Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Тертычный А. А. Расследовательская журналистика. М.: Аспект Пресс, 2002. - 384 с.
Аннотация: Автор всесторонне и глубоко изучил факторы, предопределяющие бурный рост расследовательской журналистики в современном мире, включая Россию. Свою концепцию этого вида деятельности СМИ он излагает с привлечением богатейшего практического материала, рассматривая при этом предысторию становления расследовательской журналистики. Учебное пособие определяет цели и методы, характеризует основные виды, исследует перспективы развития, а также особенности проведения журналистских расследований в современном российском обществе.
Для студентов факультетов и отделений журналистики вузов.
|
С О Д Е Р Ж А Н И Е |
|
|
Эпиграф к книге |
|
|
ВВЕДЕНИЕ |
|
|
ЧАСТЬ I. СТАНОВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ В РОССИИ |
|
|
ГЛАВА 1. ТРАДИЦИИ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ЖУРНАЛИСТИКЕ |
|
|
«Порадеть отечеству своему...» |
|
|
Истина превыше всего |
|
|
Против предвзятости и клеветы |
|
|
Разоблачать глупость и зло |
|
|
«Все было строгой, проверенной правдой...» |
|
|
ГЛАВА 2. ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА |
|
|
Чистильщики «авгиевых конюшен» |
|
|
Папарацци – профессия или ругательство? |
|
|
ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТРУКТУРЫ В СОВРЕМЕННЫХ СМИ РОССИИ |
|
|
Периодические издания |
|
|
«Совершенно секретно» и «Версия» |
|
|
«Новая газета» |
|
|
«Ваш тайный советник» |
|
|
Газета «Stringer» («!») |
|
|
«Расследовательские» отделы и группы |
|
|
«Расследовательские» телепередачи |
|
|
«Расследовательские» журналистские агентства |
|
|
«Расследовательские» сайты в Интернете |
|
|
Перспективы структурного развития расследовательской журналистики |
|
|
ЧАСТЬ II. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА КАК ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СМИ |
|
|
ГЛАВА 1. ЦЕЛИ И ПРЕДМЕТ ОТОБРАЖЕНИЯ |
|
|
Цели расследовательской деятельности журналиста |
|
|
Предмет отображения |
|
|
ГЛАВА 2. МЕТОДЫ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ |
|
|
Сбор информации |
|
|
Наблюдение |
|
|
Интервью и беседа |
|
|
Проработка документов |
|
|
Эксперимент |
|
|
Криминолого-следственные методы |
|
|
Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации |
|
|
Отбор получаемой информации |
|
|
Методы осмысления эмпирических данных |
|
|
Формально-логические методы |
|
|
Методы психоанализа в осмыслении расследуемых явлений |
|
|
Художественный метод |
|
|
ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА И СХОДНЫЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ |
|
|
Расследования и публикации на криминальную тему |
|
|
Расследования «заказные» и «самостоятельные» |
|
|
ГЛАВА 4. ОРГАНИЗАЦИЯ И ЭТАПЫ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ |
|
|
План журналистского расследования |
|
|
Познавательные этапы расследования |
|
|
ГЛАВА 5. ВИДЫ ЖУРНАЛИСТСКИХ РАССЛЕДОВАНИЙ |
|
|
Расследование политических преступлений |
|
|
Расследование экономических преступлений |
|
|
Расследование коррупции |
|
|
Расследование преступлений в сфере экологии |
|
|
Расследование исторических тайн |
|
|
Расследование социально-бытовых преступлений |
|
|
ГЛАВА 6. ТЕКСТ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ |
|
|
«Констатирующий» подход к построению текстов |
|
|
«Драматургический» подход к построению текстов |
|
|
ЧАСТЬ III. УСЛОВИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТОВ |
|
|
ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ И ДОСТУП К НИМ |
|
|
Государственные учреждения |
|
|
Организация информационных потоков в системе государственных учреждений |
|
|
Составление запроса в государственные учреждения |
|
|
Общественные организации |
|
|
Библиотеки |
|
|
Архивы |
|
|
Личный архив (досье) журналиста |
|
|
Интернет |
|
|
ГЛАВА 2. ПРЕГРАДЫ В РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТА |
|
|
Познавательные преграды |
|
|
Административные преграды |
|
|
Противодействие лиц, деятельность которых расследуется |
|
|
Выпады конкурирующих СМИ |
|
|
ГЛАВА 3. ПРАВОВЫЕ И ЭТИЧЕСКИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ В ЖУРНАЛИСТСКОМ РАССЛЕДОВАНИИ |
|
|
Правовые ограничения |
|
|
Этические ограничения |
|
|
ГЛАВА 4. БЕЗОПАСНОСТЬ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ |
|
|
Кто может угрожать безопасности журналиста? |
|
|
Какие могут быть угрозы? |
|
|
Когда опасность наиболее реальна? |
|
|
Как повысить уровень личной безопасности? |
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ |
|
|
ЛИТЕРАТУРА |
|
|
ПРИЛОЖЕНИЕ |
Эпиграф к книге
Изящный стиль и слова живость..
О ремесле своем по ним сужу?
О, нет! Превыше ставлю я
Закон и Справедливость.
Я им служу.
Созвездия
Ван Гартен
ВВЕДЕНИЕ
Понятие «расследовательская журналистика» существует на тех же правах, что и «репортерская журналистика», «обозревательская журналистика», «очеркистика», «сатирическая журналистика» и пр. Все эти и им подобные обозначения достаточно условны. Тем не менее они могут быть признаны резонными, поскольку обозначают вполне определенные, устойчивые направления журналистской деятельности (включая «расследовательскую») и уже применяются как в ее теории, так и на практике. С той, однако, разницей, что в отличие от понятия «журналистское расследование», характеризующего своеобразный метод и процесс выяснения интересующих журналиста фактов, «расследовательская журналистика» предполагает определенный вид журналистской деятельности, а значит должна быть рассмотрена со стороны не только метода, этапов познания действительности, но также структуры субъекта и объекта этого вида деятельности, условий, в которых она осуществляется, и т.д.
Понятия «расследования», «расследовательская журналистика» прочно вошли в лексикон журналистов в последнее десятилетие. В советской журналистике их в том смысле, в каком они бытуют в российской прессе сейчас, практически не существовало. Причина становится ясной, когда мы обращаемся к сути современных журналистских расследований. Как известно, их темами в наше время обычно становятся чрезвычайные происшествия и события, имеющие негативный характер: трагедии, уголовные преступления, факты коррупции, финансовые махинации и т.п. Это могут быть также некие тайны и темные страницы истории (например, одна из последних передач «Независимое расследование» на НТВ была посвящена покушению Ф. Каплан на В.И. Ленина).
Советская журналистика занималась прежде всего пропагандой советского же образа жизни, экономики, рассказами о передовиках социалистического соревнования, освещением вопросов культуры, нравственным воспитанием населения, то есть старалась публиковать в основном позитивную информацию. «Негатив» чаще всего сводился к критическим выступлениям по поводу «отдельных недостатков». Среди них встречались материалы, освещавшие, например, решения судов по каким-то преступлениям, но роль журналиста при этом сводилась лишь к изложению и анализу «дела», сам он отнюдь не выступал в качестве расследователя. Сказанное, конечно, не исключает существования в отечественной журналистике расследовательских публикаций вообще.
На современном этапе расследовательская журналистика отчетливо заявила о себе в конце шестидесятых – в семидесятые годы (вспомним опыт Аллы Трубниковой, Аркадия Ваксберга, Анатолия Рубинова и некоторых других журналистов). Правда, в то время расследования обычно посвящались производственным недостаткам, конфликтам в социально-бытовой сфере, в работе почтовиков, связистов, общепитовцев, транспортников и пр. Причем к подготовке расследовательских по духу публикаций журналистов часто побуждала редакционная почта. Так, автору данного учебного пособия неоднократно приходилось проводить расследования по письмам читателей в редакцию «Красной звезды». Но никакого обособления подобного рода деятельности в то время не существовало. Публиковались расследовательские тексты в указанный период под привычными «личинами» очерка, статьи, репортажа и пр.
Почти два десятилетия, несмотря на цензурные препоны, в «Литературной газете» печатались «Эксперименты ЛГ», которые очень нравились ее читателям. В 1990 году автор большинства материалов этой рубрики А. Рубинов был приглашен в Швецию на собрание общества «Gravande journalistik» («Раскапывающая журналистика»), где выступил с интересным докладом о методах независимого журналистского расследования. В том же году в Стокгольме вышел в свет сборник расследований разных авторов под названием «Scoop», в котором был опубликован и расследовательский материал советского журналиста под названием «Большая пересадка» – о негативных сторонах перестройки в Советском Союзе.
Однако следует заметить, опыт расследовательства, подобный тому, который существовал в «Литературной газете», был, скорее, не правилом для советской журналистики, а исключением из него. Сейчас у российских СМИ более широкие возможности для развития этого трудного, но столь необходимого обществу, вида журналистики. Перестройка предоставила журналистам оформленное законом право писать о теневых сторонах общественной жизни. Но, к сожалению, она инициировала и процессы, которые, наряду с некоторыми позитивными, породили настоящий вал явлений негативных, создав таким образом обширнейшее поле деятельности для журналистов-расследователей.
Сегодняшние журналистские расследования вызваны стремлением лучших представителей профессии, энтузиастов своего дела, чувствующих социальную ответственность за происходящее вокруг, «выгрести навоз из авгиевых конюшен». Без такого очищения вести речь о создании правового, гражданского общества вряд ли возможно. Кроме этой основной цели, журналистские расследования помогают реализовать и другие задачи, например, привлекая общественное мнение к публикующим их изданиям, теле- и радиопрограммам. Как известно, на Западе расследования являются самым популярным, скандальным и, соответственно, прибыльным направлением деятельности «четвертой власти».
В настоящее время российские журналисты-расследователи находятся, образно говоря, на стремнине общественной жизни. Имена многих из них (Юрия Щекочихина, Рустама Ариджанова, Дмитрия Филимонова, Леонида Никитинского, Александра Борина, Андрея Константинова, Евгения Кириченко, Зои Ерошок, Владимира Воронова, Вячеслава Измайлова, Сергея Соколова, Александра Хинштейна, Александра Минкина, Артема Боровика, Игоря Королькова, Ларисы Кислинской, Олега Лурье, Николая Николаева, Евгения Толстых и др.) хорошо известны россиянам. Появилось множество изданий, телепрограмм, которые считают расследовательскую деятельность важнейшей частью своей работы («Совершенно секретно», «Ваш тайный советник», «Новая газета», «Московский комсомолец», «Независимое расследование» (НТВ) и т.п.). Хотя журналистское расследование – рискованное предприятие, проблем при его проведении возникает огромное количество.
Подготовка расследования – это прежде всего поиск информации. Со стороны оно ничем не отличается от обычной журналистской работы – ведь информацию ищет и комментатор, и репортер, и рецензент, и обозреватель и др. Но получить нужную именно в расследовании становится порой исключительно трудной задачей. Ведь журналисты ищут при этом не просто чрезвычайно актуальные и значимые для общества сведения, а те, которые малодоступны или вообще скрываются от них и общества в целом. И те «драконы», которые этим «владеют», порой готовы пойти на любые преступления, лишь бы информация осталась нераскрытой. Так что расследователю приходится иногда мучительно долго добираться до истины и при этом понимать, что избранный путь – не один-единственный: каждая «уходящая в сторону» тропинка может оказаться не менее важной.
Проблемы, которые сопровождают журналистское расследование, отнюдь не носят исключительно познавательно-психологический характер. Над тем, кто его проводит, постоянно висит «дамоклов меч» – преследования за «пасквиль» или «клевету», за «вторжение в частную жизнь». Это могут быть судебные иски власти или отдельных лиц к журналисту, уголовные дела, заключения под стражу на срок ведения следствия и лишения свободы по приговору суда. Причем не всегда подобные решения судебных инстанций могут представляться правомочными (вспомним дело Александра Никитина, о котором так много говорилось и писалось в СМИ).
А для журналистов реальна смертельная угроза. Особенно если расследуемое дело касается денег и власти. В настоящее время Российская Федерация считается одним из самых опасных мест на земле для таких расследователей. За десять же лет перестройки в нашей стране погибли почти двести журналистов[1]. Причиной стала именно профессиональная деятельность. В 1998 году убита Лариса Юдина, главный редактор газеты «Советская Калмыкия сегодня». Это была единственная в республике газета, которая открыто критиковала ярого почитателя «подвигов» известного литературного героя Остапа Бендера – президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова.
Юдину нашли мертвой с проломленным черепом и множеством ножевых ранений на окраине Элисты, столицы этой «независимой республики». Геннадий Юдин, муж трагически погибшей журналистки, неоднократно заявлял, что после публикации статей, в которых содержалась критика в адрес Илюмжинова и его правительства, ей постоянно угрожали по телефону. Когда через месяц арестовали четверых подозреваемых в убийстве, оказалось, что двое из них тесно связаны с калмыцким президентом.
До убийства Лариса Юдина проверяла сведения о некой государственной фирме, которая не только присвоила выплачиваемые другими компаниями деньги из местных налогов, но и столь же незаконно воспользовалась значительными льготами по налогообложению, существующими в Калмыкии. Именно телефонный звонок человека, который пообещал передать ей документы, подтверждающие эту информацию, побудил журналистку выйти из своей квартиры в Элисте. Это был последний раз, когда ее видели живой. Она спустилась во двор своего дома в домашних тапочках и, по данным газеты, доверчиво села в поджидавшую ее машину.
Ловушка, в которую попала Юдина, сходна с причиной гибели за пять лет до этого журналиста газеты «Московский комсомолец» Дмитрия Холодова, который расследовал коррупцию в армии.
Иногда жертвы бывают как бы случайными. Так было, например, с Игорем Домниковым, заведующим спецпроектами «Новой газеты». Его имя известно не так широко, как других убитых, скажем, Холодова или Листьева. Говорят, что Домников жил в одном подъезде со своим коллегой, руководителем аналитической группы той же газеты Олегом Султановым, которому якобы и «предназначался» удар молотком по голове. А Домников, мол, внешне похож на него. И вот... Но если даже так и не случилось бы «ошибки», разве не был бы и тогда убит журналист, на которого «походил» Домников? И до каких пор будут продолжаться «случайные» и «безошибочные» убийства, сказать не может никто...
В дополнение к этому следует сказать, что начиная с 1997 года наметилась тенденция перехода от кровавых методов борьбы с неугодными расследователями к противодействию им путем сокрытия информации (чаще всего под предлогом ее государственной или коммерческой секретности) на ранних этапах подготовки выступлений. Такого рода «бескровная борьба», не столь откровенная, как, скажем, убийство, одновременно менее рискованна для тех, кто противостоит раскрытию всевозможных преступлений. Но это отнюдь не облегчает поиск и получение информации в процессе журналистских расследований, а кроме того, не исключает всякого рода судебных тяжб, нанесения разными способами имущественного или морального ущерба расследователям.
Все, о чем шла речь, разумеется, требует от журналиста, решившего заниматься расследованиями, не только большого гражданского мужества, но и готовности к самым трудным испытаниям. Кроме того, ему надо быть и профессионалом высокого уровня. Мастерство, опытность, умение находить выход из любых ситуаций – без этого не обойтись. А в полной мере такие качества могут быть обретены и отточены только в практической журналистской деятельности, при самостоятельно проводимых расследованиях. Не менее существенно для начинающего журналиста и теоретическое знакомство с целями, средствами, методикой журналистских расследований, опытом первопроходцев в данном виде деятельности. Именно на это и ориентирует предлагаемое пособие.
Автор выражает глубокую благодарность всем, кто помог рождению этой книги.
[1] См.: Богданов В. Это горькое слово «свобода»//Журналист. 2001. № 5.
ЧАСТЬ I. СТАНОВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ В РОССИИ
• ГЛАВА 1. ТРАДИЦИИ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ЖУРНАЛИСТИКЕ
• «Порадеть отечеству своему...»
• Истина превыше всего
• Против предвзятости и клеветы
• Разоблачать глупость и зло
• «Все было строгой, проверенной правдой...»
• ГЛАВА 2. ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА
• Чистильщики «авгиевых конюшен»
• Папарацци – профессия или ругательство?
• ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТРУКТУРЫ В СОВРЕМЕННЫХ СМИ РОССИИ
• Периодические издания
• «Совершенно секретно» и «Версия»
• «Новая газета»
• «Ваш тайный советник»
• Газета «Stringer» («!»)
• «Расследовательские» отделы и группы
• «Расследовательские» телепередачи
• «Расследовательские» журналистские агентства
• «Расследовательские» сайты в Интернете
• Перспективы структурного развития расследовательской журналистики
Своеобразный характер расследовательской деятельности современных российских журналистов складывается прежде всего под воздействием тех реальных обстоятельств, которые в настоящее время существуют в обществе, предопределяя ее цели, задачи, методы и формы. Но в значительной мере она, очевидно, обусловлена творческим опытом выдающихся отечественных и зарубежных писателей и журналистов-классиков, насыщенным духом славных демократических традиций борьбы за справедливость, законность, гуманизм.
ГЛАВА 1. ТРАДИЦИИ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ЖУРНАЛИСТИКЕ
Расследовательская деятельность «тружеников пера» в России только кажется молодой, в действительности она имеет достаточно глубокие корни в дореволюционной литературе и журналистике. При всей трудности задачи – проследить скрупулезно путь становления данного вида гражданского подвижничества – важно все-таки наметить (хотя бы пунктирно) основное направление его развития. Оно может быть обозначено вехами, в качестве которых служат опыт расследовательства, накопленный выдающимися российскими писателями и журналистами; заложенные ими отечественные традиции, принципы расследовательства как служения идеалам добра и справедливости, равенства перед законом, разоблачения зла, человеконенавистничества.
Именно такими качествами обладают произведения, возникшие в результате расследований, проведенных в разное время и в различных ситуациях этими предшественниками современных российских «очистителей» общества от скверны А.С. Пушкиным («История Пугачева»), А.П. Чеховым («Остров Сахалин»), Ф.М. Достоевским («Пожары»), В.Г. Короленко («Мултанское жертвоприношение»), В.А. Гиляровским («Трущобный человек», «Москва и москвичи») и другими выдающимися авторами. При этом каждый из них оставил свой неповторимый след (в высоком смысле этого слова) в качестве не только литератора, публициста, но и журналиста-расследователя: часто эти роли переплетались в их творчестве. Тому, кто сейчас лишь начинает свой путь в расследовательской журналистике, знакомство с творчеством своих выдающихся предшественников просто необходимо.
«Порадеть отечеству своему...»
Размышляя об истоках расследовательской журналистики в России, в ряду, если можно так сказать, первооткрывателей этого вида деятельности многие исследователи первым называют А.С. Пушкина – автора «Истории Пугачева». Чем объяснить, что гений российской поэзии вдруг занялся, казалось бы, не свойственным ему делом – расследованием обстоятельств пугачевского восстания? Объяснения найдутся разные. Но одно из них, очевидно, может претендовать на роль наиболее универсального: по-настоящему выдающаяся личность всегда стремится, как говорили современники поэта, «порадеть» отечеству своему, помочь ему быть великим, процветающим. Такие люди, как никто другой, остро ощущают свое предназначение, дело, которое они должны непременно осуществить в определенный момент жизни. Вероятно, так и Пушкин (однажды и вдруг) осознал необходимость глубокого изучения пугачевского восстания, чтобы затем объяснить России истинные причины и обстоятельства того, что могло привести ее к катастрофе. К такому выводу подводит сам характер проведенного им серьезнейшего расследования. Оно представляет собой образец обстоятельности и добросовестности в осуществлении расследовательского замысла, определяя важнейшие «параметры» будущих трудов подобного рода.
Знакомство с «Историей Пугачева» наводит прежде всего на мысль о том, что ее автор проделал колоссальную работу по сбору документальных фактов. В «Истории» фигурируют известные личности, видные полководцы, мыслители соответствующего времени. С точностью до минуты описывает автор многие события, произошедшие задолго до его рождения, уделяет большое внимание деталям, составлению исторических портретов, благодаря которым читатель может представить царившую во времена пугачевского бунта атмосферу в обществе.
Здесь собрано, пожалуй, все – и то, что было обнародовано правительством о Пугачеве, и то, что показалось автору достоверным в рассказах о нем иностранных писателей. Воспользовался Пушкин некоторыми рукописями, преданиями и воспоминаниями живых свидетелей. Дело Пугачева, ранее не опубликованное, находилось в архиве вместе с другими важными бумагами, некогда государственными тайнами, перешедшими затем в разряд исторических материалов. Включенные в это дело документы Пушкин в первую очередь использует в своей работе. Так, он обращается к Манифесту от 15 октября 1773 года, в котором правительство объявляло народу о появлении самозванца, увещевая обольщенных российских подданных заблаговременно «от стать» от преступного заблуждения. Приводит Пушкин и донесения об уроне, нанесенном Пугачевым войскам Екатерины, и приказы разных военачальников, в том числе командующего Рейнсдорпа:
«1. Все мосты через Сакмару разломать и пустить вниз по реке.
2. У польских конфедератов, содержащихся в Оренбурге, отобрать оружие и отправить их в Троицкую крепость под строжайшим присмотром.
3. Разночинцам, имеющим оружие, назначить места для защищения города... прочим находиться в готовности в случае пожара и быть под начальством таможенного директора Обухова...
4. Сеитовских татар перевести в город и поручить начальство над ними коллежскому советнику Тимашеву.
5. Артиллерию отдать в распоряжение действительному статскому советнику Старову-Милюкову, служившему некогда в артиллерии...»[1]
В своем расследовании Пушкин важное место отводит переписке военачальников, используя и многочисленные лаконичные донесения (например, яицких комендантов о взятии Илецкого городка), и развернутую переписку военных. Он прекрасно ориентируется во всем этом материале. Из писем известных полководцев (Бибикова, Веловского, Кара и др.) читатель может не только почерпнуть важную информацию о ведении боя, перемещении и дислокации войск, но и узнать о характере самих военачальников. Благодаря таким деталям расследование обогащается, за громкими фамилиями видны обыкновенные живые люди, которым ничто человеческое не чуждо. Вот, например, отрывки из писем Бибикова Чернышеву, Фонвизину и своим родственникам:
«...Дела здесь нашел прескверны... вдруг себя увидел гораздо в худших обстоятельствах и заботе, нежели как сначала в Польше со мною было... Войска мои прибывать начали вчера: баталион гренадер и два эскадрона гусар... Но к утушению заразы сего очень мало, а зло таково, что похоже (помнишь) на петербургский пожар, как в разных местах вдруг горело и как было поспевать всюду трудно. Со всем тем, с надеждою на Бога, буду делать, что только в моей возможности будет...
...Сегодня войдут мои в Оренбург; немедленно и я туда поспешу добраться, чтоб еще ловчее было поворачивать своим; а сколько седых волос прибавилось в бороде, то Бог видит; а на голове плешь еще более стала: однако я по морозу хожу без парика...»[2]
Александр Сергеевич очень гордился добытой перепиской императрицы Екатерины и Вольтера по поводу пугачевского бунта. И действительно, найденные документы представляют неоспоримую историческую ценность. Емельян Пугачев, виновник ужасного смятения в России, привлекал общее внимание Запада. В Европе его принимали за орудие турецкой политики. Вольтер, тогдашний представитель господствующих мнений, писал Екатерине едкие письма, та остроумно отвечала, досадуя на европейские сплетни:
«...Одни только газеты подымают шум по поводу разбойника Пугачева, который ни в прямых, ни в косвенных отношениях с г. де Тотт не состоит. Пушки, отлитые одним, для меня значат столько же, сколько предприятия другого. Господин де Пугачев и господин де Тотт имеют, впрочем, то общее, что один изо дня в день плетет себе веревку из конопли, а другой в любую минуту может получить шелковый шнурок...»[3]
Использует Пушкин в своем расследовании и народную молву, сплетни и слухи. Во времена бунта о Пугачеве говорили на каждом шагу, никто не остался безразличным. Кому-то он представлялся будущим императором, кому-то – разбойником с большой дороги. Иногда его победы преувеличивали; например, молва о взятии Оренбурга разнеслась еще до появления Пугачева в этом городе. Такого рода «данные» позволяют автору расследования воссоздать «фон», на котором развертывалась кровавая драма.
Сплетни ходили не только о Пугачеве. Пушкин помещает опровержение на клевету, порочащую военачальника Михельсона. Утверждали, что он мог предупредить взятие Казани мятежниками, но нарочно дал им время разграбить город, чтобы в свою очередь поживиться богатой добычей, предпочитая какую бы то ни было прибыль славе, почестям и царским наградам, ожидавшим спасителя Казани и усмирителя бунта. Читатель, напротив, видит, как быстро и неутомимо Михельсон преследует Пугачева. Правда, автор допускает, что, возможно, солдаты Михельсона обогатились, но, по его мнению, стыдно было бы обвинять без доказательств старого, заслуженного воина, проведшего всю жизнь на поле чести и умершего главнокомандующим русскими войсками.
Пушкин приводит подробные описания организации войск Пугачева и Екатерины; атмосферы, царящей в то смутное время; своеобразной архитектуры того или иного города; нравов и даже внешности некоторых героев. Так, он рассказывает, что войско Пугачева разделено было на полки, состоящие из пятисот человек. Жалованье получали одни яицкие казаки; прочие довольствовались грабежом. За побег объявлялась смертная казнь. Десятник головой отвечал за беглеца. В войске постоянно велась сторожевая служба. Пугачев строго наблюдал за ее несением, лично объезжал караулы и дозоры, иногда и ночью. Почти каждый день происходили учения. Ежедневно отправлялась церковная служба. Пугачев, будучи раскольником, в церковь никогда не ходил. Когда ездил он по базару, то всегда бросал в народ медные деньги. Судил единолично. Лагерь самозванца был вертепом убийств и распутства, в нем было множество офицерских жен и дочерей, отданных на поругание разбойникам. Казни происходили каждый день. Овраги около лагеря были завалены трупами расстрелянных, удавленных, четвертованных страдальцев...
А вот описание осажденного Пугачевым Оренбурга, навевающее ужас на читателя:
«Голод час от часу становился ужаснее. Лошадиного мяса, раздававшегося на вес, уже не было. Стали есть кошек и собак. В начале осады, месяца за три до сего, брошены были на лед убитые лошади; о них вспомнили, и люди с жадностию грызли кости, объеденные собаками. Наконец и сей запас истощился. Стали изобретать новые способы к пропитанию. Нашли род глины, отменно мягкой и без примеси песку. Попробовали ее сварить и, составя из нее какой-то кисель, стали употреблять в пищу. Солдаты совсем обессилели. Некоторые не могли ходить. Дети больных матерей чахли и умирали...»[4]
В «Истории Пугачева» можно найти множество исторических, географических справок, биографий.
Так, в самом начале своего расследования А.С. Пушкин приводит сведения из истории яицких казаков, географические сведения, а также поэтическое предание, связанное с этим народом:
«Яик, по указу Екатерины II переименованный в Урал, выходит из гор, давших ему нынешнее его название; течет к югу вдоль их цепи, до того места, где некогда положено было основание Оренбургу и где теперь находится Орская крепость... На сей реке в пятнадцатом столетии явились донские казаки... Подаваясь все вверх ... они избрали себе постоянным пребыванием урочище Коловратное в шестидесяти верстах от нынешнего Уральска... Яицкие казаки послушно несли службы по наряду московского приказа; но дома сохраняли первоначальный образ управления своего. Совершенное равенство... никаких письменных постановлений; “в куль да в воду” – за измену, трусость, убийство и воровство: таковы главные черты сего управления»[5].
Очевидно, достаточно четко понимая интерес читателя к тому, что видели, слышали участники событий, как оценивали происходящее, Пушкин помешает в своем расследовании свидетельства очевидцев, показания и даже, как сказали бы сегодня, «мнения экспертов».
Вот, например, как описывает в «Истории Пугачева» очевидец прибытие самозванца в Оренбург:
«В крепости у станичной избы постланы были ковры и поставлен стол с хлебом и солью. Поп ожидал Пугачева с крестом и с святыми иконами. Когда въехал он в крепость, начали звонить в колокола; народ снял шапки, и когда самозванец стал сходить с лошади... тогда все пали ниц. Он приложился ко кресту, хлеб-соль поцеловал и, сев на уготованный стул, сказал: “вставайте, детушки”. Потом все целовали его руку...»[6]
Это свидетельство отражает отношение народа к Пугачеву на первых порах, во время его легких побед над неподготовленной армией Екатерины. Мы видим, как был принят простолюдинами самозванец, как он был уверен в себе, в своей силе и непобедимости. Эта вера передавалась и народу.
Но как меняется отношение к нему, когда везут его на казнь, закованного в цепи, в клетке, опозоренного! Об этом вспоминают многие:
«Пугачев сидел в деревянной клетке на двуколесной телеге. Сильный отряд при двух пушках окружал его. Суворов от него не отлучался... Солдаты кормили его из своих рук и говорили детям, которые теснились около его кибитки: помните, дети, что вы видели Пугачева... В Москве встречен он был многочисленным народом, недавно ожидавшим его с нетерпением и едва усмиренным поимкою грозного злодея...»[7]
Автор подробно описывает казнь Емельяна Пугачева, состоявшуюся 10 января 1775 года. Глава, посвященная этому событию, более походит на художественное произведение, нежели на журналистское расследование. Пушкин передает атмосферу, царившую на площади, красочно описывает палачей, солдат, охранявших самозванца, народ, толпившийся у лобного места в ожидании страшного представления. Для создания эффекта документальности художественного повествования Пушкин также «вкрапляет» в него свидетельства очевидцев. Среди свидетелей – будущий поэт И.И. Дмитриев, как пишет автор, «в то время едва вышедший из отрочества, ныне старец, увенчанный славой поэта и государственного мужа», который рассказывает следующее:
«Сани остановились против крыльца лобного места. Пугачев и любимец его Перфильев в препровождении духовника и двух чиновников едва взошли на эшафот, раздалось повелительное слово: на “караул”, и один из чиновников начал читать манифест. Почти каждое слово до меня доходило... во все продолжение чтения манифеста он, глядя на собор, часто крестился, между тем, как сподвижник его Перфильев, немалого роста, сутулый, рябой и свиреповидный, стоял неподвижно, потупя глаза в землю. По прочтении манифеста... Пугачев сделал с крестным знамением несколько земных поклонов, обретясь к соборам, потом... стал прощаться с народом... говоря прерывающимся голосом: “Прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!” При сем слове экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп... Тогда он сплеснул руками, повалился навзничь, и в миг окровавленная голова уже висела в воздухе...»[8]
Свидетельства используются автором расследования и для показа варварских нравов, царивших в войске Пугачева:
«Начальники были захвачены. Билову отсекли голову. С Елагина, человека тучного, содрали кожу; злодеи вынули из него сало и мазали им свои раны. Жену его изрубили. Дочь их... Пугачев взял... к себе в наложницы... Все офицеры были повешены... Привели Харлова, обезумленного от ран и истекающего кровью. Глаз, вышибленный копьем, висел у него на щеке. Пугачев велел его казнить...»[9]
В своей работе Пушкин выступает не просто как регистратор событий, он активно их комментирует, оценивает, анализирует. Этот анализ позволяет ему утверждать, что войско Пугачева состояло в основном из отъявленных головорезов, разбойников. Одним из любимцев самозванца был разбойник Хлопуша, из-под кнута клейменый рукою палача, с ноздрями, вырванными до хрящей. Стыдясь своего безобразия, он носил на лице сетку или закрывался рукавом. Автор поражается, как смогли эти жалкие оборванцы с дикими нравами, почти безоружные, противостоять войскам Екатерины. Войско самозванца автор называет не иначе как «сволочь», уже этим титулом выказывая свою личную оценку бунтовщиков:
«Вся эта сволочь была кое-как вооружена, кто копьем, кто пистолетом, кто офицерскою шпагой. Иным розданы были штыки... другие носили дубины; большая часть не имела никакого оружия...
Эта сволочь, большей частию безоружная, подгоняемая казацкими нагайками, проворно перебегала из буерака в буерак... переползывала через высоты, подверженные пушечным выстрелам...
Разбойники, надев на себя женские платья и поповские стихари, с криком бегали по улицам, грабя и зажигая дома. Осаждавшие крепость им завидовали, боясь остаться без добычи...»[10]
Пушкин живо описывает нравы пугачевского войска, обычаи неграмотных разбойников, внушавших страх обществу. Подчеркивает наглость, безграничную самоуверенность бунтовщиков.
Все они назывались именами вельмож, окружавших в то время престол Екатерины: «графом Чернышевым», «графом Паниным», «графом Орловым». Эти «знатные вельможи», завоевывая города, выпускали колодников, отворяли и опустошали хлебные и соляные амбары, разбивали кабаки и грабили дома. Пугачев вешал местных дворян и запрещал хоронить их.
Характерной чертой всего пугачевского войска была любовь к разврату, бесчинству и пьянству. Бесчисленные драки, пьяные потасовки постоянно присутствовали в рядах мятежников. Да и сам Пугачев не отличался благопристойным поведением. Пушкин описывает случай, когда самозванец чуть не погиб от руки своего подчиненного Дмитрия Лысова, с которым они ехали вместе в Берду, будучи оба пьяны, и дорогой поссорились. Лысов сзади ударил Пугачева копьем. Пугачев упал с лошади; но панцирь под платьем спас ему жизнь. Их помирили товарищи, и Пугачев пил еще с Лысовым, а затем велел тайно его задушить. Понятия о чести, долге не были знакомы сообщникам Пугачева. При малейшей опасности они готовы были выдать его правительству. Но пока самозванец оставался в силе, пока завоевывал города, пока было чем поживиться от мародерства, они оставались верны ему.
Анализ, проведенный Пушкиным на основе расследования, «беспощаден» не только по отношению к Пугачеву и его сообщникам, но и к защитникам Государства Российского. В частности, автор нередко высказывает негативные замечания по поводу дисциплины в войске Екатерины. Жесткой критике со стороны писателя подвергаются и знаменитые полководцы.
В Оренбурге, по словам автора, между военачальниками не было ни одного, знавшего свое дело. Оробев, с самого начала они дали Пугачеву время усилиться и лишили себя средств к наступательным действиям, поэтому сражение за Оренбург было кровопролитным, войска императрицы понесли большой ущерб.
Бибикову приходилось заменять неспособных генералов, теряя таким образом драгоценное время (например, скандальная замена некоего Ларионова Михельсоном).
По словам Пушкина, среди военачальников царили зависть к успехам другого, нежелание помочь товарищу в трудную минуту:
«Пока Михельсон, бросаясь во все стороны, везде поражал мятежников, прочие начальники оставались неподвижны. Декалонг стоял в Челябе и, завидуя Михельсону, нарочно не хотел ему содействовать. Фрейман, лично храбрый, но предводитель робкий и нерешительный, стоял в Кизильской крепости, досадуя на Тимашева, ушедшего... с лучшею его конницей. – Станиславский, во все сие время отличавшийся трусостию, узнав, что Пугачев близ Верхо-Яицкой крепости, ...отказался от службы и скрылся в любимую свою Орскую крепость...»[11]
Край, где разгорался пожар пугачевского бунта, оставался беззащитен. Такое бездарное сопротивление не могло препятствовать увеличению войска самозванца и его победам. Пугачев стремительно завоевывал все новые и новые города, станицы, деревни, села. Его армия пополнялась ежедневно.
Расследование Пушкина совсем не похоже на сухой отчет об историческом событии. Живой характер расследование обретает не только благодаря гармоничному совмещению документально подтвержденных фактов и слухов, исторически точных дат, географических справок и личных писем. Не последнюю роль в этом плане играют детали-характеристики, так называемые «штрихи к портрету», столь важные в журналистском творчестве. Иногда автору достаточно лишь привести диалог героев, и читатель уже может составить мнение об их характере. Вот, например, детали, характеризующие личность Пугачева:
«Утром Пугачев показался перед крепостию. Он ехал впереди своего войска. “Берегись, государь, – сказал ему старый казак, – неравно из пушки убьют”. – “Старый ты человек, – ответил самозванец, – разве пушки льются на царей?”»
«...Во время жаркой перестрелки Пугачев нередко являлся тут же, хвастая молодечеством. Однажды прискакал он, пьяный, потеряв шапку и шатаясь на седле, – едва не попался в плен...»
«...Потом привели пленного капитана Башарина. Пугачев, не сказав ему ни слова, велел было вешать его. Но взятые в плен солдаты стали за него просить. “Коли он был до вас добр, то я его прощаю”, – и велел его так же, как и солдат, остричь по-казацки...»
«...– “Кто ты таков?” – спросил он (граф Панин. – А.Т.) у самозванца. – “Емельян Иванов Пугачев”, – отвечал тот. – “Как же смел ты, вор, называться государем?” – продолжал Панин. – “Я не ворон (возразил Пугачев, играя словами и изъясняясь, по своему обыкновению, иносказательно), я вороненок, а ворон-то еще летает...”»
«...Рассказывают, что многие женщины падали в обморок от его огненного взгляда и грозного голоса...»[12]
В работе присутствуют также «штрихи к портрету» Рейнсдорпа, Екатерины, Суворова, Панина, Михельсона и многих других. Вот, например, как выглядят «штрихи к портрету» генерал-аншефа А.И. Бибикова, возглавившего кампанию против бунтовщиков:
«Александр Ильич Бибиков принадлежит к числу замечательнейших лиц Екатерининских времен, столь богатых людьми знаменитыми. В молодых еще летах он успел уже отличиться на поприще войны и гражданственности... Важные препоручения были на него возлагаемы: в 1763 году он послан был в Казань для усмирения взбунтовавшихся заводских крестьян. Твердостию и благоразумной кротостью вскоре восстановил он порядок... В 1771 году он назначен был на место генерал-поручика Веймарна главнокомандующим в Польшу, где в скором времени успел не только устроить упущенные дела, но и приобрести любовь и доверенность побежденных»[13]
Такого рода детали оживляют описание исторических личностей, делают их более близкими нашим современникам.
В предисловии к своему расследованию А.С. Пушкин обращается к читателям с собственной оценкой произведения:
«Сей исторический отрывок составлял часть труда, мною оставленного... Будущий историк, коему позволено будет распечатать дело о Пугачеве, легко исправит и дополнит мой труд – конечно несовершенный, но добросовестный. Историческая страница, на которой встречаются имена Екатерины, Румянцева, двух Паниных, Суворова, Бибикова, Михельсона, Вольтера и Державина, не должна быть затеряна для потомства».[14]
Конечно же, труд Пушкина не затеряется для потомства. Ведь он представляет собой не только важный исторический и художественный памятник, но и прекрасный образец расследования, принципы проведения которого могут служить примером в творчестве современных журналистов.
[1] Пушкин А.С. История Пугачева. М., 1983. С. 30.
[2] Там же. С. 52–63.
[3] Там же. С. 53.
[4] Там же. С. 66.
[5] Там же. С. 17–19.
[6] Там же. С. 31.
[7] Там же. С. 95–96.
[8] Там же. С. 97–98.
[9] Там же. С. 29–30.
[10] Там же. С. 38–79.
[11] Там же. С. 75.
[12] Там же. С. 29, 38, 39, 96, 97.
[13] Там же. С. 44.
[14] Там же. С. 16.
Истина превыше всего
Кому не известен следователь Порфирий Петрович из романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»? Пример расследовательских действий этого великолепного сыщика, тонкого знатока человеческой психологии – образец того, как можно распутать, казалось бы, безнадежное дело, найти убийцу, имея минимум сведений о преступлении и его мотивах. Описывая действия этого профессионала, писатель проявил прекрасную осведомленность в следственных методах, очевидно, обретенную им в результате личного общения со следователями, устанавливавшими степень его участия в деле петрашевцев, которое послужило, как известно, поводом для осуждения писателя и отправки в Сибирь на каторгу.
Конечно же, сам Федор Михайлович едва ли считал себя способным провести какое-то расследование, подобно тому как провел его Порфирий Петрович. Но, тем не менее, насущная необходимость заставляла его, не только как писателя, но общественного деятеля и журналиста, применять расследовательские приемы при установлении реальной картины некоторых событий, волновавших в то время общество. В его публицистическом наследии вряд ли удастся найти публикацию, которую можно в полной мере назвать «чистым» расследованием в том смысле, который вкладывают в эти слова сегодняшние журналисты. Тем не менее тексты, в которых продемонстрировано применение исключительно важных для расследователя методов доказательного рассуждения, есть. Своеобразие журналистских текстов Ф.М. Достоевского в известной мере обусловлено обстоятельствами существования журналистики в 60–70-е годы XIX века – время, когда, по словам Николая Энгельгардта, «литературы, прессы не было. Был зато обширный цензурный устав, многолюдный цензурный комитет, сотни добровольцев-доносителей, десятки вельмож – подавителей и гасителей»[1].
Это было время, когда неудавшаяся Крымская кампания, жесткий николаевский режим, крестьянские волнения спровоцировали рост оппозиционных настроений в обществе. Вследствие этого правительство переходит к решительным действиям и, в частности, к «карательной» цензуре. Именно для этого времени характерен принцип массовой пропаганды: «информация либо подается из официального органа, либо не подается вообще». Пресса балансирует на острие существования и несуществования. Малейший «недозволительный», по мнению цензора, намек означал для издания закрытие, а для автора – заточение в Петербургской или Петропавловской крепости или ссылку.
Достоевский, как и многие другие авторы, не имея возможности напрямую высказываться по актуальным, особенно политическим, проблемам, в том числе и в форме прямого политического расследования, активно использовал для установления истины в связи с актуальными событиями, происшествиями, преступлениями объяснение их причин и сути в форме доказательного рассуждения. Основания для него черпались из разных открытых источников, из предшествующих, разрешенных цензурой, публикаций. Нередко эти рассуждения маскировались литературной, художественной формой изложения. Сам Федор Михайлович говорил, что он работает в жанре «фантастического реализма» – соединения реальности и творческой фантазии художника. В его произведениях фантазийные мотивы, художественное повествование как бы «прикрывают» собой документальную основу описываемых событий и характеров.
Поиск истинного объяснения реальных событий для Достоевского был важен потому, что это помогало решать поставленную им перед собой главную задачу – помогать соединению общества, по его мнению, разъединеного[2]. Помогать с помощью правды, добродетели, нравственности, веры. Подобное объяснение он ищет, например, в связи с трагедией, разыгравшейся в 1862 году в Петербурге. В те дни он был окутан дымом. Город горел. Пожары вспыхивали то тут, то там. Горели рынки, дома, повозки с грузом. Люди были в панике. Все приходили к заключению, что массовый характер пожаров указывает на поджоги. Тут же возник вопрос: кому это выгодно? Правящие круги и правая правительственная пресса обвиняли «лондонских пропагандистов» (Герцена), поляков и студентов. За последних тут же схватилось правительство. Пожары стали поводом для массовых арестов и преследований. Сотни студентов были посажены в Петропавловскую крепость. Университет был закрыт.
В ответ никто не мог ничего сказать. Правда, писатель Н.С. Лесков со страниц «Северной пчелы» обратился к полиции с требованием разобраться, кто же поджигает город, чтобы невинные люди не страдали от наветов и подозрений. Но эту публикацию оппозиция почему-то восприняла как призыв к расправе над ней, и Лесков даже вынужден был уехать по этой причине из России. «Современник» и «Русское слово» были закрыты. Но демократические силы вовсе не считали студентов виновными в поджогах. Напротив, появилась версия, что правительство само организовало пожары, чтобы вызвать реакцию и под шумок убрать недовольных. Достоевский тоже поддержал эту версию, опираясь при этом на изучение многих фактов, связанных с означенными событиями. В результате были подготовлены две публикации под названием «Пожары»[3].
Первое, бросающееся в глаза при их чтении, это то, что многое здесь – результат наблюдения происходившего. Вот что пишет Достоевский:
«...Пожар 28 мая в Духов день поднял на ноги целый Петербург. В этот день сгорело: Толкучий рынок, Щукин двор. Министерство внутренних дел, лесные дворы на правой стороне Фонтанки, Щербаков и Чернышев переулки... Народ громко говорит о них; толкуют о пойманных мошенниках, о какой-то многочисленной шайке, которая с адскими целями поджигает столицу со всех сторон. Панический страх одолел всех. Каждый жилец, каждый домохозяин только и ждет, что вот-вот в каком-нибудь углу обнаружится пожар»[4].
Поскольку доподлинно известно, что во время пожаров Достоевский был в Петербурге, не исключено, что он сам видел все сгоревшие здания, и именно в тот момент, когда они горели. По крайней мере, автор мог использовать наблюдения очевидцев. Эмоциональный характер отрывка, подробности описания, характерные фразы свидетельствуют о том, что это рассуждение взято из какого-то подслушанного на улице разговора. Но не следует исключать и того, что Достоевский мог добыть эту информацию в беседах с горожанами. Одно несомненно: Достоевский видел, что происходит в Петербурге, знал, о чем говорят люди, предвидел их действия. А значит – обладал нужными сведениями. Они появлялись и в результате анализа документальных источников.
Надо сказать, что Достоевский очень часто использовал фактологические свидетельства: газеты, книги, письма и т.п. Подтверждением могут служить следующие отрывки из публикации:
«Недавно вышла возмутительная прокламация и, как все потаенное и запрещенное, прочитана с жадностью. По крайней мере, мы не встречали еще никого, кто не читал бы ее...
Даже (один не официальный, а официозный журнал) одна газета не постыдилась сопоставлением рядом двух статей указать на среду, где можно бы поискать подобных мошенников, а эта среда есть та среда, к которой обращается автор статьи в “СПб. Ведомостях” “Учиться или не учиться”, т.е. студенты. Мы, по крайней мере, так поняли две передовые статьи № 143 “Северной пчелы” и очень будем рады, если она основательно опровергнет наше недоразумение... Между тем из Пензенской губернии все пишут...»[5]
Несомненно, Достоевский читал и «прокламацию», и «статьи» в официозных и других изданиях или интересовался мнением о них у своих друзей, знакомых, у авторов писем в редакцию журнала и т.д. Это означает, что он применял методы, которые сейчас называются в теории журналистики «анализом документов», «беседой», «опросом». И такое обращение Достоевского к материалам газет и журналов, другим документальным источникам не случайно, как и использование свидетельств и мнений разных людей. Они – важный атрибут его статей:
«Петербург горит ежедневно и горит страшно – в этом нет сомнения. Петербург поджигают – об этом все говорят, но никто ничего положительно не знает. Полициею, говорят, захвачено множество людей, но полиция молчит и захвачен ли кто и кто захвачен, мы ничего не знаем»[6].
Сознательное употребление автором местоимения «мы» обращает на себя особое внимание. При этом Достоевский явно умалчивает о том, что ему известно и от кого... Намеренное недоговаривание – жестокая необходимость. В целом создается как бы единение читателей и автора. И это важно для них.
В «Пожарах» присутствуют также результаты применения такого метода, который ныне называется «мысленным экспериментом». Достоевский, в частности, пишет:
«Любопытно бы, если б возможно было, вывести цифру: насколько пьянство способствует усилению пожаров? Что оно способствует – это несомненно. Какой осторожности ждать от пьяного человека?»[7]
Автор мысленно представляет некую ситуацию и находит ответ на нее. Это может сделать и каждый читатель его публикации. Такого же рода предположительную ситуацию он предлагает разрешить своим потенциальным оппонентам:
«Голословно обвинять молодое поколение в самых удивительных производствах не трудно, особенно когда оно не может отвечать на обвинения от своего имени. Наконец, положим, что оно даже солидарно с некоторыми удивительными вещами. В таком случае потрудитесь прежде всего различить: большинство или меньшинство на стороне этих удивительных вещей...»[8]
Федор Михайлович сознательно идет на поиск истины, опираясь на факты и апеллируя к логике читателя. Он дает ему возможность разобраться в ситуации, руководствуясь объективной информацией, в том числе той, которую удается найти самому автору в расследовании.
К сожалению, статьи о пожарах были запрещены цензурой. И массовый читатель не увидел их своевременно (впервые «Пожары» опубликованы в 1929 г.). Но от этого они не перестали быть свидетельством обращения великого писателя к журналистскому расследованию, которое стало необходимым при отсутствии в российском обществе достоверной информации, связанной, в частности, с названными трагическими происшествиями. И этот опыт вполне может быть использован современными авторами.
[1] Энгельгардт Н. Очерки истории русской цензуры в связи с развитием печати (1703–1903). СПб., 1904. С. 132.
[2] См.: Достоевский Ф.М. Новые материалы и исследования. Сер.: Литературное наследство. М., 1971. Т. 86. С. 48–53.
[3] Там же. С. 16–54.
[4] Там же. С. 48.
[5] Там же. С. 49.
[6] Там же. С. 53.
[7] Там же. С. 16.
[8] Там же. С. 50.
Против предвзятости и клеветы
Предвзятость, клевета приводят к человеческим страданиям, а порой – и трагедиям. Передовые российские писатели, публицисты всегда боролись против этого зла, где бы его ни замечали. Яркий пример проявления такой борьбы – журналистское расследование В.Г. Короленко в связи с так называемым «мултанским жертвоприношением». Почти десять месяцев – с сентября 1895 года по июнь 1896 года – заняло у него это дело. «Люди погибают невинно, совершается вопиющее дело, – писал он В.М. Соболевскому, редактору “Русских ведомостей”, – я не могу сейчас ни о чем больше думать»[1].
Мултанское дело – это судебный процесс над группой удмуртских крестьян по обвинению их в убийстве человека с целью принесения жертвы языческим богам. В этом деле, как в капле воды, отразилось типичное отношение царского самодержавия к национальным меньшинствам России – отношение явного, неприкрытого произвола. Суть же была в следующем. 5 мая 1892 года неподалеку от небольшого удмуртского села Старый Мултан Вятской губернии был обнаружен обезглавленный труп. Полиция арестовала группу удмуртов из этого села, полагая, что они совершили ритуальное убийство.
С самого начала следствие приняло характер однобокого поиска доказательств виновности мултанцев. Принимались всевозможные слухи, домыслы в пользу выдвинутой версии. Кроме того, полиция подвергала пыткам свидетелей и подозреваемых. Когда после 29 месяцев следствия дело поступило в местный суд присяжных, он обвинил мултанцев в ритуальном убийстве и вынес им суровые наказания. Решение суда было обжаловано, а затем – отменено. Повторное слушание дела состоялось в другом месте. Но и на этот раз оно рассматривалось тенденциозно, в заседаниях суда принимал участие прежний председатель, свидетелей не вызывали. И опять был вынесен обвинительный приговор.
Перед повторным судом (29 сентября – 1 октября 1895 г.) местные журналисты О.М. Жирнов и А.Н. Баранов, видя предвзятость судей, попросили помощи у В.Г. Короленко, который откликнулся на этот призыв. После первого ознакомления с материалом следствия Короленко решил побывать на втором судебном процессе. Вместе со своими помощниками он застенографировал почти все разбирательство. «Мы, – сообщал он жене 1 октября 1895 года, в день окончания суда, – писали целых два дня беспрестанно, решив втроем составить полный отчет. После окончания мы считаем вместе свои записи и каждый дополнит свои пропуски»[2].
По материалам суда был составлен отчет, который предполагалось опубликовать. Но этим расследование не ограничилось. Короленко сразу же после суда приступает к накоплению материала. Он едет в Мултан, исследует место происшествия, встречается с людьми и т.д. Причем изучение фактов ведет самым тщательным образом. Достаточно полное представление об этом дают, например, строки одной из глав его публикации о «мултанском жертвоприношении»:
«В настоящей статье я, разумеется, не рассчитываю исчерпать данный вопрос. Читателям “Русского богатства” отчасти уже известна и обстановка, и обстоятельства дела, о котором дважды уже говорилось в нашем журнале. Они знают также, что первый приговор кассирован сенатом, который признал, что:
во-первых, не доказано самое существование среди вотяков обычая человеческих жертвоприношений, что, во-вторых, предварительным следствием сделано много упущений, не исправленных также и следствием судебным, и что, наконец, в деле была существенно нарушена равноправность сторон. В настоящее время защитником мултанских вотяков опять подана кассационная жалоба, и юридическая сторона дела будет еще раз предметом компетентного обсуждения. Я останавливаюсь только на общем вопросе: можно ли и теперь признать доказанным самое существование человеческого жертвоприношения среди вотского населения и, главным образом, какому богу могла быть принесена эта ужасная жертва.
Вот фактическая сторона этого дела. В понедельник, после Фоминой недели, то есть 20 апреля 1892 года, нищий Конон Дмитриев Матюнин отправился из родного села в малмыжскую сторону за сбором подания. Это был человек нестарый, очень крепкий, здоровый на вид, смирный и непьющий, но страдающий падучей болезнию и проявлявший, по некоторым указаниям, признаки ненормальности. От завода Ныртов до Старого Мултана, если не ошибаюсь, более ста верст. Нищий шел, побираясь Христовым именем, заходя по сторонам и ночуя, где доведется.
4 мая в середине дня он встретил мултанского псаломщика Богоспасаева в дер. Капках, по пути к Кузнерке и Аныку, или, может быть, к Мултану. Они обменялись жалобами на скупость народа. Псаломщик набрал очень мало овса на семена, а нищему не верили, что он болен. Между тем, несмотря на здоровый вид, – у него падучая, от которой он напрасно лечился в Ныртах. Доктор советовал ехать в Казань, “там ему сколют череп и выпустят воду...” Но нищий побоялся. Так, поговорив, они расстались, и псаломщик более его не видал.
Накануне, в ночь с 3 на 4 мая, нищий из Ныртов, страдающий падучей болезнию, в азяме с синей заплатой, ночевал в деревне Кузнерке, у старика (русского) Тимофея Санникова. На следующий вечер 4 мая к сыну этого Санникова, Николаю, опять приводят на ночлег нищего. Он тоже из Ныртов, тоже страдает падучей болезнию, тоже здоров на вид и вдобавок говорит, что ночевал у Тимофея Санникова прошлую ночь. Все эти признаки точно соответствуют приметам Матюнина, но впоследствии Николай Санников вспоминает, что на азяме этого нищего как будто не было заплаты, из чего обвинение решительно заключает, что это был другой нищий, хотя тоже из Ныртов, тоже страдающий падучей и... тоже ночевавший накануне у Тимофея Санникова?
В то же время, то есть 4 мая, псаломщик Богоспасаев, вернувшийся со своим скудным сбором овса, видит в Мултане еще другого нищего с корзиной и пьяного. Этого же нищего видят и другие свидетели, в том числе урядник. Он отличается от Матюнина, во-первых, корзиной, во-вторых, у него нет посоха, в-третьих, он пьян (Матюнин, по уверению его вдовы, в рот не брал водки). Вотяки говорят, что этот нищий был родом с Ижевского завода и действительно ночевал в Мултане...
С приближением вечера рокового четвертого мая – признаки этих двух личностей как-то перемешиваются взаимно. Три свидетеля видят какого-то нищего идущим по улице в Мултане и сидящим на бревнах. Он красен и пьян, что-то бормочет, а по одному показанию – закуривает папиросу (Матюнин не курил). Все это черты ижевского нищего с корзиной. Но на нем надет будто бы азям с заплатой и рубаха с прорехой, принадлежащие нищему из Ныртов и найденные впоследствии на убитом. Его перед вечером (около 4 мая) ведут по переулку, к дому суточного, у которого должны ночевать все нищие, застигнутые приближением ночи в Мултане...
Как видите, в сумерках рокового вечера – личность нищего двоится: при одном из двойников, ночующем в Кузнерке, остается 4 мая происхождение (из Ныртов), падучая болезнь и рыжая борода Матюнина; при другом, которого видели на бревнах в Мултане, – азям с заплатой и одежда того же Матюнина, с прибавлением, впрочем, пьянства...
Затем нищий с корзиной, родом из Ижевского завода и любящий выпить, продолжает шататься по Мултану более недели, а нищего из Ныртов те, кто его видел, видели в последний раз.
Пятого мая, часов в десять утра, крестьянская девочка Марфа Головизнина шла пешеходной тропой, пролегающей по лесу, между деревнями Чульей и Аныком. Я был на этой тропе после описанного выше приговора над вотяками. Трудно представить место более угрюмое и мрачное. Кругом ржавая болотина, чахлый и унылый лесок. Узкая тропа, шириной менее человеческого роста, вьется по заросли и болоту. С половины ее настлан короткий бревенник вроде гати, между бревнами нога сразу уходит в топь по колено; кой-где между ними проступают лужи, черные, как деготь, местами ржавые, как кровь. Несколько досок, остатки валежника и козлы из жердей обозначают место, где нашли труп Матюнина и где его караулили соседние крестьяне...
Он лежал поперек, то есть занял всю тропу, по которой шла Головизнина. Я был на этой тропе, и мне очень трудно представить, чтобы кто бы то ни было, идущий по ней и видящий на своей дороге это ужасное препятствие, мог не заметить среди белого дня, что у лежащего в таком необычном месте человека нет головы. Но девочка этого “не заметила”, как она говорит, потому что человек был прикрыт азямом. У нее развязался вдобавок лапоть. Она “подобулась, обошла труп по-за-ногам” и пошла дальше. Пройдя мимо толчеи, постукивающей шагах в двухстах на такой же унылой полянке, она пришла в починок и сказала там о лежащем на тропе человеке.
Назад она пошла опять одна той же тропой, на следующий день, 6 мая. Человек лежал там же, но азям, как говорится в обвинительном акте, – был кем-то снят. Кто это подходил к трупу в эти сутки и кто снял азям, – осталось неизвестным, но теперь девочка рассказала в деревне Чулье, что у лежащего на тропе человека нет головы. Пришли крестьяне двух деревень и совершенно затоптали следы, так что оказалось невозможным определить, откуда подтащен труп. 7 мая прибыл урядник, который нашел, что на убитом надета котомка, за лямки которой заделан сложенный азям. Итак, безвестная рука, то прикрывавшая, то снимавшая азям, – продолжала над мертвым свою работу даже по прибытии полиции...
Девятого прибыл пристав, который записывает новую перемену: уже после урядника кто-то вынул азям из-за котомки, надел его на труп в рукава и опять надел котомку за плечи. При этом и лапти оказались завязаны плохо, как будто их надевали уже на мертвого. Вотяков в это время еще не было. Азям, который девочка видела на трупе, а урядник – заделанным за лямки, опять надет в рукава, очевидно, уже на мертвого и притом не вотяками. К сожалению, цель этого многократного переодевания найденного на тропе безголового человека совершенно не интересует ни пристава, ни следственные власти, которые обращают исключительное внимание на лапти. На основании одних этих данных, да еще темных слухов о вотяках вообще, – составляется предположение, что убитый принесен в жертву вотским богам. Впоследствии, ровно через месяц оказалось при вскрытии, что из грудной полости вынуты сердце и легкие, для чего у шеи и спины разрублены основания ребер. Но в то время пристав не заметил и не описал этих повреждений, хотя, впрочем, сам раздевал труп... В его протоколе есть даже следующее странное место: “есть ли сердце и легкие, заметить невозможно из-за большого количества запекшейся крови”.
При трупе оказались: азям с заплатой и синепестрядинная рубаха с прорехой под мышкой, виденные некоторыми свидетелями будто бы на нищем в Мултане; затем рыжая борода и свидетельство о том, что убитый родом из Ныртов, а также, что он страдает падучей болезнию, – черты нищего, ночевавшего в Кузнерке. Таким образом, двойственная личность убитого остается такою же и после смерти. Если это тот, что ночевал в Кузнерке, значит, выйдя утром после восхода солнца 5 мая, он пошел куда-нибудь к Аныку, свернул на лесную тропу и где-то здесь встретил свою горькую участь. Свидетельства о личности и болезни дают основание для этого предположения.
Но... признаки одежды (азям и прореха на рубахе) направляют розыски к Мултану, и с этих пор дело принимает свой окончательный характер: вотяки обвиняются в человеческом жертвоприношении.
Обвинение рисует дело в следующем виде.
В Мултане сохранились еще следы родового быта и языческого культа. Родовое деление сказалось расслоением Мултана на два рода: учурский и будлуцкий. К первому принадлежат четырнадцать семей, ко второму остальные (56). У каждого рода есть свой шалаш, род амбара, с полками вдоль стен без окон, в котором родовичи совершают “моление”, хотя и перед иконой, но по старому языческому обряду. Они здесь “молят”, то есть приносят в жертву гусей и уток. Раз был принесен даже бычок. Для этого у каждого рода при шалаше есть выборные, вроде жрецов: тыр-восяси, покчи-восяси и бодзимь-восяси, которые совершают обряды.
Порой оба рода соединяются на поляне для общедеревенской молитвы. Однажды молодой священник Ергин, назначенный в Мултан, проезжая по дороге, заметил дымок в стороне и, догадавшись, в чем дело, направился туда. Это было уже после начала дела, когда вотяки уже были привлечены к следствию. Тем не менее, вотяки, по-видимому, свободно продолжали свой обряд: они закололи бычка перед двумя огнищами, на которых в котлах варили мясо. Тут были также хлебцы с яичницей, сосуды с кумышкой или пивом. Один из стоявших впереди трех вотяков произносил какие-то слова и наклонял голову, а за ним наклоняли голову и остальные. В числе присутствующих была мать обвиняемого Кузнецова, которая молилась, стоя на коленях. На вопрос, кому они молятся, вотяки ответили, что они молятся “тому же богу, а если в лесу, то потому, что так делали их отцы и деды...”.
Итак, существование кровной жертвы в православном Мултане нужно считать вполне доказанным. Оставляя пока вопрос о том, кому приносились эти жертвы, – я дорисую со слов обвинения предполагаемую картину убийства. Дом Василия Кондратьева, куда привели нищего вечером 4 мая, находится невдалеке от шалаша Моисея Дмитриева, в котором совершаются моления учурского племени. Здесь, если обвинение верно, Матюнин пьяный был подвешен, и из него добыты внутренности и кровь для общей жертвы в другом месте, может быть, для общей жертвы всего Вавожского края и, может быть, “для принятия этой крови внутрь”.
Кому же могла быть принесена эта жертва, кому вообще приносились жертвы и в шалашах, и на полянах села Старого Мултана, невдалеке от церкви и церковно-приходской школы?
На это пытаются нам ответить, во-первых, обвинительный акт и, во-вторых, ученая экспертиза. Нужно сказать, однако, что обвинитель остался недоволен экспертизой, хотя профессор Смирнов и ранее, в печати, и на суде допускал возможность жертвоприношения у современных вотяков. “Экспертиза ничего не дала нам, – сказал товарищ прокурора в своей речи. – Наоборот, наука много почерпнет из настоящего дела”.
Проф. Смирнов держится иного мнения, а другой представитель науки, господин Богаевский, написавший обстоятельный анализ в “Русских ведомостях”, повторяет в этом отношении то же мнение. Считаю необходимым заметить, пишет он, что “несмотря на вторичное осуждение обвиняемых, на страницы работ по этнографии России не может быть занесено утверждение факта существования в настоящее время у вотяков человеческих жертвоприношений”. Проф. Смирнов также говорил мне после суда, что он не почерпнул из данного дела ни одной черты, которая утверждала его в заранее уже сложившемся общем мнении, противоположном мнению господина Богаевского.
Оба ученые утверждают единогласно, что в данном деле они натыкаются только на ряд противоречий. Если вотяки еще приносят человеческие жертвы – то это значит, конечно, что у них сильны древние языческие верования и понятия, которые они не решатся нарушить. Между тем настоящее дело представляет именно ряд таких нарушений. Прежде всего обвиняемые принадлежат к разным родам. Между тем, по согласному показанию всех экспертов и проф. Богаевского, “в родовом шалаше может быть принесена жертва лишь божеству, в нем обитающему”, и “чужеродцы не пользуются милостями божества, обитающего в родовом шалаше”; “даже самое присутствие в шалаше чужеродца оскорбляет божество, обитающее в святилище данного рода”. Между тем оскорбление божества, обитающего в родовом шалаше, является самым страшным преступлением для вотяка, уничтожает все благие последствия жертвы и “даже лишает человека счастия”.
Далее, один из подсудимых, Кузьма Самсонов, мясник, обвиняется в том, что он – не жрец и не помощник жреца, – совершил самое убийство, будучи для этого нанят за деньги. Между тем “приносить жертвы могут лишь специально на этот предмет избранные жрецы”. Наконец, добывание крови в одном месте для жертвы, приносимой в другом, – все ученые единогласно признают невозможным.
Все эти черты приобретают особенную важность ввиду того соображения, что приверженность к букве, к обряду – характеризует главным образом малокультурного человека. “Вспомним, – говорит проф. Богаевский, – что опущение лишь одного слова в молитве, например, в древнем Египте, уничтожало значение всего священнодействия; как часто присутствие чужеродца оскорбляло божество, которому молились древние римляне”. Между тем здесь “отступления от ритуала так велики, что противоречат всем основным требованиям религиозных представлений вотяков и осознанию их обязанности перед богами”.
Итак, наука останавливается в полном недоумении перед обстоятельствами, которыми обвинение обставляет жертву в данном случае.
Теперь посмотрим, что дает нам следствие и экспертиза по вопросу о том, каким же богам или какому богу приносилась мултанцами жертва?
Обвинение отвечает категорично. У всех вотяков существует “злой бог Курбон”, который требует себе в жертву жеребенка, а по временам, лет через сорок – и человека. Никто, правда, не слыхал об этом Курбоне в Мултане, но о нем сообщил Михайло Савостьянов Кобылий. Он получил эти сведения от неизвестного ему кучугурского вотяка, который притом, по его словам, – “умом был не совсем”: дурачок и блаженненький. Впрочем, председатель, на том основании, что Кобылий не мог указать точнее источника этих слухов о Курбоне, воспретил ему (несколько, правда, поздно) дальнейшую характеристику этого сердитого бога. Нужно сказать, однако, что вслед за Кобылиным о том же боге рассказал присяжным урядник Соковиков. Он сообщил еще, что, кроме злого Курбона, есть Алтас и Чупкан, боги веселые и добродушные. Эти довольствуются гусем или уткой и большей жертвы не просят.
“От кого вы это слышали?” – спрашивает председатель. Оказывается, что урядник может точно указать, откуда он это слышал. Ему рассказал... тот же Кобылий!
Третий свидетель, знакомый с Курбоном, – земский начальник Кронид Васильевич Львовский. Правда, в отношении этого свидетельства мы встречаемся с некоторой странностью. В его показании следователю этот бог называется не Курбоном, а Киреметом и только, очевидно, по ошибке (?) это имя переносится в обвинительный акт в виде “Курбона”. Впрочем, и Львовскому председатель воспрещает рассказ об этом или другом боге, так как он слышал о них от “одного” неизвестного старого вотяка, и сам называет все это лишь слухами, на которых в свою очередь “не счел бы возможным основываться”.
Таковы все сведения о злом боге, которые до очевидности ясно истекают из одного лишь источника: этнографических познаний Кобылина. После судебного следствия и показаний Кобылина выясняется окончательно и бесповоротно, что бога Курбона совсем не существует, и самое слово означает только “моление” или жертву. Таким образом, грозный бог исчезает из дела, оставляя на своем месте лишь неразрешенный вопрос: кому же тогда могла быть принесена жертва?»[3]
Все это – детальное и непосредственное ознакомление с фактами – не только обогащало писателя материалом, но и укрепляло его веру в невиновность осужденных, раскрывало картину полицейского произвола, зверских методов ведения следствия. «Когда мои товарищи, провинциальные корреспонденты, – писал позже Короленко, – прислали мне первый газетный отчет, где несколько десятков свидетелей обвинения, подбиравшиеся полицией в течение двух с половиной лет, говорили довольно мрачные вещи, то в начале я и сам усомнился в невиновности вотяков. Но затем, изучив тщательно характер обвинительного акта, переполненного непозволительными и доказанными впоследствии “неточностями”, а также познакомившись на месте со всеми обстоятельствами дела и перечитав не особенно богатую литературу вопроса, я пришел к глубокому убеждению в том, что обвиняемые – сами жертвы своего рода “человеческого жертвоприношения” и что религия их “не требует человеческой жертвы”»[4].
В.Г. Короленко начинает по делу настоящую кампанию, план которой составился у него вскоре после суда. И план этот был осуществлен полностью, даже с превышением. В октябре – ноябре 1895 года в 12 номерах «Русских ведомостей» был напечатан отчет о процессе с предпосланным ему письмом Короленко в редакцию «К отчету о мултанском жертвоприношении». В ноябрьском номере «Русского богатства» за тот же год было опубликовано расследование «Мултанское жертвоприношение», проведенное по материалам судебного процесса. И в том же году, 9 октября, в «Русских ведомостях» напечатан ответ Короленко елабужскому уездному врачу Крылову на его возражения по поводу отчета о судебном процессе. 20 января 1896 года писатель составляет письмо в редакцию газеты «Новое время» в ответ на ее клеветнические измышления. В том же месяце в «Русском богатстве» печатается статья Короленко в связи с решением сената по мултанскому делу, вторично отменившим приговор суда и назначившим третье разбирательство дела. В начале февраля Короленко завершает подготовку отчета к отдельному изданию, снабжает его примечаниями, пишет предисловие и выпускает в свет. В феврале же в Петербурге он выступает на публичном заседании Антропологического общества с докладом «Дело о мултанском жертвоприношении». Печатает рецензию на отдельное издание отчета о мултанском деле и уже после завершения процесса писатель еще выступает в печати с несколькими материалами по этому вопросу. Кроме того, на самом процессе Короленко участвовал в качестве адвоката, выступив с двумя речами.
Все это говорит о том, сколько сил и энергии, сколько времени пришлось потратить писателю на то, чтобы разорвать сеть, наброшенную на семерых мултанцев «шайкой полицейских разбойников» во главе с прокурором и с благословения суда, чтобы снять позорное пятно с целой народности, клеветнически обвинявшейся в сохранении каннибальских обычаев.
[1] Короленко В.Г. Избранные письма. М., 1933. Т. 2. С. 98.
[2] Там же. С. 93.
[3] Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. М., 1955. Т. 5. С. 309–315.
[4] Там же. С. 432–433.
Разоблачать глупость и зло
Взяться за расследование обстоятельств функционирования каторги на Сахалине Антона Павловича Чехова заставила уверенность в том, что «колония была основана на острове неисследованном». Она возникла у него после знакомства с множеством свидетельств, рассказов о жизни ссыльных на Сахалине. И усилилась, когда писатель приступил к основательному изучению всего, что было к тому времени написано об этой колонии. Подробное знакомство с «газетной литературой» о Сахалине, как говорил Чехов, привело его к выводу, что статьи писались или теми, кто никогда не бывал на Сахалине и ничего не смыслил в деле, или же людьми, которые наживали на «сахалинском вопросе» капитал. В результате представленные ими сведения в большинстве своем были случайными или неверными, специально искаженными. А поскольку речь шла о жизни не только ссыльнокаторжных, но и их семей, то «освободить взор» на проблему от шелухи случайных впечатлений Антон Павлович стал считать важнейшим для себя делом.
Решить эту задачу, не побывав на острове, он не мог. Но предварительно, при подготовке к путешествию, Чехов изучил историю колонизации Сахалина, познакомился с работами исследователей и путешественников (Пржевальского, Невельского, Бошняка, Крузенштерна, Лаперуза и др.). Затем, 21 апреля 1890 года, он отправился из Москвы через всю Сибирь на этот далекий остров.
Объездив Сахалин вдоль и поперек, А.П. Чехов на каждом шагу встречался с некомпетентностью чиновников, которые «попадали в колонию прямо со школьной скамьи». Выяснилось, что они:
«...не находят нужным исследовать новое место, даже когда уже заселяют его. Посылают на новое место 50–100 хозяев, затем ежегодно прибавляют десятки новых, а между тем никому не известно, на какое количество людей хватит там удобной земли, и вот причина, почему обыкновенно вскорости после заселения начинают уже обнаруживаться теснота, излишек людей»[1].
Прибыв в Александровский пост и как корреспондент «Нового времени» получив от генерал-губернатора А.Н. Корфа разрешение бывать где угодно и у кого угодно, А.П. Чехов, чтобы познакомиться поближе с жизнью большинства ссыльных, решил использовать такой метод получения информации, как перепись населения. Прием очень удачный. С его помощью Чехов смог получить огромное количество сведений. Оказалось, например, что:
«Тюрьма – антагонист колонии, и интересы их противоположны. Жизнь в общих камерах порабощает и с течением времени перерождает арестанта; инстинкты оседлого человека, домовитого хозяина, семьянина заглушаются в нем привычками стадной жизни, он теряет здоровье, старится, слабеет морально, и чем позже он покидает тюрьму, тем больше причин опасаться, что из него выйдет не деятельный член колонии, а лишь бремя для нее. И потому-то колонизационная практика потребовала прежде всего сокращения сроков тюремного заключения и принудительных работ»[2].
Но оказалось также, что, прежде чем стать членом сельскохозяйственной колонии, ссыльный терпит много лишений, и так как построить избу на Сахалине – невыносимо тяжелый труд, поселенцы несут более суровое наказание, чем каторжные:
«На новое место, обыкновенно болотистое и покрытое лесом, поселенец является, имея с собой только плотничий топор, пилу и лопату. Он рубит лес, корчует, роет канавы, чтобы осушить место, и все время, пока идут эти подготовительные работы, живет под открытым небом, на сырой земле. Прелести сахалинского климата с его пасмурностью, почти ежедневными дождями и низкою температурой нигде не чувствуются так резко, как на этих работах, когда человек в продолжение нескольких недель ни на одну минуту не может отделаться от чувства пронизывающей сырости и озноба»[3].
Более того, выяснилось, что поселенцам, как активным членам сельскохозяйственной колонии, было отказано в пособии от казны. Так и рождались такие Богом забытые поселения, как Красный Яр в Аркайской долине. А.П. Чехов пишет:
«Я не знаю, кто выбирал место для Красного Яра, но по всему видно, что это возложено было на людей некомпетентных, никогда не бывавших в деревне, а главное, меньше всего думавших о сельскохозяйственной колонии. Тут даже порядочной воды нет. Когда я спросил, откуда берут воду для питья, то мне указали на канаву. Все избы здесь на одинаковый фасон, двухоконные, строятся из плохого и сырого леса, с единственным расчетом – отбыть как-нибудь поселенческий срок и уехать на материк»[4].
Безусловно, как медика Чехова прежде всего волновали санитарные условия жизни ссыльных. Он видел унылые, холодные, грязные избы (где из мебели были только стулья, реже – стол) и тюрьмы с общими камерами. Таково описание Дуйской тюрьмы:
«Стены и полы одинаково грязны и до такой степени потемнели уже от времени и сырости, что едва ли станут чище, если их помыть. По данным медицинского отчета за 1889 г., на каждого арестанта приходится воздуха 1,12 куб. саж. Если летом, при открытых окнах и дверях, пахнет помоями и отхожим местом, то, воображаю, какой ад бывает здесь зимою, когда внутри тюрьмы по утрам находят иней и сосульки»[5].
Однако благоприятные для ссыльных условия Чехов все же нашел – в богатом селе Рыковском. Уверенный в личной ответственности каждого человека (и потому – в необходимой компетентности), Антон Павлович так объясняет опрятность Рыковской тюрьмы:
«Оттого, что для работ внутри тюрьмы в качестве заведующих, распорядителей и проч. привлечены привилегированные ссыльные, которые отвечают за качество и количество арестантской пищи, я думаю, стали невозможны такие безобразные явления, как вонючие щи или хлеб с глиной»[6].
Перепись дала Чехову впечатлений и наблюдений относительно разных сторон жизни на острове на 23 главы книги. Кроме данных переписи он постоянно использует цифры из приказов и отчетов:
«К 1 января 1890 г. во всех трех сахалинских округах состояло каторжных обоего пола 5905. Из них осужденных на сроки до 8 лет было 2124 (36%), от 8 до 12 – 1567 (26,5%), от 12 до 15 – 747 (12,7%), от 15 до 20 – 731 (12,3%), бессрочных 386 (6,5%) и рецидивистов, осужденных на сроки от 20 до 50 лет, – 175 (3%). Краткосрочные, осужденные на сроки до 12 лет, составляют 62,5%, то есть немного больше половины всего числа»[7].
Несмотря на проведенные им исследования, писатель не был удовлетворен своей работой. Он считал, что многое не сделано; работу, произведенную в три месяца одним человеком, в сущности нельзя назвать переписью, которая и стала необходимой из-за отсутствия более серьезных данных в литературе и в сахалинских канцеляриях.
Стараясь быть как можно более точным, Чехов сожалел, что порой волей-неволей приходится строить свои умозаключения лишь на одних намеках и догадках. Тем не менее непроверенными свои выводы писатель не оставлял и старался их уточнить разными способами.
В ходе расследования жизни каторжан А.П. Чехову очень пригодилось его медицинское образование. Как бывшему врачу, ему были особенно заметны все несуразности, изъяны медицинского обслуживания каторжан, переселенцев. Плохая работа медперсонала, его профессиональная слабость были, в числе других, важными причинами, приводившими к высокой смертности и болезненности населения острова.
«В 1889 г. по всем трем округам было показано слабосильных и неспособных к работе каторжных обоего пола 632, что составляло 10,6% всего числа. Таким образом, один слабосильный и неспособный приходится на 10 человек. Что касается способного к работе населения, то и оно не производит впечатления вполне здорового. Среди ссыльных мужчин вы не встретите хорошо упитанных, полных и краснощеких; даже ничего не делающие поселенцы тощи и бледны. Летом 1889 г. из 131 каторжных, работавших в Тарайке на дороге, было 37 больных, а остальные явились к приехавшему начальнику острова “в самом ужасном виде: ободранные, многие без рубах, искусанные москитами, исцарапанные сучьями деревьев, но никто не жаловался” (приказ 1889 г., № 318)»[8].
Свои личные наблюдения А.П. Чехов дополнял данными из медицинских отчетов, больничных «Правдивых книг», но поскольку последние, по его замечанию, велись крайне неряшливо, то писатель обращался также к церковным метрическим книгам, выписывая из них причины смерти за последние десять лет. При этом он установил, что эти причины почти всякий раз регистрировались по запискам врачей и фельдшеров, составленных порой из сплошных домыслов.
Чехов досконально описывает все виды болезней, распространенных на острове, перечисляет количество переболевших и умерших от них, рассказывает о сложившихся порядках при лечении больных. Например, он устанавливает, что с нервными болезнями ссыльные обращаются в лазареты нечасто. Лечение проходили только те нервные больные, которых привозили или приводили. Для нездоровых психически на Сахалине отдельного помещения не было, они размещались вместе с сифилитиками, от которых нередко заражались. Другие, живя на воле, работали наравне со здоровыми, сожительствовали, убегали, были судимы. Чехов лично встречал в постах и селениях немало сумасшедших.
«При мне, – пишет Антон Павлович, – однажды во Владимировке некий Ветряков, отбывший пять лет каторги, с тупым, идиотским выражением подошел к смотрителю поселений, г. Я., и по-приятельски протянул ему руку. “Как ты со мной здороваешься?” – удивился г. Я. Оказалось, что Ветряков пришел попросить, нельзя ли ему получить из казны плотничий топор. “Построю себе шалаш, потом буду избу рубить”, — сказал он. Этот давно уже признанный сумасшедший был на испытании у врача, параноик. Я спросил, как зовут его отца. Он ответил: “Не знаю”. И все-таки ему выдали топор»[9].
По мнению писателя, некоторые приезжали на остров уже больными и в болезненном состоянии совершали какие-то преступления. Другие заболевали на острове, где каждый день и час было достаточно причин, чтобы человеку с расшатанными нервами сойти с ума.
Чехов не только изучал жизнь острова, но и лечил больных. Вот как он описывает один свой день, проведенный в приемной:
«В приемной, у входной двери стоит надзиратель с револьвером, снуют какие-то мужики, бабы. Эта странная обстановка смущает больных, и, я думаю, ни один сифилитик и ни одна женщина не решится говорить о своей болезни в присутствии этого надзирателя с револьвером и мужиков. Больных немного... Приводят мальчика с нарывом на шее. Надо разрезать. Я прошу скальпель. Фельдшер и два мужика срываются с места и убегают куда-то, немного погодя возвращаются и подают мне скальпель. Инструмент оказывается тупым, но мне говорят, что это не может быть, так как слесарь недавно точил его...»[10].
Как видим, А.П. Чехов в данном случае использует метод получения информации, который современные журналисты-расследователи называют «включенным наблюдением». Таким образом он органично дополнил пути расследования условий жизни поселенцев. В результате были получены данные, которые прояснили самые важные, затемненные ранее, стороны этой жизни и помогли писателю решить поставленную им перед собой задачу – создать книгу «Остров Сахалин», дающую современному журналисту-расследователю прекрасные образцы «вскрытия» зловещих «нарывов» на теле российского общества.
[1] Чехов А.П. Из Сибири. Остров Сахалин. М., 1985. С. 242.
[2] Там же. С. 235.
[3] Там же. С. 240.
[4] Там же. С. 130.
[5] Там же. С. 141.
[6] Там же. С. 169.
[7] Там же. С. 236.
[8] Там же. С. 360.
[9] Там же. С. 367.
[10] Там же. С. 372.
«Все было строгой, проверенной правдой...»
Одной из наиболее выдающихся личностей в русской журналистике конца XIX – начала XX века является Владимир Алексеевич Гиляровский. Он же – самый яркий журналист-расследователь этого периода. Гиляровский родился в 1853 году в Вологодской губернии, долго скитался по России в поисках лучшей доли. Был актером, табунщиком, бурлаком, спортсменом, бытописателем Москвы, лазутчиком на русско-турецкой войне, где получил за храбрость Георгиевский крест. Зимой 1881 года в составе труппы актеров приехал на заработки в Москву, где издатель «Московского листка» Н.И. Пастухов предложил ему написать для газеты несколько театральных анекдотов. А после этого пригласил на работу в отдел криминальной хроники и происшествий.
Работает Гиляровский очень оперативно благодаря широкой «агентурной сети». С первых шагов журналистской деятельности он посвящает себя изучению быта города и главным образом его трущоб. Своим обаянием и знанием жизни простых людей, сочувствием к ним молодой тогда журналист сумел завести знакомых среди извозчиков, дворников, лакеев, бродяг Хитрова рынка, то есть всех тех, кому чаще всего и доводилось быть свидетелями происшествий, кто был в курсе предшествовавших событий и слухов, мог сообщить много дополнительных сведений. Таким образом, у него везде были «свои люди». В первые годы своей работы в газете Гиляровский исходил пешком всю Москву и некоторые пригороды, хорошо ориентировался в городе. И вскоре стал не только «королем репортеров», но и первоклассным фельетонистом, мастером очерка, автором множества выразительных рассказов о жизни низов русского общества.
В 1883 году он перешел из «Московского листка» в «Русские ведомости». С 1901 по 1913 год Гиляровский сотрудничал с газетой «Русское слово» И.Д. Сытина. Но везде продолжал писать о происшествиях, преступлениях и т.п. После революции Владимир Алексеевич активно выступал в «Известиях», «Литературной газете», «Комсомольской правде», «Вечерней Москве», «Огоньке», «Крокодиле», «Красной ниве», других изданиях.
Гиляровский бесконечно любил журналистику и гордился тем, что никогда ни одно его сообщение не было опровергнуто, поскольку, по его словам, все было строгой, проверенной правдой. Это относится и к бесчисленным расследовательским публикациям. А расследовал он множество событий и фактов самого разного плана. Там, где надо было раскрыть тайну, выяснить неявное, – туда и направлял свой острый взор Владимир Алексеевич.
Об оперативности Гиляровского ходили легенды. Вот пример. Во время обеда в доме управляющего Московско-Курской железной дороги, куда был приглашен и журналист, курьер принес трагическое известие: возле деревни Кукуевка сошел с рельсов московский почтовый поезд. Управляющий тут же поспешил на вокзал, где уже собиралась комиссия для отбытия к месту катастрофы. Но еще раньше, чем чиновник, из дома выскочил Гиляровский, и знакомый извозчик в один миг домчал его на вокзал. Там в суматохе он залез в поезд для начальства и спрятался в туалете.
Под утро поезд был на месте катастрофы. Гиляровский, опять же незаметно, выбрался наружу, осмотрел место трагедии и с соседней станции отправил первую, предварительную телеграмму в редакцию. Таким образом, «Московский листок» стал первой и единственной газетой в городе, которая рассказала в этот день о катастрофе. И еще в течение двух дней ни один другой журналист не смог добраться до места крушения – к разбившемуся поезду никого не допускали. А Гиляровский к тому времени отправил уже немало телеграфных сообщений, описывая перевернувшийся поезд, ход расследования, решения начальства и даже показания очевидцев, жителей Кукуевки: хотя катастрофа произошла в лесу, им тоже было что сказать репортеру.
Позже сам Гиляровский отзывался о своей удивительной оперативности просто: «Мне повезло – я там встретил знакомого». В квартире «дяди Гиляя», как его прозвали друзья и «трущобные люди», была специальная комната, назначение которой состояло в том, чтобы в ней принимать обитателей трущоб. Гиляровский называл их «мои корреспонденты» потому, что информация этих людей всегда была правдивой.
Прибыв на задание, репортер в первую очередь выяснял возможность оперативной связи с редакцией: искал почту или станцию с телефоном. Затем внимательно осматривал местность, выявлял очевидцев. А расположить к себе нужного человека он умел. В этом ему помогали незаурядная выдержка и знание психологии людей. Вот одно из свидетельств, которых достаточно много в книгах «Трущобные люди», «Москва и москвичи»:
«Мы шли. Нас остановил мрачный оборванец и протянул руку за подаянием. Глеб Иванович (Успенский) полез в карман, но я задержал его руку и, вынув рублевую бумажку, сказал хитрованцу:
– Мелочи нет, ступай в лавочку, купи за пятак папирос, принеси сдачу, и я тебе дам на ночлег.
– Сейчас сбегаю! – буркнул человек, зашлепал опорками по лужам по направлению к одной из лавок, шагах в пятидесяти от нас, и исчез в тумане.
– Смотри, сюда неси папиросы, мы здесь подождем! – крикнул я ему вслед.
– Ладно, – послышалось из тумана. Глеб Иванович стоял и хохотал:
– Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Так он и принес сдачу. Да еще папирос! Ха-ха-ха!
Но не успел он еще как следует нахохотаться, как зашлепали по лужам шаги и мой посланный, задыхаясь, вырос перед нами и открыл громадную черную руку, на которой лежали папиросы, медь и сверкало серебро.
– Девяносто сдачи. Пятак себе взял. Вот и “Заря”, десяток.
– Нет, постой, что же это? Ты принес? – спросил Глеб Иванович.
– А как же не принести? Что я, сбегу, что ли, с чужими-то деньгами. Нешто я... – уверенно выговорил оборванец... – нешто я украду, коли поверили?»[1]
Помогали Гиляровскому и такие качества, как выдержка и актерское мастерство, которыми, как говорится, Бог его не обидел. Они пригодились, например, когда он расследовал дело о пожаре, который вспыхнул в конце мая 1882 года в Орехово-Зуеве, на фабрике братьев Морозовых. Журналист долго ходил по московским и местным начальникам, уговаривал докторов в госпитале, куда поместили обожженных людей, поделиться информацией о причинах трагедии, но ничего не помогало. Он понял, что дело с пожаром было явно нечисто. Еще бы – сгорело трехэтажное общежитие для рабочих и их семей, погибло более 100 человек, среди них немало детей, некоторые прыгали в окна и разбивались, потому что железные лестницы были объяты пламенем. Многое в этой трагедии было непонятно. Власти запретили распространять любую информацию о ней, явно пытаясь замять дело.
В конце концов, совершенно случайно Гиляровский попросил закурить на улице у местного полицейского, разговорился с ним. А когда понял, что тот принял журналиста за начальника из следственной комиссии, «подыграл» ему. И полицейский запросто рассказал обо всех найденных уликах, которые свидетельствовали о намеренном поджоге, совершенном, чтобы не ремонтировать ветхое здание и скрыть доходы его хозяев. Все эти сведения Гиляровский сообщил своим читателям, скрыв имя незадачливого полицейского.
Наблюдая множество трагедий, оказываясь на месте преступления часто даже раньше полицейских, журналист не пытался найти и поймать виновного или обвинить кого-либо со страниц газеты. Он просто и правдиво описывал происшедшее, и приводимые им факты говорили сами за себя.
Таким образом, например, появился его очерк «По следам Гоголя». В.А. Гиляровский подготовил его к печати в марте 1934 года. Но материал для него был собран намного раньше – в его поездках на Украину в конце XIX – начале XX века, когда шла подготовка к 100-летию со дня рождения Н.В. Гоголя. К этому времени биографы писателя еще не знали точной даты и места его рождения. И Гиляровский, очень любивший творчество Гоголя, решил выяснить, как все обстояло на самом деле.
В январе 1899 года он отправился на Украину и, найдя в селе Большие Сорочинцы метрическую книгу за 1809 год, уточнил дату и место рождения Николая Васильевича. Описание этой поездки он поместил в «Русской мысли» за февраль 1900 года, а осенью того же года еще дважды съездил на Украину. На этот раз цель состояла в том, чтобы повидать оставшихся в живых современников Гоголя, записать сведения, которые они могли ему сообщить. В 1902 году Гиляровский напечатал статью «В Гоголевщине» в «Русской мысли», перепечатки из нее вышли во всех газетах.
Эта публикация не похожа на привычные для журналиста криминальные расследования. Казалось бы, не так уж трудно определить дату и место рождения человека. Но не разузнай тогда этого Гиляровский, и важные исторические факты были бы потеряны навсегда. Он же сделал свое дело вовремя, хотя это и стоило ему немалых хлопот. В своем расследовании Гиляровский приводит и много других интересных фактов, связанных с творчеством великого писателя, что не менее важно для истории. Например, выяснил, как у Гоголя появилась идея «Мертвых душ». Литературоведы полагают, что ее писателю подсказал А.С. Пушкин. Так считалось и во времена Гиляровского. Но в ходе расследования он услышал от одной жительницы Сорочинцев, где, как установил Владимир Алеексеевич, родился и бывал Гоголь, такую версию:
«У Пивинских (помещиков. – А.Т.) было двести десятин земли и душ тридцать крестьян, и детей пятеро. Богато жить нельзя, и существовали Пивинские винокурней. Тогда у многих помещиков были свои винокурни, акцизов никаких не было. Вдруг, это еще до меня было, начали разъезжать чиновники и собирать сведения о всех, у кого есть винокурни. Пошел разговор о том, что у кого нет пятидесяти душ крестьян, тот не имеет права курить вино. Задумались тогда мелкопоместные – хоть погибай без винокурни.
А Харлампий Петрович Пивинский хлопнул себя по лбу да сказал:
– Эге! Не додумались!
И поехал он в Полтаву, да и внес за своих умерших крестьян оброк, будто за живых... А так как своих, да и с мертвыми, далеко до пятидесяти не хватало, то набрал он в бричку горилки, да и поехал по соседям и накупил у них за эту горилку мертвых душ, записал их себе и, сделавшись по бумагам владельцем пятидесяти душ, до самой смерти курил вино и дал этим тему Гоголю, который бывал в Федунках, да, кроме того, и вся Миргородчина знала про мертвые души Пивинского...»[2]
Но это, к сожалению, только версия, которую не мог доказать и сам Гиляровский. По этому поводу он замечал, что у него есть предположение: может быть, это Гоголь в беседе с Пушкиным рассказал ему под свежим впечатлением происшествие с Пивинским, и тот ему посоветовал воспользоваться этим материалом. Точно же решить, откуда тема, Гиляровский полагал, должны более сведущие люди. Своим же делом он считал собрать о Гоголе те сведения, какие еще хранились в документах и памяти людей, поскольку без его поездок на Украину могли бесследно исчезнуть ценные свидетельства земляков Н.В. Гоголя. Данная публикация интересна и поучительна для современного журналиста-расследователя не только открытиями, сделанными Гиляровским, но и самим изложением материала. Шаг за шагом описывая расследование, он показывает места, которые посещает, людей, с которыми общается, все свои действия. Это делает текст особенно интересным для чтения. После Гоголя и жителей Гоголевщины, как журналист называет эти края, он – тоже главное действующее лицо. Потому что не просто ведет читателя за собой, а вызывает сочувствие своим эмоциям (что редко можно встретить в современной журналистике):
«Понятен мой восторг, когда в конце 1898 года я смог поехать на Украину, чтобы повидать гоголевское окружение, а может быть, и современников, знавших его лично. По делам коннозаводства, которым я издавна увлекался, в январе 1899 года я приехал на Дубровский конный завод близ Миргорода и остановился у заведующего Ф.И. Измайлова, который, узнав о моих увлечениях Гоголем, предложил мне поехать в Миргород и Сорочинцы, дал лошадей и посоветовал, к кому там обратиться за интересующими меня сведениями... И чудесная дубровская тройка быстро, несмотря на занесенную снегом дорогу, домчала меня до Миргорода, до того самого Миргорода, где целиком, с натуры были списаны действующие лица “Ревизора”»[3].
Больше никакие объяснения не нужны для хотя бы сколько-нибудь читающего человека! Автор никогда не был в этих краях, но они ему хорошо знакомы. Этим журналист притягивает к себе читателя, заставляет его лучше понять информацию и поверить ей.
«Въехав в город, я направился в уездную земскую управу, к председателю С.И. Смагину, с которым еще давно познакомился у А.П. Чехова и не раз встречался в Москве. В управе я встретился с местным судебным следователем, старожилом Миргорода М.В. Домбровским, и тотчас же разговорились о Гоголе. Между прочим, М.В. Домбровский показал мне только что полученное им объявление об издании “Истории русской словесности”, составленной П.Н. Полевым, и обратил внимание на прекрасно исполненный рисунок с подписью: “Дом, где родился Гоголь, в сельце Васильевке”.
– Прекрасный рисунок, и дом очень похож, – сказал М.В. Домбровский, – только одно неверно, а именно: Гоголь в этом доме только жил, а родился он в Сорочинцах, в доме Трахимовского; домик этот цел и теперь и принадлежит становому приставу Ересько. Да не хотите ли проехаться в Сорочинцы? У меня, кстати, там есть дело; я вас познакомлю кой с кем из современников Гоголя. Итак, через час я к вашим услугам, а пока посмотрите Гоголевское училище»[4].
Все те люди, которых встречал Владимир Алексеевич во время своей поездки на Украину, прекрасно знали о цели его визита и всячески помогали собирать информацию (пример такого соучастия приведен только что). Гиляровский провел в тех краях достаточно много времени и очень подробно описал все, что не только разузнал, но и наблюдал в процессе расследования. Вот, например, как он описывает дом, где родился Гоголь:
«Флигель был обыкновенная, чисто побеленная мазанка с дверью посередине. Дверь вела в большую комнату с глинобитным полом, в правом углу которого стояла большая печка, а рядом с ней – дверь, ведущая в пристройку. Налево – дверь в комнатку, где когда-то доктор Трахимовский располагал пациентов и где родился Николай Васильевич Гоголь»[5].
Гиляровский хочет узнать мнения всех старожилов, современников Гоголя, которые могут помнить, где и когда он родился, чтобы получить наиболее достоверную информацию. К тому же берет журналист у своих собеседников и окружавших его людей интервью по разным вопросам, связанным с жизнью великого писателя. Это позволяет ему лучше узнать о том, что ему интересно, шире взглянуть на жизнь:
«М.В. Домбровский был аккуратен, и через два часа, сделав 24 версты по пустынной снежной степи, мы были в Сорочинцах и остановились перед хорошеньким одноэтажным домом, принадлежавшим О.3. Королевой, современнице Гоголя...
– А где родился Гоголь? – спрашиваю я.
– Здесь, в Сорочинцах, в доме Трахимовского, близ Преображенской церкви. Там его и окрестили. А Трахимовский был знаменитый на всю округу доктор, к нему много даже из других губерний больных съезжалось. При доме был у него флигелек для приезжих больных, где они останавливались. Вот в этом-то самом флигеле в две комнаты я много раз бывала, и Марья останавливалась да тут и разрешилась благополучно сынком. В этой же церкви его и крестили. Это мне и сама Марья Ивановна рассказывала, да и все знают.
– Не помните, не говорили вам, какого числа он родился?..»[6] и т.д.
Не удовлетворившись только устными заверениями, Гиляровский пробует найти документальные подтверждения сказанного. И документы находятся:
«Поблагодарив любезных хозяина и хозяйку за гостеприимство, мы направились к священнику Преображенской церкви отцу Севастиану Павловичу. Было совершенно темно, когда мы подошли к его дому. Отец Севастиан более десяти лет тому назад разыскал запись рождения Гоголя, прочел ее и опять положил книгу в архив, и с той поры, по его словам, книги никто не видал и не спрашивал.
– Кроме меня, знал об этом наш старый священник, отец Роман, но ему уже на девятый десяток, и он слаб: сегодня я его соборовал. Плох уж стал старичок, а еще помнит все!
Я обратился к священнику за разрешением посмотреть метрические книги за 1809 год, на что получил согласие, и мы отправились в церковь.
Священник открыл архивный шкаф и вынул старую, но хорошо сохранившуюся метрическую книгу о родившихся за 1809 год. И здесь, в середине книги, на правой странице, внизу, старинным твердым почерком было написано: “20 марта у помещика Василия Яновского родился сын Николай и окрещен 22 марта. Восприемником был... господин полковник Михаил Трахимовский... Молитвовал и крестил священнонаместник Иоанн Белопольский”. Отец Севастиан выдал мне по моей просьбе форменную, с церковной печатью, выпись из метрической книги»[7].
Итак, информация о месте и времени рождения Николая Васильевича Гоголя найдена и документально подтверждена. Выявлены другие интересные моменты из его жизни. Расследование можно считать оконченным. К такому выводу как бы сам собой, вслед за автором, приходит и читатель публикации В.А. Гиляровского.
* * *
Мыслям и делам великих русских писателей и журналистов, заложивших основы отечественной расследовательской журналистики, созвучны дела и мысли лучших современных представителей этого вида деятельности. Самим фактом своего существования российская расследовательская журналистика свидетельствует: предназначение средств массовой информации состоит в том, чтобы не только информировать аудиторию о новостях, но и своими силами, собственными и обязательно честными средствами отстаивать принципы справедливости и равенства перед законом, ставить барьер на пути коррупции, лжи, бессовестных махинаций.
[1] Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М., 1980. С. 22.
[2] Гиляровский В.А. Собр. соч.: В 3 т. М., 1994. Т. 1. С. 389.
[3] Там же. С. 367.
[4] Там же. С. 368.
[5] Там же. С. 369.
[6] Там же. С. 370.
[7] Там же. С. 373.
ГЛАВА 2. ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСТВА
Как уже говорилось, характер расследовательской деятельности современных российских журналистов предопределен прежде всего опытом, накопленным в этой сфере выдающимися отечественными писателями и журналистами – классиками, пропитан духом славных демократических традиций борьбы за справедливость, законность, гуманизм. Но в значительной мере этот характер складывается и под воздействием опыта зарубежных расследователей. В ряду известных первых зарубежных расследователей историки литературы и журналистики называют Юхана Стриндберга («Красная комната», 1879), Эмиля Золя (статьи, посвященные расследованию дела Альфреда Дрейфуса, подозреваемого в шпионаже, под заголовком «Я обвиняю», 1898), Теодора Вольфа («И это политика?», 1899) и др. Но особенно яркий, а главное – массовый вклад в становление расследовательской журналистики Запада был сделан в конце XIX – начале XX века американскими авторами. Их называют сейчас по-разному: «инвестигейтерами», «разгребателями грязи», «папарацци». Правильно ли эти определения смешивать, считать синонимами одного и того же понятия – «расследователи»?
Чистильщики «авгиевых конюшен»
Инвестигейтерство, зародившееся в Америке, уходит корнями в творчество наиболее талантливых и социально ответственных журналистов и писателей этой страны. В известной мере предшественником современных зарубежных инвестигейтеров был журналист, а затем писатель Сэмюэл Клеменс (1835–1910), первоначально сотрудничавший на страницах газеты «Территориэл энтерпрайз» под псевдонимом Марк Твен и ставший затем родоначальником национальной американской литературы. Прежде чем заняться литературным трудом, он перепробовал массу специальностей – был наборщиком, лоцманом и т.д. Расследовательские мотивы впервые отчетливо проявились в его книге «Налегке» (1872). Написанная в традиционном для американской литературы жанре путешествий, она отличается богатством фактического материала. Повествование идет от первого лица, автор выступает непосредственным участником событий. Расследование занимает значительную часть произведения и в целом посвящено изучению истоков «серебряной лихорадки» в Неваде, а также связанным с ней махинациям местных дельцов.
Помимо главной темы расследования, в тексте произведения выделяются подтемы, представляющие собой «мини-расследования», со всеми присущими этому жанру атрибутами. Это, например, расследование политики правительства в Неваде и его взаимоотношений с губернаторами; изучение событий в мормонских поселениях соседней с Невадой Юты; выяснение деталей калифорнийской «золотой лихорадки» и др. В силу того что автор писал роман, а не газетный материал, в книге наблюдается совмещение двух планов расследования: реального и пародийного, что вообще свойственно творчеству Твена. В реальном расследовании используются подлинные документы, наглядные факты, заимствованные из реальных источников, справки, газетные публикации и свидетельства очевидцев. В пародийный план включаются вымышленные документы, вместо свидетельств очевидцев – популярные на рудниках истории и анекдоты, слухи. Твен склонен и к преувеличениям. Однако пародийный план часто помогает воссоздать общую атмосферу события, что, конечно, важно и для подлинного расследования.
При сборе материала автор использовал различные методы получения информации, активно применяемые и современными журналистами-расследователями. Например, «метод перемены профессии», который проявляет себя на каждом новом этапе повествования, отрезке «пути» автора (ведь это книга путевых очерков). Рассказ о «серебряной лихорадке» начинается с изучения Невады и предпосылок ее процветания. Здесь Твен использует вполне конкретные фактические данные и даже ссылается на закон о создании «территории Невада», утвержденный в конгрессе. Но в то же время приводит и такой малоавторитетный источник, как «одно из преданий Карсонской долины». Казалось бы, оно не имеет непосредственного отношения к «серебряной лихорадке» (история об ирландской девушке, которая единственная из всех невадцев умела уживаться с обитавшими неподалеку нелюдимыми мормонами – членами религиозной секты: оказалось, что она постоянно носит с собой большой охотничий нож). Но введение подобных эпизодов отражает метод автора, его подход к работе с материалом. На первый взгляд беспорядочное, это нагромождение фактов, мелких происшествий, множества второстепенных героев с их собственными историями на самом деле помогает воссоздать обстановку, в которой происходит действительно важное, «глобальное» событие.
Вслед за предысторией «вступает в действие» главная тема. Первый ее пункт – «серебряная лихорадка», а также место и роль государства, правительства в этой ситуации. После того как в 1858 году в Карсоне было обнаружено серебро, в Неваду хлынули толпы стихийных переселенцев, которые начали быстро богатеть. В этих условиях правительство самой богатой территории оказывается едва ли не самым бедным и вынуждено вести настоящую борьбу за существование. Конгресс выделил на его содержание ничтожную сумму и вычитает деньги по каждому ничтожному поводу (например, за холщовую перегородку, отделяющую сенат от правительства, или за дрова, которые колол индеец, а не белые рабочие). Трудно сказать, где здесь вымысел, а где правда, хотя Твен утверждает, что в его руках перебывала масса документов: различные счета, имеющие отношение к тяжбе невадского и федерального правительств, копии законов, официальные инструкции и пр.
На протяжении повествования автор сменяет несколько ролей, что позволяет ему взглянуть на проблему с разных точек зрения. Вот он – помощник секретаря, имеющий дело с бумажной волокитой и вникающий во всевозможные махинации обоих правительств. В книге нигде больше не будет такого обилия законов, актов, инструкций, на которые постоянно ссылается автор. Оказывается, невадское правительство принимает участие в «серебряной лихорадке» и ее махинациях очень опосредованно, и пока старатели осваивают новые прииски, изобретают приспособления для добычи серебра и делят прибыль, оно занимается решением собственных проблем и выяснением отношений с Конгрессом Соединенных Штатов. Законодательный орган Невады, как уже сказано, не получает никакой поддержки от государства и потому вынужден сам искать средства к существованию. «Серебряная лихорадка» затрагивает его только в двух отношениях – в обоих случаях подтверждения документальны: при сборе налогов, когда составляются фальшивые сметы, а также в таком выгодном деле, как раздача лицензий на строительство дорог с правом взимать дорожные сборы (перевозка грузов в то время стремительно росла). Правительство так рьяно взялось за эти мероприятия, что, когда сессия закрылась, оказалось: на каждого гражданина в среднем приходится по три лицензии и, по общему мнению, для всех дорог могло не хватить места.
Далее автор включается в действие как непосредственный его участник, а не сторонний наблюдатель-чиновник. Из резиденции «местной администрации» действие переносится на прииск, в поселок, охваченный «серебряной лихорадкой». Меняется и характер документов, на которые ссылается автор. Кроме того, в текст активно включаются устные свидетельства участников разработок, сторонних наблюдателей, праздношатающихся, а также слухи и даже сплетни. Здесь переплетаются реальные факты и вымысел. Твен обозначает обстановку в поселке очень просто – «жужжание». «Заражены» все, кроме, может быть, местного правительства, озабоченного своей бесконечной «тяжбой с Соединенными Штатами». Это рассказ даже не о лихорадке, а об эпидемии, охватившей все общество: и богатые владельцы обогатительных фабрик, и рядовые старатели в серебряных рудниках, и знаменитости, и простые смертные говорят об одном – быстром способе обогащения. Отсюда множество баек, легенд о пьяницах и бездельниках (им даже в кабаке отказывали в кредите), за одну ночь превратившихся в обладателей огромных состояний.
Документы при этом вовсе не исчезают из текста, они просто меняют свое качество. Если раньше это были законы и инструкции, то теперь автор все чаще обращается к газетным публикациям (подлинным, приближенным к реальности или пародированным). Причем газеты выглядят в изображении писателя достаточно экзальтированными: они не просто «информируют» читателя или нечто «сообщают», а «поднимают истошный крик»; провозглашают каждый новый прииск «богатейшим из богатых», «чудом из чудес»; разглагольствуют о том, что «горы битком набиты благородными металлами», и т.д.
Интересен способ, которым автор знакомит читателя с обстановкой на руднике и некоторыми подробностями промысла. Махинаций он пока не касается: они были бы непонятны «непосвященному» – требуется определенная фактическая и терминологическая подготовка. И Твен «подстраивается» под своего читателя, сам превращается в наивного новичка, смотрит на разработки глазами неопытного человека. Чтобы ввести читателей в курс дела, он дает им точные и достоверные справки, помогающие понять смысл происходящего. Они встречаются в ходе всего повествования. Автор знакомит читателя с многими понятиями, которыми оперируют старатели. Например, разъясняет, что представляет собой серебряная порода, как определить содержание серебра на тонну руды, стоимость благородного металла и т.п.
Нередко писатель раскрывает суть процесса добычи серебра через собственный опыт. Рудник «Гумбольдт», куда он отправляется, – одно из многих подобных ему месторождений, о несметных богатствах которых кричат газеты. Если в начале расследования в описании обстановки на рудниках преобладали слухи и рассказы незнакомцев, сливавшиеся в общий гул («жужжание»), то теперь, когда герой «внедряется» в эту среду и смотрит на нее изнутри, картина меняется. Чаще слышится уже не гул толпы, а голоса отдельных «экспертов» – старых, опытных старателей, которые высказывают свое мнение, дают советы, учат новичков. Вот небольшой пример.
Приехав на рудник, герой-новичок находит первую горсть «чистого серебра» и, совсем уж неожиданно для себя, – слиток «чистого золота». Естественно, он должен обсудить их стоимость с профессионалами. «Консультацию» проводит старик Баллу:
«Мое мнение? По-моему, это всего лишь осколки гранита и никудышная слюда, которая и десяти центов за акр не стоит!»[1]
Познакомив читателя с общей ситуацией, автор превращается Далее в старателя и дает подробное, детальное описание рудника, прибегая к цифрам, анализируя глубину залегания руды, состав породы. Помимо анализа технологии добычи, присутствует и анализ юридической стороны вопроса. Появляется еще один, не использованный ранее, но очень важный документ – заявка о регистрации прииска, которую каждый претендующий на получение собственного участка должен предъявить в городское приисковое управление. Это подлинный документ, написанный по определенному образцу:
«Мы, нижеподписавшиеся, делаем заявку на отвод трех участков по триста футов... на сереброносной кварцевой залежи, или жиле, к северу и к югу от места, обозначенного настоящей заявкой, включая все падения, а равно возвышения, ответвления, отклонения и изменения пласта, как и пятьдесят футов с каждой стороны – для разработки такового»[2].
Описывается и сам процесс добычи серебра; здесь используются три основных источника информации:
1) вполне серьезные (несмотря на общий шутливо-пародийный тон повествования) наблюдения;
2) личный опыт;
3) оценки местных «экспертов».
Первая часть рассказа заканчивается обобщением. Ситуацию в округе автор обозначает как «оргию нищих». Это бедняки, которые каждый день просыпаются с надеждой на удачу, обретение чудесного клада – и остаются нищими, хотя, на первый взгляд, купаются в деньгах. В этом суть «лихорадки»: голова кружится от счастья, когда не на что купить хлеба. Почему так происходит, объясняется во второй части книги.
Посвященная «лихорадке», она связана с описанием различных махинаций, которые совершаются на обогатительных фабриках, при определении содержания серебра в породе и т.д. Это исследование системы обогащения – такое же детальное и подкрепленное документами, как и первая часть. Крупные компании наживаются на перевозках грузов в Калифорнию – кругом «кишит бешеная спекуляция». Слитки в фургонах перевозятся по цене посылки в почтовой карете. Твен цитирует газету «Территориэл энтерпрайз», в которой сотрудничал сам. Приводит массу цифр, огромное количество финансовых сведений, полученных от некоего агента Валентайна (через него проходило все серебро, перевозкой которого ведала вирджинская контора). Правда, как Валентайн согласился сообщить столь ценные сведения, автор умалчивает. Но цифры действительно интересные:
«С 1 января по 1 апреля через упомянутую контору прошло серебра на 270.000 долл.; в следующем квартале – на 570.000 долл.; в следующем – на 800.000 долл.; в следующем – на 956.000 долл.; затем на 1.275.000 долл.; и, наконец, в квартале, закончившемся 30 июня 1863 года, – примерно на 1.600.000 долл...»[3]
Впрочем, на «серебряной лихорадке» наживаются и мошенники помельче. Твен анализирует странную «систему вычисления», которая «свела с ума округ Гумбольдт», да и не только его. Речь идет об определении содержания серебра в породе – и, как следствие, выгодности разработок на конкретном руднике. Естественно, каждое месторождение провозглашается сверхприбыльным, участки успешно продаются, но люди почему-то ничего не получают. Побеседовав с опытными рабочими и «бескорыстными оценщиками», еще раз внимательно изучив газетные публикации, которые каждому месторождению сулят заоблачные цены на руду – четыре, а то и семь тысяч за тонну, автор приходит к простому выводу. Пробы верны, но хитрые оценщики обычно выбирают для пробы самый ценный образец, который встречается один на тонну руды, а то и на две. Следующий вывод напрашивается уже сам – здесь не нужно даже прибегать к серьезному анализу: во время «серебряной лихорадки» обогащаются не старатели, а те, кто сумел выгодно продать соседу участок пустой породы и убедить его в выгодности подобной сделки.
«Я видел, как люди целый час рылись в куче почти ничего не стоящего кварца, пока не находили кусочек величиной с орех, богатый золотом и серебром, – и этот кусочек и сохраняли для анализа! Разумеется, анализ покажет, что тонна этого кварца приносит сотни долларов, – и на основании такого анализа продавались рудники, не представляющие никакой ценности...»[4], – отмечает автор.
Еще раз обращается писатель к теме серебряных проб в связи с описанием обогатительной фабрики. Он снова меняет профессию – на неделю превращается в рабочего, занятого «нудным и утомительным извлечением серебра из руды». Это опять взгляд «изнутри», оценка, исходящая из наблюдения, из собственного опыта. Описываются все подробности технологического процесса, следуют авторские справки, которые касаются даже таких сложных вопросов производства, как различные способы амальгамирования, «чистка» или «грохочение хвостов», вкрапляются примеры частного характера. Вводятся и исторические справки, например, о развитии обогатительных предприятий в Неваде. Детально (на этот раз – с технологической точки зрения) разбирается анализ руды на содержание серебра. Оказывается, на серебряных анализах тоже можно неплохо нажиться – почти как на перепродаже участков. Доказывается это на конкретном примере. Ссылаясь на местную газету, автор рассказывает об одном «прославленном химике», не обладавшем ни достаточными знаниями, ни способностями, – фабричном лаборанте, который регулярно получал такие «многообещающие данные» из любой пробы, что с течением времени сделался «авторитетом» и разбогател. Правда, на этой фабрике от него все-таки удалось избавиться: лаборанты-соперники составили против него «заговор», в результате которого он был немедленно выслан из города. Поступили они очень просто, предложив «химику» для анализа осколок обыкновенного точила. А через час он выдал заключение, согласно которому в тонне такой руды содержится серебра «...на 1284 доллара и 40 центов, а золота – на 366 долларов и 36 центов...»[5]. Любопытный пример нравов, царивших во время «серебряной лихорадки», – история со слепой жилой, произошедшая на прииске «Вольный Запад». Здесь герой уже не просто наблюдает «законы лихорадки» или анализирует газетные публикации, а сам становится жертвой. Вместе с приятелями он обнаруживает на прииске, принадлежащем компании «Вольный Запад», слепую жилу, залегающую отдельно от пласта компании, а значит, являющуюся общественной собственностью («слепой жилой» называется залежь серебра, не выходящая на поверхность). Не учли они одного – здесь вступают в действие неписаные законы старателей. Если хозяева, зарегистрировавшие участок, не начинают работы в течение десяти дней, претенденты имеют полное право заявить о своих притязаниях на «брошенное место». Так случилось и со «слепой жилой», которая могла бы принести миллионы. Правда, существовал еще один «неписаный закон», между прочим, весьма распространенный, руководствуясь которым тоже можно было присоединиться к любой компании владельцев. Один из героев бесчисленных историй книги так и поступает:
«...Держа в руках револьвер со взведенным курком», он «потребовал, чтобы к списку... было добавлено его имя, иначе он боится, как бы список не сократился наполовину...»[6].
Принцип этот уважается повсеместно. В общем – точно так же действуют и более или менее крупные компании, которые попросту захватывают самые богатые жилы, а заодно всю землю и леса, какие могут им потребоваться. Подтверждения Твен часто находит в прессе и вводит в текст в виде документов.
Если попытаться составить примерную схему расположения «расследовательских элементов» в книге, она будет выглядеть так:
1. Ввод в тему, постановка проблемы, ее предыстория (знакомство читателя с законодательными и прочими документами, а также газетными публикациями).
2. «Включение» читателя в общую обстановку на рудниках и показ ему технологии добычи серебра; создание «атмосферы серебряной лихорадки» (предъявление газетных публикаций, свидетельств «экспертов»).
3. Главная часть: описание махинаций, развернувшихся во время «серебряной лихорадки» (опора на свидетельства очевидцев и личный опыт, а также газетные публикации).
Таким образом, автор продемонстрировал в своем произведении как писательский дар, так и талант расследователя, который скрупулезно, тщательно, основательно исследовал волновавшие аудиторию события и дал точный, аргументированный ответ на многие актуальные вопросы. Такими же качествами отличаются и его широко известная (в соавторстве с Ч. Уорнером) книга «Позолоченный век», в которой описываются моральная деградация, коррупция, стяжательство, поразившие американское общество, и другие произведения автора.
Заложенные Марком Твеном основы инвестигейтерства получили дальнейшее развитие в творчестве многих других авторов. Особенно ярко они проявились в деятельности так называемых разгребателей грязи. Это понятие возникло в Америке в конце XIX века, когда в результате бурного роста экономики там появляются массовые популярные журналы, в том числе издание Бенджамина Флауэра – «Арена». Будучи человеком образованным и глубоко религиозным, он весьма критически относился к американской действительности. Контраст нищеты и колоссальных богатств, всепроникающая коррупция и взяточничество – все это, по его мнению, свидетельствовало о моральном падении нации.
Флауэр вынашивал идеи нравственного возрождения Америки. Он считал, что если людям открыть глаза на последствия их неблаговидных поступков, то они исправятся, станут лучше. Именно с этой целью и создает Флауэр свой журнал. «Арена» пыталась привлечь внимание к таким проблемам, как засилье монополий, коррупция, контрасты большого города и пр. Журнал стал прямым предшественником прогрессивного движения разгребателей грязи – ряда писателей и публицистов, ставивших своей задачей привлечение общественного внимания к различным порокам и злоупотреблениям во всех сферах общественной жизни. Наиболее активными участниками этого движения были такие талантливые журналисты, как Синклер, Стеффенс, Бэйкер, Тарбелл, Филлипс, Адамс, Салливен, Уайт и многие другие. Они верили в высокие идеалы истины и справедливости и поэтому считали необходимым разоблачать зло во всех его проявлениях, «со слепым упорством» пытались пробудить гражданскую совесть в бизнесменах, финансистах, государственных чиновниках. Большие надежды возлагали они на реформы, как главное средство борьбы со злом и коррупцией. В публикациях разгребателей грязи не было практических предложений для решения тех или иных проблем, журналисты апеллировали к общественному сознанию, считая, что какие-либо организованные действия – удел политических деятелей.
Наряду с «Ареной» трибуной для журналистов, представителей расследовательско-критического направления в журналистике (разгребания грязи), были массовые журналы «Космополитэн», «Кольерс», «Саксес», «Эврибодиз», «Макклюрс», «Мансиз», «Леслиз» и др. О чем конкретно они писали? Темы были самые разные. Например, «Кольерс» активно выступал против шарлатанства в медицине. Скажем, в номере от 7 октября 1905 года Сэмюэль Гопкинс Адамс опубликовал статью «Великий американский подлог», нанеся тем самым серьезный удар по фабрикантам лекарств. С фактами в руках он доказывал, что патентованные лекарства, так широко рекламируемые в печати, не только не приносят облегчения больным, но и разрушают здоровье людей, ибо содержат алкоголь, опий, морфий, кокаин и другие наркотики. В результате само название статьи стало одним из популярных лозунгов времени.
В 1909 году журнал «Кольерс» выступил против правительственных спекуляций природными ресурсами Аляски. Эффект разорвавшейся бомбы вызвала, например, статья К.П. Конолли «Большие работы для отбеливающей кисти», в которой автор обвинял сенатора Баллинджера в чудовищных спекуляциях землями Аляски. Журнал «Саксес» начал печатать роман Эптона Синклера «Джунгли» об ужасающих условиях труда на чикагских скотобойнях. В 1905 году в «Эврибодиз» появилась серия статей Ч.Э. Рассела под названием «Величайший в мире трест» о том, как заправилы бизнеса наживаются на медяках бедняков. А серия Лоусона «Бешеные финансы» в 1907 году способствовала мгновенной распродаже этого журнала – его тираж достиг полумиллиона экземпляров. Не отстал от «собратьев» и «Космополитэн», опубликовав в марте 1906 года нашумевшую статью Филлипса «Измена сената». На страницах «Хэмптоне» по вопросу о женском равноправии выступила Рета Чайлд Дорр, взбудоражив своей статьей не только женское, но и мужское население страны.
Следует заметить, что на страницах изданий выступали не только сами журналисты, но и читатели. Особенно активно опирался на них «Амэрикэн мэгэзин», который из номера в номер давал рубрику «Сума пилигрима», под которой печатались письма читателей, отклики на публикации, редакционный комментарий под названием «В доме порока». Надо заметить, что этот журнал вел также активную полемику с президентом Рузвельтом, который и назвал впервые критически настроенных авторов издания «разгребателями грязи»[7].
Движение этих расследователей оказало огромное влияние на дальнейшее развитие журналистики как в Америке, так и в других странах. Можно поэтому смело считать их родоначальниками нового жанра – «обличительной» статьи. Журналисты, выступающие в рамках этого жанра, делают ставку на объективность, беспристрастность. К тому же это позволяет им говорить от имени рядового читателя, который не хочет, чтобы его кто-то грабил или обманывал. Очевидно поэтому, например, американские журналисты, сотрудники «Вашингтон пост» Карл Бернстайн и Боб Вудворд сумели раскрутить уотергейтский скандал, который привел к отставке президента США Ричарда Никсона. Крепки позиции последователей разгребателей грязи в японской журналистике. Как однажды отметила газета «Совершенно секретно», в этой стране печать рассказывает практически о всех важных событиях, преступлениях, аферах и тому подобном, несмотря на стремление людей, в них замешанных, сохранить все в тайне. Подобное можно сказать и об эффективности расследовательской журналистики Германии и ряда других стран. Не удивительно, что жанр «обличительной» публикации пользуется большим спросом самой широкой аудитории.
[1] Твен Марк. Собр. соч.: В 8 т. М., 1980. Т. 2. С. 137.
[2] Там же. С. 139.
[3] Там же. С. 263.
[4] Там же. С. 169.
[5] Там же. С. 170.
[6] Там же. С. 194.
[7] Качалин А., Урбан А. Папарацци – следствие или причина?//Эхо планеты. 1997. № 38.
Папарацци – профессия или ругательство?
В отличие от инвестигейтеров или разгребателей грязи, папарацци рождены несколько иными обстоятельствами. А именно – желанием изданий выжить в условиях современного рынка, господства жесткой конкуренции, борьбы за тираж. Сделать это, если не угождать самым низменным потребностям аудитории (пусть она будет и разношерстной – главное, чтобы была большой), очень трудно. В известной мере то, что делают папарацци, нужно не только им, их аудитории, но и самим их «жертвам», которыми, как уже говорилось, чаще всего являются всевозможные знаменитости, «звезды».
«Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно... И не кому-нибудь, а натурально всем. Прежде всего – самим “звездам”: тебя знают, на тебя смотрят, тобой любуются. Этот механизм работает по классическому рыночному принципу: “спрос рождает предложение”. С одной стороны, “очень важные персоны” из мира политики, бизнеса, искусства нуждаются в повседневной “раскрутке” и рекламе, с другой – публика желает знать своих “героев”. А между ними находятся средства массовой информации, которые с большей или меньшей степенью готовности выполняют социальный заказ как одних, так и других. Не случайно последние годы вызвали к жизни бесчисленное количество изданий, специализирующихся на рассказах о жизни знаменитостей. А поскольку значительная часть публики предпочитает получать информацию в облегченной форме (то есть не читать, а смотреть или даже подглядывать в замочную скважину), то становится понятно: без репортеров светской скандальной хроники, именуемых “папарацци”, в современном обществе обойтись никак невозможно»[1].
В силу этого статьи во многих изданиях становятся менее качественными, серьезными, а журналистика в целом все больше превращается в арену развлечений. Все чаще не могут печататься обширные аналитические материалы, например, о нравственном воспитании или судьбах нации – издатели полагают, что их просто не будут читать. Поэтому на рынке СМИ с огромным превосходством над качественной лидирует желтая и бульварная пресса.
В связи с этим претерпела определенные изменения расследовательская «обличительная» журналистика. Если в небольших по тиражу солидных политических газетах и журналах ведутся серьезные расследования в сферах политики, бизнеса, экологии, государственных учреждений (больниц, школ, тюрем и пр.), то развлекательные издания предпочитают иметь дело с особым видом журналистского творчества – материалами папарацци. В России они начали заявлять о себе не так давно, но во многих западных странах существуют уже несколько десятилетий. Это – люди, фанатично увлеченные своим делом. Рядового папарацци можно изобразить как попадающегося на каждом шагу потрепанного репортера (часто – с огромной фотокамерой), поджидающего свою жертву на выходе из какого-нибудь здания и готового в любую минуту нажать на спусковую кнопку аппарата. Как охотник на тигров, он готов ждать «добычу» сутками – не спать, не есть, быть лишенным нормальных гигиенических условий, и все ради того, чтобы застать известного человека в состоянии алкогольного опьянения, со своей спутницей жизни, врагом или «застукать» его за совершением аморального поступка.
Серьезные проблемы человечества папарацци волнуют мало. Его внимание практически не задевают махинации крупных государственных деятелей, гонка вооружений, радиоактивные отходы в почве и воде даже той страны, в которой он живет; мало интересуют военные конфликты, насилие в армии. Но он никогда не остается равнодушным, когда речь заходит о частной жизни популярных спортсменов, актеров, общественных деятелей, его интересуют, по сути, ничего не значащие детали и подробности. Стимулом для папарацци служит желание не нравственно переориентировать нацию, а получить как можно больше денег за свои снимки и тексты. А многие издания готовы платить огромные гонорары за материалы, делающие основную, в общем-то единственную, ставку на сенсационность, которая приносит неплохую прибыль. Часто папарацци не заботятся и о достоверности своих публикаций, качестве снимков. Их комментарии к фотографиям носят чисто развлекательный характер.
Нередко из-за жажды наживы они забывают о журналистской этике. Наглое вмешательство в частную жизнь человека порицается и карается не только законами о СМИ, но и конституциями в разных странах. И это – обоснованные ограничения, поскольку неуважение к личной жизни может привести не просто к нервным срывам у тех же известных личностей, а к настоящим катастрофам. Еще у всех на памяти, например, трагическая смерть принцессы Дианы, в которой, как утверждают, во многом виноваты именно папарацци, которые гнались за ее машиной на мотоциклах и мешали нормальному движению. Даже когда зажатая искореженным металлом принцесса умирала, они засняли ее, истекающую кровью, и хотели запродать свои «произведения» редактору крупнейшего в США бульварного журнала «Нэшнл инкуайер» Стиву Коцу. К чести этого человека, он не поддался на соблазн крупно заработать на кровавом снимке и послал репортеров вон. Этот пример наглядно демонстрирует, что живущие по принципам папарацци журналисты часто забывают о собственном достоинстве и превращаются в своего рода маньяков. Не случайно в обществе укоренилось отрицательное отношение к ним как к людям, лишенным нравственных принципов.
В настоящее время и в России, как в Америке, существует два основных направления в расследовательской журналистике. Первое, серьезное, близко к тому, что было определено как инвестигейтерство. Однако российские инвестигейтеры не совсем похожи на своих сегодняшних зарубежных собратьев. Дело в том, что задачи, которые решают современные российские журналисты-расследователи, и условия, в которых они это делают, во многом отличаются от существующих в расследовательской деятельности зарубежных журналистов. Различаются западное инвестигейтерство и российская расследовательская журналистика, как точно заметил известный журналист А. Константинов:
«...прежде всего разными сферами применения инвестигейтерской технологии. У нас это в основном криминал, коррупция или что-то, очень близко к ним подходящее. На Западе же расследование может касаться вещей, с нашей точки зрения, весьма прозаических. Хотя со временем, возможно, и мы будем похожи на своих зарубежных коллег. У нас пока существует очень большая проблема – нет тех хороших условий, в которых существуют западные инвестигейтеры. Им в расследовании, например, может обеспечить материальную поддержку тот же грант от какого-то фонда. Получив средства к существованию, человек в состоянии, не изматывая себя заботами о хлебе насущном, спокойно работать достаточно длительное время. В нашей же стране журналист при подготовке какого-то серьезного и большого материала одновременно должен “гнать строчки”, чтобы элементарно заработать на жизнь. У нас еще не научились платить за имя. Русская журналистика вообще очень сильно отличается от западной...»[2]
Второе направление журналистских расследований в современной России, питающее желтую или «желтеющую» прессу, представляет собой то, что уже было определено как деятельность папарацци. Отечественная «журналистика папарацци», по вполне понятным причинам, еще недостаточно развита. Но все же существуют газеты и журналы, которые начинают эксплуатировать интерес читателя к частной жизни других, «особенных», людей. Например, журнал «7 дней», посвященный кино и телевидению, завел рубрику «Тутти-Фрутти» как раз для таких публикаций. В большинстве случаев они небольшие, переводные. Вот, например, фрагмент материала о том, как известный музыкант Мик Джаггер впервые встретился со своим сыном, который живет с матерью:
«К волнительной встрече с сыном отец постарался подготовиться как можно лучше. На пути в парк (где была назначена встреча) Джаггер заехал в магазин игрушек “The Farmyard”, где с удовольствием накупил подарков для маленького Лукаса. В парке Ричмонд счастливое трио провело около двух часов. По свидетельству очевидцев, все трое действительно выглядели очень радостными: играли, шутили, смеялись. Встреча дала повод предположить: не соединятся ли теперь Джаггер и Морад? Возможно. Хотя из парка – обменявшись на прощание дружеским поцелуем – Мик и Лусиана с мальчиком разъехались в разные стороны. Каждый на своем автомобиле: Джаггер – на “Мерседесе”, Морад – на “Ягуаре”...»[3]
Рядом с данным текстом опубликованы пять фотографий, иллюстрирующих эту «эпохальную» («волнительную») встречу. Судя по всему, журналист при сборе информации пользовался методом наблюдения, причем люди, запечатленные на снимках, явно не подозревали о существовании какого-либо наблюдателя. Видимо, прибегал он также к информации, полученной от очевидцев, – людей, которые гуляли в парке в непосредственной близости от знаменитой парочки в то же время. Публикация целиком построена на описании. Хотя журналист и попытался спрогнозировать будущее взаимоотношений знаменитостей, его предположение ничем не обосновано. Проявляется здесь еще одна характерная (именно для материала папарацци) черта – акцент внимания на деталях: дано точное название магазина игрушек, в который заезжал музыкант, приведены марки автомобилей его самого и матери его ребенка.
Несмотря на то что «промысел» папарацци чаще всего представляет собой лишь слабую «тень» настоящей расследовательской деятельности (как по степени сложности, так и по значимости для общества), он, тем не менее, в известной мере может быть отнесен к расследовательству и, разумеется, специально изучен теми, кто склонен стать их последователями.
[1] См. подробно: Болотова Л.Д. Американский массовый журнал конца XIX века// Вести. МГУ. Сер.: Журналистика. 1970. № 1.
[2] Цит. по: Шум Ю. Журналистское расследование: методические рекомендации. М., 2000.
[3] Встреча в парке//7 дней. 2000. № 41.
Содержание
Назад • Дальше
ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТРУКТУРЫ В СОВРЕМЕННЫХ СМИ РОССИИ
Любая деятельность по мере своего «взросления», развития обретает определенное структурное «оформление». Поэтому и в расследовательской журналистике в России в последние годы начала складываться определенная структура печатных изданий, телепрограмм, информационных агентств, Интернет-сайтов, которые считают проведение журналистских расследований своей важнейшей задачей. Необходимо, хотя бы коротко, познакомиться с некоторыми из них, наиболее отчетливо заявившими о себе.
Периодические издания
В современной российской журналистике существует несколько типов расследовательских структур. Все СМИ, с определенной оговоркой, можно разделить на те, которые публикуют и не публикуют расследования. Это замечание существенно как для периодической печати, так и аудиовизуальных средств массовой информации. Расследовательские публикации можно увидеть в большинстве многотиражных отечественных газет (авторы журнальных изданий к этому жанру обращаются реже). К изданиям, избегающим публикации расследований или печатающим их очень редко, в первую очередь относятся газеты и журналы, которые включают себя в разряд качественных.
Практически не занимаются расследовательской тематикой также СМИ, которые считают себя прежде всего источниками оперативной (и чаще – деловой) информации для своей аудитории («Время новостей», «Экономика и жизнь» и др.). Но есть и другие причины, по которым то или иное СМИ не связывается с журналистскими расследованиями. Дело в том, что они являются как бы «высшим пилотажем» в журналистике. Одно хорошее выступление такого плана может прославить автора и издание. Но не каждый журналист способен подготовить его, так как при расследовании необходимо «прорабатывать» большой объем фактического материала, продумывать и проверять различные версии и тому подобное, что делает его для многих делом неподъемным.
Кроме того, главные редакторы, учредители или владельцы СМИ иногда просто боятся таких публикаций. Ведь расследование, как правило, задевает интересы сильных мира сего. Помимо этого, оно требует много времени для подготовки. Редактор же не всегда может (особенно если в редакции кадры – наперечет) оторвать опытного сотрудника для подготовки подобного материала. А неопытный может просто-напросто не разобраться в сложном деле и навлечь на редакцию неприятности. Очевидно, по этой причине, например, в региональной, местной прессе, как показывают наблюдения, журналистские расследования составляют вряд ли больше одного-двух процентов от общего числа всех публикаций.
Однако в некоторых СМИ журналистские расследования выступают в качестве «гвоздевых» публикаций и служат украшением полос или телепрограмм. Ряд изданий полностью пронизывает «дух расследовательства», и значимость их для читателей заключается именно в этой нацеленности на разоблачения, выявление всех и всяческих тайн. Именно это и позволяет называть такого рода издания «расследовательскими». Конечно, утверждать, что они полностью отдают свои полосы под такие материалы, было бы большой натяжкой. Хотя о «расследовательском тоне» изданий как предопределяющем их характер говорить вполне возможно.
«Звездами» авторитетной расследовательской журналистики в сфере периодической печати можно считать «Совершенно секретно», «Версию», «Новую газету», «Ваш тайный советник», «Stringer» («!») и некоторые другие. На счету этих изданий (к счастью, не всех) несколько громких судебных дел национального масштаба и трагически погибшие журналисты, которые занимались расследованиями. Посмотрим, как реализуется в них установка на статус «расследовательской журналистики».
«Совершенно секретно» и «Версия»
Эти издания входят в холдинг «Совершенно секретно» (ему принадлежит и ТВ с одноименным названием. Основное издание холдинга – газета «Совершенно секретно». В заголовочном комплексе сообщается, что она является международным ежемесячником и основана известным писателем Юлианом Семеновым в 1989 году. После его смерти особую роль в становлении расследовательской журналистики на страницах газеты сыграл Артем Боровик. Почему данный вид деятельности он считал важным для журналистов? Ответ на этот вопрос дан в интервью, которое взяла у него Наталия Попова (ТВ Парк. 1999. № 6):
«У нас совершенно не работают правоохранительные органы, прокуратура, судебная система, милиция. Расследования, которыми должны заниматься эти структуры, вынуждены брать на себя СМИ. А средство борьбы у прессы одно – гласность, информированность».
Работу холдинга «Совершенно секретно» Артем строил на нескольких четких принципах:
Во-первых. Нужно иметь много информации, чтобы, получив ее, читатель или телезритель размышлял, что гораздо важнее, сам. Комментарии журналистов ни в коем случае не должны носить менторского характера. И лучше, чтобы в количественном отношении фактология преобладала над комментарием.
Во-вторых. В любом материале должна быть эксклюзивная информация. Пусть только один факт, деталь, но – уникальная. По мнению Рустама Арифджанова, главного редактора газеты «Версия», Артем Боровик обладал способностью выуживать подобную информацию из всего – «гула улиц, кулуарных разговоров, доверительных бесед, вороха иностранных изданий, которые он привозил из зарубежных поездок». Это – своего рода талант, дар, без которого журналист не может работать в жанре расследования. Источники информации всегда нужно хранить в секрете. Таков опять же закон жанра.
В-третьих. Важнейшее требование, которое обязан выполнять каждый расследователь, работающий в холдинге «Совершенно секретно», – «проверь по своим источникам». Информация должна быть подтверждена сведениями как минимум из двух источников. Лучше, если они будут из разных – политических, экономических и прочих – сфер. Это гарантия от провокаций, «слива», попыток попросту использовать журналистов. Юридическая сторона дела, всегда немаловажная, в журналистском расследовании – едва ли не самое главное. А потому занятому им журналисту следует обращать особое внимание на соблюдение законности, заботиться, кроме всего прочего, и о собственной юридической безопасности, чтобы материал не обратился, как это нередко случается, против него самого: ведь известно, что наилучший способ защиты – нападение. Чтобы избежать этого, необходимо вести дело грамотно, не боясь погрязнуть в юридических тонкостях. Нелишним бывает и привлечение к работе квалифицированных юристов. После опубликования расследования автору часто требуется помощь адвоката, если «герои» материалов, пытаясь защитить свое «доброе», лишь «поруганное» журналистом имя, обращаются в суд.
В-четвертых. Использование документов (хотя это играет огромную роль в расследованиях) обязательно должно быть дополнено «полевой работой», личными наблюдениями, участием. Ведь важно передавать «вкус и цвет» происходящего. Иначе материал получается «неживой».
Журналистика – профессия «ходячая», как бы ни помогали компьютеры, Интернет. Только сообщение с места событий, некоторая репортажность способны оживить расследование, сделать его наглядным. Бесконечное нанизывание голых фактов, приведение документальных доказательств – все это в итоге притупляет внимание читателя.
Нельзя забывать, что многие читают газеты еще и с целью развлечься. Сделать выступление увлекающим читателя может то, что называется «детективностью» изложения. Напитать ею текст помогает именно личное участие журналиста в деле, создающее «эффект присутствия».
Артем Боровик трагически погиб, но и по сей день оставшиеся в строю «опекуны» его издательского детища придерживаются провозглашенных им принципов.
Первая полоса газеты «Совершенно секретно» целиком посвящена анонсам наиболее интересных статей номера. На 2–3-й страницах помещена реклама (ее много). На 4-ой и 5-ой полосах под рубрикой «Расследование», как правило, появляется «коронный» материал номера. 6–7-я страницы отведены материалам рубрики «Закулисье», 8-я и 9-я – темам «Деньги и власть», 10–11-я содержат «Скандалы», 12-я и 13-я публикуют «Точку зрения», 14–15-я идут под опознавательным знаком «Сенсация». Как видно, газета организована так, что каждая рубрика занимает один, а самая значимая – «Расследование» – два газетных разворота. На 16 полосе находится традиционная рубрика «Вихри врачебные». Восьмиполосное приложение «Жизнь без лекарств» составляет сердцевину газеты и носит подзаголовок «Вестник ортомолекулярной медицины». Рубрика «Курьезы» занимает 25-ю страницу. Следующие четыре отданы рубрике «Звезды под звездами». Здесь, как правило, помещаются интервью с наиболее известными людьми. 30-ю и 31-ю полосы занимают «Криминальные истории»; 32-ю и 33-ю – «Спорт»; 34-ю и 35-ю – «Экспедиция “Клад”»; 36-ю, 37-ю и 38-ю – традиционный «Экспресс-детектив», а также развлекательные материалы: «Игротека», «Крим-кроссворд», «Шестерка». Последний разворот составляют «Прогнозы». Иногда рубрики обновляются и меняются местами.
Они имеют общую черту, заявленную уже в самом названии газеты, – «секретность». Ежемесячник делает упор на то, чтобы каждый его материал содержал не известные доселе факты, любопытные уже хотя бы потому, что до сих пор они держались в тайне и были недоступными для многих. Эксклюзивность, уникальность сведений, как уже говорилось, – характерная для журналистского расследования особенность. А потому можно утверждать, что большинство публикаций в газете если и не являются чистым расследованием, то содержат многие его элементы. Причем достаточно специфичные. Так, под рубриками «Закулисье» публикуются политические расследования, «Деньги и власть» – экономические, «Скандалы» – спортивные, «Точка зрения» – медицинские. Некоторые публикации больше тяготеют к жанру исследования. Например, в статье «Спас Нерукотворный» (под рубрикой «Сенсация») рассказывается о том, что в Карачаево-Черкесской АО нашли древнюю икону Спасителя. Большую часть статьи занимает исторический экскурс. Сенсация обнаруживается в самом начале и, следовательно, не требует специального расследования. «Секретность» рубрики «Звезды под звездами» заключается в том, что в интервью ее герой раскрывает неизвестную читателям сторону своей биографии.
А «изюминкой» всегда выступает самый объемный материал номера (на две полосы) под центральной рубрикой «Расследование». Так, в № 12 за 2000 год это была публикация обозревателя «Совершенно секретно» Владимира Иванидзе под названием «Виражи в деле Гусинского» о судьбе не только олигарха-медиамагната, но и его концерна «Медиа-Мост», волнующей (по разным причинам) общество не меньше, чем важнейшие политические события. Статья написана по всем канонам жанра журналистского расследования. Автор использует хронологически последовательное изложение фактов, когда читатель постепенно вводится в курс дела и становится свидетелем того, как разворачивается мысль журналиста, не торопящегося делать поспешные выводы. В. Иванидзе может приостановить повествование, чтобы привести пример, проводит параллели сразу с несколькими уголовными делами, расширяя кругозор читателя.
Свидетельством беспристрастности и правдивости автора служит его заверение в том, что он двенадцать дней непосредственно наблюдал за процессом и по ходу его стенографировал. В. Иванидзе не дает оценок и занимается лишь констатацией фактов, дополняя их колоритными репортажными деталями. Все это позволяет читателю ощутить некоторую сопричастность к расследованию. Рассуждая о происходящем, журналист ставит множество риторических вопросов, оставляя читателю простор для самостоятельных ответов. Многие предложения в тексте обрываются многоточием – читатель вправе додумывать сам. В. Иванидзе демонстрирует компетентность в истории СМИ, объясняя действия телекомпании CNN во время «Войны в заливе».
Не обходится и без сенсаций, до которых, как известно, читатель охоч. Журналист рассказывает о том, что Гусинский подозревается в незаконном получении израильского паспорта (дело «Русский романс»), что им приобретена немалая доля акций израильских СМИ и т.д. При этом автор не забывает указать на конфиденциальность источников информации: «...Судя по анонимным утверждениям чиновников...», «Когда рапорт был уже опубликован, один из его создателей позвонил мне из Лондона» (кто – предусмотрительно не указывается) и т.д.
Данное журналистское расследование можно считать типичным для этого издания, заключающим в себе эталон расследований на страницах всех изданий холдинга «Совершенно секретно» (актуальность, насыщенность информацией, уникальность сведений, отсутствие менторского тона, объективность, тонкие литературные приемы, четкость композиции).
Однако нельзя сказать, что журналистов «Совершенно секретно» интересуют только проблемы насущного дня. Они часто обращаются к делам давно забытым, архивным. А. Боровик любил повторять, что хороша та тема, которая не устаревает: «Настоящий материал не имеет срока давности». Например, именно Артем подал одному журналисту идею написать статью о том, что перестройка родилась в КГБ, и на этот счет существовал «план Андропова». Так появилась нашумевшая статья «Голгофа», а затем и посвященная ей телепередача «Совершенно секретно». Казалось бы, актуальности никакой, а налицо явное умение разглядеть в «старой» теме «взрыв», который всегда привлекает читателя и вызывает большой резонанс.
Итак, можно выделить две типичные для «Совершенно секретно» группы расследований: в первую попадают те, которые пишутся на темы, актуальные на сегодняшний момент; во вторую – «не имеющие срока давности» (исторического плана).
Второе по важности издание холдинга – газета «Версия». В заголовочном комплексе сообщается, что еженедельник основан А. Боровиком в 1998 году, издается тиражом 231200 экземпляров и публикует в основном на своих страницах расследования, характер которых – осознанно или нет, но запечатлен в самом названии газеты. Оно дает определенное и довольно точное представление о реальных возможностях современных российских журналистов в проведении расследований. А возможности эти очень часто далее построения версий по поводу тех или иных ситуаций не простираются.
Первая полоса «Версии» обычно полностью отдается под анонсы наиболее значимых материалов номера, на которые, по мнению редакции, читателям следует обратить особое внимание. Вторая-третья полосы отведены под традиционную рубрику «Чрезвычайная ситуация». Здесь представлены материалы политического характера, посвященные так называемым sos-ситуациям (проблемам), которые требуют немедленного решения. Это, с одной стороны, «крик», обращенный к обществу, к его мнению, с другой – вызов правительственным кругам, их политике.
Четвертая полоса – рубрика «Московский шепот» с подрубрикой «Слухи и прогнозы». Вниманию читателей представляется 5–6 заметок. В них редакция воздерживается от утверждения конкретных фактов, что и было заявлено в подрубрике. Каждый материал начинается со слов «Говорят, что...». Например:
«Говорят, что в России начались испытания суперподлодки»; «Говорят, что военных лишат всех льгот» и т.п.
Интересно отметить, что газета имеет две главные рубрики – «Секретная политика» (5-я, 6-я, 7-я, 12-я и 13-я полосы) и «Страшная жизнь» (15-я, 16-я, 17-я, 18-я и 19-я полосы). Это самые обширные и полностью посвященные расследованиям рубрики. Каждая специализируется на своем роде расследований:
«Секретная политика» – политическая сфера;
«Страшная жизнь» – криминальная.
Здесь, как правило, помещают «коронные» материалы, анонсы которых можно прочитать на 1-й полосе. Например, часто печатаются Сергей Золовкин (политические расследования), Ирина Чернова (криминальные). На 8-й полосе в рубрике «Ультра» помещаются материалы, посвященные теме молодежи, ее проблемам, с которыми тоже часто выступает Марина Латышева (публикации о подростковых группировках скинхедов в России и др.). На 9-й и 11-й полосах расположена рубрика «Регионы в огне», рассказывающая о политической ситуации, политических скандалах, действиях «олигархов» в регионах России. Здесь выступают Стас Смирнов, Борис Арманов, Альберт Гальязимов, Сергей Коробов и др.
С 14-й полосы по 28-ю в газете представлено множество разных рубрик («Недвижимость», «Между тем», «Разные радости», «Ваше здоровье» и т.д.), под которыми традиционно печатаются материалы разного характера, не связанные с расследованием.
На 29-й и 30-й полосах разместилась рубрика «Спортивные тайны» (новости спорта, интервью со знаменитыми спортсменами, тайны их личной и профессиональной жизни).
Рубрики «Версии», как и рубрики «Совершенно секретно», порой обновляются и меняются местами.
Тематика издания широка и разнообразна. Но жанр расследования превалирует. При этом можно выделить несколько его направлений, типичных для всех номеров «Версии»:
1) политическое (рубрики «Чрезвычайная ситуация» и «Секретная политика»);
2) криминальное («Страшная жизнь» и «Регионы в огне»);
3) спортивное («Спортивные тайны»);
4) посвященное тайнам медицины («Ваше здоровье»).
Интересно отметить, что каждый материал-расследование обладает строгой структурой – тексты условно делятся на две части. В первой дается представление о проблеме, последовательно излагаются факты, читатель вводится в ситуацию. Вторая часть – собственное мнение автора материала о случившемся, непосредственная оценка фактов и его прогнозы о финале ситуации. Это своего рода «версия» журналиста о случившемся, его видение ситуации, проблемы. Таким образом, эта структурная часть текста полностью оправдывает само название издания – «Версия».
Оно продолжает лучшие традиции газеты «Совершенно секретно», начатые мастером детектива, писателем Юлианом Семеновым. Действительно, при детальном рассмотрении этих двух изданий можно увидеть множество сходных моментов. И, прежде всего это – расследовательская направленность публикаций, охватывающих практически все сферы общества. И то и другое издания уделяют огромное внимание политике, политическим деятелям, экономическим преступлениям, затрагивают темы криминала и т.п. Оба поддерживают и лучшие традиции жанра расследования за счет:
1) актуальности тем;
2) эксклюзивности, уникальности сведений;
3) привлечения конфиденциальных источников информации;
4) лаконичности, красочности изложения;
5) четкой структурированности текстов.
Однако нельзя не отметить и различия между изданиями. «Совершенно секретно» – ежемесячная газета, «Версия» – еженедельная. У первой больше возможностей для тщательной подготовки к выходу, что проявляется и в большем объеме (40 полос против 30 у «Версии»), и в публикации серьезных политических расследований, ориентированных на хорошо осведомленного читателя. Газета «Версия» более тяготеет к сенсационным, скандальным расследованиям и больше ориентирована на массовую, нежели на хорошо подготовленную, аудиторию. Это подтверждает наличие большого количества развлекательного материала (кроссворды, гороскопы, порнофото девушек на последней странице издания). «Версия» выигрывает в оформлении: цветная цифровая печать, обилие красочных иллюстраций, фотографий, юмористические коллажи, карикатуры помогают газете обрести необыкновенную популярность среди населения.
Простота оформления «Совершенно секретно» не делает ее, однако, менее популярной. Актуальность выбранных тем для расследований, их серьезность, а также увлекательность изложения, профессионализм журналистов не остаются незамеченными аудиторией. Обе газеты прочно занимают свою нишу в расследовательской журналистике и имеют четкий круг читателей.
«Новая газета»
Это издание появилось на четыре года позже газеты «Совершенно секретно» – в 1993 году. На это время, пожалуй, приходился всплеск популярности той общественной деятельности, которая специализировалась на развенчании мифов и раскрытии тайн Советского Союза. Изначально газета заявляла о себе как о печатном органе, либерально настроенном, отражающим взгляды передовой интеллигенции и среднего класса. Она и по сегодняшний день проводит (в большей или меньшей степени) оппозиционную власти информационную политику. Тираж достаточно стабилен, аудитория устойчивая; издание экономически рентабельно и в целом востребовано обществом. Важно, что оно на самом деле представляет собой юридически независимый печатный орган, учрежденный коллективом редакции и не принадлежащий ни «олигарху», ни правительству, ни какой-либо партии или организации. Славу «Новой газете» принесла ее «чеченская кампания», выступления известных деятелей, общественные акции в поддержку правых сил и, конечно же, расследовательские публикации.
Отдел расследований, существующий в редакции со дня ее основания, является – без преувеличения – гордостью и главным «силовым ресурсом» газеты. Возглавил его депутат Госдумы от фракции «Яблоко» Ю.П. Щекочихин. (Газета сочувствует этой партии, но от нее финансово не зависит.) В отделе работают Олег Султанов, Георгий Рожнов, Олег Лурье, Антон Иваницкий, сотрудничают многие другие известные журналисты. Публикации, подписанные их именами, всегда имеют широкий общественный резонанс, что отражается на рейтинге газеты.
Основными направлениями расследовательской деятельности газеты можно считать разоблачение коррупции в высших эшелонах власти, выявление обстановки, складывающейся вокруг военных действий в Чечне, разбор отношений между властными структурами и так называемыми простыми гражданами (рубрики «Власть и люди», «Власть и деньги», «Болевая точка»).
Характерной чертой «Новой газеты» как расследовательского издания является совмещение скрупулезного поиска фактов с основательным анализом поставленных вопросов: журналисты прослеживают тенденции, ищут первопричины негативных явлений, докапываются до их причин, чтобы помочь читателю лучше понять то, что происходит вокруг. Такой подход к расследованию требует специфической организации материала: в газете регулярно появляются серии репортажей на определенные темы. Конечно, многое зависит от автора: некоторые журналисты предпочитают наглядную динамику событий выяснению ситуации в кабинетах высокопоставленных чиновников. Поэтому многие материалы, например, как уже сказано, о Чечне или криминальных событиях в той же Центральной России, начинаются с описания жестоких сцен.
«– Они заставляли нас раздетыми ползать по полу из комнаты в комнату... Они плевали нам в лицо... Нас обзывали грязными чичами, обезьянами, черными тварями, быдлом, моджахедами... – Они драли у нас волосы... – А вы?.. – Они мне кричали: “Задний ход! Заползай в комнату!” И я полз... Потом: “Хватит! Двигай обратно в коридор”. И я опять полз...»[1]
«...На полу неоштукатуренного бедняцкого саманного домика с газетным портретом “просто Марии” на стене лежали четыре трупа. Один – взрослый, трое – до зрелости не доживших. Взрослый был расстрелян в лоб, дети – в виски. Самый маленький из них – крайний слева. Это Шахид Умархаджиев, 11-летний аллеройский пастушонок, выглядящий на 8–9, не больше. Он – из самой бедной в Нижнем Аллерое семьи и потому подрабатывал на пропитание тем, что пас общественное стадо. Мертвый Шахид смотрит на погасший для него мир открытым правым глазом. Если что и читается в этом взгляде, так только одно: “А почему?..” У него – входное отверстие у правого же виска огромных размеров от калибра 7,69. Голову мальчика страшно тронуть... Шахид явно не успел ничего понять. Поэтому объясняться взрослым приходится уже без него...»[2]
«6 декабря 1998 года сотрудниками РУБОПа по Западному округу Москвы был арестован прямо на улице некто В.Н. Бунин. По данным следствия, у Бунина был обнаружен “...мелкокалиберный револьвер без номера, рукоятка которого была обмотана изолентой черного цвета”... Что произошло с Буниным за эти полтора суток? А произошло вот что: как явствует из материалов дела, у него оказались выбиты два передних зуба, отбиты почки и травмированы другие органы. Кроме того, адвокат был допущен к делу только через четыре дня после ареста Бунина. Бунин и присутствовавшие при аресте свидетели утверждают также, что никакого пистолета у него не изымалось, понятые при задержании не присутствовали и протокола изъятия пистолета не подписывали.
Интересен и тот факт, что показания понятых, которые “вдруг” появились в деле, абсолютно не совпадают между собой. Один из них, некто Калинин, сообщает, что “патроны из пистолета изымались в количестве шести штук”, а другой понятой, Андронов, показывает, что “патроны из барабана не изымались”. Во время ареста Бунина рубоповцы вообще просили всех прохожих разойтись и не мешать задержанию “особо опасного преступника” и никого из них не пригласили присутствовать при “изъятии” в качестве понятых. А за что же покалечили Бунина?»[3]
Продемонстрированный в этих отрывках из расследовательских публикаций стиль изложения материала, характерный для большинства текстов других расследователей газеты, соответствует прежде всего жанру репортажа. Склонность к репортажному изложению результатов расследований объясняется в значительной степени выбором предмета отображения – в качестве такового в «Новой газете» обычно выступают актуальные сегодняшние (можно даже иногда сказать – сиюминутные) события. Журналисты газеты обычно не поднимают архивные дела, утратившие, по их мнению, значение для аудитории по причине давности. Они обращаются к архивным сведениям только для того, чтобы выявить тенденцию, показать истоки события, ставшего актуальным для современного общества. Примеров, иллюстрирующих этот вывод, в газете достаточно.
Обращает на себя внимание отказ журналистов-расследователей «Новой газеты» от создания расследовательских публикаций на основе данных, полученных исключительно в ходе одного интервью, так как они считают, что мнение одного эксперта может быть пристрастным, а значит, и сам отбор фактов может быть произведен им пристрастно. Хотя интервью журналистами газеты, конечно же, используется, но в качестве одной из составляющих при создании расследовательского материала, который строится также и на анализе документов, непосредственных наблюдениях журналиста, свидетельствах очевидцев событий (особенно если речь идет о расследовании по горячим его следам). Так, в статье Анны Политковской «Ополчение органов» (Новая газета. 2001. № 27), например, использованы факты из досье, статистические данные, точки зрения (мнения) экспертов. Ярким примером этого может служить и материал Бориса Вишневского «Взятие казны» (Там же. № 29). Подобное обоснование – характерная черта расследовательских публикаций не только этих, но и многих других сотрудников и авторов газеты.
Можно проследить и еще некоторые своеобразные тенденции в работе журналистов-расследователей «Новой газеты». Обращает на себя внимание их пристрастие к отказу от определенных методов сбора информации. Расследователи газеты часто обращаются, как уже отмечено, к собственным наблюдениям, официальным документам, статистике и заключениям экспертов. Но при этом пренебрегают читательской почтой. Эта позиция связана с концепцией издания. Собственно бытовые темы не входят в круг его интересов. В этой редакции, как и в некоторых иных СМИ, распространено мнение, согласно которому занимательные статьи о том, каким образом журналист выяснял скажем, где и как можно выгоднее купить холодильник, либо сообщения, как ему удалось добыть решение суда по делу об иске вкладчика к банку, – все это, будучи важным и необходимым, все же не является журналистским расследованием. Следовательно, читательская почта, в которой речь чаще всего идет не о злоупотреблениях властей и сумме украденных денег, не может быть интересным источником тем для расследований.
Подобные изменения в творческих установках журналистов произошли за время перестройки. Предшественники современных расследователей считали недопустимым и аморальным, противоречащим сути журналистской профессии, объявление о том, что «редакция в переписку не вступает», поскольку они полагали, что таким образом население выключается из системы социального контроля за власть имущими, что в корне противоречит демократическим ценностям.
Никто не будет отрицать тот факт, что почта значительно расширяет кругозор редакции, дает верную информацию о жизни. Но поскольку концепция издания складывалась в то время, когда после длительного запрета на информацию о высших кругах власти у журналистов наконец появилась возможность открыто публиковать материалы о том, что происходит «наверху», то журналисты и набросились на такую тематику. «Скромные» бытовые темы остались на обочине внимания вместе с «болеющими» за них читателями. Сейчас же подобное невнимание к читательской почте уже стало «неприкосновенной» традицией. Между тем использование «резерва» читательской информации может оказаться весьма полезным и для издания, и для аудитории.
[1] Политковская А. Падение бьющих//Новая газета. 2001. № 25.
[2] Политковская А. Таинственное подразделение устраивает бойни?//Указ. ист. 2001. №29.
[3] Лурье О. Каждый житель Солнцева – потенциальный преступник?//Там же. 2001. № 26.
«Ваш тайный советник»
Это ежемесячное обозрение – один из успешных проектов Агентства журналистских расследований (С.-Петербург), о котором и пойдет речь, – выходит с октября 1999 года. В основе большинства его публикаций – наиболее интересные материалы, сбор которых осуществляют различные подразделения агентства: расследования «громких» убийств в Санкт-Петербурге, аналитические обзоры сфер влияния крупнейших криминальных группировок города и пр. «Фирменные» разделы газеты: «Бандитский Петербург», «Коррумпированный Петербург», «Мошеннический Петербург». Помимо этого, в каждом номере «ВТС» можно найти исторические обзоры и мастерски подготовленные эссе кинокритика Михаила Трофименкова и литературоведа Виктора Топорова, а также много других интересных материалов. Основной «фарватер», по которому идет «Ваш тайный советник» в отображении происходящего вокруг, можно вполне определенно почувствовать, сравнив, скажем, вынесенные в «аншлаг» названия основных расследовательских публикаций в двух номерах газеты – вышедшего в прошлом тысячелетии (2000. № 15) и появившегося в мае 2001 года (№ 5).
Первый номер: «Прогнозы на XXI век. Можно ли верить предсказателям?»; «Первая взятка чиновника Романова»; «Погромы в Сочи устроила охрана Путина?»; «”Банковское дело”: политика или бизнес?»; «Убийство журналиста Гонгадзе заказал Кучма?»; «Дело Шутова к суду готово».
Второй номер: «Убийцы Новоселова скрывались от ФСБ в рядах ГРУ?»; «Не слишком ли часто из 35-го отделения милиции выносят трупы?»; «Криминальная наркология. Очерк нравов»; «Борцам с наркотиками не нужны наркодилеры?»; «”Дело МММ”: адвокат Новолодский против прокурора Сыдорука»; «Боб Кемеровский: криминальный авторитет или агент турецких спецслужб?»; «Нижний Новгород: кто остановит Андрея Климентьева?»
Как видно из этого сравнения, коллектив издания берется за самые «горячие» криминальные дела и, судя по датам публикации материалов, раскрывает их исключительно быстро. Все это делает «дедуктивную газету» (так гласит подзаголовок этого издания) незаменимой для тех, кто интересуется закулисной жизнью Петербурга и России в целом.
Именно отсюда читатели узнали о существовании в Петербурге секты нумерологов. Именно здесь среди многочисленных журналистских расследований, которые публиковались в газете, впервые появилось самое объемное, запутанное и наиболее интересное для изучения начинающими журналистами расследование – «Мы искали Малыша два месяца. И нашли». Текст представляет собой хронику расследования убийства депутата Виктора Новоселова, в котором авторы описывают каждый шаг своего поиска с точностью до дней и часов. Сначала журналисты пытались действовать совместно с правоохранительными органами, но последние отвергли их помощь и попросили не мешать следствию. А оно вышло на ложный путь обвинения некоего Николая Петрова, не причастного к убийству. Журналисты же, поняв, что он был лишь жертвой неудачной версии случившегося, сумели доказать его невиновность. Потребовалось ровно два месяца, чтобы выйти на след настоящих преступников – Артура Гудкова и Александра Малыша. Последний был выслежен именно журналистами и передан ими же отделу Управления уголовного розыска, где Малыша официально арестовали. Таким образом, журналисты-расследователи помогли властям раскрыть убийство.
Год назад на ежегодном профессиональном конкурсе «Золотое перо» газета «Ваш тайный советник» получила первую премию в номинации «Дебют года».
Газета «Stringer» («!»)
Существует около года. Главный редактор газеты – Леонид Крутаков, его заместители – Алексей Фомин и Ольга Богданова. Среди учредителей газеты значится хорошо известный российской публике бывший охранник Б. Ельцина генерал А. Коржаков (председатель редакционной коллегии).
Редакцию «!» интересуют практически все тайны властных структур, аферы в экономической сфере и в области культуры. Штатных журналистов в газете нет, в основном здесь публикуются журналисты-расследователи из таких известных московских газет, как «Совершенно секретно», «Версия», «Новая газета», «Известия», «Новые известия», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Независимая газета». Поскольку материалы газеты имеют в основном сенсационный характер, то практически все имена авторов скрываются. Вместо них используют псевдонимы: «stringer № 1», «stringer № 2» и т.д. Хотя имена широко известных деятелей – нештатных авторов – публикуются. Сначала газета выходила один раз в месяц, но поскольку объем поступающей информации оказался большим, она перешла на еженедельный график выхода.
Издание ориентируется не на массового читателя. В отличие, к примеру, от газеты «Версия», оно нацелено на людей 25–45 лет, активно вовлеченных в политику, интересующихся тем, что происходит «на ковре» и «под ковром», работников спецслужб, иностранных посольств и просто любопытных взрослых и даже подростков. Тем не менее, газета пользуется относительно широкой популярностью и у читателей старшего, пенсионного возраста, склонных обращаться к оппозиционным изданиям. По-видимому, разоблачение афер в коридорах власти, о чем активно пишет «!», привлекает в первую очередь именно эту аудиторию. В Москве газетные торговцы обычно продают издание у входа на Красную площадь, у музея В.И. Ленина.
В поле зрения газеты попадают и темные истории из жизни «высшего общества», будь то взаимоотношения Юмашева с президентом или главой администрации, махинации «нефтяных магнатов», ситуация вокруг НТВ и т.д. Ее интересует все, о чем уже говорят «посвященные», но чего еще не знает общественность. О характере публикаций можно в какой-то мере судить, например, по следующим заголовкам: «Эта лодка протаранила “Курск”»; «РАО ЕЭС: приватизация состоялась»; «Идет война армии и спецслужб»; «Реальный Пелевин в Цифрах и фактах»; «Элитная медицина мертвого поднимет»; «История болезни пациента Ельцина»; «Политики от инфантерии»; «Чубайса можно по-прежнему трогать только в белых перчатках»; «Концы в воду»; «Чеченский синдром» и т.д.
Девиз издания «Стрингер – ничего личного!» как бы предупреждает о том, что оно нацелено на сообщение достоверной информации.
К опубликованию принимаются главным образом материалы, подтвержденные письменными документами. Кроме того, редакция тщательно проверяет поступающие тексты по другим каналам, через свои источники.
Чиновники, официальные лица реагируют на публикуемую информацию, часто носящую сенсационный характер, – по мнению авторов издания, довольно сдержанно. Но «сердитые» звонки в газету из администрации президента, правительства, других госструктур были. Дальше этого дело не доходило, что убеждает редакцию в правильности жесткого требования к достоверности публикаций.
* * *
Выделив наиболее яркие черты газет «Совершенно секретно», «Версия», «Новая газета», «Ваш тайный советник», «Stringer», представляющих тип «расследовательских» изданий, необходимо отметить, что в большинстве случаев работающие в них журналисты, придерживаются уже сложившихся, ставших традиционными для каждого из СМИ схем расследования. С одной стороны, это придает публикациям несколько стандартный характер, но с другой – способствует сохранению определенного лица издания. Кроме того, в любом случае интересное содержание может перевесить недостатки формы (в том числе и проявляющиеся порой в стандартности расследований). Но такое содержание не появится на свет без инициативы, идей и усилий со стороны журналиста-расследователя. То, что они есть у большинства авторов, работающих в этих СМИ, сомневаться не приходится. И нацелены они, прежде всего на реализацию явной или неявной установки самих изданий – быть в оппозиции к коррумпированным властным структурам. Из чего и проистекает дух расследовательства, позволяющий таким СМИ (с разной степенью успешности) претендовать на роль авангарда современной расследовательской журналистики.
«Расследовательские» отделы и группы
Далее следует заметить, что подавляющая часть современных российских СМИ не претендует на звание «расследовательских». В них расследования составляют относительно небольшую с точки зрения объема часть публикаций. Занимаются этим либо небольшие отделы из нескольких человек (не считая нештатных сотрудников), либо вообще один журналист (это относится прежде всего к региональным печатным изданиям). На телевидении или радио могут быть созданы отдельные расследовательские передачи (в силу специфики данных СМИ этим занимается гораздо больше людей, чем, скажем, в газете). Однако, несмотря на ограниченность «расследовательских сил», такие издания достаточно последовательно ведут разного рода расследования, что, разумеется, укрепляет их авторитет у определенной части аудитории.
Интересен в указанном отношении опыт «Общей газеты». Первый номер ее вышел 19 августа 1991 года, в сложный для нашей страны период, когда большинство изданий было закрыто. Сегодня газета пользуется большой популярностью, ее тираж составляет 222384 экземпляра (региональный – 165000). Распространяется она в розницу и по подписке в 208 городах России. Региональные выпуски выходят в Самаре, Орле, Выборге, Саратове, Хабаровске, Кемерове, Иркутске, в Республике Эстония. Подписчики газеты живут в разных станах мира – США, Чехии, Израиле, Германии. Успех ей приносит разнообразие тематических публикаций по актуальным проблемам политики, экономики, культуры. Газета много пишет о текущих событиях в регионах, отдельных городах. Как определили сами ее сотрудники, человек и его судьба – главная тема газеты. Ведущими являются следующие рубрики: «Я и семь минувших дней»; «Я и государство»; «Мы и мировое сообщество»; «Мы – горожане»; «Они в своих коридорах»; «Мы во власти науки»; «Мы в зеркале искусства»; «Мы в потоке информации»; «Мы вопреки обстоятельствам»; «Мы на рынке»; «Мы на телевидении»; «Мы и наш диагноз»; «Я вас люблю»; «В четверг поутру» и др.
Значительная роль принадлежит в газете расследованиям.
Изучение подшивок показывает, что газета оперативно реагирует на все важные события в жизни общества. Журналисты, проводящие расследования, специализируются в определенных направлениях. Так, Виктор Литовкин и Олег Владыкин, хорошо знающие военную тематику, занимаются прежде всего этим направлением. Например, в публикации «Правда о псковском десанте» (ОГ. 2000. 9 марта) они рассказали, как власти пытались скрыть гибель и героизм десантников. Хотя отрывочные сведения о том, что на высоте 705,6 у населенного пункта Улус-Керт в ночь на 1 марта полегла в бою с бандитами целая рота 104-го полка Псковской воздушно-десантной дивизии, в СМИ просочились, журналистов в те дни в район не допускали, и никто не мог предоставить достоверной информации о произошедшем. И только 5 марта маршал Геннадий Трошев признался, что шестая парашютно-десантная рота, которая была на острие атаки бандитов, потеряла убитыми 31 человека.
Далее авторы привели сведения о том, что уже в первые сутки после боя у командующего войсками генерал-полковника Георгия Шпака появился на столе список погибших 86 десантников. Он якобы доложил об этом министру обороны и получил строжайший приказ: до особого распоряжения информацию не разглашать. Все произошло будто бы потому, что накануне, 29 февраля, министр обороны доложил исполняющему обязанности президента «об успешном выполнении задач третьего этапа контртеррористической операции в Чечне и завершении на том собственно военной ее фазы». А уже через несколько часов после доклада боевики напали на федеральные войска.
Достаточно смело звучит комментарий журналистов о том, что «маршалу, наверное, стало немного неловко за свой последний рапорт» и он, чтобы сгладить конфуз, придумал «мягкую» версию случившегося. Далее, со слов шести выживших бойцов, воссоздается картина боя. Авторы статьи ни на минуту не ставят под сомнение мужество десантников и негодуют, что настоящих героев, «достойных того, чтобы их чтили поименно», превращают «в безликое пушечное мясо».
В этом же материале упоминается о приезде на Северный Кавказ начальника Генерального штаба Анатолия Квашнина, который [приезд], по их мнению, всегда связан с отвлечением дополнительных боевых подразделений на его охрану. Очень осторожно высказывается журналистами следующая мысль:
«Мы не утверждаем, что и подмосковные омоновцы, и сражавшиеся на высоте 705,6 десантники не получили... необходимого подкрепления, потому что свежие силы были задействованы на встрече с очередным инспектором. Но сказать о том, к чему может приводить показуха там, где идет война, считаем необходимым».
Журналисты газеты расследуют наиболее острые факты современной жизни. Таким стало, скажем, расследование по поводу взрывов жилых домов в Москве. В статье «Кто заказал московские взрывы?» (ОГ. 2000. 2 марта) Елена Скворцова обращает внимание на то, что недели две после взрывов вся страна следила за ходом следствия, «потом оно тихо ушло с первых полос газет, о нем начали забывать». Сами собой напрашиваются вопросы: «Что все-таки происходит со следствием?», «Будут ли когда-нибудь найдены террористы?», «Куда уводит чеченский след?». На все вопросы следует один и тот же ответ – «тайна следствия». Из разрозненных фактов у журналистки вырисовывается, по ее словам, довольно странная картина.
Достаточно много расследовательских материалов газеты посвящено работе правоохранительных и судебных органов. Здесь можно привести статьи Александры Самариной – автора, чье имя чаше всего встречается в обличающих и разоблачающих материалах. Ее статья «Сашу Веймарн “заказал” сосед за прелюдии Баха» (ОГ. 2000. 29 июня) бросает вызов лицемерию российской власти, российскому правосудию, которые, по ее мнению, испокон веков презирали «маленького человека». «Никогда еще, даже в самые смутные периоды нашей истории, хам, подлец и бандит не чувствовали себя столь вольготно, как ныне», – пишет она. И далее, на примере конкретной истории, подтверждает эти слова. Однажды утром к москвичке Саше Веймарн во дворе ее дома подошел 35-летний мужчина и, ударив в солнечное сплетение, пригрозил, что, если она еще хоть раз дотронется до клавиш, ее убьют. Надо сказать, что и до этого происшествия ей угрожали. Врач травмпункта засвидетельствовал «удар живота», и на следующее утро родители принесли заявление в 159-е отделение милиции, а девушку спрятали. Разыскав участкового Дениса Бочкова, автор получила очень «исчерпывающий» ответ:
«...Вы ведь понимаете – свидетелей происшествия нет... Мало ли кто ее ударил – это еще надо доказать... Может, она на сучок напоролась... Нет, гарантии безопасности дать не можем». Не удержался участковый и от претензий: «А почему это она сразу к нам не пришла? Мы бы включили план “Перехват”... Спустя три недели после этого никто никакого следствия не проводил, не опрашивал ни соседей, ни потерпевшую. А Саше остается только одно – ставить перед пианино телефон, чтобы успеть набрать 02».
В другой статье – «Челюсти правопорядка» (ОГ. 2000. 28 сентября) Александра Самарина рассказывает о так называемой «расправе» над иногородними:
«Два молодых человека, приехавшие в Москву на заработки, спешили после посещения кафе к метро, которое вот-вот должно было закрыться. В подземном переходе в ногу одного из них вцепилась собака; сотрудники милиции, находившиеся неподалеку, с улыбками на лице наблюдали за этой сценой. По команде одного из милиционеров собака отбежала в сторону. Пострадавший молодой человек попросил отвести его в травмпункт. В свою очередь, стражи порядка, узнав, что ребята иногородние, избили их дубинками. Затем, испугавшись, повезли их в травмпункт, где врачи засвидетельствовали многочисленные телесные повреждения, сломанный нос у одного и сотрясение мозга у другого. При таких обстоятельствах ребята могли подать на милиционеров в суд, поэтому сразу же превратились в задержанных, пытавшихся оказать сопротивление правоохранительным органам. В изолятор Бутырок их сначала отказались брать – увидели покусанные ноги, испугались заразы. Милиционеры выдали бездомную собаку за свою, даже привезли справку о прививках. Все это произошло в ночь на 23 апреля, и к моменту написания статьи ребята все еще находились в заключении. Во время следствия стали исчезать документы. Сначала справка от ветеринаров, затем – подтверждения о телесных повреждениях подследственных. Затем появляется новый документ о “легких телесных повреждениях”, нанесенных подследственными одному из сотрудников милиции. Затем из злополучного перехода исчезла и собака», – рассказывает журналистка.
Освещению социальных конфликтов посвящены и многие другие расследования А. Самариной: «Народ по прозвищу зверь. Пострадавшие боятся суда, убийца требует свободы» (ОГ. 2000. 27 апреля); «Тимур Кургин ждет суда шестой год» (ОГ. 2000. 31 августа); «Легенда о Есенбике» – женщине, которая надеется на осуждение убийц мужа (ОГ. 2000. 6 июля) и т.д.
«Общая газета» нередко помещает расследования деятельности нынешних политиков. Эта тема, например, успешно освещается в публикациях Игоря Королькова. В одной из них: «Ненецкий округ. Продано!» (ОГ. 2000. 13 июля) – автор повествует о новогоднем приеме в Большом театре, где среди гостей был замечен губернатор Ненецкого автономного округа Владимир Бутов, чуть не купивший на аукционе картину за 30 тыс. долларов.
«С каких это пор он стал богачом? А главное, на чем разбогател? – спрашивает автор. – Ведь если судить по доходам, которые он декларирует в налоговой инспекции, ему не то что на билет в театр (2000 долларов) – на авиабилет от Нарьян-Мара до Москвы с трудом удается наскрести». И тут же находится объяснение: «В округе успешно работают коммерческие фирмы, начало которым еще в 80-х положил Бутов».
Дальше приводятся следующие сведения: губернатор уже дважды был судим – за мошенничество и браконьерство. В конце концов, рассказывает автор, доходов на покупку картины у Бутова так и не хватило – нашелся человек, который смог тягаться с ненецким губернатором, – Борис Березовский.
Другая публикация Игоря Королькова – «Белая полоса» (ОГ. 2000. 8 июня) – направлена против Виктора Артюхова, бывшего замминистра финансов России, бывшего генерального директора Российского дорожного агентства, ожидавшего нового назначения. Здесь автор отвечает на злободневные вопросы:
«Остановленные предприятия, разрушенные дороги, разоренные села... Почему так? Главная причина очевидна: на ответственные посты зачастую назначаются люди, не обремененные государственным мышлением, с сомнительной репутацией».
И далее журналист показывает, как расследование деятельности упомянутого Виктора Артюхова убедило его в необходимости данных выводов.
Подобные публикации отдела расследований «Общей газеты» хотя и занимают относительно небольшую часть ее полос, но значимость их для укрепления авторитета перед читателями исключительно высока.
Необходимо заметить, что чем больше журналистов занимаются в конкретном издании расследованиями, тем более узкий спектр явлений становится предметом внимания того или иного расследователя. Четкая «специализация» помогает оперативнее, глубже, квалифицированнее исследовать оказавшийся в «зоне обязанностей» объект. А это очень важный момент в расследовательской деятельности журналиста. Об этом свидетельствует опыт не только «Обшей газеты», но и других изданий.
Если судить по авторству представленных на страницах «Московского комсомольца» расследовательских публикаций, то можно заметить, что в отделе расследований этой газеты за «разработку» преступлений в высших эшелонах власти отвечает Александр Хинштейн (например: «Длинные руки Рушайло» (МК. 2000. 19 мая)); за расследование темы заказных убийств и преступных «авторитетов» («Авария – помощница прокурора» (МК. 2001. 27 марта)) – Олег Фочкин; темы деятельности прокуратуры и милиции («Ученье – смерть. В барнаульских вузах готовятся к новому нашествию маньяков» (МК. 2001. 4 апреля)) – Марина Гриднева; темы бытовых преступлений («Школьник – маньяк» (МК. 2000. 27 декабря)) – Маргарита Мохель; темы судебных тяжб, авторских прав, происшествий со знаменитостями («Шоу “Тибет” за решеткой» (МК. 2001. 26 мая)) – Юлия Азман. Особо сложные случаи («Стариковские слезы – милицейские забавы» (МК. 2000. 18 декабря)) расследует редактор отдела Елена Салина. Конечно же, издание, имеющее тираж более двух миллионов экземпляров, хорошую финансовую базу, может позволить себе и «развернутый» отдел журналистских расследований и дать возможность его сотрудникам специализироваться на освещении вполне определенных тем.
Большинство же малотиражных СМИ не имеют отделов, способных одновременно расследовать несколько дел. Если, скажем, взять газету «Ежедневные новости. Подмосковье» (тираж 98300 экз.), то расследовательского отдела в ней нет. Его функции выполняет выходящая раз в месяц колонка «Спецслужбы без тайн». Здесь в первую очередь описываются происшествия, преступления, которые происходят в Подмосковье. Тем не менее, появление ее на полосе значительно поднимает интерес аудитории к изданию.
«Расследовательские» телепередачи
Телевидение России не может похвастаться обилием собственно расследовательских передач, хотя, скажем, криминальную тематику освещает довольно широко. Но происходит это за счет информационных материалов, документальных съемок действий, операций, проводимых, например, милицией или полицией («Криминальная хроника», «Криминальная Россия» (НТВ); «Самые громкие преступления XX века» (ТВ-6)). Ближе к расследовательским стоят передачи «Архивные тайны» на РТР, «Забытый полк» на ТВ-6 и особенно – «Независимое расследование», которую вел до апреля 2001 года на НТВ Николай Николаев, работавший здесь с 1993 года. По специальности экономист, он был корреспондентом, режиссером, занимался рекламой. Потом вел на канале три передачи: «Криминал», «Чистосердечное признание», «Независимое расследование».
Последняя передача представляет собой ток-шоу, цель которого – рассказывать о громких преступлениях, имеющих большой общественный резонанс. В аудитории всегда присутствовали гости – самые разные люди: свидетели и участники событий, сотрудники Генеральной прокуратуры, Федеральной службы безопасности, Министерства внутренних дел, Министерства обороны, независимые эксперты, врачи, журналисты, а иногда и представители криминального мира. В передаче подробно рассказывалось о нюансах расследуемого преступления (происшествия), излагались малоизвестные факты. Ведущий поддерживал конструктивный спор между участниками программы с различными точками зрения и разными доводами в их пользу.
В студии демонстрировались видеосюжеты, излагавшие документальные факты: архивные материалы, фотографии, оперативные съемки. Некоторые эпизоды восстанавливались методом условной реконструкции. «Независимое расследование» – это показ лишь тех преступлений, актуальные подробности которых не были известны широкой аудитории. Передача впервые появилась на экране в 1999 году. За это время свет увидели около 60 ток-шоу.
Как уже говорилось, цель журналистского расследования заключается прежде всего в том, чтобы установить причину определенного явления, процесса, ситуации, обнаружить скрытые пружины, приведшие в действие некий механизм и породившие вполне конкретный результат. Основные вопросы, которые задает журналист-расследователь: кто? как? почему? Причем ответы на первый и второй вопросы занимают в расследовании, как правило, большую часть места (времени). Это всегда ощущалось в «Независимых расследованиях».
Предметом журналистского расследования обычно становится негативное явление, приковывающее внимание общества и скрываемое от него. Н. Николаев в своем ток-шоу обращался именно к таким предметам. Передача не интересовалась только убийствами или должностными преступлениями. Автор и ведущий пытался осветить широкий круг проблем. Хотя можно выделить один предмет журналистского расследования, который им не затрагивался. Это – исторические события. Временные рамки преступлений, расследуемых в ток-шоу, ограничивались перестроечным и постперестроечным периодом, что диктовалось стремлением к актуальности, злободневности передачи. Была и другая причина: канал НТВ и его ведущие Парфенов, Киселев время от времени представляли вниманию зрителя передачи, посвященные историческим событиям. Они тоже были своего рода журналистскими расследованиями, поскольку в них нередко шла речь о каких-то преступлениях прошлого. Это значит, жанр журналистского исторического расследования уже присутствовал на этом канале, что побуждало автора ток-шоу «Независимое расследование» ставить перед собой другие цели.
В чем же отличие этой передачи от других (например, от «Архивных тайн»), относящихся в известной мере к журналистским расследованиям? Прежде всего, она действительно была тем, что называют «ток-шоу». «Talk-show» в переводе с английского означает «передача-беседа», «передача-разговор», то есть обсуждение определенной проблемы. Этот жанр на российском телевидении начал активно развиваться в последнее десятилетие. Отличительной его чертой является присутствие в студии зрителей – обычных людей, которые имеют право непосредственно участвовать в происходящем: задавать вопросы, высказывать мнение. Как правило, ток-шоу имеют статус развлекательных программ. Что же касается расследования, то это не просто обсуждение какого-то вопроса со зрителями. Оно означает, прежде всего, поиск информации. Совмещение жанра ток-шоу и расследования определяло специфику передачи, наделив ее своими достоинствами и недостатками.
Для того чтобы искусно вести ток-шоу, нужно обладать незаурядными артистическими качествами. У ведущего этого жанра – особая профессия, требующая определенных навыков. Как показывает творческая биография Николая Николаева, опыта в этой области у журналиста не было. Разговор на передаче сложно контролировать, поскольку в общем обсуждении принимают участие обычные люди, которые могут затронуть невыгодные для журналиста в данный момент проблемы или говорить слишком долго, плохо и непонятно. Именно поэтому в таких передачах обсуждать серьезные вопросы достаточно сложно, в силу чего, скажем, в ток-шоу «Я сама», «Тема» зрителям выделяется определенное время на выступления уже после того, как проблема поставлена и все вопросы и аспекты определены. В то же время в более сложном по проблематике «Независимом расследовании» зрителям предоставлялось слово на протяжении всей передачи, за исключением тех моментов, когда говорили специально приглашенные люди или зрителям предлагалось просмотреть подготовленные заранее видеосюжеты.
Передача Н. Николаева была построена таким образом, что зрители могли не просто высказывать свое мнение, но, по сути, выступать соучастниками процесса поиска истины. Ведущий предлагал им разобраться в какой-либо проблеме, найти ответ на какой-то вопрос, причем сделать это на равных с экспертами. Участники передачи вовлекались в процесс обработки информации – анализа, сопоставления фактов и формулирования четких тезисов. Именно единство ток-шоу и расследования определило специфику «Независимого расследования». В случае, когда речь идет о расследовании, проведенном газетчиком, аудитория получает «продукт», подготовка которого происходила до того, как материал оказался напечатанным. И происходила она, грубо говоря, в два этапа. Сначала журналист собирал информацию, анализировал ее. А уж потом писал статью. В «Независимом расследовании» все ступени расследования чаще всего совмещались (хотя бы в каких-то отдельных моментах) в одном ток-шоу. Безусловно, любая передача готовится – долго, тщательно; материалы отбираются с большим пристрастием. К ее проведению корреспонденты должны не только изучить проблему, но и взять интервью у причастных к ней лиц, пригласить на передачу нужных людей, отснять или достать «видеоряды», чтобы показать их в студии на экране.
Это происходило и при подготовке «Независимого расследования». Однако журналист только собирал информацию, а процесс ее анализа в основном происходил в студии. Причем Н. Николаев старался не высказывать четко свою точку зрения, а лишь контролировал процесс анализа, который проводили наряду с ним зрители, не оказывая давления на их мнение. Он старался сделать так, чтобы максимальное количество точек зрения, интересных и стоящих идей было не просто высказано, а обсуждено. Что касается итога, то ведущий не присваивал себе исключительное право (в отличие от некоторых коллег по НТВ) выносить окончательный приговор, считая, что там, где кончаются факты, начинаются домыслы. Поэтому в передаче фигурировали только те факты и безоговорочные доказательства, которые были найдены уже при ее проведении. Причем зачастую проблема оказывалась настолько сложной и запутанной, что, в конце концов, приходилось отказываться от попытки разрешить ее.
Возникает вопрос: зачем создатели программы совместили ток-шоу и расследование? Безусловно, этот жанр привлекает к передаче внимание аудитории. Телезрителям гораздо приятнее наблюдать оживленную дискуссию в студии, чем чередование картинок с закадровым голосом журналиста. Но жанр ток-шоу при этом отчасти снижает пафос передачи, и, как ни странно, у журналиста в этом случае также уменьшается возможность высказать свое мнение. У ведущего обычного сюжета (не ток-шоу) гораздо больше технических, визуальных, жанровых средств убедить зрителя в своей правоте. В нужный момент он может дать, скажем, видеоряд, пустить слова одного персонажа вслед (по времени) за словами другого и т.д. Эти приемы, которыми пользуются тележурналисты, помогают им достигать успеха. Программа «Независимое расследование» была лишена такой возможности.
Но есть у ток-шоу и свои достоинства. Телезрителям импонирует то, что в обсуждении принимают участие такие же, как и они люди, значит решение той или иной проблемы представляется им объективным. Люди потенциально способны больше доверять такой передаче, чем видеосюжету, который может быть заказным и не оставляет аудитории возможности не согласиться с принятым решением, отношением к проблеме. В конце «Независимого расследования» не произносились фразы, примерно, такого плана: «Сегодня мы выяснили, что виновным в совершении этого преступления является...». Нет, виновный остается наедине со своей совестью, никто не собирается его судить или просто осуждать, потому что четко и прямо преступник не называется. Но телезрителю предлагается определенная сумма сведений, опираясь на которые он может сам решить, считать кого-либо виновным в чем-либо или не считать, и т.д. Зритель (сидящий как в телестудии, так и перед голубым экраном) выступает в роли судьи, а ведущий – всего лишь распорядителя процесса.
Ток-шоу имеет еще одно важное для журналистского расследования достоинство. Поскольку передача записывается в студии, на нее приглашаются люди, непосредственно участвовавшие в событиях, о которых идет речь. Это могут быть потерпевшие, свидетели, эксперты и даже сами «преступники». Они приносят с собой доказательства: окровавленную одежду, документы судмедэкспертизы, видеокассеты и т.д. Все это создает ощущение большей достоверности. Эффект, возникающий, когда в студии выступает живой человек, который показывает израненную ногу, окровавленную рубашку убитого сына или просто сам рассказывает о том, что он видел, намного сильнее, чем прослушивание выступления того же человека в записи на аудио-видеопленку. Этот эффект присутствия свидетелей, экспертов, «подозреваемых», безусловно, является одним из решающих факторов, использование которого возможно только в ток-шоу. Именно поэтому, по всей вероятности, создатели программы и соединили журналистское расследование с ток-шоу, создав оригинальное их сочетание.
Рассмотрим типичную структуру журналистского расследования в жанре ток-шоу на примере вышедшего в 2000 году январского выпуска «Независимого расследования» под названием «Вильнюс. Телецентр. “Наши” по всем программам»[1]. Суть его отражена в озвученном тексте-вставке: «13 января 1991 года части Советской Армии взяли под контроль Вильнюсский телецентр. Во время операции погибли 13 мирных жителей. В ходе “Независимого расследования” установлено: штурм телецентра являлся частью плана по укреплению союзной вертикали власти».
Передача, как всегда, началась с объявления Н. Николаевым обсуждаемой проблемы. Заявлена она была в кратком телесюжете, который, по обычаю же, представлял собой предысторию или историю вопроса. Затем ведущий предложил зрителям познакомиться с некоторыми присутствующими, связанными с темой. Таким образом, в начале передачи журналист в основном познакомил аудиторию с процессом и результатом сбора информации (первой ступенью журналистского расследования). Затем участникам передачи было предложено высказать мнения по обсуждаемой проблеме. В дальнейшем они были подвергнуты проверке заранее подготовленными интервью, сюжетами, видеохроникой, которые по ходу дискуссии демонстрировал журналист. Он не выдал всю информацию заранее, предлагая оценить лишь то, что уже представлено. Факты и мнения вовлеченных в события людей высказывались постепенно, что облегчало восприятие информации. Именно такая подача информации создала ощущение полного погружения в процесс расследования. Одной из особенностей передачи, ее неоспоримым достоинством стал традиционный телемост – видеосвязь в прямом эфире с людьми, физически недоступными, то есть не имеющими возможности присутствовать на передаче. Те, с кем беседа шла посредством телемоста, были в основном особо важными участниками событий. Использование телемоста понадобилось как раз для того, чтобы пообщаться с людьми, которые в этот момент находились в Вильнюсе. Это Артурас Паулаускас и Казимира Прунскене – бывшие генеральный прокурор и премьер-министр Литовской республики.
В первой части передачи были собраны сведения, установить которые не составляло большого труда: общепризнанные исторические факты, открывающие проблему. Было установлено, что 13 человек погибли. Но почему? Кто в этом виноват? Литовская сторона считает, что виновными в гибели этих мирных жителей являются советские десантники. Однако в студии появляется Валерий Иванов – бывший лидер организации «Единство», который утверждает обратное. Он говорит, что сидел в литовской тюрьме два раза. В первый раз его посадили на 3 года после происшедших событий, хотя он не был ни в чем виноват. Потом его посадили за книгу «Литовская тюрьма», в которой он делает некоторые юридические разоблачения. На вопрос Н. Николаева, что это были за юридические разоблачения, В. Иванов отвечает: «Документы относительно смерти людей подделывались». Он предлагает зрителям посмотреть принесенную с собой кассету, которой может доказать свою правоту. Артурас Паулаускас считает, что господин Иванов был уже однажды осужден за бездоказательную клевету. Вскоре телемост пришлось прервать, и студия вернулась к обсуждению проблемы.
После завершения первой части, в которой «было установлено, что штурм телецентра в Вильнюсе являлся частью плана по укреплению союзной вертикали власти, а ответственным за проведение операции был заместитель министра обороны СССР Ачалов», аудитории предложили послушать его самого. С этого и начинается обсуждение проблемы. Ачалов сказал, что, если бы эта операция была спланированной, сделать все было просто: были бы закрыты границы, взяты под контроль государственные и правительственные учреждения, средства связи и жизнеобеспечения – от теле- и радиостанций до заводов по выпуску хлеба – все, «кроме воздуха». И, по его утверждению, никогда десантник не будет стрелять в безоружного человека, если тот не стреляет в него.
После нескольких реплик из зала от Станислава Мицкевича, бывшего заведующего отделом радиостанции «Советская Литва», Аудрюса Буткявичуса, бывшего министра охраны края Литовской республики, и других слово снова взял В. Иванов. Он предложил посмотреть кассету, на которой были отражены кадры той страшной ночи. И зрители увидели уникальные кадры, снятые в больнице, куда в ту ночь привезли 21-летнюю Лоретту Агонавичути, самую трагическую фигуру тех событий. Эта девушка, по общепризнанной версии, была раздавлена танками. В. Иванов хотел доказать, что советские десантники не имели отношения к ее смерти. Он сказал, что по медицинскому заключению Лоретта умерла в 2.30 утра 13 января 1991 года и была привезена в больницу уже без пульса, в состоянии коллапса. Однако на пленке видно, что девушка, хотя и ранена, находится в сознании и даже уверенно говорит свое имя и адрес. В медзаключении написано, что она умерла в 7.00 после операции, однако ее мать утверждает, что уже после этого Лоретте делали кардиограмму. Из всего следует, что умерла она не под танками, а в больнице, и по какой причине – неизвестно. После слов В. Иванова ведущий дал слово Виктору Емелину – судмедэксперту высшей категории, который подошел к экрану, чтобы поближе рассмотреть раны Лоретты, и высказал мнение, что они свидетельствуют именно о том, что нанесены танком. В свою очередь Иванов возразил, что если бы танк в 46 тонн переехал эту хрупкую девочку, на месте ее ног ничего бы не осталось. Разговор грозил превратиться в домыслы, когда Н. Николаев вызвал двух потерпевших той страшной ночи.
Один из них, инженер, рассказал, как он с другими мирными жителями вышел навстречу танкам в знак протеста против захвата литовского телевидения и как танк наехал на него. Его слова подтверждались видеокадром, на котором была изображена Лоретта под танком и какой-то человек, которым, по словам инженера, был он. Другой свидетель, Рулас Романовичус, в то время был студентом 5-го курса Вильнюсского университета. Он утверждает, что видел, как советские десантники избивали женщин и детей. Один из них нацелил автомат и в него, но он сумел опустить ствол вниз, и пуля попала в ногу. С собой потерпевший захватил медицинские бумаги, подтверждающие, что он лечился в Венгрии и Германии, но одна пуля разорвалась на мелкие осколки, и они до сих пор находятся в ноге.
После слов потерпевших ведущий вновь обратился к В. Иванову с вопросом, считает ли он по-прежнему, что советские десантники не избивали мирных жителей, или нет. Тот ответил: «...Почему этих людей не было на суде, когда я получал годы? Почему они находятся здесь, на телепередаче, когда у меня каждая секунда на счету?..»
Затем – снова бегущий текст: «...В студии “Независимого расследования” эксперты и участники событий, анализируя кадры видеохроники, подтверждают акт применения войсками стрелкового оружия и бронетехники...» В формулировке ничего определенного и четкого, она корректна и никто не говорит: было доказано, что Лоретта Агонавичути погибла под советским танком. Но факты применения советскими десантниками силы и оружия были зафиксированы на пленке, и опровергнуть это невозможно.
Закончилась передача как бы пророчески. Один из зрителей произнес несколько фраз, выведя проблему на более крупный социальный план. Он спросил Николаева, уверен ли он как журналист НТВ, что не войдут сейчас в студию люди с автоматами, не выключат рубильник и не запретят все, что здесь происходит? Ведущий ответил, что полной уверенности у него нет, и уже сам задал вопрос залу: если такое случится, выйдут ли они, как тогда литовские граждане, на защиту своего телевидения и своей свободы?..
Вот вкратце сюжет одной программы, одного выпуска, посвященного немаловажным событиям времен перестройки. И «сложилась» она из следующих основных содержательных элементов:
1) телемоста с Вильнюсом;
2) выступлений пострадавших во время событий в Вильнюсе;
3) свидетельств приглашенных в студию людей, которые имели какое-либо отношение к делу или могли что-то сказать в качестве профессионалов;
4) демонстрации взятых заранее интервью с людьми, имеющими отношение к делу;
5) показа озвученных видеосюжетов, тоже подготовленных заранее;
6) просмотра готовых видеорядов без закадрового текста;
7) бегущего текста.
Разнообразие содержательных элементов, на которых была построена программа Н. Николаева, говорит о том, что готовилась она довольно тщательно и продуманно. Ведущий был готов представить материал по разным аспектам дела, которое рассматривалось в студии. Поэтому, несмотря на то, что создавалось впечатление свободно идущего в студии разговора, никак не запланированного, проходил он в намеченных рамках. Так случилось и в передаче под названием «Развод по-французски». Речь в ней шла об известном скандале, который из обыденной семейной истории превратился чуть ли не в межнациональный конфликт. Бегущий текст гласил:
«После развода русской актрисы Наталии Захаровой с французским врачом Патриком Уари их дочь Маша оказывается в приемной семье. В ходе независимого расследования удалось установить: по первому решению суда Маша осталась с матерью, отец был обязан выплачивать алименты. Однако вскоре суд постановил забрать ребенка у матери. Причиной этого стали следы побоев на теле девочки, происхождение которых следствие не установило. Наталия Захарова обвиняет в этом своего бывшего мужа. Но Патрик Уари предполагает, что синяки на теле дочери являются фотомонтажом или макияжем. Проверка показаний Наталии Захаровой на детекторе лжи не подтвердила факта фальсификации фотографий»[2].
Как можно понять, в передаче использовался особый и очень интересный, на наш взгляд, прием имитации судебного разбирательства с применением детектора лжи. Слова Наталии Захаровой проверить было очень трудно, в зале о ней сложились противоречивые мнения: одни обвиняли ее во лжи, другие защищали, аргументируя это тем, что русские должны защищать русских. Поэтому Захарову отвели в специальную комнату, недалеко от студии, и проверили ее показания на детекторе лжи. Валерий Коровин, член российской ассоциации «Полиграф», проводивший эту проверку, вышел к ведущему и объяснил: несмотря на то что рамки передачи не позволяют провести проверку в полном объеме, собранные данные свидетельствуют в пользу мадам Захаровой на 94%. Перед его выступлением Николай Николаев предложил участникам передачи провести блиц-опрос – просто поднять руки тем, кто считает, что Захарова лжет. Около половины зала поддержали это мнение.
У зрителей была возможность послушать не только Захарову, но и Патрика Уари. Эта «уникальная возможность» была предоставлена телемостом из Парижа – бесспорно прекрасный ход журналистов. Без участия месье Уари выпуск был бы менее полным, менее доказательным, одна сторона так и осталась бы не представленной. Разговор в студии получился достаточно жесткий и эмоциональный. Н. Николаеву приходилось постоянно делать замечания находящимся в студии, поскольку многие выражались не совсем корректно. В результате установлению фактов, хотя в студии присутствовали адвокаты, юристы, было посвящено меньше времени, чем эмоциональным высказываниям, которые явно не соответствовали мнению журналиста. В конце передачи практически невозможно было подвести какой-либо итог и ведущий только сказал: «Непонятно, на каком языке должна вообще говорить Маша. Может быть, она должна говорить и на русском, и на французском?» Заканчивать передачу такими словами не очень хорошо. Именно этот выпуск прекрасно проиллюстрировал опасности, которые подстерегают журналистов в создании подобного шоу-расследования. Зрители, мнение которых, безусловно, важно, могут повернуть разговор таким образом, что журналисты будут не совсем готовы к нему.
Очевидно, у многих, смотревших ток-шоу Н. Николаева, сложилось представление о том, что присутствуют они, скорее, при судебном разбирательстве, чем при расследовании. На то, что «Независимое расследование» построено по модели судебного разбирательства, а не следственного действия, намекает уже оформление названий. Они исполнены особым шрифтом, имитирующим шрифт старой печатной машинки, и представляют ток-шоу как импровизированное судебное разбирательство. А оно по своему характеру, целям отличается от следствия и, в частности, от журналистского расследования. Ведь процесс расследования – это в первую очередь поиск, сбор фактов, выявление документов, мнений.
Этот процесс был завершен прежде, чем журналист и зрители оказались в студии. Подготовлены видеосюжеты, изучена проблема, демонстрируются документы, подтверждающие ту или иную точку зрения. Некоторые элементы непосредственного следствия, конечно же, в ток-шоу присутствуют. Например, одного из участников передачи могут попросить пройти тест на детекторе лжи. Изучение кадров видеопленки, предоставленной на суд зрителей, – тоже процесс следствия. Однако в студии нет достаточных условий для того, чтобы устроить настоящее следствие: ни времени, ни специалистов, ни подходящей техники. Поэтому элементы следствия присутствуют лишь для привлечения внимания, для эффектности зрелища. Ведь о том, что кассету в студию принесут, Н. Николаеву, безусловно, всегда известно. Изучение этой пленки могло произойти еще до передачи, а на самом ток-шоу важно было лишь представить различные точки зрения по поводу ее. Но журналист приглашает на передачу судмедэксперта, чтобы он в прямом эфире, просмотрев только что эту пленку, высказал свое мнение.
Такие моменты общего обсуждения, анализа показывают, что ток-шоу имитирует не следствие, а судебное разбирательство. Именно в зале суда обсуждаются собранные факты, выступают свидетели и возникает спор между сторонами. Журналист не пользуется всеми методами получения информации, которые использует расследователь. Это такие методы, как перемена профессии, когда журналист действует скрыто; когда он не раскрывает цели своего визита и разговора с кем-либо, а иногда и собственную личность и обнаруживает документы или факты, которые не получил бы, представившись журналистом. В передаче озвучиваются только те факты, о которых люди могут рассказать перед камерой, а они обычно либо уже известны, либо попросту представляют официальные точки зрения.
Таким образом, ток-шоу Н. Николаева определить как жанр журналистского расследования довольно сложно. Некоторые его элементы, безусловно, присутствуют. Однако расследование предполагает выявление ранее неизвестных фактов. Такая возможность появляется у журналистов в передаче крайне редко. В рассмотренном здесь выпуске не появилось ни одного факта, ранее неизвестного. Работа журналиста заключалась лишь в том, чтобы представить и сопоставить те факты, которые уже звучали, но не получили широкого резонанса (не звучали открыто либо в споре вместе с другими фактами). Сопоставление фактов, спор между участниками происходит уже в студии, в ходе «расследования».
Н. Николаев – ведущий процесса, его организатор. Он представляет все документы и факты, участники спорят между собой, а зрители высказывают свое мнение. Кто же судья на этом процессе? Зритель, сидящий по эту сторону голубого экрана. Передача не ставила своей целью докопаться до истины, что в очередной раз разводит ее с жанром журналистского расследования. Задача же «Независимого расследования» – поднять проблему, вызвать ее обсуждение, затронуть максимальное количество вопросов, возникающих при изучении происшествия, и обсудить эти вопросы. Не было ни одной передачи, в конце которой общими усилиями был бы найден конкретный, четкий, доказуемый ответ или утверждение. Никто не был осужден на передаче. Но количество поставленных проблем и резонанс, который имела эта передача, свидетельствовали о том, что программа была интересной и полезной.
[1] См. сайт: www.ntv.ru.
[2] См.: Указ. ист.
«Расследовательские» журналистские агентства
В 1998 году впервые в постсоветской России в Санкт-Петербурге возникла организация под названием «Агентство журналистских расследований» («АЖУР»). Она была создана Андреем Константиновым, известным автором книг «Золотая пуля», «Коррумпированный Петербург» и «Бандитский Петербург» (сюжет последней известен многим россиянам, поскольку снят одноименный телефильм, ставший одним из шедевров детективного жанра, произведенных отечественными кинематографистами). В известной мере эта расследовательская структура использует опыт изданий «Былое», «Наша Общая газета», «Общее дело», выпускавшихся в начале прошлого века литератором В.Л. Бурцевым, известным в качестве разоблачителя агента царской охранки в партии эсеров Е.Ф. Азефа и других провокаторов в среде революционеров (его даже именовали Шерлоком Холмсом русской революции). Описания разоблачений были опубликованы в названных изданиях[1]. Именно подобный опыт служит одним из доводов в защиту права агентства на существование, поскольку об этом возникают споры. В чем их суть?
Агентство не просто публикует результаты своих расследований, что считают основной задачей многие средства массовой информации, но и, при необходимости, продает добытые сведения частным лицам и организациям. Сотрудники агентства, полагают в связи с этим некоторые журналисты, выводят свою деятельность за рамки журналистики как таковой и превращают созданное ими учреждение в частное сыскное бюро. Кроме того, в упрек работникам агентства ставится то, что они применяют не те методы, которыми обычно принято было пользоваться в журналистской работе (скажем, ведут наружное наблюдение за «объектом», чью деятельность расследуют, и т.д.). Сам же руководитель А. Константинов считает, что многоцелевой характер деятельности агентства – не причуда его коллектива, а жестокая необходимость:
«Агентство живет за счет того, что у нас очень много заказчиков. И формы работы самые разные. Продажа ежедневной сводки преступлений и происшествий, например. Многие иностранцы – журналисты и бизнесмены – становятся нашими клиентами. Есть также небольшие секреты, которые на самом деле секретами и не являются. В очень серьезных СМИ, например, выходит много нашей информации, но без нашей подписи. Они просят разрешения опубликовать материалы от своего имени, и мы не возражаем. Для них это просто дороже стоит. Мы не претендуем на то, чтобы стояла наша марка, но когда работа не приносит славы, она должна приносить деньги»[2].
В агентстве можно не только заказывать и получать готовую информацию, но и консультироваться. В качестве консультантов выступают его эксперты. Эта услуга также платная, поскольку сотрудникам приходится отрываться от основной работы (и, разумеется, терять при этом заработок). Такие консультации получают и журналисты из разных изданий, в том числе зарубежных. Их чаще всего интересуют имеющиеся в агентстве сведения по различным проблемам преступности в городе. В том же случае, когда журналисты интересуются творчеством сотрудников (как они, скажем, могут интересоваться творчеством работников какой-то иной сферы) с целью подготовки материала о работе агентства, они получают бесплатную информацию, и это вполне логично.
У агентства огромное преимущество перед обычными отделами расследований, которые создаются, например, в газетах или журналах. Оно заключается, во-первых, в том, что «АЖУР» представляет собой относительно крупную, хорошо отлаженную расследовательскую организацию – в нем 44 сотрудника, среди которых есть бывшие работники правоохранительных органов.
«Мы работаем методом бригадного подряда, – говорит А. Константинов, – четыре отдела, выполняя различные функции, дополняют друг друга. Результатом этой работы стали, например, поиски и передача уголовному розыску одного из убийц Новоселова. Правда, власти по-своему оценили нашу деятельность: нас представили к государственным наградам, в которых отказали в последний момент»[3].
Подобная организация труда в агентстве позволяет в одно и то же время при необходимости разрабатывать сразу несколько версий или практически одновременно опросить многих людей, предположительно владеющих нужной для успеха расследования информацией. Это, конечно же, резко повышает оперативность работы, дает возможность скорее найти верный путь расследования, получить детальную и разностороннюю информацию по интересующим расследователей вопросам. В агентстве существует разделение сотрудников на тех, кто пишет материалы, и тех, кто главным образом собирает необходимые сведения или проверяет уже добытые кем-то другим данные, дополняя их подробностями. Скрупулезное изучение обстоятельств расследуемого дела способствует тому, что иногда даже по незначительным деталям расследователи определяют верный след и достигают поставленной цели.
Агентство имеет большой архивно-аналитический отдел, который собирает разнообразную опубликованную в открытой печати информацию о преступных группировках и всевозможных преступлениях, совершаемых в городе и области, данные о других событиях и происшествиях, статистические сведения и т.д. Конечно же, одному журналисту или даже двум-трем сотрудникам отдела расследований какой-то газеты вряд ли по плечу провести столь же скрупулезное расследование, быстро обработать столь же значительный объем информации, как это делает коллектив агентства. Именно поэтому он в настоящее время не имеет серьезных конкурентов на избранном поприще. «Ажуровцы» уверены, что если их кто-то и сможет обогнать, то только в плане сообщения о каких-то отдельных фактах, заслуживающих серьезного расследования. Но отнюдь не в самом расследовании, особенно если оно оказывается по-настоящему сложным. Поскольку в этом случае агентство выступает как отлаженный эффективный механизм, с которым отдельному расследователю состязаться не имеет смысла.
Агентство издает газету «Ваш тайный советник», о которой уже говорилось. Необходимость в ней возникла в силу того, что по ходу расследований в агентстве накапливается много интересной информации, которая не всегда покупается теми, кому она могла бы, в принципе, пригодиться, но кого не устраивает запрашиваемая агентством цена. Как раз в газете эта информация и находит выход в свет (разумеется, в таком виде, который требуется для средства массовой информации, а не какого-то потенциального индивидуального потребителя).
[1] См.: Бурцев В.Л. В погоне за провокаторами. М.; Л., 1928.
[2] Шум Ю. Назв. соч. С. 14–15.
[3] Константинов А. В первую очередь я журналист//Журналист. 2001. № 5.
«Расследовательские» сайты в Интернете
Стоит ли говорить о том, что значение Интернета с каждым годом становится все более весомым, а число его пользователей неуклонно растет? Проведенное недавно сотрудниками одного из Интернет-сайтов исследование показало, что в начале 2001 года о существовании Интернета знали 95% россиян – от детей до стариков, в то время как 2–3 года назад – не более 60% живущих на территории нашей страны. Что касается собственно журналистов, то большинство из них не просто ежедневно используют Всемирную паутину в своей работе как средство получения информации, но и активно пишут для Интернета как для полноценных СМИ.
В настоящее время здесь можно найти великое множество не только информационных сайтов, но и агентств новостей, газет, журналов абсолютно разной направленности – от серьезных и содержательных до аналогов развлекательной желтой прессы. Многие печатные издания, радиостанции и даже телеканалы имеют собственные сайты в Интернете, где дублируют информацию, полученную, что называется, «традиционными» способами, а также нередко и сами публикуют либо «горячие новости», либо подробности актуальной передачи или статьи для более глубокого анализа и изучения проблемы. Это бывает необходимо, поскольку радио- и телепрограммам зачастую не хватает эфирного времени, а газетам – объема и они нередко ограничивают в полете мысли любящих подробную аналитику авторов (а высказать «всю правду» им просто необходимо!).
Расследовательская журналистика в Интернете – не исключение. Она представлена здесь двояким образом:
1) в Интернет-изданиях, которые не специализируются непосредственно на расследовательской журналистике, но не отказываются от публикации расследований на своем web-пространстве;
2) на специальных расследовательских сайтах.
В первом случае речь идет об упомянутых уже Интернет-версиях обычных СМИ, а также независимо существующих и не имеющих печатных аналогов информационно-аналитических сайтах. Журналист, например, всегда может выйти на сайт – www.smi.ru, который дает ссылки на СМИ, представленные в Интернете. Многие из этих СМИ публикуют и журналистские расследования. Назовем лишь некоторые из них: www.Gazeta.ru, www.Polit.ru, www.Lenta.ru, www.Strana.ru, www.Cry.ru, www.Vremya.ru, www.Inopressa.ru и т.д. – это, пожалуй, из самых известных.
Что касается собственно «расследовательских» сайтов в Интернете, то их не очень много. По всей вероятности, причина в обрисованной уже ранее специфике журналистского расследования как вида деятельности. Тем не менее, они есть и у организаций, и у частных лиц, занимающихся расследованиями разных тайн и преступлений (в том числе в высших эшелонах власти). Представим некоторые из наиболее известных сайтов:
«Агентство федеральных расследований – FreeLance Bureau (FLB.ru)»
Это исключительно популярное электронное периодическое издание, которое существует с 2000 года. Главный редактор – Сергей Соколов (основатель телепрограммы «Скандалы недели» на ТВ-6, экс-заместитель главного редактора газеты «Совершенно секретно»). Агентство создано для того, чтобы со временем объединить журналистов, работающих в жанре «журналистского расследования». Оно не ставит перед собой никаких иных целей и задач, кроме профессиональных, и открыто для сотрудничества. Это достаточно мощное агентство, которое занимается собственными разработками, имеет хорошую репутацию и отличные источники информации. В нем работают собственные корреспонденты. Поскольку сайт очень популярен, на нем дается большой объем Интернет-рекламы. Сайт оснащен системой поиска. Вся его информация разделяется рубриками:
Кремлеведение. В этой рубрике публикуются материалы о тайнах «Кремлевского двора» и его обитателях, о «Семье», о механизмах принятия тех или иных решений «кремлевскими жителями».
Из достоверных источников. Здесь публикуется в основном конфиденциальная информация, полученная корреспондентами FLB из своих проверенных годами совместной работы источников в спецслужбах, правоохранительных органах, политических кругах.
Политтехнологии. Материалы, помещенные под этой рубрикой, помогают лучше понять секреты политической кухни.
Экономические скандалы. В данном разделе появляются материалы о сомнительных сделках, которые приводят к значительным потрясениям в российской и зарубежной экономике, малоизвестные подробности из жизни российской бизнес-элиты.
Информационные войны. Здесь можно прочитать новости СМИ о назначениях, происшествиях и другие материалы, относящиеся к масс-медиа (например, о скандалах вокруг НТВ).
Региональные страсти. Раздел посвящен расследованиям происшествий в регионах.
Черная мантия. Под этой рубрикой публикуются материалы о самых громких уголовных делах (обвинительные заключения и прочие документы), заметки о самых интересных судебных процессах.
Нейтральная полоса. На ней освещаются собственное мнение, ответная реакция, точка зрения, опровержения героев публикаций и журналистских расследований FLB.
База данных. Раздел представляет собой достаточно подробное и ежедневно пополняемое досье на героев федеральных расследований.
Дайджест. Под такой рубрикой публикуется ежедневно пополняемая информация из газет, журналов, on-line-изданий и т.д.
«FreeLance Bureau» интересно тем, что здесь, благодаря работе собственных корреспондентов и наличию секретных источников, появляются уникальные эксклюзивные расследования. Собраны наиболее интересные за последние полгода расследования из всех, пожалуй, наиболее известных изданий. Сайт можно в этом отношении назвать своеобразным обзором СМИ (здесь можно встретить публикации такого характера: «Как я покупал Гусинского» («Комсомольская правда»), «Звездная пыль» («Московский комсомолец»), «Ожила подлодка “Красный Октябрь”» («The Times») и т.д.).
«Агентство политических новостей (Apn.ru.)»
Этот известный сайт, так же как и «Агентство федеральных расследований», зарегистрирован и имеет большой штат сотрудников. Председателем редакционного совета является Сергей Доренко, руководителем проекта – Станислав Белковский, а главным редактором – Евгений Красников.
Ведущие на сайте темы – политика и политические новости, а также курьезы, происшествия и расследования в политической сфере. Как и «Агентство федеральных расследований», «Apn.ru» имеет свои секретные источники информации, но у него есть еще и рубрика «Лента», куда, как и в «Gazeta.ru», поступают новости в on-line-строку, обновляемую ежеминутно.
Основные рубрики сайта:
Регионы: политика в регионах.
Эксперты: взгляд на происшествия, с точки зрения людей знающих.
Диагностика: расследования.
На этом сайте, как и на FLB.ru, имеется поиск и web-форум-страница, где можно обсудить интересующие новости. Существует подписка на них и удобный календарь по датам. Очень много здесь Интернет-рекламы. Сайт и его новости привлекут пользователей, которые интересуются происшествиями и расследованиями в сфере политики и курьезами в высших кругах власти.
«Deadline.ru»
Следующий известный сайт – «Deadline.ru». Это информационно-политический сервер с множеством рубрик (его конкуренты и «Apn.ru» и «FLB.ru», поэтому новости здесь практически те же). Сайт обслуживает большой авторский коллектив, у которого своя точка зрения на происшествия и политику. Много и рекламы. Положительное качество сайта в том, что он имеет множество рубрик (в том числе – «Расследования»), поэтому каждый пользователь может найти для себя нужную информацию. Под рубрикой «Расследования» публикуются политические и расследования в области культуры, а также связанные с военными действиями в Чечне, происшествиями в судах, убийствами журналистов, политиков, ситуациями на отечественных наркорынках; комментируются курьезы и скандалы. Оснащен сайт рубрикой постоянно обновляемых новостей – строкой on-line-новостей, как на «FLB.ru» и «Apn.ru».
«Polit.ru»
Сайт «Polit.ru» особенно часто посещается теми, кто следит за политической жизнью в стране и мире. Это зарегистрированное издание, выходящее с 1998 года, специализируется на новостях в сфере политики и экономики, а также зарубежных сообщениях. Как и аналогичные сайты, «Polit.ru» имеет ленту on-line-новостей, информационные календари. Девиз редакции: давать новости так, как она их видит. О том же свидетельствуют рубрики сайта:
Новости: on-line-строка новостей из информационных агентств и собственных источников.
Главное: срочные комментарии к наиболее важным текущим событиям в политике и экономике с иллюстрациями.
Политика и политинформация: анализ важнейших событий политической жизни и комментарий к ним.
Из жизни идей: статьи и эссе о трендах идеологий и политической лексике.
Русский пейзаж: авторская рубрика Кирилла Рогова.
Есть и другие рубрики, появляющиеся по мере возникновения очередных политических коллизий.
Экономика и политэкономика: анализ важнейших событий в экономике и комментарий к ним.
Обзоры: публикации, подготовленные аналитическими центрами (ежемесячный макроэкономический мониторинг, регулярные обзоры государственного регулирования экономики).
Тенденции: аналитические публикации, посвященные основным проблемам экономики.
Заграница: ежедневные международные новости, статьи о мировой политике и экономике международных и собственных корреспондентов.
Среда: новости искусства и культурной жизни в России или имеющие отношение к России.
Монитор: обзоры СМИ и информационных агентств.
Однако: совместный проект с передачей ОРТ «Однако».
Как утверждают журналисты, этот сайт ежедневно читают 15–20 тысяч человек. Он интересно построен, содержит много качественной информации по интересующим аудиторию вопросам; здесь можно найти расследования курьезов и происшествий, злободневные новости с обязательными комментариями авторов.
«Lenta.ru»
Сайт «Lenta.ru» – результат сотрудничества Фонда эффективной политики – «Fep.ru» – и Интернет-холдинга Рамблер с командой профессионалов, создавших в декабре 1998 года проект «Gazeta.ru». Это, пожалуй, самый посещаемый сайт в Интернете. Издание имеет много авторов. Рубрики говорят сами за себя: «Медиа-Мост»; «В России»; «В мире»; «Ближний Восток»; «Чечня»; «Террор»; «Экономика»; «Из жизни»; «О высоком»; «Интернет»; «Выборы»; «Спорт»; «Авто»; «Кино»; «Медиа-новости». Все они созданы по принципу on-line-строки, то есть материалы обновляются постоянно. Это поистине мощное издание, на «Lenta.ru» есть и журналистские расследования.
Еще одно менее крупное агентство «РусГлобус» (на базе газеты «Московский комсомолец»). Здесь под рубрикой «Проведение расследований» печатаются расследования из газеты, которые появляются в ней каждую среду. Определенное представление о содержании и направленности этих расследований можно получить, например, по таким заголовкам: «Гол ниже пояса, империя получает внезапный удар»; «Путин – Березовский: кто кого за что держит»; «Тенор Басков как секретное оружие Селезнева» и др.
В ряду наиболее ярких расследовательских web-страниц Интернета – сайт уже упоминавшегося «Агентства журналистских расследований» («АЖУР»). Найти сайт можно по адресу: http://www.investigator.spb.ru. Большинство журналистских расследований, помещенных на нем, посвящено убийствам и всевозможным кровавым разборкам. Наверное, это связано с тем, что за последние несколько лет Санкт-Петербург успел заслужить незавидный титул «криминального города». Дизайн web-сайта весьма прост – на черном фоне расположено серое полотно с аббревиатурой АЖУР. Найти нужную информацию на web-странице помогают рубрики, открывающие сайт («В начале»; «АЖУР»; «Расследования»; «Регионы»; «Книги»; «Гостевая книга»; «Наши контакты»).
На сайте агентства расположен баннер газеты «Ваш тайный советник», о которой уже рассказывалось. Найти его можно также по адресу: http://www.vts.spb.ru.
К двум рассмотренным сайтам имеет непосредственное отношение частная web-страница писателя детективного жанра и журналиста-расследователя, основателя «АЖУРа» Константинова (http://www.akonstantinov.spb.ru). Он окончил Санкт-Петербургский госуниверситет и восемь лет работал военным переводчиком в Йемене. Вернувшись в Россию, решил заняться расследовательской журналистикой. Константинов и его коллеги еще в 1991–1992 годах организовали в ленинградской газете «Смена» расследовательское агентство. «Мы стали первыми питерскими инвестигейтерами», – без ложной скромности заявляет А. Константинов на первой странице сайта. Стартовая страница, на которой крупным планом дана его фотография, рекомендует А. Константинова (настоящая фамилия – Баконин) как «автора многих документальных книг и расследований о преступном мире России и конкретно Петербурга». Сайт имеет рубрики: «Биография»; «Творчество»; «Рецензии»; «Новости»; «Вопрос – ответ»; «Книга отзывов»; «Ссылки».
Еще один «расследовательский» Интернет-сайт – «Stringer» («!»), адрес которого – www.stringer-agensy.ru. Он задумывался как приложение к описанному уже одноименному еженедельнику, поскольку объем поступающей информации был настолько велик, что в газете, которая поначалу выходила раз в месяц, она просто не помещалась. Информация на сайте и в газете практически одна и та же. Хотя горячие новости на сайте появляются раньше, чем в газете, что значительно расширило круг читателей издания.
Около года назад в Интернете появился сайт, полностью посвященный компрометирующим материалам, который так и называется: http://www.Compromat.ru. Кроме того, есть еще одно его обозначение:
«Домашняя Интернет-библиотека Сергея Горшкова». Сделан сайт достаточно профессионально. Принцип подбора материала здесь довольно прост (частично он отражен в слогане сайта: «Весь сор в одной избе»): если кто-то интересен аудитории, на него и собирается компромат. Иными словами, С. Горшков копирует (разумеется, со ссылкой и только то, что не запрещено перепечатывать) материалы, в том числе и журналистские расследования, других СМИ и сайтов.
У сайта «Compromat.ru» есть «близнец» под названием «Kompromat.ru» (http://www.Kompromat.ru). Но выходит он уже не под кричащим слоганом «Весь сор в одной избе», а под официальным – «Открытая база данных. Все тайное становится явным». На сайте нет авторских разработок, только официальные материалы газет и журналов, а также «Агентства федеральных расследований» (FLB.ru). Сайт, в отличие от «Compromat.ru», оснащен удобной системой поиска, что позволяет найти нужную информацию за считанные секунды. Вверху страницы есть панель с алфавитом, при нажатии, например, буквы «К» (Киселев) вы получаете список лиц, на которых есть компромат в открытой базе данных.
Для журналиста-расследователя может оказаться интересным и сайт о коррупции в российских верхах http://www.Corruption.ru. Он выставляет на всеобщее обозрение скандалы и сенсации, документы, секретные материалы, новости из мира коррупции, рейтинги наиболее коррумпированных чиновников («кто есть кто» в нашей власти). Сайт предлагает схемы – кто с кем связан в мире коррупции; публикует разоблачительные статьи в виде расследований о связях чиновников с олигархами и дает «досье» на разных представителей власти.
И еще один русскоязычный сайт расследовательской журналистики: Интернет-издание по безопасности «Oxpana.ru» (http://www.Oxpana.ru). Хотя собственно расследовательским сайтом его назвать трудно, поскольку на нем, кроме расследований, можно найти ленту новостей, а также дайджест прессы, архив, форум по проблемам безопасности и т.д. Но расследовательские материалы составляют важную часть этого сайта.
Помимо крупных агентств, публикующих журналистские расследования, в Интернете есть и небольшие, например: «Dn.kz» (Деловая неделя), «K141.ru», «Avias.com» (Расследование авиакатастроф), «Listovka.ru» и т.д. Существуют и такие, которые занимаются расследованием случаев, связанных с НЛО («Ufolog.ru», «x-Files.vl.ru») и т.д.
В Интернете, разумеется, представлена не только отечественная Расследовательская журналистика, но и зарубежная. Назовем адреса лишь некоторых крупных англоязычных сайтов. Один из них создан Колумбийской школой журналистики и называется «IRE — Investigative Reporters and Editors, Inc». Он не только публикует результаты расследований, проведенных ведущими специалистами этой школы, но и предлагает профессиональную подготовку в области журналистских Расследований для всех, кто интересуется этим видом деятельности. Сайт находится по адресу: http://www.ire.org.
Не менее интересен web-сайт Центра расследовательской журналистики, расположенного в Сан-Франциско (США) (см. адрес: http://www.muckraker.org). Он выполнен в несколько шутливой форме, авторы не только разоблачают кого-то, но и, как правило, иронизируют или издеваются над бесчестными «объектами». В переводе с английского языка muckraker – публичный разоблачитель злоупотреблений должностных лиц.
Серьезным расследовательским сайтом является создаваемый инвестигейтерами США (Вашингтон) «International Consortium of Investigative Journalism – ICIJ» («Международный консорциум журналистов-расследователей»). Он находится по адресу: http://www.icij.org.
Далее следует отметить, что во Всемирной паутине можно найти немало сайтов, дающих любопытные публикации теоретического и рекомендательного плана (например, по следующим адресам: http://www.medialaw.ru/publication; www.medialaw.ru), посвященные проблемам расследовательской журналистики. Авторы их – опытные журналисты, теоретики и практики, дают советы начинающим журналистам. Вот, например, как четко и лаконично излагают такой совет коллеги из известного уже нам сайта «АЖУР» (Санкт-Петербург):
1. «Журналисты-расследователи должны служить только своим читателям;
2. Работа над каждой статьей должна быть честным поиском правды;
3. Нельзя при недостатке информации “подводить результаты под факт”;
4. Если есть возможность завизировать текст у компетентных лиц, лучше сделать это во избежание ошибок и предвзятости;
5. Не позволяйте властям навязывать свою программу. Расследование не должно быть ангажированным;
6. Цитируйте всегда точно. Малейшее отклонение в сторону может привести к непредсказуемым последствиям;
7. Не используйте свое положение для угроз или для получения привилегий;
8. Не отказывайтесь от расследования в обмен “на дружбу” или услуги;
9. Не добывайте информацию, прибегая к хитрости и лжи;
10. Не додумывайте информацию. Лучше честно сообщить читателям о пробелах в расследовании;
11. Не раскрывайте источники информации, если вас попросили об этом: потеряв доверие однажды, в следующий раз рискуете не получить ценных сведений;
12. Всегда исправляйте свои ошибки и не бойтесь признаться в них читателям...»
Мы рассмотрели только наиболее зарекомендовавшие себя расследовательские сайты. Хотя это не значит, что здесь приведен исчерпывающий их список, тем более что, как и любые издания, одни из них могут исчезать, а другие – рождаться.
Какие перспективы развития у расследовательской журналистики в Интернете? По мнению ряда журналистов, опыт общения с Интернетом показывает, что в условиях не принятых еще в России законодательных норм или закона, которые четко определили бы статус сетевых изданий, степень доверия к ним оправданно низка. Однако скорость, с какой в российском Интернете появляются новые сайты, позволяет предрекать его изданиям большое будущее.
Судя по зарубежному опыту, существует тенденция объединения расследователей-одиночек в группы и организации (этот процесс «уже пошел» – пример тому «АЖУР» и др.), которые будут проводить сложнейшие расследования сообща. И Интернет как средство глобализации призван этому помочь. Всемирная паутина сокращает время и расстояние, дает возможность отыскать новых полезных партнеров. Как это происходит, можно увидеть на примере деятельности ряда сайтов, которые могут выступать и средством объединения усилий журналистов-расследователей. Так, Школа журналистики и медиа-менеджмента Национального института прессы поместила в Интернете web-страницу с сообщением о решении создать российский Клуб журналистов-расследователей. Цель его – способствовать развитию журналистских расследований, совместными усилиями совершенствовать методы работы, пропагандировать соблюдение моральных требований при проведении расследований, совместное обсуждение материалов, включая те, которые по какой-нибудь причине не опубликованы. Клуб предполагает:
- консультирование авторов по поискам необходимой информации;
- проведение встреч членов клуба;
- организацию конкурсов на лучшее, наиболее эффективное расследование, осуществленное на безупречном этическом и правовом уровнях.
Клуб предлагает создание персональных «расследовательских» страниц, на которых вместе с творческими биографиями ведущих их журналистов будут выставлены лучшие материалы членов клуба. Организаторы в связи с этим просят журналистов-расследователей присылать тексты публикаций, а также предложения, как лучше организовать работу клуба, какими идеями обогатить его деятельность. Адреса и телефон клуба журналистов-расследователей: 121019, Москва, Новый Арбат, 2, а/я 229, Национальный институт прессы; тел./факс – (095)245–17–55.
Примерно такую же роль, что и сайт Клуба журналистов-расследователей, в указанном отношении выполняет сайт, адрес которого: http://www.Cjes.ru/russian.html. На нем расположился Центр экстремальной журналистики, созданный 1 февраля 2000 года как правозащитная структура Союза журналистов России. Основными направлениями деятельности Центра являются:
- мониторинг нарушений прав журналистов и СМИ на территории России и стран СНГ;
- изучение особо тяжелых категорий нарушений прав журналистов: убийства, избиения, покушения, угрозы, создание групп журналистского расследования;
- изучение условий и правового статуса работы журналистов в «горячих точках» и на территориях самопровозглашенных государств (Чечня, Карабах, Абхазия, Приднестровье);
- подготовка и выпуск справочников, оказание юридической помощи;
- изучение законодательства в области СМИ стран СНГ, анализ и рекомендации;
- проведение обучающих семинаров для журналистов, работающих в экстремальных условиях;
- подготовка и издание специальной литературы.
Сайт сообщает и номера контактных телефонов, факса. Телефоны Центра: +7 095 201.76.26; +7 095 201.35.50; факс: +7 095 201.76.26.
На расследовательских сайтах журналисты не только обмениваются мыслями, публикуют свои тексты расследований, но и узнают о новых конкурсах по избранной тематике. Так, в 2000 году на сайте Союза журналистов был объявлен Всероссийский конкурс на лучшее журналистское расследование в сфере коррупции. Это объявление сопровождалось достаточно подробным описанием проблем, задач, направлений и условий конкурса.
Интернет, как нетрудно заметить, предоставляет журналисту-расследователю широкие возможности и для публикации своих текстов, и для общения с коллегами, и для пополнения теоретического багажа, навыков расследовательской деятельности. В то же время, не умаляя значимости расследовательских Интернет-сайтов, надо иметь в виду следующее обстоятельство: растущая (в исторической перспективе) аудитория, которая потенциально может знакомиться с размещенными в Интернете журналистскими расследованиями, в настоящее время все еще очень невелика. Это подтверждают и результаты научных исследований. Так, «по данным исследований ВЦИОМ (Всероссийского центра изучения общественного мнения), владение в самом конце XX века домашним компьютером является уделом лишь «продвинутых» россиян. По итогам представительного опроса 2400 россиян в ноябре 2000 года, только у 4% их семей был домашний компьютер, 0,5% сообщили, что имеют доступ к Интернету дома, 2% – только на работе, 0,3% – и дома и на работе, а 21% опрошенных признались, что и вовсе ничего не знают о сети Всемирной паутины.
Иное дело москвичи: в ноябре 2000 года у 16% были домашние компьютеры. Примечательно, что почти четверть их отметили, что работают на компьютере, по их мнению, профессионально или имеют навыки пользователей. Предполагается, что к 2003 году уже треть москвичей будет пользоваться Интернетом, а к 2006 году в сети Всемирной паутины попадут все жители столицы. Что касается провинции, то там, тоже предположительно, скорость прироста пользователей Интернета будет значительно меньшей уже хотя бы потому, что в 2000 году только 43% россиян имели домашние телефоны и 5% – сотовые (в Москве на этот момент, соответственно, было 93 и 16%)[1].
И все же, несмотря на все трудности, которые сопровождают развитие Интернета в России, он довольно притягателен для журналистов-расследователей с точки зрения достаточно простого выхода на аудиторию. Ведь в отличие, скажем, от газеты, создать расследовательский сайт в Интернете, в принципе, нетрудно, как в финансовом, так и в других отношениях. Что касается программно-технической стороны, то в этом может помочь специалист. А при некотором упорстве сайт можно создать и самому. Хотя обретение такой собственности – не самоцель. Очень важно, чтобы web-страничка стала максимально посещаемой. А это уже более трудная задача.
С точки зрения Игоря Истомина, высказанной в статье «Как создать свой сайт?» (Я & бизнес. 2001. № 1), по-настоящему работающей страничку может сделать только специальный web-отдел. Что же представляет собой такая структура? По мнению автора, в его состав должны входить несколько специалистов:
«Дизайнер-художник выполняет задачу грамотного оформления сайта и всего, что связано с оформлением сайтов-баннеров, кнопок и т.д. В своей работе он обязательно взаимодействует с верстальщиком и маркетологом. Верстальщик-программист может реализовать идеи дизайнера в виде HTML, GGI-скриптов и прочей “начинки” сайта. Следит, чтобы страницы сайта загружались как можно быстрее. Писатель-креативист (в нашем случае журналист-расследователь. – А.Т.) занимается написанием текстов... Интернет-маркетолог знает целевую аудиторию. Знает, как привлечь внимание целевой аудитории в Сети. Разрабатывает и реализует рекламную политику в Сети. Анализирует информацию о посещаемости сайта... Можно утверждать, что сайт, построенный и поддерживаемый подобной командой, будет работать весьма эффективно»[2].
Интернет, выступая, с одной стороны, самостоятельным инструментом расследовательской деятельности журналистов, а с другой – средством, позволяющим значительно расширить круг потребителей прессы, становится неотъемлемой частью современной расследовательской журналистики. Поэтому освоение его возможностей – все более насущная задача для каждого начинающего журналиста-расследователя.
[1] См.: Савельев О. Компьютер и Интернет//Я & бизнес. 2001. № 1. С. 41.
[2] Истомин И. Как создать свой сайт?//Там же. С. 48.
Перспективы структурного развития расследовательской журналистики
Итак, по мере развития расследовательской журналистики (как вида деятельности СМИ) идет уточнение ее предметного «поля», совершенствуется методика, возникают новые организационные (структурные) формы. Это подтверждается, в частности, последними совместными решениями журналистов-расследователей России о создании новой общественной организации – Содружества расследователей-журналистов (СОРЖ), призванной объединить всех, кто специализируется в области журналистского расследования в нашей стране. Ее конференция проходила с 13 по 15 апреля в Санкт-Петербурге, куда съехались около 50 журналистов-расследователей из Москвы, Калининграда, Твери, Нижнего Новгорода, Мурманска, Екатеринбурга, Томска и других городов России. В течение трех дней обсуждались самые насущные проблемы расследовательской журналистики: профессиональные стандарты, этические критерии, правовое поле, на котором работают журналисты-расследователи, взаимоотношения региональных и центральных средств массовой информации в сфере журналистских расследований.
Участники конференции внесли также поправки в уставные документы, включая Хартию журналистов-расследователей, которую должен подписать каждый, решивший стать членом новой общественной организации. Учредители полагают, что Содружество принесет реальную пользу всем журналистам, специализирующимся в жанре расследования. Исполнительные его структуры уже приступили к формированию единой информационной базы данных, а также банка журналистских расследований, куда войдут, в частности, и публикации журналистов, подписавших Хартию. Формируется Служба скорой юридической помощи, для чего в Интернете создается корпоративный портал, использование которого позволит любому члену Содружества быстро получить квалифицированную юридическую консультацию, а также провести юридическую экспертизу своих материалов в экспресс-режиме.
Помимо этого Содружество намерено организовать работу мобильных групп журналистов-расследователей, которые будут оперативно выезжать в регионы для помощи коллегам, попавшим во время исполнения профессионального долга в сложные условия. СОРЖ предполагает уже в ближайшее время начать издание корпоративного Интернет-журнала, методической и учебной литературы, создать собственную телепрограмму. Содружество учредит ежегодные премии за лучшие журналистские расследования и уже формирует фонд реабилитации пострадавших в результате профессиональной деятельности.
В число учредителей новой организации вошли такие известные структуры, как Фонд защиты гласности, Фонд Артема Боровика, «Агентство журналистских расследований», «Интерньюс», «FreeLance Bureau». Штаб-квартира Содружества будет располагаться в Санкт-Петербурге.
Приводим текст Хартии Содружества расследователей-журналистов, в которой идет речь о стандартах журналистских расследований и взаимной поддержке журналистов.
«Мы, нижеподписавшиеся, объединяемся в Содружество расследователей-журналистов в целях обеспечения доступа общественности к социально значимой информации, борьбы с коррупцией и произволом чиновников, преодоления барьеров на пути получения и распространения информации. Содружество расследователей-журналистов направляет усилия на повышение качества, уровня объективности и глубины журналистских расследований, на продвижение стандартов, которым должно отвечать независимое журналистское расследование. Под журналистским расследованием мы понимаем процесс и результат предпринятого журналистом – самостоятельно или по заданию редакции – исследования замалчиваемых, скрываемых от общества фактов для дальнейшего их обнародования в средствах массовой информации.
Целью объединения является также борьба с распространением под видом журналистских расследований односторонних и непроверенных материалов, которые делают журналиста участником коррупционных процессов, происходящих в стране. Результаты расследования должны быть подкреплены фактами, проверенными журналистом лично, в пределах его возможностей. Вместе с тем журналистское расследование не может подменять собой следствие и суд. Журналист, опираясь на известные ему факты, может ставить перед органами власти вопросы об ответственности тех или иных должностных лиц, но не вправе делать выводы об их виновности. Журналист, проводящий независимое расследование, действует от лица гражданского общества, чьим инструментом являются СМИ. Журналист лично отвечает за достоверность фактов, используемых при публикации, и за корректность выводов журналистского расследования.
Подписывая настоящую Хартию, мы принимаем на себя обязательства придерживаться следующих стандартов журналистского расследования:
1.Объективность и разносторонность. Журналистское расследование должно опираться на разносторонние источники информации. Поводом для журналистского расследования может стать в том числе информация от одной из заинтересованных сторон, если она представляет общественный интерес. Однако журналист обязан проверить информацию из других источников и учесть точку зрения лиц и структур, являющихся объектом расследования.
2.Этические стандарты. Расследование не может быть направлено на заведомую компрометацию того или иного лица. Недопустим сбор компрометирующих материалов в отношении близких и родственников фигурантов расследования, если это прямо не связано с темой расследования. Выводы журналистского расследования, связанные с обличением тех или иных персон, должны быть сформулированы предельно корректно.
3.Принцип корпоративности. При использовании помощи или информации коллег по Содружеству ссылка в материалах на СОРЖ обязательна. Каждое опубликованное расследование должно быть представлено в общий банк данных Содружества.
Мы, нижеподписавшиеся, принимаем на себя обязательства, придерживаться изложенных в Хартии Содружества расследователей-журналистов принципов и норм. Признавая полномочия Попечительского совета, обязуемся следовать его решениям.
15 апреля 2001 года. Санкт-Петербург»[1].
Контроль за исполнением положений Хартии журналистами, ее подписавшими, будет осуществлять Попечительский совет. Совет учредителей Содружества формирует его из числа известных деятелей российской журналистики, юриспруденции и правозащитного движения. Попечительский совет является органом этического аудита в области журналистского расследования.
В компетенцию Попечительского совета войдет также прием в Содружество новых членов и исключение журналистов-расследователей из Содружества в случае установления факта нарушения ими требований Хартии.
Насколько оправдает себя новая организационная форма деятельности журналистов-расследователей России, покажет время. Нам, в данном случае, важно констатировать сам факт структурного развития расследовательской журналистики, что свидетельствует, кроме всего прочего, о росте ее роли в жизни нашего общества.
[1] Арифджанов Р. Журналистское расследование – штучный жанр//Журналист. 2001. № 6.
ЧАСТЬ II. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА КАК ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СМИ
• ГЛАВА 1. ЦЕЛИ И ПРЕДМЕТ ОТОБРАЖЕНИЯ
• Цели расследовательской деятельности журналиста
• Предмет отображения
• ГЛАВА 2. МЕТОДЫ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ
• Сбор информации
• Наблюдение
• Интервью и беседа
• Проработка документов
• Эксперимент
• Криминолого-следственные методы
• Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации
• Отбор получаемой информации
• Методы осмысления эмпирических данных
• Формально-логические методы
• Методы психоанализа в осмыслении расследуемых явлений
• Художественный метод
• ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА И СХОДНЫЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
• Расследования и публикации на криминальную тему
• Расследования «заказные» и «самостоятельные»
• ГЛАВА 4. ОРГАНИЗАЦИЯ И ЭТАПЫ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
• План журналистского расследования
• Познавательные этапы расследования
• ГЛАВА 5. ВИДЫ ЖУРНАЛИСТСКИХ РАССЛЕДОВАНИЙ
• Расследование политических преступлений
• Расследование экономических преступлений
• Расследование коррупции
• Расследование преступлений в сфере экологии
• Расследование исторических тайн
• Расследование социально-бытовых преступлений
• ГЛАВА 6. ТЕКСТ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
• «Констатирующий» подход к построению текстов
• «Драматургический» подход к построению текстов
Вопрос о том, является ли расследовательская журналистика самостоятельным видом деятельности в СМИ, можно легко отнести к проблемам только теории, но отнюдь не практики журналистики. На деле ясность в этом вопросе важна и для журналистов-практиков, поскольку она может способствовать развитию этого перспективного направления журналистской деятельности. Необходимость рассмотрения признаков, качеств расследовательской журналистики, позволяющих отнести ее к особому виду деятельности СМИ, становится поэтому очевидной.
ГЛАВА 1. ЦЕЛИ И ПРЕДМЕТ ОТОБРАЖЕНИЯ
Действительно ли у журналистского расследования есть черты, присущие лишь ему, как особому виду деятельности? Несомненно. Как уже говорилось, в доперестроечное время в российской журналистике понятие «журналистское расследование» в качестве самостоятельного практически не существовало. Попытки журналиста докопаться до истины вполне укладывались в понятие «журналистское исследование». И происходило это не только потому, что расследованиям, скажем, мешала цензура, но и потому, что многими журналистами (особенно в период «застоя») ощущался определенный уровень общественного благополучия. Вследствие этого склонные к расследованиям журналисты занимались в частности тем, чем занимаются сегодня, к примеру, американские инвестигейтеры, то есть сбором материала, связанного прежде всего с анализом повседневных проблем общественной жизни. (Кстати, инвестигейтерство и аналитическая журналистика, с точки зрения некоторых американских исследователей СМИ, есть одно и то же явление.) Собранный материал становился содержанием то ли аналитической или критической статьи, то ли проблемного очерка или фельетона и пр. Иначе говоря, будучи по сути расследованием, он «не претендовал» на статус результата самостоятельного вида журналистской деятельности. Это обстоятельство позволяло тоже относить тексты расследований то ли к аналитической журналистике, то ли к художественной публицистике.
В настоящее время расследовательская журналистика, в силу прежде всего специфики ее целей (результатов), предмета отображения, средств, методов, условий осуществления, все больше заявляет о себе как о самостоятельном явлении. Она имеет свой «набор» целей, средств, методов деятельности; существуют и «субъекты», специализирующиеся на ее осуществлении, что и позволяет рассматривать это направление как самостоятельный вид журналистской деятельности.
Цели расследовательской деятельности журналиста
Цели «расследовательства» выступают одним из основных факторов, предопределяющих своеобразие данного вида деятельности. В качестве основной цели предполагается необходимость установления истинных причин определенных событий, процессов, ситуаций (для российского журналиста-расследователя это в первую очередь негативные феномены); обнаружения тайных пружин расследуемых явлений или раскрытия порочного механизма совершения преступления, разоблачения преступников. Расследование может проводиться с целью достижения какого-то политического или экономического результата, например разоблачения деятельности экстремистской политической организации, выявления фактов злоупотребления должностным положением, смещения коррупционера с министерской должности, лишения махинатора депутатского иммунитета и предания его суду, возвращения в страну награбленных капиталов и пр.
В результате проведенного и опубликованного расследования достигается и такая важная цель, как нравственное воспитание аудитории, поскольку любое расследование заключает в себе моральное обобщение, вытекающее из примеров разоблачения каких-либо преступлений. Надо сказать, что журналистские расследования могут быть и специально посвященными выявлению моральных проступков или «извлечению» из какого-либо события морального смысла. В связи с этим журналист Б. Мурадов, комментируя материал «Запомни меня молодой и красивой...» (АиФ. 1997. № 20) о зверском убийстве в Греции Светланы Котовой, невесты российского киллера Солоника, подчеркнул:
«Цель публикации была, несмотря на потребности зрелищ со стороны аудитории, дидактическая. Делались глобальные выводы о том, что девочка из благополучной семьи, модель, перспективная, связалась с бандитом, и закончилось это смертью. Проводились параллели, о том, что уже многие другие девушки стали – кто проститутками, кто моделями... Мне кажется, что подобный материал обязательно должен заключать в себе мораль»[1].
Достижение цели морального плана как первоочередной особенно важно в случае расследования действий государственных деятелей. Яркий пример такого типа расследований – ныне всемирно известный скандал «Моникагейт» в США, в центре которого оказался президент Билл Клинтон, вступивший в интимную связь с практиканткой Белого дома Моникой Левински. А российская журналистка Лариса Кислинская подготовила публикацию, повлекшую за собой смещение со своего поста и заключение под стражу бывшего министра юстиции РФ В. Ковалева, который был «зафиксирован» примерно в той же ситуации, что и Билл Клинтон. Но вряд ли какому-то журналисту пришло бы в голову организовывать расследование, если бы он узнал, что та же Моника Левински вступила в интимную связь, скажем, со слесарем из Белого дома или какой-то охранник из Министерства юстиции РФ вместо министра парился в бане с девушками легкого поведения. Ведь хотя моральная чистоплотность «к лицу» каждому, у людей, занимающих видные государственные или политические посты, она должна быть особенно очевидной, не вызывающей никакого сомнения.
Кроме того, расследования помогают разным СМИ решать такую важную для них утилитарную задачу, как привлечение внимания аудитории. Журналист редко ставит перед собой только одну из этих целей. Но даже если дело обстоит именно так (например, он хочет разоблачить лишь социально опасные действия некоего олигарха), это отнюдь не значит, что результат расследования, независимо от самого расследователя, не будет содействовать решению каких-то иных, «попутных» задач.
Журналистское расследование – прямая противоположность ежедневной рутинной работе в редакции. Получение первичной общественно значимой информации – главная цель. Потому что в его основе должна быть бесспорная фактическая информация, добровольно данная тем, кто имеет право предоставлять ее.
В общем плане цели серьезного, социально важного журналистского расследования могут быть обозначены так: делать явной ту информацию, которая необходима, жизненно важна для народа, но от него скрывается; бороться со злоупотреблениями сильных мира сего; противостоять беззаконию, с тем чтобы изменялось к лучшему и все общество.
Конечно, у того «ответвления» расследовательской журналистики, которое представляет собой деятельность папарацци и питает желтую или «желтеющую» прессу, на первый план могут выступать чисто коммерческие цели издания и авторов. Как показывает длительный опыт журналистики Америки и многих европейских стран, а также относительно краткий современный опыт отечественных СМИ, востребованность такой прессы отрицательно сказывается на ее качестве, ведет к снижению профессиональных требований к себе журналистов. Однако подобная пресса не существовала бы, не будь на нее спроса. Современные психологи говорят много нелестного (насколько неприятного, настолько и неопровержимого) о современных потребителях массовой информации, утверждая, что большую часть наших современников можно по-настоящему заинтересовать, апеллируя только к четырем вещам – секс, смерть, деньги, власть. Как ни обидно, но часто, действительно, все кажущееся многообразие потребностей, устремлений многих читателей, телезрителей, радиослушателей ограничивается названным «набором». Они постоянно хотят, чтобы им «щекотали нервы» (сообщением ли интимных подробностей жизни кинозвезды, показом фрагментов тел погибших в результате взрыва, выяснением подробностей пожара на даче какого-то крупного чиновника и т.д.). Но журналисты не могут сказать, что они никакой ответственности за подобную ситуацию не несут. Ведь чем больше они «подлаживаются» в данном отношении под примитивные запросы аудитории (это делается в погоне за ее «благосклонностью»), тем весомее их вклад в формирование соответствующих примитивных информационных ожиданий потребителей массовой информации. То есть здесь работает хорошо известный рыночный механизм: спрос рождает предложение, предложение рождает спрос.
[1] Мурадов Б. Из беседы со студентами факультета журналистики МГУ, 5 декабря 1998.
Предмет отображения
В качестве предмета журналистского расследования выступают прежде всего разного рода преступления, происшествия, конфликты, существование которых кто-то пытается скрыть от общества, исторические и иные (кроме государственной и военной) тайны. В этом как раз и заключается своеобразие предмета расследования, его отличие, например, от предмета выступления журналиста-аналитика, очеркиста, фельетониста и пр. Конечно же, и аналитик, и очеркист, и фельетонист могут тоже писать о преступлениях, происшествиях, тайнах, но уже открытых кем-то, известных. Если же они берутся открыть нечто скрытое, то в этом случае будут ставить и решать задачу журналиста-расследователя. Порой она выглядит грандиозно – например, когда журналист хочет открыть глаза обществу на тех, кто им правит.
Долгое время такая задача была лейтмотивом творчества журналиста А. Хинштейна. По крайней мере, он заметил, что журналистское расследование способно рассеивать туман, которым стоящие у кормила власти очень любят окутывать свою деятельность:
«Главное, по-моему, заключалось в том, чтобы общество ужаснулось своим иллюзиям. Когда в газетах стали появляться “расшифровки” телефонных (и прочих) разговоров, в которых власть предержащие “открывались”, представая такими, какие они есть на самом деле (на ум сразу же приходит опубликованный мной перехват – телефонный разговор вице-премьеров Коха и Казакова, который начинался словами Коха: “Сань, я педераст”), – пришло разочарование. Оказалось, ОНИ не просто такие же, как и МЫ, ОНИ – гораздо хуже. Оказалось оттого, что вчерашние торговцы тепличными цветами пересели в роскошные кабинеты, они не перестали быть торговцами цветами»[1].
Предмет, которым предстоит заниматься журналисту, в любом случае может быть отнесен к одной из трех приведенных далее групп, что предопределяет особенности связанного с ним расследования.
1. Нераскрытые дела, непонятные происшествия, громкие преступления, когда преступник не найден, а на вопросы почему? как? и подобные им никто не может дать четкого ответа. Например, убийство Артема Боровика или загадка Бермудского треугольника – здесь никто не может ответить на вопрос, кто убийца и что происходит в Бермудском треугольнике. Но в этом случае работать легче, потому что существует много лиц, заинтересованных в том, чтобы загадка была разгадана. Журналист может рассчитывать на помощь официальных структур, которые, зайдя в тупик, смогут предоставить журналисту необходимые материалы и содействовать в проведении расследования.
2. Раскрытые дела, которые вызывают у журналиста некоторые сомнения. Ответы на вопросы: почему? как? кто? и так далее – уже есть, существует общепринятое мнение, а журналист подвергает сомнению это мнение и начинает собственное расследование. Например, по общепринятой, официальной точке зрения, останки семьи Николая II найдены и похоронены в Санкт-Петербурге. И вдруг журналист подвергает этот факт сомнению и пытается доказать, что на самом деле эта семья вообще не была убита или похоронена в другом месте, ибо останков не осталось. Еще пример: уже арестованы шестеро убийц Холодова, дело вот-вот закроют, а журналист вдруг ставит под сомнение этот факт и начинает свое расследование. Дела могут быть забыты временем: смерть Ленина, дворцовые перевороты и т.д. Работать в такой ситуации очень сложно, потому что рассчитывать на помощь официальных структур не приходится: ведь журналист, по сути, хочет доказать, что они не правы. Наоборот, часто журналист имеет некоторые проблемы с официальными структурами, что мешает расследованию. В таких условиях сложно получить необходимую информацию.
3. Не начатые дела и скрытые преступления. В этом случае журналист должен не только выявить виновных, раскрыть преступление, но и доказать его суть. Если в двух первых случаях злодеяния были налицо, то здесь еще надо выявить сам факт преступления, а потом уже искать виновных. Конечно, заниматься такого рода расследованиями – дело ответственное, сложное. В упомянутых двух случаях есть факт – совершенное преступление, и этим можно оперировать в процессе поиска информации: у журналиста есть конкретная причина, на нее можно сослаться и получить необходимую информацию. Здесь же такого факта нет, а причину, по которой журналист начал расследование, часто приходится скрывать.
К какому бы типу ни относился предмет будущего расследования, в любом случае он не будет расследован без инициативы, усилий со стороны самого журналиста. Лишь работа с множеством источников информации – людьми, документами, личное наблюдение за событиями способствуют тому, что на поверхность выплывают необходимые факты, материалы. Поиск предмета расследования всегда должен быть целесообразным, то есть предопределен целью выступления, которая, в свою очередь, должна преследовать необходимость удовлетворения какой-либо актуальной общественной потребности.
Журналист может поставить целью расследования, например, информирование общественности о том, что конкретное учреждение не выполняет своих функций по обслуживанию граждан. В этом случае предметом расследования могут стать то ли недобросовестная работа персонала этого учреждения, то ли умышленное воровство, разбазаривание материальных ценностей, то ли халатное отношение к служебным обязанностям. Конкретных целей, преследуемых журналистами-расследователями, существует великое множество. А это означает, что и предметы конкретных расследований тоже могут быть самыми разными. Однако в любом случае журналист-расследователь не должен забывать о том, что предмет его выступления должен соответствовать значимой для общества цели.
По этому поводу известный американский журналист Джон Робертс, в прошлом редактор «Филадельфии инкуайерер» – одной из самых известных газет США, специализирующихся на расследованиях, заметил, что цель журналистского расследования заключается «не в том, чтобы застать политика со спущенными штанами или выявить отдельное нарушение закона, а в том, чтобы докапываться до фактов, лежащих глубоко под поверхностью, чтобы помочь читателю в понимании того, что происходит в нашем все более сложном мире»[2].
В большинстве своем журналистские материалы, внешне напоминающие расследования, таковыми не являются. Репортаж о том, как тушили пожар, или о том, как депутаты подрались во время очередных дебатов по принимаемым законам, – это не расследование. Как не является им, скажем, и статья о новом порядке валютного контроля в стране. В приведенных примерах от общества не скрывались ни пожар, ни драка депутатов, ни принятие правительством нового решения. А это значит, что предмета для журналистского расследования просто-напросто не было: журналисты лишь описывают или анализируют те события, которые им известны, которые они наблюдают.
Проводя расследование, журналист должен постоянно иметь в виду границы его предмета. Дело в том, что почти всегда в ходе серьезных расследований выясняется множество дополнительных фактов. Скажем, обнаруживается, что «олигарх» не только присвоил государственные средства, но и является педофилом. В таком случае необходимо заставить себя сосредоточиться на одной стороне жизнедеятельности своего «героя», оставив другую для компетентных органов или следующего расследования. Например, заняться раскруткой махинаций, позволивших ограбить государство, поскольку это наиболее важный для общества аспект его «деятельности». Если же при подготовке публикации расследователь увлечется выяснением подробностей сексуальной патологии, то излишние факты могут затормозить ход дела по главному вопросу, а потерянное время может быть использовано махинатором для заметания следов. Кроме того, слишком пристальное внимание к личной жизни «объекта» расследования может вызвать у читателей публикации мысль о том, что журналист сводит какие-то личные счеты. На этом «фоне» суть всего расследования может быть воспринята неадекватно.
Важнейшими предметами расследований в современной российской журналистике чаще всего выступают следующие феномены:
1) случаи коррупции;
2) политические преступления;
3) экономические преступления;
4) экологические преступления;
5) исторические тайны и т.п.;
6) социально-бытовые преступления.
Каждый из этих, а также другие предметы, могут оказаться исключительно актуальными в тот или иной момент жизни общества. А это предполагает немедленное вмешательство журналиста, с тем чтобы выяснить, как и почему возникло некое явление, что оно представляет собой при ближайшем рассмотрении и какие следствия вытекают из него для общества. Подобная информация необходима любому социуму, ибо без этого картина действительности будет неполной, что помешает реализации его многочисленных целей и задач.
[1] Хинштейн А. Жизнь за стеклянной витриной//Московский комсомолец. 2000. 20 июля.
[2] Цит. по: Берлин М. Краткое руководство по проведению журналистского расследования. М., 1989. С. 12.
ГЛАВА 2. МЕТОДЫ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ
Журналистскому расследованию присущи своеобразные методы получения информации. Они диктуются особенностями целей и предмета расследования. Методы поиска информации роднят журналиста-расследователя одновременно и со следователем, и с ученым-исследователем, что в первую очередь проявляется в установлении, скрупулезном изучении логических связей событий, в осмыслении и аналитической обработке каждой детали, вплоть до мелочи. Вопросы кто?, как?, что? для занимающегося расследованием журналиста наиболее важны. А сбор информации при этом является едва ли не самой большой сложностью. Порой это – гигантская по объему кропотливая работа, требующая особой скрупулезности, копания в грязных делах. Существует нечто общее в методах, используемых журналистами-расследователями и журналистами, занимающимися иными видами своей профессиональной деятельности. Наряду с этим в журналистском расследовании могут применяться и некоторые специфические методы следственной практики правоохранительных органов.
При расследовании журналист не только ищет и находит какие-то факты, но и анализирует, осмысливает их, что, в конце концов, и помогает ему обрести «истину», то есть разобраться в сути вопроса, которому было посвящено расследование. Поэтому условно методы журналистского расследования можно разделить на две основные группы: сбор информации и ее осмысление. Это разделение важно прежде всего в теоретическом отношении, поскольку позволяет придать определенную стройность изложению сущности тех методов, которые используются журналистом. В реальном расследовании четкого разделения процесса познания на этапы сбора и осмысления добытых фактов может не быть. Осмысление фактов часто вплетено в процесс их поиска, и сам журналист, как правило, вообще не задумывается над последовательностью применения тех или иных методов. Но в учебных целях раздельное изучение методов расследования не только уместно, но и необходимо.
Сбор информации
Хотя у многих журналистов-расследователей есть свои излюбленные методы поиска информации, из этого не следует, что всегда можно обойтись только каким-то одним из них. Используются (разумеется, исходя из конкретной ситуации, в которой проводится расследование) разные методы и часто – в комплексе. Рассмотрим наиболее важные и применяемые из них.
Наблюдение
Этот метод основан наличном познании действительности путем чувственного ее восприятия. В отличие от обыденного, которое часто носит непреднамеренный, случайный характер, журналистское наблюдение целенаправленно. Объектом его могут быть и относительно простые, и исключительно сложные общественно-политические, культурные, религиозные, нравственные процессы, события, ситуации. Наблюдение представляет собой довольно сложное действие, предопределяемое как особенностями наблюдаемого объекта, так и личными качествами, профессиональными навыками, опытом наблюдающего.
Существует несколько видов журналистского наблюдения. Определения их возникают на разных основаниях. Так, в зависимости от степени непосредственности контакта наблюдателя с наблюдаемым объектом, на который направлено его внимание, наблюдение может быть названо прямым или косвенным. Имеется в виду, что одни предметы автор может наблюдать, явно контактируя с ними, другие – в силу их удаленности и других условий – лишь опосредованно, используя косвенные данные. Пример прямого наблюдения присутствует в расследовательских публикациях Игоря Домникова из «Липецкого цикла», напечатанных в «Новой газете». То, что журналист осуществлял именно прямое наблюдение, становится ясно с первых строк, когда он описывает пустынный липецкий аэропорт, «лысого деда, лузгавшего семечки», «двух бабок с лопатами», а потом и сам город, где мало ларьков и такая чехарда с общественным транспортом: «...Подходят два автобуса № 11, но один под крышу забит телами липчан, а другой почти пуст»[1].
Наблюдения служат для расследователя одним из оснований для того, чтобы заявить следующее: «Человек, не побывавший в городе, не поймет, в чем здесь дело, а оно в том, что транспорт в городе, как при коммунизме, – бесплатный, но ходит редко, поэтому пустили платный, который постепенно вытесняет своего щедрого собрата. Формально же губернатор всегда может похвастаться, что в Липецке до сих пор проезд бесплатный»[2].
По временному признаку (количеству затраченного времени) наблюдения подразделяются на кратковременные и длительные. Кратковременные используются при подготовке оперативных публикаций. В случае же, когда надо изучить предмет подробно, основательно, что чаще всего и требуется в журналистских расследованиях, применяется длительное наблюдение.
Демонстрацией кратковременного наблюдения можно считать уже приведенный пример из публикации И. Домникова, поскольку он – журналист московской газеты, прилетевший в командировку, не мог в течение многих дней или недель, лет наблюдать за изменениями, произошедшими в облике города после смены главы администрации.
По основанию заявленности или незаявленности журналистом своей роли наблюдающего за определенными феноменами наблюдения подразделяются на открытые и скрытые. При открытом – журналист вполне осознанно афиширует роль наблюдающего. Во втором случае тот факт, что он ведет, например, за кем-то наблюдение, журналист скрывает от других людей (и, прежде всего от лиц, привлекших его внимание).
Особенность открытого наблюдения в том, что журналист, прибыв для выполнения задания, заявляет окружающим, кем он является, сообщает о своей цели, редакционном задании и о том, как будет его выполнять, какая может потребоваться помощь. Из этого следует, что люди, с которыми он будет общаться, знают, что среди них находится журналист, собирающий материал для публикации, и даже могут представить себе характер этого выступления (положительный или отрицательный). Классический пример такого рода – наблюдение, легшее в основу «Ледовой книги» известного эстонского публициста семидесятых годов прошлого столетия Юхана Смуула, который совершил плавание на ледоколе по Северному морскому пути в качестве члена команды.
Более свежий пример можно встретить, скажем, в публикации под названием «Здравствуй, Грозный новый год» (Московский комсомолец. 2000. № 1), в которой журналист описывает, как встречают Миллениум в чеченской столице, и вместо салюта наблюдает «трассирующие очереди и взрывы гранат, а вместо президентской речи слушает «многоэтажный мат ротного командира». Оказываясь в компании то солдат, то офицеров, он своими глазами следит за «празднованием» Нового года под грохот «фейерверка» пушек 120-миллиметрового калибра.
В отличие от открытого, скрытое наблюдение характеризуется тем, что расследователь в течение определенного времени (или никогда) не сообщает окружающим его людям, за действиями которых наблюдает, что он журналист и собирает необходимую информацию, а также о том, какого рода сведения его интересуют. Скрытое наблюдение может применяться как при изучении, например, конфликтной ситуации в каком-то коллективе, так и при проведении журналистского расследования.
Особенности наблюдения могут быть предопределены и таким фактором, как степень участия журналиста в событии, за которым он ведет наблюдение. По этому основанию наблюдения могут быть разделены на включенные и невключенные. В первом случае расследователь становится, например, членом религиозной секты, во втором – изучает деятельность той же секты, но со стороны, не выступая ее участником. Включенное наблюдение – излюбленный метод журналистов-расследователей. Оно в наибольшей мере приближает автора к интересующему его объекту, поскольку он непосредственно и повседневно соприкасается с ним, видит все происходящее, как говорят, изнутри. Факты, примеры, полученные в результате включенного наблюдения, как правило, отличаются исключительной полнотой, детальной проработкой, наглядностью, красочностью, достоверностью.
Вот что пишет об этом методе известный американский журналист-расследователь Майкл Берлин:
«Наблюдение за тем, сколько времени служащие проводят на рабочих местах, какой политик бывает в компании директора такой-то фирмы, как содержатся заключенные в тюрьме, и другие подобные наблюдения могут быть полезны для статьи. Возможно, вы пожелаете проследить за автомобилем, побывать на строительном объекте и сделать фотографии, которые превратят ваше наблюдение в документ. Возможно, вы захотите сделать вид, что вы не журналист. Тут возникает этический вопрос. В ходе некоторых, нашумевших в США расследований журналисты делали вид, что они не являются таковыми. Два журналиста из чикагской газеты открыли свое кафе и ждали, когда к ним придут представители властей, инспекция, полиция или мафия и начнут требовать взятки или предлагать противозаконные сделки (например, когда поставщик продает товар по низкой цене, а продавец получает “сверху” и не сообщает об этом боссу). Затем журналисты написали материал о коррупции, которая окружает подобные предприятия. Случалось, что журналисты ложились в больницу или садились в тюрьму, представляясь душевнобольными или осужденными, чтобы описать злоупотребления в системе. Другие устраивались на работу на фирму или в учреждение, а затем писали репортажи о своей работе там. Бывало, что журналисты (как женщины, так и мужчины) представлялись покупателями для того, чтобы показать разницу в обслуживании мужчин и женщин. Такой тип наблюдения может послужить источником информации для журналистского расследования, если при этом изучается вся система, а не отдельные ее области»[3].
Хорошо известный, классический опыт применения метода включенного наблюдения содержит творчество писателя и журналиста Гюнтера Вальрафа. В 1964 году он, будучи начинающим автором, устроился работать на завод, чтобы хоть как-то помочь матери, которая после смерти отца жила на очень маленькую пенсию. Но одновременно, может быть, сам того не осознавая, он, общаясь с людьми из определенного социального круга, включился в познание реальной жизни. Возможность непосредственной оценки со стороны наблюдаемых (рабочих) помогла Вальрафу осознать необходимость начатого им дела. Его статья о заводе появилась в газете «Металл». То, что, работая на заводе, журналист собирал материал для своих публикаций, было известно многим его коллегам – он этого от них и не скрывал. Вальрафу удалось установить хороший контакт с теми, кто оказался объектом его наблюдений. К нему совершенно неожиданно подходили рабочие и говорили, как здорово, что он написал о существующих на предприятии порядках.
По ходу дела Вальраф понял, что для изображения обобщающей картины необходим более глубокий и широкий срез, нежели изучение внутренней жизни одного западногерманского предприятия. Поэтому, не меняя сути метода сбора информации, он проводит наблюдения на других крупнейших предприятиях ФРГ, результаты которых публикуются в том же «Металле». В дальнейшем эти публикации выходят отдельной книгой. Известный немецкий писатель Генрих Белль, размышляя над методом расследователя, замечал, что Вальрафа нельзя в привычном смысле называть репортером, который разыскивает факты, берет интервью, а потом пишет свои сообщения. Он не эссеист, который абстрактно анализирует имеющуюся информацию. Вальраф внедряется в ситуацию, о которой собирается писать, получает личный опыт, опираясь на который и выносит свои суждения о ней. У метода расследователя, по мнению Г. Белля, был только один недостаток – этот метод журналист не сможет использовать так же эффективно, как только Вальраф станет известным широкой публике. И действительно, после опубликования первой книги, когда он приобрел некоторую известность, дальнейшие попытки открытого наблюдения становятся для него невозможными.
Тогда Вальраф меняет тактику поиска информации, вводя метод скрытого наблюдения. В 1974 году объектом такого наблюдения расследователя становится страховой концерн, принадлежащий генеральному консулу Швеции в ФРГ Герлингу. Вальраф, изменив внешность, внедряется на предприятие, вновь рассчитывая на получение объективной информации. Первый эксперимент прошел успешно. О порядках, царящих в концерне, расследователь рассказывает по телевидению Швеции и Германии, а затем включает свой материал о концерне в книгу «Вы там – вверху, мы здесь – внизу». Вальрафа стали открыто обвинять в незаконности получения информации. На это журналист отвечал, что поступать так, как он поступал его заставляет необходимость, а не личная прихоть. Ведь именно невозможность проверить сложившиеся представления о той или иной сфере социальной действительности обычным путем и заставляет журналистов идти обходным путем. Вальраф не оправдывал свои методы, считал их вынужденными и просил принять во внимание то обстоятельство, что, вводя в заблуждение отдельных людей (например, владельцев предприятия), он выводит из него сотни и тысячи других, что цели его разоблачений тесно связаны с общественными интересами.
Метод скрытого включенного наблюдения становится одним из основных в сборе Вальрафом информации, приобретает все новые и новые оттенки. Этот метод был использован им, например, в процессе работы над книгой «На самом дне», посвященной жизни иностранных рабочих в Германии, эксплуатируемых местными предпринимателями. Вальраф рассказывает, как он осуществлял включенное наблюдение, выступая в роли «гастарбайтера» – турка Али. Этот рассказ предваряет небольшое вступление:
«Превращение
Десять лет я отодвигал от себя эту роль. Наверное, я предчувствовал, что мне предстояло. Я просто-напросто боялся.
По рассказам друзей, по многочисленным публикациям я мог составить себе представление о жизни иностранцев в ФРГ. Я знал, что почти половина молодых иностранцев страдает психическими заболеваниями. Они больше не в состоянии переваривать бесчисленные подозрения.
У них нет почти никаких шансов на рынке труда. Для них, выросших здесь, нет пути назад, на родину отцов. У них нет родины.
Ужесточение законов об иммигрантах, ненависть к чужим, все большая степень изоляции – “геттоизация”, – я знал об этом, но никогда не испытывал этого на собственном опыте.
В марте 1983 года я поместил в разных газетах следующее объявление:
“ИНОСТРАНЕЦ, физически сильный, ищет работу, все равно какую, даже тяжелую и грязную, даже за небольшую плату. Звонить по телефону 358 45".
Немного понадобилось для того, чтобы сойти с круга, присоединиться к отвергнутому меньшинству, оказаться на самом дне. Я заказал у одного специалиста две тонкие, очень темные контактные линзы, которые можно было носить днем и ночью. “Теперь у вас такой колючий взгляд, как у южанина”, – удивился оптик. Обычно его клиенты заказывают только голубые глаза.
В мои уже поредевшие волосы я искусно вплел черную прядь. Это сделало меня на несколько лет моложе. Теперь мне давали 26–30 лет. Мне поручали работу, о которой я не мог бы и заикнуться, назови я свой действительный возраст – сорок три года. Таким образом, войдя в роль, я хотя и стал казаться моложе, здоровее и физически сильнее, но одновременно превратился в аутсайдера, в последнее дерьмо. “Немецкий для иностранцев”, которым я пользовался во время моей метаморфозы, был таким неуклюжим и беспомощным, что каждый, кто дал бы себе труд хоть однажды прислушаться к живущим у нас туркам и грекам, заметил бы, что со мной что-то не так. Недолго думая, я отбрасывал окончания, менял порядок слов или просто пользовался слегка искаженным кёльнским диалектом. Тем поразительней был результат: никто ничего не заподозрил. Этих маленьких ухищрений оказалось вполне достаточно. Благодаря такому превращению мне прямо и честно давали понять, что обо мне думают. Роль наивного тугодума защитила меня, позволила мне проникнуть в образ мыслей предубежденного и бездушного общества, мнящего себя таким умудренным, суверенным и всегда правым. Я был дурак, которому, не стесняясь, говорят правду в глаза.
Конечно, я не был настоящим турком. Но чтобы разоблачить это общество, нужно перерядиться; чтобы обнаружить истину, нужно хитрить и лицедействовать.
Я до сих пор не понимаю, как проглатывает иностранец ежедневные унижения, проявления враждебности и ненависти. Но я теперь знаю, что ему приходится выносить и как далеко может зайти презрение к человеку в этой стране. Один из вариантов апартеида имеет место у нас – в нашей стране демократии.
Впечатления превзошли все мои ожидания. Негативные впечатления. В наше время средь бела дня в ФРГ я наблюдал и пережил вещи, о которых, собственно говоря, написано только в учебниках по истории XIX века.
Однако какой бы грязной, изматывающей и невыносимой ни была работа, каким бы обидам и унижениям я ни подвергался, это не только не сломило, но психически закалило меня. На фабриках и на стройке я понял, что такое солидарность, приобрел друзей – друзей, которым по причинам безопасности не имел права сказать, кто я. Все было иначе, чем во время работы в редакции газеты “Бильд”. Все вообще было иначе. Незадолго до выхода книги в свет я доверился кое-кому из них. И никто не поставил мне в упрек мою маскировку. Напротив. Они меня поняли и извинили мне даже провокации, которых потребовала взятая на себя роль. Все же, оберегая моих товарищей, я должен был изменить большую часть имен в этой книге.
Гюнтер Вальраф
Кёльн, 7 октября 1985 года»[4].
Далее следует основная часть рассказа, которая начинается изложением рекламного объявления фирмы «Макдональд»:
«Приятного аппетита!», или Жратва хуже некуда
Многие из наших критиков – большие мастера играть в жмурки. Они даже не дают себе труда выяснить истинное положение дел, не говоря уж о том, чтобы заглянуть за кулисы фирмы «Макдональд». А тот, кто не заглядывает туда, тот не желает видеть правду.
(Текст из помещенной в еженедельнике «Цайт» рекламы фирмы «Макдональд»; реклама
занимает целую страницу в номере
от 10.5.1985 года.)
«В последнее время “Макдональд” начала крупное наступление на критиков из объединений потребителей и профсоюзов. “Нападки с их стороны не помешают нам в будущем стремиться к расширению и тем самым предложить большому числу людей, пока еще безработных, постоянное место службы и всяческие возможности продвижения”.
Значит, есть шанс для иностранцев и политических иммигрантов? Непременно пойду к ним, думаю я (Али) про себя. У нас уже есть 207 закусочных “Макдональд”. Скоро их станет вдвое больше. Я (Али) хочу попытать счастья в Гамбурге. Прихожу на площадь Генземаркт, где расположен один из крупнейших немецких филиалов этой американской фирмы, и меня берут.
Теперь я (Али) буду жить в свое удовольствие, ведь наш девиз гласит: “Приятного аппетита!” Во всяком случае, так напечатано в рекламном проспекте. Что это означает?
“Макдональд” – это семейный ресторан, в котором можно хорошо и недорого позавтракать, пообедать и поужинать. Посетив блещущий чистотой ресторан “Макдональд”, вы получите большое удовольствие. Мы рады приветствовать вас у себя в гостях и желаем вам успеха и приятного аппетита!
В ресторане, где работает столь жизнерадостный персонал, я предпочитаю сказать, что мне двадцать шесть. Назови я здесь свой настоящий возраст (43), мне, наверное, не слишком обрадовались бы.
Как и котлетки этой фирмы, и я (Али) получаю упаковку “Макдональда”: бумажный колпак, тонкую рубашку и брюки. На всех предметах написано: “Макдональд”. Похоже, они готовы и самих нас насадить на вертел. На моих брюках нет карманов. Если я (Али) получаю чаевые, рука напрасно шарит по боковому шву, пока наконец я (Али) не отдаю гроши туда, куда и положено, – в кассу. Во всяком случае, этот шедевр портновского искусства не дает возможности иметь носовой платок. Если у тебя из носу течет, то течет на котлетку или с шипением капает на гриль.
Управляющий доволен мной (Али) и хвалит мое умение бросать на гриль котлетки. “Это у вас хорошо выходит. Быстро. Обычно новенькие страшно неуклюжи”. – “Наверное, потому, – отвечаю я (Али), – что я занимаюсь спортом”. – “Каким же?” – “Настольным теннисом”.
Гамбургер – коричневатая застуженная котлетка диаметром 98 миллиметров и весом примерно 125 граммов – подскакивает, как жетон из пластика, когда ее бросаешь на гриль. В замороженном состоянии она звенит, как монета, ударяющаяся о стекло. В готовом, то есть поджаренном, виде ее положено выдерживать 10 минут, но обычно она исчезает значительно раньше. Пролежав некоторое время в размороженном виде, она начинает вонять. Поэтому ее жарят, не размораживая, после чего, обработав специями, заворачивают в разрезанную пополам мягкую, как пена, пшеничную булку и погребают в коробке из пластика. “Булочка с гамбургской котлетой... Сколько изящества в ее мягко изогнутом силуэте! Чтобы оценить его по достоинству, нужно обладать совершенно особым состоянием души”, – всерьез считает основатель фирмы Рэй Крок.
Рабочее место за стойкой узкое, пол скользкий и гладкий, температура раскаленной решетки гриля – 180 градусов Цельсия. Никакой техники безопасности. Собственно, работать следовало бы в перчатках, это, во всяком случае, предписано правилами техбезопасности. Но никаких перчаток нет, и они очень замедлили бы работу. Поэтому у многих, кто там давно работает или работал, ожоги или шрамы от ожогов. Один из служащих незадолго до моего появления угодил в больницу, так как второпях схватился рукой за гриль. Я (Али) в первый же вечер ошпарился брызгами жира.
По своей наивности я (Али) считаю, что моя первая смена заканчивается, как договорено, в три часа ночи. Но замечаю, что на меня (Али) все начинают коситься. Управляющий выговаривает мне (Али) за то, что я ухожу раньше времени. “Я только согласно инструкция”. Он предупреждает меня, что я должен отпрашиваться лично у него, и угрожающим тоном интересуется, убрал ли я уже на улице. Меня только что посылали в моей тонкой рубашке на улицу, в холод декабрьской ночи. Поэтому я отвечаю, что все совершенно чисто. Но одна особенно внимательная служащая замечает неубранные бумажки.
Время – около трех ночи. Управляющий говорит, что меня (Али) вряд ли зачислят на постоянную работу, я недостаточно старателен. И выражение лица у меня кислое. За мной целый день наблюдали. Сегодня, например, я пять минут стоял на одном месте. “Не может быть, – возражаю я (Али), – я летать сюда-туда, потому что этот работа для меня как спорт”.
Я узнаю, что ночные и сверхурочные, следуя негласной инструкции, засчитывают только округленно. Это значит, что сверхурочная работа до получаса оплачивается как час. Но в большинстве случаев не оплачивается. Время учитывается не с того момента, когда приходишь на работу, а с того, когда, уже переодевшись, появляешься на рабочем месте. А когда уходишь – наоборот: сначала отметься, потом переоденься. Так что тебя облапошивают дважды.
Скоро Рождество. Огромный наплыв посетителей. В часы пик – рекордные обороты. Я (Али) получаю 7,55 марки: брутто почасовой платы за работу, которая ничем не отличается от работы на любом конвейере. Кроме того, за час работы присчитывают еще одну марку на еду. Через восемь часов управляющий говорит мне, что я (Али) могу теперь спокойно выбрать себе что-нибудь из меню “Макдональда”. Когда я (Али) спрашиваю, где взять нож и вилку, всем становится весело. Искать столовый прибор у “Макдональда” – да это анекдот про сумасшедшего. Все хохочут до упаду.
Я работаю на виду у клиентов. Я (Али) вижу их, а они – меня. Я (Али) не могу хотя бы на короткое время отойти, чтобы в этой жаре выпить глоток пива: знай жарь, готовь гарнир, клади побольше горчицы – от этого ужасно хочется пить.
Один гамбургер – один огурец, двойная порция – два огурца плюс приправы: шприц рыбной пасты, шприц куриной пасты, шприц соуса “Большой Мэк”. Приходится напрягаться из последних сил, со всех сторон идут заказы: нужно добавить слойку с яблочным повидлом или рыбной пасты. Не успев отмыть руки от рыбы, кидаешься снова к очередной котлетке. В перерыве я (Али) организую дегустацию здешних блюд. Пробую цыпленка, а он подозрительно отдает рыбой. И слойка, господи, неужели и она припахивает рыбой?
Только через некоторое время я соображаю, в чем дело. Мы храним растопленный жир в огромных чанах. Вечером жир из каждой ванны через один и тот же фильтр выливается для дальнейшего употребления. Иными словами, жир, в котором жарились яблочные слойки, рыба, цыплята, пропускается через один и тот же фильтр. Одна и та же фильтровальная бумага используется для десяти ванн.
Когда в часы пик у стоек выстраиваются очереди, мы совершенно сбиваемся с ног. Из зала нас то и дело поторапливают окриками “быстрей!”. Поэтому я (Али) думаю, что хорошо бы вынимать котлетки чуть раньше. Но управляющий (он не носит бумажного колпака) ставит меня (Али) на место: “Думать вообще не ваше дело, думают машины. Вынимайте, когда машина запищит, и не учите ученого”. Я (Али) так и делаю. Но через пять минут снова появляется управляющий. “Почему так медленно?” – “Вы сказал, машина думать, и я теперь ждать”. – “А какого черта должны ждать клиенты?” – “Я не знал, кто здесь приказывать: вы или машина, который пищит? Как надо быть? Вы сказал, я слушал”. – “Извольте ждать, пока машина просигналит, понятно?” – “Все ясный”.
Магическое заклинание, волшебные слова здесь: “скорость обслуживания”. Считается, что “цель сервиса в том, чтобы никто никогда не стоял в очереди”. Управляющим филиалами фирмы рекомендуются разного рода уловки. Лозунг такой: “Минута ожидания у стойки – это слишком долго. Это предельный максимум для человека в очереди. Поставь себе цель: свести время ожидания к 30 секундам. Чем быстрее обслуживают в твоем ресторане, тем прочнее ты занимаешь место управляющего. В течение ближайшего месяца сконцентрируй свое внимание на скорости обслуживания. Вычеркни из словаря слово “медленно”. Два процента оборота зависят от быстроты твоей реакции. Да здравствует скорость!”
“Fast-food” – здесь действительно минутное дело, хотя некоторые из нас, кто не слишком хорошо понимает английский, искренне считают, что fast-food значит “почти еда”.
Наш филиал известен рекордными оборотами. Я (Али) был удостоен чести присутствовать на церемонии вручения нашему управляющему кубка с надписью: “За выдающиеся достижения в деле получения прибыли”. Кубок вручал заведующий окружным отделением фирмы “Макдональд”.
Особое внимание фирма “Макдональд” уделяет детям. В инструкции для служебного пользования, которую составил и разослал отдел маркетинга главного управления в Мюнхене, сказано: “Fast-food” – это не только молодой рынок. В Германии это прежде всего рынок для молодежи... И пусть никто не говорит, что у молодежи нет денег!”
Все оборудование рассчитано на детскую клиентуру: высота столов, стульев, высота расположения дверных ручек. Специальная инструкция для закусочных, купивших лицензии “Макдональда”, гласит: “Дети во много раз увеличивают ваш оборот!”
Рассылаются готовые программы, чтобы заманить в кафе “Макдональда” малышей, а с ними, разумеется, и целые семейства. Прежде всего программа “Детский день рождения у “Макдональда”. Развлечения расписаны до минуты.
День рождения проходит в 7 этапов:
Приготовления. Время около 15 мин. Поздравления. Время около 10 мин. Прием заказа. Время около 5 мин. Получение заказа. Время около 10 мин.
“Приятного аппетита!” Время около 15 мин. Игры или вручение подарков. Время около 10 мин. Прощание...
Прейскурант прилагается
(“Макдональд”, для служебного пользования).
После работы у гриля и за стойкой меня (Али) на третий день переводят в бригаду “ленча”. Это повышение. Бригада работает хорошо. Мы убираем разорванные упаковки и остатки еды и протираем столы. Здесь работают двумя тряпками: одна для столов, другая – для пепельниц. Но в спешке тряпки немудрено и перепутать. Однако это никого не волнует; бывает, этой же тряпкой вытирают и клозеты. Тем самым замыкая круговорот еды. Меня тошнит. Когда я прошу выдать мне следующую тряпку, меня (Али) жестко обрывают: хватит и тех, что я получил. Как-то управляющий посылает одного из служащих, работающего у большого гриля, чинить засорившийся унитаз. Тот берет ерш для чистки решетки гриля, чтобы как можно быстрей и добросовестней выполнить задание, но он хоть получает выволочку от управляющего. Чистота у входа соблюдается самым тщательным образом. На расстоянии 50 метров слева и справа от входной двери должно быть всегда прибрано, так как именно там выбрасывают ненужные упаковки. Поэтому меня (Али) в моей тонкой рубашке то и дело посылают из жары на холод.
В перерывах мы рассказываем анекдоты про тараканов, от которых, кажется, уже невозможно избавиться. Сначала они водились только в подвале, а теперь их обнаруживают уже и в кухне. Один недавно угодил прямо в гриль. Как-то хорошо развитый экземпляр был обнаружен клиентом в двойной порции гамбургеров со сложным гарниром.
Некоторые посетители, прежде всего слегка подвыпившие юнцы, бросают мне (Али) под ноги пакетики с остатками жареной картошки. Жирные ломтики рассыпаются по полу, их раздавливают подошвами, и я сразу должен подтереть пол мокрой тряпкой.
Особенно тяжело приходится одной из наших женщин – турчанке. Ей говорят сальности, издеваются над тем, что она турчанка, а иногда с размаху швыряют под ноги переполненные до краев пепельницы. Как-то и мне швырнули под ноги пепельницу. Пока я собирал осколки, за моей спиной снова раздался звон, и еще, и еще. Я (Али) не могу отгадать, кто это делает. В зале смех. Надо же развеселиться.
Во время перерыва я не имею права выходить на улицу. Пить кофе или пиво на стороне не позволяется. Имели место печальные прецеденты: как-то один служащий вышел на перерыв, а отправился в бордель.
Молодая девушка-служащая рассказывала, что часто за восемь часов работы у нее не бывает никакого перерыва. Когда она спрашивала, ответ был один: “Работу не прерывать!” Если тебе нужно к врачу, управляющий ответит: “Я сам знаю, кому когда идти к врачу”.
Однажды я (Али) спрашиваю, нельзя ли мне отлучиться сейчас за счет перерыва. Ответ известен заранее: “Я сам знаю, когда вам делать перерыв”.
Профсоюза нет.
Еще шесть лет назад управляющий кадрами “Макдональда” в ФРГ советовал в своем циркулярном письме: “Если вы из разговора с нанимаемым поймете, что он является членом какой-либо организации, рекомендуем задать еще несколько вопросов, разговор прервать и сказать, что о решении вы сообщите через несколько дней. Разумеется, ни в коем случае на работу не зачислять”.
Основатель фирмы Рэй Крок знает, чего хочет: “Я ожидаю денег, как ожидают света, нажимая на выключатель”.
Генерал Абрамс (США) считает, что фирма “Макдональд” – это настоящая школа американской нации. “Молодому человеку весьма полезно послужить у “Макдональда’. “'Макдональд’ сделает из него ценного для общества человека. Если гамбургер выглядит неаппетитно, такой субъект вылетает с работы. Эта система – безупречно действующий механизм, которому должна стараться подражать наша армия”»[5].
Роль турка Али Вальраф исполнял два с половиной года. В этом случае отразился весь предшествующий опыт публициста. Благодаря сыгранной роли, автор вскрыл те слои действительности, которые вряд ли когда стали бы явными для общества.
Вслед за Вальрафом метод включенного наблюдения применяют очень многие расследователи, в том числе и российские. Так, московский журналист Б.М. использовал этот метод при подготовке публикации о конфликте в Косово. Он переоделся (не без помощи российских миротворцев) в форму подполковника десантных войск и следовал всюду вместе с российскими офицерами, беседовал с американскими офицерами, с допуском KFOR побывал на крупнейшей американской базе, куда простым смертным дорога заказана, просматривал военные документы. На его глазах американский офицер сломал «албанской обезьяне» палец, чтобы тот больше не стрелял. Знай американский военный, что перед ним журналист, он никогда этого бы не сделал, поостерегся бы прессы. А при русских офицерах что церемониться, они – такие же военные, разве не поймут?
При подготовке другой статьи журналист принимает участие в спецрейде полиции ООН в Косово. Здесь его также внедряют в состав смешанной российско-канадской группы военных, что помогает ему собрать интересный материал.
[1] Домников И. Липецкий цикл//Новая газета. 1999. № 16.
[2] Там же.
[3] Берлин М. Указ. соч. С. 36.
[4] Вальраф Г. Репортер обвиняет. М., 1988. С. 275–276.
[5] Указ. соч. С. 285–290.
Интервью и беседа
Многие ответы на волнующие вопросы журналист-расследователь может получить, обращаясь к «носителям» базовой информации – различным специалистам, политикам, государственным деятелям, используя для этой цели наиболее распространенные родственные методы добычи информации – интервью и беседу. При этом он ни в коем случае не должен обольщать себя надеждой, что сможет с помощью каких-либо «приемчиков», заигрывания, лести (что иногда рекомендуют применять для получения конфиденциальной информации недалекие или не имеющие никакого опыта реальной расследовательской работы «советчики») выведать некую тайну у лица, которое хочет ее скрыть. Тем не менее, определенное представление о позиции, об отношении того или иного человека к расследуемому вопросу журналист может вполне получить.
При этом надо знать, что результативная беседа «один на один» (с глазу на глаз или по телефону), особенно с известным человеком, – дело достаточно непростое для начинающего журналиста. Одна из труднейших задач в данном случае – предстать перед интервьюируемым (или собеседником) в образе человека, компетентного в том вопросе, о котором идет речь. Ибо вполне логично предположить, что, например, государственный деятель, обычно обремененный множеством забот, будет ожидать лаконичного разговора по существу (а значит – и хорошей подготовки к этому журналиста). Конечно, нельзя за день-два стать специалистом по какому-то сложному вопросу. Но на этот случай есть прекрасно срабатывающий прием, который советовал применять молодым авторам известный в недалеком прошлом журналист Анатолий Аграновский. Он заключается в том, что, обратясь к своему собеседнику, вполне можно заявить: «Я об этом знаю немного. Примерно как и двести тысяч читателей моей газеты. Могли бы вы объяснить все так, чтобы они, а вместе с ними и я, поняли самое главное в этой проблеме?» Умный и нормальный собеседник оценит это заявление по достоинству и проявит соответствующее благодушие.
Но когда речь идет о компетентности интервьюера, то имеется в виду не только знание им особенностей предмета интервью. От журналиста ждут и компетентности другого плана – профессионализма коммуникатора. То есть умения точно и оперативно ставить вопросы, направлять разговор в нужное русло, акцентировать внимание собеседника на самом главном, интересном для аудитории. Такого рода компетентность журналиста проявляется на всех этапах подготовки и проведения им интервью. Естественно, ее приобретению способствует опыт. Но определенную помощь может оказать и знание тех узловых моментов, которые связаны с интервьюированием:
1) журналист, готовясь к интервью, должен узнать как можно больше о своем «источнике»;
2) обязательно следует составить вопросы, на которые могут быть получены интересные ответы. И хотя такие вопросы не всегда «ложатся» в канву того интервью, которое реально совершится, все же они будут хорошим ориентиром в разговоре;
3) интервью лучше получать в личной беседе, нежели по телефону или другим техническим каналам, поскольку они могут выйти из строя в неподходящий момент, а это может кончиться нежелательным для интервьюера образом. Однако если нельзя избежать интервью по телефону (скажем, когда самое главное – оперативность или источник находится, например, в другой стране и т.п.) и надо задать всего два-три вопроса, журналист должен четко представиться своему собеседнику, говорить с ним уважительным тоном, по существу дела, коротко и ясно, точно формулируя вопросы;
4) любому интервью должна предшествовать предварительная договоренность с «источником» (за исключением особых случаев, например, интервью в чрезвычайной ситуации);
5) журналист должен прочно запомнить фамилию, имя, отчество, профессию, звание, должность интервьюируемого;
6) интервью начинается с установления психологического контакта с «источником». Это может произойти разными путями. Например, можно сказать несколько любезных слов о проекте, которым занят собеседник, или затронуть легкий спорный вопрос общего плана. Если известно, что собеседник любит шутки, можно начать с нового анекдота, желательно короткого и остроумного, но не задевающего собеседника;
7) следует дать повод собеседнику поговорить о самом себе, что разрядит ситуацию (с этой целью можно вспомнить какую-то приятную для собеседника деталь из его биографии). Собственно интервью следует начинать с одного-двух вопросов, на которые журналист сам знает ответ. Это необходимо для того, чтобы определить, насколько стоит доверять тем ответам, которые последуют на другие вопросы;
8) задавать надо такие вопросы, которые исключают односложные ответы «да», «нет»;
9) вести разговор нужно так, чтобы последовал развернутый ответ. А для этого лучше ставить вопросы типа: «Почему все-таки, по вашему мнению, произошло то-то?..» или «Что вас удивило в те минуты?..»;
10) не следует ставить вопросы так: «Не хотите ли прокомментировать то-то?..»;
11) если собеседник уходит от ответа, вопрос можно перефразировать и задать после трех-четырех очередных вопросов;
12) при неполном ответе необходимо дать собеседнику почувствовать, что вы ждете продолжения. Для этого полезно помолчать определенное время, не задавая вопросов;
13) сложные вопросы целесообразнее задавать в конце интервью. Если собеседник будет раздражен ими, то это уже не помешает вам, так как основная часть интервью проведена;
14) окончив запись ответов, надо продолжить разговор, плавно выходя из него;
15) поблагодарив собеседника, стоит попросить разрешения, в случае необходимости, еще позвонить ему для уточнения каких-то положений;
16) после публикации выслать вырезку материала или номер газеты «источнику».
А вот что советует начинающим расследователям иметь в виду при обращении к методу интервью уже упомянутый Майкл Берлин:
«Некоторые расследования изминаются с документов, а затем проходят с привлечением людей; другие начинаются с людей, а затем переходят на документы. В любом случае интервью должны быть хорошо спланированы. Журналист должен знать, какие он задаст вопросы, какой психологический подход лучше использовать, как добиться расположения интервьюируемого.
Лучше всего брать интервью лично, а не по телефону, так как в ходе личного общения журналист помимо слов получает информацию, наблюдая за выражением лица человека и его поведением.
Всегда пользуйтесь магнитофоном. Это поможет вам проследить ход мыслей человека и избежать в дальнейшем проблем, если свидетель откажется от своих слов. В некоторых случаях разрешается записывать разговор, не информируя об этом человека. В других случаях это противозаконно. Всегда дублируйте магнитофонную запись, делая письменные заметки, так как слишком часто магнитофонная запись не фиксирует всего сказанного. Иногда свидетеля раздражает и сковывает то, что при нем делаются заметки. При записи на пленку свидетель, который согласился на беседу, сначала смущается, но затем забывает о магнитофоне. Если вы не можете записать интервью на магнитофон, попробуйте пригласить еще одного журналиста и дублируйте записи для дальнейшей сверки. В таком случае один журналист сидит за спиной свидетеля, а другой перед ним, все время показывая свою заинтересованность.
Работая с нетерпеливым свидетелем, лучше всего задавать общие вопросы, способствуя естественному потоку информации, и заинтересованно слушать, даже если его заносит на рассказы о своих несчастьях. Не заполняйте паузы в разговоре новыми вопросами. Пусть свидетель добровольно продолжит свою историю. И только когда свидетель выговорится, начинайте задавать вопросы, поворачивая разговор в нужное вам русло. Запоминайте те места в рассказе, которые свидетель проскочил быстро, вновь возвращайтесь к этим местам и задавайте уточняющие вопросы, старайтесь получить больше цитат, заставьте свидетеля напрягать свою память.
Самыми лучшими свидетелями являются бывшие жены, друзья, сотрудники. Конечно, идеально найти кого-то, кто работает на человека, являющегося предметом вашего исследования, но я предпочитаю не делать этого. Когда я занимался расследованием деятельности Генри Киссинджера (в бытность его министром иностранных дел), то лучшую информацию я получил от тех, кто больше с ним не работал. Собранная таким образом информация помогла мне добиться ответов от тех, кто еще работал с ним.
Спрашивайте всех, кого вы интервьюируете, о номерах телефонов и именах тех, кого, по их мнению, еще нужно опросить. Спросите, смогут ли они представить документы или их копии, подтверждающие сказанное, или кто их вам сможет достать. Кое-кто сможет предоставить документы, если вы скептически отнесетесь к сказанному ими.
Когда люди, с которыми вам нужно поговорить, не хотят сотрудничать или боятся, попытайтесь помочь им расслабиться, выражая им свою симпатию, польстите им, гарантируйте защиту и анонимность. Если вы почувствовали, что кто-то желает поговорить, но боится, то попробуйте встретиться с этим человеком случайно или в гостях. Например, в магазине, у него в доме или по дороге с работы домой. В таком случае приготовьтесь к ожиданию подходящего момента. Приготовьтесь к тому, что вам придется встречаться с одним человеком несколько раз, пока он не начнет доверять вам, перестанет бояться или пока ваша настойчивость не убедит его, что лучше заговорить, чем все время отказываться.
Когда человек настроен неприязненно или не настроен на разговор, попытайтесь создать атмосферу нормальной дискуссии, чтобы он забыл, что дает интервью, и попытайтесь логически поддержать его позицию. Поправляйте ложные заявления, используя факты, но беззлобно (здесь важна кропотливая подготовка к разговору).
Самым важным и самым деликатным делом является последнее интервью, в котором, после того как информация собрана и готова к изложению, предмету вашего расследования предоставляется возможность отреагировать на представленные свидетельства»[1].
В периодических изданиях мы не так часто находим материалы расследовательского типа, представленные читателю в виде интервью, беседы, опроса, а тем более – анкетирования. Гораздо чаще тексты выглядят как завершенные аналитические произведения со строгой структурой изложения, в которых автор выдвигает различные версии, приводит аргументы в пользу тех или иных мнений, решений и подводит нас к определенному выводу. Но отдельные фрагменты интервью вклиниваются в ткань текстов журналистских расследований довольно часто. Такой пример мы видим, скажем, в публикации А. Хинштейна «Миллионы из табачного ларька» (Московский комсомолец. 2000. 20 октября). Автор ее рассказывает о расследовании одного из случаев по «отмыванию» денег, полученных незаконным путем.
Начинается публикация словами автора: «Из интервью с директором Института проблем глобализации, доктором экономических наук Михаилом Делягиным», – за которыми следует отрывок из самого интервью.
«Существуют два типа преступных денег. Первый: когда я совершил уголовное преступление и заработал криминальные деньги... Второй: я просто не плачу налоги в России, а вывожу их куда-нибудь на Кипр или в Латвию, где налоги поменьше. Причем вывожу незаконно...»
Далее автор приводит фрагмент интервью, проведенного с государственным прокурором, руководителем прокуратуры по борьбе с экономическими преступлениями Дании Флеммингом Кьером.
«За последние несколько лет мы зафиксировали несколько случаев, когда довольно крупные суммы денег проходили через наши финансовые учреждения... Эти деньги затем переводились, как правило, в оффшорные зоны.
– Зачем такой сложный механизм?
– Нам это тоже до конца непонятно. Возможно те, кто переводит деньги, думают, что если они пройдут сначала через Данию, то подозрений в “отмывании” не возникнет»[2].
Потом следует изложение отдельных фрагментов из беседы журналиста с М. Делягиным, а также сотрудниками датских правоохранительных органов, бизнесменом по фамилии Крюков, который купил несколько акций в одной из аферных компаний. Затем идет материал, полученный другими методами.
Таким же образом представлена информация, полученная методом интервью и в материале И. Домникова «Липецкий цикл»:
«Чертов липецкий дедушка, не дожидаясь моих откровений, добил тему: “Мы здесь в шестнадцатом году за месяц выпустили масла, сколько Европа за год выпускает...”
...У юного Шуры Негробова дела идут неплохо: смело проиграл, как рассказывают некоторые нищие, нервные и завистливые липчане, в один неудачный вечер 12 тыс. баксов в казино, хотя раньше больше 6 не проигрывал...
... – Ну, что вы, – сказала мне потная дама, только что вытащившая себя по частям из бесплатного коммунистического автобуса, – мне бы пришлось в месяц платить 84 рубля, а у меня зарплата 500... К слову, все мои знакомые липчанки получают именно столько»[3].
Подобные отрывки из интервью «вкраплены» в текст расследования на всем его протяжении, что придает тексту живость, а читателю дает возможность как бы наблюдать применение метода в действии, следить за рождением тех фактов, мыслей, оценок, которые приведены в публикации.
[1] Берлин М. Цит. ист. С. 23.
[2] Хинштейн А. Миллионы из табачного ларька//Московский комсомолец. 2000. 20октября.
[3] Домников И. Указ. ист.
Проработка документов
Этот метод – один из наиболее распространенных в деятельности журналиста. Понятие «документ» происходит от латинского documentum («доказательство», «поучительный пример»). В настоящее время под этим понимается чаще всего письменное свидетельство о чем-либо. Но есть и другие толкования документа. Выделяется несколько их типов по разным основаниям. Так, по типу фиксации информации они могут быть объединены в группы: рукописные, печатные, фото-, кино- и магнитные пленки, грампластинки, лазерные диски и т.д. По типу авторства – официальные и личные. По близости к объекту отображения – первоначальные и производные. По подлинности – оригиналы, копии. По предназначенности для печати – преднамеренно и непреднамеренно созданные. При типологии документов по сфере породившей их деятельности, по мнению Г.В. Лазутиной, могут существовать документы:
1) государственно-административные;
2) производственно-административные;
3) общественно-политические;
4) научные;
5) нормативно-технические;
6) справочно-информационные;
7) художественные[1].
К этому списку можно было бы добавить и «бытовые документы» (личные письма, записки, кино- и фотосъемки, дневники и пр. – А.Т.). Разумеется, данная классификация не является единственной и исчерпывающей. Так, в книге «Журналистское расследование» (Санкт-Петербург) предлагается классифицировать документную информацию по ее типу (правовая, политическая, научно-техническая, финансово-экономическая, о чрезвычайных ситуациях, здравоохранении и т.д.); по способам организации, хранения и использования (традиционные формы – книги, журналы, газеты; массивы документов, фонды документов, архивы, автоматизированные формы); по режиму доступа (открытая, с ограниченным доступом, гостайна, коммерческая, профессиональная, личная тайна и пр.); по виду носителя (твердая копия – газета, книга, рукопись и пр.; на машиночитаемых носителях – магнитная лента, кинопленка, дискета и т.д.); по форме собственности (общероссийское национальное достояние, государственная собственность, собственность субъектов федерации, частная собственность и т. д.)[2]. Применение той или иной классификации документов помогает журналисту более четко представлять себе возможности, условия получения документов того или иного типа, особенности их использования в журналистском расследовании.
Существуют разные методы анализа документов в зависимости от того, какие сведения в данный момент более всего необходимы журналисту. Основные методы, описываемые специалистами, представляют так называемые традиционные и формализованные. Традиционные составляют основу журналистского исследования документов. Эти методы преломляются в понимании исследуемого документа, его интерпретации, фиксировании «извлеченных» из него сведений. Интерпретация осуществляется как сравнение содержания документа с определенными критериями, соотносящимися с ним. Что касается формализованного метода, основу которого составляет контент-анализ, то он требует изучения большого массива однотипных документов (например, подшивки газет) по определенным их параметрам.
Известно, что получить иные документы очень трудно как официальным путем, так и неофициальным. Как быть в таком случае? Если речь идет о подлинниках (особенно официальных документов), то, возможно, стоит попробовать скопировать их вручную с архивных подшивок документов, различных ведомостей. Журналисту обычно приходится искать людей, которые могут ему в этом помочь. А люди, зная о расследовании, не слишком охотно идут на контакт. В этом случае надо использовать искусство убеждения. Майкл Берлин, например, считает, что документы вполне можно получить «если вы убедите соответствующих чиновников в том, что вы имеете право смотреть документы и что вы не причините им вреда, или если они симпатизируют вашей работе. Однажды в течение месяца я посещал городской суд Нью-Йорка, копируя документы из архива. Всем своим обликом, манерами и речью я давал понять служащим, что я юрист, однако никогда не произносил этого вслух. Я дал им понять, что я новичок в этом деле и нуждаюсь в помощи опытных сотрудников суда. Это расположило их ко мне, и многие были рады оказать помощь. Некоторые материалы судебных решений и информация о сделках с участием иностранных фирм доступны через международные базы данных, даже если они отсутствуют в российских архивах»[3].
Но так бывает не всегда. Тот же Майкл Берлин предупреждает: «Но запомните, что даже в США, где законодательство гарантирует доступ к большинству публичных архивов, чиновники, которым есть что скрывать, отказываются предоставлять информацию журналистам. Это не раз случалось и со мной в полицейских управлениях, судах, в федеральных и местных учреждениях. В таких случаях вы можете либо судиться с ними, что отнимает много времени и средств, либо найти кого-то, кто смог бы оказать вам содействие. Кто имеет доступ к документам и желание, чтобы правда восторжествовала? Если вы ответите на этот вопрос, то вы имеете надежду получить помощь»[4].
Какие бы документы ни оказались в руках журналиста, он обязательно должен подумать о том, насколько они достоверны. Существуют общеизвестные направления проверки документа на достоверность. Первое – изучение его «внешних» данных, которое заключается в том, что документ рассматривается с точки зрения соответствия его Принятым стандартам оформления в данной сфере деятельности. То есть следует проверить, содержит ли данный документ необходимые реквизиты (есть ли на нем соответствующие подписи, печати, исходящий и входящий номера, дата составления и пр.). Кроме того, желательно удостовериться (если это не помешает расследованию) у тех лиц, чьи подписи стоят на документе, составляли они его или нет. Узнать, зарегистрирован ли этот документ, например, в журнале для регистрации (если он куда-то направлялся или откуда-то получен) и т.д. Второе направление анализа документов – изучение их содержания.
Чтобы не допустить ошибки, журналисты могут ориентироваться на правила, принятые при проверке документальных данных на достоверность в социологии. Согласно им при анализе документов необходимо:
- различать описание событий и их интерпретацию (факты и мнения);
- определять, какими источниками информации пользовался составитель документа; является она первичной или вторичной;
- выявлять намерения, которыми руководствовался составитель документа, давая ему жизнь;
- учитывать, как могла повлиять на качество документа обстановка, в которой он создавался[5].
Важно также, при возможности, сравнить содержание исследуемых документов с информацией, полученной по расследуемому вопросу из других источников.
К сожалению, возможность ошибки при использовании документов в журналистском расследовании не исключена даже в том случае, если они сами по себе и являются подлинными. Ошибки могут возникать, когда журналист пытается уяснить суть документа. Если это происходит в спешке, он может просто не заметить некоторые взаимосвязи между излагаемыми в документе положениями, не придать значения тому, что из чего вытекает и почему. Кроме того, можно не понять истинное содержание некоторых терминов, понятий и изложить их в собственной интерпретации. Определенное «давление» на восприятие содержания документа может оказывать тот «контекст» (уже имеющиеся у журналиста знания, убеждения, установки), с которым это содержание обязательно мысленно соотносится при изучении и «вмонтировании» документа в информационную «ткань» расследования. Не застрахован журналист и от элементарных ошибок изложения содержания, фиксации формы документа. Так, он может неправильно записать некоторые данные, содержащиеся в документе, перепутать фамилии, инициалы упомянутых в нем лиц, цифры и пр. И потом эти искаженные выписки из документа использовать в качестве достоверных, что, естественно, может привести к негативным для журналиста последствиям. Поэтому, чтобы избежать подобных случаев, лучше делать для себя ксеро- или фотокопии документов и после того, как текст расследования уже написан, соотнести содержащиеся в нем сведения с содержанием такой копии. Если попробовать вывести универсальное правило, которое надо всегда применять при работе с документами, то оно будет, вероятно, таким: «С документами надо работать тщательно!»
Как много может потребоваться документов, и какого именно типа, для того чтобы подготовить публикацию? Это зависит от обстоятельств дела и от того, насколько доступны те или иные из документов. В любом случае необходимо стремиться к тому, чтобы получить максимальное количество такого рода источников, относящихся к расследуемому вопросу. Ведь каждый документ может содержать информацию – если и не главную, то вносящую дополнительные, уточняющие штрихи в расследование.
Возьмем, к примеру, расследовательский материал Марка Дейча под названием «Гонцы из Пензы», который был опубликован в «Московском комсомольце» (2000. 23 ноября). В нем автор применяет документы для доказательства того, что арест сотрудниками УФСБ в марте 1999 года жителей Пензы Виктора Лимонова и Владимира Шибаева был санкционированным. И хотя следствие велось закрытое, а адвокатам пришлось дать подписку о неразглашении сведений, в местных СМИ была распространена подробная информация о причинах ареста, что могло произойти, по мнению автора, только по инициативе и при содействии самих сотрудников УФСБ.
В процессе создания материала М. Дейч использовал следующие документы: Уголовный кодекс РФ, протоколы заседаний Пензенского городского суда. Он досконально изучил также материалы и заявления специалистов Министерства обороны РФ, результаты исследований Государственного научно-исследовательского института, запросы Государственной думы и ответы ФСБ, материалы экспертизы. Таким образом, журналист опирается в расследовании на документы, которые, в зависимости от оснований деления, можно отнести к следующим типам: официальные, личные, первоначальные, непреднамеренные, государственно-административные, общественно-политические и научные. Эти документы как раз и стали главным основанием его вывода относительно причин ареста пензенских жителей. В ином случае или иной журналист может использовать в ходе расследования необходимый именно ему (и возможный в данной ситуации) «набор» документов.
Документы важны для журналиста-расследователя потому, что выступают в текстах (и воспринимаются аудиторией) именно как наиболее достоверные доказательства в пользу тех положений, которые из них вытекают в силу логической необходимости[6]. Вот каким образом документы выступают в качестве оснований для определенных умозаключений в другом тексте – материале Антона Иваницкого «Жили-были дед да бабки. Вот из-за бабок и разгорелся спор», опубликованном под рубрикой «Расследования» (Новая газета. 2000. 9 ноября). В нем расследуются финансовые махинации в российском лотерейном бизнесе. Выводы автор делает, опираясь на разные основания, в том числе на документы. Собственно говоря, и само расследование, судя по его рассказу, возникло потому, что автор наткнулся на интересный документ.
«Играть в лото меня учила моя мама. Ее учила моя бабушка. Играть в лото мою бабушку учила моя прабабушка. И так до бесконечности. Но только на этой неделе я случайно узнал, что запатентован этот способ игры был не далее чем 29 декабря 1998 года. И подумал, что что-то здесь не так. При выяснении обстоятельств появления на свет этого патента я набрел на весьма интересную информацию».
«Интересной информацией» оказалось, как становится ясно из журналистской публикации, содержание следующего документа-патента:
«Передо мной лежит “Патент на изобретение № 2137522” (от 20 сентября 1998 г.). Патентообладатель – закрытое акционерное общество “Концерн “Милан”. В “Описании изобретения к патенту Российской Федерации” читаем следующее: “Изобретение относится к способам коллективных игр, в частности к лотереям и лотерейным билетам, для осуществления подобных лотерейных игр. Способ игры заключается в том, что сначала организаторы игры среди ее участников распространяют лотерейные билеты, а затем проводят розыгрыш”».
Далее автор выражает свое мнение по поводу прочитанного в документе:
«Мне казалось, что это давно известно и без такого серьезного и в то же время “странного” юридического оформления, но, по всей видимости, ошибся».
Затем А. Иваницкий обращается к другому документу:
...Из досье «Новой газеты»: «Учредитель и организатор телевизионной игры-лотереи “Русское лото” – акционерное общество закрытого типа “Концерн "Милан” зарегистрировано Московской регистрационной палатой 10 июня 1993 года, регистрационный номер 621301, серия Ц-8, расчетный счет № 0000-047021-015 в АКБ “Столичный банк сбережений”. ЗАО “Концерн “Милан” имеет счета в банках: Столичный банк сбережений, Эра-банк, Монтажспецбанк. Иностранным партнером является английская фирма “Бимроуз”, которая занимается изготовлением лотерейных билетов “Русское лото”.
Для организации лотереи “Русское лото” ЗАО “Концерн “Милан” был получен кредит в Столичном банке сбережений в размере 4 млн. долларов. За регистрацию “Русского лото” заплачено 6,5 млрд. рублей (около 1 млн. долларов).
СБС имеет список лиц, которые регулярно получают выигрыши в лотерее “Русское лото”, в том числе из числа сотрудников ЗАО “Концерн “Милан”. По имеющийся информации, с возвратом кредита у ЗАО “Концерн “Милан” возникли трудности.
Закрытое акционерное общество “Интерлот” создано в 1996 году (регистрационный номер 550807 от 13 сентября 1996 г.) с целью организации и проведения лотерей».
С досье автор работает по той же схеме, что и с патентом: описывает содержание (или определенную его часть), которое затем комментирует, дополняет новыми сведениями, дающими представление о том, как развивался и воплощался в жизнь лотерейный проект.
«Свою деятельность компания начала с детального анализа лотерейного рынка России, существующих лотерей, их особенностей и отличительных черт. Были изучены наиболее интересные лотерейные проекты ряда стран с развитой экономикой. Исследование показало, что практически все проводимые в России лотереи имеют слабую социальную направленность. Предполагалось создать такую лотерею, которая не просто проводила бы розыгрыш денежных сумм, но и позволила бы наименее обеспеченным слоям населения решить свои жилищные проблемы. Так родилась идея проведения телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ”.
Специалистам компании удалось найти механизм, позволяющий разыгрывать конкретные квартиры в лотерее наиболее эффективным образом. Для воплощения в жизнь лотереи “Золотой ключ” было разработано оригинальное программно-компьютерное обеспечение, проведен большой комплекс организационных и правовых мероприятий, разработан и запатентован лототрон (в настоящее время ЗАО “Интерлот” – единственная в России компания – производитель профессиональной лотерейной техники, лототронов). Первый тираж телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ” состоялся 20 декабря 1997 года».
В результате последовательного использования избранного подхода в работе с документами автор дает своему читателю достаточно полное представление о предыстории расследуемой лотерейной аферы. Далее он применяет тот же подход, но использует при этом и хронологический принцип их рассмотрения. То есть рассматривает документы с учетом времени их создания. Этот принцип, разумеется, важно применять во всех случаях при сопоставлении информации, полученной из различных источников. Хронологически выстроенная информация всегда лучше, чем несвязанные заметки, так как помогает увидеть относительно полную картину (как она предстает в этой информации). В данном случае опора на этот принцип важна в силу того, что в руках у автора оказались несколько документов, объясняющих суть лотерейной аферы. Хронологическое рассмотрение документов становится более эффективным, если при этом осуществляется и сравнительный анализ их. Вот как он проявился в «проработке» документов:
«Настоящие же “странности” начались позже, когда я выяснил, что “Концерн “Милан” (организатор “Русского лото”) подал иск в Московский арбитражный суд на ЗАО “Интерлот” с претензией на нарушение авторских прав. Претензии же заключаются в следующем:
“При сравнительном анализе изобретения “Способ игры и лотерейный билет для его осуществления”, защищенного выданным “Концерну “Милан” патентом № 2137522, с патентом № 44306, выданным 21.5.97 ЗАО “Интерлот” на промышленный образец (“Лотерейный билет”) и выданным ему же 3.10.97 патентом № 2117332 на изобретение (“Лототрон”) видно, что 2 указанных выше объекта промышленной собственности, используемые ЗАО “Интерлот” при проведении тиражной телелотереи “Золотой ключ”, в существенных своих признаках копируют изобретение, используемое “Концерном “Милан” при проведении тиражной телелотереи “Русское лото”. Так, способ проведения телелотереи “Золотой ключ” полностью воспроизводит запатентованный способ проведения телелотереи “Русское лото”. ЗАО “Интерлот” выпускает лотерейные билеты, не соответствующие промышленному образцу, а выпускает билеты, идентичные лотерейным билетам телелотереи “Русское лото” (даже с повторением цветов по тиражам)”.
Попросту говоря, “Концерн “Милан” обвиняет “Интерлот” в том, что “Золотой ключ” “содрал” у “Русского лото” практически все, начиная от способа игры и заканчивая цветом билетов. Сами по себе претензии любопытны.
Во-первых, каким образом патент на “Золотой ключ” может копировать патент на “Русское лото”, если последний датируется 1998 годом, а первый – 1997-м?..
Во-вторых, даже на глаз интерьеры студий, в которых проводятся телепередачи, отличаются: “лас-вегасский” тип “Золотого ключа” – от “древнерусского” типа “Русского лото”. Да и полный густоволосый ведущий “Русского лото” мало чем напоминает худого и лысого конферансье “Золотого ключа”.
В-третьих, сравните билеты и найдите десять различий. Уверяю вас: найдете значительно больше.
В то же время и.о. генерального директора “Концерна “Милан” г-н Багдиян Л.В., исходя из вышеуказанных претензий, требует следующее:
“...1) изменить способ игры телелотереи “Золотой ключ”;
2) прекратить выпуск реализуемых в настоящее время лотерейных билетов телелотереи “Золотой ключ”, изменить их содержание и дизайн без нарушения защищенных патентом прав “Концерна “Милан”;
3)изменить содержание тиражной таблицы, исключив из нее существующие признаки запатентованной “Концерном “Милан” тиражной таблицы телелотереи “Русское лото”.
Ввиду бесспорности требований прошу разрешить претензию без необходимости нашего дальнейшего обращения в суд”.
Представители же администрации “Интерлота” отнюдь не думали, что требования бесспорны. Поэтому 28 августа 2000 г. и.о. генерального директора компании “Интерлот” направил в администрацию “Милана” письмо “О рассмотрении претензий о нарушении авторских прав”, в котором указал, что:
“Проверка изложенных в претензиях фактов позволяет сделать обоснованный вывод о том, что сценарий проведения телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ”, правила проведения указанной лотереи и используемые при ее проведении технические средства не заимствованы у ЗАО “Концерн “Милан”, а осуществляются на базе объектов интеллектуальной собственности, защищенных авторским и патентным правом на имя ЗАО “Интерлот” значительно раньше, чем приведенный в Вашем письме патент... Более того, со стороны нашей компании могут быть предъявлены встречные претензии ЗАО “Концерн “Милан” о выдаче патента, в котором в формулу изобретения внесены общеизвестные признаки...
Со своей стороны сообщаем, что мы не намерены предъявлять встречную претензию к ЗАО “Концерн “Милан” по проводимой телелотереи “Русское лото”. Однако если ЗАО “Концерн “Милан” будет настаивать на удовлетворении своей претензии, мы будем вынуждены потребовать от Федерального института промышленной собственности пересмотра патента № 2137522, так как он выдан с нарушениями...”
5 октября 2000 г. ЗАО “Концерн “Милан” направляет исковое заявление (подписанное генеральным директором М.М. Сайдуллаевым) в Арбитражный суд города Москвы. В исковом заявлении (от 5.10.2000 № 08-257) истец требовал, во-первых, взыскать с ответчика убытки в сумме 1000 руб. (!) и, во-вторых, обязать ответчика прекратить нарушения.
Из досье “Новой газеты”:
“Сайдуллаев Малик Мингаевич родился в 1964 г. в селе Алхан-Юрт Урус-Мартановского района Чечено-Ингушской АССР в многодетной семье (17 детей).
В молодости Малик Сайдуллаев пас скот в Узбекистане и на Ставрополье. Однако случайное знакомство с владельцем биржи “Алиса” Германом Стерлиговым в 1991 году решительно повернуло его судьбу: бывший чабан стал бизнесменом. Вместе с братом Миланом (в честь него и компания получила свое название) он создал в Грозном биржу “Амина”, стал владельцем ресторана, салона красоты, научно-технической компании. Затем перебрался в Москву.
В 1992 г. бывший депутат Госдумы Артем Тарасов, желая после возвращения в Москву открыть свое дело, предложил Малику с подачи Стерлигова запустить лотерею “Бинго”, аналогичную той, что существовала в Англии.
Однако затем Артем Тарасов пролоббировап и запустил в Москве тиражную лотерею “Русское лото”.
Проект телевизионного шоу “Русское лото” был запущен 6 октября 1994 года. Бизнес приносил ежегодно 3–4 миллиона долларов”.
Не думаю, что учредителям “Русского лото” не хватало 1000 рублей. Скорее всего, эта сумма была поставлена для того, чтобы “скрасить” второе требование – “прекратить нарушения”.
“Прекратить нарушения” означает изменить билеты, изменить интерьер студии, поменять ведущего и, главное, изменить способ игры. То же самое считают и эксперты. Вот к каким выводам пришла заведующая отделом теории и практики интеллектуальной собственности Федерального института промышленной собственности В.В. Орлова. В заключении (18/8-625 от 19.9.2000) она пишет:
“На основании изложенного в ответ на Ваш вопрос... представляется возможным сделать вывод о том, что... нет оснований признать их (лотерейные билеты “Русского лото” и “Золотого ключа”. – А.И.) идентичными”.
Однако заключение эксперта не оказало должного влияния на суд. Судья О.В. Каменская 1 ноября 2000 г. удовлетворила иск “Концерна “Милан”...»[7].
Как видим, журналист использовал в данном тексте несколько типов документов. При этом особое внимание он обратил на те из них, которые доказывают беспочвенность претензий концерна «Милан» к «Интерлот». Таким образом, выявление журналистом сути разных документов становится главным доказательным элементом в пользу его вывода о надуманности претензий концерна «Милан» к своему конкуренту – «Интерлот». Конкуренция, как известно, – неотъемлемая часть свободного бизнеса. Цивилизованная конкуренция – неотъемлемая часть свободного рынка. Но достичь ее можно только экономическими мерами. А юридические должны применяться тогда, когда конкурент реально нарушает законы или условия партнерства, но отнюдь не в случаях, когда эти нарушения выдумываются. Именно эта мысль и вытекает логично из анализа, сопоставления документов, на которых в основном и построено журналистское расследование.
Далее необходимо заметить следующее. При использовании документов журналист-расследователь нередко встречается с необходимостью их цитирования. При всей кажущейся простоте решения этой задачи на деле она нередко вызывает затруднения. Часто цитирование затрудняется многословием и обилием профессиональных терминов в документе или невозможностью дословно воспроизвести текст из-за его непонятности. Много нареканий вызывают переводы документов, поскольку порой одно и то же слово может иметь в них разный смысл. Поэтому желание цитировать документы должно опираться на умение делать это, чувство меры, литературное чутье, а также – на неукоснительное соблюдение закона об авторском праве и смежных правах. Именно это может избавить журналиста, представляющего в своем тексте те или иные документы, от возможных претензий со стороны их составителей или авторов.
[1] Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста. М., 2000. С. 163.
[2] См.: Журналистское расследование/Под ред. А. Константинова. СПб., 2001. С. 284.
[3] Берлин М. Цит. ист. С. 45–50.
[4] Там же.
[5] См.: Лазутина Г.В. Указ. соч. С. 166.
[6] См.: Казначеева Е.Л., Тертычный А.А. Достоверность текста в восприятии аудитории//Журналистика в 1995 году/Тезисы научно-практической конференции. МГУ, 1996. Ч. III. С. 42–43.
[7] Иваницкий А. Жили-были дед да бабки. Вот из-за бабок и разгорелся спор// Новая газета. 2000. 9 ноября.
Эксперимент
Одним из важнейших, используемых в журналистском расследовании (и как нельзя более адекватный сути этого вида журналистики) является метод эксперимента («провокации действительности»). «Прародителями» его были научный и следственный эксперименты. В науке и юриспруденции этот метод применяется очень широко. Причем в последние годы он стал активнее, чем ранее, осваиваться и отечественными расследователями.
Эксперимент очень близок методу включенного наблюдения и нередко их считают одним и тем же методом. Иногда эксперимент определяют как разновидность включенного наблюдения. На наш взгляд, эксперимент можно считать самостоятельным методом. Прибегающий к нему журналист не слишком афиширует на страницах своего издания, при каких условиях и каким образом получены необходимые ему сведения. И вот почему.
Дело в том, что, применяя включенное наблюдение, журналист внедряется в уже существующую ситуацию и просто фиксирует факты, которые возникают по ходу ее развития. После завершения включенного наблюдения ситуация эта (объект наблюдения), как правило, не исчезает, а продолжает существовать в основных параметрах. В том же случае, когда журналист проводит эксперимент, он обязательно создает не существовавшую до него, то есть искусственную, ситуацию (например, организует письменное обращение к себе из разных районов города ста адресатов и ждет, когда и как каждое из них к нему поступит) и уже затем изучает ее, применяя, в числе других, метод наблюдения. Намеренно созданная ситуация позволяет журналисту увидеть в наиболее ярком свете то, что при обычном наблюдении было бы растянуто во времени и не проявилось настолько концентрированно и наглядно. После того как эксперимент завершен, созданная журналистом искусственная ситуация «снимается». Различие изучаемых ситуаций довольно легко обнаруживает себя, если сравнить, например, уже описанный метод включенного наблюдения, примененный Гюнтером Вальрафом, с использованным им при проведении другого журналистского расследования методом эксперимента.
В 1967 году Вальраф располагал фактами о том, что на крупных промышленных предприятиях создаются вооруженные отряды, которые тренируются под руководством бывших нацистов и предназначены для усмирения бастующих рабочих. Поначалу публицист пытался проверить факты путем обычного метода – интервью с компетентными людьми. Но тайну перед журналистом со скандальной репутацией раскрывать никто не собирался. Поэтому в дальнейшем он прибегает к «провоцированию» действительности, с тем чтобы сделать ситуацию наблюдаемой, контролируемой им самим. И вот Вальраф представляется лицом, посвященным в подноготную вопроса, –министерским советником Кревером, сотрудником несуществующего комитета гражданской обороны при Министерстве внутренних дел. Провокация срабатывает: от человека, посвященного в тайну, нечего скрывать. Информационный барьер снова приподнимается. В результате появляется статья «Беда, если им дадут волю» в журнале «Пардон», в которой журналист вскрывает тайную организацию.
Вот еще один пример обращения Гюнтера Вальрафа к методу эксперимента. В 1967 году он решил расследовать причины антифашистских студенческих демонстраций в Берлине, а главное – выяснить отношение к этим демонстрациям местных жителей, так как, по слухам, они призывали полицию избивать студентов, использовать против них газовое и огнестрельное оружие, а некоторые даже выражали сожаление о том, что пал режим Гитлера. Проводя расследование, Вальраф выступал сначала как участник и наблюдатель событий, а затем осуществил эксперимент. С этой целью он создал комитет «Чистый Берлин» – организацию, якобы преследовавшую цели борьбы с бастующими студентами. Вальраф представлял ее своим собеседникам как реальную организацию, что было важно для получения информации, которая могла бы прояснить ситуацию. При этом он хочет получить конкретные факты.
Беседы от имени «Чистого Берлина» с представителями влиятельных кругов Западного Берлина подтвердили догадку о негативном их отношении к студентам. В продолжение эксперимента публицист пытается найти работу: он прогуливается по улицам Берлина с плакатом, на котором написано: «Студент, исключенный из университета за участие в демонстрациях, ищет любую работу и жилье». Фашистские по духу высказывания градом сыпались на голову Вальрафа-«студента», что подтвердило его уверенность в нетерпимости бюргеров к требованиям студентов. Полученные в ходе эксперимента факты Вальраф использует при подготовке публикации под названием «Чистый Берлин», в которой он убедительно обрисовал ситуацию, демонстрирующую, что с идеями фашизма в Германии отнюдь не покончено.
В настоящее время в России появилось множество последователей Вальрафа, испытывающих страсть к авантюрным экспериментам. Например, пытаясь проверить качество работы таможни (или изобличить ее сотрудников во взятках), корреспонденты провозили в багаже гранаты, наркотики, непродекларированную валюту. Подобные расследования имеют широкий резонанс. И хотя граната, как правило, является учебной, наркотики – муляжом, а валюта – «куклой», такие действия необходимо четко взвесить и продумать. По сути, они возможны, если не наносят реальный ущерб конкретному лицу. Но не могут быть оправданными, когда влекут тяжелые (вплоть до уголовного наказания) последствия для журналиста или других лиц.
Говоря о предпосылках успешности проведения эксперимента в расследовании, необходимо отдельно упомянуть такой важный момент, как его планирование. В этом отношении опыт Гюнтера Вальрафа исключительно поучителен. Надо заметить, что в необходимости планирования он убедился не сразу. В первых расследованиях он действовал исключительно «на ощупь», проверяя себя в ходе эксперимента. Но по мере усложнения задач, которые он ставил перед собой, усложнялся и процесс подготовки, так как успех зависел от продуманности сценария. Уже к 1974 году публицист понимает, что на место интуитивного представления должен прийти четкий анализ ситуации и степени опасности очередного эксперимента. Планирование у Вальрафа – это всегда детальная предварительная проработка всех эпизодов эксперимента.
Показательно в этом отношении планирование им расследования антиправительственного заговора Спинолы в Португалии[1]. Все шаги расследователя были продуманы, подготовлены до последнего штриха. Журналистка Хелла Шлумбергер, ассистировавшая Вальрафу во время работы над репортажем, разговаривая по телефону с телохранителями и помощниками бывшего португальского президента, намеренно проявляла неосведомленность, чтобы не спугнуть доктора Спинолу излишней готовностью к встрече. Второй телефонный разговор – уже более определенный: назначена предварительная встреча с доверенными лицами Спинолы. Предусмотрены были меры предосторожности: найден человек на роль мнимого президента мнимой организации (от ее лица выступил Вальраф), заказан роскошный стол с букетом цветов на нем в ресторане. Вальраф и его помощники заранее позаботились о том, чтобы о готовящемся мероприятии не пронюхал кто-нибудь из ведомства по охране конституции. Продуманы и внешние атрибуты – галстук Вальрафа в черно-красно-желтую полоску (цвета флага ФРГ), золотая зажигалка и прочие «погремушки».
Беседа прошла без неприятных неожиданностей. В случае затруднений, возникавших у помощников, журналист сам вмешивался в беседу, опытной рукой режиссера корректируя ее. И все это записывалось на магнитофон. Разговор со стороны Вальрафа вели его адвокат и «президент» – сотрудник одного из издательств. Таким образом, Вальраф ввел еще одно новшество в метод сбора информации – активное участие других людей, тогда как раньше он добывал информацию, не посвящая никого в замысел работы. Однако надо специально подчеркнуть, что расследователь привлекал к непосредственному участию в экспериментах самых надежных своих помощников.
[1] См.: Вальраф Г. Нежелательные репортажи. М., 1982. С. 206–247.
Криминолого-следственные методы
Любое расследование, включая журналистское, будет проведено эффективно, если расследователь подходит к нему творчески, применяет нестандартные приемы и методы (оставаясь, разумеется, в рамках прав, предоставленных ему законом). Поэтому ему необходимо постоянно пополнять свой «методологический арсенал», в том числе и получая знания о криминолого-следственных методах. Их журналист-расследователь может изучать не только по имеющимся в открытой продаже учебникам для следователей, но и по выступлениям сотрудников правоохранительных органов в прессе.
Например, 13 февраля 2001 года по НТВ прошла передача о том, как в 1999–2001 годах в городе Рязани милиция расследовала преступления банды «слонов» – рэкетиров и убийц, которые вымогали деньги у бизнесменов, убивали своих конкурентов-преступников и пр. Милиция знала о преступлениях. Но «раскрутить» их по обычной схеме «от преступного факта – к преступнику» было очень трудно. Поэтому придумали иной метод – идти от известных криминальных личностей к возможно совершенным ими преступлениям. С этой целью был собран материал об их местонахождении и занятиях в период, предшествующий убийствам, другим известным преступлениям. С помощью Интернета проверили, какие машины с рязанскими номерами были зарегистрированы автоинспекцией в Набережных Челнах во время случившихся там криминальных разборок (были предположения, что рязанцы побывали там в это время), потом установили, чьи это машины, кто на них ездил туда и т.п. Так и вышли на след киллеров – «слонов», которые свели счеты со своими конкурентами (по «черному» авторынку) из Набережных Челнов.
Бандитов поймали. Они признались в разных преступлениях, в том числе и в вымогательствах, совершенных на территории Рязани. Нужны были лишь подтверждения этих преступных деяний со стороны самих потерпевших. Но бизнесмены, у которых «слоны» вымогали деньги, боялись что-либо говорить об этом милиции, поскольку были запуганы бандитами. После долгих размышлений в УВД области создали спецгруппу, которая явилась к бизнесменам под видом представителей новой банды и предложила им «крышу» (защиту от посягательств других рэкетиров). И тут бизнесмены заявили, что она у них уже есть и назвали конкретных «слонов», получавших с них «оброк», включая и тех, кто уже был арестован.
Определенную пользу журналисту-расследователю, особенно начинающему, может оказать знакомство с основами криминалистики. Учебники и пособия по этой дисциплине продаются во многих книжных магазинах. Неплохо познакомиться и с возможностями технических средств, применяемых в ходе криминального расследования, о которых сообщается в открытой печати. Вот, например, два таких сообщения.
«Валерий Ильичев:
От лупы Шерлока Холмса до детектора лжи
“Легче разгадать тайны космоса, чем сущность человека”. Это утверждение находит подтверждение в борьбе с преступностью. В последние годы в практике правоохранительных органов большое распространение получают новые нетрадиционные методы использования знаний о психологическом состоянии лиц, связанных с криминальными действиями.
ОШИБАЕТСЯ ЛИ ПОЛИГРАФ?
Это техническое устройство, получившее известность как “детектор лжи”, состоит на вооружении у криминалистов. Обращение с полиграфом требует одновременно опыта сыщика и хорошего владения аппаратом. Результаты проверки на полиграфе не могут служить доказательствами по уголовному делу, а всего лишь дают повод для ориентирующей информации в части установления виновных лиц. Это позволяет правильно строить допрос подозреваемых и свидетелей.
По вполне понятным причинам, не рекомендуют использовать полиграф в отношении наркоманов и психически больных людей. Полиграф может ошибаться при испытании серийных убийц и наемных киллеров. Эти люди не испытывают жалости к своим жертвам, и их психофизиологическая реакция довольно спокойна при выявлении обстоятельств преступления. Но в большинстве случаев полиграф дает объективную информацию и помогает удостовериться в виновности проверяемого лица. Больше того, применение полиграфа помогает установить местонахождение трупа, похищенных вещей. Испытуемому предъявляется перечень мест, где может находиться предполагаемый тайник. И невольное волнение, зафиксированное детектором, подсказывает сыщикам, где следует проводить поиск. С помощью полиграфа возможно исключение из числа подозреваемых невиновных лиц. Если полиграф твердо подтверждает правдивость человека, отрицающего вину, то это не только позволяет снять с него обвинение, но и подтолкнет сыщиков к отработке новых версий.
Например. Все обстоятельства дела свидетельствовали о причастности к краже из квартиры одного из знакомых хозяйки. На это указывали его пребывание в момент совершения преступления возле дома, где жила потерпевшая, и продажа им кулона, похожего на похищенный. У следователя и сыщиков не было сомнений в его виновности. И, тем не менее, обследование на полиграфе показало, что этот запутавшийся в своих показаниях человек не причастен к краже. Сыщики отнеслись к результатам обследования скептически, подняв оператора полиграфа на смех.
Каково же было удивление сыщиков, когда вором оказался другой знакомый потерпевшей. Если выводы тестирования противоречат полученным ранее оперативным данным и предварительным выводам, то сыщики часто игнорируют полученные результаты. Поэтому в процессе служебной подготовки необходимо организовать углубленное ознакомление сыщиков с возможностями полиграфических устройств. Эффективность этого сравнительно нового технического средства в предупреждении и раскрытии преступлений отлично дополняет профессионализм мастеров розыска.
БЕСКОНТАКТНЫЕ ИЗМЕРИТЕЛИ СТРЕССА
Но использование полиграфа имеет ряд недостатков, в частности обязательное согласие подозреваемого лица на проведение тестирования и необходимость присоединения к его телу датчиков. Такое согласие удается получить не всегда, и тогда следователи и сыщики используют методы бесконтактных измерителей стресса. Принцип основан на том, что человеку свойственно реагировать на внешние раздражители. Чем значимее для конкретного человека информация, тем сильнее его психофизиологические реакции. Это отражается на тембре голоса, напряжении и кровоснабжении отдельных участков тела, изменении теплового, электромагнитного поля и т.д. Именно на этих особенностях реакции организма и основана работа бесконтактных измерителей психологического стресса. Преимуществом технических средств такого класса является отсутствие необходимости размещения на теле обследуемого человека специальных датчиков.
Кроме того, бесконтактное измерение психологического состояния позволяет осуществить испытание незаметно для подозреваемого лица, замаскировав, например, такой прибор в стенных часах или настольном календаре. Выявление эмоционально значимой информации при проведении допросов или разведывательных бесед позволяет определить искренность тестируемого лица и наметить наиболее перспективные пути дальнейших оперативно-разыскных и следственных мероприятий. Пока недооценена возможность использования таких бесконтактных приборов измерения психологического стресса в борьбе с терроризмом. Их установка в местах массового скопления людей (крупных универмагах, рынках, аэропортах, вокзалах) позволяет своевременно выявлять беспричинную психологическую напряженность у некоторых из них. Организация непрерывного слежения за ними позволит более эффективно предупреждать террористические акты.
Наиболее эффективна методика использования бесконтактного измерения признаков волнения при речевом сигнале. Анализаторы речи устанавливают искренность или решительность в осуществлении преступных планов и т.д. Это важно при анализе записи разговора с рэкетирами или ведении переговоров с террористами, захватившими заложников. С помощью анализаторов речи может быть идентифицирована личность человека, поскольку голос так же индивидуален, как и пальцевые узоры. Фонограмма речи может определить эмоциональное состояние человека, говорит ли он по принуждению или свободно. С помощью анализа содержания, оборотов речи, акцента специалист может определить национальность, возраст, образование, профессию человека. Значение этих сведений трудно недооценить при проведении оперативно-разыскных и следственных мероприятий»[1].
Знание современных технических средств, а также методов и условий их применения не означает, что журналист, получивший такое знание, обретет права и возможности следователя. Оно важно прежде всего потому, что он будет представлять себе, что могли бы сделать те же следователи и какие средства использовать (или не использовать, если это противопоказано в каких-то случаях), скажем, в деле, которое стало предметом расследования. Опираясь в известной части своего расследования на подобное знание, журналист может вынести более обоснованную оценку самому следствию (если, разумеется, такая потребность органически вытекает из задач и целей проводимого расследования). И уже одно это оправдывает его любопытство, время, затраченное на знакомство с новинками криминалистической литературы и техники.
[1] См. сайт: www.krimi.ru.
Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации
Если при расследовании журналист установил, что лица, обязанные по закону предоставить ему необходимую информацию, уклоняются от этого, он может применить к ним некоторые приемы «стимулирующего» воздействия или использовать альтернативные пути получения такой информации, с тем чтобы нужные достоверные сведения все-таки оказались в его распоряжении. Вот как он может, например, поступить:
1). Чиновнику, который не хочет дать ответ на интересующий СМИ социально значимый вопрос, журналист может заявить, что лично его, журналиста, данный вопрос не волнует. Но поскольку ответ на него хотят знать, скажем, читатели газеты, то издание вынуждено будет опубликовать рабочий телефон данного чиновника (с соответствующим комментарием), чтобы читатели сами могли позвонить ему и выяснить все, что необходимо.
2). Предложить «носителю» информации дать официальную версию того процесса, к которому он имеет отношение, указав на то, что в противном случае придется просить об этом его руководство. Если эта версия будет получена, то из нее можно извлечь какую-то полезную информацию.
3). Объяснить «носителю» информации, что публикация может стать хорошей рекламой его учреждения, если окажется, благодаря его помощи, объективной и достоверной.
4). Обратиться с просьбой о соответствующей информации к конкурентам данной фирмы, данного учреждения. Они с радостью предоставят весь «негатив» на своего конкурента.
5). Если готовится критическая публикация, то журналист, даже если и получит какую-то информацию, например, от руководителя компании, не должен ей доверять в полной мере. Следует обратиться за помощью к людям, недовольным работой этой компании, в частности к тем, кто был из нее уволен. Та информация, которую они дадут, может оказаться действительно ценной и достоверной (ее тоже надо дополнительно перепроверить).
6). Если какое-то странное учреждение упорно скрывает информацию о своей деятельности, можно опубликовать, например, в газете, где работает журналист, небольшую реплику или письмо читателей по поводу данной «загадочной компании». Это может вызвать поток писем читателей, которые дадут ценные сведения для будущей статьи о «молчунах».
7). Можно обратиться за помощью к своим коллегам, собратьям по перу. Это особенно значимо, когда журналист приезжает в командировку в незнакомый город. Корпоративный дух достаточно живуч, и местные журналисты могут снабдить его ценными сведениями.
8). Нередко современные журналисты покупают информацию у своих «осведомителей» в пресс-центрах, у своих коллег и т.п. Хотя этот путь в известной степени предосудителен, тем не менее, социальная значимость информации может быть такой, что вынудит автора будущей публикации прибегнуть к нему.
Существует ряд способов преимущественно психологического воздействия на источник информации. Так, журналист может:
1). попытаться убедить «источник» в важности публикации данной информации, выгодности этого для всех, в том числе и для самого «источника»;
2). указать на законы, предписывающие всем не препятствовать журналисту в получении информации;
3). обратиться с жалобой к начальнику «источника» информации или в вышестоящую инстанцию;
4). известить о сложившейся ситуации свое редакционное руководство;
5). предать гласности факт «зажима» информации;
6). предупредить «источник» о том, что издание, в котором работает журналист, не будет в дальнейшем освещать деятельность учреждения, отказавшего в информации.
Журналист также имеет право обратиться в суд по поводу отказа в предоставлении кем-то информации. Но это предполагает длительное разбирательство. И даже если суд предпишет дать журналисту необходимые сведения, они могут уже давно устареть, стать неинтересными для аудитории.
Отбор получаемой информации
Из потока информации, с которым может столкнуться журналист в ходе расследования, ему необходимо уметь отбирать в первую очередь то, что может быть максимально полезным для достижения цели. А для этого важно умение оценивать значимость получаемых сведений. Значимость информации определяется прежде всего ее содержанием, то есть фактологической насыщенностью, а также достоверностью этого содержания. Определение значимости информации – необходимая ступенька в работе любого ведомства и отдельного работника, имеющего с ней дело[1]. С точки зрения значимости, должна оцениваться в первую очередь информация, которая тем или иным образом «проталкивается» в прессу с целью, выгодной ее создателю или создателям. Такая информация часто существует в документальной форме, что, однако, вовсе не гарантирует ее истинности. На деле она может быть и достоверной и недостоверной (дезинформацией). Именно последнее обстоятельство должно постоянно предостерегать журналиста от безоглядного доверия «документам», в опубликовании которых некто бывает очень заинтересован. Он должен быть в состоянии суметь отделить достоверные сведения от недостоверных, хотя сделать это порой очень трудно. Первое, что должно насторожить журналиста, – отсутствие у информации авторства (выходных данных).
Подобного рода сообщения обычно на журналистском жаргоне называются «сливом». В отличие от поступающей в редакцию в установленном порядке и принятом оформлении (например, в форме пресс-релизов), то есть имеющей авторов, необходимые реквизиты (исходные номера, печати, подписи, названия учреждений-отправителей и пр.), информация этого типа – «документы», «письма», «доклады» – выступает безымянной. Авторами такой информации на деле могут быть какие-то отдельные лица или группы людей, преследующих определенные цели, которые готовят различные «разработки» и без подписи, без заголовка направляют их по нужным адресам, включая прессу.
Такие материалы обычно содержат компрометирующие сведения против тех или иных учреждений, отдельных деятелей. Цель может быть разной. Например, она может состоять в том, чтобы спровоцировать «обвиняемых» на те или иные высказывания, выступления, Действия, с тем чтобы посмотреть на их реакцию. А возможно, составители «слива» побуждают таким образом компетентные органы принять меры по отношению к тем, о ком идет речь в компромате. Особенно активно «слив» поступает в редакции СМИ в предвыборный период, когда противоборствующие политические группировки пытаются всеми доступными средствами помешать своим конкурентам прийти к власти (или остаться у власти). Свежий пример подобного рода – действия одной из подпольных групп, распространившей «слив» накануне президентских выборов в Республике Беларусь, – в публикации Ю. Андреева «Общество анонимных аналитиков» (Время новостей. 2001. 29 мая). Он, в частности, сообщает:
«Вчера несколько белорусских изданий получили письма, подписанные этой группой... “Группа Y” впервые заявила о себе в прошлом году, когда таким же образом распространила информацию о ходе следствия о похищении оператора ОРТ Дмитрия Завадского. Большинство фактов, приведенных в том письме, подтверждены ныне официально. Как считает один из кандидатов в президенты, экс-премьер Михаил Чигирь, “в эту группу могут входить какие-то представители власти или силовых структур, враждебные группировке, выступающей за силовое развитие событий”».
Конечно же, «слив» иногда может оказаться настолько интересным (или важным), что журналист может не выдержать «искушения» и использовать его в качестве отправной точки в своем расследовании (или просто изложить полученные сведения, с определенными оговорками, в своей публикации). Но как бы там ни было, в любом случае, используя «слив», журналист обязательно вступает в какую-то игру, о которой может иметь смутное представление или не иметь его вообще. И, конечно же, вряд ли он может представить себе, чем это может закончиться для него и его издания.
[1] См.: Плэтт В. Информационная работа стратегической разведки. М., 1958. С. 3–27.
Методы осмысления эмпирических данных
Полученная в результате наблюдения, интервью, проработки документов, экспериментов информация нуждается в дополнительной обработке, прежде всего – в осмыслении. Осмысление эмпирической информации происходит не только по завершении ее сбора, но и в процессе наблюдения, бесед, анализа документов и т.д. То есть осмысление действительности идет параллельно с эмпирическим, чувственным познанием. Хотя, разумеется, на разных этапах расследования объем теоретического осмысления реальности, по сравнению с «измерением» ее эмпирическими методами, может быть разным. В максимальной мере осмысление информации происходит после ее сбора. Осуществляется оно на основе различных методов. Они не обязательно изучаются расследователем (как и любым другим человеком) специально. Он может их осваивать по мере социализации, незаметно, как само собой разумеющееся. Но это отнюдь не мешает ему при необходимости и возможности специально обратить внимание, например, на трактовку методов наукой – логикой, философией и т.п. Так же как человек, который неплохо владеет русским языком, может специально заняться самосовершенствованием, применяя с этой целью учебно-методические и научные разработки.
Осмысление эмпирического материала в процессе расследования осуществляется самыми разными методами. Рассмотрим наиболее важные из них.
Формально-логические методы
Методы формальной логики занимают в осуществлении любого рода расследований исключительно важное место. Это предопределено тем, что ни одно осмысленное действие, решение невозможно без умозаключений, обоснований тех или иных суждений. Не менее значительны в системе методов логического осмысления и следующие методы.
Методы умозаключения
Логическая сторона осмысления информации представляет собой прежде всего формулирование умозаключений, то есть получение по законам логики выводного знания, опирающегося на добытые при расследовании факты. Без таких умозаключений журналист не может продвинуться вперед в осмыслении эмпирических данных. Рассмотрим основные их типы.
1. Индуктивные умозаключения
Любое познание мира начинается с эмпирического опыта, исследования свойств отдельных предметов, явлений, с наблюдения окружающего мира. Исследуя все это, люди составляют представление о тех или иных общих их свойствах путем индуктивного умозаключения. Это умозаключение есть переход от знания о единичном к знанию об общем. Логика определяет индукцию как умозаключение (и метод исследования), в котором вывод представляет собой знание обо всем классе предметов, полученное в результате исследования отдельных представителей этого класса. В индуктивных умозаключениях даже из истинных посылок может следовать только вероятностный вывод, поскольку достоверность частного знания (посылки) не может однозначно определить истинность общего знания. И все же индуктивное умозаключение имеет огромное познавательное значение, активно используется в журналистике. Существует два основных вида индукции – полная и неполная. При полной умозаключение обо всем классе предметов (явлений) делается на основании изучения каждого предмета из этого класса; при неполной – только отдельных предметов. Журналисты чаще делают обобщения на основе знания отдельных явлений, а не всех, иначе говоря, пользуются неполной индукцией.
2. Дедуктивные умозаключения
Такие умозаключения представляют собой развитие мысли от большей общности знания к меньшей (иногда – от единичного к частному). Наше рассуждение протекает в дедуктивной форме, если частное явление мы подводим под общее правило или делаем вывод из общего положения по поводу свойств отдельного предмета.
Дедуктивный метод играет большую роль в процессе мышления и практической деятельности человека. Это предопределено тем, что люди не могут не опираться при решении конкретных задач на предшествующий, обобщенный опыт человечества, закрепленный в общезначимых положениях.
3. Традуктивные умозаключения
Такой метод применяется в двух основных формах: сравнения и аналогии. Сущность традуктивного метода в том, что исходя из сходства нескольких признаков двух или более явлений делается вывод о сходстве всех других признаков этих явлений. Аналогия оправдывает себя лишь в том случае, если учитывает необходимое условие, то есть проводится по главным, существенным, качественно единым признакам исследуемых явлений, а не по случайным, второстепенным. Опасность принять второстепенные признаки за главные возникает прежде всего в силу сложности, разносторонности социальных фактов, с которыми журналист имеет дело.
Гораздо чаще (можно даже сказать – повсеместно) в журналистике используется метод сравнения. С его помощью устанавливаются различие и сходство разных предметов, явлений, попадающих в поле зрения автора будущего выступления. Как и другие методы, сравнение имеет свои границы применения. Его необходимо проводить только по существенным, ведущим признакам. Так же как знание, полученное в результате индукции, умозаключение по аналогии и сравнительное умозаключение дают в форме догадки, предположения, и поэтому знание неполное. Не случайно древние греки, прославившиеся любовью к философии, говорили, что «любое сравнение хромает», имея в виду ущербность получаемого таким путем знания.
Пример традуктивных умозаключений можно обнаружить, скажем, в публикации И. Домникова «Область высокого давления» (Новая газета. 1999. № 17). Он сравнивает социально-экономические ситуации в Липецкой области при двух губернаторах. Первая ситуация – жизнь города и области при Наролине (то, что было), вторая – при Королеве (то, что есть).
Было:
«К моменту выборов, т.е. всего год назад, Липецкая область была второй по стране в рейтинге качества жизни. Одна из одиннадцати недотационных областей. На пятом месте в стране по объему производства. Здесь, в Липецкой области росли (!) объемы производства».
Стало:
«Развалены те промышленные структуры, которые когда-то Наролин специально и тщательно делал опорными для экономической схемы области...»
Было:
«Губернатор Наролин за пять лет правления газифицировал две трети области, довел дороги до почти идеального состояния, строил дома, содержал в отличном состоянии медицину, поставил несколько памятников, в том числе и громадного дорогущего клыковского Петра I».
Стало:
«Область фактически перешла в разряд дотационных... Пенсии – отставание на два-три месяца... Резерв продовольствия минимален... Лекарств нет... В сельском хозяйстве очень нехорошее состояние – к примеру, в образцово-показательной прежде Добринке производство зерна снижено на 35%, сахарной свеклы – на 48%, свиней стало меньше на 40 тысяч, дойных коров – на 800».
Таким образом, используя сравнительный анализ, то есть традуктивный метод, Домников приходит к выводу, что при новом губернаторе жить в области стало значительно хуже.
Методы доказательства и опровержения
1. Доказательство
Рассмотренные логические формы (формы умозаключений) в наибольшей степени реализуются при осмыслении журналистом эмпирического материала в доказательном рассуждении и опровержении, которые выступают как важнейшие ступени установления достоверности выводов и утверждений, возникающих в ходе расследования.
«Доказательство – это логическое рассуждение, в процессе которого подтверждается или опровергается истинность какой-либо мысли с помощью других положений, проверенных практикой. Путем доказательства совершается переход от вероятного, недостоверного знания к достоверному. Его назначение – служить сверкой теоретических положений и выводов с реальной действительностью»[1]. Доказательство (доказательное рассуждение) предстает в размышлении журналиста, как и любого человека, в виде ряда умозаключений, имеющих одинаковое логическое строение, независимо от конкретного содержания объекта расследования. В доказательном рассуждении может преобладать индуктивный или дедуктивный метод. Если доказывается общее суждение, значит автор применяет индуктивный способ, ссылается на частные факты. Например, журналист утверждает, что «все олигархи – жулики», а в качестве довода приводит лишь то, что два из них уличены правоохранительными органами в нарушении финансовой дисциплины, сокрытии доходов от налогов.
При доказательстве частных суждений журналист опирается на общее положение как на довод, и рассуждение в этом случае приобретает дедуктивный характер. Например, журналист говорит, что «этот человек – бывший номенклатурный работник», а в качестве довода ссылается на то, что «он занимал важный пост в советском правительстве (частное суждение. – А.Т.), а все, кто занимал такие посты, были номенклатурными работниками» (общее суждение. – А.Т.). Индукция и дедукция чаще всего применяются в доказательном рассуждении в органической взаимосвязи, нередко переплетаясь еще и с умозаключениями по аналогии и элементами логических приемов построения гипотезы. Логика изучает операцию доказательства, отвлекаясь от конкретного содержания наших мыслей. В реальном же рассуждении, в зависимости от самого объекта мысли, используются разнообразные способы обоснования. Вместе с тем, несмотря на различия, любая операция доказательства может при соблюдении совокупности условий достигнуть присущих данной области средств и принятых в ней стандартов доказывания истинных результатов. В доказательстве, в отличие от обычного умозаключения, всегда строится (или мыслится) проверочное умозаключение, которое исследует истинность посылок по содержанию и логической правильности их связи. Доказательство не изменяет суть, содержание доказываемого суждения – ложную мысль нельзя превратить с помощью доказательства в истинную. Не устанавливает истину, а только раскрывает ее, делает убедительной, достоверной. Надо заметить, что доказательство, как полная последовательная цепь рассуждений, с необходимостью обосновывающих конкретную идею, в расследовательской практике, как и в журналистике вообще, практически не встречается. Этот вариант, как правило, приемлем для философии и науки, поскольку слишком громоздок, трудоемок и сложен для восприятия аудитории. Обычным для журналиста является краткое аргументированное изложение той же самой идеи, поскольку это позволяет оперативно решать задачи, а также находить понимание у аудитории, нацеленной на относительно лаконичное изложение тех или иных расследуемых ситуаций. Однако в любом случае убедительным в журналистике может быть лишь такое выступление, которое в своей основе воспроизводит логику доказательства, пусть даже отличаясь от него сокращенным ходом рассуждения.
Структура доказательного рассуждения
Доказательное рассуждение всегда включает в себя три элемента: 1) тезис; 2) аргументы; 3) демонстрацию. Чтобы обеспечить логичность рассуждения, по отношению к каждому элементу доказательства должны соблюдаться определенные правила.
а) Тезис и требования логики к нему
Так называется положение, которое необходимо доказать. Тезис существует как утверждение или отрицание наличия какого-либо явления. И никогда не выступает в форме вопросительного предложения. В рассуждении журналиста могут быть выдвинуты несколько тезисов.
Но для того чтобы доказательное рассуждение не получилось эклектичным, один из них должен быть обязательно главным (основным), остальные выступают второстепенными суждениями.
Тезис доказательства является центральным пунктом любого рассуждения, и по отношению к нему логика требует соблюдения трех правил. Первое из них – логическая определенность, ясность и точность тезиса; второе – его неизменность в процессе рассуждения; третье – тезис должен всегда вытекать из аргументов, подтверждаться ими.
Требование определенности тезиса означает, что основное положение, содержание которого нужно довести до читателей и убедить их в его правильности, должно быть сформулировано в ясной и доступной форме. Необходимо отметить, что четкая формулировка основного тезиса не только позволяет осуществить логически стройное изложение материала, но и дает возможность решить еще одну важную задачу – найти верный заголовок выступления. Естественно, хороший заголовок не повторяет, как правило, языковую формулировку главного тезиса, однако суть основной мысли автора отражать должен.
Логическое требование неизменности тезиса запрещает видоизменять в процессе конкретного рассуждения первоначально сформулированное положение. Изменение главного тезиса в наибольшей мере вероятно в рассуждении, касающемся какого-либо сложного расследования, которое ведет журналист. В нем часто аргументы в пользу главного тезиса не только приводятся, но и исследуются. В результате автор незаметно для себя может отступить от первоначального главного тезиса и доказать не то, что следовало исходя из первоначального замысла. Такой отход от главного тезиса – серьезная логическая ошибка, которая называется «подменой тезиса в доказательстве». Тезис обязательно должен вытекать из аргументов. Если этого нет, тезис нельзя считать доказанным, даже если он и представляет собой истинное суждение. А это, естественно, сводит на нет эффект выступления.
Требования логической точности, определенности и неизменности тезиса, обязательный вывод его из аргументов достаточно просты. Для их соблюдения необходимо, однако, приобрести элементарные навыки логической культуры. Потому что на практике встречаются отступления от правил. Они порождаются заблуждениями либо умышленным желанием во что бы то ни стало оказаться правым при рассмотрении того или иного вопроса.
Схематично отношение между тезисом и аргументами в доказательном рассуждении можно представить в виде логической пирамиды, вершиной которой является главный тезис, опирающийся на второстепенные тезисы, а те, в свою очередь, – на аргументы. Целесообразно, чтобы четкое и краткое изложение основного тезиса было дано в начале расследовательского материала, чтобы сразу привлечь внимание к главному, помочь своей аудитории усвоить ход дальнейшей аргументации, смысл которой – раскрытие и обоснование исходной идеи. В реальном, «живом» рассуждении вершина логической пирамиды может быть «обнаружена» и в конце, и в середине размышлений автора. Так происходит потому, что в жизни человек воспринимает те или иные явления через призму интереса. Поэтому рассуждение часто (осознанно или неосознанно) строится по плану, отражающему не только движение и обоснование мысли, но и законы психологии восприятия явлений. Второстепенные тезисы венчают собой определенные, логически завершенные «куски» рассуждения и дают автору возможность более последовательно, гибко, динамично осуществлять подтверждение главного тезиса.
По содержанию тезисы могут быть разделены на простые и сложные. Простой тип представляет собой суждение, констатирующее наличие какого-то одного качества в том или ином явлении. Как правило, такие тезисы дают однозначную истину, например: «этот чиновник – коррупционер». Сложный тезис утверждает (или отрицает) одновременно несколько положений, например: «приватизация мелких предприятий позволяет повысить производительность труда, уменьшить число занятых в производстве людей, увеличить доходы».
б) Аргументы и требования логики к ним
Аргументы – логический фундамент доказательности. И убедительность доказательного рассуждения во многом, если не в основном, зависит от тех из них, с помощью которых доказывается истинность основной идеи. Поэтому при подготовке материала журналист должен провести тщательный анализ имеющихся в его распоряжении исходных фактов, статистических сведений, научных данных, свидетельств очевидцев и т.п. Слабые и сомнительные аргументы отбрасываются, сильные и достоверные остаются.
При отборе аргументов важно руководствоваться логическими требованиями, предъявляемыми к используемым доводам. Основные из них таковы: 1) в качестве аргументов могут выступать лишь истинные, не подлежащие сомнению положения; 2) аргументы должны быть достаточными для доказательства данного тезиса; 3) истинность аргументов доказывается самостоятельно, независимо от тезисов; 4) аргументы не должны противоречить друг другу.
Необходимость истинности аргументов определяется тем, что они выступают в качестве оснований или посылок, из которых по правилам логики вытекает тезис (вывод). Если они обладают вероятностным характером, то из них можно сделать лишь правдоподобный, но не достоверный вывод. Аргументы, как уже сказано, выполняют роль основания, на котором строится все здание доказательства. И если журналист использует недостаточно проверенные или сомнительные факты, он ставит под угрозу весь ход доказательства: об убедительности такого рассуждения не может быть и речи. Нарушение логического требования истинности аргументов, использования в этом качестве предположений приводит к ошибкам, называемым «основным заблуждением», «предвосхищением основания».
Правило достаточности аргументов гласит: в совокупности они должны быть такого качества и количества, чтобы из них с необходимостью вытекала истинность именно этого тезиса, а не иного суждения. Количество аргументов ведет к повышению надежности обоснования, но при отборе лучше руководствоваться принципом – «лучше меньше, да лучше»: не набирать чрезмерное их множество, а использовать лишь такие, которые в максимальной степени свидетельствуют об истинности тезиса; важно, чтобы аргументы взаимно дополняли друг друга. В качестве аргументов должны быть использованы суждения, истинность которых уже доказана и установлена самостоятельно, независимо от тезиса. Если же истинность тезиса выводится из аргументов, а истинность аргументов – из истинности тезиса, то возникает логическая ошибка, которая называется «круг в доказательстве» и ведет доказательное рассуждение в тупик.
При отборе аргументов важно, чтобы они гармонировали между собой, а не были изолированными и тем более противоречащими один другому. Противоречие между аргументами по отношению к одному и тому же предмету, факту, явлению демонстрирует логическую неосмысленность рассуждений автора, мешает убеждению читателей (слушателей, зрителей) в истинности, значимости положений, способствует возникновению домыслов.
Аргументатору часто следует точно раскрыть подтекст рассуждения, чтобы добиться поставленной в аргументации цели. Это особенно важно, если не забывать, что аргументация в той или иной форме выступает как диалог. Говоря «в той или иной форме», следует иметь в виду, что диалог может быть выражен как явно, так и неявно. Даже тогда, когда у расследователя нет конкретного оппонента, он мысленно представляет себе возможные контраргументы (не важно порой, кто их носитель), что придает аргументации мыслимую форму диалога.
в) Способы демонстрации и требования логики к ней
Обоснование тезиса в процессе демонстрации может осуществляться двояким способом – прямо и косвенно. Прямое доказательство – это обоснование тезиса аргументами без помощи каких-либо Дополнительных построений. Цепь рассуждений в этом случае начинается с «предъявления» аргументов и с логической необходимостью приводит к обоснованию истинности тезиса.
К примеру, в публикациях на политическую тему сущность социально-политической обстановки в стране обосновывают, как правило, прямой ссылкой на факты, характеризующие расстановку политических сил, борьбу между политическими партиями, состояние промышленного и сельскохозяйственного производства, финансовые отношения, внешнюю торговлю, внешнеполитический курс и т.д. Прямой способ доказательства применяется и в том случае, если оценивают конкретный факт, ссылаясь на теоретическое положение либо на общепринятую норму. Так, в судебном процессе правовая сторона, оценка единичного деяния осуществляется путем подведения его под выраженную в законе общую норму права относительно этого типа правонарушения. Чтобы показать в публикации аморальность поступка того или иного лица, журналист делает ссылку на общепринятую в данном обществе норму нравственного поведения (то есть сравнивает поступок с этой нормой).
Косвенное доказательство – это обоснование истинности тезиса путем установления ложности противоречащего ему высказывания – антитезиса. Аргументация в этом случае осуществляется в два этапа: первый шаг – обоснование ложности утверждения оппонента, которое находится в противоречии с тезисом. Поскольку тезис и антитезис исключают друг друга, и между ними действует принцип «либо одно, либо другое, третьего не дано», то делают второй шаг – из ложности антитезиса выводят заключение об истинности тезиса. Этот тип обоснования применяется лишь тогда, когда имеют дело с альтернативными высказываниями – тезисом и антитезисом, которые противоречат друг другу и по своему содержанию не допускают третьего.
В журналистских выступлениях встречается не только альтернативный тип косвенного доказательства, но и более сложная его разновидность, называемая разделительным доказательством. Усложнение обусловлено тем, что дискутируются не два, а несколько (три, четыре и более) несовместимых положений, касающихся одного и того же вопроса. В этом случае рассуждают по методу исключения – аргументирование показывают несостоятельность суждений каждого из оппонентов, что уже само по себе служит косвенным подтверждением правильности оставшегося тезиса.
Прямое и косвенное доказательства могут применяться одновременно. Соединение в одном и том же процессе аргументации этих двух способов происходит, когда журналист, с одной стороны, позитивно обосновывает свой тезис, а с другой – показывает несостоятельность идей противной стороны (антитезиса), что существенно усиливает убедительность рассуждения. Аргументация в журналистике не ограничивается доказательством. Аргументатор анализирует возможные случаи опровержения своего тезиса, показывая их несостоятельность, равным образом исследует и опровергает потенциальные антитезисы.
2. Опровержение
Искусство аргументации, наряду с умением доказывать, означает способность рационально вести критику и опровергать неверные утверждения пропонентов (противников). Опровержением называется логическая операция установления ложности либо необоснованности положения, выдвинутого пропонентом в качестве тезиса. Понятие это относительное. То есть сама операция имеет смысл лишь в отношении уже состоявшегося процесса доказательства, когда намечается дискуссия, скажем, по поводу опубликованного расследования.
Способы опровержения
Будучи операцией, направленной на разрешение ранее состоявшегося доказательства, опровержение может быть выполнено тремя способами. Первый – опровержение тезиса, второй – опровержение демонстрации, третий – опровержение аргументов.
а) Опровержение тезиса пропонента
Опровержение тезиса бывает прямым и косвенным. Аргументация в случае прямого опровержения строится следующим образом. Вначале условно допускают, что выдвинутый тезис является истинным. Далее логически выводят следствия, вытекающие из данного тезиса. Затем сравнивают их с известными уже утверждениями – фактами, ранее установленными положениями или с другими заявлениями того же пропонента.
Если обнаруживают противоречие между выведенными следствиями и установленными утверждениями, то заключают, что условное допущение было неверным: тезис не соответствует действительности, является ложным. Этот способ опровержения тезиса называют сведением к абсурду. Если же обнаруживают несогласие между выведенными следствиями и ранее сделанным утверждением пропонента, то условно допущенный тезис также отбрасывается, так как пропонент противоречит сам себе – одно положение у него не вяжется с другим.
Несмотря на убедительность прямого опровержения, само по себе оно выполняет лишь разрушительную, деструктивную функцию. Вместе с тем опровержение «сведением к абсурду» часто оказывается весьма полезным. В науке оно служит формой выражения здорового скептицизма и средством проверки на надежность различного рода новых научных гипотез и теорий. В социально-практической деятельности, например в судопроизводстве, где функции защиты и обвинения разделены, деструктивная аргументация помогает избавиться от необоснованных обвинений и тем самым упреждает возможность судебных ошибок. Вполне допустима деструктивная критика в качестве дополнительного средства аргументации, поскольку обнаружение ошибок или недостатков отнюдь не означает, что критикующий всегда в состоянии дать свое позитивное решение вопроса.
По-иному строится косвенное опровержение тезиса. В этом случае можно не анализировать прямо предложение противной стороны, не проверять ни аргументов, ни демонстрации пропонента, а сосредоточить внимание на тщательном и всестороннем обосновании собственного тезиса. Если его аргументация основательна, то вслед за этим делают второй шаг: показывают, что из истинности доказанного положения с необходимостью вытекает ложность тезиса противника. Косвенное опровержение указанного типа приемлемо опять-таки лишь в том случае, если тезис и антитезис регулируются принципом «третьего не дано». При наличии иных отношений между конкурирующими утверждениями, например когда они частично совпадают, этот принцип опровержения не будет эффективным.
б) Опровержение демонстрации пропонента
Этот способ ориентируется на выявление того, что тезис противной стороны логически не вытекает из ее аргументов. На практике бывают случаи, когда пропонент для обоснования своего утверждения приводит такие факты и мнения авторитетов, которые не имеют с выдвинутым тезисом ни прямой, ни косвенной связи. Чтобы «убедительно» представить такое мнимое следование, обычно прибегают к фразам вроде: «Таким образом, отсюда следует...»; «Всем понятно, что отсюда можно сделать лишь один вывод»; «Из приведенных фактов вытекает, что...» и т.п. Критика таких рассуждений как раз и выражается в том, что, анализируя ход рассуждения, показывают отсутствие в нем действительной логической связи.
в) Опровержение аргументов пропонента
Третий способ опровержения – критика аргументов. Показав ложность или необоснованность доводов пропонента, приходят к выводу, что тем самым его тезис не доказан. Применяется этот способ критики при соблюдении минимальных условий рационально организованного обсуждения тех или иных вопросов. В этом случае отчетливо определяют тему дискуссии, различные подходы к ее решению, аргументы каждой из сторон. Необоснованные утверждения, в пользу которых не приводятся доводы, из рассмотрения в таких обсуждениях обычно исключаются.
В тех случаях, когда противник прибегает к бездоказательным, неаргументированным декларациям, эффективным может оказаться прием опровержения, связанный с восстановлением возможных доводов противника.
В практике газетных выступлений нередко одновременно применяются несколько способов опровержения. Так, критика тезиса может сочетаться с одновременным опровержением аргументов. Критика недостатков демонстрации может быть дополнена показом несостоятельности доводов. Возможна, конечно, одновременная критика всех элементов доказательства – тезиса, доводов и способов обоснования. Но это имеет место лишь тогда, когда пропонент действительно допускает три логических просчета: пользуется недоброкачественными доводами, нарушает правила вывода и выставляет к тому же ложный тезис. Подобные просчеты, разумеется, не такое уж частое дело.
Содержательно-теоретические методы
В отличие от формально-логических, предполагающих неизменность явлений, по отношению к которым выносятся те или иные суждения, содержательно-теоретические методы принимают во внимание изменчивость, развитие мира. Значимость их в том, что они способны учитывать текучесть, изменчивость реального мира. Существуют следующие группы содержательно-теоретических методов выявления связей предмета.
Первая группа – исходящие из необходимости при изучении предмета разделения его на составляющие, а затем – соединения этих составляющих – методы анализа и синтеза. Расчленяя, то есть анализируя реально существующий в единстве предмет, автор добирается до глубинных содержательных связей, причин изучаемого явления. А поскольку исследуемое явление реально не существует в виде составляющих его элементов в отдельности, то понять его только на уровне анализа нельзя. Анализ – лишь начало выявления взаимодействующих элементов, взаимосвязи причин и следствий, а окончание его – соединение исследуемых отдельных элементов в единое целое, то есть синтез. Именно поэтому анализ в большинстве случаев сам по себе еще доказательства не составляет. Синтез же, опираясь на данные, полученные путем анализа, завершает доказательство[2].
Вторая группа – исходящий из необходимости выхода за пределы непосредственного, сегодняшнего состояния развития явления – гипотетический метод. С его помощью исследователь (в том числе журналист), опираясь на совокупность известных ему фактов, предпринимает попытку предсказать развитие изучаемого явления в будущем. Без выдвижения гипотез невозможно развитие человеческого знания, движение к истине. Этот метод в современной журналистике проявляется чаще всего в формах догадки, предположения, версий, основанных не на теоретическом анализе закономерностей общественного развития (что характерно для творчества ученых-аналитиков), а на прежнем опыте, эмпирических наблюдениях. Гипотетическое умозаключение, основанное на достоверных фактах, способно дать истинное знание о будущем. Но поскольку круг таких явлений ограничен, то знание, полученное гипотетическим методом, носит вероятностный характер.
Третья группа – исходящие из необходимости при изучении предмета выявлять индивидуальные черты его развития – метод историзма, а также и сущностные, «спрямленные» его связи – метод логический. Исторический метод требует исследовать каждый предмет с точки зрения того, как он возник, какие главные этапы в его развитии существовали, что он представляет собой в настоящий момент. Этот метод позволяет реконструировать конкретные индивидуальные грани явления, увидеть ступени его развития, показать обусловленность его нынешнего состояния его прошлым состоянием.
Историческое исследование дополняется теоретическим анализом, который основан на логическом методе, позволяющем выделить из всего многообразия связей действительности наиболее существенные.
Существует также группа методов, которые можно условно назвать методами истолкования (интерпретации) предмета отображения (описания, причинно-следственного анализа, оценки, прогноза, формулирования программы действия).
Метод описания предмета отображения (создание его наглядной модели)
Создание наглядной модели исследуемого явления – цель, которую часто ставит перед собой журналист. Такая модель называется «описанием» предмета отображения – заинтересовавшей его проблемы, какого-то события, явления, процесса. Иногда понятие «описание» употребляется в качестве синонима понятия «наблюдение». Это ошибка, поскольку наблюдение представляет собой метод эмпирического изучения действительности, метод добывания фактов. Описание же есть структурный этап в осмыслении журналистом явления, его истолкования.
Существуют разные виды описания: полное и неполное, количественное (статистическое) и качественное, структурное, генетическое и т.п. Осуществляя описание того или иного вида, автор опирается как на эмпирические методы (наблюдение, эксперимент и др.), так и на логико-теоретические (анализ, синтез, сравнение, аналогия, обобщение, ограничение и пр.), использует разнообразные категории познания (форма и содержание, возможность и действительность, место и время, движение и т.д.). Описание производится в рамках той задачи, которую автор собирается решать в конкретной ситуации познания действительности. Он не ставит своей целью определение каких-либо закономерностей, выявление сущности изучаемого явления. Оно служит лишь эмпирическому познанию, наглядному показу различных сторон предмета отображения, что облегчает переход от опытного к теоретическому познанию реальности. С помощью описания данные (скажем, результаты непосредственного, «живого» наблюдения) приводятся к такому виду, который позволяет использовать их в качестве материала для теоретических операций и в первую очередь для объяснения явления.
Описание фактов – важный этап в познании журналистом действительности. Факты важны для автора в данном случае в силу того, что, опираясь на них, он может сделать первые выводы о предмете интереса. Описание является ответственной операцией, поскольку в нем может проявляться большой субъективизм. Факт сам по себе, как явление, о котором ведет речь журналист, и описание этого явления (факта) – разные вещи. Считать описание явления равнозначным самому явлению – значит совершать грубую ошибку. Описание есть лишь некая модель описываемого предмета, то есть оригинала. И эта модель всегда есть «квазифакт», хотя в журналистском обиходе он существует именно под именем «факт».
Таким образом, понятия факта (оригинала) и его описания (модели) для журналиста-практика существуют обычно под одним именем – «именем факта». Описывать факт – значит отвечать на вопросы о его качественных и количественных сторонах. Эти вопросы формулируются так: какой? какое? какая? сколько? и пр. Поэтому описание отличается от простой констатации фактов, которая есть ответ на вопросы: что? где? когда? При констатации фактов журналист показывает, существуют они или не существуют. А при описании он интересуется их свойствами. Хотя надо иметь в виду, что ответ на вопрос «что?» часто заключает в себе и ответ на вопрос о качествах явления. Главное при описании предмета заключается в его характеристике, то есть в выяснении не столько его общих, сколько особенных качеств. Конечно, описывая свойства явления, журналист не может указать все из них. Однако обычно он и не ставит перед собой такую задачу, поскольку некая их часть (большая или меньшая) может быть неинтересной ни для аудитории, ни для самого автора. То, какие качества автор будет описывать, зависит от цели, которую он перед собой ставит. Если для него важно, например, при подготовке публикации о коррупции показать уличенного в этом чиновника именно как коррупционера, то он и будет его представлять. Естественно, он должен при этом иметь в виду, что существуют и другие стороны, характеризующие данного чиновника.
Описание предмета журналистского интереса не может быть сведено к случайному списку, реестру каких-то свойств этого предмета (фактографии). Автор прежде всего должен выявить те особенные качества явления, которые дают наиболее полное представление об исследуемой его стороне. Чем детальнее, правильнее в этом смысле описание, тем больше сведений дает оно о предмете описания. Без описания не обходится практически ни одно аналитическое выступление, если автор знает, что аудитории ничего неизвестно о том предмете, который рассматривается в его произведении.
Методы причинно-следственного анализа
Установление причинно-следственных связей тех или иных событий, процессов, действий является центральной задачей объяснения, которую часто ставят перед собой журналисты-расследователи. Зная причину какого-то негативного явления, можно воздействовать на него в том или ином направлении; ориентировать аудиторию, социальные институты на те или иные действия по его устранению. Причина и следствие всегда связаны между собой материально. Во временном плане причина предшествует следствию. Но, разумеется, причинно-следственную связь нельзя сводить к обычной последовательности тех или иных событий во времени. Из того, например, что поезд в метро начинает движение после того, как мы в него входим, не следует, что факт нашего появления есть причина движения поезда. Для того чтобы предшествующее событие могло быть определено как причина последующего, необходимо, чтобы между этими двумя событиями существовала активная материальная связь. Таким образом, причиной следует называть такое явление, которое предшествует другому во времени и связано с ним внутренней материальной связью. Причем наличие первого явления всегда приводит к возникновению второго, а устранение первого ведет к устранению второго. Характерной чертой причинно-следственных связей является то, что они обладают определенностью и однозначностью, то есть в одних и тех же условиях одни и те же причины вызывают одни и те же следствия.
Пожалуй, каждый человек, пытающийся выяснить главную причину того или иного события, замечает, что она часто входит в совокупность других причин, породивших данное событие и наложивших на него свой отпечаток. Чтобы установить причинно-следственную связь, журналисту необходимо первоначально выделить интересующую его совокупность явлений из общего ряда других явлений. Далее следует обратить внимание на те обстоятельства, которые предшествовали ее возникновению. Затем из этих обстоятельств выделить определяющие, способные быть причиной данного явления. Во многих случаях, как показывает журналистская практика, само по себе установление фактов, способных стать причиной последующих событий, еще не устраняет трудностей, связанных с определением непосредственной причины. Эти трудности связаны с тем, что:
1) одно и то же следствие может быть вызвано несколькими однотипными причинами, которые могут действовать либо совокупно, либо порознь;
2) совокупно действующие причины могут либо усиливать одна другую, либо ослаблять или нейтрализовать друг друга;
3) причина начинает действовать только при определенных условиях;
4) на причину может оказывать обратное воздействие ее следствие.
Причинно-следственный анализ осуществляется (в той или иной мере) практически в ходе каждого расследования. При этом журналист-расследователь может сталкиваться с разными трудностями. Актуальные ситуации, выступающие предметом журналистского расследования, очень часто, как уже отмечалось, представляют собой сложные переплетения различных взаимодействующих факторов, условий, обстоятельств, что отнюдь не способствует оперативному установлению причин тех или иных явлений. Справиться с возникшей задачей расследователю может помочь владение логическими методами установления причинно-следственной связи явлений. Следует заметить, что логические методы выявления причинно-следственной связи нельзя ставить в один ряд с такими методами изучения действительности, как методы наблюдения, эксперимента, изучения документов, и другими, которые использует журналист. Логические методы включаются в тот мыслительный процесс, который осуществляется в процессе и наблюдения, и эксперимента, изучения документов и пр. Рассмотрим наиболее важные из них.
1. Метод исключения
Суть этого метода в том, что, изучая сложный комплекс причинно-следственных отношений, журналист может обнаружить непосредственную причину путем исключения всех предполагаемых обстоятельств, способных вызвать однотипные или сходные события, кроме одного фактора, который и принимается за причину изучаемого явления.
2. Метод сходства
Обращение к этому методу становится необходимым, когда интересующие журналиста явления, причину которых он хочет установить, возникают в самых разных обстоятельствах, но при этом всегда при наличии одного и того же фактора. Суть метода сходства можно определить так: если исследуемое явление возникает в различных обстоятельствах, но при наличии единственного общего фактора, то этот фактор и есть причина данного явления. Применяя этот метод, журналист должен изучить разные условия возникновения одного и того же явления и вычленить из них один и тот же общий фактор, приводящий к этому явлению.
С определенной долей вероятности можно утверждать, что этот фактор и есть причина, интересующая журналиста. Применяя метод сходства, нужно помнить о том, что он может оказаться недостаточным, если различные обстоятельства, в которых проявляется одно и то же следствие, слабо отличаются одно от другого. Ведь иногда причиной одинаковых следствий может быть не один фактор, а целый комплекс обстоятельств, несколько изменяющихся от случая к случаю в своих элементах. Это затрудняет выяснение причин интересующего журналиста явления и предполагает дополнительные исследования, прежде всего – обращение к методу единственного различия.
3. Метод единственного различия
Данный метод заключается в сопоставлении случая, когда интересующее журналиста событие наступает, с тем, когда оно не наступает. В обоих случаях должны существовать одни и те же условия, за исключением фактора, который в одном из случаев отсутствует. Сущность метода можно определить так: если в одних и тех же обстоятельствах наличие какого-то фактора порождает, а его отсутствие устраняет исследуемое журналистом явление (следствие), то этот фактор и есть причина данного явления.
Данный метод активно используется, например, при изучении эффективности организации различных форм труда. При этом главное внимание журналист обращает не на то, что повторяется в этих формах, а на выяснение различий в них и получаемых в итоге дополнительных позитивных или негативных результатах (следствиях).
В отличие от метода сходства, метод различия дает более достоверный вывод. Однако не следует сбрасывать со счета то обстоятельство, что применение метода единственного различия связано с организацией эксперимента, поскольку совершенно одинаковые, но с одним-единственным различием социальные или естественные условия не встречаются – их надо создать, организовать искусственно. Этот метод используется чаще всего для проверки результатов применения метода сходства.
4. Соединенный метод сходства и различия
Применяя этот метод, журналист как бы соединяет достоинства двух предыдущих методов (сходства и различия), что позволяет получить более точное знание о причине исследуемого им явления. Соединенный метод сходства и различия имеет в своей основе следующую формулировку: если в одном ряде случаев следствие наступает в различных обстоятельствах, но при наличии одного общего фактора, а в другом ряде случаев то же самое следствие не возникает в сходных обстоятельствах, но при отсутствии того же фактора, то он и есть причина изучаемого следствия.
Используя этот метод, журналист подбирает ряд случаев, близких по условиям к первому, но в которых интересующий его феномен не возникает. Если установлено, что случаи другого ряда едины в том, что в них отсутствует фактор, общий для случаев первого ряда, то он и определяется как причина интересующего журналиста феномена.
5. Метод сопутствующих изменений
Данный метод применяется, когда журналист пытается выяснить причину определенного явления путем сравнения случаев, в каждом из которых это явление возникает, но имеет определенную модификацию. Причем сравниваются случаи, которые имеют сходные условия, за исключением одного фактора, меняющегося в определенной своей части от случая к случаю.
Применение этого метода опирается на закономерность, согласно которой любое явление, изменяющееся в определенной мере в случае изменения предшествующего ему события, есть либо его следствие, либо состоит с ним в причинной связи. Например, таким образом, от степени нагрева тела зависит его объем: чем больше нагрев, тем больше объем, и наоборот.
6. Метод остатков
Изучая какое-то сложное явление, автор будущего аналитического выступления может предположить, что оно порождено определенной совокупностью обстоятельств. Далее он может выяснить, что частью обстоятельств, входящих в данную совокупность, действительно порождены некоторые основные слагаемые изучаемого явления. В этой ситуации у него появляется возможность предположить, что остальные слагаемые данного явления порождены оставшимися неисследованными обстоятельствами, входящими в отмеченную совокупность потенциальных причин.
Суть метода остатков может быть определена так: если из сложного явления, порожденного рядом факторов, исключить слагаемые, уже исследованные и зависящие от изученной части комплекса обстоятельств, то оставшиеся слагаемые будут порождены оставшейся неизученной частью этого комплекса обстоятельств.
7. Гипотетический метод
Первым шагом на пути объяснения причины явления, как правило, становится гипотеза. Под гипотезой обычно понимается уже в какой-то мере обоснованное, но нуждающееся в более серьезном доказательстве предположение о причине исследуемого автором события. Однако в науке слово «гипотеза» обозначает не только предположение о причине явления, но и логический процесс, ведущий к построению этого предположения и его проверке.
По логической природе гипотеза представляет собой умозаключение, в котором неизвестны одна или несколько посылок. Выдвигая гипотезу, пользуются умозаключениями по аналогии, индуктивным, дедуктивным методами, соединяющимися в целенаправленный мыслительный процесс. Чаще всего при выяснении причины исследуемых фактов журналист первоначально прибегает к аналогии или индуктивным обобщениям, а затем уже обращается к дедукции.
Но иногда первоначальные предположения выдвигаются и дедуктивным путем. При этом мысль журналиста следует от известного явления к неизвестной причине. Заключенные в предположении суждения имеют проблемный характер, являются вероятностным знанием, достоверность которого должна быть дополнительно подтверждена. Журналист должен знать, что гипотезу можно считать доказанной только тогда, когда достигнут хотя бы один из следующих результатов:
1). Появилась возможность непосредственно наблюдать причину явления.
2). Установлено, что следствие, вытекающее из гипотезы, подтверждается экспериментально.
3). Показано, что содержание гипотезы выводится с помощью дедукции из достоверных посылок.
Пример обращения к гипотетическому методу в целях объяснения причин происходящего можно найти в публикации И. Домникова «Вбегание во власть» (Новая газета. 1999. № 16), где он пытается, в частности, ответить на вопрос: почему, собственно говоря, липчане, которые, по его мнению, хорошо жили, выбрали нового губернатора (Королева), а не оставили на своем посту Наролина (бывшего губернатора), надежного, по мнению Домникова, хозяйственника, поднявшего экономику области на высокий уровень? Как становится известно из текста, за Королева проголосовали 79% липчан. Эта ситуация кажется журналисту абсурдной, и он честно признается:
«Я, сознаться, так и не смог выяснить, почему народ так дружно голосовал за Королева».
Именно поэтому журналист высказывает предположение, что причина кроется в особенностях предвыборной агитации, которую вел новый претендент на пост главы области:
«Королев говорил, что будет скромен, беден и народен. И опубликовал такой могучий список обещаний, что без порозовения щек сейчас это читать невозможно. Ни одного не выполнил». «Главный компромат на Наролина свелся к фотографиям, где старый губернатор стоит вместе с Ельциным».
Кроме того, автор предполагает существование еще одной причины:
«...неумение ценить малое, отрицание его во имя нашего изумительно не оправдывающего себя “а вдруг”... и конечно, полный национальный провал на экзамене по психологии...»
Таким образом, выявляя истоки описываемых явлений, И. Домников в полной мере использовал возникшие у него предположения о них. Подобные объяснения, конечно же, как уже было сказано, не возбраняются в разных сферах деятельности, включая журналистику. Однако каждому журналисту, а тем более журналисту-расследователю, важно помнить, что гипотетический метод всегда дает лишь приблизительное, вероятностное знание, но отнюдь – не истину в последней инстанции. Поэтому оно всегда может быть опровергнуто оппонентом[3].
Ошибки в причинно-следственном анализе
Выясняя причину какого-либо явления, журналист должен быть нацелен на тщательную проверку полученных данных, на уточнение внутренней связи между исследуемыми фактами, что в определенной мере помогает избежать ошибок в определении интересующей его причины. Естественно поэтому, что знание типичных ошибок, сопровождающих причинно-следственный анализ, является отнюдь не лишним для журналиста-аналитика. Наиболее частыми из них являются следующие.
1. Обобщение без достаточного основания
Такого рода ошибка возникает в случае обобщения по случайным, нетипичным, индивидуальным признакам, при неоднородности исследуемых явлений. Случайные или индивидуальные признаки, не связанные органически со своими носителями, могут отсутствовать у ряда других предметов данного класса. И если журналист забывает об этом, он может сделать поспешное обобщение без достаточного основания, увидеть причину изучаемого явления в том обстоятельстве, которое на деле причиной не является.
2. Подмена причинной связи внешним порядком
Данная ошибка заключается в том, что обычная последовательность каких-то явлений во временном плане (иногда повторяющаяся) определяется журналистом как причинно-следственная зависимость. Однако не всякое предшествующее обстоятельство есть причина последующего. При исследовании сложных социальных явлений журналисту могут встретиться самые разнообразные соотношения событий во времени. В таком случае важно не ограничиваться только наблюдением внешнего порядка. Необходимо определить глубинную причинную связь явлений. При этом возможно нахождение такой причины, которая не вошла в поверхностно очерченный круг предшествующих событий, первоначально претендовавших, по мнению журналиста, на связь с исследуемым явлением (следствием).
3. Подмена условного безусловным
Как известно, любой процесс, исследуемый журналистом, протекает в определенных условиях, в особый комплекс которых включается и непосредственная причина интересующего журналиста явления. Если он игнорирует особый характер этого комплекса условий, то в ходе выяснения причинно-следственной связи может произойти ошибка, представляющая собой подмену условного безусловным.
Иначе говоря, в данном случае упускается из виду зависимость того или иного явления от конкретных условий и относительное принимается за безусловное, то есть за действительное для любого времени, ситуации, любого места действия. Например, наблюдая, что каждый раз камень, брошенный вверх, падает на землю, мы можем неверно утверждать, что так будет себя вести любой предмет. Между тем наполненный гелием воздушный шар ведет себя по-другому. Иным будет результат на какой-то другой планете.
Методы оценки предмета отображения
Одной из задач, которую журналист решает при расследовании, является оценка разного рода фактов, событий, личностей, попадающих в орбиту его интереса. Оценка в журналистике предстает как установление соответствия или несоответствия оцениваемых явлений существующим в обществе, в данной сфере деятельности нормам, потребностям, образцам, представлениям (критериям оценки). Значение оценки состоит в том, что она предваряет дальнейшие шаги в расследовании, позволяет установить приоритеты, например, в плане «вклада» того или иного участника, предположим, финансовой махинации, в ее осуществление. Разумеется, как бы журналист ни стремился к тому, чтобы объективно воспринимать обстоятельства расследуемого дела, полученная им «истина» всегда будет относительной, то есть его знание будет бесконечно приближаться к сути оцениваемого предмета. Относительно истинной будет и оценка, выносимая тем или иным действиям, поступкам, следствиям на основании такого знания. Все это, однако, не означает, что он не может получать достаточно достоверные знания и выносить достоверные оценки.
Естественно, что степень достоверности оценочных суждений журналиста будет изменяться в зависимости от того, какие именно факты становятся ему известны. Ведь отображение сторон фактов происходит избирательно, в зависимости от того, что интересует журналиста. И поскольку в каждом явлении, событии есть полезные, нужные человеку качества и наряду с этим ненужные или вредные, то, принимая во внимание одни из них и отвергая другие, журналист может выносить предмету в целом одностороннюю оценку. Таким же путем может формироваться и отношение к оцениваемому предмету и аудитории, когда она будет знакомиться с текстом.
Пример использования избирательного показа отдельных сторон явления, с целью формирования его оценки, содержит уже упомянутая публикация И. Домникова «Вбегание во власть». В этом материале, кроме всего прочего, речь идет о заместителях нового липецкого губернатора, в частности о Горлове – первом заместителе, Дюкареве – заместителе по связям с общественностью и Доровском – заместителе по экономике. В биографии и сегодняшней деятельности каждого из этих героев публикации Домников находит не самые лицеприятные поступки и действия.
О Горлове он пишет так:
«Один только пример, как можно довести своего брата чиновника до состояния классовой ненависти. Незадолго до выборов назначили нового начальника управления культуры, и тот по правилам джентльменской этики заявил себя сторонником Наролина (противника нынешнего губернатора)... А утром нашего управленца вызвал Горлов и сообщил, что позвонил куда надо и работы у энергетиков нашему управленцу не будет».
О Дюкареве:
«Впечатление, к слову, что Дюкарев – это и есть липецкая пресса. Учитывая, что он председатель местного союза журналистов, и что какой-нибудь редактор может подписать номер, уехать домой, а утром увидеть совсем другую газету (“Приехал Дюкарев и велел поставить другой материал”), – так оно и есть».
О Доровском:
«Городские депутаты внесли 25%, и “область” – тоже 25. Затем Доровский основал банк, взяв за базу почему-то самый слабый... Потом за спиной у города через подставное лицо купил еще 20% акций. Затем тихо забрал свои же 25% и сам же в себя их вложил, но уже под проценты. Схема жульничества известная...»
Таким образом, всего лишь описывая поступки липецких «рулевых» власти, Домников сразу же дает им негативную оценку. Он отбирает только те факты, которые разоблачают их махинации, и вот перед взором читателя моральный облик чиновников нового губернатора. Объективны ли эти оценки? Это зависит, конечно же, от того, насколько объективны примеры (факты), которые приводит журналист, что требует отдельного рассмотрения.
Избирательный показ качеств оцениваемого предмета может, разумеется, давать адекватное представление об этом предмете, если автор сумеет выявить именно его существенные качества. В этом случае следует полагать, что не только журналист, но и читатель может правильно оценить значимость для себя описываемого явления. Необходимо отметить, что в случае оценки объектов, представляющих собой разного рода информационные сообщения (это существенно для расследования исторических явлений), аналогом описанного фрагментарного отображения реальности «предметного» характера выступает цитирование. Предъявив читателю ряд цитат из какого-то текста, автор публикации может предоставить ему возможность самому оценить такой текст, достоверность содержащихся в нем сведений. Ясно, что от того, какие будут подобраны цитаты, во многом зависит и оценка самого текста. Очень часто о тех или иных качествах оцениваемого предмета аудитория узнает, знакомясь не с наглядным описанием фрагментов, а воспринимая «свернутые» сведения о предмете, которые могут быть преподнесены в форме пересказа того, что узнал автор. Пересказ, как и показ фрагментов, помогает аудитории обратить внимание на определенные стороны явления и вынести, исходя из этого, определенную оценку.
Пересказом журналист обычно пользуется в том случае, когда хочет сэкономить газетную, журнальную площадь или эфирное время. Или же тогда, когда у него нет возможности лично наблюдать описываемое явление и получить наглядные его детали. Наряду с показом наглядных фрагментов явления в журналистике активно сочетается их пересказ и показ. Этот путь позволяет не только познакомить аудиторию с отдельными сторонами описываемого явления, но и дать ей относительно полное представление о нем. Далее необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. Оценку какого-либо события, явления можно сделать не только с помощью показа качеств, сторон, проявляющихся именно в момент его свершения, но и показывая те следствия, которые оно породило. Знакомясь с ними, читатель оценит описанное журналистом явление, его причину вполне однозначно.
Свое отношение к расследуемым явлениям, событиям автор, как и во многих иных случаях, выносит прежде всего при помощи так называемых оценочных слов: «добро», «зло», «хорошо», «плохо», «положительно», «отрицательно», «прекрасно», «безобразно», «великолепно», «серьезно», «несерьезно» и др. Без такого рода оценок практически не обходится ни одно расследовательское выступление.
Вот пример применения таких оценок в материале И. Домникова из упоминавшегося «липецкого цикла» под названием «Липецк очнулся: весь в экономическом чуде» (Новая газета. 2000. № 7–8). Этот материал – реакция автора на интервью с губернатором, который говорил о «новом экономическом чуде» в хозяйствах Липецкой области. Домников, возмущенный этими заявлениями, пишет:
«И я настаиваю: в год экономического чуда под руководством зюгановского протеже жить в Липецке стало хуже, жить стало гнуснее. О чем, собственно, и говорили мне липчане без всякой арифметики».
Так же прямо, как говорится, «в лоб», с помощью оценочных слов выражает Домников свое отношение к самим липецким властям:
«И скептик и циник, конечно, скажет, что, мол, не надо теорий, а надо прямо сказать, что в Липецке политику, экономику определяют наглость, жадность, властолюбие и отсутствие хотя каких-то правил приличия. Но мы на это возразим, что Королев и его ребята, может, ничего плохого и не хотели, а просто у них так получается. Натура такая. Не удержишься».
Оценку самому губернатору Королеву Домников выносит в другом материале под названием «Мандолина в кустах» – последней публикации из «липецкого цикла» (Новая газета. 2000. № 8):
«Не толстый, не тонкий, не усатый, не лысый, не громкий, не тихий, не старый, не молодой... Тут просто надо встряхнуться, сбросить все слова и лозунги, исходящие из липецкой администрации, и посмотреть прямым, незамутненным детским взглядом на губернатора. Во-первых, здесь нет принципов или убеждений – ни в политике, ни в экономике. И нет партийности, а только ориентация на реальную власть, если она сильная. И нет ответственности перед людьми. И принципиальность всегда ситуативная – если безопасно и выгодно. И ясный взор пионера, и незапоминающиеся обтекаемые речи, и слишком хорошие стерильные манеры... Вот! Это же старый, знакомый до боли, тип инструктора горкома партии».
Прямые, лобовые авторские оценки в журналистских текстах, в том числе и расследовательских, не исчерпываются только оценочными словами, которые обычно олицетворяют собой в обыденном сознании понятие оценки. Оценочные суждения сами по себе ничего не говорят о предмете оценки. Они становятся таковыми лишь в силу того, что как бы замешают определенные, вполне реальные качества предметов. Выступать «заместителями», «представителями» определенных качеств предмета могут не только оценочные слова, о которых говорилось, но и некие «имена» предметов. Такие «имена» имеют определенную историю своего становления и называются в журналистике и литературе «образами» или «образными сравнениями». Образное сравнение есть не что иное, как «прикладывание» образа к оцениваемому предмету, приписывание этому предмету качеств и свойств, которые стоят за самим образом. Примером могут быть такие выражения: «джек-потрошитель», «плюшкин», «синяя борода», «фараон», «мент» (о полицейском), «рэмбо» и пр.
Как видим, такие слова и выражения, ставшие образами в силу закрепления за ними определенного отношения, способны как бы придавать явлениям, людям, которых ими обозначают, определенные качества (даже если их у тех нет).
Прямая авторская оценка может быть вынесена в тексте и без применения оценочных слов и образных выражений. Свое отношение к описываемым событиям, явлениям автор может выразить и через описание (показ) своего поведения (поведенческой реакции) или поведения других людей, животных. Что касается уместности использования в тексте расследования метода прямой оценки автором того или иного феномена, то надо иметь в виду следующее: он, как и любой другой человек, имеет полное право высказываться по любому поводу, оценивать любое явление. Однако его прямое выражение своего отношения к предмету оценки целесообразнее применять в первую очередь тогда, когда он хорошо знает предмет или ситуация не позволяет, например, обратиться к мнению экспертов или использовать другие методы.
В большинстве случаев желательно избегать лобовых оценок расследуемых явлений. Достаточно достоверно описать факты и показать, что является их причиной и к каким следствиям (желательно – хорошо узнаваемым аудиторией) ведет расследуемое событие. Оценку в таких случаях сможет дать сам читатель или телезритель.
Методы прогноза развития предмета отображения
В ходе расследования журналист очень часто ставит перед собой задачу, связанную с определением будущего состояния заинтересовавшего его явления. Решается эта задача путем прогнозирования, которое представляет собой определение тенденций и перспектив развития тех или иных явлений на основе анализа данных об их прошлом и нынешнем состоянии. Обращение к прогнозированию дает возможность показать не только желательные стороны дальнейшего развития явления, но и нежелательные, способствуя таким образом поиску путей устранения негативных последствий.
Успешному прогнозированию способствует и опора, с одной стороны, на полученные реальные факты, а с другой – на тенденции развития расследуемых явлений. К точным прогнозам могут привести лишь истинные основания (естественно, при соблюдении всех правил логического вывода). Нередко, прогнозируя развитие расследуемого события, журналист опирается не только на вполне достоверные, но и на гипотетические положения, рассуждая примерно так: «Если наше предположение о причине события верно, то оно далее будет развиваться следующим образом...» Прогнозирование может осуществляться и методом аналогии. Например, журналист, зная, какими путями криминальные структуры «отмывают» деньги, может предположить, что и в конкретном случае, который он расследует, мог быть использован какой-то из этих методов.
Конечным логическим результатом прогноза является определенная модель будущего состояния расследуемого явления, что позволяет журналисту либо познакомить с ней аудиторию, либо избрать в качестве ориентира для дальнейшего расследования интересующей его ситуации.
Методы программирования действий
Осуществляя расследование, журналист может считать свою задачу выполненной, например, в случае, если ему удастся установить обстоятельства дела. Но порой он не ограничивается этим, а предлагает и еще некий вариант (программу) действий, осуществление которого способно определенным образом повлиять на причины, порождающие события, подобные тому, которое он расследовал. Программирование в журналистском тексте может предстать как совокупность определенных мер, действий, средств, условий, предлагаемых для решения тех или иных проблем. Объединение желательных событий с производящими их действиями в программе достигается двумя различными путями: либо посредством движения назад по оси времени от последующих событий к предшествующим, либо вперед – от предшествующих к последующим.
В первом случае фиксируется определенный желаемый результат с начальными условиями программируемого периода времени, то есть с потенциальными «ресурсами». Так поступает, например, человек, который желает приобрести дорогую вещь. Он прикидывает: могли бы члены его семьи и он сам за несколько лет накопить требуемую сумму?
Во втором случае журналист, наоборот, отталкивается от некоторых «ресурсов» событий и «разворачивает» их вперед до тех пор, пока «цепочка» событий не дотянется до того или иного желаемого результата. В первом случае в качестве независимой переменной (или точки отсчета) в развертывании вариантов деятельности (программ) выступает какое-либо желаемое благо, а во втором – те или иные потенциальные ресурсы для приобретения благ.
Первый вариант конструирования программы деятельности обычно выглядит как настойчивый, активный, преобразующий, второй – как пассивный, приспосабливающийся, применяющийся к обстоятельствам, «оппортунистический». Эффективное конструирование вариантов предполагает сочетание в процессе программирования встречных ходов, идущих от старта к финишу.
Часто журналист не занимается сколько-нибудь углубленной разработкой вариантов деятельности, а исходит из готовых альтернатив, созданных специалистами в соответствующей сфере деятельности. В таком случае на долю «программирующей деятельности» автора журналистского выступления остается лишь изложение соответствующей программы. Лично журналист обычно выдвигает программы в виде неких «добрых пожеланий». Например, в публикации «Вбегание во власть» И. Домников предлагает такой выход из ситуации «неразборчивости» избирателей в период выборов:
«Я, собственно, хотел только сказать, что нам всем – не только липчанам – пора перестать “голосовать сердцем”».
Такого рода «программы действий» настолько общи, абстрактны, что каждый читатель может наполнять их своим собственным содержанием, в зависимости от той конкретной ситуации, в которой он находится.
[1] Хоменко Е.А. Логика. М., 1976. С. 176.
[2] См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 609.
[3] См.: Тертычный А.А. Гипотеза – обманчивый союзник//Журналист. 2001. № 4.
Методы психоанализа в осмыслении расследуемых явлений
В журналистских расследованиях нередко помогает хорошее знание психологии людей и владение хотя бы простейшими навыками психоанализа. Применение этих методов в значительной мере сближает журналистское расследование и следственные действия представителей правоохранительных органов. В каких случаях следователь или журналист могут прибегать к помощи психологии? Чаще всего это происходит:
1) когда возникает необходимость составить психологический портрет преступника (или подозреваемого в преступлении);
2) когда важно установить мотивацию преступления.
Зачем и как создается «психологический портрет» преступника?
Если речь идет, например, о криминальном расследовании, то такой портрет составляется при расследовании конкретных дел на первоначальном этапе розыска преступника. Следователи стараются представить отличительные признаки неизвестного преступника по оставленным на месте происшествия следам. Они могут помочь специалистам составить довольно точное описание внешности преступника даже при отсутствии очевидцев преступления. Известно множество случаев, когда преступника узнавали даже по одной детали, обнаруженной при осмотре места преступления. Следователи нередко вспоминают анекдотичный случай из практики. Вор, забравшийся ночью в магазин, спутал в темноте кусок мыла с шоколадом и надкусил его. Заключение эксперта о наличии у преступника неправильного прикуса зубов и позволило определить личность виновника ночного взлома.
Иное дело, когда речь идет не о внешности преступника, а об особенностях его психологии. Опытные специалисты, на основе изучения материалов преступления, могут с высокой степенью вероятности составить психологический портрет виновного лица. При этом тщательно анализируются избранный способ преступления, его мотив, место совершения, а также то, как преступник прибыл и скрылся с места происшествия, какие способы использовал для сокрытия следов. Анализ признаков криминального события способствует установлению типичных признаков поведения преступников и индивидуальные особенности каждого.
Такой анализ особенно важен при расследовании серийных преступлений, когда в совокупности нескольких дел удается выявить наиболее устойчивые для виновного лица привычки и особенности противоправного поведения. Использование этого метода при изучении серийных многоэпизодных преступлений помогает предугадать и предупредить следующее действие правонарушителя. Были случаи, когда с помощью психологического портрета удавалось точно определить место и время нового покушения и быстро обезвредить преступника.
Конечно же, журналист-расследователь не уполномочен ловить убийц, бандитов, воров. Но установить личность какого-то человека по вещественным следам ему иногда бывает необходимо. И в этом случае он вполне может попытаться (самостоятельно или с помощью специалиста-психолога) составить психологический портрет «героя» своего расследования, что вполне может оказаться важным шагом в продвижении предпринятого им поиска.
Еще чаще у журналиста-расследователя возникает нужда в определении мотивации лица, предпринявшего какие-то преступные действия. Подобная задача является одной из важнейших в процессе расследования практически всех преступлений[1].
Вот каким образом пытаются определить и соотнести возможные мотивы убийства известного политика, генерала, депутата Госдумы РФ с обвинением в совершении этого убийства его жены Тамары Рохлиной следователи, о которых идет речь в журналистском расследовании «Убийство Рохлина. Вопросы без ответов»[2].
«ТОЧКА ЗРЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ
Согласно официальной версии, Льва Рохлина застрелила его жена. Мотивом послужила крайняя степень ее недовольства супругом. По всей видимости, Тамара Рохлина относится к тому типу женщин, которые стремятся верховодить в семье и командовать супругом, но генерал был не из тех, кто пляшет под чужую дудку. Близкие семье люди утверждают, что в последнее время неоднократно слышали от Рохлиной фразы вроде: “Я его сделала генералом, а он меня не слушается. Я его убью”. По свидетельствам некоторых лиц, близких к семье покойного, Тамара Рохлина была страшно недовольна тем, что ее муж вышел из состава НДР и лишился поста председателя комитета Госдумы.
Знал об угрозах жены и сам генерал, но не придавал им значения. Помощник генерала А.И. Плескачев, фактически проживавший с семьей Рохлиных с 1994 года, также, вероятно, настолько уже привык к угрозам Тамары Рохлиной, что только отмахнулся от нее, когда в 2 часа ночи, сразу после совершения убийства, она пришла в его комнату и сообщила о содеянном.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Не все сыщики разделяют официальную версию об убийстве Льва Рохлина его женой Тамарой Павловной. Так, один из оперативников, побывавших на месте преступления, рассказал, что был удивлен профессионализмом и хладнокровием убийцы.
Рохлин был застрелен одним выстрелом. Причем был он снайперским. Пуля попала в так называемую “точку киллера” – ровно посередине воображаемой линии между виском и ухом. Обычно так стреляют профессиональные убийцы, делая контрольный выстрел в голову. В результате у жертвы не остается никаких шансов на выживание. Кстати, именно в эту же точку пуля поразила в августе 1991 г. и бывшего министра внутренних дел СССР генерала армии Пуго. Тогда ту загадочную смерть представили как самоубийство. Некоторые криминалисты считают, что почерк убийцы больше походит на мужской, а не женский. Милицейские психологи, долгое время изучающие преступления, совершенные при помощи огнестрельного оружия, утверждают, что женщины почти всегда стреляют в туловище, а не в голову. Тут и боязнь промахнуться. Ведь, как правило, оружием они владеют куда хуже мужчин. Но главное – у дам, много времени проводящих перед зеркалом, всегда живет инстинктивный, неосознанный страх обезобразить человеческое лицо.
Психологи обратили внимание и на другой момент. Женщина, особенно находящаяся в состоянии сильного душевного волнения, может выпустить всю обойму, но никогда не ограничивается одним выстрелом. Ведь в порыве ярости и гнева она не способна сразу оценить результаты своей стрельбы. А тут жена Рохлина, которая, по свидетельству очевидцев, была почти в невменяемом состоянии, действует так хладнокровно, как профессиональный киллер: сначала опробует оружие в пустой комнате, потом делает один выстрел в мужа и выбрасывает пистолет в окно».
Таким образом, устанавливается несовпадение психологического портрета возможного (потенциального) убийцы и психологического портрета поведения женщины, окажись она в роли убийцы. Далее может следовать анализ мотивации потенциального убийцы (заказчиков убийства), как это происходит и в представленном тексте:
«КОМУ ОН МЕШАЛ?
Как показывает российская практика, от профессиональных киллеров не убережет никакая охрана. Это осознавал и сам Лев Яковлевич. Показывая в нашей редакции папку с документами о хищении одним из крупных военачальников десяти миллионов долларов, он сказал: “Меня планируют убрать. Убийство хотят представить чисто бытовым: погиб, мол, в пьяной драке или в автоаварии”.
Утверждают, что накануне своей смерти Рохлин участвовал в тайном совещании, где разрабатывался план блокады Москвы протестующими шахтерами и отставными военными. Движение в поддержку армии, по замыслу его лидера, должно было выставить на кольцевой автодороге 39 пикетов. Мол, потому и поспешили убрать видного оппозиционера, чтобы обезглавить эту акцию.
Те, кто знает бюрократический характер российских силовых ведомств, не верят в такое развитие событий. Там никто не рискнет официально отдать приказ об уничтожении политического противника. Другое дело – частная инициатива.
Наши источники в ГВП утверждают, что недавно Лев Рохлин обещал представить новые документы по коррупции в армии. Не успел».
Таким образом, психологический портрет возможного убийцы, не совпадающий с психологическим портретом женщины в такой роли, и намек на участие в убийстве того, кому оно было выгодно в максимальной мере (то есть политическим противникам), становятся весомыми доводами в пользу версии о том, что Л. Рохлина убили наемники властных или политических структур, которые были недовольны его поведением.
[1] См.: Криминальная мотивация/Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1986; Гурьянова Т. Пророк криминальной России. Читайте Достоевского, господа!//Версия. 2001. № 43.
[2] См.: Аргументы и факты. 2000. № 7.
Художественный метод
Суть метода заключается в безграничном применении авторской фантазии, вымысла, которые дают необходимую для творца свободу создания художественного образа и выявления через него «правды жизни в целом». Но при этом отнюдь не ставится цель отобразить сиюминутные, актуальные достоверные факты. В журналистике элементы вымысла могут быть применены лишь для того, чтобы «оттенить» такие факты. Поэтому говорить о применении в журналистике художественного метода можно лишь с определенными оговорками, понимая под этим главным образом использование элементов типизации, образно-экспрессивного языка, определенного уровня детализации отображения предмета, применение условности при реконструкции событий.
Художественный метод, разумеется, может быть применен лишь на стадии изложения материала журналистского расследования, при написании его текста. Причем хороший журналист всегда дает понять читателю, где достоверные факты, а где вымысел, фантазия и в чем смысл их «сосуществования».
ГЛАВА 3. РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА И СХОДНЫЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Очень часто, анализируя появляющиеся в прессе публикации, особенно остросюжетные, начинающие журналисты заносят в разряд расследовательских тексты, которые ими не являются, хотя в них, например, может идти речь о расследовании каких-то преступлений или темных сторон истории. Чтобы объяснить подобного рода путаницу и увидеть различия разных типов текстов, следует обратить внимание прежде всего на то, кем и с какой целью выработана информация.
Расследования и публикации на криминальную тему
Расследования отнюдь не являются прерогативой журналистики, хотя и выступают важной ее составляющей. Они проводятся в самых разных сферах и соотношениях расследований с основными составляющими той или иной деятельности. Расследования (в определенных рамках) могут быть проведены в любом коллективе. Например, на судне, находящемся в море, если вдруг произошло нечто непредвиденное. Следственные действия в целях выяснения обстоятельств происшедшего по приказу капитана может осуществить назначенный им дознаватель. Своего рода расследование способна провести даже воспитательница детского сада, если ее подопечные забросят куда-нибудь хороший мяч или игрушку. Иначе говоря, подобные действия в рамках обычных (законных) отношений между людьми в данном обществе может, в принципе, проводить любой человек. Но до тех пор, пока расследования не становятся главным моментом в какой-то деятельности, она не может быть названа расследовательской.
В полной мере расследовательская деятельность осуществляется в правоохранительной сфере. Причем она получает здесь название «следственной деятельности», что подчеркивает ее особый характер. Это предопределено тем, что в правоохранительной сфере следственную деятельность регулируют УК РФ и УПК РФ, специальный закон «О милиции» и т.п. Эти государственные акты предоставляют следователям, работающим в правоохранительной системе, самые широкие полномочия. Они могут не просто собирать информацию, полагаясь на расположенность, желание источников дать ее, а требовать необходимые сведения у тех, кто ими обладает; задерживать подозреваемых лиц, проводить допросы, применяя при этом вполне определенные, регламентированные процедуры; осуществлять иные следственные действия, используя для получения информации широко разветвленный агентурный аппарат, привлекая экспертов из самых разных сфер деятельности и т.д. Особенность следственной деятельности правоохранительных органов заключается и в том, что в ходе ее всегда расследуются только нарушения закона, преступления (а не исторические, скажем, тайны, которые вполне могут заинтересовать журналиста).
В принципе, отличить расследовательскую журналистику от расследовательских действий, которые могут осуществляться в рамках обычной деятельности и на уровне обычных взаимоотношений между гражданами на производстве, в быту, – нетрудно. То же самое можно сказать и об отличии расследовательской журналистики от следственной деятельности правоохранительных органов. Но, тем не менее, существование принципиальной легкости в различении расследовательской журналистики и того, что ею не является, не исключает ошибочных выводов о характере ряда публикаций в прессе. Ошибки эти заключаются, прежде всего, в том, что за результаты журналистского расследования иногда принимают результаты расследовательских (следственных) действий каких-то лиц, органов, учреждений, осуществляющих, например, правоохранительную или экспертную деятельность, но отнюдь не являющихся журналистами.
Те же правоохранительные органы имеют полное право публиковать, при необходимости, добытую ими информацию, разоблачающую, например, чью-то преступную деятельность. Но это всегда будет информация, добытая в условиях не журналистской, а правоохранительной деятельности, осуществляемой своеобразными методами и способами. И журналист воспользоваться ими обычно не может. Это становится ясно, если вспомнить хотя бы перечень тех методов, которые являются повседневным инструментарием следователя, осуществляющего правоохранительную деятельность. Журналист может воспользоваться самими результатами проведенного кем-то следствия. Рассмотрим в связи с этим, небольшой материал Александра Раскина «Ловушка на кладбище», напечатанный под рубрикой «Расследование» (Время новостей. 2001. 24 апреля):
«Новые взрывы прогремели в Ессентуках. На сей раз преступники избрали местом действия местное кладбище. И хотя последствия их не были столь масштабными, как 24 марта, когда террористы заминировали городской рынок, без жертв не обошлось. Погиб один человек, четверо получили ранения. Однако сама картина преступления оказалась такова, что правоохранительные органы до сих пор не могут с полной уверенностью сказать, что это было – террористический акт или криминальная разборка.
По информации УВД Ставропольского края, взрывы на кладбище в Ессентуках прогремели в 11.25. Осмотрев место происшествия, эксперты установили, что взорвались две мины-растяжки, изготовленные из гранат РГД-5, мощность каждой из которых была эквивалентна 200 граммам тротила. Преступники установили мины на расстоянии 10 метров одна от другой на центральной аллее кладбища. Жертвами злоумышленников стала обычная армянская семья, проживающая в Ессентуках. Около 11 часов утра семья Анаиды Мурадян пришла на кладбище помянуть в первую неделю после Пасхи свою родственницу. Когда люди шли по дороге к могиле, прогремели взрывы. В результате 62-летняя Анаида Мурадян погибла от множественных осколочных ранений в голову, а четверо ее родных получили ранения. Двое из них: 31-летняя Азнив Нерсисян и 80-летняя Мария Беседина – с осколочными ранениями живота, груди и лица были госпитализированы в центральную больницу Ессентуков. Еще двое пострадавших, получившие легкие контузии, от госпитализации отказались.
Пока в Ессентуках следователи пытаются выяснить обстоятельства взрывов, в Москве представители Генеральной прокуратуры России уже заявили, что случившееся является террористическим актом и может быть связано с пятой годовщиной гибели Джохара Дудаева, отмечавшейся 21 апреля. Однако местная милиция пока придерживается другой версии. По мнению начальника УВД Ставропольского края Александра Сапрунова, взрывы на кладбище в Ессентуках имеют обычный уголовный характер. Они были направлены против конкретных криминальных авторитетов, которые вчера утром должны были появиться на городском кладбище. Милиция даже утверждает, что знает, кто должен был стать жертвой бандитов, однако имена их назвать отказывается».
Как видим, в данной публикации речь идет о криминальном событии. По сути, текст является информационной корреспонденцией. Поставлен же он под рубрику «Расследование», очевидно, в силу того, что по данному событию ведется следствие, но, разумеется, не самим журналистом, а милицией. Журналист же в данном случае добросовестно сделал свое дело – оперативно связался с соответствующими правоохранительными структурами, получил необходимые сведения о сути происшествия и о том, как на данный момент осуществляется следствие, написал и отредактировал текст. Иначе говоря, он выполнил ту задачу, которую только и мог выполнить в подобной ситуации любой журналист. Ну а если бы он поставил перед собой другую задачу – раскрыть описанное преступление, то это вряд ли удалось бы сделать.
Конечно же, из данной публикации никак не следует, что журналист провел или проводит расследование, поскольку он указывает, кто и как ведет следственные действия по делу. Тем самым читателю дается четкое представление как о предмете расследования, так и о субъекте, его осуществляющем. Такой пример освещения расследований со стороны правоохранительных органов является классическим в смысле профессионального и честного подхода к делу. Другая ситуация возникает, когда работник СМИ нарушает заповедь, сформулированную классиком отечественной публицистики М. Кольцовым, который советовал своим коллегам при подготовке текстов «не смешивать масло с водой», то есть не выдавать вымысел за факты, чужие мысли – за свои, а чужой материал – за свой. Что же побуждает журналиста ставить иногда свою подпись под текстом расследования, проведенного, скажем, правоохранительными органами?
Как известно, расследовательство в настоящее время стало наиболее заметным видом журналистской деятельности. Быть журналистом-расследователем – значит слыть серьезным автором, стремящимся что-то изменить в этом мире к лучшему. Быть изданием, более или менее регулярно публикующим результаты расследований, значит привлекать к себе внимание аудитории и даже завоевывать в ее глазах авторитет (не случайно на Западе «горячие расследования» порой выходят в виде спецвыпуска издания и огромным тиражом). Вероятно, эти обстоятельства в первую очередь и объясняют то, почему существует немало журналистов, предпочитающих публиковать под рубрикой «журналистские расследования» материалы, которые по сути таковыми не являются. На профессиональном языке такие публикации называют «сливом».
Отличить настоящее журналистское расследование от «слива» не очень сложно. По каким признакам это можно сделать? Основные из них таковы:
1). Отсутствие в тексте указаний о том, каким именно путем автору удалось получить публикуемую информацию.
2). Исключительная сложность доступа к информации, что становится ясно из ее содержания и того, где она, предположительно, могла храниться или циркулировать (например, если в тексте публикуется перехват информации, передаваемой по каналам правительственной связи, то нет никакого сомнения, что она была получена спецслужбами, но отнюдь не самим журналистом).
3). В тексте обычно отсутствуют элементы диалога, беседы, интервью журналиста с кем-либо из действующих (по тексту) героев.
Если журналист, получивший информацию, добытую, скажем, правоохранительными органами, лишь редактирует ее, придавая тексту «удобоваримую» форму, то это отнюдь не значит, что он провел самостоятельное расследование, которое только и вправе называться «журналистским». Конечно, иногда, ставя свою подпись под материалом, разоблачающим, скажем, коррупционеров в правительстве, но добытым вовсе не им, он проявляет гражданское мужество, предавая огласке то, что может вызвать непредсказуемую негативную реакцию со стороны лиц, чья деятельность разоблачается. Однако он нарушает и определенные моральные требования, подписывая материал, собранный другими. Кроме того, в известной мере становится игрушкой в руках тех, кто использует его в качестве «озвучивателя» разоблачительной информации.
В такой ситуации существует опасность стать участником нечистоплотной политической или иной игры с неизвестными последствиями, на что неоднократно указывали ведущие российские журналисты-расследователи. Иногда журналисты сознательно публикуют чьи-то разоблачения. Поэтому их не случайно упрекают в том, что в погоне за сенсацией они порой способствуют «сливу» компромата на известных людей. Различие понятий «слив» и «компромат» заключается в том, что в первом случае речь идет о пути попадания определенной информации в руки журналиста (в частности, указывается на то, что она была специально направлена ему, подброшена и т.п.). Во втором имеются в виду цель, характер содержания информации как уличающей неких лиц (некое лицо) в неблаговидной или преступной деятельности.
Возникает вопрос: что же заставляет действительных авторов разоблачительных текстов, скажем, сотрудников правоохранительных органов, прибегать к «утечкам информации»? Ведь они рискуют служебным положением, а подчас и собственной безопасностью. Славы не будет: напротив, они постараются остаться в тени. Гонорар, полученный от редакции? Слишком велик риск, чтобы он мог окупиться. Значит, ради чего-то большего? Часто «слив» осуществляется именно по этому соображению. Как правило, добиться привлечения к ответственности людей, совершивших преступления, если они наделены большой властью или имеют широкую политическую известность, обладают нужными связями, оказывается невозможным делом. Даже человек, которым занимается следствие, часто не отстраняется от должности, а его «высокие покровители» виноватыми пытаются представить как раз тех, кто берется установить истину, требуют у них объяснений. Именно поэтому работники правоохранительных органов и стараются с помощью журналистов обратиться непосредственно к общественности. Несмотря даже на то, что к прессе в настоящее время некоторые относятся по пословице: «Собака лает – ветер носит», – огласка того, что хотелось бы скрыть, вряд ли кому-то нужна. А порой ее просто боятся.
В том случае, если журналист получает «слив», он должен разобраться, в чем его истинная цель. И потом решить, как использовать информацию. Это решение каждый принимает по-своему. Находятся те, кто ради сенсации готов вывалить на голову обывателю самые скандальные подробности, к сути дела даже и не относящиеся. Забота серьезного журналиста – определить общественно значимую часть информации и довести ее до читателя, не позволяя при этом собой манипулировать в неизвестных ему целях.
Расследования «заказные» и «самостоятельные»
Очень часто публикации журналистов вызывают бурную реакцию не только в обществе, но и на высшем должностном уровне. В таких случаях нередко высказываются утверждения, что материал носит заказной характер. Но понятие «заказной» нельзя путать с понятием «тенденциозный». Расследование действительно иногда можно назвать заказным в том смысле, что его «заказывают», скажем, читатели газеты, которые в своих письмах просят объяснить, куда исчезли деньги, вложенные ими в какую-нибудь финансовую кампанию: «Властилину», «Хопер», или «Чару»? Расследование может «заказать» и главный редактор издания, где работает специализирующийся на расследованиях журналист. Идею расследования может «подбросить» и коллега по отделу, и депутат Думы, и член правительства, и кто-то еще. Но, само собой разумеется, журналист-расследователь и самостоятельно находит предмет, требующий разбирательства и освещения в СМИ. В этом случае расследование не будет «заказным». В то же время, независимо от того, является или нет расследование «заказным», оно может быть как объективным по содержанию, так и тенденциозным. Именно тенденциозность и есть недостаток расследования, в котором можно упрекать журналиста, но отнюдь не в том, что его расследование носит, скажем, «заказной» характер. И, конечно же, если журналиста обвиняют только в том, что его расследование «заказное», это обвинение есть не что иное, как форма защиты интересов тех, кого оно задело.
ГЛАВА 4. ОРГАНИЗАЦИЯ И ЭТАПЫ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
О каждом отдельном журналистском расследовании можно сказать, как о своеобразном и неповторимом. В то же время, если рассматривать определенную совокупность таких расследований, можно заметить, что их объединяют некоторые общие черты. Ставя перед собой сходные цели, журналисты-расследователи нередко пытаются и достигать их похожими способами. Это проявляется прежде всего в том, что любому расследованию обычно предшествует его планирование. И хотя оно может осуществляться в самых разных формах, а реализация плана включает в себя разные этапы, одни из которых в конкретных расследованиях оказываются более проявленными, другие – менее, это не отменяет сам факт их схожести.
План журналистского расследования
На вопрос о том, почему и как журналист приступает однажды к какому-то расследованию, следует свой ответ. И он всегда своеобразен, поскольку в каждом отдельном случае журналистское расследование начинается по-разному. Независимо от того, как тот или иной журналист представляет себе причины, побуждающие его заняться расследованием, и осознает конкретный его ход, можно говорить о существовании определенных, относительно устойчивых шагов, способствующих его логичности, последовательности и в целом – эффективности.
Первый шаг – общая организация расследования. Она связывает самые разные стороны деятельности журналиста (познавательные, материальные, технические, политические и пр.) в период подготовки, проведения расследования, а также опубликования результатов после его завершения. Организация расследования часто предусматривает не только предварительное осмысление тех или иных обстоятельств, связанных с расследованием, но и фиксацию их в виде определенных пунктов плана расследования. Что может включать в себя такой план, во многом определяется как характером будущего расследования, так и представлениями самого журналиста о том, что особенно важно предпринять.
Вот как, например, выглядит план одного из возможных расследований, предлагаемый начинающему журналисту-расследователю в качестве образца Майклом Берлиным:
1. «Название проекта.
2. Тема проекта. Например, расследование качества выполняемой работы (Как работает школа?) или стоимость услуг (Что стоит налогоплательщикам уборка мусора в нашей местности по сравнению с другими?).
3. Почему читателей волнует данная проблема, возможная реакция на данный материал, зачем эта информация нужна, какую выгоду получит ваша организация от публикации (трансляции) данного материала?
4. Методы. Как будут действовать журналисты? Какие предварительные исследования нужно сделать, сколько провести интервью, опросить источников; наличие документации, нужно ли проводить сравнительный анализ, наблюдение и т.д.
5. Стоимость проекта. Сколько средств потребуется, сколько персонала нужно задействовать, какие опасности могут возникнуть?
6. Результаты и последствия. Когда будет опубликован материал? Будет ли это одна статья или серия материалов? Шесть минут эфирного времени в течение пяти дней? Какие визуальные материалы будут сопровождать публикацию? Какие схемы и графики потребуются? Будут ли сопутствующие материалы? Планируются ли комментарии? Планируется ли продолжение поисков после публикации результатов исследования? Какой будет реакция общественности? Какие еще организации будут задействованы?»[1]
Конечно, план, намеченный журналистом, не всегда может быть реализован в полной мере, но, тем не менее, он помогает организовать расследование, придать ему осмысленные очертания. Они будут потом корректироваться, но в этом ничего страшного нет. Главное, что расследование будет их иметь, и это может помочь его успешному проведению.
Организацию, план не следует путать с познавательными этапами расследования. Они характеризуют ту сторону деятельности журналиста, которая представляет собой сбор данных об интересующем его явлении (преступлении, тайне), осмысление, изложение полученной информации (создание текста). Познавательные этапы расследования могут быть полностью либо частично включены или вообще не включены в план расследования. Невключение в него тех или иных этапов свидетельствует просто о том, что составитель не принимает их в данном случае как нечто определяющее, требующее специальной фиксации в его плане. Он даже может не знать, что такие этапы существуют (хотя объективно они будут проявляться в его расследованиях), и субъективно представлять себе планируемое или уже проводимое расследование как единый процесс. Но все это, конечно, не отменяет их существования. Познавательные этапы, присущие любому расследованию, и знание их, несомненно, помогут начинающему журналисту яснее увидеть структуру своей познавательной деятельности, что будет способствовать и самому расследованию. Что же представляют собой эти этапы?
[1] Берлин М. Цит. ист. С. 3–4.
Познавательные этапы расследования
Возникают они в силу необходимости последовательного решения задач в процессе расследования, которые связаны одна с другой причинно-следственными отношениями. Поэтому, не решив предшествующую (не создав причину), нельзя решить последующую (получить следствие). Конечно, отдельные этапы в том или ином конкретном случае могут быть «микшированы», то есть оказаться слабо проявленными, но, тем не менее, говорить об их существовании можно. Знание познавательных этапов позволяет более осознанно двигаться к цели, поставленной в ходе расследования.
Получение предварительной информации
Любому расследованию предшествует определенное действие, событие, явление, которое возникло, существует (или, возможно, возникло, возможно, существует), но что оно собой на самом деле представляет, это обычно неясно или не совсем ясно. Необходимость прояснить суть и заставляет журналиста искать относящуюся к делу информацию. Обычно такого рода информация добывается с большим трудом, поскольку, как известно, она скрывается. Любое расследование оказывается в подобной ситуации. Впрочем, если бы журналист мог сразу получить всю информацию, проливающую свет на интересующее его событие, то, разумеется, не стоило бы и речь вести о том, что он провел расследование. Он просто взял (или ему дали) готовое. В таком случае говорят, что журналиста или его издание кто-то использовал в качестве «канала» для «слива» информации (как правило, это делается для компрометации кого-либо).
Первоначальные (исходные) сведения журналист может находить, добывать самыми разными способами. На данном этапе идет «слепой» поиск информации, часто основанный на обычном любопытстве. Чтение книг, газет, журналов, просмотр документальных фильмов и телепередач, знакомство с библиографическими обзорами, другими библиотечными источниками, компьютерными изданиями и базами данных, как российскими, так и международными, например Computer World Moskow, BBS FIDO, LEXIS/NEXIS и т.д.[1]. Возможно, в редакцию поступит письмо, сообщение по факсу или нечто подобное, где будут содержаться такие сведения, которые сразу привлекут внимание журналиста-расследователя. Иногда повод для подготовки расследования возникает как бы сам собой, из той информации, которая постоянно циркулирует в профессиональной журналистской среде. Примерно таким образом возникла мысль расследовать злоупотребления уже упомянутых липецких властей у корреспондента «Новой газеты» И. Домникова. Он пишет по этому поводу:
«В самолете нас было всего четыре человека. Я не знаю, откуда те трое узнали про Липецк. Лично я поехал в этот город из-за Александра Политковского, передачу которого о Липецке неожиданно “сняли с эфира”. Когда что-нибудь снимают с эфира – значит почти наверняка было прямое попадание. Езжай и бери... Словом, нужно было посмотреть самому, что там такое затаилось между Воронежем и Саратовом, в самом центре “красного пояса”...»[2]
Таким образом, сразу понятно, что журналист, во-первых, обладал хорошим чутьем на «темные истории», а во-вторых, не стал полагаться на сведения из чужих рук и сам поехал в вызывающий его подозрение город Липецк, с тем, чтобы на месте разобраться, в чем, собственно, дело, что могло помешать Политковскому выйти в эфир.
Бывает еще проще.
«Согласно приказу о моей командировке, целью поездки являлось проведение журналистского расследования ситуации, сложившейся в национальном парке “Самарская Лука”», – пишет О. Шевелева о причинах, которые побудили ее заняться подготовкой публикации «А правда на всех одна» (Спасение. 2001. № 1).
А вот что говорит о влиянии предварительного этапа на определение предмета, цели и дальнейший ход расследования американский журналист Майкл Берлин:
«Иногда идея о проведении расследования подсказывается кем-то. Иногда агентства по расследованиям привлекают к работе журналистов. А иногда репортер просто задает себе вопрос: Почему было принято такое решение? Оно несправедливо! Почему данное учреждение (школа, суд, больница, служба по уборке мусора) не работает так, как положено? Не всегда ответ на эти вопросы содержит информацию о коррупции или злоупотреблениях. Но это не значит, что о подобных вещах не стоит писать. Если виновна система, а не люди, то это не менее важно. Иногда в ходе расследования требуется восстановить ход важных событий после того, как они уже произошли, и причем с большей точностью, чем они были описаны источником. Недавно я работал над материалом, посвященным переговорам по освобождению 18 иностранных заложников, захваченных радикальной мусульманской группой в Ливане. Моим источником был сотрудник ООН, участвовавший в переговорах. Он отказывался говорить о своей роли в переговорах и методах, которые они использовали, пока люди не были освобождены. Восстановив ход событий, используя приемы журналистского расследования, я нашел много фактов и объяснений, которые нельзя было обнародовать до окончания этого дела»[3].
Можно найти и еще множество всевозможных ситуаций, которые побуждают журналистов задуматься о проведении расследования и предопределяют его ход. Но в любом случае именно предварительная информация, если она вызывает определенный интерес журналиста, как раз и может подтолкнуть его к дальнейшим поискам. Когда подобное решение состоялось, в ходе расследования заявляет о себе второй этап познавательных действий. На нем происходит уточнение замысла расследования, что, прежде всего, реализуется в конкретизации его предмета, цели и методов.
Конкретизация предмета, цели и методов журналистского расследования
Журналист выбирает конкретный предмет расследования под влиянием разных факторов. Первым по значимости в этом отношении выступает ситуативный. Предварительная информация, побуждающая журналиста планировать расследование, должна быть соотнесена с той общественно-политической ситуацией, которая существует на сегодняшний день. Если конкретный предмет журналистского расследования оказывается в данной ситуации вполне актуальным, связанным с наиболее «кричащими» потребностями общества, то его, несомненно, и стоит расследовать. Кроме того, предмет расследования будет наиболее интересен в качестве такового, если обладает некими типичными чертами (с самых разных точек зрения), когда, предположим, расследуемая в конкретной сфере деятельности ситуация в принципе возможна (или существует) и в других. Еще одна важная прогнозируемая особенность – масштаб последствий публикации результатов расследования данного предмета. Чем масштабнее эти последствия, тем значимее будет избранный предмет расследования. Подобный предмет может, как говорят, находиться на поверхности или быть не очень заметным на первый взгляд, что уже предполагает его поиск.
Предположим, журналиста заинтересовала деятельность правительства, и он решил ее расследовать. Как в этом случае можно выявить конкретный предмет дальнейшего изучения? Автор названного пособия по расследовательской журналистике Майкл Берлин советует:
«Для начала ознакомьтесь с документами для выявления подозрительных фактов. Задавайте вопросы чиновникам: Как работает система? Чем вы конкретно занимаетесь?
– Полиция использует жестокие методы? Берет взятки? Практикует фаворитизм?
– Судьи отпускают преступников безнаказанными?
– Как работают государственные службы: почта, мусорщики, школы, поликлиники?
Кто получает персональную выгоду от принятия законов? Сами законодатели или политики? Некоторые расследования могут быть посвящены деятельности известных политических фигур. При этом можно использовать открытые документы и интервью, которые помогут собрать факты... Когда документы отсутствуют, необходимо, чтобы три независимых источника опубликовали обвинения. При этом важно, чтобы информация была получена ими из разных источников».
Выбор предмета помогает далее журналисту правильно поставить перед собой цели расследования. Они могут быть самыми разными. Автор, например, может попробовать определить социальные причины расследуемого события или выявить конкретные криминальные (иные) мотивы расследуемых действий, разоблачить конкретных виновников (установить участников) преступления или предусмотреть возможные последствия расследуемого события, открыть историческую (иную) тайну и пр. В любом случае одна из целей должна быть приоритетной, и именно ее достижению следует в первую очередь посвятить расследование.
Выбор конкретного предмета и целей расследования влечет за собой обдумывание методов, с помощью которых предполагается проводить расследование. На выбор тех или иных методов влияет и то, в какой степени каждым из них владеет журналист. Не в меньшей мере это определяется реальными возможностями (условиями) их применения в конкретной ситуации.
Важным фактором, который нельзя не учитывать при выборе методов расследования, является прогнозируемая эффективность их использования. Предположим, журналист избрал в качестве предмета расследования деятельность предприятия, загрязняющего окружающую среду ядовитыми отходами. Целями данного расследования могут стать:
1) подтверждение предположения о том, что предприятие действительно выбрасывает ядовитые отходы на свалку или (в виде газов) в атмосферу;
2) установление степени ущерба, наносимого предприятием окружающей среде, людям;
3) определение причин, по которым предприятие производит ядовитые отходы и загрязняет ими окружающую среду;
4) выявление конкретных виновников создавшейся ситуации;
5) прогнозирование возможных изменений в деятельности предприятия в связи с расследуемым вопросом;
6) поиск и предложение вариантов исправления сложившейся ситуации.
Какие методы может применить журналист при расследовании данной ситуации? Во-первых, осуществить наблюдение за работой предприятия, чтобы установить, действительно ли оно, скажем, вывозит отходы производства на местную свалку. Далее ему придется обратиться к экспертам, которые научно обоснованными методами определят характер отходов (и ядовиты ли они вообще). Журналисту понадобятся документы, которые показывают, какая технология используется предприятием и является ли именно она причиной или же вредные отходы появляются в результате нарушения технологии производства. Ему, очевидно, необходимо также получить документы проверки предприятия налоговыми и финансовыми органами на предмет возможных злоупотреблений или преднамеренного нарушения технологии ради извлечения неучтенных дополнительных доходов с целью их присвоения руководителями производства. Иными словами, журналисту придется применить метод проработки документов. Не обойтись ему также без беседы с работниками предприятия, в том числе и с уволенными, которые могут дать самую ценную эксклюзивную информацию. Таким образом, продумывая предстоящее расследование, журналист будет одновременно размышлять и над тем, какими методами каждая из целей может быть достигнута в конкретной ситуации. В результате он получит представление о наборе методов, которые скорее всего ему придется применить в процессе расследования. Это, конечно же, не значит, что не будет никаких корректировок позже – реальный ход расследования подскажет, какие из отобранных методов окажутся наиболее целесообразными.
Формирование расследовательской гипотезы
Выдвижение гипотезы является одним из важных этапов расследования. Под расследовательской гипотезой понимается предположение, почему, например, произошло преступление, которое заинтересовало журналиста, что может быть причиной, кому оно выгодно, кто может являться участником. В журналистике, кроме понятия «гипотеза», нередко употребляются и другие, как полагают, синонимичные понятия: «версия», «предположение», «прогноз». Как они соотносятся? И версия, и гипотеза, и прогноз являются предположениями. Однако прогноз – это предположение, которое относится только к будущему, в отличие от гипотезы и версии, которые могут относиться как к будущему, так и к прошлому. Понятие «версия» целесообразно употреблять, когда предположений, гипотез много, а речь идет лишь об одной из них, относящейся к одному предмету расследования.
Выдвижение гипотезы (гипотез) важно прежде всего потому, что она подсказывает, в каком направлении следует двигаться, чтобы ответить на вопросы, связанные с предметом журналистского расследования. Классическая формулировка гипотезы начинается с ответа на вопрос: кому выгодно (нужно)? Если речь идет, например, об убийстве человека, ответ на этот вопрос обычно находится там, куда «уводит» одна из его связей – деловая, бытовая, политическая и т.д. Поэтому, чтобы развивать версию дальше, надо, хотя бы приблизительно, определить круг связей (интересов) пострадавшего. Это можно в относительно полной мере установить при опросе его родных, сослуживцев, друзей, знакомых. Предположим, журналист пытается найти ответ на вопрос об убийстве какого-то бизнесмена. В этом случае он может выдвинуть, скажем, такие гипотезы (версии):
1) убийство имеет экономические основания (убитый не отдал кому-то долг или же стал серьезным конкурентом другому бизнесмену);
2) убийство имеет политические основания и связано с политической деятельностью бизнесмена;
3) убийство имеет бытовые основания и связано с неразборчивостью бизнесмена в отношениях с женщинами.
В первом случае внимание расследователя будет сосредоточено на выяснении деловых связей бизнесмена, установлении его конкурентов и завистников, а также кредиторов. Во втором журналист будет заниматься, прежде всего «разработкой» политических оппонентов погибшего. В третьем случае его будут интересовать связи бизнесмена с «женским полом». При расследовании каждая из выдвинутых гипотез может проверяться поочередно. Но этот путь требует значительного времени для того, чтобы пройти его весь (если не подтвердится первая же гипотеза). Нередко гипотезы (версии) рассматриваются параллельно и до тех пор, пока одна из них не получит явный перевес в виде неопровержимых фактов, подтверждающих ее реальность. В любом случае преимущественным вниманием журналиста на первом этапе должна пользоваться гипотеза, уже имеющая под собой какие-то достоверные основания.
Проверка расследовательской гипотезы
Проверка гипотезы, то есть сбор основного материала, как правило, является самой трудоемкой частью и основным содержанием полноценного журналистского расследования.
«Сфокусированность» поисковой деятельности журналиста на данном этапе расследования не случайна. Ведь любое предположение, каким бы оно интересным или даже верным по сути ни было, так и останется лишь предположением. Только получение необходимых фактов, аргументов, доказательств, подтверждающих его верность, может оправдать поиск журналиста и, возможно, поставить в нем точку. Каким же образом журналисты «добывают» необходимые подтверждения? Путей поиска много, и часто они связаны с определением возможных источников необходимой информации, «работы» с ними, чтобы получить нужные сведения. Это особенно важно, когда журналист пытается расследовать какое-либо отдельное происшествие, событие или действие (обычно связанное с нарушением законов). В этом случае найти выход на ценные источники информации по расследуемому делу – важнейшая задача. С решения ее журналист и начинает проверку своей гипотезы (гипотез).
Конечно же, подавляющее большинство дел, содержащих «криминал», известны правоохранительным органам, и можно попытаться получить определенную информацию у них. Но это удается очень редко, поскольку подобная информация составляет следственную тайну и распространение ее может помешать раскрытию дела, что наносит урон обществу в целом. Когда журналист пытается самостоятельно расследовать дело «от и до», то первым его шагом в правильном направлении становится определение круга людей, причастных к расследуемому делу. Естественно, при этом обойтись без расспросов, обращения в разные инстанции, к знакомым и друзьям (даже в Интернет и т.д.) невозможно. Хотя, конечно же, все это отнюдь не гарантирует, что журналист обязательно узнает что-то о тех, кто владеет «тайной» информацией. Как известно, тайны берегут крепко, и многие из них так никогда и не становятся известными обществу. Но если круг лиц, имеющих доступ к интересующей журналиста информации, установлен, перед ним встает следующая задача: у кого из них и как можно получить необходимые сведения? Конечно, можно обратиться к любому из них с вопросом: не могли бы вы поделиться со мной информацией о...? Но вслед за этим может наступить конец расследования, поскольку журналисту могут либо просто ответить: «Первый раз об этом слышу», либо, что намного хуже, сделать так, чтобы он навсегда забыл о существовании этого человека и его «подельников». Гораздо правильнее поступает журналист, который неспешно нащупывает «уязвимое место» в кругу потенциальных источников информации.
Как это делается? В каждом отдельном случае существует свой ответ на такой вопрос. Журналист может, например, попытаться найти что-то, свидетельствующее о противоречиях в интересах этих «источников». То есть попытаться установить, какие отношения существуют между людьми, причастными к расследуемому делу. Являются ли они идейными единомышленниками? Имеют ли различие в религиозных убеждениях? В отношении к женщинам? К детям? К животным? Есть ли среди них обиженные «подельниками»? Или случайно втянутые в преступное дело и не понимающие, чем это им грозит? Наконец, есть ли среди них лица, падкие на деньги? И если выяснится, что те, кто владеет информацией, – единомышленники, отношения между ними очень хорошие и крепкие, что они не корыстолюбивы или же их скрепляет страх, то журналисту вряд ли удастся получить у кого-либо из них нужную информацию. Но если обнаружатся противоречия в интересах, на этом можно сыграть и побудить кого-либо из них сообщить необходимую информацию в обмен на какие-то услуги со стороны журналиста или его редакции. Конечно, если он оказывается при этом перед необходимостью совершить аморальный поступок, то это возможно только тогда, когда уклонение от сделки грозит большими негативными последствиями для общества или угрожает жизни людей.
В другом случае, когда журналист расследует не единичное событие, а работу «преступного механизма», например, как удается контрабандистам провозить наркотик через таможню, он может использовать иные пути получения информации, скажем, уже рассмотренный метод эксперимента. В третьем случае можно избрать метод съемки скрытой камерой и т.д. Главный принцип, который при этом нужно соблюдать, – соответствие полученной информации той задаче, которую с ее помощью предполагается решить. Она должна либо подтвердить выдвинутую журналистом гипотезу, либо опровергнуть ее. И тот, и другой вариант означает какое-то решение в ходе расследования. Хуже, когда полученная информация оказывается несущественной.
Изложение собранной информации
Когда расследование завершено и собрана необходимая информация, проясняющая основные моменты дела, которое стало предметом интереса журналиста, наступает последний этап работы над этой информацией. Главные задачи этого этапа таковы:
1) выяснить основные взаимосвязи исследуемого предмета, установить причинно-следственные отношения, определить конкретных действующих лиц изучаемой ситуации, роль и последствия их действий, оценить эти действия с точки зрения общественных ценностей (известных законов, этических норм и пр.);
2) оставить главное и убрать второстепенное, составляющее «притоки» дела, затемняющее его суть или уводящее в такие «дебри», которые требуют самостоятельного расследования.
Надо иметь в виду, что окончательное осмысление результатов расследования происходит при их изложении, запечатлении в определенной форме. Оно может быть осуществлено в двух следующих вариантах. Первый – написание текста журналистского расследования, который затем будет сразу опубликован в СМИ. Второй – изложение результатов расследования как акт фиксации полученных данных в удобной для восприятия форме (справки, отчета, отнюдь специально не предназначенных для опубликования). Так, расследования, проводимые Агентством журналистских расследований (г. Санкт-Петербург), по признанию его руководителя А. Константинова, нередко «угасают» в информации, которая не предстает в качестве текста в СМИ, а имеется в распоряжении агентства и предоставляется за определенную плату частным лицам или нуждающимся в ней организациям. Если далее вести речь об изложении результатов расследования как о создании текста будущей публикации в СМИ, то этот процесс может рассматриваться как самостоятельный этап в творчестве журналиста-расследователя.
[1] См.: Родионов И.И. Мировой рынок информационных услуг. М., 1992.
[2] Домников И. Указ. ист.
[3] Берлин М. Цит. ист. С. 43.
ГЛАВА 5. ВИДЫ ЖУРНАЛИСТСКИХ РАССЛЕДОВАНИЙ
На страницах современной российской прессы можно найти публикации по следам журналистских расследований, посвященные самым разным темам. Однако в силу существующих на сегодня актуальных информационных потребностей аудитории, а также возможностей нынешней журналистики сложился круг тем, наиболее часто привлекающих внимание журналистов-расследователей. В круг этих тем входят, прежде всего, политические и экономические события, проявления коррупции, экологические, социально-бытовые происшествия и преступления, исторические тайны. Полагаем, что будущему журналисту-расследователю важно получить исходные представления об особенностях расследования явлений, относящихся к той или иной тематике, поскольку ее своеобразие предполагает соответствующие пути, методы поиска и подачи информации.
Расследование политических преступлений
Напомним, что политику «Философский энциклопедический словарь» (примечания к ч. 2 данной книги. С. 507 – см.) определяет так: «Сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти». Поэтому в разряд предметов политического расследования попадают прежде всего явления, действия, события, представляющие собой нарушения законов, преступления, связанные с борьбой за власть (это может быть, например, подтасовка результатов голосования в период выборов депутатов парламента или президента; заключение международных договоров и соглашений, наносящих ущерб стране, и пр.). В истории журналистских расследований содержится немало примеров того, как, благодаря журналистам, общество узнавало о нечестных приемах борьбы за власть, использованных разными политическими организациями и деятелями. Именно публикации в прессе оказывались «моментом истины», помогавшим аудитории избрать тот или иной вариант поведения во время избирательных кампаний или в каких-то иных случаях, когда волеизъявление населения решало чьи-то политические судьбы.
Пожалуй, наиболее известным за последние десятилетия является журналистское расследование так называемого «Уотергейтского дела», проведенное американскими журналистами в период президентского правления Ричарда Никсона. Напомним суть дела. 17 июня 1972 года охранник вашингтонской гостиницы «Уотергейт», обходивший здание, заметил в одном из пустых офисов пятерых посторонних мужчин. Охранник вызвал наряд полиции, посторонних задержали и доставили в полицию. А через несколько часов они уже находились в здании суда, где должны были слушать их дело. Туда же прибыл по заданию редактора газеты «Вашингтон пост» молодой репортер Боб Вудворд. Сначала дело показалось журналисту мелким, поскольку грабителей задерживали и судили слишком часто. Ничего необычного в этом он не видел. Однако когда сказали, что преступников задержали в штаб-квартире Национального комитета демократической партии, журналист понял, что дело пахнет крупным политическим скандалом, поскольку надвигались президентские выборы, в которых должны были принять участие кандидат от правящей республиканской партии (в лице президента Никсона) и кандидат от демократической партии, находившейся в оппозиции (чей офис и пытались ограбить задержанные).
Точно установить, что делали взломщики в штаб-квартире демократической партии, было трудно, поскольку Белый дом предпринял все меры для сокрытия следов преступления. Населению внушалась мысль о попытке обычного криминального ограбления. В этой ситуации журналисты Боб Вудворд и присоединившийся к нему Карл Бернстейн, проявив исключительное упорство, смелость, находчивость, сумели выяснить истину. Они установили, что жажда власти подвигла Никсона на множество интриг – по его заданию нанимались головорезы для разгона антивоенных демонстраций, направленных против вьетнамской политики администрации. Чтобы устранить в дальнейшем возможную утечку информации, Никсон создал специальную секретную службу – подразделение под названием «Водопроводчики», в которую вошли его ближайшие помощники. Действовали они под видом сантехников (в том числе и в гостинице «Уотергейт»). С 1970 года Никсон прослушивал тайные записи всех телефонных разговоров и бесед в кабинетах Белого дома. Подслушивающие устройства были установлены и в штаб-квартире Национального комитета демократической партии. Был составлен список из двадцати наиболее активных политических противников президента, открывавшийся именем сенатора Эдварда Кеннеди, обсуждались варианты убийства неугодных и меры по срыву митингов сторонников демократической партии.
Когда газеты обнародовали подробности скандала, всем стало ясно, что это сделано по прямому поручению президента. Каким образом журналистам удалось получить факты, касающиеся проникновения агентов Никсона в предвыборный штаб демократической партии в гостинице «Уотергейт»? Для этого были использованы, прежде всего, опубликованные в разное время записи телефонных разговоров в Белом доме. Найдя рассеянные по различным изданиям такого рода данные, журналисты сумели воссоздать целостную картину происходившего, объясняющую суть политического преступления, совершенного «командой» республиканцев в борьбе за власть. Добытая журналистами информация была использована комиссией по расследованию «Уотергейтского дела», которая установила вину президента. К тому времени обнаружились еще и нарушения в уплате Никсоном налогов, а также использование им огромной суммы государственных денег на строительство особняков во Флориде и Калифорнии. 9 августа 1974 года президент США Ричард Никсон, поняв, что конгресс, наверняка, объявит ему импичмент, подал прошение об отставке. В истории американской политики это событие стало самым сенсационным, а слово «Уотергейт» превратилось в символ коррумпированности и аморальности правительственных кругов.
Журналистские расследования политических ошибок и преступлений периодически (обычно во время выборных кампаний) появляются и в сегодняшней российской прессе. Примером такого рода можно считать проведенное Владимиром Тучковым расследование, результаты которого были опубликованы в марте 2001 года на Интернет-сайте www.Vesti.ru. В этой публикации рассказывается о выборах в Государственную Думу, проходивших незадолго до этого в Ингушетии.
«ВЫБОРЫ В ГОСДУМУ СОРВАНЫ
Такого в России еще не было. В воскресенье утром ингуши пришли на избирательные участки, чтобы выбрать депутата Госдумы РФ взамен снявшего с себя полномочия предыдущего депутата. Однако ничего из этого не вышло: двери участков оказались заперты. Потусовавшись часок, избиратели узнали, что выборы отменяются в связи с тем, что все члены местных избирательных комиссий сложили с себя полномочия и разошлись по домам. Надо отдать должное выдержке ингушского электората – люди не побежали домой, чтобы вернуться с ружьями и “Калашниковыми”, а тихо и мирно разошлись, не выказывая никакого раздражения.
Выборы в республике назрели в феврале, когда выбранный по 12-му одномандатному округу Михаил Гуцериев был назначен президентом российско-белорусской компании “Славнефть”. Попасть на его место изъявили желание 8 граждан Ингушетии: руководитель Центра развития предпринимательства Ингушетии Алихан Амирханов, заместитель генерального директора ингушского предприятия “Сортсемовощ” Якуб Белхороев, вице-президент Всемирной ассоциации ветеранов спорта Ваха Евлоев, начальник отдела Центра предпринимательства Осман Евлоев, заместитель генерального директора ОАО “Иркутский керамический завод” Тимур Кодзоев, временно не работающий Руслан Маскуров, слушатели Российской академии государственной службы при президенте РФ Муса Оздоев и Умар Тайсумов.
Незадолго до финала аутсайдер Тайсумов снял свою кандидатуру. А Амирханов настолько уверовал в победу, что ушел из республиканского Центра развития предпринимательства, чтобы освободиться для деятельности на благо всех россиян. На то были очень веские основания.
Алихана Амирханова, который в свое время был вице-премьером правительства Ингушетии, поддержал президент Руслан Аушев. Так прямо и сказал на весь одномандатный округ: “Я лично предложил Амирханову баллотироваться в депутаты Госдумы”, поскольку он один может “реально что-то сделать для республики”. Все же остальные “ничего не умеют делать и лишь хотят занять теплое место”. К неумехам Аушев отнес и Руслана Маскурова, который прежде, как и Амирханов, был вице-премьером. Понятно, что поддержка Аушева, пользующегося в Ингушетии огромным авторитетом, означает победу на выборах. Последний социологический опрос это полностью подтвердил: за ставленника президента собиралось проголосовать 47,5 процента избирателей, за Ваху Евлоева – 16, за Кодзоева – 9 и за Маскурова – 7.
Помимо высокого поручительства, что является основным рычагом кавказской избирательной технологии, Амирханов воспользовался и европейским рычагом – пригласил для проведения кампании московских пиарщиков. Денег хватило, что можно объяснить хотя бы тем, что главой избирательного штаба стал отставной депутат и нынешний глава “Славнефти” Михаил Гуцериев. Кстати, еще один плюсик: проголосовали за Гуцериева, а он прочит на свое место Амирханова.
Из всех других соискателей столь же богатым кандидатом оказался временно не работающий Маскуров. Его поддерживает влиятельная и очень небедная ингушская диаспора в Москве, находящаяся на ножах с Русланом Аушевым. Так что схватка оказалась весьма серьезной, затрагивающей интересы очень крупных людей. Амирханов и Маскуров были (впрочем, они и сейчас есть) далеко не главными фигурами на шахматной доске. Поэтому, несмотря на обещанные 47,5 процента, президенту Ингушетии расслабляться было нельзя. В этой ситуации грамотно повела себя пиаровская контора, обслуживающая Маскурова. Основной шум она издала по поводу того, что на противника работает правительственная мафия, которая обнаглела до того, что подкупает избирателей с помощью муки и сахара. Случаев такого рода подкупа, правда, предъявлено не было. Однако этого было достаточно, чтобы обозвать кампанию Амирханова “белым пиаром”. Амирхановские пиаровцы тоже не напрасно едят свою муку, они обвинили оппонентов в “черном пиаре” – упоминая в своих выпадах имя ингушского президента в негативном смысле, они сеют межнациональную вражду.
Конечно, Аушев своими заявлениями давал оппонентам богатый материал. Например, он заявил, что демократия нужна при выборах в местные органы. Выборы же представителя республики в Госдуме – это дело слишком важное, чтобы пускать его на самотек. Логика в этом есть. Примерно такая же, как в стремлении Путина смещать вероломных губернаторов с их постов. Следует отметить, что черные и белые технологии в Ингушетии частично совмещались с пятнисто-камуфляжными. Например, когда Амирханов приехал в село Алтиево, то два местных жителя, братья Мальсаговы, с воплями “Вон из села!” начали стрелять в него из пистолета и автомата. Однако были обезоружены охраной, но скрылись в не известном до сих пор направлении. А в ночь перед выборами в избирательный штаб вице-президента Всемирной ассоциации ветеранов спорта Вахи Евлоева кинули гранату. Видимо, намекнули, что 16 процентов для этого кандидата – непозволительная роскошь. В обоих случаях никто не пострадал.
Маскуров, образовав антиамирхановскую коалицию, в которую вошли также Кодзоев и Евлоев, неоднократно пытался исключить из списка своего главного врага. Для чего в избирком и Верховный суд республики были поданы заявления о нарушении Амирхановым законодательства – подкуп и предоставление властями особых предвыборных условий. Однако это казалось смешным: если на человека работает вся официальная Ингушетия, включая избирком и Верховный суд, то нечего тратить бумагу на бесполезную писанину. Впрочем, Маскуров не сдавался, каждый день он обещал опротестовать результаты выборов через Верховный суд России. Все слушали и смеялись.
А зря. Случилось невозможное: в субботу в 21 час Верховный суд Ингушетии постановил исключить из списка кандидатов в депутаты Государственной Думы РФ Алихана Амирханова с формулировкой “за подкуп избирателей”. Это произвело страшный эффект. Судебные приставы, которые должны были донести решение суда до избирательных комиссий, отказались исполнить свою святую обязанность. Телевидение прервало трансляцию российских каналов и стало передавать призывы представителей светских властей и духовенства бойкотировать выборы. Это продолжалось до утра дня выборов. Утром практически все члены избирательных комиссий написали заявления о сложении с себя полномочий. В Москве начался страшный шум, который поднял пока еще только один Вешняков, председатель ЦИК. Он грозит всеми мыслимыми карами, вплоть до уголовного расследования. Говорит актуальные слова о том, что прав президент, который хочет подтянуть разболтавшуюся в регионах дисциплину. Словом, ведет себя так, будто поставил на Максудова всю свою движимость и недвижимость.
Ситуация действительно уникальная еще и потому, что в ней нет правых. Проталкивание Амирханова в Думу не вписывается в цивилизованные рамки. Суд, в котором давно пылится жалоба депутатов, но принимающий решение, которое не может быть обжаловано в силу временных ограничений, – это никакой не суд, а междусобойчик. Вешняков, который говорит, что надо было голосовать по неисправленным бюллетеням (поскольку на вычеркивание не было времени), тоже выглядит странно. Так же он не прав, заявляя, что ЦИК назначит голосование через неделю. Ингушское законодательство предполагает проведение новых выборов через три месяца после того, как большая часть членов избирательных комиссий сложила свои полномочия. Выкручивание рук на Кавказе ради буквы закона – дело безумное, неизвестно какими последствиями чреватое. Тем более что большая часть ингушей болеет именно за Амирханова.
Возникает естественный вопрос: почему же Верховный суд Ингушетии совершил столь дикий поступок? Маскуров объясняет это так: “Власти раздражены тем, что впервые за всю историю Ингушетии судебная власть республики смогла вывести за правовое поле Ингушетии человека, которого открыто поддерживает местная власть – президент, глава правительства и другое руководство”.
Вряд ли суд, на который республиканская власть оказывала очень сильное давление, принял самоотверженное решение, исходя из соображений нравственности. Вполне можно допустить, что на него оказано иное воздействие, с противоположной стороны. Воздействие еще более сильное, но выражающееся в каких-то других физических единицах, отличных от килограммов и ньютонов. Это могут быть и угрозы, и все что угодно, что сильнее административных санкций и боязни потерять работу. Обо всем этом буквально вопиет то, что суд вынес решение не за неделю до выборов, а за 11 часов до их начала. Когда, казалось бы, ничего изменить уже нельзя. Однако власть в Ингушетии сильнее Верховного суда. Так что финт не прошел. Трудно не согласиться с Аушевым, который утверждает: “Все, что произошло в суде, было запланировано”.
Кто мог совершить такое воздействие на суд? Естественно, рука Москвы. Точнее, ингушская диаспора, решившая досадить боевому президенту и посадить в Думу своего человека. Конечно, досадить Аушеву не прочь был и Кремль, поскольку ему никак не простят позицию, занятую по отношению к чеченской войне. Если бы не Аушев, то в мире было бы меньше шума на эту тему. Однако это не тот случай, когда следовало посылать в Назрань рыцарей плаща и кинжала. Какая, в сущности, разница, кто будет сидеть от 12-го округа в Думе? Так что Вешняков пошумит и успокоится. Ну не прошла чужая комбинация. Жизнь-то продолжается. Нельзя забывать, что самое опасное в этой ситуации для федеральных властей – переть напролом»[1].
Эта публикация не только отображает картину конкретных региональных выборов, но и вводит нас в детали сложной и неоднозначной ситуации, выявленной в ходе журналистского расследования. Как видим, автор начинает изложение его результатов с описания дня выборов, а затем плавно переходит к предыстории происходившего в указанный день. При этом он оперирует в основном фактами, которые выстроены в хронологическом порядке и помогают воссоздать четкую последовательность событий избирательной кампании. Автор называет конкретные имена, даты, события. Не опасаясь, очевидно, за последствия публикации, он четко фиксирует все нарушения, допущенные во время выборов в Думу в Ингушетии, создавая таким образом основание для своих выводов о том, что поведение в ходе выборной кампании избирательных комиссий и суда отражает политическое напряжение, существующее между федеральной и региональной властями, отнюдь не способствующее, по его мнению, политической стабилизации на Кавказе.
Будущему журналисту-расследователю необходимо иметь в виду, что довольно часто многие явления, события, преступления не связаны так же очевидно с достижением политических целей, как, скажем, выборы в Думу или другие государственные органы; тем не менее, по сути, они могут иметь политическую окраску. И именно политический смысл их, прежде всего, может оказаться привлекательным для журналиста. Подобный смысл обнаружил, например, в факте контрабандной продажи некоей российской организацией за границу морально устаревших боеприпасов Юрий Некрасов, автор публикации «Шальные пули».
«Два года назад сотрудникам оперативной таможни Северо-Западного таможенного управления досталась небывалая добыча. На первый взгляд, все выглядело более чем невинно.
Скромный заводик пластмассовых изделий из города Котовска совершенно официально отправил специализирующейся на переработке отслуживших свой срок боеприпасов американской фирме “Intrac Arms International LLC” 40 миллионов патронов калибра 7,92 мм немецкого и чешского производства, захваченных Красной Армией в конце Великой Отечественной. Однако таможенники заранее получили сигналы, что взрывоопасный груз имеет смысл проверить более тщательно, и поэтому контейнеры с патронами тормознули. После чего для начала проверили, действительно ли изделия негодны к употреблению? В этом наследников Верещагина очень старательно пытался уверить кое-кто из сопровождающих лиц.
Контрольные стрельбы со всей очевидностью доказали, что сопровождающие лица оклеветали невинных гитлеровских оружейников, потому что ни один из подвергнувшихся проверке боеприпасов не дал осечки, исправно вылетев из ствола в заданном направлении. А на параллельно отправленный запрос в Интерпол о получателе пришел ответ, что никакой “Intrac Arms International LLC” в Штатах просто не существует. Есть компания с очень схожим названием “Intrac Arms International LL”, но и она патронов в Котовске не заказывала. И вообще непонятно, откуда они там взялись и, главное, кому понадобились, ведь оружие такого калибра после разгрома Третьего рейха никто не производит.
В этот момент по служебному телефону одного из накрывших с поличным патронных контрабандистов позвонили из Москвы. “Мужики, будьте людьми, пропустите груз, – задушевно попросил чей-то явно начальственный бас. – Понимаем, накладка вышла, но дело-то святое. Согласно указанию лично Бориса Николаевича принято решение помочь сербским братьям, но только потихоньку, чтоб НАТО не узнало.
Вот и приходится соблюдать конспирацию”.
Но хотя бас звучал чрезвычайно убедительно, ему не поверили. Потому что приятель одного из таможенников как раз за сербских братьев успел изрядно повоевать. И совершенно четко заявил, что патроны столь нестандартного калибра нужны там не больше, чем рыбке зонтик. Зато их противники из Армии освобождения Косова такой посылочке очень даже обрадуются.
Потому что в изрядном количестве получили от хорватов вермахтовские пулеметы MG-34 и MG-42, чей калибр как раз ровно 7,92 мм и составляет. Этими лучшими в свое время машинками немцы обильно снабжали своих хорватских союзников во время Второй мировой войны и продолжили поставки, когда хорваты с сербами начали резать друг друга в нынешнюю балканскую бойню. Пулеметы, кстати, настолько хороши, что переделанные под стандартный калибр НАТО и переименованные в MG-1, они до сих пор состоят на вооружении самих немцев, а уж хорваты, боснийские мусульмане и косовары их просто обожают. Впрочем, уважают они и американские пистолеты-пулеметы “Агран”, 3.096.576 патронов к которым были перехвачены в том же месте по дороге в ту же мифическую американскую контору. “Аграны” хорватам так приглянулись, что они даже организовали у себя их производство, используя как личное оружие младшего комсостава и диверсионных частей. (Кстати, именно из такого ствола застрелили незадолго до скандала на таможне Галину Старовойтову.)
АЛБАНСКИЕ НАРКОДОЛЛАРЫ ДЛЯ КРЕМЛЕВСКОЙ КАССЫ
Но кто же решил облагодетельствовать ныне усиленно изображающих из себя исламских фундаменталистов, а еще недавно правоверных марксистов от албанской наркомафии? По сообщениям в городской питерской прессе, контрабандисты прикрывались (правда, это бездоказательно) двумя уважаемыми генерал-полковниками. Один из них, Александр Давидович Косован, на момент событий являлся заместителем министра обороны, занимал ответственный пост начальника службы расквартирования и военного строительства Вооруженных сил РФ, но широкой публике был неизвестен. Зато другого, бывшего начальника Генерального штаба, а впоследствии главу Комиссии по технической политике при администрации президента Михаила Петровича Колесникова, многие запомнили по грандиозному скандалу, в который тот влип с подачи председателя оборонной Комиссии Государственной думы Льва Рохлина. В 1996 году Лев Яковлевич, как известно, предал гласности документы, из которых можно было понять, что именно Михаил Петрович отправил в Армению крупную партию танков Т-72. Причем вырученные деньги якобы пошли как раз на пополнение тех самых закромов, которые сыграли, так же как и президент Тер-Петросян, не последнюю роль в переизбрании российского президента на второй срок. Недаром ведь поднятый Рохлиным скандал быстро замяли, а настырного Льва Яковлевича сначала общими усилиями коммунистов и демократов сняли с поста председателя комитета, а потом и вовсе застрелили. А Михаил Петрович Колесников как нельзя кстати оказался во главе вышеупомянутой президентской комиссии. Поневоле возникает предположение, что у кого-то в Кремле могло возникнуть желание использовать для следующей президентской кампании уже испытанный механизм финансирования.
Использовав его на сей раз для пополнения коробок из-под ксерокса косовскими наркодолларами.
ПОКУШЕНИЕ НА ИЛЮХИНА ПОХОРОНИЛО ДЕЛО С ПАТРОНАМИ
В общем, дело обещало быть чрезвычайно интересным, однако его очень быстро забрали в Москву, не то в Генеральную, не то в Главную военную прокуратуру. Поскольку попытки столичных коллег проследить его дальнейшую судьбу оказались безуспешны, было решено обратиться к тогдашнему председателю думского комитета по безопасности Виктору Илюхину. В конце концов, если избирательный штаб грядущего кремлевского кандидата в президенты действительно финансируется столь экзотическим способом, то к государственной безопасности это имеет самое прямое отношение.
А уж в качестве члена руководства крупнейшей оппозиционной партии КПРФ и преемника покойного Рохлина на посту лидера Движения в поддержку армии Виктору Ивановичу заняться этим делом, казалось бы, сам Бог велел.
Но, вероятно, на этот раз у Всевышнего оказались несколько иные планы. Потому что переданные одному из илюхинских помощников в Думе копии материалов по всей истории бесследно исчезли. Во второй раз копии были переданы уже лично, когда товарищ Илюхин посетил Петербург в ходе агитационной кампании перед думскими выборами. Через три дня после этого неизвестный гражданин пустил над головой Виктора Ивановича пулю из “макарова”, чем, без сомнения, напомнил ему о судьбе предшествующего вождя ДПА. После чего пламенный борец с режимом резко потерял интерес к патронному делу. Зато органы прокуратуры внезапно стали усиленно интересоваться сотрудниками таможни, с бдительности которых все, собственно, и началось. Не прошло и года, как некоторые из них оказались за решеткой. И хотя факты преступлений в данном случае могли иметь место, складывается впечатление, что кто-то очень влиятельный ненавязчиво попросил разобраться с совершенно конкретными людьми в совершенно конкретном учреждении. Чтобы в будущем их коллеги конкретно усвоили, кого надо задерживать, а кого нет. Шум получился изрядный, по крайней мере бывалые таможенники утверждают, что такого капитального шмона ни до, ни после истории с немецкими патронами у них не было. Ну а фактический разгон оперативной части Северо-Западной таможни, где почти одновременно лишились своих должностей многие, от высшего руководства до замначотделов, в комментариях и вовсе не нуждается.
P.S. Совсем недавно в средствах массовой информации о загадочной фигуре генерал-полковника Косована заговорили снова. И в очень странном контексте. Александр Давидович вроде бы посмел поправить своего шефа, министра обороны Иванова. Тот пообещал, что в нынешнем году бездомные господа офицеры получат 27 тысяч квартир, а Косован уточнил, что всего 17 тысяч. Интересно, это случайность или по поводу остальных 10 тысяч уже есть планы?»[2]
Как видим, изучение обыденного, на первый взгляд, случая задержания таможенниками предназначенных для продажи боеприпасов вывело журналиста на акцию, имеющую определенное политическое значение. Оно становится вполне явным в силу того, что автор сумел сформулировать (хотя и в форме версии, которую, вероятно, еще надо подтверждать) связь между планировавшейся продажей боеприпасов и использованием полученных за них денег на выборах в государственные органы. Хотя надо сказать, что торговля оружием на международном уровне – это всегда часть государственной политики. Поэтому, журналист, обращающийся к этой теме, раскрывающий злоупотребления и нарушения закона в этой сфере, неизбежно будет вынужден рассматривать то, как привлекший его внимание конкретный случай подобной торговли связан с решением политических задач в интересах определенных социальных сил.
Независимо от того, какое именно политическое преступление будет расследовать журналист, ему нужно быть компетентным в сфере политической деятельности. То есть он обязан следить за расстановкой политических сил, знать наиболее важные задачи, которые они решают в конкретное время, быть знакомым с методами и опытом решения политических проблем, иметь представление о политических лидерах, их установках, склонностях, опыте, пристрастиях. Все это поможет в осуществлении расследований политических преступлений.
[1] См. сайт: Vesti.ru.
[2] Некрасов Ю. Шальные пули//Версия. 2000. № 22.
Расследование экономических преступлений
Экономические преступления можно отнести к ряду наиболее трудных для журналистских расследований предметов. Это связано обычно с тем, что это есть так называемые беловоротничковые преступления, иначе говоря, действия, в основе которых лежат порой исключительно сложные «схемы» присвоения определенными лицами государственных средств или средств своих конкурентов. Как правило, такие действия предварительно четко выверены в юридическом отношении и используют пробелы в законодательстве, позволяющие обойти закон. Поэтому журналист, который берется за расследование подобного рода действий, должен обладать хорошей экономической подготовкой и опираться в расследовании на помощь юристов и экономистов – профессионалов высокого класса. Только в этом случае он может надеяться на успешный исход своего расследования, а также избежать в дальнейшем возможного судебного преследования со стороны «героев» будущей публикации.
Как можно определить суть того предмета расследования, который обозначают как «экономическое преступление»? Это понятие прочно связано с понятиями роста эффективности экономики, рентабельности предприятий. Все действия тех или иных лиц, приводящие к снижению этого роста, можно считать экономическими преступлениями. В известной мере определение понятия «экономическое преступление» остается открытым, поскольку оно обретает смысл только в соотнесении с конкретным субъектом хозяйствования. Преступление совершается тогда, когда наносится ущерб конкретной экономике, например, экономике такой страны, как Россия, или экономике определенной отрасли народного хозяйства (скажем, экономике угольной промышленности), отдельного предприятия (к примеру, экономике фермерского хозяйства). При этом ущерб, нанесенный экономике отдельного предприятия, может отрицательно сказываться на экономике отрасли или страны в целом. Однако если деятельность какого-либо предприятия представляется рентабельной за счет паразитирования на «теле» общества (например, за счет постоянного повышения цен на продукцию в силу монопольного положения и пр.), то снижение его «эффективности» путем государственного регулирования считать преступлением нельзя. Наоборот, общество только выигрывает оттого, что отдельные личности теряют возможность получать сверхприбыли за счет разбазаривания природных ресурсов или присвоения результатов труда реальных производителей продукции.
Наиболее опасны экономические преступления, которые наносят ущерб экономике страны в целом, что обычно происходит в моменты принятия неправильных политических решений на уровне законов, правительственных решений, президентских указов, меняющих основы экономической деятельности в обществе. Но журналисты, как правило, редко обращаются к расследованию причин и последствий ошибочных политико-экономических решений такого уровня. Гораздо чаше предметом их расследований становятся экономические ошибки и преступления, совершаемые на уровне решений и действий работников отдельных отраслей и предприятий.
Ущерб экономике может быть нанесен и наносится самыми разными способами. Выявление их и становится часто основной целью журналистских расследований. Рассмотрим далее на примере, что может представлять собой расследование экономического преступления. С этой целью обратимся к публикации Максима Бланта «Разборки по-братски. Олигархические войны. Эпизод 2001-й», в которой он стремится выяснить причины возникновения конфликта между «Русским алюминием» и Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ), роли в этом конфликте глав данных компаний – Олега Дерипаски и Михаила Живило, а также пытается рассказать об экономическом уроне, нанесенном металлургической промышленности России в результате хозяйствования «олигархов».
«СКАНДАЛ
Борьба между “Русским алюминием” и Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ) за наследство последней становится все яростнее. Противники Олег Дерипаска и Михаил Живило обвиняют друг друга в нечистоплотном ведении бизнеса и прочих грехах. К борьбе подключена пресса, используются административные ресурсы. Сейчас сложно разобраться, насколько справедливы аргументы той или другой стороны. Возможно, предстоящие судебные процессы установят, кто в чем прав и кто в чем виноват.
ЗЛОДЕЙ ИЛИ ЖЕРТВА
22 февраля глава МИКОМа Михаил Живило был арестован в Париже. Он разыскивался через Интерпол с октября прошлого года по подозрению в подготовке покушения на Амана Тулеева, бывшего тогда губернатором Кемеровской области. Согласно официальной версии, Михаил Живило собирался таким образом отомстить Тулееву за то, что МИКОМ стараниями губернатора потерял контроль над основными предприятиями региона.
Из-под внешнего управления компании были выведены “Кузбассэнерго” и Кузнецкий металлургический комбинат (КМК). Последней и, пожалуй, самой болезненной потерей было банкротство Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗ), в результате которого в марте прошлого года контроль над ними перешел к группе “Сибирский алюминий”, входящей в холдинг “Русский алюминий”.
В начале апреля французское правосудие должно определиться с выдачей главы МИКОМа российским правоохранительным органам. Несмотря на уверенность российской стороны в том, что экстрадиция – это лишь вопрос времени, все далеко не так очевидно. Еще в сентябре прошлого года, сразу после приезда в Париж, Живило попросил территориального убежища, заявив, что дело о покушении на Тулеева было сфабриковано с целью окончательно вывести его из борьбы за НкАЗ.
РАСКЛАД
Холдинг “Русский алюминий” (Русал) организован весной 2000 года акционерами “Сибнефти” (Роман Абрамович) и группой “Сибирский алюминий” (Сибал), основными акционерами которой являются Михаил Черной, Искандер Махмудов и Олег Дерипаска. Русал контролирует практически все крупнейшие российские алюминиевые заводы – Братский, Красноярский, Саянский, Новокузнецкий, кроме того, в сферу его влияния входят Таджикский и Азербайджанский алюминиевые заводы. Холдинг контролирует два глиноземных завода – Ачинский и Николаевский (Украина); несколько предприятий по переработке алюминия (более высокие пределы), вплоть до Самарского авиационного предприятия “Авиакор”, Горьковского завода (ГАЗ). В настоящее время ведется борьба за ВАЗ, практически куплен Голицынский автобусный завод.
Помимо Сибала, Михаил Черной и Искандер Махмудов контролируют ряд предприятий угольной отрасли, входящих в холдинг “Кузбасс-разрезуголь”, несколько металлургических комбинатов (в том числе Кузнецкий металлургический комбинат), горнорудных и горно-обогатительных компаний. Им принадлежит Уральская горнометаллургическая компания (УГМК) – второй после “Норильского никеля” производитель меди.
Вероятно, французские адвокаты Живило будут опираться на исковое заявление, которое подали в нью-йоркский суд три компании, принадлежащие братьям Михаилу и Юрию Живило (Base Metal Trading S.A., Base Metal Trading Ltd. и Alucoal), имевшие тесные партнерские отношения с НкАЗом. Иск был подан в декабре 2000 года, спустя три месяца после того, как Михаил Живило попросил территориального убежища во Франции, и спустя два месяца после того, как российская прокуратура объявила его в розыск через Интерпол.
В своем заявлении истцы утверждают, что в результате преднамеренного доведения до банкротства компаниям братьев Живило был нанесен ущерб в размере 900 млн. долларов. Эта сумма включает в себя неоплаченные поставки сырья, оплаченные, но не выполненные поставки алюминия, сорванные контракты. Ответчиками названы компания “Русский алюминий”, “Сибирский алюминий” и аффилированные с ними компании, Михаил Черной и Олег Дерипаска. Упоминаются в иске и Анатолий Чубайс, и кемеровский губернатор Аман Тулеев. Большая часть иска посвящена истории завода и отношений МИКОМа с ответчиками. Документ, в частности, содержит утверждение, что Михаил Черной, используя свои связи с Измайловской преступной группировкой (названы такие “авторитеты”, как Антон Малевский и Иванько-“Япончик”), получал с Живило миллионы долларов в качестве платы за “крышу”. Причем деньги шли через американские банки. В процессе борьбы за Красноярский алюминиевый завод Михаил Черной якобы заказал убийство американского бизнесмена Феликса Львова (убийство американского гражданина и использование финансовой системы США для перечисления денег и стали основанием для подачи иска в американский суд).
Убийство Львова, говорится в иске, впоследствии стало дополнительным аргументом, который должен был продемонстрировать Живило, какая участь его ожидает, если выплаты прекратятся. Одними угрозами дело не ограничилось, и в марте 1996 года на главу МИКОМа было организовано покушение, после которого Черной якобы заявил бизнесмену, что следующая попытка может оказаться более удачной. В конце 1999 года ответчики окончательно решили забрать завод себе. Для этого они, по утверждению истцов, подкупили Тулеева, который оказал давление на местный арбитражный суд при рассмотрении дела о банкротстве НкАЗа, а позже сфабриковал дело о покушении на самого себя.
МИР БЫЛ ВОЗМОЖЕН
Существует версия, что после банкротства завода Михаил Живило практически смирился с поражением и готов был продать Русалу принадлежавшие МИКОМу 66 процентов акций предприятий. Осталось только договориться о цене. Живило даже сделал к этому первый шаг, продав акции известному предпринимателю Григорию Лучанскому за 30 млн. долларов для их дальнейшей перепродажи Русалу. Сумма для работающего предприятия, выпускающего продукции на 50 млн. долларов в месяц (если считать по мировым ценам), смехотворная. А вся “изюминка” в том, что, продав акции НкАЗа, Живило оставил за собой принадлежавшую его компании кредиторскую задолженность завода. Теперь, требуя погашения долгов, он возбуждает против НкАЗа дела и не позволяет новым хозяевам полноценно эксплуатировать завод.
В интервью “Коммерсанту” Лучанский высказывает предположение, что “Мишу завела история с отравлением Тулеева, в которой он оказался одним из главных подозреваемых. Он считает, что все это организовал Дерипаска и что, возможно, я оказался на стороне Дерипаски. Я к этому не имею никакого отношения и не думаю, что это нужно было Олегу”.
Уже после подачи нью-йоркского иска адвокат братьев Живило (брат Михаила Живило Юрий, отвечавший за международные связи МИКОМа, тоже скрывается) Брюс Маркс заявил, что в ходе судебного разбирательства всплывает и имя Искандера Махмудова, который руководил вооруженным захватом качканарского горно-обогатительного комбината “Ванадий”. Теперь ГОК контролируется компанией, во главе которой стоит Махмудов. Кстати, одна из жертв тех пламенных событий – бывший председатель совета директоров ГОКа Дамир Гареев – встречался в Париже с Михаилом Живило и, возможно, обсуждал свое участие в процессе в качестве свидетеля. Дело подпадает под американский Акт о рэкете и влиянии коррумпированных организаций (RICO), поэтому пострадавшая сторона может требовать возмещения ущерба в трехкратном размере. Сумма иска, таким образом, увеличивается до 2,7 млрд. долларов.
В истории с банкротством НкАЗа и продажей акций завода действительно возникает много вопросов. По словам оппонентов Живило, завод, производящий около 35–40 тыс. тонн алюминия в месяц, экспортирует из них более 20 тыс. тонн. При цене на мировом рынке 1500–1600 долларов за тонну ежемесячная экспортная выручка должна составлять более 30 млн. долларов, из которых около 8 млн. братья Живило благодаря толлинговым схемам якобы клали себе в карман.
Задолженность перед "Кузбассэнерго", послужившая причиной банкротства завода, составляла около 20 млн. долларов (впоследствии эта сумма выросла почти до 50 млн.). Очень странно, что предприятие не могло погасить задолженность, равную 1–2-месячной экспортной выручке. Возможно, что у МИКОМа, в свою очередь, были долги “Кузбассэнерго”, которые он собирался использовать для взаимозачета. Бурный расцвет во второй половине 90-х всевозможных зачетных и вексельных схем при расчетах, прежде всего с бюджетными предприятиями и естественными монополиями, привел к тому, что накопились огромные долги всех перед всеми. Из-за этого искусственное банкротство стало в России одним из наиболее удобных и распространенных способов захватить контроль над предприятием. Кроме того, по мнению председателя Высшего арбитражного суда Вениамина Яковлева, и действующее законодательство позволяет довольно легко обанкротить предприятие без достаточных к тому объективных предпосылок. Не совсем понятно, почему менеджеры “Русала”, пришедшие на завод в качестве внешних управляющих, включили в список кредиторов не все подконтрольные МИКОМу компании, как это полагается по закону. Ведь именно они – в числе основных кредиторов предприятия, и им причитаются немалые деньги. Теперь, по словам адвоката Михаила Живило, “истцы предпримут все попытки арестовать любые счета и партии металла НкАЗа, о которых удастся установить, что они принадлежат “Сибирскому алюминию”, Олегу Дерипаске и его партнеру Михаилу Черному”. В конце января в Женеве уже было арестовано 846.000 долларов на счетах аффилированной с Сибалом компании Bauxal Management. Но это еще не самое интересное. Не погашаются и долги перед энергетиками, поскольку их тоже до последнего времени не вносили в реестр кредиторов. То есть по сути санации завода не происходит, что заставляет усомниться в эффективности нынешнего внешнего управления. Однако, несмотря на все свои аргументы, МИКОМ проиграл несколько судебных процессов на территории России и теперь братья Живило решились искать справедливости на Западе.
ПРОПАГАНДА
После появления скандального нью-йоркского иска последовали многочисленные заявления адвокатов “Сибала”, “Русала” и Олега Дерипаски о том, что иск не имеет никаких юридических перспектив и является исключительно частью пропагандистской компании, которая направлена на привлечение внимания к МИКОМу и подрыв деловой репутации оппонентов. На страницах целого ряда российских изданий развернулась кампания, основные тезисы которой: Запад использует уголовника Живило и других уголовников, чтобы опорочить набирающий силу российский бизнес и Россию в целом. Все скандалы, связанные с “русской мафией” и российской коррупцией, являются целенаправленной политикой США и особенно новой администрации. Действительно, в какой то степени обстоятельства играют на руку Живило: хотя скандал вокруг “Бэнк оф Нью-Йорк” окончился практически ничем, он нанес огромный удар по репутации российского бизнеса, и с тех пор на Западе мнение об отечественных бизнесменах не изменилось к лучшему.
Но дело не только в конъюнктуре. Оппоненты Живило известны на Западе и пользуются там недоброй славой. К примеру, сейчас в Германии прокуратура Дюссельдорфа расследует дело об отмывании 7 млрд. долларов, которые проходили через счета фирм, связанных с компанией Trans World Group, принадлежавшей Дэвиду Рубену и братьям Черным. В скандале оказались замешаны крупнейшие банки Германии, причем эта история началась еще в ноябре прошлого года, то есть до подачи американского иска.
Чем бы ни закончилось разбирательство, “Русский алюминий” в любом случае понесет огромный ущерб – как материальный, так и моральный. Олег Дерипаска уже был объявлен в этом году персоной нон грата на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Внешнее управление на НкАЗе было введено на год, и в марте судьба завода должна решиться окончательно. Не исключено, что завод пойдет с молотка. Во всяком случае, хозяева “Русского алюминия” теперь сомневаются, стоит ли сейчас покупать контрольный пакет акций НкАЗа и инвестировать в завод в течение четырех лет около 35 млн. долларов, как они собирались. Возможно, они тоже уже не так уверены, что результаты расследования окажутся для них однозначно положительными»[1].
Несмотря на то что большая часть данной публикации посвящена описанию противостояния «олигархов», суть ее заключается в том, что автор выявляет причины, приведшие к огромным экономическим потерям, которые понесли названные промышленные предприятия и промышленность России. Расследуя сложившуюся ситуацию, автор прибегает к самым разным методам получения информации – интервью, анализу документов и т.д. В силу того что наиболее серьезные, наиболее тщательно скрываемые сведения, улики могут иметь в полной мере только правоохранительные органы, расследователь должен был вступить с ними в тесный контакт. В частности, судя по тексту публикации, он беседовал с председателем Высшего арбитражного суда РФ В. Яковлевым, на мнение которого ссылается в тексте, а также сотрудничал с судебными органами США, а точнее – с нью-йоркским судом, в который три компании, принадлежащие братьям Живило, подали исковое заявление. Это сотрудничество дало ему наиболее ценную информацию. Журналист тщательнейшим образом изучил материалы, связанные с причинами подачи иска, а также его текст. Из него следует, что в результате преднамеренного доведения до банкротства компаниям братьев Живило был нанесен ущерб в размере 900 млн. долларов. Проанализировав заявление, автор выявил причастность к конфликту таких лиц, как А. Чубайс и А. Тулеев. В процессе изучения иска он обнаружил также, что «олигархи» были тесно связаны с преступным миром, в частности с такими «авторитетами», как Антон Малевский и Иванько-«Япончик», который получал от Живило миллионы долларов в качестве платы за «крышу».
Стоит отметить, что автор проанализировал не только служебную документацию, но и относящиеся к делу архивные документы. Он обратился к публикациям по расследуемой теме за длительный период времени, помещенным как в российской, так и в зарубежной прессе (газета «Коммерсант», журнал «Ньюсуик»). Таким образом, в основе его публикации лежит достаточно большой объем информации, противоречивой и неоднозначной, но все же позволившей автору составить достаточно объективную картину событий. В результате аудитория относительно легко может увидеть причины конфликта «олигархов» Дерипаски и Живило – их желание завладеть наследством МИКОМа. Именно это желание – источник преднамеренного доведения до банкротства некоторых компаний, принадлежащих М. Живило и его брату Юрию, покушения на губернатора Кемеровской области Амана Тулеева, ареста Живило во Франции, убийства американского бизнесмена Феликса Львова, использования финансовой системы США для «отмывания» денег, подачи иска на «Русский алюминий» и «Сибирский алюминий» в американский суд и т.д.
Поскольку расследуемое явление (как и многие иные события, связанные с экономикой) имеет достаточно сложный характер, автор старается упростить изложение и с этой целью вводит в свой материал так называемый «расклад» – краткую справку, дающую читателю необходимый минимум информации, для того чтобы сориентироваться в сути происходящего. Затем он в повествовательной форме описывает произошедшие события, причины, их породившие. При этом не только представляет результаты проведенной работы по сбору информации, но и делает определенные выводы и прогнозы. По его мнению, чем бы ни закончилось разбирательство, «Русский алюминий» в любом случае понесет огромный ущерб – как экономический, так и моральный. Именно в этом заключается значимость расследуемой журналистом ситуации для общества.
[1] Блант М. Разборки по-братски. Олигархические войны. Эпизод 2001//Итоги. 2001. 6 марта.
Расследование коррупции
Журналисты могут освещать тему коррупции, так же как и все остальные темы, используя самые разные методы и жанры: публиковать информацию о случаях задержания кого-то правоохранительными органами по подозрению во взяточничестве, комментировать судебные процессы над коррупционерами, рецензировать книги, разъясняющие проблемы борьбы с коррупцией, публиковать отчеты и репортажи с заседаний парламента, посвященных вопросам противостояния коррупции, и т.д. Но наиболее серьезным вкладом в борьбу с этим злом являются проводимые журналистами расследования.
В качестве примера удачных расследований, осуществленных в последнее время, можно назвать публикацию Марка Дейча «Опасные связи. Генеральный прокурор вне закона» (Московский комсомолец. 1999. 12 мая) о связях бывшего Генерального прокурора РФ с преступной средой; выступление Марии Гридневой «Косухин, будь человеком!» (Там же. 2001. 31 января) о коррупционных связях работника МУРа с мошенниками; текст Евгения Толстых «Снова “проект века”: ядерный контракт» (Совершенно секретно. 2001. № 5), расследовавшего коррупцию в Минатоме РФ, и т.д.
Значимость журналистских расследований в качестве инструмента антикоррупционного воздействия объясняется самим характером этого вида деятельности, которая наиболее ярко характеризует журналистику как средство непосредственного социального контроля, борьбы со всевозможными недугами (в том числе и с коррупцией), поразившими современное российское общество. Своеобразие журналистского расследования как одного из инструментов борьбы с коррупцией предопределено особенностями его предмета и соотносимых с ним целей и методов.
В качестве предмета журналистского расследования в данном случае иногда называют коррумпированность общества «вообще». Но такой «предмет» вряд ли можно рассмотреть по-настоящему в ходе журналистского расследования. Более реальной, посильной для журналиста представляется задача расследования отдельных проявлений коррумпированности. А уж из результатов таких отдельных расследований может складываться полная (в той или иной мере) картина коррумпированности общества и возможных перспектив противостояния этому страшному социальному заболеванию.
Что же включает в себя явление коррупции, которое может стать предметом журналистского расследования? Четкое определение ее, к сожалению, пока не сформулировано, поскольку в России закон о коррупции все еще не принят (декабрь 2001 г.). Однако исходя из опыта стран, в которых существует это законодательно закрепленное понятие, к ней можно отнести преступные деяния, предусмотренные, например, следующими статьями УК РФ:
- ст. 285. Злоупотребление должностными полномочиями;
- ст. 286. Превышение должностных полномочий;
- ст. 290. Получение взятки;
- ст. 292. Служебный подлог.
Каждое из этих (а также, возможно, и каких-то иных) преступных деяний может оказаться исключительно актуальным в качестве предмета журналистского расследования. Эта актуальность предопределена тем, что коррупция является фактором, способствующим самым разным социальным недугам, поскольку в обществе перестают выполняться требования законов. Поэтому борьба с коррупцией выходит на одно из первых мест в деятельности журналиста-расследователя.
Следует иметь в виду, что проявления коррупции связаны прежде всего с деятельностью чиновников самых разных уровней. В 2000 году Союз журналистов РФ, объявивший конкурс[1] на лучшее журналистское расследование в сфере коррупции, предложил, например, три группы номинаций:
1. Коррупция в федеральных органах власти.
2. Коррупция в региональных органах власти и органах местного самоуправления.
3. «Низовая» коррупция.
Такое разделение журналистских расследований по уровням деятельности, на которых осуществляются коррупционные преступления, не случайно, поскольку чем выше уровень коррупционера, тем труднее журналисту осуществить расследование, тем выше должен быть уровень его профессиональной подготовки, тем обширнее должны быть его связи, используя которые он мог бы эффективно провести расследование.
Информация о том или ином случае коррупции предполагает немедленную реакцию журналиста, включение его в ситуацию, с тем чтобы, по мере возможности, «по горячим следам» выяснить, как и почему совершено преступление, что оно представляет собой при ближайшем рассмотрении, и какие следствия вытекают из него для общества. Подобная информация необходима любому социуму, ибо без нее невозможна осмысленная борьба за его оздоровление. Держа «под прицелом» деятельность чиновников, властных структур, журналисты тем самым осуществляют постоянный контроль над государственным аппаратом, не позволяя ему безбоязненно паразитировать на теле социума.
В любом случае, расследуя то или иное проявление коррупции, журналист не должен забывать о том, что предмет его интереса должен соотноситься со значимыми для общества функциями, осуществлять которые призвана именно журналистика. То есть он обязан не просто выявить преступление (это все-таки первоочередная задача правоохранительных органов, а не СМИ), а ясно и талантливо показать, почему так происходит, какие социальные механизмы буксуют, что порождает и что мешает искоренению зла.
Без сомнения, одного знания того, что в обществе процветает коррупция, журналисту явно недостаточно, чтобы заняться конкретным расследованием по этой теме. Для этого необходим некий, более конкретный, информационный «посыл». Иными словами – исходные данные о том, что кто-то (один человек или группа лиц) замешан в коррупции. Они могут соответствовать действительности или оказаться вымыслом, но пока их нет, журналисту нечего расследовать, проверять. Как эти данные появляются? Иногда в результате уже упомянутого «слепого» поиска сведений по теме коррупции, основанного на обычном любопытстве (чтение книг, газет, журналов, просмотр документальных фильмов, телепередач и пр.). Но гораздо чаще подобные адреса подсказывают телефонные звонки или поступающие в редакцию письма. Еще один возможный путь получения первоначальной информации о случаях коррупции – анонимное анкетирование. С этой целью в издании, где работает журналист-расследователь, может быть опубликована анкета, содержащая вопросы, ответы на которые могут натолкнуть его на вполне определенный адрес дальнейшего поиска.
Обладая исходной информацией о проявлении коррупции, журналист должен, хотя бы примерно, определить конкретную задачу расследования. Для этого ему следует, прежде всего, очертить сферу деятельности и круг тех лиц, чьи действия могут оказаться подпадающими под определение коррупции. Далее ему необходимо, исходя из реальных возможностей конкретного случая, «канализировать» (конкретизировать) общие цели антикоррупционного расследования как такового, «сузив» их до уровня реально реализуемых. В качестве таковых могут, например, выступать следующие цели:
1) выявление конкретных участников коррупционного деяния; 2) описание его механизма; 3) определение мотивов, побудивших участников криминальной ситуации совершить преступление; 4) установление социальных причин расследуемых проявлений коррупции; 5) прогнозирование возможных последствий развития криминальной ситуации.
Журналист может поставить перед собой задачу реализовать все эти цели, а может остановиться только на некоторых или даже одной из них. Все будет зависеть от фактов, которые окажутся у него в руках, а также от ряда других причин, которые станут известными только самому автору или его редактору. Цели журналистского расследования реализуются в результате применения соответствующих методов, соотнесенных, в свою очередь, с познавательными этапами. Журналистское расследование конкретного случая коррупции, так же как и расследование других явлений, включает в себя несколько таких «ступеней». Наиболее важными из них являются этапы выдвижения и проверки гипотезы.
Теперь посмотрим, как может выглядеть конкретное журналистское расследование на тему коррупции. С этой целью обратимся к публикации Евгения Толстых «Снова “проект века”: ядерный контракт».
«Пять лет понадобилось фигурам, приближенным к властной до сих пор Семье, чтобы преодолеть барьеры на пути к большим деньгам. Деньги замаячили на горизонте где-то в середине девяностых. Два миллиарда долларов! На эту сумму Россия должна была завезти к себе 2000 тонн радиоактивных отходов. Формально на пути сделки стояла статья 50 Закона “Об охране окружающей среды”, запрещающая “ввоз с целью хранения или захоронения радиоактивных отходов и материалов из других государств”. Сначала “природоохранное недоразумение” решили разрушить привычным “президентским наскоком”. В 1995-м была организована поездка Ельцина в один из ядерных центров Красноярск-26, после чего Борис Николаевич подписал указ, разрешающий устройство в России ядерной помойки. Б.Н. действовал в соответствии с устоявшимся алгоритмом правления: если нельзя, но очень хочется, то можно. Но Верховный Суд осмелился остаться верным Закону и отменил президентское распоряжение. Деньги, по “семейным меркам”, уплыли не такие уж и большие (вспомните пропажу кредита МВФ в 4,5 миллиарда долларов!), поэтому председатель Верховного Суда остался на месте, уволили “всего-навсего” главу Минатома Виктора Михайлова. Видимо, за то, что не сумел “убедить”...
На его место, скорее всего не без участия Бориса Березовского, был назначен директор Научно-исследовательского и конструкторского института энерготехники Минатома РФ Евгений Олегович Адамов. Ему можно было поручить дела “деликатного’ свойства на федеральном, так сказать, уровне, так как в подобного рода операциях на уровне вверенного ему в 1986 году института Евгений Олегович преуспел.
НИКИЭТ (тот самый институт) значился в списке режимных объектов системы Минатома России. Его адрес не упоминался в официальных документах; реквизиты были ограничены номером почтового ящика! Но г-на Адамова не случайно выбрало в министры окружение Ельцина. Основным принципом его деятельности был тот же алгоритм – “если нельзя, но очень хочется, то можно”.
6 ноября 1990 года распоряжением Исполкома международной неправительственной организации “Форум ученых и специалистов за советско-американский диалог” в целях “развития... углубления... формирования... решения глобальных задач в масштабах человечества” было создано некое учреждение “Форума...” под названием “Энергопул”, генеральным директором которого был назначен Евгений Адамов. Может, в этом не было бы ничего особенного, если бы фирму не зарегистрировали как раз по адресу (не по номеру почтового ящика) того самого сверхсекретного института!
Спустя три года, в январе 1993-го, в Монровиле (штат Пенсильвания, США) зарегистрирована фирма Energo Pool, Ink. (исполнительный директор – Е. Адамов, секретарь – гражданин США М. Каушански, казначей – Е. Адамов). С Марком Каушански и его американскими друзьями у директора российского ядерного института Адамова завязываются тесные деловые отношения.
В марте 1998-го в том же Монровиле создается некоммерческая (как и все остальные!) корпорация Rinse, Ltd., секретарем которой становится уже известный Марк Каушански. Зарегистрированная в Америке по домашнему адресу Каушански, в России фирма прописывается по адресу... НИКИЭТ! Дальше – больше.
Летом 2000 года в Ростове-на-Дону, на одной из баз Минатома, входящей в правительственный перечень предприятий стратегического значения (!), размещается филиал фирмы Nek Continental Corp. (президент – Юрий Энглин, исполнительный директор – Наум Альпер, бухгалтер – Марк Каушански). Неудивительно, так как с гражданином США Каушански у Евгения Адамова складываются почти родственные отношения. В 1997-м по домашнему адресу жены Адамова О. Пинчук Каушански регистрирует представительство корпорации Omeka, Ltd. (президент – Евгений Адамов, секретарь – Марк Каушански, казначей – Люба Каушански). Как следует из учредительных документов, корпорация занимается оказанием услуг в области консалтинга и менеджмента, а также инвестиционной деятельностью.
Мы не располагаем сведениями о вложениях многочисленных “адамовских” фирм в развитие ядерной энергетики России. Есть данные иного рода. К примеру, “консалтинговая” фирма Omeka, Ltd. (президент – Е. Адамов) поставила НИКИЭТ (директор – Е. Адамов) ковровые покрытия и клей на сумму 34000 долларов США. До настоящего времени “корпорация” продолжает поставлять НИКИЭТ вычислительную технику на сумму около 50000 долларов ежегодно.
Впрочем, это мелочи, о которых можно говорить вслух, не стесняясь! Вот и Евгений Олегович, ходатайствуя в 1996 году о получении членской карточки Diner Club (Денвер, штат Колорадо), указал, что его личные доходы за счет деятельности корпорации Omeka составляют более 40 тысяч долларов в год и годовые доходы из других источников, не облагаемых в США налогом, превышают 80 тысяч долларов. Надо полагать, не из подобных сумм складывались активы корпорации, которые на конец 1999 года составили более 5 миллионов долларов США. Их этих денег 3.150.000 долларов принадлежали Евгению Адамову, 1.500.000 – его жене О. Пинчук и 410.000 – Марку Каушански.
Именно Omeka, Ltd. открыла счет на 250.000 долларов в Швейцарии, где учится дочь Адамова от второго брака. Корпорация же оплатила покупку Адамовым личного дома за 200.000 долларов в Питсбурге.
Но и этого мало! Ежемесячно, начиная с июля 1999 года. Департамент международных связей Минатома России (министр – Е. Адамов) выплачивал корпорации Omeka (президент – Е. Адамов) по 7500 долларов “за оказание консультационных услуг”! Мелочь, но, видимо, приятно...
По состоянию на конец августа 2000 года на счете компании Energo Pool (помните такую, созданную в целях “решения глобальных задач в интересах человечества”?) находилось более 1.700.000 долларов. Отсюда через уже известную Omeka на счета открытой женой Адамова фирмы “Лоджик – Риэлти” осуществлялись переводы, а затем выплаты наличными от 10 до 100.000 долларов США руководителям Минатома России и НИКИЭТ. В частности, выплаты Адамову за работу президентом компании Energo Pool в размере 30.000 долларов зачислялись ежегодно на его личный счет в Монровильском отделении “Мелони Банка”. Через фирму Agloski Inemational Ltd. (Ницца, Франция) универсальная и вездесущая Omeka регулярно переводила крупные валютные средства (до 250.000 долларов США) на счета неустановленных лиц в других иностранных банках.
Не исключено, что именно эти “неустановленные лица” закрывали глаза на операции Адамова по незаконному экспорту технологий, научно-технической информации, сырья и материалов, используемых при создании оружия массового поражения!
Понятно, что одному Евгению Олеговичу было бы не под силу поднять такую махину приносящих прибыль операций. Нужны были свои люди не только “наверху”, чтобы обеспечивать покровительство и неприкосновенность личности вместе с капиталами. Нужны были, так сказать, и “полевые командиры” на ключевых постах отечественной атомной энергетики. Главный признак кадрового соответствия – преданность и... некомпетентность. Да, да! И неважно, что под началом “полевых командиров” оказывались десятки возможных “чернобылей”! Некомпетентность – гарантия исполнительности!
В 1998 году по требованию Адамова со своего поста уходит генеральный директор концерна “Росэнергоатом” Е. Игнатенко, долгое время руководивший организацией, эксплуатирующей восемь из девяти действующих на территории России АЭС. Вместо него своим приказом Адамов назначает 37-летнего коммерсанта из Новосибирска Л. Меламеда.
Когда Меламед переходит на работу первым заместителем председателя правления РАО “ЕЭС России”, его кабинет занимает Ю. Яковлев, экономист, работавший в последнее время заместителем председателя правления “Коммерческого банка конверсии”, генеральным директором московской акционерной страховой компании “Макс”!
Назначение не случайное. Дело в том, что в феврале 1999-го Минатом заключает с компанией “Макс” соглашение о сотрудничестве, которое предусматривает оказание консультативной помощи по страховым и финансовым вопросам, содействие финансированию всевозможных программ и многое такое, чего не увидеть, не посчитать, но за что надо заплатить сполна! Опробованная схема, когда г-н министр Адамов платит деньги за некие “консультационные услуги” г-ну Адамову, президенту корпорации Omeka. На простом языке следователей это называется “перекачкой бюджетных средств”.
На должность руководителя одного из ключевых департаментов Минатома (по сооружению ядерных объектов) Адамов назначает бывшего выпускника Харьковского института инженеров коммунального строительства М. Сергиенко, партнера по бизнесу в фирмах “Транс-пул”, “Лоджик – Риэлти”. А в феврале 1999-го должность генерального директора “Техснаб-экспорта” занимает никогда не имевший отношения к экспорту ядерных материалов Р. Фрайштут. К концу года под начало Фрайштута был передан весь экспорт тепловыделяющих сборок зарубежным партнерам России – Болгарии, Венгрии, Словакии, Чехии и Финляндии. А это – многомиллионные контракты!
Адамов монополизировал одну из самых прибыльных ветвей атомной отрасли, заставив уйти с рынка такие предприятия, как ОАО “ТВЭЛ” и ОАО “Машиностроительный завод” (г. Электросталь), успешно и профессионально поставлявшие ядерное топливо за рубеж. Государственным предприятием “ТВЭЛ” с 1996 года руководил В. Коновалов, в разное время занимавший должности заместителя министра среднего машиностроения СССР, министра атомной энергетики и промышленности СССР, первого заместителя министра РФ по атомной энергии. Летом 2000 года Адамов инициирует собрание акционеров, которое прекращает полномочия Коновалова.
Он мешал движению Адамова по финансовому полю не только как руководитель крупнейшего экспортера ядерного топлива. В 1999 году он возглавил наблюдательный совет отраслевого корпоративного банка “Конверсбанк”. После финансовых потрясений августа 1998-го банку потребовалось проведение эмиссии. Но еще до наблюдательного совета, утверждающего результаты проводимой эмиссии, Адамов потребовал от Коновалова передать значительную часть акций “Конверсбанка” (не менее блокирующего пакета) семи фирмам взаимосвязанной группы, принадлежащим американским фирмам “ТКСТ” и “Текси”, владельцем которых был В. Письменный – руководитель режимного Троицкого института инновационных и термоядерных исследований Минатома, одновременно – финансовый партнер Адамова.
Коновалов Адамову отказал...
Кто пришел вместо Коновалова? Формально учрежденную новую должность – первого вице-президента ОАО “ТВЭЛ” – занял выпускник МГИМО по специальности “правоведение”, работавший в основном сотрудником службы безопасности в коммерческих структурах, потом неожиданно попавший в группу “Сибирский алюминий”, которая, видимо, пристроила своего человека не кем-нибудь, а сначала директором самарского “Авиакор-авиазавода”, а потом советником министра РФ по атомной энергии. Так одним движением Адамов расчистил себе поле деятельности как в сфере внешней торговли ядерным топливом, так и в области корпоративных финансов. Тогда же по распоряжению Адамова из “Конверсбанка” в “МДМ-банк” (Мамут – Абрамович) был переведен паспорт на контракт “ВОУ-НОУ” (переработка оружейного плутония в ядерное топливо) стоимостью 12 миллиардов долларов!
Можно предположить, что вся затея с акциями “Конверсбанка” имела целью изменить направление финансовых потоков в нужное русло. В какое? Попробуйте продолжить логическую цепочку Мамут – Абрамович.
Таким образом, деньги и сегодня становятся ближе к Семье. Как уж тут упустить возможность “погреться” возле 20-миллиардного контракта? К тому же перспектива жить поблизости от ядерного могильника, в который может превратиться Россия, грозит кому угодно, только не тем, кто примет решение о ввозе на территорию страны радиоактивного мусора. Есть еще одна вроде успокаивающая обывателя деталь: говорят, что завоз ядерных отходов начнется не сегодня, не завтра, а деньги дадут сразу. Но именно это и тревожит! Ведь к моменту, когда в страну пойдут контейнеры с отработанным топливом зарубежных АЭС, вряд ли останутся не только следы от полученных авансом 20 миллиардов долларов, но и следы тех, в чьи руки попадут эти деньги. Разве рассказанное о бывшем министре Адамове не подтверждает худшие опасения? Да, президент Путин освободил Евгения Адамова от должности главы Минатома России. Возможно, в связи с “неадекватной” деятельностью последнего. Хотя в указе об этом не сказано. Просто – “освободить”, и все!
На определенном этапе биография Адамова стала мешать реализации, возможно, последней крупной сделки по схеме “доллары в обмен на будущее России”. Человек, “потерявший лицо”, вряд ли мог убедить парламентариев в “благоприятных” перспективах захоронения ядерных отбросов. Нужна была “чистая”, не запятнанная не только политикой, но и связями, известностью фигура. Все остальное должно уже работать само по себе. Ведь фундамент “ядерного контракта” начал закладываться гораздо раньше, сразу после посещения Ельциным Красноярска-26. В июле 1997 года Борис Николаевич подписывает положенный ему на стол указ № 679 “О продаже закрепленных в федеральной собственности акций акционерного общества “Кирово-Чепецкий химический комбинат”, исключающий предприятие из перечня акционерных обществ, имеющих стратегическое значение.
С мая прошлого года Минатом, используя Минимущество России, предпринимает попытки включить КЧХК в планируемое к созданию в структуре Минатома ОАО “Росатомпром”. Для этого предпринимаются усилия по продаже с аукциона 38 процентов акций, обеспечивающих контроль государства над комбинатом. При этом при создании нового образования “Росатомпром” его авторами планируется исключить хранилища радиоактивных отходов из состава комбината. То есть могильники останутся на обслуживании государства, а приносящее прибыль производство будет отдано частному бизнесу! И государство, которое даже при благоприятном стечении обстоятельств (не “уведут” уплаченные авансом деньги за хранение отходов; удастся сберечь эффективные производственные мощности и т.д.), по расчетам специалистов, вынуждено будет дотировать исполнение “проекта века”, окажется уже не в “долговой”, а в “ядерной яме Запада”. И никто не сможет остановить этот процесс, используя юридические рычаги!
В сентябре 1999-го и в июне 2000-го правительство возложило на Минатом полномочия по лицензированию не только деятельности по разработке, изготовлению, испытанию, эксплуатации и утилизации ядерного оружия и ядерных установок военного назначения, но и на всю деятельность по использованию атомной энергии в оборонных целях. Тем самым органы контроля за безопасным использованием ядерной энергии оказались в тех же руках, что и органы управления этой отраслью.
И к рассуждениям политиков, лоббирующих принятие документов о ввозе в Россию атомных отходов, о “жестких механизмах и процедурах госконтроля” можно отнестись с горькой усмешкой. Впрочем, их можно понять. По словам депутата Государственной Думы Игоря Артемьева, в свое время один из лидеров фракции открыто заявил, что Минатом выделил крупные средства на “обеспечение прохождения” через Думу законопроекта о ввозе отходов.
P.S. Во время недавнего визита российского премьера Михаила Касьянова в Швецию власти этой страны выразили озабоченность возможным размещением радиоактивных отходов, планируемых к ввозу в Россию, в непосредственной близости от их границ!
Евгений ТОЛСТЫХ
От редакции. Материалы проверки деятельности Е. Адамова на посту министра Минатома в конце февраля этого года Комиссией Госдумы РФ по борьбе с коррупцией были направлены Президенту РФ В. Путину, Председателю Правительства РФ М. Касьянову, секретарю Совета безопасности РФ С. Иванову и директору ФСБ РФ Н. Патрушеву. Проверка ФСБ РФ подтвердила изложенные в справке Комиссии факты. Сейчас Генеральная прокуратура РФ занимается изучением и перепроверкой полученных данных, с тем чтобы дать правовую оценку деятельности экс-министра Е. Адамова.»[2]
Как видим, в данном случае речь идет о проявлении коррупции в верхних эшелонах власти. Это означает, что автору необходимо было преодолеть очень серьезные препятствия на пути получения информации, которая позволила высветить очень хорошо спрятанные от «постороннего» взгляда (то есть от общества) вопиющие факты всевозможных махинаций, позволивших «увести» «героям» публикации огромные суммы народных денег за рубеж, на личные счета коррупционеров. Разумеется, автор публикации использовал помощь очень информированных людей, которые помогли ему вывести на чистую воду высокопоставленных чиновников, замешанных в коррупции. Именно такого рода журналистские расследования наносят самые чувствительные удары по коррупционерам, поскольку демонстрируют как «нижестоящим» их последователям, так и всему обществу уязвимость самых социально сильных преступников, возможность успешного противостояния коррумпированию общественных отношений.
[1] См.: http://www.ruj.ru/news33.htm.
[2] Толстых Е. Снова «проект века»: ядерный контракт//Совершенно секретно, 2001. №5.
Расследование преступлений в сфере экологии
В последнее время вопросы экологии стали очень популярны и привлекательны для журналистов-расследователей. Причем серьезные, интересные расследования появляются как в центральной, так и в местной печати. К ним можно, например, отнести публикации Н. Щура – «Алабуга» (Открытая позиция. 1999. № 4), О. Ефремова – «На рыбной речке случился массовый замор. Он может повториться» (Рыбак Приморья. 2000. № 34), В. Терешкина – «Северо-Запад России живет на пороховой бочке» (Природно-ресурсные ведомости. 2000. № 13) и многие другие.
Хотя следует иметь в виду, что впервые к экологической теме российские журналисты обратились еще в начале двадцатого века, когда были опубликованы первые тексты по природоохранной тематике в общеполитической прессе. После появления специализированных изданий (например, журнала «Охрана природы») экологическая тематика не уходит с полос различных изданий и прежде всего – «зеленых» («Зеленый мир», «Зеленый крест», «Источник», «Гринпис в России» «Берегиня» и т.д.). Но именно в последние годы, наряду с заметками, корреспонденциями, очерками, рассматривающими, так сказать, текущее состояние окружающей среды, стали появляться публикации, расследующие экологические преступления. Как раз такого рода публикации «делают погоду» в современной экологической журналистике.
Что такое «экологическое преступление»? Этим понятием можно охарактеризовать действия людей, результатом которых становится разрушение среды, дающей человеку возможность нормально существовать. Экологические преступления – это вызов существованию не только отдельных людей, но и всего человечества, поскольку состояние окружающей среды, как в нашей стране, так и на планете в целом в настоящее время становится все более пугающим. Журналистика – одно из важнейших средств противодействия человечества экологическому самоубийству.
К сожалению, не только отдельные личности или организации наносят в наше время ущерб экологии. Даже правительства разных стран в погоне за эффективными хозяйственными решениями, мощными военными технологиями часто жертвуют экологической стабильностью, грубо вмешиваются в сложившиеся в течение тысячелетий экосистемы, нанося им своими решениями наиболее губительные удары и обрекая тем самым будущее земной цивилизации на неизвестность.
Экологические преступления часто маскируются под прогрессивные проекты, выгодные варианты капиталовложений и т.д. Чтобы вскрыть суть подобных проектов, показать последствия их воплощения в жизнь, журналисту-расследователю часто надо владеть самыми современными методами анализа (в том числе методами точных наук), что, к сожалению, не часто встречается. Дилетантизм все еще остается одним из серьезнейших недостатков творчества журналистов-экологов, хотя среди них есть выдающиеся ученые, например академик А. Яблоков, Т. Злотникова и другие, уровень профессиональной подготовки которых, мастерство исследования и расследования экологически опасных ситуаций являются яркими ориентирами для тех журналистов, которые решили посвятить свое творчество одной из самых значимых для общества проблем.
Расследованию экологических правонарушений и преступлений в настоящее время мешает также нехватка точной информации, сложность ее получения (особенно от коммерческих фирм). Тем не менее, как показывает практика, журналисты часто распутывают самые сложные экологические правонарушения, делая их известными обществу. Такой опыт должен быть постоянно в центре внимания начинающего журналиста-эколога.
В качестве примера журналистского расследования на экологическую тему рассмотрим публикацию Надежды П. «Крушение на разъезде». Вот о чем в ней идет речь:
«ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КАТАСТРОФА СДЕЛАЛА НЕВЫНОСИМОЙ ЖИЗНЬ ЦЕЛОЙ ДЕРЕВНИ
Край прибрежных ив – так называют Чувашскую Республику... Еще бы – в этом благодатном краю протекает в общей сложности 2350 рек протяженностью почти 9 тыс. километров. Это и Волга, и Сура, Большой и Малый Цивиль, Кубня, Безда, Кира и Бум, а еще Аниш и Выла. Места потрясающе красивые. Помимо ивовых зарослей, хороши осинники таволговые и приручьевые, тальники пойменные. Есть в Чувашии и почти 400 озер. Но за последнее время республика потеряла из-за заиления и эрозии 50 озер. Не может похвастаться чистой своей водицей и матушка-Волга. В ней обнаружена почти вся таблица Менделеева: цинк, медь, нитраты и нитриты, железо, нефтепродукты, фосфор общий и азот аммонийный, а еще и фенол.
Откуда? Ответ прост: только в столице Чувашии, в Чебоксарах, городская канализация имеет 54 спуска сточных вод от сети ливневой канализации. Впечатляет? Судя по всему, серьезные экологические проблемы в республике существуют. Причем давно. Другое дело, что власти – как городские, так и республиканские – смотрят на все это сквозь пальцы. И чаще всего палец о палец не ударят, дабы помочь экологическим службам в решении наиострейших проблем.
БЛИЗКИЙ РОДСТВЕННИК, ОН ЖЕ – УБИЙЦА
Сегодняшний рассказ – о железнодорожной катастрофе в деревне Мыслец, расположенной неподалеку от города Шумерля. На эту деревушку в 1996 году опрокинулись 24 вагона железнодорожного груза, из них 13 вагонов с дизельным топливом и три – с фенолом. Этот большой костер видели не только обитатели Шумерли, Чебоксар и Канаша. Его наблюдали даже соседи – жители Татарии, Нижегородской области.
Вообще деревню Мыслец называют иначе, а именно – разъезд Мыслец Муромского отделения Горьковской железной дороги. Именно на этом разъезде ранним майским утром и произошло крушение товарного поезда. Оказывается, в чувашских деревнях и селах железнодорожные пути зачастую проходят через самое сердце деревни. И живет так деревенский люд не одно десятилетие: по шпалам ходит в лес за грибами и ягодой, по этим же шпалам дети бегают в школу, через железнодорожное полотно гонят скот на выпас. Так и живут с этой железной дорогой, как с близким родственником, пусть не очень приятным, но тем не менее живут же.
К слову, за последние пять лет железнодорожных крушений на территории Чувашской Республики произошло несколько. Два из них случились в густонаселенных пунктах. Чувашия – очень плотно населенное место. Судите сами: вся республика поделена на 21 административный район. В этих районах более 1700 сельских населенных пунктов, а также 9 городов и поселков городского типа, где проживает почти 1 млн. 400 тыс. человек. Из этого следует, что республика имеет высокий уровень экологической нагрузки. Причем зона повышенной опасности приходится именно на поселок городского типа Шумерля.
Селяне давно с опаской ловят рыбу в родных водоемах. Местные лещ, густера, плотва и хорошо приспособившаяся к плохим условиям рыба-белоглазка давно не радуют ни значительными размерами, ни товарным видом. Бывает и такое, что и белоглазку вытаскивают о трех глазах, с вылезшей чешуей и неряшливыми плавниками – неопрятный вид рыбы объясняется просто. Не первый год Вурнарский завод смесевых препаратов делает в местные водоемы аварийные сбросы загрязняющих веществ, к примеру, таких ядовитых, как неонол. Почти все пруды и малые реки Вурнарского района загрязнены различными дустами, в том числе и запрещенным к производству ДДТ. До сих пор обнаруживаются свежие захоронения отходов производства на поселковой свалке и возле самого предприятия. А сколько рыбы гибнет из-за такого заболевания, как гепатиколез (опять все это – “творение” рук человеческих). Специалисты, правда, утверждают, что формирование ихтиофауны Чебоксарского водохранилища еще не закончилось.
Да разве с такими авариями оно может закончиться? Когда на разъезде Мыслец опрокинулся этот товарняк, то разлилось 897 тонн дизельного топлива и 185 – фенола. Все это, скажут потом специалисты, “привело к сверхнормативному загрязнению атмосферного воздуха и воды, а также содействовало загрязнению грунтовых вод почвы”.
КОНЕЦ СВЕТА. ЧУВАШСКИЙ ВАРИАНТ
В местной речке Паланке концентрация фенола через 26 часов после аварии составила 0,42 мг/л (предельно допустимая концентрация фенола в водах культурно-бытового водопользования должна составлять не более 0,1 мг/л). В районе деревенской школы концентрация паров составила 4–5 ПДК. Через 30 часов после крушения товарного поезда у дюкера ручья Западный Безымянный, а также в устье ручья Западный Безымянный было обнаружено 144,7 мг/л и 123,7 мг/л фенола, а в подземной скважине № 2 в районе аварии в грунтовых водах – 592,1 мг/л...
Деревенский люд в населенном пункте Мыслец воду для своих нужд берет из индивидуальных колодцев. Во всех них – будь то колодец на улице Пионерской, на Вокзальной или на улице Шевченко – везде обнаружено значительное количество как нефтепродуктов, так и фенола.
Но трагедия состоит не только в этом... Когда начался “конец света” – иначе сельчане о том крушении и не говорят – на тушение пожара прислали всех, кого можно. В ликвидации аварии участвовало более 600 человек. Это были и сами железнодорожники, из них – 150 человек из военизированной пожарной охраны. Все они тушили пожар без специальных костюмов защиты, без противогазов. И так более 15 суток. Убирали железнодорожное полотно, срезали и отвозили грунт, возводили природоохранные сооружения. К слову, были в том перевернувшемся составе и спецвагоны. И как только произошла авария, на ее месте очень быстро появились высокие генералы из Министерства обороны. Оказывается, в спецвагонах везли ракеты. Для кого тогда везли литерный груз – загадка по сей день. Да вот только товарняк умудрился перевернуться так, что вагоны со взрывоопасным грузом не полетели в овраг. Это и спасло деревню от полного уничтожения.
Многих из жителей обследовали в Нижегородском НИИ гигиены и профпатологии Министерства здравоохранения РФ. К слову, обследовали даже 19 жителей двух поселков – Коминтерн и Чертоганы, которые находятся почти в пяти километрах от места крушения поезда. И всем им поставлен диагноз: хроническая интоксикация фенолом.
...ПЛАТИТЬ ОТКАЗЫВАЮТСЯ
Государственный Совет Чувашии неоднократно рассматривал вопрос о ликвидации последствий железнодорожной аварии на разъезде Мыслец, но пользы от этих заседаний пока никакой. Источник загрязнения так и не ликвидирован. Он продолжает наносить ущерб и людям, и окружающей среде. Министерство здравоохранения республики так и не выявило причинно-следственную связь заболеваний обитателей деревни с загрязнением места проживания, а люди продолжают болеть. Они даже не могут обратиться в суд без соответствующего заключения с иском о возмещении ущерба, причиненного здоровью, Горьковской железной дорогой. Ни одно ведомство Чувашской Республики не взяло на себя смелость объяснить жителям деревни, что проживать на месте аварии небезопасно. Только одной семье из этого селения удалось обзавестись всеми нужными справками, дабы обратиться в суд. Дело в том, что дом семьи Окиных ближе всего оказался к месту аварии, ко всему прочему семья оказалась многодетной. И Шумерлинский районный суд с участием помощника Чебоксарского межрайонного природоохранного прокурора Александра Леонтьева рассмотрел иск в интересах Натальи Окиной и ее детей – Ирины, Елены и Светланы – к Горьковской железной дороге о компенсации морального вреда. Суду были представлены амбулаторная карта и карта стационарного больного Окиной Натальи Игоревны, которая длительное время находилась на лечении в Шумерлинской больнице. Врач-эксперт Иван Миронец подтвердил диагноз: острое отравление фенолом.
Но представляющие Горьковскую железную дорогу на основании доверенностей, некие В. Пчелкин и В. Федоров, иск не признали. Более того, в суде оба эти представителя доказывали, что нет никаких документов о причинении вредоносного воздействия на окружающую среду поселка Мыслец и разъезд Мыслец. Но в материалах дела нашлась справка, составленная главным врачом Центра санэпиднадзора Муромского отделения Горьковской железной дороги, о санитарно-гигиенической обстановке на разъезде Мыслец. Эта справка устанавливает глубину зоны заражения в 2 км 400 м (а от места аварии до ближайшего дома всего-то 350 м). Далее в справке указано, что в самой деревне Мыслец содержание фенола в воздухе превышало ПДК почти в 8 раз. Установлено также эквивалентное количество фенола в первичном облаке – 0,690 тонны. Смертельной же дозой для человека при пероральном попадании является один грамм. Таким образом, Шумерлинский районный суд признал, что “по вине работников Горьковской железной дороги было нарушено право жителей деревни Мыслец на благоприятную окружающую среду, которое предусмотрено ст. 42 Конституции РФ. Ст. 151 Гражданского кодекса РФ предусматривает возможность компенсации морального вреда (физических и нравственных страданий) действиями, нарушающими личные неимущественные права гражданина. Оценивая степень понесенных истцами нравственных страданий, уровень опасности ситуации, возникшей по вине ответчика, материальное положение сторон, суд объем компенсации морального вреда определил в 10 тысяч рублей каждой из истиц...”.
Горьковская железная дорога выдавать компенсацию отказалась. Вообще железнодорожники старательно оттягивают и судебные процессы, и расследование причин крушения поезда. Наталья Окина вместе с тремя несовершеннолетними детьми вновь обивает пороги судов. Из суда она обычно едет к фельдшеру – показать своих девчонок. Хоть и обещали жителям деревни, что всех детей обязательно обследуют в Московской детской клинической больнице № 38, обещания так и остались обещаниями. Часть детей обследовали, а до остальных дело так и не дошло. Причина опять-таки одна: за обследование надо платить. Платить все министерства, ведомства отказываются. К слову, о “медицинских обследованиях”, проходящих в самой деревушке. Раз в полгода в деревню приезжают бригады врачей. В деревенской школе в одном из классов выносят все парты. Врачи усаживаются на стулья и в кабинет один за другим заходят местные жители всех возрастов. В руках у эскулапов – лишь перья и бумага. И это называется “обследование больных”. А меж тем есть даже заключение Московского научного центра экологической токсикации о том, что “жители деревни Мыслец подверглись воздействию многокомпонентной токсической смеси аварийных веществ”.
А ЯД И НЫНЕ ТАМ
До сих пор на месте аварии находится большое количество загрязненного фенолом грунта, в подземных наблюдательных скважинах он обнаруживается в сотнях и тысячах миллиграмм в одном литре. В пробах питьевой воды из колодцев деревни периодически обнаруживаются и нефтепродукты (в среднем 2–3 ПДК). Поэтому водопроводные сети в деревне больше не прокладывают – это решение принято на поселковом сходе граждан. Зачем водопроводные сети, если в воде до сих пор находится столько дряни?
Некоторые семьи уже покинули деревню. Одни уехали к родственникам, другие подались “на авось” в город... Но многодетная семья Натальи Окиной с места сняться не может. Ей просто некуда ехать, да и на руках трое детей. Денег хватает в доме только на продукты и кое-какую одежонку. Все ее походы по судебным инстанциям так пока ничем и не закончились. Но представители Горьковской железной дороги, встретив ее в тесном коридорчике, посоветовали “не рыпаться” – мол, все равно ничего не докажешь. За такую “услугу” пообещали выдать ей и всем детям по 500 рублей на аптеку и врачей...
Наталья Окина собирается бороться дальше и за себя, и за своих детей, и за всех обитателей деревни. Хотя даже она понимает: ее деревня – не жилец на этом свете. Давно пора вывезти отсюда все семьи, детей, коз и коров. Сколько же можно щи с фенолом и нефтепродуктами хлебать?
А что касается Волги, то теперь понятно, откуда и в ее водах фенол присутствует. Сотрудники Чувашохотрыбловсоюза все недоумевают: чего это рыба в водоемах плохо приживается? Они каждый год выращивают и выпускают в водохранилища и реки республики сотни тысяч личинок леща, щуки и плотвы, а рыба отчего-то гибнет.
Отчего же она гибнет? На этот вопрос сегодня уже может ответить даже самый маленький житель деревни Мыслец – трехлетний Коля Корнилов: “Это фенол испачкал речку...”»[1]
Данное расследование интересно прежде всего тем, что посвящено одному из типичных видов экологических преступлений техногенного плана, причины которых связаны в огромной мере с изменением основ хозяйствования в стране, с развалом СССР и переходом к рыночным отношениям. Огромные масштабы индустриализации, гигантомания, порожденные стремлением обеспечить плановое функционирование единого народного хозяйства на огромных по размеру территориях, привели к созданию бессчетного количества объектов, обслуживание которых требовало колоссальных затрат. Такие затраты были в известной мере возможны, пока существовал Советский Союз, хотя и в те времена тоже случались техногенные катастрофы. Но их было немного. Сейчас, когда оборудование на подавляющем большинстве объектов крайне изношено и в то же время нет тех возможностей его обновления, какие были раньше, избежать аварий и катастроф очень трудно. И, тем не менее, смириться с тем, что в результате их гибнут или оказываются на грани гибели ни в чем не повинные люди, нельзя. Именно поэтому освещение «экологических ударов» по населению, выявление конкретных причин происходящего – важнейшая задача журналистов-расследователей.
В этом плане данное расследование очень ценно. Интересно оно и в другом отношении, а именно – как пример, показывающий, что освещение экологической тематики, расследования экологических ситуаций требует большого внимания, ответственности, хорошей профессиональной подготовки. Такие качества нужны не только для успешного поиска информации, но и умелой подачи ее читателю. Автор всегда должен ориентироваться, прежде всего, на уровень подготовки, готовности конкретной аудитории к восприятию информации, которую он ей предлагает. А поскольку разработка экологической темы часто сопряжена с использованием большого количества специальных терминов, показателей, то перед ним всегда встает вопрос о том, как их использовать. Стоит ли, скажем, объяснять в данной публикации, что определенная концентрация свинца в почве, например, может нанести вред здоровью человека, или не стоит? Ведь одно дело, когда материал предназначен для специализированной аудитории, и совсем другое, если его будет читать массовая (то есть менее подготовленная в конкретном вопросе).
Чтобы мобильно «переключаться» с одного уровня изложения материала на другой, журналисту-расследователю необходимо постоянно заниматься «экологическим ликбезом», самообразованием. Хотя и в этом случае ему не всегда удастся объяснить людям, скажем, то, почему обыкновенная электростанция на Волге так же опасна, как и АЭС. Часто именно технические тонкости, нюансы заключают в себе всю суть проблемы. Иногда спор возникает из-за разницы в терминологии. Вспомним хотя бы недавний скандал с принятием Думой закона о ввозе в Россию не то радиоактивных отходов, не то отработавшего ядерного топлива. Если журналист пишет об этом, он обязательно должен объяснять, что считается радиоактивными отходами, а что – отработавшим ядерным топливом. Причем объяснить надо так, чтобы это понял и рядовой читатель. Следует помнить о том, что некоторые экологические термины либо совершенно непонятны, либо имеют для него другой смысл. К примеру, слово «биоценоз», которое довольно часто употребляют ученые-экологи, вряд ли массовый читатель понимает правильно, то есть как «сообщество живых организмов».
Если взглянуть с точки зрения подобных требований к уровню доступности для массовой аудитории на приведенную публикацию, можно увидеть, что автор, очевидно, хорошо владеющий специальной терминологией, к сожалению, не расшифровал ее для тех читателей, которые могут не знать, что такое «гепатиколез», «фенол», «хроническая интоксикация» и т.д. Поэтому им трудно разобраться в сути публикации.
А ведь избежать подобного последствия вполне возможно. С этой целью журналисту неплохо было бы взять на вооружение для перевода с научного на обычный язык некоторые известные приемы. Можно, например, использовать формальные виды определений, которые всегда можно найти в словарях. Порой давать и неформальные («ветер есть движущийся воздух») – это наиболее краткий и простой способ что-либо объяснить. Можно также обратиться и к так называемым развернутым определениям. Например, о новом взрывчатом веществе можно сказать: «Дело в том, что обычный тротил уже не устраивал наших военных, и в засекреченных НИИ изобрели более мощные смеси. Чтобы в мелкие кусочки разлетались железобетонные стены дотов и бункеров, разрывало на части вражеские авианосцы, корежило танки. Что уж тут говорить про слабую человечью плоть – она должна была просто превращаться в молекулы». (В. Терешкин. Указ, соч.)
Практически ни одно расследование на экологическую тему не обходится без цифр, которые считаются неопровержимым свидетельством достоверности чего-либо. Но не каждый читатель способен с ходу осознать их значение, соотнести друг с другом. Поэтому когда журналист вводит цифру в текст, он должен позаботиться о ее «звучании». На этот счет существует много приемов научной популяризации: сравнение сложных явлений с простыми, а новых – с привычными, понятными и т.п. Одна группа приемов основывается на математических методиках – подсчете, вычислении процентов и средних величин, округлении числовых значений, сопоставлении. Другая реализует традиционные приемы риторики. Это – обращение к читателю, акцентировка цифровых значений в авторском комментарии. Лучше всего цифры давать в сравнении. Причем сравнивать надо со знакомыми мерками, например, стопкой монет, зернышком пшеницы, футбольным мячом и т.д.
В этом отношении в публикации «Крушение на разъезде» цифры использованы недостаточно умело. Многие из них, например о величине загрязнения почвы и воды, даются сами по себе, без сравнения. Возникает вопрос: о чем говорят цифры? Означают ли они угрозу для людей, или нет? Непонятно. А ведь все прояснилось бы, назови автор в каждом случае допустимые нормы (безвредные для человека) присутствия упомянутого вещества в воде или почве.
Известно, что обычно плотность населения рассчитывается из числа жителей на квадратный километр. А то, что Чувашия поделена на 21 административный район, ни о чем не говорит. Вот если бы автор сравнил Чувашию с Японией, о густонаселенности которой ходят легенды, тогда стало бы ясно, действительно ли чуваши живут в тесноте. Кроме того, об уровне экологической нагрузки обычно судят не по плотности населения, а по количеству промышленных предприятий или, скажем, уровню ПДК в местной речке. Плотность населения – это, скорее, вторичный признак.
[1] Крушение на разъезде//Независимая газета. 2001. № 6.
Расследование исторических тайн
Говоря об исторической тайне, обычно имеют в виду случившиеся в прошлом непонятные события (например, таинственная смерть наследника престола во времена правления Бориса Годунова; всемирный потоп; смерти Сергея Есенина и Владимира Маяковского; отречение царя Николая II от престола и т.д.). Начало перестройки в нашей стране было обозначено мощной волной всевозможных разоблачений, расследований исторического плана. Например, на страницах «Огонька», которым в то время руководил В. Коротич, публиковалось множество материалов, посвященных преступлениям И. Сталина и его соратников. Впоследствии историческую тему (загадки истории) стали активно разрабатывать и многие иные издания. Телезрители и радиослушатели получили возможность знакомиться с загадками истории по передачам «Колесо истории», «В поисках утраченного», «Исторический репортаж», а также «Историческое расследование» и пр.
Значение подобных расследований для аудитории СМИ заключается, прежде всего, в их познавательной ценности. Историческое расследование позволяет журналисту (а значит, читателям, телезрителям, радиослушателям) взглянуть на прошлое с точки зрения современности, предложить свою версию дела, открыть подробности, ставшие известными лишь по прошествии длительного периода времени. Кроме того, осуществляя историческое расследование, журналист может провести параллели с аналогичными делами настоящего времени и тем самым, в известной мере, объяснить их. Публикация исторического расследования для конкретных СМИ может быть интересна и потому, что такие материалы привлекают внимание аудитории, позволяют изданию укрепить свою популярность.
Обращаясь к загадочным случаям и происшествиям прошлого, журналист не всегда знает наверняка, что за ними стоит какое-то преступление. Поэтому попытка некоторых исследователей журналистики «привязать» журналистское расследование прошлого к понятию «преступление» некорректна. Расследование исторических тайн – одно из направлений в деятельности журналистов-расследователей. Основная особенность направления состоит в том, что журналист расследует дела давно прошедших лет. Это в значительной степени ограничивает круг методов и источников информации, которые могут быть использованы в расследовании. В данном случае в наибольшей мере ему могут помочь свидетельские показания (если расследуется событие, произошедшее относительно недавно в историческом плане), документальные источники информации, которые можно найти, скажем, в государственных, а также в семейных архивах тех, кто непосредственно участвовал в расследуемых событиях прошлого. Интересную исходную информацию журналист-расследователь, увлекающийся исторической тематикой, может получить из специальной исторической литературы, в том числе из периодических исторических изданий: «Отечественная история», «Отечественные архивы», «Вестник древней истории», «Отечественное краеведение», «Вопросы истории», «Вестник архивиста», «Новая и новейшая история».
В ходе расследования журналист часто сталкивается с необходимостью объяснять поступки исторических личностей. Это можно сделать разными методами. Часто таким объяснением служит выявление журналистом конкретных мотивов, которые могли быть реализованы историческими героями в тех или иных действиях и ситуациях. Важны и конкретные данные о позициях исторических персонажей, групповых интересах, придворных интригах и т.д. Все это привлекается и для рационального объяснения конкретных дел, поступков исторических лиц. Нередко, однако, расследователь из-за недостатка знаний о тех или иных персонах вынужден полагаться на гипотезы, допущения, нормы здравого смысла (поскольку предполагается, что люди обычно руководствуются именно такими нормами).
Журналист, проводящий объяснение в историческом расследовании, должен учитывать и фактор случайности в развитии событий, о которых идет речь. В этом случае в качестве метода исследования предполагается интуитивное вживание в роль действующего лица, психологическая реконструкция чужого сознания, возможных действий его обладателя, исходя из аналогии «Я» журналиста и «Я» исторической личности. Ясно, что такие выводы будут исключительно субъективными по характеру, поскольку точной аналогии в данном случае быть не может. Журналисту, расследующему события прошлого, редко удается совершить полноценное открытие (подобное, скажем, открытию города Трои, сделанному археологом Генрихом Шлиманом на основе сведений, изложенных в гомеровской «Иллиаде»). Обычно журналистское расследование на историческую тему представляет собой лишь более или менее обоснованную версию.
Подобной версией является, например, расследование Василия Устюжного «Ленинградское дело» (Комсомольская правда. 2000. 5 октября). Из учебников истории о «ленинградском деле» известно, что в период сталинского правления, сразу после Второй мировой войны, научная и творческая интеллигенция надеялась на ослабление партийно-государственного контроля. Однако международная обстановка после войны резко изменилась. Началась «холодная война». Руководство СССР взяло курс на немедленное «завинчивание гаек» в отношении интеллигенции. Главный в то время идеолог страны А.А. Жданов, выступая в Ленинграде с разъяснением постановления «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», подверг беспощадной критике творчество Зощенко и Ахматовой. Затем руководство взялось за театры, кино, музыку, науку. Духовный терроризм сопровождался физическим, подтверждением чему и стало «ленинградское дело».
Формально оно было начато в январе 1949 года, после поступившей в ЦК ВКП(б) анонимки о подтасовке результатов выборов секретарей Ленинградского обкома и горкома партии. И завершилось снятием с работы свыше двух тысяч руководителей, когда-либо работавших в Ленинграде, и казнью более 20 из них. Они были обвинены в попытке разрушить СССР, противопоставив Россию Союзу, а Ленинград – Москве.
Таковы исторические реалии, согласно трактовке, изложенной в учебниках, которые автор пытается дополнить новыми фактами, дав более полное представление о «ленинградском деле»: «50 лет назад разгромлен первый питерский десант во власть. Что будет со вторым?»
«Это дело получило название “ленинградского”, в список репрессированных вошли руководители города и страны – выходцы из Питера. Идейным создателем и вдохновителем “питерской команды” стал член Политбюро ВКП(б), секретарь ЦК Андрей Жданов, который, освоившись в Москве, начал весьма активно подтягивать в столицу земляков. В итоге секретарем ЦК, курирующим органы ГБ, стал Алексей Кузнецов, главой Госплана, первым зампредом Совмина СССР, – Николай Вознесенский, руководителем Совмина РСФСР – Михаил Родионов, зампредом Совмина СССР – Алексей Косыгин. Всего же за два года (1946–1948) на руководящую работу были выдвинуты 12 тысяч ленинградцев, из них на работу в Москву и для руководства другими областями отправились свыше 800 человек.
Однако после смерти Жданова в августе 1948-го “питерский десант” был разгромлен: большинство выдвиженцев сняли с работы, а более 20, как уже сказано, расстреляли.
О некоторых подробностях “ленинградского дела” рассказывает Валерий Кузнецов, сын расстрелянного секретаря ЦК.
– Валерий Алексеевич, сейчас много пишут о том, что ваш отец пал жертвой схватки между патриотически настроенной частью Политбюро и, скажем так, космополитами во главе с Берия, Маленковым, Кагановичем и Хрущевым.
– Это поправление истории в угоду современной политике. Многим сегодня выгодно из отца сделать знамя панрусизма, представить чуть ли не жертвой сионизма. Все на деле гораздо глубже.
– Но борьба между московской и питерской частями в Политбюро имела место?
– Имела. Только я бы не стал называть ее московской частью Политбюро. Какой Берия москвич? Или Хрущев? А вот ревнивое отношение к питерским выдвиженцам действительно имело место.
– В то же время Сталин, казалось бы, прекрасно относился к вашему отцу...
– Тут своя предыстория. Когда началась война, Жданов, в то время первый секретарь Ленинградского обкома, отдыхал в Сочи. Отец стал фактически первой фигурой в городе. Постоянно общался по телефону со Сталиным по вопросу подготовки города к обороне. Сталин высоко оценил эту работу. Зимой 42-го в присутствии членов ГКО собственноручно, что делал крайне редко, написал личное письмо Кузнецову. Письмо заканчивалось словами: “Алексей, Родина тебя не забудет”.
– И что из этого следует?
– Я убежден, что даже в то тяжелейшее время Сталин просчитывал будущие кадровые комбинации. В этом демонстративном письме, дающем мандат на полновластие в Ленинграде, ведь никакой необходимости не было. Ленинградом руководил живой Жданов. Сталин первым завел и разговор о приглашении Кузнецова в Москву под предлогом, что нужно выдвигать молодых. Отец пользовался огромной популярностью и любовью у питерцев. Сталин учитывал эти настроения. Зачем ему нужен был еще один Киров в Питере?
– Тогда непонятно, зачем Сталин дал Кузнецову огромные полномочия – поручил ему курировать кадры и органы госбезопасности...
– Да это был символический жест. Реально же Сталин натравливал на отца свое завистливое окружение. Весьма показательно в этом смысле признание Микояна о том, как в 48-м на даче в Рице в присутствии “пятерки” – Молотова, Берия, Микояна, Маленкова и Кагановича – Сталин заявил, что хотел бы Генеральным секретарем поставить Кузнецова, а председателем Совета Министров питерца Вознесенского – тот тогда возглавлял Госплан.
– Что это значило?
– На деле это означало команду “фас”. И ее так и поняли. Уже спустя полгода началась расправа. Секретаря Ленинградского горкома Капустина обвинили в связи с английской разведкой. А городское руководство – в сознательном противопоставлении центру. Доводы сейчас бы вызвали улыбку. Например, Совет Министров РСФСР организовал в Ленинграде Всероссийскую ярмарку оптовых товаров. Ленинградское руководство пригласило на нее гостей из других союзных республик. Маленков расценил эти приглашения как открытый вызов Центру. А согласие на проведение ярмарки давал отец...
Тут же министр МГБ Абакумов с подачи Маленкова “раскрыл заговор вражеской группы Кузнецова” Отца обвинили даже в том, что он хотел перенести столицу из Москвы в Ленинград...
– В протоколах допросов есть подписи вашего отца под “признательными” показаниями.
– В конце 80-х я работал в комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Ознакомился с сотнями дел и узнал, как выбивались показания. Отцу сломали позвоночник, разбили ушную раковину. Это рассказал врач следственной тюрьмы. Есть основания предполагать, что листы показаний допросов подписывались до того, как допросы были запротоколированы и отпечатаны. Не многие могли выдержать испытания – арестованных сажали в бетонный куб и держали сутки без воды и еды, привязывали к железной кровати с колючими настилами. Давили – подпиши, иначе семья будет расстреляна.
Мой отец на закрытом заседании Военной коллегии суда, который проходил в клубе офицеров на Литейном, вины за собой не признал и в заключительном слове сказал, что история нас рассудит. Об этом мне рассказывали свидетели того судилища. В зале сидели в основном переодетые чекисты.
– Почему же “ленинградское дело” замалчивалось и после смерти Сталина?
– Но ведь очевидно же. От начала до конца его лепил Маленков. Он лично допрашивал отца. А сам процесс шел всего один день. Для Маленкова специально организовали ретрансляцию из зала суда. Он докладывал о ходе разбирательства Сталину. В день суда Политбюро восстановило в стране смертную казнь, отмененную в 1945 году. Позже министр МГБ Абакумов признавал, что обвинительное заключение составлялось под диктовку Сталина. Он дирижировал делом от начала и до конца»[1].
Нельзя не указать на тот факт, что данное расследование построено главным образом на разговоре с сыном одного из главных участников «ленинградского дела», которого отнюдь нельзя считать очевидцем происходившего, поскольку он обладает сведениями, имеющими отрывочный характер и полученными из неизвестных источников. Поэтому и расследование надо считать версией, которая еще должна найти подтверждение.
Следует заметить, что автор публикации построил материал так, что каждый новый ответ его собеседника на вопросы дает новые подробности, усиливающие картину жестокостей, проявленных сталинским окружением по отношению к ленинградским выдвиженцам. Это помогает журналисту погрузить читателя в атмосферу событий тех лет, дать почувствовать всю абсурдность ситуации. Ведь не зря журналист делает «сенсационное» разоблачающее заявление в конце текста – главным виновником произошедшего террора был глава государства: «Сталин дирижировал делом от начала и до конца».
Надо сказать, что публикация Василия Устюжного является одной из составляющих полосы «Параллели» в упомянутом номере «Комсомольской правды». Другой выступает статья Ольги Вандышевой «До сих пор Путин своих не сдавал», в которой автор рассматривает нынешнюю ситуацию прихода во власть Президента РФ, приведшего с собой так называемую «питерскую команду». При этом журналистка подчеркивает, что сегодня вряд ли возможно повторение «ленинградского дела».
[1] Устюжный В. Ленинградское дело//Комсомольская правда. 2000. 5 октября.
Расследование социально-бытовых преступлений
Социально-бытовыми называются преступления, совершенные на почве взаимоотношений между людьми в совместной обыденной жизни (за пределами выполнения ими служебной, профессиональной деятельности). Расследуя такое преступление, журналист, как правило, пытается выявить его механизм, причины, значимость для общества, последствия. Журналистские расследования социально-бытовых преступлений не стоит путать с сенсационными материалами типа «Черная вдова съела шестерых мужей» – бездоказательными «страшилками», которыми переполнены страницы желтой прессы. От других видов (экономического, криминального, политического и т.д.) эти расследования отличаются не только предметом, но и характером источников информации, их большей (как правило) доступностью для использования, возможностью применять более широкий спектр методов сбора информации (включая обычное прямое наблюдение) о событиях и ситуациях, которые оказываются предметом расследования.
При всей кажущейся безобидности и ясности такого понятия, как «социальный быт», за ним может стоять необъятное число исключительно важных и сложных, а порой и опасных для всего общества явлений, событий, происшествий, преступлений. Именно на уровне социально-бытовых отношений проверяются верность проводимых в обществе преобразований, их положительное или отрицательное значение для общества. Поэтому журналистика, в том числе расследовательская, ни в коем случае не может обойти эту тематику.
Рассмотрим черты журналистского расследования социально-бытовых преступлений на примере публикации Альберта Плутника «Гражданская война на трех сотках».
«Логинов исчез в ночь с 13 на 14 августа 2000 года. Ушел из дому, когда жена еще спала. И не приходил. Наступил вечер, другая ночь прошла. Галина подумала, что муж пошел из Ботеева в Фурманов, в райцентр, к своей сестре, и задержался. Мало ли что. Собралась и тоже пошла туда. Но там его не оказалось. Стало не по себе. Заглянула в больницу. Потом – в милицию. И, наконец, – в “мертвецкую”. Санитар сказал, что “свежих поступлений не было”. Кроме одного мужика, вроде бы ботеевского, привезли откуда-то с водоема. Нашли совершенно голого. Сидел, привалившись к ольхе. Галина взглянула. Так это тот, которого она уже видела. В деревне слышали про убитого ночью вора. Некоторые ходили смотреть, пока не увезли. Галина тоже ходила. И тогда, и теперь подумала с облегчением: не мой.
Потом и один из братьев Константина Ивановича Логинова заходил в морг. Интересовался. На всякий случай просил показать того единственного покойника. Ушел, не признав, однако с некоторым сомнением. Последнее слово оставалось за родной сестрой: “Я Костю сразу узнаю. С ног начну и ногами кончу... У нас с ним ноги одинаковые. У меня шишка на пальце и у него”. Едва приоткрыли ноги, она и увидела “родовую” примету. Вот ведь как: и родня не сразу признала в убитом мужа и брата. В таком он был виде. Помимо внешних травм – перебиты все ребра, проломлена грудина... Определенно, поработал садист.
ПРИЗНАНИЕ НЕТИПИЧНОГО УБИЙЦЫ
Между тем явившийся в милицию города Фурманова с повинной человек отнюдь не выглядел таковым. Молод, аккуратно одет, по-спортивному подтянут. Вполне интеллигентного вида и не без кротости во взоре. Фамилия – Озорнов. По профессии – учитель. Рассказал, как все было. Озорновы, Юлия и Михаил, выращивали картошку на участке площадью в три сотки. Три года подряд их грабили. Бывало – только октябрь начинается, а семья уже без своей картошки. Приходится на рынке покупать. Последнее лето миллениума Озорнов с шурином, тоже учителем, решили утроить бдительность. Поочередно дежурили на участке. В ту августовскую ночь, часа в четыре, дождавшись, когда хлынувший ливень начал понемногу стихать, в дозор отправился на велосипеде Михаил. Подъехав, увидел на своей земле подозрительный силуэт. И оторопел. Минут 15 всматривался, как бы не веря своим глазам. Силуэт не двигался. Судя по всему, пришелец чувствовал себя в безопасности и никуда не спешил. “Тогда я крикнул: “Что, воруем?” Мне ответил мужчина вопросом: “А что?” После этого я бросил велосипед и подбежал к сидевшему на корточках. Он поднялся, и я без разговоров нанес ему удар кулаком в лицо, отчего мужчина упал”.
Дальше – безответное избиение 60-летнего сборщика чужого урожая 35-летним учителем физкультуры. Он бил “спарринг-партнера” куда попало и чем попало. Сначала – кулаками и ногами, потом – вырванным у него “блестящим предметом”, оказавшимся лопаткой-совком, ручной картофелекопалкой. И, наконец, крашеной палкой голубого цвета. Да с такой силой, что от палки отщепился кусок древесины, который будет фигурировать в “деле” в качестве вещдока. Потом, на суде, Озорнов скажет – он напугался и этого сверкнувшего в полумраке предмета, и того, что вор действует не один (ходили слухи, что “чистильщики” промышляют группами). Так что свирепость – и от страха. Но ярость атакующего скорее была бесконтрольной, чем подчинялась логике. Вор молил о пощаде, но не дождался ее. Просил прощения, но его не последовало. А в довершение всего Озорнов, решив, видно, что участь воришки будет поучительнее, если пустить его по миру голым, сорвал с расхитителя все, что на нем было. Утром при осмотре места происшествия, метрах в тридцати от участка, обнаружат: “вывернутые наизнанку два носка в сине-серую продольную полоску с заплатками на пятках, трико синее с белыми лампасами по бокам, рубашку с рисунками красно-бело-желто-синего цветов”... Найдут и самого Логинова, неузнаваемого.
“Я не одобряю действий брата, но принять такую казнь...” – сокрушенно качает головой моя собеседница – 70-летняя Любовь Ивановна Маренич, сестра погибшего.
ЧУЖАЯ РОЛЬ
Встанет вопрос – да в своем ли Озорнов уме? Выяснили – в своем. На психучете не состоял. Наркотиками не баловался. В прошлом не судим. Суд интересовало, не был ли “садист” специалистом в области восточных единоборств. Не был. Специализация – спортивные игры и легкая атлетика. Не только по характеристикам, приобщенным к уголовному делу, но и из моих бесед с хорошо знавшими Озорнова людьми он предстает прекрасным семьянином, любящим отцом и первоклассным педагогом. Окончил с красным дипломом институт в Шуе. Преподавал физкультуру в девятой школе Фурманова. Фанат своего дела, говорят о нем коллеги. Уважаем за профессионализм и принципиальность. Организатор турпоходов, слетов и турниров. “Личным примером воспитывал у детей стремление к физическому совершенству и здоровому образу жизни”. Преступником стал неожиданно и для сослуживцев, обратившихся в суд с ходатайством о помиловании. И для соседей, также написавших письмо в его защиту. Они не хотят верить, что Миша Озорнов, тот, что жил семьей и работой, “создавал уют во дворе их общего дома на Мичуринской улице”, мог ЗАСЛУЖЕННО оказаться за решеткой. Но ведь убил человека. И за что? За ведро картошки. Кажется, так.
На суде, в своем последнем слове, принеся извинения родным и близким погибшего, Озорнов дважды повторит: “Я не хотел его убивать”. Так никто же и не заставлял. Или – вышло само собой? И сам не ожидал? Если судить по беспорядочности ударов, по, так сказать, чрезмерности применения силы, вряд ли можно утверждать, что действовал подготовленный киллер. Скорее, неопытный, импульсивный. Трагическая импровизация? Убийца взялся не за свое дело? Исполнял не свою, чужую роль? В похожих историях, по крайней мере, нечто подобное совершает обычно какой-нибудь закоренелый куркуль-скопидом, дрожащий над нажитым добром. Чей дом – крепость, а владения – укрепрайон, для обороны которого задействованы чуть ли не противопехотные мины. Но там-то – богатство так богатство. А потому – от того “дома и огорода” лучше держаться на расстоянии пушечного выстрела. Иначе пощады не жди. Но, выходит, и от таких, как Озорнов, ее ждать не приходится... И закрома еще пусты, но какова уже хватка, каков “частнособственнический инстинкт”...
ЛИШНИЙ РОТ В СЕМЬЕ
Бедный Логинов. Не повезло ему в смерти. Как не везло и в жизни. Безвыездно жил там, где родился, – в деревне Ботеево. Детей в семье колхозников Ивана и Екатерины было пятеро. Косте всего год, когда отец в 1941-м уходит на войну. И пропадает без вести. Образование – начальное. Никакой профессии. В армию не призывали – глух на одно ухо. Работал, куда возьмут. Делал, что скажут. Был конюхом в Фурманове, на третьей фабрике. Пас скотину в своей деревне. “Так брали туда, где другого не найдут за пустое вкалывать, – рассуждает сестра. – Богатства в семье не было. Откуда – если работы нет? Но в огороде – все посажено”.
Был свой огород, вдвое больше озорновского, а “полез в чужой”, что повергло в недоумение даже его супругу Галину: “И чего это Костя на чужую картошку позарился? Трезвый был. Даже не с похмелья”. Но неужели сметливая Галина и вправду не понимает, что послужило для мужа “движущей пружиной”? Не свою же, недозревшую, копать в августе, чтобы тут же обменивать на продукт первой необходимости – на самогон. И, похоже, не для себя одного старался.
“Страдал длительными запоями вместе с женой”, – указывает глава Панинской сельской администрации, характеризуя Логинова. Председатель сельхозкооператива “Коммунар” тоже без всяких сантиментов отзывается об убитом: “Работая скотником на ферме с 1998 года, украл шкуры коров с их дальнейшей перепродажей, за что был уволен. В 2000 году в июле заключил договор на пастьбу свиней, но отпас только 7 дней и пастьбу бросил. На работу постоянно приходил в нетрезвом состоянии, в результате чего договор с Логиновым был расторгнут”. Определенно, человек не был рьяным поборником того “здорового образа жизни”, который Озорнов прививал своим ученикам. Но было в нем нечто, не позволявшее считать Логинова окончательно потерянным человеком. Была незлобивость и желание помочь в крестьянских заботах тем землякам, что не побрезгуют его почти безвозмездной помощью. Его жалели, когда все случилось. Но даже если бы таковых не нашлось, означает ли это, что можно кого-то, поймав на месте... нет, не преступления даже, а всего-то “административного проступка в виде мелкого хищения”, за что полагается небольшой штраф, забивать до смерти? Да во что же превратится жизнь, если таким образом, путем самосуда, приучать население к тому, что к чужой собственности, даже к самой мелкой, нельзя прикасаться, как и к оголенному проводу, – убьет?
Да, пока в Фурманове, мягко говоря, нет единодушия насчет того, считать ли чужую собственность священной и неприкосновенной. Владельцы дачных домиков давно уже не запирают их на зиму, капитулировав прямо-таки перед ордами грабителей, которые вторгаются в частные владения, едва хозяева отбывают на “постой” в свои квартиры. Зачем вешать замки, заколачивать окна, если в “час X” все равно явятся неведомые гости, вскроют запоры и, не нуждаясь ни в каких решениях суда, конфискуют все оставленное имущество. А тем провиантом, что растет на огородах, тоже с роковой неизбежностью придется делиться с налетчиками из числа оголодавших бомжей, освободившихся по амнистии зеков, сбежавших из семей подростков, хронических безработных и бесчисленных алкоголиков, у которых на чужой урожай свои, давно определившиеся, виды.
А такого разгула пьянства, какой наблюдается сейчас, фурмановские старожилы не припомнят. Теперь любой здешний умелец ни за что не позволит случайному и единовременному работодателю расплатиться с ним единой, казалось бы, валютой на всем постсоветском пространстве – поллитровкой водки. Берет наличными. Пусть даже ровно столько, сколько стоит не опорожненная бутылка. Потому что на валютную выручку он купит целых три бутылки самогонки. Продавцов – тьма. Как и покупателей. Нарекания на ассортимент отсутствуют. Низкая цена оправдывает любое качество, резко взвинчивая товарооборот. “Пьют все, что горит. По сравнению с тем, чем народ не брезгует сейчас, синенькая жидкость для очистки стекол, “Бло”, которую у нас давно всю выпили, – кристалловская водка, – просвещал меня подполковник милиции Соколов. – Мы пьяных в отделение боимся доставлять – бесчувственные особи. Не дай бог, не довезем. Кто знает, чем они “лечились”. Сразу отправляем в больницу”.
В этом уголке России, некогда гремевшем на весь СССР своими уникальными фруктово-ягодными коктейль-барами, сегодня как о лучших днях вспоминают об имеющей печальную репутацию лигачевской антиалкогольной кампании. Да и о прежнем Уголовном кодексе, где алкогольное опьянение считалось отягчающем вину обстоятельством, а за изготовление и сбыт самогона предусматривалась уголовная ответственность. Сейчас же, при государственном попустительстве, как считают здесь, самогонщики стали младшими братьями наркодельцов. А между тем смертность среди активно потребляющих их продукцию мужчин даже самого завидного возраста – от двадцати до сорока лет, выросла в четыре раза. Выходит, многие из тех, кто сворованное в садах и огородах не продает за “бабки”, а выменивает у бабок-производителей на ядовитый самогон, живут и умирают за чужой счет. Одного из тех, кто живет за его счет, и признал Озорнов в том не сразу опознанном объекте, что без его санкции производил на участке выемку клубней. Он, тем не менее, понял сразу, с первого взгляда, кто перед ним – лишний рот в его семье. Тот, кто неизменно напоминал о себе или о другом, таком же, как он, когда Озорновы в очередной раз убеждались, что их урожай убывает при чьей-то активной помощи со стороны.
Бомжи, алкоголики и прочие представители “орды” – они все чьи-то иждивенцы. Чаще – совершенно незнакомых им людей. Тех, у кого тащат все с огорода. За чей счет угощаются. Не считая нужным поставить кормильцев в известность о своем появлении. Что, впрочем, понятно. Не то – снимут с довольствия. Воруют у всех, у кого удается. Сфера их “профессиональных” интересов почти необъятна. Из нее исключаются разве что две категории соотечественников. Самые богатые – там все под охраной. И самые неимущие. Они – наиболее защищенные. Тем, что у них ничего нет. А вот остальные...
Вопрос о защите собственности, о недопустимости ее передела давно уже является предметом острых дискуссий. Правда, речь в основном о крупной собственности, подчас неисповедимыми путями попавшей в руки так называемых олигархов или магнатов. Тут, говорят, о переделе надо и думать забыть – во избежание большой крови. А между тем повсеместно в России вовсю, практически беспрепятственно, идет передел собственности мелкой – в виде такого древнейшего его способа, как воровство. Хотя основной “массив” дел в Фурмановском, скажем, суде – дела о кражах, армия расхитителей, неся единичные потери, не испытывает никакого кадрового голода. Более того – стремительно пополняется за счет необъявленного призыва.
В одной Ивановской области на волю по последней амнистии выходят несколько тысяч бывших зеков, большинству из которых просто некуда деться. Негде, даже при гипотетическом наличии желания, надо сказать, обычно не ярко выраженного, заработать на жизнь. Туда, где гарантирована и минимально приемлемая заработная плата, их не возьмут. Такие места давно заняты. А мести улицы, сбивать сосульки с крыш за 210 рублей в месяц их не заставишь, как и всех местных безработных вместе взятых. Но в Фурмановском бюро занятости ничего другого им предложить не могут. Есть, правда, вакансии в больнице, где остро не хватает санитарок с ночными дежурствами. Но и тут плата – те же две сотни. А где же столоваться безработной братии? Если далеко не все и самые законопослушные граждане так хорошо воспитаны, чтобы и виду не подавать, как они возмущены, когда к ним за стол, фигурально выражаясь, подсаживается человек с улицы. Да и не настолько состоятельны, чтобы содержать за свой счет этих безвестных приверженцев беззатратной системы питания. По карману ли, например, Озорновым, помимо самих себя и маленького сына Антошки, тратиться и на посторонних, которым не терпится выпить и закусить?
КАРТОШКА – НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖИЗНЬ, НО ПОЧТИ РАВНА ЕЙ
Галина Логинова обратится в суд с гражданским иском о взыскании с виновного в ее пользу морального ущерба: “Преступлением, совершенным в отношении моего мужа, мне причинен моральный вред, я испытываю нравственные страдания из-за потери близкого человека. Размер нравственных страданий я оцениваю в три тысячи рублей”... Не сочтите, что запрошенная сумма – свидетельство недооценки утраты. Тем более – жест христианского великодушия по отношению к “причинителю вреда”. По фурмановским понятиям, запрошенная сумма (а суд иск удовлетворил) огромна. И непосильна для учительской четы. При том, что приостановлены все выплаты со счетов Озорнова. Правда, никаких “авуаров” у него не оказалось. Никаких запасов “про черный день”. Потому что для семьи “черный” не завтрашний день – вчерашний и сегодняшний. И это при том, что Михаил Озорнов, сын учительницы и муж учительницы, работал на двух работах. Не только в школе, но и в детском саду. Подрабатывал. Закончив в одном месте, бежал на другой конец города. И в каникулы не давал себе расслабиться. Вот и тем августом Озорновы, забыв, как обычно, об отпуске, работали в детском лагере “Ульянка”. А это посложнее, чем давать школьные уроки. Когда юная вольница времен свободомыслия вырывается на природу... “Многие наши коллеги ни за какие деньги не соглашались ехать в лагерь, – скажет Юлия. – Нас же вынуждало плачевное материальное положение. Немного подзаработать – купить ребенку фрукты, какую-то книжку, что-то из одежды. Да и рассчитаться с долгами – за газ, за квартиру. А муж ведь еще и алименты выплачивает старшему ребенку”... Завуч школы Дудкина подтвердит на суде, как много работал Озорнов. “Уставал, нервничал. Перенапряжение не могло не сказаться”.
К уголовному делу приобщены справки о зарплатах супругов Озорновых за наиболее интересовавшие суд месяцы – июль, август и сентябрь. У Юлии средняя – 908 рублей, у Михаила – 1200. В подсчет, напомню, включены “звездные месяцы” рекордных получек. Правда, не всегда с учителями рассчитывались ассигнациями. Отдельные выплаты, ввиду отсутствия наличности, делались по взаимозачету. Не в кассе, а на свиноферме, где после соответствующего перерасчета заменителем денег становился... навоз, о чем мне, несколько смущаясь, поведала Валентина Николаевна Морозова, теща Озорнова, учительница начальных классов. “Мы навоз вносили под картошку. Наш участок был ухоженным, образцовым”. Так много ли значила для Озорновых своя картошка, унавоженная недополученными деньгами? Как там в рекламе: была картошечка простая, а стала золотая... Уже не второй хлеб. Для многих – первый. И сохранить то, что выращено, – единственный способ удержаться на нынешнем уровне благосостояния. Поднять его, получить дивиденды – об этом они и не мечтают. Для обездоленных людей их три сотки – это их “Норильский никель”, их “Уралмаш”, их персональные нефтяные скважины и бензоколонки, их “доля”, доставшаяся при приватизации, прямо скажем, нелегкая доля. При нынешних доходах российского учителя пропавшая картошка для него – как потерянные хлебные карточки в годы войны. Хотелось бы сказать – зато бедные люди, так сказать, вне конкуренции. Никто и ничто им не угрожает. Но и тут конкуренция не на жизнь, а на смерть. Как у “больших”. Вор малоимущему – опасный конкурент. И тут – война. Внутренняя. Свои против своих. Гражданская. Где, как известно, не бывает ни победителей, ни милосердия. На картофельном поле этой гражданской войны и произошла кровопролитная битва за урожай.
НЕЗАМЕЧЕННОЕ САМОУБИЙСТВО
“Не хотел убивать, но убил...” Убедительно? По-моему, да, если понять одно – что убийству предшествовало самоубийство. На велосипеде ночью к полю подъехал один человек, а уезжал совсем другой. Прежнего Озорнова уже не существовало. Он исчез. Он только что кончил прошлую жизнь самоубийством, что осталось, увы, незамеченным в ходе суда. Хотя произошло, в сущности, то, что в стремительно преобразившейся стране, при принципиальном изменении приоритетов, случается в наше время со многими. Именно так: чтобы убить Логинова, Озорнов должен был прежде покончить с самим собой. И он сделал этот роковой шаг. Нет, не только по своей вине. Хотя, несомненно – и по своей тоже. Все же в любых обстоятельствах человек остается хозяином своей судьбы, даже если его судьба вдруг на какой-то момент становится неуправляемой, бесхозной. Откуда было учителю проникнуться смертельной ненавистью к Логинову, которого он впервые видел? Неоткуда? Тут судья Леонова, отказавшаяся признать, будто Озорнов действовал в состоянии аффекта, права, по-моему, не в окончательном выводе, а в промежуточном. Между главными действующими лицами конфликта и вправду никогда прежде не возникало никаких ссор, никто из них друг друга не оскорблял, не наносил ни физических, ни душевных ран. Для этого, как минимум, требовалось, чтобы они прежде хотя бы однажды встречались... А вот себя самого Озорнов прекрасно знал. И такого, каким он был (правильного и праведного), с некоторых пор недолюбливал, а потом и возненавидел. Того себя, прежнего, похожего на многих коллег, примирившегося с действительностью, во всех своих бедах винящего объективные обстоятельства... Того себя, который не придавал значения очевиднейшему противоречию между своей собственной жизнью и своими нравоучениями, обращенными к ученикам: любите свое дело, честно трудитесь – и вам воздается. Наступит гармония в душе, придет достаток... Но где они – гармония, достаток? Или он не заслужил этого, он, не бездельник, не прожигатель жизни? Прийти к тому, к чему он пришел – зависеть от этих трех соток, оказаться таким беззащитным... По какой логике справедливости? Мало того что сверху не додают, так еще и снизу отнимают... И кто?.. Обидно за сеятеля и вечного, и временного, за свою семью, за все учительское сословие, бесконечно чего-то просящее, пытающееся что-то выклянчить для себя акциями осторожного, почти подобострастного протеста...
Во внезапном озверении Озорнова выплеснулось наружу яростное бессилие провинциального учителя что-либо СВОИМИ СИЛАМИ всерьез изменить в своем положении, покончить с несправедливостью, олицетворением которой стал случайный заложник скопившейся в чужой душе мстительной энергии. Вдруг проявился некий “учительский синдром”, смысл которого понять проще, вспомнив о “чеченском синдроме”. Когда даже кратковременное пребывание в чрезвычайных условиях не остается без последствий для человеческой психики. А что же говорить о многолетней жизни профессиональных сообществ, целых сословий в условиях постоянного напряжения, в обстановке затянувшихся ожиданий благотворных перемен. В самом деле, что происходит с людьми, в людях, когда им приходится так тяжело, так надрывно жить? С мужчинами, которые при создавшейся экономической ситуации так часто лишены возможности исполнить свою природно-историческую миссию кормильца семьи? Люди меняются. Преображаются, перерождаются даже самые покладистые, лишенные больших амбиций. В них умирают прежние мечты, на развалинах прежних характеров возникают новые убеждения. Появляется иное самоощущение, нередко, увы, пагубное для них самих. От прежних людей мало что остается. В Ивановской области среди представителей сильной половины человечества отмечен всплеск самоубийств. Не в этой ли связи?
В Фурманове, о чем мне говорили в акционерном обществе “Фабрика номер два”, многие учителя трудоустраиваются сюда не по специальности. Согласны на любую работу. Потому что даже самая черновая оплачивается на этом единственном в текстильном городке предприятии, более или менее нормально функционирующем, выше, чем учительский труд. Да и не только учительский. Вслед за педагогами чистить станки и мести цеха сюда потянулись и врачи, и офицер милиции. Похоже, что скоро Россия сможет гордиться тем, что у нее на каждую тысячу разнорабочих приходится больше всех в мире инженеров и педагогов, медиков и культработников. Мастера своего дела переквалифицируются в подмастерья чужого. Подобная переквалификация, характерная, само собой, не только для маленького Фурманова, – это отречение. От всей прошлой жизни. Это ли не самоубийство – понятие более широкое, чем физическое самоустранение? А сколько их сегодня, в нашу кризисную эпоху – самоубийц поневоле, живых лишь по медицинским показателям. Учителя, врачи, демобилизованные офицеры, библиотекари, клубные и музейные работники, не говоря уж о крестьянстве в целом – сотни тысяч, миллионы людей живут в том же положении, что и Озорнов. Однако до крайнего ожесточения доходят единицы. Но ведь и “чеченский синдром” выявляется лишь у немногих из тех, кто прошел через ужасы чеченских войн. Обстоятельства выбирают из общей массы отдельных индивидуумов, судьбой которых в полный голос заявляют о своей пагубности. О духовной драме миллионов.
ЭФФЕКТ “СОСТОЯНИЯ АФФЕКТА”
В разговоре с судьей Леоновой я старался понять, почему же, в конце концов, суд отказался признать, что Озорнов убил человека, находясь в состоянии аффекта, то есть, будучи не в себе. А это и определило приговор – по статье 111 ч. 4 УК РФ. Деяния, совершенные с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего, повлекшие по неосторожности его смерть. Хотя в том, что наказание назначено ниже низшего предела – четыре года лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, – ощущалось некоторое колебание тех, кто выносил приговор. Правда, вышестоящая инстанция – судебная коллегия по уголовным делам Ивановского областного суда, рассмотрев кассационную жалобу, не придала этому значения, отказавшись переквалифицировать статью. А стало быть, вести речь о смягчении наказания. Но, по-моему, логика суда выглядит бесспорной только в том случае, если объяснять кровопролитие в Ботеево исключительно единовременными и сиюминутными личными взаимоотношениями двух действующих лиц. Однако за пределами этих отношений – общественные реалии, в силу которых даже совершенно незнакомые люди оказываются вдруг непримиримыми антагонистами. Сами их мимолетные отношения разве стали результатом глобальных общественных явлений, масштабных государственных проблем? Если признать это – появляется некая логика даже в самом, казалось бы, противоестественном, самом парадоксально-трагическом исходе единственной в их жизни встречи. В том, что преступником оказывается не тот, кто воровал, а тот, кто пресекал воровство. Трехлетие Антошки Озорновы отметили уже без отца, отбывающего “срок”. В первые недели разлуки мальчик то и дело спрашивал: “А где папа? Когда придет?” И никому не разрешал садиться в папино кресло. Теперь разрешает»[1].
Данная публикация интересна не только тем, что позволяет судить об особенностях журналистского расследования тех или иных социально-бытовых происшествий, преступлений, но и тем, что содержит очень ценный пример для понимания сущности целей, которые стоят перед расследовательской журналистикой вообще. Проведенное журналистом расследование, на первый взгляд, имеет своим предметом вроде бы самое что ни на есть тривиальное бытовое убийство. Есть убитый, есть убийца, сам прибывший в милицию и сознавшийся в совершенном преступлении. И расследовать, собственно говоря, особенно нечего, все как будто ясно. Так можно было бы сказать, если бы в ходе подготовки публикации автор сконцентрировал свои усилия на поиске фактов, доказывающих, скажем, виновность какого-то лица в совершении определенного преступления. Но, в отличие от многих журналистов-расследователей, специализирующихся на социально-бытовой тематике, которые считают самым главным поиск конкретного преступника, работая как бы параллельно с милицией, А. Плутник полностью полагается на те факты, которые установлены следственными органами (именно они, в принципе, и обязаны искать преступников). Основная цель его расследования заключается не просто в том, чтобы зафиксировать, вслед за правоохранительными органами (или вместе с ними), то, что, скажем, некто Озорнов убил человека и понес наказание, – она более глубокая.
Уже начало публикации настраивает читателя на то, что ждать ему от автора «черно-белого расклада» описываемого случая не приходится. Автор как бы предупреждает об этом обстоятельным, похожим на начало детектива, вводом в историю преступления. Причем описание его идет поначалу так, как события разворачивались для родственников убитого, то есть в чисто эмоциональном плане. Конкретные сведения об обстоятельствах преступления (дата случившегося, процесс опознания тела, вывод о нечеловеческой жестокости преступника) появляются в тексте постепенно. При этом они не оторваны от описания прочих «бытовых» обстоятельств происшествия.
По ходу описания становится вполне понятно, что автор заинтересован в как можно более полном изложении ситуации не случайно. Она, как станет ясно позже, далеко не однозначна. В процессе авторского рассуждения и преступник и жертва будут несколько раз обвинены и оправданы. И оправдано это не только стремлением журналиста объективно оценить ситуацию и объективно же познакомить с ней читателя. Но и попыткой не ограничиваться объяснением типа: «очень разозлился и поэтому убил человека». Об этом читательскую аудиторию «предупреждает» и содержание подзаголовков к частям текста («Признание нетипичного убийцы», «Чужая роль», «Лишний рот в семье», «Картошка – не больше, чем жизнь, но почти равна ей», «Незамеченное самоубийство», «Эффект “состояния аффекта”»). Аудитории как бы дается понять, что дело не ограничится вынесением однозначного приговора (судом или журналистом). Постепенно проявляется главное желание автора выйти на глубинные социально-психологические причины происшедшего. Именно последние в гораздо большей мере, чем обстоятельства преступления, становятся предметом исследования журналиста.
Журналист пытается выяснить, что же происходит в настоящее время с вполне нормальными людьми, подобными учителю Озорнову, который всю жизнь честно трудился, был добрым, отзывчивым человеком и вдруг, в один миг, превратился в жестокого убийцу. Что стало причиной перерождения людей, доведения их до такого состояния, когда они перестают контролировать свои действия и способны за ведро картошки убить другого человека, к которому никогда не испытывали никаких отрицательных чувств? Журналист в ходе расследования приходит к твердому выводу, что такой причиной прежде всего является социальная катастрофа, суть которой в неумении и нежелании, государства в первую очередь, защитить от нищеты и связанных с этим унижений очень важные для страны профессиональные сообщества (в частности – учительский корпус).
Прорвавшиеся к власти криминальные «братки», с помощью коррумпированной верхушки «перестройщиков», выражаясь присущим им языком, нагло «опустили» (прежде всего посредством пресловутой «приватизации») отечественную интеллигенцию, ученых, учителей, не говоря уже о других категориях граждан, создав невыносимые для них условия существования. Именно в этом кроется объяснение бесчисленных бед, которые сопровождают их нынешнюю жизнь. Именно это общезначимое «обстоятельство» (так назвал эти причины сам автор) превращает многих из них, как это произошло с Озорновым, в преступников, а через них «в полный голос заявляет о драме миллионов». Именно с этой причиной надо бороться, чтобы предотвратить нечто, подобное тому, что произошло в Ивановской области. В этом главный результат, главный вывод журналистского расследования, проведенного А. Плутником.
По сути дела, журналист расследует не преступление Озорнова. Он использует пример совершенного им убийства и понесенного наказания лишь для того, чтобы расследовать более важное, более фундаментальное с точки зрения влияния на процессы, происходящие в обществе, социальное преступление. Преступление, совершенное лицами, которые, в отличие от Озорнова, отнюдь не сидят в тюрьме, а ворочают миллионами и миллиардами долларов, купаются в роскоши, с презрением взирая на тех, кто пытается жить честным трудом, выполняя свой долг так, например, как выполняет его подавляющее число тех же учителей.
Нетрудно сделать вывод о том, что расследования по социально-бытовой тематике требуют от журналиста хорошей подготовки в роли не столько «Шерлока Холмса», сколько социального психолога, социального педагога и диагноста. Только в этом случае его работы в этой сфере могут получиться действительно интересными и полезными как для аудитории отдельного СМИ, так и для общества в целом.
[1] Шутник А. Гражданская война на трех сотках//Общая газета. 2001. № 14.
ГЛАВА 6. ТЕКСТ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
Результат любой деятельности, в том числе и журналиста-расследователя, как принято говорить, «объективируется» в некоем продукте. Таким продуктом в результате журналистского расследования становится текст. Именно он должен донести до аудитории факты и выводы, которые были получены журналистом в ходе поиска. Поэтому вопрос о том, как изложить полученную информацию, будет вставать перед журналистом в каждом конкретном случае. Конечно же, чем опытнее журналист, тем меньше ему приходится над этим размышлять. Однако начинающему журналисту совсем не помешает получить определенные представления о том, каким образом может быть изложен результат расследования при подготовке к опубликованию.
Надо иметь в виду, что проблеме подготовки журналистских текстов посвящено достаточно много работ, анализирующих самые разные их аспекты. При желании каждый студент-журналист может найти в таких работах то, что его больше всего интересует. Поэтому в данном разделе мы остановимся на самом важном, на наш взгляд, моменте, предопределяющем доступность, понятность текста для аудитории. Этот момент – построение текста. Именно в его структуре, как это установлено современной психологией, содержится программа для организации восприятия[1], а значит – понимания текста. Адекватное восприятие того, что хотел рассказать журналист-расследователь, состоится лишь тогда, когда эта структура, «программа», в свою очередь, окажется ясной для аудитории.
Каким образом возникает замысел, план построения текста? В том случае, когда журналист, уподобляя себя, скажем, следователю, ориентируется лишь на объективное описание хода расследования (его элементов), структура текста возникает непроизвольно, как результат такого описания. В данном случае журналист специально не раздумывает над тем, с чего начать материал и чем закончить, какой язык использовать, чтобы он был понятен конкретной аудитории. Автор как бы заведомо считает, что она примет все, что он напишет. Это не означает, что его ждет неуспех, поскольку, будучи все же не следователем, а журналистом, он использует формы, методы, язык познания, присущие повседневному, обыденному мышлению, понятному, как правило, каждому нормальному человеку. Привычный автору и читателю ход, методы обыденного познания порождают привычные структуры его продукта – текста.
В данном случае, тем не менее, может и не произойти эффективной коммуникации. Читателю может показаться скучной привычная структура текста, а значит, и неинтересной. Существует другой пример, когда автор, ориентируясь лишь на выяснение связей предмета отображения, может использовать непривычные для аудитории формы, методы, язык, в результате чего возникает сложная для восприятия конкретных читателей структура изложения, текст окажется непонятным, а значит, не будет ими принят.
Но журналист может ориентироваться не только на констатацию (фиксацию) хода познания (или его элементов), на познавательные потребности читателей, но и на требования к тексту как средству общения с автором (назовем их коммуникативными). В этом случае он не просто излагает процесс познания, осознанно строит текст, специально делает его структуру максимально способствующей адекватному восприятию, пониманию аудиторией. Поскольку структура журналистского произведения обладает многоуровневым характером, ориентация на построение текста, учитывающая требования общения, должна помогать достижению понимания читателем текста. Очевидно, на каждом уровне текст будет воспринят и понят только тогда, когда соответствует целой гамме требований, ожиданий, стереотипов восприятия, которые будут предъявлены ему аудиторией. И поэтому автор, стремящийся к тому, чтобы его текст был адекватно понят читателем, будет изучать, прогнозировать эти требования, ожидания, стереотипы восприятия, с тем чтобы создать текст, обладающий соответствующей структурой.
Хотя, естественно, в основной массе своей журналисты обходятся собственным эмпирическим опытом, интуицией. Однако это не исключает возможности использования ряда уже имеющихся научно обоснованных представлений об ожиданиях, требованиях, стереотипах конкретной аудитории, адресованных структуре журналистских текстов.
Формирование структур, удовлетворяющих те или иные требования, ожидания аудитории и создающих, таким образом, предпосылки для положительной оценки текста, осуществляется соответствующими методами, которые учитывают такие требования и ожидания. Рассмотрим их.
[1] См.: Проблемы социологии и психологии чтения. М., 1975. С. 135.
«Констатирующий» подход к построению текстов
Современная наука установила, что существуют различные типы читателей, телезрителей, радиослушателей. В качестве исходных называют две группы потребителей информации: 1) рационально (когнитивно) ориентированные; 2) эмоционально (аффективно) ориентированные. Из этого следует, что различны и ожидания, связанные с журналистским текстом. Можно предположить, что «рациональные» потребители информации ориентированы главным образом на публикации, констатирующие акты познания объектов реальности. Если автор сознательно учитывает ожидания «рациональных» реципиентов, их нацеленность на объективную информацию об отображаемом предмете и строит свой текст, ориентируясь на эти ожидания, можно считать, что он осуществляет, условно говоря, «констатирующий» подход в построении текстов.
Основой такого подхода будет служить описание, фиксация акта познания журналистом предмета реального мира. В том случае, когда описание используется для последовательного запечатления познавательного акта с целью создания текста, можно говорить о последовательно-описательном построении текста. Чтобы представить себе, какая структура публикации может возникнуть в результате фиксации познавательного акта, вспомним, что собой представляют процесс познания, познавательная деятельность (в том числе и расследовательская), каковы их состав и структура. Как полагают гносеологи, процесс познания есть результат взаимодействия следующих основных элементов:
1) познавательной деятельности людей;
2) средств познания;
3) объектов и предметов познания;
4) знаний.
Познавательная деятельность является элементом процесса познания и в то же время связывает все элементы воедино. Она направлена на реально существующие вещи, явления, свойства, связи, взаимодействия, поведение и действия самих людей. Эти объекты и их свойства становятся предметами познавательной деятельности.
Любое познание может быть рассмотрено в разных аспектах: со стороны целей, процесса, средств, методов, результатов. В ходе создания текста журналист может фиксировать как один, так и несколько аспектов познания предмета. Важнейшей, определяющей для него, естественно, является фиксация познания реальности в виде его результатов (это и есть ответы на часть отнесенных к универсальной формуле коммуникации вопросов: что? где? когда?). Выявляя реальные стороны предмета, познание создает информационный аналог действительности. И в этом случае фиксация, описание в тексте познаваемого, воссоздает структуру, диктуемую в той или иной мере структурой отображаемого предмета.
Отображаемые журналистом предметы имеют самый разный, подчас очень сложный характер. Предметом отображения в журналистике могут быть, как известно, события, явления; производственные процессы, творческая деятельность людей; личность человека. В том случае, когда описывается познание такого предмета, как отдельное событие (явление), структура текста формируется как ответ на вопросы: что? где? когда? как? Если описывается производственная деятельность людей, то в тексте отображается структура деятельности (цель – средство – условия, ход деятельности – результат). Причем описание осуществляется как ответ на вопросы: какова цель деятельности? каковы средства? каковы условия (что способствует или препятствует деятельности, то есть каковы проблемы?), каков результат? каковы оценки и самооценки деятельности и деятелей? каковы программы дальнейшей деятельности?
Если же автор рассказывает о человеке, то структура текста формируется как ответ на вопросы: что сделал человек? где? когда? зачем (цель)? что способствует его успехам? что мешает его деятельности? каковы его самооценки? оценки его другими? Причем структура текста может отображать ответ не обязательно на все перечисленные вопросы, а лишь на те, которые окажутся наиболее актуальными, интересными в той или иной области.
Результатом познания, конечно, может быть не только фиксация каких-то изученных граней отображения предмета, но и объяснение, оценка, предписание действия в связи с этим предметом. Естественно, при описании такого, например, результата познания, как объяснение, в структуре текста будет просвечивать структура объяснения. Если же фиксируются оценка, предписание, то, соответственно, в тексте будут присутствовать их структуры. Таким образом, общая структура текста, взятая со стороны прежде всего запечатленного в нем познавательного процесса, направленного на объект расследования, может быть описана следующими основными слагаемыми: описание фактов – объяснение – оценка – предписание.
Необходимо далее сказать, что в «живом» тексте отображение познавательного процесса (процесса расследования) происходит не только в отстраненной форме констатации полученных конечных данных. Авторы зачастую описывают и саму процедуру применения тех или иных методов познания, дают «картинки» процесса, условий этого познания. Фиксация в тексте процесса расследования в разных его аспектах приводит к тому, что происходит «наложение» разных структур одна на другую, возникает сложное их переплетение. В том случае, когда журналист не довольствуется описанием конечного результата какой-то деятельности, события, а пытается выяснить причины возникновения результата, оценить и сам результат, и усилия по его достижению, он обязательно описывает более или менее сложную взаимосвязь разных явлений. Именно эта связь и становится основой структуры текста, определяет его построение. Посмотрим, как это может происходить, на примере небольшой публикации «Взрыв на вокзале» (Комсомольская правда. 1996. 14 апреля).
«Сегодня вечером на Московском вокзале в Санкт-Петербурге произошел взрыв, в результате которого пострадали несколько человек, двое серьезно. Предполагается, что взрыв произошел после того, как один из прохожих бросил пакет в урну. По другой версии – сработало взрывное устройство в портфеле у одного из пострадавших. Внутренний двор Московского вокзала закрыт. К поездам, уходящим из города, допускаются только те, у кого есть билеты, и горожане, имеющие при себе удостоверение личности».
В основе структуры данного текста лежит причинно-следственная связь нескольких явлений (фактов). Первое предложение содержит в себе два факта – сообщение о взрыве и его последствиях (ранении людей). Взрыв здесь предстает как причина ранения пассажиров. Во втором описываются два предположения – альтернативные причины взрыва. В третьем также присутствуют два факта. Первый сообщает о том, что внутренний двор вокзала закрыт, второй – к поездам допускаются те, кто имеет соответствующие документы. Эти два факта выступают как следствие ситуации, возникшей после взрыва на вокзале. Первое предложение содержит ответы на вопросы: что? где? когда? Второе представляет собой описание того, как и почему произошел взрыв. Третье отвечает на вопрос: как (каким образом) допускаются пассажиры на вокзал к поездам?
Видя причинно-следственную связь излагаемых автором фактов, можно легко заметить, что в действительности описываемые события «располагались» во времени, то есть следовали одно за другим, не так, как представлены в тексте. Реальный их ход таков: сначала прохожий бросил пакет в урну (или сработало взрывное устройство в портфеле одного из пассажиров), потом последовал взрыв и появились раненые; затем закрыли вокзал, стали допускать пассажиров на вокзал по билетам, а горожан – по удостоверениям личности. Однако эта причинно-следственная связь была «преобразована» ходом познания автором описываемых событий. Сначала он узнал о событии и важнейшем его следствии (ранении людей), затем попытался выяснить причины взрыва и потом – иные последствия (ситуацию на вокзале сегодня). Именно в такой последовательности и предстали описываемые автором факты в заметке. Процесс познания стал основой последовательности изложения собранного материала, в то время как причинно-следственная связь, оставаясь внутренней основой текста, предстала в изложенном материале в «преобразованном» (не совпадающем с реальностью) виде. Иначе говоря, при описании взаимосвязи нескольких исследуемых автором явлений внутренняя и внешняя структуры текста могут не совпадать. Но это не значит, что они не могут и совпадать – это вполне возможно, если автор познает взаимосвязь событий в той последовательности, в какой они происходили, и в той же последовательности излагает их.
В том случае, когда, по мнению автора, аудиторию интересуют не отдельные ступеньки, а весь ход расследования какого-то явления, от возникновения цели до получения какого-то результата, он может описать весь познавательный процесс, каждый шаг своего расследования. Возникающая в результате фиксации познавательного процесса полностью структура текста может оказаться очень сложной. И это требует тщательного соотношения объемов описываемых элементов познавательного акта, чтобы возникающая структура текста приводила читателя к адекватному его пониманию. Описания целостного акта познания встречаются обычно в «крупномасштабных» журналистских расследованиях. Таким описанием, например, является публикация уже упомянутого расследования санкт-петербургских журналистов, помещенная в Интернете под заголовком «Мы искали Малыша два месяца. И нашли». Материал открывается кратким изложением сути дела, которому было посвящено расследование:
«Хроника собственного расследования убийства Виктора Новоселова
Поисками Александра Малыша, подозреваемого в соучастии в совершении убийства Виктора Новоселова, Агентство журналистских расследований занималось два месяца. И они увенчались успехом. Ночью 20 декабря 1999 года Малыш был задержан».
А далее излагается весь ход расследования, от начала до «финиша».
«20 октября 1999 года. Утро
Виктора Новоселова убили в среду 20 октября около 9 утра. (Как видим, у журналистов сразу – очевидно, из милицейских сводок – появился вполне конкретный предмет расследования. – А.Т.) К 11 часам на месте происшествия побывали три сотрудника Агентства, и нам было известно, что в 8.45 Новоселова посадили в служебную “Вольво-940” номер О121ОО78 на сиденье рядом с водителем. При поездках в машине коляску, на которой передвигался депутат, убирали в багажник. Сзади в машину сели охранник и сиделка Новоселова, которая жила в том же доме, что и депутат. Машина выехала со двора дома 198 на Московском проспекте и стала двигаться по улице Фрунзе со скоростью примерно 15 километров в час. На пересечении Московского проспекта и улицы Фрунзе автомобиль притормозил недалеко от светофора.
В этот момент к “Вольво” подбежал молодой человек в спортивном костюме, ветровке, кроссовках, в наушниках и легком импортном бронежилете и бросил на крышу автомобиля, над местом рядом с водителем, где сидел Новоселов, полиэтиленовый пакет. Затем он отбежал от машины. Раздался взрыв. Виктор Новоселов погиб на месте. Серьезно пострадал водитель.
Охранник депутата выскочил из машины и два раза выстрелил из пистолета в убегавшего мужчину. Раненный в шею преступник был задержан. Кроме того, наряд ГИБДД задержал еще одного человека, которому, как показывали свидетели, раненый якобы делал какие-то знаки. У второго задержанного что-то изъяли – то ли телефонный аппарат с проводами, то ли пульт дистанционного управления. Эти сведения в том или ином виде сообщали все сотрудники Агентства, находившиеся на месте происшествия, и их никто не опровергал. (Журналисты получили информацию о задержании преступников, поэтому следующей целью их расследования стало выявление личностей этих преступников. – А.Т.)
Дальше начинались противоречия.
Информация к размышлению:
Городские радиостанции и пресс-служба ГУВД сообщали, что раненый исполнитель умер. Это вызывало сомнения. По описанию раны, умереть он, вроде бы, не мог. (Журналисты выдвигают промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А. Т.)
12.00
Решили, что это надо проверить. Как? Отправиться в больницу, в которую могли отвезти раненого. В какую? Скорее всего, отвезли в ближайшую. Ближайшей соответствующего профиля посчитали больницу на улице Костюшко. В больнице никаких сведений о поступившем с огнестрельным ранением молодом человеке не давали. Но пройти в больницу – не проблема. В одной из курилок наткнулись на разговор о том, что недавно привезли парня под охраной, а теперь то ли увезли, то ли увозят куда-то.
Куда? Если не в морг, то, вероятнее всего, в Клинику военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии. Не мешкая, поехали к клинике. Встали так, чтобы видеть, кто въезжает и выезжает. Через пятнадцать минут кого-то привезли с охраной. Итак, скорее всего, киллер жив...
Но в Академии раненого, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, – если ранение не слишком тяжелое, – долго держать не будут. Скорее всего, переведут в более защищенное место. (Журналисты выдвигают очередную промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А.Т.)
На следующий день мы убедились в своей правоте. Мы пошли к межобластной тюремной больнице и, представляясь журналистами, стали заговаривать со всеми выходящими оттуда людьми. Через два часа один из работников больницы сказал, что задержанного на месте убийства Новоселова вчера вечером перевели сюда из Военно-медицинской академии. (Гипотеза проверена, установлен нужный факт. – А. Т.)
16.00
За пару часов выяснили фамилию второго задержанного: Николай Петров. Где он прописан, узнали еще за двадцать минут. По официальным данным, он был прописан с матерью на Большеохтинском проспекте. Поехали. В квартиру решили сразу не заходить, для начала опросить соседей. Придумали историю: мы журналисты, занимаемся не убийством Новоселова, а фирмой, выстроившей финансовую пирамиду типа “Атлантиды”. И фигурирует у нас там некий Николай Петров, вот мы и решили узнать – тот или не тот? (Получили новые данные о возможном втором преступнике Н. Петрове. Поставили перед собой задачу проверить их. Разработали метод этой проверки. – А.Т.)
Нашли соседку-старушку. Да, сказала она, есть такой Петров, но он здесь не живет. Живет только его мать. И ничего плохого она о Петровых сказать не может.
Позвонили. Дверь открыл высокий мужчина. Рядом стояла женщина лет шестидесяти. “Вы к кому?” – спросил мужчина. “Мы к Николаю Петрову”. – “Проходите. Вы кто?” – “А вы кто?” – "Мы – ФСБ”. – “А мы – журналисты”. Показали друг другу удостоверения.
Квартира матери Петрова была небогатой, с потрепанной мебелью. В ней кроме нас находилось восемь человек. Мать Петрова, четверо сотрудников ФСБ, следователь и понятые – наверное, те соседи, которых мы не застали. Ни фээсбешники, ни следователь нам ничего не сказали. С матерью Петрова нам просто не дали поговорить. Она не понимала, что происходит. И все время спрашивала, а зачем журналисты пришли. Видимо, ФСБ для нее свою версию придумала. Нас проводили из квартиры чуть ли не до улицы... (Установили с достаточно высокой степенью вероятности точность данных о Н. Петрове. – А.Т.)
21.00
О втором задержанном мы с самого начала знали меньше. То есть кроме очень приблизительного описания его внешности и того, Что он, несмотря на уверения сотрудников милиции, не умер, – ничего. Сначала поступила информация, что фамилия раненого – Гусинский. Потом – то ли Бузьков, то ли Гузьков. Затем кто-то узнал, что задержан Артур Бузков, 1971 года рождения.
Никакого Артура Бузкова в городе не было. Скорее всего, ошибка. Но, возможно, не стопроцентная. Например, имя Артур – достаточно редкое и запоминающееся, вряд ли его могли перепутать, если это не просто выдумка. Кроме того, было что-то похожее: Бузков – Гузьков – Гусинский. Стали искать фамилии с похожими корнями – Будков, Кузков, Гусков...
Наконец, нашли – Артур Гудков, 1966 года рождения, уроженец Белоруссии – города Бобруйска Могилевской области, в 1987 году демобилизовался из армии и прописался в Сосновом Бору в общежитии. Дальше выяснять стало легче. (Журналисты узнали, что фамилия первого, раненого, преступника А. Гудков, и решили продолжить выяснение его личности. – А.Т.)
21 октября
10.00
Информация к размышлению:
Гудков с 1995 года работал охранником в охранном предприятии “Есаул”. В 1997 году в отношении Гудкова следственным отделом Сосновоборского ГОВД было прекращено уголовное дело по статье 116 УК (Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий) “в связи с деятельным раскаянием”. В 1998 году Артур Гудков был объявлен в федеральный розыск в связи с подозрением в совершении вымогательств и убийстве директора завода “Северная звезда”.
Дело было так: 4 марта прошлого года около половины первого ночи на перекрестке проспектов Ленинского и Маршала Жукова микроавтобус “Фольксваген”, которым управлял Гудков, подрезал автомобиль, на котором возвращался домой, вместе с женой и водителем, 36-летний Александр Потапкин – директор и учредитель фирмы “Северная звезда” и Экспериментального завода торгового оборудования ЛОСПО. Машины остановились, между Потапкиным и Гудковым возник конфликт. Дело кончилось тем, что Гудков вынул пистолет Макарова и выстрелил в предпринимателя и его водителя. Тяжело раненный Потапкин скончался через два с половиной часа на операционном столе. Гудков скрылся. (Еще через несколько дней мы узнаем новые детали того происшествия: якобы Гудков вытащил ствол и открыл огонь после того, как его оппонент достал обрез.) (Журналисты включают в расследование уже известную им (из своего архива) информацию об А. Гудкове. – А.Т.)
Правоохранительные органы по-прежнему отрицают, что человек, раненный и задержанный поблизости от места преступления, жив.
14.00
Пришла новая информация по Петрову – он был судим. Надо срочно ехать в суд, пока дело не забрала ФСБ. Быстро напечатали запрос с просьбой разрешить сотруднику Агентства ознакомиться с судебным делом Николая Петрова. Судья не возражал – читайте. В это время позвонили из ФСБ и сказали, что едут за делом Петрова. Из дела, правда, ничего особенного не следовало. 13 марта 1995 года Красногвардейский федеральный районный суд приговорил Петрова к 4 годам лишения свободы по статье 145, часть 2 (“Грабеж”). Из заключения он вышел досрочно, примерно через два с половиной года (на 1 год и 3 месяца раньше положенного срока). А судили Петрова за то, что он вместе со своим знакомым отобрал часы стоимостью 5 тысяч рублей (по ценам 1995 года) у 57-летнего мужчины. Во время следствия подозреваемые сознались в совершении преступления, но на суде отказались от своих показаний, заявив, что ранее невнимательно подписывали протоколы допросов. Свидетелями по делу проходили двое одноклассников близкого знакомого подсудимого. (Журналисты получили очередную порцию информации о Н. Петрове. – А.Т.)
18.00
Мы нашли тех свидетелей и по телефону поговорили с ними о Петрове. Пока что складывалось впечатление, что по характеру Петров вряд ли мог быть киллером.
Информация к размышлению:
Петров Николай Борисович родился в 1975 году в Петербурге. Учился в средней школе № 140 Красногвардейского района, в 1990 году поступил в Инженерную школу электроники по специальности “Производство электротехники”. После ее окончания работал в АО “Ника” электриком. В январе 1999 года Петров задерживался сотрудниками милиции по охране метрополитена за курение в метро. А в июне этого года Петров нарушил правила дорожного движения на автомобиле УАЗ. С весны 1999 года Петров работал в фирме “All-Motors”, которая занимается ремонтом автомобилей. (Журналисты получили еще одну порцию информации о прошлом Н. Петрова. – А.Т.)
22 октября
10.00
Руководители “All-Motors” от разговора не отказались. О Петрове, который пришел к ним по направлению с биржи труда, отзывались как об исключительном специалисте по ремонту и установке автосигнализаций. По их словам, Николай Петров – парень работящий, общительный и в отличие от многих других – эрудированный. Версию о том, что он мог изготовить на рабочем месте взрывное устройство, коллеги Петрова отмели – Николай Петров всегда был на виду, работал в ремонтном боксе с напарником. Короче, вряд ли он от них что-либо скрывал. Кроме того, они никогда не видели, чтобы к нему приходили люди “бандитской внешности”.
Администрация “All-Motors” самостоятельно попыталась разобраться в случившемся. Выяснилось, что накануне убийства Петров закончил работу поздно и потому заночевал у родителей, а не у своей девушки, как обычно. Утром, как всегда, он к 9.30 отправился на работу (авторемонтные мастерские находятся на ул. Победы, 1 – это совсем недалеко от того места, где произошло убийство). В руках у него был полиэтиленовый пакет, в котором лежал кнопочный телефон с проводами, который, по словам отца Петрова, он обещал починить своему знакомому. В общем, Петров, считают его коллеги, в гуще событий оказался совершенно случайно. И когда раздался взрыв, выстрелы, Николай, скорее всего, просто дернулся или ускорил шаг. Один из клиентов “All-Motors”, лично знавший Петрова, проезжал мимо и видел, как оперативники положили того лицом на капот машины и надели на него наручники.
– Мы не открещиваемся от своих сотрудников и даже готовы помочь родителям Николая нанять приличных адвокатов, – сказали руководители фирмы. – Мы считаем, что его задержание – чудовищная ошибка, а при современных методах расследования парень может пострадать ни за что.
Кроме того, сотрудники “All-Motors” рассказали, что после задержания Петрова к ним приехали 12 человек в камуфляже и с дубинками. Не представляясь и не предъявив ордера, они уложили всех на асфальт автостоянки, лицом в лужу. Во время обыска в рабочем боксе у Петрова были изъяты подшипники (сработавшее взрывное устройство было начинено подобными подшипниками), которые, впрочем, есть у каждого работника мастерской. (Журналисты получили сведения о Н. Петрове у его коллег по работе. – А.Т.)
17.00
Следующим собеседником стала девушка Петрова. С ней он прожил почти полтора года. Она категорически настаивала на его непричастности к заказному убийству:
– Когда я узнала о задержании Николая, то была в шоке. До этого всю среду я его искала и узнала о том, что он арестован, из сообщений по телевидению. Когда мы познакомились, он сразу же рассказал мне о своей судимости. Николай свою работу очень любит, у него никогда не было никаких нарушений по работе. Я хорошо знакома со всеми друзьями Николая, среди них не было никаких подозрительных личностей. С деньгами у Николая также не было проблем, впрочем, их никогда не было много. В жизни все его устраивало...».
Наконец, журналисты находят того, кого искали, – Малыша. И далее идет изложение самого момента задержания его и последующей беседы с задержанным:
«Мы были почти уверены, что оружия у него нет, но на всякий случай приготовились к худшему. Подошли к нему как можно ближе, чтобы контролировать любые его действия.
– Александр Николаевич, мы не бандиты и не милиция, мы журналисты и очень хотели бы с вами поговорить, – сказали мы Малышу на площадке между вторым и третьим этажами.
– Откуда я могу знать, кто вы?
– Сами подумайте, если бы это было не так, то разве стали бы мы с вами стоять и разговаривать?
– И что вы хотите?
– Поговорить. Можно пойти и к вам в комнату, но лучше поехать к нам в офис, там будет удобнее.
– А если я откажусь?
Мы ничего не ответили. Он повторил вопрос.
– Слушай, Саша, тебе деваться некуда, тебя все равно рано или поздно поймают. Ты же сам знаешь, что тебя ищут “тамбовские”... А мы предлагаем тебе помощь.
– Ладно. Все равно я так дальше не могу. Не знаю, кто вы такие на самом деле, но я вас давно ждал.
Он сел в нашу машину, и мы поехали в Агентство на улицу Зодчего Росси. Выглядел Малыш очень уставшим и обреченным. Пока ехали, он ни о чем не спрашивал и не смотрел по сторонам. Казалось, ему было все равно, куда его везут...»[1]
Завершается рассказ сообщением о передаче задержанного в милицию, изложением еще одной беседы с Малышом и записи ее на видеомагнитофон. Мы не приводим здесь текст публикации полностью по одной причине – он занимает более двадцати страниц. Такой размер – плата за подробную констатацию расследования.
Как видим, в силу того, что журналисты включились в расследование на этапе, когда им уже стало известно о совершении преступления и задержании одного из преступников, их познавательная деятельность (расследование) оказалась сконцентрированной на установлении личности этого преступника, а также его помощника. Поиск, который ведут журналисты, имеет «многозвенный» и алгоритмичный характер: авторы выдвигают гипотезу (предположение, версию), формулируют план действий, а затем ищут факты, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу. Как только получено подтверждение или опровержение, они выдвигают новое предположение, уже опираясь на достигнутый результат. Это повторяется снова и снова, пока наконец в руках расследователей не оказывается последнее «звено» цепи и они не находят нужного им человека. В процессе расследования опрошено множество людей, привлечен большой объем справочно-архивного материала, объясняющего прошлое подозреваемых, Проделана трудная работа по наружному наблюдению, к расследованию привлечены работники разных учреждений (в основном – знакомые журналистов). Все действия, которые были предприняты, изложены в последовательности, в какой они и существовали реально. Именно поэтому сложилась та структура текста, которую можно назвать либо протоколом следствия (в хорошем смысле этого слова), либо своеобразным репортажем с места события.
Как известно, познание осуществляется не только путем эмпирического изучения, непосредственного наблюдения, эксперимента, анализа документов, но и в результате логических операций с уже известными суждениями (фактами) о действительности. Формально-логическая процедура доказательного рассуждения, выведения по известным правилам из старого знания (посылок) нового применяется, как правило, во взаимосвязи с другими методами познания, органично дополняя их.
Фиксируя в тексте ход доказательного рассуждения, автор также может создавать определенную структуру публикации. Напомним, что доказательное рассуждение в публицистическом тексте имеет две исходные формы – умозаключение и доказательство. В первом случае автор сначала приводит посылки (факты), а затем из них делает вывод. Во втором случае сначала выдвигает тезис (обосновываемое положение), а затем приводит аргументы в его пользу (излагает факты).
Тексты, которые в своей основе имеют только одну исходную форму доказательного рассуждения, как правило, бывают небольшими по размеру и встречаются относительно нечасто. Гораздо больший массив публикаций являет собой пример активного сочетания различных форм доказательного рассуждения. Хотя следует оговориться, что строгость его относительна. Рассуждения журналиста отличны от научных доказательств и обычно предстают в виде совокупности энтимем (укороченных умозаключений), что характерно для обыденно-практического мышления. В результате констатации доказательных рассуждений, как правило, возникают структуры текстов, которые обычно относят к жанру статьи.
Поскольку структура текста при описании процесса получения нового знания формально-логическим путем отражает структуру доказательного рассуждения, она дает возможность заметить его изъяны. Наиболее распространенным из них считается незавершенность, «незамкнутость» логической схемы рассуждения, то есть отсутствие концовки, которая установила бы связь с началом. С этим утверждением, конечно, можно согласиться, но только в том случае, если полагать, что конкретная аудитория не в состоянии сделать самостоятельное заключение, исходя из имеющихся у нее и в публикации знаний (посылок), а это возможно либо в случае сложных рассуждений автора громоздкого по размеру и количеству фактов текста, либо в силу неподготовленности аудитории.
В том же случае, когда журналист знает уровень подготовленности аудитории и уверен, что она в состоянии сделать правильный вывод из предлагаемых фактов, незавершенность логической схемы вряд ли можно считать погрешностью в изложении авторской мысли, авторского рассуждения, а значит и опирающейся на него структуры произведения.
В заключение заметим, что в использовании последовательного описания познавательного акта структура материала возникает «естественным» путем, предстает как результат, констатация этого акта. Автор в данном случае не задумывается над тем, как надо строить текст. Для него главное – показать процесс расследования, полученные результаты, условия расследования и т.п. Он останавливается, когда ему кажется, что он все показал, объяснил читателю, прошел вместе с ним путь от возникновения цели до получения конечного результата. Ориентирование на последовательное описание познавательного акта как путь построения произведения оказывается достаточно оправданным, когда аудитория, которой адресовано описание, действительно видит в нем лишь средство познания (фиксации познавательного акта), осуществленного автором. В том случае, когда она видит в текстах еще и средство общения с журналистом, такие методы построения материала оказываются неэффективными. Автору необходимо применить методы построения текста, учитывающие требования аудитории к публикации как средству общения с читателем.
[1] См. сайт: http://www.investigator.spb.ru/.
«Драматургический» подход к построению текстов
Начиная данный раздел, заметим, что ориентирование текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, отнюдь не исключает использование в нем информации, которая была получена автором в ходе познания предмета отображения. Коммуникативная ориентация лишь задает угол изложения, компоновки этой информации в связи с психологией восприятия, требованиями, ожиданиями, адресованными аудиторией произведению как средству общения с автором. Информация излагается таким образом, чтобы дать «потребителю ее понять и почувствовать, что он, мыслящий, действующий субъект общения, оказывает определенное давление на ...выбор, построение, способ изложения» и т.д.[1]. Автор при этом подгоняет материал под такие ожидания, отсекая от массива собранных сведений все, не нужное данному читателю. Именно по этой причине в записных книжках журналиста остается много «невостребованных» фактов, суждений, предложений. Говоря об ориентации текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, мы должны обязательно напомнить об особом характере этого общения в системе «автор-аудитория»[2]. Дело в том, что в данном случае применение понятия «общение» уместно лишь в расширительном его толковании.
В отличие от ситуации устного межличностного общения партнеров, ситуация письменной речи отличается тем, что «собеседники» могут только мысленно представлять себе друг друга, они не находятся в непосредственном контакте. И речь автора в данном случае – это речь-монолог, разговор с белым листом бумаги. Такое «общение» можно назвать коммуникацией, которая, в отличие от настоящего общения – межличностного, непосредственного, может быть и односторонней, опосредованной техническими средствами. Язык коммуникации – это язык сообщения, который отличается от языка общения, богатого антропологическими средствами (речь, мимика, жесты). Все это налагает отпечаток на содержание и построение текстов сообщения и общения.
Если структура текста как результат фиксации процесса познания автором предмета реальности в конечном счете детерминируется структурой этого предмета, методами познания, то структура текста как средства общения с аудиторией должна детерминироваться структурой коммуникативных ее ожиданий. Важно указать в связи с этим, что не может быть одной структуры произведения, способной удовлетворить абсолютно всех членов аудитории. Об удачности или неудачности структуры можно говорить, лишь соотнося ее с определенными ожиданиями, адресованными тексту. Они могут быть как минимум следующими:
1. Ожидания, связанные с функциональной важностью для аудитории данного текста (структура, способствующая осуществлению его функций, которая будет оправдана аудиторией).
2. Ожидания, связанные с требуемым уровнем (эмпирическим и теоретическим) и формой отображения действительности (монологической и диалогической, образной и рациональной).
3. Ожидания, связанные с удобным для восприятия расположением тех или иных смысловых частей произведения.
В зависимости от того, какие ожидания учитывает автор текста, можно выделить и методы его построения.
Методы построения текста, учитывающие «функциональные ожидания» аудитории
Функциональные возможности публикации предопределяются социальными функциями общения, средством которого она является. Что они собой представляют? Есть несколько типологий, проведенных по разным основаниям. Так, на основании нацеленности общения на удовлетворение потребностей общества (или отдельных его членов) можно теоретически выделить два типа: собственно социальные, ориентированные на удовлетворение потребностей общества в целом или отдельных его групп в процессе их взаимодействия, и социально-психологические, связанные с потребностями отдельных людей. Например, функция планирования и координации коллективной трудовой деятельности, существующая уже в первобытном обществе, может служить примером социальной функции общения. Другая социальная его функция – управление или социальный контроль при помощи общения, третья – обеспечение межгруппового взаимодействия и т.д.
Примером социально-психологических функций могут быть функция контакта и функция отождествления. Хорошо известно, что люди объединяются в группы не только для того, чтобы совместно осуществлять какую-то деятельность, но и для того, чтобы удовлетворять потребность в общении, которое снимает психологическое напряжение и чувство одиночества. Это есть функция контакта. Функция отождествления себя с группой проявляется в том, что человек общается, чтобы подчеркнуть, что он «свой» в данной группе. Функция социализации – еще один пример социально-психологической функции общения.
Существует и другая типология функций общения по основанию, которым является намерение коммуникатора. В этом случае выделяют осведомительную, регуляторную и эмотивную функции. Если автор хочет что-то передать об объекте отображения, то его текст имеет осведомительное значение; при его желании побудить кого-либо к конкретному действию информация приобретает еще и побудительное, регуляторное значение. Если информация рассчитана на человеческое чувство и способна пробудить его у аудитории, можно говорить об эмотивной функции текста. Всякое сообщение выступает как единство этих трех сторон содержания, преобладающее значение одной из которых будет определяться целями сообщения. Названные и иные типологии функциональной предназначенности общения и текста (как его средства), проведенные по разным основаниям, отражают аспекты этой предназначенности. Это позволяет видеть в тексте разные грани структурирования. Естественно, что функциональное соответствие текста ожиданиям аудитории будет способствовать одобрению и его структуры.
Теперь рассмотрим основные моменты структурирования текста, учитывающие функциональные ожидания аудитории.
Метод оптимального соотношения функционально ценных элементов текста
Если читатель, вступая в общение со средствами массовой коммуникации (СМК), ждет, например, сообщения о вариантах, путях координирования деятельности, в которой он участвует, то его ожидание будет оправдано публикацией, предлагающей такой вариант (предписание). Это, разумеется, отразится на структуре текста. Если есть совокупность ожиданий аудитории, связанных с несколькими функциями общения, то структура удовлетворяющей их публикации усложнится. Когда читатель сориентирован на социально-психологические функции общения, например на функцию контакта, его удовлетворит публикация, структура которой учтет своеобразие представлений такого читателя именно об этой функции текста. В этом случае журналисту, знающему о специфичности массового общения (коммуникации), следует не забывать и о том, что аудиторию составляют отдельные люди, представляющие определенные социальные группы, которые различаются профессиональными, возрастными, половыми и другими характеристиками. Обращаясь к газете или журналу как к собеседнику, они рассматривают общение с автором текста в качестве межличностного.
Важно поэтому строить текст, учитывая особенности межличностного общения, чтобы читатель мог почувствовать себя не только его объектом, но и субъектом. Автор должен так излагать материал, чтобы читатель на протяжении всего акта восприятия публикации хотел получить информацию, ожидал определенного эффекта, реагировал на него, чувствовал, что содержание и форма материала «подстроены» под него наилучшим образом – отвечают его интересам, доступны пониманию. Лишь в таком случае возникает активное психическое отражение информации аудиторией, в чем и заключается смысл обратной связи в общении, опосредованном техническими средствами, текстами.
Метод оптимального соотношения функционально ценной и дополнительной информации
При ориентации текста на функциональные ожидания аудитории важным для нее моментом понимания автора становится соотношение функционально ценной и дополнительной информации. Что при этом имеется в виду? Как известно, любая публикация нацелена на эффективное восприятие ее аудиторией.
Функциональная оправданность содержания текста является важнейшим условием достижения этой цели. Однако установлено, что эффективность публикаций значительно возрастает при наличии в передаваемых сообщениях информации двух видов: основной и дополнительной. Первая составляет реальную ценность для читателя с точки зрения достижения основной цели его обращения к публицистическому тексту. Вторая помогает привести восприятие читателя в такое состояние, которое оказывается благоприятным для восприятия основной информации. Заключая в себе элементы новизны, ясности, контрастности, занимательности или, наоборот, однообразия, невыразительности, серости, фальши, дополнительная информация вызывает в психике человека соответствующие – положительные или отрицательные – эмоции, что в значительной степени предопределяет ход и результат психической переработки информации.
Установление определенного (оптимального) соотношения основной, функционально важной, и дополнительной информации приводит к возникновению структуры текста, позволяющей аудитории легко ориентироваться в нем, оказывает положительное влияние на ход коммуникации.
Методы построения текста, учитывающие уровни и формы отображения действительности
Ожидания аудитории, связанные с требуемыми уровнями отображения реальности в тексте, основаны на том, что он, будучи инструментом хотя и опосредованного осведомления читателя о мире, не может не содержать в себе результаты прямого познания публицистом реальности. Как уже известно, для публицистики характерно сочетание эмпирико-обыденного (практического), научно-теоретического и художественного способов отображения действительности, порождающих соответствующие типы знания. Установлено также, что разные аудитории склонны к восприятию знания одного и не склонны к восприятию знания других типов. Поэтому ориентация текста на ожидания той или иной группы аудитории должна дополняться стремлением автора предложить этой аудитории информацию соответствующего типа. Но поскольку желание создать и глубокий по мысли, и наглядный, доступный материал, как правило, приводит к соединению в тексте знания разных типов, то возникает и задача – находить максимально приближенное к ожиданиям аудитории соотношение в публикации объемов разнотиповой информации. Выбор соотношения типов информации (в том числе по ее объемам) можно определить как некий метод структурирования текста. Основные из них следующие.
Метод оптимального соотношения чувственных и рациональных элементов текста
Как известно, познание начинается с чувственного опыта. И это понятно, ибо в процессе всей жизнедеятельности, прежде всего предметно-практической, люди имеют дело с непосредственностью окружающего мира. Они живут в мире предметов, предметных отношений, а также отношений людей. Постижение этого осуществляется первоначально чувственным образом, с помощью ощущений, восприятий, представлений. Ощущения и восприятия – это образы, возникающие при непосредственном взаимодействии человека с внешним миром, а представление – образ предмета, с которым субъект в данный момент не взаимодействует. Он возникает на основе уже имеющихся у него впечатлений как результат работы воображения. В тексте могут быть представлены любые чувственные образы отображаемой действительности.
Человек не останавливается на ступени чувственного опыта, а проникает в глубь предмета, изучает его внутренние отношения, свойства, закономерности, то есть осуществляет рациональное познание. Чувственное и рациональное как первая и вторая ступени познания взаимопроникают и дополняют друг друга. Чувственные образы отражают и предметный момент (признаки предмета), и эмоциональное отношение к нему (предмету) – его оценку; дают материал для размышлений, рождения понятий, теорий. В то же время разум, теоретические знания являются руководителями чувств, помогая, к примеру, увидеть в светлых точках ночного неба не отверстия (как полагали некогда древние люди), а звезды и планеты.
Результаты чувственного (эмпирического) и рационального (теоретического) познания, содержащиеся в тексте, образуют определенное соотношение, которое может «регулироваться» автором и становиться основой структурирования текста по признаку данных уровней знания.
Метод оптимального соотношения образного и понятийного в тексте
Напомним, что понятие – это мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности, связи между ними путем фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Без понятий невозможно получение точных знаний. Понятия – основной инструмент науки, как однозначность – основное его качество.
В отличие от понятия, образ представляет собой художественное обобщение, в котором через внешнее как бы просвечивает внутреннее существо изображаемого. Образы воображения формируются путем как комбинирования элементов образов памяти, так и переосмысления, наполнения их новым содержанием. Склонность определенной аудитории к понятийному или образному освоению действительности не может не учитываться публицистом. Возможно, он сумел бы написать текст, излагая содержание только в понятийной или только в образной форме. Но поскольку основу аудитории СМК составляют люди, которым доступен и тот и другой уровень мышления, в текстах обычно совмещаются понятийное и образное знание. Естественно, что неоправданный перекос в ту или другую сторону может затруднить восприятие текста. Установление адекватного ожиданиям аудитории соотношения образного и понятийного при отображении действительности помогает избежать отрицательной реакции читателя.
Метод оптимального соотношения монологической и диалогической форм изложения в тексте
Ожидания аудитории, адресованные публикации и отражающие представления об удобстве ее восприятия, могут быть связаны с такими формами изложения материала, как его монологичность или диалогичность. Известно, что современной коммуникации присущи та и другая формы изложения. Одни читатели предпочитают получать сообщения, построенные в форме монолога, другие – в форме диалога. Эти предпочтения вполне отчетливо могут быть выявлены в обычном социологическом опросе аудитории.
Очевидно, можно предположить, что предпочтение читателями монологической формы связано с ожиданием выполнения текстом социальных функций, а предпочтение диалогической формы – с ожиданием выполнения публикацией социально-психологических функций. Так, по сравнению с монологом, нередко отождествляемым с авторитарным воздействием на читателя, диалог рассматривается как стремление к паритетному взаимодействию автора с аудиторией.
Диалог дает читателю большую возможность выбора из нескольких представленных позиций одной, с которой он мог бы отождествлять свою, и почувствовать себя, хотя бы иллюзорно, участником диалога. Наиболее эффективными оказываются тексты, сочетающие монологическую и диалогическую формы отображения. Важно лишь найти наиболее оптимальное их соотношение, адресуя публикацию конкретной аудитории, обладающей конкретными ожиданиями. Это соотношение будет отражаться в структуре текста, которая, в свою очередь, дает определенный сигнал восприятию читателя.
Методы построения текста, учитывающие удобство восприятия его частей
Те или иные описываемые в произведении публициста факты, суждения, мысли могут иметь разный смысл (значимость) для аудитории. Он может определяться в следующих высказываниях: «интересно – неинтересно», «важно – неважно», «основное – дополнительное», «доказанное – недоказанное» и пр. Автор должен не только найти оптимальное соотношение объемов таких смысловых частей текста, но и соответствующим образом, адекватно ожиданиям аудитории, расположить их в той или иной последовательности. При этом ему нужно иметь в виду задачи, помогающие решить то или иное пространственное расположение смысловых частей текста, который должен:
- помочь данному читателю легко опознать его как «достойный» или «недостойный» для прочтения и удержать внимание; «продемонстрировать» свою связь с интересными и нужными для аудитории событиями, явлениями; заметно для читателя «заявить» уровень анализа действительности; «продемонстрировать» удобное для восприятия развертывание доказательств, аргументации (если она есть);
- оправдать ожидания читателя относительно вывода, следующего из излагаемых фактов (дать его или предоставить читателю возможность сделать это самостоятельно).
Что же может служить автору ориентиром при том или ином пространственном расположении смысловых элементов текста? Вероятно, им должно быть ожидание аудитории, адресованное этому аспекту построения текста. Может ли быть такое ожидание общим для всех членов аудитории, если оно в значительной мере детерминировано опытом, образованием, половозрастными, профессиональными особенностями читателя? Это явно не способствует формированию единого во всех деталях требования, адресованного тексту.
Тем не менее, на уровне общепсихологических закономерностей восприятия человеком информации существуют некоторые единые, присущие каждому члену аудитории информационные ожидания. Одной из важнейших, предопределяющих общий характер информационного ожидания, является закономерность распределения внимания при восприятии текста. Как показали исследования, первое из которых проведено более ста лет назад, человек обращает наибольшее внимание на начало и конец сообщения, хорошо запоминает первые и последние цифры определенного ряда. А в середине текста (или ряда) информация воспринимается им как «шум», фон по отношению к началу и концу сообщения. Этот момент является одним из важнейших при «организации» материала, нацеленного на возбуждение и поддержание интереса читателя. Располагая смысловые элементы текста в соответствии с распределением внимания при восприятии текста, автор может влиять на состав своей аудитории.
Так, если ему надо произвести «калибровку» аудитории, он начинает сообщение с информации, значимой для узкого круга читателей. Рассказывают анекдотическое происшествие из биографии известного математика П.Л. Чебышева. На лекцию ученого, посвященную математическим аспектам раскройки платья, явилась непредусмотренная аудитория: портные, модные барыни и пр. Однако первая же фраза лектора: «Представьте, для простоты, что человеческое тело имеет форму шара» – обратила их в бегство, в зале остались лишь математики... текст «отобрал» себе аудиторию»[3]. А когда автор заинтересован в привлечении широкой публики (аудитории), то текст важно начинать общезначимыми фразами и фактами.
Заинтересовать читателя и удержать его внимание можно, располагая содержательные элементы таким образом, чтобы они возбудили внимание и по ходу восприятия поддерживали его на нужном уровне. Привлечение внимания возможно с помощью сведений, вызывающих у читателя сильное эмоциональное возбуждение. Располагая их таким образом, чтобы они совпадали с «естественным» для восприятия конкретного читателя «акцентированием» внимания, можно рассчитывать на то, что он обязательно их заметит.
Следует иметь в виду, что требования определенного пространственного расположения в тексте смысловых элементов существенны для всех публикаций, независимо от их размера и предназначенности. При этом в связи с типом публикаций цели применения исследуемого метода могут быть разными. Рассмотрим, как эта цель варьируется применительно к двум ведущим (исходным) типам текстов – описывающим события (информирующим текстам) и реализующим схему доказательного рассуждения (комментирующим, аналитическим текстам).
Метод оптимального расположения аргументации
В текстах, описывающих логическую схему рассуждения, эпизоды событий, факты, суждения играют роль аргументов по отношению к утверждаемой авторами главной мысли. При этом одни из таких аргументов выступают для аудитории в качестве «сильных», а другие – в роли «слабых», «посредственных», оставляющих малый след в сознании воспринимающего публикацию. Как показали исследования американских ученых, структуру аргументации, а значит и текста, следует создавать, ориентируясь на особенности конкретной аудитории. Выяснилось, что в разных аудиториях, в разных по размеру публикациях уместно применять вполне определенное местоположение слабых и сильных аргументов. Оптимальными считаются следующие схемы построения аргументации:
1. «Антикульминационное» построение.
В этом случае наиболее сильный аргумент располагается в начале текста, а наиболее слабый – в конце. Другие аргументы, по мере уменьшения их силы, располагаются один за другим, от начала текста к его концу.
2. «Кульминационное» построение.
При данной схеме в начале текста располагается наиболее слабый аргумент, за ним, по степени силы, располагаются другие. В конце текста приводится наиболее сильный из аргументов.
3. «Пирамидальное» построение.
В этом случае наиболее сильный аргумент расположен в середине текста. В начале и конце располагаются аргументы меньшей силы.
4. «Кольцевое» построение.
Данное построение предусматривает расположение сильного аргумента в начале текста и примерно такого же по силе – в конце. В середине текста располагаются наиболее слабые аргументы.
Антикульминационное построение аргументации оказывается наиболее эффективным в том случае, когда аудитория не очень заинтересована в предмете сообщения. Предъявление ей наиболее сильного аргумента помогает привлечь внимание к тексту. Кульминационное построение предпочтительнее в публикациях, адресованных аудитории, заинтересованной в предмете сообщения. Такая аудитория прочитает материал с нарастающим вниманием. Если же она сразу познакомится с сильным аргументом, то по мере чтения интерес к тексту будет снижаться, он может разочаровать читателя.
В небольших по объему публикациях уместно пирамидальное построение аргументации, поскольку сильный аргумент в данном случае достаточно легко замечается читателем, а следующий за ним небольшой по объему материал не снижает возникший интерес. Но когда публицист предлагает относительно большой по объему материал и ему неизвестно отношение аудитории к предмету сообщения, уместно кольцевое построение аргументации. При этом сильный аргумент в конце текста помогает избавить читателя от разочарования, а в начале – привлекает его внимание к публикации.
Применение того или иного метода построения аргументации приводит к возникновению соответствующей структуры текста, которая может быть названа «антикульминационной», «кульминационной», «пирамидальной» и «кольцевой». В том же случае, когда автор пишет материал информационного плана и не собирается в нем что-то доказывать или опровергать, он может также рассматривать имеющиеся у него факты с точки зрения силы их воздействия на читателя и располагать их так, как уже сказано, используя законы восприятия, привлекая к тексту внимание аудитории.
Метод драматизации изложения
Следующим, опирающимся на установленные психологией восприятия закономерности «потребления» текстов, является метод «драматического» их построения (метод драматизации). Определяющий структуру ряда текстов, он основывается на склонности некоторых людей к драматизации воспринимаемых сообщений. Такие люди ждут от материалов СМК, в том числе и аналитических, соответствующего описания реальности.
Именно такого рода описания (и, соответственно, построения текстов) могут оказаться для них интересными, помочь осмыслению действительности. Драматизация изложения достигается за счет «фиксации» фактов, явлений, событий, за которыми стоит какая-то опасность для героев публикации либо возможность, скажем, получить какое-то наслаждение, крупный выигрыш, уйти от неприятности, обрести славу, власть.
И хотя все описываемое в тексте происходит с другими людьми, читатель способен «включиться» в их жизнь из чувства сопереживания (эмпатии) и таким образом ощущать их удачи, неудачи, радости, трудности. Очень часто тексты, построение которых опирается на драматизированное изложение событий, начинаются относительно интересным сообщением, эпизодом, фактом, суждением, привлекающим внимание аудитории либо новизной, либо необычностью изложения, либо особой практической значимостью для аудитории. Однако изложение может начинаться и относительно нейтральным (с точки зрения его возможностей вызывать сопереживание аудитории) фактом, суждением, эпизодом. Затем следует изложение материала, вызывающего все большее сопереживание читателя, вплоть до кульминационной точки, а далее следует развязка. В таком тексте воплощается известная схема построения многих художественных драматургических произведений. Хотя, разумеется, в газетном материале те или иные элементы этой схемы неизбежно редуцируются в силу его специфики.
Метод «квантификации» изложения
Близким к рассмотренному является метод «квантифицированного» построения текста, сборки его из отдельных «квантов» (отрезков).
Такие «кванты» представляют собой взаимосвязанные смысловые единства, обладающие относительно своеобразными формой, языком изложения, часто выступая (в языковом плане) как сложное синтаксическое целое, обладающее определенными речемелодическими и лексико-грамматическими признаками.
В основе этого метода лежит представление о том, что восприятие человека «работает» в режиме «напряжение – расслабление». Поэтому предполагается, что публикация будет наиболее удачной, если излагаемая в ней информация то вызывает напряжение восприятия, то позволяет ему «расслабиться», «отдохнуть». Это становится возможным в результате чередования трудных для осмысления данной аудиторией фаз текста с легкими. При этом считается, что такие фазы должны максимально (насколько это уместно) различаться внутренней структурой, стилем, языком. Основой этого «отграничения» является ценность содержащейся в каждой из них информации для данной аудитории.
Следует заметить, что «квантификация» отнюдь не противоречит требованиям логики изложения мысли, а совершается в полном согласии с ней. Если, например, автор строит доказательное рассуждение методом индуктивного умозаключения (индуктивным методом), то отдельные фазы текста становятся посылками последующего основного вывода. При рассуждении по типу доказательства (дедуктивным методом) «фазы» являются аргументами выдвинутого автором в рассуждении тезиса.
Применяя метод «квантификации» при построении текста, авторы не всегда выдерживают все требования, предъявляемые психологией восприятия информации (о чем уже говорилось). Нередко такая «квантификация» носит внешний, формальный характер, когда, скажем, автор разбивает чисто механически на части свой текст подзаголовками, полагая, что это придает отдельным частям самостоятельное звучание. Однако стоит убрать подзаголовки и текст будет читаться как сплошной материал, между частями которого можно видеть, а можно не видеть какое-то смысловое различие.
«Квантификация» текста, в полном смысле этого слова, в наибольшей степени возможна в больших по объему выступлениях. Такие публикации действительно могут с трудом восприниматься читателями, если будут иметь однообразное изложение. А кроме того, их размер позволяет применить разнообразные языковые и графические средства выражения.
Метод хронологически упорядоченного изложения
Гораздо реже при построении текстов применяется метод, который можно назвать методом хронологической упорядоченности описания явлений. Как известно, ясность, понятность для аудитории многих рассуждений автора зависит и от того, насколько ясным представляется последовательность описываемых в тексте событий. Человек живет не только в пространстве, но и во времени. Затруднение в определении того, что было «до» и «после» (причины и следствия), вызывает непонимание. Именно поэтому пространственное расположение в тексте тех или иных его элементов должно быть обязательно дополнено хронологическим структурированием текста, позволяющим аудитории четко представить себе временную связь описываемых событий (если таковые в тексте отображаются).
Сказанное отнюдь не означает, что описываемые публицистом события должны развиваться и располагаться в тексте в строгой временной последовательности. Он может расположить любой эпизод в своей публикации где угодно – в начале или конце, независимо от того, в каком хронологическом отношении он находится к другим эпизодам. Так происходит, если автор преследует цель добиться большей выразительности материала, его драматизации.
Однако требование хронологической упорядоченности при этом может быть не нарушено, если при чтении текста аудитория обнаруживает в нем оговорки автора, указывающие на то, когда именно произошло описываемое явление, в результате чего читатель самостоятельно устанавливает временную и причинно-следственную цепочку описываемых автором событий.
* * *
Заключая раздел, отметим, что общая структура текста возникает как результат фиксации сложного мыслительного процесса (это может не всегда осознаваться автором), включающего в себя разноплановые требования к этой структуре. Решающую роль в данном процессе играет стремление учесть разные стороны информационного ожидания аудитории и сделать текст удобным, понятным для восприятия.
[1] Бойко В.В. Социально-психологическое изучение некоторых проблем информационного телевидения. Л., 1969. С. 223.
[2] См.: Панферов Б.Н. Психология общения//Вопросы философии. 1971. № 7. С. 128.
[3] Лотман Ю. М. Текст и структура аудитории//Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 422. Тарту, 1977. С. 55.
ЧАСТЬ III. УСЛОВИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТОВ
• ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ И ДОСТУП К НИМ
• Государственные учреждения
• Организация информационных потоков в системе государственных учреждений
• Составление запроса в государственные учреждения
• Общественные организации
• Библиотеки
• Архивы
• Личный архив (досье) журналиста
• Интернет
• ГЛАВА 2. ПРЕГРАДЫ В РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТА
• Познавательные преграды
• Административные преграды
• Противодействие лиц, деятельность которых расследуется
• Выпады конкурирующих СМИ
• ГЛАВА 3. ПРАВОВЫЕ И ЭТИЧЕСКИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ В ЖУРНАЛИСТСКОМ РАССЛЕДОВАНИИ
• Правовые ограничения
• Этические ограничения
• ГЛАВА 4. БЕЗОПАСНОСТЬ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
• Кто может угрожать безопасности журналиста?
• Какие могут быть угрозы?
• Когда опасность наиболее реальна?
• Как повысить уровень личной безопасности?
Наличие расследовательских структур разного плана является важнейшим, но отнюдь не исчерпывающим фактором эффективности расследовательской журналистики. В полной мере она может реализовать свои социальные задачи только в том случае, если существуют и соответствующие условия функционирования этих структур или отдельных журналистов-расследователей.
ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ И ДОСТУП К НИМ
Выявление полной картины события, которое стало предметом журналистского расследования, невозможно без достоверной информации о разных сторонах этого события. Получение нужной информации, пожалуй, самый трудный этап любого расследования. Поиск в известной мере облегчается тогда, когда журналист знает, из какого источника ее можно получить и что примерно она будет собой представлять. В силу этого начинающему расследователю имеет смысл познакомиться с типами источников информации, с которыми журналисты имеют дело чаще всего.
Источники информации, используемые журналистами в ходе расследований, условно могут быть разделены на две основные группы. В первую входят частные лица, обладающие интересующими журналиста сведениями (независимо от того, в какой форме они существуют). Это могут быть свидетели, очевидцы каких-то событий или хранители чужой информации (писем, архивов, дневников, документов, устных сведений и пр.). Возможность получения информации у частных лиц в полной мере зависит от их желания (предоставить ее или нет), а также от умения журналиста убеждать людей, чтобы они поделились с ним нужными сведениями.
Что касается закона, то в данном отношении он полагается на волю частного лица. Поэтому считаем нецелесообразным вести здесь речь о том, каким образом журналист может получить доступ к информации, находящейся в распоряжении источников данного рода.
Гораздо более продуктивным будет рассмотрение источников (и особенностей доступа к ним), относящихся ко второй группе. В нее прежде всего входят различные организации и учреждения, взаимоотношения которых со средствами массовой информации регулируются законами и другими нормативными актами. Это обстоятельство как раз и дает объективные основания для разговора об особенностях источников информации и доступа к ним. Рассмотрим те из них, которые в журналистском расследовании используются, по нашему мнению, наиболее активно (что, разумеется, не исключает возможности анализа другими исследователями каких-то иных источников информации).
Государственные учреждения
Журналист-расследователь обращается за информацией в государственные учреждения исходя из того, что именно они, в соответствии с Конституцией РФ и законами, в первую очередь обязаны снабжать граждан, организации по их запросу наиболее точной, объективной, полной информацией. Государственные учреждения, как известно, занимаются соответствующими их профилю проблемами повседневно и самым непосредственным образом. Многие министерства, ведомства функционально обязаны собирать и соответствующим образом обрабатывать необходимую информацию. Зная это и поэтому, надеясь найти необходимые сведения при обращении за ними в государственные органы, журналист, тем не менее, не всегда может достигнуть своей цели. Не в последнюю очередь потому, что министерство, ведомство, другие службы, в которые он обращается, могут просто не иметь соответствующей информации или иметь ее в объеме, мало удовлетворяющем просителя. В результате будет впустую потрачено время, которое при проведении иного расследования – на вес золота.
Отсюда вытекает одно простое, но важное условие: прежде чем обращаться в то или иное учреждение с просьбой предоставить какую-то информацию, необходимо выяснить, а имеет ли оно ее? И должно ли, в принципе, иметь? Поэтому журналист должен хотя бы в общем плане представлять себе какие государственные организации какого рода информацию могут собирать. Причем в зависимости от того, в какой сфере журналист проводит расследование (экономике, экологии, политике и пр.), ему придется узнать «набор» учреждений, которые могут обладать необходимой информацией. Если речь идет, например, об экологической информации, надо иметь в виду, что она поступает в самые разные министерства и ведомства – одни собирают сообщения об отходах производства (прежде всего ядовитых, радиоактивных), другие о состоянии почвы, воздуха, водных бассейнов, подземных вод, биологических, минеральных и иных ресурсов. Для наглядности приводим таблицу (Таблица № 1), в которой представлена картина распределения (на определенный временной период) экологической информации по министерствам и ведомствам.
Таблица позволяет представить себе, какая информация и в каком объеме хранится в том или ином министерстве или ведомстве. Так, данные о состоянии водной среды в максимальной мере сосредоточены в Госкомэкологии, Росгидромете, департаменте Госсанэпиднадзора (Минздраве), Министерстве природных ресурсов РФ, Минсельхозпроде, Госстрое, а максимально полная информация о том, какие меры защиты и восстановления водной среды предпринимаются в данный момент, находится в Госкомэкологии, департаменте Госсанэпиднадзора (Минздраве) и Госкомстате.
Таблица № 1
Наличие сведений о состоянии окружающей среды и источниках воздействия в федеральных министерствах и ведомствах
|
|
КЭ |
ГМ |
СЭ |
ПР |
Зем |
Лес |
СХ |
Стр |
Стат |
|
Состояние/загрязнение |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Воздух |
+ |
+ |
+ |
|
|
|
|
|
|
|
Вода |
+ |
+ |
+ |
+ |
|
|
|
+ |
+ |
|
Почва |
+ |
+ |
+ |
Ог |
|
|
+ |
+ |
|
|
Растительность |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Животный мир |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Использование |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Вода |
+ |
|
|
+ |
|
|
|
+ |
+ |
|
Земля |
|
|
|
Ог |
+ |
|
+ |
+ |
+ |
|
Минералы |
|
|
|
+ |
|
|
|
|
+ |
|
Растительность |
Ог |
|
|
|
|
+ |
+ |
+ |
+ |
|
Животный мир |
Ог |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Выбросы/отходы |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Возд. выбросы |
+ |
+ |
+ |
|
|
|
|
+ |
+ |
|
Сбросы сточн. вод |
+ |
+ |
+ |
|
|
|
|
+ |
+ |
|
Твердые отходы |
+ |
|
+ |
|
|
|
|
+ |
+ |
|
Опасные отходы |
+ |
|
+ |
Ог |
|
|
|
|
+ |
|
Радиоакт. отходы |
+ |
Ог |
+ |
Ог |
|
|
|
|
+ |
|
Защита и восстановление |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Воздух |
+ |
|
+ |
|
|
|
|
|
+ |
|
Вода |
+ |
|
+ |
+ |
|
|
|
|
+ |
|
Почвы |
+ |
|
+ |
|
+ |
|
|
+ |
+ |
|
Минералы |
|
|
|
+ |
|
|
|
|
|
|
Растительность |
+ |
|
|
|
|
+ |
+ |
+ |
+ |
|
Животный мир |
+ |
|
|
|
|
|
+ |
|
+ |
Обозначения: + – существенный объем информации; Oг – ограниченная информация/отдельные вопросы.
Сокращения: КЭ – Госкомэкологии; ГМ – Росгидромет; СЭ – департамент Госсанэпиднадзора (Минздрав), ПР – Министерство природных ресурсов РФ; Зем – Роскомзем; Лес – Рослесхоз; СХ – Минсельхозпрод; Стр – Госстрой, Стат – Госкомстат[1].
Как видим, обращаться в Росгидромет, Минсельхозпрод и Госстрой за информацией о защите и восстановлении водной среды журналисту-расследователю не имеет смысла, поскольку такой информации у них просто нет. Разумеется, названные министерства и ведомства могут собирать информацию об одних и тех же средах, ресурсах, объектах. Но это отнюдь не значит, что они полностью дублируют друг друга. Журналисту важно знать, что каждое ведомство собирает ту информацию, которая характеризует объект интереса именно с точки зрения возможностей данного ведомства повлиять на него и функциональной ответственности за определенные параметры объекта. Поэтому в зависимости от целей расследования он может обратиться либо в одно министерство или ведомство, либо в несколько. Полученная информация об одном и том же объекте в каждом отдельном случае будет разной по объему и качеству.
Журналист, специализирующийся на иного рода расследованиях, само собой понятно, должен знать, какого рода информацией обладают или должны (по своим функциональным обязанностям) владеть министерства, ведомства, службы, которые «завязаны» на интересующую его проблематику. В связи с этим ему стоит иметь в своем досье (архиве) таблицу, подобную представленной выше, в которой содержались бы необходимые указания на наиболее важные (с точки зрения той или иной информации) государственные учреждения. Такие сведения можно почерпнуть из специальной литературы по соответствующему разделу (монографий, учебных пособий, учебников и пр.). Подобная литература продается сейчас в широком ассортименте.
В силу того, что все министерства, ведомства объединены в структуру, которая имеет как федеральный, так и региональный уровни, в процессе расследования важно определить: в ведомство какого уровня (регионального или федерального) имеет смысл обращаться за информацией в конкретном случае. Правильный выбор подсказывает знание структуры информации, циркулирующей в системе государственных органов.
[1] См. сайт: http://cci.glasnet.ru./Разд.: Экологическая журналистика.
Организация информационных потоков в системе государственных учреждений
Минимум усилий на поиск нужной информации в государственных учреждениях журналист-расследователь затрачивал бы в том случае, если бы государственные органы последовательно, системно занимались подготовкой сведений для нужд журналистики или существовала единая развитая инфраструктура доступа к таким сведениям. Однако в реальности, несмотря на то, что обеспечение общества необходимой информацией является обязанностью ряда государственных органов, такой действенной инфраструктуры практически не существует. Информация, которой обладают государственные учреждения, не всегда понятна для журналистов; кроме того, она, как правило, составляется таким образом, что доступна восприятию в первую очередь специалистов, а не широкой аудитории, которой журналистика прежде всего и адресует свои выступления. Поэтому журналисту-расследователю надо четко представлять, каким образом «устроена» информация, циркулирующая в системе государственных учреждений, чтобы целенаправленно обращаться именно в те структуры, которые могут иметь необходимые ему сведения.
Как известно, государственные органы нуждаются прежде всего в той информации, которую можно использовать в управлении общественными процессами, регулировании производства, создании необходимых для него условий, контроля и т.д. В силу этих задач, которые приходится решать тому или иному государственному учреждению, оно и собирает соответствующие сведения. Затем информация перерабатывается, адаптируется к нуждам данного министерства, ведомства.
Внутри системы государственных учреждений информация построена по принципу «пирамиды» (имеет широкую базу «низовых» и региональных источников и собирается в относительно небольшом числе высших органов государственной власти – на «вершине пирамиды»). Причем движется она в системе государственных органов особым образом. Государственные учреждения, которые относятся к «низовому» уровню, собирают и направляют информацию в вышестоящие региональные, межрегиональные государственные органы, потом она поступает в федеральные министерства и ведомства. На «низовом» уровне информация выступает в виде описательных, цифровых, картографических, отчетных сведений. Такая информация относительно подробно, детально описывает какие-то реальные события, процессы, явления, давая о них отчетливое, наглядное представление. Однако по мере продвижения на региональные и верхние «этажи» государственной системы она, в процессе переработки и анализа, все больше «сжимается», обобщается, превращаясь в то, что называется сводными данными (сводками).
На уровне региональных учреждений информация часто выступает в виде относительно детализированных, в то же время содержащих соответствующий анализ, скажем, ежегодных областных обзоров, докладов (например, «Доклад об уровне и характере правонарушений в Ивановской области» и т.п.), статистических сведений («Курская область в цифрах» и пр.). На федеральном уровне, где собираются сведения из всех межрегиональных, региональных учреждений, также происходят соответствующие оценка и переработка данных. Это закономерная и необходимая ступень «движения» информации в государственной системе. Причем все подробности, детали отбрасываются, идет обобщение или, как говорят, «усреднение» материала, необходимое для того, чтобы выявить определенные закономерности, тенденции в развитии тех или иных процессов по стране в целом. В результате получается, что многие проблемы местного масштаба оказываются вне зоны рассмотрения и интереса центральных органов.
Сверху вниз (то есть из федеральных учреждений) информация поступает в виде определенных постановлений, нормативных актов, распоряжений, приказов, наставлений, предписаний. Такая информация служит для нижестоящих государственных организаций указанием, побуждающим к действию. Представляя себе характер информации, которую можно получить на разных «этажах» государственного аппарата, журналист способен достаточно осознанно ориентироваться в ее поиске. Так, если он, предположим, расследует деятельность какого-то предприятия, расположенного в маленьком городке, то необходимую ему детальную, наполненную конкретными фактами, примерами информацию надо искать в районных и, возможно, в областных инстанциях. Если же расследуется деятельность какой-то хозяйственной отрасли, очевидно, ему придется обращаться в инстанции разного уровня (районные, региональные, федеральные). Причем, скажем, наиболее важная статистическая или нормативная информация может быть получена им из государственных органов федерального масштаба.
Организация движения информации по принципу «информационной пирамиды» порождает ряд проблем, мешающих эффективному использованию поступающих сведений. Одна из них – слабое участие региональных, низовых государственных учреждений в принятии управленческих решений, в том числе касающихся каждого конкретного региона, конкретной области, конкретного района. Все основные решения принимаются на «верху пирамиды», а нижестоящие органы главным образом заняты исполнением принятых решений, независимо от степени их верности и эффективности. Вторая проблема состоит в том, что между разными государственными ведомствами существуют относительно сложные отношения. Взаимодействие их, в том числе информационное, довольно часто отягчено межведомственными барьерами. Поэтому если движение информации внутри системы госучреждений снизу вверх и сверху вниз идет в основном устойчиво, то информационный обмен «по горизонтали» считать удовлетворяющим соответствующие потребности нельзя.
В целом система государственной информации нацелена главным образом на обслуживание самой себя и в гораздо меньшей степени – других социальных институтов. Конечно, журналисту в некоторых случаях может повезти в том смысле, что интересующее его ведомство имеет хороший пресс-центр, обладающий как раз той информацией, которая необходима автору расследования. Но надо иметь в виду, что пресс-центры отнюдь не всегда озабочены тем, чтобы снабжать журналистов достоверной информацией. Чем они занимаются? Обычно подбирают, обрабатывают и анализируют информацию для главы своего учреждения, готовят для СМИ информационные материалы о его деятельности. Эти действия направлены на развитие связей с общественностью региона, аккредитацию журналистов, организацию информационных встреч с должностными лицами ведомства, на изготовление и распространение, как уже было сказано, периодических информационных материалов. Кроме того, эти подразделения осуществляют взаимодействие со СМИ, другими пресс-центрами. Но главный этап их деятельности – наиболее полное информирование населения своего региона о деятельности учреждения через СМИ. Эта цель достигается с помощью брифингов, пресс-конференций, «круглых столов» и пр. Однако наличие пресс-центра, как показывает практика, еще не всегда означает факт лояльного отношения государственных учреждений, прежде всего в лице их руководителей, к прессе (да и к своему пресс-центру). Конечно, формально пресс-центры должны помогать гражданам РФ реализовать конституционные права на свободу слова и получение объективной информации, обеспечивать оперативное распространение в средствах массовой информации объективных официальных сообщений о деятельности своей организации. Но на деле их работа направлена, прежде всего, на создание положительного имиджа своей структуры. «Блюсти интересы фирмы» – их первейшая задача.
При намерении журналиста обратиться в пресс-центр первым шагом должно стать получение аккредитации. Жестких условий и правил для этого не существует. В любом случае, предварительно договорившись о встрече, необходимо лично представиться руководителю пресс-центра. Логичным будет иметь рекомендательное письмо из своего издания с просьбой об аккредитации, которая полезна тем, что журналист как бы попадает в число «своих». А поскольку многие фирмы предпочитают работать с журналистами, имеющими постоянную аккредитацию, то оформить ее – достаточно важно. На первом этапе вхождения в круг «своих» для пресс-центра журналисту необходимо проявить себя коммуникабельным, общительным человеком, посещать официальные мероприятия данной организации, что позволит быстрее адаптироваться в пресс-центре, расширить круг общения.
Наиболее частая ошибка, которую совершают журналисты в стремлении получить нужную информацию из учреждения, – это попытка сразу выйти на руководителя. Не стоит забывать, что в государственных структурах существует четкая иерархия – вертикаль власти. Журналист, обращаясь непосредственно к «высшему руководству», рискует получить отказ. Желательно, чтобы главе организации его представил руководитель пресс-центра. Тогда у журналиста есть шанс на то, что первая встреча с ним не будет и последней. Таковы правила в большинстве государственных учреждений.
Возможен также вариант, когда у расследователя появляется хороший знакомый как раз в том государственном учреждении, которое обладает нужными ему сведениями. В этом случае он может получить информацию достаточно быстро, не обращаясь в пресс-центр. Особенно полезно иметь такой источник информации в правоохранительных органах. Поскольку наиболее серьезные, тщательно скрываемые «криминальные» сведения, улики могут иметь в полной мере только они, тесный контакт журналиста-расследователя с этими органами (отдельными их работниками) бывает достаточно продуктивным. Ведь, как правило, милиция, прокуратура не заинтересованы в разглашении полученных сведений, так же это может негативно сказаться на раскрытии преступления. Кроме того, могут быть и другие причины, например нежелание органов «делиться славой» с журналистами или заинтересованность должностных лиц в определенном исходе расследования, а в ряде случаев – коррумпированность правоохранительной системы. Поэтому большинство необходимых сведений журналист как раз и может получить только «неформальным» путем – через работающих в ней знакомых, друзей. Но даже если информация добыта через близкого родственника или друга, ее обязательно нужно перепроверить, причем с особой тщательностью.
Однако чаще всего подобных друзей или знакомых у журналиста-расследователя не бывает. И вследствие этого он испытывает немало затруднений при поиске нужной информации в системе государственной «информационной пирамиды». В этом случае он и оказывается перед необходимостью получить нужную информацию официальным путем. Следовательно, ему необходимо уметь составлять запросы о предоставлении нужных сведений в учреждения, ими, по его мнению, обладающие.
Составление запроса в государственные учреждения
Журналист может делать запрос как в устной, так и в письменной форме (см. ст. 39 Закона «О средствах массовой информации»). Лучше делать его не от своего лица, а от имени редакции. Информацию по запросу должны предоставлять руководители учреждений, объединений, организаций, их заместители, работники пресс-служб либо иные в пределах своей компетенции. Для ответа существует официальный срок – 7 дней с момента получения учреждением письменного запроса. Если ответ на запрос потребует большего времени, то об этом редакцию должны уведомить в течение трех дней, сообщив при этом о причинах, по которым информация не может быть предоставлена в семидневный срок, и дате, к которой она будет прислана. Кроме того, в уведомлении должны быть названы лицо, установившее отсрочку, и дата принятия решения об отсрочке. Если журналист является не сотрудником редакции (даже работающим по договору), а «свободным художником», то на его запрос учреждение может ответить в любой срок, который сочтет нужным.
Определенную помощь журналисту в составлении, выборе формы, содержания такого запроса может оказать знание того, на каком основании ему могут отказать в предоставлении интересующих сведений. В государственных органах можно получать любую информацию, если она не содержит государственную, коммерческую или личную тайну. Если в своем запросе журналист просит предоставить ему доступ к ресурсам информации (документам) по вопросам деятельности данного органа, его подведомственных учреждений, то, согласно ст. 12 Закона «Об информации, информатизации и защите информации», организация сама определяет возможность и порядок подобного доступа. При этом она не обязана мотивировать перед редакцией свое решение. Если журналист запрашивает информацию, относящуюся к данным предварительного следствия, то получить ее он может только с разрешения прокурора.
Самая тривиальная «провальная» ситуация, в которой может оказаться журналист, обратившийся с запросом в какое-то учреждение, – отказ ему в предоставлении информации на основании того, что ее у данного учреждения якобы нет. В некоторых случаях это просто означает, что журналист неправильно, недостаточно определенно сформулировал свою просьбу. Поэтому возникает необходимость уточнить, «сузить» ее таким образом, чтобы запрос звучал более конкретно.
Журналисту могут не предоставлять информацию и на основании того, что держателям ее не ясна цель, для которой она запрашивается изданием. В этом случае у него есть два пути дальнейших действий. Первый – сослаться на ст. 12 Федерального Закона «Об информации, информатизации и защите информации», в которой говорится, что журналист, редакция не обязаны ставить в известность тот или иной источник информации о цели ее получения (в данном случае, разумеется, речь не идет о предоставлении информации, являющейся государственной, коммерческой тайной или сведениями о частной жизни). Данный путь в известной степени означает выбор конфронтационных отношений с источником (держателем) информации, который, как показывает практика, ни к чему хорошему не ведет. Если журналисту и предоставят в таком случае нужные ему сведения, то это может произойти в такие сроки, когда они могут потерять всякое значение для расследования.
Гораздо предпочтительнее второй путь – объяснить представителям государственного учреждения, в чем состоит цель получения данной информации, указав при этом на большую значимость ее опубликования в данный момент для общества. Конечно, при необходимости цель, для которой требуется информация, может быть обрисована только в общих чертах. Особенно если нюансы использования информации могут насторожить ее держателя, создать у него превратное представление о творческих замыслах журналиста.
Стоит ли платить деньги за информацию, которую можно получить в государственном учреждении? Как известно, в некоторых из них в наше время чиновники берут за предоставляемую информацию плату. Есть ли у них на это право? Об этом надо говорить отдельно в каждом конкретном случае. Например, телефонная справочная служба МГТС дает бесплатно справки о разных государственных учреждениях – судах, префектурах, министерствах и пр. А вот об ОВИРах (отделах виз и регистрации), которые тоже являются государственными службами, почему-то предлагает за плату. Почему? Вопрос остается без ответа. Как быть в этом случае журналисту, нуждающемуся в подобной справке? Он может, предположим, попробовать выяснить, является ли МГТС государственным учреждением. Если это так, то она содержится за счет бюджета, то есть на деньги налогоплательщика. А поэтому платить ей за предоставляемые услуги еще раз – требование противозаконное. Кроме того, плата за информацию может взиматься только тогда, когда она является объектом интеллектуальной деятельности и поэтому выступает в качестве товара (см. ст. 128 Гражданского кодекса РФ, ст. 6 Закона «Об информации, информатизации и защите информации»). Журналист на этом основании может требовать предоставления ему нужных сведений бесплатно. Но сколько усилий потребует от него реализация этого требования? Сколько времени придется затратить ему на хождение по разным инстанциям и выяснение оснований, по которым государственное учреждение требует плату за предоставляемые услуги?
Возможно, так он и должен поступить, но отнюдь не в тот момент, когда ведет оперативное расследование какого-либо дела. В данном случае скорее всего надо заплатить за справку, а разобраться в сложившейся ситуации позже. Иногда журналист при попытке получить нужные ему сведения оказывается в ситуации, когда либо он заплатит чиновнику за нужную информацию, либо чиновник будет вести себя «по правилам», в соответствии с предписаниями и распоряжениями, существующими в этом учреждении, что опять-таки может привести к проволочкам с получением нужных сведений. В такой ситуации, конечно же, сам журналист должен выбирать, что для него важнее – быстро получить необходимые данные и продвинуться в расследовании, заплатив за них, или добиваться справедливого (бесплатного) предоставления информации, но с определенным опозданием.
В любом случае журналисту следует изучить законы, регулирующие взаимоотношения СМИ и государственных органов (прежде всего упомянутые – «О средствах массовой информации»; «Об информации, информатизации и защите информации» и «О государственной тайне»). Имея представление о тех трудностях, которые могут сопровождать получение необходимой информации в государственных органах, он может уже с большей определенностью составлять адресуемые им запросы.
Какие же правила следует соблюдать при оформлении каждого конкретного запроса? По меньшей мере, его автор должен исходить из следующих требований.
1. Точность адреса запроса
Именно с определения адреса начинается составление любого запроса. А это предполагает, что журналист достаточно четко и полно представляет, какое из государственных учреждений обладает наиболее полной и точной информацией именно по тому вопросу, который стоит в центре его расследования в данный момент. Пренебрежение этой стороной составления запроса наверняка приведет к тому, что он получит отказ, основанный на том, что данное учреждение не располагает той информацией, которую он хотел бы получить.
2. Определенность содержания
Это качество запроса возникает как результат точного осознания журналистом того объема и качества информации, которые необходимы для осуществления расследования на данном этапе. Немаловажно в указанном отношении, разумеется, и знание того, какими информационными ресурсами располагает учреждение, в которое планируется направить запрос. Имея в виду эту сторону запроса, журналист должен четко указать, какого именно типа, объема информация ему необходима. Если речь идет о расследовании дорожных происшествий в городе, то он может запросить либо статистические данные, либо результаты качественного анализа, либо отдельные, наиболее показательные, примеры происшествий и т.д. Если же в запросе будет содержаться просьба «предоставить информацию о дорожных происшествиях» в городе, то это может поставить чиновника, готовящего ответ журналисту, в затруднительное положение, поскольку у него не будет полного представления о том, за какой период нужна такая информация и должна ли она быть качественно-описательной или статистической и т.п.
3. Форма изложения
Журналист нередко расследует такие события, ситуации, которые отличаются особой злободневностью, проявлением вопиющей несправедливости и другими обстоятельствами, выводящими расследователя из душевного равновесия. Это состояние может проявиться в языке, форме запроса, который он направляет в какую-то государственную инстанцию. Получив запрос, изложенный в резком требовательном тоне, государственный чиновник может занять агрессивно-оборонительную позицию и при малейшей возможности (а они почему-то появляются практически всегда) «отфутболить», по его мнению, «наглого журналюгу». Помня об этом, журналист, естественно, должен изложить свой запрос как можно убедительнее, спокойнее, чтобы чиновник почувствовал, что к нему относятся с уважением. У такого запроса намного больше шансов быть принятым представителями государственного учреждения с необходимой серьезностью.
4. Авторитетность запроса
Иногда журналисты называют запросом любую договоренность, в том числе устную, с представителями государственного органа о предоставлении информации. На деле устный договор и письменный запрос – вещи разные. Устная договоренность о предоставлении информации может быть проигнорирована. Кроме того, даже если журналист и получит ее, то использовать в качестве официального ответа государственного органа в своем выступлении в СМИ не сможет. В противном случае он подвергает себя возможному судебному преследованию за публикацию домыслов.
Кто должен подписывать запрос, направляемый в государственный орган? Подписать его, как уже говорилось, может любой журналист. Однако весомость запроса напрямую будет зависеть от степени известности, авторитетности журналиста в обществе. Если в этом отношении автор расследования не является «звездой» в ряду журналистов, ему лучше всего договориться о запросе с главным редактором издания и направлять просьбу о предоставлении необходимой информации от имени редакции и за его подписью. Запрос должен быть оформлен на фирменном бланке издания, иметь необходимые данные. В частности, обязательно должен быть проставлен исходящий номер и дата направления запроса в порядке, предусмотренном статьями 39 и 40 Закона «О средствах массовой информации».
5. Контроль за прохождением запроса
Если журналист направляет запрос, а потом, за делами, на некоторое время забывает о нем, он рискует безвозвратно потерять немало драгоценного времени. Дело в том, что запрос может не дойти до адресата по самым разным причинам. В том числе он может, как говорят, «заблудиться» в лабиринтах бюрократической машины. Чтобы своевременно обнаружить трудности в прохождении запроса к адресату, журналист должен четко соблюдать правила документирования, контроля прохождения служебных документов (каковым является и запрос). Поэтому он обязан документально фиксировать свои отношения с государственным органом. То есть заносить исходящий номер в редакционный журнал, сохранять копию, по возможности связываться с адресатом для уточнения времени поступления запроса редакции и присвоенного ему входящего номера. Все это значительно укрепляет шансы журналиста получить из такого учреждения необходимую информацию.
Особенности запроса государственной информации из других стран
В разных странах существуют различные условия доступа к информации государственных учреждений. В ряде государств она (за исключением сведений, содержащих государственную и военную тайну) открыта для использования населением, в том числе журналистами. Так, в Соединенных Штатах Америки федеральное законодательство требует, чтобы государственные учреждения предоставляли любому человеку (включая иностранцев) всю информацию о работе правительства, кроме случаев, предусмотренных законодательством. Некоторые из важных для расследования документов могут носить закрытый характер, но большинство их оказываются доступными, если журналист знает, что именно ему нужно, зачем и как он намерен распорядиться полученными сведениями. Большая часть информации доступна в электронном виде, на магнитофонных лентах или через компьютерную сеть Интернет.
Государственным и городским органам США предписано соблюдать закон об «открытых документах» и другие, обязывающие их допускать общественность на государственные собрания. Многие журналисты пользуются этим информационным богатством в процессе расследования, в том числе электронными базами данных, содержащими правительственные документы. Надо иметь в виду, что для некоторых расследований, проводимых российскими журналистами, американские документы тоже могут быть полезными. Что же касается возможности их получения, то она вполне реальна, поскольку, как уже сказано, они открыты для любого человека. Американское правительственное учреждение должно в течение 10 дней (20 в крайних случаях) ответить на запрос журналиста или иного лица. Если же запрос отклоняется, то он может быть опротестован, и соответствующее учреждение должно в течение 20 дней ответить на протест.
Чтобы составить запрос в иностранное государственное учреждение (например, американское), сначала нужно определить, где может находиться информация: в МИДе, Министерстве сельского хозяйства, Минобороны или Агентстве международного развития. В письме-запросе нужно очень подробно описать, что конкретно требуется. Например, информация о российском партнере по проекту Агентства международного развития в области транспорта в Нижнем Новгороде, который (проект), предположим, начался в декабре 1994 года. Желательно указать название проекта и номер контракта. Но не обязательно сообщать, зачем запрашивается информация. Если СМИ хочет получить ее бесплатно, то нужно упомянуть, что информация необходима для выяснения обстоятельств деятельности российского партнера в связи с подготовкой материала для печати. Как правило, такое объяснение является законным для предоставления бесплатной информации.
Региональный филиал Агентства может иметь и более детальную информацию. Штаб-квартира в Вашингтоне готова предоставить и сравнительные данные. Например, стоимость интересующего журналиста проекта по сравнению с другими, аналогичными. Можно к запросу приложить вырезки из газет о проекте, что поможет сотрудникам оперативнее найти нужную информацию. Следует также указать, каким образом журналист хотел бы получить информацию: по телексу, телефону, электронной почте и т.п. Кроме того, если он просит предоставить информацию бесплатно, то такая просьба, как уже отмечалось, удовлетворяется, если же ее не последовало, информацию предоставляют только за деньги[1].
[1] См. подробно: Gaines William. Investigative Reporting. Chicago-Nelson-Hall Publishers, 1994.
Общественные организации
Сейчас в нашей стране зарегистрировано огромное количество общественных организаций, нацеленных на реализацию всевозможных задач – политических, экономических, экологических, благотворительных и т.д. Все они могут быть источниками информации при журналистском расследовании в той или иной сфере общественной жизни.
Не будем останавливаться на хорошо известных всем профсоюзных, политических (КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», «Единство» и пр.), молодежных и т.д. Обратим внимание на те общественные организации, которые меньше знакомы журналистам, и обрисуем кратко некоторые из них.
1. YFU – крупнейшая международная общественная организация по обмену школьниками. В 1996 году она признана ЮНЕСКО лучшей по итогам года в области молодежных международных обменов. Российский национальный комитет проводит обменные программы с Германией, Швейцарией, Францией, Голландией, Бельгией, Данией, Швецией, Норвегией, Финляндией, США.
2. Русская уфологическая общественная организация занимается изучением НЛО и аномальных явлений в России. Имеет большой архив документов, фотографий, видеофильмов и ссылок по этим направлениям своей деятельности. В мае 2001 года организации исполнилось пять лет. Она, кстати, стояла у истоков зарождения русского аномального Интернета. Каждый день сотрудники этой организации пытаются найти и донести до аудитории что-то новое, интересное, непознанное. Сейчас исследователи аномальных явлений обдумывают идею создания виртуального Координационного совета, основными задачами которого должны стать: объединение исследователей, имеющих доступ в Интернет, в едином информационном пространстве; создание экспертного совета, способного оценивать и выносить решения по конкретным темам и предлагаемым другими исследователями работам; координация деятельности исследовательских групп и т.п.
3. «Военная служба и воинская обязанность» – организация, оказывающая помощь призывникам. Здесь можно найти образцы жалоб, заявлений, получить консультации по правилам призыва на воинскую службу, правовым основам воинской обязанности и военной службы в Российской Федерации, соответствующим положениям Конституции Российской Федерации, Федерального Закона «О воинской обязанности и военной службе», а также другим федеральным нормативно-правовым актам в области обороны, воинской обязанности, военной службы и международных договоров нашей страны.
4. «Ревита» – региональная организация по реабилитации больных наркоманиями и алкоголизмом, основанная в декабре 1995 года. Она стремится объединить усилия всех заинтересованных организаций и учреждений по борьбе с этим бедствием, профилактике подобных явлений среди детей, подростков и т.п. Пропаганда здорового образа жизни, отречения от наркотиков и распространение подробной информации об их вреде, а также о лечебных клиниках – все это входит в ее задачи.
5. Фонд искусства Фаберже представляет собой Российско-Американскую некоммерческую структуру, созданную в 1990 году и зарегистрированную в Вашингтоне и Санкт-Петербурге. Опираясь на наследие Карла Фаберже, его высочайшее мастерство, блистательные организаторские способности и дух предпринимательства, Фонд содействует своими проектами и программами развитию русских культурных традиций и расширению культурных связей между Россией и Западом.
6. Российский общественный институт избирательного права (РОИИП) – негосударственное, неполитическое, некоммерческое объединение, целью которого является обеспечение честных выборов, защита прав кандидатов и избирательных объединений на выборах различных уровней. Специализируется на правовом сопровождении избирательных кампаний и ориентирует работу на предотвращение фальсификаций, нарушений избирательного законодательства при проведении голосования.
7. Центр научно-инженерных проблем объединяет научных работников, инженеров и ведущих специалистов академических, отраслевых институтов, вузов и предприятий. Он решает задачу содействия прямым контактам авторов наиболее перспективных идей и предложений с заинтересованными предприятиями, учреждениями и фирмами.
8. Ассоциация питомцев МГУ, живущих и работающих в Курской области, создана в 2000 году. В нее вошли имеющие общность интересов люди разных возрастов и профессий, скрепленные памятью о незабываемых студенческих годах. Каждый из членов ассоциации исходит из того, что МГУ им. М.В. Ломоносова – национальный символ и это обязывает к большой социальной ответственности всех его выпускников. Среди них есть доктора и кандидаты наук, представители творческой интеллигенции, высококлассные специалисты. Цель ассоциации – оказывать друг другу помощь и поддержку, укреплять деловые связи, осуществлять коллективные проекты в науке, производстве и культуре, находить радость в общении друг с другом и чувствовать надежное плечо университетского братства людей, близких по духу, интеллекту и образованию.
Очередная идея членов ассоциации – инициировать создание аналогичных объединений выпускников МГУ в Москве, других городах России и в зарубежных странах.
9. Федерация компьютерного спорта (ФКС), образованная весной 1999 года как независимая общественная организация, поставила своей целью популяризацию и развитие компьютерных видов спорта. В ее составе компьютерные клубы и частные лица (спортсмены), принимающие непосредственное участие в развитии нового движения в России. Задачи Федерации на ближайший год:
- объединение компьютерных клубов городов России в региональные федерации (в настоящий момент организованы и проходят регистрацию филиалы Федерации в Москве, Санкт-Петербурге, Волгограде, Орле, Новгороде, Казани, Тольятти, Мурманске, Пскове). Проведенный маркетинг позволяет говорить о скором вступлении в это движение Красноярска, Самары, Владивостока, Сочи, Новосибирска и др.;
- региональные соревнования с целью формирования сборных команд регионов;
- проведение фестивалей компьютерных игр, программных продуктов и технологий в Москве и Санкт-Петербурге со статусами Открытого чемпионата и Кубка России по нескольким номинациям (структуры и регламенты данных мероприятий уже проходят тестирование в клубах);
- введение единой системы рейтинга спортсменов;
- комплектование сборной России для участия в международных соревнованиях;
- создание базового web-сервера ФКС и сайта в глобальной сети Интернет со ссылками на сайты региональных объединений;
- выпуск собственного печатного органа, освещающего компьютерную жизнь России.
Нет сомнения, что информация, полученная из ФКС, может быть полезной не только при подготовке репортажей о соревнованиях по компьютерному спорту, но, например, и при расследованиях компьютерных преступлений.
Все общественные организации, которые могут предоставить в распоряжение журналиста-расследователя ту или иную информацию, здесь, разумеется, перечислять нет смысла. Главное – получить представление о большом их количестве и разнообразии сведений, которые может от них получить журналист-расследователь.
Необходимо заметить, что в некоторых сферах деятельности такие организации существуют отнюдь не в единственном числе, а имеют разветвленную структуру. Примером может служить целая их система в сфере экологии. В нее входят:
1. Политические организации, представляющие собой «зеленые», то есть экологические партии. Например, Российская партия зеленых, созданная в 1990-м и зарегистрированная в 1993 году. Включающая сейчас примерно полтора десятка так называемых «гражданских инициатив», она принимала активное участие в подготовке к выборам в Государственную думу (в 1993, 1995, 2000 гг.). Однако это направление ее деятельности оказалось неудачным. Как и экологической партии «Кедр», в которую вошли главным образом бизнесмены «от экологии» и соответствующие чиновники из природоохранных учреждений. Она, как утверждают некоторые политики, и создавалась только лишь для того, чтобы провести отдельных своих деятелей в парламент. Но потерпела крах, набрав в последней избирательной кампании всего около одного процента голосов. Поэтому и говорить о ней, как об активной политической силе, трудно.
2. Юридические (правовые) «инициативы» – организации, принимающие участие в законодательной деятельности. Самые известные среди них – «Экология и правозащита», московский институт «Экоюрис». Очень часто они выступают совместно с правозащитными организациями. Основа их деятельности – защита экологических прав граждан в процессе судебных разбирательств.
3. Протестные движения организуются группами экологов, правозащитников. Наиболее известны «Экозахист» и «Хранители радуги». Их деятельность выливается во всевозможные митинги, блокады, пикеты, «лагеря протестов», которые обычно активизируются в связи с какими-то конкретными событиями, решениями правительства, местных администраций.
4. Проблемные объединения занимаются освещением какой-то одной важной экологической проблемы (например, сохранения чистоты воздушного бассейна или хранения и утилизации радиоактивных отходов). Примерами такого рода общественных организаций могут быть «Центр ядерной экологии и энергетической политики СоЭС», «Лесной клуб российских НПО», союз «За химическую безопасность».
5. Научно-практические общества ставят целью контроль за экологическими показателями, проведение мониторинга окружающей среды. Они помогают разрабатывать и внедрять экологические ноу-хау, позволяющие сохранять природные ресурсы. К таким обществам относятся, например, «Лаборатория экологического проектирования», «Экодом».
6. Образовательные движения (такие, как «ЭкоОбраз», «Ассоциация экологического образования») свои «инициативы» внедряют на занятиях по экологическим проблемам в школах, организуя для учащихся экологические экспедиции и летние лагеря.
7. Благотворительные общества. Примером такого рода может служить общественная экологическая организация «Зеленый мир» (ЗМ), созданная в 1988 году в г. Сосновый Бор Ленинградской области. Цели ее – охрана окружающей среды, информирование об атомных объектах в регионе, экологическое образование взрослых и детей, сохранение экосистемы Балтики, вовлечение населения и администрации города в работу по охране природы.
Зная структуру общественных организаций, существующих в той или иной сфере, журналист может легко определить, куда ему следует обращаться за сведениями нужного типа.
Далее необходимо ответить на вопрос: каким образом в «недрах» той или иной общественной организации появляется информация, которая может быть использована в журналистских расследованиях? Основа ее – сама деятельность этих организаций. Посмотрим, как это, например, происходит в Московской конфедерации промышленников и предпринимателей (МКПП). Основана она девять лет назад с главной задачей – поддержки промышленников и предпринимателей Москвы через их объединение для влияния на законодательный процесс, а также решения оперативных вопросов. Лозунг этой организации мог бы звучать примерно так: «МКПП – за социальное партнерство и полноправный диалог с властью». Деятельность конфедерации проходит, как говорят промышленники, в следующем «формате»: каждые два-три месяца проводятся заседания Московской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений. В них принимают участие председатель МКПП, представители правительства Москвы (первый вице-премьер), а также Московской федерации профсоюзов. На заседаниях обсуждаются разнообразные вопросы, заслушиваются доклады на различные темы (например: «О ходе выполнения городской комплексной программы по охране труда», «О распределении горзаказа», «Об объединениях работодателей», «Об общих принципах взаимодействия объединений товаропроизводителей с органами государственной власти и местного самоуправления»). Конференции конфедерации проводятся каждый год. В работе последней участвовали, кроме первого вице-премьера правительства Москвы, заместитель полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе, министр и руководитель Департамента науки и промышленной политики московского правительства, председатель комитета по реформированию расположенных в столице оборонных предприятий и многие представители директорского корпуса. Они откровенно рассказывали не только об успехах, но и о неудачах прошедшего года. В результате появилась информация, дающая полное представление о состоянии и перспективах столичных предприятий. Например, рост объемов промышленного производства составил в Москве 12,6% в сопоставимых ценах к 1999 году (по России – 9%). На 41,6% увеличилась прибыль, на 78% возросли инвестиции в основной капитал. Среднемесячная зарплата работников промышленности составила 4177 рублей, улучшились и многие другие показатели.
МКПП проводит также встречи с промышленниками и предпринимателями других регионов и стран. Недавно, например, принимала делегацию представителей малого и среднего бизнеса Китая, что способствовало интеграции, обмену опытом. Конфедерация устраивает благотворительные вечера. А делегация входящего в конфедерацию Российского земского движения доставила гуманитарный груз на территорию Чечни.
Вся деятельность конфедерации подробно фиксируется, документируется и в таком виде может стать доступной журналистам-расследователям. Кроме того, она уже два года, как и многие другие общественные организации, имеет свой печатный орган – газету промышленников, предпринимателей и политиков «Содружество», регулярно проводит пресс-конференции в информагентстве РИА «Новости», издает бизнес-справочник «Москва», где представлена полная информация о действующих предприятиях города. Сейчас готовится новый справочник – «Наукоемкие технологии», в котором будут описаны новейшие разработки многих регионов России.
Таким образом, только в рамках данной конфедерации можно получить довольно внушительный объем информации. Она может быть достаточно интересной, прежде всего для тех журналистов, которые заняты расследованиями в сфере экономики, промышленного производства.
Общественные организации являются важнейшими и более доступными по сравнению с государственными источниками информации, которая может понадобиться журналисту-расследователю. Многие из таких организаций и сами заинтересованы в популяции (рекламе) своей деятельности, поэтому готовы по мере возможности помогать журналистам, заявляя о себе обществу через СМИ.
Библиотеки
Опытные журналисты утверждают, что подготовка любого материала должна начинаться в библиотеке. Туда стоит заглянуть, даже если кажется, что интересующей вас информации там не найти или что времени на чтение литературы не хватает (это, к сожалению, действительно серьезная проблема для журналистов, бесконечно занятых текущими редакционными делами). Между тем библиотека позволяет журналисту перейти из «плоского» мира оперативной, актуальной информации о текущей жизни, в котором он пребывает практически постоянно, в мир многомерной информации, которая включает в себя как оперативные сведения из сегодняшнего дня, так и знания, пришедшие к нам из дня вчерашнего, позавчерашнего, позапозавчерашнего, из веков минувших. Кроме того, в библиотеке можно почерпнуть знания из самых разных сфер жизни. Здесь «сосуществуют» информации различных типов, рассчитанные на разный уровень восприятия, начиная с популярной, художественной и кончая сложной научной. Но главное – предоставляемая библиотекой информация систематизирована по самым различным основаниям, что отражено в разнообразных каталогах (алфавитных, тематических и пр.), чем значительно упрощается поиск нужных сведений. В библиотеках к тому же есть люди, которые могут основательно проконсультировать расследователя, подсказать ему верный путь поиска, дать, хотя бы и общее, но необходимое представление о своих фондах, помочь найти нужное.
С чего стоит начинать поиск такой информации, если журналист точно не знает ответа на этот вопрос? Проще всего – со знакомства с выступлениями коллег по сходной теме. А их можно в первую очередь обнаружить на страницах изданий в залах периодики.
По имеющимся публикациям легко отследить новые важные события, связанные с избранной темой, а также выйти на сами источники информации. Кроме результатов расследований, проведенных коллегами-журналистами по интересующей теме, в прессе найдутся выступления, которые могут подсказать направление предполагаемого журналистского расследования. К примеру, репортаж из «чернобыльской зоны», в которой все еще живут люди, может навести на мысль расследовать причины того, почему они до сих пор не переселены в безопасные населенные пункты. Возможен и еще один «поворот темы» – попытаться выяснить, куда девается загрязненная радионуклидами сельхозпродукция, полученная в этой «зоне».
В периодической печати встречаются квалифицированные комментарии по поводу новых законов, принятых парламентом, подписанных президентом указов, последних постановлений правительства. Опубликованное в прессе поздравление президента страны в адрес, скажем, организации, которая называется Спецстрой, в связи ее пятидесятилетием, способно побудить к выступлению в прессе по поводу изменений, которые произошли в ней за последнее десятилетие, и возможности дальнейшего улучшения ее функционирования. А заметка, подготовленная пресс-центром ГИБДД, может подсказать идею расследования уже иных причин – роста автодорожных происшествий или угона автомобилей.
Достаточно интересные данные можно найти, просматривая, например, рекламные издания, газеты частных объявлений. Если обнаруживается, скажем, объявление типа «Фирма помогает срочно оформить заграничный паспорт. Предварительный взнос за услуги в размере $20 направлять по адресу: Москва, главпочтамт, а/я 324, Петрову П.П.», то вы наверняка вышли на след мошенников и при желании можете попытаться их «раскрутить».
В библиотеке имеются разнообразные справочники, откуда можно, к примеру, почерпнуть сведения о стандартах, которым должны соответствовать, скажем, колбасные изделия отечественного производства. И, зная их, попытаться выяснить, насколько эта продукция действительно отвечает установленным требованиям, кто и каким образом осуществляет контроль за ее качеством.
Большим познавательным потенциалом обладает специализированная периодика. В спортивных, экологических, женских, автомобильных, молодежных, мужских и прочих изданиях также встречаются проблемы, ситуации, случаи, которые выводят на интересные, актуальные расследования. Кроме того, в них часто содержатся исключительно ценные для журналиста-расследователя советы, адреса и пр.
Обратившись в отдел периодики, журналист, кроме фактов, которые годятся в качестве «точки отсчета», может узнать имена и фамилии связанных с интересующей его темой людей, названия организаций, ссылки на документы, свидетельские показания, дополнительные факты. Эта информация чрезвычайно полезна – журналист будет знать, с чего ему начинать расследование.
Немало полезных сведений может почерпнуть он из книг, относящихся к теме конкретного расследования. Значение их трудно переоценить. Потому что книги дают широкую и обстоятельную информацию. Но, обращаясь к подобным источникам, журналист не должен забывать о том, что уровень ее достоверности в этих изданиях во многом предопределен их типом. Так, для учебно-образовательной литературы очень часто главным является формирование у ее потребителя методологических представлений. В силу этого степень достоверности некоторых примеров может быть условной. А вот научное издание ценится именно за точность понятийного аппарата, концептуальность, непротиворечивость, логичность изложения и доказательность фактов. В том случае, когда расследователь пытается использовать для обоснования своих рассуждений художественную, мемуарную или даже научно-популярную литературу, он должен быть готовым и к тому, что приведенные в ней «факты», мягко говоря, таковыми являются отнюдь не всегда. Вот пример.
В 1993 году в Нью-Йорке вышла книга «Смертельные иллюзии», написанная английским историком Джоном Кастелло и российским разведчиком Олегом Царевым. Она посвящена бывшему советскому разведчику генералу Александру Орлову (Лейбе Фельдбину), «перебежавшему» в 1938 году на Запад. Комментируя ее, известный американский историк Уолтер Лакер пишет следующее:
«Взять хотя бы всю историю Кима Филби и его товарищей по шпионской сети в Англии. В книге вновь рассказывается о том, как они были раскрыты и при каких драматических обстоятельствах бежали. Все это – материал для детективного романа. Историк же хочет знать, чего на самом деле достигли эти знаменитые агенты, какую ценную информацию они передали в Москву, в какой степени секреты, которые они передали своим хозяевам в Москву, изменили ход истории.
...Нескольких человек, которые упоминаются в книге об Орлове, я знал. И поэтому удивился, что известный профессор-нацист в книге Кастелло и Царева превратился в члена “Красной капеллы”, а известный американский журналист и несколько русских эмигрантов – в советских агентов, и без каких бы то ни было доказательств.
Скорее всего, это была ложная информация. Орлов был патологически подозрителен, особенно в отношении тех, кто бежал на Запад после него: не посланы ли они убить его?
Орлов написал подробные комментарии к книге другого разведчика – Вальтера Кривицкого, также бежавшего в 1938 году (“Я был шпионом Сталина”). Орлов поставил под сомнение почти все, о чем писал Кривицкий...
“Смертельные иллюзии” доказывают, что книги шпионов, или книги о шпионах, или даже кажущиеся аутентичными документы должны подвергаться критическому анализу, сопоставляться с почерпнутой из иных источников информацией, с общей политической ситуацией. И даже тогда не удастся достичь абсолютной уверенности в точности тех или иных данных»[1].
Особое замечание следует сделать относительно информации из так называемой закрытой (секретной) литературы. Поскольку, согласно российским законом, в том числе и Закону «О средствах массовой информации», журналист не имеет права разглашать государственную и военную тайну, то он не должен использовать сведения, содержащиеся в закрытой литературе. Если же они ему по какой-то причине стали известны, он может воспользоваться этим лишь для ориентации в той или иной ситуации, но не пытаться каким-то образом опубликовать секретные данные. Иногда такая литература рассекречивается, становится открытой, и в этом случае журналисты могут ссылаться на нее в своих публикациях. Но, тем не менее, сведения из некогда секретных источников могут быть использованы некоторыми чиновниками для обвинения журналистов в разглашении государственной или военной тайны, судебного преследования, как это произошло, например, с упомянутым уже капитаном I ранга А. Никитиным, который «раскрыл» в открытой печати сведения о радиационной опасности в зоне Баренцева моря из некогда закрытой литературы.
Пользуясь фондами библиотек, журналист может провести какое-то расследование чуть ли не полностью на их основе. Примером подобного рода можно считать материал о гибели знаменитого ледокола «Челюскин» (Кубанские ведомости – Жизнь. 2000. № 28).
Предпосылкой для его создания, как сообщается в самой публикации, стала версия о том, что вместе с «Челюскиным» в походе участвовало другое судно – «Пижма», в трюмах которого везли две тысячи заключенных. Этот корабль якобы был затоплен. И затоплен намеренно, когда стало ясно, что «Челюскин» гибнет. Кто вез людей? Куда они направлялись? Зачем «Челюскину» нужен был этот спутник? Чтобы ответить на все эти вопросы, автору нужно было проследить историю знаменитого судна с самого начала. Всю информацию о гибели «Челюскина» он обнаружил в библиотеке. Там же нашел в одной из публикаций имя Карины Васильевой, оставшейся в живых пассажирки «Челюскина», которая рассказала то, что знала сама и слышала от родителей и их друзей. Это, безусловно, можно считать удачей автора. Хотя материал мог стать еще более интересным, если бы он нашел и других оставшихся в живых пассажиров «Челюскина», более основательно подтвердив разработанную на основе библиотечных материалов версию.
[1] Лакер У. Не ищите секреты в секретных архивах//Новое время. 1993. № 26. С. 55–56.
Архивы
Одним из важнейших источников информации, которая может быть использована при проведении журналистского расследования, являются архивы. Они могут принадлежать как государству, так и общественным организациям, частным лицам и т.д. Особую важность архивы приобретают в том случае, когда журналист проводит расследование каких-либо исторических тайн или просто событий. Значимость работы с архивными документами заключается в том, что в результате журналист может получить наиболее достоверную информацию. Потому что они, в отличие, скажем, от свидетелей, которые в последний момент могут изменить свои показания или вообще отказаться от них, остаются постоянными свидетельствами. Кроме того, верность данных, содержащихся в документах, как правило, в той или иной мере подтверждена работниками архивов, учеными, которые проверяли и, возможно, уже использовали их в своих трудах. Основная проблема, с которой может столкнуться журналист в архиве, – отсутствие в нем каких-то документов, которые, в принципе, должны были там быть. Это возможно прежде всего в результате изымания (удаления) архивных данных, которое осуществляется компетентными органами по разным соображениям (например, секретности). В этом случае следует искать другие источники информации.
Существует расхожее мнение о том, что архивная информация «холодна» и не содержит живых деталей, эмоциональной составляющей. Однако это не так: чтение архивных документов является обычно увлекательным процессом. Иногда журналисты-расследователи, часто работающие в архивах, говорят даже о том, что, держа в руках изначальный текст, нередко ощущают священный трепет. В самом деле, документы, в особенности рукописные черновики с пометками на них, исправлениями и рисунками на полях, представляют собой любопытный слепок работы человеческой мысли.
Архивные документы удобно использовать не только в печати, но и на телевидении. С этой целью, например, начиная с середины шестидесятых годов с помощью «анимации мысли» документы «оживляют»: на их страницах, показанных на экране, появляются крупно и отчетливо оформленные цитаты, высказывания составителей этих документов. В совокупности с комментарием тележурналиста это дает аудитории четкое представление о сути того или иного документа.
Роль архивной информации на разных этапах журналистского расследования может быть разной. Полученная непреднамеренно, случайно, она может послужить исходным моментом расследовательского замысла. Журналист может обратиться в архив и специально, чтобы попробовать найти там «что-то такое», способное стать темой расследования. Поиск темы в архиве наугад иногда может оказаться вполне результативным. Но при этом надо иметь в виду, что интересная тема не обязательно будет ждать расследователя в первой же архивной папке. Поиск может затянуться на неопределенно долгий срок, причем – при неясной перспективе его исхода, что может устраивать журналиста только в редких случаях. Другое дело, когда журналист знает, что именно ему надо искать. А это возможно только тогда, когда у него имеется четко очерченная тема расследования и уже собрана первичная информация. В этом случае проще решается еще одна задача – выбор архива (архивов), в котором скорее всего можно обнаружить нужные сведения. Но журналист может и сам четко сформулировать заявку на доступ к определенным материалам. Полученные в архиве, они могут порой стать информацией, лишь дополняющей имеющуюся у журналиста-расследователя аргументацию по изучаемому вопросу. И может, наоборот, случиться так, что архивная информация повернет все расследование в иное русло или опровергнет уже имевшиеся сведения.
Существуют разные типы архивов. Самыми большими являются государственные. За ними следуют архивы отдельных учреждений (к таковым относятся и создаваемые при самих средствах массовой информации, например, ИТАР-ТАСС, РИА «Новости», газете «Правда», при ТВ и т.д.), затем – архивы частных лиц.
Современному журналисту в поиске нужных архивов помогает то, что практически у всех из них в данный момент есть своя страница в Интернете. Наиболее полным и удобным из известных «страничек» представляется сайт: http://www.openweb.ru/rusarch/index.htm. На государственном сайте «АрхеоБиблиоБаза» (АББ) собраны почти все адреса и телефоны, которые могут понадобиться при работе, необходимая информация присутствует в открытом доступе. Этот сайт представляет собой систематизированную компьютерную справочно-библиографическую базу данных. Ее разработка и создание информационного банка – результат российско-американского сотрудничества, в первую очередь Федеральной архивной службы России (Росархив), Государственной публичной исторической библиотеки (ГПИБ) и Санкт-Петербургского филиала архива Российской академии наук (ПФА РАН).
Цель создателей АББ – снабдить исследователей основными сведениями о том, что и в каких архивах хранится, какими вспомогательными справочными средствами они располагают. В общей сложности в базу Данных включены сведения о 260 хранилищах документов в Москве и Санкт-Петербурге, а также 3000 библиографических ссылок. Все сведения разделены на восемь основных разделов.
Часть А – Общая библиография справочной литературы об архивах и рукописях.
Часть В – Федеральные архивы.
Часть С – Основные федеральные ведомственные архивы.
Часть D – Государственные и ведомственные архивы Москвы и Санкт-Петербурга.
Часть Е – Архивные материалы академических, научно-исследовательских учреждений и высших учебных заведений.
Часть F – Архивы профсоюзных и других общественных и религиозных организаций.
Часть G – Архивы и рукописные собрания библиотек.
Часть Н – Архивные и рукописные материалы музеев.
В полном виде сведения из базы данных опубликованы:
- На русском языке
Архивы России. Москва и Санкт-Петербург: Справочник-обозрение и библиографический указатель/Сост. П.К. Гримстед, Л.В. Репуло, И.В. Тункина и др.; Ред. В.П. Козлов, М.Д. Афанасьев, П.К. Гримстед и др. М.: Археографический центр, 1997. 1069 с. [Росархив; ГПИБ; ПФА РАН; ИАИ РГГУ];
- на английском языке
Archives of Russia: A Directory and Bibliographic Guide to Holdings of Moscow and St. Petersburg. English edition, edited by Patricia Kennedy Grimsted. Compiled by Patricia K. Grimsted, Lada V. Repulo, Irina V. Tunkina, et all. With an introduction by Chief Russian editor Vladimir P. Kozlov. 2 vols. Armonk, NY: M. E. Sharpe, 2000. cx, 1490 p. [Rosarkhiv; GPIB; PFA RAN; IAI RGGU]
Более полную информацию о базе данных, а также консультации на ее основе можно получить в конкретных архивных учреждениях или в Федеральной архивной службе России (E-mail: kinarch@online.ru. Fax: (095) 206–55–87).
На данный момент на сайте содержатся сведения о следующих архивах:
Федеральная архивная служба России (Росархив);
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ);
Российский государственный архив древних актов (РГАДА);
Российский государственный исторический архив (РГИА);
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА);
Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГАВМФ);
Российский государственный архив экономики (РГАЭ);
Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ);
Российский государственный военный архив (РГВА);
Российский государственный архив научно-технической документации (РГАНТД);
Российский государственный архив фонодокументов (РГАФД);
Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД);
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ);
Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ);
Московское городское объединение архивов (Мосгорархив);
Центральный муниципальный архив Москвы (ЦМАМ);
Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ);
Центральный архив общественных движений Москвы (ЦАОДМ);
Центральный московский архив документов на специальных носителях (ЦМАДСН);
Центральный архив научно-технической документации Москвы (ЦАНТДМ);
Центральный архив литературы и искусства Москвы (ЦАЛИМ);
Центральный архив документальных коллекций Москвы (ЦАДКМ);
Комитет по делам архивов Администрации Московской области (Мособлкомархив);
Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО);
Архивное управление Санкт-Петербурга и Ленинградской области (АУ СПбиЛО);
Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб);
Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб);
Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб);
Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб);
Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга (ЦГАКФФД СПб);
Центральный государственный архив научно-технической документации Санкт-Петербурга (ЦГАНТД СПб);
Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге (ЛОГАВ).
Кроме представленных в списке, на территории России работают Другие архивы (как правило, свой архив есть у каждого учебного заведения, крупного предприятия, у большинства субъектов РФ). Информацию об их существовании нетрудно получить по справочному телефону.
Данные об архивах, размещенные на сайтах, систематизированы. Для наглядности приведем пример систематизации данных на сайте по разделу Центрального архива научно-технической документации Москвы (ЦАНТДМ):
Ведомство: Московское городское объединение архивов (Мосгорархив).
Адрес: 117393, Москва, ул. Профсоюзная, 80. Тел.: 128–67–86; факс: (095) 334–44–89; чит. зал: 128–67–19. E-mail: mosarh@maria3.mos.ru.
Вр. работы: пн., вт. 10.00–17.30; чт. 13.00–20.00; пт. 10.00–16.00. Директор: Назаров Владимир Викторович (тел. 128–82–39). Зав. чит. залом: Косорукова Вера Владимировна (тел. 128–67–19).
История:
1978–1994 – Историко-архитектурный архив Государственной инспекции по охране памятников архитектуры ГлавАПУ;
1951–1978 – Городской исторический научно-технический архив при ГлавАПУ.
Доступ: Все документы открыты для исследователей.
Современные путеводители:
Центральные архивы Москвы: Центральный архив научно-технической документации Москвы. Путеводитель/Сост. Г.П. Стыценко; Ред. Ю.В. Коровайников, А.С. Киселев, Е.Г. Болдина и др. М.: Мосгорархив, 1998. 95 с. [Мосгорархив].
Первый путеводитель включает информацию о фондах, полученных до 1997 г.
Центральные архивы Москвы: Путеводитель по фондам/Сост. И.Г. Тараканова и др.; Ред. А.Д. Степанский и др. М.: Мосгорархив. Вып. 3. 1999. 336 с.; Вып. 4. 2000. 344 с.
В ряде выпусков путеводителя, который систематизирован по предметному принципу, есть сведения о фондах ЦАНТДМ. Каждый из них снабжен указателем имен, географических названий и названий учреждений, а также списком фондов архива, сведения о которых вошли в данный выпуск. Третий, например, охватывает документацию из ряда высших учебных заведений. Документы транспорта, связи и строительных учреждений, а также коммунальных служб вошли в четвертый выпуск. В шестой будет включена научно-техническая документация промышленных предприятий и заводов.
По подобному же принципу собрана информация, имеющая отношение к прочим архивам.
После того как определен архив, в который необходимо обратиться за нужной информацией, журналист (как и в ряде других случаев) готовит официальное письмо (запрос), указывая цель получения информации. Письмо должно быть заверено подписью и печатью руководителя предприятия, для которого он собирает данные (это может быть любое СМИ).
Интересный опыт в использовании архивных документов накопили известные американские журналисты из газеты «Филадельфия инквайер» Дональд Барлетт и Стил Джеймс, которых считают одной из лучших в США команд расследователей. Этим журналистам, например, было поручено проверить слухи о злоупотреблениях, спекуляции недвижимостью, допущенных федеральной администрацией жилищного строительства при осуществлении программы капитального ремонта жилого фонда для расселения малообеспеченных семей. И начали они свое расследование, как обычно, с изучения архива документов по данной теме в федеральной администрации и других государственных учреждениях:
«– Нам пришлось переворошить массу актов и закладных, чтобы понять, как действовали спекулянты и кто покупал за них дома. Мы заходили в эти дома и беседовали с жильцами. Нам нужно было установить для себя, сколько домов обойти, чтобы подтвердить наши выводы...»[1]
При этом расследовании Барлетт и Стил столкнулись с редким случаем, когда в ситуации, которая, как говорится, не предвещала больших открытий, вдруг обнаружился документ, который сделал то, что называется информационным прорывом:
«– Мы рылись в них целую неделю, – рассказывает Стил. – Постепенно стала вырисовываться картина бесхозяйственности. В последний день мы натолкнулись в одной из папок на документ, который ярко продемонстрировал, насколько далеко ушла программа жилищного строительства от той цели, которую ставил перед ней Конгресс США. Дома, которые строились якобы для бедных слоев населения, почти полностью были заселены чиновниками и офицерами... Мы чувствовали себя египтологами, бившимися над расшифровкой иероглифов...»[2]
В ходе другого расследования, когда Барлетт и Стил решили выяснить, почему некоторые судьи легко спускают с крючка разных мошенников, жуликов и бандитов, опять пришлось изучать архивные дела:
«Проведя душное лето в архиве и изучив 1034 дела об убийствах, изнасилованиях, грабежах и нанесении побоев при отягчающих обстоятельствах, – пишет Дж. Уоллмен, – они методично выбирали из каждого дела информацию об обвиняемом по 42 пунктам – раса, прежние судимости, срок заключения и т.п. Вся эта информация разносилась по перфокартам IBM и считывалась компьютером, который в те времена не проник еще в редакции газет...
Изучив 4000 страниц компьютерных распечаток, проведя многочисленные интервью в судах – с жертвами преступлений, прокурорами, обвиняемыми, защитниками и судьями, Барлетт и Стил написали серию статей о том, как суды по уголовным делам изо дня в день вершат неправое правосудие»[3].
Слух об этой серии статей и, особенно о применении компьютера при обработке архивных сведений быстро распространился среди американских журналистов, занимавшихся расследованиями. О работе Барлетта и Стила позже подробно рассказал А. Майер в своей книге «Аналитическая журналистика. Введение в методологию общественных наук для журналистов», вышедшей в 1973 году. Технологию этих расследователей, получивших широкую известность, стали постепенно перенимать и другие журналисты, в том числе российские.
Анализ работы журналистов Барлетта и Стила с архивами подсказывает некоторые важные принципы «освоения» архивной информации:
«Собирай информации больше, чем можешь использовать. Количество собранной информации должно возрастать в геометрической пропорции с каждым новым абзацем. Вся штука в том, чтобы почувствовать, когда вы набрали достаточно документов и провели достаточно интервью, чтобы обосновать свою точку зрения.
При работе с большим массивом информации помощь в организации и анализе данных может оказать компьютер. Однако ручная обработка документа за документом лучше работает для извлечения главных звеньев, определяющих направление расследования. Копируйте как можно больше документов. Вы никогда не знаете наперед, какой из них может оказаться важным для расследования. Бывают случаи, когда главные документы ни с того ни с сего исчезают из архивов вашего источника или оказываются не на месте в ведомственных хранилищах...
До 95% используемой вами информации можно найти в общедоступных документах. Перед журналистом стоит задача обнаружить их, проанализировать и определить их значение. Эта работа редко бывает безмятежной. Вам придется сидеть, запершись в казенном доме, просматривая горы папок, не представляющих никакого смысла для непосвященных. Единственное, что вас поддерживает, это сознание, что в конце концов все фрагменты начнут собираться вместе. Работа урывками обычно не приводит к результатам. Но анализ функционирования общественных институтов возможен только на основе личного знакомства с официальными документами»[4].
При всей значимости архивных сведений для журналистских расследований все же не стоит переоценивать такого рода информацию. Само по себе понятие «архивные сведения» еще не гарантирует, например, такого важного их качества, как достоверность. Так происходит в силу главной причины – документы и прочие сведения, попадающие в архивы, создаются людьми. А они, как известно, могут ошибаться, преднамеренно лгать, совершать непреднамеренные ошибки при описании тех или иных событий, которые (описания) затем, в силу разных причин, оказываются в архиве. Это замечание существенно для самых разных архивов, в том числе и для таких, которые, казалось бы, должны демонстрировать эталоны достоверности хранящихся в них сведений. К подобным некоторые исследователи относят прежде всего секретные архивы. Именно поэтому они прилагают максимум усилий, «подключают» все связи для того, чтобы проникнуть в «святая святых», ожидая, что там их ждут самые точные данные. Для расследователей, которые мыслят именно таким образом, интересно будет узнать следующее мнение известного американского историка и разведчика Уолтера Лакера:
«Впрочем, не все, что написано от руки или напечатано на машинке и помещено в дело, есть правда. В этих секретных досье скопилось слишком много различных сообщений, шифровок, рапортов – правдивых, наполовину правдивых и просто ложных. Мой друг, который занимается изучением архивов Министерства безопасности ГДР, жалуется на то, что монбланы бумаг делают серьезное научное исследование практически невозможным. Например, в архиве МГБ ГДР есть досье на диссидента, но далеко не самого известного немецкого писателя Лютца Ретенау. В этом досье 12 тысяч страниц, среди которых есть поминутные отчеты о том, что происходило в его доме – когда он ночью ходил в туалет и когда плакал маленький ребенок...
Вряд ли практика восточногерманской госбезопасности отличалась от советской, так что исследователи, которые занимаются разведкой, могут просто утонуть в бумагах. Они копаются в этих кипах и забывают задать себе вопросы: с какой целью все это делалось? Имело ли все это какое-то значение? Или это была просто симуляция активности? Следует помнить еще об одной, и более опасной профессиональной болезни. Шпионы всегда преувеличивают свое значение....
Кажется, Бисмарк писал в своих мемуарах, что никогда не верил своим шпионам, потому что большую часть своего времени они тратили на придумывание историй, которые должны были доказать их незаменимость, а также подтвердить, что выделенные им деньги потрачены не зря.
В архивах содержится огромное число имен людей, которые к этим службам не имеют ни малейшего отношения. Впрочем, это относится не только к советским документам, но и к американским, которые время от времени рассекречиваются. Человек, с которым шпион говорил хотя бы один раз, превращается в его отчетах в “источник”, поэтому нельзя принимать на веру слова, которые ему приписываются. Выдумка превращается в слухи из “хорошо информированных источников”. Слухи выдаются за факты»[5].
Архивные данные, как и любые иные, требуют проверки и подтверждения. В том же случае, когда это невозможно сделать, необходимо указать, каким образом и откуда они получены, при каких обстоятельствах составлены и с какой целью. Иными словами, архивные данные необходимо преподносить в «контексте» тех связей, в которых указанные в них события существовали на момент их свершения. Только в таком случае они позволят получить более или менее верное представление о предмете журналистского расследования.
[1] Цит. по: Уллмен Дж. Журналистские расследования: современные методы и техника. М., 1998. С. 33–34.
[2] Там же.
[3] Там же. С. 34–35.
[4] Там же. С. 39–41.
[5] Лакер У. Указ. ист. С. 56–57.
Личный архив (досье) журналиста
Одним из важных источников информации, который всегда может быть, как говорится, под рукой у журналиста-расследователя, является его личный архив (досье). Он может формироваться стихийно или на основе каких-то продуманных принципов (правил) – каких, решает сам журналист. В зависимости от того, что именно собирается расследовать журналист, он может создавать досье того или иного типа. Наиболее известны из них следующие:
1. Тематическое досье
Составляя такое досье, журналист руководствуется таким главным соображением: собрать как можно больше всевозможных документов (текстов, фотографий, магнитных записей и т.д.) по интересующей его теме. При этом она может пониматься достаточно широко, например автор будет собирать публикации по экономике вообще. Досье такого рода свидетельствует чаще всего о том, что формирующий его человек еще не является достаточно квалифицированным журналистом, иначе он понял бы, что «нельзя объять необъятное». Кроме того, помощь от такого рода досье при подготовке конкретного материала может быть минимальной, поскольку именно по тому вопросу, который заинтересовал журналиста в качестве предмета расследования, информации в нем как раз может (да и вероятнее всего) не оказаться. Гораздо правильнее собирать тематическое досье по «узкой» теме, например об экономике предприятий по производству алюминия или экономике фермерских хозяйств современной России и т.п. Можно избрать тему еще уже – публикации по экономическим преступлениям на предприятиях, производящих алюминий. Чем более сужена тема, тем конкретнее, богаче и детальнее материал оказывается в досье. Естественно, что такое досье может оказаться исключительно полезным при проведении журналистского расследования.
2. Проблемное досье
При составлении подобных досье исходят не из признака определенной сферы или направления деятельности, которая отображается в «коллекционируемых» публикациях, а из отображаемой в них конкретной проблематики. Например, журналиста может интересовать, как решается проблема борьбы с утечкой капиталов из современной России. В этом случае в досье «встречаются» публикации, документы, относящиеся к разным сферам деятельности, но связанные единым признаком – в них так или иначе «присутствует» рассматриваемая проблема. Кроме того, в нем могут находиться и публикации, документы о подобных явлениях и фактах борьбы с ними в других странах. Проблемное досье наиболее ценно для журналиста-расследователя в том плане, что оно не только помогает понять, как, например, может совершаться то или иное преступление, в силу каких социальных причин это происходит, но и подсказывает пути их предотвращения, что особенно важно для общества.
3. Личностное (персональное) досье
При составлении такого досье автор накапливает материалы, относящиеся к определенной личности. Они могут быть самыми разными по содержанию. Личность, о которой в них сообщается, может представать в самых разных аспектах. То есть человек, о котором собирается информация, может в некоторых из них рассматриваться, скажем, как политический лидер, в других – как умелый финансист, руководитель известного в стране банка, в третьих – как заядлый спортсмен, участник многих спортивных состязаний, любимец околоспортивной публики и т.д. При этом журналист-расследователь не должен забывать о том, что личная жизнь любого человека, согласно российским законам, неприкосновенна, и вмешиваться в нее он может только в том случае, если действия личности представляют собой определенную угрозу для общества. Тем не менее, он может без всяких опасений собирать любые материалы о любом человеке, если они были опубликованы в открытой печати. Что же касается информации, которая может быть собрана в результате специального наблюдения за кем-то, здесь журналист-расследователь должен руководствоваться только соответствующими статьями Закона «О средствах массовой информации», оговаривающими условия, при которых может вестись скрытая аудио- и видеозапись.
Разумеется, личностное досье может содержать документы о разных людях. В этом случае оно должно быть систематизировано, сопровождено картотекой или иной системой поиска нужных документов о той или иной личности. Это особенно важно, когда досье собирается многие годы, становится слишком объемным. Конечно, документы можно переводить в электронный формат и использовать с помощью компьютера. Но надо иметь в виду, что обычная публикация в газете и электронная ее копия – это не одно и то же. До сих пор, например, информация, полученная из Интернета, доказательством для суда, в отличие от газетной, не является.
Какой бы тип досье ни составлял журналист, все накапливаемые в нем тексты должны иметь четкие выходные данные, что как раз делает публикацию документом.
Интернет
С каждым днем Интернет становится все более необходимым для журналиста-расследователя, и не только как исключительно оперативное, можно сказать, вездесущее средство публикации результатов расследования, о чем уже говорилось, но и как неисчерпаемый, в известном смысле, источник информации, необходимой для осуществления самого процесса расследования. Сейчас Интернет есть практически во всех СМИ, в том числе и во многих районных газетах. Поэтому умение работать с ним становится профессиональным требованием, предъявляемым современному журналисту вообще и журналисту-расследователю – в частности. В Интернете можно найти сведения из самых разных сфер жизни, представленные в различной форме.
В настоящее время журналисты-расследователи пользуются несколькими поисковыми системами. Некоторые предпочитают хорошо известные Aport и особенно – Rambler. В последнее время у пользователей «набирает авторитет» поисковая система www.Yandeks. По мнению многих, она скоро станет лучшей, поскольку уже сейчас способна «выбрасывать» пользователю намного больше документов, чем, скажем, Rambler. Хорошо зарекомендовала себя также известная система Alta-vista. За журналистом-расследователем остается главное – правильно задать поисковой системе ключевые слова, например фамилию интересующего лица или описание события (на русском языке или английском), и она найдет все, что возможно.
В Интернете сейчас существует много сайтов, имеющих непосредственное отношение к деятельности журналистов. Пожалуй, всем активным посетителям его известны уже отчасти упоминавшиеся сайты «Gazeta.ru», «Lenta.ru», «Vesti.ru», «Smi.ru», «Compromat.ru», «Kompromat.ru» и т.д. Каждое из этих электронных изданий обладает своими особенностями. Новости на сайте «Lenta.ru», например, обновляются каждые пять минут. Сейчас набирают популярность и другие сайты. Сайт РосБизнесКонсалтинга «Top.rbc.ru» уже обогнал по посещаемости многие популярные Интернет-издания. Здесь все новости умещаются буквально на одной странице (на «старте» имеются подробные информационные рубрики). «Страничка» очень специфична и нацелена на аудиторию из богатых людей и специалистов высшего звена, работающих в финансовой и банковской сферах.
Среди множества сайтов, с которых можно получить ту или иную информацию, некоторые могут представлять для журналиста первостепенный интерес при проведении того или иного конкретного расследования. Есть, например, сайт, где много информации о разных «важных» персонах и пикантных ситуациях, в которых они оказываются, о неприглядных их деяниях. Кроме того, сайт этот интересен пользователю тем, что его создатели не ведут самостоятельных расследований, а берут информацию из других источников. И вот, когда на других сайтах она вдруг исчезает, на этом (его мы уже упоминали) ее можно всегда найти. Он называется: «Compromat.ru».
Интересные сайты ведут отдельные журналисты-расследователи. Таковым является, например, сайт-мастер-класс Владимира Мезенцева. Называется он «Российское богатство.ru». Автор работал в известнейших изданиях страны, был лучшим телеведущим, делал на ТВ популярную передачу «Лестница», возглавлял пресс-центр президента РФ. Он любит показывать в своих публикациях, «как было», а это часто является самым важным моментом в понимании происходящего. Поскольку поисковых систем намного больше, чем названо, это позволяет каждому журналисту выбрать то, что в общении с Интернетом ему оказывается больше всего по душе. Какая система поиска будет выбрана, и насколько успешно она будет использоваться, зависит прежде всего от интеллекта журналиста, его способности правильно задавать ей вопросы. Иногда он может просмотреть все системы и не обнаружить то, что его интересует. Но можно быть уверенным, что если он час-полтора подумает, как правильно задать системе вопрос, она быстро выдаст ему нужные сведения по любой теме, любой стране, найдет любой телефон, любого человека и пр.
В качестве источников информации в Интернете часто предстают на его сайтах публикации средств массовой информации. А поскольку такие сайты имеют сейчас очень многие издания, то пользователь получает исключительно широкую возможность доступа к публикациям разных СМИ. В Интернете существуют не только собственные сайты отдельных изданий (электронные версии СМИ), но и сайты, так сказать, «общего пользования», наполняемые публикациями из самых разных газет, журналов, информагентств и пр. В качестве такого примера можно привести сайт «Smi.ru». На нем собраны материалы из ведущих средств массовой информации. Он имеет рубрики: «Политика», «Экономика», «Общество», «Заграница», «Регионы», «СМИ», «Интернет», «Технологии», «Культура», «Здоровье», «Спорт». Есть сайты, собирающие публикации из разных СМИ по определенному направлению. В качестве такого можно назвать «Досье на цензуру» (http://www.kp.ru/Arhiv/Izbran/1999/JuI/08JUL991.htm.). На этой «страничке» собираются публикации о посягательствах на свободу печати и тексты правозащитного характера.
Важную информацию журналист-расследователь может получить из баз данных в Интернете. Под этим обычно понимается упорядоченная определенным образом информация о каких-либо организациях, учреждениях, общественных движениях, спортивных достижениях, запасах лекарств, экономических показателях, товарных потоках, вооружениях, общественных, иных деятелях и т.д. Иными словами, «базы данных» могут создаваться по самым разным областям деятельности, с самыми разными целями. Вот как выглядит, например, одна из них на сайте «Агентство федеральных расследований» (FreeLance Bureau) (21 декабря 2000), подготовленная известными журналистами-расследователями Сергеем Соколовым и Сергеем Плужниковым:
«База данных pr-расценок центральных СМИ
На самом деле мы, наверное, облегчим труд редакционных рг-служб, публикуя их «прайсы» все скопом в одном месте на нашем сайте. Мы также облегчим работу политических pr-агентств, занимающихся выборами и участвующими в различных войнах компроматов. И только, возможно, для обычного читателя-обывателя центральных СМИ в этом и будет какое-то откровение. Хотя вряд ли.
Ни в коем случае мы не хотим обвинять в продажности газеты и журналистов. Война компроматов – это бизнес. Таковы реалии российской рыночной жизни.
А что, думаете на демократическом Западе дела обстоят иначе? Чтобы опубликовать четверть полосы компромата в супервлиятельной и архинезависимой “Нью-Йорк Таймс”, с вас запросят около $50.000. И опубликуют, как миленькие, правда, только через месяц после поступления материала в редакцию и после серьезной его экспертной оценки на предмет возможных судебных последствий. А вы говорите – ДЕМОКРАТИЯ!
Так что наши российские СМИ в плане черного пиара – отнюдь не первооткрыватели.
1. Самое дорогое российское издание в плане размещения черного пиара – это “Аргументы и факты”. Полоса этого многомиллионного еженедельника стоит более $18.000. Но даже если вы и располагаете такой суммой для того, чтобы облить грязью на страницах “АиФ” своего конкурента или политического недруга – это еще полдела. Конечное решение – публиковать тот или иной материал – остается за главным редактором, которому плевать на вашу платежеспособность. Особых политических пристрастий у Старкова нет, поэтому в “АиФ”, как в действительно финансово ни от кого независимом издании, может пройти любой материал.
2. На втором месте по дороговизне и популярности среди пиарщиков и их заказчиков стоит “Комсомольская правда”. Только на политических заметках в ноябре-декабре прошлого года (накануне выборов в Госдуму РФ) эта газета поимела $850.000 чистой прибыли. “Заказные” заметки в “КП” публикуются под определенными рубриками: негатив – “Открытая трибуна”, “Точка зрения”, “Информационные войны”, “Разборки”; положительные – “Открытая трибуна”, “Пресс-релиз”, “Люди дела”. Наценка на компромат может достигать до 200%. В “КП”, естественно, ничего невозможно опубликовать против Потанина и его структуры “Интеррос”. Особой любовью у главного редактора в последнее время пользуются Пал Палыч Бородин, Владимир Путин и основные члены его команды: Черкесов, Греф, Клебанов и др. Давняя и неостывшая любовь – Анатолий Чубайс и Борис Немцов. Не трогают в “КП” и тех, с кем заключены долгосрочные рекламные сделки, например сотовую компанию “Би Лайн”. Зато с удовольствием мочат любых губернаторов.
3. “Известия” по сей день, как ни странно, имеют имидж консервативно-солидной газеты, за что и ценится это издание у пиарщиков. Принадлежит к тому же медиа-холдингу Потанина, что и “КП”, хотя в последнее время в газете все больше появляется ставленников компании “Лукойл”. “Заказные” заметки кокетливо и почти незаметно выделяются рамкой.
4. “Московский комсомолец” имеет стойкую репутацию отвязной газеты, которой серьезные люди доверяют мало. Ее используют, когда на определенных персонажей имеется “желтый” компромат. Неизменно лояльно это издание к московскому правительству и бесплатно мочит только Березовского. Все “заказы” проходят в основном не через Павла Гусева, который постоянно торчит в Париже, а через Петра Спектра. Голос последнего определяющий.
5. “Московские новости” в пиар-войнах используются слабо, поскольку позиция главного редактора – аморфная. Стремление ни с кем особенно не ссориться преобладает над меркантильными интересами. Устойчива любовь к московскому правительству и банкиру Смоленскому.
6. Совсем молодая деловая газета “Ведомости” громко объявила о своей неподкупности, но самоокупаемость требует жертв.
7. “Независимая газета” пользуется спросом при необходимости размещения небольших оперативных pr-заметок. Давняя верность делам и идеям Бориса Абрамовича Березовского неизменна. Правда, после ухода Кошкаревой на ОРТ газета почти не используется для слива “березового компромата”, существует больше сама по себе.
8. Старая добрая “Правда” не стала исключением из правил и также активно используется пиарщиками, особенно в предвыборных кампаниях. Но на коммунистов в “Правде” еще никто ни за какие деньги наехать не смог.
9. Правительственная “Российская газета” живет на госдотации припеваючи, даже от розницы отказалась, но тоже не гнушается черным пиаром. Правда, Юрков очень осторожен в этом вопросе – слишком много претендентов на его теплое место. Газета чаще берет деньги (примерно $5000 за четверть полосы) от всевозможных губернских князьков и царьков за право дать правительственному органу интервью о том, насколько все во вверенном крае обстоит благополучно.
10. “Профиль” – банковский журнал, весьма дешев в плане пиара и неразборчив. Проходит все, если не очень резко написано и без особых оскорблений. Используется в широкомасштабных рг-кампаниях, что называется, до кучи.
11. Газета “Сегодня” – извечный конкурент “Независимой газеты”. Принадлежит к медиа-империи Гусинского, послушна его воле неукоснительно.
12. Ежедневный “КоммерсантЪ” и его производные – журналы “КоммерсантЪ-Власть” и “КоммерсантЪ-Деньги”. Весьма дорого. Но главный заказчик компромата – Борис Березовский, поэтому на мелочи отвлекаться некогда. Влияние БАБа на газету всеобъемлюще. Специализируется на платных публикациях различных открытых писем и заявлений.
13. “Новые известия” и Голембиовский были вполне послушны Кремлю и БАБу, что и показала последняя предвыборная кампания в Госдуму. Но в последнее время “рупор Кремля” Ястржембский неоднократно отзывался о газете, как об “антикремлевской”, имея в виду прежде всего позицию издания в освещении чеченских событий. pr-вопросы здесь решаются очень оперативно и по умеренной цене.
14. Газеты “Труд” и “Трибуна” – дружественные издания “Газпрома” и лично Рема Ивановича Вяхирева. Когда у последнего возникают проблемы, на помощь призываются именно эти СМИ. “Газовые” вливания в эти газеты начались еще с 1995 года, когда они были призваны поддерживать черномырдинское движение “Наш дом – Россия”, и продолжаются до сих пор. “Труд” на рынке СМИ продолжает считаться конкурентом “Комсомолки”, но полоса А-2 здесь стоит значительно дешевле, чем в популярной “КП”, – всего $8.500. В “Трибуне” – $5.000. За компромат и “наезды” здесь устанавливаются наценки от 20% до 100% от обычных рекламных расценок.
15. Газеты “Совершенно секретно” и “Версия” из одного холдинга, поэтому вместе ориентируются на Лужкова и вместе “наезжают” (иногда не бесплатно, к примеру, на Александра Мамута) на противников московского правительства. В “Сов.Секе” полоса стоит $14.000, но за интересный “компромат” или за участие в объемной pr-компании эта цена обычно снижается. В “Версии” полоса стоит $4.500, за “конфликтность” (читай компромат) наценка 100%.
16. “Новая газета” примерно с середины 90-х поддерживала Национальный Резервный Банк, “Яблоко”, в последнее время – “Сибирский алюминий”. Но позиция главного редактора Дмитрия Муратова всегда была принципиальной, даже в ущерб рекламно-коммерческим интересам своего издания. Так, пару лет назад “Новая газета” потеряла выгодный рекламный контракт, потому что отказалась исключать из публикуемого списка приглашенных на день рождения к “известному предпринимателю” Михайлову фамилию одного малоизвестного банкира. Официально полоса в “Новой” стоит $3.800, но компромат обычно публикуется за $5.000, за срочность и “позицию” газеты в дальнейшем – $8.000–10.000.
17. Не очень популярный деловой журнал “Эксперт” пользуется популярностью у “белых” пиарщиков, это когда надо разместить скрытую позитивную рекламу своей фирмы в виде всяких там графиков и рейтингов. Изначально этот журнал финансировался ОНЭКСИМбанком, и сейчас дружеские отношения со структурами Потанина не утрачены. Цветная полоса стоит $7.700, ч/б полоса – $5.600.
18. Журнал “Компания”, который в последнее время все интереснее читать, изначально затевался и финансировался Национальным Резервным Банком, но после дефолта 98-го года был брошен на произвол судьбы. Пока недорогой. Полоса стоит $3.500.
19. Журнал “Огонек” с 1995 года финансировался (довольно скверно) олигархами Березовским и Смоленским. Затем БАБ вел переговоры о продаже издания с НРБ и Гусинским и, как всегда, заломил несусветную сумму. Судя по публикациям в ходе декабрьских выборов в Госдуму, издание продолжает ориентироваться на Березовского/Павловского. Цветная полоса стоит $4.000, ч/б $2.500.
20. В последние годы все чаще для “черного” пиара используются популярные желтые издания “Мегаполис”, “СПИД-инфо”, “Экспресс-газета”. Но если первые два издания – крайне редко, поскольку финансовые дела у них в полном порядке и в политику втягиваться (читай: наживать врагов) их руководству не особенно в кайф, то “Экспресс-газета” (входит в холдинг “Комсомольской правды”) достаточно активна на предмет компромата и, что печально, всеядна до неприличия. Последний “подвиг” “Экспресс-газеты” – публикация медицинских документов о детских болезнях Саши Хинштейна. Полоса в “Экспресс-газете” стоит $2.500 + 40% за компромат.
21. В самых крайних случаях (когда невозможно пропихнуть заметку в серьезных изданиях) пиарщики пользуют “Советскую Россию”. Страница машинописного текста в этом некогда популярном издании стоит 1900 рублей с надбавкой от 20% до 100% за “конфликтность”.
22. Самая оригинальная pr-концепция у газеты “Завтра”. За публикацию “близкого по духу” компромата здесь возьмут $1.000, а за “враждебный” материал слупят аж $4.000. Как главред Проханов определяет “близкие” и “враждебные” границы – загадка».
Как видим, создатели базы данных не только предоставляют в распоряжение каждого желающего конкретные сведения по указанной тематике, но и снабжают эти сведения определенным комментарием, что в известной мере делает базу и достаточно ярким журналистским выступлением в Интернете, по сути дела, разоблачающим так называемую независимость современной прессы.
Виртуальных баз данных в Интернете тысячи. Различаются они по тематике, оформлению, а также по «степени доступности» (то есть существуют платные и бесплатные базы данных). Наиболее популярными – и наиболее распространенными в Рунете – являются юридические, «сводные», библиографические и связанные с недвижимостью базы данных. Существуют и не менее важные, но рассчитанные на узкую аудиторию, например, научные базы данных (специальные знания по ботанике могут понадобиться простым «смертным» крайне редко). Следует заметить, что базы данных Рунета, по сравнению, скажем, с американскими, оставляют желать лучшего. Не слишком удобная навигация, плохое оформление и иногда недостаточное количество материала (а кроме того, он нередко бывает недостоверным). Но плюсом Рунета остается оперативность, возможность получить информацию (пусть и с некоторыми трудностями), не выходя из-за рабочего стола. Это все же проще, чем бежать в библиотеку и искать что-то на книжных полках.
На наш взгляд, большую ценность для журналиста-расследователя, в ряду других, представляют библиографические базы данных. Они отражают сведения не только об изданиях в целом, но и об аналитических материалах – отдельных статьях из журналов и сборников. Среди отечественных библиографических продуктов наибольшую ценность представляет целый комплекс баз данных на сервере компании Интегрум-Техно – http://www.integrum.ru/win/databases. Создание и поддержание таких баз в актуальном состоянии требует систематических, и притом весьма ощутимых, затрат. Потому и среди библиографических баз данных существуют платные сайты.
Крупнейшей среди них является «UnCover» – база универсального профиля (http://uncweb.carl.org:80/cgi-bin/unCover). Она образовалась как побочный продукт коммерческого предприятия, специализирующегося на доставке потребителям полных текстов документов, в том числе статей из журналов и сборников. Поэтому большинство библиографических записей в UnCover содержат сведения о плате за возможную пересылку полного текста данного источника, включая стоимость отправки материала по факсу и оплату авторского права.
Найти нужную базу данных помогают разные поисковые системы (например: Rambler, Aport, Yahoo и др.), обладающие большими возможностями. Они помогут при поиске и тогда, когда пользователь не знает точного «www-адреса» нужного сайта или точно не может сформулировать тему. Чтобы система начала поиск, необходимо выйти, например, на Rambler, затем ввести в появившееся окно (в командную строку) ключевое слово или, что лучше, словосочетание (желательно – в именительном падеже), затем «кликнуть» на «показать найденные слова» (или на Rambler), и машина выдаст вам список сайтов по искомой теме. Количество выводимых сайтов варьирует от одного до нескольких тысяч, далее остается только выбрать наиболее подходящие (попасть на нужный сайт можно моментально, пользуясь гиперссылкой; а можно – вводя еще одну, уточняющую, команду. Например, если вы выбираете научную базу данных, ввести слово «научная», тем самым сузив круг поиска).
Следует упомянуть и о базах данных, записанных на CD-диски. Такие базы данных можно купить в специализированных магазинах или на «электронных» рынках. Тематика «сидюшных» баз данных не столь разнообразна, как в Интернете, но объем материала в них содержится довольно большой. Поскольку журналист-расследователь часто сталкивается с правовыми вопросами, то ему имеет смысл купить себе, например, правовую базу данных на CD-дисках. Соответственно, можно приобретать CD-базы и по другим темам, являющимся основными в деятельности конкретного журналиста-расследователя.
Еще один тип источников информации, содержащихся в Интернете, – это электронные библиотеки. Сейчас система поиска может предложить более полутора тысяч ссылок на них. Библиотеки бывают самые разные. Например, если существует необходимость в знакомстве с произведениями художественной литературы, журналист может, скажем, выйти на сайт библиотеки Максима Мошкова (www.lib.ru). Она содержит и поэтические, и книги прозы, романы, детективы, зарубежную и российскую классику, научные монографии, школьные, вузовские учебники и пр. Другой сайт (www.cyrill.newmail.ru) – библиотека античной литературы, еще один сайт (www./online.ru/rel/russian/) – публичная электронная библиотека Евгения Пескина, предлагающая пользователю произведения русских поэтов, и т.д. То, какой именно электронной библиотекой воспользуется журналист, зависит, разумеется, от того, какая тема его интересует.
Мы привели только некоторые примеры информационных источников Интернета. Они отнюдь не исчерпывают их возможный перечень. Сегодня каждый пользователь может найти в Интернете то, что называется «бэкграундом», по любой теме, персоне. Но, используя информацию из такого рода источников, надо обязательно иметь в виду один важный момент: Интернет дает полную свободу и правду говорить, и врать, а также – интерпретировать то или иное явление и словом, и картинкой, и звуком. Поэтому надо уметь вычленять достоверную и значимую информацию из того, что он преподносит. Кроме этого, необходимо иметь в виду, что найти в Интернете важные для себя сведения (с точки зрения проводимого расследования) – отнюдь не значит, что ими далее можно пользоваться как полновесной и доказательной информацией. О том, насколько осмотрительно надо применять данные, публикуемые во Всемирной паутине, предупреждает накопленный журналистский опыт общения с Интернетом.
«Однажды я писал статью “Почем миллениум для народа?”, посвященную акции, намеченной группой общественных деятелей по встрече нового тысячелетия, – рассказывает известный журналист В.А. Челышев. – На эту акцию должны были быть выделены из разных источников около полумиллиона долларов. На эти деньги якобы планировалось осуществить поездки паломников на Святую землю (в Израиль). Организаторы явно вводили всех в заблуждение, заявляя, что третье тысячелетие начинается 1 января двухтысячного года. Программа акции была помещена первоначально на сайте www.Apn.ru. И когда он мне вновь понадобился и я начал искать его, то не нашел. В результате вопрос о подготовке моего выступления по данному вопросу пришлось на долгое время отложить. Только потом выяснилось, что интересующий меня сайт “перескочил” на сайт Постфактума (тот и другой сайт финансировались “олигархом” Б., и он слил их воедино).
Нечто подобное произошло при подготовке материала о выборах мэра в г. Сочи. Поскольку в ходе их было допущено много ошибок, местный суд принял решение об их отмене. Об этом я узнал из сообщения радиостанции “Маяк”. Решил выяснить подробности и поэтому внимательно слушал передачи “Маяка”, зная, что они повторяют свои сообщения. Но мои ожидания оказались напрасными – о выборах в Сочи больше не было ни звука. Это означало только то, что заметку сняли из передач. Что делать? Обращаюсь в Интернет, просматриваю сайты “Vesti.ru”, “Gazeta.ru”, “Lenta.ru” – ведь такие сообщения, можно сказать, – их хлеб. Но и там его нет. Открываю сайт “РосБизнесКонсалтинга”, который обычно быстро откликается на подобного рода сообщения, связывая их со своими проблемами. И там нет. Как быть? В таких случаях я делаю самое простое – открываю слово “Сочи” (не “выборы”, не “суд”, потому что их очень уж много в нашей стране). О Сочи, конечно же, “выбрасывается” немало информации – о курортах, еще о чем-то, но наряду с этим нахожу и то, что нужно, то есть опубликованные в местной прессе заметки о выборах, в том числе и упоминание о сообщении, прошедшем по “Маяку”. То есть я выхожу с помощью поисковой системы на тот блок информации, которую уже по каким-то соображениям власть предержащие прикрыли, и нахожу нужные мне данные»[1].
Плохо, если использование информации, полученной из Интернета, затрудняет работу журналиста или дискредитирует его. Но это, как говорится, еще полбеды. Хуже, когда использованная информация получает негативный общественный резонанс. Такое произошло два с лишним года назад. Внимание многих журналистов тогда было приковано к разбирательству, которое вела существовавшая в то время Судебная палата по информационным спорам при Президенте РФ по делу об одной заметке, появившейся на сайте АПН. В ней говорилось о том, что Амангельды Тулеев, губернатор Кемеровской области, решил из конъюнктурных соображений перекреститься в православную веру. Заметку перепечатали многие издания. Некоторые даже нашли где-то и опубликовали снимок (неизвестно, когда и по какому случаю сделанный), на котором был изображен Тулеев, стоящий в церкви. Что случилось дальше? В Чечне собралась шура алимов (мусульманский суд) и приговорила Тулеева к смерти «за предательство веры отцов». Согласно этому решению, каждый мусульманин, где бы он ни встретил отступника, должен был убить его. Решение шуры вызвало немедленную реакцию муфтиев (высших религиозных лиц мусульман из разных регионов России). Они провели собрание и отменили решение шуры как незаконное и необоснованное. Но к этому моменту уже возник серьезный межнациональный конфликт, так как население Кемеровской области, узнав о решении шуры, заняло враждебную позицию по отношению к чеченцам-беженцам, осевшим на кемеровской земле. Такой оказалась цена маленькой заметки! Кроме Палаты по информационным спорам, случай с заметкой рассматривал и обычный суд. Изданиям, опубликовавшим «утку», долго не удавалось доказать, что заметка была в Интернете, так как с апээновского сайта она исчезла. И лишь с большим трудом ее удалось обнаружить на каком-то сайте, «коллекционировавшем» так называемые жареные факты[2].
Журналистский опыт как нельзя лучше показывает, насколько важно само понимание принципа поиска информации в Интернете. Надо исходить из того, что он, прежде всего, дает возможность подготовиться к серьезному разговору о том, что журналист хочет расследовать. Но и получить «исходный» материал порой тоже бывает исключительно важно для журналиста.
Вот, например, что в связи с этим пишет в своем отчете об использовании Интернета в процессе производственной практики студентка факультета журналистики Д.К. (фамилия ее, по соображениям безопасности, не называется):
«Известно, что сейчас найдется немало людей, желающих получить водительские удостоверения. Получить права можно, если иметь достаточно терпения и трудолюбия. Но некоторые будущие автолюбители не очень хотели бы себя утруждать посещением специальных курсов и сдачей экзамена по вождению в ГИБДД. Поэтому они ищут обходные пути, то есть, попросту говоря, покупают водительские права. Но как это происходит конкретно? Этот вопрос интересовал меня давно, и я, пользуясь своим пребыванием в редакции, решила “поймать за руку” хотя бы одного “торговца правами”, а уж если повезет, то и вытянуть за эту ниточку целую цепочку коррумпированных сотрудников ГИБДД, без участия которых торговля правами невозможна.
Первая мысль, которая пришла мне в голову, – попробовать выйти на продавца через... Интернет. Воспользовавшись одной из самых популярных систем поиска www.Aport.ru, ввела в строку поиска слова “Доска + объявлений”. Система выдала более тысячи различных серверов, предоставляющих требуемую услугу. Далее я дала команду “искать в найденном” и ввела в строку поиска слова “водительские права”. Сервер предложил мне зайти на доску объявлений “Юстас и Алекс”, где сразу несколько человек предлагали за деньги получить водительские удостоверения всем желающим.
Именно это мне и было нужно для начала расследования. Чтобы не “засветиться” и не выдать себя, я создала себе почтовый ящик на том же сервере www.Aport.ru, поскольку эти ящики анонимны и моему респонденту не удастся найти меня по IP-адресу либо номеру телефона. Назвавшись чужим именем, я вступила в переписку с тремя “торговцами правами”, сообщив, что мне срочно необходимо получить водительское удостоверение и за ценой я не постою. Ответы на e-mail пришли буквально в тот же день, все трое предлагали свои услуги. От меня требовалось иметь московскую прописку либо регистрацию, 300 долларов и следовать указаниям моих “благодетелей”. Далее события развивались следующим образом.
Как дотошный клиент, я решила получить хоть какие-то гарантии того, что полученные мною права не окажутся явной “липой”, с которой меня заловят на первом же посту ГИБДД. Здесь двое из тех троих, с которыми я переписывалась, исчезли, и стало ясно, что это банальные поддельщики и меня интересуют совсем не они. Третий же респондент, назвавшийся Сергеем, откликнулся на очередное письмо и рассказал схему, по которой работает.
Не называя, само собой, места своей работы, не выдавая связей, он поведал, что права я получу абсолютно нормальные, подлинные. Я должна была привезти ему две свои фотографии размером 3 на 4 (именно такие требуются для оформления водительской карточки в автошколе) и медицинскую справку, затем подождать полтора месяца и явиться в отделение ГИБДД по месту прописки на экзамен по вождению. На мои слова о том, что я машину водить не умею совершенно, он успокоил меня, сказав, что экзаменаторы будут предупреждены и все сделают за меня (благо в учебных машинах есть второй комплект педалей управления).
Стало совершенно ясно, что Сергей либо сам является сотрудником ГИБДД, либо имеет тесные связи в этой структуре. Ведь он фактически предложил мне за деньги фиктивно пройти обучение в автошколе, то есть на меня завели бы карточку учащегося, потом вместе со “своей” группой я бы явилась на экзамен, покрутила бы руль под чутким руководством сидящего рядом инспектора ГИБДД, заранее знающего, что я “сдала” вне зависимости от того, как ездила, а потом с честными глазами я пришла бы в отделение ГИБДД по месту прописки за правами. И действительно, они оказались бы подлинными.
Первый этап расследования на этом был завершен, поскольку вступать в личный контакт с преступником (будем называть вещи своими именами) я пока не собиралась. Сергею ответила (опять же посредством электронной почты), что сейчас у меня есть небольшие проблемы с деньгами и я свяжусь с ним позже.
На следующий же день я позвонила в Управление ГИБДД ГУВД Москвы, где за несколько лет практики в газете, да еще и в отделе новостей, обросла некоторыми связями. Направившись прямиком в контрольно-профилактический отдел (именно он занимается контролем над работой ГИБДД, фиксирует факты взяточничества), я продемонстрировала распечатки нашей переписки с Сергеем и предложила продолжить расследование общими силами. Выхода у меня не было, поскольку самостоятельно вычислить мифического Сергея у меня не было возможности в силу того, что многие базы данных закрыты для рядовых пользователей.
Отдельно отмечу, что руководство контрольно-профилактического отдела ГИБДД было поражено (по крайней мере, с виду) тем, что я вытащила на свет божий вопиющий факт коррумпированности сотрудников ГИБДД. Тогдашний руководитель автоинспекции пригласил меня на встречу и попросил не выпускать материал в печать до окончательного завершения расследования, чтобы не спугнуть торговца. Трудно было бы не согласиться, поскольку в мои планы входило дойти до конца и “прищучить” преступника с поличным.
Предложение сотрудников контрольно-профилактического отдела состояло в следующем: попросить (моими устами, конечно) Сергея оставить контактный телефон, сославшись на поломку компьютера либо модема. К моему удивлению, Сергей легко согласился, не заподозрив ловушки. Заимев телефон, уже совместно с работниками ГУВД Москвы (опять же сыграли на руку личные контакты, поскольку, не будь их, вряд ли столь серьезная структура обратила бы внимание на мои расследования), мы вышли на адрес Сергея (имя оказалось подлинным!).
Здесь снова помог Интернет – в базе данных ГУВД есть функция, по которой можно вычислить адрес при наличии телефона, и наоборот. Только спустя некоторое время опять же в Интернете я нашла сайт, где сделать это можно и без специального пароля. Вычислив адрес Сергея, который оказался жителем Зеленограда, можно было приступать к завершению операции.
Отмечу кстати, что мои предположения относительно связи Сергея с ГИБДД подтвердились – он оказался недавно уволенным из ГИБДД лейтенантом, у которого, естественно, сохранились отношения с действующими сотрудниками этой службы. То есть все развивалось по наилучшему сценарию: потянув за ниточку, мне удалось вытащить на свет целую цепочку коррумпированных сотрудников одной из важнейших служб города.
План по “обезвреживанию” был следующий. Я должна была назначить Сергею встречу на Тверском бульваре. С собой мне дали три меченые купюры номиналом по сто долларов. Кроме того, сотрудники ГУВД помогли мне получить липовый паспорт на названную мною в самом начале расследования фамилию. Я стала гражданкой, прописанной в Южном округе Москвы.
На встрече за нами наблюдали сотрудники Регионального управления по борьбе с организованной преступностью г. Москвы. Все происходящее снималось на видеокамеру, чтобы потом преступник не смог отречься от содеянного. Впоследствии я честно выждала месяц и написала Сергею в назначенный день, чтобы выяснить, как продвигаются дела.
Оказалось, что все идет успешно, и уже в ближайший вторник я могу явиться на “экзамен”. Приехав в отделение ГИБДД Южного округа столицы (по месту прописки), я спросила, где проходит экзамен, и направилась на площадку. Согласно инструкции, данной мне Сергеем, сев в машину, я назвала инспектору-экзаменатору “свою” фамилию, он согласно кивнул и предложил начать экзамен. От меня потребовалось завести машину и далее крутить руль туда и настолько, как говорил экзаменатор. На педали он нажимал сам, и, конечно же, экзамен я “сдала”. На этом этапе на площадке также присутствовали сотрудники РУБОП и ГИБДД Москвы, но съемку видеокамерой осуществить не удалось, поскольку камера на автомобильной площадке привлекла бы чересчур много внимания.
Мне назначили день, когда я могу прийти за правами, и действительно, я их получила. Сразу же отправилась в ГИБДД, где контрольно-профилактический отдел учинил доскональную проверку этого документа на подлинность. Водительское удостоверение было подлинным и полностью соответствовало заявленному образцу.
Поддельный паспорт и водительское удостоверение я сдала в РУБОП как вещественные доказательства к делу, и далее мне оставалось лишь ждать результатов – то есть предъявления мошеннику обвинения и передачи дела в суд, а затем вынесения приговора.
На данный момент дело все еще находится на доследовании, поскольку, как известно, наша правоохранительная система работает медленно и дел в производстве находится очень много. Материал же о том, как я получала права и как на этом погорело, ни много ни мало, 4 человека, практически готов и выйдет в печать сразу же по окончании судебного процесса.
...Отдельно скажу, что моя идея об использовании Интернета для расследований прижилась в ГИБДД столицы, и, следуя моим путем, контрольно-профилактическому отделу удалось поймать нескольких сотрудников, промышлявших предоставлением техосмотра – головной боли всех водителей – в любом районе и в кратчайшие сроки всего за 50 долларов, инструментального контроля – за 100 долларов. Помогли в этом все те же доски объявлений, где падкие на легкие деньги мошенники оставляют свои e-mail для переписки с клиентами.
Таким образом, трудно переоценить роль Интернета в журналистской работе. Интернет дает возможность вступать в контакт с респондентом, не боясь потери конфиденциальности, базы данных Интернета позволяют найти любого человека в любом городе, а кроме того, анонимность, которую гарантирует Интернет, привлекает мошенников типа Сергея, что облегчает первичный выход на преступную сферу.
Незаменим Интернет и как источник информации, поскольку, естественно, те структуры, которые оказались так или иначе замешаны в нелицеприятной ситуации, не заинтересованы в разглашении порочащих их фактов, и здесь всегда можно столкнуться с отказом в сотрудничестве. Интернет же дает возможность ознакомиться с документами, пообщаться с кем-либо, не называя себя, или же, как в моем случае, пользуясь фиктивным именем».
Постоянно увеличивается объем информации, которую можно получить через Интернет, растет ее разнообразие. Так, например, недавно пользователи Всемирной сети получили возможность получать информацию, изложенную не только на знакомых для них языках, но и на незнакомых, что значительно повышает потенциальную значимость Интернета, например, для журналиста-расследователя. Это случилось благодаря созданию «Интернет-магазина переводов» – новой российской системы переводов «он-лайн» (PerewodOnLine.ru). До этого местных российских граждан переводами снабжала забюрократизированная организация ВЦП, а иностранцев – ГлавУПДК. На сайте PerewodOnLine.ru можно получить бесплатную консультацию, узнать, как правильно писать названия иностранных фирм, даже автомобилей, фамилий. Сейчас трудно найти журналиста (или какого-то иного пользователя), который, например, точно мог бы написать название той или иной, взятой наугад, иностранной фирмы. Так, скажем, в настоящее время название всемирно известной японской фирмы Mitsubishi русскими буквами пишут в четырех вариантах. Какой из них правильный? А ведь для серьезных пользователей, в том числе и для журналистов-расследователей, неточное написание имен, фамилий, фирм и тому подобного недопустимо и может привести к негативным последствиям[3].
В обретении опыта работы с информацией, имеющейся в Интернете, начинающему журналисту-расследователю в настоящее время могут помочь многочисленные пособия, а также соответствующие компьютерные курсы, работа с наставником в редакции и, конечно же, собственное стремление освоить Всемирную паутину. Кстати, опыт работы журналистов с Интернетом уже на протяжении нескольких лет описывается в разделе «Мухи в Интернете» на страницах профессионального журнала «Журналист», который, как это представляется, тоже вполне доступен начинающим журналистам-расследователям.
Знание источников информации разных типов и методов работы с ними еще не означает, что любой человек может в любое время воспользоваться ими. «Обретение» их происходит постепенно, по мере включения начинающего журналиста в курс дел при поступлении на работу в СМИ. Именно в редакции он получает доступ к фамилиям и телефонам нужных людей – без них невозможно ни одно расследование. Телефонные базы есть во всех газетах и их отделах, они никогда не разглашаются и часто наполняются самими журналистами. Скажем, домашний телефон Владимира Жириновского есть далеко не у всех и найти его самостоятельно, без помощи коллег-журналистов, практически невозможно. Но даже если он чудом попал в руки неопытного автора, вряд ли на том конце провода ему ответят – человек-то незнакомый. Это нюанс, без которого задуманное расследование не продвинется дальше идеи. За журналистом должно стоять издание, ему нужно на него ссылаться. Это необходимо даже для того, чтобы попасть в библиотеку, получить доступ к архивам (если расследование ведется на историческую тему или нужна историческая справка).
Как искать нужных людей? Опять же тут все зависит от того, в каких условиях работает расследователь. У маститых журналистов есть все нужные контакты и имя (или хотя бы название издания), способное убедить респондента в том, что к нему обратился не человек с улицы. С этим «мэтром» тоже кто-то когда-то поделился «координатами» и «знакомствами», он же, в свою очередь, делится ими с коллегами, которые вместе с ним работают над темой. Журналисту стоит хранить в тайне все, что помогает ему в работе, – документы, телефоны, имена и фамилии, магнитофонные записи.
Независимо от того, каким источником информации пользуется журналист-расследователь, он должен в любом случае соблюдать некоторые общие требования, значимые при «работе» с ними. Во-первых, «использование» источников в журналистском расследовании должно быть соотнесено с предоставляемым законом правом на получение информации. Если в качестве источников информации выступают люди, то к ним необходимо относиться с должным уважением и пониманием, а отнюдь не просто как к средству достижения журналистских целей.
Нанимаясь на работу, нелишне даже в контракте особо оговорить пункт о нераскрытии для редакции своих источников (за исключением случая, когда такого раскрытия требует суд). При проведении журналистского расследования прежде чем обещать источнику анонимность использования полученных от него данных, необходимо выяснить мотивы, по которым он решил предоставить информацию, и уж потом решить – обещать ему сохранить в тайне его имя или сразу заявить, что оно, возможно, будет упомянуто в тексте в силу необходимости. Такой подход будет честным, и собеседник поймет журналиста правильно. Очевидно, можно перечислить и другие требования, которые должен предъявлять к себе журналист-расследователь при сборе информации, но все они могут быть объединены в одно: не навреди!
[1] Челышев В, А. Из лекции на факультете журналистики МГУ, 2000. 19 декабря.
[2] Там же.
[3] Грабовский В. Интернет-магазин переводов//Я & бизнес. 2001. № 1.
ГЛАВА 2. ПРЕГРАДЫ В РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТА
Знание журналистом преград, с которыми он может столкнуться в процессе расследования, несомненно, является одним из важных факторов, способствующих эффективности его деятельности в самом широком смысле слова.
Познавательные преграды
Любое расследование, осуществляемое журналистом, независимо от того, что оно собой представляет: какую тему затрагивает, какими методами ведется, из каких источников при этом черпается информация, – есть познавательная деятельность. А поэтому оно неизбежно сопровождается трудностями, которые условно можно назвать «познавательными преградами» и которые могут встретиться в любой познавательной деятельности. Журналистское расследование, как правило, сопровождается познавательными трудностями следующего плана.
1. Отсутствие четкого замысла расследования
Такого рода познавательная преграда чаще всего возникает у начинающих журналистов, которые, возможно, впервые решили попробовать себя в расследовательской деятельности. В данном случае журналист может оказаться в ситуации, когда он в общем плане знает о существовании интереса аудитории к какой-либо стороне действительности, точной информации о которой у него нет. Он может также знать, что от общественности и в самом деле что-то скрывается, однако знание это может быть настолько расплывчатым, что составить на его основе представление о конкретном предмете расследования он не может.
В таком случае было бы логично попытаться найти так называемую первичную информацию, которая позволила бы нащупать верное направление дальнейшего поиска. И искать ее следует прежде всего в открытых и доступных всем источниках информации. Однако такое начало может показаться начинающему расследователю слишком «занудным», неопределенным, а ему хочется как можно быстрее «взять быка за рога». И здесь возможны первые разочарования. Один из многочисленных примеров такого рода продемонстрировал студент факультета журналистики университета, который получил задание разработать план и провести учебное журналистское расследование по теме «Неблагоприятная экологическая ситуация в столице». Она была сформулирована в достаточно общем плане, с тем чтобы дать студенту возможность проверить свою способность самостоятельно выйти на интересную для аудитории и для него самого конкретную ситуацию, отображающую реальное экологическое состояние города.
Студент решил не начинать с «дальних подступов» и не придумал ничего лучшего, кроме как позвонить в Министерство чрезвычайных ситуаций и спросить одного из ответственных работников: «Не могли бы вы рассказать, как обстоит дело с экологией в нашей столице?» В ответ работник министерства попросил студента конкретнее сформулировать свой вопрос, а тот сделать это не смог. В результате он с большим разочарованием заявил на очередном семинарском занятии, что тема, предложенная ему, неподъемна и что даже в МЧС ему не смогли ничего по ней сообщить.
Конечно, журналист, обладающий опытом ведения расследований, принял бы решение «выйти на верх» (скажем, обратиться в какое-то министерство и т.п.) только в том случае, если бы у него уже был собран определенный материал, сформулирована расследовательская гипотеза, которую надо уточнить (подтвердить или опровергнуть) с помощью вполне определенных данных, имеющихся в конкретном учреждении, в которое журналист обращается.
2. Сложность предмета расследования
Приступая к расследованию, журналист обязательно должен критически оценить свои возможности с точки зрения того, насколько они адекватны предмету, который он пытается исследовать. Одно дело, скажем, попытаться расследовать случаи рэкетирства на городском рынке и совсем другое – выяснить каналы утечки валюты из России в другие страны.
В первом случае предмет достаточно прост с точки зрения его изучения. Чтобы выяснить, кто и как вымогает деньги на рынке, журналист может, например, устроиться там продавцом, грузчиком. Или же просто привезти туда, предположим, машину капусты, закупленной редакцией в каком-то хозяйстве (что, кстати, было сделано одним журналистом-расследователем), и, представившись руководству рынка ее владельцем, лично проследить весь путь «мытарств», который проходит обычный гражданин, пожелавший реализовать на рынке результат своего труда. В этом случае журналисту придется иметь дело с локальной ситуацией и достаточно ограниченным кругом лиц, с которыми ему придется контактировать, чтобы попробовать реализовать свой товар на условиях, традиционных для конкретного рынка.
Во втором случае ему вряд ли вообще удастся попасть в круг действующих лиц, а тем более – организаторов каналов утечки денег за рубеж. Данный предмет расследования сложен в силу не только высочайшей законспирированности конкретных участников преступных или просто ловких действий по «уводу» валюты из России, но и специфичности этого предмета, доступности его лишь для специалистов в конкретном вопросе (например, в организации и контроле финансовых потоков, операций с ценными бумагами и пр.).
3. Необходимость переработки большого массива информации
Существует немало видов расследований, которые связаны с необходимостью изучать большой объем всевозможной информации. Ранее уже упоминалось, например, о том, какое количество документов приходилось «перелопачивать» известным американским журналистам-расследователям Д. Барлетту и С. Джеймсу при подготовке выступления о коррупции в строительном деле. Подобная работа исключительно трудоемка, требует большого психологического и интеллектуального напряжения. Не каждый журналист готов на подобные жертвы (которые, кроме всего прочего, могут создать ему среди коллег по журналистскому ремеслу «имидж» канцелярской крысы) ради того, чтобы выяснить с определенной степенью достоверности ту или иную ситуацию, интересующую его читателей или слушателей.
Журналист, преданный теме, которая предполагает, что всякое новое расследование потребует очередной переработки целых «монбланов» документации, должен, разумеется, понимать, что его выступления в прессе будут достаточно редкими, и это тоже не всегда может быть ему по душе. Кроме того, само собой разумеется, необходимость переработки большого объема информации затрудняет ход расследования. В то же время аудитория не всегда по достоинству может оценить усилия журналиста, подготовившего трудоемкое расследование, что отнюдь не является фактором, усиливающим психологическую комфортность его отношений с потребителями подготовленных им публикаций.
4. Слабое владение методами расследования
Успешность расследования во многом зависит от того, в какой степени журналист владеет его методами. Это относится к методам как поиска информации, так и ее осмысления. При сборе информации журналисту важно уметь «переключаться» в применении методов с одного на другой. Эта потребность вызвана в первую очередь сменой особенностей расследуемых явлений, ситуаций, действий. Так, если журналист собирает информацию на историческую тему, то ему, разумеется, прежде всего придется либо исследовать исторические документы, либо беседовать (брать интервью) с участниками или очевидцами, свидетелями того события, которое лежит в основе расследования.
Если же он ведет расследование деятельности какой-то религиозной секты, то брать интервью у ее руководителей или членов – дело для выявления достоверного знания о целях, задачах, методах деятельности секты малоперспективное. Более того, ему просто-напросто будет закрыт доступ к подобной информации. Наиболее оправдавшим себя с точки зрения эффективности получения информации в подобных случаях является метод эксперимента. Его применяли многие журналисты, занимавшиеся расследованием деятельности экзотических религиозных образований. Но чтобы применить метод эксперимента, надо не только иметь желание это сделать, но и обладать достаточной выдержкой, мужеством, артистическими данными.
Сбор исходных данных, как известно, не исчерпывает расследования. Они должны быть осмыслены, взаимоувязаны, соотнесены. Только в этом случае журналист получит точную и четкую картину изучаемого явления. Помочь в этом ему может уверенное владение методами анализа, установления связей между отдельными фактами, выявленными при сборе информации. Причем в процессе осмысления данных он должен опираться на те виды их анализа, которые присущи данной сфере деятельности. Скажем, если журналист ведет историческое расследование, ему надо владеть в известной мере методами исторического анализа. Если же занимается, допустим, экономическими расследованиями, необходимо владеть статистическими, а также методами экономического, финансового анализа и т.д. Иначе говоря, он должен обладать определенной подготовкой в той сфере деятельности, к которой относится его расследование.
5. Отсутствие специальной подготовки
Владение специальными методами исследования, разумеется, яв ляется результатом специальной подготовки журналиста, связанной с предметом его расследования. Если же он ведет расследование, требующее специальных знаний и методов, которыми не владеет, заранее можно сказать, что он вряд ли добьется успеха. Причем отсутствие специальной подготовки будет тормозить ход расследования уже на первых стадиях, поскольку журналист, не владеющий, скажем, необходимой терминологией, может просто не понять, о чем идет речь, если будет брать интервью у специалиста по биржевым операциям. Кроме того, такому специалисту будет неинтересно вести разговор с человеком, не знающим данную сферу деятельности.
6. Низкая логическая культура
Нередко ситуацию с выяснением обстоятельств дела, ставшего предметом журналистского расследования, спасает способность журналиста делать логически точные выводы, мыслить непротиворечиво, иметь представление о правильном оформлении мысли, структуре доказательного рассуждения. Степень логической культуры человека очень легко ощущается в любом разговоре, беседе, интервью. Разумеется, мнение собеседника о журналисте, как человеке четко и основательно мыслящем, будет лишь укреплять взаимопонимание, обоюдное стремление выяснить суть дела, о котором идет разговор.
К сожалению, «железной» логикой владеют отнюдь не все люди, в том числе и журналисты-расследователи. Это, конечно же, мешает им порой не только адекватно воспринимать информацию, но и делать из нее правильные выводы, способные продвинуть расследование вперед. А на стадии создания текста низкая логическая культура вряд ли позволит автору обосновать те или иные утверждения, оценки, аргументированно и ясно изложить свою позицию.
7. Компьютерная безграмотность
Конечно, в наше время среди журналистов-расследователей, вроде, не должно быть людей, которые не владели бы компьютером в нужной степени. Однако если учесть, что уровень компьютеризации в стране достаточно низок (как уже отмечалось, в 2000 году только 4% россиян, а москвичей – 16% имели домашний компьютер), то вопрос о компьютерной грамотности остается актуальным. Кроме того, есть еще немало журналистов, которые считают, что компьютер не так уж важен для них, без него вполне можно обойтись. Даже некоторые известные журналисты-расследователи полагают, что компьютер играет исключительно вспомогательную роль в проведении расследований. Так, Артем Боровик при встрече со студентами-журналистами говорил, что за «расследованиями» надо «ходить ногами», а не пытаться все найти в компьютере. Конечно же, он был прав в том смысле, что эксклюзивную и достоверную информацию журналист получает прежде всего в результате личных встреч с «держателями» важных сведений, долгих поисков в архивах, экспериментов и т.д.
И, тем не менее, компьютер, Интернет значительно облегчают журналистский поиск. Во-первых, информация, которую содержит Интернет (порой при всей ее сомнительности), может натолкнуть журналиста на интересную мысль, подсказать тему возможного расследования, дать исходные сведения, которые при соответствующей проверке также могут быть включены в содержание текста журналистского расследования. Кроме того, компьютер помогает найти необходимые базы данных, которые могут потребоваться уже при проверке разработанной журналистом версии. Компьютер поможет и при обработке статистических данных, и при исследовании больших массивов документации. Это было впервые блестяще продемонстрировано, как известно, американскими журналистами-расследователями Дональдом Барлеттом и Стилом Джеймсом уже более тридцати лет назад, когда в их распоряжении оказалась электронно-вычислительная машина IBM, работавшая еще на перфокартах. Компьютер не только помогает подготовить расследование, но и может «предложить» свои сайты для публикации готового материала.
8. Слабые навыки общения с «источниками» информации
Значительную трудность в познании предмета расследования может представлять недостаточная готовность журналиста к общению с «источником» информации. А оно, причем с самыми разными людьми, просто неизбежно при проведении журналистских расследований. Ведь именно в процессе общения журналист получает большую часть эксклюзивной информации. Для этого часто бывает необходимо расположить собеседника, показать себя человеком, способным понять значение информации, которую тот может ему дать, оценить роль этого собеседника в установлении истинной картины происходящего и оправдать оказанное ему доверие. А для этого журналисту надо проявить себя достаточно способным психологом – только в этом случае он может найти контакт с человеком, которого видит порой впервые. Вряд ли вызовет доверие у «источника» информации журналист, который, к примеру, все время молчит или смотрит во время разговора в сторону. Опытный расследователь всегда старается при общении с другим человеком мысленно поставить себя на его место, чтобы увидеть все его глазами. Так обычно поступают и опытные следователи, когда дают подозреваемому или преступнику выговориться, подстраиваясь под него, создавая обстановку спокойствия, взаимопонимания (хотя бы и специально разыгранного). Журналист, не имеющий необходимых навыков общения, игнорирующий рекомендации психологов, которые достаточно часто публикуются как в специальной литературе (например, по психологии следственных мероприятий), так и в популярных изданиях, едва ли сможет расположить к себе собеседника и узнать необходимое для продолжения расследования. Конечно, приведенные факторы, затрудняющие журналистское расследование, не исчерпывают перечень трудностей познавательного плана, которые могут встретиться в том или ином конкретном случае. Представление о них должно помочь журналисту при анализе своей деятельности с точки зрения и объяснения возможных неудач, и поиска направлений совершенствования расследовательского инструментария.
Административные преграды
Взаимоотношения расследовательской журналистики с властью являются одним из самых трудных для нее аспектов деятельности. Ведь она, которая пытается знать как можно больше, очень неудобна для любой власти – это можно считать аксиомой. А поскольку именно расследовательская журналистика «влезает» в «скандальные» ситуации, включая возникающие в силу недостаточно совершенного административного управления, то именно поэтому наиболее конфликтные отношения у администраций складываются прежде всего с журналистами-расследователями. Если же добавить к этому еще и то, что властные функции в любом обществе исполняют люди, которым «не чуждо ничто человеческое», например использование служебного положения в личных целях, превышение своих полномочий, коррупция и прочее, что как раз и вызывает пристальный интерес журналистов-расследователей, то это еще более обостряет отношения между властями и прессой.
В силу сказанного, каждый журналист-расследователь, как только он появляется на «административном горизонте», немедленно становится объектом пристального наблюдения со стороны тех или иных властных структур. Наибольший интерес в данном плане вызывают так называемые «независимые» СМИ и представляющие их журналисты. Обычно к таким относятся средства массовой информации, учрежденные частными лицами или журналистскими коллективами. Наиболее напряженные отношения у журналистов-расследователей складываются с местными администрациями.
Объективную картину этих отношений лучше всего проясняют исследования в регионах, проводимые по инициативе Союза журналистов России и Фонда защиты гласности при участии других заинтересованных организаций (наиболее активные начались в 1999 году). Исследовательский проект, который тогда «стартовал», получил название «Общественная экспертиза». Цели этого проекта, впервые предложенного на территории 84 субъектов Российской Федерации, состояли в том, чтобы выявить условия получения и распространения информации в регионах; исследовать информационную политику местных администраций, системы налогообложения производства и продажи изданий, правовых и политических условий, в которых приходится действовать журналистам.
Результаты исследования были представлены осенью 1999 года в двух видах. Первый – аналитический отчет о моделях прессы, существующих на территории Российской Федерации. Второй – карта свободы массовых коммуникаций, изображающая законодательный и политический ландшафт деятельности сегодняшних региональных СМИ. Подобно тому как карта географическая представляет в разных цветах горы, равнины и плато, карта свободы массовых коммуникаций дает понятие о том, в каких регионах сложились авторитарная, либеральная или промежуточные, «смешанные», модели.
Уже первые шаги исследований показали, что местные власти взаимодействуют с прессой во многих регионах отнюдь не по Закону «О средствах массовой информации», обязательному для исполнения на всей территории страны, а в первую очередь – по «указам», произвольно издаваемым губернаторами, что чаще всего противоречит федеральному законодательству и Конституции РФ.
В силу этого местные издания, и, прежде всего те из них, которые проявляют активность в подготовке журналистских расследований, поставлены в исключительно трудное положение и редко могут получить требующуюся им информацию, по-настоящему осветить ту или иную «темную» ситуацию, существующую в их области, районе, крае[1]. (Подчинения прессы своей воле административные органы добиваются вполне успешно, несмотря на отсутствие специальных «цензурных» структур. Причем – разными методами. Вряд ли сейчас найдется журналист, редактор средства массовой информации, не имеющий представления о последствиях, которые могут на них обрушиться, если они будут «раздражать» власть расследованиями неприглядных действий некоторых ее представителей или чрезмерной критикой установленных в том или ином регионе порядков. При этом администрации достаточно эффективно используют законодательство, трактуя те или иные его положения в выгодном для себя ключе. Как известно, в современной России гражданам, а значит и журналистам, гарантируются основные права и свободы человека в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права. В частности, конституция гарантирует каждому свободное выражение и распространение идей и мнений, свободу литературного и художественного творчества, а также печати и распространения информации.
Кроме конституции, в России действует ряд федеральных и региональных законов, регулирующих деятельность журналистов. Законодательство однозначно запрещает цензуру средств массовой информации. Так, в статье 3 Закона РФ «О средствах массовой информации» сказано: «Цензура массовой информации... не допускается». Никто не имеет права требовать от редакций СМИ, отдельных журналистов предварительно согласовывать сообщения и материалы, а также изменить текст или отменить его публикацию, запретить распространение сообщений и материалов. Более того, в статье 4 того же закона устанавливается, что не может быть ограничен доступ журналиста к информации, представляющей общественный интерес, что государственные органы и организации, общественные объединения, их должностные лица предоставляют сведения о своей деятельности по запросам редакций, а также путем проведения пресс-конференций, рассылки справочных и статистических материалов и в иных формах.
В ряде республик РФ существуют дополнительные правовые гарантии свободы журналистской деятельности, в том числе и на журналистское расследование, с правом распространять его результаты, добровольно предоставлять их государственным органам, общественным объединениям, предприятиям, учреждениям, организациям и должностным лицам. Материалы и документы, полученные при журналистском расследовании, согласно этим гарантиям, могут быть изъяты у журналиста не иначе как в судебном порядке (например, в Республике Кыргызстан это право закреплено в статье 9 Закона «О защите профессиональной деятельности журналистов»)[2]. Несмотря на все это, признавая на словах свободу прессы и недопустимость ее цензуры в классической форме (с помощью цензоров), многие администрации вполне успешно управляют деятельностью СМИ. Набор способов этого «управления» в каждом отдельном случае свой. Но есть среди них наиболее «отработанные», эффективные и в то же время «цивилизованные» (в отличие, например, от физического воздействия на журналистов). Рассмотрим наиболее важные.
1. Ограничение доступа к информации
Иногда вполне достаточно установления жестких ограничений на доступ к информации, чтобы уже на этом этапе помешать журналистскому расследованию. Чаще всего в таком случае используются лазейки, которые есть в законодательствах[3]. Наиболее удобный предлог для этого – необходимость охраны государственных секретов (например, по законам «Об информации, информатизации и защите информации», «О государственной тайне» и пр.).
Проверить достоверность ссылки на то, что определенного рода сведения относятся к государственной тайне, журналисту удается не всегда. Тем не менее, в ряде случаев он может вполне точно определить степень обоснованности такого утверждения. Скажем, если ему отказывают в предоставлении информации об экологической угрозе, ссылаясь на то, что такие сведения являются государственной тайной (например, администрация района, на территории которого находится какое-то предприятие ВПК, отказывается дать справку о характере вывозимых на свалку ядовитых отходов, считая, что по ним можно судить о характере выпускаемой продукции), то можно быть вполне уверенным, что это обман. Ибо по закону экологическая информация, независимо от того, что она собой представляет, к сведениям, составляющим государственную тайну, не относится.
Иногда журналисту могут отказать в предоставлении какого-то документа на основании того, что содержащиеся в нем сведения действительно являются секретными. В этом случае с держателями данного документа можно вести переговоры о предоставлении заверенной соответствующим образом выписки из него, которая включала бы только открытые данные.
Надо иметь в виду, что большую роль в реализации политики администраций разного уровня по ограничению доступа неугодных СМИ (и соответственно – журналистов-расследователей) к информации играют, как уже говорилось, пресс-центры, которые создаются при этих администрациях. Через них-то и распространяется официальная информация о жизни района. Разумеется, СМИ, не устраивающие властные органы, такой информации лишаются, что, конечно же, плохо и для них, и для их аудиторий. Так, пресс-центр при администрации Обоянского района Курской области почти на протяжении всего 1998 года лишал официальной информации «Обоянскую газету», которая критиковала бесхозяйственность главы администрации.
2. Судебные преследования
Противодействие расследовательской деятельности журналистов со стороны властных структур отнюдь не исчерпывается ограничением доступа к информации. Анализ конфликтов администраций и журналистов-расследователей однозначно свидетельствует о растущем применении со стороны этих администраций оправданных в формальном отношении методов «правового давления» на неугодных журналистов в связи с опубликованными уже расследованиями. Наиболее «популярны» в этом отношении иски о защите чести и достоинства, предъявляемые представителями властных структур (здесь надо заметить, что существующие нормы не позволяют подавать иски «о защите чести и достоинства» от властной структуры как таковой, именно поэтому они и оформляются как иски отдельных лиц, состоящих в администрациях). При этом размер требуемой (и часто присуждаемой) суммы компенсации морального ущерба бывает настолько велик, что иные журналисты и СМИ оказываются на грани разорения. Так, по одному из свидетельств, «в июне 2000 года была вынуждена прервать публикацию оппозиционная газета «Res Publica» (Кыргызстан). Перерыв был вызван проигрышем газетчиками судебного процесса по иску о защите чести и достоинства. Суд обязал газету выплатить 200 тысяч сомов (около 4700 долларов). Сумма оказалась для редакции настолько разорительной, что дело чуть не дошло до распродажи имущества. 9 июня 2000 года редакция газеты «Res Publica» была вынуждена провести благотворительный аукцион по продаже имущества редакции, описанного судебными исполнителями, для компенсации морального ущерба господину Карыпкулову»[4].
Говоря о тенденциозности подхода властей к СМИ, нелишне упомянуть, что в результате мониторинга, регулярно проводимого Фондом защиты гласности, выявлены неоднократные факты инверсии, «перевертывания» ответственности, необоснованного признания виновными работников СМИ в результате предвзятости или некомпетентности сотрудников правоохранительных органов, а также неумелой защиты в судебном процессе.
Проведенные исследования показали также, что низкая выявляемость нарушений прав СМИ обусловлена терпимостью к нарушениям, которые не вызывают протеста с их стороны и не становятся достоянием общественности. Пострадавшие зачастую предпочитают улаживать конфликтные дела сами, пользуясь окольными путями, не прибегая к правовым средствам зашиты. Малая часть такого рода дел, и только по наиболее серьезным нарушениям, попадает на страницы газет или в теле-, радиопередачи и доходит до монитора.
Содержательный анализ позволяет говорить о пассивно-оборонительном поведении СМИ в такого рода конфликтах. В ряде случаев пострадавшие либо не обращаются в соответствующие органы за защитой, либо не знают, как надо действовать и юридически грамотно документировать факт нарушения. В результате, натолкнувшись на нежелание чиновников заниматься их жалобой, а также опасаясь мести задетых в публикациях влиятельных лиц, журналисты теряют веру в успех дальнейшей тяжбы, оставляют нарушение без последствий.
Не так уж редко работники СМИ, оказавшись в зависимом положении или боясь обострения конфликта и еще более тяжких последствий, предпочитают несправедливость стерпеть. Об этом красноречиво свидетельствуют просьбы обратившихся в «центр» потерпевших сохранить конфиденциальность их сообщения или «пока не давать ему ход».
А параллельно с терпимостью СМИ, их нежеланием конфликтовать и неверием в успех налицо применение «властями предержащими» изощренного набора незаконных мер, предпринятых против непокорной редакции, – различные способы вмешательства в деятельность коллектива, попытки налогового удушения органа СМИ, психологическое давление на журналистов, попытки установить цензуру и пр.
3. Экономическое давление
Еще один эффективный метод, который администрации применяют в «обуздании» журналистов-расследователей, – использование экономических рычагов. Этот метод наиболее эффективен по отношению к региональной, местной прессе и заключается в том, чтобы поставить СМИ, публикующие журналистские расследования, на грань экономического краха. Пример подобного рода лично наблюдал автор предлагаемой книги, когда во время командировки в 1999 году вел расследование по письму из «Приокской газеты» (г. Рязань). Отличавшаяся критичностью и независимостью, она появилась в результате раскола в ранее существовавшей «Приокской правде» и получила в наследство часть здания областного Дома печати, где и располагалась. С местной администрацией был заключен договор на аренду помещений с оплатой в «условных единицах» (на чем администрация настояла). Прошло время, и после дефолта 1998 года редакция оказалась практически не в состоянии оплачивать аренду в пересчете на условные единицы (поскольку рубль обесценился во много раз). Именно этот момент использовала администрация, чтобы повлиять на информационную политику издания, заставить его сменить обличительный тон выступлений на «конструктивный».
4. Административная зависимость
Многие администрации вошли в состав учредителей местных изданий, обеспечивая их в материальном и финансовом отношении. В ответ на это от редакций требуются полное послушание и проведение в жизнь той информационной политики, которая данную администрацию устраивает. В 1998–1999 годах в России проходила перерегистрация редакций региональных, городских, районных газет. Под знаком приведения их уставов в соответствие с новым Гражданским кодексом во многих регионах страны СМИ были практически превращены в подразделения местных администраций, журналисты – в мелких клерков, а редакторы – в чиновников 25-го разряда. Так произошло потому, что администрации в большинстве случаев являются учредителями или соучредителями СМИ. Обладая монополией на полиграфию, снабжение бумагой, помещения, распространение изданий, они «рекомендовали» газетам закрепить за собой юридический статус госучреждений или унитарных предприятий. А при несогласии выходили из состава учредителей, оставляя издания один на один с финансовыми и иными проблемами, что в подавляющем большинстве случаев кончалось для последних плачевно[5].
[1] См. подробно сайт Союза журналистов: http://www.ruj.ru/ob – ех.htm//Общественная экспертиза/Новый проект против информационной феодализации России.
[2] См. подробно: Кандыбина Е. Как добиться лояльности СМИ. Цензура в Кыргызстане//Сайт: www.cjes.ru.
[3] См.: Жукова А. О доступе к информации для журналистов//http://www.relga.rsu.ru.
[4] См. подробно: Кандыбина Е. Там же.
[5] См. подробно: Тертычный А. Неоконченная дуэль//Культура. 1999. 19–25 августа.
Противодействие лиц, деятельность которых расследуется
Журналист, решивший заниматься расследованиями, должен быть готовым с первого шага к неизбежному противодействию лиц, противоправные действия которых его заинтересовали. Оно может быть сильным или слабым, явным или неявным, кратким или продолжительным – заранее точно сказать трудно. Все зависит от ситуации, от того, с какими именно силами сталкивается журналист, чьи интересы конкретно могут пострадать от этого расследования. Но то, что противодействие обязательно будет оказано, можно считать несомненным. Доказательства тому журналисты-расследователи получают на каждом шагу.
Противодействия журналистским расследованиям в настоящее время совершаются главным образом в одном из двух основных вариантов. Первый – противодействие конкретному расследованию. Цель состоит в том, чтобы помешать автору готовящегося выступления в прессе собрать разоблачительный материал по конкретному (преступному или не подлежащему, по мнению заинтересованных лиц, оглашению) случаю и опубликовать подготовленный текст. Первый вариант противодействия чаще всего применяется по отношению к журналистам, которые только что появились на расследовательском поприще и не зарекомендовали себя в качестве профессионалов, от которых может исходить серьезная угроза благополучию тех, чьи аферы они расследуют.
Второй вариант – противодействие проведению журналистских расследований вообще или в конкретной сфере деятельности (регионе или области, направлении и т.п.). Это применяется по отношению к более или менее известным расследователям, поскольку пример того, как «проучили» журналиста, чье имя на слуху, всегда воспринимается более серьезно, чем неудача или притеснения, которые испытал в связи с проводимым расследованием начинающий, малоизвестный журналист.
В зависимости от цели (а значит и варианта) противодействия, лицами, его осуществляющими, и применяются те или иные меры. Первый вариант противодействия, как правило, реализуется на стадии сбора журналистом необходимых сведений. Какие методы могут быть применены в этом случае? Как показывает практика, набор их достаточно велик. Это и «зажим» информации, то есть лишение возможности получить ее, и компрометация журналиста (например, путем провокации, оговора, клеветы), и нанесение ему телесных повреждений, имущественного урона или даже убийство. Если лица, организующие противодействие журналисту, выбирают данный вариант, то, после того как текст расследования опубликован, автору неприятности, как правило, больше не грозят.
Второй вариант осуществляется как на стадии сбора журналистом информации, так и после опубликования текста расследования. В этом случае по отношению к автору будущей публикации могут быть применены уже названные меры, реализуемые при первом варианте противодействия журналисту. Однако противодействие может продолжаться и после публикации текста расследования. В этом случае оно обретает уже характер мести не только конкретному «строптивому» журналисту, но и всем его «собратьям» по трудному ремеслу как попытка запугать их, предотвратить последующие расследования (возможно, в той же сфере или связанные с лицами, которые оказывались или могут еще оказаться в поле журналистского интереса).
Надо заметить, что в первые годы постсоветской России противодействие журналистам-расследователям оказывалось в самых кровавых формах. Наиболее известный пример – расправа с журналистом-расследователем из «Московского комсомольца» Дмитрием Холодовым, о чем уместно напомнить.
17 октября 1994 года около 13 часов в кабинете заместителя главного редактора по политической информации «Московского комсомольца» он открывал переданный ему кем-то дипломат и в это время произошел взрыв. В дипломате якобы были документы, содержавшие компромат на высших армейских чинов. Как установили эксперты, «смерть наступила из-за двух причин: сильнейшего травматического шока и моментального обескровливания организма. Каждая из этих травм сама по себе была не совместима с жизнью». «Скорая» приехала только через 40 минут, еще через 20 Дима умер. «Так не должно было быть», – были его последние слова.
Мощность взрыва специалисты оценили в 200 граммов тротила. Как позже разъяснили в ФСБ, взрыватель в дипломате, который Дима взял из ячейки в камере хранения на Киевском вокзале, был настроен «на вскрытие». По мельчайшим остаткам взрывного устройства удалось установить, что в кабинете Холодова взорвался так называемый диверсионный чемоданчик, состоящий на вооружении спецчастей Воздушно-десантных войск России. В результате следствию удалось собрать улики, достаточные для ареста подозреваемых. Расследование по делу об убийстве Холодова взял под личный контроль бывший тогда президентом России Борис Ельцин. Следствие длилось около четырех лет. Отрабатывалось несколько версий, однако Генпрокуратура остановилась на связанной с профессиональной деятельностью журналиста. За время следствия были допрошены сотни свидетелей, по делу собрано 110 томов документов, 50 аудио- и видеокассет. Для ознакомления с этими материалами суду потребовалось 8 месяцев, 40 человек успели «признаться» в убийстве Холодова. Между тем за все время следствия никак не удавалось выйти ни на заказчиков, ни на Исполнителей этого громкого заказного убийства. Первые подозреваемые были задержаны лишь в феврале 1998 года.
Вот что писал по поводу убийства Холодова полковник Роберт Быков, который сотрудничал с Дмитрием с 1993 года:
«Все сорок дней я с глубокой скорбью вспоминал моего молодого друга и коллегу по нелегкому и опасному труду. Когда мы с ним встретились в первый раз в начале зимы 1993 года, он еще не был сколько-нибудь значительным корреспондентом по военной тематике.
Встреча произошла в кабинете начальника Центра по общественным связям Главкомата ОВС СНГ... До этого я работал в основном с Родионом Морозовым из “АиФ” и вместе мы напечатали две нашумевших статьи о “первом” и “втором кругах обороны” П. Грачева. “Третий круг” “Общая газета” брать отказалась после разговора главного редактора с 1-м замминистра обороны. В мягкой форме ему порекомендовали не брать информацию у Роберта Быкова... И я стал искать другую газету. А здесь Дима Холодов с “Московским комсомольцем” подвернулся. И мы напечатали большую статью о пресс-службе министра обороны РФ – “третьем кольце обороны” Грачева. Дима упросил меня напечатать и “четвертое кольцо” – об охране Генштаба. И на практике доказать, что оно проницаемо, несмотря на строжайшие указания на всех постах, во всех зданиях Минобороны: “Р.И. Быкова не пускать, документы отобрать, сообщить начальнику караула!” Дима не верил, что так может быть. Я решил ему доказать, что это так. 21 июля 1994 года я был приглашен на пресс-конференцию после заседания Совета министров обороны СНГ, официально. Но на входе распоряжение: “Не пущать Р. Быкова!” Семь солдат прибежало на пост! Дима хотел проявить солидарность со мной. (Там еще был корреспондент радио “Свобода”.) Но я сказал: “Идите! Я буду в зале!” И действительно прошел, и только у дверей зала был остановлен многочисленной охраной, комендантом и его заместителем. Дима описал этот случай в своей статье “Все звезды в гости к нам” (МК. 1994. 22 июля). После этого мы вместе с ним писали о нарушении законов генералами из окружения министра П. Грачева, о махинациях с землей в управлении Г. Иванова – однокашника “главного реформатора” П. Грачева, о попытке “сокращения” войск ПВО, о бесправности наших летчиков, служивших на Украине в СНС России, о бездумном и бесплановом сокращении армии, об отсутствии концепции национальной безопасности и бездарности П. Грачева как министра, о никчемности сегодня ядерного чемоданчика. Только одно я отказался напечатать – “пятый круг обороны” П. Грачева – о его финансово-коммерческой деятельности, начиная с “Военно-биржевой секции” и “Воентека”. Он просил, я предупреждал: “Дима! Это будет наш финиш! Никто не заметит, как нас не станет!” То же самое я говорил и другому молодому корреспонденту Р. Морозову. Они так походили друг на друга своей чистотой и горячностью, стремлением идти до конца. Я остановился, Морозов приотстал, Дима пошел вперед»[1].
17 октября 1995 года, в день, когда отмечалась траурная годовщина гибели Д. Холодова, было опубликовано «Заявление Фонда защиты гласности», в котором говорилось следующее:
«В 1994 году в России никто не предполагал, что публикации в газете могут стать причиной смерти. Дмитрий Холодов открыл скорбный список журналистов, погибших при исполнении служебного долга. Тогда это циничное убийство всколыхнуло все общество. Димина смерть была прологом к охоте на ведьм, которую пытались устроить в дни чеченской бойни. Правда о Чечне обошлась журналистскому сообществу в 9 убитых и 4 пропавших без вести, и уже почти без надежды, что они подадут весть о себе.
Но в Чечне шла, пусть необъявленная, но война. А журналистов между тем убивали и в невоюющей Москве, и в мирной Туле, Калуге, Находке. За год после Диминой гибели – только по России – погибло 24 журналиста».
Постепенно противодействие расследовательской деятельности журналистов стало приобретать более «цивильные» формы – убивать стали меньше, в ход пошли иные методы. Но и они оказываются часто не менее эффективными, особенно если противодействие исходит от лиц, занимающих высокие должности или обладающих крепкими связями с власть предержащими или преступным миром.
В этом отношении показательно, например, противостояние корреспондента «Комсомольской правды» Ирины Черновой и некоторых работников Волгоградского УВД, чей непрофессионализм, халатность, противоправные действия расследовала журналистка. Это противостояние почти три года периодически освещалось (с разных позиций) и на страницах «Комсомолки», и в волгоградских изданиях (в том числе в многотиражке «По оперативным сводкам УВД»), и на сайте Союза журналистов в Интернете. Суть конфликта заключалась в следующем. Начиная с 1995 года И. Чернова многократно выступала в газете с разоблачительными материалами о противоправных действиях волгоградских милиционеров. Те в свою очередь, решив, что журналистка посягает на их честь и достоинство, стали думать, как проучить ее. Одни такую задачу, как известно, решают посредством пощечины; другие ограничиваются заявлениями типа «от дурака слышу»; третьи, используя послушные СМИ, разворачивают шумную кампанию по публикации всевозможных слухов, дискредитирующих журналиста; четвертые затевают многолетнюю судебную тяжбу. Выбор средства отпора зависит как от вида нанесенного «пострадавшему» оскорбления, так и его желания. Конечно, если бы журналистка оклеветала кого-то в самом деле, то привлечь ее к ответственности было бы очень просто. Но в том-то и дело, что она писала горькую, но правду. И это уже было проверено тем, что к началу 1995 года на Ирину подавали в суд около двадцати раз и лишь два иска были удовлетворены частично. Несколько судебных дел из этих двадцати были инициированы и работниками УВД Волгограда – они тоже оказались проигранными.
В конце концов, милиционеры решили собрать компромат на «строптивую» журналистку. С этой целью была получена санкция суда на прослушивание телефонных разговоров Черновой и наружное наблюдение за ней. Для того чтобы получить подобную санкцию, суду нужно объяснить, почему оперативные службы заинтересовались тем или иным гражданином. Объяснили так: некий секретный агент (имя которого оперативник всегда обязан хранить от всех в тайне) заподозрил Чернову в незаконной торговле автомобилями. История неправдоподобная, но это не имело никакого значения, поскольку подозрения могут быть абсолютно беспочвенными и не требуют доказательств. Правдоподобным должно быть предъявленное обвинение.
Расчет милиции был прост: в процессе проверки причастности подозрительной гражданки к незаконной торговле автомобилями всплывет какой-нибудь другой ее грех. Сыщики добросовестно и последовательно фиксировали каждый шаг Ирины, прослушивали ее телефон. Что именно удалось разузнать оперативникам об Ирине, неизвестно. Ясно только, что никакого криминала в ее жизни не обнаружилось. Но работали сыщики не зря: им удалось выяснить, что у «объекта наблюдения» есть некая личная жизнь. В июне 1995 года, то есть через полтора месяца после выхода в свет статьи Ирины, она и ее знакомый подполковник ФСБ были задержаны группой «собровцев» на территории лесопарка. Эскорт из двух машин с восемью вооруженными бойцами доставил их в Управление по борьбе с организованной преступностью. Зачем? Просто для того чтобы «обозначиться», дать Черновой возможность оценить противника и сделать правильные выводы.
На следующий день Ирина сама позвонила начальнику штаба УВД полковнику Н.И. Никищенко, но не для того чтобы пожаловаться на «собровцев», а чтобы уточнить некоторые факты, касающиеся гибели журналиста Коноваленко в отделении милиции, о чем была ее очередная статья для «Комсомольской правды». В ответ полковник спросил, почему некоторые журналисты делают все, чтобы облить грязью волгоградскую милицию, хотя сами далеки от идеала (намекая на лесопарк).
Затем Ирина Чернова передала в областную прокуратуру заявление, в котором обвиняла Никищенко в злоупотреблении служебным положением, в нарушении ее конституционных прав, в воспрепятствовании ее профессиональной деятельности и в шантаже. Получилось так, что в то время Администрация Президента РФ собирала сведения о том, как органы прокуратуры защищают свободу слова и какие уголовные дела возбуждены по фактам нарушения прав журналистов. Очевидно поэтому Волгоградской прокуратурой было спешно возбуждено уголовное дело против Н.И. Никищенко по статье 140 Уголовного кодекса – «Злостное воспрепятствование законной профессиональной деятельности». Предъявить ему обвинение удалось только в мае 1996 года. И в июне дело было передано в Центральный суд города Волгограда, но после долгой проволочки Никищенко был оправдан.
Ирина обратилась в областной суд с жалобой на действия УВД, сославшись на Закон «Об обжаловании действий и решений должностных лиц». Она просила признать незаконными: задержание ее СОБРом в июне 1995 года, заведение на нее оперативного дела, прослушивание ее телефонов. Рассмотрение дела состоялось только 21 ноября. Суд признал задержание Черновой незаконным, а во всем остальном истцу отказал, сославшись на действующие законы.
Ирина Чернова обратилась в Конституционный суд с просьбой рассмотреть соответствие конституции некоторых законов, на основании которых за ней следили. После ряда переносов слушание дела Ирины в КС состоялось в июне 1998 года. Чернова утверждала в своей жалобе, что закон недопустимо широко употребляет понятие «сведения», допускает сбор и хранение информации о частной жизни граждан без их согласия. Закон расценивает факт заведения оперативного дела как основание для сбора сведений о гражданине, и Чернова сочла это положение абсурдным: конституционные права человека ограничиваются только на основании донесения некоего агента, при том что сведения, представленные им, проверить невозможно.
Заседание суда длилось два дня, в итоге судьи оказались в крайне сложном положении. Они постановили, что Закон «Об оперативно-разыскной деятельности», несмотря на свою природную противоречивость, в бедах Ирины повинен меньше всего. Вместе с тем они искренне сочувствовали ей и были совершенно согласны с тем, что она стала жертвой возмутительного начальственного произвола.
Тянувшийся долгие годы суд, в конце концов, признал жалобу Ирины обоснованной и пришел к выводу о незаконности дела против нее и проведения оперативно-разыскных мероприятий по нему. Суд признал обоснованным и требование Ирины о предоставлении ей полученных оперативным путем сведений, включенных в ее дело. Он обязал взыскать с Волгоградского УВД судебные расходы, понесенные Черновой, в размере 14.950 рублей.
Победа журналистки «Комсомолки», несомненно, стала для многих ее коллег хорошим примером борьбы с желающими «поприжать» прессу. Но Ирина считает себя победившей в этой борьбе только отчасти. Поскольку после всего происшедшего ей пришлось расстаться с «Комсомольской правдой» и, как говорят, не совсем по своей воле. В новое противостояние она вступать уже не стала[2].
В последнее время в борьбе против журналистов «обиженные» ими начали активно применять, можно сказать, психологический террор. Этот метод, к примеру, был применен по отношению к А. Хинштейну, известному журналисту-расследователю из «Московского комсомольца». Суть его заключалась в том, что неизвестные лица поместили в Интернете «страничку» с записями слежки (якобы содержавшимися в базе данных финансовой группы «Мост») за рядом известных лиц, в том числе и за Хинштейном. Вот что он пишет по этому поводу в уже упоминавшейся публикации «Жизнь за стеклянной витриной»:
«...Не так давно в Интернете, на сайте “Фриланс бюро”, была обнародована база данных службы безопасности группы “Мост” – точнее, приписываемая “Мосту”. Стенограммы телефонных переговоров. Сводки наружного наблюдения. Оперативные справки. В общем, все то, что называется компроматом. Список “объектов” мало чем отличается от справочника “Кто есть кто в России”. Под “колпак” попал 141 человек – политики, чиновники, бизнесмены, артисты, журналисты. Начиная от патриарха Алексия и заканчивая электриком Чубайсом. Ширвиндт и Черномырдин, Лужков и Березовский, Джабраилов и Кириенко. Два премьер-министра, семь вице-премьеров, четырнадцать министров, три губернатора и тринадцать руководителей крупнейших СМИ (не считая трех руководителей президентской администрации и одного генпрокурора – понятно, многострадального Скуратова). Материалов столь много, что все они в Интернет просто не попали...
Каким образом в руках журналистов оказалась эта база данных – остается загадкой. По одной версии, она была куплена за большие деньги. По другой – украдена. Еще по одной – “слита” неведомыми интриганами. (Утверждается, по крайней мере, что не менее полугода материалы эти ходили по Москве, каждый любопытствующий субъект мог их приобрести...) В эту “могучую кучку” затесался и автор этих строк. Отчасти я испытываю даже нечто вроде гордости. Активнее, чем за мной, следили только за бывшим вице-премьером, “книжником” Кохом. Оказывается, я был обложен со всех сторон. Оказывается, мои телефоны прослушивались, а все передвижения фиксировались “наружкой”. Оказывается, мне был даже присвоен псевдоним, в материалах досье я прохожу как объект “Хитрый”.
Из сводки наружного наблюдения за объектом “Хитрый”:
“5 мая 1997 г. с 14.30 до 18.45 Хинштейн А.Е. посещал дом 2 по Лубянской пл. (здание центрального аппарата ФСБ). В 20.30 Хинштейн в сопровождении 2 женщин и 2 мужчин на его а/м посетили дом №... по 1-й Брестской ул., где расположен “Музыкальный бар”, и там находились до 23.10. 6 мая 1997 г. с портфелем тип “дипломат” с 09.15 до 10.50 посетил здание ФСБ, после чего находился в здании редакции “МК”. В 21.30 после работы Хинштейн из редакции довез до платформы Тестовская мужчину и женщину. 7 мая 1997 г. около 22 час. с коллегой по редакции, закупив несколько бутылок спиртного и закуски, приехали по адресу: Москва, Ленинский пр-т, дом. №.... кв. №..., где в компании двух женщин провели ночь. 8 мая 1997 г. в 22.15 с двумя женщинами и мужчиной через аэропорт “Шереметьево-2” вылетел рейсом 905 в гор. Прагу. 12 мая 1997 г. около 18 час. Хинштейн посетил адрес: Москва, ул. Фадеева, дом №.... в котором расположены кв. 101–112, где был 10 минут. Со слов студентов МГУ, он посетил около 19 час. кабинет 219 (учебная часть дневного и вечернего факультетов), где был около часа. В 20 час. с двумя женщинами был в кафе “Абакас” (Газетный пер., 3), где был до 21.30. После этого подъезжал к Госдуме, где около 10 мин. ждал кого-то и, не дождавшись, уехал...»
О том, какое впечатление произвело на него знакомство с данными оперативных наблюдений, А. Хинштейн сообщает своей аудитории:
«...Просидев битых пять часов за чтением собственных телефонных распечаток, я начал ощущать странную вещь – некое раздвоение личности. С одной стороны, я почувствовал себя живым манекеном... С другой – владельцем магазина, в витринах которого он мог находиться. Я, может быть, впервые поставил себя на место тех, чьи разговоры столь часто публиковал. Представил, какие чувства испытывали они, открывая газету. Что ощущали их близкие (а читать разговоры своих родных, поверьте, намного неприятнее, чем свои). Уже ради этого я благодарен тем, кто за мной шпионил. Кому? Впрочем, так ли это важно? Конкретные персоналии интересуют меня разве что из любопытства. (Да, может, для того чтобы ориентироваться в будущем.) Само мое отношение к происходящему фамилии этих людей ничуть не изменят. Какая разница: Гусинский ли, Березовский ли, Потанин ли? Олигархи не могут быть лучше или хуже, честнее и непорядочнее. Обсуждать, кто из них нанес стране меньше вреда, – верх цинизма. Если один маньяк убил десять старушек, а другой – всего семь, это не значит, что первого надо предпочитать второму...».
Далее А. Хинштейн говорит о том, что психологическое воздействие, которое способна оказывать информация, предупреждающая «объект», что за ним ведется слежка, в ряде случаев может порождать у такого «объекта» манию преследования, навязывать чувство «жертвы», находящейся «под колпаком»:
«...Каждому газетчику рано или поздно приходится сталкиваться с этими людьми. Это – жертвы преследований. Одних “облучает КГБ”. Других зомбируют с экрана телевизора (особенно популярен рассказ о 25-м кадре, невидимом глазу, но влияющем на кору головного мозга). За третьими следит мафия (вариант: инопланетяне). Как правило, говорят они шепотом, воровато озираясь. Присылают длинные послания, написанные печатными буквами. Часами ждут у редакционного подъезда. Наверное, в силу периодического общения с этими людьми (а скрыться от них, словно от богини возмездия Немезиды, невозможно – такова уж специфика журналистской работы) любые мысли о том, что за тобой тоже могут следить, кажутся таким же бредом. Нечто вроде мании преследования. Меня много раз предупреждали, что я нахожусь “под колпаком” (преимущественно кивая на группу “Мост”).
Умом я и сам понимал это, но поверить, осознать, прочувствовать по-настоящему не мог. Даже после того как два года назад в Интернете появились перехваты моего пейджера; когда я вчитывался в них и в памяти оживали события и люди, ощущение реальности так и не появилось. Собственно, его нет и сейчас. Будто это все происходит не со мной, а с кем-то из моих героев, чьи телефонные разговоры я регулярно публиковал. Своего рода вариант медитации. Мне трудно объяснить эти ощущения. С одной стороны, тебя словно раздевают догола. Ты с напряжением ждешь, что вот-вот увидишь нечто крамольное, зазорное. Тебе уже заранее стыдно. Чувства сродни тем, что, наверное, испытывают препарируемые лягушки. (Если у лягушек, конечно, есть чувства.) И в то же время инстинкт газетчика, чисто инстинктивно, подсознательно, заставляет анализировать прочитанное: из этого разговора можно что-то “слепить”, из этого – нельзя. Это “ложится”, это – нет. (Мне кажется, примерно так врачи, сами оказавшиеся на больничной койке, трезво оценивают свои шансы на будущее. Анализ заменяет чувства.)
Я часто задумывался: почему сотрудники спецслужб воспринимают собственные аресты или обыски гораздо тяжелее, чем простые смертные? Только теперь я, кажется, начинаю понимать – происходит это отнюдь не из-за страха публичного позора. Причина в другом – с тобой проделывают то же, что еще вчера с другими ты делал сам. Охотник занимает место жертвы, причем охотятся за ним его же вчерашние друзья и соратники. Чувство утерянного в одночасье могущества, ощущение бессилия и невозможности обрести эту власть снова – вот что самое страшное...»
Не избегают «обиженные» расследователями и мелких уколов в адрес последних, в том числе и через СМИ. Иногда выпады против журналиста превращаются в постоянный процесс, сопровождающий его расследовательскую деятельность. Нечто подобное, например, происходило в творческой судьбе известного журналиста «Московского комсомольца», а потом «Новой газеты» Александра Минкина. В марте – декабре 1995 года лидер ЛДПР В. Жириновский подает в суд на А. Минкина после публикации в газете «Московский комсомолец» статьи «Жириновский прикидывается идиотом. А может, не прикидывается». В ней Минкин назвал «типичным случаем параноидального бреда» цитаты из обращения лидера ЛДПР к Президенту России. Суд обязал газету выплатить Жириновскому десять миллионов, Минкина – один миллион рублей. В июне 1996 года Московский городской суд, рассмотрев кассационную жалобу ответчиков, снизил компенсацию морального ущерба до 1,5 млн. рублей.
В 1996 году после публикации статьи «Блокуйня-III» судебный иск журналисту предъявил бывший кандидат в депутаты Госдумы Ф. Железнов: в списке кандидатов, приводившемся Минкиным, не было упомянуто имя Железнова, что якобы явилось причиной проигрыша выборов этим кандидатом. Суд удовлетворил встречный иск Минкина и потребовал заплатить ответчикам 500 тыс. рублей за время, потраченное на тяжбу.
В июле 1996 года много шуму наделала опубликованная Минкиным статья «Фавориты». За этой публикацией последовал судебный иск к журналисту «алюминиевого короля» М. Черного. Черной оценил нанесенный ему моральный ущерб в 200 млн. рублей. Заседание суда по иску было отложено: фамилия «Черной» упоминалась в тексте статьи 8 раз. Но там, где он назван по имени, не было высказываний, оскорбляющих честь и достоинство истца.
В апреле 1997 года Пресненский районный суд Москвы отклонил иск к А. Минкину о защите чести и достоинства бывшего председателя московского управления Государственного антимонопольного комитета (ГКАП) О. Новикова на 30 млн. рублей. Одновременно суд удовлетворил требование А. Минкина о взыскании с Новикова 500 тыс. рублей за время, потраченное журналистом на заседаниях по «вздорному и необоснованному» иску.
Поводом для иска Новикова послужила публикация «Московского комсомольца» «Учись убивать. Уничтожь начальника, пока он тебя не уволил» от 31 марта 1995 года, в которой рассказывалось, как Новиков пытался вызвать отставку председателя ГКАП Л. Бочина.
В 1997 году в суд на А. Минкина подал М. Бойко. Поводом для подачи им иска послужило выступление Минкина в прямом эфире радии-станции «Эхо Москвы», в котором, в частности, журналист назвал гонорары А. Чубайса, М. Бойко и других соавторов книги об истории приватизации в России «скрытой формой взятки». Истец требовал в качестве возмещения морального ущерба от Минкина 250 тыс. рублей, а от «Эха Москвы» – опровержения высказывания журналиста. Однако затем Бойко отказался от своего иска, не объяснив причин.
В 1999 году в суд на журналиста А. Минкина и «Новую газету» в связи с публикацией материала «Шантаж» подала депутат Госдумы Л. Нарусова. Данную статью Нарусова расценила как посягательство на ее честь и достоинство, оскорбление депутата при исполнении служебных обязанностей. Как сообщила Л. Нарусова, речь в статье шла о ее беседе с Минкиным относительно сына журналиста. Она утверждала, что журналист «намеренно исказил» факты, касающиеся этой беседы. Нарусова заявила также, что в публикации был оклеветан ее муж А. Собчак. Сам Собчак в свою очередь заявил, что статья стала еще одним звеном в кампании «травли» его самого и его жены. «Все обвинения ни на чем не основаны и высосаны из пальца», – подчеркнул он. Однако дело он не выиграл.
Противодействие лиц, ставших «героями» журналистских расследований, как и властных структур, способно меняться и совершенствоваться и вряд ли когда-нибудь может вообще прекратиться. Очевидно, с ним надо считаться, как, скажем, с природным явлением, и в силу этого вырабатывать адекватные меры его нейтрализации. Разумеется, силы журналиста и тех лиц или структур, интересы которых он затронул, могут оказаться неравными и поставить его в исключительно трудное положение.
В такой ситуации, как уже рассказывалось, оказался военный журналист Г. Пасько, который, основываясь на ставших ему известными данных, решил опубликовать материал об экологической угрозе, возникающей, по его мнению, на Дальнем Востоке по вине безответственного поведения военных. В результате его самого обвинили в злоупотреблении служебным положением и он три года провел в следственном изоляторе.
Как надо вести себя журналисту-расследователю в ситуации необоснованного судебного преследования? Пути и методы защиты себя, своей репутации в этом случае могут быть разными, но они, разумеется, не должны выходить за рамки закона. Наоборот, следует, как можно активнее апеллировать к нормам закона, особенно нарушенным в следственных действиях, производимых с журналистом. А для этого их надо знать. Именно поэтому, например, испытавший все это на своем опыте Г. Пасько советует журналисту-расследователю:
«Всякую минуту используй для изучения законов. Кроме рекомендованных УК и УПК посоветую законы “О милиции”, “О прокуратуре”, “О статусе судей”, “Об оперативно-разыскной деятельности”, “О Федеральной службе безопасности”, “О государственной тайне”. Желательно читать их с комментариями к ним. Также желательно перечитывать бюллетени Верховного суда РФ, иную юридическую литературу. Это необходимо для грамотного написания жалоб и ходатайств. Я ничуть не умаляю роли адвокатов. Но запомни: лучший твой адвокат – это ты сам»[3].
Немалую помощь журналисту в ситуации судебного преследования могут оказать правозащитные и другие общественные организации, как отечественные, так и международные в том числе, а также отдельные авторитетные общественные деятели. Например, на призыв Г. Пасько о помощи, как он сообщает, откликнулись следующие организации: Международная амнистия, Русский ПЕН-клуб, Фонд защиты гласности, «Хьюман райтс вотч» и др. Все они без исключения имеют огромный опыт организации помощи попавшим в судебные жернова писателям и журналистам. В этих организациях работают известные многим деятели: Марианна Кацарова (Международная амнистия), Дитерих Лохман и Александр Петров («Хьюман райтс вотч»), Александр Ткаченко и Андрей Битов (Русский ПЕН-клуб), Алексей и Мария Симоновы (Фонд зашиты гласности) и другие люди. Объединившись, они создали общественный комитет по защите журналиста Пасько. В комитет, кроме названных, вошли Александр Мисаилов (журналист), Карен Нерсисян (адвокат), Наум Ним (редактор журнала «Досье на цензуру»)[4].
[1] Кто есть кто в современном мире//3аметки полковника Р. Быкова о сотрудничестве с Д. Холодовым. 1994. № 35.
[2] См. подробно: Малышева А. Дело № 5: Ирина Чернова против УВД Волгограда. Сер.: Дела СМИ. М., 2000.
[3] См.: Пасько Г. Когда вас посадят//http://www.kp.ru/Arxiv/Izbran/1999/Jul/ 08JUL991.htm).; Пряник//3намя. 1999. № 10.
[4] См.: Там же.
Выпады конкурирующих СМИ
Общий позитивный эффект для общества журналистских расследований в немалой степени ослабляется тем, что журналисты нередко вступают в конкурентную борьбу друг с другом, используют для этого недовольство тех лиц, чью деятельность «конкурент» расследует, предоставляя для его выражения страницы своих изданий, теле-, радиоэфир. В первую очередь на конкурента «бросаются» издания, которые непосредственно подчиняются лицам, учреждениям, организациям, движениям, финансово-промышленным группам, «обиженным» конкретным журналистом-расследователем.
Так, Ирину Чернову, о которой уже шла речь, активно «обрабатывало» находившееся под управлением волгоградской милиции издание «По оперативным сводкам УВД». В этой газете Ирину обличали и стыдили представители областных общественных организаций, разных учреждений, отдельные лица. Такая пропагандистская кампания создавала иллюзию народной поддержки якобы «оклеветанного» Черновой полковника Никищенко и неприятия выступлений журналистки.
Еще более сильным бывает давление, когда оно оказывается не одним изданием, а несколькими. Примечательна в этом отношении опять же творческая судьба уже упоминавшегося А. Минкина. Вот, например, несколько отрывков из «откровений», высказанных за относительно короткий срок в его адрес некоторыми известными изданиями.
«Тот же Александр Минкин из “Московского комсомольца”, который называет себя независимым журналистом, давно уже работает только на заказ» (Б. Березовский: “Новый взгляд”. 1996. № 50).
«У талантливейшего Минкина очень много почитателей, демократическая общественность его обожает. И кучке клеветников из красно-коричневого стана никак не удастся бросить тень на его светлый образ. Естественно, если бы, к примеру, года этак тридцать два назад к Минкину заявился бы какой-нибудь майор КГБ и предложил бы подписать бумагу о согласии добровольно сотрудничать с органами, то Минкин прогнал бы его в три шеи» (Завтра. 1996. 10 ноября).
«В ноябре 1993 года Александр Минкин, страстно желавший стать депутатом, приходил в избирательный штаб “Выбор России” на нашу конфликтную комиссию и просил поддержать его в депутаты в Москве. Тогда наша поддержка в общем, видимо, гарантировала победу. Репутация была уж больно своеобразная. И как-то не решилась комиссия, которую возглавлял тогда Сергей Адамович Ковалев, поддержать Александра Минкина. Ну не стал он депутатом. И с тех пор разонравились ему реформы, разонравился “Выбор России”» (Егор Гайдар: интервью агентству «Эхо Москвы» 11 декабря 1996 г. – после публикации А. Минкина «Гайдар хочет повеситься»).
«Посмотрел на Минкиных этих всех – ходят ободранные, от них воняет. Почему? Да потому, что брюки носят одни и те же целый год. Не подойдешь к ним. Не сядешь с ними. И начинаешь думать – все евреи воняют, что ли?» (В. Брынцалов, кандидат в президенты России: Лица. 1996. № 2. Июнь).
«В пользу этой версии (о том, что А. Минкин работает на ФСБ. – А.Т.) говорит послужной список Минкина... На языке спецслужб подобные авторы называются “каналами для санкционированной утечки информации”... При подобного рода утечках публикатор выступает в роли говорящего орудия спецслужб, разыгрывающих свою комбинацию» (Коммерсанть-Daily. 1996. 13 июля).
«Откуда Минкин взял мой частный разговор? Кто он? Майор? Полковник? Ну не дай Бог, я выживу, честное слово, рожу точно набью. Это так, по-деревенски. По-нашему» (Борис Федоров – Национальный фонд спорта: Комсомольская правда. 1996. 27 июля).
«Я много знаю, Минкин, о тебе. Я знаю, кто и в каких папках, что и когда кому передавал. Только, пожалуйста, не трогай “Независимую” своим, недостойным ее, пером. Мне это надоело. Мне это неприятно. Лапай кого-нибудь другого. А то я действительно расскажу многое, в том числе и то, кто использует “чересчур смелых” журналистов. Некоторые совсем уж идут по рукам» (Независимая газета. 1996. 21 сентября).
«Ковыряет и пусть себе ковыряет, бедолага, такая судьба ему на роду написана. Но вы же, надеюсь, понимаете, что сам по себе Минкин никогда ничего не распутает и не разоблачит. Не размотает “клубок” закулисных тайн и интриг. Он лишь шестеренка механизма, ключ от которого в руках “Папы Карла”. Да, он король ковыряния грязи» (Московская правда. 1997. 11 января).
«Бывают “типичные представители”, а бывают “эталонные”. Александр Минкин – это эталонный представитель мессианской журналистики. Его имидж безупречен. Его можно прибивать гвоздями к кресту. Девять из десяти подумают, что это – хорошо сохранившийся Иисус из Назарета» (Невское время. 1997. 19 марта).
Конечно, можно предположить, что приведенные высказывания по поводу творчества А. Минкина (как и выступления волгоградской газеты по поводу расследований И. Черновой) имеют под собой серьезные основания и что, возможно, эти журналисты просто оказались недостаточно профессионально подготовленными для того, чтобы заниматься расследованиями или журналистикой вообще. Но, к сожалению, дело обстоит гораздо серьезнее.
Многие издания и журналисты, словно не понимая негативных последствий для свободы СМИ своих действий, активно включились в кампанию взаимных обвинений в продажности («ангажированности»), выполнении заказов на компроматы и дезинформацию, в прислужничестве. Происходит это не случайно. Дело в том, что при переделе собственности совершается экспроприация газет, вещательных компаний, как властными структурами, так и политическими и финансовыми группами, «олигархами». Редакционная политика многих средств массовой информации, попавших в их подчинение, стала четко ориентированной на выражение интересов своих явных или скрытых владельцев. В результате инициируются бесконечные межредакционные дрязги, порой идет настоящая информационная война между изданиями, в которой «свободные» журналисты поливают друг друга помоями, обвиняя во всех смертных грехах, нередко обличают не только «конкурирующие фирмы» (подобно «гробовых дел мастеру» Безенчуку из сатирического романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова), но и бичуют один другого, создавая тем самым неустойчивые ситуации в своих коллективах, разобщенность, что представляет собой наиблагоприятнейшее условие для манипулирования СМИ их владельцами.
При этом вся грязь в отношениях между представителями журналистского корпуса, как правило, выплескивается на печатные полосы и в теле-, радиоэфир. О характере взаимоотношений ряда изданий, например, достаточно четкое представление дают заголовки публикаций, адресованных друг другу «собратьям по цеху»: «Это не ошибка, не вранье. Это продуманная подлость» (Независимая газета. 1997. 27 сентября), «Заметка о заказных статьях в российской прессе сама оказалась заказной» (Известия. 1997. 18 октября), «Кремль посетила идея» (Московские новости. 1997. 21 сентября), «Коллективный Коржаков в действии» (Новое время. 1997. № 3), «Ловушка для СМИ» (Независимая газета. 1997. 27 февраля), «Крах прожектов “МК”, или Секреты, которых не хотят знать крикуны из оппозиционной прессы» (Тульские известия. 1999. 19 июня), «Год в кресле губернатора» (Вечерняя Рязань. 1999. 16 января), «НТВ сегодня – это пепелище» (Комсомольская правда. 2001. 17 апреля), «Этикетку Newsweek на что попало не налепишь» (Время новостей. 2001. 19 апреля) и др.
Подобный стиль во взаимоотношениях изданий и отдельных журналистов стал привычным. Мало кто из них уже реагирует на те или иные обвинения в свой адрес со стороны недоброжелателей. Об этом говорят многочисленные примеры. Вот только один из них:
«В газете “Вологодские новости” приводится заявление депутата областной Думы предпринимателя О.К. Фомичева: “Журналистам, в зависимости от их известности, квалификации и солидности издания, приходилось платить гонорары от 300 тысяч до нескольких миллионов. А некоторые еще артачатся – мало”.
И никто не обиделся! Конечно, есть заказные убийства, есть и заказные статьи, и даже известен уникальный случай, когда “Журналиста взяли с поличным при получении денег за статью” (так называлась корреспонденция в “Московском комсомольце”). Но поразительно, что бесчисленные журналистские разборки, ограничиваясь взаимными поношениями в кухонном стиле коммуналки: “От такого слышу” – не повлекли за собой исков о защите чести, достоинства и деловой репутации…»[1].
Конечно, в какой-то мере междоусобицу средств массовой информации можно было бы рассматривать как необходимую и вполне приемлемую в рыночных условиях конкуренцию, если бы при этом создавалось многообразие правдивого информирования общества, позволяющего населению увидеть объективную картину мира, если бы журналисты соблюдали в своей деятельности требования права и морали и отчетливо заявляли, чьи интересы защищает то СМИ, в котором они работают. Однако, к большому сожалению, ими все делается для того, чтобы скрыть свою зависимость от тех или иных лиц, группировок, структур. Именно это, в первую очередь, мешает массовой аудитории точно определить позицию, занимаемую журналистами, а значит и правильно оценить публикуемую информацию.
В результате создается ситуация, когда СМИ, как говорится, рубят сук, на котором сидят. Они становятся не просто инструментом решения чужих задач, а объективно ведут борьбу против тех принципов устройства общественной жизни, тех идеалов, за которые так азартно ратовали в начале девяностых годов, как за ценности демократического общества. Более того, они уничтожают тот капитал, которым традиционно обладала российская журналистика, несмотря на все передряги, в которые попадала на протяжении своей истории, – капитал доверия со стороны аудитории.
«По данным последнего всероссийского репрезентативного опроса населения, обобщенный образ журналиста положительно охарактеризовали немногим больше 60% опрошенных, в представлении же остальных он носит явно отталкивающие черты. Приведем распределение... мнения россиян о журналистах: “ловцы сенсаций и “жареных” фактов” – 28%, “прислужники властей, богатых и влиятельных людей” – 15%, “манипуляторы общественным мнением” – 14%, “продажные борзописцы, лжецы” – 7%»[2].
Иначе говоря, в сознании аудитории журналистика все больше превращается из вольнолюбивой «четвертой власти» в презираемую «древнейшую профессию».
Один известный деятель очень точно сказал обо всем происходящем с нынешней журналистикой: «СМИ убивают СМИ, журналисты – журналистику». И, конечно же, прогрессирующая коррозия журналистского профессионализма, профессионального достоинства отнюдь не способствует эффективности расследовательской журналистики как инструмента социального контроля, как средства выявления объективно существующей в обществе ситуации, то есть реализации ею своих изначальных функций.
[1] Ратинов А.Р., Ефремова Г.X. Масс-медиа в России... 1996–1997. М., 1998. С. 221–222.
[2] Там же.
ГЛАВА 3. ПРАВОВЫЕ И ЭТИЧЕСКИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ В ЖУРНАЛИСТСКОМ РАССЛЕДОВАНИИ
Журналист-расследователь должен с особой тщательностью соблюдать требования закона, ограничивающие эту деятельность, а также этические нормы, регулирующие его отношения как с источниками информации, так и с «героями» выступлений и, разумеется, с аудиторией СМИ. Только видя этико-правовые границы, в которых может протекать журналистское расследование, он может действительно реализовать цели, ради которых проводится его расследование.
Правовые ограничения
Правовые ограничения в деятельности журналиста-расследователя необходимо отличать от того, что, скажем, называется «судебным преследованием» журналистов, когда нормы права применяются для сведения счетов с неугодными авторами публикаций в СМИ. Правовые ограничения – это юридические нормы, законы, которые журналист (как и любой законопослушный гражданин) должен соблюдать, осуществляя профессиональную деятельность, в том числе расследовательскую. Правовое «поле» журналиста-расследователя, как говорится, «прописано» прежде всего в законах. Именно они – первооснова правового регулирования его деятельности.
Как социальный институт, отечественная журналистика базируется на демократических принципах Конституции Российской Федерации (особенно важна статья 26, позволяющая журналисту свободно собирать и распространять информацию), законах «О средствах массовой информации», «О милиции», «О прокуратуре», «О статусе судей», «Об оперативно-разыскной деятельности», «О Федеральной службе безопасности», «О государственной тайне», на Уголовном и Гражданском кодексах и других нормативно-правовых документах, а также редакционных уставах и договорах. К сожалению, свод законов, определяющих деятельность журналиста, неполон. Многие важные законы только пишутся, другие (например, Закон «О телерадиовещании») стали в свое время заложниками политических игр.
Но несовершенство законов, как и незнание их, не является оправданием правовой безграмотности журналистов. А такой факт выявляется все чаще и чаще в процессе решения возникающих конфликтов легитимным способом. Законы, по которым приходится действовать журналистам, разумеется, кому-то могут нравиться, кому-то – нет (см.: Комментарий к проекту закона «О внесении дополнений в Закон Российской Федерации “О средствах массовой информации”»//Российская газета. 1998. 28 февраля), но независимо от этого журналист всегда должен следовать закону, пока он легитимен.
Применение законов в правовом регулировании деятельности журналистов (в том числе расследователей) предполагает определенный баланс между соблюдением журналистом многочисленных требований закона, ограничивающих его проникновение в разного рода тайны, личную жизнь людей и прочее, а также правом на беспристрастный суд над ним в случае нарушения им законов и правом общества знать правду. Разумеется, журналист со своей стороны должен предпринимать все меры для того, чтобы у правоохранителей не было поводов для применения к нему соответствующих санкций за нарушение тех или иных законов. А поэтому необходимо изучать законы, регулирующие этот вид профессиональной деятельности, и соблюдать их.
Законы ограничивают журналистское расследование на разных его этапах в разных аспектах.
Правовые ограничения на этапе сбора информации
Правовые ограничения, активно «действующие» на этапе сбора информации, заключены прежде всего в статье 49 Закона РФ «О средствах массовой информации». Напомним, что, согласно требованиям этой статьи,
«...журналист обязан:
...Проверять достоверность сообщаемой им информации;
удовлетворять просьбы лиц, предоставивших информацию, об указании на ее источник, а также об авторизации цитируемого высказывания, если оно оглашается впервые;
сохранять конфиденциальность информации и (или) ее источника;
получать согласие (за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов) на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей;
при получении информации от граждан и должностных лиц ставить их в известность о проведении аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки;
ставить в известность главного редактора о возможных исках и предъявлении иных предусмотренных законом требований в связи с распространением подготовленного им сообщения или материала;
отказаться от данного ему главным редактором или редакцией задания, если оно либо его выполнение связано с нарушением закона;
предъявлять при осуществлении профессиональной деятельности по первому требованию редакционное удостоверение или иной документ, удостоверяющий личность и полномочия журналиста.
Журналист несет также иные обязанности, установленные законодательством Российской Федерации о средствах массовой информации.
При осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организаций».
Одно из важнейших требований, которое следует усвоить журналисту-расследователю и иметь в виду прежде всего на этапе сбора необходимых сведений, – требование соблюдения секретов. Важно знать, что в законах существует разделение информации по степени доступности на секретную и информацию для служебного пользования. Наряду с этим существует понятие негосударственных секретов, к которым относятся: тайна следствия, сведения для служебного использования (не для печати), коммерческая, врачебная, личная и другие виды тайны. Законы не относят к тайне сведения о наличии свободных рабочих мест, документы, дающие право заниматься коммерческой деятельностью, информацию, связанную с нарушением экологического и антимонопольного законодательства, сведения, содержащиеся в бухгалтерских отчетах.
Сохранение негосударственных секретов осуществляется их собственником, а также лицами, которым они доверены по службе и роду деятельности. При этом Уголовный кодекс РФ признает преступлением разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом (в том числе журналистом), которому эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе. То же разглашение государственной тайны при наличии признаков государственной измены или шпионажа является наиболее тяжким преступлением. А ответственность за разглашение служебной или коммерческой (в понимании «негосударственных» секретов) тайны предусматривается Гражданским кодексом. Лица (в том числе журналисты), получившие и разгласившие служебную или коммерческую тайну, должны возместить причиненный ущерб. Обязаны возместить его и лица, получившие секретную служебную или коммерческую информацию незаконным путем, а также служащие (путем нарушения трудового договора) или контрагенты – вопреки заключенному ими гражданско-правовому договору.
Как показывает практика, при проведении журналистского расследования на этапе сбора информации бывает очень трудно пробраться через бесчисленные преграды, которые объясняются их создателями ссылкой на «коммерческую» и прочие тайны. Чем это объясняется? В первую очередь – недостаточной четкостью формулировок, позволяющих многозначное толкование законов. Возьмем, например, понятие «государственная тайна». Как уже отмечено, в РФ действует Закон «О государственной тайне», который вроде бы четко его раскрывает. В основном государственные тайны (секреты) касаются военного и оборонного потенциала страны. Закон определяет их как государственные секреты особой важности, совершенно секретные и секретные военные, политические, экономические, научно-технические и иные сведения, охраняемые государством. Как видно, при всей кажущейся четкости, на самом деле границы информации, подпадающей под понятие «государственная тайна», настолько размыты, что в результате любая информация, появление которой было бы нежелательно, скажем, для властей, может быть объявлена государственным секретом, не подлежащим разглашению.
В любом случае журналист должен помнить при сборе информации о том, что проникновение в ту или иную тайну, в том числе – личной жизни людей (что, как правило, связано с нарушением закона), может быть хотя бы в какой-то мере оправданным лишь в том случае, если в этом есть большая общественная необходимость.
Правовые ограничения на этапе изложения результатов расследования
Правовые преграды латентно существуют и на этапе изложения информации, полученной по результатам расследования. Они ограничивают прежде всего характер обобщений и оценок, выносимых расследователем (в том числе устами экспертов, свидетелей расследуемого события и других лиц), характер языковых средств, экспрессивных выражений, применяемых при изложении текста (например, журналист не имеет права называть кого-то преступником до тех пор, пока это не будет зафиксировано в судебном решении). Избежать этого в известной, но отнюдь не в полной мере и помогает следование требованиям Закона «О средствах массовой информации». Полученная журналистом каким-то образом на этапе сбора сведений та или иная информация, прежде чем она будет опубликована, должна быть соотнесена в первую очередь с требованием статей 50 и 51 этого закона. Первая статья называется «Скрытая запись» и гласит следующее:
«Распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки, допускается:
если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина;
если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц;
если демонстрация записи производится по решению суда».
Статья 51 Закона «О средствах массовой информации» называется «Недопустимость злоупотребления правами журналиста». В ней говорится:
«Не допускается использование установленных настоящим Законом прав журналиста в целях сокрытия или фальсификации общественно значимых сведений, распространения слухов под видом достоверных сообщений, сбора информации в пользу постороннего лица или организации, не являющейся средством массовой информации.
Запрещается использовать право журналиста на распространение информации с цепью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями».
Если журналист не может по каким-то причинам учесть правовые требования (ограничения) при написании материала, то они вполне могут проявиться после его опубликования, но уже в форме судебных исков к автору. Непредвиденный характер возникновения правовых «ловушек» (преград) возможен, как например, и в случае с правовым определением понятия государственной тайны, в силу того, что, к сожалению, на сегодняшний день на «поле» законов существует еще масса терминологических «нестыковок», мешающих журналисту находить точные правовые ориентиры при подготовке расследовательских выступлений, изложении материала, да и дальнейшем отстаивании своих прав. Так, в существующих законах нечетко определены такие, часто применяемые в связанных с журналистскими расследованиями судебных процессах основные понятия, как «честь», «достоинство», «клевета», «оскорбление», «унижение чести и достоинства».
А нечеткость и неопределенность в трактовке основных понятий как в текстах законодательства, так и в юридической литературе «способствуют субъективности и нечеткости их толкования в правоохранительной практике»[1].
Нечеткость, недостаточная определенность юридических терминов является существенным недостатком, относящимся к самым разным реалиям журналистской деятельности и ее технологиям, к разным аспектам взаимоотношений журналиста и закона. Так, по мнению известных юристов, готовивших ныне действующий закон о СМИ, например, нельзя не учитывать того, что даже «...применительно к компьютерам в законодательстве уже накопилось немало терминологической путаницы. Так, уже упоминавшийся Закон “Об информации, информатизации и защите информации” использует термины: “информационная система”, “средства вычислительной техники и связи, реализующие информационные процессы” и т.д. Закон РФ “Об авторском праве и смежных правах” говорит о “программах для ЭВМ”, “объектном коде” и “пользователях сети”. Закон о СМИ в редакции от 19 июля 1995 года толкует об “информационных компьютерных файлах” и “программах обработки информационных текстов”. Наконец, анализируемый законопроект предлагает ввести в оборот “компьютерные сообщения”, “компьютерные сети”, “компьютерную информацию”. Тем самым нарушается юридическая совместимость законов и приближается большое вавилонское столпотворение в правоприменении»[2].
Подобных «недоделок» в законах достаточно много. И все же, независимо от степени совершенства, соблюдать их журналисту необходимо. Работая в существующем информационно-правовом поле, ему важно следовать двум необходимым условиям. С одной стороны, «не поступаться принципами», то есть стремиться достигнуть общественно значимой цели – раскрывать тайны, идущие во вред обществу, а с другой – избегать конфронтации с законами.
Журналист не должен забывать о том, что нарушения закона с его стороны (даже если они и незначительны по сравнению с теми преступлениями, которые он расследует) дают противодействующим ему лицам реальные основания для привлечения его к судебной ответственности. Примеры неосторожного обращения журналиста с законом хотя и не очень часто, но обнаруживаются. Так, 14 мая 1999 года один известный московский журналист-расследователь А.X. был задержан сотрудниками ГИБДД, поскольку нарушил на своем автомобиле правила дорожного движения. Проверяя документы нарушителя, сотрудники милиции обнаружили у него удостоверения помощника заместителя председателя Московской областной Думы, консультанта Секретариата руководителя Аппарата Государственной Думы РФ, пресс-секретаря Московского таможенного управления, капитана уголовного розыска городского ГУВД, а также специальный талон, позволяющий владельцу его не подвергаться милицейскому досмотру (владельцем всех этих документов он сам и значился).
Журналист наотрез отказался отвечать на вопросы о том, откуда у него все эти документы. Но предупредил милицию, что они представляют собой всего лишь выданные ему соответствующими органами «документы прикрытия». В результате против него возбудили уголовное дело по факту использования поддельных документов. А.X. был отправлен в изолятор временного содержания. Вечером 15 мая его отпустили под подписку о невыезде. Позднее дело было передано в прокуратуру. И только благодаря вмешательству высоких покровителей, с разрешения которых он ранее получил «документы прикрытия», необходимые для выполнения важного и особо трудного расследования, дело было закрыто.
Еще один пример игнорирования (или незнания) закона при организации и проведении расследования. В конце декабря 1999 года в Москве на Садовой-Спасской улице была задержана журналистка Н.В., которая продавала мужские носки. Разрешение на торговлю у нее отсутствовало, и милиция решила препроводить торговку в отделение. Журналистка попыталась объяснить стражам порядка, что выполняет редакционное задание, и предъявила служебное удостоверение. Однако это не помогло, и ее вызвали по повестке в Мещанский межмуниципальный суд. Во время судебного процесса Н.В. предъявила письменное распоряжение главного редактора о том, что получила задание собрать материал для журналистского расследования методом «включенного наблюдения». Для этого на редакционные деньги купила носки и стала выдавать себя за торговку. Однако судья не внял объяснениям и вынес решение оштрафовать журналистку в административном порядке на 40 рублей. Не согласная с решением суда, она стала подавать кассационные жалобы. И только в Верховном суде Российской Федерации спецкору удалось доказать свою невиновность. В высшей судебной инстанции отменили решение районного суда, учитывая, что журналистка лишь создала внешнюю видимость административного проступка, не желая при этом заниматься продажей носков и извлекать из этого какую-либо материальную выгоду. Иногда бывает важно учитывать даже противоположные трактовки законов, с которыми «входит в соприкосновение» журналист-расследователь, что вполне возможно, как уже было отмечено, в силу несовершенства законов, их недостаточной определенности и категоричности. Как правило, здесь необходимы и дискуссия, и компромисс с противостоящей стороной.
О том, как важно прогнозировать возможные последствия для самого расследователя с точки зрения права, говорит, например, уже упоминавшееся громкое дело военного журналиста газеты «Боевая вахта» капитана второго ранга Г. Пасько, по которому велось закрытое судебное разбирательство и которое тянется до сих пор.
Журналисту, который только приступает к журналистским расследованиям, определенную помощь в плане совершенствования юридической подготовки может оказать изучение появившихся в последнее время разнообразных, написанных доступным языком пособий по юридическим вопросам, а также участие в семинарских занятиях, которые организует, скажем, Агентство журналистских расследований в С.-Петербурге, а в Интернете (что для многих более доступно, чем специальная командировка) проводит занятия в форме юридического тренинга Фонд защиты гласности. Для такого рода тренинга можно, например, использовать книгу «Техника юридической безопасности для журналистов: сборник материалов практических обучающих семинаров для работников СМИ и будущих журналистов» (Отв. ред. А. Симонов. – М., 2000).
Чтобы дать общее представление о характере этих семинаров, обратимся к первой главе этой книги, содержащей основные выводы, рекомендации и написанной в расчете на прямое использование практическими работниками – журналистами и другими сотрудниками средств массовой информации, работниками правоохранительных органов, юристами и т.д.
Глава состоит из сорока тематических блоков, каждый из которых построен по принципу «вопрос – ответ». Вот пример:
«2. Что такое “честь” и ее “унижение”!
С правовой точки зрения, честь – это сопровождающееся положительной оценкой отражение качеств лица (физического или юридического) в общественном сознании. Однако тогда определение чести вступает в некоторое противоречие с ее пониманием в ГК РФ как нематериального и неотчуждаемого права личности, если только не понимать это право как своего рода “презумпцию наличия чести” – допущение, что человек располагает честью, если он не допустил поступков или высказываний, несовместимых с его положительной оценкой в общественном мнении (общественном сознании). Ср. в Комментарии к ГК РФ: “При защите чести и достоинства действует презумпция, согласно которой распространяемые порочащие сведения считаются не соответствующими действительности. Это означает, что доказывать правдивость таких сведений должен тот, кто их распространил”.
Унижение чести предполагает, что истец ощущает изменение (или считает потенциально возможным изменение) общественного мнения о себе. Это сознательная дискредитация человека в общественном мнении. Однако, как указывает Комментарий к УК РФ, “наличие унижения и его степень, глубину оценивает в первую очередь сам потерпевший”: объективных, тем более операциональных критериев для доказательства того, что “унижение чести” имело место, в законе и текстах права вообще нет.
3. Что такое “достоинство” и можно ли его “унижать”!
По А. Анисимову, достоинство – это “самооценка личности, основанная на ее оценке обществом”. Но сама общественная оценка человека не соотнесена с понятием достоинства. Достоинство есть ощущение человеком своей ценности как человека вообще, конкретной личности, профессионала и т.д. Отсюда понятия личного, профессионального, национального достоинства. Конституция РФ в ст. 21 говорит: “Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления”. Достоинство, как и честь, включается законодателем в число нематериальных прав личности.
Таким образом, понятие достоинства включает в себя осознание человеком своей абстрактной и конкретно-социальной ценности, а также ценности (значимости) социальных групп, в которые он входит [другой вопрос, на какой основе формируются эти группы: чаще всего они являются профессиональными, национальными или конфессиональными (религиозными)]. Оно по определению может быть только со знаком “плюс” – есть ли у данного лица те или иные положительные качества и что по поводу этого лица считает общественное мнение, здесь несущественно.
Конституция РФ не случайно говорит не об унижении, а об умалении достоинства. Здесь, по-видимому, проведена четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву. Нельзя унизить человека в его собственных глазах. Поэтому правильнее было бы говорить не об “унижении чести и достоинства”, а об “унижении чести и умалении достоинства”.
4. Что такое “репутация”, “престиж” и “доброе имя”!
Понятие репутации (вообще) в текстах законодательства отсутствует: есть лишь понятие деловой репутации как нематериального права личности (относящегося и к юридическому лицу), не имеющее никакого раскрытия в ГК РФ. (Впрочем, термин “репутация” встречается в УК РФ в статье о клевете, но из контекста видно, что имеется в виду именно и только деловая репутация.) Видимо, понятие репутации, раскрываемое в Комментарии к ГК РФ как “сложившееся о человеке мнение, основанное на оценке его общественно значимых качеств”, есть лишь одна из сторон понятия чести, более широкого, чем понятие репутации.
Что касается понятия деловой репутации, то она связывается в текстах права прежде всего с предпринимательской деятельностью и определяется А. Эрделевским как “сопровождающееся положительной оценкой общества отражение деловых качеств лица в общественном сознании”. Строго говоря, деловая репутация может быть и отрицательной, но, как правило, это сочетание употребляется в положительном смысле: ср. “защита деловой репутации”.
Понятие престижа или морального престижа законодателем вообще не употребляется и встречается только в юридической литературе. Это оценка данного лица общественным мнением с точки зрения его социальной роли, социального статуса, социального влияния. Поэтому престиж может быть более или менее высоким, но не имеет качественной оценки. Сочетание же “моральный престиж” внутренне противоречиво: прилагательное “моральный”, казалось бы, относится к личности человека, а существительное “престиж” – бесспорно только к его оценке общественным мнением.
Что такое “доброе имя” человека – термин, впервые употребленный в тексте нового ГК РФ, – остается пока совершенно непонятным. Видимо, этот термин синонимичен репутации (в общем смысле) и, следовательно, понятие доброго имени подчинено понятию чести.
Одним словом, все эти три понятия не определены законодателем и пока не вносят ничего содержательно или процессуально нового.
5. Что такое клевета!
Ответ УК РФ следующий: это “распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию”. Следовательно, понятие клеветы включает три признака: а) унижение (опорочение) чести и достоинства или подрыв репутации, б) умышленность этого деяния, в) ложность распространяемых сведений.
Таким образом, клевета – такое унижение чести и достоинства (или унижение чести и умаление достоинства), которое связано с умышленной ложью, но совершенно не обязательно предполагает неприличную форму (в отличие от оскорбления – см. ниже).
Попытаемся несколько подробнее разобраться в определении клеветы, данном УК РФ. Здесь есть две неясности.
Во-первых, что такое “заведомо ложные” сведения (формулировка перешла в новый УК из старого)? По-видимому (так трактует это выражение Комментарий к УК РФ), имеется в виду осведомленность распространителя клеветнических сведений об их ложности. Но точное определение законодатель не дает.
Во-вторых, что такое “порочащие” сведения и как они соотнесены с унижением чести и достоинства? В подзаконном акте – Постановлении Пленума ВС РФ от 18.02.92 – есть определение порочащих сведений: “не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов, ...которые (утверждения. – Авт.) умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица”. Значит, налицо три признака порочащих сведений: а) направленность на унижение (умаление) чести и достоинства либо деловой репутации, б) характер сведений (нарушение законодательства или общепринятых моральных принципов), в) ложность этих сведений. Если по признакам б) и в) сведения легко квалифицировать как порочащие, то основной признак – а) – возвращает нас к оставшемуся неопределенным понятию унижения чести и достоинства.
6. Порочащие сведения и позорящие сведения – это одно и тоже)
Нет, не одно и то же, хотя кое-где в юридической литературе они отождествляются. Позорящие сведения, как и порочащие, направлены на унижение чести и достоинства. Но, в отличие от порочащих, у них нет признака ложности.
7. Что такое вообще сведения?
Сведения – это тексты, содержащие описание (и оценку) тех или иных событий или их отдельных компонентов. Они могут быть фактологическими и оценочными, истинными и ложными и т.д. См. об этом ниже в данной главе, а также в главах 2 и 3 и Приложении 2. Сведения могут разглашаться и распространяться. Они могут выражаться в разных языковых формах (см. главу 2).
8. Что такое оскорбление!
Согласно ст. 130 УК РФ, это “унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме”. Здесь присутствуют два признака: а) направленность на унижение чести и достоинства и б) неприличная форма. Строго говоря, предполагается еще один признак, в тексте статьи прямо не указанный – это в): умышленный характер деяния. Правдивость (истинность) или ложность сведений, распространяемых при оскорблении, значения не имеет.
Как мы видели выше, понятие унижения чести и достоинства субъективно и юридически точно неопределимо. Трудно, хотя и возможно установить умышленность оскорбления. И, наконец, столь же туманно, как мы увидим далее, понятие “неприличной формы”. Получается неопределенность если не в кубе, то в квадрате.
9. Что понимается под “неприличной формой”?
Если бы кто-нибудь знал, что надо понимать под этим выражением! Законодатель никаких определений не дает. А Комментарий к УК РФ – лучше бы не давал. Вот что он говорит: “Неприличная форма дискредитации потерпевшего означает, что отрицательная оценка его личности дается в явно циничной, а потому резко противоречащей принятой в обществе манере общения между людьми. Это, прежде всего нецензурные выражения, сравнение с одиозными историческими и литературными персонажами”.
Циничный – синоним непристойного или неприличного с той только разницей, что непристойность не предполагает умышленности, а цинизм предполагает. Что такое “явно циничная” манера – остается тайной. Что вкладывается в понятие “принятой в обществе манеры общения между людьми” – еще менее ясно (см. главу 4).
Нецензурные выражения – опять-таки синоним непристойной формы, т.е. они дают отрицательную оценку личности потерпевшего через употребление слов и выражений с определенной семантикой, считающихся неуместными в большинстве ситуаций общения. Кстати, а если эти слова и выражения употреблялись, а отрицательная оценка личности при этом не давалась – этакие дружеские ласковые матюки (см. в главе 4 о функциях мата или обсценной лексики)? “Одиозный” по словарю С.И. Ожегова, – это “вызывающий крайне отрицательное отношение к себе, крайне неприятный”. Но вызывающий отношение у кого? Гитлер – одиозная фигура? Несомненно. Но, по-видимому, не для Президента Беларуси. Таким образом, ни одно из приведенных здесь выражений не может быть определено – или, по крайней мере, не определено – сколько-нибудь объективно. Начиная с дискредитации, по всей вероятности, здесь полностью синонимичной унижению чести и достоинства»[3].
Важную роль в правовом саморегулировании расследовательской деятельности может сыграть знание авторами, осуществляющими такую деятельность, судебных прецедентов по тем или иным ситуациям, в которых может оказаться журналист, добывающий необходимую информацию. В качестве иллюстрации рассмотрим, как создавался один из таких прецедентов в ходе судебного разбирательства по журналистскому расследованию, проведенному Гюнтером Вальрафом, о котором уже шла речь в начале книги.
Этот случай показывает, что сами по себе судебные вмешательства в ситуации, связанные с журналистскими расследованиями, не есть что-то ненужное, мешающее установлению достоверной картины происходящего, раскрытию преступлений. Но только в том случае, когда суд беспристрастен и справедлив. Вмешательство в ситуацию судов, обладающих подобными «чертами», нередко помогает разъяснению ситуации, расстановке точных акцентов, то есть созданию полезных для расследовательской журналистики прецедентов. Надо сказать, что судебные разбирательства сопровождали журналистские расследования Гюнтера Вальрафа довольно часто. То, о котором пойдет речь, состоялось в 1977 году и было посвящено возможности проведения тайных расследований и применения в них метода «скрытого наблюдения».
Разбирательство было вызвано следующим случаем.
В 1997 году Вальраф под именем Ханса Эссера устроился на работу в ганноверскую редакцию шпрингеровской газеты «Бильд» и установил ряд вопиющих нарушений в работе этой газеты с поступающими туда сведениями. Результаты своих наблюдений он опубликовал в книге «Рождение сенсации» (Кельн, 1977). Издательство «Шпрингер-ферлаг» возбудило иск против журналиста. По нему состоялось заседание Федерального суда, который принял решение, согласно которому каждый журналист-расследователь должен решать, что для него важнее – то ли общественная ценность его будущей публикации, то ли запрет работать под чужим именем? Что касается Вальрафа, то суд, в данном случае исходя из приведенного решения, рассудил так:
«Вскрытие и оценка таких нарушений в процессе обмена мнениями является той задачей, ради которой Основной закон гарантирует свободу слова. Такие нарушения наносят больший вред правопорядку в целом, чем то обстоятельство, что при обнародовании информации сразу становится ясно, что добыта она незаконным путем»[4].
В то же время Гюнтеру Вальрафу было запрещено что-либо рассказывать обо всем, что касалось личной жизни бывшего заведующего редакцией газеты «Бильд», подробности которой он узнал, побывав у него дома. При этом суд сослался на то, что частная жизнь в данном случае не может быть объектом общественного интереса, в отличие от профессиональной деятельности. Кроме того, Вальрафу было указано, что один из фрагментов книги является предосудительным, и его не следовало публиковать. Этот фрагмент представлял собой изложение одного из протоколов редакционной летучки «Бильд». В протоколе не было ничего, что говорило бы о противозаконном характере летучки или обсуждавшегося предмета. А в этом случае вступает в силу положение закона о свободе печати, требующего обеспечить защиту конфиденциальности редакционной деятельности органа печати, нарушение которой могло бы нанести вред издательству «Шпринrep-ферлаг», а также и правопорядку, существующему в стране.
[1] Техника юридической безопасности для журналистов//Сборник материалов практических обучающих семинаров для работников СМИ и будущих журналистов/Отв. ред. А. Симонов. М., 2000. С. 1–37.
[2] Батурин Ю., Федотов М., Энтин В. Не пора ли «священной корове» на бойню? или Что таит «модернизация» закона о СМИ//Российская газета. 1998. 28 марта.
[3] Техника юридической безопасности. Указ. ист. С. 1–37.
[4] См.: Майн X. Средства массовой информации в Германии. Берлин, 2000. С. 20.
Этические ограничения
Ситуации, в которые попадает журналист-расследователь, не всегда могут быть оценены только с позиций права. Важные ориентиры дает ему и мораль (этика). В отличие от законов права, представляющих собой жесткие требования общества к личности, моральные требования базируются на феномене «со-вести», то есть способности человека «со-знавать» (знать, как это знает что-то другой человек), «со-переживать», «со-чувствовать» (переживать нечто, происходящее с другими людьми, как переживают они) и поступать по отношению к ним, опираясь на совесть и сопереживание так, как он хотел бы, чтобы и другие люди поступали по отношению к нему. Если нарушение норм права влечет за собой жесткие и неотвратимые санкции (штраф, заключение в тюрьму и т.д.), то нарушение норм морали чревато для нарушителя лишь общественным порицанием, презрением, демонстрацией недовольства и недружелюбного поведения со стороны других людей, насмешками в его адрес. Подобная реакция возможна, разумеется, и по отношению к журналисту, если он нарушает этику. Этические нормы могут совпадать по своей сути с требованиями правовых законов («не убий», «не укради» и пр.).
Этическое регулирование составляет основу саморегулирования жизни людей, отдельных социальных групп, общества в целом. Этика лежит и в основе саморегулирования журналистской деятельности. Понятия «саморегулирование журналиста», «саморегулирование прессы» существуют достаточно давно. Опыт саморегулирования накоплен многими теле-, радиокомпаниями, издательствами, газетами, журналами. Часто они имеют свои этические кодексы, в которых прописано, что должен делать журналист, а что – нет. Корпоративная ответственность, профессиональная солидарность невозможны без соблюдения норм этики. Проблема саморегулирования, самоограничения становится в наше время исключительно важной. Ведь демократия, как таковая, собственно говоря, строится на двух основных понятиях: «свобода» и «ответственность». А саморегулирование – одно из важнейших оснований их проявления. Ответственность означает не поклонение своему начальству, не угождение подчиненному, а осознанное поведение, направленное на выполнение своего долга не в ущерб другим гражданам, всему обществу.
Ответственность должна быть одним из краеугольных камней в журналистской деятельности. Ибо журналистика – исключительно сильное оружие, которым надо уметь пользоваться. Не случайно в последние годы этика журналистики привлекает к себе пристальное внимание. В теоретическом плане это проявилось в стремлении разработать концепцию морального регулирования в журналистике. Единая концепция пока не создана, но уже появились достаточно заметные работы данного плана. Так, в последнее время, например, были опубликованы две интересные книги. Первая – «Профессиональная этика журналиста: парадоксы развития, поиски, перспективы» – написана известным журналистом, профессором Д.С. Авраамовым. Вторая – «Профессиональная этика журналиста» – преподавателем, доцентом факультета журналистики МГУ Г.В. Лазутиной. Как это часто происходит в науке, авторы этих работ по-своему определяют суть профессиональной этики журналиста. Главное расхождение, которое существует между концепциями, заключается в следующем.
Д.С. Авраамов считает, что определяющим, исходным является положение, согласно которому «развитие нравственности ведет к отпочкованию от нее особых, профессиональных норм»[1]. По его мнению, профессиональная мораль выступает в качестве призмы, сквозь которую преломляются общеморальные требования к деятелю в силу соответствующей специфики деятельности, сохраняя, однако, свою суть. Именно поэтому «профессиональная мораль не претендует на роль универсального регулятора поведения специалиста. Сфера ее влияния ограничена трудовыми отношениями, а требования локальны... Мотивы, цели, приемы и результаты профессионального труда мораль постигает тоже только с одной, но очень важной стороны – в их ценностных значениях. Она представляет собой особый оценочно-императивный способ освоения специалистом целей и содержания в своей профессиональной деятельности»[2].
По мнению Г.В. Лазутиной, профессиональная мораль отнюдь не является трудовой моралью:
«Трудовая мораль формируется социальной практикой в целом. Она вызвана к жизни прежде всего потребностью социального организма закрепить в поведении человека, независимо от его места в социуме, такое отношение к труду, которое могло бы гарантировать бесперебойное поступление в фонд общества качественных, жизненно важных продуктов с целью поддержания его устойчивости (иначе говоря, обеспечивать выживаемость человечества и человека). В этом и состоит ее роль; такая цель содержится в императиве моральной установки индивида, заключающей в себе общий нравственный закон социума. Именно необходимость поддержания устойчивости общества как системы и отражается общественным сознанием в форме определенного свода норм трудовой морали.
Профессиональная мораль рождается в рамках конкретной деятельности, образуя одну из сторон способа этой деятельности. Ее функция – обеспечить такое поведение членов профессиональной группы, при котором данная деятельность приносит наилучшие результаты, оправдывая свое общественное предназначение. Поэтому профессиональная мораль непосредственно включена в технологический процесс деятельности каждого члена трудовой группы, ориентируя его конкретные личностные проявления на выработанные стандарты поведения»[3].
Из отмеченного основного расхождения в трактовке сути профессиональной этики журналиста вырастают и другие несовпадения двух концепций, в итоге разводящих их в разные стороны. А это, конечно же, не способствует формированию единых исходных представлений, на которые могли бы опираться в своем этическом самоопределении журналисты. Отсутствие единых фундаментальных подходов в этике журналистской деятельности «компенсируется» многообразием моральных кодексов, создаваемых в разных СМИ, которые, как показывает их изучение, формируются, однако, на основе некоей общей «линии».
Для того чтобы более точно заметить эту линию, приведем содержание двух наиболее известных документов, предлагающих нормы этического саморегулирования в журналистике. Важно то, что эти два документа разделяет большой период времени (первый из них создан в 1927 г., а второй – в 1954-м и изменен в 1986 г.). Вот что собой представляет первый документ:
«Кодекс журналистской этики, принятый американской газетной гильдией.
1. Первейшей обязанностью журналиста является распространение точных и неискаженных сведений и уважение прав частных лиц и групп во всех случаях соприкосновения с ними.
2. Журналисты должны считаться с равенством всех людей перед законом; журналисты должны руководствоваться в своей работе только фактами и правдой и не поддаваться влиянию политических, экономических, социальных, расовых или религиозных предрассудков.
3. Журналисты должны рассматривать лиц, привлеченных к судебной ответственности, как невиновных до тех пор, пока над ними не произнесен окончательный приговор суда. Такого отношения требуют и законы страны. Газетная информация по вопросам судебной хроники должна быть составлена таким образом, чтобы не порождать предубежденности среди читателей.
4. Гильдия при помощи своих членов и путем соглашения с редакторами и издателями должна бороться с замалчиванием фактов, относящихся к «привилегированным» лицам и группам.
5. Газеты не должны выдавать доверительно сообщенные им сведения или источники сведений суду или другим юридическим или следственным организациям. Журналист обязан сохранять тайну, доверенную ему, и после того, как он перешел на службу в другую организацию
6. Хроника должна редактироваться исключительно в отделе информации, а ни в коем случае не в отделе объявлений.
Журналисты должны держать себя прилично и с достоинством не только в помещении редакции, но и вне ее. Они должны избегать всяких поступков, которые могут быть истолкованы как заискивание перед кем бы то ни было»[4].
Сравним его со вторым документом:
«Международная федерация журналистов Декларация принципов поведения журналистов Принята на Втором Всемирном конгрессе Международной федерации журналистов в Бордо 25–28 апреля 1954 года; изменения внесены на XVIII Всемирном конгрессе МФЖ в Хельсинки 2–6 июня 1986 года.
Международная декларация провозглашается в качестве стандарта профессионального поведения журналистов в области приобретения, передачи, распространения и комментирования информации и описания событий.
1. Уважение правды и права общества знать правду – первоочередной долг журналиста.
2. Осуществляя профессиональную деятельность, журналист обязан отстаивать принцип свободы при честном сборе и публикации информации и права на честный комментарий и критику.
3. Журналист обязан оперировать только той информацией, источник которой ему известен. Журналист не должен пренебрегать важной информацией или фальсифицировать документы.
4. Получая информацию, фотографии и документы, журналист должен использовать только честные методы.
5. Журналист должен сделать все для исправления или опровержения информации, которая может нанести серьезный ущерб.
6. Журналист обязан соблюдать профессиональную тайну и не разглашать источник информации.
7. Журналист должен отдавать себе отчет в той опасности, которую таит в себе призыв к дискриминации, распространенный через СМИ, и должен сделать все возможное для того, чтобы избежать даже невольного стимулирования дискриминации на основе расы, пола, языка, религии, политических или иных взглядов, национального и социального происхождения.
8. Журналист должен считать серьезными профессиональными нарушениями:
– плагиат;
– умышленное искажение фактов;
– клевету, оскорбление, необоснованное обвинение;
– получение взятки в любой форме за публикацию (не публикацию) того или иного материала.
9. Журналист, достойный этого высокого звания, считает своим долгом добросовестно выполнять вышеизложенные принципы. Действуя в рамках законодательства своей страны, журналист при решении профессиональных вопросов признает только юрисдикцию коллег, в том числе и в случае вмешательства в такого рода вопросы правительства или других ответственных лиц»[5].
Как видим, положения документа, созданного на заре двадцатого века, и документа, рекомендующего журналистам нормы этического поведения в его конце (да и в наши дни), во многом совпадают. Это свидетельствует о том, что этика имеет изначально некие устойчивые принципы, которые могут лишь конкретизироваться, дополняться частными положениями.
Предлагаемые журналистам в качестве инструментов морального саморегулирования этические требования, прежде всего, рассматривают следующие отношения.
Журналист-расследователь и «источник» («держатель») информации
Какими должны быть отношения, неизбежно возникающие между журналистами и «источниками» информации, то есть людьми, у которых они получают те или иные сведения, необходимые для расследования? Вот что говорит по этому поводу известный американский журналист Майкл Берлин:
«Журналист, занимающийся расследованием, должен действовать в рамках законности и соблюдать нормы этики – иначе он ничем не будет отличаться от тех, чьи преступления он расследует.
Это означает: никакой политики и личных интересов, интересы общества и только они должны быть поводом для расследования. Никаких краденых документов. Никаких взяток за информацию. Никаких незаконных проникновений на частную территорию, за исключением тех случаев, когда журналист готов нести за это судебную ответственность.
И самое главное. Ни при каких обстоятельствах репортер не должен раскрывать источник информации, если он дал обещание держать его в секрете. Во многих странах, включая США, журналисты предпочитали тюремное заключение, но не называли своих источников информации. В связи с этим все материалы, включая записные книжки, кассеты, другие записи, которые могут раскрыть конфиденциальные источники, должны храниться в надежных местах и никогда не передаваться властям, кроме как с согласия самих источников. Данная практика является не только этической основой расследования. Если журналист раскрывает источник информации, то его репутация разрушена навсегда»[6].
Более лаконично и в то же время объемно требования к отношениям журналиста с аудиторией сформулированы в «Кодексе этических норм» (1996), предложенном для применения Обществом профессиональных журналистов.
«...Журналисты, выполняющие требования профессиональной этики, относятся к источникам информации, героям публикаций и коллегам как к людям, достойным уважения.
...Прежде чем обещать источнику анонимность, выяснить его мотивы. Полностью прояснить условия выполнения обещаний, данных в обмен на информацию. Обещания надо выполнять.
...Отдавать себе отчет в том, что сбор и публикация информации могут нанести вред и причинить боль; поиск новостей – не основание для вседозволенности.
...Избегать скрытых и прочих тайных методов сбора информации. Исключение могут составлять те случаи, когда открытые традиционные методы не позволяют собрать жизненно важную для общества информацию. Необходимость использования таких методов должна быть объяснена в самом сюжете.
...Проявлять внимание к тем, кому может быть нанесен ущерб в результате репортажа. Проявлять особую чуткость в отношении детей и иных беззащитных источников информации.
Быть особенно чутким при сборе информации или публикации интервью и фотографий к тем, кого непосредственно затронули трагедия или горе. ...Быть особенно бдительным при общении с источником информации, предлагающим информацию взамен за услуги или деньги, не вступать в торги из-за информации».
А как быть, если нужная информация есть у человека, которого, например, подозревают в совершении того преступления, которое расследует журналист? Если он заявит возможному преступнику о своем интересе к его махинациям, то вряд ли сможет рассчитывать на его признание, раскаяние, желание дать необходимую информацию и т.п.
Общение с такими людьми, как показывает практика, часто неминуемо выходит за рамки общественной морали.
Журналист и «герои» его расследования
«Героями» журналистских расследований в отечественных СМИ, как правило, становятся люди, чьи действия, мягко говоря, расходятся с интересами общества и существующими в нем законами. Коррупционеры, члены криминальных групп, политические интриганы, мошенники, лица, наносящие урон экологии страны – именно о них и подобных им чаще всего рассказывают журналисты в расследовательских публикациях. Ясно, что такие люди не могут вызвать симпатии у нормального автора. Но означает ли это, что журналист может в общении с ними, рассказе об их действиях отбросить в сторону какие бы то ни было моральные нормы общения, принятые в обществе? Может ли он написать о своем «герое» все, что захочет? Если при этом он имеет в виду суть совершенного «героем» преступного действия, то может. Журналист может рассказать все, что проясняет это действие, делает его зримым, позволяет легко увидеть степень общественной опасности. Но – не более того.
Как должен поступить журналист, если ему хочется, предположим, рассказать нечто из личной жизни чиновника, который, например, уличен в коррупционных связях, что может вызвать общественный интерес, заслуживает публичного разбирательства? Этическое требование, которому он может следовать в данном случае, очень хорошо сформулировано во внутрикорпоративном кодексе – «Рекомендации продюсерам Би-Би-Си – 2000 г.».
«Уважение к закрытости частной жизни...
Би-Би-си должна уважать закрытость частной жизни людей, признавая, что любое вторжение в частную жизнь должно быть оправдано только очень высокими благородными целями. Частное поведение, переписка, переговоры не могут стать общественным достоянием, если это не оправдано более широкими общественными интересами (из главы 4)»[7].
К сожалению, многие журналисты порой как будто забывают, что понятия «общественный интерес» и «интересы общественности» – совершенно разные вещи. Обществу может быть интересно все, и то даже, во что конкретный человек имеет право окружающих не посвящать, то, что последних абсолютно не касается. В наших средствах массовой информации, наряду с весьма толковыми расследованиями, которые действительно показывают людям проблемы, возникающие в государстве, являются своеобразным инструментом борьбы с ними, появляются работы, которые можно отнести к этому жанру только по структуре, методам, которыми была получена информация, и пр. Но отнюдь не по содержанию, коль оно не затрагивает интересы (потребности) общества, а вместо этого раскрывает подробности пусть далеко не святой, но личной жизни того или иного человека. Авторы таких расследований явно не признают (или не знают, что менее вероятно) не только соответствующие этические нормы, но и, например, Конституцию РФ, статья 23 которой гарантирует неприкосновенность личной жизни всем (без исключения) гражданам России:
«1 часть: Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени;
2 часть: Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений.
Ограничение этого права допускается только на основе судебного решения».
Данные гарантии конкретизируются в соответствующих статьях Уголовного кодекса РФ, согласно которым за нарушение положений Конституции РФ предусматривается взыскание штрафа с нарушителя или наказание его исправительными работами или лишением свободы сроком до двух лет (ст. 137, 138, 139).
Рассматривая свои отношения с «действующими лицами» расследований, журналист может исходить из тех норм, которые излагаются в названном уже «Кодексе этических норм» (1996):
«...Делать все возможное, чтобы встретиться с “героями” своих публикаций и предоставить им возможность ответа на обвинение в правонарушении или проступке.
...Признавать, что простые граждане имеют больше прав на защиту частной жизни, чем должностные лица, стремящиеся к власти, влиянию или общественному вниманию. Только крайняя общественная необходимость может стать оправданием для вмешательства в частную жизнь другого лица. Быть осторожным, раскрывая имена несовершеннолетних подозреваемых в совершении сексуальных преступлений или их жертв.
...Тщательно подумать, прежде чем решиться назвать имена подозреваемых в совершении преступления до того, как им предъявлено официальное обвинение.
...Попытаться сохранить баланс между правом обвиняемого на беспристрастный суд и правом граждан знать правду.
...Избегать стереотипов в отношении к людям на основе их расы, пола, возраста, вероисповедования, национальности, физических недостатков и социальной принадлежности.
...Быть смелым и бдительным в вопросах привлечения к ответственности лиц, наделенных властью».
Изложенные нормы охватывают наиболее важные, узловые моменты взаимоотношений журналистов и «героев» их произведений. И уже следование только им может вывести журналистское расследование на вполне приемлемый с точки зрения этики уровень общения между ними.
Журналист и аудитория
Информирование населения об общественно значимых фактах и событиях, в том числе (и в первую очередь) негативного характера, затрагивающих интересы граждан и общества, – обязанность СМИ в целом и долг каждого журналиста-расследователя в отдельности. Насколько возможно выполнение этих требований в современных условиях, когда положение средств массовой информации в России можно охарактеризовать как переходное? Поскольку в духовном плане СМИ переживают «кризис жанра» – советская система идеологических и моральных ориентиров рухнула, патриархальная не возродилась, западническая не привилась, то откровенной безнравственностью сегодня уже никого удивить невозможно.
Это замечание существенно в общем плане и для отношений между журналистом и аудиторией. Тем не менее в любом обществе, при любой форме правления находились люди, которые в отношениях с другими всегда руководствовались высокими моральными требованиями. Это касается и журналистов. Такие журналисты (некоторые из них называют себя представителями «старой школы») стремятся писать о происходящем объективно. Но в их понимании объективность не означает безразличия к тому, как описание происходящего может повлиять на психику, представления аудитории о мире. Они твердо уверены, что журналист, выступающий в жанре расследования, должен обязательно следовать запретам, заключающимся, например, в том, что нельзя описывать детали, к которым журналист сам испытывает чувство омерзения, так же как нельзя и показывать «геройство» журналиста на драматическом фоне событий, поскольку это не только нелепо, но и неэтично. А главное – нельзя обманывать аудиторию, предлагая ей заведомо недостоверный материал.
Необъективность, недостоверность содержания публикации – один из основных признаков неуважения журналиста к своей аудитории. Не случайно требование достоверности информации является одним из важнейших во многих кодексах этики журналистов. «Ищите истину и несите ее людям», – гласит, например, упоминавшийся «Кодекс этических норм». Насколько современная журналистика следует данному требованию? Об этом каждый может судить исходя из собственного опыта. В общем потоке публикуемых журналистских расследований можно обнаружить достаточно много достоверных текстов. Однако, к большому сожалению, встречаются и «расследования», об объективности которых говорить вряд ли возможно.
К подобным исследователи относят, например, ряд публикаций известного в недалеком прошлом телеведущего РТР С. Доренко. Оглашая по общероссийскому телевидению (в период выборов в Госдуму в 2000 г.) свои так называемые расследования, он обвинял некоторых известных деятелей – кандидатов в депутаты Думы – в коррупции, убийствах и пр. Судебные разбирательства показали, что журналист врал, а потому обязан публично принести свои извинения оклеветанным людям и выплатить им компенсацию за моральный урон. Союз журналистов России исключил С. Доренко из своих рядов, а вскоре он был уволен с работы на ТВ.
Вроде бы справедливость восторжествовала. Но ведь именно публикации, подобные тем, о которых шла речь, очевидно, и побуждают некоторых исследователей заявлять даже о том, что в России пока ни одно средство массовой информации не дает объективных расследовательских материалов, и вообще нет никаких журналистских расследований. Есть же война компроматов. А журналист в ней выступает лишь как жалкий посредник, некий «канал», через который определенные силы целенаправленно «сливают» известного рода информацию. Может быть, это не вполне справедливое мнение, но нельзя не согласиться с тем, что в нем есть доля истины.
Второй важный признак, по которому можно судить, как журналист относится к своей аудитории, – это язык изложения материала. Журналист, уважающий читателя, будет обязательно говорить с ним нормальным, интеллигентным языком, не подстраиваясь под бытующие в этой аудитории языковые стереотипы или присущие некоторой ее части языковое невежество, языковую пошлость или лагерную «феню». Журналист, видящий в аудитории ограниченное «быдло», чье восприятие якобы направлено только на поиск языковых скабрезностей, кому к лицу только нравственная тупость, с кем надо говорить как с блатными «братками», не просто не уважает ее, но и поощряет, легализует и пошлость, и хамство, и низкие устремления. И все это маскируется под понятие «языковой демократии», как будто демократия не предусматривает ответственность журналиста за каждое сказанное слово. «Вербальное» неуважение своей аудитории – такой же знак моральной распущенности журналиста, как и вранье, которое, к сожалению, переполняет современную прессу.
Тем не менее, журналисты, демонстрирующие примеры моральной выдержанности в своей деятельности, существуют. Хотя в силу свойственной этим людям скромности примеры такой выдержанности они вовсе не склонны афишировать. Скажем, случайно стало известно, что один маститый журналист из московского популярного издания, автор статьи «Как это было» (о взрыве в подземном переходе станции метро «Пушкинская»), первым из газетчиков оказался на месте катастрофы, был ее очевидцем. Но, тем не менее, в публикации он никак не попытался намекнуть на свою оперативность, несмотря на советы некоторых коллег использовать выигрышный момент, чтобы читатели, да и конкуренты знали, «с кем дело имеют». Описывая страшное происшествие, он применял эмоционально-выразительные средства тактично, не выставляя детали в жутком, нещадном виде, не вдавался в анатомические подробности. В следующем номере вообще опубликовал материал под псевдонимом, хотя построил его на личных наблюдениях и комментариях одного из сотрудников уголовного розыска Оперативного штаба ГУВД Москвы, с которым журналист был на месте катастрофы. В том же выпуске газеты опубликован еще один его материал под заголовком «Анатомия взрыва», в котором журналист изложил свою беседу с экспертом, руководителем московского научно-технического центра «Взрывоустойчивость» при МГСУ, дав читателям подробную информацию о технической стороне взрыва и сообщив достоверную хронологию события.
Именно таким образом авторы реализуют не показное, а действительное уважение к своей аудитории. Не бахвалясь перед ней своим профессионализмом, а видя в ней партнера по честному общению, достойного того, чтобы не «заслонять» своей фигурой реальную картину отображаемого события, а также не искажать ее.
Журналист-расследователь в своем общении с аудиторией может ориентироваться на исполнение норм разных моральных сводов, предлагаемых разработчиками средств массовой информации. Но ему будет уже вполне достаточно применять хотя бы тот же «Кодекс этических норм», который требует:
«...Указывать, по мере возможности, источники поступающей информации. Общество имеет право на максимум информации о надежности источника.
...Обеспечить, чтобы заголовки, информация, имеющая броский характер и способная породить соответствующую реакцию, фото-, видео- и киноматериалы, графика, звуковые фрагменты и цитаты были достоверными. Они не должны приводить к упрощенному восприятию материала или его освещению вне контекста.
...Не искажать ни при каких обстоятельствах содержание фото- и видеоматериалов. Усиление образа возможно в качестве технического приема, обеспечивающего более полное его раскрытие. Смонтированные материалы и фотоиллюстрации должны быть помечены.
... Избегать показа происшедших ранее событий, способных ввести в заблуждение. Если такой показ необходим, непременно уведомить об этом зрителя.
...Смело говорить обо всех положительных и отрицательных сторонах природы человеческой, даже когда это многим не нравится.
...Проводить четкую грань между защитой интересов и новостийными репортажами. Анализ и комментарии должны быть четко обозначены и не должны искажать факты или контекст.
...Поощрять критические высказывания общественности в адрес средств массовой информации.
...Признавать ошибки и быть готовым их исправить».
Предлагаемых этических ориентиров, использование которых могло бы помочь сделать расследовательскую журналистику «этически выдержанной», разработано вполне достаточно. Были бы проявлены желание и воля к их применению во всех ситуациях, в каких это возможно. К сожалению, общая потребность в моральном саморегулировании деятельности журналистов, в том числе «расследователей», в настоящее время имеет тенденцию к ослаблению. Достаточно часто этические коллизии, возникающие в практике того или иного журналиста, разрешаются элементарным игнорированием требований этики, принесением ее в жертву профессиональным и коммерческим целям конкретных СМИ. Подобное с каждым днем становится все более очевидной традицией в деятельности средств массовой информации. Причем наблюдается это не только в России, но и в других странах. Примечательны в указанном отношении ответы известного немецкого публициста, председателя Германского союза журналистов Хермана Майна, на вопросы российского журналиста в интервью, опубликованном в октябрьском номере «Журналиста» за 2000 год:
«– В последнее время мы все чаще слышим о нарушениях в сфере охраны прав личности. Журналистам ставят в упрек, что они вторгаются в частную жизнь как знаменитостей, так и рядовых граждан. Как далеко зашли и как далеко могут заходить журналисты?
– Разумеется, пресса, кроме всего прочего, призвана наблюдать за частной жизнью знаменитостей. Мы никогда не узнали бы о многих скандалах и аферах, если бы журналисты не интересовались частной жизнью и не ставили бы вопрос: корректно ли ведет себя тот или иной человек. Однако это не значит, что журналисты должны бесконечно рыскать в частных покоях политиков и других знаменитостей. Конечно, есть определенная категория журналистов, специализирующихся на сенсациях из частной жизни знаменитостей, но это – моральный упадок традиций публицистики.
– Можно ли считать, что журналистам лишь в единичных случаях приходится пользоваться чековой книжкой, чтобы добыть сенсационный материал?
– “Журналистика чековой книжки”, безусловно, набрала обороты в последние годы и гораздо более широко распространена, чем многие думают. Это связано с возросшей конкурентной борьбой средств массовой информации. Журналисты отбивают друг у друга лучшие источники информации. В получении эксклюзивной информации чековая книжка определенно играет свою роль.
– Затрагивает ли это каким-либо образом свободу печати и слова?
– “Журналистика чековой книжки” несет в себе опасность того, что информацию будут получать только те, у кого эта чековая книжка наиболее толстая. В любом случае это ставит конкурирующие стороны в неравные условия, потому что, к примеру, публично-правовые телерадиокомпании не могут пойти на такие действия.
– Происходит ли наряду с возросшей конкурентной борьбой изменение журналистской этики? Обращаются ли с информацией в эпоху “information overkill” все более фамильярно и небрежно?
– Тенденция очевидна: для большинства журналистов в настоящее время актуальность превыше всего. Это значит, что пренебрегают другой важной категорией, а именно – журналистской добросовестностью. В Германии в связи с возросшей конкурентной борьбой и погоней за актуальной информацией все чаще нарушается священный принцип газеты “Нью-Йорк Таймс” – “будь первым, но в первую очередь правдивым”»[8].
Российские журналисты (в том числе расследователи) пока не очень склонны изучать профессионально-нравственные предписания, даже если они вырабатываются журналистским сообществом в лице Союза журналистов РФ. В результате многие журналисты до сих пор не имеют ясного представления ни о «Кодексе этических норм», ни о «Кодексе профессиональной этики российского журналиста». О знании ими международных документов типа «Декларации принципов поведения журналистов» вообще трудно говорить. Знакомство с документами деонтологического плана оказывается личным делом каждого, поскольку практически не существует устойчивой профессиональной традиции освоения достижений этической мысли.
Это объясняется как слабостью форм внутрикорпоративного контроля за соблюдением членами журналистского корпуса требования профессиональной морали, так и уверенностью многих в том, что знание ее никак не может быть связано с реальной практикой современной журналистики, обеспокоенной прежде всего проблемой материального выживания, а значит игнорирующей все, что не дает прямой выгоды в данном отношении. Это подтверждается и тем, что практически почти не востребовано выработанное Союзом журналистов России «Положение о принципах и системе общественного контроля за соблюдением журналистами положений “Кодекса профессиональной этики российского журналиста”», хотя о существовании его известно, пожалуй, всем журналистским коллективам.
[1] Авраамов Д.С. Профессиональная этика журналиста: парадоксы развития, поиски, перспективы. М., 2000. С. 20.
[2] Там же. С. 5–6.
[3] Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М., 2000. С. 44.
[4] Сельдес Дж. Свобода печати. М., 1937. С. 296–297.
[5] Профессиональная этика журналистов. Т. 1. Документы и справочные материалы. М., 1999. С. 198–199.
[6] Берлин М. Краткое руководство по проведению журналистского расследования. М., 1989. С. 23–25.
[7] Полный текст рекомендаций можно найти на сайте www.bbc.co.uk.
[8] Журналист. 2000. № 6.
ГЛАВА 4. БЕЗОПАСНОСТЬ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
Расследовательская журналистика, как ни одно направление деятельности СМИ, чревата всевозможными опасностями не только для самого журналиста, но и для лиц, которые снабжают его разоблачительной информацией. Это должно служить серьезным поводом для осмысления своих возможностей теми, кто собирается заняться этим видом деятельности.
Кто может угрожать безопасности журналиста?
Проблема обеспечения личной безопасности журналиста при осуществлении им расследовательской деятельности уже давно привлекает внимание как самих расследователей, так и аудиторию СМИ, общественные журналистские и правозащитные организации, а также в какой-то мере (хотя бы на уровне заявленности в законах) государственные структуры. Этой проблеме посвящены соответствующие разделы в уже упоминавшихся книгах по вопросам журналистских расследований (см. напр.: Уоллмен Дж. Журналистские расследования: современные методы и техника; Шум Ю. Журналистское расследование: методические рекомендации; Журналистское расследование/Под общ. ред. А.Д. Константинова). Начинающий журналист может найти достаточно обстоятельные рекомендации по поводу того, каким образом следует поступать, чтобы обеспечить свою безопасность. Однако это не значит, что уже окончательно выработаны пригодные для всех случаев жизни правила безопасного журналистского расследования. Представляется, что развитие социальной ситуации, в контексте которой работает журналист, постоянно будет требовать изменения, совершенствования правил проведения им расследования. Многое может быть «изобретено» в этом отношении и каждым конкретным расследователем. Но в любом случае он заранее должен понимать, что решение данной проблемы может быть только относительным.
Обеспечить свою безопасность (в разных отношениях) в полной мере журналист, как и подавляющая часть других людей, вряд ли сможет. Однако снизить уровень опасности в какой-то степени вполне возможно. Чтобы достигнуть этого, необходимо выполнить ряд условий. Во-первых, в каждом конкретном случае (при проведении очередного расследования) устанавливать, откуда может последовать агрессия. Кто конкретно может угрожать его безопасности? Ответ на этот вопрос в подавляющем большинстве случаев дает обращение к хорошо известной формуле: «Кому выгодно?» Иными словами, источник угрозы своей безопасности при проведении расследования журналист должен искать в первую очередь в той сфере, в кругу тех лиц, интересы которых прежде всего задевает его поиск.
Журналиста редко преследуют, руководствуясь некими общими, абстрактными соображениями (например, усматривая в его действиях угрозу национальной безопасности, идеалам, предположим, «гражданского» или какого-то иного общества). Гораздо чаще желание «прижать» или вообще уничтожить журналиста возникает у людей, чьи личные интересы (самого разного плана) могут пострадать в случае, если расследование будет проведено и опубликовано. Поэтому журналист очень внимательно должен прослеживать связь «больших денег», недвижимости, дорогостоящего имущества, высоких должностей и тому подобного с теми лицами, у которых все это может быть отнято в результате реакции правоохранительных органов на расследование. Но как раз такая связь чаще всего скрывается заинтересованными лицами очень тщательно. И до тех пор, пока она журналисту неизвестна, он проводит расследование, как бы продвигаясь по минному полю, не зная, что может произойти в следующий момент и от кого может последовать удар. Хотя, повторяем, заинтересованы в его «укрощении» будут именно те, кто «завязан» на расследуемую им преступную ситуацию.
Очень важно выяснить, кто именно, в каком объеме, и какого «качества» может получать выгоду от создания и сохранения преступной ситуации. Предположим, журналист расследует незаконную продажу за рубеж ценной морской рыбы. В этом случае он, очевидно, должен задать такие вопросы. Кто может быть в этом заинтересован, кроме непосредственных исполнителей преступного промысла и транспортировки рыбы за рубеж, то есть рыбаков? Возможно, это те, кто должен пресекать подобные действия по роду службы? Или министерские чиновники, которые могут в каких-то случаях самолично разрешать или запрещать промысел и торговлю данного рода? А может быть, какая-то «третья сила», не имеющая прямого отношения к данной сфере деятельности? Когда ответы будут получены, а тем паче – будет установлено лицо (группа лиц), получающее максимальную выгоду от незаконной торговли, тогда достаточно четко будет «высвечен» и адресант потенциальной угрозы для журналиста-расследователя.
Какие могут быть угрозы?
Угроза физической расправы
Профессия журналиста – одна из наиболее опасных. Причем опасности намного возрастают, если он занимается расследованиями. Любое слово журналиста-расследователя может быть использовано против него (хорошо еще, если в суде). Поэтому ему стоит всегда избегать прямых утверждений обвинительного, уличающего характера в адрес «героев» расследования. Опытные журналисты вместо утвердительных формулировок такого плана применяют вопросительные. Например, если перелистать страницы известного петербургского расследовательского издания «Ваш тайный советник», то можно увидеть фразы, заголовки следующего типа: «Убийство журналиста Гонгадзе заказал президент Кучма?», «Убийцы Новоселова скрывались от ФСБ в рядах ГРУ?», «Боб Кемеровский: криминальный авторитет или агент турецких спецслужб?» и т.д. Каждое уважающее себя издание имеет штатного юриста – хорошо бы в ходе расследования постоянно с ним сотрудничать. Как правило, расследование не заканчивается, когда материал появляется на газетной полосе. Так что информация, полученная от юриста, может понадобиться журналисту и после того, как материал будет напечатан.
Часто расследования подписываются не конкретной фамилией, а абстрактно – «Отдел расследования» или «Группа авторов». Конечно, если после публикации возникают проблемы судебного характера, редакция не может утаить имена подлинных авторов. Но такая уловка хотя бы убережет их от угроз и возможных нападений.
По словам председателя Союза журналистов России Всеволода Богданова, «за последние десять лет мы потеряли наших коллег больше, чем в годы Великой Отечественной при исполнении своих служебных обязанностей»[1]. К физической расправе над неугодными журналистами недовольные их действиями силы прибегали наиболее часто в первые годы перестройки. В последующем появилась тенденция, как уже говорилось, воздействовать на поведение журналистов другими методами.
Наиболее известных из них пытались подкупить, предлагая не только большие суммы денег, но и хорошо оплачиваемую работу, автомобили, недвижимость и пр. Кроме того, препоны расследовательской деятельности журналистов стали интенсивнее применять на стадии поиска информации. С этой целью почти повсеместно разные фирмы, организации, учреждения стали создавать собственные пресс-центры, которые служат источниками дозированной, выгодной их учредителям информации для прессы. Самыми «трудными» для журналистов-расследователей, с точки зрения доступа к информации, стали, судя по результатам социологических опросов, органы исполнительной власти, правоохранительные органы и коммерческие организации[2]. Тем не менее журналистов подвергали и продолжают подвергать физическому насилию. Так, кроме тех, о ком уже говорилось, были убиты Александр Ефремов (Тюмень), Сергей Новиков (Смоленск), Лиза Аржиева (Москва), Сергей Иванов и Сергей Логинов (Тольятти), Людмила Замана (Самара), Олег Полунеев (Москва), Борис Ташаев (Пермь), Григорий Гарибян (Ростов-на-Дону), Николай Комсов (Свердловск), Валерий Токарев (Прокопьевск) и многие другие журналисты. Двадцать три журналиста были убиты только в Чечне, когда собирали информацию, которая позволила бы аудитории составить правильное представление о многих преступлениях, творившихся и творящихся там.
Способен ли журналист противостоять тем, кто покушается на его жизнь? Ответ на этот вопрос может быть разным. Но в любом случае, когда он чувствует, что подходит к опасной черте, то есть приближается к разгадке преступления, он должен быть особенно осторожным, принять все необходимые меры, чтобы не оказаться один на один с возможными преступниками (написать заявление в милицию или в ФСБ о подстерегающей его угрозе, попросить помощи у коллег, друзей, знакомых и пр.).
Угроза похищения
Такого рода угроза существенна прежде всего для тех журналистов, которые проводят расследования в «горячих точках», в зоне боевых действий. Так, на территории Чечни прочно вошло в оборот словосочетание «журналист-заложник». В их числе оказались корреспонденты ОРТ Вячеслав Тибелиус и Роман Перевезенцев, журналист агентства ИТАР-ТАСС Николай Загнойко, съемочная группа НТВ – Елена Масюк, Дмитрий Ольчев, Илья Мордюков, журналистка «Вечернего Первоуральска» Любовь Милявская и ряд других журналистов, собиравших остросюжетные материалы, в том числе расследовательского плана. Случаи похищения и убийства журналистов имели место во время боевых действий в Югославии и в других «горячих точках». Их похищают и в мирное время. Так произошло, например, на Украине с журналистом-расследователем из «Украинской правды» Валерием Гонгадзе. Подобное случалось в Белоруссии и других странах бывшего Советского Союза.
Похищение как метод борьбы с журналистами-расследователями обычно применяется в том случае, когда их необходимо «выключить» на какое-то время из расследования. Это может быть важно с точки зрения получения времени для заметания следов теми, чьи «деяния» расследуются журналистом. В качестве «профилактических мер» журналист должен избегать ситуаций, когда он (хотя бы на короткое время) остается один в изолированном помещении или на безлюдных, ночных улицах, в парке и т.д.
Угроза уничтожения имущества
Эта угроза реализуется в форме поджогов жилья, уничтожения вещей, угона, подрыва или поджога личного транспорта, разграбления квартиры или дачного участка и пр. Лишая журналиста имущества, тем самым не только лишают его нормальных условий творчества, но и оказывают достаточно сильный психологический нажим. Если вслед за уничтожением имущества журналисту еще угрожают и лишением в дальнейшем самой жизни, то это не каждый может выдержать. Если же он «сломается», то, вряд ли сможет представлять для кого-то серьезную угрозу в качестве расследователя. Разумеется, угроза нанесения ущерба имуществу имеет первостепенное значение для тех журналистов, которые владеют действительно ценными вещами, хорошим жильем, транспортом и т.п.
Психологическое давление
Такая угроза нацелена прежде всего на то, чтобы вынудить журналиста прекратить свои «копания». Психологическое давление может оказываться разными способами. Журналисту, например, могут периодически звонить или подбрасывать записки, предупреждая, чтобы он «не совал свой нос, куда не надо»; сообщить, что знают график работы его жены, адрес тещи и даже выразить беспокойство по поводу насморка у его ребенка. Могут проникать ночью в редакцию и испражняться на компьютеры (случай в филиале «Новой газеты» в Рязани). За журналистом, опубликовавшим острый материал в «АиФ», в течение недели ездил черный мерседес. Возможно, сидевшие в нем люди полагали, что автор будет продолжать расследование по данной теме и решили припугнуть его, заставить отказаться от дальнейшего поиска – это точно неизвестно. Но, тем не менее, журналист был вынужден отправить свою семью в безопасное место.
Угроза уничтожения добытой информации
Для любого лица, чья деятельность расследуется журналистом, основную опасность представляет уже добытая им информация. Поэтому именно она становится часто предметом особого интереса. Охота за сведениями, полученными журналистом, может вестись самыми разными способами. Это и прослушивание телефона (что, конечно же, трудно, но вполне возможно сделать), и похищение информации из компьютера, и перлюстрация почты, и т.д. В связи с этим надо иметь в виду, что хранить всю информацию по расследуемому делу в одном месте не совсем правильно, особенно если она находится в компьютере. Так, после публикации в газете «Версия» сведений об американской подводной лодке (с ее фотографией, сделанной со спутника), якобы таранившей российскую АПЛ «Курск» и стоявшей на ремонте в Норвегии, в редакции появились представители правоохранительных органов, которые первым делом забрали компьютер с базой данных и всей информацией по этому вопросу. В известной мере избежать подобной утраты помогает копирование информации (желательно на разных носителях) и хранение копий в надежных местах.
До тех пор пока журналист не закончил расследование, ему не стоит делиться ни с кем тем, что он узнал сегодня, вчера или позавчера. Потому что по содержанию попавших к нему сведений достаточно часто можно без особого труда «вычислить» источник их получения. И тогда может пострадать уже не только сам журналист, но и тот, кто оказал ему помощь. Кроме того, как показывает практика, угроза утраты добытой информации может исходить не только от тех, кто больше всего хотел бы уничтожить все записи, сделанные журналистом.
«У меня был случай в юном возрасте, – рассказывает известный журналист В. Челышев, – я сделал одну важную разоблачительную аудиозапись. Когда я в очередной раз включил диктофон, чтобы уточнить одну деталь, то к ужасу своему установил, что запись размагничена. Кто это сделал? Не знаю. Но у меня было ощущение, что я сделал ошибку, рассказав накануне о записанной информации своему хорошему товарищу. Возможно, он понял, что наличие подобной записи грозит мне вполне реальной опасностью. И решил, как ему показалось, помочь, размагнитив запись. Мое расследование было доведено до конца только благодаря случайно уцелевшей копии той записи, которую я уже не чаял обнаружить»[3].
Угроза судебного преследования
В расследовательской журналистике нужно быть очень осторожным – гневные заявления и суды неизбежны. Это только кажется, что удачное расследование непременно обратит на себя внимание властей, получит их одобрение, и будут приняты меры в отношении тех, кто виновен в криминальной ситуации или стоит за негативным явлением. На самом деле часто пострадавшей стороной становится сам журналист – не зря же журналистику считают, как уже говорилось, одной из самых опасных профессий. Нередко его ждут преследования со стороны недовольных «героев» публикации. Это еще одна причина, по которой журналист (или группа, если расследование велось коллективно) не должен раскрывать имена своих осведомителей. Никто не вправе требовать этого от него даже в суде – только он должен отвечать за свою публикацию. Хотя иногда все же приходится привлекать постороннего человека к ответу, правда, и не принудительно. Несколько лет назад в «Собеседнике» возникла ситуация, когда журналистку привлекли к суду за то, что в статье она, устами другого человека, назвала судью города Липецка взяточницей.
Расследование проводилось по закрытому уже делу: местный «авторитет» сбил на дороге мальчика и остался безнаказанным. Один из очевидцев высказался тогда неосторожно: мол, в городе известно, что судья получает взятки. Журналистка так и написала. Но доказать это практически невозможно (раз это не сделали до сих пор). Вот судья и подала в суд иск на газету и автора публикации. По сути, журналистка могла сослаться на слова другого человека, представив магнитофонную запись, но ее, как на грех, по неосторожности стерли. Тогда ей пришлось ехать в Липецк, разыскивать этого человека и просить его выступить в суде в ее защиту. К счастью, он согласился. Дело было закрыто.
Стоит еще раз подчеркнуть важность проверки и острожного использования добытой при расследовании информации. Расследователь не должен выбрасывать никакие документы и стирать магнитофонные записи (хотя бы первые полгода после публикации). Иногда хранить источники опасно, но это необходимо, чтобы оградить себя от возможных нападок и преследования. Обязательно должны быть указаны в расследовании источники и ссылки на людей, документы, информацию других СМИ (опять же, если все это возможно и уместно) – документальные сведения нужно подать так, чтобы читатель верил написанному и при желании сам мог все проверить. Если этого нет, расследование будет простым набором слов и голословных выводов – грош ему тогда цена.
[1] Богданов В. Указ. ист.
[2] См.: Российская журналистика: свобода доступа к информации/Сост. И. Дзялошинский. М., 1996. С. 80.
[3] Челышев В.А. Указ. ист.
Когда опасность наиболее реальна?
Журналисту могут дать тем или иным способом «по рукам» в любое время, на любом этапе расследования. Но, как показывает практика, наиболее опасен в этом смысле период сбора материала, то есть время поиска информации до момента ее опубликования. Особенно осторожным журналист должен быть, когда у него практически собрано все и осталось самое главное звено, которое позволит ему подобраться к центральным персонажам преступного деяния. Именно в этот момент многие расследователи, окрыленные тем, что им удалось проделать очень трудный порой путь и вплотную приблизиться к разгадке интересующего их вопроса, теряют бдительность. О том, чем это кончается, свидетельствует рассказанное о гибели, например, Ларисы Юдиной, которая доверчиво спустилась во двор, чтобы взять у «доброжелателя» самый важный материал и с его помощью поставить точку в своем расследовании.
По мнению многих журналистов-расследователей, «нормальные» преступники вряд ли будут специально прилагать усилия, чтобы «бежать за ушедшим поездом», то есть угрожать автору уже состоявшейся публикации (разумеется, если не планируется дальнейшее расследование по тому же вопросу), а тем более – убивать его. Но бывают исключения или ошибки (об этом свидетельствует, например, убийство И. Домникова, о котором тоже упоминалось).
Всегда подвергается реальной опасности журналист, который проводит расследование или собирает любой иной материал в фронтовых условиях «горячих точек» (в Чечне, Югославии, а ранее – Приднестровье, Абхазии, Нагорном Карабахе и др.). Эта опасность подтверждена десятками жизней журналистов, павших от пуль снайперов, взрывов мин, гранат и пр. Именно поэтому направляющийся в такую точку журналист должен обстоятельно подготовиться и неукоснительно выполнять все инструкции и предписания военного командования.
Как повысить уровень личной безопасности?
Что может помочь журналисту снизить риск агрессии со стороны лиц, деятельность которых он расследует?
Иметь нормальные отношения с властями
Если исходить из часто декларируемого постулата, согласно которому хорошая пресса всегда должна быть в оппозиции к власти, то, разумеется, говорить о нормальных отношениях с ней равносильно сдаче своих позиций. Сторонники этого постулата, очевидно, исходят из того, что пресса отражает интересы общества, а власть всегда ему враждебна. Поэтому она – враг прессы. Конечно, эта анархическая точка зрения имеет определенное право на существование, как и представление о властном институте, призванном служить на благо обществу. Но журналисту-расследователю не стоит слепо противопоставлять себя власти как таковой вообще. Гораздо разумнее, как нам кажется, сравнить те цели, которые ставит перед собой власть, со своими целями журналиста-расследователя. Если они совпадают, то необходимо постараться установить контакты с властными структурами. Разумеется, это не означает, что в каждом конкретном случае журналист найдет взаимопонимание, например, с правоохранительными органами. Многим их работникам общение с журналистами кажется излишним, а журналистские расследования – мешающими реальной борьбе с преступностью.
Есть среди государственных служащих, правоохранителей и те, кто замешан во всевозможных правонарушениях или преступлениях, поэтому ожидать от них содействия в журналистском расследовании вряд ли можно. Однако в государственных службах очень много преданных закону честных профессионалов, защищающих социальные интересы и понимающих роль журналистики в формировании гражданского общества. Именно на помощь таких людей и должен рассчитывать журналист. Среди них он может найти тех, кто способен оказать ему действенную помощь на разных этапах журналистского расследования, вплоть до обеспечения его безопасности. В числе «особых» непременно должны быть контакты журналиста с политиками и чиновниками разного уровня, как местного, так и центрального. Их поддержка важна не только для получения информации, но и для отстаивания в дальнейшем своих взглядов, а также повышения уровня личной безопасности в ходе расследований.
Публиковать только достоверную информацию
Достаточно часто журналист, можно сказать, собственными руками создает угрозу своей безопасности. Это происходит в том случае, когда он публикует недостоверную информацию. Содержащиеся в ней искажения воспринимаются «объектом» разоблачения как дополнительный повод убедиться в «злонамеренности» действий журналиста, в попытке не только разоблачить его, но и оклеветать. Подобная убежденность является нередко серьезным стимулом, побуждающим «обиженных» принимать решительные меры против журналиста. В лучшем случае они оборачиваются обвинением журналиста в клевете и обращением в суд.
Журналист обязан публиковать только проверенные сведения, а поэтому он должен иметь гарантии достоверности предоставляемой ему информации и при возможности обязательно перепроверять ее. Если же он публикует версию, то все утверждения, оценки, комментарии относительно преступного характера действий тех людей, о которых он пишет, могут присутствовать в его тексте только в форме высказываний официальных лиц правоохранительных органов. Журналист же должен лишь описывать взаимосвязанные факты, свидетельствующие о преступной деятельности его «героев».
Правильно общаться с людьми
Очень многое зависит от того, насколько правильно журналист ведет себя в процессе общения с разными людьми, с которыми вынужден контактировать в различных ситуациях и по самым разным поводам при расследовании. Можно выделить две основные категории людей, отношения с которыми особенно важны для журналиста-расследователя.
Первая – это люди, деятельность которых он расследует. Кем бы ни был и что бы ни сделал тот, кого журналист собрался разоблачить, это никак не должно сказаться на поведении расследователя. Он должен проводить все беседы с «героем» выступления (если он сочтет необходимыми встречи с ним, и таковые состоятся) вполне корректно, никак не демонстрируя свое желание «прищучить», скажем, махинатора. И наряду с этим показывать, что данное расследование неизбежно, что оно лишь «тень» другого, которое ведут правоохранительные органы, и нужно оно не только редакции и читателям, но и самому «подозреваемому», поскольку дает ему возможность поразмыслить над аргументами в свою защиту и, возможно, высказать их в планируемой публикации. Такое поведение журналиста наверняка скажется позитивно на его отношениях с собеседниками данного типа.
Вторая группа – люди, у которых он получает информацию. Человек, предоставляющий журналисту информацию, должен быть убежден, что она потребовалась не для решения каких-то личных задач, а в силу профессиональной необходимости, заставляющей того проводить расследование. Только в таком случае журналист может рассчитывать на получение наиболее полной информации. Иначе он получит в свое распоряжение только те сведения, разглашение которых лишь минимальным образом скажется на судьбе «источника». Расследование, построенное на неполных данных, тоже будет неполным и даст тем, о ком в нем идет речь, повод «восстановить справедливость». Кроме того, «источник» информации должен быть убежден, что журналист никогда не выдаст его, если этого не потребует суд. В противном случае автор не просто потеряет информатора, но и даст повод другим, потенциальным, помощникам в расследованиях, не идти на контакт с «журналюгами», пекущимися только о своих интересах. А это тоже, хотя, возможно, и косвенно, скажется на безопасности журналистских расследований.
Разумеется, приведенные рекомендации отнюдь не исчерпывают тех принципов, правил поведения журналиста, которые помогают ему повысить уровень безопасности своей деятельности. Существует достаточно пособий, которые могут значительно пополнить «багаж» охранительных мер расследователя. Поэтому остается только настоятельно рекомендовать воспользоваться ими[1].
[1] См., напр.: Безопасность журналистов//Шум Ю. Журналистское расследование. М., 2000; Проблемы юридической и физической безопасности при проведении журналистского расследования//Журналистское расследование/Под общ. ред. А.Д. Константинова. СПб., 2001; Викторов В. Как защитить вашу квартиру и контору от воров. М., 1992; Гостюшин А. Карманная энциклопедия экстремальных ситуаций. М., 1992 и др.; Васильева Л. Маскхалат для репортера//Профессия журналист. 2000. № 6.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Активное развитие расследовательской журналистики в нашей стране представляет собой в первую очередь защитную реакцию общества на возникшие негативные явления во всех сферах социально-экономической жизни страны. Это и его реакция на неспособность или нежелание правоохранительной системы поставить прочный заслон на пути невиданного вала нарушений закона – мошенничества общенационального масштаба, коррупции, поразившей высшие эшелоны власти, разгула криминалитета и т.д. Необходимость высветить темные стороны становления рыночных отношений в стране, показать пороки, которыми это сопровождается, разоблачить тех, кто хотел бы всеми правдами и неправдами скрыть свои преступления от общества, – это главная «движущая сила» современной российской расследовательской журналистики.
В течение последнего десятилетия сложился достаточно четко очерченный круг проблем, которые в первую очередь приковывают внимание журналистов-расследователей. Это, прежде всего экономические преступления, коррупция, мошенничество, «прихватизация», криминальные происшествия, убийства, экологические правонарушения, темные страницы истории. Выявляя причины и следствия подобных явлений, журналисты-расследователи тем самым способствуют правильному социальному ориентированию аудитории, помогают ей принимать адекватные практические решения. В процессе расследования современные журналисты применяют широкую палитру методов поиска информации, в которую входят, наряду с традиционными, и нетрадиционные для журналистики методы (наружное наблюдение, скрытая запись и пр.).
В системе современных российских СМИ расследовательская журналистика представлена самостоятельной (правда, только складывающейся) структурой, что свидетельствует о ее «взрослении», обретении характера особого вида журналистской деятельности. Весь путь ее развития в нашей стране сопровождается тяжелыми потерями – убийствами журналистов, их судебными и иными преследованиями. Вместе с тем журналисты-расследователи смогли вывести на чистую воду многих высокопоставленных и иных преступников, показать обществу зримые язвы современной жизни, возрождая тем самым веру в справедливость и укрепляя моральный дух народа.
Необходимо отметить, что на страницах современной прессы появляется достаточно много публикаций, внешне напоминающих результат журналистских расследований, но на деле не имеющих к ним никакого отношения. Прежде всего – это то, что называется в профессиональной журналистской среде «сливом» – информацией, условно говоря, подброшенной кем-то в СМИ, с тем чтобы посредством ее публикации опорочить своих конкурентов или политических противников. Подобные «расследования» чаще всего лишь дискредитируют само понятие журналистского расследования, а поэтому инициаторы их должны получать соответствующий отпор со стороны журналистского сообщества.
Освоение молодым журналистом традиций расследовательства, заложенных выдающимися российскими и зарубежными журналистами и писателями, освоение принципов, методов деятельности корифеев современной расследовательской журналистики – одна из важных предпосылок того, что они могут стать достойными продолжателями этого сколь сложного, столь и важного для общества вида деятельности.
ЛИТЕРАТУРА
Авраамов Д. Профессиональная этика журналиста. М., 1991.
Асмус В.Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954.
Берлин М. Краткое руководство по проведению журналистского расследования/Пер. с англ. М., 1989.
Ваксберг А. Нераскрытые тайны. М., 1993. Вальраф Г. Нежелательные репортажи. М., 1982.
Вальраф Г. Репортер обвиняет. М., 1988.
Войтович Н. Расследовательская журналистика как форма социального контроля//http://www. medialaw.ru/publication.
Володин В. И. Цифры и факты. Как их использовать? М., 1968.
Выборы и журналистское расследование/Ред. Дафни Скиллен. М., 2001.
Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М., 1980.
Глисков А.А. Тайна частной жизни и общественный интерес//ЗиП. 1998. № 7–8.
Горохов В.М. Основы журналистского мастерства. М., 1984.
Государственная тайна в Российской Федерации/Под общ. ред. М.А. Вуса. 2-е, изд., доп. СПб., 1997.
Гурьянова Т. Пророк криминальной России. Читайте Достоевского, господа!// Версия. 2001. № 43.
Давыдов В. Журналисты и ядерное оружие. М., 1995.
Дела СМИ. Дело № 1. П. Грачев против В. Поэгли. М., 1996.
Деревицкий В.В. Чрезвычайная ситуация//Журналист. 1986. № 4.
Десять интервью о политической журналистике. М., 2001.
Дугин И.М. Расследование как процесс познания. М., 1969.
Есин Б.И. История русской журналистики (1703–1917). М., 2000.
Жирков Г.В. История цензуры в России Х1Х–ХХ вв. М., 2001.
Журналистское расследование/Под общ. ред. А.Д. Констатинова. СПб, 2001.
Журналисты на Чеченской войне. Факты, документы, свидетельства/Сост. О. Панфилов. М., 1995.
Заворотный С., Черняк И. Информация о войне и война за информацию//Журналист. 1991. № 6.
Законы и практика СМИ в странах СНГ и Балтии: Сравнительный анализ. М., 1999.
Ивин А.А. Искусство правильно мыслить. М., 1981.
Как защитить вашу квартиру и контору от воров. М., 1992.
Как уцелеть в «горячих точках»//Журналист. 1992. № 10.
Как уцелеть репортеру в «горячей точке»//Журналист. 1995. № 5.
Кашинская Л.В. Метод наблюдения в журналистике. М., 1987.
Киш Э.Э. Опасный жанр литературы: Репортажи. М., 1964.
Ковалев Е.А., Шевчук В.Д. Защита чести, достоинства и деловой репутации в суде. Ярославль, 1995.
Кодекс профессиональной этики российского журналиста//Профессиональная этика журналистов. М., 1999. Т. 1.
Комментарий к Закону РФ о СМИ. М., 2001.
Контроль гражданского общества за информационной открытостью власти: теория и практика/Сост. И. Дзялошинский. М., 1998.
Корконосенко С.Г. Правовая и этическая культура журналиста//Основы творческой деятельности журналиста/Ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2000.
Краткий юридический справочник для журналиста. М., 1997.
Криминальная мотивация/Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1986.
Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М., 1999.
Лозовский Б.Н. Методика сбора информации// Основы творческой деятельности журналиста/Ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2000.
Магай И.П. Структура произведения журналиста//Проблемы теории печати. М., 1975.
Малышева А. Дело № 5: Ирина Чернова против УВД Волгограда. Сер.: Дела СМИ. М., 2000.
Мальцев Г. Звук высокой чистоты//Журналист. 2001. № 3.
Методы журналистского творчества/Под ред. В.М. Горохова. М., 1982.
Михайлов В.И. Информационная безопасность личности и законодательство//Правовые и социально-экономические аспекты деятельности средств массовой информации/Отв. ред. Ю.В. Мишальченко. СПб., 1996.
Моду А. Международное гуманитарное право и деятельность журналистов. М., 1994.
Нескромный взгляд на экстремальную фотографию//Рhoto & Video. 1998. № 3.
Нормативные акты, действующие в сфере правового регулирования СМИ и издательской деятельности РФ. М., 1992.
Опасная профессиям//Мониторинг нарушений прав журналистов в странах СНГ. М., 2001.
Плэтт В. Информационная работа стратегической разведки. М., 1996.
Правовое регулирование сообщений СМИ и телекоммуникаций. М., 1999.
Пронин Е.И. Выразительные средства журналистики. М., 1980.
Ратинов А.Р., Ефремова Г.X. Масс-медиа в России. Законы. Конфликты. Право нарушения. 1996–1997. М., 1998.
Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967.
Романов Ю. Советы дилетанта//Журналист. 1995. № 5.
Российская журналистика: свобода доступа к информации/Сост. И. Дзялошинский. М., 1996.
Сафонов В.С. О психологии доверительного общения//Проблемы общения в психологии. М., 1961.
Свобода доступа к информации в России: правовые, организационные, профессиональные проблемы/Сост. И. Дзялошинский. М., 1997.
Симонов А. Температура гласности – 2000. М., 2001.
Соловьев А.Б. Как организовать расследование. М., 2000.
Справочник для журналистов стран Центральной и Восточной Европы. М., 1993.
Станько А.И. Журналистское расследование//Тезисы научной конференции «Журналистика в 1997 году». М., 1998. Ч. 2.
Статистика в арсенале журналиста. М., 1972.
Стрельцов А.А., Тертычный А.А. Консолидация региональных СМИ и институтов гражданского общества для борьбы с коррупцией. М., 2001.
Судьи и журналисты в странах Восточной Европы в период перехода к демократии/Ред. Г. Шварц, Ч. Браун. Киев, 1998.
Тертычный А.А. Аргументация в журналистике. М., 1989.
Тертычный А.А. Психология публицистического убеждения. М.: МГУ, 1989.
Тертычный А.А. Журналистское расследование//Аналитическая журналистика. М., 1998.
Тертычный А.А. Журналистские расследования. М., 2000.
Техника юридической безопасности для журналиста. М., 2000.
Уллмен Дж. Журналистские расследования: современные методы и техника. М., 1998.
Уроки Аграновского. М., 1986.
Учебно-практические материалы по праву массовой информации/Под ред. А.Г. Рихтера. М., 1999.
Философский энциклопедический словарь. М., 1983.
Флеш Р. Искусство ясного мышления. Киев, 1951.
Цена слова/Под ред. М.В. Горбачевского. М., 2001.
Чиликина Л. Этические проблемы «расследовательской журналистики»//http:// www.relga.rsu.ru.
Шум Ю. Журналистское расследование: методические рекомендации. М., 2000.
Шумилина Т.В. Методы сбора информации в журналистике. М., 1983.
Щепилова Г.Г. Публицистика Гюнтера Вальрафа. Свердловск, 1990.
Энциклопедия жизни современной российской журналистики. Власть, зеркало или служанка? М., 1998. Т. 1.
ПРИЛОЖЕНИЕ
"РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА"
(Примерная программа учебного курса)
I. ХАРАКТЕРИСТИКА КУРСА
Данный курс рассматривает факторы, предопределяющие бурный рост расследовательской журналистики в современном мире, ее роль в становлении гражданского общества России. На практическом материале исследуются цели, средства, принципы, условия и формы существования этого вида деятельности, перспективы развития, особенности проведения расследований отечественными журналистами.
Способы освоения данного курса – лекционные занятия, практические упражнения, «деловые игры», стажировка в редакциях по личным планам студентов, подготовка контрольных публикаций. Степень готовности к самостоятельной работе в такой сложной и ответственной сфере общественной жизни определяет экзамен или зачет (в зависимости от статуса учебного заведения).
II. ЦЕЛЕВАЯ УСТАНОВКА
Главная цель курса – познакомить студентов факультетов журналистики университетов с концепцией, системой основных понятий, с принципами и видами расследовательской журналистики, привить навыки поиска, определения методики осмысления информации; анализа и оценки явлений из различных сфер жизни общества в процессе расследований.
Это предполагает не только серьезный подход к изучению курса студентами, но и основательное предварительное ознакомление преподавателей с методической литературой и эмпирическим материалом по разделу «Расследовательская журналистика».
Задача курса состоит также в том, чтобы инициировать внеаудиторную подготовку студентов к работе в отделах журналистских расследований СМИ, помогая таким образом росту их профессионализма, готовности к самостоятельной деятельности в этой области.
УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА КУРСА
РАЗДЕЛ I
СТАНОВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ В РОССИИ
ТЕМА 1. Традиции расследовательства в отечественной литературе и журналистике
Традиции и опыт расследовательства в творчестве дореволюционных российских писателей и журналистов. Предшественники современных журналистов-расследователей: А.С. Пушкин («История Пугачева»), А.П. Чехов («Остров Сахалин»), Ф.М. Достоевский («Пожары»), В.Г. Короленко («Мултанское жертвоприношение»), В.А. Гиляровский («Москва и москвичи») и др. Их роль в пропаганде и защите идеалов справедливости, гуманного отношения к людям, торжества законов.
ТЕМА 2. Зарубежный опыт расследовательства
Зарубежный опыт как источник становления современной российской журналистики расследований. Расследовательские мотивы в творчестве известных зарубежных писателей и журналистов (Юхан Стриндберг, Эмиль Золя, Теодор Вольф, Марк Твен и др.). Расследовательская журналистика Запада и демократические ценности.
Западные «инвестигейтеры», «разгребатели грязи», «папарацци», своеобразие их творчества. Влияние западных традиций на современную российскую расследовательскую журналистику.
ТЕМА 3. Расследовательские структуры в современных СМИ России
Особенности расследовательских структур в периодической печати на примере газет «Совершенно секретно», «Версия», «Ваш тайный советник», «Stringer» и др. Опыт организации данного типа изданий, их кадровая структура, техническое оснащение, установление связей с правоохранительными органами, различными источниками информации. Практика расследований в общеполитических, иных СМИ («Новая газета», «Московский комсомолец» «Комсомольская правда»; ТВ-передачи: Параллели, РТР; Независимое расследование Н. Николаева, НТВ и пр.); деятельность отдельных журналистов-расследователей в изданиях разного типа.
Агентства журналистских расследований в структуре современных российских СМИ (на примере Агентства журналистских расследований А. Константинова в Санкт-Петербурге). Особенности этого типа организаций как «симбиоза» информационного агентства и частного сыскного бюро. Опыт создания и специфика работы.
Расследовательские Интернет-сайты. Современные компьютерные технологии на службе у расследовательской журналистики. Общая характеристика публикаций расследований в «Фри ланс бюро» и других Интернет-изданиях. Условия создания, характер оформления расследовательского сайта в Интернете.
Цели создания разными СМИ расследовательских структур. Их значение для повышения престижа прессы и реальная польза для общества. Удачный и неудачный опыт работы такого рода структур. Роль и возможности отдельного журналиста-расследователя в деятельности СМИ (на примере центральных, региональных и провинциальных изданий). Перспективы структурного развития расследовательских структур в СМИ России.
РАЗДЕЛ II
РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА КАК ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СМИ
ТЕМА 4. Цели и предмет расследований
Расследовательская журналистика в системе современных видов журналистской деятельности. Цель расследовательства как один из основных факторов, предопределяющих его своеобразие. Соотношение понятий «расследовательская журналистика» и «журналистское расследование». Журналистское расследование как отдельный акт расследовательской деятельности. Ее особенности у российских расследователей. Различие целей журналистских и криминальных расследований правоохранительных органов, а также экспертных расследований в различных сферах современной деятельности. Отличие целей реальных журналистских расследований от «сливов» правоохранительных органов, «компромата», «заказных материалов».
Предмет расследования в журналистике. Его своеобразие: прежде всего разного рода преступления, происшествия, конфликты, исторические и иные, кроме государственной и военной тайны. Виды предметов и характер расследования.
ТЕМА 5. Методы расследовательской журналистики
Своеобразие журналистского расследования. Общезначимые методы (эмпирические и теоретические). Целесообразность как принцип применения различных методов в расследовании. Общее и специфическое в методике расследователей, занимающихся иными видами журналистской деятельности. Характеристика основных методов журналистского расследования.
Эмпирические методы в расследовании: наблюдение, интервью, беседа, анализ документов, анкетирование, опрос, теоретический и практический эксперименты, криминально-следственные методы.
Теоретические методы в расследовании: формально-логические (индуктивные, дедуктивные, традуктивные умозаключения); содержательно-теоретические (анализ и синтез, гипотетический метод, метод историзма, логический метод, мысленный эксперимент, причинно-следственный анализ, оценочный анализ, прогностический анализ, программирование).
Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации. Отбор информации при расследовании.
ТЕМА 6. Организация и этапы журналистского расследования
Формирование замысла. Замысел и предмет конкретного расследования. Своеобразие и виды предметов. Факторы, влияющие на их выбор. Целесообразность как основной принцип выбора конкретного предмета расследования. Ситуативные факторы. Их влияние на выбор других факторов.
Замысел и цель конкретного расследования. Характеристика целей (выяснение социальных причин события; выявление криминальных или прочих мотивов совершаемых действий; разоблачение конкретных виновников или установление участников события; определение возможных последствий расследуемого события; раскрытие исторической, а также иной тайны и т.п.).
Замысел и методы расследования. Влияние на выбор методов расследования его предмета. Своеобразие методов. Факторы, влияющие на выбор методов расследования (степень владения ими журналистом, возможность применения в конкретной ситуации, прогнозируемая эффективность использования того или иного метода и пр.).
Замысел и его исходные информационные основания (слухи, публикации СМИ, случайные разговоры, личные наблюдения журналиста, сообщение редактора, коллег, сведения из Интернета и т.п.).
Сбор первичной информации. «Слепой» ее поиск на определенном этапе. Беседы со всеми возможными носителями необходимой информации (очевидцами и другими свидетелями, потенциальными участниками заинтересовавших журналиста событий). Чтение документов (дневников, писем, докладных, протоколов и прочего, предположительно имеющего отношение к делу). Интервью с экспертами, представителями правоохранительных органов и другими специалистами, возможно, участвующими в расследовании как представители правоохранительных структур.
Формирование расследовательской гипотезы. Ее понятие в журналистском расследовании. Соотношение понятий «предположение» и «версия» с гипотезой. Цель, функциональное значение гипотезы в расследовании. Особенности выдвижения, факторы, влияющие на характер гипотезы.
Сбор основного материала (проверка гипотезы). «Сфокусированность» информационного поиска на конкретном этапе расследования. Обращение к участникам интересующего журналиста события, представителям правоохранительных структур, иных организаций, занимающихся им, а также изучение литературы и документов по исследуемому вопросу.
Осмысление, окончательная обработка собранной информации.
Выявление основных взаимосвязей предмета расследования, установление причинно-следственных отношений, определение конкретных действующих лиц изучаемой ситуации, роли, последствий их действий, оценка этих действий с точки зрения общественных ценностей (известных законов, этических норм и пр.).
ТЕМА 7. Особенности расследований разных видов
Политические преступления. Понятие политического преступления (подтасовка результатов голосования при выборах депутатов парламента или президента; заключение международных договоров и соглашений, наносящих ущерб стране, и т.п.). Методы расследования политических преступлений.
Коррупция. Понятие коррупционного преступления (например, содействие чиновником за взятку заключению выгодного для коммерсанта соглашения на поставку товаров государственного предприятия). Уровни коррупционных преступлений. Виды коррупции. Особенности журналистского расследования коррупции в высших эшелонах власти.
Экономические преступления. Понятие экономического преступления (незаконное предпринимательство, организация «теневого» бизнеса, использование экономических ресурсов государства для личной выгоды и пр.). Условия и возможности расследования экономических преступлений при рыночных отношениях. Методы расследования. Трудности в расследовании экономических преступлений.
Экологические преступления. Понятие экологического преступления как нанесения ущерба природе и человеку. Виды экологических преступлений и правонарушений и особенности их расследований журналистом. Значение расследований экологических преступлений для аудитории СМИ и страны в целом. Методы расследования экологических преступлений.
Социально-бытовые преступления. Понятие социально-бытовых преступлений (например, «семейные разборки» с тяжелыми для их участников последствиями). Степень оправданности такого рода расследований в журналистике. Методы расследования социально-бытовых преступлений.
Исторические тайны. Понятие исторической тайны (непонятные события в прошлом: например, таинственная смерть наследника престола во времена правления Бориса Годунова; смерть Сергея Есенина и Владимира Маяковского; отречение царя Николая Второго от престола и т.д.). Значение подобных расследований для журналистики и аудитории СМИ. Методы расследования на историческую тему.
ТЕМА 8. Создание текста журналистского расследования
Принципы построения текста. «Констатирующий» подход к изложению материала. «Драматургическое» построение. Первоначальное изложение материала. Уточнение наиболее интересных для аудитории моментов, установленных при расследовании. Изложение основной идеи выступления и фактов (аргументов), из которых она вытекает. Уточняющие мысли и факты. Логическое построение публикации. Корректировка расположения разных частей текста, исходя из представления о психологических особенностях восприятия информации аудиторией, которой он предназначается.
Достоверность как важнейшее требование к тексту журналистского расследования. Предпосылки его достоверности. Соотношение понятий достоверности, доказательности, убедительности. Понятие доказательного рассуждения в журналистике. Доказательность изложения и «очевидность» используемых фактов. Необходимость логической выдержанности доказательного рассуждения в журналистском расследовании. Понятие аргументации и ее роль в создании доказательных текстов. Основные типы аргументации, используемой журналистами-расследователями. Соотношение фактологических и эмоциональных доводов в расследовании. Предназначение аргументов разных типов. Типичные ошибки аргументации в современных журналистских расследованиях.
Язык текста журналистского расследования как условие ясности изложения фактов, мыслей автора. Требования к языку. Точность изложения и образность, их соотношение в тексте. Основные языковые средства, применяемые в текстахжурналистских расследований. Место жаргона, сленга, новояза. Классический языковой стиль и его место в арсенале журналиста-расследователя.
РАЗДЕЛ III
УСЛОВИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖУРНАЛИСТОВ
ТЕМА 9. Источники информации и доступ к ней
Государственные учреждения как источник информации. Основные характеристики источника. Официальный характер информации, получаемой из государственных учреждений. Степень достоверности предоставляемой ими информации. Типы «государственной» информации. Особенности ее получения из учреждений разного типа.
Правоохранительные органы как источник информации. Важность использования в журналистском расследовании информации из правоохранительных органов. Специфика и условия ее получения. Учет возможности «слива» или умышленного предоставления правоохранительными органами односторонней, компрометирующей их «естественных оппонентов» из других государственных служб (например, ФСБ) информации.
Общественные организации как источник информации. Их виды. Характер информации, предоставляемой организациями разных типов. Уместность использования информации из той или иной общественной организации в конкретном расследовании. Особенности взаимодействия журналиста-расследователя с подобным источником информации.
Политические и государственные деятели как источник информации. Оценочный компонент как основной показатель значимости информации, получаемой от государственных деятелей и политиков, его влияние на характер этой информации. Другие характеристики данного источника. Особенности установления связи с источниками такого типа. Необходимость и уместность использования информации из этих источников в разных видах журналистских расследований. Возможность использования данных лиц для получения доступа к источникам информации других типов.
Библиотеки, общая и специальная литература как источник информации. Особая роль специальной литературы в осуществлении журналистских расследований. Виды этой литературы. Открытая и закрытая (секретная) литература. Возможности, границы, форма использования информации из разных видов спецлитературы.
Архивы как источник информации, их важность для расследования. Основные российские архивы. Пути доступа к их информационным ресурсам. Степень достоверности архивной информации. Ее роль на разных этапах журналистского расследования. Основные правила работы с архивными источниками. Особенности использования архивов частных лиц. Личный архив (досье) журналиста как источник информации. Создание архива журналистом-расследователем как важнейшая предпосылка его успешной деятельности. Правила формирования личного архива (досье). Тематические, персональные, проблемные досье в личном архиве. Варианты использования личного архива.
Интернет как источник информации. Значение компьютерных технологий в журналистике. Основные направления эффективного применения компьютера в расследовании. Достоинства и недостатки компьютерных технологий с точки зрения задач и целей журналистского расследования. Интернет как источник новейшей, оперативной информации. Информация из Интернета как вероятностные сведения. Пределы использования web-информации. Необходимость и опасность ее применения. Пути преодоления данной опасности. Ограничения в использовании информации, полученной с помощью компьютера.
ТЕМА 10. Преграды в расследовательской деятельности журналиста
Познавательные преграды. Компетентность в теме и предмете расследования – важнейшее условие его эффективности. Предпосылки и пути роста компетентности журналиста. Роль профессиональных навыков в преодолении познавательных барьеров. Постоянное повышение уровня знаний – необходимое условие успешности расследовательской деятельности журналиста.
Административные преграды. Понятие административных преград в деятельности журналиста. Внутренние и внешние преграды. Причины их возникновения. Условия и способы преодоления административных преград.
Противодействие лиц, деятельность которых журналист расследует, и его неизбежность. Возможный характер противодействий данного рода. «Маскировка» расследования как важнейший путь нейтрализации противодействия.
ТЕМА 11. Правовые ограничения
Правовое «поле» журналиста-расследователя. Основные нормативные документы, регулирующие его деятельность. Соотнесенность требований различных законов при расследовании. Опыт действия в типичных правовых ситуациях. Поведение журналиста-расследователя при угрозе судебного преследования. Пути и методы защиты от необоснованного судебного преследования (опыт использования помощи правозащитных организаций, Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ, Фонда защиты гласности и пр.).
ТЕМА 12. Этические ограничения
Необходимость соблюдения этических требований в журналистском расследовании. Сущность основных этических требований и их роль в деятельности журналиста. Цель и средства их достижения в расследовании с точки зрения этики. Требования «профессионального долга» и необходимость соблюдения норм морали в расследовании. Коллизии, возникающие между ними. Возможность «морально выдержанного» журналистского расследования.
ТЕМА 13. Безопасность журналистского расследования
Личная безопасность журналиста-расследователя. Понятие личной безопасности журналиста. Кто и что может ему угрожать? Наиболее опасные периоды расследования. Личная безопасность в ситуации обычного журналистского расследования. Личная безопасность при проведении расследования в кризисных ситуациях (во время военных действий, стихийных бедствий, межэтнических конфликтов и пр.).
Информационная безопасность журналистского расследования. Понятие информационной безопасности. Виды информационной опасности. Утрата полученной информации. Использование дезинформации, что особенно актуально в связи с растущим применением компьютерных технологий в журналистском расследовании. Методы обеспечения сохранности полученной информации, предупреждение использования дезинформации.
Имущественная безопасность журналиста-расследователя. Понятие имущественной безопасности. Виды имущественного (материально-экономического) ущерба. Средства его нанесения журналисту-расследователю. Криминальные и судебные способы нанесения ущерба. Возможности избежания журналистом имущественного ущерба.
Юридическая безопасность журналиста. Знание и своевременное применение законов как основа юридической безопасности. Пути повышения уровня юридической безопасности журналистского расследования.