Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ДВА СЮЖЕТА ИЗ ПРАКТИКИ БОРЬБЫ С ИНФЛЯЦИЕЙ ИЗДЕРЖЕК
По мере достижения целей умеренно жесткой кредитно-денежной политики (4—5% ежемесячного роста цен) удельный вес немо нетарной составляющей инфляции будет воз растать. Инфляция издержек в значительной мере определяется ростом цен на продукцию и услуги монополистов, а также ценовой по литикой так называемых базовых отраслей.
Один из способов борьбы с инфляцией, как известно, — заключение ценовых согла шений между хозяйствующими субъектами. Не менее значимым в этом аспекте является и противодействие со стороны государства уста новлению монопольно высоких цен , в том числе законодательное.
1. Всегда ли ценовые соглашения во благо?
Упрощая в допустимых пределах ситуа цию, можно сказать, что формирование цены в условиях инфляции происходит следующим образом. Продавец продукции, стоящий в на чале технологической цепочки (речь идет о технологически связанных отраслях), кальку лирует свои фактические издержки и «накиды вает» на них предполагаемую прибыль. Затем полученный промежуточный результат он уве личивает в соответствии с ожидаемым (на мо мент получения денег за свою продукцию) ин дексом роста цен. Это и есть его цена предло жения. Как правило, инфляционные ожидания поставщика завышены, так как он хочет мини-
мизировать риск. Поэтому цена также оказы вается завышенной. Если продавец является монополистом, он имеет полную возможность навязать эту завышенную цену покупателю. В результате издержки у покупателя, который яв ляется следующим технологическим звеном, в свою очередь завышаются. К тому же при фор мировании цены на его продукцию они умно жаются на величину приемлемой рентабельно сти и на индекс ожидаемого (и опять-таки за вышенного) роста цен. Эта «накрутка» проис ходит столько раз, сколько стадий передела (участников) содержит технологический про цесс. В итоге получается возрастающий при-
Александр Алексеевич Никифоров, кандидат экономических наук, заместитель начальника отдела цено вого регулирования Государственного комитета РФ по антимонопольной политике и поддержке новых эконо мических структур.
^ Данная проблематика рассмотрена автором в ряде публикаций. См., например: Экономика и жизнь. — 1993. — № 48; Российские вести, — 1994. — 6 апреля; Вестник Московскогоуниверситета, сер.экон. — 1994. — №№ 3, 5; Деловой мир. — 1995. — 3 июня.
18
рост издержек по технологическим цепочкам, своего рода самораскручивающаяся спираль затрат. Причем эта спираль замкнута, посколь ку последний участник цепочки является пос тавщиком продукции для первого. Иначе гово ря, повышение цен в одном из звеньев техно логической цепочки автоматически ведет к их росту на всех стадиях передела продукции и бу мерангом возвращается к инициатору взвин чивания цен. Отсюда заинтересованность всех звеньев цепочки в заключении ценового сог лашения.
В случае же заключения межотраслевого соглашения по ценам описанная выше ситуа ция на рынке моделируется и берется под кон троль. Потенциально негативные ценовые эф фекты (завышенные инфляционные ожидания и их последующая «раскрутка») максимально нивелируются. Такого рода соглашения, таким образом, оказывают благотворное влияние на экономику, уменьшая инфляцию издержек. Ра зумеется, при соблюдении очень важного ус ловия: пониженные цены и тарифы должны распространяться не только на участников сог лашения, но и на всех потребителей их про дукции.
Но это — в теории, а характерной особен ностью российской экономической жизни является дискредитация исходно правильных и теоретически выверенных намерений. «Выда ющийся» пример доведения верного с позиции теории подхода до полного абсурда на практике дает история одного ценового соглашения. Она такова.
В начале мая 1995 г. состоялось заседание Оперативной комиссии Правительства РФ по совершенствованию системы платежей и рас четов. Был рассмотрен ход выполнения Гене рального (или, как иногда подобные договоры называют, картельного) соглашения, которое 19 августа 1994 г. подписали МПС России, Минтопэнерго России, Роскомметаллургии, РАО «ЕЭС России», ГП «Росуголь». Предмет Соглашения — совместные действия в 1994— 1995 гг. по стабилизации цен и сокращению взаимных неплатежей, и это получило одобре ние в соответствующем постановлении Пра вительства РФ. При подготовке данного доку мента участники «пробили» неплохие бюджет ные льготы.
Вопрос Комиссия поставила классиче ский: «Быть или не быть?» Однако на однознач ный вопрос сформулировать столь же четкий и однозначный ответ не удалось. Решение было отложено сначала на месяц, а потом и еще на один. Дело в следующем: ценовой аспект Со глашения показался его участникам настолько
сложным, что к его рассмотрению посчитали целесообразным вернуться только после уг лубленного экспертного анализа. В чем же, возникает вопрос, заключалась эта сложность? Попытаюсь показать, что таковой по сути не было, а было столкновение корыстных интере сов участников.
Соглашение стало первой попыткой ис пользовать на практике давно обсуждавшуюся идею межотраслевых договоров для сниже ния инфляции и сокращения задолженности участников. Судя по представленным сторо нами Соглашения материалам, смягчить проб лему неплатежей более или менее удалось. С ценами же все сложилось иначе.
Анализ результатов деятельности указан ных отраслей показывает, что, начиная с IV квартала 1994 г. (вскоре после подписания Со глашения), темпы роста цен в этих отраслях,на первый взгляд, проявили тенденцию к паде нию в сравнении с промышленностью в целом. Вот соответствующие цифры: электроэнерге тика — 111,3%, грузовые перевозки железно дорожным транспортном— 121, угольная про мышленность — 125,8, черная металлургия — 135,5%, тогда как темпы роста оптовых цен про мышленности за квартал составили 141,7%. Однако эти относительно невысокие темпы, на которые с энтузиазмом ссылались некоторые участники Соглашения, имеют свое неприят ное для них, но вполне прозаическое объяс нение.
Отмеченные тенденции стали результа том роста цен на предшествовавшем этапе (в 1993—1994 гг.) и последующего воздействия спросовых ограничений, а вовсе не действия Соглашения. При росте цен в 1994 г. по про мышленности в целом на 333% (1993 г. — 995%) в электроэнергетике этот индекс соста вил 329 (1358), на железнодорожном транс порте (грузовые перевозки) — 370 (1970), в угольной промышленности — 370 (925), чер ной металлургии — 342% (1186%).
К началу 1995 г. указанные факторы ис чезли, и подписавшие Соглашение «продер жались» всего один квартал — с января начался новый подъем цен. По данным Госкомстата России при индексе их роста в промышлен ности за январь—март 1995 г. (по отношению к декабрю 1994 г.) на уровне 158% индекс изменения цен в электроэнергетике составил 141,2, топливной промышленности—178,4 (в том числе в угольной — 182), черной метал лургии — 160 (в том числе в производстве труб —180,8), цветной металлургии —158,9%. Этот процесс продолжался и в апреле 1995 г. При росте цен в промышленности в целом на 11%,
19
в топливной они повысились на 13, в черной металлургии —на 14 и в цветной металлургии — на 15%. Не «отстали» и железнодорожники. Тарифы на грузовые перевозки всеми видами транспорта в январе 1995 г. увеличились в среднем на 13% (в декабре 1994 г.—на 6), в том числе тарифы на перевозки железнодо рожным транспортом, регулируемые государ ством —на II (в декабре 1994 г. — на 9%). Еще более значительный рост этих тарифов наблю дался в феврале 1995 г., когда в целом по транс порту они выросли в среднем на 20%, в том числе железнодорожному — на 23%.
Таким образом, Соглашение не внесло ощутимого вклада в обеспечение стабилиза ции цен.
Негативный результат был предопреде лен самой концепцией договора и не мог быть другим. Выгоды от «совместных действий по стабилизации цен» распространялись только на узкий круг его участников. Причем выгоды были вполне реальными и ощутимыми, а вот стабилизацией, как мы убедились выше, и не пахло. Для доказательства неизбежности этого печального, но, увы, неоспоримого обстоя тельства возвращусь к вопросу о льготах. Среди них, безусловно, была главная: право реализовывать друг другу продукцию по ценам и тарифам ниже себестоимости. Вся ее «пре лесть» заключалась в том, что эти цены (скажу прямо, «ну очень смешные цены») стали применяться при расчетах налога на прибыль и налога на добавленную стоимость. Причем со вершенно законно, на основе правительствен ного постановления.
Выгоды для участников Соглашения, дей ствительно, были налицо. Так, например, «Ро-стовэнерго» приобретаету другого контрагента договора — «Ростовугля» — уголь сорта «АШ» по льготной цене 35 тыс.руб. за тонну. Цена эта значительно ниже рыночной, составляющей 83 тыс.руб. Далее начинает работать схема «ты мне — я тебе». Теперь уже «Ростовуголь» полу чает льготный тариф на электроэнергию — 70 руб. за кВт/ч при среднем (регулируемом) та рифе в 110 руб.
Что получается в итоге? Первый участник договора за ту же сумму может получить почти в 2,5 раза больше угля, второй — в 1,5 раза больше энергии. За такую чудную сделку оба получают бюджетную «премию» — симво лические налоги. Цены и тарифы ведь можно занизить до такой степени, что и налог на прибыль, и налог на добавленную стоимость превращаются практически в ноль. Вот такая «оффшорная зона» получилась. Правда, только для «своих» — участников Соглашения, коих в
20
масштабах всей экономики, понятно, не так уж и много. А для чужих, как говорится, и закон другой, и — «рынок на дворе».
Рассматриваемого типа межотраслевые генсоглашения, и, разумеется, практика за ключения отдельных договоров между хозяй ствующими субъектами не в силах обеспечить стабилизацию цен — вследствие своего не значительного удельного веса и по преимуще ству случайного характера. Так, по данным МПС России в IV квартале 1994 г. объем про дукции, охваченной договорами, составил око ло 1%. Это вряд ли существенным и позитив ным образом могло воздействовать на общий уровень цен.
Легко понять, что, некоторые участники Соглашения (металлургия, угольная промыш ленность) имели возможность поднять свои цены для неучастников выше рыночного уров ня, тем самым компенсировав свои занижен ные «согласительные» цены. Неудивительно поэтому, что тем же угольщикам для демонст рации своих «достижений» на заседании пра вительственной комиссии пришлось опериро вать не данными статистики, а сравнениями фактических цен с мифическими расчетными (да и эти сравнения, честно говоря, не впечат ляли).
Итак, методы, призванные обеспечить це новую стабилизацию — льготирование цен для участников Соглашения — оказались неэф фективными. Искусственное занижение при были и добавленной стоимости в ценах участ ников, увеличивая натурооборот, сократило отчисления в бюджет и крайне незначительно повлияло на общий уровень цен.
А что если Соглашение — это не только реализованная «голубая мечта» хозяйственни ков, уклоняющихся от налогов, но и добросо вестное заблуждение самого Правительства? Тогда получается, что работа по мнимому сдер живанию темпов роста цен, оборачивающаяся уклонением конкретных хозяйствующих субъ ектов от налогов, финансируется из бюджета посредством предоставления льгот.
В этой связи приходится с сожалением констатировать, что разработанный План реа лизации Генерального соглашения (теперь уже вместе с новыми его участниками — Ко митетом по машиностроению, Министерством по атомной энергии, концерном «Росэнергоа-том», Рослеспромом, Комитетом химической и нефтехимической промышленности) опять-таки не предусматривает никаких конкретных мер по общей стабилизации цен. И у всех его участников практически одно требование к
Правительству РФ — пресловутые налоговые льготы.
Возникает законный вопрос: что делать? Как уже отмечалось, сутью механизма межот раслевых ценовых соглашений должно быть подавление инфляционных ожиданий его участников и возникающего на их основе мультипликативного эффекта в раскручивании инфляции издержек. Однако, подчеркну это еще раз, политика ценовой дискриминации в данном случае должна быть исключена. Такое требование отвечает и букве антимонопольно го законодательства. Согласно статье 5 Закона РФ «О конкуренции и органичении моно полистической деятельности на товарных рын ках», включение в договор условий, которые ставят контрагента в неравное положение по сравнению с другими хозяйствующими субъ ектами, запрещается. Эта статья, правда, прямо распространяется только на металлургию и угольную промышленность, которые функцио нируют в конкурентной среде. Но и примени тельно к относящимся к естественным моно полиям производствам, цены и тарифы в кото-рыхподлежат административному регулирова нию, политика ценовой дискриминации, по-моему, недопустима. Только при этом условии не может быть возражений против дальнейше го применения генсоглашений или других по добных ценовых договоров.
Коль скоро у Правительства РФ есть же лание и, главное, финансовые возможности стимулировать соглашения, в основе которых будет лежать взаимная заинтересованность его участников в замедлении инфляции (а не уход от налогообложения с помощью искусственно заниженных цен), целесообразно установить новый порядок заключения таких соглашений. Для этого необходимо разработать типовой до кумент, обязательный для участников любых ценовых соглашений. Типовой договор дол жен включать, в частности, следующие пози ции: предельный уровень цен, либо предель-
ные уровни их повышения, учитывающие ин декс инфляции; срок, на который заключается договор; материальную ответственность сто рон в отношениях между собой и с государст вом за несоблюдение принятых на себя обяза тельств, предусмотренных договором; перио дичность изменения цен (месяц, квартал); воз можность повышения изготовителями товаров цен в связи с объективными, не зависящими от них причинами (форсмажорными обстоятель ствами) и обязанность информирования пот ребителей об этом повышении за определен ный срок; право самостоятельного принятия решения о снижении цен каждым из участни ков ценового соглашения; возможность обра зования специального компенсационного фонда участников ценового соглашения; льго ты, получаемые участниками (предварительная или первоочередная оплата отгрузки продук ции, льготные условия поставки, взаимные коммерческие кредиты, участие в реконструк ции и перевооружении предприятия-смеж ника).
И еще раз о льготах. Как известно, «любая льгота — за счет кого-то». Отсюда принципи альное требование: применение стимулирую щих льгот со стороны государства следует обу словливать выполнением предусмотренных типовым договором обязательств, которые имеют общенациональное значение.
Наконец, следует иметь ввиду, что в рам ках соглашений может возникнуть такой фено мен, как ценовой сговор, ущемляющий инте ресы конечных потребителей или направлен ный на подрыв конкуренции. Поэтому согла шения надлежит заключать под контролем ГКАП России. В частности, на договор должно быть получено его заключение. За Антимоно польным комитетом должно также закреплять ся право в любой момент аннулировать цено вое соглашение, трансформировавшееся в це новой сговор.
2. Изменения в Законе о конкуренции — удар мимо цели
21 апреля 1995 г. принят Закон Россий ской Федерации «О внесении изменений и до полнений в Закон РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельно сти на товарных рынках». В статью 5 последне го внесено новое положение — о монопольно высоких ценах, а их определение вписано в статью 4. Согласно этой записи, «монопольно высокая цена — цена товара, устанавливаемая хозяйствующим субъектом, занимающим до минирующее положение на товарном рынке, с целью компенсации необоснованных затрат,
вызванных недоиспользованием производст венных мощностей, и (или) получения допол нительной прибыли в результате снижения ка чества товара».
В данной дефинации, как мне представля ется, допущена серьезная экономическая ошибка. Монопольно высокая цена имеет мно жество признаков, которые далеко не исчер пываются недоиспользованием производст венных мощностей и снижением качества то вара.
Известно, что монополист в отличие от агентов конкурентного рынка может безбояз ненно сократить объемы производства (реали зации) своей продукции. И в результате уста новить другую, более высокую (по сравнению с конкурентной) цену. При этом монопольно высокой цене, как правило, соответствует нео босновано высокий размер прибыли или из держек монополиста, либо того и другого од новременно. Такие действия хозяйствующего субъекта в юридических терминах статьи 5 За кона о конкуренции квалифицируются как мо нополистическая деятельность, а потому за прещаются. Однако следует иметь в виду неко торые тонкости: повышение цены или сниже ние объемов производства могут быть скры тыми и происходить за счет снижения качества продукции.
Анализ нового определения монопольно высокой цены приводит к следующим выво дам.
Во-первых, для хозяйствующего субъекта, занимающего доминирующее положение на рынке, в соответствии с принятым в Законе оп ределением практически любую цену можно признать монопольно высокой. Таким обра зом, легко «обнаружить» монопольную цену там, где ее нет и быть не может. Для современ ной экономической ситуации в России общий спад производства, недогруженные мощности — объективная реальность. Статистика свиде тельствует о пятидесятипроцентной недогруз ке по всей промышленности. Рост удельного веса условно-постоянных расходов в цене и самой цены сейчас характерен для всех хозяй ствующих субъектов. Этот рост вызывается объективной необходимостью компенсации затрат на содержание недоиспользуемых про изводственных мощностей. Никакого отноше ния к монополистической деятельности пред приятий данное завышение цен не имеет.
Во-вторых, в принятом определении ни как не различаются сознательная монополи стическая деятельность хозяйствующих субъ ектов и объективное воздействие на их пове дение конъюнктуры рынка.
В-третьих, основываясь на рассматривае мой формуле, настоящую монопольно высокую цену в большинстве случаев невозможно при знать таковой. Например, монополист не хочет платить налоги со своей прибыли (монопольно высокой). Он избирает другой путь — строит шикарные офисы, оформляет дорогостоящие загранкомандировки, приобретает лимузины и т.д. Однако эти затраты, согласно принятому определению, в отношении монопольной це ны индифферентны, поскольку они никак не
22
связаны с компенсацией недогруженных мощ ностей. Факт монопольно высокой цены оче виден, но юридически его нет. Аналогичные примеры можно продолжить.
В-четвертых, здесь частное возводится в ранг общего, и многие случаи действительного установления монопольно высоких цен выпа дают из под действия антимонопольного зако нодательства. Извлечение дополнительной прибыли в результате снижения качества това ра является частным случаем либо скрытого снижения объемов производства, либо латент ного повышения цены. Например, моно полист, злоупотребляя своим доминирующим положением, преднамеренно сокращает объе мы своего производства; тутже он значительно повышает цену, и за счет потребления при сваивает сверхприбыль, не снижая качества. Получается же, что никакой монопольно высо кой цены у него нет.
Такое положение возможно во всех слу чаях, когда цены растут быстрее, нежели повы шается качество. Незначительное повышение последнего может сопровождаться значитель ным повышением цен, но по Закону это не бу дет проявлением монополистических дейст вий.
В-пятых, принятое определение распро страняется лишь на промышленное производ ство. Другие сферы экономики остаются вне сферы действия антимонопольного законода тельства.
У авторов критикуемого определения вы ходит так, что предприятия надо наказывать не за монопольно высокие цены, а за ихдействия, резальтатом которых и явилось их установ ление. Например, за изъятие товаров из обра щения с целью повышения цен, за сокращение производства товаров, если на них есть спрос, гарантирующий безубыточность. При этом предлагается весьма нехитрый механизм «вы явления» монопольных цен: если в течение одного—двух кварталов предприятие извлека ет сверхприбыль, а конкретная цена его про дукции отклоняется на 30% вверх от средне-отраслевой, пора предъявлять претензии по статье 5.
Со всем этим согласиться, с моей точки зрения нельзя, ибо показатели, с помощью ко торых можно практически выяялять и пресе кать факты установления монопольно высоких цен, должны базироваться на их субстанцио нальных признаках (сокращение объемов реа лизации, повышение цены, необоснованно высокий размер прибыли или издержек, ущем ление интересов других хозяйствующих субъ ектов или граждан) и «расшифровывать» каж-
дый из них. Любой признак должен выражать ся сразу несколькими показателями, которые образуют систему. Их совокупность с большой долей вероятности позволяет утверждать, что цена на реальном монополизированном рынке превышает цену, которая была бы на рынке конкурентном. Этот концептуальный подход по сути и реализован во «Временных методиче ских рекомендациях по выявлению монополь ных цен», разработанных Антимонопольным комитетом . Первую апробацию Рекоменда ций на практике в течение полугода провели свыше 40 территориальных управлений ГКАП России. Почти на сотне российских предприя тий было проверено около 150 цен и тарифов на различные виды продукции, товаров и услуг; в результате на 58 предприятиях различных регионов выявлено около 50 завышений цен на продукцию и товары (молоко, хлеб и хлебо булочные изделия, комбикорма и т.д.). Это зна чит, что специалисты антимонопольных орга нов стали действовать гораздо осмысленнее и профессиональнее. Большие надежды возла-
гались на корректировку Закона о конкурен ции. Однако ожидания оказались напрасными. Кроме вышесказанного обращу внимание на то, что у авторов поправок к Закону базой срав нения цен, объемов производства, количества товаров в обращении является не конкурент ный рынок, а «предыдущий период». В некото рых отраслях, например в металлургии, строи тельстве в настоящее время наблюдается неко торый подъем. Это означает, что предприятия данных отраслей, занимающие доминирую щие позиции на рынке, нельзя привлечь к ответственности за злоупотребление этим положением: ведь ни изъятия товаров, ни сок ращения объемов производства нет.
Таким образом, Закон вовсе не мешает потворствовать истинным монополистам и разворачивать репрессии против монополи стов мнимых. Ситуацию надо менять, назрела новая корректировка базового законодатель ного акта, призванного эффективно противо действовать инфляции издержек.