Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
392
Лора Роулэнд: «Красная хризантема»
Scan - Alex1979. OCR & ReadCheck - cmalex
«Лора Джо Роулэнд "Красная хризантема"»:
АСТ, АСТ Москва; Москва; 2008; ISBN 978-5-17-055384-6, 978-5-403-00074-1
Перевод: А. Шманевский
Судьба высоко вознесла Сано Исиро.
Он стал правой рукой самого сегуна, добился почета и уважения, обрел богатство и надеялся, что ему никогда более не придется расследовать запутанные преступления. Однако очень скоро его надежды обратились в прах.
Рэйко, супругу и помощницу Сано, беременную их вторым ребенком обвиняют в убийстве… князя Мори.
Против нее – показания многочисленных свидетелей.
И теперь Сано намерен во что бы то ни стало доказать невиновность Рэйко – иначе ее казнят. В отчаянии он хватается за единственную улику – окровавленный цветок хризантемы, найденный возле тела жертвы…
Посвящается тем, кто вместе со мной пережил ураган Катрина
Гром наполнял раскатами этот летний рассветный час. Грозовые тучи поглощали свет, едва брезжущий над горами за Эдо, и пепел вместе с дымом ночного пожара медленно кружил в небе. По широкой улице в районе, где сосредоточились городские имения даймё крупных феодальных правителей, ехал отряд самураев. Копыта их лошадей цокали, нарушая тишину; их фонари мерцали во влажном воздухе. Ночной сторож, устало топтавшийся вдоль высоких каменных стен, встрепенулся, озадаченный внезапным переполохом на исходе его долгой, скудной на события смены. В казармах, венчавших стены, пооткрывались окна; когда отряд остановился у ворот правителя Мори, даймё провинций Суво и Нагато, из них показались заспанные, удивленные лица солдат.
Хирата слез с лошади и подошел к стражникам у ворот.
– Я приехал, чтобы обыскать это имение. Пропустите нас, – резко бросил он.
С негодованием на лицах стражники распахнули ворота. Они разглядели изображенные на доспехах Хираты и его людей гербы – трилистник шток-розы, символ правящего режима Токугавы. Даже могущественные провинциальные правители вынуждены склоняться перед властью Токугавы. К тому же они опознали в Хирате сёсакана-саму сёгуна – Достопочтенного дознателя. Его расследования касались событий обстоятельств, людей. Стражники не смели его ослушаться.
Запустив в имение сотню своих сыщиков, Хирата, прихрамывая от серьезной раны, которая зарубцевалась, но еще болела, прошел внутрь. Двигался он, тем не менее, быстрым шагом, не отставая от подчиненных. Послышались крики замешательства – это вывалили на двор солдаты правителя Мори.
– Сгоните всех в одно место, – приказал Хирата своим людям. – Никого не выпускать и не впускать, пока мы не закончим. Обыскать все. Вы знаете, что нужно искать.
Сыщики бросились выполнять приказание. Их встретили негодующими криками и открытым сопротивлением. Хирата с группой солдат и двумя главными помощниками, Иноуэ и Араи, прошел во внутренние ворота. За строгим садом из камней и извилистых кустов высился особняк даймё – большое, наполовину деревянное сооружение; вместе с многочисленными пристройками, увенчанными островерхими черепичными крышами, оно покоилось на гранитном фундаменте. Какой-то самурай выскочил из дверей и бросился по каменистой дорожке навстречу Хирате.
– Я Акэра Канко, главный вассал правителя Мори! – Это был человек лет пятидесяти, напыщенный и дородный. – По какой причине вы врываетесь к моему хозяину?
– В отношении него ведется расследование по обвинению в измене, – бросил Хирата, направляясь вместе со своими людьми к особняку. – Я намерен осмотреть его владения и допросить всех, кто здесь есть.
– Измена? – возмущенно запыхтел Акэра; он почти бежал, чтобы не отстать от Хираты. – При всем уважении, неужели правитель Мори – изменник? Он верноподданный сёгуна и союзник его досточтимого кузена, правителя Мацудаиры!
– Это мне решать, – оборвал его Хирата.
Длившееся несколько месяцев расследование убедило его в том, что правитель Мори вынашивает тайные замыслы против правителя Мацудаиры, который через сёгуна правил Японией. После очередной междоусобной войны Мацудаира за три года захватил власть и превратился из справедливого и здравомыслящего – в тирана, страшащегося остаться без власти. Он разжаловал и сослал чиновников, которым не доверял, даймё поставил под жесткий контроль и сурово наказывал их за все, что посчитал для себя оскорблением. Это повсюду порождало ропот недовольства и становилось причиной многочисленных заговоров, имевших целью свержение негодного.
С нарастающим волнением Хирата поднялся по ступеням. Сегодня он найдет доказательства заговора! Его расследование закончится арестом, обвинением и ритуальным самоубийством изменника. Хирата укрепит авторитет, защищая своего сюзерена, – сейчас, когда ему особенно необходимо отстоять честь; его репутация в глазах правителя Мацудаиры и сёгуна может несколько подправиться. Ему тридцать один год, за плечами у него долгие годы службы полицейским офицером и три года на этом посту. Он уже должен был бы научиться держаться подальше от неприятностей, но, похоже, с этим у него не вышло.
Акэра же выглядел теперь перепуганным. Как всем известно, наказание за измену – смерть, и не только для самого изменника, но и для всей его семьи и тех, кто рядом. Должно быть, тут какая-то ошибка!
– Где правитель Мори? – спросил Хирата.
– В своих покоях, – ответил Акэра.
– Ведите меня туда, – приказал Хирата.
– Никому не дозволяется беспокоить правителя Мори без его разрешения, – возразил Акэра.
– Мне не требуется его разрешение! – бросил Хирата. – У меня приказ правителя Мацудаиры.
– Хорошо.
Возмущенный и встревоженный, Акэра повел Хирату, Иноуэ и Араи в самое сердце имения. Там среди благоухающих и густых деревьев было так тихо, что Хирата слышал приглушенное кваканье лягушек и потрескивание сверчков. Над обрамленным камышом прудом, поверхность которого была покрыта зеленой пеной, роились насекомые. Сладкий насыщенный аромат цветов мешался со зловонием отхожих мест. Среди деревьев, очень похожий на сельский, стоял дом. Его зарешеченные окна были затянуты плющом; глубокие скаты скрывали веранду. По одному из нескольких крытых коридоров, ответвлявшихся от главного особняка, Хирата и его спутники подошли к дому. Миновав стражников, они прошли внутрь.
Сыщики, держа фонари над головами, освещали разделенное перегородками, напоминающее лабиринт пространство.
Воздух здесь был более теплым и душным. У Хираты вдруг возникло ощущение, что что-то не так. Он обменялся с людьми хмурыми взглядами. И тут они услышали поскуливание. В ноздри им ударил кисловатый металлический запах крови.
На веранде за их спинами раздался голос Акэра:
– В чем дело?
Хирата сделал ему знак молчать. Сыщики тихо двинулись из одной комнаты в другую, огибая перегородки и обходя мебель. Поскуливание стало громче, его прерывали всхлипывания. Звуки слышались из дальнего конца дома, оттуда, где чернел широкий проход. Подойдя к нему, Хирата и его люди остановились.
Это была спальня, и там они увидели двоих, мужчину и женщину, обнаженных. Крупное тело мужчины лежало, распростертое, на матрасе. Женщина сидела на коленях рядом с ним, склонившись. Длинные черные волосы скрывали ее наготу, лица женщины тоже не было видно. Она то скулила, то рыдала, тряся мужчину за плечи. На месте его гениталий блестела красным страшная рана. Из раны и глубоких порезов на теле сочилась кровь, пропитывала матрас и густой лужей собиралась на покрытом татами полу. В этой луже плавала хризантема, ее срезанный стебель тонул в крови, белые лепестки были забрызганы красным. Тут же, возле брошенных по полу халатов, валялся кинжал с окровавленным лезвием, рядом с ним – отрезанный мужской член с яичками.
Хирата и люди его разом вскрикнули. Акэра, подошедший вслед за ними, прошептал:
– Правитель Мори!
Женщина подняла голову. Волосы скользнули ей на плечи, открыв голую грудь и большой круглый живот. Бледная кожа ее была вымазана кровью. Ее точеное, красивое лицо было перекошено от ужаса, дикий взгляд метался. Женщина попыталась прикрыться руками, но Хирата успел про себя отметить, что она беременна, примерно на пятом месяце.
Акэра вбежал в комнату и упал на колени перед правителем. Он громко выкрикивал имя хозяина, тряс его за руку, но правитель Мори не подавал никаких признаков жизни.
Араи присел на корточки, пощупал у мужчины пульс и наклонился, чтобы послушать дыхание.
– Он мертв.
Однако Хирата едва ли слышал его. Он и женщина ошеломленно смотрели друг на друга.
– Госпожа Рэйко, – проговорил Хирата внезапно севшим голосом.
Это была жена канцлера Сано – того, кого Хирата называл своим господином. Ужас, испытанный Хиратой при виде изуродованного тела, удесятерился, заставив его сейчас буквально окаменеть.
– Милостивые боги, что вы здесь делаете?
Рэйко словно в беспамятстве затрясла головой и съежилась под пристальными мужскими взглядами. Во дворе ударил гром, хлынул дождь.
– Она убила правителя Мори! – крикнул Акэра, и его лицо исказила ярость. Пошатываясь, он сделал несколько шагов, тыча в женщину пальцем. – Она отрезала его плоть, она убила его!
На Эдо все лился дождь. Горожане хлопотали на залитых водой улицах. Торговцы выглядывали из-за жалюзи, которыми в непогоду закрывались их магазины. Завеса воды скрывала холм, на котором стоял замок Эдо. В замке стражники толпились в башнях и закрытых коридорах, вытянувшихся по верху высоких каменных стен. Солдаты в намокших доспехах патрулировали мокрые переходы. А в своем кабинете, в военном лагере неподалеку от дворца, в сухости и уюте сидел канцлер Сано. При нем был генерал Исогаи, командующий армией Токугава и два члена совета старейшин, высшего правительственного собрания Японии.
– Мы попросили об этой встрече, чтобы обсудить недавние тревожные события, – сказал старейшина Огами Каору. Это был седой мужчина с задумчивым моложавым лицом. Он отвечал за отношения между правительством Токугава с сословием даймё.
– Во-первых, случившееся четыре дня назад в провинции Бизэн, – продолжил старейшина Уэмори Ёити, главный военный советник сёгуна. Он затянулся из трубки, и его дряблые щеки затряслись от глубокого грудного кашля.
– Я знаю об этом, – сказал Сано. – Закоренелые мятежники снова нанесли удар.
Все три года после войны ушедшие в подполье сторонники бывшего канцлера Янагисавы по-прежнему продолжали бороться против установившейся внутри режима Токугавы власти правителя Мацудаиры. Многие были схвачены и казнены, но те, кто выжил, набрали новые войска из крестьян, разбойников и недовольных вассалов Токугавы. Они осуществляли атаки в провинциях, где силы Токугавы были не столь велики.
– На этот раз они заманили в засаду войска правителя Икэды, – проговорил Сано. Несогласные действовали против союзников, поддержавших правителя Мацудаиру при смещении Янагисавы, и применяли военную тактику, которая позволяла с максимальным эффектом использовать их относительно небольшие силы. Тактика предполагала налеты, засады, поджоги плюс диверсии в населенных пунктах, на мостах, дорогах и в сельской местности. – Они убили двадцать человек и скрылись в лесу.
Никто не выразил радости в связи с тем, что Сано так хорошо осведомлен. Он понимал, что им хотелось бы контролировать его доступ к информации, а еще лучше – контролировать его самого. Однако у него была личная разведка, его защита от незнания, фатальной слабости для второго после сёгуна человека.
– Мои солдаты делают все возможное, чтобы остановить бандитов. – У генерала Исогаи были открытая, простая манера держаться и тело в форме луковицы. – Но они растекаются повсюду. А Эдо слишком уязвим из-за того, что так много войск размещается в провинциях. Давайте молиться, чтобы преступники не замыслили провести масштабное нападение здесь.
– Мы не узнаем об этом, пока не станет слишком поздно, – сказал Огами.
Уэмори кивнул.
– Мецукэ так же разбросаны, как и армия.
Официальная разведывательная служба работала на износ, так как правитель Мацудаира заставлял ее агентов следить за растущей оппозицией внутри правительства.
Ударил гром; дождь непрерывным потоком лился со скатов крыши.
– И эта погода не в нашу пользу, – пробормотал генерал Исогаи.
Стоял особенно дождливый, влажный сезон, принесший серьезные наводнения по всей стране. Приходящие с каждым курьером новости содержали информацию о смытых деревнях, утонувших или оставшихся без крова семьях.
– Не в нашу пользу и то, что многие горожане спешат использовать плохую обстановку к своей выгоде, – сказал Огами.
– Преступность растет как на дрожжах, – заметил Уэмори. – Воры грабят затопленные дома и предприятия. Тюрьма Эдо переполнена.
– Многие члены бакуфу тоже воспользовались ситуацией. – На лице Огами отразилось отвращение к коллегам по военному правительству, которое управляло Японией. – Чиновники растратили казну и растащили запасы риса из хранилищ Токугавы. Сборщики налогов берут взятки у даймё и торговцев за сокращение размеров налога и подделку конторских книг. У нас такая серьезная нехватка средств, что мы можем оказаться неспособными выплачивать содержание тысячам самураев, наделенных властью.
– Что ж, нам известна одна из причин этих проблем, – сказал Огами. – Всему виной чиновники, которые недавно заняли высокие должности.
В ходе чистки, последовавшей за войной, многие опытные чиновники были заменены людьми, чьим главным качеством была лояльность к правителю Мацудаире. Новички не знали, как привести к порядку своих праздных, коррумпированных подчиненных.
Сано все больше охватывала тревога: старейшины были явно более склонны жаловаться, чем предпринимать какие-то действия.
– Хорошо, если ни у кого нет готовых решений, может быть, нам прервать это совещание? – Номинально он был над ними начальником, но их статус и возраст обеспечивали им особое положение, и Сано делал вид, что прислушивается к их мнению.
– Не так быстро, – вступил генерал Исогаи. – У нас есть еще одна тема для обсуждения.
– Она касается методов, которыми вы пользуетесь для решения проблем, – сказал Уэмори.
– Это не означает, что мы критикуем вас за то, что вы действуете, когда другие ни на что не способны, – поспешно заверил Огами.
Сано доводилось слышать общую шепотом высказываемую мысль о том, что сёгун дурак и бесполезен в делах управления, а правитель Мацудаира тоже не может справиться с проблемами, поскольку слишком занят сохранением своих политических позиций, чтобы заботиться о конкретных вопросах управления.
– Прошу вас, продолжайте. – Сано понимал, что эти люди собираются его критиковать, несмотря на все их заявления.
– Очевидны ваши успехи в деле укрепления финансов режима, – с явной неохотой признал Уэмори.
Сано послал своих личных шпионов следить за казной и рисовыми складами. Он отловил воров, вернул награбленное и восстановил приток денег в сундуки Токугавы.
– Вы установили в городе подобие закона и порядка, – сказал Огами. За три предыдущих года Сано создал солидную личную армию, которая имела приказ патрулировать улицы и помогать полиции.
– Мы благодарны вам за то, что вы взяли на себя решение задач, которые другой в вашем положении счел бы ниже своего достоинства, – сказал Уэмори.
Сано кивнул, признавая, что власть отвела ему грязную работу. Он делал то, что должен был делать, и не мог не гордиться своими достижениями.
– Но?.. – подсказал он.
Огами заговорил, подбирая слова:
– Ваши методы довольно… необычны.
Это было далеко не положительное определение в обществе, где ценились подчинение и традиция.
– Я скажу. – Генерал Исогаи ухмыльнулся. – Вы блестяще придумали наказать вороватых чиновников и бездельников тем, что послали их помогать районам, бедствующим от наводнений. И мне по душе то, что вы заставили даймё строить в своих имениях тюрьмы для тех, кто жульничает с налогами. Это превращает гнилые сливы в хорошее вино.
Огами кашлянул.
– Сёгун и правитель Мацудаира высоко ценят ваши способности. И многие восхищаются вами. – Сано завел большое число военных союзников среди даймё и вассалов Токугавы, которые уважали его за то, что он настолько же честен, насколько могуществен. В их число входили и эти два старейшины – главные советники сёгуна, – и генерал Исогаи, способный одолжить мощь армии Токугавы тому, кому захочет.
– Но другие вас боятся из-за того, что вы контролируете общество, – сказал Огами. – Вы нажили целую кучу могущественных врагов.
Включая тех, кого Сано подверг наказанию.
– Сколько в этом году было попыток покушения на вашу жизнь? – вновь вступил Исогаи. – Три?
– Четыре. – На Сано устраивали засаду, нападали на улице, в него стреляли и едва не отравили. Теперь у него был специальный человек, чтобы пробовать еду, и он никогда не выходил за ворота без телохранителей.
– Начальник полиции Хосина не пропускает случая, чтобы вовлечь ваших врагов в свой лагерь, – подал голос Уэмори.
Хосина, который уже семь лет был врагом Сано, неустанно трудился над тем, чтобы свалить его.
– Это мне известно. – На лице Сано было написано, что если у присутствующих есть какие-то новости, то лучше их выложить немедленно.
– Чего вы можете не знать, так это того, что Хосина начал новую кампанию по вашей дискредитации, – сказал Уэмори. – Некоторые из его новых союзников обладают сильным влиянием на сёгуна и правителя Мацудаиру.
– Правитель Мацудаира не может позволить себе лишиться их поддержки, – добавил Уэмори. – Как бы он ни уважал вас и ни зависел от вас, он может уступить их давлению и избавиться от вас, так как побоится задеть их и настроить против себя.
Такая возможность не ускользнула от внимания Сано.
– Я буду помнить об этом. – Он вдруг с удивлением подумал о своей жизни. Как далеко он ушел от своего низкого положения сына ронина, зарабатывавшего на рис преподаванием боевых искусств! Причудливые повороты судьбы привели его сюда. Но теперешний его высокий статус весьма сомнительный подарок.
Он ненавидел жить в постоянном страхе за свою жизнь, в которой едва ли можно было найти немного времени для одиночества и свободы. Политика – дело грязное. Он бы в любой момент предпочел добрую, чистую схватку на мечах. И чем выше он поднимался, тем больше была опасность падения. Сано в целом был уверен, что способен удержаться наверху, но ему было почти сорок и иногда он задумывался о смерти. Его волосы начали седеть. Утратившие былую эластичность мышцы раздражали его. Не на пользу пошли и раны, которые ему достались три года назад от наемного убийцы по кличке Призрак. И все же должность канцлера была для него не только долгом, но и судьбой, источником удовлетворения и невзгод.
– Надо помнить еще кое-что, – сказал генерал Исогаи. – Если вы покатитесь вниз, за вами последует целая толпа других людей. – Его взгляд прошелся по каждому из старейшин, прежде чем вернуться к Сано.
– Может наступить такой момент, когда мы и ваши другие союзники более не смогут позволить себе оставаться рядом с вами, – добавил Уэмори.
– Ради самосохранения мы можем оказаться вынужденными кое-что сделать, – подытожил Огами.
Сано предвидел возможность потери их поддержки: лояльность в бакуфу непрерывно переходила от одного к другому. Но опасения, что это может произойти очень скоро, от этого не становились меньше. Если союзники покинут его, он будет обречен на отставку, высылку и, возможно, смерть. Семье достанется еще больше.
– Я высоко ценю вашу преданность и понимаю ваше положение, – сказал он, пытаясь успокоить собеседников. – Что вы хотите от меня?
– Чтобы вы больше не множили себе врагов, – открыто и с напором ответил генерал Исогаи.
– Умиротворите тех, которые уже есть, – сказал Уэмори.
– Постарайтесь больше не попадать в неприятности, – добавил Огами.
После этих слов в комнате наступила напряженная, враждебная тишина. Тут в дверях появился детектив Марумэ. Этот высокий дородный самурай служил в корпусе детективов еще в бытность Сано сёсаканом-самой; теперь он был его телохранителем и главным помощником. – Простите, что прерываю, но вас хочет видеть Хирата-сан.
Сано удивился: хотя Хирата считался его главным вассалом, теперь их мало что связывало. Сано занимался вопросами управления, Хирата расследовал преступления.
– Это не может ждать. – Лицо Марумэ было мрачным, хотя обычно на нем играла веселая улыбка.
Сано отпустил старейшин и генерала Исогаи.
– В чем дело? – спросил он, когда они с Марумэ шли по коридору.
– В вашей жене. У нее какие-то неприятности.
– Рэйко? – Сано охватила тревога. Он поспешно направился в личные покои. Там он застал Хирату и Рэйко, сидящих в ее спальне. С ними была состоявшая при Рэйко с детства служанка О-суги.
Хирата, видимо, ощутил облегчение, увидев Сано.
– Поздравляю.
– Что происходит? – Сано заметил, что Хирата выглядит здоровее, более подтянутым и при этом как-то старее, чем во время их прошлой встречи несколько месяцев назад. Но Рэйко быстро завладела его вниманием.
Она была завернута в одеяло; несмотря на летнюю жару, ее била крупная дрожь. Ее волосы висели влажными прядями. На лице застыло опустошенное, болезненное выражение. Ее кожа была иссиня-бледной, губы казались бесцветными. О-суги, держа чашку с горячим чаем, встревожено хлопотала возле нее. Обращенный на Сано взгляд Рэйко был каким-то затуманенным, словно она не вполне представляла, кто он такой.
– Что случилось? – воскликнул он, опустившись на колени рядом с ней. Он попытался ее обнять, но она вскинула руки, чтобы не допустить этого.
– Не прикасайся ко мне! – крикнула она. – Кровь. Она перейдет на тебя.
– Мы ее смыли, маленькая моя, – успокаивающе проговорила О-суги. – Ее больше нет.
– Какая кровь? – спросил Сано. Он ощущал все большее смятение и тревогу. Ему в голову пришла пугающая мысль: – Младенец? – Он боялся, что Рэйко потеряла ребенка.
– Нет, с ребенком все хорошо, – заверила его О-суги, но беспокойство не сходило с ее доброго, испещренного морщинками лица. Она поднесла чашку с чаем к губам Рэйко. От чашки шел запах лекарственных трав. – Попробуй попить, милая. От этого тебе будет легче.
Рэйко оттолкнула чашку. Рвотный рефлекс заставил ее согнуться пополам.
Сано повернулся к Хирате:
– Что случилось?
Мрачное лицо Хираты подсказало Сано, что проблема очень серьезна.
– Я обнаружил ее в имении правителя Мори.
Сано удивленно вскинул голову. Он никак не мог сообразить, что привело ее туда.
– Когда это было?
– Примерно час назад, – сказал Хирата.
Сано не знал, что Рэйко ушла из дома. Большую часть ночей, после того как Рэйко забеременела во второй раз, они спали порознь. Сано часто поздно возвращался с работы и ложился в гостиной, чтобы не тревожить ее сон. Они так мало времени проводили вместе; они редко беседовали. Он с ужасом осознал, что она могла отсутствовать каждую ночь, а он этого и не заметил бы.
– Что она делала в имении правителя Мори? – спросил Сано Хирату.
– Не знаю. Она не сказала. – Хирата устало посмотрел на Рэйко, которую старалась успокоить О-суги. – Но… – Хирата сделал глубокий вдох. Сано вспомнил, сколько раз Хирата выполнял долг главного вассала, рассказывая хозяину вещи, которые тот должен был, но не хотел бы услышать. – Правитель Мори кастрирован и зарезан. Я обнаружил в его спальне госпожу Рэйко. Она была без одежды и вся покрыта кровью. Я сожалею, что говорю это, но все выглядит так, будто это она его убила.
Сано почувствовал, как у него от испытанного потрясения открылся рот.
– Если бы она не была вашей женой, я арестовал бы ее и посадил в тюрьму, – добавил Хирата. – Вместо этого я счел необходимым доставить ее домой.
Даже в тот момент, когда Сано оцепенело, с недоверием и ужасом смотрел на Рэйко, его мозг лихорадочно работал. То, что его жену застали на месте преступления, уже само по себе скверно. Но то, что жертва – важный даймё, вдобавок ко всему являющийся главным союзником правителя Мацудаиры, грозит полной катастрофой. Наказание за убийство – казнь путем обезглавливания, и хотя закон снисходителен к высоким представителям самурайского сословия, в этом случае даже власти Сано может оказаться недостаточно, чтобы защитить жену, пусть даже она невиновна.
«Если она действительно невиновна» Сано испытал новый укол страха. Она – его жена уже восемь лет, мать его сына. Женщина, которую он страстно любит, человек, которого ценит выше всех. Она не способна на убийство!
И все же, что она делала в спальне правителя Мори голая? Они отошли друг от друга так далеко; вообще, знает ли он ее теперь?
– Ты убила правителя Мори? – спросил он, взяв ее за плечи.
– Нет! – В крике Рэйко слышались боль и злость. Но в ее глазах застыло смятение. – Нет… не думаю… Я ведь не могла этого сделать, правда? – Теперь ее голос звучал жалобно.
– Конечно, нет, – подхватила неизменно преданная ей О-суги.
Ответ жены нисколько не удовлетворил Сано. Он повернулся к Хирате, тот беспомощно пожал плечами.
– Мне она сказала то же самое.
– Хорошо. Если ты не убивала правителя Мори, то кто это сделал? – спросил Сано.
– Я не знаю, – снова проскулила Рэйко. – Я не могу вспомнить.
Сано не раз доводилось слышать подобное от подозреваемых в убийстве, все они пытались уйти от ответственности.
– Я не верю. Что ты делала с правителем Мори? Мне нужен прямой ответ.
Она глубоко, с дрожью вздохнула, сглотнула слюну и потупила взгляд.
– Я искала мальчика. Я только хотела помочь.
Это было полной бессмыслицей.
– Какого мальчика? Кому помочь?
Рэйко заговорила, не дослушав его вопросов:
– Я и не помышляла о том, чтобы кому-то причинить вред. Правитель Мори был ужасным, злым человеком!
Сано обдало холодом, словно кристаллы льда проникли в самые его кости. То, что она сказала, можно было интерпретировать как признание в убийстве. Он крепче сжал плечи Рэйко.
– Может, ты этого не понимаешь, но у тебя серьезные неприятности. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, то должна рассказать правду. Ну, что произошло?
– Я и рассказываю тебе правду! – В голосе Рэйко послышались истеричные нотки. Она дернулась в его руках. – Ты делаешь мне больно. Отпусти!
– Ты убила правителя Мори? Скажи мне! – в отчаянии закричал Сано, продолжая стискивать ее плечи. Рэйко принялась всхлипывать и что-то забормотала. И тут Сано почувствовал, что кто-то на них смотрит. Он обернулся и увидел стоящего в дверях Масахиро.
– Мама? Папа? – Семи лет от роду, высокий и серьезный для своего возраста, Масахиро держал в руках деревянный меч.
После урока по боевым искусствам его белая курточка и штаны были в грязи, волосы всклокочены. – Что случилось?
Сано дернулся. Внезапно он осознал, что проводит с сыном еще меньше времени, чем с женой. Масахиро растет так быстро, что он едва знает его. Должность канцлера сказывалась на всей семье.
– Масахиро, выйди. – Он сделал поспешную попытку защитить мальчика от ужаса ситуации.
– Но почему мама плачет? – спросил Масахиро. – Что ты ей сделал?
– Ничего. Все в порядке, – сказал Сано. – О-суги, пойди с ним на улицу. Сейчас же!
Служанка стала суетливо выпроваживать мальчика. Рэйко уронила лицо в ладони и разрыдалась.
– Не могу поверить, что все обернулось так ужасно! А я еще не нашла его!
Сано, ничего не понимая, покачал головой. Но что бы ни случилось, чтобы защитить Рэйко и максимально сгладить последствия, он должен действовать быстро. Он повернулся к Хирате:
– Кто еще знает об этом?
– Только я и мои люди. – Хирата немного подумал. – А теперь, видимо, все в имении Мори.
Это сотни людей, включая членов семьи даймё, вассалов и слуг. Сано шумно выдохнул:
– Ладно, как можно дольше не позволяй информации распространиться.
– Я уже изолировал имение, – сказал Хирата.
– Хорошо. Что тебе удалось узнать об убийстве?
– Пока ничего. Я решил, что лучше будет привезти госпожу Рэйко домой.
– Я хочу, чтобы ты вернулся в имение и приступил к выяснению того, что произошло, – сказал Сано. – Я присоединюсь, как только смогу.
– Да, досточтимый канцлер. – Хирата поклонился и ушел.
Сано пожалел, что не может быть в двух местах одновременно. Он уже три года не расследовал ни одного преступления, но этим хотел заняться лично. Убеждая себя, что Хирата знает, что делать, Сано обратился к своей непосредственной проблеме – к Рэйко. Он взял ее ладони и отвел от лица.
– Рэйко, – сказал он, – послушай меня.
Дрожа, она подняла на него красные, заплаканные глаза.
– Правитель Мори убит. – Сано говорил медленно и четко. – Твоя вина кажется настолько очевидной, что будь ты простой горожанкой, а не моей женой, тебя бы казнили. И все это еще может произойти, если мы не представим разумного объяснения, почему ты оказалась на месте преступления. А теперь рассказывай!
– Я рассказывала! – крикнула Рэйко, ее голос от вновь нахлынувшего возбуждения перешел в визг.
– Ты должна держать себя в руках, или даже я не смогу тебя спасти. – Страх и раздражение вынуждали Сано быть жестким. – Ну-ка еще раз: что ты там делала?
Слова полились из Рэйко едва слышным, булькающим потоком:
– Я отправилась следить за ним. Я видела, как он это сделал. – Дрожа и всхлипывая, она вырвала ладони из рук Сано. – Я хотела остановить его, но опоздала!
Это все звучит как безумие! В отчаянии Сано ударил жену по щеке. Рэйко вскрикнула. Откинувшись назад, она впилась в него глазами, скорее от изумления, чем от боли, – никогда прежде он не бил ее. Но Рэйко вдруг затихла.
– Прости, – с сожалением, устыдившись, проговорил Сано. – Я не знал, как еще привести тебя в чувство. У нас не так много времени. К тому же все эти волнения не на пользу ребенку.
Упоминание о ребенке, казалось, вернуло Рэйко ощущение реальности. Она накрыла руками свой округлившийся живот, выпрямилась и кивнула. Ее дыхание все еще было хриплым, но стало ровнее.
– Так-то лучше, – с облегчением вздохнул Сано.
– Так много всего произошло! Одно вело к другому, – пробормотала Рэйко. – Не знаю, с чего начать.
При таких темпах новость об убийстве распространится по всему городу, и водоворот опасного скандала поглотит их, прежде чем Сано вытянет из нее хоть что-нибудь. Он собрал все свое терпение.
– Начни сначала.
Ошеломление и смятение исчезли с лица Рэйко, словно растаявший в лучах солнца туман. Она стала больше похожа на себя, обычно собранную и обладающую острым умом.
– Письмо. Все началось с письма. В период цветения вишни.
Вишневые деревья в саду были окутаны сияющим великолепием розоватого цвета. Лепестки подобно снежинкам медленно опадали на землю, покрывая траву, поверхность пруда и верхушки каменных фонарей. Они падали на Масахиро, пускавшего стрелы из маленького лука в соломенную мишень. Рэйко, сонная и вялая, на втором месяце беременности, откинувшись на подушки, наблюдала за происходящим с веранды.
С дымящейся чашкой чая из особняка вышла Мидори, жена Хираты. Полная и красивая, она была одета в кимоно, украшенное цветами вишни. Одной рукой она придерживала на груди младенца, за ней семенила четырехлетняя дочь Таэко. Опустившись на колени рядом с Рэйко, она подала ей чай:
– Выпейте! Это вас немного оживит.
Рэйко отхлебнула напитка из женьшеня и ароматических трав.
– Когда я носила Масахиро, то чувствовала в себе небывалую энергию. Однако, видимо, одна беременность не похожа на другую.
Таэко побежала в сад к Масахиро. Она обожала его, хотя он был слишком взрослым, чтобы обращать внимание на маленькую девочку. Сейчас он сделал вид, что не заметил ее, и стал целиться.
– Поосторожней, Масахиро! Не попади в нее! – крикнула Рэйко.
– Знаю. Не попаду. – Он держался с мужественностью и взрослостью опытного стрелка, пренебрегающего женскими тревогами.
Появилась одна из служанок, держа в руках поднос, заваленный бамбуковыми футлярами для свитков.
– Здесь несколько писем для вас, досточтимая госпожа Рэйко. – Она поставила поднос рядом с Рэйко, поклонилась и ушла.
– Вы получаете так много писем, – заметила Мидори. – Это все от людей, ищущих вашей помощи?
– Возможно.
За последние несколько лет Рэйко завоевала репутацию человека, способного решать проблемы. Это вытекало из того факта, что, когда Сано был сёсаканом-самой, она помогала ему в расследованиях. Слухи о ее делах распространялись, циркулируя в обществе и появляясь в городских новостных листках. Вокруг Рэйко не утихали споры. Большинство людей считали ее поведение неженственным, скандальным, в общем, возмутительным, однако другие увидели в ней нечто вроде бодхисатвы, милостивого божества, способного принести им спасение.
– Вы сделали так много хорошего, – сказала Мидори. Рэйко завела своего рода личное агентство для оказания помощи людям, особенно женщинам, попавшим в беду. Она подыскивала им жилье и работу, оплачивала докторов для больных детей. – Те люди погибли бы, если бы вы не свернули со своего пути, чтобы им помочь.
– Мне приятно делать это. – Работа помогала Рэйко чувствовать себя полезной. Служение людям – это тоже служение чести, к тому же это скрашивало время, когда Сано был слишком занят, чтобы быть с ней. Она подумала, что они с Сано так редко бывают вместе, что просто удивительно, как им удалось зачать второго ребенка.
– Других могли бы казнить… – продолжила Мидори.
Рэйко вмешалась в дела ряда людей, которых несправедливо осудили в преступлениях. Она провела расследование и нашла настоящих преступников. Дочь судьи Уэда, она воспользовалась своим влиянием на него, чтобы невинные были оправданы. Это дало ей возможность применить свои розыскные способности, которые иначе остались бы невостребованными, ибо Сано больше не занимался расследованием преступлений.
– Так много людей обязаны вам за защиту от тех, кто поступает с ними несправедливо! – опять подала голос Мидори.
Помимо всего прочего, Рэйко спасала женщин от жестоких мужей, любовников и работодателей.
– Боюсь, не все мне за это благодарны.
Она начала открывать футляры со свитками, прочла одно из писем, переполненное непристойными ругательствами, и поморщилась. Злые люди вымещают на ней свои чувства. У нее появились враги, которым не нравится, что она вмешивается в их дела. Еще она ощущала неодобрение общества, поскольку предпринимала действия, неслыханные для женщины. Дамы из ее сословия были вежливы с ней и добивались ее расположения, но за спиной обсуждали ее. Самураи-чиновники смотрели на нее искоса, хоть ни за что не решились бы критиковать жену канцлера.
– И еще, боюсь, я превратилась в мишень для всех, кому что-нибудь нужно. – И Рэйко вслух прочитала другое письмо: «Дорогая госпожа Рэйко, мне нужны деньги. Пришлите, пожалуйста, 100 кобан».
Следующее послание было написано на дешевой бумаге убористыми, четкими, словно оттиснутыми с печатной доски иероглифами. Вникая в смысл написанного, Рэйко выпрямилась.
– Послушай-ка это!
Дорогая госпожа Рэйко,
простите, пожалуйста, что досаждаю вам, но мне нужна ваша помощь. Я бедная вдова. Мы встречались на театральном представлении во время Сотого Дня в Рюгоку несколько лет назад. Я помогла вам тогда, и думаю, настало время, чтобы вы ответили мне тем же. Моего маленького мальчика похитили. Ему всего пять лет. Пожалуйста, найдите и верните его мне. Я танцовщица в чайном домике «Хурма» в Нихонбаси. Умоляю вас повидать меня там как можно скорее.
Далее шли запутанные указания, как найти этот чайный домик.
– Я помню эту женщину, – произнесла Рэйко. Лилия была свидетельницей, которая помогла Рэйко найти одного сбежавшего убийцу.
– Вы собираетесь ей помогать? – спросила Мидори.
– Я перед ней в долгу, – отозвалась Рэйко. – К тому же потерять ребенка – это страшное горе. – Она посмотрела сквозь пышные, все в розовом цвету, вишневые деревья на играющего в саду Масахиро.
– Принеси мне стрелы, Таэко! – крикнул он.
Девочка кинулась собирать с земли стрелы, затем подбежала и вручила их ему. Рэйко улыбнулась: хорошее он нашел применение для своей почитательницы!
– Но ведь вы в положении, – с тревогой проговорила Мидори. – Вам не следует рисковать здоровьем.
– Чем больше я занята, тем лучше себя чувствую, – ответила Рэйко. Кроме того, мольба Лилии задела ее материнский инстинкт. – По крайней мере я съезжу повидать Лилию. – Она ощутила прилив энергии, который приносило ей каждое новое расследование или возможность кому-нибудь помочь. – Небольшое путешествие в город мне не повредит.
Рэйко ехала в своем паланкине по извилистым переходам замка Эдо. Носильщики снесли ее вниз по склону, и конные телохранители вместе с ней проехали через главные ворота.
Праздничная атмосфера оживляла район даймё. Дамы в украшенных цветочными орнаментами кимоно выпархивали из паланкинов, возвращаясь из увеселительных прогулок в храмы, где любовались цветущей вишней. Расхрабрившиеся от слишком большого количества выпитого вина, они флиртовали со стражниками у ворот. В торговом районе Нихонбаси вишни цвели в горшках на балконах. Лавочники зазывали купить зонтики с напечатанными на них розовыми цветами; кондитеры продавали пирожные, украшенные соответственно сезону. Однако ни праздничное веселье, ни солнечный день не могли сгладить непривлекательность района, в который инструкции Лилии привели Рэйко.
Неряшливые ряды строений выглядели так, словно были готовы вот-вот обрушиться в каналы, от которых несло вонью отбросов. Чайки, крысы и бродячие собаки копались в кучах мусора. Потоки жижи из переполненных выгребных ям сливались в узкие извилистые ленты. Воздух был черным от копоти слишком большого количества очагов. Изможденные матери баюкали младенцев в проемах дверей; дети и калеки теснились вокруг паланкина Рэйко, клянча монетку, а ее сопровождавшие отгоняли их прочь.
Чайный домик «Хурма» занимал нижний этаж ветхого строения. Траченые синие занавеси, закрепленные на столбах, окружавших приподнятый пол, на котором расположились характерного вида посетители мужского пола, были откинуты назад. Неряшливые служанки разносили напитки. Один мужчина бил в барабан, три женщины танцевали. На танцовщицах были хлопчатобумажные халаты кричащих расцветок; их лица напоминали маски из рисовой пудры и ярко-красной помады. Они принимали откровенные позы и призывно жестикулировали. Посетители гоготали и пытались залезть танцовщицам под юбки. Рэйко вышла из паланкина и стала разглядывать женщин. Ей никак не удавалось узнать Лилию, которую она видела всего лишь раз.
Хозяин поприветствовал сопровождающих Рэйко широкой улыбкой:
– Добро пожаловать, господа. Присоединяйтесь к веселью!
– Моя госпожа приехала повидаться с танцовщицей по имени Лилия, – сказал лейтенант Асукай, главный телохранитель Рэйко.
На лице хозяина промелькнуло удивление, когда он окинул взглядом Рэйко: дамы ее сословия не часто появлялись в местах, подобных этому.
– Кто же ваша госпожа?
– Госпожа Рэйко, жена досточтимого канцлера Сано.
Теперь хозяин выглядел изумленным: так вот кто к нему пожаловал! Прежде чем он успел ответить, одна из танцовщиц выскочила из чайного домика.
– Милостивые боги! Вы приехали! – Она упала перед Рэйко на колени. – Отправив вам письмо, я ждала девять дней. Я уже оставила надежду. Не могу поверить, что вы действительно здесь. – Лилия смотрела на Рэйко снизу вверх, словно находясь в трансе при виде сошедшей с небес богини. – Премного благодарна!
– Да, я приехала, чтобы помочь тебе, – сказала Рэйко, тронутая такими изъявлениями благодарности. Когда Лилия поднялась с колен, Рэйко ее вспомнила. Ей было, видимо, лет сорок, под яркими халатами угадывалась худоба. Некогда она была красива, но лицо ее стало костистым, кожа на нем обвисла, волосы поредели. – Можем мы пройти куда-нибудь и поговорить?
– Лилия, возвращайся к работе, – перебил их разговор владелец заведения. – Ты же знаешь, тебе запрещено развлекать отдельных лиц. – Посетители начали кричать и жестами призывать Лилию вернуться.
Лейтенант Асукай звякнул кошельком, висевшим у него на поясе.
– Наша ставка в обмен на минуту ее времени.
Хозяин задумался.
– Хорошо, – сказал он Лилии, – но поспеши.
Когда сопровождающие вошли в чайный домик, Рэйко заметила на другой стороне улицы прилавок с едой.
– Идем туда. – Лилия выглядела так, словно она не отказалась бы от чего-нибудь съедобного.
Этот прилавок представлял собой переднюю часть магазинчика с глиняным очагом, на котором повар помешивал что-то в двух больших посудинах. Рэйко и Лилия сели на приподнятом полу. Когда им подали еду, Рэйко стала подозрительно разглядывать мутный чай и суп, в котором плавали лапша, сморщенные стебли бобов и серые, разваренные кусочки рыбы. А Лилия с жадностью набросилась на то, что причиталось ей.
– Ты в своем письме написала, что у тебя украли сына, – начала разговор Рэйко. – Когда это случилось?
Лилия перестала жевать; слезы закапали в чашку.
– Два месяца назад. С тех пор я его не видела.
– Как его зовут?
– Дзиро.
– Мой сын немного старше, – сказала Рэйко. Они с Лилией улыбнулись друг другу; общие материнские переживания стерли сословные различия. – Чтобы вернуть Дзиро, мне сначала придется узнать, кто его украл.
– Я уже знаю, – сказала Лилия. – Это правитель Мори.
– Откуда тебе это известно?
– Я отдала ему Дзиро. Он должен был вернуть его. Таково было условие сделки. Но он не вернул.
В этом деле явно было не только похищение, как казалось, когда Рэйко читала письмо.
– О какой сделке ты говоришь?
Лилия снова стала есть.
– Я слышала, что правитель Мори любит маленьких мальчиков, – между глотками бульона сказала она, – поэтому я отвела Дзиро к нему домой. Правитель Мори заплатил мне за то, что он останется у него на ночь.
Рэйко ушам своим не поверила.
– Ты имеешь в виду, это ради секса?
– Да, – Лилия посмотрела на Рэйко так, словно та глухая. – Ради чего же еще?
Пораженная, Рэйко едва могла выговаривать слова:
– Ты сдала Дзиро правителю Мори для сексуальных утех? – Хоть она и знала, что детская проституция была легальной и общепринятой, самой ей еще не приходилось непосредственно с этим сталкиваться. Теперь она стала вспоминать, что слышала о жестокости, нравственной деградации и физической боли, которым дети подвергаются, оказавшись в руках мужчин. – Как ты могла сделать такое со своим сыном? – Сочувствие к Лилии быстро сменялось возмущением.
– Вы думаете, я этого хотела? Вы думаете, мне по душе, что какой-то мужчина калечит моего маленького мальчика? Я сделала это только потому, что у меня не было выбора.
Лилия бросила взгляд на чайный домик.
– Хозяин платит мне два медяка в день. Это – плюс чаевые, которые мне удается выудить у клиентов – все, что у меня есть для того, чтобы мы с Дзиро могли существовать. В этом году домовладелец повысил мне арендную плату. Я не могла позволить себе купить еды. – Зависть и презрение мелькнули во взгляде, которым она окинула Рэйко. – Готова спорить, вы не знаете, каково слышать, как ваш мальчик плачет от голода.
Рэйко ощутила, как сомнение возвращает ей сочувствие к Лилии.
– А ты не могла найти другую работу?
– Я пыталась. Но никто не хочет нанимать меня за большие деньги. Я пробовала продавать себя мужчинам, но я болею, и взгляните на меня. – Она развела руки и подняла лицо к небу, которое так жестоко отнеслось к ней. – Мужчины много не заплатят за тощую шлюху вроде меня. Но некоторые из них хорошо заплатят за такого красивого мальчика, как Дзиро.
Лилия напряглась, посмотрев Рэйко в глаза.
– Правитель Мори заплатил мне столько, что я могла бы кормить Дзиро целый месяц. Можете меня осудить, но вы действительно не знаете, каково жить таким, как я.
Рэйко поняла, что не имеет права на осуждение.
– Прости. – Она никогда и ни в чем не знала нужды, Масахиро тоже. Ей повезло иметь богатых отца и мужа, и это гарантировало им жизнь в достатке. – Моя жизнь настолько не похожа на твою, что мне трудно понять тебя.
– Это означает, что вы не поможете мне вернуть Дзиро? – В глазах Лилии мелькнуло выражение страха.
– Нет, конечно, помогу, – заверила ее Рэйко. Мальчик ни в чем не виноват и в любом случае заслуживает помощи. Нельзя позволить, чтобы правителю Мори сошло с рук его похищение. К тому же Рэйко было жаль Лилию, хоть она и не одобряла ее поведение.
Лилия в облегчении судорожно вздохнула и посмотрела на пустую чашку в своих руках.
– Я знаю, что я плохая мать. Я знаю, что не заслуживаю вашей помощи, – униженно и стыдливо проговорила она. – Но я действительно очень вам благодарна. – Она тайком посмотрела на нетронутую еду Рэйко. Когда Рэйко пододвинула ей обе чашки, она вцепилась в них. – Премного благодарна!
– Расскажи мне, что случилось, – попросила Рэйко. – Ты оставила сына у правителя Мори. Что потом?
– На следующее утро я снова пришла в имение, – сказала Лилия, пережевывая лапшу. – Я спросила стражников о Дзиро. Они повели себя так, словно вообще ничего о нем не знают. Они сказали, что у правителя Мори его нет. – На ее лице отразилось возмущение. – Они лгали. Я потребовала, чтобы они вернули мне сына. Но они заявили, что если я не уйду, они меня убьют. – Она всхлипнула, поперхнулась едой и закашлялась. – Так что мне пришлось уйти без Дзиро.
Жалость растопила неодобрение в душе Рэйко, когда она представила, что осталась без Масахиро. Уж не мертв ли мальчик, волей-неволей подумала она.
– Это все?
– Нет. Я отправилась к досину, который отвечает за этот район. Я рассказала ему, что случилось, и попросила его пойти вместе со мной в имение Мори и забрать Дзиро. Но он отказался. Он сказал, что правитель Мори большой человек и он ничего не может поделать.
Рэйко понимала, что полицейские не посмеют тревожить даймё, который является союзником правителя Мацудаиры. Они не станут рисковать собой ради простолюдинки вроде Лилии.
– Я слышала, что вы помогаете тем, кто попал в беду. Мне в голову пришла мысль написать вам. – Лилия покончила с едой и отложила в сторону пустую миску. – Вы моя последняя надежда.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти твоего Дзиро, – пообещала Рэйко.
Лицо Лилии сморщилось, и она залилась слезами радости.
– Премного благодарна! Я отплачу вам однажды, клянусь!
Из чайного домика донесся крик хозяина:
– Лилия! Ты отсутствуешь слишком долго! Марш на работу!
Лилия поклонилась Рэйко, бросила на нее последний, исполненный надежды взгляд и побежала назад. Когда Рэйко влезла в паланкин и ее эскорт двинулся по улице, она принялась строить планы относительно возвращения похищенного ребенка.
– Я могла бы с частью солдат мужа отправиться в имение Мори и спросить о мальчике, – сказала она лейтенанту Асукаю, который ехал на коне рядом с ней.
– Правитель Мори не сможет отказать, – откликнулся Асукай.
– Но с другой стороны, мне не хотелось бы впутывать в это мужа. – Рэйко старалась держаться со своей работой подальше от Сано. Она не хотела доставлять ему неприятности. Ее поступки в прошлом порой ставили его в опасное положение, а вовлекать его в столкновение с правителем Мори было бы политически рискованно. – Лучше попробовать что-то не столь очевидное!
На следующее утро Рэйко уже сидела в паланкине на одной из улиц близ района даймё. Носильщики примостились у стены какой-то лавки, а телохранители верхом стояли у перегородивших улицу ворот. Рэйко глядела в окно на поток прохожих, высматривая лейтенанта Асукая.
Этот разумный молодой самурай стал ее главным помощником. Вскоре она увидела, как он идет по улице, сопровождая среднего возраста женщину, одетую в простой халат цвета индиго. На голове у нее была белая головная повязка, в руках большая корзина. Рэйко отправила его покараулить возле имения Мори, проследить за первым слугой, который выйдет оттуда, и перехватить его или ее. Реши Рэйко проделать это сама, она бы выглядела слишком подозрительно, а еще один самурай был бы едва ли заметен среди тысяч других в районе даймё. И вот Асукай вел к Рэйко женщину, служанку, которая шла на рынок. Когда он подводил ее к паланкину, на ее лице было видно любопытство, смешанное с беспокойством.
– Я ищу маленького мальчика, который был в имении Мори два месяца назад, – сказала Рэйко. – Его зовут Дзиро. Ему пять лет. Ты его видела?
– Нет. Я ничего не знаю ни о каких мальчиках. – Испуганно подняв плечи, служанка отшатнулась. – Мне нужно идти.
Лейтенант Асукай хотел было задержать ее, но Рэйко подняла руку:
– Приведите других. Может, нам повезет больше.
В течение следующего часа лейтенант Асукай добыл лакея и еще одну служанку, но их реакция была такой же – они с испугом отрицали, что знают что-либо о Дзиро.
– Мне кажется, они лгут, – сказал Асукай Рэйко, которая смотрела, как поспешно ретируется лакей.
– Мне тоже, – отозвалась Рэйко. – Они боятся, что их накажут за болтовню о делах хозяина. Давайте попытаем счастья с кем-нибудь из соседнего имения.
Лейтенант Асукай ушел и вскоре вернулся с конюхом жившего по соседству с правителем Мори даймё. Рэйко спросила его о Дзиро.
– Я вижу, как в имение правителя Мори приводят мальчиков, – сказал он. – Вот только странная вещь получается. Некоторые из них так никогда оттуда и не выходят. – Внезапно у него на лице появилось выражение, словно он попал ногой в нору. – Забудьте, что я вообще что-то говорил!
После того как он убежал, лейтенант Асукай приводил других свидетелей, которые передавали Рэйко те же самые мрачные, туманные слухи, а затем резко замолкали.
– Страх перед правителем Мори распространяется за границы его имения, – отметил лейтенант Асукай.
– Да, – кивнула Рэйко, – а внутри происходит что-то страшное.
«Жив ли еще Дзиро?» – снова подумала она.
– Нам так и не удалось никого разговорить. Что же теперь делать?
– Будем тайком наводить справки в другом месте.
Больше месяца Рэйко и лейтенант Асукай занимались расспросами своих знакомых в высшем обществе. Но им не удалось собрать никакой информации о правителе Мори, чей клан и вассалы оставались непроницаемыми для дознаний. Тогда Рэйко предприняла другое.
На Эдо опускались прохладные, что присуще раннему лету, сумерки. Садящееся солнце золотило крыши, в прозрачном воздухе плыл звон храмовых колоколов. Торчащие на фоне перламутрового неба высокие каркасы пожарных вышек казались нарисованными тушью на прозрачном шелке. Лейтенант Асукай, стоя у подножия вышки в одном из переулков района даймё, поднял голову.
– Эй, там, наверху!
Простолюдин, сидевший на платформе под свисавшим с крыши колоколом, высунулся из-за перил.
– Спускайся! – приказал лейтенант Асукай.
Нехотя, однако не решившись ослушаться самурая, мужчина спустился по лестнице вниз. Рэйко поднялась на вышку. От холода ее защищал стеганый плащ, лицо скрывала соломенная шляпа. Сидя на высокой, продуваемой ветрами платформе, она надеялась, что случайные прохожие не заметят, что на вышке вместо обычного смотрителя находится кто-то другой. Она стала осматривать окрестности.
Панорама Эдо открывалась перед ней во всех направлениях. В окнах мерцали огни и отражались от лодок в реке. Небо украшал серп луны. Крыши, деревья и тени скрывали то, что происходило в имении Мори, но зато ей были отчетливо видны главные ворота. Перед ними горели фонари. Она могла видеть стражников перед воротами и всех, кто входил в имение и выходил оттуда.
Поначалу в поле ее зрения попадали только вассалы правителя Мори, возвращавшиеся домой. Позже она заметила людей, притаившихся на крышах домов в соседних имениях. Должно быть, это агенты мецукэ, занятые привычной обыденной слежкой за знатными горожанами. Луна поднималась над горами; появлялись звезды, и ночь начала гасить огни города, движение на улицах затихало. Храмовые колокола возвестили, что прошло уже два часа, когда на улице показалась какая-то женщина. Она брела, ведя за руку маленького ребенка. У ворот имения правителя Мори они остановились. Рэйко видела, как женщина переговаривалась со стражниками, слышала их далекие, неразборчивые голоса. Стражники пропустили в ворота пришедших. Вскоре женщина вышла одна и, едва передвигая ноги, побрела прочь.
После долгой, холодной и небогатой событиями вахты Рэйко показалось, что она никогда так не радовалась солнцу. Она размяла застывшие от сидения мышцы – целую ночь, если не считать, что она несколько раз спускалась вниз, чтобы облегчиться, она просидела в своей засаде. Прежняя женщина появилась вновь, это была простолюдинка, одетая в линялые халаты. Она снова заговорила со стражниками. Они пожимали плечами и качали головами. Женщина заволновалась, начала упрашивать их. Тогда стражники стали кричать на нее, и она, рыдая, удалилась.
Рэйко только что стала свидетелем сцены, точь-в-точь похожей на ту, которую ей описала Лилия. Очередная мать сдала на ночь своего сына правителю Мори и не смогла получить его назад.
Злость охватила Рэйко из-за того, что такое может происходить. Она почувствовала, что, как никогда, полна решимости спасти Дзиро. Но что с ним произошло и что случилось с этим другим ребенком?
Вассалы и слуги правителя Мори приходили и уходили. Два носильщика вынесли прямоугольный деревянный ящик. Лейтенант Асукай снизу делал Рэйко знаки, чтобы она спускалась, пока не пришел пожарный наблюдатель дневной смены. Едва она ступила на землю, в голову ей пришла тревожная мысль; а нет ли связи между ящиком и тем ребенком, что она видела прошедшей ночью?
– Отыщите двух носильщиков, которые только что вынесли из имения Мори большой деревянный ящик! – приказала она лейтенанту. – Поспешите! Остановите их и посмотрите, нет ли в ящике мертвого тела!
Он ускакал, но после довольно долгого отсутствия вернулся, чтобы доложить: найти тех людей он не смог. Эдо был забит носильщиками. Он остановил и обыскал многих, но ни один из них не был из имения Мори, а среди поклажи были только продукты питания. Подозрительная же пара бесследно растворилась в толпе.
– Сомнений нет, в доме правителя Мори происходят страшные вещи! – заключила Рэйко. Она сидела в своем паланкине, лейтенант ехал рядом верхом. – Я должна пробраться в имение и выяснить, что происходит.
В тот же день Рэйко снова несли в паланкине по улице, за которой она следила предыдущей ночью. Вместо плаща и соломенной шляпы на ней были шелковые халаты и лаковые сандалии на толстой деревянной подошве. Ее макияж был безупречен, собранные кверху волосы украшены цветами. Носильщики опустили паланкин на землю у ворот имения правителя Мори.
– Госпожа Рэйко, жена досточтимого канцлера Сано, с визитом к госпоже Мори, – доложил охранникам лейтенант Асукай.
Те отправили слуг предупредить госпожу Мори, что у нее гостья. Рэйко радовалась тому, что ее общественное положение давало ей право посещать любых дам в Японии, которые должны были принимать ее, хотят они того или нет. Вскоре Рэйко сидела в комнате с госпожой Мори.
– Я польщена вашим визитом, – сказала госпожа Мори. Женщина за сорок, она была одета в дорогое, но безвкусное зеленое кимоно. Ее волосы, скрученные в простой узел, отливали серебром. Она была худой, но из-за тяжелых щек, полных губ, покатых плеч и широкого зада казалась массивной. Госпожа Мори произносила слова с изящной, официальной аккуратностью. – Это действительно неожиданная честь.
– Это вы удостоили меня чести, приняв у себя, – отозвалась Рэйко, столь же вежливая и официальная. – Я подумала, что хорошо было бы познакомиться с важными дамами из общества. – Она, конечно же, не могла прямо сказать, что пришла в поисках ребенка, которого похитил, а возможно, и причинил ему вред муж этой женщины.
– Как мило с вашей стороны. Премного благодарна за то, что вы выбрали объектом своего внимания мою ничтожную личность. – Госпожа Мори улыбалась; ее глаза блестели удовольствием. Наверное, она хорошая женщина, и Рэйко ощутила укол вины за то, что использует ее. – Могу я предложить вам закуски?
Чай принесла ее служанка, пожилая седая женщина, которая показалась Рэйко смутно знакомой. Но Рэйко не смогла вспомнить, где она могла видеть эту женщину, которая ни намеком не показала, что узнала ее. Возможно, эта служанка прежде работала у кого-то из знакомых Рэйко.
– Погода довольно приятна, не так ли? – произнесла госпожа Мори, когда они с Рэйко принялись прихлебывать чай и отщипывать пирожные.
– Да, – ответила Рэйко. – Еще не слишком жарко.
Такого рода банальные разговоры как раз и были причиной того, почему Рэйко обычно избегала визитов к дамам своего сословия. Традиция не позволяла им говорить о чем-либо интересном, пока они не узнают друг друга лучше, а на это требовалось время, тратить которое понапрасну Рэйко не хотелось. Стараясь поддерживать беседу, Рэйко посмотрела через открытую дверь в сад и заметила, что на большой ширме из вышитого шелка, которая стояла за спиной госпожи Мори, был запечатлен тот же пейзаж с прудом, мостиком и деревьями, что и снаружи.
– Какая красивая ширма, – сказала Рэйко.
– Вам нравится? – с готовностью спросила госпожа Мори. – Я сделала ее сама.
– Очень. Впечатляет, – с искренним восхищением проговорила Рэйко.
– Вы вышиваете? – спросила госпожа Мори.
– Боюсь, что нет. – В детстве Рэйко брала уроки, но ненавидела шитье.
Беседа перешла на одежду, еду и магазины, где все это продавалось. Госпожа Мори с энтузиазмом обсуждала эти темы, пока Рэйко не повернула разговор на правителя Мори:
– Как долго ваш муж будет оставаться в Эдо?
– Он уезжает в провинцию Нагато в конце лета.
Рэйко знала, что закон о смене места пребывания требует от каждого даймё проводить четыре месяца в год в столице, а остальное время в своей провинции. Феодальные правители были поделены на две группы, одна из которых находилась в Эдо, другая была рассеяна по стране. Такое ограничение, как, впрочем, и то обстоятельство, что их семьи оставались в городе в качестве заложников, не позволяло им замышлять заговоры. Рэйко надеялась выяснить, что правитель Мори сделал с сыном Лилии, прежде чем он уедет.
– А чем занимается правитель Мори? – спросила Рэйко.
– Ах, обычными делами, – туманно ответила госпожа Мори, удивившись, что Рэйко об этом спрашивает. – Он, конечно же, не обсуждает их со мной.
Большинство мужчин не обсуждали своих дел с женами.
– Должно быть, у него здесь больше развлечений, чем в провинции.
– Думаю, да.
Рэйко не могла просто взять и спросить в лоб: «Вы знаете, что ваш муж развлекается с маленькими мальчиками? Что случается с ними?» Возможно, госпожа Мори и не знала об этом. Браки по расчету были нормой, и многие пары жили отдельными друг от друга жизнями.
– Сколько времени вы замужем за правителем Мори? – спросила Рэйко.
– Шестнадцать лет.
Этого времени госпоже Мори могло бы хватить, чтобы обратить внимание на особенности сексуального поведения мужа, даже если лично ее оно и не касалось. Не слепая же она и должна знать обо всех этих мальчиках, которые то и дело появляются в ее доме. Однако Рэйко почувствовала, что визит затянулся, и если она сей же час не уйдет, это может быть расценено как злоупотребление гостеприимством. Ей очень хотелось осмотреть имение, но она не могла придумать, как попросить об этом, не вызвав подозрений. Нужно заставить госпожу Мори снова пригласить ее в гости!
Ее глаза остановились на вышитой ширме.
– Как бы мне хотелось вышивать так же, как вы! – с воодушевлением воскликнула она. Рэйко обратила на госпожу Мори ясный, полный признательности и призыва взгляд. – Как бы я хотела научиться!
– Мне было бы приятно учить вас! – Госпожа Мори казалась польщенной и радующейся сближению, как и Рэйко. – Почему бы вам не прийти опять завтра?
И Рэйко стала каждый день ходить в имение Мори на уроки вышивания. Госпожа Мори учила ее, как наносить на шелк рисунок и как заполнять его цветной нитью. У Рэйко появилась возможность изучать имение по дороге к месту облегчения и обратно, но на территории было так много слуг и стражников, что ей никак не удавалось проскользнуть мимо них незамеченной. Через пять дней единственным результатом всех усилий Рэйко был запятнанный кровью от исколотых иголкой пальцев квадратик шелка с лилиями, вышитыми неровными стежками.
Когда она приехала к Лилии в чайный домик и принесла извинения за то, что пока не нашла Дзиро, танцовщица попыталась скрыть досаду.
– Что ж, – сказала Лилия, – думаю, я никогда по-настоящему и не рассчитывала снова увидеть его. – Сила духа, с которой та встретила утрату, еще больше укрепила Рэйко в решимости спасти Дзиро или по крайней мере выяснить, что с ним произошло.
Июнь принес с собой влажный сезон, который был настолько дождливым, что Рэйко не могла припомнить ничего подобного. Они с госпожой Мори сидели за вышиванием. Госпожа Мори работала над большой картиной с пейзажем, ей помогали фрейлины. Рэйко старалась не показывать раздражения от того, что у нее раз за разом запутывается нитка. Нет, с нее хватит! Как бы ей это ни претило, нужно обратиться за помощью к Сано.
– О, уже довольно поздно, – сказала наконец госпожа Мори. – Думаю, на сегодня достаточно. – И отложила работу. – Не окажете ли мне честь остаться на обед?
– Это было бы прекрасно, – обрадовано ответила Рэйко: для ее детективной работы вечер подходил больше, чем день.
Служанки внесли роскошный обед из сасими, жареных морепродуктов, пельменей, приготовленной на пару зелени и сладких пирожных. Вино оживило разговор между госпожой Мори и ее помощницами. Они заговорили громче, возбужденнее и смеялись всякой малейшей шутке.
– Выпейте еще вина! – предложила госпожа Мори, от спиртного ее глаза лихорадочно блестели.
– Спасибо. – Рэйко протянула свою чашку седой служанке, чтобы та ее наполнила. Она пила, притворяясь, что получает от вечеринки удовольствие. К полуночи женщины были уже достаточно пьяны, чтобы не обращать на нее внимания, и она выскользнула в дверь.
Дождь ненадолго прекратился. В сыром ночном воздухе висел дым от случившегося где-то пожара. Сквозь него пробивался мутный свет фонарей. Рэйко поспешно шла через сад. С деревьев на нее капала вода, мокрая трава вымочила ей подол и носки. Вдали она слышала мужские голоса, но из-за дыма не видела говоривших. Несмотря на то что непосредственной опасности быть схваченной не было, Рэйко вскоре поняла, что поиски пропавшего мальчика окажутся труднее, чем она ожидала.
Имение занимало обширную территорию, особняк представлял собой лабиринт пристроек, связанных с бесчисленным количеством других строений. Фонари в окнах, словно мерцающие глаза, подмигивали отовсюду. Когда Рэйко обходила строения, из темноты неожиданно вынырнули два стражника. Она затаилась в проеме двери и не дышала, пока они не прошли. Дом должен быть полон людей, родственников правителя Мори. Рэйко не решилась туда войти. Кроме того, сомнительно, что он прячет свою добычу рядом с домашними. Она на ощупь пробиралась по дворикам, утонувшим в дыму и тумане – все вокруг казалось смутным и нереальным. Ее легкие наполнял запах влажной земли и дренажных каналов. Она прошмыгнула мимо патрульных возле массивных конюшен, лошади постукивали копытами и тихо ржали. Залаяли собаки, и Рэйко обнаружила, что оказалась на площадке для занятий боевыми искусствами. У нее возникло ощущение, что призрачные воины сошлись здесь в единоборстве. Примерно через два часа она поняла, что одной ей исследовать все имение невозможно. Однако еще оставалось место, которое ей особенно нужно было увидеть, место, где правитель Мори, вероятнее всего, мог держать свою ночную жертву.
Если имение имеет типовой план, то личные покои даймё должны располагаться в центре. Рэйко ориентировалась, прислушиваясь к своему инстинкту. Сердце то и дело проваливалось от страха в пятки. Личные покои должны быть самым охраняемым уголком имения правителя Мори, где незваный гость, если его поймают, без всяких расспросов будет убит на месте. Она пожалела, что рядом нет лейтенанта Асукая, но он с ее остальными охранниками был сейчас в казарме, и у нее не было ни времени, ни возможности послать за ним. Это может оказаться ее единственным шансом найти Дзиро, если он еще жив.
Перед Рэйко высилась каменная стена. По ней прошел стражник с факелом в руках. Она подождала, пока стихнут его шаги. Затем скользнула в ворота. Впереди, приблизительно в ста шагах, в дыму, словно в туманном океане, плавал дом. В прямоугольниках желтого света угадывались окна. Загнутые вверх скаты над темным зияющим входом походили на крылья дракона. Рэйко стала подкрадываться к зданию – вокруг валунов, которые поднимались из тумана подобно рифам, мимо пруда, вода в котором мерцала черным и казалась бездонной. У входа обозначились две смутные фигуры стражей; они разговаривали и жестикулировали. У Рэйко возникло ощущение, что рядом находится кто-то еще и что этот кто-то наблюдает за ней. По ее телу побежали мурашки, и когда в ночи вдруг раздался крик, она едва не бросилась наутек.
Высокий, полный боли, этот крик прорезал тишину и завибрировал в дымном мареве. Эхом откликнулся он в душе Рэйко, разбудив в ней воспоминания о ночах, когда она просыпалась от плача сына. Это был крик мальчика; она чувствовала это каждой стрункой своей материнской души. Чей-то мальчик был здесь, в доме, и ему было плохо.
Она пошла вперед, отклоняясь к боковой стороне дома, подальше от стражников. Рэйко уже почти добралась до места, когда еще двое патрульных внезапно возникли из тени в двух шагах от нее. Она нырнула под веранду. Сверху до нее доносился плач ребенка и быстрые, ритмичные, глухие звуки. Рэйко сидела, затаившись, в этом зловонном темном пространстве, пока шаги стражников не прошелестели мимо нее. Затем она метнулась наружу и поднялась на веранду. Пригибаясь, она кралась по мокрым, раскисшим доскам пола. Молясь, чтобы стражники не заметили ее, Рэйко примостилась у освещенного окна.
Плач ребенка перешел в испуганный, отчаянный визг.
Рэйко вынула кинжал, который носила в рукаве на тот случай, если придется защищаться. Она просунула его сквозь деревянную решетку, прикрывавшую окно, и прорезала небольшое отверстие в бумажной панели. Шум внутри был таким громким, что никто там не услышал бы, как нож режет бумагу. Она предосторожности ради огляделась вокруг, но увидела лишь густой стелющийся дым. Тогда Рэйко припала к отверстию.
Крики резко смолкли.
Она смотрела в комнату – фонари, свисавшие с потолка, освещали белые хризантемы в керамической вазе в алькове. Огромные позолоченные хризантемы украшали черную лаковую ширму. На расписанной стене были изображены обнаженные мужчины и мальчики, совокупляющиеся, опять же среди хризантем, в самых бесстыдных позах и с отчетливо прописанными деталями. Рэйко вспомнила, что этот цветок является символом мужской любви, так как его тесно собранные лепестки напоминают анальное отверстие ребенка. Затем ее взгляд переместился на то, что происходило в углу комнаты.
На покрытом одеялом матрасе сгорбился мужчина – как Рэйко предположила, правитель Мори. Он стоял на раздвинутых коленях и опирался на локти. Мужчина был обнажен и толст; черные волосы торчали из него, словно щетина у кабана; его тело конвульсивно корчилось, он быстро и хрипло дышал. Его рот был открыт, глаза зажмурены, лицо лоснилось от пота. На столике рядом стояли кувшинчик с вином и чашка. Из-под раскоряченного тела мужчины выглядывала маленькая ступня.
Правитель Мори, оттолкнувшись локтями, выпрямился. Его член был напряжен и влажно блестел. На матрасе, который он только что закрывал собой, лежал голый мальчик лет девяти. Его короткие черные волосы торчали, словно зализанные наверх. Рэйко не могла видеть его лица – мальчик лежал, уткнувшись в одеяло. У нее тревожно заколотилось сердце: на шее мальчика были отчетливо видны красные кровоподтеки. Он не шевелился и не издавал ни звука.
Правитель Мори улыбался; это была отвратительная гримаса удовлетворенной похоти. Он взял домашний халат и надел его.
– Теперь можете войти, – позвал он.
На какой-то момент Рэйко подумала, что он говорит с ней. Потом дверь в комнату отворилась. Вошли два самурая.
– Избавьтесь от него, – приказал правитель Мори. Его голос был настолько лишен выразительности, что казался нечеловеческим.
Самураи завернули мальчика в одеяло. Схватив его так, словно это был мешок с мусором, они потащили его из комнаты. Рэйко отпрянула от отверстия. Она была ошеломлена: нет сомнений, правитель Мори убил мальчика во время полового акта и приказал вассалам замести следы этого преступления.
А вдруг он проделал то же самое с Дзиро?
Если так, Рэйко не в силах спасти сына Лилии, как и того ребенка, которого только что убили у нее на глазах. Но в ее душе полыхал гнев. Она не должна позволить, чтобы все это сошло правителю Мори с рук, пусть даже убийство самураем мальчика-простолюдина не противоречит закону. Такая жестокость переходит все границы. Нельзя позволить правителю Мори и дальше губить детей. Рэйко непременно должна рассказать обо всем мужу. Сано накажет правителя Мори, будь тот хоть трижды могущественным даймё и союзником правителя Мацудаиры.
Но когда Рэйко поднялась, чтобы идти домой, у нее вдруг сильно закружилась голова. Она зашаталась, колени подогнулись, кинжал выпал из рук. Он ударился о пол веранды со стуком, который странным звоном отдался у нее в ушах. Мир вокруг нее завертелся в новом, еще более сильном приступе головокружения. Темнота окутывала ее. Она почувствовала, что падает, но когда ее тело коснулось земли, она была уже без сознания.
От глубокого, мертвого сна ее пробудил холод. Рэйко слабо пошевелилась. Не открывая глаз, она потянулась вниз, чтобы натянуть на себя одеяло. Но рука не смогла нашарить его. Видимо, Сано стянул одеяло на свою сторону постели. Она ощущала крупное тело мужа, спящего возле нее. В голове пульсировала боль. Рэйко ощущала на постели липкую влагу – под собой, между колен, в сгибах рук. Ноздрями она ощутила гнилостный запах. Инстинктивная тревога заставила Рэйко открыть глаза.
В сумеречном свете она обнаружила, что лежит не в своей спальне. В этой комнате стояла простая, какая-то мужская мебель. Она не узнавала ни этих шкафов, ни мучнисто-белых стен вместо привычных ей в ее комнате настенных пейзажей.
Где она?
В смятении она позвала мужа. Сано не ответил. Она потянулась к нему. Рука наткнулась на обнаженное тело. Оно тоже было незнакомым – и холодным, как камень. Сердце Рэйко подпрыгнуло. Мгновенно проснувшись, она повернулась на постели…
…И оказалась лицом к лицу с незнакомцем. Он лежал на спине, голова повернута в ее сторону. Глаза под щетинистыми бровями были полуоткрыты; они смотрели в никуда. Его лицо застыло и обвисло. Черная кровь, заполнявшая рот, вытекала через раскрытые губы на щеку.
Рэйко в ужасе вскрикнула. С трудом ей удалось встать на четвереньки. Комната вокруг нее ходила ходуном. Когда она отползала от этого человека, в ее голове непрерывно пульсировала боль. Рэйко уже узнала в нем правителя Мори. Яркие изображения хризантем, мертвый мальчик, люди, утаскивающие прочь завернутое в одеяло тело, – все это замелькало у нее в мозгу. Она заметила глубокие ножевые раны, которыми было испещрено крупное тело правителя Мори. Кровь из них пятнами покрывала его кожу. Рэйко застыла от потрясения и ужаса, когда ее взгляд передвинулся к низу его живота: от мужских органов остались только грязно-красная кровавая масса развороченной плоти и волосы.
«Что, черт возьми, случилось?»
Кровь натекла в постель. Это и было источником запаха, который она уловила, и влажности, которую ощущало ее тело.
Как же она оказалась здесь?
В полном смятении Рэйко посмотрела на себя. На ней не было одежды, все ее тело было вымазано в крови правителя Мори. От нее слиплись волосы; она чувствовала ее солоноватый, металлический привкус у себя во рту. На Рэйко одна за другой стали накатывать волны тошноты и рыданий. О боги, где можно помыться? И чем прикрыть наготу? Где ее одежда? Она оглянулась и увидела ее тут же на полу. Рядом валялись отрубленные органы правителя Мори и окровавленный кинжал…
Ее кинжал.
Рэйко застыла от ужаса. Даже несмотря на то что паника, отвращение и дурнота мешали ей трезво мыслить, она понимала: расследование каким-то образом завело ее в самую страшную западню, какую только можно вообразить. Ударил гром; по крыше забарабанил дождь. Рэйко не могла сдержать рыданий, и вместе с воем они стали рваться из нее наружу. В слепом истерическом усилии что-то изменить она рухнула на колени рядом с мертвым телом и принялась бить его по лицу, трясти, словно это могло оживить труп. Но она знала, что Мори мертв, еще когда дотронулась до его холодного тела.
– В этот момент вошел Хирата-сан и увидел меня, – сказала Рэйко.
Сано во время ее рассказа пребывал в отрешенном ужасе. Ему с трудом удавалось хранить молчание. Теперь он изучающе посмотрел на жену. Рэйко немного успокоилась и выглядела не столь удручающе; на лицо ее частью вернулся румянец. Она куталась в одеяло и с трепетом ожидала его реакции.
Он не знал, что и думать; его переполняли эмоции. Главной из них было облегчение от того, что у Рэйко имеется логичное, достойное объяснение своего пребывания в имении правителя Мори. Несмотря на то что рассказ жены казался ему фантастическим, Сано поверил в него, ибо доверял ей. И все же ее поведение потрясло его. Он мирился с ее склонностью оказываться в разных двусмысленных ситуациях и идти на риск, чего не допустила бы ни одна другая женщина, но на этот раз она зашла слишком далеко.
– Почему ты не рассказала мне, чем занимаешься? – спросил он.
– Нужно было это сделать. Прости, – сказала Рэйко задумчиво. – Но я не хотела впутывать тебя и становиться причиной неприятностей с правителем Мори и правителем Мацудаирой.
– Я не о поисках похищенного мальчика, – бросил Сано. – Я имею в виду эти твои частные расследования. Почему ты ни словом не обмолвилась о них?
На лице Рэйко мелькнуло удивление.
– Но я же рассказывала. За исключением этого, я рассказывала тебе о всех своих расследованиях.
Тут Сано вспомнил ночи, когда он поздно возвращался с работы и Рэйко что-то рассказывала ему. Но он настолько уставал, что ее слова до него не доходили. Чувство вины и сожаления обожгли ему душу.
– Прости. Я не обращал на тебя достаточного внимания.
Если бы он был внимательнее, то мог бы свернуть деятельность Рэйко, прежде чем она привела к нынешней ситуации. Правда, он знал, какой силой воли обладает Рэйко; если она на что-то решалась, ему редко удавалось ее удержать. Чтобы второй человек в системе режима Токугавы не мог контролировать свою собственную жену?! Знакомое чувство досады подмешивалось к любви, которую Сано испытывал к Рэйко. И тем не менее, окажись он в ее ситуации и бедная опустившаяся вдова попросила бы его помочь ей вернуть похищенного сына, он поступил бы так же, как поступила Рэйко. Он не мог винить ее в попытке восстановить справедливость. Бессмысленно желать оказаться в прошлом, чтобы изменить настоящее. У них нет времени, чтобы тратить его впустую теперь, когда Рэйко была главным подозреваемым в убийстве важного сановника, а Сано чувствовал, как скандал и беда накатывают на них, словно приливная волна.
– После всего, что произошло, Дзиро по-прежнему неизвестно где, – вздохнула Рэйко. – Я не хочу думать, что он мертв, но, увидев, что правитель Мори сделал с тем другим мальчиком… – Она схватилась за голову. – Что же я скажу Лилии?
У Сано на первом месте было другое.
– Не думай об этом. Нам нужно думать о том, чтобы вытащить тебя из беды, в которой ты оказалась. Слушай. – Он взял в свои руки ладони Рэйко и нежно, но сильно сжал их. Холодные, они показались ему крошечными и хрупкими. – Кто-то должен ответить за убийство правителя Мори! Вполне вероятно, что это будешь ты. Ты тайком забралась к нему в дом. Твой кинжал стал орудием убийства. Ты поймана на месте преступления, вся перепачканная в его крови. Тебя за все это могут приговорить к смерти. Ты это понимаешь?
Рэйко кивнула. Ее глаза потемнели и стали бездонными от страха. Посмотрев в застывшее и испуганное лицо жены, Сано подумал, что она выглядит на десять лет старше и одновременно моложе, чем на самом деле.
– Но ведь я не убивала правителя Мори… Это навет. Все будет хорошо. Правда? – тихо проговорила она.
Прозвучавшая в ее голосе мольба о спасении болью резанула душу Сано; он был далеко не уверен, что это будет ему по плечу. Это дело заставит вступить в игру могущественные силы.
– Да, – тем не менее ответил он. – Я все поправлю. Но тебе придется помочь мне.
Рэйко, немного успокоившись, кивнула.
– Лучший способ спасти тебя – это установить, что на самом деле произошло минувшей ночью. Ты можешь вспомнить что-нибудь в промежутке между своим подсматриванием в окно Мори и пробуждением?
– Нет. Тут сплошная пустота. Может, я пила слишком много. Кто-то, должно быть, убил правителя Мори, Когда я была без сознания, а потом все подстроил так, чтобы подозрение пало на меня.
В голове Сано выстроилась версия. Но для Рэйко все выглядело еще хуже, так как у нее не было доказательств, чтобы подкрепить ее.
– Во время посещений имения у тебя не возникало мыслей о том, кто мог бы желать смерти правителя Мори?
Рэйко печально покачала головой:
– Я не собирала такого рода информацию. Но, кроме меня, в ту ночь в имении было много других людей. Стражники, вассалы и члены его семьи, его жена и ее помощницы, слуги… Правителя Мори мог убить кто угодно.
То, что есть еще многие, кого можно подозревать, им на руку, однако этот факт сам по себе не может защитить Рэйко. Сано нужно реальное доказательство, чтобы снять с нее подозрение. Он отпустил ее руки и встал.
– Я еду в имение Мори, чтобы заняться расследованием убийства. – Он должен выяснить правду, это и будет лучшей защитой Рэйко. – Ты будешь умницей?
Рэйко посмотрела на него и кивнула, дрожащая, но храбрая, ее глаза были полны веры в Сано. Он надеялся, что не подведет ее.
Во дворе Сано нашел дознателей Марумэ и Фукиду и других своих телохранителей. Надев плащи и шляпы, чтобы прикрыться от дождя, они поскакали в имение Мори. У ворот вместе со стражниками они обнаружили двух детективов Хираты.
– Хирата-сан ожидает вас в личных покоях правителя Мори, – сказал Сано один из них. – Я провожу вас.
Сано и его люди оставили лошадей во дворе и пешком направились к покоям. Строение выглядело мрачным из-за того, что его наполовину деревянные стены потемнели от влаги, сады вокруг, несмотря на летние цветы на клумбах, устроенных вокруг валунов, прудов и кустов, казались промокшими и унылыми. Люди бродили вокруг или собирались кучками. Одни были стражниками; другие, как подумалось Сано, – родственниками, помощниками или слугами Мори. Когда Сано подошел к ведущей в здание лестнице, из двери вышел тучный седовласый самурай.
– Вот наконец и вы. Самое время! – пропыхтел он.
Сано остановился на веранде.
– А вы?..
– Акэра. Я главный вассал правителя Мори. По крайней мере был им, пока моего хозяина зверски не убили. – Он выглядел настолько злым и расстроенным, что его не волновало, что Сано может счесть его невежливым. – Люди сёсакана Хираты расползлись по всему имению словно тараканы. Это неслыханно! Что вы собираетесь со всем этим делать?
– Я собираюсь выяснить, кто убил правителя Мори, – сказал Сано, стараясь держать себя в руках. Его взгляд предупреждал Акэру, что ему лучше делать то же самое или придется пожалеть.
Самурай несколько сбавил тон, но смотрел на Сано с едва скрытой насмешкой.
– При всем уважении, досточтимый канцлер, его убила ваша жена.
– Это буду решать я, – с угрозой бросил Сано.
– А-а. Понятно. – Лицо Акэры окаменело. – Вы думаете, что вам удастся положить это дело под сукно и избавить вашу жену от наказания, которого она заслуживает? Ну так вам это не удастся, клянусь. Отомстить за смерть господина – это долг мой и всех вассалов правителя Мори, и я вас уверяю, мы его выполним.
Сано ощутил в душе холодок. Толпа жаждущих крови самураев Мори была лишь первой и не самой страшной угрозой для Рэйко. Он скрыл эмоции под суровой миной.
– Ваш долг в том, чтобы сотрудничать со мной при расследовании.
Акэра, уступая, взглянул на Сано со страхом и злобой.
– К вашим услугам, досточтимый канцлер, – процедил он сквозь зубы.
– Сначала вы ответите на несколько вопросов, – сказал Сано. – Чем правитель Мори занимался прошлым вечером?
– Он обедал со мной и несколькими другими вассалами. Потом отправился к себе в кабинет и читал доклады из провинций. Я приходил к нему, чтобы сообщить, что в имении все в порядке, и мы обсудили его планы на следующий день. Затем он удалился в свои личные покои и лег спать.
Сано отметил громадное несоответствие между этой историей и тем, что рассказала Рэйко.
– У правителя Мори кто-то был?
– Нет. – Акэру, казалось, раздражало, что Сано продолжает задавать вопросы.
– Он не развлекался с мальчиком, снятым им для занятий сексом?
Лицо Акэры потемнело от гнева.
– Правитель Мори был честным, достойным самураем. Он никогда не позволял себе связываться с проститутками любого рода.
– Как я понимаю, правителю Мори нравилось играть в грубые игры с мальчиками, – продолжал настаивать Сано. – А вчерашнего он мучил, а потом убил.
– Кто это вам сказал? – Глаза Акэры подозрительно сузились. – Ваша жена, не так ли? Вы беседовали с ней, прежде чем прийти сюда. Она клевещет на правителя Мори, чтобы выгородить себя.
Ничего неожиданного для Сано и в этом отрицании, и в этом обвинении не было, однако его не покидало беспокойство. За те несколько минут, что он находится в этом имении, им получено показание против Рэйко и никаких свидетельств в ее пользу. Все-таки он верил ей, а не Акэре, незнакомцу, для которого главное заключалось в том, чтобы обвинить кого-нибудь в смерти правителя Мори.
– Вам лучше было бы рассказать правду. Я займусь проверкой вашей версии и опрошу свидетелей.
– Пожалуйста, – вызывающе бросил Акэра. – Вот мои свидетели. – Он жестом указал на полсотни солдат, собравшихся неподалеку. Все они не отрывали от Сано враждебных взглядов. – Все солдаты из свиты Мори подтвердят сказанное мной и поклянутся в добропорядочности своего господина.
Да, они это сделают. Уж Сано – то знал. Самурайский кодекс чести требовал от них абсолютной преданности хозяину и бешеной агрессивности к посторонним, которые, по их мнению, оскорбили его клан. Сано был еще больше удручен, ощутив барьер молчания, который вырос между ним и правдой об убийстве. Но во всех преградах есть слабые места, и прежде ему удавалось их нащупать. Кроме того, мимо него не прошел один важный, обнадеживающий элемент в рассказе Акэры.
– Вы были последним, кто видел правителя Мори живым, – заметил Сано.
– Если вы рассчитываете переложить вину за убийство на меня, то это не пройдет, – сказал Акэра со злым удовлетворением. – Я не убивал правителя Мори. Все здесь подтвердят мою преданность ему. Мои слуги поклянутся, что я всю ночь провел у себя и не знал о его смерти, пока мы с сёсаканом Хиратой сегодня утром не обнаружили его тело.
Сано видел, что от Акэры больше ничего не добьешься, пока не удастся развалить его алиби, подкрепленное вековыми традициями послушания и страха слуг перед своими хозяевами. Он окинул Акэру бесстрастным взглядом:
– Будьте готовы к дальнейшим допросам. Я займусь осмотром места преступления.
Они с Марумэ и Фукидой вошли в дом и нашли Хирату с детективами Араи и Иноуэ в спальне. Когда они обменялись приветствиями, Сано посмотрел на лежащий на постели труп. Он едва сдержался, чтобы не поморщиться; его взгляд метнулся прочь от страшной раны в паху и отрубленных органов возле перепачканного кровью кинжала Рэйко. Мухи, жужжа, слетались на кровь. Сано ощутил болезненный спазм у себя в паху, затем тошноту и головокружение. Ему доводилось видеть много убитых, но такие раны в самом интимном, самом уязвимом месте мужского тела едва не заставили его лишиться чувств. В воздухе висел смрад разложения. На какое-то мгновение у него сперло дыхание.
– Вы обнаружили его именно в таком виде? – выдавил из себя Сано.
– Да, – ответил Хирата. – Мы ничего здесь не трогали, только открыли окна. – Детективы тщательно избегали смотреть на труп. Араи и Иноуэ уже привыкли, а лица Марумэ и Фукиды были пепельно-серыми. – Мы сохранили для вас место преступления в неприкосновенности.
Сано одобрительно кивнул, отмечая простое убранство комнаты. Нигде не было видно ни позолоченной ширмы, ни эротических фресок, ни вазы с цветами, ни сосуда с вином и чашек. Хризантемы, о которых говорила Рэйко, за исключением единственного плавающего в крови на полу цветка, исчезли.
«Или, быть может, этих украшений не существовало вовсе. Возможно, не было вовсе и событий, которым она, по ее словам, была свидетельницей».
Эти неприятные мысли как-то сами собой возникли в голове Сано. Он понял, что относится к Рэйко с недоверием, с каким относился бы к любому другому подозреваемому в убийстве. Это неприятно поразило его; и все же трудно уйти от привычки, выработавшейся за годы сыскной службы. Сано ходил по комнате, стараясь отыскать зацепки, которые могли бы подтвердить рассказ Рэйко. Он осмотрел шкафы и не обнаружил ничего, кроме одежды и других личных вещей правителя Мори. Когда он отыскал дырку, прорезанную Рэйко в оконной панели, то почувствовал облегчение и вину за свои сомнения. Но это не могло служить доказательством, что правитель Мори действительно проделал то, о чем она говорила. Этого и близко не было достаточно, чтобы доказать невиновность Рэйко.
– Что уже сделано по расследованию? – спросил Сано.
– Я направил людей обыскать имение, – ответил Хирата.
– Есть какие-нибудь результаты?
Хирата покачал головой.
– Ладно. Я хочу, чтобы они занялись поисками кое-каких вещей. – Сано описал ширму с хризантемами, цветы и настенную роспись. Он взглянул на постель. Если на ней убили кого-то, кроме правителя Мори, установить это невозможно, а кровь уничтожила все следы занятий сексом. – Еще должно быть тело убитого мальчика примерно девяти лет, а также другой мальчик, живой или мертвый, пяти лет по имени Дзиро.
– Как? – Хирата удивленно посмотрел на Сано. Все остальные тоже.
Сано пересказал им историю Рэйко. Кроме того, он рассказал им и о том, что говорил Акэра, опровергая версию Рэйко.
– Обнаружение мертвого мальчика будет подтверждением того, что все произошло именно так, как говорит моя жена. Обнаружение Дзиро придаст достоверности ее рассказу о том, что она пришла сюда, чтобы найти его… а не убить правителя Мори.
– Хорошо. Я прикажу моим людям искать. – Хирата смущенно переглянулся с Иноуэ и Араи.
– В чем дело? – спросил Сано.
– Я как раз собирался сказать вам, что начал опрашивать обитателей имения, – сказал Хирата. – Я обнаружил возможного свидетеля преступления.
– Кто это?
– Жена правителя Мори.
Женщина, с которой Рэйко подружилась.
– Что она сказала?
– Вы лучше сами послушайте. – Хирата помолчал. – Должен предупредить вас, что вам это не понравится.
Сано нашел госпожу Мори в ее комнате в женской половине особняка. Она сидела в окружении пяти фрейлин и седой служанки, которые, как бы оберегая хозяйку, придвинулись к ней, когда Сано и Хирата вошли в комнату. Обычная пожилая женщина с коренастой фигурой, плотно обтянутой простым бежевым кимоно из шелка. Покрасневшие глаза, распухшее от слез лицо. В обращенном к нему взгляде Сано прочитал глубокую печаль.
Он опустился перед ней на колени и представился. Хирата остался ждать у дверей. Комната была маленькой, и женщины, дорогая лаковая мебель, атласные подушки, зеркало и туалетный столик, казалось, совершенно ее заполнили. Вдобавок ко всему в ней было слишком жарко из-за угольных жаровен, которые были раскалены, несмотря на удушающую летнюю жару. Воздух был густо напитан ароматами косметических масел.
– Примите, пожалуйста, мои соболезнования в связи со смертью вашего мужа, – сказал Сано.
– Премного благодарна. Они мне дороги, – тихо ответила госпожа Мори, и в ее голосе он ощутил слезы.
– Мне сказали, что вы располагаете информацией об убийстве правителя Мори, – начал Сано. – Это верно?
– Да, досточтимый канцлер. – Она опустила голову и утерла рукавом глаза.
Сано было не по душе тревожить вдову в самом начале траура, но он не мог ждать с допросом госпожи Мори, особенно если ее показания могли повредить Рэйко.
– Расскажите, пожалуйста, что вам известно.
– Досточтимый канцлер… – Госпожа Мори посмотрела на него из-под распухших красных век. – Простите, если это будет вам неприятно, но… мне очень жаль говорить это… – Ее голос перешел в бормотание. – Моего мужа убила ваша жена.
Меньше всего Сано нужно было, чтобы кто-то еще заявил о том, что Рэйко виновна. Хирата бросил на него взгляд, который говорил: «Я вас предупреждал». Злость на госпожу Мори сменила сочувствие к ней.
– Откуда вы это знаете? – спросил он. – Вы сами видели, как госпожа Рэйко зарезала и кастрировала его?
Госпожа Мори вздрогнула при этих прямых, грубых словах.
– Нет. Но я уверена, что это сделала она.
– Как же вы можете быть уверены, если не видели? – Сано слышал свой голос, ставший вдруг хриплым от гнева. Чудовищное обвинение!
Если госпожа Мори и испугалась его, то ничем этого не показала. Она сосредоточила взгляд на чем-то возле его щеки, что среди дам высшего общества называлось смотреть в глаза.
– Госпожа Рэйко прошлой ночью была с моим мужем, – с неохотой, но уверенно заявила она. – Это-то я видела.
– Вы видели, как она подсматривает за ним снаружи? – Сано представил, как госпожа Мори прячется в тумане, следя за Рэйко. Возможно, ему удастся заставить госпожу Мори подтвердить версию Рэйко и отказаться от своей.
На лице госпожи Мори мелькнула тень удивления.
– Не снаружи. Госпожа Рэйко была в спальне моего мужа. – В ее глазах перемешивались волнение и печаль. – Вы не знали?
– Не знал чего? – спросил Сано с подозрением.
– Мне жаль, что приходится сообщать новость, которая может доставить вам столько же горя, сколько она доставляет мне, но… – Госпожа Мори сгорбилась. Ее помощницы стали успокаивающе гладить ее, она зарыдала. – Ваша жена и мой муж были любовниками.
Ежегодная церемония открытия летнего сезона на реке Сумида началась, когда солнце почти опустилось за горы, и его последние лучи вспыхивали красными отблесками на поверхности воды. Музыканты, кукольники и гимнасты развлекали гуляющую по набережной публику. Торговцы в лодках вдоль берега с хорошей выгодой вели бойкую торговлю рисовыми пирожными, пельменями, арбузами и сакэ. Люди толкались на мосту Рюгоку в ожидании фейерверка. Вниз и вверх по реке скользили сотни прогулочных суденышек, ярко освещенных разноцветными фонариками, с веселыми гуляками на борту.
На одной из больших лодок под полосатым навесом сидели правитель и госпожа Мори. Они улыбались друг другу, наслаждаясь песнями и музыкой, которые доносились с других лодок.
– Мне хотелось придумать что-нибудь особенное, чтобы отметить нашу годовщину, – сказал правитель Мори. – Ты довольна, моя дорогая?
– Очень. – Сердце госпожи Мори переполняла любовь к нему, которая не померкла за шестнадцать лет замужества.
Правитель Мори налил в чашки сакэ.
– Давай выпьем за наше счастье.
Когда они выпили, госпожа Мори вспомнила день их свадьбы, монаха, который совершал ритуалы, горстку наблюдателей, себя и правителя Мори, сидящих друг против друга. Она ежилась от страха под вуалью, закрывавшей лицо, потому что он был для нее незнакомцем, которого она видела всего раз, когда их кланы договаривались о брачном союзе. Она ничего не знала о нем, кроме того, что он богат и может обеспечить ее и ее девятилетнего сына от прошлого брака. Тот брак был кошмаром, первый муж – холодным и грубым. Когда он умер, она и не надеялась обрести счастье в новом браке.
Но правитель Мори, жена которого умерла много лет назад, оказался добрым и достойным человеком. К их обоюдному удивлению, они глубоко полюбили друг друга. Госпожа Мори благодарила богов за него и их прекрасную совместную жизнь, особенно за то, что она была не единственной, кому повезло.
Ее сын, Эндзю, стоял у поручня лодки. В свои двадцать пять лет он был так красив, что госпожа Мори вся светилась от гордости. Он рассматривал мост в подзорную трубу.
– Видишь красивых девушек? – сказал ему правитель Мори. – Я знаю, что у тебя на них губа не дура.
Эндзю рассмеялся, повернувшись к отчиму.
– А это так плохо? – И с издевкой добавил: – В свои годы вы, должно быть, тоже дамам проходу не давали.
– Это было до того, как я встретил твою мать. – Правитель Мори обнял жену. – Самое время мне подыскать ему невесту. Я знаю несколько симпатичных родовитых молодых женщин, которые вполне подойдут, – сказал он госпоже Мори, когда Эндзю возобновил наблюдение за мостом.
Он не только впустил приемного сына в свою жизнь; поскольку у него самого не было потомства, он усыновил Эндзю и сделал его официальным наследником. Больше того, он любил Эндзю, словно тот был ему родным сыном. Госпожа Мори была благодарна мужу за то, что Эндзю вырос и стал счастливым здоровым мужчиной, перед которым открывалось светлое будущее. В один прекрасный день Эндзю будет управлять провинциями Суво и Нагато в качестве даймё.
– Там на берегу готовятся запускать фейерверк, – объявил Эндзю.
Правитель Мори притянул к себе госпожу Мори.
– Когда останемся одни, мы сами устроим кое-какой фейерверк, – шепнул он ей на ухо.
Госпожа Мори вспыхнула и улыбнулась его намеку. Ее муж был удивительным любовником, обучившим ее всем прелестям брачного ложа. Даже после всех этих лет в ней сохранялось желание быть с ним.
Лодка, полная болтающих между собой дам, подплыла к их борту.
– Эй, там! – крикнул Эндзю. Последовал оживленный обмен любезностями, но одна дама не приняла участия в общем веселье. Величественная и надменная, она была самой молодой и самой красивой. Ее взгляд остановился на правителе Мори. Легкая улыбка пробежала по ее губам.
– Добрый вечер, правитель Мори, – крикнула она через рейки ограждения, окружавшие палубу, на которой она сидела.
В ее голосе прозвучали соблазняющие, провокационные нотки. Ее поза напомнила госпоже Мори картинки из квартала развлечений Ёсивара, которые ей доводилось видеть, где проститутки сидели в зарешеченных окнах на виду у клиентов. Правитель Мори был удивлен тем, что эта странная женщина обратилась к нему.
– Добрый вечер, – сказал он. – Мы с вами встречались?
– Мы сейчас встретились. – Ее улыбка стала шире. – Позвольте представиться. Я Рэйко, жена канцлера Сано.
Госпожа Мори была наслышана о знаменитой Рэйко и инстинктивно нахмурилась. Она никогда не была ревнивой женой, но ей не правилось, что Рэйко разговаривает с ее мужем.
– Что ж, рад нашему знакомству. Канцлер с вами? – Правитель Мори осмотрел лодку Рэйко.
– Нет, я сама по себе. – Похлопав ресницами, Рэйко притронулась веером к напомаженным губам. – И мне очень даже нужна мужская компания. Как удачно, что мы наткнулись друг на друга.
– Да. Э-э…
Правитель Мори казался обрадованным и смущенным этим. Госпожа Мори прочитала в его глазах восхищение. Ее тревога усилилась, когда она заметила, как хищно блеснули глаза Рэйко.
– Могу я предложить вам выпить? – спросил правитель Мори.
Рэйко медленно облизнула губы.
– Конечно, можете. Меня так мучает жажда.
Правитель Мори налил ей чашку сакэ. Госпожа Мори видела, что это была ее чашка, но он не обратил на это внимания. Было похоже, что муж вовсе позабыл о ее существовании. Пока Эндзю болтал с дамами, правитель Мори потянулся через борт. Рэйко протянула руку через планки ограждения. Принимая от него чашку, она погладила его пальцы.
– Спасибо, – промурлыкала она.
Он налил сакэ в свою чашку. Внезапный громкий удар потряс ночь. Дамы завизжали. Эндзю вскрикнул. Переливающиеся красные, зеленые и золотые вспышки озарили небо. Но госпожа Мори едва ли это заметила; она смотрела, как ее муж и Рэйко прихлебывали сакэ, не отрывая глаз друг от друга. Они напоминали госпоже Мори проститутку и ее клиента, исполняющих ритуальную имитацию свадебной церемонии, прежде чем в первый раз заняться любовью. На лице правителя Мори застыло изумленное выражение. На лице Рэйко читалось торжество охотника, добывшего крупную дичь. Снова громыхнуло; очередные ракеты выбросили в небо свои разноцветные огни. Восхищенные крики неслись с реки, с берегов, с моста. Госпожа Мори задрожала, глядя, как начинает рушиться ее идеальный мир.
В последовавшие за этим дни госпожа Мори изнывала в тоске, муж не обращал на нее внимания. По ночам она допоздна ждала его.
– Где ты был? – каждый раз, когда он наконец приходил, спрашивала она.
– У меня были дела в городе, – неизменно отвечал он.
Но он всегда отводил взгляд, и она понимала, что он был с Рэйко. Она чувствовала на нем ее духи и запах постели. Хоть предательство мужа разрывало ей сердце, она одевалась в новые одежды, меняла прически и покупала ему подарки, пытаясь вернуть его внимание. Она пыталась заманить его к себе в постель.
– Уже поздно. Я устал, – говорил он. – Спокойной ночи.
И исчезал в своих личных покоях, оставив ее одну засыпать в слезах. На следующий вечер он опять уезжал, и мука ожидания начиналась снова.
«Как он может так поступать со мной?» – горевала госпожа Мори.
Эндзю попытался ее утешить.
– Не беспокойся, мать, – сказал сын, когда она, стоя на коленях перед буддийским алтарем в семейной часовне, молилась, чтобы правитель Мори опять полюбил ее. – Эта интрижка долго не продлится. Отец скоро образумится.
Госпожа Мори понимала, что Эндзю чувствует себя таким же покинутым, как и она сама. Правитель Мори, бывало, проводил с Эндзю по нескольку часов в день, обучая его сложному делу управления провинциями, которые он должен был унаследовать. Теперь же он редко разговаривал с Эндзю. Госпожа Мори полагала, что он чувствует себя виноватым перед ней, и вид ее сына лишь усиливает это чувство. Как ей хотелось, чтобы этот кошмар прекратился!
Однажды вечером она сидела в саду и слушала сверчков. Правитель Мори стал отсутствовать более длительное время, и на этот раз его не было дома целых четыре дня. Госпожа Мори думала, что умрет от горя. Но тут она услыхала крик слуги; «Хозяин дома!»
Сердце у нее подпрыгнуло от радости и вновь вспыхнувшей надежды, что он навсегда вернулся домой. Но, заторопившись в его личные покои, чтобы там поприветствовать мужа, она вдруг услышала звонкий женский смех. Она увидала госпожу Рэйко, бегущую через сад, ее халаты и волосы развевались. Правитель Мори бежал за ней.
– Поймай меня, если сможешь! – крикнула госпожа Рэйко.
Они не замечали госпожу Мори. Она с ужасом осознала, что ее муж привел свою любовницу к ним домой. Правитель Мори догнал Рэйко. Они повалились на землю. Он распахнул ее халаты. Она взвизгнула. Он сорвал с себя набедренную повязку, оседлал Рэйко и взял ее прямо на траве. Госпожа Мори смотрела на все это, онемев от ревности и отчаяния.
Ночь за ночью правитель Мори приводил Рэйко в имение. Госпожа Мори подсматривала за ними через окно его спальни. Какое-то болезненное чувство заставляло ее подглядывать, как они занимаются любовью, купаться в страдании. Если они и знали, что она рядом, то им было все равно; они были всецело поглощены своими порочными игрищами. Однажды, перед тем как совокупиться, они, раздевшись догола, бились на мечах. В другой раз Рэйко так исхлестала правителя Мори кнутом, что тот пришел в ярость и взял ее сзади, как волк волчицу. Госпожа Мори думала: неужели это то, чего ее мужу не хватало в их браке, раз он отверг ее из-за того, что Рэйко возбуждает его так, как не могла она. И все же она лелеяла надежду, что он устанет от Рэйко, что плотская страсть не сможет постоянно брать верх над давней любовью.
В этом ужасе прошло много дней. В одну из теплых, сырых летних ночей госпожа Мори стояла на коленях на веранде, в очередной раз подсматривая в окно. Ее муж и Рэйко только что закончили заниматься любовью. Они лежали голые, она прижималась к нему спиной, а он ее обнимал. Дождь потоками лился со скатов крыши, забрызгивал веранду, попадая на халаты госпожи Мори. Свет лампы падал на правителя Мори и Рэйко, которым было тепло и уютно внутри. Внезапно госпожа Мори заметила, что живот у Рэйко заметно увеличился. Страх, холодный и опасный, как отошедшая от зимней спячки змея, шевельнулся в душе госпожи Мори.
Правитель Мори погладил живот Рэйко.
– Наш ребенок растет, – проговорил он гордым и довольным голосом.
Госпоже Мори стало дурно от потрясения. Рэйко беременна от ее мужа! Но как беременность успела так сильно развиться, когда Рэйко и правитель Мори познакомились совсем недавно? Как же этот младенец может быть его?
– Да, уже почти пять месяцев, – сказала Рэйко. – Видимо, ты забросил в меня семя в наш первый раз.
Госпожа Мори испытала второй, еще более тяжкий удар. Их роман продолжается дольше, чем она думала. Они стали любовниками еще до того вечера на реке, где они притворялись, что знакомятся.
– Канцлер Сано знает? – спросил правитель Мори Рэйко.
Ее губы тронула озорная улыбка.
– О, ему известно, что я беременна. Он очень доволен. Он считает, что это его ребенок. – Она хихикнула. – Он думает, что и мой сын Масахиро от него. Мой досточтимый муж не ведает правды, которая заключается в том, что если бы я ждала, когда понесу от него, вместо того чтобы завести любовников, то осталась бы бесплодной, так как он просто не способен делать детей.
Рэйко повернулась к правителю Мори:
– А ты способен. – Ее голос стал хриплым и соблазнительным; рука ласкала его член.
Польщенный, он рассмеялся:
– Да, с тобой я чувствую себя сильным.
Госпожа Мори давно хотела принести ему ребенка и считала, что раз у нее это не получается, то из-за того, что он бесплоден. Ведь у нее же есть Эндзю. Но он сделал ребенка Рэйко. Это доказывало, что он вполне способен, и получалось, что винить за неспособность зачать, за годы сожалений нужно госпожу Мори. И вот Рэйко принесет ему ребенка, чего не смогла сделать госпожа Мори. Госпоже Мори захотелось закричать, упасть на траву и расцарапать себя до крови.
– Думаю, что это будет мальчик, – сказала Рэйко.
– Хорошо, – отозвался правитель Мори. – Я всегда хотел иметь сына.
Новое откровение ужаснуло госпожу Мори. Она-то думала, что он считает Эндзю своим сыном. Теперь стало очевидно, что он больше заботится о своем нерожденном родном сыне, чем о приемном, которого он любил все эти шестнадцать лет. Ребенок Рэйко был предательством Эндзю, как и самой госпожи Мори.
Правитель Мори посадил Рэйко на себя. Она выпрямилась, сжав его коленями, его руки легли ей на талию.
– Представь, – сказал он, – мой сын растет в замке Эдо. Если канцлеру Сано удастся достаточно долго сохранять свою власть, то мой сын станет высшим чиновником режима.
– Какая честь для тебя! – Рэйко рассмеялась. – И какая милая шутка для моего мужа!
Госпожа Мори была вынуждена признать, что ее идеальное замужество было иллюзией. И все же она продолжала любить мужа; она все еще хотела, чтобы он вернулся к ней. Она больше не могла терпеть боль, которую приносила его неверность, и больше не могла в бездействии ожидать, когда его роман закончится сам собой. Она должна что-то предпринять.
Первой ее мыслью было рассказать о романе между правителем Мори и Рэйко канцлеру Сано. Канцлер Сано наверняка положит ему конец и накажет свою развратную жену. Но тогда он покарает и правителя Мори, отберет у него владения или даже казнит. Госпожа Мори придумала более разумный план.
На следующий день она пришла в кабинет правителя Мори, где тот просматривал счета.
– Я… я должна тебе кое-что сказать, – дрожа от волнения и страха, проговорила она.
– Очень хорошо, – без всякого выражения бросил он. – Только давай побыстрее.
– Ты должен прекратить эту связь с госпожой Рэйко, – выпалила она. Слезы стояли у нее в глазах. – Ты должен уважать свою клятву быть мне верным мужем.
Он взглянул на нее с высокомерием и презрением.
– Я не стану этого делать. Я люблю Рэйко. А до тебя мне нет дела. К тому же как ты смеешь указывать мне, что делать?
– Если ты ее не бросишь, я расскажу брату, как плохо ты со мной обращаешься. – Брат госпожи Мори был даймё, владения которого располагались по соседству с владениями правителя Мори. Брат и сестра были очень близки с детства. Это брат организовал ее брак с правителем Мори, объединив их кланы, скрепив договор о мире и взаимной поддержке, но он близко к сердцу принял бы любое оскорбление в ее адрес. Он ответит обидчику, и никакой договор не станет этому помехой.
Правитель Мори побледнел.
– Ты не станешь ему рассказывать.
– Сделай так, как я сказала, или я расскажу, – сказала осмелевшая госпожа Мори, заметив страх в его глазах. – И мой брат объявит тебе войну. Его армия вторгнется в твои владения. Он получит твою голову в качестве военного трофея.
Он изумленно смотрел на нее, качая головой.
– Ты станешь провоцировать войну, чтобы разлучить нас с Рэйко? Ты сумасшедшая!
– Выбор за тобой, – тихо сказала госпожа Мори.
– Это всего лишь глупые женские угрозы. Как бы брат хорошо к тебе ни относился, он слишком умен, чтобы рисковать всем, что имеет, ради того, чтобы отомстить за тебя!
– Посмотрим. – Госпожа Мори пошла к двери.
– Подожди! – крикнул правитель Мори, прежде чем она закрыла за собой дверь.
Госпожа Мори обернулась. Ее муж сидел за столом, трусливо съежившись.
– Хорошо, – с горечью пробормотал он. – Я положу конец нашим отношениям.
Госпожа Мори ощутила печальное торжество.
– Ты больше никогда не будешь встречаться с госпожой Рэйко? Ты скажешь ей, что все кончено?
Он выдохнул:
– Да. – На его лице отразилась душевная боль. – Я ей все скажу.
– Сегодня вечером, – уточнила госпожа Мори.
Когда опустился вечер, госпожа Мори заняла свое место для подсматривания возле спальни мужа. Ливни атаковали Эдо весь день; едва слышный гром предрекал близкое начало очередной атаки. Дым пожара окутывал госпожу Мори, стоявшую на коленях на веранде под окном. Правитель Мори и Рэйко сидели за сакэ в комнате.
– Ну-ка, ты почему это такой тихий? – сказала Рэйко. – В чем дело?
Мрачный и усталый, правитель Мори старался не встретиться с ней глазами.
– Я не могу больше встречаться с тобой. – Его голос дрогнул. – Это последний раз.
– О чем это ты говоришь? – спросила Рэйко. На ее красивом лице отразилось недоверие. – Мы ведь любим друг друга. Ты говорил, что не можешь без меня жить. Как же ты можешь так просто отринуть меня?
Душа госпожи Мори ликовала. Пусть Рэйко испытает боль того, кого бросают. Пусть страдает.
– Я не хочу этого делать, – поспешил заверить правитель Мори. – Я люблю тебя больше жизни. Без тебя мое сердце будет разбито. Но моя жена ревнива. Она сказала, что если я тебя не брошу, её клан объявит мне войну.
– Пустые угрозы! – хмыкнула Рэйко. – Ты ведь ей не веришь?
Правитель Мори повесил голову.
– Я не могу испытывать судьбу.
Рэйко в ярости вскочила.
– Ты хочешь сказать, что уступаешь ей! Ты считаешь, что я не достойна того, чтобы ради меня рискнуть!
– Это неправда! – Правитель Мори встал и обнял ее. – Для меня ты достойна всего на свете.
Она оттолкнула его.
– Тогда иди и скажи своей жене, что не собираешься потакать ее прихотям. Скажи ей, что если она так глупа, чтобы начинать войну, то ты будешь драться во имя нашей любви.
Правитель Мори как-то сразу обмяк.
– Я не могу, – промямлил он.
Глаза Рэйко возмущенно засверкали.
– Значит, между нами все кончено? Даже несмотря на то что я ношу твоего ребенка?
Он кивнул. Госпожа Мори никогда не видела мужа таким подавленным.
– О нет, не кончено, – вспыхнула Рэйко. – Ни один мужчина еще меня не отвергал. Я тебя не отпущу. – Она походила на испорченную, избалованную девчонку, которая находится на грани истерики. – Я покажу тебе, что ты будешь моим, пока я не решу, что между нами все кончено!
Она выдернула из волос шпильки, и они упали до самой талии. Она развязала пояс.
– Нет! – Правитель Мори замер от испуга.
Рэйко сбросила с себя халаты и осталась совершенно голой. Ее живот округло и спело выступал под грудью.
– Не надо. Умоляю тебя, – прошептал правитель Мори. От возбуждения его лицо разрумянилось.
– Ты хочешь меня. – Улыбка Рэйко была улыбкой мучительницы. – Ты сам это знаешь. – Она вцепилась в его одежды и начала их срывать.
– Прекрати! – Правитель Мори попытался оттолкнуть ее, но она успела распахнуть его кимоно; она спустила ему штаны и сорвала набедренную повязку. Его возбужденный член оказался на свободе.
Рэйко схватила его.
– Это мое. – Она стала ласкать его. Он застонал. – Я никогда не отдаю то, что принадлежит мне.
Правитель Мори поймал руки Рэйко, пытаясь оторвать их от себя.
– Оставь меня! – крикнул он.
Однако в его голосе, в его действиях недоставало уверенности. Рэйко опустилась на колени и взяла член в рот. Она стала мять и ласкать его языком, и правитель Мори, не выдержав, рухнул на пол. Она торжествующе рассмеялась и уселась на него.
– Тебе не устоять передо мной. Ты сделаешь то, что я захочу.
Она расставила ноги, вставила в себя его член и стала подпрыгивать на нем.
– Мы всегда будем вместе. Не обращай внимания на свою жену.
Несмотря на вопль «Нет! Прекрати. Пожалуйста!», он извивался и с силой вскидывал свое тело вверх, встречая каждое ее движение. Госпожа Мори зарыдала, поняв, что муж всецело порабощен Рэйко и даже угроза войны не способна ослабить ее власть над ним.
– Ты хочешь моей гибели! – крикнул правитель Мори. Его рука зашарила под постелью: он вытащил меч, который держал там на случай неожиданного нападения во время сна. И замахнулся им на Рэйко. – Уходи, или я убью тебя!
Рэйко никак не отреагировала. Только стала двигаться быстрее, ее тело колыхалось, груди подпрыгивали, лицо ее стало страшным. Она выхватила меч из руки правителя Мори и приставила ему к горлу.
– Если ты бросишь меня, я тебя убью! – прошипела она. – Если я не буду с тобой, то и никто не будет!
Правитель Мори сжался от страха, мыча при этом от страсти. Госпожа Мори поняла, что ее план провалился, ибо Рэйко заняла непримиримую позицию, а он оказался слишком слаб, чтобы ослушаться ее. Армии могут захватывать его провинции, а он будет ложиться с Рэйко снова и снова, пока его не убьют. Госпожа Мори утратила его навсегда. Плача, она убежала в свою комнату и там пила вино до тех пор, пока не упала без памяти. Она проспала до утра, когда служанка разбудила ее и сообщила, что ее муж мертв.
– Вы лжете! Моя жена и правитель Мори никогда не были любовниками! – Сано заставил себя выслушать госпожу Мори до конца, но больше уже был не в силах сдерживаться. – Ребенок, которого она носит, не его. Так же как и наш сын!
Он не верил ни единому слову из того, что она тут наговорила. Это была клевета самого изощренного толка. Однако внутренний голос нашептывал ему, что он должен объективно воспринимать показания каждого свидетеля, даже если они направлены против его жены.
– Простите меня за то, что доставляю вам неприятность, но я сказала чистую правду, – печально вздохнула госпожа Мори. – Клянусь честью.
– Ваша честь в этом деле не стоит ничего, – парировал Сано, так как наконец здесь появился другой подозреваемый кроме Рэйко. – Как следует из вашего рассказа, вы были прошлой ночью в личных покоях мужа.
Госпожа Мори явно была настроена к нему неприязненно.
– Да.
– Вы видели мою жену на веранде, когда она подглядывала в окно спальни правителя Мори.
– Нет. Это я подглядывала, – нервно, но напористо бросила госпожа Мори. – Она была вместе с ним внутри, именно так, как я только что описывала.
Сано выложил перед ней версию событий, которую рассказала Рэйко.
– Вы и моя жена были подругами. В тот вечер вы пригласили ее на обед. У вас была вечеринка.
На лице госпожи Мори застыло вежливо-холодное выражение.
– Никакой вечеринки не было. И она не была моей подругой, она была любовницей моего мужа. Это он пригласил ее сюда.
Сано попытался представить, что могло произойти такого, о чем Рэйко не знала.
– Вы подозревали, что у нее был скрытый мотив для того, чтобы сблизиться с вами. Когда она покинула вечеринку, вы пошли за ней. Вы увидели, что она подсматривает за вашим мужем. Вы решили, что она шпионит за ним для меня, по политическим мотивам?
Госпожа Мори покачала головой:
– Я видела, как она соблазняла его. Я слышала, что она угрожала его убить.
– Может, она слишком много выпила на вашей вечеринке. – Сано не знал, насколько далеко зашли замыслы злоумышленников, но действовал исходя из того, что Рэйко оклеветали, а госпожа Мори, видимо, является преступницей. – Вы зарезали мужа во сне и кастрировали его. Вы же все подстроили так, чтобы всем казалось, что это сделала госпожа Рэйко.
– Нет! Все было не так! – в ужасе вскричала госпожа Мори. – Я любила мужа! Я никогда не причинила бы ему зла! И я не имею к вашей жене никакого отношения… Она убила его!
Сано начал терять терпение, потому что, хоть ее история и звучала нелепо, многие вполне могли в нее поверить. Некоторые даже порадуются возможности навредить ему, осудив Рэйко.
– Не лгите мне! – крикнул он. – Я хочу знать, что случилось на самом деле!
Он схватил госпожу Мори, рывком поставил на ноги и сжал ей плечи. Она возмущенно взвизгнула. Ее помощницы пораскрывали рты, увидев, что с их госпожой обращаются, как с простой преступницей. Хирата шагнул вперед, чтобы остановить Сано.
– Досточтимый канцлер! – предупредил он.
Обычно Сано не верил в применение силы к подозреваемым: оно слишком часто приводило к ложным признаниям, и он ненавидел этот способ. Ему претило запугивать беспомощную женщину. Но он не должен позволить госпоже Мори распространять клевету о его жене. Это не только загоняет в тупик Рэйко, но может погубить и его самого. Сано помнил разговор с генералом Исогаи и двумя старейшинами. Подозрение, что некто, связанный с ним, убил одного из главных союзников правителя Мацудаиры, было как раз из разряда тех неприятностей, от которых они его предостерегали.
– Говорите правду! – потребовал он, тряся госпожу Мори.
Ее голова болталась, как у куклы; она всхлипывала. Но при этом крикнула:
– Я уже сказала!
Похоже, она сама верила в свою ложь. И поэтому ее версия будет звучать убедительно для любого, кому ей вздумается все рассказать. Сано придется заставить ее отречься от этой лжи.
– Вы убили вашего мужа. Вы оклеветали мою жену. Сознавайтесь!
– Нет! Пожалуйста, не делайте мне больно!
Сано охватила ярость. Он ненавидел госпожу Мори за то, что она пыталась навредить Рэйко. Он был зол на Рэйко за то, что она завела его и себя в смертельную ловушку. Госпожа Мори, стоя перед ним, представляла собой удобную мишень, на которой можно выместить гнев, и он замахнулся, чтобы ударить ее.
Хирата перехватил его руку:
– Не нужно!
Ее помощницы заверещали. Марумэ и Фукида оттащили Сано от госпожи Мори. Она, заливаясь слезами, осела на пол. Женщины сгрудились возле нее, пытаясь успокоить. Сано вырвался из рук своих людей. Он тяжело дышал и был потрясен собственным поведением. Меньше часа он занимается расследованием этого дела, а уже потерял над собой контроль. После стольких дел об убийствах ему следовало бы уметь сдерживаться. Но в тех, других делах его жена не была главным подозреваемым! Ему не нужно было доказывать ее невиновность, в то время как другие подозреваемые валили вину на нее.
– Что вы сделали с моей матерью? – раздался гневный мужской голос.
Сано обернулся. В дверях стоял самурай. На вид лет двадцати пяти, высокий, гибкий, одетый в мокрый от дождя плащ, с двумя мечами на поясе. Его красивое, с чувственными чертами лицо было несколько искажено. Госпожа Мори вскочила, бросилась к нему и разрыдалась у него на груди. Самурай устремил взгляд своих темных задумчивых глаз на Сано.
– Досточтимый канцлер. Могу я поинтересоваться, что здесь происходит?
– Вы, должно быть, Эндзю? – отозвался Сано.
– Да. – Приемный сын правителя Мори молча ждал, когда Сано ответит на его вопрос. Вопреки описанию его как человека энергичного, всегда готового позубоскалить, он явно был из молчунов. Из таких слова клещами не вытащишь. Длинные густые ресницы скрывали его взгляд.
– Ваш отец убит, – проговорил наконец Сано.
– Я уже слышал об этом.
– Где вы были?
– По делам в Осаке. Я только что вернулся домой.
– Канцлер считает, что это сделала я! – крикнула госпожа Мори.
Эндзю нахмурился.
– Это не то, что рассказывал Акэра-сан. Он говорит, что моего отца убила ваша жена.
– Она! Прошу, объясни ему, что я невиновна! – вскричала, припадая к нему, госпожа Мори.
– Какие у вас основания обвинять мою мать? – спросил Эндзю.
– У нее была возможность убить вашего отца и подстроить западню моей жене, – ответил Сано.
– Простите, а вы ее выслушали? – В спокойном голосе Эндзю слышалась враждебность.
– Конечно. – Сано почувствовал, что в нем снова закипает злость. – Она сделала нелепое заявление, что моя жена была любовницей правителя Мори и убила его во время скандала, какие случаются между любовниками, – коротко пояснил Сано.
– Значит, вам все известно.
Сано отметил, что Эндзю в разговоре с высоким чиновником держится с поразительной для такого молодого человека самоуверенностью. Казалось, его вовсе не волнует смерть правителя Мори, и хоть он явно имел намерение обвинить Рэйко, однако при этом прямо не заявлял, что его мать невиновна. Это показалось Сано странным.
– Откуда вам известно, что произошло прошлой ночью? – спросил Сано. – По вашим словам, вас здесь не было.
На лице Эндзю отразилась работа мысли.
– Я знал, что отец довольно часто развлекался с вашей женой. Это ни для кого не было тайной. – «Ни для кого, кроме тебя» – послышалось в его тоне. – Интрижка и попытка матери прекратить ее, по всей вероятности, и подвигли госпожу Рэйко на убийство.
Услышав это, Сано подумал, что этот молодой человек решил подтвердить грязный рассказ госпожи Мори о Рэйко не потому, что поверил ее версии, а по какой-то другой причине. Однако Эндзю являл собой тип расчетливого, уверенного в себе свидетеля, которого трудно будет поколебать. Сано понимал, что мать и сын способны многих убедить в виновности Рэйко. И все же поведение Эндзю подозрительно, и он дает этим еще один шанс вытащить ее.
– Ясно, что кто-то пошел на убийство, но только не моя жена, – сказал Сано. – Как я понимаю, вы являетесь наследником правителя Мори.
– Верно.
– И теперь, когда он мертв, вы наследуете его титул и богатства, – продолжал Сано. – Вы будете управлять его провинциями и руководить всеми его вассалами.
– Да. – Глаза Эндзю настороженно сузились.
Госпожа Мори изумленно уставилась на Сано.
– Вы обвиняете в убийстве моего сына? – Недоверие в ее глазах быстро сменилось гневом. – Он ни за что не согрешил бы против сыновней почтительности. Он любил своего отца!
– Успокойся, мать. Он ничего не сможет приписать мне. – Эндзю спокойно повернулся к Сано: – Я не убивал правителя Мори. Он усыновил меня, он дал мне образование, он сделал из меня того человека, которым я сейчас являюсь. Я бы скорее убил себя, чем когда-либо причинил вред ему.
– По словам вашей матери, ради любовницы и ее ребенка он отказался от вас так же, как и от нее, – сказал Сано. – Если она говорит правду, то, принимая во внимание тот факт, что вы наследуете его владения, у вас была веская причина желать, чтобы его не стало.
Мать и сын могли не просто объединиться, чтобы спасти друг друга, оболгав Рэйко, но, возможно, они даже составили целый заговор с целью избавиться от правителя Мори.
Эндзю улыбнулся, как бы жалея Сано.
– Дело в том, что я не мог его убить. Последние четыре дня я был в поездке. Мои спутники подтвердят, что провели прошлую ночь со мной в Тоцуке. – Это была деревня на Токайдской дороге, связывающей Эдо с землями на западе. – Они покажут, что этим утром мы были на пути к дому.
Его помощники подтвердят все, что ему нужно, в этом Сано не сомневался. Сано чувствовал, что на душе у этого молодого человека что-то есть, но пока у него есть алиби. У Сано вдруг зачесались кулаки, он был готов бить Эндзю до тех пор, пока самоуверенность юнца не разлетится в клочья и правда не вывалится из него наружу. Во-первых, Сано останавливало понимание того, что, начав избивать Эндзю, он может не суметь остановиться, а убийство одного из подозреваемых не принесет Рэйко ничего хорошего.
А во-вторых, у него имелись другие поводы, по которым ему были нужны Эндзю и госпожа Мори, а именно пропавший мальчик и то, что наблюдала Рэйко в спальне правителя Мори перед его смертью.
В дверях появился один из охранников Сано:
– Простите, досточтимый канцлер, но вам записка от сёгуна и правителя Мацудаиры. Они хотят немедленно видеть вас во дворце.
Сано ехал в замок Эдо с Хиратой и своей свитой. Дождь зарядил снова, и копыта их лошадей расплескивали лужи на улице, ведущей через район даймё. Прохожих было немного. Стражники попрятались в будках перед воротами имений; намокшие флаги с гербами кланов повисли над порталами. Замок за завесой дождя казался массивной серой кляксой.
– Как вы думаете, что нужно правителю Мацудаире? – спросил Хирата.
– Вероятно, обычная рутина, – ответил Сано.
Правитель Мацудаира вызывал его по меньшей мере раз в день, чтобы получить заверения, что управление идет гладко, и узнать, не слышал ли Сано о каких-нибудь новых заговорах против него. Однако у Сано было плохое предчувствие относительно этого сегодняшнего вызова.
Сано вспомнил вопрос, который пришел ему в голову, когда Хирата привез Рэйко, но который он так и не смог задать;
– Как ты оказался в имении правителя Мори этим утром?
Невдалеке поднимались высокие каменные стены замка Эдо. Солдаты в караулке над главными воротами заметили процессию Сано; они поспешили вниз, чтобы впустить ее внутрь.
– Это долгая история, – сказал Хирата.
– Я найду время, чтобы выслушать, – отозвался Сано в надежде, что рассказ Хираты даст возможность взглянуть на убийство с другой стороны, свести на нет показания госпожи Мори и Эндзю и помочь Рэйко.
Утренняя заря подсвечивала туман, покрывший горы Ёсино, лежащие в пятнадцати днях пути на запад от Эдо. Ступени, вырубленные в скале, вели к уединенному храму, который служил пристанищем для маленькой буддийской секты. Звон храмового колокола эхом разносился над окрестными сосновыми лесами. Орлы парили над крышей пагоды, увенчанной пронзающим небо шпилем. За стеной храма по пустому пространству двора выписывал круги Хирата. В белых куртке и штанах, босой, он поднял руки, изготовившись к схватке.
Напротив него кружил его учитель по боевым искусствам. Лицо Озуно, странствующего монаха, было строгим, изрезанным морщинами; его седые волосы венчала круглая черная шапочка. На нем были надеты старенькое кимоно, свободные короткие штаны, матерчатые гетры и стоптанные соломенные сандалии. Его изувеченная правая нога, его восемьдесят лет, его неряшливая внешность ничем не выдавали в нем мастера таинственной боевой техники дим-мак и члена тайного общества, которое на протяжении веков ее хранило.
Хирата познакомился с Озуно во время расследования одного убийства и уговорил его взять себя в ученики. Озуно заставил Хирату согласиться на тренировки в течение неопределенного времени, затем поклясться, что не скажет никому, что он является его учеником. Предки, которые изобрели дим-мак, рассчитывали на то, что она будет использоваться в благородных целях, для самообороны и в бою, и боялись того, что ее могут применить во имя зла. Поэтому они передавали свое знание лишь ограниченному числу доверенных учеников. Хирате было запрещено применять дим-мак, кроме как в чрезвычайных обстоятельствах, и раскрывать секрет техники кому бы то ни было, кроме своих собственных учеников, которые когда-нибудь появятся. Хирата согласился, ибо его будущее зависело от владения этим боевым искусством.
Четыре года назад при исполнении служебного долга он получил серьезную рану левого бедра. Некогда умелый боец, он превратился в калеку. Больше всего на свете ему хотелось восстановить силу и прежнюю удаль, отвагу и честь. Эти тренировки были его единственной надеждой. Однако они ему дали больше, чем он надеялся получить.
Сначала были месяцы занятий наукой.
– Зачем мне учить медицину и анатомию? – спрашивал Хирата Озуно. – Я не собираюсь учиться на врача.
– Тебе нужно знать уязвимые точки на человеческом теле, – пояснял Озуно своим грубым, гортанным голосом. – Это те же точки, которые используют врачи при иглоукалывании. Они располагаются на сплетениях нервных каналов, соединяющих жизненно важные органы. Запоминай их и не спорь.
Хирата с нетерпением ожидал уроков по тайной боевой технике. Но когда они начались, его подстерегал очередной неприятный сюрприз: дим-мак оказалась из разряда самых непонятных и нудных вещей, которыми ему приходилось заниматься.
Теперь, когда они с Озуно занялись делом, учитель принялся ворчать:
– Ты не пользуешься тайной дыхательной техникой. Чтобы собрать и направить свои внутренние силы, тебе нужно вдохнуть всем телом максимальное количество воздуха. А ты дышишь, как собака в летнюю жару. Ты не делаешь дыхательные упражнения.
Хирата ненавидел их. Ритуал всасывания и выпускания воздуха, который длился часами, был бесконечно скучным занятием.
– К тому же ты так напряжен, словно кто-то вставил тебе в зад палку, – сказал Озуно. – Расслабься! Когда твои мышцы напряжены, они сокращаются. Они оттягивают твои удары на себя, уменьшая их силу. – Его глаза неодобрительно сузились. – Ты недостаточно занимаешься медитацией.
– Вполне даже достаточно, – соврал Хирата. Он ненавидел и медитацию, которая походила на простое праздное сидение. В прошлом он был хорошим бойцом и без всяких подобных штучек.
– Не отбрасывай то, что тебе не нравится, – сказал Озуно. – Медитация необходима, чтобы успокоить душу и установить связь с космосом и безграничным знанием, которое воплощено в нем. Только тогда ты сможешь понять, какие действия будет правильно предпринять во время боя. В противном случае ты станешь жертвой беспечности и смятения и проиграешь бой. Ты окажешься неспособным высвобождать свою духовную энергию. Могу сказать, что это именно твой случай, поскольку я едва ощущаю твой щит.
Щит – это неуловимое энергетическое поле, которое окружает все вещи. Он излучается мыслями человека, а также происходящими в организме процессами.
– У тебя в душе сплошной хаос, – сказал Озуно. – Твой щит настолько слаб, что ты не в состоянии ощущать энергию щитов других людей и определять исходящую от них опасность.
– Я чувствую вашу энергию, – проговорил Хирата. Щит Озуно издавал мощное гудение, как молния, которая вот-вот ударит. Хирата приготовился к схватке.
Озуно усмехнулся:
– Тебе так и не терпится победить меня. Ты так стремишься к действию, словно соперник тебе враг. Запомни, он тебе не враг; он приходится тебе партнером в твоем искании победы. Без него ты не можешь победить. Соедини свою энергию с моей. Не противопоставляйся ей.
Хирата всегда был против этой концепции единства со своим противником. Как в реальном бою два человека, стремящиеся убить друг друга, могут быть партнерами?
– Займемся техникой бесконтактного боя, – сказал Озуно.
Это означало проецирование всплесков внутренней энергии, которые воздействуют на щит противника и убеждают его, что он получил удар даже без реального физического контакта. Специалист мог свалить противника на землю, даже не прикоснувшись к нему. Хирата поднял руку, развернув ладонь в сторону Озуно.
Монах расхохотался:
– Ты выглядишь так, словно у тебя запор. Ты вообще пытаешься выбросить свою энергию?
– Я выбрасываю, – сказал Хирата, уязвленный оскорбительной критикой, которую он терпит от Озуно вот уже три года.
– Тогда останови мою атаку.
Озуно нанес внезапный удар. Хирата силой воли направил свою энергию на кулак монаха. Она должна была остановить движение Озуно, но вместо этого удар попал точно Хирате в живот. У него перехватило дыхание. Ловя ртом воздух, он согнулся пополам.
– Милостивые боги, вот жалкое свидетельство твоего прилежания в учебе! – Озуно принялся бить его по ушам.
– Остановитесь! – Хирата извивался и приседал.
– После всех тренировок ты должен уметь сам остановить меня, – сказал Озуно. – Направь на меня мощный импульс принуждения. Заставь меня защищаться.
Даже несмотря на то что Хирата пытался это сделать, Озуно наносил ему удар за ударом.
– Ну же! Я жду! Ладно, забудь!
Он оттолкнул Хирату в сторону. Они снова начали кружить друг напротив друга. Хирата был мокрым от пота, он чувствовал себя обессилевшим после двадцати дней уроков. Больная нога ныла. Озуно сделал выпал, подняв руку, чтобы ударить Хирату в лицо. Хирата отмахнулся. Это должно было заставить Озуно потерять цель и увести его удар в сторону, но рука монаха попала ему в подбородок. Хирата обнаружил, что лежит, растянувшись на земле.
– Никогда у меня не было ученика, который соображал бы так медленно, – сказал Озуно. Он даже не сбил дыхания. – Видимо, боги наказывают меня за какой-нибудь грех, который я совершил в прошлой жизни.
Задетый за живое, Хирата поднялся на ноги.
– У меня бы лучше получилось, если бы мы дрались на мечах. – Фехтование было его коньком, и его злило то, что Озуно все три года сосредотачивал внимание на технике боя без оружия, что было его слабым местом.
– Ничего бы это не изменило, – возразил Озуно. – Оружие всего лишь продолжение человека. Ты должен сначала овладеть принципами дим-мак, прежде чем применять их к бою на мечах.
– Но вот в какой-то момент враг нападет на меня с мечом, что тогда будет? – спросил Хирата. – Как мне с ним драться?
Озуно от досады крякнул.
– Сколько раз тебе говорить? Бой скорее интеллектуальная, чем физическая материя. Разум есть основа силы воина. Покори разум врага, и ты победил, даже не задумавшись, есть у тебя оружие или нет.
Хирата почувствовал, что проиграл самым постыдным образом. Он отвернулся от Озуно и стал смотреть на горы, все еще подернутые дымкой. Цель, которой он добивался, стараясь постичь секреты дим-мак, казалась еще более недостижимой, чем в начале тренировок. Он с тоской думал о прежних днях, до ранения, когда жизнь его была такой легкой. Он скучал по семье, которую оставил дома.
– Одной из твоих проблем является то, что ты концентрируешь внимание на физической стороне и отказываешься развивать свою личность, – сказал Озуно в спину Хирате. – Ты незрел, нетерпелив и самоуверен. Ты ожидаешь, что все дастся тебе легко. Ты не приемлешь критики, и вместо того чтобы просто верить мне и следовать моим наставлениям без протестов и споров, ты ставишь под сомнение мой авторитет и суждения. Если ты не изменишься, у тебя ничего не получится.
Уставший от постоянного унижения, Хирата побрел в сторону ворот.
– Мне нужно вернуться в Эдо. – Он отсутствовал намного дольше, чем мог себе позволить.
– Ты вернешься? – спросил Озуно.
Хирата остановился; он обернулся к монаху. Их взгляды встретились. Лицо Озуно было печально, на нем не было ни следа обычной насмешки. Хирата понял, что они подошли к крайней точке, где ему предстояло решить, продолжить ли обучение, или их с Озуно пути разойдутся навсегда. Мысль о том, чтобы оставить свою мечту, ужаснула Хирату. Однако в тот момент эта мечта не казалась ему достойной таких мучений.
– Не знаю, – сказал Хирата.
Спустя пятнадцать дней, в ясный весенний полдень, Хирата въезжал на коне в ворота замка Эдо. Он предвкушал еду, горячую ванну, хороший ночной сон и свободное время, чтобы обдумать дальнейшую жизнь. Но когда он подъехал к своему особняку в чиновничьем квартале, его жена, Мидори, встретила его у дверей, держа на руках дочь и младенца-сына.
– Благодарение богам, ты вернулся! – крикнула она. – Ты нужен сёгуну и правителю Мацудаире. Пока ты отсутствовал, они каждый день спрашивали о тебе.
У Хираты упало сердце; у него явно неприятности. Он поспешил во дворец, где нашел сёгуна и правителя Мацудаиру на пирушке, посвященной цветению вишни. Они вместе с гостями сидели в саду, потягивая вино, заедая его вкусными яствами, и сочиняли стихи. Розовые лепестки, кружась, падали на них. Сёгун радостно улыбался, но лицо правителя Мацудаиры было мрачным: он ненавидел ходить на задних лапках перед родственником, что ему приходилось делать, чтобы сохранять влияние на сёгуна и контроль над режимом.
– А, Хирата-сан, – позвал сёгун, – присоединяйтесь к нам.
Хирата опустился на колени и поклонился. Слуга налил ему вина.
– Где же это вы были? – спросил правитель Мацудаира.
– Ездил по делам, – ответил Хирата, в душе вздрогнув: правитель Мацудаира всерьез обижался по каждому пустяку и сейчас выглядел даже более раздосадованным, чем он ожидал.
– Не припоминаю, что давал вам разрешение отсутствовать почти два месяца. Что толку в следователе, которого никогда не бывает рядом, когда он мне нужен?
– Ах, не ворчи, – вмешался сёгун, махнув рукой на Мацудаиру. – День слишком хорош, чтобы ссориться.
– Да, досточтимый кузен. – По тону правителя Мацудаиры чувствовалось, как противно ему уступать сёгуну. – Позволите мне забрать Хирату-сан, чтобы прогуляться и показать ему самые красивые цветы?
– Конечно.
Хирата приготовился к нагоняю, который, он это чувствовал, непременно последует. Когда они шли под деревьями, правитель Мацудаира заговорил тихим злым голосом:
– Эта отлучка не единственный вопрос к вам. В последнее время вас довольно трудно найти. – Он тяжело ступал и со злостью отмахивался от лепестков, кружившихся возле его лица. Каждый раз при встрече с ним Хирата замечал, что Мацудаира становился все менее сдержанным и все более неуверенным в себе. – Когда я хочу узнать, как идет расследование, мне докладывают ваши люди. Похоже, это они выполняют всю работу и прикрывают вас.
Хирату обескуражило то, что ему не удалось надежно скрыть это обстоятельство от посторонних глаз.
– Мои люди работают под моим руководством. Я не могу быть одновременно повсюду. Но сейчас я в вашем распоряжении. – Правитель Мацудаира вперил в него взгляд, как бы оценивая его верность. – Что ж, это хорошо, так как у меня есть одно дело и я хочу, чтобы вы занялись им лично, не передавая кому-то еще.
Он бросил взгляд в сторону сёгуна, затем повел Хирату в дальний угол сада.
– Мне стало известно, что в моем окружении есть люди, которые могли тайно присоединиться к оппозиции.
Эта новость удивила и встревожила Хирату. Правитель Мацудаира всегда опасался измены, но прежде Хирате еще не доводилось слышать, что измена может зреть в ближайшем окружении правителя Мацудаиры. Хирата понял, насколько он отдалился от политики во время занятий боевыми искусствами.
– Могу я спросить, кто эти люди?
Правитель Мацудаира зашептал ему на ухо. Названные двенадцать имен заставили сердце Хираты учащенно забиться. Это были самые могущественные, важные особы, которые вывели правителя Мацудаиру на вершину власти. Вместе они обладали достаточной силой, чтобы при желании свергнуть правителя Мацудаиру.
– Я хочу, чтобы вы провели следствие по каждому из них, – сказал правитель Мацудаира. – Установите, на самом ли деле они замышляют против меня предательство. И пусть ваше расследование будет абсолютно конфиденциальным.
Сыщик внутри Хираты был рад новой важной задаче, однако это расследование могло затянуться на целую вечность. Его сердце упало. Как же быть с уроками по боевым искусствам?
– Если я замечу, что вы пренебрегаете своими обязанностями, – зловещим тоном продолжал правитель Мацудаира, – вы будете вольны заниматься чем угодно.
Это означало, что если Хирата не посвятит этому расследованию всего себя, то потеряет пост; его отринут как жалкого ронина, выбросят вместе с семьей на произвол жестокого мира. Как бы Хирате ни хотелось стать мастером боевых искусств, он не мог пожертвовать ради них Мидори, детьми и честью.
– Да, правитель Мацудаира, – сказал он. – Можете рассчитывать на меня.
Спустя месяц Хирата сидел в своем кабинете с детективами Иноуэ и Араи и разбирал информацию, собранную ими по потенциальным изменникам. Он качал головой, просматривая один из документов.
– Мы заплатили слугам, вассалам и родственникам, чтобы те шпионили за всеми этими людьми, но никто не сообщил ничего, что указывало бы на заговор против правителя Мацудаиры.
– Мы расставили по всему замку и городу людей для подслушивания, но те не слышали ничего, что можно вменить в вину подозреваемым, – добавил Араи.
– Быть может, они ни в чем не виновны, – сказал Иноуэ.
– Быть может, мы потратили месяц, гоняясь за призраками, которые живут только в воображении правителя Мацудаиры. – Досада переполняла Хирату. Каждый проведенный без тренировок день он сожалел, что забросил их. Каждое утро он занимался ненавистной медитацией и дыхательными упражнениями в надежде, что скоро вернется к Озуно. – Если нам не удастся найти доказательств того, что эти люди изменники, то правитель Мацудаира будет скорее недоволен, чем почувствует облегчение.
Они с детективами сидели в тишине, представляя себя разжалованными, изгнанными или даже казненными за то, что не смогли добиться нужных результатов.
– Каким будет наш следующий шаг? – спросил Араи.
– Мы организуем слежку за подозреваемыми, – сказал Хирата. – И будем молиться, чтобы нам удалось застать их за каким-нибудь неблаговидным делом. – Наблюдение потребует огромных усилий. Его уроки могут не возобновиться в течение многих месяцев… если вообще возобновятся.
– Хорошо. У нас есть двенадцать человек, за которыми нужно следить, – сказал Иноуэ. – С кого начнем?
– Можно бросить жребий, – предложил Хирата.
Тут в дверях появился стражник.
– Простите, но мне показалось, что вы захотите это увидеть, – сказал он. И передал Хирате скрученный лист матовой бумаги. – Я обнаружил это подсунутым под задние ворота, когда делал обход.
Хирата развернул лист и прочел написанные на нем слова. От удивления у него екнуло сердце.
– Послушайте. «Если хотите поймать изменника, не нужно ходить далеко: это правитель Мори. Он возглавляет заговор, нацеленный на свержение правителя Мацудаиры. Он ожидает тайную поставку в свое имение ружей и боеприпасов».
– Возможно, это и есть нужный нам прорыв, – высказал Араи посетившую Хирату мысль. Иноуэ, похоже, с недоверием отнесся к происходящему. – Кто написал письмо?
– Подписи нет, и я не узнаю почерка. – Хирата повернулся к стражнику: – Ты не видел, кто оставил письмо?
– Нет. Это мог быть любой, кто проходил мимо.
– Неизвестно, чьим сведениям не стоит доверять, – сказал Иноуэ.
– Но и игнорировать их тоже нельзя. – Из прошлого опыта Хирата знал, что таким образом порой сообщают правду, а ему нужна была любая зацепка, которая могла помочь. – Если мы поймаем правителя Мори за собиранием оружия, то это будет свидетельством измены.
– И что мы теряем, выбрав его первым объектом для наблюдения? – высказался Иноуэ.
Араи кивнул:
– Когда начинаем?
– В письме не говорится, когда именно будет сделана поставка, – сказал Хирата. – Нам нужно начать наблюдение сегодня вечером.
Следующие одиннадцать ночей Хирата, Иноуэ и Араи провели на крыше особняка, расположенного через улицу от имения правителя Мори. Другие соглядатаи облюбовали крыши в соседних имениях, владельцам которых Хирата приказал всемерно сотрудничать со следствием. Скаты крыш и деревья скрывали их. Единственным человеком, который мог их заметить, был сторож на местной пожарной вышке. Хирата решил, что он не посмеет вмешиваться.
Первые десять ночей прошли без каких-либо событий. Никаких посылок к правителю Мори не приходило. Начался период дождей. Сжавшись в комок на черепице крыши, усердно поливаемый дождем Хирата начал думать, что подброшенное кем-то письмо – обман и он понапрасну тратит время. На одиннадцатую ночь Хирата смотрел за воротами, а Араи и Иноуэ дремали под промасленной материей, которую они прикрепили к шпилю, чтобы укрыться от бесконечного ливня. Где-то между полуночью и рассветом, когда он и сам начал клевать носом, на улице послышался шум, который заставил Хирату встрепенуться. Он разбудил Араи и Иноуэ. Они увидели, как двое носильщиков тащили большой сундук, сгибаясь под его тяжестью. За ними прошли еще три пары с похожей поклажей. Носильщики остановились у ворот правителя Мори. Стражники пропустили их внутрь. Хирата ползком добрался до конька крыши. Стоя на цыпочках, вцепившись для опоры в шпиль, он лишь смог заглянуть во двор правителя Мори, где тусклые огни из караульного помещения едва пробивались сквозь завесу дождя. В окнах дома были видны силуэты людей. Судя по их движениям, они вскрыли один из сундуков при помощи лома и подняли крышку. Один из людей вынул длинный тонкий предмет и, прижав его к плечу, посмотрел вдоль него.
Это было ружье.
Сердце Хираты прыгало от возбуждения, когда он съехал с крыши.
– В сундуках, которые только что привезли, оружие! – выдохнул он Араи и Иноуэ. – Давайте собирать солдат, чтобы обыскать имение.
– Ты нашел оружие или другие свидетельства того, что правитель Мори изменник? – спросил Сано Хирату.
Они сидели в кабинете Сано. В комнате стоял терпкий запах влажного дерева и татами из нежной соломы. На улице с небес лились потоки дождя. Утро не отличалось от сумерек; солнце словно утонуло в непогоде.
– Пока нет, – ответил Хирата. – Но у него большое имение. Мои люди еще заняты поисками.
– Хорошо, надеюсь, они найдут эти ружья, – сказал Сано. Если удастся доказать, что правитель Мори виновен в заговоре против правителя Мацудаиры, то никому, кроме его собственных людей, не будет дела до его убийства. Ситуация, в которой оказалась Рэйко, заметно улучшится. – Ты допрашивал охранников правителя Мори?
– Мои детективы занимались этим. Охранники отрицают, что пропускали оружие внутрь имения. Но другого от них ждать не приходится. Им не нужно обвинений в измене.
Захватив подбородок в горсть, Сано задумался над только что рассказанной Хиратой историей.
– Ты не мог ошибиться по поводу того, что вы видели?
– Думаю, мог. – В голосе Хираты прозвучало сомнение. – Но в тот момент я был совершенно уверен.
– Из твоего рассказа все-таки непонятно, как получилось, что ты отправился с обыском в имение именно тогда, когда можно было застать мою жену на месте преступления, рядом с убитым правителем Мори.
– Должно быть, это совпадение.
– На мой взгляд, это слишком для простого совпадения. – Чутье подсказывало Сано, что здесь не обошлось без руки опытного кукловода. – Ты не пытался выяснить, кто отправил письмо, которое указало тебе на след правителя Мори?
– Нет, – смутившись, ответил Хирата. – Я понимаю, что должен был это сделать. Просто показалось, что важнее проверить, имеет ли оно что-либо под собой. Мне жаль, что я не провел более тщательного расследования.
Сано тоже было жаль. Если бы Хирата был более скрупулезен, то они, возможно, уже располагали бы сведениями, которые могли бы помочь Рэйко. Но у Сано было даже больше причин для беспокойства. Торопливость была не в характере Хираты. Он изменился, по мнению Сано, не в лучшую сторону, что сказалось на их отношениях, а также могло отразиться на расследовании убийства.
– Я помню Озуно по тому расследованию три года назад, – сказал Сано. – Но я не имел ни малейшего представления, что он сделал тебя своим учеником.
– Это должно было остаться тайной. – Хирата был явно раздосадован тем, что ему пришлось рассказать об этом. – Я не должен был раскрывать ее даже вам.
Но прежде всего Хирата был верен Сано, и не только потому, что Сано был его начальником. Хирата был обязан Сано и своей должностью, и всеми связанными с нею льготами.
– Вы ведь не расскажете никому, да? – волнуясь, спросил Хирата.
– Если в этом не будет необходимости, не расскажу, и в данный момент я не предвижу такой необходимости, – сказал Сано. Чувство признательности и уважения в их отношениях было взаимным.
Хирата облегченно вздохнул:
– Значит, вы не против моих занятий с Озуно?
Сано заколебался. Заниматься с таким мастером, как Озуно, – это возможность, которая может представиться только раз в жизни. Кроме того, Сано не мог лишать Хирату шанса справиться со своей физической слабостью: Хирата был ранен, спасая Сано жизнь.
– Нет. Но должен тебя предупредить, что придется считаться не только с моим мнением. В следующий раз, когда ты отправишься на занятия, правитель Мацудаира и сёгун могут тебя не простить.
– Я знаю. – По голосу Хираты чувствовалось, что он разрывается между долгом самурая и личными желаниями.
– К тому же очень опасно позволять тренировкам мешать исполнению обязанностей, – продолжал Сано. – Тебе приходится работать в очень сложных условиях, чтобы умиротворить правителя Мацудаиру, и при этом ты так торопишься вернуться к тренировкам, что пропускаешь важные этапы расследования.
– О, простите, – пробормотал Хирата, его лицо стало несчастным.
– Мне нужны не извинения. Мне нужна твоя помощь в раскрытии этого преступления и снятии обвинений с моей жены. Мне нужно быть уверенным, что ты отнесешься к этому со всем вниманием и приложишь для этого все возможные усилия.
– Я все сделаю, – с готовностью заверил Хирата. – Обещаю.
Сано оставалось лишь надеяться, что Хирате можно верить.
– Ладно, поспешим-ка во дворец. Правитель Мацудаира и сёгун, наверное, теряются в догадках, почему мы так задерживаемся.
Сёгун, сидевший на возвышении в дворцовом помещении для аудиенций, был напуган видом правителя Мацудаиры, который разместился ниже его на почетном месте справа. Лицо сановника пылало яростью. Стражники стояли вдоль стен совершенно неподвижно, словно малейшее движение могло обрушить его гнев на них. – Когда же вы собирались рассказать мне, что правитель Мори убит? – рявкнул правитель Мацудаира, когда Сано и Хирата вошли в комнату.
Сано сдержал ругательство, которое было готово слететь с его губ. Должно быть, у правителя Мацудаиры в имении Мори есть шпионы, передавшие ему информацию. То обстоятельство, что сам Сано отсрочил доклад, осложняло его положение.
– Я планировал доложить после того, как пойму, что произошло, – сымпровизировал Сано, когда они с Хиратой опустились на колени и поклонились. – Я хотел доложить вам о том, как идет следствие по делу о смерти правителя Мори.
Правитель Мацудаира прищурился. Он подозревал, что Сано нарочно придержал известие, и раздумывал о его намерениях.
– Ну и?.. Как же умер правитель Мори?
– Его зарезали и кастрировали, – сказал Сано.
Сёгун в ужасе замер. Стражники непроизвольно дернулись. Правитель Мацудаира нахмурился, словно ему нанесли личное оскорбление.
– Вы выяснили, кто его убил?
– Пока нет. – Сано говорил твердым, уверенным голосом, чтобы не показать, что он уклоняется от прямого ответа, лихорадочно соображая, что говорить.
– Есть ли подозреваемые?
– На подозрении все в имении Мори. – Однако Сано понимал, что не сможет вечно держать в тайне участие Рэйко и будет лучше, если правитель Мацудаира узнает о нем от него, чем от кого-то другого. – Была попытка обвинить мою жену. – Правитель Мацудаира удивленно округлил глаза, сёгун охнул. – Она…
– Ее обнаружили в спальне правителя Мори, голую и забрызганную кровью, рядом с его мертвым и изуродованным телом. – В комнату твердо прошагал начальник полиции Хосина, высокий, мускулистый и гордый. Его красивое лицо светилось злорадством. С ним был его главный вассал, капитан Тораи, выглядевший словно несколько облегченная и уменьшенная копия своего хозяина. Оба усмехались, глядя на Сано и наслаждаясь его бедой.
Сердце Сано тревожно забилось: его враг явно располагает информацией от собственных шпионов и торопится с выгодой ее использовать. Сано вспомнил встречу с генералом Исогаи и старейшинами и их предупреждение о том, что Хосина начал против него новую кампанию.
– Это правда? – спросил правитель Мацудаира, не сводя с Сано глаз. – Это ваша жена убила правителя Мори?
– Правда то, что ее обнаружили на месте преступления, – сказал Сано, – но она не делала этого. Я могу объяснить…
– Что тут объяснять, – вмешался Хосина. – Госпожа Рэйко была поймана в буквальном смысле на месте преступления.
– Нет никаких сомнений, что она убийца, – добавил капитан Тораи.
Сано в ярости повернулся к ним.
– Я не давал вам разрешения участвовать в этой встрече. Уходите, – приказал он. Для Рэйко и без их обвинений все оборачивалось достаточно плохо.
Однако правитель Мацудаира сделал им знак остаться. Они, ухмыляясь в сторону Сано, опустились на колени. Правитель Мацудаира устремил на него грозный взгляд:
– Свидетельство против вашей жены весьма убедительно.
– Это не доказывает, что она виновна, – возразил Сано. – Пожалуйста, выслушайте меня, и вы поймете, что ее подставили.
– Подставили, – хмыкнул Хосина. – Это она так сказала? Это в свое оправдание говорят все преступники. – Он обратился к сёгуну: – С разрешения вашего превосходительства я арестую госпожу Рэйко.
Сано охватила паника. События развивались слишком быстро и в ненужном направлении.
– Я запрещаю!
– Он пытается в ущерб правосудию оградить жену от закона, – сказал капитан Тораи правителю Мацудаире.
– Это вы пытаетесь за счет обвинения госпожи Рэйко провернуть собственные дела! – выпалил Хирата.
– Я не услышал ни одной причины, почему она не может быть обвинена сегодня же. – Правитель Мацудаира надвинулся на Сано.
Когда Сано открыл рот, чтобы ответить, сёгун нервно заерзал.
– Не могу поверить, что госпожа Рэйко, э-э, способна на такой ужасный поступок. Она такая милая, красивая молодая женщина, – пропищал он.
Он выделил голосом слово «красивая», словно внешность Рэйко была лучшим доказательством ее невиновности, чем ее личность. Но Сано рад был любой поддержке в бою.
– Спасибо, ваше превосходительство.
Хосина сердито нахмурился.
– Позвольте изложить версию событий моей жены.
– Позволяю, – сказал сёгун, храбро взглянув на правителя Мацудаиру. Его порой раздражало доминирование кузена, и он с удовольствием использовал возможность поперечить ему.
Правитель Мацудаира тоже нахмурился.
– Хорошо, канцлер Сано. Я слушаю.
Сано быстро и коротко, но при этом максимально убедительно передал рассказ Рэйко. Когда он рассказывал о мальчике, задушенном правителем Мори, сёгун вскрикивал от ужаса. Правитель Мацудаира качал головой. Даже Хосина и Тораи казались озабоченными. Но когда Сано дошел до момента, когда Рэйко потеряла сознание и очнулась рядом с трупом правителя Мори, Хосина расхохотался. Тораи ему вторил.
– Это самая большая ложь, какую я когда-либо слышал! – воскликнул Хосина. – Если ваша жена, досточтимый канцлер, ожидала, что вы поверите в это, она, должно быть, считает вас полным идиотом.
– Я считаю, что эпизод со слежкой за правителем Мори притянут за уши, – ухмыльнулся Тораи. – Ни одна женщина не делает таких вещей. Даже необыкновенная госпожа Рэйко.
Сёгун хихикнул. Сердце у Сано упало, так как сёгун всегда поворачивался по тому ветру, который в данный момент дул сильнее.
– Версия госпожи Рэйко выглядит по меньшей мере двусмысленной, – сказал правитель Мацудаира. – Особенно в той части, где правитель Мори похищает и убивает детей. Я знаю его многие годы. Он всегда казался благородным и порядочным человеком.
– Даже слухов никогда не было о чем-либо порочащем его, – поспешил добавить Хосина. – И он был сильной и преданной опорой режима. – Его тон напомнил правителю Мацудаире, что именно правитель Мори помог ему прийти к власти.
– Он, возможно, и не был столь уж преданным, – сказал Сано, решив не позволить предпочтениям правителя Мацудаиры склониться в пользу жертвы преступления.
– Я проводил расследование в отношении него в связи с подготовкой заговора, – сказал Хирата, напоминая правителю Мацудаире, что тот сам заподозрил правителя Мори в предательстве и приказал начать следствие.
Правитель Мацудаира бросил взгляд на сёгуна. Выражение его лица предупредило Сано и Хирату, что они затронули запретную тему. Сёгун не знал того, что его кузен практически прибрал к рукам контроль над Японией и лояльностью многих его подданных. Никто не рассказывал ему об этом, а поскольку он редко покидал дворец, то мало был осведомлен о том, что происходит вокруг него. Правитель Мацудаира не хотел, чтобы он что-то узнал, так как у сёгуна оставалось достаточно власти, чтобы казнить его за измену. Между тем никто не смел ослушаться приказов правителя Мацудаиры, запрещающих информировать сёгуна. В замке Эдо установился своего рода заговор молчания.
– Правитель Мори подозревался в измене? – выдохнул сёгун. – Что ж, э-э, это меняет всю картину, разве нет? Если он был предателем, то любой, кто убил его, сделал нам одолжение.
– Если он был предателем, – сказал правитель Мацудаира. – Вы в ходе расследования обнаружили что-нибудь против него, Хирата-сан?
Хирата рассказал о поставке оружия. Сёгун кивнул. Лицо правителя Мацудаиры застыло, однако Сано чувствовал, что он взвешивает это свидетельство, его расположение к правителю Мори тает и что в нем зарождается страх: если правитель Мори повернул против него, то это могли сделать и другие его союзники.
Но начальник полиции попытался уколоть Хирату:
– Вы думаете, что видели оружие, привезенное в имение правителя Мори. – Он развел руками. – Так где же оно?
Увидев, что Хирата заколебался, капитан Тораи сделал презрительное лицо.
– Ясно, что канцлер Сано и сёсакан Хирата фабрикуют ложь, чтобы разрушить репутацию правителя Мори и тем самым представить его убийство делом не важным и таким образом добиться прощения для госпожи Рэйко.
И сёгун, и правитель Мацудаира кивнули. Чувствуя, что уступает своим врагам, Сано волновался все сильнее.
– Вы рискуете, слушая их, досточтимый правитель Мацудаира. В интересах безопасности вы должны дождаться, когда убийство будет полностью расследовано, прежде чем решить, виновата ли моя жена и нет ли здесь угрозы для режима.
– Убийство расследовано достаточно полно, – сказал Хосина. – Факты таковы, что канцлер Сано нашел свидетеля, который полностью опроверг показания госпожи Рэйко. – Он бросил на Сано победоносный взгляд. – Это жена правителя Мори.
Сано постарался скрыть охвативший его страх: Хосина узнал о госпоже Мори и ее убийственных показаниях.
– Госпожа Мори сама находится под подозрением.
– Что она говорила? – спросил правитель Мацудаира.
– Она лгала, – ответил Хирата.
Правитель Мацудаира в нетерпении скрипнул зубами.
– Я спросил вас, что говорила госпожа Мори. Отвечайте.
– Она сказала, что моя жена состояла с правителем Мори в интимной связи и убила его во время скандала, – нехотя выдавил Сано.
– Так оно и было. – Правитель Мацудаира хлопнул ладонями по полу. Сёгун вздрогнул. – Начальник полиции Хосина, можете арестовать госпожу Рэйко. Не нужно никакого суда. Отправьте ее прямиком к палачу.
– Рад служить вам, досточтимый правитель Мацудаира, – сказал Хосина. Они с капитаном Тораи встали; оба не скрывали злорадства перед Сано.
– Подождите! – в отчаянии крикнул Сано. – Если вы казните мою жену, то убьете невинную женщину, позволив убийце правителя Мори гулять на свободе! – Его захлестывал ужас, он ощущал, как Рэйко ускользает от него, словно погружаясь в пучину моря, а он не может удержать ее руку.
– Лучше признайте, что проиграли, – сказал Хосина.
– Мы дадим вам попрощаться с госпожой Рэйко, прежде чем она умрет, – добавил Тораи.
– Скажите спасибо, что я решил не наказывать вас за преступление вашей жены, – с угрозой в голосе бросил правитель Мацудаира.
Сёгун громко прокашлялся. Все посмотрели на него.
– Не забыли ли вы все, э-э, кое-что? – Он гневно смотрел в озадаченные лица. – Я здесь главный. – Одновременно испуганный и воодушевленный своей собственной смелостью, он ткнул пальцем в свою тощую, впалую грудь и обратился к правителю Мацудаире: – Я решаю, что происходит, а не вы.
– Конечно, досточтимый кузен. – Правитель Мацудаира изобразил смирение, хотя в глазах его блеснула ярость, ибо сёгун использовал по отношению к нему свое более высокое положение. – Чего бы вы хотели?
Сёгун поднял вверх палец, от вдохновения его лицо разрумянилось. Сано и Хирата обменялись взглядами: все зависит от прихоти сёгуна.
– Мы должны посоветоваться со свидетелем, который присутствовал при убийстве.
Сано увидел свое изумление отраженным на лицах всех присутствовавших.
– Каким свидетелем? – спросил Хосина.
Их господин посмотрел на всех, словно считал их идиотами.
– А что… э-э… с жертвой, конечно. С правителем Мори.
На какой-то момент в комнате повисла гнетущая тишина.
– Простите, досточтимый кузен, – осторожно проговорил правитель Мацудаира, – но как же мы будем советоваться с мертвецом?
Сёгун явно гордился собой, он прямо-таки наслаждался своей гениальностью.
– Через медиума. У меня во дворце как раз есть одна. Она особенно хороша в общении с миром духов.
Сано был поражен, хотя и знал, что сёгун интересуется оккультизмом и держит при дворе прорицателей, магов и звездочетов. Сёгун никогда раньше не предлагал использовать медиумов при расследовании убийств. К тому же Сано вообще сомневался в возможности общения с мертвыми, несмотря на то что многие другие, помимо сёгуна, считали его возможным.
Тот же самый скептицизм он прочел и на лице правителя Мацудаиры.
– Досточтимый кузен, – начал было возражать правитель Мацудаира.
Сёгун поднял руку.
– Никаких возражений! Я принял решение. – Он обратился к одному из стражников: – Приведи госпожу Нёго.
Когда стражник бросился выполнять приказ, Хирата встревожено взглянул на Сано. Сано пожал плечами, как бы говоря: что бы ни случилось сейчас, хуже уже вряд ли будет. Начальник полиции Хосина и капитан Тораи опустились на колени. Тораи смотрел на Хирату; он явно размышлял о том, как новая ситуация скажется на них. В Хосине, похоже, боролись надежда и мрачное предчувствие. Правитель Мацудаира выглядел сильно раздосадованным.
– Нёго – фрейлина в Большом внутреннем покое, – пояснил сёгун. Большой внутренний покой был той частью дворца, где жили его жена, мать и наложницы.
Стражник вскоре вернулся, ведя с собой госпожу Нёго. Сано ожидал увидеть злобную старую каргу, похожую на большинство занимавшихся оккультизмом женщин, но Нёго вряд ли было больше четырнадцати. У нее было круглое улыбчивое, невинное лицо. Кимоно, расписанное розовыми и оранжевыми цветами, скрывало по-детски пухлое тело; у нее была пружинистая, быстрая походка. Длинные косы подпрыгивали при ходьбе. Она опустилась на колени и поклонилась.
– Правитель Мори умер, – сказал ей сёгун. – Мы хотим, чтобы ты вошла в контакт с его духом, чтобы мы, э-э, могли переговорить с ним. Ты можешь провести для нас спиритический сеанс?
Ее улыбка стала шире, обнажив похожие на жемчужины зубы.
– Да, ваше превосходительство, – звонко отозвалась она.
Она казалась такой счастливой, словно ее позвали играть в любимую игру. Хоть Сано и не ждал от нее ничего хорошего, он не мог не найти ее располагающей к себе.
Слуги закрыли ставни, затемняя комнату. Перед Нёго поставили стол и зажгли на нем свечи и благовония. Сано заметил, как правитель Мацудаира пробормотал себе под нос: «Предрассудки и чушь!». Сёгун в предвкушении потер руки. Нёго склонилась над алтарем. Огонь свечей освещал ее молодое гладкое лицо, дым благовоний наполнял комнату тяжелой сладостью. Она закрыла глаза. Все напряженно замолкли. Все смотрели на Нёго.
Она издала пронзительный вопль. Ее голова начала дергаться; сильная дрожь сотрясала все ее тело. Глаза открылись и закатились, были видны только белки.
– Она входит в транс! – воскликнул сёгун.
Нёго дергалась, всхлипывала и стонала. Потом замолкла и поникла. Голова ее повисла. Зловещий, гудящий звук вырвался из ее рта. Она стала корчиться в конвульсиях. Выкаченные белки глаз мерцали жутким светом. Несмотря на свой скептицизм, Сано находился под впечатлением этой сцены. Сёгун придвинулся к Нёго.
– Правитель Мори, вы здесь? – позвал он. – Скажите нам что-нибудь.
– Приветствую вас, ваше превосходительство. – Нёго заговорила низким мужским голосом. Ее губы оставались неподвижны; горло казалось просто каналом, по которому летели слова. – Я в вашем распоряжении после смерти, как и при жизни.
Пораженные, Сано, Хирата, правитель Мацудаира и капитан Тораи сидели, выпучив глаза. Сёгун довольно кивал. Хосина со странным выражением лица сидел неподвижно.
– Мы хотим знать, кто, э-э, убил вас, – сказал сёгун. – Вы можете рассказать, что случилось?
Правитель Мори сидел в своем кабинете, диктуя секретарю письма и наслаждаясь ясным тихим днем. В дверях появился слуга.
– Простите, но у вас посетитель. Это посланник от канцлера Сано, – сказал он.
Правителя Мори охватила тревога. Он по природе был робок и всегда нервничал в обществе людей, которых не знал. И потом, что от него нужно канцлеру? Он поспешил в приемные покои. Там сидела красивая женщина, одетая в богатые разноцветные шелковые халаты. Правитель Мори застыл в изумлении. Он не ожидал, что посланник окажется женщиной. Это было совершенно необычно и неприятно.
– Кто… что… – промямлил он.
Женщина поклонилась и улыбнулась:
– Я госпожа Рэйко, жена канцлера Сано.
Правитель Мори удивился еще больше. С каких это пор чиновники отправляют своих жен в качестве посланцев?
Рэйко, казалось, была довольна его реакцией. Еще она казалась очень уверенной в себе и раскованной. Правитель Мори понял, что лучше отнестись к ней с уважением, чтобы не обидеть канцлера Сано. Он осторожно прошел в комнату.
– Ваш приезд – честь для меня, – сказал он. – Могу я спросить о цели вашего визита?
– Мой муж и я решили, что мне стоит с вами познакомиться, – сказала госпожа Рэйко. Она внимательно смотрела на правителя Мори. Он чувствовал, что она видит его робость, постыдное отсутствие у него самурайской храбрости. Он все больше нервничал, но ее лицо расплылось в коварной улыбке. – Присаживайтесь. – Она указала на место на полу напротив себя, словно это был ее дом, а он пришел о чем-то просить.
Правитель Мори покорно повиновался. Другой, более сильный мужчина поставил бы эту нахальную женщину на место, не посмотрев, что это жена канцлера, но он не мог найти нужных слов. Он просто съежился под ее изучающим взглядом. Ее красота казалась скорее зловещей, чем привлекательной.
– Как идут дела в ваших провинциях? – спросила она.
– Очень хорошо. – Правитель Мори подумал, что она напоминает ему змею в яркой, словно усыпанной драгоценными камнями коже, змею, извивающуюся в траве в поисках жертвы.
– О? – Она подняла наведенные брови. – А мне говорят, что у вас финансовые затруднения.
Правитель Мори был слишком потрясен, чтобы ответить на это, но не только потому, что финансовые вопросы не тема для обсуждения в обществе воспитанных людей и ни одна порядочная женщина не стала бы их поднимать. Как госпоже Рэйко стало известно о его проблемах? К чему она клонит?
– Ваш отец промотал большую часть семейного состояния, – продолжала Рэйко. – Вам в наследство досталось много крупных долгов. И к этому еще неурожай в ваших провинциях на протяжении нескольких лет. Вам приходится занимать деньги, делая еще больше долгов, чтобы покрывать свои расходы и платить вассалам.
Эти постыдные факты она, видимо, добыла через шпионов мужа. Правитель Мори вспомнил, что про нее говорят, что она влезает в дела канцлера Сано. Но зачем она пришла? Ведь не за тем же, чтобы просто смутить его?
– Я предпочел бы не говорить о таких вещах. – Правитель Мори хотел показаться суровым и осадить Рэйко, но голос его задрожал.
Ее глаза озорно сверкнули.
– Что ж, может, вы предпочтете поговорить о том, как в последнее время ваши дела стали улучшаться. Явно на пользу пошел ваш союз с правителем Мацудаирой. Говорят, он сократил для вас размер дани, которую вы платите режиму Токугавы, и дает вам займы из собственной казны. У вас появились статус и привилегии.
– Правитель Мацудаира очень великодушен, – сказал правитель Мори, которому стало жарко от стыда, что у него не хватает духу вышвырнуть госпожу Рэйко прочь из своего дома. Бессильная злость кипела у него в душе из-за того, что она упомянула не самые приятные для него факты.
Он принадлежал к гордому клану, имевшему старинные традиции, но не добившемуся каких-либо впечатляющих успехов. Его предки выживали благодаря союзам с более сильными, храбрыми и амбициозными людьми. Единственным их талантом была способность определять победителя в каждом данном конфликте. Правитель Мори выбрал правителя Мацудаиру и во время войны поставлял ему войска, оружие и деньги, и правитель Мацудаира победил. Теперь будущее правителя Мори всецело зависело от правителя Мацудаиры.
– Но вам не стоит полагаться на правителя Мацудаиру. – Рэйко говорила тихим, доверительным голосом. – Его позиции не так сильны, как прежде. Он оттолкнул от себя многих людей, завел много врагов. Жажда власти и страх ее потерять сводят его с ума. Власть над правительством ускользает из его рук.
– Это просто слухи. – Правителю Мори доводилось их слышать; они свободно ходили по всему Эдо.
Рэйко покачала головой и с жалостью взглянула на него.
– Боюсь, что слухи эти верны: близится падение правителя Мацудаиры.
Правителя Мори охватил страх. Если правитель Мацудаира утратит власть, то что станется с ним?
– Когда он падет, – сказала Рэйко, – вы и другие его союзники последуете за ним. И ждать этого уже недолго.
– Милостивые боги, – воскликнул правитель Мори, который был не в состоянии скрыть ужас перед новой войной и возможной гибелью своего клана. – Что же мне делать?
Рэйко улыбнулась.
– К счастью, я могу вам помочь. Муж послал меня сюда, чтобы сделать вам предложение. – Она знаком попросила правителя Мори приблизиться.
Ему на ум снова пришла змея; он почти слышал ее пугающее шипение, когда она обвивалась вокруг него. Но он, не в силах сопротивляться, придвинулся к Рэйко.
– Мой муж с каждым днем приобретает все больше союзников и влияния, – зашептала она. – Скоро он сможет бросить вызов правителю Мацудаире. Он начинает тайную кампанию, чтобы прибрать к рукам правительство. Всех, кто примкнет к нему, ожидают щедрые награды.
Правитель Мори потрясенно отпрянул.
– Вы предлагаете мне предать правителя Мацудаиру! И вы хотите, чтобы я помог поставить вашего мужа у кормила власти над всей страной!
– Это столь же в ваших интересах, как и в наших, – сказала Рэйко.
– Это измена!
Она пожала плечами.
– Называйте это, как вам угодно. Но мой муж пойдет вперед – с вами или без вас. И его ждет успех. Если вы хотите безопасности и процветания, вам следует обдумать его предложение.
– Я клялся в вечной преданности правителю Мацудаире, – запротестовал правитель Мори. – Это вопрос чести!
Рэйко насмешливо улыбнулась:
– Бывают времена, когда приходится выбирать между честью и жизнью. Это именно тот случай. Если бы все было наоборот, правитель Мацудаира без колебаний предал бы вас. Не будьте дураком.
Оскорбленный и разъяренный, правитель Мори не без труда поднялся на ноги и указал дрожащим пальцем на дверь:
– Убирайтесь! Скажите канцлеру Сано, что я ни за что не присоединюсь к нему!
Она встала, насмешливая улыбка все еще играла у нее на губах.
– Ох, а ведь придется. Потому что в противном случае он вас уничтожит. И не думайте, что сможете отсидеться в расчете, что правитель Мацудаира начнет войну против моего мужа и выиграет ее. Мой муж уничтожит всех союзников Мацудаиры еще до того, как начнется война. И вы будете первым в списке.
Рэйко так близко придвинулась к правителю Мори, что тот мог видеть в ее мерцающих глазах отражение своего испуганного лица.
– Он лишит вас земель и конфискует имущество. Когда вы и ваша семья будете умирать от голода, сохраненная честь будет вам слабым утешением.
Она рассмеялась и поплыла к двери. Подол ее халата заскользил по татами. Она остановилась и обернулась.
– Я дам вам несколько дней, чтобы решить, присоединиться ли к моему мужу или остаться с правителем Мацудаирой. Я верю, что к тому времени вы образумитесь. – Затем ее тон стал предостерегающим: – Если вы расскажете кому-нибудь о том, что здесь говорилось, муж отзовет свое предложение, а вам останется готовиться к войне.
Следующие несколько дней правитель Мори колебался. Он не мог ни есть, ни спать, ни работать из страха, что примет неверное решение. Он никогда не доверял своему мнению и очень хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, на самом ли деле правитель Мацудаира в опасности, а госпожа Рэйко с канцлером Сано способны привести свои угрозы в исполнение. Он ощущал себя совершенно одиноким, беспомощным и несчастным.
Жена и сын заметили его плачевное состояние. На третий вечер после визита госпожи Рэйко, когда они сидели за обедом, а он ковырял палочками в еде, жена обратилась к нему:
– С тобой что-то происходит, муж. – На ее нежном лице застыла тревога. – Ты заболел?
– Нет. – Правитель Мори ответил грубо, избегая смотреть ей в глаза.
– Тогда что тревожит тебя?
– Ничего! – вспылил он, не выдержав напряжения. – Не хлопочи надо мной!
– Отец, мы так беспокоимся о вас, – сказал Эндзю. – Мы хотим помочь. Вы должны рассказать нам, в чем дело.
– Я не могу, – сказал правитель Мори. Но он никогда не умел ничего держать в тайне от этих двух людей, которых любил больше всех в мире. Он сдался и, рыдая, рассказал им о предложении госпожи Рэйко и канцлера Сано.
Они застыли от ужасного потрясения. Правитель Мори почувствовал себя еще хуже, так как переложил на них свои невзгоды, а что они могли поделать?
– Либо я останусь с правителем Мацудаира и мы погибли, либо нарушу клятву, войду в союз с канцлером Сано и обесчещу себя. Что бы я ни сделал, все плохо.
– Ты должен сохранить честь, – сказала госпожа Мори, хотя голос ее ломался от страха потерять все. – Скажи госпоже Рэйко, что не пойдешь против своего господина.
– Да, – храбро вторил Эндзю. – Это ваш долг самурая.
Правитель Мори смотрел на своих близких сквозь завесу слез, от которых все перед глазами расплывалось.
– Но ведь канцлер Сано накажет вас вместе со мной. Я не могу позволить ему причинять вам страдания.
– Наш долг – хранить твою честь, – сказала госпожа Мори.
– Пусть будет что будет, – сказал Эндзю.
Их самоотверженность вызвала у правителя Мори новый поток слез. Они обняли его. Так они и стояли обнявшись, и перед их глазами была одна картина, на которой они и три столетия истории клана Мори обращались в прах.
– Милостивые боги, спасите нас, – прошептал правитель Мори. – Должен же быть какой-то другой путь!
Во время бессонной ночи к правителю Мори пришла вдохновляющая идея. Он понял, как остаться честным и помешать канцлеру Сано без тяжелых последствий для себя. В океане отчаяния появился островок надежды.
На следующий вечер он отправился в некий захудалый чайный домик вдали от замка Эдо. Он сидел один, сжимая в ладони чашку с сакэ. В полутемной, освещенной одной лампой комнате выпивали и играли в карты с хозяином несколько простолюдинов; они не обращали на него внимания. Он нетерпеливо выглядывал на улицу, которую было видно из-под занавески над входом. Не проследил ли кто-нибудь за ним? Дождь заливал безлюдные окрестности. У канцлера Сано повсюду шпионы. Они чуют измену не хуже, чем собака кровь. Правитель Мори ерзал и ждал.
По улице верхом проехал какой-то самурай. У чайного домика он спешился. Войдя внутрь, стряхнул с плаща воду, снял соломенную шляпу. И осмотрел комнату. Затем опустился на колени напротив правителя Мори.
– Отличный вечер для прогулки, – сказал он.
– Э-э, да. – Правитель тайком навел справки через одного верного друга, который и организовал эту встречу, однако нервы у него тем не менее были напряжены до предела. Он изучающе посмотрел на своего компаньона, человека неопределенного возраста, незапоминающейся внешности, с усталым доброжелательным лицом. В толпе взгляд правителя Мори даже не остановился бы на нем. Видимо, это было на руку шпиону из мецукэ, правительственной секретной службы.
Владелец заведения подошел к ним; шпион заказал сакэ. Они выпили. Карточная игра оживилась, игроки стали выкрикивать ставки и обмениваться незлобными колкостями.
– Вы хотите мне что-то рассказать? – спросил шпион.
Правитель Мори кивнул, но заколебался. У него бешено колотилось сердце; его трясло от страха.
– Прежде всего вы должны пообещать, что никто и никогда не узнает, что мы встречались. Вы никому и никогда не должны рассказывать, откуда у вас информация, которую я собираюсь вам сообщить.
– Не беспокойтесь. Я сохраню вашу тайну. – Шпион улыбнулся. – А этой встречи никогда не было.
Успокоившись, правитель Мори рассказал о визите госпожи Рэйко, предложении и угрозах.
– Очень интересно. – На шпиона рассказ, видимо, произвел впечатление. Правитель Мори почувствовал, что тот разволновался, не снимая маски вежливости. – Премного благодарен за то, что вы пришли. – Он встал, чтобы уйти.
– Подождите. – Правитель Мори вцепился ему в рукав. – Что вы собираетесь сделать с моей информацией? Вы передадите ее правителю Мацудаире?
– Конечно, – отозвался шпион.
– И он не позволит канцлеру Сано прибрать власть к рукам? – с надеждой проговорил правитель Мори.
– Да, конечно.
– Он сделает это еще до того, как канцлер Сано покарает меня за то, что я отказался помочь ему в узурпации власти в стране?
Шпион улыбнулся:
– Канцлер Сано будет раздавлен, как насекомое, прежде чем успеет сделать хотя бы одно движение. Не беспокойтесь.
Правитель Мори поспешил домой, чтобы рассказать жене и сыну, что произошло. Они ликовали.
– Ты спас нас! – Госпожа Мори плакала от радости и обнимала его.
– Отец, вы так мудры! – с восхищением произнес Эндзю.
– Да уж, скажу я вам, неглуп, – гордо отозвался правитель Мори.
Никогда прежде он не испытывал такого блаженного успокоения. В ту ночь он хорошо выспался. Утром с аппетитом поел и занялся работой, которую забросил во время треволнений с госпожой Рэйко и канцлером Сано. С нетерпением ожидал он известия, что правитель Мацудаира изгнал или казнил их.
Вечером он удалился в свои личные покои, надел ночной халат и уже был готов залезть в постель, как услышал стук в дверь. Он открыл ее и обнаружил на веранде госпожу Рэйко.
– Что вы здесь делаете? – Хоть правитель Мори ее больше не боялся, он был очень удивлен.
У нее на губах играла зловещая улыбка.
– Я же говорила вам, что вернусь. – Дождевые капли мелькали в воздухе и стекали с деревьев в темный, промокший сад, но она выглядела, как всегда, безупречно ухоженной и красивой. – Вот я и пришла.
– Как вам удалось добраться до моих личных покоев? – Его стражники не должны были пропустить ее.
– О, у меня есть способы попадать туда, куда мне нужно! – заявила госпожа Рэйко. – Вы не собираетесь пригласить меня войти?
Как она дерзка! Насколько могущество мужа позволяет ей играть с людьми! Но скоро ей будет преподан урок. Правителю Мори больше нет нужды терпеть ее бесцеремонность.
– Я как раз собирался ложиться спать. – Его первым порывом было выкинуть ее прочь из своего имения. Но, поразмыслив, он подумал, как приятно будет понаблюдать за ней, когда она считает, что он у нее в руках, не подозревая, что ожидает ее на закуску.
– Но сначала мы могли бы выпить, – сказал он.
Исполненный мстительной радости, правитель Мори провел Рэйко в свою гостиную. Он засуетился, доставая чашки и свое лучшее сакэ. Он с удовольствием изображал нервозность. Пусть она думает, что он отчаянно пытается ублажить ее. Когда они сели и выпили, он едва сдерживал радость.
– Тода Иккю шлет вам привет, – сказала она.
Услышав это имя, правитель Мори подпрыгнул.
– Кто?
– Ваш приятель, шпион мецукэ, – ответила Рэйко. – Тот, с кем вы вчера встречались в чайном домике.
Правитель Мори похолодел. Она знает о встрече! Он был слишком потрясен, чтобы делать вид, что не понимает, о чем она говорит, чтобы отрицать какой-либо контакт с Тодой.
– Что… как?..
Рэйко рассмеялась:
– Ты решил, что если донесешь на моего мужа и меня Тоде, то он пойдет к правителю Мацудаире и тот защитит тебя от нас. Что ж, тебе же хуже. Тода принес новость прямо моему мужу, а не правителю Мацудаире.
Правителя Мори охватил такой ужас, что выпитое сакэ у него в желудке превратилось в желчь. Он боролся с тошнотой.
Гнев, презрение и злая насмешка сверкали в глазах Рэйко.
– Ты дурак! Ты подумал, что сможешь нас одурачить. Тебе нужно было присоединяться к нам. Но ты утратил свой шанс. Теперь мы знаем, что тебе нельзя верить. И тебе придется заплатить.
Правитель Мори в страхе отшатнулся от нее. Он оглянулся, ожидая увидеть в саду солдат канцлера Сано. Он попытался позвать стражников, но из горла вылетел лишь писк. Его горло казалось забитым, распухшим. Сердце колотилось сильно и громко, словно внутри у него ворочался гром. Правитель Мори понял, что ему плохо не только от страха. Он в панике вскочил на ноги. Комната поплыла перед его глазами. Что с ним происходит?
Смех Рэйко странным эхом отдался у него в ушах. Ее лицо качалось у него перед глазами.
– Я положила тебе в чашку яд, – сказала она; ее голос, прозвучавший словно издалека, превратился в зловещее гудение. Он попытался вздохнуть и вцепился себе в горло. – Но он не убьет тебя. Эту честь я оставила себе, – прошипела она.
Она поднялась и подплыла к нему. «Нет! Оставь меня!» Правитель Мори пытался крикнуть, но не мог. Он попятился назад в спальню. Он упал с грохотом, от которого содрогнулся пол. Рэйко стояла над ним.
«Помогите!» Его губы шевельнулись, но с них не слетело ни звука.
Рэйко взяла его за ноги и оттащила на постель. Он попытался сопротивляться, но руки и ноги оказались парализованы. Правитель Мори чувствовал, как яд разливал по его телу гибельную сонливость. Она развязала ему пояс и распахнула халат. Мозг оставался единственной частью его существа, которая продолжала работать, только глаза могли двигаться. Расширенные от страха, они следили за Рэйко, когда она раздевалась. Она швырнула свою одежду в угол и осталась совершенно голой, если не считать привязанного к запястью кинжала.
– Не хочу, чтобы кровь попала на мою одежду, – сказала она.
И, выхватив кинжал, вонзила его правителю Мори в живот.
Его обожгла страшная боль. Он издал сдавленный писк. Кровь толчками лилась из раны, булькала в горле, забрызгивая Рэйко. Она смеялась над его страданиями, нанося удар за ударом. Ее прекрасное, искаженное безумием лицо стояло перед ним, когда он постепенно погружался в темноту. Она схватила его гениталии и приставила к ним клинок.
Дикая, беспомощная ярость шевельнулась в душе правителя Мори.
– Это тебе с рук не сойдет, – только и смог шепнуть он.
– Еще как сойдет! – Ее голос вибрировал и прерывался болезненным пульсированием ран. – Я замужем за канцлером Сано. Он непобедим. Никто не смеет тронуть его. Или меня.
Клинок полоснул по плоти.
Медиум издала страшный крик. Все находившиеся в помещении для приемов сёгуна вздрогнули. Детское лицо госпожи Нёго исказилось, словно от боли, которую чувствовал правитель Мори, когда кромсали его тело. Ее тело билось в конвульсиях; голова моталась из стороны в сторону. Она пучилась в пространство белками глаз. От крика изо рта у нее летела слюна. Сано начал было протестовать, что он пытался делать многократно во время сеанса, слушая эту возмутительную ложь о Рэйко и себе. Однако сёгун махнул рукой, в очередной раз заставляя Сано молчать.
– О дух правителя Мори, – сказал сёгун, – что было дальше?
Госпожа Нёго дернулась, застонала и закашлялась. Начальник полиции Хосина и капитан Таран смотрели на нее и на Сано, не скрывая торжества. Хирата, как и Сано, был обескуражен происходящим и полон плохих предчувствий. Правитель Мацудаира не отводил от них зловещего, мрачного взгляда. Конвульсии медиума пошли на спад; наконец она осела на полу.
– Я чувствовал, как мое сердце выкачивает из меня кровь. – Низкий мужской голос теперь был слабым и печальным. – Я чувствовал, как убывают мои жизненные силы. Мир перед моими глазами затягивался мраком. – Она дышала медленно, с трудом втягивая в себя воздух. – А потом я умер.
– А что делала госпожа Рэйко? – взволнованно спросил сёгун.
– Я не видел. – Голос становился тише. – Мой дух улетал в пространство космоса. Больше я ничего не могу вам рассказать.
– Она, э-э, выходит из транса, – сказал сёгун.
Глаза Нёго были закрыты; лицо стало безмятежным. Она пошевелилась, мигнула и потянулась, словно пробуждаясь от короткого сна. Ее невинный озадаченный взгляд пробежался по лицам людей, пристально смотревших на нее.
– Что случилось? – Казалось, она все забыла. – Я что-то говорила?
– Да, конечно, – мрачно бросил правитель Мацудаира.
– Вы все проделали очень хорошо, – сказал ей сёгун. – Можете идти.
– Одну минуту, – сказал Сано, когда она поднялась. Несмотря на то что сеанс производил впечатление, он не верил, что через нее говорил дух правителя Мори. Он не собирался отпускать ее, пока не докажет, что это мошенничество.
Нёго заколебалась; она смотрела на сёгуна.
И тут вмешался начальник полиции Хосина:
– Ваше превосходительство, мы уже закончили с этой девицей. Нам нужно обсудить информацию, которую она нам дала. Пусть она идет.
Сано сомневался, что Хосина хоть на малую толику больше, чем он, верит в то, что медиум настоящий. Но Хосина был явно заинтересован в том, чтобы заставить всех поверить ей.
– Ваше превосходительство, весь этот сеанс был сплошной мистификацией, – заявил Сано. – Не было ничего из того, о чем вещала Нёго. И слышали мы вовсе не голос духа правителя Мори. Это она притворялась им.
– Нет, вы ошибаетесь, – отозвался сёгун. – Она настоящий медиум. Я много раз, э-э, общался через нее с моими предками. – Его слабое лицо упрямо затвердело. – Я верю, что все сказанное ею является абсолютной правдой. Вам должно быть стыдно за то, что вы пытаетесь усомниться в ней!
У Сано упало сердце. Его протест обернулся против него. Он разгневал сёгуна, чего никак не мог себе позволить. Хосина сиял от злорадного удовлетворения.
– Вы свободны, – обратился сёгун к госпоже Нёго. Когда за ней закрылась дверь, он объявил: – Что ж, теперь мы знаем, как умер правитель Мори и кто его убил.
Едва Сано открыл рот, чтобы защитить себя и Рэйко от нелепых обвинений, а Хосина приготовился ему перечить, как сёгун опередил их:
– Но я совсем не могу понять почему, – проговорил он и повернулся к Мацудаире: – Что там говорилось о какой-то войне? Чего ради кому-то плести интриги, чтобы свергнуть вас? С чего это правитель Мори решил, будто вы правите Японией?
Воздух в комнате грозно сгустился. Никто не шевелился. Наконец сёгун собрался выяснить, что происходит, подумал Сано. Все напряженно ждали ответа Мацудаиры.
– Не знаю, досточтимый кузен, – ровным голосом проговорил он. – Правитель Мори ошибался в той части своего рассказа, которая касалась меня.
– А-а… – кивнул сёгун, словно предпочитая это простое объяснение более сложному, правдивому и тревожному.
– Тогда он мог ошибаться и в том, что касается моей жены и меня! – не утерпел заметить Сано.
– Может, так. – Правитель Мацудаира остановил на Сано враждебный взгляд. – А может, и нет.
Сано понимал, что даже если правитель Мацудаира заподозрил медиума в мошенничестве, он чувствовал такую неуверенность, что был готов не верить и ему.
– Это означает не только то, что госпожа Рэйко убила правителя Мори, но и то, что канцлер Сано замышляет отнять у меня страну? – На лице сёгуна отразился ужас.
До сеанса Сано думал, что ситуация уже не может быть хуже; но сейчас уже это убийство приписывают ему и Рэйко.
– Нет, ваше превосходительство, – сказал он тихо, вкладывая в голос всю искренность, – ибо она не убивала, а я не вынашиваю никаких замыслов.
– Он лжет, – торопливо бросил Хосина. – Он стремится захватить власть и послал жену, чтобы она выполнила вместо него грязную работу.
– За последние годы канцлер Сано собрал огромную личную армию, – сказал Тораи. – Для чего же, если не свергнуть вас, ваше превосходительство?
Сёгун посмотрел на Сано со страхом и отвращением:
– Я-то думал, вы мне друг… Как вы могли так предать меня?
– Я не предавал, – стоял на своем Сано. – Я держу солдат для поддержания порядка и чтобы помочь в организации вашего управления.
Вынужденный все больше уходить в оборону, он предпринял контратаку против Хосины:
– Всего несколько минут назад все были готовы поверить тому, что об убийстве рассказала госпожа Мори. Теперь вы уцепились за версию медиума, которая полностью противоречит первой версии. Как это можно объяснить?
Хосина усмехнулся:
– Версия медиума мне больше по душе.
То, что в ней обвиняется Сано, как нельзя лучше отвечало интересам возни, которую Хосина затеял против него.
– Но улик, которые подтверждали бы ее, нет! – сказал Сано.
– Есть, – с угрюмым удовольствием проговорил правитель Мацудаира. – Ее описание правителя Мори полностью подходит человеку, которого я знал – робкая, слабая душонка.
– Вы могли знать правителя Мори, но вы ведь не присутствовали во время убийства, – напомнил ему Сано. – Вы не можете удостоверить самую важную часть версии медиума.
– Тогда ладно, – сказал сёгун, которому хотелось думать, что Сано не предавал его, а сам он не был доверчивым дурачком.
– В версии медиума достаточно правды, чтобы мы задумались о верности канцлера Сано, – заявил правитель Мацудаира. – Мы не можем допустить даже малейшей возможности того, что он планирует свергнуть вас. Власть Токугавы держится девяносто пять лет именно благодаря тому, что он немедля подавляет любую потенциальную угрозу. Я бы вам рекомендовал предать канцлера Сано и его жену смерти.
– Согласен, – кивнул Хосина.
Капитан Тораи тоже кивнул. Хирата начал протестовать в защиту Сано. Сёгун махнул рукой, заставляя его замолчать:
– Хорошо! Думаю, что у меня, э-э, нет выбора. Канцлер Сано, я, таким образом, приговариваю вас и вашу жену к смерти путем, э-э, отрубания головы. – Он повернулся к стражникам: – Возьмите его и госпожу Рэйко.
Стражники двинулись к Сано. Торжествующие улыбки озарили лица Хосины и Тораи. Правитель Мацудаира согласно качнул головой, довольный тем, что уничтожил соперника. Хирата вскочил на ноги.
– Вы не можете этого сделать! – крикнул он, встав между Сано и стражниками. – Я не позволю!
– Сядьте! – приказал правитель Мацудаира.
Сано не так испугался смерти, как его разозлила несправедливость. Три года он трудится, чтобы режим Токугавы продолжал работать, чтобы не допустить мятежей! А до того он в течение многих лет рисковал жизнью, отлавливая преступников! В соответствии с самурайским кодексом чести его господа были ничем не обязаны ему за службу; но и он не заслуживал того, чтобы быть убитым по таким совершенно безосновательным обвинениям! Сано встал, его душило негодование. Он оттолкнул Хирату в сторону.
– Ладно, – крикнул Сано, – берите меня! – Он расставил руки. Когда стражники схватили его, он обратил свою ярость на сёгуна; – Казните меня, если вам так хочется! Я готов умереть ради вашего удовольствия. Только вот кто вам поможет управляться с государственными делами, когда меня не станет?
– О боги! Я об этом не подумал… – Перспектива самому руководить государством сёгуна явно испугала.
– Я помогу, – сказал Хосина. Он буквально сглатывал слюну; пост канцлера был от него на расстоянии вытянутой руки.
Сано повернулся к правителю Мацудаире:
– Кто бы ни убил правителя Мори, он все еще там, свободен как птица. Вы уверены, что он не убьет еще кого-нибудь? Что, если смерть правителя Мори была лишь первой в целой череде будущих смертей? Вы можете рисковать тем, чтобы заполучить очередную волну террора?
Дух убийцы, прозванного Призраком, казалось, отравил общую атмосферу. В глазах правителя Мацудаиры мелькнула нерешительность. К счастью, Сано достаточно хорошо знал правителя Мацудаиру и сёгуна, чтобы уметь играть на их страхах.
– История может повториться, – сказал он. – Я поймал вам Призрака. Когда меня не будет, кто поймает вам очередного предателя?
Он полоснул презрительным взглядом по Хосине:
– Уж точно не вы! Вспомните, как вы позволили Призраку убить пятерых, прежде чем я остановил его. – Хосина и Тораи поедали его глазами. Сано снова повернулся к Мацудаире и сёгуну: – Если смерть правителя Мори является частью заговора по захвату власти, то, кто бы ни был ответствен за это, он не остановится после того, как я умру, да еще посмеется над вами за наказание не того человека. – Он закончил со страстью, в которую вложил всю свою злость и волю к жизни: – Мое убийство станет нелепой расточительностью. Я нужен вам живой, чтобы выяснить правду о смерти правителя Мори и защитить режим.
Снова повисла тишина. Хосина открыл было рот, чтобы заговорить, правитель Мацудаира взглядом заставил его молчать. Сёгун пытался сообразить, что же такое сказал Сано. Сано стоял между двумя стражниками. И тут правитель Мацудаира выдохнул, уступая.
– Хорошо, – нехотя проговорил он. – Ваше превосходительство, мы должны сохранить канцлеру Сано жизнь, чтобы он мог помочь нам докопаться до дна всей этой истории.
Сёгун кивнул, он был счастлив, что за него приняли решение. Правитель Мацудаира жестом приказал стражникам отпустить Сано. Даже когда они повиновались, Сано ощущал не столько облегчение, сколько то, что балансирует на узкой полоске между свободой и погребальным костром.
– Если вы простите меня, я бы продолжил расследование убийства, – сказал он.
– Но канцлер Сано и его жена под подозрением! – выпалил Хосина. – Ему нельзя доверять расследование!
Правитель Мацудаира бросил на Хосину изучающий враждебный взгляд:
– Все под подозрением… Подумайте вот о чем: я заметил что личная армия канцлера Сано не единственная, которая растет в числе. Сколько у вас сейчас солдат в подчинении? И каковы ваши аппетиты?
Хосина съежился. Недоверие правителя Мацудаиры теперь обратилось и на него.
– Но не забывайте, что госпожу Рэйко поймали на месте преступления, – запальчиво воскликнул капитан Тораи. – Независимо от того, что говорит канцлер Сано, скорее всего она является убийцей. Мы не можем ее отпустить просто так, словно ничего не было.
– Я буду содержать ее под стражей дома, – быстро проговорил Сано.
– Отлично! – сказал сёгун, прежде чем правитель Мацудаира успел открыть рот. – Идите. Вы свободны.
Сано поклонился:
– Спасибо, ваше превосходительство.
– Но если вы не поймаете убийцу или я установлю, что вы и ваша жена виновны, то, будьте уверены, я не выкажу милосердия, – предупредил Сано Мацудаира. И посмотрел на Хирату: – Вас это тоже касается.
Выходя из комнаты, Сано и Хирата прошли мимо Хосины.
– Удачи, канцлер Сано! Кстати, насколько я понимаю, госпожа Рэйко беременна. Ужасно плохо, что когда вас обоих казнят, младенец тоже умрет, – тихо проговорил тот.
Вместе с Хиратой и сыщиками Сано вернулся домой. Был теплый, облачный, унылый вечер. Дым от кухонных очагов поднимался над замком Эдо, пропахшим продуктами гниения и переполненными сточными канавами. Воздух набухал тишиной и давлением, грозя очередным ливнем. Сано принял молчаливые, уважительные поклоны от охранников, стоявших в воротах, – плохие известия разносятся быстро.
Рэйко встретила его в дверях особняка.
– Что случилось? – Ее лицо было бледным, тусклым и напряженным.
– Рад сообщить, что за убийство тебя не арестуют, – сказал Сано, когда они с Хиратой снимали в прихожей обувь и мечи.
Рэйко, казалось, на мгновение успокоилась – пока не прочла по лицу Сано, что это еще не вся история и в ее продолжении нет ничего хорошего.
– Но?..
– Давай сядем, – предложил Сано.
Она позволила Сано и Хирате проводить ее в личные покои. Отягощенная страхом и своим животом, ступала она грузно. Когда они уселись, Сано подумал, что она еще никогда не выглядела такой маленькой и беззащитной.
– Сёгун согласился, чтобы ты оставалась дома под арестом, вместо того чтобы отправиться в тюрьму. – Сано очень хотелось уберечь ее от самых плохих известий, но скрывать их от нее он не мог. – Правитель Мацудаира и начальник полиции Хосина именно тебя склонны считать виновной в убийстве.
– Но я не убивала! Как им такое могло прийти в голову? – в ужасе воскликнула Рэйко. – Разве ты им не рассказал, что произошло на самом деле?
– Я передал им твой рассказ, но, к сожалению, имеются другие, отличные от твоей, версии событий.
Когда Сано рассказывал версию госпожи Мори, Рэйко сидела сжавшись, округлив глаза и прикрыв руками рот. Она, не веря своим ушам, качала головой, пока он не закончил. Потом она опустила руки и сжала кулаки.
– Госпожа Мори лжет! – Злость вытеснила из нее весь страх. – Я даже не была знакома с правителем Мори! – Ее безумные глаза шарили по лицу Сано. – Ты, конечно же, веришь не ей, а мне. Не можешь же ты думать, что я?..
– Конечно, нет. – Однако годы, проведенные им в сыскной работе, заставляли его оставаться объективным, не торопиться с окончательным суждением, пока у него в руках не будет достаточного количества свидетельств, как в ходе любого другого дела.
Должно быть, Рэйко почувствовала эту его сдержанность, ибо ее взгляд наполнился болью, словно кристалл трещинками.
– Госпожа Мори не могла видеть, что я проделывала все эти вещи с ее мужем, потому что я их не проделывала. Сегодня утром я рассказала тебе правду. – Рэйко положила руки на живот. – Это твой ребенок, – со страстью в голосе воскликнула она.
Над этой темой Сано старался не думать. Его беспокоило то обстоятельство, что укоренившаяся привычка сомневаться в правдивости подозреваемых в преступлении не ушла хотя бы уже потому, что на этот раз на этом месте оказалась его жена. Хуже того, его не покидало ощущение, что Рэйко рассказала ему не все.
– Ты можешь назвать хоть одну причину, зачем госпоже Мори нужно выставить тебя виновной? – спросил он.
– Нет. Я полагала, она считает меня своей подругой. – И вдруг ее лицо переменилось от неожиданной мысли. – Если только она не обнаружила, что я веду следствие по делу о похищении и убийстве ее мужем мальчиков! Но я не понимаю, как она могла узнать…
– Она могла узнать о твоих частных расследованиях и решить, что твои действия в любом случае для нее опасны, – проговорил Сано.
Рэйко удрученно кивнула.
– Несмотря на все добро, которое принесли мои расследования, я жалею, что взялась за эту работу. Мне очень жаль, что я ими занималась.
– Мне тоже, – признался Сано, – но слишком поздно раскаиваться в содеянном.
– Помимо госпожи Мори, у нас есть и другие проблемы. – Голос Хираты прозвучал так, словно ему не хотелось говорить, но при этом он желал избавить Сано от необходимости опять рассказывать о плохих вестях. – Она не единственный свидетель, который дал показания против вас.
– Мне жаль говорить… Но теперь в беде не только ты одна. – И Сано поведал о спиритическом сеансе.
Рэйко отреагировала взрывом смеха на грани истерики:
– Но это даже большая ложь, чем рассказ госпожи Мори! Ты же знаешь, что никогда не посылал меня вербовать правителя Мори на участие в тайной кампании по захвату власти в стране или наказывать его за попытку сорвать твои планы! Эта медиум – мошенница! Ты же не интригуешь против правителя Мацудаиры?
Однако когда она произносила последнюю фразу, Сано уловил в ее голосе нотку неуверенности; в ее глазах он увидел вопрос. Он понял, что теперь уже у Рэйко закрались подозрения в отношении его. Ее сыскной опыт сделал ее не менее осмотрительной, чем его. И если он не знал, чем она занимается, когда он отсутствует, то и она не знала, чем занят он.
– Конечно, нет, – сказал Сано, расстроенный тем, что сегодняшние события пошатнули их взаимное доверие друг к другу.
– Мы знаем, что вы верны сёгуну, – проговорил Хирата.
Но даже несмотря на то что он вступился за Сано, на его лице читалось сомнение. Сано еще больше встревожило то, что и Хирата теперь не полностью ему верит. Их пути столь надолго разошлись, что Хирата подозревает, будто он изменился в худшую сторону.
– Нам лучше верить друг другу, – мрачно пробормотал Сано, – ведь если не будет доверия между нами, то с какой стати кто-то еще поверит в то, что мы говорим правду?
Они избегали встречаться глазами. И каждый досадовал, что дело об этом убийстве вбило между ними клин – и именно в то время, когда им больше всего нужна была сила единства.
– Начальник полиции Хосина вовсю старался убедить правителя Мацудаиру и сёгуна в том, что мы лжем, – обратился Хирата к Рэйко. – И пока те склоняются к тому, чтобы принять его домыслы за чистую монету.
– Что будем делать? – Взгляд Рэйко переместился с Хираты на Сано.
– Мне удалось убедить правителя Мацудаиру и сёгуна дать мне дорасследовать это убийство, – сказал Сано. – Это в нашу пользу. Но единственная вещь, способная нас спасти, – это правда. Мы должны сосредоточиться на том, чтобы понять, что случилось на самом деле.
Хирата вздохнул.
– На самом деле произошло вот что; госпожу Рэйко подставили таким образом, чтобы она выглядела убийцей правителя Мори, со мной обстряпали так, чтобы я ее обнаружил, а вас поставили в такое положение, чтобы вас можно было выставить изменником.
Сано кивнул: если не для его начальников, то для него это выглядело именно так.
– Кто мог все это организовать? – спросила Рэйко.
– На подозрении Хосина. Но он всего лишь один из многих, кто был бы не против меня свалить. – Сано понимал опасность сосредоточения на одном подозреваемом, как бы ни соблазнительно это выглядело. – И хоть мне кажется, что я главная мишень заговора, возможно, это не так. Нет ли у тебя врагов, которые хотели бы изрядно тебе насолить?
Рэйко подумала:
– Возможно.
– Хорошо, попробуй вспомнить какие-нибудь имена, – попросил Сано.
– У меня будет на это много времени. Мне же теперь придется безвылазно сидеть дома, – ответила Рэйко. – Хотелось бы сделать что-то большее, чтобы помочь тебе спасти нас всех.
– Быть может, ты и сможешь, – проговорил Сано. – Ты больше ничего не вспомнила из того, что произошло прошлой ночью в имении Мори? Что-то, чего ты не рассказывала мне сегодня утром?
– Нет. Я целый день прокручиваю в голове все это, но ничего больше вспомнить не могу.
– Если позже ты что-то вспомнишь, обязательно расскажи мне. – Сано постарался забыть о том, что подозреваемые часто скрывают информацию, которая способна повредить им. Он старался положиться на свою веру в жену, а не на опыт, который показал ему худшие стороны человеческой натуры. – Давай-ка начнем следствие, – сказал он Хирате.
– Что я должен делать в первую очередь? – спросил Хирата.
– Искать свидетелей и улики, подтверждающие, что все произошло так, как рассказала моя жена. – «Может, Хирата обнаружит что-то, пропущенное ею».
– Я пошел.
– Прежде чем покинуть замок, пошли кого-нибудь проверить алиби Эндзю. – У Сано было смутное подозрение в отношении этого странного молодого человека. – Я займусь опровержением показаний против нас. Думаю начать с нашей новой подруги, медиума.
Едва Хирата ушел, Рэйко вскочила на ноги.
– Не могу поверить, что все это происходит! – Она заходила по комнате, как по клетке. – И все ухудшается с каждой минутой!
– Не мучь себя. Мы должны сохранять спокойствие. – Однако Сано, как и его жена, чувствовал смятение и тревогу.
– Сохранять спокойствие? – Рэйко во все глаза уставилась на него. – Как я могу оставаться спокойной, когда мы оба идем на плаху за убийство и измену? – Она заломила руки, мечась по комнате. – Если они убьют меня, то убьют и младенца!
Эта мысль привела Сано в ужас. Он вспомнил напутствие Хосины.
– Хандра не поможет, – все же сказал он. Затем встал, обнял жену и прижал ее к себе. – У нас мало времени, тем более что Хосина подталкивает Мацудаиру и сёгуна к тому, чтобы обвинить нас. Нам нельзя впустую тратить силы или позволять отчаянию сбивать нас с пути.
– Да. Ты прав. – Рэйко сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.
Сано чувствовал, как она дрожит. Но она отодвинулась от него.
– Теперь иди, – сказала она.
– С тобой все будет в порядке?
– Да, – смело выдохнула она.
– Мы все преодолеем. – Сано произнес это с уверенностью, которой не ощущал.
Взволнованный взгляд жены задержался на нем.
– Ты скоро вернешься, чтобы рассказать мне, что происходит?
– Да, – ответил Сано. – Не тревожься.
В океане, на острове Хатидзо, далеко от юго-восточного побережья Японии, находилось поселение для преступников. Полная луна, напоминавшая выбеленный череп, плыла в ночном небе над двумя высокими островерхими вулканами, поднимавшимися над крошечным островком. Крутые склоны, поросшие густой субтропической растительностью, спускались к побережью, где непрекращающийся ветер гнал волны на усыпанный камнями берег. Вдоль одной из бухточек вытянулась деревня, состоящая из деревянных хижин с соломенными крышами и садиками и окруженная пальмами, ветрозащитной стеной, сложенной из камней, и высокой травой, которой зарос дикорастущий виноградник. Поблизости, на горке, обращенной к морю, примостился небольшой замок. Его оштукатуренные стены белели в лунном свете. Знамя Токугавы с гербом в виде трилистника шток-розы трепетало на наблюдательной башне.
В этом замке бывший канцлер Янагисава наслаждался приемом, устроенным губернатором острова. Музыканты играли для гостей на флейте, барабане и самисэне. Женщины разносили вино и свежевыловленные морские деликатесы. Угольные жаровни и ярко горящие лампы согревали прохладную ночь. Разговоры и смех заглушали воющий ветер.
– Признателен за ваше гостеприимство, – сказал Янагисава, поднимая чашечку с сакэ.
– Принимать вас для меня честь. – Губернатор, средних лет самурай, почти всю жизнь присматривал за ссыльными на Хатидзо. Он очень гордился дружбой с Янагисавой, который некогда был первым после сёгуна человеком. – Надеюсь, закуски не слишком бедны по сравнению с тем, что вы имели в Эдо.
– Они великолепны. – Янагисаве нравилась свежая, простая островная еда, но сидеть на ней вечно было не в его планах.
Губернатор, довольный комплиментом Янагисавы, улыбнулся:
– Правитель Мацудаира шлет на остров все новых изгнанников, и еды здесь не хватает. Но я оставил все лучшее для вас и ваших людей. – Он сделал знак одной из женщин, чтобы та подлила вина вассалам Янагисавы, которые шутили с чиновниками-островитянами.
Хотя Янагисава был таким же заключенным, как и все остальные изгнанные правителем Мацудаирой враги и преступники, сосланные сюда за измену, контрабанду, разбой или убийство, он пользовался особым к себе отношением. Местные чиновники благоговели перед ним, так как он был самой важной персоной, какую когда-либо к ним присылали. Он держался очаровательно и величественно; его обходительность завоевала их сердца. Они соперничали между собой за то, чтобы считаться его лучшим другом. Он привнес некий интерес в тихую, примитивную жизнь Хатидзо. В скором времени он почувствовал себя на острове совершенно свободно. Большинство женщин из числа местных и ссыльных, а также многие мужчины состояли с ним в любовной связи. Янагисава и его люди постепенно прибирали к рукам управление островом.
Все шло именно так, как Янагисава запланировал, покидая материк.
Дочь губернатора, пятнадцатилетняя Эмико, стояла на коленях рядом с ним, держа блюдо с сырыми устрицами. Гибкая и красивая, она обольстительно улыбнулась Янагисаве.
– Пожалуйста, отведайте, – предложила она. – Вы знаете, они возбуждают страсть.
– Пожалуй. Я не против отведать. – Янагисава улыбался ей глазами, когда она скармливала ему устриц.
Губернатор казался скорее довольным, чем встревоженным тем, какие вольности Янагисава позволяет себе с его дочерью, и тем, что Эмико стала его любовницей. Янагисава в последнее время намекал, что скоро вернется в Эдо и займет прежнее место самого могущественного политика режима. Островитяне-чиновники верили ему, даже несмотря на то что он был приговорен к вечной ссылке. Ожидая, что в скором времени он будет в состоянии раздавать милости вроде назначений в более престижные места, они с еще большим рвением старались угодить ему. Они практически бросали своих женщин к его ногам.
Он был склонен в полной мере пользоваться их щедростью.
Эмико подлила вина губернатору и чиновникам. Вскоре их веки отяжелели; они принялись зевать. Один за другим они начали впадать в глубокий, сопровождающийся храпом сон. Единственными гостями, которые по-прежнему бодрствовали, были Янагисава и десятеро его людей. Он отпустил прислуживавших женщин. Осталась одна Эмико.
– Я все сделала хорошо? – с надеждой спросила она.
– Очень даже хорошо, – ответил Янагисава.
Сонное зелье, которое он тайком вывез с материка, а Эмико по его сигналу добавила в вино, сделало свою работу. Чиновники проспят много часов, но времени терять было нельзя.
– Поспешим, – сказал он, выводя своих людей из помещения. – Я ждал три года, чтобы выбраться с этого треклятого острова. Давайте сделаем так, чтобы оказаться как можно дальше от него, пока кто-нибудь нас не хватился.
Эмико побежала за ними;
– Подождите! Вы обещали, что возьмете меня с собой, если я помогу вам!
Янагисаве она больше была не нужна. Он не планировал брать с собой ни ее, ни жену с семьей; они будут лишь путаться под ногами. Но на споры у него не было времени.
– Хорошо, пошли!
Оказавшись на улице, они двинулись вниз по вырубленным в скале ступеням. Ветер трепал их одежду. Луна освещала им путь между валунами на склоне горы. Внизу ревел океан; волны вздымали барашки белой пены. Сердце Янагисавы колотилось от решимости и возбуждения. Нынешняя ночь знаменовала первый шаг к восстановлению его власти.
Они ступили на деревянный настил, спускавшийся от деревни к береговой черте, миновали рыбацкие лодчонки, привязанные на ночь. В конце настила начинался причал. К нему были пришвартованы большие по размеру суда. Одним из них был корабль, который пришел к острову с материка восемь дней назад и привез на Хатидзо очередную партию ссыльных. Это было неуклюжее деревянное корыто с единственной мачтой, квадратным парусом и мелкой посадкой. Команда ожидала хорошей погоды и планировала назавтра отправиться в обратный путь. Корабль был загружен провизией и готов к побегу, который запланировал Янагисава.
Двое из его людей поспешили на корабль и спустили с него сходню. Остальные подобрали топоры, спрятанные под причалом. Они разбежались по большим рыбацким лодкам, влезли в них и принялись прорубать в днищах дыры. Янагисаве было нужно, чтобы чиновники были изолированы на острове до прихода следующего корабля, который ожидался лишь осенью. Он не хотел, чтобы кто-то его преследовал или чтобы о его побеге доложили правителю Мацудаире, прежде чем он приведет свои планы в действие.
Когда лодки затонули, он, Эмико и его люди поспешно взобрались на корабль. Его люди втащили сходню на борт. Когда он отбирал вассалов, которые должны были отправиться с ним в ссылку, он специально отобрал четырех опытных моряков. Теперь они отдали швартовы и принялись работать рулем и парусом, ведя корабль через коварные течения, опоясывающие остров.
Янагисава вместе с Эмико стоял на палубе на носу корабля. Она щебетала об удивительных вещах, которые они будут делать на материке. Он смотрел на простиравшееся перед ними море, которое переливалось лунным серебром. Его обдала струя холодных соленых брызг. Упрямо став против ветра, он радостно засмеялся.
– Я говорил, что вернусь! – крикнул он в сторону Эдо, лежащего где-то вдали. – Вот я и иду!
Прошло двенадцать дней. Корабль из-за штиля двигался вперед медленно. Янагисаве не терпелось добраться до места.
– Сколько еще до земли? – спрашивал он капитана.
– К завтрашнему дню берег будет в пределах видимости.
Но в ту ночь разразился шторм. Море скрыла завеса дождя. Молнии разрывали небеса; громыхал гром. Порывистый ветер хлестал корабль, который безжалостно швыряло на волнах высотой с его мачту. Моряки выбивались из сил, чтобы удерживать корабль на курсе, пассажиры сгрудились в каюте. Предметы мебели и багаж ездили по полу. Когда корабль поднимало на волне, Эмико вцеплялась в Янагисаву.
– Мы погибнем! – причитала она.
– Нет, не погибнем! Замолчи! – После всей работы над грандиозными планами Янагисава не собирался позволить плохой погоде остановить его.
Внезапно сильный удар сотряс корпус посудины. Эмико запричитала громче, всех швырнуло к стене. Янагисава подумал, что это, должно быть, молния ударила в палубу. Один из матросов протиснулся в дверь. Он был мокрым до нитки, вода плескалась у его колен.
– Мы налетели на риф! Мы тонем! – прокричал он. Вода хлынула в каюту. – Уходите с корабля! Садитесь в спасательные лодки!
Янагисава бросился прочь первым. На затопленной палубе плавали бочки и разное корабельное имущество. Матросы торопливо отвязывали две маленькие деревянные лодки. Дождь хлестал по лицу, ослепляя Янагисаву. Он яростно ругался. Этого не могло случиться! Как смеет природа вмешиваться в его планы!
Гигантская волна подняла корабль к самым небесам. Янагисаве показалось, что какое-то чудовище всплыло из глубин и подняло его в руке. Затем корабль, опрокидываясь, стал падать вниз. Вопль Янагисавы смешался с воплями других, перекрывавшими гул и грохот ненастья.
А потом было море. Холодная тяжелая чернота проглатывала Янагисаву, набрасывалась на него водоворотами. Он бился, пытаясь поднять голову над соленой водой, от которой резало глаза и которая заполняла ему нос и рот. Наконец ему удалось вынырнуть. Он вдохнул воздуха, который из-за ливня мало чем отличался от бурлящей стихии. Молнии освещали небо и воду своими ослепительно-белыми зигзагами. Янагисава увидел поблизости полузатонувший корабль. Среди обломков мелькали головы людей. До него долетел крик Эмико. К нему подплыл обломок доски. Он подтянул его к себе и крепко вцепился в него.
Шторм продолжался всю ночь. Когда наступил рассвет и море успокоилось, Янагисава все еще цеплялся за свою доску. Изможденный, измученный и наполовину задохнувшийся, он втянул себя на нее и осмотрелся. Это был новый день, и ему довелось увидеть его. Небо затягивали тучи, водная поверхность напоминала измятую сталь. Корабля нигде не было видно, как и никого из его спутников. До Янагисавы не доносилось никаких звуков, кроме гудения волн и ветра. Он был один в огромном и страшном мире.
Ему бы поплыть к берегу, но как определить куда? Янагисава не знал, как долго он пробыл в воде. Он ослаб от жажды, сознание его стало меркнуть, он потерял счет времени. Когда наступал день, солнце начинало нещадно жечь, и его кожа покрывалась волдырями. Ночью его колотило от холода. Голод пожирал его внутренности. Он был беспомощен, его глаза были закрыты, а волны несли его к стране мертвых. Только воля поддерживала в нем жизнь.
Находясь в полубессознательном состоянии, он уловил ритмичный шлепающий звук. Послышались голоса. Янагисава открыл глаза. Солнце и голубое небо ослепили его. Он увидел лодку, которая спешила к нему. Это была рыбацкая лодка, в которой сидели два простолюдина. За ними вдалеке виднелась земля. Должно быть, его принесло сюда приливом.
Лодка подошла ближе. Рыбаки втащили Янагисаву на борт. Когда они гребли к берегу, ему едва хватало сознания, чтобы чувствовать благодарность за спасение.
Они принесли его в деревню и поместили в какой-то хижине. Их женщины обмывали его водой и накладывали на обожженные места целебный бальзам. Янагисаву трясло в лихорадке. Его посещали бредовые кошмары о морских монстрах, об обжигающем пламени и сражающихся армиях. Женщины вливали ему в рот горький настой из трав. Постепенно лихорадка отступила. В одно прекрасное утро он проснулся с ясной головой. Он лежал на матрасе в комнате, заваленной рыбацкими сетями, кадками и кухонной утварью. На улице кричали чайки. Янагисава увидел старуху, которая стояла на коленях перед очагом.
– Где я? – спросил он; его голос был едва слышен.
Женщина повернулась; от улыбки морщины на ее лице стали еще глубже.
– Хорошо, что вы очнулись. Это деревня Мацузаки.
Это полуостров Изу, кусочек земли, отходящий от южного побережья, вспомнил Янагисава.
– Как давно я здесь?
– Семь дней.
Янагисаву обеспокоило, что прошло так много драгоценного времени.
– Спасибо, что спасли мне жизнь. Теперь мне нужно идти.
Он откинул одеяло и попытался сесть, но мышцы его были слишком слабы.
– Вам следует подождать, пока не окрепнете, – сказала старуха.
Она щедро кормила его вареной рыбой, и день за днем к нему возвращалось здоровье. Сельчане спрашивали, откуда он, кто он такой. Он притворялся, что не помнит, что потерял память. Он не хотел, чтобы власти узнали, что вернулся самый знатный изгнанник. Вечерами, с наступлением темноты, он гулял по берегу, тренируя мускулы. И опасался, как бы не наткнуться на шпионов правителя Мацудаиры. Он дал своей макушке и лицу зарасти волосами. Через месяц Янагисава был уже в своей обычной физической форме, но никто из тех, кого он знал, не смог бы узнать его. Одетый в старье, подаренное ему рыбаками, он ничем не отличался от них.
Все, что у него оставалось от прежнего богатства, это несколько золотых монет, которые ему передали вскоре после того, как его арестовал правитель Мацудаира. Янагисава тайком захватил их с собой на Хатидзо и носил зашитыми в полу халата. Он дал сельчанам одну монету – за доброту и небольшое количество пищи в дорогу. Остальные оставил про запас. Деревню он покинул в третьем месяце и пустился в медленное, трудное путешествие пешком через полуостров Изу, затем вдоль главного тракта, ведущего на восток, к Эдо.
Как Янагисава скучал по поездкам верхом! Другие путники принимали его за нищего, что было правдой. У него кончилась еда, и он кормился либо их милостыней, либо объедками, которые находил в кучах мусора у постоялых дворов. Чтобы он докатился до ковыряния в отбросах, как бродячий пес?! Когда он уставал, то спал в лесу. Правитель Мацудаира за это заплатит!
Почти через месяц Янагисава добрался до одного храма к северу от Тоцука, что в дне пути от столицы. Солнце уже село, монахи удалились почивать, и пышные весной храмовые сады были безлюдны. На скатах крыш ворковали голуби. Янагисава прошел к резиденции настоятеля, вилле, окруженной цветущими вишнями, и постучал в дверь. Настоятель впустил его.
– Удивлены? – спросил Янагисава, набросившись, словно голодный волк, на рис, овощной суп и чай.
– Не особенно, – ответил настоятель. – Сильные выживают. – Это был человек неопределенного возраста, одетый в оранжевый халат и парчовую накидку. Его бритая голова была круглой и блестящей, как жемчужина. – Чем могу помочь?
Янагисава выстроил этот храм и поддерживал обитавшую здесь секту в течение десяти лет. Настоятель был его должником.
– Прежде всего мне нужна ванна, кое-какая чистая одежда и место, где можно остановиться.
Настоятель кивнул.
– Можете жить в гостевом домике, сколько вам будет угодно.
– Еще мне нужны новости, – потребовал Янагисава. – Какова ситуация в Эдо?
– Если в двух словах, – откликнулся настоятель, – правитель Мацудаире все еще на своем месте. А Сано Исиро занял вашу должность.
Это плохо. Но Янагисава намерен все изменить.
– Не будете так любезны, чтобы отослать от меня записку в Эдо?
– Конечно. – Настоятель оглядел Янагисаву. – Нужно что-то сделать с вашей внешностью. Это хорошая маскировка, но вы похожи на бродягу.
Янагисава согласился.
– У меня есть идея о еще лучшей маскировке.
На следующее утро Янагисава выбрил лицо и голову. Надел оранжевый халат и улыбнулся своему отражению в зеркале. Вылитый монах. Затем он позволил себе расслабиться в ожидании, когда его записка доберется до замка Эдо и придет ответ. На четвертый день пребывания в храме он прогуливался в саду, когда к нему подошли три самурая. Один из них был симпатичным молодым человеком, двое других – старыми ворчунами.
– Простите, ваше досточтимое святейшество, – сказал молодой человек, – я получил записку, в которой говорится, что если я заинтересован в важной информации о моем отце, то должен прийти сюда.
Он повнимательнее всмотрелся в Янагисаву, и на его лице отразились изумление и недоверие.
– Отец! – вскричал он. – Это вы! Это вы послали мне эту записку?
– Да, Ёритомо. – Во время ссылки он часто думал о сыне, но вплоть до этого момента не знал, что так соскучился по нему. Теперь его сердце было наполнено такой теплотой, такой любовью, что он буквально дрожал, глядя на сына, двадцатичетырехлетнюю копию себя самого.
– О, отец, я так рад, что вы вернулись! – Весь светясь радостью, Ёритомо упал перед отцом на колени и разрыдался.
Слезы щипали и глаза Янагисавы. Он поднял Ёритомо, и они порывисто обнялись.
– У тебя все хорошо, сын мой? – хриплым от нахлынувших чувств голосом спросил он. Он держался на расстоянии вытянутых рук, чтобы лучше разглядеть сына. – Как с тобой обращается сегун?
– У меня все хорошо. Его превосходительство очень добр. – За эти три года Ёритомо стал совсем взрослым, но в нем сохранилась детская невинность. – Я по-прежнему его любимый компаньон.
Ёритомо был больше чем компаньон – он был любовником сёгуна. Сёгун долго состоял в любовной связи с Янагисавой, который использовал свое влияние на сёгуна для того, чтобы контролировать режим. Теперь Ёритомо занимал такое же выгодное положение. Благосклонность сёгуна защитила его, когда правитель Мацудаира нанес Янагисаве поражение. Несмотря на то что правитель Мацудаира сослал семью Янагисавы, Ёритомо по настоянию сёгуна остался при нем в Эдо.
– Я рад слышать, что ты все еще близок к сёгуну, – сказал Янагисава.
Он ощутил еще большее облегчение. Ёритомо олицетворял его второй шанс получить постоянную власть над Японией. В Ёритомо течет кровь Токугавы – от его матери, родственницы сёгуна, – и ходит слух, что он является бесспорным диктатором-наследником. Янагисава сам запустил этот слух. Он собирается претворить его в реальность и однажды править Японией через Ёритомо. И даже несмотря на то что Янагисава собирался использовать Ёритомо, как использовал всех, кого мог, сын был больше чем простое орудие в его руках. Он никогда не заботился ни о ком так, как заботился о Ёритомо. У него было еще трое сыновей, но Ёритомо был не просто его плотью и кровью.
– Я думал, что больше никогда вас не увижу! – воскликнул Ёритомо.
– Мы тоже, – вторили ему старики.
Янагисава повернулся к Като Кинхидэ и Ихаре Эйгоро, членам совета старейшин, высшего правительственного органа Японии, и главным советникам сёгуна. В записке он попросил Ёритомо захватить их с собой. Во время войны они противостояли правителю Мацудаире и поддерживали Янагисаву. Они пережили чистку, пристроившись к Ёритомо, чье влияние на сёгуна защитило их от Мацудаиры. При виде Янагисавы они выглядели ошеломленными, словно он восстал из мертвых, и не особенно обрадованными.
– В чем дело? – спросил Янагисава. – Я думал, вы обрадуетесь моему возвращению.
– Конечно, мы рады, – сказал Ихара. Он был маленький и сгорбленный и внешне напоминал обезьяну. – Это просто от неожиданности.
– Как вам удалось бежать? – спросил Като, у которого было широкое лицо с дубленой кожей, походившее на маску с прорезями для глаз и рта.
– Какая разница? – сказал Янагисава. – Я здесь, чтобы начать новую кампанию против правителя Мацудаиры. – Избавившись от правителя Мацудаиры, он сможет найти способ вернуть благосклонность сёгуна. – Нам нужно выработать планы.
Като обменялся с Ихарой взглядами.
– Сейчас неподходящее время для такой кампании, – медленно проговорил он.
– Почему же? – спросил Янагисава. Его встревожила их осмотрительность.
– Политический климат с тех пор, как вы ушли, неблагоприятен для вас, – сказал Ихара.
– Что случилось с другими моими союзниками? Неужели их у меня не осталось? – Янагисава сдерживал страх, проникавший ему в душу.
– Еще есть чиновники и даймё, которые за вас, – ответил Като, – но правитель Мацудаира фактически держит их на поводке.
– А что с моей армией?
– Ее остатки еще сражаются с правителем Мацудаирой, – сказал Ихара, – но он схватил и казнил многих ваших солдат, остальных заставил затаиться, рассеяв по всей стране.
Янагисава слышал журчание водяных часов в храмовом саду, как будто это его надежды утекали прочь. Но он не хотел сдаваться.
– Что ж, тогда мне просто нужно будет собрать новую армию. Если бы вы смогли переговорить от моего имени с моими старыми союзниками, чтобы убедить их дать мне часть своих войск… – Его слова повисли в воздухе, когда он увидел, что Като и Ихара качают головами.
– Мне жаль, – сказал Като.
– Вы хотите сказать, что не поддержите меня?
– Мы не можем себе этого позволить, – смело добавил Ихара.
Янагисаву охватила ярость:
– Я посадил вас в совет старейшин! Без меня вы оба прозябали бы мелкими чиновниками где-нибудь в захудалой провинции. Вы передо мной в долгу!
– Мы расплатились со своими долгами тем, что рисковали ради вас жизнями и едва избежали смерти, – отозвался Ихара.
– Наш долг в том, чтобы поддерживать мир, а не ввергать страну в новую войну, – добавил Като.
Что означает, что их вполне устраивает статус-кво; они не хотят себе неприятностей. Старые трусы!
– Что же прикажете мне делать? – с горечью спросил уязвленный Янагисава.
– Быть терпеливым, – посоветовал Като. – На время затаиться.
– Ждать времени, когда у вас будут лучшие шансы на успех, – вторил ему Ихара.
Это время не придет никогда. Число сторонников Янагисавы будет сокращаться по мере того, как правитель Мацудаира будет преследовать их. Чем дольше Янагисава будет отсутствовать на политической сцене, тем легче людям будет его забыть. Кроме того, Ёритомо становится слишком взрослым, чтобы интересовать сёгуна, который предпочитает мужчин помоложе. Янагисава утратит шанс поставить сына во главе режима, если не обеспечит свое скорое возвращение.
Он спрятал отчаяние под холодным, безразличным выражением лица.
– Раз нам больше не о чем говорить, желаю вам спокойной ночи.
Старейшины поклонились.
– Поезжайте назад в замок Эдо, – сказал им Ёритомо. – Я вас догоню. – Дождавшись, когда они уйдут, он повернулся к отцу: – Отец, мне жаль, что они расстроили тебя.
Его сочувствие тронуло Янагисаву.
– Ничего страшного. – Эти старейшины заплатят за то, что подвели его в момент нужды. – Есть и другие пути снова подняться.
– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил Ёритомо.
Он всегда был преданным, верным сыном, готовым порадовать отца. Янагисава, согретый его поддержкой, улыбнулся:
– О, конечно же. – Он обнял сына, и они пошли к воротам. – Вот что мы сделаем… – И он зашептал сыну на ухо.
Медиум исчезла.
– Куда она подевалась? – спросил Сано госпожу Шизуру, главную даму-чиновницу Большого внутреннего покоя, женской половины замка Эдо.
– Не знаю, – ответила госпожа Шизуру. Это была дама лет пятидесяти, мужского телосложения и с тенью усиков над верхней губой. – Госпожа Нёго ничего не сказала.
Они стояли с детективами Марумэ и Фукидой в коридоре дворца, который вел в Большой внутренний покой. Двое стражников охраняли массивную дубовую дверь, обитую железом и украшенную резными цветами. За этой дверью жили мать, жена, наложницы сёгуна, их помощницы и дворцовые служанки. Из-за двери доносилось громкое бормотание, подобное щебетанию запертых в клетке птиц.
– Когда она ушла? – спросил Сано, обеспокоенный тем, что медиум скрылась до того, как он успел допросить ее.
– Примерно час назад, – ответила госпожа Шизуру.
Сразу после своего жульнического сеанса!
– Когда вы ожидаете ее возвращения?
– Не скоро. Она взяла с собой сундук с одеждой.
– Она собирается отсутствовать достаточно долго, чтобы избежать встречи с вами, – прокомментировал для Сано детектив Марумэ.
– Если бы я был на ее месте, то сделал бы то же самое, – сказал детектив Фукида.
– С ней кто-нибудь был? – спросил Сано.
– Да, – ответила госпожа Шизуру. – Четыре носильщика и два слуги, чтобы нести ее паланкин и сундук.
Такая громоздкая процессия не могла уйти слишком далеко. Полный решимости выяснить, для чего медиуму понадобилось подставлять его, Сано повернулся к детективам:
– Давайте их нагоним!
Торопливо спускаясь по мокрым переходам, они не обнаружили ни одного следа Нёго. Они остановились на первом контрольном пункте.
– Ее протащили так быстро, словно за ними гнались волки, – сообщили стражники.
У главных ворот стражники не могли прийти к общему мнению, в какую сторону направилась госпожа Нёго. Сано и детективы стояли под крышей ворот, проливной дождь закрывал от них Эдо.
– Отправим в разных направлениях отряды, – сказал Сано. – Потом вернемся на место преступления.
Он надеялся найти улики, указывающие на кого-нибудь другого, а не на Рэйко, особенно после того как его первые попытки выгородить ее оказались безуспешными.
Торговый район Нихонбаси был безлюден, за исключением патрульных солдат и гражданских сторожей у квартальных ворот. Хоть дождь на время прекратился, стояла такая сырость, что покрытое облаками небо, казалось, опустилось на землю. Хирата и детективы Иноуэ и Араи ехали по извилистым улочкам, вода лилась на них с черепичных крыш, с балконов и с водосточных желобов. В нескольких окнах слабо светились лампы, их отражение мерцало в лужах. Хирата повернул за угол, ему навстречу шел одинокий прохожий. Мужчина появлялся, проходя мимо освещенных окон, потом растворялся в тени между ними. Он припадал на правую ногу и опирался на деревянный посох. Хирата спрыгнул с коня и бросился ему навстречу.
– Озуно! – крикнул он, удивленный и обрадованный при виде своего учителя. – Вы здесь!
– У тебя привычка констатировать очевидное. – Монах остановился. Он нес деревянный ларь, свисающий с плеча на ремне и украшенный оранжевыми кисточками. Судя по его виду, встреча с Хиратой его не очень обрадовала.
Хирата же был слишком рад встрече, чтобы обратить на это внимание.
– Вы в городе, это такая удача! Теперь мы можем продолжить тренировки.
Озуно засопел.
– Тренировки – это не вопрос удачи. Но если ты жаждешь получить еще уроки, то иди со мной. У нас упущено время, и его нужно наверстать.
– Я не могу прямо сейчас, – сконфуженно проговорил Хирата. – Я занят расследованием. Как насчет завтра?
Теперь Озуно смотрел на него осуждающе.
– Вся проблема в том, что завтра может и не наступить.
– Но в опасности мой господин, и я должен ему помочь.
– Ты должен выбирать между тренировками и своими обязанностями. Я не собираюсь тратить силы на кого-то, кто просто интересуется боевыми искусствами, вместо того чтобы посвятить им всю жизнь. – Озуно заковылял прочь.
– Постойте! – Хирата поспешил за ним. – Я не могу бросить тренировки.
– Если бросишь, это не станет большой потерей, – отозвался Озуно на ходу. – Ты все делаешь так плохо, что я думаю, что ошибся, согласившись взять тебя учеником.
Хирата отчаянно цеплялся за мечту стать великим бойцом и за учителя, от которого это зависело. Он решил применить власть, которую ему давала его должность.
– Я запрещаю вам уходить! – приказал он, схватив Озуно за плечо. – Я приказываю вам переехать на жительство в мой дом и тренировать меня, когда это позволит мой график!
Они стояли в пятне света, падавшего из окна. Лицо Озуно стало свирепым.
– Убери руку, – сказал он тихим, но страшным голосом.
По его телу пробежала волна энергии. Она ударила по Хирате. Он отдернул руку и отступил на шаг, когда щит Озуно начал испускать в его сторону волны энергии. Его пальцы ощутили боль, словно от ожога.
– Ты арестуешь своего учителя, запрешь его и принудишь тренировать себя вопреки его воле? – спросил Озуно, в его голос вплетались нотки недоверия. – Милостивые боги, твоей тупости нет границ!
– Простите меня, – пробормотал Хирата, стараясь задобрить Озуно. Он глубоко сожалел о своем поведении. – Тысяча извинений!
– На мой вкус, хватило бы одного «прощай»! – И Озуно затопал вниз по мокрой улице.
Хирата последовал за ним, ужасаясь поворотом событий.
– Вы хотите сказать, что все кончено? Вот просто так, после трех лет?
– Три года для старика даже ценнее, чем для молодого человека. Я не стану больше тратить на тебя свое время, потому что если ты не изменишь себя основательно, тебе никогда не преуспеть в дим-мак.
– Пожалуйста, дайте мне второй шанс, – взмолился Хирата.
– Жизнь полна шансов, – бросил Озуно, захромав быстрее и застучав посохом по земле. – Если каким-то чудом ты добьешься серьезного успеха, то я опять займусь твоей тренировкой.
Хирата сдался.
– Но куда вы направляетесь? – крикнул он вслед удаляющейся тени Озуно. – Где мне вас найти?
– Не беспокойся, – отозвался через плечо Озуно, исчезая в воротах, ведущих в соседний квартал. – Если когда-нибудь ты будешь готов ко второй попытке, я сам тебя найду.
Хирата и его люди добрались до района трущоб, который пересекали дурно пахнущие каналы. Из многоквартирных домов с соломенными крышами, просевшими под тяжестью дождя, доносилась ругань. Какой-то простолюдин опорожнил ведро с помоями прямо на улицу, и без того залитую паводковой водой и нечистотами. Угрюмые мужчины и мальчишки околачивались без дела, курили и попивали дешевое сакэ на деревянных мостках, проложенных над плавающим дерьмом. Этот безрадостный вид соответствовал настроению Хираты. Он утешал себя мыслью о том, что раз его занятия боевыми искусствами откладываются, то по крайней мере он может сосредоточиться на вызволении Сано и Рэйко из беды.
А беды их начались именно здесь.
Он спрыгнул с коня у чайного домика «Хурма». Горящая внутри лампа светила сквозь мокрую, застиранную занавеску. Он, Иноуэ и Араи вошли внутрь. Владелец заведения мрачно восседал возле бочек с сакэ; какой-то человек дремал, положив голову на деревянный барабан; рядом ссорились три женщины. Заметив Хирату и его спутников, они заметно оживились.
– Добро пожаловать, – сказал хозяин. – Выпьете?
Хирата и его люди согласились. Владелец заведения налил им сакэ, потом толкнул спящего барабанщика:
– Просыпайся! Развлеки гостей.
Женщины вскочили, готовясь танцевать.
– Не беспокойтесь, спасибо, – сказал Хирата. – Я пришел поговорить с Лилией. Она здесь?
– Лилия? – владелец заведения нахмурился. – Здесь нет никого с таким именем.
Хирата посмотрел на танцовщиц и барабанщика, которые дружно затрясли головами.
– Мне сказали, что Лилия работает в этом чайном домике.
– Тот, кто вам это сказал, ошибся.
– Она была здесь танцовщицей три месяца назад.
– Простите, но у меня никогда не было никого по имени Лилия, – сказал хозяин.
Хирата вышел на улицу и посмотрел на надпись на занавеске.
– Ведь это чайный домик «Хурма», не так ли?
– Да. Но, возможно, вы ищете место с тем же названием, которое находится в другом районе. Быть может, эта женщина, Лилия, работает там.
Хирата так не думал. Указания, которые он получил от Рэйко перед тем, как тронуться из замка Эдо, были достаточно четкими, и это место подходит под ее описание. Его встревожило то, что Лилии, похоже, не существует, но не очень удивило. Больше смутило.
Он все время в душе сомневался в версии Рэйко. Сама идея, что она отправилась в имение Мори, чтобы найти там похищенного ребенка, а затем без всякого повода вдруг оказалась голой и без сознания на месте убийства правителя Мори, казалась невероятной – даже для такой необычной женщины, как Рэйко.
За время службы в полиции Хирате доводилось слышать в крайней степени оригинальные оправдания правонарушителей, пытавшихся избежать закона. Он помимо воли задумывался, не является ли дело Рэйко такого рода примером. Дружеские отношения с ней убеждали его отрицать ее кажущуюся виновность, но инстинкт полицейского предостерегал его не попадаться на удочку подозреваемого в убийстве, который намного умнее любого обычного уличного преступника. Хирата разрывался между желанием поверить Рэйко, защитить ее и нежеланием оказаться одураченным и позволить убийце уйти от правосудия.
– Лилии примерно сорок лет. У нее есть маленький мальчик по имени Дзиро, – сообщил он владельцу заведения, танцовщицам и барабанщику. – Это не освежает вам память?
– Нет, господин, – ответили те.
– Мальчика похитили. Лилия написала записку госпоже Рэйко с просьбой помочь. Госпожа Рэйко приходила сюда, чтобы повидаться с Лилией. Вспоминаете?
И снова отказ.
– Я спрошу вас еще раз, – сказал Хирата. – Вы уверены, что не знаете Лилию?
– Уверены, – ответил за всех владелец заведения.
Когда танцовщицы закивали, Хирата пристально всмотрелся в них. Все они слишком молоды, чтобы быть Лилией. Они нервничали, но не было понятно, то ли это оттого, что они что-то скрывают, то ли от страха перед властью, которую он представлял. У него в мозгу звенел сигнал, предупреждавший, что кто-то ведет с ним нечестную игру, но он не знал, кто именно.
– Ладно, пошли, – сказал он детективам.
– Эти люди могли лгать, – сказал Араи, когда они вышли на улицу.
– А зачем это им? – отозвался Иноуэ.
Хирата покачал головой, не находя ответа. Он увидел, как его недоверие к Рэйко отразилось на лицах Иноуэ и Араи. Правда, они не стали говорить о своих сомнениях, зная его глубокую преданность ей и Сано. Он попытался отбросить мысль о том, что не знает их так хорошо, как когда-то. Не испортила ли их власть?
– Мы должны отыскать Лилию, – произнес он вслух. – Она лучший свидетель из тех, кто может подтвердить показания Рэйко.
Он зашагал вниз по улице и, остановившись у первой же двери, принялся стучать в нее, пока ему не открыл мужчина в ночной сорочке. Позади него стояла жена с лампой в руке. Сонно моргая, они вытаращились на Хирату.
– Я ищу женщину по имени Лилия, – сказал он. – Вы ее знаете?
– Нет, – ответил мужчина и захлопнул дверь.
В следующих двух домах Хирата получил тот же ответ. В четвертом доме дверь открыл пожилой мужчина.
– Где староста этого района? – спросил Хирата.
– Это я и есть.
– Покажите мне регистрацию каждого, кто здесь живет.
Староста повиновался. В толстой книге, содержащей перечень имен, родства, рода занятий и адресов, Лилии и Дзиро не значилось.
– Что-то тут не так… Может быть, это не здесь? – сказал Араи. Он намекал на версию Рэйко.
Но Хирата на этот раз очень хотел добиться правды и заглушить в себе голос, который нашептывал ему, что Рэйко отправила его на поиски неизвестно чего.
– Я хочу, чтобы обитатели всех домов вышли на улицу.
Они с Араи и Иноуэ принялись барабанить в двери, выкрикивая приказы. Вскоре перед ними стояла толпа испуганных людей, жавшихся к своим жилищам.
– Я ищу женщину по имени Лилия! – сказал им Хирата. – Она мать мальчика по имени Дзиро. Кто знает, где она находится, пусть сделает шаг вперед!
Никто не шелохнулся. Хирата прошелся вдоль шеренги, изучая лица женщин, и, несмотря на то что он был более склонен верить ее слову, чем словам незнакомых людей, его все сильнее одолевали сомнения относительно рассказа Рэйко. Он остановился посередине улицы.
– Говорите, где Лилия, или кому-то не поздоровится!
Все съежились в безмолвном испуге. Хирата вытащил из шеренги пожилого седовласого мужчину и толкнул его к детективам, которые схватили его за руки.
– Считаю до десяти, и если ответа не последует, мы его хорошенько отделаем. Раз… Два…
Какой-то молодой человек поспешно вышел вперед и упал на колени перед Хиратой.
– Пожалуйста, не мучайте моего отца!
– Говори сейчас же, иначе не жди пощады, – взрычал Хирата, хотя сам никогда не одобрял жестких полицейских методов в отношении беззащитных простолюдинов.
– Но я не знаю! Клянусь!
Какая-то маленькая девочка начала всхлипывать.
– Дедушка! Дедушка! – лепетала она, протягивая руки к испуганному старику, а мать пыталась ее успокоить.
Иноуэ и Араи смотрели на Хирату в ожидании указаний. Стандартная полицейская процедура предписывала ему провести экзекуцию, которую он пообещал, затем перейти к следующей жертве, пока кто-нибудь не заговорит. Но эта маленькая девочка напомнила Хирате его дочь. Он не был сегодня настроен на применение жестких методов, тем более что уверенности в их действенности у него не было.
Возможно, Лилия обвела Рэйко вокруг пальца, уговорила всех в районе держать язык за зубами и скрылась. Однако насколько легче Рэйко просто придумать этих Лилию и Дзиро! Хирата чувствовал, как распадается его драгоценное товарищество с Сано и Рэйко. Его новая должность и тренировки ослабили связь с ними. Неужели это расследование разорвет ее навеки?
Между тем он не считал оправданным показательное избиение старика.
– Отпустите его, – сказал он своим людям.
Те повиновались. Старик заковылял в объятия домашних. Остальные обитатели района во все глаза смотрели на Хирату, опасаясь, что он примется за них.
– Я вернусь, – сказал он. – И если вам известно, где находится Лилия, то в следующий раз, когда я вас об этом спрошу, для вас будет лучше рассказать мне, или я сгною вас всех в тюрьме.
Они с Араи и Иноуэ сели на коней и поехали прочь.
– Что обо всем этом скажет канцлер Сано? – пробормотал Иноуэ.
– Он не поблагодарит нас за то, что мы лишь углубляем могилу для его жены, – отозвался Хирата. – Поэтому лучше заняться поисками Лилии в близлежащих районах. – А про себя добавил; «И молиться о том, чтобы отыскался свидетель, который подтвердил бы, что все произошло так, как рассказала госпожа Рэйко».
– Мама, ты проснулась?
При звуке голоса сына глаза Рэйко распахнулись. Она лежала на постели, свернувшись калачиком, пальцы ее вцепились в простыню, которой она была укрыта, мышцы были напряжены. В дверях топтался Масахиро. Унылый серебристый свет сочился через окно. Комната выглядела как всегда; стол, напольные подушки, шкафы – все на своих местах. Но Рэйко ощущала перемену в атмосфере, словно, пока она спала, мир изменился – почти незаметно, но необратимо.
Перед мысленным взором стоял искалеченный, залитый кровью труп правителя Мори.
Рэйко застонала и перевернулась на спину. Она стала тереть глаза, тщетно надеясь, что это убийство было просто ночным кошмаром, который улетучится вместе с ее пробуждением.
Масахиро торопливо сел рядом с ней.
– У тебя все хорошо? Разве ты не собираешься вставать?
– Да, все в порядке, – сказала Рэйко, не желая его тревожить.
Она осторожно приподняла свое раздавшееся тело. Мышцы болели так, словно она пролежала в одной и той же неудобной позе всю ночь. Во рту было кисло и сухо, немного подташнивало. Когда она ложилась, то думала, что не сможет заснуть, но усталость свалила ее в долгий, глубокий сон. Сейчас, должно быть, уже позднее утро. Она слышала, как суетятся слуги, болтая и подметая полы по всему особняку. Что произошло, пока она спала?
– Я слышал, как служанки говорили, что вчера кого-то зарезали, – взволнованно выпалил Масахиро. – Все думают, что это ты его убила. Ты ведь не убивала, да?
– Конечно, нет. – Рэйко смутило, что ему стало известно об убийстве и ее роли в нем. Вчера Сано приказал, чтобы никто в его имении ничего не рассказывал Масахиро, но это, видимо, не удержало слуг от разговоров между собой, а Масахиро – от подслушивания их разговоров. – Это ошибка. Не обращай внимания на всякие сплетни.
Он кивнул, успокоившись. Рэйко вдруг испытала пугающее ощущение, что они с огромной скоростью отдаляются друг от друга, что расстояние между ними увеличивается до бесконечности. Если ее объявят виновной в убийстве, она больше никогда в этой жизни не увидит сына. Она почувствовала желание закричать и яростно царапать пальцами воздух в отчаянной попытке дотянуться до Масахиро.
Вместо этого она поманила его.
– Подойди обними маму, – сказала она сыну.
Он заполз ей на колени и обхватил ее руками. Она обняла его, и слезы закапали на блестящие черные волосы мальчика.
– Мама, ты сжимаешь меня слишком сильно, – сказал он, стараясь освободиться.
Рэйко рукавом халата утерла слезы.
– Папа дома?
– Нет.
Рэйко надеялась, что он найдет доказательства ее невиновности.
– Я сейчас оденусь, и мы съедим чего-нибудь вкусного, – с деланным весельем пообещала она.
Надев шелковое кимоно, уложив волосы и накрасив лицо, как в любой обычный день, Рэйко приказала служанкам смести с веранды лужи, чтобы они с Масахиро смогли там сесть. Пока она прихлебывала чай и ела рисовую кашицу, он играл с едой и без умолку болтал. Она смотрела в сад. Низинки в саду были залиты водой; над ней роились насекомые. Несмотря на то что территория была просторной, она чувствовала себя запертой в ловушке. Она была рада, что Сано не дал посадить ее в тюрьму, но ей хотелось самой помогать ему, а не сидеть и ждать, покуда другие определят ее судьбу.
– Масахиро, – сказала она, – найди лейтенанта Асукая.
Когда сын бросился выполнять приказ, Рэйко отправилась бродить по саду. Она была слишком взволнована, чтобы сидеть на одном месте. Тайна, которую она скрывала от Сано, жалила ее сознание. Она понимала: он подозревает, что вчера она рассказала ему не все. Она не хотела быть не вполне честной с мужем, но ей было страшно признаваться в том, что она не уверена в правдивости своей собственной версии.
Рэйко не могла с уверенностью сказать, является ли невиновной и ее обвиняют ошибочно или же она виновата настолько, насколько указывают имеющиеся улики.
Вчера она изложила Сано события, как она их помнила, однако картины, всплывающие в голове, были плоскими, схематичными и не более живыми, чем сцены из какой-нибудь прочитанной ею книги. Ее память, всегда такая живая и надежная, казалось, отказывает ей. Чем больше проходило времени, тем более туманными были ее воспоминания. Теперь она уже не могла даже восстановить в памяти лицо Лилии. Лютый страх сковал Рэйко душу. Неужели она теряет рассудок?
Самым страшным был пустой, выпавший из памяти отрезок времени в имении Мори. Что произошло тогда с ней? И что предшествовало тому жуткому моменту – единственная, как она понимала, часть ее версии, которая была несомненной правдой, – когда она оказалась стоящей на коленях, голая и забрызганная кровью, возле изуродованного трупа правителя Мори? Свидетелями этой сцены были Хирата и его люди. Все, что, как она думала, произошло до того, было неочевидным. И хоть она не считала себя способной на убийство, уверенности в этом она не чувствовала.
«Я убила правителя Мори, а потом забыла об этом? Между нами произошло нечто, что я скрываю и от себя, и от мужа?»
Почувствовав головокружение и тошноту, Рэйко оперлась о дерево… и вдруг обнаружила, что сидит в крытой беседке в другой части сада. Сначала она изумилась, потом ее охватила паника.
Она понятия не имела, как оказалась тут.
Несколько – или много? – минут вывалилось из ее восприятия.
Рэйко стала лихорадочно делать глубокие вдохи. Напряженные мышцы живота крепко сжимали младенца, и она пыталась успокоиться ради него. Она отгоняла страх перед подступавшим безумием. Пока Сано пытается доказать ее невиновность, она не должна позволять собственным подозрениям брать над собой верх.
Лейтенант Асукай твердым шагом шел по тропинке в ее направлении. Когда он вошел в беседку, Рэйко выпрямила спину и придала лицу выражение безмятежности.
– Как вы, госпожа? – спросил он, с сочувствием глядя на нее.
– Сегодня лучше, – ответила она.
На его лице отразилось сомнение.
– Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
– По существу, да. Муж попросил меня подумать, кто мог таить на меня злобу. – Несмотря на потрясение от произошедшего с ней и тайные подозрения в отношении себя, Рэйко не могла не проверить такую возможность. – Я подумала об одном… быть может, это секта Черного Лотоса.
Почти пять лет назад она помогла раскрыть преступления этой кровавой секты и уничтожить ее главаря. Секта была разгромлена и объявлена вне закона, но тем не менее продолжила существование, а ее члены поклялись отомстить ей.
– Адепты у этой секты имеются повсюду, – сказала Рэйко, – возможно, даже в имении правителя Мори. Быть может, один из них убил его и выставил виновной меня. Мне нужно, чтобы вы поспрашивали в городе и попытались это выяснить.
– Я смогу это сделать. – Лейтенант Асукай казался довольным тем, что примет участие в расследовании, и возможностью послужить ей.
– Возьмите в помощь других моих телохранителей, – сказала Рэйко.
– Хорошо. – Он собрался уходить, но заколебался. – Что-нибудь еще?
Несмотря на то что ей не хотелось, чтобы он счел ее спятившей, Рэйко должна узнать, насколько его память о недавних событиях совпадает с ее.
– Вы помните, как возили меня в чайный домик «Хурма» на встречу с Лилией? – осторожно, нерешительным голосом спросила она. – Вы помните, как я шпионила за имением Мори с пожарной вышки и ходила навещать госпожу Мори, чтобы иметь возможность заняться поисками похищенного мальчика по имени Дзиро?
Лейтенант Асукай озадаченно и с тревогой посмотрел на нее. Он на мгновение смутился.
– Да. Конечно, помню, – наконец твердо сказал он. – И все люди из вашей свиты помнят. Мы всем, кто нас спросит, так и скажем.
Его реакция ни на йоту не уменьшила сомнений Рэйко. У преданности есть свои отрицательные моменты. Она не могла определить, на самом ли деле он помнит, как помогал ей в расследовании, или же заявил, что помнит, ибо ей нужно, чтобы он подтвердил ее версию событий. Лейтенант Асукай поддержал бы ее и в том случае, если бы она сказала, что слетала на Луну. Он и других ее слуг заставит подтвердить ее слова.
Кроме того, он не может удостоверить, что происходило во время ее визитов в имение Мори или в ночь убийства. Его с ней не было, и других тоже. Рэйко очень хотела бы узнать, не подозревает ли он или другие их люди, что это она убила правителя Мори. Но спросить побоялась.
– Спасибо. – Вот и все, что она смогла сказать.
Когда лейтенант ушел, она сидела, от волнения не зная куда деть руки. Как никогда, она жалела о том, что взялась искать похищенного ребенка Лилии, об этом своем маленьком благодеянии. Но нет смысла тратить время на раскаяния или предаваться страху, что она убийца. Она должна выяснить правду. А правда эта лежит в тех выпавших из ее сознания часах.
Прежде всего она должна успокоить разум, это лучший способ заставить погребенные на его дне воспоминания всплыть на поверхность. Рэйко уселась так, чтобы ее ягодицы поместились между пятками, спина прямая, но не напряженная, подбородок подтянут, руки лежат ладонями вверх – левая поверх правой. Она опустила веки, но не сомкнула их. Покачалась вперед, назад, в стороны, пока тело ее не обрело равновесия, потом застыла. Дыша носом медленно и глубоко, она позволила своим мыслям и эмоциям свободно проплывать мимо, как облака по голубому небу. Ее пульс замедлился, и она отправилась в путешествие к глубинам собственной души.
Рэйко перенесла свой дух в ту ночь, когда она находилась в имении Мори. Она представила себя стоящей на коленях на веранде личных покоев. Серый день и знакомые предметы, которые окружали ее дома, исчезли. Погруженная во тьму, она слышала, как падают капли дождя и далекие голоса в ночи. Она вошла в саму себя, глядящую через отверстие, прорезанное в окне.
В комнате правитель Мори лежит на своей постели один. Пространство его спальни представляет собой размытое пятно света и тени. Глаза его закрыты, он тяжело дышит во сне. Он поворачивается на бок, глаза вдруг открываются, и он смотрит прямо на Рэйко.
– Кто вы? – сонно и смущенно спрашивает он. – Что вы здесь делаете?
Рэйко отпрянула от отверстия. Она встает и тут же, лишившись чувств, тонет во мраке забвения. Проходят минуты или часы, прежде чем в неожиданной вспышке света ей возвращается способность видеть. Вокруг нее кружатся лампы и стены. Она в спальне правителя Мори. Искаженные голоса и визгливый смех эхом отдаются в ее ушах. Ее снова окутывает тьма. Потом – очередная вспышка света, в ней возникает правитель Мори. Он, совершенно голый, ползет, пытаясь отодвинуться от нее. В его глазах трепещет ужас.
– Нет! – кричит он. – Умоляю вас! Остановитесь!
Из порезов на его груди льется кровь, которую он, елозя руками и коленями, размазывает по полу, он рыдает.
– Пожалуйста! – Спальня вращается вокруг него и Рэйко, из-за чего свет ламп кажется размытым. Истерический смех заглушает его вопли. – Смилуйтесь!
Рэйко кричит.
Крик прервал ее транс. Рэйко вернулась в реальность с ошеломительной быстротой. Она онемела от изумления, обнаружив, что находится дома. Дождь шелестел в саду. Сердце билось с такой силой, что она испугалась за него. Рэйко уткнулась головой в колени, корчась от крупной дрожи, обливаясь холодным потом. Воспоминания, которые она вынула из забытья, наполнили ее душу ужасом.
В комнате правителя Мори не было мертвого мальчика.
Правитель Мори видел ее, говорил с ней.
Она была с ним, бодрствующая, не в забытьи, когда он, обливаясь кровью, молил о пощаде.
Эти воспоминания не могут быть правдой! Однако они казались намного более реальными, чем те, о которых она поведала Сано. Какой-то зловещий голос нашептывал ей, что эти вещи происходили на самом деле. Новые воспоминания заставляли поблекнуть прежние – так солнце затмевает свет свечи. Что она совершила такого ужасного, что мозгу пришлось вместо этого изобретать и встраивать в ее сознание бред?
Мозг против ее воли выдавал ответы; «Вместо того чтобы просто шпионить за правителем Мори, я оказалась лицом к лицу с ним. Я спросила его, что сталось с похищенным им сыном Лилии, Дзиро. Он дерзко похвастал, что убил его, и стал издеваться над моими попытками обвинить его. Это меня так разозлило, что я решила сама стать орудием правосудия».
– Нет!
Душа Рэйко отчаянно сопротивлялась страшным мыслям, но картина, как она направляет кинжал на правителя Мори, неотступно стояла перед ее мысленным взором. Она обхватила руками голову.
– Я не убивала его! Я не могла этого сделать! – прошептала она, изо всех сил пытаясь убедить себя. – Я бы никогда не сделала этого!
Между тем Рэйко была совершенно ни в чем не уверена. Если она не может полагаться на свою память, то как она может быть уверенной в том, что ее честь не позволит ей убить невооруженного, беспомощного человека – что бы он ни натворил? И если не было мертвого мальчика, что еще в ее версии событий может не соответствовать действительности?
Как насчет Лилии и Дзиро? Неужели Рэйко их придумала? Ее страшило не только то, что она могла совершить убийство. Разум, который она всегда ценила как свой наиболее важный, надежный атрибут, изменил ей. А если Лилии и Дзиро не существует, то для чего она отправилась в имение Мори?
Рэйко подумала о госпоже Мори. Может ли быть доля правды в заявлении этой женщины, что они с правителем Мори были любовниками? Тошнота, кислая и удушающая, подступила к горлу.
– Я не могла! Я бы никогда не смогла! – повторяла она, словно заклинание.
Однако подозрение укоренялось в ней все сильнее. Вместе с ним крепла уверенность, что она не может рассказать обо всем Сано. Тут у нее в голове возникла новая жуткая мысль. Если она может быть убийцей, тогда и Сано может оказаться виновным в предательском заговоре! Если она не могла быть уверена в себе, то как она может быть уверенной в ком-то еще, даже в своем верном любимом муже?
– Что-нибудь нашли? – спросил Сано.
Он стоял в обнесенном стенами военном лагере на территории имения Мори. Здесь находился просторный склад с оштукатуренными стенами и кованными железом дверями, который играл роль арсенала. Именно он стал центром поиска виденного Хиратой оружия. Один из солдат Хираты стоял на часах.
– Ничего особенного. – Солдат открыл дверь арсенала, где хранилось множество мечей, кинжалов, копий и пик, являвшихся стандартным оснащением имения любого даймё.
– Ружей нет?
– Только те.
Солдат указал на девять аркебуз, сложенных на крышке железного ящика. Сано прошел в здание и осмотрел их. Ложа ружей были украшены золотыми узорами, стволы густо смазаны маслом для предотвращения ржавчины.
В дверях появился главный вассал правителя Мори.
– Эти ружья – фамильная реликвия. Им уже более сотни лет. – Акэра был явно раздражен начатым Сано следствием и доволен тем, что оно шло безрезультатно. – И не думайте, что кто-нибудь сочтет их доказательством того, что мой господин готовил мятеж.
Сано и не думал. Протиснувшись мимо Акэры, он обратился к солдату:
– Продолжайте поиски. Не останавливайтесь, пока все это место не будет вывернуто наизнанку.
Между тем его люди и Хирата прочесывали имение весь день вчера и всю прошлую ночь. Сейчас солнце бледной влажной полоской пробивалось сквозь сгрудившиеся на небе тучи. Сано начал терять надежду на то, что правитель Мори замышлял измену; возможно, политика вообще никак не связана с убийством. Еще Сано стали посещать мысли, что Хирата мог ошибиться относительно поставки, которую он якобы видел, так как с тех пор как он занялся своими тренировками по мистическим боевым искусствам, способности детектива в нем явно пошли на убыль. Сано непроизвольно задумывался о том, как у Хираты складывается работа в пользу версии Рэйко. У самого же Сано дело шло из рук вон плохо.
Они с детективами Марумэ и Фукидой всю ночь допрашивали членов клана, вассалов и слуг Мори. Не узнав ничего, что могло бы помочь Рэйко, он оставил своих людей продолжать допросы, а сам отправился проверить, как идет расследование по другим направлениям. Как только Сано вышел из арсенала, к нему подошли детективы.
– Обнаружили каких-нибудь свидетелей или подозреваемых? – спросил он.
Они покачали головами.
– Никто из тех, кого я опрашивал, не признался, что находился в личных покоях во время смерти правителя Мори, – сказал Фукида. – Естественно, никто ничего не видел и не слышал. Большинство заявляют, что спали в своих постелях. Не спали только стражники на посту. А у них всех есть напарники, способные их прикрыть.
– У меня то же самое, – буркнул Марумэ. – Как я понимаю, и вам не повезло?
– Ничего, кроме плохих новостей, – отозвался Сано. – Слуги госпожи Мори, в соответствии с ее версией, клянутся что у моей жены был роман с правителем Мори. Они заявляют, что сами видели его и Рэйко вместе.
– А что же сама госпожа Мори? Она продолжает держаться своей версии? – спросил Марумэ.
– У меня не было возможности еще раз поговорить с ней. Прошлой ночью ее доктор дал ей снотворное снадобье, и она до сих пор спит. – Досада и усталость одолевали Сано. – Я уверен, что многие из этих людей знают о правителе Мори и этом убийстве, но молчат. Вполне возможно, что им приказали держать язык за зубами.
– Может статься, что нам придется прибегнуть к более жесткой технике допроса, – сказал Фукида.
Пытки свидетелей были не по душе Сано, даже несмотря на то что они были не просто законны, но и являлись стандартной полицейской практикой. Они могли навредить невиновным, породить ложные признания. Он прибегнет к ним, если придется спасать их с Рэйко жизни, но только после того как будут исчерпаны все другие способы.
– Вполне может оказаться, что они выгораживают себя, пытаясь подставить вашу жену, – напомнил Марумэ Сано. – Так как если она не убивала правителя Мори, то кто, кроме людей внутри имения, мог это сделать?
– Кто-то со стороны? – предположил Фукида.
– Никто не показывает, что в ту ночь в имении были другие посетители, – сказал Марумэ. – Я беседовал с капитаном стражников, и, по его словам, посторонних не было.
– По его словам, – подчеркнул Сано.
– Убийца мог тайком пробраться в имение, – сказал Фукида.
– Тогда опять версия, что кто-то не только проник в имение и убил правителя Мори, но и организовал все так, чтобы подозрение падало на мою жену, кажется притянутой за уши, ответил Сано. – Начальник полиции Хосина – мой главный подозреваемый, но мог ли он все так провернуть?
– Быть может, он пользовался чьей-то помощью в самом имении, – сказал Марумэ.
Сано и детективы сверили записи. Но никто из опрошенных ими, похоже, не был лично знаком с Хосиной. Стражники знали его в лицо только потому, что он раз или два навещал правителя Мори. У Хосины не было очевидного мотива убивать одного из союзников правителя Мацудаиры, если не считать возможной попытки через Рэйко нанести удар Сано. Однако не было свидетельств того, что Хосина знал, что Рэйко будет в имении как раз в ту ночь, чтобы иметь возможность выставить ее убийцей. В душе Сано росло отчаяние.
Однако он постарался не показать его.
– Давайте посмотрим, как идут поиски мальчика, которого здесь пыталась отыскать моя жена, и того, которого она видела в руках правителя Мори. – Он силился отогнать мысль, что Рэйко выдумала их, пытаясь скрыть реальные события. Ему хотелось отключить ту часть мозга, которая привычно питала сомнения в отношении подозреваемого, чьи показания не подтверждаются уликами.
Он, Марумэ и Фукида отправились в личные покои правителя Мори. Слуги занимались приведением комнат в порядок, убирали вещи, которые солдаты Сано вытащили из шкафов во время обыска, ставили на полки книги и собирали в стопки бумаги в кабинете правителя Мори. Один из солдат караулил внутри.
– Какие-нибудь следы мальчиков? – спросил Сано.
Солдат покачал головой.
– В имении только дети родственников правителя Мори.
Один из солдат Сано торопился через сад в его сторону.
– Досточтимый канцлер! Кажется, мы что-то нашли!
– Что именно?
– Клочок земли, где, похоже, недавно отрыли, а потом засыпали большую яму.
– Покажите, – приказал Сано.
Солдат повел Сано и детективов к группке сосен, окружавших отхожее место, небольшой деревянный навес, соединенный крытым коридором с тем крылом особняка где располагались комнаты для приемов. Сано вместе со своими людьми прошел под лапами, которые прочерчивали сумрачное небо и осыпали их каплями воды. Сладкий медицинский аромат смолы не мог до конца заглушить запах мочи и экскрементов. Сосновые иголки устилали редкую траву повсюду, кроме того места, где стоял еще один солдат Сано. Здесь иголки были разметены по сторонам пространства взрыхленной земли в три шага длиной.
– Напарник пошел за лопатой, – сказал он Сано.
Пока они ждали, Сано осмотрелся и решил, что это отличное место для того, чтобы спрятать труп. Приемные комнаты ночью должны быть пусты, отхожее место не используется. Томясь ожиданием и нетерпением, Сано вышагивал под соснами. Он заметил двух топтавшихся неподалеку людей. Это были госпожа Мори и ее сын Эндзю. Они-то Сано и были нужны.
Он подошел к ним. Они в знак приветствия поклонились. Волосы женщины со вчерашнего дня были коротко подстрижены и заканчивались сразу под ушами. Это был обычай для вдов, поклявшихся больше не выходить замуж. Она была в дорогом сиреневом кимоно, но воротник нижнего белого халата замялся, а пояс был завязан небрежно, словно она одевалась в большой спешке. Глаза госпожи Мори были затуманены сном и слезами, лицо распухло. В отличие от нее Эндзю был одет с иголочки и смотрел настороженно.
– Я рад, что вы пробудились, – сказал Сано госпоже Мори. – Мы можем завершить наш спор, который прервали прошлым вечером.
Госпожа Мори вздохнула, словно это была самая последняя вещь в мире, которой бы она желала, но кивнула:
– Хорошо.
– Могу я спросить, что все это значит? – спросил Эндзю, поглядывая в просветы между деревьями на то, как люди Сано собираются вокруг взрыхленного участка земли.
Это было прекрасное вступление в тему, которую Сано хотел обсудить.
– Мы собираемся откопать одну из тайн правителя Мори. – Сано было интересно, почему это мать с сыном вышли посмотреть, что он собирается делать. Люди, подозреваемые в убийстве, склонны интересоваться ходом расследования, особенно если они виновны и хотят знать, насколько обвинитель близок к тому, чтобы схватить их.
Во взгляде госпожи Мори – все еще в дымке от снотворного – промелькнуло недоумение:
– Тайны? О чем вы говорите?
– О его привычке развлекаться с купленными для этого маленькими мальчиками, – сказал Сано.
– Что?.. – Она прищурилась, пытаясь сфокусировать глаза на Сано.
– Что тут такого? – закончил он за нее фразу. – Конечно, секс с мальчиками не является преступлением. Как и удержание их, вместо того чтобы вернуть матерям. Самурай может делать с простолюдинами все, что ему вздумается. Он может даже убить их ради собственного удовольствия. Но вошедшее в привычку убийство детей переходит все границы. Это преступление даже для такого могущественного даймё, как правитель Мори.
Где-то в глубине туманного взора госпожи Мори вспыхнуло нечто, напоминающее эмоции. Она приоткрыла рот. От страха, потрясения, а может, и просто от оскорбления она лишилась дара речи. И попятилась от Сано к сыну. Эндзю взял ее за руку, поддерживая и показывая любовь, хотя во взгляде, который он бросил на мать, ничего подобного не прочитывалось. Сано ощущал с ее стороны любовь, которая вполне могла и не быть взаимной. Между ними чувствовалась некая отчужденность, несмотря на то, что молодой человек, насколько мог судить Сано, вел себя с подобающей сыну преданностью по отношению к матери.
– Мы не понимаем, о чем вы говорите. – В голосе Эндзю, ответившего за мать, слышалось осуждение. – Мой отец не развлекался с детьми. И уж конечно, он ни за что не обидел бы ребенка.
– Тогда для чего в имение по ночам привозили мальчиков? – Обращаясь к Эндзю, Сано не отрывал взгляда от госпожи Мори. – Что они здесь делали?
Госпожа Мори покачала головой:
– Быть может, кто-то другой, быть может, один из…
– Не кто-то другой, – прервал ее Сано. – Ваш муж. Он баловался с ними в личных покоях. Ему доставляло удовольствие душить их в постели. И похоже, он убил одного из них, а труп закопал там, под соснами, в ночь своей смерти.
– Нет. Это неправда! – взволнованно и испуганно проговорила госпожа Мори. – Откуда у вас эти сведения?
– От моей жены, – ответил Сано.
– А-а, от госпожи Рэйко. Понятно, – вмешался Эндзю. Его глаза злобно сверкнули. – При всем уважении, досточтимый канцлер, она вас обманула. Скорее всего ей не хотелось, чтобы вы узнали истинную причину того, почему она находилась в спальне моего отца. Потому она и придумала все, чтобы выставить его негодяем, а от себя отвести осуждение.
Сано невольно вспомнил о своих подозрениях, что Рэйко была не до конца с ним честна. Он почувствовал враждебность к Эндзю, ибо не хотел допускать и мысли, что молодой человек прав, а сам он ошибается относительно невиновности Рэйко. Не нравилось ему и сознавать, что будь это другое дело об убийстве, он мог бы согласиться с Эндзю.
– Это ваша мать все выдумала, – продолжил он.
– Чего ради ей было говорить, что ваша жена и ее муж были любовниками, если бы это не было правдой? – презрительно бросил Эндзю. – Для чего ей было порочить его память и их брак?
– Чтобы избежать еще большего позора – признания его жестоким, злым извращенцем, – отчеканил Сано.
– Мой муж был добрым, порядочным человеком, – запротестовала госпожа Мори.
– Вы пытаетесь утаить факт, что ненавидели его и хотели от него избавиться, так как считали его порочные привычки аморальными и отвратительными, – стоял на своем Сано.
– У него не было дурных привычек! Вам это скажет любой в этом имении. У него были нормальные, правильные семейные отношения со мной! – воскликнула она. – Я любила его. Ваша жена…
– Когда на горизонте появилась моя жена, вы углядели в этом отличный шанс, – продолжил Сано. – Вы подсыпали ей в вино снадобье. – Ему очень хотелось, чтобы Рэйко потеряла сознание именно так, как рассказывала, и в течение тех часов, которые не могла вспомнить, ничего не совершала. Он хотел бы положить свои сомнения под спуд и возложить обвинение за убийство на госпожу Мори. – Это вы убили мужа и подставили мою жену.
– Нет! Все было не так! – Госпожа Мори, находясь на гране истерики, начала судорожно всхлипывать; у нее затряслись руки. Эндзю схватил их и принялся поглаживать. Отсутствие теплоты в его глазах заставляло Сано сомневаться в искренности его чувств по отношению к матери. Он напоминал актера, исполняющего роль с механическим совершенством, но без души. Однако его прикосновение, казалось, успокоило госпожу Мори. Она застыла в исполненной жалкого достоинства позе.
– Глубоко извиняюсь, досточтимый канцлер, но вы ошибаетесь, – тихо проговорила она. – Ваша жена в ту ночь соблазнила моего мужа. Потом она убила его, потому что, хотя он и был до безумия влюблен в нее, однако в конце концов сумел найти в себе силы, чтобы отвергнуть ее.
Эндзю кивнул. Сано изо всех сил старался сдерживать ярость, которую рождали их упрямство и его собственные опасения в отношении Рэйко, но тут появился солдат, который быстро шел между соснами, неся две лопаты.
– Идите со мной, – бросил он. – Когда мы увидим, что там под землей, быть может, вы захотите пересмотреть свои показания.
На мгновение неприятное удивление мелькнуло на лицах госпожи Мори и Эндзю. Они последовали за Сано и остановились неподалеку от него и его детективов. Солдаты начали копать. Сано ощутил, как в нем борются надежда и плохое предчувствие, но сохранил на лице бесстрастное выражение. Хоть он и не спускал глаз с госпожи Мори и Эндзю, ему никак не удавалось понять, страшатся они того, что будет обнаружено, или нет. Ее взгляд был отсутствующим, его – непроницаемым.
Солдаты копнули всего несколько раз, и их лопаты наткнулись на что-то твердое. Они соскребли землю с крышки продолговатого деревянного ящика. Она была влажной и грязной, но казалась нетронутой.
– Ящик недолго пробыл под землей, – заметил Фукида.
– Возможно, всего лишь с позапрошлой ночи, когда госпожа Рэйко видела правителя Мори с мальчиком, – согласился Марумэ.
– И ящик достаточно велик, чтобы вместить тело ребенка. – От волнения у Сано участился пульс. Он ощущал уверенность в том, что у него появилось вещественное доказательство, подтверждающее обвинения Рэйко против правителя Мори, снимающее с нее вину. Сано едва сдерживал нетерпение.
Солдаты обкапывали ящик по сторонам, освобождая его от земли.
– Не нужно, – сказал Сано. – Просто откройте его.
Они просунули лопаты под крышку и нажали. Сано отметил, что госпожа Мори и Эндзю затаили дыхание. Он и сам задержал его. Крышка подалась. Солдаты отбросили ее в сторону – внутри виднелось серое хлопчатобумажное одеяло, чистое и сухое. Сано присел на корточки. Приготовившись увидеть мертвого мальчика, Сано приподнял одеяло.
Внутри ящика и в самом деле был ребенок, но не тот, которого он ожидал. Это была новорожденная девочка, маленькая и худенькая. Усохшая, облепленная насекомыми, но еще не разложившаяся, она лежала, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами, словно в чреве матери. Пуповина не была отрезана. Красные и синие вены проглядывали сквозь полупрозрачную кожу. Она была отмыта от крови и аккуратно уложена.
Детективы и солдаты вскрикнули от неожиданности. Сано нахмурился, он был столь же раздосадован, сколь и испуган. Он встал. Все глазели на ребенка.
– Видимо, его родила какая-то из живущих в имении женщин, а потом похоронила, – заключил Марумэ.
– Похоже, она не хотела, чтобы кто-то узнал об этом, – сказал Фукида.
Такие большие имения, как это, таили в себе немало тайн помимо той, раскрыть которую пришел сюда Сано, и, возможно, здесь были преступники помимо убийцы, которого он искал.
– А может, ребенок уже родился мертвым, – снова подал голос Марумэ, – или мать сама убила его.
– Это может стать вещественным доказательством убийства, – сказал Фукида.
– Но не того, о котором мы думали, – отозвался Сано.
Он повернулся к госпоже Мори и Эндзю. Молодой человек поклонился ему с официальной вежливостью, которая граничила с оскорблением. Не проронив ни слова, он повел свою потрясенную, растерянную мать прочь. Его прямая спина демонстрировала триумф.
– Что теперь? – спросил Марумэ.
– Я не могу игнорировать эту смерть, даже если она и не относится к нашему расследованию. Я прикажу кому-нибудь заняться ребенком и выяснить, чей он. – Сано набросил на трупик одеяло. Его смущали новые осложнения, переполняла досада. – Затем я переговорю со своими информаторами и наблюдателями и посмотрю, что им известно о делишках начальника полиции Хосины. Быть может, они что-нибудь подкинут, чтобы привязать это к убийству, а правителя Мори – к заговору против Мацудаиры.
Но новые сомнения и тревоги подтачивали его надежды. В связи с тем, что сын Лилии, Дзиро, безымянный мальчик и тайник с ружьями по-прежнему отсутствовали, для Рэйко все складывалось хуже некуда.
Хирата с детективами Иноуэ и Араи стоял в переулке под пожарной вышкой в районе даймё. Это была та вышка, с которой Рэйко, по ее словам, наблюдала за имением Мори. На ее площадке высоко над черепичными крышами съежился простолюдин. Ветер метал в него стрелы дождя. Город настолько промок, что пожары были редкостью, но именно в тот момент, когда люди ослабят бдительность, пламя как раз и может вырваться на волю, чтобы уничтожить Эдо.
– Эй! – позвал Хирата. Простолюдин уставился на него сверху. – Кто стоит на противопожарном посту ночью?
– Ёси, – долетел ответ. – Он работает у правителя Куроды.
Спустя несколько минут Хирата и его люди были у ворот расположенного неподалеку имения правителя Куроды. Стражники вызвали Ёси, молодого слугу с испуганным лицом. Хирата представился.
– Было ли такое, что пару месяцев назад ты позволил вышибить себя с вышки на целую ночь?
Ёси посмотрел на стражников, опасаясь, что они накажут его за то, что он пренебрег своими обязанностями. Однако страх перед Хиратой взял верх.
– Да. Я не хотел, но какой-то самурай приказал мне слезать.
Тем самураем, должно быть, был лейтенант Асукай. Хирата был рад, что наконец хоть небольшая часть версии Рэйко нашла подтверждение.
– Ты видел, как на вышку забиралась дама?
– Нет. Я испугался. Я убрался оттуда как можно быстрей.
– И тебе не пришло в голову проверить, есть ли кто-нибудь на твоем месте, заменяя тебя на дежурстве?
Ёси покачал головой. Хирата не мог обвинить его в том, что он не удосужился посмотреть на Рэйко. Он сам видел человеческую фигуру на вышке, наблюдавшую за имением правителя Мори, затем перестал обращать на нее внимание. Теперь же его беспокоило то, что ни он сам, ни Ёси не в состоянии подтвердить, что это была именно она. Он поблагодарил Ёси, и они с детективами сели на коней.
– Должен же быть кто-то, кто видел госпожу Рэйко на вышке! – сказал Иноуэ, когда они ехали под проливным дождем.
– Надеюсь, что это так, – отозвался Хирата. – Вернемся в замок Эдо и пошлем всех, кто будет под рукой, сюда и в район чайного домика «Хурма» на поиски свидетелей, кто мог бы подтвердить, что она была там в указанное ею время. Затем я сделаю то, что должен был сделать, прежде чем вообще начинать наблюдение за правителем Мори.
– То есть?..
– Выясню, кто прислал то неподписанное письмо.
Хирата и его детективы потратили многие часы, объезжая имения в чиновничьем квартале Эдо. В каждом из них он выяснял имена солдат, которые были в карауле, когда поступило злосчастное письмо. Он спрашивал, не видели ли они кого-нибудь, болтавшегося без дела в квартале или же показавшегося в тот вечер подозрительным. Сначала поиски казались тщетными; стражники не могли припомнить ничего из того, что произошло почти месяц назад. Затем в имении, расположенном прямо за стеной своего собственного, Хирата встретил человека, который смог кое-что вспомнить.
Его звали Кусида. У него были лошадиные зубы, и они торчали вперед, когда он улыбался Хирате.
– О да. Я помню, кто ошивался в том месте той ночью. Я всегда запоминаю всех, кого вижу за целый месяц.
– Зачем? – Хирата боялся верить. Его свидетель был слишком хорош, чтобы все это было правдой.
– Так мне нравится…
Хирата подумал, что это, видимо, один из способов как-то развлечь себя в монотонности долгих ночных смен.
– Хотите знать, как я это делаю? – спросил Кусида, польщенный вниманием. – Я в уме повторяю имена снова и снова каждую свободную минуту. Я не забываю людей, пока не пройдет месяц с момента, когда я их увидел. Хотите послушать мой список?
И он принялся перечислять имена, начав с минувшей ночи. Стражники у ворот, стоявшие за его спиной, закатили глаза: их развлекали таким образом чаще, чем им хотелось бы. В любое другое время Кусида показался бы Хирате невыносимо скучным, но сейчас ему цены не было!
– Не нужно за весь месяц, – перебил его Хирата, – имена только за ту ночь.
– Мне придется пройтись по всему списку, чтобы добраться до той ночи, – сделав паузу, сказал Кусида. И продолжил. Он тараторил все быстрее, затем, тяжело дыша, остановился. Солдат поднял палец и медленно начал произносить каждое имя.
Первые восемь Хирате были знакомы, все они принадлежали его соседям и их вассалам. Следующих троих Кусида определил как слуг.
– Остался всего один. Его я никогда прежде не видел в замке. Тюго Монэмон.
– Кто он такой? – Сердце Хираты взволнованно забилось.
– Один самурай, я знаю его по чайному домику, куда хожу выпивать. Я сказал ему «привет», но он не ответил. Он вел себя так, словно не хотел, чтобы его видели. Он мелкий чиновник из имения правителя Мори.
В имении правителя Мори Хирата и его детективы обнаружили солдат Сано, расположившихся по периметру владений, не позволяя обитателям на период расследования покидать территорию и заворачивая посетителей.
– Мне нужно поговорить с чиновником по имени Тюго, – сказал им Хирата. – Найдите его и приведите ко мне.
Вскоре Тюго появился в воротах. Это был полноватый мужчина в возрасте между тридцатью и сорока годами, с квадратным серьезным лицом. Увидев Хирату, он вздрогнул и попятился. Детективы Хираты взяли его под руки, чтобы он не убежал, но он не стал сопротивляться.
– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? – пробормотал он.
Они прошлись по району даймё. Тюго нервничал, то и дело поглядывая через плечо. На его лице застыло затравленное выражение. Хирата и его детективы усадили Тюго в чайном домике, расположенном на улице, разделявшей район даймё и торговый квартал Нихонбаси.
Хирата заказал чашку сакэ и передал ее Тюго:
– Выпейте и успокойтесь.
Тюго послушно выпил и облизал губы.
– Я ждал вас, – судорожно втянув в себя воздух, сказал он.
– Значит, вы знаете, о чем идет речь? – спросил Хирата.
– О письме, которое я подсунул под ваши ворота.
– Это вы его написали?
Тюго кивнул.
– Как вы узнали, что это я?
– Ваш друг Кусида сказал, что видел вас.
– А-а… Я надеялся, что он забудет, – пробормотал Тюго. – Лучше бы я вообще не писал того письма.
– Теперь уже поздно об этом говорить, – сказал Хирата.
– Правитель Мори был моим господином, и я должен был быть предан ему, что бы он ни делал. Но измена – дело слишком серьезное, чтобы пересмотреть свое отношение. Я должен был донести об этом. – Он взглядом умолял Хирату согласиться.
– Вы правильно поступили, – кивнул Хирата.
Тюго все еще выглядел испуганным.
– Если другие вассалы правителя Мори узнают, что я донес на него, они меня убьют. Вы ведь никому не расскажете, правда?
– Не могу обещать, – ответил Хирата, – но если вы поможете мне в расследовании, я постараюсь сохранить вашу тайну.
– Хорошо, – сказал Тюго, хотя, похоже, полностью удовлетворен не был.
– Первое, что заставило вас прийти к выводу, что правитель Мори изменник? – спросил Хирата.
– Я услышал, как он разговаривал со своими друзьями. Они говорили, что им надоело, как к ним относится правитель Мацудаира. Подношения, которые он требует, слишком высоки. Они устали оплачивать войну, которая должна была окончиться три года назад, но все тянется и тянется. Они опасаются, что если он падет, то и они полетят вместе с ним. Они планировали объединиться против него.
Хирата замер в предвкушении. Кажется, заговор все же существует!
– Кто эти друзья?
– Не знаю, – сказал Тюго. – Я их не видел. Я случайно шел мимо кабинета правителя Мори. Дверь была открыта, но не настолько, чтобы я мог их видеть.
– О чем еще они говорили? Они обсуждали какие-либо планы? – быстро спросил Хирата. Возможно, заговорщики рассорились, и один из них убил правителя Мори.
– Не знаю. Правитель Мори сказал: «Кто-то стоит за дверью. Тише». Они замолчали. А я убежал, потому что не хотел, чтобы меня поймали за подслушиванием.
Хирата был разочарован и несколько обескуражен. Туманное показание, основанное на подслушивании, неадекватно доказательству измены, хотя людей казнили и за меньшее.
– Откуда вы знаете, что это не была просто праздная беседа?
– Из того, что произошло позже, – сказал Тюго. – В имение привезли несколько больших ящиков. Мне стало любопытно, и я заглянул в один. Там были ружья. Много. Зачем они правителю Мори, если только…
Если только он не планировал вооруженный мятеж. Волнение разгорелось в душе Хираты с новой силой.
– Когда это было?
– Примерно два месяца назад, – ответил Тюго. – Я слышал, как стражники говорили, что ожидается еще большее количество ружей.
Это указывало на то, что Хирата, шпионя за имением Мори, видел именно то, что думал.
– Что случилось с оружием? Оно все еще в имении?
– Не думаю. Я больше его не видел.
Без ружей у Хираты нет доказательства, что правитель Мори предатель, нет ничего, чтобы убедить правителя Мацудаиру, что его смерть вовсе не утрата, и нет никаких новых подозреваемых, чтобы отвести внимание от Рэйко. А также нет ничего, чтобы заставить Сано поверить, что он видел то, о чем говорил, и что его силы наблюдения не дремлют.
– Но мне известно место, где эти ружья могут быть, – добавил Тюго.
– Где же? – быстро спросил Хирата.
Тюго выглядел несчастным; любезность, оказанная им Хирате, потребует от него времени больше, чем ему хотелось бы. Да к тому же повесит на мертвого господина еще большую вину…
– Я покажу вам, – все же сказал он.
– Правитель Мори арендует здесь склад, – сказал чиновник. – Вот он.
Он, Хирата, детективы Иноуэ и Араи слезли с лошадей у одного из стоявших в ряд одинаковых строений с белеными стенами и крутыми черепичными крышами, которые были обращены фасадом в сторону набережной. По каналу люди толкали веслами лодки, груженные овощами. Вокруг всех складских сооружений, за исключением принадлежавшего правителю Мори, кипела жизнь: грузчики разгружали лодки и заносили товары в склады. У склада правителя Мори было тихо, его громадные двери заперты. Набережную наводнял народ, стоял шум, но по ночам тут должно быть безлюдно – идеальное место для приема контрабанды.
– Давайте войдем, – сказал Хирата Тюго.
Тюго отпер ворота склада и распахнул их. Хирата и детективы прошли внутрь. В просторном помещении было тепло и влажно, сквозь зарешеченные окна, расположенные вдоль линии крыши, проникал свет. В воздухе стоял легкий маслянистый запах металла. Вдоль одной из стен – по десять в ряд и по три в высоту – стояли деревянные ящики. Хирата, обуреваемый волнением, вместе со своими людьми бросился к ним. Они подняли одну крышку. Из ящика на них пахнуло запахом железа. Завернутые в промасленную ткань, там аккуратно лежали аркебузы, их длинные стволы тускло блестели.
Хирата, Иноуэ и Араи чуть не прыгали от радости.
– Я знал! Правитель Мори и в самом деле замышлял мятеж! – воскликнул Хирата.
– Это наверняка то самое оружие, которое вы видели, – сказал Иноуэ.
– Лучшей улики просто не может быть! – вторил ему Араи.
Тюго, притулившийся у дверей, выглядел несчастным. Хирате было жаль этого самурая, который предал собственного господина.
– Вы поступили правильно, – снова стал успокаивать его Хирата. – Если бы вы не донесли, то, несмотря на смерть правителя Мори, мятеж – пусть даже и без него – мог бы все равно начаться. Быть может, вашими усилиями предотвращена очередная война.
Чиновник нисколько не повеселел.
– Что вы собираетесь делать с ружьями?
– Мы отвезем их в замок Эдо. Это улики в расследовании убийства. – Хирата повернулся к Иноуэ: – Найми нескольких носильщиков, чтобы нам самим не тащить все это.
Иноуэ поспешил исполнить приказ.
– Вы никому не расскажете, что это я привел вас к ним? – нервно спросил Тюго.
– Никому лишнему, – заверил его Хирата.
– Теперь я могу идти? – Тюго ответ Хираты не совсем удовлетворил, но несколько успокоил.
– Да, – ответил Хирата. – Спасибо за помощь.
Тюго заторопился прочь, словно крыса, которой подпалили хвост.
– Было бы здорово установить заговорщиков, навещавших правителя Мори, – сказал Араи.
– Давайте посмотрим, нет ли вместе с ружьями еще каких-нибудь улик, – отозвался Хирата.
Они открыли все ящики, вытащили ружья, но не нашли никаких писем или бумаг, способных сообщить, откуда они поступили и кто, помимо правителя Мори, был их владельцем. Хирата и Араи вновь упаковали ящики. Хирата не собирался сдаваться:
– Мы перероем здесь все!
На это не потребовалось много времени. Склад оказался совершенно пуст, если не считать ящиков, а пол был чисто выметен.
– Они постарались не оставить следов, – заключил Араи.
– Не оставляй надежды. – Хирата взглянул вверх и заметил в углу на площадке, под самым потолком, небольшую выгородку. К ней была приставлена деревянная лестница.
Хирата и Араи влезли наверх и обнаружили кабинет с окошком, выходящим на канал. Там стояли письменный стол, железный несгораемый сундук и круглая бамбуковая корзина без крышки. Араи поднял крышки стола и сундука.
– Пусто, – сказал он.
– Подожди-ка! – Хирата заглянул в корзину. Это была обычная мусорная корзина, на дне ее валялись шелуха от семечек подсолнуха, комки пыли и мятые листы бумаги. Их было три. Он достал их и расправил. Они были испещрены рукописными иероглифами. Хирата вздрогнул, даже еще не прочитав то, что там было написано.
– Что там? – спросил Араи.
Хирату охватило нехорошее предчувствие. Он прочитал первую страничку: «Встреча послезавтра ночью. Соблюдай обычную осторожность».
Он покачал головой. Не может быть. Он недоверчиво пробежал глазами по полутемному складу.
Араи взглянул через его плечо на вторую страничку, где был изображен схематичный план Эдо с замком, рекой и несколькими улицами. Хирата прочел вслух третью страницу со списком четырех даймё и трех высокопоставленных чиновников Токугавы. После каждого имени было проставлено число в тысячах.
– Похоже, что руководитель заговора запланировал тайную встречу с его участниками, – заключил Араи. – Карта может быть их планом боя. Список, возможно, состав, а также количество денег и солдат, которые они обещали представить. – Хирата подумал о том же самом. – Это хорошая информация. Теперь, если только мы сможем выяснить, кто это писал, мы возьмем их всех.
– Нет, – отозвался Хирата, – ничего хорошего здесь нет. – Объятый ужасом, он протянул бумаги Араи. – Это почерк канцлера Сано. Если это то, что мы думаем, то он и есть глава заговора.
Когда Сано позже в тот же вечер вернулся домой, он обнаружил, что крыша его кабинета не выдержала постоянных дождей. Слуги убирали куски обрушившегося сырого потолка, двигали мебель и сворачивали промокший татами. В соседней комнате Сано застал Рэйко, которая раскладывала на полу его книги, свитки и бумаги для просушки. Масахиро промакивал их куском материи. Сано нахмурился: Рэйко выглядела еще хуже, чем когда Хирата привез ее домой из имения правителя Мори. На ней не было макияжа, и ничто не скрывало темных кругов под переполненными тоской глазами. Откинув назад выбившуюся прядь волос, она вымученно улыбнулась Сано.
– Сплошная разруха, – сказала она. – Но мне кажется, большую часть этого нам удастся спасти.
– Очень хорошо. Не хочется думать, что небольшой дождь, уничтожив мои бумаги, способен победить всю бюрократию Токугавы. – В присутствии Масахиро Сано решил подхватить игривый тон Рэйко. – Но не обращай внимания на разруху. Тебе нужно отдыхать. Пусть слуги разбираются.
Рэйко вздохнула:
– Мне нужно чем-то занимать себя, чтобы отвлечься.
Сано невольно подумалось, уж не тревожит ли ее что-то, кроме того, что ему известно.
– Масахиро, время спать, – сказала она.
– Но я еще не закончил просушивать бумаги.
– Завтра, – настояла Рэйко. – Иди. Вот хороший мальчик. – Когда он ушел, она взволнованно повернулась к Сано: – Ну как?
Сано жаль было убивать надежду, от которой пояснели ее глаза.
– Хотелось бы иметь лучшие новости. В течение всего дня я работал со своими информаторами и наблюдателями, но они не смогли дать мне никаких зацепок ни в отношении Мори, ни в отношении Хосины.
Пытаясь, но будучи не в силах скрыть разочарование, Рэйко стала разъединять мокрые листы. Тонкая рисовая бумага, несмотря на все ее старания, расползалась под пальцами.
– А что со следствием в имении Мори? Там ты что-нибудь обнаружил?
– Ни ружей, ни пропавшего мальчика. Я было решил, что мы нашли убитого мальчика, которого закопали на территории имения, но ошибся. – Сано не стал вдаваться в подробности, чтобы история с мертвым младенцем не расстроила Рэйко. – И мне жаль говорить, что у нас нет ни одного нового подозреваемого.
– Я рассчитывала, что к данному моменту они у меня появятся, но тоже ошиблась, – сказала Рэйко. – Я посылала лейтенанта Асукая выяснить по поводу секты «Черный Лотос». Но хоть ему и удалось напасть на след нескольких членов секты, не похоже, что им что-то известно о смерти правителя Мори. И нет никаких данных о том, что «Черный Лотос» замешан в чем-то, кроме мелких преступлений.
Сано и не ожидал другого, его терзали неприятные мысли.
– Ты вспомнила что-нибудь еще о той ночи в имении Мори?
– Нет, – ответила она. – Я пыталась, но не смогла.
Искренность ее тона убедила бы любого, кто не знал ее так хорошо, как Сано. Он чувствовал, что она ушла в себя, словно съежившись перед опасностью.
– Ты уверена?
– Да, уверена. – Ее голос стал тверже. – В чем дело? Ты мне не веришь?
– Конечно, верю, – сказал Сано, удивленный ее реакцией, которая заставляла его чувствовать еще большую неуверенность.
Она подозрительно нахмурилась, наморщив лоб.
– Тогда почему ты на меня давишь?
– Я не давлю, – отозвался Сано. – Я просто спросил…
Рэйко с трудом поднялась на ноги и отстранилась от него.
– Ты считаешь, что в моем рассказе что-то не так, да? Не найдя Дзиро или мертвого мальчика, ты решил, что я их выдумала. Ты мне не веришь!
– Это неправда, – сказал Сано, хотя чутье нашептывало обратное. Опыт подсказывал ему, что возмущенная поза часто означает попытку уйти от ответа.
– Нет, правда! – Рэйко точно видела его насквозь: она усвоила те же уроки, помогая ему в расследованиях преступлений. Она тяжело дышала и от волнения не знала, куда деть руки.
– Не расстраивай себя, – попытался успокоить ее Сано. – Это не на пользу ни тебе, ни ребенку.
– Не расстраивать себя? – Она изумленно изогнула брови. – Как я могу не расстраиваться, когда ты относишься ко мне как к преступнице? – воскликнула она.
Кашель у дверей заставил обоих замолчать. Они обернулись и увидели топтавшегося на пороге Хирату.
– Простите. Я не хотел прерывать вас, но… – пробормотал он.
– Ничего, – отозвался Сано. Их разговор с Рэйко мог развиваться только от плохого к худшему. Она кивнула, соглашаясь отложить выяснение отношений, и постаралась успокоиться. – Входи.
Когда Хирата вошел в комнату, Рэйко достаточно было одного взгляда, чтобы понять: он принес плохие вести; ей меньше всего было нужно, чтобы день завершился так ужасно.
Чем сильнее она старалась отринуть свои новые воспоминания как болезненные видения, тем более реальными они ей казались. Чем упорнее она искала им другое объяснение, тем сложнее ей было отделаться от мысли, что это она убила правителя Мори. Чем больше она уверяла себя, что единственно хотела спасти Дзиро, тем навязчивее было осознание, что они являются плодом ее воображения. В душе прочно поселилась жуткая мысль, что она не только убийца, но еще и сумасшедшая. Ей не следовало срываться и так реагировать на вопросы Сано: если у него и не было сомнении в ее правдивости, то теперь они наверняка появились.
– Что там? – спросил Сано Хирату.
– Я ездил к танцовщице Лилии, – неуверенно и неохотно проговорил тот.
Нервы у Рэйко натянулись как струны. Сердце, которое и без того колотилось так сильно, что, казалось, сотрясается все ее тело, забилось еще быстрее.
– И что? Она подтвердила, что я ходила в имение правителя Мори искать ее сына? – Она с волнением ждала подтверждения своих слов.
– Нет, – сказал Хирата. – Я имею в виду, что не смог ее отыскать. – Он поведал им, что люди в чайном домике и в окрестностях вели себя так, словно никогда и не слышали ни о какой Лилии. – Похоже, она и ее сын вообще не существуют.
Скорее ужас, чем изумление, охватил Рэйко. Это было именно то, чего она боялась и в то же время ожидала услышать от Хираты. У нее перехватило дыхание; мышцы шеи сдавили горло. Она видела, что Сано смотрит на нее. Он молчал, но подозрение, читающееся в его взгляде, требовало ответа.
– Этого не может быть. – Она услышала свой голос, который показался ей чужим. Такие вещи случаются только в ночных кошмарах! – Конечно же, Лилия и Дзиро существуют. – Если нет, то она должна была пойти в имение Мори не ради них, а по какой-то другой причине. Снова всплыло в голове заявление госпожи Мори. Неужели она собиралась заниматься с правителем Мори любовью? А не следить за ним? И что, она с ним разругалась, затем зарезала и кастрировала его? – Те люди лгут.
Все смущенно молчали. Хирата смотрел на Сано, словно ожидая, что он придет на помощь Рэйко. Но Сано отвел глаза, нахмурился. Рэйко поникла, новости Хираты нанесли очередной удар по доверию к ней мужа.
– Зачем им всем лгать? – спросил Сано.
Руки Рэйко непроизвольно задрожали. Она крепко сжала кулаки.
– Быть может, они боятся говорить правду. Может, кто-то запугал их.
– И кто же это? – бросил Сано.
Его вызывающий тон испугал Рэйко.
– Не знаю. Это может быть тот, кто убил правителя Мори и оболгал меня.
– Может, и так. Но вопрос в том, чтобы это доказать. – Сано повернулся к Хирате: – Тебе вообще удалось найти хоть что-то, что свидетельствовало бы о том, что все произошло так, как она описала?
– К сожалению, нет. – Хирата рассказал, что ему не удалось подтвердить факт, что Рэйко наблюдала за имением с пожарной вышки. – Я не смог найти никого, кто мог хорошенько рассмотреть ее там. Столь же незаметными могли быть и простые пожарные наблюдатели. – Хирата заколебался, потом обратился к Рэйко: – Госпожа Рэйко, могу я вас спросить, не разговаривали ли вы в чайном домике «Хурма» или рядом с ним с кем-то еще, кроме Лилии? Подойдет любой, кто видел, что вы были там, и кого вы могли бы попросить подтвердить, по какому делу вы там были.
Сердце Рэйко упало. Она поняла, что и Хирата не верит ей.
– Нет. Но лейтенант Асукай и другие сопровождавшие могут подтвердить мои слова.
– Да. Я знаю, – сказал Хирата. – Я недавно говорил с ними. Они и в самом деле все подтвердили.
«Ну конечно же, они подтвердят все», – сказал его тон.
И он не верит ей настолько, что перепроверил ее рассказ. Рэйко глубоко ранила мысль, что два мужчины, которых она считала своей главной опорой, теряют к ней доверие. Между тем может ли она винить их за это?
Вдруг от сильного волнения у нее подпрыгнуло сердце.
– Подождите… Я только что подумала вот о чем! – И она поспешила в свою комнату, порылась в записях, нашла какую-то бумагу и вернулась к Сано и Хирате.
– Это то письмо, которое мне написала Лилия! – Она передала его Сано. – Это доказательство того, что она просила меня помочь, поэтому-то я и отправилась в имение Мори.
Однако когда мужчины принялись изучать письмо, облегчение на их лицах так и не появилось.
– Интересно, где эта танцовщица научилась писать? – пробормотал Сано. – Большинство таких женщин неграмотны.
Рэйко снова поникла. Конечно же, ей известно, что большинство простолюдинок неграмотны, но в связи с Лилией ей это как-то не пришло в голову.
– Эти иероглифы такие четкие и ровные, – сказал Хирата, – словно автор пытался скрыть почерк.
Они с Сано подняли глаза на Рэйко. Она от возмущения отшатнулась.
– Я не писала этого письма!
– Никто и не говорит, что это сделала ты, – сказал Сано. Он был мрачен и озабочен.
– Это принесли мне домой! – Рэйко в голову пришла другая мысль. – Мидори была со мной, когда его принесли. Я читала ей его. Она подтвердит.
– Мы это учтем, – отозвался Сано.
Однако Рэйко чувствовала, что он считает, что Мидори, ее подруга, способна солгать ради нее. К тому же письмо пришло вместе с целой пачкой других; возможно, больше никто не обратил на него внимания. «Я могла подложить его к остальным». Рэйко помотала головой, отгоняя эту мысль. Она стала вспоминать свои поездки в чайный домик, свои беседы с Лилией. Хоть эти воспоминания и были настолько туманны, что напоминали сон, как она могла не только непреднамеренно сочинить такой сложный сюжет, но и сфабриковать письмо, чтобы подкрепить его правдоподобность? Она изо всех сил пыталась уловить смысл всего этого кошмара.
– Рэйко-сан?
Сано как-то странно смотрел на нее.
– Что ты делаешь?
Она вздрогнула и поняла, что переместилась в дальний конец комнаты и открыла один из шкафов на стене. Но она не знала, как это получилось и зачем. Это снова произошло, очередной провал во времени и сознании. Скрывая от Сано испуг, она отмахнулась от его вопроса. Рэйко попыталась сосредоточиться на последней мысли, которую помнила.
Если предположить, что ее версия правильна, то что сталось с Лилией? Теперь Рэйко стала бояться уже не только за себя.
– Вы должны найти Лилию, – проговорила она. – Должно быть, с ней случилось что-то плохое.
– Мы продолжим поиски, – без особенной надежды и уверенности сказал Сано.
Лицо Хираты сделалось несчастным.
– Что еще? – спросил Сано.
– Думаю, что мне удалось найти ружья, доставку которых в имение правителя Мори я видел. – Хирата рассказал, как проследил анонимное письмо и добрался до его источника, а затем побывал в складе, на который указал автор письма.
У Рэйко, несмотря на выражение лица Хираты, затеплилась надежда, что наконец-то в этом расследовании хоть что-то пошло так, как надо.
– Это лучшая новость за весь день, – сказал Сано. – Ты раздобыл доказательство измены правителя Мори. Это заставит правителя Мацудаиру и сегуна не так спешить с расправой надо мной и моей женой. А почему ты не рад?
Хирата достал из-за пояса пачку бумаг и вручил их Сано.
– Пожалуйста, скажите, что это писали не вы.
Когда Сано изучал бумаги, Рэйко стояла рядом с ним и украдкой заглядывала в них. Она узнала его почерк в записках, где имелся намек на тайную встречу, план сражения, а также военные взносы и войска, собранные заговорщиками.
– Да, – сказал Сано. – Это писал я. А что? Где ты это взял?
– В корзине для мусора в складе, где нашел ружья. – В словах Хираты послышалась неуверенность. – Из них следует, что вы, похоже, являетесь участником заговора. Или даже его главой.
– Что? – воскликнула Рэйко. И потрясенно воззрилась на Сано.
– Не смотри на меня так, – сказал он хриплым от злости голосом. – Я не участник заговора. И точно не возглавляю его.
Но Рэйко прочла смятение в глазах Хираты и не могла решить, верить ли Сано. Плохо, что Сано не верит в ее версию событий, но теперь и у нее появилась причина для сомнений в его адрес. Амбиции и власть сбили с честного пути преданного служения господину многих самураев. Кошмар сделал резкий, неожиданный поворот, которого она опасалась. И все же Рэйко испытала облегчение из-за того, что находка на складе отвлекла внимание Сано от ее возможной вины, и злорадное удовлетворение оттого, что они поменялись местами. Теперь ее очередь поставить под сомнение его невиновность.
– Тогда что это за бумаги? – спросила она.
– Это записи, которые я делал для себя. – Сано стал один за другим швырять листки на пол. – Это памятка о встрече с советом старейшин. «Соблюдай обычную осторожность» означает не дать ей превратиться в спор между сторонниками правителя Мацудаиры и его очернителями. Эта карта – план ремонта дорог в городе. А список – это налоги, которые обязаны заплатить упомянутые люди.
– Но как они оказались в помещении склада? – спросил Хирата. Он все еще сомневался.
Сано бросил на него укоризненный взгляд. Рэйко увидела, как трещат по швам их товарищеские отношения, на момент позабыв о том, что рушится ее собственная семья. Это дело об убийстве самым губительным образом сказывалось на всех их связях!
– Я выбросил эти записи; мне они были больше не нужны, – сказал Сано. – Кто-то, видимо, украл их из мусора и подложил в склад вместе с ружьями, чтобы выставить меня виновным.
– Боги свидетели, это очень удобное объяснение. – Рэйко не могла не отплатить Сано за недоверие к себе. – Кто бы это мог сделать?
По выражению его лица можно было прочесть, что Сано понял ее желание отплатить ему его же монетой.
– Список подозреваемых я бы начал с начальника полиции Хосины, – все же ответил он, тоном осудив ее за намек.
Хирата оказался более, чем Рэйко, готовым поверить ему, но ненамного. Он нахмурился, словно его посетила неприятная мысль.
– Если ваши записки были подброшены, то же самое могли проделать и с ружьями.
– Если так, то не планировалось никакого мятежа. – Рэйко скосила глаза на Сано. – Как я за тебя рада.
При этих словах лицо Сано потемнело от гнева.
– Тебе нечего радоваться. Если правитель Мори не предатель, то мы оказываемся отброшенными назад, в самое начало: ты найдена на месте преступления, и показания госпожи Мори полностью противоречат твоей версии. А теперь, когда нам не удается найти Лилию, все скорее поверят в то, что ты убила правителя Мори во время любовной сцены, чем в то, что ты оказалась там с целью найти похищенного мальчика и стала свидетельницей убийства другого.
Рэйко уязвило то, что он, похоже, предпочитает первый вариант.
– Возможно, Лилия была подставным лицом. Может, кто-то использовал ее, чтобы пустить меня по следу правителя Мори. – Как ей хотелось самой в это верить! Отчаяние разозлило ее. – Правда, ты предпочитаешь считать, что я виновна, не так ли?
Сано вскинул руки и с отвращением выдохнул:
– Ты несешь чушь! – крикнул он.
– Прошу вас, прекратите, – вмешался Хирата, которому явно неприятно было наблюдать, как они ссорятся, и не хотелось оказаться меж двух огней. – Мы должны работать вместе.
Рэйко понимала, что он прав. Она сдержалась, чтобы в очередной раз не уколоть Сано, который пыхтел, но держал язык за зубами.
– Возможно, в этом деле все совсем не так, как выглядит на первый взгляд, – сказал Хирата. – Но как бы там ни было, эта новая улика ставит вас обоих в еще более опасное положение. Что нам с этим делать?
На минуту повисло напряженное молчание.
– Мы продолжим расследование, – сказал Сано. – Пока мы не выясним, что происходит, эту улику нужно сохранить в тайне.
– Здравая мысль, – сказала Рэйко. Хирата кивнул. Затем она вспомнила кое-что, о чем забыла сказать Сано. – Я подумала еще о двух людях, которые были бы готовы навредить мне. Мне можно будет самой заняться ими?
Она видела, как в Сано борются недоверие к ней и надежда на решение общих проблем.
– Я сказал правителю Мацудаире и сёгуну, что буду держать тебя дома, – проговорил он. – Ты не можешь задействовать лейтенанта Асукая?
– Я бы не хотела. Он способный и умный человек, но я не знаю, можно ли полагаться на него в таком важном вопросе. Кроме того, если я этим займусь, то хуже, чем сейчас, мне уже не будет.
– Если ваши враги узнают, что она гуляет по городу, у вас могут возникнуть еще большие неприятности, – сказал Хирата Сано. – Будет лучше, если она расскажет нам, кто эти люди, и мы сами ими займемся.
Сано немного подумал.
– Ты можешь ими заняться. Только не дай никому поймать тебя за воротами этого лагеря, – сказал он Рэйко.
– Спасибо. Не дам. – Но то, что он уступил, для Рэйко было не только радостно, но и горько. Они понимала, что он сделал это из опасения, что ее новые зацепки столь же сомнительны, сколь, как подозревал он, и вся ее версия событий. Он будет рад, если они окажутся полезными, но сам не желает тратить время на раскручивание ложных ниточек.
На рассвете Сано забылся чутким сном. Он был измотан двумя днями непрерывной работы.
– Простите, Сано-сан, вы уже проснулись? – послышался из-за двери голос детектива Марумэ.
Сано сел, еще не полностью проснувшись, и обнаружил между собой и Рэйко пристроившегося в их постели Масахиро. Мальчику обычно нравилось спать одному, но иногда ночью он заползал к ним под одеяло. Может быть, он не чувствовал себя в безопасности после недавних тревожных событий. Он не шелохнулся; Рэйко тоже.
– Я проснулся, – зевнув, ответил Сано. – В чем дело?
– Правитель Мацудаира хочет видеть вас у себя в имении.
Вытащив себя из постели, Сано приготовился к очередной неприятной сцене. За несколько минут Сано оделся, камердинер побрил его и уложил волосы, и вскоре он был вместе с Марумэ, Фукидой и своими солдатами у ворот. Они поспешили пешком к особому кварталу в замке Эдо, где обитали высокопоставленные члены клана Токугавы.
Солдаты патрулировали местность или сидели в караулках вдоль стен, разделяющих имения. Небо было покрыто тучами и едва светлело, воздух был пропитан влагой, все вокруг было блеклым, словно дождь смыл все до одной краски. Сано и его свита остановились у входа в имение правителя Мацудаиры, который красовался трехъярусной крышей и двойными, обитыми железом дверями.
Стражники отобрали у Сано мечи и обыскали на предмет спрятанного оружия. Даже для канцлера не делалось исключений в том, что касалось мер безопасности.
– Ваши люди подождут здесь, – сказал Сано капитан стражников.
Стражники отвели его в имение и оставили у большого деревянного сарая, построенного вдоль одной из сторон элегантно устроенного сада. Его световые люки и широкие двери были открыты. Правитель Мацудаира стоял у стола, уставленного сотней деревцев-бонсай в горшках самых разных видов и размеров. Он занимался пересадкой крошечной искривленной сосны.
– Приветствую вас, Сано-сан, – сказал он. Голос его был тих, держался он сдержанно. Одетый в старенький хлопчатобумажный халат и штаны, без мечей, ковыряющийся руками в земле, он выглядел как простолюдин, а не как могущественный военный диктатор.
Сано поклонился, поприветствовал Мацудаиру и вошел в сарай. Там пахло землей и навозом. Почему правитель Мацудаира позвал его сюда?
– Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз, – сказал тот. Однако Сано понимал, что они на самом деле не одни. Неподалеку, видимо, расставлены стражники, правда, так, чтобы их не было видно и слышно. Правитель Мацудаира никогда не жертвовал безопасностью.
– Утро – самое приятное время суток. – Он осторожно поместил маленькое деревце в новый горшок и обложил его корни землей. – Это время, когда дела еще не захватили человека, когда он может расслабленно наслаждаться жизнью. Вы согласны?
– Да. – Вряд ли, подумал Сано, правитель Мацудаира пригласил его, чтобы разделить с ним минуты покоя.
– Я подумал, что это будет для вас хорошая возможность рассказать, каковы ваши успехи в расследовании убийства.
Сано доложил, умело избегая всей правды. Он рассказал правителю Мацудаире, что провел предварительные допросы обитателей имения Мори, но не сказал, что все они подтверждали версию госпожи Мори и противоречили версии Рэйко. Он поведал, как Хирата проследил путь анонимного письма и обнаружил в складе правителя Мори большое количество ружей, но не стал упоминать о том, что Хирата нашел помимо этого. Он сообщил, что приступил к поискам медиума, которая подозрительно исчезла, прежде чем он успел допросить ее.
Когда он закончил, правитель Мацудаира минуту помолчал, укладывая мох вокруг ствола деревца.
– Что-нибудь еще?
Не успел Сано ответить, как правитель Мацудаира резко повернулся к нему и поднял руку:
– Хватит! Вы собираетесь солгать, а меня уже тошнит от лжи. – Он вдруг разозлился. – Бессмысленно пытаться скрыть от меня правду. Я знаю о ваших всплывших записках правителю Мори. Мне известно, что они указывают на то, что вы вместе с ним планировали мятеж.
Сано почувствовал, как страх холодом наполняет ему душу, и не только потому, что правителю Мацудаире было известно об улике, которую он хотел придержать.
– Как вы узнали о записках? – как можно спокойнее спросил он.
– Это не важно, – сказал правитель Мацудаира. – Что скажете в свое оправдание?
Информация, видимо, утекла к правителю Мацудаире от кого-то из окружения Сано или Хираты.
– Эти записки вовсе не то, чем кажутся. – Он сам должен был рассказать о них Мацудаире, изложить все со своей стороны и пресечь попытки использовать их против него. Возможно, утечка произошла не из его лагеря, а от человека, который подложил их в склад. Как бы то ни было, Сано должен был понять, что сохранить все в тайне не удастся. – Я могу объяснить.
Правитель Мацудаира взмахом руки отсек слова Сано.
– Просто скажите, это правда? – Его лицо покрылось гневными морщинами. – Вы с правителем Мори замышляли свергнуть меня? Вы все еще носитесь с этими планами?
– Нет, – объявил Сано, уставший от беспочвенных обвинений не меньше, чем правитель Мацудаира от обмана.
Правитель Мацудаира шагнул к нему. Его прямой, немигающий взгляд проверял Сано на честность; подергивание губ показало, что он отмел его слова как лживые.
– Прекратите притворяться. Здесь нет сёгуна, чтобы водить кого-нибудь за нос. Мы и так можем добраться до самого донышка проблемы, поскольку тут нет никого, кроме нас.
«Нас и твоих стражников в засаде, готовых броситься на меня, как только ты сделаешь им знак».
– Я говорил вам вчера, что ничего не замышляю против вас, – сказал Сано. – Снова скажу вам и сегодня, что не замышлял… и не замышляю. Поверите вы мне или нет, это вам решать.
Резко переменившееся выражение лица изменило весь облик Мацудаиры. Теперь казалось, что он разрывается между желанием поверить Сано и стремлением доказать правильность своих подозрений. Он покачал головой, отвернулся от Сано и оперся руками о стол.
– Я больше не знаю, кому верить, – тихо проговорил он. – Некогда я гордился своим чутьем, а вот теперь не могу определить, кто друг, а кто враг. – Он горько рассмеялся. – Похоже, с каждым днем у меня появляется больше врагов и остается меньше друзей.
Сано неожиданно почувствовал жалость к правителю Мацудаире, оказавшемуся на вершине горы в окружении людей, которые пытаются его оттуда столкнуть. Однако, несмотря на то что кризис миновал, Сано понимал, что опасность для него сохраняется.
– Милостивые боги, как такое могло случиться? – сказал правитель Мацудаира хриплым от отчаяния голосом.
«Ты перешагнул через себя, когда выдвинул претензию на власть», – подумал, но не сказал Сано.
– Я стал искать власти, потому что считал это нужным не только для себя, но и для страны. Я хотел взращивать процветание, гармонию и честь. – Правитель Мацудаира посмотрел на выставленные бонзаи. Деревца были идеально выровнены, как приведенные в готовность войска. Их ветви были согнуты и подвязаны его рукой в самых неестественных формах.
– Я считал, что смогу лучше справляться со страной, чем мой двоюродный брат. Он позволил этому проходимцу Янагисаве все прибрать к своим рукам. – Правитель Мацудаира скривил губы, демонстрируя презрение к обоим. – Я думал, что свержение Янагисавы положит конец коррупции и очистит режим. Но слишком много людей предпочитают, чтобы все оставалось, как раньше. Они вставляют мне палки в колеса, вместо того чтобы работать вместе со мной над перенастройкой правительства после войны.
«А ты недооценивал своих противников».
– Они загнали меня в угол, поставив перед необходимостью либо сокрушить их, либо погибнуть самому.
Сано не мог не дивиться сочетанию в нем ума и наивности, идеализма и безжалостности, над которыми довлела самонадеянность. Возможно, это и есть те качества, которые делают из самурая военного диктатора.
– Они лишь разрушают мою мечту о новой, более совершенной, более благородной Японии.
Внезапно вспыхнув гневом, правитель Мацудаира сбросил со стола сосну, которую только что пересадил. Она упала на каменный пол. Посудина разбилась вдребезги. Деревце лежало, раскинув свои корни среди рассыпанной земли. Сано обратил внимание, что это было ценное старинное растение, возможно, ровесник режима Токугавы, значит, ему около ста лет. Правитель Мацудаира посмотрел вниз, словно ужасаясь тому, что сотворил в порыве гнева. Затем он повернулся к Сано. Лицо его было искажено.
– Если те записки не являются доказательством, что меня предали, то что они такое? – спросил он.
– Никчемные бумажки, добытые в моем мусоре и использованные не по назначению, – ответил Сано.
– Тогда почему вы не рассказали о них сами, вместо того чтобы заставлять меня узнавать о них из других источников?
Тут Сано сказал правду:
– Потому что я опасался, что вы поспешите с выводами, не выслушав моей версии событий. Потому что казалось разумнее сохранить записки в тайне, чем рисковать тем, что вы отправите меня и мою семью прямо в руки палача.
Такая откровенность несколько смягчила настроение правителя Мацудаиры, но ненамного.
– Довольно честно. Но все это оставляет нас там, откуда мы начали. Вы изменник или нет? Мне верить вам или оставаться при своих подозрениях? – Он испытующе смотрел на Сано. – Назовите мне хоть одну причину, почему мне следует позволить вам продолжить расследование убийства правителя Мори, несмотря на то что вы сами находитесь под подозрением.
Сано понял, что наступил критический момент, когда один неверный шаг может безвозвратно обречь его, Рэйко, их сына, всех близких им людей. Обдумывая варианты ответа, он поднял с пола деревце. Его ветви целы, но оно не выживет, если за ним как следует не ухаживать. Он может сказать: «Потому что я спасал вас прежде», – и это было правдой: не покончи он с наемным убийцей, известным как Призрак, власть правителя Мацудаиры уже пала бы.
– Потому что кому еще вы можете верить больше, чем мне? – вместо этого сказал Сано.
Правитель Мацудаира мрачно обдумывал его ответ. Повисла долгая тишина. Сано протянул ему бонсай. Он поколебался, потом взял, однако глаза его предостерегающе блеснули на Сано.
– Если у меня когда-нибудь появится причина пожалеть о своем решении… – начал он.
Его прервали детские голоса. По мокрому саду зашлепали торопливые шаги. В сарай, запыхавшись, вбежали маленький мальчик и девочка.
– Дедушка! – закричали они. И припали к его ногам, обхватив колени как раз на уровне своего роста.
Он ласково улыбнулся и прижал обоих к себе.
– Что случилось, малышки?
– Он меня ударил, – сказала девочка, надув губы.
– Она первая меня ударила! – возразил мальчик.
– Что ж, тогда вы в расчете, – заключил правитель Мацудаира. – Больше никаких драк. Бегите играйте.
Когда они бегали друг за другом по саду, он наблюдал за ними с той самой свирепой, эгоистичной нежностью, которую Сано чувствовал к собственному сыну. Затем правитель Мацудаира повернулся к нему:
– Помните, что не только у вас есть семья. Если вы подведете меня, то страдать придется и им.
После того как Сано уехал, Рэйко, лежа в постели, пыталась собрать волю в кулак, чтобы встретить новый день. Прошлой ночью она ни на минуту не уснула. Страхи и неуверенность заставляли ее мозг отчаянно работать, возвращая его к одной и той же теме. Она заставляла себя лежать тихо, чтобы не разбудить мужа и сына. Тело и голова ее страшно болели от предпринятых усилий. Кожу на лице стягивала маска из высохших слез. Она слышала, как снова пошел дождь. Ее комната казалась мрачной клеткой, опущенной под воду. До нее доносились голоса служанок, убиравших в доме; Масахиро ушел на занятия по боевым искусствам; все были заняты делами, кроме нее. Она должна действовать; нельзя поддаваться одиночеству и отчаянию, крепко поселившимся у нее в душе.
Во-первых, ей нужно попытаться как можно больше вспомнить о ночи убийства правителя Мори, чтобы сгладить страшный результат первой попытки.
Во-вторых, встретиться со своими старыми врагами.
Обе перспективы так пугали, что Рэйко захотелось натянуть на голову одеяло и отказаться от всего. Но она слышала крики Масахиро, упражнявшегося во дворе в фехтовании на мечах. Она должна быть сильной если не ради себя, то ради него.
Рэйко улеглась на спину, вытянув ноги и положив руки вдоль тела ладонями вверх. Она стала дышать медленно и глубоко, освобождая мысли. Тело сопротивлялось погружению в жуткое прошлое, но она не оставляла попыток. После долгих усилий она вошла в медитативный транс. Ее душа продолжала жить в пространстве вне ее тела. Она видела саму себя, лежавшую на постели. Она парила над всем, пока ее разум не нацелился в мрачный, залитый звездным светом космический туннель, который вел во времени назад.
Снова туманная ночь в имении Мори обступила ее звуками капающей воды, далеких голосов, ощущением сырости и близкой опасности. Снова Рэйко стояла на коленях на веранде личных покоев имения даймё, поворачиваясь от отверстия в окне. Она поднялась, зашаталась и упала, позволяя беспамятству уносить ее глубже и глубже в воронку темноты. Снова она плыла в ней, пока опять не оказалась в спальне правителя Мори.
Она, голая, лежит на постели. Его лицо нависает над ней, оно так близко, что она ощущает кислое дыхание из его открытого слюнявого рта. Его глаза полузакрыты, лицо бледно. Ее руки обнимают его, ноги крепко обхватывают его поясницу. Она раз за разом ощущает сильные толчки его тела, от которых под ними сотрясается пол. Рэйко чувствует, как трудно ей дышать, как смешивается их пот. Смех и глумливые замечания эхом отдаются в ее мозгу.
Как раз в тот момент, когда Рэйко затошнило от этой сцены, картинка исчезла.
Теперь Рэйко сидит ровно. В руках у нее кинжал. Она сжимает его рукоятку обеими руками, острие выставлено перед ней. Образ правителя Мори появился перед ней из пятна света и какого-то мельтешения. Его глаза вылезают из орбит, рот распялен от ужаса; он тянет к ней руки в безмолвной мольбе. Мощный рывок бросает ее на него. Клинок ее кинжала глубоко погружается в его живот. Он воет, оглушая Рэйко. Глумливые голоса и смех превращаются в истерический визг. Кровь из раны льется на нее.
Рэйко вскричала: «Нет!». Она силилась выйти из транса, но он держал ее, словно невидимая стальная сетка.
Она безвольно сидит в луже крови, которая вытекает на татами из неподвижно лежащего обнаженного тела правителя Мори. Одна белая хризантема плавает в крови, и ее лепестки постепенно краснеют. Ее руки повернуты ладонями вверх. Она держит в них отрезанные, покрытые кровью гениталии правителя Мори, теплые и липкие, как свежее мясо.
«Это тебе по заслугам, порочный выродок».
Эти слова злорадно и торжествующе отдавались в душе Рэйко. Испытанное потрясение раскололо транс. Ее тело забилось в судорогах; руки и ноги задергались. Она выпрямилась, упала вперед и завыла.
– Рэйко-сан! – крикнул кто-то.
Она обернулась и увидела Мидори, стоявшую в дверях. На лице Мидори застыло выражение замешательства и тревоги. Она бросилась к Рэйко и обняла ее.
– Я слышала, что произошло. Мне так жаль! Я бы пришла вчера, но малышка заболела. Как вы?
Сострадание подруги несколько успокоило Рэйко. Несмотря на то что сердце продолжало бешено стучать, а тело никак не могло справиться с дрожью, истерика стала отступать. Немного успокоившись на груди Мидори, она перевела дух.
– Да. Все хорошо. Спасибо, что ты пришла. Я очень рада тебя видеть.
Она вдруг поняла, что ни одна из женщин, которых она считала подругами, не пришла к ней после убийства; не приходили и родственницы. Боязнь того, что их будут связывать в разговорах со скандальной преступницей, какой она оказалась, пересиливала даже их любопытство. Вчера в полдень ее навестил отец, но она была так измучена первой попыткой восстановить обстоятельства ночи убийства, что едва могла разговаривать с ним. Остальные явно остерегались быть с ней рядом. Она стала парией.
– Я услышала, как вы кричали, – сказала Мидори. – Что случилось?
«Только то, что госпожа Мори права: я и правитель Мори были любовниками; я заставила его переспать со мной в ту ночь; потом я зарезала его, так как он отверг меня. А убив, я его кастрировала. Это тебе по заслугам, порочный выродок».
Рэйко с силой выдохнула воздух. Она не могла сказать Мидори, что теперь ей точно известно, что это она убила правителя Мори, и лучшим доказательством этого является ее собственная память.
– Должно быть, плохой сон, – вместо этого проговорила она. «Плохой сон, который является реальностью и не проходит».
– Я знаю, что вы не делали этого, – сказала Мидори с искренней, от всего сердца убежденностью. – Что бы там ни говорили.
Рэйко могла представить, что о ней говорят. У нее защипало глаза от слез благодарности.
– Я признательна тебе за преданность.
– Не беспокойтесь, Рэйко-сан. Наши с вами мужья докажут, что вы ни в чем не виновны, – сказала Мидори.
Однако Рэйко опасалась, что Сано обнаружит как раз доказательства ее вины, это только дело времени. После этого его любовь к ней превратится в ненависть и отвращение. Он отдаст ее в руки закона. Не в силах вынести эти мысли, Рэйко цеплялась за надежду на свою невиновность, вопреки вспышкам памяти, вопреки сообщению Хираты, что Лилии и Дзиро нет в природе. Настало время предпринять шаги, которых она страшилась.
– Я не могу сидеть сложа руки, пока мой муж и Хирата-сан делают все ради меня, – сказала Рэйко. Она подошла к шкафу и достала оттуда одежду. – Я должна действовать или сойду с ума в ожидании.
– Но что вы можете сделать? – спросила Мидори.
– Я собираюсь поговорить с несколькими людьми, которые могут быть ответственными за смерть правителя Мори и с радостью подставили бы меня. – Она позвала служанку. – Пригласи лейтенанта Асукая.
Пока Мидори помогала ей одеваться и укладывать волосы, Рэйко раздумывала, с кем из врагов встретиться сначала. Всех их она нажила в процессе проведения своих частных расследований. Но тот из них, кто находился в буквальном смысле под рукой, был, помимо всего, связан с правителем Мори.
Пришел лейтенант Асукай.
– Приведите ко мне полковника Куботу из армии Токугавы.
Когда Сано со своей свитой уходил из квартала Токугавы, по проходу к нему подбежал один из его солдат.
– Лучше, чтобы это были хорошие новости, – сказал Сано, все еще чувствуя напряжение после встречи с правителем Мацудаирой.
Он и его семья только что разминулись со смертью! К тому же правитель Мацудаира дал ему дополнительный стимул к раскрытию преступления. Еще вчера Сано без всякого сожаления мог бы наблюдать падение правителя Мацудаиры; он столько натерпелся от этого человека, к которому еще несколько минут назад не испытывал ни малейшей симпатии. Теперь же на его плечи легла ответственность за него, невольника чести, обожающего свою семью, судьба которой зависит от исхода расследования и стабильной власти.
– У меня действительно хорошие новости, – сказал солдат. – Они от людей, которых вы послали на поиски медиума. Они нашли госпожу Нёго! Она в женской общине монастыря Канэй.
«Пантера выжидает свое мгновение, прыгая не слишком поздно, не слишком рано».
Хирата стоял в беседке, земля вокруг которой была засыпана белым песком, он параллельными линиями опоясывал замшелые валуны и искривленные кусты. Он выполнял упражнения, которым его научил Озуно. Представив себя пантерой в ночных джунглях, он настроил себя на полную неподвижность и расслабленность, оставаясь при этом готовым к внезапному броску. Он медленно дышал, прислушиваясь к звучавшему в его сознании голосу Озуно.
«Будь единым целым с космосом, установи мир с самим собой. Пусть враг приблизится, твоя бесстрастность заставит его думать, что ты не представляешь угрозы, и он утратит осторожность. Если ты выхватишь оружие, если ты покажешь, что чувствуешь приближающееся нападение, то упустишь момент неожиданности».
Хирата представил себе убийцу, крадущегося в самом углу его поля зрения. Он пытался демонстрировать спокойствие и безмятежность, хоть его мозг продолжал размышлять о расследовании убийства.
«Будь здесь и сейчас! Не уходи в прошлое или будущее! Или тебя убьют, ты дурак!»
Но не мог он не тревожиться за будущее Сано и Рэйко! Да и за свое тоже. То, что он урвал сейчас это короткое время, может отразиться на них всех. Он прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
«Держи глаза открытыми! Не отгораживайся от мира! Воин должен уметь добиться внутреннего покоя в любой ситуации. Только тогда он может почувствовать, что предпринять во время боя. В противном случае – станет жертвой беспечности и растерянности».
Вскоре от длительного стояния у Хираты свело больную ногу. Он шевельнулся, чтобы принять более удобную позу.
«Не позволяй физическим ощущениям отвлекать себя. Чувствуй, как дыхание, энергию, переливающуюся внутри тебя».
Увы, мир был полон вещей, которые Хирата не мог игнорировать. Дождевые капли падали на крышу и песок; ветер обдавал его брызгами. Зудели комары. Хирата сдержал желание отмахнуться. Его лицо горело от укусов.
«Чувства – это помехи внутри тебя, которым нельзя позволять сбивать себя с пути. Ты должен научиться контролировать их. Если не сумеешь, то тогда не сумеешь контролировать и противника во время боя».
Хирата терпеливо продолжил упражнения. И тут к нему торопливо подошла Мидори:
– Муж! Что ты делаешь?
– Ничего, – буркнул Хирата, недовольный тем, что его прервали.
– О-о! – На лице Мидори появилось знакомое выражение терпеливой снисходительности. Она прекрасно понимала, как важны для него эти тренировки, но считала, что они слишком отрывают его от дома и обязанностей. Что риски в этом случае перевешивают выгоды.
– Что тебе нужно? – спросил Хирата.
– К тебе детектив Ода. – Мидори привела самурая с собой. – Он хочет что-то тебе сказать.
И упорхнула. Когда Ода шел к нему, Хирата попробовал провести эксперимент. Он сформировал мысленный образ себя, нападающего на Оду, и направил свою мысленную энергию на детектива в виде молчаливой яростной угрозы.
Ода прошел в беседку к Хирате.
– В чем дело? – спросил он со смехом. – Чего это вы на меня так смотрите?
– Не обращай внимания, – отрывисто бросил Хирата. Его мысленная атака должна была испугать Оду, но внутренняя энергия работала ничуть не лучше, чем в храме.
Возможно, Мидори права.
– Рассказывай новости, – сказал он.
– Я проверял алиби пасынка правителя Мори, – доложил Ода. – Побывал в Тоцуке и выяснил, что Эндзю, похоже, ночь убийства провел на местном тамошнем дворе. Его имя было внесено в книгу регистрации постояльцев. Оно также есть в списках проезжающих на контрольных пунктах на тракте между Тоцукой и Эдо.
– Когда, в соответствии с записями, он вернулся в город?
– В тот день, когда вы обнаружили тело правителя Мори.
– Значит, все выглядит так, что у Эндзю не было возможности убить своего отчима. – Это Хирату расстроило, но подозрения к Эндзю еще оставались. Регистрационные записи не фиксируют весь ход событий. – Тебе удалось по дороге найти кого-нибудь, кто действительно опознал его или помнит, что точно видел его?
– Я опросил сотни людей, но нет, – сказал Ода. – Хозяин постоялого двора и несколько чиновников с пропускных пунктов вспомнили человека, проезжавшего под именем Эндзю Мори. Их описания, кажется, подходят к нему. Но нельзя быть уверенным в том, что они видели именно его или кого-то, прикрывавшегося его именем и подписью.
– Он мог послать вместо себя кого-то другого, а сам остаться дома и убить отчима. Имение так велико, что он легко мог спрятаться и не быть замеченным. – Однако Хирата понимал, что это чистой воды домыслы.
– Есть кое-какая информация, которая вас порадует, – сказал детектив Ода. – Я разговаривал с одним патрульным. Он знает Эндзю и запомнил его, но не по этой поездке. Он столкнулся с ним и правителем Мори, ехавшими из своей провинции в Эдо сразу после Нового года. И услышал, как они по дороге спорили.
– Да? И о чем же?
– По словам стражника, Эндзю сказал что-то вроде; «Нет, я не стану этого делать. Никогда больше». Правитель Мори будто бы сказал: «Сделаешь, как я скажу». Эндзю был в ярости. Он вырвался вперед и крикнул через плечо: «Вы еще пожалеете».
– Ладно, – удовлетворенно проговорил Хирата, – звучит так, словно не все было идеально между ними, как говорит госпожа Мори. По Эндзю еще следует работать.
– Это может оказаться непростым делом, так как никто в имении Мори не станет говорить о семейных делах, – сказал детектив Ода.
– Даже если никто внутри не захочет говорить, кто-нибудь извне может захотеть, – отозвался Хирата.
Сидя на возвышении в комнате для приемов, Рэйко глубоко втянула в себя воздух, готовясь к встрече, которая не обещала ничего приятного.
Двое стражников вошли в комнату, сопровождая полковника Куботу. Это был самурай лет сорока с горделивой осанкой, которая компенсировала недостаток роста. На нем были разукрашенные доспехи и металлические поножи, однако Рэйко знала, что все это лишь напоказ. Он все время занимался инспектированием и обучением войск; сам же редко брался за оружие. Во время войны он восседал на коне где-нибудь на кромке поля битвы, выкрикивая команды солдатам; его меч никогда не покидал ножен.
Он использовал свои боевые навыки в более интимных делах.
У него было ухоженное, мягкое лицо, губы всегда растянуты в улыбке. Морщинки вокруг глаз говорили о благодушии. Однако взгляд, которым он смотрел на Рэйко, был тяжел и злобен.
Она кивнула своим стражникам. Они ушли, но получили от нее приказ оставаться за дверью на случай необходимости.
Полковник Кубота отбросил все формальности, которых требовала от посетителя вежливость.
– Как вы посмели отрывать меня от работы и заставлять тащиться сюда? – Его голос был спокоен, но грозил перейти в злобный крик. Рэйко уже доводилось слышать это раньше. – Что вам от меня нужно?
– Приветствую вас. Пожалуйста, садитесь. – Сдерживая отвращение, Рэйко указала на пол ниже и напротив себя.
Кипя негодованием, он опустился на колени.
– Если бы вы не были женой досточтимого канцлера, я бы ни за что не пришел. Я бы просто наплевал на вас. – Несмотря на то что его лицо не утратило своей привлекательности, в глазах горела злость. – Вам недостаточно того, что вы разрушили мой брак? Что еще вам от меня нужно?
– Должна напомнить, что это вы сами разрушили ваш брак, – невозмутимо отозвалась Рэйко. – Вы двадцать лет избивали свою жену. Когда я познакомилась с ней прошлым летом, у нее все тело было в синяках. Она страдала от приступов головокружения, потому что вы били ее головой о каменный пол.
– Мужчина может делать со своей женой все, что захочет, – прошипел полковник Кубота. – А ее долг – подчиняться ему. Сэцу не имела права вмешивать вас в частные семейные дела.
Его жена прослышала, что Рэйко помогает попавшим в беду людям, и обратилась к ней. Рэйко помнила, как маленькая испуганная женщина сидела в этой самой комнате, шепотом рассказывая о муках, которые она терпела от мужа. Когда Рэйко согласилась прийти ей на помощь, женщина расплакалась от благодарности. Еще она предупредила Рэйко, что полковник обратит весь свой гнев на нее.
– У вас не было права вмешиваться, – сказал он. – У вас не было права влезать в закон и добиваться для Сэцу развода.
– Кто-то должен был вмешаться. К тому же закон должен защищать невинных людей от обид. – Рэйко сходила к своему отцу, судье, рассказала о положении госпожи Сэцу и попросила вмешаться от ее имени. Судья Уэда, вопреки желанию полковника Куботы, объявил в суде о разводе. Он вынес также постановление, что если Кубота близко подойдет к своей жене, то будет приговорен к трем годам жизни среди изгоев общества. Решение было не только необычным, но просто неслыханным. Полковник Кубота впал в ярость и выкрикивал проклятия в адрес жены и судьи, но больше всех досталось Рэйко.
– Вы отняли у меня Сэцу. – Он криво улыбнулся, его губы враждебно изогнулись. Рэйко понимала, что он злится на нее не потому, что любит жену и скучает по ней. – Теперь она живет в моей загородной вилле, которую судья по вашему наущению украл у меня, на деньги, которые он заставил меня ей выделить.
– Это справедливо, что вам пришлось вернуть приданое, которое вы получили при женитьбе, – ответила Рэйко. – Та вилла – часть его. Кроме того, она заслужила компенсацию за годы страданий.
– Вы не только обеспечили ей компенсацию. – Кубота сжал кулаки, словно готовясь ударить Рэйко. – Вы порвали мои связи с важным кланом. Вы публично обесчестили меня. – От злобы у него на шее вздулись жилы, лицо полыхало ненавистью. Он, как тогда в суде, был на грани срыва. – Однажды я вам за все отомщу!
– Возможно, вы уже это сделали, – отозвалась Рэйко.
На лице полковника недоумение смешивалось со злостью.
– О чем это вы бормочете?
– Правителя Мори убили, на меня пало обвинение. Интересно бы узнать, не связаны ли вы со всем этим.
– О, понятно. – Глаза полковника Куботы вспыхнули злорадным удовлетворением. – У вас проблемы, и вы считаете, что виной их я.
– Так это вы? – спросила Рэйко.
– И что, демоны вас забери, вам внушило такую мысль?
«Помимо того факта, что ты меня ненавидишь?»
– Вы были довольно близко знакомы с правителем Мори, – сказала Рэйко, которой были известны придворные сплетни.
– Да. Ну и что? – Презрение и нетерпение послышались в его голосе.
– Если бы вы пришли навестить его, он провел бы вас в свои личные покои.
– Если бы я пришел, – бросил полковник.
Рэйко внимательно наблюдала за Куботой, но видела лишь знакомую ярость, прячущуюся за вежливой, улыбающейся маской.
– Возможно, вы увидели меня там и усмотрели хорошую оказию, чтобы отплатить мне за свои проблемы, причиной которых была я.
– Так вы полагаете, что это я зарезал и кастрировал правителя Мори? Вы полагаете, что я вышиб из вас дух, раздел догола, выпачкал вас кровью и оставил рядом с ним? – спросил полковник Кубота, недоверчиво качая головой. – Как же, по-вашему, я мог сделать это, чтобы меня никто не увидел?
– Вот это вы мне и расскажите.
Он отмахнулся от нее.
– Вы считаете, что я способен убить важного даймё, союзника правителя Мацудаиры, просто чтобы поквитаться с вами? – Он недоверчиво хихикнул. – Не льстите себе. Вы не настолько важны для меня, чтобы я пошел на такой риск.
– Вы злой и вспыльчивый, – понимая, что ее версия притянута за уши, все же сказала Рэйко. – Когда вы избивали жену, то не думали, что когда-нибудь вам придется за это расплачиваться. Может быть, так было и в тот раз. К тому же все подстроили так, что если вы убьете правителя Мори, то все подозрения падут на меня.
– Может быть, – передразнил Рэйко полковник Кубота. – Все дело в том, что я не мог его убить. Меня там не было.
Рэйко помнила, что Сано говорил, что не обнаружил свидетельств пребывания в имении в ночь убийства посторонних, кроме нее.
– Вы могли подкупить одного из вассалов или слуг правителя Мори.
Полковник Кубота хохотнул:
– Да у вас есть ответы на все вопросы! Вот только не хватает доказательств, что я убил правителя Мори и свалил все на вас.
– Поиск доказательств я оставлю своему мужу, – сказала Рэйко, хотя сама была больше уверена в своей виновности, нежели Куботы. – Он занят расследованием этого убийства.
– Вы собираетесь поделиться с канцлером своей безумной версией? – За возмущением Куботы мелькнул страх, когда он представил, что Сано мог сделать с ним.
– Он попросил меня припомнить, кто мог замыслить против меня, – сказала Рэйко. – Ему будет интересно услышать про вас.
– Вы хотите сказать, что вместе с ним попытаетесь пришить убийство мне, чтобы спасти свою нежную шкурку? – Мускулы на лице Куботы задергались, он тяжело задышал от гнева. – Словно вам недостаточно того, что вы уже мне сделали, теперь вы задумали обвинить меня и извалять в грязи мою честь. Так вот, я не позволю, чтобы это сошло вам с рук!
Он бросился на Рэйко, выставив руки и злобно выкатив глаза. Она выхватила из ножен в рукаве кинжал.
– Прекратите! – приказала она. – Ни шагу больше!
Уже в тот момент, когда она выставила клинок, ее телохранители влетели в комнату. Они схватили полковника за руки. Он вырывался, его лицо было настолько искажено, настолько дико, что он походил на фантастическое чудовище. Должно быть, именно в таком виде он частенько являлся перед своей женой. Теперь госпожа Сэцу была в безопасности, а вот душа Рэйко заныла от томительного страха. Он убил бы ее, не прими она мер предосторожности.
– Проводите полковника Куботу, – сказала она стражникам. – Мы закончили беседу.
– О нет, мы еще не закончили, – кричал он, когда его тащили к дверям. – Вы еще пожалеете, что связались со мной, вы, маленькая шлюха! Я позабочусь, чтобы вы заплатили за то, что сделали со мной!
Храмовый район Уэно располагался в северо-восточном углу Эдо, у Ворот демонов. Построенный, чтобы охранять город от злых сил с этого неблагоприятного направления, он занимал гористую территорию. Вдоль дороги, ведшей к подножию горы, на которой возвышалось главное здание храма Канэйдзи, выстроились дома и лавки. Сано со своей свитой влились в поток паломников, движущийся мимо фруктово-овощного рынка Каида и лагеря личной пехоты сёгуна. В чайных домиках, стоящих вдоль боковой дороги, огибавшей пруд Синобазу, подавали дымящийся рис в листьях лотосов, которыми был особенно знаменит этот пруд. Противопожарная пустошь за районом была заполнена торгующими едой лотками, сувенирными и игральными лавками, бродячими гадателями, танцорами, акробатами и канатоходцами. Когда Сано переехал один из трех мостиков через ручей, миновал Черные Ворота и по улице, обсаженной вишневыми деревьями, выехал к подножию горы, он ощутил печальный укол ностальгии.
Именно здесь, в Канэйдзи, он впервые встретил Рэйко во время официального знакомства их семей. Они бродили среди цветущих деревьев, тайком изучая друг друга. Какой молодой и красивой она была! Просто не верится, что с тех пор прошло девять лет, что любовь и счастье, которое они обрели вместе, могут в скором времени оказаться разрушенными.
Он со своими спутниками подъехал к женскому монастырю, который скрывался за высоким бамбуковым частоколом. В саду перед наполовину деревянным зданием с верандой, с которой свешивались гроздья глициний, вокруг цветочных клумб бегали друг за другом маленькие девочки. Они визжали от удовольствия и восторга. Сано решил, что это новенькие послушницы или сироты, нашедшие приют в монастыре. За ними приглядывала монахиня с выбритой головой и суровым лицом, одетая в простой, грубый халат. Она заметила Сано, хлопнула в ладоши и крикнула: «Девочки!»
Они построились в одну линию и молча встали на колени. Монахиня поклонилась Сано. Девочки последовали ее примеру.
– Добро пожаловать, досточтимый господин, – сказала монахиня. – Чем могу вам помочь?
Сано представился.
– Я хочу поговорить с госпожой Нёго. Пожалуйста, пригласите ее.
– Мне жаль, но здесь нет никого с таким именем.
Тон монахини был ровным, лицо правдивым, но Сано ощутил, что за ними скрывается ложь.
– Вам приказали спрятать Нёго?
Она заколебалась, посмотрев на девочек, застывших рядом с ней.
– Кто-то пригрозил наказать их, если вы не утаите от меня Нёго? – спросил Сано. – Это был начальник полиции Хосина?
Ее лицо окаменело. Она не ответила.
– Если вы приведете Нёго, я возьму девочек под свою защиту, – сказал Сано. Монахиня не пошевелилась; она явно не особенно верила в его защиту. Хоть он очень не любил угрожать, но здесь, как видно, альтернативы не было. – Если откажетесь, я накажу вас сам.
Она наклонила голову.
– Девочки, идите в дом и займитесь уроками. – Они поднялись с колен и побежали в дом. Она последовала за ними.
Сано остался ждать. Вскоре монахиня появилась на веранде, затененной глициниями. Ее руки лежали на плечах маленькой женщины, которую она вытолкала на улицу. Оставив женщину там, она удалилась. Женщина стояла, сложив руки и отвернувшись от Сано, однако при этом исподтишка бросала на него взгляды.
Сначала он не узнал в этой женщине госпожу Нёго. Вместо ярких кимоно, в которых он видел ее в прошлый раз, на ней был простой хлопчатобумажный халат цвета индиго. Ее волосы были собраны в пучок на макушке, а не спадали на плечи. Она выглядела лет на десять старше, чем во время сеанса – не девочкой, а совершенно взрослой двадцатилетней женщиной.
Когда Сано шел к Нёго, ее лицо приняло затравленное выражение. Она начала отступать вдоль веранды, потом повернулась и бросилась бежать.
– Стойте! – Сано кинулся за ней.
Нёго бежала, полы ее халатов развевались, она неслась через сад в сторону ворот. Увидев за воротами свиту Сано, она повернула и побежала к стене. Когда Нёго стала забираться на нее, Сано ухватил медиума за пояс и сильно дернул; она упала на землю. Потом медленно поднялась и посмотрела на Сано.
– Почему вы вчера наговорили столько лжи? – Голос Сано был резким от злости.
– Я не наговаривала, – сказала Нёго. Ее голос был более низким, чем во время сеанса, в нем звучали наглые нотки. – Это все правитель Мори. Я говорила только то, что сказал его дух.
– О, не сомневаюсь, что вам подсказали слова. Но не правитель Мори. Вы мошенница.
– Нет. Я разговариваю с мертвыми. Они говорят моим голосом. – Хоть Нёго и пятилась к стене, она не спускала с Сано глаз. В ее ясном взгляде читались уверенность в себе и коварство.
Оба они понимали, что, сопротивляясь, она теряет не больше, чем если бы признала свое мошенничество. Что ж, Сано нажмет посильнее.
– Я мог бы убить вас за то, что вы на меня наплели.
Ее взгляд метнулся, ища спасения.
– Вы не можете. Я любимый медиум сёгуна. Он мне верит.
– Сёгуна здесь нет, чтобы спасти вас, – сказал Сано. – Ваша жизнь сейчас в моих руках.
– Ему не понравится, если вы меня убьете. – Голос Нёго дрогнул.
– Скорее всего он о вас уже забыл, – убежденно бросил Сано, который не понаслышке знал переменчивый нрав сёгуна. – Чем дольше вы будете отсутствовать при дворе, тем меньше вероятность, что он вообще вспомнит о вашем существовании, не говоря уж о том, чтобы волноваться о вас.
Нёго, словно защищаясь, вскинула руки.
– Если вы дотронетесь до меня, он вас покарает, – воскликнула она, несмотря на то что за коварством в ее глазах мелькнул страх.
Сано покачал головой.
– Он и не узнает, что я с вами сделал. Вы просто бесследно исчезнете. Никто и никогда не узнает, что с вами случилось. Кроме вас и меня. – Он указал пальцем на нее и на себя.
У нее дернулись губы. По глазам было видно, что она взвешивает варианты.
– А если я стану с вами сотрудничать?..
– Тогда я сохраню вам жизнь, – сказал Сано.
Нёго заколебалась.
– Этого недостаточно, – проговорила она, помедлив. – Если я расскажу вам то, что вы хотите узнать, моя жизнь не будет стоить ни монеты. Заставьте меня говорить, и я покойница.
– Тогда умрите сейчас или сохраните шанс остаться в живых. – Сано задавил в себе жалость к ней, к пешке в руках сильных мира сего. – Вам выбирать.
Она поникла и вздохнула. Сано было стыдно, что пришлось угрожать этой лживой, но беспомощной женщине, и в то же время он ощутил облегчение оттого, что она сдалась. Именно так поступил бы бывший канцлер Янагисава. Сано на шаг отступил от Нёго.
– Так кто приказал оговорить меня?
– Начальник полиции Хосина, – неохотно промямлила женщина.
Как Сано и подозревал. Удовлетворение несколько сгладило чувство вины за способ, которым он добился ее признания.
– Это он приказал вам сказать, что я замыслил свергнуть правителя Мацудаиру?
–…Не совсем так. У него не было времени перед сеансом, чтобы проинструктировать меня о том, что нужно говорить. Но я подслушивала у дверей приемных покоев сёгуна. Я знала, что происходит. А Хосина-сан сказал, что я должна использовать любую возможность, чтобы выставить вас перед сёгуном в неблагоприятном свете.
– Когда он это сказал?
– Два года назад. Когда привел меня во дворец.
Сано даже позавидовал дальновидности Хосины. Он внедрил Нёго во дворец, чтобы подрывать влияние своих врагов на сёгуна. Сано недооценил Хосину, которого всегда считал безрассудным, но недалеким.
– Этот сеанс дал мне хорошую возможность, – продолжала Нёго. – Поэтому я и придумала всю эту историю о вас, вашей жене и правителе Мори. – Она озорно и с гордостью улыбнулась. На какое-то мгновение она напомнила ему девочку, которой казалась вчера. – Здорово получилось, правда? Хосина-сан был очень доволен.
– Без всякого сомнения. – Сано был под впечатлением от ее изобретательности и артистичности. Теперь до него дошел смысл того особого взгляда, который бросил на него Хосина, когда сёгун предложил провести сеанс. Хосина надеялся, что Него сыграет ему на руку, и при этом опасался, как бы она его не подвела. Она вела себя так эффектно, что Сано почувствовал, что его интерес к ней идет дальше ценной информации, которую он только что получил.
– Кто вы? – спросил он. – Откуда вы родом?
– Нёго мое настоящее имя, – сказала она, – но я вовсе не из знатной семьи. Мои родители – предсказатели судьбы из района развлечений Рёгоку. Когда я была маленькой, они учили меня своему ремеслу. Я научилась узнавать, о чем люди думают и что они хотят услышать. Я притворялась маленькой девочкой, потому что так они больше мне верили.
– Понятно. – Сано был заинтригован, несмотря на то что подобное мошенничество было ему противно. – Потом вы расширили дело и стали устраивать сеансы медитации?
– Да. Мать считала, что у меня неплохо получится. Так и вышло, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказала она.
– Как вы познакомились с начальником полиции Хосиной?
– По району пошел слух, что он собирается нанять медиума. Он предлагал кучу денег. Все, кто хотел получить это место, должны были прийти к нему домой. Я пошла. Было много людей. Он проверил всех и выбрал меня.
Сано представил, как Хосина выслушивает медиумов, отбирая того, кто сможет играть на впечатлительности сёгуна, кто сможет действовать в его интересах.
– Что ж, думаю, его выбор был хорош.
– Правда? – Глаза Нёго хитро блеснули. Она вскинула голову и заложила руки за спину, приняв позу проказливого ребенка. – Я, если захотите, могла бы работать на вас вместо Хосины-сан.
– О, могли бы, да? – сказал Сано, удивленный быстротой ее реакции и наглостью.
– Да. Я могу убедить сёгуна в том, что вы замечательный человек, а Хосина, наоборот, изменник. Он слушается меня… или, скорее, он слушается своих умерших предков, которые говорят с ним через меня.
Сано внутренне содрогнулся при мысли, что настал день, когда ему приходится прибегать к подобному обману, чтобы сохранить место при дворе.
– Нет, спасибо.
– Вы уверены? – На щеках Нёго обозначились ямочки. – Я на самом деле могу помочь вам.
– Уверен. – Даже несмотря на то что подобная хитрость позволяла Янагисаве удерживаться у власти двадцать с лишним лет, Сано не мог доверять таким перевертышам вроде Нёго.
– Вы ведь не собираетесь просто бросить меня здесь, нет? – От страха ее голос стал писклявым, лицо посерело. – Начальник полиции Хосина обязательно узнает, что я разговаривала с вами. Он убьет меня! – Она протянула руки к Сано: – Вы должны защитить меня. Умоляю вас!
– Не беспокойтесь, – сказал Сано. – Вы поедете со мной.
Она его единственный свидетель против Хосины, единственный источник информации, подтверждающей, что он не изменник, а Рэйко не убийца. Он не позволит, чтобы с Нёго что-то случилось.
Пока его люди будут устраивать ее в хорошем и безопасном месте, он перебросится парой слов с начальником полиции Хосиной. Как раз время уладить с ним кое-какие дела.
Паромщик перевез Хирату и детективов Иноуэ и Араи через реку Сумида. Покрытая рябью от дождя вода плескалась у самой кромки бортов. Они сгрудились под полоскавшимся на ветру навесом, пока лодка причаливала у восточной окраины города, известной как Мукодзима – «вон-тот-остров».
За набережной лежало излюбленное всеми место отдыха, куда съезжались толпы людей полюбоваться цветением вишни весной, луной в период сбора урожая осенью и снегом зимой. Сейчас здесь было сыро и пустынно. Хирата и его люди взяли в конюшне лошадей. Миновав кумирню Мимэгури, они выехали за пределы города. Эта сельская местность некогда была охотничьими угодьями Токугавы. Нынешний сёгун, истый буддист, поклявшийся защищать животных, запретил охоту. Поэтому нынче здесь под серым небом в покое и мире раскинулись огороды и рисовые поля, на которых работали крестьяне. Хирата и детективы спешились у крытых соломой хижин.
Все утро они провели, выискивая людей, которые прежде работали в имении Мори. В архивах министерства, занимавшегося делами даймё, удалось найти имя врача клана Мори, который покинул имение пару лет назад. Врачи, обслуживавшие высшее сословие, представляли собой небольшое замкнутое сообщество, и Хирата через них проследил доктора Унрю до этой деревни.
Постучав в несколько дверей, Хирата наткнулся на женщину средних лет, которая сказала:
– Доктор Унрю мой отец. Пожалуйста, проходите.
Она провела его на задний двор, где у пруда сидел на корточках и бросал в воду крошки пожилой мужчина.
– Отец, у тебя посетители.
У доктора Унрю было доброе лицо, изрезанное морщинами и покрытое старческими пятнами. Он улыбнулся и поклонился:
– Приветствую вас.
Хирата и его люди подошли к пруду. Среди листьев лилий, собирая плававший по поверхности воды корм, плавал гигантский оранжевый карп.
– Чудесный экземпляр! – сказал Хирата.
Доктор кивнул, ему было явно приятно это услышать. Он стряхнул в воду остатки крошек и не без труда поднялся на ноги.
– После того как я удалился на покой, моим занятием стало разведение рыбы. Прежде я работал на клан Мори. Я двадцать восемь лет был у них врачом.
– Поэтому мы и приехали повидать вас. – Хирата представился сам и представил своих людей. – Мы расследуем убийство правителя Мори и нуждаемся в вашей помощи.
– Убийство? Правителя Мори? Какой ужас… – От волнения морщины вокруг его глаз, все еще ясных и умных, проступили резче. – Как это случилось?
Хирата рассказал, что правителя Мори зарезали, но опустил детали.
– Все в имении на подозрении. В том числе жена и пасынок правителя Мори. Мне нужно выяснить, каковы между ними были взаимоотношения.
Доктор Унрю заколебался.
– Как он к ним относился? – подсказал Хирата. – Как они ладили?
– Когда я оставил работу у них, он приказал мне хранить в тайне все, что я видел и слышал в его имении, – сказал доктор Унрю.
– Уверен, что он не стал бы возражать против того, чтобы вы нарушили его приказ, если это может помочь поймать его убийцу, – поспешил сказать Хирата.
Доктор Унрю покачал головой и в задумчивости сдвинул брови.
– Полагаю, что наследник правителя Мори – Эндзю?
– Да.
– Правитель Мори после моего ухода на покой платит мне пенсию. Деньги это небольшие, но они служат поддержкой мне и дочери. Если Эндзю узнает, что я разговаривал с вами, он может лишить меня пенсии.
– Если Эндзю перестанет платить вам, это буду делать я. – Хирата чувствовал: доктор располагает сведениями, за которые стоит раскошелиться.
Успокоившись, доктор кивнул.
– Должен сказать, я мало занимался правителем Мори, его женой или Эндзю. Они были награждены хорошим здоровьем; я им был нужен не слишком часто. В основном я лечил других в их имении. Но я припоминаю один-два случая, которые могут вас заинтересовать. Первый случился за год до моего ухода. Правителя Мори стали мучить сильные боли в груди. Это были проблемы с сердцем. Он едва не умер. Я постоянно находился возле его постели. Там же были и его главные вассалы. Но Эндзю так ни разу и не подошел к нему. – В голосе доктора послышались неодобрительные нотки. – Наследнику следовало бы утешать его или хотя бы отдавать долг… Мне показалось очень странным, что Эндзю этого не делал.
Хирата подумал, что поведение Эндзю не особенно соответствует словам его матери об их семейной идиллии.
– То же самое касается и госпожи Мори, – сказал доктор. – Она каждый день спрашивала у меня о здоровье мужа, но сама с ним ни разу даже не заговорила. Да и правитель Мори никогда не спрашивал ни о ней, ни об Эндзю. Было такое впечатление, что он знал, что они к нему не придут.
Для Хираты это было сигналом: вдова и наследник были с правителем Мори в плохих отношениях. Возможно, госпожа Мори и Эндзю так жалели, что он не умер, что решили разделаться с ним сами? Но чтобы подкрепить эту версию, Хирате было недостаточно одних только домыслов. Нужен мотив.
– Почему, по-вашему, они так поступали? – спросил он.
– Не знаю. Никто из семьи никогда не поверял мне своих секретов.
– А что за другой эпизод, который вам запомнился?
– То, что произошло почти сразу после того, как правитель и госпожа Мори поженились. Госпожа Мори и Эндзю жили в имении еще мало времени. Эндзю был живым, доброжелательным мальчиком. Ему нравилось смотреть, как я готовлю лекарства. Он задавал умные вопросы и казался искренне заинтересованным в ответах. Но через какое-то время он прекратил ходить ко мне. Я подумал, что он нашел, чем еще можно заняться. Потом в один прекрасный день меня позвала госпожа Мори. Она сказала, что Эндзю посещают кошмары, он просыпается и кричит по ночам. И еще он мочится под себя. Она попросила, чтобы я исцелил его от недуга. Когда она его привела, меня поразило, как он изменился. Он был молчалив, замкнут. Когда я попытался осмотреть его, он не дал мне даже себя раздеть и вообще прикоснуться. Он так плакал и брыкался, что я просто не смог его осмотреть.
– И что вы сделали? – спросил Хирата.
– Я дал ему отвар из личинок богомола, костей ящерицы, летающего дракона и раковины устрицы от недержания, а от нервного расстройства – из лакрицы, корня сладкого касатика и семян местных трав.
– Ему стало лучше?
– У меня на этот счет имеется только слово госпожи Мори. Через несколько дней она приказала мне прекратить лечение; этого было довольно.
– Вам удалось выяснить, что же такое было с Эндзю?
– Нет. Но у меня определенное ощущение, что это знала госпожа Мори.
Хирата поблагодарил доктора Унрю.
– Что-то очень нехорошее произошло между Эндзю и правителем Мори! – сказал Араи, когда они выехали из деревни. – Эндзю отказался навестить его, когда тот, казалось, находился на смертном одре. Думаете, это имеет какое-то отношение к убийству?
– Уверен! – У Хираты появилось сильное, хотя пока и не оформившееся подозрение. Он вспомнил о подслушанном на дороге споре между правителем Мори и Эндзю, когда Эндзю что-то приказывали, а он не желал этого делать.
– В чем, по-вашему, была детская проблема Эндзю? – спросил Иноуэ. – Не может она также иметь отношение к делу?
– Не знаю, но вполне вероятно, – отозвался Хирата. – Похоже, после свадьбы его матери с правителем Мори с ним случилось что-то нехорошее. Однако как бы там ни было, он лгал о своих отношениях с отчимом. Ему придется кое-что объяснить. Да и госпоже Мори.
– При всем уважении, госпожа Рэйко, но, возможно, это не очень удачная идея, – сказал лейтенант Асукай.
У заднего входа в личные покои Рэйко надела старенькую соломенную накидку от дождя.
– Я больше не в силах сидеть дома и ждать. Я должна помочь мужу найти того, кто убил правителя Мори. – После стычки с полковником Куботой, которая не помогла определить, его ли это рук дело, она еще больше загорелась желанием разгадать тайну. – К тому же у меня есть люди, которых необходимо проверить.
– Расскажите канцлеру Сано или сёсакану Хирате. Пусть они проверят, – предложил Асукай.
– Им и без того хватает работы. – Рэйко просунула ноги в деревянные сандалии с толстой подошвой – ноги в таких не промочишь. – Если мои зацепки никуда не приведут, то лучше уж я потрачу свое время, а не их.
– Позвольте мне найти ваших подозреваемых и привести к вам, – с готовностью и волнением в голосе сказал лейтенант.
– Если я пойду сама, будет быстрее.
– Я мог бы вместо вас опросить ваших подозреваемых. Только скажите, о чем спрашивать.
Однако Рэйко посчитала, что сейчас не время испытывать его непроверенные детективные способности.
– Признательна за предложение, но я уже все решила.
– Вы не должны выходить со двора, – настаивал лейтенант Асукай. – Если правитель Мацудаира узнает, ему это не понравится.
– Он не узнает, – ответила Рэйко, заправляя волосы под хлопчатобумажный платок.
– Если вас кто-нибудь увидит…
– Они ни за что меня не узнают. – Рэйко нахлобучила на голову соломенную шляпу, взяла зонт и корзину. Она ничем не отличалась от служанки, отправившейся по поручению хозяев.
Лейтенант Асукай нахмурился, раздосадованный тем, что приходится спорить с госпожой.
– На улице опасно! – Он стоял между Рэйко и дверью. – К тому же вы рискуете не только собственной безопасностью…
– Если мы не раскроем это преступление, меня казнят. Мой младенец никогда не родится, – сказала Рэйко. Помимо всего прочего, ей была невыносима мысль, что он может оказаться ребенком убийцы. Она обязана доказать, что это не так! – Или помогите мне, или не мешайте.
Лейтенант Асукай покорно отказался от дальнейшего сопротивления. И открыл дверь в промозглый, серый день, однако при этом не удержался:
– Но вы не можете взять свой паланкин. Все сразу же узнают, что это вы. А пешком в вашем положении ходить нельзя.
– Вниз по улице от главных ворот имеется местечко, где можно нанять каго. – Открытое сиденье, висящее на шесте, который несут наемные носильщики, было дешевым видом общественного транспорта. – Вы вместе с другими телохранителями встретите меня там и последуете за мной на расстоянии.
Рэйко без каких-либо затруднений миновала переходы и контрольные пункты замка Эдо. По прежнему опыту она знала, что служанки фактически невидимы. Вскоре она сидела в раскачивающемся, тряском каго, а носильщики семенили в сторону города. Ощущение свободы ее возбуждало. Она чувствовала живительное дыхание надежды, душа ее трепетала.
Рэйко пыталась забыть, что очень скоро она может расстаться со свободой и даже с жизнью.
Поездка в Уэно и обратно заняла у Сано все утро и часть дня. И теперь, стремясь встретиться лицом к лицу со своим врагом, он ехал со свитой через административный район Хибия.
Он никогда не был в доме начальника полиции Хосины – они были не в тех отношениях, чтобы наносить друг другу визиты. Поэтому любопытство посмотреть, как живет Хосина, двигало им не меньше, чем решительный настрой вытащить из него кое-какие факты.
Хосина владел имением на самом краю района. Оно было одним из самых удаленных от замка Эдо. Лишь дорога да дренажный канал отделяли тянущуюся по его периметру стену от торгового района Нихонбаси. Такое местоположение могло быть связанным со сравнительно низким положением Хосины при дворе или же с тем, что полиция несла с собой привкус смерти, связанный с казнями, на которые она посылала людей. Кроме того, его позиции в ближайшем окружении правителя Мацудаиры всегда были шаткими. Но он выжал из своих владений максимум возможного.
Сано и его люди спешились у ворот с трехъярусными крышами и двойными воротами, подвешенными на столбах из полированной латуни. Фамильный герб Хосины красовался на огромном знамени, поникшем под дождем. Охрана, облаченная в ярко раскрашенные доспехи, вежливо, но холодно поприветствовала посетителей. Сано и его людей по имению сопровождала целая толпа солдат. Если бы он сомневался насчет враждебной территории, то теперь ошибки быть не могло.
Солдаты повели его в особняк таких размеров, что все вокруг казалось крошечным. Коридоры были выстланы блестящим кипарисом, балочные потолки раскрашены и вызолочены в том же стиле, что и во дворце сёгуна. Слуги мелькали в комнатах, уставленных тиковыми шкафами, резными металлическими лампами и лаковыми столиками лучших мастеров. В воздухе стоял запах дорогих благовоний. До Сано по коридору донесся голос Хосины:
– Она недостаточно велика.
– Но если ее сделать хоть немного больше, она практически упрется в стенку, – произнес другой голос. – У вас не будет никакого вида.
– Мне плевать на дурацкий вид, – сказал Хосина. – Мне нужна комната для приемов, которую не стыдно показать важным гостям.
– Нам придется расширить фундамент. Это потребует больших дополнительных расходов.
– Плевать на стоимость. Я не желаю, чтобы люди считали меня деревенщиной из провинции, который не знает, как принимать гостей. Я никому не позволю смеяться у себя за спиной.
Сано и детективы Марумэ и Фукида подошли к порогу комнаты скромных размеров, наполненной серым, влажным уличным воздухом. Там стояли Хосина и самурай. В руках самурай держал архитектурный план, они вместе изучали его. Двери вдоль одной из стен были открыты, за ними виднелись вкопанные в землю каменные блоки, фундамент для пристройки, которая должна была увеличить размеры комнаты вдвое. Хосина поднял глаза от плана и посмотрел на Сано.
– Что вы здесь делаете? – На лице начальника полиции читались обида на то, что Сано приехал к нему без приглашения, и испуг, что Сано его слышал, как он говорил о своих намерениях.
Сано ощутил порыв пожалеть Хосину, такого неуверенного в себе, уделявшего чрезмерное внимание мнению других и полагавшего, что материальные вещи могут заменить ему отсутствие уверенности. Однако жалость нисколько не сгладила стоящей между ними вражды. И человеческие слабости Хосины не делали его ни на йоту менее опасным.
Совсем наоборот.
– У меня новость, которую вы, возможно, сочтете интересной, – сказал Сано.
Хосина поднял бровь, изображая надежду и преувеличенное удивление. Он прижал руку к сердцу.
– Вашу жену признали виновной в убийстве. Ее ведут на казнь. А вы вскоре последуете за ней.
– Мне жаль вас разочаровывать, – отозвался Сано. – А сказать я хотел то, что побеседовал с одной вашей приятельницей.
– С кем же это? – Хосина бросил взгляд на строительные планы, словно ему не терпелось, чтобы Сано ушел и он смог бы вернуться к своим делам.
– С госпожой Нёго, – сказал Сано.
Хосина вскинул голову. Он попытался скрыть изумление, но не смог.
– Как?..
– В Эдо трудно хранить секреты, – бросил Сано. – Вам следует это помнить, когда в следующий раз захотите спрятать свидетеля в деле об убийстве. Особенно того, кто с вами в сговоре по фабрикации улик.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Хосина махнул рукой в сторону архитектора. – Вы свободны. Переделайте эти планы. – Архитектор ушел. – Я ни о чем не сговаривался с госпожой Нёго. Я даже не знаком с этой женщиной.
– Она говорила другое. Она рассказала мне, как вы внедрили ее во двор сёгуна. Хотите услышать, что еще она рассказала?
– Все, что ей было нужно, она сказала во время сеанса медитации. Она вскрыла ваши планы по свержению правителя Мацудаиры.
– Она признала, что сеанс был всего лишь спектаклем, – возразил Сано, – а история про меня – чистой воды выдумка. Еще она созналась, что за всем этим стоите вы.
– Это неслыханная и нелепая чушь. – Хосина с отвращением поморщился. – Что вы делали? Били ее, пока она не выложила вам то, что вы хотели услышать?
– Вовсе нет, – отозвался Сано. – Просто я убедил ее в том, что сдать вас в ее же собственных интересах.
Хосина оторопел, но быстро пришел в себя.
– Ясно, что она лгала обо мне, чтобы спасти от вас свою шкуру. Это всего лишь ее слово против моего. Она простолюдинка; я начальник полиции. Никто ей не поверит.
– Я бы не был так в этом уверен, – заявил Сано, хотя в словах Хосины был смысл. – Ваш план использования госпожи Нёго, чтобы манипулировать сёгуном, сработал даже более чем хорошо. Теперь он готов есть с ее руки. Все, что ей нужно, это устроить сеанс медитации и заставить одного из его предков сказать, что я не виновен, а ту историю для духа правителя Мори ее заставили выдумать вы. – Затем Сано добавил: – Похоже, вам не следовало торопиться доверять Нёго. Она не задумываясь предала вас и предложила работать на меня.
– Это вы так говорите.
Но Хосину явно встревожило, что его план мог сыграть против него. Он смотрел на неоконченную пристройку, словно раздумывая, доживет ли он до ее завершения. Потом он повернулся к одному из своих стражников; они обменялись взглядами. Стражник двинулся было из комнаты…
– На случай, если ты собираешься в монастырь, чтобы заставить госпожу Нёго замолчать, то можешь не беспокоиться, – остановил его Сано. – Ее уже нет там.
Стражник остановился как вкопанный. Губы Хосины шевельнулись в беззвучном ругательстве.
– Вам было бы лучше сразу убить ее, чтобы она не проговорилась, – сказал Сано. – Неужели вы думали, что сможете прятать ее, пока дело правителя Мори не будет урегулировано, а затем вытащить на свет и снова использовать при дворе?
– А вы думаете, что сможете прятать ее, пока вам не удастся вывернуться из неприятностей? – В глазах Хосины читалось намерение по-своему уйти от собственных проблем. – У меня предложение: давайте вместе посетим госпожу Нёго и спросим, где же все-таки правда.
– Забудьте об этом. – Сано и не думал позволять Хосине приближаться к единственному человеку, который мог переложить подозрения с Рэйко и него самого на кого-то другого.
– Если вы ожидаете, что она будет вам полезна, то не сможете вечно держать ее в тени. Вам придется выставить ее для дачи показаний в вашу пользу. – «А я доберусь до нее, прежде чем она успеет это сделать», – договорила ухмылка Хосины.
– Вы переоцениваете свои возможности, – усмехнулся Сано. – Вы действительно намерены поставить на то, что сможете опередить меня? Упустите свой шанс с госпожой Нёго, и она заявит, что вы заставили ее обманывать сёгуна. Ему не понравится, что вы дурачили его. А правителю Мацудаире не придется по вкусу, что вы мутили воду вокруг убийства ради собственных интересов. Вы окажетесь на лобном месте с руками, скованными за спиной, а ваша голова будет валяться в грязи перед вами.
– Хотелось бы вам в этом верить! – осклабился Хосина.
Однако Сано видел слабину и неуверенность Хосины. Трусость пряталась за хладнокровием, которое он носил, словно доспехи, которые ему велики.
– Если вы хотите умереть, ладно. Однако я намерен дать вам шанс спасти себе жизнь.
Хосина прищурился и скосил глаза, подозревая подвох и пытаясь просчитать, стоит ли ему рисковать.
– Признайтесь перед сёгуном и правителем Мацудаирой, что госпожа Нёго ложно обвинила мою жену и меня во время сеанса, выполняя ваш приказ, – проговорил Сано, – и я облегчу вашу участь.
– Мою участь? Как это понимать? – Хосина, похоже, смекнул, что Сано имеет в виду большее, чем наказание за обман вышестоящего. На его лице появился испуг.
– Вам придется ответить за убийство правителя Мори, – объявил Сано.
Он рассчитывал ошеломить Хосину, чтобы тот хоть чем-нибудь выдал себя. Но тот ошеломленно округлил глаза, причем его изумление было либо совершенно натуральным, либо столь умело наигранным, что Сано, получалось, явно недооценил его актерский талант.
– Я не убивал его! – воскликнул Хосина. – Вы, должно быть, не в своем уме!
– Это убийство вам очень на руку, – бросил Сано. – Подставить мою жену, свалить меня, и все одним махом.
– Нелепость! Как бы это я подставил госпожу Рэйко? Откуда я вообще мог знать, что она будет в имении Мори?
– Оттуда же, откуда и многие другие вещи, происходящие вокруг Эдо, – сказал Сано, намекая на сеть полицейских шпионов. – Примите мое предложение, и я сумею убедить правителя Мори, чтобы он сохранил вам голову на плечах.
Хосина с силой выдохнул:
– В ту ночь я был на приеме в доме министра финансов. Там были еще двадцать человек. Они подтвердят, что я был вместе с ними. Прием продолжался до рассвета. Я не мог убить правителя Мори.
Это алиби не снимало с него подозрений.
– У вас достаточно людей, чтобы выполнить за вас грязную работу.
– Для чего мне убивать правителя Мори? Он был важным союзником правителя Мацудаиры. – Все больше волнуясь, Хосина топтался по кругу, запутываясь в логических доводах, которыми его обволакивал Сано, и пытаясь найти выход из создавшегося положения. – Милостивые боги, вы думаете, что я такой же сумасшедший, как вы?
– Если сдадитесь сейчас, то, быть может, вас даже не отправят в изгнание, – напирал Сано. – Мне доносят, что у вас проблемы с сословием даймё. Вы обложили их большими податями за полицейское прикрытие, да еще нападаете на их солдат, если они не платят. – У Сано эти сведения имелись благодаря его собственной шпионской сети. – Правителю Мацудаире совсем не нужна вражда между режимом и даймё. А вам совсем не нужны неприятности с ним. А неприятности – это то, что вы получите, если он обнаружит, что вы обираете его союзников ради укрупнения своего дома.
– Замолчите! – крикнул Хосина. – Это вас не касается! Это не имеет никакого отношения к убийству!
– Правитель Мори угрожал донести на вас? Поэтому он должен был умереть? – продолжал Сано. – Если согласитесь на сделку со мной, я не стану информировать правителя Мацудаиру, чем вы занимались. Может даже я буду настолько великодушен, что позволю вам сохранить ваш пост. Это ваш последний шанс!
Хосина прекратил кружить и остановился перед Сано. Повисла тишина: чувствовалось, что он вот-вот готов будет ухватиться за протянутую ему соломинку, вместо того чтобы положиться на свои способности. И все же ему трудно было отказаться от перспективы делать погоду в будущем.
– Говорю в последний раз; я не убивал правителя Мори, – тихо процедил он. Сано смотрел в его оскаленные зубы. – И вы не сможете доказать, что это сделал я. Возьмите свое предложение и засуньте его себе в зад!
Детективы Марумэ и Фукида, а также охранники Сано бросились к нему, готовые отомстить за оскорбление своего господина. Люди Хосины кинулись им наперерез. Воздух в комнате завибрировал от напрягшихся мышц и затаенного дыхания.
– Вы пожалеете, что отвергли мое предложение, – подчеркнуто спокойно произнес Сано. – Вы не настолько хорошо, как вам кажется, умеете заметать следы. Когда я завершу расследование, мы посмотрим, кто окажется победителем в этом нелепом споре, который вы мне постоянно навязываете.
Хосина пренебрежительно рассмеялся.
– А чего нам ждать так долго? – Капли пота блестели у него на лбу. – Давайте все уладим прямо сейчас. Ведите госпожу Нёго к сёгуну и правителю Мацудаире. Я не буду вам мешать и пальцем ее не трону. Просто посмотрим, кто ей поверит.
Сано смешался: Хосина раскусил его блеф! Госпожа Нёго была его единственной картой, и разыгрывать ее сейчас было слишком рискованно. Если даже она и расскажет перед верховными правителями правду о том сеансе, то еще неизвестно, как они отреагируют. Прежде Сано неизменно удавалось убедить их в своей правоте, но кто знает, что может случиться теперь. А Сано навязал Хосине такую же борьбу за выживание, как и у него самого, отчаянную. Выложить все козыри прямо сейчас было бы так же рискованно, как бросаться в бой с непроверенным мечом. А ставки – жизнь Рэйко, их сына, его собственная жизнь – слишком высоки.
Особенно с учетом множества улик, указывающих на виновность Рэйко, и его крепнущих подозрений, что она скрывает какие-то факты, способные их подтвердить.
– Увидим. – Это было все, что мог сказать Сано.
Сопровождаемый свитой, под хохот Хосины, он прошествовал прочь из комнаты.
– Ага, струхнули! – бросил ему вслед Хосина. – А ну как проиграете?!
– Хорошая попытка, – подытожил детектив Марумэ, когда они садились верхом. – Правда, все прошло не совсем так, как мы планировали.
– Спасибо, что объяснили, – мрачно отозвался Сано. Они ехали под дождем через административный район. Ведь был, был момент, когда Хосина почти что оказался у него в руках!
– Если позволите мне сказать, вам давным-давно следовало разделаться с этим выродком, – пробормотал Марумэ. – Это избавило бы вас от многих неприятностей.
– Возможно. – Хоть Сано и усматривал выгоды в политическом убийстве, честь не позволяла ему поддаться искушению. Его воротило от интриг Хосины, но еще более невыносимой была мысль о том, чтобы стать его подобием – таким же алчным, себялюбивым, жестокосердным, как его предшественник.
– Еще не слишком поздно, – сказал Фукида.
Сано устало улыбнулся.
– Сейчас Хосина для меня важнее живой, чем мертвый, хоть я и согласен, что мне придется устранить его побыстрее. – Он чувствовал, что развязка приближается, как далекий пожар в лесу. – Он у меня главный подозреваемый. Я не могу убить его, прежде чем возложу на него обвинение в убийстве… если он на самом деле заслуживает этого.
– Хорошо. Как я понимаю, от него мы больше ничего не добьемся. Каков будет наш следующий ход? – спросил Марумэ.
– Попробуем зайти к правде с другой стороны, – отозвался Сано. – Если Хосина виновен, он обязательно снова приведет нас к себе.
Утомительная поездка в каго привела Рэйко к южной оконечности моста Нихонбаси, переброшенного через главный канал Эдо. Здесь находился географический центр города, место, от которого отмерялись все расстояния в Японии, и начальная точка Токайдо, тракта, соединявшего Эдо с императорской столицей в Мияко. Путники, приезжающие в город или уезжающие из него, толпились вокруг поставленных у подножия моста больших деревянных стендов, где вывешивались официальные уведомления. На протянувшихся вдоль канала набережных докеры таскали от лодок к складам бамбуковые шесты, овощи, бочонки с сакэ, доски и кули с рисом. Рэйко сошла с каго в начале дороги за оптовым рынком.
Лейтенант Асукай и другие сопровождающие, ехавшие верхом шагах в пятидесяти позади нее, поравнялись с Рэйко в тот момент, когда она неуклюже слезала с плетеного сиденья. Она попросила носильщиков ждать ее. Свита последовала за ней пешком мимо лавок и прилавков с едой по улице, пересеченной посередине глубоким узким дренажным каналом. Переходя через бамбуковый мостик, она остановилась, чтобы посмотреть на коричневую воду, медленно текущую между крутыми каменными берегами – это было место, где года два назад произошло убийство.
Мертвую тринадцатилетнюю девочку по имени Акико выловили сборщики мусора, заметившие в воде ее труп. Сначала все казалось несчастным случаем: она поскользнулась на глинистой тропинке, упала в воду и утонула. Но когда домашние готовили ее тело к погребению, они обнаружили у нее на шее синяки. Ее задушили и сбросили в канал.
– Какая низость, что кто-то мог сделать такое, – сказал лейтенант Асукай, как бы вторя ее мыслям. – Особенно когда она носила ребенка.
Ее семья узнала также, что Акико была беременна, она скрывала это под просторной одеждой. Рэйко почувствовала, как мышцы ее живота сжимаются вокруг собственного ребенка.
– Он был в отчаянии, – сказала она. – Но это не оправдание для убийства.
– По крайней мере это не сошло ему с рук, – заметил лейтенант Асукай.
Они прошли к дому, где размещалась парикмахерская. Там, болтая и покуривая трубки, сидели мужчины, пока их стригли и брили. Рэйко и ее телохранители прошли по коридору в заднюю часть дома, которая выходила на задворки других магазинчиков на другой стороне переулка. Она постучала в дверь. Ей открыла служанка.
– Я пришла к твоей хозяйке, – сказала Рэйко.
Служанка свысока посмотрела на жалкие одежды Рэйко.
– Как ей тебя представить?
– Госпожа Рэйко.
При звуке этого имени все высокомерие со служанки как ветром сдуло: она знала, что Рэйко всегда была в этом доме дорогим гостем.
– Пожалуйста, проходите.
Она усадила Рэйко и лейтенанта Асукая в скромно, но со вкусом обставленной гостиной – на полу татами и симпатичные подушки из набивной материи, по стенам расставлены шкафы из полированного дерева. На алтаре в углу стояли незажженная свеча, курильница, рисовая лепешка, чашка с сакэ и кукла с розовым фарфоровым личиком, одетая в красное кимоно.
В комнату поспешно вошла хозяйка. Это была маленькая и хрупкая женщина. Ей не было и сорока лет, но волосы ее серебрились сединой, мягкая кожа покрылась морщинами, изобличая пережитые невзгоды.
– Госпожа Рэйко! – воскликнула она. – Как приятно снова видеть вас.
Рэйко разглядела в ее улыбке не только радость, но и боль. Она сожалела, что ее приход наверняка оживил в этой женщине тяжелые воспоминания.
– Простите, что я приехала без предупреждения. Надеюсь, что не доставляю вам особых проблем.
– Конечно, нет, – ответила женщина. Она опустилась на колени и поклонилась лейтенанту Асукаю. – Могу я предложить вам закуски?
– Нет, спасибо, мы уже поели, – традиционной вежливостью ответила Рэйко.
– О, но вы должны отведать чего-нибудь. И я должна позвать мужа.
– Не хотелось бы отвлекать его от работы.
– Не беспокойтесь. Он с удовольствием повидается с вами.
Она позвала слуг, и те выставили перед Рэйко и лейтенантом Асукаем угощение: чай, пирожные и вино. Рэйко была тронута и в то же время смущена такой щедростью, которой, по ее мнению, она ничем не заслужила. После того как они поели, к ним присоединился парикмахер.
– Приветствую вас! – В его голосе прозвучало дружелюбие, лицо являло приятное соединение ума и доброты. От него пахло маслом камелии, которым он умащивал волосы клиентов. – С момента нашей прошлой встречи прошло столько времени. Надеюсь, вы здоровы? – Его взгляд отметил ее потяжелевшую фигуру. – Вас можно поздравить?
Рэйко заметила, что его глаза подернулись дымкой печали.
– Да. Спасибо.
Вид беременной женщины теперь, должно быть, всегда будет вызывать в его душе боль. Скорбная тень Акико незримо присутствовала в комнате. Ее ребенок умер вместе с ней; она уже никогда не подарит своим родителям внуков. Все посмотрели на алтарь, где стояла ее любимая кукла.
– Это мы должны благодарить вас, госпожа Рэйко, – сказал парикмахер. Его жена кивнула. – Вы передали убийцу в руки правосудия, чего не сумел сделать никто другой.
Полиция фактически не уделила внимания убийству Акико, так как была занята помощью армии в отлове беглых мятежников. После поверхностного следствия был сделан вывод, что Акико стала жертвой неизвестного, случайно оказавшегося в данном районе. Ее родители, которых не удовлетворило такое заключение, написали Рэйко.
В результате расспросов соседей она узнала, что в ночь смерти Акико возле канала видели некоего молодого человека. Это был приказчик по имени Горо, который работал у ее отца; он имел репутацию хулигана и бабника. Сначала работники парикмахерской из страха перед Горо боялись давать против него показания. Однако Рэйко убедила их, что если они это сделают, то им больше вообще не придется опасаться его. Они рассказали ей, что Горо хвастался, что переспал с Акико. Рэйко и ее телохранители как следует допросили его.
Прижатый к стенке, он рассказал, что девушка по своей воле вступила с ним в половую связь. Он заявлял, что не знал о ее беременности и не убивал ее. Рэйко ему не поверила; больше того, она заподозрила, что молодой человек изнасиловал Акико, а когда та сказала ему, что ждет от него ребенка, решил избавиться от нее. Рэйко уговорила своего отца предъявить Горо обвинение в убийстве. Во время процесса Горо не выдержал и признался, что убил Акико, так как та грозила рассказать родителям о том, что он с ней сделал, а ему не хотелось терять работу.
– Когда Горо был приговорен, – сказал отец Акико, – я поклялся, что сделаю все, чтобы отблагодарить вас. Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, только дайте знать.
– Мне сейчас нужна ваша помощь. Поэтому я и приехала, – отозвалась Рэйко. – Наверное, вы уже слышали, что убит правитель Мори, а главным подозреваемым в этом деле считают меня.
Муж и жена изумленно переглянулись: эта новость еще не просочилась на их уровень.
– Но вы, конечно же, невиновны, – сказал парикмахер.
– Никто из тех, кто знает вас, никогда не подумает, что вы способны на такое! – вторила ему жена.
Их вера в нее тронула Рэйко, особенно когда ее покинули друзья по сословию, да и сама она утратила к себе доверие. Слезы, которые она с трудом сдерживала, грозили вот-вот пролиться.
– Я пытаюсь выяснить, кто убил правителя Мори и выставил меня подозреваемой. Это, видимо, кто-то из тех, кто хочет поквитаться со мной, мужем или с нами обоими.
– Это не может быть Горо. Он мертв, – сказал парикмахер. Преступника казнили вскоре после суда.
– Я думала о его домашних, – проговорила Рэйко.
Как только судья Уэда объявил Горо виновным, его родители впали в неистовую ярость. «Мой сын невиновен! – кричала в сторону Рэйко мать. – Ты заставила его признаться! Пусть боги покарают тебя, а твоя душа перерождается для вечного несчастья!». Обоих родителей, которые продолжали посылать проклятия в адрес Рэйко, выволокли из зала суда.
– Где они сейчас? – спросила Рэйко.
– Они переехали из этого района, – ответил парикмахер.
– Позора сына им достало с лихвой, – пояснила его жена. На ее лице мелькнула жалость. – От них отвернулись все, кто жил по соседству.
Рэйко не могла не восхититься ее великодушием, которого хватило на сочувствие к страданиям родных убийцы ее дочери.
– Вы можете сказать, куда они переехали?
Парикмахер покачал головой:
– Они уехали ночью. Никто не видел, как они покинули район. Они не известили, куда направляются, даже старосту квартала.
– Если что-нибудь услышите о месте их пребывания, прошу вас немедленно сообщить мне, – подавив досаду, сказала Рэйко.
– Конечно, – ответил парикмахер.
Рэйко поблагодарила пару за их доброту. Муж и жена проводили ее и лейтенанта Асукая до дверей.
– Я буду молиться за вас, госпожа Рэйко, – сказала на пороге женщина.
– Надеюсь, боги услышат ее, – проговорил Асукай, ведя Рэйко по тропинке. – Что вы теперь собираетесь делать?
– Искать семью Горо. Может, кто-нибудь из соседей что-то знает о них.
На лице Асукая появилось сомнение.
– Они, несомненно, настроены против вас, но я не думаю, что они способны убить правителя Мори и организовать вам западню. Они всего лишь простые торговцы. Как они могли подобраться к даймё, чтобы убить его, не говоря уже о том, чтобы устроить заговор с целью выставить вас виновной?
– Я уже думала об этом.
– Тогда почему вы считаете, что они могут быть виноваты в том, что с вами случилось? Зачем тратить на них время?
– Потому что есть связи и нити, невидимые для нас. И потому еще, что я помню последнее, что крикнула мать Горо, проклиная меня.
Слова, брошенные два года назад, зазвучали в голове Рэйко, словно грозное пророчество, которое теперь у нее на глазах превращалось в реальность. «Однажды ты поймешь, каково быть наказанной за то, чего не совершала».
На специальном обнесенном стеной участке в имении Сано хранились всякие ценности, в том числе деньги, правительственные бумаги, подменная мебель и домашняя утварь.
– Я хотел бы взглянуть на оружие, найденное Хиратой-сан, – сказал Сано стражнику, который открыл ему, Марумэ и Фукиде ворота. Это оружие было единственной вещественной уликой, которую удалось получить в течение всего расследования. Он рассчитывал, что тщательный осмотр поможет обнаружить что-нибудь важное. – Где оно?
Квадратные, похожие один на другой склады с толстыми алебастровыми стенами, черепичными крышами и железными дверями, призванными сохранить содержимое от пожара, стояли рядами, словно маленький, покинутый людьми город.
– Здесь, – сказал стражник, открывая дверь одного из складов.
Марумэ и Фукида вошли и открыли ставни. Последовав за ними, Сано втянул в себя влажный воздух, пахнущий металлом и маслом. Он различил в полумраке стоявшие на полу тридцать деревянных ящиков.
– Мне нужно больше света, – сказал он.
Детективы помогли ему перенести ящики на площадку перед дверями. К счастью, дождь прекратился. Призрачное серебристое сияние разливалось по предвечернему небу. Воздух был еще теплым, и Сано со своими людьми, работал, обливались потом. Когда все ящики были выставлены в ряд между складскими строениями, они сняли с них крышки.
Фукида достал и прочел бумагу, лежавшую поверх аркебуз в одном из ящиков.
– Детектив Араи проводил инвентаризацию ружей. В каждом ящике уложено по двадцать штук, всего шестьсот. Все в хорошем рабочем состоянии.
– И это все? – спросил Сано, обеспокоенный не только тем, что информация была столь краткой.
Фукида кивнул.
– А что еще нам нужно знать? – спросил Марумэ.
– Была бы полезной информация о том, откуда они у правителя Мори. – «Почему Хирата перепоручил эту важную работу подчиненному, явно не удосужившись проверить результаты?» – подумал Сано.
– Это могло бы подсказать, кто вместе с ним участвует в заговоре, – согласился Марумэ. – Но разве Хирата-сан не говорил, что осмотрел ящики, ища документы, способные пролить свет на происхождение оружия, но ничего не нашел?
– Да. Но документы не единственный способ определить происхождение ружей. – Сано подумал, что Хирата должен был об этом знать, принять это во внимание. – Помогите мне изучить клейма оружейников.
Осматривая каждое ружье, они находили иероглифы и гербы, выгравированные на стволах или выжженные на деревянных ложах, которые указывали на мастера, сделавшего их.
– Пока четыре разных оружейника, – сказал Марумэ, когда они просмотрели двадцать ящиков. – У двоих из них большие мастерские в Эдо. Они поставляют ружья для армии Токугавы.
– Возможно, в заговоре участвует кто-то из армии, – сказал Фукида.
– Они также делают ружья для даймё, – добавил Фукида. – Нельзя и их сбрасывать со счетов.
Это несколько ободрило Сано. Армия и сословие даймё могли бы стать солидным источником подозреваемых в измене, помимо него… но нельзя слишком торопиться с выводами.
– За три года, прошедших после конца войны, из арсенала совершались кражи, – указал Сано. – Эти ружья могли попасть на склад правителя Мори через черный рынок.
– Я не узнаю два оставшихся клейма, – сказал Фукида.
Сано тоже видел их в первый раз.
– Должно быть, они принадлежат мастерам из провинций.
Он и его люди занялись последними тремя ящиками. Как только Сано вытащил ружье, ему в глаза бросился выжженный на ложе круглый герб с лентой внутри. Он ощутил одновременно и триумф, и изумление.
– Что-то не так? – спросил Фукида.
– Это новое клеймо, – сказал Марумэ, взглянув на ружье. – Я таких не видел.
– Я тоже, – вторил ему Фукида.
– А я видел, – пробормотал Сано. И это естественно, хоть его люди, как и люди Хираты, проводившие инвентаризацию, не знали этого клейма. – Оно принадлежит мастерской в районе Хаттёбори. Они производят ружья для полиции Эдо.
– Я не знал, что полиция имеет ружья, – сказал Марумэ. – Они их не носят.
– Многие начальники заводят их для стрельбы по мишеням. Это у них как развлечение. – Сам в прошлом полицейский начальник, Сано знал об этом. – У них собираются целые коллекции.
– Как раз это мы и ищем. – Суровое лицо Фукиды от волнения оживилось. – Улика, указывающая на начальника полиции Хосину.
– Он, видимо, сколотил банду, чтобы скинуть правителя Мацудаиру и одновременно убрать вас, – сказал Марумэ Сано.
– Возможно, он подключил правителя Мори и сделал его ответственным за сбор оружия для новой войны, – добавил Фукида.
– Вероятно, правитель Мори передумал, – подхватил Марумэ, – и Хосина испугался, что он донесет на заговорщиков. Это вполне объясняет, зачем ему нужна смерть правителя Мори.
– Что, если он побывал в имении правителя Мори и случайно увидел там госпожу Рэйко? – предположил Фукида.
Марумэ изобразил, словно стреляет из лука.
– Двух зайцев одним выстрелом. Подбиты и канцлер Сано, и правитель Мори.
Детективы довели мысль Сано до вывода, который явно порадовал всех. Сано был доволен тем, что ружья привязывали Хосину к убийству и измене, но не испытывал радости от того, как и когда всплыла эта улика.
Фукида вертел ружье в руках, хмуро глядя на яркое клеймо.
– Как же сёсакан Хирата не обратил на него внимания? Он ведь прежде работал в полиции!
– Похоже, что если бы он узнал… – перебил его Марумэ. Он и Фукида посмотрели на Сано, затем отвели глаза.
Повисла неприятная тишина.
Сано понял, что им пришли в голову те же мысли, что и ему: «Хирата даже и не подумал о клеймах. Он проглядел важную улику».
– Ничего страшного не произошло, – нарочно громко объявил Марумэ.
– Теперь у нас есть доказательства против Хосины… – подал голос Фукида.
Сано чувствовал их намерение защитить Хирату, своего друга и бывшего сослуживца. Он старался не думать о том, чего могла стоить ему его ошибка, но в голове невольно билась мысль: «Как бы все повернулось, если бы информация о ружьях была у меня вчера?»
– Как вы думаете, мы успеем доехать до полицейского района, прежде чем снова хлынет дождь? – спросил он.
Марумэ и Фукида улыбнулись. Они были рады перспективе собрать побольше хвороста для погребального костра Хосины.
– У нас есть время, независимо от того, будет дождь или нет, – отозвался Марумэ.
Пристаней и пакгаузов немало в Хаттёбори – районе, где в имениях, выстроенных одно подле другого, словно на острове, среди жилищ горожан проживали полицейские начальники, как ёрики. Они были известны чванливостью и падкостью на взятки. Проезжая со своей свитой по набережной, Сано обогнал такого ёрики, направляющегося с помощниками по делам. Сано узнал в нем Хаяси, когда-то они вместе работали. На нем была дорогая кольчуга, скорее всего недавний подарок какого-нибудь правителя, вассалы которого оказались замешаны в драке и который заплатил ему отступного, чтобы замять дело. Он холодно кивнул Сано; его по-прежнему возмущало, что Сано быстрее, чем он, продвинулся по карьерной лестнице, несмотря на то что слыл белой вороной в их особенном полицейском братстве.
Стрельбище было любимым местом ёрики. Его окружали пристани, где разгружали дрова и бамбуковые шесты, и скрывала стена, увенчанная острыми железными пиками. Над воротами висели фонари, обильно коптящие в сыром вечернем воздухе. Два молодых самурая бездельничали в караульной будке. Едва отряд Сано остановился рядом с ними, они встали и поклонились.
– Канцлер Сано хочет пройти внутрь, – объявил детектив Марумэ.
Стражники обменялись испуганными взглядами. Это показалось Сано странным. У них были одинаковые квадратные челюсти и коренастые фигуры; выглядели они словно братья.
– Мне жаль, но мы сегодня закрыты, – сказал один из них.
– Поле стрельбища затопило, – поспешно добавил второй.
– Что в том? – бросил Марумэ. – Канцлер Сано здесь не для того, чтобы стрелять. Ему лишь нужно взглянуть на ружья.
Стражники испуганно затараторили, перебивая друг друга:
– Вход в арсенал разрешен только полицейским начальникам. Это приказ начальника полиции Хосины.
– Досточтимый канцлер значительно выше по должности, чем ваш господин, – сказал Марумэ. – Открывайте.
Стражники неохотно повиновались.
– Кто в последнее время отвечает за арсенал? – спросил Сано, въехав в ворота.
– Я, – промямлил самый молодой из стражников.
– Пойдешь с нами.
Они ступили на длинный утоптанный участок земли, кое-где поросший травой, низкие места его были залиты водой. На одном конце участка стояли плоские деревянные мишени в виде человеческих фигур, все изрешеченные пулями, и комплект доспехов, закрепленный на соломенной лошади. На другом конце размещался арсенал – сарай с каменными стенами и крышей из рифленых листов железа, железными же дверями и ставнями. В похожем, но меньшем по размерам строении хранились патроны и порох. Подъезжая к арсеналу, Сано услышал, как кто-то прокричал его имя. Он обернулся и увидел капитана Тораи, главного вассала начальника полиции Хосины. Капитан так спешил за ними, что из-под копыт его коня летели целые фонтаны брызг.
– Какой сюрприз! – произнес Тораи, поравнявшись с Сано. – Не знал, что вы интересуетесь стрельбой.
– Только когда вижу кого-то, кого хотел бы подстрелить, – отозвался Сано.
На лице Тораи мелькнула усмешка, но больше она напоминала волчий оскал.
– Могу я чем-либо вам посодействовать? – спросил он, сгорая от желания узнать, что затеял Сано.
– Нет, спасибо. – Сано даже не остановил своего коня.
– Он хочет взглянуть на ружья, – буркнул стражник, который поспевал за всадниками пешком.
– О? – Тораи пришпорил коня, проскочив вперед и встав между Сано и арсеналом. – Зачем?
– Просто проверяю версию, – ответил Сано.
Тораи заслонил вход в арсенал.
– Какую такую версию?
– Хотите, мы прогоним его, досточтимый канцлер? – спросил детектив Марумэ.
– Моя обязанность контролировать все, что здесь происходит, – уже враждебно воспрепятствовал Тораи.
Сано решил, что присутствие Тораи ему даже на руку.
– Оставайтесь, если хотите, но отойдите с дороги. – Спешившись, он приказал стражнику открыть дверь.
Они вошли внутрь, стражник поднял фонарь, осветив стены, вдоль которых стояли железные шкафы. Детективы Марумэ и Фукида принялись открывать их, и взору предстали сотни отделений, в каждом из которых стояли ружья, завернутые в промасленную материю.
Марумэ присвистнул.
– Да тут хватит на целую войну!
– Это больше, чем мне запомнилось. – «Уж не затевает ли на самом деле начальник полиции Хосина заговор и не собирается ли задействовать весь этот арсенал», – подумалось Сано.
– Ну и что? – спросил от дверей Тораи.
Не обращая на него внимания, Сано повернулся к стражнику:
– У вас здесь есть инвентарный перечень этого оружия?
– Да, досточтимый канцлер. – Молодой человек занервничал еще сильнее. Он достал из шкафа массивную книгу и открыл ее, чтобы показать испещренные иероглифами страницы.
– Мы осмотрим все ружья, сравним их наличие с записями в книге и выясним, не отсутствует ли что-нибудь, – сказал Сано.
– Не отсутствует, – бросил Тораи. – Если вы не слепец, то увидите, что все отделения заполнены.
Марумэ и Фукида принялись разворачивать оружие, среди которого были и пистолеты, и аркебузы с клеймами многих мастеров. Некоторые представляли собой старинные, затейливые произведения искусства; другие были современными, простые и удобные в действии. Сано и стражник помечали каждую единицу в книге. К тому времени как они закончили работу и вышли из арсенала, было обнаружено, что в тридцати отделениях вместо ружей стояли деревяшки, завернутые в материю.
– А как быть с этим? – спросил Сано. – Отсутствует тридцать аркебуз! Где они?
Капитан Тораи казался удивленным и встревоженным. Сано подумал, что он не ожидал, что что-то из оружия будет отсутствовать. Тораи повернулся к стражнику:
– Ну?
– Не знаю. Наверное, кто-то из полицейских начальников позаимствовал их и забыл мне сообщить.
– Вот так. – В голосе Тораи послышалось облегчение, хотя он явно оставался в неведении, какой ловушки пытается избежать.
– Можете не искать объяснений, – сказал Сано. – Я могу точно сказать, что произошло с теми ружьями. Сёсакан Хирата конфисковал их в числе других из склада, принадлежащего правителю Мори. И они являются доказательством того, что кто-то из полиции был вместе с правителем Мори замешан в сборе оружия и организации переворота. И я думаю, что это начальник полиции Хосина.
– Чепуха! – Тораи был не столько встревожен, сколько удивлен.
– Вы уверены? – спросил Сано. – Вы много знаете о том, что он делает, когда вас нет рядом?
Тораи издал звук, которым хотел выразить отвращение.
– Хосина-сан не единственный, кто имеет доступ в арсенал. Ружья из арсенала мог забрать кто-то другой из полиции.
Он обратил тяжелый, испытующий взгляд на стражника. Тот выглядел вконец перепуганным. К этому моменту Сано уже был уверен в том, что тот является соучастником – по своей воле или нет – кражи. Стражник начал пятиться через стрельбище.
– Не торопись, – предостерег Сано.
Стражник вздрогнул и замер. Сано был намерен выяснить все, что ему известно о пропавших ружьях. Нужно лишь слегка нажать, и он наверняка назовет Хосину. Теперь, когда Тораи понял намерение Сано, на его лице появилась тревога.
– Возвращайся к своим обязанностям, – сказал он стражнику.
– Стой! – приказал Сано. Его солдаты окружили стражника. – Ты пойдешь со мной.
– Хосина-сан предан правителю Мацудаире. Он не замешан ни в каких заговорах, – начал возражать Тораи.
– Может, вы и правы. В полиции есть и другие жаждущие власти, – надавил на Тораи Сано. Возможно, его не особенно удивила пропажа ружей. – Что вы затеваете за спиной своего начальника?
Другой бы испугался, ведь на него явно дохнуло зловещим обвинением в измене; однако Тораи изобразил непонимание, оглянулся назад, словно для того, чтобы посмотреть, о ком это говорит Сано, затем пожал плечами и усмехнулся:
– Вы просто гоняетесь за призраками, чтобы самому выпутаться из неприятностей.
– У вас на все есть ответ! – Устав от словесных прений, раздосадованный тем, что Тораи точно указал на слабость найденной улики, Сано переменил тему разговора: – Что ж, если вы такой умный, как кажетесь, то не можете не видеть, что у вашего патрона неприятности.
– Не такие крупные, как у вас, – со злорадством ответил Тораи.
– Ошибаетесь, – сказал Сано. – Единственное свидетельство против меня – это сочинение медиума, которая отказалась от него и теперь находится на моей стороне. Свидетельство против начальника полиции Хосины – ружья из этого арсенала, найденные в тайнике.
– А как же записки, написанные вашей рукой, которые тоже нашли в том тайнике?
– Подброшены туда. – Сано с презрением отмахнулся от этой улики, хотя и был озабочен тем, что это известие уже дошло до врагов. – Не стоит ставить на это слишком много. Взвесьте улики. Ружья потянут больше, чем бумажки с двусмысленным текстом. Чаша Хосины перевешивает мою. Вы же не хотите оказаться вместе с ним внизу. Хочу предложить вам сделку.
Брови капитана недоверчиво изогнулись, однако он слушал.
– Станьте свидетелем против Хосины, – сказал Сано. – Сдайте его как изменника и убийцу правителя Мори. В обмен вы сможете сохранить голову и должность.
– Забудьте об этом, – без малейшего колебания высокомерно ответил Тораи. – Это вы изменник. Ваша жена – убийца. Хосина-сан невиновен. Я не стану лить на него грязь, особенно теперь, когда вы не в состоянии выполнить никаких своих обещаний.
Сано отметил, что Тораи сделан из более крепкого материала, чем его начальник. Тораи не сдал позиции, когда Хосина едва не сломался. Действительно, он верит в Хосину или нет, но решил держаться за него. Тораи принадлежит к тому типу самурая, который связывает свой жизненный путь с путем своего господина и никогда не отходит от него, чего бы это ему ни стоило. Любое правительство в истории строится на людях типа Тораи: ни один военный диктатор не придет без них к власти.
– Хорошо, – сказал Сано, – вы будете жалеть о своем решении, когда окажетесь вместе с Хосиной на коленях перед палачом.
– Вы, видно, говорите о себе, – извернулся Тораи. – А теперь прошу меня простить, мне недосуг тратить время на подобные разговоры.
И он твердым шагом вышел из арсенала. Сано, Марумэ и Фукида наблюдали через дверь, как он садится на коня и постепенно растворяется в мглистом предвечернем тумане.
– Ему следовало ухватиться за ваше предложение, – сказал Фукида. – Ваша позиция в противостоянии с Хосиной как никогда сильна.
– К сожалению, моя позиция основывается на логике, которая не может никого убедить, – отозвался Сано. – Тораи понимает это так же хорошо, как и мы. Поедемте назад в замок и найдем Хирату-сан. Может, ему больше повезло с поисками, чем нам.
Всю обратную дорогу Сано старался не думать о разговоре с Хиратой, но его теперь было не избежать.
Домой они вернулись, когда сырой и серый день уступал место еще более серым сумеркам. Но у Сано не было возможности искать Хирату. У дверей его встретил главный помощник.
– Досточтимые старейшины и главнокомандующий армией ждут вас, – доложил он.
Сано отчаянно спешил продолжить расследование. Но отказать во встрече трем своим важным союзникам он не мог. Он вошел в комнату для приемов. Там сидели Огами, Уэмори и генерал Исоган. Их мрачные лица подсказали Сано, что это не визит вежливости.
– Приветствую вас! – сказал он, поклонившись, и сел на возвышении.
Они поклонились в ответ.
– Мы предупреждали вас… – начал генерал Исогаи. Он сказал это громко, жестко прищурив глаза.
– Однако вы не сумели избежать неприятностей. – На задумчивом лице Огами читалось неодобрение. – Сначала ваша жена оказалась вовлеченной в убийство правителя Мори; теперь вас подозревают в заговоре.
– Милостивые боги, вы притягиваете неприятности, словно дерьмо мух! – Уэмори с отвращением откашлялся, и его брюхо заколыхалось.
Сано вспомнилась их последняя встреча, когда они напомнили ему, что его политические позиции шатки и что он должен быть осмотрительным. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Последнее, в чем он нуждался, так это в выговорах от них.
– Возникли непредвиденные обстоятельства. Едва ли в этом можно винить меня.
– Может, и так, – сказал Огами, – но мы считаем, что это вы виноваты в том, как идет расследование.
– Вам удалось настроить против себя и правителя Мацудаиру, и сёгуна, – пробурчал генерал Исогаи, – не говоря о том, что вы бросили такой кусок начальнику полиции Хосине.
– Это именно то, чего вам совершенно не нужно, – сказал Огами.
– И нам тоже, – добавил Уэмори.
Все трое в упор смотрели на Сано. Он почувствовал, как в нем поднимается волна неприязни. Как обычно, от их критики нет никакой помощи, они просто занимают его время, которое он не может позволить себе тратить впустую.
– Хорошо, досточтимые коллеги, – примирительно сказал он. – Признателен вам за поддержку.
– Мы здесь не только для того, чтобы выразить вам поддержку! – заявил Огами. – Мы намерены подсказать вам, что конкретно нужно сделать, чтобы выбраться из этого достойного сочувствия положения.
– Так, говорите! Несколько практических советов будут нелишними для дела, – отозвался Сано.
Старейшины повернули головы к генералу Исогаи.
– Пусть госпожа Рэйко примет на себя вину за убийство правителя Мори, – произнес тот.
– Что? – Сано замер от изумления. Он не ослышался? Он даже не попытался скрыть охвативший его ужас.
– Вы слышали, что я сказал. – Генерал Исогаи исподлобья смотрел на Сано. – И правитель Мацудаира, и сёгун жаждут крови – око за око. Отдайте госпожу Рэйко палачу, и они удовлетворятся. А относительно подозрения в измене – небольшая жертва с вашей стороны лишь убедит их в том, что вы остаетесь верным режиму.
– Об этом не может быть и речи! – Сано настолько взбесило это возмутительное предложение, что он не сдержался и крикнул: – Госпожа Рэйко моя жена! – Он не стал говорить, что любит ее. Любви нет места в том мире, где живут эти тупые солдафоны. – Я ни за что не пожертвую ею!
Старейшины скорчили презрительные гримасы.
– Вы можете взять себе другую жену, – продолжал генерал Исогаи. – Есть много женщин, из которых можно выбрать. Ваши политические позиции важнее.
– И ваши! – с горечью бросил Сано. – Вы предлагаете мне предать смерти мать моего сына и еще не родившегося ребенка ради спасения собственных шкур!
– К счастью, у вас уже есть наследник, – вступил Огами. – Вы всегда можете позже заиметь еще одного, если вам будет нужно. И конечно, мы озабочены тем, что если вы падете, то прихватите с собой и нас… Однако давайте не будем грубыми.
Сано был настолько сражен их холодной и мелочной бесчувственностью, что не мог найти нужных слов.
– Давайте мыслить разумно, – сказал Уэмори, намеренно представляя молчание Сано как согласие. – Госпожу Рэйко обнаружили голой и всю в крови рядом с трупом правителя Мори. Орудием убийства послужил ее кинжал. Сомнений нет, это сделала она.
– Вам действительно в радость жить с женщиной, которая кого-то зарезала и к тому же лишила его гениталий? – Генерал Исогаи покачал головой. – Как же вам ночью-то спится?..
– Она не делала этого, – жестко сказал Сано. Хоть Рэйко и не все рассказала ему, он не мог признать перед ними или перед собой, что она может быть виновна.
Он обвел всех взглядом. На него смотрели с сожалением.
– Верьте в то, что она невиновна, если вам так хочется, – сказал генерал Исогаи, – но, как нам известно, вы до сих пор не нашли ни малейшей улики, свидетельствующей в ее пользу.
– Найду, – заявил Сано. – Это всего лишь дело времени.
– Вот времени-то у вас как раз нет, – сказал Огами. – Вы не можете продолжать ее защищать.
– Остается лишь смириться с потерями, – продолжил генерал Исогаи. – Не дайте госпоже Рэйко утащить вас за собой на потеху палачу. Бросьте ее.
Их хладнокровие привело Сано в ярость. Он не мог согласиться с тем, что предлагаемое ими решение является самым мудрым для человека в его ситуации.
– Я отказываюсь!
Они обменялись понимающими взглядами, говорившими: другого и не ожидалось.
– Вам лучше тщательно взвесить свое решение, – сказал Огами. – Мы предупреждаем, что если вы будете держаться своей безрассудной линии, мы можем задуматься о том, чтобы порвать с вами всякие отношения.
– Мы сделали для вас все, что могли, – добавил Уэмори. – Мы убедили других ваших союзников, что вы контролируете ситуацию, и отговорили их от разрыва с вами. Мы уговорили правителя Мацудаиру оправдать вас за неимением улик. Именно поэтому он до сих пор оставляет вам свободу рук. Но ваши попытки обелить госпожу Рэйко пустые. Мы не собираемся пропадать из-за вашей слепой преданности ей.
– Если без обиняков, – сказал генерал Исогаи, – вопрос стоит так: или она, или мы; под «мы» я подразумеваю всех ваших союзников, не только нас троих в этой комнате. Останетесь с ней – будете один.
Сано не колебался ни мгновения, хотя прекрасно понимал, что, решив в пользу Рэйко, он не только кончен как канцлер, но, оставшись без союзников, чтобы противостоять подозрениям правителя Мацудаиры и нападкам начальника полиции Хосины, обречен на смерть как изменник.
– Она, – сказал Сано, несмотря даже на то что осознавал: он только что резко уменьшил свои шансы спасти Рэйко.
Поднявшись, он указал на дверь. Его гости, вставая и кланяясь, выглядели разочарованными, но не удивленными.
– Прекрасно, – бросил генерал Исогаи. – Давайте ройте себе могилу, – выходя из комнаты, пробормотал он.
Рэйко стояла в коридоре возле комнаты для приемов и смотрела на генерала Исогаи и двух старейшин. Проходя мимо, они не обратили на нее никакого внимания. Она только что вернулась из города, и на ней все еще была одежда простолюдинки, потому они и не узнали ее. Она пришла к Сано, а дверь в комнату была открыта; она слышала весь разговор. От ужаса у нее кружилась голова, и она бессильно оперлась на стену.
Сано стремительно вышел из комнаты и тут же наткнулся на женщину возле стены.
– Прости, – проговорил он, так же приняв ее за служанку. Затем снова, уже удивленно, взглянул на нее: – Рэйко-сан? Почему ты так одета? – Он взял ее за плечи. – Ты вся промокла. Где ты была? Что случилось?
Рэйко жадно глотала воздух, пытаясь справиться с подступавшей к горлу дурнотой. Она не могла ничего ответить. Мышцы ее живота слегка сжались.
На лице Сано отразился испуг.
– Сколько времени ты здесь стоишь?
– Достаточно долго, – смогла выдавить Рэйко.
Сано подхватил ее на руки и понес в покои, где уложил жену на разложенные на полу подушки. Он держал ее за руку, с тревогой глядя на нее, а она, всхлипывая, глубоко втягивала в себя воздух, и ее сердце рвалось из груди от страха, что у нее начинаются преждевременные схватки. Все ее тело, и без того застывшее под дождем во время поездки в каго, покрылось холодным потом.
– Лучше бы тебе этого не слышать, – тихо проговорил Сано. – Я очень сожалею.
– Сожалеть должна только я. – Отчаяние и злость на саму себя переполняли Рэйко. – Это я поставила тебя в такое ужасное положение!
– Оно было не столь ужасно, как безнадежно, – сказал Сано так, словно пытался убедить не только ее, но и себя. – С такими друзьями, как генерал Исогаи и старейшины, мне не нужно врагов.
Рэйко трудно было во все поверить, и она видела, что Сано тоже. Оставшись без союзников, подозреваемый в измене, связанный с женой, которую обвиняют в политически скроенном убийстве, он мог по пальцам пересчитать дни, сколько ему осталось до того, как он окажется на том свете. И все же ее пожирала злоба за такое отношение к себе.
– Они требовали, чтобы ты отказался от меня! Они хотят, чтобы я умерла, для того чтобы они решили свои проблемы!
– Не обращай на них внимания, – твердо ответил Сано. – Я сказал им, что останусь с тобой. И я не отступлю от своего слова.
Он крепче сжал ее руку. Его любовь и преданность тронули Рэйко. По щекам ее потекли слезы. Но нет, она не может позволить ему погибнуть ради нее!
– Думаю, что ты должен поступить так, как они хотят, – пробормотала она.
Сано посмотрел на нее как на сумасшедшую. На его лице мелькнуло раздражение.
– Сейчас не время болтать всякую чепуху.
Неужели она испытывает его чувства к себе? – подумал Сано. Рэйко почувствовала, что он раздражен, что он не понял ее серьезности. Конечно же, ему сейчас не до игр.
– Я говорю серьезно, – поспешно сказала она, высвобождая руку. – Ты должен.
Сано возмущенно вскинулся.
– Скажи правителю Мацудаире, что я призналась в убийстве правителя Мори. Скажи ему, что я обещаю сделать себе сэппуку в качестве расплаты за позор и ради восстановления чести.
– Ни за что! – Сано потрясенно округлил глаза. – Как ты вообще могла подумать об этом?
– Для меня это будет достойным выходом. – В детстве Рэйко учили, что честь, долг и семья превыше жизни. Несмотря на ее отличный от других женщин характер, общественные нормы глубоко сидели в ее душе. И теперь настало время подчиниться им. – Я прошу лишь вот о чем: убеди сёгуна позволить мне отложить смерть до рождения ребенка. – Ее голос дрожал; она боролась со слезами. – Заставь его понять, что ребенок ни в чем не виноват и не заслуживает смерти.
– Я не желаю больше выслушивать это. Прекрати! – Сано схватил ее за руки. – Что за чертовщина взбрела тебе в голову?
Рэйко привела свою первую причину, которая должна была быть для него не столь обидна, как вторая:
– Если ты останешься со мной, меня все равно обвинят в смерти правителя Мори и убьют. Тебя казнят за измену. Твои враги не оставят в живых Масахиро, чтобы он не мог, став взрослым, отомстить за тебя. Вся наша семья будет уничтожена. – Она задержала дыхание, чтобы справиться с чувствами. – Лучше будет, если умру я одна, тогда другие останутся живы.
Сано в крайнем изумлении нахмурился, так что на лбу его собрались морщины. Он оглядел комнату, как бы в поиске здравого смысла, который, казалось, оставил Рэйко.
– Ты делаешь это потому, что утратила веру в меня? Ты считаешь, что я не смогу раскрыть это убийство и спасти нас всех?
– А ты сможешь? – Рэйко осмеливалась не терять надежду, несмотря на отчаяние, волнами накатывавшее на нее. – Ты сегодня что-нибудь обнаружил?
– Да, – сказал Сано. – Я нашел госпожу Нёго, медиума. Она признала, что на проведение фальшивого сеанса медитации ее подбил начальник полиции Хосина. И еще я проследил, откуда взялись ружья, которые обнаружил Хирата-сан. Они из полицейского арсенала. Хосина наверняка является участником заговора по свержению правителя Мацудаиры; он, видимо, подставил меня, чтобы отвести внимание от себя.
Рэйко с лету уловила суть:
– Хосина отрицал это, так? Ты не стал сообщать эту новость правителю Мацудаире. Ведь ты решил, что она не настолько очевидна, чтобы убедить его и снять с нас подозрение? А теперь, после того как ты утратил союзников, это еще менее вероятно. – Ответ она прочла на лице Сано. Рухнувшие надежды сделали ее отчаяние еще более безнадежным.
– Все же это улика против Хосины, – не сдавался Сано. – Я ближе подобрался к нему, чтобы нанести удар. Но ты тоже вела расследование, я не ошибся? – Он указал глазами на ее одежду. – Что тебе удалось узнать?
Рэйко рассказала. Но ее версия, что полковник Кубота или родственники убийцы, которого она передала правосудию, могли подстроить ей ловушку, сейчас казалась несостоятельной. Все было слишком натянуто, чтобы выглядеть правдоподобным. Она добилась лишь новых угроз со стороны Куботы, будто бы только этого ей и не хватало.
– Не теряй надежды, – веско сказал Сано, хотя сам был явно разочарован тем, что ее расследование принесло пользы не больше, чем его. – Просто наберись терпения. Я найду, как оправдать нас обоих, обещаю.
Казалось, не осталось ничего, что могло бы убедить Рэйко отказаться от решения принести себя в жертву.
– Ты не сможешь, – проговорила она. – По крайней мере в том, что касается меня.
– Почему это я не смогу оправдать тебя? – Сано озадаченно посмотрел на жену. – Не понимаю.
Рэйко покачала головой и поджала губы. Объяснение было слишком страшным.
Лицо Сано побледнело от злости.
– Что бы ни заставило тебя поступать таким образом, я не собираюсь заявлять сёгуну о твоем признании, – сказал он твердым голосом. – Я не собираюсь бросать тебя, словно лишний груз с тонущей лодки.
Рэйко была в отчаянии от его упрямства.
– Если ты не сделаешь, как я прошу, я совершу сэппуку прямо сейчас, не думая о ребенке. – Она выхватила из рукава кинжал. – Раз я могу спасти двоих из четверых, то я сделаю это!
Она ухватила рукоять двумя руками. Ее тело и даже душа содрогнулись от намерения убить не только себя, но и ребенка, которого она любила со всей материнской страстью – с того самого дня, когда она почувствовала, что беременна. Рэйко направила клинок себе в живот.
Крик ужаса вырвался из груди Сано:
– Нет!
Он схватился за кинжал. Его руки ломали и выкручивали ее в попытке вырвать из них оружие.
– Отдай! – выла Рэйко. – Оставь меня!
– Безумная! – рычал Сано, отчаянно борясь с женой. – Прекрати немедленно!
Вырвав у нее кинжал, он вскочил и спрятал его за спину.
– Зачем ты это делаешь? – крикнул он.
– Я уже сказала! – Рэйко была вне себя, она тяжело дышала, глаза ее лихорадочно горели.
– Плевать мне на твои отговорки! Рассказывай все как есть!
В его глазах сквозь злобу сияла любовь. И она сникла. Слезы потоком хлынули из ее глаз, смывая бремя с ее души.
– Я убила правителя Мори! – прорыдала она. – Я заслуживаю смерти…
Сано остолбенел; открыв рот, он так сильно втянул в себя воздух, что едва не зашелся от кашля. Однако, глядя на плачущую Рэйко, он не столько почувствовал удивление от ее признания, сколько ощутил, что вот-вот произойдет неизбежное. Он понял, что страшился именно вот этого момента. Его сомнения относительно версии Рэйко, все, о чем предупреждало его чутье сыщика, не подвели его. Все его усилия поверить Рэйко, найти объяснения свидетельствам против нее были напрасны. А теперь он знал, что именно она пыталась от него скрыть.
Она убийца.
Сано не чувствовал ни малейшего удовлетворения, какое приходило к нему обычно при раскрытии других преступлений. Скованный ужасом, он прошел к шкафу и положил в него кинжал, чтобы он больше никому не причинил страданий. Затем опустился на колени рядом с Рэйко. Она, закрыв лицо руками, плакала.
Она сделала все этими вот руками, маленькими, нежными…
Однако душа Сано отказывалась принимать то, что подсказывал ему разум и только что услышали уши. Рэйко подняла на него глаза. Лицо ее было мокрым от слез, на лице застыл страх: она ждала, когда он заговорит.
– Нет. Этого не может быть. – Он был столь же тверд в своем возражении, сколь и не уверен в нем.
Она склонилась перед ним, опустив голову и упершись руками в пол.
– Прости! – простонала она. – Прости!
Это был кошмар из кошмаров.
– Зачем ты это сделала? – спросил он, изумляясь тому, что должен был задать ей вопрос, который обычно ставил перед любым другим сознавшимся преступником, словно распутать все до конца было единственным, что пришло ему в голову.
– Я не знаю, – простонала она. – Я не могу вспомнить!
А вот это было уж совсем странно. Невообразимо!
– Как ты могла забыть такое?
Рэйко выпрямилась, сжала руками голову. Платок ее развязался, волосы рассыпались по плечам.
– Что-то случилось с моей головой. Начались какие-то провалы в памяти…
Сано был скорее заинтригован, чем понимал, о чем идет речь. Даже несмотря на то что его не особенно радовала перспектива узнать подробности преступления и его причины, он должен до всего докопаться.
– Полагаю, ты расскажешь мне все!
Она вытерла глаза, поправила волосы и постаралась перестать плакать.
– Я медитировала, восстанавливая в памяти ночь в имении правителя Мори. Я видела два эпизода из того, что произошло. В первом случае я была в его комнате, когда он спал. Он проснулся и посмотрел на меня. Он спросил меня, кто я такая и что там делаю. Потом он полз, размазывая по полу кровь из своих ран. И молил меня о пощаде.
Сано слушал – с ужасом, который нарастал с каждым словом Рэйко. Из них следовало, что она по собственной воле пробралась в спальню и внезапно напала на беспомощного правителя Мори.
Рэйко вздрогнула и продолжила рассказ:
– Второе видение было еще хуже. Я была с ним в постели. Он лежал на мне. Мы занимались… – Она стала царапать себе плечи, словно пытаясь соскоблить плоть, которая касалась правителя Мори, и затрясла головой.
Воображение Сано дорисовало эту сцену. Его объял невероятный ужас: все складывалось так, что его жена соблазнила в ту ночь правителя Мори.
– Потом у меня в руках появился кинжал. Я бросилась на правителя Мори. Я ударила его кинжалом. – Рэйко показала, как она это сделала. – Сано содрогнулся. – А затем… – Ее затошнило, из горла вырвались сдавленные звуки. – А затем я стояла на коленях над лужей крови. В ней плавала белая хризантема. В руках у меня были гениталии правителя Мори. – Рэйко опять изобразила, как это было. Сано показалось, что он действительно видит у нее в руках отрезанный, окровавленный член. – Потом я сказала… я сказала: «Поделом тебе, порочный выродок!»
Она бросилась на пол и зарыдала так, что тело ее забилось в конвульсиях.
– Поэтому, как ты видишь, это правда. От нее не спрятаться. Я его убила! Я заслуживаю наказания!
Сано был так ошарашен происходящим, что утратил дар речи. Еще недавно он сожалел, что не располагает надежными свидетельствами того, как произошло убийство. Теперь они у него были. Собственные воспоминания Рэйко были самыми вескими уликами против нее. И все же его не покидало странное чувство облегчения – Рэйко наконец была с ним искренна. Сейчас, когда между ними не было недосказанности, он, как никогда прежде, был склонен оправдывать ее.
– Быть может, эти видения не означают того, чем кажутся, – сказал он с усилием.
Она села и недоверчиво посмотрела на него красными, распухшими от слез глазами.
– Что еще они могут означать?
– Возможно, ты просто вообразила то, что увидела в них.
– Едва ли. Они были такими яркими. – Рэйко была в отчаянии. – Они происходили в реальности. Я знаю, что все это было, как бы мне ни хотелось поверить, что это одни лишь видения.
– Может, это были сны. Сны могут очень походить на явь. Возможно, в выпитом тобой вине был яд, который послужил причиной столь сильных галлюцинаций, что ты подумала, что они – воспоминания о происходивших в реальности вещах.
– Но это нам неизвестно! Как мы можем быть уверены в том, что я не делала того, о чем мои воспоминания говорят как о содеянном мною?
– Я знаю тебя. – Сано взял ее влажные, холодные хрупкие пальцы в свои. – Я знаю, что ты не могла убить правителя Мори.
На ее лице мелькнула тень, словно облако проплыло над разоренной бурей местностью.
– Ведь нельзя сказать, что в прошлом мне не доводилось убивать. Почему же я не могла убить в этот раз?
Сано отбросил мысль о том, что его жена настолько обвыклась отбирать жизни, что лишилась моральных ограничителей, способных остановить ее.
– В других случаях ты убивала, защищаясь. Или чтобы защитить других. Это не было убийством. К тому же у тебя не было причин убивать правителя Мори. Ты сама это говорила.
– Может, я оказалась перед ним потому, что он задушил мальчика. Может, я хотела узнать, что он сделал с сыном Лилии. Может, я хотела покарать его за их убийство. – Рэйко опустошенно вздохнула. – А может, и не было мальчика. Лилии, Дзиро… Все они из какой-то выдуманной истории… Может, я убила правителя Мори, потому что мы были любовниками и он решил меня бросить.
Она с подозрением взглянула на Сано.
– Или, может, я сделала это, потому что он пытался предать тебя.
– Нет, – сказал Сано; он был раздосадован тем, что она может считать, что сказанное во время сеанса медитации может быть правдой, несмотря на то что медиум созналась в мошенничестве. – Это не так. И если даже ты не можешь вспомнить все, что произошло той ночью, ты наверняка не могла забыть всего, что привело к ней.
– Не могла? – Лицо Рэйко застыло, отражая неуверенность, испуг. – У меня такое чувство, будто я схожу с ума. Я больше не знаю, на что способна. Я уверена лишь в том, что убила правителя Мори.
– А я уверен в том, что ты его не убивала, – сказал Сано с растущей страстной убежденностью.
Но Рэйко покачала головой:
– Мой долг – умереть. А твой – сделать так, как я прошу.
– Ни за что! – Сано притянул Рэйко к себе. Он чувствовал, как затрепетало ее тело, когда она приникла к нему.
– В таком положении нам еще не приходилось быть, да? – прошептала она. – Прежде нам всегда удавалось что-то предпринять, а теперь… У нас ничего не выходит. На этот раз нам по-настоящему конец, да?
– Нет, не конец! – ответил Сано. В нем зрела решимость не сдаваться. И он хотел наполнить ею душу Рэйко.
Она подняла к нему лицо. Ее глаза, округлившиеся от страха, пристально смотрели на него.
– Что мы можем сделать?
Он собрал все свое мужество.
– Мы будем верить в себя! Мы не оставим своих попыток. И мы выясним то, что произошло!
– Но наши усилия зашли в тупик. Что, если раскрыть это преступление нам просто не по зубам, как бы мы ни пытались?
Сано почувствовал, как у нее в животе толкнулся их еще не рожденный ребенок, услышал вдалеке голос Масахиро.
– Не смей даже думать об этом!
Так они сидели – в тишине, находя утешение друг в друге. Сано вдруг очень захотелось остановить время. Сохранить это мгновение, когда они вместе и им ничто не грозит, отсечь от них весь внешний мир. Но в дверях появился слуга.
– Прошу простить, что потревожил вас, но вас хочет видеть сёсакан Хирата.
Сано не хотелось оставлять Рэйко одну, и это был тот случай, когда он был не рад другу. Но отложить встречу было невозможно.
– Я сейчас приду, – сказал он слуге.
Рэйко вцепилась в него, на ее лице застыл страх, будто она думала, что он уже никогда больше не вернется.
– Тебе лучше переодеться в сухое. Я скоро вернусь к тебе.
Она кивнула. Сано оторвал жену от себя. Хирату он нашел в одиночестве в комнате для приемов. Тот выглядел усталым, но лицо его буквально лучилось радостью.
– Я нашел кое-что, что может оказаться очень важным, – сказал Хирата.
Сано вновь поразился тому, как он изменился. Он, казалось, светился, и единственная в этой комнате лампа явно была ни при чем. Словно упорные тренировки лишили его части плоти, чтобы выпустить на поверхность энергию, которая переливалась в его теле. Но хоть эта перемена и была хороша для Хираты, расследованию она не дала ничего.
– Что именно? – спросил Сано.
Хирата слегка нахмурился, заметив в поведении Сано прохладу.
– Это связано с Эндзю. В его алиби есть многое, в чем можно усомниться. И имеется причина полагать, что они с правителем Мори вовсе не были самыми любящими в мире отцом и сыном.
Он рассказал, как Эндзю мог заставить кого-то изображать себя путешествующим на тракте. Он сообщил также о докторе, который поведал ему, что жизнь в имении Мори изменила Эндзю к худшему, что ни молодой человек, ни его мать не выказывали заботы о правителе Мори во время болезни, которая едва не свела того в могилу.
Сано на мгновение отвлекся от проблем, касавшихся их с Хиратой отношений.
– Выходит, мы снова уткнулись в семью.
Он слишком отвлекся на Хосину! Нельзя было забывать, что если не Эндзю, то госпожа Мори находилась в ту ночь в имении. И это она пригласила туда Рэйко. Продолжая считать Хосину наиболее вероятным источником неприятностей, своих и Рэйко, он не мог сбрасывать со счетов ближайших родственников правителя Мори. Особенно учитывая то обстоятельство, что если будет доказана их причастность, то Рэйко может быть оправдана.
– Надо копнуть тут поглубже, – сказал Сано.
– Я могу заняться этим завтра, – предложил Хирата.
Настало время поднять трудный вопрос.
– Это мы обсудим позже, – проговорил Сано. – Но есть еще кое-что…
– Что? – спросил Хирата. По его лицу было заметно, что он заподозрил что-то неладное… или какую-то свою ошибку.
Сано решил не посвящать его в откровения Рэйко.
– Я осмотрел ружья из склада правителя Мори и обнаружил возможную связь между ними и начальником полиции Хосиной. – Когда он рассказывал Хирате о клеймах оружейников и оружии, пропавшем из арсенала полиции, с лица того не сходило выражение изумления и смятения. – Я должен спросить, как получилось, что ты не обратил внимания на клейма.
Хирата открыл было рот, потом закрыл его и устало опустил руки.
– Думаю, что должен был обратить. Не знаю, о чем я думал.
Однако оба они знали, что думал он о своих таинственных тренировках. Сано собрался с духом, чтобы сказать то, что хотел сказать. Такого рода беседа с глазу на глаз труднее, чем схватка на мечах.
– Ты упустил важную улику. Если бы я сам не взглянул на те ружья, она могла бы остаться незамеченной.
Хирата колебался. В нем боролись готовность просить прощения и желание оправдаться.
– Но ведь вы же взглянули! И обнаружили связь с Хосиной. Не все ли равно, кто это сделал? Вы его еще не арестовали? Вы по-прежнему под подозрением?
– Все верно, – сказал Сано, – но если бы ты обнаружил эту связь вчера, все было бы совсем по-другому. За это время правитель Мацудаира узнал о моих записях из склада. Улика против Хосины вчера могла убедить его и помочь мне слезть с крючка. Сегодня ее уже недостаточно, так как он мне больше почти не верит. Теперь я не могу начать фронтальное наступление на Хосину.
К тому же, знай Сано о ружьях сегодня утром, у него было бы чем крепко зацепить Хосину – возможно, даже вырвать у него признание.
Хирата в ужасе смотрел на Сано: удача почти отвернулась от него, а тут еще его промах, который стоил Сано весомого хода.
– Но, может, нам еще удастся найти способ обыграть Хосину? Может, одна ошибка – это еще не конец?
– Все было бы не так страшно, если бы это была твоя единственная ошибка, но это не так. Сначала то письмо… – Сано подумалось: какая из этих ошибок хуже? – Никто не знает, что было бы, если бы ты не опоздал с опознанием писавшего. Ты мог бы выведать о заговоре правителя Мори еще до его убийства! И его могли бы казнить до того, как кто-то подстроил ловушку Рэйко, а подозрение в заговоре бросил на меня.
Хирата все понял и упал на колени. Бледный и преисполненный стыда, он склонил голову:
– Прошу меня простить. Не знаю, что еще сказать, кроме того, что я готов совершить сэппуку в качестве расплаты за свои огрехи…
Сано встревожился. Его душа восстала против такого поворота событий. Хоть ритуальное самоубийство и было обязательной расплатой для самурая, пренебрегшего своим долгом перед господином, Сано считал, что смерть зачастую была слишком поспешным выходом, способом избежать необходимости признать и попытаться исправить содеянное. Он не мог допустить для Хираты такого сурового наказания за ошибки, какими бы серьезными они ни были, после всего того, что Хирата сделал для него за многие годы. Невыносима для него была и мысль о том, что его жена и друг готовы покончить с собой.
– Встань, – попросил Сано. – Я запрещаю тебе совершать сэппуку. Мне только нужно, чтобы ты прекратил попытки одновременно отдаваться своим боевым искусствам и служить мне.
Хирата вскочил на ноги. Несмотря на то что нога вполне поправилась, его движения были пока лишены плавности.
– Я могу делать и то и другое. – В его голосе прозвучала не столько уверенность, сколько отчаяние. – Я докажу это!
– Не получится, – сказал Сано, несмотря на то что их давние отношения и общие испытания подталкивали его к тому, чтобы уступить. – Ты понимаешь это так же хорошо, как и я.
– Если вы прикажете мне бросить тренировки, я брошу, – с несчастным видом проговорил Хирата.
Сано оказался перед дилеммой. Он знал: несмотря на то что самурайская честь Хираты рискует быть подорванной раздвоением желаний, Хирата ни за что не ослушается прямого приказа. Но он не мог запретить Хирате то, что помогает ему снова стать целостной личностью. И в то же время не мог допустить и того, что ему самому придется расплачиваться за очередную ошибку, за которую к тому же придется платить и Рэйко, и их еще не рожденному ребенку, и Масахиро. Конечно, Сано вправе диктовать Хирате, как поступать, однако вряд ли сможет затем рассчитывать на ту степень преданности, которая ему нужна.
– Выбор за тобой, – произнес Сано. – Если выберешь тренировки, я освобождаю тебя от службы.
И девяти годам их отношений господина и вассала, самым священным по самурайскому кодексу чести связям, придет конец. У Сано возникло такое ощущение, что все вокруг разваливается на части.
Испуганный взгляд Хираты говорил, что он чувствует то же самое. Между ними пролегла широкая трещина, обрекавшая обоих на одиночество.
– Можно, я займусь завтра Эндзю и госпожой Мори? – осторожно спросил Хирата.
Он молил еще об одной возможности проявить себя, показать, что он может одновременно исполнять долг и служить своим интересам.
– Ты можешь быть со мной, когда я буду ими заниматься, – ответил Сано.
Хирата понимающе понурился.
– Хорошо. – Его тон был смиренным. – Значит, я возвращаюсь утром?
– Да.
Они вежливо распрощались. Сано смотрел, как Хирата уходит прочь, бредя по обломкам доверия и дружбы. Но как все это не вовремя… Какой неподходящий момент. Сначала ужасная исповедь Рэйко; теперь вот этот разрыв… Оставшись в одиночестве в сырой, продуваемой сквозняками комнате, Сано чувствовал, как рушится его мир, и внешний, откуда на него давили враждебные силы, и внутренний…
На рассвете Сано вышел во двор. Там уже ожидали детективы Марумэ и Фукида, а также остальные члены свиты. Когда они садились на коней, по всему замку стонал ветер. Молнии пунктирами сшивали светящиеся края грозовых туч. Гром рычал, словно тигр, крадущийся к городу с гор.
Хирата приехал с детективами Иноуэ и Араи. Вслед за ними в ворота проехала группа самураев с гербом Мацудаиры на доспехах.
– Приветствуем, досточтимый канцлер. Вы куда-то собрались? – бросил старший из них, при этом тон его граничил с дерзостью.
Сано признал в нем одного из главных вассалов правителя Мацудаиры.
– Представьте себе, собрался. – Он намеревался вновь допросить госпожу Мори и ее сына. – Что вас привело сюда, Кубо-сан?
– Послание от правителя Мацудаиры. – И Кубо передал Сано бамбуковый пенал для свитков. – Предлагаю вам прочесть это до отъезда. – Сказав это, он развернулся и ускакал, уводя и своих людей.
В душе Сано шевельнулось плохое предчувствие. Он прекрасно знал, что ничего хорошего не приходится ожидать от официальных писем, которые доставляют гонцы, не проявляющие должного уважения. Он прочел свиток и помрачнел: известие было даже хуже, чем он предвидел.
– Что там? – спросил Хирата.
Сано прочел вслух: «Настоящим вы уведомляетесь, что специальный суд будет собран сегодня днем в час обезьяны. Вам будет предъявлено обвинение в измене, а вашей жене – в убийстве правителя Мори. Будьте готовы к защите. Вашими судьями будут его превосходительство сёгун, начальник полиции Хосина и я. Мы опросим свидетелей, изучим улики, установим вашу вину или невиновность и в соответствии с этим определим вашу судьбу».
Сано в смятении замолчал, Хирата и детективы также выглядели ошеломленными.
– Почему так вдруг? – пробормотал Хирата.
– Со вчерашнего вечера мои позиции ослабли, – сказал Сано.
– Но ведь расследование еще не закончено! – воскликнул Хирата. – У нас нет ничего, чтобы доказать вашу невиновность!
– Именно это и нужно правителю Мацудаире, – отозвался Сано. – Он принял решение, что я должен ответить за все. – Должно быть, его союзники не стали скрывать, что отошли от него. Чиновник без союзников бессилен, пария. – Он хочет отсечь меня, пока сам не провонял исходящим от меня смрадом.
Хирата все понял. На лице его появилось злобное выражение.
– И он намерен позволить Хосине помочь ему в этом! Хосина, видимо, вне себя от радости.
– Наверняка, – буркнул Сано, – поскольку относительно вердикта этого суда сомневаться не приходится.
– Вы можете перетащить сёгуна на свою сторону, – подал голос Марумэ.
Но в нем звучала безнадежность – он, как и Сано, понимал, что сёгун едва ли вступится за Сано перед объединенными силами правителя Мацудаиры и Хосины.
– Если бы только я мог еще до этого прибить Хосину! – Глаза Хираты наполнились болью. Его преступные промахи лишили Сано почвы под ногами.
– Времени на то, чтобы говорить об упущенных возможностях, нет, – сказал Сано. – У нас есть лишь несколько часов, чтобы приготовить хоть какую-то защиту для моей жены и для меня.
– Вы по-прежнему намерены допросить вдову и пасынка правителя Мори? – спросил Фукида.
Сано на мгновение задумался.
– Нет. Я уверен, что если это они убили правителя Мори, то обязательно солгут. Даже если я заставлю их признаться, правитель Мацудаира и начальник полиции Хосина не примут это как доказательство невиновности моей жены. Настало время поменять подход на противоположный. Пойдем.
– Куда? – спросил Хирата. – Что будем делать?
– Объясню по дороге, – бросил Сано.
– Разве вы не собираетесь рассказать госпоже Рэйко о том, что случилось?
– Я не могу этого сделать! Она уже покинула дом. Я оставлю ей записку. Давай раскроем преступление до того, как она вернется, чтобы срочность вызова уже не играла роли!..
Съемный паланкин вез Рэйко через бантё, район, где жили подчиненные вассалов Токугавы. Живые бамбуковые изгороди отгораживали сотни небольших и недорогих жилищ. Вассалы были бедны по сравнению со своими наделенными землей начальниками и представителями богатого сословия торговцев, и дожди превратили всю округу в заболоченные трущобы. Носильщики Рэйко тащились по колено в воде среди плавающего на поверхности конского навоза. Рэйко лишь чуть-чуть приоткрыла окно паланкина, чтобы видеть, где они. Это было то место, где она не должна была показывать лицо, ибо ее могли узнать.
У дома, отмеченного вырезанными на деревянной табличке иероглифами, она приказала носильщикам остановиться, высунула руку из окна и подала знак сопровождающим, которые ехали позади. Лейтенант Асукай спрыгнул с коня, подбежал к воротам и постучал. Пока он переговаривался с кем-то, скрытым листьями бамбука, она старалась перебороть отчаяние, грозившее сломить ее окончательно.
Прошлой ночью она пообещала Сано, что не оставит надежды. Прошлой ночью они вместе легли в постель, понимая, что, быть может, в последний раз. Они любили друг друга, стараясь не потревожить ребенка. После, умиротворенная и разнеженная в объятиях Сано, Рэйко смогла заставить себя подумать, что все кончится хорошо. Но когда забрезжил рассвет, страх холодной ядовитой змеей снова пробрался к ней в душу, шипя: «Ты убила правителя Мори. Ты заплатишь за это». И теперь она заставляла себя проделать то, что казалось уже бессмысленным.
Из-за бамбуковой изгороди появилась худая седая дама. Асукай подвел ее к паланкину и открыл дверь.
– Полезайте внутрь, – приказал он.
Женщина увидела Рэйко, и на ее иссохшем лице отразился испуг. Рэйко подумала, как рады ей бывают люди, когда им нужна помощь, и как они не хотят ее видеть, когда им сделаешь то, о чем они просят, но все окажется не так, как им хочется.
– Пожалуйста, не уходите, госпожа Цузуки, – проговорила она. – Я займу у вас всего одну минуту.
Женщина неохотно влезла в паланкин и села как можно дальше от Рэйко.
– Я слышала о том, что с вами случилось, – сказала она. Она старалась не смотреть Рэйко в глаза. Ее мягкий голос не мог скрыть явной настороженности. – Что вы здесь делаете?
– Я не убивала правителя Мори, – ответила ей Рэйко. – Я пытаюсь выяснить, кто это сделал, и доказать свою невиновность. Мне нужна ваша помощь.
Долг перед Рэйко зримым грузом давил на госпожу Цузуки. Она смущенно взглянула на Рэйко.
– Прошу меня извинить. Мне не следует судить вас, – пробормотала она – Так же как и винить за то, что вы раскопали о той девице, которая была помолвлена с моим сыном.
Она и ее муж, стражник из замка Эдо, попросили Рэйко разузнать про семью девушки. Хотя самураи обычно вступает в браки внутри своего сословия и все знали о своих будущих родственниках, их сын влюбился в женщину, чьи родители были ремесленниками. Владея прибыльным делом, они очень хотели, чтобы их дочь посредством брака вошла в сословие самураев. Семья Цузуки была готова принять к себе представительницу более низкого сословия из-за ее богатого приданого. Не было ничего необычного в этой практике, благодаря которой простолюдины поднимались по общественной лестнице, а самураи поправляли свои финансовые дела. Однако сначала Цузуки хотели убедиться, что девушка и ее семья приличные.
Рэйко опросила их соседей и узнала, что они переехали в Эдо из Осаки десять лет назад. Хозяин начал с того, что занимался торговлей вразнос, потом открыл небольшой ларек на рынке, благодаря которому и вырос его нынешний большой магазин. Их уважали, но никто ничего не знал об их прошлом. Они никогда не рассказывали о своей жизни в Осаке, куда Рэйко направила одного из своих помощников, чтобы разузнать о них на месте.
– Не ваша вина в том, что девушка оказалась из эта, – сказала госпожа Цузуки.
Рэйко выяснила, что семья принадлежит к сословию отверженных. Общество сторонилось эта из-за их наследуемых из поколения в поколение занятий, связанных со смертью, – вроде разделки мяса и выделки кож, что делало их духовно нечистыми. Большинство эта были обречены на жалкое существование, подметая улицы, перетаскивая мусор или выполняя другую грязную и постыдную работу. Но этот человек обладал редкими амбициями и способностями. Он переехал в Эдо, захватив с собой жену и дочь, где никто не знал об их низком происхождении, и поменял всем имена. Но Рэйко дала своему помощнику образец прекрасной продукции, изготовленной этим человеком, с тем чтобы тот показал его в Осаке, и один эта, встреченный им на улице, опознал его по предъявленному образцу. Результаты расследования положили конец матримониальным планам: самурай не мог жениться на отверженной.
– Вы сослужили мне службу, – сказала госпожа Цузуки, – но откуда вы взяли, что я в силах помочь вам?
– Это касается вашего сына, – проговорила Рэйко.
Глаза женщины повлажнели, слезы мгновенно побежали по ее лицу.
– Он все равно женился на ней… Его отец и я от него отказались. Он для нас умер!
Рэйко стало жаль эту женщину, потерявшую сына из-за того, что он нарушил жесткий многовековой запрет. Она пожалела о том, что ее добрые намерения стали причиной семейной трагедии.
– Где он? – спросила она.
– А какое отношение он имеет к вашим проблемам? – вместо ответа спросила госпожа Цузуки.
– Он прислал мне вот что, – сказала Рэйко, доставая из-за пояса письмо.
Взглянув, женщина быстро отвела глаза от строчек, написанных знакомым почерком. И закрыла глаза, словно от боли. Тогда Рэйко стала читать вслух:
– «Госпожа Рэйко, вы злая, назойливая ведьма. Вы разрушили наши жизни. В один прекрасный день я заставлю вас страдать так же, как вы заставили страдать нас».
Госпожа Цузуки обратила на Рэйко испуганный взгляд:
– Вы же не думаете, что мой сын виноват в том, что случилось с вами?
Он не менее вероятный подозреваемый, чем полковник Кубота, и гораздо более вероятный, чем семья клерка, которого казнили за убийство благодаря расследованию Рэйко.
– Он является членом банды, в которую входят люди из свиты правителя Мори. – Такие самурайские банды убивают время тем, что шатаются по городу, пьянствуют, устраивают дебоши и пристают к женщинам. – Через них открывался путь в имение правителя Мори. И он достаточно умен, чтобы разработать совершенный план убийства. Кроме всего прочего, то обстоятельство, что от него отвернулась семья, давало ему еще более весомую причину ненавидеть меня. Как вы думаете? Мог он это сделать?
– Не знаю. – Госпожа Цузуки беспомощно покачала головой. – Я больше не знаю, на что способен мой сын и кто он теперь. Я не видела его целый год, с тех пор как он заявил, что собирается против нашей воли жениться на той женщине и отец потребовал, чтобы он оставил наш дом и больше не возвращался.
– Куда он уехал?
– Не знаю. Но ее семья может знать. Спросите у них.
Сано, Хирата, их детективы и свита собрались в том районе, где Рэйко, по ее словам, встречалась с Лилией и где начались все ее несчастья. Дождевая вода стекала с крыш и балконов; разводы плесени и зеленого мха покрывали потемневшую от сырости и грязи штукатурку стен. На улицах не было ни души, но когда Сано и его люди спешились и начали привязывать своих коней к столбам, из всех окон на них таращились любопытные глаза.
– Это чайный домик – «Хурма», – сказал Хирата, указав на унылую витрину с мокрыми синими занавесками.
Сано, проходя мимо, лишь скользнул по ней взглядом.
– Пока оставим чайный домик в покое.
– Хотите, чтобы мы собрали всех жителей для допроса? – спросил Хирата.
– Это скорее всего поможет не больше, чем прежде. – Сано продолжал идти, минуя лавки и маленькую кумирню.
– Что мы ищем? – спросил детектив Марумэ.
– Пока точно не знаю, – отозвался Сано. – Я узнаю, когда увижу это.
Он настроил себя на то, что его окружало. Чутье подсказывало ему, что ответы находятся именно здесь. Он направил свой разум во всех направлениях сразу. Он вдыхал запах ночных горшков в переулках, вслушивался в голоса, бормочущие в домах молитвы, вылавливал привкус чеснока в угольном дыму, который поднимался от кухонь. Он ощущал новую надежду, шагая по улице, готовый ко всему, что могло встретиться ему на пути.
Его люди молча следовали за ним. Они подошли к лавке в середине квартала; дверь ее была чуть приоткрыта. Она, казалось, манила Сано. Он подошел к дому и, стоя под свисающими скатами, заглянул внутрь. Хирата и детективы стали смотреть через его плечо.
Это был магазин писчебумажных принадлежностей, заполненный кисточками для письма, чернильными камнями, керамическими сосудами для воды, футлярами для свитков и пачками бумаги. За столиком сидел пожилой мужчина. Напротив него застыла на коленях молодая женщина.
– Ребенок заболел простудой, но теперь ему лучше, – говорила женщина. – Муж много работает. Я здорова, но скучаю по вас. – Старик записывал ее слова, а она продолжала диктовать: – Пока до свидания. С любовью, ваша дочь Эмико.
Сано представил на ее месте другую женщину, постарше; и услышал другой голос: «Дорогая госпожа Рэйко, простите, пожалуйста, что досаждаю вам, но мне нужна ваша помощь». Этот старик, видимо, единственный грамотный на всю округу. Лавки, подобные этой, не знали отбоя от тех, кому нужно было написать или прочесть письма. Сано ощутил тревожное волнение. Что-то ему подсказывало, что он на верном пути. Он открыл дверь пошире и шагнул в дом.
Хозяин поклонился ему:
– Господин, я сейчас закончу и займусь вами.
Сано кивнул, но смотрел он на письмо, которое старик осторожно промокал. Нарисованные тушью иероглифы были квадратными, четкими, аккуратными и очень знакомыми. Хозяин лавки свернул лист бумаги, вложил его в бамбуковый футляр и передал женщине; она заплатила, поблагодарила его и ушла.
– Чем могу служить? – спросил он Сано.
– Я хочу поговорить с вами о письме, которое вы однажды написали, – сказал Сано. – Для танцовщицы по имени Лилия.
Вежливая улыбка на лице старика погасла.
– Я со всем уважением прошу разрешения не согласиться с вами; у меня никогда не было клиентки с таким именем.
– Нет, была, – бросил Сано. – Я видел письмо. Оно было послано моей жене, госпоже Рэйко. Я узнал ваш почерк. – Это доказывало по крайней мере то, что Лилия реально существует, что Рэйко она не пригрезилась в приступе безумия.
На лице старика застыл страх.
– Тысяча извинений, но я не знаю никакой Лилии. – Он повернулся к Хирате, который вошел в магазин вместе с Сано: – Я уже говорил вам это позапрошлой ночью, когда вы приходили.
– Да, говорили. Я помню вас. – Хирата обратился к Сано: – Я пригрозил забить его до смерти, если он не скажет, где ее искать, но он словно воды в рот набрал. Остальные на этой улице тоже.
«И Хирата отступил, потому что больше верил им, чем рассказу Рэйко, и не хотел обижать невинных людей», – подумал Сано. Но сейчас старик случайно представил доказательство того, что заговор молчания существует. Сано и Хирате было нечего терять.
– Сегодня мы намерены дать вам еще один шанс рассказать нам всю правду, – сказал Хирата.
И захлопнул дверь. Они с Сано нависли над стариком – тот сидел съежившись за своим столиком.
– Пожалуйста, не бейте меня! – закричал он, прикрываясь руками в ожидании побоев.
– Скажите только, где Лилия, – прорычал Сано, – и вам ничего не будет.
– Я не могу!
В крошечной, заставленной вещами комнате пахло старостью и страхом.
– Кто запугал вас, чтобы заставить молчать?
– Какие-то самураи. Я не знаю, кто они. Они приходили сюда два дня назад. – Стараясь задобрить Сано и Хирату, он быстро забормотал: – Они ходили по домам, искали Лилию. Они ее не нашли; она уже уехала. Они сказали, что если кто-то будет о ней спрашивать, мы должны говорить, что не знаем такую, или они вернутся и всех поубивают.
– Не бойтесь. Я защищу вас. – Терпению Сано пришел конец. Он ухватил старика за ворот халата. – Так где она? Где? Говори же!
– Я обещал ей, что никому не скажу! – скуля и всхлипывая, заверещал старик.
– Ну, хоть какая-то ниточка, – проговорил Хирата.
– Почему она скрылась? – настаивал Сано.
– Она услышала, что те самураи пришли по ее душу. Она – очень испуганная – прибежала ко мне в магазин. И упросила меня написать для нее письмо.
– Письмо – кому?
Так как старик не ответил, Сано повернул его лицом к Хирате. Тот медленно вынул меч. И приставил клинок к груди старика. У них не было времени на вежливые уговоры. Старик взвизгнул:
– Госпоже Рэйко!
Сано удивился: Рэйко, насколько ему было известно, не получала второго письма от Лилии.
– И что же она попросила вас написать?
– Что ее преследуют какие-то плохие люди и ей приходится прятаться. Она умоляла госпожу Рэйко спасти ее.
– Если она ожидала помощи, то должна была сообщить, где ее найти, – сказал Сано. Должно быть, у нее не было возможности отослать письмо Рэйко. – Говори!
– Я не могу! – Старик прижался спиной к Сано, отпрянув от меча Хираты. – Я никогда не прощу себе, если с ней что-нибудь случится.
– Слушай! – крикнул Сано, развернув старика к себе. – Те люди в конце концов доберутся до Лилии. Моя жена ждет, чтобы я ее спас! И я это сделаю, но сначала тебе придется рассказать мне, где та женщина.
Опасливая надежда в глазах старика боролась с упрямством и наконец победила.
– Хорошо, – взмолился он. – Только отпустите!
Сано отпустил его. Старик осел на пол. Пристыжено и печально покачал он головой.
– Думаю, что уже не смогу причинить ей вреда большего, чем уже причинил. Лилия сказала, что отправляется на улицу Гинкго. До начала дождей там был пожар. Она собиралась спрятаться в каком-то доме, который сгорел не весь.
– Где этот дом? – грозно наступал Сано.
Старик указал, как туда добраться по сложным лабиринтам улочек Эдо.
– Спасибо! – сказал Сано. – Вы правильно поступили. Мне жаль, что пришлось так грубо обойтись с вами.
Он открыл дверь и подозвал нескольких солдат, которые ждали на улице.
– Отведите этого человека в мое имение, – сказал он им. – Отвечаете за него головами. Он будет на суде давать показания в пользу госпожи Рэйко. – Еще часть людей Сано оставил охранять жителей улицы, затем обратился к Хирате, Иноуэ, Араи, Марумэ и Фукиде: – А вы пойдете со мной. Нужно найти Лилию! Она для нас самый важный свидетель.
Когда солдаты повели старика из магазина, он вдруг расплакался:
– Слишком поздно! Ее уже не спасти… И это моя вина!
Сано сначала решил не обращать на него внимания и ехать, но вдруг понял, что это важнее, чем могло показаться в первый момент.
– Стойте! Что вы имеете в виду?
– Тут был еще другой самурай, он тоже спрашивал меня, где Лилия. Прямо перед вами. Я ему сказал. – Старик завсхлипывал, преисполненный вины и скорби. – Я не должен был этого делать. Но со мной была внучка. Он пригрозил, что перережет ей горло.
Кто-то опередил Сано в поисках свидетеля!
– Кто это был?
– Не знаю. Он не представился, и я прежде никогда его не видел. Он скакал так, словно за ним гнались демоны.
Его звенящий истерикой голос летел вслед за Сано, Хиратой и детективами, когда они бросились по улице к своим коням.
– Милостивые боги, он убьет ее!
Носильщики вынесли паланкин Рэйко на широкую главную улицу Эдо, которая шла через весь город. Здесь располагались лучшие магазины, обслуживающие самых состоятельных горожан. Сегодня погода заставила большинство покупателей остаться дома. Обычные прилавки с товарами перед магазинами отсутствовали, ставни частью были закрыты, чтобы защитить от дождя дорогую мебель. Рэйко рада была такой пустынности; ей не хотелось наткнуться здесь на кого-либо из знакомых. Чем больше она скрывалась, словно беглянка, тем сильнее страшилась быть пойманной. Но ей нельзя останавливаться, нужно продолжать попытки снять с себя подозрения, сколь бы мало она ни верила, что это удастся сделать.
Мимо проехал какой-то солдат Токугавы. Рэйко поспешно нырнула в магазин, на занавесках у входа в который были изображены бамбуковые палки. Лейтенант Асукай последовал за ней в демонстрационный зал, забитый товарами из бамбука. Вдоль стен стояли ширмы; на полках выстроились корзины; с потолка свисали фонари. Все предметы выглядели изысканно – именно этим славился магазин. У самого входа были выставлены предметы гордости – клетки для сверчков. Это не были простые коробки, в которые дети сажают пойманных насекомых, чтобы дома наслаждаться их трелями. Это были изящные миниатюрные домики, пагоды, замки, специально изготовленные для богатых ценителей. Вложенный в них талант превратил их создателя из отверженного в ремесленника и преуспевающего торговца, добиться чего было фактически невозможно.
За исключением трех приказчиков, сидевших за прилавком с бухгалтерскими книгами и соробонами для проведения расчетов, в магазине было пусто. Один из мужчин поднялся и подошел к Рэйко.
– Добро пожаловать, – поклонившись, сказал он. – Чем могу служить?
Рэйко не сразу узнала его. Последний раз она видела его в доме родителей, когда они попросили ее разузнать о его предполагаемой невесте. Тогда его макушка была выбрита, как и подобает самураю; теперь его волосы были коротко подстрижены по всей голове. Тогда он был при мечах и в шелковых халатах; теперь на нем был хлопчатобумажный халат и никакого оружия. Его лицо, которое ей запомнилось как миловидное и немного детское, светилось новой, зрелой силой.
– Приветствую вас, Цузуки-сан, – сказала Рэйко.
Он повнимательнее присмотрелся к ней, и чувства стали быстрой чередой сменять одно другое, причем с такой скоростью, что Рэйко не успевала за ними следить. Лейтенант Асукай положил руку на рукоять меча – на тот случай, если он вдруг вздумает напасть на его госпожу.
– Прекрасно, – произнес Цузуки, сардонически улыбнувшись. – Забавно снова видеть вас.
Рэйко опасливо перевела дух, но Асукай встал рядом с ней.
– Примите поздравления по случаю вашей свадьбы, – сказала она.
– Так вам известно? Вам мать рассказала?
– Да, – ответила Рэйко. – Я спросила, как вас найти, и она сказала, что ваши новые родственники могут мне помочь. Я и пришла к ним. Однако не ожидала, что вы будете здесь. – Она подумала, что они с невестой сбежали, как многие несчастные любовники.
Он изобразил смех: широкая улыбка, щелочки глаз и ни малейшего звука.
– О, я здесь с того момента, как мои родные от меня отказались. Отец не только выставил меня из дома без денег, но и добился, чтобы меня вышибли из армии. К счастью, родители жены оказались добрее. Они приняли меня в семью, несмотря на то что я никчемный ронин. Теперь я приказчик и ученик.
Пройдясь по магазину, он прикоснулся к нескольким корзинам.
– Это моя работа. Неплохо, а? – Искренняя гордость мелькнула в его насмешливом тоне. – Но что-то подобное мне еще долго не сделать! – Он с неприкрытым уважением показал на клетки для сверчков. – Это сделал мой тесть. – Цузуки вскинул голову и взглянул на Рэйко; – Скажите, а зачем вы пришли? Посмотреть, что со мной сталось?
– Это одна причина. А вот другая. – И Рэйко передала ему написанное им письмо.
Когда он читал, легкая тень горького разочарования мелькнула на его лице, прежде чем он застенчиво улыбнулся.
– Простите меня, – сказал он, возвращая Рэйко письмо. – Но я тогда был так зол на вас, что не смог удержаться.
– Больше вы на меня не сердитесь? – спросила Рэйко.
Он снова беззвучно рассмеялся.
– О, некоторое время сердился! Но очень скоро я начал думать, что вы сделали мне большое одолжение. Я был никчемным оболтусом. И друзья были мне под стать. Нас не заботило, что мы просто балуемся жизнью. Теперь я лишился и банды, и семьи. Я не напиваюсь каждый вечер и не дерусь, не играю в азартные игры и не делаю долгов. Я теперь зарабатываю на жизнь, вместо того чтобы сидеть на шее у режима Токугавы. И знаете что? Прежде я считал, что торговцы ниже самураев, но родители жены – прекрасные люди! – В его голосе слышалось искреннее уважение. – Она лучше моих родителей, которых больше интересуют статус и обычаи, чем человеческие души… Хочу познакомить вас кое с кем, – добавил он, взглянув через плечо.
Из дверей, которые вели в заднюю часть магазина, появилась молодая женщина. На руках у нее был младенец. Цузуки поманил ее, и она робко приблизилась.
– Это моя жена Умэ, – сказал он, – и наш сын.
Умэ поклонилась; он представил Рэйко. Пока они обменивались тихими вежливыми приветствиями, Рэйко успела заметить, что Умэ сильная, здоровая и красивая женщина, а ребенок толстенький и розовый, прямо-таки пышущий здоровьем. И Цузуки смотрит на них с любовью.
– Я рад, что вы пришли, – сказал он ей. – Если бы не вы, все так хорошо бы не сложилось. Я рад возможности поблагодарить вас.
– Я должна поблагодарить вас за сохранение тайны моей семьи, – добавила его жена. – Если мы можем как-то отплатить вам, только скажите.
Рэйко, строго говоря, следовало сообщить властям, что данная семья принадлежит эта. Все закончилось бы тем, что их лишили бы дела и они были бы отправлены в трущобы, где проживают отверженные. Но она не захотела разрушить то, чего они с таким трудом достигли.
– Прошу вас, забудьте о том письме! – просительно улыбнулся Цузуки. – Теперь я думаю совсем по-другому. Вам не следует опасаться, что я причиню вам неприятности. – Он с любопытством посмотрел на Рэйко. – Вам нужно что-то еще?
– Здесь мне этого не найти. – Рэйко охватило отчаяние; она завершила свое расследование. И оно привело ее в никуда. Кажется, надо объяснить все Цузуки. – Возможно, вы еще не слышали… но правитель Мори убит, а я – главный подозреваемый.
– Нет, не слышал. Новости сверху не сразу просачиваются сюда.
– Я ищу человека, который убил правителя Мори и устроил мне ловушку, – продолжала Рэйко. – Вот я и подумала, что это могли быть вы…
Но Цузуки по-настоящему счастлив в своей новой семье. Он порвал связи с самурайским сословием и уж никак не имел отношения к правителю Мори. Ее поиски убийцы должны завершиться на ней самой, уныло думала Рэйко.
– Что ж, мне жаль, что я не сумел угодить вам, – произнес Цузуки. – Но должны быть другие, кто имел на вас зуб. Кого еще вы могли разозлить?
– Есть еще полковник Кубота.
– О, я знаю его! Могущественный и довольно противный. Чем вы ему насолили?
Когда Рэйко рассказала, Цузуки удивленно присвистнул.
– Вы действительно умеете задеть! Лучше вам быть от него подальше…
– Есть также семья приказчика по имени Горо. Его казнили по результатам моего расследования, – сказала Рэйко. – Но я не смогла их найти.
Цузуки начал было качать головой, но спохватился.
– Погодите. Это он задушил беременную девушку?
– Да, – отозвалась Рэйко. – Откуда вы знаете?
– Об этом писали в новостных листках, – сказала его жена. – Я помню.
– Я узнал об этом из другого источника. – Цузуки просто засветился от удовольствия. – Ага, возможно, я все-таки сумею вам помочь. – Его губы скривились в ироничной усмешке. – Кто бы мог подумать, что мне захочется это делать? Однако послушайте.
Однажды вечером, примерно год назад, еще в прежней жизни, наша банда устроила пирушку у правителя Мори. Я тогда много выпил и заснул в саду. Когда же проснулся на следующее утро, то услышал, как разговаривают две женщины. Одна жаловалась, что ее сына, Горо, казнили за то, что он задушил девушку, которую соблазнил и оставил беременной, а труп бросил в канал. Другая сказала, что, возможно, он это заслужил. Однако первая настаивала, что он невиновен, хоть и признался в убийстве.
Рэйко изумленно смотрела на него.
– Его мать была в имении Мори? Как такое могло быть?
– Не знаю, – сказал Цузуки.
– Кто была та женщина, с которой она разговаривала?
– Уж простите…
Обрывки воспоминаний из визитов в имение Мори сложились в целостную картинку. Рэйко представила себе седую женщину, которая показалась ей знакомой, но которую она тогда не смогла вспомнить. Разгадка сверкнула у нее в голове, как вспышка молнии.
В этом имении у нее был враг, и он два года вынашивал план мести и как-то сумел в конце концов осуществить его. Мать приказчика была личной служанкой госпожи Мори. Вот где связь между ее прошлыми делами и нынешними бедами!
Улица Гинкго напоминала гнойник среди сломанных зубов. Пожар уничтожил несколько бедных строений в конце торгового района Нихонбаси, который упирался в каналы, не давшие огню распространиться дальше. От строений сохранились лишь черные остатки стен, обугленные стропила, поломанная черепица с крыш и зола. Лужи, по которым ехал Сано со своими людьми, были черные от пепла. В воздухе все еще стоял запах гари. Весь этот район был безлюдным; восстановительные работы отложили из-за дождей. Здесь стояла зловещая тишина, словно наполненная призраками людей, умерших в огне. Идеальное место, где можно прятаться беглецам.
Молния уперлась скрюченным пальцем в землю; ударил гром. На землю упали первые капли дождя, когда Сано обратил внимание на одно строение, сохранившееся лучше других. Оно стояло за развалинами у канала в северном конце. У строения, похоже, сохранились все четыре стены и часть крыши, сделанной из тяжелой огнеупорной черепицы.
– Лилия, должно быть, прячется там, – предположил Сано. И натянул поводья. – Лучше подойти незамеченными.
Он и его люди спешились. Сано, Марумэ и Фукида побежали вдоль дороги, мимо сгоревших домов, чтобы подойти к дому с фасада. Хирата, Иноуэ и Араи направились через руины к задней части. Сано завернул за угол, стараясь неслышно идти по тропинке, проложенной по берегу канала, над потрепанными непогодой лодками-домиками. Здание поднималось из гор мусора. Крыша на нем провалилась; сверху свешивались остатки балкона. В промежутке между раскатами грома из дома донесся дикий, захлебывающийся крик.
– Что это? – пробормотал Сано.
Он и детективы уже неслись к дверям. Но оттуда вдруг выскочил самурай. Сано с размаху налетел на него. Тот поскользнулся на глинистой дорожке и упал на одно колено, рукой опершись о землю. И снизу посмотрел на Сано. Они ошеломленно смотрели друг на друга.
– Капитан Тораи… – выдохнул Сано.
На лице Тораи мелькнул испуг.
– Что вы здесь делаете? – спросил Марумэ. В тот же самый момент Сано заметил ярко-красные пятна на белом вороте нижнего халата Тораи.
Тораи вскочил и бросился бежать в противоположном направлении. Страшное подозрение укололо Сано.
– Остановите его! – приказал он Марумэ и Фукиде.
Те кинулись вслед за капитаном. Сано поспешил в дом. Тонущее в полумраке пространство пахло сыростью и горелым деревом. В слабом свете, пробивавшемся сквозь дыры в потолке, были видны капли дождя, падавшие на грязные, покоробившиеся доски пола. Дом был поделен перегородками на секции, в которых, видимо, проживали разные семьи. Все это открывалось взору Сано, когда он пробегал мимо – двери в перегородках были сняты. Комнаты были пусты, если не считать нескольких куч мусора. Сано промчался по коридору до комнаты в той части дома, где крыша пострадала менее всего. В углу валялись выцветшее одеяло, тюк одежды и корзинка с рисовыми шариками – следы обитания.
– Лилия! – позвал Сано.
Голос его эхом разнесся по дому. Ответа не последовало. На полу Сано заметил соломенную сандалию, ее носок был направлен к порогу, где он стоял. Он обернулся. Дорожка из красных пятен вела в глубь коридора. Он двинулся по следам и ощутил в сыром воздухе металлический запах. Пятна становились все больше, собираясь в ручейки, и затем образовывали целую лужу крови, которая, поблескивая красным, растекалась по всему полу в последней комнате.
В самой ее середине, похожая на сломанную куклу, лежала женщина. Ее растрепанные черные волосы напитались кровью, дешевое цветастое кимоно окрасилось в красный цвет. Руки женщины были подняты, ладони покрыты кровавыми порезами. Она лежала головой к окну, бумага в нем выгорела, и свет падал на белое ее лицо и оскаленный рот с окровавленными зубами. Ее глаза, казалось, продолжали в ужасе смотреть на то страшное, что она увидела в последний момент своей жизни, – убийцу, перерезавшего ей горло от уха до уха.
Душу Сано переполняли одновременно ужас перед этой страшной смертью, жалость к жертве и гнев к убийце. Выкрикнув ругательство, он изо всей силы ударил кулаком в деревянную раму отсутствующей двери.
Подоспели Хирата, Иноуэ и Араи.
– Что здесь произошло? – спросил Хирата. Увидев труп, они разом вскрикнули. Сверкнула молния, словно запечатлевая картину смерти в глазах Сано. – Это Лилия?
– Насколько я могу об этом судить, – отозвался Сано. Возраст и яркие одежды женщины соответствовали описаниям Рэйко. Торжество в связи с обнаружением убежища Лилии обернулось для него еще более горьким разочарованием.
Наклонившись, Хирата потрогал кровь.
– Она еще теплая. Ее, видимо, убили только что.
– Да, – сказал Сано. – Мы подошли слишком поздно. Он опередил нас всего на несколько минут.
– Кто? – спросил Хирата.
– Капитан Тораи. – И Сано рассказал, как наткнулся на капитана Тораи, выходящего из дома. – На его одежде были пятна крови. Он бежал. Фукида и Марумэ бросились за ним.
– Значит, это Тораи заставил людей вокруг чайного домика «Хурма» молчать о Лилии!
– При помощи приятелей и по приказу начальника полиции Хосины, в этом нет никаких сомнений.
– Но зачем теперь-то ему понадобилось искать и убивать ее? – спросил Хирата.
– Чтобы все подчистить, – отозвался Сано. – Хосине нужна полная уверенность в том, что мою жену осудят, а со мной будет покончено на сегодняшнем суде. Меньше всего ему нужно, чтобы я привел Лилию как свидетеля защиты и заставил правителя Мацудаиру изменить мнение о нас. Именно это я бы и сделал, напади мы на ее след раньше. Но пока еще есть надежда. Даже несмотря на то что мы потеряли Лилию, все же остается еще один свидетель.
– Капитан Тораи?
– Именно. Он замешан в заговоре Хосины по сокрытию улик в расследовании убийства. Он полностью посвящен в эти дела. Я представлю его правителю Мацудаире и сёгуну и заявлю, что он убил важного свидетеля.
– Кровь на нем должна будет убедить их, – сказал Хирата.
– Им будет наплевать на смерть простолюдинки, но их не обрадует то обстоятельство, что их водят за нос, – размышлял вслух Сано. – Думаю, что Тораи, спасая собственную шкуру, в конечном счете сдаст Хосину. Это поможет снять обвинение с моей жены.
– А засим прощай, Хосина, – добавил Хирата.
– Это несколько остудит его прыть в попытках выставить меня изменником, – подвел итог Сано. – Но давай-ка поможем Фукиде и Марумэ, ибо первым делом нам все же нужно поймать капитана Тораи!
Горя нетерпением найти Сано и рассказать ему о своем важном открытии, Рэйко возвращалась вместе со свитой в замок Эдо. Когда она подъезжала к главным воротам, кто-то подбежал к ее паланкину и заглянул в окно.
– Рэйко-сан! – Это была О-суги, ее старая нянька. Сейчас она была насквозь промокшей. – Как я рада, что сумела вас перехватить!
– В чем дело? – с удивлением спросила Рэйко.
– Вам нельзя домой! – говорила О-суги, семеня рядом с паланкином.
– Почему нельзя?
– Он там.
– Кто?
– Тот человек, что приходил к вам вчера! Полковник Кубота!
Рэйко округлила глаза.
– Что он там делает?
– Он пришел, чтобы вас арестовать. И с ним целая толпа солдат. Они ждут, когда вы вернетесь!
– Но почему? – Рэйко была озадачена и встревожена. Она приказала носильщикам остановиться. Процессия встала шагах в пятидесяти от ворот. – Как он посмел врываться в наш дом? Почему стража не остановила его?
– У него приказ сёгуна, – выдохнула О-суги. – В час обезьяны вас собираются судить. За убийство. Он пришел, чтобы отвести вас во дворец.
– Что? – Рэйко в потрясении замерла – ей как-то не верилось в происходящее. – Я ничего об этом не слышала. Сёгун и правитель Мацудаира дали моему мужу разрешение вести расследование убийства. Он пока его не завершил. Почему им понадобилось назначать суд на сегодня? – Сегодня, когда ни у нее, ни у Сано нет свидетельств, необходимых для доказательства ее невиновности!
– Не знаю. – О-суги начала всхлипывать.
До суда еще около двух часов. Почему полковник Кубота пришел за ней так рано? Почему именно он? Смысл происходящего дошел до Рэйко только после того, как она сообразила, что могло случиться.
Сано начал лишаться власти. Прошлой ночью его оставили союзники; сегодня против него пошел правитель Мацудаира. Правитель Мацудаира убедил сёгуна устроить судилище, которое наверняка закончится ее осуждением за убийство правителя Мори и смертным приговором. Сано больше не в состоянии защищать ее, ибо сам превратился в объект нападок…
– Не возвращайтесь домой! – взмолилась О-суги. – Этот человек задумал что-то плохое. Не позволяйте ему себя забрать!
Видимо, полковник Кубота прослышал о том, что происходит, и решил возглавить солдат, которые должны привести ее во дворец. Он пришел раньше времени, чтобы успеть до суда покарать ее за свой разрушенный брак. Рэйко содрогнулась, представив, во что могла вылиться его месть.
Лейтенант Асукай уже бежал к ней:
– В чем дело?
Рэйко объяснила. На его лице отразился ужас.
– Что будем делать? – спросил он.
Они посмотрели на ощетинившийся сторожевыми башнями замок, что расплывался в пелене дождя. Замок был полон вооруженных солдат, которые уже наверняка уведомлены об исчезновении жены канцлера и ожидают ее возвращения. Для Рэйко это был уже не дом. Это была смертельная западня…
– Если даже мой муж там, я не смогу до него добраться, прежде чем меня схватят, – проговорила Рэйко. И Сано не сможет выяснить роль во всем этом служанки госпожи Мори, раскрыть преступление и снять с нее обвинения до того, как полковник Кубота наложит на нее свои лапы.
– Вы правы, – пробормотал лейтенант Асукай. – Мы должны отвезти вас в безопасное место.
В голове Рэйко созрел план. При любых других обстоятельствах он мог бы показаться безрассудным, но сейчас ей нечего было терять.
– Я знаю одно место, где они не станут меня искать!
И там она выяснит всю правду об убийстве правителя Мори.
Сано, Хирата, Иноуэ и Араи поскакали к воротам на выезде из квартала, где капитан Тораи лишил жизни бедняжку Лилию. Это были шестые ворота, через которые мог скрыться Тораи. Сано и его люди уже проверили остальные и не обнаружили ни его следов, ни признаков Марумэ и Фукиды.
– Не пробегал ли здесь некоторое время назад самурай, которого преследовали двое других? – спросил Сано привратника.
– Нет, господин. Но был один, который проехал на коне. Он очень торопился.
– Видимо, у него была лошадь неподалеку от дома, – догадался Хирата. – Он оторвался от Марумэ и Фукиды.
– В какую сторону он поскакал? – еще раз спросил Сано дозорного.
Пожав плечами, привратник показал. На небольшом удалении от ворот улица разветвлялась на две дороги, которые змеями вползали в очередной квартал. Ни по той, ни по другой не было видно ни души. Дождь смыл следы копыт и любые другие признаки кого-либо по ним проезжавшего.
– Давайте разделимся, – предложил Сано. – К началу суда он должен быть во дворце!
Иноуэ и Араи пустили коней направо. Сано с Хиратой – налево. Они миновали кумирню, проехали мимо кузниц и оказались на рынке. Здесь-то Сано заметил Тораи, за прилавками. Он рысил верхом, озираясь, словно высматривал, не преследует ли его кто.
– Вон он! – сказал Сано, и они с Хиратой пустили коней в галоп.
Заметив их, Тораи щелкнул поводьями и рванул вскачь. Они преследовали его по горбатым улочкам, окружавшим рынок, но Тораи внезапно свернул в переулок. Он был таким узким, что Сано и Хирата могли скакать за ним лишь один за другим. Сано летел, настигая Тораи. Кони их чуть не наезжали друг на друга. И приходилось то и дело наклонять головы, чтобы не задеть бельевых веревок, протянутых между балконами. Сано, изловчившись, сумел ухватиться за кисть от шнуровки на доспехах Тораи.
– Попался!
Тот оглянулся со странной, победоносной ухмылкой. Ударив коня пятками, он припустил вперед с еще большей прытью. Кисть оторвалась и осталась в руке у Сано. Сано и Хирата тоже прибавили ходу. Все ближе маячил дождливый просвет в конце переулка. Тораи на всем скаку вылетел из него, резко остановил коня и развернулся в сторону преследователей. Те, дабы удержать коней на ногах, натянули поводья.
– Какого?.. – прорычал Хирата…
…Позади Тораи показались пять самураев. Он хохотал…
– Засада! – Но поздно. Противников слишком много, чтобы принимать бой. – Уходим! – резко скомандовал Сано.
С трудом развернув коней в давившей на них тесноте, они увидели в другом конце переулка еще одну группу, из шести самураев. Впереди другого отряда ехал начальник полиции Хосина.
– Ловушка захлопнулась, канцлер Сано, – сказал он.
Сано сохранил бесстрастное выражение лица, хотя едва он увидел Хосину, у него засосало под ложечкой. Хосина со своими солдатами, видимо, рыскал поблизости, пока Тораи убивал Лилию, и они объединились, после того как тот ускользнул от Марумэ и Фукиды. Неужели это конец?
После девяти лет успеха в политических баталиях режима Токугавы удача оставила его?
Враги имели заметный перевес в силе, а Хосина не знал милосердия. Но Сано обнажил меч. Хирата сделал то же самое.
– Прочь с дороги, – приказал Сано Хосине. – Дайте нам проехать!
Хосина расхохотался. В его смехе слышалось ликование и возбуждение.
– Упрямы до конца, а, канцлер Сано? – Тораи и его люди тоже загоготали. – Если вы попытаетесь проехать мимо нас, то вы еще более безрассудны, чем я думал.
Сано представил, как они с Хиратой погибают в безумной, отчаянной попытке прорыва, как мечи рубят их до тех пор, пока от них не остается кровавое месиво. Его мышцы непроизвольно напряглись. Он чувствовал сладковатый запах страха – своего и Хираты, – хоть они прятали его под каменными, спокойными лицами. Мозг Сано бешено работал. Он всегда гордился своей способностью думать быстрее своих врагов. Пусть и сегодняшний случай не станет исключением.
Сано обернулся к капитану Тораи:
– Мы нашли Лилию. Мы знаем, что ее убили вы!
– Ну и что? – ухмыляясь, спросил Тораи. Ее кровь на халате делала его похожим на палача.
– А вы приказали ему отделаться от нее, чтобы она не могла свидетельствовать в пользу моей жены, – бросил Сано Хосине.
Чем дольше они будут препираться, тем больше у него будет времени на то, чтобы придумать, как выкрутиться.
Зубы Хосины, блеснув слюной, обнажились в усмешке.
– Вы не протянете так долго, чтобы успеть кому-то рассказать об этом!
Однако Сано заметил, что Хосина, вместо того чтобы наступать на него, держится на расстоянии. Хосина его опасался, несмотря на свой численный перевес! Он знал, что загнанный в угол зверь очень опасен. Сано слегка приободрился.
– Если вы меня убьете, то как объясните это правителю Мацудаире? – спросил Сано.
Хосина ухмыльнулся:
– Мы везли вас на суд. Вы оказали сопротивление. Вы и Хирата-сан были убиты в схватке.
– Он этому не поверит, – возразил Сано. – Он поймет, что нас хладнокровно убили.
– Даже если и не поверит, ему будет наплевать, – парировал удар Хосина. – С вами все кончено, правитель Мацудаира не станет сколько-нибудь сожалеть о вас. Для чего, как вы думаете, он подвел вас под суд? Он хочет провозгласить вас виновным и отделаться от вас с чистой совестью и соблюдя все формальности по закону.
– В таком случае ему не понравится, что вы лишили его возможности совершить надо мною суд, – заметил Сано.
– Замолчите! – процедил Тораи и тут же обернулся к Хосине: – Он заговаривает вам зубы!
В глазах Хосины мелькнуло сомнение – Сано пронял его.
– Я обведу правителя Мацудаиру вокруг пальца, – самодовольно заявил Хосина. – Мне всегда это удавалось.
– Возможно, вы не в курсе, но многие из моих людей знают, что сотворил Тораи, потому что были со мной, когда я поймал его на выходе из дома, где он убил Лилию. – По взгляду, который Хосина бросил на Тораи, Сано понял, что попал в точку. – Они расскажут об этом всем моим войскам. Они придут за вашими головами, мстя за мою смерть.
– Им ни за что не пройти через мои войска, – осклабился Хосина, но в его тоне Сано уловил нотку фальши.
– Хватит, – зарычал Тораи. – Убьем их – и дело с концом!
– Не стоит. – Сано решил играть на неуверенности Хосины. – Это будет смертным приговором для вас самих.
Хосина колебался между своим предпочтением вести политические игры, а не действовать напрямую, и нежеланием показать слабость перед своими людьми.
– Я рискну, – наконец сказал он.
– Если настаиваете. Вы пытались покончить со мной на протяжении семи лет. Так вот я. Попробуйте возьмите меня. – Если посмеешь, читалось во взгляде Сано, который он не спускал с Хосины.
Разрываемый между жаждой крови и крепко укоренившейся привычкой к осторожности, Хосина медлил.
– Давайте же, давайте, – заорал Тораи, – чего вы ждете?
Сано понимал, что Хосине не улыбается отвечать за его убийство. Он злился, ибо знал, что и Сано это понимает.
– Если сами не хотите его убивать, так дайте мне! – в нетерпении прокричал Тораи.
– Замолчи! – вместо этого приказал Хосина. Он прикидывал, как быть, губы его двигались вслед за мыслями. Он что-то шепнул одному из своих людей, который кивнул и поспешно ускакал.
– Что, демоны побери, вы делаете? – спросил Тораи. Он был настолько раздосадован, что забыл о субординации. – Разделайтесь с ним на месте, или придется пожалеть.
– О, я разделаюсь с ним, не бойся, – отозвался Хосина.
Через несколько минут за спиной у него и его солдат раздался крик. Хосина поманил Сано и Хирату:
– Бросьте мечи и подъезжайте сюда.
– Хочешь нас взять, так приди и возьми, – сказал Сано.
За спиной стукнули копыта. Острая сталь царапнула ему шею над панцирем. Оглянувшись, Сано увидел, что капитан Тораи держит в руке длинную пику.
– Делайте, что вам говорят! – рявкнул он.
Как бы Сано ни претила мысль остаться без оружия, он понимал: им с таким количеством солдат не справиться. Они с Хиратой побросали мечи на землю.
– Оба! – приказал Хосина.
На земле оказались и короткие мечи.
– Вперед! – скомандовал Тораи.
– Что они собираются с нами сделать? – улучив момент, шепотом спросил Хирата.
– Думаю, это мы узнаем, – ответил Сано. Он был спокоен, хоть и приготовился к худшему.
– Стой! – отдал команду Хосина, когда они добрались до конца переулка. Он и его солдаты подались назад, образовав круг в устье улицы. В этот круг вошли четверо простолюдинов с паланкином. Наемные носильщики, они пребывали в смятении и были сильно напуганы.
– Залезайте! – бросил Хосина.
Сано все происходящее казалось медленной поездкой в ад. Поскольку ни он, ни Хирата не последовали приказу, Хосина обернулся к солдатам:
– Им нужно немного помочь.
Солдаты спешились, окружили пленников и стащили их с коней. В ходе короткой яростной схватки Сано попал одному из солдат ногой в челюсть, другого ударил кулаком в горло. Хирата ловко наносил удары – кому-то головой в лицо, кому-то коленом в пах. Когда их все же повалили на землю, трое солдат лежали без чувств, обливаясь кровью. Остальные связали Сано и Хирате руки за спиной, обмотали веревкой лодыжки и стянули обе веревки так, чтобы колени оказались согнуты и они не могли двигаться. Рты им замотали их же поясами и бросили обоих в паланкин.
Дверь паланкина захлопнулась.
– Наслаждайтесь поездкой! Для вас она будет последней, – напутствовал Хосина.
Рэйко и ее свита подъехали к имению Мори. Отряд самураев перегородил открытый проезд. Под проливным дождем они, злобно крича, понемногу пятились назад на улицу. Выглянув в окно, Рэйко увидела мелькающие кулаки в воздухе – шла потасовка. На доспехах кого-то из самураев она заметила герб в виде летящего журавля. Это были солдаты Сано.
Лейтенант Асукай спрыгнул с коня и подбежал к толпе.
– Эй! Что здесь происходит?
Какой-то стражник с гербом клана Мори толкнул его:
– Пошел вон!
Один из солдат Сано увидел наконец его и других охранников Рэйко.
– Асукай-сан. Что вы, ребята, здесь делаете?
– Нам нужно увидеться с госпожой Мори, – сказал Асукай.
– Даже и не думайте, – пробормотал солдат, когда стражники Мори принялись выталкивать его и его товарищей на улицу. – Канцлер Сано приказал нам охранять имение, но они пытаются выбросить нас отсюда.
– Мы не намерены больше терпеть типов вроде тебя! – завопил один из стражников Мори.
Рэйко стало ясно, что влияние Сано ослабло настолько, что вассалам Мори более нет нужды мириться с тем, что он занял их территорию. Выбравшись из паланкина, она крикнула лейтенанту Асукаю:
– Мы должны пробраться туда!
– Не позволим им мешать нам исполнить долг перед своим господином! – заорал кто-то в толпе. – Бей их!
Как по мановению волшебной палочки в руках у солдат Сано появилось оружие. Размахивая мечами, они стали теснить людей Мори в глубину имения. Лейтенант Асукай подозвал одного из телохранителей Рэйко и приказал ему скакать в имение Сано за подмогой. Затем он выхватил меч и взял Рэйко за руку.
– Идемте!
В сопровождении пяти оставшихся охранников они бросились в дерущуюся толпу и проскочили в ворота. Рэйко и лейтенант Асукай поспешно миновали двор, где сцепились в драке две военные силы. Новая партия солдат Мори появилась из недр имения. Они набросились было на Рэйко и лейтенанта Асукая. Одного он зарубил, телохранители Рэйко отбросили других.
– Быстрее! – крикнул Асукай товарищам, волоча Рэйко к внутренним воротам. Но те были увлечены боем и не могли оторваться от солдат Мори. – Если станем их ждать, нас убьют! – прокричал Асукай Рэйко.
– Тогда не будем ждать! – отозвалась Рэйко. Пусть это территория врага, пусть она беременна и беспомощна, пусть одного Асукая может оказаться недостаточно, чтобы защитить ее, но это попытка оправдаться. Не использовать ее – все равно что погибнуть.
В толкотне боя она и Асукай прошмыгнули во внутренние ворота.
– Куда теперь? – тяжело дыша, спросил Асукай. Он удивленно смотрел на кровь, капающую с его клинка. Рэйко поняла его взгляд: он впервые в жизни убил человека.
– На женскую половину! – выдохнула она. – Сюда!
Пробираясь садами, они прятались в тени деревьев и беседок, мимо них пробегали солдаты, спешившие вступить в бой. Наконец они добрались до крыла особняка, где обитали женщины. Лейтенант Асукай по пути распахивал двери, пока они с Рэйко не добрались до госпожи Мори. Она была ярко освещена, здесь было жарко натоплено и тесно. Перед глазами Рэйко предстала знакомая картина.
Госпожа Мори сидела в окружении своих фрейлин, перед ними был расстелен большой кусок вышитой ткани. Седая служанка стояла на коленях рядом с госпожой, держа в руках поднос с ножницами, иголками и мотками цветных ниток. Фрейлины, разинув рты, уставились на двух мокрых, растрепанных незнакомцев, нежданно ввалившихся в их тихий мирок. Госпожа Мори с иголкой в руке застыла над рукоделием. Служанка ее так и сидела, держа на вытянутых руках поднос. С каменными лицами они смотрели на Рэйко. На какую-то минуту тишину нарушали лишь учащенное дыхание женщин, далекий шум битвы да бормотание грома. Первой заговорила Рэйко:
– Я вас приветствую, госпожа Мори! Не ожидали снова меня увидеть?
Госпожа Мори отпрянула, когда Рэйко сделала шаг в ее сторону. Ее тяжелые щеки обвисли, полные губы раскрылись от потрясения.
– Что… – Она не могла найти слов. – Как вы смели прийти сюда? После того, что сделали с моим мужем!
– Вы хотите сказать, после того, что вы с ним сделали? – с нажимом произнесла Рэйко. По пути к имению у нее сложилась общая канва происшедшего. А теперь ей нужна была вся история.
– Мне необходимо кое-что прояснить и с вашей служанкой. – Она повернулась к женщине: – Привет, Юкон!
– О, наконец-то вы соблаговолили узнать меня! – неожиданно дерзко отозвалась та. Рэйко припомнила теперь и этот голос! Она слышала его в суде.
– Жаль, что мне потребовалось на это так много времени! – сказала Рэйко. – Но со времени суда над твоим сыном ты изменилась.
Тогда у Юкон были черные волосы, гладкая для женщины далеко за сорок кожа. У нее была пышная фигура, и она любила модно одеться. Теперь на ней был выцветший, обычный для служанки халат цвета индиго. Волосы у нее почти совсем поседели; лицо было изборождено морщинами. Она была так худа, что казалось, ее плоть на костях и мышцах под кожей просто истаяла.
– С вами произошло бы то же самое, если бы вашего сына приговорили к смерти за преступление, которого он не совершал! – все так же дерзко произнесла Юкон. Ее глаза горели ненавистью – она скрывала ее во время прежних визитов Рэйко. Отложив поднос с ножницами и нитками, словно освобождая руки для схватки, она встала с колен.
– Он был виновен. Верить в его невиновность могла лишь его любящая, преданная мать, – ответила Рэйко.
– Он не убивал ту девицу! – упрямо отозвалась Юкон.
– А ты не просто предана ему, ты еще и настолько заблуждаешься, что в своих бедах винишь меня, – тихо проговорила Рэйко.
– А вы и виноваты. Это вы притащили его к судье! Он был настолько запуган, что взял вину на себя. – Два прошедших с тех пор года не поколебали убежденности матери.
Рэйко поняла: она права в отношении Юкон; хоть эта женщина пока еще ни в чем не созналась, именно она стоит за тем, что случилось с Рэйко.
– Ты еще и достаточно смела, чтобы мстить мне, как обещала. Но как ты попала сюда? Это было простым совпадением?
Юкон ухмыльнулась, обнажив гнилые зубы.
– Не совсем так, – с готовностью ответила она. – Я подбиралась к вам с того самого дня, когда казнили моего сына! Вот и напросилась на работу сюда – отсюда недалеко до замка Эдо, вашего дома. Когда вы здесь появились, я возблагодарила богов за удачу! – Она еще раз ухмыльнулась.
– А потом ты придумала, как дать мне понять, что значит быть наказанной за то, чего не делала? – проговорила Рэйко, цитируя Юкон, бросившую ей эти слова, когда ее тащили прочь из зала суда. – Ты устроила так, чтобы меня обвинили в смерти правителя Мори. Но почему именно он? Как ты осмелилась?
Госпожа Мори смотрела на Рэйко с непередаваемым страхом.
– Она все знает! – вскричала она, обращая лицо к Юкон. – Но ты обещала мне, что никто ничего не узнает!
– Ей не известно ничего такого, что она в состоянии доказать. – Юкон не скрывала презрения ни к Рэйко, ни к своей госпоже. – Просто держите язык за зубами, и нам ничто не будет угрожать.
Рэйко сообразила, что Юкон не так-то просто заставить признаться, как ее сына, а вот госпожа Мори – совсем другое дело. И Рэйко обратилась к ней:
– Юкон не могла сделать все сама. По крайней мере вы ей были нужны, чтобы в тот вечер пригласить меня на обед. Что вы еще сделали, чтобы ей помочь?
В любом заговоре есть слабое звено. Госпожа Мори подняла плечи, словно птица, пытающаяся спрятаться под своими крыльями. На нее нашла вдруг икота.
– Молчите! – резко бросила ей Юкон.
Но позабыв о своих страхах, госпожа Мори метнула на Юкон возмущенный взгляд:
– Как ты смеешь так со мной разговаривать? Смени тон на уважительный!
– Прошу прощения, досточтимая хозяйка, – издевательски пропела Юкон, не в силах скрыть под наигранной вежливостью сжигавшего ее нетерпения, – но я лишь пытаюсь удержать вас от неприятностей!
– Ты обещала, что никаких неприятностей не будет, – гневно наступала на нее госпожа Мори. – А тут вдруг это! – Она указала на Рэйко, словно та была кучкой собачьих испражнений на полу. – Я же говорила, что ничего у нас не выйдет!
«Так… Особой любовью между ними и не пахнет, – подумала Рэйко. – Тем лучше!»
– Почему вы помогли ей убить своего мужа? – внезапно спросила она госпожу Мори.
– Я ей не помогала! – инстинктивно отпрянула та. – Это она помогала мне!
Да у них тут все не так просто! Преступление не столь элементарно, а мотивы его вовсе не лежат на поверхности!..
– Заткнись, идиотка! – завопила Юкон, обернувшись к госпоже Мори.
Госпожа Мори взвилась:
– С меня довольно твоего понукания, твоих приказов, словно это я служанка, а не ты! Я все расскажу госпоже Рэйко, если захочу.
– Да рассказывай, дура! И нам обеим конец… – зло пробормотала Юкон. – Уж постарается! – кивнула она на Рэйко.
Они явно не знали, что Сано находится на грани краха, что солдаты Мори добивают его солдат, а ей, Рэйко, и лейтенанту Асукаю будет не так-то просто выбраться отсюда живыми.
– Я хочу знать про ту ночь, когда был убит правитель Мори! – отчаянно воскликнула Рэйко.
– Нет! – Юкон обхватила госпожу Мори за плечи и попыталась зажать ей рот.
– Пусти! Как ты смеешь прикасаться ко мне? – Вырываясь, госпожа Мори повернулась к своим помощницам: – Уберите ее от меня!
Те оттащили Юкон в другой угол комнаты. Госпожа Мори утерла лицо, поправила одежду и наморщила нос, словно прикосновение Юкон замарало ее. В ее душе боролись противоречивые чувства. Когда она повернулась к Рэйко, соблазн покаяться окончательно переборол в ней страх. Безрассудная смелость сверкнула в ее глазах.
– Юкон и я обнаружили, что у нас есть общие интересы. Я расскажу вам, что тогда произошло.
Поездка тянулась бесконечно долго. Хирата лежал в паланкине рядом с Сано, спиной к спине. В пространстве столь узком, что нельзя было даже перевернуться. Они ерзали и извивались в тщетных попытках ослабить путы. Кляпы не позволяли им разговаривать, не говоря уж о том, чтобы сколь-нибудь громко позвать на помощь.
Извне доносился обычный городской шум: уличные торговцы зазывали покупать чай, играли дети, судачили женщины. Раскаты грома прерывали ритмичное шарканье ног носильщиков. Цокот копыт говорил о том, что начальник полиции Хосина и его люди следуют за паланкином. Хирата думал о Мидори и детях. Больше он их никогда не увидит. Сдерживаясь, он заставил себя расслабиться. Он глубоко и медленно вдыхал и выдыхал воздух, как того требовала техника, которой обучил его Озуно. Он раз за разом пытался призвать свою внутреннюю энергию и всю мудрость космоса, чтобы они помогли ему спастись самому и выручить Сано.
Но если это было достаточно трудно сделать в горном храме, то сейчас это казалось совершенно невероятным. Хирате едва удавалось переводить дыхание, но что говорить о том, чтобы его контролировать! Кляп во рту настолько пропитался слюной, что он почти захлебывался ею. Раненая нога страшно ныла. Страх переполнял душу, мешал сосредоточиться на медитации. Будь проклят Озуна, заставивший его поверить, будто мистические боевые искусства чего-то стоят! Посмотреть бы, как он сам выбрался бы из такой передряги!
Но прежде всего Озуно никогда не оказался бы в такой ситуации. Он бы еще в самом начале срезал Хосину и его войско. Хирату охватила печаль – он понял, что так никогда и не освоит эту тайную технику, дим-мак. Помимо всех несчастий, его грыз стыд за то, что он подвел Сано, не смог быть настоящим самураем. Вся его работа, все его несчастья и унижения были напрасны.
– Все началось, когда вы первый раз пришли навестить меня, – судорожно вздохнув, начала рассказ госпожа Мори. – В то утро Юкон сказала мне: «Я должна предупредить вас в отношении госпожи Рэйко. Она нехорошая женщина». Я сказала: «Тебе не след критиковать того, кто выше тебя, особенно моих подруг». Но Юкон сказала: «Пожалуйста, выслушайте, что я хочу сказать. Потом решайте сами, захотите ли вы быть в дружеских отношениях с госпожой Рэйко». Тогда я подумала, что с ее стороны это слишком самонадеянно. – И она бросила на Юкон негодующий взгляд.
Юкон, сложив руки, сидела со злым лицом.
– Если хотите исповедаться и умереть, это ваше дело. Но меня увольте!
– А еще до того она рассказывала мне, что ее сына, Горо, обвинили в убийстве какой-то беременной от него девицы, – не слушая Юкон, продолжала госпожа Мори. – Она говорила, что это сделал не он. Теперь же она сказала, что это вы его арестовали, госпожа Рэйко. Ваш отец, судья, вынес ему приговор. Его казнили. Она сказала, что в этом виноваты вы.
Рэйко представила себе, как Юкон при всякой удобной возможности, включая то утро, когда их подслушал Цузуки, вливает в уши госпоже Мори свою одержимость и ненависть. Как же непредсказуема судьба, которая сводит людей и определяет ход событий!
– Я сказала, что, возможно, Горо был виноват, но ей просто хочется обвинить кого-нибудь в его смерти. Она верила в его невиновность, даже несмотря на то что он во всем сознался. Она сказала, что вы должны понести наказание за то, что сделали с ним.
Если бы Рэйко не была знакома с Цузуки, то не оказалась бы сейчас здесь. Если бы Юкон и госпожа Мори не повстречались, правитель Мори был бы по-прежнему жив, Рэйко – а возможно, и Сано – не оказались бы в этом невыносимом, ужасном положении…
– Поначалу я ей не поверила, – говорила и говорила госпожа Мори. – Вы казались такой приличной, безобидной. И не было похоже, что вы знаете Юкон. Я сказала ей, что если вы действительно сделали то, о чем она говорит, то запомнили бы ее.
– Ей следовало бы меня запомнить! – Губы Юкон скривились в злой, дикой усмешке. – Забыть меня было ошибкой с вашей стороны!
Ничего бы этого не случилось, не имей Рэйко тяги к детективной деятельности и не открой она свою частную сыскную службу! Когда же все началось на самом деле? Вероятно, тогда, когда она вышла замуж за Сано. Интересно, что с ним, где он, что сейчас делает? Она ощутила вдруг такое сильное предчувствие опасности, что оно как бы воздвигло невидимый барьер между нею и всеми находящимися в комнате. Госпожа Мори говорила, Юкон сыпала проклятиями, но Рэйко их почти не слышала; какое-то мгновение она видела лишь их движущиеся губы; ее целиком поглотил страх за Сано. Она едва сдержала себя, чтобы не кинуться вон из комнаты на его поиски.
– Однако Юкон не оставляла попыток убедить меня, что вы – сущее исчадие ада, – Рэйко заставила себя сосредоточиться на словах госпожи Мори. – Она говорила: «Каково вам будет, если кто-то причинит боль вам или вашей семье? Разве вам не захочется отомстить? Разве вам не захочется, чтобы они испытали те же страдания, какие заставили испытать вас? Неужели вы сможете жить, пока жив ваш враг?» Вот что она говорила!
Голос ее задрожал и осип.
– Она твердила это день за днем. И я начала верить, что ее сын и в самом деле был невиновен, что вы его оговорили. Я начала ее понимать, понимать, что она чувствует. – На ее лицо наплыла тень. – Потому что я сама… в течение многих лет чувствовала то же самое.
Возникшая вдруг догадка испугала Рэйко.
– Значит, это правда?! Правитель Мори развлекался с мальчиками. Он действительно убивал их. И вы об этом знали!
– Да, знала…
Рэйко сделала глубокий вдох. Ну вот госпожа Мори и созналась.
– Итак, вам претило быть женой чудовища. Именно поэтому он и должен был умереть? – Ясно, что убийство затевалось не только ради Юкон, и жертва была выбрана не только ею. – Вы хотели заставить его расплатиться за позор, который он навлек на вас?
– Вовсе нет! – Госпожа Мори устремила на Рэйко презрительный взгляд. – Вы считаете себя такой умной! Вам кажется, что все поняли… так вот, ничего вы не поняли. Мои личные отношения с мужем здесь ни при чем. Юкон это прекрасно знала. Ей было известно обо всем остальном, что он делал. И все в доме об этом знали.
Рэйко нахмурилась. Она полагала, что действительно начинает улавливать мотив убийства, и вот теперь – во второй уж раз – оказалось, что ей до этого весьма далеко.
– Что еще он сделал? О чем было известно Юкон?
– Она говорила; «У вас есть сын. Вы любите его так же, как я любила своего. Каково вам было, когда его обидели? Неужели вы не ненавидите мужа за то, что он сделал с Эндзю?»
– Вы хотите сказать, что он использовал Эндзю так же, как использовал других детей? – Рэйко была поражена. – Своего собственного сына?
Выражение лица госпожи Мори стало еще более презрительным.
– А чему вы так удивляетесь? Правитель Мори любил мальчиков. Когда я вышла за него замуж, Эндзю был как раз в том возрасте, который он предпочитал.
Рэйко должна была догадаться! Правитель Мори, могущественный, привыкший ни в чем себе не отказывать, не мог довольствоваться лишь взятыми напрокат мальчиками из простонародья или колебаться перед тем, чтобы воспользоваться возможностью развлечься со своим новым пасынком. Это не было в прямом смысле инцестом: Эндзю и правитель Мори не были родными по крови. Однако Рэйко усомнилась, что и кровное родство в таком случае защитило бы Эндзю.
– Правителя Мори я не интересовала вовсе, – сказала госпожа Мори. – При нашей первой встрече, еще до помолвки, он все время потратил на разговоры с Эндзю, играл с ним. Это значит, подумала я, что он будет хорошим отчимом. – Она горько рассмеялась. – Я была слишком наивной, чтобы понять, что это означало на самом деле.
Почему же, спросила себя Рэйко, ей не пришло в голову, что Эндзю был одним из тех мальчиков? Будучи матерью сама, она не хотела верить в то, что подобное может совершаться над детьми теми, кто считается их отцами. Материнство сделало ее слепой.
– Тогда весь рассказ о вашей любви к правителю Мори и о вашем идеальном браке был ложью от начала и до конца? – спросила Рэйко.
В глазах госпожи Мори блеснули слезы.
– Это было то, о чем я мечтала!..
– Когда вы осознали, что все складывается не так?
– Через несколько месяцев после свадьбы. За это время характер Эндзю изменился. Он всегда был радостным, дружелюбным… А стал угрюмым, замкнутым. Просыпался в слезах от кошмаров. Когда я спрашивала, что случилось, он молчал. Я приглашала к нему врача, но это не помогло.
Рэйко вспомнила, как Сано рассказывал ей о том, что Хирата узнал от врача клана Мори. Они должны были заподозрить, что выявленные у Эндзю симптомы связаны с насилием, которое совершалось над ним!
– Он начал бродить во сне. Во всяком случае, я так сначала подумала. Я ходила по ночам в его комнату, чтобы проверить, как он, но его там не было. Я искала его по всему имению, но не находила.
Потому что он был в спальне правителя Мори. В том месте, где матери и в голову не могло прийти искать его.
– Однажды ночью я легла на его кровать и стала ждать его возвращения. И уснула. Проснулась я, услышав его плач. Он лежал, свернувшись калачиком, рядом со мной. На его кимоно была кровь. – По лицу госпожи Мори скользнул страх, который она, должно быть, испытала тогда. – Я раздела его. Кровь шла из попки. Тогда-то я и поняла, что произошло. Кто-то забрал его из постели и…
Она проглотила слова, произнести которые было страшно.
– Я спросила: «Эндзю, кто это сделал с тобой?». Он заплакал: «Я не могу тебе рассказать. Он сказал, что убьет меня, если я расскажу». В следующую ночь я спряталась неподалеку от комнаты Эндзю. И проследила за ним. – Мускулы на ее шее напряглись, голос стал придушенным. – И я слышала.
По телу госпожи Мори прошла дрожь; воспоминания, как злой ветер, всколыхнули все ее существо. Она закрыла глаза; веки ее вздрагивали.
– Я слышала, как плакал Эндзю, как правитель Мори рычал и ломал его, словно дикий зверь.
Даже представляя весь ужас происходившего, Рэйко отметила, что часть изначальной версии госпожи Мори была правдивой. Она действительно наблюдала за сексуальными игрищами в личных покоях, хотя и не между правителем Мори и Рэйко и не в ночь его смерти. Рэйко ощутила дурноту.
– Как вы могли позволить ему творить такое с вашим сыном?
– Я боялась его. Боялась, что он убьет нас обоих, если я вмешаюсь. – Тут госпожа Мори заторопилась: – Но я все-таки пыталась остановить его! На следующий день я попросила его оставить Эндзю в покое! Но он сказал, что он здесь хозяин и будет делать то, что хочет. – Она вытерла слезы, которые уже несколько минут текли по ее лицу. – Я ездила к брату, даймё. Я сказала ему, что собираюсь уйти от мужа. Я умоляла его принять меня и Эндзю к себе. Но и он тоже боялся правителя Мори. Он не хотел войны. Он сказал, что если я уйду от мужа, то останусь совсем одна, без средств, а правитель Мори оставит моего сына себе.
Рэйко отметила, что еще одна часть версии госпожи Мори соответствует действительности. Она искала поддержку у семьи – хотя и не для того, чтобы оборвать связь между правителем Мори и ею, – и получила отказ.
– Эндзю и мне оставалось лишь молча страдать. – Тяжесть горя и вины буквально придавливала госпожу Мори к земле. – Мы начали отдаляться друг от друга. Он знал, что мне известно о том, что с ним творит мой муж. Он винил меня, ибо я не защищала его. Он был всего лишь ребенком и не понимал, насколько я беспомощна. Что я могла поделать? – Она обратила взор на Рэйко, ища себе оправдание. – Украсть его и попытаться вырастить в одиночку?
Это было бы первой мыслью Рэйко, окажись она в таких условиях. Однако, несмотря на то что у нее был соблазн с презрением отнестись к госпоже Мори за ее слабость, она знала, что этот мир жесток к женщине, когда она одинока и бедна. Смысл в том, чтобы остаться и терпеть, действительно был.
– Итак, вы стали ждать, когда Эндзю повзрослеет и правитель Мори утратит к нему интерес.
– Да! – Это слово сорвалось с губ госпожи Мори как крик боли. – Но если бы я только знала, что будет дальше! Мой муж и в самом деле потерял интерес к Эндзю, когда тот подрос, но не оставил его в покое! – Ее лицо исказилось гневом и отвращением. – Он заставил Эндзю искать для себя мальчиков и организовывать их доставку в имение.
Рэйко в ошеломлении качнула головой. Не ожидала она, что рассказ о семье Мори может быть еще страшней, чем ей представлялось! Правитель Мори превратил своего пасынка и бывший объект сексуального вожделения в поставщика живого товара!
– И это еще не все, – продолжала госпожа Мори. – Когда он убивал мальчиков… – Она закрыла лицо руками и так разрыдалась, что Рэйко едва разобрала то, что она сказала дальше: – Он заставлял Эндзю избавляться от их тел.
Правитель Мори сделал своего наследника соучастником убийств! Однако, несмотря на новое потрясение, Рэйко продолжала лихорадочно доискиваться правды.
– Что Эндзю с ними делал?
– Он отвозил их в крематорий в районе храма Зодзё. И платил тамошним людям за сжигание тел, чтобы они молчали.
Видимо, так было и в случае с тем мальчиком, которого видела Рэйко, и именно поэтому Сано не смог обнаружить тела. Эндзю или кто-то другой сделали все по обычной схеме, и от мальчика теперь осталась лишь горстка пепла. У Рэйко был еще один вопрос, на который она отчаянно хотела получить ответ.
– Был ли здесь мальчик по имени Дзиро? Весной, в период цветения вишни?
Госпожа Мори горестно покачала головой:
– Не знаю. Здесь побывало так много мальчиков!..
– Попробуйте вспомнить! – настаивала Рэйко. Ей непременно нужно было выяснить, существуют ли Лилия и Дзиро в действительности, а если да, то что сталось с ребенком?
– Мне не хотелось смотреть. Я смотрела в другую сторону.
В душе Рэйко боролись два чувства: желание посочувствовать ей и презрение к тому, что она прятала голову в песок.
– Вам повезло, – сдержанно сказала Рэйко. – Эндзю по-прежнему с вами. Подумайте о матерях, которые больше никогда не увидят своих детей, после того как они побывали в руках правителя Мори.
Госпожа Мори зажала уши ладонями.
– Я не хочу о них думать! Я ничего не могла поделать. Кроме того, он же не всех убивал. Я не знаю, что случалось с теми, кто оставался в живых!
Это укрепило Рэйко в надежде, что Дзиро и в самом деле существовал и что он жив. Но всего этого было недостаточно. Однако в настоящей истории госпожи Мори теперь по крайней мере многое ясно. Долгие годы в ее душе кипит злоба на мужа; потом появляется Юкон со своими счетами. После того как на сцене возникает Рэйко, они находят общий интерес. Обе считают, что их сыновья оказались в руках злых и могущественных сил; обе жаждут отомстить.
– Таким образом, вы решили убить сразу двух зайцев. – Рэйко еще нужно было восстановить отдельные провалы в памяти. – Но что же именно произошло той ночью?
– Так вы ничего не помните? – подала голос Юкон.
– Ничего – после того как потеряла сознание перед спальней правителя Мори, – ответила ей Рэйко.
Госпожа Мори застонала:
– Пожалуйста, не заставляйте меня рассказывать. Мне невыносимо даже думать об этом!
– Тогда я расскажу. – Юкон вся светилась злорадством. – Будет нечестно, если вы так ничего и не узнаете! – По всему ее поведению было видно, что она рада рассказать Рэйко все самое плохое. И она отбросила всякую осторожность. – Я хочу, чтобы вы это услышали.
Сано в изнеможении лежал в паланкине рядом с Хиратой, его легкие разрывались от усилий, мышцы затекли. Ему удалось ослабить веревки на руках, но не настолько, чтобы освободиться. Он подумал о Рэйко, о суде. Больше он уже не мог ей помочь. Она осталась одна, ее ждет неминуемая смерть.
Он вспомнил о Масахиро, и его охватила тоска. Он готов был биться головой о доски пола. С его смертью сын останется совершенно беспомощным, его будущее будет в опасности.
Злость на Хосину несколько сглаживала страх и отчаяние. Он старался сосредоточиться на том, куда их несут. Несмотря на то что Сано утратил ощущение пространства, он понимал, что они направляются за город – шум Эдо постепенно стихал. Хосина тащит их с Хиратой в какое-то глухое место, чтобы там избавиться от них. Сано немного передохнул, затем снова принялся за веревки на руках и сумел еще немного ослабить их. Он пытался придумать что-то, чтобы спасти себя и Хирату.
Но в голову ничего не приходило.
В ноздри ему вдруг ударила вонь, едкая и очень знакомая. Теперь он понял: они неподалеку от поселка отверженных, эта. Он здесь был однажды во время расследования. Вонь шла от дубилен, расположенных в стороне от города, чтобы запах не оскорблял обоняния горожан, а привкус смерти не загрязнял их души.
Носильщики замедлили шаг и тихо переругивались.
– Пошевеливайтесь! – прикрикнул на них капитан Тораи.
Их ноги быстрее зашлепали по канавам, проложенным через поселок. Исходившее из сточных ям зловоние смешивалось с запахами дубилен и вызывало у Сано тошноту. Вокруг шла обычная жизнь поселка. Дребезжание ведер, стук топоров, смех и ругань, вопли больных и умирающих создавали звуковую картинку жизни людей, загнанных в тесное пространство нищеты. Люди кричали, задирались.
– Прочь с дороги! – приказал капитан Тораи. Толпа рассеялась. – Поворачивайте налево! Помедленнее! – командовал Тораи.
Сано почувствовал, как паланкин двинулся, повинуясь командам. Он снова налег на веревки. Они были скользкими от крови из ран на запястьях.
– Входите. Хорошо. Опускайте.
Паланкин накренился и дернулся – это носильщики сняли жерди с плеч. Он глухо ударился о землю, тряхнув Сано и Хирату. Застучали копыта, заскрипели доспехи – Хосина и его люди собирались вокруг них. Особый характер звуков позволил предположить, что они сейчас на какой-то довольно просторной, но закрытой площадке. Запах размачиваемых кож был настолько силен, что Сано показалось, он засасывает его. Он услышал, как люди соскакивают с лошадей, затем до него донесся мягкий металлический скрежет – с таким звуком обнажается меч…
Страх заставил вздрогнуть и Сано, и лежавшего рядом с ним Хирату. Послышались срывающиеся на визг крики носильщиков: «Нет, господа! Пожалуйста!» Затем короткий шум борьбы, резкие свистящие звуки, глухие удары, вопли ужаса – и все стихло.
Сано понял, что произошло.
– Вытаскивайте теперь их, – приказал Хосина. Дверь паланкина открылась. Тораи и еще кто-то просунулись внутрь, схватили Сано и Хирату и выволокли их на землю.
Сано увидел, что он на площадке, окруженной низкими строениями с облезшей штукатуркой на стенах. Источником зловония была яма посреди двора. Разложившиеся трупы лошадей торчали из мутной воды, в которой пузырились газы, разнося вокруг едкую вонь. В руках двоих солдат взлетели окровавленные мечи. Перед ними лежали тела носильщиков паланкина, убитых ради сокрытия факта похищения Хосиной двух высокопоставленных чиновников. Другие солдаты стерегли четверых вконец перепутанных босых, неопрятных мужчин, одетых в рваную, замызганную одежду. Это были эта, чью мастерскую Хосина выбрал для убийства Сано и Хираты.
Пара ног в гравированных металлических поножах остановилась перед лицом Сано. Вывернув шею, он увидел Хосину, тот, глядя на него сверху вниз, ухмылялся.
– Итак, канцлер Сано, – сказал Хосина, – мы наконец поменялись позициями. Должен сказать, это мне по душе. – Его голос звенел от возбуждения, предвкушения и страха от собственной смелости. Он с силой пнул Сано под ребра. Сано сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Хосина захохотал. – Усадите их у ямы, – приказал он своим солдатам.
Солдаты потащили Сано и Хирату по земле, скользкой от воды, крови, внутренностей и усыпанной поломанными костями, к краю ямы, где поставили их на колени. Все тело у Сано затекло и болело. Он старался, чтобы враги не заметили, что его путы ослаблены настолько, что он мог вытащить руку. Хосина сдернул пояса с лиц Хираты и Сано. Теперь Сано мог ощутить на вкус поднимавшиеся вокруг них ядовитые пары.
– Хотите что-нибудь сказать, прежде чем исчезнете навсегда? – торжествующе произнес Хосина.
Сано заглянул в яму. Зеленоватые пузыри лопались вокруг сгнившего трупа лошади. Он проглотил слюну.
– Вам не кажется, что я выбрал неплохое место для вашего исчезновения? – В голосе Хосины слышалось желание одобрения. – Вы оба просто сгниете.
Эта слишком боятся Хосину, чтобы рассказывать, даже если кто-то из них и пожелает их выслушать. Сано напомнил себе, что умирать ему только раз и что это величайший экзамен для его самурайского характера. Он должен встретить конец смело и с достоинством, не поддавшись страху. Сано взглянул в напряженное лицо Хираты и понял, что он думает о том же. По крайней мере умрут они вместе.
– Мне приятно видеть, что у вас есть хоть толика воображения, – ответил Хосине Сано. – Мне казалось, что вы его начисто лишены.
Несмотря на то что Хосина расхохотался, было видно, что он несколько смущен: это не то, что он ожидал услышать от Сано.
– Все еще пытаетесь проявлять остроумие?
– Давайте начнем, – пробормотал Тораи. Он и его люди нервно вышагивали по двору.
Казалось, Хосине хочется растянуть конец Сано, дабы продлить себе удовольствие.
– Вы все отшучиваетесь, а вам бы следовало напрячь свои выдающиеся мозги для других целей. Например, чтобы назвать хоть одну причину, по которой мне следовало бы вас пощадить.
Ни за что не доставит он Хосине удовольствия услышать слова мольбы о пощаде!
– Я бы предпочел поговорить об убийстве правителя Мори. Если мне все равно конец, то вам нечего бояться и вы можете рассказать, как вы его убили и как сумели выставить виновной мою жену. – Перед смертью Сано все же хотел знать истинное положение вещей.
– Вы когда-нибудь прекратите? – Лицо Хосины сморщилось в раздражении. – Я говорил раньше и скажу сейчас: я не имею отношения к этому убийству. – Он говорил, скрипя зубами.
– Ладно, но вы наверняка участвовали в заговоре правителя Мори по свержению правителя Мацудаиры. Ведь это вы подбросили мои записки в склад с оружием?
– В последний раз говорю, я ни в чем не участвовал! И ничего не подбрасывал!
– Вы в ответе за ложь обо мне, которую вывалила госпожа Нёго во время сеанса медитации. – Сано был полон решимости добиться признания не только ради самого признания, но и потому, что оно могло хотя бы немного отсрочить его смерть.
– Да, да, хорошо. – Хосина нетерпеливо отмахнулся от слов Сано. – Но все, что я делал, было уже после. Я впервые услышал о смерти правителя Мори и о вашей жене непосредственно перед тем, как стал свидетелем вашей встречи с правителем Мацудаирой и сёгуном. Я просто воспользовался случаем.
– И вы ему верите? – недоверчиво спросил Хирата.
Сано верил вопреки самому себе.
– Ему больше нет причин лгать. – К тому же, будь Хосина тем, кто спланировал заговор против него и Рэйко, он бы не замедлил похвастаться этим. Сано ошибался в отношении Хосины. Как бы там ни было, странно, что его расследование должно закончиться выяснением отношений между ними.
– Тогда кто же убил правителя Мори и подстроил все так, что вина за это легла на госпожу Рэйко? – спросил Хирата.
– Думаю, этого мы уже никогда не узнаем. – Сано смирился с этим.
– Хватит, – сказал Хосина. Теперь, осознав, что Сано не собирается пресмыкаться перед ним, он заторопился покончить с этим делом. Его глаза поблескивали злым озорством. – Думаю, что доставлю вам удовольствие понаблюдать, как будет умирать ваш товарищ. Тораи-сан, сделайте одолжение.
– Мы решили, что госпожа Мори пригласит вас в тот вечер на обед, – сказала Юкон. – И я подлила в вино снадобье.
– Что это было за снадобье? – насторожилась Рэйко.
– Из коптиса, лотоса, семян местных трав, ягод лонгана, бутонов белого пиона, белладонны и опия, – охотно перечислила Юкон.
Рэйко была ошеломлена. Так вот чем ее попотчевали. Неудивительно, что у нее начались провалы в памяти, а мозги отказывались работать. И эти мысли о сумасшествии… Снадобье ударило по ее психике! Как она вообще осталась жива?
– Мы ждали, когда вы уснете, – продолжала Юкон. – Когда вы тайком покинули вечеринку, мы последовали за вами.
Рэйко представила себе, как крадется по имению, а за ней две женщины. То-то ее не покидало чувство, что за ней наблюдают!
– Нам было на руку, что вы пошли прямиком к личным покоям правителя Мори! – хохотнула Юкон. – Нам не пришлось вас тащить туда. А уж как удобно, что вы свалились прямо на ступеньках!
– Так вот, значит, как… – проговорила Рэйко. – А что же правитель Мори? Он ведь не был без сознания или беспомощным!
– Еще как был! В тот вечер я угостила и его тем же снадобьем, что и вас, вместе с вином. – Юкон так и распирало от гордости. Рэйко вспомнила графин, который видела в комнате правителя Мори. – А он отпустил своих стражников. К тому времени, как вы упали без сознания, он был совершенно один и уже сонным, чтобы высказывать недовольство, когда мы втащили вас в комнату.
Рэйко вдруг почувствовала, как к горлу ее подступает тошнота, и у нее закружилась голова. Время потекло вспять. На мгновение она оказалась в комнате правителя Мори.
Он лежит на постели. Он в смятении моргает и бормочет: «Кто вы? Что вы здесь делаете?»
Ее видение было воспоминанием о реальном событии, частью того, что происходило в ночь убийства. Сейчас оно стало объемнее и включало смутные фигуры Юкон и госпожи Мори, которые были рядом.
– Мы раздели правителя Мори. Это было нелегко, даже при том что он не сопротивлялся, но при его комплекции… – рассказывала Юкон.
Рэйко нахмурилась – на нее накатила новая волна воспоминаний.
Две женщины изо всех сил пытаются стащить халат с безвольного тела правителя Мори. Их голоса эхом отдаются в ее наполовину выключенном сознании.
– Потом мы раздели вас.
Их руки грубо рвут с нее кимоно, переворачивают ее, раздевают догола, а она не может пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы сопротивляться.
– Мы планировали убить правителя Мори его мечом, – продолжала Юкон. – Но тут обнаружили подвязанный к вашей руке кинжал. Тогда мы решили воспользоваться им, так было даже больше похоже на то, что его убили вы. Немного труднее было решить, кто из нас сделает это.
Госпожа Мори, которая сидела в подавленном, горестном молчании, встрепенулась.
– Я очень хотела убить его, но когда наступил момент, смелость покинула меня.
Стоя над голым неподвижным телом правителя Мори, Юкон передает кинжал госпоже Мори.
Рэйко с удивлением отметила, как много информации бессознательно запечатлел ее мозг, как исповедь этих женщин привела в движение поток ее воспоминаний.
Госпожа Мори кричит: «Нет! Я не могу!»
– Сама убивай, – просила я ее. Госпожа Мори изобразила, как она отталкивала кинжал.
– Я сказала: «Он обидел вашего сына, он ваш, именно вы должны покарать его», – прервала хозяйку Юкон.
Кинжал оказывается в руке госпожи Мори, а Рэйко то проваливается в темноту, то выныривает из нее.
– Она заставляла меня! – прохныкала госпожа Мори.
Какое-то движение; крики; борьба. Юкон силой заставляет госпожу Мори опуститься на колени рядом с правителем Мори. «Я вам помогу».
– Она обхватила мою руку на рукояти кинжала. Мы вместе подняли его над телом. – Госпожа Мори положила одну руку на другую и подняла их над головой. – А потом… – Она закрыла глаза, отвернулась и поморщилась.
Женщины вонзают кинжал в живот правителя Мори. Течет кровь. Рэйко смотрит на происходящее, потрясенная и безучастная.
– Я думала, будет достаточно одного удара. – Голос госпожи Мори ворвался в поток воспоминаний Рэйко. – Я думала, что он сразу умрет.
Правитель Мори воет и от боли приходит в себя. Его тело конвульсивно дергается.
– Он не должен был проснуться! Видимо, он не допил свое вино, – ухмыльнулась Юкон. – Как сильно он нас напугал!
Женщины отскакивают от него, выдернув кинжал из раны. Крик Юкон сливается с визгом госпожи Мори, слышится истерический смех. Рэйко потрясенно регистрировала столкновение прошлого и настоящего.
– Он даже попытался убежать!
Правитель Мори на четвереньках, на его лице застыло выражение ужаса и изумления. Пачкая кровью пол, он делает попытки уползти. Госпожа Мори кричит не переставая.
– Нужно было прикончить его, но она ни на что не годилась. – Юкон бросила презрительный взгляд на госпожу Мори. У той округлились от ужаса глаза, и она руками зажимала себе рот, чтобы не закричать снова. – Поэтому я пошла за ним.
Правитель Мори кричит: «Нет! Умоляю! Остановитесь!». Рэйко думала, что это он ей, что это она наносила ему удары кинжалом! Юкон размахивает клинком. Ее рот оскален, она тычет кинжалом в правителя Мори. Клинок оставляет на его теле резаные раны, он катается по полу и всхлипывает: «Пощадите!» Его руки, колени и ноги скользят в крови, которая хлещет из него, когда он пытается уползти. Его жена согнулась пополам в углу, ее рвет.
Госпожу Мори вырвало прямо на пол – так ей стало дурно от воспоминаний о той ночи.
– В конце концов он умер, – заключила Юкон.
Но как же объяснить остальные видения, в которых Рэйко совокуплялась с правителем Мори, а потом убивала его?
– Хватит, не надо больше! – Госпожа Мори яростно замахала рукой, чтобы заставить Юкон замолчать. Другую руку она прижала к своему животу. Тело ее содрогалось. На губах выступила желчь. – Пожалуйста…
– Пожалуйста, бежим отсюда!
– Еще рано, – отвечает Юкон. – Нам еще нужно кое-что сделать.
Комната крутанулась вокруг Рэйко; лампы теперь призрачно светятся прямо над ней. В поле ее зрения появляется Юкон. Она смотрит на нее сверху вниз, ее лицо искажает ненависть.
– Того, что тебя накажут за его убийство, еще недостаточно. Казнь – это слишком хорошо для тебя! – Она поворачивается к госпоже Мори, которая стонет в углу: – Идите сюда! Помогите мне поднять ее!
– Нет, я хочу, чтобы она это слышала! – твердо заявила Юкон. – Она же сама захотела знать все!
Периодически впадая в беспамятство, Рэйко слышит госпожу Мори: «Нет, я не хочу» – и окрик Юкон: «Вы должны! Я помогала вам. Теперь ваша очередь помочь мне. Так будет честно».
– Мы втащили вас на постель и взгромоздили на вас правителя Мори.
Его лицо прямо перед ее лицом, оно так близко, что она ощущает кислый запах, идущий из его открытого мокрого рта. Рэйко думала, что это дыхание; но это был запах убитой плоти. Его глаза прикрыты, лицо ничего не выражает.
Потому что он мертв!
– Мы положили ваши руки на него и обвили вашими ногами его тело, – злорадствовала Юкон. – Я села ему на спину и стала на нем подпрыгивать.
Его тело бьется о ее с равномерным хлюпаньем. Рэйко чувствует, что ей трудно дышать, потное тело скользило на ней.
Только не пот это был! Это была его кровь.
– Было весело! – Юкон хлопнула в ладоши и захохотала.
Она скачет на правителе Мори, как наездница, и радостно при этом смеется.
– Вам приятно узнать, что вы занимались любовью с мертвецом?
– Как это низко, – простонала госпожа Мори. – Ты вульгарная, грязная, мерзкая тварь!
– Вам должно быть стыдно за подобное обращение с госпожой Рэйко! – ошеломленно воскликнул молчавший до этого лейтенант Асукай.
Рэйко облегченно вздохнула: она не была любовницей правителя Мори! Но как же это Юкон могла играть ими, словно куклами из плоти и крови!
– Это не больше того, что вы заслуживали. – Злорадство Юкон нисколько не приглушила реакция присутствовавших. – Раз уж вам придется умереть за убийство правителя Мори, то почему бы вам не повеселиться вместе со мной?
Тут в голове Рэйко все окончательно прояснилось.
– Так это ты все устроила! Ты связала мне руки, вложив в них кинжал. Потом толкнула меня на него, – проговорила она.
Правитель Мори появляется перед ней в размытом свете и каком-то мельтешении. Его рот открыт, словно в молчаливой мольбе, руки широко раскинуты. Мощный толчок бросает ее на него. Рэйко мысленно внесла в видение поправки. Госпожа Мори удерживает ее в вертикальном положении. Юкон толкает правителя Мори на нее. Ее кинжал глубоко вонзается ему в живот. Он воет.
Нет, не он, а Юкон.
Она торжествует, танцуя вокруг Рэйко и правителя Мори и подвывая, словно сумасшедшая.
От ее хриплого, безумного смеха по телу Рэйко сейчас поползли мурашки.
– Это была самая лучшая часть, – заявила Юкон. – После этого мы уложили вас рядом с трупом правителя Мори и прибрали в комнате. Мы унесли оттуда хризантемы с расписной ширмой и сожгли их в лесу. Затем мы вернулись на женскую половину ждать известий об убийстве правителя Мори и о том, что его убили вы.
Удовлетворение тем, что правда наконец открылась ей, смешивалось в душе Рэйко с гневом. Но у нее оставался еще один вопрос.
– Минуту! – сказала Рэйко. – Между тем, что ты хотела расквитаться со мной, госпожа Мори желала отомстить своему мужу, и тем, что вы сделали, остается одна непонятная вещь. Чья же все-таки это была мысль – убить правителя Мори и выставить преступницей меня?
С того самого момента, как капитан Тораи вытащил его и Сано из паланкина, Хирата был сосредоточен на том, чтобы направить свою внутреннюю энергию на противника. В течение всего времени, пока он стоял на коленях у ямы и слушал, как Сано пререкается с Хосиной, он пытался наносить удары по щитам врагов, по излучаемым ими аурам психической и физической энергии. Но он чувствовал себя ребенком, который пускает стрелы из воображаемого лука, в то время как уходят его последние минуты.
Усмехаясь, Тораи подошел к Хирате. Теперь пришло время действовать. Хосина стоял возле Сано и наблюдал за происходящим с почти плотским возбуждением. Хирата ощущал, что энергетический щит Тораи исходит уверенной силой, а его ослаблен отчаянием. Тораи поудобней пристроился возле Хираты и замахнулся мечом. Хирата почувствовал, как похолодела шея в ожидании удара, который оборвет сейчас его жизнь. И он им пустил последний, опустошительный заряд энергии в сторону Тораи…
…Внутри его что-то будто согнулось, возникла какая-то странная комбинация из мышц и воли, о существовании которой он и не подозревал. Изменилось восприятие окружающей действительности. Дубильня, люди на ее территории, весь мир вокруг, казалось, обрели поразительную четкость, краски стали такими насыщенными, а мелкие детали такими отчетливыми, что у него появилась резь в глазах. Ему стало слышно дыхание окружавших его людей, шум далекого города. Издалека, сквозь вонь отмокающих шкур до него донесся запах океана. Энергия рвалась из самой глубины его существа, словно пар из гейзера.
Тело Тораи дернулось, будто ударила молния. Он застыл с поднятым вверх мечом. И весь как-то переменился. Победное выражение его лица сменилось смятением – мозг подал сигнал телу, что он подвергся атаке, хоть и невидимой глазу.
– Чего ты ждешь? – спросил Хосина.
Хирата сделал движение в сторону Тораи. Из его горла вырвался такой рев, что завибрировало каждое сухожилие. Резким движением он разорвал веревку, стягивавшую путы на его руках и ногах. Вскочив на ноги, он оттолкнулся от земли и нанес Тораи удар страшной силы. Тот вскрикнул. Они упали на землю, и меч Тораи отлетел в сторону. Хирата выгнулся и резким движением протащил ноги через кольцо рук, так что его связанные руки оказались впереди. Энергия, циркулировавшая по телу, делала его мышцы жидкими, как вода. Он перетек через Тораи, который извивался под ним, и ухватил меч связанными руками.
– Какого… – только и смог сказать Хосина.
Зрение Хираты раскололось, подобно волшебному зеркалу, которое показывало ему все, что происходит вокруг, несмотря на то что само фокусировалось на мече. Он видел, как Сано резко высвободил из веревок правую руку и ухватил Хосину за лодыжку. Хосина охнул, толчком вырвался, но потерял равновесие и упал. Тораи прыгнул на Хирату. Его колени ударили Хирату в спину, придавив к земле. Они одновременно схватились за рукоять меча, сцепились, молотя друг друга, и покатились по земле. Хирата выпустил меч. Лежа на спине, Тораи ударил Хирату ногой в живот. Тот отлетел назад и приземлился на ноги. Тораи вскочил, вскинув меч, чтобы нанести противнику секущий удар.
Сознание Хираты работало с опережением. Он увидел мерцающий, прозрачный контур Тораи, отделившийся от человека из плоти и крови. В течение доли секунды он наблюдал, как эта фигура опускает меч, видел, как меч рассекает воздух. Повинуясь рефлексу, он выбросил руки вперед, на траекторию клинка.
Настоящее и будущее слились воедино. Тораи опустил меч именно так, как и предвидел Хирата. Клинок свистнул между руками Хираты. Его гладкая холодная сталь скользнула по кончикам пальцев, ладоням, прежде чем перерубить веревки на запястье. Теперь его руки были свободны! Тораи открыл рот… Но нанес следующий удар!
И в следующее мгновение Хирата снова увидел мерцающий призрак Тораи и траекторию, по которой должен скользнуть меч. Хирата прыгнул, крутанувшись в воздухе. И клинок Тораи перерубил веревки у него на лодыжках. Развернувшись в прыжке, Хирата приземлился, как кошка, на ноги. Тораи крикнул своим застывшим в изумлении людям:
– Не дайте ему уйти!
Когда они вместе с Тораи бросились на Хирату, Сано и Хосина барахтались на земле. Хосина пытался выдернуть свой меч из ножен, но Сано вцепился ему в руку. Изрыгая проклятия, он колотил Сано по лицу, а тот пытался справиться с веревками, все еще связывавшими его. Двое людей Хосины бежали к нему, замахиваясь мечами.
Круговое зрение Хираты ухватило мясницкий нож, валявшийся подле кучи костей. Он нырнул за ним. Нож оказался в руке у Хираты, как всем показалось, еще до того, как он до него дотянулся. Зажав его в руке, он выпрыгнул перед людьми Хосины, прикрывая собой Сано. Рубанув одного из нападавших по горлу, он в мгновение ока развернулся и рассек веревку, притягивающую левую руку Сано к ее лодыжкам. Тот обеими руками вцепился в рукоять меча Хосины. Хосина задергался, царапая пальцы Сано, а тот с размаху впечатал свой лоб в нос Хосины. Начальник полиции выпустил из рук меч, и Сано, вскочив на ноги, одним движением рассек им веревки на своих ногах и повернулся к Хосине, готовый к бою.
– Эй, кто-нибудь! – в ярости выкрикнул начальник полиции.
Чей-то меч просвистел в воздухе, и Хосина, поймав его на лету, ринулся на противника. Началась рубка. Солдаты выскочили на помощь начальнику. Хирата встал с Сано спина к спине. Несмотря на то что он не видел ни Сано, ни Хосины, изображения, создаваемые их энергетическими полями, отчетливо фиксировались в его голове. Он двигался согласно им, прикрывая Сано с тыла, отражая атаки Тораи и его солдат.
Враги обрушили на Хирату целый ураган ударов. Но их призрачные предвестники опережали реальные движения. Хирата уходил из-под светящихся траекторий, по которым через мгновения рубили вражеские клинки. Он вскидывал свой нож и парировал каждый удар еще до того, как чей-либо меч приближался к нему. Он вел бой вне реального пространства, и только один понимал это. Его наполняло радостное возбуждение, отчего заряд внутренней энергии в нем усиливался. Пока Сано и Хосина бились возле ямы, Хирата тенью следовал за другом. Почувствовав, что Хосина нанес секущий удар в голову Сано, а тот пригнулся, Хирата тоже пригнулся, уходя от кончика меча Хосины и одновременно нанося удары мясницким ножом туда, где появлялись призрачные тени.
Нож врезался в реальную плоть, когда кто-то оказывался в том месте мгновением позже. Было похоже, что враги сами кидаются под его лезвие. Оно казалось продолжением Хираты, управляемое его разумом. Вот уже четверо упали, крича от боли и обливаясь кровью из смертельных ран, нанесенных точно между пластинами доспехов. Хирата отогнал оставшихся четверых, включая Тораи, от Сано, который продолжал биться с Хосиной. Еще один солдат нанизал себя на нож Хираты и упал замертво. Бой переместился со двора кожевенной мастерской на улицу, по сторонам которой стояли хижины. Обитатели их разбежались. Хирата вертелся среди сверкающих мечей, плавно передвигаясь за спины противников и их призрачных изображений, пока оставшиеся два солдата не развернулись и не бросились наутек.
– Трусы! – крикнул им вслед Тораи. – Да кому вы нужны?! – Тяжело дыша и обливаясь потом, он стоял перед Хиратой, его лицо выражало решимость биться до победного конца. Будучи лучшим фехтовальщиком в своей банде, он сумел уйти от точных, страшных ударов Хираты; на нем не было ни царапины. Быть может, он обладал толикой мистической силы. – Я смогу взять тебя сам!
Хирата чувствовал, что начинает уставать. Даже таинственная сила, которая пульсирует в нем, не в состоянии переварить яд усталости, распространяющийся в его крови. Ныла раненая нога. Когда они с Тораи начали в изнеможении кружить вокруг друг друга, он понял, что такой огромный расход энергии не может продолжаться бесконечно, и ощутил, что на него идет мощная волна бессилия. Он обязан закончить этот бой в течение нескольких минут, до того как эта волна сразит его.
Когда Тораи сделал очередной выпад, Хирата с трудом сумел различить его призрачную тень; он увернулся лишь в самый последний момент, едва не получив смертельный удар в шею. Теперь их силы были почти что равны. Хирата понял, что у него больше нет преимуществ, что положение становится для него невыгодным, ибо меч Тораи вдвое длиннее его тесака. Хирата отражал все удары, но сам их практически не наносил. Призрак Тораи померк. Спасительное иное пространство исчезло. У Тораи будто открылось второе дыхание. Хирата начал терять силы. Клинок Тораи рассек ему плечо. Он почувствовал ожог боли и тепло собственной крови. Тораи рассмеялся:
– Ну вот и все! – Почувствовав уверенность в своих силах, он сократил дистанцию, яростно нанося удары.
Хирата начал хромать – это плохой признак. Он вспомнил последний урок, который ему пытался вдолбить Озуно. Яростно размахивая правой рукой, сжимавшей мясницкий нож, он поднял левую и махнул ею в сторону. Взгляд Тораи непроизвольно последовал за ней. Отвлекшись, он промедлил – достаточно долго для того, чтобы Хирата успел рубануть его по голове. Тораи сумел отразить удар, но при этом потерял равновесие и попятился. Хирата ударил снова, но волна изнеможения уже нависла над ним. Нож пролетел в стороне от Тораи на целую ладонь. Тот оправился и вновь перешел в атаку. Нож в руке Хираты становился все тяжелее и тяжелее. Собственный вес тянул его к земле. Он поднял левую руку и повел ею из одной стороны в другую, нацеливая заряды энергии в разные части тела противника.
Тораи вздрагивал, словно получая удары в грудь, по ногам и плечам. Глаза его забегали, пытаясь обнаружить причину боли. Он принялся размахивать мечом, даже не стараясь попасть по врагу. На его лице появилось выражение ужаса – он понял, что Хирата захватил под контроль его разум. Безударная техника сделала из него комок судорог. Он и Хирата превратились в партнеров по странному танцу, в котором рука Хираты вызывала конвульсивное движение тела Тораи. При очередном па Тораи по инерции завертелся и проскочил мимо Хираты, и тот, извернувшись, ударил его ножом в бок. Тораи взвизгнул.
Кровь брызнула из раны. Тораи со стоном рухнул в грязь и один раз дернулся. Глаза, которые глядели на Хирату, испускали дикий свет.
Волна усталости обрушилась на Хирату с сокрушительной силой. Кости и мышцы его будто превратились в вату. Сердце стало биться медленнее – плоть потребовала отдыха. Нож выпал из его руки; глаза закрылись; колени подломились. Он провалился в мертвый сон еще до того, как рухнул рядом с Тораи, партнером по бою, который соединил свои силы с его, чтобы обеспечить ему победу.
Больше он ничем не мог помочь Сано. Это было его последней мыслью.
– Это она придумала, – сказала госпожа Мори, указав на Юкон.
– Нет, она, – возразила Юкон.
Виноваты были обе. Однако Рэйко нужно было знать, кто из них выдумал заговор. Она подозревала, что это Юкон, и ее удивляло, почему та не торопится присвоить себе лавры вдохновителя, особенно теперь, когда она с таким удовольствием расписывала свое участие в исполнении плана.
Юкон повернулась к госпоже Мори:
– Неужели вы не помните, как сказали мне: «Правда будет здорово, если умрут и мой муж, и госпожа Рэйко?»
– Помню… но ведь я только сказала. – Госпожа Мори наморщила лоб. – Не думаю, что я на самом деле имела это в виду.
– Конечно же, имели.
С удивлением Рэйко подумала, что, похоже, мягкая и покорная госпожа Мори и стала зачинщицей всего бесчинства!
– Но ведь это твои слова: «Правитель Мори и госпожа Рэйко еще слишком полны здоровья и сил, чтобы в скором времени умереть. Нам нужно самим все устроить», – сказала госпожа Мори.
– Хорошо, а кто сказал: «Мы могли бы проникнуть в одну из ночей в спальню правителя Мори и зарезать его»? – вскинулась Юкон. – «А в следующий раз, когда госпожа Рэйко придет в имение, мы можем прикончить и ее».
– Ты говорила, что тебе недостаточно, чтобы госпожа Рэйко просто умерла! – вспылила госпожа Мори. – Не ты ли хотела, чтобы она была обесчещена и наказана за что-то, чего она не делала, как и твой сын?
– Ладно. Но вы сказали, почему бы не избавиться от них обоих и не разделаться со всеми делами одним ударом!
– Это ты! Это ты придумала убить его и сделать так, чтобы все выглядело, будто это она его убила!
– Хорошо, может, и так. Но подтолкнули меня к этому вы.
– Ха! – с раздражением и возмущением бросила госпожа Мори. – Да разве тебя нужно было подталкивать?
Рэйко поняла: до истины ей не докопаться. Да это уже и не имело значения. Были вещи и поважнее. О них-то ей и следовало сейчас подумать. Она слышала доносившиеся со двора шум боя и крики: солдаты правителя Мори все еще сражались с солдатами Сано.
– Как нам вывести этих двоих из имения? – шепнула она лейтенанту Асукаю.
– Ладно, все бы получилось, если бы вы держали свой большой рот на замке, – зло процедила Юкон.
– Мой рот не больше твоего, – вспыхнула госпожа Мори. – Это ты все выболтала! Так уж порой хотелось похвастаться перед госпожой Рэйко тем, что ты сотворила с ней!
– Да я стала говорить после того, как вы уже изрядно наболтали, тупица вы этакая!
Возмущенная госпожа Мори вскочила.
– Ты грубая, грязная простолюдинка! Не смей разговаривать со мной в подобном тоне! Я… – внезапно она замолчала. Ее гнев сменился испугом. Она смотрела куда-то через плечо Рэйко.
Рэйко оглянулась. В дверях стоял молодой человек. На его красивом лице застыло выражение глубочайшего потрясения. Не обращая ни на кого внимания, он неотрывно смотрел на госпожу Мори.
– Эндзю… – произнесла она упавшим голосом. И прижала руку к горлу. – Как давно ты там стоишь?
– Достаточно давно, чтобы услышать все. – Он покачал головой, словно отрицая услышанное. – Мать, это правда?
Госпожа Мори съежилась – от того ужаса, что звучал в его голосе. Слезы стыда выступили у нее на глазах.
– Я не хотела, чтобы ты когда-нибудь узнал.
– Ты убила отца?! – Эндзю казался ошарашенным, совершенно убитым горем.
– Мне была невыносима сама мысль о том, что ты узнаешь, что его кровь на моих руках! – Госпожа Мори протянула руки к сыну. – Я сделала это, чтобы покарать его за тебя. Потому что не могла защитить тебя тогда. Простишь ли ты меня?
Эндзю бросился к ней, опустился на колени и взял ее руки в свои ладони.
– О, мама. – В голосе звучало глубокое чувство.
Госпожа Мори обняла его, прижавшись щекою к его голове.
Рэйко помимо воли была тронута этой сценой. Что ж, как мать она права – это был ее долг по отношению к своему ребенку. Если бы только она выбрала другие средства!
Топот бегущих ног во дворе сопровождался криками. Лейтенант Асукай открыл внешнюю дверь. По саду пробегала толпа солдат с гербами Сано.
– Эй! Что происходит? – крикнул им Асукай.
– Мы заняли имение! – отозвался командир.
Рэйко облегченно вздохнула.
– Хорошо, – сказал лейтенант Асукай. – Нам нужно сопровождение для возвращения в замок Эдо.
– Обеспечим! – откликнулся тот же голос.
Как раз вовремя, чтобы Рэйко привела в суд двух убийц для допроса и снятия с себя обвинений.
– Госпожа Мори, Юкон, вам придется поехать с нами, – сказала она.
Эндзю повернулся к Рэйко.
– Нет, – прошептал он, явно осознавая, что матери придется расплатиться жизнью за содеянное. Он крепче сжал руки госпожи Мори. – Я не дам вам увести ее!
Госпожа Мори убрала руки.
– Все хорошо, Эндзю, – проговорила она с печальной покорностью. – Я готова принять наказание.
– Мама, нет!
Когда она поднялась, он, словно маленький мальчик, уцепился за ее юбки. Она погладила его лицо и нежно улыбнулась ему сверху вниз.
– Его больше нет. Я могу спокойно умереть, зная, что наконец отплатила за тебя.
Эндзю отпустил ее. Он весь поник; начал рыдать, тяжко и болезненно всхлипывая. В глубине души Рэйко пожалела обоих – сына и мать, ибо волей-неволей представила, как сама защищает сына, и его, оторванного от нее, когда она идет отвечать за пролитую ради него кровь. Она была почти готова простить госпожу Мори.
Та засеменила в сторону Рэйко, лейтенанта Асукая и двух солдат, которые вошли в комнату.
– Я готова, – со спокойным достоинством проговорила она.
– А я – нет! – объявила Юкон. На ее лице застыло изумление, словно до нее только что дошло, что она призналась в совершении преступления и ее жизни угрожает опасность. Еще она выглядела глубоко оскорбленной. – Не прикасайтесь ко мне! – вскинув руки, вскрикнула она, когда к ней подошли солдаты.
– Все кончено, Юкон. Прекрати, – сказала Рэйко.
– Но этого не может быть! – яростно тряхнув головой, снова вскричала Юкон.
– После того как я готовилась, надеялась, после всех моих трудов… – От горя ее глаза стали безумными; голос перешел в вой. – Ты не должна была победить!
Она шагнула в сторону Рэйко. Рэйко, потрясенная не меньше, чем смущенная той страстью, которая прозвучала в голосе Юкон, попятилась. Она не могла не оценить силы духа этой женщины и ее стремления к мести, пусть даже объектом этой мести оказалась она сама. Кровная месть была освященной временем частью самурайского кодекса чести, который Рэйко глубоко чтила. Намерения Юкон, хоть и ошибочные, были столь же справедливы, как и намерения госпожи Мори. Разве не так же яростно реагировала бы и она сама, если бы кто-нибудь причинил зло ее Масахиро?
Но эти соображения не могли послужить оправданием преступления, которое совершила Юкон.
– Ты поставила на кон и проиграла, – сказала Рэйко. – Теперь ты должна смириться с последствиями. Ты тоже могла бы все принять спокойно.
Юкон вцепилась себе в волосы.
– Не приму! Это нечестно, что ты сначала убила моего сына, а потом выбралась из ловушки, которую я тебе расставила. – Она обвела безумным взглядом собравшихся. Госпожа Мори смотрела на нее с отвращением, Эндзю с осторожным интересом. – Если меня казнят, у госпожи Рэйко будут развязаны руки, чтобы чинить зло другим. Это нечестно! – Она рванула халат у себя на груди, оставляя на коже кровавые царапины.
– Смирись со своей участью, – сказала ей госпожа Мори. – Прояви достоинство хоть раз в своей жалкой жизни.
– У нас не так много времени до суда, – сказала Рэйко лейтенанту Асукаю. – Арестуйте ее.
Он и солдаты схватили Юкон за руки.
– Отпустите! – завопила она.
С неожиданной для женщины ее лет силой она вырвалась из рук мужчин и бросилась к двери. Асукай кинулся за ней и поймал конец ее пояса. Она упала на колени. Он держал ее, словно собаку на веревке, солдаты поспешили ему на помощь. Она сопротивлялась, ее пальцы скребли по полу, мяли вышивку госпожи Мори, опрокинули поднос с цветными нитками.
– Пустите!
Она изогнулась и прыгнула на мужчин, словно готовая ужалить змея. В ее кулаке были зажаты ножницы – маленькие и хрупкие, но при этом острые, сделанные из стали.
– Осторожно! – крикнула Рэйко.
Юкон начала орудовать ножницами. Одному солдату она угодила прямо в глаз. Тот взвыл и зажал рану рукой. Его товарищ выхватил меч и замахнулся на женщину.
– Нет! – приказала Рэйко. – Она нужна мне живой!
– Это нечестно, что я должна расстаться с мечтой об отмщении! – злобно вопила Юкон. Она металась по комнате, выворачиваясь из рук преследовавших ее лейтенанта и второго солдата. – Это все, что осталось у меня в этом мире!
Солдат поймал ее за руку. Но она ухитрилась вонзить ножницы ему в бедро. Вскрикнув, он отпустил ее. Лейтенант Асукай, обойдя Юкон сзади, прыгнул на нее, но она увернулась и кинулась на Рэйко.
– Нужно было убить тебя еще в ту ночь, когда мы убивали правителя Мори! – взвыла она.
Рэйко поддернула рукав халата и схватилась за рукоять кинжала, который был подвязан к ее руке. По времени это должно было занять у нее не дольше, чем интервал между двумя ударами сердца, но из-за беременности ее реакция была не столь быстрой. Она много месяцев не тренировалась, и ее движения стали неуклюжими, тело утратило гибкость. Прежде чем она успела выхватить кинжал, Юкон нанесла ей удар. Рэйко уклонилась, но это не помогло. Острия ножниц порезали ей плечо.
От боли она вскрикнула. Тяжесть живота повела ее в сторону, лишая равновесия. Она упала на бок. Юкон бросилась на нее сверху и стала бить, целясь Рэйко в глаз, а та закрылась рукой, и острия проткнули ей ладонь. Юкон наносила удар за ударом. Рэйко яростно отбивалась, но Юкон вопила:
– Я убью тебя, пусть это будет последним, что я сделаю!
Лейтенант Асукай стащил ее с Рэйко, но та принялась извиваться в его руках и отпихнула лейтенанта к стене, сама же опять бросилась на Рэйко. Руки, которыми Рэйко прикрывала свое лицо, были сплошь исколоты. Юкон прижала Рэйко своим весом к полу, не позволяя ей шевелиться, и безумствовала, вертясь на ее разбухшем животе. С ее губ слетала пена. Ее лицо было искажено такой злобой, что она напоминала демона.
– Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! Умри!
Размахнувшись, она ударила ножницами в живот Рэйко, ту охватила паника. Она схватила запястье Юкон обеими руками. Тогда свободной рукой Юкон принялась царапаться. Рэйко сражалась с решимостью, которой прежде не знала, с яростью волчицы, защищающей своего волчонка. Но Юкон была матерью, обезумевшей из-за потери своего ребенка. И настолько, насколько беременность отнимала у Рэйко силы, безумие делало Юкон сильнее.
Рэйко закричала, когда Юкон вырвала свою руку и острия ножниц разрезали ей кожу. В ярости, какой она еще никогда не испытывала, Рэйко спихнула с себя Юкон. Та качнулась, попятилась и упала навзничь. Рэйко выхватила кинжал и бросилась на Юкон, визжа от боли и со всей силой полоснула по ухмыляющемуся лицу Юкон.
Лейтенант Асукай едва остановил Рэйко, чтобы она и впрямь не стала убийцей. Двое раненых солдат схватили Юкон. На этот раз она не стала сопротивляться и бросила ножницы. Они были в крови Рэйко. Тяжело дыша и хрипя, она истерически расхохоталась.
Лейтенант Асукай взял кинжал из руки Рэйко и аккуратно усадил ее на пол.
– С вами все хорошо?
– Нет, о нет! – Рэйко разрыдалась. Ее живот и халат были в кровавых пятнах.
– Ребенок за ребенка! – гаркнула Юкон, когда солдаты выводили ее и госпожу Мори из комнаты. Эндзю поспешил за ними. – Наконец-то мы квиты!
А на территории дубильни продолжали рубиться Сано и Хосина. У Сано плохо слушались ноги – из-за веревок, которые нарушили ему кровообращение. Они были словно чужими, обрубками дерева. Хоть он и старался не спотыкаться, чтобы не показывать свою слабость, ему с трудом удавалось держаться на ногах. Если бы не Хирата, который зарубил большую часть врагов, а остальных обратил в бегство! Его мистические боевые искусства сослужили свою службу в самый нужный момент. Но теперь Хосина имел превосходство. А Сано должен перехватить его у Хосины – или же умереть.
– Теперь вы совсем один, – выдохнул Сано, когда они, попеременно атакуя, обменивались ударами. – Могли бы и сдаться!
– То же самое и вы! – ухмыльнулся, делая вывод, Хосина.
Он провел серию ударов, и Сано ушел от них с большим трудом. У него появилось ощущение, словно тысячи иголок воткнулись в его икры.
– Когда вы в последний раз побеждали в единоборстве? – спросил он для храбрости.
– А вот сейчас! – ответил, парируя, Хосина.
– Выдаете желаемое за действительное! – крикнул Сано и присел, едва избежав удара по голове. Он обежал вокруг Хосины и продолжил; – Когда вы вообще в последний раз дрались с кем-нибудь?
Хосина крутанулся с легкостью, которой Сано позавидовал.
– Вчера на тренировке в замке Эдо! – Но сказал он это с раздражением, ибо они оба знали, что хоть Хосина когда-то в бытность полицейским и бился на улицах с преступниками, теперь он был всего лишь бездельником-бюрократом.
– Тренировкой не заменишь настоящий бой вроде этого! – из последних сил держал марку Сано.
– Все же лучше, чем ничего, – вспыхнул Хосина. – Конечно, вам удалось победить Призрака, но ведь это было три года назад. С тех пор вы больше пользуетесь кистью для письма, чем мечом!
И он принялся с такой злобой нападать на Сано, что тот отступил. К ногам Сано резко прилила кровь. От болезненных спазмов сводило мышцы. Сано морщился, уклоняясь и парируя удары. Яма была у него за спиной. Оказавшись на самом краю, он раскинул руки, чтобы сохранить равновесие. Хосина нанес ему страшный удар в живот. Сано согнулся, чтобы уйти от удара, и тут ноги отказали ему. Он упал в яму.
Густая, покрытая слизью, вонючая вода всколыхнулась вокруг него, и его голова скрылась под ее пузырящейся поверхностью. Сано не успел закрыть глаза, и в них попал щелок. Он едва сдержал тошноту от мокрой вони, которая залилась ему в ноздри. В рот просочился гнилостный привкус, несмотря на то что он изо всех сил сжимал губы. Яма оказалась глубже, чем он предполагал, и пока он бился, пытаясь встать на ноги, едва не потерял меч. Его голова появилась над поверхностью на достаточное время, чтобы он успел глотнуть воздуха, прежде чем, поскользнувшись на глинистом дне, снова погрузиться в воду. Вокруг плавали куски гнилого полузатонувшего мяса.
Через слой воды, которая шумела у него в ушах, Сано услышал хохот Хосины. Ему удалось встать. Он сплюнул и смахнул с лица налипшую слизь. Каждая частица его тела ощущала себя замаранной смертью. Глаза его щипало от щелока, все вокруг расплывалось. Хосина стоял возле ямы.
– Видели бы вы себя! – стонал он от хохота. – Чудесная картинка!
Сано двинулся к краю ямы. Шаги давались ему с трудом. Хосина рубанул мечом. Отпрыгнув, Сано поскользнулся и едва не упал. Он сделал попытку опередить Хосину и вылезти из ямы в другом месте. Но Хосина был тут как тут: он обежал яму быстрее, чем Сано двигался в воде.
– Теперь вы мой! – Хосина нанес Сано секущий удар.
Злость породила хитрость: Сано брызнул на Хосину водой.
– Эй! – Хосина, оторопев, отпрянул.
Сано подтянулся к краю ямы, но, заскользив на слизи, снова ушел с головой под воду. Хосина опять рубанул. Клинок царапнул Сано по темени. Когда он вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, меч Хосины полоснул по воздуху возле самого его лица. Он сделал глубокий вдох и успел вовремя скрыться под водой. На дне он присел на корточки – глаза закрыты, руки прикрывают голову – и задержал дыхание. Хосина принялся рубить мечом по воде с такой скоростью, протыкая мрак над Сано, что, казалось, тысячи клинков шинкуют гнилое мясо для супа на щелоке. Острие меча кололо Сано то в спину, то в плечи. Но Сано заставил себя не двигаться.
Поскольку он не поднимался, Хосина перестал наносить удары. Сидя в успокоившейся и тихой воде, Сано чувствовал: Хосина осматривает клинок своего меча и раздумывает, означает ли кровь на нем, что противник мертв. Но дольше задерживать дыхание Сано уже не мог. Сердце его колотилось в ушах; легкие требовали воздуха. Щелок огнем жег раны. Он попытался точно рассчитать, где же стоит Хосина. Как раз в тот момент, когда он решил, что должен вынырнуть за глотком воздуха или утонуть, он почувствовал, что Хосина склонился над краем ямы, высматривая его в нечистотах, и выставив перед собой меч, Сано выскочил на поверхность. Сквозь вязкую воду, ручьями стекавшую по его лицу, он увидел перед собой расплывчатую фигуру Хосины и изо всех сил полоснул по ней мечом.
Хосина вскрикнул.
Он поднял меч, но поздно. Удар Сано пришелся ему как раз по самому горлу.
Сано почувствовал, как его клинок прошел сквозь плоть, мышцы, кости. Его оросил огромный красный фонтан теплой крови. Отрубленная голова Хосины плюхнулась в яму, а через мгновение упало и его тело, едва не придавив Сано сверху.
Седьмой месяц года принес в Эдо ясную жаркую погоду. Сезон дождей наконец отступил. Рэйко сидела в своей залитой солнцем спальне с Мидори, в смежной комнате Масахиро со своим учителем проводил урок чтения. Маленькая Таэко смотрела через его плечо в книгу, а он читал вслух. Мидори помогла Рэйко снять повязку с живота. Под ней был неровный, заживающий красный рубец.
– Выглядит лучше, – сказала Мидори. – Нагноения нет. Вам повезло.
– Да, повезло. – Сердце Рэйко все еще сжималось при воспоминании о той страшной минуте, когда Юкон пыталась ее зарезать. В каждый из девяти прошедших с той поры дней она жгла благовония и читала молитвы, чтобы возблагодарить богов за то, что ножницы не вошли глубже.
Ребенок толкнулся. На животе появились бугорки. Мидори улыбнулась.
– Я вижу, младенец, как всегда, полон сил и здоровья.
– После всего, что мы вместе пережили, это просто чудо. – И все же Рэйко не могла не думать о том, как жестокость и зло могли повлиять на ее ребенка.
Мидори приложила к рубцу травяную мазь.
– Чудесно, что вас оправдали.
Со времени высокой драмы, разыгранной во время суда, в Эдо только о том и судачили. Когда Рэйко и ее свита вели госпожу Мори и Юкон в замок, Юкон по дороге совершенно взбесилась. Им пришлось связать ей руки и вести на веревке, словно дикого зверя, за паланкинами, в которых ехали Рэйко и госпожа Мори. Она выла, рыдала, выкрикивала проклятия по дороге во дворец, где уже сидели в ожидании сёгун и правитель Мацудаира.
Начальника полиции Хосину прождали почти час. Когда суд начался без него, Юкон оказалась слишком не в себе, чтобы ее допрашивать. Историю убийства правителя Мори изложила госпожа Мори. Сёгун и правитель Мацудаира поверили ей. Поскольку Хосина не явился и некому было разубедить их, правитель Мацудаира рекомендовал объявить Рэйко невиновной, а госпожу Мори и Юкон приговорить к смерти. Сёгун утвердил это решение.
– Тех ужасных женщин покарали, – сказала Мидори, – и поделом им.
Госпожа Мори покорно отдалась палачу, а Юкон сопротивлялась до самого конца. Она сорвала с себя одежду, головой билась об пол, кусала солдат, когда ее тащили прочь из комнаты.
– Это самая, э-э, поразительная штучка, какую мне приходилось видеть, – сказал сёгун.
После этих его слов приехали Сано и Хирата.
– Что вас так задержало? – спросил правитель Мацудаира. – Вы не только пропустили суд над своей женой; вы чуть не опоздали на свой собственный суд.
Сано взглянул на Рэйко. По ее лицу он понял, что она оправдана; облегчение и любовь сверкнули между ними, прежде чем он повернулся к правителю Мацудаире:
– Прошу меня простить, но я вынужден был заняться важным делом.
Все, включая Рэйко, испытали новое потрясение, слушая рассказ Сано об убийстве Лилии капитаном Тораи, о его похищении начальником полиции Хосиной и бое на территории дубильной мастерской.
– Хосина и Тораи проиграли, – закончил рассказ Сано. – Они оба мертвы.
В повисшей тишине правитель Мацудаира прищурился, просчитывая, что эта новость значит для него.
– Это, э-э, очень плохо, – произнес затем сёгун. – Но они мне все равно никогда не нравились.
Рэйко несколько покоробила черствость сёгуна. Сано, казалось, был доволен, что сёгун не стал призывать его к ответу за убийство двух высоких чиновников.
– Теперь что касается выдвигавшихся против меня обвинений в измене. Я клянусь, что невиновен. Есть ли у кого-нибудь улики, свидетельствующие об обратном?
Теперь, когда Хосины не стало, ни у кого таких улик не было.
– Я рекомендую снять обвинения с канцлера Сано и позволить ему сохранить его пост, – сказал правитель Мацудаира.
– Утверждаю, – кивнул сёгун.
Теперь же, меняя повязку, Рэйко повернулась к Мидори:
– Если бы не Хирата-сан, я была бы вдовой. – Сано рассказал ей детали боя. – Я перед ним в большом долгу за спасение жизни моего мужа.
– Он сделал не больше того, чего требовал долг, – ответила Мидори, но сама просто светилась от гордости за Хирату.
– Я не видела его со времени суда, – сказала Рэйко. – Где он?
– Не знаю, – вздохнула Мидори. – Он уехал сегодня утром и не сказал, когда вернется.
Сано тоже уехал утром неизвестно куда, на одну из тайных встреч, каких было немало после суда. Размышляя о том, что происходит, Рэйко оделась для поездки.
– Вы ведь не собираетесь снова заняться частными расследованиями, правда? – с неодобрением проговорила Мидори. – Не забывайте, что случилось в прошлый раз.
– Это я должна сделать, – ответила ей Рэйко. – Я должна выполнить свое обещание перед умершей.
Учреждение, известное под названием «Берег Стрелки», располагалось не на побережье, а в театральном районе. Не имело оно также отношения и к популярной игре, в которой игроки выдували в мишень стрелки из деревянных трубок. Это был элегантный двухэтажный дом, отделенный от чайных домиков, лавок и жилищ актеров, окружавших его, обнесенным изгородью садом. Рэйко, лейтенант Асукай и другие ее телохранители подошли к воротам. Асукай позвонил в колокольчик.
Открыл слуга.
– Женщинам сюда не позволено, – хмуро объявил он.
– Для этой сделайте исключение, – сказал Асукай.
Он прошел внутрь, отодвинув слугу локтем. Телохранители провели Рэйко следом. Они миновали передний сад, вход и коридор, который вел в недоступный для посторонних глаз мир. Здесь в тени сливовых деревьев расположилась группа мужчин и мальчиков. Они возлежали на подушках, разбросанных на траве, или отдыхали в широкой, круглой, вкопанной в землю емкости, наполненной водой. Одни мужчины были одеты в домашние халаты, другие щеголяли в набедренных повязках, третьи вообще были без одежды. Мальчики в возрасте от пяти до четырнадцати лет красовались в цветастых кимоно женского покроя. Среди них бродили слуги, разнося еду, спиртное и табак. Музыканты – явно мужчины, но одетые как женщины – играли на флейте, самисэне и барабане. В этом мире духовым ружьем был пенис, стрелкой – семя, а мишенью – мальчики, которые за определенную цену приводили его в возбужденное состояние.
Музыка и разговоры смолкли. Все взоры обратились на Рэйко. Она всей кожей ощущала, что она здесь нежданный гость, в этом самом известном гомосексуальном борделе в Эдо.
– Я ищу мальчика по имени Дзиро, – собравшись с духом, смело произнесла она. – Он здесь?
Ответом ей было молчаливое неодобрение.
В течение девяти дней, с того момента как Сано доказал, что Лилия является реальным лицом, Рэйко искала сына танцовщицы. Она надеялась, что он был одним из тех мальчиков, которых правитель Мори во время своих половых игрищ оставил в живых. Она послала лейтенанта Асукая расспросить друзей правителя Мори. Один из них признался, что правитель Мори уступил мальчика ему. Из-за игорных долгов он остался без наличных денег и, вместо того чтобы, развлекшись, отослать мальчика домой, продал его в «Берег Стрелки».
Асукай положил руку на рукоять меча и обратился к клиентам борделя:
– Отвечайте же, если не хотите неприятностей!
В углу кто-то зашевелился. Кто-то вытолкнул в сторону Рэйко мальчика. Несмотря на женскую одежду и помаду на губах и щеках – а может, именно благодаря им, – Рэйко не могла не узнать в нем черты Лилии. Она облегченно и удовлетворенно улыбнулась.
– Я госпожа Рэйко, – сказала она. – Твоя мать послала меня.
Его круглые печальные глаза недоверчиво взглянули на нее.
– Я не нужен матери. Потому-то я здесь.
Рэйко с содроганием увидела, что Дзиро за месяцы сексуального рабства испортили и сделали грубым.
– Это неправда. – Она поняла, что ей многое придется объяснить ему. – Но мы поговорим об этом позже. Пойдем со мной.
Она протянула руку. Дзиро немного помедлил, пожал плечами и взял ее. Она видела, что он послушался лишь потому, что уйти с незнакомой женщиной было лучше, чем оставаться там, где он был.
– Эй, он моя собственность! – возразил какой-то мужчина, походящий на хозяина борделя.
– Заткнись и радуйся, что я тебя не убил, – бросил в его сторону лейтенант Асукай.
Когда Асукай вел Рэйко и Дзиро из борделя, она так и не решилась рассказать мальчику, что его мать умерла. Быть может, Дзиро смягчится, узнав о том, что у нее хватило храбрости попытаться вернуть его, отняв у человека, которому она сдала сына, чтобы не дать умереть им обоим. Рэйко единственно надеялась, что доброта, которой она окружит его дома, возместит ему пережитые страдания. Но по крайней мере она спасла Дзиро, как и обещала Лилии.
Пейзаж в восточных горах за Эдо напоминал классическую картину, написанную каким-нибудь старинным придворным художником. Город далеко внизу казался солнечным бликом, размытым дымом от пожаров, которые возобновились с новой силой из-за того, что не было дождей, способных остановить их. Но высота остужала лес. Свежий ветер обдувал Сано, генерала Исогаи и старейшин Огами и Уэмори, расположившихся в деревянной беседке на вершине горы.
– Признателен вам за то, что вы оказали мне честь, посетив мое летнее имение, досточтимый канцлер. Приятно укрыться от жары, не правда ли? – сказал Огами, обмахиваясь веером.
– Да. – Но Сано не обманула попытка представить это как простой пикник. – Могу я спросить, что вы хотите сказать такого, чего нельзя было сказать в городе?
Старейшины неодобрительно переглянулись.
– Вы не изменились, несмотря на пережитое недавно, – пыхнув трубкой и прокашлявшись, сказал Уэмори. – Вы по-прежнему склонны к прямоте.
– На мой взгляд, это говорит в его пользу. – Генерал Исогаи улыбнулся Сано. – Примите поздравления, что счастливо выбрались из этой мясорубки. Я уж подумал, что на этот раз вам конец.
– Рад, что вы вернули расположение правителя Мацудаиры, – добавил Огами.
– Вам бы следовало больше верить в меня. – Сано сказал это непринужденным тоном, но в его голосе послышался укор этим людям, да и другим союзникам, покинувшим его в трудный час. Они, позабыв о гордости, толпились перед его особняком, чтобы засвидетельствовать почтение, несли богатые дары, чтобы умилостивить его. Он простил всех – вместо того чтобы покарать. – Надеюсь, в следующий раз вы будете знать, на чью сторону встать. Ибо если вы проиграете, победитель может оказаться не столь великодушен.
– Великодушие – ничто, – бросил генерал Исогаи. – У нас общие интересы.
– Действительно, – мягко согласился Сано. Спору нет, они нужны друг другу. – Никто из нас не удержится в одиночку.
– Плохое рождает хорошее, – сказал Уэмори. – Ваши неприятности стоили того, чтобы избавиться от Хосины.
– Без него его фракция развалилась на кучки недовольных ворчунов, – добавил Огами. – Ни одна из них не имеет достаточно сил, чтобы встать между вами и правителем Мацудаирой.
– Это вас и спасло, – напомнил Уэмори. – В отсутствие козней со стороны Хосины, настраивавшего правителя Мацудаиру против вас, тот готов признать предателем правителя Мори, а не вас.
– Хоть вы на самом деле так и не доказали это, – сказал Огами, имея в виду то обстоятельство, что у Сано в конце расследования солидных свидетельств было не больше, чем в начале. – Признание медиума не в счет. Вы могли силой заставить ее заявить о том, что сеанс медитации был сфабрикован.
Таким образом, было лишь заявление Сано против заявлений его врагов. Сано понимал, что многие, включая этих троих, не до конца уверены в его невиновности. Однако никто не смеет объявлять об этом в открытую.
– Вы думаете, что правитель Мацудаира действительно считает, что канцлер Сано невиновен? – обратился Уэмори к Огами и генералу Исогаи.
Генерал пожал плечами:
– Не имеет значения. Такова должна быть его официальная позиция.
Поскольку теперь Сано был силен, как никогда, и с ликвидацией фракции Хосины ему практически ничто не угрожало, многие из бывших приспешников Хосины поспешили перейти на его сторону. После правителя Мацудаиры Сано был самой крупной фигурой в Японии. Всякий должен был очень хорошо подумать, прежде чем снова обвинять его в чем-либо. Сначала Сано разозлило, что тень подозрения все еще витает вокруг него, однако жаловаться ему было не на что: это все же лучше, чем принудительное ритуальное самоубийство.
– Все для вас складывается лучше, чем до убийства правителя Мори, – сказал Огами.
– Это старые новости, – мягко возразил Сано. – Простите меня за нетерпеливость, но не могли бы вы перейти к делу?
Старейшины посмотрели на генерала Исогаи. Генерал огляделся, удостоверяясь, что вокруг нет никого, кто бы мог их подслушать.
– Не слишком-то благодушничайте! – сказал он. – Правитель Мацудаира все еще для вас опасен.
– Вы полагаете, мне это неизвестно? – спросил Сано, прекрасно понимая, что является уязвимой мишенью, а его позиции более шатки, чем когда-либо.
– Конечно, известно, – сказал генерал Исогаи. – Чего вы, по-моему, пока не поняли, так это того, что вам пора выступить против правителя Мацудаиры.
Сано не следовало удивляться, но какое-то мгновение он был не в состоянии ответить.
– Тот, кто наносит удар первым и застает противника врасплох, получает преимущество. – Уэмори изрекал мудрость, усвоенную за десятилетия, которые он провел в качестве главного военного советника режима Токугавы.
– Лучшего шанса у вас не будет, – сказал Огами.
– Вы хотите, чтобы я сверг правителя Мацудаиру? – спросил Сано, обретя дар речи.
– Совершенно верно, – ответил генерал Исогаи. – Мы и ваши другие союзники с вами до конца.
– Мы понимаем, что все изменилось так внезапно, а вы были настолько заняты, что не имели возможности подготовить какие-то планы, – вступил Уэмори. – Мы дадим вам время, чтобы подумать над нашим предложением. – Но не тратьте время попусту, – предупредил генерал Исогаи. – Колебание вас погубит.
С тех пор как Хирата покинул храм, там ничего не изменилось. Дымка по-прежнему укрывала горы Ёсино; над пагодой по-прежнему парили орлы; колокольный звон по-прежнему разносился эхом над сосновыми лесами. Однако когда Хирата взбирался по вырубленным в скале ступеням, его сознание впитывало в себя весь окружающий мир – с его птицами, насекомыми и растениями, планетами, звездами и бесконечным космосом наверху. Душа его балансировала в этой целостности. Циркулировавшая в нем энергия смягчала усталость от пятнадцатидневной езды от Эдо.
Он прошел в ворота храма и остановился, его обострившееся чутье уловило присутствие Озуно.
Пульсация щита учителя привела Хирату на славную территорию, где во дворе высился павильон для служб. Озуно, опираясь на посох, хромал по брусчатке в его сторону. Хирата встретился с ним посреди двора.
– Не думал, что ты вернешься, – как всегда раздраженно бросил Озуно. – Что случилось? Режим Токугавы дал тебе пинок? Тебе больше некуда податься?
– Нет, – ответил Хирата. – Случилось чудо.
– Что за чепуху ты несешь?
– До меня наконец дошло, чему вы пытались меня учить, – сказал Хирата. – Я применил это, чтобы победить врагов. Я спас жизнь своему господину.
Во время рассказа самое большое удовольствие ему доставило выражение изумления, застывшее на лице учителя. Озуно открыл рот, поскреб в голове и опустился на корточки, словно новость совершенно его подкосила.
– Пусть космические ветра сдуют меня в ад! – пробормотал он.
Этот момент стоил всех трудов и разочарований, испытанных Хиратой, всех обид со стороны Озуно.
– В прошлый раз вы сказали, что если случится чудо, то вы возобновите занятия со мной.
– В самом деле? Полагаю, ты считаешь, что я должен держать слово, – сказал Озуно, снова став язвительным.
Хирата развел руками.
– Когда приступим?
– Нет времени лучше настоящего. – Поднимаясь, Озуно испытующе посмотрел на Хирату, словно ожидал, что тот начнет возражать.
– Отлично, – сказал Хирата.
Сано дал ему отпуск на неопределенное время в награду за проявленный героизм. Сёгун и правитель Мацудаира с этим согласились. Впервые у Хираты было сколько угодно времени для занятий своими тренировками. Единственной проблемой для него было покинуть Мидори и детей. Однако его прежнее барахтанье в мистических боевых искусствах положило начало чему-то, что он должен был отполировать во что бы то ни стало. Тот день в поселке эта поставил его на путь, с которого нельзя было вернуться.
– Хорошо, – уступил Озуно. – Начнем с десяти дней медитации и дыхательных упражнений.
– Только не это, – замахал руками Хирата. – Разве я не доказал, что это уже пройденный этап?
Озуно свирепо нахмурился.
– Ты доказал, что изменился не так сильно, как думаешь. Ты все тот же безмозглый дурак. Ты не понимаешь, что воин никогда не должен забывать о базовых тренировках.
– Но я уже готов к чему-то более сложному, – возразил Хирата.
– Правда?
Озуно резко взмахнул посохом. Хирата даже не заметил этого движения. Удар пришелся ему поперек живота. Когда он вскрикнул от неожиданности и боли, Озуно пнул его под зад. Хирата вдруг оказался на земле, лицом вниз.
– Если ты считаешь себя таким продвинутым бойцом, то должен был почувствовать, что я собираюсь напасть, и предпринять контрмеры, – сказал Озуно.
Хирата перевернулся на спину и тяжело вздохнул.
– Твоя победа – это просто везение новичка, – добавил Озуно. – Поднимайся же, дурак! Тебе еще многому нужно учиться.
– Тебе, конечно же, не следует делать того, что хотят генерал Исогаи и старейшины, – с тревогой сказала Рэйко. – Ведь ты же не собираешься бросать вызов правителю Мацудаире?
– Это то, над чем мне придется подумать, – ответил Сано.
Они с Рэйко сидели в беседке в своем саду, наслаждаясь вечерней прохладой. Они переговаривались шепотом – на тот случай, если в тени могут притаиться шпионы. Окна дома светились. Рядом с ними, отгоняя комаров, курились ароматные палочки. На другой стороне сада Масахиро с фонарем собирал червей: он готовился к рыбалке. Рэйко недоверчиво посмотрела на Сано.
– Ты хочешь сказать, что мог бы на самом деле совершить то, в чем тебя облыжно обвиняли – изменить правителю Мацудаире? – Она была настолько потрясена, что несколько раз непроизвольно открыла и закрыла рот.
Сано сидел с мрачным, смущенным видом.
– Я понимаю, как это звучит.
– Ты станешь пытаться захватить власть после того, как едва не был казнен за измену?
– Это вопрос не столько амбиций, сколько выживания.
– Это генерал Исогаи и старейшины заставили тебя в это поверить? – недоверчиво проговорила Рэйко.
Он поднялся и встал спиной к ней у перил, ограждавших беседку.
– Нет. Меня удивило, что они настолько увлечены этим, но я начал размышлять над тем, чтобы выступить против правителя Мацудаиры, еще до того, как они предложили мне это сделать.
– Да? – А Рэйко думала, что больше уже ничто не способно удивить ее.
– Это приходит мне в голову каждый раз, когда я вспоминаю, как мне осточертело защищаться от Мацудаиры, – подтвердил Сано, – каждый раз, когда я ломаю голову, как предотвратить новые напасти вроде той, что мы только что пережили. Каждый раз, когда я представляю, насколько лучше была бы жизнь без него, и свергнуть его мне кажется логичным решением проблемы.
Злость, с которой он говорил это, не на шутку обеспокоила Рэйко, хоть и она была сердита на правителя Мацудаиру за то, что тот едва не приговорил ее к смерти за преступление, которого она не совершала. И все же она не могла заставить себя согласиться с Сано.
– Это опасно, – сказала она. – Ты можешь проиграть.
– Я могу проиграть, вообще ничего не делая, – не согласился с ней Сано. – Сейчас я нравлюсь правителю Мацудаире, но он может в любое время сменить милость на гнев. Он чувствует себя не особенно уютно, понимая, насколько сильным я стал. К тому же у меня по-прежнему полно врагов. Они не откажутся от возможности присоединиться к правителю Мацудаире, чтобы раздавить меня.
С этим Рэйко не могла спорить, но у нее были другие, более веские возражения:
– Такое отношение к вышестоящему начальству означало бы нарушение самурайского кодекса чести.
Сано чуть повернулся, и падавший от дома свет упал на его дрогнувшие в усталой улыбке губы.
– Бусидо – это сплошные двойные мерки. С одной стороны, он указывает нижестоящим самураям их место. С другой – каждый военный диктатор, который приходит к власти, делает это за счет какого-то вышестоящего сановника, и это не считается позорным.
Его цинизм встревожил Рэйко. Всего за несколько дней он превратился из ее мужа, который всегда шел вдоль четкой линии, разграничивавшей правильное и неправильное, в незнакомца, прикрывшегося от нее завесой неопределенности. Однако она невольно кивнула. Это дело об убийстве изменило и ее тоже. Ей, как и Сано, надоело находиться в роли подозреваемой, выслушивать обвинения и угрозы от правителя Мацудаиры. Возможно, пришло время постоять за себя, чтобы обеспечить будущее детей. Кроме того, Сано больше других заслужил право управлять страной. Но сама идея организации переворота пугала ее, несмотря на то что его союзники и войска сильны и шансы победить достаточно велики. Мысль о войне и кровопролитии ужасает любую мать, даже из самурайского сословия.
Она поднялась, встала рядом с Сано и положила ладонь на его руку.
– Обещай, что не будешь действовать безрассудно.
Он накрыл ее ладонь своей.
– Я обещаю: что бы я ни делал, будет заранее тщательно продумано.
Они оба взглянули на фонарь Масахиро, который зигзагами перемещался по темному саду.
– Я нашел громадного червяка! – взволнованно крикнул Масахиро. – Завтра я наловлю кучу рыбы!
Рэйко, отвлекшись на мгновение от тревожных мыслей, улыбнулась.
– Это расследование проходило не так, как нам хотелось бы. Похоже, это только начало чего-то более серьезного.
Сано кивнул, затем нахмурился.
– Это не единственная причина моего недовольства результатами. У меня ощущение, что что-то не так, что-то осталось в тени.
– Правда? У меня тоже, – проговорила Рэйко, довольная тем, что он разделяет ее подозрения.
– Я так и не смог узнать, кто подбросил мои записки в склад, – сказал Сано. – Я приказал своим людям продолжить следствие, но они не находят никаких улик.
– Тебе удалось выяснить, кто участвовал в заговоре правителя Мори по свержению Мацудаиры?
– Нет, хотя я не могу сказать, что не пытался это сделать. Это еще одно, что меня тревожит. Такое впечатление, что заговора, из-за которого я едва не погиб, вообще не существовало.
– Я не могу поверить ни в то, что он никак не был связан с убийством правителя Мори, – сказала Рэйко, – ни в то, что он мог просто рассеяться словно дым, после того как огонь погас.
– Я тоже, – отозвался Сано. – Мы что-то упускаем в этом деле.
– Что бы это могло быть? – спросила Рэйко.
– Хотелось бы знать. – Сано посмотрел вверх на усыпанное звездами небо. – Астрологи говорят, что движение небесных тел, расположенных далеко-далеко в космосе, может определять нашу судьбу. Мы не можем их видеть. Но они движутся.
Звездное небо, словно гигантский шатер, нависало над храмом возле расположенной в дне езды от Эдо деревни Тоцука. Там изгнанный бывший канцлер Янагисава впустил в свой маленький, скромный, спрятавшийся в соснах дом двух путников. Свет фонаря падал на его обритую голову и оранжевый халат. Мужчины поклонились ему и сняли шляпы, скрывавшие их лица.
– Приветствую вас, отец, – сказал Ёритомо.
– Добро пожаловать, сын мой. – Янагисава повернулся ко второму гостю: – Добро пожаловать, Эндзю-сан. Или мне следует сказать, правитель Мори.
– Да, – отозвался Эндзю. – Теперь, после смерти отчима, я даймё.
– Ваше новое положение вам к лицу, – сказал Янагисава, отметив, что Эндзю больше не робкий юноша, скрывающий затаенную обиду под опущенными ресницами и за тщательно контролируемым выражением лица. Теперь лицо Эндзю было спокойным и безмятежным, взгляд открытым и прямым. Уверенность в себе придала ему новую энергию. Он стал выше, словно сбросил тяжкое бремя.
– Я многим обязан вам, – сказал Эндзю. – Без всего того, что вы сделали, я не стал бы тем, чем являюсь сегодня. Миллион благодарностей.
– Я не могу принять всю заслугу на себя, – скромно заявил Янагисава. – Часть ее принадлежит Ёритомо, это он свел нас вместе.
Он улыбнулся сыну, который при этих словах зарделся от удовольствия. Ёритомо оказался умным сообщником, который не потратил даром три последних года при дворе; он провел их, наблюдая и слушая. Он отбирал людей, которых Янагисава включал в свой список, готовясь к кампании по захвату власти. Среди них были старые союзники, солдаты из его армии, скрывающиеся от преследования, представители угнетаемых правителем Мацудаирой кланов даймё и просто недовольные чиновники. Среди них были также молодые самураи, жаждущие драки или имевшие родственников, покоренных правителем Мацудаирой и страдавших от его притеснений. Другие либо устали от всего, либо относились к тем, кому не нравился режим, либо к тем, кто всегда всем недоволен. Ёритомо переписал всех, тайком направил в храм, и они согласились помочь Янагисаве вернуться к власти. Счет им, включая их солдат, шел теперь на тысячи.
Эндзю был одним из них.
Они сели, и Янагисава разлил сакэ.
– Должен сказать, что все прошло как нельзя лучше для всех нас, – отметил он.
– Это точно, – подтвердил Ёритомо, принимая чашку, – в лице правителя Мори правитель Мацудаира лишился главного союзника.
– А я одного приобрел. – Янагисава передал чашку Эндзю, который пообещал придать ему огромную армию Мори. – Предлагаю выпить за наш союз. Пусть он торжествует над нашими врагами.
Они выпили.
– Он уже уничтожил самого страшного из моих врагов, – с удовлетворением констатировал Эндзю.
Когда Эндзю в первый раз появился в храме, Янагисаве не потребовалось много времени, чтобы выведать у него причину его недовольства жизнью в целом и враждебности к отчиму в частности. Эндзю жаждал найти сочувствие. Янагисава выслушал, как правитель Мори принудил его к сексуальным отношениям, потом сделал поставщиком мальчиков и соучастником в их убийствах. Янагисава попытался уговорить Эндзю убить правителя Мори, но тому не хватило мужества. То, что произошло в конечном счете, получилось еще лучше – это Янагисава должен был признать.
Эндзю снова разлил сакэ.
– Давайте выпьем за моего покойного отчима. Пусть он порадуется месту в аду, которое уготовано извращенцам и убийцам. – Он поднял чашку, и все выпили. – Но давайте не забудем и мою дорогую мамашу. Пусть она вечно пребывает со своим злодеем-мужем.
Янагисава узнал также, что ненависть Эндзю к правителю Мори распространяется и на его мать, которая пожертвовала им ради услаждения мужа.
– Ваша мать сделала нам большое одолжение, – сказал он после тоста. – Она правильно поняла ваши намеки, что правителю Мори лучше умереть. Она сказала об этом своей служанке, а все остальное известно.
Эндзю захихикал, опьянев больше от радости, чем от спиртного.
– Вам бы послушать, как они спорили о том, чья это была идея убить его. Она позабыла, что идея была моя. Она взяла вину на себя и защитила меня. Она так и не догадалась, насколько я ее ненавижу. Я неплохо сыграл свою роль, если можно так сказать о себе. Она так и не заподозрила, что это я подтолкнул ее сделать за меня грязную работу.
– Тогда за покойную госпожу Мори, – сказал Янагисава, и они опустошили по следующей чашке.
– Раз уж мы говорим об этом – долой правителя Мацудаиру! – крикнул Эндзю.
Он ненавидел и правителя Мацудаиру, который закрывал глаза на обращение правителя Мори с ним и сотнями других мальчиков в обмен на военную поддержку. Янагисава знал, что Эндзю много лет скрывал свою ненависть, притворяясь лояльным подданным. И это было единственным местом, где ему не нужно было притворяться. Здесь он нашел человека, который встал бы на его сторону в обмен на его душу.
– Предлагаю выпить за моего блистательного отца. – Ёритомо восхищенно взглянул на Янагисаву. – Какова идея приказать вашему человеку в окружении правителя Мори послать Хирате анонимную записку, в которой сообщить, что правитель Мори изменник, и подбросить те ружья ему в склад?
– А украсть записки из мусорной корзины канцлера Сано и подложить вместе с ружьями? – вторил ему Эндзю.
При этих словах Ёритомо озабоченно нахмурился, хоть и выпил вместе со всеми.
– Канцлер Сано всегда был мне хорошим другом. Так ли было необходимо бить по нему?
– Да, – сказал Янагисава. – В отношении него нет ничего личного, но он сидит на моем месте. Я хочу, чтобы он его освободил.
Хоть Ёритомо и кивнул, было видно, что отец его не убедил.
– Все должно было произойти так, как произошло, или все пошло бы не так, как нужно. – Янагисава попытался загладить расхождение во взглядах между собой и сыном, от которого зависело его будущее. – Сано, конечно же, был частью большого замысла. Если бы я его не тронул, то мы могли бы сейчас и не сидеть здесь, поздравляя друг друга.
– Судьба выделывает странные коленца, – согласился Эндзю. – Как еще объяснить то, что госпожа Рэйко оказалась задействованной в нашем плане?
Янагисава рассмеялся.
– Это было неожиданной наградой. Когда мой шпион доложил, что правитель Мори убит, я сразу же понял, кто его убил, но когда я услышал, что главным подозреваемым является госпожа Рэйко, меня можно было бы свалить одним касанием пера.
– Мне было ее жаль, – проговорил Ёритомо.
А Янагисаве нет. Она слишком часто путалась у него под ногами, помогая мужу, к тому же удар по Рэйко был ударом по Сано.
– Это будет ей уроком не совать нос куда не следует. Но самая большая для меня удача – это то, что начальника полиции Хосины больше нет. Без его фракции путь наверх стал для меня значительно чище.
Янагисава попытался представить Хосину изменником, подвязав ружья, выкраденные его подручным из полицейского арсенала, к несуществующему заговору, который должен был также похоронить и других его врагов. Но главный трюк в результате получился не из этого.
– Давайте за Сано, прикончившего Хосину, – продолжил Эндзю, поднимая чашку. Все выпили.
– Однако плохо, что Сано все еще канцлер, да еще стал сильнее прежнего, – произнес Янагисава. – Но так будет недолго.
В воздухе разлилось темное возбуждение – трое мужчин подумали о грядущей борьбе за власть.
– Вы ведь не причините вреда канцлеру Сано, когда он будет смещен, правда? – взволнованно спросил Ёритомо.
– Обещаю.
Однако Янагисава всю жизнь считал, что обещания, когда нужно, можно и не выполнять. Еще он понимал, что кто-то должен погибнуть в его борьбе за контроль над режимом Токугавы. Так пусть это будет Сано, а не он.