Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
- У тебя такие красивые глаза.
- Вспоминаю твои глаза.
- Я впервые вижу такие темные глаза.
- Мне не нравятся мои слишком светлые, хочу такие же, как у тебя. Такие темные.
Сколько раз я слышала эти слова, и теперь меня это не удивляет, не радует, это мне не льстит. Я часто и сама заглядываюсь на них в зеркале или на фото, они почему-то приковывают взгляд к себе, не дают отвести его на другие части моего лица. И я не считаю их особенными из-за угольной черноты, по-моему, это, наоборот, слишком банально и привычно. Если приглядеться, можно заметить, что они не имеют таких больших узоров на сетчатке, как у остальных. Они распределены слишком близко к центру и окаймление имеют не ровное, как у всех, а рваное и нездоровое. Но чаще мой взгляд приковывает их цвет, изменение которого не замечает почти никто. На свету они действительно приобретают цвет крови, а в темноте - смолы, столь же блестящей и глубокой. По краям идеально круглых зрачков проведена на несколько тонов более темная линия. Еще больший интерес вызывает их блеск, становится заметной их объемность за счет него. Глаза, похожие на зеркала.
Думаю, все больные глаза являются красивыми. Помню, видела девушку с почти прозрачными глазами. Оказалось, через 5 лет она абсолютно ослепнет, а теперь почти не видит ничего без очков.
Мои же пленили всех, но не были никем пленимы. Не способны они были оценить каждую деталь, будь она хороша или - нет. Даже, печатая на клавиатуре текст, невозможно мне было разглядеть клавиши, но, быть может, из-за закомплексованности, а, может, из-за нежелания терять способность приковывать взгляд, прикрывать глаза стеклами очков я была не намерена, а линзы носить мне было не разрешено родителями. Папа, рассказавший эту историю, уже был готов купить мне их, но мама была непреклонна, прикрываясь тем, что я со своим беспорядком в комнате уж тем более не смогу правильно ухаживать за линзами. А история была в том, что дочь папиного друга носила линзы, но не следила за ними должным образом, в следствие чего на ее глазу появилось бельмо, которое можно было удалить только в городе, который был от нашего на расстоянии в сотни километров, в 3 часах езды. С тех пор я совершенно потеряла надежду увидеть вдалеке лицо знакомого человека, прочитать вывеску или увидеть номер нужной мне маршрутки.
Но все же есть в этом и хорошее. Я не видела в мире деталей ужасного, видела во всем лишь красоту. Моя близорукость сглаживала мелочи человеческой внешности и предоставляла моему мозгу лишь красивые образы. Хоть я и ошибалась во внешности окружающих слишком часто, все же лучше жить среди прекрасных, предполагая, что ты один из них. Со временем в моей близорукости не осталось почти никаких недостатков. Я приноровилась узнавать людей по походке и одежде, стала ездить в общественном транспорте лишь с друзьями, читать вывески мне было не нужно, но при необходимости также использовались с пользой они.
И единственной непоколебимой проблемой моей осталась боль в глазах, которая появлялась от их напряжения при просмотре телевизора и при долгом чтении книг. Порой я путала это с соринкой в глазу, сразу вспоминая историю о бабушкином друге, о его расслоившейся сетчатке, боль от которой он спутал с попавшей в глаз на производстве металлической стружкой. И теперь я опять ковырялась в глазу, измученная болью. Мои глаза уже в течение часа источали слезы, и я была не способна более этого терпеть. Встав напротив зеркала, оттянув оба века пальцами, я начала оглядывать белок, зрачок, внутреннее веко. Ничего не было видно. Я лишь иногда путала с кошачьим волосом опять же от близорукости свои раскрасневшиеся вены на глазу. Не буду умалчивать, я пыталась эту псевдо-шерсть перетащить к внутреннему уголку глаза, лишь причиняя ему еще большую боль.
Слишком часто мои глаза носили в себе что-то инородное. Однажды, постригая ногти, я даже случайно попала одним из отрезанных себе в глаз, затем с ужасом вытаскивая его. Часто я обнаруживала в глазах неизвестные мне тонкие, кудрявые, длинные, белые волосы, скрутившиеся незаметно под верхним веком. И в этот раз я наконец заметила один такой у себя под нижним, как раз у основания самого белка. Ковыряя все глубже, пытаясь зацепить его ногтем, я наконец смогла его сдвинуть с места. Подцепив одним, я поймала его с помощью другого ногтя. И вот можно тянуть его к ресницам, вниз, к окаймлению оттянутого века. Но тут случается невероятное. О таком я слышала лишь однажды.
Мой глаз вылетает на лиловой нитке и врезается в зеркало. Я, согнувшись от ужаса, не чувствуя боли, думая лишь о той истории, случившейся с дедушкиным другом, смотрю в темноту пустой глазницы одним, здоровым глазом, затем поворачиваюсь к бабушке, держа в руке красный, весь в лопнувших венах шарик. Бабушка упала в обморок. Ну вот, теперь я совсем одна, не могу же я пытаться привести ее в чувства в таком виде. Остается искать помощи у соседей напротив, пары средних лет, имеющих машину, так нужную мне сейчас. Я пишу бабушке записку со своим решением, закрыв глаз, располагающийся на нужном месте, а второй направляя на бумагу и ручку. Это неуместно для меня сейчас, но чувствую я себя моряком, направляющим перископ на подлодке, чтобы осмотреть поверхность воды. Положив ее на живот бабушке, я бегу через лестничную площадку, не остерегая свой глаз от посторонних взглядов. И вообще, сейчас же я держу глаз на нитке рядом с лицом, смотреть на дверь соседей и прятать его одновременно невозможно. Соседи, лишь спросив, кто стоит за дверью, справившись, что это знакомый человек, открывают мне. Расширив глаза, заблестевшие от слез ужаса и высыпавших из них искр, будучи близкой к моему положению, моя соседка закрывает рот рукой.
- Что случилось?- истерично закричав, всхлипывая, спросила она.
- Неважно, отвезите меня, пожалуйста, в больницу.
От криков жены к нам подбегает хозяин квартиры. Он, также широко раскрыв глаза, задает еще более глупый вопрос:
- Что с тобой?
Жена говорит ему о моей просьбе, он надевает куртку и бежит, взявши меня за плечо державшей глаз руки, из-за чего меня трясет еще больше, и бежит вниз по лестнице, опережая меня.
Мы садимся на передние сидения. И что ж, водители встречных машин, думаю, не оценили моей дыры на месте глаза.
И вот нас ждет новый удар. Не знаю, кому после этих слов стало хуже, мне, испытывающей боль и страх, или постороннему человеку, обязанному теперь из чувства жалости даже спасти мою и без того слабую способность видеть.
Оказывается, в нашем городе не делают столь сложную операцию. Также мы услышали из уст врачей сожаления, извинения, пожелания благополучного исхода и совет. Держать глаз в смоченной тряпке, дав нам ее вслед за указанием.
И вот мы уже в пути. Проехали лишь час от нужных трех. Я теперь сидела на заднем сидении, сосед при разговоре со мной не смотрел в зеркало заднего вида лишний раз, неловко отводя взгляд в сторону.
- Так что случилось?
- Споткнулась о кошку и ударилась об угол стола.
Пусть такой будет официальная версия. Пусть хоть кто-то другой окажется виноватым в нашей поздней поездке. На часах уже 8 вечера.
- Сколько еще ехать?
- Час.
Спустя пять минут молчания:
- Как там бабушка?
- В обморок упала. Я ей оставила записку и к вам пошла. Простите, что так пришлось вам со мной возиться.
- Да ладно, ты же не виновата.
Да, не виновата.
- Но все же, у вас, наверное, были планы.
- Да, провести выходной с семьей.
- Извините.
- Да нет, может, ты и спасла меня от апатии. Жизнь стала слишком скучной.
- Да, я тоже заметила, что это довольно интересно, моя травма. Я сразу вспоминаю подлодку или... Или ту породу собак, у которых непроизвольно выпадают глаза из орбит.
- Ах, да, точно,- он засмеялся.- Как я таких ненавижу, у моей сестры живет одна. Я к этому уже совсем привык, и, стыдно признаться, но не ужаснулся, а лишь удивился, увидев тебя в дверях в таком состоянии.
- У меня тоже скорее шок был, что это происходит именно со мной, а не с героем новеллы Эдгара По.
- Ты его тоже читаешь?
- Да. Я рада, что с одним из его читателей встретилась именно при таких обстоятельствах,- сказала я, и мы оба засмеялись.
- М-да. Может, ты и права, это придаст его произведением еще большей атмосферности.
- Интересно, мы не общались так никогда, хотя жили пять лет в квартирах напротив.
- Может, это судьба?
- Может.
Мы сидели и улыбались. Теперь я часто встречала в зеркале его задорный взгляд.
- Вот и приехали,- сказал со вздохом.
- Ура.
Мы выбежали из машины и зашли в больницу.
Меня сразу положили на кушетку и увезли в операционную, сделали наркоз. Теперь я видела одним глазом своего попутчика.
- Как самочувствие?- нежно улыбаясь, спросил он.
- Да вроде бы в порядке. Сколько времени прошло?
- 3 часа.
- Когда меня выпишут?
- Все ждали, пока ты очнешься. Теперь, по-моему, можно идти.
Он вышел, узнал у медбрата, можно ли идти, пришел обратно и стал меня поднимать с койки.
-Готова ехать домой?
- Да.
Он улыбнулся, мы дошли до машины.
Нам сказали, что серьезных последствий не будет, но зрение, возможно, начнет падать, что для меня уже не страшно, а носить повязку следует в течение двух недель. Но, конечно, сказали и, что чем больше, тем лучше. Можно поносить и три недели.
Мы приехали обратно домой, обсудив по дороге все имеющиеся темы. Он со мной за этот день сдружился больше, чем за 10 лет со своей женой. Спустя год нашего общения он расстался с ней и уехал в город, в котором мы провели этот день. Я, сказав всем, что уехала в Москву, уехала за ним. Там мы поженились, каждый вечер после разговаривая на все новые и новые темы.
Осложнение все же случилось, хоть я и носила повязку не 2, а 3 недели. Зрение упало еще ниже, и теперь я ходила с пиратской повязкой на поврежденном, почти невидящем глазу, который теперь совсем нельзя было напрягать. Кстати второй мой глаз стал еще более изрешечен резьбой на сетчатке, отчего стал выглядеть еще более завораживающе.
И теперь красоту обоих моих глаз мог видеть лишь мой муж. Остальные видели лишь один из них.
Так стала преданной арабской женой, показывающей свою красоту лишь дома, лишь любимому.