибиотиков, молекула которых содержит лактамное кольцо (пени-циллины, цефалоспорины, карбапе-немы, монобактамы и др.), а также ингибиторы бета-лактамаз.

Карбапенемы (имипенем, пенем, меропенем, унипенем и др.) имеют широкий спектр антимикробной активности, включающий многие грампозитивные и грамнегативные аэробы и анаэробы.

Монобактамы (азтреонам) действуют в основном на грамнегативные аэробы.

Пенициллины. В группу пеницил-линов входят природные соединения, продуцируемые различными видами плесневого гриба Penicil-lium, и ряд полусинтетических (аз-лоциллин, амоксициллин, ампицил-лин, бензилпенициллин, карбени-циллин, пенамециллин, пиперацил-лин, сульфамициллин и др.).

Различают 4 генерации пе-нициллинов:

•  1-я — природные (продуцируемые различными видами плесневого гриба Penicillium) — бензил-пенициллин, бициллины;

• 2-я — полусинтетические, действующие преимущественно на грампозитивные бактерии и некоторые грамотрицательные дикок-ки — оксациллин, клоксациллин и др.;

• 3-я — активные в отношении большинства грамположительных и грамотрицательных бактерий — ампициллин, амоксициллин, амоксиклав, карбенициллин и др.;

• 4-я — влияющая главным образом на грамотрицательную флору (уреидопенициллины) — азло-циллин, мезоциллин.

Пенициллины оказывают бактерицидное действие на микроорганизмы, находящиеся в фазе роста. В отношении вирусов, микобакте-рий туберкулеза, возбудителей аме-биаза, риккетсий, грибов, отдельных грамотрицательных микроорганизмов пенициллины неэффективны.

Цефалоспорины. Основными особенностями цефалоспоринов являются широкий спектр действия, высокая бактерицидность, большая по сравнению с пенициллинами резис-тентность по отношению к бета-

лактамазам (ферментам, продуцируемым микроорганизмами, гидроли-зующими бета-лактамное кольцо антибиотиков). По спектру антимикробной активности и чувствительности к бета-лактамазам различают цефалоспорины I, II, III и IV поколений. К цефалоспоринам I поколения (узкий спектр действия) относятся цефазолин, цефалотин, цефалексин и др.; цефалоспорины II поколения действуют на грампо-зитивные и некоторые грамнегатив-ные бактерии — цефуроксим, цефо-тиам, цефаклор и др.; цефалоспорины III поколения (широкий спектр действия) — цефотаксим, цефтриак-сон, цефтазидим, цефоперазон и др.; IV поколение — цефметазол, цефпирон и др.

Все цефалоспорины обладают высокой химиотерапевтической активностью. Основной особенностью цефалоспоринов I поколения является их высокая антистафилококковая активность, в том числе против пенициллинобразующих (бета-лак-тамазообразующих), устойчивых к бензилпенициллину штаммов, в отношении всех видов стрептококков (за исключением энтерококков), гонококков. Цефалоспорины II поколения обладают также высокой антистафилококковой активностью, в том числе в отношении пеницилли-ноустойчивых штаммов. Они высокоэффективны в отношении клеб-сиелл, протеев, эшерихий. Цефалоспорины III поколения имеют более широкий спектр действия, чем цефалоспорины I и II поколений, и проявляют большую активность в отношении грамотрицательных бактерий. Цефалоспорины IV поколения имеют особые отличия. Подобно цефалоспоринам II и III поколений, они устойчивы не только к плазмидным бета-лактамазам грамотрицательных бактерий, но и к действию хромосомных бета-лакта-маз и в отличие от других цефалоспоринов проявляют высокую активность в отношении всех анаэ-

робных бактерий, а также бактероидов. В отношении грамположитель-ных микроорганизмов они несколько менее эффективны, чем цефалоспорины I поколения, и не превышают по активности действие цефалоспоринов III поколения на грам-отрицательные микроорганизмы.

Цефалоспорины обладают бактерицидными свойствами и вызывают лизис клеток. Создан ряд комбинированных препаратов, содержащих пенициллины и цефалоспорины в сочетании с ингибиторами бета-лактамаз [Энциклопедия лекарств, 1999].

Гликопептиды. Представителем этой группы является высокоочищенный ванкомицин (эдицин, «Lek») — высокомолекулярный уг-леводсодержащий антибиотик, ин-гибирующий синтез клеточной стенки бактерий, действующий бактерицидно на большинство грампо-ложительных микроорганизмов: стафилококки, включая Staphylo-COCCLIS aureus и Staphylococcus epidermidis (в том числе метицил-линрезистентные штаммы); стрептококки (Streptococcus pyogenes, S. pneumoniae, S. agalactiae), энтерококки (E. taecalis) и Listeria spp., Co-rynebacterium, Clostridium spp. He существует перекрестной резистент-ности между вагкомицином и другими антибиотиками.

Эдицин применяется для лечения особо тяжелых, угрожающих жизни инфекций, вызванных грамположи-тельными микроорганизмами, ре-зистентными к прочим антимикробным препаратам. Основные показания к применению — сепсис, бактериальный эндокардит, пневмония, абсцесс легкого, менингит, инфекции кожи и мягких тканей. Стандартная доза эдицина для взрослых 500 мг. Вводят препарат медленно внутривенно каждые 6 ч или по 1 г каждые 12ч.

Монофторхинолоны. Абактал (пефлоксацин, «Lek») — синтетический противомикробный

препарат группы монофторхиноло-нов. Действует бактерицидно, обладает широким спектром действия. Грамотрицательные бактерии чувствительны к пефлоксацину как на стадии деления, так и в стадии покоя, грамположительные — только на стадии деления. Бактерициден для многих микроорганизмов, по-лирезистентных к антибиотикам. К нему чувствительны Escherichia coli, Klebsiella spp., Enterobacter spp., Serratia spp., Proteus mirabilis, Staphy-lococcus spp., слабочувствительны — Pseudomonas spp., Acinetobacter spp.

Препарат имеет высокую скорость диффузии в ткани и жидкости организма. Показания к применению: инфекции брюшной полости и гепатобилиарной системы, мочеполового тракта, ЛОР-органов, бактериальный эндокардит и др.

Средняя суточная доза для взрослых 800 мг, максимальная — 1200 мг. При перитоните и сепсисе показано внутривенное введение препарата. Содержимое одной ампулы (400 мг пефлоксацина) растворяют в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводят внутривенно капельно в течение 1 ч 2 раза в сутки.

Линкозамиды (линкомицин, клиндамицин) обладают бакте-риостатическими или бактерицидными свойствами в зависимости от концентрации в организме и чувствительности микроорганизмов. В терапевтических дозах действуют бактериостатически. Эффективны в отношении грамположительных микроорганизмов — стафилококков (в том числе устойчивых к другим антибиотикам), стрептококков, пневмококков, палочек дифтерии, некоторых анаэробов (в том числе возбудителей газовой гангрены и столбняка) и микоплазм, но не в отношении грамотрицательных бактерий, грибов и вирусов.

Макролиды. В эту группу входят природные антибиотики (эритромицин, олеандомицин, спи-рамицин и др.) и некоторые полу-

синтетические макролиды (роксит-ромицин, кларитромицин, азитро-мицин и др.). Основной особенностью полусинтетических макролидов являются улучшенные фармакологические свойства при высокой (широкого спектра) антибактериальной активности. Они хорошо всасываются и создают в крови и тканях длительно сохраняющуюся высокую концентрацию, что позволяет сократить число введений в сутки, уменьшить продолжительность курса, частоту и выраженность побочных явлений. Они высокоэффективны при инфекциях дыхательных путей, половых органов и мочевыводящих путей, кожи, мягких тканей и при других инфекциях, вызванных грамположитель-ными и грамотрицательными микроорганизмами, многими анаэробами, атипичными бактериями.

Производные имидазола. К ним относятся некоторые соединения, обладающие антипротозой-ной и противомикробной активностью, а также значительное количество современных противогрибко-вых средств (клотримазол, кетоко-назол, миконазол и др.). Основным антипротозойным препаратом этой группы является метронидазол, широко применяемый для лечения трихомоноза, а также амебиаза и других протозойных заболеваний; к этой же группе относятся тинида-зол, нитазол и др. Метронидазол обладает также высокой активностью в отношении анаэробных бактерий и Helicobacter pylori — инфекционного возбудителя, играющего определенную роль в патогенезе язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки [Энциклопедия лекарств, 2000].

41.2. Эмпирическая антибактериальная терапия

Основанием для выбора первоначальной (не подтвержденной бактериологическими данными) анти-

микробной терапии служат данные о наличии при абдоминальной инфекции полимикробной флоры с участием E. сoli, других энтеробак-терий и анаэробных микроорганизмов, главным образом Bacteroides fragilis. Применяют либо комбинированную терапию (два и более препарата), либо монотерапию (один антибиотик).

Комбинированную терапию проводят при полимикробной этиологии процесса, распространенном перитоните, тяжелом сепсисе и септическом шоке, иммунодефиците, выделении мультирезистентных возбудителей, возникновении вторичных экстраабдоминальных очагов (нозо-комиальном инфицировании). Комбинированная терапия создает широкий спектр антимикробного действия, обеспечивает синергический эффект в отношении слабочувствительных микроорганизмов, тормозит развитие резистентности бактерий в процессе лечения и уменьшает риск рецидивов заболевания и суперинфекции. Исходя из этих положений, во многих случаях абдоминальной хирургической инфекции используют комбинацию аминогли-козидов (амикацин, гентамицин, канамицин, нетимицин, сизоми-цин, спектиномицин, стрептомицин, тобрамицин), имеющих широкий спектр действия, вызывающих стаз и убивающих многие грамполо-жительные и особенно грамотрица-тельные бактерии, с бета-лактам-ным препаратом — пенициллинами, цефалоспоринами, карбапенемами, монобактамами и др. или дополняют лечение антианаэробным препаратом.

Примеры сочетания препаратов [Гельфанд Б.P. и др., 200O]:

1) аминогликозид + ампициллин/ оксациллин;

2) аминогликозид + пипераци-клин или азлоциллин;

3) аминогликозид + цефалоспо-рины I, II поколений;

4) аминогликозид + линкомицин;

5) аминогликозид + клиндамицин.

Комбинации 1, 3, 4 сочетают с антианаэробным препаратом ими-дазолового ряда.

Следует помнить, что все амино-гликозиды имеют выраженный неф-ротоксичный потенциал и могут усугублять явления почечной недостаточности. Резистентность госпитальных бактерий к аминогликози-дам возрастает с каждым годом. Аминогликозиды плохо проникают в воспаленные ткани, их активность снижается при ацидозе и низком PO2. При панкреонекрозе назначение аминогликозидных препаратов практически бесполезно.

Монотерапию в абдоминальной хирургии стали применять благодаря внедрению новых антибактериальных препаратов широкого спектра действия — защищенных антиси-негнойных пенициллинов — пипе-рациллина (тазобактам, тикарцил-лин), клавуланата; цефалоспоринов III поколения и карбапенемов — имипенем, циластатин, меропенем.

Клинические испытания [Гельфанд Б.P. и др., 2000] показали, что во многих ситуациях абдоминальной инфекции одного из этих препаратов либо комбинации с антианаэробным средством достаточно для клинической эффективности, даже более высокой, чем при использовании комбинации амино-гликозидов с другим антибиотиком. Так, при лечении абдоминального сепсиса при использовании пипера-циллина/тазобактама положительный клинический эффект получен у 80 % больных, цефепима в комбинации с метронидазолом — у 83 % больных, при использовании меро-пенема — у 85 % больных.

Следует подчеркнуть, что антибактериальная монотерапия снижает риск непрогнозируемого антагонизма антибиотиков, взаимодействия с другими лекарственными средствами и токсического повреждения органов. Высокая эффективность отмечена в случаях примене-

ния имипенема/циластатина при инфекционных осложнениях пан-креонекроза.

Амоксиклав («Lek», «Акрихин») — отечественный препарат, представляющий собой комбинацию полусинтетического аминопе-нициллина амоксициллина и конкурентного необратимого ингибитора бета-лактамаз IIV типа — клавула-новой кислоты. Показан при эмпирической терапии полимикробных, в том числе смешанных аэробно-анаэробных инфекций. Препарат действует бактерицидно на широкий спектр возбудителей: грамполо-жительные, грамотрицательные, аэробные микроорганизмы, в том числе штаммы, которые приобрели устойчивость к бета-лактамным антибиотикам вследствие продукции бета-лактамаз.

Показания: инфекции брюшной полости, перитонит, сепсис, инфекции верхних и нижних дыхательных путей, ЖКТ и мочевыводящих путей. С момента внедрения в клиническую практику амоксиклав занимает одно из ведущих мест в антимикробной терапии.

Одним из препаратов группы це-фалоспоринов III поколения, применяемых при монотерапии, является лендацин (цефтриаксон, «Lek»). Препарат оказывает бактерицидное действие, проявляет высокую устойчивость в отношении многих плазмидоопосредованных бета-лактамаз. Активен против штаммов, устойчивых к другим це-фалоспоринам. Обладает широким спектром действия на грамположи-тельные, грамотрицательные и некоторые аэробные микроорганизмы.

Показания: инфекции брюшной полости (перитонит, холангит), сепсис, бактериальные менингит и эндокардит, раневые инфекции, инфекции верхних и нижних дыхательных путей.

Цефтриаксон действует синерги-чески с аминогликозидами, что

имеет важное значение при лечении тяжелых инфекций.

Не следует применять в качестве средств эмпирической монотерапии внутрибрюшной инфекции цефало-спорины I поколения, пенициллин, клоксациллин, антистафилококковые пенициллины, ампициллин, эритромицин, ванкомицин, амино-гликозиды, азтреонам, полимиксин, цефуроксим, цефомандол, клинда-мицин, карбенициллин.

41.3. Этиотропная антибактериальная терапия

Этот вид терапии базируется на получении более точных, прежде всего микробиологических, данных, сопоставляемых с клинической симптоматикой. Микробиологическая диагностика при быстро протекающих инфекционных процессах сложна. Ложноотрицательные и ложноположительные результаты микробиологических исследований могут наблюдаться при недостаточной точности культуральных методов оценки антибиотикочувстви-тельности in vitro, ошибках при заборе материала и транспортировке его в лабораторию, бактерицидном действии препаратов. Тем не менее только микробиологические исследования являются основой для доказательства клинических испытаний эффективности различных антимикробных препаратов.

Основной путь введения антибактериальных препаратов — парентеральный (внутримышечный или внутривенный). Энтеральный путь введения антибиотиков используют в дополнение к парентеральному. Это относится к режиму селективной деконтаминации кишечника, противогрибковым антибиотикам, производным имидазола.

При наиболее тяжелом состоянии больных, системной воспалительной реакции и септическом шоке прибегают преимущественно к

внутривенному введению антибиотиков, так как у этих больных значительно нарушено всасывание препаратов из мышц вследствие ухудшения перфузии тканей.

При антибактериальной терапии перитонита, возникающего в случаях деструкции органов брюшной полости, могут быть использованы следующие рекомендации.

Препараты выбора:

• аминогликозид + полусинтетический пенициллин или линко-мицин + метронидазол;

• аминогликозид + клиндамицин;

• цефалоспорин III поколения + метронидазол;

• цефеприм + метронидазол;

• тикарциллин/клавуланат.

Альтернативный режим:

• карбапенемы (меропенем или имипенем)/циластатин;

• фторхинолоны + метронидазол;

• тикарциллин/клавуланат.

Послеоперационный     перитонит.

Препараты выбора. Монотерапия — карбапенемы. Комбинированная терапия — цефеприм + метронидазол; амикацин (нетилми-цин) + метронидазол (или клиндамицин). Альтернативный режим — фторхинолоны + метронидазол; пи-перациллин/тазобактам + аминогликозид; тикарциллин/клавуланат ± аминогликозиды.

Перитонит, развившийся вследствие деструктивного панкреатита. Препараты выбора: карбапенемы; цефалоспорины III поколения + метронидазол; цефеприм + метронидазол. Альтернативный режим — фторхинолоны + метронидазол; тикарциллин/клавуланат; пиперацил-лин/тазобактам 4- аминогликозид.

Следует учитывать, что некоторые препараты могут оказывать отрицательное действие на функцию печени и почек. Это зависит от преимущественного пути выведения антибиотиков этими органами. Это особенно важно при проведении

антибактериальной терапии у больных с почечной и печеночной недостаточностью. Почками в основном выводятся из организма аминогликозиды, ванкомицин, пенициллин, тетрациклины (кроме доксициклина), триметоприм, фторхинолоны, хинолоны, цефалоспорины (кроме цефаперазона), меропенем, имипенем/циластатин, а печенью — диок-сициклин, клиндамицин, метронидазол, пефлоксацин, сульфаниламиды, цефоперазон, хлорамфеникол и эритромицин. При дисфункции печени или почек следует уменьшить дозы препаратов на 25—50 % или подобрать альтернативные режимы.

При назначении того или иного режима антибиотикотерапии следует строго соблюдать инструкции по каждому препарату: дозы, интервалы введения, клинические критерии эффективности или неэффективности проводимого лечения. Наиболее частые ошибки — использование заведомо низких доз препарата, наличие несанированного очага инфекции. Смена антибактериального препарата необходима при получении сведений о резистентности микрофлоры к антибиотику, отсутствии эффекта от терапии в течение 4 дней, полном исключении неадекватности хирургического лечения [Гельфанд Б.Р., Гологорский В.А., Бурневич С.З. и др., 2000].

При неосложненных формах внутрибрюшной инфекции и эффективной антибактериальной терапии продолжительность последней не превышает 5—7 дней. При неэффективности от проводимой терапии следует прежде всего исключить возможные внутрибрюшные и другие альтернативные источники инфекции (пневмония, катетерный сепсис, уросепсис и др.). Важно проанализировать правильность выбранной антибактериальной терапии, не исключая при этом возможности грибковой инфекции или суперинфекции. При тяжелом сепсисе, осложненном пневмоническим

очагом инфекции, при повторных операциях стойкий терапевтический эффект дает только продолжительная антибактериальная терапия (в течение 3—4 нед).

Об окончательной эффективности антибактериальной терапии можно судить по следующим клиническим симптомам:

• стойкое снижение температуры тела до нормальных или субнормальных цифр, сохраняющееся не менее 2 сут;

• стойкий регресс признаков системной воспалительной реакции;

• положительная динамика функционального состояния ЖКТ;

• устранение всех экстраабдоминальных очагов инфекции;

• нормализация лейкоцитарной формулы.

Прекращение антибактериальной терапии не должно быть постепенным!

41.4. Селективная деконтаминация желудочно-кишечного тракта

Селективная деконтаминация ЖКТ — это способ профилактики внутригоспитального и эндогенного инфицирования больных. Суть метода заключается в назначении препаратов через назогастральный или назоинтестинальный зонд с целью устранения энтерогенного источника инфицирования — реинфициро-вания из просвета ЖКТ. Этот метод используют обычно у крайне тяжелобольных, когда риск распространения и инфицирования условно-патогенной флорой ЖКТ достаточно высок [Гельфанд Б.P. и др., 2000]. При этом учитывают, что возбудителями практически всех гнойно-септических осложнений у больных перитонитом является большое количество микроорганизмов аэробного спектра. Селективная элиминация этих бактерий с помощью антибактериальных препаратов по-

зволяет сохранить собственную анаэробную микрофлору кишечника, имеющую низкий патогенный потенциал. Низкая всасываемость из просвета ЖКТ является важным фактором эффективности воздействия на весь аэробный спектр микрофлоры кишечника.

Препараты вводят 4—6 раз в сутки через зонд. При этом ротовую полость и ротоглотку обрабатывают комплексными гелями или пастами. Препаратами выбора являются тоб-рамицин (гентамицин) — 320 мг/сут, полимиксин E (колистин) или M — 400 мг/сут, амфотерицин В — 2000 мг/сут. Альтернативой препаратам из этой группы аминогли-козидов может быть представитель группы фторхинолонов, а в качестве противогрибкового препарата — флуконазол.

Деконтаминационный эффект в отношении «внегоспитальных» микроорганизмов достигается парентеральным введением цефотаксима (3 г/сут) в течение 4—7 сут. Кроме того, использование цефалоспори-нов позволяет предупредить колонизацию или инфицирование «госпитальными» микроорганизмами. Длительность селективной деконта-минации ЖКТ варьирует до 7 сут и более, что определяется общей динамикой состояния больного и данными микробиологических исследований.

41.5. Грибковая инфекция

По данным национального исследования, проведенного в США, частота нозокомиальной грибковой инфекции с 1980 по 1990 гг. увеличилась в 2 раза. Почти 60 % грибковой инфекции вызывают Candida spp., занимающая 4-е место среди всех возбудителей нозокомиальных инфекционных осложнений. Абдоминальная хирургическая инфекция и ее лечение антибиотиками широкого спектра — важные факторы, спо-

собствующие развитию абдоминального и системного кандидоза, сопровождающегося высокой летальностью. К этому следует добавить, что иммунодепрессивные состояния, вызванные основным заболеванием или сопутствующим диабетом, лечение кортикостероидами и иммунодепрессантами, повторные оперативные вмешательства, сплен-эктомия являются дополнительными факторами, которые могут привести к развитию абдоминального кандидоза. Наличие этих факторов служит показанием для профилактического применения флуко-назола в дозе 50—100 мг/сут. При абдоминальном абсцессе или перитоните кандидозной этиологии необходима длительная терапия (от 2 до 4 нед) фунгицидными препаратами — флуконазолом или амфотери-цином В.

Флуконазол (дифлюкан) обладает высокой активностью в отношении многих Candida spp. Возможность перорального или внутривенного пути введения препарата и его проникновение во все органы, включая цереброспинальную жидкость,

обеспечивают эффективное лечение при многих формах кандидоза. Профилактическая доза флуконазола 50—100 мг/сут, при генерализован-ном кандидозе — 200—400 мг/сут. При его применении возможны побочные эффекты (тошнота, рвота, головная боль и др.).

Амфотерицин В оказывает фунги-цидное действие на многие патогенные грибы, возбудителей системного и абдоминального микозов. Препарат противопоказан при выраженных нарушениях функции печени и почек, сахарном диабете, заболеваниях кроветворной системы и гиперчувствительности. Применение амфотерицина В может сопровождаться лихорадкой, тошнотой, рвотой, головной болью и другими побочными явлениями. Препарат несовместим с нефротоксическими антибиотиками. Для определения переносимости начальная доза для внутривенного введения — 100 мкг/кг массы тела. Средняя доза 250 мкг/кг. При необходимости возможно увеличение суточной дозы до

1 мг/кг. Назначают через день или

2 раза в неделю.

Глава 42

Острые нарушения дыхания и кровообращения в ближайшем послеоперационном периоде

Характерными чертами современной хирургической практики являются сужение функциональных противопоказаний к операции, расширение объема оперативного вмешательства. Все чаще радикальному лечению подвергаются больные, считавшиеся ранее инкурабельными либо по распространенности основного процесса, либо вследствие выраженности сопутствующей патологии.

Мультиорганные операции, операции на аорте и периферических сосудах, трансторакальные резекции пищевода и желудка типа Льюиса и

Герлока, вмешательства в панкрео-дуоденальной зоне, реконструктивные операции на органах брюшной полости и другие сопряжены с тяжелой и даже сверхтяжелой хирургической травмой. Эти операции продолжительны, сопровождаются массивной кровопотерей и глубокими изменениями в системе гомео-стаза. Расстройства гомеостаза особенно выражены в послеоперационном периоде. После обширных операций часто возникают те или иные осложнения: респираторная и цир-куляторная недостаточность, болевой синдром, дисфункция различ-

ных органов и систем. Коррекция этих расстройств требует больших временных и материальных затрат. Стандартной практикой стало применение различных лечебных технологий — специальных режимов вентиляции, ПП, мощных антибиотиков, эпидурального обезболивания, эндоскопической санации. Несмотря на это ближайшие результаты оставляют желать лучшего. По-прежнему высокой остается госпитальная летальность [Scholz J. et al., 1993].

В настоящей главе рассматривается два вида наиболее часто возникающих в раннем послеоперационном периоде осложнений — расстройства дыхания и расстройства кровообращения. Нет необходимости доказывать, что эти изменения часто зависят от самой хирургической травмы, вида обезболивания, состояния дыхательной и сердечно-сосудистой систем и взаимосвязаны.

42.1. Респираторные осложнения

Общая анестезия характеризуется риском замедленного восстановления респираторной функции и сознания больного (явления постме-дикации). Ранняя постнаркозная адаптация — период потенциальной опасности для пациентов. Из общего числа наблюдений наиболее часто отмечаются патологические отклонения в респираторной системе (69 %). Исключение составляют пожилые люди, у которых кардиологические осложнения встречаются чаще респираторных.

Транспортировка из операционной. При транспортировке больных из операционной гипоксемия возникает примерно у 50—55 % больных, причем тяжелая ее форма со снижением SaO2 до 80 % и ниже — у 13 % больных. К факторам риска постнаркозной гипоксемии авторы относят продолжительность операции, наличие хронических легочных за-

болеваний, ожирение и бронхиальную астму. Серьезность этих факторов снижается, если пациента оперируют под региональной анестезией. Большинство авторов едины во мнении, что всем больным во время транспортировки и сразу же после нее необходима ингаляция кислорода. Обязательным контролем является пульсоксиметрия, подчеркивается ее роль в профилактике гипоксии. Необходимое условие предотвращения гипоксемии — быстрая транспортировка больного из операционной. Перед транспортировкой и после нее оксигенацию проводят всеми имеющимися в распоряжении средствами. На этапе транспортировки следует учитывать возможные нарушения гемодинами-ки у больных с остаточной гипово-лемией, исходной ИБС и артериальной гипертензией, хирургическим кровотечением [Салтанов А.И. и др., 1999].

Первые часы в палате пробуждения или отделении ИТ. Ранняя постнаркозная гипоксемия и дыхательный ацидоз могут возникать как результат остаточной кураризации, ги-повентиляции, индуцированной се-дативными препаратами и анальге-тиками, изменениями соотношения вентиляция/кровоток. К факторам, оказывающим депрессивное влияние на дыхание, относятся также характер операции, применение опиатных анальгетиков, глубокий седативный эффект, вызывающий депрессию сознания, обструктив-ные заболевания легких, продолжающийся шок и др. Не следует забывать о возможной обструкции дыхательных путей — рвоте, аспирации желудочного содержимого. Сама методика И BJI (гипервентиляция, гипероксигенация и пр.) может быть причиной длительной респираторной депрессии.

Угнетение нейромышечной проводимости как результат остаточной кураризации выявляется более чем у 20 % больных [Рябов Г.А. и др.,

1991]. Остаточная кураризация диагностируется с помощью монитора нейромышечной проводимости. Из ее клинических симптомов выделяют следующие: ослабление мышечной силы (пожатие руки), невозможность поднятия головы, конечностей и осуществления глубокого вдоха.

Центральная депрессия дыхания тесно связана с депрессией сознания, которая чаще бывает обусловлена остаточным действием компонентов общей анестезии и продуктов их биодеградации, активных в отношении ЦНС [Салтанов А.И. и др., 1999]. Замедленная элиминация может быть вызвана нарушением в системах метаболизма и экскреции препаратов, применяемых при общей анестезии, у пациентов с патологией печени и почек. Длительное апноэ или неадекватное самостоятельное дыхание в сочетании с депрессией сознания и резким сужением зрачка дает основание считать причиной респираторной депрессии опиатзависимый механизм. Имеют значение дозы не только опиатов, но и бензодиазепинов. У больных пожилого возраста даже обычные клинические дозы этих препаратов могут вызвать длительную депрессию сознания и дыхания. Замедленное пробуждение может быть также обусловлено патологией ЦНС или дефицитом калия, магния, фосфора и др.

В оценке активности ЦНС ведется поиск информативных и достоверных тестов. Для оценки степени седатации и пробуждения пользуются шкалами OAA/S (Observer's Asses-ment of Alterness/Sedation), Глазго— Питтсбург и др. Применение обычной ЭЭГ для интерпретации глубины наркоза и степени пробуждения нецелесообразно. Более широко используется спектральный анализ ЭЭГ, основанный на преобразовании частот в цифровые численные ряды Фурье и выведении на график амплитуды активности частот.

Первые сутки после операции. Необоснованно ранняя экстубация может привести к серьезным последствиям — дыхательному ацидозу и необходимости повторной интубации. С другой стороны, необоснованно продленная ИВЛ также может служить причиной замедленного пробуждения и необходимости длительной седатации больных с явно отсроченной экстубацией. В ряде случаев отказ от применения традиционных методов ИВЛ, раннее проведение вспомогательного дыхания при самых слабых попытках самостоятельного дыхания более предпочтительны, чем длительная ИВЛ. В сложных случаях показан режим БИПАСС. Это возможно только при использовании соответствующих моделей вентиляторов. Наиболее целесообразен режим синхронизированной перемежающейся принудительной вентиляции (SIMV) в сочетании с поддержкой давлением (PS), а затем и изолированной PS. Более надежно использование модернизированных методов с гарантированной минутной вентиляцией или вентиляция в режиме EMMV (см. главу 7).

Последующие дни послеоперационного периода. После операций и травм происходят изменения в легких, ограничивающие дыхательную функцию: коллабирование мелких бронхов и альвеол, нарушение му-коцилиарного транспорта, бронхо-обструкция, образование микро- и даже макроателектазов. Снижаются величина ДО, альвеолярной вентиляции, возможны образование внут-рилегочных шунтов и увеличение функционального МП. Снижаются податливость легких и скорость форсированного выдоха. Вместе с тем в связи с возрастанием метаболических потребностей необходима значительная легочная компенсация, т.е. повышенная работа дыхания, направленная на поддержание адекватного транспорта кислорода к тканям.

ДН — частое и тяжелое осложнение больших операций и практически неизбежный спутник всех критических состояний. Например, частота ДН после обширных онкологических операций достигает 47—68 % [Postlthwait R.W., 1983; Hopt V.T. et al., 1987; Yoneyama K. et al., 1993]. Каждый третий случай ДН протекает по типу острого РДСВ, каждый второй — по типу тяжелой нозоко-миальной пневмонии [Bartels H. et al., 1990; Yoneyama E. et al., 1993; Matsubara Т., 1996]. Последняя зависит от длительности ИВЛ. Если ИВЛ проводится более 3 сут, то развитие нозокомиальной пневмонии вполне реально. Иногда отмечается сочетание РДСВ с нозокомиальной пневмонией.

Возможные респираторные о с-ложнения в послеоперационном периоде:

• гипоксемия во время транспортировки больного из операционной и сразу после нее;

• дыхательный ацидоз и гипоксемия в палате пробуждения;

• снижение легочной функции, бронхообструктивный синдром, ателектазы, пневмония в ближайшие часы и дни после операции;

• нозокомиальная (вентиляторная) пневмония при длительной ИВЛ;

• РДСВ у больных, находящихся в критическом состоянии и после обширных операций. Возможно сочетание РДСВ с нозокомиальной пневмонией.

Лечение респираторных осложнений требует специальных, высокотехнологичных методов. Появление в практике ИТ новых методов: эндоскопической санации, вспомогательных режимов вентиляции — существенно повысило выживаемость больных [Yoneyama К. et al., 1993; Gillinov A.M. et al., 1998]. Проводится весь комплекс респираторной терапии, включая ингаляции р2-агонистов и ацетилцистеина, обработку мокро-

ты, повторные санационные бронхоскопии, применение антибактериальных средств. У больных с сопутствующими ХОЗЛ применяют поддерживающие дозы эуфиллина. Проводят физиотерапию грудной клетки. Активизируют больных. Важны тщательный уход за ними и асептическое выполнение каждой процедуры. При послеоперационных осложнениях уровень летальности значительно выше, чем при неосложненном течении [Tsutsui S., 1992; HennesyT.P., 1996].

Профилактика дыхательных нарушений. Сейчас не вызывает никаких сомнений, что узловой проблемой послеоперационного периода является профилактика респираторных нарушений. Она складывается из: 1) оценки дыхательной функции больного в предоперационном периоде и 2) специальной респираторной подготовки его к оперативному вмешательству.

В качестве предоперационной подготовки больных с низкими и даже очень низкими резервами дыхания могут быть рекомендованы сеансы ВИВЛ. Ее можно проводить по следующей методике: вентиляция через маску аппарата в течение 10 мин с последующим постепенным увеличением продолжительности сеанса до 30 мин. Параметры вентиляции подбирают индивидуально, исходя из чувства дыхательного комфорта. В результате ежедневных сеансов происходит постепенное повышение ДО, МОД и ЖЕЛ. Желательно сочетать ВИВЛ с ингаляцией бронходилатирующих препаратов и лечебной физкультурой. В послеоперационном периоде сеансы ВИВЛ должны быть продолжены. Польза респираторной терапии очевидна. Основным методом дыхательной гимнастики в нашей стране в последние годы являлся метод «дыхания с сопротивлением». Чаще всего для этой цели использовали детские надувные игрушки или

трубки, погруженные в воду. За рубежом этот метод был популярен в 60—70-е годы прошлого столетия, а сейчас почти не применяется. В основе действия метода лежит глубокий вдох и затем энергичный выдох, который может вызвать снижение PaO2, CB и быстрое утомление.

Альтернативой послужил метод, предложенный Бартлетом и соавт. в 1970 г. и названный «побуждающей спирометрией». Побуждающие спирометры за рубежом стали основными устройствами для профилактики ателектазирования и нарушения функции легких в послеоперационном периоде [Khan E.A., 1991]. В США подавляющее большинство больных обучают методике побуждающей спирометрии перед плановыми операциями и всем проводят сеансы дыхательной гимнастики с помощью побуждающих спирометров после пробуждения и восстановления самостоятельного дыхания. Дыхание с длительным максимальным вдохом (ДМВ) — это способ дыхательной гимнастики, применяемый для предотвращения коллапса дыхательных путей малого калибра и предотвращения ателектазов.

Профилактика возможной респираторной недостаточности должна проводиться на всех этапах хирургического лечения. В предоперационном периоде при наличии легочной инфекции важно применить антибактериальную терапию и отложить операцию до полной ликвидации инфекции.

Во время наркоза следует полностью предотвратить возможность попадания желудочного содержимого в легкие. Перед экстубацией необходимо тщательно санировать оба легких и произвести тщательный туалет рото- и носоглотки. Важно контролировать режимы ИBJI и периодически производить осторожное раздувание легких, при обширных и травматичных операциях шире использовать сочетанную общую

и регионарную анестезию. У больных с ХОЗЛ необходимо применять бронхолитики.

42.2. Расстройства кровообращения

Центральная гемодинамика — это ключевая система гомеостаза, от которой критически зависит жизнеспособность организма в периопе-рационном периоде. С одной стороны, она подвергается повышенной функциональной нагрузке, обеспечивает возросшие метаболические потребности организма; с другой стороны, сопутствующая кардиаль-ная патология, расстройства сосудистого тонуса, водный дисбаланс, интоксикация и факторы хирургической травмы препятствуют развитию адекватной реакции. Недостаток системной перфузии усматривают в развитии сепсиса, несостоятельности кишечных анастомозов, недостаточности отдельных органов и систем. В настоящее время приоритет в ИТ принадлежит успешному решению гемодинамической задачи.

В отличие от хронической легочной патологии, прогностическое значение которой установлено, влияние сопутствующих заболеваний сердечно-сосудистой системы на генез послеоперационных расстройств кровообращения еще не получило объективной оценки. Критерии принятия решения о проведении операции: объем оперативного вмешательства, наличие ИБС (часто протекающей скрытно), инфаркт миокарда, нарушения ритма или проводимости, некомпенсированных клапанных пороков сердца, ДН, сахарного диабета, ожирения и др. Выявление сопутствующих заболеваний (например, идентификация ИБС, выявление синдрома слабости синусового узла) и оценка степени риска — важнейшие условия выживания пациента.

Ниже приводятся классификации стенокардии Канадского кардиова-скулярного общества^ сердечной недостаточности Нью-Йоркской ассоциации кардиологов и оценка риска, связанного с состоянием сердечно-сосудистой системы.

Оценка риска, связанного с состоянием сердечно-сосудистой системы. Важным этапом этого обследования является тщательный опрос пациента. Риск зависит от следующих факторов.

Риск высокий:

• инфаркт миокарда (менее 6 мес после него);

• нестабильная стенокардия или стенокардия, вызывающая потерю трудоспособности (класс III или IV по классификации Канадского кардиоваскулярного общества, схема 1) — менее 6 мес;

• тяжелая сердечная недостаточность (класс III или IV по NYHA, схема 2);

• выраженные нарушения ритма или проводимости (АВ-блокада II или III степени, тахикардия с увеличивающейся частотой);

• некомпенсированные клапанные пороки сердца или резко выраженные аномалии развития (сужение аорты).

Риск средний:

• инфаркт миокарда (более 6 мес после него);

• стабильная стенокардия (класс I или II);

• компенсированная сердечная недостаточность (класс I или II по NYHA);

• компенсированная ДН;

• сахарный диабет;

• ожирение.

КЛАССИФИКАЦИЯ

СТЕНОКАРДИИ КАНАДСКОГО

КАРДИОВАСКУЛЯРНОГО ОБЩЕСТВА

Класс I. Обычные физические нагрузки не вызывают развития приступа стенокардии. Проявления связаны с не-

привычными физическими усилиями, более интенсивными или более длительными.

Класс II. Незначительные ограничения физической активности, приступ стенокардии возникает во время ходьбы (более 200 м), при подъеме в гору или на один этаж, если эти действия были выполнены быстро, а также если эти проявления возникают после приема пищи, на холоде или на ветру, в результате стресса или в ранние утренние часы.

Класс III. Значительные ограничения обычной физической активности.

Класс IV. Невозможность физической активности из-за возникновения дискомфорта или возникновение приступа в состоянии покоя.

КЛАССИФИКАЦИЯ СЕРДЕЧНОЙ

НЕДОСТАТОЧНОСТИ NEW-YORK

HEART ASSOCIATION (NYHA)

Класс I. Функциональные ограничения отсутствуют.

Класс II. Функциональные ограничения при интенсивных физических усилиях.

Класс 111. Функциональные ограничения при легком напряжении.

Класс IV. Симптомы проявляются в покое.

Зависимость риска от объема оперативного вмешательства

Риск высокий:

• оперативное вмешательство на аорте;

• длительное оперативное вмешательство на периферических сосудах, сопровождавшееся значительной кровопотерей.

Риск средний:

• оперативное вмешательство на сонной артерии;

• оперативное вмешательство по поводу онкологического процесса (ORL);

• оперативное вмешательство на органах брюшной полости;

• оперативное вмешательство на органах грудной клетки;

• операции на предстательной железе;

• обширные ортопедические операции.

Риск незначительный:

• операции офтальмологические, эндоскопические.

Совокупность данных анамнеза, клинического обследования и результаты дополнительных методов исследования позволяют оценить риск в целом.

К дополнительным исследованиям

относятся нагрузочная проба, чрес-пищеводная электрокардиостимуля-ция сердца, стрессовая эхокардио-графия, сцинтиграфия, коронаро-графия, определение типа гемоди-намики и др., которые назначает кардиолог и/или анестезиолог.

При высоком и среднем риске оперативного вмешательства необходимым условием для принятия решения является кардиологическое заключение. Анксиолитическое средство (средство, устраняющее состояние тревоги) назначают перораль-но накануне и утром в день оперативного вмешательства для достижения защитного седативного эффекта. На всех этапах операции проводится кардиогемодинамичес-кий мониторинг.

Очевидно, что в послеоперационном периоде действуют некоторые факторы, вызывающие расстройства кровообращения. Они могут зависеть от:

• специфических изменений гомео-стаза, вызванных хирургическим заболеванием (дегидратация, ги-попротеинемия, гиповолемия, сепсис);

• исходного состояния сердечнососудистой системы;

• повреждений при операции;

• нейрогуморальных сдвигов, которые неизбежны в раннем послеоперационном периоде [Салтанов А.И. и др., 1999].

Непосредственно в период выхода из наркоза существует риск ос-

ложнении со стороны сердечно-сосудистой системы у больных с коронарной недостаточностью. Вследствие перехода на новый более высокий уровень метаболизма увеличивается потребление кислорода миокардом. Если же коронарные резервы ограничены, развиваются ишемия миокарда, острая недостаточность кровообращения или острая левожелудочковая недостаточность. Для предупреждения этих осложнений рекомендуется перед экстуба-цией добиться состояния адекватной гемодинамики и ритма, применить дополнительные анальгетичес-кие средства. Экстубацию проводят в условиях нормотермии, нормоксии, нормокапнии и нормоволемии.

После больших операций и высоком риске следует осуществлять катетеризацию легочной артерии и под гемодинамическим контролем инфузионную терапию и/или ино-тропную поддержку.

Во всех случаях гемодинамичес-ких расстройств важно точно установить, зависят ли они от нарушений функции сердца (снижение производительности сердца, аритмия) или вызваны в основном вне-кардиальными факторами (гиповолемия, гипопротеинемия, водный дисбаланс и др.).

Реакции системного кровообращения в ближайшем послеоперационном периоде. Как правило, возникает ги-пердинамия кровообращения. Она сохраняется обычно в течение недели. Такую гипердинамию рассматривают как физиологическую реакцию на операционную травму. Ее наблюдают после операций на открытом сердце, пересадки печени, пульмонэктомии и других травма-тичных операций [Лебедева Р.Н., 1979; Рябов Г.А. и др., 1991; Gaspe-iiA. etal., 1994].

Причины интенсификации работы сердца после травматичных операций закладываются еще во время оперативного вмешательства. По-видимому, главная из них — кисло-

родная задолженность, возникающая во время операции, вследствие сниженной доставки (DO2) и потребления кислорода (VO2). К. Shi-butani и соавт. (1983) отметили снижение DO2 во время операций аор-токоронарного шунтирования на 22 %. Вероятными причинами этого снижения были признаны отрицательный инотропный эффект анес-тетиков, усугубление вентиляцион-но-перфузионного несоответствия при вентиляции легких и гипотермия.

Если DO2 превышала 330 мл/ (мин-м2), то уровень лактата крови и VO2 оставались нормальными. Если DO2 опускалось ниже 330 мл/ (мин-м2), то неминуемо снижалось и VO2. Одновременно появлялась ги-перлактатемия, которая в данной ситуации специфична для тканевой гипоксии. К. Waxman и соавт. (1982) также наблюдали четкую связь между низкой величиной VO2 во время операции и повышенным содержанием лактата крови после нее. В частности, уровень лактата крови коррелировал с расчетным показателем «кислородного дефицита» (продолжительность операции в часах χ дооперационное VO2 — интраоперационное VO2).

В другом наблюдении найдена взаимозависимость между уровнем лактата крови и VO2 с динамикой CB [Ariza M. et al., 1991]. Авторы пришли к выводу, что гипердина-мия кровообращения в первые часы после операции вызвана повышенными метаболическими потребностями, которые связаны с кислородной задолженностью, образовавшейся во время операции. Фактор гипоксического стимула действует в течение нескольких часов после операции. Однако повышенные метаболические потребности и необходимость их гемодинамической компенсации сохраняются в течение 6—7 дней после операции [Fan-coni S. et al., 1994]. Среди причин гиперметаболизма и сопровождаю-

щей его гипердинамии кровообращения можно выделить также состояние послеоперационного стресса, характеризующееся всплеском гормональной активности, и системную воспалительную реакцию, возникающую в результате активации и высвобождения в системный кровоток большого количества внутриклеточных веществ с низкой молекулярной массой и разной химической природы [Marini J. J., Wheeler A. Р., 1997].

Операционный стресс. Биологический смысл изменений, возникающих после операции или травмы, заключается в том, чтобы повысить сопротивляемость организма в первую очередь посредством усиленной доставки необходимых энергетических и материальных ресурсов.

Операционный стресс характеризуется:

• увеличением уровня адреналина и норадреналина в крови в первые 3—4 дня с пиком в первые 24 ч;

• повышенным содержанием кор-тизола, глюкагона и АКТГ в крови в течение 4—6 сут;

• снижением уровня инсулина в крови на протяжении 6—8 сут;

• повышением в крови уровня ва-зопрессина, альдостерона, факторов роста, ангиотензина и тирео-тропного гормона.

Под влиянием нейроэндокрин-ных сдвигов закономерно развиваются липолиз, глюкогенолиз, кето-генез и гипергликемия. В раннем послеоперационном периоде, как правило, повышается уровень лактата крови. Полагают, что причиной этого является комплекс факторов: гликогенолиз, расстройства спланх-нического кровотока, снижение DO2, угнетение экскреторной функции печени. Возрастает основной обмен. С 3-х суток основным источником энергии становятся углеводы [Sato N. et al., 1997]. Чем травматич-нее операция, тем сильнее реакция «защиты», т.е. стресс.

Системная воспалительная реакция. Обширная хирургическая травма приводит к активизации и высвобождению в системный кровоток медиаторов: цитокинов (ФНО и ИЛ), кининов, эндорфинов, ПГ, лейкотриенов, протеаз и других веществ.

Действие медиаторов CBP многообразно. В норме оно направлено на санацию поврежденной ткани и защиту от инфекции. Однако в ряде случаев CBP принимает бурный характер и превращается в самостоятельный патологический процесс. Плазменный уровень медиаторов CBP отражает травматичность перенесенного вмешательства.

По данным литературы, можно предполагать существенное влияние CBP на гемодинамику. Оно складывается вследствие:

• вазодилатации. Непосредственный медиатор — так называемый эндотелиальный релаксирующий фактор и оксид азота (NO);

• повышенной сосудистой проницаемости. В ее основе лежит прямая травма эндотелия клеточными и химическими медиаторами системного воспаления [Toda H. etal., 1995];

• повреждения легочных микроструктур. Документируются возможным развитием РДСВ [Schilling М.К., 1998];

• отрицательного инотропного действия. Фактором депрессии миокарда являются цитокины. Наиболее значимый отрицательный инотропный эффект дает ФНО [Marini JJ. etal., 1997].

Раннее развитие CBP и сепсиса характерно для перитонита, панкре-онекроза и других острых хирургических заболеваний.

Сопутствующая сердечно-сосудистая патология. Послеоперационная ишемия миокарда ассоциируется с повышением в 9 раз риска кардиальных осложнений, чреватых возможностью летального исхода.

Установлено, что послеоперационным кардиальным осложнениям в большинстве случаев предшествуют эпизоды ишемии перед операцией. Доказано, что аритмии и диабет в анамнезе часто сочетаются и после операции способствуют застойной сердечной недостаточности. Скорее всего появление послеоперационной ишемии миокарда связано с изменениями симпатической активности, плазменного уровня катехо-ламинов, температуры тела, водно-электролитного баланса и выраженностью послеоперационной боли. Послеоперационная ишемия миокарда чаще всего имеет скрытый характер. У больных с ИБС в этом периоде можно ожидать развития застойной сердечной недостаточности, ЖТ, ишемических явлений. Становится очевидным, что пациентам с ИБС или высоким риском ее развития требуется интенсивный мониторинг и активное ведение в послеоперационном периоде.

Таким образом, существует множество причин, вызывающих гипердинамическую реакцию кровообращения в послеоперационном периоде. Однако ряд факторов (сопутствующая сердечно-сосудистая патология, влияние операционной травмы, кровопотеря, жидкостный дисбаланс, повышенная проницаемость сосудистой стенки, угнетение функции миокарда, дистония сосудов и др.) существенно ограничивает возможность адекватной гемодинами-ческой компенсации.

При исследовании параметров ЦГ в ближайшем послеоперационном периоде отмечена некоторая периодичность.

Период адаптации/дизадаптации длится первые сутки после операции и характеризуется неустойчивыми показателями ЦГ. Наибольшие изменения возникают в ближайшие 10—12 ч после операции. В этот период могут наблюдаться нарушения гемодинамики различной этиологии.

Синдром малого выброса, связанный с жидкостным перераспределением ОЦК, после обширных торакоаб-доминальных операций, сопровождающихся значительной кровопоте-рей, гипоальбуминемией, большим объемом инфузионной терапии возникает наиболее часто. Было установлено, что основной причиной гиподинамического состояния кровообращения являлась гиповоле-мия, возникающая несмотря на то чт( формально общий объем инфу-зис иной терапии, включая коллоидные растворы, был в 1,5—2 раза выше учтенных потерь крови и жидкости. Клиническая трактовка состояния — гиповолемический шок. Показатели ОЦК, ДЗЛА и ЦВД при этом виде нарушения всегда снижены, но интенсивное восполнение внутрисосудистого объема при этом чревато еще большими гемодинами-ческими нарушениями. Возможными причинами этого состояния могут быть перераспределение жидкости, обусловленное повышенной проницаемостью сосудов, экссудация плазмы в третье водное пространство, депонирование крови в периферических сосудах; вазопле-гия, вызванная остаточным действием препаратов, применяемых для анестезии. Оценка этих потерь и ИТ являются сложной задачей. Лечение состоит в контролируемой инфузионной терапии с одновременной стимуляцией диуреза. Приемлемая производительность сердца в этих случаях может быть обеспечена легкой инотропной поддержкой.

Гипердинамия кровообращения, обусловленная выраженной адренереи-ческой реакцией, характеризуется высоким СИ, тахикардией, артериальной гипертензией, повышенным общим и легочным сосудистым сопротивлением. Такое усиление работы сердца связано с резким возбуждением симпатико-адреналовой системы. Инициирующими факторами могут быть болевой синдром, чувство дискомфорта, несинхрон-

ность спонтанного дыхания, озноб. После купирования болевого синдрома, озноба и синхронизации с респиратором ЦГ обычно быстро нормализуется.

Дизадаптация сердечно-сосудистой системы характеризуется грубыми расстройствами кровообращения, которые можно рассматривать как проявление дизадаптации к новым условиям ее деятельности. Эта реакция может быть обусловлена сохраняющимся влиянием хирургической травмы на фоне сниженной медикаментозной защиты и недостаточности других лечебных мероприятий (отсутствие постоянного наблюдения за больным, сниженный объем инфузионной терапии, непрерывности волемической, респираторной и инотропной поддержки). Это состояние можно классифицировать как послеоперационный шок. Однако следует подчеркнуть, что причина его нередко бывает ятрогенной, обусловленной недостаточными мониторингом и профилактическими лечебными мероприятиями. Ошибки и неудачи на этом этапе, как правило, приводят к серьезным гемодинамическим расстройствам, способным отразиться на судьбе больного.

Вероятность нормального функционального состояния сердечнососудистой системы у хирургических больных с сопутствующей коронарной или сердечной недостаточностью чрезвычайно мала. Самое трудное — определить ведущий патогенетический механизм нарушения и наиболее рациональный прием лечения.

Период устойчивой адаптации. Устойчивой адаптацией состояния кровообращения следует считать соответствие производительности сердца возросшим метаболическим потребностям. Как правило, это ги-пердинамия кровообращения, которая начинается со 2-х суток и достигает после больших операций максимума к 4-му дню после операции.

Производительность сердца повышается преимущественно за счет тахикардии и умеренной периферической вазоконстрикции. Эту реакцию кровообращения можно считать вполне закономерной на тяжелую хирургическую травму. Гипер-динамия кровообращения — постоянная реакция, возникающая после операций с искусственным кровообращением, пересадки печени, внутригрудных и внутрибрюшных операций [Лебедева Р.Н., 1979; Khan F. et al., 1991; Casperi A. et al., 1994].

Полагают, что в основе этой реакции лежат сложные нейроэндо-кринные сдвиги, вызванные стрессом, системным воспалением, повышенной работой дыхания и прочими факторами. По общему мнению, развитие гипердинамии кровообращения у больных, перенесших травматичные операции или находящихся в критическом состоянии, благоприятно. Оно свидетельствует как о сохранности функциональных резервов сердца, так и о нормальном направлении компенсаторных реакций организма в постагрессивном периоде.

В.К. Шумакер (1988) показал четкую связь исхода критического состояния с производительностью сердца. В клинических испытаниях с катехоламинами поддержание СИ на уровне 4—4,5 л/(мин-м2) существенно повышало выживаемость хирургических больных из группы риска [Shoemaker W.C., 1988; Yu M. et al., 1993]. В наблюдениях А.П. Плескова у 15 больных (21 %) величина СИ ни разу не превышала уровня 4 л/(мин-м2) в течение всего послеоперационного периода, оставаясь в пределах формальной нормы. На этом фоне полиорганная недостаточность возникала значительно раньше, чем при гипердинамии кровообращения. Интересно отметить, что различные аритмии наблюдались в этом периоде чаще, чем в первом — адаптации/дизадап-

тации. Общая продолжительность этого периода 6—7 дней.

Аритмии в послеоперационном периоде — довольно частое явление. После плановых абдоминальных операций нарушения сердечного ритма возникают у 12 % больных, после торакальных (некардиохирур-гических) операций — у 25—30 %, при политравмах — у 44 % больных [Artusio H. et al., 1990; Perings C. et al., 1993]. Точно определить причины таких аритмий не всегда возможно. Они непостоянны, симптоматичны, но в ряде случаев оказывают сильнейшее влияние на системную гемодинамику. Они могут возникать как во время оперативного вмешательства, так и сразу после него или через 2—3 дня и позже после операции. Своевременное распознавание вида аритмии и соответственная немедленная терапия — важные условия сохранения гемоди-намического гемостаза.

Выбор антиаритмической терапии чаще всего носит эмпирический характер. Во всех случаях необходимо принять меры к устранению таких хорошо известных причин аритмий, как гипоксемия, гипер-капния, нарушений рН и электролитного баланса ионов Ca2+, K+, Mg2+. Ниже мы приводим наиболее частые нарушения ритма, включая тахи- и брадикардию.

Тахикардия — учащение сердечного ритма до 120 и выше представляет одну из форм диастолической сердечной недостаточности в связи с сокращением времени диастолы. При этом уменьшаются диастоли-ческое наполнение и коронарный кровоток. Причинами ее могут быть ноцицептивные и нейровегетатив-ные стимулы, гипоксия или сниженная преднагрузка.

При возникновении стойкой тахикардии рекомендуется прежде всего восстановить ОЦП, что обычно делается путем инфузий плазмо-замещающих сред и альбумина. При превалировании анемии переливают

эритроцитную массу. Гемоглобин стараются поддерживать на уровне 100 г/л. Если эти факторы исключены, применяют морфин и другие анальгетики центрального действия. При продолжающейся тахикардии показаны β-блокаторы, антагонисты кальциевых каналов (эсмолол, дил-тиазем).

Наджелудочковые аритмии опасны потерей предсердной систолы, что может иметь значимые гемоди-намические последствия. Могут присутствовать в виде предсердных экстрасистолий или чаще — в виде мерцания и/или трепетания предсердий. В некоторых случаях надже-лудочковые аритмии носят упорный рецидивирующий характер. Тахи-систолическая форма сопровождается выраженной тахикардией, снижением СИ вплоть до развития синдрома малого выброса. Отмечается значительное, почти двукратное падение УО. Снижается ИУРЛЖ и особенно резко - ИУРПЖ. ОПСС при синдроме малого выброса значительно возрастает, однако это не компенсирует снижения насосной функции сердца и АД падает. В послеоперационном периоде этот вид аритмии чаще всего наблюдался у пожилых больных после обширных операций и массивной крово-потери. Нарушению ритма способствовали послеоперационная ишемия миокарда и гиповолемия. Ни в одном случае наджелудочковые аритмии не были связаны с венозной гипертензией и повышенной преднагрузкой. Последним фактором был обусловлен не только риск расстройства ритма как такового. От тяжести исходной гиповолемии зависела степень гемодинамического дефицита, который возникал при пароксизме аритмии. В клинической практике укоренилось мнение об объемной перегрузке правых отделов сердца как основной причине аритмии. Ни в одном случае в указанном наблюдении [Плесков А.П., 1999] этот вид аритмии не был свя-

зан  с  венозной  гипертензией  или повышенной преднагрузкой.

Основные этапы лечения наджелудочковой аритмии:

• в ситуации аритмогенного шока самый эффективный и безопасный метод восстановления синусового ритма — это кардиовер-сия;

• при тахиаритмии более 140 уд/ мин и стабильном АД целесообразно применение блокаторов кальциевых каналов или β-блока-торов для урежения ЧСС;

• при тахиаритмии более 90— 140 уд/мин и стабильном АД можно попытаться восстановить синусовый ритм с помощью фармакологических средств: препараты группы I (новокаинамид) и/или группы III (амиодарон);

• при безуспешности 2—3 попыток фармакологического восстановления синусового ритма у гемо-динамически стабильных пациентов показана дигитализация (по схеме быстрого насыщений).

Частые желудочковые экстрасистолы сопровождаются весьма умеренным снижением производительности сердца. Однако поддержание необходимого CB требует дополнительных энергетических затрат. У больных с ИБС или другой сердечной патологией может возникать несоответствие между повышенным потреблением кислорода и его доставкой.

Желудочковая тахикардия опасна полным прекращением насосной функции сердца и остановкой кровообращения. При ЖТ показаны кардиоверсия, применение лидо-каина, прокаинамида, бретилия.

При тахикардии с широким комплексом (неясной этиологии) пациентам с отсутствием пульса или симптомом гипотензии должна быть немедленно проведена синхронизированная кардиоверсия.

Медикаментозная терапия тахикардии:

• лидокаин (1 — 1,5 мг/кг болюсно);

• лидокаин (0,5—0,75 мг/кг в течение 5—10 мин — максимальная доза 3 мг/кг);

• аденозин (6—12 мг/кг — быстрый болюс), можно повторить 2—3 раза;

• прокаинамид (20—30 мг/кг — максимум 17 мг/кг);

• бретилий (5 мг/кг более 10 мин). Можно повторить до общей дозы 30 мг/кг/сут;

• при отсутствии эффекта — синхронизированная кардиоверсия [Marino P.L., 1991].

Синусовая брадикардия в послеоперационном периоде может быть вызвана как некардиальными (ва-гусные рефлексы, гипотермия, ги-потиреоидизм, истощение, действие β-блокаторов, блокаторов кальциевых каналов или дигоксина), так и кардиальными причинами — слабость синусового узла, нарушение атриовентрикулярной проводимости.

«Физиологическая брадикардия» может быть обусловлена снижением основного обмена. Синусовая брадикардия характеризуется нормальным зубцом P и скоростью проведения с ЧСС менее 60 в минуту. Она может проявляться на фоне гипок-семии, боли и быть одной из причин снижения СИ. При этом системное и легочное АД может оставаться в пределах нормы в связи с повышенным ОПСС.

Для лечения синусовой бра-дикардии обычно применяют атропин или инфузии катехоламинов. Начальная доза атропина — 0,5—1 мг внутривенно в течение 3—5 мин с контролем ЧСС до ее нормального уровня. Проводят также инфузии допамина (5—20 мкг/кг/мин) или адреналина (2—10 мкг/мин), или изопротеринола (2—10 мкг/мин). Специфическая терапия брадикар-дии, связанной с применением β-блокаторов, заключается во введении кальция хлорида, а брадикар-

дии, вызванной дигоксином, — во введении глюкагона. Если же брадикардия остается (обусловлена дисфункцией синусового узла), следует проводить электростимуляцию сердца.

Аритмии, возникающие в послеоперационном периоде, имеют много причин, поэтому их устранение требует значительных усилий и занимает длительное время. После электроимпульсного восстановления ритма переходят на поддерживающее введение антиаритмических препаратов. Среди общих причин аритмий в послеоперационном периоде авторы выделяют следующие: возраст больного; наличие сопутствующей, в том числе скрытой ИБС; степень кровопотери и других нарушений гомеостаза; травматичность операции, развитие ишемии миокарда во время или после операции.

42.3. Взаимосвязь гемодинамических и респираторных нарушений

При легочных осложнениях в послеоперационном периоде возникают типичные для ДН реакции кровообращения. Это одна из причин гипердинамии кровообращения. При дополнительных респираторных усилиях «цена дыхания» существенно возрастает. Если MOB превышает 10 л/мин, то энергетические расходы дыхательной мускулатуры в организме значительно возрастают. Так, при спокойном дыхании tпотребляется до 5 % кислорода (VO2). Прирост VO2 при ДН может составить от 10 до 30 % от исходного уровня [Fields S. et al, 1982].

Любая причина, вызывающая повышенную работу сердца, может быть фатальной. Повышенная работа сердца в послеоперационном периоде выполняется в неблагоприятных условиях. При любой форме ДН повышаются легочное сосудис-

тое сопротивление и давление в системе легочной артерии [Za-polW.M. etal., 1986].

При ДН действует ряд факторов, приводящих к повышению давления в малом круге кровообращения. Это — гипоксемия и/или воздействие медиаторов CBP, компрессия легочных сосудов за счет интерсти-циального отека, перераспределение легочного кровотока вследствие ателектаза, микротромбоза или эмболии. Нельзя также забывать о роли катехоламинов, часто назначаемых в послеоперационном периоде. Они также ведут к легочной гипертен-зии. Суммирование этих факторов создает фон, на котором гипертен-зия в малом круге кровообращения может сама по себе оказывать отрицательное влияние на течение послеоперационного периода. Сейчас не вызывает сомнений, что выбор параметров ИВЛ является ответственной процедурой, оказывающей влияние как на распределение газа в альвеолах, так и на состояние легочного кровообращения. Установлено, что ИВЛ высокообъемная и с положительным давлением в конце выдоха также ведет к возрастанию давления в малом круге кровообращения. Соответственно, легочная артериальная гипертензия, сопровождающая ДН, может существенно ухудшить насосную функцию правого желудочка.

Легочная артериальная гипертензия — один из факторов, вызывающих приспособительную реакцию правого желудочка. Однако компенсация работы правого желудочка, обладающего относительно небольшой мышечной массой, при перегрузке давлением происходит, как полагают, по гетерометрическому принципу — за счет повышения КДО и включения механизма Франка—Старлинга, что неэффективно в условиях исходной гиповолемии, патологии сердечно-сосудистой системы и высокого ДЗЛА (более 30 мм рт.ст.). Если растяжение стенки пра-

вого желудочка не сопровождается системной венозной гипертензией, то неизбежно сокращается субэндо-кардиальный кровоток. Развивается ишемия миокарда, падают его податливость и сократимость. Межжелудочковая перегородка смещается влево и происходит сдавление левых отделов сердца [Marino P.L., 1991].

Описанный выше механизм может варьировать по тяжести гемодина-мических изменений — от малозаметных субклинических форм нарушений до развития острого легочного сердца. У больных с ХНЗЛ и приобретенной гипертрофией правого желудочка этот механизм может не действовать: изменений КДО может не быть в силу гомеометрического механизма. Перегрузка давлением повышает сократимость миокарда (гомеометрический механизм). Однако этот механизм более присущ левому желудочку, чем правому [Pic-cini P., Tripepi, 1994]. Наконец, следует отметить возможность феномена внутреннего ПДКВ или, иначе, ауто-ПДКВ. Наиболее вероятные причины его возникновения: ХОЗЛ, нарушения проходимости дыхательных путей, гипервентиляция, хаотическое дыхание, увеличение функциональной остаточной емкости легких при коротком времени выдоха. Распространенность ауто-ПДКВ в клинической практике трудно переоценить. Этот феномен трудно диагностировать, но его влияние на ге-модинамику чрезвычайно выражено (см. главу 6).

Прогнозирование и профилактика гемодина-мических нарушений в послеоперационном периоде. Главное условие — доопе-рационное выявление гемодинами-ческих нарушений путем исследования Ц Г неинвазивным методом и обнаружение сердечной патологии:

• определить тип гемодинамики (при наличии гипокинетического типа показана целенаправленная

терапия в предоперационном периоде). Проведенные исследования показали, что при сопутствующей артериальной гипертен-зии и ИБС нормокинетический тип кровообращения наблюдается только у 10 % больных. Благодаря целенаправленной терапии удается улучшить гемодинамику и таким образом уменьшить риск, связанный с оперативным вмешательством;

• выявить сопутствующие заболевания (артериальная гипертензия, ИБС). Особенно важно определить изменения в проводящей системе сердца, в том числе нарушения атриовентрикулярной проводимости и синдром слабости синусового узла;

• предпринять соответствующие превентивные меры, подобрать дозы антигипертензивных и других препаратов. При выявлении СССУ показано превентивное

применение транспищеводного кардиостимулятора. Кардиости-муляция может потребоваться как во время операции, так и в послеоперационном периоде;

• устранить «экстракардиальные» причины возможных гемодина-мических нарушений: восстановить объемы внутрисосудистого сектора, устранить электролитные сдвиги, выраженную гипо-протеинемию и анемию;

• используя предлагаемую оценку степени предполагаемого индекса кардиологического риска, выявить пациентов с наиболее высоким риском. Сопоставить выявленный кардиологический риск с риском оперативного вмешательства. Во время операции и в ближайшем послеоперационном периоде необходим гемодинами-ческий мониторинг. В случае критического состояния показан инвазивный мониторинг.

Глава 43 Послеоперационное обезболивание

Хирургическая операция вызывает активацию «биологической системы защиты» при участии множества нервных и гормональных реакций определенного типа. Первичная реакция, ранее называемая адренер-гическо-кортикоидной фазой, характеризуется мощным хаотичным выбросом в кровоток огромного количества субстанций, оказывающих разнонаправленное действие. Прежде всего это местные алгогены (ПГ E2, сенсибилизирующий болевые рецепторы, и брадикинин — непосредственный медиатор боли), дающие начало восходящему болевому потоку к сегментарным и центральным структурам мозга. Если хирургический стресс достаточно мощный, то образуется много цитоки-нов (ФНОа, ИЛ-1, ИЛ-6), играющих важнейшую роль в развитии

системной воспалительной реакции. Это дает начало острому фазовому ответу — выбросу стресс-гормонов, усиленному гликогенолизу, катаболизму, нарушению трансмембранных потенциалов клеток, развитию некоторых послеоперационных осложнений. Сложный патогенез послеоперационного болевого синдрома обусловлен реакцией всех систем организма на хирургическую травму тканей.

Арсенал анальгетических средств позволяет в настоящее время проводить целенаправленную анальгети-ческую терапию фактически с полным исключением нежелательных побочных эффектов. В послеоперационном периоде необходимо создать адекватную длительную анал-гезию с полным снятием боли и болевого синдрома.

43.1. Наркотические,

или опиоидные, анальгетики

Благодаря высокой эффективности при сильной боли основным средством послеоперационного обезболивания продолжают оставаться наркотические (опиоидные) анальгетики (морфин, промедол, фентанил и др.). Опий содержит много алкалоидов, но важнейшими из них являются морфин и кодеин. В 1975 г. были открыты эндогенные опиоидные пептиды (эндорфины, динорфины, энкефалины), получившие название «собственный морфин мозга». Это нейромедиато-ры сложных систем, ингибирующих болевые восприятия. Они взаимодействуют со специфическими опиоидными рецепторами (около 5 классов), с которыми реагируют и вводимые в организм опиоиды. Опиоидные лекарственные средства могут быть агонистами по отношению к одному классу опиоидных рецепторов и антагонистами (блокато-рами) по отношению к другому, что и объясняет различия в действии отдельных опиоидов. Лекарственное средство (ЛС) может обладать свойством как агониста, так и антагониста в отношении одного и того же рецептора, что обусловливает ограничение широты терапевтической эффективности препарата. Кроме того, если препарат со свойствами агониста и антагониста применяется на фоне лечения опиоидом, обладающим высокой активностью, то он действует как антагонист и у больного с зависимостью к морфину или героину усиливает проявления синдрома отмены. Более того, агонисты невысокой активности могут конкурировать с высокоактивными опиоидами за рецептор и таким образом уменьшать их взаимодействие с более активным препаратом, и, следовательно, ослаблять его анализирующее действие, т.е. слабый агонист служит частичным антагонистом сильного агонис-

та. Неудивительно, что ЛС, обладающие свойствами опиоидов, отличаются и по силе, и по качеству действия [Лоуренс Д.Р., Бенитт П.H., 1993].

Среди эндорфинов, динорфинов и энкефалинов существуют такие же активные вещества, как морфин, и даже с большей активностью, кратковременностью и длительностью действия. Определение роли природных опиоидных механизмов открывает новые возможности для регуляции болевых восприятий. Исследования периферических опиоидных механизмов могут, например, уточнить их роль в генезе шока.

M о ρ φ и н — высокоактивный опиоид, обладающий большим спектром действия.

Применение в послеоперационном периоде. Назначается по строгим показаниям. Препарат является сильным анальгетиком и позволяет больному легче переносить боль. Боль может оставаться, но она не воспринимается так мучительно, как без действия препарата. Морфин стимулирует и угнетает ЦНС, создает состояние расслабленности, успокоения, отрешенности и благополучия (эйфория), но иногда вызывает неприятную дисфорию.

Действие морфина сопровождается сонливостью и на фоне других средств, применяемых во время наркоза, может перейти в глубокий сон и даже кому, если не контролировать показатели газообмена.

Морфин угнетает дыхание, снижает чувствительность дыхательного центра к CO2, что особенно важно учитывать у пожилых и ослабленных больных, перенесших обширные операции и длительный наркоз. Главной причиной «легкого» перехода наркотического действия морфина в наркоз и кому является дыхательный ацидоз, который потенцирует угнетающее действие пре-

парата на ЦНС. Морфин опасен при состояниях, сопровождающихся дыхательной недостаточностью (у больных с ХОЗЛ и повышенным внутричерепным давлением), подавляет кашель, что может привести к сгущению и застою секрета бронхиальных желез и развитию бронхооб-структивного синдрома. Он противопоказан при бронхиальной астме, так как вызывает спазм гладкой мускулатуры бронхиального дерева.

Морфин стимулирует рецепторы гладкой мускулатуры как тонкого, так и толстого кишечника, вызывая его сокращения. При этом усиливается сегментация кишечника, а перистальтика замедляется. Таким образом, несмотря на стимуляцию гладких мышц, развивается запор и при этом кишечник находится в состоянии тонического сокращения.

Позывы к дефекации снижаются, а замедление продвижения содержимого по кишечнику сопровождается повышением реабсорбции воды и вязкости каловых масс, что также ведет к развитию обтурационного илеуса. Предупреждение и устранение последнего — важный аспект послеоперационного ведения больных. Морфин не следует применять у больных с непроходимостью кишечника, анастомозом тонкой или толстой кишки (возможно нарушение функции анастомоза). При ди-вертикулезе вместо морфина используют петидин (промедол), который не повышает внутрикишечное давление и не нарушает дренирование кишечника.

Морфин способствует повышению давления в желчевыводящей системе — вследствие спазма сфинктера Одди может усиливать желчные колики, которые иногда имеют сходство с проявлениями инфаркта миокарда. К нежелательным эффектам морфина относится обратный ток сока поджелудочной же-

лезы, что сопровождается повышением содержания амилазы в сыворотке крови. В связи с этим при панкреатитах следует избегать применения морфина. Это побочное действие менее выражено у бупре-норфина.

Морфин может усиливать сокращения мускулатуры мочеточников и провоцировать задержку мочи вследствие спазма сфинктера мочевого пузыря (особенно при гипертрофии предстательной железы) и центрального седативного эффекта.

Для устранения вышеуказанных побочных эффектов морфина на гладкую мускулатуру одновременно назначают атропин. К сожалению, он не всегда устраняет повышение давления в системе желчевыводя-щих путей и восстанавливает перистальтику кишечника. Спазм, вызванный морфином, снимается нитроглицерином.

Влияние морфина на сердечнососудистую систему проявляется изменением симпатических сосудистых рефлекторных реакций, что сопровождается расширением вен и артерий. Стимуляция центра блуждающего нерва обусловливает развитие брадикардии, высвобождение гистамина, усиливает расширение сосудов. Эти эффекты морфина в большинстве случаев не имеют отрицательных последствий, а наоборот, благоприятны у больных с сердечной недостаточностью (уменьшается пред- и постнагрузка на сердце, проявляется успокаивающее действие). Однако у больных, которым назначены гипотензивные средства, действие морфина не всегда благоприятно, особенно при остром инфаркте миокарда или неустраненной гиповолемии. Вызванную морфином брадикардию можно снять с помощью атропина. В результате действия морфина могут также усиливаться потливость, зуд и пилоромоторная реакция.

Фармакокинетика. Введенный внутримышечно или подкожно мор-

фин быстро всасывается, если не нарушена гемодинамика. При наличии показаний в случаях циркуля-торного шока морфин вводят внутривенно. Препарат метаболизирует-ся в печени и почках. Элиминация морфина происходит главным образом через почки. Период полувыведения препарата 2—4 ч, а продолжительность эффективной аналге-зии — 4—6 ч (у молодых пациентов она короче, чем у пожилых). Введение 10 мг морфина подкожно или внутривенно бывает достаточным. При введении 15 мг побочные эффекты препарата проявляются сильнее аналгезии.

Важнейшие показания для применения морфина и близких к нему препаратов в послеоперационном периоде: большие по объему и продолжительности оперативные вмешательства (на органах грудной и брюшной полости, онкологические), которые без достаточной аналгезии сопровождаются выраженным болевым синдромом; в том числе при длительной посленаркозной ИВЛ. В этих случаях морфин может быть применен в качестве средства премедикации, его вводят также сразу после операции.

Ограничения и противопоказания: пожилой возраст, легочные заболевания, печеночная недостаточность, операции на кишечнике с наложением анастомозов, реконструктивные операции в области желчных и панкреатических протоков, возможность ухудшения диуреза, назначение гипотензивных препаратов. Многие авторы полностью отказались от применения морфина у больных пожилого и старческого возраста, ослабленных и истощенных, предпочитают использовать в этих случаях нестероидные противовоспалительные препараты или дериваты опиоидов, не имеющие столь выраженных отрицательных эффектов, как морфин.

При использовании морфина или его аналогов всегда необходим мо-

ниторинг дыхательной, сердечнососудистой и центральной нервной систем. При передозировке препарата, выявляемой по симптомам дыхательной депрессии, назначают налоксон — селективный конкурентный антагонист, не обладающий свойствами морфина.

Нежелательные побочные эффекты и осложнения, возникающие при применении опиатов (глубокая се-дация, адинамия, нарушение мото-рики ЖКТ и мочевыводящих путей, депрессия дыхания и др.), побуждают к изучению новых методов послеоперационного обезболивания.

Опиоидные анальгетики последнего поколения по механизму действия на опиоидные рецепторы относятся к частичным или полным агонистам определенного типа указанных рецепторов или к агонистам-антаго-нистам разных рецепторов.

Трамадола гидрохлорид (трамал «Грюненталь», Германия; традол, «Rusan Pharma», Индия, и др.) представляет собой синтетический анальгетик аминоциклогекса-новой группы с двойным (опиоид-ным и неопиоидным) механизмом центрального действия. Относится к анальгетикам средней силы и продолжительности действия. Его анальгетический потенциал, по данным разных авторов, составляет 1Xs-1/5 потенциала морфина и сравним с таковым пентазацина. После абдоминальных операций в условиях нейролептаналгезии (HJIA) внутривенное введение трамадола в дозе 1 мг/кг в палате пробуждения обеспечивает полноценную послеоперационную аналгезию в течение 5 ч у 83 % пациентов. После обширных операций послеоперационная моно-аналгезия трамалом обычно бывает недостаточной.

Просидол является синтетическим наркотическим анальгети-ком, агонистом опиатных рецепторов; активирует антиноцицептив-ную систему, изменяет эмоциональ-

ное восприятие боли; расслабляет мышечную оболочку кишечника, на сфинктеры влияния не оказывает; активирует рвотный и угнетает каш-левой центры. Препарат подвергается биотрансформации в печени, экскретируется в основном почками; по силе анализирующего действия слабее морфина. Эффект проси-дола после внутримышечного введения развивается через 15—30 мин и длится до 4 ч.

Препарат применяют для купирования болевого синдрома при инфаркте миокарда и остром панкреатите, почечной и печеночной колике, у онкологических больных, в послеоперационном периоде.

Противопоказания к применению: гиперчувствительность, пече-ночно-почечная недостаточность, коматозное состояние, алкогольная интоксикация, артериальная гипо-тензия, органические заболевания ЦНС, эпилепсия и тонико-клони-ческие судороги в анамнезе, дыхательная недостаточность и бронхиальная астма. Препарат значительно усиливает действие нейролептиков, бензодиазепинов, снотворных и ги-потензивных средств, а также алкоголя.

Препарат вводят внутримышечно, внутривенно, подкожно в дозе 5— 10 мг (0,5—1 мл 1 % раствора). В некоторых случаях возможно введение до 1,5—4 мл 1 % раствора [Энциклопедия лекарств, 2001].

Бупренорфина гидрохлорид (сангезик «Pharmacare», Индия; торгезик, темгезик, нопен и др.) — полусинтетический анальге-тик (дериват тебаина), являющийся частичным агонистом μ- и антагонистом ξ-опиатных рецепторов. По анальгетической активности не уступает морфину. Выпускается не только в виде раствора для инъекций (ампулы 0,3—0,6 мг), но и в виде сублингвальных таблеток (0,2 мг). Анальгетический эффект препарата при внутривенном введении развивается через 10—15 мин,

при сублингвальном — через 15— 20 мин, при внутримышечном — через 30 мин; длительность аналгезии при внутривенном введении — 4 ч, при внутримышечном — 6 ч. Депрессивное влияние на ЦНС значительно менее выражено, чем у морфина и его аналогов, что объясняется агонист-антагонистическими свойствами анальгетика. Бупренор-фин не оказывает существенного влияния на кровообращение, депрессия дыхания при использовании анальгетических доз отсутствует или незначительная. Препарат мало влияет на моторику ЖКТ, моче- и желчевыводящих путей. В отличие от морфина при длительной терапии болевых синдромов привыкание и зависимость развиваются редко.

Антагонисты опиоидов. Группа антагонистов опиоидных рецепторов представлена такими препаратами, как налоксон, налорфин, нал-трексон, леваллоран, циклозоцин.

Налоксон (н арка н). Это чистый конкурентный антагонист опиоидов. Он устраняет эффекты как агонистов, так и агонистов-ан-тагонистов. При передозировке буп-ренорфина его эффективность может оказаться недостаточной, так как первый прочно связывается с рецепторами.

После внутривенного введения нормализация угнетенного дыхания начинается через 1—2 мин, устранение других эффектов (анальгетичес-кого, угнетения сознания) происходит несколько медленнее. Быстрая существенная нормализация функции дыхания после введения налок-сона представляет собой диагностически важный признак передозировки опиоидов [Лоуренс Д.Р., Бе-нитт П.H., 1993]. Однако эффект может быть недостаточным или отсутствовать, если доза мала или отравление вызвано бупренорфином, а также у тяжелобольных при гипоксии мозга или гипотермии.

Действие налоксона продолжается около 1 ч, что соответствует его

периоду полувыведения (Т]/2). Максимальное действие на угнетенное дыхание может быть кратковременным (около 10 мин). Опиоидные анальгетики действуют более продолжительно, чем их период полувыведения, так как они депонируются в тканях. В этих случаях введение налоксона следует повторять или вводить его внутривенно длительно. При подозрении на передозировку опиьидов препарат вводят внутривенно в начальной дозе 0,4— 1,2 мг (до 2 мг), в течение 3 мин и тщательно наблюдают за состоянием больного (дыхание, зрачки, сознание). Если состояние пациента улучшается, но не нормализуется, препарат вводят повторно. Общая доза не должна превышать 10 мг.

43.2. Неопиоидные анальгетики

К этой группе болеутоляющих средств относятся различные группы препаратов: нестероидные противовоспалительные средства (НПВС), ингибиторы кининогенеза, агонисты α-адренорецепторов, синтетические аналоги лейэнкефалинов и др.

Нестероидные противовоспалительные средства. В эту группу препаратов входят многие ненаркотические анальгетики типа широко известного анальгина, а также менее широко используемые водорастворимые препараты ацетилсалици-ловой кислоты (аспизол, ацелизин и др.). Все они обладают свойствами ингибиторов синтеза ПГ. Наибольшего внимания из НПВС заслуживают ксефокам (лорноксикам), ке-торолак, трометамин, диклофенак и кетонал (кетопрофен), обладающие наиболее выраженным анальгети-ческим действием.

Ксефокам (лорноксикам — «Н и к о м е д», Австрия). Лорноксикам — это новый представитель НПВС, относящийся к группе оксикамов, дает самый мощный обезболивающий эффект, сравни-

мый с таковым опиоидов. Он оказывает как периферическое, так и центральное действие. В основе механизма действия лорноксикама лежит угнетение синтеза ПГ вследствие сбалансированного угнетения активности изоферментов циклоок-сигеназы-1 (ЦОГ-1) и циклооксиге-назы-2 (ЦОГ-2). Угнетение активности циклооксигеназ не вызывает увеличения выработки лейкотрие-нов. Препарат стимулирует выработку эндогенного динорфина и эн-дорфина, что подтверждает наличие у ксефокама центрального анальге-тического эффекта. Лорноксикам не оказывает опиатоподобного действия на ЦНС и поэтому не угнетает дыхания, а также (в отличие от опиоидов) не оказывает отрицательного влияния на ЖКТ.

Анальгетическая активность ксефокама превышает таковую других НПВС, в частности диклофенака и пироксикама.

Нет оснований предполагать возможность возникновения у больных лекарственной зависимости к лор-ноксикаму. Ксефокам — один из наиболее сильных ингибиторов ЦОГ, ИЛ-6 и оксида азота, участвующих в каскадной реакции системного воспаления.

Фармакокинетика. Лорноксикам быстро и практически полностью всасывается из ЖКТ после приема внутрь. При этом максимальные концентрации достигаются через 1 — 2 ч. Период его полувыведения составляет 4 ч. Порошок ксефокама 8 мг предназначен для приготовления раствора, который вводят внутримышечно или внутривенно. Максимальные концентрации в плазме при внутримышечном введении достигаются примерно через 1/4 ч (15 мин). Абсолютная биодоступность (рассчитанная на основании величины показателя «площадь под кривой концентрации — время») после внутримышечного введения препарата составляет 97 %. Лорноксикам присутствует в плазме в неиз-

менном виде, а также в форме гидро-ксилированного метаболита, который не обладает метаболической активностью. Степень связывания препарата с белками плазмы достигает 99 % и не зависит от концентрации. Препарат полностью метаболизиру-ется и выводится из организма: примерно [Л метаболитов экскретирует-ся с мочой и 2/5 — с калом. При повторных введениях в рекомендуемых дозах лорноксикам не аккумулируется в организме больного. У лиц пожилого возраста и у больных с нарушениями функции печени и почек значимых изменений фармакокине-тики препарата не обнаружено.

Ксефокам нашел широкое применение в хирургических клиниках, используется главным образом при болевом синдроме в послеоперационном периоде [Лебедева P.С., Ни-кода В.В., 1998]. Имеются сообщения о его успешном применении в качестве основного анальгетика при трансвенозном хирургическом лечении наджелудочковых тахиаритмий [Малышев В.Д., Жданов A.M., Свиридов С.В. и др., 2001].

Показания к применению: умеренный или выраженный болевой синдром, терапия послеоперационной боли.

Дозировка и способ применения. Раствор для инъекций готовят непосредственно перед использованием путем растворения содержимого одного флакона (8 мг порошка ксе-фокама) водой для инъекций (2 мл). После приготовления раствора иглу заменяют. Раствор может быть введен внутримышечно (длинной иглой) или внутривенно. Продолжительность внутривенного введения должна составлять не менее 15 с, внутримышечного — не менее 5 с. Начальная доза составляет 8 мг. При недостаточном обезболивающем эффекте дозы 8 мг можно дополнительно ввести такую же дозу. Поддерживающая терапия: по 8 мг 2 раза в сутки. Максимальная суточная доза не более 16 мг.

Пожилым больным (старше 65 лет, масса тела 50 кг), перенесшим обширные оперативные вмешательства, рекомендуется вводить меньшие дозы ксефокама. Суммарная суточная доза не должна превышать 8 мг.

Ксефокам нельзя вводить (!) больным:

• страдающим аллергией к данному препарату или имеющим в анамнезе гиперчувствительность к ацетилсалициловой кислоте или другому НПВС;

• с геморрагическим диатезом или нарушениями свертываемости крови;

• с активной пептической язвой или имеющим в анамнезе рецидивирующие пептические язвы;

• с выраженными нарушениями функции печени и почек;

• с гиповолемией;

• с подтвержденным или предполагаемым цереброваскулярным кровотечением;

• беременным и кормящим женщинам;

• в детском и юношеском возрасте до 18 лет.

С особой осторожностью ксефо-кам может быть применен у больных бронхиальной астмой, аллергическим насморком, полипозом ели-      ι£ зистой   оболочки   носа.   Этот  пре-     Jf парат несовместим с приемом алко-     ί голя («Никомед»). ρ

Кеторолактрометамин, или кетродол («Deva Holding AS», Турция) — нестероидный противовоспалительный препарат, обладающий мощной анальгетичес-кой, противовоспалительной и жаропонижающей активностью. Является ингибитором простагландин-синтетазы. По силе анальгетическо-го эффекта превосходит все НПВС, за исключением ксефокама. Начало обезболивающего действия начинается через 30 мин после внутримышечного введения, а его максимальный уровень достигается через 1— 2 ч. Продолжительность аналгезии

около 6 ч. Суточная доза не должна превышать 90 мг. Противопоказан при бронхиальной астме, гиповоле-мии, язвенной болезни желудка, ги-покоагуляции и опасности геморрагии, заболеваниях печени и почек, сопровождающихся нарушением их функции. Из побочных эффектов чаще всего могут наблюдаться сонливость, боли в месте инъекции, повышенное потоотделение, тошнота, рвота, головокружение, вазодилата-ция, диспепсия. В последние годы препарат стал широко применяться для послеоперационного обезболивания с хорошим эффектом, но имеет ограничения из-за перечисленных побочных свойств.

К е т о н а л (кетопрофен, «Lek») — нестероидное противовоспалительное средство (НПВС), производное пропионовой кислоты. Оказывает также болеутоляющее и жаропонижающее действие, подавляет агрегацию тромбоцитов. Воздействуя на цикло- и липооксигеназное звено метаболизма арахидоновой кислоты, кетопрофен ингибирует синтез ПГ, лейкотриенов и тром-боксанов. Как и ксефокам, дает центральный и периферический анализирующий эффект, обладает мощной антибрадикининовой активностью, стабилизирует лизосо-мальные мембраны, вызывает значительное торможение активности нейтрофилов. Применяется главным образом для купирования болевых синдромов различного гене-за: послеоперационной, травматической боли, болевых синдромов в хирургической, гинекологической, неврологической и онкологической практике.

В практике ИТ кетонал чаще всего используется в виде инфузий и для приема препарата внутрь. Таблетки форте содержат 100 мг, таблетки ретард — 150 мг кетопрофена, в 1 ампуле — 100 мг кетопрофена в 2 мл растворителя.

Время достижения максимальной концентрации в плазме при приеме

внутрь 1—2 ч, при парентеральном введении — 15—30 мин.

Для кратковременной инфузий 100—200 мг препарата растворяют в 100 мл изотонического раствора натрия хлорида и вводят в течение 0,5—1 ч каждые 8 ч. Для длительной инфузий 100—200 мг кетопрофена растворяют в 500 мл изотонического раствора натрия хлорида или глюкозы и вводят в течение суток, меняя флаконы каждые 8 ч.

Препарат противопоказан при гиперчувствительности к кетопрофену и салицилатам. Как и при применении других НПВС, необходимо соблюдать осторожность при лечении больных с язвенными заболеваниями ЖКТ в анамнезе, почечной и печеночной недостаточностью, а также получавших кумариновые антикоагулянты. При одновременном назначении кетопрофена и петлевых диуретиков нефротоксическое действие обоих препаратов усиливается. Кетонал может применяться в комбинации с анальгетиками центрального действия. Для комбинированного применения препарат смешивают с морфином в одном флаконе (морфин 10 мг, кетопрофен 100—200 мг), растворяют в 500 мл изотонического раствора натрия хлорида или раствора Рингера и вводят в течение 8 ч. При внутримышечном введении стандартная дозировка — 1—2 инъекции в сутки.

Диклофенак (диклонат П, диклоран, вольтарен и др.) обладает выраженным противовоспалительным, болеутоляющим и жаропонижающим действием. Тормозит агрегацию тромбоцитов. Механизм действия связан с подавлением синтеза ПГ E. Анальгетический эффект наступает в течение 15—30 мин после внутримышечного введения. Является ненаркотическим анальгети-ческим средством длительного действия (12—24 ч).

Ингибиторы кининогенеза. К о н-т ρ и к а л (трасилол, апротинин,

гордокс и др.) представляет собой инактиватор калликреина — предшественника кининов, образующихся у здорового человека в незначительных количествах, необходимых для осуществления регуляции ряда физиологических функций.

Контрикал и другие ингибиторы кининогенеза препятствуют развитию отека и боли, улучшают капиллярный кровоток и являются эффективным средством лечения операционной кровопотери, поскольку активируют процесс коагуляции и препятствуют фибринолизу. Важными при больших хирургических операциях являются противошоковые свойства контрикала, проявляющиеся поддержанием органного кровотока, уменьшением интерсти-циального отека, т.е. контрикал тормозит развитие так называемых шоковых органов при различных видах шока — геморрагического, токсического и травматического.

Учитывая многочисленные полезные свойства ингибиторов кининогенеза, следует считать целесообразным их использование как компонента интра- и послеоперационного обезболивания в ИТ при больших хирургических операциях для предотвращения серьезных нарушений гомеостаза, связанных с операционной травмой, избыточным кинино-образованием и кровопотерей [Оси-поваН.А. и др., 1997].

Агонисты а-адренорецепторов. Клонидин (клофелин, Clophe-Hn, Hemiton, Catapresan) является производным имидазолина и относится к антигипертензивным средствам. Механизм действия клониди-на преимущественно обусловлен активацией центральных адренерги-ческих α-рецепторов. Клофелин при внутривенном введении проявляет собственную анальгетическую активность. Выявлен хороший потенцирующий эффект клофелина при сочетании с фентанилом и ка-липсолом. Экспериментальные исследования показали, что клофелин

значительно потенцирует анальге-тический эффект опиатов и общих анестетиков, а также устраняет ге-модинамические реакции при боли, не поддающейся действию общих анестетиков и анальгетиков. Благодаря этим ценным свойствам клофелин успешно используется в качестве компонента общей анестезии и для послеоперационного обезболивания [Михайлович В.А., Игнатов H.Д., 1990]. Работами этих авторов показано, что клофелин стабилизирует течение общей анестезии, позволяет полностью устранить стрессовые реакции кровообращения на операционную травму, в том числе у больных с сопутствующей артериальной гипертензией, снижает потребность в наркотических анальгетиках во время и после операции. Вместе с тем этот препарат, являющийся антигипертензивным и ваготропным средством, может приводить к депрессии кровообращения (гипотензия, брадикардия). Поэтому важным условием является определение конкретных показаний и противопоказаний к включению его в схему послеоперационного обезболивания.

В настоящее время имеется много публикаций как о местном применении клонидина при основных видах регионарных блокад, так и о системном использовании для пре-медикации или в качестве компонента анестезиологического пособия. При этом следует учесть, что путь введения этого препарата (пероральный, внутривенный, внутримышечный, эпидуральный, ин-тратекальный) зависит и от фармакологических предписаний соответствующей страны. В настоящее время в Российской Федерации не получено разрешение фармакологического комитета на эпидураль-ное и интратекальное введение препарата.

При назначении клонидина следует учитывать неизбежность его многостороннего действия, связан-

Таблица   43.1. Купирование острого болевого синдрома в послеоперационном периоде

Наропин

Концентрация препарата, м г/мл

Объем раствора

Доза

Начало действия, мин

Длительность действия, ч

Эпидуральная анестезия на поясничном уровне

Болюс

2

10-12 мл

20-40 мг

10-15

0,5-1,5

Длительная инфузия

2

6—14 мл /ч

12-28 мг/ч

10-15

0,5-1,5

Эпидуральная анестезия на грудном уровне

Длительная инфузия

2

6—14 мл/ч

12-28 мг/ч

_

Прс водниковая и ин-фильтрационная блокада

2

1 — 100 мл

2-200 мг

1-5

2-6

ного со стимуляцией α-рецепторов, в том числе центральные эффекты а2-агонистов (седация, сон, усиление воздействия анестетиков).

Синтетические аналоги лейэнке-фалинов. Даларгин — отечественный препарат, синтезированный в 1978 г. в лаборатории пептидов ВКНЦ АМН СССР. Эндогенные опиатные пептиды — энкефалины и эндорфины — обладают морфино-подобным анализирующим свойством. Эти пептиды способны функционировать в качестве нейромеди-аторов и нейромодуляторов, участвуют в осуществлении многих функций, в том числе в реакциях на стресс. Синтетический аналог лей-энкефалинов — даларгин оказывает антистрессовое действие, ему присущи свойства, относящиеся к препаратам-протекторам. Клинические исследования показали целесообразность послеоперационного обезболивания на основе даларгина, особенно у лиц пожилого и старческого возраста [Сластников С.В., 1995; Малышев В.Д. и др., 1996].

43.3. Местные анестетики

К местным анестетикам относятся наропин (ропивакаин), анекаин, маркаин (бупивакаин), лидокаин и др.

Наропин (ропивакаина гидрохлорид) — местный анестетик амидного типа. Обратимо блокирует вольтажзависимые натриевые каналы и таким образом препятствует генерации импульсов по нервным волокнам. Подавляет проведение не только болевых импульсов, но и импульсов другой модальности. Продолжительность действия препарата зависит от пути его введения и дозы. Он используется в интра- и послеоперационном периодах, в основном для эпидуральной блокады, а также для блокады отдельных нервов, местной анестезии (табл. 43.1).

Фармакокинетика. После введения в эпидуральное пространство ропивакаин полностью абсорбируется из него. Абсорбция носит двухфазный характер. Активно био-трансформируется в организме, главным образом путем гидроксили-рования. Τι/2 для двух фаз составляет соответственно 14 мин и 4 ч. Общий плазменный клиренс — 440 мл/мин. Около 86 % от введенной дозы экскретируется с мочой, главным образом в виде метаболитов, и только 1 % препарата выводится с мочой в неизменном виде.

Раствор для инъекций содержит 2 мг/мл, 7,5 мг/мл и 10 мг/мл. Выпускается в пластиковых ампулах

по 10 и 20 мл, 2 мг/мл, в пластиковых инфузионных мешках по 100 и 200 мл.

Анестезия при оперативных вмешательствах:

• эпидуральная блокада на поясничном или грудном уровнях;

• проводниковая анестезия (блокада крупных нервов и нервных сплетений);

• блокада отдельных нервов и местная анестезия.

Купирование острого болевого синдрома:

длительная инфузия или периодическое болюсное введение препарата в эпидуральное пространство для устранения послеоперационной боли;

• блокада отдельных нервов и местная анестезия.

Дозы, указанные в табл. 43.1, считаются достаточными для выполнения надежной блокады у взрослых, однако приведенные данные являются ориентировочными, так как существует индивидуальная вариабельность скорости развития блокады и ее длительности. До введения и во время введения препарата для предотвращения попадания раствора в сосуд следует тщательно проводить аспирационную пробу. Случайное внутрисосудистое введение распознается по увеличению ЧСС, а случайное интратекальное введение — по признакам спинальной блокады. При появлении этих симптомов следует немедленно прекратить введение препарата. Ропи-вакаин в дозе до 250 мг при эпиду-ральной блокаде обычно хорошо переносится. При продолжительной блокаде, наступающей в случае длительной инфузии или повторного болюсного введения, следует учитывать возможность создания токсических концентраций анестетика в крови и местного повреждения нерва. Установлено, что суммарная доза ропивакаина 800 мг, введенная

в течение 24 ч, а также длительная эпидуральная инфузия со скоростью 28 мг/ч в течение 72 ч хорошо переносится взрослыми.

Для купирования послеоперационной боли рекомендуется следующая схема применения препарата. Если эпидуральный катетер не был установлен при оперативном вмешательстве, то после его установки выполняется эпидуральная блокада наропином (7,5 мг/мл). Аналгезия поддерживается инфузией наропина (2 мг/мл). Инфузия со скоростью 6—14 мл/ч (12—28 мг/ч) обеспе^и-вает адекватную аналгезию с незначительной и непрогрессирующей двигательной блокадой. Данная методика позволяет в значительной степени уменьшить потребность в опиоидных анальгетиках. Клинические исследования показали, что при послеоперационном обезболивании эпидуральную инфузию наропина (2 мг/мл) без фентанила или в смеси с ним (1—4 мкг/мл) можно проводить непрерывно в течение 72 ч. В последнем случае следует учитывать появление эффектов, связанных со стимуляцией опиоидных рецепторов [Энциклопедия лекарственных средств, 2001].

Побочные эффекты. Нежелательные реакции на наропин аналогичны реакциям на другие местные анестетики амидного типа и при правильном использовании препарата встречаются весьма редко. К ним относятся:

• аллергические реакции — кожные, а в наиболее тяжелых случаях анафилактический шок;

• реакции сердечно-сосудистой системы — гипертензия, гипотен-зия, брадикардия, тахикардия. Попадание избыточных количеств препарата в системный кро-воток оказывает угнетающее влияние на ЦНС и миокард (снижает возбудимость и автоматизм, ухудшает проводимость);

• реакции ЖКТ — тошнота, рвота;

• реакции ЦНС и периферической нервной системы — головная боль, головокружение, парестезии;

• прочие — повышение температуры тела, озноб, задержка мочеиспускания, нейропатия и нарушение функции спинного мозга (синдром передней спинальной артерии, арахноидит) обычно связаны с техникой проведения регионарной анестезии, а не с действием препарата.

Противопоказания к применению: возраст до 12 лет, гиперчувствительность к препарату.

При одновременном использовании наропина с другими местными анестетиками или препаратами, структурно схожими с местными анестетиками амидного типа, токсические эффекты могут суммироваться. Повышение рН раствора более 6,0 может привести из-за плохой растворимости ропивакаина к образованию преципитата.

Таким образом, ряд приведенных выше анальгетических препаратов целесообразно использовать для послеоперационного обезболивания, поскольку опиоидные анальге-тики оказывают действие на сегмен-тарном и центральном уровнях и не влияют на процессы периферической медиации боли, т.е. на непосредственный пусковой механизм болевой реакции. Для послеоперационного обезболивания целесообразно использовать антиноцицеп-тивные средства периферического действия. Ингибиторы синтеза Π Г, НПВС и антикининогенные препараты являются важными компонентами безопасных и эффективных методов послеоперационного обезболивания. Эти компоненты позволяют существенно уменьшить дозы наркотических анальгетиков, препятствуют развитию отека и боли, поддерживают адекватную микроциркуляцию, являющуюся обязательным условием полноценного кровоснабжения оперирован-

ных органов, заживления ран и анастомозов.

Большие преимущества перед традиционными препаратами типа промедола и морфия имеют опио-иды «средней потенции» — трама-дол (трамал) и «высокой потенции» — бупренорфин. Их ценность заключается в незначительном по сравнению с истинными опиатами влиянии на жизненно важные функции организма, минимальной толерантности и зависимости, однако в чистом виде они не всегда достаточны для обеспечения полноценной послеоперационной анестезии [Осипова НА., 1994]. Кроме этого, следует шире использовать регионарные блокады, которые по многим параметрам превосходят «стандартные» методики моноопи-атной аналгезии.

Для оценки адекватности послеоперационного обезболивания следует использовать комплекс тестов, характеризующих как динамику субъективного ощущения боли (шкала вербальных оценок и порогов боли в ответ на электрокожное раздражение), так и динамику объективных критериев (концентрация кортизола, глюкозы в плазме крови, показатели гемодинамики, ФВД, КОС).

43.4. Варианты

послеоперационного

обезболивания

Выбор лекарственных препаратов и их комбинаций для послеоперационного обезболивания у хирургических больных должен осуществляться исходя из: степени выраженности болевого синдрома, объема и характера выполненного оперативного вмешательства, тяжести общего состояния пациента, системных и органных нарушений на момент назначения обезболивающих средств. Рассмотрим наиболее типичные варианты медикаментоз-

ной   терапии   послеоперационного БС.

Купирование «слабой» послеоперационной боли. Данный тип болевого синдрома, как правило, наблюдается в послеоперационном периоде у хирургических больных после непродолжительных и малотравматичных поверхностных или полостных операций типа неосложненной аппенд-эктомии, грыжесечения, овариоэк-томии, удаления поверхностных липом и др. Послеоперационное обезболивание базируется на с о ч е т а н-ном применении слабого опиата и одного из ненаркотических анальгетиков, например:

• трамал — 100 мг внутримышечно 3—4 раза в сутки;

• баралгин — 5 мл внутримышечно (или внутривенно) 2—3 раза в сутки;

• адъювантная (симптоматическая) терапия.

Купирование «умеренной» после-операционой боли. К наиболее типичным оперативным вмешательствам, сопровождающимся БС умеренной интенсивности, можно отнести: холецистэктомию, экстирпацию матки, операции на легких в объеме лоб- или билобэктомии, резекцию желудка, вскрытие обширных флегмон на верхней и нижних конечностях и др. Одна из возможных схем послеоперационного обезболивания:

просидол (или промедол) по 20 мг 2—4 раза в сутки;

• ксефокам (лорноксикам) внутримышечно по 8 мг 2 раза;

• баралгин внутримышечно (или внутривенно) по 5 мл 4 раза в сутки;

• адъювантная терапия.

Купирование «сильной» послеопе-рационой боли. Интенсивность такого болевого синдрома характерна для обширных и травматичных оперативных вмешательств — гастрэк-томии, резекции пищевода, брюш-

но-промежностной экстирпации прямой кишки и др. После таких оперативных вмешательств для адекватного послеоперационного обезболивания требуется воздействие на все звенья модуляции и проведения ноцицептивного импульса. В качестве примера приводим схему лечения болевого синдрома на основе НПВС, ингибиторов кининогенеза, синтетического аналога D-L-энкефалина и сильного наркотического анальгетика:

• ксефокам — внутримышечно по 8 мг 2 раза в сутки;

• даларгин — 50 мг внутривенно капельно в 400 мл изотонического раствора натрия хлорида со скоростью 2 мг/ч в течение суток;

• гордокс (контрикал, апротинин и др.) — внутривенно по 100 000 ЕД 6—8 раз в сутки;

• бупренорфин — внутривенно из расчета 0,6 мг/сут (по 0,3 мг 2 раза) или промедол в дозе 20 мг;

• адъювантная терапия.

Вариант        «даларгин—морфин».

Послеоперационное обезболивание проводят сразу после поступления пациента в ОРИТ (через 30—40 мин после операции), независимо от степени болевого синдрома, который у большинства больных отсутствует. Не дожидаясь развития боли пациентам внутривенно болюсно вводят даларгин в дозе 1 мг, разведенный в 5 мл 0,9 % раствора натрия хлорида. Это минимальная терапевтически активная доза, что подтверждается клиническими и экспериментальными исследованиями [Сластников С.В. и др., 1995]. Учитывая короткий период полураспада даларгина и его импульсивный характер действия, в дальнейшем осуществляют капельное внутривенное (при помощи дозатора лекарственных веществ) введение раствора, содержащего даларгин (0,350 ± 0,001 мг/кг, в среднем 24 мг/сут), разведенный в 240 мл изотонического раствора натрия

хлорида со скоростью 10 мл/ч. Необходимо строго соблюдать постоянство и непрерывность инфузии в течение суток.

43.5. Принцип превентивной и непрерывной терапии боли в хирургии

Основная цель указанной терапии заключается в предупреждении и своевременном прерывании ноци-цептивной стимуляции на всех этапах хирургического лечения: в пред-, интра- и послеоперационном периодах [Осипова H.А., 1998].

На этапе предоперационной подготовки основными задачами являются стабилизация нейропсихического статуса пациента, устранение чувства страха перед планируемым оперативным вмешательством и ликвидация болевого синдрома, если таковой имеется. Неустраненные предоперационный эмоциональный стресс и болевой синдром могут оказать существенное негативное влияние на интраоперационный этап в период общего обезболивания в виде различных гемодинами-ческих и эндокринных реакций. Создание психологического покоя достигается путем психотерапевтической подготовки и назначения бен-зодиазепинов и снотворных ЛС с момента поступления пациента в хирургическое отделение клиники. Дозировки вышеуказанных групп препаратов могут быть различными и носят чисто индивидуальный характер, например: ежедневно тазе-пам по 10 мг 3—4 раза, на ночь снотворные препараты — фенобарбитал или этаминал-натрий по 0,1—0,15 г, либо седуксен — 10 мг. Накануне операции дозировки снотворных препаратов могут быть увеличены. В день операции в 7 ч утра целесообразно парентеральное или энте-ральное введение бензодиазепинов (диазепам — 10 мг, седуксен — 10 мг), а за 30—40 мин до операции прово-

дится премедикация, в состав которой входит анальгетик центрального действия, антигистаминный и анти-холинергический (атропин) препараты. Дополнительными компонентами премедикации могут быть нейролептики (дроперидол), стимуляторы центральных с^.адреноре-цепторов, гипотензивные средства и др. Желательным является включение в состав премедикации ингибиторов простагландиногенеза, например внутримышечное введение 8 мг ксефокама или 30 мг кеторола-ка. Профилактическое применение НПВС тормозит освобождение ПГ в оперируемых тканях, начиная с момента их рассечения хирургом. В результате снижается интенсивность воздействия Π Γ на периферические болевые рецепторы, а следовательно, и интенсивность восходящего ноцицептивного потока, т.е. не развивается развернутый послеоперационный болевой синдром с тяжелыми вегетативными, эндокринными, метаболическими и поведенческими проявлениями.

Адекватная защита пациента от страха и боли в предоперационном периоде и непосредственно перед оперативным вмешательством гарантирует от ситуационного стресса и вегетативных реакций при поступлении больного в операционную, облегчает выполнение необходимых манипуляций и введение в общую анестезию.

Принцип превентивности должен быть сохранен и продолжен на этапе операции и наркоза. Наряду с компонентами общей анестезии — центральными анальгетиками (фен-танил, дипидолор, норфин и др.), бензодиазепинами (седуксен, ро-гипнол, дормикум, реланиум и др.), анестетиками (диприван, гипноми-дат и др.), нейролептиками с первых минут оперативного вмешательства с целью профилактики послеоперационных осложнений и послеоперационного болевого синдрома показано введение препаратов-ингиби-

торов БАВ. Средние дозы ингибиторов протеаз при неосложненном течении операции: контрикала — 30 000 ЕД, гордокса - 300 000 ЕД. Данные препараты начинают вводить внутривенно капельно с изотоническим раствором натрия хлорида в начале операции (перед кожным разрезом) в дозе 10 000 ЕД — контрикала (100 000 ЕД гордокса) с последующим повторением введения в указанных дозах на основном этапе операции и в конце ее. При повышенной травматичности оперативного вмешательства, кровопотере дозы ингибиторов могут быть увеличены в 2—3 раза [Осипова НА., 1998].

Преемственность введения ингибиторов синтеза БАВ должна быть сохранена и в послеоперационном пе-

риоде. Только при таком подходе можно добиться адекватного уровня послеоперационного обезболивания, сократив или полностью нивелировав ряд нежелательных побочных эффектов, присущих наркотическим анальгетикам (депрессия дыхания, чрезмерная седация, сократительной способности миокарда, кашлевого рефлекса, угнетение тонуса гладкой мускулатуры кишечника, повышение тонуса сфинктера мочевого пузыря, тошнота, рвота, гипергликемия и др.). Ингибиторы кининогенеза (контрикал, гордокс) в послеоперационном периоде целесообразно вводить внутривенно капельно по 10 000 или 100 000 ЕД соответственно каждые 3—6 ч в течение 3—4 сут.

Список литературы

Алеманы  И.О. Гемогидродинамический мониторинг у больных пожилого и старческого возраста после абдоминальных операций: Дис. ... канд. мед. наук. — M., 2001.

Антипротозойные и противогрибковые средства/ХЭнциклопедия лекарств.— M.: РЛС, 2000.

Береснев В,А, Пути оптимизации послеоперационного обезболивания в онкохирургии: Дис. ... канд. мед. наук. — M., 2000. — 160 с.

Боброва  И.В., Золоев Г.К., Мышлякова И.В. и др. Синтез, фармакология и клинические аспекты новых обезболивающих средств. — Новгород, 1991. -С. 70-71.

Боргит А. Влияние седации на состояние тревоги и депрессии у реанимационных больных: Пер. с нем.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск— Тромсё, 1997. - С. 147-149.

Бэлк P. Патофизиология септического шока: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск—Тромсё, 1995. - С. 140-145.

Битвам Дж. Мидазолам — флумазенил: современное состояние: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анес-

тезиологии и реаниматологии/Под ред. Э.В. Недашковского. — Архангельск—Тромсё, 1997. — С. 68—75.

Гельфанд Б.Р., Гологорский В.А., Бурне-вич С.З. и др. Антибактериальная терапия абдоминальной хирургической инфекции/Под ред. акад. РАН и PAMH B.C. Савельева.- M., 2000.-C. 144.

Горобец  E.С. Побуждающая спирометрия — оптимальный метод послеоперационной профилактики ателектазов//Вести, интенс. тер. — 1997.-№ 1-2.-С. 65-68.

Добрыднев И.Л., Самарютель Ю. Эпиду-ральное применение морфина и OLI-агонистов для послеоперативного обезболивания//Анест. и реанима-тол. - 1998. - № 4. - С. 3-7.

Долина О.А. Анестезиология и реанима-тология: Учебник для медвузов. — M., 1998. -554с.

Лебедева   P.H., Маячкин P.Б., Никода В. В. Методы применения кеторола-ка триметамина у больных в раннем послеоперационном периоде//Анест. и реаниматол. — 1997. — № 5. — С. 98-102.

Лебедева Р.Н., Никода В. В. Фармакоте-рапия острой боли. — M.: АИР APT, 1998. - 183 с.

Малышев В.Д., Свиридов С.В., Бочаров В.Л. и др. Безопасный метод послеоперационного обезболивания у больных пожилого и старческого возраста//Клин. вести. — 1996. — № 2. - С. 58-59.

Михайлович В.А., Игнатов И.Д. Болевой синдром. — Л.: Медицина, 1990. — 326с.

Осипова Н.А., Бересте В.А., Абузарова Г,P. и др. Нестероидные противовоспалительные препараты (ацелизин) в послеоперационном обезболивании и интенсивной терапии//Анест. и реаниматол. — 1994. — № 4. — С. 41-45.

Осипова  H.А. Современные принципы клинического применения анальге-тиков центрального действия// Анест. и реаниматол. — 1994. — № 4. - С. 16-20.

Осипова Н.А. Антиноцицептивные компоненты общей анестезии и послеоперационной аналгезии//Анест. и реаниматол. — 1998. — № 5. — С. 15-17.

Осипова   H.А., Петрова В.В., Береснев В.А. и др. Профилактическая аналге-зия — новое направление в анестезиологии. Рождение и развитие идеи в работах коллектива MHМОИ им. П.А. Герцена//Анест. и реаниматол. - 1999. - № 6. - С. 13-18.

Плесков А.П. Гемодинамические принципы интенсивной терапии больных, оперированных по поводу рака пищевода и желудка: Дис. ... докт. мед. наук. - M., 1999.

Плесков А.П., Мазурина О.Г. Гемодина-мический мониторинг: современные тенденции развития//Анест. и реаниматол.- 1998.- № 2.- С. 71-75.

Противомикробные  средства//Энцикло-педия лекарств. — M., 1999. — С. 541.

Радж П. Основные принципы лечения боли: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реанимато-логии/Под ред. Э.В. Недашковско-го. — Архангельск, 1993. — С. 45— 48.

Рябов   Г.А., Дорохов С.И., Мещеряков Г.А., Скобелев E.И. Принципы оптимизации инфузионной терапии критических состояний//Анест. и реаниматол. — 1991. — № 6. — С. 3—7.

Савельев B.C., Гельфанд Б.Р., Гологор-ский В.А. и др. Системная воспалительная реакция и сепсис при пан-

креонекрозе//Анест. и реаниматол. - 1999. - № 6. - С. 26-33.

Салтанов А.И., Кадырова Э.Г., Бошкоев Ж. Б. Ранняя постнаркозная адаптация: обзор проблемы//Анест. и реаниматол. — 1999. — № 6. — С. 23— 27.

Сяяд0о??я/ш/я//Энциклопедия лекарств. - M., 1999. - С. 440.

Свиридов С.В., Ломова M.И. Метаболические осложнения парентерального питания//Анест. и реаниматол. — 2001. -№ 2.

Силвей Г., Десидерио Д. Актуальные проблемы анестезиологии и реанимато-логии. Освежающий курс лекций. — Архангельск. — Хромее. — 1993. — С. 271-273.

Сластников С.В. Сравнительная оценка эффективности различных методов послеоперационного обезболивания у лиц пожилого и старческого возраста: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — 1995.

Хартиг   В. Современная инфузионная терапия. Парентеральное питание: Пер. с нем.— M.: Медицина, 1982.— 494с.

Aldrich Т.К., Eendler J.M., Visioli LD. Intrinsic positive endexpiratory pressure in ambulatory patient with airways ob-struction//Amer. Rev. Respir. Dis. — 1993. - Vol. 147. - P. 845-849.

Ariza M., Gothard J. W., Macnaughton P. Blood lactate and mixed venous-arterial PCO2 gradient as indices of poor peripherial perfusion following cardiac-pulmonary bypass surgery//Int. Care Med. - 1991. - Vol. 17. - P. 320-334.

Artucio H., Pereira M. Cardiac arrhythmia's in critically ill patients: epidermiologi-cal study//Crit. Care Med. — 1990. — Vol.18. - P. 1381-1388.

Barlett J. G. Pocket Book of infections Disease therapy. Williams & Willkins, 1997. - P. 379.

Bartels H., Siewert J.R. Postoperative Lun-genkomplikationen: spezielle proble-mean beispiel der Osophaguschirurgie// Langenbecks Arch. Chi. — 1990. — Suppl. Li Verch. Dtsch Ges Forch. P. 1101-1107.

Buckley M. T., Broden P. N. Ketorolac: a review of its pharmacodynamic and pharmacokinetic properties and therapeutic potencial//Drugs. — 1990. — Vol. 39, N 1. - P. 86-109.

De Gasp en Α., Маца E., Corti A. Lactic acidosis and liver transplantation. Physiological and clinical implica-tions//In: Critical Care Medisine. A.P.I.C.E. 9/94/Ed. by A. Gallo. -Fogliazza editore, Milano, 1994. — P. 35-47.

Fanconi S., Gerber L. Perioperative metabolic and hemodynamic changes in adults and children. In: 1994 Yearbook of intensive care and emergensy medicine/Ed. By J.L. Vinsent. Springer Verlag, Munchen. - 1994. - P. 337-348.

Gillinov A.M., Heitmiller R.F. Strategies to reduce pulmonary complications after transhiatal esophagestomy//Dis. Esophagus. - 1998. - Vol. 11,Nl.-P. 43-47.

Hennesy T.P.J, Respiratory complications in oesophageal surgery. In: Recent Advances in Diseases of the Esophagus. Monduzzi editore, Bologna.— 1996.— P. 533-535.

Infections Diseases in Critical Care Medicine/Ed. B.H. Cunha. - Marcel Dok-ker inc. - 1998. - 848 p.

Khan F.A, Soomro N.A., Kamal R.S.//L Pak. med. Assoc. - 1991. - Vol. 41, Nl.-P. 2-6.

MariniJJ., Wheeler AP. Critical Care Medicine. Williams & Wilkins, Phil. — 1997.

Marino P.L. The ICU Book. Lea & Fe-biger., Phil. - 1991.

Matsubara T. Pneumonia after esophagec-tomy//Nippon Geka Gakkai Zasshi. — 1996. - Vol. 97, N 6. - P. 437-441.

Moller J. T., Johannessen N. W., Berg H. et fl/.//Brit. J. Anaesth. - 1991. -Vol. 66, № 4. - P. 437-444.

Perings  C., Strauer B. E. Praevalenz von herzrhythmusstoerungen bei internis-tischen erkrankungen//Internist. — 1993. _ vol. 34. - P. 399-408.

Piccini P., Tripepi A. Right ventricular dys-

function: Diagnosis and goal of treat-ment//In: Critical Care Medicine. A.P.I.C.E. - 1994. - N 9. - P. 263-274.

Pottecher T., Jouffroy L.//Ann. Fr. Anesth. Reanim. - 1990. - Vol. 9, N 3. -P. 229-232.

Sato N., Oyamatsu M., Tsukada K. Serial changes in contribution of substrates to energy expenditure after transthoracic esophagectomy for cancer//Nutri-tion. - 1997. - Vol. 13, N 2. -P. 100-103.

Schilling  M.K., Gassman N., Sigurdsonn G. H. et al. Role of thromboxane and leukotriene 64 in patients with ARDS after oesophagectomy//Brit. J. Anaest. - 1998. - Vol. 80, N 1. - P. 36-40.

Scholz J., Steinhofel V., Dung M. Postoperative pulmonary complications in patients with esophageal cancer//Clin. Invest. - 1993. - Vol. 71, N 4. -P. 294-298.

Toda H., Murata A., Tanaka N. Changes in serum granulocyte colony-stimulating factor and interleukin-6 after surgical intervention//Res. Commun. MoI. Pathol. Pharmacol. - 1995. - Vol. 87, N 3. - P. 275-286.

Tsutsui S. Multivariate analysis of postoperative complications after esophageal resections//Ann. Thorac. Surgery.

1992.- Vol. 53, N 6.- P. 1052-1056.

Yoneyama K., Aoyama N., Akaike M. et al. A clinical study on respiratory management using a respirator with nasal intubation in patients undergoing surgery for esophageal cancer//Nippon Kyobu Geka Gakka Zasshi. - 1993. -Vol. 41, N 10. - P. 2006-2012.

Yu M., Levy M. M., Smith P. Effect of maxi-mazing oxygen delivery on morbidity and mortality rates in ethically ill patients. A prospective, randomized, controlled study//Crit. Care Med.

1993. - Vol. 21. - P. 830-838.

Раздел X

Острые нарушения сознания

Глава 44 Обморок. Делирий. Кома

44.1. Обморок

Обморок характеризуется общей мышечной слабостью и кратковременной потерей сознания. Начало его может быть быстрым и медленным. В последнем случае больной предчувствует это состояние, у него возникает ощущение «плохого самочувствия», общей слабости, ослабляется зрение, появляются шум в ушах, головокружение, иногда тошнота и рвота. Глубина и продолжительность бессознательного состояния вариабельны, обычно от нескольких минут до получаса. Обморок сопровождается бледностью кожных покровов, нередко холодным липким потом. Дыхание становится настолько поверхностным, что его внешние признаки — экскурсия грудной клетки, движение воздуха у рта и носа — нередко исчезают. Пульс слабого наполнения, АД снижено. Нередко бывает выраженная брадикардия, сменяющаяся тахикардией. В горизонтальном положении человека обморок прекращается быстрее, очевидно, в связи с тем, что кровь притекает к головному мозгу. Обморок нередко проходит сам по себе — без врачебной помощи, однако в его генезе могут быть тяжелые нарушения функции миокарда или мозгового кровообращения и другие причины. Главная сложность заключается в оценке тяжести состояния и определении по-

казаний к проведению реанимационных мероприятий [Адаме А.Д., Мартин Дж.В., 1993].

Обморок сердечного генеза. Кар-диальный обморок особенно опасен, так как нередко связан с внезапным снижением CB или аритмией, обусловленными острым инфарктом миокарда или поражением проводящей системы сердца. Этот тип обморока может закончиться в течение нескольких минут или сопровождаться глубокими нарушениями гемодинамики, снижением мозгового кровотока и внезапной смертью.

Вазовагальный обморок. Изменения в состоянии больных, обусловленные повышением тонуса вагуса, хорошо известны в анестезиологии. Фактически любое оперативное вмешательство требует назначения холинолитиков для предупреждения этих реакций. У здоровых людей при некоторых провоцирующих' факторах (боль, стрессовые ситуации, усталость, голодание, душное помещение, перегревание и др.) может возникнуть обморок. Вагус-ный характер обморока подтверждается развитием выраженной бради-кардии, снижением АД с одновременным снижением CB. Продромальные симптомы: общее плохое самочувствие, тошнота, зевота, учащенное или углубленное дыхание и расширение зрачков. Обычно обморок быстро проходит, если уложить

больного в горизонтальное положение, приподнять ноги и устранить все внешние факторы, вызывающие это состояние.

Постуральный обморок возникает при быстром изменении положения тела, вставании или принятии сидячего положения. Провоцирующими факторами могут быть гиповолемия, анемия, гипонатриемия, период восстановления после тяжелой болезни или операции, недостаточность функции надпочечников. Этот тип обморока возможен при первичной недостаточности вегетативной нервной системы, диабетической, алкогольной и других видах невропатии. Иногда он возникает у людей, потерявших физическую форму в результате адинамии.

Главной отличительной чертой постурального обморока является его зависимость от положения тела — в положении лежа он не возникает. Степень выраженности артериальной гипотензии может быть различной: от умеренного снижения систолического и диастолического АД до глубокого коллапса, требующего неотложных мероприятий — придания пациенту лежачего положения с приподнятыми ногами, при глубоком коллапсе — инфузионной терапии с применением плазмозамеща-ющих и солевых растворов, введения гормонов.

Синокаротидный обморок. Каро-тидный синус в норме реагирует на растяжение, импульсы идут в продолговатый мозг. Массаж или механическое воздействие на один или оба каротидные синусы может вызвать реакцию типа обморока, продолжающегося в течение нескольких минут. Его основными проявлениями могут быть брадикардия или артериальная гипотензия. Наблюдается чаще у пожилых людей, особенно у мужчин, находящихся в этот момент в вертикальном положении. Не всегда прослеживается связь с механическими раздражениями этих областей. Однако обмо-

рок может возникать даже при поворотах головы при тугом воротничке, иногда спонтанно.

Лечение обморочных состояний. Несмотря на то что большинство обмороков имеют относительно доброкачественное течение и быстро проходят либо без помощи врача, либо с минимальной помощью (уложить больного в горизонтальное положение, расстегнуть воротник, наложить холодную примочку на лоб, обеспечить доступ воздуха, предупредить западение языка и возможность аспирации рвотных масс), все же в генезе обмороков могут лежать более глубокие нарушения, которые следует иметь в виду при оказании первой помощи. Это прежде всего возможность инфаркта, нарушений сердечного ритма, гипогликемии, внутреннего кровотечения, острых нарушений мозгового кровообращения и других состояний, которые могут привести к летальному исходу. Если обморок сопровождается остановкой дыхания, показана немедленная ИВЛ способом «изо рта в рот» или с помощью различных приспособлений. Если исчез пульс на лучевых артериях, следует сразу же определить его на сонных артериях. При его отсутствии на сонных артериях необходимо проведение всего комплекса кардиопульмональной реанимации.

44.2. Эпилептические припадки

В основе эпилептических, или судорожных, припадков лежит резкое нарушение электрической активности коры больших полушарий мозга. Эпилептический припадок характеризуется нарушением сознания, возникновением судорог, расстройствами чувствительности и поведения. В отличие от обморока эпилептический припадок может возникать независимо от положения тела; цвет кожных покровов,

как правило, не изменяется. Перед началом припадка возникает так называемая аура: галлюцинации, иллюзии, искажения познавательной способности, состояние аффекта. После ауры самочувствие либо нормализуется, либо отмечается потеря сознания. Период бессознательного состояния во время припадка более длительный, чем при обмороке. Часто бывают недержание мочи и кала, прикусывание языка, ушибы при падении. Термином «эпилепсия» обозначают повторные, чаще стереотипные припадки, продолжающиеся периодически в течение нескольких месяцев или лет.

Большой эпилептический припадок характеризуется генерализован-ными тонико-клоническими судорогами, сокращением дыхательных мышц, сжатием челюстей, часто с прикусыванием языка, остановкой дыхания, цианозом, недержанием мочи, реже кала. Тоническая фаза припадка сменяется клонической с насильственными сокращениями мышц туловища и лица. Приступ продолжается обычно 1—2. мин, а затем больной засыпает. Непродолжительный сон сменяется апатией, усталостью и спутанностью сознания.

Лечению подлежат наиболее тяжелые припадки с клонико-тони-ческими судорогами, нарушающими дыхание и создающими угрозу асфиксии (эпилептический статус). Подавление судорог достигается внутривенным медленным введением 1 % раствора тиопентал а-натрия с добавлением 2 мл 0,5 % раствора диазепама.

Эпилептический статус серия генерализованных судорог, возникающих через короткие интервалы времени (несколько минут), в течение которых сознание не успевает восстановиться. Это состояние наблюдается примерно у 10 % больных с нелеченной или недостаточно леченной эпилепсией и часто следует за внезапной отменой противо-

судорожных препаратов. Эпилептический статус может возникать в результате перенесенного в прошлом поражения мозга (например, после инфаркта мозга). В основе развития комы и припадков могут лежать деструктивные и метаболические нарушения головного мозга [Casino G.D., 1996]. В этих случаях требуется немедленное лечение, так как кумулятивное действие общей и церебральной аноксии, вызванной повторными генерализованными судорожными припадками, может привести к необратимому поражению головного мозга или смерти [Plum F., Wosterlain C.G.,1971]. Диагноз эпилептического статуса легко ставится в том случае, когда повторные судороги перемежаются коматозным состоянием.

Неотложные реанимационные  мероприятия:

• восстановить проходимость дыхательных путей, интубировать трахею, ИВЛ с FiO2 не менее 0,5;

• установить интравенозную систему;

• принять меры к нормализации ге-модинамики и АД;

• взять кровь для лабораторных анализов и по возможности провести токсикологические исследования [Marini J.J., Wheeler P., 1997];

• ввести диазепам — 5—10 мг или лоразепам из расчета 0,05— 0,2 мг/кг (2—4 мг) внутривенно;

• определить уровень глюкозы в крови (возможность гипо- и гипергликемии) и назначить тиа-мин (1 мг/кг);

• при рефрактерном статусе применяют общую анестезию: внутривенно вводят препараты барбитуровой кислоты — 1 % раствор ти-опентала-натрия или гексенала в дозе 200—400 мг, в дальнейшем — внутривенная капельная инфузия этих препаратов в общей дозе до 1 г/сут, в некоторых случаях больше;

• определяют уровень электролитов, PaO2, SaO2, PaCO2, КОС, осуществляют компьютерную томографию (KT) черепа, люмбаль-ную пункцию, токсикологические исследования.

44.3. Спутанность сознания и делирий

Спутанность сознания — это состояние, при котором больной не способен мыслить с обычной скоростью и ясностью. Оно зависит от многих факторов, может быть одним из этапов развития ступора и комы или выхода из них. При усугублении процесса контакт с больным все более затрудняется. На заданные вопросы больной отвечает односложно, иногда при настойчивом их повторении, или не отвечает [Виктор M., Адаме Р.Д., 1993].

Делирий — особый вид спутанности сознания, характеризующийся острым началом, дезориентацией, нарушениями ощущений с иллюзиями и яркими галлюцинациями, маниакальностью, повышенной психомоторной активностью (возбуждение, беспокойство), функциональными изменениями вегетативной нервной системы. Делирий наиболее часто возникает у больных алкоголизмом. Симптоматика развивается в течение 2—3 сут. Вначале больной не может сосредоточиться, много и бессвязно говорит, не может спать, часто возникают дрожь, иногда судороги. При развитии делирия наступает более глубокое помрачение сознания, больной впадает в состояние, когда не может освободиться от галлюцинаций, резко возбужден, дезориентирован во времени и пространстве, не узнает окружающих людей. Лицо резко гиперемировано, зрачки расширены, склеры инъецированы, пульс частый, возможно повышение температуры тела, обильное потоотделение. В этом состоя-

нии, называемом также «белой горячкой», больной может оказать сильное физическое сопротивление персоналу, выброситься из окна и т.п. Делирий может иметь летальный исход. У большинства больных он проходит через 3—5 дней, иногда продолжается в течение нескольких недель.

Причины делир и я в отделениях ИТ:

• хирургические и терапевтические заболевания;

послеоперационный период; гипоксия; лихорадка; интоксикация; уремия; пневмония;

стрептококковая инфекция; синдром отмены барбитуратов и седативных средств;

• абстинентный алкогольный синдром;

• поражения нервной системы (субарахноидальное кровоизлияние, вирусный энцефалит, ме-нингоэнцефалит, сосудистые, опухолевые и травматические поражения головного мозга).

Основные причины спутанности сознания:

• метаболические нарушения (гипоксия, гиперкапния, гипогликемия, гипертермия, нарушения ос-молярности, КОС);

• действие наркотических анальге-тиков и других препаратов;

• посттравматические состояния;

• поражения нервной системы.

Лечение. За больными с де-лирием или другим видом нарушения сознания требуются постоянное наблюдение и индивидуальный уход. Необходимо выявление и лечение основного заболевания (синдрома), вызвавшего делирий. Отменяют все лекарства, которые могли бы привести к спутанному сознанию или делирию (только в том случае, если отмена не усугубит состоя-

ние). Применяют аминазин, галопе-ридол, диазепам, для восстановления сна наиболее эффективен хлоралгидрат. Седативные препараты назначают с целью ослабления тревожного возбуждения до такой степени, чтобы облегчить уход за больным. В случае тяжелого делирия не следует подавлять полностью двигательную активность больного. Неоправданное применение значительных доз седативных и особенно наркотических средств может привести к нарушениям дыхания и сердечной деятельности. Необходим тщательный контроль за количеством вводимой и выводимой жидкости, осмолярностью плазмы, концентрацией электролитов плазмы, КОС, уровнем газов в крови (для исключения гипоксемии или гипер-капнии). Оправдано применение всего комплекса лечебных мероприятий (см. ниже).

44.4. Коматозные состояния

Оглушение (сомноленция) — угнетение сознания с сохранением ограниченного словесного контакта на фоне повышения порога восприятия внешних раздражителей и снижения собственной психической активности.

Сопор — глубокое угнетение сознания с сохранением координированных защитных реакций и открывания глаз в ответ на болевые, звуковые и другие раздражители. Возможно выведение больного из этого состояния на короткое время.

Ступор состояние глубокого патологического сна или ареактив-ности, из которого больной может быть выведен только при использовании сильных (надпороговых) и повторных стимулов. После прекращения стимуляции у пациента вновь наступает состояние ареак-тивности.

Кома состояние, характеризующееся невосприимчивостью к внеш-

ним раздражителям. В состоянии комы нет признаков сознательных реакций на внешние и внутренние стимулы, отсутствуют признаки, характеризующие психическую деятельность.

«Вегетативное состояние» развивается после тяжелых повреждений мозга и характеризуется восстановлением «бодрствования» и утратой познавательных функций. Это состояние, называемое также апалли-ческим, может продолжаться очень долго после тяжелой черепно-мозговой травмы. У такого больного происходит чередование сна и бодрствования, поддерживаются адекватное самостоятельное дыхание и сердечная деятельность, в ответ на словесные стимулы открываются глаза, но отсутствуют дискретные двигательные реакции. Больной не произносит понятных слов и не выполняет словесных инструкций.

Сотрясение мозга обычно кратковременная потеря сознания, продолжающаяся в течение нескольких минут или часов. Возникает в результате травматических повреждений. Для сотрясения мозга характерна амнезия. Иногда сотрясение мозга сопровождается головокружением и головной болью.

Нарастание неврологической симптоматики после черепно-мозговой травмы вплоть до коматозного состояния свидетельствует о про-грессировании мозговых нарушений, наиболее частой причиной которых являются внутричерепные гематомы. Нередко перед этим больные находятся в ясном сознании (светлый промежуток времени).

Патофизиология комы. Деятельность головного мозга в первую очередь зависит от адекватности мозгового кровотока, обеспечивающего доставку кислорода и глюкозы. Кроме того, существует множество других причин, которые могут привести к развитию коматозного состояния.

Мозг является облигатным аэробом: все его потребности не могут

быть удовлетворены в отсутствие кислорода. Мозг не способен создавать запасы кислорода, а его продукция генерирующими структурами ничтожно мала. Примерно 25 % общих запасов расходуемой глюкозы потребляется мозгом, на что в условиях покоя тратится 25 % кислорода [Плам Ф., Познер Дж.Б., 1986].

Мозг очень чувствителен к малейшему изменению доставки энергии, которая расходуется на работу ионных насосов. Поток ионов осуществляет перенос информации между клетками мозга, поддержание целостности барьеров «кровь — мозг», синтез нейротрансмиттеров.

В нормальных условиях общий мозговой кровоток у человека 50 мл/100 г ткани мозга в 1 мин обеспечивает адекватный обмен в головном мозге. Доставка кислорода при этом значительно превышает потребность головного мозга в кислороде.

Точная нижняя граница артериальной перфузии, необходимой для сохранения жизнеспособности головного мозга у человека, неизвестна. При снижении мозгового крово-тока до 25 мл/100 г в 1 мин на ЭЭГ появляется медленный ритм, а при 15 мл/100 г в 1 мин электрическая активность мозга прекращается. Если мозговой кровоток снижается до 10 мл/100 г в 1 мин, возникают необратимые изменения в головном мозге, даже если PaO2 и SaO2 в норме.

Нормальная величина доставки кислорода (DO2) равна 8 мл/мин/ 100 г ткани мозга, а потребления кислорода — 3,5 мл/мин/100 г ткани мозга. Критический предел доставки кислорода, ниже которого начинается гибель клеток мозга:

DO2 = 2 мл/мин/100 г ткани мозга.

В нормальных условиях у человека каждые 100 г ткани мозга используют 5,5 мг глюкозы в 1 мин. В резе-

рве головного мозга содержится около 1 ммоль/кг свободной глюкозы, 3 ммоль/кг гликогена, около 70 % которого может быть немедленно превращено в глюкозу. Эти запасы глюкозы способны обеспечить энергетический обмен примерно в течение 2 мин после остановки мозгового кровотока, хотя потеря сознания наступает в течение ΒΙΟ с.

Термином «ишемия головного мозга» обозначают любое снижение мозгового кровотока, сопровождающееся появлением клинических симптомов. Этим термином можно обозначить нарушение транспорта кислорода. Снижение доставки кислорода и недостаточное удаление токсичных метаболитов могут выражаться различной неврологической симптоматикой вплоть до смерти мозга. При DO2 ниже 2 мл/мин/100 г наступают изменения, ведущие к немедленной или отсроченной смерти нейронов.

Полная, или тотальная, ишемия головного мозга может быть обусловлена как остановкой кровообращения, так и критическим уменьшением мозгового кровотока и DO2. При этом процессы с участием кислорода прекращаются, в клетках наступает истощение богатых энергией фосфатов, ведущее к нарушению транспорта ионов. Пируват ме-таболизируется до лактата. Снижается выработка энергии, продукция АТФ становится недостаточной, чтобы поддерживать энергетические потребности нейрона, и вслед за этим наступает нарушение клеточного гомеостаза.

Разные степени ишемии головного мозга могут быть вызваны системной гипотензией, снижением CB или отсутствием ауторегуляции мозгового кровообращения. Последнее следует предполагать во всех случаях тяжелого поражения головного мозга.

В нормальных условиях мозговой кровоток у человека, регулируемый

метаболическими, химическими и нейрогенными факторами, остается неизменным при колебаниях среднего артериального давления (САД) от 50 до 150 мм рт.ст. (ауторегуля-ция). В случаях отсутствия ауторегу-ляции мозговой кровоток зависит только от величины САД, снижение которого ведет к мозговой ишемии и провоцирует отек мозга, обусловленный повреждением клеточных структур (цитотоксический отек). Артериальная гипертензия может вызвать гиперемию, повысить внутричерепное давление и также привести к отеку мозга (вазогенный отек).

Первичная гипоксическая гипоксия (снижение SaO2 и PaO2) — одна из возможных причин снижения DO2. Гипоксия, как и гиперкапния, приводит к возрастанию мозгового кровотока. Одновременно происходит расширение мозговых сосудов, что следует рассматривать как реакцию при воздействии экстремальных патологических факторов.

DO2 зависит не столько от величины PaO2, сколько от SaO2 и соответственно содержания кислорода в артериальной крови. Критический уровень SaO2, вызывающий анок-сию мозга, не установлен. Увеличивающийся мозговой кровоток способствует нормализации DO2.

Повреждение мозга зависит от степени и продолжительности артериальной гипоксемии. Однако следует признать, что ишемия мозга (аноксическая ишемия) более опасна, чем гипоксическая гипоксия, поскольку продукты церебрального метаболизма при ишемии не удаляются из ткани. При этом снижается рН (лактат-ацидоз), повышается внеклеточная концентрация калия, нарушается поляризация клеточных мембран, что провоцирует возникновение судорог. Снижение мозгового кровотока и его ишемия сопровождаются повышением осмоляр-ности ткани мозга до 600 мосм/л и более. Такой высокий показатель

осмолярности создает угрозу привлечения в ткань мозга внеклеточной воды, особенно при проведении инфузии гипотонических растворов.

Анемия без циркуляторной недостаточности и ишемии головного мозга обычно не сопровождается какими-либо глубокими изменениями мозговых структур. Критический уровень гемоглобина крови для головного мозга не установлен. До настоящего времени сведения о поражении головного мозга в результате «анемического шока» отсутствуют. Имеется много примеров, когда снижение гемоглобина в крови до 30 г/л не приводит к развитию лактат-ацидоза и поражению головного мозга. Возросшие CB и мозговой кровоток компенсируют это состояние, сохраняя оксигена-цию тканей при пониженном уровне гемоглобина.

В практике врача отделения ИТ встречаются все три формы гипоксии: циркуляторная (ишемия) гипоксическая и анемическая, и все они могут наблюдаться в критическом состоянии больного. Гистоток-сическая гипоксия наблюдается реже и характеризуется неспособностью тканей усваивать кислород (например, при отравлении цианидами). Гипоксия мозга подтверждается наличием церебральной венозной гипоксемии, являющейся наиболее достоверным показателем напряжения кислорода в мозговой ткани.

Как снижение, так и повышение уровня глюкозы в крови вызывают нарушения ЦНС вплоть до комы. При изучении влияния уровня глюкозы на метаболизм головного мозга установлено, что при гипогликемии или гипергликемии мозговой кровоток остается неизменным или может повыситься.

Гипогликемия может быть вызвана заболеванием, введением инсулина или другого гипогликемиче-ского препарата. Спонтанная гипогликемия у взрослых возможна

при  чрезмерной  продукции   инсулина.

Снижение уровня глюкозы в крови не ведет к уменьшению потребления кислорода, но скорость потребления глюкозы при этом падает.

Снижение уровня глюкозы крови до 1,5—2,5 ммоль/л сопровождается нарушением сознания и даже комой. В структурах мозга развиваются глубокие функциональные изменения. Гипоглике-мическая кома может длиться в течение 1 ч и в отличие от гипокси-ческой обычно не приводит к каким-либо неврологическим последствиям. Однако результатом глубокой гипогликемии может быть и необратимая кома.

По-видимому, при недостаточном поступлении глюкозы головной мозг использует кроме глюкозы эндогенный гликоген и компоненты структуры [Плам Ф., Познер Дж.Б., 1986].

При гипогликемии выделяют 4 клинические формы энцефалопа-тии: 1) делирий, психические расстройства; 2) кому, сопровождающуюся многоочаговой дисфункцией ствола головного мозга; 3) инсульт-подобное течение с очаговыми неврологическими симптомами; 4) эпилептический припадок.

Гипергликемия. Повышенный уровень глюкозы в крови сопровождается гиперосмолярным состоянием, углубляющим энцефалопатию. Увеличение содержания глюкозы на фоне анаэробного метаболизма способствует накоплению конечных продуктов распада в тканях мозга, в частности молочной кислоты. Лак-тат-ацидоз усугубляет поражение мозга за счет дальнейшего нарушения регуляции метаболизма глюкозы, разрывая ионный гомеостаз, увеличивая формирование свободных радикалов и развитие внутриклеточного отека. Гипергликемия

характерна для гиперосмолярной гипергликемической комы — при этом уровень глюкозы в крови может достигать 55—100 ммоль/л и выше.

Изменения уровня COi в артериальной крови. Сильное влияние на мозговой кровоток оказывает изменение PaCO2. В нормальных условиях гиперкапния вызывает церебральную вазодилатацию и повышение внутричерепного давления. Последнее зависит и от режима ИВЛ. Внутричерепное давление повышается при использовании режима ПДКВ, повышение ЦВД также способствует росту внутричерепного давления.

Гипокапния сопровождается церебральной вазоконстрикцией. Однако этот так называемый механизм CO2 реактивности может быть нарушен у больных с черепно-мозговой травмой или аноксией мозга. Пассивная гипервентиляция, сопровождающаяся спазмом мозговых сосудов, может привести к гипоксии мозга и последующей спонтанной гиповентиляции. Одновременная гипероксигенация при гипокапнии опасна замедленным восстановлением сознания и возможностью возникновения судорожного синдрома.

Нарушения водного, электролитного и кислотно-основного равновесия. В формировании тяжелых мозговых нарушений могут быть задействованы самые различные механизмы, относящиеся к церебральным и экстрацеребральным факторам. При этом нарушения гомеоста-за играют не последнюю роль.

Гипергидратация сопровождается повышением внутричерепного давления. Особенную значимость приобретает гипотоническая гипергидратация, обусловленная гипонат-риемией. Быстрое снижение осмо-лярности плазмы на фоне гиперос-молярного состояния внутричерепной жидкости и клеток мозга может вызвать отек мозга.

Гипогидратация опасна снижением САД, развитием сердечно-сосудистого коллапса и уменьшением мозгового кровотока.

Гипо- и гиперосмолярные состояния являются факторами клеточной гипергидратации и гипогидра-тации.

Ионный дисбаланс (фосфор, кальций, магний, калий, натрий, хлор, бикарбонат) может быть первичным или вторичным механизмом развития энцефалопатии.

Нарушения КОС (респираторный ацидоз и алкалоз, метаболический ацидоз и алкалоз) сопровождаются дыхательными и сердечно-сосудистыми расстройствами, влияющими на функцию головного мозга.

Недостаточность кофакторов витаминов группы В, других витаминов и средств, влияющих на тканевой обмен, может также приводить к различным энцефалопатиям. В частности, недостаточность тиа-мина сопровождается симптомо-комплексом (болезнь Вернике), вызываемым поражением нервных клеток и сосудов серого вещества, окружающих водопровод, III и IV желудочки головного мозга. Часто наблюдается у алкоголиков. Назначение тиамина обычно эффективно в начальной стадии болезни, проявляющейся оглушенностью, спутанностью сознания и нарушениями памяти. В претерминальной стадии возможно развитие ортостатическо-го коллапса и комы.

ДВС-синдром обычно приводит к полиорганной недостаточности. В результате отложения фибрина в артериолах, венулах и капиллярах возникает ишемия головного мозга, происходят диффузные нарушения его функции — от спутанности сознания до комы. Повышенная кровоточивость, сопровождающая этот синдром, иногда вызывает петехи-альные высыпания на коже и глазном дне и даже может быть причиной субдуральных и внутримозго-вых кровотечений.

Жировая эмболия является тяжелым осложнением, возникающим через несколько часов или дней после травмы (чаще всего переломов трубчатых костей), ожогов и операции. Наблюдается в двух формах — мозговой и легочной, характеризуется умеренными или выраженными клиническими проявлениями. В отличие от ТЭЛА жировая эмболия обычно медленно прогрессирует. В тяжелых случаях появляется петехиальная сыпь на шее, передней поверхности грудной клетки и в области лопаток. При легочной форме первым симптомом может быть одышка. При исследованиях уровня газов артериальной крови отмечается снижение PaO2, иногда возрастание PaCO2. Для мозговой формы характерна сонливость, которая может перейти в кому. Прогноз зависит от своевременности диагностики и лечения.

Общая анестезия, несмотря на снижение скорости метаболизма, сохраняет энергетический потенциал головного мозга, определяющий возобновление нормальных функций. Доказана полная обратимость наркотической комы, сопровождающей глубокий наркоз.

Отек мозга. Различают вазоген-ный, цитотоксический и осмотический отек мозга.

Вазогенный отек развивается при нарушении целости гематоэнцефа-лического барьера. При этом повышается его проницаемость для протеинов плазмы, что приводит к увеличению объема экстрацеллюляр-ной жидкости. Такой отек может развиться в результате гипертен-зии, повышенного мозгового кровотока.

Цитотоксический отек возникает в результате первичного поражения клеток (их гипоксии) и накопления внутриклеточного натрия и воды. Он характерен для ишемии головного мозга, остановки кровообращения, гипоосмолярности плазмы. Причиной его может быть черепно-

мозговая травма с длительной гипоксией.

Осмотический отек развивается при нарушении существующего в норме небольшого осмотического градиента между осмолярностью ткани мозга и осмолярностью плазмы. Такой отек бывает при снижении осмолярности плазмы или вследствие водной интоксикации за счет гиперосмолярности мозговой ткани.

Неметаболические причины комы:

• ушиб и отек головного мозга;

• инфаркты;

• остро развивающиеся объемные процессы;

• полушарная гематома;

• субдуральная или эпидуральная гематома;

• субарахноидальное кровоизлияние;

• менингит;

• энцефалит и др.

Метаболические и другие причины ступора и комы:

ишемия головного мозга; гипоксемия; гиперкапния;

гипогликемия и гипергликемия; гипертензия; эпилептический статус; сепсис;

нарушения водно-электролитного и кислотно-основного состояния; гипер- и гипоосмолярные состояния;

• почечная и печеночная недостаточность, полиорганная патология;

• недостаточность кофакторов — тиамина, ниацина, пиридоксина, цианкобаламина, фолиевой кислоты; энцефалопатия Вернике;

• диссеминированная внутрисосу-дистая коагуляция;

• жировая эмболия;

• гипер- или гипофункция эндокринных желез;

• диабет;

• гипо- и гипертермия;

• действие опиатов, седативных препаратов, барбитуратов и прочих лекарственных средств;

• экзогенные отравления;

• неврологические заболевания, травматические повреждения головного мозга, субарахноидаль-ные и внутримозговые кровоизлияния, вирусный энцефалит, менингоэнцефалит, абсцесс мозга, опухоли, поражения сосудов.

Оценка тяжести коматозного состояния. Для документации глубины комы и определения степени неврологического восстановления может быть использована система «Glasgow Coma Scale» — шкала комы Глазго, которая была разработана для больных с черепно-мозговой травмой (ЧMT). «Pittsburgh Brain Stem Score» — Питсбургская шкала ствола мозга была создана в дополнение к шкале Глазго для больных с комой нетравматического генеза (шкалы балльной оценки сознания больных см. Приложение).

Существует тесная корреляция между тяжестью черепно-мозговой травмы (выраженной по шкале Глазго) и степенью гиперкапнии. При тяжести черепно-мозговой травмы ниже 9 баллов уровень PaCO2 обычно превышает 50 мм рт.ст., что требует немедленной интубации трахеи и проведения ИВЛ. Установлено, что респираторные нарушения при тяжелой травме опасны тем, что они поздно диагностируются. На громадном клиническом материале было показано, что у больных с тяжелой черепно-мозговой травмой (не менее 9 баллов по шкале Глазго) летальность зависела от быстроты респираторной поддержки. Так, ни один из больных, интубированных в первый час после травмы, не умер в течение первых 24 ч, в последующем летальность среди них составила 22,5 %. В тех случаях, когда интубация была

отложена более чем на 1 ч, летальность составила 38,4 % [Hemmer V., 1997].

Шкалу Глазго также применяют для предсказания исхода у больных с остановкой сердца, возникшей вне лечебного учреждения. У большинства обследованных пациентов прогноз был правильно определен на 2-е сутки после остановки сердца. Если суммарная оценка была 10 баллов или выше (наивысшая возможная оценка 15 баллов), то состояние больных восстанавливалось удовлетворительно. В тех же случаях, когда суммарная оценка составляла на 2-е сутки 4 балла и меньше, шансы на удовлетворительное восстановление были низкими [Мари-HO П., 1998].

Эта система представляет лишь один подход, и ее результаты должны быть соответствующим образом интерпретированы.

Смерть мозга. Мозг более чувствителен к аноксии и уменьшению его перфузии, чем любой другой орган. Функция мозга может быть безвозвратно утеряна, несмотря на сохранность других функций организма. Клиническая диагностика смерти мозга сложна, требует определенного времени и соблюдения ряда условий. Для того чтобы диагностировать смерть мозга, т.е. всех его структур (коры, среднего мозга и ствола мозга), должна быть установлена этиология комы, исключено наличие гипотермии, передозировки лекарственных препаратов, нейромышечного блока и шока. В крови не должно быть наркотических и других веществ, вызывающих угнетение мозговой функции. Необходимо длительное (не менее суток) наблюдение за больным без отключения аппарата ИВЛ.

Отсутствие кортикальной функции проявляется отсутствием сознания и изоэлектрической электроэн-цефалографической кривой, но это не служит доказательством смерти других отделов мозга. Появление

электрической активности на ЭЭГ у децеребрированных и декортициро-ванных больных несовместимо с этим диагнозом, однако рефлексы, исходящие из спинного мозга, возможны. У больных с медикаментозной комой изоэлектрическая кривая на ЭЭГ может сохраняться в течение нескольких суток [Marini JJ., Wheeler A., 1997].

У больных с деструктивными поражениями на уровне основания ва-ролиевого моста возможна на ЭЭГ электрическая активность в отсутствие внешних проявлений сознания. Однако исследования у этой группы больных показали, что эти пациенты в сознании, но не могут отвечать, за исключением открывания глаз и вертикального движения глазных яблок. Отсутствие зрачковых реакций означает потерю функции среднего мозга, невозможность глазных движений — потерю функции моста. Смерть ствола головного мозга подтверждается отсутствием зрачковых, роговичных, окуломоз-говых, окуловестибулярных, рвотных и дыхательных рефлексов. Медуллярная дисфункция проявляется апноэ, не устраняемым мощным ги-перкарбическим стимулом. Чтобы убедиться в этом, в условиях клиники и газового мониторинга применяют так называемый апноэ-тест с полным прекращением ИВЛ, но с одновременно продолжающейся OK-сигенацией. После предварительной оксигенации с FiO2 =1,0 кислородный катетер вводят в эндотрахеаль-ную трубку. Такая методика обеспечивает адекватную оксигенацию без вентиляции и способствует постепенному повышению PaCO2 до 60 мм рт.ст. и более, в среднем за 4—6 мин при условии адекватного кровообращения. Отсутствие признаков восстановления дыхания — один из критериев смерти мозга.

«Мозговая смерть» — состояние необратимого отсутствия функции мозга на всех его уровнях (кора, средний мозг, ствол). Клинически

это проявляется отсутствием реакций, рефлексов со стороны среднего мозга и отсутствием спонтанной вентиляции, несмотря на значительную гиперкарбию. Этот диагноз не может быть поставлен при продолжающейся гипотермии или лекарственной интоксикации [Mari-ni J.J., Wheeler Α., 1997].

Несмотря на то что диагноз смерти мозга может быть определен клинически, все же следует руководствоваться законами и принципами, принятыми в данной стране. Для этого требуются ЭЭГ, сканирование мозгового кровотока и другие исследования. При этом следует учитывать, что изоэлектрическая кривая ЭЭГ может быть у больных с гибелью коры, но у которых остается активность ствола головного мозга. Смерть мозга может быть подтверждена с помощью контрастной или изотопной ангиографии, регистрирующей отсутствие мозгового кровотока.

44.5. Алгоритм реанимационных мероприятий

Обеспечение адекватного дыхания. Головной мозг должен непрерывно снабжаться кислородом, а уровень CO2 крови не должен превышать нормальные значения. Адекватная оксигенация и PaCO2 зависят от достаточного дыхания [Плам Ф., Познер Дж.Б., 1986].

Восстановление проходимости дыхательных путей первый этап выведения больного из коматозного состояния. Если имеется закупорка дыхательных путей, попытайтесь очистить их с помощью отсасывания, а затем произведите интубацию трахеи трубкой с манжетой. При этом соблюдайте осторожность, поскольку всякая дополнительная гипоксия может ухудшить состояние больного. Запрокиньте голову больного, приподнимите его нижнюю челюсть и начните искусственную

вентиляцию кислородом с помощью маски и мешка наркозного или дыхательного аппарата. При травме шейного отдела позвоночника интубацию следует произвести без разгибания шеи. Если немедленная интубация оказалась невозможной, произведите коникотомию. Раздражение трахеи может вызвать сильную адренергическую или вагусную реакцию, что можно предупредить легкой премедикацией с обязательным назначением атропина (0,5— 1 мг).

Искусственная вентиляция лег-ких. Если имеются выраженные дыхательные нарушения, следует применить респираторную поддержку путем ВИВЛ до завершения обследования. Для предотвращения гипо-вентиляции, кашля, мышечного напряжения могут быть использованы седация и мышечная релаксация. В этих условиях невозможно наблюдение неврологической картины, но существенно снижается риск вторичного ухудшения.

Режим И BJI устанавливают таким образом, чтобы можно было поддерживать PaO2 выше 100 мм рт.ст., a PaCO2 — в пределах 30—35 мм рт.ст. При тщательном наблюдении эндотрахеальную трубку можно оставлять в трахее на неделю и более. При вероятности длительной комы показана трахеостомия, которую необходимо сделать примерно через неделю от начала ИВЛ.

Помните! Каждая минута дыхательных или циркуляторных нарушений при коме увеличивает первичное повреждение мозга. Следует немедленно восстановить проходимость дыхательных путей и обеспечить оптимальный уровень кислорода и CO2 в артериальной крови. Во всех случаях гиповенти-ляции показана ИВЛ.

Поддержание адекватного кровообращения. Кровообращение должно быть достаточным для адекват-

ного снабжения головного мозга кислородом. Обеспечьте мониторинг АД, частоты и ритма сердечных сокращений и проводите коррекцию нестабильных показателей гемодинамики и сердечных аритмий.

Установите систему для внутривенных вливаний, устраните гипо-волемию и, если необходимо, примените инотропные и вазоактивные вещества. При АД ниже 100 мм рт.ст. примените допамин, а при выраженной гипертензии — натрия нитропруссид или нитроглицерин. Редкий пульс может указывать на атриовентрикулярную блокаду и требует срочного электрокардиографического исследования для уточнения диагноза и проведения неотложной кардиостимулирующей терапии.

Восстановите ОЦК, CB, создайте умеренную гемодилюцию, примените средства для улучшения реологических свойств крови. Поддерживайте нормальный уровень ЦВД, поскольку его изменения могут быть причиной неадекватного мозгового кровотока и внутричерепной гипертензии.

В случаях отсутствия ауторегуля-ции мозгового кровотока, что следует предположить у любого больного с нарушенным сознанием, мозговой кровоток зависит исключительно от величины САД. Старайтесь поддерживать АД в среднем на уровне 100 мм рт.ст. Следите за тем, чтобы у пожилых больных оно не становилось значительно ниже привычного уровня, а у молодых — ниже 80 мм рт.ст.

Помните, что стабильная гемоди-намика без значительных колебаний АД и частоты пульса создает благоприятные условия для дальнейшего лечения и диагностики комы.

Контроль уровня глюкозы в крови. Возможность гипогликемии следует предположить во всех случаях комы, поэтому рекомендуется ввести глюкозу как энергетический субстрат

для мозга, предварительно сделав анализ крови на сахар, но не дожидаясь его результата. Разовая доза глюкозы равна 25 г (50 мл 50 % раствора). При продолжающейся гипогликемии эта доза может оказаться недостаточной. Риск стойкого поражения мозга при гипогликемии опаснее временного повышения уровня глюкозы в крови и гиперос-молярности в пределах 300 — 320 мосм/л. Выявленная гипергликемия должна быть также устранена. Нормальный уровень глюкозы крови — важное условие для лечения комы.

Снижение внутричерепного давления. Гипервентиляция. С целью снижения внутричерепного давления применяют гипервентиляцию, поскольку она вызывает вазокон-стрикцию артериол мозга и мягкой мозговой оболочки. Рекомендуемый уровень PaCO2 20—30 мм рт.ст. Это способствует снижению церебрального кровотока, церебрального объема и внутримозгового давления. Недостатками метода являются ги-поперфузия и снижение DO2 вследствие сдвига кривой диссоциации влево. Эффект гипервентиляции может истощиться через сутки после начала лечения. Гипервентиляция показана только при повышенном внутричерепном давлении. Этот метод не следует применять у лиц со сниженным мозговым крово-током. Наибольший положительный эффект наблюдается у молодых субъектов с преобладанием симптоматики отека мозга при интактной функции ствола. Во всех других случаях показана нормовентиляция.

Применение маннитола. Эффективность маннитола связывают с тем, что он, как и другие осмотические диуретики, снижает внутричерепное давление. Одним из важных условий лечебного действия этого препарата является интактность ге-матоэнцефалического барьера. В тех случаях, когда гематоэнцефаличес-кий барьер поврежден, маннитол не

применяют из-за возможности отека в зонах повреждения.

В последнее время было установлено, что при нарушении ауторегу-ляции мозгового кровотока манни-тол может увеличивать последний, а снижение внутричерепного давления будет выражено значительно меньше. Кроме того, нельзя забывать о ребаут-фазе, возникающей после применения маннитола. Ряд исследователей подтверждают эффективность использования низких доз маннитола (0,25 г/кг) под контролем внутричерепного давления.

Если при обследовании у больного обнаружена субдуральная или эпидуральная гематома и состояние его ухудшается, необходимо срочное удаление гематомы путем наложения фрезевых отверстий.

Нельзя забывать и о существовании экстрацеребральных факторов повышения внутричерепного давления. К ним относятся гипоксия, ги-перкапния, нарушения дренажной функции бронхов, кашель, судороги, повышение ЦВД и др. Все они в процессе лечения должны быть по возможности устранены.

Снятие судорог. В случае повторных судорожных припадков или ге-нерализованных судорог, независимо от их причины, необходимо провести срочную антисудорожную терапию, поскольку судороги углубляют мозговые нарушения. Для снятия судорог внутривенно вводят диазепам (седуксен) в дозе от 3 до 10 мг, а при недостаточном эффекте инфузии или повторении судорожного припадка необходим барбитуровый наркоз. Первоначальная доза тиопентала-натрия составляет 100— 150 мг (10—15 мл 1 % раствора). Затем его вводят постоянно (лучше с помощью инфузомата) со скоростью 150 мг/ч. Обычно при барбитуровом наркозе требуются проведение ИВЛ и непрерывный контроль за гемодинамикой. При очаговых эпилептических припадках назначают противосудорожные препараты.

Нормализация температуры тела.

Метаболические и структурные нарушения могут также вести к гипер-или гипотермии и усугубить нарушения метаболизма мозга. Гипер-термия опасна тем, что увеличивает метаболические потребности головного мозга, нереализуемые во время комы, и таким образом может углубить метаболические нарушения. Если повышение температуры тела вызвано инфекцией (сепсис, менингит), следует взять кровь для идентификации флоры и начать антибактериальную терапию, сочетая ее с антипиретической. Повышение температуры тела до 42— 44 0C и сухость кожных покровов позволяют предположить тепловой удар, который требует быстрого лечения (холодные обертывания, снижение температуры тела почти до нормального уровня).

Переохлаждение организма может наступить в любое время года. Этому способствуют отравления алкоголем, барбитуратами, седатив-ными препаратами, кровопотеря, травматический шок. Кома как следствие гипотермии возникает только при падении температуры тела до 31 0C и ниже. Больных с гипотермией следует постепенно согревать до температуры выше 35 0C.

Восстановление параметров водно-электролитного и кислотно-основного равновесия. Нормализация водного и электролитного баланса — важное условие лечения коматозного состояния. Определение осмолярности и КОД плазмы позволяет на ранних этапах лечения проводить корригирующую терапию. Изменения баланса электролитов — натрия, калия, магния, кальция и фосфора — также могут быть причиной неврологических нарушений. При гипонатриемии назначают растворы натрия хлорида. При острой травме показаны гипертонические инфузионные растворы. Следует подчеркнуть опасность применения гипотонических рас-

творов, способствующих клеточному отеку. При снижении содержания общего белка и альбуминов в крови показана инфузия растворов альбумина и плазмы. Необходимо поддерживать константы осмоляр-ности и КОД на нормальном уровне. При метаболическом ацидозе или алкалозе проводят соответствующую терапию. Нельзя допускать развитие респираторного ацидоза. Нужно вовремя начать ИВЛ. Респираторный алкалоз с одновременной ощелачивающей терапией могут ухудшить состояние больного. К введению бикарбоната следует относиться с осторожностью, учитывая возможность отрицательных последствий.

Люмбальная пункция. При наличии компьютерной томографии, исключающей внутримозговое или большинство субарахноидальных кровоизлияний, люмбальную пункцию проводят в целях диагностики менингоэнцефалитов, редких видов субарахноидальных кровоизлияний или коматозных состояний. Кровянистая жидкость почти всегда наблюдается при супратенториальных кровоизлияниях, ксантохромия — при субдуральных гематомах. При обширных супратенториальных повреждениях люмбальная пункция может быть опасной процедурой. Градиент давления между супратен-ториальными и поясничными отделами может увеличиться и способствовать транстенториальному вклиниванию.

Экстренные лабораторные исследования при метаболической коме. Для диагностики метаболической комы необходимо срочно провести исследования:

• венозной крови — рН, K+, Na^, СГ, Mg2+, глюкоза, ацетон, мочевина, осмолярность, гемоглобин, гематокритное число;

• артериальной крови —- PaO2, PaCO2;

• цереброспинальной жидкости (по

показаниям) — клетки, окраска по Граму, глюкоза; • электрокардиографию. Желательно проведение компьютерной томографии и ЭЭГ. Во всех случаях комы неясного происхождения показано токсикологическое исследование крови и мочи.

44.6. Общая стратегия защиты головного мозга [по Фитч В., 1995]

Несмотря на то что на процесс разрушения клеток мозга влияют многие факторы, пусковым механизмом является дисбаланс между потребностью и обеспечением головного мозга.

Для того чтобы повысить обеспечение головного мозга, необходимо:

• улучшить его кровоснабжение;

• насытить кровь кислородом;

• обеспечить питание мозга;

• нормализовать показатели гомео-стаза, от которых зависят восстановление константы осмолярнос-ти, реологические свойства крови, водно-электролитный и кислотно-основной баланс.

Исключить повреждающие факторы:

• гипер- и гипогликемию;

• повышенное внутричерепное (вклинивающее) давление;

• нарушения проходимости дыхательных путей и дыхания.

Лечебно-диагностические      мероприятия:

• контроль внутричерепного давления;

• снятие отека головного мозга;

• мониторинг за состоянием пациента;

• использование артериальной ги-пертензии, корректное применение гиперволемии.

Потребность головного мозга в кислороде и других ингредиентах может быть существенно снижена с помощью:

• гипотермии;

• барбитуратов, пропофола, мида-золама, изофлюрана, этомидата;

• блокаторов ионных каналов (ни-модипин, лидокаин).

Потенциальные направления стратегии защиты головного мозга:

• поддержание концентрации АТФ;

• блок кальциевых каналов;

• блок аминокислот возбуждения, образования свободных жирных кислот;

• блок продукции вазоспастических веществ;

• блок образования свободных радикалов;

• освобождение от имеющихся свободных радикалов.

Эти направления основаны на двух гипотезах генеза патологических процессов — гипотезе о наличии воспалительных токсинов и гипотезе об образовании и выбросе свободных радикалов кислорода.

Глава 45 Боль. Болевой синдром. Психологический стресс

Боль является ведущим симптомом многочисленных клинических ситуаций, наблюдаемых у пациентов, поступающих для лечения в ОРИТ. Понятие боли включает в себя физические и психические ощущения, которые значительно отличаются по интенсивности и качеству.

Боль представляет собой неприятное сенсорное и эмоциональное переживание, связанное с действительным или возможным повреждением тканей. Боль всегда субъективна. Каждый человек познает применимость этого слова через переживания, вызванные каким-либо повреждением.

При переходе боли в болевой синдром она становится опасной и даже угрожающей жизни.

Болевой синдром — генерализо-ванная реакция на общую боль, характеризующаяся активацией метаболических процессов, напряжением эндокринной, сердечнососудистой и дыхательной систем до стрессового уровня.

Острую боль как симптом следует немедленно купировать лекарствен-

ными средствами, как только установлена ее причина. Причины болевого синдрома различны: механическая травма, операционная травма, термические и химические ожоги, коронарная боль на фоне инфаркта миокарда, перитонит, плеврит, панкреатит и др.

Боли и причины их развития. Современные физиологические и патофизиологические представления предусматривают выделение двух типов боли — острой, «эпикритической», которая быстро и четко детерминируется и локализуется, и хронической, «прото-патической», которая более медленно осознается, плохо детерминируется и локализуется.

Следует также разграничивать соматическую боль, возникающую при повреждении мягких тканей, костей и мышечном спазме; висцеральную — при повреждении и перерастяжении полых и паренхиматозных органов, а также изменении уровня кислородного дыхания тканей, и нейропатическую боль, обусловленную повреждением или сдавлением нервных стволов или сплетений.

На основе четкой дифференциров-ки боли строится концепция выбора метода и способа обезболивания.

Механизм возникновения восходящего ноцицептивного потока боли связан с первичным раздражением периферического ре-цепторного аппарата.

Ноцицепторы представляют собой свободные нервные окончания немиелинизированных волокон, образующие сплетения в тканях кожи, мышц и некоторых органов, подвергающиеся механическому воздействию (травма, хирургическое рассечение тканей, растяжение и т.д.), ишемизации при нарушении адекватного кровообращения и микроциркуляции. В ответ на повреждение или разрушение клеточного субстрата усиливаются образование и выделение из резервных форм БАВ — простагландинов, кининов, протеолитических ферментов, производных ненасыщенных жирных кислот. Это приводит к первичной гипералгезии или периферической сенситизации.

Формирование болевого импульса осуществляется непосредственно в зоне тканевого повреждения, т.е. на тканевом и клеточном уровнях. Неустраненная «периферическая боль» приводит к развитию вторичной гипералгезии — центральной сенситизации, связанной с перевозбуждением спинальных и супраспи-нальных ноцицептивных структур ЦНС [Осипова НА., 1998]. Передача ноцицептивной информации от ноцицепторов в ЦНС осуществляется через систему первичных аффе-рентов по А- и С-волокнам, вступающим в спинной мозг через задние корешки, за счет активации рецепторов возбуждающих аминокислот — NMDA (N-метил-О-аспартат). Последние в избытке выделяются под воздействием ноцицептивных раздражителей.

Нейроны заднего рога спинного мозга представляют собой первую ступень переключения ноцицептивной импульсации. Далее болевой импульс распространяется по лем-нисковому и экстралемнисковому

пучкам до ядер продолговатого мозга, таламуса, откуда проецируется в соматосенсорные зоны коры больших полушарий. Таламус является конечной ступенью переключения болевой импульсации [Yaksh T.L., 1988].

Париетальная кора обеспечивает распознавание характера и топографии болевого воздействия и выработку программы устранения боли. Поступившая в кору головного мозга ноцицептивная информация анализируется и передается в эфферентные корковые центры [Радж П., 1993].

В организме человека наряду с ноцицептивной присутствует анти-ноцицептивная система головного мозга, в которой выделяют: серото-нинергическую, норадренергичес-кую, ГАМКергическую и опиоидер-гическую системы. Именно с развитием нисходящего тормозного сигнала, направленного на угнетение передачи ноцицептивной информации на уровне спинного мозга, связывают стойкое обезболивание вышеуказанных антиноцицептив-ных систем.

45.1. Принципы обезболивающей терапии

При обезболивающей терапии у пациентов, независимо от характера травмы и повреждающего агента, необходимо решить следующие з а-д а ч и:

• оценить степень и выраженность исходного болевого синдрома;

• осуществить первичный выбор медикаментозной или немедикаментозной терапии;

• проводить динамический контроль за эффективностью обезболивания;

• быть готовым к изменению характера обезболивающей терапии (при неэффективности первично выбранных схем лечения).

Выраженность болевого синдрома у человека оценивается на основе жалоб, функциональных методов исследования и определения в плазме крови концентрации гормонов стресса (кортизола, СТГ, АКТГ, АДГ и др.) и БАВ (прекалликреина, калликреина, ПГ E2 и др.).

К сожалению, объективных методов оценки болевого синдрома, позволяющих независимо от пациента осуществлять контроль за динамикой болевых порогов, не существует. Большинство методов требуют обязательного участия пациента, его анализа собственных (субъективных) ощущений боли. Наиболее сложна оценка выраженности болевого синдрома у пациентов в бессознательном состоянии. Отсутствие сознания не означает отсутствие боли.

Методы оценки болевых ощущений подразделяются на субъективные, субъективно-объективные и частично объективные (табл. 45.1).

Таблица 45.1. Методы оценки болевых ощущений у пациентов в ОРИТ

Степень объективности методов

Название методов оценки болевого синдрома

Субъективные методы

Визуально-аналоговая шкала (ВАШ) Шкала вербальных оценок или оценка боли в баллах (ШВО)

Учет количества наркотических   анальгетиков,   которые    пришлось    применить в случаях недостаточности   аналгезии   немедикаментозными и комбинированными способами

Субъективно-объективные

Электрокожная   сенсомет-рия Тепловая сенсометрия Кожно-гальваническая реакция Оценка ФВД Измерение электрокожного сопротивления в аури-кулярных точках Двойное  произведение  — АДсист · ЧСС   (в  норме  не превышает 12 000)

Степень объективности методов

Название методов оценки болевого синдрома

Частично объективные

Методы   регистрации  вызванных    потенциалов    в коре головного мозга с одновременной        регистрацией данных электроэнцефалографии,     реокардио-графии,     реоплетизмогра-фии, фотоплетизмографии. Радиоимунные методы исследования в плазме крови гормонов-стресса   и   БАВ (кортизол, эндорфины, адреналин,      норадреналин, глюкоза, АКТГ и др.) Контроль КОС

Для успешного осуществления анальгетической программы требуется динамический контроль за выраженностью болевого синдрома на протяжении всего периода лечения.

Выбор метода и способа обезболивания является важнейшим моментом в лечении болевого синдрома. Существует несколько принципиальных подходов к выбору компонентов анальгетической терапии [Осипова Н.А., 1998].

I. Первичный выбор лечебных средств осуществляется на основе интенсивности болевого синдрома. «Слабая боль» легко купируется назначением ненаркотического аналь-гетика или комбинацией ненаркотического анальгетика с препаратами вспомогательной (адъювантной) терапии. Наиболее часто с целью купирования болевого синдрома назначают препараты, относящиеся к классу НПВС, или комбинированные препараты типа баралгина. Применение указанных групп препаратов должно носить предупреждающий характер, т.е. назначаться строго по часам независимо от выраженности или отсутствия на данный момент болевого синдрома.

Пример варианта лечения болевого синдрома слабой интенсивности:

• баралгин — по 5 мл внутримышечно (внутривенно) каждые 6 ч или

кеторолак (кетанов, кетродол, TO-радол) — по 30 мг внутримышечно (внутривенно) 2—3 раза в сутки. Среднесуточная доза не должна превышать 60—90 мг или

хороший эффект может быть получен с помощью парентерального или энтерального введения ксефокама по 8 мг 2 раза в сутки;

• при необходимости к вышеуказанным лекарственным средствам подключают препараты адъю-вантной терапии: с целью психоэмоциональной стабилизации — бензодиазепины (реланиум, седуксен, дормикум и др.)? антигис-таминные препараты (димедрол, супрастин и др.).

«Умеренная боль» требует для купирования более сильных обезболивающих средств. В этих случаях недостаточно применения только «периферических анальгетиков», необходима их комбинация с «центральными» анальгетиками. На второй ступени лечения болевого синдрома рекомендуются слабые опиаты, к разряду которых относятся: трама-дола гидрохлорид (трамал), кодеин, декстропропоксифен и их сочетание с НПВС, а также с препаратами адъювантной терапии.

Пример варианта лечения болевого синдрома умеренной интенсивности:

трамал — по 100—200 мг внутримышечно 4—6 раз в сутки;

• ненаркотические анальгетики: ксефокам — внутримышечно по 8 мг 2 раза в сутки (или кеторолак внутримышечно 30 мг 2—3 раза в сутки);

• адъювантная терапия;

• компоненты обезболивания вводят строго по часам через равные промежутки времени.

«Сильная боль» требует проведения комплексного лекарственного

лечения, основанного на сочетании сильнодействующего опиата (про-медол, морфина гидрохлорид, нор-фин и др.) с мощными НПВС (ксефокам, кеторолак, диклофенак) и препаратами адъювантной терапии.

В ряде клинических ситуаций в промежуточной фазе умеренного и сильного болевого синдрома рекомендуется назначение просидела — наркотического анальгетика нового поколения, который сильнее трама-ла, но слабее норфина и морфина, по 20 мг 3—4 раза в сутки внутримышечно или в виде одной из офи-цинальных форм (препарат выпускается также в виде буккального аппликатора): Выраженный болевой синдром, как правило, обусловлен массивной травмой (механическая, хирургическая, синдром раздавливания, ожоги и т.д.) или ишемически-ми нарушениями (коронарная боль) и сопровождается гиперфункцией эндокринной системы, значительными нарушениями гомеостаза, ге-модинамическими и дыхательными расстройствами.

Комплексная лекарственная терапия сильного болевого синдрома предусматривает фармакологическое воздействие на все звенья ноци-цептивной импульсации. Первичное звено, область модулирования болевого сигнала на тканевом и клеточном уровне, эффективно блокируется ингибиторами простагланди-HO- и кининогенеза, назначаемыми на протяжении нескольких дней в суточных дозах, достаточных для уменьшения степени выраженности боли. Основными ингибиторами простагландиногенеза являются НПВС — ксефокам, диклофенак (вольтарен), кеторолак. Среди анти-кининовых препаратов главное место занимают ингибиторы проте-аз — контрикал (гордокс, цалол, ап-ротинин и др). Доказана органо- и цитопротекторная роль данного класса лекарственных средств. По рекомендации Н.А. Осиповой и соавт. (1998), среднесуточные дозы

контрикала должны быть не менее 40 000 ЕД, гордокса 400 000 ЕД. В данных дозировках ингибиторы выступают как периферические анальгетики, снижают общую потребность в опиатах, улучшают микроциркуляцию, устраняют ишемию тканей.

Пример варианта лечения выраженного болевого синдрома:

• норфин — внутримышечно по 0,6 мг 2—3 раза в сутки;

• контрикал (гордокс) внутривенно - по 10 000 ЕД (100 000 ЕД) каждые 6—8 ч;

• ксефокам — по 8 мг 2 раза в сутки (не более 16 мг);

• кеторолак (торадол, кетанов) — внутримышечно по 30 мг 2—3 раза в сутки;

• адъювантная терапия.

Адъювантная (вспомогательная) терапия имеет очень большое значение при лечении болевого синдрома различной степени интенсивности. Под адъювантной терапией понимают дополнительное к анальгети-ку использование лекарственных средств различных фармакологических групп, действие которых направлено на усиление эффективности анальгетика или коррекцию побочных эффектов обезболивающих средств. К разряду адъювант-ных лекарственных средств относятся нейролептики (тизерцин, аминазин, галоперидол), бензодиа-зепины (реланиум, седуксен, до-рмикум, рогипнол, диазепам и др.), антигистаминные (димедрол, суп-растин, тавегил, пипольфен) и про-тивосудорожные препараты, антидепрессанты (амитриптилин, аза-фен), кортикостероидные гормоны (дексаметазон, бетаметазон, пред-низолон и др.). Адъювантная терапия направлена на устранение реактивного состояния, депрессии, судорог и т.д.

Антидепрессанты— амитриптилин, азафен, пиразидол, — помимо лечения депрессии, сущест-

венно облегчают дизестезионную боль, вызванную диафферентацией. Начальная доза амитриптилина варьирует от 10 до 25 мг, вводимых однократно перед сном. Для больных, страдающих тяжелой депрессией, доза может быть увеличена до 150—200 мг в сутки.

Бензодиазепины — это многочисленная группа препаратов (диазепам, мидазолам, флунитрозе-пам, хлозепид, нитразепам, лоразе-пам, нозепам и др.), которые являются производными 1,4-бензодиазе-пина. Классификация бензодиазе-пинов предусматривает их разделение в зависимости от периода полувыведения на три группы. К соединениям с длительной элиминацией (βΤ1/2 более 24 ч) относятся хлозепид (хлордиазепоксид, элениум), диазепам (седуксен, реланиум, си-базон), мезапам (рудотель), нитразепам (эуноктин, радедорм). В группу препаратов со средней длительностью элиминации (βΤι/2 5—24 ч) входят нозепам (оксазепам, тазе-пам) и флунитрозепам. Наконец, представителем препаратов с коротким периодом полувыведения (βΤι/2 менее 5 ч) является мидазолам (до-рмикум). В настоящее время производные 1,4-бензодиазепина представляют IV поколение препаратов, применяющихся для корректировки тревожных состояний. В конце 50-х годов были синтезированы хлордиазепоксид и диазепам, нашедшие широкое применение в современной анестезиологии и ИТ. С 1975 г. применяется флунитрозепам, а с 1986 г. — мидазолам.

Бензодиазепины относительно безопасны для больных, особенно мидазолам, применяемый в основном для седации. Описаны два принципиальных ГАМК-рецепто-ров: ГАМК-А, работающий как воротные хлорид-ионные каналы, и ГАМ К-В, действующий путем K+ и Ca2+ каналов. ГАМК-рецепторы найдены в периферических тканях. ГАМК-А рецепторы вертебральной

нервной системы являются лиганда-ми воротных хлорид-ионных каналов, модулирующихся связывающими площадками для различных препаратов. ГАМК — наиболее важный ингибирующий нейротрансмиттер ЦНС, большинство нейронов мозга подвержены ГАМКергической модуляции. Вхождение ионов СГ в клетки вызывает гиперполяризацию постсинаптической мембраны, ин-гибируя нейрональную активность. В головном мозге выделено 5 подтипов рецептора.

Принцип действия бензодиазепи-нов. Определены дозозависимые ответные реакции на применение бен-зодиазепинов агонистов. Увеличение захвата рецепторов агонистами бензодиазепина вызывает анксио-лизис от седации до анестезии. Флу-мазенил в увеличивающейся дозе уменьшает захват рецепторов и является антагонистом бензодиазепи-нов.

Значение бензодиазепинов в практике ОРИТ трудно переоценить. Их применение снимает состояние острой тревоги, напряжения и панического страха. В зависимости от дозы можно получить отчетливый противосудорожный эффект, амнезию, мышечную релаксацию, наркоз. Болевой синдром часто сопровождается тревогой, при устранении которой выраженность боли может значительно уменьшиться. Диазепам оказывает благоприятное действие на боли, вызванные мышечным спазмом. Принци-

пиальные различия между мидазо-ламом и диазепамом заключаются в том, что значительная плазменная концентрация диазепама и его метаболита дизметила может сохраняться в течение нескольких дней. Ми-дазолам дает более раннее и полное пробуждение и менее продолжительные побочные эффекты, чем диазепам; имеет преимущество в связи с его хорошей водораствори-мостью и большей степенью амнезии [Битвам Дж., 1997].

Нейролептики — дропери-дол, галоперидол — используют при острых психозах или психотических состояниях.

Противосудорожные средства — седуксен, карбама-зепин, фенитоин — успешно применяют для устранения специфической невралгической и диафферента-ционной боли.

Кортикостероиды— преднизолон, дексаметазон, бетаме-тазон и др. — обладают противовоспалительным действием и эффективны при болях, вызванных сдав-лением нервов и спинного мозга; головной боли на фоне повышенного внутричерепного давления, а также болей в костях. Начальная доза дексаметазона может составлять 4 мг 4 раза в сутки.

Баралгин (Baralgin) содержит в одной таблетке 0,5 г анальгина, 0,005 г (5 мг) 4-(пиперидино-эток-си)-карбметокси-бензофенона гидрохлорида (спазмолитического средства, действующего подобно папаверину) и 0,0001 г (0,1 мг) 2,2-дифе-нил-4-пиперидил-ацетамида бром-метилата (ганглиоблокатора). Ампулы по 5 мл содержат 2,5 г анальгина и остальные ингредиенты по 0,01 и 0,0001 г соответственно. Применяют как анальгетическое и антиспастическое средство при умеренных болях и сосудистых спазмах. При острых болях препарат вводят внутримышечно или внутривенно (очень медленно!) по 5 мл (при необходимости инъекции повторяют

через 6—8 ч). После снятия острых болей применяют в виде таблеток 3—4 раза в день. Возможны аллергические реакции, при длительном применении — гранул оцитопения.

II. Дифференцировка типа боли и выбор обезболивающей терапии

Фармакологические аспекты лечения БС рассмотрены в табл. 45.2.

Таблица  45.2. Выбор обезболивающей терапии в зависимости от типа боли

Тип боли

Метод обезболивания

Соматическая

Фармакотерапия (аналь-гетики    и    симптоматические      лекарственные средства)

Электростимуляционная аналгезия

Детоксикация

При     неэффективности проводниковые блокады

Висцеральная

При острой хирургической патологии (перитонит,    острая    кишечная непроходимость,     холецистит   и   др.)   срочное оперативное вмешательство Фармакотерапия Электростимуляционная аналгезия При      неопластических заболеваниях      лапаро-центез, эпицистостомия и др.

При     неэффективности регионарные      блокады (эпидурал ьная ,  субарах-ноидальная анестезия)

Нейропати-ческая

Фармакотерапия

Электростимуляционная терапия Детоксикация Регионарные блокады

Химическая денервация (спирт, фенол)

Среди методов электростимуля-ционной аналгезии, наиболее часто применяющихся в настоящее время

в условиях ОРИТ, можно отметить чрескожную электронейростимуля-цию (ЧЭНС) и аурикулярную игло-рефлексотерапию. Эффекты ЧЭНС не ограничены только сегментар-ным уровнем, она вызывает комплекс нейрохимических и мембранных изменений на различных уровнях нервной системы. Важная роль в ингибиции боли принадлежит повышению содержания в плазме эн-дорфина. В основе механизма аури-кулярной иглорефлексотерапии лежат представления о тесной взаимосвязи нервного аппарата ушной раковины с важнейшими центрами ноцицептивной и антиноцицептив-ной систем головного и спинного мозга.

45.2. Психологический и эмоциональный стрессы

Большинство блоков интенсивной терапии и отделений реанимации в современных клинических больницах являются многопрофильными подразделениями, в которых находятся наиболее тяжелые по соматическому статусу пациенты, требующие тщательного динамического наблюдения и интенсивного лечения. Однако именно в данных условиях в полной мере проявляется симптомокомплекс нервно-психических расстройств, связанных с непосредственным пребыванием больного в клинике. Врач отделения ОРИТ, стремящийся к лечению тяжелых синдромных нарушений, нередко не придает должного значения состоянию психики курируемого им больного.

В.А. Гологорский (1997) выделяет ряд основных факторов, влияющих на психоэмоциональное состояние больного в ОРИТ:

• психические реакции, вызванные серьезным соматическим заболеванием, которое и привело больного в ОРИТ;

• психоэмоциональные нарушения, связанные с особыми условиями и обстановкой в ОРИТ;

• психические расстройства, возникающие после выписки из ОРИТ, как следствие пребывания в таком отделении;

• эмоциональные реакции персонала, работающего в ОРИТ.

Особенно важным является то, что пациенты в ОРИТ склонны к депрессивному состоянию, приводящему к активному саморазрушению. Врач должен по возможности выявлять характер депрессии путем личного контакта с больным и его родственниками и воздействовать на этот процесс.

Следует помнить, что пациент — это «не набор синдромов и признаков», а человек со своими личностными переживаниями.

Типы состояний беспокойства и тревоги:

1) психологические реакции в ответ на происходящие в жизни больного изменения могут быть адекватными. Они обозначаются как «адекватная реакция» на окружающую реанимационную обстановку. Пациент как бы отсутствует. Фактор отсутствия в данной клинической ситуации проявляется в виде печального настроения. В этом случае врач должен ограничиться психотерапевтическим воздействием, убеждением, сочувствием, вниманием;

2) состояние беспокойства, для которого характерны чувство страха,

повышенная моторная активность, возбуждение вегетативных функций;

3) депрессия определяется как неоднородное состояние, которое занимает целый эмоциональный ряд — от чувства печали и горя до «ухода» в полное несчастье. Состояние глубокой депрессии или депрессивного расстройства предполагает смену состояний дисфории: ощущения безнадежности, бесполезности в сочетании с апатией.

Эти нарушения психики труднее распознаются и поддаются лечению. В комплекс лечебных мероприятий входит ободряющая психотерапия (объяснения, убеждения, короткие сеансы психотерапии) при условии, если пациент контактен. Дополнительно назначают антидепрессанты.

Нарушения психического восприятия могут быть вызваны органическими расстройствами, например делирием. Наиболее частое нарушение психики в ОРИТ — делирий, который может быть спровоцирован как самим процессом (сепсис, панкреатит, органная недостаточность), так и обусловленными им электролитными и прочими нарушениями, в том числе и проводимой лекарственной терапией. Лечение предусматривает коррекцию органной патологии и развившихся при этом синдромных нарушений. При наличии психической симптоматики (галлюцинации, иллюзии, бред) могут использоваться галоперидол, бензодиазепины и даже пропофол. Такой подход, по данным А. Боргит и соавт. (1997), улучшает результаты лечения в ОРИТ.

Глава 46

Нервная система. Клиническая анатомия.

Эпидуральная и спинномозговая анестезия.

Блокада нервных стволов и сплетений

Нервная система. Наркоз — это выключение сознания, т.е. воздействие наркотического вещества на

кору больших полушарий головного мозга и другие структурные образования его. Однако утрата со-

знания может быть также результатом патологических состояний и обязательной фазой умирания от любой причины. Блокада периферических нервов достигается с помощью воздействия блокирующего вещества на какой-либо отдел периферической нервной системы. Знание основных структур нервной системы является важной частью подготовки врача. Различают центральную, периферическую и вегетативную (автономную) нервную систему.

ЦНС представляет собой единую структуру, которая делится на две части — головной и спинной мозг. Мозг окружен тремя мозговыми оболочками — твердой, паутинной и мягкой. Он состоит из многих миллионов нейронов, образующих проводящие пути и окруженных нейроглией. В ЦНС различают два типа ткани — серое и белое вещество. Серое вещество состоит в основном из самих нервных клеток, белое — из их волокон. В головном мозге серое вещество лежит на поверхности и называется корой, а белое вещество находится внутри. В спинном мозге серое и белое вещество расположено в обратном порядке [МКРЗ, 1977].

Головной мозг (encephalon) состоит из большого мозга, мозжечка и ствола с оболочками. Большой мозг занимает основную часть черепной полости. Он делится на правое и левое полушария глубокой срединной продольной бороздой. Мозжечок расположен между полушариями мозга и мозговым стволом, позади и снизу от него. Мозговой ствол состоит из промежуточного мозга, среднего мозга, моста и продолговатого мозга.

Твердая оболочка — плотная белесоватая соединительнотканная оболочка, лежащая снаружи от остальных оболочек. Наружная ее поверхность прилежит непосредственно к черепным костям, для которых твердая оболочка является надкост-

ницей. В этом заключается ее отличие от такой же оболочки спинного мозга. Кроме артерий и вен, твердая оболочка содержит ряд вместилищ, собирающих кровь из мозга (синусы твердой оболочки). Главным путем оттока крови из синусов служат внутренние яремные вены.

Паутинная оболочка, как и в спинном мозге, отделяется от твердой оболочки капиллярной щелью, называемой субдуральным пространством, заполненным небольшим количеством жидкости.

Мягкая оболочка тесно прилегает к мозгу, содержит кровеносные сосуды и сосудистые сплетения. Между паутинной и мягкой мозговой оболочками находится подпаутинное (субарахноидальное) пространство. Цереброспинальная жидкость, наполняющая подпау-тинные пространства головного и спинного мозга и мозговые желудочки, является внутренней средой, необходимой для нормального функционирования центральных органов нервной системы. Эти пространства замкнутые, отток жидкости из них происходит путем фильтрации в венозную и отчасти в лимфатическую системы [Привес M.Г. и др., 1985].

Головной мозг новорожденного составляет 12 % массы тела, что относительно больше, чем у взрослого. Нервная система новорожденного наименее развита из всех его органов и систем. Дифференцировка нейронов происходит в основном до 3 лет и заканчивается к 3—7 годам. Анатомическая и структурная незрелость нервной системы ребенка обусловливает ряд функциональных особенностей, которые необходимо учитывать врачу отделения ИТ. В отличие от взрослых у детей раннего возраста кора не оказывает регулирующего влияния на нижележащие отделы ЦНС, большинство рефлексов реализуется через подкорковые образования. Ответная реакция может быть стереотипной,

иногда бурной диффузной, что может привести к генерализован-ным судорогам.

Спинной мозг (medulla spinalis) — это продолговатая, почти цилиндрическая структура ЦНС, расположенная внутри центрального канала спинного мозга. Он соединяется с продолговатым мозгом, который является частью ствола головного мозга [МКРЗ, 1977].

У новорожденных спинной мозг простирается до Lm, у взрослых оканчивается у нижнего края LI. Возникающее в процессе развития организма несоответствие длины спинного мозга размерам позвоночника приводит к нарастающему сверху вниз несоответствию отхож-дения нервных корешков уровню иннервируемых ими сегментов.

Твердая мозговая оболочка покрывает циркулярно спинной мозг на всем его протяжении от большого затылочного отверстия до II крестцового сегмента. Она окутывает корешки спинного мозга и, постепенно истончаясь, заканчивается на их пути через эпидуральное пространство в боковые межпозвоночные отверстия. Паутинная оболочка довольно плотно прилегает к твердой мозговой оболочке. Мягкая оболочка покрывает непосредственно спинной мозг. Общее количество цереброспинальной жидкости у взрослого составляет 130—150 мл (в центральном канале спинного мозга 20—30 мл).

Спинной мозг в субарахноидаль-ном пространстве фиксирован отходящими от него корешками, а также связками и тяжами, пересекающими это пространство в различных плоскостях. Наиболее постоянными являются три связки: две боковых и одна продольная. Боковые связки, расположенные во фронтальной плоскости, идут на всем протяжении спинного мозга. Основанием их служит мягкая мозговая оболочка. Наружный их край в отличие от внутреннего не является непрерыв-

ным: он в виде зубцов прикрепляется к паутинной оболочке. Ниже конуса спинного мозга корешки в составе конского хвоста тянутся внутри субарахноидального пространства в направлении соответствующих межпозвоночных отверстий. Длина этого пути для проходящих здесь корешков различна: нижележащие корешки идут вниз дальше, чем вышележащие. В результате общее направление нервных волокон в конском хвосте оказывается веерообразным.

Эта часть субарахноидального пространства является местом скопления наибольшего количества цереброспинальной жидкости, в связи с чем в аспекте спинномозговой анестезии представляет наибольший интерес.

Ретикулярная формация (formatio reticularis) сетчатое образование — располагается в сером веществе спинного мозга между дорсальными и латеральными рогами, захватывая и белое вещество. Анатомически и функционально она связана со многими отделами головного мозга, в том числе с его корой. Из спинного мозга в виде определенной структуры ретикулярная формация распространяется на продолговатый мозг и мост, захватывая дыхательные и со-судодвигательные центры. В филогенетическом отношении она является наиболее старым отделом нервной системы. Ее развитие связано с совершенствованием различных отделов мозга и мозжечка. Действие многих анестетических агентов объясняют торможением ретикулярной формации. Постоянная деятельность ретикулярной формации необходима для поддержания тонуса коры и сознания.

При проведении эпидуральной и спинномозговой блокады необходимо учитывать особенности анатомического строения позвоночника, его физиологические изгибы и неодинаковую в различных его отделах форму позвонков.

Позвоночник (columna vertebralis)

состоит из 7 шейных, 12 грудных, 5 поясничных, 5 крестцовых и 5 рудиментарных копчиковых позвонков. В юности крестцовые позвонки срастаются в одну кость — крестец. Слияние копчиковых позвонков происходит в среднем возрасте. Позвоночник представляет собой единое целое благодаря скрепляющим позвонки связкам. Тела позвонков соединяются двумя продольными связками, идущими спереди и сзади по средней линии. Основными связками, скрепляющими дуги и остистые отростки позвонков, являются надостистая, межостистая и желтая. Первая связывает все остистые отростки от CVH До крестца. Межостистая связка скрепляет все остистые отростки в сагиттальной плоскости. Дуги позвонков скрепляются эластическими волокнами, которые имеют желтый цвет, отличаются большой плотностью и полностью прикрывают центральный канал спинного мозга сзади (желтая связка).

При пункции центрального канала спинного мозга следует иметь в виду неодинаковое положение остистых отростков в различных отделах позвоночника. Шейные, два верхних грудных и нижние поясничные остистые отростки располагаются почти горизонтально и по уровню расположения полностью соответствуют позвонкам, от которых они отходят. Остистые отростки остальных позвонков направлены вниз, черепицеобразно накладываются один на другой. Верхушки их находятся на уровне тел нижележащих позвонков и прикрывают собой сзади желтую связку.

При максимальном сгибании шеи и туловища вперед остистые отростки несколько раздвигаются, что при пункции улучшает доступ к позвоночному каналу.

В центральном канале спинного мозга различают эпидуральное и субарахноидальное пространства.

Эпидуральное пространство (cavl· tas epiduralis), которое также называют перидуральным и экстраду-ральным, расположено между твердой мозговой оболочкой и надкостницей позвонков (рис. 46.1). Оно заполнено жировой тканью и богатой сетью сосудов. Эпидуральное пространство со всех сторон окружает спинной мозг, но приблизительно 9/10 его объема находится в задней части. Эпидуральное пространство начинается от шейного отдела позвоночника и оканчивается в крестцовом канале. В отличие от центрального канала спинного мозга оно не сообщается с большим затылочным отверстием и черепно-мозговой полостью. Анес-тетики, введенные в него, не вызывают развития центрального паралича. Раствор из эпидурально-го пространства распространяется вверх и вниз по клетчатке позвоночного канала и через боковые отверстия проникает в паравертебральное пространство. Считают, что 1 мл раствора анестетика распространяется на один сегмент от места инъекции.

Наиболее широким эпидуральное пространство становится в поясничной области (5—6 мм), где его пункция наиболее безопасна. Это пространство сужено в шейной области до 1 — 1,5 мм и больше (2,5—4 мм) в грудной, где размер спинного мозга несколько меньше. При пункции эпидурального пространства игла проходит надостистую, межостистую и желтую связки. Последняя является наиболее важным анатомическим ориентиром ввиду ее значительной толщины и плотности (рис. 46.2).

Дозы местных анестетиков, рекомендуемые для эпидуральной блокады при хирургических операциях у взрослых, представлены в табл. 46.1.

Рис. 46.1. Оболочки спинного мозга (вид сверху).

1 — желтая связка; 2 — эпидуральное пространство; 3 — твердая мозговая оболочка; 4 — спинной мозг.

Рис. 46.2. Анатомические ориентиры при пункции эпидурального пространства. 1 — кожа; 2 — подкожная жировая основа; 3 — надостистая связка; 4 — межостистая связка; 5 — желтая связка; 6 — эпидуральное пространство; 7 — твердая мозговая оболочка; 8 — остистый отросток позвонка.

Таблица 46.1. Местные анестетики, применяемые для эпидуральной анестезии

Анестетик

Концентрация, %

Объем раствора, мл

Разовая доза, мг

Начало действия, мин

Длительность действия, ч

Лидокаин (ксилокаин)

2

15-20

300-400

3-7

1-1,5

Тримекаин

2

15-20

300-400

3-7

1-1,5

Анекаин (бупивакаина хлорид)

0,5 (0,25-0,75)

10-20

50-100

5-10

3-4

Марками (бупивакаина гидрохлорид)

0,5 (0,25-0,75)

10-20

50-100

5-10

3-4

Наропин (ропивакаина гидрохлорид)

0,75 1

15-25 15-20

113-188 150-200

10-20 10-20

3-5 4-6

Указанные дозы считаются достаточными для выполнения надежной эпидуральной блокады при хирургических операциях у взрослых, однако их все же нужно считать ориентировочными, так как существует индивидуальная вариабельность скорости развития блока и его продолжительности.

Подпаутинное пространство (cavitas subarachnoidealis) это более или менее обширные, особенно в передних и задних отделах, достигающие в поперечном направлении 1—2 см, заполненные цереброспинальной жидкостью полости между паутинной и мягкой оболочками спинного мозга. При дальнейшем продвижении игла после желтой связки проходит твердую и паутинную оболочки и достигает под-паутинного пространства (см. разделы Головной мозг и Спинной мозг). Основным ориентиром при пункции служит наличие цереброспинальной жидкости.

Плечевое сплетение (plexus brachialis) состоит из пятого-вось-мого шейных и первого грудного спинномозговых нервов и иннерви-рует всю верхнюю конечность и глубокие части плечевого сустава. Оно расположено в одном пучке над ключицей, что очень удобно для проведения проводниковой анестезии. Наружные части плечевого

пояса иннервируются: область ключицы — надключичными нервами, подмышечная впадина — межреберными нервами, область лопатки — грудными спинномозговыми нервами (Ti-TIV).

Анатомическим ориентиром плечевого сплетения является надключичная ямка, составляющая среднюю часть надключичной области. В медиальной части этой области находится верхняя апертура грудной клетки, из которой выходит купол плевры, защищенный ременной мышцей головы (m. splenius), мышцей, поднимающей лопатку (m. levator scapulae) и лестничной мышцей (m. scalenus). Плечевое сплетение из надключичной ямки проходит под ключицей в подмышечную впадину между передней и средней лестничными мышцами и на высоте I ребра составляет сплошной нервный пучок, который по выходе из-под ключицы опять делится на отдельные ветви (рис. 46.3).

Местом блокады плечевого сплетения является точка на 0,5—1 см выше середины ключицы, которая находится кнаружи от подключичной артерии. Иглу следует направлять к остистым отросткам TI и Тщ позвонков.

Пояснично -крестцовое сплетение (plexus lumbosacralis) слагается из

Рис. 46.3. Топографоанатомические соотношения в области плечевого сплетения.

1 — внутренняя яремная вена; 2 — передняя лестничная мышца; 3 — правая плечеголовная вена; 4 — правая подключичная артерия; 5 — правая подключичная вена; 6 — плечевое сплетение; 7 — трапециевидная мышца; 8 — грудино-ключично-сосцевидная мышца.

передних ветвей поясничных, крестцовых и копчикового нервов. Это общее сплетение разделяется по областям на частные отделы, или сплетения: поясничное, крестцовое и копчиковое. Поясничное сплетение состоит из трех поясничных, двенадцатого грудного и части четвертого поясничного нервов. Крестцовое сплетение образуется из пятого, части четвертого поясничного, первого-третьего сакральных нервов.

Для тотальной анестезии нижней конечности важна блокада седалищного, бедренного и запирательного нервов.

Точка блокады седалищного нерва находится на пересечении: 1) ли-

нии, соединяющей заднюю верхнюю ость подвздошной кости с наружным краем седалищного бугра; 2) линии, соединяющей большой вертел бедренной кости с верхним концом ягодичной складки; 3) линии, проведенной от точки пересечения двух предыдущих линий с передней верхней остью подвздошной кости (рис. 46.4).

Бедренный нерв в бедренном треугольнике располагается кнаружи от бедренной артерии.

Местом блокады этого нерва является точка, расположенная на 1 см кнаружи от бедренной артерии, сразу под паховой связкой на глубине 0,5—1 см под широкой фасцией бедра.

Рис. 46.4. Анатомические ориентиры при блокаде седалищного нерва.

1 — межъягодичная складка; 2 — задняя верхняя ость подвздошной кости; 3 — большой вертел бедренной кости; 4 — седалищный бугор; 5 — точка введения иглы. Стрелкой указано направление иглы.

Список литературы

Адаме P.Д., Мартин Дж.Б. Слабость, обморок, эпилептические припадки: Пер. с англ.//Внутренние болезни. — T. 1. — M.: Медицина, 1993. — С. 170-183.

Виктор M., Адаме P.Д. Спутанность сознания, делирий, амнезия и демен-ция: Пер. с англ.//Внутренние болезни. — T. 1. — M.: Медицина, 1993. - С. 327-334.

Марино П. Остановка сердца и повреждения мозга//Интенсивная терапия: Пер. с англ. — M.: ГЭОТАР—Медицина, 1998. -С. 184-193.

Плам Ф., Познер Дж.Б. Врачебный подход к больным в бессознательном состоянии: Пер. с англ.//Диагности-ка ступора и комы. — M.: Медицина, 1986. - С. 263-426.

Плам Ф., Лознер Дж.Б. Многоочаговые, диффузные и метаболические поражения мозга как причины развития ступора и комы: Пер. с англ .//Диагностика ступора и комы. — M.: Медицина, 1986. - С. 263-426.

Ponnep A.Г., Мартин Дж.Б. Кома и другие нарушения сознания: Пер. с

англ .//Внутренние болезни.— T. L-M.: Медицина, 1993. - С. 309-326.

Фитч В. Защита головного мозга. Фармакологические подходы и практика: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реанимато-логии/Под ред. Э.Б. Недашковско-го. — Архангельск—Тромсё, 1995. — С. 150-153.

Хаммер M. Ранняя ИВЛ в неотложной травматологии: Пер. с нему/Актуальные проблемы анестезиологии и реаниматологии. — Архангельск— Тромсё, 1997. - С. 160-163.

Casino G. D. Generalized convulsive status epilepticus//Mayo CHn. Hroc.

1996. - Vol. 71. - P. 787-792.

Cerebral Resuscitation Study Group of the Belgian Society for Intensive Care: Predictive value of Glascow coma score for awakening after out-of-hospi-tal cardiac arrest//Lancet. — 1988. — Vol. 1. - P. 137-140.

Marini  J.J., Wheller A.P. Critical Care Medicine. Williams & Wilkins, Phil,

1997. -64Op.

Раздел XI

Остановка сердца. Общие и специализированные реанимационные мероприятия

Проведение реанимации при остановке дыхания и сердца условно можно подразделить на два этапа:

1) основные реанимационные мероприятия (восстановление проходимости дыхательных путей, искусственное дыхание, наружный массаж сердца), т.е. общие приемы реанимации, которыми должны овладевать не только медицинские работники;

2) специализированные реанимационные мероприятия (интубация трахеи, ИВЛ, оксигенотерапия, лекарственная терапия, электроде-фибрилляция, электрокардиостиму-ляция и др.).

В этом разделе представлены 2 главы, в которых даны алгоритмы диагностики и реанимации при остановке сердца.

Глава 47

Остановка кровообращения. Причины, экстренная диагностика

Методы сердечно-легочной реанимации (CJIP) совершенствуются постоянно, поэтому студенты медицинских институтов и врачи всех специальностей должны получать непрерывную информацию о новых достижениях в этой области. Нет надобности говорить о значении СЛР в практике оказания первой помощи. Своевременное и правильное проведение СЛР позволит в части случаев спасти жизнь пострадавших и вернуть их к нормальной жизнедеятельности. Овладение элементами экстренной диагностики терминальных состояний и техническими приемами реанимации — важнейшая задача медицинской школы. От качества подготовки и

количества обученных этим приемам людей зависит непосредственно результативность реанимации.

В настоящем издании представлены правила СЛР, основанные на последних рекомендациях отечественных ученых [Неговский BA., Мороз В.В., 1999] и Комитета по неотложной помощи Американской кардиологической ассоциации (AKA), материалах, опубликованных в JA.MA. (1995) и собственных данных авторов. Некоторые изменения и дополнения в основном касаются технических приемов реанимации, порядка их проведения и медикаментозной терапии. Ниже приводятся стандартные методики СЛР с учетом этих изменений.

47.1. Остановка кровообращения

Причины и диагностика. Причины остановки кровообращения можно разделить на две группы — кардиальные и экстракарди-альные.

Кардиальные причины:

• ИБС,   в  том  числе  острый  инфаркт миокарда;

• стенокардия,   спазм   коронарных сосудов;

• аритмии различного характера и генеза;

электролитный дисбаланс; поражения клапанов сердца; инфекционный эндокардит, миокардит, кардиомиопатии; тампонада сердца; ТЭЛА;

разрыв и расслоение аневризмы аорты.

Экстракардиальные причины:

• обструкция дыхательных путей;

• ОДН;

• шок любой этиологии;

• рефлекторная остановка сердца;

• эмболии различного генеза и локализации;

• передозировка лекарственных веществ;

• поражение электрическим током;

• ранения сердца;

• утопление;

• экзогенные отравления.

Кардиальные причины остановки кровообращения — это первичные поражения миокарда, сопровождающиеся выраженным снижением его сократительной способности или нарушениями функции автоматизма и проводимости, либо механическими причинами. Нарушения сократительной способности миокарда характерны для инфаркта миокарда, но причиной первичной остановки сердца может быть ИБС без морфологических признаков острого инфаркта. Острый дисбаланс электролитов, в частности гипокалие-

мия и гипомагниемия, прием препаратов (хинидин, дизопирамид, новокаинамид и др.), миокардит с эпизодами желудочковой тахикардии также могут привести к внезапной остановке кровообращения. Иногда острый эмоциональный стресс предшествует развитию острого инфаркта миокарда и неэффективного кровообращения. При нарушениях функции автоматизма и проводимости (поражение синусно-предсердного узла, проводящей системы сердца) возможны аритмии и асистолия. Механические причины — перикардит и тампонада сердца.

К экстракардиалъным причинам относятся состояния, сопровождающиеся гипоксией: обструкция дыхательных путей, гиповентиляция и апноэ, асфиксия, шок, утопление и др. Воздействие электрического тока даже небольшой силы может привести к смертельной фибрилляции желудочков. Нередки случаи рефлекторной остановки сердца, например ваго-вазальный рефлекс во время операций. Ряд препаратов (барбитураты, фторотан) воздействует на сократительную способность миокарда. Особенно опасны передозировка лекарственных средств, несоблюдение скорости их введения (растворы калия, сердечные гликозиды, антиаритмические препараты, вазодила-таторы), отравления различными химическими соединениями.

Диагностика остановки сердца должна быть проведена в течение 10—12 с, поэтому нельзя рекомендовать такие общепринятые методы, как измерение АД, выслушивание тонов сердца, длительный поиск пульсации периферических сосудов.

Отсутствие дыхания, сознания и пульса на лучевых артериях еще не означает, что наступила остановка кровообращения, а узкий зрачок — не свидетельствует об отсутствии работы сердца. Важно интерпретировать эти факторы вовремя и поль-

Рис. 47.1. Кардинальные признаки остановки сердца. Объяснение в тексте.

зеваться одной определенной схемой экстренной диагностики остановки сердца.

Симптомы остановки сердца:

отсутствие пульса на сонных артериях — кардинальный патогно-моничный симптом остановки сердца;

• остановка дыхания — до 30 с после остановки сердца;

• расширение зрачков без реакции на свет — до 90 с после остановки сердца (рис. 47.1).

Остановка дыхания определяется по прекращению экскурсий грудной клетки и движения воздуха в области рта и носа. Иногда на фоне уже имеющейся остановки сердца наблюдается в течение 30 с дыхание типа «гаспинг». Все остальные признаки — бледно-землистый цвет кожных покровов; отсутствие кровотечения во время операции; отсутствие АД и тонов сердца — лишь дополняют диагностику остановки сердца, но при этом не следует терять время на их определение и интерпретацию. Как только установлена остановка сердца, немедленно,

без потери времени на выяснение причин, должна быть начата комплексная СЛР. Согласно классификации AKA, мероприятия СЛР делятся на основные и специализированные. Основные мероприятия — это обеспечение проходимости дыхательных путей, ИВЛ и непрямой массаж сердца; остальные — требуют применения лекарственных средств и реанимационного оборудования и относятся к специализированным.

47.2. Основные мероприятия сердечно-легочной реанимации

У человека, находящегося в бессознательном состоянии, необходимо быстро оценить проходимость дыхательных путей, функцию дыхания и гемодинамику.

Последовательность действий:

1) определяют отсутствие реакции на внешние раздражители;

2) вызывают реанимационную бригаду;

3) правильно укладывают постра-

давшего и восстанавливают проходимость дыхательных путей;

4) проверяют наличие самостоятельного дыхания;

5) если самостоятельное дыхание отсутствует, проводят ИВЛ способом «изо рта в рот» или «изо рта в нос»;

6) проверяют наличие пульса;

7) начинают непрямой массаж сердца в сочетании с ИВЛ и продолжают их до прибытия реанимационной бригады.

По прибытии реанимационной бригады приступают к специализированным реанимационным мероприятиям, не прекращая основных [Гроер К., Кавалларо Д., 1996].

47.2.1. Обеспечение проходимости дыхательных путей

Восстановление проходимости дыхательных путей — первый и очень важный этап реанимации, так как, не обеспечив проходимости дыхательных путей и возможности ИВЛ, дальнейшие мероприятия становятся бесполезными. Для обеспечения проходимости дыхательных путей существует множество приемов — от самых простых до наиболее сложных, требующих специального реанимационного оборудования. Здесь целесообразно рассмотреть основные приемы реанимационных мероприятий. Более сложные из них: коникотомия, трахео-стомия и др. рассматриваются в главе 14.

Если больной без определяемого пульса на сонной артерии и без дыхания лежит на спине, то поступление воздуха в легкие при искусственном дыхании будет невозможным в результате западения языка.

Техника приемов. Пальцами одной руки захватывают подбородок, а другая рука находится на лбу по линии волосистой части головы. Подбородок поднимают, вы-

талкивая нижнюю челюсть вперед. Другой рукой разгибают голову, что обеспечивает приоткрывание рта.

Возможен и прием «разгибание головы — подъем шеи». Он очень прост, но не всегда эффективен. Одна рука поддерживает снизу шею, а другая находится на границе волосистой части головы. Если же этот прием неэффективен, его дополняют приемом Эсмарха, который дает возможность открыть рот и провести его санацию. Оказывающий помощь становится на колени у головы больного, пальцами обеих рук захватывает углы нижней челюсти и перемещает ее вперед, большие пальцы давят на подбородок и тем самым открывают рот. Указательным и средним пальцами левой руки исследуют ротоглотку и удаляют инородные тела.

Эти приемы при отсутствии инородных тел в дыхательных путях, как правило, достаточны для осуществления основных этапов СЛР.

Оба приема — разгибание головы и Эсмарха — рекомендуются в качестве единого приема, обеспечивающего приоткрывание рта [Сафар П., Бичер Н.Дж., 1997]. Это тройной прием, включающий в себя три компонента (разгибание головы назад; открывание рта; выдвижение нижней челюсти вперед), может быть оценен как эффективный ручной прием для обеспечения проходимости ВДП (рис. 47.2).

При утоплении, аспирации жидкости (вода, кровь, желудочное содержимое и др.) у детей и взрослых для освобождения дыхательных путей применяют дренажную позицию. При отсутствии сознания, но восстановленном самостоятельном дыхании пострадавшего поворачивают на бок, не смещая голову, плечи и туловище относительно друг друга. Это положение называют «безопасным» или «восстановительным». Оно уменьшает опасность полной обструкции, облегчает OT-хождение секрета из полости рта и

Рис. 47.2. Восстановление проходимости дыхательных путей.

а — открывание рта: 1 — скрещенными пальцами, 2 — захватом нижней челюсти, 3-е помощью распорки, 4 — тройной прием; б — очистка полости рта: 1 — пальцем, 2-е помощью отсоса.

носа, но противопоказано при травме шейного отдела позвоночника.

Для обеспечения проходимости дыхательных путей в течение длительного времени или при транспортировке пострадавшего, если нет возможности произвести интубацию трахеи, следует использовать воздуховоды.

47.2.2. Искусственная вентиляция легких

И BJI должна быть начата как можно скорее, поскольку даже секунды решают успех реанимации. При отсутствии респиратора, дыхательного мешка или кислородной маски немедленно приступают к ис-

Рис. 47.3. Способы экспираторной ИBJl. а — «изо рта в рот»; б — «изо рта в нос».

кусственному дыханию самыми элементарными способами — «изо рта в рот» или «изо рта в нос» (рис. 47.3).

Способ «изо рта в рот». Разгибают голову больного, положив одну руку на линию волосистой части головы, большим и указательным пальцами этой руки зажимают ноздри. Другая рука располагается на кончике подбородка и рот раскры-

вается на ширину пальца. Оказывающий помощь делает глубокий вдох, плотно охватывает своим ртом рот пострадавшего и вдувает воздух, наблюдая при этом за грудной клеткой больного — она должна подниматься при вдувании воздуха.

Способ «изо рта в рот» без разгибания головы. В тех случаях, когда есть подозрение на повреждение

шейного отдела позвоночника, ИВЛ осуществляют без разгибания головы. Для этого оказывающий помощь становится на колени позади пострадавшего, охватывает углы нижней челюсти и выдвигает ее вперед. Большими пальцами, расположенными на подбородке, открывает рот. Во время вдувания воздуха в рот больного утечку воздуха через нос предотвращают, прижимая свою щеку к ноздрям больного.

Способ «изо рта в нос». Одна рука реаниматора располагается на волосистой части лба, другая — под подбородком. Голова должна быть разогнута, нижняя челюсть выдвинута вперед, рот закрыт. Большой палец располагают между нижней губой и подбородком больного, чтобы обеспечить закрытие рта. Спасатель делает глубокий вдох, плотно прижимает свои губы, охватывая нос пострадавшего, и вдувает в нос воздух; затем, отстранившись от носа и дождавшись конца выдоха, вновь вдувает воздух.

Этот способ применяется при невозможности дыхания «изо рта в рот». Его преимущество в том, что дыхательные пути открыты, когда рот закрыт. Сопротивление дыханию и опасность перераздувания желудка и регургитации при нем меньше, чем при дыхании «изо рта в рот».

Правила ИВЛ. При проведении СЛР искусственное дыхание начинают двумя вдохами. Каждый вдох должен продолжаться не менее 1,5— 2 с. Увеличение продолжительности вдоха повышает его эффективность, обеспечивая достаточное время для расширения грудной клетки. Во избежание перераздувания легких второе дыхание начинают только после того, как произошел выдох, т.е. вдуваемый воздух вышел из легких. Частота дыхания 12 в 1 мин, т.е. один дыхательный цикл каждые 5 с. Если проводится непрямой массаж сердца, то должна быть предусмотрена пауза (1—1,5 с) между ком-

прессиями для вентиляции, что необходимо для предотвращения большого давления в дыхательных путях и возможности попадания воздуха в желудок.

Несмотря на это, раздувание желудка все же возможно. Предотвращение этого осложнения в отсутствии интубации трахеи достигается поддержанием дыхательных путей в открытом состоянии не только во время вдоха, но и во время пассивного выдоха. При проведении ИВЛ нельзя надавливать на область эпи-гастрия, если желудок наполнен (это вызывает рвоту). Если все же произошел заброс содержимого желудка в ротоглотку, рекомендуется повернуть реанимируемого на бок, очистить рот, а затем повернуть на спину и продолжить СЛР.

Объем вдуваемого воздуха зависит от возраста, конституциональных особенностей больного и составляет для взрослых от 600 до 1200 мл. Слишком большой объем вдуваемого воздуха повышает давление в ротоглотке, увеличивает опасность раздувания желудка, регургитации и аспирации. Слишком маленький ДО не обеспечивает необходимую вентиляцию легких. Избыточная частота дыхания и большой объем вдуваемого воздуха могут привести к тому, что оказывающий помощь устанет и у него возникнут симптомы гипервентиляции. Для того чтобы обеспечить адекватную вентиляцию, реаниматор должен плотно охватить своими губами рот или нос пострадавшего. Если голова недостаточно разогнута, то проходимость дыхательных путей нарушается, и воздух попадает в желудок.

Признаки адекватной вентиляции. Во время вдувания воздуха в легкие происходят подъем и расширение грудной клетки, во время выдоха — выход воздуха из легких (слушают ухом), и грудная клетка занимает прежнее положение.

Давление на перстневидный хрящ с целью предотвращения поступле-

ния воздуха в желудок и регургита-ции (прием Селика) рекомендуется только для лиц с медицинской подготовкой.

Эндотрахеальная интубация должна быть выполнена при первой возможности. Это завершающий этап восстановления и полного обеспечения проходимости дыхательных путей — надежная защита от аспирации, предупреждение расширения желудка, эффективная вентиляция. Если интубация невозможна, то подготовленный человек может использовать назо- или оро-глоточный воздуховод (воздуховод Гведела), а в исключительных случаях пищеводный обтуратор.

ИВЛ должна проводиться очень тщательно и методично во избежание осложнений. Настоятельно рекомендуется применять защитные приспособления, уменьшающие опасность передачи заболеваний. При дыхании «изо рта в рот» или «изо рта в нос» применяют маску или защитную пленку для лица. Если есть подозрение на употребление контактных ядов или инфекционные заболевания, оказывающий помощь должен предохранить себя от прямых контактов с пострадавшим и для ИВЛ использовать дополнительные приспособления (воздуховоды, мешок «Амбу», маски, в идеале снабженные клапаном, направляющим пассивно выдыхаемый воздух в сторону от реаниматора).

Несмотря на возможность обмена слюной между реанимируемым и реаниматором во время дыхания «изо рта в рот», вероятность инфи-цирования вирусом гепатита В или вирусом иммунодефицита человека в результате CJIP минимальна. При дыхании «изо рта в рот» имеется риск передачи вируса простого герпеса, менингококка, микобактерий туберкулеза и некоторых других легочных инфекций, хотя риск заболевания весьма незначителен.

Необходимо помнить, что проведение ИВЛ, особенно при первич-

ной    остановке    дыхания,    может спасти жизнь пострадавшему.

АЛГОРИТМ ИСКУССТВЕННОГО ДЫХАНИЯ

47.2.3. Наружный массаж сердца

Индуцирование кровотока во время наружного массажа сердца связывают с двумя механизмами:

• сжимание сердца между грудиной и позвоночником приводит к изгнанию крови из сердца, чем поддерживается системное и легочное кровообращение. После того, как давление на грудину прекращается, происходят расширение грудной клетки, наполнение камер сердца и сосудов кровью (классическая концепция);

• полное изменение внутригрудно-го давления также может вести к восстановлению кровотока, направление которого определяется спадением вен на уровне верхнего грудного отверстия и действием клапанов яремной и подключичной вен (новая концепция, подтвержденная исследованиями). У взрослых оба механизма обеспечивают кровоток во время наружного массажа сердца: прямое сдавление сердца и присасывающее действие грудной клетки. MOC во время наружного массажа достигает только 30 % от должного показателя.

Методика   непрямого массажа сердца:

• пострадавшего укладывают на твердую ровную поверхность;

• оказывающий помощь стоит или опускается на колени рядом с пострадавшим;

• точка компрессии расположена на три поперечных пальца выше основания мечевидного отростка;

• компрессию осуществляют перпендикулярными движениями сверху вниз, локти прямые, основание ладоней — одно на другом, пальцы подняты вверх. Применяют не только силу рук, но и работают корпусом;

• амплитуда движений грудины взрослого 3,5—5 см;

• частота компрессий 80—100 в 1 мин, необходимо обеспечить по меньшей мере 60 компрессий в 1 мин;

• если реаниматор один, отношение частоты компрессий к темпу ИВЛ - 15:2;

• контроль пульса осуществляют после 4 циклов ИВЛ, затем каждые 2—3 мин;

• если СЛР выполняют два реаниматора, отношение частоты компрессий к темпу ИВЛ — 5:1, частота компрессий тоже 80—100 в 1 мин;

• после каждых 5 компрессий делают паузу на 1,5—2 с для ИВЛ;

• реаниматор, выполняющий ИВЛ, контролирует эффективность непрямого массажа сердца по пульсу на сонных артериях и обеспечивает постоянную проходимость дыхательных путей.

Циклы сдавления и расслабления должны быть равны по продолжительности, что необходимо для чередования выброса крови из сердца в период сдавления и коронарного кровотока — в период расслабления. Присасывающая функция грудной клетки улучшается, если компрессия составляет примерно 50 % каждого цикла.

Второй реаниматор включается в проведение СЛР по сигналу первого после завершения цикла 15:2 и проверки пульса. Следующий цикл первый реаниматор начинает с вдувания воздуха, а второй реаниматор располагается сбоку от реанимируемого и проводит массаж сердца. Если пострадавший интубирован, ИВЛ (частота 12—16 в 1 мин) и компрессию грудной клетки (частота 80—100 в 1 мин) выполняют независимо друг от друга. Для того чтобы получить адекватную альвеолярную вентиляцию, некоторые вдохи следует выполнять между компрессиями (рис. 47.4).

47.2.4. Контроль за эффективностью сердечно-легочной реанимации

Контроль за эффективностью сердечно-легочной реанимации должен осуществлять спасатель во время ИВЛ (способ «один спасатель») или спасатель, проводящий вентиляцию легких (способ «два спасателя»). Отсутствие расширения грудной клетки во время вдоха свидетельствует о неадекватной вентиляции, а отсутствие хорошо определяемой пульсовой волны на сонных

Рис. 47.4. Реанимация одним (а) и двумя (б) спасателями.

артериях во время компрессии — о неэффективности непрямого массажа сердца. В первую очередь должна быть проверена точка компрессии и увеличена сила компрессии. Для увеличения венозного притока и наполнения правого желудочка приподнимают ноги больного под углом 30 ° или используют компрессию голеней. Если и после этого во время компрессий отсутствует пульс на сонных артериях, то при соответствующих показаниях (тампонада сердца) и условиях (операционная) проводят торакотомию и прямой массаж сердца.

Появление самостоятельного пульса на сонной артерии свидетельствует о восстановлении сердечной деятельности. При этом дальнейшее проведение массажа

сердца противопоказано. Сужение зрачков, появление реакции на свет указывают на восстановление функции мозга. Стойко расширенные зрачки являются показателем неэффективности СЛР. Реанимационные мероприятия проводят до тех пор, пока не появится самостоятельный пульс на сонной артерии (см. Алгоритм основных мероприятий СЛР).

Электрокардиографическая диагностика остановки кровообращения. Возможны три первичных механизма остановки кровообращения:

• ФЖ;

• ЖТ;

• брадиаритмии, в том числе электромеханическая диссоциация и асистолия.

АЛГОРИТМ ОСНОВНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ СЛP (по К. Линдер)

Самый распространенный первичный механизм остановки кровообращения (почти 2/5 случаев) — ФЖ. При этом на ЭКГ — нерегулярная, вспыхивающая электрическая активность желудочковых комплексов. ФЖ может быть вызвана из участков миокарда со сниженной перфузией, которая способствует быстрой фокальной деполяризации и заводит механизм «циркуляции возбуждения». ФЖ — наиболее частая причина внезапной смерти во внебольничных условиях (рис. 47.5).

ЖТ (без пульса) характеризуется ритмичной деполяризацией и трепетанием желудочков с очень высокой частотой. УО снижен настолько, что пульс на сонных артериях не определяется. ЖТ — относительно ред-

кий механизм остановки кровообращения во внебольничных условиях (5—10 % случаев), а в условиях стационара — самая частая причина остановки кровообращения. По-видимому, это связано с тем, что ЖТ в условиях стационара обнаруживается быстрее, еще до перехода ее в ФЖ. В остальных случаях (около VS) при остановке кровообращения обнаруживается брадиаритмия или асистолия. Причиной остановки кровообращения может быть надже-лудочковая тахикардия [Гроер К., Кавалларо Д., 1996].

ЭМД характеризуется организованной электрической деполяризацией сердца без одновременного сокращения волокон миокарда и вследствие этого отсутствием CB.

Рис. 47.5. Механизмы остановки кровообращения.

а — тоническая (крупноволновая) ФЖ; б — атоническая (мелковолновая) ФЖ. I — асистолия; II — ФЖ; III — ЖТ (пульс не определяется); IV — ЭМД («слабое», «неэффективное» сердце).

При этом виде остановки сердца на ЭКГ возможна синусовая брадикар-дия (иногда нормальная ЧСС и даже тахикардия), все виды блокад и медленный идиовентрикулярный ритм без пульса, который известен как гипосистолия или «слабое сердце» и отличается редким широко деформированным комплексом без механической активности.

Асистолия может быть желудочковой и всего сердца. Последняя определяется на ЭКГ в виде изолинии, в то время как желудочковая проявляется предсердной поляризацией. Асистолия бывает первичной и вторичной, возникающей после ФЖ.

От правильности распознавания причины остановки кровообращения зависят выбор метода СЛР и результат лечения. СЛР следует проводить как можно раньше — до развития необратимых изменений.

В идеальном варианте первичные нарушения ритма должны быть устранены до перехода их в ФЖ или асистолию.

Особенности СЛР у детей. У детей остановка кровообращения очень редко возникает вследствие карди-альных причин. У новорожденных и грудных детей причинами остановки кровообращения могут быть асфиксия, синдром внезапной смерти новорожденных, пневмония и брон-хиолоспазм, утопление, сепсис, неврологические заболевания; у детей первых лет жизни — травмы (автодорожные, пешеходные, велосипедные), асфиксия (в результате заболеваний или аспирации инородных тел), утопление, ожоги и огнестрельные ранения.

Техника реанимационных манипуляций у детей примерно такая же, что и у взрослых, однако есть некоторые особенности. Прощупать пульс на сонных артериях у новорожденных достаточно сложно из-за короткой и круглой шеи (в этих случаях рекомендуется прощупывать пульс на плечевой артерии). Контроль пульса у детей младше одного года осуществляют на плечевой артерии, а у детей старше одного года — на сонной артерии.

Проходимость воздухоносных путей достигается простым подъемом подбородка или выдвижением нижней челюсти вперед. Если самостоятельное дыхание у ребенка первых лет жизни отсутствует, то самым важным реанимационным мероприятием является ИВЛ. У детей до 6 мес ИВЛ проводят путем вдувания в рот и нос одновременно. У детей старше 6 мес дыхание проводят «изо рта в рот», зажимая при этом нос ребенка большим и указательным пальцами. Следует соблюдать осторожность в отношении объема вдуваемого воздуха и создаваемого при этом давления в дыхательных путях. Воздух вдувают медленно в течение 1 — 1,5 с. Объем

каждого вдувания должен вызывать спокойный подъем грудной клетки. Частота ИВЛ для детей первых лет жизни — 20 дыхательных движений в 1 мин. Если при ИВЛ грудная клетка не поднимается, то это свидетельствует об обструкции дыхательных путей. Самая частая причина обструкции — неполное открытие дыхательных путей в связи с недостаточно правильным положением головы реанимируемого ребенка. Следует осторожно изменить положение головы и затем вновь начать ИВЛ.

Дыхательный объем при этом определяется по формуле:

ДО (мл) = масса тела (кг) · 10.

На практике вентиляция оценивается по экскурсии грудной клетки и потоку воздуха во время выдоха.

Темп ИВЛ у новорожденных приблизительно 40, у детей старше 1 года — 20, у подростков — 15 в минуту.

Наружный массаж сердца у грудных детей осуществляется двумя пальцами, а точка компрессии располагается на 1 палец ниже межсосковой линии. Другой рукой оказывающий помощь поддерживает голову ребенка в положении, обеспе-

чивающем проходимость дыхательных путей.

Глубина компрессии грудины — от 1,5 до 2,5 см, частота надавливаний — 100 в минуту (5 компрессий за 3 с и менее). Соотношение компрессия: вентиляция = 5:1. Если ребенок не интубирован, то на дыхательный цикл отводится от 1 до 1,5 с в паузу между компрессиями. После 10 циклов (5 компрессий: 1 вдох) нужно попытаться в течение 5 с определить пульс на плечевой артерии.

У детей в возрасте 1—8 лет надавливают на нижнюю треть грудины (на толщину пальца выше мечевидного отростка) основанием ладони. Глубина компрессии грудины — от 2,5 до 4 см, частота массажа — не менее 100 в минуту. Каждая пятая компрессия сопровождается паузой для вдоха. Отношение частоты компрессий к темпу ИВЛ для детей первых лет жизни должно составлять 5:1, независимо от того, сколько человек участвуют в реанимации. Состояние ребенка (пульс на сонной артерии) повторно оценивают через 1 мин после начала реанимации и затем каждые 2—3 мин.

У детей старше 8 лет методика СЛP такая же, как и у взрослых.

Глава 48 Остановка сердца в отделении интенсивной терапии

Причины сердечно-сосудистого коллапса и остановки сердца в ОРИТ общего профиля, как правило, значительно отличаются от таковых на догоспитальном этапе или в блоках кардиореанимации. Если главными причинами глубоких сердечно-сосудистых нарушений вне больниц или в блоках кардиореанимации являются сердечно-сосудистые заболевания (инфаркт миокарда, нестабильная стенокардия, аритмии сердечного происхождения),

то в отделениях ИТ это чаще острые нарушения дыхания (дыхательная недостаточность, ТЭЛА, обструкция дыхательных путей), гиповоле-мия, септический или анафилактический шок, прогрессирующая полиорганная недостаточность (табл. 48.1).

Медленное налаживание эффективной вентиляции (задержка с интубацией, поздний перевод на ИВЛ, неправильный выбор параметров последней и др.) приводит к респи-

Таблица   48.1. Типичные клинические ситуации при возникновении жизненно опасных сердечно-легочных осложнений

Ситуация

Возможная этиология

Соответствующее вмешательство

В самом начале механической вентиляции

1 . Неправильное положение эндотрахеальной трубки

Прямым осмотром и аускультацией убедиться   в   правильном   стоянии трубки

2. Напряженный пневмоторакс

Физикальный осмотр, принимая во внимание    возможную    постановку плеврального дренажа

3. Гиповолемия

Учесть объем жидкости

4. Самостоятельно возникшее PEEP

Уменьшить VE, увеличить время выдоха, бронходилататоры

Во время продолжающейся механической венти-

1 . Смещение    эндотрахеальной трубки

Обеспечить  правильное  положение трубки путем аускультации и рентгенографии грудной клетки

ляции

2. Гипоксемия

Уточнение оксигенации с помощью пульсоксиметра, определение содержания газов в артериальной крови. Увеличить FiO2

3. Напряженный пневмоторакс

Физикальный осмотр, принимая во внимание   возможность   установки плеврального дренажа

4. Чрезмерное перерастяжение легкого, самостоятельно возникшее PEEP

Уменьшить VE, увеличить время выдоха, бронходилататоры

После попытки введения или постановки через

1 . Напряженный пневмоторакс

Физикальный осмотр, принимая во внимание   возможность   установки плеврального дренажа

центральную вену различных приспособлений

2. Тахиаритмия

Удаление  внутрисердечных  катетеров, проводников, попытка применения антиаритмиков/кардиоверсии

3. Брадикардия/сердеч-ный блок

Удаление   внутрисердечных  катетеров, проводников, попытка применения    хронотропных    препаратов, временная ЭКС

Во время диализа

1. Гиповолемия

Жидкостная терапия

или плазмафереза

2. Трансфузионная реакция

Прекратить  инфузию,   лечить  анафилактический шок

3. IgA-недостаточность — аллергическая реакция

Прекратить  инфузию,   лечить  анафилактический шок

4. Гипергликемия

Контроль  K+,  лечение  эмпирическое, если по данным ЭКГ предполагается гиперкалиемия

Острая черепно-мозговая травма

1. Повышенное внутричерепное давление (особенно с брадикардией)

Снизить внутричерепное давление

2. Несахарный диабет: Гиповолемия (особенно с брадикардией)

Введение жидкости

Панкреатиты

1. Гиповолемия

Введение жидкостей

2. Гипокальциемия

Введение кальция

Ситуация

Возможная этиология

Соответствующее вмешательство

После первой дозы нового пре-

1. Анафилаксия (антибиотики)

Отменить лекарство, ввести жидкость, адреналин, кортикостероиды

парата

2. Ангионевротический отек (АСЕ-ингибиторы)

То же

3. Гипотензия/дефицит ОЦК (АСЕ-ингибиторы)

Введение объемов

Токсическая медикаментозная

1. Пароксизмы тахиаритмии

Натрия бикарбонат

передозировка (трицикличные

2. Тяжелая брадикардия

Контрольные препараты, ЭКС, глюка-гон

антидепрессанты , β-блокаторы,

3. Гипертензия

Медикаментозное лечение

Са2+-блокаторы,

4. Гипоксия

Кислород, нитрит Na, биоцианат Na

ингибиторы МАО, ингибиторы СО, цианиды)

После инфаркта миокарда

1. Тахиаритмия, ФЖ

Электроимпульсная терапия постоянным током, лидокаин

2. Трепетание желудочков

Кардиоверсия, препараты магния, изо-протеренол, ЭКС, прекратить назначение антиаритмиков и фенотиазидов

3. Тампонада, разрыв сердца

Вскрытие   перикарда,    хирургическое восстановление, удаление жидкости

4. Брадикардия, АВ-блокада

Хронотропные препараты,  временная

После травмы

1. Кровотечение

Введение жидкости, крови, предусмотреть лапаротомию, торакотомию

2. Напряженный пневмоторакс

Физикальный    осмотр,    предусмотреть возможность   установки   плеврального дренажа

3. Тампонада

Вскрытие перикарда, торакотомия

Ожоги

1 . Обструкция дыхательных путей

Интубация

2. Гиповолемия

Массивное переливание жидкостей

3. СО, цианид

100 % кислород, Na-нитрит-тиосульфат

раторному ацидозу и гипоксемии, кульминацией чего являются сердечно-сосудистая недостаточность, гипотензия и неэффективное кровообращение. Причиной этого может быть постепенно нарастающая депрессия дыхательного центра у тяжелобольных на фоне ограниченных возможностей дыхательной системы или применения седативной терапии.

Тахипноэ, незамеченное врачом, — обычно первый и очень тревожный симптом гипоксемии и/или гиперкапнии. Цвет кожных покровов — ненадежный признак оценки состояния больного. Респираторный и сердечно-сосудистый мониторинг — обязательное условие адекватного слежения за больным.

После остановки дыхания кислородные запасы в противополож-

ность ССЬ с огромным депо и эффективной буферной системой быстро истощаются. Возрастание PaCO2 происходит при апноэ довольно медленно — 6—9 мм рт.ст. в первую минуту и 3—6 мм рт.ст. в последующем. Можно без преувеличения сказать, что гипоксемия — наиболее частая причина сердечнососудистых нарушений и остановки сердца в отделениях ИТ. Она вначале приводит к напряжению дыхательной и сердечно-сосудистой систем — тахипноэ, стимуляции ЧСС, а будучи более продолжительной и/или глубокой вызывает брадикар-дию, устойчивую к введению пара-симпатолитических и адренергичес-ких средств, снижению сократительной способности миокарда в условиях анаэробного обмена, падению CB и в конце концов к остановке сердца. Примерно у половины больных остановке сердца в условиях больницы предшествовала брадикардия, в большей степени респираторной этиологии [Mari-ni J.J., Wheeler A.Р., 1997].

Начальные действия при реанимации:

а) поддержание проходимости дыхательных путей и ИВЛ; б) кар-диоверсия/дефибрилляция; в) поддержка кровообращения; г) налаживание и поддержание внутривенного доступа; д) подготовка и введение лекарственных препаратов; е) выполнение специализированных процедур (т.е. ЭКС и дренирование плевральной полости). В случае тяжелейших сердечно-легочных осложнений обычно требуется помощь 4 человек и руководителя бригады. Дополнительный персонал может быть привлечен при необходимости заполнения карты, связи с лабораторией, аптекой, другими врачами-консультантами. Количество людей, непосредственно проводящих реанимацию, должно быть ограничено.

При проведении реанимации в условиях ОРИТ необходимы:

1. руководитель реанимационной бригады (это обычно самый опытный врач-реаниматолог, дающий указания, контролирующий последовательность действий, расстановку реаниматологов);

2. во всех случаях поддержание оксигенации, восстановление циркуляции и вентиляции всеми способами (интубация трахеи, ИВЛ вначале 100 % кислородом, избегать перераздувания легких);

3. коррекция системного ацидоза. Лучший метод — адекватная вентиляция и оксигенация, адекватное кровообращение;

4. восстановление эффективного сердечного ритма.

48.1. Фибрилляция желудочков

ФЖ является наиболее частой причиной внезапной смерти. Если у пациента отсутствуют пульс и дыхание, то следует немедленно произвести «слепую дефибрилляцию». Все остальное — восстановление проходимости дыхательных путей, ИВЛ, массаж сердца — имеют второстепенное значение и даже вначале могут играть отрицательную роль. Успех дефибрилляции уменьшается с каждой последующей минутой. Рекомендуется серия быстрых разрядов повышающейся интенсивности (200, 300, 360 Дж), тем более, если ФЖ обнаружена на мониторе. Задачей кардиоверсии является устранение хаотической активности миокарда, чтобы восстановить активность собственного водителя ритма. «Слепая» кардиовер-сия не нанесет вреда взрослым больным с брадикардией или асистолией, но принесет пользу при ФЖ или ЖТ. Если нет готового дефиб-риллятора, то можно воспользоваться прекордиальным ударом, но восстановление нормального ритма происходит в небольшом проценте случаев (менее 10 %). У детей частой причиной смерти является оста-

новка дыхания, поэтому «слепая» электроимпульсная терапия у них без анализа ритма не рекомендуется. Введение адреналина после восстановления самостоятельного ритма может повысить сосудистый тонус, улучшить перфузию мозга и сердца.

Если ФЖ сохраняется, то проводят основные реанимационные мероприятия, включая ИВЛ, наружный массаж сердца, катетеризацию вены, интубацию трахеи и кардио-мониторинг.

Вводят адреналин — 1 мг в разведении 1:1000 или (лучше) 1:10 000 внутривенно (1 и 10 мл соответственно). Эту дозу повторяют каждые 3—5 мин. При отсутствии вены адреналин вводят эндотрахеально в дозе 2—2,5 мг. При отсутствии эффекта от стандартных доз этого препарата применяют промежуточные (от 1 до 5 мг) или высокие (0,1 мг/кг, приблизительно 7 мг) его дозы. Применение неоправданно высоких доз адренергических препаратов может нанести вред из-за увеличения потребности миокарда в кислороде.

Если ФЖ сохраняется, вновь проводят дефибрилляцию (360 Дж) и применяют антифибрилляторные средства, лучшим из которых является лидокаин. Первоначальная доза 1,5 мг/кг (75—100 мг) вводится внутривенно струйно. Одновременно начинают инфузию лидокаина в поддерживающей дозе 2 мг/кг. При восстановлении сердечного ритма и гемодинамики продолжают внутривенное введение лидокаина со скоростью 2 мг/мин или повторяют струйные введения его не реже, чем через каждые 10 мин.

Если ФЖ не прекращается, продолжают основные реанимационные мероприятия и вновь производят дефибрилляцию (360 Дж). Успех дефибрилляции зависит от амплитуды ФЖ. При мелковолновой фиб-рилляции успешное восстановление ритма наблюдается примерно в 5 %

случаев, причем исходом чаще всего бывает асистолия. При крупноволновой фибрилляции восстановление собственного ритма достигается примерно в 30 % случаев, причем исходом может быть суправентрику-лярная тахикардия или синусовый ритм.

Нередко рефрактерная ФЖ связана с нарушениями техники СЛР, метаболическими сдвигами (гипер-калиемия, гипомагниемия, ацидоз), тампонадой сердца или клапанным пневмотораксом. Прежде всего убедитесь в адекватной оксигенации и вентиляции путем аускультации и немедленного взятия анализов артериальной крови. Проверьте работу дефибриллятора, правильность наложения электродов. Постарайтесь уменьшить глубокий ацидоз улучшением циркуляции и вентиляции. Будьте осторожны с введением бикарбоната натрия: рН >7,5 также может быть причиной устойчивости сердца к дефибрилляции.

Если после дефибрилляции возникла брадикардия, которая затем переходит в фибрилляцию, показано введение адреналина, атропина или применение ЭКС. Если дефиб-рилляция восстанавливает любой вид тахикардии, которая переходит вновь в фибрилляцию, следует предположить возможность избыточной катехоламиновой стимуляции и уменьшить скорость введения адренергических препаратов. При этом показано введение лидокаина, прокаинамида или бретилия. Гипо-калиемия — частая причина устойчивой ФЖ. Она обнаруживается у 1A больных с внезапной смертью. В этой отчаянной ситуации показано быстрое, но в то же время осторожное введение до 40 ммоль калия. Гипомагниемия также может приводить к устойчивой ФЖ, но определить уровень магния в крови во время реанимации практически невозможно. Показано эмпирическое введение магния сульфата (1—2 г внутривенно в течение 1—2 мин).

Полагают, что гипомагниемия является причиной как гипокалиемии, так и гипокальциемии, поэтому при наличии этих отклонений следует подумать о гипомагниемии и возможных последствиях [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Если ФЖ на каком-либо этапе устранена, то немедленно начинают инфузию лидокаина для предупреждения повторной ФЖ в дозе около 2 мг/мин, оценивают состояние ге-модинамики и ритм сердца.

48.2. Желудочковая тахикардия

Если ЖТ сопровождается остановкой кровообращения (отсутствие пульса на сонной артерии), то проводят такие же лечебные мероприятия, как и при ФЖ. Первым важнейшим пунктом этой терапии является немедленная дефибрилля-ция сердца электрическими разрядами 200, 300, 360 Дж. Вместо несинхронизированного электрического разряда в определенных условиях выполняют синхронизированную кардиоверсию, однако при этом имеется опасность попадания разряда на зубец T. Если синхронизированная кардиоверсия не может быть быстро выполнена, следует применить несинхронизированную кардиоверсию. Прекордиальный удар может прекратить ЖТ или ФЖ, но этот прием редко бывает эффективным.

Если ЖТ не сопровождается остановкой кровообращения, гемодина-мика стабильна (АД выше 90 мм рт.ст., ЧСС — 140—170 в минуту) и сознание сохранено, просят больного покашлять. Кашель может восстановить синусовый ритм. Прекордиальный удар с этой целью применять не следует, так как ЖТ может трансформироваться в ФЖ, асистолию или ЭМД.

Если ЖТ продолжается, а гемоди-намика стабильна, проводят антиаритмическую терапию.

Лидокаин. Внутривенно вводимый лидокаин является препаратом выбора у пациентов с ЖТ и стабильным АД. Начальная насыщающая доза — 50—100 мг внутривенно до 1 — 1,5 мг/кг массы тела. Поддерживающая доза — 50—70 мг каждые 5—10 мин до общей дозы 3 мг/кг, или около 225 мг. Рецидив ЖТ может потребовать дополнительного струйного введения и увеличения скорости инфузии до 3 мг/мин.

Прокаинамид. Антиаритмическое средство «второго ряда». Применяют при неэффективности лидокаина. Вводят дробно по 100 мг путем медленной инфузии в течение 5 мин. Прекращают введение, если ЖТ устранена, доза достигла 17 мг/кг (500—1000 мг), развилась артериальная гипотензия, комплекс QRS расширился более чем на 50 %.

Если ЖТ не поддается действию лидокаина или прокаинамида показано введение бретилия.

Бретилия тозилат (орнид) — препарат двухфазного действия: сначала происходит адренергическая стимуляция, затем — адренергическая блокада. Имеется длительный промежуток времени между моментом введения и пиком действия (15— 45 мин). Препарат может вызывать серьезную постуральную гипотен-зию в тот момент, когда эффективное кровообращение восстановилось. Бретилий снижает порог дефибрил-ляции, делая фибрилляцию легче.

Насыщающую дозу 5—10 мг/кг следует вводить внутривенно в течение 10 мин. Если насыщающая доза эффективна, начать поддерживающую инфузию со скоростью 1— 2 мг/мин.

Альтернативные мероприятия: поиск устранимой причины ЖТ, введение β-блокаторов, магния сульфата, аденозина.

Если антиаритмическая медикаментозная терапия не дала эффекта, проводят синхронизированную кардиоверсию: вначале применяют разряд 50 Дж, затем увеличивают его до

100—200 Дж. Процедуру выполняют с участием анестезиолога.

Появление нарушений гемодина-мики во время проведения антиаритмической терапии требует немедленной синхронизированной кардио-версии, при этом предпочитают разряды более высокой энергии 100— 200 Дж. При ЖТ, сопровождающейся артериальной гипотензией, применение вазопрессорных средств (адреналин, допамин) противопоказано [Гроер К., Каваларро Д., 1996].

48.3. Асистолия

Если установлена асистолия, приступают к выполнению основных реанимационных мероприятий.

• вводят адреналин — 1 мг внутривенно (в разведении 1:1000 или 1:10 000), при необходимости введение этой дозы повторяют через каждые 3—5 мин, увеличивая ее до высокой, если стандартная не дает эффекта. Если не находят вену, адреналин вводят эндотра-хеально (2—2,5 мг);

• вводят атропин в начальной дозе 1 мг внутривенно, повторяя ин-фузии каждые 3—5 мин до общей дозы 0,04 мг/кг массы тела (приблизительно 3 мг). Атропин особенно показан при ваготонии;

электрокардиостимуляция редко бывает эффективной — только при сохранении функции миокарда. Эффективность ее зависит от времени проведения. Электростимуляция (наружная или транспищеводная) дает эффект при брадикардии, рефрактерной к адреналину или атропину, еще до развития асистолии;

натрия бикарбонат показан лишь в том случае, если асистолия возникла на фоне ацидоза. Препарат вводят из расчета 1 мг/кг массы тела;

аминофиллин не является обязательной составной частью лече-

ния асистолии. Однако иногда после введения аминофиллина отмечалось восстановление гемо-динамически эффективного ритма. Препарат вводят струйно в дозе 250 мг в течение 1—2 мин. Аминофиллин (эуфиллин) показан при асистолии, рефрактерной к адреналину и атропину [Мари-HO П., 1998].

В целом прогноз при асистолии хуже, чем при ФЖ или ЖТ, однако при возникновении ее в стационаре при быстром проведении реанимационных мероприятий в отделении ИТ возможен благоприятный исход.

48.4. Электромеханическая диссоциация

ЭМД известна как электрическая активность без пульса, характеризуется невозможностью определения пульсирующей активности на фоне координированных ЭКГ-комплексов. Причинами ЭМД могут быть как кардиальные факторы, вызывающие тяжелые нарушения насосной функции сердца, так и некар-диальные. Кардиальные факторы: распространенный инфаркт левого желудочка, разрыв стенки сердца, митральный стеноз, аортальный стеноз, тампонада сердца. Некар-диальные, часто встречающиеся в практике реанимационного отделения общего профиля: гиповоле-мия, гипоксемия, напряженный пневмоторакс, синдром ауто-ПДКВ, гипотермия, тяжелый ацидоз, передозировка трициклических антидепрессантов, дигиталиса, β-бло-каторов, блокаторов кальциевых каналов [Marini J.J., Wheeler A.P., 1997].

Реанимация при ЭМД мало отличается от таковой у больных с асистолией, но при этом всегда нужно помнить об обратимых состояниях, которые могут вызвать указанный синдром.

В случае возникновения ЭМД показаны:

• проведение основных реанимационных мероприятий;

• внутривенное введение адреналина — вначале 1 мг, затем по 1 мг каждые 3—5 мин. При отсутствии эффекта дозу адреналина быстро увеличивают. При невозможности внутривенной инфузии вводят 2—2,5 мг препарата эндотрахеаль-HO;

• выявление возможной причины ЭМД и ее устранение (неадекватная вентиляция, перераздувание легких, синдром ауто-ПДКВ, пневмоторакс, гиповолемия, тампонада сердца, метаболические нарушения, ацидоз, гипо- и ги-перкалиемия, шок);

• применение атропина при резкой брадикардии;

• устранение гиповолемии. Гиповолемия — одна из частых причин ЭМД. Вазопрессоры обычно неэффективны, если гиповолемия не ликвидирована;

• натрия бикарбонат вводят только при длительной остановке кровообращения и в тех случаях, когда ЭМД вызвана ацидозом;

• введение кальция хлорида только как «средства отчаяния» обычно не рекомендуют, но этот препарат может быть полезен при гиперка-лиемии и гипокальциемии;

• электрокардиостимуляция, но она часто бывает неэффективной в связи с отсутствием сократимости миокарда.

48.5. Брадиаритмии

Брадиаритмии, сопровождаемые остановкой кровообращения, имеют особенно плохой прогноз. У взрослых брадиаритмии часто являются проявлением длительной гипоксе-мии, гипербарической дыхательной недостаточности. Брадикардия может иметь вагусное происхождение или быть связанной с ишемией си-

нусового и/или атриовентрикуляр-ного узла. Она может быть вызвана повышенным внутричерепным давлением, действием β-блокирующих веществ, дигиталиса, блокаторов кальциевых каналов. Холинергичес-кий эффект, приводящий к брадиаритмии, может быть обусловлен передозировкой лекарственных средств. При выраженной брадикардии и гипотензии, как и при проведении всего комплекса реанимационных мероприятий, прежде всего (до введения атропина или симпато-миметических средств) необходимо обеспечить адекватную вентиляцию и оксигенацию. Это важнейшее условие успешной реанимации как при брадиаритмии, так и при любых других формах неэффективного кровообращения. Чем меньше ЧСС и шире желудочковый комплекс, тем меньше эффективность сердечных сокращений. Реанимацию проводят в тех случаях, когда синусовая брадикардия сопровождается значительным урежением пульса и выраженной артериальной гипотензией, резистентной к проводимой терапии.

Атриовентрикулярная блокада или медленный идиовентрикулярный ритм с артериальной гипотензией. Реанимационные мероприятия при медленном идиовентрикулярном ритме, сопровождающемся значительным снижением АД (ниже 60 мм рт.ст.):

1) вводят сразу большую дозу (1 мг) атропина. Если нет эффекта, повторяют эту же дозу. В последующем атропин при необходимости вводят по 1 мг через 3—5 мин. Обычная доза препарата 4 мг (меньшие дозы могут парадоксально усилить АВ-блокаду);

2) могут быть полезны адреналин и допамин как средства инотропно-го действия;

3) электрокардиостимуляция — основной метод лечения, необходима при АВ-блокаде с нарушением гемодинамики или медленным идиовентрикулярным ритмом. Me-

тодом выбора является наружная электрокардиостимуляция. В случаях остановки сердца трансвенозная желудочковая кардиостимуляция трудно выполнима, поэтому может быть использована трансторакаль-ная кардиостимуляция как временная мера перед установкой основного кардиостимулятора;

4) инфузионная терапия — во всех случаях абсолютной или относительной гиповолемии;

5) применение вазопрессорных препаратов. Наибольшее распространение получил дофамин (до-памин). Скорость его внутривенного введения от 2—5 мкг/кг-мин до 20 мкг/кг-мин.

48.6. Медикаментозная терапия

При проведении СЛР необходимо обеспечить внутривенное введение лекарственных препаратов. С этой целью пунктируется любая периферическая вена на предплечье или в кубитальной ямке. Очень мелкие вены на тыле кисти мало пригодны. Не рекомендуется использовать бедренную вену. Пункция периферической вены — наиболее доступная, легко выполняемая и давно установившаяся манипуляция. При неэффективности первичной CJlP необходима катетеризация центральной вены, которую следует проводить, не прекращая основных манипуляций. Врач, хорошо владеющий техникой пункции центральных вен, при отсутствии эффекта введения препаратов в периферическую вену должен осуществить катетеризацию центральной вены. Для этой цели чаще используют внутреннюю яремную, а не подключичную вену. Пункцию последней осуществляют из надключичного доступа. Если же в течение короткого отрезка времени не удается поставить катетер в вену, то препараты, разведенные изотоническим раствором натрия хлорида, могут быть введены в тра-

хеобронхиальные пути через эндо-трахеальную трубку. Действие лекарств наступает так же быстро, как и при внутривенном введении.

Внутрисердечное введение адреналина и других лекарственных средств может быть зарезервировано для таких исключительных случаев, когда ни периферическая, ни центральная вены не могут быть найдены, а интубация невозможна. Пункция производится специальной иглой в четвертом межреберье по левой парастернальной линии. Отрицательным моментом манипуляции является то, что легко повреждаются структуры сердца, для каждой инъекции требуется новая пункция и на этот период временно приходится прекращать СЛР [Ca-фар П., Бичер Н.Дж., 1997].

Адреналин считается препаратом выбора при лечении всех видов остановки сердца. Он улучшает шансы на успешную реанимацию при асистолии и ЭМД. При ФЖ адреналин способствует улучшению результата дефибрилляции. Считается, что он путем стимуляции βι-рецепторов переводит атоническую фибрилляцию в тоническую, которую значительно легче де-фибриллировать. Однако это положение подтверждено только экспериментальным путем и альтернативы пока нет.

Стандартные дозы адреналина — 1 мг внутривенно (1 мл в разведении 1:1000 или 10 мл в разведении 1:10 000) каждые 3—5 мин. Промежуточные дозы — 2—5 мг внутривенно струйно. Возрастающие дозы — 1 мг, 3 мг, 5 мг внутривенно струйно. Высокие дозы — 0,1 мг/кг внутривенно струйно, приблизительно 7 мг [по Гроер К., Кавалларо Д., 1996].

Применение высоких доз адреналина не может быть ни рекомендовано, ни запрещено. Эффект адреналина при реанимации обусловлен стимуляцией α-рецепторов. Одновременная стимуляция β-рецепто-ров может усилить ФЖ, которая по-

вышает потребление кислорода миокардом в большей степени, чем это обеспечивается при проведении ИВЛ. Немедленно после восстановления самостоятельного кровообращения высокая концентрация адреналина в крови может вести к злокачественным тахиаритмиям и повторной остановке сердца.

Атропин в случаях тяжелой брадикардии может восстановить адекватное кровообращение путем уменьшения тонуса вагуса. Применение атропина особенно необходимо при брадисистолической остановке сердца и вводят его немедленно. Когда же атропин не дает эффекта в течение 1—2 мин, всегда показано введение адреналина.

Инфузию атропина внутривенно в дозе 0,5—1 мг при необходимости повторяют через 3—5 мин до общей дозы 0,04 мг/кг (или 2—3 мг). Более высокие дозы препарата (разовая —

1 мг) показаны при тяжелой брадикардии, асистолии.

Лидокаин— препарат выбора при рефрактерной ФЖ и ЖТ. Используется также для профилактики ФЖ после успешной дефибрилля-ции. Это препарат короткого действия, поэтому при отсутствии непрерывной инфузии этого раствора нужно повторять струйные введения его не реже чем каждые 10 мин. При остановке кровообращения клиренс лидокаина резко уменьшается, поэтому достаточно одно-двукратной инъекции, чтобы поддержать его терапевтическую концентрацию в крови.

Лидокаин применяется в виде 2 % раствора. Доза для насыщающего внутривенного введения — 1,5 мг/кг струйно (обычно 75—100 мг). Одновременно начинают инфузию лидокаина в поддерживающей дозе

2 мг/мин. Общая доза 3 мг/кг. Увеличение дозы и повторные болюс-ные введения препарата за короткий промежуток времени могут привести к токсическому уровню при минимальной циркуляции, вы-

звать периферическую вазодилата-цию и увеличить порог дефибрилля-ции [Jaffee A.C., 1993].

Кальций не рекомендуется как основной препарат при лечении различных видов остановки сердца. Тем не менее кальций показан при лечении гиперкалиемии, гипокаль-циемии (при массивных трансфузиях) и передозировке кальциевых блокаторов. Эти состояния в настоящее время являются единственными показаниями для применения кальция.

Дозировка 10 % раствора кальция хлорида — 2 мл/70 кг массы тела (2—4 мг/кг) внутривенно.

Глюконат кальция— 10 % раствор — 5—8 мл/70 кг массы тела внутривенно. Повторное введение в том же количестве спустя 10 мин после предыдущего.

Избыточные дозы и повторные инъекции за короткий промежуток времени при СЛР могут поднять уровень ионизированного кальция и привести к депрессии синусового узла, коронарному спазму, который может вызвать остановку сердца в фазе систолы. Соли кальция не должны вводиться с натрия бикарбонатом, так как происходит преципитация кальция карбоната.

Магния сульфат. Роль этого препарата не вполне ясна, но в ряде случаев он дает явный антиаритмический эффект, несмотря на исходно нормальную концентрацию магния в сыворотке крови. Риск токсического действия магния сульфата при остановке кровообращения незначительный. Препарат особенно необходим при остановке кровообращения на фоне гипомаг-ниемии. Наличие последней можно предполагать при гипокалиемии, лечении диуретиками, дигоксином. Введение магния сульфата показано при устойчивых ФЖ и ЖТ.

Начальная доза — 1—2 г внутривенно в течение 1—2 мин. Если эффекта нет, введение повторяют через 5—10 мин.

Прокаинамид применяют при неэффективности лидокаина как антиаритмическое средство второго ряда. Вводят препарат дробными дозами по 100 мг медленно в течение 5 мин. Насыщающая доза 500—1000 мг, максимальная — 17 мг/кг.

Натрия бикарбонат. Показанием к введению этого препарата является лактат-ацидоз, возникающий в результате значительно сниженной тканевой перфузии. Считается, что инфузия натрия бикарбоната компенсирует любой метаболический ацидоз и облегчает дефибрилляцию.

В последнее время установлено, что при СЛР требуется значительно меньшее количество бикарбоната, чем это считалось ранее, так как его распространение невелико из-за минимальной циркуляции. Большие количества кислых продуктов из плохо перфузируемых тканей выходят в кровоток только после восстановления кровообращения. Естественно, что при СЛР, которая начата немедленно или спустя минуты после остановки кровообращения, а также при отсутствии предшествующего ацидоза, нет необходимости вводить бикарбонат. Бикарбонат применяют при затянувшейся СЛР, ре-фрактерной ФЖ обычно после введения адреналина, интубации трахеи и неэффективной дефибрилляции. При его введении никогда не следует превышать установленные дозы. Обычно используют молярный (8,4 %) раствор, в 1 мл которого содержится 1 ммоль натрия и 1 ммоль НСОз. Вводят его в центральные вены, но в условиях СЛР допустимо введение препарата в периферические вены. Разовая доза 1 ммоль/кг через 10 мин от начала реанимации. Иногда раствор вводят повторно по 0,5 ммоль/кг через каждые 10 мин. Введение бикарбоната производят медленно, учитывая возможность развития алкалоза и уменьшения отдачи кислорода тканям.

Способы приготовления растворов для внутривенного введения

[по Гроер К., Кавалларо Д.]:

1 единицу (1 ед.) любого лекарственного вещества разводят в 250 мл 5 % раствора глюкозы и устанавливают скорость внутривенного введения 15—30 мл/ч.

Единицы лекарственных средств:

1 ед. = 1 г лидокаина;

1 ед. = 1 г прокаинамида (новока-

инамида); 1 ед. = 1 г бретилия (бретинола,

орнида); 1 ед. = 1 мг адреналина

(1 мл в разведении 1:1000 или 10 мл в разведении 1:10000);

1 ед. = 1 мг изопротеренола; 1 ед. = 200 мг дофамина

(допамина, допмина).

Приготовление растворов для внутривенного введения

Лидокаин: развести 1 г (1 ед.) в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводить со скоростью 30 мл/ч (2 мг/ мин).

Прокаинамид: развести 1 г (1 ед.) в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводить со скоростью 30 мл/ч (2 мг/мин).

Б ρ е т и л и и: развести Ir(I ед.) бретилия в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводить со скоростью 15 мл/ч (1 мг/мин).

Изопротеренол: развести 1 мг (1 ед.) в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводить со скоростью 30 мл/ч (2 мкг/мин).

Адреналин (стандартные дозы): развести 1 мг (I ед.) — 1 мл в разведении 1:1000 или 10 мл в разведении 1:10 000 в 250 мл изотонического раствора натрия хлорида и вводить со скоростью 30 мл/ч (1 мкг/мин).

Д о φ а м и н (допамин, допмин): развести 200 мг (1 ед.) в 250 мл 5 % раствора глюкозы и вводить со скоростью 15—30 мл/ч (2 — 5 мкг/кг/ мин).

Эндотрахеально можно вводить адреналин, атропин, лидокаин, диа-зепам (при судорогах), налоксон (при передозировке наркотических веществ).

Дозировка препаратов у детей при СЛР

Адреналин    —   0,01 мг/кг.

Лидокаин      —   1 мг/кг = 0,05 мл 2 % раствора.

Натрия          —   1 ммоль/кг = 1 мл бикарбонат         8,4 % раствора

При введении 8,4 % раствор бикарбоната следует развести пополам изотоническим раствором натрия хлорида.

48.7. Кислородотерапия во время сердечно-легочной реанимации

Выдыхаемый воздух содержит около 16 % кислорода. При дыхании «изо рта в рот» или «изо рта в нос» РАО2 в альвеолах не превышает 80 мм рт.ст., a PaO2 (в условиях циркуляции) менее 80 мм рт.ст. Если учесть, что УО при непрямом массаже составляет только 30 % от нормы, то кровь не будет максимально насыщаться кислородом, а индекс кислородного потока окажется значительно сниженным. Для того чтобы успешно бороться с гипоксией, необходимо как можно раньше использовать высокие (до 100 %) концентрации кислорода. Вентиляция кислородом высокой концентрации через маску или ин-тубационную трубку позволяет снизить гипоксемию в условиях минимума циркуляции.

48.8. Электрическая дефибрилляция

ФЖ является показанием для скорейшего проведения дефибрил-ляции. Интубация трахеи, применение лекарственных средств при

этом имеют второстепенное значение. Дефибрилляция производится с помощью дефибриллятора, снабженного устройством для регистрации ЭКГ с дефибриллирующих электродов. Электроды дефибриллятора накладывают до начала основных реанимационных мероприятий. Быстрая диагностика ФЖ или ЖТ при отсутствии пульса экономит драгоценные секунды и может быть использована как в больничных, так и внебольничных условиях. Успех дефибрилляции тем выше, чем меньше времени прошло с момента начала ФЖ.

Электрическая дефибрилляция вызывает одновременную деполяризацию большого количества клеток миокарда. Восстановление эффективного сердечного ритма может быть достигнуто, если миокард достаточно оксигенирован и рит-моводительный центр выполняет свою функцию. Если же дефибрил-лятор отсутствует или не готов к работе, следует воспользоваться прекордиальным ударом, который иногда восстанавливает эффективные сердечные сокращения. Однако превращение ФЖ в правильный ритм без кардиоверсии происходит чрезвычайно редко и не может быть достигнуто с помощью лидо-каина и других препаратов. Не каждая миокардиальная клетка нуждается в дефибрилляции. Для того чтобы прекратить фибрилля-цию, достаточно так называемой «критической массы миокарда». При наличии готового к работе дефибриллятора следует воздержаться от применения прекордиального удара.

Очень важно правильно наложить электроды. Один электрод устанавливают по правой парастернальной линии ниже ключицы, другой — ла-терально от верхушки сердца. Разряд идет по продольной оси сердца. В настоящее время используются дефибрилляторы, которые позволяют получить до 400 Дж энергии, по-

даваемой через электроды. Масса тела, видимо, не является решающим фактором для успешной или безуспешной дефибрилляции. Энергия дефибрилляции определяется не столько массой тела больного, сколько трансторакальным импедансом, зависящим от конфигурации грудной клетки, наличия эмфиземы и др. Начальная величина энергии, используемой для дефибрилляции у взрослых, составляет 3 Дж/кг массы тела. Этот уровень повышается до 5 Дж/кг после повторных безуспешных дефибрилляции. Снижение кожного сопротивления достигается использованием адекватного количества электродного желе или пасты. Правильное наложение электродов обеспечивает наиболее оптимальное прохождение разряда через сердце. Важно, чтобы электроды плотно прилегали к телу. Это уменьшает трансторакальный импеданс.

Причины неуспешной дефибрилляции — неадекватный разряд, неправильное положение электродов, недостаточная оксигенация миокарда, длительная остановка кровообращения, необратимые изменения миокарда.

После дефибрилляции возможны следующие аритмии [Гроер К., Кавалларо Д., 1996]:

• ЖТ;

• брадиаритмии, в том числе ЭМД и асистолия;

• наджелудочковые аритмии с высокой Ч CC;

• наджелудочковые аритмии с нормальными ЧСС и АД.

Эти так называемые постконверсионные ритмы могут привести к вторичной остановке кровообращения.

Дефибрилляцию у детей до 6 лет производят разрядом 2 Дж/кг массы тела. Если требуется повторная дефибрилляция, разряд может быть увеличен до 4 Дж/кг массы тела.

48.9. Оживление с помощью прямого массажа сердца

Прямой массаж сердца не должен применяться в качестве рутинного метода СЛР, поскольку непрямой массаж обладает достаточной эффективностью. В то же время ряд причин требует проведения именно прямого массажа сердца ввиду невозможности оживления с помощью наружных компрессий грудины. В экспериментах на животных было показано, что прямой массаж сердца, выполняемый после короткого неэффективного непрямого массажа сердца, улучшил выживаемость животных. Однако в клинической практике прямой массаж сердца часто применяют в более поздние сроки и прямых доказательств о его преимуществе нет. Клинические исследования подтвердили, что прямой массаж сердца при его позднем использовании (через 25 мин после остановки сердца) неэффективен, поэтому его не следует применять в качестве последней попытки оживления во всех случаях неудачной не-инвазивной СЛР.

Основные показания к прямому массажу сердца:

• тампонада сердца, вызвавшая его остановку, в большинстве случаев может быть устранена с помощью прямого опорожнения полости перикарда от жидкости, обычно крови;

• при обширной ТЭЛА непрямой массаж сердца, как правило, неэффективен. Если диагноз эмболии установлен или имеется хотя бы предположение об этом осложнении, последней попыткой может быть торакотомия, прямой массаж сердца, хирургическое удаление эмбола;

• при глубокой гипотермии — имеет ряд преимуществ, так как нередко в этих случаях возникает стойкая ФЖ, иногда не устраняемая с помощью повторных де-

фибрилляций при закрытой грудной клетке. Во время реанимации сердце и грудную полость можно промыть теплым изотоническим раствором натрия хлорида, что обеспечивает большую эффективность дефибрилляции;

• проникающие ранения грудной и брюшной полости, тупая травма с клинической картиной остановки сердца;

• деформации грудной клетки, грудины, позвоночника, смещение средостения могут явиться помехой для непрямого массажа сердца. Непрямой массаж сердца может быть неэффективным и ввиду потери эластичности грудной клетки. Хрупкость грудной клетки приводит к множественным переломам.

Осуществление экстренной тора-котомии, прямого массажа сердца и дефибрилляции требует быстрой работы хорошо скоординированной бригады специалистов, что возможно в условиях операционной.

В последние годы возобновился интерес к прямому массажу сердца. Представлены данные о том, что CB, который при закрытом массаже сердца равен 30 % от должной величины, в условиях прямого массажа в 2,5 раза превышает этот уровень. Имеются также экспериментальные и клинические доказательства, что показатели коронарного и мозгового кровотока при прямом массаже сердца достигают соответственно 50 % и 90 % от исходного уровня; это нельзя не принимать во внимание.

48.10. Другие методы сердечно-легочной реанимации

Экстракорпоральная мембранная оксигенация. Этот метод используется только в клинических условиях и чаще всего при гипотермической остановке сердца. Необходимы слаженная работа специалистов, бы-

стрый доступ к магистральным сосудам, наличие готовых к заполнению систем для экстракорпорально-го кровообращения и т.д. Метод может использоваться в качестве альтернативы прямому массажу сердца.

Создание постоянного повышенного абдоминального давления. Суть метода заключается в создании постоянного повышенного внутри-брюшного давления путем тугого перетягивания живота или применения противошоковых «брюк» во время наружного массажа сердца. Этот метод повышает артериальное и коронарное перфузионное давление, увеличивает CB. Однако достаточного подтверждения преимущества этого метода в клинических условиях пока нет. Следует подчеркнуть опасность травмы печени при сдавлении живота.

Вставочная абдоминальная компрессия. Метод основан на сдавлении живота между двумя очередными компрессиями грудной клетки при СЛ P. Вставочная абдоминальная компрессия в фазе релаксации соответствует диастоле. Частота сдавлении 80—100 в 1 мин. Этот метод осуществляется путем слаженной работы двух реаниматоров.

Экспериментальными исследованиями доказано, что дополнение СЛР вставочными абдоминальными компрессиями достоверно повышает коронарное перфузионное давление и улучшает частоту выживаемости при остановке кровообращения в стационаре.

Применение специальных надувных жилетов. Суть этого метода СЛР заключается в том, что на грудную клетку больного надевают специальный пневможилет, периодическим раздуванием которого вызывают искусственную систолу и искусственный выдох. Диастола и вдох происходят пассивно. С помощью метода повышается перфузионное давление в аорте и коронарных сосудах и по сравнению со

стандартной методикой СЛР достигается некоторое увеличение частоты восстановления спонтанного кровообращения и краткосрочной выживаемости больных. В настоящее время проводятся исследования по дальнейшему усовершенствованию этого метода.

Активная компрессия - декомпрес -сия. Метод активной компрессии-декомпрессии основан на предположении, согласно которому кровоток во время СЛР обусловлен не столько компрессией самого сердца, сколько сжатием всех сосудистых емкостей грудной клетки. Чередующаяся компрессия и декомпрессия грудной клетки делают активной не только систолу, но и диастолу. Это достигается с помощью ручного устройства — так называемого кардио-пампа, напоминающего по конструкции бытовой вантуз. Кардио-памп располагают на поверхности грудной клетки. Периодически с помощью отсоса создается разряжение, благодаря чему достигается увеличение CB, коронарного перфу-зионного давления, отрицательного давления на вдохе, минутной вентиляции и систолического АД. Необходимость ИВЛ при использовании этого метода отпадает. Однако непременным условием адекватности вентиляции как компонента метода является восстановленная проходимость дыхательных путей. Активная декомпрессия грудной клетки улучшает венозный возврат к сердцу, вследствие чего возрастают объем левого желудочка и У О, а также CB и АД, которое выше, чем при стандартной методике СЛР.

Несмотря на разрабатываемые новые подходы к проведению реанимационных мероприятий, основной методикой СЛР остается общепринятая методика непрямого массажа сердца [Балтопулос Г., 1997]. Требуются дальнейшие усовершенствования и убедительные клинические доказательства преимуществ новых методов реанимации.

48.11. Постреанимационный период

Больные, перенесшие остановку сердца, должны находиться под постоянным наблюдением. С точки зрения здравого смысла в первую очередь следует использовать полную клиническую оценку статуса больного и неинвазивные методы исследования. Показания к другим более сложным методам исследования (мониторинг внутричерепного давления, измерение ДЗЛА и др.) должны быть строго аргументированы.

Мониторинг сердечно -сосудистой системы включает постоянный контроль уровня АД, ЧСС, ЦВД, ЭКГ, объема крови. Важно предупредить гиперперфузию и поддерживать нормотензию. Для ликвидации стаза микроциркуляции рекомендуется легкая артериальная гипертен-зия на короткий период времени, использование реологических средств и умеренной гемодилюции. Важно своевременно выявить и устранить аритмии сердца, зависящие от исходной патологии сердца (ишемия, АВ-блокада и др.) и катехола-мининдуцированных нарушений, связанных с применением инотроп-ных и иных средств. ЭКГ-диагностика нарушений ритма требует четкой интерпретации зубца P и комплекса QRS (Vi и II стандартное отведение). Этих показателей для выявления ишемии недостаточно. Эпизоды скрытой ишемии могут оставаться незамеченными. Грудное отведение V5 или его модификации выявляют ишемию перегородки и левой боковой стенки, а биполярное отведение II от конечностей свидетельствует об ишемии нижней части миокарда в бассейне правой коронарной артерии.

Важную информацию дает измерение параметров Ц Г. Для этого может быть рекомендован отечественный аппарат «Реодин».

Лидокаин может быть назна-

чен в виде внутривенной инфузии в количестве 1—4 мг/мин как с целью профилактики повторной ФЖ после успешной кардиоверсии, так и для лечения множественных желудочковых экстрасистол.

При брадиаритмиях (синусовая брадикардия, полная АВ-блокада), не поддающихся лечению атропином, может потребоваться электро-кардиостимуляция, особенно в тех случаях, когда АВ-блокада или медленный идиовентрикулярный ритм сопровождаются нарушениями ге-модинамики.

Добутамин (3—12 мкг/ кг-мин) и допамин (2—10 мкг/ кг-мин) внутривенно показаны при кардиогенном шоке, обусловленном снижением насосной функции сердца.

Мониторинг дыхательной системы. В постреанимационном периоде важно уменьшить концентрацию кислорода во вдыхаемом воздухе до 50 %, чтобы избежать последствий гипероксигенации. Необходимо поддержание PaO2, на уровне, близком 100 мм рт.ст. Рекомендуемый уровень PaCO2 — 25—35 мм рт.ст., а при повышении внутричерепного давления — в среднем 25 мм рт.ст. Коррекция газов крови достигается при ИВЛ в режиме легкого ПДКВ. ИBJI продолжается до полного восстановления важнейших функций (сознание, адекватное самостоятельное дыхание, стабильная гемо-динамика).

Мониторинг неврологических функций. Шкала Глазго с реакцией открывания глаз, двигательный и словесный ответ в сочетании с ЭЭГ являются надежной основой мониторинга ЦНС у больных, перенесших остановку кровообращения. В лечебных целях «для защиты мозга» показано назначение высоких доз кортикостероидов (например,

целестона по 8—12 мг каждые 6 ч внутривенно).

При повышении ЭЭГ активности и наклонности к судорогам показан диазепам (седуксен, валиум, рела-ниум, сибазон, апаурин) — анксио-литик, противосудорожное седатив-ное средство. При выраженном судорожном синдроме — тиопентал-натрия 5 мг/кг, по показаниям — седативные средства и анальгетики. Важно постоянное поддержание нормотермии.

Водно-электролитный и кислотно-основной баланс. Осуществляют постоянный контроль за количеством введенной жидкости, диурезом и возможными внепочечными потерями. Для инфузии рекомендуются изотонические электролитные растворы в сочетании с безводным 10 % раствором глюкозы. Гемато-крит поддерживается на уровне 0,30-0,35, КОД плазмы 20—25 мм рт.ст., осмолярность плазмы и содержание в ней электролитов и глюкозы — в пределах нормы. Умеренный метаболический ацидоз допустим и желателен (рН 7,25—7,35), поскольку при нем ткани лучше оксигенируются и увеличен CB. Кроме того, уровень K+ в сыворотке крови часто бывает снижен после успешной реанимации, а избыточная коррекция ацидоза может усилить гипокалиемию и привести к новой остановке сердца.

Исход лечения зависит от основной причины, вызвавшей остановку сердца, длительности последней, своевременности и качества проведенной реанимации и высококвалифицированной ИТ в послереанима-ционном периоде. Важнейшее звено терапии — восстановление функции ЦНС. Методика СЛР постоянно совершенствуется и, возможно, в недалеком будущем претерпит существенные изменения.


Список литературы

Балтопулос Г. Новая техника сердечного массажа — улучшает ли она исход: Пер. с англ.//Актуальные проблемы анестезиологии и реани-матологии/Под ред. Э.В. Недашков-ского. — Архангельск—Тромсё, 1997. - С. 143-146.

Гроер К., Кавалларо Д. Сердечно-легочная реанимация: Пер. с англ. — M., 1996. - 12Oc.

Марано 77. Остановка сердца и повреждения мозга//Интенсивная терапия. — M.: ГЭОТАР—Медицина, 1998. -С. 184-194.

Неговский В.А., Мороз В,В. Актуальные вопросы реаниматологии//Анест. и реаниматол. — 1999. — № 11. — С. 6-9.

Неотложная кардиологическая помощь

в острых и подострых состояниях. Американская кардиологическая ассоциация: Руководство по сердечно-легочной реанимации и неотложной кардиологической помощи// J.A.M.A. - 1995. - T. 268, № 16. -С. 2117-2295.

Сафар П., Бычер Н.Дж. Сердечно-легочная и церебральная реанимация: Пер. с англ. — M.: Медицина, 1997. -552с.

Jaffee A.S. The use of antiarrhytmics in advanced life support//Ann. Emerg. Med.- 1993.- Vol. 22. - P. 307-316.

Marini  JJ., Wheeler A. P. Critical Care Medicine//Second Edition. Williams & Wilkins, 1997. - 640 p.


Приложения




1. Тема. Завдання і структура комплексних країнознавчих досліджень 2 год
2. Введение внешнего управления Шаг 8- Изменения структуры управления Шаг 9- Переобучение персонала Шаг 10- До
3. 1847.2012.ПЗ ВВЕДЕНИЕ В геодезии используется не малое количество разных приборов для измерения.html
4. Задание. составьте бухгалтерские проводки в журнале хозяйственных операций; определите тип хозяйствен
5.  Добиться резонанса напряжения изменяя следующие параметры- а угловую частоту; б конденсатор; в катуш
6. 86 Сортировка - Не сортировать
7. реферату- Планування соціальноекономічного розвитку країни 2Розділ- Макроекономіка Планування соціально
8. Курсовая работа- Характеристика факторів розміщення галузей матеріального виробництва
9. это уникальные микроорганизмы которые служат человеку уже многие сотни лет
10. Экологическоре образование каждому
11. Тема 2 Налоги и отчисления включаемые в отпускную цену товаров работ услуг Расчет суммы акцизов Цел
12. 12 ~ по дивидендам и приравненным к ним доходам по доходам от отчуждения долей паев акций организаций н
13. Особенности иммунного статуса у больных ранними формами приобретенного сифилиса
14. 2 Расчёт количества усложняющих элементов по отделочным работам
15. двигательного аппарата слуха зрения
16. Лекция. Цветные металлы и сплавы Алюминий и его сплавы Алюминий металл серебристого цвета характериз
17. Разновидности государственного управления
18. Тема Доходы и расходы организации 1
19. О Русь, взмахни крылами, Поставь иную крепь!
20. Оцінка обстановки на підприємствах легкої промисловості у надзвичайних ситуація