Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Некоторые письма Н.В.Устрялова Г.Н.Дикому из Харбина (1930-1935гг.)
4 июля 1930 г.
Дорогой Григорий Никифорович!
Получил Ваше письмо от 6.07.30. Спасибо за адреса, воспользуюсь ими. Завтра вышлю Вам 3 экз.
В No95 "Дней"[i] уже напечатан ответ Керенского[ii] на статью "С того берега"[iii]. По-моему слабовато, как всегда у Кер[енского]. Упирает на мой антидемократизм и утверждает, что "юный Устрялов белой эпохи и нынешний - одно и то же["]. Это - единственная мало мальски здравая мысль. Впрочем, еще по существу неприятно читать его справедливые указания на преследование спецов в СССР...
Итак, Вы уезжаете. В августе, да и вообще осенью, пожалуй, мне не удастся уехать. С Библиотекой[iv] вопрос застрял в Правлении и не знаю, будет ли ликвидирован к августу, а с другой стороны сейчас прилагаем усилия наладить эконом. факультет. Если освобожусь от Библ.[иотеки] и провалится факультет - могу ехать и осенью, но если того или другого не случится, придется подождать.
Все же я возлагаю надежду на Вашу поездку. Переезд мой был бы чрезвычайно облегчен, если б Вам удалось (хотя бы через полгода) нащупать мне в Европе minimum[v] заработка (скажем, 100 иен в месяц) - безразлично какого: хотя бы а la[vi] Лопухин в конторе. Можно установить хотя бы перспективу - через год etc[vii]. Дабы не сесть на мель.
Но, помимо этого, весною я все-таки думаю поехать на полгода, а там видно будет. Насчет партии я не энтузиаст: мне кажется, наша позиция не способствует организации партий в эмиграции. Но вот журнал - другое дело. Тут - определенный смысл. За журнал я бы взялся обеими руками. Сплотили бы евразийцев[viii]. Но опять таки, не нужно говорить о термидоре. Сейчас этот термин слишком замусолен Беседовскими. Скрытая установка должна быть "бонапартистской". Только тогда мы будем оригинальны и в эмиграции, и в СССР. Мы не должны примыкать к милюковско-керенскому блоку и, с другой стороны, превратиться в "наканунцев"[ix]. Мне очень понравилась Ваша формула: "надо леветь, чтобы было с кем праветь". Конечно, "бонапартизм" не должен ни в коем случае проводиться явно - это сразу отпугнет от нас советских людей, "новую интеллигенцию" etc. Но нужно постепенно всех приучать к комплексу соответствующих идей. Тема очередной моей статьи будет - ВКП[(б)] (м.б. через несколько месяцев, ну в сентябре). Нужно будет четко продумать эволюцию организационных основ и политического облика партии, дать философию судьбы укладов, аппарата и проч., поговорить о "верхах" и "низах", о вождизме, о Ленине[x] и Сталине[xi], о комсомоле, о красных спецах, о красном комсоц.... Тема увлекательная и интересная. Конечно, нужно будет писать в независимом тоне, но и с полным сознанием конкретной политич. цели.
Повторяю, идею журнала я горячо приветствую. Думаю, зимой Вы могли бы зондировать почву. Весной я приехал бы. Буде нашлась бы материальная база - сразу переехал бы с семьей, а нет - один. Разумеется, нам нужно держать тесный письменный контакт. Если бы, вопреки опасению, нашли бы возможность начать хотя б ежемесячный журнал уже этой зимою, конечно, присылал бы для каждого номера статьи.
Важно лишь нащупать верный тон. Хорошо б, конечно, перед Вашим отъездом нам повидаться, да, видно, не судьба. У меня опять, после хорошего месяца, рецидивчик колита, - прямо беда! Доктор разрешил молоко и проч. - и в результате опять начинай с начала!
Ну, спишемся. Только не смыкайтесь с демократами (меньшевики, Беседовский, Керенский, Милюков[xii]), не порывайте сменовеховских[xiii] традиций, гордитесь... (вымарано)...(если обстановка не заставит Вас... (вымарано)...), сохраняйте тон советской лойяльности, признавайте необходимость диктатуры для России, постарайтесь присмотреться к левым евразийцам - а там посмотрим. Дело не в партии, а в концентрации идеологии. Напротив, нужно открещиваться сейчас от партии среди эмиграции, но крепить идеологию и собрать хотя б ядро человек в 5-10.
Всего лучшего, крепко жму руку. Адрес Лопухина, грешен, не написал, но сам его плохо знаю: мы не переписываемся. Адрес его родных: 4, Rue[xiv] de l'Est, Clamart[xv].
P.S.[xvi] Завтра пост.[араюсь(?)] поговорить с Н.П.[Пумпянским(?)]....
Подпись (неразборчиво) 12 сентября 1930 г.
Дорогой Григорий Никифорович!
У нас здесь ничего, в общем , нового. Повсюду неважно - депрессия экономическая, моральная и интеллектуальная.
Недели полторы-две тому назад я поставил перед кем следует вопрос о своем дальнейшем пребывании на дороге. Выразил не только готовность, но даже и склонность уйти на отдых, "а через год-два видно будет". Прибавил, однако, что меньше всего хочу делать из этого маленького события какую-либо демонстрацию, и потому окончательное решение вопроса предоставляю, мол, на Ваше усмотрение.
Мне сказали, что особо существенных оснований нашей разлуки не усматривают, но что если я ставлю этот вопрос, то через некоторое время на него можно дать вполне точный ответ. Вот теперь я этого ответа около двух недель уже ожидаю. Каков бы он ни оказался - не удивлюсь ничему.
Читаю стенограммы 16 съезда. Очень любопытны доклады Сталина и Яковлева[xvii]. Существенно утверждение, что посевная площадь нынешнего года превышает прошлогоднюю (есть цифры) - значит, колхозное подушение не повлекло за собою деградации сельского хозяйства. Конечно, в стороне фактической это утверждение (рост площади) "остается на совести докладчиков". Затем - это по[ ]видимому бесспорно - выдался отличный урожай. Во всяком случае, съезд проведен в очень мажорных тонах.
В "Большевике" (No10) - большая рецензия на мою последнюю книжку. Много цитат, помет типа "клас.[совый] враг", - но, в общем, сносно (соответств. отмечена 7 глава). Но на съезде Сталин обругал меня "краснобаем и кривлякой", а восходящее светило Киров[xviii] поставил мою фамилию рядом с проф. Платоновым[xix], тоже одобряющим правый уклон. Этим соседством я мог бы гордиться, - еще с гимназических лет увлечен работами Платонова, - но надлежит все же помнить, что в наст.[оящее] время Платонов сидит в Ленинградской тюрьме. Словом, сложно, очень сложно...
Продолжаю болеть - то лучше, то опять хуже, беда! - работается мало. Больше читаю. С политич. статьей выступать пока повременю. Надо окончательно разрешить служебный вопрос (тоже очень, очень сложный) и переварить впечатления съезда и урожая.
Писать негде[,] вдобавок: ["]Геральд["][xx] объявлен под бойкотом и выступление в нем сейчас было бы вызовом местной сов. общественности. Это тоже проблема. Но, конечно, при необходимости, можно опять издать брошюру.
Связи мои с Европой все порвались. Переписывался я с Сувчинским[xxi], но он внезапно замолчал и несколько месяцев мне даже не отвечает. Евразийство, по[ ]видимому, совсем распалось и иссякло. Во всяком случае, непременно повидайте его (С.[увчинского]) в Париже, передайте ему привет и удивление его молчанию и попытайтесь через него войти в соотв. круг. Познакомьтесь, в частности, с Карсавиным[xxii]. Адрес Сувч.[инского]: Clamarat, 26, rue Paul Bert. Из Европы пожалуйста, пишите, попробуем держать систематическую связь - там посмотрим. Возможно, что я тоже съезжу туда в близком будущем. От А.Леон. не получил ответа на свое письмо.
"В общем и целом" здесь очень серо, нудно, бесперспективно и тревожно. Беспрерывная чистка служащих дороги. Слухи о конце заштатных и проч. Подавленное, унылое настроение повсюду. Жуткая депрессия в коммерч. кругах. Приходится часто тоскливо раздумывать о собственном будущем и, еще дальше, о будущем детей. Счастливого пути, крепко жму руку.
Подпись (неразборчиво) 30 октября 1930 г.
Дорогой Григорий Никифорович.
Ваши открытки с дороги и два письма - из Парижа и из Брюсселя - получил. Большое спасибо. Давайте теперь установим регулярный взаимный контакт.
Прежде всего - о здешней жизни. Лейт-мотив: "депрессия!" Везде жалобы, безденежье, застой. Бобы не везут, дорога работает мало, идут бесконечные сокращения.
Конечно, они в первую голову имеют политических характер. Увольняют "конфлитчиков" - систематично и методично. Из Правления недавно уволены Нилус, Голиков и Барк. (Неразборчиво) переведен в Мукден[xxiii] - представителем КВЖД[xxiv].
Я продолжаю служить в своей Библиотеке, работающей сокращенным темпом в новом здании (б.[ывшая(?)] квартира (неразборчиво) против Управления), оказавшемся достаточно удобным и даже нарядным.
Однако, менее всего уверен я ныне в завтрашнем дне и психологически вполне готов к свободе от службы. Сам инициативы не проявляю по ряду причин, и ограничился летним разговором с А.Н., о котором Вам писал. Был момент, когда хотел было уйти, но зрело взвесив pro и contra[xxv], решил, что целесообразнее будет не рыпаться. Принципиально и в основном наша установка не должна меняться, и мы хотим оставаться лойяльными спецами до конца - quand mкme[xxvi].
Я согласен с Вашей мыслью о печатном выступлении, и как раз на этих днях сам о нем думал. Тем желательнее, чтобы оно исходило именно от представителя "преданного советскому режиму чиновного слоя", как Вы пишете, и значит мое личное положение должно быть именно таким, каково оно пока есть.
Стиль выступления должен быть примерно такой, как Вы полагаете. Инструментовка - по вкусу полной лойяльности. Мне особенно хочется подробно установить, что из нашей позиции абсолютно не вытекает "вредительство" - совершенно напротив. В сов. прессе последнего времени идет тяжеловесная идеологическая кампания, вскрывающая внутреннюю необходимую связь между "вредительством" Кондратьева[xxvii]-Громана-Юровского и их теоретическими работами (спуск на тормозах). Было бы хорошо доказать полное отсутствие такой связи. Менее всего вредительство - логичный вывод из круга нэповских идей. К сожалению, у меня нет ни статей Кондратьева, ни книги Юровского, которые повсюду цитируются (они относятся к 25-26 и даже 23 годам!). Но серьезный теоретический анализ был бы, мне кажется, очень уместен. Подумайте об этой теме. Вам, как экономисту, она, в сущности, более по плечу, чем мне. Но и я буду о ней думать.
В No7 журнала "Проблемы экономики" напечатана обстоятельная статья Белого[xxviii] "Кто кого", посвященная в значительной части устряловщине. Сам Устрялов именуется "нашим злейшим классовым врагом". Конечно, к нему, в качестве бессознательного пособника, пристегнут Бухарин[xxix].
В "Правде"[xxx] Радек[xxxi] ярко пишет о Кондратьеве-Громане. Ярко и... гадко. Жутко!
Ваш контекст статьи меня не совсем удовлетворяет. Сейчас еще затрудняюсь выразить конкретно, в чем считал бы нужным его исправить, но если стиль выступления Вы, мне кажется, наметили правильно, то по содержанию нужно что-то иное. Не следует пока касаться вопроса невинности лиц, обвиняемых во вредительстве, ограничившись лишь вышесказанным теоретическим суждением; не стоит говорить о займах - их тема поглощается более общей, темой чрезмерных тягот, возлагаемых пятилеткой (в 4 года) на население; не стал бы я и защищать членов партии от [О]ГПУ[xxxii]; думается, внешняя политика сейчас - не самое главное в положении, и тут можно кое в чем даже солидаризироваться с генеральным курсом.
Как мне кажется, нужно лишь заострить оба тезиса моей весенней брошюры. 1) Страна лойяльна власти, и тот круг идей, который сейчас распинается на всех печатных и устных перекладинах и объединяется кличкой "правого оппортунизма", есть не жало врагов, а тревога друзей, либо усталость масс и 2) Страна доведена почти до изнеможения, тревога естественно возрастает. Террор - симптом трудностей, неблагополучия. Неверно, что "иного пути нет" (постоянный рефрен). Мировой капитализм нездоров, и история дает СССР время для менее болезненного преобразования. Допустим, пятилетка не в 4 года, а в 6-7 лет! Дать вздохнуть стране. Всемирно-историческая позиция СССР достаточно благоприятна, чтобы позволить ему роскошь воздержаться от азартной, опасной игры - пан или пропал.
Вам ясно, что Сталин должен пасть. Я думаю, что не следует еще ориентироваться не этот прогноз в ответственной статье. Реально-политически сейчас это ничего не даст. С этой точки зрения, я не думаю, что нам надо "заговорить по новому". Нам следует вести нашу старую линию - она достаточно гибка и для современных условий. Критика должна быть по форме абсолютно лойяльной, но по существу тревоге надлежит просвечивать все настойчивее и зловещей. Я только начинаю думать о статье, и потому это не более, чем нащупывание ее материи. Сейчас занят работой для стран.[иц] "Известий"[xxxiii], кот.[орые] скоро начнут печатать. Привет Вашим, крепко жму руку, пишите.
Подпись (неразборчиво)
P.S. Книга Дмитриевского[xxxiv] (и его данные) очень интересна. Любопытно, будет ли у Вас возможность заниматься общ.[ественной] деятельностью в той или другой форме? Пишите об интересных встречах. Здесь у меня таковых почти нет. Познакомился с др. Гиллерсоном - инт.[ересный] человек (вычищен из партии), но мемуарный.
Для ориентировки непременно читайте "Бюллетень оппозиции" Троцкого[xxxv]. Я здесь регулярно читаю "Последние новости"[xxxvi], "Дни", и "Соц. Вестник"[xxxvii], подчас другие газеты. Регулярно имею также "Правду", "Известия"[xxxviii] и "Большевик", также "За индустриализацию!"
Отчет о докладе Дмитриевского читал. Конечно, это единственный из невозвращенцев, создавший свою идеологию - во многом совпадающую с нац.[ионал]-большевизмом. И держится он вполне прилично.
Мой адрес: Соборная, 5/561. Наталии Сергеевне Блистановой.
(Или Марии Сергеевне Успенской).
Подпись 23 июня 1931 г.
Дорогой Гр.[игорий] Ник[ифорович].
Получил два Ваших письма от 20 мая и 9 июня - оба из Бойани. Парижского еще нет. Большое спасибо, что не забываете - так всегда радуюсь Вашим письмам!
На всякий случай посылаю Вам две свои статьи из "Утра". Я просил посылать Вам эту газету, в чем, впрочем, теперь раскаиваюсь: уж больно она убога! Если у Вас есть эти экземпляры, перешлите их Т[.]-Ш[.][xxxix], что ли; в Прагу я послал. С газетой ("Утром") что-то ничего не выходит: нет ни людей, ни денег. Пожалуй, будь последнее, нашлись бы и первые. Печально, но факт.
С Прагой у меня серьезнейшая размолвка из[-]за ультра-дурацких листовок, о которых я Вам уже вскользь писал, с предположением, что, б.[ыть] м.[ожет], это - провокация. Оказалось - ничуть. Они прислали шесть штук. Ничего более мальчишеского, позерно-идиотского я не мог себе представить. Затребуйте их себе и прочтите старого Рубанова в газете Струве[xl], им посвященную.
И вот после этого - извольте втравливаться в один альманах с этими младенцами! Меня очень заинтересовала Ваша информация - и очень обрадовала бы, будь хоть на грош веры в солидность этой компаньицы. Сегодня они говорят умные вещи, а завтра выкинут такое коленце, что волосы дыбом станут.
Я отписал им откровенно по существу вопроса. Очень резко, но в то же время не так, чтобы это могло задеть персонально моего корреспондента, - ну, а если идейно заденет, поделом!
Для сведения и ориентировки...(неразборчиво)... послать Вам копию этого письма - след.[ующей] почтою. Оттуда вы убедитесь, что прямое сотрудничество с этими милыми людьми пока представляется невозможным. Пусть на съезде - или как там - они призовут к порядку своих мальчишек, если эти малокультурные, скандальные, сумбурные листовки - дело "второго поколения", а то и... самих себя, ежели тут не без участия и старших: некоторые глупости имеют подлость цека.
Вы тысячу раз правы: эти книжные люди воображают себя "деятелями" - курам на смех. Надо развеять их в этом глубочайшем заблуждении. До тех пор они могут быть лишь дальними попутчиками с того берега (так сказать: - "идем параллельно по разным сторонам реки" - и это в лучшем случае). Привет А.... и детям.
Подпись (неразборчиво)
Копия
Посылаю обещ.[анную] копию письма.
Многоуваж.[аемый] имя рек.
...Читая присланное, испытывал чувство самого жгучего, самого острого стыда за е[вразийцев]. Трудно себе представить нечто более путаное, противоречивое, политически наивное, тактически убогое, умственно вульгарное, нежели содержимое этих ужасных листков бумаги! Какое-то мрачное testimonium paupertatis[xli] течения, по существу своему отнюдь не заслуживающего такого паспорта!
Мне не хочется даже обосновывать это суждение. Если е.[вразийский] цк сам не чувствует всей постыдности такого рода...(неразборчиво)... политической бульварщины - видно делать нечего.
Словно авторы смастерить злейшую пародию на е.[вразийство], вуль.[гарной] установкой старое присловье С.: - Мюр и Мюрелиз[xlii], чего хочешь, того просишь etc.
И свалили в кучу: сочувствие 5[-]летке с требованием свободы хлебной торговли и част.[ного] капитала, ставку на перерождение кп с рев.-акт.[ивистскими(?)] выкрапами[,] ед.[иный] фронт, "выплевывание" гнилой Европы заодно с прогнившей с.[оциал-]д.[емократией], немудрую лесть ком-[муниста]м ("авангарду трудящихся") с отсылкой "ком. хлама на свалку", диктатуру партии с щедрыми посулами свободы и т.д. до бесконечности. И все это под соусом претенциозно-гимназической саморекламы своей группочки, наивно и жалко, с ужимками грудных Макиавеллей[xliii], проталкивающейся в "наследницы"...
Простите, дорогой имя рек, но трудно скрыть горечь по поводу этого нарочитого опошления е.[вразийства], столь досадного и самоубийственного. И всему виною - эта железная жажда "активности"!
Неудачная и смехотворная "тактика" е.[вразийцев], конечно, не мешает ценить серьезные документы е.[вразийской] мысли. Но нельзя, к сожалению, отрицать, что практически она компрометирует и их. Нечего, разумеется, "говорить["], что этими своими ультра-легкомысленными "политическими" выступлениями е-[вразийц]ы лишают себя всякой значимости в сов. среде - всерьез и надолго. И погоня за человеческим материалом эмиграции (абс.[олютно] неинтересным с т.[очки] з.[рения] большого процесса) они отрезают себе всякий путь к реально-историческому материалу сложившейся "сов. нации". Особенно досадно, что те серьезные и ист.[орически(?)] действенные их идеи, кот.[орые] в какой-то степени и мало по малу могли просочиться в с.[оветское] сознание, теперь, благодаря этой неумной и топорной "активности", утратят начисто свою жизненную актуальность (в кач.[естве] е.[вразийских] идей).
Я уже вижу это по нашему здешнему с.[оветскому] люду. После статьи Рубанова те ростки интереса или хотя бы любопытства к е.[вразийству], кот.[орые] все же пробивались, сразу увяли и среди читающих партийцев, и среди спецов. Е-[вразийств]о прочно поплыло под флагом банальной погромной белогвардейщины - и баста. Конечно, с ним и спорить не будут - не потому, чтобы хотели "замолчать", а просто потому, что этот сорт политических противников не вызывает даже любопытства.
- А как же историософские идеи Тр.[убецкого(?)], Карс.[авина(?)], и Т.О.?
- Бросьте эти идеи. Знаем их. Вот они куда ведут. Кирилл[xliv] нынче тоже за советы.
Публика судит по ягодам. Ну, а эти скорозрельные плоды е.[вразийского] ЦК и для меня самого не слаще кирилловских и...(неразборчиво)....
Простите за предельно откровенное суждение. В частном письме не до дипломатии, да и вообще вопросы не таковы, чтобы их смазывать. Дело не шуточное, и меня даже удивляет, что Вы можете говорить о "какой-то листовке" в тоне как бы пренебрежения. Это ведь не бирюльки, а ответственная политика, где один ложный шаг...(неразборчиво)... [может] убить многое... Демагогия еще сносна, когда она целесообразна и рассчетлива - иначе горе демагогам...
Будем надеяться на осенний съезд.., хотя, в сущности, если само руководство столь оторвалось от реальности и столь упоено собственной миссией, что не может о ней даже и помолчать, что же требовать от "массы", никогда России не видевшей и в глаза? Грустно, дорогой имя рек...
Вот вам точная копия. В этой теме нельзя уступать. Если можете, давните. Активничанье - не активность, а вампуха и обезьяньи штуки. Пусть строят большую идеологию с одной стороны и прилежно изучают реальные процессы - с другой. Иначе выходит очень глупо, - и уж во всяком случае путаться с ними - не резон.
3/VII-31. Простите за мазню: скучно третий раз переписывать одно и то же.
Подпись (неразборчиво)
P.S. Получил Ваше письмо от 20/V. Спасибо. Возможно, что личная наша судьба окажется приблизительно идентичной. Но при чем же тут Курбский[xlv]? Разве исторически (да и лично) Курбский был прав? Да и морально - что стоит его письмо? Зря Шибанов[xlvi] не затерял его в пути...
P.P.S. Что-то долго не приходит Ваше парижское письмо.
4/VII - Сегодня получил журн.[ал] Потресова[xlvii]. Спасибо. 17 января 1932 г.
Дорогой Григ.[орий] Н[икифорович].
Получил вчера Ваше письмо от 3/I. Спасибо.
Прежде всего - о знаменитой редакционной оговорке ["]У.[тверждений".] Дело в том, что я до сих пор не получил ее текста! Либо письмо Ваше с ним еще в пути, либо оно пропало. Но я не придаю особого значения возможному "конфузу" - тем более, что брошюрка моя здесь уже вышла, и я на всякий случай десяток экземпляров ее послал в Европу - туда, сюда.
Мне тоже писали, что ее хотели перепечатать где-то в Риге ("исход"?). Я ставил условием - ту же оговорку: мол, "на Дальнем Востоке появилась" и т.д. Если этот мотив имеется в ["]У.[тверждениях"], то все в порядке. Если нет, то... тоже, пожалуй, не беда. В конечном счете, я не боюсь быть уличенным даже и в персональном общении с людьми из ["]У.[тверждений"], которое Струве назвал "явно большевистским органом".х) Когда выйдет третий No, обещанный на декабрь?
У нас все честь честью, события идут своим чередом. Поскольку удается выяснить, план Японии относительно М[а]н[ьч]ж[урии] - достаточно широк. Ставится вопрос об "освоении" этого края - в подлинном смысле слова, т.е. без всяких "открытых дверей"[xlviii]. В кругах кабинета ...(неразборчиво)... господствует точка зрения "империи" - с претензией на некую "самодостаточность" (хотя бы и далеко не совершенную). Высказывается предположение, что для соответствующего освоения М[а]н[ьч]ж[урии] потребуется от 3 до 5 лет. Созреванием этого плана объясняется недавнее предупреждение САСШ[xlix] о принципе открытых дверей.
Ваши соображения о внешне-политическом курсе Москвы, по[ ]видимому, основательны, но прогноз об удаче с пактами, пожалуй, спорен. Впрочем, Вам на Западе виднее состояние соответствующих государств и настроение их правительственных кругов.
Вести о жизни на родине - достаточно печальны. Во всяком случае, улучшения в нынешнем году нет, - скорее, условия существования еще ухудшились. Основной проблемой продолжает оставаться, конечно, сельско-хозяйственная. Удастся или не удастся? Прошло или нет? По[ ]видимому, проходит с большими трудностями. Пройдет ли? Дай бог, чтобы прошло.
Очень закручивается идеологическая диктатура. До геркулесовых столпов. "Проблемы" существуют только на самом верху - для остальных же только "аксиомы". И нет большого преступления даже для людей из Цека, чем "превращение аксиом в проблемы". Сомнение - упразднено.
По существу с идеологией очень слабо. Вашей интеллигентской душе - не разгуляться. В сущности, грустно читать, как, напр., Молотов[l] в речах полемизирует с Каутским[li], с Бауэром[lii]. Это - не полемика, а просто карнавал для галерки с сожжением чучел. Куда девались былые богатыри мысли, слова, Бухарины, Троцкие?..
Но, быть может, так и надо? Сейчас время не мыслей и слов, а дел! Неинтересно, что думают и говорят советские новые люди, интересно и важно - что они делают, что у них выходит. Если сделают дело, - какая беда, что оно сопровождалось галерочными словами: значит, в каком-то смысле они были необходимы. Не бетховенскими симфониями, а комаринской и "барыней" бодрятся души солдат на войне. Мудрено ль, что пятилетка строится под идеологическую комаринскую сталинских "аксиом"?!.. Только бы "прошло"!..
Вы спрашиваете о моем здоровье. Увы, не поправляюсь. Вот уже два с третью года сижу на кашах, бульонах и вареных цыплятах - а толка нет и нет. Часом вовсе впадаешь в отчаяние. За последние месяцы как будто наметилось маленькое улучшение, но весьма непрочное, боюсь даже, скорее призрачное. Разумеется, расстроена и нервная система, а за последнее время наблюдается и переутомляемость умственная, все труднее думать, писать, - жизнь утрачивает прелесть, которую я всегда умел очень интенсивно ощущать. Ну, что же делать, видно, судьба.
В прошлом письме я писал Вам, что альманах, к сожалению, провалился. Думаю сделать еще одну попытку - среди местных коммерчески-интеллигентных (или мнящих себя интеллигентными) кругов, но перспективами не обольщаюсь, - времена неденежные и ненадежные.
Крепко жму руку, пишите. Устрялов.
________________________________
х) Да и вообще я как-то перестаю чего-либо "бояться" - то ли результат явной обреченности чиновной карьеры, то ли плод моей тяжелой болезни... 9 марта 1932 г.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Получил Ваше письмо от 14/II, спасибо.
Посылаю Вам два экземпляра рукописи статьи о "Новом Граде"[liii]. Печатать эту статью здесь негде, и она будет лежать в анабиозе до появления в свет очередного моего сборника, для коего недостает еще двух статей на советские темы. Не знаю, напишу ли их: трудно теперь писать, по многим основаниям.
Перешлите один экземпляр Т[.-]Ш[.] (кстати, как его зовут?), другой, при случае Н[.]Н[.]А[лексееву]. Если б удалось где-нибудь и как-нибудь эту статейку напечатать, было бы хорошо... но вряд ли на это можно рассчитывать. Пошлю также Ч., но их рижское предприятие, как видно, померло, не родившись. Н[.]Н[.Алексееву] передайте при случае также статейку о Новгородцеве, - наверное, ему будет занятно припомнить свой диспут. Статейка эта будет напечатана в нашей студенческой газете, намечаемой.... к Пасхе.
У нас эти дни празднуется новое государство. Горят разноцветные лампочки, на улицах сооружены арки. На арках плакаты. На одном из них изображено пять физиономий, на дружбе которых строится новое государство: китаец, монгол, кореец, японец и... русский казак. Если первая физиономия попала на плакат, несомненно, всуе, то последняя красуется не зря. Недаром в нашем белом лагере - сплошные именины, с балами и праздниками, а также, разумеется, неизбежными взаимными мордобитиями.
Перспективы - тревожны. Хотя, по здравому смыслу, нет оснований вторжения Японии на Русский Дальний Восток, - здравый смысл не следует переоценивать. Судя по многим данным, среди военных японских кругов немало авторитетов, развивающих идеи превентивной войны с СССР, долженствующей радикально разрешить проблему Восточной Азии. Шанхайская операция, несколько конфузно связавшая руки Японии, расхолаживает в известной мере эти воинственные планы, но... чем чорт не шутит?
К сожалению, на многое приходится теперь смотреть в свете этих чортовых шуток, а не Гегелевской[liv] диалектики Абсолютного Духа. Впрочем, последняя предусматривает первые...
Напишите пожалуйста, что думаете Вы о возможности антисоветского мирового похода. Я начинаю его опасаться. Замечания Троцкого о Гитлере[lv], по[ ]видимому, далеко не зряшные. Пожалуй, национал-социализм договорится скорее с Французской биржей, нежели с Коминтерном. Победи национализм на французских выборах и консолидируйся консерваторы в Англии, - опасность активного блока станет реальной. Цель - два зайца: ликвидировать красную угрозу и решать мировые трудности - за счет России. В японских кругах явно лелеется мечта о комбинированном натиске на СССР, и мне кажется, что там готовы были бы начать в любой момент. Если одиноко выступать рискованно, то гуртом, мировым гуртом, - что может быть более подходяще для Токио?
Конечно, велики и препятствия, мешающие такому мировому выступлению. Скажите, как оцениваете Вы обстановку в этом вопросе? На днях я прочел памфлет Куденкова -...(неразборчиво)... "Сталин и К[°]". Ведь это уже явная идеология окружения СССР! Такими словами пан-европейцы до сих пор стеснялись говорить!
Раздумье о смертельной опасности, угрожающей ныне советскому государству, удерживает от выступлений на внутри-политические наши темы. Я начал было две статьи: 1) комсомол и 2)
перспективы хозяйственно-политического развития. Во второй статье должны были быть развиты тезисы, высказанные в одном из прошлых Ваших писем (великая хартия вольностей новому правящему слою, администраторам и хозяйственникам), а в первой вскрыты возможности и очерчены характерные черты облика пореволюционной советской молодежи.
Обе темы - крайне занимательны. Но, помимо их трудности, - останавливает обстановка. Если и впрямь она так тревожна, - следует ли браться за раздражающие статьи? Психологически и идеологически, в случае решающей "борьбы миров", я - всецело за наш, за "новый": разобьют его - погибнет последняя надежда на наше государственное единство и блистательное великодержавие. Это совершенно ясно. Ну, и по другим соображениям, "всемирно-историческим"...
Привет Вашим, жму руку, Устрялов.
P.S. Сию минуту получил ["]Je suis partout["][lvi] и речи мл[адороссов]. Спасибо. 14 июля 1933 г.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
С чувством искреннего удовлетворения читал Ваше письмо от 20 июня. Наши настроения и оценки по[-]прежнему совпадают, и это так отрадно, особенно теперь, когда здесь чувствуешь себя сугубо одиноким! В Вашем последнем письме отдельные эмоционально окрашенные фразы дали мне повод предположить, что Вы ближе к настроениям Е[.]Е[.], чем это оказывается на самом деле. В письме моем от 23 июня (надеюсь, оно до Вас дошло) я пытался информировать Вас о своей точке зрения. Наши мысли встретились... где-то в России, на какой-либо станции недалеко от уральского хребта!
Мне бы только хотелось все же коснуться лишь одного пункта Вашего письма - это Вашего мнения, что "стоит кричать и даже круто обойтись... со С[талиным(?)]..(далее зачеркнуто)". По-моему, не стоит ни слишком кричать, ни круто обходиться. Не преувеличивайте значения криков и крутых обхождений со стороны нашего брата: наши голоса слышнее именно тогда, когда мы не "кричим", а наше "крутое обхождение" неизбежно повиснет в воздухе неловким жестом и повлечет за собою резонансы, которых Вы сами справедливо опасаетесь (мы, - по недоразумению! - окажемся "вписанными в обреченную эмиграцию"). Подумайте об этом хорошенько, - я надеюсь, Вы со мной согласитесь. Тем более, что - надо это признать - внешняя политика советов доселе удачно противостоит опасностям окружения, вполне реальным, но все еще достаточно далеким от реализации. А внутренней генеральной линии - при всех ее уязвимых местах, относительно которых мы с Вами согласны - все же нельзя отказать в исторической логичности большого масштаба. Нельзя к ней относиться так, как это делают даже "Посл.[едние] Нов.[ости]" - как к невежественному головотяпству и бездарщине только. Борьба с деревней - поистине, титаническая эпопея, и если мы, с нашей точки зрения, предпочитали бы ей мир и лад, то из этого не следует, что нам нужно закрывать глаза на ее огромную и по своему осмысленную трагическую значимость. Итак, - критика, б.[ыть] м.[ожет], и острая, но наша и по философско-историческому тоносу, и по тактико-политическому стилю.
Здешние дела по[-]прежнему плохи. Но и здесь нельзя винить Москву, отступающую перед Японией, когда только что перед той самой Японией отступал весь мир! Тактика советов сейчас тут, по-моему, безукоризненна, а что нам плохо, то что же делать: Вы трижды правы насчет "издержек процесса". Другое дело, - что раньше были допущены ошибки: в китайской политике. Ну, это дело сложное, и кто не ошибается? Да, впрочем, игра далеко не кончена.
-
Вы просите сообщить об общих знакомых. Т[арас] В[асильевич] живет тихо, но честь честью, промышляет какими-то коммерческими операциями (экспортирует чьи-то книжки в Германию), занимает бывшую квартиру и сдает две комнаты, чем в известной мере ее окупает. Бодрости духа не теряет и по[-]прежнему играет в бридж, давая каждый раз слово закончить в час и каждый раз засиживаясь до четырех. Н[.К.(?)]Ф[.] тоже в порядке. Витя кончил школу и стоит на распутьи: в Гонконг[lvii]? в Политехникум? по торговой части?
Нилус все такой же. Несмотря на отсутствие службы, не унывает, и несмотря на все испытания, постигающие демократию, продолжает мужественно превозносить ее на всех диспутах. Окончательно объэмигрантился, но у "организованной эмиграции" сочувствием не пользуется. Возжается с какими-то "демократами" (д[окто]р. Кауфман, еще человека два), крестроссами - для полировки крови и сомнительной популярности. Миленко все ожесточеннее играет в бридж в комсобе. Медведев вроде как бы бедствует, уповая на грядущий расцвет Маньчжу-Го и прилив иностр.[анных] капиталов. Факультет наш влачит безденежное, но все же не лишенное субъективных приятностей существование. Сетницкий по[-]прежнему в Экбюро и фактически пропагандирует Федотова. Зефиров в Шанхае, говорят, несколько оправился после появления там советского посольства. Ланонский тоже в Шанхае - пробивается жалкими уроками и жильцами(ом). В.И.Лавров совсем бедствует[,] бедняга без службы и копейки. Спидельские как-то держатся, но на чем - трудно сказать: по кр.[айней] мере, мне с Энгельфельдом по векселю (переданному банком Вр.[еменного] Кредита) почти не платят. Штирнер с Феокт.[истой] Ник.[олаевной(?)] все такие же. По[-]прежнему часто с ним вижусь; страстно интересуется событиями в Германии и ярый противник Гитлера. И.С.Зарудный недавно[lviii] умер. Кнух, как все подонки здешней политической эмиграции, конечно, - в ["]Харб.[инском] Времени["]. Тихомировы уже года два как уехали в Америку и там живут собственной вроде как прачешной. Трифонов перебивается секретарством в Политехникуме, увлекается худож.[ественной] фотографией и пустой болтовней; но при этом по[-]прежнему мил. Устругов по[-]прежнему заправляет Политехникумом, Калина - службою Тяти[lix]. Изредка играю с ними в бридж. Вот, кажется, более или менее, все. Да, Энгельфред по[-]прежнему делает безрезультатные предложения барышням и дамам. И - увы - все стареют, седеют, лысеют... Зато детки - растут! Крепко жму руку.
Устрялов.
P.S. Прочтите непременно Шолохова[lx] "Поднятая целина"! 2 ноября 1933 г.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Получил Ваше [письмо] 11/X, спасибо. Радуюсь за Ваших детей и за Вас с А.Л. Приятно видеть детей - на ногах! Нам с женой пока еще далеко до этого, - предстоит немало трудных лет, ну, да Бог милостив...
Положение тут продолжает быть достаточно жестким. На дороге длится трудно вообразимый сумбур, идет захват аппарата путем ряда дезорганизаторских действий, которые можно назвать булавочными уколами, целым дождем булавочных уколов, опасным своей тропической силой. Если в сфере высшей политики как будто наклевывается некий просвет (литвиновский визит в Вашингтон), то здесь, на месте, натиск на остатки русского влияния не слабеет. Молодцами держатся и советские.
Дошло и до Библиотеки, подвергшейся жестокому обыску и ныне опечатанной "впредь до решения". Обыск длился больше недели, и конфисковали массу разных советских журналов, также книг более или менее невинного свойства и вполне легально приобретавшихся. Разумеется, подлинный, культурно-научный облик Библиотеки не мог не обнаружиться перед надлежащими органами, но... "ты виноват уж тем, что хочется мне кушать"[lxi]. И чем все это кончится, неизвестно. Как бы то ни было, пришлось пережить новую порцию не слишком приятных эмоций. И в перспективе - дальнейшие порции.
Бедный Андрей Хрисонфович продолжает пребывать в угрюмом одиночестве, особенно тяжелом при его общительном нраве и давней привычке к жизненному комфорту. Можете представить себе также настроение Анны Михайловны!
Но, однако, довольно на эти скучные темы: они, кажется, уже и так начинают воскрешать мой покойный колит, оживляя его "психогенные" предпосылки. Перейдем от частного к общему.
На этот раз должен сознаться, что не разделяю точек зрения Вашего последнего письма. Мне кажется, Вы совершенно неправильно расцениваете литвиновские пакты.
Нельзя упускать из виду, что они - симптом решительного и благотворного поворота всей внешне-политической линии Москвы: от Коминтерна к Наркоминделу, от революции к государственности. В этом пункте, можно сказать, на 90% осуществились наши основоположные нац.[ионал]-большевистские чаяния, - а Вы не хотите порадоваться!
Неверно, что это поворот от слабости, - он результат объективных "обстояний" европейского мира и советской действительности. Стало ясно, что Коминтерн - отец фашистских успехов и что, с другой стороны, государственная значимость СССР на фоне нынешней международной ситуации весьма веска. Политика Литвинова умна и ловка - почему не признать этого вместе со всею мировою прессой? Она подлинно возрождает и валоризирует "русский фактор" в мире.
И вместе с тем Вы совсем неправы, что она пассивна и должна вовлечь Россию в предстоящую войну. По-моему, она вовсе и не связывает России, не лишает ее самостоятельности и своеобразия. Другое дело - опасность войны на Д[альнем ]В[остоке]: тут война может грянуть не благодаря нашему новому курсу, а вопреки ему. При старом курсе она была бы еще более вероятна и, главное, она разразилась бы в гораздо менее выгодной для нас обстановке. Тут мы - явно обороняющаяся сторона и наша территория является предметом непосредственного вожделения и покушения со стороны соседа.
Что касается Европы, то, в отличие от Вас, я не жду там войны в 34 году. Гитлер изолирован, и в худшем случае может произойти нечто более напоминающее "экспедицию", нежели войну, карательную экспедицию, для которой вполне хватит сил Франции и Польши (Италия не ввяжется). Национал-большевистский курс Москвы достаточно осторожен, чтобы не обременять себя опасными обязательствами. Если Гитлер держит себя как "пьяный илот[lxii]" и привел Германию к удручительному международному одиночеству, то новая внешняя политика Сталина, гибкая и расчетливая, в огромной мере улучшила наше положение в мире. Это чувствуется даже и здесь, несмотря на всю напряженность ситуации. Я доселе не считаю безусловной ошибкой нашу установку "Россия возвращается"[lxiii]. Я выиграл у Вас пари в 1929 году и надеюсь оказаться правым и в нынешнем нашем дружеском споре! Думаю, что России не быть ни "завоеванной", ни "добровольной" колонией: слишком раздроблен, слишком слаб ныне мировой империализм, чтобы разгрызть советский орешек. Что касается внутренних наших трудностей, то, не отрицая их наличия, я по[-]прежнему полагаю, что они будут изживаться "имманентно". В Вашем письме Вы их, по-моему, изображаете в красках несколько более мрачных, чем нужно. Думается, худшее уже позади (31-32 годы). Только бы удалось избежать военной грозы в наших краях, - или, уж если не удастся ее избежать, то выйти из нее с почетом!.. Ну, всего лучшего, крепко жму руку, привет А.Л. и детям. Ваш Устрялов. 27 февраля 1934 г.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Пришло Ваше письмо от 7/II, рассеявшее сомнения относительно исправности почты. Пишите, следовательно, и впредь по прежнему адресу (только можно не упоминать Sammany gorodok: просто Bolshoi Prospekt, 185).
По существу нашего "спора" сказать больше, пожалуй, и нечего. Разве только, что вблизи Вы, по[ ]видимому, не дооцениваете все-таки силы и ума Франции, которые в серьезные моменты проявятся еще раз, как проявлялись раньше. Да, я настроен более оптимистично, чем Вы, по отношению к военной опасности; думаю, что Ваши страхи преувеличены. Но из этого, разумеется, менее всего следует, что нужно предаться квиэтизму: если мы избежали войны, то, конечно, прежде всего благодаря красной армии, пятилетке и сверхчеловеческой активности генеральной линии. Больше того: я надеюсь, что если даже война произойдет, Советский Союз не выйдет из нее побежденным; повторится славная эпопея якобинской Франции. На днях мы отпраздновали здесь в советской колонии день Красной Армии. Трудно себе представить подъем более подлинный, нежели тот, который ощущался на этом празднике! Конечно, это отражение тамошних, советских настроений!
Думаю я также, что замирение деревни уже началось, равно как и учеба руководителей промышленности происходит весьма интенсивно. Разумеется, все эти положительные явления не означают устранения многих тяжких сторон советской жизни, - и прежде всего той миллионной армии рабов (сосланных, лишенцев - рабочий класс No2), которая своими страданиями и своими костьми обеспечивает успех многих замечательных строек. Быт остается жестким и жестоким, перегибы диктатуры (полуазиатская страна!) продолжают мозолить глаза. Но более, чем когда-либо, национал-большевистские установки себя оправдывают!!
Здесь как будто наблюдается некоторый просвет. Арестованные агенты КВЖД освобождены, и их вакансии (они в день освобождения подали в отставки) замещены советскими же подданными; дорожный конфликт таким образом разрешен, и нужно ожидать возобновления конференции о продаже дороги. Если в Японии не произойдет решительной внутри-политической перемены, можно надеяться, что конференция закончится благополучно, дорогу продадут, и война окажется в худшем случае отсроченной.
Встает вплотную личный вопрос: que faire?[lxiv] Если дорога заплатит инвалютой заштатные (тысяч шесть золотых рублей - на Ваши деньги по нын.[ешнему] курсу тысяч 50 франков), то мечтаю побывать в Европе: либо один на полгода, либо семьей, дабы потом возвращаться вместе в СССР. Если же, что вполне возможно, заштатных не будет, положение меняется. Придется, вероятно, продавать (с убытком, конечно) домишку и ехать прямо в Россию.
Признаться, мне до зарезу хочется предварительно побывать в Европе, в "решающих" ее странах, чтобы своими глазами посмотреть на то, что там делается. После этого даже и помирать будет легче! Кстати, любопытно взглянуть и на тамошних русских. Принужденный здесь к полному молчанию, там я с удовольствием облегчил бы душу новыми выступлениями на старую национал-большевистскую тему. Момент весьма подходящий, раз сам Милюков добрел до наших установок 921 года, - а мы как никак продвинулись от них на 13 лет вперед, и теперь должны сказать то, что Милюков - дай ему Бог здоровья - скажет через 13 лет!
Насчет ["]У[тверждений"]. Я имел в виду оплату своих статей и потому исходил из цифры 150 фр[анков]. Насколько я Вас понимаю, им нужно 600-700 фр.[анков], чтобы вообще выйти на свет? Пожалуй, еще можно было рискнуть такой суммой, будь это вполне наш сборник, но так как это не так, то лучше уж воздержаться от этой затраты. На 600 фр.[анков] (120 иен) я имею возможность издать здесь книжку в 120 страниц (типографии сейчас берут 1 [и]ену за страницу!), - какой же смысл тратить такие деньги на чужое, хотя и симпатичное, издание? Будь я в Париже, другое дело, а так - едва ли стоит. Каково Ваше мнение? В деньгах я сейчас, конечно, стеснен гораздо больше, чем прежде, - особенно в силу неясности перспектив.
Посылаю Вам очередную свою статью, посвященную впечатлениям старой, направленной против меня статьи Федотова с одной стороны, и думами о "бесклассовом обществе", впечатлениями от советских толстых журналов последнего времени - с другой. Она - как бы продолжение размышлений, начатых в 1929 году статьей "Судьба Европы" (...(неразборчиво)... стр. 358). Многое в ней лишь еще намечено и требует разработки. Хотелось бы ее напечатать, но... приходится крепко подумать: она, конечно, способна вызвать теоретическое, да и всякое раздражение в правоверном советском сознании (синтез.[ирование(?)] большевизма и фашизма!! - мысль легко поддается вульгаризации), - а мне очень не хотелось бы сейчас раздражать советских людей, ибо политически сейчас я ближе к генеральной линии, нежели когда-либо! И всею душою - тянусь туда, домой. Такова уж наша бедная, двусмысленная, интеллигентская участь!.. Крепко жму руку, привет Вашим, пишите!
P.S. Статью посылаю лично Вам, - пока никому не показывайте ее. Если решусь сделать ее публичной, - напишу Вам.
Устрялов. 9 марта 1934 года.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Получил Ваше письмо от 16/II со статьей Потресова. Спасибо. Рад констатировать, что наши точки зрения в области французских дел - сблизились. В последнем своем письме, разминувшемся с Вашим, я выражал уверенность, что Франция "найдет себя" в трудный исторический момент. Вот и Вы тоже расцениваете новый кабинет, как характерный на этот счет симптом, и отмечаете, что на ближайшее будущее его появление выгодно и для нас: Франция (теперь уже допустимо говорить о "Франции"?) сумеет связать руки Гитлеру. Кстати, о презираемом Вами Эррио: можно очень низко оценивать его под углом зрения французской политики, но нам следует все же быть ему благодарными за его просоветскую пропаганду и за осуществленный им поворот во внешней французской политике, коего объективную значимость нельзя преуменьшать. Я продолжаю считать, что непосредственной опасности в Европе нам пока не угрожает, а сейчас как будто несколько прояснилось и здесь. "Узлом" европейских отношений на предстоящий сезон суждено, по[ ]видимому, стать австрийской проблеме. Ну, а до нее, можно сказать, "наша не касайся", - по крайней мере, rebus sic stantibus.
За последние недели самым тщательным и добросовестным образом вдумывался в наши советские дела, читал литературу 17 съезда и т.д. И пришел к заключению, что сталинская революция в основном удалась. Перелом совершился, худшее позади, и теперь пойдет улучшение. Этот год был решающим для сельского хозяйства. Помог урожай, но сыграли роль и МТС с их политотделами. Конкретно дают себя знать и плоды индустриализации; их ощущаешь уже руками.
Я думаю, что современная советская политика идет как раз навстречу Вашим справедливым желаниям: порядок принуждения постепенно видоизменяется, создается новая система хозяйственных стимулов. Начинают улучшаться условия жизни и оплаты труда, - конечно, очень медленно и постепенно; но важен самый пункт перелома. "Струна", натянутая до предела, начинает отпускаться; дай Бог мне в этом не ошибиться! Не случайно возвращение Бухарина к активной работе (редактор Известий!). Не случайны покаяния Раковского[lxv] и Сосновского[lxvi], людей весьма крепких. Сталинская линия не только принуждает, но начинает и убеждать. В частности, лозунг "зажиточности" - не пустые слова.
Еще на годы останется миллионная армия рабов (лишенцев); по[ ]видимому, это, к сожалению, так. Государство все еще не в силах обойтись без нее. Это ужасно, но это не может изменить наших с Вами оценок: мы не меньшевики и не доктринеры либерализма. Это ужасно, но... это один процент (maximum[lxvii]) населения, веками привыкшего к деспотизму. Рабский труд оказывается вполне производительным. Но допустим даже, что эта жестокость излишня; все же не она должна стоять в центре нашего анализа.
Прочтите статью Югова в No3 ["]Соц. Вестника["]. Автора нельзя заподозрить в симпатиях к Сталину. Однако, он констатирует "прогресс... во всех основных отраслях сельского хозяйства... происходящий главным образом благодаря факторам производственным и аграрно-техническим". А в No10 Бюллетеня Прокоповича[lxviii] читаем, что "в 1933 приостановлено катастрофическое сокращение животноводства". Вы знаете, что 17 съезд объявил транспорт и животноводство двумя участками, требующими сосредоточенного внимания всех сил страны.
Итак, дорогой Г.[ригорий] Н.[икифорович], я прихожу к заключению, что нужно окончательно снять специфические "устряловские" лозунги эпохи нэпа. В области внешней политики наша взяла: Сталин - типичный национал-большевик. В области внутренней политики удается этатизировать все народное хозяйство: назовем это социализмом, дело не в словах. Так или иначе, страна крепнет, и, быть может, прав американец Фишер: "On ne peut plus douter que l'URSS fera un sйrieux effort, an cours de la quatriиme dйcade de ce siecle, pour devenir la plus grand puissance а la surface du globe, comparable sculement aux Etats-Unis" (L'Europe Nouvelle, [No]821)[.][lxix]
Посылаю Вам только что написанную статейку о Милюкове (хотя и не хотел сначала касаться этой темы, но частое упоминание наших имен вместе заставляет прервать молчание); не знаю, удастся ли ее напечатать в здешней газете: редактор боится, по обстоятельствам места, таких тем. Но я ее пошлю и е-[вразийца]м, и Т[.-]Ш[.], через Горчакова (Лидин) перешлю и в ["]Посл.[едние] Новости["]; сообщу также и советским кругам. В ней впервые со всей резкостью констатирую собственную переориентировку в изложенном выше духе. Надо иметь решимость двигаться; верю, что движусь по верному направлению. Прежде, чем решиться, очень много думал. Е[.]Е[.] стоит на совсем другой позиции - откровенно смотрит в непримиримые эмигранты. Мне очень грустен разрыв с ним, но... amicus Plato etc[lxx]. Сейчас засяду за статью "17 съезд"[lxxi], в коей попытаюсь изложить свою точку зрения более обстоятельно.
Я очень Вас прошу серьезно обдумать это мое письмо и сообщить Ваше мнение. Считаете ли Вы уместным снять окончательно в нашей публицистике мотив "спуска на тормозах"[lxxii] и проч. - и как Вы относитесь к нашей размолвке с Е[.]Е[.], призывающим меня открыто порвать с СССР - во имя наших старых "перерожденческих"[lxxiii] установок. Крепко жму руку, пишите, Ваш Устрялов. 28 июня 1934 года.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
От Вас давно - ни строчки. Последней вестью была открытка из Реймса[lxxiv] - и ни слова. Дошло ли до Вас мое письмо от 12 (кажется) мая с разными соображениями? Очень бы хотелось знать В.[ашу] точку зрения.
За это время пришло два письма от Т[.-]Ш. Бываете ли у них в клубе?
У нас последний месяц ушел на тяжкий кризис факультета, закончившийся его разгромом. Опишу Вам эту грустную историю, - при случае, передайте ее Н.Н.Алекс.[ееву(?)]: мне хочется, чтобы зарубежные академические круги были информированы. Несомненно, их попытаются наши местные мерзавцы информировать по своему.
Вам нечего рассказывать историю факультета, - она Вам хорошо известна. Хорошо знаете Вы и то, как мы с Рязановским отстаивали перед кем следует наших эмигрантских коллег, во имя "академической идеи", и как заботливо охраняли факультет от вторжения площадной политики - слева.
За последние годы положение изменилось. От субсидии дорога отказалась после захвата ф-[акультет]а китайцами в 1929, факультет самоокупается (я получил 25 дол.[ларов] местных в месяц!), и только администрация содержится "казной" (за счет маньчжурской доли школьных сумм). Деканом состоит Никифоров, а заместителем его "наш" Трифонов. Было установлено джентльменское соглашение об академическом облике учреждения, обязательности коллегиального решения дел и т.д. Качественное превосходство преподават.[ельских] сил - на нашей, советской стороне, но количественное за последний год, благодаря большому числу второст.[епенных] преподавателей (в частности, кит.[айского] языка) - у эмигрантов. Но на это мы не обращали внимания.
Однако, за посл.[едний] год Гинс[lxxv] и Никифоров стали систематически нарушать наше джентльм.[енское] соглашение и допускать вторжение дешевой правой политики на ф-[акульте]т, ставя нас в крайне-фальшивое положение. Мы протестовали, но тщетно. Мало по малу у них просто созрел план нас выжить, как неудобных ныне людей, и превратить ф-[акульте]т в боевое эмигрантское заведение, несерьезное по существу, но хлесткое по форме. Они рассчитывали, что вместе с тем удастся добиться и увеличения субсидии от властей.
Финал разыгрался 31 мая на праздновании 15[-]летнего юбилея факультета. Опасаясь лишнего шума, совет профессоров решил ознаменовать юбилей тихой, домашней "чашкой чая". Но, вопреки этому решению, Гинс и Никифоров решили сделать этот праздник "актом", раззвонили о нем в газетах и пригласили на него разных эмигрантских "деятелей" во главе с худ.[ожником] Рерихом[lxxvi], сейчас здесь шумящим. Я просил этого не делать, предупреждал, но встретил только суровый отпор, что окончательно убедился, что налицо - провокация. Тогда мы с Сетн.[ицким] заявили, что если праздник будет проведен помпезно (в стиле "эмигрантского торжества", как писали газеты), вопреки решению сов.[етских(?)] пр-в, мы уйдем с факультета. "Неужели, - говорил я Никифорову, - пятнадцатилетняя совместная работа не значит ничего в Ваших глазах, и Вы готовы от нас отделаться
ради
дешевых прихотей...(неразборчиво)...?" Но... очевидно, наш симбиоз, действительно, стал уже слишком противоестественен.
Праздник был проведен с выступлением Рериха (?!), и на другой день, 1 июня, мы с Сетницким подали заявления об отставке. Три недели Рязанова и др. советские коллеги пытались урегулировать вопрос, но тщетно. Из прилагаемой вырезки Вы видите, что наша "платформа" была ультра-умеренной, но эмигр.[антская] профессура (Гинс, Никифоров, Энгельфельд и Эсперов - и 10 мамелюков, внутренно чуждых самому духу факультета) отклонила ее, и тогда все советские преподаватели ушли. Факультет опустел. Они хотят, правда, выписать из Парижа Тимошева[lxxvii] и из Берлина Ижболдина[lxxviii] на наши места, и надеются, что власти дадут им на это деньги. Ну, посмотрим. Признаться, было очень тяжело и горько расставаться с родным делом - да еще чувствуешь себя выгнанным людьми, которых в течение ряда лет приходилось горячо отстаивать ради того же родного дела!...
C'est la vie. Жму руку, пишите.
Устрялов. 11 августа 1934 года.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Получил Ваше письмо (от 15 июня) и очень порадовался ему: долго от Вас не было ни строчки.
На днях послал Вам "Наше время"[lxxix]. После долгих раздумий все-таки решился итти, так сказать, "своим путем", который, быть может, в известных отношениях и нецелесообразен, но... la plus belle fille[lxxx], как известно, ne peut donner que ce qu'elle а[lxxxi]. На иное, "большее" я пока оказываюсь фатально неспособен.
Ваши советы не лишены логичности, но, по[ ]видимому, у нас различные интеллектуальные темпераменты. Ваш волюнтаризм ведь тоже не лишен опасностей. Помните, как два года тому назад Вы решительно убеждали меня писать явно и резко антисталинскую статью ("с партией против Сталина"); что было бы, послушайся я Вас тогда! Так и теперь: Ваша мысль чересчур смела и прямолинейна. Такое "сознание" не соответствует нашему "бытию", которое не изменить поспешными, резкими решениями, рискующими показаться лицемерием.
Вы пишете, что "обывателя из меня не выйдет": но тогда зачем же сразу и до тла убивать в себе "Устрялова", - и, в сущности, кому это нужно? Советской "карьеры" этим не создашь, а себя сломаешь.
Если правда, что "в моей фактической лойяльности никто не сомневается" - это как раз и есть то, чего мне пока достаточно. А в сфере идеологии в подлежащих слоях происходят такие трансформации х), что отказываться авансом от идеологической самостоятельности - просто мне не под силу. И даже если с личной (узко личной) точки зрения тут я совершаю ошибку, то, пожалуй, еще большей ошибкой было бы увлечение такой личной точкой зрения: двум смертям не бывать.
Отсюда и "Наше время", где я, как ни в чем не бывало, излагаю свои раздумья и мысли, каковы они есть на самом деле. Не нравятся? - Ну, что ж поделаешь, очень жаль, такова, очевидно, трагедия моего "бытия" и "сознания" - многих раздражать и мало кому нравиться. Но насильно мил не будешь.
Эволюция сознания должна быть органичной, - иначе выйдет ерунда, никому ненужная.
Да, если государство придет и скажет мне: "молчи, такой-сякой, или, еще лучше, пиши, что я тебе приказываю", - тогда я послушаюсь, замолчу и даже, насколько хватит сил, может быть, попробую написать, что прикажут (хотя не ручаюсь, что напишу). Но пока государство мне этого не говорит, - почему же мне не писать о том, что лежит на душе, - в полной уверенности, что этим государству не приносится никакого вреда (скорее, уж польза?).
В этом духе понятны, законны и "переговоры", о коих Вы пишете и которые в какой-то мере даже имеют место. Но "предложить" больше, "предложить душу"... зачем? Пожалуй, государство скажет: "незачем мне твоя душа, раз ты мне так охотно ее суешь!"
Простите за эти мысли вслух. Они бессвязны... быть может, отчасти потому, что защищаться мне приходится теперь больше с другой стороны и в другую сторону. Так Е[.]Е[.] в полном бешенстве от ["]Нашего времени["] и кричит об окончательной капитуляции, о том, что я бегу за партбилетом, и т.д. в этом роде.
В сов. кругах недовольны термином "советский социализм" и духом нац.[иональной] ограниченности, не говоря уже, конечно, об ["]идеализме" и проч. жупелах.
В Харбине книжку продавать пока не буду - товар исключительно экспортный. Если где-либо попадутся Вам о ней заметки, - не отложите прислать вырезки. Ну, пока, всего лучшего, крепко жму руку, привет семье. Устрялов.
Устругов уехал в Москву. И что-то хворает и хнычет. Наши проводят лето в Бариме, езжу туда и я.
________________________________
х) Ср. возрождение "родины"; отчего не возродится и "Богу" - еще лет через пять или десять? До чего сейчас звучит наш национал-большевизм! Отчего же не начать проталкивать идеализм в систему сов. культуры?!
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Посылаю Вам копию письма Т.-Ш. Надеюсь, согласитесь с изложенными в нем соображениями? При случае, поддержите!
От Вас давно ни строчки. Возможно, что это шалости местных архангелов, коим ныне - рай да и только. Пишите.
Фирма молчит. Это уже - не случайно!
Устрялов.
Харбин, 16 февраля 1935 г.
Многоуважаемый
Юрий Алексеевич.
Хочу поделиться с Вами впечатлением от No5 "Завтра", недавно мною полученного (спасибо!). Номер очень интересный, содержательный, явственно и четко выражающий облик Пореволюционного Клуба. Отрадно, что Ваша позиция ныне не оставляет и тени сомнения в смысле патриотизма и не имеет ничего общего ни с каким пораженчеством. Журналом осознана также установка действительно пореволюционная, т.е. имманентная революции, точнее - проявлена искренняя воля к такой установке. Учтена революционная динамика. Почувствован тонус наличной советской действительности и, в основном, вдумчиво оценен. Все это очень радует в книжке.
Но хотелось бы отметить и сомнения, ею вызываемые. Сомнения, - не со стороны, а с того же берега.
Мне кажется, прежде всего, что журнал дает неправильную оценку сменовеховской идеологии. Быть может, внешняя, историческая судьба сменовеховства располагает, даже подстрекает к отмежеванию от него. Это линия малого сопротивления. Но, пожалуй, можно было бы мужественно преодолеть ее соблазн. Справедливость требует признать, что первым по времени
и
сильнейшим
по
вызванному резонансу носителем национал-большевистской идеи было все-таки именно сменовеховское движение. Неверно, что смена вех была односторонней и немой Каноссой[lxxxii]. Когда я писал в начале 1922 года, что "наш путь в Каноссу укорачивается благодаря встречному движению самой Каноссы"[х)], - я формулировал центральный тезис смены вех, ныне, тринадцать лет спустя лишь повторенный редакционным предисловием Вашего журнала. Думается, не следовало, повторяя этот тезис, безоговорочно отмахиваться от его авторов (говорю не о себе, а именно о сменовеховстве).
Сменовеховцы "бесследно" растворили себя в атмосфере родной страны. Но кто знает, - быть может, в нынешней мажорной национализации Октября (кстати тоже ведь старая - 1925 - с[и]мв.[олич.] формула!) своеобразно претворен и наш идейный импульс, химически всосавшийся в тело и душу революции! Ошибаясь во многом, мы в главном не ошиблись; теперь это ясно, как день.
В этой связи худо, прямо безвкусно звучат крепкие слова И.Ильинской по адресу возвращенцев: "лакеи", "холопы", "покаявшиеся прихвостни". Тут явно не изжита белая, махрово эмигрантская психология. Тут полное непонимание сложного воздуха революции и... ущерб любви к реальной, настоящей, а не фантастической родине.
Грешно и вместе с тем политически близоруко, просто неумно пореволюционерам бросать бранные слова по адресу людей, едущих на родину и тем самым, разумеется, принимающим на себя нелегкое бремя государственной дисциплины, обязательной для всех граждан. "Хочу быть с моим народом, - разделить его судьбу, и итти вперед вместе с ним" - вот психология возвращенства.
На днях мне рассказывал знакомый иностранец любопытную сценку, свидетелем которой он был:
- Встречаются - в одном из портовых европейских городов два старых русских моряка: один приехал на советском корабле, другой - эмигрант. Последний упрекает первого: как ему не стыдно служить большевикам, быть холопом и покаявшимся прихвостнем. Тот отвечает:
- Лучше быть холопом своей страны, нежели лакеем в европейских барах.
Должен прибавить, что симпатии рассказывающего мне эту сценку иностранца (человека квалифицированно интеллигентного, - профессор) были всецело на стороне советского моряка...
С своей стороны, я вовсе не хочу в чем-либо упрекать пореволюционных невозвращенцев и отлично понимаю их личный статус (сам я как раз никогда не был энтузиастом скорострельного возвращения - и в особенности для политических идеологов). Но пусть же и невозвращенцы воздержатся от дешевых нападок на тех, кто ценит советское гражданство и готов добиваться его хотя бы и дорогой ценой; с точки зрения действительно пореволюционной, нельзя осуждать возвращенцев. Нужно помнить, что акт возвращения есть не что иное, как готовность оторванных от своего государства людей разделить вместе со всем населением страны выпавшую на его долю судьбу, с ее повинностями и тяготами. Если упрекать в холопстве возвращенцев, то тогда уже нужно - будучи логичным - бросать тот же упрек и всему населению СССР (что и делают твердолобые белогвардейцы). Пусть люди "Завтра" честно и бесстрашно продумают эту проблему до конца. Иначе они всуе зовут себя пореволюционерами.
Дальше. Журнал упорно противопоставляет "великий русский народ" советскому госкапитализму, "бездушной и тупой коммунистической всесильной бюрократии".
Мне кажется, не следует злоупотреблять этим противопоставлением. Великая стройка наших дней есть, несомненно, дело великого русского народа, но - народа, организованного и направленного ведущим партийным слоем. Ком. бюрократия плоховата, но без нее не обойтись, и вряд ли стоит на новый лад заводить антибюрократическую погудку наших дореволюционных либералов. Да, партия мучила и мучит народ, но без этих мук, разумеется, не было бы и материала для пореволюционного пафоса, - не было бы ни пятилеток, ни социальной правды, ни национальной силы, которыми он, этот пафос, теперь вдохновляется. В статье А.Зигона правильно утверждается глубокая народность коммунистической партии и советского правящего слоя (стр.22), что, впрочем, не мешает автору на следующей же странице беспричинно "отвергнуть" идею примирения с наличной властью. Странное ослепление! Старинная интеллигентская одержимость "ледяным ознобом абстракции"! Неужели не очевидно, что, при всех ее пороках, лишь компартия может сейчас руководить процессом переделки страны? Само собою разумеется, что меняется страна - меняется и компартия, и "приятие" наличной власти меньше всего означает отречение от революционной динамики. Напротив!
Сюда непосредственно относится и вопрос об "идеологии". Я хорошо понимаю желание усвоить курс "наперерез" пути революции, прыгать разом в завтрашний или послезавтрашний день. Пусть зарубежные пореволюционеры смотрят вперед и продумывают грядущее. Но пусть они все-таки помнят, что завтрашний день в значительной мере обусловлен и насыщен сегодняшним, истинно "великим". Опять-таки очень правильно Ильинская говорит о "людях, закалившихся в суровой школе марксистского материализма". Но, как и Зигон, она не желает сделать вывода из этой истины. Преодоление этих "догм" будет происходить - и уже частично происходит - на их собственной почве. Но "школа" - въедчива. И сами символы, слова, знамена - не будут свергнуты, да и не должны быть свергнуты: не следует забывать, что они - пластичны. Киреевский[lxxxiii] некогда говорил о силе, которой "намагнитили" Иверскую икону ("доску") вековые молитвы верующих. Можно сказать, что наш "марксизм" приобретает аналогичную живую силу, поскольку именно под его флагом творится новый мир, возрождается наша страна тяжкими путями страданий, лишений и героизма. Следует помнить эту сторону дела, обрушиваясь на "мертвящие формулы". Иначе заветной "встречи молодых" не произойдет, пожалуй, еще очень долго. В одном из Ваших последних писем Вы весьма удачно обозначили Ваше отношение к советской идеократии, как "доброжелательно-преобразовательное". К сожалению, оно далеко не везде выдержано журналом.
И, наконец, последнее замечание. Должен сознаться, что я считаю совершенно неудачным лозунг "солидаризм". В самом деле, к чему эта многовидная марка, затасканная всеми буржуазными барахолками? Право, она меньше всего к лицу заправским пореволюционерам, - предоставьте уж ее политическим контрабандистам, либо мелкотравчатым эклектикам, вроде здешнего г.Гинса. Иначе опять-таки, при всей волюнтаристической устремленности в новый мир революции, люди "Завтра", сами того не замечая, погрязнут во вчерашнем дне...
Зачем отказываться от лозунгов, имманентных революционной диалектике? В этом отношении "бесклассовое общество" - прекрасный стяг! И чем, в сущности, плох - "социализм"? Вот где удобнейшее поле встречи, и именно оно подлежит всевозможной обработке и орнаментировке.
Ну, кажется, главное написал. Я предназначаю эти беглые заметки для Вас и Ваших ближайших друзей, - а не для печати. Простите, что откровенно, не смазывая и не смягчая углы, скорее, их заостряя, - высказал свои сомнения и возражения: быть может, они кое в чем окажутся Вам небесполезны. Конечно, я учитывал не только сознание Вашей среды, но и ее бытие. Тем более прошу считать это мое письмо - частным и доверительным.
От души желаю успеха Клубу и Вашим дальнейшим печатным выступлениям.
Крепко жму руку.
P.S. По Вашему примеру, отправляю настоящее письмо дважды.
________________________________
х) См. "Под знаком [революции]"[lxxxiv], статья "Смысл встречи"[lxxxv], стр.95. 11 мая 1935 года. Харбин.
Дорогой Гр.[игорий] Ник[ифорович].
Посылаю Вам листок своего дневника (от 26/II), посвященный статье Ф.[едотова] в посл.[еднем] No "Совр.[еменных] Зап.[исок]". При случае, можете ему его показать. Это, можно сказать, последние брызги моей мысли заграницей - перед окончательным и всецелым приобщением к родной стихии. Там, разумеется, я уже не позволю себе даже и в дневниковых записях отклоняться от системы идей, обязательных для всех...
-
Никак не можем уехать! Происходит заминка с эвакуацией - из-за споров по расчетам с нами... Уедем с первым же эшелоном. Крепко жму руку, привет семье. 26 февраля 1935 года.
Любопытная полемика Федотов - Руднев[lxxxvi] - Вишняк[lxxxvii] в последнем (57[-]м) номере ["]Современных Записок["]. О "родине" в СССР. В чем, мол, дело?
Федотов построил свою статью из двух тезисов: 1) "Самое характерное для нашего времени - это победа национальной идеи в России" и 2) "Национализм сегодня, как коммунизм вчера, сделался одним из самых ярких выражений сатанинских сил, господствующих в мире".
Таким образом, и факт национализации Октября признан, и антибольшевизм сохранен. Большевики - интернационалисты: ату их, предатели! Большевики стали патриотами: все равно ату их, сатанинские националисты! Каков фортель? Каков трюк?
Однако, естественно, что первый тезис федотовской статьи показался опасным, и люди, ограждающие пути к эмигрантским душам, встрепенулись. Естественно, что беднягу Федотова заподозрили в - устряловщине. И Руднев, и Вишняк отмечают этот уклон (см. стр. 337 и 415). Правда, Федотов "осуждает советский империализм["] в то время как "безраздельный автор" соответствующей ["]легенды" Устрялов - его приветствует. Но важно, что Федотов изображает нынешнюю советскую действительность - "в ключе, очень близком Устрялову и сменовеховцам".
Конечно, это так; добро пожаловать, новый единомышленник! А насчет Ваших оговорок - поговорим.
Дело в том, что Федотов отнюдь не отрицает ни национальной идеи, ни любви к родине. Он ополчается только на "нового идола", на национализм. Отвергая интернационализм и национализм, он утверждает народность и вселенскость.
Отлично. Но что же тогда ему не нравится в советском патриотизме? - Этого как-то нельзя понять. Как раз для советской концепции родины характерно наличие момента "вселенскости", лишающего ее ненавистного Федотову жала, одиума эгоцентризма. Именно в советском патриотизме логически и психологически сочетаются народность и вселенскость. Как упускать это из виду?
А главное, как не радоваться появлению патриотических красок на советской палитре? Как не стыдно русскому культурному патриоту брюзжать по поводу воскресения родины в СССР! Г-[осподи]н Федотов, изволите ли видеть, готов "оказать снисхождение для молодого советского национализма". Оказать снисхождение!..
И уже вовсе странно звучит его напоминание, что Россия - "государство народов", а потому де национализм в ней сугубо опасен. Меньше всего эта истина нова для СССР, и советскому национализму такая опасность угрожает в минимальной мере. Впрочем, это, по[ ]видимому, понимает и сам автор, обращая свое напоминание и в адрес "национальной эмиграции", даже прежде всего в ее адрес.
Так в чем же дело? К чему этот брюзжащий тон, позволяющий Рудневым и Вишнякам отмежевывать Федотова от Устрялова? Что это: - тактика, поскольку автор - эмигрант и говорит в эмигрантской среде? Но стоит ли ради этого вывертываться наизнанку?
Однако, советский национализм вульгарен и груб. Он чуждается ценностей духовной культуры исторической России, он решительно атеистичен. И хотя советский атеизм все-таки честнее эмигрантской эксплоатации имени Божия (стр. 410), - нельзя им увлекаться. Впрочем, теперь "не только земля, но и русская культура получила амнистию, - частичную, конечно": воскресают классики литературы! Победители склоняются перед русской литературой.
Верно. Так еще раз: к чему же минорный тон? Идет радостный процесс всестороннего возрождения родной страны, подлинного ее обновления, - а в сторонке стоит умный, многое понимающий человек и строит кислую мину: ему все мало! Ему и то не так, и это не то. Кто же он: не то несносный сноб, не то безнадежный брюзга. В обоих случаях, личность неприятная и раздражающая.
Как не видеть, что и атеизм советский имеет условный, правда, но тем не менее почтенный смысл: он в корне ликвидирует ту "корыстную эксплоатацию имени Божия", которая справедливо вызывает негодование автора. И если восстановлена родина, то и вера, обновленная, преображенная, - будет утверждена в своих правах. Разве диамат не призван возродить философский идеал-реализм? А там - уже рукой подать до системы религиозной культуры...
Бросьте же хныкать, други, бросьте пожимать плечами - и ниц перед мудростью истории, перед величием нашей России!.. 19 мая 1935 года. Харбин.
Дорогой Г.[ригорий] Н[икифорович].
Сегодня уезжаем в Москву. Хочется еще раз проститься с Вами - из Харбина. Будем надеяться, что еще встретимся - если не лично, так письменно!
Едем в поезде б.[ывшего] Управл.[яющего] Дорогою Рудого, - вместе с ним. С нами же едут Рагозины, Сетницкие и др.
Крепко, крепко жму Вашу руку и желаю всего лучшего. Привет семье. Наши кланяются.
Ваш Устрялов.
i "Дни", русская газета (1922-1933), до 1925г. ежедневная (Берлин); затем еженедельная (Париж). Издатель - А.Ф.Керенский. Участвовали М.А.Осоргин, В.Ф.Ходасевич.
ii Керенский, Александр Федорович (1881-1970) - политический деятель, премьер-министр России в 1917г.
iii "С того берега" - статья Н.В.Устрялова в "Герольде Харбина" за 14 и 15 июня 1930г. Вошла в сборник "На новом этапе", Шанхай, 1930 (второе дополненное издание).
iv Центральная Библиотека КВЖД, директором которой с 1928г. состоял Н.В.Устрялов.
v низший предел (лат.).
vi вроде (фр.).
vii < лат. et cetera и т.д.
viii евразийство - новаторская синкретическая историко-философская доктрина, возникшая в Русском Зарубежье. В ней подчеркивалась культурная уникальность России-Евразии, коренящаяся в общих структурных чертах климата, географии, языков и менталитета народов этой территории. Евразийцы (Н.С.Трубецкой, П.П.Сувчинский, П.Н.Савицкий, Г.В.Флоровский, Н.Н.Алексеев, В.Н.Ильин, М.М.Шахматов, Г.В.Вернадский, Л.П.Карсавин, Р.О.Якобсон и др.) отстаивали духовный примат в историческом процессе.
ix "Накануне" - русская ежедневная газета (Берлин, 1922-1924). Издавалась сменовеховцами Ю.Н.Потехиным и Ю.В.Ключниковым. Участвовали А.Н.Толстой, Л.П.Карсавин. Выходили литературные приложения. Существовало московское отделение "Накануне": среди участников - М.А.Булгаков, О.Э.Мандельштам, К.А.Федин. Курировалась и финансировалась большевиками (Н.Н.Крестинский, И.В.Сталин) - см. РЦХИДНИ. - Ф.17. Оп.3. Д.261. Л.3, Оп.60. Д.141. Л.18 и Оп.84. Д.399.
x Ленин (Ульянов), Владимир Ильич (1870-1924) - политический деятель, с 1917г. председатель СНК, с 1918г. председатель Совета рабочей и крестьянской обороны (СТО).
xi Сталин (Джугашвили), Иосиф Виссарионович (1878-1953) - политический деятель, диктатор, в 1917-22гг. нарком по делам национальностей, в 1919-22гг. - нарком государственного контроля, РКИ.
xii Милюков, Павел Николаевич (1859-1943) - историк, политический деятель, редактор газеты "Последние новости".
xiii сменовеховство (национал-большевизм) - движение, получившее свое название от сборника "Смена вех" (Прага, "Логос", 1921), в котором нашли отражение идеи, что большевистская революция победила, что это во благо России, т.к. восстанавливается ее государственное могущество, и что эмигрантам следует смириться с этой ситуацией и вернуться на родину, чтобы работать там во имя ее прогресса в рамках советской системы. На рубеже 1930-х гг. слилось с левым евразийством и большевизмом. Н.В.Устрялов был главным идеологом сменовеховства.
xiv улица (фр.).
xv Кламар, юго-западное предместье Парижа.
xvi < лат. post scriptum приписка к письму.
xvii Яковлев (Эпштейн), Яков Аркадьевич (1896-1938) - политический и государственный деятель, с 1926г. зам. наркома РКИ, с 1929г. нарком земледелия СССР.
xviii Киров (Костриков), Сергей Миронович (1886-1934) - политический деятель, с 1921г. 1-й секретарь ЦК КП Азербайджана, с 1926г. 1-й секретарь Ленинградского губкома (обкома) и горкома партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б). Член ЦК партии с 1923г. (кандидат с 1921г.). Член Политбюро ЦК с 1930г. (кандидат с 1926г.).
xix Платонов, Сергей Федорович (1860-1933) - историк, академик АН СССР (1925; академик РАН с 1920г.), профессор, председатель Археографической комиссии (1918-1929). Подвергался репрессиям в начале 1930-х гг.
xx правильно: "Герольд Харбина" - переодичное харбинское издание, в котором публиковался Н.В.Устрялов.
xxi Сувчинский, Петр Петрович - музыковед и публицист, евразиец. Зять Л.П.Карсавина, глава "Русско-болгарского издательства". В описываемое время жил в Кламаре (Франция).
xxii Карсавин, Лев Платонович (1882-1952) - историк, философ, евразиец.
xxiii Мукден (Шэньян) - город в Маньчжурии на р.Хуньхэ.
xxiv КВЖД - Китайская Восточная Железная Дорога, построена Россией в Маньчжурии в 1897-1903гг. С 1924г. находилась в совместном управлении СССР и Китая. В 1935г. продана Маньчжоу-го. Н.В.Устрялов с конца февраля 1925г. служил на КВЖД.
xxv < лат. pro et contra за и против.
xxvi несмотря ни на что (фр.).
xxvii Кондратьев, Николай Дмитриевич (1892-1938) - экономист, профессор Московской сельско-хозяйственной академии, директор Конъюнктурного института при Наркомфине (1920-1928), нач. управления экономики и планирования сельского хозяйства Наркомзема РСФСР. Репрессирован, реабилитирован.
xxviii Белый, Андрей (Бугаев Борис Николаевич) (1880-1934) - поэт, писатель, представитель русского гностицизма - религиозного мистицизма (Вл.Соловьев, Штейнер).
xxix Бухарин, Николай Иванович (1888-1938) - политический деятель, академик АН СССР (1928). В 1918-1929гг. редактор газеты "Правда", в 1919-1929гг. член Исполкома Коминтерна, в 1929-1932гг. член Президиума ВСНХ СССР, с 1932г. член коллегии Наркомтяжпрома, в 1934-1937гг. редактор "Известий". Репрессирован, реабилитирован.
xxx "Правда" - ежедневная газета, основана в Петрограде (В.И.Лениным) в 1912г., с 1918г. выходила в Москве, до 1991г. орган ЦК ВКП(б)-КПСС.
xxxi Радек (Собельсон), Карл Бернгардович (1885-1939) - деятель международного социал-демократического движения, в 1920-1924гг. член (в 1920г. секретарь) Исполкома Коминтерна, сотрудник газет "Правда" и "Известия". Репрессирован, реабилитирован.
xxxii ОГПУ - Объединенное государственное политическое управление при СНК СССР (1923-1934), ему предшествовало созданное в 1922г. Государственное политическое управление (ГПУ) в составе НКВД РСФСР.
xxxiii Известия юридического факультета в Харбине, с 1925 по 1938гг. выпущены 12 номеров.
xxxiv Дмитриевский, Сергей - советский дипломат, сменовеховец, в 1930г. отказался вернуться в СССР из Стокгольма. Автор вышедшей в 1931г. в Берлине биографической книги "Сталин".
xxxv Троцкий (Бронштейн), Лев Давыдович (1879-1940) - политический и государственный деятель. В 1917-1918гг. нарком по иностранным делам, в 1918-1925гг. нарком по военным делам, председатель Реввоенсовета Республики. В 1929г. выслан из СССР.
xxxvi "Последние новости" - русская ежедневная газета (1920-1940), Париж. Среди редакторов - П.Н.Милюков, ведущий литературный критик - Г.В.Адамович (с 1928г.).
xxxvii "Социалистический Вестник" - журнал, Центральный орган российской социал-демократической рабочей партии, основанный 1 февраля 1921г. в Берлине меньшевиком Ю.Мартовым и дававший обильную информацию о Советском Союзе. Позднее выходил в Париже, затем редакция переехала в Нью-Йорк, где издание прекратилось в декабре 1963г. Всего вышло 784 номера.
xxxviii "Известия" - ежедневная газета, основана в 1917г. в Петрограде, с 1918г. выходила в Москве. С 1923г. по 1938г. орган ЦИК СССР и ВЦИК.
xxxix псевдоним князя Юрия Алексеевича Ширинского-Шихматова. Ю.А.Ширинский-Шихматов - офицер-кавалергард и военный летчик, эмигрант - работал в парижском такси, сотрудничал в берлинском журнале "Двуглавый Орел". В 1920-е гг. создал Союз Российских национал-максималистов; на свои средства издавал журнал "Утверждения", участник журнала "Завтра", главный идеолог утвержденчества. В 1932г. - один из основателей пореволюционного клуба в Париже, с 1933г. - председатель объединения пореволюционных течений, в 1934-1936гг. - председатель исполкома пореволюционного клуба. Погиб в нацистских лагерях не позднее 1945г.
xl Струве, Петр Бернгардович (1870-1944) - экономист, историк, политический деятель. Участник сборников "Вехи" (Москва, 1909) и "De profundis" (Москва, 1918).
xli свидетельство о бедности (лат.).
xlii Мюр и Мюрелиз, ныне ЦУМ - магазин в центре Москвы.
xliii Макиавелли, Никколо (1469-1527) - итальянский политический мыслитель, историк, писатель.
xliv см. Кирилл Владимирович Романов.
xlv Курбский, Андрей Михайлович (1528-1583) - русский князь, государственный деятель, писатель, переводчик. Участник Казанских походов, член Избранной рады, воевода в Ливонской войне. В 1564г. бежал в Литву; член рады Речи Посполитой; участник войны с Россией. Автор 3-х обличительных посланий к Ивану Грозному.
xlvi Шибанов, Василий - слуга и товарищ князя А.М.Курбского, доставил первое письмо Курбского Ивану Грозному. О нем Иван Грозный в свою очередь пишет Курбскому: "Устыдися раба своего, Шибанова: он сохранил благочестие пред царем и народом: дав господину обет верности, не изменил ему при вратах смерти.".
xlvii Потресов, Александр Николаевич (1869-1934) - участник российского революционного движения, с 1900г. член редакции "Искры", один из лидеров меньшевизма. Эмигрант.
xlviii доктрина "открытых дверей" выдвинута в нотах (1899) госсекретаря США Дж. Хея правительствам ряда европейских государств и Японии. Заявляла о стремлении США сохранить "открытые двери" в Китае, в том числе в сферах влияния других держав.
xlix САСШ - Северо-Американские Соединенные Штаты (США).
l Молотов (Скрябин), Вячеслав Михайлович (1890-1986) - политический деятель, в 1917г. член Петроградского ВРК, в 1930-1941гг. председатель СНК СССР и СТО СССР (до 1937г.), с 1941г. зам. председателя, в 1942-1957гг. 1-й зам. председателя СНК (СМ) СССР, в 1941-1945гг. зам. председателя ГКО. В 1939-1949 и 1953-1956гг. нарком (министр) иностранных дел СССР, с 1957г. посол в Монголии, в 1960-1962гг. постпред СССР в МАГАТЭ.
li Каутский, Карл (1854-1938) - один из лидеров и теоретиков германской социал-демократии и 2-го Интернационала, центрист.
lii Бауэр, Отто (1882-1938) - лидер австрийской социал-демократии.
liii "Новый Град" - статья написана Н.В.Устряловым в феврале 1932г. Напечатана в газете "Герольд Харбина" 13, 14 и 16 октября 1932г., вошла в сборник статей "Наше время" (Шанхай, 1934).
liv Гегель, Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831) - немецкий философ, создавший на объективно-идеалистической основе систематическую теорию диалектики.
lv Гитлер (Шикльгрубер), Адольф (1889-1945) - политический деятель, диктатор, фюрер Национал-социалистической партии (с 1921г.), в 1933г. стал рейхсканцлером, в 1934г. также президентом Германии.
lvi ["]Я слежу повсюду["] (фр.).
lvii Гонконг (кит. Сянган) - английское название города-порта на Юго-Востоке Китая на о.Сянган и п-ове Цзюлун. До 1 июля 1997г. принадлежал Великобритании.
lviii Зарудный, И.С. (?-1933). В Библиографическй сборник (Обзор литературы по китаеведению) под редакцией Н.В.Устрялова (Харбин, 1932) вошли его 2 статьи: "Транспортная проблема в Современном Китае" (т.I, сс.185-190) и "Китай и иностранные державы" (т.II, сс.180-198).
lix правильно: Тяги (?).
lx Шолохов, Михаил Александрович (1905-1984) - русский писатель, академик АН СССР (1939), лауреат Нобелевской премии (1965), Герой Социалистического Труда (1967, 1980). Роману "Поднятая целина" (1932-1960) в 1960г. была присуждена Ленинская премия.
lxi слова из басни И.А.Крылова (1769-1844) "Волк и ягненок".
lxii гр. heilos (heilotos) - бесправный.
lxiii ср. "Россия мало-по-малу, с великими трудностями, разоренная, нищая, но великая и прекрасная в своем жертвенном подвиге, - "возвращается к нормальной жизни"." (Н.В.Устрялов, "Сумерки революции (К четырехлетнему юбилею)", "Новости Жизни", 7 ноября 1921г.).
lxiv что делать? (фр.)
lxv Раковский, Христиан Георгиевич (1873-1941) - политический деятель, дипломат, друг Троцкого. С 1923г. полпред в Великобритании, в 1925-1927гг. - посол СССР во Франции. Репрессирован, реабилитирован.
lxvi Сосновский, Лев Семенович - ведущий журналист газеты "Правда".
lxvii наибольшее предельное количество (лат.).
lxviii Прокопович, Сергей Николаевич (1871-1955) - экономист и статистик. В 1922г. выслан из России, основал в Берлине Экономический кабинет для изучения Советского Союза, выпускавший соответствующие исследовательские издания.
lxix Никто больше не может сомневается в том, что вот уже четвертый десяток лет этого столетия СССР оказался серьезно напряжен ради распространения более высокого влияния на поверхности планеты, сопоставимого только с Соединенными Штатами (Новая Европа, [No]821)[.] (фр.)
lxx < лат. amicus Plato, sed magis amica (est) veritas "Платон - друг, но истина еще больший друг" (слова, приписываемые Аристотелю).
lxxi см. статью Н.В.Устрялова "После 17 съезда".
lxxii ср. "Начинается "спуск на тормозах" от великой утопии к трезвому учету обновленной действительности и служению ей, - революционные вожди сами признаются в этом. Тяжелая операция, - но дай ей Бог успеха!" (Н.В.Устрялов, "Путь Термидора", "Новости Жизни", июнь 1921г.).
lxxiii см.: Н.В.Устрялов, "Перерождение большевизма", "Новости Жизни", 6 апреля 1921г.
lxxiv Реймс - город на Северо-Востоке Франции между реками Марна и Эна.
lxxv Г(у)инс, Георгий Константинович (1887-1972) - юрист, политолог, профессор Харбинского Юридического факультета, позднее переехал в США.
lxxvi правильно: Рерих, Николай Константинович (1874-1947) - живописец, театральный художник, археолог, путешественник, писатель. Масон. Член "Мира искусства". С 1920-х гг. жил в Индии, в 1934-1935гг. вместе с сыном совершил экспедиции в Китай и Монголию.
lxxvii правильно: Тимашев, Николай Сергеевич (1886-1970) - социолог, преподавал в Праге.
lxxviii Ижболдин Б.С. - юрист и экономист, жил в Германии.
lxxix "Наше время" - сборник статей Н.В.Устрялова (Шанхай, 1934). Включал в себя политические статьи и очерки философии эпохи.
lxxx более прекрасная девушка (фр.).
lxxxi не может не увлечь за собой (фр.).
lxxxii Каносса - замок в Северной Италии, где в 1077г. император Священной Римской империи Генрих IV вымаливал прощение у папы Григория VII. "Идти в Каноссу" - согласиться на унизительную капитуляцию.
lxxxiii Киреевский, Иван Васильевич (1806-1856) - российский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из основоположников славянофильства.
lxxxiv "Под знаком революции" - сборник статей Н.В.Устрялова (Харбин, 1925, 1927). Состоял из 2-х разделов: "Национал-большевизм" и "Русские думы".
lxxxv "Смысл встречи" (Небольшевистская интеллигенция и советская власть) - статья Н.В.Устрялова из сборника "Под знаком революции" (Харбин, 1927), впервые опубликована 12 февраля 1922г. в харбинской газете "Новости Жизни".
lxxxvi Руднев, Вадим Викторович (1879-1940) - соредактор эсеровского журнала "Современные записки" (Париж, 1920-1940).
lxxxvii Вишняк, Марк Вениаминович (1883-1974) - журналист, ответственный секретарь журнала "Современные записки".
21