Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
PAGE 5
Философия в переводе с древнегреческого означает "любовь к мудрости".
По преданию первым, кто назвал себя философом, был математик и духовный учитель Пифагор. Жизнь, говорил он, подобна Олимпийским играм – иные приходят на них состязаться, иные – торговать, а самые счастливые – смотреть. Так и в жизни иные рождаются жадными до славы и наживы, тогда как философы – до одной только истины.
Древние, как и мы, знали, что любовь бывает разной, но в отличие от нас нашли свои слова для каждого из видов любви. Первый вид – эрос, любовь страстная, не подвластная разуму. Второй вид – агапе, любовь-самоотдача, не ставящая заранее никаких условий и не рассчитывающая на обязательную взаимность. Фило ("люблю") в слове "философия" относится к третьему виду, это – любовь-дружба, основанная на симпатии, душевной расположенности. Если эрос предполагает борьбу и взаимное притяжение противоположного, то филия – родство и соединение подобного. Душа человеческая стремится к мудрости, потому что расположена к ней.
Что же такое мудрость, с которой "дружит", к которой душевно расположен человек, занимающийся философией?
Мудрости трудно дать односложное определение. В разных отношениях она открывается нам разными своими сторонами.
По отношению к эмоциональным предубеждениям и предрассудкам она выступает как разум.
По отношению к переменчивым и пристрастным мнениям она выступает как знание.
По отношению к специальным знаниям она выступает как основанное на личном размышлении и осмыслении понимание.
Мудрый – тот, кто способен подняться над ограниченностью всех частных и пристрастных точек зрения и понять смысл целого. Если мы хотим отметить высокий уровень специальных знаний, мы говорим "знающий специалист", но никогда не скажем "мудрый специалист". Последнее определение лучше звучит по отношению к человеку: "мудрый человек". Говоря так, мы имеем в виду не какие-то специальные знания, но общее миропонимание человека, его отношение к жизни, к людям, его умение правильно строить свою жизнь.
"Мудрыми не бывают, ими стремятся стать". Задумаемся над этими словами французского философа Габриэля Марселя. Когда мы – сразу или постепенно – начинаем понимать то, что вначале казалось нам темным, мы переживаем то озарение, которым сопровождается всякий акт подлинного понимания.
Мудрость – это свет, которым озаряется жизнь человека, много жившего и сумевшего извлечь смысл из всего того, что в момент, когда оно переживалось, могло казаться чистой бессмыслицей.
Есть одно условие достижения мудрости – это способность отречения от своего "эго". Едва ли станет мудрым человек, зацикленный на собственных проблемах. Нужно суметь увидеть другого человека и открыть для него пространство, где он может существовать рядом с нами.
Ранние греческие философы обращали свою мысль к тайнам мироздания и посвящали жизнь исканию истины ради нее самой. В тесном кругу друзей, объединенных духовными интересами, они делились своими идеями, но, как правило, не искали публичного признания. В глазах окружающих они часто выглядели чудаками, людьми "не от мира сего".
Фалес, один из греческих "семи мудрецов", однажды был осмеян служанкой, увидевшей как он, наблюдая за звездным небом, упал в колодец. Зачем он ищет самое далекое, если не видит того, что у него под ногами!
Первыми, кто сделал философию своей профессией, были софисты. Софистами или "учителями мудрости" они называли себя потому, что ставили задачу образования, готовя юношей к исполнению гражданского долга. В V веке до н.э. во многих городах Греции на смену политической власти старинной аристократии и тирании пришла рабовладельческая демократия. Возникали новые выборные учреждения – народные собрания и суды, что порождало потребность в подготовке людей, владеющих искусством политического и судебного красноречия, силой убедительного устного слова. Каждый, кто хотел влиять на общественные дела, должен был уметь отстаивать свою позицию в суде и народном собрании, ясно и убедительно выражать свое мнение по любому общественно значимому вопросу.
Чтобы убеждать людей, надо понимать их природу. Поэтому в центре внимания оказался уже не Космос, а человек, тайны человеческого сознания.
Один из "старших" софистов Протагор сформулировал великую мысль, которая и сегодня не оставляет нас равнодушными: "Человек есть мера всех вещей: существующих – что они существуют, и несуществующих – что они не существуют".
Трудно устоять перед соблазном истолковать эту мысль как открытие достоинства человеческой личности, утверждение ее самоценности. В действительности, смысл утверждения Протагора иной, это – утверждение относительности всякого человеческого восприятия и знания.
О каждой вещи, полагал он, возможны противоположные мнения (не случайно мы привычно говорим: "с одной стороны", "с другой стороны"). Чтобы ориентироваться в реальной ситуации, человек руководствуется своим собственным мнением, которое выражает его субъективное отношение к происходящему. Объективно же все мнения равноценны. Такая позиция, утверждающая относительность всех человеческих понятий, этических норм и оценок, получила название релятивизм (от латинского relativus – "относительный").
"Какими мне представляются вещи, таковы они и будут для меня, а какими тебе, такими будут для тебя". Вот дует ветер, один зябко ежится при его порывах, другой с удовольствием подставляет ему лицо. Так какой ветер сам по себе? Он холодный или теплый, приятный или неприятный? Все зависит от того, как к нему относиться, т.е. от самого человека. Нет объективного критерия для различения справедливого и несправедливого, добра и зла, истины и видимости истины.
В одном из своих диалогов Платон выводит двух братьев-софистов, которые берутся доказать простаку Ктисиппу, что его отец – собака, а сам он – брат щенят.
"Скажи-ка, есть ли у тебя собака?" – "Есть, и очень злая".
"А есть ли у нее щенята?" – "Да, и тоже злые".
"А отец этих щенят – твой?" – "Конечно, мой!" – отвечает простак, даже не подозревая, что тем самым он "признал" то, что требовалось доказать. Ясно, что доказательство это – мнимое, так как оно основано на подмене понятий. Местоимение "мой" в ответе Ктисиппа означает не отношения родства, а отношения владения. Но братьев-софистов интересует не логичность рассуждения, а поставленные на кон деньги.
Конечно, нарисованный Платоном образ софистов – скорее едкая карикатура, чем реалистический портрет. Но разве не карикатурно выглядит такое рассуждение: "Болезнь есть зло для больных, для врачей же благо. Смерть есть зло для умирающих, а для продавцов вещей, нужных для похорон, и для могильщиков – благо".
Перенесению приемов софистики в сферу гражданской жизни софисты обязаны своей дурной репутацией, из-за которой слово "софистика" стало нарицательным ("преднамеренное использование мнимых доводов", "умение выдавать видимость за действительность").
Против этического релятивизма софистов, подрывающего моральное единство – основу не только общественного порядка, но и благополучия каждого отдельного человека – выступил афинский философ Сократ.
"Познай самого себя!" Эти слова были начертаны на колонне дельфийского храма Аполлона, бога солнечного света, лучи которого могут быть целительными и губительными.
Знаменитостью храма был дельфийский оракул, прорицатель судьбы. Сократ верил, что философствовать он призван самим светоносным Аполлоном. Один из друзей Сократа отважился задать дельфийскому оракулу вопрос: "Есть ли среди людей кто-либо мудрее Сократа?" Ответом оракула было: "Нет никого мудрее Сократа!"
Сократ был озадачен: он никогда не считал себя мудрее других. Чтобы понять, что же хотел сказать оракул, он обратился к тем людям, которые слывут мудрыми во мнении большинства – к политикам, поэтам, даже простым ремесленникам. Политики, когда он присмотрелся к ним поближе, хотя и делали вид, что все знают, были ничем не мудрее других. Ремесленники, люди знающие в своем деле, считали себя мудрыми и во всем остальном. Вывод, к которому пришел Сократ, был следующим: если я и мудрее остальных, то потому только, что я знаю, что я не знаю.
Первоначально надпись "Познай самого себя!" на колонне храма Аполлона служила в качестве призыва к самоконтролю и означала: "знай себя", т.е. не зазнавайся, не впадай в гордыню. Сократ придает этому дельфийскому изречению новый смысл, делая самопознание основным принципом своей философии. Познание себя, своей нравственной сущности и ее осуществление в жизни – таков путь к достижению смысла человеческой жизни. "Познай, кто ты есть, и стань собой!"– говорит философ.
Исходя из принципа самопознания, Сократ развивает ряд идей, которые оказались исключительно плодотворными для всего последующего развития философии:
1. Чтобы прожить достойную жизнь, надо жить осознанно. Недостойно жить изо дня в день, не давая себе отчета в том, как я живу.
2. Истина находится в каждом из нас – не в расположении звезд, не в заветах отцов и не во мнении большинства. Следовательно, никто не может преподать истинное знание о жизни, его можно достичь только собственными усилиями.
3. У самопознания есть внутренний враг, это – самомнение. Часто человек уверен в том, что обладает знанием истины, хотя на деле лишь защищает свое субъективное мнение. Люди постоянно говорят о справедливости, о мужестве, о прекрасном, считают их важными и ценными в жизни, при всем том не зная, что это такое. Получается, что они живут, словно во сне, не отдавая себе отчета в своих словах или поступках.
Пробуждать от этого сна разума, способствовать осознанному отношению к своей жизни – задача философа. Вступая в беседу с Сократом, человек, даже если сначала разговор заходил о чем-то другом, не мог остановиться прежде, чем он пройдет какой-то отрезок пути самопознания, пока не отдаст "отчета в себе самом, как он жил и как живет теперь".
Философия – это систематическое и критическое исследование способа наших суждений, оценок и действий, имеющее целью сделать нас более мудрыми, лучше познать самих себя и тем самым совершенствоваться.
Подобно софистам, Сократ сосредоточил все внимание не на том, как устроено мироздание, а на "делах человеческих". Но в отличие от софистов его интересует не человек, умеющий отстоять свое мнение в споре, а человек, познающий истину. Что же такое человек? В чем сущность человека?
Если искать морфологические, физиологические, даже психологические критерии отличия человека от других живых существ, то разница будет скорее количественной. Человек и шимпанзе в строении своего организма имеют между собой больше общего, чем, скажем, шимпанзе и змея. Чтобы установить сущность человека, необходимо найти не количественное, а качественное отличие. Таким качественным отличием человека от всех живых существ выступает его разумность. Сократ использует такую аналогию. Мы обычно различаем деятеля – и инструменты, которые он использует. В человеке деятелем выступает его разумная душа, а тело и его органы – только инструменты ("орган" по-гречески и значит "инструмент"). Понятно, что сущностью человека являются не инструменты, а сознательный деятель – разумная душа.
Отсюда знаменитые этические парадоксы Сократа.
1. "Добродетель есть знание". По общепринятому мнению, нравственные качества человека не зависят напрямую от его знаний: можно иметь два высших образования и при этом быть очень неразвитым в нравственном отношении. Но Сократ имеет в виду не профессиональные знания, не знания о внешнем мире, а знание человеком самого себя, своей нравственной сущности.
Добродетель – это то, что приводит каждое существо к совершенству, т.е. делает его тем, чем оно должно быть. Сущностью человека является его разумная душа. Спрашивается, что может сделать более совершенной разумную душу? Знание. Люди ценят богатство, власть и здоровье, не задумываясь при этом, что неразумное применение может делать их даже большим злом, чем бедность, подчинение и болезнь. Получается, что сами по себе богатство, власть и здоровье не являются ни добром, ни злом. Они становятся тем или другим в зависимости от того, разумно или неразумно мы к ним относимся. Поэтому добродетель есть знание, а именно, знание себя, которое позволяет человеку делать разумный выбор.
2. "Никто не делает зла сознательно". На первый взгляд, это противоречит здравому смыслу: разве люди не совершают намеренно действия, которые приносят другим зло. Но вот как рассуждает Сократ. Если кто-то совершает зло, он делает это по незнанию. Человек, такова его природа, всегда выбирает лучшее для себя. И нельзя его за это винить – так он устроен. Поэтому когда человек творит зло, он делает это не ради зла, а ради своей собственной выгоды, то есть блага как он его понимает. Если бы он правильно понимал свое благо, то не совершил бы ничего злого. Значит, дело в непонимании человеком того, в чем его истинное благо, то есть – в незнании.
Сам Сократ не согласился бы с тем, что это парадоксы, то есть оригинальные мнения. По его убеждению, это истины, к которым придет каждый человек, если освободить его душу из плена ходячих мнений.
Путь, следуя которому человек переходит от мнений к знанию, получил название диалектики.
В переводе с греческого диалектика означает "искусство беседы, спора". У Сократа диалектика – это искусство задавать вопросы, направляя спор таким образом, чтобы в результате столкновения противоречивых мнений рождалась истина.
Часто основное внимание уделяют логической стороне диалектики как метода исследования понятий и установления точных определений. Эта сторона важна, но гораздо важнее для Сократа нравственный смысл диалектики. Цель диалектического метода – воспитание души. Вести диалог с Сократом означало держать "экзамен души", подводить итог всей своей жизни. В этом самоотчете о собственной жизни и в указании на истинный смысл жизни, придающий ей ценность, и заключалась конечная цель диалектического метода.
Чтобы эта цель стала достижимой, диалектический метод должен включать в себя два момента. Он должен:
1) разрушать самомнение участников диалога, уверенных, что они не просто высказывают свое мнение, а уже знают истину;
2) способствовать рождению истины.
Первый момент диалектики – эленктика – имеет характер "обличения", то есть проверки мнения на истинность. «Обличить преступника» означает сделать явным, что он – преступник, так и эленктика делает явным, что мнение – это только мнение, а не знание.
Что такое мужество? Военачальник Лахет, не раздумывая, отвечает: "Если кто добровольно остается в строю, чтобы отразить врагов, и не бежит – знай, это и есть мужественный человек".
– А если, – спрашивает Сократ, – он не остается в строю, а бежит, и все же продолжает сражаться с врагом? Так действует скифская конница, которая пускается в притворное бегство, а затем внезапно выстраивается и в полном боевом порядке встречает расстроенные ряды преследующего ее неприятеля.
– Так это же легкая скифская конница так сражается, – возражает Лахет, – а я говорю о тяжеловооруженной пехоте эллинов.
– Кстати, подобную боевую тактику применяли и спартанцы. Но разве – продолжает Сократ – я спрашиваю тебя только о воинском мужестве? В действительности я хотел у тебя узнать о людях, мужественных не только в бою, но и среди морских опасностей, в болезнях, в бедности и в государственных делах. А вдобавок и о тех, кто умеет бороться со своими страстями и побеждать их – ведь мужество проявляется и в этом.
Что же такое мужество, которое во всех этих различных случаях оказывается одним и тем же? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно иметь общее понятие мужества, и собеседник Сократа пытается определить его как "некую стойкость души". При этом он соглашается с тем, что эта стойкость должна быть разумной: неразумную стойкость следует скорее называть скорее безрассудной отвагой.
– А знаем ли мы, по отношению к чему эта стойкость разумна? – спрашивает Сократ. Возьмем воина, который проявляет стойкость и стремится сражаться на том разумном основании, что его войско численно превосходит врага и к тому же ожидает подкрепления – разве не правильнее говорить о мужестве того, кто ему противостоит и, находясь в меньшинстве, продолжает сражаться?
–Того, кто сражается в меньшинстве.
– Но разве такая стойкость не будет менее разумной, чем первая? Мы же признали, что мужество – это не безрассудная отвага и стойкость. А теперь снова твердим, что неразумная стойкость называется мужеством!
Таким образом, "обличение", которое проводит своими искусно поставленными вопросами Сократ, побуждает Лахета признать, что у него нет истинного понятия мужества.
Тогда попытку определить его делает Никий, видный стратег. Но и предложенное им определение оказывается несостоятельным. Если, как он утверждает, мужество - это знание о том, «когда следует опасаться и когда дерзать», то вопрос приобретает универсальный характер: ведь чтобы ответить на него, необходимо обладать «знанием обо всем добре и зле во всех их проявлениях». Но такое определение противоречит предыдущему утверждению о том, что мужество - лишь часть добродетели.
– Значит, - заключает Сократ, - мы так и не выявили, что же такое мужество.
Перейдем ко второму моменту диалектического метода - моменту майевтики, духовного повивального искусства,
По Сократу, душа способна рождать истину, только если она уже "беременна" истиной. Себя же он полагал, как мы видели, "не знающим", т.е. он не считал себя вправе преподавать готовые истины. Его роль в философском диалоге была совсем иной. Как женщина при родах нуждается в акушерской помощи, так и ученик, душа которого беременна истиной, нуждается в помощи со стороны своего рода повивальной бабки для высвобождения истины на свет. Вот это и есть майевтика Сократа.
Полушутя-полусерьезно Сократ говорит, что искусство майевтики он перенял у своей матери, повитухи Фенареты:
"В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, – отличие, пожалуй, только в том, что я принимаю роды души, а не тела".
Диалектик принимает роды души, а не тела, поэтому важное отличие его искусства в том, что он умеет отличать истину от мнений, которые являются только "призраками истины". Не бывает так, чтобы у роженицы рождались "иной раз призраки, а иной раз – настоящий ребенок". Но так бывает с человеческой душой, которая способна рождать переменчивые мнения вместо истины.
Нужен опытный наставник, который своими вопросами стимулирует движение души от мнений к знанию. Философствование – это процесс вопросов и ответов, диалог между людьми, один из которых ищет понимания, а другой, уже достигший определенного уровня понимания, хочет помочь новичку.
"Философ – не профессия, а образ жизни". Этот афоризм очень точно выражает позицию Сократа: занятия философией имеют смысл, если они преображают жизнь.
Альбер Камю, писатель и философ, однажды сказал замечательную вещь. Когда человеку семнадцать лет, он не отвечает за свое лицо. Оно такое, каким сделали его наследственность, семья, школа. Когда же человеку двадцать пять, продолжает Камю, он отвечает за свое лицо. Как личность человек создает себя сам, и в этом смысле он действительно "ответствен за свое лицо".
Сократа называли "воплощенной философией", он стал своего рода эталоном философа. В личности философа знание и добродетель неразделимы. Философия, которую он проповедует, требует приложения на практике. На этом пути философа подстерегают многие опасности.
Первая опасность в том, чтобы удовлетвориться одними философскими рассуждениями. Существует пропасть между мудрыми сентенциями и решимостью на деле изменить свою жизнь, между правильными словами и подлинным осознанием и преображением самого себя.
Еще одна опасность, не менее серьезная – возомнить, будто можно обойтись без философского рассуждения. Необходимо, чтобы философский образ жизни обосновывался рациональной и аргументированной философской позицией. Мы должны стараться уяснить себе, исходя из каких принципов мы поступаем именно так, а не иначе, должны размышлять над собственным опытом и над опытом других.
Наконец, надо постоянно помнить, что жизнь философа самым непосредственным образом связана с заботой о других, и что такая забота есть внутреннее требование философского образа жизни, особенно в современном мире. Философ остро чувствует свое одиночество в мире, пораженном двоякого рода неразумием: тем, что порождается идолопоклонническим культом денег, и тем, что проистекает из нищеты и страданий миллионов людей. Философия учит нас не смиряться и продолжать действовать так, как повелевает разум, продолжать невзирая ни на что жить согласно той норме, какую представляет собой идеал мудрости. Даже если наша деятельность кажется нам весьма ограниченной в своих возможностях.
PAGE
PAGE 5