Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ТЕМА 10. ПУТЬ К КРАХУ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПРОЦЕССЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ВЗГЛЯД
СОВРЕМЕННИКОВ)
ПЛАН
1. Введение
2. Политическая ситуация в стране и на фронте в ходе Первой мировой войны
3. Николай II и его окружение в преддверии краха Российской империи
4. Заключение
5. Использованная литература
1. ВВЕДЕНИЕ
В июле 1914 г. началась Первая мировая война. Война, которая втянула в себя 38 государств, где проживало
свыше 1,5 млрд. человек, что составляло 77 % всего населения земного шара.*
* Г. И. Оськин. Изучение боевого прошлого нашей Родины. М., 1971. С. 215.
Для России Первая мировая война особенно значима еще и потому, что она явилась одним из основных факторов
в нарастании будущей революции. Россия, несшая на себе основную мощь военных и человеческих потерь среди
всех стран Антанты, к 1917 г. была истощена морально и физически.
Этот период политического кризиса в России всегда вызывал огромный интерес. И это не случайно. Ведь в эти
годы развала старой Российской империи до крайностей обострились все давние противоречия в обществе. Все
понимали, что династия Романовых в лице Николая II уже не может справляться с властными полномочиями, но,
а кто же будет править страной после его свержения, оставалось только гадать. Как же вела себя власть в эти
предсмертные часы агонии? Что предпринимал Николай II в преддверии своего падения? Ответить на эти
вопросы мы и попытаемся в данном реферате.
Ответы мы будем искать с помощью очевидцев и непосредственных участников тех событий. Более того, эти
очевидцы были сами приближены к власти. Эти очевидцы - П. Н. Милюков и великий князь Александр
Михайлович. Милюков сам представлял собой законодательную власть, являясь членом Государственной думы и
возглавляя в ней партию кадетов (конституционных демократов). Известный историк-публицист, видный
политический деятель, он общался и был знаком со многими государственными деятелями той поры. Уже после
свержения царской власти он занимал пост министра иностранных дел во Временном правительстве.
Менее известен нам великий князь Александр Михайлович, оставивший книгу своих воспоминаний. Великий
князь Александр Михайлович являлся дядей последнего русского царя Николая II. Он был вхож в императорскую
семью, а Николай II второй считал его своим другом и иначе, как Сандро, не называл. Свои воспоминания и
размышления от разговоров с Николаем II и его окружением он и запечатлел в своей книге. Может быть, они
выглядят чуть-чуть субъективными, но уж чего у них не отнять, так это искренности, благодаря чему возрастает их
ценность.
Таким образом, основываясь на реальных исторических фактах и дополняя их воспоминаниями этих двух
неординарных людей, мы попытаемся понять, что же предшествовало краху Российской империи и как она шла к
этому краху.
2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В СТРАНЕ И НА ФРОНТЕ В ХОДЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Первая мировая война началась с небывалого патриотического подъема. Этот подъем был тем более удивителен
и неожиданен, если вспомнить, что во все годы правления Николая II, начиная с трагедии на Ходынском поле,
его личность ничего, кроме отрицательных эмоций, у населения не вызывала. Сам Николай II был этому безумно
рад и готов был ради этого временного единения народа на все.
Великий князь Александр Михайлович, дядя царя, вспоминал об этом периоде так: «В Севастополе я узнал об
официальном объявлении войны (мобилизации армии и флота). На следующий день в Ялтинском соборе был
отслужен молебен, который сопровождался чтением Манифеста об объявлении войны. Толпа кричала «ура», и
чувствовался подъем. В ту же ночь я уехал в Санкт-Петербург... Я застал Государя внешне спокойным, но глубоко
проникшимся сознанием ответственности момента. Наверное, за все двадцать лет своего царствования он не
радовало его».*
* Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 209.
П. Н. Милюков, вторя великому князю, писал: «Конечно, в проявлениях энтузиазма - и не только казенного - не
было недостатка, в особенности вначале. Даже наши эмигранты, такие как Бурцев, Кропоткин, Плеханов,
отнеслись к оборонительной войне положительно. Рабочие стачки на время - прекратились».*
* П. Н. Милюков. Воспоминания. М., 1991. С. 391.
Итак, все было прекрасно, и все думали о быстрой победе над немцами, напавшими на беззащитных «братьев
славян» - сербов. В общем, в стране и, в особенности, в окружении царя было традиционное
«шапкозакидательское» настроение. Понять, что не все так радужно в стране и на фронте, как это казалось, России
пришлось уже через несколько месяцев.
П. Н. Милюков так описывал события, которые происходили в России в те дни: «Первые известия о том, что на
фронте неблагополучно, стали приходить к нам уже в конце января 1915 г. Снаряды и вооружение, заготовленные
«на шесть месяцев», были исчерпаны. Солдаты мучились, взбираясь на обледенелые кручи Карпат, а когда
наступила очередь использовать успех, оказывались без снарядов и патронов. Главное артиллерийское
управление не имело никаких средств восстановить русское вооружение. Оно было вынуждено обратиться с
заказами к тем же союзникам. Но, занятые своими нуждами, они не особенно заботились о своевременном
выполнении русских заказов.
Санитарное дело на фронте находилось в плачевном состоянии. Докторский персонал был недостаточен; самых
необходимых медикаментов не было; раненых сваливали на полу товарных вагонов, без медицинского
просмотра, и они сотнями умирали в поездах. Между фронтом и тылом стояла глухая стена. Тыл был еще менее
фронта приспособлен к ведению серьезной и долгой войны. Не было никакой системы в заготовке
продовольствия для армии, и транспорт как рекрутов, так и припасов страдал не только от недостаточности
железнодорожной сети, но и от неумения организовать движения по ней.
Разобраться во всем этом и организовать Россию для войны правительство было решительно не в состоянии. У
него были деньги, но не было людей. Оно могло послать в провинцию чиновников, но это были чужие стране
люди, бюрократы».*
* П. Н. Милюков. Указ. соч., с. 399.
Словом, после короткого периода эйфории в России начал назревать кризис, грозящий перейти в катастрофу.
Кроме того состояния страны, описанного выше Милюковым, неудачи начали преследовать и непосредственно
русскую армию. Наступательный порыв первых дней войны сменился поражениями. Причем частично это
происходило из-за несогласованности и предательства отдельных военачальников. Самый характерный пример -
это гибель в русских лесах армии Самсонова, которую не поддержал генерал с «чисто русской фамилией»
Ренненкампф. Ожидали, что Николай II предаст дезертира и изменника военному суду. Этого не случилось.
Императрица дала Ренненкампфу аудиенцию, демонстративно милостиво побеседовала с ним, после чего власти
фактически не могли уже ничего с ним поделать.*
* М. К. Касвинов. Двадцать три ступени вниз. М., 1987. С. 203.
То, что не все нормально в стране и на фронте, понимали и отдельные члены царской фамилии. Александр
Михайлович вспоминал: «Никто не ожидал такого страшного расхода снарядов, который обнаружился в первые
же дни войны. Еще необстрелянные части нервничали и тратили много снарядов зря. Там, где достаточно было
выпустить две, три очереди шрапнелей, чтобы отогнать противника, тратились бесцельно сотни тысяч ружейных
пуль. Терялись винтовки, бросались орудия. Артиллерийские парки выдвигались слишком далеко на линии
фронта и попадали в руки противника. А навстречу двигались бесконечные обозы с первыми ранеными.
В течение августа 1914 г. я не раз поминал недобрым словом нашего военного министра Сухомлинова с его
статьей «Мы - готовы», написанной два года тому назад. В штабе Юго-Западной армии я встретил моего брата
Николая Михайловича, человека, которого я не должен был видеть, если бы я хотел сохранить хотя бы каплю
оптимизма. Он говорил откровенно, до цинизма, и из десяти случаев в девяти был прав. Он указал мне, что наши
страшные потери лишили нас нашей первоочередной армии и поставили в трагическую необходимость
Николай Николаевич не остановит своего победного похода по Галиции и не отведет наших войск на линию
укрепленных позиций в нашем тылу, то мы без сомнения потерпим решительные поражения не позднее весны
1915 г. Он говорил мне об этом в течение трех часов, ссылаясь на цифры, факты, и становился все мрачнее и
мрачнее».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 211—212.
Посланный царским приказом на ближние и дальние поля сражений, русский солдат повсюду, в самых трудных
положениях сражался со свойственными ему доблестью и стойкостью. Но в массе своей он тогда еще не мог
знать, что в то время как власть имущие взимают с него дань кровью во имя своего контракта с Антантой,
некоторые из них в дворцовых закоулках ткут паутину германского сговора, готовясь продать кайзеру и своих
союзников, и русскую армию.
Руководящим ядром германофильской группы были царица Александра Федоровна (Алиса Виктория Елена
Бригитта Лониза Беатриса принцесса Гессен-Дармштадтская) и Г. Е. Распутин. Именно они «вертели» последним
царем как хотели.*
* Хроника истории России. М., 1995. С. 186.
Александр Михайлович описывал эту обстановку так: «Для меня, для моих родных и для тех, кто часто встречался
с императрицей, один намек на ее немецкие симпатии казался смешным и чудовищным. Наши попытки найти
источники этих нелепых обвинений приводили нас к Государственной думе. Когда же думских
распространителей этих слухов пытались пристыдить, они говорили: «Если императрица - такая убежденная
патриотка, как может она терпеть присутствие этого пьяного мужика, которого можно открыто видеть в обществе
немецких шпионов и германофилов?».
Этот аргумент был неотразим, и мы поломали себе голову над тем, как убедить царя отдать распоряжение о
высылке Распутина из столицы. «Вы же шурин и лучший друг Государя, - говорили мне очень многие, посещая
меня на фронте, - отчего вы не переговорите об этом с Его Величеством?». Отчего я не говорил с Государем? Я
боролся с Никки (с Николаем II) из-за Распутина еще задолго до войны. Я знал, что если бы я снова попробовал
говорить с Государем на эту тему, он внимательно выслушает меня и скажет: «Спасибо, Сандро, я очень ценю
твои советы». Затем Государь меня обнимет, и ровно ничего не произойдет. Пока Государыня была уверена, что
присутствие Распутина исцеляет наследника от его болезни, я не мог иметь на Государя ни малейшего влияния. Я
был абсолютно бессилен чем-нибудь помочь и с отчаянием это осознавал».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 214.
Как видно из этого воспоминания, окружение царя не желало признавать, что императрица, да и сам Николай,
находятся под влиянием немцев. Тем не менее, признавая, что царская чета подчинена влиянию Распутина, они
противоречат сами себе.
Гекатомбы бомб были нагромождены на полях сражений уже в первый год войны, и на протяжении того же года
придворная пронемецкая группа невидимо и неутомимо работала на Вильгельма II, стремясь, с одной стороны, не
допускать его возможного разгрома русскими вооруженными силами, с другой - добиться примирения с ним в
виде последующего полюбовного соглашения или даже союза. Движущей силой этих происков был страх Николая
II и его окружения перед революцией. Не говоря уже о мучительных для них воспоминаниях, связанных с
потрясениями 1905 г., с тревогой оглядывались они и на многие события последних предвоенных лет.
Насколько тревожной была для царского правительства обстановка в канун войны, показывает тот факт, что к
лету 1914 г. общее число стачечников в России превысило уровень 1905 г. После короткого спада стачечного
движения во второй половине 1914 г., после начала войны, оно разгорается с новой силой. Несмотря на режим
военного времени, в стране неудержимо назревал революционный кризис. Массовые выступления прошли в
течение 1915—1916 гг. на шахтах Донбасса, в рабочих районах Нижнего Новгорода (в особенности Сормова),
Тулы, Екатеринослава и других промышленных центров и, разумеется, в главных из них - в районах обеих столиц.
Отсюда революционное брожение перебрасывается в армию (братание солдат со стачечниками и
демонстрантами, антивоенные вспышки в гарнизонах и частях, в русских экспедиционных войсках во Франции и
Греции).*
* Г. И. Оськин. Указ. соч., с. 217.
Но рыба, как известно, начинает гнить с головы. И эти стачки были только отголоском того, что происходило в
руководстве страны. В 1916 г. апогея своей деятельности при дворе достиг «темный мужик» Г. Е. Распутин.
3. НИКОЛАЙ II И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ В ПРЕДДВЕРИИ КРАХА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Политический кризис в ходе Первой мировой войны все больше и больше разрастался. Это понимали все.
Слабость верховной власти особенно проявилась в последние два года правления Николая II. Именно начиная с
1915 г. при посредничестве императрицы Г. Е. Распутин, оказывая давление на царя, «получает право» снимать и
назначать высших государственных лиц в государстве.
С осени 1914 г. царь много ездит по стране, по фронтовой зоне. Его дворцовый комендант потом подсчитал, что
до февраля 1917 г. императорский голубой поезд (вместе со следовавшим за ним светским) наездил более 100 тыс.
верст (чуть более 100 тыс. км). Главный маршрут его следования: дворец - Ставка, которая при
главнокомандующем Николае Николаевиче находилась в Барановичах. Каждое утро, ровно в 10 часов, царь
приходил в штаб. В присутствии Верховного главнокомандующего начальник штаба Н. Н. Янушкевич докладывал
ему об обстановке на фронте.*
* Страницы боевого прошлого. М., 1968. С. 334.
С той же пунктуальностью царь появлялся на заседаниях Военного совета. Сидел царь на этих совещаниях
скромно, почти безмолвно. От вмешательства в обсуждение воздерживался, дяде своему не мешал, авторитет его
перед генералами не ущемлял, выглядел рядом с ним, просто как почетный гость.
Невмешательство его в дела, впрочем, только кажущееся. За спиной Верховного идет возня. Под него
подкапывалась верховная клика, возглавляемая Распутиным, вдохновляемая императрицей. Николай Николаевич
не устраивал ее ни своим необузданным нравом, ни подчеркнуто проантантовской ориентацией, ни
демонстративным презрением к обступившей царицу «плебейской швали».
У Николая Николаевича были основания терзаться раскаянием. Он сам лет десять тому назад помог сибирскому
бродяге проникнуть царский дворец. На первых порах при своем появлении в Петербурге, констатирует
Александр Михайлович, экс-монах «не имел более восторженных почитателей, чем великие князья Николай и
Петр Николаевичи и их черногорские супруги Анастасия и Милица». Они-то в 1903 г. и представили старца
императрице Александре Федоровне.*
* Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 97.
Когда же выяснилось, что подопечный вошел в самостоятельную роль и довольно непринужденно овладел
ситуацией, дойдя до такой развязности, как обращение к их величеством на «ты», было поздно. Тщетно заклинал
племянника дядя «прогнать гнусного мужика». Его Величество не только не внял этим уговорам, но и счел долгом
досконально осведомить Григория Ефимовича о ненавистнических домогательствах своего дяди. «С тех пор, -
отвечает Александр Михайлович, - Распутин не расставался с мыслью об отмщении».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 212.
Как только сложилась благоприятная для этого обстановка - неудачи на фронте, перелом в настроениях двора в
пользу сепаратного мира, противником которого был Верховный главнокомандующий, - старец дал Николаю
Николаевичу бой и быстро сбил его с ног. Склока, в которой смешались и разнобой политической ориентации, и
личная взаимная ненависть, кончилась тем, что 23 августа 1915 г., следуя настойчивым рекомендациям
Распутина, поддержанным царицей, царь отстранил от должности дядю и назначил Верховным
главнокомандующим самого себя.*
* Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 99.
Так и не успел Николай Николаевич осуществить свою заветную мечту, которой он еще в конце 1914 г. делился со
штабными офицерами: «Буде Григорий Ефимович мелькнет в Ставке или хотя бы где-нибудь во фронтовой
полосе, повесить его на первом же суку с последующим извинением перед царской четой за недоразумение,
объяснимое условиями военного времени».*
В истории самоназначения на пост Верховного главнокомандующего сыграли роли и собственные счеты царя с
дядей. Царь не вполне доверял личной лояльности Николая Николаевича, с подозрением поглядывал на
честолюбивые замашки этого крутого характером родственника - военного, профессионала, который, держа в
волевых руках 12—15-миллионную армию, обращал в свое личное прославление малейший ее успех. Затем, не
без толчка со стороны дворцовых интриганов и шептунов, царь начал подозревать Николая Николаевича в
тайных замыслах захвата трона. Враги великого князя, распутницы наушничали во дворце о такой опасности для
царя. К весне 1915 г. они особенно усердно распространяли слухи о «грядущей диктатуре Николая Николаевича, а
может быть, о его восшествии на престол!» - пишет Александр Михайлович.*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 213.
Решение о самоназначении принято было Николаем II не без некоторых колебаний (царь покраснел, когда
впервые заговорил в узком кругу о своем намерении). Единодушного «за» не было даже среди приверженцев
Распутина. Таковым считался, например, Фредерикс, но «когда царь сказал ему о своем решении (принять
главнокомандование), граф сразу запротестовал». И другие тоже предостерегали его против опасного шага.
Мотивы были:
а) трудность совмещения управления страной и командованием армией;
б) риск ответственности за армию в столь тяжелые для нее времена.
И еще был страх, что «недостаток знаний и опыта у нового Верховного еще более осложнит положение на
фронтах и в стране».*
* Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 101.
И в самом деле, все знали неподготовленность Государя, достигшего на военной службе лишь скромного
положения полковника одного из гвардейских полков. Естественно, что его самоназначение было встречено, как
утверждали современники, «недоверием и унынием», и главным тут было то, что «весь его внутренний облик
мало соответствовал грандиозному масштабу этой войны».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 220.
Тем не менее смена Верховного состоялась. 20 августа 1915 г. Николай II приказал Ставке перебраться из
Барановичей в Могилев, а вскоре выехал туда и сам. 23 августа императорский поезд подошел к могилевскому
перрону. За станицей раскинулся сравнительно небольшой город, где до сей поры на положении
провинциального сатрапа распоряжался губернатор Пильц. Начальником штаба Ставки Николай II назначил
генерала М. В. Алексеева, в недавнем прошлом командовавшего Северо-Западным фронтом.*
* Хроника истории России. М., 1995. С. 187.
Здесь, в Могилеве, последний самодержец и будет с помощью Алексеева полтора года упражняться в высшей
военно-стратегической деятельности, пока ее не подорвет февраль 1917 г.
Мы не случайно столь подробно рассматривали эту ситуацию с отставкой Николая Николаевича и назначением
на его должность Николая II. Можно сказать, что назначение Николая II на пост главнокомандующего полностью
развязало руки Распутину и императрице. Распутин, интригуя против Николая Николаевича, знал свою цель,
видел, куда метит. С августа 1915 г. начинаются сдвиги не только в аппарате военного руководства, но и в
системе общей администрации. Смещаются центры тяжести в механизме управления страной. Александр
Михайлович констатировал: «Принятие на себя Государем должности Верховного главнокомандующего вызывало
во мне двоякую реакцию. Хотя и можно было сомневаться в полезности длительности его отсутствия в столице
для нашей внутренней политики, все же принятие им на себя этого ответственного поста было в отношении
армии совершенно правильным. К сожалению, однако, произошло как раз обратное. Государь оставался вдали от
Царского Села на слишком продолжительные сроки, а тем временем сторонники Распутина приобретали все
большее влияние».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 213.
утратил свое центральное положение, и верховная власть окончательно распылилась в руках Александры
Федоровны и тех, кто за ней стоял».*
* Блок А. А. Собр. соч. М., 1979. Т. 6. С. 8.
Милюков отмечал, что после отставки Николая Николаевича царь вообще перестал принимать какие-либо
самостоятельные решения. Он писал: «С отъездом в Ставку, в уединении Могилева личность царя как бы
стушевалась. Никакой он не стратег, он не мог, конечно, руководить военными действиями. Его рабочий день
сложился однообразно и спокойно. В 10 часов он шел к начальнику штаба генералу Алексееву и оставался там до
11 часов. После семи часов он получал почту от императрицы, которая давала советы и диктовала решения. За
счет царя с этого времени на первый план выдвинулась царица. Единственная «мущина в штанах», она
принимала министерские доклады и все более уверенно входила во вкус государственного управления. Распутин
льстил ей сравнением с Екатериной II. Разумеется, в государственных делах она понимала еще меньше, нежели
император в военных. Ее «управление» свелось к личным предпочтениям одних лиц другим, смотря по тому,
были ли это друзья или враги «нашего друга».
Двор замыкался в пределы апартаментов царицы и «маленького домика» верной, но глупой подруги царицы,
Анны Вырубовой. Над ними двумя царил Распутин, а около этого центрального светила группировались кружки
проходимцев и аферистов, боровшихся за влияние Распутина. Был кружок Бардукова, уцелевший от князя
Мещерского, кружок князя Андронникова, кружок Манасевича-Мануйлова, афериста высшей марки, связанного с
банками и тайной полицией, кружок доктора Бадмаева, специалиста по тибетской медицине и оккультным
знаниям».*
* Милюков П. Н. Указ. соч., с. 413.
Как говорится, добавить к вышесказанному нечего. Милюков предельно точно обрисовывает сложившееся
положение в российских верхах. Впрочем, только высшими назначениями дело не ограничивалось. Мелкие
дельцы делали мелкие дела, назначали на должности, освобождали от воинской повинности, от судебного
преследования и т. д. за соответствующую таксу. Квартира Распутина на улице Гороховой, 64, покрывала сделки,
а его рекомендательные письма с бланковой формулой: «Милай, помоги» - фабриковались пачками.
Все это, согласно Милюкову, «таксировалось, причем на долю Распутина приходились обычно пустяки,
обеспечивающие ему его дешевый разгул и трактирные подвиги».*
* Там же, с. 414.
По мере того как страна узнавала, кто в действительности ею правит, все более падал престиж самой верховной
власти. Вместо традиционного уважения к престолу распространялось негодование и презрение к кучке людей,
действительно ответственных за сложившееся положение. От них, а не от правительственных чиновников,
менявшихся в министерской «чехарде», по меткому выражению Пуришкевича, страна теперь должна была
требовать непосредственного ответа за происходящее.
Неопровержимые факты свидетельствуют, что Распутин ездил в Царское Село как главный государственный
консультант, как великий визирь, как член негласного императорского триумвирата. Эту роль он играл на
протяжении многих лет, и особенно в период Первой мировой войны, о чем свидетельствуют письма царицы к
супругу в Могилев, в Ставку. Они пересыпаны рекомендациями и фактическими указаниями, которые обычно
впрямую обозначены как исходящие от старца. Об этом и говорит, кстати, Милюков (см. выше). Свидания же со
«старцем» императрица устраивает в царскосельском особняке Вырубовой - в том самом домике, который
министр внутренних дел однажды назвал «папертью власти».
Если сопоставить даты царских писем, содержащих наставления Распутина, с датами императорских указов тех
дней, можно увидеть, каким обширным было влияние старца на ход государственных дел. Распутин провел
назначение на пост военного министра В. А. Сухомлинова (прослужил с 1909 по 1915) а когда последнего сменил
более честный и дельный А. А. Поливанов (прослужил с 19 июня 1915 по 13 марта 1916 г.), Распутин добился его
устранения с этого поста. Им было инспирировано назначение на пост министра внутренних дел А. Н. Хвостова
(1915 г.). По его настоянию та же должность была дана А. Д. Протопопову (занимал ее с сентября 1916 по февраль
1917 г.).*
* Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 102.
По его рекомендации Председателем Совета министров был назначен И. Л. Горемыкин (состоял в этой
должности с января 1914 по январь 1916 г.), затем Б. В. Штюрмер (январь—ноябрь 1916 г.), и уже после смерти
Распутина, но рекомендованный им Н. О. Голицын (декабрь 1916 - февраль 1917 г.). Его ставленниками на
министерских и иных ответственных постах были Л. А. Кассо, И. Г. Щегловитов, Г. Ю. Тизенгаузен, С. В. Рухлов,
П. Г. Барк, И. Л. Татищев, В. Н. Воейков, А. А. Риттих, Н. А. Добровольский, С. П. Белецкий и многие другие.*
* Там же, с. 103.
Все они и им подобные государственные мужи возвысились лишь после того, как обязались перед Распутиным
подчиняться ему и выполнять его требования. Главный показатель пригодности того или иного протеже к
государственной деятельности - степень преклонения перед достопочтенным Григорием. Если министр ему
покорен - годится; если не благоговеет перед ним - подозрителен, лучше от него избавиться. Как только
обнаруживалось, что протежируемый министр нарушил свое обязательство личной исполнительности перед
покровителем, он лишался поддержки Распутина и вслед за тем - почти автоматически - доверия царя.
На основе таких взаимоотношений только в годы войны было назначено и смещено около 20 министров и
несколько председателей Совета министров. Среди них образчиком скоростного восхождения на самый верх и не
менее стремительного падения можно считать Б. В. Штюрмера - предпоследнего царского премьер-министра,
одного из самых усердных клевретов Распутина.
Милюков так вспоминал об этом назначении: «За несколько дней до приезда царя в Царское (18 января 1916 г.) к
Родзянко приехал митрополит Питирим и сообщил ему по секрету, что уже решено встать в дружественные
отношения к Думе, ликвидировать при этом непримиримого Горемыкина и назначить на его место... Штюрмера!
За ним стоял все тот же Распутин, называвший своего кандидата «старичком на веревочке». Сметливый мужичок
изрек в ноябре свое решение: «Если будет победа, Думу не надо созывать, если же нет, то надо». Победы не было.
Понадобилась смена. Штюрмер проявлял все признаки старчества и мог ходить «на веревочке». Совершенно
невежественный во всех областях, за которые брался, он не мог связать двух слов для выражения сколько-нибудь
серьезной мысли и принужден был записывать для своих выступлений несколько слов или фраз на бумажке. В
серьезных вопросах он предпочитал таинственно молчать, как бы скрывать свое решение. Зато он очень хорошо
умел соблюдать при всех назначениях собственные интересы».*
* Милюков П. Н. Указ. соч., с. 415.
Связующим звеном между Распутиным и Штюрмером был И. Ф. Манасевич-Мануйлов. Он являлся сотрудником
газеты «Новое время» и тайным агентом полиции, секретарем и правой рукой Штюрмера, «своим человеком» у
Распутина, редкостным авантюристом. По определению французского посла в России М. Ж. Палеолога,
Манасевич-Мануйлов был одновременно «и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и
развратник - странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роберта Макэра и Видока».*
* Касвинов М. К. Указ. соч., с. 183.
В бытность Штюрмера премьер-министром Манусевич-Мануйлов возил его к Распутину на доклады о ходе дел.
Одно время Распутин весьма благоволит Штюрмеру, хотя отзывался о нем не без презрения. Окружающим
говорил: «С горя я этого немца поставил. Не по душе он мне. Больно плутоват. Одним хорош, что от меня не
уйдет. Я ему так и сказал: «Правь, да так, чтоб мои глаза видели не только то, что делаешь, но и то, над чем
думаешь».*
* Там же, с. 184.
Называл Штюрмера «старикашкой». За правительство премьер платил услужливостью, граничившей с
раболепием: принимал к беспрекословному исполнению пожеланий старца о назначениях, награждениях,
выдачах субсидий из казны и концессий, помилованиях, освобождении от воинского призыва. Он проводил в
Совете министров рекомендованные им (в интересах стоящих за ним «клиентов») постановления. Вступив в
должность, Штюрмер, прежде всего, приказал департаменту полиции обеспечить личную охрану Распутина
наравне с членами императорского дома. Распутина оберегали (независимо одна от другой) четыре службы:
«охранка», полиция, придворная полиция, а также особая частная охрана, организованная группой банкиров во
главе с Д. Л. Рубинштейном.*
* Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 104.
Опьяненный властью, Штюрмер, однако, потерял осторожность в обращении со своим благодетелем и однажды в
чем-то ему не угодил. На квартире у митрополита Питирима, куда Манасевич-Мануйлов доставил
провинившегося, разыгралась сцена. Когда Распутин и премьер уединились, в соседней комнате послышался
крик: «Ты не смеешь идти против меня! Смотри, чтобы я от тебя не отошел, тогда тебе крышка!»*
* Касвинов М. К. Указ. соч., с. 183.
Милюков вспоминает и такой случай, свидетельствующий о полном подчинении царя воле Распутина. В феврале
1916 г. состоялся беспрецедентный приезд царя в Государственную думу. До этого он ни разу не посещал ее,
отрицательно относясь к ней. Так вот, Милюков пишет: «Это, очевидно, было еще одно средство повлиять на
Думу, - и оно исходило от той же клики. По крайней мере, известно, что Распутин хвалился перед своими
охранниками: «Сказано мне: подумать, как быть с Государственной думой. Я совершенно не знаю. А знаешь что?
Я его (царя) пошлю самого в Думу; пусть поедет, откроет, и никто ничего не посмеет сказать...»*
* П. Н. Милюков. Указ. соч., с. 416.
Другим министром, назначенным Распутиным, являлся А. Н. Хвостов. Его назначили на пост министра
внутренних дел, который занимал до него «скучный» Щербатов. Хвостов был молодой и шутливый человек,
энергичный и предприимчивый, но только не в государственной деятельности. Когда Николай II, по
воспоминаниям Александра Михайловича, спросил министра юстиции об А. Н. Хвостове, какого он мнения о
кандидате, то получил такой ответ: «Безусловно, несведущ в деле, по характеру совершенно не подходящий,
весьма не глупый, но не умеющий критиковать собственные побуждения и мысли, не чужд... интриг. Вся его
служебная деятельность будет посвящена не делу, а чуждым делу соображениям». И, однако, кандидат был
назначен.
Николай делал вид, что очень интересуется думскими речами А. Н. Хвостова о немецком насилии. На самом деле
это был обязательный кандидат, поставленный Распутиным, который еще раньше, по поручению из Царского
Села, «прощупывал» душу Хвостова (тогда нижегородского губернатора) и нашел его «несозревшим». Теперь же
он признавал, что на Хвостове «почиет бог, что-то ему недостает», - и все же вернул благоволение императрицы
к своему ставленнику.*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 222.
В общем, положение в стране было критическим. Все понимали, что нужно что-то делать. Милюков
охарактеризовал 1916 - предреволюционный год - словами: «Паралич власти». Он писал: «Чтобы сразу
подчеркнуть контраст, я прибегну к цитате: сжатому резюме положения, сделанному для чрезвычайной комиссии
не кем иным, как А. О. Протопоповым, бывшим министром внутренних дел. «Финансы расстроены, товарообмен
нарушен, производительность страны - на громадную убыль... пути сообщения - в полном расстройстве...
двоевластие (Ставки и министерства) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам... Наборы
обезлюдили деревню (брался 13-й миллион), оставили землеобрабатывающую промышленность, ощутился
громадный недостаток рабочей силы.
Общий урожай в России превышал потребность войска и населения: между тем система запрета вывозов -
сложная, многоэтажная, - реквизиции, коими злоупотребляли, и расстройство вывоза создали местами голод,
дороговизну товаров и общее недовольство. Города голодали, торговля была задавлена, постоянно под страхом
реквизиций. Единственного пути к установлению цен - конкуренции - не существовало. Таксы развили продажу
«из-под полы», получилось «мародерство». Армия устала, недостаток всего подминал ее дух, а это не ведет к
победе».*
* Милюков П. Н. Указ. соч., с. 434.
В стране назревала необходимость перемен. Невыносимость ситуации, которая сложилась в верхах, понималась
всеми здравомыслящими людьми. Все чувствовали, что в стране грядет революция. Это ощущали даже члены
царской фамилии. Александр Михайлович так описывал это время в 1916 г.: «Можно было с уверенностью
сказать, что в нашем тылу произойдет восстание именно в тот момент, когда армия будет готова нанести врагу
Государя тем или иным способом встряхнуться. Если Государь сам не мог восстановить порядка в тылу, он
должен был поручить это какому-нибудь надежному человеку с диктаторскими полномочиями. И я ездил в
Ставку. Был там даже пять раз. И с каждым разом Никки казался мне все более и более озабоченным и все меньше
и меньше слушал моих советов, да и вообще кого-либо другого.
Восторг по поводу успехов Брусилова мало-помалу потухал, а взамен на фронт приходили из столицы все более и
более неутешительные вести. Верховный главнокомандующий пятнадцатимиллионной армии сидел бледный и
молчаливый в своей Ставке. Докладывая Государю об успехах нашей авиации и наших возможностях бороться с
налетами немцев, я замечал, что он только и думал о том, чтобы я, наконец, окончил мою речь и оставил его в
покое. Когда я переменил тему разговора и затронул политическую жизнь Санкт-Петербурга, в его глазах
появились недоверие и холодность».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 217.
Из этого воспоминания Александра Михайловича мы можем понять, что во внутренние силы и способности царя
не верили даже самые близкие люди. Династия подходила к краху, и в поисках спасения от него искались
различные варианты. В том числе активно в те дни муссировалась мысль о диктаторе, о чем и говорит в своих
воспоминаниях Александр Михайлович. Вопрос о возможной диктатуре был поставлен в Ставке начальником
штаба генералом Алексеевым в интересах военного ведомства. Дело снабжения армии продовольствием и
прочим необходимым страдало от несогласованности мер и разгильдяйством на транспорте, и Алексеев считал
необходимым сосредоточить эти три ведомства в одном лице - «диктатора», который бы соединял гражданскую
власть с военной. Диктатором должен был стать военный.*
* Касвинов М. К. Указ. соч., с. 185.
Если в царских кругах возможным спасением от грядущей революции считалось возложение на кого-либо
диктаторских полномочий (начальник штаба Ставки генерал Алексеев предполагал себя на этой должности), то в
думских кулуарах давно зрела идея создания правительства «народного доверия». Еще в августе 1915 г., сразу
после отставки Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, в стенах Госдумы был
создан «прогрессивный блок». Это было объединение буржуазно-помещичьих фракций 4-й Госдумы и Госсовета
(«прогрессисты», октябристы, кадеты и др.).*
* Хроника истории России. М., 1995. С. 188.
Он был образован как ответ на поражение в войне, для достижения победы в ней и предотвращения назревавшей
революции. «Прогрессивный блок» требовал включения своих представителей в правительство и проведения
реформ. П. Н. Милюков, лидер кадетов и один из инициаторов создания блока, приводит содержание программы
блока: «Программа исходила из двух основных положений:
1. Создание однородного правительства, созванного из лиц, пользующихся доверием страны и решивших в
кратчайший срок провести программу, соглашенную между палатами.
2. Радикальное изменение приемов управления, основанных на недоверии ко всякой независимой политической
деятельности; в частности, строгое соблюдение законности администрацией, невмешательство гражданских и
военных властей в вопросы, не касающиеся конкретно военных операций; обновление местного состава
администраций и установление разумной и последовательной политики, способной сохранить внутренний мир и
избежать столкновения между социальными классами и различными национальностями.
Программа блока указывала затем ряд мер для осуществления перечисленных задач. В частности, это ряд
законодательных мер, в том числе уравнение крестьян в правах с другими классами, создание волостного земства,
реформа городских и земских учреждений. Конечно, для существовавшего правительства эта программа не
годилась: она была не в шутку, а всерьез рассчитана на «министерство доверия».*
* Милюков П. Н. Указ. соч., с. 411—412.
Таким образом мы видим, что, помимо радикальных преобразований, готовящихся снизу, в верхах тоже
понимали, что в существовавшей системе необходимо что-либо менять. Тем временем кризис в обществе достиг
своего апогея. В первую очередь, конечно, присутствие Распутина в верхах и его влияние на кадровые
перестановки в правительстве было уже невыносимым. И то, чего все ждали, может быть, и в другой форме,
Феликсом Юсуповым, великим князем Дмитрием Павловичем, а также непосредственным убийцей Распутина
князем Пуришкевичем.*
* Хроника истории России. М., 1995. С. 187.
После этого убийства уже никто не сомневался, что разложившаяся верховная власть доживает свои последние
дни, ибо Распутин настолько проник в государственное управление, что без него «Никки» уже не мог управлять
страной. Все чаще заходил разговор о предоставлении больших прав Думе. Сам Александр Михайлович в
разговоре с царем в эти дни убеждал его: «Я объяснял, что каким бы я ни был врагом парламентских форм
правления в России, я был убежден, что, если бы Государь в этот опаснейший момент образовал правительство,
приемлемое для Государственной думы, то этот поступок уменьшил бы ответственность Никки и облегчил его
задачу».*
* Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 223.
Но царь не слушал никого, кроме своей Аликс. А она говорила: «Народ по-прежнему предан царю. Только
предатели в думе и в петроградском обществе мои и его враги. Никки - самодержец! Как может он делить с кем
бы то ни было свои божественные права?».*
* Там же, с. 224.
Возможно, у царя был шанс спастись, если бы он слушал своего дядю и тех людей из его окружения, которые
придерживались того же мнения - мнения о создании в России конституционной монархии. Но, к несчастью, он
слушал далеко не умные советы сначала Распутина и Аликс, а потом только Аликс.
После смерти Распутина власть самодержца - Николая II - просуществовала всего два месяца. В феврале 1917 г. он
был вынужден отречься от престола. Так бесславно закончилось 23-летнее правление последнего русского царя.
4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Триста четыре года правила в России династия Романовых. Знавала династия и дни торжества, и дни
затруднений. Сверкали вмонтированные в ее корону бриллианты. Извилисто протянулся ее путь от Ипатьевского
монастыря под Костромой до Ипатьевского особняка на Екатеринбургском косогоре. Зато прямолинейным был
путь последнего царя Николая Кровавого до положенного ему судьбой предела.
Прозвище «Кровавый» Николай II получил после Ходынской трагедии, омрачившей торжества по случаю его
восшествия на престол. Тогда в страшной давке на Ходынском поле погибло свыше 1 300 человек. Это стало как
бы предзнаменованием всего последующего трагического пути Николая II, на который выпало три революции и
две войны.
Анализируя воспоминания современников, мы видим, что Николай II многое мог сделать, чтобы предотвратить
свой крах. Вместо этого он отдал свои властные полномочия на откуп Гришке Распутину и своей жене. Вместе с
последним царем деградировала сама монархическая форма правления.
В данном реферате мы попытались охарактеризовать последние годы правления Николая II, годы политического
кризиса. Годы неурядиц и смут в обществе всегда интересны с исторической точки зрения, ибо в эти годы на
историческую арену выходят всевозможные аферисты, самозванцы и мошенники. В XVII в. это были Гришка
Отрепьев и Стенька Разин, в XX - Гришка Распутин.
Изучая и анализируя различные исторические события, мы лучше понимаем ситуацию, которая складывается в
обществе в наши дни. Ибо как говорят французы: «Новое - это хорошо забытое старое».
5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Мемуары
1. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М.: Современник, 1991.
2. Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Издательство политической литературы, 1991.
Монографии
3. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Петрозаводск: Карельское кн. изд., 1964.
4. Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М.: Мысль, 1987.
6. Книга исторических сенсаций. М.: Раритет, 1993.
7. Оськин Г. И., Марачев Н. Н. Изучение боевого прошлого нашей страны. М.: Просвещение, 1971.
8. Страницы боевого прошлого. М.: Правда, 1968.
9. Хроника истории России. М.: Дрофа, 1995.
10. Блок А. А. Собрание сочинений. М.: Правда, 1979.