Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Авторская колонка в зарубежных СМИ
Колонка:
История появления
Сначала в крайней колонке печаталась информация, на которую редакция газеты хотела обратить внимание. Это могли быть объявления, экстренные новости, официальные сообщения, однако постепенно содержание колонки смещается в сторону частной жизни. В XIX веке большим интересом читателей пользуются колонки сплетен, где публикуются сообщения о текущей жизни горожан – рождениях, свадьбах, помолвках, смертях, поездках, отпусках и проч. Колонка, таким образом, становится местом на полосе, где из регулярно публикуемых фрагментов формируется картина жизни частного человека, и выполняет некую бытописательскую функцию.
Затем в колонке-рубрике начинают концентрироваться тексты
жанров с ярко выраженным авторским началом – комментарии, эссе,
обзоры и обозрения, рецензии. А затем, под влиянием процессов жанровой диффузии и гибридизации, изменения самосознания автора и читателя, а также новых тенденций в публицистике, когда интерес к отдельной личности усилился настолько, что стало возможным появление в прессе дневниковых жанров – формируется жанр колонки, фиксирующий переживания автора по тому или иному поводу в максимально личном, интимном, биографическом тексте.
Характерные признаки
Предмет колонки – личное переживание по конкретному поводу.
Информационным поводом к написанию колонки может быть и
единичный факт, и событие, и явление, и судьба, и характер, однако, на первом месте всегда стоит именно то, как колумнист осмысливает этот повод, то, какие чувства и мысли рождает в нем тот или иной факт. Таким образом, предметом исследования в колонке опосредованно является сам субъект высказывания, ход его рассуждений, его мыслительный процесс.
Целевая установка - демонстрация точки зрения субъекта социальной практики в связи с возникшей ситуацией с целью обратить внимание аудитории не только на саму ситуацию, но и на характер ее оценки. В колонке Я становится объектом исследования.
Метод - образный анализ, то есть сочетание анализа (выявление взаимосвязей предмета, причин, следствий, их оценка,
прогноз их развития) и художественного обобщения.
В этом смысле, колонка занимает пограничную позицию между
аналитическими и художественно-публицистическими жанрами в традиционной классификации
Содержание. По содержанию колонка – это цепочка фактов, событий или явлений, с которыми автор соприкасается непосредственно или которые представляются ему актуальными в данный момент, и рассуждений, которые рожают у него эти факты, события. В колонке автор избегает вымысла, он пишет лишь о том, что произошло на самом деле. Публицист предлагает нам свою точку зрения на окружающую действительность, а его статьи, таким образом, превращаются в неопровержимые свидетельства эпохи и одновременно оригинальные художественные произведения.
Так как на первом плане выступает не факт, а отношение автора к
нему, колонка становится жанром максимально интимным, где автор не боится самого себя сделать участником событий, рассказывая о глубоко личном опыте, личных впечатлениях и демонстрируя личное мнение. Автор колонки – это, безусловно, биографический автор.
Форма. По своей форме колонка – это свободное повествование,
вбирающее в себя элементы самых различных жанров, от заметки до эссе. Однако все эти элементы включены в повествование для того, чтобы усилить авторскую аргументацию, авторскую манеру письма,
сохраняющуюся от колонки к колонке, максимально интимизировать
повествование и, ведя читателя за ходом своих мыслей, сделать его
соучастником повествования, собеседником.
Особенности западной колумнистики
Американские газетчики выделяют несколько значений английского слова «column». Прежде всего, это просто газетная колонка как элемент внутренней структуры и оформления. Отсюда и все производные: материал, размещенный на одну колонку; раздел или отдел в газете или журнале и – собственно американское – фельетон, колонка юмора. Журналиста, ведущего определенную рубрику, называют «column conductor» или «columnist».
Американская энциклопедия писателя определяет колонку так: «короткий газетный или журнальный материал, посвященный какому-то узкому кругу интересов или обстоятельствам в широком смысле слова, написанный ясно и лаконично, имеющий объем в 350-500 слов и появляющийся регулярно (ежедневно, еженедельно и т.д.) с обязательным указанием имени автора»
В немецкой журналистике под колонкой понимается «короткое выражение мнения, которое не занимает больше одной газетной колонки. Такие колонки в большинстве своем появляются регулярно на одном и том же месте с одинаковым названием или как именные колонки одного автора. Колонка похожа на реплику и комментарий».
Испанцы же уделяют колонке много места не только на газетных и журнальных полосах, но и в учебниках по журналистике и научных статьях.
Колумнистика – чаще всего атрибут качественной прессы, которая оказывает свое влияние на общество информированностью, аналитичностью, способностью предвидеть будущее, а не громадными тиражами. Кроме того, качественная пресса способна влиять на умонастроения элиты, принимающей важные решения. Отсюда и особые, повышенные требования к колумнистам.
Чтобы стать колумнистом, надо сначала заработать себе имя. В типичной американской ежедневной газете, где штат значительно превышает сотню (а иногда и не одну) человек, писать редакционные статьи и вести рубрику могут только два – три наиболее подготовленных журналиста по указанию главного редактора. На колонку известного автора могут подписываться газеты, как, скажем, на информацию Ассошиэйтед Пресс или другого информационного агентства. Таким образом, одна и та же колонка авторитетного журналиста может появиться в газетах Северной Каролины и Калифорнии, Массачусетса и Техаса в один и тот же день.
В последнее время в американской прессе идет активная дискуссия по поводу исчезновения колумнистики, ее исчезновения именно в ежедневной городской газете, в которой колумнист – есть голос и совесть гражданского общества. Многие, как Дейв Либер, колумнист «Fort Worth Star-Telegram, винят в этом самих колумнистов, которые стали "ленивыми, неактивными, неострыми", другие объясняют все изменениями в сознании аудитории, которой нет дела, до того, что происходит в городах, у которой ни «общей жизни», ни даже «общего образа жизни», а кто-то, как Дэн Гилмор, бывший колумнист, автор книги «We, The Media», говорит об изменении самого информационного поля, когда на место привычной городской колумнистике приходит (по образному выражению журналиста Тома Эбата) "мини-колумнистика", когда «Золотой век колумнистики» прошел, не стало талантливых журналистов прошлого (среди которых называют Майка Ройко, Хёрба Кэна, Джимми Бреслина), а голоса тех, кто остался, уже недостаточно сильны, чтобы перекричать пятьсот телевизионных каналов.
Guardian:
Charlie Brooker
A few weeks ago, I read an article in which a doctor (almost certainly a scaremongering idiot, but still, a doctor) claimed children shouldn't be exposed to screens of any kind until at least three years old. One of my first memories is the sight of Midge from the vintage kids' show Mary, Mungo and Midge. So either I was exposed to television early on, or we had a sentient, two-dimensional cardboard mouse voiced by Richard Baker living in the corner of our living room. Which is unlikely.
Not only were the screens of yesteryear minuscule compared with today's imposing wall-sprawlers, but you had to sit about 500m away from them. Every parent in the world claimed that to move any closer would knacker your eyesight quicker than an icepick to the cornea. So you sat there, squinting your way to a brain haemorrhage, somehow convinced this was entertainment.
I suspect this combination of tiny screen size and imposed distance explains why Jimmy Savile had any kind of TV career whatsoever. Yes he was creepy, but he was also miles away and the size of a roll-on deodorant. One horrible side-effect of his sudden reappearance as society's greatest bogeyman is that, now we've got monolithic TV sets, we can see just how hideous he was. And he fills the whole wall. At the height of Savilegate, the news became a sort of Imax ghost-train ride in which a bleached gargoyle repeatedly leered at you, a rolling news ticker scrolling under his chin like police incident tape stretched hastily into position.
Call me a paranoid parent, but I stopped leaving the TV on the rolling news channel by default round about then because I didn't like the way Savile stared at my baby son, as though he was going to lean through the screen and eat him. The boy himself wasn't bothered, but then he doesn't fear the same things as you or me. A few weeks ago, he saw Anders Breivik on the screen and found the sight of him hilarious. A convicted mass murderer is literally the funniest thing my son has ever seen.
Last week, I became a parent. Can I tell you what I'm not going to do? I'm not going to turn this column into a series of wry observations on fatherhood, and/or lengthy descriptions of just how brilliant my son is. A few weeks of that and you'd vomit yourself inside out, and if I wasn't writing it myself I'd be right beside you, holding your hair out of the way and rubbing your back in sympathy with each volcanic heave. There's quite enough deification of kiddywinks in the media already, thanks. The way people burble on about the joy of infants, you'd have thought babies were being beamed down from heaven to save us. A cursory glance at human history suggests otherwise.
Ben Goldacre
Pulling bad science apart is the best teaching gimmick I know for explaining how good science works
http://topics.nytimes.com/top/opinion/editorialsandoped/oped/columnists/maureendowd/