Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ВОСПИТАНИЕ ДО РОЖДЕНИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ.
ОПЫТ РАЗВИВАЮЩЕГО ПРЕНАТАЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
Юлия Шмурак
Институт педагогических инноваций РАО
В условиях, когда социальная ситуация в ряде регионов ставит выживание и здоровье на первое место в числе задач защиты интересов детей, исследования в области пренатального воспитания могут показаться преждевременными.
Вместе с тем, пренатальной медицине и пренатальной педагогике уже много известно о связи между эмоциональным содержанием ожидания ребенка и его последующим развитием и обучением. Известно также, что позитивные материнские эмоции благотворно влияют на развитие не только сенсорики, но и предпосылок внутриутробного самосознания. Эмоциональные и интеллектуальные потребности нерожденного ребенка в этот период гораздо более примитивны, чем у новорожденного, но они есть. Ему необходимо,чтобы о нем думали и говорили, иначе, как отмечает автор книги " Тайная жизнь нерожденного ребенка " Томас Верни, "его дух, а часто и тело начинают слабеть" . Тишина и хаос, в котором оказывается нерожденный ребенок, когда мать страдает психическим заболеванием и осмысленное общение с ней невозможно, оставляет глубокий след в его психике .
Достоверные исследования показывают, что проблески сознания появляются у ребенка именно со второй половины беременности. Сильный стресс на третьем или четвертом месяце беременности будет иметь скорее последствия для нервной системы, мозг ребенка еще недостаточно зрел, чтобы перевести информацию, поступающую от матери, в эмоцию. Эмоция включает в себя не только ощущения, но и придание смысла этому ощущению. К шестому месяцу беременности ( к 25-й неделе) он способен перевести ощущения в эмоции, внутренняя реальность будущего ребенка начинает формироваться под влиянием эмоциональной информации от матери.
Характер связи между эмоцией матери и судьбой будущего ребенка столь сложен, что даже простая типологизация эмоционального содержания ожидания ребенка и, тем более, изучение внутренней структуры и динамики этого феномена, требуют основательного и длительного изучения, которое ориентировано на будущее и может быть начато уже сейчас.
Известно, что некоторые эмоции беременной, такие как уверенность, независимость, успех, ответственность, укрепляют общую для матери и внутриутробного ребенка приспособительную систему, другие - вина, тревога, страх, подавленность , чувство беспомощности - угнетают развитие младенца как впрямую (на относительно поздних сроках), так и косвенно ( через конденсацию опыта родов у младенца, выношенного и рожденного такой матерью).
Понятие "сгущение опыта" появилось в работах америкаенского психолога Станислава Грофа, который, работая с измененным сознанием пациентов, обнаружил и описал травматические следы, оставленные в психике человека родовым процессом. С точки зрения С.Грофа, эти следы образуют одну из четырех "перинатальных матриц". В первой фазе, соответствующей началу родового процесса, пациенты переживали всеобъемлющее чувство беспокойства и ощущение опасности для жизни. Вторая фаза, совпадающая с первой клинической стадией родов, - это время, когда " существование кажется лишенным смысла", происходит концентрация на роли жертвы, на невозможности спасения и безысходности. Третья перинатальная матрица, соотносящаяся со второй стадией родов, воплощается в переживании борьбы, напряжения, возбуждения, ярости,сопротивления. Четвертая матрица (третья клиническая стадия родов) переживается как максимум боли, смерть и повторное рождение. Страдания и агония доходят до переживания разрушения. Ребенок, получивший во время рождения опыт избегания или сопротивления будет действовать в новых ситациях аналогичным образом. Человек приходит в жизнь с опытом рождения, а к рождению - с опытом внутриутробной жизни; похожиые ситуацияя оживляют, сгущают этот опыт.
Таким образом, девочка, прожившая эмоционально неблагополучную внутриутробную жизнь, накопит во время рождения и в раннем детстве опыт, который будет оказывать влияние на течение беременности и родов, когда она сама станет матерью. Связь между эмоциональным неблагополучием беременной и течением родового процесса подтверждается клиницистами. Вопросы о возможности разорвать замкнутый круг не могут быть безразличны специалистам в самых различных областях - педагогам, психолгам, медикам. Единая концепция пренатального воспитания пока не создана именно в силу растянутости предмета по разным сферам практики.
На наш взгляд, именно эмоциональные аспекты беременности могут стать предметом коррекционного и развивающего воздействия. Именно поэтому в пренатальное воспитание ( воспитание до рождения) должны быть вовлечены не только родители, медики, энтузиасты-практики, но и педагоги и психологи.
Вопрос о происхождении различных материнских эмоций и их роли в истории становления связей и отношений между будущей матерью и нерожденным младенцем неизбежно вовлекает в сферу внимания исследователя тех людей, в связях и отношениях с которыми будущая мать находится, а также основания и последствия включения в эту сферу специалиста по пренатальному воспитанию.
Мы оставляем в стороне культурологические аспекты беременности. В данной статье речь идет о современной городской женщине, в течение ряда поколений доверяющей свою беременность медицине.
Опыт " воспитанной беспомощности" внутриутробного младенца закрепляется благодаря существующей системе ведения беременной в медицинском учреждении. У современной будущей матери нет возможности доверить эмоциональные аспекты своей беременности медицине (государственной или частной), поскольку эмоциональная жизнь беременной игнорируется этой сферой и может заинтересовать только психиатрию, если изменения эмоциональной жизни беременной квалифицируются как патологические. Как и психиатрическая, пренатальная педагогическая практика с помощью специальных процедур добивается позитивных эмоциональных переживаний будущей матери, не заботясь об источнике и судьбе эмоций отрицательных.
И медицинские специалисты, и пренатальные наставники разного рода тщательно следят за тем, чтобы в процессе занятий или лечебного воздействия, у будущих матерей не возникало отрицательных эмоций ни по отношению к ситуации, теме, ни главное! - к ведущему. Получается, что обе сферы - и медицинская, и развивающаяся в последнее десятилетие пренатальная педагогика (самоназвания: духовное акушерство, пренатальное воспитание) поддерживают эмоциональное отождествление матери и внутриутробного младенца (мне хорошо = ему хорошо) через отношение этой пары с третьим лицом.
Позитивно окрашенная пренатальная среда возникает во-первых, за счет, отождествления матери с ребенком, во-вторых, благодаря ведущему, который создает и поддерживает эмоции положительного спектра - от заинтересованности и любопытства до экстатического восторга.
Итак, позитивная эмоциональная среда приравнивается к развивающей. Какова тогда роль "дополнительных" факторов положительной среды : отождествления матери с ребенком, особого рода отношений с пренатальным наставником, самого набора положительных эмоций, который представляется необходимым для будущего ребенка?
Чтобы подойти к проблеме соотношения эмоционального содержания ожидания ребенка и его развития как человека, мы рассматриваем человеческую беременность не только как вынашивание плода, но как процесс становления специфической детско-взрослой общности - системы взаимоотношений, связывающих ребенка с матерью, а через нее - с культурным сообществом людей - и, вместе с тем, процесс возникновения предпосылок внутреннего мира ребенка как представителя рода человеческого.
Исследуя развитие пренатальной общности как психологический феномен, мы обнаружили, что оно подчиняется общей закономерности становления детско-взрослых общностей, для которых характерно чередование стабильных и критических периодов с преобладанием процессов отождествления над обособлением либо наоборот. Были выявлены и концептуализированы в нормативной модели этапы развития пренатальной общности ,в которой становлению эмоциональной близости, единства (отождествлению) между будущей матерью и внутриутробным младенцем предшествует зачастую нелегкое расставание ( обособление) с символическим значимым объектом материнского прошлого, который мог возникнуть как перед самым зачатием, так и в раннем детстве женщины.
Символический значимый объект - рабочее определение, обозначающее человека, на которого направлены чувства будущей матери; от действий, чувств и слов этого человека, по убеждению этой женщины, зависит ее эмоциональное благополучие либо неблагополучие.
Чувствами по поводу символического объекта наполнен пренатальный период. Чем более далек по времени символический объект, тем больший вес имеет в эмоциональной жизни беременной соматический компонент - ощущения боли, тяжести, телесного дискомфорта, поэтому выявить символический объект довольно непросто. Символический объект, возникший в более старшем возрасте, скорее проявится в эмоциональной окраске отношений с другими людьми. В ком бы ни воплощался символический объект, он проявляет себя в эмоции или в комплексе эмоций . 0.
Как показывают исследования, в первом триместре беременности, ранний опыт эмоциональных отношений оживляется и усиливается, воспроизводясь в соматических симптомах, эмоциональных расстройствах, нарушениях межличностных отношений, в поисках ответов на вопросы о смысле жизни, о своем назначении и т.п.
Источники отрицательных эмоций различаются, вследствие чего простые действия окружения - успокоить, не обращать внимания, развлекать, исполнять все желания - зачастую оказываются неэффективными. Можно говорить о настоящем кризисе беременности, точная диагностика которого затрудняется по двум причинам : во-первых, кризис беременности нельзя отождествить с возрастным, во-вторых, обыденное и естественно-научное сознание продолжает считать его явлением сугубо биологическим.
Изучение пренатальной общности становится возможным, если она включает в себя позицию "третьего ", находясь в которой, можно различить две других - матери и младенца. Вошедший в пренатальную общность "третий", должен быть достаточно зрел, чтобы осознать те чувства, которые будущая мать "заставляет" его испытывать. Осознавая их, он может понять, какой символический объект привязанности в данный момент он олицетворяет для матери, а, осознав, не повести себя ожидаемым образом (удовлетворяя потребность или отказываясь ей потворствовать), но поднять, насколько это возможно, уровень материнской рефлексии. Именно идентификация с "третьим" позволяет будущей матери наблюдать собственную эмоциональную жизнь как бы "со стороны". Так происходит обособление эмоциональной жизни будущей матери от той эмоциональной среды, в которой развивается внутриутробный ребенок.
Итак, "третий" - это не человек, это позиция в пренатальной общности, которая появляется после того, как будущая мать освободится от связи с символическим объектом. Пренатальный наставник вне зависимости от своей специальности (педагог, медик, психолог) создает эту позицию там, где она отсутствует.
Успешное эмоциональное обособление будущей матери от символического объекта с помощью зрелых механизмов саморегуляции или при построении таковых в контакте с пренатальным наставником создает основу для взаимодействия с нерожденным ребенком, порождают интерес к этому общению как к таковому, самоценному для матери, а не подчиненному иным мотивам.
Очевидно, что для участия в пренатальном воспитании требу ется, как минимум согласие самой будущей матери, иначе говоря, она должна разделять норму, согласно которой эмоциональное состояние беременной должно нести благо будущему ребенку.
Продолжая исследование, мы вошли в различные пренатальные общности с целью сформировать позицию, заняв которую будущая мать могла бы обособиться от символического объекта и вступить в полноценный контакт с будущим младенцем.
Отслеживание эмоционального отношения к беременности осуществлялось с помощью специального опросника, определяющего меру сознательного и бессознательного принятия ребенка. По данным опросника будущая мать в определенный момент могла оказаться "идеальной" ( сознательное и бессознательное принятие), холодной ( сознательное отвержение и бессознательное принятие). амбивалентной ( сочетание сознательного принятия ребенка с бессознательным его отвержением) и катастрофической ( сознательное и бессознательное отвержение).
В итоге были выделены и описаны четыре группы матерей. Женщины, попавшие в первую, вторую и третью группы, разделяли норму " внутриутробный ребенок - с самого начала человек, и я отвечаю за его благо". Однако для женщин из первой группы кризис беременности в небольшой степени отражал проблемы, связанные с прошлым. Позиция третьего оказывалась позицией доброжелательного наблюдателя, оказывающего поддержку матери, ищущей и строящей способы понимания поведения внутриутробного ребенка и формирующей свои ответы на него.
Приведем фрагменты наблюдений. И., 25 лет, замужем, высшее образование. На первом этапе по опроснику эмоционального отношения к беременности И. попадает в неопределенную зону, ближе к группе холодных матерей. Ведет себя скрытно, эмоциональную информацию строго дозирует, несколько напряжена. Удовлетворена работой, чувствует, что беременность наступила "как раз во-время", признает, но не может объяснить "отсутствие восторгов по поводу беременности". Неопределенность ситуации первоначально вызывает у нее легкое недоверие и ожидание структурирования времени и темы. Когда экспериментатор напоминает ей о ее согласии на самостоятельное исследование своей беременности , женщина уверенно переходит к деятельности самонаблюдения, которая увлекает ее сама по себе, она не ожидает похвалы или каких-либо иных знаков эмоционального отношения. На протяжении всей беременности находится в ровных, деловых, доброжелательных отношениях с экспериментатором и фигурами своего внутреннего мира. По данным второго и третьего тестирования попадает в группу "Идеальная мать". С увлечением общается с будущим ребенком, открывая все новые способы понимания и ответов.
Для второй группы кризис беременности совпал с возникновением или обострением смысложизненных проблемы. Это были случаи, когда символический объект прошлого осознан , но не отвергнут, а спроецирован в будущее - на будущего ребенка, с которым связываются все надежды и соответственно формулировался запрос к пренатальному наставнику- ребенок должен гарантированно обладать рядом черт, начиная от безупречного здоровья и заканчивая талантом, который не даст пропасть ни ему, ни его матери. В этих случаях не всегда удавалось создать позицию , позволяющую матери осознать последствия реализации таких ожиданий в полной мере, поскольку в этой группе матери казались эмоционально благополучными и заинтересованными.
Эту группу может представлять А.,27 лет, художник, в браке 2 года, у мужа брак - третий. На первом этапе по опроснику попадает в группу амбивалентных матерей. Разочарована в браке, сообщает, что хочет "родить ребенка для себя", воспитать его наилучшим образом, в связи с чем нуждается в помощи специалистов. Эта испытуемая посещает одновременно экспериментатора, группу для беременных, где она занимается под руководством духовного акушера, а также регулярно бывает на приеме у лечащего врача. Старательно собирает и классифицирует полученную информацию и через какое-то время обнаруживает, что неспособна ориентироваться в информации и выбрать правильную.
Будущий ребенок в ее фантазиях и эмоциях становится "идеальным мужем", затем на эту роль приглашается экспериментатор, который должен выполнить функции проводника в море информации и выбрать направление, наиболее соответствующее ее потребностям. Проблема, от решения которой пытается уклониться испытуемая самостоятельный выбор пути и общности, соответствующей ее под линным интересам.
Беременность оживила ее ранний опыт взаимоотношений с отцом, который "бросил меня на половине дороги, и мама решила, что ничего нам от него не нужно". Испытуемая осознает даже источник проблемы, но не видит поначалу противоречия между тем, что, пытаясь вырваться и пойти самостоятельно, на уровне чувств продолжает надеяться на несостоятельного проводника, сердиться на него, но не делать попыток к самостоятельному движению. По мере того, как усиливаются движения плода , испытуемая совершает удачные попытки полагаться на субъективный опыт взаимоотношений с ребенком более, чем на готовые знания.
Почувствовав, что она более компетентна в этом, нежели экспериментатор, она вначале делает попытку прекратить посещения, поскольку то, "чего я хотела, я и без Вас получила". Экспериментатор указывает ей на чувство обиды, являющееся последним отголоском отношений с символическим отцом, после чего встречи возобновляются и отношения складываются так же, как и в ситуации, описанной первой в этом разделе. Контроль эмоционального отношения к беременности на втором этапе показал результаты, попадающие в область на границе "Идеальная мать" и зоной неопределенности вблизи популяционного среднего, на третьем этапе испытуемая попала в группу "Идеальная мать".
Работа с представительницами третьей группы включала в себя психотерапевтические процедуры, поскольку в полной мере требовала завершить незавершенное в прошлом обособление от символи ческого объекта привязанности. Это были случаи, наиболее часто попадающие в сферу интересов психотерапевтов - запрос отражал указанную норму, но беременность сопровождалась рядом расстройств - соматическими, эмоциональными, нарушениями отношений с близкими. Здесь третья позиция позволяла интегрировать различные эмоции ,"распыленные" по разным объектам.Только после такой работы возможно удовлетворение образовательного запроса. Эти женщины наиболее горячо откликнулись на предложение участвовать в исследовании, поскольку испытывали потребность " разобраться в себе" до наступления беременности. Характерная особенность ситуации, в которой они находились - необходимость прервать исчерпавшие себя связи: пересмотреть профессиональные задачи и возможно сменить профессию. Все они отмечали потерю интереса к работе и торопились "уйти в ребенка". Любовь к будущему ребенку ажитировалась, фантазийный образ ребенка завершен и заменяет "идеальное Я". Экспериментатор - скорее "настоящий отец" их ребенка, чем профессионал-помощник. "Идеальный ребенок" заменяет "идеальное Я", недостижимое из-за прерванной деятельности в важной на данный момент области - профессиональной или отношенческой, Экспериментатор во внутреннем мире такой испытуемой предназначен заменить партнера по несостоявшейся деятельности. Приведем иллюстрацию и к этим случаям .
Н.,26 лет, в браке 9 лет, аспирантка. По данным первого опроса -"идеальная мать". Она старалась забеременеть специально, рассчитывая срок. Эмоционально она "разрывается" между мужем и другом, фантазирует на тему отцовства, для большей "убедительности" придумывает фантастические основания того, что отцом ребенка является друг, поддерживает в себе страх внебрачной беременности, хотя отдает себе отчет в том, что измены не было.
Обретя одновременно две замещающие фигуры в лице экспери ментатора и друга, испытуемая формально отделилась от символи ческой фигуры отца, воплощенной в муже и профессиональной дея тельности, но на самом деле перенесла на них свои амбивалентные чувства. Как и в "прежней жизни", она не получает эмоционального удовлетворения, на которое рассчитывала первоначально, ажитация и привязанность сменяется разочарованием, чувством вины за по давленную враждебность и усилением невротической потребности в близости. Этот комплекс чувств она проносит до начала шевеления. Здесь по данным опросника она перемещается в группу "амбивалент ная мать".
Поглощенность взаимоотношениями с символическим объектом не дает ей сосредоточиться на ребенке, он скорее мешает ей, раздра жает, но она скрывает раздражение от символического отца. С од ной стороны, она много общается с ребенком, с другой - эмоцио нальный фон общения тревожный, напряженный, взвинченный, она не довольна тем, как мало дает ей ребенок взамен ее усилий. К третьему этапу она устает от "бесполезных" ласк, расточаемых в адрес будущего ребенка, ухудшается ее соматическое самочувствие, она ощущает себя покинутой и одинокой, становится более закры той.
Данные опросника на последнем этапе - сохраняется принад лежность к группе амбивалентных матерей. Перед родами экспери ментатор берет на себя ответственность и помогает ей осознать и в символической форме выразить враждебные чувства по отношению к мужу, другу и экспериментатору, затем ей удается почувствовать себя адресатом враждебности со стороны научного руководителя и вновь пережить чувство вины, заставившее ее спасаться от разре шения профессиональной ситуации "бегством в ребенка". Осознание чувств, присутствовавших в ситуации, возникшей до беременности, но вовлеченных и деформировавших эмоциональную картину беремен ности, облегчило состояние испытуемой. Контрольный опросник, предложенный ей сразу после вмешательства, показал динамику эмо ционального отношения к беременности - результаты испытуемой по пали в зону, близкую к популяционному среднему, то есть не могли быть интерпретированы как однозначно принадлежащие к какой-либо группе.
Что касается женщин из 4-й группы, то их мотивационно-ценностная сфера не включала в себя представления о нерожденном ребенке как о человеческом существе. Их образовательные ожидания были связаны исключительно с родами и ранней материнской адаптацией.
Такая ситуация сложилась у троих наших испытуемых. Все они принадлежали к слою, неблагополучному в социальном отношении, не имели достаточного образования, зарегистрировали браки после наступления беременности, которую можно назвать случайной. Если в первом из описанных случаев способ справится с регрессией имеется, во втором и третьем эти способы создаются, но во втором они примитивнее, то в этом последнем испытуемые оказывались во власти необратимой и углубляющейся эмоциональной регрессии первой половины беременности, существенно нарушающей адаптацию. Предпосылки для возникновения пренатального материнства, даже незрелого, не формируются или формируются на очень примитивном уровне.
Типичной представительницей такой группы является Д.,29 лет, медсестра, замужем. По данным первого опросника - амбивалентная мать, причем показатель бессознателного отвержения намного превосходит по абсолютной величине показатель сознательного принятия. Отношений с экспериментатором не складываются. Такое впечатление, что испытуемая приходит "просто поболтать". Д. с нескрываемой ненавистью говорит о "мафии", о разного рода " крутых", у которых "все схвачено", с большим удовольствием пересказывает сцены задержания преступников, рассказанные мужем.
О начале движений плода упоминает вкользь, не помня, как и когда это случилось, что она почувствовала. По записи в индивидуальной карте беременной удалось установить, что движение Д. ощущает с 22 недель. По сравнению с другими нашими испытуемыми, имевшими задачу самонаблюдения и замечавшими движение с 15 недель, - очень поздно. Долго не говорит о характере шевелений, затем, когда они начинают причинять ей дискомфорт, затягивается в бандаж, говоря с "добродушной", но отчетливо звучащей агрессией: " Расхулиганился, вишь ! Я тебе дам баловаться!". Испытуемая делает в квартире ремонт, сама красит, носит банки с краской, употребляет алкоголь в небольших дозах. На осторожной вопрос экспериментатора: "как Вы думаете, не тяжело ли это ребеночку?" последовал ответ: " "А что, пусть привыкает, жизнь-то тяжелая".
По данным второго и третьего опроса испытуемая попадает в группу "катастрофическая мать", ее высказывания в адрес разных людей делаются все более жесткими и агрессивными. С экспериментатором она по-прежнемуостаетсяв формально-уважительных, внешне приветливых отношениях.
Таким образом, опыт работы на основе представлений о пренатальной общности как о специфической детско-взрослой общности позволил установить существование нормы самоценности внутриутробного ребенка , наметить подходы к построению развивающего пренатального воздействия через обращение к эмоционально-ценностному слою личности будущей матери, еще раз подтвердил важность пренатального воспитания как основы для будущего воспитания и обучения ребенка, для его полноценного и творческого включения в человеческую культуру.
Опубликовано в журнале "Народное образование" 1995 год.