Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Нечестивый бежит, когда никто не гонится [за] [ним;]
а праведник смел, как лев. 28:1
Пару дней и всё.
(Пятый день середины 2011)
Действующие лица:
Сын Витя (Витя)– Возраст 32
Отец Валера (ОВ)– Возраст 63
Дядя Валера (ДВ)– Возраст 61
В комнате на креслах сидят сын Витя и дядя Валера, на диване сидит отец Валера, что-то мастерит. Что-то напоминающее маленькие грабли, только вместо черенка веревка. Работает телевизор, почти без звука.
Пауза.
ОВ: Борщ..?…ой этого, бульону подогреть?
Витя: Да не, не хочу. (В мыслях) Поел бы супа. Все ж уже занятие какое-то. Можно было бы поспать конечно, да Дядя Валера в гостях, не солидно… Вне дома жрать хочу всегда, а как только домой придешь все, не хочу… Потому что, тебе не суп предлагают, а… напоминание, что родителям необходимо внимание. Бесит.
ОВ: Так что… я грею?
Витя: А?
ОВ: Суп греть?
Витя: Нет, я же сказал.
ОВ: Я просто переспросил, не возникай.
Витя: Потом. (В мыслях) И потом еще чувствуешь себя виноватым и сам себя подначиваешь на гребаные терзания.
Пауза.
Дядя Валера сидит с высоко поднятым подбородком, Отец Валера увлечен своим делом, Витя борется со сном.
ДВ: (кричит на отца Валеру) Ты даже не знаешь что у тебя!
ОВ: Фу-ты... Чего орешь?…
ДВ. Там может стружка металлическая с палец толщиной как с пилорамы, дерево, все, на хер, порезано! Можа ты крышку открыл, а туда песок попал. На месте надо было рабить. А ён поедет.
ОВ: Молчал и молчи. Напугал только.
ДВ. Потому что ты таки достающий. Никогда меня не слушаешь. Думаешь, что я человек тупой, а ты человек разумный.
ОВ: (улыбается) Я вот смотри, молчу.
ДВ: Ай, иди ты. Не трогай меня.
ОВ: …Поедешь. Не ищи на жопе блох.
Пауза
Витя: (В мыслях) Спать хочу… На то он и родительский дом, что б на сон клонить. Догадываюсь, а понять не могу, от чего. В кайф конечно приезжать домой, однако инстинкты притупляются. Мягкий становишься. Опасно.
ОВ: (отрешенно) Так. Надо бы просверлить дырочку... Знаешь что это?
Витя: А? Не знаю. Маленькие грабли?.
ОВ: Сам ты… Это водоросли со дна собирать. Что б крючок потом не цеплялся, когда по дну тянешь.
Витя: Хм… Резонно. (В мыслях) По бате не скажешь, что вообще что-то случилось. Вот дядя Валера в доме это, пожалуй, редкость. Про Артема и нехер спрашивать. Всегда вопрос, где он? и что в нем сегодня?. А батя как был так и не изменился. Что-то я представлял, что места себе не будет находить, а в норме. А некоторые боятся этого. Всё нормально. Запишу-ка я этот постфактум и пьесу сделаю. Вот тебе действие, а вот тебе второй план. (Незаметно включает видеокамеру на телефоне) Пусть люди глянут за кулисы и расслабятся. Не так всё, страшно.
ДВ: Уже в прошлом году, два года назад снял бы эту крышку. Вдвоем, сняли бы её и поглядели, что за херня.
ОВ: Ты б снял. Автомобилю двадцать годов, он снял бы. Ага, гляди-ка, ты.
ДВ: Ай, мне, что. Это твоя машина? Але оставишь у них денег, тады будешь знать… по хер, хай они снимают… Давно пора…
ОВ: Вот они снимут. А ты кричишь много.
ДВ: У них, конечно, и подогреть есть чем, а вот пробку…
ОВ: Ай, отцепись, ты. Не хочешь не едь.
ДВ: (улыбается) Я все помню, хоть прошло тридцать лет с лишним. Стока собаки не живут. (Вите) С батькой твоим тридцать годов знакомы.
Витя: Хм…
Пауза.
Витя: (В мыслях) Говорили: «Ты правильный сын, я таких сыновей не видел». А что я сделал, все ровно умерла. «Нет, нет, ты для нее все сделал». По сути то, это я не для нее делал, а для себя, что б чувства вины не так велико было. И в принципе работает. Уже пять дней как, а я держусь. Противно. Подготовил себя так, что уже, кажется и спланировал. Вот смех.
ОВ: (К дяде Валере) Ай, задрал ты. (Смеется)
ДВ: (К Вите) Але ж, вот, уважаю, видишь, не бросаю. Хоть и гадкий.
ОВ: (Вздыхает) Ладно, борщику покуш… этого… бульону покушайте?
ДВ: (К Вите) Крючок был порвался: «Валерик, можа крючок дашь?», так он: «Вон на заборе провод у колхозника, откуси, и намотай».
Витя: (Смеется)
ДВ: Ты бы, Витя, обосцался от смеху. Хер даси, когда, чего.
ОВ: Крючка?! Ты видел, с какой тяжестью купил?
ДВ: Думаю: «Хер с тобой», думаю: «Больше в жисть к тебе не приеду, не позвоню».
ОВ: Ай-яй-яй.
ДВ: Патом звонит, слышь: «Ну что ты там?.. поехали». Я уже как дурачек приеду. «Ай, - думаю, - поехали…». Так поехали, были, на рыбу - стульчик мой утопил.
ОВ: Кто? ты?
ДВ: (К Вите) Этот… твой батька. Я плакал год.
Витя: Мм.
ОВ: (Смеется)
ДВ: С лодки резиновой. Яки стульчик. На Березине плыли. Ему мешало. Складной, тока купил. Хуяк… А там глубина метров восемь. Он ему мешал грести. Приехал домой год плакал, думал: «Ну козел, падла…» А по тем деньгам… жалко же. А нигде не было, а я купил складной на брезенте, а он взял его хуяк, в Березину. А там, глубина, «в рот того мента». И течение. Думаю: «Куда ныряй в такую глубину и в телогрейке». А ему похер, гребет... (Валере) Я это помню.
ОВ: Ты не поймал пацак мой немецкий!
ДВ: Да твой пацак!... Заткнись лучше.
Витя: (В мыслях) Не ну в принципе плакал. Как пришел, да? Как батя позвонил. Наверно солгал, что ей плохо стало, думаю, что она уже… Но, рука вообще-то теплая еще была. Мент что-то спрашивает, а я и всплакнуть толком не могу. «Да» - говорю, «прописан, но не проживаю. Вскрытие? Нет, конечно». Еще убийцу найди, думал. Вспомнить кино, так подходящего нет. Как же оно должно быть на самом деле?… А как оно должно быть? Вот так как сейчас. Батя готовиться на рыбалку, а я записываю это на мобилу, еще вот сижу, слушаю Дядю Валеру и ржу. И копаю яму вины. Вместо того, чтобы скорбить, планирую пьесу. Главное понимаю, но не чувствую.
ДВ: Когда рыбу траванули, плавали вот такие, Витя, честное слово, вот такие. А мы с ним тогда одни были. Один пастух проходил, никого не было. А мы уже неделю пробыли. «Ну, пойдем туда сходим». А там устье какое-то, речушка течет. Отравы накидаем, кислоты с хлебом, можа рыбы поймаем. Он: «Можа чуть-чуть», а я думал: «Какое, нахер, чуть-чуть». Иду по берегу и как крестьянин, на посевной, шух тока. Ну, потом приходим. А мы с ним на повороте были, там глубина. Он нырял, а я ж ну… нырять не мог, животом как плюхнулся был, аж покраснел.
ОВ: Обвис по колено.
ДВ: А этот разгонится, еблдень!!… Нырял, о!... А глубинища… Подходим до поворота туда, погодка так ничего, утром. Короче, драть ту Люсю, Витя! Сначала плывут такие, серебренные… А он видит и: «Ай-яй-яй, ой-ёй-ёй!»… А тогда ж как раз убили этого…
ОВ: (встает и выходит) Егеря.
ДВ: Егеря убили.
ОВ: Рыбнадзор.
ДВ: Рыбнадзор. (Валера копошится со стиральной машиной) Когда мы ехали только на рыбу… Мы ж на автобусе ехали... Рюкзаки, лодку тянули, палатку - все за плечами. С Бегомля. С Бегомля! Сука, пешком. И там один мужик сказал: «Хлопцы, смотрите, никакого чтоб, браконьерства, потому что застрелили…»
Витя: Мм…
ДВ: «...Браконьеры». Валера, говорит: «У нас вот, только удочки, палатки». А там как траванули!! поплыла белая река, ё-маё, слышь!!!...
Витя: Реально траванули?
ДВ: Плывет! Во такая вот. Она сразу раз и поверху плавает. А потом смотрим на повороте, во, кони по сантиметров пятьдесят. Но они вот так,… не переворачиваются, а так вот … знаешь, как… как мужик пьяный идет, во.
Витя: Мм…
ДВ: Батька: «Ой, бля!». Лодку в зубы и, давай качать. Вдвоем на лодке с ним, с пацаком. У него немецкий пацак был. А пацак только, ничего боле… А там течение. Надо веслами держаться, чтобы тебя не унесло на поворот. Один на веслах, а этот пацаком. Пацак только к ней, а она, хоть и вялая, но «оп» и в сторону или вглубь, хуяк. Большую ни одну не поймали… Ну, как то хер его знает, или я его упустил, пацак, или он. Веслами гребет этими, лодка же резиновая, она как мондавошка на воде. И короче пацак этот пык в воду и всё. А там такие водовороты. Куда нырять, нахер? Утопиться? Чтоб унесло туды? А глубина там… Он нырял… Твой батька ныряет, он может на пять метров нырнуть в глубину. Там вот такие водовороты были, куда нырять. За корягу и всё, не вылезешь. И тот пацак… Так он до сих пор: «Пацак утопил!». Добра что живые от туда уехали… Так мы на лодку загрузили палатку, по быстрому собрались и по Березине. Только рулили веслом. Нас до самого Бегомля течением… До остановки, где мост тот, плыли по течению. Что бы, не дай бог увидели, что рыба плывет вверх брюхом. А мы ж как плыли, на берегах ни одного рыбака - значит вдвоем мы. Тоже, да? А потом убили рыбнадзора, еще. Тикали, от туда, как… И кинули эту рыбу… Вот такие… Пузырь раздулся и... Я ж столько насыпал этой борной кислоты, ну с хлебом. Черный хлеб, раз, кидаешь в воду, она ам, пузырь пык, и наверх, бляха, всю булку хлеба.
Витя: Ясно…
ДВ: В хлеб перемешал и все. Как тесто, мякиш этот… Без корки, перемешали. Пакета три было. А потом делаешь такие шарики, как горох продается.
Витя: Мм…
ДВ: Жменю налепил. И жжжж…. Веером. Отойдем двадцать метров опять жжж… Рыба это ам-ам, пузырём пык и на верх. И плывет по Березине. Течение ж сильное. А нам надо по течению в Бегомль. (Смеется)
Витя: (Смеется) Представляю…
ДВ: Вот…
Пауза.
Дядя Валера и Витя уткнулись в телевизор, отец Валера по-прежнему копошится со стиральной машиной.
Витя: (в мыслях) В поликлинике, еще тоже: «Я не могу выдать свидетельство о смерти. Так как у вашей матери не было предпосылок к…» - какому-то, хер пойми, «склерозу сердца». «Вы че? Стукнулись? У нее инсульт был, и три года прикована к кровати». «По медкарте она здорова». Хер с тобой, думаю, на лице видно сочувствие и: «ладно», - говорю, - «Делайте что хотите». Вскрытие так вскрытие.
ДВ: Там уже, где течение нету, заповедник какой-то. Так красиво было. Как в Венеции, деревья такие. А вода прозрачная, все видно внизу, как рыба плавает. А мы веслами быстрей до Бегомля до этого… Пулей… Если бы тогда не убили этого мужика… рыбнадзора, мы бы с ним бы похер… перегородили б там чем и эту рыбу пацаком. Ну а хуля если убили… Может за шесть дней, может за неделю, батька твой помнит… Можа с ружья застрелили его. Можа поймал браконьера. А там же и утки, и рыба, и сети ставили... Ну, застрелили какие-то. Хер его знает кто такие. Нам сказали, что браконьеры... С ружья. Тоже страшно по тем временам. По тем временам сразу расстрел давали, раз такая статья. А здесь два этих рыбу потравили, браконьеры тоже получается. Ты что. Утекли тогда... Неделю там были. С тех пор, сколько езжу, сетку, паук, никогда. Как твой батька. Удочки, спиннинг, все. Ни сеток, ни какой отравы что б. Ну его на хер. Поймал-поймал, не поймал - ну и …гори ты гаром. Лишь бы тока меня не арестовали. Сейчас еще законы такие пошли, ну его на хер. Добра, что на лодки отменили паспорта, во. А то деньги платить регистрировать надо, вон ехать хер его знает куда. Где ТЭС-4. Сенныци, или что там есть? Сенницы? Сенници, аж там регистрируют лодки. С Минска едут туда. А для наших уже не надо, номер писать, паспорт. А которые большие, «катамараны», те уже надо, регистрировать, деньги платить каждый год. Номер чтоб писали на борту красным как на машине.... Теперь отменили, не надо этого ни чего.
Пауза.
Витя: (В мыслях) Помню у тебя Дядя Валера, зуба спереди не было. Это сейчас золотой. А в детстве, когда ты с батей в карты играл, то у тебя там сигарета торчала. Прикольно было. Очень хорошо помню мать молодую… Уже радует, предпосылки к скорби. В гробу когда лежала, то жесть. Видно эти анатомы работают на совесть, сшили ей рот, что кажется зубов у нее как и нет… И чего ты про зубы… Очень трудно сосредоточиться на скорби. Бред какой-то. Реально, как все ровно похоронил еще раньше. Перестарался. Вот, точно пьесу напишу, и в конце приписку «Матери посвящается». Бля, для усиления смерть матери используешь. Как-то по-говняцки. Нет, ты для нее все сделал… А сколько мог бы? Ну, свозил ты ее к тому профессору, Михалыч помог. Все, говорили: «О, ну ты молодец, аж к самому профессору». А в Москву не хотел свозить? Хотел. Свозил? Нет. Ага, не успел. Как в фонде соцзащиты, «сегодня проспал, ну и ладно, завтра в семь встану и приеду к восьми»… Интересно было бы с этой девочкой пообщаться. «Здравствуйте, помните на прошлой неделе я разговаривал с вами о том, что к пенсионерке пять месяцев не приезжают врачи для определения ей группы?... Вот свидетельство о смерти, можно получить средства на ее похороны»… Боже, какой циничный сарказм. Так выключи запись…А? То-то же.
ДВ: А машина уже да, пора бы на капиталку ее вообще… Давно еще говорил, надо съездить… Хотя конечно, Анну одну на час оставить нельзя было.
Витя: Я знаю.
ДВ: На час оставишь, все, слезы… Да и хуля тут ехать, я ж говорил ему давай поедем. Я и не пил уже сколько. А он все ровно: «Ну на вмажь пятьдесят»… Завтра вон ехать. Запах утром будет.
Витя: А когда вы выпили?
ДВ: Во … полчаса назад.
Витя: Часов десять надо, для проветривания.
ДВ: Ага, ну тогда… да. Нормально.
Пауза.
ДВ: Не хотел же.
Витя: Так, а что вы, глотнули? Пригубили так сказать.
ДВ: Три рюмки
Витя: Пройдет.
ДВ: …А ты не сможешь поехать?
Витя: Надо же работать… заказчик ноет, и так уже пять дней пропустил.
ДВ: Ай, супчика поем, чайка попью.
Витя: Ну…
Пауза.
Входит отец Валера
ДВ: А что это там иностранное (смотрит на коробку под шкафом).
ОВ: Обувь.
ДВ: Не херовую обувь носишь.
ОВ: Это я просто коробку использую. Там сандалеты лежат.
ДВ: А чего ты не носишь, а носишь эти … «солдатские сапоги».
ОВ: Ну, глянь якие сандалеты… Ты в них пошел бы или нет. Это Витя мне купил.
ДВ: Витька? (направился к коробке) А чего ты? Сейчас все мужики ходят в таких.
ОВ: Да ладно, один ты только.
ДВ: (Одевая, восхищаясь) Ой, бля.
Витя: Нормальные «шлепки».
ДВ: Хуля придурак... (одев и пройдясь) Ай-яй-яй-яй-яй-яй… Ну… и летом… тваю ж мать… нога не потеет… под сраку дать можно… красота. Кожаные.
ОВ: Ну, станет жарче, может и одену.
ДВ: (снял сандалии) Не, летом ходить в этом. В этом только осенью.
ОВ: Осенью у меня уже есть. Валерка купил, Ямшанов. Справа стоят.
ДВ: Я? (достает и показывает Вите) Витька, а?
Витя: Нормальные ботинки.
ОВ: Стариковские.
Витя: Главное прошитые.
ДВ: А штаны где?
ОВ: А штаны я еще не мерил. (Прикладывает) Вот буду готовиться к рыбалке…
ДВ: На трико, да?
ОВ: На хер мне на трико прелость эта вся?.. Ну... Я в трико поеду и их возьму.
ДВ: Ну одень до пуза.
ОВ: Не буду я одевать.
ДВ: Ну в животе погляди.
ОВ: Хуля мне глядеть.
ДВ: (Вите) Мне Вовка сын мой привез.
Витя: Штаны?
ДВ: Но, правда, он мне камуфляж полностью привез. Офицерский. Бушлат, потом куртка на молнии, штаны, такие. Только не такого цвета. А как американские. Ну, военные. Ну, типа как рукзаки продают в магазинах вот такого цвета.
Витя: Я понял, понял…
ДВ: Ну…
Пауза.
Витя: (В мыслях) С платьем как-то стыдно получилось. Столько искал по антресолям, только по тому, что забыл, что это не платье вовсе, а костюм. А еще как обрадовался, что покупать не надо. Противно. А еще, «платье это» ты когда-то подарил на день рождения, а одела она его, только на похороны… Она все ждала смерть, а я отнекивался... Подружки ее все копошились, «Лифчик она здесь где-то приготовила и трусы. А шляпка, где шляпка…» Все знали, что она хотела лежать в гробу в шляпке, а ты нет. Потому что, если б я услышал от нее это, то выругал за «пессимистические мысли»… Получается, ты вслух, эгоистично хотел ее выздоровления, а ее это обижало. Не хорошо.
ДВ: Две удочки, и один спиннинг и все. А то,.. слышь., ехали раз, на трассе стоят какие-то. Мы стали, глядь… Вот такие.
ОВ: Да ладно, такие.
ДВ: Щуки!
ОВ: Свежие.
ДВ: Так этот тока глянул и с ухмылкой: «Хм… Не удочкой же ловили»
ОВ: А они: «Удочкой всё ловили, спиннингами». Я говорю…
ДВ: Он говорит: «Какой, нахрен, спиннинг». Там такие кони, … Спиннингом. И стока много, целый багажник. «Спиннингом ты наловил. Ага…» А они продавали. Ну, фуры останавливаются. Мол: «кому?».
Витя: Мм…
ОВ: Там на возвышенности, где антенна.
Витя: А…
ДВ: Вот это браконьеры, да. Они поставили сети. Ночью забомбили…
ОВ: Авоськи свои…
ДВ: Килограмм пятьсот. В багажник и на трассу продавать. А это ж во (взял удочку) этим поймал, не поймал… ха.. Подышал воздухом, попердел в лесу, …
Витя: (Смеется)..
ДВ: …Комары покусали, и поехал домой…. А это ради наживы уже считается.
ОВ: Добыча…
ДВ: А удочкой что? Пескарей наловишь… Какое это, бабло…. И то, тогда, помню, на лодках плавали. Ён поймал, я трошачки. И вот таких вот, пстричек. Один хер - ножом почистил, солью посыпал, в ведерко, домой привез, на веревочку… таких во (смеется). Ну и такие и такие… За три дня высохла, на солнце. У меня ж солнечная сторона. Как утром выходит, так, до вечера. И под марлю. Они быстро так вялятся. Сквозняк там у меня. Лоджия, потом такая дырка в двери, сквозняк такой хороший. Вот она солнцем и ветром шух… Три дня, готовая (смеется).
ОВ: На ветре быстрее, чем на солнце.
ДВ: Здесь, пяче солнце, вялится. А здесь дует и… она моментом…
Пауза.
Витя: (в мыслях) Михалыч говорил, что только после похорон у него на пореветь пробило, причем так что не остановить, а пока эта суматоха был спокоен как самурай. Может и у меня потом будет. Тетка эта, не помню, как ее зовут. Вот где уже дура, я так ее вообще не видел, никогда. А тут она заявляет: «Это вот он ее сын, да? Красивый, взгляд умный, только грустный какой-то, смотри, девки веселых любят».
ДВ: А что это у тебя за лампочка красненькая горить?
Витя: А… Это она всегда горит… Ну то есть горит когда ей за хочется. Может не гореть. Чаще конечно не горит. Но сейчас чего-то горит. Глюк в телефоне какой-то. Не знаю, надо бы в ремонт сдать.
ДВ: Дочка помню, приедет, Наташа.
ОВ: Я помню, насолил...
ДВ: Сразу на балкон «папа дай, папа дай», и как семечки, чух-чух-чух. (смеется)
ОВ: Было, раз насолил. Дык, не было места куда повесить. А сантехники идуть… бытовки там были. Идуть, отмечаться: «Оооой, бля… Дай леща!» и на газоны. «Ну зайди» - говорю. Не будешь же с балкона в траву кидать. Ну, зашли. Бляха, ободрали, как липку. А у меня ж еще засоленной. Опять повешу на это место. На завтра идут: «Твою мать, ты, что каждый день их ловишь?»
ДВ: (Смеется)
ОВ: А с Березины тогда припер… Ой, слышь… С под сахара мех. Полный. Как завязать хер его знает. Тогда и сазана на десять килограмм, двух лещей хороших килограмма по четыре таких и остальные мелкие. Плотва там… А плотвы, о… Большой такой, не меряно. Не поленился, поплыл на ту сторону, (к ДВ) там, где ты ловишь, ну каля куста. А на той стороне… Бля… Какая там плотва дикая. Во, такая во. Одна в одну. Вроде никаких поклевок, тихо. Стоить, стоить поплывок… И уууэть и нету! И все!... На перловку. Как раз вот наискосок на повороте. Там где ты ловишь… Ну и я там ловлю, часто…. Прохладное такое место, не солнечная эта сторона, короче. Таки куст здоровый…
ДВ: Я потом когда ездили, ни хера там не клевало.
ОВ: Ну… .По-разному. Что ж ты хотел, что б приехал и сразу царь рыба приплыла.
ДВ: Але ж погода в то время поганая была. Тогда, в те времена. Как ни приедем, то дождь, то … как бог наказал.
Пауза.
Витя: (В мыслях) В прицепе не дорого все это. Думал, страшнее будет. И хорошо. Сейчас супчика поем и посижу повспоминаю. Может, нахлынет печаль, а то сосредоточится не возможно. Тетя Галя удивила. Ночь стояла, готовила. Я увидел, как она за плитой плакала. А тетя Света, та еще баба. Пошлит на каждом шагу. Смешно пошлит. А как рассказала, что сын ее вынес все золото с квартиры, проиграл и при этом она продолжает его «сыначка» называть, то просто жесть. Я все обижался на них, что подругу не навещают. А у каждого проблем выше крыши и так. (С улыбкой в мыслях) Она так металась перед батей. Даже был, подумал, может им вместе быть. Хули ему одному быть. Она так видно, хочет, лет пятнадцать как мужа похоронила.
ДВ: Стиралка там уже у тебя…
ОВ: Я слухаю, я ж…
ДВ: Это она выжимает? Я слышу, трясет.
ОВ: Не выжимает.
ДВ: Полощет?
ОВ: Еще не трясет, она тогда бегит у кухню. Машина.
ДВ: У меня тоже, что-то резвая машина. Моя говорит: «Чего она так?». Я говорю: «Галя, что я ее, зацементирую что ли». Так, она, ляжет на нее, а та как даст обороты... (смеется)
ОВ: Так, так и я, ну…
ДВ: А моя ж, Галя полная, так у нее аж все подпрыгивает.
Витя: Там главное установить этот как его...
ДВ: Установил. Я уже и эти подрегулировал как их….
Витя: Уровень. Тут дело не в ножках. Уровень главное.
ДВ: Пол, таки во, кривой, в ванной! Делали раньше, чтоб вода стекала. Я уже и подкрутил эти самые… Там же крутятся эти…
ОВ: Ножки.
Витя: Ну.
ДВ: Уровень взял, поставил. Ровно. Стирает нормально. Как только выжимать, она и взззз… и ушуршала. Я уже и резиновый пол, ковер постелил, как на коридоре стелить… (звонит стационарный телефон) Похер, по резине т-д-д-д… Он и рифленый… хер, бежит машина.
ОВ: На (Дает трубку)
ДВ: Я? (берет трубку) Да… (Слушает)…Пакет с дельфином? А что там?... (Слушает)… Нет, не трогал…(Слушает)... У прихожей? Вообще в прихожую не совался. Сегодня я тихонечко вышел, сама видела... А!... (Слушает)… Когда ты лежала? Я оттуда его кинул… (вспоминает) Куда я кинул? Сейчас скажу… К тебе в спальню, где твое трюмо. Вот туда я и кинул…(Слушает)... Да. Вот сидим. Витя приехал. Разговариваем. Завтра надо машину ехать делать, на СТО. А ты что робишь?... (Слушает)... Я тебе с утра звонил, ты варишь. Ты варишь, что, на четыреста человек? Ляг, поспи, не спала сколько…(Слушает)... Ну пеисят грамм взял…(Слушает)... Понял. Все давай. (Кладет трубку) «Зачини ебальник» - говорит.
Витя: (Смеется)
ОВ: (Смеется)
ДВ: Это у нее такое выражение… Я не обижаюсь. Сколько лет живу, нет. Наташке уже тридцать шесть будет. Тридцать семь. Вот под тридцать восемь мы с ей. Привык. «Зачини ебальник»
ОВ: (Встает) Ставлю вам борщика… ай… как его?
Витя: Давай поедим «борщика» твоего.
ОВ: Давай. (Уходит)
ДВ: Не борщик, а этот… самый…. Бульон куриный, во! Погляжу что ты за кулинар.
Пауза.
ДВ: (Вздыхает) Во, такие, Витька, дела…
Телефон пикает, Витя глядит в него, там как это бывает, просто остановилась запись.
ДВ: О и лампочка перестала гореть.
Витя: Ну, наконец то.
Пауза.
ДВ: (на кухню к ОВ) Завтра куплю лотерейный билет, на субботу. Сто тридцать миллионов разыгрывают в «Ваше лото». Можа выиграю. (К Вите) Он так ни хера, не играет… Раньше я покупал, ни хера. То десять, то пятнадцать тысяч, больше не выигрывал. Потом бросил. А каждые выходные покупал. По пять штук, по три. И в телевизор сядем все и ни хера. А Вова покупал по пятнадцать штук. Во, на ковер разложа, по телевизору говорят, а ён зачеркивает. Хер! (Смеется)
Витя: (Смеется)
ДВ: Каждую неделю покупали. Столько грошей уперли. Хер! То говорят, квартиру выиграли, то машину, а у нас ни хера. (Смеется) Потом разочаровались. Моя тоже, тетя Галя, не играет, как и ён. Тока втихаря купит и ни кому не говорит. В тихушку сядет и свои проверяет (Смеется). Ни у кого, ни чего. Потом плюнули, да пошло оно на хер. Стока денег увалить. Эти «Лото», «Супер лото» у воскресенье, каждый в тихоря покупает. Ну пять рублей, ну десять. Но не больше. А здесь: «Раз, два, три, четыре, пять. Стоп игра!!!!, машину выиграли!».
Витя: (Смеется)
ДВ: Блядь, в «Минске или в Борисове», а у нас ни хера. Твою ж мать! (встает направляется на кухню). У меня ни одной цифры не зачеркнуто, а там уже «Стоп игра!». Ты видел хоть одну игру? Ну?
Витя: Ну, да…
ДВ: Кто ж так выигрывает, у меня ничего, а там уже «Стоп игра!» Пять номеров сказали и уже «Стоп игра!». Выиграли, блять. (Ушел на кухню)
Пауза.
Витя: (В мыслях) Не знаю, эта девальвация, конечно, кому как стала, а мне на руку. Не знаю, как кому, а мне нормально. Я выкрутился и еще в плюсе остался. Потому что бошка на месте. А остальные ноют… Осталось, что? За хату заплатить, капот заменить, материал для заказа. Медальон на надгробье. Черт, еще тросик спидометра… Так а хуля, раздухорись и возьми новую тачку! Бабки, благо есть. Неделя до этой таможенной херни осталась. А в эту ты вбухаешь больше чем она реально стоит… Интересно, а иногда ж даже и мыслей никаких… Мама теперь наверно просто сгусток мыслей… По крайней мере я хочу что б так было. Потому что если не так, то как?... Страшно, нет места для правильных мыслей. А если ты не будешь думать о машине, о квартире, о благополучном будущем то это, судя по тому, что говорят современные «психо-инструкторы», и не случиться. Так, а куда девать мысли о предках? По их логике я должен засыпать и видеть на горизонте свою мечту. А если объективно взглянуть и увидеть, то мечта моя так далеко, что думать о ней я должен еще больше и еще сильнее. И получается, что все остальные мысли будут мешать. Уродство... Им то, похер, они бабки считают за свои советы. Для них идеальная реальность, когда все чего-то хотят. Так у них все устроено они к этому стремятся. И они очень боятся тех, кто не знает что хочет. Но - это они так считают, что мы не знаем что хотим, ведь для них большая проблема признать, что мы знаем, что ничего не хотим.
Все вокруг убеждают, что любовь это самая необходимая вещь в мире. Но нет таких, которые готовы с ней поделиться безвозмездно. Это и есть глобальное заблуждение, о культе «любви». Ведь если и есть, те, кто хотят с тобой поделиться ей, то их воспринимать адекватно невозможно это какие-то инопланетяне.
Эта привилегия «любить» только у матерей. А не у сыновей. Поэтому и я сейчас копаю, ища скорбь, чувство горя. А по сути это пустое. В кино, в литературе встречается. Что бы создать кокон правильных мыслей в той или иной ситуации. Где я обязательно буду чувствовать себя виноватым за то, что ничего не испытываю. «Раскольников убил «левую» старушку, и всю книгу чувствует себя виноватым. А ты потерял мать и не чувствуешь ничего? Выходит, ты плохой человек. Но не беспокойся. Ты главное, никому не говори об этом, читай, смотри телевизор и кино, развивайся духовно. Еще ты узнаешь про патриотизм, религию, про самопожертвование, про гражданскую позицию, а так же про социальные ступени. Ты мечтаешь об идеальной семье, демократическом государстве, где все будут счастливы? Молодец, это правильные мысли. Но ты знаешь, что для этого нужно? Правильно. Деньг... ой, всеобщее благо. Деньги это не главное. Возможно, тебе их никогда и не увидеть. Ты главное «желай», и тебе помогут, те, кто тоже этого «желает», вместе вы, достигните этого. Возможно. А если нет, то слабо хочешь, и плохо работаешь…. » Тьху… Пойду борщ… бля, бульона поем!… По крайней мере, это бесплатно и с любовью. (Встает и уходит на кухню)
На кухне.
Отец Валера, дядя Валера, и сын Витя сидят за столом, едят суп. Птица, на основе которой был сварен этот суп, лежит отдельно на тарелке. Рядом с Витей лежит телефон, у которого горит красная лампочка. Вдруг шум стиральной машины.
ДВ: Пошло?
ОВ: Ловить надо.
Витя: Сейчас побежит?
ОВ: Да…(прислушался) Не, пошло хорошо. (Вышел на всякий случай)
Витя: Мм… А моя тоже стучала. На старой квартире. Переехал на новую, а там пол хороший, ровный. Нормально.
ДВ: Ну… И не бежить?
Витя: Не, ну стукает, но не бежит.
Пауза. Едят.
ДВ: Можа в следующем году, грошей накоплю, плитку куплю, полы, как положу. В самой ванне две дырки я замазал. Не дай бог потекут. У меня железная не чугунная, дождик падал, эмаль поотваливалась…
Витя: А…
ДВ: Я уже замазывал, шпаклевал – опасно. Надо покупать, а ванны дорогие. Вот пол ровно положу, и тогда уже… Под уровень, у меня ж уклон, раньше как делали…
Витя: Я понял, понял.
ДВ: А я ровненько положу… Кухню ж сделал… Никто не хотит ничего делать, так сам потихонечку, с бабкой. Соберемся и сделаем. Сейчас резко ничего не сделаешь, ни какой ремонт. В магазин зайди, такие материалы, что жить не хочется.
Витя: Это да…
Пауза. Едят. Лампочка на телефоне горит.
Витя: (В мыслях) Что это будет за пьеса. Не понятно. Надо решиться написать самое откровенное. Всю свою жизнь без прикрас. Таких драчил, хватает, конечно. Самому противно смотреть. Но с другой стороны, даже в тех пьесах, которые тебе нравятся, прослеживается игра не по правилам. Грубая спекуляция жесткими вещами цель которых, пусть не деньги, но ПиаР, или… Да просто тупое бунтарство. Если выбирать или «исповедь» или «проповедь», то к обеим позициям есть претензии…
ДВ: Ты, знаешь, я думал, твой батя не умеет суп варить. Хорошо ж сварил?
Витя: Мм..
ДВ: Вкусно ж правда?...А?
Витя: Я тоже кстати научился.
ДВ: Да? О! Валера, слышал?
Витя: Картошку тушу.
ДВ: А чего, отец жалуется, грибы есть, не берешь? С картошкой? Тетя Галя делает, у меня вся семья пальцы грызет. На второе, хуярят и мяса не надо.
Витя: Так может, взяли бы. Они же не ели их, как собрали. Целый морозильник.
ДВ: А чего ты так не делаешь?
Витя: Не… я грибы не умею…
ДВ: А ты тушить не умеешь? Только жарить?
Витя: Я тушить могу только картошку.
ДВ: Картошку? С подливкой?
Витя: С подливкой.
ДВ: Во!.. А надо грибы обжарить, а потом туда картошечку… и, стушить. Не надо колбаса, не надо мясо.
Витя: И как это? Там же их варить надо?
ДВ: Зачем? Сначала, грибы.
Витя: Сначала, грибы.
ДВ: Да. Отворил… Не так что бы разлезлись, но так…
Витя: Мм…
ДВ: Потом, картошечку. Она там тушиться вместе с грибчиком. И получается эти грибы как мясо, как курочка. И кушаешь… Как тушенка!! Во.
Витя: Мм..
ДВ: Ой… Я дык вообще… Тарелку такую съем, минут десять похожу, и еще тарелку налажу. Баба мне: «Дед, оставь детям картошки!». А я не могу, так укусно… На маленьком огонечке, так, подтушить ее… (носом) И грибами на всю кухню. Бля…. Батька твой сказал, даст одно ведерочко. (Входит Валера) Не, Витя тоже умеет тушить картошку.
ОВ: Мм…
Витя: Не… но с грибами опасно.
ДВ: Почему опасно?
ОВ: Почему, опасно? Я вон…
ДВ: Во, сколько едим…
Витя: Опасно - могу испортить.
ДВ: А…
ОВ: А…
ДВ: А так сколько кушали. И я вон, сколько ездил, всегда ели. Мы все съедаем за раз. Я Наташе давал. И вот сейчас вот, на стол делали. Все съели. Все живые. Только, извини меня, попердывают ходят.
Витя: (Смеется)
ДВ: (Смеется) А ты говоришь… Вкусно было тушено как….(Смеется)… Грибы хорошие….
ОВ: Подосиновики, отбирали…
ДВ: Мы тут с мамой твоей. Мать тут сидела, а батька тут. И мы с ней каждый червячок. Все перебирали, резали. Я тут же их в воду и мыл. И в холодильник. Там ни одного говна не было. Что плохое, Аня кричит: «Вон! Не беру». Там было все целенькое…. Я тебе говорю. Всю ночь перебирали, потом домой только ехали. Там гадости нету. Вот тетя Галя скрупулезная, и то: «Такие чистенькие грибы»… А ты думал…. Она думала поганок насобирает Ямшанов, ага….
Пауза
Витя: (В мыслях) Андрюха говорит, рушь фундамент, который дали тебе родители. И начни сначала. А я не могу понять, что рушить? Я видел все их ошибки. Я знаю расположение всех грабель, которые меня ждут. Я на много умней их. Не, думаю, Андрюха, что ты не прав, правильно говоришь. Но может, ты понимать понимаешь, а формулируешь не должным образом. Нас по любому ждут ошибки наших родителей. Только они будут масштабнее и глубже. Согласно нашему интеллекту. И будут. У меня их характер и все такое. Можно конечно притвориться оптимистом и думать, что разрушил фундамент. И совершённые в будущем ошибки будут, как бы, уникальны. Но объективен, в данном случае, пессимист, который видит в них рок родового повторения. А они будут, и будет чувство вины. Как говорят: «Что бы ты не делал, все ровно будешь сожалеть». Хотя: «Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал». Андрюха высказал… Хм…Может и прав?... Эх, жаль, что нет диктофона в моей голове. Такие мысли пропадают. (Вслух) Так, а сколько эти грибы уже в морозилке?
ОВ: Три года.
Витя: Может, действительно взять?
ДВ: А что им? Батька заморозил в морозильнике и… А ты в магазине покупаешь эти вот… Ты знаешь сколько они хранятся? Больше. А мы жрем это. А здесь свое, в холодильнике, прикидываешь? Я в магазине поработал, нагляделся этих гадостей.
ОВ: Хлеб топчут черствый.
Витя: Топчут? Это как это?
ДВ: Не говори сыну, а то ести не будет.
ОВ: Раскладывают…
ДВ: На полу.
ОВ: С вечера или с утра. На полу раскладывают.
ДВ: Пленку наверх.
ОВ: И Ямшанов танцы устраивает.
ДВ: … И пошел. Директор дал под сраку и пошел танцевать.
ОВ: Что б в целлофане, главное, что б был.
Витя: Ого…
ДВ: А потом он становится вот такой мякенький. И люди разбирают.
ОВ: А они думают свежий хлеб.
ДВ: Что свежак привезли… Я, когда сам покупаю, думаю что, то же самое делают твари. Ужас, что твориться в этих магазинах, ой, бля, тебе и не рассказать… Схаваются, и колбасу эту… тряпочка вот такая вот, в постном масле. И трут. Блестит, как у офицера царского сапоги. А она в плесени была. Вытирают эту плесень, и масло пропитывается… и запах. Потом сухой тряпочкой, шух. Покупатель: «А свежая ли колбаса?», «Во только выгрузили»
Витя: (Смеется)
ДВ: А я глянул и пошел на хер через зал… Тупорылые, ее уже три раза маслом терли.
ОВ: Тупорылые. Откуда ж люди знают.
ДВ: Не, так я про себя думаю. Они же не слышат, что у меня в голове. А открой рот скажи, по статье уволят, на хер. Еще морду набьют.
ОВ: (подшучивая) Ну что ты... Разглашение военной тайны.
ДВ: Ужас, Витька… Майонез, затирают, я говорю, бабы, он же старый...
Витя: А что майонез?
ДВ: …«А куда? просрочка, пять ящиков». Сидят, нахер, затерают… эту…дату.
ОВ: (подшучивая) Да.
ДВ: Говорю: «Так потравите ж». А они: «Директор сказала». А мы думаем, почему мы, на хрен, болеем. Кричим, что врачи херово лечат.
ОВ: (подшучивая) Ага.
ДВ: Во, что делают. Своих же, свой же народ… «Чего ты заказываешь столько много, если продать не можешь?»…. И на всех товарах так… Ну сейчас так, нормально, как татуировка, пробита как иголочкой, тоненькой.
Витя: Мм..
ДВ: Видел? Да?.. Очень многие берут. И хлеб берут, что я топчу ногами, бог меня простит. Не на голом же полу. На верх, картона постелю, что б не порвались… Чтоб мягкий был… Ой, (крестится) Хай бог меня простит… Так меня заставляли, я не просился! Директор: «давай вперед!».
ОВ: Ага. Военный приказ (смеется)
ДВ: Ну а чего, приказал начальник, делай.
ОВ: Взял раз. Снял на кинопленку.
ДВ: (пьет пятьдесят грамм) И потом в передачу эту...
Витя: Контрольная закупка?
ОВ: Или документальный фильм снял, да продал бы на запад.
ДВ: О, точно. «Глядите, что у нас делают с хлебом». Сразу бы пятнадцать лет строго режима…
Пауза.
Витя: (В мыслях) Ты можешь придумать, что ты хозяин своей судьбы, а можешь сказать, что не веришь в судьбу. Ты даже склонен думать, что можешь изменить судьбу? Но как ты узнаешь, что изменил её, ты, что знал ее наперед? Кто говорит тебе, что человек кудесник собственного счастья, тот хочет у тебя его отнять. Это очень сильный миф, что судьба существует. Ибо это лучший способ управлять тобой – надо просто сказать: «у тебя есть судьба, и, что ты ее можешь изменить». И все. Ты завел себе марионетку. Если ты чья-то марионетка, не страшно, всякие пирамиды, секты, само государство. Похер. Страшно, если ты марионетка самому себе, своему разуму, который как не крути, зависит гормона счастья, от этого хозяина не избавиться. Попытки выдумать себе судьбу, замещают твои попытки радоваться тому, что у тебя уже есть. Та судьба на горизонте, где находятся все твои мечты, делает тебя рабом, вернее не рабом, а отбывающим срок твоего настоящего. Выдумать будущее имеет мотив изменить настоящее, которое тебя, якобы, не устраивает. Это и есть всеобщее заблуждение...
ОВ: …Я нажрался, что лошадь.
ДВ: Правильно, курицу схавал. Одни вон ребра, висят… Я тоже вторую миску ем.
Пауза.
Витя: (В мыслях) Когда подростком был, бесили разговоры бабок про цены на гуся или еще что. А сейчас, как то… Сидят два мужика, разговоры ни о чем… Даже чувствую важность таких посиделок. В таких посиделках, ты по-настоящему свободен. От общественной нагрузки, всей, даже самой необходимой, от исторически выверенных моральных ценностей, даже от библейских заповедей. Да эта свобода мелкого человека. Каждый добивается своей свободы, и мне как-то насрать. Медведь вышел из берлоги пожрал, а потом снова спать. И не стоит охотникам удивляться, на то, что медведь зол, когда его разбудили зимой. Они потому и придумывают всякого рода культы. Чтобы медведь не взбунтовался. И в этом культе неоспоримые мотивы, которые заложены в инстинктах любого животного. Семья, труд, патриотизм. Весь букет для власти над народом. Мы уже и боимся заглянуть за кулисы этих понятий. Потому и культивируем их же. А вот тех, кто вне этих понятий мы не видим. Но это не значит, что их нет. Уверен, даже батя мой думает об этом, что, скорее всего. Он сидевший, он видел всякое… Интересно, что будет, если я об этом заговорю вслух с ними?… Надо будоражить их вопросами, а то я усну сейчас прямо в миску... Где эта хваленая скорбь. Мать умерла, а я ищу зацепку, чтобы не уснуть…
ДВ: На следующий год зубы можа поставлю. Буду уже кости глодать.
ОВ: Ну и мне, два вырвать и могу тоже ставить. О… Два, видишь?
Витя: Мм…
ОВ: Але не болять, так и ладна.
Витя: (В мыслях) Я не верю, что он пытается отвлечься. Так же как и я шарится по дебрям сознания в поисках скорби. В присутствие которой, как и я, не сильно верит. Да уже наверно не шарится.
Пауза.
ДВ: (Доев) Ну спасибо.
ОВ: А что спасибо, спасибо - не материальная величина.
ДВ: Сколько я вам должен?
ОВ: У тебя денег не хватит.
ДВ: Ай, ты, ай, ты… (Смеется)
ОВ: (убирает посуду, моет)
ДВ: (держа тарелку с костями, целясь в окно) А это куда, птичкам кидаешь?
ОВ: (Кидая в урну) Нет, вот сюда.
ДВ: Хай бы уже собаки съели.
ОВ: Да хер им в рыло. Это сейчас мало, а первые годы, стадами, ходили.
ДВ: Что ж тебе животных не жалко?
ОВ: Не жалко!
ДВ: Передачу глядел «В мире животных»…
ОВ: Ладно, все! А то все, только учат жить.
ДВ: Приезжай ко мне в Уручье на выходные на уикенд, как у Америке.
ОВ: Ну, что ты…
ДВ: Да! Я тебя уже буду материально угощать. Целый день. Будешь ходить в футбол играть на стадион.
ОВ: Больше мне делать нечего.
ДВ: Шашлыки кушать будем.
ОВ: Я лучше на озеро пойду. Хоть и не клюе, але попялюся..
Отец Валера моет посуду, дядя Валера помогает, убирая со стола, Витя смотрит в окно.
Витя: (В мыслях) Так и есть. Никто не думает о горе сейчас. В кино режиссеры любят акцентировать внимание на лицемерие на свадьбах, на похоронах. Но как-то не дотягивают. Потому что, покопав, понимают, что это нормально, когда всем безразлична причина застолья. Смерть ужасна пока ее нет, а когда она приходит, начинаешь играть в тот ужас, который представлял тогда, хотя в данный момент сознание спокойно. Сейчас, да, мне, страшно. Следующий отец и все, ты один. Вот это реально страшно… Хотя думаю будет такое же безразличие. Сколько мусора вокруг. Все учат, что делать для самосовершенствования и совершенствования общества и вполне убедительно. А как быть морально адекватным при полном отсутствии скорби по ушедшим, никто не скажет. Тем более, что ты пытаешься сделать из этого шоу. Это же вообще грех. Даже библия говорит, что грешные мысли рождает грешник, ибо грешен изначально. А что делать, чтобы не было грешных мыслей, молчат. Я не хожу в церковь, и грешником не хочу быть. А других альтернатив нет. Ты грешник в обоих случаях, ходишь ли ты в церковь или не ходишь. «Ты, главное, поверь», - ага. Но поверив, ты все ровно грешник. Так? Да. - «А ты молись» и очистишься. И что, «молись», это что, стиральный порошок для грехоочищения. Так лучше уже и не живи вообще. Не трогай стиралку и ходи грязным. Артем вон вообще не стирается, пока не заставишь и счастлив.
ДВ: Еще машина у тебя крутить, э, парень.
ОВ: Что?
ДВ: Еще машина работает? Да?
ОВ: Она и будет еще работать, еще только ополаскивание началось.
ДВ: Долго она у тебя работает.
ОВ: Это не долго, это полный цикл.
ДВ: У нас быстро.
ОВ: Потому что твоя любезная, с середины, как и Ганна, начинала. С пяти. А горячей обработки, не было никогда.
ДВ: Но белье чистое, не гони.
ОВ: Чистое - так носи.
Дядя Валера садиться у окна и закуривает.
Пауза.
ДВ: Штаны обляпал. Говорил сын: «Одень ты вот, поутюжил, одень ты камуфляж». Я говорю: «да ну его…»
ОВ: (Вторя) «Что я на рыбу еду».
ДВ: Дык я говорю: «Что я на рыбу еду». Так он: «По городу все так ходят, мужики».
ОВ: Да ну на хер. Много мы сегодня навиделись. Никого. Только БИЧи.
ДВ: Дал бы по голове.
ОВ: Ходят в камуфляже, притворяются, бо нема чего носить.
ДВ: Что будет, когда тебе будет семисет годоу? А?
ОВ: А мне не будет.
ДВ: Ты уже сейчас ворчишь, а тогда вообще будешь как баба-яга. Бе-бе-бе, бе-бе-бе,
ОВ: Я тогда даже разговаривать…
ДВ: Не будешь?
ОВ: Нет.
ДВ: Ай-яй-яй. А с кем ты у семисет годоу будешь базарить?
ОВ: Ни с кем. Буду, с поплавком…
ДВ: Так ты ж уже педали не сможешь крутить. Какой поплавок? Кто тебя будет возить будет? А права старикам уже не продают.
ОВ: Никто меня возить не будет.
ДВ: А у восемисет гадоу? Как Брежнев будешь, Леонид Ильич.
Витя: (В мыслях) Реально одному оставаться страшно. Ты понимаешь что неизбежно, а страшно. Искать девку нет желания. Искать только на тот случай если и батя уйдет, лицемерно. А так… Вообще что происходит? Я, бля, терзаюсь. А они тут в стариков разбойников играют. Как будто им насрать, что они на очереди.
ОВ: (Держит пустую банку) Жалко выкидывать, да?
Витя: (Встает) Так, а что ты из нее? У тебя этих банок. Полна антресоль хлама. Ты же ими даже не воспользуешься.
ДВ: Не, так она ж с закруткой.
ОВ: С закруткой же.
ДВ: Это же не то, что с капроновой.
ОВ: (Выбросил) …
Витя: Так, а зачем тебе? На грибы?…
ОВ: На грибы у меня есть.
Витя: Ну, так чего спрашиваешь?
ОВ: Так все!… Чего это ты, разошелся?
Витя: Да, ничего. (Пошел сел на место)
ДВ: Пол помыть?
ОВ: Все уйдут, помою пол... Суп убирать?
ДВ: Да. (Видит под столом) А чайник этот не рабочий, да?
ОВ: Где-то шнур дел, не знаю.
ДВ: Так ты Вите дай. У тебя есть чайник?
Витя: Есть… (в мыслях) Не знаю, надо как-то подключатся к жизни, а то я усну.
ДВ: (Внюхивается к окну)
Витя: Рыба. Жарит кто-то.
ДВ: Да? Ну и нюх у тебя. Как у дегустатора. (Смеется)
Витя: А у меня в туалете, короче. Кладку видно плохо положили. Когда еще строили. И дырка, какая-то образовалась. А вентиляция ж в туалете параллельно с кухней. Между кухней и туалетом идет полость вентиляции. Прямо наверх. И там они, видимо, пробили и замуровали, похер как… Доски положили и цемента набухали. А бетон и дерево – это ж все. Дружбы никакой. Оно короче отскоблилось и щель. Шестнадцатый этаж. Всю херню, со всех этажей, короче, подымает.
ДВ: (Смеется) И не говори.
Витя: И все это у меня в квартире. Начиная с жаренной картошки заканчивая жестким поносом и куревом.
ДВ: (Смеется) Уй, бля, посидеть даже противно.
Витя: (Смеется) С работы приходишь и ... Сейчас лето, сейчас я заранее открываю, все. А зимой вешалка.
ДВ: (Смеется) Кто срет, кто курит, все к тебе.
Витя: Ну…
ДВ: Да… дико.
Витя: Думал просто вытяжка, дай проверю. Скотчем залепил…
ДВ: Ну, сейчас же нет такого?
Витя: Ну, сейчас нет, потому что лето, я открываю окна.
ДВ: А…
Работает стиральная машина, открыто окно, поют птички.
Пауза.
Витя: (В мыслях) Не понимаю, зачем человеку человек. Перейдя к обществу, человек перестал быть единоличным существом, однако мозг человека, почему-то с каждой эпохой использует все меньший и меньший потенциал. Потому что у человека идет изменение инстинктов выживания. От выживания в природе к выживанию в обществе. Или чего хуже от индивидуальных к стадным. От чего следует, что от животного человек постепенно переходит к насекомому. Представляю огромный круглый муравейник в космосе. Прилетают инопланетяне, а их тут как гусеницу, хвать и вглубь. И всё. Муравейник, конечно, превратил бы гусеницу в протеин, а мы в деньги, что одно и то же.
ДВ: К концу месяца погода налаживаться будет. Сказали тридцатого двадцать семь - тридцать в Минске. А потом июль – жара. По телевизору передавали. Но сейчас дожди будут, до конца месяца. Каждый день будет дождь. Сегодня, завтра. Сегодня двадцать седьмое?... Двадцать восьмого, двадцать девятого, тридцатого. А потом уже все… Циклон, говорят, крутит. Идет от куда-то… и на Россию пошел. Даже снег там выпадает, град. В Мурманске, хуюрманске. А потом полосой… Если пройдет полосой, сказала, Россия. Россия, сказала. То все: завихрения… и гитлер капут. Там же у них запретили рыбу ловить везде. И Азовское море и везде… Халера, хуера какая-то пошла, говорят. В новостях передавали.
Витя: Мм…
ДВ: Эти, ходят… омоновцы в беретах. Кто-то поймал в садок, отбирают. «Чего купаешься?», - «Жарко», - «Я тебе дам, жарко»… В новостях показывали вчера. Я смотрел. Гоняют. Холера пошла. Откуда, хер его знает. Показали там и Индию, хуиндию. Типа оттуда. Типа мол, кто-то… шпионы кидают… Так, а что? Ампулу с зажигалку кинь в Минское море, капец всей Беларуси. По рекам пошло, вот тебе холера. Много не надо во, зажигалка. Вот тебе и химическое оружие. Тюк, разбил и все. А Россию травят сейчас. Азовское море… всё показали… (Пауза) Страшно … Валера!
ОВ: (С ванной) Ну.
ДВ: А вот ты в новостях смотрел? В России. И рыбу и все изолируют. Ни продажи, ни хуяжи. И рыбнадзоры забирают и омоновцы. Азовское море всё... А на Беларусь еще не пришло течение холеры?
ОВ: Что ты несешь? И в России нету.
ДВ: Вчера в новостях передавали!
ОВ: Ничего, никакой холеры, не выдумывай!
ДВ: Передавали холера! Пляжи пустые коммерческие и так!
ОВ: Ну, можа я не дослышал. Но я вчера все новости посмотрел.
ДВ: Рыбак, ну мужик такой щуплый, и садок во такой. И такие во… караси.
ОВ: Где в речке караси? Что ты плетешь?
ДВ: Азовское море, твою мать! Там у него притоки рек есть. Во, в камыши заходят: «Все, мы у вас изымаем». Показывали. Этот «Мир» российский канал. И хуяк, всё: «Нельзя есть - холера». Всё. А рыбаки молчат.
ОВ: Я бы это увидел.
ДВ: Вчера показывали. Сегодня повторят, смотри. Мы с Галей смотрели новости… Сначала концерт шел, а потом новости. И мы в зале сидели, смотрели телевизор. А концерт шел, этот… «Юрмала», педерасты эти выступали… (Пауза, задумчиво в окно) Пошла холера. В связи с жарой. Обычно, говорят, в июле месяце, такие заболевания. Кубань, Астрахань. Ну где температура по пятьдесят градусов… А то, говорит: «в июне, а что будет дальше?», сказала эта… комментатор. Всё. Если в июне началось, а июль еще впереди… И жить не хочется, и жрать не хочешь ничего. А у нас всю жизнь такое, каждый год. То свинью нельзя есть, то курицу. Теперь уже огурцы, помидоры. А еще в речках рыбу нельзя ловить. Что твориться. Каждый год - новая херня.
Витя: (В шутку) Это чтоб вы ходили в магазины, дядя Валера.
ДВ: Ну, наверно…
Витя: Регулируют.
Пауза
ДВ: Пойдем, телевизор поглядим. (Уходит)
Витя: Сейчас. (В мыслях) Анархия, пожалуй, абсолютная организация. Не потому что все остальное не работает, а потому что все остальное - прикрытие анархии. Каждый это понимает, но вслух не произносит, потому что доказать не может. Настоящая анархия - это сама природа и она очень мощная система, которую невозможно контролировать. Анархия – это естественно хаос, он подразумевает всё, но не предусматривает человека, как часть себя. Поэтому идет вечная война, где человечество как самопровозглашенная система всегда проигрывает. Во!.. и пьеса должна быть такой. Без претензий на позицию, да собственно без претензий на искусство. Без: «Что вы имели ввиду?». Тупо переведу всё в текст, с, как говорят, ноль позиции. И всё. Даже менять ничего не буду… Пойти что ли телик посмотреть... (Уходит)
В комнате.
Все сидят на прежних местах. Телевизор работает чуть громче.
Пауза.
Чуть слышно, открылась входная дверь.
ДВ: Нехта иде.
ОВ: Не закрывал? (прислушивается)
Витя: Это стиралка.
ОВ: (На ДВ) Это глюки у некоторых.
ДВ: Артем, может? Что ты сразу?
ОВ: (Пауза на мгновение) Может и Артем.
Где-то в недрах квартиры послышалось человеческое присутствие..
Потом лопнула дверь более отчетливо.
Пауза
ОВ: Тихий, стал. Раньше хлопал, что б все слышали, что он ушел. А сейчас тихий стал.
ДВ: Может за голову возьмется?
ОВ: Да ладно, «Возьмется он».
Пауза.
ДВ: (Взяв грабельки в руки) А я ему предлагаю, не на одну сторону, а на две. Эти.. зубья.
Витя: Так лучше было бы… да… По кругу зубья сделать.
ОВ: По какому кругу? Хотя… Надо бы вторую дырочку сверлить. (К ДВ) На, возьми дрель.
ДВ: Давай. (Берет дрель)
ОВ: Перпендикулярно держи.
Дядя Валера сверлит, отец Валера держит грабельки, Витя включает камеру…
ДВ: Нормально?
ОВ: Нормально. Отдыхай.
ДВ: Фаску снять не надо?
ОВ: Сниму, если надо будет.
ДВ: Ну смотри.
Пауза.
Отец Валера делает грабли. Остальные смотрят телевизор. Лампочка на телефоне горит.
ДВ: Дай подержу.
ОВ: Сиди!!
Пауза. Витя делает громче телевизор.
Телевизор: …Тадж-Махал считается ярким примером архитектуры стиля Магоро, сочетавшим в себе элементы индийский, персидской и исламской архитектурных традиций. В расположенном неподалеку красном форте прошли трагические, последние годы жизни Шак-Джакана. Великий император заболел, пережил удар, что привело к безжалостной борьбе за власть между четырьмя его сыновьями. Победитель убил братьев и заключил отца в стенах красного форта. Отсюда он смотрел на великий мавзолей, построенный им для любимой жены. Если бы Шак-Джахан не потерял власть над империей, он построил бы мавзолей для себя прямо напротив усыпальницы своей жены. Его гробница была бы построена из черного мрамора, оттеняя белый мрамор Тадж-Махала. В мире нет выражения скорби и боли утраты равной Тадж-Махалу… (Витя переключает канал)
Витя: Да ладно, скорбь. Золото своё некуда было девать, вот тебе и Тадж-Махал. Сегодня вкладывают в войны, и гораздо успешнее, чем раньше.
ДВ: Не, ну понять можно. Автоматов пулеметов не было, тогда. Копье и все. Хуля этим ломом… ну метнешь, и все.
ОВ: (Смеется) Лом.
Витя: (Смеется)
ДВ: Потом только автоматы, а тогда ... Сила есть в руках и шух, голову срубят нахер. Но сильные люди били, тогда. А что не так? Копье это как швырнет на сорок метров. Человека пробивало. Мускулы были. А сейчас бутылку пива будет кидать на три метра, а иной раз и под себя. Да, братан? (смеется).
Пауза. Витя переключает на футбол.
Витя: О, это женский футбол, прикольно. Идет же сейчас чемпионат по женскому футболу.
ОВ: Раздевались эти кобылы, недавно.
Витя: Белоруски?
ОВ: Да.
Витя: Не понял.
ОВ: Ну, раздевались.
ДВ: Выиграли?
ОВ: Выиграли. Снимали с себя всё и бегали в…
ДВ: В… цыцках?
ОВ: В трусах и в лифчиках.
ДВ: Так за это же дисквалификация.
ОВ: А они после матча.
ДВ: А у кого выиграли?
ОВ: Не знаю.
Пауза.
ДВ: У тебя, Витька, лопаются эти твои кроссовки. Сейчас рекламируют девять девятьсот. Кеды вместо полукедов. Реклама по телевизору.
ОВ: (Смеется) Это не кеды, придурок.
ДВ: Ты мне будешь говорить. «девять девятьсот».
ОВ: Это тариф так называется для мобильника, придурок.
ДВ: «Девять девятьсот». По телевизору, не видел, Витя?
Витя: (смеется) Видел.
ДВ: Каждый день реклама. Кеды вместо полукедов. Я говорю: «Галя, а где так купить»… За девять девятьсот. Я бы купил две пары. А то вон пошли, поглядели кроссовки, даже не померили, сто десять тысяч... У тебя кроссовки, а там во, здесь как материал какой-то и на щиколотке… Полукеды, бля. (На Валеру) Чего ты ржешь?
ОВ: Придурок и есть.
Д.В.: Иди ты в жопу!
Витя: (В мыслях) Стоит ли сейчас переходить на другой тарифный план. С этой космической девальвацией могут новые условия втюхать, а если остаться на старом, то стабильно будешь платить по старой цене. Стоит еще немного подумать. Хотя хуже не станет, кончай бредить.
ОВ: А если белье белое, а я закинул порошка для цветного. Ничего?
Витя: Так, а что ему будет.
ОВ: Тогда все нормально.
Витя: (В мыслях) Задолбало думать о вечном.
Пауза.
ОВ: Чего гриб повесил?... Алё!...
ДВ: Иди ты...
ОВ: (смеется) На, грабли подержи. А…
ДВ: Пойду лучше борщ… блядь, бульону въебу. Витька, пошли смаканем?
ОВ: Спить. Не мешай.
ДВ: Устал, конечно столько, делов. И похороны и стол. И развозил полночи всех. Хай поспить, я что против?
ОВ: Пошли, и я бульону съем. (Укрывает телогрейкой).
Витя: (Во сне) Мама, мама. Мне прошлой ночью снилась стая воробьев и стая мух. Эти стаи были вместе. Почему воробьи не ели мух? А? Они же должны? А?
ДВ: Крепкий Витка пацан, молодчик. На похоронах ни слезиночки. Все молча. Пускай отдыхает. Пускай.
ОВ: Ну что ты, няня, нашлась.
ДВ: Что няня, я говорю, может он и не спал совсем. Я себе место не нахожу, у парня мать памёрла, а я тут разбубнелся.
ОВ: Это уж точно. Ему завтра на объект. Заказы у него.
ДВ: Ии..х…! А я тут как баба старая.
ОВ: Это уж точно.
ДВ: А этот шкаф-купэ он ставил же? да?
ОВ: А тебе что?
ДВ: Какая красота. Мастер. Батька у него сантехник первоклассный, дед плотник, да? А прадед печник. То же, да? Это сейчас печники, не пользуются спросом, а тогда ж…
ОВ: Что ты молотишь целый день? Я тебя никак понять не могу. Целы день, бу-бу-бу, бу-бу-бу.
ДВ: Поколение, род.
ОВ: И что тебе?
ДВ: (слезиться) Ганы уже нет, и что дальше?
ОВ: Что дальше?... Дальше я.
ДВ: И я. Все. Они одни.
ОВ: Ничего, не дети же. Иди пейсят грамм ебани.
Дядя Валера уходит на кухню. Отец Валера садится около сына.
Витя: (Во сне) Мамка, смотри, львица затаилась в засаде? Видишь? А вон косуля, видишь. Смотри мама, львица смотрит на нее, а та понимает все и не шелохнется. Я, мамка, кое-что понял в жизни. По логике, львица охотник, а косуля жертва. Да? А вот нет мамка. Косуля станет жертвой только тогда когда побежит. Конечно, это продлиться не долго, но пока она стоит, львица - тупая овца и косуля это понимает, и наслаждается этим мигом, она имеет на это право…
Отец Валера молчит и смотрит телевизор, а там видеоклипы без звука.
ДВ: (из кухни говорит по телефону) Ну что нашла? Ну и ладно. А ты возмущалась. … (Слушает) Сейчас пеисят грамм выпью. (Слушает) … Все, зачиняю. Все пака.
(Тридцать девять дней начала 2013)
Действующие лица:
Сын Витя (Витя) – Возраст 34
Дядя Валера (ДВ) – Возраст 63
Тетя Света (ТС) – Возраст 62
Брат Артем (Артем) – Возраст 33
В комнате. Накрыт стол. За столом: Витя, Дядя Валера, Тетя Света, брат Артем. На столе лежит Витин телефон, на нём горит лампочка.
ДВ: В школе с первого раза сдала. Теорию на пятерки. Валерка тогда ж девятку купил.
ТС: Которую Артем пропил.
ДВ: Он сотку пропил.
ТС: Девятку же.
ДВ: Ауди сто – серая. Спроси у него (Указывает на Артема).
Витя: Металлик.
Артем: Что вы все вспоминаете.
ДВ: Так когда девятка была, ён на меня: «Иди, говорит, поучи её поездить» Я: «хорошо». А тут же все блатные сидят за столом. Ну я: «Давай, хорошо». Раньше ж не столько много машин было.
ТС: Да, сейчас уже машин много.
ДВ: Я говорю ей: «вот включай передачу». А ён и блатные в карты играли, ён на меня: «Ты иди, я не хочу». Ну, говорю ей как, что. Говорю: «не дергайся». Она дергается. Я баюся их, а она боится водить. Выезжаем сюда, где гастроном, и на право. Я говорю, вот давай направо, сюда вот. Я знал этот район. (К Вите) Помнишь, где магазин раньше был? Он и щас стоит.
Артем: Вон он, зихатится.
ДВ: Ага. А вон детский сад во дворе есть. Тока выехали сюда, на дорогу – троллейбусы идут. Я говорю: «не газуй сильно, переключай передачу. Не газуй сильно на первой – на вторую». А она глядит в рычаги. Я говорю: «Анька, ты гляди на дорогу, в тебя троллейбус идет». Как увидела, так этот руль у нее (мотает руль)… Я говорю: «Аня, тормози!» А она на газ давит!
Все: (Смеются)
ДВ: Я уже левой рукой, чтобы хоть как обойти… Думаю, свят-свят ты мой. Перекрестился. Говорю: «Анечка, ты поворот включай и в поворот этот»... Думаю: «не надо было с тобой ехать». И у меня ж тогда прав не было. Я ж тогда без прав ездил с Карасем. Нам копейку поставят эти блатные на стекло. И мы с ним в Витебскую область на девятке. Прав нету ни у меня ни у Карася. Короче, в садик заезжаем, говорю: «Давай, разворачивайся, сначала взад, а потом домой». Две бабы какие-то бубнят, стоят с сумками. Аня как газанула, а там сетка в заборе, как влупила в сетку!
Все: (Смеются)
ДВ: Я ж тоже не могу эту педаль достать! Я ей уже по ноге стал лупить… Сетку короче вмяла она сильно.
Витя: Я-то думал чего она не хотела на права сдавать?
ДВ: Я говорю: «Стоп, глуши». Вышел, жопу потрогал свою. Глянул на машину, может поцарапана.
ТС: Так что, там же есть вождение при курсах.
ДВ: Ни хера она не умела ездить. Я говорю: «Давай, я уже», «Нет, я сама!». Едем, а здесь у них во дворе, где тротуар, бордюр большой. Она диском, бэм!! Во таки кусок от бардюра! Раньше ж бордюры, трескались. Я говорю: «Едь тихонько, что б Карась не увидел». Валерик встречает: «Ну, братан, как она?». Я: «Во!»
Все: (Смеются)
ДВ: «Но, я б лучше пешком». Но потом уже, что б её не обидеть. Она домой пошла. А я уже: «Валерик, честное слова, ну его на фиг». Ну не умеет она, ну дуб. И ён уже: «Понял». И потом она психанула, и не пошла на вождение. Ты прав. Знаки знала все. Всю «таблицу Менделеева» знала. Но: «Это не моё», говорит и всё. Он всё время на неё, «Ганна! Давай!», не Аня, а «Ганна! Давай», говорит. Ну, по типу, что б она его всё время на рыбалку возила.
Все: (Смеются)
ДВ: Ну не её это было. Так она и кинула это… Он и деньги заплатил за всё.
ТС: А что ему тогда были деньги. У него денег было не меряно.
ДВ: Если уже два пистолета давал в аэропорту. Я в маячке, а он сумку свою открывает и два ствола мне так, раз... Тогда ж еще камер не было в аэропорту. А там с Америки привезли ему видеомагнитофоны, он продавал, ваш батька. Уже тогда на Комаровке, пока был продавцом там. Он говорит: «На». Я… туда – сюда, а куда мне в маячку? Менты же ходят, а я буду с этими пистолетами ходить? А у него четыре было. Я его в сумку: «Я возле тебя, чуть что, кинешь мне сумку, если стрелять …».
Все: (Смеются)
ДВ: За нами до Минска ехали. На хвост сели, бандиты уже знали, что этот еврей, ты знаешь его, да?
ТС: Сашка.
ДВ: Который ему с Америки… Видиков в Минске не было. Никто понятия не знал. А ваш батька с Америки, возил для крутых… Он как придет домой, эти доллары уже считает. Так мы до Минска ехали. Уже в окна стволы суют, хотели ограбить. Первая машина с товаром, потом вторая, третья. Думал, забьют. Сам высунул: «Что?!» Они ж хотели обогнать, ну… забрать товар. Там товара было…
ТС: Было. Тогда рэкет работал на линии.
ДВ: Приехали. Батька уже мне в столичном магазине, водку… Ну не эту, а такую литровую, и пачку сигарет фирменных. Пару баксов дал, я говорю: «Чего так мало?», «хватит», я думаю: «ни хера себе, под пулями ходил».
Все: (Смеются)
ТС: Зачынит двери и в сейф свой: шух, шух, шух…
ДВ: Да. У трубочку скрутит и под резинку. Сотки, пеисятки. Думаю: «Во бабла!». У него денег было не меряно.
ТС: И что, не меряно. Эти деньги ушли за две недели.
Витя: А куда он дел?
ТС: Запил и всё.
ДВ: Вы еще, наверно, в садик ходили. Все попродавал. Собака здесь сидит «плачет». Ящик коньяку стоит. Ему посоветовали от чумки собаку коньяком отпаивать. Он на этом ящике спить и собака с ним. Он ей стакан наливает и сам плывет.
ТС: Канаши еще помогли. Зубы золотые все потерял. Раз: «Ганна, а где, говорит, мои зубы?», «Вот там где пил, там и ищи». Это там, у Канашей, в седьмом подъезде блат хата. Их потом за неуплату переселили в бараки... Что поимел, то и пропил.
ДВ: За полгода квартиру обставил и машину купил.
ТС: И ремонт.
ДВ: И ремонт. Я ему еще линолеум стелил. А потом через полгода – у Карася еще денег не меряно. Аппаратуру Боуз, по тем временам, о!… Удочки японские.
ТС: Потом гараж купил, потом опять: «Куда мне бабло девать?»… и пропил.
ДВ: Не, ну экономить он умел… и транжирить. До ноля.
ТС: До ноля. Вплоть что замки с гаража снял и пропил.
ДВ: (К Артему) Приеду ж когда-нибудь. Но што б не пил и трезвый был!
Артем: Дядя Валера...
ДВ: Вовка мой сказал: приеду забью, если...
Артем: Дядя Валера, вот когда вы меня пьяным видели?
ДВ: Вот приеду к тебе. Не дай бог тебя увижу…
Артем: Когда?
ТС: Посмотри на отца? Ты видишь, к чему идет всё?
Артем: Не, я вот вернулся… Вот пришел, такой типа ЭЭЭЭЭ… Принес вам зерна. (Смеётся)
ТС: Не, ну ты нормальный?
Артем: Так, а что вы!?
ДВ: (Кричит) Не пил мне что б! Понял?!
ТС: Не ты… прямо, голос его. С утра как услышала, аж перекрестилась.
ДВ: Не, ну сколько ж мы с ним? Мы же…
Артем: Мне, кстати, мама снилась.
ТС: Когда?
Артем: Что во сне… Вот мама и папа сидят. И такие говорят: «до какой степени гад Витя».
ТС: Чего это?
Артем: Ну, потому-то… Он не любит никого… Он просто сидит, как гавеный депутат. Я вот сегодня… мама такая говорит: «С тобой говорит все нормально, с тобой нет вопросов. А вот к Вите очень много вопросов». Почему? Потому что он относиться к нам, как к людям… то есть не как к семье, а как к объектам. Не как человек, который живет в семье, а который «поддерживает». Вот так мне мама сказала. Во сне.
Пауза.
ДВ: Не надо, не могла она так сказать. Витька, молодец.
ТС: А еще мама говорила так: «Говно спить, говно снить».
Все засмеялись, Артем только улыбнулся. Потом все затихают.
ТС: Я вот как не позвоню: «Што робиш?», «ляжу, говорить смерти жду». А уже, как приеду… ну пять минут радуется, а потом: «Когда уже она придет». Говорю: «ты же посмотри, какая погода!».
Витя: Она мне как-то рассказывала, что она к отцу когда с сестрами приехала, тоже говорит и запах и… К нему, как и к ней мало кто приезжал, сосед глядел какой-то. Так она с сестрами приехала раз. Март, говорит, солнечно, они уговорили его выйти, он вышел и помер. Так мамка тоже, я был раз приехал как-то. Вкусняшек разных привёз. Говорю: «смотри, погода какая!». Там как раз девятое мая, концерт, дети на улице. Она говорит: «нет!». Ну, я что, в телик упёрся. Минут двадцать проходит. Ну, поехали съездим. Я аж чуть не обосрался!
ДВ: От радости.
Витя: Там она к Дроздовской хотела съездить.
ТС: К Птушке, не путай. Бо с той уже лет десять как никто…
Витя: «Что ты, говорит, к подруге не ездишь? Забыла ты меня». А у нее там тоже: толи муж, толи брат.
ТС: Брат.
Витя: Ну, вот так. Она думала как батька её, может от свежего воздуха.
ТС: Да. Очень ей невыносимо было. Я ей: Что ты, радости не найдешь? А она: какая радость с этим… ну.
Артем: С кем?
ТС: «Как он мне, говорит, надоел. Прям…»
Артем: Так кто?
ТС: Ну, ты. Кто?
Пауза.
ТС: Да… У всех проблемы, времени всем не хватает.
ДВ: Упущение, конечно, большое. Надо было позвонить в скорую. Хотел же, а там ещё ремонт этот с Галей моей затеяли. Никто ж не хотит. Мы только и делаем.
Артем: «Выходил». Я видел, в восемь часов, побежал в магазин. Я думаю: «Во уже сам пошел, за пивом, наверно, уже «выходит».
Витя: Не, не за пивом. У него на столе жировка оплаченная лежала.
Артем: Не, не за пивом? Да? А я думал за пивом… Ну! Так «выходил» же, да?
ДВ: Есть у всех? Ты будешь огурец?
Артем: Нет.
ТС: А ну, давай закусывай. Не будет он.
Витя: Вкусные огурцы.
ТС: Это у Ямшанова на даче такие?
ДВ: Да, Галя моя выделила, сегодня.
Артем: Было тяжко, нужно было перед работой покупать три вина. А приезжаешь с работы…
ТС: И что он выпивал эти три вина?
Артем: Потом, еще четыре…
ТС: Да он поил, здесь половину району.
Артем: …А потом он лежал дома.
ТС: Не знаю.
ДВ: Да он на улицу не ходил!... Ладно (Подняла рюмку) На то была его воля.
ТС: Да я могу показать, кого именно он поил. Вот перед смертью. Сначала пил на улице, всех поил дворников, Рыжего, что у нас здесь убирает, поил. Стояла водка, шампанское и чернило, ну вино это в пакетах. Кому не лень, Валер гуляет! Потом уже, когда ему стало совсем плохо, тогда уже гляжу, (к Артему) ты стал бегать.
ДВ: Я когда приезжал, он на диване постоянно.
ТС: Во, а до этого он ходил всё…
ДВ: Всё. Царствие ему небесное. Всё во славу божью. Поил, так поил. Надо и им выпить. Всё, наливай.
Все выпивают, закусывают, немного молчат. Вздыхают.
ДВ: Всё, нормально, всё хорошо. Дай бог.
ТС: Бяры хоть трохи жуй... Бяры, хоть эту рыбу сверху.
ДВ: (Закусывает) Что б здоровье было всем – главное.
Пауза. Все, не торопясь, едят.
ТС: А ты знаешь, что от рыбы? А?
ДВ: (Жуя) Стоит хорошо.
ТС: Хорошо будет ворушиться уже.
Витя: (Смеется).
Артем: (Смеется) Девки дрожать будут.
ТС: Если у тебя там еще работает что.
Витя: (Через смех) Может уже покультурнее трохи.
ДВ: Мне еще в магазин к девкам идти.
ТС: Так заутра ужо пойдешь до девок. А сёння ж уже со мной пофлиртуй.
ДВ: А у меня там начиная от двадцати двух лет, кончая шестидесятью…
ТС: А что ты ужо на тыя двадцать год… Хиба тольки поглядишь им у сраку и всё.
ДВ: Молодые на меня только «папа», а которые, что уже по пеисят, то я уже…
ТС: Можешь дать подержаться за этот кумпяк.
ДВ: И за цыцку магу ущипнуть, и… А молодые только «Папа! Папа!». Я говорю им уже: «иди, ты не в моем вкусе».
ВСЕ: (Смеются).
ДВ: На двадцать третье шмакадявки идут целоваться, а я специально не побреюсь…
ТС: А что подарили хоть?
ДВ: Э… Дезодорант, такой хороший. Тридцать восемь тысяч.
Витя: (Смеется)
ДВ: Чего ты смеешься? Потом эта мужская… для ванны, этот… чтоб мыться.
ТС: Пенка?
ДВ: Гель… (К Вите) Ты лучше скажи, когда нам с тетей Светой коляску куплять.
Витя: Ну не знаю…
ДВ: Мы хотим с ней хорошую купить. На резиновых колесах.
ТС: (Серьезно) Витя, я увижу с тобой рядом кого-нибудь?
ДВ: А?
Витя: Не знаю.
ДВ: Э… Пока я не умер... Твой батька помер, а я хочу дождаться (стучит пальцем по столую).
ТС: Внуков.
Артем: А? Внуков?
ТС: (К Артему) Чего ты смеёшься?
ДВ: Да!... Я увижу?
Витя: Не знаю.
ДВ: Света коляску купим с тобой?
ТС: Купим
Пауза.
ТС: А котлеты ничего.
ДВ: Галя моя до ночи делала.
ТС: Крепенькие такие. Яиц не пожалела.
ДВ: Галя моя постоянно яйцо в фарш…
ТС: Я не добавляю. Я просто слышала передачу, что яйца меняют вкус мяса. Когда приезжаю с деревни, то да, покупаю деревенские яйца, вот тогда я плюхаю у котлеты.
ДВ: Ты от жадности не добавляешь яйцо.
Все: (Смеется)
ТС: Хорошо добавлю, сёння. Галька твоя мне десяток укинула.
ДВ: Ага… что за фарш без яйца?
ТС: Очень простой фарш. Мясом пахнет.
ДВ: Я даже у картофельные добавляю.
Пауза.
ДВ: Это же завтра сорок дней по Валерке? Не сегодня?
ТС: Да. Обедню заказали?… Ти кто заказал уже?
Витя: Да, да.
ТС: Заказали обедню, малайцы.
ДВ: Свечку там, Витка поставил, за упокой. Всё, как бы…
ТС: Малайцы.
ДВ: И купили еще лампадку. И свечку еще там он зажег у отца.
ТС: Умницы…Так, а какой ряд?
Артем: Сто пятьдесят четыре.
ДВ: Рядышком не далеко. Там… раз, два, три, четвертый проход.
ТС: Анькин, шестой, по-моему?
ДВ: А он вот, раз, два, три и четвертый.
ТС: У него сто пятьдесят четыре, а у нее?
Витя: Сто сорок шест. По два блока в ряду.
ТС: Тады я ему еще говорила: «Чаму ты не берешь, себе не резервируешь ячейку?». Так ён: «Хули ты меня хоронишь?»
ДВ: Ну.
ТС: Я говорю: «По мне ты живи хоть двести» Я говорю: «хоть будет у одно месца ходить, а то швенгаться, потом детям, по всему Северному». У меня, муж на первых воротах на Северном. Свекор, на Чижовке.
ДВ: Не ну, когда могила, то, да, за ней надо и уход и всё. А тут пришел, пять минут постоял, да пошел к другому.
ТС: Да постой ты десять минут, да у абаих. Рядом папа, рядом мама. Ведь они же жили, душа в душу. (Через слезы) Они жили очень хорошо... Это то, что было внешне, это не говориться, они душой.
ДВ: Света, Света… Ты знала его характер. Да ему только слова скажи, он может тебя так послать… Он думал что будет вечный. Ему только заикнись на эту тему. У него характер такой. Я с ним по дороге еду, он мне столько крови выпьет. Я вот морду отведу так, двадцать минут проходит, потом по колену, как даст: «Закури Валерий Антонович». Я тьфу: «пошел ты!». А больно ж даст. Аж не могу. «Остановись, отдохни, ты устал». «Иди ты нафиг» – говорю... Шутил он так.
Артем: Пойду, покурю.
ДВ: Мы с ним поругаемся, потом через двадцать минут миримся.
ТС: А пошли, Артемачка.
ДВ: Характер у него был, да.
ТС: Что-то мне… Ти водка мощная, ти...
Артем и Тетя Света, уходят на балкон.
ДВ: Я говорю: «Валерик, здесь же нету рыбы, не клюёт», «Бери свои вуды, говорит, и иди туда, где клюет!». Я уйду да… возьму, вуды и, да, пойду. А он же, говнюк, везде свои донки расставит и мест нет. Там одни обрывы, где ловить? Вот так и возил его. Особенно Березина… Там берега крутые, там трудно. Добра если уже на озеро, то там уже…
Витя: Вольготно.
ДВ: Да. Тогда уже и я ловлю. А он всё равно уйдет за километр.
Витя: Не, ну, иногда бывало, что у вас было больше рыбы, чем у папы.
ДВ: А… это у меня на Белом. Там, кстати, могли шмальнуть, там Лукашенское озеро. Так он таких во и целое ведро вытянул. А я кормушки кинул там, у меня каналы такие, и я их… «Ты меня, говорит, обставил» (Смеется) Было такое, да. Мы с ночевкой… Да только с ночевкой и ездили. Как едем, так на три дня, на неделю. В Минске, раз едем, у тебя ж отец дурачек был. Едем, с гомельской области, это ж четыреста километров. Через Минск по кольцевой, мимо вашего дома и на Витебск. Я говорю: «Давай, хоть домой зайдем». «Нет! » говорит. Неделю там сидели. «Давай, говорю, хоть в туалет зайдем». «Нихера!» и так и поехали на Бегомель. (Смеется) «Ё-маё, возле хаты были, в хату не зашли». И там еще три дня, четыре сидим… У меня отпуски все эти годы последние… В июле целый месяц по трассе его на рыбалку и возил… Вот такие дела.
Витя: Ему повезло… с другом.
ДВ: (Скрывая слезу) Целый месяц. А уже осенью у грибы. Звонит: «Так, у тебя завтра выходной, вечером ко мне приедь сегодня, поедем у три часа ночи в грибы».
Витя: (радуется) У вас даже интонация как у него.
ДВ: «Так, а что грибы? Грибы можно и здесь собрать». «Нет, поедем у Бегомель».
Витя: (Вторя) Ага. Это ж золотые грибы получаются.
ДВ: Так, бензина ж сколько, ну. «Нет. Туда поедем, там Ганнины места. Боровики там». Сколько мы там ходили, боровиков нет. Но подосиновиков во! Там у него три палочки, он сховал. Я ему вырезал, ну… ноги болят и... Я ж быстрее его бегаю. «Где ты, где ты?» – на сотовый. А потом гляжу, сидит на камне отдыхает… Что-то все курить пошли. Не куришь еще?
Витя: Не.
ДВ: Молодец.
Пауза.
ДВ: Вот так вот, Витка.
Пауза.
ДВ: Ты, Витька, машину не продавай, Наташа моя денег сказала, даст. «Что ты, говорит, без машины?». Не продавай, хорошо. Память, еще ж то же, хоть... Как-никак, мы на ней сколько...
Витя: Дядь Валера, там, у батьки куча рыбацких снастей осталось. Хотите, возьмите что надо.
ДВ: Батька твой да. Бережливый. Все строго.
Витя: Ну, захламил всю комнату.
ДВ: О, лампочка погасла. Я гляжу, телефон не починил? Ты Вовке моему дай, он чинит их.
Витя: Не надо. Новый просто куплю и всё. Разбогатею и куплю.
ДВ: Зачем новый, дешевле же починить.
Витя: У нового гарантия будет… А вы можете, Дядь Валера, на камеру что-нибудь сказать.
ДВ: Для чего это?
Витя: Я просто пьесу пишу и, фразы ловлю всякие. И…
ДВ: Ааа... И про что пьеса? Или еще не знаешь?
Витя: Про смерть, про …
ДВ: Смерть это страшно, Витька. Вот…
Витя: Дядь Валера, не торопитесь. Глубокое что-нибудь. Про то, что кругом вранье, что на самом деле всем по фиг.
ДВ: Не говори так. Когда мы бедствовали, батька твой всегда выручал на копейку. Галька моя говорила: руку так возьмет, доллары вложит и так: «Валерке не говори». Ну, типа, что б я не знал. Конечно, плохо, что остальные не смогли прийти. Да и кто знает… Кто, где сейчас. А кого уже и нет вообще…
Витя: Хорошо, я сейчас включу камеру, и расскажите, почему вам не безразлично. (Включает камеру)
ДВ: Прямо говорить?
Витя: Ну.
ДВ: Э…
Витя: Ну, вот вы знали мою маму, папу. Говорите, что они для вас много значили...
ДВ: Да, Аня, для дочки моей, Наташи, была второй матерью. Она так и говорила: «Это мая вторая мать». Вспомни, как вы малыми у Наташи моей на свадьбе были. Наташа помнит всё.
Витя: Я про другое. Я был на похоронах одного студента, много лет назад. Он покончил с собой. И помню свои мысли тогда. Я себе задал вопрос: «почему мне грустно?» И понял что не от утраты, а от того что все вокруг смурные ходят, а это заразно, как зевание, один зевнул и все непроизвольно за ним. Или ходят и анализируют: «а сколько людей ко мне на похороны пришло бы?» Ну, еще может потому, что смерть немного страшная штука. Я тогда отца этого студента слушал, и в его речах не услышал той доли скорби, которую он пытался высказать. То есть не скорбь нас всех собирает, а страх перед смертью. Согласитесь же.
ДВ: Ну… это… да.
Витя: Вы же боитесь смерти? Что вы думаете об этом?
ДВ: Ну да, это страшно… Но… Это… А как ты будешь пьесу делать, не пойму?
Витя: Просто переведу в текст то, что запишу. Вы не заморачивайтесь.
ДВ: Хм. Это что сейчас так пишут? Не понятно.
Витя: Это такое направление, документальная пьеса.
ДВ: Не понятно.
Витя: Передать самобытность ситуации, что пьют, о чем говорят. Я еще, правда, не знаю, что это будет за пьеса и о чём.
ДВ: А… вот теперь понятно.
Витя: Так, что смерть, страшная штука?
ДВ: От, ты молодец. Главное нужно всё успеть, что затеял, пока молодой. А то потом уже и колени, как у твоего батьки, спина как у меня. И смотришь в свое недолгое будущее.
Витя: Да…
Пауза.
ДВ: Это же можно же так деньги зарабатывать, да? Ты молодец.
Витя: Да, сейчас люди балдеют от такого.
ДВ: Стенографируй и всё. А эстеты найдутся, что захотят бабки платить, посмотреть чтоб, как простой народ живет. Во! Вот ты молодец, придумал. Батька, твой тоже из воздуха делал деньги. В своей комиссионке еще, когда продавцом там был, такую схему придумал. Навряд ли ты помнишь, какой там движняк был....
Витя: (Усмехнувшись) У нас вон с ним всё детство на Комаровке, на игровых автоматах.
ДВ: …Из всех товаров, которые в магазине стояли, большая половина были батьки твоего. Потому что пока они в приемной оформят, потом еще ждут, когда заплатят, батька твой сразу деньги давал, а оформлял уже потом на себя, но только уже дороже, смекаешь?
Витя: Дядь Валера, кому вы рассказываете?…
ДВ: Не, ну сейчас я не знаю, оно может у него и оформляется сейчас, а тогда да, когда еще не выкупил точку, то да…
Витя: Да устаревшая схема.
ДВ: Но все равно. Следи там за всем. Это же батьки. Память.
Витя: Мгм. (Выключил видеокамеру). Дядь Валера, я думал насчет машины.
ДВ: Ага. И что?
Витя: Я просмотрел в интернете. В среднем, такая же как у батьки, где-то шесть пять тысяч стоит. Батькина, конечно, уже деланная и херово деланая. То где-то четыре, я за нее попрошу. Ну и еще, конечно, что вы друг, то… Вот, как бы такая ситуация. Меньше не получается. Долги как сговорились, за хату вон уже триста долларов, а не двести, как было. Еще за телефон, Лукашенко НДС придумал.
ДВ: Надо подумать.
Витя и Дядя Валера сидят тихо. На балконе видно как Тетя Света, много говорит Артему, а Артем это многое слушает, опустив голову. Докурив, они входят в комнату, садятся на свои места.
Пауза …
ДВ: Эх… Хотел же поехать. Чего не поехал? Дурак. Может…
Витя: Вообще, не знаю, как бы я узнал. Порезал колено тем утром. Хорошо так порезал, пацаны ржали, резом можно было, как кукольным ртом говорить, и мениск виден был. Не знаю, совсем не больно было. Но настояли, чтоб я в травма-пункт поехал, а так бы вообще не знаю, как бы я его застал. Травма-пункт около дома, я туда приехал, гляжу очередь, и все такие как на осмотр. Я смотрю две двери, одна перевязочная, другая травматолог. Думаю: «чё мне к травматологу, меня уже перевязывать». И пошел, а там: «куда?!», «что?!». Но кое-как перевязали без очереди. Говорят, прививки от столбняка нет. Иди, говорят вниз. Я пошел, а там ё-мае. Четыре прививки, то в плечо, то в жопу и с интервалом в двадцать минут. Ё-маё. Короче, кое-как вырвался, и уже выехал, и мимо бати проезжаю, и думаю: «А навещу». Я ненавижу, когда он бухает, а тут переборол себя и заехал. Дверь закрыта, в смысле дверь его комнаты, видно, с Артемом очередная война. Я: «папа, папа», под дверь глянул, ноги с дивана свесивши, подумал спит. И что меня дернуло? Взял, выломал дверь. А он вот так… И не сидит и не лежит, а так, на половину. Я его по щекам: «Ты что умер, что ли?» (сглотнул) Ну и там уже все понятно… Руки вот так вот…, на штанах и штаны расстегнуты. Вроде как пришел только что, начал раздеваться и…(сглотнул) Привез с Польши ему на новый год рыбацкий чемодан, такой, типа сундук-стульчик, дядь Валера заберете потом.
ДВ: Потом.
ТС: У меня же отец… папа мой один месяц и восемнадцать дней не дожил до ста лет. Первого ноября он умирал, а девятнадцатого декабря ему б было сто лет. Я чувствовала тоже этот момент.
Артем: А я вообще ничего не помню.
Витя: Да ты тогда вообще сквознячком был, где ж тебе помнить.
ТС: Я очень чувствовала. Я на работе даже сказала. Говорю, что я думаю, что выходные бы мне с ним побыть… Я работала на ЖД. Два дня выходные, два дня работаю. И… я говорю ему: «мне теперь написать заявление, или потом?». А он: «Да что ты, дура, отец твой до сотки дотянет». Я говорю: «нет, всё». Пришла вечером покормила его. Чудненько покушал. Переодела, памперсы одела, положила. А он как-то взял мою руку, поцеловал… Ничего не сказал… И вот мне это, вот как-то… Я этим самым еще больше насторожилась. И вот ночь не сплю, у него какое-то першение в горле, капли я ему дала, он откашлялся нормально. И потом я сидела, сидела … и потом половина четвертого ночи. Я как-то так глаза на него и ён, как шарик надувной, пух… вот такой выдох и всё… И только вытянула, а ён…
ДВ: Да…
Пауза.
Витя: (В мыслях) Тетя Света счастлива, что здесь. Хоть и повод не соответствует, но хоть какое-то общение. Сыночка её, тоже призрак в доме, как и Артем.
Пауза.
Витя: (В мыслях) Я теперь понимаю Пашу, за что он не любит Чехова. Сейчас эти ритуалы пройдут, и всё пойдет с молотка. Настроен даже квартиру продать, потом, пока Артему не найду однокомнатную. Всё продам. Хлам весь отцовский выбрасывать жалко, только потому, что в интернете можно вырубить немного. Про что «Вишневый сад»? Про инфантилов, которые профукали имение. И дело не в том, что они отвергли предложенные идеи, а что своей головы нет. Ну не бывает таких людей. Вымерли уже.
Заколебало писать для совершенствования общества, хочется, на уровне «не могу молчать» просто сказать правду: «Люди, дайте бабла. Тогда, я построю квартиру, выращу сына и спокойно умру. И больше вы меня не увидите»... Для чего писать хорошую пьесу, которая всем понравиться? Кроме как «Вырубить с этого денег» я больше ничего не вижу. Если быть адекватным и не говорить на каждом углу «моя цель истинное искусство», то добиваться качества пьесы, стоит только чтобы повысить цену на нее. Еще конечно ради мастерства, но и мастерство твое будет повышаться параллельно твоему доходу. Хотя… если предположить, такой вариант. Собрать самый бомондовый бомонд на свою самую худшую пьесу ради того, чтобы словить из зала «Полное гавно!». То… Вот здесь уже можно сказать: «не ради денег». Конечно, что бы написать такую пьесу, нужно быть крутым драматургом и «в кровь» изнасиловать своё мастерство. Но, черт меня побери, это кайфово, это, пожалуй, единственная не материальная «ценность». Что ж, был не прав, Антон Палыч, снимаю шляпу перед вами. Вы не простой человек и яйца у вас не диетические, как говорят.
ТС: (к Вите) Что с машиной будешь делать?
Витя: Если Артем перестанет бухать, отдам ему. А так вот с дядей Валерой ведем переговоры.
Артем: Да на хер мне она нужна, пусть дядя Валера на ней ездит.
ТС: (к ДВ) Будешь брать?
ДВ: Ну… дороговато. Наташа моя не согласиться.
ТС: Сейчас да. Как тогда повысили эти таможенные пошлины, то люди вообще обнаглели с ценами на машины. Те, что стоили три максимум, ну с половиной от силы, теперь пять, шесть.
Витя: Да.
ТС: А с квартирой что?
Витя: А что с ней? Её не продашь пока, она не приватизирована. Я уже подал документы на приватизацию… После оценки разменяю, Артема в однокомнатную, а за свою половину деньги возьму.
ТС: Ну и добра.
Пауза.
ТС: (к ДВ) Ты як да дому добираться будешь?
ДВ: На двойке, троллейбусе.
ТС: Точно ж. Это ж прямо до Уручья. Раньше ж он до Калиновского ходил от вас. А сейчас его до нас запустили. Это когда Експобел открыли… Чего ты умолк? Все бубнел, бубнел.
ДВ: Да. Надо уже двигать. Уже сколько сидим.
ТС: Тебе надо ты и двигай... Хотя да, надо уже и честь знать. Помоги хоть прибрать, детям.
ДВ: Ну давай помогу. Всё ты не насытишься моим обществом.
ТС: Ой, да только и Галке ты своей нужен.
Та же комната, только без стола. Витя сидит в кресле. Артем лежит на диване в одной руке у него бутылка недопитого вина, в другой сигарета. Идет телевизор, там видеоклипы без звука.
Пауза.
Артем: Непривычно без бати, да?
У Витии звонит телефон. Витя отвечает, Артем через пару реплик, встал и пошел ходить по квартире.
Витя: Да, дядь Валера. (Слушает)… Не знаю. Может и переживал. Скорее всего у них, как говорят, конфликт поколений был. Отец у него, как я выяснил психолог. (Слушает)… Ну, конечно, неправильно, когда дети уходят раньше. (Слушает)… Ага. И что вы надумали? (Слушает) Можно и за три пятьсот, я согласен. (Слушает) Вы имеете в виду: «В два этапа?»…(Улыбаясь) можно и в два этапа. Вы же друг. Он был бы не против. (Слушает) Да сейчас не лучшие времена. Батькин бизнес уже тоже не дает тех денег, а времени выжирает… Схема его уже сейчас неактуальная. (Слушает) Не, магазин наверно, не продам. (Слушает) Причем тут детство, пока копейку приносит, чего продавать? (Слушает). Хорошо … Ага, до свидания. (Заканчивает разговор, через паузу) Так что, Артем. Будешь ездить на батькиной машине, или вон дядя Валера забирает?
Витя оборачивается. Артёма в комнате нет. Он еще раз обратился к своему брату, с фразой типа, «будешь и дальше бухать, или возьмешься за голову» только немного громче, может, Артем на кухне… Но не получил ответа. Пройдясь по квартире, Витя выбежал за дверь.
Витя: (в мыслях) Всё неправда и все учения говно. Поступки определяют тебя как человека, а не мысли. Ты это то, что ты делаешь, а не то о чем ты думаешь. Гитлер, Наполеон, и вся эта братия, в мыслях-то, вообще дети наивные, а вышло оно вон как. Вот ты сейчас бежишь спасать брата, когда в мыслях уже похоронил. В мыслях был бы не против, чтоб он разбился. Согласен? Не надо париться, искать ему квартиру. Не надо забирать его из милиции. Не надо выслушивать соседей, и бывших его друзей, о его геройствах. Сейчас же некому оплачивать жировку. Это делал батя, а теперь это будешь делать ты. И ты же ещё и должен будешь выплачивать приватизацию за квартиру, в которой он будет жить. Вот сейчас ты прибежишь к трупу, будешь плакать, мол, «Братишка, ну что же ты, я же тебя люблю, а ты не понял». Но это, как бы ты не отнекивался, будет для того, что б чувство вины было не так велико, от того что ты предполагал такую развязку. А дальше все по схеме. Снова похороны, застолья и ты в норме. По жизни в норме. А еще ж интересный феномен, ты в эти дни чувствуешь перемены и силы к новым свершениям. Но потом, пару дней и ты снова на тех же рельсах… Пару дней и ты в норме по всем пунктам.
Вот! И пьесу можно отсюда начать. Бежал человек по лестнице, то ли спасать, то ли не спасать своего брата, который выбросился из окна. И так он хотел, что б он упал на смерть. Но прибежав, расстроился, увидев его живым. Вроде и рад был, что живой, но и расстроился немного. А через пару дней умер, от чувства вины за свои помыслы. Круто! Люди в большинстве своем инфантильны, поверят в это, как пить дать. А началось бы все с того, что… О, чувствую как подкатывает ком, еще пару метров и разревусь… Началось бы всё, с того что, жил он спокойно, следил за отцовским бизнесом. А на другом краю города, был у него брат, который жил с отцом, вёл тинейджерскую войну с ним и со всем миром, имея за плечами тридцать, и вел маргинальный образ жизни. Но в один «не прекрасный день»… (Плачет) Вон он лежит, бля, как всё прозаично. Бля, кровь из головы. И лежит как нелепо. БЛЯЯ! (Вслух) Братишка, ну что же ты, я же тебя люблю, а ты не понял. Прости меня, пожалуйста…
Добежав до трупа, Витя действительно не мог сдержать слезу. Но, не смотря на это, действия его были четки продуманы и без задержек. Когда он звонил в скорую и в милицию, в тексте был разборчив и логичен. Немного плакал. Но труп не обнимал, как в кино. Просто стоял, пока не приедут.
Красовский Виктор
16.06.2013