Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Содержание
Введение
Глава 1. Культурно-исторические условия зарождения и концептуальные основы западничества
Глава 2. Философские основания славянофильства
Заключение
Список используемой литературы
Русская философия - сравнительно позднее образование, хотя её предпосылки можно выявить в древней славянской мифологии. Но философия как особый способ осознания окружающей действительности, тесно связанный с появлением национального самосознания, которое проявляется, прежде всего, в стремлении и способности к самоидентификации, выделении своей культуры в ряду других "чужих" культур, умении выявить общие и особенные черты развития, складывается в России лишь в XIX веке. Именно с этого времени начинается созревание и расцвет русской философской мысли, формируется устойчивое желание понять себя и смысл всего происходящего в окружающем человека мире, подытожить исторический путь своей страны и всего человечества в целом, обозначить самые общие ориентационные перспективы развития на будущее.
Попытки взглянуть на себя "со стороны", понять причины "разности", принципиальной противоречивости в эволюции России и других, главным образом западноевропейских стран, предпринимались в рамках двух идейно - мировоззренческих, историко-философских концепций, получивших позднее название "западничество" и "славянофильство". Философские проблемы, поднятые в спорах между двумя этими течениями русской общественно-политической и этической мысли, заложили методологическую основу для всей последующего развития отечественной философии XIX века. Именно поэтому изучение философского наследия западничества и славянофильства представляется достаточно интересной и познавательной задачей.
Становление национального самосознания в России хронологически относится к началу - первой четверти девятнадцатого века. В это время наша страна переживала достаточно сильные изменения во всех сферах жизни. Проникновение в годы правления императора Александра I новейших достижений западноевропейской мысли, знакомство с трудами Гегеля, Шеллинга и Канта, существенные изменения на внешнеполитической арене - всё это непосредственным образом влияло на настроение и мировоззрение образованной дворянской элиты, а также постепенно разрастающегося разночинства. Так, например, Отечественная война 1812 года вызвала в России небывалый подъем национально-патриотических чувств, но позднее, когда русская армия вошла в Европу, возникло более сложное ощущение: сравнение отечественных порядков с европейскими. Итогом такого сравнения было появление целого ряда тайных обществ, имевшие своей целью реформы в европейском направлении - отмену крепостного права и введение конституционного правления, неудачное выступление которых 14 декабря 1825 года на целых тридцать лет определило реакционно-консервативный курс императора Николая I. Именно в таких конкретно-исторических условиях происходило становление национального самосознания в образованных кругах российского общества.
Поражение декабристов было не просто военной неудачей группы заговорщиков, - речь шла о понимании бесперспективности попыток прямого, форсированного насаждения европейских порядков в России. Позднее мыслящие люди тридцатых-сороковых годов девятнадцатого века, порицая методы декабристов, и не считая возможным идти по их пути, они вместе с тем, мучительно ощущали отсталость своей страны по сравнению с Европой, тем более что в душной атмосфере николаевского царствования они не видели обнадеживающего выхода из сложившегося положения.
Одновременно с этим происходит осознание недостатков идеализируемого ранее общественного стоя Европы. Социальные контрасты и противоречия нарождающегося капитализма постепенно проявлялись: "язва пролетариата" - это понятие в 30-40е годы для многих русских мыслителей стало своего рода символом, обозначением внутренней несостоятельности европейского буржуазного прогресса. Фиксировались и другие оборотные стороны буржуазного развития: гипертрофированное чувство собственничества, эгоизм, индивидуализм и т.д. В укреплении подобных настроений сыграла немалую роль июльская революция 1830 года во Франции, а также череда европейских революций 1847-1848 г. г. В итоге, все вышеупомянутое обусловило разочарование образованной части русского общества в идеалах европейского Просвещения с его верой в безграничные возможности человеческого разума недопустить ошибок и переустроить окружающий мир на лучших основаниях, и постепенному отходу от рационализма. С этого времени стали предприниматься попытки коренного переосмысления всей утвердившейся ранее системы мировоззренческих, ценностных ориентиров.
Начало активному поиску новых парадигм развития России было положено знаменитым "Философическим письмом" П.Я. Чаадаева, впервые опубликованном в журнале "Телескоп" (1836). Сочинение потрясло современников своим откровенным историософским нигилизмом, неприятием национальных традиций и идеалов.
Своеобразие позиции П.Я. Чаадаева состояло в том, что он сделал прошлое России основой для оценки её настоящего и будущего, войдя при этом в решительное противоречие с господствующей доктриной. Согласно изложенной им концепции, Россия в отличие от "энергичного" Запада, воздвигшего "храмину современной цивилизации" под непосредственным воздействием христианства, с самого начала оказалась в стороне от "великой мировой работы". Причина этого - её изначальная зависимость от Византии. В результате Россия оказалась оторванной от живительного учения Христа, замкнулась в религиозном обособлении и ничто из происходящего в Европе не достигало её пределов. Чаадаев пишет об этом так: "…новые судьбы человеческого рода совершались помимо нас. Хотя мы и назывались христианами, плод христианства для нас не созревал"1.
Из этого тезиса следовало, что всякий действительный прогресс базируется на истинном христианстве, каковым является только католицизм. Путь прогресса, по мнению П.Я. Чаадаева не может быть разнообразным и многоликим, он всегда един, и католицизм как источник прогресса воплощает в себе единый путь христианства. Стало быть, и для России не существует никакого иного пути развития, кроме западноевропейского. Эта участь предрешена тем, что она - страна христианская, а потому у неё нет ничего общего с востоком. Восток и Россия - это два мира, всецело чуждых по духу и миросозерцанию.
Естественно, что многие современники и потомки воспринимали Чаадаева как западника и ярого апологета католицизма. Но на сегодняшний день многие исследователи его творчества подчеркивают, что чаадаевский критицизм по отношению к собственному отечеству был движим самой искренней любовью к нему, напряженно искавшей выхода, способов преодоления национальной отсталости.
Выходом из сложившегося положения, по мнению П.Я. Чаадаева, состоит, прежде всего, в переосмыслении Россией своего места в мире: мы отстали, но "…нам незачем бежать за другими, нам следует откровенно оценить себя, понять, что мы такое, выйти изо лжи и утвердиться в истине. Тогда мы пойдем вперёд, и пойдем скорее других, потому что пришли позднее их, потому что мы имеем весь их опыт и весь труд веков, предшествовавших нам"2. Здесь едва ли не в впервые высказан тезис, оказавший сильнейшее влияние на всю последующую общественную мысль в России: отсталость есть не только минус, но и огромное преимущество, основанное на возможности перенимать готовое, начинать сразу с высокой фазы развития, достигнутой другими нациями. Россия, по словам Чаадаева, готова к стремительному культурному старту, т.к "мы девственным умом встречаем каждую новую идею".
Следует отметить, что Чаадаев не сводил вопрос о "русском пути" к простому заимствованию. Отказав ей в великом прошлом, он верил в её особую миссию: "Мы принадлежим к числу тех наций,- писал Чаадаев, - которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок".
Такова в общем виде историософия П.Я. Чаадаева. Его идеи оказали существенное влияние на противоположные направления отечественной философии, хотя ни одно из них не приняло их в чистом виде. Так, западники разделяли взгляды Чаадаева на европеизацию России, но крайне скептически смотрели на его прокатолитические симпатии.
К ранним западникам продолжившим размышления Чаадаева о судьбе России и методах ускорения её развития, относят обычно Н.В. Станкевича, А.И. Герцена, Н. Огарева, В.Г. Белинского. Позднее их идеи о необходимости использования европейского опыта развивал Т. Грановский, Д.И. Писарев, Н.Г. Чернышевский, К. Кавелин, Б. Чичерин и др.
В общем виде западничество- это особый взгляд на всё происходящее в России, это особый способ осмысления мира, основанный на вере в прогресс, в то, что автор теории прогресса Кондорс назвал независимой ни от каких сил способностью человека к беспрерывному совершенствованию, ограниченной лишь "длительностью существования нашей планеты". Этот прогресс направлен на улучшение состояния человеческого рода путем достижения равенства между нациями, классами, людьми и имеет своей целью создание безупречно - идеального человека. Отсюда и характерное для западничества видение истории как необратимого процесса, и зрительный образ исторического движения, как лестницы, ведущей к совершенствованию. Кроме этого, западничество - это ещё и индивидуализм, ибо только индивидуум - подлинный носитель разума. Но индивидуализм западников не эгоизм, и проблема соотношения личности и общества разрешается в пользу личности только потому, что общество это абстракция, которую (через познание причинно-следственных связей) нужно устроить так, чтобы обеспечить свободу личности. Это и есть тот конечный идеал западников, который может пониматься как ощущение человеком независимой от каких-либо внешних факторов возможности самоопределения.
Проблема целостного постижения вариативности и преемственности конкретных исторических форм с точки зрения раскрытия в них универсального закона или метафизического смысла, выявления места и перспектив развития России, привлекала внимание представителей и противоположного западничеству течения русской философской мысли - славянофильства.
Славянофилы считали необходимым выстраивать всю стратегию дальнейшего развития России на основе и учетом исторического опыта и традиций народа. Они неоднократно выступали против слепого, безсинтезного заимствования западноевропейских образцов развития, утверждая, что у нашей Родины свой, отличный от Запада исторический путь. Именно, исходя из подобных рассуждений, выстраивается вся историософия славянофильства.
Славянофилы предполагали, что человечество первоначально обладало общностью сознания, которое под воздействием разного рода внешних факторов была утрачена. Утрата человечеством былого единства, разъединение и раскол единой некогда человеческой общности является, по мнению славянофилов, роковой тенденцией развития истории. Основным проявлением этой тенденции является все более отчетливо просматриваемое смещение баланса органичной целостности рационально-логического и интуитивно-чувственного в человеке. Потеря "целостности личности" в результате чрезмерного возвышения рационально-логического элемента повлекло за собой ограничение свободы творческого начала в человеке и усилению значения "внешней необходимости". Всё это заложило фундаментальную закономерность в истории человечества, определив борьбу двух начал - внутренней свободы, понимаемой как устремленность личности к творчеству ("иранство"), и внешней необходимости, символизирующей господство материальных интересов над духовными ("кушитство"). Именно борьба этих двух начал, по мнению Хомякова А.С., Киреевского И.В. и Аксакова К.С., является основным содержанием мировой истории3.
В наиболее яркой форме противостояние "иранства" и "кушитства" просматривается в истории Европы и России. Вся европейская история представляется как процесс увеличения роли "вещественности" и "внешней необходимости", сопровождающейся рационализацией всех жизненных проявлений человека. Принципиальное изменение соотношения "свободы" и "вещественности" произошло с момента разделения христианской церкви на Католическую и Православную. В результате раскола единой церкви произошла существенная трансформация самой веры, подмене "живой веры" на "логическое убеждение", что привело к росту индивидуализма и разрушению органичности общественного устройства. Именно в связи с разобщенностью личностей, по мнению славянофилов, в Европе так остро стоит проблема социального неравенства, и так часто делаются попытки изменить политическое устройство насильственным, внешним по своей природе, путем. Единственным выходом из сложившегося положения для Европы может стать только внутреннее возрождение народа посредством восстановления утраченной "целостности личности".
В России иное соотношение "внутренней свободы" и "внешней необходимости". В отличие от Европы, где торжество "вещественности" просматривается во всех сферах человеческой деятельности, в России преобладает "внутренняя свобода и духовность". Подобное положение стало возможным, прежде всего, вследствие сохранения в православии основ истинной христианской веры, что позволило сохранить "общество как живое единство…, в котором каждая личность отказывается от своего эгоистического обособления не из взаимной выгоды,… а из-за того общего начала, которое лежит в душе человека…".
Однако, утверждая сохранность основ христианства, славянофилы были далеки от идеализации современной им России. Более того, все они считали, что с XVIII века и до современности (первая половина XIX века) в России все более отчетливо начинает прослеживаться влияние на жизнь людей “вещественности" и “внешней необходимости”. Подобное положение стало возможным вследствие раскола русского общества, произошедшего в результате социально-экономических и культурных преобразований Петра Великого. Именно с этого времени в среде проевропейски настроенной части русского общества распространяется театрально-формализованное отношение к миру, появляются первые признаки рациональности и "отвлеченности мышления". Все эти симптомы "европейского недуга" - результат неосторожного заимствования западноевропейского опыта.
Осознание славянофилами угрозы "торжества внешней необходимости", исходящей от Европы, заставило их задуматься о месте и роли России, как впрочем, и любой другой страны, в мировой истории. При разрешении этого вопроса славянофилы исходили из тезиса о самобытности и уникальности исторического пути каждого народа, страны или цивилизации. Историческая самобытность народа определяется, прежде всего, его традициями и обычаями, которые в совокупности с общностью веры формируют особенности поведения и мировосприятия. Взаимодействие уникальных по своей природе народов составляет историю человечества. Таким образом, славянофилы, размышляя о месте и роли России в мировой истории, придерживаются принципа соборности, провозглашающего "свободу и единство в многообразии".
Именно, исходя из такого понимания всемирного исторического процесса, славянофилы считали недопустимым безсинтезное копирование каким-либо народом "чужого национального достояния", так как в этом случае "народ выступает в роли подражателя и неизбежно утрачивает свое общемировое значение". В то время как для плодотворного развития "деятельность народа должна быть самостоятельной". История любой страны, в этом смысле. Представляется славянофилам органичным, внутренним процессом саморазвития. Нарушение органичности саморазвития ведет к трансформации, или даже полной потере национальной самобытности. Поэтому-то, безсинтезное заимствование Петром Великим западноевропейского опыта заложило разрушительную для России тенденцию роста "вещественности и внешней необходимости". Выход из сложившегося положения славянофилы видят в "осознании своего недуга" и "обращении к лучшим инстинктам души русской облагороженной христианством". При условии восстановления органичности развития, у России более чем у какой-либо другой страны, существует возможность привести человечество к утраченной им ранее первоначальной "общности".
Становление российской национальной философии проходило в достаточно сложных исторических и социокультурных условиях. Переоценка опыта декабристов и отрицание "политики" в смысле возможности перенесения западных форм, поиск глубинных исторических закономерностей и путей исторического развития, не сводящихся к просветительскому "разумному совершенствованию" извне, сознание глубокой отсталости России и преодоление этого пессимизма в национально-патриотическом духе, уважение к развитой Европе и вместе с тем все более активная фиксация пороков буржуазной цивилизации - таковы были исходные моменты, характерные для общего идейного климата в передовой среде русского общества того времени.
Все, указанные выше тенденции, необходимо было объединить в единую концепцию, которая заключала бы в себе решение стоящих перед страной задач. Это и пытались делать, каждый на свой лад, представители различных общественных и идейных течений. Западники, критикуя современное им положение отсталости России, настойчиво предлагают обратить пристальное внимание на Запад с тем, чтобы извлечь из опыта развитых стран Европы все самое ценное, и, не повторяя европейские ошибки, внедрить передовые образцы на русскую почву. Именно европейский путь развития представляется западникам основным в истории человечества. Славянофилам же история человечества представляется как непрерывный процесс взаимодействия народов, каждый из которых, обладая самобытностью, формирует общечеловеческое единство во множестве. И хотя роковой тенденцией истории, по мнению славянофилов, является раскол и разобщенность, человечество в будущем, и не без помощи России, вновь придет к новому "единству" и "братству".
Таким образом, в первой половине девятнадцатого века произошло становление философских оснований российского национального самосознания. Главным генератором этого процесса были интеллектуальные диспуты западников и славянофилов.
1 См.: Россия глазами русского: Чаадаев, Леонтьев, Соловьёв./ под ред. А.Ф. Замоляева. СПб., 1991. С. 7.
2 Цит. по: Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996.
3 См.: Керимов И.В. Философия истории А.С. Хомякова// вопросы философии 1988.№ 3.