. Красивая обложка обрадовался Николаич глядя в монитор

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Как я провел лето

Часть 1.

— Красивая обложка! — обрадовался Николаич, глядя в монитор. — Белая! Краски будет меньше уходить и быстрее будет печататься! Нужно сходить в отдел маркетинга и показать им, пусть дадут добро.

— Как всегда! — обиделся Борис. — Стиль и эстетика умирают в погоне за прибылью в этом прогнившем капиталистическом мире!

— А им никак нельзя по интернетам отправить? — жалобно спросил я. — А то жарище, переться к ним неохота.

— Сходи-сходи, — по-доброму напряг шеф. — Как раз познакомишься с их новой начальницей, Анной Александровной. Кстати, симпатичная и незамужняя, как ты любишь.

— О, да, Колян! — вдруг оживился Борис. — Она нас всех анафеме придать хочет, а ты новенький, с незапятнанной репутацией…

— А че она вас ненавидит? — удивился я.

Борис и шеф посмотрели друг на друга и заговорщески заражали.

— Вот у неё как раз и спросишь. А чтоб не скучно было, возьми Бориса с собой.

— Ага! — обрадовался Борис. — Пошли вместе, чувачок!

Я начал отпираться, потому что на жару из прохладного кабинета совсем не хотелось выходить, но коллеги меня вытолкали в окружающий мир.

— Чувачок, — начал Борька, закуривая сигаретку уже на улице. — Давай, ты сам сходишь, а я домой — спать. Всю ночь сегодня в «WOW» играл, с утра пять чашек кофе выпил, ни хрена не соображаю.

— Задротище, — с наигранным призрением протянул я. — Вот скажи, у тебя ж уже даже девушка есть? Симпатичная, умная, готовит хорошо. На фиг тебе этот ВОВ?

— Чувачо-о-ок! Ты не понимаешь! Это же ВОВ! Это же…

— Блин! Ты сам не понимаешь? Ты просто просираешь свое время?

— Понимаю… Но…

— И бабло! Ты ж на платном серваке играешь!

— Да! Но…

— И это ж ни к чему не приведет в итоге! Прокачаешь своего персонажа и все?

— Да! Я уже прокачал… Но это же ВОВ! Это, блин… Ты сам играл?

— Я что, дурак что ли?

— А ты не можешь, судить о чем-то, не попробовав. Давай сегодня зашпилим? Я тебе одного своего персонажа отдам?

— Иди в жопу, подлый совратитель! — улыбнулся я. — У меня ещё съемка вечером, подготовиться нужно, похавать приготовить чего-нибудь.

— «Поха-а-авать», — иронизировал Борис. — Это все удел мирян. Только ВОВ открывает истину. Только с ВОВом ты обретёшь настоящее счастье!

Порой я думаю, что он действительно верит в то, что говорит, и, мне становиться очень страшно.

— Ладно, дуй спать. Скажу шефу, что они тебя попросили помочь.

— Та ты шо! Я и «помочь»? Он не поверит. Скажи лучше, что я отправился на митинг по защите бездомных животных.

— Чё, серьёзно?

Борис плотно затянулся.

— Да! А если будет возникать, то подам на него в суд за ограничение свободы волеизъявления. В Гурзуфе митинг как раз проходит, меня Пётр звал. Я бы и пошел, если бы спать не хотелось.

— Серьезно?

— Конечно! Я не хочу потом шаурму со всякими паразитами хавать. Пусть их в цивильных местах выращивают.

Дааа… — протянул я. — Ну ладно, иди уже. Только ты с Петром договорись, чтоб всё чётко было.

Мы попрощались и я пошел в отдел маркетинга.

Май этого года выдался очень жарким. В тени около двадцати пяти и абсолютный штиль. Радовало только то, что в Артеке всё находится недалеко друг от друга, и в отдел маркетинга мне пришлось ползти аж три минуты. Интересно, у них там за два года все сильно поменялось? Раньше меня там любили очень. Я им кучу графики наделал «за спасибо», немного помогал с полиграфией и частенько с банкетов для них в чехле от камеры выносил по пять-шесть бутылок водки.

Смущало только то, что я был одет по-рабочему: футболка, шорты, шлёпки и, конечно же, ранец. А в отделе маркетинга народ обязан при всём параде на работе присутствовать — мало ли, с кем придется переговоры вести. Каждый раз старая начальница меня за это пилила. Интересно, что скажет новая?

Поправив осанку и сняв кепку, я зашёл в просторную приемную отдела, увешанную фотками Артека (которые уже давно хочется заменить на свои), и широко улыбнулся при виде старой знакомой.

— Николай! — обрадовалась тётенька, которую я не помню как зовут. — Неужто приехал? На постоянку? Учебу закончил?

— Уже даже преподавать пришлось немного, — гордо заявил я. — Как у вас тут? Смотрю, вы всё так же хороши!

— Ой, да брось, — смутилась тётенька. — Работаем с утра до вечера. Сейчас как раз бронируют путевки на лето, работы выше крыши… — тётя жалобно вздохнула. — ещё и разъезд. Скорей бы лето, тогда интереснее работа пойдёт…

Тетя замолчала и начала имитировать бурную деятельность, когда из двери с надписью «Руководитель отдела маркетинга Русинова…» (дальше не успел прочитать) послышался цокот каблуков. Дверь открылась, показав взору Русинову… Анну Александровну.

Если бы за дверью оказался к примеру Ленин, я бы удивился меньше. Но Аня??? Она же в Америку уехала?

С момента нашей последней встречи она немного изменилась. В первую очередь стала блондинкой. Одеваться стала куда более строго. И улыбалась… по-американски, ненатурально, демонстрируя белоснежные, едва не до голубизны зубы. Стрёмная такая улыбка, похожая на оскал.

— Надо же! — немного злобно процедила Аня, оглядывая меня с ног до головы. — Кто к нам пожаловал? Вижу, с момента нашей последней встречи ты так и не научился стричь ногти и вещи стирать?

Аня посмотрела на секретаршу, и та, как бы поддакивая, натянуто улыбнулась. Меня же окатила волна стыда. Возможно, я даже покраснел, но быстро взял себя в руки, улыбнулся и ответил:

— Я тоже, Аня, очень рад тебя видеть.

Аня зачем-то кивнула:

— С этого момента — Анна Александровна. И только на «Вы», — она строго посмотрела на подчиненную. — Татьяна, сходи, пожалуйста, в оперативный отдел, возьми список родителей, которые детей сами забирают и которым гостиница нужна.

— Хорошо… Анна Александровна...

Татьяна быстро посеменила к выходу и скрылась за дверью.

— Пошли, — бросила Аня, заходя в свой кабинет.

Мы вошли. Аня расположилась за весьма солидным столом, а мне предложила сесть напротив. Своим презрительным молчанием она всё больше и больше вгоняла меня в краску. Я понимал, что мог бы в пух и прах разбить такое нападение, скажем, дебильным анекдотом, но боялся раскрыть рот. Аня же откровенно наслаждалась моей неуверенностью.

С минуту мы молчали. И только я хотел раскрыть рот, Аня язвительно бросила:

— Если ты хотя бы кому-то скажешь, что знаком со мной, и если заикнешься о том, что между нами было, я сделаю так, чтобы ты здесь больше никогда не появился. Понял?

— Понял… — растерялся я ещё больше. — Но…

— Никаких «но»! Сделай так, чтобы мы с тобой виделись как можно реже. Понял? — я кивнул. — Тогда свободен. На выход.

Я молча встал и, стараясь не смотреть выше плинтуса, побрел к выходу.

— И ещё, Хлевицкий, — я замер. — Если напишешь об этом хоть строчку… если хотя бы намекнёшь, я даже не знаю, что с тобой сделаю.

Я ещё раз кивнул и вышел из кабинета, а затем из отдела.

Только на улице я смог выдохнуть и хоть как-то очухаться от ужаса. Что это? Как это? Почему здесь, а не в Америке? Хотя причину гнева я прекрасно понимал. В рассказе, посвященном нашему разрыву, я немного приукрасил факты, сказав, что мы решили остаться друзьями и всё такое. А всё было немножко не так. На самом деле Аня на неделю ушла в глубокий запой, не появлялась на работе и чуть не сорвала какое-то очень важное мероприятие, сильно подставив тем самым своего шефа. Из-за этого её попёрли с работы с характеристикой, которую даже в Макдональдсе отшили бы. Поэтому она и уехала в Штаты, где папа подсуетился и поставил на весьма хорошую должность в компании своего друга. Со мной Аня наотрез отказывалась общаться, а вот папа со мной охотно переписывался. Рассказывал о том, как дочь постоянно скулит про непривычный мир, про то, какой я козёл, как её недолюбливают коллеги местного разлива (мол, какая-то русская приехала и сразу помощник топ-менеджера) и ещё много чего интересного. Александр Иванович даже предлагал космическую для меня плату в десять штук баксов за то, что я Аню с родины депортировал. Причём для него это были не такие уж и маленькие деньги — средний месячный доход. Но мне помешала совесть — ведь я это сделал потому что хотел как лучше.

Получилось, правда, как всегда.

Ещё папа писал, что мама Ани, найдя переписку, хорошенько надавала ему по ушам и сказала, чтоб больше даже не думал такое писать, чтоб, не дай Бог, дочь не нашла.

Я, кстати, и с мамой тоже переписывался. Вживую нам не удалось нормально пообщаться, но в онлайне я узнал, что Лилия Марковна клёвый, отзывчивый человек. Именно от неё я узнавал все подробности личной жизни Ани. Которой как таковой и не было: работа— дом, дом— работа. Какое-то время она встречалась с бейсболистом Высшей лиги, весьма успешным, перспективным, симпатичным, но крайне самовлюбленным и невероятно тупым. Просто не смогла стерпеть его тщеславия и того, что он не хотел терпеть её тщеславия. Аня демонстрировала характер всё больше и больше, и дошло до того, что она поставила парня перед выбором: «Или я или карьера». Чувак всё понял и быстренько отморозился.

Ещё мама Ани стала фанаткой моего письменного творчества и частенько делала анализ рассказов, намекая на то, что в каждом рассказе я вспоминаю про Аню, и очень часто с грустью. Она понимала, как я переживаю из-за разрыва, как я скучаю по Ане и пыталась периодически приободрять.

Через какое-то время общение с обоими родителями прекратилось. И у меня и у них не было времени, да и повода как-то не было…

Только придя на студию, я понял, что ни фига не сделал из того, что меня просили, и сказал шефу, что они там все страшно заняты.

— А что Анна Александровна? — спросил он.

— А что Анна Александровна? — удивился я.

— Только давай, между нами девочками, — шеф перешел на шепот. — Она приехала около месяца назад. А перед тем, как приехать, звонила мне и спрашивала про тебя.

— Ого! — удивился я. — И что спрашивала?

— Работаешь ли ты у нас.

— ???

— А я как раз узнал, что ты в Киеве, помнишь? Звонил тебе, сказал, чтоб ты забыл про Артек. Вот ей пересказал наш диалог.

— Во как… — улыбнулся я. — И что?

— И всё. Через пару дней приехала и начала руководить. Только ты не вздумай никому говорить. А что это она про тебя так интересовалась?

В голову пришла клёвая мысль:

— Да она моя фанатка по ходу, — гордо улыбнулся я. — Она виду старалась не подавать, но как увидела меня — так глубоко вдохнула! Точно вам говорю — фанатка!

— Ну, так всё! — обрадовался шеф. — Теперь будешь к ним ходить, дела решать. Потому что нас они страшно не любят.

— Чего так?

— У Бориса спроси. А лучше у них. Они тебе всё в ярких красках распишут, — шеф посмотрел на часы.– Всё, иди, отдыхай. У тебя вечером съемка. Камера и аккумулятор в шкафу, кассета в камере. С лагерем я договорился.

Мы пожали руки, и я потащился на пляж, где основательно заснул и ещё более основательно обгорел.

После съемки танцевального бенефиса мне предстояло преодолеть около трех километров пешим ходом, в горку, с увесистой объемной камерой и штативом. Но меня это никогда не напрягало. Прогуляться полчасика по Артеку перед сном, подышать лучшим в Украине воздухом, подумать, помечтать, послушать любимую музыку в компании цветущих кипарисов, сосен и каштанов… Угнетало только то, что я забыл купить поесть, а магазин закроется как раз, когда я приду. А голод был просто волчьим. Оставалось надеяться на товарища Жукова — у этого всегда что-то похавать есть, и он всегда последним поделится. Поскорее бы, а то желудок уже серенады поёт.

На дороге появился свет фар, и я поднял большой палец вверх, надеясь, что меня подкинут, так как дорога отсюда и до моей работы никуда не сворачивает.

Рядом со мной остановился джип, кажется, «Рено», и я дернул дверцу. За рулем сидела Аня. Видимо, с таким же офигевшим лицом, как и у меня.

— Долго будешь стоять? Садись! — устало скомандовала Аня.

— Не-не-не, — замотал головой я. — Я лучше пешочком.

Закрыв дверь, я быстренько направился на тротуар.

Немного постояв, джип нагнал меня, и Аня крикнула через опущенное стекло, но уже немного добрее:

— Давай, я не кусаюсь! Тебе же на студию?

— Да тут пешком всего двадцать минут, ничего страшного, прогуляюсь.

— Ты что, обиделся?

— Ничего я не обиделся…

— Ну, так чего ломаешься? Как девочка!

Аня остановилась и я почему-то, тоже остановился. Потом взглянул на часы и понял, что если доеду на машине, то может, успею в магазин до закрытия.

Ничего не говоря, я опять открыл дверь, сел на переднее сидение и положил кофр на колени. Мы тронулись и через пару минут уже были возле студии. За время путешествия не обронили ни слова. Уходя, я старался не смотреть в глаза Ане, хотя и робко поблагодарил.

Быстренько бросив технику в кабинете, решив распаковать и слить весь материал завтра, я поспешил к выходу, чтоб успеть в магазин и очень удивился, когда у входа обнаружил курящую возле внедорожника Аню.

— Ты… Вы курите? — я не смог пройти мимо такого безобразия.

— Нет, — затянулась Аня. — Голодный?

— Ннннет… — от ненатуральности аж самому противно стало.

— Поехали, поедим. Я угощаю. Отказ не принимается.

— А если я откажусь? — неуверенно спросил я.

— Я тебе откажусь! Садись.

Меньше всего я хотел ехать с Аней куда-то, тем более, что-то от неё принимать, но ноги сами предательски пошли к машине, а руки сами открыли дверь.

Мы тронулись.

— Замучилась сегодня, — устало вздохнула Аня. — Пока расселила всех по номерам, пока всем подписала пропуска, пока отвезла всех… ну и работка… — она выдержала небольшую паузу. — Что, даже не спросишь, как я живу?

Любой мой ответ мог бы вызвать у Ани крик, истерику и желание покуситься на мою и так висевшую на волоске жизнь. Поэтому я молчал.

— Между прочим, мы не виделись больше года.

— Угу, — еле слышно согласился я.

— Что с тобой такое? Ты что, обиделся за то, что я твои ногти нестриженные высмеяла перед Таней? Раньше ты…

— Да не обиделся я! Что мне говорить? Ты говорила, что меня ненавидишь, как…

— Вы! — перебила Аня. — Ты ко мне обязан обращаться на «Вы».

Я выругался про себя, но понял, что она права.

— Мне ваша мама сказала в переписке, по секрету, конечно, что вы в ужасном состоянии приехали в Штаты. Что проклинали меня, говорили, что я вам жизнь сломал…

— Продолжай, — Аня почему-то радовалась.

— А что «продолжай»? Ты со мной говорить даже не хотела!

— «Вы не хотели», — педантично заметила Аня, улыбаясь ещё сильнее.

— Вы не хотели… Что ты… что вы от меня хотите?

— Мне просто нравится смотреть, как ты мучаешься, — Аня наконец рассмеялась.

— Стерва, — еле слышно прошептал я, и машину хорошенько качнуло.

— Что??? Это я стерва?

Машина резко притормозила у обочины, и я понял, насколько плохой идеей было ехать с Аней, ... и что перед сном я всё-таки прогуляюсь, но уже в два раза дольше.

— Ты со мной так подло поступил, и смеешь мне такое говорить?
Она стала злиться все сильнее.

— Как поступил?

— «Как поступил»? Кто мне сказал, что встречался со мной ради того, чтоб писать рассказы? Кто описывал наши отношения, выставляя меня полной дурой? Кто…

— Ну, опять ты за старое? — не выдержал я. — Ты от меня хотела слишком многого!

— Многого? — взорвалась Аня, переходя на крик. — Внимание — это разве так много? Но вместо того, чтоб написать мне, ты предпочитал общаться с тётками разными, которых вообще не знаешь. Которые тебя читают. Рассказывал им то, что не попало на страницы твоих опусов: интимные подробности нашей жизни. Врал про то, как я тебя мучаю, чтоб сострадание вызвать! Как интрижки мутил на стороне по переписке? И не нужно на меня так удивленно смотреть! Ты у меня оставил свой пароль от скайпа, и я могла любоваться твоей перепиской. Ты бессовестный обманщик и трус.

— Ты не хочешь меня слушать, Ань! Ну не виноват я в том, что я такой, как есть! И я мучить тебя не хотел, поэтому и порвал.

— Ты правда такой дурак, или прикидываешься? Неужели ты не понимаешь?

— Чего не понимаю?

— Что я тебя по-настоящему любила. Я готова была всё для тебя сделать! Я тебе сто раз объясняла, что мне плевать на то, что ты не миллионер и не Бред Пит, а ты, из-за своих комплексов пытался со мной порвать! И не раз! В конце я уже просто не выдержала и уехала в Штаты… Кстати, там отвратительно.

— Что так?

— Это был ад, Коль. Честно. — Аня вдруг стала такой грустной, что мне сразу захотелось её обнять, как когда-то. — Папа попросил своего друга поставить меня на высокую перспективную должность, на которую метили сразу несколько местных, проработавших в компании по пять-десять лет. Сразу начались разговоры, что у меня с генеральным роман, что я бессердечная тварь, которая ради карьеры готова на всё. Ещё и русская. А там русских и так не любят. И самое страшное, что генеральный таки положил на меня глаз. Сначала подарки, которые я отправляла обратно, потом незаслуженные премии, приставания, иногда шантаж.

— А как же бейсболист?

— А ты откуда знаешь?

Я понял, что спалился, и оставалось решить, кого из родителей «подставить». Наверное, лучше папу. Она его тоже недолюбливает, ему терять меньше.

— Мне твой папа сказал. Мы с ним переписывались немного.

— Ты врёшь.

Я вмиг покраснел.

— Почему ты решила?

— Потому что папе я говорила, что встречаюсь с кем-то из партнеров.

— А маме правду?

— Нет. Я ни с кем не встречалась вообще. Просто попросила одного знакомого подыграть, чтоб на мозги не капали. Кстати, я читала переписку у папы на компьютере. Ты от денег отказался?

— Каких денег?

— Не придуривайся. Ты бы мог открыть свою студию, как и хотел.

— Не знаю… Стоило взять?

— Не знаю… Я тебя потом точно бы заказала киллеру.

Сердце ёкнуло, но я уже перестал стесняться и вошёл в привычный стиль общения:

— А на похороны приехала бы?

— Ты дурак??? — рассмеялась Аня, посмотрела на дорогу и мы поехали.

— А как ты в Артек попала-то? Мне, кстати, шеф сказал, что ты про меня спрашивала.

— М-да, надежный человек… Спрашивала, — довольно кивнула Аня. — Помнишь доктора Фейзельштам? Так вот, она здесь когда-то занимала видный пост, затем уволилась, но связи остались. Так вот, она порекомендовала. Сказала, что здесь совершенно другая атмосфера, и что здесь можно любую душевную травму вылечить.

— Бугага! Егоровна жжот! Как думаешь, она всё подстроила?

— Нет, не думаю… хотя… Она читала твой рассказ, ну, что тебя уволили, и что ты хотел в Артек, но потом уехал в Киев и прочно там остался надолго.

— Она мои рассказы читает?

— Да. Кстати, ей очень нравятся.

В бешеных количествах начал выделяться адреналин, но оставался ещё один вопрос:

— А как она узнала, что я в Киеве? Я ж об этом не писал. Ну, написал, уже когда уехал оттуда...

— Она тебе от имени какой-то барышни пишет, — Аня хихикнула. — Говорила, что тебе достаточно пару комплиментов отвесить по поводу твоего творчества, так ты готов Родину продать. Вот и узнала, что ты там удачно устроился, а тут я как раз из Штатов звоню, жалуюсь на жизнь. Вот, как-то так и получилось.

Я немного подумал.

— Ты ж её знаешь, она всё наперед знает. Как думаешь, догадывалась, что я в Артек приеду?

— Не думаю… Я вообще не пойму. Твой начальник, Александр Николаевич так злился на тебя… Как он тебя вообще обратно взял?

— Ну… я извинился… — Аня захихикала. — Ничего смешного. Он нормальный мужик, а не обидчивая девочка. На девочек я теперь точно не буду работать никогда… А Егоровна потом сказала, что я всё-таки в Крым еду?

— Да, сказала. Я сразу даже уволиться хотела. Но потом взяла себя в руки и…
Аня замолчала, вглядываясь в дорогу.

— Что «и»?

— Решила, что буду тебя в ежовых рукавицах держать.

— В СМЫСЛЕ???

— Слишком много вопросов, — Аня хитро улыбнулась. — Выходи, мы приехали.

Я и не заметил, как мы подъехали к ресторанчику на набережной Гурзуфа.

Вечерняя прохлада и свежий морской бриз, куча гуляющего уже успевшего немного наклюкаться народу, огни, торговцы всякой ерундой — за два года я успел соскучиться по этому месту и магической атмосфере.

Мы зашли в небольшой ресторанчик и сели за столиком, с которого открывался шикарный вид на вечерний курорт. Аня, зная мою скромность, сама сделала заказ у пухлой официантки (шепотом, изредка озорно так на меня поглядывая), ну, а я наметил себе тактику съесть все как можно быстрее, чтобы, если вдруг она меня выгонит, не идти домой голодным. Ну, и решил поговорить о чем-то левом.

— А сколько ты в Штатах получала?

— Около десятки в месяц.

Я раскрыл рот, наверное, от легкой зависти.

– Это не так уж и много для них.

— Налоги всякие, да?

— Ну, не совсем. Я на руки получала не очень много. Там так устроено, что корпорация оплачивает тебе дом, машину, обеды в ресторанах, всякое такое. С этого налог не взимается. Получается, пока ты работаешь, у тебя есть всё. А увольняешься — ничего, ты банкрот. И руководство этим часто пользуется, особенно если человек с семьёй. Заставляя всякие нехорошие вещи делать.

— Какие вещи?

Аня зачем-то огляделась и нагнулась поближе ко мне.

— Ну, вот смотри: наша компания занималась обеспечением временного персонала. К примеру, есть сеть магазинов. И им раз в месяц нужны грузчики, которые раз в месяц на специальных машинках заполняют склад продукцией. Склад, к примеру, как футбольное поле, но его можно за день забить. А остальное время они попросту не нужны. Так вот, магазину проще заказать у нас на пару дней этих самых грузчиков, чем держать их просто так целый месяц. Как-то мы вели переговоры с одной сетью супермаркетов, и они всё никак не хотели подписывать контракт. Сомневались, что оно им нужно. А контракт работает по всей стране — огромные деньжищи! И к самому концу переговоров в одном супермаркете половина сотрудников вдруг отравилась за обедом и отправилась в больницу с тяжелым отравлением. Контракт был подписан буквально через час… — Аня расслабилась и откинулась на спинку кресла. — И это только один случай.

— Фигасе… — я, конечно, удивился, но больше меня тревожило то, что заказ ещё не принесли. — А где тяжелее работать? Там или здесь?

— Здесь вообще отдых сплошной. Я там выматывалась на все сто, недосыпала, химию всякую употребляла.

— Какую ещё химию??? — недовольно спросил я.

— О! Да ты переживаешь? — расхохоталась Аня. — Метамфитамины в основном. Чтоб банально не заснуть на работе, и чтоб голод так не мучил. Таблеточку «раз», и бодряк целый день. И так целую неделю. А потом пару суток спишь. Одна только проблема.

— Какая?

— Мне врач говорил: поаккуратнее с зубами. Не знаю почему, но постоянно хочется жевать зубы. Кстати, метамфитамин мне выписывал наш корпоративный врач, формально как бы для лечения синдрома недостатка внимания… ну, или чего-то такого.

— Извини за нескромный вопрос, но почему у тебя зубы такие белые?

Аня, теперь уже искренне, широко улыбнулась.

— Там мода такая. У тебя зубы должны быть идеально белые, иначе с тобой никто разговаривать не будет. Я дантисту отнесла денег, как раз как моя новая машина стоит...

— О, кстати! А почему «Рено»?

— Расход маленький, подвеска мягкая, недорогой. Мне ведь теперь экономить нужно. Это в Штатах я могла вообще ни о чем не думать. Знала, что все оплатит корпорация. Можно было даже в отеле люкс за тыщу в день заказать, а в отчете написать, что в этом люксе мы сексом занимались с гендиректором фирмы какой-то, и только после этого он согласился стать партнером.

— И часто такое бывало? — пошутил я.

— Да, каждый раз почти, — соврала Аня так, как будто бы сказала правду. — И хватит меня о всякой ерунде расспрашивать. Тебе же совсем другое интересно, я же вижу.

— Ну, так давай, колись.

— Всё, что между нами было в прошлом — в прошлом. Теперь только деловые отношения. Как ты раньше сам говорил: «Я тебя кормлю и жизни учу, а ты меня развлекаешь». Всё честно.

Аня говорила по накатанной, так, как будто бы репетировала речь до этого и не один раз. Очень четко, со всеми паузами и логическими ударениями.

— А к чему тогда сцена у тебя в отделе? И в машине только что?

Аня вдохнула полной грудью и сделалась невероятно счастливой.

— Вот ты пишешь?

— Ну?

— Зачем?

— Хрен его знает… просто хочется.

— Это потому что ты в душе писатель. А я актриса. И когда ты веришь в мою игру… Это же лучшее чувство! Видел бы ты себя сегодня утром! Как школьник стоял, растерянный, перепуганный, чуть не расплакался! — Аня расхохоталась. — И ещё считай это местью.

— Совсем я не растерялся. За что местью-то?

— За то, что выставлял дурой в рассказах… Кстати, ты уже начал писать новый рассказ? — моя виноватая улыбка и спрятавшиеся глаза сказали всё, и Аня улыбнулась ещё шире. — Знаю, что отговаривать тебя бесполезно, поэтому дам несколько советов. Для начала не пиши, что я вернулась из Штатов. Тебе просто не поверят, это слишком банально. Лучше заведи новое знакомство с…

— Хрена с два! — наверное, я крикнул это чуть громче, чем следовало, потому что на нас начали коситься другие гости. — Не должен рассказ быть правдой. К тому же читатели по тебе скучают.

Аня посмотрела на меня так, как будто бы хотела сказать что-то с издевкой, но промолчала и перешла ко второму пункту:

— Во-вторых, поменяй мне должность. Скажем… на начальника маркетингового отдела…

— Давай, лучше гендиректора? — обрадовался я. — Прикольно будет!

— Тебя уже раз за рассказ выгоняли, так? Тоже прикольно было?

— А ты откуда знаешь? Егоровна сообщила?

— Ну а кто ещё? С темы не съезжай. Директор у нас тоже молодая и симпатичная, ещё ни дай Бог поверят, шептаться начнут. Она тебе потом устроит…

— Да не устроит!

Аня надула щеки и выдохнула.

— Ты баран по гороскопу, и, поверь, это неспроста. Доказывать я тебе ничего не буду. Пиши, что хочешь. Просто я тебе говорю, как лучше будет…

Наконец-то официантка принесла заказ. У Ани на тарелке лежала увесистая куриная ножка с гарниром из гороха и листьев, а у меня белоснежная миска какого-то хитрого борща (или супа?), и почему-то макароны. Как-то неизобретательно. До этого думалось, что Аня закажет мне что-то, что будет вызывать отвращение, но из-за волчьего голода мне это придется есть, а она будет наслаждаться моими муками.

— Хорошо, — согласился я. — ещё пожелания будут?

— Ты мои фото так никому и не показал, так?

— Да… я же обещал… откуда такая уверенность? — с опаской я попробовал борщ и убедился, что он съедобен, не сдобрен перцем и в нем нет ничего шевелящегося.

— Опять же Фейзельштам. Она присылала мне историю диалога, где почти убедила тебя показать мои фото. Ты её даже по ложному следу отправил. Молодец!

— Я их удалил, просто…

Я не стал озвучивать, что сделал это только чтоб не вспоминать прошлого (как пафосно звучит), но эмоций сдержать не смог. Аня поняла, что тема эта для меня действительно болезненна, выключила стерву и предложила кушать, начав обсуждать меня, больше не возвращаясь к теме отношений.

Доев борщ, я все же убедился, что Аня за год не изменилась, а просто знает блюдо, которое начинает дико горчить только через пару минут. Но на этом шутки кончились.

Спокойно поужинав, мы сели в машину и отправились домой (моя общага как раз находилась по пути к гостинице, в которой жила Аня). Мы оба были довольны встречей, и нам стало чуть легче на душе. Ну, по крайней мере, мне.

Еще Аня сказала, что кроме меня ни с кем из отдела разговаривать не будет. На вопрос «почему?», сказала, чтоб спросил у своих. Когда узнала, что я записал её в свои фанатки, смеялась до слез, но всё же похвалила за изобретательность и даже обещала подыграть. Хотя я её знаю, она потом как «подыграет»…

Я ещё долго не мог заснуть.

Глядя в потолок своей пока ещё одинокой комнаты, я представлял, как Аня делает то же самое (только у неё потолок без облупившейся побелки), вспоминал, что было, представлял, что будет. А будет гораздо сложнее, чем раньше. Руководство колледжа (из которого меня выперли за рассказ) звонило, зная, что я буду здесь работать, и наговорило про меня всяких нехороших вещей. По крайней мере, мне так шеф сказал. Ещё он сказал, что начальница нашего информационного отдела вроде как читала, но ничего «такого» не обнаружила. Хотя, когда я устраивался, по-доброму намекнула, что не стоит ронять чести и достоинства. Всё никак не решусь её лично спросить, понравилось или нет.

А сейчас отдыхать, а то уже светает. На работе хотя бы к десяти неплохо бы появиться, а то шеф скучать будет.

Часть 2.

— Алло? Ты почему не на работе?

— А где «здрасте»?

— Хлевицкий, не выделывайся!

Я довольно крякнул и нажал на отбой. Хоть она и выше меня по иерархии, я на это смело клал с высокой горки, ибо КЗОТ на моей стороне, и свои четыре часа в эти сутки я уже сделал вид, что отработал.

Телефон опять запиликал. Жаль, что в этом телефоне нельзя поставить какую-нибудь левую мелодию на звонок. Специально для Ани такая у меня уже давно имеется.

— Ты издеваешься? — послышался разъяренный голос. — Ты что себе позволяешь?

— Ань, я пока ещё вежливо прошу помнить, что ты не мой начальник. И что всё, что я для тебя тут сделал — просто ради дружбы. Если ты будешь чуть учтивее, я не положу трубку и не выключу телефон.

Аня начала что-то кричать и я, завершив разговор, растянулся на горячих камнях и начал вслушиваться в прибой, сладко посапывая. Я отчетливо представил себе, как Аня сейчас злится, как звонит моему шефу, как он ей не отвечает, потому что телефон забыл у меня в кабинете, а сам уехал на съемку, как Аня злится ещё больше, и…

Телефон опять запиликал. В трубке слышалось недовольное сипение:

— Коля, — процедила Аня. — Мне нужна твоя помощь.

— Вооот, уже хорошо. Давай дальше.

— Это не телефонный разговор.

— Ну, приезжай на лазурный пляж, поговорим.

— Прекрати себя вести как ребенок! — вдруг Аня резко сбавила обороты и перешла на жалобный тон. — Меня и так все сегодня мучают, ещё и ты…

Хмыкнув, она положила трубку. Почти уверен, что она со мной играет. Но это же она…

Быстренько натянув шорты и футболку, я затопал в маркетинговый отдел.

Конечно, Аня думала, что я растрогаюсь, и начну ей перезванивать, может даже извиняться, как это было раньше. Но это было раньше, а сейчас хрена ей лысого.

Через пару минут Аня набрала ещё раз, а потом ещё и ещё. Через семь минут, уже подходя к маркетинговому отделу, я получил сообщение с извинениями и возгордился ценой, которую смог себе набить, потому что за прошедшую неделю Аня меня жутко чмырила, особенно когда я заходил к ним в отдел с самыми лучшими намерениями (у них был куллер и сладости).

В приёмной, погруженная в кипу бумажек, сидела Таня. Мешки под глазами, сахарница и полупустая пачка кофе прям на столе говорили, что сидит она так уже очень давно.

— О, Коль, привет, — вяло протянула она, не поднимая глаз. — Мы всё печенье сегодня сами съели, извини. И Анна Александровна сегодня не в духе…

Из кабинета послышался ласковый голос Ани:

— ВЫ ЧТО ТАМ, СОВСЕМ ОХЕРЕЛИ??? Да идите вы знаете, куда с такими ценами!!!

Таня взглядом как бы сказала: «Вот видишь? Беги, пока есть, чем бежать», и снова уткнулась в бумажки. В это же время дверь Аниного кабинета распахнулась, явив нам красную как огурец Русинову, чем-то похожую на кипящий со свистком чайник.

— Зайди! — рявкнула она мне.

Я посмотрел на Таню, которая опять же взглядом сказала, что с начальством сейчас лучше не спорить.

Хотелось немного повыкаблучиваться, но было видно, что все серьёзно и что Русинова в данный момент с мозгом контакт наладить не может, отчего и страдает.

Я зашел и закрыл за собой дверь. Аня плюхнулась в кресло, совершенно не заботясь о своём внешнем виде, сгорбившись и некрасиво расстегнув ворот блузки.

— Рассказывай, — начал я.

— Почему у тебя в отделе никто не отвечает на телефон? — почти кричала Аня.

— Потому что уже полшестого, и все отдыхают.

Мое спокойствие начало бесить Аню.

— А почему я не могу отдохнуть? Или Татьяна? Вы что, на курорте? А если нужно что-то снять или показать вечером?

— Для этого существуют заявки, которые как минимум, нужно подать за сутки …

— Бюрократы проклятые!!!

Аня уже почти плакала. Ну и пусть, ей иногда полезно. Я же спокойно продолжил:

— Ничего подобного. У нас есть свой план съемок и показов, и нам иногда приходится работать до полуночи, или ещё позднее. А прикинь, каково водителям, которые нас по домам потом развозят? Не думай, что у тебя тут самая тяжелая работа. Просто всё нужно вовремя делать и по-человечески относится к людям, а не так, как будто тебе тут все должны.

По Аниному виду было понятно, что все мои слова с нормального языка на женский она перевела как «ты неуравновешенная истеричка и не умеешь работать», поэтому нужно было стабилизировать ситуацию.

— Что у тебя стряслось?

Секунд десять Аня смотрела на меня, пытаясь понять, издеваюсь я над ней или нет.

— Мне нужно презентацию показать и банкет заснять. А я даже не представляю, где и как… Коль, помоги мне, пожалуйста.

— Тогда пообещай мне кое-что.

— Что? — с опаской спросила она.

Я немного помолчал, натянув на лицо дьявольскую улыбку.

— Ты меня не будешь троллить, когда я к вам за печеньем прихожу.

Аня начала смяться и плакать одновременно. Затем хлюпая согласилась.

— Где и когда будет банкет?

— Во дворце Суук-Су. В холле. Часам к десяти-одиннадцати…

— Машину организуешь? Нужно кое-что привезти со студии. Твоя, думаю, подойдет.

— Да, конечно! — Аня прям расцвела. — ещё что-то?

— Поесть дадут?

— Я для вас отдельный стол закажу!

— Да нет, нам не нужно лишний раз светиться. Просто скажи поварам, чтоб в пакет мяска положили, бутылку обязательно, ну и такого всякого.

— Сделаю! — закивала Аня. — Ещё?

— Да вроде нет, всё. Ты со звукарями вопрос решила?

— Да, конечно…

— Вот видишь! Для звуковиков ты организовала и записку служебную вовремя, и…

— Этим Таня занималась. Я просто совсем забыла про…

— Ладно, не парься. Просто в следующий раз учти, хорошо?

Аня кивнула и я, сказав, что все организую, отправился к месье Жукову.

Сэр Саня Жуков — один из моих лучших друзей, отличный парень и прекрасный специалист. Когда-то давно, целых пять лет назад, мы, будучи юными и сопливыми студентами, приехали проходить практику и неплохо себя зарекомендовали. Меня пригласили на следующий год инженером, а я в свою очередь выпросил у начальства постоянную ставку киномеханика для Александра. Затем я уехал учиться в универ, а Саня, благодаря удачному стечению обстоятельств буквально через полгода стал руководителем отдела кино-видео обеспечения и уже сам руководил студентами-практикантами. Из-за того же «удачного» стечения обстоятельств на следующий год я не смог получить ставку инженера, и работал киномехаником под началом своего лучшего друга. Хотя «работал» сказано очень громко. За то лето я показал где-то три кино. То есть два часа работы в месяц.

Саню я нашел в общаге на кухне, колдующего над тушеной картошкой (кстати, я не сказал, что Жуков ещё и офигенный повар).

— Бросай всё, пошли работать! — задорно скомандовал я.

— Не-не-не, чувак, сегодня выходной, я сейчас похаваю и в Гурзуф.

Я сделал серьезную морду:

— Чувак, дают бутылку, — Жуков застыл. — Сегодня в «суке» маркетинг попросил показать.

— Заявки не было, ничего не знаю, — Саня начал пробовать картошку. — Да и были бы нормальные люди! А то ж маркетинг…

— Чувак, я тебя лично прошу. Машину, довезти экран организуют, похавать тоже. Ну, и бутылку.

— А что показывать?

— А хрен их знает. Знаю, что с ноута. Ноут тоже дадут. Нужно только выставить экран и проектор подключить.

— Так там всё и так готово. Я вчера на открытии смены показывал рекламный ролик, ничего не убирал… — Жуков внимательно помешал картошку. —  Колян, меня правда, «ломает» туда переться. Я отдохнуть хочу.

Про себя я прикинул, что с таким раскладом всё смогу сделать сам. Но не хотелось отдавать Жукова на растерзание курортным утехам, ведь он только-только получил зарплату.

— Да пошли, там весело будет, банкет, какие-то дядьки важные приедут. Как тогда, покидаемся в них шишками из проекционки?

У Жукова есть свое помещение во дворце, откуда открывается прекрасный вид на террасу и в кинозал. И, вероятно, он вспомнил, как несколько лет назад мы нарвали тяжелых кипарисовых шишек и пуляли в пьяных гостей, поспорив, подерутся те между собой или нет. Но господин Жуков не сломался.

— Не, не хочу. У меня сегодня выходной законный. Всё.

— От уже Жуков, — разулыбался я. — Ладно. Ты не против, если я проектор возьму?

— Да ради Бога! Хоть два! Кстати, у меня один во дворце как раз валяется, с комплектом кабелей, его и пользуй. А ещё лучше пошли их всех на хрен. Вообще обнаглели! Пошли бухать?

— Ты ж знаешь, я против алкоголя, — я посмотрел на часы. — Ладно, с меня бутылка. Спасибо, чел!

Жуков, очевидно представляя то, как с утра ему поможет бутылка, просто растаял от радости. Ну, а я пошел в душ и переодеться. Как раз, удивлю Аню. При параде за последнее время я ещё не был замечен ни разу.

Фотики заряжены, вспышка тоже, осталось только камеру взять. Стоит говорить шефу или нет? Хотя как я ему скажу, если он телефон у меня забыл? Я и раньше тихонько брал камеры, чтоб вечерком кое-что подснять, исключительно для поднятия собственного благосостояния, так что, думаю, всё будет нормально. Ну, а если что, всё буду на Аню валить.

Я вышел, когда до начала оставалось часа полтора. Хотелось просто прогуляться перед ответственным делом, чтоб освободиться от всяких мыслей, которые потом мешали бы работать. Новую порцию детей уже привезли, поэтому везде играла музыка, царила настоящая детская радость и позитивчик. Стоит отдать должное артековским вожатым — они умудряются из отряда разбалованных засранцев, родители которых заплатили за путевку по штуке баксов, сделать команду, которая может дурачится, плясать и петь, не стесняясь, что кто-то скажет: «Фу, как маленький, гы-гы-гы!». Тут дети действительно похожи на детей, а не на то пафосное нечто, которое сейчас пихают по телеку в молодежных сериалах и реалити-шоу. Когда ты видишь счастливое детство, тебе просто становится хорошо на душе.

Ещё в Артеке классно то, что через пару лет работы ты дружишь чуть ли не с половиной персонала и не можешь прогуляться, чтоб не встретить знакомого и не потрепаться о том, кто за кого вышел замуж, а кто у кого машину купил. А вот охранников постоянно набирают новых. Набирают среди курсантов школы милиции (или как она там называется). И если на главных КПП работали «свои», то на второстепенных стояли юные и пылкие, с буквой «К» на погонах. Самое страшное то, что самомнение у этих было просто запредельное.

— Пропуск, — с легким презрением и усталостью кинул курсант полутораметрового росту с усыпанным пубертатными прыщами лицом.

Нехотя, хотя и понимая, что парень просто делает свою работу, я достал пропуск инженера средств радио и телевидения. Курсант посмотрел и довольно заключил:

— С этим нельзя.

Я выпучил глаза:

— Как это нельзя??? Тут же написано: «пропуск действителен на всех КПП»!

— Сюда вход только по приглашениям, — всё так же лениво протянул курсант.

Злясь, но понимая, что парень выполняет задание, я набрал Аню. «Абонент находится вне зоны действия сети, позвоните позже». Блин… во дворце стены толстые, с мощным каркасом металлическим, там связь не ловит…

— Друг, ну пусти, пожалуйста. Я не могу дозвониться к начальнице. Это она мне не организовала приглашение. Я даже не знал, что нужно, честно. Хочешь, камеру покажу? В рюкзаке. И фотик вот на шее висит.

Курсант немного занервничал.

— Я тебе не друг. И если я буду всех с фотоаппаратами туда пускать, что мне скажет главный? А что в академии потом скажут? Я только приехал, первая неделя. Мне это надо?

Я прекрасно понимал парня. На вид ему было не больше двадцати, и подобных решений он пока ещё просто не мог принимать.

— А кто у тебя главный? Можешь его набрать, я с ним поговорю?

Курсант стал выглядеть ещё более раздраженно, но всё же достал трубку из брюк, набрал номер, включил громкую связь и протянул мне. Вежливый женский голос опять мне сообщил, что дома никого нет. Я выругался и вернул телефон.

— Ты не против, если я с тобой тут посижу? Может, кто-то из них выйдет на связь?

Парень слегка изменился в лице.

— Да что мне, жалко что ли?

До начала оставался ещё час. Был вариант просто ждать. Уверен, Аня, обнаружит, что меня нет, и наберет. Увидит, что связи нет, выйдет на улицу и тогда всё решится. Ещё был вариант обойти дворец с другой стороны. Там охраны никогда не бывает, и проход свободный. Но придется лишних пару километров пройти, а с камерой и фотиком это немного напряжно. Да и светиться лишний раз не хочется — вдруг, кто-то увидит и потом шефу скажет? Самый неудачный вариант, короче. Ещё можно было просто пройти мимо курсанта, и он бы ничего не смог сделать, кроме как вызвать милицию, потому что больше никаких полномочий не имеет. Но, я уже сегодня видел отчаявшуюся Аню, и лишняя шумиха, думаю, ей совсем не нужна. Поэтому будем надеяться на её благоразумие.

Аня и благоразумие — даже как-то смешно немного.

— Ну ладно, — не выдержал курсант моего одноглазого взгляда. — Проходи. Только, если вдруг спросят, скажи, что перелез через ограду.

— Спасибо, дружище! — кивнул я и побежал ко дворцу.

У входа бегали запыхавшиеся официантки, стояла пара милиционеров, которых я не знал, и несколько солидных черных иномарок. Значит, гости уже приехали… и, вероятно, Аня их где-нибудь внутри развлекает. А я так свято верил, что мне скажут, чего делать нужно… Ну и ладно. Не в первой так работать, бывало и похлеще.

Забежав в проекционку, я запитал распредустройство, захватил технику и побежал в актовый зал через служебный вход. В зале сидели звукари.

Звукари — отдельная каста работников Артека, прослойка между элитой и простыми чернорабочими. От них зависел звук на мероприятии — один из важнейших критериев качества праздника. Поэтому самомнение у них было запредельное. Прям как у элиты. Но реально там все делал один человек, а остальные просто носили колонки и стойки для микрофонов. Поэтому зарплата у них была чуть больше, чем у нас, видеоинженеров. Ну и без возможности полевачить.

— Здоров, народ! — крикнул я. — Есть сценарий?

Федя (чувак, с которым мы выпили не одно ведро пива) помахал бумажкой.

— Десять баксов! Специально для тебя пятнадцать.

— Чё, на жизнь не хватает, бедняга? Все деньги уже пропил? Или жлобство опять взыграло?

Федя надулся и ничего не ответил. Я же поздоровался с остальными и взглянул на сценарий.

— Бля, презентация последняя, свалить пораньше не удастся…

— Тебе свалить, а нам ещё вечером музыку крутить! — пожаловался Леха, молодой и ещё не испорченный звукарь.

— Нифига! Мне ещё это все снимать и фоткать. Это вам не песенки включать в «Винампе», это думать нужно непрерывно, так что не скулите. Может кто-то за меня хочет поработать, а?

Звукари обломались и, Жора, уже взрослый дядька, который действительно чего-то стоил, плавно перевел тему:

— Эта Русинова — просто еб#нутая какая-то. Постоянно орёт, всех дёргает, нервничает. А про минералку не позаботилась. Я что, должен за свои покупать что ли?

Все тут же начали жаловаться на невыносимые условия, в которых приходится работать.

— Вас на машине привезли? — спросил я, и все кивнули. — А мне вообще пешком пришлось тащиться со всем на горбу, ещё и мент не пускал на проходе. Хорошо, хоть нормальный попался, а то…

На сцену вбежала Аня и я замолчал. На ней было очень красивое вечернее платье, прическа (быстро она себя в порядок привела!) и накинутый сверху пиджак. На этом всё хорошее заканчивалось. Создавалось впечатление, что у неё мозг заменили на генератор случайных чисел. Она беспомощно махала руками, бессмысленным взглядом смотрела во все стороны сразу и пыталась что-то где-то найти. С минуту. Потом увидела меня и подбежала.

— Коль, у нас все готово???

Хотелось сказать пару ласковых, но это всё потом.

— Да, сейчас всё подключу, через пять минут все будет работать. Ноут только принеси и флешку.

— Какой ноут? Какую флешку? — испугалась Аня.

— Как какой? — ещё больше испугался я. — А с чего я буду показывать? И что показывать? Ты же сказала, что ноут дашь, и презентацию тоже.

— Коль, я забыла совсем… — почти побагровела Аня. — Что делать? Начало через двадцать минут!

— Ну, я так и думал, что на тебя положиться нельзя, и ноутбук свой взял. А презентацию пусть Таня принесет.

— Да, правильно! — кивнула Аня, достала из кармана пиджака телефон и начала звонить.

— Тут не ловит, — шепнул я, убедился, что на нас никто не смотрит, и потащил её к выходу.

Раза с пятого телефон словил сеть.

— Как отдала??? — затряслась Аня уже на улице. — Я сказала отдать??? Ой, блин, точно…

Аня опустила глаза, затем веки, а затем и руку, из которой выпал телефон. На лице у неё читался апофеоз отчаяния. Если б я её не придержал, там бы и потеряла сознание.

Мы присели на лавочку. Аня обреченно посмотрела на меня.

— Коля, все пропало… неделя подготовки, шесть тысяч бюджета… всё…

— Ну, не расстраивайся ты так. Что, неужели нет никакого выхода?

— ДА КАКОЙ НАХРЕН ВЫХОД??? — рявкнула Аня. — ВСЁ! — разревелась. — Всё… меня уволят.

Я осмотрелся и убедился, что нас никто не видит и, надеюсь, не слышит.

— Что там за презентация? Может, сейчас что-то склепаем на скорую руку. Я так уже делал. У меня полно артековских фоток на компе, это лучше чем ничего… Что нужно в презентации показать?

Не думал, но мои слова немного успокоили Аню.

— Просто дать рекламу Артека, — захлюпала она. — Приехал делегация с завода нефтеперерабатывающего. Куча денег, все с детьми, потенциальные инвесторы. Просто нужно показать, что у нас есть.

— А по времени сколько нужно?

— Да хоть сколько… лишь бы было…

— А там какая-то особенная реклама нужна или…

— Что ты ко мне пристал? — обиженно спросила Аня. — Самая обычная реклама. Я просто фотки взяла и сделала слайд-шоу. Но что ты успеешь за десять минут?

Я не выдержал и расхохотался.

— Вот ты мне скажи, Русинова… Неужели ты думаешь, что кроме тебя никто не догадался сделать рекламу такого предприятия, как «Артек»? У которого даже своя киностудия есть и такой умный работник, как я?

— ???

Ничего не ответив, я набрал Жукова:

— Сань, ты вчера на открытии рекламу показывал?

— Ну?

— А ты диск забирал или здесь оставил?

— Че я его буду таскать? Как там лежал, так и лежит.

— Чел, спасибо! Давай, не напивайся.

Русинова всё ещё не могла собрать гусей, и я потащил её за собой в проекцонку, где самым случайным образом оказалась презентация Артека (в которой даже есть пара моих кадров).

Такой радости я ещё ни у кого не видел. Думал, она мне все ребра переломает.
В довершение стоит отметить, что ничего выносить не потребовалось — во дворце DVD-диски можно показывать с большого видеопроектора прям из проекционной, на шестиметровом экране. Как в нормальном киноконцертном комплексе. Аня, когда увидела это всё, казалось, не верила своему счастью. Но я быстро вернул её на землю и вытолкал на террасу, напомнив, что у неё там гости, что тушь потекла (какая-то фиговая тушь, кстати) и что я всё дальше сделаю сам.

Праздник был скучноватым, скорее больше похожим на какой-то закрытый корпоратив. Полчаса гостям вожатые показывали номера, пели, плясали, а под конец показали ролик. А в перерывах Аня рассказывала, как всё у нас хорошо. Чего она так переживала? Не помню, чтоб Артек когда-то испытывал серьезные проблемы с отдыхающими — все лагеря всегда под завязку летом забивались. А в последнее время ещё и зимой. «Меня уволят! Всё пропало!» Я уже и сам переживать стал. Нельзя так…

После официальной части, как это всегда бывает, была обжираловка. Тоже ничего интересного. Разве что мне удалось заснять, как один чувак колупался в носу. Остальное время я снимал шикарный стол и то, как Аня, уже уверенная в себе, изящная и грациозная, окучивает пьяненьких дядей. Она вошла в образ и вела себя, как подобает хозяйке бала. И только мне было известно, что час назад всё это могло бы накрыться медным тазом или даже тем, что располагается внизу таза. Правда, только у девушек.

Под самый конец Аня попросила меня сделать копию диска с презентацией для гостей, поэтому пришлось подняться в студию, и взять болванку с местной символикой.

Я сидел за пустым столом (сволочи голодные: всё сожрали сами), допивал остатки сока из бокалов и просматривал фотки, когда сзади послышался усталый голос Ани.

— Всё, последний уехал! Хух… Не думала, что этот момент наступит!

Я очень-очень-очень хотел, чтоб меня похвалили (хотя бы обещанной едой), но и понимал, что Аня хочет того же.

— Ты молодец. Очень достойно себя вела на сцене. Мне понравилось. А как ты их клеила… Это вообще высший пилотаж!

— Да, — загордилась Аня. — У меня один даже телефончик попросил.

— Классно тебе. Ты меня кормить собираешься? Эти жлобы всё съели. Куда в них влазит вообще?

— Ах, да… — Аня огляделась. — А ты ничего не поел что ли?

— Ну, это как бы дурной тон, когда пресса берёт с одного стола с VIP-персонами. Должен быть отдельный столик с бутербродами и минералкой.

— Но я же видела, как ты пару бутербродов и банан куда-то нёс.

— А ты помнишь, что ваше спокойствие охраняет парень молодой? И что он тоже голодный?

— Бедненький…

— Нет, он не бедненький. Это только ты видела, как я пару бутеров ему нёс. На самом деле я сделал так, чтоб он на тебя молился и сказал своим, что ты самая заботливая из всех, кто тут работает. А вот я бедненький. Что смотришь? Жрать давай!

Аня испуганно огляделась.

— Коль, всё съели… Я про тебя просто забыла, извини… Давай, я тебя в ресторан свожу?

Я резко изменился в лице.

— Иди ты в жопу со своим рестораном.

Я встал и молча потопал в проекционку. Видимо, она не понимает, какой объём работы мне только что пришлось выполнить: киномеханик, оператор и фотограф. Ещё и персональный психолог. И это фактически «за спасибо». А в качестве этого спасибо — «Коль, я про тебя забыла».

Аня догнала меня и дернула за руку:

— Что случилось? Почему ты со мной так говоришь? Я же не бросаю тебя голодным! Просто покушаешь на двадцать минут позже.

И тут я взорвался. Начал с того, что помог Ане обойти сразу три инстанции (отдел видеообеспечения, пресслужбу и киностудию… А, ещё и транспортный отдел), что самому пришлось решать проблему с пропуском, что работал практически вслепую (нужно было внимательно вслушиваться в каждое слово в поисках фразы «внимание на экран»), потому что копию сценария для меня никто не удосужился сделать… Ну и много ещё разного.

Закончив своё повествование словами «именно поэтому иди в жопу», я опять направился в проекционку.

Совсем не хотелось, чтоб Аня за мной бежала и извинялась. Просто было обидно. Да, понятно, что ей самой несладко — похоже, что это её первое серьезное мероприятие, и уже хорошо, что оно не комом прошло. И вроде можно войти в положение.

Но входить просто не хотелось. Хотелось прийти в общагу, завалиться к Жукову и нажраться картошки в хлам. Хотя он ещё не пришел с пьянки. Ну, к кому-нибудь другому завалиться — голодным не умру.

Я быстро упаковал технику в рюкзак и вышел. Возле двери сидела и плакала Аня. Опять играет. Думает, я куплюсь. Ну да, как же.

Я пожелал спокойной ночи, и Аня разревелась ещё больше. Где-то внутри даже кольнуло. Но нужно думать головой и просто не обращать внимания.

Как ни в чем не бывало, я направился на студию. Находясь метрах в двухстах, я ещё слышал Анин плачь. Как же мастерски играет? Не сдаётся? Молодец! Нужно должное отдать. Чтоб не мучить себя, я натянул наушники и врубил плеер. Заиграл «Septem voices — Стая птиц». Как на зло, попалась песенка, где каждое жалостливое пиликанье скрипки напоминало про Аню.

Минут через пять я уже будил вахтершу тётю Таню. Даже она посочувствовала:

— В восемь приходите, в полночь уходите, бедненькие. Голодный небось? А что я спрашиваю? Оно видно, что голодный. На тебе котлетку с хлебом.

Тётя Таня быстренько побежала к себе в каптерку и принесла мне бутерброд.

— Спасибо… — искренне поблагодарил я. — Вот почему вы у нас не начальница, а? Мы бы с вами горя не знали, тётя Таня!

Тучная вахтерша захихикала: «В начальство таких не берут, ты же знаешь. Начальство должно быть У-у-х!» — тетя Таня показала кулак. — Сильным. И спокойным, как Штирлиц. А я по любому поводу переживаю.

В груди ёкнуло сердце. Я совсем забыл, насколько она впечатлительная!

Быстренько поднявшись на третий этаж, я положил камеру, спрятал кассету в надежное место, и побежал обратно ко дворцу. Аня до сих пор сидела и хныкала. Не так обильно, но всё же. Ничего не говоря, я сел рядом и легонько обнял её. Аня съежилась от тепла и прижалась сильнее.

— Ты мне своей тушью сейчас всю рубашку испачкаешь, — пошутил я, и в Анином хлюпаньи начали появляться смешки. — Я за бутылкой пришел. Я Жукову обещал. Только не говори, что и про бутылку забыла.

— Забыла, — прокряхтела Аня и немного закашлялась.

— Ну, у тебя и память куриная, Русинова, — заворчал я.

— Кто бы говорил, — заворчала Аня, посмотрела на меня и почему-то поникла.

— Так где поллитра? — пошутил я, но шутка не сработала. Аня вдруг посмотрела на меня очень серьезно.

— Коль, я тебе должна признаться…

Признаюсь, первая мысль «у тебя есть сын». Ну, или дочь. Была у нас пара экспериментов, которые не очень удачно закончились. Но вроде анкетирование проходили, полосок как обычно…

— Коль, я в штатах очень серьезно подсела на химию.

— В смысле? — все ещё не отошел от отцовства я.

— В прямом. Я уехала из штатов, потому что понимала, что становлюсь наркоманкой.

Страшно хотелось пошутить как-то, типа «А я думал, что папой стал», с трудом удавалось не улыбаться.

— Ты извини, я тут о другом немного подумал, поэтому и ржу. Так, что там с химией?

Мой слегка дебильный смех сбил Аню с пафосной и трагической волны.

— Понимаешь, я тебе говорила, что иногда употребляла. Но это было не иногда. Я практически каждый день пила антидепрессанты. Без них не могла успокоится. Почти каждую неделю пила мет, потому что только так могла почувствовать вкус жизни.

— А потом предки узнали и обратно на родину отправили?

— Нет, я им ничего не говорила, они не знают, наверное. Я с Фейзельштам связывалась. Я же тебе говорила.

— Ты говорила про душевные травмы?

— Когда ты не можешь просто радоваться жизни — это тоже душевная рана, Коль. Доктор сказала, что я слишком серьёзно отношусь к работе, и что мне нужно попросту её менять. Вот то, как было сегодня, у меня раньше чуть ли не каждый день было. Но с таблетками как-то попроще казалось. А потом я поняла, что без них ничего не могу. Плюнула на все, уехала на недельку отдохнуть во Флориду. Там шикарный отель, развлечения, мальчики, а мне только одно нужно. Не выдержала, нашла одного швейцара, который может достать, и сорвалась. До меня дошло, что уже вообще без таблеток не могу. Вот тогда и позвонила Фейзельштам.

— И зачем это? — раздражено спросил я.

— Что зачем?

— Зачем такая работа, которая доводит до такого?

— Ну а как по-другому? Что, уборщицей работать?

— А уборщицы не люди что ли? — возразил я искренне негодуя. — По крайней мере, у них психика в норме. Мы как начали общаться? На что ты мне жаловалась? На то, что у тебя нет друзей. А потом на то, что тебя недолюбливают подчиненные. А потом выяснилось, что ещё и коллеги за то, что ты в свои двадцать четыре возглавляешь отдел, и что…

— Коль, мне правда стыдно за вещи, про которые я тебе рассказывала. Просто я хотела успеха… значимости какой-то…

— Ань, ты ребенка хочешь?

От такого вопроса Аню как будто током ударило.

— Ты это к чему?

— Представь, что твоё чадо видит, как его мама приходит с работы вот такая вся на нервах, неадекватная, или кричит, или плачет. Ему приятно будет? И кем оно вырастет?

— Коля, ты сам ещё ребенок. Тебе кажется, что все так просто…

— Вот не нужно мне тут! — отрезал я. — Мне кажется, что тебе кажется, что всё должно быть сложно. Вот ты играть любишь. Почему не пошла в актеры?

— Так перспективы нет ведь? — удивилась Аня.

— Черта с два! У нас сейчас недостаток спецов. Нормальных мастеров не хватает. Ты бы смогла скрасить даже самый хреновый фильм! Я, когда перестал про тебя писать, мне знаешь что говорили? «Коля, ты козел, что такого персонажа упустил!» Ты меня смогла вдохновить писать. Не видишь, что…

— Вот тут ты точно ребенок. Тебя эти рассказы и испортили.

— Чем же это меня испортили???

— Слишком зазнался.

— Имею право!

Аня улыбнулась.

— Да глупый ты! Успешных писателей единицы, и на них куча народу работает, которая пишет от их имени. И они пишут не то, что хотят, а что от них требуют издательства. Ты же предлагал издательствам свои рассказы? Что тебе сказали?

— Неформат, — неохотно протянул я.

— Ну вот! Пойми, ты тратишь своё время! Да, тебе пара человек написала хвалебные оды, а ты уже решил, что мир увидел нового гения литературы. Да знаешь, сколько таких молодых авторов, чьё творчество будоражит умы пары десятков или даже сотен читателей? Поинтересуйся хотя бы, чем они заканчивают.

— Я не ради денег пишу, ты же знаешь. Я просто для себя это делаю. Просто иначе не могу.

— Да не обманывай себя. Просто ты, так же, как и я, хочешь какой-то значимости. Ну, скажи, что не так?

— Ну, а это плохо, что ли?

— Да нет, ничего плохого. Но и хорошего тоже немного. Вот ты что хорошего получил от рассказов? — я хотел сказать, но Аня перебила. — Конфет пару кило и всё? И нашлись же ещё благодарные люди. А времени сколько убил? Ну?

Русиновой почему-то казалось, что она загнала меня в угол, от чего она начала сиять.

— Ань, вот ты ешь, да? А что в итоге? Какашки? Пьешь? А в итоге…

— Хватит. Не нужно про какашки твои любимые, я тебя прошу. Это другое…

— Да нет, это не другое! Не подумай, что я тебя хочу обидеть, но это я тебя сейчас успокаиваю. А ты меня жить учишь. Тебе самой не смешно?

Аня немного смутилась, но азарт, с которым она спорила, не дал ей остановиться.

— Просто я такой путь избрала. Куча колдобин, ям, шишек и синяков. Но у меня ведь есть результат?

— Наркозависимость? — иронично улыбнулся я. — Офигенный результат.

— Не перекручивай! Просто я взяла слишком тяжелую ношу со старта. Но потом будет легко. А ещё потом вообще здорово будет! А ты топчешься на месте. И это с твоими-то талантами! Мне просто жалко тебя, правда. Я не хочу тебе зла.

Я посмотрел на Аню как можно серьезнее, но не смог сдержать улыбки.

— И именно поэтому сейчас час ночи, а я голодный и усталый как собака?

— Блин… — Ане стало стыдно. — Я сейчас за руль не сяду… чтоб тебе придумать-то…

— Да ладно, не парься, до утра дотяну. Нет, правда. Меня вахтерша на студии немного покормила. Между прочим, безвозмездно! Хе-хе… Нет, вот я всё-таки не пойму твоей позиции. Ты работаешь, трудишься. Для чего? Что в итоге?

— Я финансово независима, — гордо заявила Аня.

— Ну да, конечно. Как раз ты финансово зависима в сто раз сильнее меня, потому что тебе, чтоб удовлетворить минимальные потребности, нужно на порядок больше денег, чем мне. Это как панцирь, который за собой нужно таскать всё время. Вообще не пойму, чем тут можно гордиться? Вот представь, что твое богатство — это лишний вес. Тот запас финансовой прочности, который тебе вроде как позволяет чувствовать себя свободно. А на самом деле тормозит тебя во всём, кроме зарабатывания бабла. Тебе это нравится?

— Ну что ты несешь? Ты…

— Дай договорить! Я, когда к тебе зашёл вечерком слышал, как ты звонила в Ялта-шоу и узнавала, сколько стоят услуги, которые я тебе сегодня оказал за еду, которой, кстати, так и не дождался…

— Ты мне всю жизнь теперь будешь вспоминать? — заворчала Аня.

— С темы не съезжай. Я сегодня тебе сэкономил кучу денег. Я — это один хороший знакомый. И у тебя пока только один такой. Пока ещё с голоду не помер. А у меня таких знаешь сколько? Что ты за деньги можешь получить? Дом, машину? Что ещё? Вот на что тебе не хватает?

— К чему ты клонишь?

— На то, что зарабатывание бабла для тебя — конечная цель. Ты зарабатываешь, чтоб зарабатывать ещё и ещё. А растрачиваешь здоровье, человечность, время, в конце концов. То, чего потом не вернуть.

— Да неправда! — фыркнула Аня. — Вот сейчас ты откровенную глупость несешь! Как это…

— Так это! Неужели ты не понимаешь, зачем нас Фейзельштам свела? Она тебе не говорила?

— Зачем?

— Чтоб ты почувствовала настоящий вкус жизни. Чтоб интересно было, весело, интригующе. Ты же молодость свою убила! Молодость, это когда не нужно много думать, когда ты видишь мир не в ценниках и технических характеристиках, а в красках и стихах. Ты же никогда не понимала, что во мне тебя привлекает именно на физиологическом уровне, вспомни. Вот эти твои постоянные шуточки «Бред Питт, больной тифом. Люблю, не знаю, за что»… Поверь, ты меня не любила. Тебе просто не хватало банальной свободы, поэтому ты в меня и вцепилась мертвой хваткой. И…

Аня смачно зарядила мне пощечину и изобразила такой гнев, которого я ещё никогда не видел.

— Ты самовлюбленный эгоистичный ублюдок!

Быстро встала и ушла куда-то за угол, а через пару минут её «Рено» поехал в сторону гостиницы.

«Не накормили, с грязью смешали, ещё и по морде дали», — подумал я и улыбнулся.

Почему я улыбаюсь? Я ж ещё и бутылку остался должен. Наверное, потому что дурак.

Хотя и неблагодарный. Ане я тоже очень многим обязан. В первую очередь уверенностью. Если бы не она, до сих пор ходил бы сопливым пацаном, который ведется на всякие дешёвые трюки. А во-вторых, системой приоритетов. Именно она показала мне, что принадлежность к «среднему классу» и так называемая финансовая стабильность просто идеал, который нам навязывают всякие хитрые деятели из еврейской общины. Нет! Ничего плохого в том, чтоб зарабатывать бабло, конечно нет — очень часто облегчает жизнь. Хотя проблемы остаются: у кого-то есть «Запорожец», а он мечтает о «Жигулях». Владелец «Жигулей» хочет BMW и так далее — всегда хочется чего-то большего. Но это проблема, это желание развиваться, и это очень хорошо. А вот то, что люди не ценят то, что у них есть — это действительно пугает. Я за последний год увидел три случая: в погоне за богатством один потерял свободу (городской чиновник брал взятки за свой автограф, пока не наткнулся на одну бабушку из компартии). Другой стал очень прилично зарабатывать и ушел от своей любящей, но не очень симпатичной жены с дочкой к местной красавице, которая его теперь доит, а сама крутит романы на стороне. А третья, чтоб выдержать рабочую нагрузку, травит себя всякой гадостью. Надеюсь, что у неё ещё не всё потеряно.

Эх… Нужно будет завтра сирени нарвать да подарить ей. И всё-таки бутылку сбить, а то Жуков убъет…

4

Целый месяц с Аней мы не общались. После той встречи, когда для меня зажали бутылку, Аня не ответила ни на один звонок и ни на одно смс, всячески «морозилась» и заставила меня почувствовать униженным. Я той ночью, действительно, очень сильно переживал и напридумывал себе всякого страшного, как, например, не справившись с управлением, она врезалась в столб или наглоталась каких-нибудь колёс, или ещё что-нибудь. Впервые в жизни я понял, как переживает мама, когда её дурное дитё где-то загуляло. До самого утра я не смог заснуть. Хотел даже пойти к ней в гостиницу или к знакомым ментам, чтоб узнать, не произошло чего. Но как-то смелости не хватило.

На следующее утро я шел на работу через маркетинговый отдел. Анин тёмно-коричневый «Рено», как ни в чём не бывало, стоял в тени раскидистого инжира, росшего возле входа в «Храм Бесплатной Печеньки». И тогда я обиделся: сволочь она! И доказала это в очередной раз. Могла бы просто написать, чтоб я отстал, и вопросов бы не было. Я твердо решил больше с ней не общаться. Искренне надеясь в душе, что через два, максимум три дня, она мне позвонит со словами: «Коля, спасай мою задницу!» или «Мне так одиноко, не хочешь поговорить?». Но ни через три, ни через пять, ни через пятнадцать дней ничего такого не произошло. Несмотря на довольно плотную загрузку (мне дали ещё полставки, а работы увеличилось раз в пять), я не мог не думать про неё. Да чего там! Я даже был готов пойти наперекор своей гордости. Поэтому надергал полевых цветов и пошёл к ней мириться. Но не тут-то было.

— О, Николай, привет! Сто лет не заходил, что случилось? — обрадовалась мне Таня.

Я широко улыбнулся:

— Да работа, работа и вам не хотел мешать. Как у вас тут? Слышал начальница злая, как собака?

Таня удивленно посмотрела на меня:

— Ты что? Наоборот! Вот после того, как у нас головомойка была, ну, как ты ещё забегал, она знаешь, какая добрая стала? Мы с девками не можем поверить в такое счастье. За три недели ещё ни разу ни на кого не орала! А до этого ж каждый день!

— Вот это новости, — удивился я. — Может, попустило?

— Мне Лерка сказала, что видела её в Гурзуфе с каким-то мужичком в кафе, — Таня закокетничала. — Симпатичный, говорит, такой, фигуристый, стройный. А чего ты удивляешься? Она у нас тоже дама видная, и я тебе по секрету скажу, — Таня перешла на шепот, — Ей мужской ласки ой как не хватает. Запущенный у нее «недоебит». Вот так.

Я улыбнулся и призадумался.

— Ну а ещё какие-то признаки? Красится начала по-другому? Прическу может поменяла или платьев новых накупила?

— Да! Ты знаешь, она перестала костюмы носить. Теперь в сарафанчиках ходит. Но это из-за жары, наверное. Походи сейчас в брюках.

— А она с вами вообще не сплетничает что ли? — Таня не поняла. — Ну, нет у вас такого, чтоб просто потрепаться? О жизни поговорить, о мужиках?

— Да нет, Коль. Вот она какая-то не такая. С прошлой нашей, помнишь Лилю Павловну? Так вот с ней мы и косметику обсуждали, и мужиков, и новости — всё. А эта вообще ни в какую. Молодая, наверно, боится панибратства.

— Да, молодая… — вздохнул я. — Ну, если молодой человек появился, то это хорошо, а то она своим «недоебитом», как ты говоришь, всех достала. Даже со мной поссорилась. А ты ж знаешь, со мной это очень сложно. Я, кстати, чего пришел — заставку показать к «долоням» (в Артеке фестиваль такой проходит: «Щасливі долоні»).

— А букет зачем притащил?

— На печенья менять.

Таня расхохоталась и показала на нехилую горку шоколадных конфет.

— Это Александровна вчера принесла. Сказала, что ей подарили, а она не ест.

— Удачно я зашёл! — обрадовался и одновременно огорчился я. — А она у себя?

— У себя. У неё как раз хорошее настроение — сегодня пришла с утра с букетом роз. Давай, иди, а то у неё скоро встреча. Только букет отдай, а то неправильно поймет.

Таня забрала букет и вытолкала меня к Ане.

Руководитель отдела сидела в своём кабинете, в красивом бежевом сарафане, в окружении каких-то бумажек и минимум из двадцати одной желтой розы. Она их раньше терпеть не могла.

Посмотрев на меня исподлобья, не поднимая головы, Аня немного подумала и абсолютно деловым тоном без примеси каких-то эмоций поприветствовала:

— Николай, привет. С чем пришел?

— Заставку принес к «долоням» показать.

— Давай, посмотрим.

Я положил флешку на стол. Аня, спокойно вставила её в ноут, проверила на вирусы, открыла, посмотрела заставку пару раз. На экране появлялся футбольный мяч, на котором стояли мальчик и девочка, как бы нарисованные из нескольких кривых линий, только трехмерные. Они всячески крутились, переливались, а потом улетали.

— Неплохо, Коль. Только одно меня смущает. У тебя девочка какая-то слишком женственная.

— В смысле? — удивился я.

Аня нажала на паузу.

— Ну вот, смотри, у твоей «девочки» попа как у тридцатилетней тетки.

Я присмотрелся. Действительно — как это я не досмотрел? Жопа у девочки была как в той картинке, где собака за рулём (первая картинка по запросу в Гугле).

— Хорошо, исправлю. ещё что-то?

Аня ещё раз посмотрела заставку.

— Да вроде всё. Хорошо смотрится, молодец.

— Спасибо, — я зачем-то посмотрел на часы. — Ну, я тогда пойду?

— Да, конечно! Спасибо, что зашёл.

Закрыв за собой дверь, я пытался понять, что только что произошло.

— Это вообще кто был? — спросил я у Тани.

— А я что тебе говорила? — расхохоталась она в ответ. — Совсем поменялась! Ну, дай Бог, чтоб надолго, а то мы уже привыкли, обратной подмены не переживем.

— Да уж… ну, ладно, мне пора, давай!

— Давай, Колька, беги! И конфет возьми — нам всё равно нельзя, чё они будут портиться?

И то правда. Я отсыпал где-то килограмм в портфель и вышел.

Вот это поворот. Такая спокойная и вежливая! И одеваться стала как-то интереснее.

Раньше от нее веяло чем-то вроде рок-н-ролла. Эдакий драйв, импульсивность и самовлюбленность. А сейчас что-то, больше похожее на французскую булку с кофе. Легкость, грация и уверенность в себе.

Телефон сообщил о входящем сообщении: «Коль, давай через часик пообедаем в Гурзуфе? Нужно поговрить. Я за тобой заеду. Аня».

Можно подумать, я не знаю, что это её номер.

Ровно через час, в момент, когда я был во всю поглощен процессом виртуальной липосакции своей «девочки», мне пришла смска: «Спускайся, как освободишься. Жду за поворотом внизу».

Бросив все на самом интересном месте, я пулей помчался к Ане.

— А ты как всегда пунктуален, — улыбнулась Аня. — Садись, а то холод выходит.
Я закрыл за собой дверь, пристегнулся и мы поехали:

— Ань, я тебя не узнаю! Но ты мне такой гораздо больше нравишься!

Я специально выбрал комплимент, который на женском языке можно трактовать как положительно, так и отрицательно и благодаря которому, можно довольно точно вычислить настрой собеседницы.

— Спасибо, — Аня не отрывала взгляда от дороги. — Я хотела загладить вину перед тобой и извиниться. Там, на заднем сидении бутылка лежит, это Жукову твоему любимому. А рядом лично тебе подарок.

На заднем сидении было два пакета. Один большой, с чем-то поллитровым, а второй маленький и с чем-то в коробочке. Поллитровой оказалась бутылка дорогой водки (на фига дорогой, спрашивается?), а в коробке оказался MP3-плеер.

— Это мне что ли?

— Да. Я просто видела твой, уже совсем потертый и некрасивый. Я его, кстати, на следующий день купила, но так и не решилась вручить.

— Почему?

— Стыдно было. Просто стыдно. Он тут всё это время валялся. Я каждый вечер делала кружок по трассе, надеялась тебя как бы невзначай подобрать и как бы случайно вручить, но что-то так и не встретила.

— А это потому, что я в другом лагере теперь работаю.

— Ну, не важно. В общем, я надеюсь, что ты на меня не сильно обижаешься за тот вечер.

— И ночь!

— И ночь. И утро тоже… наверное. Просто у меня тогда такое состояние было… Срыв нервный. Зря я с тобой вообще тогда общалась. Нужно было в номере закрыться, напиться, проспаться и всё б нормально было бы.

Я как-то совсем потерялся. Даже не знал, чего сказать.

— А сейчас чего решилась?

— Да отошла просто. Тебя увидела. Всё налаживается, все хорошо. И я тебя не только за это хотела поблагодарить.

— А за что ещё?

— Дело в том… Помнишь, я говорила, что номерок дала одному парню? Ну, тогда, после фуршета? Так вот, он мне ночью позвонил и предложил встретиться. А я ещё, — Аня расхохоталась, — думаю, ну, поеду всем на зло, пусть он меня оттрахает, так, знаешь, по-звериному. Чтоб вообще всё плохо было. И поехала. А ему просто скучно было. И такой оказался приятный парень, мы с ним посидели, выпили, поболтали. Я ему рассказала про тебя, он про свою несчастную любовь и знаешь, мы как-то прониклись друг к другу. И ничего не было. Мы до утра просидели в кафе, потом пошли к нему в номер и как задрыхли! Потом на пляж пошли, я же ни разу тут ещё не была на пляже! Здорово так было! Ну и начали общаться. И, знаешь, я, кажется, влюбилась. Я пока никому не говорила, только тебе решилась. Ты, кстати, тогда прав был — ещё раз извини, что нагрубила. Слишком многого я от тебя хотела. Извини, что мучила.

У меня настолько отвисла челюсть, что на шорты начали капать слюни.

— Ну, что могу сказать? Поздравляю! — неуверенно, но искренне произнес я. — Совет да любовь! Дружкой на свадьбу позовешь?

Аня слегка улыбнулась.

— Нет, мы пока ничего не планируем. Тем более Сашка здесь по работе. Он вообще не отсюда. В командировку приехал. Мы пока никуда не спешим. Просто наслаждаемся жизнью.

— Ну, искренне рад за тебя! — не очень искренне сказал я. — Этот Сашка на тебя, похоже, хорошо влияет. Общался с твоей Таней — хвалит тебя сильно, радуется. А помнишь, как твоим в Харькове попадало, когда мы с тобой встречались? Гы-гы-гы!

— Да, наверное. Не знаю. Ты не подумай, я к тебе тоже хорошо отношусь, но с ним как-то спокойней. И стабильный он какой-то. И…

— Ты специально меня с ним сравниваешь, чтоб разозлить?

Аня ухмыльнулась:

— Да.

Я тоже улыбнулся.

— Скажу сразу, я ревную. Но исключительно потому, что за тебя переживаю. Но, надеюсь, эта ревность необоснованная. — я ещё раз посмотрел на Аню. — Прям наглядеться не могу. Ты посвежела так, спокойная такая, добрая. Надеюсь, что тебе сильно с ним повезло.

От удовольствия, Аня вжалась в сиденье и поежилась.

— Спасибо, Колька, ты настоящий друг! А то, что ревнуешь — я тебя понимаю. Найди себе девочку и отпустит.

И мы начали мило болтать про то да сё. Покушали и разошлись.

Очень противоречивые чувства во мне тогда боролись. Доминировало ощущение, что у меня забрали что-то очень нужное, но чем я до этого никогда не пользовался. Стоит у тебя в углу старая клюшка, пылится. Ты её отдаешь какому-то школьнику, начинающему хоккеисту, и вроде как понимаешь, что все должны быть счастливы, но всё равно как-то не по себе на душе. Но с другой стороны ты понимаешь, что твоей клюшке там лучше и у тебя теперь свободнее в комнате, но всё равно что-то не так.

Вот Аня обрадуется, когда узнает, что я её со старой клюшкой сравниваю.

Вечерком мы с Жуковым, как полагается, обмыли бутылкой дорогой водки мой новый плеер, который, кстати, оказался невероятно «ужасным». Стоит почти сто баксов, красивый, стильный, но медленный и звук пластиковый. Больше для клубной музыки подходит. Ещё и управление, как на всех «айриверах» деревянное — невидимые кнопки, которые нельзя нащупать в кармане, чтоб переключить песню или на паузу поставить — идиотизм! И из всех плееров мне подарили именно этот. Уже неделя прошла, а я к нему привыкнуть не могу. Никто не хочет поменяться?

Это на правах рекламы.

После кафе с Аней мы практически не виделись и меня всерьез начал терзать вопрос «О чём писать?». Вроде бы вокруг много интересного происходит, но всё равно не то.

Перед концом смены я познакомился ещё с одной Аней и поехал к ней в гости в Запорожье. Но ничего «интересного» из этого не получилось. Рассказ про неё оценили немногие, и комментарии в основном, сводились к «Покажи сиськи!», «Шо, так и не вдул?» и «Где художественная ценность?». Ещё она (Аня из Запорожья) на меня как-то в очередной раз обиделась и запретила что-либо про себя писать в новом (как раз вот этом) рассказе, грозясь удалиться из «контактика» и скайпа. Ещё и наговорила кучу «приятностей», типа того, что я «писатель одного рассказа» и что трепло, как и все мужики. Подобные вещи мне по душе не пришлись, и я сам занес её в черный список, дабы больше не огорчать ни себя, ни её.

К Ане из Запорожья я питал самые светлые чувства, поэтому разрыв был для меня немного болезненным. На душе чувствовалось одиночество. Странное чувство — ты знаешь, что тебя читает как минимум четыреста человек (столько в моей группе в ВК), но ты на фиг никому не нужен за исключением случаев, когда на работе скучно и хочется с кем-то потрепаться ни о чем.

В тот момент почему-то захотелось семью, квартиру с ковром и большого пепельного кота.

В ответ на мольбы небеса прислали мне студентов, которых я учил в колледже, откуда меня недавно выгнали. Это конечно не так функционально, как кот с ковром, но зато они привезли с собой трехлитровый бутыль сала и много-много тушенки, которую мы съели за три дня.

Первое время всё было отлично — вместе готовили, ходили на турник, гуляли по Артеку, обсуждали природу и устройство этого чудного места. Но потом они испортились. Сначала перестали ходить качаться, потом перестали убирать за собой, вели себя слишком борзо со мной и с Жуковым, один вообще начал курить — неприятность за неприятностью, короче. Единственной отдушиной для меня оказалась работа. Я вызвался добровольцем снимать в «Лесном», лагере, где проходила смена «Поверь в себя!». Приехали дети-инвалиды: глухие, немые, глухонемые, без ножек, без ручек, с явными дефектами внешности (не знаю, как называется эта болезнь, но там проблемы не только снаружи, но и внутри). И со стороны могло показаться, что это всё не очень эстетично. Но только там я чувствовал настоящий эмоциональный подъем. Это не дети-мажоры, которых родители сбагрили на месяц в лагерь, чтоб самим улететь на Мальдивы. Это дети, для которых Артек был настоящей сказкой. Видели бы вы, сколько счастья в этих глазах! Я знал, что денег там сильно не заработать, ибо бюджетники, но решил, что никакими деньгами это не оценишь, и что можно себя немного в жертву искусству и альтруизму принести. Прихожу снимать их в столовую, а каждый себя телезвездой чувствует из какого-нибудь популярного реалити-шоу, старается выглядеть важно и достойно. Все ручками машут (если ручки есть), улыбаются, многие переговариваются жестами и мычат, но все радуются. Круто, короче.

И вроде жизнь только-только начала идти своим чередом, одним, казалось бы замечательным вечером мне пришла смска следующего содержания: «Коль, мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, позвони». Думаю, понятно, от кого.

— Алё, Ань, привет! У меня сегодня съемка, сразу говорю и…

— Нам просто нужно поговорить.

Тон у Ани был странный. Вроде бы и спокойный, но какой-то нехороший.

— Ну, хорошо, ты сейчас где?

— В Аю-Даге, в номере у себя. Приедь ко мне пожалуйста.

На часах было около шести. Съемка в восемь. Минут тридцать пять идти к ней, двадцать пять от неё. Ещё и на себе камеру тащить.

— Ань, я не успею, наверное…

— Коль, пожалуйста…

Мне показалась, что Аня хлюпает.

— Ладно. Только ненадолго, хорошо?

— Хорошо.

Обычно в таких ситуациях Аня клала трубку, но тут она просто молчала. Я почувствовал себя совсем неловко. И почувствовал тревогу. В голове моментально вспыхнула мысль «Аню бросили».

Быстро собрав камеру, я направился в гостиницу. Мне очень повезло: наш водитель ехал туда забрать шефа с работы и подвёз меня почти ко входу. На ресепшене мне подсказали куда идти, и вот я стою перед Аниным номером, придумывая, что бы такого сказать.

— Ну, заходи, долго стоять будешь? — послышалось из-за двери.

Дверь была открыта и я зашел.

Номер у Ани был очень просторным, ухоженным и розовым. Розовыми были обои, шторы, мебель и даже ковер. Тоже захотелось себе розовый ковер в общагу. Аня сидела на розовом диване. Незаплаканная, не в размазанной туши и даже нерастрепанная. Просто сидела и смотрела перед собой. Смущала только духота — очевидно, розового кондиционера дизайнеры не нашли.

Я сел на ковер посреди номера, чтоб быть ниже Ани, чтоб она на уровне подсознания чувствовала себя главнее. Это немного помогает в таких ситуациях.

— Ну, рассказывай.

Аня вздохнула:

— Он оказался женатым.

— И что? — удивился я.

Аня удивилась ещё больше.

— Как это что? Он мне врал все это время.

— А как узнала, что он женат?

— Сам сказал… Только не нужно со мной софистикой заниматься! Он мне тоже сказал, что я просто не спрашивала и что он просто ничего не хотел портить. Что и ежу понятно, что на курорте ничего кроме курортного романа быть не может.

Аня замолчала. Я всё никак не мог понять, почему она такая спокойная.

— Ань, ты пойми его тоже. Ты очень сексуальная, притягательная, умная… не знаю. Добрая иногда даже. Ну что он дурак, чтоб сразу на свиданке говорить «А ты знаешь, у меня жена есть»? Чувак в тебя влюбился просто. Но так сложилось, что его уже кто-то захомутал. Ты бы хотела, чтоб он развелся со своей…

— Нет! Я…

— Ну вот и всё! Ты себя повела очень достойно и мудро, — я взял Анину ладонь. — А он, как низшая форма жизни, просто следовал инстинкту. Что, разве ты не смогла бы его заставить бросить ради тебя жену?

— Зачем мне это? Я…

— Ты человек! Ты ЛИЧНОСТЬ! А он — кобель обычный! А может он тебе ещё чего-то недорассказал? Может он детей на завтрак ест?

Наконец Аня улыбнулась.

— Есть, наверное, хочешь?

— Избитый ход, — улыбнулся я в ответ. — Да, хочу, но не буду. Я на съемку голодным хожу.

Аня рассмеялась.

— Маэстро должен быть голодным?

— Маэстро не должен укакаться на съемке.

Аня смотрела мне в глаза и улыбалась, хлопая ресницами. Легкий сквозняк из открытого балкона приятно щекотал спину и теребил её пшеничные кудри. Анины губы неслышно что-то говорили, а большие серо-голубые глаза впились в мой и передавали что-то подсознанию. Импульс был четким и понятным: Аня хочет, чтобы я её утешил.

Одно меня только смущало. Чтоб подтвердить свою догадку, я достал камеру из рюкзака, включил и направил на ковер — света было много, и для нормальной экспозиции пришлось закрыть диафрагму почти полностью. Отчего ж у Ани зрачки такие большие?

— Ты под чем-то? — укоризненно спросил я и Аня потупила взгляд.

Почти минуту она мялась, пытаясь выдавить из себя хотя бы слово.

— Как думаешь, почему я тебе позвонила? Я же на таблетках. И без них уже…

Аня неслышно произнесла слово, которое можно узнать всего по двум буквам — «П» и «Ц». Она действительно осознала, насколько всё серьёзно. Мне стало по-настоящему её жаль. И, кажется, я начал её понимать. Каково жить, понимая, что ты без пилюлек превращаешься в истеричного монстра, который кроме как портить настроение себе и окружающим больше ни на что не способен? Хреново, наверное.

— Ань, а ты, когда с этим чуваком встречалась, тоже их пила?

— Таблетки? Так это он мне их и давал. Их просто так не купишь. Мы с ним под спиртное закидывались и кайфовали, — Аня виновато посмотрела в окно. — Да, знаю, я сорвалась. Ты просто не можешь представить, каково мне было тогда…

— Ань, не переживай. Всё нормально. Я не буду тебя осуждать или учить чему-то. Нужна поддержка, будет тебе поддержка. Кстати, сегодня ты со мной идешь.

— Куда?

— Ты ж не была на мероприятиях лагерных?

Аня замотала головой.

— Я кроме своего офиса и управления почти нигде не была толком.

— Вот и зря. Ты ж самое главное упускаешь. Вот тебя не было на закрытом выездном совещании Верховной Рады (Украинский парламент), а я был. Снимал на видео. Так вот, сами депутаты говорили, что Артеку нужно постоянное плотное финансирование, потому что это, хех, мне понравилась фраза, «уникальное социально-культурное образование на территории Украины, аналогов которого нет нигде в мире». И поверь, это так и есть. Так уж сложилось, что моя работа заключается в том, чтоб наблюдать, как изменяются дети за смену, а потом ещё и отобразить это в десятке клипов. Тут, в Артеке, дети лишаются всего вот этого негатива взрослого. Дней пять назад один на «турграде» сломал руку. Ну, знаешь, как это бывает: «Смотри, как я умею», решил пройтись на руках и не рассчитал немножко. Там, конечно, все в шоке были, переполошились, скорую вызвали. А позавчера видел его снова — весь гипс в автографах, там даже белого места не было. А мелкий тот такой счастливый, ходит с гипсом как герой, мол, «смотрите, что у меня есть!». И он увезет с собой этот гипс и будет хранить его как реликвию и самую главную вещь из детства. А что у детей современных самое важное? Телефоны, компы, «вконтактики» всякие там — то, что им на самом деле нафиг не нужно. То, что позволяет общаться не видя человека или помогает показывать себя не так, как есть на самом деле. Помнишь, когда ты мне «вконтактике» написала? Ну, тогда, давно, когда мы только познакомились. У тебя там была только фотка полумёртвого ангела, всего в крови и в какой-то зачуханой обблёванной хате. Ты сама себя на это программируешь. Желаемое за действительное выдаёшь, — я улыбнулся. — Была бы ангелом хотя бы… Ну вот ты не понимаешь. Мы с тобой живём в одном и том же месте, только я вижу одно и радуюсь этому как ребенок чуть ли не каждый день, а ты предпочитаешь закинуться колесами, чтоб ничего не видеть. Можешь на меня обижаться. Ты же знаешь, у меня дурацкая привычка говорить правду и то, что думаю. Поэтому сразу извини, но сопли я с тобой тут жевать не буду. Поэтому мы будем развлекаться сегодня.

Я ожидал, что она что-то скажет но, наверное, я слишком много информации на неё вылил.

— Будешь мне ассистировать. У меня съемка танцевального конкурса в «Лесном», посмотришь, как дети отдыхают. Только сразу говорю — зрелище не для слабонервных, — я посмотрел на часы. — И у нас остался час всего, давай, собирайся.

Аня тупо и молча смотрела на меня с таким выражением лица, как будто я сказал «пошли, полетаем на слоне, только вилки не забудь, а то дождь начинается». Пришлось немного похлопать в ладоши, вывести её из легкого транса и загнать в другую комнату, где виднелся открытый платяной шкаф-купе.

Прошло некоторое время.

— ЧАС! — я громко стучал кулаком в дверь. — СКОЛЬКО МОЖНО??? Ты что там, вяжешь себе наряд? Надевай спортивный и пошли.

— У меня все спортивные под черные волосы, — виновато призналась Аня, не открывая двери. — Коля, не кричи на меня, я уже ничего не соображаю!

— Это я ничего не соображаю. У меня через полчаса начало, а ты всё никак не можешь решить, что тебе надеть туда, где смотреть будешь ты, а не на тебя!

— На машине поедем. За пять минут доберёмся…

Я начал злиться ещё больше и стучать в дверь ещё громче.

Первые двадцать минут я ещё сидел спокойно. Ну, двадцать минут — можно понять. Потом я вежливо спросил: «ты скоро?», получил положительный ответ и подождал ещё пять минут. Потом я не очень вежливо повторил вопрос, но, получив тот же ответ, не поверил и начал пытаться всячески катализировать процесс переодевания Ани во что угодно. Я лично на съемку хожу в красной майке и зеленых шортах. Если съемка динамичная, то вместо шлепок одеваю кеды. ЧТО МОЖНО ЧАС ПОДБИРАТЬ???

Наконец, Аня отперла дверь и у меня отвисла челюсть. Она надела артековскую форму, которую выдают высокопоставленным служащим — директорам всяким, начальникам и так далее. Вообще, в Артеке у всех кроме нашей киностудии есть униформа, которую даже можно на халяву стирать. Даже у охранников и электриков. А мы, люди, которые всегда на виду, ходим как попало. Кстати, в знак протеста я на работу ВСЕГДА приходил как клоун. В моем туалете преобладали красный, желтый, зеленый, оранжевый. И обязательно шлепки. В случаях особой важности — кеды. Каждый раз мой начальник и его начальница меня пилили за это, на что я разводил руками, мол, простите, всё остальное грязное. И каждый раз им приходилось соглашаться. Интересно, у них не возникал вопрос, когда я это «остальное» успеваю пачкать?

Форма на Ане смотрелась шикарно. Настолько шикарно, что мне с трудом удалось погасить в себе желание с Ани эту самую форму снять.

— Ань, ты божественна! — дебильно улыбаясь сказал я. — Никогда тебя такой красивой не видел! Честно! Почему ты её раньше не надевала?

Смущаясь, Аня начала разглаживать руками свою светло-бежевую юбку и разглядывать лейбл Артека на таком же пиджачке. Но самое крутое — белые гольфики. Это вообще атас!

Я не смог сдержаться и крепко обнял офигевшую Аню. Сам не знаю почему — просто импульс. Потом отошел и опять начал любоваться.

— А не слишком броско? — продолжала смущаться Аня.

— Да не, клёво! Я уже не хочу на съемку. Поехали в общагу, я фотик возьму и будем тебя на фоне Аю-Дага фоткать, как новое рекламное лицо?

Аня покраснела и снова хлопнула дверью. Но не закрылась. Приоткрыв дверь, я начал наблюдать, как она переодевается. Скомкав пиджак и юбку на кровати, Аня осталась в нижнем белье и начала в куче вещей что-то искать. Я вспомнил нашу вторую фотосессию, когда мне посчастливилось немного потрогать её грудь. Помню, боялся тогда ещё больше, чем она. Интересно, что будет, если я сейчас подойду и сделаю какую-нибудь пакость?

Аня, вероятно, прочитала мои мысли, повернулась, взвизгнула, закрыла дверь и продолжила свои соискания уже в одиночестве. А я остался наедине со своими пошлыми мыслями. Пусть бельё у неё было не самое сексуальное, ещё и разного цвета, но её фигура на фоне кровати была уж чересчур привлекательной.

«ДУМАЙ ГОЛОВОЙ», говорил я себе. Но ничего не получалось. Нужно срочно купить ведро брома.

Чтоб отвлечься, я пытался представить план съемки мероприятия:

Общий план, трибуны. Дети на трибунах танцуют, радуются, смеются.

Крупный план какого-нибудь счастливого ребенка. Желательно, с глазами побольше, и чтоб на щеке было что-то нарисовано.

Средний план. Две или три девочки оживлённо что-то обсуждают между собой.
Опять крупный план, на этот раз Ани. Она начинает медленно раздеваться, обнажает грудь…

Я начал методично биться головой об стену.

Аня сочла это последней каплей и ещё раз явила себя народу. Все либидо быстренько перетекло в смех. Она таки надела спортивный костюмчик, но это не главное. ещё она собрала волосы. Когда она была брюнеткой, её лопоухость была просто милой. Ну, может слегка забавной. А сейчас, когда волосы светло-пшеничного цвета, уши у неё визуально стали ещё больше и она чем-то напоминала Чебурашку-блондина.

— Вот так всегда и ходи! — радостно подытожил я. — Все, давай-давай, мы и так опаздываем!

Я потащил Аню к стоянке, мы загрузились и поехали.

— Ань, а вот ты говоришь, что без таблеток тебе жопа? А оно у тебя когда наступает? Тебе нужно разозлиться или как?

Аня внимательно следила за дорогой.

— Когда скучно. Когда делать нечего, сразу в голову всякий бред лезет. А когда есть что делать, всё вокруг, что мешает, начинает сильно раздражать.

— А сейчас уже началось?

Аня кивнула, и я задумался.

На подъезде к костровой (место, где проходят мероприятия) нам заслонили дорогу идущие дети. Они шли в том же направлении, что и мы и никакой возможности объехать их не было. Аня посигналила, но дети не разошлись. Они вообще никак не отреагировали — шли себе дальше, как ни в чём не бывало, никто даже не оглянулся. Аня начала нервничать и посигналила ещё несколько раз, но реакция была прежней.

— Они что, издеваются? Сложно отойти или что? — начала злиться она, крепко сжимая руль.

В этот момент на дорогу перед детьми выбежала вожатая и начала на языке жестов что-то показывать. Дети испугано обернулись и разбежались, как мыши. Аня чувствовала себя неловко.

— Ань, я забыл предупредить, здесь дети-инвалиды, так что ты сильно не удивляйся, если что.

Мы припарковались за сценой и вышли.

— Ваш пропуск, — встретил нас юный курсант с наглыми глазками.

— Я свой в другом кофре забыл, — спокойно ответил я.

— А я… сейчас я за ним съезжу, — Аня попятилась к машине, но я одернул её.

— Это новый руководитель службы маркетинга. А вам, молодой человек, я бы посоветовал выучить руководство предприятия в лицо. Это что, так сложно? Неужели не видно, что на машине служебный пропуск на все КП? Кому такой выдаётся?

Не смотря на то, что пропуск на лобовом стекле машины отличался цветом от обычных, курсант зачем-то подошел поближе посмотреть. Я не стал дожидаться его реакции и потащил растерявшуюся Аню к трибунам.

— А как же…? — Аня показала на курсанта, который все ещё рассматривал пропуск.

— Да скучно ему. Они ж целый день ничего не делают, только бродят по территории. Дрожжи, блин. Ну глянь на него — ну дебил же! Там десять слов от силы, а он до сих пор читает. И наглый какой, посмотри? Ладно. Ты садись вон там, а я снимать буду.

Аня растеряно села на пустую лавочку, а я начал разворачивать съемочный процесс.
Началось мероприятие. Вначале всех приветствовал директор — Юрий Николаевич, гениальнейший руководитель, обладатель отличного чувства юмора и добрейший дядька. Хотя, мы как-то партию дисков ему испортили, так не очень он тогда был добрым. Но то мы сами виноваты.

Затем пошли номера. Описывать все нет смысла, поэтому опишу пару отрывков съемки:

Крупный план. Улыбающаяся девочка лет четырнадцати на фоне сосен и кипарисов. С бантом на голове в ярко-красном платье. Начинается отъезд на общий план. Сначала в кадр входит костыль, на который девочка опирается, затем становится видно, что у неё нет одной ноги. Начинает играть музыка, и девочка наравне с другими детьми танцует быстрый веселый танец. Улыбается и радуется жизни.

Следующий эпизод.

Мальчик лет десяти с нарисованным на щеке оранжевым солнышком, вовсю хлопает. Но у него нет ладошек. Культи заканчиваются где-то на середине плеча, и он стучит ими друг о друга. И пусть получается не очень громко, но мальчик очень старается.

Еще один эпизод.

Отряд глухонемых детей восьми-девяти лет исполняет танец. Они почти не слышат музыки, но повторяют всё за своей вожатой, которая находится под трибунами, и которую никому кроме меня и Ани не видно. Получается синхронно и очень даже живо. Когда трибуны аплодируют стоя, некоторые дети плачут от счастья.

В конце все четыреста человек обнимаются.

После мероприятия у Ани был такой вид, как будто она дзен постигла. Я сам, когда первый раз снимал, долго не мог отойти. Эти дети вызвали вовсе не сочувствие. Это было глубокое уважение. Хотелось их отблагодарить, за то, что они показали, насколько сильной может быть личность, и насколько незначительны те проблемы, которые тебя тревожат.

Помню, я переживал по поводу того, что мой последний рассказ не понравился многим, а на обеде снимал, как парень, лет шестнадцати, без обеих рук, кушает суп. Как только случится в жизни какая-то фигня, попробуйте ради интереса просто поесть суп без рук.

Было около десяти вечера и уже почти стемнело. Костровую освещали фонари, а на небе было много-много звезд. Никогда столько не видел. Аня сидела на скамейке и улыбалась.

— Ну как? — спросил я Аню.

— Поверить не могу! Они такие счастливые и веселые. Я бы так не смогла.

Аня смотрела перед собой и, очевидно, вновь и вновь проигрывала в голове увиденное.

— Ни фига! Просто у тебя есть выбор. Ты можешь себе позволить раскиснуть или пострадать. А у них нет. Вот и весь секрет. Помнится, я уже говорил тебе, что почти все наши проблемы рождаются не в окружающей среде, а у нас в голове.

Аня вздохнула и улыбнулась.

— Знаешь, жаль всё-таки, что у нас девяносто процентов путевок покупает государство. У меня только что такие идеи для рекламных компаний родились!

— Жаль, что в нашей «прекрасной» стране хотя бы малоимущие детки могут отдохнуть на халяву? — пошутил я.

— Нет! Я не в том смысле! Я про то, что у меня работы нет почти…

— Да шучу я. Блин… так приятно видеть, когда ты радуешься! Раньше ты меня вдохновляла, а теперь мы местами поменялись, — немного застеснявшись, я отвел взгляд в сторону и увидел, что возле Аниного «Рено» крутятся аж три милиционера. — Ань, а ты им понравилась по ходу. Что-то они от тебя хотят.

— А ну, пошли, разберемся, — сказала Аня и, признаюсь, тон её меня немного напугал.

Не дожидаясь ответа, Аня решительно направилось к машине, а я начал спешно собирать штатив и складывать камеру. И очень пожалел, что пропустил такое шоу.

Подойдя через пару минут, я застал только конец сцены: три перепуганных курсанта изучали подножный асфальт на предмет чего угодно, а разъярённая Аня на них орала:

— …совсем охерели! Вы к Поддубной (директор Артека) тоже подходите пропуск спрашивать? Неужели сложно догадаться, что руководство переодевается по пять раз в день, чтоб подобающе выглядеть, и пропуск забыть — дело плёвое? А от вас несет кстати! Неужели дезодорантом не научили пользоваться??? Позорище! А рубашки почему такие помятые? А брюки? Вы милиция или кто? А ну бегом приводить себя в порядок! — Курсанты оцепенели и попросту не могли сдвинуться с места. — БЕГОМ Я СКАЗАЛА!!!

Несчастные пулей скрылись из виду. Офигев от такого номера, я машинально похлопал в ладоши. Аня была счастлива.

— А что они хотели-то? — спросил я после небольшой паузы.

— Да пропуск на белый Рено. А у меня ж коричневый. Ну, просто я заказывала машину и заодно пропуск сразу. А мне из салона звонят и ноют, мол, партию белых задержали на таможне и ждать придется неизвестно сколько. А есть только такие и чёрные. Чёрный я не захотела, а этот вполне ничего. Ещё и кондиционер поставили бесплатно, в качестве извинений. А про пропуск как-то забыла.

— Так ты наехала на пацанов просто за то, что они бдительность и внимательность проявили?

— Ну а чё они? — засмущалась Аня. — И от них правда несет. От тебя, кстати, тоже. Давай, я твои вещи в стирку сдам?

— А ничё, что они мужские и больше ни у кого таких нету? Мало ли, что потом будут говорить?

— И то верно. Ну, давай, я в Ялту съежу, в прачечную отвезу?

— Ань, спасибо, я как-нибудь сам, хорошо? — я посмотрел на часы. — Нам, наверное, прощаться пора. Мне нужно на студию, а то неохота потом будить вахтёршу: они сильно расстраиваются, когда бужу.

Ане не хотелось прощаться. Мне тоже не хотелось, но я понимал, что если останусь, произойдет что-то очень хорошее, о чем я и Аня, пожалеем позже. Нужно взвесить все за и против. Как минимум, меня покормят. Студенты меня тоже покормят, но они готовят всякие макароны с варениками, на которые я уже смотреть не могу.

Я ещё раз взглянул Ане в глаза. Там не было никакого промискуитета, похоти или чего-то подобного. Она по мне просто соскучилась. Как и я по ней. Чем чёрт не шутит, в конце концов?

— Ладно, поехали к тебе, в шахматы поиграем.

Мы закинули аппаратуру на студию и поехали к Ане в Аю-Даг. Не знаю, кто проектировал именно этот номер, но вечером жарища там была ещё больше, чем днём. Наверное, поэтому Ане отдали такой роскошный двухместный двухкомнатный номер.

Пока хозяйка направилась в душ, я решил посмотреть телевизор. Уже тысячу лет не смотрел. Плюхнулся на розовый диван, взял пульт и начал клацать. Для полного счастья не хватало пивка разве что. И вы знаете, так интересно! Куда не включи, везде реклама! Причём качество её за последнее время заметно повысилось! Отличная графика, шикарная музыка, сценарии интересные, актёры классные. Почему у нас кино снимают отвратительное, а рекламу шлепают на уровне с европейцами? Сделали бы ради интереса рекламный полнометражный фильм про рекламу, запихали бы туда кучу известных лейблов и получили бы Оскара.

Из душа вернулась Аня.

— Раздевайся, насиловать буду! — задорно скомандовав, Аня поправила на голове чалму одной рукой, а другой попридержала большое полотенце, прикрывающее срамоту...

Я очень любил Анин массаж, но тут такая интересность по телеку.

— Давай чуть позже? Хочу в зомбоящик втыкнуть.

Аня удивленно посмотрела на телевизор, затем на меня, а потом на полотенце. То, что срамоту прикрывало.

Краем глаза я заметил, что полотенце немного ослабло. Щас точно насиловать будет.

— Ань, может, не нада? — с опаской спросил я. — Не подумай ничего, ты очень привлекательная, но я как-то, не знаю. Я к тебе как к сестре отношусь и не могу вот так вот…

Реакция Ани была вполне предсказуемой. Её глаза должны были наполниться слезками, носик — сопельками, очередной нервный срыв, и я был к этому абсолютно готов. Уже продумал речь, чтоб её утешить. Но не тут-то было! Анна самым наглым образом уселась на меня. Теплым и мокрым местом прям на коленки, так, что моя свобода движения очень сильно ограничилась. Теплым место было не от жары, а мокрым не от недавнего душа. В ответ я кое-где увеличился в объеме и вспотел ещё больше. Видя это дело, Аня стянула с меня футболку и бросила её подальше. Я, честное слово, не хотел этого делать, но руки сами начали разворачивать полотенце. При виде двух самых красивых в мире вещей, объём моего необъемного тела дошел до критической точки, как, впрочем, и чаша терпения. Чувствуя это, Аня привстала, и я стянул шорты. Присела она уже на другое место.

Дальше без пошлостей не получится, а меня дети читают, поэтому пропускаю.

Так хорошо мне не было уже очень давно. Аня очень четко чувствовала мой ритм, и с ней у нас всегда все было синхронно — вместе двигались, вместе дышали, вместе стонали и вместе ловили приход. Как полагается, в конце мы оба засмеялись от счастья и обнялись. От бешеной скорости и бурной страсти мы оба были потными, склизкими и, вероятно, вонючими. Но нам было пофиг.

— Как к сестре, значит, относишься? — шепнула Аня мне на ухо.

А что мне ответить, кроме как заржать?

— А ты красава! Чего так быстро-то? Ладно я, но ты ж только-только с чуваком встречалась?

— А у меня с ним не получалось, — игриво ответила Аня и зачем-то укусила меня за ухо.

— Ты это специально говоришь, чтоб я гордился? — Аня замотала головой.— Он реально был так плох?

Я ещё не вышел из гостей и, чтобы проверить свои опасения, сделал одно хитрое движение тазом, в ответ на которое Аня захлебнулась воздухом, а по её телу пробежала дрожь. Значит все по-настоящему.

— Мы же антидепрессанты употребляли…

— А они как-то влияют?

— Как-то влияют… Наверное, сложнее словить оргазм. Да практически невозможно. Причем ты хочешь, и очень даже сильно. А не можешь. Знаешь, как бесит? Приходится либо терпеть и нервничать, либо опять есть. И получается замкнутый круг.

— И судя по тому, какая ты была спокойная, ты ела? — укоризненно спросил я.

— Думаешь, я не понимаю? — Аня попробовала резко дёрнуться, но не тут-то было. Не для того я её вытаскивал, чтобы сейчас отпустить. — Думаешь, я не понимаю, что гроблю себя? И думаешь мне не хочется слезть с этой гадости? Слабо тебе бросить есть, например? Представь, что ты с мозгом не дружишь, а видишь, как он бесчинствует, а ничего сделать не можешь. И ты только о том мечтаешь, чтоб всё нормально закончилось, а не как обычно.

Я взял её за руку и начал аккуратно гладить. Аня немного успокоилась.

— Ну-ну, извини, я не хотел тебя обидеть.

— Да я знаю. Нужно ж выговориться кому-то.

— Думаю, что всё у тебя наладится, — я говорил уверенно, потому что во время близости любящих сколько эндорфинов появляется, что ни один наркотик не сравнится! На пару дней ей уже хватит. А потом мы запас пополним! А ещё есть антидепрессант, не такой эффективный, конечно, но тоже полезный: физические нагрузки.

Мы замолчали и крепко обнялись. Не знаю, что чувствовала Аня, а я понимал, что нахожусь в самом нужном месте. И что делаю самое нужное дело. Нет, не трахаюсь и не еложу по Анькиной потной заднице — я дарю этому одинокому человеку тепло. То, что не смогли ей дать родители, у которых приоритетом было устроить дочь на успешную должность и выдать за достойного мужа. То, что не смог дать её недавний молодой человек, щедро снабжавший антидепрессантами, чтоб та казалась счастливой. Почему забывают про искренность и простоту отношений? Гоняются за длинными ногами, большими сиськами и крутыми мускулами? Всякими социальными статусами и материальными благами? А тепло? Та энергия, которая вдохновляет нас на хорошие добрые поступки? Вместо этого у нас процветает бл#дство и беспорядочные половые связи. Непонятно как, непонятно зачем и с кем. Как можно заниматься сексом с проституткой, пусть даже очень симпатичной? Я как представлю, каково этим бедным девочкам приходится, так у меня не то, что рука не поднимется что-то с ними сделать, у меня просто не поднимется. А у нас это считается нормой — можешь позволить проститутку, значит ты крутой перец. Фу! А бл#ди? У меня в одном ночном клубе Киева читатель охранником работает и как-то приглашал на работу в гости «вдохновиться» так сказать, увиденным. Так вот, там, в женском сортире, за вечер восемь пар перетрахалось, которые до этого друг друга в глаза не видели. Причём сделали дело и пошли дальше порознь с друзьями бухать. И это не выдумки какие-то, это РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ — то, чем гордится моё поколение и то, что возводится в обязательный атрибут успешной жизни кинематографом, периодическими изданиями и прочими средствами массовой истерии.

Вот и Аня. Я не уверен, но у меня такое чувство, что на препаратах она чуть дольше, чем говорит. Буквально за год она сбросила под девять кило якобы упорными тренировками. Но мы-то с вами понимаем, что если организм привык весить восемьдесят кило, то на какие ухищрения не пойди, а обмануть его будет очень сложно. Разве что гормонами. Это такой удобный механизм мозга воздействовать на организм в целом. А что, если мы добавим того или вот этого, организм подумает, что всё честно, и начнет меняться. А мозг-то изменений не планировал. Ну, по крайней мере, подсознательная часть, которая там всем заправляет. Какая может быть реакция? В нём тоже что-то начнет меняться. Не обязательно, конечно, в худшую сторону. Тут вспоминаются детские голливудские мультики, где героя облучают радиацией и у него появляются суперспособности, крылья и все барышни ему сразу дают. Да, радиация вызывает мутацию на генном уровне, и да, она происходит гораздо быстрее, чем естественная. Но она всегда регрессивная. Потому что в хромосоме генов не один и не два, и только в определенной последовательности они работают. А когда там что-то поменять… Ну, это как разобрать движок самолета, а потом дать первоклассникам его собрать. В лучшем случае он просто не запустится.

Вот так и с подсознанием — несоответствие нормам вызывает изменения в сознании, неконтролируемые и непредсказуемые. Нарушаются реакции на раздражители, начинаются психосоматические заболевания и ещё комплект всяких приятностей. А антидепрессанты просто давят подсознание. Оно вроде как не мешает некоторое время, ты можешь нормально думать и реагировать, хотя испытывать эмоции нормально ты тоже не можешь — ты банально не можешь радоваться тому, что тебе не хреново. То есть тебе либо плохо, либо ни хорошо ни плохо.

Не думаю, что многоуважаемая госпожа Фейзельштам, или как там её по-настоящему, лечила Аню от девственности полгода. Я вспоминаю диалоги с ней, когда она рассказывала про здоровый интерес, который у меня очень хорошо получается вызывать, и про то, насколько он Анне необходим. Я как-то даже сначала значения этому не придал. Потому что радовался бесплатному хавчику по выходным и катанию на машине. А потом вдруг осенило — доктор сбагрила на меня свою пациентку. Я своей заботой заменил для неё антидепрессанты. И только так я мог объяснить Анину необъяснимую привязанность ко мне. Ей никогда не нравилось то, чем я всегда гордился: она недолюбливала мои рассказы (кстати, заметил, что ссорюсь со всеми, про кого я пишу) и после каждой истории про неё обижалась. А если было не про нее, то ревновала. Не воспринимала мою музыку, а к живому исполнению была абсолютно равнодушна. Разве что к фотографиям относилась нормально. Хотя себя фоткать тоже не часто давала. Я её в шутку часто спрашивал: «Что тебе во мне нравится?», а она так же в шутку отвечала: «Да сама не знаю, ты просто настоящий». На что я, конечно же, отвечал шуткой, что таки да, почти всё, кроме пластикового глаза и пары зубов у меня настоящее.

Из раздумий меня вывело затекшее плечо, на котором Аня очень удобно умостилась.

— Ань, пошли на море голыми купаться?

Не отвечает. Спит. Ну, пусть спит — у неё сегодня, наверное, был насыщенный день. И у меня тоже. Осталось только придумать, что студентам наврать, чтоб не спалиться.

А тебе, дорогой читатель, нужно работать. Давай-давай, а то совсем разленились xD

Часть 5  

Этот рассказ, точнее эту часть рассказа, я начинал писать аж три раза. В первой версии речь шла о том, как я случайно сорвал открытие международного кинофестиваля. Получалось круто и весело, но один из читателей бета-тестеров сказал, что описанные подробности работы МДЦ «Артек» могут вызвать легкое негодование моего начальства с дальнейшим моим увольнением. Поэтому рукопись постигла участь второго тома «Мертвых душ». Вторая версия повествовала о последствиях наркотической зависимости и так называемой ломке. Получалось тоже очень весело и живо, ещё и познавательно (для будущих наркологов и, особенно, наркоманов), но Аня, когда прочитала кусочек, почему-то сказала, что оторвет мне яйца, если это попадет в сеть. И файлик «Часть 5, хз как назвать» тоже был безвозвратно удален с винта.

Именно поэтому многим он покажется скомканным, тусклым и вообще. Ну, как обычно. Однако, эту историю я расскажу не смотря ни на что.

Однако перед началом изложу некоторые факты, произошедшие за два месяца лета.
Во-первых, я стал зарабатывать больше Ани. Пахать приходилось столько, что не хватало времени не то, что поесть, даже в контактике посидеть не удавалось! Хотя у Ани и была возможность брать нехилые откаты, она этим не пользовалась и, как говорил Папанов, жила на одну зарплату, которая уходила с поразительной скоростью на бензин и дорогущие шмотки. Какой-то добрый человек посоветовал ей шопинг-терапию, и она после получения жалования ехала в Ялту и оставляла в тамошних бутиках около двух третей всех денег, покупая босоножечки, блузочку и юбочку. Ну и ещё по невероятной акции получала супер-модные очки «бесплатно». И вы знаете, как ни странно, это работало! Она стала спокойнее, перестала грузиться по мелочам и начала воплощать в себе образ среднестатистической секретарши. Ей даже было не стыдно попросить у меня денег в займы, когда она в Москву ездила за делегацией артистов. Пришла такая, говорит:

— Коль, у тебя деньги есть?

— Ну я как бы потратился недавно…

(купил себе объектив за штуку баксов).

— Я в Москву еду, мне денег нужно. Долларов сто хотя бы. Можешь занять?

У меня тогда всего около ста пятидесяти оставалось, но такой возможности упустить я не смог. Не потому, чтоб потом ехидничать, а просто чтоб себе доказать, что не такой уже я и нищеброд.

Как и ожидалось, Аня приехала в новом платьице, которое купила со скидкой аж в 80%, вызвала меня срочным образом, закрылась в кабинете, опустила жалюзи и давай вертеться во всей красе. А потом спросила с круглыми глазищами:

— Угадай, за сколько купила?

Я прикинул, посмотрев на качество ткани, покрой и дизайн. Выглядело хорошо и довольно дорого. Хотя и немного по-дурацки.

— Ну, баксов четыреста это стоит.

— Ты что? — Аня округлила глаза ещё больше. — Это же… — она назвала то ли имя то ли фамилию какого-то француза. — Эксклюзив! Оно знаешь, сколько стоит? Наша директриса похожее покупала за (информацию могут увидеть в налоговой)!

Короче, сколько «сие» стоит, я так и не узнал, но остаток месяца Аня на работу ходила пешком, ибо денег на бензин у неё не было, а в бесплатном артековском автобусе ей не позволяла ездить гордость. Сама она говорила, что пешие прогулки полезны для здоровья. Как же.

Короче, сильно она изменилась. Не могу сказать, что в лучшую сторону, но, по крайней мере, она выглядела счастливой.

Но этот рассказ совсем не про неё.

Обычно на работу первым прихожу я. Но сегодня всё было не так. На вахте не было ключа от моего кабинета, который по совместительству являлся кинозалом. Я даже удивился — какой дурак (кроме меня) на работу в восемь приходит? Но всё оказалось совсем не так. Оказывается, с работы просто не уходили. Вахтёрша хотела мне что-то сказать, но мне было лень доставать наушники, и я, просто улыбнувшись, затопал наверх.
Борода сидел за компом и, как это обычно бывает, неспешно бородировал. Он, когда не бреется (а он никогда не бреется), жутко похож на Исуса , поэтому за моим компом сидела недоперевыпившая реинкарнация святого. Немного помятая и чуть-чуть замедленная.

Поэтому выгнать его оттуда я не имел никакого морального права.

— Шо, падла, опять нажрался? — ласково поздоровался я. — У тебя дети голодные дома плачут, пока ты тут квасишь, и в танки играешь!

Борода посмотрел на меня так печально, что захотелось подарить ему всю ласку и тепло, которые у меня были. Но потом резко оживился.

— Это потому что ты мне мало внимания уделяешь! Когда ты мне последний раз комплименты говорил? А обнимал когда? Ты стал чёрствым! Совсем не таким, как когда мы познакомились. А дети плачут, потому что мы ссоримся постоянно. Иди, посмотри, до чего ты их довел.

Борода показал в сторону приоткрытой подсобки, где мы складывали всякий старый хлам. В подсобке, среди пузатых мониторов и узлов кинопроекторов, на мешках с негодной триацетатной кинопленкой, накрывшись стареньким экраном, почивал Вася — наш новый сотрудник, присланный в качестве практиканта из какого-то университета искусств. Вася был «в говно», и это очень мягко сказано. По зеленому цвету кожи было трудно определить, жив ли поциент, или не совсем, поэтому пришлось прислушаться к неровному, временами булькающему дыханию. Хорошо, что шеф не видит. Он хоть человек мягкий, но за такое вполне мог бы отправить домой. А мне потом самому на съемки штатив таскать? Нет уж, извольте.

Лёгкими пощёчинами, я кое-как привел Василия в чувства, за что тот, в порыве благодарности обблевал мне все шорты и, упав на пол, промычал что-то обидное.

«Вот дебил малолетний», думал я, взваливая бездыханное тело на себя с целью переместить его в туалет.

— Коля, не нада, буээээ, — кряхтел Вася, когда я совал его голову под холодную воду.

Оно отчаянно вырывалось и постоянно билось макушкой о кран, жалобно скуля.

— Вот зачем так нажираться? Ещё и на работе? Тебя кто-то видел здесь?

— Мы вахтершу послали на#уй, — гордо заявил Вася.

Он ещё чем-то хотел похвастаться, но я открыл вентиль на полную, и холодная утренняя вода заставила Васю ещё раз пожалеть о недавнем прошлом.

Минут через пять, когда Василий мог стоять без моей помощи, я вручил ему любимые зеленые шорты, со словами «Вот это твой авторитет, очищай» и пошел в кинозал.

Борода продолжал «бородировать». Меня всегда напрягало то, что в студии помимо моего компа, купленного за свои кровные, есть ещё три общих и один из них гораздо круче моего, но Борода почему-то всегда зависал с моим. Даже, когда я решал отлучиться на горшок, он внезапно откуда-то появлялся и занимал его. Ни просьбы, ни уговоры, ни даже угрозы поцеловать в ушко не действовали. Поэтому каждый раз приходилось его сгонять. В этот раз я решил тихонько подойти сзади и… начать массировать шею и плечи.

— Тебе за комп нужно? — спросил Борода как ни в чем не бывало.

— Ну, если ты разрешишь, то я буду очень признателен, — продолжал массировать плечи я.

— Братан, я бой доиграю и выйду, хорошо? Тут минут пять осталось, не больше.

— Да ради Бога, я-то что? Ты мне лучше скажи, зачем вы малого набухали?

Как и у любого геймера, ответ на вопрос последовал где-то через минуту:

— Да никто его не набухивал. Он сам к нам пристал. Его даже Жуков домой отправлял, а тот говорит, мол, с ними, ну, с другими студентами скучно. Ну и оставили. Вот-вот! Возле шеи ещё, пожалуйста, вот тут, ага, а то затекла за ночь.

Массируя грязную, жирную шею, я начал размышлять о причинах, которые могут заставить молодого человека, умного, с талантом телеоператора что называется «от Бога», вот так тратить свою жизнь на скучные однообразные вещи, типа бухла и онлайн-игрушек. Пусть в «Танках» бородатый был одним из сильнейших игроков, но он должен понимать, что это всего лишь иллюзия.

В кабинет зашла какая-то тетя, очевидно перепутавшая нас с пресс-центром, находящимся этажом ниже, и выпучила глаза. Один стоит в трусах и майке и массирует плечи другому.

— Вам чем-то подсказать? — вяло поинтересовался Бо, но тетенька почему-то убежала.

Быстро удаляющийся по коридору цокот каблуков вдруг остановился, раздался испуганным женским «Ой, Господи!» и продолжил удаляться ещё быстрее, а через мгновение в кабинет зашел Вася, немного напоминающий зомби. На вытянутых руках он держал зеленые мокрые шорты.

— Постирал? — Сердито спросил я.

— Угу, — икнул малой.

— Теперь иди на улицу и суши, — ещё более сердито скомандовал я.

— Ну Коляяяян, — проскулил малой.

— Никаких «ну, Колян»! Быстро! А то щас по печени дам!

Мой дурацкий вид не особо содействовал устрашению, но Вася вышел, предварительно сильно обидевшись то ли на меня, то ли себя.

Мы продолжили болтать с Бородой, и через несколько минут на экране кинозала появился белый прямоугольник — изображение, которое дает кинопроектор без заряженной плёнки. Посмотреть в проекционную через окошко при включенном проекторе, чревато потерей зрения, поэтому все происходящее там было скрыто трехкиловаттным световым потоком.

— Какого хрена? — удивился я. — Кто кинопроектор включил? Бо, пойди глянь, а то я в трусах, не хочу бегать по коридору.

Борода не нашел аргументов против, и пошел в проекционную, которая располагалась через дверь.

— Малой проектор включил и сушит на нем твои трусы, — из бороды показались белоснежные зубы, присущие коренным жителям побережья.

Я тоже широко улыбнулся.

— Ну вот, не дурак же? Догадался? Вот сложно догадаться, что гробить свой малолетний организм и посылать вахтершу нехорошо?

— Коль, ну чё ты завелся? Ну, нажрался пацан, бывает. Это только ты можешь вообще не пить. А остальным нужна разрядка.

Этот вопрос мы обсуждали миллион раз и я, обреченно пожав плечами, устремил свой взор на монитор с «контактиком». Но мне не давала покоя мысль: я так устаю, что мне хочется только одного: спать. А они находят время, силы и деньги на то, чтоб квасить по ночам, а потом вытворять вот такие вещи. Вот Вася сейчас положил мои шорты на корпус проектора, на котором можно яйца жарить. Да, молодец, проявил смекалку. Но скорее всего несчастный не подумал, что шорты влажные, и что запросто может произойти короткое замыкание, которое там всё это старье к чертям спалит. Это я знаю, что там есть система защиты, которая всё блокирует при замыкании, а даже если это барахло сгорит, будет лучше, так как оно не используется (кроме как музейный экспонат), занимает драгоценное место и числится на товарище Жукове с ценой около десятки тысяч баксов. А Вася сейчас может думать разве что о минералке.

В кинозал забежал как обычно запыхавшийся господин Жуков.

— Где дебилы?

— Товарищ Жуков, — начал недовольно я. — Во-первых, привет, во-вторых, я тоже рад тебя видеть, в-третьих, ну откуда я могу знать, где ТВОИ дебилы?

Вдруг Жуков понял, что его слепит кинопроектор, сильно удивился и прикрыл лицо ладонью.

— Что, кино учатся показывать?

— Не, это мой, шорты мне сушит. Обблевал сутра, гаденыш мелкий. Ты его вчера зачем набухал?

Жуков резко переменился в лице, начал возмущенно глотать воздух и махать руками:

— Это ты ему скажи, чтоб к нам не лез! Вчера пришел к нам с бутылкой портвейна, говорит «в знак дружбы». Ну, выпили, а он как давай всякую хрень нести, мы его еле заткнули.

— Вахтершу при тебе посылали?

Жуков опять переменился в лице.

— Да она вообще офигела! Говорила, чтоб мы валили домой. А может у меня техосмотр аппаратуры?

— В час ночи?

— А может и в час? Может, мы сеть не хотим нагружать? У нас-то проектора к бытовой сети подключены, а не к промышленной, и по технике безопасности мы должны либо…

— Всё-всё, хватит, верю. Просто попрошу — не пейте с ним, оно ещё малое, дурное, контролировать себя не может. — Я улыбнулся. — Хочешь посмотреть на него?

— Я минералки хочу… — вздохнул месье Жуков.

— Ну вот, пойди наори на него за то, что он нам тут бытовую сеть нагружает и пошли за минералкой.

Идея Жукову понравилась, и он тут же побежал её воплощать. Через полминуты свет потух, а ещё через полминуты раздался дикий смех сэра Жукова. А ещё через минуту сияющий Жуков зашел в кабинет, держа в руках шорты, на которых было большое, размером с ладонь, чёрное обуглившееся пятно в области задницы.

— Бл#дь! — все-таки не выдержал я, сжав кулаки от злости.
Следом за Жуковым в кинозал вошел Вася. Ему было так стыдно, что я тут же перестал злиться. Его щёки, казалось, сейчас или вспыхнут или начнут плавится, а взгляд, обращенный в пол, прожжет дырку в пресс-центр.

— Коль, давай, я новые шорты тебе куплю? — виновато спросил малой, уставившись на меня. — Или давай сейчас в общагу сбегаю, другие принесу?

— Во! И как раз соседей своих разбудишь дебильных! — обрадовался мистер Жуков.

При упоминании о соседях, Вася сконфузился и опять посмотрел в пол.

Наблюдать за ним было жалко и я решил примерить шорты. Зеркал у нас не было, поэтому, включив изображение с веб-камеры на весь экран, я натянул шорты и залез на стул, рассматривая обуглившуюся в виде сердечка синтетику на мониторе. Вот говорила мне мама: «носи хлопок, а не всякую химию». Хотя…

Изловчившись на столько, на сколько мне позволяла фигура и врожденная гибкость, я изобразил букву «Т» (знаю, это сложно представить) и начал находить, что пятно смотрится довольно стильно и неординарно, и что если на шортах будет такое пятно, то будет не так жалко сидеть где попало.

Я почему-то не обратил внимания на приближающийся цокот каблуков. В кабинет опять зашла та же тетенька, что и двадцать минут назад. Я понял, что когда я массировал Бороде плечи, будучи в трусах, это ещё можно было понять.

— Мне нужен, — тетя посмотрела на бумажку в руке. — Николай Хлевицкий.

Я резко выровнялся, не слезая со стула, и точно попал головой в единственную на все сто пятьдесят квадратных метров потолка бетонную перегородку. Потом, держась за макушку, слез со стула и отрекомендовал себя. Тетя почему-то посмотрела на меня с опаской. Но потом тоже представилась:

— Я — Анна Владимировна. Меня прислала к вам Анна Александровна, сказала, что вы мне сможете помочь.

При имени «Анна» у меня сразу теплеет в животе. Просто люблю я это имя сильно. За долю секунды мой мозг оценил Анну, как там её по отчеству, как девушку лет двадцати пяти-тридцати, с красивыми ножками в красивых туфельках на красивых тонких шпильках, что есть большая редкость в нашей местности в виду обилия ступенек и большой кривизны дорог. Не могу сказать, что дама была сильно симпатичной, однако все свои достоинства она умело подчеркивала. Анна «как её там», была в короткой юбочке и легкой льняной блузе, сквозь которую просвечивался белый бюстгальтер. Я расценил её сразу как «тетеньку» за очки в красивой черной оправе и крупную «гульку» крашеных темно-рыжих волос на голове, которые себе любят делать все учительницы русского языка и иногда математики.

Затратив ещё полсекунды на вычисления, я представил Анну «как там её» без ничего. Последнее время я на всех так смотрю (ну, кроме Жукова), потому что одна особа слишком высокого мнения о себе. Нужно мне снять напряжение. Но уже без помощи мануальной терапии.

— Я готов помочь вам всем, чем смогу! — искренне заявил я, немного переборщив с пафосом, но тетенька незаметно даже для себя поморщилась. Чего она такая скучная?

— Мне нужно сделать анимацию к конкурсу. Нужно, чтоб логотип фирмы такой-то вращался…

— Логотип в векторе есть? — подозрительно спросил я.

Тётенька такого вопроса не ожидала и захлопала глазами. Но нашла в себе силы протянуть мне флешку, которую я тут же вставил в картридер. На флешке были какие-то фильмы-презентации какой-то то ли муки из кокоса, то ли присыпки для малолетних. Вроде бы на иврите. Это меня не устраивало. Там же, я обнаружил постер фирмы (уже на русском), из которого узнал, что контора банчит натуральной косметикой для детей. Логотип там, естественно, был. Не в таком варианте, как нужно мне, но хотя бы так. Это не то, когда приходится находить на фотографии логотип, напечатанный на футболке или пакете…

— Так, мне нужно будет его с нуля отрисовать в векторе, потом только смогу проанимировать в максе. Там какой-то дополнительный титр нужен?

Тетя испугалась страшных слов.

— Нам на завтра нужно…

Я понял, что «клиент» из тех, которые сами не знают, чего хотят, поэтому обрадуется всему.

— Мне до завтра есть, чем заниматься. Я за час всё сделаю. Делов-то? Зайдите через сорок минут, если я все правильно понял, то уже будет готово.

Тётя так же растерянно удалилась как и зашла, а я засел за работу. Для подобных вещей я руку уже давно набил и мог шлепать логотипы с нуля за десять-двадцать минут, зачастую лучше оригинала (клиенты потом просили себе на флешечку, а потом я находил свои работы на их сайтах).

Тётенька пришла ровно через сорок минут и при виде родной символики невольно хлопнула в ладоши.

— Вам с альфа-каналом делать или на подложке?

— ???

— На черном фоне пусть крутится или что-то на фон подставить?

— Ну, я даже не знаю… — тётя вытянула губы в трубочку и закатила глаза. — А можно картинку какую-нибудь?

— А давайте котят? — весело пошутил я.

— А давайте! — тоже обрадовалась тетенька.

Я понял всю серьезность ситуации, и шутить перестал.

— Нет, всё-таки котят не стоит, потому что будут логотипом перекрываться, а это некрасиво. Так ведь?

Тетенька на пару секунд застыла, но потом продолжила, как ни в чем не бывало.

— А, да, конечно, не стоит. Пусть так и будет. Хорошо же?

— Вы у меня спрашиваете? — ещё раз улыбнулся я. — Я делаю так хорошо, как могу. Лучше не будет.

— А лучше и не нужно, — довольно подытожила Анна, протягивая мне флешку. Затем она немного застенчиво спросила. — Сколько я вам должна?

Вот, честно говоря, не понимаю я таких людей. Почему бы сразу не обсудить цену вопроса? Я ни на что не рассчитываю, тем более Аня попросила, но все равно это не правильно.

Поставив на копирование файл, я открыл калькулятор и начал произвольно складывать и умножать числа, пока не получилась цифра, близкая к десяти тысячам.

— Вот столько. Не переживайте, это в гривнах.

Тётя ох#ела.

— Это вот за этот логотип-то? За сорок минут работы? — она резко переменившись в настроении. — Я за месяц столько получаю! Да это любой школьник сделает мне за полчаса! Даже лучше! За что такие деньги? Да это…

— Нет, вы не поняли. Работу я делал за «спасибо». Это компенсация за моральный ущерб. За то, что я дневную работу сделал за сорок минут, бесплатно, а вы вместо благодарности... Ай-яй-яй! И не стыдно?

Тётя сильно покраснела. Нащупав в сумке телефон, она сказала, что ей нужно бежать и встала из кресла.

— Флешку не забудьте! — крикнул я и протянул флешку.

Так и убежала, не поблагодарив. ещё и флешку забыла.

Через десять минут мне позвонила Аня.

— Ты что творишь, гаденыш? Я к тебе важного человека прислала, а ты…

— Аня, вот не нужно тут! Я тебе щас всё…

— Это я тебе сейчас «всё»! Я тебе всё устрою! Человек тут в ужасе от тебя прибежал! Они к нам со всей душой, а ты…

— Вот давай спокойно? Она у тебя?

— Да.

— Спроси, что я сделал не так?

— Коля, прекрати ёрничать! Иди сейчас же ко мне, извинись и доделай эту долбанную заставку!

Вызов окончен.

Чего она опять?

Всё-таки все вокруг странные. От работы начинают нервничать, злиться и кричать. Вот мне только спать хочется. Я последнее время от усталости стал таким пофигистом, что мне всё абсолютно по боку. Ну покричала на меня Аня, и что? Сказать ей, что она мне никто с точки зрения иерархии, и что у меня своих дел хватает? И что? ещё пуще начнет старуха браниться. Уже давненько я понял, что умный человек лучше лишний раз прогнется и согласится, чем с пеной у рта будет доказывать свою правоту. Я вот спорил на двух прошлых работах с начальством и был прав. А что толку? Раз уволили, второй раз выгнали. Как говорил господин Крылов: «У сильного всегда бессильный виноват».

По пути я придумывал, за что мне извиняться перед Анной «как её там» и как это сделать элегантно, чтоб выставить себя дураком наверняка.

Зайдя в маркетотдел, я первым делом поздоровался с Таней, которая мне показала на Анину дверь одной рукой, а второй символично перерезала себе горло.

Стало ещё интереснее.

— Так, — я зашел в кабинет без стука. — Хочу извиниться за то, что был не прав. И прошу понять всю ситуацию. Объясняю, — Аня и Анна оцепенели от удивления. — Сегодня утром у нас случился пожар. Но об этом никому ни слова, а то кое-кого посадят. Так вот. Во время тушения я ошпарил себе задницу о раскаленный ВУК-120, — в качестве доказательства я представил обугленное пятно, отчего дамы поежились. — Но более страшно то, что синтетические шорты приплавились к нежной розовой коже и у меня ТАМ сейчас происходит непонятно что. Я даже вызывал знакомого дерматолога по скайпу, чтоб проконсультироваться, а вы, — я показал на Анну. — Как раз зашли к нам. А я постеснялся и сел на больное место, потому что, уже говорил, дело подсудное. А теперь представьте: у тебя на заднице химический ожог, на который давит почти вся масса тела, а тебе тут про какую-то заставку рассказывают? Ну?

Думаю, реакцию дам можно представить. Минуту они молчали.

— Коля, ты дурак что ли? — наконец проснулась Аня. — У меня тут один из директоров фирмы крупнейшей, а ты такое несешь? Ты в своем уме? Ты меня ужа достал своими шуточками! Я…

— Анна, постойте… — Анна как её там встала из-за стола. — Я сталкивалась с такими людьми. Это у них юмор такой. Просто очень своеобразный. Просто они шутят в неподходящий момент и «получается», да, Николай?

Я закивал с надеждой.

— А ещё я вам флешку принёс, а то вы за… э… Ну, в общем вот.

— Вот и славненько, — сказала Анна как её там уже очень уверенно. — Мы с вами просто друг друга недопоняли. Давайте замнем этот инцидент?

— Давайте, — согласился я.

Аня развела руками и лишь молча смотрела, как мы с Анной обменялись рукопожатиями. Потом я откланялся и побежал обратно, сверкая пятном на заднице, ибо через час у меня была по графику съемка какого-то мастер-класса. И каково же было мое удивление, когда я в детской игровой обнаружил свою знакомую Анну «как её там», вместе с детьми. Оказывается, она притащила ингредиентов, чтоб собственноручно забадяжить косметику, типа такой, которую использовали древние красавицы Египта и Сирии. Зрелище было абсолютно незрелищным, ещё и свет в маленьком помещении совершенно дурацкий, поэтому съемкой я был недоволен. Предвкушая трехкилометровый путь на студию я иронизировал на счет обеда, на который скорее всего не успею и на счет того, что день сегодня вообще какой-то странный. Но меня ожидал сюрприз — Анна «как её там» ехала в ту же сторону на личной повозке и предложила подбросить. Ну а я чё? Мы не заводили никаких бесед, не обменивались никакими взглядами, а просто доехали до места, где вежливо попрощались.

Поднявшись наверх, я услышал поистине грандиозную балладу под названием «какого ХХХ вы опоздали на работу?», состоящую из элитнейших матов чуть ли не на половину, в исполнении сэра Жукова. Насколько я понял, его студенты (мои с Васей сожители) только-только соизволили явиться на рабочее место.

— Сань, ну че ты орешь? Ну, опоздали… Ты же тоже опаздываешь?

— Да вы ох#ели вообще??? — ласково поинтересовался Жуков. — Да я вас всех отсюда домой отправлю завтра же! Чё вы ржёте, дебилы?

Стоит сказать, что Жуков в гневе чем-то напоминает разъяренного хомяка.

— Да-да, конечно, ты нас уже десять раз домой отправлял. А кино кто крутить будет?

Жуков аж надулся от такой наглости.

— Да я наберу себе студентов из местной бурсы, они мне пятки будут целовать, только чтоб вожатыми не работать! Что, думаете, вы тут самые незаменимые? Последнее время из Шахтерска одних дебилов присылают.

— Какое начальство, такие и подчиненные, — пошутил я, выглядывая из монтажной.

Все захихикали, а Саня задумался над тем, как ему реагировать над подобной шуткой.

— Так, — Саня загорелся. — Идите все и пишите объяснительные!

— Сань, ну нам на обед, — заскулили студенты.

— Никаких обедов, пока не объясните свое отвратительное поведение! Всё. Жду. Сам жрать хочу. Так что давайте быстрее.

Студенты потопали в кинозал, а я начал возится с аппаратурой.

— Коляяян! Коляян! — радостно заверещал Жуков через несколько минут. — Ты только прочитай.

Я взял бумажку с написанной от руки объяснительной, вспомнил, что где-то уже видел этот чудовищный почерк.

«…нас не разбудил наш сосед Вася. К тому же, до обеда все играют в компьютер, а у нас компьютеров нет, и нам очень скучно…».

— Что, уволить к нафиг? — заговорчески спросил Саня.

— За что? За то, что опоздали? — он кивнул, а я улыбнулся. — А давай тебя уволим за каждое опоздание? Ты хоть раз вовремя на работу пришел? Сань, я сколько тебе раз говорил — если хочешь авторитета, никогда не строй «начальника». Просто веди себя так, как будто они говно, и всё. Опоздали — ты должен одним только взглядом их уничтожить. А не устраивать концерт и развлекать их. Вся твоя злоба против тебя же и идет, не видишь что ли? Чем меньше ты вообще на них реагируешь, тем тебя сильнее боятся. А ты сейчас больше напоминаешь школьника, который на бокс два раза отходил, начал выеживаться, уже отхватил у своих и пошел к первоклашкам мстить за детские комплексы. Сань, ну чё ты как маленький?

— Колян, давай ты их будешь воспитывать? Ты ж хотел?

— Я хотел, когда у меня время было, а сейчас мне пожрать некогда. Я уже забыл, когда на пляж ходил в последний раз. Тем более у меня своё неразумное есть, — я показал на обугленную задницу. — Просто будь проще и люди к тебе потянутся. Ты, кстати, моего не видел?

— За компом твоим сидел вроде. Пошли уже есть?

— Да, давай, я сейчас всех позову.

Я зашел в кинозал и обнаружил там всех студентов. Жуковские сидели за моим компом, а мой сидел на диванчике рядом, и разглядывал интересный пол.

— Вася, ты чего соседей не разбудил сегодня? — начал ехидничать я, глядя на малого, уже обретшего облик, подобный человечьему.

Вася молча продолжал ковырять пол носком, а студенты почему-то злобно переглянулись.

— Хоть выспались ночью, — сказал кто-то из них, и все захихикали, а малой покраснел.

Знаю я такой смех. Видимо, я совсем забил на воспитательный процесс, и мои сожители начали ссориться.

Началось всё с того, что к нам Василия подселили шестым. Пацаны жутко плевались, мол, «как теперь жить в такой тесноте?», но потом, вроде успокоились, когда Василий ознаменовал свое поселение 10 литрами пива и сухариками. На этом нить событий лично у меня прервалась и я упустил из виду всё происходящее. Разве что видел, что Вася никогда не тусуется с остальными.

— Хорош задротствовать! — рявкнул я. — Пошли есть!

Все встали и мы дружной толпой затопали в столовую. Метрах в пяти, за дружной толпой шел Вася.

Как бы случайно задержавшись на вахте, я поравнялся с Василием.

— Что у вас с пацанами случилось?

— Ты о чём?

— Не строй идиота. Почему дома не ночевал?

Василий очень ненатурально изобразил удивление.

— Ну, просто… решил отдохнуть.

— Вась, — чуть смягчился я, понимая, что грубостью ничего не добьюсь. — Не хочешь, не говори, я переживу. Но по-моему у тебя камень на душе. А я просто хочу помочь чем-то.

С полминуты малой молчал.

— Они меня не любят. Они ко мне относятся как к говну и сразу относились, как только я въехал. Постоянно подшучивают, подкалывают, пакости всякие делают. Вроде бы и мелочь, но знаешь, как достает? Вчера утром, когда ты ушел на работу, они думали, что я спал, и такое про меня говорили! Типа я ночью, ну, лысого гоняю.

— Ну и что? — рассмеялся я. — Я тоже частенько балуюсь, в этом ничего смертельного нету.

— Так ничего такого не было! Они просто так херню болтают! А ещё врут, что я храплю! Они сами храпят как паровозы! Я ж им ничего не сделал плохого! Наоборот, сразу по-человечески, с душой, уборку сделал, посуду мыл за всех, мусор выносил. Ну что я, виноват, что для меня другой комнаты не нашлось?

— Ты виноват, в том что слишком добрый. Есть такие люди, которые доброту воспринимают как возможность сесть на голову.

— Я понимаю. Поэтому и стараюсь меньше с ними пересекаться.

— Да, чё там! Ещё пару месяцев не поночуешь и домой, да? — иронично заметил я. — Борись с этим! Не давай на голову садится!

— Вот ты у нас умный, скажи, как это сделать?

— Во-первых, перестань паниковать по мелочам. Тебя очень с толку легко сбить. Ты же взрослее пацанов и умнее. Чего они тебя чмырят? Ну?

— Не знаю…

— Потому что они уверены в себе, а ты нет. Ты в такие моменты думаешь о всякой фигне, злишься и переживаешь. Вот ты видел, как я тут тётеньку сегодня подколол?

— Слышал.

— Ну вот. Так это крутая тётенька между прочим! Просто она попала в незнакомую среду и растерялась. А мастер-классы она знаешь, как ведет? О-о-о, я сам заслушался! Совершенно другой человек! Всё дело в уверенности. Вот давай, покажи, что ты уверен в себе!

Вася споткнулся о ступеньку и я невольно захихикал.

— Просто я очень робкий… — виновато сообщил Вася.

— А чего ж ты в операторы пошел? Это ж самые наглые люди! Вон, я на «Новой волне» курсантов малолетних лошил, когда они меня впускать не хотели в вип-зону, где тусуются Тимати с Биланами.

Я вспомнил, что рассказывал это Васе раз шесть, но тот из тактичности все шесть раз прилежно слушал, не перебивая.

— Просто мне снимать нравится. Я не хочу репортером быть. Я в кино хочу…

— Ээээ, милый друг, думаешь сразу вот так в Голливуд заберут? Это долгий и местами очень скучный путь, который начинается в лучших случаях на региональных каналах и съемках концертов в местных ДК, а иногда заканчивается съемками свадеб и детских утренников, — Вася поежился от ужаса. — А ты тут ещё неплохо устроился, снимаешь хоть и несерьезное, но уже кино. Но не будешь же ты работать всю жизнь за двести баксов и «сникерс» от благодарных детей? Так что, набирайся храбрости и дуй на какой-нибудь «Задрыщенск ТВ».

Я и не заметил, как мы подошли к «Радуге». «Радугой» называлась столовая, в которой можно было неплохо пообедать за доллар. «Неплохо» — это конечно «не хорошо», но лучше, чем травится всякими бичпакетами или тем, что стряпают студенты. Не знаю зачем кто-то распускал слухи о том, что после обеда здесь посетители страдают либо диареей либо изжогой (а иногда всем сразу), и что готовят здесь невкусно. У меня на этот счет такие мысли: «Захочешь есть, будешь и не таким травиться». Тем более у меня за всё время ни разу никакого расстройства организма не было. Разве что духовное, после того, как какой-нибудь повар влюбится и пересолит всё, включая компот.

Остаток дня прошел в работе, и происшедшее забылось как-то само собой. Разве что вернувшись домой часам к двенадцати, я обнаружил Василия мирно спящим в своей постельке. Теперь настало время поговорить с пацанами.

Все курили на крылечке, которое было единственным во всем Артеке разрешенным для курения местом.

— Пацаны, есть серьезное дело, — начал я, окинув всех взглядом, выйдя на свежий прохладный воздух после душа.

Никто никак не отреагировал. Все продолжали с серьёзным, я бы даже сказал напряженным видом втыкать в мобильные телефоны и затягиваться никотином.

— Вы что, морозитесь? — немного повысил голос я. — Или я кого-то обидел?

— Мы видели, как ты сегодня с Василием разговаривал днем.

— И что? — удивился я.

— А что? Он тебе ничего не говорил? — удивились все.

— А что, должен был?

Все переглянулись, а потом захихикали и расслабились.

— Мы ж ему сказали, чтоб больше домой не приходил ночевать, — весело сказал один.

— Мы пошутили, но он так серьезно отнёсся. Вчера не ночевал, — признался другой.

— Задолбал своим храпом, — подытожил третий.

— А в морду? — поинтересовался я. — Типа из вас тут никто не храпит и по ночам не орет?

Последнее относилось к Роману, который иногда по ночам кричал, а раз даже расплакался. Рома начал оправдываться.

— Ну Колян, это ты спишь как бревно, не слышишь. А мы все тупо спать не можем! Так мало того, он нас будит, а потом ещё и дрочит!

Все расхохотались.

— Ром, ты знаешь, что я сразу вижу, когда люди врут. Особенно ты. Вот нафиг врешь мне в глаз?

— Я… — растерялся Рома. — Бля буду, он реально дрочит по ночам! Серьёзно!
Все начали поддакивать и соглашаться, описывая красочные детали столь интимного процесса. И хоть все студенты нервничали, ни в глазах, ни в жестах ни в интонации не было ничего, что б могло указывать на умышленную ложь.

— Может, вы перепутали? Может вам показалось?

Все опять заржали.

— Да, конечно! Он со мной лежит рядом и стонет, а потом аж скавчит, когда закончит, — сказал другой Рома и все засмеялись. — А ещё мы вчера вечером осмотрели его одеяло. Так там пятна желтые! Хочешь сказать, тоже перепутали?

Я изобразил отвращение на лице.

— Взрослые мужики на первый взгляд, а копаетесь в нижнем белье. Трусы не проверяли случайно? Вам бы «ДОМ 2» смотреть или что-то в этом духе. Вот сразу видно, что вам скучно. Нужно будет Жукову сказать, чтоб какую-то работку вам подкинул.
Глядя на застыдившихся студентов, я быстро удалился, понимая, что в любой момент любой из них может себя оправдать. А так я поставил точку и с этой прекрасной мыслью завалился спать.

Обычно я встаю по внутреннему будильнику, но в этот раз меня разбудили. Первая мысль, естественно «Неужели проспал работу???». Но потихоньку начиная контролировать органы чувств, я понял, что на улице ещё глухая ночь, что очень холодно и что-то шибуршит и шепчется вокруг. Ещё через некоторое время я начал разбирать слова:

— Колян, Колян, смотри! — говорил кто-то мне шепотом, заливаясь от сдавленного смеха.

Окончательно прогнав сон, я приподнялся над кроватью и обнаружил, что в углу кровати, где спит Вася, что-то шевелится. Потом понял, что оно стонет. Потом понял, что это сам Вася, и что Вася таки полирует своего маленького друга. Пацаны бегали вокруг и хихикали. Не заметить их было нельзя. Значит, Василий рукоблудил во сне.

— Вот видишь, мы ж тебе говорили? — радостно зашептал Рома. — Вот как с ним рядом можно спать?

— А меня вы нахрен разбудили? — скрипя сонным голосом, обиженно спросил я.

— Чтоб сам увидел.

— А на телефон снять?

— Так темно, ничё не видно.

В комнате было действительно темно, и мизерная матрица телефона не смогла бы передать все оттенки и красоту происходящего.

Пацаны наблюдали, еле сдерживая смех, а мне было интересно, чем это всё закончится. Минуты через пол Василий скрючился, коротко крикнул, глубоко выдохнул и понежился в кроватке.

— Ну что, врём? — обиженно спросил первый Рома.

— Ну, извините, не думал, что такое бывает.

— Не думал он. А может он голубой? Вот так проснешься, а он тебя в ушко целует? — ирочно прошептал второй Рома.

— А я может и не прочь? — пошутил я и все захихикали.

— Колян, может его куда-то переселить? — Предложил Витя.

Я выпрямился, сел поудобнее и начал вещать.

— Пацаны, вот подумайте головой. Думаете, он специально это делает? А прикиньте, у вас тоже самое случись? Что, вас тоже выселять?

— Ну, я бы догадался фапать днем и где-то, где меня никто не увидит, — справедливо предложил первый Рома.

«И ведь не поспоришь», подумал я про себя, но вслух сказал.

— Тут другое дело. У Васи отца ж вроде нет? Он от них ушел…

Я понял, что Василий может в любой момент проснуться и услышать диалог, и что это будет не совсем тактично. Поэтому предложил всем подняться наверх, на лавочки.

— Так вот, — я поежился от морской прохлады , сожалея о том, что не взял ничего тёплого с собой. — Нет у человека отца, который бы рассказал, как и что с этим делать. Нужно ему как-то помочь.

— Я ему дрочить не буду, — сразу отрезал первый Рома и все засмеялись.

— Хорошо, это мы учтем. Но я о другом. Нужно нашему Василию женщину найти. Пусть она и покажет, что куда вставлять.

— Чувак! Мы сами ни с кем тут не мутим, а ты хочешь, чтоб мы ему нашли пару? Да кто на него поведется? — спросил второй Рома.

— Оооо, друзья мои, поверьте, тут клиенток найдется достаточно. Девки как раз таких и любят.

— Да он же гомик! — крикнул первый Рома и тут же сам испугался своего крика.

— Сам ты гомик. Да, согласен, у него дурацкая прическа и джинсы облегающие на худых ногах странновато смотрятся, но вот как раз такие, девчатам и нравятся. Ему ж не нужна какая-то секс-бомба или баба-огонь, ему нужна какая-то скромная девочка, которой крайне не подходит необразованный грубый контингент типа вас или каких-нибудь других гопников.

— Да нам просто никто здесь не нравится, — начали оправдываться студенты. — Тут или страшные или тупые.

— А вы все тут Алены Делоны с докторскими, да? Давайте забъёмся, что мы Василию пару найдем за три дня? У меня как раз небольшой перерывчик намечается.

— Чё это мы будем ему бабу искать? Пусть сам ищет! — возмутился первый Рома.

— Вы себе найти не можете, вас никто и не просит. Просто относитесь к нему пока с пониманием. Без издёвок и всего такого, — пацанам идея не понравилась. — А то нахрен запаролю вай-фай и за комп свой пускать не буду.

Естественно, все согласились.

Утром я, как обычно, встал раньше всех, пошел на работу и только у самого входа понял, что мне тут делать нечего. Значит, нужно идти к Ане.

Секретарша Таня встретила меня лучезарной улыбкой и овсяной печенькой. Казалось бы, такая мелочь, а так приятно! Таня сказала, что Анна Александровна и Анна «как её там» сидят у Ани уже с полчаса и я пошел к руководителю маркетотдела.

Я довольно много проработал в педколлективе, почти полностью состоящем из женщин, поэтому открывшаяся картина заставила неслабо понастоальгировать. Перед Аней и Анной на столе лежало бесчисленное количество баночек, тюбиков, всякие журнальчики и грязные салфетки. Когда Аня обратила на меня свой взор, я не смог сдержать улыбку — она была похожа на школьницу, которая только начала красится. Краснющая помада, ярко-синие тени и алые румяна.

— Слишком пошло, да? — спросила Аня.

Сейчас у меня было два варианта ответа. При одном можно было хорошенько поржать и не видеться с Аней около месяца, а при втором пришлось быть не очень искренним, но дамы остались бы довольны.

— Мне кажется, чересчур выразительно. Так мажутся, кхм, таким макияжем пользуются те, кто на сцену выходят, и которых будут видеть издалека или на камеру будут снимать вечером. Издалека видны только общие черты, а при недостаточном освещении гамма-кривая чувствительности у матрицы немного отличается от человеческого глаза, и…

— Зачем пришёл? — почему-то обиделась Аня.

— Да просто, в гости. На работе есть нечего.

Аня рассердилась ещё больше, а вот Анна искренне улыбнулась.

— Зайди попозже, я пока занята.

— Ну ладно.

Я вышел, не понимая, где напортачил.

Вот это странное чувство, когда ты по рецепту делаешь торт, а получается радиоприёмник. Не знаю почему, но последнее время Аня меня просто ненавидела. За прошлый месяц мы с ней прошли через такое, о чем писать страшно, и вроде всё хорошо закончилось, по крайней мере гораздо лучше, чем могло бы. И учтите, что у меня каждый день были съемки на жаре, и что к концу дня я с трудом мог ходить. А она со мной как с говном обращается. Я уже и не третирую её совсем, стараюсь помягче, по доброму совету Татьяны даже купил дезодорант для подмышек. И всё равно все плохо.

И что теперь делать? На работу идти нельзя, а то припашут что-то делать, дома скучно, а на пляже тесно. А на дикий пляж, где я люблю купаться голышом, идти сорок минут. Может обратно к Аням пойти и поговорить с ними про жизнь? Хотя нет, они меня только недавно выпроводили и заняты делами государственной важности.

Достав телефон, я набрал Борю.

— Чувак, ты не на работе случайно?

— Совершенно случайно, сам не пойму, почему.

— Шеф там?

— Неа, уехал в Симфер за дисками. А что?

— Да ничего, я ща приду.

— Купи по пути сигарет? Я деньги отдам.

— Я сигареты не покупаю никогда.

— Ну, чувачок! У меня дело серьёзное! Я за утро целую пачку скурил. Купишь?

— Потерпишь. Ща приду, всё обговорим.

Через десять минут мы с Борей сидели в курилке и обсуждали его проблему.

— Чувачок! Я больше так не могу!

— Что случилось?

— Жена достала! Постоянно хочет секса. Ещё и еще! Мне в ВОВ некогда играть! Тут дополнение выходит, мне всех вести, а она скулит, хочет, чтоб я её ублажал! Чё мне делать?

— Лечиться! — рассмеялся я.

— Да не, чувак, ты не понимаешь! Я уже просто не могу! Каждый день, изо дня в день, по пять-семь раз! А ей всё мало!

— Ну, если нам дана сила, нам и ответственность дана. Так Спайдермен говорил.

— Я УЖЕ НЕ МОГУ! Я хочу нормальной холостяцкой жизни, с ВОВом, пельменями и китайской порнухой!

— Борь, я не пойму, ты ж вроде серьёзно говоришь. Какого ты херню мне несешь?

Боря явно занервничал ещё больше, достал из кармана пачку сигарет, убедился, что она пустая, и засунул обратно.

— Чувачок, пообещай, что никому не скажешь?

Я заулыбался.

— Обещаю.

— Не, чувачок, я серьёзно. Никому-никому?

— Не, я секреты не умею хранить, так что не говори.

Боря осмотрелся.

— Ну, хотя бы Жукову не говори.

— Хорошо.

— Короче, где-то неделю назад я смотрю кино и жену удовлетворяю. И так сильно засмотрелся, что нечаянно кончил в неё.

— И что? Только не говори, что без презерватива?

— Чувак! У нас секс по восемь раз в день! Я на них разорюсь нафиг! Какие презервативы? У неё три дня назад должны были начаться месячные. Нифига. Вчера сделала тест на беременность — две полоски.

— Это значит? — вопросительно посмотрел я.

— Угу. Чё делать? Она не хочет аборт.

— Чё делать, чё делать. Ты нормально зарабатываешь, тем более жилье у тебя более или менее есть. Смелее в будущее смотреть, от чё делать.

— Да ты что, чувачок?! Ты представляешь меня с ребенком? Это мелкие отвратительные твари, которые блюют, кричат и гадят?

— Вот появится у тебя такой, посмотрю, что ты скажешь.

Боря резко переменился в лице и засиял как красно солнышко.

— А знаешь, что? Нужно штук пять нарожать и поставить милостыню собирать в Ялте. Как тебе идея? Каждый в месяц будет приносить не меньше штуки баксов!

К сожалению, гениальный мозг Бориса в состоянии выдавать только такие идеи. Нужно что-то полезное сделать — Боря упрется рогом и будет делать всё, лишь бы ничего не делать. Ещё раз уточню — всё, что угодно. Один раз, чтобы оттянуть часовую работу над рекламой, он шесть часов проторчал на жаре, крича «Больше финансирования бездомным животным!». Хоть реальной пользы от него не очень много (тем более полставки), зато атмосфера в коллективе просто суперская.

Не удостоив Борю ответом, я пошел к себе в кинозал.

За компом опять сидел Борода. Опять весь заспанный и бородатый.

— Чего ты дома не играешь? — спросил я, начиная массировать «бородатые» плечи.

— У меня дома инета нету.

— Так принеси комп сюда?

Борода на мгновение оторвался от экрана на меня, но за это мгновение в его глазах я увидел невероятно глубокий вопрос: «Ты что, дурак?».

— Тогда мне придется сидеть на работе постоянно. А это противоречит КЗОТу.

— А сейчас ты не противоречишь КЗОТу, значит?

— А сейчас я не на работе, а у тебя в гостях. И вот плечи пожалуйста сильнее. Ага, вот так.

Массируя плечи, я некоторое время наблюдал за тем, как Бо мастерски расправляется с противниками, а потом пошел в монтажную, где сидели Аня и Вася.
Про Васю я уже рассказывал, а про эту Аню ещё нет. Эта Аня была режиссером. Она вместе с детьми снимала каждую смену короткометражки про Артек. Именно к ней в помощь были любезно присланы двое практикантов — Вася и Коля. Коля в трагедии не появляется, а вот про Аню немного расскажу.

Когда я узнал, что эта Аня к нам приезжает, я был очень рад, так как с той Аней я уже был в ссоре. В первый же день знакомства мы здорово поссорились (у меня так со всеми Анями). Нужно было идти пешком в «Морской» с аппаратурой втроём. Я, Вася и Аня. И я, будучи любезным джентльменом предложил этой Анне немного напрячь булки и помочь нам с Васей в пространственно-временном перемещении не самой легкой и компактной техники. Аня, естественно, начала рассказывать, что она девушка и всё такое. На что я ответил, что она режиссер, а режиссер — существо бесполое. И на неё как на девушку пока никто не претендует. После жарких споров почти на подходе к цели Аня взяла одну палку для выносного микрофона (удочку) и недовольно спросила:

— Ну, тебе хоть стыдно?

На что я искренне ответил:

— Да. Стыдно. Стыдно, что я тебе так мало смог впарить.

И почему-то она на меня обиделась. Ну, типичная Аня!

Однако!

После двух месяцев совместной работы мы хорошенько притерлись, сдружились, и частенько заводили светские беседы на тему артхаусного кино, типа «Заводного апельсина», модернизма и, конечно же кала. Именно она посоветовала мне ознакомиться с трудами Сальвадора Дали, где мастер отписал сей продукт во всей красе и многообразии форм. И если я сначала очень-очень хотел с ней так сказать сношений (эта Аня тоже была очень симпатичной), то потом я её вообще перестал воспринимать как существо противоположного пола. Для меня эта Аня стала чем-то метафизическим, сгустком энергии и опыта, которых я у неё почерпнул немало.

Аня и Вася обсуждали сегодняшний план съемок.

— Коль, ты с нами сегодня идешь? — спросил Вася.

— А что, нужен?

— Технику донести… — Вася сделал лицо, которое обычно делают просящие маленькие дети.

— А почему бы и нет? Как раз с Аней обсудим твоё поведение.

Забыл сказать, что все дети из киноотряда (каждую смену разные) почему-то считали нас с Аней мужем и женой, а Васю — нашим сыночком. Не смотря на то, что у меня с ними разница в три года (в обе стороны). Нам с женой эта мысль всегда казалась смешной, а сын постоянно смущался. А ещё он страшно злился, когда я его называл Сынком.

Вася готовил технику, я обдумывал, как бы вплести Аню в мои планы относительно Васи. Ну, чтоб она со своей женской колокольни что-то могла посоветовать.

Мои мысли оборвал звонок с какого-то красивого номера.

— Вагончик Бормана слушает…

— Ээээ… Коля?

— Нет, это Коля без «Ээээ».

Послышался смешок.

— Коль, мне нужна твоя помощь. Это Аня. Ну, Анна Владимировна. Ты мне вчера с рекламой помогал.

— Что, ошибся где-то опять? Я же говорил, чтоб…

— Да нет, мне по другому поводу.

— А по какому?

— Мммм. Это не телефонный разговор.

— А зачем тогда звонить?

— Ну… Ты сейчас на работе?

— Мне сейчас нужно в «Морской» аппаратуру помочь отнести. Через час освобожусь. Наберите где-то часа через полтора?

— А может, тебя подвезти?

— Подвезти?

При этих словах Вася и эта Аня резко воспрянули духом.

— Ну, нас трое, и много аппаратуры.

— Пару раз метнемся, ничего страшного.

Ну, подъезжайте, будем очень признательны.

— Буду через три минуты.

Анна «как её там» действительно приехала через три минуты и мы смогли запихнуть в её «Пежо» весь комплект техники и себя. Мои коллеги просто сияли, а я чувствовал необыкновенную гордость, стараясь не думать о том, чем придется расплачиваться.
На месте нас ждал киноотряд, который меня страшно любил и который сильно расстроился, когда узнал, что меня сегодня не будет и что фоткать их будет некому. Но я пообещал, что постараюсь вернуться к обеду, а дети пообещали отсыпать котлет.

Мы выехали за пределы лагеря.

— Коль, я извиниться хотела. Я вчера себя немного странно вела.

Анна немного засмущалась и замолчала.

— Ну, ничего страшного. Бывает. А что за «не телефонный разговор»?

Анна «как там» её занервничала, отвернулась в окно, немного поигралась со стеклоподъемником и, наконец, решилась заговорить со мной снова.

— Николай. Коля… Мы с тобой взрослые люди. И я прошу тебя. Нет. Я… Пообещай, что никому не скажешь?

Я такое редко обещаю, но сейчас стало жутко интересно.

— У меня тут слава Барона Мюнхгаузена и мне, даже если я захочу, никто не поверит.

Анна сделала несколько глубоких вздохов.

— Я предлагаю тебе работу. И хорошо заплачу.

— У меня график плотный, я только к десяти освобождаюсь. Так что вряд ли.

— Давай, ты меня послушаешь сначала, а потом будешь говорить? — уже чуть агрессивнее произнесла Анна. — Я предлагаю тебе работу после десяти вечера. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

Ну, как бы у меня всегда были подобные идеи, но я чётко знал, что за производство порнографической продукции могут хорошенько привлечь, отобрать всю технику и впаять неплохой штраф. Хотя с другой стороны меня всегда тошнило смотреть порнуху в первую очередь потому, что она отвратительно снята. Вот, если бы я снимал, то точно сделал бы конфетку, с элементами красивой эротики и прочими вкусностями. А то поставят камеру на стол и давай туда-сюда полчаса! Ну бред же! Как это вообще можно смотреть?

— Ну, ладно. А что нужно будет делать?

— Все, что я скажу, — уже уверенно произнесла Анна. — Ты должен полностью выполнять мои приказы.

Я разулыбался.

— Хех, вы это так говорите, как будто секс мне предлагаете.

По лицу Анны пробежал ужас, она начала рыться в хламе.

— Так, ладно, забудь. Я сейчас тебя завезу обратно и забудь про этот разговор. Вот, — Анна протянула мне лежащую в подстаканнике двухсотку. — Это тебе за неудобства. Если кому-то скажешь…

— Стоп-стоп-стоп! Я думал, вы мне порнуху предлагаете снимать. Ну, я же оператор.

Анна достала из зажигания ключ, нервно бормоча под нос.

— Дурацкая ситуация получилась. Даже как-то неловко. Нужно что-то с этим делать.

— С чем?

— Не твоё дело.

Небольшим усилием я заставил Анну положить деньги обратно.

— Ладно. Как вы сказали, мы взрослые люди, и нам друг от друга кое-что нужно. Давайте заново начнем?

— Только если перестанешь ко мне на «Вы». Меня это бесит страшно.

— Как пожелаешь.

— Ты чем-нибудь болеешь?

— Нет.

— Можешь назвать себя опытным партнером?

— Нууу, — наверное, я покраснел. — В какой-то мере да.

Анна наконец-то улыбнулась.

— Понятно. Только сразу говорю, никакого общения после, никаких «привет, пока», только секс.

— Вопрос можно? По теме.

— Валяй.

— Это шутка?

— Ты видишь в этом что-то смешное?

— Я не вижу причин выбирать меня в качестве ммм… ну, вы… ты поняла.

— Пусть тебя это не касается. Я тебе плачу двести долларов за то, чтоб ты молча делал всё, что я скажу.

Бесспорно, меня напрягало то, как со мной разговаривает какая-то левая тетка, которую я совсем недавно обсмеял, как девчонку. Но двести баксов…

Хотя почему-то то, что мне предстояло сделать, ну, в смысле секс за деньги, казалось чем-то неприятным. Даже не знаю почему — вроде секс и деньги по отдельности очень даже хорошо, а вместе…

— А когда и как?

— Сегодня в десять вечера ты придешь в Аю-Даг, я тебя там встречу и скажу, что делать. И я напоминаю — об этом никто не должен знать. Вот это тебе задаток. Чтоб не убежал.

— Всё понял.

Зачем-то я вышел и пошел в направлении подальше от машины Анны. Она не стала задавать вопросов и удалилась.

Двести баксов. ДВЕСТИ БАКСОВ! Сейчас как раз нужно подкопить денег ещё на одно стеклышко за пару-тройку тысяч баксов, а то у меня последнее время профессионализм падает почему-то. Вот-вот конец смены, должны дать зарплату и можно будет раскошелиться и не питаться последующий месяц бичпакетами и печеньками в маркетотделе. Кстати, нужно к ним зайти, с Аней поговорить.

— Аня, свободна?

— Что надо?

— Ань, я хотел поговорить.

— Опять паясничать будешь?

— Нет, честно. Я хотел поговорить. Серьезно и… можно присесть?

Аня подозрительно посмотрела на меня, но поняв, что я ничего такого не задумал, предложила мне стул.

— Ну, с чем пожаловал?

— Ань, что случилось? Почему ты так сильно изменилась?

— То есть… ты считаешь, что я изменилось?

— А у тебя другая версия? Только не обижайся. Давай сейчас просто поговорим, как нормальные люди.

Немного покрасневшая Аня выдохнула.

— Ну, хорошо. Это ты изменился. Ты мне за лето хоть раз позвонил? Хоть раз вообще?

— Но у меня же работа.

— И у меня работа. Но я находила время вечером тебе позвонить. И что я слышала каждый раз?

Я покраснел. Жестами Аня потребовала, чтоб я сказал сам.

— Что я устал или занят, — виновато промямлил я.

— И что потом?

— А что потом?

— Вот именно! Ничего! Хоть бы раз утром зашел поболтать на пару палок чая. А то забежит тайком, сопрет печенья ускачет к себе туда.

Всё внутри сжалось, потому что я понял, насколько неправильно поступал. Я-то на неё дулся за то, что она меня обломала с рассказом — накатать четыре части рассказа, довести читателя до аппагея в предвкушении развязки, а потом бац и всё — пиши про птичек. А она меня и поужинать звала и так жаловалась, что ей одиноко (ну, вы понимаете, о чем я), но я был почти всегда на съёмках и только нервно отвечал, мол, сейчас не могу говорить.

— Ань, извини.

— Ну, а что «извини»? Ты стал взрослым.

Аня немного покачалась на кресле, затем встала и закрыла жалюзи. Вышла за дверь и попросила Таню куда-то сходить. Вернулась, расстегнула верхнюю пуговицу блузы и плюхнулась в кресло.

— Коль, мне приятно наблюдать за тем, как ты растёшь. Ты уже не тот перепуганный наивный мальчик с круглыми глазами. Помню, когда мы познакомились, ты мне жутко понравился своей непосредственностью. Простой был, как пять копеек. А сейчас? Ты, после покупки своего объектива любимого мне все уши прожужжал. Знал же, что у меня не всё гладко, что мне внимание нужно, и все равно. Ну, Коль, ну разве так можно? Что, молчишь?

— Стыдно.

Аня улыбнулась.

— А сейчас смотрю — какой был, такой и остался. Хочешь есть? — я кивнул. — Ну, кто бы сомневался. Собирайся, покормлю тебя напоследок.

— Напоследок?

Ничего не ответив, Аня достала из ящика ключи и пошла к выходу. Я встал и хотел пойти за ней, но чуть не упал — подкосились ноги. Аня захихикала, а мне было совсем не смешно. Прозрачный намек был понят и мне стало ясно, что Аня уезжает. Осталось только узнать когда и куда.

Молча сев в машину, я в очередной раз начал себя ругать за то, что умные мысли приходят тогда, когда они нифига не актуальны. Всё лето я работал на два объектива, когда рядом была Аня — человек, про которого я написал книгу. Всё отчетливее я понимал, что меня охватывает ужас и безысходность.

— А когда уезжаешь?

— А когда нужно?

Я сильно покраснел и почувствовал, как загорелись уши.

— Я буду скучать.

— Я тоже.

— Так, может, не стоит?

— Я уже все подписала. Меня через три дня ждут на новом месте.

— Где?

— Ой, Коль, ну перестань киснуть. Мне и так не по себе, а тут ещё ты! А ну, взбодрись! Мужиком будь!

Позитивный запал был сильным, но мне передался слабо.

— Ну, хорошо, постараюсь. Мне просто обидно, что я тебя обидел. Блин, тавтология. Ну, в смысле расстроил. Я же тебе должен был помогать. И…

— Успокойся. Во-первых, я, когда ехала сюда, и не думала, что здесь ты будешь. Во-вторых, я тебе очень благодарна за всё. Ты знаешь, о чем я. Не знаю, выкарабкалась бы я без тебя или нет. Я, конечно, не конченая наркоманка, но могла бы тут «наделать» и имя себе испортить. А так всё хорошо, все довольны, никто не в курсе. В-третьих, не льсти себе. Думаешь, я из-за тебя уезжаю? Ну, ты, конечно, большой молодец, но нет. Мне здесь не нравится. Тут скучно. Примитивные задания, всё обкатано, новое не котируется, а я, понимаешь, так не могу. Отдохнула, да, опыта набралась, да, но больше мне здесь делать нечего. Поэтому и уезжаю.

— А куда?

— В Харьков, обратно, туда же, где и работала. Недавно они к нам приезжали «Новую Волну» делать, и я случайно в холле гостиницы встретилась со своим начальником. Разговорились, вспомнили былое, он сказал, что уже уволил двоих с моего места. Не хотят работать, гады. Все ищут, где бы что-то украсть или схитрить. Ну, и намекнул, что рад видеть у себя. А тут сезон закончился, говорят, что делать вообще нечего будет, вот я и решилась.

— А как же дом? Вы же продали. Кажется.

— Да, продали. Первое время у тёти поживу, а там посмотрим. У меня ж в штатах знаешь, сколько денег осталось? Оооо, я ж там заработала ОГОГО! Хватит на квартиру в центре или на пару домов с нуля за городом. А я уже давно хочу себе дом, как у родителей в штатах. Хочешь со мной поехать?

— Куда?

— На северный полюс, балда! Вот ты смешной, когда переживаешь. Ну, только не обижайся. Поехали со мной?

— Как?

— На машине, как. Бру-ха-ха! Ой, ну я прямо не могу. Я готова каждый месяц так уезжать, чтобы это видеть. Со мной поехали в Харьков. Будем вместе жить, работу тебе найдем.

Почувствовав, что внутри все зацвело и запахло, я уже почти начал кивать. Но что-то начало мешать. Я почувствовал, как в прямом смысле сжалось сердце и сбило дух.

— Я даже и не знаю.

— Ну, я так и думала, просто на всякий случай спросила. Чтоб знать для себя, что сделала всё возможное. Я вижу, как тебе здесь хорошо. Это «твоё» и уезжать тебе отсюда не стоит. Здесь все такие как ты — готовы жить семьей в общежитии и радоваться звёздам. Не то, что это глупо, просто не для каждого. И работа на госпредприятии… Тебе я про это вообще рассказывать не буду, но особая специфика. Я так, например, не могу.

— Так, а когда уезжаешь?

— Завтра утром, часов в пять.

— Чего в такую рань-то?

— Чтоб по жаре не ехать.

— Понятно… А вечером что делаешь?

— Да ничего особого. Вещи собираю. Схожу напоследок на море, попрощаюсь. Я в нем так ни разу не искупалась.

— Почему? — удивился я.

— Я плавать не умею, — застеснялась Аня.

— Охохо! А что ж так? Сказала бы, я бы тебя научил.

— Ну вот, сегодня вечером научишь.

— Вечером… Этим вечером у меня была работенка. Знаешь, сколько мне это будет стоить? Только не думай меня отговаривать, я все равно останусь с тобой.

— Ну и?

— Две сотни.

— Гривен?

— Баксов.

— ОГО! Где ты такие деньги берешь? Я тоже хочу!

— Оказываю эскорт-услуги, — как бы отшутился я.

Зазвонил телефон. Вызывал Вася. Васю я любил, конечно, но не так сильно, как Аню. Поэтому телефон был отправлен в беззвучный режим и молча занимался своими телефонными делами.

Мы приехали, и начали обедать в нашем любимом ресторанчике (там в подарок давали мое и Анино любимое мороженое).

Был конец августа.

На набережной Гурзуфа было столько людей, как будто весь Киев вдруг вспомнил, что через три дня начинается осень, работа и прочая грязь со слякотью. А мы болтали про всякие глупости, смеялись и немного сожалели о лете, которое обменяли на шмотки и технику. Я настоял проспонсировать трапезу и Аня особенно не сопротивлялась, мотивировав это тем, что она теперь человек бедный и не имеет по две сотни баксов за вечер.

На месте я не хотел уходить от Ани. Совсем не хотел. Но было нужно. Появилось вдохновение писать, а я и так два месяца ничего кроме статусов контакта родить не могу. Да и Ане нужно было доделать дела. По пути назад она купила бутылку какого-то солидного вина и конфет, чтоб проставиться своим девочкам. Ещё и мне сказала: «Не обижай их, когда я уеду», на что я ответил, что кроме Ани в отделе меня все любят. И подзатыльник я считаю совершенно незаслуженным.

До вечера я закрылся в кабинете и просидел за компом, погруженный в буквы с предложениями, и никто не смог меня оттуда выгрузить. Пока не пришел Боря, сияющий, как красное солнышко. Сначала он стучал в проекционное окно, потом начал чем-то тяжелым бить в стену. Пришлось открыть.

— Коля, пошли, покурим!

— За пять лет можно выучить, что я не курю?

— Ну все равно пошли!

Спорить с Борей дороже для себя, поэтому я пошел травить себя пассивным курением в курилку.

— Угадай? — спросил он, сладко затягиваясь.

— Месячные?

— Ага! — Борис аж подпрыгнул от счастья. — А она так расстроилась. Ха-ха-ха!

— Дурак ты Боря, и взрослеть не хочешь.

— Чувачок! Ты так говоришь, будто сам не такой. Че сам не женишься?

— Боюсь. Хочу, но пипец, боюсь.

— Чего? Ты ж нормально зарабатываешь?

— А жилье?

— Так найди себе в Гурзуфе какую-нибудь бабу, женись на ней, а потом разведись и забери себе полквартиры. Так раза три и накопишь себе на небольшой котеджик у моря, гы-гы-гы.

Идея хоть и прозвучала из уст Бориса, не была лишена смысла. Я бы хотел начинать строить отношения, но пока не представляю, как разжиться жильем. В Крыму, в Гурзуфе или Ялте скромненькая двухкомнатная квартирка стоит как небольшой коттедж Таиланде, куда я хочу в будущем укатить. Там тоже тепло и весело.

— Вот, смотри!

Боря достал из кармана какую-то плоскую фигню, похожую на электронный градусник.

— Что это?

Боря наполнился своим классическим пафосом и начал вещать.

— Тест, чувачок. Это тест. На количество стали в твоих яйцах. Я его прошел достойно. Теперь он твой. Прими же его и носи с достоинством!

Борис протянул мне картонную палочку так, как будто вручал посох света или меч семи океанов.

Я взял, покрутил в руках. Понюхал.

— И что же мне с ним делать, мастер?

— А хрен его знает. Я просто забыл выкинуть по пути. Ладно, всё, давай, мне пора.

И быстренько убежал.

Я ещё покрутил палочку в руках и бросил в портфель, так как урна была забита доверху, и подобная штучка могла бы вызвать много лишних разговоров касательно, например, господина Жукова, который любит сюда приводить одну девочку из пресс-центра и смотреть с ней Х-фактор на большом экране. Самое интересное то, что они реально смотрели Х-фактор и всё.

Подходя к «Аю-дагу» я всё думал, как бы Анне помягче сказать, что всё отменяется. Можно, конечно написать сообщение или позвонить, но это как-то не по-мужски. Ещё и две сотни аванса в кафе потратил, а вся наличка в общаге. Нужно всё сказать в глаза, мол, «я подумал, что тебе следует знать, что я болен …» и вспоминать страшные слова. Ну, или что-то поправдоподобнее.

Зазвонил телефон. Звонила Анна.

— Ну и где тебя носит? — прозвучал немного нетрезвый голос Анны в трубке. — Я уже тут истосковалась вся тут. Когда ты уже придешь?

— Анна, я…

— Ничего не хочу слышать! Приходи! Первый номер на втором этаже.

Анна положила трубку. Попытки перезвонить не принесли успеха — Анна выключила телефон.

Самое интересное то, что у Ани был второй по счету номер и, жопой чую, произойдет какой-то коллапс.

Блин. Нехорошо получается. Как-то, не по-нашему.

Вдруг из-за угла столовой «Морского», возле которой проходил мой путь, я увидел Василия.

— Ты что тут делаешь?

— Козел ты, Коля!

— Чего? Ваще офигел? А в репу?

— Ты туда нас привез, а обратно? Я все на себе тащил.

— А позвонить?

— А посмотри пропущенные? Я тебе раз двадцать звонил и две смски написал. Некрасиво это, Коля, некрасиво.

— Да, точно. Ну, извини. Так что ты тут делаешь?

— На ужин приходил.

Нужно сказать, что нам, как киносъемочной группе, разрешили кушать в детской столовой «Морского».

— Аж сюда? А дома приготовить никак? Совсем разленились.

— Нееет, я просто решил копить на новую камеру.

— И что, будешь ходить ужинать в морской каждый день?

— И завтракать и обедать, — довольно сообщил Вася.

Вздохнув, я покачал головой. Три километра в одну сторону (по горам), чтоб сэкономить двадцатку.

Хотя я такой же был. И есть.

— Ну, ладно, давай, я пошел, — начал прощаться я.

— Коль, а ты куда? А то мне скучно, не хочу в общагу пока возвращаться.

— Да я вообще-то к знакомой иду. У нас типа интимный вечер.

— Ааа, — Вася расстроено потупил голову. — Давай тогда, удачи.

Вася так расстроился, что мне аж стало его жалко. Он развернулся и поплелся домой так, как Иисус шёл на Голгофу.

— Вааась?

— Что? — обернулся Василий.

— Давай, мы тебе проститутку снимем?

Вася офигел.

— Что, прям сейчас?

Я всё узрел.

— Так, чувак, считай это моим подарком. Сейчас мы всё быстренько организуем, придешь, она всё скажет как делать. Ты же девственник?

— Я? Ну как сказать…

— Понятно. Короче, просто будешь импровизировать.

— Коль, я лучше в общагу пойду, завтра на работу же?

— Какая нафиг работа? Учись спать по три часа в неделю! Всё, пошли.

Я потянул Васю за руку к гостинице. Василий идти не хотел, но и сильно не сопротивлялся. Постоянно что-то мямлил про то, что не готов, про то, что не взял с собой ничего.

— О, точно! На тебе презервативы.

Я начал открывать портфель, в который их недавно положил, но тут мне позвонила Аня. И я вспомнил, что и так опаздывал, а тут ещё и задержался.

Сунув Василию портфель, я сказал: «Сам найдешь». Быстренько затащил его на второй этаж, подергал ручку первого номера с табличкой «Do not disturb», открыл её, запихнул внутрь Васю, а сам быстро забежал к Ане, чтобы ни дай Бог не попасться на глаза тем, кто был через стену.

Аня сидела у окна и смотрела на море. Сейчас уже конец августа, поэтому в это время никакой особенной картины не наблюдалось. Просто море. Просто волны и редкие облака на горизонте.

— Последний мой вечер здесь, — тоскливо протянула Аня

— Ой, я тебя прошу! Прекращай это! Пошли лучше набухаемся! — мне тоже было не очень весело, но грустить не хотелось.

Аня натянуто улыбнулась и присела на кровать.

— Я буду скучать.

— Ну, Ань, — я сел рядом. — Ну я тебя прошу, не начинай. Я щас расплачусь сам.

— Ты будешь из-за меня плакать?

Я почувствовал, как начинает колоть в глазах.

— Ты издеваешься?

Аня начала ныть и я тоже не сдержался. Госпади, срамота какая!

Присев рядом я положил её к себе на колени и начал гладить.

Сегодня у нас будет прощальный вечер.

Часов до двенадцати мы валялись на кровати в темноте, слегка нарушаемой светом звезд и луны, и вспоминали хорошие моменты этого лета.

Как-то, когда у нас был кинофестиваль, к нам приехали Глинников и Ильин — актеры из «Интернов» которые играют Романенко и Лобанова. Так вот, в жизни они ещё хуже, чем в кино — вроде здоровые дядьки, а ведут себя как дети. Так вот, одним прекрасным вечером звонит мне Аня и говорит: «Поднимайся к нам на крышу и фотоаппарат захвати». Я, понимая, что ночью фоткать бесполезно, фотик не взял, но поднялся. У входа меня ждала улыбающаяся Аня. «Смотри», говорит, и показывает на двух звёзд, которые как угорелые бегают по крыше и поют песни. Хорошо, что не сломали ничего (там много антенн разных). А через некоторое время она их позвала и как давай ругать на чем свет стоит! Как детей! А они такие виноватые смотрят в пол и только краснеют.

И таких историй было много. Мы рассказывали их друг другу, смеялись, иногда начинали хлюпать, а из-за стенки доносились стоны, как будто там человек десять оргию устроили.

Мы заснули.

Когда я проснулся, Аня уже сложила все вещи у двери и допивала кофе. Солнце ещё не взошло и было прохладно.

— Когда едешь?

— Уже вот-вот. Не хотела будить. Ты так мило спишь. Особенно когда слюнки текут.

Застеснявшись, я отвернулся и вытер слюни, которые предательски высохли на подбородке.

Она предложила подвезти меня к общаге, но я сказал, что хочу прогуляться и чтоб она уже уезжала, а то я опять ныть начну. Мы чмокнули друг друга в щечку и расстались.

Странно, но реветь не хотелось. Даже наоборот. Я чувствовал, что всё очень хорошо, а будет ещё лучше. И тогда я вспомнил самый лучший день этого лета. Когда мои читатели Вова и Никита из Рязани привезли здоровенную коробку печенья.

Всё-таки это лето было не зря.

Послесловие.

На работе я встретил Васю.

Вот кому на Руси действительно жить хорошо! Своей радостью и лучезарностью он наполнял всю киностудию. Увидев меня, он крепко пожал мне руку.

— Коль, я не совсем понял, что вчера было, но это было нечто! Она такая в халате выходит, глаза впучила и спрашивает «ты кто???». А я такой застеснялся и растерялся совсем. Стою, молчу, не знаю, что делать. А она так сразу посерьёзнела и давай командовать. Молодец! Спасибо тебе!

— Портфель где мой?

— А, да! — Вася метнулся в монтажную. — Вот. Только мы всё использовали. Она вообще невменяемая была! Говорит «Давай ещё! Давай ещё!».

— Ты ещё громче покричи, клоун.

Вася замолчал, и было забавно наблюдать за тем, как он давит в себе неистовствующую радость.

А я решил проверить портфель, ничего там лишнего не завалялось ли? Может, закусон или бутылочка недопитая. Но портфель был совершенно пуст.

Зазвонил телефон.

— Алё, Коль, — прозвучал раскалывающийся от боли голос Анны, — ты извини, я чёт не совсем помню, что вчера было. Я тут у себя тест на беременность нашла…


Николай Хлевицкий aka deathmetall © 2012

PAGE   \* MERGEFORMAT 55

1. варианты объяснения феномена смерти сменяли в истории человечества друг друга и до настоящего времени сущес
2. Порівняльні конструкції у творах В
3. Совершенствование координации и ритмичности детей 7-9 лет средствами ритмической гимнастики
4. Тема Возраст детей Анализирующий
5. Статистика для студентів усіх форм навчання напряму підготовки 6
6. новой жизни Студенческий совет ФСН подготовим для вас эту памятку
7. Тема 1. Философия как феномен культуры Мировозрение ~ система представлений понятий взглядов об окружающе
8. Вологда
9. Тема Предмет вікової психології
10. воспаление бронхов и легких сопровождающееся образованием катарального экссудата заполнением им просве
11. Виды и структура планов
12. Большая, бесплатная CRM-система.html
13. РЕФЕРАТ дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата політичних наук Дніпро
14. тема теоретических воззрений на мир и место в нем человека совокупность нравственных учений и норм
15. Сялянскі і рабочы рух на Беларусі 60-90 гг. ХІХ ст
16. мостом между Западом и Востоком
17. Алмаз
18. Кризис идентичности
19. Контрольная работа 1 Таблица 1
20. тема технічних технологічних елементів економічних комерційноправових організаційних методів управлін

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе