Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Похмелье справедливости, без торжества.
Будни суровых ирландских парней из пьесы Мартина МакДонаха «Сиротливый запад» перенесены на российскую сцену Учебного театра ЯГТИ Александром Кузиным без существенных изменений текста. Разговор со зрителем в жанре трагикомедии ведут два брата, жёстко существующих в их жестоком мире, священник, не способный принять и понять окружающую его реальность и девочка, которая в него влюблена и не перестаёт до последнего верить в существование любви, если не вселенской, то хотя бы своей - мечтательной, тайной. Спектакль – высказывание в двух действиях, крик драматурга, режиссера и актеров. На сцене энергия, готовая перелиться через край, сдерживаемая под гнетом обстоятельств, которую все же под конец нельзя больше удержать уходящему из жизни священнику, девочке Гёрлин и уж тем более братьям Валену и Колмену.
Всегда ли зритель способен почувствовать это - врывающееся в душу, занимающее его сознание? Отвечает ли зритель в ходе этого разговора тем, кто находится на сцене? Смех из зала – хороший ответ в какие-то моменты. Но в то же время, понимая, от чего смеются и что в это же самое время можно зарыдать, крикнуть: «Зачем вы такие, люди?!», зритель занимает позицию наблюдателя. И этот отстраненный наблюдатель, которого можно обнаружить в себе после увиденного, и есть самый опасный зритель, холодный и равнодушный. А тот наблюдатель, который начнет действовать, изберёт свою активную позицию после увиденного на сцене, не всегда ответит верно на вопрос, задаваемый режиссером.
Александра Кузина интересует выход из сложившейся ситуации, в которой угнетающая реальность становится двигателем жизни, быстро развивающейся и не видящей ничего кроме избавления от отчаяния при помощи смерти. Смерть может стать избавлением для священника Уэлша от беспомощности и вялости, присутствующих в нём, несмотря на какую-то видимость обычного существования. Со смертью придет и разочарование в любви для Гёрлин. Смерть витает в воздухе острова, но она не положительна и не отрицательна – для каждого своя, может стать даже поводом для радости…
Старый дом, сколоченный из серых досок, перешел в пользование двум братьям после смерти отца, о значении которой в этом действии, в этом спектакле мы еще поговорим дальше. Сцена представляет собой одну из комнат этого дома, где на задней стене расположена фотография в рамке самих братьев – Валена и Колмена. Подле неё, по центру, стоит стол. С правой стороны – шкаф, со стоящими на нём пластиковыми фигурками святых, и выход в комнату Валена. Слева – дверь в комнату Колмена, рядом кресло. В пьесе Мартина МакДонаха предлагалось поместить у стены по центру ещё и камин с висящим над ним католическим распятием. То, что Кузин отказывается от камина у подвижной в его спектакле задней стены, меняющей план комнаты, можно понять, как можно обосновать и его отказ от католического распятия тем, что в российских реалиях он был бы неуместен, как неуместна была бы висящая по центру икона вместо фотографии братьев, один из которых и появляется в заданном пространстве.
Действие 1.
Колмен – парень с нечёсаными длинными чёрными волосами, щетиной на лице, взглядом исподлобья осматривает комнату и делает шаг. Снимает плащ и шляпу. Достаёт из шкафа самогон брата - ведь есть повод выпить не так, как это было раньше, а - помянуть отца. Нужно налить и священнику, который пришел к нему в дом, вероятно, только ради стакана алкоголя. К тому же, если пить с отцом Уэлшем, то «святоша» Вален не будет сильно кричать из-за взятой бутылки. Пусть святой отец говорит о своей утраченной вере в Бога, заводит диалоги о любви и подобной ерунде, вроде: «Сиротливо ли будет в доме без отца?», пусть говорит и пьёт. Запьёт самогоном свои разрушенные мечты о мире во всём мире, о любви, понимание своей никчёмности и бесполезности на падшем острове, лживые идеалы запутывающие миллионы людей неуспевающих в ежедневной суете задуматься о своём предназначении…Запьёт, проглотит и станет ему ещё сиротливей. А в это время, на глазах священника будет брат колотить брата за купленные пластиковые статуэтки святых. И не ясно, в чём тут дело – то ли Колмену не дают покоя деньги, доставшиеся в наследство брату, которые он разбазаривает на ненужные в быту вещи, то ли это идейный бой хладнокровного атеиста с пошлым мракобесием, но бой не прекратится ни на минуту спектакля – даже в то время, когда оба будут молчать. Ведь что бы довести родного человека до состояния, в котором постоянно нужно быть на чеку, и ждать от него угрозы жизни, нужно постараться. Когда один бьёт второго, понятно, что вызвано это не одним только действием, которое мы могли наблюдать, а всей их жизнью до этого с самого детства.
Вошла Гёрлин, продающая самогон, и Валену понадобилась новая бутылка, взамен выпитой братом и священником. И нет ничего странного в том, что девочка заходит в дома к алкоголикам и продает выпить. Так, наверное, проще и дешевле для её клиентов. Её самогон будут пить в течение всего спектакля, он станет причиной многих ссор в доме. И даже в тот момент, когда мы видим её в первый раз, напиток успел стать важной деталью. Вален не доплатит Гёрлин за бутылку, девочка начнёт кричать, ситуацию сведут к шутке и отдадут ей монету. Выпивший отец Уэлш попытается влезть в это дело, считая, что его невысказанная проповедь о нравственности сыграет хоть какую-то роль и Гёрлин прекратит ходить по домам, но он многое не знает - сидя у входной двери, озабочен больше своими мыслями. Гёрлин посмеётся, скажет: «Я беременна», удивив всех присутствующих своими словами. Немая сцена. Никто не мог даже и представить, что такое могло с ней произойти. После того как девочка скажет, что это была шутка, братья и Уэлш вернутся к своим мыслям. Всё пойдёт по-прежнему. Уйдёт священник, за ним последует молодая разносчица самогона.
Во второй сцене спектакля - один день из жизни братьев уже после того, как похоронили отца. Теперь план комнаты изменился – задняя стена стоит по диагонали, расширяя пространство сцены, тем самым дав нам увидеть еще один шкаф со статуэтками, обложенными мерцающими огоньками новогодней гирлянды. Колмен сидит в кресле слева и читает журнал, пьёт самогон. Вален наводит чистоту в доме, он в хорошем настроении, слушает громко музыку по радио. Раздраженный Колмен резко встаёт и выключает музыку, пинает лежащие на полу клочки бумаги. Появившийся Вален ещё не растерял приподнятого расположения духа и улыбается, ведь он купил сегодня газовую плиту в свой дом. Но на лице нет подлинного счастья, ведь рядом с ним находится брат, который, как кажется, ещё и нагло пьёт чужой самогон. Валену хочется навести в доме порядок - всё почистить и прибрать, выкинуть лежащую на полу бумагу, в которую была завёрнута дорогая покупка. Хочется зажить по-новому в доме покойного отца, быть в нём хозяином и в доказательство купить плиту, а в придачу, может и на сдачу от плиты, статуэтку «черномазенького Святого Мартина», ведь не зря же по решению суда дом перешел к нему. И не хочется Валену видеть рядом с собой надоевшего за всю жизнь брата, который остался в доме и мешает спокойно жить – говорит о том, что плита не нужна, так как никто в доме-то и не ест ничего кроме чипсов, а еще не нравятся ему пластиковые святые с гирляндой на шкафах, а сам только то и делает, что пьянствует и ест чипсы, которые ему ещё и не нравятся. Вален готов сорваться и врезать по лицу за каждое слово о плите и святых, а наглецу Колмену всё время хочется показать себя и нарваться на неприятности. Чей же самогон он всё-таки пьёт? Во время выяснения этого вопроса Колмен говорит, что Гёрлин дала ему самогон за то, что потрогала его «там внизу». Вален сомневается в этом и расстраивается, когда находит свою бутылку нетронутой в шкафу. Победа Колмена в этой ситуации очевидна, он, чувствуя это, берёт чипсы брата и начинает жевать, ощущая себя уверенным мужчиной. Вален – человек, который недавно кривляясь доказывал, что даже пылинки в доме тоже его и ничего нельзя делать без разрешения, не может устоять и говорит брату, что бы он заплатил за чипсы. Колмен, удивив брата, даёт ему монету, даже больше, чем нужно. Вален кидает ему сдачу в стакан с самогоном, и содержимое стакана, с подачи брата летит ему в лицо. Опять начинается драка, в ходе которой пачка чипсов оказывается у Валена в штанах, переворачивают мебель в квартире вверх дном и катаются по полу. Остановить драку может только священник Уэлш, который, застав братьев за этим делом, выливает на них воды из графина.
Уэлш пришел в дом неслучайно – утопился Том Хэнлан, бывший одноклассником братьев и полицейским, а теперь нужна помощь, что бы вытащить тело из воды. Священнику необходимо много выдержки для рассказа этой новости, ведь в то время, когда каждый из братьев жалуется друг на друга после драки, сообщить её не представляется возможным. Вален обиженно вспомнил о чипсах и добавил ещё про связь Колмена с Гёрлин, на что священник недоумённо ответил: «Она же со мной была весь день…». Теперь Колмен становится объектом насмешек для брата, пнув плиту, скрывается в своей комнате. А Вален, получив свою порцию негатива в виде струи дезодоранта в лицо от выбежавшего брата, решил пойти и помочь священнику достать труп утопившегося полицейского. Оставшийся один дома Колмен делает решительный шаг и собирает в кастрюлю все ненавистные пластиковые фигурки святых, смотрящиеся так неприлично под праздничными огнями на шкафу, ставшие символом грошовой, пластиковой веры, надеждой на избавление от грехов брата, его жертвоприношением…Всё это расплавится в адском пламени газовой плиты, которую он включит и выйдет за дверь.
Вернувшись домой Вален садится в кресло и, укутавшись пледом, читает журнал, потягивает самогон. Поникший священник Уэлш сидит за столом, ему интересно - почему покончил с собой полицейский? Если человеческая жизнь – испытание на прочность, ведь после будет суд, то для чего её прекращать раньше времени, тем более за суицид предусмотрено немедленное попадание в ад и находиться там нужно будет до искупления грехов или греха… Если Том Хэнлан утопился не боясь попасть в Ад, значит его бытие ему казалось не лучше? Если подумать, то разве несправедливо страдать за совершенные преступления? А кто страдает, кроме боящихся наказания и имеющих совесть? А куда попал парень из фильма «Дэйв и Джонс?», - интересуется Вален, ему хочется узнать: «Попал ли он тоже в Ад, если все самоубийцы туда попадают?». А как ты, Вален, понимаешь слово Ад? Вот прочитал сейчас в журнале о девочке из Норвегии, родившейся без губ – может быть это Ад для неё? Девочка, с самого рождения обреченная на трудности в социализации, останется в твоём сознании лишь веселой новостью из газеты. Ты расцениваешь свою невозможность чувствовать, любить как божий дар, только страдаешь от недостатка любви к себе, и стоит ли осмеивать несчастную девочку находясь в похожем положении? И куда она попадёт в Рай или Ад, если захочет покончить с собой от одиночества? И почему она такой родилась, если Бог всех должен любить? Нет, точно, Вален, подумай-ка ещё раз о божественном в своей жизни и о своей вере, которая лезет из тебя через край, выплёскиваясь на окружающие тебя шкафы. Священник хоть и сомневается, но верит в любовь – это главное. А тебе жаль для человека, любящего мир и души прихожан целого острова в частности, даже налить немного самогона. Откажешь всем путникам, подошедшим к дверям. И скажет в этот момент отец Уэлш: «Воняет чем-то у вас в доме…». А ты обнаружишь, что вера твоя – потребительская, ненастоящая, словно с правилами детской игры, давно уже расплавлена, сильно пахнет от неё пластмассой. Злость в душе Валена вскипела с утроенной силой, и теперь он готов убить брата, он говорит об этом Уэлшу. Он будет убивать его из ружья, так же как Колмен убил отца. Так же как отца – за все обиды, причинённые в жизни. Если не убивал за пачку чипсов или плевок в глаза, то за столь значимую коллекцию статуэток уже можно. Никак не прекратить истерику Валена. Никак не передать ужас священника, который пытается его отговорить не убивать. Входит Колмен и сразу же всё понимает. Сознаётся в убийстве отца и садится на стул спиной к залу, а лицом – к брату. Вален нажимает на курок. Патроны из него преждевременно вынул Колмен и носил у себя в кармане – убийства не состоялось. Зато началась такая драка, что стало страшно отцу Уэлшу и для того, что бы как-то отвлечь внимание братьев, он засунул руки в горячую пластмассу и, закричав от боли, выбежал из дома. Вышли братья и видят на полу засохшие пятна пластмассы. «Зачем сделал это Уалш, Уэлш или как его там?». «Не знаю»-, сказал Колмен: «Твой пол, ты и отчищай».
Действие 2.
Стена, обозначающая пространство комнаты, сдвинута к правым кулисам. На полу пустой сцены лежит несколько пивных банок. Чуть справа от центра сидит отец Уэлш с перевязанными руками и зажатой в них банкой пива. Пьёт и смотрит вдаль - в сторону зала. На стену позади него проецируется море. Радуясь встрече, на площадку выскакивает Гёрлин. Она не знает, что после этого вечера больше не будет никогда рядом с Уэлшем – священник хочет уехать. Ведь и правда три убийства и одно самоубийство на приход – это много. Говорит, что духом слаб для исправления пороков городка, но для того что бы уехать тоже нужна воля. Скорее всего, он уже до конца разочаровался в деле всей своей жизни. А для Гёрлин не так уж и важно продолжит он служение церкви или нет. Скорее всего, ей нужен только хороший и добрый Уэлш, а не мрачный, опустошённый. Разве будет ей интересен человек, который нуждается в поддержке, даже больше некоторых прихожан? Выбравший путь лишений в жизни он верит в добро, верит в ценности, которые некоторые люди отвергают совсем и пользуются такими как он, другие же думают, что верят, хотя понимают каждый всё по своему и к кому из них обратиться священнику, когда заблудшие души сами должны идти к нему? Взрослый мечтатель – вот чем он привлекает девочку, которая вместо учёбы и развлечений, свойственных её возрасту, ходит у пристани, собирая жестяные банки. Только часто разочаровываются влюблённые в мечтающих постичь любовь и гармонию. А Гёрлин говорит о том, что не боится ни призраков, ни кладбищ и даже иногда сама там прогуливается, для того, что бы чувствовать себя живой. Священник передаёт ей письмо для братьев Колмена и Валена. Гёрлин целует священника в щёку и не хочет уйти, только видит, что уйти надо, надеется встретить его еще раз. Уэлш остаётся помолиться за Тома Хэнлана, который ушел с этого места в воду. Он разувается, кладёт пиджак сверху на ботинки, провожает взглядом знакомые места и направляется в сторону волн.
Вторая сцена представляет собой «обычный» день из жизни братьев. Один из них пьёт самогон, второй расставляет новые статуэтки святых на прежние места, только теперь они уже из жаропрочного материала. Первый рассматривает журнал в довольно хорошем настроении – ему незачем расстраиваться. Видит перед собой счастливого Валена, как всегда радующегося покупке новой статуэтки. Снова сказал белокурому брату о бесполезности его покупок. Брат незамедлительно отреагировал, забрав журнал и заняв оборону за столом, поедая чипсы. Ничего не происходит просто так в этом доме – свой ответ Колмен приготовил на потом, а сейчас подсел к Валену за стол, якобы обсудить местную футбольную команду девочек. И этот единственный момент, когда они вдвоём сидят за столом и разговаривают, вместе смеются над новостями, когда Вален рассказывает брату о девочке без губ… Эти несколько минут выпадают из всего действия как идиллия, думаешь, что пусть живут они хотя бы так, пусть улыбаются…Колмен, словно на охоте, выжидает момент для того, что бы вступить в конфликт с братом, он подсел к его столу не зря – хочется есть, а чипсы у Валена. Знает, что Вален принципиально ему ничего не даст, но все таки просит. Не дал. Он хватает две пачки и начинает мять. Снова бой: братья бегают друг за другом, переворачивают стол, падают и валяются по полу. Думаю, что для таких батальных сцен и была сделана отодвигающаяся стена, которая даёт простор для действий.
Вошедшей Гёрлин, для того что бы разнять драку, понадобился нож и взяв его, она схватила за волосы Валена, пронзительно закричав, направила остриё лезвия к горлу, от чего она считает свои действия оправданными сейчас? Если эти два брата были ей плохо знакомы, то стоило ли ей заходить туда и делать это? Сколько нужно пить, что бы дойти до такого состояния, когда даже и продавец тебе приставляет нож к горлу? Братья удивлены. Гёрлин обижена на них за то, что утопившийся в том же месте где и Том Хэнлан отец Уэлш не оставил для неё ничего после себя, а для братьев оставил письмо. Она кричит в истерике, кидает им медальон, ради которого и собирала банки, продавала самогон. Для неё он больше не важен. Она не знает как расценивать этот поступок Уэлша и, наверное, считает предательством его самоубийство. О чём же думал сам священник мы так и не поймём, он лишь оставил письмо после себя для братьев. Он говорил что хочет, что бы его причислили к лику святых, если они изменятся и начнут праведную жизнь, да или хотя бы перестанут колотить друг друга, от других грехов никуда не деться, только если покаяться, может это будет первым шагом к прекращению многолетних конфликтов? Может быть, Колмен думает, что его наглое отношение к брату оправданно, но ведь он же убил отца?! А Вален разве такой верующий и сам без греха? Каждому есть что рассказать. Текст письма, все таки, не похож на проповедь и вряд ли Уэлш всё это сказал, возвышаясь с небес, перед тем как убить себя и попасть в Ад. Так же как нельзя верить мечтателям, не стоит верить и алкоголикам с наркоманами и просто безумным людям, но они сыграют ради тебя, Уэлш, им самим это интересно.
Братья возвращаются с похорон священника и начинают делить пирожки, принесённые с похорон отца Уэлша. Конечно, можно пошутить и о монашках, создавая видимость общения, веселья… Лучше вспомнить о письме…Ребята передвигают стол поближе к свету, под лампу, в центр сцены - что бы было лучше видно письмо. Кто из них в белой рубашке, а кто в чёрной уже не важно. Как не важно, что они совершили, в чём они будут каяться. Каждый из проступков братьев даёт повод нам ними посмеяться. Например, такой как смятые чипсы, можно легко простить, но сложно простить разбавленный самогон. А разбавленное мочой пиво не идёт в сравнение с покалеченной любовью девушки, сосавшей карандаш. Если человек убивает любимую собаку брата, чьей фотографией увешана целая стена, и отрезает ей уши, как бы он не ненавидел брата и как бы не был пьян – считается нормальным и если хозяин собаки не захочет снова взяться за нож, то тогда такая развязка была бы не правильной, неправдивой. И Вален со слезами на глазах захочет убить брата. Колмен схватив ружьё, выстрелит в газовую плиту и разнесёт её в дребезги. Если он ждёт смерти от руки Валена, то наступит ли она сейчас? Если он не верит в его всепрощающую любовь, то значит и он идёт на смерть осознанно? И пусть снова разбиты статуэтки, пусть нет плиты, деньги отца пропиты братом - Вален будет плакать, обнимая и прощая его. И когда Колмен уйдёт пить дальше, тогда брат будет знать, что ещё он вернется домой.
Когда Вален будет жечь письмо священника Уэлша, не выдержавшего напряжения и сломавшегося, тогда будет ясно, что в этом мире нет ни добра ни зла, а есть только случай стать личностью и желать. Желать сделать что-то, плохое или хорошее, каждый будет делать своё исходя из своих жизненных убеждений. Да и прожившие всю жизнь вместе люди иногда срываются и жмут на курок, но прямота и открытость всегда будут в цене. Глупо пытаться изменить мир, но еще хуже бояться сделать это и искать только признания для себя, отец Уэлш. Глупо также находить утешение в выпивке и несуществующих идеалах, ценностях, Вален, но надо стоять на своём. А Колмен никогда не исправится, хоть как на него пробуй воздействовать, как говорится: «Горбатого могила исправит».