Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
PAGE 42
Переводы сайта HYPERLINK "http://best-otherside.ru/" http://best-otherside.ru/
Перевод: Salome
Бета: Newshka
По заказу: Dafina
Обложка: Georgie
Предупреждение: Встречается нецензурная лексика
Размещение: Без согласия команды ОС и ссылки на наш сайт - запрещено!
Первый раз забыть невозможно. Кэмерон Льюис – сотрудник фирмы, инспектирующей аквапарки, очень любит работу тренера-инструктора по мерам безопасности на воде. С начала марта и до конца сентября он в разъездах, наслаждается постоянной сменой обстановки и новизной ощущений. Ему исполнилось тридцать, именно с возрастом связывает Кэмерон появившееся ощущение гнетущей пустоты, постепенно заполняющее душу. Однажды, войдя в аудиторию, он видит перед собой симпатичного парня – повзрослевшую версию младшего брата своего лучшего друга… Ноа Уинтроп никогда не забудет свой первый раз. Страх, боль, потрясающее наслаждение – и всё это с Кэмероном, парнем, о котором он всегда мечтал. Будучи подростком, он совершенно потерял голову из-за лучшего друга своего брата. И вот, наконец, у него появился шанс заставить Кэмерона заметить его. Кэм однажды отверг его, но на этот раз Ноа не собирается легко сдаваться.
– Эта аудитория подойдёт?
Кэмерон изобразил сияющую улыбку сотрудника компании Хавьерс Сейфти Трейнинг и повернулся к Биллу, координатору учебного отдела колледжа Бей Кантри Комьюнити.
– Подойдёт – не то слово. Это ведь оборудование для презентаций?
Билл кивнул. Кэмерон тут же забыл о его присутствии. С трудом подавив вздох облегчения, он водрузил на преподавательский стол свой портфель, по габаритам едва соответствовавший ручной клади в самолётах. В классе уже толпились слушатели учебно-аттестационных курсов, собравшиеся на занятие по обновлениям и дополнениям в правилах безопасного поведения на воде и современным стандартам оказания первой медицинской помощи. Кэмерон, оценив лекционный зал, решил, что аудитория ничем не лучше и не хуже тех, в которых он побывал или ещё побывает этой весной. Четвертой весной, которую он встречает в качестве национального тренера. Внутри зашевелилось неясное раздражение, вызванное, скорее всего, свежестью воспоминаний о том, как он чуть не отморозил себе яйца в середине марта во время задержки рейса в аэропорту Буффало. Мне пришлось пахать как проклятому, чтобы добиться этой должности, – напомнил себе Кэмерон. Зато сегодня, если всё пойдёт по плану, уже в два часа он зароется ступнями в песок пляжа Панама Сити Бич. Нет, он всё-таки любит свою работу.
Билл вручил ему пульт от DVD. Открывая портфель, Кэмерон скользнул взглядом по спине широкоплечего парня, разговаривающего с женщиной в первом ряду. Он едва удержался от того, чтобы инстинктивно не вскинуть бровь от восхищения. Хоть Кэмерон и привык считать работу с привлекательными ребятами ещё одним бонусом своей профессии, он неоднократно посещал семинары по сексуальным домогательствам, подписывал соответствующие документы и прекрасно знал, что пялиться на стажёров строго воспрещалось правилами Хавьерс Сейфти Тим. Разглядывание аппетитной флоридской задницы могло повлечь за собой дисциплинарное взыскание, но заставить себя отвернуться он не смог. Там действительно было на что посмотреть: вначале взгляд останавливался на широких плечах, затем плавно перемещался на узкую талию с таким милым прогибом перед конечным пунктом осмотра – округлым задом, туго обтянутым джинсами. Неожиданно Кэмерону захотелось поскорее закончить с теорией и перебраться в бассейн для практических занятий. Солнце Флориды, симпатяжка-стажёр… По всему видать, что эта поездка будет намного приятнее командировки в Буффало.
– Кое-кто из присутствующих утверждает, что знаком с вами, – сказал Билл.
Улыбка из разряда «как-я-рад-быть-здесь» вновь появилась на лице Кэмерона.
– Вполне вероятно. Я вырос недалеко отсюда.
Билл подошёл к переднему ряду и похлопал по плечу парня, которым так заинтересовался Кэмерон. Кажется, этот кое-кто ошибся. Хотя прошло двенадцать лет, с тех пор как он последний раз был дома, Кэмерон наверняка узнал бы такой экземпляр, если бы встречал его раньше. Мистер Привлекательность обернулся. Чёрные волосы взметнувшись, упали на ярко-синие раскосые глаза… Черты лица не изменились, может, стали чуть жёстче. Глаза по-прежнему лучились знакомой кипучей энергией. Но во всём остальном… Кэмерон с трудом узнавал в этом высоком мускулистом мужчине младшего брата Адама.
– Ноа?
Парень улыбнулся. Господи, неужели у него всегда были ямочки?
– Привет, Кэм. – Он вечно произносил его прозвище с характерным хриплым придыханием, точно вкладывал в это слово тайный, известный только им двоим, смысл.
Да, у них была своя тайна, но Кэмерон предпочёл бы никогда не вспоминать о ней.
Первый год учёбы в колледже, каникулы в конце семестра.
Кэмерон пытался смотреть музыкальный канал, от изрядного количества выпитого пива глаза сами собой закрывались. Он растянулся на диване в подвале дома Адама, в то время как сам хозяин вырубился в кресле и своим звучным храпом заглушал музыку. Балансируя на грани между сном и бодрствованием, Кэмерон почувствовал, как кто-то прижался к нему и целует. Прежде чем окончательно проснуться, он ответил на поцелуй.
Он с трудом приподнялся, опираясь на локти, отпихивая костлявые плечи:
– Ноа? – Глаза Кэмерона сфокусировались на младшем брате Адама. Сплошные длиннющие руки и ноги… а ещё копна тёмных растрёпанных волос.
– Кэм. – Глупое уменьшительное имя, приклеившееся к Кэмерону в колледже, слетело вместе с выдохом с пухлого чуть широковатого рта, находящегося в опасной близости от его губ.
Сон как рукой сняло. Кэмерон толкнул парня сильнее. Ладно, теперь он знает, что младший брат его лучшего друга запал на него. Пацан показал это так ясно, что не осталось никаких сомнений. Кэмерон давно уже замечал преследующий его повсюду взгляд мальчишки, ему даже показалось забавным, что Ноа, бросив вызов трём поколениям болельщиков Брейвс в своей семье, купил бейсболку Янки, как у Кэмерона. Но это… господи, если бы Адам сделал нечто подобное с шестнадцатилетней сестрой Кэмерона, он бы просто убил его, несмотря на всю их дружбу чуть ли не с детского сада. В мерцающем свете работающего телевизора глаза Ноа были такими неуверенными, умоляющими, в них затаилось желание, которого Кэмерон не замечал раньше. Ноа облизал губы, и Кэмерон вдруг понял, что должен сбросить его с себя – немедленно. Но сделать это было нелегко – Ноа, несмотря на свою худобу, оказался неожиданно сильным.
– Кэм, – прошептал он опять.
– Нет, – удалось выдавить Кэмерону, он молился, чтобы выпитый алкоголь помог подавить возбуждение – доказательство его заинтересованности уже явственно выпирало в джинсах.
– Почему? Я ведь знаю. Знаю, что ты гей.
Кэмерон зыркнул на Адама, слава богу, по-прежнему мирно похрапывающего в большом раскладывающемся кресле. Когда год назад Кэмерон наконец-то осмелился ему признаться в своей ориентации, Адам пожал плечами и пробурчал: «Ну и что с того, чувак. Мне по-барабану». Почему-то у Кэмерона было такое чувство, что поцелуи взасос с младшим братом Адама не попадали в категорию «по-барабану».
– Он мне ничего не говорил. Я просто знаю.
– И…
– Я тоже гей.
– Тебе пятнадцать, Ноа. Уверен, иногда ты и фонарный столб готов выебать.
Лицо Ноа не дрогнуло, но Кэмерон всё равно почувствовал, что его слова больно задели эго пятнадцатилетнего подростка.
– Я видел, как ты смотришь на меня. – С вызовом бросил Ноа. Кажется, его эго обладает удивительной способностью восстанавливаться в кратчайшие сроки.
Чёрт побери, а ведь мальчишка в чём-то прав. Не то чтобы он позволял себе фантазировать о младшем брате друга, просто за последний год Ноа из неуклюжего гадкого утёнка превратился в довольно симпатичного парня. Яркие глаза, падающая на них длинная тёмная чёлка… К тому же он постоянно вертелся под ногами, стараясь привлечь к себе внимание.
– Ноа, слезь с меня.
– Но почему?
– Тебе пятнадцать. Это незаконно, дружище.
– Через пару месяцев мне будет шестнадцать.
– Твой брат убьёт меня.
– Он в полной отключке. – Ноа потёрся о пах Кэмерона, обжигая горячим дыханием шею, и, вот же ёбаная хрень, эрекция усилилась – не скроешь. Ноа радостно оскалился, проведя языком по острым белым зубам, его раскосые глаза хитро прищурились. Кэмерон едва не потерял остатки самоконтроля.
– Ноа. Слезь с меня. Сейчас же.
– Но ты…
– Твою мать, Ноа, – гаркнул Кэмерон, сбросив, наконец, упрямого нахала на пол. Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы собраться с мыслями и перевести дыхание, – Я – мужчина. Это – непроизвольная реакция. С мужчинами иногда подобное случается.
У Ноа был такой вид, словно Кэмерон заехал ему ногой по яйцам. Кэмерон протянул было руку, чтобы пригладить взъерошенные волосы, но тут же отдёрнул её. Он хорошо помнил, что значит быть пятнадцатилетним, сбитым с толку противоречивыми и непонятными чувствами, желаниями, вопросами. Он знал Ноа всю его жизнь и… нет, Кэмерон не станет ответом. Только не для Ноа. Клип закончился, начался рекламный ролик, Ноа встал, громко топая, поднялся по лестнице, до конца каникул Кэмерон больше его не видел.
Кэм узнал его, Ноа был доволен произведённым эффектом. До чего ж приятно наблюдать, как всегда невозмутимый и сдержанный Кэмерон Льюис задыхается, словно выброшенная на песок рыба.
– Как… как Адам поживает?
– Отлично. – Ноа протянул руку, и после секундного замешательства Кэм пожал её, – у них с Марией двое пацанов, дом, в общем, всё в порядке. Они сейчас живут в Джексонвилле.
Неужели Кэм покраснел? Вспомнил ночь после свадьбы Адама и Марии? Казалось, он пытается смотреть куда угодно только не на Ноа, и руку выдернул чуть быстрее, чем положено.
– Мне надо… – он кивнул в сторону комнаты, – начинать занятие.
– Конечно. – Ноа собрался уходить.
– Мы ведь поговорим позже?
– Вряд ли. Уверен, ты найдёшь, чем заняться.
Взгляд Кэма метнулся обратно к его лицу, зелёные глаза расширились от удивления. Ноа пожал плечами, пряча улыбку:
– Я просто хотел поздороваться.
Он уселся в первом ряду. Высказав желание поскорее начать занятие, Кэм тем не менее на удивление долго раскладывал бумаги и возился с DVD проигрывателем. Ноа листал раздаточный материал, и лишь однажды мельком кинул взгляд сквозь чёлку на Кэма, когда тот уронил канцелярский зажим. Он не должен был получать столько удовольствия, выводя Кэма из равновесия. Но Кэм сводил его с ума с тех пор, как Ноа понял, зачем ему член, поэтому Кэм вроде как заслужил эту маленькую месть. Кэм, наконец, встал перед классом, предложил всем занять свои места. Ноа чувствовал, что тот всё ещё думает о нём, хотя бы потому как Кэм упорно не хотел смотреть в его сторону. Пока на DVD шло «Оказание первой помощи при травмах позвоночника», Ноа заметил, что прислонившийся к кафедре Кэм нервно барабанит пальцами по бедру. Неизменно собранный, уверенный в себе при любых обстоятельствах Кэмерон Льюис никогда не нервничал. Неужели Ноа добился невозможного? Остаётся надеяться, что именно он стал причиной переживаний Кэма.
С того момента как он увидел знакомое имя в расписании занятий, его мысли постоянно вертелись вокруг Кэма. Ноа пытался представить, как тот изменился за шесть лет и как отреагирует, увидев его снова. Ноа перестал сравнивать всех парней с Кэмом только спустя год после их последней встречи, но он так и не смог заставить себя забыть о нём. Разве можно забыть ту ночь? Самую кошмарную и в то же время самую лучшую ночь в его жизни.
На свадьбе Адама Кэм весь вечер методично накачивался спиртным. Ноа казалось, что тот даже удвоил усилия после того, как по традиции произнёс тост шафера. Ноа тоже не отставал – Адам и кузены исправно снабжали его напитками. Всё же, когда после банкета Ноа шёл за Кэмероном в его номер, оба были гораздо менее пьяными, чем притворялись.
В безлюдном коридоре Кэм обернулся и пристально посмотрел на него. Ноа бросило в пот, во рту пересохло. Сердце тревожно затрепыхалось где-то в горле, противно засосало под ложечкой. Член беспокойно зашевелился в штанах. Кэм прислонился к двери своего номера и несколько минут изучающе разглядывал Ноа, вертя между пальцами пластиковый ключ. Ноа, словно находясь под гипнозом, следил за длинными гибкими фалангами, играющими с карточкой.
– Мне уже девятнадцать… исполнилось в прошлом месяце.
– Да, я в курсе. – Кэмерон вставил ключ в слот замка и вошёл в комнату. Ноа застыл. От тревожного ожидания голова, казалось, вот-вот взорвётся.
– Заходи. – Кэм придержал дверь. В его интонациях слышалось скорее насмешливое изумление, чем желание, но Ноа было всё равно. Он прошмыгнул внутрь, пока Кэм не передумал.
Целый день Ноа всеми правдами и неправдами пытался привлечь внимание Кэма. Пользуясь любым предлогом, чтобы оказаться рядом, он ухитрился сесть возле него в лимузине и всю дорогу до церкви прижимался к его бедру своим. Ему так хотелось, чтобы Кэм заметил, что он больше не пятнадцатилетний подросток. Кэм раз или два окинул его оценивающим взглядом, но каждый раз, когда Ноа казалось, что тот сейчас подойдёт к нему, Кэм отворачивался и заговаривал с кем-то другим. В конце концов, Ноа надоела эта игра в преследование, он смирился со своей неудачей и ушёл из банкетного зала. В баре отеля, куда он перебрался, чтобы дождаться окончания вечера, было немноголюдно. Бармен, кинув взгляд в его сторону, нахмурился, но так как Ноа не пытался заказать себе выпивку, оставил в покое. Ноа, в принципе, и не нуждался в дополнительной дозе алкоголя. Он отрешённо наблюдал за игрой в бильярд, полностью погрузившись в свои мысли, но внезапно почувствовал, что кто-то подошёл к нему. Словно уловив какую-ту вибрацию в воздухе, волоски на руках встали дыбом. Даже не оборачиваясь, он знал, что за его спиной стоит Кэм.
– Итак, – Кэм дыхнул алкоголем ему в лицо. Он стоял слишком близко, почти касаясь его. Ноа с трудом проглотил подступивший к горлу ком и, не зная, что сказать, уставился на Кэма. Тот наконец-то смотрел на него так, словно у Ноа есть то, что ему нужно. Если он сейчас всё испортит неосторожным словом, никогда себе этого не простит.
– По-прежнему считаешь себя геем? – наклонившись к нему, шёпотом поинтересовался Кэм.
Ноа вопрос развеселил. Неужели Кэм до сих пор сомневается?
– Я гей. Абсолютно уверен в этом. – Он расправил плечи и выпрямился. В колледже он вырос на пару дюймов, и теперь Кэму приходилось смотреть на него снизу вверх.
– Хм. Поглядим. – Кэм подмигнул ему, кивнул головой в сторону выхода и нетвёрдой походкой направился к двери.
Ноа никак не мог поверить в то, что всё это происходит с ним в реальности. Что это действительно Кэмерон стоит сейчас напротив него с задумчивой ухмылкой, привалившись к стене в прихожей своего номера. Кэм, кажется, всё-таки слишком пьян. Ноа почувствовал угрызения совести. Уходить ужасно не хотелось, но он заставил себя развернуться к двери. Кэм поймал его за руку и прижал к стене. Он навалился на него, вжимаясь своим телом… сам! Кэмерон грёбаный Льюис сам потёрся об него пахом, заглянув в глаза, а зрачки его при этом так расширились, что вокруг них остался только узенький зелёный ободок. Член Ноа и без того уже полувозбуждённый тут же отреагировал, наливаясь каменной тяжестью.
– Ты этого хотел, Ноа?
Ноа не ответил, он не мог сейчас говорить. Схватив Кэма за шею, он притянул его к себе. Кэм улыбнулся, и язык Ноа легко проскользнул между его полураскрытыми губами. От влажного трения губ и языков, вся кровь, циркулирующая в теле, хлынула к члену. Ноа пришлось напрячь мышцы ног, чтобы не упасть.
Его рот был сладким от шампанского. Кэм пьяненько посмеивался, целуя Ноа в губы, в шею, пытаясь расстегнуть пуговицы на его смокинге. Осознав, что не справляется, он оставил в покое одежду, накрыл ладонью пах Ноа и принялся потирать член прямо через ткань штанов. У Ноа голова шла кругом. Он понимал, что может кончить в любую минуту, надо было действовать немедленно.
Схватив Кэма за лацканы пиджака, он оттолкнул его. Кэм с грохотом врезался в противоположную стену и рассмеялся. Пока Ноа, прижимаясь к нему, целовал его шею, тот всё еще хихикал. Но стоило Ноа опуститься на колени, и Кэм тут же притих.
Пытаясь справиться с дрожью в руках, Ноа несколько раз сжал и разжал кулаки, прежде чем расстегнуть молнию на брюках Кэма. Сколько раз в своих фантазиях он проделывал это? Сколько раз за последний год, отсасывая очередному парню на вечеринке, он воображал, что это член Кэма у него во рту, что это Кэм с криком кончает глубоко в его горле? Ноа паниковал, под ложечкой опять противно сосало, он явственно чувствовал, как кислота разъедает стенки его желудка. Нужно было спешить, пока Кэм не передумал, Ноа достал его член из расстёгнутой ширинки. Как только идеальная грибовидной формы головка показалась из одежды, он обхватил её губами. Он облизывал её, дразнил кончиком языка уздечку, бороздку под ободком, собирал солоноватые капли из щели в центре. А затем резко втянул её в рот. Рука Кэма тут же зарылась в его волосы, пальцы запутались в чёлке и потянули, заставляя Ноа поднять голову:
– Бляяя, Ноа!
За год пребывания в колледже, осваивая искусство минета, Ноа кое-чему научился и сейчас, с Кэмом, он планировал использовать весь свой арсенал. Он расслабил нижнюю челюсть, мышцы гортани и глубоко заглотил длинный толстый орган, губы сомкнулись на основании, дотронувшись до гладкой поверхности штанов Кэма.
– Нн-ааа…
Что бы ни собирался произнести Кэм, вместо этого у него вырвался только протяжный стон. Возможно, он хотел назвать Ноа по имени или сказать «нет», но, забыв об этом, он крепко прижал голову Ноа к себе, и тому пришлось судорожно сглатывать слюну, давясь, сокращаясь вокруг нежной шелковистой плоти глубоко в горле. Ноа подождал, пока хватка в его волосах немного ослабнет, скользнул вверх, провёл языком вдоль ствола, затем взял в рот мошонку и сквозь шёлковую ткань трусов осторожно поиграл с мягким мешочком, потом опять засосал головку. Воздух со свистом вырвался сквозь сжатые зубы Кэма. Громкий стук (Кэм, по всей видимости, хорошенько приложился затылком об стену) отвлёк Ноа. Он посмотреть вверх.
– Твою мать, Ноа! – губы Кэма были влажными, широко открытыми, словно это у него во рту только что был член. Он прошептал, задыхаясь:
– Сделай так снова. Заглотни его. Пожалуйста.
Ноа облизал головку, пробуя на вкус сочащуюся из щели смазку, а затем, втягивая щёки, медленно накручиваясь, вобрал ствол в рот. Кэм кончиками пальцев обвёл контуры растянутых вокруг его органа губ и погладил впадины на щеках Ноа:
– Никогда не думал, что ты вырастешь… – Ноа обхватил основание члена рукой и принялся интенсивно сосать его. – Бляяя… что ты вырастешь таким охуенным членососом.
Ноа убрал руку, открыл рот пошире, заглатывая ствол целиком и надеясь на то, что лёгкие пловца позволят ему продержаться без воздуха достаточно долго, чтобы он смог высосать из этого надменного насмехающегося ублюдка всю спесь до последней капли. Кэм схватил его за волосы и потянул голову назад с такой силой, что у Ноа на глазах выступили слёзы.
– Что? – Ноа взглянул на раскрасневшегося Кэма.
– Я пока не хочу кончать.
Ноа вытянул шею и лизнул тёмно-красную головку, торчащую возле самых его губ.
– Ты ведь можешь сделать это дважды.
Из горла Кэма вырвался какой-то булькающий звук. Он резко отстранился.
– По крайней мере, дай мне снять одежду. Не хочу обкончать чужие брюки.
Ноа начал было возиться с поясом на штанах Кэма, но тот оттолкнул его руки, кивком указав на вечерний костюм Ноа, взятый на прокат:
– Трудно будет вернуть залог, если ты запачкаешь одежду спермой.
Ноа поднялся с колен. То, что он сейчас чувствовал… нечто подобное испытываешь, когда ныряешь задом с мостика на вышке. Слепая вера в то, что, завершая прыжок, ты попадёшь в воду. Паника во время свободного падения, когда каждая мышца в твоём теле напряжена до предела. Ноа закусил губу и расстегнул пуговицы на смокинге.
– Это был намёк на то, что я тоже могу рассчитывать на разрядку?
Кэм бросил на спинку стула свою одежду, подошёл к Ноа, помог ему стянуть с плеч пиджак:
– Я не намекаю.
Ноа опять чувствовал свободное падение. А до воды ещё так далеко.
Кэм бросил смокинг Ноа на стул и вытащил рубашку из его брюк.
– Я гарантирую тебе оргазм, во время которого ты забудешь обо всём на свете. – Он отступил на шаг, – поэтому, лучше снимай шмотки, пока они чистенькие.
Ноа начал разматывать кушак, Кэм, сдёрнув покрывало с большой двуспальной кровати, уселся на край и откинулся назад, опираясь на руки. Пальцы окончательно перестали слушаться, мозги закоротило от вида обнажённого Кэма, ждущего его. К чёрту залог. Ноа со всей силы рванул атласную ткань, сдирая с себя пояс. Разглядывая раскинувшегося на кровати мужчину, Ноа едва слюни не пускал от желания. Золотисто-бронзовая кожа, везде кроме узкой белой полоски вокруг бёдер, золотистые искорки в зелёных глазах, золотистые кудри с выгоревшими на солнце прядками. Светло-золотистые волоски на груди, чуть более тёмные – под пупком. Спускаясь ниже, золотые завитки обрамляли великолепную эрекцию Кэмерона Льюиса. Глядя на этот совершенный член, Ноа мог думать только об одном, чтобы он снова оказался у него во рту. И немедленно. В два шага преодолев расстояние, он опустился на колени между загорелыми бёдрами и обхватил губами красный истекающий соком венчик. Рука Кэма опустилась на его голову, перебирая волосы, слегка надавливая. Ноа, сделав глубокий вдох, вобрал в рот весь ствол. В сдавленных стонах Кэма больше не было самодовольных ноток. Ноа скользнул вверх, пососал его, но Кэм практически сразу оттянул его за волосы.
– Я не так хочу кончить, – он подхватил Ноа под мышки и затащил на кровать.
Ноа почему-то был уверен, что знает, чего хочет Кэм. Если быть до конца честным, он всегда надеялся, что Кэм будет у него первым. Разве не поэтому он отказывал всем? Как только Ноа растянулся возле него на кровати, Кэм, полностью подтвердив его догадки, прошептал, лизнув его за ухом:
– Хочу кончить в твоей маленькой тугой заднице.
После этих слов Ноа, наверное, отключился на какое-то время, потому что следующее, что он помнит – губы Кэма, обхватывающие его член… и это было так, словно ему впервые в жизни делали минет: горячо и влажно, и «о, боже, о, боже, мой член взяли в рот». Ноа не представлял, что реально может не кончить, испытав такое сильное возбуждение. Он боялся, что если дотронется сейчас до головы Кэма, то сделает какую-нибудь глупость – выдерет ему клок волос, например, поэтому со всей силы сжал вытянутые по швам руки в кулаки и старался не поднимать бёдра навстречу обволакивающему влажному сводящему с ума теплу. Кэм, бережно захватив губами, покатал во рту его яичко, затем другое, провёл языком сзади по шву и основанию мошонки. Ноа дрожал от напряжения, пытаясь оставаться неподвижным.
– Перевернись, – рыкнул Кэм. Приказ, вызвавший волну сексуального желания и страха одновременно.
Под аккомпанемент бешено колотящегося сердца Ноа перекатился на живот. Кэм погладил его ягодицы вниз до бёдер и обратно, развёл в стороны половинки. Ноа не осознавал, что задерживает дыхание, пока Кэм не лизнул его там, после чего он вообще забыл, что надо дышать. Кэм провёл языком вокруг входа, дразня и увлажняя дырочку, его руки растягивали ягодицы, пальцы впивались в тело. Ноа извивался, но Кэм держал его крепко, широко раскрывая, чтобы беспрепятственно протискиваться горячим языком в узкое отверстие.
– О, Господи, – выдохнул Ноа.
Смех Кэма, тёплый и глубокий, прошёлся вибрацией по чувствительной коже. Кэм вылизывал его зад! Ноа метался и стонал, пока не охрип. Кэм, всунул в него язык, всосал нежную слизистую, Ноа прогнулся навстречу ласке.
– Что такое, Ноа? В колледже не нашлось студента, желающего полакомиться твоей попочкой?
Рот Кэма сменил палец, прижавшийся к пульсирующему отверстию. Ноа охнул, когда палец проскользнул внутрь. Однажды он разрешил сделать такое парню, отсасывающему у него, но ничего подобного тогда не испытал. Возможно потому, что вслед за пальцем Кэм сразу просунул язык, при этом растягивая ягодицы в стороны с такой силой, что хотелось кричать от боли и наслаждения. Враз стало трудно выносить трение члена о простыню, он чувствовал, что ещё чуть-чуть… ох, и он кончит… сейчас. Но Кэм отстранился. Переползая через Ноа, он по ходу поцеловал его в плечо. Послышался звук открывающейся тумбочки, Кэм взобрался на него, оседлав одно бедро. Он слегка толкнул Ноа под коленкой, заставляя подтянуть согнутую ногу к талии. И прежде чем тот опомнился, палец Кэма опять проник в мышечное колечко, знакомя Ноа с контрастными ощущениями тёплой плоти и холодной смазки внутри тела.
– Господи, а у тебя ведь действительно маленькая тугая задница, – хриплый стон Кэма вызвал волну дрожи, пробежавшей вдоль позвоночника Ноа. Палец Кэма приятно щекотал нервные окончания, о которых Ноа никогда не подозревал, мышцы его ануса расслаблялись, постепенно растягиваясь.
– Вот умница. Давай, втяни его, – прошептал Кэм.
Ноа почти свыкся с необычными ощущениями, но Кэм вставил ещё один палец. Вставил – не совсем точное слово, скорее втиснул. И это было до чёртиков больно. Ноа вздрогнул, но тут же почувствовал, как рука Кэма оттягивает вниз его член. Жжение в заднице постепенно переросло в лёгкий зуд, и, чтобы унять его, Ноа начал насаживаться на пальцы. Кэм согнул их, после секундной вспышки боли Ноа почувствовал всплеск наслаждения, нарастающего изнутри. Он выгнулся, пытаясь не потерять это ощущение. Но Кэм, кажется, обо всём догадывался, потому что продолжал двигать пальцами, задевая простату. И с каждым разом было всё лучше и лучше, пока Ноа не осознал, что стонет «да» в ответ на каждое касание. Кэм куснул его за поясницу, прежде чем вставить ещё один палец. Если два пальца вызывали жжение, то от трёх в заднице разгорелся настоящий пожар. Ноа охнул, Кэм поцеловал его спину, затем, прикусив кожу на бедре, втянул её в рот, ставя засос.
– Просто заебись, какой ты узкий, я об тебя свой член сотру на фиг! – Кэм вытащил пальцы, и Ноа, вздрогнув, зарылся головой в подушку. Он услышал, как рвётся упаковка презерватива. Секундой позже скользкий латекс коснулся расщелины между ягодицами. Кэм потянул его за бёдра, заставляя встать на четвереньки. Конечно, Ноа не был наивным. Он прекрасно знал, что боли, по крайней мере в первый раз, не избежать. Ну, разве что готовиться к этому специально целую неделю, тогда возможно. Но у них была только эта ночь, и Ноа не собирался уходить, пока член Кэмерона Льюиса не побывает в его заднице. Он мог признаться Кэму, что это его первый раз, и тогда, наверно, Кэм будет нежным и ласковым и возьмёт его очень медленно, шепча всякую утешительную хрень, чтобы он расслабился. Или, что тоже вполне возможно, Кэм вообще передумает заниматься с ним сексом. Ноа не мог так рисковать. Он не уйдёт отсюда девственником.
Он думал, что готов к этому, старался расслабиться, глубоко дышать и всё такое, но очень скоро осознал, что невозможно быть готовым к твёрдому, как камень, члену, пытающемуся проникнуть в твой зад. Ноа едва сдерживался, чтобы не уклоняться, а стоять спокойно, пока Кэм проталкивался внутрь. А тот двигался, не останавливаясь и, твою мать, Ноа не осознавал, что он такой огромный, когда держал его во рту. Этот членяра сейчас напоминал ёбаный дорожный конус и всё никак не заканчивался. Ну, не безразмерный же он, в конце концов?
– Блядь, блядь, блядь, как туго! Ноа, ты меня просто убиваешь...
Яйца Кэма, наконец, достигли ягодиц Ноа, Кэмерон остановился, с трудом переводя дыхание. Грудная клетка Ноа ходила ходуном, словно он только что сделал двойной кувырок под водой. Ноа кусал губы, чтобы не крикнуть: «вытащи ЭТО из меня», Кэм огладил его скользкую от пота спину. Дотянувшись до его члена, Кэм начал тискать ставшую мягкой плоть. Член Ноа делал вялые попытки ожить, но память о бесподобных ощущениях от пальцев Кэма сменилась чувством раздирающего на части растяжения, от которого только слёзы на глаза наворачивались. Возможно, в первый раз всегда так плохо, и не важно, что Ноа слышал об этом. Надо сказать Кэму, чтобы тот продолжал, и покончить со всем побыстрее. Ноа прогнулся, Кэм скользнул глубже, простонав:
– Да, малыш, вот так.
От этого нежного, но безликого обращения Ноа сделалось совсем плохо, складывалось впечатление, что Кэму вообще наплевать на то с кем он, что Ноа просто очередная подвернувшаяся дырка для траха. Кэм ухватился за бёдра Ноа, двигая его тазом взад и вперёд в такт медленным и глубоким толчкам. Ноа комкал простыни, чувствуя, как пот выступает везде, даже на запястьях, на костяшках пальцев и коже головы. Выдержит ли он, хватит ли его на то время, что потребуется Кэму, чтобы кончить? Кэм вышел из него практически полностью, кончиком члена растягивая кольцо ануса, и когда он вошёл вновь… боль исчезла.
Мышцы внезапно расслабились, позволяя Кэму погрузиться в его тело до самого основания. Пальцы Кэма сильнее сжали бёдра, дёргая Ноа навстречу ритмичным покачиваниям. Волна эйфории мгновенно разнеслась по всему телу. Казалось, внутри каждой клеточки радужными пузырьками лопается чистое удовольствие. Так хорошо, так хорошо… аж страшно, до чего ж хорошо. Неужели такие ощущения вообще существуют? И как он сможет жить без этого, когда всё закончится? Кэм размашисто вбивался в Ноа. Короткие еле слышные стоны «о, да» и «вот, блядь» срывались с его губ с каждым толчком бёдер.
Ноа задыхался.
– Господи, Кэм, я не… – Закончить предложение было труднее, чем он предполагал. Каждый раз, когда член Кэма врывался в него, мысли вылетали из головы. В конце концов, он всё же смог выдавить из себя пару слов между мощными фрикциями:
– Я… не знал… что… это… так… классно…
Кэм вздрогнул и замер, его руки сжали бёдра Ноа, затем переместились на спину, начали неуверенно разминать мышцы.
– Блядь, Ноа, ну почему ты мне не сказал?
– Зачем? – Задница пульсировала вокруг члена, разговаривать не хотелось, хотелось трахаться. Ноа призывно повертел тазом.
– Я не должен был… чёрт, мне не следовало действовать так жёстко. – Руки Кэма успокаивающе погладили спину. Ноа сжал зубы, чтобы не застонать от разочарования.
– Разве я жаловался?
Кэм рассмеялся, и хотя самодовольный смешок злил до чёртиков, Ноа понимал, что со всем неловким дерьмом покончено.
– Ну, давай, Кэм… – Ноа опять повертел задом, насколько позволяла хватка Кэма, удёрживающего его бёдра неподвижно.
– А ты не слишком ли активен для того, кто в пассиве? – Кэм грудью налёг на спину Ноа, лаская губами шею и плечи. Ноа начал тереться об него. Кэм прижал свои голени к икрам Ноа, удерживая его, медленно погружаясь в него, Ноа мог поклясться, что чувствует каждую венку, каждый выступ на его члене даже сквозь резинку.
– Если бы я знал, что это твой первый раз, я бы двигался по-другому. – Кэм покрывал его шею и плечи поцелуями, его бёдра вертелись так, словно крепились на шарнирах. Мышцы больше не слушались Ноа, он упал на живот, не выдержав веса Кэма. Тот вжал его в матрас, надавив между лопатками. Кэм продолжал вращать бёдрами в том же медленно тягучем ритме, и Ноа казалось, что его нервная система сейчас просто отключится, не вынеся пытки затянувшимся наслаждением. Ноа попытался извернуться, поцеловать Кэма, прижать его к себе, но тот отпихнул его руку:
– Дотронься до себя, малыш, давай, кончай, – Кэм ускорил движения, его яйца начали со шлепком ударяться о ягодицы Ноа.
– Не хочу. Рано ещё, – сумел процедить сквозь сцепленные зубы Ноа, сжимая мышцы вокруг члена в своей заднице.
– Бляяядь…– задохнулся Кэм, прогибаясь и наращивая темп ещё больше. Он наклонился и шепнул на ухо Ноа. – Сейчас будешь умолять об этом, малыш.
Кэм переместился чуть повыше, его член начал входить в Ноа под другим углом… и всё... Победа и чемпионский титул присуждаются Кэмерону Льюису. С каждым разом он задевал простату, от чего наслаждение впрыскивалось в итак перегруженную нервную систему. Ноа мог поклясться, что видит искры за закрытыми веками, а ведь он всегда считал это фигуральным выражением, которым люди описывают обалденный секс. Пурпурные, белые, чёрные, красные звёздочки – его тело, прижатое Кэмероном, сотрясалось от яростных толчков.
Ноа знал, что звуки, которые он издаёт, всё меньше и меньше походят на человеческие, но ему было наплевать на то, что их слышит весь отель. Кэм двигался с такой силой, что кровать под ними трещала и ходила ходуном. Ноа понял, что достиг предела, и если не разрядится немедленно, то просто умрёт. Он попытался выдернуть из-под себя руки.
– Хочешь кончить?
Ноа издал приглушенный стон, на слова сил не хватило, но Кэм сжалился, слегка приподнялся, давая возможность Ноа дотянуться до горячего и напряжённого члена правой рукой. И хотя Кэм опять придавил его к кровати, прижимая ладонями плечи, теперь это не имело значения. Он был на грани. Одного прикосновения к головке в ту секунду, когда Кэм глубоко вошёл в него, оказалось достаточно, чтобы яйца его поджались, и дрожь, предшествующая разрядке, прошла по телу, проникая аж до костного мозга.
– Ну же, малыш… давай.
Рот Кэма, влажный, горячий, впился в плечо Ноа, целуя и кусая одновременно, и первая волна оргазма накрыла его с головой. Кэм врывался в него снова и снова, а Ноа кончал и кончал, пока его яйца не опустели, а скользкий член в руке не стал совсем мягким. Он почувствовал, как Кэм рывком выходит из него, резкость этого движения заставила его вздрогнуть. Прижавшись к его заду, Кэм, судя по звуку, стянул с себя презерватив.
– У тебя охуенная жопа, малыш. Как же она меня обжи-ма-лааа…
Кэм захлебнулся словами, а Ноа ощутил, как теплые брызги выплеснулись на его плечи, затем на лопатки и в самом конце на поясницу. Ноа так и не понял, удалось ли ему заставить Кэма кончать так же долго, как кончал он сам, сознание затуманились, ноги налились свинцовой тяжестью. У него не хватало сил, чтобы выкатиться из лужи спермы, в которой он лежал, но ему уже было всё равно. Последнее, что он запомнил, это губы Кэма, целующие плечо, в том месте, где он его укусил.
Высохшая на теле сперма – всегда раздражает, а когда ты просыпаешься, покрытый этой гадостью и спереди, и сзади – неприятно вдвойне. Ноа попытался отодрать от себя простыни. В особенности, это раздражает, когда ты просыпаешься в одиночестве.
Он огляделся, рассматривая комнату. Свет просачивался в щель между занавесками, ярко-красные цифры на электронном будильнике показывали восемь тридцать пять. Обнаружив, что в номере больше никого нет, Ноа почему-то удивился и расстроился. Хотя он сам спровоцировал Кэма на секс, и тот никогда ничего ему не обещал, справиться с разочарованием не получалось. Что ж, в конце концов, если в голове его откуда-то взялась сумасшедшая идея, что они с утра вместе выпьют по чашечке кофе перед тем как спуститься на поздний завтрак, который родители организовали для гостей, оставшихся на ночь в отеле, то это, в принципе, его проблемы.
Багаж Кэма исчез, но он оставил карточку-ключ на столе и вывесил табличку «Не беспокоить» на дверной ручке в коридоре. Перед тем как надеть смокинг и отправиться в номер, который он делил со своим кузеном Бобби, Ноа принял душ, смывая с себя напоминания о прошлой ночи.
Бобби подскочил на кровати, когда Ноа вошёл в комнату:
– Чувааак, поздравляю! Свадебный трах таки существует. Я тебя перед твоей мамой отмазал.
– Спасибо. – Ноа посмотрел на стул, перевёл взгляд на кровать и, подумав секунду, осторожно присел на её краешек. Он не испытал той боли, которую ожидал почувствовать. Это почему-то разочаровывало. Разве не должно хоть что-то остаться на память, ну хоть что-нибудь более существенное, чем парочка засосов на бедре и плече, которые уже начинали бледнеть?
– Ну, и кто это был? Кузина из Нью-Йорка?
– Никто.
– Чувак! Да ты крутой! – Бобби отвесил ему подзатыльник, перед тем как скрыться за дверью ванной.
Глупо, но Ноа до последнего надеялся, что Кэм появится на завтраке, как подтверждение тому, что эта ночь была не одним из его изощрённых эротических сновидений. Если бы Кэм незаметно подмигнул ему своим золотисто-зелёным глазом, этого было бы вполне достаточно. Его новоиспечённая невестка подошла к нему, когда он рылся в куче бекона, выискивая самые поджаристые кусочки.
– Слегка перебрал вчера? – тихо поинтересовалась она. Ноа заставил себя улыбнуться:
– Неа, я в порядке. – Ноа всегда был в порядке. Все вокруг подмечали его неиссякаемую энергию и жизнерадостность – ну что за славный ребёнок!
– Хм…ты случайно Кэмерона сегодня утром не видела? – спросил он как можно более небрежно. Мария покачала головой:
– Адам получил от него голосовую почту. Он извинялся, что не может попрощаться, так как должен успеть на утренний рейс.
– Аа…– Он снова принялся ковыряться щипцами в куче бекона, – ну, хорошо вам повеселиться в Сент-Томасе.
– Ты же знаешь, Ноа, как он обычно бывает занят в это время года, – улыбнулась Мария и положила полную ложку яичницы на его пустую тарелку.
– Да, конечно.
Она погладила его по плечу и ушла, оставив в раздумьях, то ли девушка, на которой женился его брат, ничего не понимает, то ли понимает слишком много.
Очевидно, Мария поняла достаточно, она старалась передать ему любое известие о жизни Кэмерона, которое получал Адам. Эти новости приходили всё реже и реже, и ко времени окончания колледжа Ноа не знал даже, где тот живёт, ну, на случай, если ему вдруг вздумается оправить Кэму Рождественскую открытку или что-нибудь в этом роде: «У меня всё охуительно, дерьмо ты этакое. Спасибо, что поинтересовался, ублюдок».
Хотя думать так было несправедливо по отношению к Кэму. Ведь тот даже не подозревал, какую важную роль отводит ему Ноа в своей жизни. И всё-таки было бы здорово, если бы Кэм хоть как-то показал, что Ноа для него не просто надоедливый младший брат Адама. Ноа конечно понимал, что секс – это всего лишь секс, и он ни к чему не обязывает, но, чёрт побери, он знал Кэма всю свою жизнь и как дурак всегда надеялся, что тот однажды станет частью её.
И вот спустя несколько лет имя Кэма всплывает в расписании аттестационных курсов. А затем Кэмерон Льюис во плоти стоит перед Ноа за кафедрой. Чтоб ему провалиться, одного взгляда на него достаточно, чтобы у Ноа пересохло во рту. Каждая клеточка Ноа оживала при виде высветленных солнцем волнистых волос и тёмно-зелёных глаз, и это после того, как он пережил несколько длительных любовных отношения и множество «приятных» моментов. На этот раз у Ноа было два месяца, чтобы морально подготовиться к встрече с Кэмом, и он не собирался испортить всё с первых же минут. Ноа усердно делал вид, что полностью сосредоточен на раздаточном материале лекции.
Из-за существующих требований к унифицированному подходу в проведении презентаций инструкторы «Хавьерс Сейфти» вынуждены были заучивать материал наизусть. Кэмерон как никогда был рад тому, что сможет вспомнить ход занятий, даже если его внезапно разбудят среди ночи, потому что с Ноа Уинтропом, сидящим в первом ряду, сконцентрировать внимание на программе было нереально.
Этот усовершенствованный по всем параметрам Ноа был уверен в себе и демонстративно игнорировал его. А мышцы, которые этот Ноа ухитрился нарастить на своём длинном теле… Мысли Кэмерона всё время норовили свернуть в определённое русло: невыносимо хотелось прижаться к Ноа, чтобы почувствовать каждый миллиметр роскошного упругого великолепия.
Кэмерон конечно же вспоминал о парне после свадьбы Адама. На самом деле, он был уверен, что тот напомнит о себе в течение ближайших месяцев, и когда этого не случилось, Кэмерон вздохнул с облегчением, радуясь, что всё закончилось относительно безболезненно. Потому что наутро после бурного секса, когда прошёл кураж от выпитого шампанского, протрезвевший Кэмерон стал накручивать себя, воображая какие наказания падут на его голову за лишение невинности брата своего лучшего друга.
Ноа, обнимающий подушку во сне, с его дурацкой длинной чёлкой, закрывающей глаза, выглядел моложе чем днём, он снова напоминал мальчишку-тинэйджера. Пока Кэмерон разглядывал его, чувство, подозрительно похожее на панику, скручивало желудок в трубочку. Кэмерон не знал, что с этим делать, он просто не бывал ещё в таких угрожающе неопределённых ситуациях, по жизни предпочитая ни к чему не обязывающие связи. Впоследствии он не гордился тем, что поступил как трус, уехав в аэропорт рано утром, избегая объяснений с Ноа и Адамом, но на тот момент он нутром чувствовал, что это самый лучший выход, а интуиция раньше никогда его не подводила.
Если Ноа и вспоминал о Кэмероне после той ночи, то никак не показывал этого сейчас. Каждый раз когда Кэмерон украдкой поглядывал на него, тот либо увлечённо смотрел учебный фильм, либо листал раздаточный материал. Глупо было так переживать из-за прошлого. С тех пор уже сто лет прошло. И даже то, что Ноа в отличие от парней, с которыми предпочитал трахаться Кэмерон, не был абсолютным незнакомцем – так уж случилось, что они выросли по соседству, и Кэмерон знал о пацане практически всё – не имело никакого значения.
Несмотря на все доводы рассудка, когда началась практическая часть тренинга, изображать равнодушие Кэмерону стало намного сложнее – его предал собственный член. Пока Ноа разминался, перед тем как нырнуть в бассейн, Кэмерон проклинал всё на свете за то, что занятия проводились не в гидрокостюмах. А когда Ноа вылез из воды, Кэмерон, как зачарованный, глаз не мог оторвать от бисеринок влаги, стекающих по соскам, рельефным мышцам груди, живота, бицепсам… а потом Ноа вызвался добровольцем на роль «жертвы» для оказания первой помощи при травме позвоночника… и это было уже слишком даже для человека, который всегда гордился своим железным самоконтролем. К концу упражнения измученный Кэмерон был уверен, что Ноа послан на землю в качестве наказания за все его прошлые и будущие прегрешения. Он благодарил Господа хотя бы за то, что бодрящий холод воды в бассейне слегка усмирял его пыл, иначе он просто не смог бы без смущающего недоразумения работать со слушателями, исправляя их технику.
Прежний Ноа никогда не вызывал у Кэмерона такой бурной реакции. Ну, если не считать того случая, когда шампанское и настойчивое преследование влюблённого мальчишки, которое, что скрывать, льстило его самолюбию, сделали своё дело, и он, совершенно потеряв голову, затрахал Ноа до потери сознания. Воспоминание об этом, кстати, едва не свело на нет действие холодной воды. Относительно легче стало, когда Ноа наконец-то поднялся со спинальной доски. Но Кэмерону по-прежнему причинял беспокойство вид бугрящихся мышц парня, мощными рывками рассекающего воду в бассейне, и то, какой маленькой казалась спасательная трубка* у него в руках, и как умело, не напрягаясь, он демонстрировал навыки, которые они повторяли во время тренинга. Кэмерон потихоньку поглядывал на часы. Ему срочно нужно было выпить. И потрахаться. Желанное избавление стремительно приближалось с каждым движением секундной стрелки. Когда упражнение было отработано до автоматизма, он объявил об окончании занятия.
– Тесты по реанимации и первой помощи завтра в восемь в классе, зачёты по практическим навыкам после обеда здесь.
Ноа выбрался из воды на глубокой стороне бассейна – подтянулся на руках и одним махом запрыгнул на бортик, при этом его плавки слегка сдвинулись вниз, оголяя ямочки и прогиб поясницы и даже чуть-чуть этой до зубовного скрежета желанной округлой задницы. Кэмерон заставил себя закрыть глаза, а когда открыл их, то Ноа уже не было. «Это к лучшему, – напомнил себе Кэмерон. – Ноа Уинтроп – ненужная проблема, которой нет места в моей жизни». Как только бассейн опустел, Кэмерон схватил свою сумку и махнул рукой на прощанье координатору учебного отдела.
Выйдя на парковку, Кэмерон застыл, не в силах поверить в такой облом: яркое солнце Флориды скрылось за серыми низкими тучами, предвещающими дождь, который, если Кэмерон всё ещё не разучился определять погоду на побережье залива Галф Кост, начнётся минут через тридцать. Он бросил своё снаряжение в багажник взятой в аренду машины и со злостью захлопнул его, сразу же оглянувшись по сторонам – не стал ли кто из студентов невольным свидетелем этой вспышки несдержанности.
Он не переодел мокрые плавки и футболку – вероятность встретиться с обнажённым Ноа в раздевалке пугала до дрожи. Какая ирония, ведь Кэмерон так мечтал разглядеть получше «симпатяжку». Если он собирался напиться и удовлетворить другие свои потребности, чтобы отвлечься наконец от преследующих неотступно мыслей о Ноа, ему придётся заехать в отель переодеться.
Ко времени когда Кэмерон припарковался возле бара, как он и предполагал, пошёл дождь, да не просто дождь, а косой ливень, который хлестал как из ведра. В принципе, он этого и ожидал. Воистину достойное завершение мерзкого дня. В это время в баре было безлюдно. Две одинокие фигуры склонились над выпивкой за стойкой, один человек сидел за столиком. Естественно на веранде можно было никого не искать, а вот тускло освещённый танцпол на первом этаже следовало проверить. Ди-джея ещё не было, но Кэмерон с прошлого визита помнил, что там есть музыкальный автомат. Наблюдая за парочкой ребят, которых дождь прогнал с пляжа, Кэмерон решил, что танцы и непринуждённый флирт – именно то, что избавит его, наконец, от переживаний этого грёбаного дня. И вполне вероятно, что найдётся кто-то, скучающий от безделья во время дождя, кто согласится скрасить его одиночество на сегодняшнюю ночь. Он оставил бармену десятку за свою пятидолларовую Корону* и прошёл на балкон, с которого удобно было наблюдать за танцполом. Внизу была только одна парочка.
Кэмерону захотелось выругаться.
Высокий парень, обнимая своего партнёра сзади, вжимался в него в такт музыке, ритма которой Кэмерон не слышал из-за бешеного сердцебиения, барабанным боем отдающего в ушах. Ноа, одетый в рубашку в голубую вертикальную полоску, из-за чего казался ещё выше, обвивался вокруг парня пониже.
Кэмерон не мог понять, почему сотни маленьких молоточков стучат у него в голове, пока парень не положил руку на затылок Ноа, притягивая его голову к своей шее. В ответ на этот ласковый жест, мысль молнией пронеслась в голове Кэмерона: "Я первым поимел эту задницу. Несмотря ни на что, этого у меня никто не отнимет".
Он едва успел схватить бутылку за горлышко, прежде чем она выскользнула из пальцев. Он что ревнует? Он приревновал Ноа к какому-то незнакомцу?! Полная хуйня! Кэмерон никогда никого не ревновал. У него просто не было причин для этого.
Если следовать логике, его не должен был заводить Ноа, вжимающийся в зад другого парня, потому что Кэмерон сам был активом. Он всегда был сверху, ну если не считать тех двух случаев, когда ему следовало хорошенько подумать, прежде чем соглашаться. Выходит, его должен привлекать не Ноа, а его партнёр, а желание поменяться с тем местами, чтобы ощутить, каково это – откинуть голову на широкое плечо и забыть обо всём на свете, и вовсе казалось до крайности нелепым. Блядь, как же всё-таки вымахал этот маленький засранец. Стал выше своего отца и Адама. Кэмерон подумывал о том, чтобы бросить пиво, забить на планы на вечер и смотаться из бара. Но в этот момент Ноа поднял голову и посмотрел прямо на него. Хотя Кэмерон и предпочитал не встречаться с Ноа, изображать из себя испуганную цыпочку он не собирался, а если он уйдет из бара прямо сейчас, то Ноа явно решит, что это из-за него. Он уселся у дальнего конца барной стойки, подальше от всех. К нему молниеносно подскочил бармен. Кэмерон отрицательно мотнул головой, он не допил ещё свою бутылку. Правда в горле у него пересохло, он влил в себя её содержимое, абсолютно не почувствовав вкуса пива. Бармен сразу поставил перед ним следующую… а потом появился Ноа. Он был один без своего партнёра по танцам.
– И где твой друг? – Вопрос слетел с губ, прежде чем Кэмерон смог подумать, как его можно расценить. Он на секунду уставился на полупустую бутылку пива, вторую за сегодняшний вечер. Это точно только вторая? Ноа повернулся к нему, сверкнув этими чёртовыми ямочками, и пригладил рукой волосы.
– Когда я видел его в последний раз, он увлечённо засовывал язык в глотку своему бой-френду.
– Правда? Странно, мне показалось, что вы, ребята, ведёте себя как парочка.
– Его парень не танцует, но любит наблюдать за ним, – пожал плечами Ноа.
Кэмерон глазами указал бармену на своего собеседника, молчаливо заказывая для того выпивку. А Ноа, по всей видимости, прикидывая, что ему выпить, практически лёг на барную стойку, наклонившись вперёд, и бёдра его оказались почти вровень со столешницей. Сознание Кэмерона тут же начало прокручивать кино: Ноа в одной лишь рубашке в голубую полоску, с задранным вверх над стойкой голым задом, и будь он проклят, если мозг не сопроводил всё это саундтреком из какого-то конченого порнофильма. Когда Кэмерон, наконец, смог собраться с мыслями, Ноа уже сидел на высоком барном стуле рядом с ним.
– Спасибо за выпивку, – отсалютовал ему бутылкой Ноа.
– Ну, кажись, я тебе задолжал, считай это моральной компенсацией.
– Да ладно тебе. Подумаешь, большое дело. – Ноа ответил полуулыбкой. На этот раз ямочка появилась только на одной щеке.
– Ауч, – Кэмерон шутливо поморщился и всосал пивную пену. Ухмылка Ноа стала шире и достигла уголков кошачьих глаз.
– Ну и?..
– Ну и… всё ещё болеешь за Янки?
– Несмотря на последние восемь сезонов, да. – Взгляд Ноа прошёлся вниз от лица до паха Кэмерона. – Ну и… хм, всё еще носишь налево?
Кэмерон чуть не подавился пивом. Отплёвывая пеной, он посмотрел на свои бёдра.
– Твою мать, Ноа, когда ты успел так близко рассмотреть меня?
Ноа уже откровенно ржал:
– Напрашиваешься на комплимент?
Кэмерон чувствовал, что начинает краснеть, а он никогда не краснел. Он становится похожим на девочку. И это всё проклятый Ноа! Это он сводит его с ума.
– Прости… Может, в качестве моральной компенсации теперь я тебе должен?
– Должен что? – Сознание Кэмерона снова начало прокручивать порнофильм.
– Выпивку. А ты что подумал? – Опять этот пристальный взгляд синих глаз, который как будто говорил, что прекрасно знает, какого рода кино идёт сейчас в голове у Кэмерона. – Так о чём ты подумал?
Если бы всё было так просто. Хотя с другой стороны, Ноа ему нравится, даже больше чем когда тот был подростком, теперь он просто великолепен. И он уже взрослый, а значит на то, что он младший брат Адама, можно забить. Так… зачем всё усложнять?
– Ты сейчас живёшь в Панама Сити?
– Вообще-то в Таллахасси, но во время тренинга я живу здесь. Не люблю вставать в пять утра, чтобы добираться на занятия.
– И где же ты остановился?
– А что?
Ноа как всегда был в своём репертуаре – сама наивность и непосредственность, чёртов придурок. Кэмерон тоскливо посмотрел на дверь бара, за которой всё ещё лил дождь.
– Да так, просто спросил.
Ноа опять улыбнулся.
– «Холидей Инн», на 79 улице. Комната 314. – Он демонстративно всосал горлышко бутылки. Жар разлился по затылку и шее Кэмерона. Возможно, он не помнит подробностей той ночи, но умение Ноа заглатывать член в сочетании со способностью надолго задерживать дыхание Кэмерон вряд ли сможет когда-либо забыть.
– Засранец.
– Ум? – Каким-то образом Ноа, который был выше на пару дюймов, ухитрялся смотреть на него снизу вверх сквозь пряди чёлки. Надо признать, он научился некоторым приёмчикам откровенного флирта. Кэмерон понял, что пора менять тему.
– Твои предки всё ещё живут в Пенсаколе?
– Ага. А твои?
Кэмерон кивнул.
– У них остановился? – поинтересовался Ноа.
– «Хавьерс» забронировал мне номер в «Маджестикс» на пляже.
– Подходящая погодка для отдыха на пляже. – Глаза Ноа искрились смехом, он явно издевался.
– Пошёл в жопу.
Брови Ноа поползли вверх, он весело рассмеялся и снова присосался к бутылке.
Кэмерону вдруг захотелось проверить, что случится, если он отберёт эту бутылку, притянет его к себе и поцелует. Почему-то ему казалось, что Ноа не станет возражать. А потом они пойдут в номер Ноа и… завтра на занятиях ему будет в два раза тяжелее держать себя в руках. Ноа со своими отличными знаниями и навыками вряд ли воспользуется особым расположением со стороны преподавателя, но всё же. Кэмерон очень серьёзно относился к работе. Даже если это всего лишь переподготовка, он не может допустить, чтобы его действиями руководила нижняя голова.
– Так что там с Адамом? Двое пацанов, говоришь?
Ноа рассказал ему о племянниках, показал фотографии, которые были у него в бумажнике. Они ещё немного поболтали, и Кэмерон даже не заметил, как бар успел наполниться людьми, пока кто-то не облокотился рядом с ним на стойку, заказывая выпивку.
Ноа взглянул на часы.
– Я, наверное, уже поеду в отель, надо по дороге захватить чего-нибудь перекусить.
Ну всё, сейчас или никогда. Ноа – взрослый, обалденный и... явно заинтересованный. Когда он клал бумажник в карман брюк, Кэмерон заметил его эрекцию, и вряд ли она возникла из-за разговоров о питчерах Янки. Кэмерон уезжает послезавтра, и Ноа об этом знает. В сложившейся ситуации они вполне могут вести себя как взрослые люди.
– Если хочешь, можем поужинать вместе на деньги, выделенные «Хавьерс» на питание.
Увидев, что Ноа поднимается со стула, он тоже вскочил, не хотелось, чтобы Ноа со своим грёбаным ростом слишком уж сильно возвышался над ним.
Ноа посмотрел на него, и впервые Кэмерон не смог понять, что скрывается во взгляде этих ярко-синих глаз.
– Знаешь что?.. Я думаю, будет лучше, если я просто поеду к себе в отель. Увидимся завтра, Кэм. И спасибо за пиво. – Ноа снисходительно хлопнул его по плечу, словно это он был старше на четыре года, и не спеша покинул бар.
Вечером, около десяти, Кэмерон сидел в машине на парковке гостиницы Холидей Инн, нервно выбивая пальцами ритм дождя по рулю. Грызущее изнутри беспокойство, появившееся впервые после поездки в Буффало, накатило с новой силой. Но теперь свалить всё на плохую погоду не получалось. Причиной явно стал отказ упёртого нахала, отшившего его так, словно Кэмерон для него ничего не значил. Это был удар по его самолюбию, нет, не смертельный, но болезненный. Ноа не удивлял его так сильно с тех пор, как десять лет назад пытался соблазнить в подвале дома Адама. Если Кэмерон в своей жизни и был уверен в чём-то наверняка, так это в том, что стоит ему пальчиком поманить, и мальчишка тут же окажется в его постели.
Он, в принципе, не возражал против игры в преследование, тем не менее он никогда не ввязывался в неё, если не был до конца уверен в том, что «добыча» желает быть пойманной. Но сейчас он не мог оставить всё как есть. Ибо то, во что он несокрушимо верил, могло в одночасье рассыпаться прахом, заставив его усомниться в себе.
Толкнув дверцу, он вышел из машины. Скорее всего, он завтра пожалеет о своём поступке, но, уехав сейчас к себе в отель с этой долбаной пустотой, разрастающейся внутри, он пожалеет потом вдвойне.
Дверь в комнату 314 открылась моментально, стоило ему один раз коротко постучать. Вид Ноа, в полинялых джинсовых шортах с расстегнутой пуговицей на ширинке и рубашке в голубую полоску нараспашку напрочь вышиб дух из Кэмерона. Если бы сегодня в бассейне он не стал свидетелем того, как парень изменился за последние шесть лет, то наверняка так и стоял бы с открытым ртом до самого утра, явно веселя своим поведением Ноа.
А эта высоченная гора мышц не двигалась с места, рукой придерживая дверь за верхний край. Он не закрыл её после того, как Кэмерон вошёл внутрь. По выражению глаз Ноа нельзя было понять, о чём он думает.
Кэмерон хотел что-то сказать, но не находил нужных слов. Неловкое молчание затягивалось. Его взгляд случайно наткнулся на побелевшие от напряжения костяшки пальцев Ноа, судорожно вцепившиеся в дверное полотно… И он догадался обо всём.
Одной рукой за шею, другой за бёдро Кэмерон рывком притянул Ноа к себе, и тот сразу же со стоном то ли облегчения, то ли желания прижался к нему, пинком закрывая за собой дверь.
– Вот же грёбаный придурок, Ноа, нафига ты выделывался? – выдохнул Кэмерон, лизнув шею податливо льнущего к нему парня.
Ноа ответил поцелуем, зарываясь руками в кудрявые волосы.
– Я ждал приглашения, и совсем не на ужин, но ты его так и не сделал.
– Не мели ерунды. – Оторвавшись от голодных, требующих ласки губ, Кэмерон судорожно глотнул воздух, восстанавливая дыхание.
– О, значит, ты сказал: «Ноа, я хочу заняться с тобой сексом»? Наверное, я прослушал.
– Мы будем языками чесать или трахаться?
– Ты первый начал.
– Без разницы. – Кэмерон сильнее прижал его к себе и притянул голову вниз.
Ноа набросился на него с уже знакомой Кэмерону необузданностью, свойственной приговорённым к смерти, он впивался в его рот с ненасытной алчностью, кусая губы, насилуя языком. Чтобы ослабить напор, Кэмерону пришлось придержать его за подбородок, пока парень слегка не утихомирился – затянувшийся поцелуй перерос в нежную попытку распробовать друг друга губами, зубами, языками.
Кэмерон, подняв руки, позволил стянуть с себя футболку. Ладони Ноа прошлись по его рёбрам, подушечки пальцев задели соски. Прежде чем отклониться назад, чтобы полюбоваться видом больших сильных рук на своей загорелой коже, Кэмерон лизнул нежное местечко за ухом Ноа. Длинные пальцы сжали и покрутили соски Кэмерона не сильно, в самый раз, послав в яички импульс возбуждения. Голова сама собой откинулась назад, открыв доступ к горлу и ключицам, и Ноа тут же принялся их целовать. Его вездесущие, порхающие по телу руки опускались всё ниже и ниже... Ещё немного и ситуация выйдет из-под контроля.
Кэмерон потянул вниз рубашку Ноа и, пока тот пытался расстегнуть пуговицы на манжетах, взялся за свои джинсы.
Вид сражающегося с одеждой Ноа вызвал у него улыбку.
– Нужна помощь?
Ноа наконец удалось вытащить руки, так и не расстегнув рукава.
– Спасибо, я уже.
– А с остальным помочь?
– Нет, спасибо, я сам.
– Я просто не могу дождаться, чтобы снова увидеть твою аппетитную задницу.
Шорты Ноа соскользнули вниз. Он подошёл поближе и погладил ягодицы Кэмерона.
– А кто сказал, что ты получишь сегодня мою задницу?
Кэмерон чуть не упал, запутавшись ногами в приспущенных джинсах.
– Я… Ноа, я не…
– О, Господи, Кэм, видел бы ты сейчас своё лицо.
– Что? Ты же не можешь вот так просто… – А разве он сам не думал о том, каково это – отдаваться Ноа, когда наблюдал за ним на танцполе? Ведь ему хотелось оказаться на месте того парня, чтобы Ноа так же вжимался в него сзади.
– Не могу решать, кто из нас подставит свою жопу?
Если бы Кэмерон уже не разделся догола, то, наверняка, сбежал бы сейчас, не оглядываясь. Что случилось с тем мальчиком, который готов был на всё, только бы Кэмерон взглянул на него? Ёбаная жизнь, и почему всё так запуталось?
– Расслабься, Кэм. – Большие ладони Ноа легли на плечи Кэмерона. – Сегодня я предоставлю тебе шанс реабилитироваться за неудачный прошлый раз. Тебе явно не помешает практика.
Губы Ноа начали прокладывать свой путь вниз по груди Кэмерона.
– Реабилитироваться…
– Конечно, при условии, что ты всё так же хорошо делаешь римминг и принёс с собой смазку и презервативы.
– А-а, да… в кармане джинсов. – Не помешает практика? Вот засранец.
Губы Ноа уже выцеловывали его пупок.
– Если ты собираешься сделать то, о чём я думаю, мне лучше присесть. – Ноги Кэмерона подкашивались от одного лишь воспоминания, как умелый нахалёныш ловко заглатывал его. Ноа направлял его к кровати, не выпуская ни на секунду из рук, пока тот не плюхнулся на её краешек.
– Значит, ты признаёшь, что мне практика не нужна? – Ярко-синие глаза лукаво поблёскивали.
– Блядь, Ноа, заткнись уже и отсоси мне.
Всё еще ухмыляясь, Ноа опустился на колени между его ног и лизнул головку, вызывая первую вспышку наслаждения, волной прокатившуюся по телу. Едва касаясь влажными губами, Ноа провёл ими вниз и вверх по стволу, добиваясь плавного скольжения. Спустившись в очередной раз, он взял в рот мошонку, языком лаская нежную кожу под яичками, помогая себе пальцами, надавливая и потирая чувствительное местечко. Ноги Кэмерона задрожали. Он больше не мог сдерживать рвущиеся сквозь стиснутые зубы прерывистые стоны.
Блядство! Ноа ещё толком не начал отсасывать, а у него уже такая эрекция, что кожа на члене натянута до предела и вибрирует от напряжения. Кэмерон запустил руку в мягкие тёмные волосы, разрываясь между равными по силе желаниями остановить Ноа и продолжать получать удовольствие. Надо прикусить язык, чтобы, не дай бог, не ляпнуть чего-нибудь вслух. Единственное, в чём точно не нуждается повзрослевший Ноа, так это в дополнительном стимулировании своего самомнения. Самодовольный сукин сын. Невьебенно-охуительно отсасывающий сукин сын.
Ноа выпустил его член изо рта и начал ласкать его рукой. Блядь, он что, издевается? Кэмерон просто умирал от желания почувствовать на себе его губы, рот, горло. Хочет, чтобы я его умолял?
– Ноа.
Слава богу, этого оказалось достаточно. Ноа обхватил губами головку, играя с бороздкой под венчиком языком, вылизывая истекающую смазкой щель, медленно скользнул вниз, плотно обволакивая ствол мокрым горячим ртом. Когда губы Ноа прижались к кольцу пальцев, обхвативших основание члена, Кэмерон не выдержал и потянул его за волосы вверх. Ноа, сглотнув, неспешно поднялся губами по стволу, продолжая по ходу всасывать в себя готовую взорваться плоть. Затем зубы с выверенным расчётом задели головку, и Кэмерон вздрогнул, напрягая мышцы, чувствуя, что близок к разрядке. О нет, он не кончит вот так, словно это первый минет в его жизни, даже если для Ноа очевидно не проблема всосать бейсбольный мяч через соломинку.
Ноа опять проглотил его, бархатное горло, пульсируя, сдавило головку. Кэмерон выдохнул так резко и громко, что заглушил звук невнятно бормочущего что-то в глубине комнаты телевизора. Посмотрев вниз, Кэмерон увидел замутнённые желанием синие глаза, наблюдающие за ним – Ноа, втянув щёки, снова насаживался ртом на его член. Кэмерон зажмурился и выгнулся навстречу нежным губам.
Язык Ноа оплетался вокруг головки в конце каждого движения, дразня нервные окончания под венчиком, следовал за сеткой вен, когда Ноа опускался вниз, и всё это мучительно медленно. Кэмерон сдерживался из последних сил, не желая, чтобы сладкая пытка заканчивалась, но силы как-то быстро иссякли. Он потянул Ноа за волосы, оттаскивая от себя. Звук, с которым головка выскочила изо рта, был непристойным до такой степени, что перевозбуждённый Кэмерон вынужден был схватиться за яйца, оттягивая их вниз.
Ноа, продолжая тихо ласкать рукой его гордо торчащий влажный член, вопросительно посмотрел на него.
– На этот раз нет взятых напрокат штанов.
Кэмерон затащил Ноа на кровать.
– Нет. Но мы меняемся местами.
Ноа откинулся назад, опираясь на локоть, и осторожно погладил бедро Кэмерона.
– Правда?
– Правда. Но не так, как ты подумал. – Кэмерон потёрся отросшей щетиной о такую же колючую щёку Ноа и прошептал ему на ухо:
– Я собираюсь высосать из тебя мозги через отверстие в твоём члене, все до последней капли, потом поработать ртом над твоей дырочкой, пока та гостеприимно не раскроется, а в конце выебать тебя до состояния полной невменяемости. И в этот раз ты мне скажешь, если что-то будет не в тему. Понял?
Рука Ноа сжала его бедро. Кэмерону нравилось загодя всё раскладывать по полочкам, чтобы не было недоразумений в процессе, и его партнёры всегда приветствовали такой прямой подход. По тому, как участилось дыхание Ноа, Кэмерон сделал вывод, что тот не является исключением. Он кивнул, опять теранувшись щекой о щетину Ноа.
– Вот и славненько.
Опрокинув Ноа на спину, Кэмерон подтянул его к краю кровати и, устроившись на полу между его ног, подхватил под колени и начал медленно дразнить языком и губами внутреннюю поверхность бёдер. Ноа, опираясь на локти, наблюдал за ним. Кэмерон подмигнул ему, румянец со щёк Ноа распространился на шею. Кэмерон принялся вылизывать и покусывать выступающие тазовые косточки, загорелая кожа грудной клетки Ноа стала отчётливо розовой.
Кэмерон сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах Ноа: мускус, пот, а под ними хлорка, которая, кажется, никогда не выветривается с кожи, если работа как-то связана с бассейнами. Кэмерону нестерпимо захотелось попробовать Ноа на вкус, и он накрыл губами блестящую красную головку, колышущуюся перед глазами. В ответ бёдра Ноа подпрыгнули, и Кэмерон прижал их обратно к кровати, продолжая увлажнять член слюной.
Кэмерон не был силён в заглатывании, и даже если бы попытался, то вряд ли этот номер прошёл бы с Ноа. Член у того был не короче чем у Кэмерона и становился всё толще и толще прямо на глазах. Зато Кэмерон всегда был на высоте в умении координировать работу рук и рта. Кажется, Ноа был того же мнения, так как стоило Кэмерону облизать языком головку, при этом быстро и резко двигая рукой вдоль ствола, как Ноа бессильно откинулся назад, выгибаясь и постанывая. Продолжая ласкать языком влажную слегка солоноватую плоть, Кэмерон, сжав губы плотнее, насаживался ртом на член в такт с ритмичными движениями руки. Он заметил попытку Ноа опять приподняться на локтях, которая закончилась тем, что тот упал навзничь со стоном, прозвучавшим как имя Кэмерона. Ноа метался и стонал. От осознания того, что он подвёл Ноа к краю, что эти звуки, этот румянец вызваны им, Кэмерон сам завёлся неимоверно.
Запах Ноа стал сильнее, пряный вкус возбуждения наполнил рот Кэмерона, высасывающего из щели капельки секрета простаты. Его язык, задевая уздечку, выписывал восьмёрки вокруг головки, извлекая душераздирающее поскуливание из Ноа. Кэмерон сильнее всосал кончик, сжав его губами.
– Кэм. – Стоны Ноа переросли в жалобное хныканье. – Сейчас, я… сейчас…
Кэмерон на секунду оторвался.
– Да, сейчас.
Он потёрся губами о головку, прежде чем всосать её опять, прижимая пальцами атласную кожу под яичками, Ноа выгнулся дугой, врезаясь в его нёбо, наполняя его рот спермой спазм за спазмом, кончая так бурно, что Кэмерон не успевал проглатывать. Он вытер рот краешком простыни, наблюдая, как Ноа пытается восстановить дыхание. Кожа на шее и груди постепенно бледнела.
– Господи, Кэм, надеюсь, ты собой доволен. Теперь я больше ни на что не годен.
– Да ладно. В твои-то годы об этом переживать.
Ноа как-то ухитрился приподняться на локтях.
– Можно подумать, тебе есть о чём волноваться, старикашка.
На самом деле Кэмерона очень беспокоил его возраст, намного сильнее, чем ему бы хотелось. Именно в тридцать он впервые почувствовал эту блядскую пустоту внутри. Непонятное беспокойство одолевало его всю последнюю неделю в Буффало и фактически стало причиной, по которой он оказался перед дверью номера Ноа в Холидей Инн. Не это ли очередное доказательство того, что тридцатник – полная жопа.
А Ноа пока двадцать пять. Его день рождения в следующем месяце. Кэмерон запомнил это, потому что он совпадал с днём рождения его мамы – пятнадцатого апреля, днём уплаты налогов. А двадцать пять – это далеко не тридцать.
– Переворачивайся, – скомандовал Кэмерон.
– Зачем?
– Кажется, кто-то заказывал римминг, если память мне не изменяет.
– Аа... – протянул Ноа, не двигаясь с места.
Попытка самостоятельно перевернуть здоровенного, полностью расслабившегося после оргазма мужика провалилась – казалось, тот весит целую тонну.
– Хотя бы сделай вид, что помогаешь.
– Не могу, ты высосал мне мозги, я ничего не соображаю.
Ноа, доведённый до такого беспомощного состояния, напомнил ему себя прошлого в аналогичной ситуации. Только в этот раз между ними больше не стояло чувство вины и неправильности происходящего. Осталось желание снова и снова доводить своего мальчишку до экстаза, чтобы удостовериться окончательно: каким бы самоуверенным не стал Ноа Уинтроп, он всё тот же влюблённый паренёк, преследующий его взглядом из-под козырька слишком большой бейсболки болельщика Янки. И как ни странно, разъедающая его внутренности пустота не казалась больше такой пугающей.
– Перевернись, и я сделаю так, что ты вообще забудешь о том, что мозги у тебя когда-либо были.
Ноа поддался, Кэмерону удалось перевернуть несговорчивого упрямца на живот, устроив в живописной позе: ноги широко раскинуты на полу, задница торчит в воздухе над краем кровати. Кэмерон, схватив подушку, подсунул её под его бёдра, приподнимая их ещё выше.
Он выудил пакетик смазки и презерватив из джинсов, бросил их на постель. Положив руки на спину Ноа, он слегка помассировал её, с удовольствием отмечая, как напрягаются и сокращаются сильные мышцы. Кэмерон провёл ладонями вдоль его ягодиц вниз до бёдер и обратно, вдавливая пальцы достаточно сильно, чтобы вызвать приток крови к коже и сделать её более чувствительной. Он разминал руками упругий зад, пока Ноа не застонал, выгибаясь над подушкой. Кэмерон прижал ногами ноги Ноа к земле и почувствовал, как у того поджимаются, зарываясь в ковёр, пальцы.
– Лежи спокойно.
– А ты заставь…
Кэмерон хмыкнул и сжал округлые половинки в руках. Он развёл их в стороны, наклонился, вдохнул мускусный с нотками хлорки запах и лизнул вдоль промежности. Ноа замер.
– Всё в порядке?
– Да. – Голос Ноа был на октаву выше обычного. – Просто, не хочу, чтобы ты останавливался.
Кэмерон улыбнулся и опять проложил языком влажную дорожку, начиная от яиц и до самого верха расщелины между двумя половинками задницы. Напряжённые мышцы Ноа дрожали под его руками.
– Малыш, дыши, я не собираюсь останавливаться. – Мазнув языком по нежной коже, покрывающей твёрдые мышцы ягодиц, Кэмерон сильнее растянул их в стороны.
Ноа попытался выгнуться поближе к источнику приятных ощущений, и Кэмерон ещё немного подразнил его, чередуя короткие уколы кончиком языка с длинными пассами его плоской поверхностью.
– Мамочки, – задыхался Ноа, пока Кэмерон, отклонившись назад, любовался мелкой дрожью, рябью прокатывающейся по покрытым чёрными волосками бёдрам.
Кэмерон не смог отказать себе в удовольствии пробежаться руками по стройным ногам Ноа, прежде чем опять уцепиться в ягодицы, растягивая их. Нога Ноа, приподнявшись, дёрнулась, а затем потёрлась о бедро Кэмерона, у которого сложилось впечатление, что тот в последний момент превратил пинок в ласку. Он улыбнулся. Кажется, с Ноа достаточно поддразниваний.
Вопли, которые начал издавать Ноа, стоило проникнуть в него языком, довели самого Кэмерона до полного безумия. Теперь он был не просто возбуждён, он до смерти хотел одного – поскорее вставить Ноа. Его прерывистое дыхание, опаляя кожу, заставляло Ноа стонать ещё громче. Кэмерон достаточно расслабил мышцы Ноа, для того чтобы два его больших пальца беспрепятственно вошли в отверстие рядом с языком. Дрожащее тепло, обхватившее его пальцы, стало последней крупинкой на весах терпения, Кэмерон почувствовал, как кровь отхлынула от мозга и устремилась вниз, чтобы не сорваться окончательно, он замер, прижавшись лбом к упругим полушариям.
– Господи, Кэм, да трахни ты меня уже, наконец.
Это, пожалуй, была самая умная мысль, которую Ноа когда-либо озвучивал в своей жизни. Кэмерон затащил его на кровать и оглянулся в поисках смазки и презерватива.
Когда он опять взглянул на Ноа, тот лежал на боку с подогнутыми ногами и медленно поглаживал свой толстый эрогированный член. Кэмерон сглотнул и тут же с новой силой ощутил пряный вкус Ноа у себя во рту. Тёмно-бардовая блестящая головка, выскальзывающая из загорелых пальцев, завораживала. Член Кэмерона вовсю засочился смазкой и нетерпеливо вздыбился.
– Я так хочу тебя, малыш. Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя трахнуть.
– Я готов.
– Встань на четвереньки.
Ноа уставился на него и какое-то время молчал, всё так же тихо лаская себя. Кажется, он хотел что-то сказать, но передумал и перевернулся на живот.
– Ведь ты не будешь молчать на этот раз, если я буду слишком нетерпелив?
– Всё будет нормально.
Кэмерон облизал два пальца, засунул их в Ноа, подождал, пока спадёт напряжение, и мышцы расслабятся и раскроются. Кэмерон обещал себе, что спешить не будет, но от нахлынувших ощущений, крышу снесло напрочь, он начал интенсивно толкаться внутрь, сгибая пальцы, нажимая на простату, пока захлёбывающееся дыхание Ноа не переросло в один протяжный стон.
– Хватит, Кэм, давай уже.
– По-прежнему любишь командовать, будучи снизу.
Но спорить Кэмерон не стал. В рекордно короткое время он натянул презерватив, размазывая смазку по латексу, боясь слишком сильно дотрагиваться до члена, чтобы с позором не кончить прямо себе в руку. Он сжимал основание ствола и тёрся кончиком о мышечное колечко, пока Ноа не начал нетерпеливо ёрзать. Тогда Кэмерон надавил плавно и медленно, но Ноа, выгнувшись дугой, резко насадился на него полностью на всю длину.
– Твою мать, Ноа. – Кэмерону пришлось сильнее обхватить пальцами основание ствола наподобие кольца для члена. Мышцы Ноа сжали его с такой силой, что он практически ослеп и оглох на какое-то время.
Ноа попытался двигаться, а Кэмерон пока был не готов к этому. Он придержал бёдра Ноа и дёрнулся назад, выскальзывая из его тела, но в последний момент вспомнил, что должен показать сегодня высший пилотаж. Он сел на голени, прижимая Ноа к себе.
За это он был вознаграждён целой серией сексуальных завываний, метаний и подёргиваний. Насаженный на его член Ноа сидел на его бёдрах, широко раскинув ноги, полностью погружённый в свои ощущения. Кэмерон получил передышку, немного пришёл в себя и решил сполна насладиться процессом. Зеркала в ванной и на двери шкафа отражали друг друга, давая ему возможность наблюдать за Ноа с двух сторон. Кэмерон проследил взглядом за своей рукой, оглаживающей Ноа от бёдер до покрасневшей груди и обратно, вдоль тёмной полоски волос от пупка до члена, ниже, пока Ноа опять не сжался вокруг него.
– Блядь, двигайся, пожалуйста, Кэм, пожалуйста.
– Нет, ты двигайся. Трахай себя сам. – Он приподнял Ноа за бёдра и снова опустил.
– Чёрт, Кэм… – выдохнул Ноа, начиная ритмично насаживаться на него, обволакивая его член пульсирующими скользкими тугими мышцами и обжигающим теплом, которое он чувствовал даже сквозь латекс. Кэмерон целовал широкие плечи, подаваясь бёдрами навстречу Ноа.
– Вот так, – шептал Кэмерон, пробегая руками вверх по животу, груди, сильно сжимая соски Ноа.
Тот затрясся, голова упала вниз на грудь. Кэмерон глаз не мог отвести от зрелища, открывающегося перед ним в зеркалах: Ноа с опущенной головой, с лицом, закрытым волосами, выгибается и извивается, опускаясь на его член снова и снова. Кэмерон слизывал капельки пота с шеи и плеч, проклиная рост Ноа из-за невозможности дотянуться до его губ.
– Боже, Кэм, боже, пожалуйста, мне надо…
Но Кэмерон не хотел менять позу, он хотел видеть, как Ноа теряет контроль, как лицо его искажается страстью.
– Можешь кончить в такой позе? – Кэмерон, покрепче ухватившись за бёдра Ноа, начал быстрее и глубже вбиваться в него.
– Не знаю.
– Постарайся. – Кэмерон схватил сжатую в кулак руку Ноа и притянул к его члену, размазывая пальцем сочащуюся смазку по головке и атласной твёрдости ствола.
Ноа опять задрожал, его внутренние мышцы запульсировали вокруг члена Кэмерона. Не отрывая глаз от зеркала, Кэмерон укусил Ноа за лопатку, наблюдая, как широкий рот раскрывается в безмолвном крике. Рука Ноа, ласкающая себя, время от времени сбивалась с ритма, и казалось, что он движется медленнее, чем его сдвоенное отражение в зеркалах.
– Бляха-муха, Ноа, ты бы себя видел!
Словно во сне Ноа поднял голову, и Кэмерон, встретившись с ним взглядом в зеркале, заметил, как от осознания, на что именно смотрит Кэмерон, усиливается его возбуждение, накрывая обоих любовников мощной волной. Рука Ноа задвигалась быстрее.
– Как же по-блядски ты выглядишь, сидя на моём члене. Охуенно горячо, малыш.
Ноа зажмурился, двигая рукой всё быстрее и быстрее.
– Нет, Ноа, открой глаза. Я хочу, чтобы ты смотрел на нас, когда кончаешь.
Ноа застонал, его руки задрожали.
– Сильнее, пожалуйста. – Но глаза послушно открыл.
Вжимаясь пальцами в бёдра Ноа, Кэмерон вбивался в любовника со всей силы, каждый раз притягивая того навстречу своим рывкам. Пальцы Ноа блестели от выделившейся смазки, он яростно дрочил себе. Звуки, срывающиеся с его искусанных губ, становились всё отрывистее и громче. Затем его лицо нахмурилось и тут же расслабилось, голова бессильно откинулась назад на плечо Кэмерона, и первая порция спермы ударила в спинку кровати. Кэмерон продолжал вжиматься в Ноа, пока струя за струёй выстреливали из сжатого пальцами члена, пока тело в его руках не обмякло.
Придерживая его за грудь, Кэмерон осторожно опустил Ноа на колени. От того, как Ноа сжимался вокруг него, кончая, член и яйца Кэмерона теперь полыхали огнём. Кэмерон вытянул руки Ноа, положил их на спинку кровати.
– Держись.
Ноа всё ещё тихонько поскуливал, и чтобы кончить Кэмерону понадобилось всего несколько быстрых коротких толчков. Шум в ушах, молнии перед глазами, и оргазм такой силы, что казалось, даже от посторгазменных судорог он может возбудиться и кончить по новой. Каким-то чудом он вовремя спохватился и разжал зубы, вцепившиеся в плечо Ноа, иначе завтра на занятиях там бы точно красовался синяк.
Лизнув напоследок солёную кожу шеи, вдохнув запах пота, спермы и хлорки, Кэмерон скатился с Ноа и упал на спину. Стянув с себя презерватив, он предпринял попытку добросить его до мусорного ведра. Судя по шлепку – явно промазал, попав вместо этого в стенку.
Ноа растянулся рядом, повернувшись к нему лицом. Кэмерон взлохматил влажные прядки, прилипшие к шее Ноа, и провёл рукой по его спине.
– Ну что? Лучше чем в прошлый раз?
Ноа вздохнул и приподнял брови.
– Ну, ты явно старался.
– Засранец. – Кэмерон шлёпнул его по заднице, поднялся с постели и пошёл в ванную.
Ноа вытянулся на простынях, наслаждаясь тем, что мокрое пятно осталось где-то в ногах. В любом случае это не имело значение, потому что как только он сможет двигаться, они переберутся на вторую кровать. Он прислушивался к шуму бегущей воды в ванной и прятал глупую улыбку в подушку.
Пусть он долго не продержался, но, по крайней мере, заставил Кэма приехать к себе. Все попытки разыграть равнодушие провалились, стоило Кэму дотронуться до него. Одного прикосновения желанных губ было достаточно, чтобы Ноа забыл о том, что он взрослый мужчина, директор по водным видам спорта в Таллахасском общественном колледже и капитан команды по водному поло, занимающей третье место в Национальном чемпионате. Одной улыбки хватило, чтобы он, забыв обо всём, бросился в его объятия, словно ему снова пятнадцать, с единственной разницей, что теперь он больше не испытывал тинэйджерского смущения и тревоги.
– Держи. – Кэм бросил ему полотенце и влажную губку и подобрал с пола свои джинсы.
От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Голова закружилась, но головокружение тут же сменилось тошнотой. Он не знал, к кому испытывает большее отвращение – к себе или к Кэму.
Кэм натягивал джинсы.
– По крайней мере, на этот раз ты не стал дожидаться, пока я усну.
У Кэма хватило мужества взглянуть на него, но он упорно делал вид, что не понимает, почему Ноа злится.
– Постарайся не споткнуться, выбегая из двери.
– Какого чёрта, Ноа?
– Вот именно. Я думал, мы ещё раз потрахаемся. Посмотрим телек. Поговорим.
– Мне завтра проводить занятие.
– А мне завтра присутствовать на занятии и сдавать тесты. Мы можем просто поспать.
Кэм натянул футболку и прошёлся по телу Ноа таким взглядом, от которого тошнота сменилась возбуждением, вообще казавшимся сейчас неуместным.
– Нет. Не можем.
– Но почему?
Кэм пожал плечами.
– Увидимся завтра.
Ну, он хотя бы поднял с пола и выбросил презерватив. Не то чтобы Ноа смотрел ему вслед, нет, не дождётся.
Нет, блядь, он всё-таки безнадёжен. Это ему следовало бросить небрежное «Увидимся завтра», а ещё лучше – притвориться спящим и помалкивать. С чего вдруг он решил, что сегодня будет не так, как в прошлый раз. Что бы он там себе ни напридумывал, в глубине души он знал, что именно так всё и случится.
Большинство парней, с которыми он встречался, видели в нём актива. Кевин, его первый бойфренд, настаивал на том, чтобы они поровну находились сверху и снизу, и был как-то патологически дотошен в подсчётах на протяжении всех четырёх месяцев их отношений. Потом был Джои, с которым они продержались вместе ровно год и месяц. Тот вообще предпочитал быть исключительно в пассиве. И, несмотря на предыдущий опыт, несмотря на то, что в постели ему нравилось быть сверху, стоило Кэму приказать, и он тут же послушно лёг на животик, подставляя зад и умоляя, как течная сучка, чтобы его выебали. В конце концов, кого он обманывает? Ведь он растягивал себя всю последнюю неделю, надеясь на то, что Кэм его трахнет. Он почему-то был совершенно уверен, что заставит Кэма хотеть его так же сильно, как он хотел его все эти годы. Бля, какой же он идиот.
Он с размаху заехал кулаком в спинку кровати. Ну вот, теперь он идиот со сбитыми костяшками. Идиот, который всё ещё хочет Кэмерона Льюиса больше всего в этой долбаной жизни.
Спасательная трубка* – надувное спасательное средство как для личного спасения, так и для извлечения терпящего бедствие на берег, содержит удлиненную замкнутую трубу из гибкого материала, имеющую средства надувания и выпуска газа у конца трубы, при этом труба в надутом состоянии представляет собой прямолинейный цилиндр.
Корона* – светлое легкое пиво. Оно всегда пьется только из бутылки, подается охлажденным с кусочком лайма или обычного лимона. Производится в Мексике.
Ноа спланировал до мельчайших подробностей встречу с Кэмом. Но он абсолютно не представлял, как вести себя на утро после совместно проведённой ночи, закончившейся для него так же плачевно, как и шесть лет назад. Даже несмотря на то, что секс в этот раз был несравненно лучше.
Ему совершенно не хотелось ехать на тренинг. Он явился перед самым началом, из-за чего пришлось занять свободное место в первом ряду. Кэмерон был в очках. Золотые дужки, спрятавшиеся в локонах, оставались практически незаметными, а линзы без оправы подчёркивали зелень его глаз. Ноа чувствовал себя так, словно его катком переехало, и, наверняка, выглядел не лучше. А Кэму каким-то непостижимым образом удавалось сиять свежестью и излучать сексуальность в семь сорок пять утра.
Кэм стоял за преподавательским столом. Увидев Ноа, он не улыбнулся, только посмотрел на него пристально и как ни в чём не бывало продолжил листать свои записи. В курсе реанимации ежегодно появлялись незначительные изменения, во всяком случае, в Хавьерс Сейфти очень старались их внести. Зная это, Ноа приложил максимум усилий, чтобы сосредоточиться на занятии, так как был уверен, что в тесте обязательно будут вопросы-ловушки. Лекция пролетела незаметно. Когда во время практической части Кэм наконец подошёл к нему, наблюдая за оказанием первой помощи, которое отрабатывалось на учебном манекене, Ноа брякнул первое, что пришло в голову:
– Не знал, что ты носишь очки.
– Не смог утром линзы найти. – По осуждающему тону Кэма можно было предположить, что он винит в этом Ноа. – Голову недостаточно назад запрокидываешь, – Кэм кивком указал на манекен.
Ноа тут же устранил ошибку.
По правде говоря, Ноа мог выполнить это задание с закрытыми глазами, даже с учётом нововведений. Но под суровым, намертво прикипевшим к нему взглядом Кэмерона, его уверенность в себе улетучилась, словно пар из кипящего чайника. Процесс проходил как обычно: если слушатель делал всё правильно, инструктор не прерывал его, только изредка оповещал об изменениях в состоянии «потерпевшего». В звенящей тишине, повисшей в аудитории, искусственное дыхание и счёт, который, постоянно сбиваясь, вёл Ноа при непрямом массаже сердца, звучали неестественно громко. Впервые за сем лет работы Ноа, нервничая, действовал неуклюже, словно безграмотный новичок.
Когда Кэм перешёл к следующей паре стажёров, в его подбадривающих замечаниях вновь появились тёплые интонации.
Напарник Ноа выдохнул с облегчением.
– Господи, как ты ухитрился так разозлить его? Никогда раньше не видел сотрудника Хавьерс, ведущего себя подобным образом.
Ноа сомневался, что «позволил ему трахнуть себя» будет уместным ответом, поэтому просто пожал плечами.
Перед ланчем согласно расписанию был письменный тест. Ноа справился первым. Он подошёл к преподавательскому столу, чтобы сдать бланк, но Кэм даже взглядом его не удостоил.
Вот же блядство! Он что, в очередной раз собирается вести себя так, словно между нами ничего не было? Ну уж фигушки, сегодня этот номер у него не пройдёт.
Ноа ел свой сэндвич в машине и внимательно наблюдал за входом в здание, чтобы не пропустить, когда Кэм пойдёт на занятие в бассейн. Прошло двадцать минут, но тот так и не появился, Ноа решил, что пора переодеться. Выйдя из раздевалки, он успел заметить Кэмерона, исчезающего за дверью насосной станции. В раздражении Ноа чуть было не саданул кулаком по выложенной плиткой стенке, но вовремя спохватился, увидев и без того сбитые костяшки. Благо пол в бассейне был ещё сухой – можно уверенно разбежаться и с разгону вломиться в служебное помещение.
Кэм обернулся и с неподдельным удивлением уставился на Ноа. В руках он держал две тестовые пробирки.
Бля, кажется, опять облажался. Кэм и не думал избегать встречи с ним, он просто проверял показатели.
Ноа прислонился к двери.
– И давно ты работаешь на колледж?
– Я послал местного пацана перекусить. Мне всё равно нечем заняться, так почему бы не проследить за всем, пока он обедает.
Кэм посмотрел на пробирки и сделал пометки в таблице на клипборде. Закрыв ящичек с реактивами, он повернулся к Ноа. Свет отражался от стёкол очков, из-за чего сложно было прочесть выражение его глаз.
Ноа отбросил чёлку со лба.
– Что у тебя с рукой?
А, чёрт. Ноа уставился на свежие ссадины на суставах пальцев. Он надеялся, что скроет их под резиновыми перчатками на занятии по реанимации.
– Подрался в баре, – Ноа с ухмылочкой взглянул на Кэма. Кэмерон нахмурился, и на долю секунды Ноа показалось, что тот поверил в его басню. – Мне не спалось после твоего ухода, – добавил он.
Губы Кэма медленно расплылись в улыбке. Господи, как же идут ему очки! Разве можно быть настолько сексуальным?! Перед Ноа снова был его Кэмерон, парень, который смотрел на него так, словно хотел съесть на завтрак, обед и ужин.
Ноа протянул ему руку.
– Хочешь поцеловать, чтобы зажило поскорее?
– За членовредительство никакого поощрения не полагается, – Кэм взял его за ладонь и притянул к себе. Подушечкой большого пальца он провёл по запястью, задержавшись на пульсе и заставив сердце Ноа биться быстрее. – Может позже.
– А почему не сейчас?
Кэм взглянул на часы.
– Через двадцать минут начинается практикум.
Ноа выдернул руку из ладони Кэма и прижался к нему.
– А ты считаешь, что на это уйдёт больше времени? Как мило, Кэм.
Сжав плечи Ноа, Кэм впечатал его в дверь. Их губы приблизились, дыхание смешалось, а Ноа ещё сильнее вжался в тело Кэма и потёрся членом о выпуклость в его плавках.
– Мне достаточно десяти минут, чтоб отсосать тебе, – мурлыкнул он прямо Кэму в рот, опускаясь на колени и стягивая с него купальные шорты.
Увидев, что член Кэма уже находится в полувозбуждённом состоянии, Ноа, ликуя, опять удовлетворённо мурлыкнул. Он сжал основание ствола и провёл головкой по своим губам. Услышав пикающий сигнал, он поднял голову. Кэм выставлял таймер на своих часах.
– У тебя девять минут и пятьдесят пять секунд.
– Хочешь пари?
Широко расставив ноги, Кэм опёрся руками о дверь и вильнул тазом из стороны в сторону, чтобы член потёрся о его лицо. Ноа присел на корточки. Кэм многозначительно вскинул бровь:
– Девять тридцать пять.
– Что я получу в случае выигрыша? – Ноа провёл языком вдоль члена и ухватился покрепче за бёдра взвившегося Кэма.
– У-у… отличный трах сегодня ночью?
– Что-то мне подсказывает, что трах я получу в любом случае, – Ноа мазнул по головке влажными губами. Кэм дёрнулся навстречу, но Ноа удержал его на месте. – Секс и завтрак.
– Ты хочешь… чтобы я угостил тебя завтраком? – Кэм всеми силами пытался ускорить процесс, нетерпеливо выгибаясь вперёд, и Ноа, в утешение, лизнул его член ещё раз.
– Ну, в принципе, можно и так сказать. – Ноа взял его в рот.
– Восемь… а-ах блядь… двадцать.
Ноа скользнул по стволу вниз, стараясь не задеть нежную плоть зубами. После того как он максимально расслабил челюсть и растянул губы, член Кэма идеально поместился у него во рту. Исследуя выпуклости и венки языком, он заглатывал его всё глубже и глубже, пропуская в свою глотку. Звуки, издаваемые насосами, заглушали тяжёлое дыхание и стоны Кэма, но Ноа чувствовал, как сокращаются и подёргиваются мышцы бёдер под его руками.
Ноа подался назад, оставив во рту лишь головку. Продолжая интенсивно сосать, он ласкал языком её края и бороздку под ней и слизывал постоянно появляющиеся в щели на верхушке солёные капли. Он обожал это ни с чем несравнимое чувство власти над другим мужчиной, когда горячая налитая плоть перекатывается по языку. Осознание того, что ты своими умелыми действиями способен лишить кого-то рассудка, возбуждало неимоверно. А тот факт, что этим кем-то был именно Кэмерон, член Ноа вообще воспринимал на ура и вовсю сочился смазкой, оставлявшей влажные пятна на плавках.
Ноа слегка отстранился и, не выпуская из губ гладкую головку, пробубнил:
– Трахай мой рот.
Он скользнул рукой по ягодице Кэма, забрался пальцами в расщелину и слегка помассировал чувствительное мышечное колечко ануса, прежде чем поласкать шелковистую кожу промежности.
– Ух.
Вполне возможно это был звук помпы, но потому как сбивчиво и часто Кэм начал проникать своим членом между плотно сжавшимися губами, Ноа решил, что это был стон. Кэм обхватил рукой затылок Ноа, защищая от ударов об дверь, когда начал вбиваться в его глотку.
Ноа безумно хотелось вывернуть шею под неестественным углом, чтобы заглянуть в лицо Кэма. Но ему оставалось только представлять, как выглядит его любимый мужчина, когда теряет над собой контроль. Кэм, не сдерживаясь, насиловал его рот, с хлопком вбиваясь в него, жёстко задевая губы, нежная слизистая которых, казалось, сейчас не выдержит и лопнет, а Ноа при этом охватывало бешенное, необузданное желание. Ему нравилось. Нравилось балансировать на грани боли и удовольствия, зная, что Кэм, всеми силами старающийся оттянуть развязку, тоже испытывает нечто подобное. Ноа чувствовал, как его член пытается вырваться из-под эластичного края плавок.
Кэмерон кончил, наполняя рот Ноа солоноватым, пряным эякулятом, обжигающим глотку, словно выпитая залпом текила. Пока судороги сотрясали тело Кэма, Ноа высасывал его до последней капли, вылизывая остатки спермы из щели в головке, и только руки Ноа, обвившиеся вокруг талии любовника, удерживали того в вертикальном положении.
Пикающий сигнал часов перекрыл гул работающих насосов и пульс, барабанящий в висках. Кэм сдавленно рассмеялся.
– Просто охуеть! Можешь заказывать на завтрак грёбаное филе миньйон.
Большим пальцем он погладил припухшие губы Ноа, размазав по ним сперму, оставшуюся в уголках рта.
– Кажись, меня слегка занесло, если бы я рассёк тебе губу… – Кэм нежно перебирал волосы на затылке Ноа.
Ноа почувствовал, как к горлу подступает кислота, смешиваясь с густым вкусом спермы.
– У тебя?..
– Нет, чёрт, конечно нет. Я бы сказал тебе. Я проверяюсь по крайней мере раз в год, – Кэм сделал глубокий вдох. – Знаешь, даже если у меня теперь всегда будет зверский стояк от запаха хлорки, это того стоило. Твой рот – нечто невообразимое, малыш.
– Не очень удачная реакция на хлорку при нашей работе.
– Да уж.
Кэм, ухватившись за предплечья Ноа, помог ему подняться на ноги, при этом торчащий член Ноа, который, казалось, вырос на добрых восемь дюймов, упёрся в живот Кэма.
– Пиздец, – Кэм бросил взгляд на часы.
– Ага. Да ладно, всё зашибись. Я сейчас буду в порядке. – Может, через час или два. Если найду ведёрко со льдом. Или кастрирую себя.
Ноа отошёл от двери.
– Проверь водомер.
– У? – Ноа подошёл к насосу.
Неожиданно Кэм оказался сзади.
– Я думаю, что нам надо проверить, как работает водомер, – Кэм обхватил его за талию и ослабил завязки на плавках.
– Ух… – Там, должно быть, народ уже собирается возле бассейна. Да и местный спасатель может вернуться в любую минуту, чтобы проверить… да всё что угодно проверить. И парнишка увидит, как Кэм сжимает его член… как Ноа сжимает свой член, потому что Кэм положил его руку на свою. У Ноа холодная ладонь, а у Кэма – горячая. Их пальцы переплелись.
– Покажи мне. Покажи, как тебе нравится. Я хочу почувствовать это.
О, Господи, Ноа завёлся сразу же и бесповоротно. Во всяком случае, его члену, сходящему с ума от ощущений, стало абсолютно наплевать на то, что их могут обнаружить за таким занятием. А если быть до конца откровенным, то яйца Ноа поджимались только от одной мысли, что Кэм идёт ради него на такой риск. Он начал дрочить, рука Кэма двигалась синхронно с ним, Кэм нежно покусывал его сзади за шею.
– Почти, – Ноа задыхался. – Сильнее.
Пальцы Кэма сжались, туже сплетаясь с пальцами Ноа. Сухое, грубоватое трение причиняло сладкую боль, перемежающуюся с удовольствием.
– Кончай, Ноа. Порадуй меня, малыш.
Тело Ноа, жаждущее разрядки, поспешило подчиниться приказу. Ощущая, как где-то в основании позвоночника зарождается давление, горячей волной поднимающееся вверх, Ноа стал неистово вбиваться в плотное кольцо рук, пока наслаждение, достигнув пика, не вырвалось спазмами, несущими сладкое опустошение.
Ноги Ноа подогнулись, Кэм подхватил его и присел вместе с ним. Ноа бессильно откинул голову на его плечо.
Кэмерон обнимал Ноа за талию и испытывал при этом необъяснимую потребность приласкать губами длинную шею, проложить поцелуями дорожку вдоль нижней челюсти до уголка рта, а потом впиться в губы и целовать их, пока… нет, просто целовать бесконечно и наслаждаться моментом.
Снаружи раздались голоса, гулким эхом разносящиеся по выложенному кафельной плиткой залу бассейна. Это заставило Кэмерона стряхнуть с себя оцепенение. Он положил ладони Ноа на одну из водопроводных труб, идущих вдоль стены, предоставляя ему опору, и поднялся. Он подошёл к раковине, вымыл руки и вытер их насухо.
– Держи, – бросил он влажное полотенце Ноа. – Можешь… у… повысить уровень кислотности воды, пока в себя приходишь. Скажи, какой у них прикольный новый водомер?
– Господи, Кэм. Сюда ведь могли войти в любую секунду.
– Не думаю. – Кэмерон взял со стола связку ключей, которые дал ему местный спасатель, и помахал ими перед носом Ноа.
Ноа прищурился.
– Да? Тогда как я вошёл?
– Вот, чёрт.
У Кэмерона вдруг голова закружилась, и явно не от недавно пережитого возбуждения. Если всё это время дверь была не заперта… охуеть… он мог запросто проебать свою карьеру. Блядь, о чём он только думал?
Вообще-то он не думал. Вернее, думал, но не той головой. И, кажется, рядом с Ноа это состояние становится хроническим. Чем быстрее он сядет в самолёт и улетит в Индиану, тем будет лучше. И если у него осталась хоть капелька мозгов, то остаток дня он будет держаться как можно дальше от этого ходячего голубоглазого соблазна с растрёпанными волосами.
Ноа сдавал практическую часть теста предпоследним согласно алфавитному порядку. Он легко уложился во все нормативы по времени. Оставалось последнее задание.
Вытащив в рекордные сроки жертву из воды и натянув перчатки на влажные руки, Ноа, прослушав сообщение Кэмерона о показателях жизнедеятельности «потерпевшего», начал проводить искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Всё было как обычно, стандартная процедура, ничем не отличающаяся от сотен других, которые он видел этой весной во время переаттестаций.
Положив руки на грудину манекена, Ноа всем своим весом ритмично надавливал вниз, а капельки воды стекали по его плечам. Кэмерон глаз не мог оторвать от сильного тела, в котором чётко прорисовывалась каждая мышца. От прикладываемых усилий грудная клетка Ноа тяжело вздымалась. Почему раньше Кэмерон не замечал, как сексуально выглядит оказание первой помощи? И как, скажите на милость, Кэмерон сможет избавиться от этого образа, крепко-накрепко засевшего у него в голове? Вначале насосная станция, теперь это…
Он почувствовал на себе взгляды и понял, что Ноа проводит реанимацию уже больше трёх минут и будет продолжать до тех пор, пока он не остановит его. Кэмерон сглотнул.
– Закончить цикл.
Ноа остался, чтобы сыграть жертву утопления для сдававшего тест Лео Заневски. Лео – привлекательный и мускулистый, качающий сердце манекена, хвала небесам, не вызывал у Кэмерона абсолютно никакой реакции. Наверное, всё-таки стоит сказать Ноа, что у него поменялись планы на вечер и смыться от него куда-нибудь подольше. Продолжая вполглаза следить за Лео, он украдкой взглянул на Ноа.
Несмотря на то, что менее часа назад Ноа высосал его досуха, при виде прислонившегося к спасательному стенду и расслабленно наблюдающего за происходящим, стоящего со скрещенными лодыжками и руками парня Кэмерон почувствовал, как глубоко внутри опять всколыхнулось возбуждение. Желание обладать этим красавцем в очередной раз затмило здравые доводы разума. Ещё один раз в принципе ведь ничего не изменит? Он всё равно улетает завтра; в этом месяце у него довольно плотный график – бесконечные переаттестации по всей стране, вряд ли у него будет время вспоминать о Ноа.
Ноа заметил, что Кэмерон смотрит на него и уставился в ответ. Пристальный взгляд лучистых голубых глаз, казалось, прожигал Кэма насквозь. Неважно, что рассудок подсказывал ему держаться от Ноа подальше, Кэмерон хотел его. Хотел трахать его снова и снова, столько раз, сколько позволит время. А потом… а что потом? В конце концов – это просто секс. Хороший секс. Охуительно-обалденно-невьебенный секс.
Что ни говори, а Ноа – стал великолепным любовником. Возможно при следующем посещении Северной Флориды ему опять захочется встретиться с Ноа. А если нет… в любом случае они расстанутся лучше, чем тогда, после свадьбы Адама, а это уже плюс. Не всегда выпадает шанс исправить прошлые ошибки. Кэмерон подмигнул Ноа и сказал Лео Заневски, чтобы тот заканчивал.
Кэмерону хотелось обсудить с Ноа планы на вечер после ужина… а возможно и планы на время, оставшееся до ужина, но он должен был вначале помочь местному сотруднику с оборудованием и оснащением. Потому что так всегда поступали сотрудники Хавьерс. Все участники успешно сдали зачёты, некоторые споткнулись на письменном тесте, но с практическими навыками проблем вообще не возникло. Кэмерону оставалось только упаковать ведомости и отчёты в портфель.
Ноа остался после того, как все стажёры разошлись. Он помогал собирать спасательные трубки, раздевать манекены для последующей дезинфекции и не пытался завести разговор.
– Вы повышали уровень кислотности? – спросил студент колледжа, выполняющий функции местного спасателя.
– Да, pH сейчас восемь и три. Я отрегулирую её. И всё перепроверю, – Кэмерон улыбнулся, с трудом подавляя вздох. Придётся ещё немного задержаться. В любом случае поваляться на пляже им не удастся. Дождь опять начался.
Кэмерон заскочил в насосную, захватил пробирки и отправился к бассейну, чтобы зачерпнуть воды. Когда он вернулся в тесное служебное помещение… звуки, запахи… всё стало напоминать ему о произошедшем здесь недавно. Боже, он, кажется, опять чувствовал на себе рот Ноа, влажное сосание, гладкий жар глотки, в которую он вбивался, скользя между мягкими губами. Он успел только уронить таблетки реактивов в пробирки, а от стремительно нарастающего возбуждения у него уже закружилась голова. Не очень удачная реакция при их работе? Ещё мягко сказано. Если у него всякий раз будет возникать эрекция, когда он трахается с этими долбанными пробирками на насосных станциях, это добром не кончится. И кстати, слово трахаться не стоило употреблять даже мысленно.
Он снизил уровень кислотности. Вошёл спасатель, чтобы поинтересоваться результатами тестов, Кэмерон отвернулся к полкам, встряхивая пробирки.
– Семь и шесть, – ответил он, не поворачиваясь, – а уровень свободного хлора – две единицы. Голос, на удивление, не сильно дрожал, учитывая, что под действием разбушевавшихся гормонов, мозги совершенно ему не подчинялись. Блин, его, вероятно, сочтут извращенцем, возбуждающимся от звуков работающих насосов.
Промывая в который раз пробирки возле раковины, Кэмерон безуспешно пытался взять себя в руки.
– Рано или поздно тебе придётся отсюда выйти.
Кэмерон обернулся. Ноа был один.
– Пошёл на хуй. Это всё из-за тебя. Где парень?
– Запирает инвентарь, – Ноа склонил голову на бок, с интересом разглядывая его. – У тебя есть шанс незаметно прошмыгнуть в раздевалку, чтобы принять холодный душ.
Господи, каким самоуверенным стал мелкий нахалёныш. Но с такими телом, ртом и задницей кто угодно станет самоуверенным. Кэмерон метнулся к своей сумке и достал футболку.
– Я поеду к себе в гостиницу.
Ноа неожиданно опять стал похож на пятнадцатилетнего подростка. Кэмерон заметил, как от обиды ссутулились широкие плечи, а яркий взгляд потух.
– О, понятно. Я… утром выписался из отеля. Так что… наверное…
– Я обещал тебе завтрак, – сказал Кэмерон.
Ноа взглянул на него.
– Обещал.
– Мне надо забрать бумаги, и я буду свободен. Ты сможешь найти «Маджестикс»?
– Думаю, да.
– Комната 735.
К ямочкам Ноа нужно было прикрепить предупреждающую табличку. Учитывая, что каменнотвёрдым членом Кэмерона можно было спокойно гвозди заколачивать, эффект от улыбки, появившейся на лице Ноа, стал последней каплей – Кэмерон понятия не имел, как ему удалось удержаться от порыва прижать и оттрахать его прямо возле спасательного стенда.
– Семьсот тридцать пять, – кивнул ему Ноа и пошёл переодеваться.
Ноа приехал к нему, одетый в штаны хаки и рубашку в голубую полоску, ту самую, что Кэмерону так хотелось сорвать с него накануне.
– Умираю от голоду. Что ты там говорил про чеки на питание? – заявил он с порога.
Они решили поесть в гостинице, в небольшом ресторанчике, который скорее напоминал паб. Во время ужина ни об Адаме, ни о питчерах Янки, ни о детстве, проведённом в Пенсаколе, разговор не шёл. По прошествии трёх часов Кэмерон вдруг с удивлением понял, что время пролетело совсем незаметно, и он даже толком не помнит, о чём они болтали. А ещё он осознал, что нынешний весело улыбающийся и таскающий картошку-фри с его тарелки Ноа всё меньше и меньше напоминает ему мальчишку из его прошлого. Кэмерон допил пиво и расплатился по счёту. По дороге в номер они не разговаривали, но молчание не напрягало.
Они начали целоваться, как только за ними закрылась дверь комнаты. Лихорадочной поспешности в этот раз не было, по всей видимости, на насосной станции им удалось снять излишки сексуального напряжения.
Руки Ноа, горячие и сильные, плавно скользили под рубашкой Кэмерона, ласкали член через брюки, возвращались обратно, язык лениво исследовал его рот. Кэмерон расстегнул молнию на штанах Ноа, запустил руки под пояс, накрыл ладонями упругий зад, поглаживая его через ткань трусов. Ноа прогнулся в пояснице, прижимаясь к его паху. Кэмерон отстранился и потащил его к кровати. Когда они растянулись на постели, отпала необходимость запрокидывать голову, чтобы целовать Ноа. Но поцелуев ему уже было мало. Хотелось прижиматься к сильному мускулистому телу Ноа обнажённой кожей. Одежда мешала. Кэмерон избавился от своей рубашки в считанные секунды и дёрнул Ноа за ворот.
– Если нет желания пришивать потом пуговицы, быстро снимай её, – потребовал он, оседлав бёдра Ноа. Под внезапно нахлынувшей волной вожделения куда-то исчезла ленивая неторопливость. Ему нестерпимо захотелось быть внутри Ноа. Прямо сейчас.
Ноа ухмыльнулся и рывком стянул рубашку через голову.
Наверное, как-нибудь потом Кэмерон загнёт его над столом и оттрахает в этой рубашке. Картинка, на которой Ноа с широкими плечами, рельефно выделяющимися под тканью в голубую полоску, подмахивает ему задом, уже стала навязчивой идеей.
Кэмерон наклонился, чтобы поцеловать его, ладони обхватили щёки Ноа, большие пальцы ласково погладили резко очерченную нижнюю челюсть, покрытую щетиной. Ноа вжался в него, обхватывая коленями бёдра. Руки Ноа обвились вокруг шеи, притягивая голову Кэмерона, пальцы впились в кожу, массируя ямочку под линией роста волос.
Блядь! Почему он не догадался раздеть их, пока они ещё стояли?
Ноа начал ритмично вжиматься в него пахом, и штаны стали реально мешать. Кэмерон скатился с него, завозился с поясом его брюк, Ноа, извиваясь и брыкаясь, избавился от них, расстегнул молнию на штанах Кэмерона, но не стал заморачиваться с пуговицей – засунув руку внутрь ширинки, он ухватился за его член. Время неторопливых ласк окончательно вышло. Кэмерон, задыхаясь, уткнулся в шею Ноа.
– Чёрт. Господи, Ноа, дай мне хотя бы… – Но проказливая рука не прекращала уверенных ласк.
Кэмерон рванул с себя штаны с лихорадочной поспешностью, так и не расстегнув пуговицу, испугавшись лишь в последний момент, что может повредить нежные выступающие части. Наконец все преграды исчезли. Кэмерон подмял под себя сильное извивающееся тело любовника. Член Ноа скользнул по его бедру, оставляя влажный след. Кэмерон укусил Ноа за ухо и обхватил рукой их члены, зарываясь второй рукой в мягкие волосы Ноа.
Ноа застонал и с ходу подхватил ритм, скользя своим членом вдоль ствола Кэмерона. Головки тёрлись друг о друга, цепляясь краями. Кэмерон сильнее сжал волосы Ноа, оттягивая голову назад, любуясь тем, как на его изогнутой шее расплывается тёмно-красное пятно – след от засоса. Он наклонился и провёл языком по кадыку вниз до впадинки между ключицами. Ноа захныкал. Безумно сексуально.
Кэмерон воспринял эти звуки, как призыв к действию. Ещё один поцелуй, ещё одно движение рукой по членам, и Кэмерон сполз с Ноа, потянувшись к тумбочке за смазкой.
– Перевернись, малыш.
– Нет.
Кэмерон взглянул на Ноа.
– Нет?
Пока Кэмерон силился понять причину внезапного отказа, Ноа выдал:
– Хочешь меня трахнуть? Без проблем. Но только лицом к лицу.
Кэмерон колебался. Какая на хуй разница, как трахаться? Ну хорошо. Допустим, ему нравится абсолютное подчинение партнёра, а поза, когда любовник на животе или на четвереньках, даёт ему почувствовать себя доминантом в полной мере, но, несмотря на это, он любит заниматься сексом в разнообразных позициях. Если на то пошло, то его члену абсолютно всё равно как, главное, поскорее очутиться в обжигающей тесноте. Тогда почему подсознание тревожно нашёптывает ему, что предложенный Ноа вариант – очень плохая идея? В любом случае пути назад не было: его тело не собиралось прислушиваться к неизвестно откуда взявшимся тревожным опасениям подсознания. Каждая клеточка его организма требовала закончить начатое. Трахнуть Ноа. Немедленно.
– Опять права качаешь, – криво усмехнулся Кэмерон, происходящее не казалось ему забавным. – Ну что ж, пусть будет по-твоему, малыш.
Он поддел крышечку тюбика со смазкой большим пальцем.
– И не называй меня так.
– Как?
– Малыш. Мне не нравится.
– А мне не нравится, когда ты называешь меня Кэмом.
– Отлично. – В голосе Ноа появилось раздражение. От затянувшейся паузы его член слегка приуныл.
– Может, мы наконец начнём трахаться? Или так и будем всё усложнять, превращая прелюдию в переговоры по Ближнему Востоку?
– У тебя в руках смазка, чувак, – оскалился Ноа и подсунул подушку под свои бёдра.
– В наказание за твои взбрыкивания я не буду её согревать. – Кэмерон размазал гель по пальцам и всунул в Ноа сразу два. Ноа подпрыгнул.
– Блядь, холодно.
– Так тебе и надо, капризный придурок.
Ноа с усилием насадился до конца на пальцы Кэмерона и зажмурился.
Кэмерон приласкал его член.
– Что-то не так?
– Просто… – Ноа задыхался, – всё по-другому.
Кэмерон скрутил запястье, выискивая подушечками пальцев нужную точку. Потому, как изменилось выражение лица Ноа, он понял, что нашёл её, хоть и не почувствовал характерного возвышения. Ноа запрокинул голову. Его бёдра подались навстречу. Кэмерон продолжал поглаживать простату, пока Ноа снова не захныкал. Эти тихие мяукающие звуки совсем не вязались с образом большого парня, издающего их.
– Трахни меня, Кэм… ер… он.
Нет… это ни в какие ворота не лезет.
– Просто Кэм, – вздохнул он.
– Давай, – подначил его Ноа. Он не сводил потемневших глаз с расширившимися от возбуждения зрачками с лица Кэмерона.
Кэмерон раскатал резинку. Разведя одной рукой бёдра Ноа, он направил себя внутрь второй. Мышцы Ноа сомкнулись вокруг его головки. Ноа упёрся ладонью в грудь Кэмерона. Он вроде бы и не отталкивал его, но... Кэмерон понимал, что они слишком торопятся.
– Ноа?
Рука Ноа скользнула вниз по его груди, он обнял Кэмерона за талию, притягивая к себе.
– Всё нормально.
Но до нормы было далеко. Кэмерон за свою жизнь поимел достаточно парней, и мог точно определить, когда там слишком узко, чтобы партнёр получал удовольствие от процесса. Ему казалось, что его плоть со всей силы сжимают в кулаке. В горячем гладком кулаке.
– Ноа. Я…
Ноа приподнял бёдра над подушкой и Кэмерон проскользнул внутрь ещё на несколько сантиметров. Он дотронулся до члена Ноа, но тот отпихнул его руку.
– Ноа, разреши мне…
Ноа поднял колени, и Кэмерон проскользнул внутрь на полную длину. Его стон пробрал Кэма до самых костей.
–Двигайся, – задыхаясь, прошептал Ноа.
Кэмерон подался бёдрами назад, медленно и осторожно вынимая член и наблюдая за игрой эмоций на лице Ноа. Он почувствовал, как мышцы, сокращаясь, сжимаются вокруг его головки, и погрузился опять до основания. Сопротивления на этот раз не было, только обжигающее идеальное давление.
– Ну же, давай, – шепнул Ноа, обхватывая его ногами, пульсируя вокруг его члена.
Бёдра Ноа выгибались навстречу его толчкам, Кэмерон прижал их к кровати, становясь на колени, наращивая силу и темп фрикций. Кэмерону было хорошо, очень-очень хорошо. Всё происходящее казалось правильным и естественным. Но непонятная тревога, скрутившаяся тугим узлом под ложечкой, никуда не делась. Кэмерон не мог понять, глядя в лицо Ноа, почему весь грёбаный мир переворачивается с ног на голову. Между бровей Ноа залегла морщинка, его глаза оставались открытыми, полными удовольствия и отчаянного желания, настолько откровенного, что Кэмерон опять испытал приступ непонятной паники. Он пробежался пальцами по волосам Ноа. Сжимая шелковистые пряди в кулаке, он притянул лицо Ноа, прижался к его губам, терзая их, кусая, вылизывая. Он стал вкручиваться в Ноа медленно и глубоко, не прекращая поцелуй.
Хотелось целоваться бесконечно, но прерывистое от секса дыхание не позволяло в коротких паузах сделать полноценный вдох. Как только Кэмерон оторвался от его рта, Ноа простонал:
– Не могу больше. Я сейчас кончу, Кэм.
Кэмерон опять начал целовать его, успокаивающе поглаживая по волосам.
– Хорошо. – Он прижался к Ноа, развёл его бёдра пошире, вдавливая их руками в матрас.
Кэмерон ускорил движения, пальцы Ноа впились в его бицепсы, боль помогла удержать концентрацию, когда уже казалось, что яйца сейчас задымятся и заискрят, готовые взорваться от напряжения. Голова Ноа металась беспомощно из стороны в сторону. Кэмерон закинул ногу Ноа себе на плечо и заскользил ладонью по его влажному от пота, геля и естественной смазки члену.
Несколько движений рукой, и Ноа выгнулся дугой, вжимаясь в его кулак, сдавливая его плечи с такой силой, что Кэмерон был уверен, на утро там появятся синяки. Он начал дрочить быстрее, стараясь действовать синхронно с толчками бёдер. Ноа замычал и кончил. Его глаза наконец закрылись.
Громкие стоны заглушили звонкие шлепки плоти, вбивающейся в плоть. Кэмерон продолжал неистово трахать его, выжимая всё, что возможно из Ноа: последний стон из глотки, последнюю дрожь из тела, последнюю каплю из члена. Ноа бессильно опустил руки, отцепляясь от плеч Кэмерона, и открыл глаза.
Кэмерон был на пределе. Он долбил Ноа с такой силой, что его яйца уже болели от ударов о задницу. Ощущение приближающейся разрядки электрическим током прошло сквозь него, вызывая дрожь, вышибая воздух из лёгких. Он взорвался внутри Ноа бурным непрекращающимся потоком. Перед тем, как белая пелена упала на глаза, Кэмерон успел утонуть в ярких голубых омутах, поблёскивающих сквозь спутанные тёмные пряди. Казалось, он спускал вечность, пульсирующие мышцы выдаивали его член до тех пор, пока Кэмерон бессильно не свесил голову, с трудом втягивая воздух, заставляя лёгкие снова дышать. Послеоргазменная дрожь накатывала волнами одна за другой, пробегала рябью по нервам. Какое-то время он ещё пытался справиться с охватившей его слабостью, но всё равно не удержался на руках и свалился на скользкую от спермы грудь Ноа.
– Ты охуенно сексуальный, когда кончаешь, – голос Ноа пророкотал где-то над ухом.
– М?
Надо было снять презерватив, но в тот момент он не был уверен, что помнит, сколько пальцев у него на ногах, не говоря уже о том, что он их просто не чувствует.
– Мне понравилось наблюдать за тобой, – сказал Ноа и широко зевнул.
Сердце Ноа всё ещё бешено колотилось под грудью Кэма, неровное дыхание с трудом вырывалось из его горла, но Кэмерон чувствовал, что сон неумолимо уносит сознание парня. Ноа без сомнения был сногсшибательным любовником, но он явно относился к типу мужчин – сделал-дело-повернулся-набок-и-уснул. И всё равно Кэмерону льстил тот факт, что ему всё время удаётся затрахивать нахалёныша до бесчувственного состояния. От этой мысли внутри разливалось приятное тепло, тягучее и ленивое, сливающееся с сытой усталостью.
Ноа закрыл глаза. Кэмерон наконец собрался с силами и поднялся. Он сходил в ванную, чтобы выбросить презерватив. Когда он вернулся, Ноа уже дрых без задних ног. И конечно же сверху покрывала.
Кэмерон протёр грудь и живот Ноа влажным полотенцем и ухитрился перекатить его – с минимальной помощью и недовольным бормотаниями со стороны Ноа – на простыни.
– Да, тебе явно надо научиться не вести себя по-свински после секса, – пробурчал он, глядя в затылок Ноа, и откинулся на подушки.
Ноа проснулся в кромешной темноте, сердце его колотилось о рёбра, пока он силился понять, где находится. Тепло, исходящее от другого тела, успокоило его. Он повернул голову. Кэм лежал на спине, забросив одну руку себе за голову. Он подмял под себя все подушки. И это, как ни странно, показалось Ноа милым, несмотря на то, что шея у него затекла.
Ноа пробежался кончиками пальцев вдоль груди, легонько пощекотал рёбра. От прикосновений к тёплой коже подушечки пальцев приятно покалывало. Кэм пошевелился, но не проснулся. Покалывание в руке усилилось, когда он провёл большим пальцем по соску Кэма. С недовольным стоном Кэм схватил его за предплечье, притянул к себе, и повернулся на бок. Теперь у Ноа была подушка.
Когда Ноа проснулся снова, было светло, и он был один. Не услышав шума льющейся воды в душе, Ноа вздохнул, взглянул на сбитые костяшки и саданул кулаком подушку. В ответ раздался хруст сминаемой бумаги.
Ноа расправил листок. По крайней мере на этот раз Кэм оставил записку.
Пошёл поплавать. Чего ты хочешь на завтрак?
Ноа улыбнулся и скатился с кровати. Его утренний стояк считал, что лучшим завтраком может быть минет в душе. Он отодвинул занавеску на окне и взглянул на зелёные воды залива. Пара чёрных точек мелькала между белыми барашками волн. Ноа потянулся и посмотрел на часы. Половина десятого. Занятие в Таллахасси он должен проводить в пять. Интересно, а во сколько самолёт Кэма?
Открылась дверь.
– Бля, Ноа, ну и горазд же ты спать. Тебя невозможно разбудить.
Высохшая соль кристалликами поблёскивала в его волосах и на загорелых плечах. Стянув майку, он отправился прямиком в ванную. Через секунду заработал душ.
Ноа последовал за ним, ведомый насущным желанием опорожнить переполненный мочевой пузырь и ещё большей потребностью находиться рядом с Кэмом. Естественно, стоящий перед глазами образ Кэма, с искрящимися после плавания в океане волосами и кожей, его близость – ведь их отделяла только полупрозрачная занавеска – не помогали Ноа усмирить эрекцию. Он не мог помочиться.
Кэм неожиданно заговорил:
– Ты уже решил, куда мы отправимся завтракать?
Его голос, низкий и хриплый, скорее всего от солёной воды, звучал так сексуально...
– Блядь, – пробормотал Ноа себе под нос и добавил уже громче, – не знаю. Как насчёт второго ресторана в гостинице?
Возможно, если он попробует сконцентрироваться на мыслях о еде, вместо того чтобы истекать слюной, думая об обнажённом Кэмероне… надо думать о еде… чашка кофе, вот что действительно ему нужно…
– Я тут недалеко заметил приличное местечко. Можем пройтись. Парень на ресепшене сказал, что там подают гигантские омлеты.
Омлет – звучит совсем не сексуально, слава тебе господи. Он запретил себе смущаться и краснеть, и отодвинул занавеску.
– Я люблю омлет.
Кэм подвинулся, освобождая ему место рядом с собой.
– Ты куда-нибудь спешишь сегодня?
– Мне надо будет выехать не позже двух, – Ноа нырнул под душ.
– А мне, чтоб добраться до аэропорта вовремя, надо уехать не позже часа.
Неожиданно осознав, что им осталось провести вместе считанные часы, Ноа практически полностью утратил аппетит. Только без истерик. Ты знал, чем всё закончится. Он помотал головой, разбрызгивая воду с волос.
– Чёрт побери, у тебя что, в роду сенбернары были? – Кэмерон протёр глаза.
Ноа свесил язык из уголка рта и задышал часто и поверхностно, имитируя собаку.
– Хм, – Кэм наклонился и втянул в рот его язык.
У Ноа по коже побежали электрические импульсы. Он чувствовал пробирающую до мозга костей потребность ещё хотя бы раз… господи, один лишь раз… испытать близость.
Кэм наверняка думал о том же, его намыленная рука обхватила полувозбужденный член Ноа и мгновенно довела его до полной готовности.
– Там сильно натёрто? – выдохнул Кэм ему в рот.
– Нет.
Кэм отдёрнул занавеску и порылся в своих бритвенных принадлежностях, затем повернулся к Ноа с похотливой ухмылочкой и зажатым между зубами презервативом. Яйца Ноа тут же поджались в предвкушении.
Ноа никогда раньше не трахали стоя, поэтому он не знал, сможет ли удержаться на ногах во время оргазма. Он упёрся руками в стену, обложенную кафельной плиткой. То, что он был выше Кэма на несколько дюймов, сослужило отличную службу: их тела идеально соединились. Кэм вжимался в него, заставляя изгибаться в такт движениям своего тела, а внутри Ноа всё медленно и сокрушительно таяло. Как же ему хотелось потрахаться подольше… но всё было таким влажным, скользким, горячим. Рука Кэма нежно обвивалась вокруг его талии, намыленная ладонь ласкала его член, вода стекала по коже между ними, Кэм вбивался в него всё сильнее и сильнее…
– Кэм…
– Нет, малыш. Ноа, подожди, пожалуйста. Хочу, чтоб ты кончил у меня во рту.
Его колени дрожали, он царапал ногтями скользкую плитку, пытаясь вцепиться в неё, а Кэм всё ускорял темп. Внутренние мышцы Ноа начали сжиматься вокруг вбивающегося в него короткими быстрыми рывками члена.
– О да! Блядь, малыш, это…
Бёдра Кэма дёрнулись, его рука крепче сжалась вокруг талии Ноа, и он почувствовал горячий поток внутри себя, сожалея, как никогда раньше, что между их телами есть латексная преграда. Пока Кэм сотрясался от оргазма, Ноа откинул голову на его плечо, позволяя ему слизывать воду со своей шеи.
Кэм быстро развернул Ноа и опустился перед ним на колени. Ноа пришлось напрячь мышцы, чтобы не разрядиться просто от прикосновения губ к головке. Кэм взглянул на него, и у Ноа опять задрожали ноги. Зелёные глаза в обрамлении влажных ресниц внимательно изучали его лицо, пока Кэм медленно высасывал его.
Ноа изо всех сил старался продлить этот момент, зная, что, возможно, они в последний раз вместе, но Кэм замурлыкал что-то, обдавая его член дрожащим тёплым воздухом. Сволочь! Ноа не ожидал от него такой подлости. Спина скользнула вниз по гладкой стене. Пальцы Кэма пробежались по мошонке, промежности, нажали на анус и погрузились в дырочку. Яйца Ноа подскочили, сжимаясь, стремясь излить своё содержимое. Ноа изогнулся, проникая головкой в глотку, и кончил. А затем отключился.
Когда его мозг решил, что пора просыпаться, он понял, что сидит на корточках, прижавшись спиной к стене, и только руки Кэмерона удерживают его от падения. При виде блестящих от спермы губ Кэма, член Ноа опять встрепенулся. Господи, как же Ноа хотелось, чтобы это была всего лишь похоть. Глядя на Кэма, зная, что они вместе в последний раз, он испытал приступ удушья. Ком встал в горле, и Ноа уже не представлял, как он будет есть этот блядский омлет и говорить «прощай» человеку, с которым ему так хорошо вместе, который – и он теперь совершенно точно уверен в этом – идеально подходит ему.
А разве есть другой выход? Он вообразил себе лицо Кэма, когда он признается ему, что не может без него, что на этот раз не даст ему навсегда исчезнуть из своей жизни. Да Кэм испарится ещё быстрее, чем после свадьбы Адама. Поэтому Ноа придётся сидеть напротив него, давиться завтраком и изображать, что всё замечательно, и ему вовсе не хочется утопиться или повеситься, глядя, как Кэм уходит.
Ноа провёл ладонью по влажным локонам Кэма. Кэм поймал его руку, переплёл их пальцы и поднялся на ноги, увлекая за собой Ноа. Поднырнув под душ, он прополоскал рот и прижал к себе Ноа, целуя его. Какое-то время они молча стояли под бегущими струями. Странно, Ноа был уверен, что Кэм постарается как можно быстрее отдалиться от него, когда всё закончится. Может быть, ещё не всё потеряно? Пожалуй, не стоит рассчитывать на это.
Кэм медленно отстранился, напоследок ласково втянув в рот его нижнюю губу.
– В одиннадцать нужно освободить номер.
– Да.
Оставалось собрать вещи и сходить позавтракать.
Они позавтракали в «Эгзсетера».
– Позвони мне как-нибудь, – визитка Кэма, скользнув по столу, остановилась возле тарелки Ноа.
Ноа продиктовал свой номер, и Кэм вбил его в мобильный. Карточка Кэма лежала на телефонном столике в прихожей Ноа вот уже три недели. Кэм не звонил. Ноа тоже. Он даже не стал заносить номер Кэмерона в сотовый.
Вначале он ещё проверял сайт Хавьерс, наблюдая за перемещениями Кэма. Индиана, Миссури, Нью-Джерси. Через неделю перестал. Какая разница, где сейчас Кэм, если он не здесь, если он не собирается возвращаться? Сегодня Ноа решил, что выбросит визитку, когда вернется домой с работы. Около семи вечера, закончив занятие со студентами в бассейне, он зашёл в свой кабинет.
На мобильном было сообщение голосовой почты.
Код Северной Каролины. К горечи разочарования, которую Ноа ощущал последние три недели, примешался слабый привкус надежды. Услышав голос Кэма, Ноа не смог сконцентрироваться на смысле сообщения. Пришлось прокрутить его повторно.
– Я буду инспектировать Уайт Вотер Парк в Панама Сити на следующей неделе. Не хочешь встретиться в воскресенье?
Палец завис над кнопкой вызова. Вместо неё Ноа нажал на цифру из списка быстрого дозвона. Ему нужен был совет.
Едва войдя в кафе, Джои сразу стал центром всеобщего внимания. Взгляды присутствующих, причём как мужчин, так и женщин неотрывно следили за ним, пока он пробирался к столику, за которым сидел Ноа. Можно было подумать, что это из-за ярких пурпурных и белых прядок в его волосах, но Ноа знал, причина кроется в другом. Просто Джои относился к тому редкому типу обаятельных личностей, с которыми хотелось познакомиться поближе. Стоило взглянуть на него, и становилось очевидным – этот парень заставит вас улыбаться.
Джои опёрся руками о стол, демонстрируя накрашенные поочерёдно пурпурным и белым лаком ногти, гармонично сочетающиеся с волосами.
– Ситуация настолько критична, что мне даже маккиято не удастся выпить?
– Я не говорил, что ситуация критическая.
– Словами нет, но твой голос практически вопил «911».
Иногда Ноа ненавидел его за такую проницательность. Они с Джои расстались больше года назад, но по-прежнему оставались лучшими друзьями. И сегодня Ноа как никогда нуждался в помощи бывшего бой-френда.
– Заказывай свой кофе. Обещаю, что в ближайшие пять минут нервного срыва не будет.
Джои окинул его теплым взглядом карих глаз от макушки до носков туфель, кивнул и отправился к прилавку. Пока друг стоял в очереди, Ноа пытался собраться с мыслями и сообразить, с чего начать разговор. Когда-то они с Джои серьёзно поругались из-за Кэма. После обмена историями о своих бывших, они сцепились не на шутку, так и не придя к согласию: Джои утверждал, что Ноа никак не может преодолеть детскую влюблённость и по-прежнему ждёт, когда за ним прискачет принц Кэмерон на белом коне, Ноа с горячностью доказывал, что всё давно уже в прошлом. Теперь ему было не по себе оттого, что Джои как всегда оказался прав.
Джои поставил кружку с кофе на стол и плюхнулся в кресло напротив Ноа.
– Спасибо, что пришёл.
Друг нетерпеливо отмахнулся.
– Кончай с этим и рассказывай, что стряслось. У нас только два часа до закрытия кафе. Ну, как поживает Кэмерон?
Оказывается, когда горячий латте вытекает у тебя из носа, это больно.
– Господи. Как, чёрт побери, ты догадался? – спросил Ноа.
– Тебе лучше не знать.
– Нет. Я хочу знать.
Джои вздохнул и провёл пальцем по стенке кружки.
– Ладно. Я звонил, чтобы пригласить тебя на вечеринку, и ты сказал, что не сможешь прийти, потому что у тебя тренинг Хавьерс. При этом ты был возбуждён, а не раздражён предстоящей нудятиной как обычно. После чего я позвонил Донне…
– Ты позвонил секретарю директора по физическому воспитанию?
– Я же говорил, тебе этого лучше не знать. Мне всегда нравилась Донна. Но это неважно, в общем, я позвонил ей и спросил о переаттестации, и она зачитала мне имя инструктора. Потом ты вернулся и пропал на три недели, пока наконец я не услышал задыхающийся, полный отчаяния, совершенно не похожий на твой обычный голос, умоляющий меня встретиться за чашкой кофе, – он развёл руки в стороны, – это ведь из-за него, твоего Кэмерона?
– Да, – слово эхом отдалось в кружке. Ноа сделал вид, что пьёт кофе, оставляя за Джои выбор, как продолжить этот неловкий разговор.
– Вы трахались.
Латте опять полился через нос. Он отодвинул от себя кружку.
– Ну и как?
– Джои.
– Ты хочешь, чтобы я тебе помог или нет?
– Да. – Джои, единственный из всех, кого знал Ноа, мог подсказать, как вести себя с Кэмом.
– Тогда рассказывай.
Ноа опять поднёс кружку к губам, прячась за ней, как за щитом. Разговаривать о сексе с тем, с кем у тебя был секс, было до чёртиков неловко.
– Не заставляй доставать кукол.
Ноа с опаской зыркнул на друга. Решив, что Джои не шутит и действительно может извлечь на свет кукол, которых он на работе использует, чтобы разговорить подвергшихся насилию детей, Ноа вздохнул, дав понять, что согласен послушно отвечать на вопросы.
– Ты был снизу?
Ноа кивнул.
На лице Джои появилась хищная похотливая ухмылочка.
– У него большой?
Ноа захотелось заползти внутрь кружки.
– Девять дюймов, – буркнул он.
Джои поиграл бровями.
– Теперь ты понимаешь, какой радости меня лишил?
– Вот только не надо прибедняться. Марк просто огромный.
Джои облизал губы, сверкнув пирсингом в языке. Иногда Ноа очень скучал по этому язычку с колечком.
– Ладно, не напрягайся, любимый. Я сам расскажу, что случилось. – Джои отпил кофе. – Он пустил слюни при виде тебя, и ты опять почувствовал себя пятнадцатилетним, и он хорошенько оттрахал тебя несколько раз, поставив раком, и не разрешил отсосать у себя.
Блядь, как он это делает?
– Не совсем. – Ноа поболтал кофе в кружке. – Он… Я заставил… Мы сделали это лицом к лицу один раз.
– Правда? И?
– Он был классным.
– А кроме этого?
Ноа закрыл глаза.
– Вначале он не хотел смотреть мне в лицо. А потом…
– Он тебя целовал?
Кэм, медленно вжимающийся в него бёдрами, глубоко проникая в его тело, влажная от пота кожа, язык, терзающий его рот.
– Да.
– Хм.
– Блядь, ты обязательно должен издавать эти, так называемые, терапевтические звуки?
– Да. – Джои осторожно улыбнулся.
– И я ему отсосал. – Ноа смущённо оглянулся, поняв, что сказал это громче, чем собирался, но никто не смотрел в их сторону, и он продолжил уже тише. – Мне пришлось делать всё быстро, и всё же…
– А ты его заглатывал?
– Ага, под самый корень.
– Он почувствовал, что ты можешь вытворять ртом и глоткой, и всё равно отпустил тебя? У него не все дома.
– Он позвонил. Хочет, чтобы мы встретились в воскресенье.
– Ага.
Ноа закатил глаза.
– Мы наконец добрались до причины твоего нынешнего смятения, – Джои прошил его таким взглядом, что Ноа непроизвольно подобрался, готовясь внимательно слушать друга. Да, Джои отлично натренировался на трудных подростках.
– Давай начистоту, Ноа. Ты был влюблён в придуманный тобой образ Кэмерона большую часть своей жизни. Наконец ты доказал ему, что достоин внимания. Теперь ты доволен?
Латте совсем уже остыл, но Ноа упрямо продолжал его пить.
– Нет.
– Ты хочешь этого Кэмерона? Не какого-то там придуманного тобой принца?
– Да.
– Но ты ничего не добьёшься, если продолжишь наступать на одни и те же грабли.
Джои был прав, как всегда.
– Как я только мирился со всем этим терапевтическим трёпом больше года?
– Просто у меня ко всему прочему классная задница.
– Точно. И что мне теперь делать? Отказаться от встречи?
– Нет. Я не имел в виду игру в кошки-мышки. Надо кардинально менять подход к вашим отношениям. Нельзя позволять Кэмерону постоянно задавать в них тон и поступать, руководствуясь только своими желаниями. Проблема в том, что какая-то часть Кэма всё ещё воспринимает тебя, как ребёнка из его прошлого. Он должен понять, что ты ему ровня, иначе у вас ничего не выйдет.
– А ты не мог бы выражаться поконкретнее?
– Приводи его на бранч, – изрёк Джои.
– Что ещё за бранч?
– Бранч, который, как я только что решил, мы с Марком устраиваем в честь твоего дня рождения. В это воскресенье.
– У вас? – Противный холодок внутри Ноа явно не был вызван остывшим латте.
– Ну конечно у нас, дорогой, мы же устраиваем праздник.
– Да, но…
– Если Кэмерон не согласится прийти, дальше вообще говорить о нём не имеет смысла.
– Я не об этом, просто…
– Что?
– Знаешь, я немного боюсь твоего бой-френда.
Джои ухмыльнулся, высунув кончик языка с колечком.
– Я тоже, – выдохнул он со счастливой улыбкой. – Решено. Ты приводишь Кэма, я оценю ситуацию и поделюсь с тобой своими наблюдениями.
Джои побарабанил по кружке пальцами.
– Спасибо, Джои.
Джои наклонился и поцеловал его. Ноа почувствовал серебряный пирсинг, мазнувший по языку. Поцелуй был приятным и уютно-знакомым. Но это был не Кэм. А затем Ноа представил Марка с покрытыми татуировками огромными ручищами. И быстро отстранился.
– Всё что угодно для мужчины, разбившего моё сердце, – Джои наклонил голову и грустно улыбнулся.
– Ты меня бросил, помнишь?
– И тем не менее сердце мне разбил ты. – Джои погладил его по щеке прежде, чем уйти.
Перезвонив Кэму, Ноа поставил его перед фактом, что уже дал согласие на бранч у друзей в это воскресенье. Он ни словом не обмолвился о своём дне рождения. Не хватало ещё, чтобы Кэм подумал, будто он напрашивается на подарки и поздравления. Кэм не имел ничего против бранча. В субботу в девять часов вечера Ноа получил от него сообщение: «Надень рубашку в голубую полоску».
В воскресенье Ноа проснулся около шести утра взволнованный и радостный, как бывало в детстве в предвкушении праздника, рождества или поездки в Диснейленд. Переживания были намного ярче, чем в обычный день рождения. Он прикрыл лицо руками. А ведь это не обычный день рождения: Кэм приезжает.
Блин, надо взять себя в руки и успокоиться.
Ноа накрыл голову подушкой и попытался уснуть снова, но из-за волнения, щекотно пульсирующего под диафрагмой, он так и не смог расслабиться.
Он не ожидал, что Кэм появится раньше десяти, поэтому, услышав входной звонок в девять, слегка растерялся. Натянув рубашку через голову, Ноа бросился открывать дверь.
Там на его пороге стоял Кэм, и от взгляда, которым окинули Ноа, горло перехватило и стало нечем дышать.
– Я очень спешил, гнал всю дорогу как сумасшедший.
Бросив пакет на столик в прихожей, Кэмерон шагнул к Ноа. Теснимый Кэмом, он пятился, пока не упёрся задом в диван.
– Ты не получил вторую часть моей смски?
– Какую? – голос Ноа на удивление не дрожал.
– В которой я писал, чтобы ты был без брюк, – Кэм засунул руки под пояс спортивных штанов Ноа.
– Наверное, она не дошла.
Кэм наклонялся над ним, пока Ноа не начал терять равновесие. Ему пришлось схватиться за плечи Кэмерона, чтобы не упасть. Кэм воспользовался этим, притянул его к себе и жёстко впился в губы глубоким жадным поцелуем. Ноа почувствовал давление в паху уже в тот момент, когда Кэм позвонил в дверь, от поцелуя возбуждение стало стремительно нарастать. Руки Кэма скользнули вниз, обхватили его ягодицы, притянули ближе.
Стоящий член Кэма прижался к не менее напряжённому стволу Ноа. Кровь приливала к промежности так быстро, что ощущения становились болезненными.
– Не против, если мы опустим приветственную часть? У меня зверский стояк с момента, как я сел за руль, – дыхание Кэма дразнящей лаской опалило губы Ноа.
Ноа подумал, что именно об этом говорил ему Джои. Он должен остановить Кэма, дать понять любовнику, что тот не может получать желаемое по первому требованию. Какой смысл было обращаться к Джои за помощью, если Ноа всё равно не следует его советам? Но происходящее казалось Ноа волшебным образом воплотившейся в жизнь эротической фантазией. Кэм здесь, он хочет его, безудержное желание огнём полыхает в золотисто-зелёных глазах. Кэмерон Льюис так отчаянно хочет его, что скорее всего они не успеют дойти до кровати. Это был воистину самый лучший подарок на день рождения. О таком Ноа даже мечтать не смел.
– Я только за.
Он будет слушаться Джои, но только не сегодня, завтра. А сегодня у него день рождения.
Кэм развернул его задом к себе и нагнул над спинкой дивана. Одной рукой Кэм приспустил его штаны, другой нырнул между ног Ноа и обхватил его член.
– Господи, Ноа, я должен тебя трахнуть. Прямо сейчас. Пожалуйста.
Кэм начал растягивать его пальцами. Ноа знал, что Кэм не умеет умолять, он никогда ни о чём не просит, никогда ни в ком не нуждается. Хриплое отчаяние в голосе Кэма наполнило грудь Ноа радостью, пузырящейся, словно шампанское.
Кэм задыхался.
– Готов? Боже, пожалуйста, скажи мне, что ты готов.
Стоя с задранной вверх голой задницей, Ноа как никогда в жизни чувствовал себя хозяином положения.
– Давай.
Ноа не был готов. Они слишком спешили, но какое это имеет значение. Он знал, что ослепляющее болезненное давление перейдёт в наслаждение настолько острое и всепоглощающее, что остальные ощущения растворятся в нём без следа. Рука Кэма обвилась вокруг его бёдер, пальцы, скользкие от смазки, нашли нужный ритм, лаская его член. Боль сразу же превратилась в удовольствие. Мышцы расслабились, пульсируя, пропуская член Кэма внутрь на полную длину.
– Боже, малыш, как же хорошо, как же мне хорошо.
Кэм накрыл вцепившуюся в спинку дивана руку Ноа и сплёл их пальцы вместе. Ноа выгибался, вжимаясь в Кэма, подхватывая стремительно ускоряющийся ритм вбивающихся в него бёдер. Всё закончится слишком быстро. Впрочем, слишком быстро для Ноа было всегда. Даже если продолжалось целый час. Ноа никогда не мог насытиться Кэмом.
– Пожалуйста, Ноа, господи, я не могу…
Кэм терял контроль над собой… Охуеть не встать! Кэмерон Льюис, сдержанный, самоуверенный, наглый, терял голову, трахая его. Никогда ещё Ноа не чувствовал себя более счастливым.
Их пальцы сжались, сплетаясь теснее. Ноа ощутил нарастающее давление оргазма. Ещё немного. Почти. Ещё чуть-чуть…
– Ну же, кончай, пожалуйста, малыш.
Последний неистовый рывок, бёдра Кэма, с силой вжимающиеся в его ягодицы, протяжный стон над ухом… Ноа разрядился мощной струёй. Казалось, что вместе со спермой из него выстреливает спинномозговая жидкость. Кэм до боли стиснул его ладонь, дёрнулся, задрожал и кончил со стоном.
Задыхаясь, они свалились на пол, потные, липкие и совершенно обессиленные. Прошло несколько минут, прежде чем Кэм откатился в сторону.
– Держи, – он принёс пакет из прихожей и положил его на пол рядом с Ноа. – С днём рождения.
От мысли, что Кэм помнит про дату, в груди Ноа разлилось приятное тепло. Он открыл кулёк, и рот его наполнился слюной. Внутри были конфеты - червячки, густо покрытые лимонной кислотой.
– Продавец в кондитерской сказала, что кислятины, круче этой, не бывает. Я помню, ты любил такую гадость, когда был маленьким. Мы с Адамом всегда удивлялись, как ты можешь есть это дерьмо.
Чёртов Джои оказался прав. Опять. Кэм никогда не перестанет думать о нём, как о ребёнке. Раздражённый Ноа тем не менее положил в рот червячка и с наслаждением прожевал его.
Ноа знал, что при желании Кэм может быть очень обаятельным, но забыл, какой эффект очарование Кэма производит на окружающих. Во время бранча ему всё время хотелось выпятить грудь от гордости и заодно обвиться вокруг любовника, пометив свою территорию.
Обычно на вечеринках Джои присутствовало не меньше двадцати человек. Ноа очень обрадовался, что на этот раз Джои и Марк пригласили всего десятерых. И ему нечем было попрекнуть Кэма, тот вёл себя безупречно, даже Джои не к чему было придраться. Кэм стремительно набрал баллы в качестве образцового бойфренда, когда принёс Ноа любимый салат мимозу и не отходил, пока тот ел, облокотившись на перила террасы.
Когда Кэм отвлёкся на секунду, Джои бросил Ноа сочувственный «да-парень-ты-попал» взгляд и показал жестами, что перезвонит ему. И на что только Джои, чёрт побери, намекает? У Ноа никогда ещё не было лучшего дня рождения.
Вернувшись домой, они вновь занялись сексом. Кэм настоял, что минет – неотъемлемая часть празднования дня рождения.
Тяжело дыша, Ноа откинулся на подушки, стараясь унять бешеное сердцебиение.
– Смешной у тебя друг, считает, что тебя от меня надо защищать, – улыбнулся Кэм.
Блин, он убьет Джои. Когда только он успел наехать на Кэма?
– Ну, понимаешь, мы встречались когда-то.
– Он твой бывший? – искренне удивился Кэм.
– Ну да, а что не так?
– Ничего.
Но всё же что-то было не так. Ноа уловил в голосе Кэма странное напряжение.
– По-моему, он нуждается во внимании, – Ноа кивнул на налитый возбуждением член Кэма.
– Наверное.
Кэм явно чего-то недоговаривал. Кажется, он злится. Но из-за чего? Ведь не может же он всерьёз ревновать его к Джои?
Ноа наклонился над Кэмом, собираясь языком и губами проложить дорожку вниз к паху. Но Кэм схватил его за плечи, подмял под себя и потёрся твёрдым членом о чувствительный после оргазма член Ноа, отчего тот вздрогнул и стал выкручиваться, пытаясь избежать контакта. Кэм не выпустил его. Он переместился выше и заскользил членом по влажному от пота животу Ноа, который продолжал вырываться. Почувствовав сопротивление, он отпустил плечи Ноа, перенёс свой вес на опирающиеся о кровать по обе стороны от Ноа руки и начал ритмично вжиматься в него. Глаза Кэма были закрыты.
Идеальный во всех отношениях день в мгновение ока стал отстойным. Ноа в принципе понимал, что партнёр имеет право получить удовольствие так, как ему больше нравится, но мириться с тем, что его используют в качестве безымянного куска плоти для дрочки, не хотелось.
– Кэм!.. Кэмерон.
Кэм стонал, не прекращая прижиматься к нему.
Ноа обхватил ноги Кэма, перевернул его на спину, навалившись сверху, вглядываясь в его лицо. Выражение совершенно нечитаемое.
– Что?
Ноа подтянулся вверх и потёрся расщелиной между ягодицами о член любовника. Кэм закусил нижнюю губу.
– Трахни меня.
– Ноа…
Ебануться можно! Что изменилось за день? Ведь сегодня утром всё было хорошо… блядь, да ещё пять минут назад всё было хорошо!
Решив действовать, чтобы не поддаваться отчаянию, Ноа потянулся к тумбочке и достал смазку и презерватив.
Кэм приподнялся, опираясь на локти.
– Ноа.
Бля, если он будет произносить его имя таким тоном, пусть лучше называет его малышом. Ноа швырнул смазку и презерватив на грудь Кэму и зажал его член между ягодицами.
– Трахни меня, – повторил он, стискивая мышцы вокруг напряжённого ствола.
Кэм дёрнулся и застонал. Ноа опять сжал ягодицы и заскользил вниз и вверх.
– Зачем тебе это? – спросил Кэм.
Ноа вцепился в плечи Кэма. Он ничего не мог понять. Наверное, если бы Кэм вдруг отрастил себе сиськи, удивление Ноа было бы не таким сильным.
– Да какого чёрта происходит?! Потому что мне это нравится. Я получаю от этого удовольствие. Почему же ещё?
– Неужели? – он насмешливо прищурил глаза, и на долю секунды Ноа показалось, что перед ним прежний Кэм. – Докажи.
– Что?
– Докажи, что тебе это нравится. Покажи, что ты хочешь меня.
Если бы Кэм произнёс это своим обычным поддразнивающим сексуальным тоном, Ноа, не задумываясь, принялся бы доказывать ему свою заинтересованность. Но в интонациях Кэма всё ещё сквозила пугающая отстранённость. Ноа неожиданно показалось, что ему предложили пройти собеседование на работу.
Он скатился с Кэма, ложась на спину рядом с ним.
– Что так? Больше не хочется?
– Пошёл на хуй.
Кэм криво усмехнулся, садясь на кровати.
– Ну, это вряд ли. – Он подхватился с постели и направился в ванную. Зашумел душ.
Дерьмо. По непонятной причине всё рушилось, и Ноа ничего не мог с этим поделать. Горло Ноа сжалось, как при анафилактическом шоке. Из-за чего у Кэма ни с того ни с сего пропало настроение? Раньше Ноа никогда не замечал за ним такой непоследовательности. Кэм был агрессивно сексуальным, заносчивым и, пожалуй, слишком самоуверенным, но никогда не вёл себя как истеричная сучка. Ноа уставился на закрытую дверь в ванную. Если Кэм рассчитывает на то, что Ноа станет докапываться до причины его ненормального перепада настроений, то всё на что заслуживает придурок – самоудовлетворение в душе.
Ноа поднялся с постели и взглянул на часы. Полчетвёртого. Игра Янки уже почти закончилась. Он пошёл к холодильнику. Пусто. Только упаковка из шести бутылок Короны, которую он купил для Кэма. Может, напиться? Он набрал номер ресторана «Джорджи» и заказал термоядерно острые крылышки и два итальянских сэндвича. В конце концов это его день рождения, и если Кэму не нравятся крылышки и салями, пусть сам заказывает себе еду.
Когда Кэм вернулся в гостиную, по телевизору как раз шёл послематчевый разбор. Ноа сидел на диване в шортах хаки и рубашке поло, в которых ходил на бранч. Кэм скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. Не надо быть Джои, чтобы расшифровать язык тела.
– Хочешь, чтобы я ушёл?
Ноа вначале решил соврать, но всё-таки сказал правду.
– Нет.
Он больше не злился на Кэма. Остались только растерянность и недоумение.
В дверь позвонили. Кэм вопросительно выгнул бровь. Ноа поднялся с дивана и в обход журнального столика направился в прихожую.
– Я заказал еду, – ответил он на незаданный вопрос Кэма.
– Я открою, – Кэм полез за бумажником.
Ноа не видел, какую купюру он вручил посыльному, но судя по тому, как тот рассыпался в бесконечных благодарностях в ответ на «сдачи не надо», следующая доставка из «Джорджи» будет сверхскоростной. Возможно, невиданные чаевые – это своеобразная попытка Кэма загладить свою вину перед Ноа. Блядь, лучше бы он объяснил, какая муха его укусила.
Ноа забрал пакеты с едой и отнёс их на кофейный столик. Кэм нерешительно замер посреди комнаты, очевидно раздумывая, куда бы присесть. Кроме не очень удобного громоздкого кресла – подарка родителей Ноа – разместиться можно было только на диване, но там уже развалился Ноа.
– Так вот как твой диван выглядит спереди, – наконец ухмыльнулся Кэм.
Ноа лягнул его по голени. Кэм плюхнулся рядом с ним.
– Что тут у тебя? – Кэм открыл пакет и принюхался. Он тут же помахал рукой перед заслезившимися глазами. – Напалм?
Пробуждение было приятным и довольно неожиданным. Горячий рот ласкал его член. Ложась спать накануне, они вели себя как два натурала, вынужденных ютиться в одной палатке во время похода, поэтому проснуться от того, что Кэм отсасывал у него, стало для Ноа совершеннейшей неожиданностью. Болезненно жгучей неожиданностью!
– Твою мать. – Он отдёрнул от себя Кэма за волосы.
– Что?
– Твой рот. Крылышки. Бляядь! В нём всё ещё полно перца или чего они там добавляют.
Кэм заржал.
– Это расплата за то, что заставил меня вчера жрать ракетное топливо.
– Я тебя не заставлял их есть.
Кэм лизнул кожу на внутренней поверхности бедра. Ноа почувствовал возбуждающее покалывание. То, что для члена казалось слишком, здесь было в самый раз.
– Но ты их заказал, – заметил Кэм своим привычным сексуально-урчащим тоном. Казалось, вчерашняя неловкость растаяла без следа. Кэм встал на колени, в его взгляде загорелся озорной огонёк желания смешанного с любопытством.
– Вот мне интересно…
Его рот накрыл один из сосков Ноа. Жжение здесь было настолько уместным и приятным, что Ноа невольно выгнулся, подставляя грудь, обвиваясь вокруг Кэма руками и ногами.
– Хм, как я и предполагал, – ухмыльнулся Кэм. Его зубы сверкнули в темноте, он наклонился, облизал второй сосок. У Ноа поджались пальцы на ногах.
Ноа боялся всё испортить своей настойчивостью, он так и не понял, что вчера произошло между ними, но противиться желанию… Он потянулся к тумбочке.
– Я уже всё взял.
Да. Ноа застонал, изгибая шею, отдаваясь во власть возбуждения, импульсами пробегающему по нервам. Кэм прикусил кожу над адамовым яблоком, и Ноа, тихо выдохнув, широко раздвинул ноги.
Наверное, стоило промолчать, чтобы не напугать Кэма своей навязчивостью. Но когда скользкие от смазки пальцы проникли в него, барьеры в мозгу Ноа снесло безудержным потоком вожделения, вылившимся сбивчивой мольбой:
– Трахни меня, пожалуйста. Господи, Кэм, я так хочу тебя!
– Знаю, – слово, произнесённоё хриплым шёпотом, показалось Ноа самым сексуальным из всего, что он когда-либо слышал в своей жизни.
Ноа, извиваясь, отполз, пальцы Кэма выскользнули из него.
– Сейчас.
Кэм не рассмеялся. Не назвал его нетерпеливым. Просто медленно и плавно вошёл в него. Ноа на секунду задержал дыхание, но сразу же расслабился. Правда, удовлетворение от восхитительной распирающей наполненности тут же сменилось изнывающей потребностью почувствовать мерные толчки внутри себя. И Кэм начал двигаться. Он выходил из него почти до конца и с хлопком засаживал свой член обратно. Ноа, упираясь пятками в матрас, рывками подавался навстречу каждому яростному вторжению.
Кэм трахал его, запрокинув голову, впиваясь пальцами в его бёдра. Ноа отдал бы всё на свете, чтобы Кэм забыл об осторожности и вбивался в него без жалости, не боясь причинить боль. И чтобы пальцы, сжимающие бёдра, оставили багровые следы на коже, а Кэм затрахал его до беспамятства. И чтобы саднящие ощущения в заднице не проходили ещё как минимум неделю после отъезда Кэма. Ноа так нужны были воспоминания.
Кэм постепенно замедлял темп, кончики пальцев, едва касаясь кожи, выписывали круги на тазовых косточках Ноа. Он наклонился и обжёг губы Ноа поцелуем со вкусом специй.
Распластавшись на Ноа, он сместился внутри него. Ноа прошила дрожь, когда член Кэма в первый раз дотронулся до его простаты, а затем Кэм стал намеренно задевать её с каждым последующим толчком. Кэм зарылся пальцами в волосы Ноа и притянул его голову. Он целовал его долго, нежно, горячо.
Как только Ноа начинало казаться, что он вот-вот кончит от очередной вспышки наслаждения, Кэм менял угол проникновения, и накал страсти спадал. Но с каждым разом он всё больше и больше нарастал, пока Ноа окончательно не расплавился в обжигающем пламени, и каждый дюйм его кожи не истончился, став болезненно чувствительным. Казалось, Кэм проникал в самые укромные уголки тела Ноа – наполняя своей плотью, целуя, вылизывая шею, ухо, челюсть, скулы Ноа, шепча какие-то нежности, которые Ноа не слышал, оглушённый шлепками их тел, исступлённо вбивающихся друг в друга, скрипом кровати, гулкой дробью пульса в висках.
Кэм поднял голову и упёрся лбом в его лоб. Двигаясь медленно, осторожно, он прерывистым шёпотом выдохнул в губы Ноа:
– Не хочу, чтобы это заканчивалось. Хочу трахать тебя всю ночь, малыш.
Наслаждение наслаивалось, суммировалось, становясь просто невыносимым, безграничным, огромным. Ноа стало страшно, что надвигающийся оргазм будет похож на столкновение с грузовым поездом. Но, несмотря ни на что, ему хотелось, чтобы это длилось вечно.
– Не останавливайся, Кэм.
Тем не менее рука, прижимавшаяся к спине Кэма, уже сама тянулась к члену. Тело, готовое в любой момент выпрыгнуть из кожи, требовало разрядки. Кэм, подхватив Ноа под колени, забросил его ноги себе на плечи. Теперь стало казаться, что Кэм вбивается прямо в сердце. Дышать стало трудно. Отчаянно нуждаясь в опоре, Ноа схватился за предплечья Кэма.
Кэм дрожал, вдавливая его в матрас, сотрясаясь при каждом медленном проникновении вращающихся словно на шарнирах бёдер. Глаза Кэма поблёскивали в темноте из-под подрагивающих век. Ноги Ноа скользнули по мокрой от пота коже, и он сцепил их между собой покрепче и впился пальцами в напряжённые мышцы на руках Кэма. Каждый вдох был наполнен влажным пряным запахом их тел, трущихся, вжимающихся друг в друга.
Сегодня у них определённо был заплыв на дальнюю дистанцию, как минимум на милю, и медленно, постепенно они приближались к финишу. Голова Кэма свесилась вниз. Он наклонился и поцеловал Ноа, лаская его рот на протяжении дюжины плавных текучих проникновений.
– Готов? – прошептал Кэм, всё так же прижавшись губами к его губам.
– Готов… с самого… начала, – удалось ему ответить между пронзающими рывками.
Кэм опустил ногу Ноа, слегка повернув при этом его бёдра, и его член скользнул, задевая внутри совершенно новые нервы. Ноа почувствовал, что сейчас не выдержит и взорвётся. Поцелуй Кэма стал крепче, напористей, он стал дрочить Ноа в одном ритме с мощными движениями бёдер, всё быстрее и быстрее.
Ноа показалось, словно кто-то зажёг электрический свет в темноте. Его ослепило яркой вспышкой. Оставалось надеяться, что Кэм сможет продержаться ещё пару секунд.
– Сейчас. Не останавливайся. Не могу.
Пальцы Ноа впились в руки Кэма, и он кончил, как не кончал уже давно. Спазм за спазмом выжимали из его глубин всю энергию, всю силу без остатка. Кэм прижался к нему, коснувшись губ быстрым поцелуем. Затем его бёдра задвигались в таком темпе, словно он рванул на золотую медаль в заплыве на сто метров баттерфляем. Всё его тело выгибалось и напрягалось так, что казалось, мышцы вот-вот не выдержат и с треском порвутся.
Ноа накрыло слабостью, словно прибойной волной. Цепляясь остатками сознания за действительность, он почувствовал, что Кэм покинул постель, прикрыв его перед этим простынёй, но заставить себя двигаться он не мог. И ему было наплевать на то, что он весь потный и грудь неприятно липкая.
– Ноа. – Кэм ухватил его за подбородок, настойчиво привлекая к себе внимание. – Послушай, приятель, я знаю, что ты любишь засыпать сразу после секса, но удели мне только одну минуту.
Ноа постарался. Действительно постарался сконцентрироваться на словах Кэма.
– Я скорее всего уже уеду к моменту, когда ты проснёшься. И…
Ноа собирался сказать, что ему в любом случае надо будет скоро вставать открывать бассейн для утренней семичасовой тренировки, но было лень шевелить языком.
– И я не знаю, когда снова тебя увижу … возможно никогда…
Послеоргазменную апатию как рукой сняло.
– А?
– Я не знаю, когда буду снова в этих местах. Поэтому…
На первый взгляд могло показаться, что Кэм разрывает с ним отношения, но ведь между ними никогда ничего такого и не было.
– Я… был рад повидать тебя ещё раз, Ноа.
Заебись. И что он должен ответить на это? Спасибо, что подарил мне прекрасные воспоминания? Блядь, ну почему всё так хуёво? Самый лучший трах в его жизни оказался прощальным.
Ноа понимал, Кэм ждёт, что он сейчас уснёт. Но вряд ли ему это удастся в ближайшее время. К тому же если он притворится спящим, то так и не поймёт, что Кэм от него ожидал услышать в ответ.
– Хм-гм. – Ноа осторожно перекатился на свою сторону кровати, постаравшись особо не напрягать всё ещё непослушные мышцы. Он лежал, уставившись в темноту, прислушиваясь к дыханию Кэма, пытаясь успокоить собственное. Его сознание уплывало, но глаза по-прежнему были широко открыты, когда рука Кэма погладила его волосы.
Для того, кто только что выдал очень правдоподобную имитацию речи отъебись-и-не-звони-мне-больше, Кэм был необычно ласковым. Ноа клялся себе, что не уснёт, но пальцы успокаивающе перебирали его волосы, а горячие колени прижимались к заду… Следующее, что Ноа осознал – уже наступил рассвет. Кэм вышел из ванной.
– Извини, – прошептал он из коридора.
Ноа сел. Кэм надел очки.
– У меня сегодня инспекция в Сент-Огустин. Ехать далеко.
– Будь осторожен за рулём.
Больше сказать было нечего. Кэм исключил возможность «увидимся» или «созвонимся».
– Буду.
Пока Кэм стоял в дверях, Ноа пытался считать удары сердца… что было не так уж трудно, учитывая, как оглушительно пульс стучал в висках. Три, четыре, пять…
– Пока, Ноа.
– Пока.
Ноа зарылся лицом в простыни, пахнущие спермой, потом и Кэмом.
Кэмерон подсчитал, что с марта по сентябрь дома он бывал не чаще одного раза в месяц. Его рабочий график был расписан буквально по часам, так что на посторонние мысли просто не оставалось времени. Ежедневные переезды из города в город. В коротких перерывах между инспекциями, тренингами, проверкой результатов тестов всегда есть чем заняться. Такая жизнь его вполне устраивала. Он любил путешествовать, любил свою работу.
Вот только с недавних пор с ним явно творилось что-то неладное. Кэмерон постоянно ловил себя на желании проверить сайт Хавьерс, нет ли вакантных командировок в северо-западную Флориду. Прежде он не особо стремился попасть в родные места из-за чувства вины перед родителями. Это «ты-был-рядом-почему-не-заехал» ужасно напрягало. Ноа по идее должен был стать ещё одной причиной, из-за которой следовало избегать этого региона. Но вопреки здравому смыслу Кэмерон сходил с ума от потребности увидеть нахалёныша снова.
Кэмерон не мог понять, с чего он решил, что может рассчитывать на лёгкую интрижку между ними. Господи, ну почему он не замечал, как серьёзно Ноа воспринимает их отношения? Озарение наступило внезапно после того, как он увидел экс-бойфренда Ноа. Только тогда до него наконец дошло, на что готов пойти Ноа за возможность быть рядом с Кэмероном.
Бывший парень Ноа был идеальным сладеньким боттомом, настолько очевидным, что у Кэмерона просто руки чесались схватить его за бёдра и нагнуть над ближайшей горизонтальной поверхностью. Кэмерон практически всегда угадывал предпочтения парней по их поведению. А вот с Ноа промашка вышла. Потому что он привык думать о нем определённым образом, сроднился с мыслью, что Ноа всё тот же влюблённый в него подросток из прошлого. Осознание того, что парень позволяет Кэмерону быть всегда сверху только из-за своих чувств к нему, стало неожиданным неприятным открытием, своеобразным отрезвляющим холодным душем.
Заморгала стрелка, на мониторе лэптопа загрузился веб-сайт Хавьерс. Некоторые, по всей видимости, откажутся от командировок во Флориду весной. В августе и сентябре все позиции будут заполнены, но до этого ещё несколько месяцев. Впрочем, какая ему разница? Ему совершенно незачем ехать в северо-западную Флориду. Знать бы только, как избавиться от навязчивых мыслей о Ноа, преследующих его в последнее время. Теперь каждый раз, когда он дрочит, для того чтобы кончить, достаточно представить, как выглядит Ноа во время оргазма. Ну и хрен с ним, всё равно это не повод нестись к нему сломя голову.
Допустим, Ноа действительно нравится, когда его трахают. Хотя Кэмерон очень сомневается, что для Ноа привычно постоянно быть снизу. Рано или поздно это должно ему надоесть. А Кэмерон в постели был исключительно топом. Окружающие привыкли считать, что он легко подстраивается под ситуацию. Такое впечатление возникало потому, что Кэмерон всегда перестраховывался. Знакомясь с очередным парнем, прежде всего Кэмерон должен был убедиться, что всё произойдёт по его сценарию. А навязывать Ноа определённую роль из-за того, что ему хочется быть с Кэмероном, это…
Блядь, ёбаная жизнь, он должен был предусмотреть такое развитие событий. Он ведь прекрасно всё понял в баре тем вечером, но решил проигнорировать очевидную истину. От Ноа не исходили вибрации боттома. Несмотря на длинные волосы и аппетитную круглую задницу, как будто специально созданную для того, чтоб её трахать, Ноа вёл себя как топ, позиционировал себя как тот, кто привык быть сверху, давил и бросал вызов как доминант. Правда, с Кэмероном он вёл себя иначе.
Наверное, всё-таки стоило поддаться соблазну и трахнуть Ноа, когда тому было пятнадцать. Возможно, тогда не случилось бы ночи в отеле на свадьбе Адама, и Кэмерон не сошёл бы с ума от желания засунуть член в задницу Ноа, и воспоминания о том, как возбуждающе сексуально тот поскуливал, подмахивая ему, не мучили бы его всё это время.
Нужно срочно взять себя в руки. Аквапарк, который Кэмерон должен инспектировать завтра, подписал договор с Хавьерс только в этом году, значит, Кэмерону придётся провести полную проверку, начиная от действий спасателей и заканчивая мельчайшими деталями организации безопасности на воде. Работы много. На этот раз он приехал с сослуживцем. Курт был на несколько лет старше него, все знали его как отличного парня и прекрасного семьянина. Тем не менее Кэмерон не питал иллюзий. Курту определённо не понравится, если Кэмерон будет ходить по комнате с перманентным стояком или весь вечер торчать в душе. Пока напарник очищает прилавки сувенирного магазинчика отеля, покупая подарки для детей, у Кэмерона есть немного времени, чтобы успокоиться.
Разместить аквапарк посреди Эдирондекских гор было глупой идеей. От заверений представителей администрации парка, утверждающих, что в июле здесь будет жарко, Кэмерону легче не становилось. Ведь ему придётся разыгрывать из себя жертву утопления в мае. А жить в отеле посреди Эдирондекских гор означало, что до ближайшего гей-бара как минимум два часа езды в любом направлении. Так что сбросить напряжение и забыть хоть ненадолго о Ноа не получится.
Через две недели у него командировка в Атланту. Всего четыре часа до Таллахасси... Нет.
Он провёл рукой по лицу. Всему есть объяснение. Просто… декор комнаты действует ему на нервы. Бредовое сочетание красного и чёрного с силуэтами лосей на обоях. Такое оформление отлично бы подошло для специальной комнаты пыток в аду. Иначе чем объяснить, что он настолько расстроен из-за своей работы? Кроме всего прочего заняться в этой глуши совершенно нечем. Ну, если, конечно, у него не возникнет желания пройтись по абсолютно одинаковым, стилизованным под деревенские лавочки магазинчикам, что крайне сомнительно. И несмотря ни на что, он не будет звонить Ноа.
Кэмерон опять открыл ноутбук, проверил вебсайт Хавьерс и состояние своих банковских счетов. После короткого размышления он заставил себя не залезать на сайт авиалиний. Зачем ему знать, какие места остались до Таллахасси? Зазвонил телефон.
Код Флориды ещё не означал, что это Ноа. Номера он не знал. Это может быть любым из дюжины учреждений, находящихся под надзором Хавьерс.
Но это был Ноа.
– У меня возникло несколько вопросов по технике безопасности. Конечно, я мог бы найти ответы в конспектах, но я забыл это сделать накануне вечером, а занятие начнётся через несколько минут.
Что ж, он придумал неплохой повод, чтобы позвонить.
– Спрашивай.
– Менялись ли инструкции по оказанию помощи при возникновении больших тоникоклонических припадков у жертв утопления за последний год?
– Нет. Необходимо проверить проходимость дыхательных путей и поддерживать дыхание всеми доступными средствами, пока не прибудет квалифицированная помощь.
– Понятно. А какова минимальная длина ленты с буйками для дорожки в бассейне?
– Двадцать ярдов.
А вот это уже неплохо. Если бы Кэмерон не ездил столько с проверками, ему самому пришлось бы поднимать свои записи в поисках ответа.
– Спасибо.
От разговора с Ноа настроение Кэмерона заметно улучшилось.
– Это всё?
Ему было интересно, задаст ли Ноа ещё парочку заведомо глупых вопросов просто для того, чтобы потянуть время.
– Всё.
– Когда у тебя заканчивается тренинг?
– Сдаю зачёты на этой и следующей неделе. Через пару минут у меня письменный тест.
Возникла неловкая пауза. Молчание напрягало. Кэмерон не выдержал первым.
– Чем планируешь заняться в четверг двадцать четвёртого?
– А что?
– Я буду в Атланте. Знаю, оттуда далеко добираться…
С минуту Кэмерон не слышал в трубке никаких звуков, казалось, Ноа даже дышать перестал. А потом он заговорил быстро-быстро, словно боялся, что Кэмерон передумает.
– Это рабочий день, но я могу отпроситься. В бассейне не так уж много работы, пока не начался летний семестр.
– Скорее всего, я прилечу в аэропорт Рэдиссон. Я тебе перезвоню попозже.
– Хорошо.
Кэмерон услышал щелчок дверного замка и поспешил закончить разговор. Возможно однажды, когда у него не будет соседа по комнате, он выяснит, нравится ли Ноа секс по телефону. Кэмерону по-прежнему не хотелось лезть завтра в воду, но желание разбить кувалдой в щепки дешёвую мебель в номере тоже пропало.
В аэропорту Олбани он купил Ноа бейсболку Янки.
Конец июня. Недельный отпуск Ноа совпал с игрой Янки против Девил Рейс в Тампе, на которую Кэмерон приобрёл билеты. Он намотал достаточно миль, чтобы получить в качестве бонуса от авиакомпании бесплатный перелёт. От предложения купить ему билет на самолёт Ноа отказался, мотивируя тем, что он быстрее доберётся на машине, учитывая, сколько времени в аэропортах тратится на проверки службы безопасности.
Девил Рейс занимали последнее место в рейтинге высшей лиги и всё равно ухитрялись выигрывать у Янки с разгромным счётом.
– Прости, – сказал Кэмерон, когда Рейс удалось отправить в аут* очередную тройку игроков Янки.
– Ты договорился, чтобы Янки проиграли? Я впечатлён.
– Ну, играть они могли бы получше.
– Мне без разницы, главное, успеть заполнить мою таблицу, пока менеджер не заменит игроков. – Ноа посмотрел на поле, глаза его сузились, а затем он принялся что-то быстро отмечать на карте подсчёта очков в программке.
– Что за таблица? – Кэмерон выбрал парочку сухих посыпанных солью крендельков с лотка разносчика. Они сидели за третьей базой. Как и на большинстве игр Девил Рейс, даже когда Янки приезжали в город, свободных мест было навалом. Он забросил ноги на спинку пустого кресла перед ним.
– По телевизору приходится смотреть то, что тебе показывают. Здесь ты можешь смотреть на то, что хочешь.
– И что тут можно увидеть интересного?
– Вот, – Ноа показал ему почёрканную карту подсчёта очков. В этот момент Янки, наконец, удалось отправить в аут третьего игрока соперников. Кэмерон заглянул в таблицу, отмечая с удивлением, что Ноа расставил игроков неправильно. Многие были вычеркнуты из списка, но девять игроков основного состава Ноа разместил, казалось, в произвольном порядке.
– Видишь?
– Нет.
– Я пришёл к выводу, что их способность к отбиванию мяча в среднем обратно пропорциональна симпатичности их задницы.
Кэмерон прыснул со смеху, чуть не подавившись при этом кренделем. Он стал рассматривать игроков на поле.
– Мне кажется, тебе стоит поменять местами номер третий и четвёртый.
– Ну, между ними всего восемь очков разницы.
– Но они не вписываются в твою теорию. – Кэмерон кивком головы указал на парня, стоящего в центре игрового квадрата.
– Нет. Абсолютно не вписываются.
– Бля, честное слово, я б его выебал. – Кэмерон проследил взглядом за шорт-стопом* Янки. Тот как раз отправил мяч за боковую линию в сторону зрительских рядов.
– Гм.
– А ты нет?
– Эти руки, глаза, ноги? Неа, я бы лучше ему отдался. А трахнул бы я вон того, – Ноа указал на молодого центрального полевого игрока. Кэмерон никогда не мог подумать, что будет благодарен Янки за то, что они так позорно проигрывают. В противном случае им пришлось бы сосредоточить всё внимание на игре, а тема, затронутая в разговоре, его действительно волновала.
– У тебя в самом деле нет предпочтений насчёт того, чтобы быть сверху или снизу?
– И то и другое секс, и то и другое хорошо. Всё зависит от того, с кем трахаешься, – произнёс Ноа с таким видом, словно это неоспоримый факт.
– Но разве тебе?..
Ноа развернулся к нему.
– Тебе ведь нравится минет, я имею в виду, когда тебе его делают? А ещё тебе нравится трахаться. Разве первое лучше второго?
– Когда как.
– Видишь. Ты ведь не захочешь навсегда отказаться от чего-то одного в пользу другого, правда?
Вот оно. Ноа не станет мириться с тем, что он всё время снизу. Впрочем, Кэмерон и не думал его об этом просить.
– А ты когда-нибудь… – Ноа взглянул на игроков на поле и подмигнул Кэмерону – выступал в роли питчера?
Кэмерон слизнул соль со своего кренделя.
– Дважды. Один раз по пьяни, другой – трезвый. Мне не понравилось.
– Было больно?
– Нет, терпимо, просто… я понял, что это не моё.
– Ты кончил?
– Нет.
Губы Ноа расплылись в хитрой ухмылке.
– Спорим, со мной ты бы кончил? – он откусил большой кусок от своего кренделя.
Неожиданная волна головокружения заставила Кэмерона ухватиться за кресло. И это никоим образом не было связано с духотой под закрытой крышей стадиона «Тропикана» или с тёплым пивом, которое он прикончил во время последнего иннинга*. Он принялся сосредоточенно слизывать соль со своего кренделя в ожидании, пока его голова, парящая в трёх футах над плечами, не вернётся на место.
– Ты так думаешь? – Кэмерон собрал языком крупинки соли, оставшиеся на пальцах. По его бёдрам пробежала дрожь возбуждения. Ему нравилось флиртовать. Даже если ожидания Ноа были из области фантастики, самоуверенная улыбка на его лице реально заводила Кэмерона.
– Я уверен.
– Жаль, что у тебя не будет шанса доказать.
– Это что, вызов?
– Нет. Простая констатация факта.
Тревожное жужжание, прокатывающееся по нервам Кэмерона, настойчиво предупреждало, чтобы он не смел думать об этом иначе, как о неопровержимом факте. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. И с этим надо было срочно что-то делать. Кэм выпрямился в кресле, сбрасывая ноги со спинки сидения, наклонился к Ноа и хрипло прошептал:
– Кроме того, если ты будешь сверху, мне кажется, тебе будет не хватать моего члена в твоей заднице. Правда, малыш?
– Возможно. – Ноа слегка отодвинулся от него. Кэмерон наблюдал, как румянец возбуждения расползается по щекам Ноа, тем не менее голос его оставался спокойным. – Мне нужно отлить, – он поднялся, – с этим фактом уж точно не поспоришь.
– Мне тоже.
Ноа слегка нажал на плечи Кэмерона, усаживая его обратно.
– Если ты пойдёшь со мной, нас арестуют за неприличное поведение в общественном месте.
Пока Кэмерон ходил в туалет, Ноа успел купить попкорн и содовую. Парень явно не мог продержаться даже одного иннинга без очередной порции еды с лотка торговца. Кэмерону следовало порадоваться, что на этот раз Ноа не взбрело в голову купить сахарную вату, так как он не был уверен, что присутствие людей на стадионе остановило бы его от порыва облизать сладкую липкую мордашку.
Ноа протянул ему картонную коробку с попкорном. Кэмерон уселся и взглянул на счёт. Янки проигрывали 14:5 в пятом иннинге. Захватив пригоршню попкорна, Кэм вдруг подумал, станет ли возражать Ноа против предложения вернуться в отель. Он вернул коробку Ноа, получив взамен стакан с содовой.
– Ты никогда не замечал, что бейсбол напоминает хороший секс? – спросил Ноа.
– Что? – Кэмерон захлебнулся водой, которая едва не полилась через нос.
Ноа задорно подмигнул ему из-под козырька бейсболки, которую купил для него Кэмерон.
– Ну, знаешь, постепенно нарастающее напряжение с каждой подачей, с каждым замахом. То, как оно периодически спадает, а потом опять нарастает, и в итоге, если повезёт, заканчивается феерическим взрывом.
– А ты, оказывается, тот ещё извращенец.
Как будто у него и без того недостаточно явлений повседневной жизни и ситуаций на работе ассоциируются с сексом и Ноа. Теперь он не сможет спокойно посмотреть игру.
– Вообще-то я удивлён, что тебе нравится бейсбол, Кэм.
– Почему?
Кажется, опять назревает разговор, затрагивающий чувствительную для него тему. Кэмерон пожалел, что они как раньше не могут спокойно говорить о сексе.
– Эта игра не соответствует активности твоего характера. Тебе нравится быть постоянно в движении, всё время чем-то заниматься.
– И что в этом плохого?
В груди Кэмерона всколыхнулась волна защитной агрессии. Почему, как только он встречается с парнем более двух раз, всегда заходит разговор о его одержимости работой?
– Ничего. Мне просто кажется, что тебе по идее больше подойдёт хоккей или баскетбол.
Ноа не осуждал, ему было любопытно.
Кэмерон улыбнулся.
– Наверное, потому, что бейсбол напоминает хороший секс. Как только спадает напряжение, он расслабляет меня.
Взгляд Ноа сфокусировался на губах Кэмерона, и кровоток внезапно повернул в южном направлении и начал причинять беспокойство, вызвав напряжение в паху. Ноа переместился ближе. Он собирался поцеловать его. На стадионе «Тропикана». Перед фанатами Янки. И скорее всего их покажут по телевизору.
Кэмерон поднялся.
– Мне кажется, эта игра уже почти закончилась.
– Что-то ты не выглядишь расслабленным, – Ноа запрокинул голову, заглядывая ему лицо. Глаза Ноа, оттеняемые цветом кресел в зрительских рядах, казались аквамариновыми.
– Я как раз хочу поработать над этим, – ответил Кэмерон.
Их отель располагался рядом со стадионом. Как только они вернулись в номер, Ноа сразу же включил телевизор. В принципе, можно было досмотреть игру. Но стоило его члену погрузиться в бархатистую тесноту рта Ноа, Кэмерону стало абсолютно наплевать, что они пропустили беспрецедентный десятиочковый в восьмом периоде.
Большую часть июля Кэмерон провёл в Пенсильвании и Огайо. Места его командировок в половине случаев располагались достаточно близко друг от друга, чтобы доехать на машине. Поэтому он либо находился в дороге, либо работал, ещё нужно было спать. Он предлагал Ноа купить билет на самолёт, если у него есть охота провести с ним свободный уикенд, но Ноа сказал, что должен оставаться в городе, чтобы появиться в бассейне по первому требованию в случае внештатной ситуации.
Кэмерон убеждал себя, что так даже лучше. Ноа явно не придаёт их связи большого значения, а у них ведь всё равно нет будущего. Но это не помогало, когда от голоса Ноа по телефону на него накатывало болезненное возбуждение, а от тона, которым тот говорил ему «пока», Кэмерону хотелось сорваться с места и бежать в аэропорт.
Возможно, дело не в Ноа, а в нём самом? Раньше Кэмерон не мечтал, чтобы летний сезон закончился поскорее. Никогда ещё он не рассматривал свою работу как досадную помеху, преграду на пути к исполнению желаний. Работа для него всегда была на первом месте, самой любимой, самой желанной.
Вопрос ещё в том, чего он действительно хочет. Ноа? Секса с Ноа без сомнений. А чего ещё? Кэмерон всё время ждал, что Ноа остынет, его чувства перегорят. Ждал, что всепоглощающая потребность в близости со временем окажется не такой насущной. А вместо этого она становилась всё сильнее и сильнее. У него никогда не было длительных отношений. Он никогда ни в ком не нуждался. Ему казалось, что Ноа скоро всё надоест, что ему самому всё надоест. Но этого не происходило. Ни он, ни Ноа никак не могли насытиться друг другом. Незнакомое чувство неудовлетворённости в сочетании со специфическим зловонием едкого фабричного дыма и запаха навоза с ферм Огайо вызывали тошнотворную мигрень. Изматывающее чувство, словно кто-то надел на голову стальной обруч и постепенно сжимает его. Последние две недели июля превратились в пытку.
Аут (англ. out) — ситуация (или команда судьи), означающая, что игрок нападения в данном периоде (иннинге) выведен из игры.
Шорт-стоп — игрок защиты, находящийся между 2-й и 3-й базой.
Иннинг (англ. inning) — период бейсбольного матча, во время которой команды по разу играют в защите и нападении. Как правило, матч состоит из 9 иннингов.
Давящая боль в висках дала о себе знать с новой силой после того, как Кэмерон пообщался с администратором отеля «Quality Inn and Suites in Geauga Lake». Ни уговорами, ни угрозами не удалось заставить приторно вежливого менеджера предоставить ему комнату получше. Блядь, да разве Кэмерона ебёт, что отель переполнен? Он просто хочет получить номер, на который рассчитывал. Ну что за хуйня?! Забитый городок в Огайо может похвастаться великолепно оформленным водным парком, но никто не догадался построить здесь хотя бы одну приличную гостиницу. Местный персонал понятия не имеет о нормальном сервисе.
В коробке из-под обуви, которую ему подсунули под видом жилой комнаты, Кэмерону приходилось протискиваться боком между полутораспальной кроватью и стенками. А кондиционер гудел так, что наверняка в соседних домах слышали, но толку от него всё равно не было. Кэмерон сходил с ума от жары. Менеджер пообещал вдвое уменьшить плату за проживание, что, безусловно, положительно скажется на его бюджете, но вряд ли поможет нормально выспаться.
Он принял холодный душ и вытянулся на простынях. Интересно, кому пришла в голову гениальная идея понастроить столько тематических парков в этом штате? Можно подумать, есть много желающих проводить отпуск в Огайо. Если в следующем году его опять сошлют в долбаную дыру, надо будет уговорить начальника оплатить авиаперелёты, а не ездить на машине, задыхаясь от зловонного запаха.
Мобильный, вибрируя, заскользил по гладкой поверхности прикроватной тумбочки. На звонок отвечать не хотелось. Наверняка это Пол с очередным заданием. От одной мысли, что, прежде чем выбраться из грёбаного Огайо, придётся заехать ещё в одно место, Кэмерону становилось совсем дурно.
Он взглянул на дисплей. Ноа. Может, всё же не стоит брать трубку? Он не уверен, что сумеет быть приветливым даже с Ноа, а ведь тот ничем не заслужил плохого обращения.
Пересилив себя, он нажал на кнопку «ответить».
– Хей.
– Привет. – Размер грудной клетки Ноа делал его голос раскатистым и гулким. Кэмерон без труда выделил бы этот голос даже в гомонящей толпе, и сейчас, услышав знакомые глубокие интонации, ему удалось на время отвлечься и забыть о стонах и вое дрянного кондиционера.
Он попытался собраться с мыслями. Надо сказать хоть что-нибудь. Но в голове вертелись одни только жалобы и проклятия в адрес отеля.
– Ты где сейчас? – спросил Ноа.
– Всё ещё в блядском Огайо.
– Ауч. Не любишь Штат конского каштана?
– С таким же успехом это могла бы быть Индиана, хотя, если подумать, там я вряд ли очутился бы в «Quality Inn».
– Как низко ты пал. Агент, бронирующий места в гостиницах, внезапно тебя невзлюбил?
– У них тут нет других отелей. – Кэмерон уставился в полоток с рыжими разводами. Здесь ко всему прочему и крыша протекает.
– И теперь ты мечтаешь о «Radisson»?
– Я мечтаю о маленьком, но исправном кондиционере. – Кэмерон скатился с кровати и стукнул по пластику. Завывания на секунду прекратились, а затем мотор зарычал, застонал и завыл на октаву ниже.
– Судя по звукам ему не меньше ста лет. Там хотя бы есть минибар?
– Не умничай, задница.
– Ты что-то сказал о моей заднице?
Кэмерон уловил ухмылку в голосе Ноа. Шлёпаясь обратно на кровать, он и сам уже вовсю улыбался.
– Напрашиваешься на комплименты?
– Не угадал, я просто подумал, что, возможно, пропустил момент, когда ты начал секс по телефону.
Не сегодня. У меня голова болит. Общепринятая банальная отговорка чуть было не слетела с губ, но Кэмерон вдруг с удивлением обнаружил, что мигрень прошла без следа.
– Помнится, в прошлый раз ты сказал, что больше не потянешь такие телефонные счета.
– Я имел в виду, что телефон больше не потянет такого общения. Я его в смазке полностью извозюкал.
Кэмерон воскресил в памяти своё расписание.
– Подберёшь меня в аэропорту в следующую пятницу?
– Третьего?
– Десятого.
– Конечно. – В голосе Ноа тенью скользнуло разочарование.
Кэмерон почувствовал, что напряжение вновь сковывает шею и плечи. Как будто ему самому не хотелось увидеться с Ноа поскорее. Надо сменить тему.
– Янки сегодня выиграли?
Ноа не стал дожидаться, пока Джои займёт своё место напротив него за столиком кафе.
– Кэм приезжает. Он взял отгулы и прилетает на следующий уикенд.
– Замечательно, милый.
– Замечательно, милый? Это всё, что ты можешь мне сказать?!
Для того, кто решил просто потянуть свой напиток через трубочку, Джои показал много, слишком много пирсинга-колечка в языке.
– Ты не услышал ни слова из того, что я говорил тебе раньше, так зачем мне напрягаться и тратить своё время и силы?
– Я услышал, – запротестовал Ноа. – Ты сказал, что я нравлюсь ему. Что у нас может что-то получиться.
– И?
– И что проблема не в нём, а во мне.
Вот только Ноа никак не мог понять почему. Ведь это не он постоянно уезжает. Не он приходит в ужас от одного намёка на какие-либо отношения.
– И что ты сделал, чтобы исправить ситуацию? Ты вообще хоть чем-нибудь показал серьёзность своих намерений, или Кэм продолжает считать, что это самая долгая в истории человечества подростковая влюблённость?
– Я… он… – Ноа совсем растерялся. Он больше не просыпался по утрам один. И Кэм больше не отворачивался, стараясь не смотреть ему в глаза, когда они занимались сексом. Он считал это своими маленькими победами. Что если он нажмёт посильнее, а Кэм испугается и сбежит?
– Ты всё ещё смотришь на него снизу вверх, – заметил Джои, не вынимая соломинки изо рта.
– Намекаешь, что я продолжаю вести себя, как влюблённый подросток?
– Нет, в очередной раз пытаюсь втолковать тебе, что всё время изображать из себя совершенство, идеального и безупречного парня, соответствующего чьим-то завышенным запросам – это изнурительно.
– Да? Считаешь, что мне об этом ничего не известно? А разве не мне в своё время пришлось подстраиваться под представление об идеальных отношениях одного умника-психолога?
Джои поставил кружку на стол. Он пару раз моргнул и отвернулся. Ноа прикусил язык, но было уже поздно. Слова назад не вернёшь.
– Прости.
Джои медленно выдохнул.
– Нет. Всё правильно. Ты ударил по больному месту, но я это заслужил. – Он опять взял в руки свой маккиято со льдом. – С тех пор как мы были вместе, я кое-что понял. – Он наклонился к Ноа. – Открою тебе секрет. И если ты кому-нибудь проболтаешься, клянусь, я расскажу Марку, что ты пытался меня соблазнить на последней Хеллоуинской вечеринке.
– Но я не пытался.
– А я скажу, что пытался. Слушай.
Ноа тоже наклонился к нему.
– Даже Марку нравится, когда о нём заботятся время от времени.
Мозг Ноа тут же услужливо подсунул ему причудливую картинку.
– Хочешь сказать... что приносишь ему тапочки или курительную трубку?
– Ты думаешь не о том. – Взгляды Джои всегда были красноречивыми. На этот раз в нём явно читалось: «Ноа, ты такой придурок».
Перед глазами Ноа всплыл совсем уж немыслимый ментальный образ.
– Ты берёшь на себя роль топа в постели?
– Нет. Постарайся не думать о сексе и выйти за рамки клише. Если можешь, конечно.
Ноа покачал головой:
– У меня больше никаких идей не возникает.
Джои улыбнулся. И это была до охуения самодовольная ухмылочка. Чтобы стереть её с губ Джои, Ноа опять захотелось задеть его побольнее.
– Наши методы для вас всё равно не сработают. Ты просто должен перестать разрешать… ожидать… от Кэма первого шага в отношениях, иначе никаких отношений вообще не получится.
Стоило Кэмерону, расположившемуся на диване в гостиной, взглянуть на вышедшего из спальни Ноа, как от нахлынувшего желания стало трудно дышать.
– Если по-прежнему планируешь сегодня поехать в ресторан, смени рубашку.
– Я думал, она тебе нравится.
– Нравится. В этом-то и проблема.
– В таком случае будешь наслаждаться моим видом за ужином.
– Ноа… – Кэмерон сделал глубокий вдох. Ну всё, хватит. Он не позволит какой-то дурацкой рубашке в голубую полоску управлять своим членом. Достаточно того, что он едва справляется с неадекватными реакциями на звуки и запахи в насосных станциях и с трудом сдерживается, чтобы не дрочить во время просмотра игр Янки. Его уже достало это ощущение хронической озабоченности при любом намёке на что-либо, связанное с Ноа. Будь у них возможность видеться чаще, от навязчивой неудовлетворённости давно не осталось бы и следа. – Раз ты утверждаешь, что галстук надевать не надо, думаю, всё остальное я как-то смогу пережить.
Кэмерон приехал два часа назад. Стоило ему переступить порог квартиры Ноа, как тот тут же набросился на него со своими планами на вечер. За это время настроение парня скачкообразно менялось от нездоровой эйфории до непонятной тревоги. Трудно представить, но Ноа настолько погрузился в свои мысли, что Кэмерону не удалось его вовлечь в обязательный в их программе приветственный секс.
Он не представлял, почему Ноа так настойчиво тянет его ужинать в ресторан. Обычно, когда они выползали из постели, сил хватало только на то, чтобы заказать еду на дом или в номер, если они были в гостинице.
Кэмерон с нарастающим подозрением наблюдал, как Ноа нервно мерит комнату шагами.
– Я надеюсь, ты не собираешься угощать меня какими-нибудь экзотическими индийскими блюдами? Не могу сказать, что разделяю твоё пристрастие к острой пище, а твои вкусы, приятель, кажутся мне слегка… диковинными.
– Мне нравишься ты.
– Остроумно.
Ноа оседлал его бёдра, длинные ноги заполнили всё незанятое пространство на диване.
– Я люблю твой вкус.
Ноа втянул в рот его язык. Поцелуй был чувственным и неспешным. Тёплые губы нежно прикасались к губам, язык, обвивался вокруг языка, ласкаясь, поглаживал его. Руки, скользнув по спине, замерли на плечах. Крепкие длинные пальцы начали осторожно разминать напряжённые после двухчасового перелёта мышцы. Ощущения были непередаваемо, нереально приятными. Он обхватил ладонями гладкое после недавнего бритья лицо Ноа, вдохнул резковатый хвойный аромат его лосьона. Большие пальцы скользнули за уши, погладили чувствительную кожу. Ноа застонал и углубил поцелуй, прижимаясь к нему пахом. За ушами у него «кошачьи местечки». На самом деле, Кэмерону ещё предстояло отыскать на теле Ноа хотя бы одну не эрогенную зону. Отзывчивая горячность Ноа превратила неотступное желание Кэмерона в болезненную потребность отыметь его здесь и сейчас.
Он слегка нажал на нижнюю челюсть Ноа, отодвигая его от себя.
– Насколько серьёзно ты настроен идти куда-то ужинать?
– Я зарезервировал столик.
– Тогда лучше слезь с меня.
Ноа спрыгнул с его колен, сверкнув напоследок понимающей усмешкой и притягательными ямочками на щеках. Кэмерона опять обдало жаркой волной желания. Он едва справился с порывом затянуть Ноа обратно на диван, на этот раз желательно без штанов.
Еда. Ужин. Забронированный столик.
– Ты делал предварительный заказ? Мне точно не нужен галстук? – решил на всякий случай уточнить Кэмерон.
Когда они подъехали к ресторану, Кэмерон понял наконец, почему здесь можно появляться в неформальной одежде. Это был очень старый дом, который, казалось, слегка перебрал и накренился в сторону, облокотившись о парочку низкорослых чахлых сосен, судя по их несчастному виду, изнемогающих под непосильной ношей. Ноа с трудом втиснул свой грузовик в свободное узкое пространство в последнем ряду парковочной площадки. Если здесь столько машин, еда не может быть слишком ужасной.
Пол в баре был липким и, как и всё в этом здании, имел выраженный уклон, так что Кэмерону стало казаться, будто они находятся на палубе старой шхуны. Непритязательные условия совершенно не смущали толпу посетителей. Сквозь густой сигаретный дым Кэмерон уловил какой-то смутно знакомый аромат. Кто-то прошёл мимо с тарелкой, и Кэмерон совершенно чётко уловил запах, всколыхнувший глубины его памяти. Он чуть не произнёс слово вслух. Бабця?*
В обеденном зале было относительно тихо и не так накурено. Официантка провела их в свободную кабинку. У сидений, обитых красным винилом, был такой вид, словно они пережили неравный бой с разъярённым кугуаром, но стол был чистым. Кэмерон уселся на прогнувшуюся под его весом скамейку и взял меню.
Витавшие в воздухе вкусные ароматы окружили его плотным коконом. Ему показалось, что он опять очутился на кухне у бабушки, вытаскивающей голубцы из печи. Сколько ему тогда было – двенадцать? Кэмерон тяжело сглотнул и уставился в буклет. Он молился, чтобы тусклое освещение не позволило Ноа увидеть слёзы в его глазах.
– Я не забыл, как тебе нравилось то, что готовила твоя бабушка. У них здесь много всякой всячины, но они славятся именно польской кухней, – сказал Ноа.
Кэмерон лишь кивнул, своему голосу он не доверял. Он вспомнил похороны бабци – тогда он плакал первый и последний раз в своей взрослой жизни. Чтобы хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями, он сосредоточился на длинном перечне разнообразных вареников, колбас и тушеной капусты.
– Эй, ты как? Всё нормально?
Тревога в голосе Ноа заставила Кэмерона взять себя в руки. Растянув губы в улыбке, он посмотрел на парня поверх меню.
– Да, всё замечательно. Спасибо, Ноа. Я не пробовал польскую кухню с… господи, тысячу лет не пробовал.
– Адам ненавидел её, знаешь? Он терпеть не мог капусту.
– Да, я в курсе. – Кэмерон опять кивнул.
– Ну, что будем заказывать?
– А ты здесь раньше бывал?
Ноа покачал головой. Волосы упали ему на глаза, и он отвёл их рукой назад.
У Кэмерона даже пальцы дёрнулись, так захотелось ему самому убрать непослушную чёлку с его лба. Он едва сдерживался, чтобы не потянуться к Ноа через перекошенный стол, притянуть к себе и крепко поцеловать за то, что тот нашёл это место. За то, что помнит. Просто за то… он сглотнул подступивший к горлу комок и улыбнулся. На этот раз вполне искренне.
– Мне кажется, я готов попробовать всё, что есть в меню.
– Естественно. Плачу ведь я, – хмыкнул Ноа.
– Не волнуйся. Твои затраты на свидание окупятся с лихвой. Я умею быть благодарным.
Брови Ноа взметнулись вверх.
– Правда?
– Подожди немного, сам убедишься.
– В таком случае не помешает тебя немного подпоить. Я закажу побольше пива.
Часом позже прожорливый Ноа утащил с тарелки Кэмерона последний вареник, но даже его безразмерный желудок уже не в силах был вместить заказанные хрустики*. Кэм долго не мог определиться с десертом, и Ноа, отобрав у него меню, попросил официантку упаковать им с собой маковый пирог с хрустящей присыпкой и калачики*. Объевшийся Кэмерон с трудом дошёл до грузовика. Интересно, то, что он едва передвигается, сильно бросается в глаза?
В квартире Ноа Кэмерон без сил повалился на диван. О том, чтобы насладиться принесённой с собой в коробках выпечкой, даже речи быть не могло.
– Вот это я наелся.
– Гляньте на него. Весь такой расслабленный, и это без секса или бейсбола.
– Дай мне полчаса, и я опять буду в форме.
– Для секса или бейсбола? – Ноа включил телевизор и плюхнулся рядом с ним.
– Без разницы. Для чего угодно.
Кэмерон уснул ещё до конца первого иннинга. Когда он открыл глаза, телевизор не работал. Его голова лежала на плече Ноа. Стоило ему пошевелиться, как Ноа тут же встал и ухватил его за руку.
– На этом диване спать неудобно, поверь мне.
Кэмерон не сопротивлялся, когда его подняли на ноги и потащили за собой. Ноа зажёг в спальне свет, и пока они раздевались, Кэмерон понял, что от его усталости не осталось и следа.
Он потянул Ноа на себя, заваливаясь на постель.
– А я уж было подумал, что зря потратил деньги на пиво и ужин, – на губах парня заиграла широкая ухмылка.
Кэмерон кончиком языка провёл по удлинённой впадинке на его щеке. Эти ямочки дразнили его весь вечер. Ноа был сладким, как сахарная пудра с хрустиков.
– Хм. У меня тут одна идея возникла… – Ноа заскользил губами по груди Кэмерона вниз, сопровождая поцелуи осторожными покусываниями. На пупке он задержался подольше.
– Решил передохнуть? – Кэмерон приподнял голову с подушки.
– Неа, – Ноа подцепил Кэмерона под колени и подтащил его к краю кровати, – планирую провести некоторое время на полу и думаю, как бы устроиться поудобнее.
Кэмерон, пока Ноа волочил его, ухватился руками за подушку и теперь подсунул её под голову. Наблюдать, как Ноа отсасывает, и непосредственно ощущать его рот на своём члене – это, конечно, не одно и то же, но удовольствие от зрелища бесспорно усиливается.
Ноа улыбнулся ему, оторвавшись наконец от вылизывания его пупка, и продолжил прокладывать вниз дорожку из нежных поцелуев и укусов. Когда он чувствительно потянул зубами за волосы на лобке, тело Кэмерона прошила дрожь. Ноа замер и опять посмотрел на него.
Выражение его глаз заставило Кэмерона поёжиться. Взгляд был таким, словно Ноа хочет проглотить его целиком. Такой голод должен был испугать Кэмерона, возможно, что-то в Ноа всегда его пугало, но сейчас он больше всего на свете хотел утонуть в этом всепоглощающем желании. Никто никогда не смотрел на него так, словно попробовать его на вкус, взять его в рот – смысл и мечта всей его жизни. Кэмерон не мог… не хотел, чтобы Ноа останавливался. Он понял, что даст Ноа всё, о чём тот попросит.
Сильные широкие ладони Ноа ласкали его бёдра, кончики ногтей щекотно царапали кожу, большие пальцы поглаживали паховые складки. Ноа прижался носом к его лобку, мягкий широко раскрытый рот обхватил мошонку, язык вылизывал, губы посасывали её. Кэмерон приподнялся на локтях, чтобы наблюдать за процессом, но свалился обратно, когда давление на яички усилилось и стало невыносимым.
Ноа, основательно вылизав его яйца, принялся за член. Мягкие, словно шёлк, тёплые, словно нагретые солнцем, губы и горячий мокрый язык медленно скользили вверх-вниз, выцеловывали, нежили ствол. Кэмерон опять приподнялся, чтобы не пропустить момент, когда Ноа возьмёт его в рот. Но тот явно не спешил. К губам и языку прибавились руки: одна сжимала мошонку, вторая обхватила основание члена. В голове у Кэмерона тревожно билась единственная мысль – если Ноа сейчас же не начнёт ему отсасывать, то он окончательно свихнётся и потеряет контроль над собой. Ноа водил кончиком пениса по своим губам и внутренней поверхности щёк, а Кэмерон смотрел на это, задыхался и ждал.
Ноа, по всей видимости, добивался полной капитуляции со стороны Кэмерона. Он дразнил его. Язык блуждал по головке, вылизывая её со всех сторон, но не опускаясь ниже. Мозг Кэмерона перестал воспринимать действительность, он ничего не чувствовал и не осознавал, казалось, весь огромный окружающий мир сосредоточился между его бёдер. Ноа широко открыл рот и рукой направил его. Член скользнул по нежной слизистой нёба сразу в бархатистое сокращающееся горло, а язык Ноа, не останавливаясь ни на секунду, начал обводить пульсирующие вены и нажимать на кончик головки.
От наслаждения глаза сами собой закрылись, а бёдра подались навстречу умелому рту. Ноа стонал так, словно это его член сейчас сосали, посылая по разгорячённой плоти Кэмерона волны вибрации, которые в свою очередь вызывали следующие друг за другом запредельные вспышки удовольствия. Пальцы, обхватывающие мошонку, скользнули ниже, нажали, потёрли, погладили чувствительную кожу промежности. Терпеть охватившее его блаженство, граничащее с мукой, было практически нереально.
Рот Ноа вдруг стал таким невероятно горячим, тесным, влажным. Наверное, поэтому Кэмерон не сразу заметил, что в его анус проскользнул палец и погрузился туда до основания. Слишком скользкий. Явно не слюна. Ноа наверняка припрятал где-то смазку. Кэмерону следовало предостеречь его, чтобы не забивал себе голову напрасными ожиданиями, но ощущения были настолько идеальными, что спорить абсолютно не хотелось.
Упоение от происходящего совершенно вскружило голову Кэмерону, и его протест против скользнувшего в него второго пальца превратился в стон наслаждения. На долю секунды рассудок прояснился настолько, что Кэмерон понял – Ноа нашёл простату. Но это была последняя осознанная мысль. Он окончательно отдался на волю набирающего невиданные обороты удовольствия. Время и пространство сжались в одну точку и взорвались, разлетевшись осколками в разные стороны, подарив ощущение свободы от земных оков, полёта, невесомости. Когда его бёдра начали судорожно содрогаться, жаркое давление на члене усилилось, и он бурно излился пульсирующими толчками в горло Ноа, который не выпускал его изо рта, лаская всё медленнее и осторожнее, по мере того как Кэмерон обмякал.
Длинные пальцы вышли из него, это было намного чувствительнее, чем когда они проникали внутрь. Теперь он замечал многое. Например, то, что его руки вцепились мёртвой хваткой в волосы Ноа. А его бёдра болели почти так же сильно, как и глотка. Господи, он что, кричал? Что он успел брякнуть, пока находился в беспамятстве?
Ноа ласкал губами внутренние поверхности его бёдер. Кэмерон осторожно расслабил руки, по одному разжимая пальцы, запутавшиеся в волосах Ноа. Облизав пересохшие губы, Кэмерон приподнял голову. Ноа посмотрел на него.
– Я… что?..
Ноа улыбнулся.
– Ты повторял только «о, твою мать», громко и много раз. Я удивлён, что соседи до сих пор не позвонили.
– Твою мать, – локти Кэмерона подогнулись, и он повалился обратно на постель.
Ноа вскарабкался на кровать, его толстый, тёмный от прилившей крови член был прижат к животу. Кэмерон потянулся к нему. Он не из тех парней, которые не заботятся о партнёре. Ноа быстро отпрянул, не давая к себе прикоснуться.
– Подожди немного. Я перевозбуждён и кончу, как только ты до меня дотронешься, а в этом нет никакого кайфа.
Кэмерон пытался придумать способ, как бы им расположиться поудобнее, но при этом не двигаться – мышцы всё ещё напоминали желе. Ноа сам решил эту проблему, обернувшись вокруг него сзади. Грудная клетка у Ноа была настолько широкой, что казалось на ней можно без проблем посадить самолёт, и Кэмерон прижался к этому уютному теплу. Губы Ноа нежно скользили по его шее. Кэмерон понимал, что ему надо повернуться и сделать что-то с эрекцией Ноа, твёрдый горячий член упирался в его бедро, настоятельно напоминая о себе. Но он по-прежнему не мог двигаться. Ноа обхватил его рукой за талию, подтягивая выше, и напряжённый член легко проскользнул между ног, утыкаясь в яйца Кэмерона.
Ноа прихватил губами кожу на шее, начал посасывать её. Он ритмично вжимался в Кэма бёдрами, его руки блуждали по груди, лаская её. Хриплое дыхание щекотно обжигало влажную кожу, Кэмерон прогнулся, прижимаясь к Ноа. Неконтролируемое желание дрожью прокатилось по телу.
– Сделай это.
Ноа замер. Кэмерон чувствовал спиной, как напряжённо подрагивают его мышцы.
– Давай.
Ноа по-прежнему не двигался.
– Ты хвастался, что можешь заставить меня кончить. У тебя появился шанс доказать это.
В мгновение ока Ноа скатился с него и тут же вернулся обратно. Кэмерон приказал себе расслабиться. Он ждал, что Ноа перевернёт его на живот или спину, но тот, опять прижал его к своей широкой груди, лишь забросил его ногу поверх своих.
От ощущения прикосновения холодной смазки между ягодицами Кэмерон непроизвольно вздрогнул, осознавая, что не чувствует обжигающего тепла члена сквозь прохладу скользкого геля. Это явно пальцы.
– Не надо, ты меня уже достаточно растянул. Я смогу вытерпеть.
– Я не хочу, чтобы ты терпел. Мне надо, чтобы ты кончил, помнишь?
Всего лишь два пальца Ноа были толще и длиннее, чем члены некоторых парней, которые побывали во рту Кэмерона. Ноа, приподняв его бедро ногой, заставил его открыться, но, лёжа на боку, Кэм мог в любой момент откатиться в сторону, чтобы ускользнуть от медленно двигающихся внутри него пальцев. Ему это нравилось.
Ноа нажимал и поглаживал круговыми движениями именно те богатые нервными окончаниями, суперчувствительные местечки. Неизвестно, как он воспримет член Ноа, который в скором времени заменит скрещивающиеся и растягивающие его пальцы, но то, что он чувствует сейчас, ни в какое сравнение не идёт с тем, что он ощущал, будучи снизу с другими партнёрами.
Член Кэмерона, повинуясь внезапному болезненному приливу крови, ожил в одну секунду. Пальцы больше не ласкали его, а трахали резко и быстро, и Кэмерону отчаянно хотелось сжать их, поймать в ловушку глубоко внутри себя. Почувствовав на себе обжигающий взгляд, он распахнул глаза. Пока он с самозабвенным упоением насаживался на пальцы Ноа, тот внимательно наблюдал за ним, прижавшись влажным открытым ртом к его плечу.
Волна смущения не уступала по мощности накатившему сумасшедшему возбуждению. Он не представлял, насколько нелепо сейчас выглядит, что отражается на его лице.
– Кэм, это… безумие какое-то… Ты такой гладкий и узкий, и горячий.
Казалось, слова Ноа извиваются внутри него вместе с пальцами, провоцируя новую волну жара, приливающую к члену.
Кэмерон задохнулся.
– Хватит, давай уже.
– И кто теперь нетерпеливый?
– Заткнись, – Кэмерон с трудом подобрал ответ – «пошёл на хуй» более точно отражало его настроение, но явно не подходило в данной ситуации.
Он часто слышал, что первый дюйм самый трудный – боль от растяжения, заставляющего мышцы раскрыться – но всё равно от неожиданности забыл на секунду, как дышать.
Ноа наклонился, стараясь поцелуем отвлечь его. Кэмерон подумал, что рука на его члене, пожалуй, справилась бы с задачей более эффективно. Он громко и протяжно выдохнул, ощущая, как боль усиливается по мере того, как Ноа продвигается глубже.
– Давай быстрее.
Словно поддразнивая его, Ноа резко толкнулся в него несколько раз, и Кэмерон почувствовал, что весь покрывается потом.
Он обернулся, взглянул на Ноа. Тот исступлённо кусал нижнюю губу, ускоряя темп проникновений. Чтобы оставаться неподвижным, Кэмерон потянулся и ухватился за свою голень.
Ноа замедлил движения, его волосы защекотали щеку Кэмерона, он наклонился, поцеловал его. Рука Ноа наконец-то обхватила уже порядком возбуждённый член Кэмерона.
– Да, – прошептал он, прижимаясь к губам Ноа. Его тело было полностью с ним согласно, дрожа и извиваясь от нетерпения, пока бёдра Ноа наращивали скорость, чтобы соответствовать темпу, заданному рукой на члене Кэмерона.
– Быстрее. Сильнее. Господи…
Он уже кричал, не сдерживаясь. Внутри у него опять нарастало напряжение, готовое в любой момент привести к новому взрыву. Казалось, в его венах бежит не кровь, а вязкий опасный опаляющий внутренности нитроглицерин. Ноа был везде, вокруг Кэмерона, внутри него… рот, член, рука, тело. Кэмерон чувствовал, что Ноа вот-вот кончит, его хриплые стоны обжигали ухо, сорванное дыхание сотрясало их соединённые тела.
– Сильнее, – шёпотом попросил Кэм. Нет, Ноа, пожалуйста, ещё чуть-чуть.
Ноа внезапно резко подался вперёд, проникая в него глубже, и Кэмерон осознал, что до этого тот входил в него лишь наполовину. Шок от этой невероятной молниеносной распирающей наполненности был подобен выстрелу из рогатки. Он толкнулся в руку Ноа одновременно с глухим Кэм прозвучавшим у него над ухом. Ноа опять прижал его к себе, жадно целуя и содрогаясь в оргазме.
А затем Ноа навалился на него, обвиваясь всем телом, его сердце быстро и глухо билось в спину Кэмерону. Хорошо. Господи, наверно, это прозвучит глупо. Но Кэмерон чувствовал себя… защищённым. Да защищённым. Он знал, что вряд ли согласится меняться ролями часто, но в этот раз всё было просто замечательно, никак не сравнимо с его предыдущим неудачным опытом.
Ноа сонно сопел ему в ухо.
Из-за внезапно пронзившей его тревожной мысли, Кэмерон резко открыл глаза.
– Ты ведь не собираешься уснуть, оставаясь внутри меня?
– Нет, – смех Ноа завибрировал в его позвоночнике.
– Хорошо.
Ноа ещё пару раз тяжело вздохнул, откатился от него и тут же снова обнял. Тело, почувствовавшее на долю секунды холод, благодарно расслабилось, обрадовавшись вновь обретённому теплу. Ноа притянул его к себе, прижимаясь грудью к спине, и Кэмерон, отчаянно борясь с потребностью немедленно отключиться, пробормотал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что через пару часов я тебя затрахаю до полусмерти?
– Ни капельки не сомневаюсь в этом, – легко согласился Ноа.
оставить свою "спасибу"
Ноа проснулся в панике. Кэм не исполнил обещания, которое дал, перед тем как уснуть. Он уехал? Ноа потянулся и нащупал бедро Кэма.
Слава тебе, Господи, кажется, всё обошлось. Он боялся, что на этот раз зашёл слишком далеко. Наверное, в том, что пытался объяснить ему Джои, всё-таки было рациональное зерно. Даже если никаких положительных сдвигов в их отношениях после этого не последует, у него теперь будет совершенно новая коллекция эротических фантазий, чтобы дрочить, дожидаясь следующего приезда Кэма. Ведь тот всегда приезжает. Ноа не мог себе представить, что однажды наступит такой день, когда он перестанет ждать приезда Кэма.
Кэм пошевелился, высвобождая из-под себя руку. Ноа приподнялся. Эта скотина опять утащила у него подушку. Судя по тому, что у него всего одна, можно предположить, он украл её у Ноа, после того как сбросил на пол свою. Кэм слишком привык спать в одиночестве в гостиницах на двуспальных кроватях с тремя подушками. Надо не забыть к следующему приезду купить ещё одну. А лучше купить много подушек и огромный траходром с железным изголовьем, за которое они смогут держаться во время секса.
Вот дерьмо. Раньше он не доходил в своих мечтах о будущем до совместной покупки мебели. Ведь это, безусловно, означает, совместное проживание. Но Кэм предпочитает путешествовать и жить в отелях, а Ноа слишком любит свою работу здесь в Таллахасси, чтобы бросить всё и присоединиться к нему.
Он со всей силы зажмурился, пытаясь вытеснить из головы образ кровати. Наверное, под цвет глаз Кэмерона лучше всего купить зелёные простыни… Нет. Никаких кроватей.
– Я ещё никогда не видел, чтобы так плохо притворялись спящим.
Ноа встретился с изучающим взглядом Кэмерона, из-за солнечного света, пробивающегося сквозь занавески, его глаза приобрели насыщенный изумрудный оттенок.
– Я не притворялся, я… – представлял, как мы живём вместе.
– Ну не знаю, Ноа. Предполагалось, что у тебя есть опыт обращения с парнями, которых ты трахнул. Полотенце, чтобы я вытерся ночью, ты не принёс, а чтобы не готовить утром кофе, решил притвориться спящим.
Ноа в очередной раз пожалел, что Кэм утащил его подушку, так захотелось стукнуть его по голове.
Кэм вздохнул.
– Ладно, отдыхай. Я сам сделаю кофе. Ты же знаешь, я ни в чём не могу тебе отказать.
Что-то не замечал раньше, чтобы у тебя с этим возникали проблемы. Хотя Ноа никогда ни о чём его не просил, но правда состояла в том, что это Ноа не мог сказать «нет» Кэму. Никогда. Ноа, отрежь член и отдай его мне. Пожалуйста, Кэм.
– Куда мне идти?
– Ум, на кухню… к моей кофеварке, ты же умеешь ею пользоваться? Это такая машина, которая есть в некоторых гостиницах, где не предусмотрена возможность заказывать еду в номер.
Кэмерон бросил в него его же подушку и, перекатившись на край кровати, сел.
– Чёрт, – удивление в голосе.
Ноа взвился, садясь. Ему больно? Господи, неужели он настолько забылся прошлой ночью?
– Надо же, я обычно рано завтракаю, а сегодня даже калачики не заставили меня проснуться.
Ноа с удовольствием проследил за удаляющейся на кухню голой задницей Кэма. Улыбаясь, он наклонился и подобрал подушки с пола.
Спустя несколько минут Кэм вернулся с двумя кружками и коробкой с выпечкой.
– Значит, ты планируешь провести свой день в постели голышом? Одобряю.
Он умостился рядом с Ноа, подсунув себе обе подушки под спину. Вручив ему одну кружку, Кэм открыл коробку.
– Учись, бездарь, вот как надо обходиться с парнем, которого трахнул. Вкусное печенье и кофе в постель.
– Правда? А мне казалось, надо смыться, пока он не проснулся.
Печенье выпало из рук Кэма обратно в коробку, подняв облачко сахарной пудры.
– Ёб твою мать, Ноа! Ведь семь лет уже прошло.
Точно, прошло семь лет, а ума у него не прибавилось. Даже в девятнадцать у него хватило бы выдержки не сморозить такую глупость.
Кэм спихнул коробку с коленей.
– Из-за этого ты встречаешься со мной? Хочешь что-то доказать, отомстить мне за то, что было семь лет назад?
– Нет. – Возможно, с этого всё началось… но теперь нет. Теперь он мечтает о зелёных простынях и калачиках в постель. Правда, попытка объяснить что-либо сейчас уже ничего не исправит.
Кэм сгрёб свою одежду, лежащую беспорядочной кучей на комоде.
– Знаешь что? Я, пожалуй, схожу прогуляюсь. Куплю газету или что-нибудь ещё. А ты постарайся повзрослеть немного в следующие двадцать минут, пока меня не будет. И ещё… я вернусь, чтобы даже не смел сомневаться в этом.
Кэма не было больше двадцати минут. Для того чтобы остыть, нужно время. Ноа понимал это. Он не стал бить кулаками по кафелю в душе. Интересно, это можно расценить, как признак зрелости? На него накатила странная апатия. Он не испытывал злости. Ни на Кэма, ни на плитку в ванной… даже на себя он больше не злился.
Неужели он всё ещё обижается на Кэма? Сказать по правде, есть чуть-чуть. Но с тех пор как Ноа опять встретил Кэма, столько всего произошло. Они оба изменились. И если Ноа начал думать об общих кроватях, ему следовало давно забыть о своей обиде.
Вылезая из душа, Ноа услышал, что Кэмерон вернулся. В гостиной заиграла музыка, Кэм включил музыкальный центр. Нельзя вечно прятаться в ванной. Ноа примерно представлял, что бы сделал, если бы поссорился с Джои. Он бы извинился, а Джои вывалил бы на него очередную порцию терапевтического дерьма и, в конце концов, они бы выяснили, из-за чего оба вспылили. Таковы плюсы и минусы совместного проживания с социальным работником. Но там его ждёт не Джои, а Кэм. Надо извиниться… хотя бы за испорченный завтрак.
Он натянул шорты и прошёлся расчёской по влажным волосам.
Кэм, как и обещал, купил газету. В руке он держал знакомый бежевый стаканчик, по-видимому, набрёл на кофейню «Grounds for Improvement».
Ноа глубоко вдохнул.
– Прости меня.
Кэм оторвал взгляд от газеты.
– Я вёл себя как мудак и прошу прощения за это.
Кажется, Кэм ждал от него ещё чего-то, но он понятия не имел, что добавить.
Кэм положил газету на кофейный столик.
– Всё в порядке. Проехали.
Невысказанные слова ощутимым напряжением повисли в воздухе. Ноа чувствовал, что между ними далеко не всё в порядке.
– Если хочешь, можем поехать на пляж. В Каррабелль* очень красиво.
Кэм опять уставился в газету.
– Знаешь, на что у меня никогда не хватает времени? На кино. В «Imax» сейчас идёт новый Спайдермен.
Час езды на машине, неизбежные пробки и девяносто пять градусов* жары – всё это не кажется такой уж плохой идеей, учитывая возникшую между ними неловкость. Кино… что ж, там по крайней мере не надо разговаривать, и он точно не ляпнет очередную глупость.
– Звучит заманчиво.
Каждый из них купил себе билет. Спецэффекты отлично смотрелись на огромном экране кинотеатра, но Ноа, шею и плечи которого колючей проволокой сковывало напряжение, не мог сосредоточиться на фильме.
Бабця* – (польск.) бабушка
Хрустики* – витое печенье, сваренное в масле, хворост
Калачики* – домашнее печенье с начинкой из повидла[/i]
Каррабелль* – город на побережье Флориды недалеко от Таллахасси.
Девяносто пять градусов* (по Фаренгейту) – 35 градусов по Цельсию
На обратном пути они заехали в «Джорджи» за продуктами. Ноа вёл машину в полной тишине, не представляя, как нарушить затянувшееся, ощутимо давящее на нервы молчание. Одно радовало – необходимость сосредоточиться на напряжённом дорожном движении служила достаточным оправданием для того, чтобы не разговаривать.
Конечно, глупо было ссориться из-за ерунды. Тем более Кэм завтра уезжает, а они так и не договорились о следующей встрече. Если надо будет первым сделать шаг к примирению, значит, он его сделает. Терять Кэма он не собирается.
Ноа загрузил еду в холодильник. Кэм стоял в дверях с таким видом, словно единственная причина, по которой он всё ещё здесь, это желание доказать Ноа, что тот неправ. Ноа обнял его за талию, притягивая к себе. Кэм не сопротивлялся, но оставался отстранённо холодным, не отвечая на объятия.
– Я кретин. Не знаю, зачем я это сказал, – смиренно покаялся Ноа.
– Возможно, прежде чем нападать на меня, стоило разобраться в себе?
Ну вот чего Кэм от него добивается? Неужели так сложно понять очевидную истину – да, он обиделся тогда и до сих пор злится за его побег.
Ноа сглотнул.
– Мог бы хоть записку написать.
Кэм оттолкнул его.
– Блядь, Ноа, чего ты от меня ожидал? Думал, мы с тобой спустимся на бранч, держась за ручки, и объявим всем: «Со списком наших свадебных подарков можете ознакомиться в «Sur La Table»*, спасибо за внимание»?
– Когда ты наконец перестанешь изображать из себя ебанутого ублюдка?!
– После того, как ты перестанешь вести себя как конченный мудила! – Кэм нервно потёр щетину на щеке. – Знаешь, я одного не могу понять. Если я так сильно тебя обидел, почему ты опять с радостью прыгнул со мной в койку?
– Потому что я никогда не переставал хотеть тебя! – Блядь! Второй раз за день не сдержался и ляпнул хуйню, а ведь он даже не пил сегодня, и члена в заднице не наблюдается, так что потерю контроля свалить можно только на собственную глупость. – А теперь…
– Что теперь? – Кэм шагнул вперёд, сократив расстояние между ними.
У Ноа от волнения пережало горло. Ха, он не может произнести ни слова. И как, скажите на милость, взять себя в руки и постараться объяснить своё состояние? Как донести до Кэма ужас от того, что всё испортил, и готов душу отдать за возможность по новой начать этот говняный день и не произносить тех проклятых слов?
Кэм сокрушённо покачал головой и притянул его к себе за шею. Ноа почувствовал, как от горечи ожидаемой потери все его внутренности скручивает узлом. Он был уверен, что сейчас последует прощальный поцелуй. И совершенно не был готов к поцелую соблазняющему. Настойчивые, уверенные губы сулили продолжение, и вскоре Ноа мог думать только о том, как этот жадный и нежный рот будет пировать на его шее, члене, заднице. Поцелуй Кэма стал обещанием лучшего в истории орального секса – тело Ноа прекрасно помнило, какими талантами на этом поприще обладает Кэм.
Кэм притянул Ноа к себе, обвив руки вокруг талии, удерживая его от падения, вылизывая, высасывая и трахая его рот. Ноа уцепился в его плечи, повис на нём, вжимаясь в него так отчаянно, словно хотел стать меньше, чтобы расстояния между атомами его большого тела сократились, делая разницу в шесть дюймов в росте между ним и Кэмом незаметной. Одежда жутко мешала. Он хотел чувствовать, как их тела сливаются, совершенно и естественно дополняя друг друга. Ноа глухо застонал от досады.
Кэм толкнул его, впечатывая в стенку, прижимаясь бёдрами, и Ноа поплыл, ощущая сквозь ткань шорт, как их члены несдержанно подёргиваются и трутся друг о друга. Блядь, неужели он сейчас кончит вот так прямо в штаны всего лишь от поцелуя? Хотя обычным поцелуем назвать это действо было сложно – каждое движение губ, каждое касание языка было чистейшей воды сексом – неукротимым и первозданным.
Кэм нащупал пряжку ремня, удерживающего шорты на бёдрах Ноа, и ухитрился расстегнуть его одной рукой. Ноа пытался помочь ему расправиться с пуговицей и молнией, но пальцы так дрожали, что у него ничего не получалось. Кэм в конце концов оттолкнул его руки, и Ноа даже удивился, каким образом Кэм так быстро стянул с него шорты. Пока Ноа всё так же безуспешно старался освободить Кэма от одежды, тот уже вытаскивал из прорези трусов его член, поглаживая и сжимая его, из-за чего пальцы Ноа окончательно перестали слушаться.
Кэм продолжал терзать его губы, и по ощущениям, испытываемым Ноа, этот поцелуй ничем не уступал минету. Нетерпеливо оттолкнув мешающие руки Ноа, Кэм вынул свой член и сжал оба ствола у основания.
– Нет. Не так. Хочу трахаться, – протестующее захныкал Ноа.
– Позволишь мне вести? – Раньше Кэм никогда не спрашивал. Просто сообщал, что он собирается делать. Последняя капля тревоги испарилась в пронёсшейся по телу волне жара.
– Да.
Кэм опять завладел его губами, подаваясь бёдрами вперёд в такт с рукой. Трение сухой ладони, ритмично двигающейся по натянутой чувствительной коже, было жёстким, почти болезненным. Большим пальцем Кэм растёр капли выделившейся смазки по головкам, вниз по стволам, добившись более гладкого скольжения.
Обычно Ноа так сходу не заводился до предела, но сейчас он чувствовал, что если Кэм не сбавит обороты, то он кончит быстрее, чем в четырнадцать лет. Кэм продолжал целовать его, и Ноа не мог сказать ему об этом. К тому же не очень-то и хотелось, чтобы тот останавливался. Ему крышу сносило от того, что с ним вытворял Кэм. Поэтому он просто впивался пальцами в ключицы любовника и протяжно стонал, протискиваясь в туго сжатый кулак, скользя своим членом вдоль члена Кэма.
Иии… вот оно. Он почти кончил, электрические импульсы, предшествующие разрядке, прожгли его яйца. Кэм остановился. Крепко сжал их члены и перестал двигать рукой. Ноа завис над пропастью, уже начав растворяться в оргазме, тело, обманутое в своих ожиданиях, звенело и гудело от неудовлетворённости, циркулирующей бурлящим потоком вдоль позвоночника.
– Чёрт бы тебя побрал, – задыхаясь, промычал он. – Ты…
– Блядский ублюдок? – предложил Кэм, иронично приподнимая бровь.
Ноа вздохнул.
Кэм улыбнулся.
– Обещаю, будет ещё лучше, просто расслабься.
Ноа сообразил, что Кэм перетащил его куда-то, только после того, как они остановились.
– Кофейный столик достаточно прочный?
Бывший разделочный стол мясника, который Ноа нашёл на одной из дворовых распродаж и обрезал ножки, чтобы по высоте он был чуть выше дивана, по идее должен быть крепким.
– Можем проверить. – Он быстро снял рубашку, а вот стянуть с себя трусы, не причиняя боли исстрадавшемуся органу, не удалось. Это наталкивало на мысль, что лучше всё-таки носить боксёры или хотя бы снимать тесные плавки до того, как Кэмерон Льюис решит отдрочить ему.
– Я хочу, чтобы ты лёг на стол.
Кэм слегка подтолкнул его локтём. Ноа упал на колени. Он кажется совсем забыл, как контролировать своё тело, которое теперь слепо подчинялось приказам Кэма.
– Господи, Ноа, ты бы себя видел… – Кэм наклонился над ним, опаляя своим жаром прохладную от испаряющегося пота кожу. Прижавшись губами к шее Ноа, он лизнул его плечо, прошёлся короткими поцелуями-укусами вдоль линии лопатки, острым кончиком языка прочертил дорожку вниз по выступающим позвонкам.
Мышцы ануса пульсировали и сжимались в сладком предвкушении, но Кэм, добравшись до основания спины, принялся вылизывать-рисовать окружности вокруг копчика. Ноа схватился руками за ножки столика, отодвигаясь назад, выпячивая свою задницу навстречу рту Кэма.
– Такой вкусный, такой горячий, – проурчал Кэм, лизнув напоследок ещё раз его спину. Прикосновения языка и пальцев, казалось, наэлектризовали кожу Ноа.
Судя по тяжести в промежности, тянущей боли в пояснице и напряжению, судорогой сводящему внутренние мышцы бёдер, налитой член Ноа должно быть весил все сорок фунтов. Прохлада лакированной поверхности, показавшаяся ему поначалу приятной, теперь, когда прижатый к животу стояк попал в ловушку между телом и твёрдой столешницей, только раздражала и добавляла мучений.
Кэм провёл большими пальцами по ложбинке между ягодицами, разводя половинки в стороны, и Ноа с глухим стуком врезался лбом в кленовые доски. Диафрагма резко сократилась, поджалась, вышибая воздух из лёгких, от чего дыхание сделалось частым и поверхностным. Наверное поэтому звуки, которые Ноа издавал, когда язык Кэма описывал круги вокруг заднего прохода, были такими тонкими и высокими. Кэм вылизывал Ноа, дразнил его, обильно смазывал своей слюной, после чего его палец беспрепятственно проскользнул внутрь на полную длину и тут же нащупал границы узелка простаты, вызвав вспышку наслаждения.
Пока Кэм вытаскивал палец и разводил в стороны его ягодицы, у Ноа была секунда на то, чтобы пожалеть, что вчера, пока у него был шанс, он не догадался вылизать задницу Кэму. Но уже в следующее мгновение Кэм трахал его своим горячим и скользким языком и... это ж просто ебануться можно, Кэм урчал, мычал и постанывал так, словно сам получал от процесса незабываемое удовольствие. Ноа окончательно перестал соображать. Он даже дышать перестал. Дерево под ним печально кряхтело, протестуя, когда он слишком сильно сжимал ножки стола, но Ноа было наплевать, даже если он повыдёргивает блядские ножки из блядского стола. Ему нужно было за что-то держаться, чтобы оставаться в сознании. Большие пальцы Кэма погрузились в его анус, потеснив язык. Жар растёкся по бёдрам, расплавляя мышцы, ноги беспомощно задрожали. Он задыхался, цепляясь из последних сил за гладкое полированное дерево, медленно, но верно проваливаясь куда-то в запредельность, где не существовало ничего, кроме растягивающих его пальцев и рта. Пришёл в себя он только после того, как Кэм, засосав кожу, больно укусил его за ягодицу.
Кэм гладил его по спине, разминал мышцы, расслабляя его. Пальцы и язык исчезли из его задницы, поэтому больше ничто не отвлекало внимание Ноа от того факта, что его член сейчас просто взорвётся, если не дать ему разрядки.
– Прекрати издеваться, – жалобно проскулил он.
Кэм наклонился над ним и прошептал ему на ухо:
– Если бы я собирался просто подразнить тебя, то остановился бы на этом. Но ты ведь понимаешь, малыш, что я не остановлюсь, пока основательно не выебу тебя. – Я за смазкой.
– Не нужна мне смазка, – Ноа чувствовал, что растянут достаточно.
– Ну презервативы в любом случае нужны.
Ладно, зато он получит минутку передышки. Ноа повернул голову, прижавшись щекой к жёсткой деревянной поверхности и прислушиваясь к постепенно успокаивающемуся дыханию. Кэм мелькнул в коридоре. Обнажённый и возбуждённый. Картинка была настолько будоражащей, что Ноа опять впал в состояние эйфорического ступора, как во время римминга. Кожа зудела, костей в своём теле он вообще не ощущал, а думать мог только о том, что умрёт, если в ближайшее время, нет, прямо сейчас не почувствует, как член Кэма входит в его задницу.
– Значит, говоришь, смазка тебе не нужна? – неожиданно раздалось сзади.
Ноа вяло подумал, что двигается Кэм как-то незаметно и слишком быстро.
Кэм лёг на него сверху и накрыл его руки своими ладонями.
– А что тебе нужно, Ноа? – голос хриплый и требовательный, а не поддразнивающее мурлыканье, к которому привык Ноа.
– Ты. – То ли от того, что Кэм основательно прижал его к столу своим весом, то ли от того, что в пересохшем рту язык, казалось, намертво прилип к нёбу и совершенно не желал двигаться, но ему потребовалось два раза сделать вдох, чтобы продолжить. – Трахни меня.
– Слушай меня внимательно. Если мы не воспользуемся смазкой, тебе будет больно. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
– Нет. – Но Ноа отчётливо услышал сомнение в своём голосе. Интересно. Джои предпочитал быть снизу, исключительно в пассиве, но кроме всего прочего, он ожидал, что со временем Ноа станет его Домом. А у Ноа никак не получалось представить себя в такой роли. Собственно, из-за этого в конце концов и развалились их отношения. Неужели разгадка в том, что Ноа самому нравится подчиняться?
– Поговорим об этом, когда ты придешь в себя. Здесь и сейчас я буду решать, что тебе нужно, малыш.
Занимаясь любовью с Кэмом даже со смазкой, в первые секунды Ноа всегда испытывал дискомфорт, а учитывая степень возбуждения и без того немаленького Кэма и шесть недель без секса… Но Кэм явно не собирался щадить его. Он резко вошёл в него, подтянул его зад повыше и, не давая перевести дыхание, сразу начал жёстко вколачиваться в него на полную длину. Ноа потянулся к своему члену, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли, раздирающей на части его внутренности.
– Нет. Держись за стол.
Ноа не понимал, зачем ему слушаться Кэма. Но всё равно послушался. Почему-то даже мысли не возникло не подчиниться приказу. И словно по щелчку его мозг и тело окончательно расслабились, отдавая Кэму весь контроль над происходящим.
Кэм безоговорочно и полностью завладел инициативой. И это было здорово – чувствовать быстрые крепкие толчки, безошибочно стимулирующие простату. Когда Ноа начинало казаться, что достаточно просто прикоснуться к члену, чтобы окончательно слететь с катушек, ритм замедлялся, проникновения становились глубокими, выматывающими, вынимающими душу. Кэм вертел его бёдрами, приподнимая и опуская их, удерживая на месте во время особенно резких выпадов и не давая отпрянуть, когда толстая головка дразнила, растягивала узкий вход, а затем с силой толкалась вперёд, доставая до самого горла. Ноа чувствовал, как нарастающее дрожащее тепло внизу живота превращается в бурлящий вулкан, готовый излиться в любой момент обжигающей лавой, и крепче сжимал пальцы вокруг ножек стола, с трудом удерживаясь от соблазна дотронуться до себя.
– Послушный малыш.
Кэм в очередной раз резко вошёл в него до основания, и Ноа показалось, что его глазные яблоки вывернулись и смотрят внутрь черепной коробки. Балансировать на грани, не получая разрядки, становилось мучительным, и Ноа, несмотря на стиснутые зубы, не смог удержаться от умоляющего:
– Пожалуйста.
– Чего ты хочешь? Тебе придётся попросить меня.
– Я хочу кончить, – Ноа был в миллисекунде от того, чтобы начать унижаться и уговаривать. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Слова изломанным рефреном вертелись у него в голове, в любой момент готовые сорваться с языка.
– Отлично. Но кончишь, когда я тебе разрешу.
Кэм полностью поднял Ноа, оставив на столе в качестве опоры только его плечи. Он вбивался в него хлопками до тех пор, пока Ноа перестал воспринимать что-либо, кроме череды стремительных проникновений, сливающихся в одно бесконечное размытое движение.
– Давай. Сейчас, – приказал Кэм.
Ноа пришлось опереться на одну руку, и когда он наконец–господи–наконец дотронулся до своего члена, это того стоило. Такого сокрушительного по силе оргазма он в жизни не испытывал. Он кончал так долго, что даже начал переживать, не повредил ли он себе чего. Но останавливаться всё равно не хотелось. Когда Кэм стащил его на пол, тело всё ещё сотрясала крупная дрожь.
Кэм целовал его в шею, в плечо, за ухом. Он дышал шумно и прерывисто, а судя по тому, что к бедру Ноа прижимался его влажный мягкий член, тоже успел кончить, вот только Ноа, поглощённый своими переживаниями, не заметил когда.
Он потёрся головой о бицепс Кэма, чтобы убрать с глаз влажную от пота чёлку.
– Ты ведь и раньше такое практиковал?
– Да. Немного. Часто я таким не занимаюсь. Вызывает слишком сильные эмоции и ощущения.
Ноа прижался спиной к его груди.
– Я заметил.
Кэм тихо рассмеялся и поцеловал его в ухо.
– Ещё бы.
По непонятной причине Ноа всегда просыпался безумно рано, если Кэм ночевал у него. Вот и сейчас, поддавшись какому-то внезапному порыву, он открыл глаза, стоило нежно-молочному свету зарождающегося дня проникнуть сквозь зашторенные окна в спальню. Кэма в постели не оказалось, но это, как ни странно, не вызвало привычного приступа паники. Ноа почему-то был уверен: Кэм не уехал. Вчерашняя размолвка и последующее примирение непостижимым образом излечили Ноа от страха, что, стоит ему уснуть, Кэм исчезнет.
Он нашёл Кэма в гостиной, тот склонился над открытым лэптопом на кофейном столике. Господи, кофейный столик!
Кэм оторвал взгляд от экрана и подмигнул ему. Тело Ноа тут же отреагировало: внутри задрожало, разлилось золотистой негой пульсирующее тепло. Если бы каждое утро начиналось вот так, с лукавого взгляда Кэма, то их большая кровать с железным изголовьем и зелёными простынями не казалась бы такой уж несбыточной мечтой.
– Ты вообще когда-нибудь спишь?
– Вчера мы уснули в восемь вечера. Это ты бьёшь все рекорды, дрыхнешь за нас обоих.
– Кое-кто основательно постарался и затрахал меня до полной отключки. – Ноа смахнул рукой с лица длинную чёлку, норовящую залезть в глаза.
Кэм улыбнулся.
– Что за неотложные дела заставили тебя подорваться с постели в пять утра? – Ноа кивнул на ноутбук.
– Есть планы на День труда?
Ноа зевнул и на секунду призадумался.
– Насколько я помню, нет.
– Я буду в Орландо. Хочешь ко мне приехать?
Кэмерон несколько раз хватался за телефон и опять откладывал его. Обсудить с Ноа идею, которая не давала ему покоя ещё с июня, он до сих пор не решился. Знал, что убедить Ноа будет трудно. Но в любом случае тянуть дальше некуда, времени оставалось в обрез.
Поколебавшись ещё пару минут, Кэмерон заставил себя набрать номер.
Гудки. Пять длинных гудков вызова. Может…
– Хэй.
Всё-таки лучше было поговорить с глазу на глаз.
– Как думаешь, получится у тебя взять отпуск на вторую неделю ноября? – Кэм надеялся, что голос не сильно выдаёт его волнение.
– Не знаю. А что? – слегка настороженно поинтересовался Ноа.
– Ну, просто раз в два года Хавьерс проводит большую конференцию.
– Понятно.
– Она традиционно проходит на Гавайях. – Кэмерон дал время Ноа, чтобы тот свёл концы с концами.
– Гавайи? – восхищённо, но всё ещё с лёгким недоумением переспросил Ноа.
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной, если сможешь отпроситься на работе.
Кэмерон всё продумал. Если он привезёт с собой гостя, за номер придётся немного доплатить. Никаких проблем. Так поступало большинство участников конференции. Билет на самолёт для Ноа сожрёт все его бонусные мили. Ну и ладно, он опять их налетает за два года, учитывая, как часто ему приходится мотаться в командировки.
– Я бы с удовольствием, но…
– Но тебя просто не прельщают красивые тропические пляжи.
– Я не потяну финансово, – чувствовалось, что Ноа действительно сожалеет о том, что не может поехать.
– Номер в отеле оплачен.
– Я знаю, но билеты…
– Это я возьму на себя, – поспешил перебить его Кэмерон.
– Нет.
– Нет? Вот так сразу и категорично? – Слово «нет» от Ноа Кэмерону слышать было непривычно.
– Послушай… давай я вначале выясню, получится ли у меня взять отпуск, а потом уже подумаю, где можно раздобыть бабки.
Раздобудет он бабки, как же. Кэмерон прекрасно отдавал себе отчёт, что у Ноа с его небольшой зарплатой лишних денег отродясь не водилось, тем более билеты на Гавайи обойдутся по крайней мере в штуку баксов.
– Мне это ничего не будет стоить. Ты же знаешь, я так часто летаю, что на бонусы, предоставляемые авиакомпанией, могу себе позволить забронировать место на следующем космическом шатле.
– Нет.
Вот упрямец.
Воспоминания о прошлой конференции с некоторых пор не вызывали у Кэмерона былого восторга. Гей-пляж, бар, загорелые парни с умопомрачительными телами, ни к чему не обязывающий секс. Всё это, конечно, здорово. Но он не хотел трахаться с кем попало. Хотелось болтать с Ноа во время длинного перелёта. И валяться с Ноа на пляже. Ему нужен был Ноа.
– Гавайи, малыш.
– Я всё понял. Я перезвоню тебе завтра. – Ноа торопился завершить разговор, словно боялся, что Кэмерону удастся его переубедить.
– Подожди.
– Что?
– Как себя чувствует твоя правая рука?
– Жалуется на хроническую усталость. – Казалось, даже у голоса Ноа появились улыбка и ямочки.
– А левая?
– На грани возникновения кистевого туннельного синдрома*. Думаешь, твоё начальство выплатит мне компенсацию за то, что из-за твоего длительного отсутствия я получил травму?
– А ты не хочешь попробовать двумя руками одновременно?..
– Ну, если ты сможешь привести мне вескую причину, по которой я должен попробовать...
– Смогу. Одну так точно. – Кэмерон прижал телефон плечом к уху. – Ты не задумывался о том, что если будешь ласкать себя двумя руками, мне тут лучше будет слышно, как ты дрочишь?
– Что, даже без порнушечки по платному каналу?
– Сегодня обойдёмся. – Кэмерон услышал характерный звук расстёгиваемой молнии, закрыл глаза и представил, как Ноа вытаскивает член из ширинки… нет. – Сними их с себя полностью.
У Ноа сбилось дыхание.
– О'кей.
Послушный. Как во время их последнего секса. О, да. Кэмерон подозревал, что у него есть жилка доминирования, но никогда и ни с кем она ещё не проявлялась так ярко, как с Ноа. Этот его взгляд. Кэмерон знал, что может сделать с Ноа всё что угодно, и тот не испугается, позволит, будет умолять о большем. Ноа, податливый, как воск, побелевшие от напряжения костяшки на его руках, вцепившихся в ножки стола… опустошение после оргазма, которому Кэмерон раскрылся, отдался без остатка. Он кончал тогда так отчаянно, словно от этого зависела вся его блядская жизнь.
Кэмерон уверенно обхватил ладонью свой член, медленно провёл снизу вверх по стволу сжатыми в кольцо пальцами.
– Ты мне не сказал, от чего так устали твои руки. О чём ты думал? – Стон Ноа заставил его сердце биться сильнее. – О том, как я тебя трахаю?
– Иногда о том, как я трахаю тебя.
Кэмерон вздрогнул, невольно подаваясь бёдрами вверх и сильнее сжимая горячую ладонь вокруг твёрдого ствола. От того что Ноа трахнул его, выебал так классно, что Кэмерону понравилось, а после этого всё равно послушно позволял делать с собой всё, что Кэмерону вздумается, было слаще, приятнее вдвойне. Это заводило неимоверно.
– Серьёзно?
– Можешь не сомневаться. – Ноа тяжело дышал в трубку. – Мне понравилось тебя трахать. А о чём думаешь ты?
О твоём лице, когда ты кончаешь. О том, какой ты на вкус. – О том, какой ты охренительно тесный и горячий внутри. – Об этом тоже. – Как ты подмахиваешь мне, когда я вколачиваюсь в тебя жёстко, глубоко.
Ноа захныкал.
Смазка выступила из щели на головке. Кэмерон подушечкой большого пальца размазал её по стволу, чтобы облегчить скольжение. Почему он не догадался прихватить с собой любрикант, прежде чем позвонить?
– На следующей неделе, малыш. Я собираюсь отыметь тебя во всех мыслимых и немыслимых позах.
– Да… да… – Стоны Ноа становились всё более протяжными и хриплыми, время от времени они срывались на поскуливание. Кэмерон знал, что в такие моменты Ноа сжимает головку слишком сильно.
Кэмерон ускорил темп.
– Я выебу тебя так, что ты забудешь как дышать, затрахаю до звёздочек перед глазами, до полной невменяемости. – В ответ только тихое завывание.
– Малыш. Ты ведь где-то рядом смазку припас?
– Уг-гу.
– Ты знаешь, чего я хочу. Сделай это. – Образ Ноа, трахающего себя пальцами, казалось, выжигает внутреннюю поверхность век. Длинные пальцы, исчезающие в заднице... Кэмерон задохнулся, с трудом подавляя стон.
– Кэм…
Он дождался нужной интонации. Его имя, произнесённое хриплым умоляющим голосом.
– Кончай, малыш. – Подстёгиваемый отрывистыми криками, долетающими из трубки, Кэмерон дрочил жёстко, быстро. Зашкалившее возбуждение шипящим обжигающим маслянистым огнём прокатилось по нервам, вскипело, вырвалось долгим придушенным стоном.
– Ноа. Дружок. Ты едешь со мной на Гавайи. Это не обсуждается. Иначе я разорюсь на счетах за роуминг.
Ноа рассмеялся.
Он качнулся вперёд, вошёл в него плавно, помедлил, изучая лицо Ноа. Тело под ним расслабилось, рот приоткрылся. Кэмерон решительно толкнулся до конца, крепко прижал бёдра Ноа к матрасу и начал вколачиваться в него, вбиваться на полную, не сдерживая себя, наблюдая, как меняется выражение Ноа, реагируя на малейшее изменение скорости или угла проникновения. Кэмерон хорошо изучил это тело, знал, как задеть нужную точку внутри и что заставит Ноа протяжно вздохнуть, а от чего он начнёт задыхаться и закатывать глаза, судорожно хватая ртом воздух. Знал, когда Ноа уже на грани.
Ноа вцепился в его запястья, впиваясь пальцами в кожу, сжимая их до синяков.
Кэмерон закрыл глаза и начал наращивать темп.
Ноа приехал к нему в отель в Орландо два часа назад. За это время они уже дважды успели заняться сексом. Невероятно, необъяснимо, но Кэмерон мог поклясться, что во второй раз Ноа стал ещё уже, ещё жарче внутри. Больше всего на свете ему хотелось сейчас почувствовать этот жар, это давление без резинки, без барьера из латекса, разделяющего их тела. Кэмерон никогда не трахался без презервативов. Ему предлагали не единожды, но он всегда отказывался, считал, раз парень хочет рискнуть с ним, значит, он может представлять риск для него. Но Ноа Кэмерон доверял. Обычно он проверялся в декабре, когда проходил ежегодный профосмотр, но он готов ещё раз сдать анализы в следующий свой приезд домой, и если Ноа тоже сдаст, то через шесть месяцев…
Да, это именно то, чего Кэмерону хотелось больше всего. Чувствовать Ноа – обнажённого, открытого – каждой клеточкой, каждым сантиметром своего тела. Как в те минуты, когда влажные узкие бархатистые стенки горла Ноа, пульсируя, сжимаются вокруг его члена. Это наверняка так же потрясно. Не сдержав стон, Кэмерон выгнулся, резко проникая на полную длину, глубоко, очень глубоко. Ноа отчаянно заскулил.
Кэмерон открыл глаза и увидел, что Ноа наблюдает за ним. Рот приоткрыт, грудь влажно блестит. Ноа облизал сухие потрескавшиеся губы.
– Ты куда улетел?
– Никуда. – Кэмерон наклонился и прижался к его губам своими, проглатывая звуки, которые Ноа начал издавать, после того, как он сделал несколько коротких частых фрикций, медленно вращая бёдрами.
– Хорошо, – выдохнул Ноа, вжимаясь в него всем телом, запуская пальцы в его волосы, притягивая к своим губам.
Прохладный поток воздуха из кондиционера чувствительно коснулся мокрой от пота и спермы разгорячённой кожи, когда они наконец оторвались друг от друга. Кэмерон избавился от презерватива, притянул к себе Ноа, крепко обнимая. Наверное, сейчас самое время начать разговор.
Ноа задремал. Кэмерон поцеловал его. Ноа открыл глаза, слегка приподнял голову и улыбнулся устало, лениво.
– Что, опять?
– Обязательно, только отдохнём немного. Как думаешь, сможешь меня заглотнуть, если я буду отсасывать тебе?
Они ещё не пробовали «шестьдесят-девять». Они многого ещё не пробовали.
– Давай проверим.
Сейчас. Надо задать вопрос. Ноа должен его понять. Нет, конечно, если Ноа не готов, он не станет настаивать.
Он поцеловал Ноа ещё раз, нежно провёл кончиками пальцев по его щеке, осторожно убрал волосы с его лба.
– Я ни с кем не трахался после того, как мы в последний раз были вместе на прошлой неделе.
Ноа ощутимо напрягся и оттолкнул его. Не совсем та реакция, на которую рассчитывал Кэмерон.
А к злости и сарказму, услышанным в ответ на своё признание, он вообще не был готов.
– Надо же. Охуеть. Может, ещё на футболке сделаешь надпись: «На прошлой неделе я не перепихнулся, как обычно, с десятью парнями».
– Какого чёрта, Ноа?
Ноа перекатился на край кровати и повернулся к нему спиной.
– Я что-то пропустил? Я случайно забыл о разговоре, в котором мы обещали хранить верность друг другу? – Кэмерон с трудом заставил себя оставаться в постели. Подавить нараставшую волну ярости оказалось непросто.
Ноа лёг на спину и, повернув к нему голову, пристально посмотрел в глаза.
Кэмерон стиснул зубы. Опять этот взгляд обиженного щенка. Ну уж нет, номер не пройдёт. Он не собирается поддаваться.
– Тебе что, нравится, когда я чувствую себя конченым ублюдком?
– Нет. – Ноа зажмурился.
Кэмерон старался, очень старался не сорваться. Дышать глубоко, оставаться спокойным.
– Тогда, может, объяснишь мне, по какому праву ты предъявляешь мне претензии?
Ноа опять посмотрел на Кэмерона.
– Я ни с кем кроме тебя не был с тех пор… с тех пор, как мы встретились в марте.
– Вот как? Но какого хуя ты мне ничего не сказал? Как, чёрт побери, я должен был догадаться об этом?!
Ноа устало провёл рукой по волосам и уставился в потолок.
– Я не хотел, чтобы ты чувствовал, что я в чём-то тебя ограничиваю.
– А теперь, значит, ты злишься за то, что я ни в чём себя не ограничивал?
Ноа снова потянулся к волосам, замер на секунду, посмотрел на свою руку, опустил её.
– Кажется, да, – в голосе удивление и лёгкая ирония, – глупо получается.
Зараза. Опять пытается соскользнуть с темы. На этот раз не выйдет. Он вытрясет из Ноа ответы на все свои вопросы, чего бы это ему не стоило.
Кэмерон сел на пятки рядом с Ноа, совсем близко, его колени упёрлись в рёбра Ноа.
– Почему?
– Что почему?
– Сражайся по-взрослому, Ноа. Почему ты злишься, что я трахаюсь с другими, если ты никогда не просил меня не делать этого?
Ноа тоже сел на колени, нависая над ним. Блядство, он всё время забывает, какой Ноа здоровенный.
– Потому что я ревную. Устраивает причина? Мне неприятно думать о том, что ты трахаешься с какими-то левыми мужиками. И с какой стати ты постоянно обвиняешь меня в том, что я поступаю не по-взрослому, если сам ведёшь жизнь, похожую на бесконечные гребанные каникулы?
– Это не гребанные каникулы. Это моя работа. Мне она нравится. Я всегда мечтал о ней и приложил хуеву тучу усилий и труда, чтобы получить её. – Кэмерон слегка приподнялся, стараясь уменьшить разницу в росте между ними. Ноа ревновал его. Странно, почему он едва сдерживает глупую улыбку? – Ты, правда, ревнуешь?
Ноа вздохнул, его чёлка взметнулась вверх.
Стал бы он ревновать, если бы узнал что Ноа трахается со своим симпатяжкой бывшим? Вряд ли. А если бы это был тот другой парень с вечеринки? Громила с чёрной бородой. Кэмерон представил, как огромные, покрытые татуировками лапищи нагибают Ноа над перилами… Руки Кэмерона сами собой сжались в кулаки. Да, он взбесился бы. По-любому.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным подчиняться каким-то правилам.
Понятно. Что ж, он заценил проницательность умника. Кэмерон действительно терпеть не мог принуждения в любом виде.
– Ладно, проехали. Я всё равно начал этот разговор не для того, чтобы задеть тебя. Просто хотел узнать, не возражаешь ли ты в принципе против того, чтобы мы перешли на эксклюзивные отношения.
– Почему?
– В смысле почему?
– Тебе можно требовать объяснений, а мне нет?
– Мне никто больше не нужен. Хочу трахаться только с тобой.
Он притянул Ноа, обнимая, укладывая его рядом с собой на постель. На улице пошёл дождь. В комнате стало холодно от влажного воздуха, проникающего через открытое окно.
Ноа прижался к нему, переплёл их ноги вместе. Упругие мускулы и тёплая кожа. Кэмерон провёл ступнёй по голени Ноа, наслаждаясь чувством натяжения в потянувшихся икроножных мышцах.
– Почему? – Кэмерон, наконец, нарушил молчание. – Ну, в смысле… почему ты ни с кем не трахался?
Ноа опять напрягся. Блядь, какого хрена происходит? Он ни за что не поверит, что за всё это время Ноа не получал предложений. Кэмерон видел, как смотрели на Ноа парни на вечеринке. Значит, тот просто ни разу не воспользовался подвернувшимся случаем.
– Ноа?
А может, он вообще обманул? Может, Ноа был с другими? Глупости. Какой смысл ему врать?
– Давай не будем об этом.
Если бы Кэмерон не предложил минуту назад сделать качественно новый шаг в их отношениях, то, возможно, он бы смирился, принял нежелание Ноа обсуждать какие-то вопросы. Но сейчас любые недомолвки между ними казались Кэмерону по крайней мере странными.
– Нет, я хочу знать.
Ноа отодвинулся от него на край кровати.
Кэмерон не на шутку встревожился. Неприятный холодок под ложечкой, сосущее, грызущее, царапающее внутренности беспокойство… Кэмерон ненавидел это чувство полной беспомощности перед неопределённостью.
Ноа поднялся с постели и подошёл к окну, уставившись на него так, словно пытался найти ответ на заданный Кэмероном вопрос в узоре больших маслянистых капель дождя, сверкающих серебром на темном стекле.
– Что происходит? – Кэмерон уже не просил, а требовал ответа.
Ноа слегка откинул голову назад, но лица его по-прежнему не было видно. Кэмерон больше не злился. Теперь он отчаянно нервничал. Казалось, напряжение, повисшее в воздухе, можно пощупать руками. В голову лезли какие-то дикие мысли. И Кэмерон уже почти настроился на то, что Ноа сейчас сообщит ему о чём-то ужасном, например, о неизлечимой болезни.
– А ты не знаешь? Господи. Мне казалось, это очевидно. Я всё время рядом с тобой веду себя как полнейший кретин, так что догадаться... – голос его дрогнул.
Кэмерон соскочил с кровати и быстро прошёл к окну. Восприятие настолько обострились, что даже грубая поверхность подошв стала очень чувствительной, и каждый узелок, каждая петелька на ковре больно впивалась в ноги. А мерное гудение кондиционера, на которое он раньше вообще внимания не обращал, сейчас казалось ему диким рёвом, соперничающим по децибелам с шумом от взлетающего самолёта. Кожа на плечах Ноа под руками Кэмерона была ледяной на ощупь.
– Ноа. Скажи. Что с тобой происходит? – Кэмерон развернул его к себе.
Ноа закрыл глаза и сглотнул.
– Я люблю тебя.
– О!
«Sur La Table»* – американская компания, сеть магазинов, торгующая кухонной посудой, принадлежностями, предметами сервировки стола, продуктами питания.
Кистевой туннельный синдром * – болезненное ощущение в запястье, возникающее после долгой работы на клавиатуре, на пишущей машинке.
Ну и что ему ответить? Попытаться отшутиться? «Ещё бы, ведь я беру тебя с собой на Гавайи». Нет, как-то совсем по-идиотски получается. Может, так: «Может, тебе показалось, может, это не любовь, а влюблённость]»? Но ведь Ноа ждёт от него других слов. Он хочет услышать «Я тебя тоже люблю». Не то чтобы Кэмерон совсем не любил Ноа – он дорожил им, нуждался в нём. Вот только парень вкладывал в своё «люблю» совершенно иной смысл.
Ноа ждал. А Кэмерон растерялся настолько, что впервые в жизни не мог собраться с мыслями и дать ответ.
Ноа не сводил глаз с лица Кэмерона, а он кроме этого нелепого «о» так и не сумел выдавить из себя ни слова.
Ноа сделал шаг назад и хрипло рассмеялся. Кэмерону не понравился этот смех – короткий, дрожащий.
– Да. Пожалуй, мне лучше одеться.
– Ты мне больше обнажённым нравишься.
– А мне не нравится чувствовать себя… голым. – Ноа схватил свою футболку, комком валяющуюся на полу у двери. Кэмерон вспомнил, как дрожащими от желания руками, горя нетерпением, стянул её с Ноа, стоило тому перешагнуть порог его номера.
– Ноа.
– Ну что Ноа! Почему ты постоянно повторяешь моё имя? Слушай, давай забудем о том, что я сказал?
– Забыть о том, что ты меня любишь?
– Блядь, Кэм, ты издеваешься?!
Ноа заметался по комнате в поисках остальной одежды. Его джинсовые шорты невнятного крысиного оттенка лежали на полу за дальней спинкой кровати. Ноа нагнулся, чтобы поднять их. Вид обожаемой задницы произвёл на Кэмерона привычный эффект, вызвав возбуждение и готовность к действию. И в голове, как ни странно, немного прояснилось.
– Нет. Я не издеваюсь над тобой.
Он стремительно пересёк комнату и схватил Ноа за руку, прерывая попытку надеть найденные шорты.
– Я… – Что? Кэмерон по-прежнему понятия не имел, что сказать, но, слава богу, волна тошнотворной неконтролируемой паники уже схлынула. – Знаешь, мне кажется, я счастлив.
– Счастлив? – Ноа замер, прикрывшись одеждой.
– Сногсшибательно красивый парень только что признался мне в любви. Разве я не должен быть счастливым?
– Дело не в этом, я не понимаю...
Преувеличенно внимательный взгляд, которым Кэмерон окинул Ноа с ног до головы, заставил парня покраснеть и… занервничать ещё больше. Черт! Ноа дёрнулся, вырываясь из его хватки, и занёс ногу над штаниной.
– Глупо одеваться, если через пару минут нам опять придётся тебя раздевать. Причём в страшной спешке. Ты ведь секунды лишней потерпеть не можешь, когда дело доходит до секса.
– Кто бы говорил. У самого-то с терпением всё в порядке? – Ноа демонстративно помотал перед носом у Кэмерона шортами, пуговица на ширинке которых болталась на ниточке.
– Нужно было снимать их побыстрее, сразу, как только я тебе дверь открыл. – Ноа позволил ему отобрать у себя шорты, и Кэмерон тут же отшвырнул их подальше.
– Так ты счастлив?
– Это плохо?
– Нет.
Желание вернуть Ноа душевное равновесие, дать ему то, в чем Ноа действительно нуждается, разрывало Кэмерона на части. Но он не мог заставить себя произнести несчастные три слова. Просто Кэмерон не верил в то, что любовь реально существует. Люди подменяют этим понятием влечение, страсть, секс. Секс, да, с этим как раз всё ясно. Такого запредельно нереально фантастического секса, как с Ноа, у Кэмерона никогда и ни с кем не было.
– Пошли обратно в постель. Тут холодно. И я устал гоняться за тобой по всей комнате.
– Если тебе холодно, выключи кондиционер.
– Значит, ты не вернёшься в постель?
Ноа посмотрел на него. Опять этот взгляд обиженного щенка. Нет, на этот раз скорее взгляд ребёнка, которого незаслуженно отшлёпали и у которого к тому же отобрали все игрушки. Блядь, как же паршиво на душе.
Кэмерон присел на краешек кровати.
– Счастлив – всё, что я могу тебе сейчас сказать. В этом я уверен. Хотя нет. Ещё я уверен в том, что очень сильно хочу тебя. – Кэмерон откинулся назад, лёг, опираясь на локти, и посмотрел на Ноа. Тот застыл, вцепившись в свою футболку, словно в спасательный трос. – Ноа. Ты единственный парень, которого я хочу видеть в своей постели. Этого тебе пока достаточно?
Ноа кивнул. Его футболка улетела вслед за шортами.
Просыпаться от ощущения горячего влажного рта Кэма, ритмично насаживающегося на его член, было приятно. Даже чересчур приятно. Ноа кончил, не успев толком продрать глаза, стоило горлу Кэма сжаться вокруг головки. Наверное, он слишком устал из-за долгой поездки за рулём от Таллахасси до Орландо. А ещё эти выматывающие душу разборки, последовавшие за его признанием. Кэм, по всей видимости, решил, что секс – лучший способ загладить неловкость и принести извинения. Минет из жалости, так сказать. Но члену Ноа было решительно наплевать на тонкие эмоциональные нюансы, ведь рот Кэма не стал от этого менее умелым, жарким и влажным.
Какое-то время Ноа лежал неподвижно, прикрывая рукой глаза, пытаясь убедить себя, что разговор с Кэмом и признание в любви ему просто приснились. Не получилось. И почему всё так хреново?
Хотя, с другой стороны, могло быть гораздо хуже. Кэм мог просто сбежать, поджав хвост, после того, как Ноа неосторожно выболтал свой секрет. Да, Кэм не опустился на одно колено и не признался в ответной любви, но ведь Ноа на это и не рассчитывал.
Всё равно рано радоваться. Возможно, Кэм ещё попытается сбежать, осмыслив произошедшее. И то, что Кэм сейчас, смешно тычась носом, вылизывает, выцеловывает его, трётся лицом о чувствительную кожу в паху, щекотно покалывая её щетиной... Стоп. Кэм ластится и подлизывается?! Это совершенно не в духе Кэмерона Льюиса. Бля-я-ядь, но это так похоже на утешительный секс.
Кэм продолжал ласкать его. Губами и языком, влажными, чувственными, до боли нежными поцелуями поднимаясь всё выше, пока не упёрся подбородком ему в грудину. Ноа так и не убрал руку со своего лица – боялся посмотреть Кэму в глаза.
– Доброе утро, – горячее дыхание Кэма коснулось шеи Ноа.
Ноа повернул голову и кинул взгляд из-под руки на будильник.
– Утро? Сейчас пять тридцать. Практически середина ночи.
– Я спущусь в тренажёрный зал. Позанимаюсь немного.
Ноа не хотел, чтобы Кэм уходил. Боялся свихнуться от невесёлых мыслей в одиночестве.
– Ты же не кончил?
Кэм слегка повернулся и потёрся горячим возбуждённым членом о бедро Ноа.
– Решил не беспокоить тебя своими проблемами. Тебе ведь спать охота.
Ноа наконец убрал руку со своего лица. Пожалуй, в комнате было слишком темно, чтобы различать отдельные детали, но желание в глазах Кэма было слишком явным, чтобы его не заметить.
– Поднимайся повыше и засовывай свой член мне в рот. Проверим, что победит: моя охота поспать или охота заняться чем-то более интересным.
Кэм задумчиво улыбнулся, покачал головой и уселся на Ноа, оседлав его бёдра. Ноа слегка напряг ягодичные мышцы, сжимая анус. Задница немного побаливала после вчерашнего, но не настолько, чтобы отказывать себе и Кэму в удовольствии.
– Хочешь так? Я не против.
Кэм опять покачал головой.
– Не стоит, Ноа. Я знаю, что в это время суток ты ещё не способен к активным действиям. – Кэм улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. – У меня другие планы.
Кэм потёрся об него бёдрами, прижав одной рукой свой член к животу Ноа. С закрытыми глазами, закусив нижнюю губу, он поднимался и опускался, ёрзал из стороны в сторону, ласкал себя рукой, скользил влажной головкой по выступающим мышцам брюшного пресса, рисовал смазкой по груди Ноа.
Ноа облизал губы в предвкушении.
– Дай его мне.
Кэм открыл глаза.
– Отдыхай, – он поднёс руку к своему рту и подчёркнуто медленно провёл языком по ладони и пальцам.
– Господи, неужели тебе не надоело рукой себя ублажать?
– Когда ты рядом, подо мной, такой расслабленный и удовлетворённый – это ни с чем не сравнимо. С ума сойти, какая у тебя кожа горячая.
Ноа схватился за его бёдра, прижимая к себе. Кэм слегка подался вперёд оглаживая подушечкой большого пальца головку, быстро пробегая пальцами по стволу сверху вниз и обратно. Губы приоткрылись, с них сорвался тихий стон.
– Ты сейчас кончишь? Так быстро?
– Я дрочил, пока отсасывал тебе, малыш.
Перед глазами Ноа тут же всплыл соблазнительный образ, приправленный звуковыми эффектами от скольжения руки Кэма и пряным запахом секса, пропитавшим воздух вокруг них. Ноа почувствовал, что его член опять проявляет признаки жизни. Правда, как-то вяленько. Ощущения были похожи на то, как восстанавливается кровоток в отлёжанной конечности, только более приятные и безболезненные. Сотни маленьких иголочек щекотно впивались в его плоть, которую попеременно омывали волны жара и холода. Но этого всё равно было недостаточно, чтобы полностью возбудиться. Кажется, Кэм высосал из него всё до последней капли.
Ноа провёл руками по спине Кэма, осторожно разминая пальцами мышцы. Кэм опять застонал и чуть приоткрыл глаза. Их оттенок Ноа разобрать не мог из-за царящего в комнате полумрака, но выражение, с которым Кэм смотрел на него… его глаза лучились теплом и счастьем. Выходит, Кэм не соврал? Он действительно чувствует себя счастливым?
Уголок губ Кэма слегка дёрнулся в лукавой полуулыбке.
– Так это правда?
Ноа отчаянно хотелось сделать вид, что он не понимает, о чём его спрашивает Кэм.
– Правда.
– Скажи ещё раз, – Кэм шлёпнул напряжённым членом по животу Ноа, а затем, как бы извиняясь, нежно потёрся шелковистой влажной головкой о впадину пупка.
– Нет.
– Ну же, давай.
– И ты от этого кончишь и отстанешь?
– Да.
Кэм произнёс это так уверенно, словно ни секунды не сомневался, что так и будет. Словно только дурак может не кончить от этого. Смешной.
Всё-таки здорово, что Кэм не испугался и не сбежал. Но значит ли это, что он тоже испытывает определённые чувства к нему? Вполне возможно. Иначе, зачем ему было предлагать не встречаться с другими парнями?
Кэм двигал рукой по стволу в рваном стремительном смазанном темпе. Ноа взял в ладонь яйца Кэма, бережно сжал их.
– Ноа. Пожалуйста.
– Я тебя люблю.
Кэм зажмурился и громко застонал. Он всегда так гортанно всхлипывал, перед тем как кончить. Неужели действительно завёлся до такой степени от этого признания?
Ноа заворожено наблюдал, как из красивой блестящей от смазки головки вылетает белёсая струйка, тут же ощущая тёплую влагу на своей шее. Ещё один хриплый вздох, и Кэм оросил его живот вязкими горячими каплями. Пока Кэм содрогался в последних спазмах оргазма, Ноа переплёл их пальцы вместе и сжал его ладони. Кэм обессилено рухнул на него, целуя, скользя телом по мокрой от пота и спермы груди Ноа.
– Засыпай, малыш. Я разбужу тебя, когда принесут завтрак, – язык Кэма нежно вылизал рот Ноа.
Неудовлетворённое желание зудело под кожей, пульс беспокойно трепетал в висках. А Кэм собрался уходить?
– Не хочу спать.
– Правда? А почему у тебя глаза слипаются?
– Не слипаются. – Ноа широко зевнул.
– Спи. Я вернусь через час.
– Чем будешь сегодня заниматься?
Ноа уплетал за обе щёки яичницу-болтунью. Завтрак доставили в номер ровно в семь тридцать пять, как они и заказывали накануне. К такой жизни легко привыкнуть. Неудивительно, что Кэму настолько нравится его работа.
– Два аквапарка. На каждый уйдёт приблизительно по три часа, – Кэм наклонился к кофейному столику, чтобы взять малюсенькую стеклянную перечницу. Его нога потёрлась о колено Ноа.
– Развлекись там, как следует.
– Я не иду туда развлекаться. Это моя работа, и она совсем не похожа на гребаный отпуск, как кажется некоторым.
Ноа опустил взгляд на стол, на тарелки, накрытые серебряными крышками, а затем вновь посмотрел на Кэма. Его шорты и футболка даже с логотипами Хавьерс всё равно оставались пляжной одеждой. Ноа в бассейне тоже не щеголял в офисных костюмах, но тем не менее, отработав положенные часы, он возвращался домой, в свою квартиру, в обычную жизнь обычного человека, а не в очередную гостиницу с её комфортом, обслуживанием в номерах и ненавязчивым сервисом, обеспечивающим существование без лишних проблем и забот.
– Что? – Довольно резко переспросил Кэм.
– Ты постоянно живёшь в отелях и околачиваешься возле бассейнов. Большинство людей называют такое времяпрепровождение отпуском.
– Правда? Почему же тогда, несмотря на столь скептическое отношение к моему роду занятий, ты согласился поехать на Гавайи? Гавайи ведь тоже «издержки» моей работы.
– Блядь. Я согласился поехать с тобой, потому что ты попросил меня об этом. – Ноа отодвинул от себя свою тарелку. – Я уже купил билеты до Лос-Анджелеса, но, несмотря на это, можем сделать вид, что никакой совместной поездки мы вообще не планировали.
– Я не хочу делать вид, что мы ничего не планировали. Я хочу знать, с чего вдруг моя работа встала тебе поперёк горла.
– Ничего мне поперёк горла не вставало! – Ноа задохнулся от нахлынувшей обиды и разочарования. Почему они с Кэмом постоянно ссорятся? В перерывах между занятиями сексом они всё время выясняют отношения. Неужели теперь так будет всегда?
– Ты попрекал меня моей работой прошлой ночью, сегодня опять завёл о ней разговор.
– Если помнишь, мы с тобой ругались прошлой ночью. Разве ты во время ссоры никогда в сердцах не говорил чего-нибудь, не подумав?
– Не говорил. Я никогда ни с кем раньше не ссорился. Если меня что-нибудь не устраивало, я просто уходил. Ты первый человек в моей жизни, с кем я спорю, кому пытаюсь что-то доказать, единственный, чьё мнение для меня действительно имеет значение, с тех пор как я уехал от родителей.
Кэм надел очки. В них он всегда выглядел намного сексуальнее, чем в контактных линзах. Но сейчас в его ярко-зёлёных широко открытых глазах плескалась детская беззащитность. Куда девалась обычная самоуверенность?
Ноа сделал глубокий вдох, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся эмоции. Он уже высказал Кэму всё, что думает по поводу его постоянных разъездов. Какой смысл продолжать спорить?
– У меня нет никаких претензий к твоей работе, – Ноа старался говорить как можно спокойнее, – я просто хотел бы чаще видеться с тобой.
Кэм улыбнулся и былая уверенность, выражение я-знаю-что-тебе-надо-и-это-у-меня-есть вернулось в его глаза.
– Зимой мне не обязательно столько путешествовать. Когда у тебя каникулы между семестрами? Ты мог бы приехать и провести это время со мной.
– В январе, – хмуро буркнул Ноа. Он совершенно не разделял энтузиазма Кэма, но тот, по всей видимости, просто не прислушивался к интонациям его голоса.
– Замечательно. Я буду иметь это в виду, составляя своё расписание.
Ноа едва сдержался, чтобы не схватить Кэма за плечи и прижать к спинке дивана, заставляя себя выслушать. Какой же ты идиот! Я люблю тебя, и мне не хочется, чтобы мы жили в двух разных штатах! Почему до Кэма не доходит простая истина? Ведь он сам предложил Ноа… быть вместе… встречаться?.. Какая разница, если Кэм упорно продолжает игнорировать тот очевидный факт, что видятся они в лучшем случае один раз в месяц. Как он себе представляет такие отношения? У них ничего не получится. Это никогда не сработает.
Кэм залпом допил свой кофе и, притянув к себе Ноа, чмокнул его в губы.
– Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь вечером? Я вернусь к трём. Если хочешь, можешь ещё поспать, только поднос за дверь выставь.
Кэм поднялся с дивана и после короткого раздумья наклонился и поцеловал Ноа снова, на этот раз достаточно глубоко, чтобы Ноа почувствовал вкус кофе у него на языке. Лёгким прикосновением Кэм откинул волосы со лба Ноа, а затем хитро прищурился:
– Это правда?
Ноа закатил глаза и вздохнул.
– Правда.
Кэм подмигнул.
– Хорошо.
Ноа оставалось только с сожалением проводить его взглядом и настоятельно напомнить своему члену, что за последние двенадцать часов он кончал достаточное количество раз, и не стоит так бурно реагировать на какое-то дурацкое подмигивание.
Кэмерону доводилось часто бывать в Орландо по работе, так что в этом баре он, можно сказать, был завсегдатаем. В субботний вечер заведение было предсказуемо переполнено. От самого входа им пришлось проталкиваться сквозь разгорячённую танцами и выпивкой толпу. От запаха пота и густого сигаретного дыма тут же защипало в глазах. Кэмерон сам себе удивился, когда собственническим жестом приобнял Ноа за талию, притягивая к себе, стоило им войти в помещение бара. Если Ноа и возражал против такого обращения, то Кэм ничего не заметил, зачаровано уставившись на улыбку, появившуюся на лице Ноа впервые за последние сутки.
Кэмерону весь день не давала покоя мысль, почему Ноа перестал улыбаться после того, как признался ему в любви. Кэм, напротив, постоянно ловил себя на том, что скалит зубы по поводу и без. Осознавая, насколько глупо это выглядит со стороны, он всё равно ничего не мог с собой поделать.
А вот Ноа был явно не в духе. Наверняка из-за того, что Кэмерон не признался ему в ответных чувствах. Но он просто не мог солгать Ноа, во всяком случае, не об этом. Он часто думал о Ноа, фантазировал о том, чем Ноа занимается, когда его не было рядом, переживал, если Ноа плохо себя чувствовал или если у того было плохое настроение. Возможно, он любил Ноа, просто не догадывался об этом? Кэмерон всегда считал, что такое чувство как любовь невозможно ни с чем перепутать. Ведь любовь – фейерверк эмоций, буря с громом и молнией, грандиозное событие, которое переворачивает вашу жизнь с ног на голову. Следует ли простые заурядные чувства, которые он испытывает к Ноа, существующие изначально в нём самом, неотделимые от его существа, называть любовью? Ведь это словно… словно, проснувшись однажды утром и проанализировав своё состояние, буднично отметить, что вы влюблены, и ещё вам хочется бекона на завтрак.
В баре было жарко. Ткань под ладонью Кэма на талии Ноа тут же стала влажной от пота. Но руку убирать не хотелось. Как не было и желания разглядывать горячих жеребцов, собравшихся в заведении. Сегодня его не интересовали чужие задницы. Единственная задница, которая была ему нужна, находилась на расстоянии нескольких дюймов от того места, где лежала сейчас его рука – передвинуть ладонь чуть ниже, и можно погладить плавные изгибы литых полушарий и представить, что он будет делать с этой задницей сегодня ночью. А ведь раньше Кэмерон всегда ходил по барам, чтобы подцепить какого-нибудь красавчика и провести с ним час, ночь, как уж сложится. Теперь ему нужен был только Ноа. Странные, непривычные ощущения. Но настоящим сюрпризом для Кэмерона стало напряжение, нарастающее в груди, по мере того как в оценивающих взглядах, направленных на Ноа, разгорались восхищение и похоть.
Футболка Ноа, насыщенного красно-коричневого цвета, плотно облегала накачанное тело. Грудные мышцы и кубики пресса отчётливо просвечивались сквозь тонкую ткань, а бицепсы выпирали так, что, казалось, узкие рукава сейчас просто лопнут. Ноа выглядел потрясающе. Он явно произвёл фурор своим появлением, но словно не замечал всеобщего восторга. Вот только эта его улыбка… весь день Ноа хмурился, а тут вдруг разулыбался. Наверняка ему должно нравится, что столько симпатичных парней проявляют к нему очевидный интерес. А вот фигушки вам, смотрите и давитесь слюнями, он, к вашему сведению, ещё и универсал. Но это всё моё. Он мой.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – прокричал Кэмерон на ухо Ноа.
– Конечно. И потанцевать.
Приловчиться танцевать с Ноа в паре было нелегко. Слишком большой, чтобы покровительственно обнять его спереди, слишком высокий, чтобы обвиться вокруг него сзади. Вначале они никак не могли попасть в такт, но потом Кэм схватил его за бёдра, притягивая к себе поближе, а Ноа просунул свою ногу между ног Кэмерона, положил большие руки на плечи Кэма и улыбнулся. На щеках Ноа появились ямочки, по которым Кэмерон уже успел соскучиться. Вот бы прижаться к ним сейчас губами, скользнуть языком внутрь, пощекотать, вылизать... Руки Кэма то блуждали по спине Ноа, то скатывались вниз на его зад. Ноа выгибался, прижимаясь к нему, двигаясь с ним в едином ритме. О да, Кэмерону определённо нравилось танцевать с Ноа.
По дороге в туалет и обратно Кэмерон отклонил несколько предложений от заинтересованных парней. Вернувшись в полутёмный людный зал, он без труда разглядел Ноа, узнал его, хотя тот и стоял спиной к нему. Вряд ли в баре найдётся ещё один такой темноволосый широкоплечий парень на голову выше всех присутствующих. Кэмерон ловко лавировал среди танцующих, незаметно приближаясь к нему, гадая, какой будет реакция Ноа, если он вот так тихонечко подкрадётся и прижмётся к нему сзади.
– Нет, спасибо. Я тут не один, – услышав глубокий вибрирующий голос Ноа, Кэмерон резко остановился.
– Ах, да. Я видел его.
Повисший на Ноа молоденький парнишка лет двадцати, максимум, двадцати двух, был красив как картинка. Огромные голубые глаза, длинные светло-русые локоны, лицо ангела. Он словно сошёл с полотна одного из художников эпохи Возрождения. Кэмерон нахмурился. Ему ужасно не понравилось, что идеальной формы чувственные губки этой белокурой дряни находились в опасной близости от губ Ноа.
Скорее всего, ангелочек не заметил Кэмерона, стоящего за широкой спиной Ноа. Иначе не посмел бы так нагло приставать к чужому парню. Или посмел?
– Как насчёт тройничка? Ты будешь трахать меня, пока твой бойфренд трахает тебя.
Возмущение, смешанное с возбуждением, жаркой волной прокатилось по телу.
– Звучит заманчиво, но мы… трахаемся исключительно друг с другом.
Кэмерон по голосу понял, что Ноа улыбается, и ему захотелось прикрыть ямочки на его щеках руками, прежде чем сучонок, предлагающий тройнички, попадёт под их обаяние.
– Жаль, мы могли бы отлично провести время.
Мальчишка вжался в Ноа и исчез из поля зрения Кэмерона за необъятными плечами. Хорошо, что Кэмерон не видел, чем они там занимаются, потому что Кэмерон мог голову дать на отсечение, что шлюшка сейчас скорее всего целует его бойфренда. Он сделал шаг вперёд, но парень уже исчез, растворился в толпе.
– Кто это был? – рука Кэмерона опять по-хозяйски обосновалась на талии Ноа.
– Гордон. – Ноа обернулся и улыбнулся ему. Нет, эти ямочки однозначно сведут Кэмерона с ума. Может, заказать текилу и вылакать её прямо из этих умилительных впадинок?
– Он предложил кое-что занятное, – Ноа ухмыльнулся.
– И что же он предложил?
– Тебе интересно? Я ему отказал, но если хочешь, могу позвать обратно.
Кэмерон облизал пересохшие губы.
– Нет. Уверен, что сам могу предложить тебе много чего интересного.
– Да ну? – Взгляд Ноа заставил Кэмерона пожалеть, что они сейчас не одни, а до отеля добираться целых полчаса.
Запустив руку в волосы на затылке Ноа, Кэмерон притянул его голову вниз и поцеловал. Ласкал языком его изогнутые в усмешке губы, влажный рот, пока Ноа не застонал. Кэмерон обхватил его рукой за задницу, прижимая к себе, давая почувствовать своё возбуждение.
– Я уже вышел из того возраста, когда трахаются в туалетах, – прошептал Ноа прямо в рот Кэмерону, – поехали отсюда.
– Подожди, – Кэмерон схватил его за плечо, – Тебя это не напрягает? Ну, то, что ты не можешь трахаться с другими парнями?
Улыбка Ноа тут же померкла.
– Охуеть! Я ведь сказал тебе, что… и после этого ты задаёшь мне такие вопросы?
Кэмерон притянул голову Ноа вниз, упираясь лбом в его лоб.
– Я знаю, помню, что ты мне сказал. Прости … – они снова целовались – отчаянно, жадно терзая губы, сплетаясь языками, задыхаясь, неохотно отрываясь друг от друга.
– Послушай, Ноа. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я тебе запрещаю… ну, в смысле, если ты хочешь потанцевать или ещё что-нибудь с другими, то я не против.
– Только не ебись с ними, да? Ты это имеешь в виду? – Ноа сжал подбородок Кэма.
Однажды во время тренинга один из участников продемонстрировал на Кэмероне метод Хелмича* в полную силу. Тогда его диафрагме потребовалось не меньше минуты, чтобы начать сокращаться самостоятельно. Но то, что Кэмерон почувствовал сейчас – это было хуже, намного хуже. От вспышки внезапной ярости Ноа стальными обручами сдавило живот, обожгло болью внутренности, выдавило весь воздух из лёгких. Кэмерон отшатнулся назад, пытаясь отодвинуться от Ноа, но тот по-прежнему крепко сжимал его подбородок.
– Значит, вот оно что! – Ноа и не думал успокаиваться. – Тебе просто захотелось трахаться со мной без резинки, так? Тебя волнует только то, что я могу подцепить какую-то заразу и наградить ею тебя, на всё остальное тебе наплевать?
Не совсем. Вернее, доля правды в словах Ноа была – Кэмерон действительно думал об этом, делая своё предложение не спать с другими. Но сегодня в баре Кэмерон убедился окончательно – ему никто больше не нужен, только Ноа.
Ноа наконец отпустил его и попятился, качая головой. Кожу подбородка ощутимо саднило, но Кэмерон удержался от того, чтобы стереть рукой следы пальцев Ноа.
– Ты куда?
– Танцевать.
Ноа исчез в толпе, Кэмерон рванул следом за ним. Естественно, для Ноа не составило труда найти себе партнёра. Это был не Гордон, но Кэмерону казалось, что сегодня в баре собрались самые сексуальные и привлекательные геи города. Кэмерон не успел толком рассмотреть лицо незнакомца, потому что взгляд остановился на полоске кожи над джинсами Ноа – футболка задралась, оголяя прогиб поясницы. Ноа чувственно извивался, вжимаясь бёдрами в парня.
Если только этот парень посмеет дотронуться до Ноа… А он посмел. В мигающем свете стробоскопов рука неизвестного выглядела поразительно белой на загорелой коже Ноа. Эта наглая рука каким-то образом сумела забраться под слишком тесную футболку и скользила сейчас по голой коже спины. Нет! Чувак явно хочет уйти отсюда с раздробленной кистью.
Кэмерон ухватился за первую попавшуюся колонну, уговаривая себя успокоиться и не устраивать сцен. Какая-то часть его мозга, та, что ещё пыталась критично оценивать ситуацию, подсказывала ему, что Ноа сознательно провоцирует его, по неведомой причине хочет, чтобы Кэмерон слетел с катушек. Но она явно проигрывала битву второй половине мозга, которая понимала только одно: его Ноа сейчас беспардонно лапают прямо у него на глазах. Блядство! На это невозможно смотреть. Он ведь нарочно, на зло Кэмерону танцует так, словно хочет отдаться этому уроду.
Один танец. Всего лишь один. Кэмерон сможет выдержать. А потом он скажет Ноа, что был неправ, что ревнует и не хочет, чтобы Ноа танцевал с другими. Пиздец! Чувак окончательно охренел!? Рука переместилась из-под футболки на зад Ноа и начала гладить и мять задницу, задницу, до которой никто кроме Кэмерона не имел права дотрагиваться. Кэмерон сам не понял, как очутился возле обжимающейся парочки.
– Веселишься, малыш?
– Угу.
Чёрт его знает, как Кэмерону удавалось спокойно стоять на месте и держать свои руки в задних карманах джинсов.
– И как долго ты планируешь веселиться? Мне вообще-то завтра на работу рано вставать.
Ноа развернулся в руках парня, прижался к нему спиной, и начал тереться задом о промежность партнёра.
– Мне показалось, ты ничего не имеешь против того, чтобы я потанцевал.
Кэмерон ненавидел выяснения отношений, тем более на публике. Но всему есть предел. На хуй контроль! На хуй сдержанность! Он схватил Ноа за руку чуть повыше локтя и рывком притянул к себе.
– Ты мне уже доказал всё, что хотел. Хватит. – Прорычал он на ухо Ноа и впился в его рот поцелуем – жёстким, властным, от которого, казалось, вот-вот лопнет тонкая слизистая губ.
А затем он потянул Ноа к выходу. Ноа не сопротивлялся. К счастью для Кэмерона. Потому что тот понятия не имел, что станет делать, если Ноа вдруг откажется идти с ним. Взбешённому Кэмерону очень хотелось протащить Ноа за собой через всю стоянку и зашвырнуть на сидение машины. Но внезапно он осознал всю нелепость такого поступка. Они ведь не герои дешёвой мелодрамы. Отпустив руку Ноа, Кэмерон быстро пошёл вперёд. Не оглядываясь. К чёрту. Они оба вспылили. Показали друг другу всё, что хотели. Больше добавить нечего. Если Ноа не желает ехать с ним, то пусть добирается на грёбаном такси.
Ноа шёл следом, затем догнал его и зашагал рядом. А Кэмерон с горечью подумал, что идти рядом – вовсе не означает идти вместе.
В машине Кэм молчал. Ноа больше не злился на него. Как только Кэм оттащил его от парня, с которым Ноа танцевал, весь гнев куда-то бесследно испарился. А вот Кэм, судя по напряжённо сжатым челюстям и судорожно ходящим по скулам желвакам, сердился до сих пор. Таким взбешённым, как сегодня в баре, Ноа его ещё не видел. Оставалось только надеяться, что в своём стремлении доказать что-то Кэму он не разрушил всё окончательно.
Возбуждение – острое, будоражащее, опасное – изломанным пульсом билось в крови, затмевая привычное, накатывающее мелкой прибойной волной желание, охватывающее Ноа в присутствии Кэма. Мысли кружились в голове, постоянно возвращаясь к их последнему поцелую – неистовому, сулящему такое же страстное продолжение. От волнующих фантазий о том, что же произойдёт, когда они доберутся до отеля и наконец останутся наедине, член налился каменной тяжестью.
Не в силах терпеть усиливающееся давление жёсткой джинсовой ткани на восставшую, чувствительную к малейшему прикосновению плоть, Ноа беспокойно заёрзал, пытаясь устроиться поудобнее. Кэм покосился на него, но ничего не сказал. Странно, он ведь должен сейчас переживать из-за размолвки, а вместо этого мучается из-за невесть откуда взявшейся неуправляемой похоти. Как же Ноа хотелось дотронуться до себя.
Он вытер влажные ладони о бёдра, шов на ширинке сместился, задев вздыбившийся член, Ноа закусил губу, сдерживая стон.
– Не смей. Даже думать об этом не смей.
В затянувшемся молчании тихое предупреждение Кэма, произнесённое почти шёпотом, пробежало холодком по коже, оцарапав нервы. И опять звенящая неуютная тишина.
До самых дверей номера никто из них больше не проронил ни слова. Ноа настроился на то, что бурные объяснения начнутся, как только они переступят порог комнаты, но Кэм продолжал игнорировать его. Положив ключ-карту и бумажник на тумбочку в прихожей, он завозился, снимая контактные линзы. Ноа, совершенно сбитый с толку, тоже достал бумажник, ключи и прочие мелочи из карманов, сложил всё возле вещей Кэма, отвлёкся на долю секунды и не заметил, как тот внезапно очутился рядом.
Кэм наступал, теснил его назад, не прикасаясь к нему, пока не зажал в углу. Так и не сделав последний шаг, отделяющий их друг от друга, он остановился и упёрся руками в стенку поверх плеч Ноа. Тот, следуя безотчётному желанию видеть лицо Кэма, съехал спиной вниз – их глаза оказались на одном уровне.
– Может, объяснишь мне, что за представление ты устроил в баре?
Ноа пожал плечами. Вдаваться в подробности мотивов своего поступка совершенно не хотелось. В данный момент его больше занимало то, что Кэм всё ещё злился. Он физически ощущал излучаемое Кэмом негодование, вдыхал его ярость, впитывал её всей поверхностью кожи, пьянея, впадая в наркотическое блаженное оцепенение. Впервые Кэм проявлял по-настоящему сильные чувства по отношению к нему. И пусть это только гнев, Ноа наслаждался своей маленькой победой.
Кэм ухватил его за волосы, потянул, запрокидывая голову назад.
– Чего ты добивался, а? Хотел узнать, буду ли я тебя ревновать? Что ж, твой эксперимент удался. Я РЕВНУЮ!
От глухого раскатистого рычания по телу пробежала дрожь. Если бы можно было ещё больше возбудиться, то Ноа неминуемо отреагировал бы на нотки животной страсти, вибрирующие в голосе Кэма. Вот только исступленное желание итак уже достигло точки кипения: выпирающий из штанов член, казалось, в любой момент может вырваться наружу, с мясом выдирая пуговицу на ширинке.
– Ты этого хотел? Поэтому ты вёл себя как последняя блядь? Лучше признайся, Ноа. Иначе я могу подумать, что ты специально провоцировал меня, напрашиваясь на определённые воспитательные меры, – Кэм безжалостно дёрнул его за волосы, заглядывая в лицо.
Во рту внезапно пересохло. Ноа с трудом сглотнул. А что если это правда? Чёрт, а ведь он так завёлся именно из-за предчувствия неминуемого наказания. Может, ему нравится боль, только он пока не знает об этом? Дерьмо. Откуда в нём взялась потребность в подчинении? И как ему удалось прожить двадцать шесть лет, не догадываясь о такой специфической стороне своей натуры?
– Да.
– Что да?
– Я хочу… – Ноа растерялся, не представляя, как сформулировать своё желание.
Кэм тем не менее понял. Он кивнул и отступил на шаг, разворачивая их, прислоняясь спиной к стене. Надавив на плечи Ноа, он заставил его опуститься на колени.
Ноа провёл рукой по твердой выпуклости под тканью джинсов и тихонько заскулил. С головой накрыло абсолютным восторгом – Кэм был возбуждён не меньше его. Он быстро расстегнул молнию, высвобождая торчащий член, лизнул головку, дразнясь, заигрывая, обвёл кончиком языка вокруг неё, а затем нежно, медленно по стволу снизу вверх.
Рука Кэма напряглась, запутываясь в волосах Ноа.
– Не так. Засоси его целиком.
Ноа собрал побольше слюны и, растянув губы, вобрал в рот истекающую смазкой головку. Кэм тут же толкнулся бёдрами вперёд, сходу начиная ритмично вколачиваться в его рот с такой мощью, словно задался целью протаранить заднюю стенку глотки. Ноа попытался отстраниться, но Кэм только сильнее надавил на его затылок, удерживая на месте. Он напирал, невзирая на протестующее мычание Ноа, вжимаясь, ввинчиваясь всё глубже и глубже в его горло. Растерявшись от такого бешеного натиска, Ноа чуть не задохнулся. Сознание внезапно сузилось до одного лишь ощущения огромного члена, заполнившего рот и перекрывшего доступ кислороду. Единственная здравая мысль, которая по какой-то неведомой причине не была смыта волной надвигающейся паники: надо прикрывать зубы, держать их подальше от нежной плоти. Словно почувствовав, что Ноа на пределе, Кэм слегка отодвинулся, давая ему возможность сделать вдох. Но уже в следующее мгновенье снова бросился в атаку, насаживая голову Ноа на себя, словно на вертел.
Секундной передышки, впрочем, было достаточно, чтобы немного прийти в себя и попробовать сглотнуть вокруг ствола, втянуть щёки, вовлечь в процесс язык, губы. Только воспользоваться приёмами из своего богатого арсенала у Ноа не вышло. Кэм, полностью завладев инициативой, с остервенением трахал его рот, навязывая свой темп и свои правила. Ноа оставалось только открывать губы пошире и стараться не забывать дышать носом. Дышать у него получалось. Через раз. А вот глотать слюну не было возможности – она стекала по подбородку. Сведённая судорогой от постоянного напряжения нижняя челюсть болезненно ныла. Чтобы немного ослабить давление, Ноа обхватил основание ствола рукой. Исподволь подчиняясь размеренному ритму, заданному Кэмом, Ноа перестал ориентироваться во времени, воспринимать окружающие звуки и сконцентрировался только на том, чтобы впустить, вобрать в себя Кэма без остатка. Мышцы гортани расслабились, стенки растянулись, обволакивая член.
– Вот так. Да-а-а. Каждый дюйм. – Удовлетворённо рыкнув, Кэм вогнал ствол в горло на полную длину и вытащил его.
Ноа набросился на его яйца, вылизывая их, заглатывая, растягивая губы так, чтобы во рту поместились сразу оба. Перекатывая их языком, он двигал рукой по стволу, натягивая тонкую кожицу, отдрачивая энергично, жёстко. Затем поднырнул под промежность, лизнул солёную, шелковистую кожу. Кэм издал какой-то горловой звук и расставил ноги шире. Ноа вытянул шею, пытаясь проникнуть языком в щель между ягодицами, но Кэм шлёпнул членом по щеке.
– Не отвлекайся. Ты не тем занимаешься.
Ноа покладисто вернулся к «основному» занятию: приласкал губами и языком головку и бороздку под ней, скользнул вниз до самого корня. В этот раз член беспрепятственно прошёл в горло. Кэм начал возбуждающе постанывать, рука, сжимающая волосы, расслабилась, давая возможность Ноа самому управлять процессом. Успокоившись и выровняв дыхание, Ноа испытывал привычное удовлетворение. Он заглатывал его, выпускал, позволяя толстой головке беспорядочно тыкаться и тереться о заднюю стенку глотки, затем снова заглатывал. Как только удалось найти ритм, от которого Кэм стал задыхаться и дрожать, тот сразу же оттащил Ноа от себя за волосы. Ноа отчаянно сопротивлялся, не желая выпускать его из губ, а когда понял, что проигрывает, напоследок мстительно присосался к выскальзывающей головке.
– Бляяяяяяядь!.. Пиздец… – Мученически взвыл Кэм. Казалось, ругательства вытягивали из него щипцами вместе с внутренностями. Прерывисто и часто дыша, он перевёл на Ноа слегка расфокусированный взгляд. – Ты как, живой? Не против жёсткого продолжения?
Ноа согласно закивал китайским болванчиком.
– Хорошо. А то мне не терпится проучить тебя, чтобы впредь не повадно было тереться задницей о чужые члены.
– Я не…
Палец Кэма накрыл губы Ноа, останавливая попытку оправдаться… в любом случае запоздалую идиотскую попытку. Потому что Кэм был по-своему прав, Ноа отлично помнил, как внушительный стояк партнёра по танцам вжимался между ягодицами, весьма ощутимо, несмотря на барьер из двух слоёв денима.
– Принеси смазку и резинку. И одежду сними.
Ноа отошёл к кровати, порылся в ящике тумбочки в поисках необходимого, обернулся. Кэм уселся на вертящемся стуле возле письменного стола, успев снять рубашку, но оставаясь в джинсах.
То ли он перенервничал, то ли перевозбудился, но голова соображала плохо, а тело почти не слушалось. Ноа разулся, наступая пятками на задники сникеров. Пальцы дрожали, пуговицы на ширинке упрямо не хотели расстёгиваться. Стянуть с себя футболку, джинсы и носки казалось непосильным заданием, на выполнение которого ушла уйма сил и времени.
– Надень на меня презерватив и смажь.
Ноа занервничал ещё больше. Он понятия не имел, что задумал Кэм. От ледяного, лишённого эмоций тона, которым тот отдавал отрывистые приказы, стало как-то тревожно. Пришлось напомнить себе, что он сам попросил об этом. Он был уверен, что стоит ему упомянуть о своих сомнениях, Кэм не станет настаивать на таком сценарии. Но что-то внутри упорно требовало подчиниться, полностью положиться на Кэма, не останавливать его, даже если тот переступит черту, за которой Ноа окажется сломленным от унижения и боли, дрожащим от изнеможения, бездыханным от мучительного наслаждения.
Он опустился на колени перед Кэмом, смазал головку, разорвал упаковку презерватива. Кэм смотрел на него сверху сквозь полуприкрытые веки. Смотрел спокойно, равнодушно. Ноа так и подмывало стереть с его лица эту нарочитую невозмутимость. Надев презерватив на кончик члена, Ноа накрыл его ртом и продолжил раскатывать латекс губами. Кэм дёрнулся, вжимаясь в его горло, и Ноа чуть не подавился из-за противной резиновой горечи.
– Ноа!.. – взревел Кэм.
Ноа замер. И что, интересно, на этот раз он сделал не так?
– Дай сюда смазку и развернись. – В голосе угроза и предупреждение.
Кэм широко развёл ноги в стороны, откидываясь на спинку стула. Сердце и лёгкие подпрыгнули вверх, застряли где-то в горле, вызывая очередной приступ панического удушья. Кэм провёл большим пальцем по расщелине между ягодицами. Сиплое прерывистое дыхание Ноа сменилось нетерпеливым поскуливанием. Лёгкое давление пальца внутри – достаточно, чтобы заставить нервы воспламениться, но неизмеримо мало, чтобы расслабить, растянуть мышцы. А руки Кэма уже переместились на бёдра Ноа, направляя его вниз и назад.
– Держись за стол.
– Кэм… – головка члена, прижимающаяся к входу, казалась громадной. Он определённо ещё не готов…
Кэм схватил Ноа покрепче за бёдра, надавил, заставляя опуститься. Головка с явным усилием проскочила туго сжатый наружный сфинктер. Больно. Ноги задрожали. Ноа напрягся, противодействуя попыткам Кэма проникнуть в его тело. «Подожди!» – почти сорвалось с языка. Но Кэм уже проталкивался сквозь внутреннее мышечное кольцо.
– Садись, Ноа. Просто сядь на него, – пальцы Кэма впились в кожу, сжимая тазовые кости, – ты ведь сам этого хочешь. Ты практически умолял об этом, танцуя с парнем в баре. Зачем сейчас сопротивляешься? Толкайся назад. Сядь на мой член.
Тихие увещевания Кэма успокаивали, словно сакральное заклинание, отвлекали не хуже руки на члене. Ноа поддался их вкрадчивому ритму, оседая вниз, надеваясь на торчащий каменным изваянием фаллос. Его бёдра дотронулись до бёдер Кэма, но мышцы, реагируя на боль, рефлекторно сжались ещё больше, так что Ноа почувствовал пульсацию вен, каждый изгиб, каждый выступ и впадинку на члене Кэма.
– Держись, – скомандовал Кэм, подкатываясь на стуле ближе к столу.
Он приподнял Ноа, пропихнулся вперёд, с трудом преодолевая сопротивление, затем сдал назад, практически выходя из него, выскабливая слизистую, обжигая нервные окончания. Пальцы Ноа вцепились в деревянную поверхность, сжали столешницу с такой силой, что, казалось, в руках сейчас щепки останутся.
– Ну, давай, малыш. Двигайся вместе со мной.
Кэм, наверное, шутит? Ноа даже вдохнуть не мог: стоило чуть пошевелиться, как электрический разряд мощностью в сотни тысяч вольт разрывал на части позвоночник. Ноа захныкал жалобно от безысходности и отчаяния.
– Понятно. – Кэм, надавив руками на поясницу, нагнул его над столом.
Толкнувшись пару раз на полную длину, он начал засаживать резко, с энергией отбойного молотка. Его руки сжали ягодицы Ноа, растягивая их в стороны. Чтобы не упасть, Ноа пришлось ухватиться за дальний край стола.
– Будешь. Чувствовать. Меня. Завтра. Весь. День. Малыш. Запомнишь. Надолго. Больше. Не захочешь. Танцевать. С другими.
Кэм вцепился зубами в кожу между шеей и плечом. Ноа почти не заметил боли. Подаваясь навстречу Кэму, он потянулся к своему паху, но тут же отдёрнул руку. Откуда-то пришло понимание, что этого делать нельзя, ему не разрешали.
– Молодчина. Подмахивай мне, – поощрил его Кэм, тяжело дыша.
Ощущение полёта. Тела, двигающиеся в нереально быстром ритме, бёдра Кэма, кувалдой вбивающиеся в зад и, резким контрапунктом, острое наслаждение, зарождающееся внутри.
– Ноа, твою мать!.. Не вздумай кончить!
Под самой поверхностью кожи концентрировалось предвкушение. Так близко. Обуздывать желание – все равно, что пытаться остановить океанскую волну голыми руками. И к члену не надо прикасаться. Кажется, он сейчас может кончить даже без эякуляции. Но Кэм всё равно поймёт. Он почувствует. Ноа с трудом балансировал на грани удовольствия и зыбкого контроля.
Невероятно, но Кэм, оказывается, был способен на большее. Он постоянно наращивал темп и силу толчков, вдалбливая Ноа в стол, а стол в стенку. Ноа инстинктивно убрал руки, сжимающие столешницу, чтобы не остаться с переломанными пальцами. Те же инстинкты к огромному стыду и досаде остатков сознания заставили взмолиться:
– Сильнее, не останавливайся, пожалуйста, сильнее, выеби меня… не могу больше, умру сейчас, пожалуйста...
Надвигающийся оргазм плавил, поджаривал яйца. Ноа случайно задел членом о край стола и замер, боясь пошевелиться. Мышцы напряглись, сжимаясь вокруг Кэма. Ноа почувствовал, как напруженный орган внутри увеличивается, заполняя его.
– Боже, малыш… – слова растворились в сдавленных стонах, бёдра Кэма задёргались беспорядочно.
Агония. Дыхание вырывалось из груди со свистом и шумом аэродинамической трубы. Прихлынувшая кровь пульсировала в настоятельно требующем внимания члене, разрывала на части полыхающие ледяным пламенем яйца, рябью пробегала по натруженным мышцам ануса.
Скользкая наполненная резинка мазнула по бедру. Кэм вышел из него. Ноа потянулся к своему члену.
– Не смей.
Рука Ноа помимо его воли подчинилась приказу Кэма, со стуком упала на стол.
– Умница.
Всё. Хватит с него долбаных игр. Какого хуя Кэму ещё от него надо?!
Ноа собрался развернуться и высказать Кэму всё, что о нём думает, но тот накрыл ладонью его член и с садистской медлительностью начал водить рукой вдоль ствола. От такой дрочки Ноа кончит только в следующем тысячелетии, но это всё же лучше, чем ничего. Напряжение слегка отпустило. Кэм скользнул пальцами в отёкшую распяленную дырку, двумя сразу, Ноа резко подался назад, насаживаясь на них. Кэм слегка согнул фаланги, нажимая на стенки, вытащил и вошёл уже тремя, широко расставил их, растягивая Ноа, нашёл бугорок простаты, начал интенсивно надавливать, обводить его по кругу.
– Да, здесь, ах, ебааать!.. Пожалуйста, ещё… Боже!.. Да, да… пожалуйста, я…
– Давай, – скомандовал Кэм.
Ноа внезапно стало страшно, что он не сможет кончить. Он так долго сдерживался. Рука Кэма крепче обхватила его член, большой палец нажал на чувствительную щель на головке, потёр её. Ноа содрогнулся, распятый, раздавленный ужасающим грузом нахлынувших ощущений, не вмещающихся внутри, вырывающихся оглушительным залпом, взрывом, каскадом спазмов, кромсающих Ноа на мелкие разноцветные конфетти.
Ноа проснулся посреди ночи. Тело гудело, мышцы ломило после недавнего секса так, словно его хорошенько потрепал торнадо, шея затекла. Кэм, как обычно, стащил его подушку, а свою, скорее всего, сбросил на пол. Искать её было лень, и Ноа просто положил голову на твёрдое плечо любовника.
Кэм зашевелился.
– Ты украл мою подушку, – пояснил Ноа, приоткрывая один глаз.
Кэм не подвинулся сам и не предложил подвинуться ему, так что Ноа с чистой совестью расслабился, обвился вокруг него, уютно устроившись на груди.
Рука Кэма скользнула вдоль позвоночника Ноа, замерла над ягодицами.
– Как ты себя чувствуешь?
Зад пульсировал, ощущение распирающей наполненности так и не прошло.
– Затраханным.
Грудь Кэма под ухом Ноа затряслась от беззвучного смеха.
– Это хорошо.
С конца коридора донеслось короткое треньканье открывающегося лифта. Ноа чувствовал, как из тела Кэма постепенно исчезает сонная расслабленность. И судя по отдельно взятой явно проснувшейся части этого тела, прижимающейся сейчас к боку Ноа, спать Кэм больше не собирался.
– Тебе на работу рано вставать.
– Угу. Но если есть какие-то предложения на остаток ночи, я готов их выслушать.
Ноа задумчиво погладил его бедро, медленно, едва касаясь кончиками пальцев, подобрался к паху.
– Интересное предложение, – тихо выдохнул Кэм, – а ты уже в состоянии повторить?
Вот уж нет. Его задница определённо не готова к повторному использованию. Может, минет... челюсть, конечно, слегка побаливает...
– Надо подумать.
– Подумать? – Кэм повернулся на бок и прижался губами к его шее.
Кровь быстрее побежала по венам, и Ноа с удвоенной силой ощутил болезненную пульсацию в растревоженном пострадавшем анусе.
– Можно рассмотреть кое-какие варианты.
– О... варианты… – С ума сойти, что с Ноа могла сотворить одна лишь многообещающая загадочная улыбка в голосе Кэма. Она заводила, интриговала и выводила из равновесия одновременно. – А если я буду снизу, такой вариант тебя устроит?
Ого, а вот это действительно неожиданно. Ноа однозначно был «за» такой расклад. Только если Кэм предлагает себя из чувства вины или ещё какой-нибудь подобной хрени, ну его на фиг. Ноа получил то, что хотел, и Кэм не сделал ничего такого, о чём стоит сейчас сожалеть.
– Зачем?..
– Чтоб удовольствие получить, естественно. Уверен, мне понравится.
Ноа в свою очередь был уверен, что Кэм чего-то недоговаривает, поэтому, перекатил его на спину, подмял под себя и заглянул в глаза. Тот призывно раскинул ноги и потёрся полностью возбуждённым членом о живот Ноа, многозначительно вскинув бровь. Лизнув выемку между ключицами, Ноа провёл языком вдоль шеи Кэма, легонько прикусил мочку уха.
– И?
– И пока ты будешь меня трахать, тебе будет казаться, что мой член всё ещё находится в твоей заднице. От одной мысли об этом…
Ноа вскинулся, мгновенно приходя в состояние полной готовности.
– Какую позу предпочитаешь? – деловито поинтересовался он.
– Меня вполне устраивает эта.
– Смазку в тумбочку положил? – Ноа смутно помнил, как Кэм обтирал его влажным полотенцем, как помогал дойти до кровати, но на этом все воспоминания обрывались.
– Да. – А получилось протяжно-раскатистым: Ноа сжал зубами сосок Кэма.
– Отлично. – Ноа встал на колени и приподнял таз Кэма над кроватью.
– Что ты задумал?
Задумал? Зарыться лицом между ягодицами, вдохнуть возбуждающий мускусный запах, основательно вылизать впадину между полушариями, почувствовать, как сокращаются мышцы, когда целуешь пока ещё туго сжатую дырочку, пробраться в неё языком, покатать на кончике языка тёрпкий, пряно-острый вкус между морщинками ануса. Он уже пожалел однажды, что не догадался расслабить Кэма такими ласками. Во второй раз упускать свой шанс Ноа не собирался.
– Охуеть, – спустя несколько минут пробормотал Кэм шёпотом, словно боялся спугнуть Ноа. Зря волновался. Ноа не собирался останавливаться, пока Кэм не начнёт извиваться и упрашивать, пока полностью не распахнётся влажной нежности, чередующейся с жалящими проникновениями.
Кэм задышал хрипло, урывками, безвольно повиснув на его руках. Ноа провёл языком вдоль промежности до яиц, облизал их и вернулся обратно, развёл ягодицы, максимально открывая для себя. Между широко разведённых ног маняще подрагивало распустившееся колечко входа. Ноа просунул в него язык, вылизывая изнутри, выцеловывая, посасывая.
Кэм схватил его за плечи, сжал больно, отвлекая.
– Ноа, хватит. Трахни меня.
Просьба скорее походила на приказ. Совершенно в духе Кэма. Но член Ноа как будто только и ждал этих слов, чтоб взбудоражиться бесповоротно, затвердеть от внезапно прихлынувшей крови и начать сочится смазкой. Ноа бросился к тумбочке.
Надев презерватив, он смазал себя, одновременно растягивая пальцами второй руки Кэма, наблюдая, как напряжение на его лице сменяется потребностью и желанием, настолько очевидными, что даже сумрак в комнате не мешал разглядеть их.
Ноа входил осторожно и очень медленно. Как только мышцы ануса сомкнулись вокруг головки, он пережал основание ствола, чтобы случайно не оконфузиться, кончив преждевременно. Успокаивающе погладив тяжело вздымающиеся грудь, живот Кэма, он чуть толкнулся вперёд и замер, молчаливо поощряя того двигаться самостоятельно навстречу ему.
Кэм потянулся к своему члену, провёл несколько раз по стволу снизу вверх и кивнул. Ноа прогнулся в пояснице и резко качнул бёдрами, входя до упора. Запрокинув голову, Кэм судорожно выдохнул, рука на члене задвигалась быстрее.
Ноа закусил губу, закрыл глаза и глухо застонал. Только бы не сорваться, не начать умолять Кэма позволить ему продолжить. Гладкие горячие стенки, сжимающие его плоть... ощущения просто сводили с ума. Ноа должен терпеть и ждать, ведь он не зелёный юнец, впервые трахающий парня.
– Давай, – шепнул Кэм.
Собрав волю в кулак, Ноа приказал себе не торопиться, брать Кэма бережно, растягивая удовольствие. Но тот спутал все карты своим кипучим запалом, встречая каждый его выпад на полпути, подмахивая страстно и увлечённо. Сдерживаться становилось всё труднее и труднее. Кэм, обхватив его ногами и руками, притянул к себе и лихорадочно зашептал на ухо:
– Скажи, что чувствуешь это.
Это? О да, Ноа чувствовал. Когда ягодичные мышцы сокращались, Ноа казалось, что в его заднице торчит гигантская затычка.
– Не сомневайся. Чтоб мне сдохнуть, каждый раз, засаживая тебе, чувствую тебя в себе.
Кэм хрипло чертыхнулся и всхлипнул, изгибая шею, откидывая голову, сдавливая его в сокрушительных объятьях, впиваясь ногтями в спину. Ноа вскрикнул, задрожал, извиваясь всем телом. Господи, что с ним происходит? Буквально пару часов назад он кончил так, что его член чуть не вывернулся наизнанку. Он должен продержаться подольше!
Его словно переклинило, переключило на повышенную передачу. Бёдра двигались с сумасшедшей скоростью, переполненные тяжёлые яйца оглушительными шлепками бились о зад Кэма. Тот попытался подаваться навстречу, но Ноа прижал его широко разведённые ноги к кровати, фиксируя, не давая возможности сбивать заданный ритм.
За миг до того, как потеряться в оргазме, Ноа с облегчением услышал низкий протяжный стон, вырвавшийся из горла любовника, почувствовал, как между их телами растекается горячая сперма, и отпустил себя, позволил жадно сокращающимся внутренним мышцам Кэма выдоить, выжать всё до последней капли.
Шевелиться не хотелось, но он всё же заставил себя стянуть презерватив, бросил его, не глядя, куда-то на пол и, нащупав возле кровати свою футболку, протянул её Кэму, после чего в изнеможении свалился на него.
– Боже мой, Ноа, да ты совсем не в форме. Тренируйся побольше, тебе ведь только двадцать шесть.
– Пошёл на хуй.
Убаюканный окончательно тихим урчащим смехом и мягкими колыханиями неровно вздымающейся под его головой груди Кэма, Ноа провалился в глубокий безмятежный сон.
Метод Хелмича* – Оказание первой помощь подавившемуся пищей.
Если подавившийся в сознании, нужно встать позади него и обхватить за талию. Сжать одну руку в кулак и положить ее на живот пострадавшего так, чтобы большой палец был немного выше пупка. Затем накрыть кулак другой рукой и резко нажать на живот в направлении внутрь и вверх. Кулак не должен касаться грудной клетки или ребер.
В одном из рядов синих пластиковых кресел зала ожидания у ворот 43А Международного аэропорта Лос-Анджелеса Кэмерон отыскал глазами Ноа. С момента их последней встречи в Орландо прошло восемь недель. Восемь недель без Ноа. Как обычно в конце года Кэмерон зашивался на работе: нудные многочасовые совещания, проверки и куча писанины – годовые отчёты, аналитические справки, аттестации сотрудников. По вечерам он с ног валился от усталости, и всё равно это не спасало от мыслей о Ноа. Они часто созванивались, но телефонные разговоры, даже телефонный секс, не удовлетворяя и сотой доли потребности в Ноа, всего лишь притупляли на какое-то время саднящую тоску.
Завидев его, Ноа вскочил на ноги. Кэмерон подошёл к нему и застыл, жадно, торопливо оглядывая. Прошла секунда, а может быть минута, прежде чем Кэмерон притянул Ноа к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в шею. Именно в этот момент он осознал в полной мере, насколько ему не хватало запаха Ноа. Их «дружеские» приветственные объятия посреди аэропорта явно затянулись по меркам приличного поведения в общественном месте, но Кэмерон ничего не мог с собой поделать.
В самолёте Кэмерон пропустил Ноа к окну. Тот сразу же поднял ручку сидения между ними, чтобы было больше места, и пододвинулся к нему. Горячий, напряжённый. Кэмерон едва справился с потоком нахлынувших ощущений. А Ноа – подстрекатель, ко всему прочему прижался голой щиколоткой к его ноге. Восемь недель Кэмерон довольствовался одними лишь стонами, доносящимися из телефонной трубки, медленно сходя с ума от потребности прикоснуться к нему. В глазах помутилось от желания схватить материализовавшееся наваждение в охапку, утянуть в туалет и целовать до тех пор, пока Ноа не начнёт жалобно всхлипывать, в своей характерной манере безмолвно умоляя о большем. Но за такую выходку им могли запросто аннулировать билеты и списать с рейса. Сейчас ведь никто особо не церемонился с нарушителями спокойствия пассажиров, высаживали даже за банальный насморк, если кому-то покажется подозрительным то, как ты чихаешь. Он сжал руку Ноа. Тот в ответ едва заметно улыбнулся, ямочки мелькнули на загорелых щеках.
– Я тоже по тебе соскучился.
А впереди ещё бесконечные пять часов перелёта. Вот засада! Кэмерону захотелось взвыть от отчаяния. Наверное, зря они запланировали на сегодняшний вечер парасейлинг*. Когда Кэмерон и Ноа продумывали детали поездки, идея зарезервировать заранее несколько активных видов развлечений казалась им вполне разумной, учитывая насыщенный мероприятиями график конференции. Кэмерон хотел показать Ноа как можно больше, испробовать с ним все удовольствия, которые дарит отдых на таком замечательном курорте. Хоть Ноа и вырос во Флориде, но Гавайи – ведь нечто особенное, и никакая Флорида с ними не сравнится.
Вот только составляя планы, Кэмерон не учёл одну маленькую деталь: когда Ноа сидел так близко, обдавая волнами тепла и дразнящего запаха, думать и мечтать можно было только о том, чтобы самолёт поскорее приземлился. Тогда они наконец доберутся до постели. Нет, после секса можно, конечно, и парасейлингом позаниматься.
Странно, раньше после секса с очередным понравившимся парнем Кэмерон сразу же мысленно переключался на работу, без лишних сожалений расставался со своим партнёром, отправляясь в дежурную командировку к новым впечатлениям и знакомствам. А вот с Ноа…
С Ноа хотелось облазить самые красивые уголки острова, научиться играть в гольф, трахаться без перерыва сутками напролёт, иметь его во всех немыслимых позах, отдаваться ему, засыпать, прижимая его к себе, просыпаться с ним рядом и повторять всё снова. Стюардесса раздала пассажирам маленькие бутылки с водой. Ноа опять завозился, устраиваясь удобнее, явно стараясь прижаться к Кэмерону как можно теснее, но так, чтобы их близость не привлекала излишнего внимания. Маловероятно, что их выкинут за борт на высоте тридцать тысяч футов над Тихим океаном, но всё же.
– Не забывай время от времени двигать ногами – сгибай, разгибай, мышцы напрягай, – прошептал Кэмерон на ухо Ноа.
– Тебе не стоит делиться со мной своими тайными фантазиями о сексе в самолёте, Кэм. Я и без этого уже готов на стенку лезть.
Кэмерон поперхнулся минералкой. Ноа сочувствующе улыбнулся, снова продемонстрировав свои сводящие с ума ямочки.
– Я серьёзно, во время длительных перелётов ноги отекают.
Внимательно посмотрев на него, Ноа вначале недоверчиво фыркнул, а затем расхохотался в голос:
– Ноги?
– Заткнись. Засыпай уже.
Ноа легонько провёл костяшками согнутых пальцев по бедру Кэмерона.
– А вот мы сейчас опытным путём установим, что отекает во время длительных перелётов.
– Веди себя хорошо, нахалёныш. – Зараза. И почему он не догадался подрочить сегодня утром в душе? Так, если самолёт прилетит без опоздания и машина в аэропорту подберёт их вовремя, то у них останется… около двух часов до этого грёбаного парасейлинга.
Склонившись к самому уху Ноа, Кэмерон тихо пригрозил:
– Берегись, малыш. Я ведь накажу тебя. Выебу беспощадно так, что неделю ходить нормально не сможешь.
Их последняя ночь в Орландо стала для Кэмерона неиссякаемым источником «вдохновляющих» воспоминаний, помогавших скоротать одинокие вечера. Для Ноа тоже, судя по тому, как резко тот кинулся стягивать свои шорты вниз. Переведя сбившееся дыхание, он покосился на Кэмерона, хмыкнул и развязно присосался к горлышку своей бутылки с водой.
Господи! Где взять сил и терпения пережить этот перелёт?!
После первого дня презентаций от переизбытка информации у Кэмерона голова шла кругом. Мозг просто отключился. Он едва дополз до номера с твёрдым намерением завалиться спать, но стоило ему переступить порог, как Ноа обрушил на него целый шквал впечатлений об увиденном. И Кэмерон поддался настойчивым уговорам отправиться на прогулку, невольно заразившись его кипучим энтузиазмом. Они прошлись босиком по пустынному пляжу и поужинали в прибрежном баре. Ноа клялся, что такой вкусный суп из моллюсков он ел впервые в жизни.
– Кэм, посмотри, тут песок абсолютно чёрный. Словно раскрошенный оникс или агат! – Ноа упоминал об этом, наверное, уже в девятый раз с неизменным восторженным изумлением в голосе. Он наклонился, загрёб пригоршню песка и стал пристально разглядывать тёмную пыль, тускло мерцающую в свете звёзд.
– Мы наберём его в банку и привезём с собой домой.
Горсть песка тут же полетела в его грудь.
– Насмехаешься надо мной, Льюис?
Насмехается? И в мыслях не было. На самом деле Кэмерон искренне наслаждался непосредственной эмоциональной реакцией Ноа на окружающую их красоту. Но он просто не мог устоять против искушения поддразнить Ноа – ответить на вызов, игривыми огоньками зажёгшийся в его глазах.
– А если и так, что ты мне сделаешь? – На всякий случай Кэмерон отпрыгнул на пару шагов назад.
Ноа рванул за ним, падая в броске и хватая за ноги. Они покатились по рыхлому шуршащему песку.
– Заставлю тебя есть его.
– Хм. Это будет… забавно.
Ноа навалился на него сверху, прижав его плечи к земле.
– Думаешь, есть песок забавно?
Кэмерон рассмеялся, приподнял голову, впиваясь в приоткрытые тёплые губы. Как же ему нравилось дурачиться с Ноа. Рядом с ним он чувствовал себя таким счастливым... Голова упала обратно на песок. Кэмерон застыл, не в силах сделать даже вдох, осенённый внезапной догадкой. Он ведь любит Ноа. Всегда любил. Какого чёрта он так долго сомневался?
Ноа нахмурился, всматриваясь в его лицо.
– Кэм?..
Даже это нелепое имечко, которым упорно продолжал называть его Ноа, Кэмерона давно уже не раздражало, скорее заводило. Мягко надавив на затылок, он притянул к себе темноволосую голову, нежно целуя, слизывая песчинки, прилипшие к влажным губам. Ноа тихо выдохнул и сжал руками его бёдра, впиваясь пальцами в обнажившуюся под задравшейся рубашкой кожу на пояснице.
С тропинки, ведущей от гостиницы к пляжу, донеслись голоса, Ноа прервал поцелуй, отстранился, вглядываясь в темноту.
– Пойдём в номер?
– Пойдём, – Кэмерон согласно кивнул.
Они целовались в пустом лифте, и Кэмерон, зарывшись руками в спутанные пряди на макушке Ноа, чувствовал, как песок, застрявший в его волосах, сыпется вниз.
Они целовались перед своей дверью, пока Кэмерон, прижатый к ней спиной, пытался одной рукой, не глядя, провести карточкой по щели замка. Ноа жадно вылизывал его рот, жаркие волны лихорадочного возбуждения судорогами скручивали тело, так что ключ удалось вставить только с третьего раза. Ввалившись в комнату, они продолжали целоваться, срывая на ходу одежду друг с друга, роняя её на пол. Сердце грохотало. Пульс стучал в висках. Ноа ласкал его губы, то нежно покусывая их, то поочерёдно всасывая, сминая неистовым напором. Кэмерон пил его дыхание, толкался языком в горячий рот – он хотел Ноа до тёмных кругов перед глазами, и он… любил его. К обычному наслаждению острой приправой примешивались новые эмоции. Всё было таким знакомым и вместе с тем неизведанным, словно это их первый раз. Теснимый Ноа, Кэмерон пятился, пока его ноги не упёрлись в кровать. Он рухнул на спину, увлекая за собой Ноа.
А уже в следующее мгновенье Кэмерон, зажмурив глаза, давился частыми торопливыми вдохами. Переполненные воздухом лёгкие, казалось, вот-вот лопнут. Ноа, широко разведя ему ноги, не пропуская ни миллиметра, тщательно вылизывал внутреннюю поверхность его бедра от подколенной ямки до паха, не оставляя без внимания выступающие тазовые косточки. Та же участь постигла и второе его бедро, и только после этого Ноа скользнул губами по члену, поцеловал головку и, медленно, влажно мазнув всей поверхностью языка вниз до яиц, как-то ухитрился обвиться этим длинным мокрым языком вокруг них… и снова вверх по стволу до головки, обратно вниз. Кэмерон заставил себя приоткрыть глаза, приподнять голову, сконцентрироваться на довольном улыбающемся лице Ноа, заворожено наблюдая, как ямочки разглаживаются на его втягивающихся щёках, по мере того как он надевается ртом на его член.
Вгрызающаяся в душу назойливая потребность дотронуться до Ноа, заставить его забыться в ответной ласке пересилила отчаянное несогласие тела расставаться с восхитительным ртом, умело истязающим его плоть. Он подхватил Ноа под руки, затаскивая наверх.
Они опять целовались, тёрлись тяжёлыми, напряжёнными стояками друг о друга, поскуливая, порыкивая от голодного нетерпения, и Кэмерон ощущал, как его собственный солёный вкус на языке Ноа, растворяется, тает, перетекает в их общий.
– Хочу тебе отсосать, – задыхаясь, пробормотал Ноа ему в губы.
– А я тебе.
Ноа на секунду замер, соображая, затем быстро развернулся, лёг на бок так, чтобы они могли принять позу «шестьдесят девять», и зарылся лицом в его пах. Бархатистая тяжесть Ноа заполнила его рот, а влажный тугой жар вновь окутал член. Кэмерон, довольно заурчав от накатившего чувственного удовольствия, идеального в своей взаимодополняемости, подстроился под быстрый, жёсткий темп Ноа. Он сосал увлечённо, пока не услышал недовольный разочарованный вздох. Ноа оттолкнул его, переворачивая на спину.
– Что?
– Мне не удаётся заглотнуть тебя в такой позе. – Ноа оседлал его, садясь на грудь спиной к его лицу. Он склонился над бёдрами Кэмерона и с разгону насадился ртом на его член до самого корня.
Вспышка мучительно острого наслаждения пронзила позвоночник. Воздух из лёгких вышибло – шумный выдох обернулся сдавленным стоном – Кэмерона скрутило, выгнуло, вжало лицом в ягодицы любовника. Губы Ноа начали ритмично скользить по стволу: вниз расслабленно и медленно, вверх – резко, упругим плотным кольцом. Прийти в себя после такого казалось просто нереальным, но Кэмерон не собирался оставлять безответной дерзкую выходку Ноа. Он просунул руку между их телами, обхватил ладонью член Ноа, одновременно проникая кончиком языка в его анус.
Член Кэмерона с влажным чпокающим звуком выскочил изо рта Ноа.
– Не делай так. Я сразу кончу.
– Кончай. Я этого и добиваюсь.
Ноа ничего не ответил, только упрямо мотнул головой и принялся с остервенением вылизывать его яйца. Значит так? Что ж у Кэмерона есть парочка идей в запасе. Он пошарил рукой по тумбочке, нашёл смазку и презерватив.
– Разворачивайся обратно. Быстро.
Ноа подчинился без лишних вопросов, но напоследок ещё раз засосал член Кэмерона до основания. Усевшись на нём верхом, Ноа наклонился над его лицом. Длинная чёлка плотной завесой упала на глаза, Ноа отбросил волосы нетерпеливым жестом, выхватил тюбик из руки Кэмерона и потянулся назад.
Ноа растягивал себя, а внутри у Кэмерона все скручивалось в тугой узел: затаив дыхание, он следил за тем, как меняется выражение лица любовника. Кэмерону нестерпимо хотелось самому подготовить Ноа, но из-за внезапно возникших проблем с координацией он вообще не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Ноа забрал презерватив из непослушных, негнущихся пальцев Кэмерона и раскатал, не глядя, по его члену.
– Проверь, – процедил Кэмерон сквозь сжатые зубы. Ноа оглянулся, оценивая результат.
– Всё сделано в лучшем виде, сэр. – Ноа, довольно скалясь, привстал, выгибаясь в пояснице и подаваясь назад.
– Не насаживайся слишком глубоко.
– У?
Кэмерон приподнял голову, вытянул шею, дотягиваясь до Ноа, вбирая кончик его члена в свой рот.
– О, Господи. – Кажется, до Ноа дошло, что задумал Кэмерон.
– Вставляй.
Руки Ноа ощутимо дрожали – ему с трудом удалось протиснуть головку в своё тело. Он нерешительно начал оседать вниз, вращая тазом, вбирая в себя напряжённый ствол. Едва его ягодицы коснулись паха Кэмерона, он растерянно замер и дёрнулся вперёд в ожидающий открытый рот. Бёдра Ноа, сжимающие бока Кэмерона, судорожно подёргивались. Он двигался резко и размашисто, насаживаясь на член, с отчаянным стоном срываясь с него, чтобы проникнуть в рот, а Кэмерон пытался представить, что чувствует сейчас Ноа, разрываясь между двумя равноценными потребностями.
Проклятия сыпались с губ Ноа, большинство из них в адрес Кэмерона. У того уже довольно ощутимо болел пресс от постоянного напряжения – приходилось всё время держать плечи и голову в приподнятом состоянии. Промелькнула не совсем уместная сейчас мысль, что стоит увеличить нагрузку для мышц живота во время утренних упражнений, но в этот момент Ноа запустил пальцы в его волосы и больно потянул. Посмотрев в его обезумевшие глаза, Кэмерон понял, что партнёр окончательно слетел с катушек. Чувствуя, как натягивается кожа на набухающем члене, скользящем между его губ, Кэмерон выстонал какое-то поощрение, слизывая солёные капли, обильно выступившие из щели на головке.
– Бля-я-ядь!
Кэмерон никогда не слышал, чтобы голос Ноа срывался до фальцета. Он качнул бёдрами вверх, проникая в Ноа глубже, давая ему почувствовать себя как следует в его заднице, и сразу же подался вперёд, обволакивая влажным жаром своего рта его член. Ноа резко провёл рукой по стволу, прижимаясь головкой к губам Кэмерона, и кончил, заливая горячей спермой его лицо, заполняя рот, горло.
Кэмерон целовал головку, пока член Ноа не стал мягким, пока прерывистые вздохи не затихли, сменяясь едва слышным размеренным дыханием.
Ноа рухнул с него, распластываясь на постели. Кэмерон стянул презерватив, оседлал расслабленно-безвольное тело любовника, согнул его ногу, втиснулся членом в складку между бедром и животом, потёрся, толкнулся несколько раз вперёд-назад, имитируя фрикции. Он обхватил руками лицо Ноа, тот распахнул глаза, и Кэмерон задохнулся, погрузившись в бездонную синеву этих глаз, бёдра сами собой задвигались быстрее, член, скользнув по влажной коже, вжался в узкую щель между твёрдыми мышцами. Ноа выгнулся навстречу ему, застонал… и Кэмерона вырубило. В накатившей вязкой безмолвной темноте он ощущал только бесчисленные спазмы, разрывающие на части его член, отзывающиеся тупой болью внизу живота.
Очнувшись спустя какое-то время, он по-прежнему тяжело дышал, уткнувшись носом в шею Ноа, прижавшись губами к солёной от пота коже. Совершенно обессиленный, выжатый досуха. Ноа выбрался из-под него, перекатив на бок, сходил в ванную за полотенцем, обтёр его.
– Спасибо. – Кэмерон, наконец, мог издавать членораздельные звуки.
Ноа плюхнулся обратно на кровать, вытянулся рядом с ним и подпёр голову рукой.
– Как думаешь, кого мы завтра встретим во время дайвинга?
– Меня устроит кто угодно, кроме большой белой акулы.
– А я надеюсь увидеть мурену. Мурены прикольные.
– Сделай одолжение – не трогай её, если увидишь. Не хватало ещё, чтобы она тебе пальцы оттяпала. Ты мне нужен целым и невредимым, – Кэмерон вытащил его руку из-под головы и поцеловал в центр ладони.
Сейчас. Более подходящего момента не придумаешь.
– Я люблю тебя.
Ноа отдёрнул руку.
– Такое ведь обычно говорят перед тем, как кончить?
В груди резко сжало. Он и не думал, что от недоверия может быть так больно. Но, наверное, он заслужил это. Слишком долго тянул с признанием. Он лёг на Ноа и бережно повернул его голову к себе.
– Ноа. Посмотри на меня.
Ноа встретился с ним взглядом. От беззащитной ранимости, плещущейся на дне синих глаз, вновь болью обожгло грудь.
– Я. Люблю. Тебя.
Ноа медленно выдохнул, и на губах его заиграла самодовольная ухмылка.
– Ну ты и тормоз. Давно бы так.
– Нахалёныш.
Ухмылка Ноа стала ещё шире, и Кэмерон с тихим рыком набросился на улыбающиеся припухшие губы.
– Что у тебя запланировано на конец месяца? – Кэм задал свой традиционный вопрос, и Ноа подхватился с места, чтобы заглянуть в календарь.
Прислушиваясь к шорохам, доносящимся из телефонной трубки, он пытался представить, чем сейчас занимается Кэм в квартире, в которой Ноа ни разу не был. Может, в своей спальне разговаривает с ним, лёжа на кровати… или сидит на диване в гостиной… или стоит на кухне? Хм, судя по звукам, там явно что-то передвигают.
– Мои родители устраивают праздничный обед по случаю Дня Благодарения*. Они будут рады тебя видеть. Приезжай ко мне на выходные, – предложил Ноа.
– Не получится, я должен быть на работе в пятницу – общее собрание, присутствие обязательно. Никак не отвертеться. Всем тренерам велено прилететь.
Велено прилететь. Получается, чтобы работать непосредственно на Хавьерс, ни в Роли, ни даже в Северной Каролине жить не обязательно? Обида сдавила горло, но Ноа старательно задушил в зародыше всколыхнувшееся разочарование. Кэм сказал, что любит его. С остальным они как-нибудь разберутся со временем.
– А в следующие за этими выходные ты не занят?
Занят? Чем, интересно? Ноа был свободен. Абсолютно, совершенно, целиком и полностью. Пока Кэм в Роли, а он в Таллахасси, Ноа понятия не имел, что делать со всей этой свободой.
– Нет, не занят.
– Отлично. Билеты будут стоить намного дешевле. – В трубке раздались щелчки клавиш компьютера. – Сможешь забрать меня из аэропорта вечером в четверг в восемь двадцать?
– Конечно. – Ноа сделал пометку в календаре, висящем на стене в кухне. Как будто он нуждался в дополнительном напоминании. Даже номер рейса, однажды продиктованный Кэмом, как правило, намертво впечатывался в память. – Эй, у тебя, кажется, день рождения в ноябре?
– Ага. В пятницу после Дня Благодарения.
Родители, конечно, убьют его за то, что он не явится на обед, но мама как-нибудь это переживёт, а если переживёт мама, то переживёт и папа. Надо будет выехать в среду сразу после работы, тогда к полуночи он доберётся до Роли.
– Я приеду...
– Не стоит. Я буду занят весь день. Тебе придётся скучать в одиночестве. Но от подарков я не отказываюсь. – В голосе Кэма появились вкрадчивые низкие нотки. – Вручишь мне свой в четверг вечером, когда я прилечу.
– А чего бы тебе хотелось?
– Думаю, ты сам поймёшь при встрече, – промурлыкал Кэм тем же сексуальным тембром. Они рассмеялись, и Кэм повесил трубку до того, как Ноа успел расспросить его, по какой такой причине всё-таки он не хочет, чтобы Ноа приехал к нему в Роли на длинный праздничный уикенд.
Кэм прилетел на выходные первой недели декабря. В пятницу Ноа повёл его в тот самый польский ресторан, а в субботу вечером – в кино. По настоянию Кэма они посмотрели два фильма, прежде чем покинуть мультиплекс.
Они вышли на парковку, Ноа нажал кнопку на брелке, отключая сигнализацию своего грузовика.
– Ты так сильно любишь кино, или в Роли нет хороших кинотеатров? – поинтересовался Ноа.
– Если честно, понятия не имею, есть ли кинотеатры в Роли. Ненавижу смотреть фильмы один. Это… неправильно, что ли.
– Но во время просмотра всё равно нельзя разговаривать, – Ноа притянул Кэма к себе и тщательно облизал влагу моросящего дождя и соль от попкорна с его губ.
– Да знаю я. И всё равно мне кажется, что ходить в кино нужно с кем-то.
Ноа моргнул, стряхивая капельки дождя, повисшие на ресницах. Его взгляд задержался на анимированной рождественской иллюминации, украшавшей крышу расположенного напротив паркинга магазина.
– Что тебе подарить на Рождество?
Кэм боднул его в плечо.
– Себя. Хочу тебя, привязанного к моей кровати, на двадцать четыре часа.
Было бы неплохо для начала узнать, как выглядит твоя кровать. Ноа почему-то опять представил зелёные простыни и прочные кованые спинки.
– Думаю, это можно устроить. Во всяком случае, я буду стараться.
Они забрались в кабину грузовика, Ноа завёл двигатель.
– Так какие у тебя планы-то на Рождество? – Кэм принялся протирать стёкла своих очков краешком рубашки.
– А нельзя сделать так, чтобы мои планы стали нашими?
– О'кей, – Кэм успокаивающе погладил бедро Ноа, – какие у нас планы?
Ноа щёлкнул дворниками.
– Моя семья собирается у Адама в Джексонвилле.
Кэм убрал руку с ноги Ноа.
– Приезжай. Отпразднуем вместе Рождество, – Ноа очень старался, чтобы в его голосе не было просящих жалобных интонаций. Но у него однозначно не получилось.
Кэм молчал.
– Ты обещал своим родителям? – предположил Ноа.
– Дело не в этом.
– Мы можем переночевать в отеле. Я просто хочу побыть с семьёй в рождественское утро.
– А давай, ты приедешь ко мне после того, как встретишься со своими? – Кэм ещё немного потёр стёкла и надел очки. – Из Джексонвилля до Роли добираться на два часа меньше.
Ноа развернулся к нему и заглянул в глаза.
– Это из-за Адама?
– Нет. Просто праздник в кругу семьи… не для меня.
– Я чего-то о тебе не знаю? Детская психологическая травма? – Ноа, несмотря на зарождающееся смятение, старался придерживаться непринуждённого шутливого тона.
– Нет. Я люблю Рождество и украшения, и подарки, и мне определённо нравится идея провести с тобой выходные.
– Тогда я не понимаю, почему ты не хочешь пару дней провести со мной и моей семьёй. Что в этом такого? – Он опять скатился до унизительного упрашивания, вот только смысла переживать не было, Кэму всё равно наплевать.
– Я не смогу. Я просто уверен, что не впишусь в атмосферу семейного торжества. К тому же дети… нет, ты не подумай, я знаю, твои племянники – замечательные ребята, но дети действуют мне на нервы.
Похоже, Кэма уговорить не удастся. Как же объяснить ему, что именно праздники, проведённые в кругу семьи, а не трах во время очередной встречи, станут подтверждением реальности их отношений? Если Кэм приедет к Адаму, это станет своеобразным заявлением, что теперь они вместе, что у них есть будущее, совместное будущее.
– Я прошу тебя, подумай ещё. Мне не нужны другие подарки на Рождество. Это всё, чего я хочу.
Кэм поднял руку и осторожно погладил его щёку.
– Ноа. Малыш.
Впервые Кэм назвал его «малышом» за пределами постели, не дразнясь и не пытаясь соблазнить. Ноа бы порадоваться, но в сложившейся ситуации внезапно проснувшаяся в партнёре сентиментальная нежность его совсем не утешила.
Кэм провёл подушечкой большого пальца по губам Ноа.
– Я люблю тебя. Но, нет. Приезжай ко мне на следующий день. Оставайся столько, сколько хочешь.
А может, Кэм прекрасно понимает, что будет означать проведённое с родными Ноа Рождество, и поэтому говорит «нет»? Он поверил Кэму, когда тот признался ему в любви, он ни капли не сомневается в том, что Кэм ему не изменяет, но этого мало, чтобы быть вместе. Что если Кэм не хочет этого «вместе»… зелёных простыней… общей квартиры? Вопрос в том, сможет ли Ноа довольствоваться только частью того, о чём всегда мечтал?
Ноа обернулся, забросив руку на спинку сидения Кэма, сдал назад, выруливая с парковки.
Отказывать Ноа было тяжело, особенно когда тот смотрел вот так умоляюще своими глазищами из-под длинной челки, но Кэмерон понимал – поддаваться на уговоры нельзя, потому что Рождество в доме у Адама не станет воплощением идиллического и умиротворённого полотна Норманна Роквелла, как, по всей видимости, представлял себе Ноа.
Родители и брат Ноа никогда не делали проблемы из того, что тот гей, и Кэмерон по правде не думал, что Адам выставит его из дома за совращение младшего братишки. Но Кэмерон был абсолютно уверен – его присутствие на милом семейном празднике вызовет всеобщее недоумение и настороженность. От одной лишь мысли, что ему придётся, преодолевая неловкое молчание и стеснённые взгляды, всё время натянуто улыбаться, следить за своими словами и жестами, и вообще из кожи вон лезть, стараясь быть очаровательным, под ложечкой начинало противно посасывать.
Внутри по-хозяйски обосновывалась гнетущая пустота, та самая, что изводила его в начале года, и которая исчезла куда-то… с тех пор, как в его жизни появился несносный голубоглазый нахалёныш. Ноа молчал. Обиделся? Что ж, Кэмерон признавал, что Ноа вправе чувствовать некоторое… разочарование. Пусть позлится немного, если ему так хочется.
Ноа дулся всю дорогу. Когда они добрались до его квартиры, и Ноа – хмурый, отрешённый – ни слова не сказав, ушёл в спальню, Кэмерон решил, что с этим пора что-то делать. Ноа застыл неподвижно, разглядывая стену. Вид его напряжённой спины вызвал у Кэмерона улыбку: он обожал брать штурмом неприступные крепости, а в искусстве соблазнения мог дать фору любому.
Процесс примирения занял чуть больше времени, чем рассчитывал Кэмерон, но поцелуи в шею и детальное описание всех непристойностей, которые он собирается с ним сделать, нашептанные на ухо упрямцу, заставили того повернуться. А когда он принялся отнюдь не нежно гладить и массировать грудь Ноа, губы, до этого неподатливо сжимающиеся, неожиданно яростно впились в его рот, а крепкие бёдра основательно притёрлись и вжались в пах. Кэмерон, оторопевший из-за такого напора, чуть было не утратил контроль над собой. От того, как Ноа сосал его язык, член пришёл в «полную боевую» в считанные секунды.
Его Ноа снова стал самим собой – очень активным пассивом – нетерпеливым, умирающим от желания, хватающим его за бёдра, трущимся об его стояк своим напряжённым членом…
– Давай, – раскинув ноги в стороны, сдавленно простонал он в приоткрытые губы Кэмерона, когда они, всё так же безудержно целуясь, повалились на кровать.
Кэмерон отыскал на тумбочке смазку, надел презерватив. Несмотря на лихорадочное возбуждение, ему хотелось подразнить Ноа ещё чуть-чуть. Он раз за разом входил в него одним лишь кончиком, медленно двигая головкой из стороны в сторону в сжимающемся сфинктере.
– Сукин сын. – Ноа, зажмурившись, сражался с жёсткой хваткой на своих бёдрах, пытаясь заставить Кэмерона проникнуть глубже.
Пот покалывал спину, Кэмерон яростно сопротивлялся требованиям своего члена погрузиться до конца в обжимающий жар тела любовника. У Кэмерона крышу срывало от нестерпимого желания, а ещё от потребности увидеть ответное исступление в глазах Ноа, но тот продолжал крепко жмуриться.
Когда сил сражаться с собой не осталось, Кэмерон отпустил бёдра Ноа, и тот рывком насадился на его член. Ещё один рывок… гладкие горячие стенки запульсировали вокруг ствола Кэмерона, а Ноа забился под ним, извиваясь и дрожа. Кэмерон взглянул вниз – из члена Ноа вытекала прозрачная густая смазка.
– Что это было? Ты кончил? – Кэмерон обхватил член Ноа ладонью. Вены на стволе пульсировали, он был полностью эрегированным. Ноа открыл глаза.
– Наверное… я не знаю… со мной такое уже случалось пару раз.
– Охуеть, до чего ж ты горячая штучка. – Кэмерон закусил губу. Не двигаться, оставаясь внутри Ноа, было очень трудно. – А ещё раз кончишь?
– О, да.
Кэмерон прогнулся в пояснице и засадил до упора свой член в скользкое обжигающе тугое нутро.
– Я не могу пошевелиться…
– Значит, лежи спокойно.
Прижав широко разведённые бёдра Ноа к постели, Кэмерон, вконец озверев от возбуждения, начал безжалостно втрахивать его в матрас. Подстёгиваемый надрывными стонами партнёра и ритмичными звонкими шлепками яиц о ягодицы, он вколачивался в него снова и снова до самого основания, не заботясь о возможно причиняемой боли. И Ноа принимал эту страсть на грани насилия с неменьшим энтузиазмом – упираясь пятками в матрас, выгибался дугой, подаваясь навстречу каждому удару члена, свирепо таранящего его тело. Мысль поменять позу, чтобы продлить наслаждение, мелькнула и погасла – жаль было упускать хотя бы мгновенье такого блаженного счастья: нарастающей неотвратимо и стремительно их общей разрядки. Неожиданно Кэмерон спохватился, что не видит глаз Ноа, тот лежал, повернув голову на бок. Он замедлился, ввинчиваясь в Ноа тугими круговыми движениями бёдер. Потянувшись рукой, Кэмерон дотронулся до подбородка Ноа, мягко нажал, поворачивая его лицо к себе, наклонился над ним, чтобы поцеловать…
Ноа судорожно всхлипнул и отдёрнулся, избегая его прикосновений.
– Просто. Трахай. Меня, – прошипел он. Казалось, каждое слово застревает у него в горле.
Кэмерон не успел удивиться такой реакции – Ноа подбросил рывком свой таз вверх, упёрся коленями в его плечи, обхватил член ладонью и начал ласкать себя.
– Какой же ты… малыш... люблю… трахать тебя.
Ноа вдруг заскулил, завыл, словно раненое животное, от чего Кэмерон окончательно сбился с ритма.
– Нет! Не останавливайся… Господи, не останавливайся!..
– Понял я, сейчас всё будет, малыш. – Кэмерон покрепче упёрся руками в его ноги под коленями и начал быстро наращивать темп. Ноа, словно соревнуясь с ним, дрочил с запредельной скоростью, пока его пальцы и живот не раскрасились вязкими сливочными струями спермы. Кэмерон поднёс руку Ноа к губам, всосал пальцы – длинные, горько-сладкие от семени, и улетел вслед за Ноа за грань. Сердце билось в груди гулко и часто. Оргазм был сокрушительным и продолжительным. Кэмерону казалось, что кончает он бесконечно долго… в какой-то момент он даже успел испугаться, как бы не лопнула переполненная резинка.
– Бля-я-ядь! Ноа! – Яйца опустели, но тело по-прежнему колотило, выкручивало оргазменными судорогами, словно нервную систему замкнуло в немыслимую петлю убийственного по своей силе наслаждения.
Ноа вытащил свои пальцы изо рта Кэмерона и опустил руку вниз, придерживая сползающий презерватив. Голова Кэмерона свесилась на грудь, пот стекал по шее сзади из-под волос вдоль по позвоночнику. Пальцы впились до того глубоко в бёдра Ноа, что на коже гарантированно останутся синяки-отпечатки, но Кэмерон не в силах был пошевелиться и отпустить его наконец.
– Ебать, ебать, ебать!.. – Кэмерон судорожно выдохнул.
Глаза Ноа открылись, слабая улыбка скользнула по губам.
– Не могу. Я в полном умате.
Хотя Кэмерон старался быть осторожным, разъединяя их, но мышцы по-прежнему не слушались. Ноа взвился и зашипел, когда Кэмерон, неловко дёрнувшись, вышел из него.
– Прости.
– Ничего, всё в порядке.
Ноа слегка отодвинулся и повернулся на бок, а Кэмерон, вполне вероятно, так бы и лежал скрюченным и неподвижным до самого утра, если бы потребность избавиться от переполненного презерватива всё-таки не пересилила нежелание вставать. Чтобы пройти в ванную, нужно было всего лишь пересечь холл, но для Кэмерона это расстояние сейчас приравнивалось ко многим и многим милям. Когда он вернулся, Ноа всё ещё не спал. Он отмахнулся от полотенца, принесённого Кэмероном, скатился на край кровати и поднялся.
– Смазки ты не пожалел в этот раз, испачкал меня всего. Я хочу принять душ.
Что этот парень с непонятно откуда взявшейся энергией делает в теле его Ноа, тот ведь обычно засыпал сразу после секса?
– В душ можно сходить утром, – недовольно буркнул Кэмерон.
Не то, чтобы ему так уж сильно хотелось сейчас обниматься, но пот, испаряясь, охлаждал кожу, а удовлетворение, расплавившее кости, вжимало в матрас, так что Кэмерону, окутанному негой надвигающейся дрёмы, откровенно не хватало тепла Ноа и уже привычного ощущения тяжести его головы на плече, и щекотно покалывающей щетиной щеки, прижимающейся к груди.
Ноа всё-таки ушёл в ванную, и Кэмерон уснул, так и не дождавшись его возвращения.
Проснулся он от яркого солнечного света, подскочив в панике. Они что, проспали, он опоздал в аэропорт? Ноа рядом не было. Кэмерон взглянул на свои часы. Восемь тридцать. Время ещё есть – как минимум час в запасе, чтобы спокойно собраться.
Нехорошее предчувствие холодным змеиным клубком свернулось внизу живота ещё до того, как он вошёл в гостиную. Ноа сидел на диване, ждал. Липкая дрожь поползла вниз по позвоночнику, ноги вмиг ослабели, мышцы свело судорогой, словно Кэмерона по пояс резко окунули в ледяную воду. Он знал, чувствовал, что что-то не так, когда ночью Ноа отказывался смотреть на него, но тот отдавался ему с такой страстью, с таким желанием, что Кэмерон неосмотрительно проигнорировал тревожные сигналы. Ноа поднял взгляд:
– У нас ничего не получится.
Вспыхнувший мгновенно гнев позволил Кэмерону преодолеть сковавшее его оцепенение.
– Потому что я не хочу встречать Рождество в доме твоего брата? Ноа, это глупо, это… это эгоистично.
Губы Ноа упрямо сжались.
– Нет. Потому что ты не хочешь быть со мной.
– Какого чёрта?! Бред какой-то… я люблю тебя! – Кэмерон отпихнул кофейный столик и встал перед Ноа, разглядывая его лежащие на бёдрах ладонями вниз руки, нитки, торчащие из дырок на коленях драных джинсов. Ноа надел кеды и рубашку. У Кэмерона опять пробежал холодок по спине, а ноги стали будто ватными от слабости.
– Ты любишь меня, но ты не нуждаешься во мне. Ты проводишь почти всё своё время вдалеке от меня, и тебя это полностью устраивает.
Кэмерон сел рядом с ним.
– Кто тебе это сказал?
– Ты. Ты живёшь за шесть сотен миль от меня. И это, кажется, совершенно тебя не беспокоит.
– Конечно, беспокоит. Но у меня там работа, – Кэмерон раздумывал, стоит ли накрыть своей ладонью руку Ноа и изменит ли это ход разговора, который, Кэмерон чувствовал, ни к чему хорошему не ведёт.
– Работа, из-за которой надо обязательно жить в Роли? Разве ты не можешь летать в свои командировки из любого другого аэропорта, как большинство других тренеров?
– С этим много проблем… это трудно – мотаться туда-сюда… ты вот, например, так и не собрался за всё это время хотя бы раз приехать ко мне в Роли.
Руки Ноа, лежащие на коленях, сжались в кулаки.
– Я предлагал, но ты всегда говорил мне «нет». Я даже не знаю, где ты живёшь.
– Да какая нахуй разница, где я живу! Всё, что ты говоришь – полная хуйня! Ёбаная жизнь, Ноа, объясни толком, что тебе от меня нужно! – Кэмерон подорвался, не в силах больше сидеть на месте, и прошагал взад-вперёд вдоль спинки дивана. Гнев опять приглушил леденящий ужас, но легче на душе не стало. Кэмерон знал, когда злость уляжется, его снова заполнит пустота.
Ноа обернулся, поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза.
– Ты мне нужен. Мне необходимо, чтобы ты был со мной. А тебе этого не нужно.
– Чушь собачья. Ты напридумывал себе чёрте чего, и всё потому, что я не захотел поехать с тобой к Адаму.
Ноа тоже поднялся, развернулся к нему, они сверлили друг друга взглядами, стоя по разные стороны дивана.
– Что ж, если ты хочешь всё свести к этому... объясни мне, почему ты не желаешь ехать к Адаму?
– Я объяснил тебе.
– Ну да, конечно. Твои доводы гроша ломаного не стоят. Поверил я тебе, как же, – Ноа закатил глаза, напоминая сейчас как никогда настырного взбалмошного подростка.
– Да пошёл ты на хуй.
– О, ещё более веский аргумент. – Ноа обошёл диван. – Если считаешь, что на меня нашла сиюминутная блажь, то ошибаешься, я думал об этом всю ночь.
Кэмерон присмотрелся внимательнее. Глаза Ноа покраснели, веки опухли. Похоже, не врёт, он не спал, скорее всего даже не возвращался в кровать после душа.
– Значит, вот так, да? – мерзкая пустота вползала в живот Кэмерона, словно паук. – Тебе что-то не по нраву, и ты всё бросаешь?
– Я не бросаю… я сдаюсь. Не хочу с тобой ругаться, доказывать… и терпеть, мириться со всем этим больше не хочу. – Ноа подошёл к двери, открыл её. – Я позвоню кому-нибудь из знакомых, тебя отвезут в аэропорт. Я не могу, извини...
Он правда собирается уйти?!
– И что дальше? Мы будем видеться?
– Я не знаю.
Никогда в жизни Кэмерону не было так страшно задавать вопрос:
– Ты меня больше не любишь?
Ноа закрыл глаза, сглотнул.
– Люблю. Я думал, этого будет достаточно. Оказалось, нет.
Так нечестно! Нечестно вываливать всё на голову Кэмерона вот так с бухты-барахты. Он был не готов к этому разговору. Если бы Ноа дал ему время, хотя бы один час на размышления, он нашел бы тысячу способов всё уладить, уговорить. Но Ноа не собирался ждать, он вообще вёл себя как трусливый маленький ублюдок и дверь уже открыл, и…
– Ноа?..
– Я люблю тебя, Кэм. Но я так не могу. – Ноа вылетел из комнаты.
Кэмерон пошвырял свои вещи в дорожную сумку и отыскал в мобильном номер такси. Он не будет ждать, пока заявится кто-нибудь из друзей Ноа и начнёт читать ему нотации о том, какая он сволочь, потому что не хочет поехать на дурацкое семейное торжество. Пока он ждал такси на улице, взгляд его всё время возвращался к парковке, на которой стоял пикап Ноа.
Господи, ну зачем Ноа так поступает с ними? Вместо того чтобы поговорить спокойно, обсудить ситуацию и прийти к какому-то соглашению, он просто послал его подальше. Разве из-за таких мелочей люди расходятся? Вот почему Кэмерон всегда избегал отношений. Ты вкладываешь в них время, силы, эмоции, а в итоге кто-то разрушает всё к чёртовой матери за какие-то сраные пять минут.
Парасейлинг* – полёт на парашюте, буксируемом катером
День Благодарения* – национальный праздник США, отмечающийся в последний четверг ноября.
Гнев угас ещё до того, как самолёт приземлился в Роли, осталась только давящая тяжесть воспоминаний о последнем разговоре: больные глаза на усталом лице Ноа, хриплое, срывающееся «я не могу».
Кэмерон должен был признать, что в чём-то прокололся. Потерпел неудачу. Это откровение вызывало нестерпимое желание бить кулаками в стену. Он никогда не проигрывал. Всегда получал то, что хотел. Блестяще сдавал тесты – в жизни не завалил ни одного, успешно прошёл собеседование при приёме на работу и продвигался по карьерной лестнице, и только «Введение во взаимоотношения» и «Основы обращения с Ноа» стали для него камнем преткновения.
НО ПОЧЕМУ?!
Ноа любил его. Он любил Ноа. У них был изумительный секс. И не только секс. Им было хорошо вдвоём. Они могли разговаривать часами или сидеть молча и смотреть кино. На какую часть работы над отношениями Кэмерон не обратил должного внимания?.. О нет, дураком он не был. Совершенно очевидно, что помехой стало расстояние, но Ноа не дал ему ни возможности, ни времени поразмышлять над этим. А придумать, как всё исправить, ему придётся, причём в ближайшее время.
Для того чтобы понять окончательно каким образом ему удалось разрушить к ебеням свою жизнь, ту часть её, которую он считал лучшей, потребовалось почти две недели. Сказав Ноа «я люблю тебя», он тем самым пообещал сделать всё от него зависящее, чтобы Ноа был счастлив. И не сделал. Даже не попытался. Теперь-то он осознавал, что проблема не только в поездке к Адаму – в конце концов, если для Ноа это так важно, то съездят они к его брату – ошибка Кэмерона заключалась в другом: он всегда наивно полагал, что если счастлив сам, то и Ноа тоже счастлив.
Кэмерон принял решение, он знал, что нужно предпринять. Оставалось убедиться, что Ноа всё ещё ждёт от него каких-то шагов.
Ноа, слава богу, ответил на звонок. Это вселяло надежду.
– По-прежнему злишься на меня?
Ноа вздохнул:
– Нет, не злюсь. Мне не за что злиться на тебя, Кэм.
– Ты там ещё ни в кого не успел влюбиться?
– Не мели ерунды, придурок.
– Видишь, ты злишься. – Господи, как же Кэмерон любил эту вредину.
– Хорошо. Злюсь.
– Можешь дать мне немного времени?
– Для чего? – от ледяного тона Ноа пробирало дрожью.
– Попробовать всё уладить.
– Сколько времени тебе нужно?
За эти две недели Кэмерон понял, насколько пуста и бессмысленна жизнь без Ноа – он сможет его уговорить, другого выхода нет. Кэмерон постарался вложить в свой голос максимум очарования, чтобы, несмотря на разделяющее их сейчас расстояние, до Ноа дошло, какие чувства его переполняют. Должно получиться. Ведь Кэмерон всегда безошибочно угадывал, когда Ноа улыбается во время их телефонных разговоров. Пожалуйста, Ноа.
– Скажем, до конца месяца? Я всё улажу.
– Хорошо. До конца месяца.
– Ты почти ничего не съел за ужином, – заметила мама. Они стояли бок о бок на кухне его невестки, Ноа помогал вытирать тарелки. [i]Потому что огромная причина для беспокойства по имени Кэмерон Льюис выедает дыру в моём желудке. [/i]Он больше не давал о себе знать после того загадочного телефонного звонка. Может, Кэм пришёл к выводу, что с Ноа слишком много проблем, и он того не стоит?
– Я берегу место для завтрашней индейки.
Его четырёхлетний племянник, выскочив из-за кухонного шкафчика, врезался в ноги бабушки, весьма эффективно отвлекая её от дальнейших расспросов.
Адам косился на него весь вечер и явно выжидал удобного момента поговорить по душам. Этот момент, по его мнению, настал, когда они вдвоём засели разбираться с подарком для годовалого Робби – хитроумной игрушкой-головоломкой от Фишера Прайса, собирать которые – сплошное мучение.
– У тебя всё в порядке?
– А что?
– Ты инструкцию читаешь вверх тормашками, – указал кивком Адам.
– Какая разница, я всё равно не могу разобрать, что в ней написано, она на блядском корейском.
– Ноа!
Упс, Ноа был уверен, что мама достаточно далеко.
– Извиняюсь, – буркнул он, кивнув своей матери. Изучив картинку на коробке, Ноа прищёлкнул друг к другу два объёмных куска пластика. – Настоящим мужчинам инструкции не нужны.
Адам понизил голос.
– Серьёзно, чувак. От твоей блядской депрессии окружающим выть хочется.
– Ага, всем-всем и тебе в том числе счастливого блядского Рождества. – Ноа извлёк последнюю пластиковую деталь из гнезда скрученных проводов и отрывных язычков от полиэтиленовых упаковок и бросил её в голову Адама.
– Ну что у тебя случилось? Может, надо кому-то задницу надрать?
– Спасибо, но пока что я могу справиться самостоятельно с надиранием задниц.
– Остановись. Не хочу больше ничего слышать о тебе и задницах, братик.
– Ты первым начал.
На раскрытую инструкцию, брошенную на пол, посыпались иголки, из-за ёлки показался их отец и навис над ними.
– Нужна помощь, мальчики?
– Мы справимся, – поспешил ответить Адам.
Отец отправился на кухню надкусывать печенье для Санты. Мама с Марией уже набили чулки подарками. Осталось собрать эту чёртову игрушку, и праздничные приготовления можно считать законченными.
Адам ткнул Ноа отвёрткой.
– Не кисни и улыбнись наконец, парень. Иначе я натравлю на тебя мамочку.
– Я в порядке.
– Ну да, конечно. Дай мне батарейки.
Когда в новогодний вечер зазвонил телефон, Ноа ответил сразу, даже не взглянув на номер. Но это был всего лишь Джои.
– Объясни мне ещё раз, только внятно, почему ты не придёшь на мою вечеринку?
– Я хочу остаться дома и посмотреть футбол. – Жалкая отмазка, Ноа признавал это.
– Нетушки. Ты придёшь ко мне, хочешь того или нет – я пошлю за тобой Марка. Ты просидел безвылазно в своей квартире три недели, как… какое-то дерьмо на палочке. Для меня это уже достаточно тревожный сигнал. А тут ещё твоя мама позвонила.
– Блядь. Моя мама?
– Ты понимаешь, что сказал, любимый? Ты – влажный эротический сон психотерапевта.
Ноа постучал трубкой по лбу. Его жизнь итак похожа на гребанные покорёженные останки потерпевшего крушение поезда, а его мать ко всему прочему звонит его бывшему бойфренду.
– Зачем она тебе звонила?
– Она сообщила, что ты превратился в Гринча – похитителя Рождества, интересовалась, не знаю ли я причины.
– Что ты ей рассказал?
– Хочешь узнать, рассказал ли я ей о грандиозной ссоре с мужчиной твоих грёз и как ты переживал из-за неё, как перезвонил мне и попросил отвезти его в аэропорт, так как не мог вынести мысли, что нужно находиться с ним рядом ещё хотя бы пять минут? О том, как ты убежал от него, словно испуганный кролик, отчаявшись уговорить бросить пару крошек – доказательств его привязанности к тебе в качестве очередной подачки?
– Джои.
– Я пообещал ей присмотреть за тобой. Твоя мама любит меня. Она считает меня завидной партией, которую ты, растяпа, упустил.
Ноа представил самодовольную ехидную лыбу Джои.
– Тебе просто повезло, я не захотел расстраивать её в своё время и не стал уточнять, что это ты меня бросил.
– Итак, в котором часу тебя ждать?
– Я не приду.
– Прекрасно. Марк заедет за тобой в девять. Увидимся. – Джои отключился.
Ноа посмотрел на часы. Пять часов вечера, через пару часов наступит Новый год – куда уж дальше ждать условленного «конца месяца»?
Телефон опять зазвонил.
Если это очередной доброжелатель со своей дружеской поддержкой и советами не унывать, он выбросит трубку в окно к чёртовой матери.
– Да?
– Привет.
Горло перехватило от звука знакомого голоса. Ноа не знал, что сказать. Вполне может статься, что они разговаривают в последний раз, но заставить себя говорить он не мог.
– У тебя есть планы на сегодняшний вечер? – наконец спросил Кэм.
– Мой любовник в другом штате за шесть сотен миль от меня. С какой внезапной радости я бы строил планы на новогоднюю ночь?
– Хорошо. Значит, ты можешь выйти и помочь мне.
– Что?..
– Выйди на улицу и помоги мне.
Ноа выглянул в окно. Кэм стоял возле серебристого «Сатурна», сквозь стёкла которого виднелся полностью забитый коробками салон. Чувствуя себя так, словно уже выпил как минимум пять чашек смертоносного пойла, которое Джои именует пуншем, Ноа уронил телефон на пол и открыл дверь.
Кэм стоял на пороге.
– В общем… в Хавьерс согласились с тем, что я могу общаться с ними по видеосвязи и летать в командировки из Таллахасси.
Ноа затащил Кэма в прихожую.
– Могу я расценивать сей жест, как согласие и с твоей стороны? – Промелькнувшая неуверенная улыбка Кэма совсем не была похожа на его обычную самодовольную ухмылку.
– Что всё это значит?
– Ну… это похоже на то, что я пытаюсь всё уладить?
Ноа пялился на него, как идиот, мозг явно не справлялся с обрушившейся на него информацией. Глаза Кэма пытливо изучали его лицо.
– Я очень надеюсь на твоё согласие, потому что мне пришлось ехать за рулём десять часов с сидением, задвинутым вперёд до упора и вертикально поставленной спинкой, и я не уверен, что смогу впихнуть себя обратно в машину, пока не распрямлюсь из скрюченного состояния. – Кэм облизал губы.
Кэм нервничал.
Ужас. В голове не укладывалось.
– Ты сделал это для меня?
Кэм вцепился в бёдра Ноа, притянул его к себе поближе.
– Знаешь, я именно так и думал. Всё время пока паковал вещи. – Кэм взглянул вниз и расслабил пальцы, впившиеся в бёдра Ноа. – Я думал так, пока не доехал до Саванны, а потом… я неожиданно понял, что делаю это для себя. – Кэм помотал головой, словно отгоняя от себя дурные воспоминания. – Это был самый худший месяц в моей жизни.
– Мне тоже было невесело.
– Ты хотел знать, нуждаюсь ли я в тебе? Блядь. Я готов был уволиться, если мне не разрешат переехать. Никогда больше так не делай.
– Не делать чего?
– Не отталкивай меня.
– Прости.
– Ну что, пустишь меня к себе пожить?
Ноа обхватил лицо Кэма руками и поцеловал его.
В девять тридцать позвонили в дверь, Кэм, вылизывавший бедро Ноа, как раз ставил засос на тонкой чувствительной коже, граничащей с паховой складкой.
– Твою мать. – Ноа извернулся, выползая из-под него.
– Что происходит?
Ноа коротко пересказал ему разговор с Джои.
– Хм. Дерьмо на палочке?
– Слова Джои, не мои, – пожал плечами Ноа.
– Довольно точно характеризуют моё состояние в этом месяце.
В дверь снова позвонили. Ноа свесился с кровати, разыскивая на полу свои джинсы.
– Значит, ты мне соврал.
Ноа судорожно сглотнул, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
– Ты о чём?
– Когда я спросил тебя о планах.
– Это не мои планы. – Ноа всунул ногу в штанину.
– Хорошо. – Кэм дёрнул Ноа, заваливая его обратно, подминая под себя, прижимая к кровати руки над головой. – Потому что… ебать меня в рот и в жопу, любые планы на остаток твоей жизни должны включать меня. Понял?
– Включать еблю тебя в рот и в жопу?
– И это тоже.
Опять раздалась настойчивая трель дверного звонка.
– Дай мне встать. – Ноа толкнул Кэма в грудь. – Он не уйдёт, пока я не поговорю с ним.
– Хочешь пойти на вечеринку? – Кэм скатился с него, повернулся на бок.
– На хуй вечеринки! У меня свои планы.
– Что ты сказал Адаму? – Кэмерон вытащил свою сумку из багажника грузовика. Как же трудно было игнорировать внутренний голос, вопящий о том, что их визит – плохая, очень плохая идея.
Ноа забросил свою сумку на плечо и ухмыльнулся:
– Только то, что я хочу приехать к нему на уикенд. И ещё, что я буду не один.
Кэмерон с минуту тупо глазел в багажник, потом опасливо покосился на дом.
– Почему ты не сказал ему, кого собираешься привезти с собой? Чтобы он… был готов к встрече.
– Ага, и лишить себя удовольствия наблюдать за вашими физиономиями, когда он увидит тебя?
Они пошли по дорожке к дому.
– Ты злой. Я не знал, соглашаясь жить с тобой, что ты такой коварный. Или знал?
– Угу. – Ноа остановился и заглянул ему в лицо. – Расслабься. Он не набьёт тебе морду. И шугаться от тебя или морозиться не станет.
Кэмерон перебросил сумку на левое плечо. Адам конечно же не будет распускать руки, но лучше быть готовым к неожиданностям. После свадьбы они виделись всего лишь раз. За это время столько всего изменилось. Адам стал отцом, а Кэмерон и Ноа…
– Из этого ничего хорошего не выйдет. Глупая затея.
Ноа пожал плечами. Его неуместное в данный момент спокойствие раздражало, но Кэмерон, кажется, уже смирился с тем, что Ноа не может понять всю глубину его нежелания попадать в неловкую ситуацию.
Ноа нажал кнопку звонка и взялся за дверную ручку.
Дверь распахнулась. Всё, теперь уже точно поздняк метаться.
– Привет, солнышко. – Жена Адама была маленькой, миленькой и радующей глаз приятными округлостями, в точности такой, как Кэмерон её запомнил. Она приобняла Ноа одной рукой, придерживая второй карапуза, примостившегося на её бедре.
Ребёнок насторожено разглядывал Кэмерона. Его серьёзный предупреждающий взгляд, казалось, предлагал чужаку убираться отсюда по добру, по здорову.
Поверь мне, приятель, если бы это зависело от меня, я бы здесь сейчас не стоял.
– И… – Мария запнулась на полуслове, её широкая приветственная улыбка, стёртая замешательством, сменилась неуверенно-вопросительной. В глазах промелькнуло узнавание. В конце концов, Кэмерон был на всех свадебных фотографиях.
Она перевела взгляд на Ноа.
Тот кивнул, усмехнувшись.
– Ты знаешь Кэма.
– Конечно. Рада снова видеть тебя, Кэмерон. – Она коротко обняла его. – Адам. – Она едва заметно покачала головой. – Адам на кухне, кормит Джейка ланчем.
– Дядя Ноа! – Маленький, крепко сбитый мальчик вылетел в холл и с разбега впечатался в колени Ноа.
Ноа без усилий подхватил его на руки.
– Здорово, Джейк.
Джейк просверлил Кэмерона не менее подозрительным взглядом, чем его младший брат, вот только это дитё уже умело разговаривать.
– Ты кто?
Кэмерон растерялся – он совершенно не был готов к тому, чтобы стать дядей Кэмом. Господи, ну зачем Адам завёл детей?!
– Это мой друг Кэмерон. Он, кстати, также друг твоего папы. Вообще-то, – голос Ноа понизился до драматического шёпота, – мы хотим сделать папочке сюрприз.
– Правда? – Джейк открыл рот, чтобы завопить, но Ноа поспешно зажал его ладонью.
– Секретный сюрприз. – Ноа полностью игнорировал панические взгляды Кэмерона, которые тот кидал то на него, то на взлохмаченную, упрямо выкручивающуюся голову малыша.
Мария подавила нервный смешок.
– О да, думаю, сюрприз тот ещё получится.
Кэмерон не удивился, что Адам не вышел вслед за своим сыном из кухни. При подготовке тренеров в Хавьерс большое внимание уделялось психологии – это называлось взаимодействием с клиентом. Заставляя их прийти к себе, Адам тем самым пытался установить доминирование над бой-френдом Ноа.
Просто заебись. Адам ни капельки не изменился. Он по жизни корчил из себя альфа-самца-вожака-стаи.
Кэмерон никак не мог заставить себя расстаться с сумкой, хотя Ноа свою бросил, перед тем как поднять племянника. Ноа выразительно взглянул на ремень на его плече, и Кэмерон, вздохнув, опустил свою сумку на пол.
– Пошли, сделаем папе сюрприз, – произнёс Джейк громким шёпотом, который мало чем отличался от крика.
Ноа поставил племянника на пол, едва успев схватить за руку, когда тот со всех ног бросился на кухню.
– Давай позволим дяде Ноа пойти первым, – судя по едва сдерживаемому смеху, Марию ситуация явно забавляла. – Вместе с его сюрпризом. – Она твёрдо взяла Джейка за маленькую ладошку.
Их отделяло от кухни всего пятнадцать шагов. Преодолев это расстояние, Кэмерон понял, как себя чувствуют приговорённые к смерти, идя к месту казни. Пришлось опять напомнить себе, что семья очень важна для Ноа, и встреча с Адамом вовсе не повод заново переживать подростковые комплексы, несмотря на то, что теперь он любовник его брата. Он привык всегда контролировать ситуацию, он ненавидел чувствовать себя неуверенным и беспомощным. Вся эта кутерьма вокруг «мы-теперь-пара» полностью выбивала почву из-под ног, у него просто не было необходимого опыта и знаний, на которые можно было опереться.
Адам сидел, демонстративно уткнувшись в газету, за громоздким столом-тумбой посреди кухни. Интересно, какие новости о своих любимых Брейвс надеется он отыскать, ведь сезон ещё не начался? Если бы Кэмерон не был уверен, что смех только усугубит и без того неловкую ситуацию, то точно бы заржал над нелепым показушным поведением заигравшегося «альфа-мужика». Мда, что бы там ни рассказал ему Ноа о предполагаемом госте, Адам, почувствовав какую-то угрозу, явно решил перестраховаться по полной программе и теперь пытается произвести должное впечатление.
– Привет, брательник. – Адам соскользнул с высокой табуретки, когда они подошли к нему. – И… – промелькнувшая на лице Адама вспышка неподдельного изумления, сменилась радостным волнением. – Эй, Кэмерон, какого чёрта! Где ты пропадал? Я тебя не видел с тех пор… – его голос становился всё тише и тише... Адам впился в них сузившимися глазами, а затем отвесил увесистую затрещину брату.
– Ай. – Ноа потёр затылок.
Кэмерон инстинктивно выступил вперёд, заслоняя собой любовника.
– Эй… – Он остановился, посмотрел на Ноа, обиженно косящегося на брата, и хмыкнул. – Если бы ты знал, как мне самому иногда хочется вот так ему наподдать.
– Привилегия большого брата, – процедил сердито Адам.
– Алё! – встрял Ноа. – Я вообще-то больше вас обоих. Могу пинками гнать вас отсюда и до воскресенья.
– Попробуй, сучёнок. – Кажется, Адам намного больше взъярился на брата, чем на Кэмерона. – Ну, и... – Он прислонился к столу, скрестил руки на груди и нахмурился, по-прежнему изображая из себя хозяина замка. Множество незаданных вопросов читалось на его лице.
Кэмерон пожалел, что не надел очки, хотелось поправить дужку, протереть их... Блядь, он никогда раньше не совершал этих бессознательных беспокойных движений, а теперь мучился от того, что руки решительно некуда девать. И если Адам не прекратит вести себя, как пресловутый папаша из ситкомов пятидесятых, застукавший свою дочку обжимающейся на диване, то руки Кэмерона определённо найдут себе применение – разукрасят слегка синяками лицо старого друга.
– Да, – сказал Кэмерон. Всё так, дружище. Я пытался. Но ты посмотри на него.
– Это серьёзно?
Кэмерон засунул руки в задние карманы джинсов.
– Да.
Адам посмотрел на брата. Ноа кивнул. Взгляд его при этом лучился такой гордостью и любовью и такой, блядь, чистой радостью, что Кэмерону безумно захотелось схватить его и, послав всё нахуй, поцеловать прямо здесь, даже если Адам врежет ему за это.
– Ну… хорошо. Но если кто-нибудь из вас попытается превратить моих сыновей в… – его губы скривились в отвращении, – болельщиков Янки, я вас обоих убью.
Адам притянул к себе вначале опешившего Ноа, затем вконец прифигевшего Кэмерона и крепко обнял их. Неловко похлопывая по спине Адама в ответ на такие же дружеские похлопывания, Кэмерон заметил Марию, выглядывающую из-за угла. Джейк, у которого, кажется, была только одна скорость – полный газ, выкатился кубарем в кухню.
– Папочка, тебе понравился сюрприз дяди Ноа?
– Я бы… – Адам взглянул на брата и не стал озвучивать то, что хотел сказать. – Да, сынок, очень понравился.
К следующему разу, когда они соберутся ехать к племянникам Ноа, Кэмерон решил подготовиться заранее: закупить и захватить с собой годовой запас энергетических напитков – без них справиться с физическими и психологическими нагрузками от общения с детьми было просто нереально. Робби ещё не ходил, но вот проблем с тем, чтобы взбираться на высокие шаткие поверхности, стоило только отвернуться, а иногда и прямо на глазах у взрослых, у него явно не было. Джейк, кажется, вознамерился показать дядюшке Ноа и его другу все свои игрушки – в общем и целом их набралось впечатляющее количество, впрочем, зная, с каким трепетным обожанием родители Адама относятся к нему, Кэмерон не должен был удивляться, что первый внук Уинтропов ни в чём не знает отказа и живёт, как маленький принц.
К тому времени как Мария отвела их в цокольный этаж к раскладывающемуся дивану, Кэмерон был совершенно вымотан. Мария начала суетиться, доставая и встряхивая простыни, но Ноа остановил её:
– Оставь, мы справимся. Спокойной ночи.
– Доброй ночи, ребята.
Адам спустился к ним несколькими минутами позже.
– А ты уже сказал маме и папе о… – он зыркнул на Кэмерона, затем на приготовленную постель… – об этом? – Он неопределённо махнул рукой в воздухе.
– Нет. А что? – Ноа выглянул из кресла в углу, в котором умостился с ногами.
Адам пожал плечами. Он снова посмотрел на разложенный диван, затем на потолок.
– Я… у… оставлю дверь в холл незапертой… а… у… оттуда можно попасть в прачечную, – он указал рукой вверх.
– Ты чего? – Ноа выпрямился и уставился на брата так, словно подозревал его во внезапном помутнении рассудка.
– Не оставляйте моей жене простыни, если вы… у… – лицо Адама стало свекольно-красным – из-за светлой кожи румянец у него был намного ярче и заметнее, чем у Ноа – Адам не был загорелым.
Кэмерон фыркнул.
– Не переживай об этом.
– Ну ладно. – Адам тяжело протопал вверх по лестнице. Щелчок дверного замка разнёсся эхом по подвалу.
Ноа пересел на диван.
– Прости, Кэм, он не вёл себя так дико, когда я приезжал с Джои.
Можно было бы злорадно посмеяться над полным кретинизмом Ноа – он явно ни черта не смыслил в сложившейся ситуации – но Кэмерон чувствовал себя не менее смущённым, чем Адам, так что ему было не до смеха. Ноа не мог понять, насколько сложно Адаму приспособиться к тому, что устоявшиеся взгляды оказались не такими уж незыблемыми, потому что парень, который на протяжении пятнадцати лет был, можно сказать, ещё одним членом семьи Уинтроп, теперь трахает его младшего братишку. И дело вовсе не в том, что он гей, ничуть не легче было бы, если бы у Адама была сестра, влюбившаяся в Кэмерона.
Ноа лёг поперёк софы, перекатился на живот, глядя на Кэмерона снизу вверх.
– Злишься?
– Нет. – Как ни странно, он действительно не злился… ну почти. Адам воспринял всё лучше, чем он ожидал, во всяком случае Кэмерон на его месте бесился бы гораздо больше. Только бы Ноа ещё успокоился и прекратил его провоцировать.
– Тогда почему ты не ложишься ко мне в кровать?
Кэмерон открыл было рот, чтобы обозвать Ноа неугомонным, не имеющим тормозов упрямым придурком, посоветовать ему сбавить обороты… и вынужден был присесть. Если бы Ноа не был таким настырным, у Кэмерона сейчас не было бы этого. Не было бы ничего. Жизнь без Ноа – самое жуткое, что он мог себе представить, и вся эта неловкая ситуация с Адамом по сравнению с кошмаром, о котором даже думать не хотелось, яйца выеденного не стоила.
Кэмерон растянулся рядом с Ноа, тот тут же сел к нему на колени и скользнул руками под его рубашку поло.
– О, нет. Мы не будем трахаться в подвале твоего брата.
– Почему нет? – Ноа слегка передвинулся, лёг на него и прижался к его паху своим.
– Потому что это очень плохая идея. – Впрочем, причина, по которой он считал секс в подвале дома Адама плохой идеей по мере того, как Ноа ёрзал на нём, становилась всё более и более труднообъяснимой.
– Почему? – Ноа не отставал.
– Ум… – Кэмерон сжал бёдра Ноа, но его руки уже безоговорочно слушались маленькую головку, поэтому даже не пытались остановить Ноа. – Я с собой ничего не взял.
– А я взял. – Ноа широко усмехнулся, его ямочки закономерно возбудили Кэмерона ещё больше, но нельзя же так легко расставаться со своими убеждениями, даже если останавливаться на данном этапе ужасно неполезно для здоровья.
– Ноа. – Он хотел строго одёрнуть любовника, но с губ с придушенным вздохом сорвалась жалобная мольба.
Ноа наклонился и поцеловал его.
– Кэм… спасибо. Я знаю, ты не хотел сюда приезжать.
Кэмерон поцеловал его в ответ, он целовал его до тех пор пока не почувствовал, как в горле Ноа вибрируют зарождающиеся похныкивания, затем откинулся обратно на подушки, счастливо улыбнулся, запрокинув голову и глядя в потолок.
– А на минет из благодарности в недалёком будущем я могу рассчитывать?
– Можешь рассчитывать на целую неделю благодарственных отсосов.
– Я тебя люблю, ты ведь знаешь об этом?
Ноа радостно оскалился.
– Знаю.
Переводы сайта http://best-otherside.ru/