Народный в котором они якобы брали огромные кредиты.

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Annotation

Жители захолустной деревеньки становятся должниками банка «Народный», в котором они якобы брали огромные кредиты. Селяне ни о каких кредитах ни сном ни духом – многие и слова-то такого не знают. До поры до времени уведомления о необходимости погашения многомилионных задолженностей кажутся ошибкой или злой шуткой, но в один прекрасный момент в деревне появляются сотрудники коллекторского агентства и начинают выбивать из жителей долги. Остановить беспредел кредиторов берется спецназовец Иван Григорьев, который приехал в родную деревню в отпуск…

Кирилл Казанцев

Кредит на смерть

Глава 1

Свист винтов заглушал музыку, звучавшую в плеере сержанта Антона Перевязкина. Красноватая пыль покрывала все его лицо и одежду так, что чистыми оставались лишь круги вокруг глаз, которые закрывал недавно прибор ночного видения.

Иван Григорьев понимал, что тоже выглядит не самым лучшим образом: «горка» вся изорвана, будто его собаки драли, на шее глубокая ссадина. Он дико устал и мечтал лишь о том, чтобы поскорее отмыться и рухнуть в кровать.

Соревнования были настоящим адом. Многокилометровый марш-бросок, скрытое перемещение по горной местности, преодоление водной преграды, ведение разведки дозорами, маскировка, имитация спасения раненого бойца с оказанием первой доврачебной помощи, захват штабной машины, языка и секретных документов. В финале уничтожение командного пункта условного противника. Они выполнили свою задачу, опередив по очкам соперников из спецназа бывшей братской республики. Когда все закончилось, навалилась усталость.

Вертолет медленно опустился на посадочную площадку.

Лейтенант Илья Конюхов подхватил свой «АК-74», хлопнул Ивана по плечу и заявил:

– Подъем! Чего ворон ловишь?

Пилот заглушил двигатели вертушки, но винты еще некоторое время продолжали вращаться по инерции, постепенно замедляясь. Иван поднялся, взял свой «Винторез», накинул на плечи рюкзак, заметно полегчавший за время соревнований, и двинул к выходу. В первую секунду солнце снаружи ослепило его так, словно перед лицом взорвалась световая граната. Парню пришлось прищуриться и заслониться рукой от жгучих лучей, резавших глаза.

Оказавшись на земле, он обернулся, увидел, как из вертушки выбирался Перевязкин со своим гранатометом, и уперся взглядом в его саперные ботинки фирмы «Мартер Хорнер». Антон гордился ими и уже всем надоел своими рассказами о том, как приобрел эту обновку за три сотни зеленых. Мол, благодаря специальным свинцовым вставкам они амортизируют удар и предотвращают отрыв конечностей, если наступишь на мину. Будто бы наши «крокодилы», подбитые гвоздями, с ними и рядом не стояли.

Иван подумал, что и ему такие не помешали бы, да еще рюкзак с анатомической спинкой и нормальными плечевыми обхватами. Он ведь за эти дни всю спину в кровь стер. После очередного марш-броска Григорьев обязательно давал себе обещание приобрести все это, но каждый раз откладывал, а потом вновь проклинал свои «крокодилы», рюкзак и экипировку.

– Ну что, по бабам, товарищи, – осведомился Антон, глянув на Ивана с хитрым прищуром.

Этой фразой сержант кратко изложил все свои планы на отпуск и ждал поддержки старшего товарища, но Иван его очень разочаровал, сказав, что поедет в деревню навестить родителей.

– Как знаешь. – Перевязкин вздохнул и хлопнул его по боку. – Если тебе нравится коровам хвосты крутить, то пожалуйста, вали в свою деревню…

Иван скривился от боли, а сержант хохотнул и заявил:

– Да ты прямо совсем раскис.

– Смотри, дождешься у меня, – припугнул приятеля Иван, напустив на себя грозный вид.

Конюхов, шедший впереди, обернулся к ним и, чтобы поддержать Ивана, бросил:

– Я тоже к своим поеду, а то жена уже, наверное, забыла, как я выгляжу.

– Только ты без предупреждения не заявляйся, лучше позвони ей заранее. Всякое может случиться, – ласково посоветовал Антон.

– Ты на что это намекаешь? – сразу ощерился Конюхов.

– Да ни на что, – с невинным видом ответил Антон. – Просто не хочу, чтобы случилась очередная семейная трагедия. Приезжает муж из командировки…

Он не успел договорить, как Илья с ревом бросился на сержанта, но Иван ловко ухватил обоих за куртки, распихал в разные стороны и крикнул:

– Что вы как дети, ей-богу! Сейчас обоим коленки прострелю – будет время подумать в лазарете…

– Да он дождется, мать его!.. – задыхаясь, воскликнул Конюхов.

– Шутка это была. Не бузи, – оскалился в ответ Антон.

– Все, успокоились, – рявкнул на них Иван. – Я хочу тишины и спокойствия.

Однако тишины и спокойствия ему пришлось ждать долго. В плацкартном вагоне поезда прямо под ним расположилась веселая компания со стратегическими запасами спиртного. Иван старался отнестись к этому с пониманием, но в одиннадцать вечера, когда беспокойные соседи затянули пьяными голосами песню, его терпение лопнуло. Устное воздействие не возымело никакого результата, поэтому Григорьеву пришлось применить физическое, после чего в вагоне наступила долгожданная тишина. Проводница, проходившая мимо, озадаченно поинтересовалась, чего это люди валяются где ни попадя. Иван вежливо ответил ей, мол, притомились очень, до полок не смогли доползти. В общем, засыпая, Иван подумал, что все-таки сделал доброе дело. В вагоне ехали семьи с детьми, которым незачем было всю ночь слушать пьяный бред вперемешку с великой и могучей, но все же неформальной русской лексикой.

В стареньком здании сельского почтового отделения кипела работа. Начальница Надежда Осиповна отсчитывала деньги, предназначенные для выплат пенсии. Почтальон Елизавета Старостина сортировала корреспонденцию. Обеим женщинам уже перевалило за шестьдесят, но работу свою они бросать не собирались. С одной стороны, это какая-никакая, а прибавка к их мизерным пенсиям. С другой, что тоже немаловажно, налицо уважение односельчан, укоренившееся за долгие годы работы. В каждом доме их ждали так, как никого другого. Они были чем-то вроде связующего звена между селянами и остальной цивилизацией. Валентина в ответ лишь тяжело вздохнула.

Родное село Голоштанное встретило Ивана неприглядными картинами разрухи и запустения. Дорогу по центру покрывали глубокие выбоины, напоминающие воронки от ковровой бомбардировки. Асфальт сохранился небольшими фрагментами то там, то сям. Человек несведущий никогда бы не понял, что перед ним дорога с твердым покрытием, обозначенная на карте района. Более того, по документам ее регулярно ремонтировали, а пару лет назад якобы заменили полностью дорожное полотно. – Так сын же приехал, – оправдываясь, воскликнул тот. – И потом, ты же знаешь, что это сосудорасширяющее…

Упавшее дерево перегородило дорогу, и объехать ствол не было никакой возможности. Валентина остановилась, слезла с велосипеда и попыталась перетащить его через преграду. Однако сделать это оказалось не так просто. Тонкие ветки запутались в спицах, и велосипед застрял. Она тянула его и не услышала шагов за спиной. Женщина краем глаза увидела какое-то движение и резко обернулась. – Это Борис. Мы… решили проблему с почтальоншей, – произнес Февраль многозначительно.

– Что?.. Я не понял, как именно решили, – уточнил сбитый с толку собеседник.

– Она, короче, ласты склеила. Так понятно? – сдерживая злость, пояснил Февраль и подумал, что их наниматель – полнейший придурок.

Все ему надо говорить открытым текстом. Никак не понимает человек намеков.

– Ласты склеила, – повторил собеседник. – Умерла, значит. И как это произошло?

– Быстро и тихо, – ответил довольный собой Февраль. – Короче, чистая работа. За это накинуть полагается. Как за сверхурочные.

Профессор, прикуривавший сигарету, согласно кивнул. На мокрое дело они не подписывались. Даже разговора такого не было. Значит, и платить за работу надо по отдельному тарифу.

– А я не просил вас ничего с ней делать, – ледяным тоном произнес заказчик, явно разгневанный не на шутку. – Какого хрена вы это учинили, а теперь еще и докладываете?

– Такого!.. – сорвался на крик Февраль. – Ты что, фраер, не догоняешь, что она была свидетелем? Я их не оставляю! Если думаешь, что ты такой верченый, то обломись. Мне нужны мои бабки, иначе уложу тебя рядом с почтальоншей! Догоняешь, вшивый, своим калганом, к чему я! Повторять не надо?!

– Не надо, – произнес собеседник.

Судя по тону, эти наезды его нисколько не смутили.

– Не вздумай напарить нас, – предупредил Февраль. – Мы с корешем, если что, найдем тебя и отрежем все выступающие части тела.

– Встречаемся в восемь утра в кафе «Виноградная лоза» на выезде из города. Я отдам деньги. Знаете, где это? – спросил собеседник ровным тоном. – Едешь в сторону…

– Знаю я эту тошниловку, не загоняйся, – оборвал его Февраль. – Мы будем там, а ты вези бабки.

– Тогда до завтра.

– Пока, – буркнул Февраль, отключил телефон и сообщил подельнику: – Завтра получим бабки. Этот фраерок подгонит их к черной шашлычной на выезде.

– Он что, места получше не мог найти? – скривился Профессор, вспомнив убогую обстановку заведения, паленую водку, которую там разбавляли водой, и фирменное блюдо – шашлык из Бобика.

– Да, надо было забивать встречу в каком-нибудь ресторане, мать его, – вздохнул Февраль, глядя на успокоившуюся водную поверхность, затем подхватил велосипед и швырнул его в озеро.

Профессор, желая помочь, хотел бросить в воду сумку почтальонши, но напарник перехватил его руку, грубо рванул и заорал:

– Что делаешь, придурок?! Надо проверить, что там! Она про бабки базарила.

– Да газеты там. Их и так видно.

Профессор обиделся и в очередной раз подумал, что пора бы Февраля пристрелить. Старик пинает его, как щенка. Однако мысли убийцы сразу же сменили направление, когда Февраль извлек со дна сумки увесистый сверток с деньгами.

Он с насмешкой посмотрел на Профессора и изрек:

– Дуракам деньги ни к чему. Это я забираю себе.

– Как?.. – возопил Профессор срывающимся голосом. – Давай делиться! Я ее завалил, основную работу сделал.

– Ни хрена не получишь, – процедил сквозь зубы Февраль. – Ты, чудило, хотел их выкинуть, а я спас. Значит, деньги мои. Если будешь быковать, я тебя мигом погашу. Что, хочешь попробовать?

– Нет, – после секундного молчания ответил Профессор и посмотрел на подельника исподлобья.

Он решил, что теперь уж точно завалит старика, но чуть позже, когда им отдадут бабки.

Глава 2

Опыт, приобретенный в армии, сначала в военном училище, потом в разведке спецназа, оказался очень кстати, когда он устраивался на работу начальником службы безопасности банка. Ну и, конечно, знакомые помогли. Илья Петрович Сомов умолчал лишь об одном – о своем бесславном увольнении из ГРУ.

Тогда все как-то глупо вышло. На его родственника-коммерсанта наехали какие-то ушлепки. Он решил помочь разобраться, причем действовал не один, привлек нескольких бойцов, пообещав им материальное вознаграждение. В разгар разборки пустырь окружил СОБР. Уйти не было возможности, пришлось сдаться.

Потом в прессе разразился страшный скандал. Дескать, спецназовцы занимаются крышеванием – какой позор! Илье Петровичу пришлось срочно увольняться. Повезло еще, что в тюрьму не упрятали. Тех бойцов, что были с ним, тоже прогнали прочь.

Позже Илья Петрович узнал, что один из них, Вася Курагин, в настоящий момент работал охранником в ночном клубе и почти спился. Двое других исчезли – видно, подались в наемники.

Чтобы как-то искупить вину перед парнями, Илья Петрович встретился с Курагиным и предложил работать на него, но тот отказался, причем без всякой причины. Сомов подумал, что бывший сослуживец просто махнул рукой на свою жизнь. Ему стало на все плевать. Что ж, его выбор.

Сам Илья Петрович на свое житье-бытье не жаловался. Платили ему хорошо, подразделение работало как часы. Все выверено и отлажено. Его напрягала лишь работа с должниками, которых у банка становилось все больше и больше. Люди хватали доступные кредиты, не думая о последствиях, и лишь потом понимали, что за все надо платить. Вот тут и начиналась игра в прятки с банком.

Работая с должниками, Илья Петрович то тут, то там преступал закон. Без этого не получалось – одно цепляло другое. Планка приемлемости постепенно опускалась. В ход шли все средства: угрозы, шантаж, запугивание и даже физическое насилие. Это затягивало так же неумолимо, как зыбучие пески. Он понимал, что превращается в банального рэкетира, но деваться было некуда.

Однако последнее задание оказалось просто из ряда вон. Надо было взыскать долги с жителей трех деревень, многие из которых давно переступили пенсионный возраст. Среди них были даже ветераны войны и ударники труда. В общем, контингент – хуже не придумаешь. А главное, кредиты у всех не маленькие, по два-три миллиона. Если деньги истрачены, то как взыщешь такую громадную сумму с древней старухи, которая живет в обветшалой халупе?!

Он отправил в деревни своих парней, чтобы разведали ситуацию, а сам твердо решил, что заниматься этим делом не станет. Пусть шеф найдет кого-нибудь другого.

В ответ на его мысли ожил сотовый. Звонил шеф. Илья Петрович в недоумении посмотрел на часы. Половина восьмого. Чего это он в такую рань? Однако придется ответить.

– Да, Альберт Джабраилович.

– Доброе утро, Петрович. Слушай, не в службу, а в дружбу заскочи за мной по пути на работу. Пашка погнал мою машину в ремонт, а на такси я ездить не люблю.

– Хорошо, буду, – пообещал Илья Петрович, подумав, что это весьма кстати.

По дороге он озвучит Альберту свою позицию без свидетелей. Если хочет, пусть увольняет. Плевать.

Сомов сунул телефон в карман и заглянул на кухню. На столе стоял завтрак, приготовленный женой. Сама она уже ускакала на работу. Детей тоже не было. Дочь отправилась в свой лицей, а старший сын уехал на занятия в университете. Присев за стол, Илья Петрович позавтракал в одиночестве, а затем отправился за шефом.

Профессор уверенно вел свою «четырнадцатую» по шоссе. Февраль сидел рядом, приканчивал вторую банку пива и наслаждался, но не напитком, а сознанием того, что подельник мучается, наблюдая этот процесс. Если бы они катались по городу, то Профессор уже давно принял бы на грудь, но им надо было ехать через пост ДПС, где его машину уже хорошо знали и тормознули бы непременно. В это время джип притормозил на повороте. Водитель глянул вниз, удовлетворенно качнул головой и нажал на газ. Дело было сделано. Джип развернулся и погнал обратно в город.

– Альберт Джабраилович, я хотел бы поговорить о деревенских жителях, которые нам задолжали, – начал Илья Петрович, когда начальник удобно разместился в салоне его авто. – Понимаете, там такая ситуация… словом, это может сильно навредить имиджу нашего банка. Я, правда, отправил туда своих людей, чтобы они все разузнали, но прессовать парни никого не будут. – Зайди ко мне в кабинет через двадцать минут. У нас будет совещание. Подъедут люди из агентства. Я хочу, чтобы ты присутствовал на встрече с ними.

Очень скоро Иван понял, что марш-бросок – ерунда по сравнению с домашней работой под руководством отца, который не давал ему отдохнуть ни минуты. Когда Иван возмутился, тот схватил бревно и с обиженным видом поволок его к пилораме. Протащив груз метра два, он охнул, схватился за спину и сел на землю. Ворча себе под нос, отец двинулся к воротам. Было видно, что шел он довольно свободно, значит, недавний приступ радикулита был очередным спектаклем. Иван решил поднять эту тему, когда вернется.

Иван притормозил на лесной дороге у оврага, вылез из машины, огляделся, взял лопаты из багажника и двинулся в глубь леса. Там он отыскал укромное место на возвышенности. Вершина небольшого холма идеально подходила для устройства тут схрона. По всем признакам люди в этих местах были редкими гостями. Старый сухостой и густой подлесок, ощетинившийся ветками, образовывали непролазные дебри. Нет ни тропинок, ни даже следов. Что могут сделать милиционеры в такой ситуации? Спишут на него либо переквалифицируют в висяки. Перспектив никаких. Иван вздохнул, вернулся к машине и поехал домой. Убитая из местных. Значит, скоро он узнает, кто она, и постарается посодействовать родственникам в поисках. Они вместе обнаружат тело, а потом уже можно будет разбираться, кто это сотворил.

Старший лейтенант милиции Игорь Николаевич Конопаткин служил участковым ровно столько, сколько себя помнил. Под его юрисдикцией находились три села, несколько дачных кооперативов и новый поселок, выстроенный на месте совхозных садов. После очередного сокращения личного состава РОВД ему добавили еще два села. Народонаселения в них, конечно, поубавилось, но проблем от этого меньше не стало. – А вы убедились, что это действительно был труп? – поинтересовался Конопаткин, помогая девушке подняться.

Она покраснела и смущенно пробормотала:

– Я проверяла стетоскопом, пульс щупала и зрачки. Может, я ошиблась?

– Да уж, наверное, – буркнул водитель. – Мертвые-то обычно не встают.

– Я просто недавно работаю на «Скорой», – стала оправдываться докторша. – Еще ни разу не выезжала на аварии. Чтобы вот так… Столько крови. Он был похож на труп. Я жутко испугалась, когда этот человек встал! Зачем же он убежал? Ему ведь требуется медицинская помощь.

– В машине нашли оружие и крупную сумму денег. Потому он ноги-то и унес, – пояснил инспектор ДПС, поднимая рацию. – Это четвертый. У нас с места ДТП труп сбежал.

– Что за шутки? – рявкнул в ответ дежурный по РОВД.

– Это не шутки, – возразил инспектор. – В разбившейся машине обнаружены деньги и оружие. Один из пострадавших, пользуясь тем, что его посчитали трупом, свалил из машины «Скорой помощи».

Он перечислил приметы сбежавшего покойничка. Дежурный попросил описать характер ранений, и инспектор повернулся к докторше.

– Я не успела разглядеть, – всхлипнула она. – Помню, что на правой стороне лица имелась обширная гематома.

– Ладно, мы тогда поедем, – произнес Конопаткин. – Нам тут делать нечего.

– Давайте, – кивнул инспектор.

Потерпевший, молодой парень в дорогом костюме и аккуратных очках, придававших ему интеллигентный вид, ожидал их в здании сельсовета. Он назвался представителем банка, протянул накатанное заявление и предложил проводить до дома обидчика.

Конопаткин проглядел написанное, подивился и вежливо отказался от предложения:

– Вам лучше сейчас там не появляться, чтобы не спровоцировать новый конфликт. Ждите меня здесь. Я съезжу и проверю все на месте. Если факты, изложенные в заявлении, подтвердятся, то дело после тщательного расследования будет передано в суд.

– Неужели вы туда один поедете? – удивился парень. – Это же настоящее бандитское гнездо. Надо ОМОН вызвать или спецназ.

– Давайте я сам разберусь, что мне делать, – отрезал Конопаткин, раздражаясь.

Ему уже давно надоело, что кто ни попадя учит его вести дела.

Тут еще совершенно некстати появился бывший председатель колхоза и деловито забасил:

– Игорь, ты уж разберись с этим Сашкой Григорьевым. Прямо чистый уголовник!.. Кидается с оружием на людей. Мне такие в селе не нужны.

– Разберемся, Петя, – отозвался Конопаткин с кислым видом, торопясь покинуть здание сельсовета. Еще минута таких поучений, и он точно взорвался бы.

Было заметно, что Крынникову очень не понравилось, что участковый назвал его Петей. Бывший председатель теперь считал себя едва ли не хозяином района и требовал соответствующего отношения к собственной персоне. В других колхозах люди уже давно оформили землю в собственность, поделили паи и сдавали свои участки в аренду. Крынников же тянул с этим, не оформлял колхозное имущество, чтобы легче было его разворовывать.

Вот кого надо было действительно арестовывать!.. Он давно уже оформил бы всю землю на себя и продал, если бы нашелся покупатель, но колхозные угодья находились в очень запущенном состоянии. Требовалось вложить в них немалую сумму, прежде чем что-нибудь получить. Система полива уничтожена полностью. Ни техники, ни людей. Коттеджи тут тоже не построишь, потому что село далеко от основных магистралей и дорога к нему в ужасающем состоянии.

Размышляя об этом, Конопаткин вышел на крыльцо, спустился по ступенькам и влез на переднее сиденье «уазика». Царев завел двигатель и вопросительно посмотрел на начальника.

– К Прохоровым, – велел участковый и тяжело вздохнул.

Февраль очнулся и резко вскочил. Все тело прострелили иглы ослепляющей боли. Ребра наверняка были переломаны. Он едва сдержался, не заорал благим матом. Февраль с тихим стоном сорвал с лица простыню и увидел, что находится внутри машины «Скорой помощи», а у задних дверей по стеночке сползает девушка в белом халате. Ее лицо от страха было того же цвета. Врач на секунду заколебался, затем взял деньги и вышел из палаты, не задавая лишних вопросов. Февраль понимал, что долго в больнице оставаться не сможет. Нужно было подыскать надежную хату. Сотовый чудом выжил при аварии. Февраль достал его из кармана пижамы и набрал номер одного старого кореша. Тот ему был должен и не откажет в услуге. Едва он закончил говорить, вошли врач с медсестрой и повезли его в процедурный кабинет, чтобы наложить гипс.

Иван подъехал к дому родителей, посигналил, и створки ворот стали медленно расходиться. Однако открывал их не отец, а высокий, грузный седой мужчина в форме участкового. Иван с трудом узнал в нем Конопаткина. В детстве они с пацанами дразнили его дядей Степой и конопатым. Однако, несмотря ни на что, он казался им героем. Мужики в деревне замолкали, когда милиционер проходил рядом с ними. От участкового исходила сила и уверенность. А теперь пред ним стоял старый и усталый человек, вовсе не похожий на супермена. – Да шучу я, шучу, – успокоил его отец.

Глянув на лица представителей коллекторского агентства «Пилигрим», Илья Петрович Сомов понял, что старикам, задолжавшим банку, придется несладко. Таких харь он не видел даже в лихие девяностые – просто ископаемые мастодонты. У двоих из трех сломаны носы. Третий, со звериным взглядом и лицом, покрытым то ли пятнами от ожогов, то ли со следами какой-то болезни. Словом, всей троице можно сниматься в фильмах ужасов без грима. – Занимайся, – кивнул Камаев.

Глава 3

Не успела Надежда Осиповна войти в двери, как возбужденная подчиненная огорошила ее неприятной новостью.

– Я так и знала! Она сбежала со своим любовником и прихватила все денежки, – выпалила Елизавета Старостина вместо приветствия.

– Кто? – застыла в изумлении Надежда Осиповна.

В глубине души она уже знала ответ на этот вопрос, но отказывалась верить. Подобное могло случиться где угодно, только не у них. В штате почтового отделения числилось три человека, поэтому немудрено было догадаться, кого собеседница имела в виду. Как Валентина могла решиться на такое? Может, это ошибка? Нет, Лиза точно что-то напутала. Она имела в виду кого-то другого.

– Кто? Игнатова, конечно! Я же ей вчера еще говорила, – сварливо ответила Старостина, разрушив последние иллюзии начальницы и ее надежды на спокойную старость. – Да ты помнишь, Надя. А она мне еще заявила, сама, дескать, почту разноси! Нет, говорит, у меня никакого любовника! А мне-то люди все рассказали. Просто так болтать не станут!

– Так, объясни все по порядку, – приказала Надежда Осиповна, присев на стул.

Ноги сами собой подкосились, лишь только она подумала о предстоящем скандале. Чем это грозило ей? Могли уволить! Женщина не была сильна в юриспруденции, но подозревала, что ее, возможно, будут судить за халатность, скажут, что доверила деньги черт знает кому. Хуже того, заставят компенсировать потерю из зарплаты. Может ли такое быть?

Она тщетно старалась вспомнить, что приключилось с начальницей почты из соседнего села, когда там произошло нечто похожее. Из головы не выходил лишь жуткий скандал. Этот случай люди обсуждали до сих пор. Родители беглой почтальонши переехали жить в другой район.

Пока начальница мучилась от мыслей о грядущих катаклизмах, Елизавета Старостина подробно излагала историю начала своего рабочего дня. Она не забыла упомянуть о том, что пришла на почту на пятнадцать минут раньше.

– И сразу звонок. Из Горловки бабулька одна интересуется, почему не принесли пенсию. Потом второй, третий… Я позвонила Игнатовой, а у нее телефон недоступен. Как вам это нравится?! Я сразу заподозрила неладное. Позвонила соседям. Они сказали, что Валька сегодня дома не ночевала. Как утром уехала на велосипеде, так и все. Свет ночью не горел. Корова мычит не доенная. Сбежала, значит!

– Погоди!.. Почему сразу сбежала? – возразила Надежда Осиповна, ухватившись за спасительную мысль, промелькнувшую вдруг в сплошной пелене страха, застилавшей ее сознание. – Может, вовсе даже и нет!

– А где же она? – пожала плечами Старостина. – Дома не ночевала. Деньги взяла, пенсию не раздала и пропала.

– С ней могло что-нибудь случиться по дороге. Упала и сломала ногу или ударилась головой, – предположила Надежда Осиповна и зябко поежилась. – Может, Валя лежит где-то и истекает кровью?..

– Или сердечный приступ, – продолжила ее мысль Старостина. – Бывает и инсульт. Раз – и нет человека. Или маньяк!

– Все, хватит фантазировать, идем в милицию, – решительно произнесла Надежда Осиповна, поднимаясь со стула. – Ты видела ее любовника, того мужика, с которым Валю другие замечали?

– Я лично не видела, но мне довольно подробно его описали, – призналась Старостина. – Он ездит на белой «четырнадцатой». Не молодой. Среднего роста…

– Вот и расскажешь все это в милиции, – заявила Надежда Осиповна, пропустив ее вперед.

Затем она вышла сама и заперла дверь почтового отделения.

Находясь под действием болеутоляющих и наркотиков, Февраль чувствовал себя почти хорошо. Душа пела. Избитое и травмированное тело переполняла нездоровая энергия, а кровь просто кипела от ярости. Он бы мог бросить костыль и свободно идти на загипсованной ноге, но решил, что это не самая хорошая идея. Напротив, пусть противник считает его слабым и уязвимым. – Тащи эту шалаву в зал. Там мы и побазарим.

– Ну, начнем, – выдохнул Сергей Живцов и похлопал по плечу водителя, чтобы тот остановил машину. – Вы не знаете, как проехать в Синенькие? – спросил он, по-детски обрадовавшись своей догадке.

Живцов зверем посмотрел на Горелого, фыркнувшего со смеха, перегнулся через забор и заорал во все горло:

– Убери собаку, старый пень!

Кавказцу не понравились действия крикливого незнакомца. Порвав цепь, разъяренный пес кинулся на него. Живцов едва успел отпрянуть от клацающих собачьих челюстей. Пес рычал, захлебывался лаем и неистово лез через забор, который выглядел весьма хлипким, не способным удержать такую мощную зверюгу.

Стена выхватил пистолет, но Живцов остановил его грозным окриком:

– Стоять! Только стрельбы мне тут не хватало. Сваливаем отсюда. С этим волкодавом разберемся потом, по-тихому, а сейчас поедем дальше по списку.

– Что-то херня какая-то по твоему списку получается, – заметил Горелый с хмурым видом.

– Ну, первый блин, как известно, комом, – парировал Живцов, захлопывая дверцу машины.

Они переехали к следующему дому. Там жила чета пенсионеров, современников Куликовской битвы, тоже глухих. Живцов употребил все свое терпение, доорался до хрипоты, но все же объяснил старикам, что они должны более двух миллионов. Мол, пришло время платить. Дед схватился за сердце, захрипел и скатился с лавки на пол. Бабка кинулась к нему и заголосила на весь дом, что их убивают.

– Ну и что теперь? – поинтересовался Горелый растерянно.

– Что-что, – передразнил его злой Живцов. – Звони в «Скорую». Мертвый дедок нам не нужен. – Уже на улице он сообщил соратникам, что они меняют тактику, и пояснил: – Надо выбрать кого-нибудь помоложе, чтобы ясно понял, чего мы хотим, и донес это до остальных. Они же между собой как-то общаются. Припугнем, и дело в шляпе.

– Хорошо бы, – скептически заметил Горелый.

Живцов снова обратился к своему списку, пробежал его глазами, ткнул в лист пальцем и радостно воскликнул:

– Вот, Григорьевы. Ему шестьдесят два, ей пятьдесят восемь. По идее, должны быть вменяемыми, если, конечно, не синячат.

– Ну, поехали. – Горелый вздохнул, внутренне готовясь к новым проблемам.

– Фамилия и адрес заказчика? – в двадцатый раз спросил Февраль у хозяина квартиры, прикованного к батарее отопления и основательно избитого. – Есть, – кивнул Толстый. – Там, в ножке стола.

Заявление об исчезновении Валентины Игнатовой лежало перед ним на столе в открытой папке. Конопаткин устало провел рукой по лицу. Ладонь сама собой сжалась в кулак и обрушилась на стол. Пустой бокал с ложкой внутри подскочил и зазвенел. Царев, чинивший рассохшийся стул, аж подпрыгнул от неожиданности и уронил на пол отвертку. – Сейчас освобожусь и подъеду, – сухо произнес участковый и положил трубку.

Он ожидал долгих расспросов, подозрений, угроз, но участковый просто повесил трубку. Послышались гудки. Да, местная милиция его удивляла все больше и больше. Иван отключил сотовый, заменил сим-карту и вышел на кухню, где негромко переговаривались родители. – Все, мать, звони в милицию.

Глава 4

Стоило Зинаиде Андреевне закончить разговор с капитаном из дежурной части РОВД, как перед воротами затормозил милицейский «уазик». Она удивленно посмотрела на сына.

– Оперативно работают, – улыбнулся Иван. – Можно подумать, что сидели где-то неподалеку. – Он повернулся к пленным и грозно спросил: – Что, участковый с вами в доле?

– О чем ты базаришь? – огрызнулся Горелый.

– Закрой пасть и не встревай, – рявкнул на него Живцов, наблюдая за милиционерами, идущими к дому. – Объяснять буду я.

– Так, разговорчики!.. – прикрикнул на них Иван.

Участковый вошел первым, обвел взглядом комнату и остолбенел, увидев озлобленных связанных мордоворотов со следами побоев на суровых лицах, сидящих в ряд у стеночки.

– Это еще что?

Следом вошел его помощник и тоже застыл.

– Эти люди ворвались к нам в дом с оружием, грозились убить и вымогали деньги, – отчеканил Иван без запинки.

– Все было не так, – спокойно возразил Живцов. – Гражданин начальник, можно я изложу свою версию?

– Для начала развяжи их, – приказал Конопаткин Ивану, указав на пленных, и добавил с укором, обращаясь уже к хозяевам дома: – Что ж вы за люди такие? Неужели нельзя как-то мирно решать свои вопросы, без оружия и мордобоя?

– Так они к нам ворвались, – пробормотал с виноватым видом отец Ивана.

Участковый жестом приказал ему молчать, а затем заявил Живцову, который растирал запястья:

– Я хочу увидеть ваши документы и узнать причину визита в Голоштанное.

Иван в это время снимал веревки с остальных.

Горелый шепнул ему незаметно на ухо:

– Ты еще ответишь, понял?..

– Не понял, – широко улыбнулся ему Иван.

Горелого от злости аж перекосило. Один глаз задергался, на скулах заходили желваки. Он был готов голыми руками разорвать Ивана, но не при ментах же…

Живцов подал участковому документы, разрешение на оружие, разрядил и протянул ствол, чтобы тот сличил номера. Горелый, сверля Ивана взглядом, полным ненависти, сделал то же самое. За ним последовали Стена и Кот. Все происходило в полном молчании.

Тишину нарушил Живцов:

– Я – руководитель коллекторского агентства. Мы выкупили у банка долги этих людей и приехали, чтобы взыскать их. Хотели договориться по-человечески, но этот отморозок сразу полез в драку. – Он указал на Ивана. – Я и рта не успел раскрыть. Видите, как он нас отделал, четверых здоровых мужиков, а на них – ни единой царапины. Они угрожали нас убить, а трупы своей псине скормить.

– Разберемся, – пообещал Конопаткин. – Идите в свою машину. Поедете за мной сначала в больницу, потом в участок, и там все подробно опишете.

Возражений со стороны коллекторов не последовало. Живцов кивнул своим сотрудникам, и они гурьбой вышли из дома. Барбос хрипло лаял на чужаков, но близко подойти боялся, так как от них пахло оружием и порохом. Эта смесь запахов не сулила ничего хорошего.

Проводив их взглядом, отец Ивана спросил участкового с обидой в голосе:

– Игорь, ты что, их отпустишь?

– Проверю все и отпущу. А ты хотел, чтобы я их прямо тут расстрелял, что ли? – раздраженно ответил Конопаткин. – На них следы побоев, а у вас – мотив. Вы же должны банку?! Не надо было их бить. Сразу позвонили бы мне, я бы приехал и разобрался во всем. А теперь выходит, что, даже если они вели себя как-то не так, вы все равно виноваты. Свидетелей, не считая членов вашей семьи, нет. Они избиты. Сейчас зафиксируют побои и накатают заявление. Что я могу сделать?

– Слушай, но ты же давно меня знаешь, – возмутился Александр Федорович. – Мы же правду говорим!

– Может, и правду, но закон есть закон, – вздохнул участковый, посмотрел на отца, потом на сына. – Единственное, что я вам могу посоветовать, это тоже написать заявление и съездить в больницу. Вдруг там у кого-нибудь из вас хотя бы царапину найдут. Имея ваше заявление, я поговорю с ними, чтобы замять это дело.

– Мы все сделаем, – кивнул Иван, понимая серьезность ситуации.

– Что творится! Почему честные люди должны оправдываться? – Александр Федорович сокрушенно покачал головой. – Ну да ладно, и на том спасибо.

– Кстати, если у вас все же имеется оружие, постарайтесь не устраивать стрельбы по таким вот деятелям. Звоните сразу мне, – попросил Конопаткин на прощание.

После его ухода отец устало опустился на лавку и произнес:

– Да, дела! Что теперь будет-то? Они же не отстанут!

– Конечно, не отстанут, – поддакнула мать, подметая с пола осколки.

Иван посмотрел в окно. Он видел, как от дома отъехал джип, а за ним милицейский «УАЗ». Было ясно, что отморозки вернутся и, возможно, с подкреплением. Его отпуск скоро закончится, а значит, следует решить эту проблему как можно скорее.

Иван повернулся к родителям и заявил:

– Все, батя, вставай, собирайтесь шустренько в больницу, а потом к участковому. Напишете заявление.

– Зачем?.. Не буду ничего писать! Я честный человек, – начал бурчать Александр Федорович.

– Ты это в суде потом будешь рассказывать, – предупредил его Иван.

С большим трудом ему удалось уговорить родителей поехать в районную больницу.

Представители коллекторского агентства через полтора часа приехали в участок с готовыми заявлениями, написанными как под копирку. Вид у гостей был жалким и немного комичным. Злые лица, сплошь покрытые синяками, ссадинами да кровоподтеками. У здорового угрюмого мужика со следами старых ожогов на лице рука покоилась на перевязи, а сломанный нос закрывала нашлепка из бинтов и пластыря. У главного из их команды была забинтована голова. Казалось, что избитые мордовороты несколько дней подряд участвовали в боксерском марафоне или повздорили с отрядом ОМОНа. Не верилось, что все это сделали один парень да чета пенсионеров. – Ничего, разберемся и с ним, – ледяным тоном произнес Живцов и достал сотовый.

Царев встал перед окном с озабоченным видом. – Едем, – подтвердил Конопаткин и запер на ключ двери участка.

Заседание совета директоров банка тянулось для Ильи Петровича бесконечно. Камаев настоял на присутствии Сомова, так как в повестке дня значились вопросы, относящиеся к его службе: работа с проблемными активами и повышение уровня безопасности финансовых операций. – Понял, учту. – Илья Петрович вздохнул, внутренне готовясь к кастингу на лучшего отморозка.

Иван ждал родителей в машине. Он видел, как отец постучал несколько раз, затем склонился и подсунул заявление и справку из больницы под дверь милицейского участка. После чего они с матерью вернулись в машину. – Да это с работы, – отмахнулся Иван.

В электронном почтовом ящике Живцов обнаружил письмо от офис-менеджера Светланы. Пользуясь связями их конторы, та пробила родственников Зеленовой, старухи из дома ужасов. В письме содержалась подробная информация о самой пенсионерке, ее дочери и сыне. – Я, в принципе, все равно собирался заслать их ночью в село, чтобы поучили уму-разуму колхозников, – признался Живцов. – Пусть заодно и с этим мальчонкой разберутся.

Глава 5

За последний год озеро значительно высохло и обмелело. У камышей появилась полоса вязкой грязи шириной метра три. Ноги сразу погружались в эту мерзость, из которой выступала вода. Везде по берегам раскинулись густые ольшаники с травой почти в человеческий рост.

Царев попробовал вначале подобраться к воде через заросли и зашелся крутой матерщиной, напоровшись на крапиву. Из травы поднялись полчища встревоженных комаров, которых не пугали ни солнце, ни ветер, налетающий порывами с озера. На водной глади то тут, то там виднелись целые островки камыша.

Конопаткин прикинул, что глубина озера, скорее всего, везде небольшая. Они спустили лодку и стали по очереди прочесывать водоем в поисках тела.

Догадки участкового подтвердились. Глубина везде была не более полутора метров. Багор постоянно цеплял траву. Вскоре они натаскали ее столько, что хватило бы на копну средних размеров.

Понятые в это время скучали на берегу, курили и незаметно прикладывались к пузырьку, спрятанному за пазухой у одного из них, местного мастера на все руки, которого все почему-то звали Генрихом. В качестве второго понятого Царев прихватил собутыльника Генриха, шалопая и лодыря Петра Евстюхова.

Оказавшись на берегу, Конопаткин передал багор и лодку помощнику, а сам присел на поваленный трухлявый ствол дерева отдохнуть. Отмахиваясь и отплевываясь от комаров, он посмотрел на заходящее солнце. Поиски следовало завершить до наступления темноты.

На немой вопрос сержанта участковый ответил:

– Последний заход. Давай здесь вдоль берега минут десять пошарь, и домой.

Царев молча забрался в лодку и оттолкнулся от берега багром. Старший лейтенант наблюдал за ним. Водная гладь в лучах заходящего солнца засеребрилась. Камыш на дальнем берегу окрасило красноватыми тонами, ряска почернела. Стало свежеть.

Генрих покосился на участкового и снова полез за бутылкой. Евстюхов, стоявший рядом с ним, жадно сглотнул слюну.

– Прекратили это дерьмо! – рявкнул на них разозленный Конопаткин.

Только пьяных в стельку понятых ему и недоставало до полного счастья.

– А чего мы сделали? – возмутился Генрих, резко выпрямившись.

Евстюхов отпрянул в сторону.

Конопаткин подошел к ним, вырвал из-за пазухи Генриха бутылку, в сердцах разбил ее о дерево и заявил:

– Сейчас домой поедем, там и нажретесь, как всегда, в дупель.

– Я, кажется, нашел, – закричал из лодки Царев, спугнув своим воплем куликов, притаившихся в камышах.

Все бросились к нему.

– Что нашел? – возбужденно спросил Конопаткин, наблюдая за тем, как помощник подтягивает к лодке что-то тяжелое.

– Сейчас, – пообещал Царев, напрягаясь изо всех сил.

Лодка накренилась. Борта едва не черпали воду. Багор медленно пошел наверх. Из воды в полуметре от лодки, поднимая ряску, показались почерневшие ветки, а затем и сам ствол топляка, похожий на какое-то водяное чудовище с черной блестящей кожей, покрытой илом.

– Это бревно, – крикнул Генрих, решив, что все вокруг до сих пор не поняли этого.

– Твою мать! – выругался разочарованный сержант.

Он собирался отпустить ствол дерева, но тот вдруг сам сорвался и быстро ушел в воду. Вскрикнув от неожиданности, Царев взмахнул багром, потерял равновесие и рухнул за борт.

– Все, дальше продолжать поиски не имеет смысла. Надо вызывать водолазов, – заключил Конопаткин, глядя на то, как помощник старается выбраться на берег, путаясь в траве и увязая в иле.

Отборный мат разлетался по округе, заставляя примолкнуть все живое. Одной рукой Царев нес багор, а другой тащил свою лодку, проклиная все на свете. Все получилось не так, как они планировали. Конопаткин рассчитывал на удачу, однако озеро было слишком заболоченно и обширно. Вдвоем никак нельзя тщательно обыскать его за несколько часов.

В этот момент Евстюхов вскрикнул, указывая на воду:

– Рука! Смотрите!..

В том месте, куда он указывал, под водой и вправду виднелось что-то белесое, похожее на человеческую руку.

– Леха, посмотри там, – велел помощнику Конопаткин.

Вымокший и злой Царев заложил по воде крюк, погрузился по грудь, помог себе багром и воскликнул:

– Есть!

– Тащи к берегу, – велел Конопаткин.

На душе у участкового было погано. Он все-таки надеялся, что Игнатова сбежала.

Из воды показались очертания тела и длинные русые волосы.

– Вы помогать будете или прикажете мне одному корячиться? – с обидой спросил Царев, отдуваясь.

Участковый приблизился. Тело как раз перевернулось на спину, открылось лицо. Несмотря на воздействие воды и повреждения, он сразу опознал в убитой пропавшую почтальоншу.

– Ну вот мы дело и раскрыли, – произнес Царев немного растерянно и как-то неуклюже.

Было видно, что он, как и все остальные, чувствует себя не в своей тарелке.

– Да уж, раскрыли, – пробормотал Конопаткин.

С наступлением ночи в Голоштанном светились окна не более чем в десятке домов. Обитатели всех остальных жилищ уже легли спать либо, как девяностодвухлетняя Мария Петровна Зеленова, экономя электричество, передвигались по дому в темноте, со свечой или с фонариком, заряженным днем. Никто не обратил внимания на то, что собаки в селе вели себя куда беспокойнее, чем обычно. Он знал, кто это сделал и где их искать. В деревне судачили, что председатель сдал бандитам под гостиницу сельсовет. Иван не сомневался в том, что найдет их и расквитается. Сначала он хотел просто пострелять обидчиков, потом остыл и принял решение ограничиться мордобоем. Но если у матери дела пойдут действительно плохо, то он прикончит их, как пить дать, всех до единого. Иван дал себе это обещание и поклялся выполнить его.

Бойцы вернулись в сельсовет с видом победителей. Торпеда сорвал с головы маску и смахнул ею пот с шеи. У него было широкое скуластое лицо, темные с проседью коротко стриженные волосы и прищуренные глаза, полные маниакальной подозрительности. Товарищи по оружию боялись лишний раз пошутить или улыбнуться в присутствии Торпеды. Тот все моментально принимал на свой счет, в чем угодно видел намеки, подколки и угрозы. Кулаки у него были тяжелые, а уважение к чужой жизни и здоровью отсутствовало начисто, поэтому желающих потягаться с ним в рукопашной или просто возразить не находилось. Адекватно среагировал на нападение лишь Торпеда. Его глаза успели привыкнуть к темноте. Он отразил боковой удар, перехватил агрессора, швырнул его об сцену и атаковал сам.

Поначалу Ивану казалось, что осуществить задуманное будет легко. Он без проблем проник в здание сельсовета, двинулся по коридору и натолкнулся на пару субъектов, которых накануне встречал в доме родителей. Григорьев прошел их играючи. Остальные бандюки располагались в актовом зале. Повернув ключ в замке зажигания, Иван подумал, что появление Антона Перевязкина окажется весьма кстати. Вдвоем они обязательно что-нибудь придумают.

Глава 6

Толстый, жестоко избитый и прикованный наручниками к батарее, не думал, что ночью сможет заснуть. Ведь рядом находился маньяк, замышляющий кровавую резню и готовый в любой момент выпустить им с женой кишки. Тут и глаза сомкнуть лишний раз страшно. Тем не менее он заснул. Толстый смотрел, как довольный собой Февраль курил кальян, закинув ноги на антикварный стол. Мария сидела, привязанная к креслу, в разорванном халате. Ее глаза были закрыты. Толстый не мог понять, без сознания она или просто закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Потом он неожиданно отключился и опомнился лишь утром. За окном уже светало. Запели птицы.

– Так, ребятушки, собираемся и рвем отсюда когти. Пора ехать на стрелку. – Февраль вошел в комнату, потирая ладони, хитро посмотрел на Толстого, вытащил пистолет из-за пояса и добавил: – Я развяжу тебя. Умойся, прикинься как следует. Только без выкрутасов! Если мне что-то не понравится, так и знай, схлопочешь маслину. Короче, лучше не дури! Коли на стрелке все срастется, оставлю вас жить. Все понял?

Толстый кивнул. Веревки были сняты. Скотч со рта он сорвал сам, потом умылся, натянул костюм. Жена тоже оделась. Затем Февраль приказал им загримировать синяки и ссадины.

– Если я с такими красавцами на улице засвечусь, менты сразу возбудятся, – хохотнул он, наливая виски в бокал.

Мария загримировала мужа, потом замазала следы побоев на себе. Супруги молчали, так как разговаривать было не о чем. Они действовали как заводные куклы, подчиняющиеся силе механизма, скрытого в них.

– Попрет с майонезом, – вынес свой вердикт Февраль, оценивая результаты. – На выход, товарищи! Все валим с этого огорода.

Они один за другим вышли из дома и сели в «Хонду» Толстого, стоявшую у подъезда. Февраль шагал последним, прихрамывая на одну ногу. Пистолет он прикрыл пиджаком. Под гипсом на всякий случай были спрятаны заточка и запасная обойма. Он хорошо подготовился к непредвиденным осложнениям. Все вокруг было на удивление спокойно, но напряжение не покидало старого зэка до самой машины.

Февраль знал, что любопытные соседи их непременно запомнят. Разве таких забудешь?! Он в бинтах, с небритой бандитской рожей. Толстый с женой выглядели неестественно. Они постоянно дергались и пугливо озирались, будто искали помощи. Казалось, еще немного, и бедолаги начнут орать, бросятся бежать или еще чего отчебучат. Февраль, конечно, в этом случае обязательно пристрелил бы их, только это все равно не улучшило бы ситуации.

– Давай живее, – буркнул он, подталкивая барыгу к машине пистолетом, спрятанным под пиджаком.

Толстый вздрогнул и в отчаянии подумал, что, может быть, люди обратят на них внимание, вызовут милицию и спасут, но тут же отогнал от себя эту мысль. Нет, такого не случится.

Было видно, что во дворе никто ничего не заподозрил. Все занимались своими делами. Кто выгуливал собаку на детской площадке, кто торопился на работу. Старик из соседнего подъезда выбивал ковер. Особой дружбы между жителями многоэтажек не возникало. Люди не знали имен друг друга, не здоровались и не приходили одалживать соль. Во дворе царило полное равнодушие, поэтому надеяться на чью-либо помощь не стоило.

Толстый покорно втиснулся за руль. Хлопнули дверцы, и машина тронулась. Февраль и Мария разместились на заднем сиденье. В машине бандит уже не был таким напряженным, как снаружи. Уголовник, напичканный наркотиками, демонстрировал завидную жизнерадостность, постоянно шутил и норовил облапить чужую бабу.

Толстый, стиснув зубы, наблюдал за этим в зеркало заднего вида и чувствовал, как в спину сквозь сиденье упирается ствол пистолета. Ему не хотелось и думать о том, что будет, если их захотят тормознуть гаишники или попадется серьезная кочка.

Чтобы как-то урезонить бандита, он пояснил:

– Машину дернет, ты в меня случайно выстрелишь, и мы врубимся во встречную тачку. Конец всем придет. Убери пушку.

– А ты езжай ровнее, я и не шмальну, – прорычал Февраль в ответ и для убедительности слегка взгрел Толстого по загривку. – Раскрыл хлебало, понимаешь! Крути баранку! Ты жив, потому что я тебе это позволяю! – Сделав паузу, он покосился на женщину и приказал: – Эй, рыбка, а ну-ка приласкай меня!

С середины ночи телефон участкового не умолкал. Сначала Игорь Николаевич съездил на пожар, а потом стали поступать сигналы от граждан. Одному отравили собаку, другим побили стекла. Жене Григорьева-старшего какие-то молодчики дали по голове. И это еще не все. Пса Григорьевых тоже нашли убитым в углу двора. Словом, работали настоящие живодеры. К шести утра Конопаткин чувствовал себя как выжатый лимон. Григорьева при разговоре вскользь упомянула, что мужчины в масках спросили у нее, где сын. Значит, искали его, хотели поквитаться за поражение, понесенное днем, когда Ванька сдал их в милицию. Походив по дворам, Конопаткин решил еще раз зайти к Григорьевым.

Утро добрым не бывает. В их случае данное утверждение оказалось очень верным. – Значит, будем искать другие пути. Пацаны не вчера родились, выкрутятся.

Когда перед Геннадием Сухаревым притормозил знакомый черный навороченный джип, он подумал, что сегодня вечером у них с парнями будет гулянка. Гена нигде не работал, перебивался случайными калымами, попрошайничеством да мелким воровством. Основной его задачей на каждый день было достать денег, чтобы выпить. В прошлый раз, примерно месяц назад, к нему подкатил этот же мужичок на джипе и предложил пять сотен лишь за то, чтобы он на его паспорт зарегистрировал телефон. – Мало, – протянул Гена, поморщившись и почесывая бороду. – Если вот не бриться…

– Нет, это обязательно, – отрезал незнакомец.

– Ну а где я шмотки возьму? – попробовал еще раз увильнуть Сухарев.

Превращаться назад в человека ему совсем не хотелось. Его и так все устраивало.

– Короче, даю две штуки, покупаю шмотки и оплачиваю услуги салона красоты, только сначала просто помойся, черт, – произнес незнакомец так, что Сухарев возражать не решился.

Он с наслаждением подумал о том, что шмотки после тоже можно будет пропить. Вернувшись домой, Гена сполоснулся и вышел из ванной комнаты, однако заказчик заставлял его перемываться еще два раза. Сухарев ворчал, но терпел.

Затем они поехали в парикмахерскую, после в магазин, чтобы прибарахлиться. Ему было приятно наблюдать, как вокруг него суетятся молоденькие продавщицы. Он с важным видом доставал из кармана пачку денег, которую ему дал заказчик, и отсчитывал купюры. Незнакомец в это время ожидал его в машине на улице.

Гену огорчало лишь то, что ему не дозволялось выпить. Заказчик пообещал оторвать голову даже за банку пива. Один раз, когда парикмахерша отвернулась, он успел хлебнуть одеколона, и это все за целый вечер.

Ночь вообще казалась Сухареву вечной. Никакой выпивки в доме, естественно, не было. Никто из соседей не даст, а выходить на улицу страшно. Заказчик обещал, что будет следить за ним. Гена все-таки два раза пробежался по соседям, но ему даже не открыли и обещали вызвать милицию. У корешей телефонов не было – пропили. Да и звонить-то было бы без толку. В это время они уже давно валялись пьяные на какой-нибудь хате или в подвале.

Наконец-то настало утро. Заказчик придирчиво оценил внешний вид Сухарева, проверил дыхание, дал ему в руки кейс и отвез в парк.

– Кажись, он, – задумчиво произнес Февраль, разглядывая мужчину средних лет, устроившегося на лавочке за оградой парка. В этот момент человек, наблюдавший за ними в бинокль с крыши соседнего здания, нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Прозвучал взрыв.

На глазах у Февраля два человека у лавки исчезли в сером облаке взрыва с яркой вспышкой посередине. Как раз там, где был кейс. В разные стороны полетели кровавые лохмотья – все то, что осталось от человеческих тел. Кусок рубашки с оторванной рукой повис на ограде парка. – Ладно, хватит этого дерьма. Сиди ровно, – проворчал он.

До пустыря у шоссе за лесополосой они домчались из села за пять минут. Там уже стоял серебристый «Лендровер» с тонированными стеклами, сверкая на солнце лакированными боками и хромированными деталями кузова. Их ждали. После очередного удара в голову Кот потерял сознание, и все внимание парней в масках переключилось на Стену. Тот пытался сопротивляться, опрокинул одного, врезал ногой в пах другому, даже отнял у кого-то дубинку в пылу боя. Однако против такого численного превосходства выстоять было нереально. Обливаясь кровью, Стена упал и отключился. Ребята в камуфляже, разгоряченные бойней, еще некоторое время не могли остановиться. Они пинали бездыханное тело со всех сторон.

Иван стоял у окна и придирчиво разглядывал свое лицо в небольшое зеркало, чтобы оценить размеры повреждений. Рану на шее он уже успел зашить и обработать. – Разберитесь, – бросил ему вслед Григорьев-старший.

Кот открыл глаза и удивился, что еще жив. Он огляделся. Амбалов в масках нигде не было видно. «Лендровера» тоже. Служебный джип стоял на месте. Кот попытался встать и застонал, почувствовав, как все его тело пронзили острые стрелы боли. Кое-как ему все же удалось подняться. Он обращался к парням, склонившимся вокруг него. Возражений не было.

Около часа Февраль наблюдал за подъездом дома, где предположительно проживал заказчик. Ему казались подозрительными все, даже дети, играющие на крышке канализационного люка у ступеней перед входом, и старухи на лавочке, которые бурно обсуждали предстоящие губернаторские выборы. Пассажиры автобуса, повалившиеся от резкого торможения, разделяли его чувства. Февраль схватился было за пистолет, но одумался и сдал назад. Автобус проехал. «Газель» тоже убралась, но Марии к этому моменту уже и след простыл.

Дежурный по РОВД действовал по привычной схеме, быстро и с нахрапом, как танк, не давая вставить лишнего слова. Едва Живцов заикнулся о нападении, голос в трубке потребовал от него фамилию и адрес. Он машинально назвал, хотел добавить, что в результате нападения погиб человек, но дежурный уже переключил его на участкового. Ответил Живцову помощник участкового сержант Царев, уже знакомый ему. Этот его выслушал, однако, когда речь зашла об убийстве, сильно разволновался и даже чуть не подавился тем, что жевал. Видимо, подобные дела для него были еще в новинку.

– Так вы будете принимать меры? – грозно спросил Живцов. – Я не шутки тут шучу. Погиб сотрудник моей фирмы. Остальные жестоко избиты. Вдобавок ко всему в нас стреляли.

– Вы из Голоштанного звоните? – уточнил сержант.

– Да-да, – едва не закричал в трубку Живцов. – Я на вас в прокуратуру буду жаловаться за бездействие!

– Я сейчас сообщу участковому, – пообещал сержант и положил трубку.

– Один черт знает, что тут происходит, – возмутился Живцов, отняв от уха телефон. – Какая же беда должна приключиться, чтобы менты сразу приехали?

– Ты сказал бы, что фура с коньяком перевернулась, – прошепелявил Горелый.

– Ты, хрен беззубый, лучше не раздражай меня, – оскалился Живцов, а затем обратился к остальным парням, собравшимся в актовом зале: – Все поняли, что надо говорить, когда будут спрашивать про ночь?

Сотрудники «Пилигрима» дружно закивали на манер китайских болванчиков. Оставив их, Живцов вышел на улицу и позвонил владельцу агентства. Это был довольно таинственный тип. Они общались в основном по телефону. Вживую – лишь несколько раз, когда надо было подписывать документы и заверять их у нотариуса. Этот человек вложил деньги в раскрутку конторы, решал проблемы с администрацией или с силовыми структурами. Все остальное было на Живцове.

– Порадуешь или у тебя опять проблемы? – послышался знакомый хрипловатый баритон.

– Проблемы, но небольшие, – честно признался Живцов.

Он знал, что этому субъекту лучше было не врать. Владелец агентства часто демонстрировал потрясающую осведомленность по многим вопросам.

– Интересно, зачем я тебе деньги плачу? – спросил тот почти весело и вполне искренне. – Ты должен решать проблемы, а не грузить меня.

– Я решу, – твердо заверил Живцов. – Просто хотел спросить совета.

– Штука баксов за совет, – пошутил собеседник. – Ладно, спрашивай.

– Здесь в деревне нам мешает один парень. Он профессионал. Мы решились пойти с ним на серьезный разговор. Как вы на это смотрите? – шифруя истинный смысл сказанного, проговорил Живцов. – Решить дело иначе не получится. Я пошлю двоих ребят. Они надежные, не подкачают.

– Если бы они были мастерами своего дела, то до разговора у вас бы не дошло, – ядовито заметил владелец «Пилигрима». – Держи этих парней на привязи. Я пришлю своего человека. Он сам с ним побеседует. Ваша задача не мешать и делать свое дело.

– Хорошо, понял, – ответил Живцов с облегчением. – Еще одно. Мы хотели снять долг с дочки одной заемщицы. Сама-то должница умом тронулась, ей все по барабану. Так вот, ее дочка притащила на стрелку быков, и они моих парней изуродовали. Работали дубинками. Так только менты могут или омоновцы. Короче, один умер от полученных побоев. Я все свалил на этого парня, который нам поперек дороги стоит, подумал, пусть им менты займутся. Как бы теперь они не помешали вашему человеку. Предупредите его там, что ли.

– Они не помешают. – Владелец агентства усмехнулся и похвалил: – Хорошо придумано. Не ожидал от тебя. Молодец! Все идет нормально, как надо.

«Как же, нормально!..» – сердито подумал Живцов, а вслух сказал:

– Но к этой старухе нам теперь лучше не соваться. Про ее долг можно забыть, иначе гарантированы проблемы с правоохранительными органами.

– Расслабься, Сережа, все будет путем, – весело пообещал собеседник. – Сначала разберемся с парнем, потом получим деньги со старухи. Никакие менты ей не помогут, уж поверь мне.

– Да, я верю, – пробормотал Живцов. – Позвоню вам, если появятся новости.

– Работайте дальше, – приказал хозяин.

В трубке раздались гудки. Владелец агентства не любил долгих прощаний.

«Что ж, коли его человек уберет Григорьева, то так тому и быть. У меня проблем меньше», – подумал Живцов.

Следующий звонок он сделал в «Скорую помощь». На этот раз вопросов почти не было. Медики велели ему встречать бригаду.

– Да, к вечеру встретим, – пробормотал себе под нос Живцов, убрал телефон и удивленно воззрился на участкового, вошедшего в двери.

Тот вечно появлялся неожиданно.

– Что у вас тут опять? – сурово спросил Конопаткин, разглядывая лица мордоворотов, сгрудившихся у сцены.

– Ваш молодчик сегодня ночью проник сюда, напал на нас, жестоко избил… – начал Живцов возмущенно.

– Что за «ваш»? – перебил его участковый рокочущим голосом, внимательно изучая окружающую обстановку. – Выражайтесь конкретнее и следите за тем, что говорите.

– Я о Григорьеве. Он же в этом селе живет, значит, ваш подопечный, – терпеливо пояснил Живцов.

– У Григорьева мать в больнице. На нее напали прошлой ночью. В это же время в Голоштанном было несколько поджогов, случаи вандализма и жестокого обращения с животными. Я потому к вам и заехал, – с нажимом произнес Конопаткин, растолкал собравшихся и подошел к сцене, на которой лежали жертвы утренней разборки. – Этим людям надо в больницу. Почему они на полу?

– Я вызвал «Скорую», – огрызнулся Живцов.

Конопаткин пощупал пульс на шее у парня, лежавшего с края сцены, вздрогнул, отдернул руку и заявил:

– Этот человек мертв!

– Мы-то поняли, а до вас, по-видимому, никак не доходит, что все очень серьезно, – зло ответил Живцов, стараясь всеми силами сохранить спокойствие. – Я же звонил в дежурную часть двадцать минут назад и все объяснил.

Конопаткин молча достал сотовый, включил его, сразу увидел несколько пропущенных звонков, посмотрел на Живцова и поинтересовался:

– Так на вас прошлой ночью напал именно Григорьев? Во сколько же это было?

– Ближе к утру, в половине седьмого, – сказал Живцов, с удовлетворением отметив перемену в лице и в интонациях стража порядка. – Мы ничего не подозревали, спали. Тут он ворвался и начал всех колошматить направо и налево. Все произошло неожиданно. Мы спросонья даже сопротивляться толком не могли. Потом Григорьев достал пистолет и выстрелил несколько раз. Слава богу, никого не задел. – Он указал на пулевые отверстия в полу и в стульях.

– Не попал, значит. – Конопаткин хитро прищурился, понимающе кивнул и полюбопытствовал: – А у вас оружие имеется?

– Да, но никто его не применял, – быстро ответил Живцов заготовленной фразой. – Мои сотрудники лишь продемонстрировали оружие преступнику, сообщили о намерении его применить, и он сразу сбежал через окно. На все стволы оформлены соответствующие документы. Наша фирма ведь занимается также частным сыском и охраной. Почти все сотрудники прежде служили в правоохранительных органах или были военными. Мы готовы предоставить оружие для баллистической экспертизы, если потребуется.

– Понятно. – Конопаткин со скорбным видом вздохнул.

Он уже знал, что произойдет дальше. Ничего не скажешь, подвезло ему под конец месяца. Нужно было сообщить о случившемся в РОВД, но звонить туда чертовски не хотелось. Обвинят во всем его. Скажут, мол, не предотвратил, не среагировал вовремя, а ведь были сигналы.

Илья Петрович подыскал директору новых охранников для его загородной резиденции, и на этот раз шеф остался доволен. Сомову надо бы радоваться, но что-то не давало ему покоя. Камаев что-то скрывал. Он явно кого-то опасался. Непонятным было также его пристрастие к отморозкам. Охранники на даче, потом коллекторское агентство. Как Камаев ухитрился найти во всей Москве именно таких? Это ж надо было постараться! – Ясно, сделаю, – кивнул Эльдар.

Они сели перекусить на кухне тем, что осталось в холодильнике. После обеда Григорьев-старший собирался проведать мать в больнице. Дверь на веранду была открыта. Иван первым услышал во дворе тихие шаркающие шаги и аккуратно подвинул к себе здоровенный разделочный нож, которым отец минуту назад нарезал копченый окорок. – Да, юридическая помощь нам не помешает, – согласился Иван. – Тогда давайте действовать. Одними кулаками тут делу не поможешь.

Февраль проехал пост ГИБДД, стоявший на выезде из города, без особых проблем. Очевидно, его пока не объявили в розыск, но было ясно, что там ему оставаться нельзя. Друзей у него не было, родственников тоже. Податься некуда. Возможно, заказчик уже послал кого-нибудь за ним. Ведь Февраль тоже свидетель. Остановиться там можно будет в доме у чокнутой старухи. По рассказам покойной Вальки Февраль запомнил, что жила бабка одна. Дочь укатила в город и не зналась с ней. Сама старуха вообще не в адеквате, не понимала, что вокруг происходит. Он представится мужем ее дочери, благо того в селе никогда не видели, скажет, что жена прислала проведать, и все будет шито-крыто.

«Где же я его видел?» – спросил себя Иван, глядя на аккуратного парня в дорогом костюме, улыбающегося на экране телевизора. За густым кустарником, растущим вдоль дороги, начинался лес. Взять его здесь будет еще труднее. Иван резко пошел влево, запутывая следы.

Все начальство прикатило из города. Полковник Бурлак с побагровевшим лицом орал так, что уши закладывало. Конопаткину казалось, что он находится в центре вселенской катастрофы. На его помощника вообще было жалко смотреть. Конопаткин грустно подумал о том, что попал как кур во щи. По взгляду начальника РОВД было понятно, Игоря Николаевича уже назначили ответственным за все косяки.

Иван с полкилометра бежал по берегу небольшой речушки, затем свернул в лес и пошел продираться через кусты. Несколько раз над ним на бреющем полете проходил вертолет. Его поиски, похоже, не ослабевали, а напротив, перешли на новый уровень. Силовики подключили авиацию. Вероятно, они уже приступили к прочесыванию леса. Скорее всего, пустят по следу собак. Так обычно искали каких-нибудь террористов. Неожиданно у него опять возникло это хорошо знакомое чувство. Словно смерть взглянула в спину, сверяясь со своим списком. В голове вихрем пронеслась невеселая мысль, что его опять обложили. В мгновение между ударами сердца Иван осознал, что напряжение достигло критического уровня. Немедленно должно последовать действие. Затем в подтверждение этого он почувствовал ледяное дуновение опасности, от которого по спине побежали мурашки. Это было похоже на невидимую волну, вызванную движением атакующего противника.

Не раздумывая, Иван бросился на землю. Пуля прошла совсем рядом, но выстрела он не услышал. Григорьев вскинул пистолет, мигом развернулся, готовясь поразить стрелка, однако быстро осознал свой просчет.

Сильные руки схватили его за горло и стащили вниз в овражек. Скатываясь по мягкому склону, заросшему донником, Иван увидел, как в пенек на противоположном краю овражка ударила вторая пуля.

Его рука скользнула за ножом, но кто-то грамотно заблокировал это движение и прошептал в ухо очень знакомо, с глумливыми нотками в голосе:

– Спокойно, Маша, я Дубровский!

Иван перестал рваться, оглянулся и действительно увидел улыбающуюся физиономию Антона Перевязкина.

– Смерти ищешь, сержант? А если бы я тебя не опознал?.. – зло осведомился Иван, отпихнул парня, сел с пистолетом в руке и стал прислушиваться.

Он был рад видеть товарища, однако не собирался признаваться ему в этом. На любезности не хватало времени. В лесу было тихо, ничего лишнего. Пели и перекликались птицы, шумела листва, где-то дятел выводил свою барабанную дробь.

– Смотрю, весело у вас тут, – заметил Перевязкин, беззаботно откинувшись на дне оврага. – А я еще сомневался, приезжать мне или нет. Ты что, в лесные разбойники подался, или у вас тут какая-то военно-патриотическая игра началась?

– Ага, игра, – пробормотал Иван, подбираясь к краю оврага.

– Я бы не рекомендовал, – предостерег его сержант. – Снайпер метров двести к югу, судя по траектории.

– Заметил, где точно? – спросил Иван, застыв на склоне.

– Нет, у него пламегаситель и прицел антибликовый. Профессионал, мать его, – вздохнул Антон. – Я засек тебя от дороги. Ну, думаю, приколюсь. Стал подбираться и действительно чуть не прикололся, если бы этот черт не помешал. Мог бы из-за тебя и пулю схватить. Давай, колись, куда влез!

– Никуда, – огрызнулся Иван.

Стащив с себя рубашку, он завернул в нее пук травы и помахал свертком над граем оврага. Тут же рубашку прошила пуля. Убойная сила была внушительной. Сверток вырвало из его рук, развернуло и бросило на сержанта.

– Твою мать! – выругался Перевязкин, отмахиваясь и отплевываясь от травы, летевшей ему в лицо. – Видал, как мужик колотит?!

– Может, это и не мужик, – задумчиво пробормотал Иван, сосредоточенно перебирая в уме варианты дальнейшего развития событий.

Выход должен быть. Они оказались запертыми в овраге – это неприятный факт. Человек, паливший по ним, явно не связан с милицией, иначе давно бы обозначились и его коллеги. Это тоже факт.

Так или иначе, но скоро появятся спецназовцы, не имеющие представления ни о каких снайперах, причем злые как черти, после того как он их натянул дома. За ними подтянется вся милиция города. Ивана и Антона выгонят из оврага прямо под пули снайпера. Этот парень, судя по всему, не собирался уходить, и милиция его не пугала. Если попытаться противиться бойцам ОМСН, то придется либо стрелять в них на поражение, либо погибнуть самим. Оба последних варианта представлялись Ивану неприемлемыми.

Разозленный, он подобрал рубашку, отряхнул, исследовал на просвет дыру от пули и натянул на себя. Бегать голышом по нехоженому лесу хорошо только для мазохистов.

– Что будем делать, командир? – полюбопытствовал Перевязкин. – Долго прятаться не выйдет. Вдруг у него там гранатомет припасен на такой случай?

– У меня тут схрон недалеко, – процедил Иван задумчиво.

– Как отсюда будем выбираться? – настойчиво поинтересовался Перевязкин и улыбнулся.

Вопрос был простым, но ответа на него пока не имелось.

Иван шумно выдохнул, сунул пистолет за пояс и спокойно ответил:

– Да как обычно. Выскакиваем в разные стороны. Снайпер растеряется…

Перевязкин со скептическим видом покачал головой.

План ему не понравился, однако другого предложить он не мог и лишь грустно поинтересовался:

– А если не растеряется?

– Шансы пятьдесят на пятьдесят, – честно признался Иван. – Он нас видит только в небольшом просвете перед оврагом. Уйдем в стороны, и все. Снайпер не успеет. По крайней мере, один из нас точно уцелеет. – Запнувшись, он добавил: – А знаешь, Антон, ни к чему тебе в это вообще лезть. Оставайся тут, дожидайся ментов. Тебе-то точно ничего не грозит. Ты ведь не при делах.

– А что со мной будет, если оставлять свидетелей не входит в их планы? – с сомнением произнес Перевязкин, глядя на товарища. – Я чего-то сомневаюсь, что это вообще менты. Какой-то одинокий снайпер!.. Менты так не делают. Вокруг нас уже должно быть кольцо из спецназа, вертолеты и барбос с мегафоном, предлагающий сдаться, короче, вся обычная хренотень.

Словно услышав его слова, вдали зарокотал двигатель летящего вертолета.

– Вот тебе и вертушка. – Иван криво улыбнулся. – Ладно, может быть, ты и прав. Тогда ждем, когда вертолет приблизится, и выскакиваем из укрытия по моей команде. Ты на юг, а я на север, затем обойду за деревьями. Встретимся там, впереди.

– Ладно, попробуем, – кивнул Перевязкин, подбираясь перед броском.

Вертолетные винты свистели все ближе. Иван тоже напрягся. Он понимал, что в одного из них снайпер наверняка попадет.

– Как он тебя в лесу-то выследил? На тебе что, жучок прицеплен? – спросил Перевязкин просто так, чтобы скоротать время и отвлечься от дурных мыслей.

– Наверное, наблюдал за домом, видел, куда я рванул, потом прикинул маршрут и на машине понесся наперерез.

– Да, серьезные у тебя враги, – заметил Перевязкин, поглядывая в небо. – Не расскажешь, что ты все-таки натворил?

– Да приехали тут ребята долги выбивать. Рэкетиры, одним словом. Я их маленько помял, а они сразу милицию на меня натравили, – кратенько изложил свою историю Иван, понимая, что для Антона важно знать, из-за чего он будет рисковать жизнью. – Похоже, у них связи в милиции.

– А ты никого из них не того?.. – осторожно полюбопытствовал Перевязкин.

– Нет, я действовал аккуратно, – отрезал Иван. – Сто пудов все живы.

В просвет между могучими кронами дубов вылетел «Ми-8», сверкающий на солнце. В лицо ударили резкие порывы теплого воздуха. По листве пошла рябь. Потревоженные ветви деревьев возмущенно закачались. С вертолета заметили их. Громогласный голос, усиленный мегафоном, потребовал оставаться на месте.

– Бросай оружие, Григорьев, и сдавайся! Бежать тебе некуда! Район перекрыт!

Иван усмехнулся. Не было еще таких заслонов, которые он не преодолел. Человек в вертолете брал его на испуг. Такой большой район очень трудно надежно перекрыть в столь сжатые сроки.

– Пошел! – скомандовал Иван сержанту и одним прыжком скакнул из оврага.

Перевязкин последовал его примеру. Преодолев три метра открытого пространства, он щучкой нырнул в заросли жимолости.

Иван несся в противоположную сторону. Что-то сильно ударило его в плечо. Он потерял равновесие, закрутился по инерции вокруг своей оси и рухнул в кустарник. Боли Иван пока не чувствовал, однако ощущал, как бок пропитывает теплая влага.

Зажав рану, он разглядывал черные и красные ягоды на качающихся ветках крушины и ждал, когда улетит вертолет. Кроме того, снайпер, вероятно, сейчас просматривал подлесок в оптический прицел, изучая результаты своей работы.

«Толковый гад, самую капельку промахнулся», – подумалось ему.

Вдруг топливный бак вертолета неожиданно взорвался непонятно от чего. Машина, объятая пламенем, камнем рухнула прямо в овражек. Последовал взрыв остатков топлива.

Закусив губу, Иван со стоном вскочил с земли и метнулся прочь от волны огня, настигающей его. Из пламени косо вылетел главный винт вертолета. Его лопасти рубили тонкие деревья так же запросто, как траву.

Глядя на него расширенными глазами, Иван понял, что не успевает увернуться. Он попятился, оступился и сел на землю. Его спина коснулась шершавого ствола. Григорьев видел лопасть, летящую на него. Стальная пластина со всей силы врезалась в дерево над головой Ивана. В лицо брызнули щепки. Длинный кусок коры больно стегнул по лицу. От удара по толстому дереву винт мгновенно сложился и развалился на части. Сначала одна лопасть, потом вторая врубились в землю. Ствол жалобно затрещал, раскалываясь.

Закрываясь от осколков, Иван распластался по земле и закрыл голову. Сверху его обдало жаром от накативших клубов пламени. Он уже приготовился сгореть заживо, как внезапно огонь схлынул, оставив почерневшую листву и дымящиеся стволы деревьев. Кое-где догорали лужицы топлива. Лишь в месте падения вертолета все продолжало пылать. Удушливый дым окутывал затихший лес.

Кашляя, Иван подумал о Перевязкине. По идее, с ним должно быть все в порядке. Вертолет рухнул ближе к Григорьеву. Сержант должен был уже отойти на достаточное расстояние. Только кто может сказать это наверняка? Вдруг снайпер выстрелил сначала в Перевязкина, а только потом в него?

Внезапно с противоположной от овражка стороны из леса донесся резкий и отрывистый птичий крик, повторившийся три раза. Это сержант, подражая дятлу, сообщал, что с ним все в порядке. Ни один здравомыслящий дятел при появлении дыма не стал бы так кричать, это точно.

Иван почувствовал некоторое облегчение, потом посмотрел на окровавленное плечо и решил, что пора бы заняться собой. Пуля прошла навылет через мягкие ткани, не задев артерию, только все равно крови вытекло будь здоров. Осторожно, чтобы не выдать себя, Иван отполз дальше в лес, где снайпер точно не мог его достать, и по кустам, пригибаясь, обошел открытое место. Мало ли, вдруг у противника тепловизор?

В пятидесяти метрах к югу словно из-под земли возник Перевязкин. Его лицо приобрело озабоченное выражение, лишь только он разглядел рану.

Антон помог Ивану наскоро наложить импровизированную давящую повязку из остатков рубахи и выдал свой вердикт:

– В больницу надо.

– Нельзя. Придется как-то по-другому выходить из положения. – Иван покачал головой и толкнул сержанта. – Давай вперед! Доберемся до схрона и там все обсудим. Надо двигаться. Главное, на месте не сидеть. Здесь скоро ад начнется.

– А снайпер? – напомнил Перевязкин.

– Да хрен с ним. Мы его сами сделаем, если понадобится, – бросил Иван раздраженно. – Сейчас не до этого. Он, может, вообще считает, что нас вертолетом накрыло. Лишь бы менты не подумали, что это я вертушку подбил, а то совсем труба будет.

Они двинулись в путь. Иван исполнял роль ведущего и подгонял сержанта, хотя сам едва держался на ногах. Шли по ветру, вместе с распространяющимся удушливым дымом, так быстро, как это было возможно, чтобы сбить со следа собак. Время позволяло заложить несколько петель. Метров пятьсот друзья двигались по руслу небольшой речушки, сделали три ложных выхода в разные стороны.

Потом сержант достал из рюкзака дымовую шашку. Настоящий выход беглецы подкоптили. Поймав вопросительный взгляд командира, Антон пояснил, что взял несколько шашек из части. Когда кончились деньги, Перевязкин расплатился парочкой таких же штучек за такси.

Иван пожалел, что приятель не захватил с собой перца или нюхательного табака. Эти средства вообще надолго вывели бы из строя любых собак. Однако мер, уже принятых ими, было достаточно для того, чтобы сбить погоню со следа. К тому же квалификация преследователей оставляла желать лучшего. Они сами могли заблудиться в лесу.

– Даю зуб, что это снайпер зажигательную пулю вертушке в бак зафигачил, – после продолжительного молчания предположил Перевязкин.

– Экспертиза покажет, – философски заметил Иван и подумал, что подставляют его по полной программе.

Глотнув из фляжки Перевязкина воды, смешанной с несколькими каплями коньяка, он почувствовал головокружение и схватился за ствол. Перевязкин ничего не заметил. Иван вернул ему фляжку, собрал волю в кулак и двинулся дальше.

Он точно не помнил, как добрался до схрона. Из-за потери крови и усталости все вокруг качалось у него в глазах. Он шел точно робот, механически переставляя ноги. В один момент они отказались его слушаться и подогнулись.

Иван упал на колени, с трудом поднял руку, указал Перевязкину на холм, виднеющийся впереди, и прошептал:

– Схрон там.

Григорьев потерял сознание.

Глава 7

«Хонда» летела по дороге, легко проскакивая ямы и выбоины. Февраля трясло, но боли он не чувствовал, так как по уши заправился своим, мягко говоря, болеутоляющим. Уголовник улыбался, рулил одной рукой и поражался легкости, с которой управляется машина. Сравнения с нашими моделями не было никакого. Тут макаку за руль посади, и та справится. Теперь он понял, за что надо ругать отечественный автопром.

Мало-помалу дорога на Голоштанное становилась все хуже. В глубине его сознания проскочила мысль о том, что стоило бы снизить скорость, однако Февраль предпочел не обратить на нее внимания, упиваясь счастливым моментом. Только его эйфория длилась недолго, каких-то пару секунд. Потом он ухнул в яму.

Удар перетряхнул всю машину. Затем ее повело, и бандит съехал с дороги в канаву, заполненную вязкой глинистой грязью. Февраль кое-как выбрался из салона через заднюю дверцу, взглянул на «Хонду» и понял, что его путешествие подошло к концу.

Простояв на дороге минут сорок, он не дождался ни встречной, ни попутной машины. Было похоже, что гости не часто ездят в Голоштанное. Сверившись с картой, Февраль решил, что доберется до села напрямки, через лес. Это километра три, не более. Кокаин у него был, следовательно, бодрое расположение духа обеспечено.

Хромая, Февраль поплелся через луг, потом углубился в лес, а там из крючковатой ветки сделал себе костыль. Получилось неплохо, но через час непрерывной ходьбы он просто свалился под дерево. Только в этот миг до старого вора начало доходить, что он не понимает, куда идет.

Тут над головой Февраля пролетел вертолет. Это заставило его вздрогнуть всем телом. Свист винтов резал уши, а затем стал стихать. Бандит резко сел и решил, что надо идти в сторону, откуда пришла вертушка. Он сам не мог себе объяснить, почему так решил. Раз вертолет прилетел оттуда, значит, там есть люди. Вот и все.

Потом Февраль наткнулся на серый внедорожник, припаркованный в прогале между деревьями. В машине никого не было. В салоне лежали две довольно объемных спортивных сумки. Одна из них расстегнута, в ней коробки с патронами и два запасных магазина. Февраль собирался было крикнуть, чтобы привлечь внимание хозяина машины, но разглядел содержимое сумки и передумал. С хозяином такого арсенала лучше было вообще не встречаться.

Февраль посмотрел в ту сторону, куда улетал вертолет, и с ужасом заметил, как зашевелился один из травяных холмов возле старой березы. Это был человек в маскировочном костюме. Февраль понял, что сам он лишь по счастливому стечению обстоятельств все еще не обнаружен этим типом.

Парень в маскировочном халате вдруг выстрелил, потом пальнул еще пару раз. В душе старого вора шевельнулась слабая надежда на то, что это просто охотник. В этот момент вертолет взорвался над кронами деревьев, а снайпер резко повернулся в сторону Февраля и выстрелил.

Тот интуитивно чувствовал, что так и будет, поэтому начал действовать на долю секунды раньше. Он отшатнулся, уклонился от пули, выхватил пистолет и открыл ответный огонь. Особо не целясь, Февраль в сумасшедшем темпе жал на спусковой крючок и почти бегом пятился к машине. Он отталкивался костылем, прыгал на здоровой ноге, расстрелял все патроны, налетел на крыло, потерял свою деревяшку, споткнулся и упал. В этот момент одна пуля прошла у него над головой, а вторая взорвала левую фару внедорожника и разворотила крыло так, что казалось, будто по машине пальнули из гранатомета.

Матерясь и подвывая от ужаса, Февраль распахнул переднюю дверцу и кое-как влез на водительское место. Электронный ключ от замка зажигания валялся в связке с остальными на приборной панели. Не теряя времени, он завел двигатель и осторожно выглянул через лобовое стекло.

Его противник оставался на прежнем месте. Маскировочный халат делал снайпера похожим на лешего или какое-то иное диковинное лесное чудовище. Вместо лица маска с прорезями для глаз.

В это мгновение снайпер выстрелил. Февраль успел нырнуть вниз. Переднее и заднее стекла разлетелись. Осколки дождем посыпались на уголовника. Дико матерясь, Февраль снял машину с ручника, воткнул заднюю скорость и что было сил надавил на педаль газа. Он видел, что снайпер бросил винтовку и бежал к нему с пистолетом.

Внедорожник с ревом рванулся назад. Февраль выкрутил руль вправо. Машину резко развернуло и тряхнуло от удара о дерево. Он переключил рычаг на движение вперед и вновь до полика притопил педаль газа. Сзади грохотали выстрелы. Пули разбили все зеркала заднего вида. Одна прошила сиденье над самой головой бандита. Потом последовал удар. Машина снесла остатки засохшей березки. Весь капот смяло. Обломок ствола словно копье залетел в салон и пронзил пассажирское сиденье. Ветки деревьев нещадно хлестали в оконные проемы. Два раза машину тряхнуло, будто она наехала на пень или бревно. Следом яма, за ней холмик. Внедорожник сначала чуть не взлетел, а потом едва не перевернулся.

Февраль видел приближавшийся ствол могучего дуба, но смог отвернуть лишь в самый последний момент. Затем машина вскользь прошлась по двум другим лесным исполинам, проломила подлесок и вылетела на открытую местность. Февраль был готов плакать от облегчения.

– Что, взял, сука? – выкрикнул он, обращаясь к стрелку, оставшемуся далеко позади.

Он кое-как выбрался на дорогу, ведущую к селу, и продолжил путь. Без лобового стекла ехать было не очень комфортно, но из-за гонок по пересеченной местности полетел стабилизатор кузова. Поэтому Февраль сильно не разгонялся, и это сглаживало неприятные ощущения.

В бардачке внедорожника было много интересных вещей. Два паспорта, удостоверения сотрудника милиции и ФСБ, инженера городских электросетей, водительские права, три техпаспорта на разные машины, включая этот самый внедорожник. Во всех документах отсутствовали фотографии.

Февраль решил, что снимки, скорее всего, лежали в кармане у снайпера, и порадовался тому, что так удачно выбрал машину. Теперь ему оставалось только вклеить свою фотографию в любую ксиву.

Сзади на дороге он заметил еще одну машину, свернул на обочину, включил аварийку и стал ждать. Из комплекта документов Февраль выбрал паспорт на имя какого-то Лейкина. Этот самый Лейкин был моложе его на пятнадцать лет – нехорошо. Однако еще хуже шариться вообще без документов.

Вскоре попутная машина поравнялась с ним, молодой чернявый парень высунулся из окна и поинтересовался:

– Эй, отец, что случилось?

– Да вот с дороги вылетел, – пожаловался Февраль, выбираясь из внедорожника. – До села не подкинешь?

– Да, конечно, садитесь, – кивнул парень. – Только как вы машину с выбитыми стеклами на дороге оставите?

– Да плевать, – беспечно махнул рукой Февраль. – Потом себе новую куплю.

– Как вы вообще за руль садились в таком состоянии. – Парень покачал головой, глядя на гипсовые повязки.

– Ну а как мне пешком-то ходить? – оскалился Февраль.

Машина тронулась. Водитель оказался очень общительным молодым человеком и все допытывался у спутника, кто он, куда едет, кого знает в селе.

Февраль врал в ответ как умел, потом не выдержал и спросил:

– Ты в милиции, что ли, работаешь?

– Нет, в банке. – Чернявый парень добродушно улыбнулся.

– В банке, – растягивая слова, повторил Февраль и уже сам стал расспрашивать парня про цель его визита в село. – Так, значит, ты едешь проверить, как тут работают люди, которые из Москвы приехали долги выколачивать, – подвел он итог, выжав из водителя все, что ему было нужно. – И на хрена это надо вашему банку?

– Мы не хотим получить негативную рекламу, если что пойдет не так, – ответил парень с серьезным видом. – Всего лишь продали долги и не желаем нести ответственность за непрофессиональные действия третьих лиц.

Что ж, кое-что в этом деле начинало проясняться. Февраль, полный оптимизма, въехал в село, и машина сразу же наткнулась на толпу людей в до боли знакомых серых и синих мундирах и фуражках с красным околышем. Дергаться уже было поздно.

Важный полковник с багровым лицом и рацией в руке перегородил им дорогу и властно спросил:

– Вы кто такие? Цель приезда?

Февраль подумал о пистолете, спрятанном под одеждой, потом посмотрел на спецназовцев, бегавших вокруг, и решил, что ему ничего не светит. Везде мелькали каски, автоматы, бронежилеты. Прямо настоящая война.

Парень принялся объяснять полковнику, что он заместитель начальника службы безопасности банка «Народный», приехал в село по делам. Он протянул свое удостоверение. Полковник машинально взял документ, повертел в руках с брезгливым видом, заглянул в машину, и тут его отвлекла рация. Чей-то голос, заглушенный шипением, сообщил, что вертолет горит. Выживших нет.

– Как упал! По какой причине? – заорал в рацию полковник, обернулся к Февралю и парню из банка и рявкнул: – Проезжайте, чего встали!

– Что-то у них тут происходит, – пробормотал молодой человек, объезжая микроавтобус спецназа.

– Ага, – поддакнул Февраль, утирая испарину со лба.

Он ведь думал, что уже попался.

– Где вас высадить? Мне надо к сельсовету. Как туда проехать? – спросил парень, озираясь по сторонам.

– Я покажу, – пообещал Февраль. – Езжай прямо и не пропустишь. Я там и выйду.

Он показал гостю сельсовет, вышел, закурил и стал наблюдать, как парень общался с группой измочаленных быков. Амбалы выглядели крайне недовольными. Один, который заметно прихрамывал, бурно что-то доказывал безопаснику из банка, размахивая руками. Слов нельзя было расслышать, однако не составляло труда сообразить, что у спецов по выбиванию долгов возникли большие проблемы.

Постояв минут пять, Февраль решил не мозолить людям глаза и пошел по улице к дому сельской учительницы. Мимо него он как-то раз проезжал вместе с почтальоншей. Тогда Валентина устроила ему небольшую экскурсию по селу. От сельсовета сюда было рукой подать.

Калитка у старухи открывалась просто. Достаточно было повернуть вертушку через маленькое окошко, прорезанное у двери. Из-за травм и гипса Февралю пришлось попотеть, чтобы выполнить это простое действие.

– А вы кто, собственно, такой? – раздался вдруг голос у него над ухом.

Февраль вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла сухонькая старуха в черном платке с крючковатым носом и внимательными глазами.

– Я муж дочки Марии Петровны, – выпалил он заготовленную фразу.

– Она сегодня приезжала с мужем и забрала Марию Петровну в город, – поджав губы, ответила старуха и смерила чужака ледяным взглядом. – Я соседка, поэтому была тут, когда они приехали, и разговаривала с ее мужем.

– Так я первый муж, – вывернулся Февраль. – Она здесь со вторым была. Мы с ней быстро развелись. Она за меня вышла только из-за квартиры, чтобы прописку получить, а потом бросила сразу.

– Не слышала про это, – с сомнением пробормотала соседка. – А зачем вы к Марии Петровне приехали?

– Хотел попросить, чтобы образумила дочку, – вдохновенно продолжал врать Февраль. – Она ведь меня из квартиры выкинуть хочет. Мне сейчас жить негде. Подослала дуболомов каких-то. Видите, как они меня обработали! Говорят, убирайся из квартиры. – Демонстрируя загипсованную руку, он выдавил скупую мужскую слезу. – Как она могла? Я ведь ее так любил! Понятно, что разница в возрасте…

– Это, наверное, ее нынешний муж виноват, – сочувственно поохав, предположила соседка. – Он на джипе приезжал. Видно, что крутой и с бандитами связан. Он и подослал. Маринка у него, наверное, в рабстве, боится ослушаться. А у вас, собственно, документы есть какие-нибудь? А то у нас в селе сейчас такое происходит!..

– Конечно, есть документы. – Февраль кивнул и сделал вид, что копается в карманах. – А что у вас тут творится?

– Ужас!.. – заверила его соседка и за полчаса с мельчайшими подробностями рассказала обо всех бедах, приключившихся в селе. Февраль внимательно слушал, поддакивал, кивал и надеялся, что старуха забудет о его документах.

Но она не запамятовала и напомнила:

– Так у вас есть документы? А то я сейчас участковому позвоню, пусть он сам с этим разбирается.

Стиснув зубы, Февраль протянул ей паспорт на имя Лейкина.

Старуха открыла документ, сразу заметила отсутствие фотографии и заявила:

– Это что такое? Не понимаю!

– Ой, это когда меня били, наверное, отклеилась и выпала, – поспешил успокоить женщину Февраль.

По глазам соседки было видно, что она не верит ни единому его слову и обязательно сдаст ментам. Приходилось срочно менять план.

– Ну, раз Марии Петровны нет, я тогда пойду, – вздохнул Февраль, засовывая паленый паспорт в карман. – До свидания.

– Нет, погодите, я вам сейчас вынесу костыль. У меня от мужа остались, – предложила соседка. – Как же вы так без опоры ходите? Вам ведь на ногу наступать нельзя.

– Да ничего, не заморачивайтесь, – замахал руками Февраль.

Но старуха вынесла ему костыль, помахала на прощание рукой и сразу же схватилась за сотовый. Ее намерения были понятны. Бабка собиралась передать информацию куда следует.

– Вот курва, – тихо процедил уголовник себе под нос и постарался ковылять как можно быстрее.

На его счастье, тот самый чернявый парень как раз отъезжал от сельсовета. Февраль замахал ему руками. Сотрудника службы безопасности банка звали Эльдаром. Он согласился подвезти инвалида обратно до машины.

– Да решил вот забрать тачку, а то мало ли что, – пояснил Февраль по дороге. – Подумал, вдруг мальцы угонят да разобьются. Машины-то не жалко…

Он пересел в раздолбанный внедорожник снайпера и задумался, как быть дальше. В селе Февраль узнал, что всю эту кашу заварили ребята из банка. Самый главный в этой денежной конторе и есть тот самый заказчик, который его кинул и хотел убить. Непонятно было, конечно, зачем банкирам сельские развалины, но плевать на это. Он теперь должен добраться до этого самого главного банкира и прижать его. Другой вопрос, хватит ли у него сил на такие телодвижения? Банкира, поди, охраняют.

Вытащив ключи, Февраль завел двигатель и едва не обделался от страха, когда из-за сиденья вынырнул молодой улыбчивый парень и заявил:

– Привет, папаша!

– Чего тебе надо? – выдавил из себя Февраль и потянулся к оружию.

– Без лишних движений, – строго предупредил его парень, блокировал руку и изящно выхватил пистолет, спрятанный под рубахой уголовника. – Хорошая игрушка.

– Чего ты хочешь, в натуре, – повторил Февраль, начиная свирепеть.

– Где винтовку забыл? – поинтересовался парень. – Успел скинуть, гад?

– Какая винтовка? – процедил Февраль, глядя на собеседника исподлобья. – Ты попутал меня с кем-то. Я сроду винтовки в руках не держал.

– А на хрена у тебя тут коробки с патронами для крупнокалиберной винтовки, магазины от нее? – зло спросил парень, тыкая старому вору в лицо означенные предметы, которые были складированы на заднем сиденье.

– Эта тачка вообще не моя, – попытался оправдаться Февраль. – Я в нее просто сел.

– У тебя в кармане совершенно случайно оказались ключи, и ты ее завел, сам того не желая, – оскалился парень. – Такая вот цепь совпадений!

– Ладно, не гони, – проворчал Февраль и вздохнул. – Скажи, кто ты таков и что тебе надо. Тогда у нас будет разговор.

– А ты что, старый хрен, не узнаешь меня? Не разглядел в прицел, когда палил? – рявкнул на него парень и схватил за загипсованную руку. – Ишь ты, какая маскировка. Я бы до такого не додумался.

– Это не я в тебя стрелял. – Февраль поморщился от боли. – Нет никакой маскировки. У меня в натуре рука сломана или трещина там в кости. Не помню, что врач базарил. А ты и есть тот борзый крестьянин, который шороху на всю округу навел?

– Я не крестьянин, – оборвал его парень. – Тогда кто же в меня стрелял и почему ты в этой тачке? Давай колись, или я за себя не отвечаю. Прибью, и все дела!

Несмотря на страх, у Февраля возникла идея использовать нового знакомого. Если это действительно тот молодчик, который потрепал быков из банка, то его можно натравить и на хозяина конторы. Пусть он с ним разделается.

– Спокуха, братан. Сейчас я все тебе растолкую, выдам полный расклад, – пообещал Февраль, примирительно поднимая руку. – У меня тачка накрылась. Дорога-то тут просто жопа. Я пошел в лес, чтобы отлить, а там этот жлоб…

Он рассказал почти всю историю, упомянул про поездку в село и про то, что там творится.

– Ладно, разберемся, – пообещал парень, велел ему подвинуться, сел за руль и погнал в сторону города.

– Там менты все дороги перекрыли. Нам не пройти, – предупредил Февраль нового знакомого и покосился на сумку с медикаментами, стоявшую на заднем сиденье.

– Про дороги я знаю, – ответил парень. – Сейчас менты лес прочесывают. Как пройдут, мы вернемся, а пока надо отъехать подальше.

– Можно я пару таблеток возьму? – Февраль кивнул на сумку. – Мне бы болеутоляющего.

– Сам дам. – Парень, удерживая руль рукой с пистолетом, быстро взял сумку с заднего сиденья и бросил ему.

Февраль нашел там аптечку, а в ней – промедол. По совету водителя он ввел его внутримышечно себе в руку.

– Что, в натуре поможет? – спросил бандит недоверчиво, выбросив использованный шприц-тюбик в окно.

– А то!.. – Парень улыбнулся и кивнул.

Слушая Эльдара, Сомов мрачнел все больше и больше. По рассказу парня выходило, что в деревне идут полномасштабные боевые действия с применением огнестрельного оружия и вертолетов. Уже имеются убитые и раненые, в зону активности подтянулся спецназ, армейские соединения, вся районная милиция. Там не хватает только прессы. Эльдар говорил ему, что коллекторов отметелил кто-то из местных. Потом было еще убийство почтальона и взрыв вертолета.

– Неважно какой, мне плевать, – прорычал Камаев. – Давай-ка лучше работой занимайся. Или тебе делать нечего?!

– Все, уже занимаюсь, – быстро ответил Сомов и нервно выключил сотовый.

Он подумал о том, что скажет директор банка, когда по телевидению покажут репортаж из деревни и упомянут об их заведении. Дескать, это они все подстроили, обманули стариков. Вот тогда действительно начнется веселуха.

Семен Ильич Грибов заявился в дом Григорьевых, разгромленный во время штурма, в сопровождении молодой женщины и двух парней, увешанных аппаратурой для съемок. Александр Федорович в это время смотрел областные новости. Ваньке адвокат точно не помешает.

Царев вместе с тремя парнями из дежурной части РОВД торчал на блокпосту, спешно организованном у въезда в Голоштанное. Поскольку никаких абсолютно граждан тут не наблюдалось, блюстители правопорядка откровенно скучали. Никто не знал, когда их сменят и что будет дальше. Царев захватил с собой двухлитровую бутылку минералки, и теперь в ней оставалась пара глотков. У него промелькнула мысль, что неплохо бы сгонять в сельмаг, купить пожрать да еще привезти воды. Он поделился своей идеей с остальными, но ему напомнили, что где-то рядом шатается начальник РОВД со своей свитой. В такой ситуации не только обедать, но и зевнуть лишний раз страшно. По доходившим до них обрывкам фраз из переговоров в эфире было ясно, что у полковника просто крышу сорвало от всего происходящего. – Сейчас покажу.

Задыхаясь, Иван открыл глаза и понял, что его похоронили заживо. Вокруг было темно и душно, а сверху обнаружился настил из тонких бревен. Из одежды на нем оставались только трусы. В ужасе он ощупал потолок, нависший в полуметре над ним, и понял, что все сделано основательно. – У меня есть пара идей насчет того, как разобраться со всем этим дерьмом, но нам потребуется помощь. – Иван раскрыл чемоданчик с медицинскими инструментами. – Давай, Антон, помоги мне быстренько заштопаться. Я тебе все расскажу, и двинем дальше.

Царев заинтригованно рассматривал GSM-жучок, лежавший на развернутой карте. Он торопился активировать прослушку и не понимал, почему помощник так тормозит. Дело можно было закончить разом, если старик в разговоре с сыном даст им наводку. Из-за спешки участковый только со второго раза смог набрать нужный номер, приложил мобильник к уху и стал жадно вслушиваться. Сержант стоял напротив него и с мрачным видом ждал, когда у начальника кончится заскок.

Включенный ноутбук стоял на приборной панели и выдавал очередную порцию новостей. Иван и Антон спорили из-за разговора с участковым и закусывали продуктами из НЗ киллера, удобно раскинувшись на мягких сиденьях внедорожника. Февраль тоже оглянулся. Ему совсем не хотелось второй раз встречаться с владельцем внедорожника. Он и первый еле пережил.

Сергей Живцов, прихрамывая, расхаживал перед своими хмурыми сотрудниками, сидевшими в актовом зала. Настроение у его бойцов было, мягко говоря, пессимистическим. Никто не смотрел ему в глаза. Даже Горелый делал вид, что очень сосредоточен на сигарете, тлеющей между пальцев. – Ага, как же! – крикнул Живцов и услышал в ответ гудки. – Твою же мать!..

Глава 8

Они споро шагали по лесу, и Конопаткин прямо на ходу излагал свои соображения, показывая помощнику карту. Сержант шел мрачный, словно туча. План участкового ему не нравился. Особенно момент, связанный с тем, что они должны были разделиться и окружить противника. Что за идиотизм? Как можно вдвоем обложить кучу народа? Ладно гражданские, но Иван Григорьев ведь может и не посмотреть на то, что они представители власти.

Даже в глубоком детстве, насмотревшись фильмов, маленький Леша Царев никогда не мечтал о подобном героизме. Этот простой парень хотел всего-навсего стать крутым бандитом и владеть казино. Однако времена изменились, с карьерой мафиози не вышло, и он подался в милицию.

– Там два выхода из Лосиной балки. Я перекрою дальний, а ты – ближний, – с энтузиазмом вещал участковый, не замечая недовольства подчиненного. – Связь будем держать по рации. Думаю, Иван после встречи двинет в дальний конец. Там я его и встречу, а ты, если что, подстрахуешь. Впереди гора, видишь? – Он указал рукой. – Идеальный наблюдательный пункт. Лезь выше, иначе обзор закроют деревья на склоне. В самой балке лес сейчас почти повырубили, так что там открытое место. Ваня опростоволосился, назначив встречу в тех местах. Наверное, он не знает про наших героев-лесорубов. Так, все, разделяемся! Бинокль есть?

Царев с кислой миной показал оптический прибор.

– Тогда все, до связи, – приказал участковый и нырнул в кусты справа.

Царев про себя решил, что его начальник, наверное, в детстве в войнушку не наигрался, раз ведет себя подобным образом, затем вздохнул и полез на гору. На середине подъема сержант заметил удобную расщелину, перекрытую сверху каменной плитой, и решил устроиться там. Трещина как раз выходила на другую сторону горы. Мало ли что говорил Конопаткин. Пускай сам лезет на самую вершину, а ему и так острых ощущений хватает.

Устроившись на камнях, сержант достал бинокль, обозрел окрестности и не заметил ничего примечательного. Внизу раскинулась небольшая зеленая долина с пологим вогнутым дном и крутыми склонами, заросшими кустарником и кривыми елями. Километра два в длину, метров двести в ширину и десять глубиной. Еще немного, и Лосиная балка превратится в обычный овраг. Склоны поползут, и весной по открытому дну талые воды будут смывать дерн в реку. Лет десять назад, еще детьми, они играли здесь. Тогда это было красивое место с могучими высокими деревьями, зарослями лесного ореха и калины, а теперь остались одни пеньки.

Царев посмотрел вдаль, потом вниз, отнял от глаз бинокль, достал сотовый и решил поиграть немного в тетрис, пока суд да дело… Только расслабиться ему не удалось. От подножия горы донесся подозрительный шорох. Сержант насторожился. Первой его мыслью было, что участковый что-то забыл и вернулся. Он уже собирался подать голос, но потом подумал, что это может быть и Григорьев.

«Лучше затихнуть, выяснить, кто это, а потом уже разевать рот», – решил Алексей и аккуратно убрал телефон в нагрудный карман.

Мягкие осторожные шаги приближались. Какой-то человек взбирался на склон. На секунду он показался в проеме расщелины и полез выше. Этот тип не заметил помощника участкового, затаившегося между камней. Заходящее солнце светило ему в спину. А вот Царев хорошо разглядел незнакомца и понял, что зря послушался Конопаткина.

От человека в мохнатом камуфляже, с измазанным лицом и снайперской винтовкой в руках, который шуршал сверху по камням, так и веяло смертью. Судя по росту и комплекции, это был не Григорьев, но какая разница! Хрен редьки не слаще.

Сержант сидел очень тихо. Он знал, что если шелохнется, то этот тип обязательно услышит и пришьет его. Оставалось только ждать. У него семья, ребенок. Ему нельзя так рисковать.

Потом он подумал про участкового. Вдруг снайпер и его снимет? Григорьев-то ладно, хрен с ним. Сам нарвался. А вот смерть Конопаткина ляжет на совесть его помощника. Но что он может сделать? С «ПМ» против профессионального убийцы – это не вариант. Киллер положит его, как котенка. Вызвать помощь и наплевать на то, что потом скажет участковый?

Царев посмотрел на рацию…

– Одни пеньки остались, – заметил Иван, когда они вышли к балке. В прыжке Иван свалил журналистку, и они, обнявшись, закатились за пенек. Оператор развернулся, схватил камеру, и она спасла ему жизнь, приняв следующую пулю на себя. Через две секунды уже все лежали на земле. Иван посмотрел в полные ужаса глаза журналистки и подумал, что на этот раз им не уйти. Одна надежда была на Перевязкина. Если, конечно, тот уцелел и сможет добраться до снайпера!

Время тянулось бесконечно. Судя по всему, снайпер наверху разговаривал по сотовому. Сержанту очень повезло. Рука с пистолетом опустилась под таким углом, что пуля угодила снайперу точно в лоб. Киллер с удивлением, застывшим в расширенных глазах, откинулся назад, выронил пистолет и повис на веревке. Алексей рухнул спиной на камни, попробовал вздохнуть, не смог и потерял сознание.

Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Иван лежал за пеньком с пистолетом в одной руке, другой прижимал к себе Ирину и размышлял, как ему поступить. Парни из съемочной группы и жители села, его соседи, залегли на открытом месте. Снайпер мог бы их легко достать, но почему-то не делал этого. Может, киллер охотился лишь за ним? Ожидание становилось невыносимым. – Вот засранцы! – Конопаткин вздохнул, глядя им вслед.

Глава 9

Убийца ждал Сомова в подъезде. Ему позвонили и сообщили, что клиент приближается. Он натянул на лицо маску, прикрутил к пистолету глушитель и тихо спустился по лестнице в подвал. Наконец дверь в подъезд открылась, послышались шаги. Затем раздались голоса. Сомов был не один. С ним вошла супружеская чета пенсионеров, что жили этажом ниже. Значит, ему придется устранить и свидетелей.

– Илья Петрович, а я думала, что вы в командировке, – дребезжащим голосом говорила старуха. – Смотрю, платежки в почтовом ящике второй день лежат. Потом вижу, нет их. Ну, думаю, значит, дома.

– Очень рад, что у меня такие наблюдательные соседи, – сухо заметил Сомов, направляясь к лестнице.

– Ох, опять слесарь дверь в подвал не закрыл, – заявил старик, шаркавший сзади.

Его шаги приблизились к затаившемуся убийце. Тот подался назад, чтобы его не заметили раньше времени. В следующее мгновение железная дверь с лязгом закрылась, и он оказался в полной темноте. Явственно был различим звук задвигаемого засова. Когда шаги на лестнице стихли, убийца толкнул дверь и понял, что заперт.

– Вот суки! – вырвалось у него от отчаяния.

Сомов спокойно поднялся на свой этаж, достал ключи и остановился перед дверью как вкопанный. Кусок побелки, утром вложенный им в щель между дверью и косяком, валялся теперь на половичке. Такое могло произойти только в том случае, если кто-то уже открывал дверь. Жена с детьми гостила на даче у тещи. Больше ни у кого ключей от квартиры не было. На вид замок не вскрывали. От страшного грохота заложило уши. Несостоявшийся киллер сполз по соседской двери на пол, оставляя кровавую полосу, а незнакомец в маске швырнул пистолет в руки Сомову, заглянувшему в прихожую. Начальник службы безопасности машинально поймал оружие, развернул его, хотел выстрелить, но человек в маске уже скрылся. Преследовать этого ловкача Илья Петрович не решился. Кем бы тот ни был, но он спас его от наемного убийцы.

По похоронному виду начальницы Конопаткин понял, что ему пришел конец. – Слушай, лейтенант, я так понимаю, здесь твоя земля, да? Тут такое, в общем, дело вышло. К нам обратились одни отморозки и попросили сопровождать их, пока они будут выбивать долги. Неплохо заплатили. Вот я и хотел бы проконсультироваться у тебя. Что это за типы? Ты их знаешь? С кого они тут долги снимать собираются? Документы он мне показывал, с этим вроде все в порядке. Не хотелось бы вляпаться. Начальство-то все рядом. А за информацию я тебя отблагодарю.

– Можешь начинать прямо сейчас, – усмехнулся Конопаткин. – Дело гнилое. Вляпаетесь так, что не отмоетесь. А документы у них, скорее всего, подделаны. Весь сыр-бор, который вокруг творится, начался с этих типов. Поэтому не советую им помогать. – Он кратко изложил омоновцу всю предысторию.

Майор протянул ему две тысячи.

Конопаткин взял деньги и предложил:

– Слушай, майор, давай поддержим друг друга. Ты сделаешь вид, что помогаешь им, а я выйду и остановлю вас. Ты этим скажешь, мол, сначала надо договариваться с участковым. Я, естественно, не пойду на сделку. Так и с вас будут взятки гладки, и я стану героем.

– Идет, – улыбнулся майор. – Идея мне нравится. Надо этих волков маленько поучить.

Конопаткин махнул ему напоследок, забрался в «УАЗ» и весело спросил у пригорюнившихся пассажиров:

– Чего носы повесили? У вас какие-то проблемы? Если с местными, то скажите, и я все разрулю.

– Нет, с милицией, – призналась Ирина. – Нас возили в РОВД и конфисковали все отснятые материалы.

– Хорошо, я узнаю, что там по вашему делу, и, может быть, смогу как-то помочь, – попытался обнадежить их Конопаткин.

В успехе он сомневался, но ребята ему нравились. А вдруг действительно что-то выгорит?

– Только это еще полбеды, – вступил в разговор парень в джинсовой жилетке. – Начальство нам велело прекратить заниматься этим делом. Короче, в эфир ничего не собираются пускать.

– Знакомая ситуация, – кивнул Конопаткин. – Но вы ребята сообразительные, наверняка придумаете, что делать. Продайте свой материал кому-нибудь другому.

– Да сейчас от нас все будут отмахиваться, как от зачумленных. – Второй парень в футболке махнул рукой.

– А если в Интернете разместить? – предложила Ирина.

– Да вычистят, заблокируют и еще по башке дадут, – покачал головой Борис.

– Но попробовать же можно, – не унималась Ирина.

– Конечно, но там везде твое личико мелькает, – напомнил ей Макс. – Не боишься?

– Нет, – отрезала Ирина.

Они подъехали к дому Григорьевых, перед которым собрались почти все жители деревни.

– Да у вас тут практически несанкционированный митинг, – усмехнулся Конопаткин, выглядывая в окно.

– А ты, Игорек, если нас учить приехал, то лучше сразу беги, а то и тебе достанется, – потрясая клюшкой, крикнул ему Егор Кузьмич.

На стареньком костюме пенсионера не было свободного места от орденов и медалей. Он вывесил все, что у него было, и, видимо, решил пойти в последний бой.

– Да не собираюсь я никого учить, – ответил участковый, вылез из кабины и указал на своих спутников. – Наоборот, я вот вам ребят с телевидения привез на подмогу.

Тут все разом повернулись к серебристой иномарке, приближавшейся к ним.

– Кто это еще пожаловал? – недовольно спросил Григорьев-старший, выходя из толпы на передний край обороны. – Если это из банка, то хватаем его, мужики, за шкирку, и пусть катится ко всем чертям.

– Нет, это мой сын приехал. – Евстропов вырвался из толпы, встал рядом с Александром Федоровичем, поднял руки и добавил громко, чтобы все слышали: – Он адвокат из города, сможет нам помочь.

– Ты же сказал, что сын не сможет приехать, – тихо пробормотал Александр Федорович.

– Вот, отложил все дела и прибыл, – гордо ответил Евстропов.

Из серебристой иномарки выбрался пухлый кудрявый парень в аккуратном темном костюме с отливом и кожаной папкой в руках.

– Здравствуйте!.. Надеюсь, я не опоздал?

– Нет, в самый раз, – усмехнулся Конопаткин.

На лестничной клетке работали криминалисты. Тело убийцы лежало, очерченное мелом. На ступеньках стояли санитары с носилками, прибывшие за трупом. Илья Петрович решил до поры до времени изображать неведение относительно покушения. Он возобновит расследование и будет держаться осторожнее. Жена пусть сидит у тещи. Сомов позаботится о дополнительных мерах безопасности. Потом будет видно. Может, и в милицию придется обращаться.

«Ми-8» пролетел, едва не касаясь крон деревьев, однако люди, находившиеся в нем, не заметили внедорожник, замаскированный в небольшой ложбинке под упавшей елью. Иван следил за полетом стальной птицы. Когда вертолет скрылся из виду, он вернулся к просмотру почты. – Тогда собираемся и меняем место дислокации, – подытожил Иван.

Два внедорожника катили по селу в сопровождении милицейских машин и грузовика с бойцами ОМОНа. Живцов недоумевал, куда подевался весь народ. Это длилось недолго, до первого поворота, за которым колонна уперлась в толпу рассерженных селян. – Помяни мое слово, ты еще пожалеешь, что сюда приехал. – Он ткнул пальцем в съемочную группу и присовокупил: – Вы, козлы, тоже пожалеете. – Затем Живцов круто развернулся и пошел к джипу, не глядя по сторонам.

Глава 10

Настал момент для серьезного разговора. Сомов увидел в коридоре директора банка и рванул к нему. Вид у Камаева был озабоченный. Он быстро шел в сторону зала заседаний, с сосредоточенным видом перебирал бумаги в черной папке и разговаривал с кем-то по телефону. Сомов окликнул его.

Камаев резко остановился, вскинул голову, удивленно посмотрел на него и заявил:

– Илья, ты где пропадал?! У меня тут завал. Ты чего приходишь на работу к обеду? Предупреждать же надо!

– Да вот не получилось. – Сомов криво улыбнулся в ответ. – Что-то срочное?..

– Да тут такое началось!.. – отмахнулся Камаев. – У меня сейчас встреча с прессой. Это все по поводу тех деревенских кредитов. Смотрел новости? Какие-то журналюги протащили на ТВ материал о нас. Да и в Интернете полно всякой хрени. Надо ответить на обвинения. По-моему, это заказ. Ты как начальник службы безопасности должен отслеживать такие моменты.

– Я предупреждал, что так и получится, – сурово ответил Сомов. – Отмыться теперь будет тяжело.

– Предупреждал он, – скривился Камаев. – Я что-то такого не припоминаю! Ты как узнал про проблемы, так сразу лапки поднял. Дескать, не буду этим заниматься, хочу остаться чистеньким! Что, разве не так было?! Мне пришлось продать долги коллекторскому агентству, и вот что из этого вышло. Налицо твоя недоработка!

– Моя? – Сомов начинал злиться. – А как эти колхозники вообще кредиты получили, вы выяснили? Вы ведь хотели сами заняться этой темой, не так ли?

– Я разобрался, – не моргнув глазом, заявил Камаев. – Там все законно. Бумаги в порядке.

– Сомневаюсь.

Сомов знал, что Стелла, начальник кредитного отдела, – любовница директора. Даже если бы Камаев обнаружил подлог, он не стал бы ничего предпринимать, а постарался замять дело. Однако Илья Петрович предполагал, что все намного хуже и инициатором всей аферы являлся сам Камаев.

– А ты чего такой дерзкий? – раздраженно спросил тот.

– Просто ко мне вчера заходили люди по поводу этих кредитов. Их визит меня немного расстроил, – ответил Сомов ледяным тоном.

Он решил больше не играть в кошки-мышки.

Вид у директора резко переменился.

– Что за люди? О чем они спрашивали? Ты им что-нибудь сказал?

Сомов почувствовал некоторое удивление. Казалось, директор банка действительно не знал о ночных визитерах.

– Да они ничего не спрашивали, а сразу достали вот такие пистолеты с глушителями. – Он руками показал размер оружия, как обычно рыбаки хвалятся добрым уловом. – Одного я завалил, а второй успел слинять.

– Стой, погоди! Что ты говоришь? – ошарашенно произнес Камаев, опуская папку. – Тебя хотели убить?! А ты уверен, что именно из-за этих кредитов, а не за твои старые делишки?

– Свои старые делишки я давно закончил, – отрезал Сомов. – Видать, селяне на деньги, взятые у нас, наняли банду киллеров. Возможно, вы следующий. Кредитов-то на развитие бизнеса они получили немерено.

– Нет, этого не может быть. Откуда у них деньги? – проговорил Камаев и, спохватившись, поправился: – Мне все-таки кажется, что это не они.

– А кто? – вежливо поинтересовался Илья Петрович.

– Давай поговорим после пресс-конференции, – предложил Камаев, положив ладонь ему на плечо. – Меня там люди ждут.

– Договорились, – кивнул Сомов.

Они вместе прошли в зал заседаний и сразу попали под прицел видеокамер и фотоаппаратов. Защелкали затворы, зал осветили вспышки. К Камаеву потянулись микрофоны. Газетчики и сотрудники областного ТВ начали задавать вопросы. Директор банка обвинял во всех грехах коллекторское агентство «Пилигрим».

В зале оказался представитель федеральных СМИ.

Дождавшись своей очереди, он спросил:

– В Интернете появилось интервью с человеком, который занимался фальсификацией документов по кредитам для жителей деревень Николаевского района. Он утверждает, что заказчиком этой аферы выступал представитель руководства вашего банка. Как вы можете это прокомментировать?

– В Интернете вообще много чего появляется, но не всему нужно верить. – Камаев мягко улыбнулся, нисколько не смутившись.

Он был явно готов к подобному вопросу.

– Значит, это чистой воды ложь? – уточнил журналист.

– Да. – Камаев, заглянул в свою папку. – Я видел это интервью и еще много чего. Более того, я уточнил через соответствующие органы личность человека, фигурирующего на этой записи. Он уголовник, рецидивист, который провел большую часть жизни за решеткой. Освободившись месяц назад после пятнадцати лет отсидки за убийство из тюремной психбольницы, он первым делом нашел старого приятеля. Вместе они совершили убийство сельского почтальона в Голоштанном, завладели пенсиями жителей нескольких деревень и скрылись. По дороге машина, на которой ехали убийцы, попала в аварию, приятель погиб, а наш герой подался в город. Тут он нашел еще одного приятеля и убил его, сводя старые счеты. Прикончил не просто так, а взорвал посреди городского парка. При этом пострадали несколько случайных прохожих, а один человек погиб. Жену своего приятеля он жестоко пытал и издевался над ней, но женщине, к счастью, чудом удалось вырваться из лап маньяка. После всех этих художеств он, психически нездоровый человек, выступает с интервью и обвиняет руководство нашего банка в махинациях. Подумайте сами, можно ли верить словам такого субъекта? Скорее всего, он сам организовал эту аферу, похитил деньги и пытался свалить вину на наш банк. В виде кредитов жителям Николаевского района нашим банком было выдано более девяноста миллионов рублей. Мы продали проблемные активы коллекторскому агентству, когда поняли, что кредиты возвращать никто не собирается. Банк потерял на этой сделке значительную сумму. Если честно, мне жаль коллекторское агентство, которое понесет убытки неизмеримо большие, чем мы. Я понимаю, почему они теперь ведут себя с должниками не совсем корректно. Для них это вопрос выживания. Агентство просто разорится, если не сможет вернуть хотя бы часть этих долгов. Представьте себя на их месте. Вы одолжили человеку, попавшему в трудную ситуацию, все свои деньги. Потом он приходит к вам домой и заявляет, что ничего возвращать не собирается, потому как был выпивши, когда брал в долг. Что вы ему скажете? Культурно предложите выпить чаю, дружески похлопаете по плечу?!

– А как же мошенники вообще получили у вас кредиты? По-моему, без участия работников банка подобное невозможно, – заявила молодая журналистка с телевидения.

– Службой безопасности банка в данный момент проводится расследование этого факта. Обещаю вам, что его результаты немедленно станут достоянием общественности, – заверил Камаев.

Ему в этот момент только нимба не хватало. Сомов подумал, что если директор банка попытается сейчас перевести на него стрелки, то он просто пошлет босса куда подальше.

После пресс-конференции Илья Петрович имел удовольствие пообщаться со своим шефом тет-а-тет. Камаев был само радушие, предложил кофе, секретарша принесла свежие круассаны. Однако откровенности Сомов от него не дождался.

Директор юлил, пытался уйти от прямых ответов. В частности, он пообещал, что расследование действительно будет проведено, но немного позднее. В данный момент это, дескать, не первоочередная задача. Илья Петрович не понимал, в чем же тогда заключается первоочередная, но смолчал. За всей этой аферой якобы стояли их конкуренты, но кто конкретно, Камаев, естественно, не сказал.

Сомов спросил о договоре с коллекторским агентством. Его интересовала сумма, за которую банк уступил долги.

Камаев встал в позу и заявил:

– Зачем оно тебе? Мы потеряли приличные деньги. Вот и все, что тебе нужно знать. Это вообще не твое дело. Занимайся своей работой.

– На меня совершили покушение, – напомнил Сомов на всякий случай. – Поэтому я хотел бы выяснить все обстоятельства дела и понять, кто за этим стоит. Мне не нравится, когда ко мне врываются ночью и суют под нос ствол.

– Оставь это милиции, – посоветовал Камаев, допивая кофе. – Пусть они выясняют. Им за это деньги платят. Я поднял кое-какие связи, и мне обещали ускорить дело.

– Ладно, оставлю, – легко согласился Сомов, сообразив, что препирательства бесполезны.

Илья Петрович твердо решил провести собственное расследование. Плевать, что думает шеф. Он явно что-то скрывает, поэтому просто так правды ему не узнать. К Стелле точно теперь не подобраться. Камаев будет оберегать ее от него, а вот с Пашей, шофером директора, поговорить, возможно, еще удастся.

Сомов прикинул, как провернуть это поаккуратнее, и спросил:

– Альберт Джабраилович, а можно вашего Пашку дернуть на пару часов? Я бы у него по машине проконсультировался. Не хочу, чтобы в мастерской напарили. Ребята уж больно ушлые, а Пашка у вас спец.

– Пашку?… – Камаев задумался на секунду. – Так он же к родственникам уехал! Вернется через неделю, тогда и поговорите. Если дело горит, то могу посоветовать хорошего мастера. Что у тебя за проблемы?

– Нет, не горит, – махнул рукой Сомов.

Что ж, значит, ему придется самому найти Пашку и задушевно потолковать с ним.

– Почему-то мне кажется, что здесь нам ничего не обломится, – сильно шепелявя, произнес Горелый и с прищуром посмотрел на шефа. – Сделай, чтобы получилось, или же я буду разговаривать с тобой по-другому! Я вложил в это дело больше тридцати лимонов. Если что, достану тебя где угодно и порву на куски! – Владелец «Пилигрима» закончил изрыгать угрозы и отключился.

Любая инициатива наказуема, но Илья Конюхов решил, что это не про него. Иван давал ему четкие указания. Он велел установить прослушку в доме Стеллы Рогулиной, любовницы директора банка, затем пугнуть дамочку как следует и записать последующий разговор влюбленных голубков. В запале они наверняка наговорят много лишнего. Из машины выбралась смуглая загорелая девица в больших солнцезащитных очках. Процокав по тротуарной плитке тонкими каблуками, она открыла входную дверь и вошла в холл. Илья хотел ретироваться через окно, а затем подумал, что негоже уходить, не выполнив задание. На что ему смекалка? Раз нет жучка, он воспользуется диктофоном в мобильнике, запишет хотя бы ее признание.

На лестнице послышались шаги. Илья бросился к столику рядом с кроватью, нашел красную помаду и размашистым почерком написал на овальном зеркале: «Тебе конец, сука!» После он прикрепил под столиком рядом с телефоном свой сотовый с включенным диктофоном, тихо отодвинул дверь огромного встроенного шкафа-купе и спрятался внутри за одеждой.

Девушка вошла в комнату, увидела надпись, уронила на пол черный клатч, в котором что-то искала на ходу, и тихо вскрикнула. Некоторое время в комнате было слышно лишь ее прерывистое дыхание. Илья не видел, что происходит, но догадывался, что хозяйка дома пребывает в шоке и не знает, что ей делать. Потом послышался какой-то шорох.

Что-то несколько раз звякнуло об пол, и послышался взволнованный голос Рогулиной:

– Альберт, у меня дома побывали! Я не знаю, кто это! На зеркале надпись, что мне конец! Что это значит?! Как такое может быть? – Она несколько секунд, всхлипывая, выслушивала ответ, а затем возмущенно затараторила: – Какая шутка! О чем ты говоришь?! Из-за тебя меня убьют. Я знаю, что это все тот кредит! Зачем мы это сделали? Денег слишком много. Надо было, как раньше, небольшими суммами, и никто бы не заметил. Какая же я дура, что тебе поверила! Скажи, что мне делать?! Я не хочу оставаться дома, ведь они могут вернуться! Нет, я не буду успокаиваться! Я пойду в милицию… – Пауза, и снова возмущенные крики.

В конце концов она со слезами в голосе согласилась:

– Да, я приеду к тебе на дачу. Сейчас сажусь и отправляюсь.

Слушая этот разговор, Илья подумал, что пользы от его записи будет ноль. Одно дело, когда фиксация разговора идет с линии и слышны оба собеседника. Совсем другое – непонятные отрывки фраз, записанные на диктофон. Об их смысле можно лишь догадываться. Что скажет Иван, когда услышит его отчет о проделанной работе? Стыдоба просто!

Выдохнув, Илья решительно достал пистолет с глушителем. Настало время напустить страху. Для пущей убедительности он натянул на лицо черную спецназовскую маску. Неожиданно Рогулина отодвинула дверь шкафа и увидела его.

– Молчать, – рявкнул Илья, вскинув оружие.

Но Стелла все-таки пронзительно закричала и захлопнула дверь, которая придавила ему руку. Пистолет выстрелил. Пуля пробила огромный аквариум, стоявший у стены. Стекло лопнуло, и вся масса воды с рыбками и водорослями обрушилась на пол. Громко вопя, девушка бросилась вниз по лестнице. Илья выругался, выскочил из шкафа и забрал из-под туалетного столика сотовый. Он одним прыжком перемахнул через перила, оказался в холле и сбил Стеллу с ног. Они оба покатились по полу.

Илья прижал ее к полу, приставил пистолет к голове и прошипел:

– Заткнись! Я не причиню тебе вреда.

– Так я тебе и поверила. – Она всхлипнула и жалобно поинтересовалась: – Ты хочешь меня изнасиловать, да? Если бы желал убить, то уже пристрелил бы…

– Заткнись! Если хочешь остаться в живых, расскажи о ваших аферах с кредитами.

– Что?.. – растерянно пропищала Стелла.

– Что слышала, – прорычал Илья и для острастки влепил ей пощечину. – Я с тобой церемониться не стану, поняла? Будешь молчать, получишь пулю в голову.

– Нет, я все расскажу. – Она заплакала.

– И документы!.. Мне нужно подтверждение, – добавил Илья, прикидывая, что еще ему может понадобиться.

– Но документы у меня все на работе, – боязливо ответила Рогулина, закрываясь от него рукой. – Честно, я не вру.

– Не гони! На компьютере у тебя что-нибудь должно быть. Пошли. Только не говори, что забыла, как он включается. Запомни, от этого зависит твоя жизнь. Не ври мне.

Стелла медленно побрела к лестнице, постоянно пугливо озираясь на него. В ее расширенных глазах плескался ужас.

Уже у компьютера, в кресле, Рогулина, оправдываясь, сказала:

– У меня есть там какие-то бумаги. Я только не помню, что конкретно.

Илья протянул ей съемный диск.

– Вот, сбрось все сюда, потом разберемся.

Она скачала ему всю информацию, находившуюся на жестком диске компьютера, и с мольбой в глазах спросила:

– Вы меня не убьете? Я сделаю все, что скажете, только не стреляйте!..

– Заткнись! Пошли покатаемся, – приказал Илья.

Его посетила новая блестящая идея. Чтобы превратить провал в успех, ему недоставало только признания банкира.

– Куда мы поедем? – тихо спросила Рогулина, запирая входную дверь.

– Как это куда? – делано удивился Илья. – Ты же обещала своему папику, что отправишься к нему на дачу. Вот и поехали. Обманывать нехорошо. – В машине он прикрыл пистолет гламурным журналом, подмигнул девушке и заявил: – Помни об этом! Хорошее поведение – залог долголетия.

Она в ответ лишь рассерженно надула губы, пристегнулась и нажала кнопку на пульте. Тихо открылись въездные ворота, и машина плавно выкатила на проезжую часть.

– Давай, не спи, поехали! – подбадривал Илья Рогулину, которая вела себя чересчур уж медлительно.

Наконец они вписались в поток машин, хотя и не без риска для жизни. Им несколько раз посигналили.

– Права купила? – спросил Илья, оглянулся на машину, резко затормозившую за ними, и заметил восклицательный знак, наклеенный на заднее стекло «Тойоты».

Это обстоятельство мгновенно прояснило ситуацию.

– На день рождения подарили, – зло бросила Стелла.

Несколько раз им чуть не сшибли боковое зеркало. «Тойоту» водило, точно пьяную. Рогулина то резко давила на газ, то начинала снижать скорость.

Заметив его ехидную улыбку, она пояснила:

– Я просто нервничаю. Интересно, как рулил бы ты, если бы на тебя наставили пистолет?

– Да я полжизни под прицелом провел, и ничего! – гордо заявил Илья и глянул в зеркало заднего вида.

За «Тойотой» маячил какой-то подозрительный джип. Весь черный, стекла в хлам тонированные, номера блатные, да еще флажок на стекле с надписью «СКП России». Опасения Конюхова улетучились, когда джип пошел на обгон, прибавил скорость и скрылся из виду.

Тут в сумочке у Рогулиной зазвонил сотовый. Она вопросительно посмотрела на Илью.

– Ответь, только аккуратно. – Он красноречиво продемонстрировал ей ствол пистолета.

Стелла вставила наушник и начала говорить:

– Да, зайка, я еду. Нет, я ни с кем не говорила. Скоро буду. Извини, что я на тебя наорала. Мне просто сейчас очень страшно.

Илья знаками показал ей, чтоб завязывала болтать. Ситуация на дороге становилась все сложнее. Попутные машины время от времени сигналили им при обгоне. Илья два раза хватался за руль, чтобы уйти от столкновения, и объехал открытый канализационный люк.

– Ладно, пока, – бросила Стелла и убрала сотовый. – Что, доволен?

– Вполне, – кивнул Илья, и тут машину подбросило на очередной выбоине.

– Слушай, для чего тебе руль? – язвительно поинтересовался он.

– Я его использую как подставку для рук, когда сушу лак на ногтях, а что? – Машину снова тряхнуло.

– Ямки-то надо объезжать, а то до дачи не дотянем, – с улыбкой посоветовал Илья, но после очередного толчка безнадежно махнул рукой. – Ладно, твоя машина, что хочешь, то и делай. Но долго ты на ней не проездишь.

– Спасибо за заботу, – буркнула Стелла и покосилась на пистолет, припрятанный под журналом.

Через двенадцать минут они выехали за черту города. Дорога стала лучше, без выбоин, а главное – шире. Было видно, что шоссе недавно ремонтировали. Машин тут было меньше, и Рогулина немного расслабилась. А вот у Ильи ничего подобного не получилось. Он снова заметил черный тонированный джип.

До сельского магазина было пять минут ходьбы. Ирина решила пройтись. Вечер был просто отличным, так почему бы не прогуляться? Жители села, встречавшиеся на пути, приветливо улыбались ей. Все были воодушевлены победой над сборщиками долгов. Теряя сознание, Ирина с сожалением подумала, что она, скорее всего, разделит судьбу своего кумира. Не надо было ей лезть в это дело.

Чтобы сбросить напряжение, не оставлявшее его несколько последних дней, Крынников протопил баню, взял дубовый веник с чердака, напялил шапочку и в одних трусах, с полотенцем через плечо двинул принимать процедуры. Вечерело. На ветвях яблонь, стоявших с обеих сторон дорожки, спели крупные красные плоды. Дальше раскинулась старая груша. Зеленые с красным бочком плоды ее поспеют лишь в конце осени. Взглядом рачительного хозяина Петр Семенович посмотрел на виноград, поправил шпалеру, вдохнул воздух, пропитанный ароматами сада. Ему было ясно на сто процентов, что в городе, без всего этого, он жить не сможет. – Не рабочий, без заряда. Там только источник питания. Ничего с этим олухом не случится, а немного адреналина ему не помешает. – Перевязкин ухмыльнулся.

Минут двадцать Илья Конюхов наблюдал за черным джипом, плотно севшим им на хвост. Ситуация не менялась. Они неслись по трассе на небольшом отдалении друг от друга. Она колебалась несколько секунд, поглядывая в сторону приближавшегося автомобиля, затем решилась, вскочила и юркнула на пассажирское сиденье рядом с ним. Илья по обочине объехал джип, перегородивший дорогу, и погнал машину вперед, к дачному массиву, который уютно расположился в сосновом бору.

Глава 11

Конопаткин заехал на участок, чтобы забрать сумку с инструментами, а под дверями его уже ждали человек пять сельских жителей. Все бросились к нему и затараторили наперебой.

– Пусть говорит кто-то один, – рявкнул раздраженный участковый.

Вперед вышел Семен Грибов. У него, как оказалось, прямо среди бела дня похитили дочку.

– Это ту журналистку, Ирину, которая с нами была? – сразу вспомнил Конопаткин.

– Да, она моя дочь, – подтвердил Грибов с бледным от напряжения лицом и протянул листок бумаги, исписанный шариковой ручкой. – Вот заявление. Я написал по всей форме.

– Погодите, – остановил его Конопаткин. – Меня отстранили от работы. Вам надо с этим заявлением обратиться в дежурную часть. У меня просто руки связаны.

Энтузиазм собравшихся сразу испарился. Грибов опустил голову и молча спрятал листок в карман.

– Я и вправду с радостью бы вам помог, но не могу, – продолжал оправдываться участковый. – Меня самого за неподчинение посадят.

Через минуту у здания участка никого не было. Когда Конопаткин уже собирался уходить, в дверях возник Крынников. Вид у него был столь дикий, что старший лейтенант решил задержаться.

– Эй, Петя, что стряслось? – спросил он у бывшего председателя.

– Ничего. Я просто хочу сделать признание, – чужим неживым голосом прошелестел Крынников. – Я участвовал в мошенничестве с кредитами и разворовывал колхозное имущество!

– Да ты что! Вот это новость! – делано изумился Конопаткин, затем с подозрением спросил: – Ты пил, что ли? – Он с тоской подумал, что только белой горячки ему не хватало для удачного завершения дня.

– Я хочу признаться в преступлениях! Разве этого мало? – прорычал Крынников и как-то безумно посмотрел на участкового.

– Нет, не мало. – Старший лейтенант покачал головой. – Просто необычно. Ладно, признавайся, только не нервничай.

Крынников взял у него бумагу и надолго склонился над ней. Время от времени он спрашивал у участкового, как пишется то или иное слово, и продолжал свой творческий труд. Пот градом катился по его пухлым щекам.

Конопаткин прохаживался вдоль стола и молился о том, чтобы это все побыстрее закончилось. Он решил, что у бывшего председателя просто временное помешательство. Ударился где-то головой и прибежал каяться. Никто в здравом уме вот так не придет и не начнет признаваться в том, что он воровал и мошенничал. Помешательство, вне всякого сомнения.

Тут он вспомнил случай, приключившийся в соседней области. Там бывший председатель колхоза пытался наладить свой бизнес, но так находился по чиновникам, что свихнулся, вернулся в село, достал ружье да принялся палить по кому попало.

Конопаткин еще раз окинул Крынникова взглядом. Оружия при нем вроде бы не было. Потом участковый приметил на груди у бывшего председателя какой-то странный бугор. На нем прямо под рубашкой мигала маленькая красная лампочка. Крынников почесал пузо, и между пуговиц на груди вылезла петля из двух тонких проводков.

От появившейся догадки у Конопаткина волосы на голове вздыбились. Бывший председатель пришел к нему совсем не с ружьем, а с взрывным устройством, привязанным к телу. Что он задумал и чем все кончится, участковый решил не выяснять. Он бочком придвинулся к раковине, взял толстый алюминиевый ковш и проскользнул бывшему председателю за спину.

Тот как раз закончил свои труды, подписал бумагу, обернулся и спросил:

– А какое сегодня число?

– Пятое, – ответил Конопаткин с натянутой улыбкой, спрятав ковш за спину. Когда покаявшийся вор и мошенник отвернулся, он со всей силы треснул его по загривку. Крынников замычал, попытался встать, затем рухнул лицом вниз.

Участковый выдохнул, поставил ковш на стол и набрал номер дежурной части:

– Привет, Андреич! У меня тут шахид объявился. Что значит какой? Неужто не знаешь, какие шахиды бывают?! Придурок тут один спятил, обвязался взрывчаткой и заявился ко мне в участок.

Руководители партизанского движения села Голоштанное собрались в доме Семена Грибова на экстренное совещание. Евдокия, жена хозяина, завесила окна одеялами, чтобы с улицы не было видно, что внутри горит свет. Причиной собрания стало известие о похищении Ирины, дочери Семена. – Обязательно найдем, не сомневайтесь, – пообещал Иван.

Проводить операцию без предварительной разведки и изучения местности самоубийственно опасно. Илья Конюхов убедился в этом, когда «Тойота» затормозила перед шлагбаумом, а сзади ее подпер тот самый черный джип, который стоял поперек дороги. Куда уж хуже. У шлагбаума торчали трое охранников недружелюбного вида, вооруженные гладкоствольными карабинами «Сайга» и пистолетами. Девушка открыла дверцу, и все посмотрели в ее сторону. В этот момент Илья нырнул в кусты, темнеющие слева от дороги. Он проломил ветви, почувствовал мощный удар и отключился.

Сомов пытался дозвониться до водителя по нескольким телефонам, но тот упорно не отвечал. Оставалось только одно – ехать на дачу Камаева. Он вызвал к себе зама, велел подготовить машину и прихватить с собой пару крепких парней. – Заткнись, козел! – рявкнул на него Живцов, угрожая пистолетом. – Я попал на бабки из-за твоего договора. Теперь приходится расплачиваться. Но сегодня ты со своей шлюхой заплатишь за все. Пришел мой черед отыгрываться.

Илья Конюхов пришел в себя в полутемном подвале, дернулся, открыл глаза и понял, что его руки и ноги крепко связанны скотчем. Рот также заклеен. Он сидел у квадратной бетонной колонны на земляном полу. Обстановка говорила о том, что их поместили в подвал под домом. Стелла еще раз слегка полоснула его бритвой по коже, потом путы ослабли. Илья потянул руки в разные стороны и разорвал скотч. Полдела сделано.

Ответа не было. Сердце Живцова глухо бухало, во рту появился неприятный металлический привкус. Он опустил телефон и посмотрел на Горелого. В этот момент ему действительно стало страшно. Их бросили. Рядом на полу жмурик, а в подвале полно народа, с которым непонятно что делать. Не мочить же всех. Внезапно земля под ними вздрогнула, сквозь окна цоколя и первого этажа ударил ослепительный свет. Все, кто находился возле дома, бросились на землю, укрываясь от летевших осколков. За первым взрывом последовала целая серия, превратившая коттедж в груду дымящихся руин.

Когда эксперты доложили полковнику Бурлаку, что не могут идентифицировать среди разрозненных останков, обнаруженных на месте взорванного дома, тело Ивана Григорьева, он рассвирепел и приказал им не заниматься херней, а записать одного покойника или какую-то его часть как этого спецназовца. Жители деревень Николаевского района, на которых повесили кредиты, вздохнули свободно. Все документы по задолженностям были признаны недействительными.

 -

1. ИЗМЕРЕНИЕ КОМПРЕССИИ В ЦИЛИНДРАХ ДВИГАТЕЛЯ Оборудование- двигатель компрессометр.
2. Тема- Загальний огляд дослідження території України Виконала
3. The English Judicial System
4. Представление товара В настоящее время малоэтажное строительство загородных домов коттеджей приобрета
5. ЧТ полагает что подборка материалов в данной рубрике позволит нашим читателям получить представление о раз
6. Общество как сложная система Сферы общественной жизни их взаимосвязь Важнейшие институты общества
7. Острозька академія Кафедра культурології та філософії ldquo;ЗАТВЕРДЖУЮrdquo; Проре
8. Разработка технологического процесса изготовления корпуса
9. Кредитная система
10. Беков Сергей Мажитович
11. Нарвська буд2 к
12. Документы, предъявляемые для таможенного оформления
13. задание должно быть грамотно написано и правильно оформлено
14. технічних навчальних закладів проходження виробничої практики 26 Листопад 2012 р
15. [d]d i [i]; if i1100 printf
16. МЕДИЦИНА МОСКВА 1971 УДК 616
17. Природа Австралии
18. РЕФЕРАТ дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата філологічних наук1
19. Сущность кредита и его эволюция.html
20. Конспект лекций по дисциплине СИСТЕМНОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ И ОПЕРАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ Литератур

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе